Воитель

«Никакой жалости к себе», — напомнила я себе, выключая свет в ванной. Я откинула одеяло и растянулась на кровати.

Я могла видеть залитую лунным светом воду со своей кровати, если положу голову в изножье и лягу на живот. Я пошевелилась, глядя в ночь, и странный покой охватил меня, когда я прислушалась к шуму прибоя.

Я резко очнулась и увидела, что он стоит в моих открытых дверях, а позади него бушует и шумит океан. Он просто стоял и смотрел на меня своими тёмными бездонными глазами.

— Мне нужно признаться, — сказал он, его роскошный, тёплый голос всё ещё мог заставить мою кровь танцевать под кожей.

Я подняла голову, но не сдвинулась со своей, как я надеялась, провокационной позиции.

— Я не хочу слушать твою исповедь, — сказала я. — Мне это не нужно.

— Что тебе нужно?

Всё-таки люди, даже архангелы, были простыми существами. Они не умели предполагать, гадать, делать выводы. Им нужно было говорить.

— Ты, — сказала я.

В лунном свете я разглядела белую полоску, когда он улыбнулся.

— Хорошо, — сказал он и вошёл в комнату.

Я перевернулась на спину, глядя на него снизу вверх.

Он сел на край кровати, его пальцы вцепились в складки шёлковой ночной рубашки.

— Откуда это взялось?

— Она всегда была здесь, — сказала я, внезапно занервничав. — Видимо, она была предназначена для моей первой брачной ночи.

— Похоже, это дело рук Рейчел.

— Тебе не нравится?

— Ты мне больше нравишься без неё.

Так стоит ли мне сесть и выпутаться из сложных лент ночной рубашки? Может быть, это была плохая идея…

— Знаешь, что я думаю, Виктория Беллона?

— Понятия не имею, Ваше Безупречное Ангельское Великолепие.

Он задохнулся от смеха.

— Пока это лучшее, что я слышал, но немного громоздко для разговоров о сексе. Я подумал, — он рукой скользнул вверх по моей ноге, забирая с собой тонкую ночную рубашку, — что я тебя не соблазнил должным образом.

Я сглотнула. Прикосновение его руки к моей коже произвело на меня свой обычный эффект.

— Что ты собираешься делать, принести мне цветы и шоколад?

— Думаю, мы уже зашли немного дальше, не так ли? Но я не уверен, что мы прошли этап, когда я должен убедить тебя лечь со мной в постель. У тебя так много причин сказать «нет».

В тот момент я не могла придумать ни одной, но поверила ему на слово.

— Мне кажется, — продолжил он, и рукой коснулся моего бедра, — что мне нужно очень много работать, чтобы убедиться, что ты не пожалеешь об этом. Мне нужно подарить тебе прекрасное время.

Я покачала головой.

— Я не хочу, чтобы сегодняшний вечер был посвящён мне.

Он долго смотрел на меня.

— Ты хочешь, чтобы он был посвящён нам, — сказал он.

Не имело значения, смухлевал ли он, прочитав мои мысли. Одного того факта, что он знал это без моего ведома, было достаточно.

— Да, — прошептала я.

Он взял меня за подбородок и наклонился, чтобы поцеловать.

— Ты разобьёшь мне сердце, — наконец сказал он.

Я хотела ослабить напряжение резким вопросом: «Ты уверен, что оно у тебя есть?». Но что-то меня остановило. Время для шуток прошло.

Поэтому я вообще ничего не сказала, как и он. Вместо слов он скользнул другой рукой мне за голову, притянул меня к себе. Его длинные пальцы массировали мою шею, удерживая меня для мягкого, соблазнительного поцелуя.

Поцелуй начался медленно, с мягкого покусывания моих губ, пробуя на вкус, изучая, и когда я попыталась углубить поцелуй, он отстранился.

— Эй, Виктория Беллона, — сказал он. — Не торопи события. Мы не торопимся, и я собираюсь насладиться каждым дюймом твоей кожи.

Я почувствовала, как моё сердце остановилось, а затем снова забилось быстрее. Он снова поцеловал меня, и я последовала его примеру, неторопливо изучая вкус, язык и зубы. Я провела руками по его коротко остриженной голове, наслаждаясь этим ощущением. Он поднял меня выше, притягивая в свои объятия, и поцелуй естественно углубился, медленные угольки желания разгорались всё сильнее и сильнее.

На нём была рубашка, и я хотела снять её. Я просунула руки под воротник, наслаждаясь ощущением его горячей кожи, и попыталась расстегнуть пуговицы, но мои пальцы были неуклюжими, и он рассмеялся.

— Не та рубашка? — сказал он.

Я просто разорвала её на части. Пуговицы полетели в стороны, и он снова засмеялся, пожимая плечами, а потом снова накрыл меня руками, скользнув вверх по моим рукам к бретелькам ночной рубашки.

Не знаю, как ему удалось справиться с этим, но мгновение спустя он опустил сорочку мне на талию.

— Так будет справедливо, — прошептал он и лёг рядом со мной, притянув меня к себе, мои обнажённые груди прижались к его груди, и это было восхитительное чувство.

Я двигалась, тёрлась об него, и возбуждение стало ошеломляющим. Я хотела большего и не знала, что делать.

— Тори, — прошептал он мне на ухо. — Тебе не нужно бояться. Это всего лишь я. Всего лишь тело, которое ты уже изучала. Делай то, что тебе нравится.

Я взглядом встретилась с его глазами, и последняя неуверенность исчезла. Он не собирался меня бросать. Он не собирался предавать меня. Мы прошли всё это. Мы собирались заняться любовью, и я собиралась сделать всё, о чём когда-либо мечтала, а затем сделать это снова.

Я мягко толкнула его на спину, и он легко лёг, прикрыв глаза. Я скользнула руками вверх по его груди, по мышцам, которые окаймляли его рёбра, а затем двинулась вниз по его животу. Он поднял руку, поймал мою руку и направил меня, а затем опустил её. Ожидая меня.

Я скользнула рукой вниз и накрыла его, и почти отпрянула в слепой панике. Он был таким большим? Он уже расстегнул джинсы, вероятно, не желая рисковать необратимыми повреждениями от моих нервных рук, и я спустила их вниз по его узким бёдрам. Я никогда не думала, что пенис так красив. Мне даже не понравилось это слово. Но он был великолепен. Большой и твёрдый, бледный, с голубыми венами, и я обвела его рукой, наслаждаясь ощущением его шелковистой кожи.

Михаил смотрел на меня, тяжело дыша, но ни сделал ни малейшего движения, чтобы оттолкнуть меня. И я сделала то, о чём мечтала. Я прижалась к нему губами, глубоко втягивая его в себя.

Михаил выгнулся дугой, вцепившись руками в простыню, и я почувствовала, как его член дёрнулся у меня во рту. А потом я перестала думать, наслаждаясь ощущением его во рту, его вкусом, запахом его кожи, стуком его сердца, абсолютной яростью его возбуждения, которое было для меня и только для меня. Я пыталась взять ещё и ещё, но он был слишком большим, и я начала дрожать от желания, когда он, наконец, наклонился и поднял меня с себя.

— В следующий раз, — прошептал он. — Сегодня ночью я хочу кончить в тебе.

Я начала ложиться на матрас, но он пошевелился, повернув меня так, что я оказалась на коленях на кровати, и он полностью снял с меня ночную рубашку, скинул свои джинсы. Он удержал меня на месте, приблизившись сзади, и положив руки мне на бёдра.

— Положи руки на кровать, — прошептал он.

Я сделала это немедленно и почувствовала, как он прижался ко мне, скользя по влаге между моих ног.

— Ты хочешь этого? — прошептал он.

Я кивнула, не в силах говорить, и он толкнулся в меня, скользя в мягкие складки моего лона, а угол вхождения был изысканным, шокирующим, чудесным. Он был медленным, неумолимым, невероятно большим с этой позиции, заполняя меня дюйм за дюймом, пока мне не захотелось закричать. Я уткнулась лицом в простыни, чтобы заглушить звук, который мне хотелось издать, и угол наклона облегчил его вторжение, так что он скользнул последним кусочком плоти к моему лону.

Он начал двигаться, и я зарыдала от желания, дрожа под ним. Я хотела, чтобы это продолжалось вечно, я хотела, чтобы моё тело сжимало его и никогда не отпускало. Он провёл одной рукой вниз по моему животу, между ног, и коснулся меня, полностью входя в меня, и я вскрикнула, когда первый мощный оргазм поразил меня, как удар молнии.

Я почувствовала, как всё моё тело воспламенилось. Он продолжал толкаться, медленно и ровно, лаская меня, и не успела я начать опускаться, как снова взлетела к звёздам с той же движущей силой. Я зарылась лицом в простыни, вцепившись в них, рыдая, извиваясь. Я слышала свой голос издалека, умоляющий его, умоляющий не останавливаться.

А потом это стало уже слишком. Это пугало меня. Темнота, в которую он втягивал меня. Это была смерть, с которой я столкнулась, и я хотела сказать ему «нет», но он продолжал двигаться, а мой рот был наполнен только отчаянными рыданиями, когда мы всё глубже и глубже погружались в место, о существовании которого я и не подозревала, и страх смешивался с недоверчивой радостью, когда последний запрет разрушился, и не осталось ничего, кроме Михаила и меня.

Он входил в меня так сильно, что сотрясал кровать, вколачиваясь в меня, а я упивалась этим, наслаждалась болью и удовольствием. Он замер, и я почувствовала его кульминацию внутри себя, и когда последний оргазм сотряс меня, я подняла лицо и закричала.

Мы упали вместе, его тело обвилось вокруг моего, крепко обнимая меня, подобно одеялу из перьев, и я наслаждалась чёрными крыльями Михаила, невероятно мягкими, окутывающими нас после наших любовных ласк, а затем я вообще перестала думать о чём-либо.

Мы долго не разговаривали. Он погладил меня, смахивая слёзы с моих щёк, и я повернула голову для его долгого, сладкого поцелуя, прежде чем снова прижаться к нему. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой защищённой, такой любимой. Это был Михаил, моя пара, мой любовник. Он был моим, пока я жива.

Я сонно потянулась, убирая волосы с шеи, открывая ему свою вену. Я хотела, чтобы он пил из меня, брал из меня, но я не знала, сделает ли он это. Мгновение спустя я почувствовала лёгкое жжение. Он прокусил кожу, а затем началось медленное, соблазнительное посасывание его губ, и я задремала в блаженном возбуждении.

Если бы я знала, я бы всё равно выбрала это. Выбрала его. Мир, который я хотела открыть, лежал внутри нас с ним, и даже если не было достаточно времени, было более чем достаточно любви.

Я была довольна.

ГЛАВА 31

ЭЛЛИ ЛЕЖАЛА В ПОСТЕЛИ, БОЯСЬ ПОШЕВЕЛИТЬСЯ. Она была уверена, что её снова вырвет. Никто, казалось, не имел ни малейшего представления, что делать с её желудочным заболеванием. Она испытывала недомогание уже несколько недель, едва в состоянии что-либо сдерживать, и всё же, несмотря на обещания Сары, что в Шеоле никто никогда не меняется, она, казалось, набирала вес.

Ей нужно было встать. Сегодня был день, которого они боялись. День, который, как они знали, наступит. Уриэль пошлёт против них Небесные Армии, и Падшие одержат верх. Исчезнув на несколько недель, Михаил вернулся вовремя, приведя с собой богиню войны.

И она умрёт.

Михаил был влюблён в эту девушку. Элли достаточно было одного взгляда на него, когда он смотрел, как Тори убегает от него на пляже, чтобы понять, что случилось невозможное. Архангел Михаил, всегда так решительно настроенный держаться в стороне от жизни, пал навсегда, приняв человечность, которого он всегда так старательно избегал.

Он также взял её кровь, а ведь поклялся, что никогда не вкусит больше того немногого, что предлагал Источник. «В конечном счете, это ничего не изменит», — сказала Марта. Взял он Тори или нет, её смерть на кровавых песках была гарантирована. По крайней мере, это была хоть какая-то радость перед неизбежным расставанием.

Хорошо, что он не будет искать Источник, в последние несколько недель её так часто вызывали, что она решила, что отчасти в этом виновата её постоянная сонливость. Конечно, никто из одиноких ангелов не пил много. И Элли изо всех сил старалась есть шпинат и печень, хотя на самом деле ей не следовало страдать анемией. У женщин в Шеоле не было менструаций, потому что их тела не менялись, и у них не было детей.

И она не собиралась думать об этом. Она отпустила это. Она не могла провести остаток жизни, оплакивая неизбежное. Это огорчит Разиэля. Это огорчит их всех.

Она уже смирилась с этим. Любя Разиэля, она решила, что этого будет достаточно для неё. И в течение многих лет этого было достаточно.

У неё даже биологические часы не тикали. В то время как другие женщины в Шеоле жили долгой, но нормальной жизнью, был хороший шанс, что она проживёт несколько сотен лет или больше, благодаря крови, которую дал ей Разиэль, когда она умирала от удара мечом. Такие подарки были строго запрещены, и хорошо, что Элли не умерла от лекарства. Вместо гибели, это спасло её, сделало сильнее, увереннее, мощнее.

Она больше никогда не прикасалась к его крови. Он берёт её, и если она чувствует странное желание, она игнорирует его, найдя достаточно чувственного удовлетворения в том, чтобы дать кровь. Что уж говорить, она якобы всё ещё была человеком, даже если в воздухе витал вопрос, была ли она технически жива или нет, будучи доставленной в Шеол после её роковой встречи с автобусом, но до того, как её бросили в загробную жизнь, которую Уриэль запланировал для неё. Люди не могут переваривать кровь, она однажды в прошлой жизни посмотрела в Интернете, когда подумывала написать книгу о библейских вампирах. Она и не подозревала, насколько это близко к истине.

Забавно, но она не скучала ни по интернету, ни по телевидению. У неё всё ещё были книги, и она писала. Всё, что стоило делать, стоило делать ради любви, и было что-то освобождающее в том, чтобы не беспокоиться о продажах и маркетинге. Она могла просто писать, и никто не заглядывал ей через плечо.

Разве что, кроме Разиэля, который недоверчиво фыркал, а затем заставлял её разыгрывать любовные сцены в постели. И её это вполне устраивало. До тех пор, пока эта прерывистая тошнота не начала мучить её.

Разиэль не умрёт сегодня. Она отказывалась рассматривать такую возможность. Кроме того, она бы знала, и, если бы это было так, она бы накачала его наркотиками, связала и спрятала, пока опасность не минует. Ни за что на свете она не позволит ему умереть, как бы он ни злился. К чёрту честь и долг. Она оберегала своего мужчину.

Но её Паучье чутьё подсказывало ей, что с ним всё будет в порядке. Тем не менее, она не могла валяться в постели, пока Падшие рисковали своими жизнями. Ей нужно было быть там, для моральной поддержки, если не больше. Она не была уверена, что сможет сейчас владеть мечом, хотя, возможно, её стошнит на кого-нибудь.

Она медленно села. Разиэль уже встал с кровати, хотя всю ночь держал её в объятиях. Только что рассвело, и Падшие собирались на берегу, ожидая первой волны армий Уриэля.

И, чёрт возьми, она тоже там будет.

ГЛАВА 32

ЭТО БЫЛО ВОСХИТИТЕЛЬНОЕ И ПРЕКРАСНОЕ УТРО. Выйдя под озарённое рассветом небо, я слушала крики чаек и наблюдала, как они грациозно парят и пикируют. Интересно, существовала ли реинкарнация? Если да, то я, наверное, хотела бы вернуться чайкой сюда, в Шеол. Рыбы было в изобилии, океан будет окружать меня, и я смогу присматривать за Михаилом сколько душе угодно.

Но я не собиралась думать об этом сейчас. Впереди нас ждала работа, и это был хороший день, чтобы умереть. Я умру чисто, храбро, с минимумом суеты. Мне лишь оставалось надеяться, что это произойдёт в конце дня, когда победа будет обеспечена, а не в самом начале битвы.

Михаил держал меня за руку, его хватка было слишком крепкой. Я почувствовала почти нежность. Было бы хуже, гораздо хуже, если бы он действительно любил меня так, как эйфория заставила его признаться. Он дорожил мной, я это знала. Он действительно любил меня, совсем немного, хотя всё ещё боролся с этим. И он будет горевать, я не сомневалась.

Но он переживёт это. Он живёт с незапамятных времен, совершал ужасные и удивительные вещи. В эти короткие, тихие утренние часы он признался, движимый какой-то потребностью, и я всё это выслушала, держа его в своих объятиях. А когда всё закончилось, я поцеловала его и почувствовала его скорбь. Он проживёт ещё тысячелетия, достаточно времени, чтобы загладить всё зло, которое он сотворил по приказу Уриэля, если он почувствует в этом необходимость. Меня там не будет. Он, может, даже забудет обо мне. Я была всего лишь вспышкой в бесконечной временной шкале его жизни.

Я улыбнулась ему. Его лицо было высечено из гранита, глаза, как обсидиан. Он был мужчиной, у которого всё было под контролем. Солдат, готовый к бою.

По его настоянию меня заковали в лёгкие доспехи. Я потакала ему, хотя и знала, что это не принесёт пользы. У него было гораздо больше времени, чтобы привыкнуть к неизбежному, но он явно не мог отпустить. Если я могу принять это, то и он сможет.

Я подняла на него глаза, и маленькая часть меня растаяла, когда я заново пережила его ощущение, его вкус, сладкую радость отдавать и брать. Я умру с его семенем внутри меня, со следами его любовных ласк на моей груди, на моих бёдрах. Я умру счастливой.

«Мы будем разношерстной группой», — подумала я, оглядывая линию. Все собрались на пляже, больше людей, чем я могла сосчитать: Падшие, их жёны и несколько вдов, вооружённых всевозможным оружием. Не пистолетами, слава Богу. Пистолеты было слишком безличными. Если кто-то собирался убить меня, я хотела видеть его лицо.

Часы уже давно пробили шесть часов, почти совсем рассвело, и океан успокоился, как будто знал, что вся драма разыграется на песке. Рейчел стояла рядом с Азазелем, оба они были спокойны и решительны. Я могла видеть других, чьи лица я знала, но чьи имена были незнакомы. Разиэль расхаживал перед всеми, но Элли нигде не было видно. Я оглянулась и увидела, что она стоит у главного входа в дом, наблюдая за всеми. Она выглядела бледной, но собранной, и от неё исходил странный свет. Я смотрела на неё и почувствовала иррациональную надежду на будущее.

— Мы все рады, что ты вернулась, Виктория Беллона, — раздался мягкий голос Асбела, и я вздрогнула от неожиданности.

Я не заметила его, стоящего так близко к нам, с обнажённым мечом, ожидающего вместе с остальными.

Я заставила себя улыбнуться.

— Ни за что на свете не пропущу, — беспечно сказала я.

Солнце весело светило, его лучи отражались от зеркала океана и сверкали на песке. Из-за этого внезапно наступившая темнота стала ещё более пугающей. Небо наполнилось тенями, и мы все подняли глаза на небо, наполненное, казалось, тысячью крылатых существ, которые направлялись к нам, закрыв солнце.

Я попыталась высвободить свою руку из хватки Михаила, но он крепко держал меня, а всё я дёргала её, пока он не повернулся и не посмотрел на меня. Я одарила его тёплой улыбкой.

— Ты не можешь держать меня вечно, Ваше Святейшество, — беспечно сказала я. — Нам предстоит выиграть битву.

На мгновение мне показалось, что он не отпустит меня. Первая волна солдат-ангелов высадилась на берег, первый лязг металла о металл разнёсся в утреннем воздухе.

— Я присмотрю за ней, — сказал Асбел.

— Никто за мной не будет присматривать, — твёрдо сказала я. — Вы сами о себе позаботитесь.

Михаил не двигался, и в его тёмных-тёмных глазах я прочла любовь.

— Я должен сказать тебе кое-что, — сказал он, вынимая меч свободной рукой.

— Хорошо.

— У меня иммунитет к эйфории.

Он поднёс мою руку к губам и крепко поцеловал, прежде чем отпустить. А затем с яростным рёвом он выхватил свой пылающий меч и бросился в бой.

Я никогда раньше не была на войне. В фильмах всё было неправильно — здесь на поле боя не было ни славы, ни мужества, ни смысла. Только шум, кровь и пот, когда мы пробивались сквозь армию Уриэля.

Их было так много, безликих ангелов, их крылья были совершенно белыми, странный контраст с глубокими оттенками Падших, радужно-синими Разиэля, угольно-чёрными Азазеля, насыщенной лоснящейся темнотой крыльев Михаила, которые казались такими мягкими вокруг нас. Волна за волной они приходили, облаченные в доспехи, с мечами в руках.

Энергия прожгла моё тело, руки, и я швырнула её в ангелов над головой. Они вспыхнули пламенем и упали на землю, крича в агонии. Снова и снова я посылала карающие разряды энергии в их гущу, пока битва не дошла до меня, и у меня не осталось иного выбора, кроме как вытащить свой собственный меч и сражаться врукопашную. Я не могла сосчитать, но земля была густо усеяна ими, а их становилось всё больше. Я рубила и резала, не обращая внимания на крики боли, не обращая внимания на удары, которые наносили мне. Никто из нас не сможет из этого выбраться — нас превосходили в числе, нас перехитрили. Не имело значения, что Михаил провёл время между возвращением в Шеол и приходом в мою постель в лихорадочном планировании. Даже самый блестящий тактик не смог бы добиться успеха при таких ничтожных шансах.

Это не имело значения. Я не могла думать об исходе или выживших, всё, что я могла делать, это пробиваться сквозь эту безликую толпу воинов, ангелов, друзей и врагов и отогнать их обратно к океану. Рейчел говорила мне, что море исцеляет Падших. Я понятия не имела, почему мы гнали наших врагов к нему, но я беспрекословно следовала приказам. Через мгновение я всё поняла.

Когда каждая волна ангелов приземлялась, их ослепительно белые крылья складывались, исчезая и не оставляя никаких следов на их сильных спинах, когда они бросались в бой.

Но в тот момент, когда их ноги касались воды, крылья разворачивались, большие и громоздкие, втягивая морскую воду, впитывая её. И их начинало тащить вниз, они оказывались беспомощными под собственным убийственным весом. И я почувствовала, как надежда взорвалась в моём сердце. У меня не было времени думать о том, что правильно или неправильно, или об ужасе радости от смерти другого создания. Эта война была не по нашей воле, и если мы не остановим захватчиков, они принесут эту войну в мир, уничтожая человечество, как саранчу. Я пнула, столкнув ещё одного в море, наплевав на кровь, которая забрызгала меня, не отвлекаясь на крики и вопли ярости, не обращая внимания ни на что, кроме того, что я должна была сделать.

Мне нужно было как можно дальше уйти от Михаила. Три раза я видела, как он бросал начатое, чтобы сразить кого-то, кто направлялся в мою сторону. Его злобный, пылающий меч был маяком в ярком солнечном свете. Я знала, что он всё ещё пытается защитить меня. Разве он не знал, что это было бесполезно? Он любил меня. Глупые, нежные слова, которые он говорил мне в той приторно-сладкой стране, не были вызваны эйфорией, они были подлинными. Он любил меня, и этого было достаточно. Даже если наше время вместе было коротким, это было великолепно.

Ещё больше ангелов спускалось, но пляж был заполнен сражающимися людьми и телами, разбросанными повсюду, и не было места, чтобы приземлиться. Многие пытались упасть на кромке прибоя, но их тут же утаскивало в глубину. Другие пытались приземлиться поверх изломанных тел своих товарищей, но теряли равновесие и были вынуждены столкнуться с яростью Падших. Волна за волной, пока берег не пропитался кровью, а вода не окрасилась алым, пока крики раненых и умирающих не наполнили воздух. Вдалеке я увидела Метатрона, сражающегося с яростью, сравнимой только с яростью Михаила, и на мгновение я замешкалась.

Один из вторгшихся ангелов ударил меня в бок, удар был частично отражен броней, на которой настоял Михаил, и я упала на одно колено, дыхание вышибло из легких. Мой враг двинулся вперёд, высоко занеся клинок для смертельного удара.

Я вонзила меч ему в горло и почувствовала, как его горячая кровь брызнула на меня, прежде чем он рухнул на песок. Я откатилась в сторону как раз вовремя и снова вскочила на ноги, когда приземлилось ещё больше врагов.

Время потеряло смысл. Шум затих, а вокруг меня бушевала битва, и я продолжала сражаться, как одержимое существо. Я не могла беспокоиться о том, когда получу свой смертоносный удар. Я смирилась с тем, что это произойдёт, и что я буду бороться до той самой последней минуты. Я сражалась до тех пор, пока мои руки не онемели, пока моя кожа не стала жесткой от кровавой корки.

Они умирали вокруг меня, и я наслаждалась этим, и слёзы текли по моему лицу. Я убивала, я плакала, я торжествовала. Я боролась, мои ноги скользили по запекшейся крови и пропитанному кровью песку, я боролась, пока не поняла, что больше не могу бороться, и я продолжала идти, зная, что моя сила, моя драгоценная сила, начинает подводить меня.

Я подняла глаза, когда небо снова потемнело, и моё сердце упало в отчаянии. В небе появился огромный отряд наших врагов, такой густой, с острыми белыми крыльями, что они заслонили солнце. Я хотела бросить свой меч и послать в небо самое жестокое наказание, какое только могла, но сражение было слишком плотным вокруг меня, и я знала, что мы все умрём, и я погибну, сражаясь.

Им негде было приземлиться на кровавом пляже, и они парили, как фаланга смерти. Потом я увидела вдалеке Рейчел, окровавленную, свирепую, вскидывающую руки к небу.

Если она могла это сделать, то и я смогу. Я воткнула меч в песок. Я всё равно умру, я могла бы, по крайней мере, умереть, попытавшись спасти остальных. Я почувствовала, как жар пронёсся по моему телу, потёк по рукам, я подняла их и метнула заряды энергии прямо в самую гущу врага.

Ангелы свернули, пытаясь избежать заряда, и в этот самый момент свирепый ветер подхватил их и, просчитавшись в манёвре, они упали в море, увлекаемые к своей смерти в прекрасном океане.

А потом, внезапно, убивать больше было некого.

Я огляделась вокруг в слепом изнеможении и неверии. Борьба подходила к концу, и я знала, что, по крайней мере, сегодня мы одержали победу.

И я всё ещё была жива. В этом не было никакого смысла, но я выжила.

Я посмотрела на усеянный телами пляж, пытаясь увидеть, кого я могла бы узнать среди мёртвых и умирающих. Вдалеке я увидела Михаила, его огромный меч пылал, он всё ещё сражался с несколькими оставшимися солдатами, не в силах остановиться, пока не будет побежден последний враг. Если бы я не была онемевшей, я бы улыбнулась. Но что-то было не так.

Кто-то толкнул меня, и я развернулась, подняв руки, защищаясь. Я увидела Асбела, на удивление не замаранного кровавой бойней, стоящего с обнажённым мечом.

— Это ты, — сказала я с облегчением.

А потом это облегчение исчезло, когда я остановилась и сосредоточилась. И вспомнила его запах, запах корицы, как раз перед тем, как я потеряла сознание и была доставлена к Белоху.

— Это ты, — повторила я, и в моём голосе прозвучал смысл.

Он огляделся по сторонам.

— Прости, богиня. Просто выполняю приказ.

Его меч ярко сверкнул на солнце, и я попыталась заблокировать его, но слишком устала. Я выронила меч, мои руки онемели, и я застыла на месте.

Это было не больно. Я почувствовала, как удар его меча пронзил меня насквозь, и жар моей крови хлынул наружу. Я подняла руки, пытаясь поймать его, зная, что время не должно быть потрачено впустую, и опустилась на колени в песок. Я услышала яростный рев Михаила, и лицо Асбела побелело, когда он понял, что его заметили. Мне хотелось сказать ему, что это не имеет значения. Всё это было предопределено. Ничто не могло этого изменить.

Мои глаза были открыты достаточно долго, чтобы увидеть, как голова Асбела отделилась от тела под мечом Михаила. Я почувствовала, как Михаил упал на колени рядом со мной и притянул меня в свои объятия. Я попыталась улыбнуться ему, сказать, что всё в порядке, но мои мышцы были слабыми, а голос пропал.

Всё, что я могла сделать, это закрыть глаза и умереть.

ГЛАВА 33

МИХАИЛ ПОДНЯЛСЯ, ПРИЖИМАЯ К СЕБЕ ТЕЛО ЖЕНЫ. Она была вся в крови, но на этот раз в ней не было никакого эротического очарования. На этот раз она умирала, и кровь, которая определяла её, уходила. Ему хотелось кричать от ярости и отрицания.

Выжившие расступились. Вокруг них воцарилась тишина, когда он направился к дому. Он понятия не имел, куда несёт её, но отказывался оставлять её тело со всеми остальными, сломанными и разорванными. Он ещё сильнее притянул её к себе, как будто мог удержать самую последнюю вспышку жизни, прежде чем она полностью погаснет. Он знал, что это была единственная битва, которую он не сможет выиграть. Морская вода не исцелит её, она не ангел. Раненые уже пробирались мимо тел, плавающих в воде, белые крылья промокли и распростёрлись. Но он не мог тратить время на беспокойство о своей армии, не сейчас. Всё, что имело значение — это Тори.

Он понёс её по лужайке к широкому входу в дом, где их ждал Источник. Он поскользнулся, опустился на одно колено и с ужасом понял, что плачет. Ангелы не плакали.

Но он оплакивал Тори.

— Положи её, Михаил.

Он услышал голос Элли издалека, но проигнорировал её. Пока он держит Тори, она никуда не уйдёт, и потребуется целая армия, чтобы оторвать её от него.

Он почувствовал прохладную, успокаивающую руку на своём окровавленном плече.

— Положи её, Михаил, — повторила Элли. — Её нужно отпустить.

Ему хотелось закричать на неё, но он знал, что это бесполезно. Он переломает Тори кости, если продолжит так сжимать её, а она заслуживала того, чтобы быть такой же красивой в смерти, какой была при жизни. Он медленно ослабил хватку и опустил её на траву.

Звук её последнего вздоха был таким тихим, что его почти не было слышно, и всё же он прогремел в его душе. Ему нужно было запрокинуть голову и зарычать от боли, но Элли стояла на коленях с одной стороны от него, Марта с другой. Марта, с её грёбанными видениями смерти.

— Она ушла, — сказала Элли. — Она умерла в свой день рождения, да, Марта?

— Да.

Он хотел сказать им, чтобы они оставили его в покое, и дали ему оплакивать её. Но Марта положила свои сильные руки на его другую руку.

— Ты можешь спасти её, — сказала Элли.

Прорвался хриплый голос Разиэля.

— Элли, нет!

Она проигнорировала мужа.

— По крайней мере, ты можешь попытаться. Дай ей свою кровь, Михаил.

Он тупо уставился на неё.

— Это убьет её, — решительно сказал Азазель.

Элли бросила на него быстрый взгляд.

— Она уже мертва. Есть шанс, что он сможет спасти её.

— Это запрещено, — настаивал один из Падших.

— Этого никогда не делали.

— Этого не следует делать.

— Такое уже однажды сделали, — наконец сказал Разиэль. — Это спасло Элли много лет назад, после того как Самаэль напал на неё.

Повисла тишина. Михаил потерял своё оружие по пути, отправив свой пылающий меч вращаться в воздухе после того, как он обезглавил предателя Асбела. Он протянул окровавленную руку Разиэлю.

— Дай мне нож.

Он думал, что Разиэль будет колебаться. Но ошибся. Изогнутое лезвие было чистым, никакой вражеской крови на нём не было и, сорвав свою кожаную броню, он провёл лезвием по груди. Хлынула кровь, и он понял, что сделала такой же порез, как Тори порезала себе грудь, пытаясь спасти его.

— Не надо, — закричал Тамлел. — Это может убить тебя!

Он проигнорировал предупреждение. Подхватив Тори, он прижал её рот к окровавленной ране, вдавливая тёплую медную жидкость ей в рот, массируя горло, чтобы заставить её сглотнуть.

Первое движение было таким лёгким, что он подумал, что ему показалось. Оно становилось сильнее, пульс жизни медленно начинал светиться, и он осторожно прижал Тори к себе, пока она пила.

Он знал, когда с неё хватит. Её сердцебиение стало сильным и чётким, и она начала задыхаться. Он отстранил её, глядя на её бледное лицо, её ошеломлённые зелёные глаза, его кровь на её губах была почти невыносимо эротичной.

— Что… чёрт возьми… ты делаешь? — задохнулась она.

Он рассмеялся. Впервые за всё своё бесконечное существование он испытал такую радость, что подумал, что может умереть от неё. Но это был не способ справиться с ликованием.

— Спасаю твою жизнь, Виктория Беллона.

Она скривила лицо в ожидаемом раздражении.

— Вам лучше не превращать меня в вампира, Ваше Святейшество.

Она всё ещё была слаба, слова были едва слышны, но он видел, что ужасная рана на её теле уже начала заживать. Она будет жить.

Ему удалось пожать плечами. У него была рана на спине, которую нужно было зашить, ему не помешало бы окунуться в океан, если он сможет пробиться сквозь тела, и им нужно было подсчитать свои потери и пересмотреть свой триумф. Это было всего лишь первое сражение в войне, которая давно назревала.

Он ничего этого не делал. Он собирался держаться за Тори до тех пор, пока его руки не онемеют, и она не закричит на него, чтобы он ушёл, что она сделает, рано или поздно. Но сейчас она принадлежала ему, и он никогда не отпустит её.

ЭПИЛОГ

МАРТА ПОДНЯЛАСЬ ПО ЛЕСТНИЦЕ БОЛЬШОГО ДОМА, с корзиной, перекинутой через руку. Элли и Разиэль всё ещё жили на самом верхнем этаже, а не в традиционных помещениях для Альфы и Источника, что делало визиты к ним болью в заднице. Она не возражала. Рейчел уже должна была быть там, и она не хотела ждать.

Это был очень долгий день. К этому времени тела убитых исчезли, либо от руки Уриэля, либо от рук Падших. Их собственные потери оказались довольно небольшими, но каждая потеря была разбитым сердцем. Теперь Габриэль был один, его жена лежала мёртвой на песке. Тобиас и Гадраэль тоже погибли, а другие были тяжело ранены.

Но Тори снова жила, в безопасности в объятиях архангела. Никогда в жизни Марта так не хотела, чтобы пророчество оказалось неверным. В конце концов, это не имело значения. Элли хранила тайну жизни. Во многих отношениях.

Это был тяжёлый день, напомнивший ей о том дне, когда она потеряла своего Томаса, убитого Нефилимами. На её теле всё ещё были шрамы. Но триумф Тори был каким-то образом триумфом для всех них, заверением, что, возможно, в конце концов, всё будет хорошо.

Марта больше никогда в жизни не хотела видеть видения. По правде говоря, она пыталась не спать, чтобы не видеть снов, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы удержать худшие из них на расстоянии, но в течение нескольких коротких часов сегодня днём она задремала, ожидая у кровати Тори, держа девушку за руку, пока кто-то работал над зашиванием спины Михаила. Тогда она увидела его, чёрного ангела, который приближался, и её охватили дурные предчувствия. В Шеоле не было места для новичков. Им больше не нужны были неприятности, а этот мужчина, она могла сказать наверняка, был не чем иным, как неприятностями. Она знала его имя, хотя и не понимала откуда.

Каин.

Она могла лишь надеяться, что пройдут годы, прежде чем он придёт. Но её сны никогда не витали в далёком будущем. Однажды увиденные, они сбывались слишком быстро. Достойный дар дал бы им время спланировать, время приспособиться. Достойный дар дал бы чёткие ответы.

Наконец она добралась до верхнего этажа, и её охватили дурные предчувствия. Всё должно было измениться.

Рейчел впустила её с заговорщической улыбкой на лице.

— Она в постели.

— С ней всё в порядке? — обеспокоенно спросила Марта.

— С ней всё в порядке. Просто немного тошнит.

Марта не удержалась и спросила:

— У тебя есть хоть малейшее предчувствие, что что-то может быть не так? У меня нет, но может быть я просто выдаю желаемое за действительное. Она так долго этого хотела. Мы все этого хотели.

— С ней всё в порядке, — повторила Рейчел. — Я знаю, как это бывает. Я заботилась о женщинах большую часть своего существования.

Марта глубоко вздохнула.

— Хорошо, — сказала она и зашагала в спальню, как человек, идущий перед расстрельной командой. — Привет, Элли. Как дела?

— Хорошо, — слабо сказала она. — Я просто хотела бы знать, что со мной не так. Я чувствую себя странно, раздуто и чертовски устало, — она умоляюще посмотрела на Рейчел. — Я не хочу умирать.

— Ты не умрёшь, — сказала Рейчел, садясь на кровать и беря её за руку.

Элли настороженно посмотрела на неё.

— Я умираю, не так ли? Марта видела будущее. Ты пришла сказать мне, что я умру, и на этот раз кровь Разиэля меня не спасёт.

— Ты вела себя очень плохо, — сказала Рейчел. — Азазель сказал мне, что это очень опасно.

— Не тогда, когда речь идёт о жизни и смерти.

— И с тех пор ты никогда не брала его кровь?

Элли покачала головой.

— Нет. Мы боялись, что в следующий раз это может привести к летальному исходу.

— Возможно, — задумчиво произнесла Марта. — За эти годы было много лжи, выданной за правду. Мужчины любят всё контролировать, а Падшие, к сожалению, всё ещё мужчины.

Рейчел фыркнула.

— Ты права, девочка. Только не позволяй Разиэлю слышать, как ты это говоришь. Он обижается.

— Он справится, — сказала Элли. — Но если я не умираю, тогда что со мной не так?

Марта поставила корзину перед собой и откинула тяжёлую голландскую крышку, которая так долго защищала столь хрупкие вещи. Элли тупо уставилась в корзину.

— Кукольная одежда? — спросила она. — Не слишком ли я взрослая, чтобы играть с куклами?

— Это не кукольная одежда, дорогая Элли, — мягко сказала Рейчел. — Детская одежда. У тебя будет ребёнок.

* * *

ВСЁ ВО МНЕ ДО СИХ ПОР БОЛЕЛО, включая живот, но мне было всё равно. Я была достаточно сильной, чтобы идти по пляжу, теперь, когда проливные дожди смыли кровь. Достаточно сильной, чтобы идти рядом с Михаилом. Теперь, когда бури миновали, стоял прекрасный день, и пророчество Марты всё-таки сбылось. Я умерла. И я снова ожила, сила текла по мне. Кровь Михаила текла во мне.

Не осталось никаких признаков резни, которая заполнила этот пляж, наводнила океан три коротких дня назад. Всё было спокойно, запах океана наполнял мои лёгкие. Я улыбнулась Михаилу.

— Теперь всё в порядке, — сказала я и бросилась в прибой.

Он подхватил меня раньше, чем я оказалась по пояс в воде, и мы вместе упали, кувыркаясь в прохладной целебной воде. Я обхватила его руками и ногами и позволила ему уносить меня туда, куда он хотел. Я была целой, я принадлежала ему.

И я буду жить вечно.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ

Переведено для группы https://vk.com/booksource.translations

Заметки

[

←1

]

Мария Августа фон Трапп (урожденная Кутчера, 26 января 1905 года — 28 марта 1987 года), также известная как баронесса фон Трапп — австрийская певица, руководитель семейного хора

[

←2

]

Большой побег — американский фильм 1963 года о том, как американские, британские и канадские военнопленные осуществляют массовый побег из немецкого лагеря во время Второй мировой войны

[

←3

]

с лат. — «Бог из машины»; классич. ['de.ʊs eks 'maːkʰi.naː]) — выражение, означающее неожиданную, нарочитую развязку той или иной ситуации, с привлечением внешнего, ранее не действовавшего в ней фактора.

[

←4

]

Хупа — балдахин, под которым еврейская пара стоит во время церемонии своего бракосочетания.

[

←5

]

Erumpere, erumpite — от лат. выбраться наружу.

[

←6

]

Effringito — от лат. выламывать, прорываться.

[

←7

]

Отсылка к фильму Звёздные войны. Эпизод VI: Возвращение джедая.

[

←8

]

Отсылка к фильму Звёздные войны. Эпизод IV: Новая надежда.

[

←9

]

По греческому преданию, сиракузский тиран Дионисий Старший (конец V в. до н. э.) предложил своему фавориту Дамоклу, считавшему Дионисия счастливейшим из смертных, занять его престол на один день. По приказу тирана того роскошно одели, умастили душистым маслом, посадили на место правителя; все вокруг суетились, исполняя каждое его слово. В разгар веселья на пиру Дамокл внезапно увидел над головой меч без ножен, висевший на конском волосе, и понял призрачность благополучия.

[

←10

]

Джулия Чайлд — американский шеф-повар французской кухни, соавтор книги «Осваивая искусство французской кухни», ведущая на американском телевидении.

[

←11

]

Я люблю Люси — популярный американский телевизионный ситком 1950-х. В 2012 году он был признан «Лучшим телешоу всех времён» в опросе проведённым «ABC News» и журналом «People».

[

←12

]

Элвис покинул здание — фраза, которую часто использовали дикторы публичных выступлений по окончании концертов Элвиса Пресли, чтобы разогнать зрителей, задержавшихся в надежде выхода на бис.

[

←13

]

Вилли Вонка — герой сказочной повести Роальда Даля «Чарли и шоколадная фабрика», а также экранизаций «Вилли Вонка и шоколадная фабрика» (1971) и «Чарли и шоколадная фабрика» (2005).

[

←14

]

Twizzler — Твиззлер — жевательная карамель

[

←15

]

слова песни из фильма «Волшебник страны Оз»