13-й отдел НКВД

Глава 9

Из квартиры Никаноровны и Лизы я вышел переполненный информацией доне́льзя. По крайней мере той, что, по заверению бабули, мне сейчас надо было знать. Голова напоминала гудящий пчелиный улей. Мысли кружились, метались и никак не хотели укладываться в стройный ряд. Всякое бывало в жизни, но в рамках реальных событий. Тут же…

Картина, которую описала старушка, хотя, уж и не знаю, сто́ит ли ее так назвать, выглядела следующим образом.

Жил-был некий господин Мацкевич Генрих Эдуардович, в 1917 эмигрировавший с родителями сначала в Париж, а потом уже и в Германию. Парню на тот момент было около восемнадцати, соответственно, все события, в которые окунулась Российская империя, он знал и помнил хорошо. Особенно запало в душу место, куда частенько, до захвата власти большевиками, хаживали маменька с папенькой. Салон известной в Петербурге сестры князя Павла Дмитриевича Долгорукова[6].

Дама эта была крайне образованной, увлекающейся мистикой и оккультизмом. Поговаривали, сама имела особые способности и зачастую мероприятия по вызову умерших вела лично.

В этом месте я поинтересовался у бабули, не Натальей ли ее звали, сестру князя. На что получил ответ, Наталья Дмитриевна Долгорукова канула в неизвестность благодаря лагерям ГУЛАГа, а сейчас имеется Наталья Никаноровна Сидорова. Из чего можно было сделать вывод, что Тихонов не просто вытащил нужного ему человека, но и обеспечил новым именем. Конечно, разгуливающая в стенах НКВД княгиня, родственница расстрелянного «светлейшего» — это было бы из ряда вон совсем.

Но не суть.

Значит, тот самый Мацкевич советскую власть ненавидел крепко, фанатично. Хотя бы за то, что пришлось из благополучной, сытой действительности отправиться в чужую страну, где, как оказалось, в общем-то не сильно русские дворяне нужны. Жили, конечно, без опасения, что могут явиться злые большевики и забрать, но зато приходилось работать. Поэтому Генрих Эдуардович в какой-то момент задумался, как бы было хорошо, если бы все эти сволочи, то есть советская власть, сдохли коллективно. А на месте непонятного государственного образования снова восстала из пепла Российская империя. А ещё бы лучше, если у руля оказался достойный человек. Романовы, они почему Русь-матушку погубили? Потому что совсем сгнила ветвь царская, выродилась. Но молодой, сильный правитель с подходящими амбициями вполне бы мог все вернуть на круги своя.

Вот такие приблизительно были мысли у этого психа. Почему психа? Потому что только ненормальный мог додуматься, будто помочь ему в этом деле должен дьявол. Со злом надо бороться оружием зла. Занялся Мацкевич изучением данного вопроса. Благо Европа была просвещенной, не то что Союз. Можно и книжки поискать, и людей сведущих. Каким-то чудом (в этом месте Наталья Никаноровна очень гнусно хихикала, рождая в моей душе подозрение, что пахло там не чудом, а четко спланированной акцией) нашел Генрих Эдуардович в хрен его знает каком древнем монастыре таинственную книгу с четким указанием, как обратиться к дьяволу и заставить его себе служить. Вот тоже человека совсем не удивило наличие данного фолианта в монастыре. Говорю же, псих.

Мацкевич начал готовиться. На тот момент вокруг него уже собрались поклонники, ученики, которым он нес мысль о своей избранности и перспективе светлого будущего.

Организовали они, значит, то самое мероприятие, которое, как ни странно, увенчалось успехом. Явился, правда, не дьявол личной персоной, а какая-то дымная, бесформенная дрянь. Она, эта дрянь, человеческим языком сообщила Мацкевичу, мол, и правда кандидатура его весьма подходящая для будущего России. Необходимо только следовать чёткому плану. А именно, отправиться на родину, ждать нужного момента. Как только Мацкевич пересечет границу и окажется поблизости от центра советской заразы, проклятие безумия начнет действовать. Уж потусторонние силы об этом позаботятся. А все сволочи, сгубившие Россию, сами себя и порешат. Начнут поедать, так сказать, свою советскую гадину изнутри. Но для начала необходимо отпустить в Москву одного из учеников с той самой книгой, припрятанной среди вещей. Она теперь, мол, заговоренная на гибель Союза, а значит, запустит процесс.

Ну, потом уж можно принимать власть в готовые для данного события руки.

Все бы ничего, однако, как в 1937 году попасть белому эмигранту, создателю движения посвященного дьяволу, пусть и не имеющему всеобщего признания, в Советский Союз, Мацкевич не знал от слова «совсем». Но, не иначе, как по велению судьбы (Здесь Наталья Никаноровна снова хихикала и ухмылялась) познакомился Генрих с человеком, который оказался, ни меньше, ни больше, советским разведчиком. Конечно, данная специализация нового знакомца поначалу не афишировалась. Трудился Федор Суханов на благо НКВД, товарища Сталина и родной партии совсем под другим именем. Демон, благополучно вызванный Мацкевичем, подсказал, как надо действовать. Бабуля заявила, это маловажный момент, углубляться в него не сто́ит, главное, что двое мужчин сблизились, став чуть ли не товарищами.

Генрих Эдуардович посвятил Федора в свои изыскания, рассказав то, что сам узнал от нечистой. Быть войне. Неизбежно быть. И вроде как, доказал это некоторыми фактами и документами, которые добыть ранее у Федора не получалось. Два года они встречались для дружеских бесед, говорили, обсуждали. Надо отдать должное, Суханов поначалу сомневался и даже мыслил, не сдать ли странного человека своим. Однако, множество доказательств связи Мацкевича с потусторонней силой, убедили даже чекиста.

Был ещё один момент. Ученика Мацкевич, и правда, в Москву ухитрился отправить. Тот свое имя ещё не опорочил. Вот что интересно. Буквально после появления оного в столице с книгой, надёжно спрятанной в двойном дне чемодана, развернулся по стране «большой террор», объяснения которому ни один человек дать бы не смог. Репрессивная машина молотила и сминала людей сотнями. Причем, как и сказал демон, свои губили своих же. В первую очередь полетели головы чекистов, народных комиссаров, начальников разнообразных служб и так далее. Конечно, их фамилии не оглашались вслух, списком на Красной площади не висели. Но тот самый ученик, отправленный Мацкевичем, уверял, люди боятся спать по ночам. Ждут «черный воронок».

В общем, все обстоятельства, объединившись в одну огромную волну, повлияли на чекиста Федора, который помог Мацкевичу попасть в Советский Союз.

Произошло описываемое событие за пару лет до моего появления в теле деда.

— Это тот Федор, которого я видел? — Старался Наталью Никаноровну не перебивать, но, услышав знакомое имя, не выдержал.

— А кого ты видел? — бабуля усмехнулась.

— Перестаньте. Я уже понял, что Вы обо всем в курсе.

— Аааа… Ты про свое посещение расстрельного полигона и страдальца, невинно убиенного? Да, он. Видишь ли, Ваня, страдалец, будучи чекистом, почти четыре года имел крепкую дружбу с человеком, планирующим сменить власть путем участия дьявольских сил.

— Так он и правда враг тогда, выходит. — У меня, честно сказать, ум за разум заходил от того, что рассказывала Наталья Никаноровна.

— Да что ж ты все так делишь. Рубишь шашкой направо — налево. Враг — друг. Ты пойми, Иван, с точки зрения самого Федора, он о стране заботился. Мыслимое ли дело, власть людей под пулю без суда пускает. Война на пороге, а они и не чешутся. Вместо того, чтоб заняться обеспечением безопасности, ищут черную кошку в темной комнате. Да и как ищут. Действуют по принципу, жертвовать малым ради бо́льшего. А вот если глянуть со стороны товарища Тихонова, например, так, конечно, сам Федор предатель и есть. Столько времени якшаться почти что со шпионом, помочь ему оказаться в союзе, ещё и прикрывать. Это даже удивительно, но долгое время опасную связь Суханову удавалось прятать. Майор, кстати, мне сначала не поверил, когда я на Федора указал.

— Вы? — Я подумал, что послышалось. — Так это Вы Федора сдали?

— «Сдали». Слово то какое. От меня Никита Пахомович информацию получил, это да. Ну, работа такая. Для того из лагеря и вытащили. Наталью, естественно. Чтоб она указывала на потенциальных предателей. Правда, у бывшей княгини на почве пережитого с головой стало плохо. Но тут, как раз, я подключился. Всех подряд через меня не прогоняют. Берегут. Занимаюсь розыском только самых опасных, тех, которые нашему отделу интересны.

— Какая работа?! — Вскочил из-за стола и принялся расхаживать по комнате. — Вы же демон.

— И? Двойная работа, тем более. За вредность доплачивать надо. Мне здесь, среди людей, нужно было подходящее тело. Дымком летать приятно, но человеком по земле ходить — гораздо интереснее. Наталья на самом деле являлась когда-то хорошим медиумом. Сильным. В крови это у них. От предков досталось. Ее поэтому и выбрал. Мы, демоны, не можем действовать на прямую. Иначе это — нарушение договора.

— Какого договора? — Я замер посреди комнаты, бестолково таращась на Наталью Никаноровну.

— Между белыми и черными. Какого же ещё. Нельзя нам делать что-то своими ручками. Только вашими. Подсказываем, направляем, мыслишки разные внушаем. То есть, к примеру, я не могу тебя убить. Хотя имею для этого все возможности. Хочешь, сердце остановлю? Легко. Но не могу. Однако, если я внушу соседу мысль, будто ты путаешься с его женой, а тот возьмет ружье да пойдет тебе в лоб стре́льнет, это уже свобода выбора человеческой души. Я не виноват. Белые мне ничего предъявить не могут.

— Охренеть логика… — Плюхнулся обратно на стул, не зная, куда себя деть. Бабуля просто переворачивала мой мир с ног на голову.

— Ага. Но тем не менее. Видишь, насколько сложно работать в подобных условиях. Лаврентий Палыч, кстати, внушению сильно поддается. Есть в нем это изначально. Тяга к темноте. Вот я через него и действовал. Мол, так и так, не все в этом мире просто. Одно подсунул, потом второе. Зародилась у Лаврентия мысль, не иначе потусторонние силы имеют влияние на людей. Он, представь себе, «большого террора» тоже не понял. Хотя, виду не показал. Ибо не дурак. Поэтому, едва принял бразды правления НКВД, решил организовать втихаря специальный отдел. Назвал его тринадцатым. Знаковое число. От этого и отталкивался. С одной стороны, в память о прошлых двенадцати, а с другой — мистика опять же. Тихонова пригласил для беседы. Тот всегда честным, правильным чекистом был. Главное — Родина и партия. Надо верить в дьявола? Значит, будет верить. Вот знаешь, что интересно. Крови на майоре, как и на многих нынче, предостаточно, а чекист — порядочный. Мне всегда это в вас нравилось. Способность впитывать в себя гораздо больше, чем можно подумать. Собственно говоря, Никита Пахомович стал первым сотрудником нового отдела. Для всех — официально служит при Берии. Правду знают лишь два грузина. Ну, ты понял, о ком идёт речь. Наталью велел искать Лаврентий. Просматривал сведения о людях, связанных с оккультизмом. Там обнаружил ее имя. Тем более, парочка сотрудников, отправленных Тихоновым разведчиками туда, где сейчас по разумению Берии, да и самого майора, бо́льшее зло сосредоточено, подтвердили, Гитлер использует помощь нечисти.

Я обхватил голову руками, потому как реально опасался, мозг сейчас начнет вытекать. Все, что говорила бабуля, с трудом умещалось и укладывалось в сознании.

— Это не конец истории… — Продолжила тем временем Наталья Николаевна.

— Не все еще?! Я думал, уже последует пояснение, каким боком дед.

— Погоди. Дело в том, что Мацкевич, ещё будучи в Германии, расслабился и начал привлекать к своему кружку людей не проверенных. Один из учеников рассказал о планах Генриха родственнику, да ни кому-нибудь, а Йозефу Геббельсу. Это как раз в 1937 произошло. Чтоб ты понимал, Адольф на самом деле давно поглядывает в сторону оккультизма. Без нашей, кстати, помощи. Господина Кроули уважал одно время. Большие планы на Мессинга возлагал, да тот смылся в Союз. Геббельс велел родственнику скопировать самую важную страницу. Пожелал изучить сам, так сказать, прежде чем схватить Мацкевича и предъявить его высокому руководству. Следили за кружком долго, но сильно всерьез не принимали. Желающих заключить договор с дьяволом было за историю существования человечества предостаточно. Опасался Геббельс дураком выглядеть. Как только заполучил необходимое, начал сам таскаться по умным людям, дабы оценили, посмотрели. Но так, без особого рвения. Пока один профессор, увидев скопированную часть, не захлопнул перед Йзефом дверь, наплевав на все чины и звания последнего. Сказал: «Идите к черту, господин министр народного просвещения. Хотя, с этим текстом вам туда и дорога».

Вот только тогда Геббельс призадумался, осознал, что, вполне возможно, держит в своих руках нечто важное, да и кинулся от большого ума проводить ритуал лично. Собственно говоря, благодаря этому пришел Белиал. Душа у Йозефа посильнее будет, чем у Мацкевича. Выдернул из ада эрцгерцога. Естественно, Белиал ему все по полочкам и разложил. В том же сюжете. Мол, случится война. Неизбежно. Кто победит — сейчас зависит от приложенных сил.

Было решено Генриха Эдуардовича арестовать, а того уже след простыл. Его как раз Федор в Союз препроводил. В общем, остался Геббельс в итоге без книги, но с демоном. Мы, вроде как, с Князем условно по разные стороны. Но трудимся в одном направлении. Эти идиоты наивно верят, раз они демона призвали, то демон им и служит. Обхохочешься. Я, например, с Мацкевичем распрощался спустя год, как тот в Союз перебрался. Специально выманил сюда. Нельзя его было, придурка, среди немцев оставлять. Конечно, от Генриха, честно говоря, уже ничего не зависит. Но он искренне верит в свою значимость. Понять только не может, куда демон делся. Продолжает меня искать. Не первый раз вот такие мероприятия устраивает, которое твой дед этой ночью застал. Бесто́лку, естественно.

Наталья Никаноровна снова расхохоталась.

— Твою мать… Чокнуться можно. Короче, один мудак вызвал вас, второй — Клетчатого. А в итоге — война?

— Ну, где-то около того, — Бабуля скромно потупила взгляд. — Стараемся, разжигаем. Это наша работа, Иван. Вот только… чего-то белые молчат. С нашей стороны уже много шагов сделано. А от них — ноль реакции. Это и есть проблема. Самая важная. Мы с Князем озадачились, как так? Черные ходят, белые не двигаются.

— Слушайте, я вообще теряю логическую нить рассказа. Для вас ведь это хорошо. Вы же…ну… типа, хотите захватить мир и выиграть.

— Совсем, что ли, умом тронулся? Зачем нам второй ад? Нееееет, Иван. Грешники — это наша работа. Куда вкуснее души праведников, которые оступились. Оооо, даааа… это чистый восторг. А если воцарится ад на земле? Где ж мы праведников возьмём? Кого мы соблазнять, сбивать с пути будем? Нет. Неверно ты мыслишь.

— Так. Хорошо. — Я снова поднялся на ноги. Состояние было такое, что сидеть спокойно не хватало терпения. — Значит, Мацкевича Вы бросили, переключились на Наталью Никаноровну. Тогда вопрос. Каким образом он от меня сбежал? Испарился. Если вашей помощи лишён?

— Помощи лишён, но встречаться вам пока ни к чему. Генрих Эдуардович ещё пригодится. Я тебе так скажу, Ваня, на сегодня, наверное, информации хватит. Пока что эту перевари. Тем более, прав Тихонов. Голову тебе отбили знатно.

— Ну, уж нет! Меня интересует дед! Почему майор его выбрал? Вы сказали, он разыскал Иваныча ещё во времена детского дома. Каким боком его судьба сюда приплелась?

— Есть такое. И ты правильно мыслишь, не просто так. Однако, бо́льшего сегодня не скажу. Ты пойми, Иван, сейчас твоя цель — быть рядом с Тихоновым, искать Генриха Эдуардовича, для успокоения майора, и смотреть в оба глаза. Где, в какой момент твой дед свернул не туда. Для того тебя и забрали в прошлое. С Иванычем напрямую мы не могли сотрудничать. Есть в нем кое-что…ммммм… особенное. Там вообще без вариантов. Белиал, правда, предлагал кого-то более сообразительного. Разбирающегося в теме. Но Звезда Давида выбрала тебя. Она — проводник. Тут даже мы сильно повлиять не могли.

Я открыл рот, собираясь поспорить, но Наталья Никаноровна так сверкнула глазами, причем, не в переносном смысле, что слова сами собой вылетели из головы. То есть зрачки бабули реально полыхнули огнем, а в комнате запахло серой.

Страшно не было, если честно, но в свете всех обстоятельств, с Никаноровной ругаться мне ни к чему.

— Когда я разберусь со всем этим, меня вернут домой?

— Вот поверь, тут ты уж точно никому не будешь нужен. Да, тебя — домой. Иваныч — обратно в свое тело. Сейчас он, как бы сказать… спит. Жив, здоров, не переживай. Выполнишь задание, все сделаем в лучшем виде. Но найти, какой случай оказался решающим, ты должен.

— Почему?! Не могу вот этого понять. Ну, ок, началась ваша игра. Черные ходят, белые молчат. Хотите сказать, дед что-то испортил? Нарушил?

— Ваня! Я хочу сказать, иди отдыхай. Не последний раз видимся. Уж поверь. Завтра встретимся в отделе, ещё поговорим. Ты — человек. И без того день был сложный. Неплохо держишься даже. Лучше, чем я, например, ожидал.

— Ладно… Последний вопрос на сегодня. Вы кто? Про Белиала говорите охотно, о себе — ничего. Он — князь, эрцегорцог и вся такая хреновина. А Вы?

— А я, Иван, Наталья Никаноровна Сидорова. Так оно лучше. Поверь.

С этими словами бабуля что есть выпихнула меня из квартиры, сообщив предварительно адрес, по которому идти. Мне, правда, это ни о чем не говорило. В итоге, перед выходом я получил вердикт «вот ты кретин» и Лизу. Ее Наталья Никаноровна разбудила одним щелчком пальцев. Девчонка подняла голову, осмотрелась, а потом вскочила на ноги, уставившись на нас с подозрением.

— Усыпила меня? — Вопрос предназначался бабуле.

— Да ты что. На родную бабушку наговаривать. Сама задремала. Уморилась, видать. — За столом снова сидела маленькая старушка с дурацкой вуалькой. Я в который раз поймал себя на мысли, что общаясь без свидетелей, она выглядит вроде также, но одновременно — иначе. Сложно объяснить.

Наталья Никаноровна велела девчонке проводить меня до дома. Я сначала взбрыкнул, ещё женщины меня по ночным улицам не выгуливали. Обратно одну не смогу ее отпустить. Так и будем друг друга провожать до утра. Бабуля одновременно с Лизой хмыкнули многозначно.

— Хотела бы я посмотреть на того дурака, который решит Лизке вред причинить. Нормально она дойдет. Не переживай.

Пришлось подчиниться. Тем более, дом и правда находился рядом. Вот только в отличие от квартиры, где обосновались Никаноровна и блондиночка, моя оказалась коммуналкой. Самой настоящей. Пока по коридору двигался к своей комнате, вроде бы пятой, заметил, из-за одной двери показался любопытный соседский глаз.

Ночью шляться в поисках ванной не стал. А то ещё вломлюсь к кому-нибудь постороннему. Рухнул в постель и с удивлением понял, бабуля права. Устал безумно. Последняя мысль, мелькнувшая перед тем, как вырубился: «Что особенного в Иваныче, раз от простого Советского восемнадцатилетнего пацана зависит так много?»