Пещера

Сашка плёлся еле-еле. Бабушка называла такое «нога-за-ногу». Поход, конечно, дело хорошее, и он даже любил походы. В принципе любил. Вот в пионерлагере однажды всем отрядом ходили в двухдневный поход с ночёвкой. Были брезентовые палатки, была еда, приготовленная на костре в большом ведре — странная и очень вкусная походная еда. Страшные истории, рассказанные на ночь. Битва с комарами.

Но тут — совсем другое дело. Тут его караулили и подгоняли Ленка и Ольга — двоюродные сестры. То есть, просто в поход — это Сашка всегда был готов. Но почему его привязали к девчонкам? И мало ли, что они старше и опытнее? Он, может, тоже в походы ходил. Вон, в пионерлагере в позапрошлом году!

— Давай-давай, — говорила Ленка. — Шевели рычагами! Нам этот маршрут с тобой — два раза проходить, что ли? Пробежим сейчас — и домой. Что тебе тут не нравится? Нет, ты посмотри!

Ну, вокруг красиво, конечно. Тут не поспоришь. Горы, каменные осыпи, внезапно яркие цветы на камнях, лишайник, рисующий странное, мелкие ящерицы, греющиеся на солнце, шум водопада, пересыхающие на лето речки. Сейчас они выглядят просто как дорога, усыпанная камнями. А на самом деле — это русло бурных горных рек. Каждую весну они оживают. И наверное, осенью тоже.

Но красота красотой, а быстро ходить по горам — замаешься. Даже при всем чистом и полезном воздухе.

А вот Ольга молчала и ничего не спрашивала. Она просто шла сзади и подталкивала, если Сашка останавливался. Вроде как под конвоем получается. И какой тут тогда отдых? И что это за поход?

И вообще — Сашка приехал сюда, чтобы в море купаться и на пляже загорать. Ультрафиолет очень полезен — так в школе объясняли. И загар полезен. Он позволяет больше глюкозы разной в организме задержать и витаминов. Выносливость повышается и иммунитет от разных болезней.

Ну и что, что море сегодня холодное после шторма? Мало ли чем можно на берегу заняться? Камни вот, к примеру, пособирать. Просто сидеть и смотреть на волны и корабли на горизонте — уже хорошо!

Но Ленка с Ольгой давно ходили в туристический кружок при Доме детского творчества, который раньше назывался Дворцом пионеров. Они уже какую-то там категорию имели. Или степень, что ли. В общем, опытные туристки были. И маршруты всякие знали. Вот тут, говорили — совсем немного. Надо от одного села до другого по хорошо пробитой тропе — марш-марш! Тем более, сегодня рабочий день, и на тропе никого не было. Никто, получается, не мешался.

— Вот видишь цветок? — подтолкнула сзади Ольга, заговорила, наконец. — Вот тот, фиолетовый? Его не рви никогда. Обжечься можно. Ядовитый.

Да Сашка и не думал ничего рвать! Вот ещё — рвать цветы! Что он, девчонка, что ли?

И вообще — надоело.

Он присел на корточки, завозился в шнурках летних кроссовок. Кивнул Ольге:

— Ты иди, я сейчас догоню.

Она обошла вокруг, посмотрела сверху, прошла чуть вперёд, оглянулась ещё пару раз, скрылась за поворотом. А Сашка прямо с приседа своего прыгнул в сторону — в кусты. Хорошо, что не роза и не шиповник. Не колючие. А там, за кустами — тёмная тесная пещерка в сплошной стене известняка. Прилёг туда и затаился.

— Саш! Сашка! — раздалось буквально через минуту. — Оль, может, он домой сбежал?

Протопали мимо бегом. Пронеслись, как бегуны на дистанции.

А Сашка остался на месте. Чего дёргаться? Они сейчас на прямом отрезке увидят, что его там нет — снова сюда вернутся. Искать и шуметь будут. Это ещё долго. Потом решат, что он над ними посмеяться решил и уже далеко впереди, к концу маршрута подходит. Рванут туда. То есть, сидеть надо, пока они не убегут вперёд по маршруту..

Кусты были нагреты солнцем и вкусно пахли. Стена была нагрета солнцем. И даже в пещерке было не прохладно и влажно, а сухо и тепло. Это сухое тепло разморило, Сашка заснул.

Бывает так. Особенно, если устанешь, надышишься свежего воздуха, приляжешь. Или даже сидя бывает. Откинулся на спинку стула — раз, и уже спишь. И видишь сны.

Ленка с Ольгой поругались насмерть и навсегда. Ещё там, на тропе.

Потом им было страшно и очень обидно. Причем, больше именно страшно. Искали с двух сторон. Подняли добровольцев. Был вертолёт и хмурые люди в форме. В ночи светили прожекторами и шумели, звали. Проверили внизу — может, свалился парень? Проверили вверху — ну, мало ли. Был ещё кинолог с собакой, которая тоже ничего не нашла. Вот тут все и закончилось — вот тут, перед самым поворотом. То есть, был Сашка, а теперь просто нет Сашки.

Ленка сразу сказала Ольге, что все — из-за неё. Потому что шли группой, и она была замыкающей. Вот и не уследила за братом, выходит.

Дома тоже был скандал.

Но то — дома. А как теперь сообщать его родителям? Как вообще объяснить, с какого такого они вдруг кинулись в горы, когда Сашка приехал на море — купаться и загорать?

Больше они в походы не ходили. Ленка после школы уехала поступать, не поступила, но все равно не вернулась, а осталась где-то там, в столицах. Ольга сидела с матерью, когда та заболела. Работала везде. То продавцом в овощном, когда на руках перчатки, а все равно по локоть в грязи. То на вещевом рынке. То по знакомству в небольшой чистой фирмочке по обналичке. Там было страшно иногда — такие суммы проходили. Ещё в детском саду работала. Но оттуда сама быстро ушла. Во-первых, денег мало. А во-вторых, с детьми у неё не получалось никак. Все время пыталась их строить и кричать. Нельзя так с маленькими.

Увиделись сестры только на похоронах матери. Переглянулись, как чужие. И опять разъехались. Разошлись. Даже не переписывались ни разу.

До конца жизни будут помнить, как потеряли в горах на простейшем маршруте своего двоюродного брата. Помнить и казнить себя.

Сашка проснулся, как по будильнику. Когда спишь спокойно, и вдруг над ухом начинается трезвон. Но тут не было никаких будильников. И не было шума. Стоял ещё ясный яркий день. Было тепло и лениво.

Он поднялся, отряхнулся и спокойно пошёл назад, домой.

Наутро все же решил сходить и помириться с сёстрами. Они, небось, всю ночь его искали. Нехорошо.

— Здрасьте, тёть Тань, — бодро прокричал от калитки.

— Ой, — встрепенулась тётя Таня, копавшаяся с чем-то на огороде. — Это кто у нас там? Сашка, что ли? Давно ли приехал, племянник дорогой? Заходи, заходи, у меня как раз клубничка свежая. Своя, сладкая-сладкая!

— Тёть Тань, а Ленки с Ольгой нет?

— А кто их знает? Это чьих такие? Не соседские? Вроде, по нашей улице не было таких…

Холодом окатило. Мурашки побежали по спине. Волосы зашевелились под зелёной тюбетейкой, шитой золотой ниткой.

— Так я лучше потом, потом, — промямлил Сашка.

И сбежал. Позорно сбежал.

Позже наводил в разговорах с пацанами на девчонок. Не было никаких Ленки и Ольги! Никогда не было! И никто их не помнил.

А с кем же он в поход ходил? С кем на море собирался? С кем ругался, наконец? И потом — а как же тётка? Она-то — есть. И вот тут, у деда, все, как обычно.

Лето кончилось. Сашка уехал к себе «на севера». Больше в детском возрасте он на море не приезжал. Даже когда умирали дед с бабкой. Тогда он просто не мог — в армии служил. А уже потом, после армии, после долгой работы в провинции, после такой же долгой работы в столице… Мать как-то, рассказывая о чем-то своём, сказала, что вот Танька-то ведь моложе её была, да и жила на курорте, почитай, а все одно ушла раньше. А все потому что детей у неё не было. Дети, настоящая семья — вот что держит родителей на земле. И даже всплакнула, радуясь, что вот есть у неё Сашка, и это главное в жизни.

А Сашка слушал и вспоминал детство и последнюю поездку на море.

Он всё-таки приехал к морю.

Однажды собрался — и приехал. Купил сарающку-развалюшку в селе. Восстановил до приемлемого уровня. Ездил, как все местные, на рынок за продуктами. Торговался, искал подешевле. Запасал дрова на зиму. Копался в огороде — все же покупать зелень было непристойным, когда она тут просто так росла, как сорняк какой. Пенсии хватало на то, чтобы жить спокойно и неторопливо.

А как становилось не жарко и не холодно, обязательно надевал шляпу и шёл по старой тропе в горы. Вот тут раньше был водопад. Теперь уже все размыто и развалено. Так, ручеёк слабый. Здесь стоял навес и стол для привалов. Да кто теперь ходит в походы? Теперь — Интернет! И навес тот развалился, и стол из хорошей доски двадцатки кто-то из сельских давно приспособил у себя во дворе.

Дальше была тропа. На той тропе он не суетился — поздно уже. Да и возраст не тот, чтобы суетиться. Просто ходил туда и сюда. Считал шаги. Закрывал глаза и поднимал лицо к солнцу, пытаясь определиться с местом. Иногда, кряхтя, опираясь на колени, влезал в кусты и шуршал там, шурудил, пытаясь найти ту пещерку. Никто ему не мешал. Туристов этих, которые по маршруту — почти не стало. Народ приезжал на море. Приезжал купаться, загорать, смотреть на волны, мерно накатывающиеся на берег, пить по вечерам местные сладкие вина.

На кладбище он тоже не ходил. Туда, где в одном углу тетя Таня, а в другом — дед с бабкой.

А вот в горы…

Там его и нашли однажды. В кустах. В маленькой пещерке. Скрючившегося, чтобы забраться туда. С улыбкой на застывшем лице.

Инфаркт — записали в свидетельстве. Хоронили за счёт государства. Родных никого не осталось.

— Сашка! Сашка, блин, вот вылезешь — огребёшь же по самое не балуй!

— Лен, ты прости. И ты прости, Оль. Я просто пошутил неудачно, — Сашка неуклюже вылезал из кустов. — Я больше не буду. Давай, командуй дальше, что ли… Пошли по маршруту.

Загрузка...