10000 знаков

Побочный эффект

Горели леса и никто не тушил пожары. Сизая мгла стелилась над землёй, напрочь забивая пеплом воздушные фильтры. Метеорологические зонды ежедневно фиксировали на поверхности новые очаги возгорания. Стена огня подбиралась к колониальным базам и посёлкам, горячее солнце выжигало посевы озимых и саженцы фруктовых деревьев, не успевшие укорениться в почве планеты. Днём столбик термометра поднимался до сорока-сорока пяти градусов по Цельсию, ночами застывал на двадцатиградусной отметке. В полдень все работы на объектах прекращались и начиналась трёхчасовая сиеста, введённая колониальной администрацией по требованию Главного санитарного врача Колонии Хевилленда. Трудяги и иждивенцы запирались в домах, оборудованных центральными климатизаторами, разбредались по комнатам, сидели перед плазменными панелями и дисплеями вычислителей, смотрели фильмы и развлекательные программы, обсуждали новости, пили охлаждённые прохладительные напитки, ели ледяные овощные окрошки, дремали, играли с детьми, читали, ложились в кровати и засыпали чутким встревоженным сном, болтали, устраивали домашнюю уборку, - в общем, каждый по своему пережидали долгие часы нестерпимого жара, льющегося на них с прокалённого солнцем белёсого неба.

Совет Колонии Хевилленда находился на казарменном положении. Советники, злые и не выспавшиеся, заседали сутки напролёт. Были образованы Комитет по противодействию природным катаклизмам, Комиссия по пресечению распространения панических слухов, Секция по взаимодействию с электронными средствами массовой информации, Передвижной пресс-секретариат и Мобильный Штаб по чрезвычайным ситуациям. Делегированные в них олдермены крутились в бешеном ритме разъездов, совещаний, выдвижений, десантов, бросков, циркуляров, указаний, разборов, докладов, рапортов, донесений и анализа складывающегося положения. Не хватало пожарных, не хватало техники, не хватало свободных рук. Не хватало воды и химических реагентов. Окружающие Колонию водоемы пересохли или были вычерпаны до дна. Тяжёлые грузовые гравикары, переоборудованные на скорую руку в воздушные цистерны летали за водой к морскому побережью, преодолевая за каждый рейс по сотне километров туда и обратно. Добровольцы ценились на вес золота. Опреснительные станции работали на износ. Съёмочные группы мотались от одного стихийного бедствия к другому, снимая трагическую картинку, полную боли и безысходности, монтировали наживую и в авральном режиме сбрасывали наскоро сведённую "болванку" на головные рендеринговые серверы по лучу свёрнутого пространства. Особо ценились панорамные кадры охваченных огнём посёлков и перемазанных сажей обитателей сгоревших коттеджей, надрывно рассказывающих на камеру перипетии своего бегства и счастливого спасения. Их чумазые детишки в это время должны были копаться в убережённом от пожара скарбе или держать в слабых ручонках вызволенных в последнюю секунду из огненного плена домашних животных — пятнистого котёночка с обожжёнными лапками и вибриссами, или кузявую собачку, подпалённую огнём с левого боку.

В студиях, куда попадала сжатая архиваторами "болванка" кипел нескончаемый творческий процесс: терабайты оцифрованной записи распаковывали, очищали от помех, прогоняли сквозь частоколы фильтров, резали, сводили, накладывали образы актёров, редактировали, озвучивали, добавляли субтитры, отсматривали конечный продукт. Одобренные экспертами ролики без задержки гнали в прямой эфир. С пылу, с жару, с колёс закачивали в глобальные информационные сети, опутавшие большую часть обитаемых миров крепкой паутиной, формирующей у целевой аудитории правильный образ мыслей и релевантное поведение. Индустрия развлечения, индустрия потребления, индустрия политически выгодного образа действия. Ответственность, умеренность, преемственность.

Обратным потоком текли деньги. Единицами и нулями они оседали на электронных счетах корпораций, копились в виртуальных банках, пускались в оборот. Деньги — не стареющая кровь новейшего мира, становая жила настоящего и предчувствие лучезарного будущего. Будущего, которое приближается. Будущего, которое наступает. Будущего, которое уже наступило.

Как вы помните, всё началось в первой четверти XXI века. Когда экономически развитые государства стали отказываться от поддержки своих космических программ и развитием космической отрасли занялись частные лица, владельцы многомиллиардных состояний и хозяева успешных транснациональных компаний. Благодаря их усилиям была освоена Солнечная система, на планетах и спутниках возникли и укоренились земные поселения, вредные производства переместились за пределы земной атмосферы. Неисчерпаемые источники энергии и полезных ископаемых превратили общепланетарную экономику в цветущий сад, изобильный плодами научно-технического прогресса и хитроумными достижениями в области улучшения быта обитающего на земле народонаселения. К началу следующего века потенциал зачинателей был исчерпан. Ровно, как и государства до них, первопроходцы частного ракетостроения устранились от процесса дальнейшей экспансии в космосе. Солнечная система с её потенциалом разведанных и предполагаемых естественных богатств их всецело устраивала. Знамя прогресса выпало из их ослабевших рук и следующими, кто подхватил его и понёс дальше, стали крупнейшие рекламные компании. Таким образом Глубокий Космос из Корпоративного сделался Рекламным. Со всеми вытекающими последствиями. Разными: где-то дельными, где-то неэффективными, а где-то и откровенно пагубными, но всегда прибыльными.

В комнате отдыха было многолюдно. Линейная служба перевела космодром в режим ожидания, запретив приём и отправление воздушных и космических судов местных и транзитных линий впредь до особого распоряжения. Застрявших на земле пассажиров расселили по отелям, экипажам предоставили места в ведомственной гостинице. Тем же, кому не хватило гостиничных коек, пришлось довольствоваться раскладными креслами, дежурными пледами, тощим подушками, очередями в душевые кабинки и туалеты, постоянной толчеёй и невозможностью побыть в уединении. Единственное, что могло примирить суровые мужские души пилотов, штурманов и бортинженеров с отупляющим бездействием было соседство с прекрасными бортпроводницами, вынужденными нести всё свалившиеся на их хрупкие тяготы и лишения в обществе циничных мужланов, особенно из грузового флота, где, как известно, если и есть лица противоположного пола, то мало отличимые от мужчин внешностью, характером и поведением. В первые дни бортпроводницы вели себя скромно, собирались по углам, или смотрели бесконечные сериалы по спутниковым каналам, но чем дольше женщины и мужчины находились вместе, принужденные делить одно тесное помещение, тем более дружескими становились их взаимоотношения. Оказалось, что мужчины в чём-то даже джентльмены и не настолько циничны, чтобы беззастенчиво пялиться, когда бортпроводницам приходилось переодеваться, а девушки не настолько избалованы и капризны, чтобы требовать к себе какого-то исключительного отношения, особенно в условиях жестокого форс-мажора.

Уранов читал. Не в новомодном гаджете, напоминающем микроприсоску, прикрепляемую к виску, а старую добрую книжку. Читал, не обращая внимания шум, смех и возгласы радости, либо отчаяния. Большинство присутствующих, надев стереоочки и наушники, резались в трёхмерную стрелялку, кровавую и агрессивную.

Книжка называлась "Иосиф и его братья". Уранов читал её в минуты томительного ожидания перед выброской на поверхность чужих планет и в долгие часы ночной вахты, когда одиночество делалось особенно невыносимым. Чтение Томаса Манна было нелёгким занятием, но Уранов честно боролся со скучным, в его понимании, к слову, и не только его, текстом, и превозмогал страницу за страницей, борясь с желанием заснуть. Итог его титанических усилий составил чуть больше пятидесяти страниц, однако Уранов не терял оптимизма. Он твёрдо рассчитывал прочесть оба тома романа, чего бы это ему не стоило.

- Господин Уранов? - громким голосом спросил вошедший радист. - Есть тут господин Уранов?

- Уранов? Да, есть, - ответил Уранов, приподнимаясь сам и поднимая вверх руку.

- Господин Уранов, - радист почтительно склонился, - вам молния. Распишитесь здесь, а здесь приложите большой палец к сенсору. Благодарю.

- Не за что, - сказал Уранов машинально. - Вы можете идти, - торопливо разрешил он, видя, что радист не уходит.

- Я должен получить ответ, - сказал радист.

- Ответ? - удивился Уралов.

- Молния с уведомление, - объяснил радист, - прочтите текст.

Уранов развернул хрустнувший на изгибах конверт.

Телеграмма гласила: "Срочно прибыть в штаб-квартиру. О местонахождении и времени вылета информировать незамедлительно. Лонгман".

- Пишите, - сказал Уранов, вспоминая знаменитое "грузите апельсины бочками". - Нахожусь квадранте семнадцать тридцать девять дробь сорок шесть девяносто три зпт системе звезды Аспарагус зпт планета Корона Сайруса Кокса зпт застрял транзитной пересадке связи неблагоприятной пожароопасной обстановкой зпт время вылета неизвестно тчк Уранов тчк.

Радист закрыл блокнот.

- Это всё? - спросил Уранов.

- Пока да, - сказал радист.

- Не смею далее задерживать, - сказал Уранов.

- Вы разрешаете? - иронично спросил радист.

- Не препятствую, - сказал Уранов.

- Выйдем? - деловито предложил радист.

-Драться? - спросил Уранов.

- Вам повезло, - сказал радист, - я знаю карате.

- А я книги читаю, - сказал Уранов, - но не считаю нужным этим хвалиться.

- Дурацкий у нас разговор получается, - сказал радист.

- Нервы, - сказал Уранов.

- И бессонница, - сказал радист. - Пятые сутки на ногах. Сплю урывками. Начальник смены вывихнул лодыжку, остальные не могут добраться до космодрома из-за пожаров.

- Сочувствую, - сказал Уранов. - Кстати, - он полез в рюкзак, - могу вам помочь. Универсальное средство от переутомления и бессонницы "Ностофен". Производство фармацевтического концерна "СуперФармТехнолоджиз". "Ностофен" - надёжное лекарство известного производителя, признанного лидера на рынке фармацевтических услуг. "Ностофен" безопасен, не имеет побочных эффектов, обладает широким спектром биологической активности, разрешён для приёма детям от полутора лет и беременным женщинам, улучшает обменные процессы в мозге, эффективно борется с переутомлением и его симптомами, головными болями, повышает работоспособность, улучшает память, снимает усталость, избавляет от последствий бессонницы и расстройства сна, повышает работоспособность и общий тонус организма. Неоценимый помощник в сохранении эмоционального баланса и общего здоровья организма.

- Ух ты, - сказал радист. - Вы позволите?

- Берите упаковку, - великодушно разрешил Уранов.

- А вы? - спросил радист.

- Не беспокойтесь, - сказал Уранов. - Я запасливый.

- Снято, - крикнул режиссёр, хлопая в ладоши. - Теперь, - сказал он, обратившись к оператору, - плавно смещаешься влево, общим планом берёшь в кадр игроков, затем поднимаешь камеру, фиксируешь картинку, статист произносит текст, девочки на заднем плане изображают восхищение, статисту подают упаковку с игрой, он её демонстрирует, девочки закатывают восторг, ты наезжаешь на упаковку и се ля ви. Занавес.

- Понял, шеф, - сказал оператор, припадая к окуляру.

- Свет поправьте, - крикнул режиссер. - Девочки, - приказал он бортпроводницам, скинувшим униформу и оставшимся в соблазнительном бикини. Ты и ты, встаньте там, остальные сидите, где сидели. Дайте статисту слова. Девочки, восторг изображать умеете? Умеете. Отлично. Готовы? Хлопушка! Начали!

- Гиены чёртовы, - сказал радист, запихивая блокнот в карман.

- А таблетки вы возьмите, - сказал Уранов, - Помогают. По-настоящему.

- Ага, - сказал радист. Обязательно. Что читаете?

Уранов показал обложку.

- Толково, - одобрил радист. - Как ответят, - сказал он, прижимая указательный палец к карману, где лежал блокнот, - я вам немедленно сообщу.

Телевизионщики оперативно паковали реквизит и аппаратуру.

- Следующая точка — завод кормовых добавок! Быстрее! Быстрее! Сом цу гоу! - торопил подчинённых режиссёр.

До Земли Уранов добрался на грузовом судне. Лихтеровозу "Даная" пришлось изменить курс, чтобы взять на борт незапланированного пассажира. Недовольный капитан, с чувством почти садистическим, определил Уранову каютой кладовую, объяснив это тем, что лихтеровоз не туристический лайнер, свободных кают у него нет и вообще он не обязан потакать извращённым желаниям непрошеных гостей.

- Именно так, - чеканил капитан, сверля Уранова негодующим взглядом, - извращённым желаниям разных там любимчиков и особо приближённых я потакать не намерен. Так и передайте всем этим распоряжальщикам. Лихтеровоз — это вам не круизная посудина, где вам кофе в постель подают, в номерах убирают и официантки вот с такими буферами коктейли разносят. У нас здесь всё места наперечёт и прислуги не имеется. Желаете остаться, выделю раскладушку, нет — милости прошу на выход. Высажу в ближайшем порту. Вы мне весь график нарушили.

- Давайте вашу раскладушку, - хладнокровно ответил Уранов, разглядывая сложенные внутри банки, коробки, вёдра, швабры и щётки на длинных ручках. - Это тоже мне убирать?

- Человечка я подошлю, - сказал капитан, успокаиваясь. - Он уберёт. И климатизатор подключит. - А пол вымоете сами. Ручками.

- Пол вымою, - согласился Уранов. - Стены протру. Если желаете, кожухи в двигательном отсеке покрашу. Зелёной краской. Кисточка, надеюсь, у вас найдётся? К слову — когда у вас обед? Проголодался, знаете ли.

- Кожухи у нас красят автоматическими распылителями, - сказал капитан. - Обед в четырнадцать тридцать по локальному времяисчислению. Через двадцать три минуты с четвертью. Кают-компания палубой ниже. Но вам придётся обедать второй очередью.

- Знаю, знаю, - сказал Уранов, - прислуги здесь не держат.

- Юморист, - сказал капитан.

- Что вы, - сказал Уранов, - никоим образом.

- Человечка я наряжу убраться, - повторил капитан.

- И об обеде не забудьте, - напомнил ему Уранов.

- Второй очередью, - сказал капитан, - вас пригласят. По интеркому.

Впрочем, к тому моменту, когда орбитальный катер совершил посадку в международном космопорте имени Астронавта Нила Армстронга, капитан "Данаи" и пассажир Уранов сумели достигнуть такого уровня взаимопонимания, что расстались в зале ожидания если и не закадычными друзьями, то безусловно хорошими приятелями. Такими, что при прощании обмениваются адресами и обещают друг другу как-нибудь собраться вместе и куда-нибудь съездить. На природу, к речке, отдохнуть, порыбачить, расслабиться. Вдвоём, с семьями или в приятной мужской компании.

Конференц-зал был обширен, чудесно освещён и пуст. За исключением овального стола в центре и располагавшихся вокруг него удобных кресел по числу приглашенных, в нём не было ничего, что могло бы на деле оправдать его название. Никаких кафедр, микрофонов и рядов стульев для журналистов. Только стол, кресла, звенящая пустота и высокие окна, сквозь которые в зал вливались буйные потоки солнечного света.

Уранов прошёл к столу. Семь кресел было занято. Уранов уселся на последнее свободное место и огляделся. Напротив него сидели Арно де Гри, директор специальных проектов Ultima Brandworks Megacorp и Абигайл Мерсер, глава департамента инновационных разработок "Space Armour Research", представляющая интересы основного партнёра и заказчика Ultima Brandworks. Остальные пятеро были ему не знакомы.

- Все в сборе, - сказал Арно де Гри, обращаясь к Абигайл Мерсер.

- Приступим, - кивнула Абигайл Мерсер.

- Прежде, чем начать разговор, - сказал Арно де Гри, - давайте знакомиться. Начнём с дамы. Абигайл Мерсер, директор по научной работе корпорации "Space Armour Research" и одновременно руководитель Департамента инновационных разработок в том же предприятии. Всеволод Уранов, старший офицер-координатор Службы рекогносцировки Управления Космической Разведки (УКР). Сирил Гарт, Дмитрий Соснин, Ефим Долгов, Карл Руперт, Лонгин Ковальский — сотрудники Отдела продвижения и внедрения передовых технологий Всемирного Консорциума по Освоению Галактики (ВКО). Меня, надеюсь, представлять не надо? Тем не менее, на всякий случай, представлюсь. Арно де Гри, директор специальных проектов трансгалактического рекламного агентства "Ultima Brandworks Megacorp". Ваш непосредственный работодатель и безраздельный начальник на ближайшие несколько суток. Мисс Абигайл.

- Спасибо, Арно. Господа, думаю, вам не нужно объяснять, каково магистральное направление деятельности нашего концерна. Мы являемся ведущими поставщиками средств индивидуальной защиты — от лёгких герметичных костюмов до сверхтяжёлых скафандров, предназначенных для использования в условиях повышенной опасности любого типа — техногенной, антропогенной, биологической, зонах стихийных бедствий и катастроф. Проблема заключается в том, что сверхтяжёлые защитные костюмы до сих пор, помимо сложности в изготовлении и веса, не обеспечивали в должной мере необходимой подвижности. Созданный в наших исследовательских лабораториях революционный материал позволил нам разработать абсолютно новый тип защитного костюма BTSS или base type spacesuit. На основе этого типа была сконструирована базовая модель сверхтяжелого скафандра — BMS (basic model spacesuit) — Enhanced protection suit (Enpros), костюм усиленной защиты, позволивший значительно снизить вес скафандра, расширить гибкость и повысить защищенность от воздействия различных негативных факторов. Мы сумели довести степень защиты в моделях Enpros до уровня AE-2, против бывшего до этого AE-4. Скафандры данной модели с успехом прошли цикл обязательных испытаний, сертифицированы и пошли в серию. Сейчас выпускается три стандарта костюма: Enpros Mockingbird, Enpros Gyrfalcon, Enpros Corncrake, основной и модернизированный. По классификаторам ВКО они относятся к универсальным приспособлениям индивидуальной защиты, в отличие от изделий наших ближайших конкурентов. Что, к сожалению, резко ограничивает возможности роста сбыта нашего изделия. В силу господствующих на рынке тенденций в пользу узкоспециализированных решений. Однако мы намерены изменить существующую конъюнктуру. Для этого мы собираемся испытать скафандры Enpros всех стандартов в условиях, намного превышающих заявленные в спецификациях уровни опасности, что доказать верность избранного нами пути.

- Эта проверка на местности станет началом масштабной рекламной кампании, вести которую "Space Armour Research" доверила нам, Ultima Brandworks. - сказал Арно де Гри, панибратски улыбаясь мисс Абигайл.

- Местом испытаний выбрана Планета Гюйгенса VIII, - не обращая внимания на улыбку Арно де Гри, сказала Абигайл Мерсер.

- Где конкретно? - немедля спросил Уранов.

- Континент Рэпида Купера, - ответила Абигайл Мерсер.

- Разумеется, - сказал Уранов. - Континент Рэпида Купера.

- И что в этом такого? - подал голос Ефим Долгов. Ковальский прошипел сквозь зубы: "Помолчи" и наступила тишина.

- Может, хватит уже, - прервал молчание Долгов. - Может кто-нибудь объяснить мне внятно, что значит это многозначительное "континент Рэпида Купера"?

- Смерть это значит, - сказал Ковальский, - со стопроцентной гарантией. Ты молодой, ты не знаешь.

- Ковальский, - сказал Арно де Гри, - прекратите пугать молодёжь.

- Нет, зачем же, - сказала Абигайл Мерсер, - господин Ковальский никого не пугает. Господин Ковальский прав. Во всём, кроме одного — процентного соотношения погибших и выживших.

- А-а-а, - сказал Ковальский, - бросьте вы со своей казуистикой.

- Так что же есть такого страшного на этом континенте Рэпида Купера? - повторил свой вопрос Долгов.

- Топь, - сказал Уранов. - Болото. Занимает три четверти континента. Названо по имени первооткрывателя, Джерарда Баррингтона. На континенте Рэпида Купера имеется одна огромная топь. В просторечии — болото. Самое опасное место в обитаемой галактике. Топь Джерарда Баррингтона.

- Не преувеличивайте, Уранов, - сказал Арно де Гри. - Место не лучше и не хуже остальных проклятых мест, в избытке имеющихся в нашей галактике.

- Вам виднее, - сказал Уранов.

- Мерзкая затея, - сказал Сирил Гарт, - но мне нравится.

- Безумству храбрых, - процитировал Уранов.

- Тем более, - сказала Абигайл Мерсер, - никто не требует от вас подвигов. Задача достаточно элементарна — пройти пятьдесят метров вглубь Топи на самом относительно безопасном участке и возвратиться обратно.

- Не бывает в ней безопасных участков, - возразил Уранов, - Топь крайне опасна на всём своём протяжении.

- А вот здесь? - спросила мисс Абигайл, включая объёмную топографическую карту Топи Джерарда Баррингтона.

- Отметка сто десять-двадцать три, - сказал Уранов. - Ну конечно...

- Мы неплохо подготовились, - Абигайл Мерсер выделила и увеличила изображение интересующего сегмента местности. - Какова вероятность успешного выполнения задания?

- Вы же готовы, - сказал Уранов.

- И всё-таки, - сказала Абигайл Мерсер. - Какова вероятность?

- Семьдесят на тридцать, - сказал Уранов, - таков был процент выживших к погибшим. Семьдесят на тридцать. Это было... давно.

- Полтора года назад, если быть точным, - сказал Арно де Гри.

- За этот срок, - с расстановкой произнёс Уранов, - ситуация там могла кардинально измениться.

- Могла, - согласилась Абигайл Мерсер. - И изменилась. Но ненамного.

- К тому же, - веско напомнил Арно де Гри, - вы связаны контрактом.

- Двадцать пять, - сказал Уранов. - Двадцать пять метров. Туда и обратно.

- Обсудим, - сказала Абигайл Мерсер.

- Кто-то должен умереть, - зловеще изрёк Карл Руперт и каждый, сидящий в зале, кроме Арно де Гри и мисс Абигайл Мерсер, мысленно пожелал, чтобы этим умершим был любой из шести, но не он сам.

Всего тут было свыше всякой меры. Чересчур синее небо, чересчур яркие краски, чересчур пышная растительность. И болото было чересчур громадное. "Редкая птица долетит до середины" - вспомнилось Уранову из школьного курса литературы. В отношении Топи Джерарда Баррингтона эта строка великого русского писателя XIX века подходила как нельзя лучше. Действительно, никакие живые организмы, снабжённые крыльями, над Топью никогда не летали. Более того, с некоторых пор на Топью не летали и неживые (в смысле - рукотворные). Как пилотируемые разумными существами, так и автоматические. Потому что исчезали. Бесследно. Пропадали катера разведчиков, пропадали катера биологов, пропадали челноки спасателей, пропадали исследовательские зонды, пропадали картографические дроны, пропадали беспилотные лаборатории, а когда над территорией Топи исчез целый корвет, отлично вооружённый боевой корабль, укомплектованный опытной командой, прошедшей сквозь огонь, воду, медные трубы и несчётные портовые кабаки, всякие полёты над Топью были категорически запрещены. Наземные изыскания продолжались, но непропорционально высокий уровень смертности вынудил командование запретить всякую исследовательскую деятельность в самой Топи и районах, примыкающих к ней, обходясь спорадическими рейдами, лихими кавалерийскими наскоками и быстротечными десантами.

Шесть человек стояли на границе тверди и хляби, не решаясь ступить за пределы условно надёжного грунта. Пауза затягивалась. Уранов должен был приказывать, однако он не мог заставить себя произнести роковую фразу, за которой неминуемо исчезнет призрачная надежда на благоприятное завершение этого идиотского предприятия. С отметки сто десять-двадцать три брала начало обнаруженная нечаянно поисковой группой Мартьянова тропинка, также условно надёжная, уходящая вглубь Топи на невесть какое расстояние. Промерены и отмечены вешками были тринадцать тысяч метров (симптоматичная цифра для суеверной личности). Мартьянов прошёл начальные двести семьдесят восемь метров и вернулся обратно практически без потерь. Двое из его группы получили химические ожоги, одному пришлось вживлять механическую кисть взамен откушенной кочующим плотоядным растением. И это была самая удачная вылазка из всех последующих, не в пример лучше организованных и материально оснащённых. В которых потери иногда доходили до двух третей личного состава. Чем дальше углублялись разведывательные партии, тем больше теряли людей. Число добровольцев не уменьшалось, но предел живучести техники был достигнут и превзойден, отчего поступательная экспансия вполне объяснимо захлебнулась. Несмотря на бушующий в массах волонтёров энтузиазм. Желающим кинуть во имя науки на близлежащий алтарь свои жизнь и здоровье колониальная администрация подыскала другие, не менее важные проекты, а дальнейшую разведку Топи поручила автономным кибернетическим механизмам. Без особых, впрочем, успехов. Потому что машины терялись чаще, чем люди. Тысячи безропотных автоматов уползли в туманные дали и навсегда сгинули на вязких равнинах непокорённого болота.

- Капёр, я Анубис, - раздался в наушниках голос штабного координатора.

- Капёр на связи, - сказал Уранов.

- Капёр, почему стоим? - недовольно поинтересовался штабной. - Срываете график движения, Капёр!

- Анубис, здесь Капёр, - сказал Уранов, - оцениваю ситуацию. Приём.

- Тридцать секунд, - сказал штабной, - на оценку ситуации. После чего выдвигайтесь по маршруту. Иначе эта стерва мне мозг вынесет, - добавил штабной негромко.

"Этой стервой" несомненно была Абигайл Мерсер.

- Понял вас, Анубис, - сказал Уранов. - Тридцать секунд. Конец связи.

Он слегка затемнил прозрачное забрало шлема и оглядел свою группу. Скафандры по-настоящему были хороши. Несравнимо легкие, удобные и гибкие. Экзоскелет существенно увеличивал силу, идеально настроенные сервоприводы гарантировали почти природную подвижность тела. Серии Enpros различались по цветам: "Пересмешники" были красными, "Кречеты" - оранжевыми, "Коростели" - аквамариновыми. Модернизированные Enpros отличались визуально от базовых конструкцией шлёмов и наличием дополнительного плечевого контейнера с наружным функциональным креплением под инструмент, либо оружие.

- Группа, слушай приказ, - сказал Уранов, переключившись на внутрисетевой канал связи. - Устанавливаю порядок движения: колонной по одному, в авангарде красные, в середине оранжевые, замыкающие синие, дистанция — два метра. Удаление — двадцать пять метров. Ориентиры — вешки, контрольная — двадцать пятая от нулевой точки. Марш!

Впереди слева возвышался наполовину притопленный в трясине кибервездеход. Он угодил прямиком в "окно", коварно прикрытое тонким слоем ряски, создавшим гибельную иллюзию надёжного травяного покрова. Широкие гусеницы вездеход не спасли и с тех пор он так и торчал, бесстыдно задрав корму к небу. Кормовая броня была на удивление чистой и краска не утратила заводского глянца. Глядя на него, можно было подумать, что утеряли машину буквально на днях, но это было в корне ошибочное умозаключение. Вездеход застрял в болоте в самом начале механизированного наступления на Топь. Когда технику не жалели и гнали в трясину, не считаясь с потерями. Широким фронтом и без оглядки. Эпоха безрассудного штурма и натиска.

Уранов подключил внешние микрофоны и в наушниках зазвучала повседневная "музыка" Топи. Кругом скрипело, булькало, хрустело, трещало и чавкало. Хлопком раскрывались бутоны, выпуская облака невесомой пыльцы, какие-то гады, извиваясь, скользили в траве, изредка сверкая красными полированными боками, нечто бугристое, коричневое, напоминающее уродливый корень дерева с размаху взметнулось ввысь и с шумным всплеском рухнуло в грязь, заставив Уранова крепче сжать рукоятку штурмовой винтовки. Оружие, в принципе, было здесь совершенно лишним. Самым бесполезным предметом, увеличивающим вес и умаляющим шанс на спасение. Был такой прецедент: подвергшись нападению неустановленной агрессивной формы жизни, разведчик открыл беспорядочную стрельбу и перестрелял то ли четверть, то ли половину тактической группы, но себя не защитил. Неприятный инцидент заставил оружейников доработать устройство штурмовых винтовок. Установка блока опознавания решила проблему "дружественного огня".

Рядом с Урановым, на расстоянии вытянутой руки, плыл над трясиной черный усечённый конус, высотой метра полтора, увенчанный полусферической вращающейся башенкой. Это был робот-регистратор, исполняющий параллельно обязанности похоронного церемониймейстера. Заупокойная ритуальная формула, своевременно прочитанная над телом погибшего, оказывает в высшей степени благотворное влияние на временно живых, потому как не всегда удаётся вынести останки из опасной зоны. В силу разных непредвиденных обстоятельств. В том числе из-за отсутствия этих самых останков.

Понятно, что от такого спутника, штатно придаваемого каждой наземной партии, некоторые, суеверно настроенные деятели, часто норовили избавиться, причём не всегда законными способами. Опять же, были прецеденты...

Уранов "гробовщика" терпел, но, как и подавляющее (надо думать) большинство рядовых покорителей космоса, тихо, про себя, ненавидел. Определённо, не всякая унификация есть очевидное благо.

Практика учит — Топь непредсказуема. Она изобретательна на разные мерзкие штучки, смертельные ловушки и каверзные сюрпризы. Гибель, насылаемая Топью, имеет множество личин и не всякий облик смерти выглядит устрашающе. Зачастую он обладает довольно привлекательным видом. Или просто безобидным. Например, удивительным образом смахивает на обыкновенную земную бабочку. Видели, наверно, маленькая, синенькие крылышки, порхает беззаботно над зелёной травкой, садится на жёлтые цветочки одуванчика... Только бабочки эти размахом крыльев сантиметров в пятьдесят. Лезут тучей из трясины и жутким облаком накрывают разноцветные фигуры...

Арно де Гри, страдальчески наморщив лоб, просматривал сведённый материал. Абигайл Мерсер бесстрастно курила, глядя поверх экрана.

- Что же, - сказал Арно де Гри, - впечатляет. Финальные кадры излишне натуралистичны.

- Уберёте, - равнодушно заметила Абигайл Мерсер.

- Непременно. Да, - сказал Арно де Гри. - Вас впору поздравить!

- Решительный успех, - сказала Абигайл Мерсер, - опытный образец робота успешно выдержал испытание.

- А как быть с выжившим?

- Любопытно, - сказала Абигайл Мерсер. - Мы не ожидали, что кто-либо уцелеет. Предыдущий эксперимент закончился плачевно. А Уранов жив. Сильное обезвоживание, химические ожоги, требуется косметическая пересадка кожи, но Уранов выжил. Проектировщики разобрали скафандр по деталям в поисках ответа. Ничего. Ни малейшей зацепки. Они в растерянности. Какой-то неучтённый фактор.

- Мистика, - сказал Арно де Гри.

- Вы правы, - сказала Абигайл Мерсер, давя окурок в пепельнице. - Ребус. Шарада. Побочный эффект...