3:0 в пользу Шапочки

Глава 13

Так получилось, что своих волков мы с Серго видели лишь в день свадьбы. Да и как видели? У мужа моего хоть смутные воспоминания о том смутном забеге остались, а у меня вообще – белое пятно.

Но сейчас, в темноте, напуганная и уставшая, я с первого взгляда поняла, что это именно он. Серебряный, как отражение полной луны в водах лесного озера. В детстве мы не раз прятались в береговых кустах, чтобы подсмотреть, как молодёжь из Божьего Промысла гадает на суженого, бросая в воду венки. Однажды наши мальчишки решили над ними подшутить – вооружились масками для ныряния и принялись венки по всему озеру туда-сюда гонять. Визг до небес стоял…

– Серёжа...

Я всхлипнула, глядя на белого волка. Полной грудью вдохнула любимый аромат солнечной хвои и морского побережья и, чтобы не расплакаться, закусила губу.

Оборотень оскалился. Шагнул ко мне. Ткнулся огромной головой в мой живот и шумно принюхался. Заворчал.

В сарае на миг стало темнее, когда на пороге появилась фигура второго волка. Н посмотрел в нашу сторону, мотнул огромной башкой и исчез, вильнув хвостом. А я запуталась пальцами в шерсти своего оборотня и и прошептала:

– Ты нашёл меня. Сам.

Серго угрожающе рыкнул и повернулся, чтобы увидеть, как Виталик дрожащими руками вновь выбивает огонь из своей зажигалки. На этот раз у него получилось с первого раза, и я закричала. А в следующий момент рядом со мной стоял не волк, а полуобнажённый мужчина. Босой, бледный, в одних пижамных штанах.

– Даже не думай, придурок, – произнёс Серго таким голосом, что даже у меня мурашки по спине побежали, но Виталик растянул губы в кривоватой, безумной улыбке и прохрипел:

– А ты останови меня.

За порогом снова появилась волчья тень. Ещё одна. У меня защемило в груди. Судя по всему, Серый привёл с собой всю команду, но внутрь оборотни не торопились входить, просто напоминали, что они рядом, что помогут, если будет нужда.

Серго отвернулся от Виталика и вновь посмотрел на меня. Взгляд у него был такой, что мне одновременно захотелось извиниться, наорать на него и расплакаться. Но больше – извиниться. Без лишних слов он двумя руками ухватился за удерживающую меня цепь и просто выдрал её из стены.

– Есть дела по-важнее, – сказал он. – Спасти жену, успокоить её. И всыпать как следует за то, что не слушается. Я говорил, чтобы ты никуда не ходила одна?

– Прости. – Подняв руку, я прижала ладонь к прохладной щеке мужа. – Мне хотелось сделать тебе сюрприз.

На секунду мы оба, кажется, забыли, где находимся. Важно было лишь то, что мы вдвоём. Я смотрела в янтарные глаза своего мужчины и в их глубине видела тревогу, облегчение, теплоту и обещание чего-то такого, что голова у меня закружилась именно от этого, а не от жажды и усталости.

– У тебя получилось, – криво усмехнувшись прошептал Серго и наклонил голову, собираясь меня поцеловать. И я бы ему позволила. Больше того, я была бы крайне возмущена, если бы он этого не сделал. Говорю же, совсем забыла о том, где и почему нахожусь. Но, к сожалению, окружающая действительность разбила стену нашего с мужем уединения, ворвавшись в него полным ненависти и отвращения хрипом:

– Ненавижу! Как же я вас ненавижу…

Вздрогнув от неожиданности, я посмотрела на Виталика. А он будто только этого и ждал, пнул ногой пустую канистру, и в следующее мгновение вспыхнул, словно факел. И почти сразу же закричал.

Боже...

Серго намотал цепь на кулак и схватил меня на руки.

– Сделай что-нибудь! – взмолилась я. – Серёжа!

– Я делаю, – ответил мой муж. – Спасаю тебя.

Виталик упал на земляной пол, и огонь с его тела перекинулся на трухлявые стены сарая.

– Серёжа!

– Он сделал выбор.

Меня разрывало от желания поддаться естественному перед открытым огнём ужасу и убежать, и не менее естественному желанию броситься на помощь… Но я зажмурилась и отвернулась.

Крик умирающего, жар пламени, ядовитый дым… Всё осталось за моей спиной. Нужно заставить себя не думать. Отгородиться...

Серго прав. Виталик сделал свой выбор. Когда подставил под смертельный удар друга, чтобы спастись от Дикой охоты. Когда заманивал для них девушек. Сколько их было, кстати? Смогли их похоронить, простились ли с ними родные и близкие? Может, хотя бы ради этого стоило помочь Виталику?

С другой стороны, мой бывший парень, кажется, полностью слетел с катушек. И даже если он во всём признается и обо всём расскажет, то его не в тюрьму отправят, а в психушку. Наверное я злая и жестокая, но мне будет спокойнее жить от мысли, что Виталик не ходит под тем же небом, что и мои будущие дети.

Я обняла Серго за шею и потёрлась губами о его горячую кожу. Как же всё-таки мне повезло, что однажды мы встретились.

Муж нёс меня на руках долго и остановился лишь тогда, когда даже запах дыма не исчез из аромата ночного леса. Трое оборотней серыми тенями бежали рядом с нами.

А я не сводила глаз с Серго.

– Как ты меня нашёл? – спросила я, когда мы остановились, выбравшись на дорогу.

– Мне подсказали, где искать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

Он хмурился и отказывался смотреть на меня.

***

– Подсказали?

– Да.

От дурного предчувствия заболело сердце, и я спросила:

– Кто подсказал?

Но вместо Серго заговорил один из его друзей.

– Ребята, давайте вы дома поговорите. Надо убираться отсюда, пока пожарная и полиция не нагрянули.

Я отвела взгляд от мужа и огляделась.

Бежавшие рядом с нами оборотни отпустили своих волков и теперь с тревогой смотрели на своего капитана. Как я и думала, здесь не было ни одного незнакомого лица.

– Руслана, – обратился ко мне Якуб. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Серго дёрнул верхней губой, обнажая зубы, и зыркнул на приятеля. Чех непроизвольно попятился, поднимая руки вверх.

– Ничего такого! – поспешил объяснить. – Просто до машины же…

– Свою жену я до машины донесу без посторонней помощи! – так громко рявкнул мой муж, что услышали нас, наверное, даже в Волчьем логе.

– Сама дойду, – отказалась от помощи я и, глянув в последний раз на Серго, в недоумении отвернулась.

Впервые в жизни я видела своего мужа настолько злым. В такой ярости он не был ни когда Владыка изъявил желание слепить из нас новую счастливую ячейку общества, ни когда морду начистил его посланнику, ни когда… Да вообще никогда, если задуматься.

Что происходит? Расспросить бы его, прижать к стене и потребовать прямого ответа, но тут Якуб прав, сейчас не место и не время.

До микроавтобуса мы добрались очень быстро. Я удивилась, увидев остановку маршрутного такси: оказывается, Виталик меня не так уж далеко и увёз. Дачный посёлок Ягодное. Это километров пять от Новоозёрска. Весной и летом в здешних местах очень людно, а сейчас, когда вот-вот ударят первые морозы, огородники уже почти закончили свой сажательно-копательный сезон. Теперь понятно, почему Виталик именно сюда меня привёз и почему мерзавец совсем не боялся, что на нас могут наткнуться случайные прохожие. Может, не таким уж он был и психом…

Мы с Серго устроились на последнем сидении. Остальные оборотни отсели подальше от нас и, в принципе, с разговорами не приставали. Передали лишь бутылку воды для меня, да спросили, домой наз везти или в больницу.

– В больницу, – велел Серго.

– Домой, – отказалась от врачебной помощи я.

Всё же у нас регенерация получше, чем у людей. Так что в моём случае идеальным лекарством будет откровенный разговор, горячая ванна и сытный ужин. Именно в таком порядке.

Серго бросил на меня тревожный взгляд, и я было решила, что он начнёт настаивать на своём, но, к моему удивлению, муж со мной согласился.

– Тогда домой, – сказал он и устало прикрыл глаза, а меня затопила запоздалая волна благодарности и нежности. Прижавшись виском к его плечу, я выдохнула. Главное, что мы вместе, а с остальным разберёмся.

Машина тронулась, и уже несколько минут спустя напряжённое молчание разбилось о первый нервный смешок, сорвавшийся с уст нашего водителя – первого нападающего «Звезды» Ларса Радченко.

Оборотни в принципе, по своей волчьей природе не склонны были к деликатности. Или, если говорить словами Гермионы Гренджер, у них «эмоциональный диапазон чувствительности как у зубочистки».

У большинства из них. А уж если речь заходит о хоккеистах – то и подавно. Насколько я успела понять, у этой категории представителей сильного пола выше всех иных качеств ценился цинизм и здоровое (или нездоровое – это смотря с какой стороны посмотреть) чувство юмора.

– Даже не верится, что всё закончилось, – хохотнул Ларс. – Когда Серый примчался ко мне в неглиже я думал, у меня крыша поехала.

– Это тебе повезло, что к тебе он вторым пришёл, – хмыкнул на пассажирском сидении Ромка. – Ко мне этот рыцарь печального образа в чём мать родила явился. Оксанка, когда его в коридоре увидела…

– Не стоит цитировать Оксанку, – рассмеялся Якуб. – Все мы знаем, на что она способна, когда не выспится… Борька, дебил! Ты мне ногу отдавил… Что ты шипишь? А...

Чех оглянулся на меня и, виновато улыбнувшись, исправился:

– Но Серго её даже не видел ни разу.

Я закатила глаза.

– А как он полицейский участок штурмом брать хотел, когда они у него по телефону заявление брать отказались? Русь, ты скажи своему психу, чтобы он в следующий раз мозги не выключал. Серый, слышишь? Да ну вас…

Мы молчали. Просто сидели на заднем сидении и слушали не трёп наших друзей, а дыхании друг друга…

И в норе я, вопреки своему желанию, не набросилась на мужа с расспросами, а позволила ему увлечь себя в ванную, где мы долго стояли, прижавшись друг к другу под струями горячей воды.

Но так как обзаводиться ещё одной животной ипостасью не входило в мои планы (да и не бывает оборотней-рыб), я рискнула нарушить наше уютное молчание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Расскажешь, как нашёл меня?

Серго глянул на меня из-под мокрых ресниц и кивнул.

– Могу.

Ударил открытой ладонью по рычажку управления водой и толкнул стеклянную дверь, выходя из кабинки. Снял с крючка моё банное полотенце и поманил меня пальцем.

– Иди сюда.

Я подошла, и он принялся с сосредоточенным видом стирать влагу с моей кожи. И когда я уже устала ждать, Серго всё же заговорил.

Вот только совсем не о том.

– На мою следующую игру должны приехать родители. Хочу, чтобы ты с ними познакомилась.

– Но…

Он качнул головой, призывая меня к молчанию.

– Они у меня хорошие. Сошлись ещё на маминой Лунной тропе, маме десять было, отец на четыре года старше, и с тех пор не расставались почти никогда. Отец даже из интерната сбежал, чтобы рядом с мамой быть, пока она станет расти… Ну а мама… Она спорила поначалу. Говорят, в те времена они даже ругались. Отец отказывался оставлять её одну. Говорил, мол, как он без метки узнает, если с ней что-то случилось. А мама всегда отвечала: «Сердцем почувствуешь и сразу прибежишь на помощь».

Серго подал мне халат, а сам вытерся моим же полотенцем, после чего выбросил его в стирку и взял свой.

– Я раньше думал, что это телячьи нежности. В детстве прямо-таки бесился от этого их… сю-сю-сю. Сразу же убегал, чтобы не видеть… И только сегодня поверил, что беду и впрямь можно сердцем почувствовать.

***

Серго внезапно осёкся и, нахмурившись, поймал мою ладонь, чтобы прижать её к своей груди где-то в районе сердца.

Бум-м…

Я выдохнула и сглотнула.

– Звучит, как признание.

– Как признание звучало, когда предлагал тебе обменяться метками, вкрадчиво заметил Серго. – Сейчас же это констатация факта, и тебе решать, что с этим делать.

– Прямо сейчас? – испуганным шёпотом уточнила я, а он смешливо фыркнул и увлёк меня в спальню.

Там мы избавились от халатов и без какого-либо стеснения нагими забрались в разворошенную с утра постель. Я немедленно придвинулась к Серго, а минуту спустя и вовсе устроилась у него на плече. Тело к телу, кожа к коже, притереться так близко, чтобы проникнуть друг в друга, перемешаться и стать единым целым.

Он провёл пальцем по моей руке, вырисовывая невидимый узор и задумчиво проговорил:

– Я ведь утром проснулся уже на улице.

– Что? – Я попыталась было вскинуться, но Серго опустил ладонь на мой затылок, вынуждая прижаться щекой к его груди.

– В себя пришёл метрах в ста от «Норы». Хорошо хоть волком, а не человеком. То-то смеху бы было, если б меня какой-нибудь умник на мобилу заснял. В одно утро стал бы звездой YouTube… – Вот только негромкий смех прозвучал совсем не весело. – Ладно, проехали. Вот что я хотел сказать, Руська. Как бы пафосно это ни звучало, но сердце не обманешь. Я много думал сегодня. Пока бегал по кварталу волком, пока записи с камер «норы» просматривал, пока мчался к ребятам за помощью, потому что сам ни черта не успевал. И потом, когда увидел тебя в той конуре глазами волка. Всё вдруг таким понятным стало.

Я смутно осознавала, что говорит Серго не столько о том, как искал меня, сколько о чём-то другом, и ещё не до конца понимая, о чём именно, я уже ощущала насколько это для него важно.

Насколько это важно для нас.

Он перевернулся, подминая меня под себя.

– Помнишь нашу свадьбу? – Горячие губы прижались к плечу, скользнули к основанию шеи и завершили свой путь в ямочке между моими ключицами. Снизу вверх заглянул мне в лицо. Влажные волосы щекотали кожу, а в глазах нависшего надо мной мужчины медленно закипала лава.

– Такое сложно забыть, – глубоко вдохнув любимый запах ответила я.

– И как ты испугалась, когда я сказал, что твой запах изменился, тоже? – Я кивнула. – А почему это произошло, догадалась?

Сердце провалилось куда-то в пятки, а потом со стремительным потоком крови рвануло вверх и заколотилось, загрохотало разбухшим комом прямо в горле.

Серго скользнул вверх, продолжая удерживать основную часть веса на руках, и зашептал, обдавая порывистым горячим дыханием край моей ушной раковины:

– Мне бы сразу это понять, пример родителей всё же столько лет перед глазами. Но знаешь, как бывает? Самое очевидное заметить сложнее всего. На самом деле наши волки поставили друг другу метки ещё задолго до того, как мы появились на свет.

Заглянул в мои ошарашенные глаза и, мягко улыбнувшись, продолжил:

– В ту ночь, когда шаман начал обряд соединения, полагаю, они впервые увидели… Впервые почуяли друг друга после долгой разлуки. Поэтому и рванули так, что у нас с тобой резьбу сорвало, как у малолеток.

Он выжидательно замолчал, а я попыталась проглотить застрявшее в горле сердце и севшим от волнения голосом уточнила:

– Думаешь, это возможно?

Он кивнул. И с самым серьёзным видом ответил:

– Думаю, мы с тобой истинная пара.

Боже. В истинную пару не верил ни один уважающий себя взрослый оборотень. А если и верил, то уж точно не говорил об этом вслух. Но сказки о волках, которые проносят любовь друг к другу через столетия, как они снова и снова друг друга находят, у нас действительно не редкость. Кое-что из нашего фольклора даже к людям просочилось.

– Ты не можешь говорить об этом всерьёз, – пробормотала я. – Истинных пар не бывает.

– Родителям моим об этом расскажешь. Они любят посмеяться над хорошей шуткой.

С каждым разом всё интереснее и интереснее.

– Ты хочешь сказать, что они… – недоверчиво протянула я и осеклась не в силах произнести это вслух. –

– Истинная пара. Да. Родители никогда об этом не говорят. И я их где-то понимаю. Кому охота, быть зачисленным в ряды безумцев, но… У нас с тобой все признаки совпадают. Смотри! Мне отец рассказывал, что мамин запах изменился в тот день, когда они впервые встретились...

– Но мой-то изменился только после свадьбы! – перебила я, на что Серго лишь снисходительно улыбнулся.

– Для тех, кто в танке, повторю. Они впервые встретились на Лунной тропе. Это была первая мамина пробежка, а папа сопровождал дядю Жору, брата своего младшего.

– Ох!

– Ещё отец про сны рассказывал. Из прошлой жизни волка. Мол, он показывал ему, как у них с волчицей раньше было. Про охоту, про луну…

– Про волчат, – потерянно пробормотала я. – Мне со дня нашей свадьбы постоянно сны снятся про лес, про щенков. Про волка большого и…

– И?

– Белого.

Серго самодовольно улыбнулся.

– Теперь ты мне веришь?

– Я не… не знаю. Этого просто не…

Он закрыл мне рот поцелуем, не позволяя договорить, а мгновением позже сказал решительно, будто отрубил:

– Может.

***

И как-то вдруг исчезли все сомнения: то ли растворились в умелых ласках, то ли испугались мужской решительности. Я сама потянулась за ещё одним поцелуем.

– Я ведь мог потерять тебя сегодня, – шепнул он, прижавшись своим лбом к своему. – Как подумаю – так тошно становиться. Чудом же успел. До сих пор поверить не могу…

Поднявшись на локтях, я поцеловала его в ямочку между ключицами.

– Всё думаю, кого благодарить. Провидение? Бога? Луну? Или того чувака из команда Владыки, который сбросил мне координаты сарая… Руська! – Он опустил руку на моё бедро и крепко сжал ягодицу. – Я бы точно сдох, если бы с тобой…

Серго за глубоким и шумным вздохом попытался спрятать нервную дрожь, но я заметила. Медленно, с наслаждением провела языком по острому кадыку и с видимым удовольствием призналась:

– Люблю тебя.

В обрушившейся после моих слов на спальню тишине, казалось, было слышно, как громко колотится моё сердце.

– Что ты сказала? – вкрадчиво переспросил Серго.

Я улыбнулась и, решительно отогнав чувство неуверенности повторила:

– Я тебя люблю.

– Руська!

Одеяло отлетело в сторону за ненадобностью. Подушки, будто живые, сами соскочили с кровати, а Серго придавил меня своим телом к простыне, толкнулся бёдрами, давая почувствовать всю твёрдость своих намерений, и поцеловал. Напористо. Жадно. Так, будто до этого у нас ещё ничего не было, будто всё самое интересное только сейчас начинается.

– Ты моё всё, – за три вздоха произнёс он. – Всё.

И снова поцелуй. Глубокий и головокружительный. А я таю, как попавший на солнце кусочек льда, ни на миг не усомнившись в искренности и полновесной глубине короткого слова «всё».

Серго гладит и сжимает мою грудь, ласкает языком и пальцами соски. Гладит рёбра живот, опускает ладони на мои колени и, игнорируя вялое сопротивление, разводит их в стороны.

Я кусаю губы, прячу лицо в изгибе локтя, потому что смотреть на то, как он опускает голову, чтобы поцеловать меня прямо там, просто невозможно. Невыносимо.

От стыдного, жгучего, как красный перец, удовольствия, выгибается позвоночник и поджимаются пальцы на ногах. Я упираюсь пятками в матрас и дёргаюсь в попытке удрать, но Серго издаёт низкий звук, посылая лёгкую вибрацию сквозь всё моё тело, и опускает ладонь на мой живот, фиксируя меня на месте.

Я приоткрыла глаза и тут же наткнулась на его горящий взгляд.

Не взгляд. Жерло вулкана, внутри которого клокочет раскалённая лава. Светлая чёлка падает на лоб, влажные от моих соков губы дёргаются, то ли в довольном оскале, то ли пытаясь сложиться в улыбку. И я больше не хочу прятаться. Наоборот, без смущения, жадно слежу за тем, как он, не отпуская моего взгляда опускает голову и проводит языком по моим складкам.

– Боже…

Я не могу на это смотреть и не смотреть не могу. Вне всяких сомнений меня безумно заводит то, что Серго делает со мной, но ещё больше мне нравится видеть подтверждение тому, какое удовольствие он получает от процесса...

Прорычав что-то ругательное, Серго внезапно оторвался от меня и, взвившись над постелью, велел:

– Переворачивайся! – Шлёпнул меня по бедру, подгоняя. – Сдохну сейчас. Давай же, Руська!

– Что ты…

Он поставил меня на четвереньки, нажал ладонью между моих лопаток, заставляя прижаться грудью к простыне, провёл языком по позвоночнику и угрожающе прохрипел:

– Держись.

Я вцепилась пальцами в край матраса, дрожа от нетерпения, от первобытной какой-то страсти. Казалось, что если Серго немедленно не войдёт в меня, я просто взорвусь. Перестану существовать.

Он ворвался с грубоватой поспешностью и, мучительно застонав, неспешно подался назад, одновременно оставляя на моих плечах и спине россыпь торопливых поцелуев. Рывок. Рывок. Рывок… И снова губы скользят по моим плечам, а пальцы поглаживают кожу живота и уверенно прикасаются к месту нашего соединения, будто бы мимоходом задевая пульсирующую точку, от одного прикосновения к которой у меня из глаз летят искры.

Серго издаёт шипящий звук. И снова рывок. Ещё один.

А у меня от этой рваной смеси грубоватой ярости и нарочито ленивой сдержанности, рвёт крышу. Из моего горла вырывается совершенно непотребный звук, и я ругаюсь и требую. Глубоких движений, пальцев, до красных отметин сжимающих мои бёдра, жадных прикосновений губ и чего-то ещё, чего-то важного, чего-то…

– Сер-р-рго! – я умоляю. – Пожалуйста. Хочу. Я хочу этого…

Он замирает на миг и, кажется, почти сразу понимает, о чём именно я его прошу. Судорожный вздох, и я снова лежу на спине, а он заглядывает мне в глаза, проверяя верность своей догадки, и когда я киваю и чуть откидываю голову назад, улыбается и снова входит в меня. Медленно. Наклоняется, целует горло, ласкает языком ключицы, а потом кусает сильно, больно. Очень больно. И сначала я кричу именно от этого, а потом от того, как сильно меня накрывает волной чужих чувств. И это не образное выражение, я в самом деле чувствую мужа. Его огненную страсть и мягкую нежность. Его неистребимое желание оберегать. Его бешеный восторг и…

– Любовь, – простонала я.

– Да, – прошептал Серго, зализывая ранку. – Теперь ты знаешь.

Знаю.

Рывок. Отступление. Рывок. Отступление. Рывок… Я скрещиваю ноги на его пояснице, двигаюсь, встречаю каждое резкое движение, и когда меня смывает из этого мира волной невыносимо острого наслаждения, вонзаю зубы в мощную шею и буквально взрываюсь от раскатистого рыка, в котором мне с трудом удаётся узнать собственное имя...

Обратно в мир живых существах я возвращалась медленно и без охоты. Серго беспорядочно целовал моё лицо, шею, волосы, осторожно прикасался пальцами к отметине на шее и что-то неустанно бормотал.

– Повтори, – осипшим голосом потребовала я, и почувствовала, что губы, всё ещё прижимающиеся к моей коже, улыбаются.

– Ни одной секунды, – прошептал Серго. – До конца нашей жизни ты не пожалеешь о принятом сегодня решении. Я всё для этого сделаю.

– Я тоже, – согласилась я и дёрнула мужа за длинную чёлку, заставляя посмотреть мне в глаза. – Начиная с этого момента и до навсегда. Но для начала у меня к тебе пара вопросов.

– М-да?

Я заворочалась, устраиваясь поудобнее по-хозяйски закинула колено на мужнин живот и уточнила:

– Точнее один вопрос и одно уточнение.

– Ты такая серьёзная, такая важная сейчас, что у меня опять встал, – довольно мурлыкнул Серго, а я ущипнула его за бок.

– Это важно. – Дождалась его полнейшего внимания. – Мы никогда, ни при каких условиях ни одного из наших будущих детей не отдадим Владыке. Что бы ты там ему ни пообещал.

– Я ничего ему не…

Я прижала ладонь к его губам и повторила:

– Никогда. – Серго согласно кивнул и игриво шевельнул бровью. Я убрала руку. – Что?

– Только спросить хотел, скольких ты запланировала.

– Не знаю. Но с таким подходом к предохранению, который мы с тобой практикуем в последнее время, чувствую, их будет немало.

Серго смущённо кашлянул.

– Я не против, – тут же уточнила я. – Но торопиться не хочется.

– Принято.

– И последнее. Пока я ещё могу соображать и меня не выключило от усталости. Расскажи, наконец, как ты меня нашёл. Кто помогал тебе в поисках? И чем ты за это расплатился?

Муж скривился и хмуро буркнул:

– Координаты с незнакомого номера пришли. Координаты и сообщение, что мне стоит поторопиться, потому что тебя оставили в компании съехавшего с катушек маньяка… Проклятье!

Внезапно меня осенило. Я вспомнила того оборотня из команды посланника Владыки, что не хотел оставлять меня наедине с Виталиком, и зажмурилась. Значит и среди его людей есть порядочные мужики...

– Когда я представил себе… Ты не представляешь, – ворчал Серго. – Не представляешь, что я… Ходил по краю, как слепец. Знал, что ты рядом, только руку протяни. А протянешь – пустота. – Глянул на меня хмуро. – Волк бесился, совсем обезумев. Он-то свою пару чувствовал гораздо лучше меня. И если бы ты позволила своей волчице…

– На мне был ошейник и цепь, – возмутилась я. – Не знаю, сам Виталик додумался или его кто-то надоумил, но не мне тебе объяснять, как звери относятся к цепям.

Свободу не ограничивают даже склонным к спонтанным оборотам подросткам. Тем, кто ещё только учится жить с обретённым зверем. Волки в принципе плохо относятся к неволе, а оборотни от них просто сходят с ума. В прямом смысле. Бывали случаи, когда взбесившееся животное умирало, но не позволяло человеку вернуться…

– Я знаю. – Серго со вздохом прикоснулся губами к моему лбу. – Прости. Мы ведь с парнями с трёх часов дня окрестности Ягодного прочёсывали. Нашли машину, на которой этот слизняк тебя увёз. Даже следы какие-то, а вот.. – Сильные руки сжались на моих плечах. – Я же чувствовал тебя и одновременно с ума сходил от беспомощности. Меня до сих пор трясёт от мысли, что ты могла сгореть в том сарае…

– Не думай об этом. – Я поцеловала его в середину груди. – Всё уже позади.