Зомби ТВН

глава 1

«Я люблю темноту. С детства люблю. Особенно непроглядный мрак, когда самое яркое это звезды на небе. Мне комфортно и уютно и временами кажется, что я вижу в темноте или не вижу, но как-то ощущаю предметы. Странно, но мне кажется, что человек способен свободно ориентироваться в темноте и возможность эта есть у каждого и ее можно заметить в себе, просто эта способность в нас не развита. А еще мне кажется, что все может быть по другому». Так мне сегодня сказала Эра. Еще она пригласила меня встретиться с ее друзьями и тогда мне все станет понятно, потому что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Да, именно увидеть. Я, конечно, спросил, не намек ли это? Дело в том, что я газетчик и мое оружие это слово. Эра телерепортер и ее оружие это кадр. Конечно ее оружие в стократ сильнее моего, потому она и позволяет себе временами намеки в мою сторону. Что ж, она интересная и необычная и старается навязать мне дружеское общение. Ведет себя со мной по-деловому. Я не против, но чувствую, что она мне нравится. Еще чувствую, что я нравлюсь ей. Это как предметы в темноте – чувствую, что между нами есть что-то большое и общее, но не вижу. Чтобы она ничего не возомнила о себе, я ей сразу сказал, что моей газете (это скромное издание) нужен репортаж про зомби. Да. Пусть теперь подумает, поразмышляет о нашей встрече, что мне больше нужно – репортаж или она. Я очень прозрачно намекнул на то, что давно мечтал увидеть, как снимаются новости и что вообще все только и говорят сейчас про зомби из новостей. Эра сказала, что такие как я меняются в последнюю очередь и некоторые очевидные вещи замечают слишком поздно. И если рядом со мной будет стоять настоящий зомби, я его замечу только тогда, когда мне скажут: «Смотри! Зомби!» Я знаю про себя, что я слишком медлителен и консервативен для своей профессии. Я сказал, что наша газета спокойное и взвешенное издание, жареными фактами не интересуется, упор делает на аналитическую работу. Тут я ее запутал окончательно, и она сказала мне про темноту, про то, что любит темноту. Я заглянул ей в глаза, отметил про себя, что фигура у нее отменная, на ней была тонкая обтягивающая майка, обшитая кружевами, и мне показалось, что глаза мои различают что-то невидимое. Вернее, я ощутил, что способен различать предметы без помощи глаз. …Вот такая Эра!

Дмитрий это король динамичного репортажа. Его нужно сразу выделить из всей компании. Он не такой как я, моя противоположность, быстрый и подвижный. Хотя он телевизионщик, но словом владеет феноменально. Его фразы изящны, корректны и удачно вписываются в репортажи из криминальной хроники. Я часто вижу его в новостях, видел буквально вчера. Ему везет поймать удачный кадр. Его интервью опережают время. Он умеет задавать точные и нужные вопросы, как тому парню, что пырнул ножом свою мать, отказавшуюся дать ему денег на бутылку. Парень был на пике куража, когда закончилась водка. Ему захотелось еще, каких-то пол литра для нужной кондиции, но пенсионерка отказалась дать сыну денег. Дмитрий успел взять у парня интервью: «Как вы можете прокомментировать то, что случилось?» Парень в тот момент уже успел протрезветь, хотя выглядел нехорошо. «Я любил свою мать, – сказал он. – Она любила меня, она бы меня простила» Парень некрасиво разрыдался прямо в камеру с эмблемой ТВН. Знаете, что сделал Дмитрий? Что он обычно делает в таких случаях? Ничего. Это хитрец, каких поискать нужно. Он не говорит шаблонных фраз типа «Вот чем может закончиться запойное пьянство», или «Мне кажется, больше всего на свете этот парень сейчас хочет вернуть все назад». Нет! Дмитрий ничего такого не сказал и вообще не имеет привычку оставлять за собой последнее слово. Интервью так и заканчивается, небритый парень с опухшим лицом в мятой футболке пускает сопли прямо в камеру. Небольшой наезд, крупный план и все… он оставляет для своего зрителя возможность самому сделать вывод. В этом изюминка, зритель сам пытается найти выход из сложившейся ситуации и понимает, что выхода нет. Жизнь для парня закончилась, как только он пырнул кухонным ножом свою престарелую мать, а та упала на диван истекать кровью. Он пошел курить на балкон, потом заснул, а когда проснулся, было уже поздно что-то исправить. Это становится совершенно очевидно. Но это не все, Дмитрий сочувствует героям своих репортажей, это тоже заметно. Он сочувствует всем, жертвам и убийцам, насильникам и маньякам. Видно, он не стервятник, налетевший на мертвечину, чтобы утолить голод, он сопереживает, он сожалеет, что все ужасное и безнадежное имеет место в нашей жизни.

Друзья собрались, чтобы отпраздновать окончание удачной недели. Была пятница. Их было пятеро вместе с Эрой, все они, одна сплоченная команда ПТС (передвижной телевизионной станции). Оператор Вадим, он же водитель, репортер Дмитрий, звукорежиссер Скворцов и шеф. Эра представила его – «Наш шеф». Шеф представился Сергеем, он микшировал видео, запускал повторы, переключал камеры, сидя за пультом режиссерского кресла. От него зависел конечный результат, то каким репортаж увидят телезрители. Я отметил крупный золотой браслет на его запястье, модный дорогой пиджак и темные, как спелые вишни глаза на неподвижном лице. Вечер был по-летнему теплый, компания уютно расположилась на открытой площадке ресторана «Радуга» под радужным шатром пяти цветов, чтобы поболтать и весело провести время.

– Я вам точно говорю. Ночной клуб «Zed». Там всегда шумно. Они там собираются.

– Зомби?

– Называй, как хочешь, их там полно. Они популярны, вот что главное. Народу там под вечер целая туча. Приходят, чтобы поглазеть на них. Герои репортажей, каждый хочет взять автограф, пропустить с ними по рюмке.

– Что они там делают?

– Весело проводят время. Кутят, как все. Яблоку негде упасть.

– За счет заведения?

– Может и за счет заведения, но я лично думаю, что денег у них и без того полно. Они ни в чем себе не отказывают. Голову на отсечение даю! – сказал Дмитрий.

– Голову? – Вадим, задававший ему вопросы, удивленно приподнял бровь.

– Ты про что? – насторожился Дмитрий. Любой неожиданный поворот в разговоре был ему интересен в профессиональном плане. Вот сейчас он сказал – «Голову на отсечение даю»

– Ты сказал – «Голову на отсечение даю», – когда так говорит репортер, это не просто, верно? – Вадим решил устроить каламбур. – Если бы так сказал Скворцов, шеф или Эра, если бы они так сказали, то это одно дело. Это было бы устойчивое сочетание слов, то есть словосочетание. А ты, это совершенно другое дело!

Эра наклонилась и хотела шепнуть мне на ухо, чтобы прояснить ситуацию, но на нее сразу обратили внимание.

– Если разговаривают Дмитрий и Вадим, то это всегда весело! – сказала Эра громко прямо мне в ухо, чтобы все услышали, что секретов у нее нет.

Эра рассмеялась. И все остальные улыбнулись и потянулись за своими кружками, потому что Вадим и Дмитрий могли сколь угодно долго обмениваться изящными фразами. Они могли до бесконечности строить логически связанное дерево рассуждений и частенько это дерево оживало, зацветало и давало чудные плоды.

– Все верно! – признался Дмитрий. – Я понял, к чему ты клонишь. Все уже догадались, «голову на отсечение даю» это про того мотоциклиста, которому отрезало голову струной. Все закончилось удачно. Я видел его вчера вечером в «Zed» Не просто видел, он первый подошел ко мне со словами благодарности. Он мне так и сказал: «Спасибо Дима за второй шанс, репортаж бомба! Всем ребятам, которые делают новости большое и теплое, человеческое спасибо». У него слезы выступили, когда он это говорил. Рядом с ним крутилась одна очень известная красотка, не буду называть ее имени. Парень хорош собой. Правда я заметил, многие норовят посильнее хлопнуть его по плечу и смотрят, не отвалится ли голова. «Голова приросла крепко», – шутит он.

– Как его зовут… э-э-э?

– Профессор! Все называют его профессор, но он конечно не профессор. У него степень кандидата технических наук, парень учится в аспирантуре.

– Неужели и следа не осталось? – вопрос задал шеф.

– Тонкий, как шнурок срез, заполненный бусинками загустевшей крови, похоже на тонкое ожерелье из коралла. Никогда не скажешь, что парню отрезало голову. Выглядит, как все они, но в целом свежо. Запах конечно, тут все отставили кружки, нет не подумайте, никакой тухлятины, никакой падали. Только очень сильный запах скипидара. Скипидар просто бьет тебе в ноздри, если ты в «Zed». Но дело не в этом дорогой Вадим. Я сказал «голову на отсечение даю». Ты же перечислил не всех. Ты сказал Скворцов, шеф или Эра. Ты совсем не упомянул нашего нового знакомого… м-м-м, Николая!

– Меня зовут Николай! – подтвердил я. – Это ничего не значит, просто имя. Я газетчик, пишу статьи. В газете нет двадцать пятого кадра, хотя в некоторых изданиях есть двадцать пятая страница. И мне очень интересно послушать про зомби. Тем более, что сейчас про них только и говорят. Собираюсь написать статью на эту тему и мечтаю посмотреть, как делают репортажи с места событий.

Тут обычное человеческое любопытство так сильно проступило на моем лице, что я сам это почувствовал. Эре, я успел заметить, понравилась моя речь. Про себя я сильно озадачился услышанным, а именно тем, что у зомби полно денег и тем, что эти ребята тянутся к светской жизни, но спросить не решился. Я сразу уловил, что сцена «голову на отсечение даю» была разыграна для меня, а такое внимание к себе я посчитал проявлением уважения и склонялся больше к тому, что уважение ко мне в первую очередь вызвано моей профессией. Я надеялся, что Дмитрий расскажет, как снимался репортаж. Мне была интересна любая подробность.

– Какая у тебя газета, Николай? – спросил шеф, и я сразу пожалел, что не запомнил его имени.

Эта особенность с трудом запоминать имена у меня от волнения, а волнуюсь я всегда, когда знакомлюсь с новыми людьми. Я теряюсь, когда произносят имя, именно в этот момент мое внимание рассеивается. Мои впечатления от знакомства так сильны, что полностью заслоняют собой восприятие. Потому мне часто приходится ждать пока имя будет произнесено третьими лицами, а это накладывает отпечаток на первые минуты общения. Шеф обратился ко мне по имени. Он был удивительно свеж и молод лицом, имел безукоризненную стрижку и тяжелый малоподвижный взгляд человека с сильным характером.

– «Добрый вечер!» – ответил я и поскольку все на меня посмотрели, я пояснил: – «Добрый вечер!» это название моей газеты.

– Мы оказались рядом, дежурили на тридцать шестом километре с нарядом полиции, – продолжил рассказ Дмитрий. – Тут у них вызов. Они врубают сирену, мы разворачиваемся и летим за ними в сторону города. Успели снять загустевшую каплю крови на струне. Капля тяжелеет, отрывается, падает… вообще там не струна была, а сильно натянутая между деревьями тонкая стальная проволока. Рядом небольшая стоянка, кафе, камеры наблюдения. Все ужасные подробности сняла камера наблюдения, недурно получилось, как в кино. Мотоциклист продолжил движение, а голова скакала по дороге, как футбольный мяч пока не закатилась в кусты. Мы сняли все оперативно. Парня мы наши в лесу недалеко от дороги, мотоцикл влетел в дерево, а парень, его обезглавленное тело, повисло на молодой сосне. Воняло бензином. Потом я услышал шум, мы быстро сообразили, в чем дело и побежали назад, полицейские нашли голову. Голову сняли тоже. Представьте, если бы парень не нашел голову?

– Паспорт был бы ему ни к чему! – пошутил Вадим.

– Сейчас покажу, что получилось на самом деле и что не попало в эфир.

Он достал тонкий планшет, выбрал нужный файл и, запустив его, положил планшет на стол так, чтобы все видели. В кадре лицо Дмитрия, в руке микрофон с эмблемой ТВН. «Очевидцем страшной трагедии в очередной раз стала камера наблюдения. За моей спиной то самое место, стоянка кафе, полицейские мигалки». Потом в кадре появляется блеск натянутой струны и капля крови на ней. «Вот, то самое место». Далее идут кадры, полученные с камеры наблюдения – летящий мотоциклист проносится по шоссе и на замедленной съемке видно, как отделяется и крутится в воздухе подобно мячу голова в черном шлеме.

– Бррр!.. Хорошо, что меня там не было! – Эра поежилась, словно на нее подуло холодным ветром.

«…Это случилось на тридцатом километре. На кадрах видно, как ничего не подозревающий мотоциклист становится жертвой злоумышленников. Как мы видим, скорость была большой, струна на такой скорости режет, как лезвие» Затем в кадре появляется тело, оно висит на молодой сосне. Вдруг обезглавленное тело начинает барахтаться, напоминая движениями пловца. У парня нет привычной опоры и его тело «думает» что оно в воде. Словно пловец, висящий на ветках, оно лихорадочно гребет руками, потом срывается вниз и падает на землю, как мешок с картошкой. Затем садится и начинает ощупывать то место, где была голова. Потом встает и идет на камеру. Идет прямо, слегка раскачиваясь, ломая ветки. Затем останавливается, будто прислушивается, поворачивается и, не разбирая дороги, бежит в лес, натыкаясь на деревья, падая, поднимаясь…

– Он бежал на шум. Полицейские нашли голову. Мы бежали за ним и едва успевали держать его в кадре, – пояснил Дмитрий.

– А кто снимал? – спросил я. Картинка прыгала, широкая спина обезглавленного мотоциклиста металась в кадре.

– Вадим. Репортажи всегда снимает Вадим! Когда нужна вторая камера, снимает Эра!

Следующий ракурс – в кадре полицейские натягивают оградительную ленту. Под кустом блестит мотоциклетный шлем, в нем лицо. Неожиданно появляется хозяин головы, расталкивает полицейских, хорошо видно как изумление на их лицах переходит в ужас. Парень решительным движением регбиста хватает на бегу голову и нахлобучивает ее себе на плечи, плотно, как натягивают на макушку усохшую за лето меховую шапку.

– В этот момент у него зазвонил телефон. В кадре не слышно, но мы слышали, – заметил Вадим.

В кадре парень уже с головой, достает из кармана телефон, быстро отвечает, выбегает на обочину дороги, где ярко светит фонарь. Тут к нему подлетает дорогой красный седан со сверкающими дисками, парень садится, и машина со свистом рвет с места. Репортаж заканчивается, экран гаснет.

– Как же это получается? – не выдержал я после продолжительной паузы.

Все дружно рассмеялись, они ждали моей реакции.

– Ты когда-нибудь видел зомби? – спросил Вадим.

Вопрос прозвучал примерно так, «ты что, никогда не видел зомби?»

– Откуда мне их видеть, если я не снимаю криминальные новости. Моя работа, это лист бумаги и сколько не пиши слово «зомби» на бумаге, он рядом с тобой не появится.

– Зомби может появиться только в формате ТВН. Все происходит на самом деле, это не анимация, как многие думают. Это не программы обработки видео, не монтаж, не актерская игра и не чья-то злая шутка, – ответил за всех Скворцов, он лучше остальных разбирался в программных тонкостях и хитростях телевизионного вещания.

– Как-то не совсем понятно?! – заявил я, эксплуатируя ситуацию в своих интересах.

Тут мною завладело упрямство, смешанное с раздражением, ведь я сказал, что для меня это важно, что я собираю материал для статьи про зомби. И эта капризная нота снова явно прописалась на моем лице. На экране планшета в нижнем ряду я заметил эскиз со знакомой картинкой, вчерашний алкоголик, жертвой которого стала собственная мать: – Покажите мне это! – я ткнул пальцем в лежащий на столе планшет. – Да, да! Сейчас, от начала и до конца.

– Ты хочешь знать, поднялась ли несчастная? – Дима вопросительно сощурился в сторону Вадима, собираясь высечь из этого искру новой темы.

– Да, кстати? – поддержал его намек Вадим. – Что там было на самом деле?

– Я не видел. Ты снимал, значит, ты видел.

– Он не видел! Видел я! – признался Вадим. – Он стоял спиной.

– Перестаньте! – вмешалась Эра. – Не будьте такими циничными. Если бедная пожилая женщина поднимется, она сможет утешить сына, быть может, она простит его, как он того хотел.

Я посмотрел на стрелки часов. У меня на руке часы с крупным белым циферблатом и тонкими золотыми стрелками. Наблюдать за тем, как бежит секундная стрелка часов для меня одно удовольствие, это возвращает меня в реальность. Случается, как сейчас, реальность вдруг ускользает от меня, становится дурно и нехорошо. Я подождал, пока стрелка сделает круг. Дмитрий тем временем запустил ролик.

Тело, накрытое одеялом, оставалось неподвижным, сын-убийца всхлипывал сидя на табуретке. «…Он сделал все сам и полицию вызвал сам рано утром. Он осознал все в одну секунду и теперь убит горем» – комментировал Дмитрий. Потом Дмитрий в кадре просит его успокоиться, тихо беседует с ним некоторое время (этого не показывали в новостях). «…Ты же хочешь, чтобы другие не повторили твою ошибку, тогда нужно все показать и все рассказать прямо сейчас по свежим следам». Потом он взял короткое интервью, сын долго сморкался и вытирал слезы, но потом собрался и сказал прямо в камеру, что мать бы его простила (это было в новостях). Дмитрий повернулся лицом к зрителям, Вадим взял его крупным планом. В верхнем левом углу кадра оставался диван. Сначала приподнялся край одеяла, потом рука несчастной согнулась, привычным движением она откинула одеяло и села. Над ключицей торчал глубоко засаженный кухонный нож. Одежда под рукояткой вся пропиталась кровью и липла к телу. Пожилая растрепанная женщина некоторое время сидела в неподвижности, и смотрела перед собой, как проснувшийся от глубокого сна человек, когда пытается прийти в себя. Но «проснуться» у нее не получилось, вместо этого ее глаза закатились белками наружу, она открыла черный пустой рот, провалившись на самое дно безумия, встала и пошла, растопырив руки. Сын, обезумевший от ужаса, наблюдал за нею. Мать толкнула входную дверь и вышла на лестничную площадку, покинув кадр. В кадре оказался сын. Он перестал рыдать, на его лице застыла странная ухмылка. Он живо оглянулся, кивнул, будто все понял, прижал к носу кулачок и начал глупо и мелко хохотать. Выражение беспомощной глупости навсегда прилепилось к его лицу.

– Так лучше! – сказал шеф.

– Так намного лучше! – согласился Дмитрий.

– Очень хорошо! – с облегчением вздохнула Эра.

Я и сам почувствовал, что такая концовка лучше.

– Мама спасла сына от тюрьмы, в психушку поедет на принудительное лечение! – добавил шеф.

– Да! Совесть теперь мучить не будет.

– Так понимаю, что все это происходит на экране? Не более того? – вмешался я, испытывая сильное волнение, желая дожать ситуацию. – Почему в телевизоре такого не увидишь?

– Все происходит на самом деле. Просто в телевизор зомби не пускает цензура, шефа спроси, он вырезает все самое интересное. – Дима и все остальные посмотрели на шефа.

Шеф отхлебнул из кружки, едва заметная улыбка тронула его каменное лицо и тут же испарилась. Судя по всему, он был крайне сосредоточен и на секунду позволил себе расслабиться. Хотя улыбка могла по-новому осветить его бледное лицо, он предпочел от нее избавиться и перевел движение губ в открывание рта. Шумно вздохнул открытым ртом, будто ему не хватало воздуха, потом глаза его еще больше потемнели, а лицо еще больше окаменело. Он вежливо кивнул, смутился, но ничего не ответил.

Скворцов ответил за него: – Новости транслируют в формате ТВН. Это формат вещания способный усиливать восприятие. Так называемый эффект присутствия. Потому новости транслируются частью в телевизор, частью сюда напрямую. – Скворцов постучал себя согнутым пальцем по голове.

– Когда мы смотрим новости, то попадаем в кадр, как это бывает в стереокинотеатре с хорошим звуком.

– Это умная вещь! – вставил Вадим. – Формат ТВН придумал Доминик Тэйлор.

– При чем тут зомби? – удивился я.

– Зомби появляются только в формате ТВН во время эфира! – пояснил Скворцов. – Кадры с мертвецами попадают в новости, мертвецы проходят через трансляцию мощных антенн телецентра, получают сигнал и становятся зомби. – Он снова постучал себя по голове.

– Получают сигнал сюда? – Я ткнул себя пальцем себе в лоб и закрыл глаза, чтобы видеть новости с закрытыми глазами. Когда я открыл глаза все, даже шеф, смеялись и тянули ко мне свои кружки. Вадим душил себя за горло, выпучив глаза, изображая зомби.

Я взялся проводить Эру домой, чем смутил ее, по крайней мере, этот старомодный шаг сбил ее с толку. Дорогой я все думал, откуда у зомби деньги и о том, что все кругом пронизано радиоволнами, а новости идут практически круглосуточно по всему миру. Я все думал про утыканные антеннами телевышки, которые существуют повсеместно и пытался вспомнить видел ли я зомби. В последнее время мне встречались странные люди, которые выглядели потерянными и чей внешний вид оставлял желать лучшего. Они в основном топтались на месте в самых неожиданных местах, возникало ощущение, что они либо потерялись, либо утратили способность ориентироваться. Потом я подумал, что правильнее спросить у Эры. Женщины иногда находят простые ответы на сложные вопросы.

– Значит, зомби оживают под воздействием радиоволн? – Вопросов было слишком много, а выделить главный из них это мой профессиональный долг. То что ключевое слово здесь «трансляция» не вызывало у меня сомнения. Эра шла рядом, подчеркнуто одинокая и молчала.

– Скажи, они тебе понравились? – спросила она. – Ты произвел на них впечатление.

– Интересные ребята и, похоже, делают нужное дело. Похоже, это их объединяет. Они увлечены. – Ответил я совершенно искренне, однако, сомневаясь насчет того, что это дело нужное. – Откуда у зомби деньги? – вырвалось у меня само собой.

Эра равнодушно пожала плечами: – Все знают, что у зомби полно денег. Сергей считает, что деньги транслируются к ним напрямую. А что он тебе сказал?

– Да, мы успели перекинуться с ним парой фраз. Вот он и сказал, что у зомби нет проблем с деньгами. Он сказал, что они падают им на голову, потому что новости это очень прибыльный бизнес. Сергей считает, что канал ТВН создает каждому зомби персональный электронный кошелек.

– У Сергея девушка недавно погибла. Нелепая авария… он в себя никак прийти не может, любит ее очень! – огорошила меня Эра.

Я сочувственно вздохнул: – Любит?

Эра странно посмотрел на меня и я сразу пожалел о том, что сказал, но мне иногда нужно задавать такие вопросы, чтобы докопаться до сути.

– Он любит ее еще сильнее, чем прежде. Потеря любимого человека обостряет чувства к нему.

Она сказала это с болью, я поймал ее пытливый взгляд, смутился и посмотрел на часы.

– Ты права! – сказал я. – Невозможно резко перестать любить. Любовь остается даже тогда, когда человек уходит.

Мне показалось, что вечер кругом особенный, деревья стоят неподвижные, а машины передвигаются беззвучно, как лодки. Странное фальшивое чувство посетило меня, я вдруг понял, что не прав и оттого мне стало мучительно стыдно. Я вдруг понял, что любовь сильнее смерти и это простое открытие показалось мне столь очевидным, что только усилило стыд. Эра прочитала это на моем лице, коснулась моей руки и ушла. Я проследил, как секундная стрелка часов сделала полный круг и пошел на остановку. Если бы меня спросили в этот момент, который сейчас час, я бы не знал что ответить.