Земля пламени

5. Долина чудес

Рафту были известны легенды о погибших цивилизациях, об Атлантиде, Лемурии и о фантастических прорывах из прошлого. Уже не в первый раз он задумался об этом странном, непонятном, затерянном мире, который был так не похож на все то, о чем ему приходилось слышать. Здесь, в Паитити, он не находил ничего общего с этими вымыслами, и все же в Паитити была какая-то непостижимая загадка, тайна чужого мира. Этот мир оказался слишком ярким, реальным и живым, чтобы его можно было принять за иллюзию. Чаша неведомой жизни, переполненная, скрытая незримым покровом чуждого мира. Затерянная в джунглях долина тайн, благословенная и проклятая, не похожая ни на одно другое открытое прежде на земле место. Незримая чужая сила заронила свое семя в почву Паитити, коснулась ее деревьев и цветов, дала новое дыхание ее ветру, изменявшему все на своем пути, пока, наконец, весь мир не задышал новым воздухом и не превратился в нечто совсем не земное. «Возможно, когда-то сюда упал метеорит», — подумал Рафт, вспомнив четко очерченный, миль в пятьдесят, участок джунглей, который он увидел сверху, с горы на спуске в долину.

Обыкновенные земные деревья, даже тропические, не смогли бы этого сделать, да их здесь и не было. Рафт смотрел на призрачный мир и думал об огромных колоннах в зале, венчавшем тоннель. Столбы Карнака казались карликами в сравнении с этими исполинами, которые, казалось, поддерживали сам небесный свод Паитити. Наверное, лишь немногие из древних деревьев Калифорнии могли бы сравниться своими размерами с ними, ведь только в поперечнике не самое большое из деревьев было не меньше большого городского дома. Росли они поодиночке, на некотором удалении друг от друга, и где-то невероятно высоко зеленели их кроны. Рафту вспомнился древнескандинавский миф о Иггдрасиле, вечном древе жизни, на котором, по преданиям, покоится мир. «Дерево высотою в пять миль! Невероятно!» — подумал Рафт.

Небо было зеленым от их листвы, а корни, уходили так глубоко в землю, что казалось, могли дойти до самого ада. Оттуда, из неимоверной глубины, ровные и прямые, без единой ветки, вздымались стволы, концы которых терялись в сочной зелени крон. И все же иногда небесный свод проглядывал сквозь эту завесу. Как раз над самой головой Рафта был небольшой разрыв, через который виднелось яркое тропическое солнце. Но отчего-то здесь, внизу, воздух был чистый и прохладный, как на заре. Единственной преградой для этого прозрачного потока воздуха могли служить только сами деревья.

Рафт заметил крутой спуск, который, петляя, уходил вниз и ярдах в пятидесяти выходил на тропу, растворяющуюся в глубинах гигантского леса. Оттуда-то и донеслись До Рафта еле слышные раскаты, а потом все смолкло. Ванн, повернув голову, вопросительно посмотрел назад. Рафт решил, что будет лучше не сопротивляться сейчас.

Позади него уходили ввысь и терялись в кронах деревьев ровные стены и башни дворца Паррора, на которые зловеще медленно наползало каменное облако.

— Это просто обвал, ничего опасного, — спокойно проговорил Ванн и подтолкнул Рафта вперед.

— Ничего!?

— Конечно, нет, — воин словно был удивлен реакцией Рафта. — Да ты и сам это знаешь.

Рафт снова посмотрел вверх. Лавина, несомненно, приближалась, но совершенно не так быстро, как это должно было быть. Внимательно посмотрев на одну из каменных глыб, которая, ударившись о выступ скалы, отскочила от него и падала дальше вниз, врач обратил внимание на то, насколько неимоверно медленно это происходило. Словно сам воздух, переворачивая глыбу из стороны в сторону, спокойно донес ее вниз и бережно и осторожно уложил на одну из башен замка. Глыба отскочила от башни, не причинив ей ни малейшего вреда, и продолжила свое величавое падение дальше так медленно, что Рафт мог различить каждую щербинку, на ее поверхности. Наконец глыба опустилась на землю. Надо сказать, она была не из маленьких, но падала она, кружась, как пушинка.

— Не стой на месте, Крэддок, — сказал Ванн и оттолкнул Рафта подальше от падающего камня.

Булыжник размером с арбуз ударился о склон и, медленно отскочив, полетел дальше. Идущие позади воины посматривали вверх, время от времени уворачиваясь от камнепада. Ошеломленный Рафт пристально смотрел вверх.

— Я думал, камнепад разрушит замок, — сказал он.

— Никогда. Те, кто его строили, строили навечно, — ответил Ванн. — Это не наш род, они были всесильны.

— Что же заставляет эти камни падать так медленно?

— Они падают уже значительно быстрее, чем при наших отцах, но все равно, и так они не опасны. Нам могут причинить вред только живые создания. Все, хватит разговоров, иди вперед.

Он крепко взял Рафта за руку и повел его вниз по виадуку. Воины шли за ним следом, и стальные лезвия шпаг мерно бряцали, ударяясь о кольчуги.

«Да — подумал Рафт, — хватит разговоров. Хотя… кто знает?» Он еще не успевал найти ответа на один вопрос, как за ним уже следовал другой. Предки тех, кто окружал его сейчас, были кошками, и это объясняло многое, но не давало ответа на вопрос, почему каменные глыбы, летящие с высоты, падали так медленно, словно были обычными воздушными шарами?

Не мог он разгадать и странного, необъяснимого поведения Паррора и Джаниссы. Поначалу девушка казалась вполне дружелюбной, а потом безмолвно подчинилась воле Паррора, вдобавок ко всему, воины уверены, что он — Дэн Крэддок.

Конечно, Паррор сыграл на этом очень умело, и Рафт знал, что доказывать Ванну, что он не Крэддок, совершенно бессмысленно, хотя… Возможно, у него появится шанс, когда его приведут к Властителю, при условии, конечно, что тот не окажется обросшим шерстью дикарем, с привязанными к поясу человеческими черепами.

Рафт усмехнулся. Он и в самом деле уже успел заметить, что эта страна эта, при всей своей странности, не была варварской. Здесь существовала древняя высокоразвитая культура, и похоже на то, что это было разумное цивилизованное общество, хотя и совершенно чуждое человеческому. Мир кошек не мог быть похожим на мир людей, и все же основные законы были одинаковы и там, и здесь. Равнобедренный треугольник будет равнобедренным и на Земле, и на Марсе. К сожалению, вопросы геометрии вряд ли будут предметом обсуждения, а психология слишком тонкая вещь, она умело расставляет ловушки, и очень маловероятно, что она совпадает у антропоидов и у потомков кошек.

Как бы там ни было, люди-кошки не могли быть созидателями, они были лишь мастеровыми. Словно в подтверждение этой мысли Рафт вспомнил слова Ванна о том, что кто-то другой построил замок Паррора. Всесильный когда-то род? Когда? Тысячу лет назад? Миллион? Человеку потребовался срок, соразмерный вечности, чтобы стать разумным существом. Эволюция процесс не быстрый, и даже мутация не смогла бы за несколько поколений превратить представителей кошачьего семейства в разумных созданий. Впрочем, рассуждать об этом было не время.

Гладкая поверхность склона закончилась, и Рафт оказался на обычной грунтовой тропинке, которая петляла между исполинскими деревьями, убегая вдаль. Теперь, когда его ноги действительно коснулись земли Паитити, он все больше и больше удивлялся всему тому, что его окружало. Огромные деревья, казалось, двигались, подступая все ближе и ближе, так, словно это был пугающе громадный живой Бирнамский Лес. Такими были эти деревья! Нет, они не были похожи на растения юрского периода, это были деревья, а не гигантские папоротники. Теперь Рафт это твердо знал.

Самые настоящие деревья, только вырасти они могли на таком гиганте, как Юпитер, но никак не на Земле.

Эти деревья служили домом для различных живых организмов, и Рафт отметил это, когда тропа вплотную подошла к одному из деревьев. Издали кора на деревьях казалась гладкой и ровной, но при ближайшем рассмотрении она оказалась сплошь покрыта наростами. Гигантский ствол дерева был увит плющом, чьи бесконечные ростки, точно змеи, тянулись к пролетающим мимо насекомым и птицам. На плюще не было ни единого листка, но весь он утопал в ярких цветах, и у Рафта защипало в носу от их тяжелого сладкого запаха. Из небольшого дупла выскочила ящерка, откусила побег плюща и проскользнула обратно в заполненную водой норку. Оказавшись внутри, она окунула свою добычу в воду и не спеша принялась поедать ее. Хотя эта рептилия не была похожа на свою обычную земную сестру.

«Скорее всего, ее можно отнести к семейству ископаемых ящеров» — подумал Рафт. Совсем небольшая, не более трех футов, она тем не менее напомнила Рафту одного из тех громадных кайманов, которыми кишат бразильские реки, с той лишь разницей, что те питаются плотью, а не цветами. Ящер не был подделкой или игрой воображения, совсем рядом ползали такие же твари.

Бледные наросты, как осиные гнезда, покрывали ствол дерева на высоту до тридцати футов, и из несметного количества крошечных окошек на Рафта смотрели чьи-то светлые глаза. Внутри этих гнезд быстро двигались пушистые коричневые тельца. Небольшие млекопитающие с рыльцами тапиров, приспособившиеся к жизни на деревьях. На дереве обитали еще какие-то паразиты, похожие на больших темно-красных пиявок. Они прилипали к коре и сосали сок, насыщая свои отвратительные длинные тельца. С ними соседствовали маленькие, чуть больше дюйма, белые безволосые создания, которые как вши, ползали по телам других животных, внешне походивших на ленивцев, но значительно более подвижных, чем их земные сородичи.

Это могло бы быть примером симбиоза, но паразиты явно не приносили никакой пользы деревьям, на которых они жили. Другой растительности, кроме этих деревьев, плюща и бледного, упругого мха, здесь не было. Впрочем, и без этого чудес здесь хватало.

Группа прошла еще около полумили, пока не оказалась на узком мосту, перекинутом через ручей. Мост казался сделанным из яркой, почти прозрачной пластмассы, через которую можно было без труда заметить, что рыбы в ручье не было. «Впрочем, — подумал Рафт, — в этой точно заколдованной воде вряд ли могло существовать что-либо, даже отдаленно напоминающее рыбу». Да и сам ручей был каким-то не настоящим. Вода в нем не журчала, а бесшумно струилась по каменистому дну, неторопливо, как в замедленном кино, падая вниз на небольших перекатах. Рябь лениво расходилась кругами, угасая у поросшего мхом берега. И вода была не настоящая, точнее это была не вода. Эта застывшая, почти отвердевшая масса просто не могла быть водой.

Рафт вопросительно взглянул на Ванна и, склонившись над ручьем, опустил руки вниз. Он зачерпнул жидкость, а затем поднес сложенные вместе ладони к губам. На вкус это была вода, и она, как и положено воде, струилась сквозь пальцы, капая на сухой мох, правда слишком медленно. Вода была такой же плавной и медлительной, как и камни у замка Паррора. Волшебная поляна Оберона с воздухом, напоенным сладким запахом цветов плюща. «Что это? Колдовство, чары? Какой волшебник прикоснулся к этому миру? Какое божество прилегло здесь отдохнуть?» — Рафт уже не сомневался, что без волшебства тут не обошлось. «Кто это мог быть? Божество Земли или кто-то другой, чьи следы следует искать за далекими звездами?» — Вопросам не было конца.

Рафт последовал за Ванном по первому же оклику. Чем быстрее они придут, тем раньше он получит ответы на свои вопросы. В конце концов, и это путешествие стало утомлять врача своим однообразием. Через некоторое время где-то в глубине леса мелькнули стены замка, совсем небольшого в сравнении с крепостью Паррора, но воины, даже не взглянув на него, прошли мимо.

— Сколько нам еще идти? — спросил Рафт.

— Долго.

Время тянулось бесконечно медленно, и Рафт то и дело поглядывал на часы, пока наконец не пришел к заключению, которое вновь поставило его в тупик. Они прошли, должно быть, не меньше пятнадцати миль, но по его часам получалось, что шли они не больше четверти часа. Он посмотрел на часы… ходят. Но, судя по яркому пятну света, пробивающегося через зеленую завесу, они были все на том же месте. Солнце, видимо зависло над Паитити навечно, и много позже, когда они вышли из леса и оказались на большом, шириною в милю, чистом пространстве, солнечный диск не изменил своего положения.

Впереди, заслоняя собою дорогу, стоял дворец со множеством башенок. Исполинские деревья, окружавшие его, делали дворец меньше, чем он был на самом деле. Но и так было понятно, насколько он огромен.

Рафт не видел отчетливо, что находилось позади дворца, и смог различить лишь какое-то бесформенное, бледное облако, зависшее над остроконечными башнями. Белесая масса переливалась, медленно превращаясь в светящуюся громаду. Перед замком текла широкая река. Обегая строение, стремительный поток нырял под высокую арку и исчезал за ней.

От усталости Рафт с трудом передвигал ноги. После двух долгих переходов мышцы Рафта стали дряблыми, точно наполненными водой. Молодой человек, до предела вымотавшийся от «пешей прогулки», слышал голос Ванна, все время находившегося возле него, как сквозь толстый слой ваты. Рафт безропотно шел вперед, механически, как во сне, переступая усталыми ногами, стараясь не отставать от своего конвоя.

Вскоре группа оказалась во внутреннем дворе замка, и здесь они уже были не одни. Их окружала толпа ярко одетых людей-кошек, чьи лица напомнили Рафту древнеегипетские маски. Толпа стояла посередине двора в ожидании некоего действа. В самом центре, на высокой каменной глыбе — припав к ней, точно изготовившись к броску, — полулежал мужчина. Он что-то пел резким и высоким голосом, и хотя Рафт не понимал ни единого слова, он услышал в этой песне необузданное, бешеное ликование. В руках у певца был какой-то сложный струнный инструмент, звуки которого напоминали волынку. Чуть в стороне шел поединок. У одного из его участников, высокого, мускулистого гиганта все лицо было залито кровью, но внимание Рафта было приковано к его противнику.

Он чем-то походил на Паррора и все же был другим. Если Паррор напоминал Рафту сильную и хитрую пуму, то этот человек, с его гибкими, стремительными движениями, был больше похож на одного из тех гепардов, которых использовали на охоте вместо гончих раджи древней Индии. Потомок диких кошек был ловок и быстр, а его мужественное и вместе с тем тонкое лицо обрамляли чудесные волосы. Смеясь, он бросился на своего могучего противника и вонзил в него когти. На его правой руке было что-то вроде латной рукавицы, из которой выходили три согнутых металлических когтя, острые, как бритва. Это стало понятно по следу, оставленному на обнаженной груди гиганта, смуглая кожа разошлась тремя глубокими порезами, и из них хлынула кровь.

Песня барда оборвалась на пронзительном, резком крике, пьянящем и безумном, но музыка продолжала звучать, в ней тоже был крик — крик любви и смерти и вой удушливого запаха свежей крови.

Поворот, удар, обманное движение, снова поворот. Когтистые рукавицы сцепились, и послышался металлический скрежет. Противники отскочили друг от друга так резко, словно вместо ног у них были пружины. Гигант помотал головой из стороны в сторону, кровь заливала ему глаза. Его противник беззаботно выжидал, посматривая в сторону Рафта. Глаза его горели желтым цветом, зрачки были как две тонкие вертикальные щелки. Светлые, почти рыжие волосы отливали странным темным блеском, и когда он улыбался, Рафту казалось, что он вот-вот увидит острые клыки гепарда. Красные капли падали со зловещей рукавицы на темное бедро. Он о чем-то громко спросил, и Ванн ответил ему. Светловолосый нетерпеливо дернул плечом и небрежно произнес несколько отрывистых коротких слов. Потом он вновь повернулся к гиганту, подняв в знак готовности свою рукавицу. В ответ на это движение его противник прыгнул вперед, и два ловких, проворных тела сплелись в грациозном, но смертельном танце.

Ванн повернулся, глаза его ярко сверкали. Взяв Рафта за руку, он сказал:

— Пошли. Теперь тебе надо спать.

Короткое возбуждение прошло, и Рафт опять точно оцепенел от охватившей его усталости. Даже не взглянув больше в сторону поединка, он последовал за Ванном к главному входу в замок. Словно во сне, он шел по длинным коридорам и извилистым лестницам, не чувствуя под собой ног. Рука Ванна, наконец, остановила его:

— Ложись. Спи. Дарум будет говорить с тобой после того, как ты отдохнешь.

— Дарум? — переспросил Рафт. На полу лежали диванные подушки, и Рафт почти рухнул на них. — Кто этот Дарум?

— Ты только что видел, как он дрался. Он Властитель. Он правит всеми нами. Но сейчас он дерется, а после…

Голос Ванна стал отдаляться от Рафта, сливаясь со слабым, навевающим дремоту гулом, похожим на что-то… на что? Рафт почувствовал убаюкивающую дрожь, поднимавшуюся из глубины замка, словно сам замок и камни, из которых он был построен, ожили и пели ему колыбельную. Врач опустил голову на подушку и моментально заснул под песню чужого мира.