Во мраке бытия

Глава 1

В гостиничном номере Мэри Шмек все еще спала тревожным сном. Хеллер небрежно бросил покупки на кровать и принялся за свои чемоданы. Он поставил их на большой письменный стол и расстегнул стягивающие их ремни. Наконец-то мне представилась возможность ознакомиться с их загадочным содержимым. А что, если его шаблон окажется там прямо на виду?

Пустые надежды. Камней в чемодане не обнаружилось – это верно, зато тут была целая куча каких-то тюбиков, коробочек, мотков проволоки и прочей дребедени. Просто свалка самого разнообразного мусора.

Хеллер извлек из этого вороха маленький ящичек с инструментами и две крохотные баночки. Потом взял только что купленные кинокамеры «Никон» устаревшей модели и поставил их на стол подле чемодана. Он внимательно оглядел краешек фирменной эмблемы с черно-золотой надписью «Никон», капнул на ее край каким-то составом, и этикетка тут же отлетела. Ту же операцию он проделал и с другой камерой. Потом он достал из чемодана два небольших ящичка и открыл их. Там лежали визоры времени. Оба!

Да, тут уж ничего не скажешь – буксир наш и в самом деле не мог теперь выйти за пределы этой Солнечной системы. Мне было точно известно, что Аппарату никогда не удастся выманить у Флота еще хоть один такой прибор.

Из другой баночки он взял по крохотной капельке того, что, как я догадался, наверняка было какой-то разновидностью клея, размазал его по тыльной части этикеток, и всего секунду спустя этикетки засверкали на визорах времени, превратив их на первый взгляд в обычные камеры фирмы «Никон». Теперь их просто невозможно было отличить от восьмимиллиметровых кинокамер фирмы «Никон».

Он снова уложил визоры в ящички и погрузил их в чемодан. Туда же он небрежно бросил и две допотопные камеры. После этого он вытащил из чемодана те конфеты, которые он изготовил еще на буксире. Обертки их были чуть иного оттенка, но это не бросалось в глаза. Конфет у него было заготовлено, судя по объему, около трех фунтов. Он принялся укладывать их в бумажные мешочки с купленными в магазине конфетами, а потом рассовывать эти мешочки по разным местам во втором чемодане. Получилось на редкость неаккуратно.

А потом он стал как попало совать в тот же чемодан части складных удилищ и спиннинги. Туда же он затолкал перепутанные лески, крючки и грузила, распихивая все как попало. Получилась жуткая путаница.

А я еще считал парней из Флота аккуратистами и чистюлями! Ему даже пришлось несколько отпустить ремни, стягивающие чемоданы, иначе его новые приобретения просто не уместились бы.

Потом он перебрал вещи, находившиеся в спортивной сумке, и подготовился к отъезду. Из отдельного пакета он извлек румяную булочку, кофейник и молочник – все это он купил, по-видимому, когда я молился в соседней комнате, – и осторожно попытался разбудить Мэри Шмек. Она сбрасывала с плеча его руку и упорно пыталась снова уткнуться лицом в подушку. Когда она приоткрыла глаза, я заметил, как сузились у нее зрачки. Было ясно, что ей сейчас не до молока, кофе или сладких булочек.

– Нам нужно ехать, – сказал Хеллер.

Казалось, что это дошло до ее сознания.

– Вашингтон, – прошептала она.

– Да, мы будем проезжать и через Вашингтон, округ Колумбия, – подтвердил Хеллер.

– Ну, в Вашингтоне я наверняка раздобуду себе дозу. Там его всегда навалом, – бормотала она как бы про себя. – Вашингтон полон этой дряни. Так вези же меня туда поскорее, ради всего святого. – Она попыталась встать, однако тут же бессильно со стоном упала на постель. – О Господи! Что же это творится с моими ногами? – Мышцы на ее ногах ходили ходуном из-за судорог. Она бессильно завалилась на спину и расплакалась.

Хеллер собрал вещи, вышел из дома и сложил багаж на заднее сиденье «кадиллака». Потом он вернулся, взял Мэри Шмек на руки и бережно усадил ее на переднее сиденье. На пол, рядом с ее ногами, он поставил ее туфли. Картонные пакеты с молоком и кофе и пару сладких рогаликов он положил на специальный подносик для еды.

Ключ от номера он держал в руках и, по-видимому, не знал, что с ним делать, он просто не мог додуматься, что его следовало бы просто оставить в двери, а самому поскорее сматываться. В коридоре возникла уборщица, старая негритянка, которая вышла из соседнего номера.

О боги! Он не придумал ничего лучшего, как направиться к ней и вручить ей ключ от номера! Ведь таким образом он привлек к себе ее внимание. Такого никогда нельзя себе позволять! А потом он еще усугубил свою ошибку, спросив, не знает ли она, по какой дороге можно добраться до Вашингтона.

Ну вот, теперь она не только могла как следует разглядеть и запомнить его, но еще и сообщить полиции, куда он направляется. А ведь первое, что делает полиция при розыске преступников, – это проверка мотелей.

– Езжайте прямо по Двадцать девятой. Проедете Шарлотсвилл, Калпепер, Арлингтон, потом пересечете Потомак и будете на месте. У меня сестра живет в Вашингтоне, а я черт знает почему торчу как проклятая в этой Виргинии, где нас до сих пор держат за рабов! – протараторила она.

Я про себя отметил, что она никогда не посмела бы сказать такое взрослому виргинцу. У рабства тоже есть свои плюсы. Я чуть было не отвлекся от дел, потому что мне пришла в голову мысль об Ютанк, но тут произошло нечто такое, что весьма недвусмысленно напомнило мне о моем служебном долге.

Хеллер вывел машину задом из-под навеса и зачем-то высунулся из окна.

– Спасибо за приятно проведенное время, мисс! – крикнул он.

Женщина улыбнулась в ответ, а потом долго глядела им вслед, опираясь на швабру. Через зеркало заднего обзора было хорошо видно, как пристально глядит она им вслед. Газета, прикрывавшая номер машины, к тому времени уже упала, сорванная ветром. Совершенно очевидно, что женщина разглядела, а следовательно – и запомнила номер. (…) этот Хеллер.

Нет, нет, что проку ругать или проклинать его? Мне нужно молиться, чтобы он уцелел!

Хеллер без труда сумел выбраться на шоссе номер 29 и поехал по дороге на Шарлотсвилл. Он спокойно катил себе по дороге, любуясь красивыми пейзажами Виргинии. Четырехрядная дорога ровной лентой пролетала под колесами мягко ворчащего «кадиллака», который особенно легко катил по этой ухоженной трассе. Похоже было, что этот августовский день обещал быть удивительно жарким, и Хеллер вскоре начал возиться с кондиционером. Он установил его на семьдесят три градуса, перевел на автоматический режим, а какое-то время спустя, когда разогретый воздух вышел из салона, поднял стекла в дверцах. Было на редкость тихо и спокойно. Мимо пронеслась аккуратная изгородь из белых досок. Потом мелькнула вывеска на ней: «Коневодческое ранчо Джексона». За изгородью видны были резвящиеся на лугу лошади. По-видимому, Хеллер быстро сообразил что к чему.

– Так, значит, вот как выглядят настоящие лошади! – рассмеялся он. А потом сделал и совсем уж непонятную мне вещь. Он ласково похлопал по колонке руля и так же ласково сказал: – Не огорчайся, «броэм кадиллак купе элегант»! Ты нравишься мне ничуть не меньше, хотя у тебя и нет под капотом трехсот таких животин.

Нет, я просто отказываюсь понимать этих парней из Флота его величества. По сравнению с аэромобилями Волтара земные машины выглядят жалкими пародиями. И уж кому это знать, если не ему. Но тут только до меня дошло. Да ведь это игрушки. Баловство! Офицеры Флота буквально все во Вселенной превращали в игру. Игрушками им могло служить что угодно – от судов до тяжелых бронированных крейсеров и так вплоть до целых планет. У них просто отсутствует уважение к силе. Нет. И тут я нашел наконец правильное определение их поведению – они обожествляют фетиши.

По пути Хеллер довольно быстро выяснил, что может спокойно управлять машиной, пользуясь только одним коленом, и тут же развалился на сиденье, раскинув руки на спинке. Такое его поведение заставило меня понервничать некоторое время, пока я не сообразил, что нахожусь от него на расстоянии целых ста пяти градусов долготы.

Но у него в запасе имелся еще один неприятный для меня сюрприз. Когда он небрежно глянул на спидометр, я успел подметить, что стрелка стояла на отметке шестьдесят пять миль в час. Скорость же на этом отрезке шоссе, судя по знакам, была ограничена пятьюдесятью пятью милями в час, и все дорожные знаки предупреждали водителей о том, что дорога контролируется радарами. И тут я понял, что он ведет машину, руководствуясь не показаниями спидометра, а просто двигаясь равномерно в потоке машин.

В этот час на шоссе было немало и легковых, и грузовиков и все они, за редким исключением, шли со скоростью шестьдесят пять миль. Но ведь полицейские как раз тем и славятся, что выхватывают из потока одну какую-нибудь машину и задерживают ее. Я вышел из комнаты за очередной порцией сиры.

Через Шарлотсвилл он проехал совершенно спокойно. Но потом Мэри Шмек, которая до этого пребывала в тревожном забытьи, внезапно пришла в себя.

– Ох, до чего же паршиво я себя чувствую! – простонала она. – Ноги болят так, что я просто не переживу этого! У меня ломит каждый суставчик! – Она металась в разные стороны, пытаясь найти более удобное положение, но это ей не помогало. – Сколько нам еще до Вашингтона?

– Мы уже почти добрались до Калпепера, – сказал Хеллер.

– Ох, – простонала она. – Еще так долго!

– Нет, нам остался всего лишь час езды, – успокоил ее Хеллер.

– О Господи, у меня все болит! Включи какую-нибудь музыку. Может, хоть это как-то отвлечет меня от мрачных мыслей.

Хеллер повозился немного с приемником и наконец поймал легкую джазовую мелодию. Мужской голос заполнил салон автомобиля:

Проходя мимо Сент-Джеймского лазарета,

Я увидел там мою любимую.

Она лежала во весь рост на столе,

Такая бледная, такая холодная, такая обнаженная.

Мэри простонала:

– Ох, мои бедные нога!

Я пошел справиться у доктора.

«Она совсем плоха», – сказал он.

Я пошел поглядеть на мою любимую.

О Господи, она была мертва,

ОНА БЫЛА MEРTBA!

– О Боже мой, – сказала Мэри.

Шестнадцать черных как ночь лошадей

Влекли катафалк па резиновых шинах.

Семерых девушек везли они на кладбище.

Только шесть из них вернулись назад.

– Выключи эту гадость! – выкрикнула Мэри.

Хеллер послушно выключил приемник. Честно говоря, я пожалел, что он ее послушался. Ведь это были единственные приятные слова, которые мне удалось услышать за последние дни. Тем временем Мэри начала дрожать всем телом. Было заметно, что она покрылась гусиной кожей.

– Я замерзаю! – простонала она, беспомощно мечась по сиденью.

Хеллер быстро поставил термостат на восемьдесят градусов. Но, прежде чем воздух успел прогреться, Мэри стала жаловаться, что ее поджаривают живьем. И Хеллеру пришлось поставить термостат на старое деление. И так продолжалось некоторое время. Мэри не могла спокойно усидеть на месте. Мне было совершенно очевидно, что она сейчас входила в третью стадию так называемой ломки. Немудрено, что она изводила Хеллера жалобами. Да, в таком состоянии люди и в самом деле испытывают невероятные мучения.

– Я совершенно не могу дышать, – хрипела она, задыхаясь.

Ну что ж, и это тоже было совершенно нормально, особенно в отношении тех, у кого больное сердце. Смерть в результате отказа дыхательной системы чаще всего наступает у наркоманов, привычных к морфию, а значит, ту же картину можно наблюдать у потребителей героина, который является производным морфия. Просто мы шечные ткани легких вдруг перестают работать. А в данном случае, учитывая непрекращающиеся жалобы девушки на сердце, я просто не был уверен, что ему удастся довезти ее живой до следующего мотеля.

И тут у меня самого чуть было не отказали мышечные ткани легких. Что будет, если Хеллер останется с трупом проститутки и наркоманки? Да еще с чужими документами на такое имя? О боги! Да ведь портрет его будет напечатан на первых страницах всех хоть немного уважающих себя газет в Америке. А уж о том, что предпримет в сложившейся ситуации Роксентер, страшно и подумать. Но я никак не мог рассчитывать, что Хеллер поступит должным образом. Будь он настоящим шпионом, у него хватило бы профессиональных знаний для того, чтобы завезти Мэри в какое-нибудь укромное местечко, сунуть в первую попавшуюся колдобину и поскорее убраться. Так нет же, он непременно будет действовать по-своему и как обычно – вопреки всем правилам. Вот и сейчас он все силы бросил на то, чтобы помочь ей.

Они как раз проезжали Калпепер.

– Нам нужно быстро найти туалет! – неожиданно объявила девушка. – Я хочу в туалет! Гляди – вон впереди заправочная станция! Остановись там! Быстрее!

Начиналась четвертая стадия. Внезапное расстройство желудка.

Хеллер въехал на редко посещаемую здесь станцию технического обслуживания, и Мэри пулей вылетела из машины, бегом кинувшись в дамский туалет. Я молил небо о том, чтобы они не задерживались здесь надолго на виду у всех проезжающих машин. Застенчивому, явно деревенскому мальчишке, который вышел к машине, Хеллер велел наполнить «химический запасник», и парень, хоть и был деревенщиной, по-видимому, сообразил, что клиент имеет в виду бензобак. И этот вялый и флегматичный парень, похоже, решил, что ему просто необходимо повысить уровень технических познаний Хеллера. С множеством подробностей и деталей Хеллеру был прочитан курс технического обслуживания автомобиля. Различные виды масел, тормозная жидкость, жидкость для охлаждения радиатора, специальная жидкость для протирки стекол, октановое число бензина – все это разъяснялось подробно и обстоятельно. Наверное, никогда в жизни этот деревенский парнишка не находил столь благодарного слушателя и просто из кожи вон лез, чтобы просветить «виргинского мальчишку», несмотря на то разочарование, которое вызвало у него сообщение Хеллера о том, что машина вовсе не украдена им. Парнишка довел свою лекцию до того, что перечислил все виды покрышек. На этом он иссяк. Но тут же его осенила новая блестящая идея, и он объявил, что машина нуждается в смазке и требует проверки дифференциала. Он заверил, что много времени эти операции не отнимут. И быстренько загнал машину на эстакаду, которая возвышалась над поверхностью площадки футов на пять. Как и следовало ожидать, масла оказалось мало. Парень притащил шприцнасос для масла и закачал смазку в нужные места Хеллер присматривался ко всему очень внимательно и явно запоминал эти процедуры. И только после того как масло закачали, он забеспокоился о девушке и пошел ее искать.

Мэри лежала в туалете у самого унитаза в обмороке. Кое-как Хеллеру удалось поднять ее и заставить хоть как-то привести себя в порядок. Снаружи послышались голоса. Хеллер выглянул в окно.

Полицейская машина! Полиция штата Виргиния!

Я поставил звук на полную мощность. Послышались слова полицейского: «…мужчина и женщина. Они прошлой ночью направлялись в эту сторону».

– А машина у них какой марки? – спросил флегматичный деревенский парень.

Офицер, по-видимому, сверялся со сделанной записью.

– «Кадиллак». Примерно такого цвета, как тот, который стоит у тебя на эстакаде.

У меня душа ушла в пятки. Прощай, трафарет Хеллера!

– Может, они проехали до того, как я заступил на смену? – сказал деревенский парень.

– Ну ладно, если они появятся, сразу же дай знать мне, Бедфорд, – сказал полицейский. – Их надо взять во что бы то ни стало!

– Всегда можешь рассчитывать на меня, Нат, – сказал застенчивый парнишка и, когда полицейский отъехал, возвращаясь в сторону Калпепера, добавил: – В гробу я тебя видел, (…)!

Он съехал на «кадиллаке» с эстакады, и в этот момент появился Хеллер с Мэри на руках. Он осторожно уложил ее на переднее сиденье. Застенчивое лицо парня расплылось в улыбке:

– А я все-таки правильно догадался, что вы эту машину украли! – Он с восхищением оглядел Хеллера с головы до ног. – Я тут хотел снять и хорошенько смазать колеса, но с этим можно и подождать. Мне кажется, что вам нужно поскорее смываться отсюда.

В бак «кадиллака» влезло всего десять галлонов бензина. Меня это удивило. А потом я понял: все разговоры девушки о том, что машина якобы сжирает прорву бензина, были не более чем психологической уловкой с ее стороны. Предъявленный счет, можно сказать, был совсем пустяковым. Но Хеллер оставил парнишке на чай целых двадцать долларов. Да, на Хеллера всегда можно рассчитывать. Так он очень скоро вылетит в трубу, и это станет еще одним барьером на пути, который мне же и придется преодолевать. Ведь не могу же я отправить к нему Рата и Терба с тем, чтобы они вручили ему деньги. Кстати, они должны быть где-то рядом, на одной из близлежащих дорог, но я не мог с ними связаться, пока они находятся в пути.

Мэри снова пришлось отправиться в туалет, и, пока она пропадала там, парень проинструктировал Хеллера, как правильно содержать в чистоте машинные стекла – не пользоваться для протирки замасленной тряпкой, не использовать воекосодержащие пасты, а лучше всего протирать их просто бумагой. Самое удивительное, что весь этот инструктаж он проводил уже после того, как Хеллер отдал ему чаевые.

Хеллер снова привел в порядок Мэри и снова усадил ее в автомобиль.

– Когда в следующий раз заедете, – сказал застенчивый деревенский парень, – задержитесь подольше, и я покажу вам, как следует настраивать мотор по-настоящему.

Хеллер искренне поблагодарил его, и когда они выехали на дорогу, в зеркале заднего обзора можно было долго видеть приветливо машущего им вслед парня. На прощание и Хеллер дважды нажал на сигнал, и автомобиль понесся в сторону Вашингтона.

«А ведь Вашингтон, – внутренне простонал я, – самый насыщенный полицией город на всей планете».

Я начал всерьез подумывать о том, что сейчас самое время засесть за составление завещания. А оставить мне было что: партия золота, которая вот-вот должна прибыть сюда, причитающаяся мне доля со строительства госпиталя и, конечно же, танк. Вся беда в том, однако, что мне некому было оставлять все это добро. Еще никогда в жизни я не чувствовал себя таким одиноким и брошенным на произвол судьбы, как в этот час, когда я глазами Хеллера глядел на шоссе, ведущее к Вашингтону.

Глава 2

Сложнейшую систему указателей и ту немыслимую путаницу дорожных развязок, которую Хеллеру приходилось преодолевать, управление транспорта местных властей специально создавало, чтобы любым путем воспрепятствовать гражданам Америки въехать в обиталище их правительства. Хеллер не поддался на коварное приглашение воспользоваться шоссе номер 236, с которого нужно было бы свернуть на шоссе номер 66, а затем – на шоссе номер 485, чтобы потом оказаться в реке Потомак. Он просто не обратил внимания на рекомендацию съехать на шоссе номер 495, которое на самом деле является номером 95 и по которому вообще невозможно попасть в Вашингтон. Он даже не поддался на весьма остроумную уловку, специально придуманную для обмана доверчивой публики, с помощью которой водителю внушалось, будто он едет по шоссе номер 50, в то время как на самом деле он продолжал ехать по шоссе номер 29. Вопреки всему он продолжал упорно следовать по Двадцать девятому шоссе, преодолев даже головоломные развязки у реки Потомак, и не попер в сторону Пентагона, как это случается с подавляющим большинством доверчивых граждан, а ехал себе спокойно по мосту через Потомак. Истинное чудо ориентирования, хотя просто невозможно объяснить, как ему удалось такое.

Синяя гладь реки Потомак была необычайно красива. Красив был и белый мост через нее. По другую сторону реки возвышался мемориал Линкольна, сиявший белизной в лучах послеполуденного солнца. Мемориал был построен в стиле древнегреческой архитектуры. Однако у Хеялера тем временем начались серьезные неприятности. Мэри металась и размахивала руками на переднем сиденье так, что стало почти невозможно управлять машиной. Она стонала, цеплялась за руль, за рычаг переключения скоростей. При этом непрерывно выкрикивала то: «О Боже, сердце отказывает!», то: «Мне нужно срочно вколоть себе дозу, Господи!» Однако боги этой планеты не реагировал ни на одну из ее отчаянных молитв.

Хеллер постоянно следил за ней и значительно больше тратил времени и сил на то, чтобы удержать ее на месте, чем на маневрирование в густом потоке транспорта. Странно запутанный водоворот из легковых машин и грузовиков на кольце у мемориала, может быть, и не мог нарушить величественного спокойствия огромной статуи Линкольна, однако задуман был явно с целью подрыва нервной системы посягнувших на этот покой и не включенных при этом в сонм бессмертных.

Наконец-то Хеллеру стало, по-видимому, ясно, что комбинацию усилий Мэри и проектировщиков транспортных развязок ему в данный момент просто не преодолеть. Поэтому он приглядел довольно удобный поворот в сторону парка, разбитого на юго-восточной стороне от мемориала Линкольна. Парк этот был очень красив – его пересекали тихое малолюдное шоссе и множество пешеходных дорожек, отделявших широкие и хорошо ухоженные газоны от реки Потомак. Это один из самых уютных и живописных уголков Вашингтона. Единственным недостатком его, однако, было то, что ЦРУ избрало это место полигоном для обучения своих агентов искусству тайной слежки.

Тут меня передернуло. Хеллер останавливался! До чего же горькая доля – направлять действия человека, который не имеет ни малейшего представления о шпионаже. Освой он хоть азы его, и то наверняка знал бы, что агентам Волтара строжайше запрещено даже приближаться к этому парку.

Хеллер заметил один из фонтанчиков для питья, которые расставлены здесь вдоль дорожек на расстоянии нескольких сот футов один от другого. Должно быть, он все-таки учуял ложность умиротворенности этого романтического пейзажа с его красивыми плакучими деревьями, высаженными вдоль дорожки у реки. Но, может быть, его все-таки привлекло свободное место, где можно было без проблем поставить машину. Судя по всему, день в Вашингтоне выдался жаркий, но, несмотря на это, газоны здесь были почти пустыми.

Хеллер припарковал машину. Мэри в этот момент пребывала в очередном обмороке. Он выбрался из машины и подошел к одному из фонтанчиков. С собой у него был пустой бумажный стаканчик для кофе. Хеллер почти моментально сообразил, как включается фонтанчик, включил его, быстро сполоснул стакан и до краев наполнил его. Подойдя к машине, он открыл дверцу со стороны Мэри.

– Может быть, вам поможет, если вы выпьете немного воды?

Конечно, он был совершенно прав. Ломка обычно приводит к резкому обезвоживанию организма. Он мог понять это, даже не зная симптомов, просто по ее опухшим и Пересохшим губам. Она с трудом сделала несколько глотков. Но тут же толчком распахнула дверцу машины, выставила ноги наружу и чуть не выпала, сотрясаемая страшным приступом рвоты. Он придерживал ее за плечи, тихим и заботливым голосом уговаривая потерпеть еще немного. Его боковое зрение отметило часть седла и бок лошади, которая двигалась в его сторону. Хеллер оглянулся. Конный полицейский из охраны Национального парка подъехал на расстояние футов пятидесяти к их машине и, остановив лошадь, стал пристально вглядываться, пытаясь определить, что там происходит.

Я только и успел подумать: «Да, Грис, тебе все-таки следовало бы составить завещание, ибо пришел всей этой авантюре конец! Хеллер влип!»

Полицейский из охраны парка тем временем достал откуда-то радиотелефон и начал что-то говорить. Я быстро усилил звук приемного устройства. «…Я знаю, что при докладе я обязан называть номер…»

Кто-то, с кем он разговаривал по рации, должно быть, дежурный по участку, похоже, устраивал полицейскому разгон.

Мэри в это время переживала новый приступ рвоты, но в ее желудке, по-видимому, не осталось даже воды. Однако спазмы продолжали сотрясать ее хрупкое тело.

– Но буквенное обозначение на номерном знаке отсутствует, на его месте только дырка от пули, – говорил тем временем полицейский в микрофон. – Ну хорошо. Хорошо! Ладно, запишите так: номер двести первый докладывает о подозрительном автомобиле. Мэри уже и сидеть больше не могла. Хеллер открыл дверцу заднего отделения и раздвинул лежавшие там вещи. Потом взял Мэри на руки, перенес на заднее сиденье и уложил ее там.

– …Да, – говорил тем временем в микрофон конный полицейский. – Молодой парень и женщина в автомобиле. Нет, я не видел, кто из них вел машину. Я вообще не видел их до того, как они остановились… Да нет, черт побери! Я не собираюсь идти… Да говорю же я вам, что я здесь один! Я простой полицейский из охраны парка, а не Джеймс Бонд. Они вполне могут оказаться сотрудниками ЦРУ или еще кем-то… Нет! Выстрелы могли бы перепугать мою лошадь. Ну и хорошо, присылайте эту вашу (…) патрульную машину!

Я возносил небесам молитвы, чтобы Хеллер убрался отсюда поскорее к чертовой матери. Но он обмакнул свою краснозвездную инженерскую тряпицу в воду и прикладывал прохладный компресс на лоб Мэри. Я был до того взволнован, что даже не отметил у себя, что в этом поступке усматривалось нарушение Кодекса.

Прошло совсем немного времени, и машина с номерами городского управления полиции приткнулась к обочине рядом с лошадью. Прибывшие переговорили о чем-то шепотом с конным полицейским. Я почти ничего не расслышал из их разговора.

«…Это виргинские номерные знаки, вот и созвонитесь с ними и проверьте».

Один из полицейских взял микрофон радиотелефона. Потом они вышли из машины и, разойдясь в стороны по широкой дуге, стали приближаться к «кадиллаку». Находясь уже футах в двадцати от машины, ближайший ко мне полицейский выхватил пистолет.

– Эй, ты! Не двигаться!

Хеллер выпрямился во весь рост. Я молил богов, чтобы он ничего не вздумал предпринять. «Не сделай очередной глупости, Хеллер! С такого расстояния они преспокойно застрелят тебя. Я ведь еще не успел добыть твои трафареты».

Ближайший к нему полицейский сделал ему знак пистолетом:

– Ладно, парень, ложись на травке лицом вниз.

Хеллер направился в указанное место и лег на живот. Голова его была повернута в сторону полицейского.

– Ну хорошо, – сказал полицейский. – Предъяви-ка мне свое водительское удостоверение, где оно у тебя?

И тут раздался крик из машины. Мэри, по-видимому, одолел приступ истерической энергии.

– Удостоверение у меня в сумочке! Этого мальчишку я просто подвезла по дороге. Машина принадлежит мне! – Но взрыв этот явно исчерпал все ее силы. Она безвольно опустилась на землю, задыхаясь и держась за сердце. И тут мне стало ясно, что она все-таки не настоящий психолог. Дело в том, что главной задачей в этой науке считается умение или искусство перекладывать на других возникающие подозрения и ответственность за содеянное, чтобы взвалить на них всю вину и тем самым, естественно, освободить от нее себя, что в конечном счете представляет собой одно и то же. И хотя ее поступок являлся явным нарушением основных требований психологической науки, я с благодарностью принял эту неожиданную помощь. Второй полицейский подошел к машине и принялся рыться там в поисках ее сумочки. Найдя ее, он вынул водительское удостоверение и принялся изучать его.

– О Господи, – простонала Мэри. – Прошу, умоляю вас, добудьте мне хоть одну дозу!

На слова эти полицейский отреагировал моментально.

– Наркоманка! – воскликнул он и, знаком приказав держать под прицелом Хеллера, принялся выбрасывать чемоданы из машины. Он, по-видимому, решил искать в них наркотики. Прежде всего он раскрыл спортивную сумку, порылся в ней и отшвырнул ее в сторону. Потом схватил один из чемоданов Хеллера, и быстро расстегнув ремни, открыл крышку.

– Да это же все вещи мальчишки, – простонала Мэри.

Но полицейский, уже запустил внутрь руку. И тут же с воплем выдернул ее и, морщась от боли, осторожно освободился от огромного рыболовного крючка. Потом пососал пораненный палец. С меньшей энергией и с большей осторожностью он взял обломок удилища и принялся шевелить им в запутавшейся леске.

– Фотокамеры и рыболовные снасти, – сообщил он. – О Господи, парень, ну и умеешь же ты запаковывать вещи в дорогу. Все навалено так, что ты все переломаешь, пока довезешь. – И он захлопнул крышку. Второй полицейский оставался в стороне, держа Хеллера на прицеле.

Первый полицейский раскрыл второй чемодан.

– О Боже! – выкрикнула Мэри. – Да достаньте же мне мою дозу! Неужто никто здесь ничего не слышит? – Она вползла в машину и упала ничком на заднее сиденье. Все тело ее содрогалось от приступов рвоты, хотя желудок ее уже давно был пуст.

– Конфеты! – воскликнул первый полицейский. – Тут полно конфет! Они наверняка в них перевозят наркоту! – Он обернулся к напарнику: – Понимаешь, я сразу понял, что у них должны быть наркотики. Они наверняка спрятали их в конфетах. Стараясь не наткнуться на очередной крючок, он из путаницы лески и рыболовных снастей извлек мешочек с конфетами и, открыв его, достал конфету. Потом взял перочинный нож и разрезал ее пополам. Потом поочередно попробовал обе половинки конфеты на язык. С разочарованным видом он швырнул остатки конфеты и фантик в сторону таблички с надписью «Просьба не сорить». Потом достал из чемодана еще один бумажный мешочек с конфетами и повторил процедуру.

– Вот черт, – сказал он. – Это самые обычные конфеты, и вкус у них самый обыкновенный, конфетный.

– Джой, – сказал второй полицейский, – я думаю, что если бы у них были наркотики в багаже, то у дамы не было бы ломки.

Первый полицейский закрыл чемодан Хеллера, вытащил чемодан, принадлежащий Мэри, и принялся рыться в нем.

– Ура! – торжествующе выкрикнул он. – Ну я же знал! Погляди, да у нее здесь полный комплект инструментария наркомана! – И он поднял над головой металлическую коробочку со шприцем так, чтобы напарник мог разглядеть ее. – Это противозаконно, даже если у них нет при себе наркотиков. Я сразу же решил, что они попались!

«О, Хеллер, – молился я. – Ради всего святого, продолжай спокойно лежать. Ничего не предпринимай».

У Мэри как раз случился перерыв в приступах сухой рвоты. Она попыталась добраться до первого полицейского.

Это мой шприц! Я доктор! Мой диплом лежит в этом чемодане!

Первый полицейский даже не снизошел до того, чтобы затолкать ее обратно в автомобиль, и она завалилась на дорожку, хотя ноги ее продолжали оставаться в машине. Первый полицейский, к своему разочарованию, тут же нашел диплом.

– Знаешь, а она права! – крикнул он товарищу, захлопнув с раздражением крышку чемодана, и выпрямился. – Ах, (…), тут нет ни крошки героина.

– Можешь вставать, парень, – сказал второй полицейский и сделал Хеллеру знак пистолетом. – Ты свободен.

Я весь обмяк от радости. Теперь я точно знал, что чувствует приговоренный, когда ему приносят весть о помиловании. Хеллер поднялся на ноги и, вернувшись к машине, попытался водворить Мэри на место.

И тут Хеллер боковым зрением приметил зеленый седан без каких-либо эмблем, который тихо подъехал к ним и остановился чуть в стороне.

– О (…)! – пробормотал первый полицейский. – Это ФБР.

Два субъекта весьма воинственного вида вышли из машины. У них были совершенно одинаковые пальто и шляпы, заломленные по последней гангстерской моде. Как по команде они одновременно вытащили удостоверения и сунули их под нос полицейским.

– Специальный агент ФБР Тупевиц, – отрекомендовался первый – человек с одутловатым лицом и отвисшей нижней губой.

– Специальный агент О'Блоом, ФБР, – кратко сообщил о себе второй – грузный верзила.

Тупевиц подошел к конному полицейскому и двум представителям городской полиции.

– Настоящее дело подлежит компетенции федеральных органов. Можете убираться отсюда!

О'Блоом подошел к машине со стороны багажника и внимательно осмотрел номерной знак.

– Все верно, это именно та машина. Поглядите на это пулевое отверстие!

Тупевиц сделал знак Хеллеру револьвером системы «кольт». Калибр кольта был 0,457, и оружие здорово смахивало на пушку.

– Стань-ка лицом к машине, парень. Руки – на крышу, а ноги раздвинь пошире.

Хеллер точно исполнил указания. Из такой пушки его можно было разнести в клочья.

– Да он просто попутчик, – произнес первый из городских полицейских. – Машина принадлежит этой вот женщине. Она говорит, что согласилась подбросить его по пути.

– Машина битком набита наркотиками, – сказал О'Блоом.

– В чемоданах только кинокамеры и рыболовные снасти, – возразил второй полицейский. – Даже в конфетах мы не нашли наркоты.

– Вы, братцы, кругом ошибаетесь, – вмешался Тупевиц. – Вот поэтому вас, представителей местных властей, все время и приходится выручать парням из ФБР. Не будь нас, вот бы вы благоденствовали в полном безделье.

Ну вот, Грис, сказал я себе, писать завещание тебе уже поздно! Хеллера прикончат так быстро, что ты и за стол сесть не успеешь. Тупевиц все это время держал под прицелом Хеллера.

– Ну-ка, парень, назови-ка себя, – потребовал он.

И тут вдруг оживилась Мэри:

– Не говори им ни слова, парень!

Хеллер не ответил на вопрос, Тупевица.

– Ты что, не понимаешь, – не унимался тот, – что совершаешь правонарушение, не называя себя представителям федеральных властей?

Ответом ему было молчание Хеллера.

Тогда Тупевиц сделал знак О'Блоому. Тот вытащил из-за пояса пистолет и, продолжая держаться в стороне, направил его на Хеллера. Тупевиц тут же принялся обыскивать Хеллера. Я прекрасно понимал, что сейчас произойдет. Даже молиться было уже поздно. Тупевиц быстро добрался до документов, которые лежали в кармане пиджака Хеллера, и, вытащив бумажник, принялся рассматривать их. Внезапно Тупевиц отошел в сторону от Хеллера и от полицейских и лихорадочными жестами стал подзывать к себе О'Блоома.

Тот, по-прежнему держа Хеллера под прицелом, бочком подобрался к своему напарнику. Я торопливо включил звук на полную катушку. Был слышен даже шум ветра в ветвях деревьев. Доносилось птичье чириканье. Кроме того, мне удалось расслышать отдаленный вой машины «скорой помощи», стремительно нараставший по мере приближения машины к месту происшествия. Но мне не удалось расслышать ни словечка из того, о чем говорили Тупевиц и О'Блоом, разглядывая документы. Я видел, что они шепотом обменивались какими-то репликами, но, поскольку по заведенному среди преступников обычаю они произносили слова уголком рта, я, даже видя их лица, не мог читать по губам.

Подъехала машина «скорой помощи». На борту ее было написано: «Джорджтаунская больница».

Из нее выбежали санитары. Промелькнули белые халаты и носилки. Они отворили вторую дверцу машины, только глянули на Мэри и сразу же взялись за нее. Она к тому времени уже настолько ослабела, что даже не сопротивлялась.

– Всего, парень! – только и смогла она слабо выкрикнуть.

Вопреки приказам агентов ФБР Хеллер повернулся в сторону санитаров.

– Не смейте убивать ее! – крикнул он.

Один из санитаров оставил Мэри, которую они сейчас пытались аккуратно извлечь из машины и уложить на носилки.

– Убивать ее? Ну, тут ты явно ошибаешься, сынок. Она нуждается в срочной помощи. Мы обязаны позаботиться о ней.

– Обещаете, что не убьете ее? – спросил Хеллер.

– Ну конечно, парень, – сказал санитар. Им удалось уложить Мэри на стоявшие рядом носилки.

Тупевиц придвинулся к санитару и сказал ему что-то шепотом, показывая свое удостоверение. Санитар в ответ только пожал плечами.

Хеллер повернулся к О'Блоому:

– Можно я положу ее чемодан в машину «скорой помощи»?

О'Блоом сделал разрешающий жест пистолетом. Хеллер взял чемодан и сумочку Мэри, подошел к машине «скорой помощи» и положил туда вещи. «Скорая» рванула с места, и Хеллер проводил ее взглядом.

Тем временем Тупевиц принял какое-то решение.

– Садись сюда, парень, – сказал он, указывая на их служебную машину.

Но Хеллер сделал по-своему. Он подошел к «кадиллаку», аккуратно закрыл свои чемоданы, поставил их в багажник «кадиллака», после чего запер багажник, пользуясь запасным ключом. Только после этого он исполнил приказ Тупевица и занял место на перед нем сиденье служебной машины. О'Блоом же сел за руль «кадиллака» и первым тронулся с места.

– Нет! – выкрикнул Хеллер. – Это наша машина!

– Не волнуйся, – сказал Тупевиц. – Он отведет машину в гараж ФБР.

Полицейские из городского управления вместе с конным коллегой переговаривались шепотом и покачивали головами. То же самое делал и я. Челюсти Федерального бюро расследований сомкнулись на Джеттеро Хеллере. И хуже всего было то, что в данный момент фэбээровцы, как обычно, и представить себе не могли, что судьба всей планеты может хрустнуть под нажимом их кровожадных зубов. Безмозглые (…)!

Глава 3

Они вышли из машины у здания ФБР на Пенсильвания-авеню.

– Не пытайся бежать, – сказал Тупевиц. – Тебя могут застрелить.

Но Хеллер бежать и не собирался. Он, задрав голову, разглядывал серо-зеленый мраморный фасад дома. Его внимание привлекла надпись на нем, сделанная огромными золотыми буквами: «Дж. Эдгар Гувер».

Каждая из этих букв была пяти футов высотой, и расставлены они были так редко, что ему пришлось повернуться всем корпусом, чтобы прочесть надпись целиком.

– Мы что, собираемся нанести визит Дж. Эдгару Гуверу? – спросил Хеллер.

– Не корчи из себя (…) остряка, парень.

– А что, он такая важная птица? Я что-то никогда не слышал о нем, – простодушно пояснил Хеллер.

Это сообщение сразило Тупевица наповал.

– О Господи! Они уже совсем не изучают истории! – Он почти вплотную придвинул набрякшее лицо к Хеллеру. – Послушай, парень, ты, надеюсь, слышал хотя бы о Джордже Вашингтоне? – И он ткнул толстым пальцем в сторону надписи. – Ну, так заруби себе на носу – Дж. Эдгар Гувер в десять раз важнее Вашингтона! Настоящим спасителем этой страны был Г-У-В-Е-Р! Без его вклада подлинные хозяева страны просто не в состоянии были бы управлять ею! – И он решительно подтолкнул Хеллера в сторону входа, возмущенно бормоча себе под нос: – Господи, да ведь в наши дни молодежь не учат буквально ничему! Никаких святынь! Никакой памяти!

Минуя длинные коридоры и пересаживаясь с лифта на лифт, Тупевиц, слегка подталкивая, довел Хеллера до двух расположенных рядом кабинетов. Они вошли в первый из них, и Тупевиц толкнул Хеллера к креслу.

– Садись! – приказал он.

В кабинет почти сразу же вошел и О'Блоом. Тупевиц уставился на Хеллера пристальным взглядом.

– Тебе грозят серьезные неприятности. Так что ты уж лучше не пытайся сбежать, потому что охрана здесь весьма строга и оружия тут сколько угодно. Так что веди себя хорошо и не подымай шума. Фэбээровцы перешли во второй кабинет, оставив, однако, дверь открытой. Они опять заговорили шепотом, и я усилил звук, но и на этот раз не смог ничего разобрать. По соседству, в одном из кабинетов избивали кого-то, и этот тип страшно мешал мне своими воплями. Через приоткрытую дверь смежного кабинета Хеллер мог видеть

Тупевица. Агент сидел за столом и набирал номер телефона. Огромная грузная фигура О'Блоома нависала над ним.

– Мне нужно лично переговорить с Делбертом Джоном Роксентером, – сказал Тупевиц в трубку. – Это звонят из ФБР….Ну, в таком случае соедините меня с его секретарем. – Он прикрыл трубку рукой и сообщил О'Блоому: – Роксентер сейчас в России, где обговаривает условия займа, который поможет им свести концы с концами. – И снова в трубку: – Это ФБР в Вашингтоне. У нас тут сложилась такая ситуация… – Крики из находящегося поблизости кабинета заглушили дальнейшие его слова. Потом он снова прикрыл ладонью трубку и сказал О'Блоому: – Они сейчас свяжут нас с мистером Гробсом, одним из адвокатов его фирмы «Кинул Лизинг». Делами такого рода у него обычно занимается именно Гробе.

Пришлось ждать. Наконец Тупевица соединили.

– Мистер Гробе? Здравствуйте! У меня тут для вас большой сюрприз. Вы говорите со мной по проверенной и безопасной линии? О, она была проверена на предмет наличия «жучков» только сегодня утром? Отлично! В таком случае слушайте. Мы – это специальные агенты Тупевиц, – он заученной скороговоркой протараторил номер своего служебного удостоверения и те адреса, где все это можно проверить, – и О'Блоом, – и он отбарабанил данные О'Блоома. – Ну как, записали правильно?

По-видимому, мистер Гробе все записал. Тогда Тупевиц разложил перед собою бумаги Хеллера и принялся зачитывать их. Он прочитал все от корки до корки – свидетельство о рождении, диплом, ведомость с выставленными в учебном заведении отметками.

– Вы все успели записать? Я просто хочу убедиться в этом, чтобы потом не возникло каких-нибудь недоразумений или ошибок… Да, мальчишка сейчас у нас. Для доказательства я зачитываю вам описание его физических данных. – И он быстро и привычно отбарабанил описание внешности. – …Нет, он ни с кем не разговаривал. Это мы обеспечили. – Тупевиц бросил торжествующий взгляд на О'Блоома, а потом снова заговорил в трубку. – Да не расстраивайтесь вы так, мистер Гробе… Но дело в том, что его разыскивают в Фейр-Оуксе, штат Виргиния, за нападение на представителей власти и избиение двух полицейских, оба сейчас госпитализированы… Да, это попытка к совершению убийства. Он также подозревается в похищении автомобиля, превышении скорости, в отказе остановиться по требованию полиции. Скрывается от закона… Совершенно верно. Подозревается также в хранении наркотиков… Вы совершенно правы. Также нарушение федеральных законов, выразившееся в попытке добыть их, чтобы переправить через границу штата. Вы, несомненно, правы. Ну а среди мелких правонарушений – незаконная связь с известной проституткой. Верно… А также в нарушении закона Манна – пересечение границы штата с аморальными целями… Совершенно справедливо. А также в попытке сокрытия своей личности от представителей федеральных служб. Мне стало ясно, что Хеллер может быть приговорен к пожизненному заключению – именно то, что и предусматривалось нами с самого начала. По-видимому, на другом конце провода решили перейти к более крутым мерам. После длительной паузы Тупевиц сумел все же перебить говорившего:

– Нет, погодите, мистер Гробе. Пока что я сообщил все это только вам. Женщина болтать не будет. У нас есть документы, у нас же находится и автомобиль, да и парень ведь тоже у нас… Нет, никто из газетных репортеров об этом не пронюхал. Имя его никому в Фейр-Оуксе не известно… Нет, об этом знаем только мы двое. Тупевиц напряженно слушал своего далекого собеседника, только изредка позволяя себе поддакнуть, демонстрируя свою полную лояльность. Мистер– Гробе, по-видимому, говорил весьма энергично и настойчиво. Тупевиц едва поспевал вставлять: «Слушаюсь, мистер Гробе», «Да, мистер Гробе», «Совершенно с вами согласен, мистер Гробе». Такой диалог длился довольно долго. Тупевиц хитро подмигнул О'Блоому и кивнул. Потом он снова заговорил:

– Нет, мистер Гробе. Никаких протоколов, никаких копий тут не имеется. Никаких сведений ни у тамошней, ни у местной полиции о нем нет, а что касается нас, то мы даже директору не станем докладывать.

Он утвердительно кивнул, словно загадочный Гробе мог это видеть. А потом он снова продиктовал в трубку номера служебных удостоверений и адреса, по которым их можно проверить, сообщив данные как о себе, так и о О'Блооме. Разговор Тупевиц завершил довольно пространной тирадой:

– Да, мистер Гробе. И вы можете пребывать в полнейшей уверенности, что в наших руках сын Д. Дж. Р. будет в полнейшей безопасности и ни словечка не будет сказано ни прессе, ни вообще кому бы то ни было. Сейчас, как и всегда, мы оба пребываем в абсолютной готовности оказать любую услугу Делберту Джону Роксентеру. Да, мистер Гробе, вы все поняли совершенно правильно. До свидания, мистер Гробе.

С сияющим лицом он повесил трубку и встал из-за стола. Потом они с О'Блоомом устроили в крохотном кабинетике нечто вроде индейской пляски, громко смеясь при этом.

– И подумать только, – сказал О'Блоом, – что мы собирались через несколько лет уходить в отставку, не имея за душой ничего, кроме наших жалких пенсий!

– Да, он наверняка должен будет взять нас к себе, – с восторгом подхватил Тупевиц. – У него просто не будет иного выхода!

Я был поражен. Эти два бесчестных агента воспользовались сложившейся ситуацией для того, чтобы подняться по социальнойлестнице. Они шантажировали самого Делберта Джона Роксентера. И что еще более усугубляло противозаконность их гнусных происков, так это тот несомненный факт, что, по существу, само ФБР целиком и полностью принадлежало Д. Дж. Роксентеру. Но самым глупым во всей этой истории было то, что они ведь были уверены, что в руках у них и в самом деле находится сын Делберта Джона Роксентера. Запланированные Ломбаром акции явно принимали неожиданный оборот. Проявим выдержку. Все это никак не облегчает участи Хеллера. Я еще не мог определить, каким именно образом это произойдет, но уже точно знал, что Хеллера поджидает верная смерть.

Глава 4

Зазвонил телефон, и двум бесчестным агентам пришлось прекратить свои дикарские пляски. Тупевиц подошел к телефону, внимательно выслушал, что ему говорили, коротко ответил и повесил трубку. После этого парочка вернулась в комнату, в которой они оставили Хеллера. Он сидел там тихо и спокойно, иногда глаза его обращались к застарелому пятну крови на стене. Я весьма сомневался, что ему удалось более четко, чем мне, услышать разговор, состоявшийся в соседнем кабинете. Должно быть, все это время он просто раздумывал, что же с ним теперь сделают.

– Послушайте, Младший, – сказал ему Тупевиц, – Сейчас со мной разговаривал персональный адвокат вашего папаши, некий

мистер Гробе из юридической фирмы «Киннул Лизинг» в НьюЙорке. Папаша ваш сейчас в России, где его ублажают, как могут, так что домой он вернется не ранее чем недели через две.

– Так что вам, Младший, – добавил О'Блоом, – лучше всего сейчас сидеть спокойно здесь. Пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем выпустить вас отсюда.

О'Блоом уселся за стол и придвинул к себе целый ворох официальных бумаг Я сразу же сообразил, что этот кабинет принадлежит ему, а тот, что рядом, – Тупевицу. Должно быть, они довольно высоко забрались по служебной лестнице в ФБР, если им выделили здесь личные кабинеты. Тупевиц направился к двери, но, перед тем как уйти, обернулся в сторону О'Блоома.

– Со всем остальным я сам справлюсь, – сказал он. – А ты пригляди здесь за мальчиком.

Он уже был в дверях, но, по-видимому, припомнил что-то и остановился. Теперь он обратился уже к Хеллеру:

– А по поводу этой шлюхи вы можете больше не волноваться. Она умерла.

Экран у меня вздрогнул.

– Почему вам пришлось убить ее? – спросил Хеллер.

– Убить? – удивился Тупевиц. – Она умерла естественной смертью в больнице Джорджтауна. Причина – сердечный приступ. – И – сама невинность – успокаивающе добавил: – Знаете, вам ведь чертовски повезло, что это произошло в карете «скорой помощи», иначе вас могли бы обвинить еще и в убийстве.

– Героин убил ее, вот так-то, Младший, – добавил О'Блоом.

– Кстати, я все время хотел у кого-нибудь спросить, – сказал Хеллер, – не объясните ли вы мне, что значит эта так называемая доза?

– Нет, этот милый мальчик меня доконает, – сказал Тупевиц, снова берясь за ручку двери. – О'Блоом, постарайся проследить, чтобы все здесь было в порядке. Все остальное я беру на себя.

И он вышел. Устало отодвинув от себя кипу бумаг, О'Блоом еще более усталым взглядом уставился на Хеллера.

– Не (…), парень! Вы до сих пор не знаете, что такое доза? Да чему же, черт побери, учат вас в этом вашем… – Он нашел в документах Хеллера диплом и продолжил: – В военной академии Сент-Ли? Кройке и шитью, да? – Он снова бросил взгляд на кипу бумаг и брезгливо отодвинул ее от себя. – Ну что ж, нам предстоит здесь убить массу времени, а поскольку вам все равно выпадет когда-то распоряжаться в этом доме, то ничего худого не произойдет, если я прямо сейчас займусь просвещением будущего Мистера «Америка»! Пошли со мной! Легонько подталкивая Хеллера, О'Блоом повел его по многочисленным лестницам и переходам.

– Ни с кем не разговаривайте, – предупредил он. – Я буду отвечать на все вопросы, если кому-то придет в голову их задать.

Судя по всему, здание это было огромным. Перед ними открылся длинный коридор. Звякая шипами по полу, Хеллер шагал довольно спокойно.

– Скажите, ради всего святого, Младший, – сказал О'Блоом, которого явно раздражал этот звук. – Какого черта вы нацепили на себя эти бейсбольные туфли с шипами?

– Так мне удобней, – отозвался Хеллер. – Я натер себе волдыри.

– Ах, это совсем другое дело. Я отлично понимаю вас – у меня самого мозоли. Ну вот, мы и пришли. И он остановился у двери с табличкой: «Химическая лаборатория. Наркотические вещества». Открыв дверь, он пропустил Хеллера вперед.

Взору Хеллера предстало помещение, в котором на многие ярды вглубь тянулись полки, сплошь уставленные стеклянными банками самых различных размеров и форм. За столом, склонившись над горящей спиртовкой, сидел лаборант. Он подогревал воду в столовойложке, а вокруг него, разбросанные по всему столу, валялись иголки.

– Вообще-то наркотиками занимается Агентство по борьбе с наркотиками, – начал свои пояснения тоном экскурсовода О'Блоом, – однако мы по-прежнему сохраняем у себя собственную лабораторию, которая занимается исследованиями в этой области. Нашей заботой является осуществление контроля за работой и правительственных органов, поэтому нам нередко приходится перепроверять действия самого АБН. Тут у нас собраны практически все известные науке виды наркотиков. Вот, поглядите на эти банки!

– Вы занимаетесь их продажей? – спросил Хеллер.

Лаборант испуганно поднял голову.

– Тише! – сказал он. Повнимательней приглядевшись к Хеллеру и обращаясь к О'Блоому, он продолжил: – О чем это вы думали, О'Блоом, приведя сюда этого (…) мальчишку? Здесь не место для общественных экскурсий.

– Заткнись, Суинни, – отрезал О'Блоом.

Лаборант снова склонился над бунзеновской горелкой, что-то возмущенно ворча себе под нос.

– Видите ли, дорогой мой, – сказал О'Блоом, обращаясь к Хеллеру, – главная наша цель состоит в том, чтобы можно было по внешнему виду, запаху и на вкус быстро и точно определять все наркотические вещества. Вот, поглядите сами. Начните вот отсюда, с нижнего ряда, и идите до самого конца, осматривая каждую банку. И старайтесь при этом запомнить надписи на этикетках. Только ради всего святого, если вам придет в голову попробовать здесь что-нибудь на язык, тут же сплевывайте, сплевывайте немедленно!

Я не хочу, чтобы меня потом обвинили в том, что я превратил вас в наркомана.

Хеллер, как пай-мальчик, начал продвигаться вдоль рядов полок, послушно выполняя данные ему указания. И все-таки несколько раз О'Блоом заставил его прополоскать рот под краном, держа его при этом за шиворот, как обычно поступают с непослушными детьми. Верный своему обычаю, Хеллер проводил и это обследование чрезвычайно быстро. Но меня все происходящее отнюдь не радовало. Было совершенно очевидно, что, задерживая его здесь, они просто тянут время. Однако, отлична зная ФБР, я понимал, что они при этом пытаются вытянуть из него и какие-то сведения. Попытки эти, как и все, что они затевают, отличались крайней глупостью, но тем не менее предпринимались.

– О, привет! – сказал Хеллер. У него в руках была большая банка с коричневым порошком, которую он очень внимательно разглядывал. – А это что?

– О! Да тут, видимо, отлетела этикетка. Это, парень, опиум, Азиатский. – О'Блоом пригляделся повнимательней. – Нет, это турецкий опиум.

В обычных условиях я просто взбесился бы оттого, что Хеллеру показывают все это. Но в калейдоскопе событий сегодняшнего дня острота ощущений у меня явно притупилась.

– А что означает слово «афьон-карахисарский»? – задал Хеллер вопрос, который чуть было не лишил меня рассудка.

– (…), не знаю, – сказал О'Блоом. – А где вы его нашли?

– А вот здесь, на боку банки написано, – ответил Хеллер. – Его тут почти не видно.

– Я оставил в кабинете очки, – сказал О'Блоом. – Суинни, что означает слово «афьон-карахисар»?

– «Замок черного опиума», – сказал Суинни. – Западная Турция. А что?

– Это написано на банке, – ответил О'Блоом.

– Да? – без тени удивления спросил Суинни. И так же спокойно продолжил: – В соседнем сосуде лежат черные шарики, которые поступили из тех же мест. А вот в той банке белого цвета, чуть дальше в том же ряду, находится героин, который тоже поступил оттуда. (…), да что я здесь для того, чтобы лекции читать! – И он демонстративно вернулся к своим занятиям.

– Видите ли, – тоном заправского лектора заговорил О'Блоом, – имеется такой цветок, который называется маком… Лепестки у него бывают различного цвета, но центр цветка обязательно черный. Головку мака царапают, вследствие чего выступает сок, который потом затвердевает и его соскабливают. Полученное вещество кипятят и получают таким образом опиум. В результате химического процесса из опиума получают морфин. А с помощью другого химического процесса из морфина получают героин. Белый героин поступает преимущественно из Турции и Азии. Коричневый героин – мексиканский… Суинни, где у нас литература по наркотикам? Чего я буду здесь зря языком молоть.

Суинни молча указал пальцем на какую-то дверь, и О'Блоом тут же отворил ее и заглянул внутрь какого-то помещения.

– (…), – сказал он, – ими тут пользуются вместо туалетной бумаги. – Казалось, это его несколько озадачило. Но тут же ему пришла в голову удачная мысль. Он сунул руку в карман. – Суинни, сбегай-ка к газетному ларьку и купи мне пару популярных брошюр. – Однако, как бы опомнившись, он выдернул руку из кармана. – Черт побери, да что же это я делаю? Стою рядом, можно сказать, с казначейством США и собираюсь тратить свои кровные доллары. Молодой человек, у вас есть при себе какие-нибудь деньги?

Хеллер послушно сунул руку в карман и вытащил пачку купюр. И то, с какой готовностью он это проделал, ясно доказывало, что массированное давление, которому он подвергался, стало давать свои результаты. Он машинально вернулся к своим старым привычкам. Игроки в азартные игры на Волтаре – а Хеллер, несомненно, относился к их числу, в чем я имел возможность убедиться на своем горьком опыте, – особым образом обращаются с деньгами. Они перегибают пачку купюр, засунув в центр палец, причем делают это так, что оба конца пачки складываются вместе, вследствие чего создается обманчивое впечатление, что пачка в два раза толще, чем она есть на самом деле.

Именно такую пачку денег он и показывал сейчас О'Блоому.

– О Господи, – только и вымолвил агент ФБР. Но тут же овладел собой. – Полагаю, что это вам дают каждую неделю на конфеты. – Он сразу же потянулся к пачке. – Давайте-ка подсчитаем. Книга стоит примерно три доллара. К ним мы добавим два доллара для Суинни за труды. Значит, я беру у вас пятерку. Нет, погодите, кроме того, вы ведь, должно быть, уже успели проголодаться, значит, Суинни нужно будет принести вам чего-нибудь перекусить – так что я беру у вас десятку. А впрочем, если хорошенько подумать, то и нам с Суинни самое время подзаправиться, значит, мне придется взять у вас две десятки.

По-видимому, он ничего больше просто не мог придумать и, вздохнув, вручил деньги Суинни, недоброжелательность которого внезапно словно испарилась.

– Так чего бы вам хотелось заказать, юноша? – спросил Суинни.

– Пиво и гамбургер, – не раздумывая ответил Хеллер, которому скорее всего припомнились рекомендации доктора Кроуба.

– Э, молодой человек, – проговорил О'Блоом, – да вы, оказывается, большой хитрец (…). Вы что, не знаете, что мы не имеем права угощать пивом юношу вашего возраста? Подталкиваете нас на правонарушение, да? Суинни, принеси ему гамбургер и молоко. А мне бифштекс с пивом.

Суинни исчез, а Хеллер вернулся к изучению более чем двухсот разновидностей наркотиков, собранных на полках. Я уже смирился с мыслью о том, что Хеллер теперь точно знает, чем мы занимаемся здесь в Афьоне. Меня сейчас беспокоил другой вопрос – чего ради они удерживают там Хеллера? Поведение их, их обращение с ним настолько не вписывалось в обычную практику ФБР, что мне было совершенно ясно: тут крылся какой-то тайный умысел, какой-то хитроумный план. Что-то чрезвычайно важное затевалось за спиной у Хеллера.

Вернулся с покупками Суинни, и вскоре О'Блоом и Хеллер возвратились в уже знакомый нам кабинет. О'Блоом откусывал огромные куски от сделанного из бифштекса бутерброда и смачно запивал их пивом.

Хеллер сидел, пощипывая принесенную ему еду и просматривая брошюру. Она называлась «Наркотик как развлечение», и в предисловии говорилось, что здесь содержатся «все необходимые сведения о наркотиках». Там также говорилось о том, что книга рекомендована к изданию учебником «Психология сегодня», и по одному этому я понял, что она представляет собой серьезную научную работу. Кстати, в книге описывалось буквально все – начиная с аспирина вплоть до древесного спирта. И вот Хеллер, по обычной своей привычке, вместо того чтобы разыграть сценку, будто весь погрузился в чтение, как это обязательно сделал бы нормальный шпион, сразу же принялся за свое «чтение», при котором он усваивал целую страницу за то время, которое обычному человеку понадобилось бы, чтобы прочитать одно-единственное слово. Перелистывая страницы с дикой быстротой, он при этом еще и прихлебывал молоко. И надо сказать, что он его так и не допил, дойдя до конца книги из двухсот сорока пяти страниц убористого текста. После чего он преспокойно спрятал книгу в карман и допил молоко.

– Что за черт, неужто не интересно? – начал было О'Блоом и туг же спохватился: – Ну ладно, я понимаю, у вас сегодня и так слишком много впечатлений, чтобы еще читать что-то. Поверьте, я вас хорошо понимаю. – Он снова посмотрел на часы с озабоченным видом. Но тут, видно, его осенила новая идея. – А знаете что, Младший? Тут у нас бывают общественные экскурсии по зданию. Помнится, они проводятся каждый час или что-то вроде этого. Но нам, естественно, не придется дожидаться, чтобы присоединиться к одной из групп. Сейчас я сам проведу вас по зданию и покажу немало интересного.

Зачем им так необходимо удерживать его у себя? Я-то прекрасно понимал, что они сейчас воспользовались приемом, который в наставлении озаглавлен «Как задержать объект без возбуждения в нем подозрений».

О'Блоом повел Хеллера вниз на выставку технических средств и оружия, используемого гангстерами. Мне и самому было интересно, поскольку кое-что могло пригодиться в дальнейшей работе. Делая пояснения, О'Блоом даже снимал для пущей убедительности кое-какие экспонаты с полок и витрин.

– И что, все это оружие – химическое? – спросил Хеллер.

– Химическое? – недоуменно переспросил О'Блоом.

– Ну, я хотел сказать, что оно не электронное, да?

– О Господи, какую чепуху вбивают детям в головы. Наверное, вы начитались комиксов. Если вы думаете, что у гангстеров имеются лазерные пистолеты или ружья, то это не так. Нам удалось поймать какого-то типа, который пытался сбыть нам нечто такое несколько лет тому назад, и я думаю, что он до сих пор еще ломает свой срок. Нет, молодой человек, такое оружие считается у нас противозаконным. А кроме того, порох значительно надежней. Вот возьмем, к примеру, этот обрез – да им же можно пополам разорвать человека!

Буквально располовинить его надвое, парень! Разве вам этого мало? – Он снял обрез с витрины. – И при этом нужно учесть – если махануть из него по толпе на улице, то можно уложить еще и массу прохожих. Эффект будет колоссальный. Они перешли к стенду, на котором раскрывалась методика современных банковских ограблений, и Хеллер очень внимательно осмотрел его. О'Блоом показал ему, где обычно устанавливаютсякамеры скрытого наблюдения, рассказал об использовании заранее помеченных купюр, о кнопках тревоги, об электронных охранных системах, о методах полиции и о том, конечно, как ФБР во всех без исключения случаях ловит всех без исключения грабителей, если даже они всего лишь пытаются обсчитать кассиров. Хеллер оказался таким благодарным слушателем, что О'Блоом даже подробно ознакомил его с принципом действия электронной охранной системы и заодно продемонстрировал ему все способы, с помощью которых ее можно вывести из строя.

– Ваш папаша, – сказал он, – как и полагается вашему папаше, особенно интересуется всеми этими делами, так что, надеюсь, вы все хорошо запомнили и сможете при случае блеснуть при нем своими глубокими познаниями.

Да уж, кто-кто, а Хеллер запомнил все просто великолепно, в этом можно было не сомневаться! Затем О'Блоом повел Хеллера в научно-методическую лабораторию, где ознакомил его с последними достижениями в области методики раскрытия преступлений с использованием новейших научных достижений, продемонстрировав даже то, что пока находилось в стадии разработок. Мне это вовсе не понравилось, поскольку все это расходилось с намерениями Ломбара, строго запретившего мне знакомить Хеллера с подобными вещами. Я почувствовал некоторое облегчение, когда они наконец вышли оттуда. При этом мне окончательно стало ясно, что весь этот экскурсионный тур был всего лишь импровизацией О'Блоома и не планировался заранее, что было особенно понятно, когда О'Блоом расталкивал случайных посетителей, желая показать Хеллеру что-нибудь наиболее, на его взгляд, интересное. Наконец они подошли к стенду с портретами особо опасных преступников, и Хеллеру была прочитана лекция о том, как выследили и арестовали всех этих людей. Особо подчеркивалось, что при этом ФБР ни разу, ну буквально ни разу, не потерпело неудачи ни при розыске, ни при аресте опасных преступников. Более того, для наглядности О'Блоом даже специально повел Хеллера назад, чтобы тот еще раз поглядел на выдающихся гангстеров тридцатых годов.

– Вот, полюбуйтесь, – сказал он, – здесь вы видите настоящих гангстеров. Это были совсем не те неженки, которые болтаются по улицам в наши дни. Вот то были гангстеры, самые настоящие гангстеры. Вы и представить себе не можете, как трудно было переловить их всех. Однако Гувер блестяще справился с этой грандиозной задачей. – О'Блоом широким жестом обвел стенд с посмертной маской и множеством фотографий. – Вот возьмите, к примеру, хотя бы этого Диллинджера. У него даже приводов никогда не было, не говоря уж о судимостях. На него ни разу в жизни не заводили протоколы. Всего лишь один-единственный протокол за мелкое правонарушение, да и тот был составлен Бог весть когда. И все-таки Гувер сделал его всемирно знаменитым. О'Блоом повернулся к Хеллеру и назидательно поднял перед его носом указательный палец: Гувер был наделен самым богатым воображением, богатейшим во всей истории человечества. Мозг его способен был придумать что угодно, буквально невообразимое, – гордо объявил О'Блоом. – Он сумел придумать даже эти (…) досье на людей. Полнейший учет и контроль! И все это – просто из головы. Взял и придумал. Нам! Гений чистейшей воды! А после этого он мог уже спокойно выбирать себе любого. Взять и просто пристрелить его! И сколько было этой стрельбы. Да, это был величайший мастер своего дела! Он создал нас и оставил свое учение, он научил нас действовать согласно его учению, и теперь, когда его нет, на нас возложена колоссальная ответственность достойно продолжать его традиции.

Хеллер тоже сделал широкий жест, как бы объединяя всех этих дых выдающихся представителей преступного мира. И он поймал их всех только на основании составленных им анкет?

– Всех и каждого, – гордо подтвердил О'Блоом. – Но только им он не ограничился, при нем начали составлять досье вообще на всех граждан, так что дело его никогда не умрет.

– Да, – сказал Хеллер. – Этот тип и в самом деле выглядит устрашающе. – И он указал на одну из фотографий.

О'Блоом наконец взорвался:

– О Господи, ну и (…) же вы городите. Да это же и есть сам Гувер!

Он настолько расстроился, что отошел в сторону. За ним, позвякивая шипами по полу, поплелся Хеллер. Затем, как бы поддавшись неожиданному порыву, О'Блоом спустился по лестнице и молча толкнул Хеллера еще в одну дверь. Оказалось, что здесь находится внутренний тир. Я не на шутку встревожился. Все это время я чуял – они что-то затевают. И теперь мне оставалось только надеяться на то, что в паны эти не входило просто пристрелить Хеллера прямо у себя на территории. В противоположном конце комнаты были вывешены мишени. Было здесь и самое различное огнестрельное оружие, и защитные наушники для стреляющих. Затаив дыхание, я молил богов, чтобы Хеллер не вздумал схватить первый попавшийся пистолет и не начал пробиваться к выходу

– А где агент, который демонстрирует посетителям искусство стрельбы? – строго спросил О'Блоом у старика, занятого чисткой оружия.

– Что? О, да ведь сегодня у нас уже не будет показательных стрельб.

О'Блоом нацепил пару наушников на Хеллера, а сам выбрал один из пистолетов. Он сделал выстрел по мишени, и это как будто немного улучшило его настроение. Чуть повеселев, он обернулся к Хеллеру:

– Вы, конечно, сдавали экзамены по стрельбе из личного оружия?

– Нет, из такого оружия я еще ни разу в жизни не стрелял, – честно признался Хеллер.

– Военное учебное заведение называется! – презрительно фыркнул О'Блоом. – Я же говорил, что вас, должно быть, обучали кройке и шитью или вязанию. – Но тем не менее он решил проинструктировать Хеллера: – Это револьвер системы «кольт», калибр 0,57 дюйма. Модель эта называется «магнум». Пуля из него свободно прошьет моторный блок, а после этого – еще что-нибудь.

И он тут же продемонстрировал Хеллеру, как проворачивать барабан, как проверить, заряжен он или нет, как зарядить и разрядить пистолет, и даже показал, как его лучше всего носить. Потом он взял пистолет армейского образца кольт 0,45, или просто «сорокпятый», и рассказал довольно подробно о нем. О'Блоом бросил взгляд на часы и нахмурился. По-видимому, ему необходимо было еще какое-то время отвлекать Хеллера.

– Знаете, Младший, а что, если я продемонстрирую вам настоящий класс стрельбы? Ну вот, смотрите, сначала нужно выбрать из множества карточек фотографию условного преступника. Потом там, на мишенях, появляются сразу несколько изображений. Мне же нужно моментально выбрать из них именно преступника и всадить ему пулю в сердце. Если я попадаю не в того человека, упражнение повторяется.

Он осмотрел таблицу с находящимися в розыске преступниками и запомнил их лица. Потом достал собственный пистолет. После этого он дал знак старику, и тот стал нажимать какие-то кнопки. На мишени стали появляться одно за другим разные лица. Тупевиц выстрелил и попал не в того.

– Говорил же я вам, О'Блоом, что вам обязательно надо обратиться к окулисту, – сказал старик.

– Ладно, заткнись, – оборвал его О'Блоом. – Нажми-ка лучше еще разок на эти свои кнопки.

Теперь он держал пистолет обеими руками. Старательно прицелившись, он еще раз выстрелил. На этот раз он попал в того, в кого требовалось.

– Ну вот, Младший. А теперь попробуйте вы. Убедитесь, что это не так-то просто.

Господи, да сейчас единственное, что следовало сделать Хеллеру, – это просто застрелить их обоих и спокойно уйти. В той ситуации, в которую он попал, это было-бы самым разумным решением, можете свериться по любому из наставлений. Хеллер осмотрел табличку с находящимися в розыске и тут же отложил ее в сторону. Начали появляться мишени с портретами. Хеллер выстрелил и, естественно, попал в выбранного им человека – точно в центр мишени. А что, спрашивается, было здесь сложного для опытнейшего специалиста по стрельбе Флота его величества?

– Нет, нет, не так, – сказал О'Блоом. – Господи, сказано же вам: никогда не нажимайте на спусковой крючок, пока пистолет неподнят на уровень ваших глаз. Но мы спишем это на состояние ваших нервов. И нечего важничать, если вы случайно попали в цель. В настоящем бою такое не повторится. А теперь постарайтесь держать пистолет двумя руками, хорошо расставьте ноги, это придаст вам устойчивости. А главное – внимательно следите, куда направляете ствол. Отлично. А теперь мы вам предоставим еще одну попытку. Нажми-ка на кнопки, Мэрфи. Испытывая немалые неудобства, Хеллер воспроизвел все показанные ему действия и попал точно в центр мишени.

– Ну вот, теперь видите? – сказал О'Блоом. – Вот как получается, когда у человека хороший инструктор. А хотите попробовать этот кольт?

Хеллер долго еще стрелял из самых разнообразных пистолетов, и наконец, облегченно вздохнув, О'Блоом глянул на часы.

– Ну, нам, пожалуй, пора возвращаться в мой кабинет, – сказал он.

Они вышли из тира и всю дорогу до кабинета по бесконечным коридорам О'Блоом без устали читал Хеллеру лекцию о всемогуществе ФБР и его безграничной власти над миром. И все это, несомненно, делалось для того, чтобы получше замаскировать то,|что они намеревались предпринять в отношении самого Хеллера.

Дело в том, что к этому времени я уже знал совершенно, определенно – какую бы ловушку они ему ни готовили, силки уже были расставлены.

Глава 5

О'Блоом, слегка запыхавшись из-за непривычно длинной лекции, прочитанной им во славу ФБР, доставил наконец Хеллера к своему кабинету. Едва они успели пересечь порог, как в комнате Тупевица зазвонил телефон. О'Блоом торопливо указал Хеллеру на стул, сделав при этом жест, который обычно подают собаке при команде «сидеть», а сам бросился к телефонному аппарату. На этот раз мне не потребовалось усиливать звук.

– О'Блоом у телефона, – проревел он и тут же перешел на очень вежливый и, я бы даже сказал, любезный тон: – Да, конечно же, обо всем этом можно свободно говорить со мной. Я ведь и есть напарник агента Тупевица. Полагаю, что он назвал вам мое имя.

При этих словах он схватил лежавший на столе блокнот и принялся записывать. Наконец он сказал:

– Да, мистер Гробе. Все это у нас под контролем, мы вполне владеем ситуацией… О, это просто прекрасно, мистер Гробе… Нет, он ни с кем не разговаривал… Да, мистер Гробе… Да, мистер Гробе… Благодарю вас, мистер Гробе.

И он повесил трубку.

Вошел Тупевиц, и они о чем-то переговорили шепотом. Затем они усадили Хеллера на стул, а сами заняли места на двух других стульях напротив него, и Тупевиц включил яркий свет, который бил прямо в глаза Хеллеру.

– Начну я, – сказал Тупевиц. – Послушайте, Младший, мы сообщили в Виргинию, что разбитый «кадиллак» с вашими номерными знаками был обнаружен в Мэриленде. Мы также сообщили им о том, что внутри разбитой машины обнаружен труп, обгоревший до неузнаваемости, хотя по описанию он и сходится по некоторым приметам с вашей внешностью. Все, кому вы там успели насолить, одним словом, все заинтересованные лица, не знают вашего имени, проститутка мертва. Это означает, что формально с вас сняты все обвинения. Так что никогда и нигде не упоминайте о том, что тут происходило, иначе этим вы будете обвинять нас во лжи. Понятно? – сурово спросил он.

Свет ослеплял Хеллера. Но внезапно мне стало ясно, что они вовсе не допрашивают его, и я почувствовал большое облегчение. Они инструктировали его и вводили в курс изменившейся обстановки. Просто иначе они вообще не умели разговаривать. Это был их стиль.

– А теперь, – продолжал Тупевиц, – вот вам новые документы на автомобиль. Они выданы здесь, в округе Колумбия, и машина имеет соответствующий номерной знак. Серийные номера на моторе и кузове изменены. Теперь все документы выписаны на ваше имя. Нам известно, что с самого начала вы и были тем человеком, который уплатил за эту машину, так что не вбивайте себе в голову, будто здесь происходит что-то незаконное. Вам понятно?

Хеллер взял поданные ему документы. К верхней части их была прикреплена небольшая записочка со штампом, в которой значилось:

К сведению органов полиции и отдельных полицейских. В случае возникновения любой проблемы обращаться исключительно в Главное управление ФБР, лично к агентам Тупевицу и О'Блоому,

Вашингтон, округ Колумбия.

– Мы не стали морочить голову с оформлением страховки, – продолжал Тупевиц. – Но если вы умудритесь в кого-то врезаться, то с вашей фамилией в судах с вас постараются содрать последнюю

рубаху. Так что впредь водите машину поосторожней. Хватит с вас уж этих гонок со скоростями более ста миль в час. Поняли?

Хеллер понял.

– А теперь, – сказал Тупевиц, – вот вам ваше водительское удостоверение.

Хеллер взял удостоверение и морщась от яркого, бьющего в глаза света, увидел еще одну записочку, приколотую на этот раз к удостоверению и тоже снабженную штампом.

К сведению органов Полиции и отдельных полицейских. В случае возникновения любой проблемы обращаться исключительно в Главное управление ФБР, лично к агентам Тупевицу и О'Блоому,

Вашингтон, округ Колумбия.

Внезапно мне стало понятно, что они сделали – они снабдили «кадиллак» номерами «с хвостом». Во всех используемых полицией компьютерах при введении номера «с хвостом» сразу же появится срочное сообщение: «Этот автомобиль находится на контроле у ФБР. При обнаружении немедленно поставьте в известность агентов ФБР Тупевица и О'Блоома. ФБР, округ Колумбия». А это означает, что ФБР будет постоянно получать информацию о всех передвижениях Хеллера.

– Таким образом, – сказал Тупевиц, – мы возвращаем вам все ваши бумаги.

И он действительно вернул и свидетельство о рождении, и диплом, и ведомость с отметками. Хеллер спокойно положил все это в карман. О'Блоом сходил в свой кабинет и вернулся с довольно потертой картой автомобильных дорог США, выпущенной компанией «Октопус». Расстелив ее на столе, он снова уселся на свое место.

– Прекрасно, – сказал О'Блоом, бросая на карту блокнот, вкотором делал записи во время телефонного разговора. – Мистер Гробе в первую же очередь поинтересовался, имеются ли у вас деньги. Я заверил его, что они у вас имеются. Мистер Гробе выразил предположение, что вы наверняка утомлены – он вообще очень заботился о вас. Поэтому принято решение, что вам следует отправиться в Силвер-Спрингз в Мэриленде, где вы остановитесь в мотеле Говарда Джонсона. Выехав отсюда, вы двинетесь по Шестнадцатой авеню, а как только пересечете границу округа, так сразу и увидите ваш мотель. Вот, посмотрите по карте, видите? Хеллер все видел. Если придерживаться истины, то к этому времени он наверняка уже назубок знал все дороги и даже объездные пути всего восточного побережья Штатов.

И тем не менее он внимательно изучал карту. И тут мне внезапно стала понятна причина всех этих задержек. Дело здесь было отнюдь не в ФБР. Эти проволочки нужны были мистеру Гробсу. Где-то на дороге он наверняка посадит наемного убийцу. Я лихорадочно попытался сообразить, как именно это будет проделано.

– Вот и отлично, – продолжал тем временем О'Блоом. – Дело в том, что, по словам мистера Гробса, до каких-то там репортеров докатились слухи, что этим летом вы якобы отказались возвращаться домой. Распространилась какая-то дурацкая история о том, что вы будто бы решили жить теперь исключительно на собственные средства и вроде бы собираетесь вступить в профессиональную бейсбольную команду или еще куда-то. Так поэтому он велел передать вам, чтобы вы ни при каких условиях не регистрировались в мотелях или отелях под собственным именем, и при этом требует, чтобы не делалось никаких заявлений прессе вплоть до вашего воссоединения с семьей или пока вы не переговорите с вашим отцом, который сейчас пребывает за границей. Понятно?

– Значит, не пользоваться своим именем, – повторил Хеллер. – Да, понятно.

Ох уж этот Гробе! Он (…), прекрасно знает, что никакого Делберта Джона Роксентера-младшего не существует в природе! Так что все его старания направлены лишь на одно – не допустить никаких дурацких разоблачительных статей в газетах. А воспрепятствовать этому проще всего, приказав убить самозванца. У Роксентера наверняка имелось достаточно средств, чтобы исполнить это, и он не станет откладывать дело в долгий ящик. Но как именно он все-таки намерен проделать это? И где именно?

– Вот и прекрасно, – сказал О'Блоом. – Итак, завтра утром вы тронетесь в путь по шоссе номер четыреста девяносто пять – кольцевой дороге округа Колумбия, – потом свернете налево на шоссе номер девяносто пять. Дальше вы будете двигаться прямо и так проедете весь Мэриленд. Затем пересечете границу с Делавэром, где, двигаясь уже по шоссе номер двести девяносто пять, пересечете реку Делавэр, за которой сразу же попадете на транспортную развязку, а это уже территория Нью-Джерси. Там вам не нужно будет никуда сворачивать. Будете ехать все прямо-прямо – да там, собственно, и свернуть-то некуда. А теперь приглядитесь повнимательнее. Видите? Чуть севернее Ньюарка шоссе раздваивается. Так вот, мотель Говарда Джонсона находится прямо здесь, – и он пометил карту крестиком. – Вы прибудете сюда примерно в шестнадцать тридцать. На дорогу у вас уйдет часа четыре. Ни в коем случае не гоните машину! Регистрироваться в мотеле вам тоже не придется. Просто зайдите в столовую, займите место за столиком и пообедайте. Старый слуга семьи будет вас там ждать, и он же доставит вас до самого дома. Понятно?

Хеллер подтвердил, что все понял.

– И еще: мистер Гробе велел передать, что вам не следует ничего бояться, вам никакая опасность не грозит, так что не делайте никаких глупостей. Фактически он даже сказал, что Слинкертон будет тайно сопровождать вас всю дорогу только ради того, чтобы вас кто-нибудь не напугал.

– Слинкертон? – переспросил Хеллер.

– Да, я говорю о детективном агентстве Слинкертона, услугами которого обычно пользуется ваш отец! Это самое крупное агентство в стране, – пояснил О'Блоом. – Вы никого из них не будете видеть, а они постоянно будут сопровождать вас. – Он вдруг расхохотался. – Я просто уверен, что он предпринимает все это только для того, чтобы вы снова не сбежали от них, ведь никто не знает, сколько проституток попадется вам по дороге.

– Не пройти ли нам прямо сейчас к машине? – прервал его Тупевиц.

Они спустились в гараж ФБР, где и стоял «кадиллак» Хеллера. Хеллер прежде всего проверил содержимое багажника – все его барахло было на месте, к нему явно никто не прикасался. Потом он окинул взглядом новые номерные знаки спереди и сзади машины. После этого занял место за рулем.

– Итак, гуд-бай, Младший, – сказал Тупевиц.

– Благодарю вас, – сказал Хеллер (он был настолько растроган, что я уловил, как дрогнул его голос). – Спасибо за все, а особенно за то, что вы подобрали для меня такой маршрут, что я почти все время могу ехать прямо и прямо.

– Отложите свою благодарность до того времени, когда вы наложите лапу на денежки вашего папаши, – со смехом ответил О'Блоом. И оба агента дружно расхохотались. Потом, как это принято среди американцев – когда они говорят в присутствии детей так, будто этих детей рядом нет, Тупевиц сказал О'Блоому:

– А знаешь, О'Блоом, это ведь прекрасный парень. Немного своевольный, но по сути – просто отличный мальчик.

– О да, – поспешил согласиться О'Блоом, – чувствуется семейная закалка, кровь чувствуется. Но теперь ребята, как бы это сказать, более спокойные, что ли, чем в годы нашей юности.

Тут они снова заржали и принялись махать руками вслед отъезжающему Хеллеру. Я не стал наблюдать, как будет справляться Хеллер с уличным движением вечернего Вашингтона. Боковым туннелем я сразу же помчался в контору Фахта. Туннель был довольно длинным, и я успел здорово запыхаться, когда ворвался к нему через секретную боковую дверь.

– Мне нужно срочно связаться с Тербом! – заорал я.

Фахт молча выдвинул ящик письменного стола и вручил мне сводку. В ней фиксировались все радиопередачи за этот день. Радиодепеши записывались со скоростью пяти тысяч знаков в секунду и воспроизводились на сверхбыстром проигрывателе. Однако пяти тысяч слов данная сводка не содержала, она была значительно короче и сообщала, что Хеллер получил свидетельство о рождении, избил двух полицейских, потом спомощью «жучка» был вновь обнаружен Тербом в Линчберге, после чего поехал в Вашингтон, где и был арестован ФБР, а теперь спокойно сидит у них, дожидаясь, по всей видимости, когда же его отправят в тюрьму.

Как бы не так – в тюрьму! Я теперь знал гораздо больше, чем Терб и Рат, вместе взятые.

– Мне нужна связь с нашими людьми! – рявкнул я.

Хеллера задумали убить! И произойдет это в ближайший день или два. А у меня по-прежнему нет его шаблонов. Мне нужно срочно связаться с Тербом и приказать ему незаметно пробраться в этот мотель и перерыть весь багаж Хеллера.

– Так у них же нет приемной рации, – пожал плечами Фахт. – Рации эти слишком объемистые, и вы сами приказали не брать их с собой.

О боги! Я в отчаянии откинулся на спинку стула. Самое противное было то, что я не мог ничего сказать Фахту или еще кому-нибудь. Они не должны знать то, что известно мне, потому что тогда они обязательно вмешаются и наверняка все испортят.

– Но, может быть, я получу от них весточку из Нью-Йорка, – сказал, пытаясь приободрить меня, Фахт. – Они наверняка выйдут на связь в конце недели, если у них к этому времени кончатся деньги.

У них к тому же еще и деньги не кончились. Да и как им кончиться, когда они последнее время гребли их, можно сказать, лопатой. В настоящее время я с абсолютной точностью знал три вещи. Во-первых, сколь хитроумный план ни вынашивал Гробе, он в первую очередь должен убить Хеллера. Во-вторых, если Хеллера убьют, то Солтен Грис будет немедленно казнен. В-третьих, население Земли будет ввергнуто в жесточайшую бойню, если только связь с Хеллером окажется прерванной, а я сам в настоящее время был составной частью этого населения!

Я хотел было поинтересоваться у Фахта, имеется ли здесь, в Афьоне, хоть какое-нибудь приличное кладбище. В конце концов, могу же я рассчитывать хотя бы на достойные похороны. Но даже и этого я не посмел произнести вслух. И я зашагал по невероятно длинному туннелю по направлению к своей комнате. Будущее виделось мне чернее этого туннеля, а в конце его была отнюдь не комната, а могильная плита, а вернее – безымянная могила.

Глава 6

Даже без всякой надежды наблюдал я, как Хеллер въезжал в Силвер-Спрингз в Мэриленде. Он спокойно подъехал к мотелю Говарда Джонсона. В моем положении и это можно было считать каким-то послаблением со стороны рока, ибо при некоторой толике удачи факт его благополучного прибытия в мотель давал мне на несколько часов передышку от жуткого бессонного бдения, переносить которое мне становилось все труднее и труднее. Хеллер шел не оглядываясь, хотя обязательно должен был это делать. Он даже не окинул взором контору и зал ожидания на предмет обнаружения подозрительно выглядящих фигур. Он вообще не предпринимал никаких мер предосторожности, которые на его месте обязательно предпринял бы любой нормальный агент.

Громко звякая и скрипя своими шиповками, он направился прямо к столу дежурного и просто заявил ему, что ему нужна комната на ночь. Выложив на столик дежурного тридцать долларов, он вписал в анкетку новый регистрационный номер своего автомобиля – записал новый подлинный номер, не переврав ни одной цифры и даже не пытаясь сделать запись неразборчивой. А после этого он сделал и вовсе нечто такое, что вызвало у меня новый приступ ярости. Не без лихости он расписался в книге для регистрации: «Джон Диллинджер» – и даже поставил в конце фамилии восклицательный знак. Да, многое же он успел почерпнуть, расхаживая у стендов в ФБР Джон Диллинджер был одним из наиболее прославившихся гангстеров в тридцатые годы. Да это просто акт святотатства! Он небрежно швырнул на пол в своей комнате чемоданы, проделав это с таким видом, будто содержимое их его вообще не волновало. Потом умылся и вскоре заскрипел на своих шипах наружу – при этом он даже не потрудился оглядеть близлежащие укромные места – просто обошел вокруг дома и направился прямиком в ресторан. Там он занял место за столиком. Довольно скоро к нему подошла пожилая официантка и заявила, что ему придется поменять место. Она заставила его пересесть в другую кабинку в углу, где он оказался на фоне белой стены. Потом она повозилась с освещением, в результате чего свет стал падать на него со всех сторон. И при этом его, похоже, совсем не волновало, что она сознательно

выставляет его на всеобщее обозрение. Он в это время был преспокойно занят изучением меню. А меню у Говарда Джонсона было составлено таким образом, что и раздумывать было нечего – в мотелях этой страны, хоть исколеси ее вдоль и поперёк, все меню были как близнецы – в них значились выставленные под номерами обеды, да и иллюстрированы они были тоже абсолютно одинаково. Пожилая официантка отлучилась куда-то, но вернулась довольно скоро. Она сняла с головы Хеллера бейсбольную шапочку и положила ее на сиденье соседнего стула, строго заметив:

– Молодые джентльмены не едят в головных уборах.

– Принесите мне шоколадное сливочное мороженое, – попросил Хеллер.

Она застыла над ним в неподвижной позе и наконец снизошла до ответа:

– Я принесу вам обед номер три. Это означает зеленый салат, жареный цыпленок, картофель и бисквиты. А вот когда вы съедите все это, можно будет вернуться и к разговору о Шоколадном мороженом. Она заранее была готова к тому, что Хеллер станет протестовать, и поэтому сразу же продолжила:

– У меня дома свои мальчишки, и у всех у вас одинаковые фантазии и одинаковое упрямство. Ну сколько можно вам втолковывать, что, для того чтобы нормально развиваться, необходимо полноценное питание.

Но меня она не ввела в заблуждение. Она уже явно успела показать Хеллера кому-то. Бессильный что-либо предпринять, я покорно гадал, что это все-таки будет – пуля, нож или мышьяк, подсыпанный в цыпленка. Может быть, подумал я со слабым проблеском надежды, это всего лишь опознание, может, кому-то просто следует ознакомиться с его внешностью. Но женщина, стоило признать, провела свою роль просто блестяще и имела при этом прекрасое прикрытие. Да, часто настоящего агента начинаешь распознавать по его приемам.

Тем временем принесли еду. Хеллер исподтишка огляделся, как видно, желая посмотреть, что и как едят здесь другие. Увиденное, по всей вероятности, успокоило его, и он набросился на пищу, орудуя столовыми приборами. Он даже позволил себе разорвать цыпленка руками – поступок, который не мог привидеться ему даже в самом жутком кошмаре на Волтаре. Но хотя он жадно впитывал в себя чужую культуру, он все же не избежал и досадных промахов. Так, например, я приметил еще в Вашингтоне, что он теперь говорил, пользуясь исключительно словарем интеллигента. Он скорее всего решил, что уже успел покинуть пределы Юга, а это отнюдь не соответствовало действительности. Мэриленд был все еще Югом, Югом был, кстати, и этот жареный цыпленок, которого Хеллер сейчас пожирал с такой жадностью. А Новая Англия, что ни говори, – это места, лежащие к северу от Нью-Йорка. Да, слишком он был еще зелен и неопытен, чтобы овладеть искусством шпионажа в полном объеме, да и первые его шаги на этом поприще никак не назовешь слишком удачными.

Он покончил с обедом, вытер выпачканные жиром пальцы и губы, и тут его внимание привлекло какое-то движение в противоположном конце зала. Там трудно было что-нибудь разглядеть, потому что свет бил прямо Хеллеру в глаза. Просто какая-то темная фигура, вернее – силуэт. И тут я застыл от страха. Фигура эта держала что-то перед своим лицом. Неужто пистолет? И вдруг экран прорезала необычайно яркая вспышка. По продолжительности она была очень короткой, но экран на моем приемнике побелел из-за перегрузок. Потом по экрану поплыли черные точки, и я уже не мог видеть того, что видел Хеллер, если он вообще видел хоть что-нибудь. Постепенно все прояснилось. Черные пятна растаяли. Хеллер же как ни в чем не бывало продолжал спокойно сидеть за столиком, обратившись лицом в дальний конец зала. Теперь там не было никакой фигуры.

К нему подошла официантка.

– Ну вот, какие мы молодцы! Я вижу, что вы уже все скушали. Послушный мальчик. Вот теперь вы можете заказать себе шоколадное мороженое.

– А что это там вспыхнуло? – поинтересовался Хеллер.

– Ах, там! У кассира перегорела лампочка. Вас не ослепило? – И с чисто материнской заботливостью она переставила соседние светильники так, что свет перестал бить ему прямо в лицо. В самом деле, кассир и впрямь возился сейчас со своей лампой. Хеллер заказал и съел мороженое, оплатил счет, дал щедрые чаевые и, позвякивая шиповками, направился к выходу. Вновь обогнув здание, он пошел прямиком в свою комнату, даже беглого взгляда не бросив в сторону густых кустов. Ну что ж, я лишний раз убедился, что имею дело с идиотом. И в комнату он вошел не как предусматривалось инструкцией – резко распахнув дверь и проскочив внутрь, одним прыжком, – а беззаботной походкой фланирующего бездельника. Более того, войдя в комнату, он даже не проверил свой багаж, чтобы убедиться, не трогал ли его кто посторонний. Он просто установил по своему вкусу кондиционер – тоже не удосужившись убедиться, не вставлена ли в него капсула с отравленным газом, – и уселся, развалясь в кресле, чтобы еще раз перечитать книгу о лекарствах и наркотиках.

Потом он сделал нечто такое, что породило в моем сознании острый конфликт желаний. С одной стороны, его нельзя убивать, пока я не раздобыл его дурацкий шаблон. С другой же – он должен быть убит, если и в самом деле раскроет то, ради чего Аппарат с такой настойчивостью цепляется за эту базу на Земле.

Хеллер поднялся и, побродив по комнате, нашел две пепельницы и поставил их перед собой. Потом он вывернул наизнанку карман куртки и потряс его над пепельницей. То же самое он проделал и с левым карманом, вытряхнув его содержимое уже в другую пепельницу. Оказывается, у него были наркотики!

Я ничего не понимал. Но потом мне стало ясно, что он просто сунул туда по щепотке материала, который позаимствовал из банок, так заинтересовавших его в лаборатории ФБР. После этой процедуры он раскрыл один из своих чемоданов и вытащил оттуда маленький флакончик. На самом дне его лежало совсем немножко какого-то вещества, буквально несколько крупинок. Потом он достал из чемодана еще один флакончик. И в нем тоже просматривалась микроскопическая порция какого-то порошка. Значит, и в самом деле при нем были наркотики, когда его обыскивала полиция Вашингтона! Пускай микроскопические дозы, но все-таки были. Интересно, откуда они у него взялись? Он тщательно обследовал содержимое каждого из флакончиков. Потом осторожно высыпал то, что находилось в первом, в пепельницу, стоявшую на краю стола. А содержимое второго вытряхнул в другую пепельницу. Потом он подошел к свету и поднес первую пепельницу почти к самым глазам. Крохотные крупицы тут же колоссально увеличились на моем экране.

Это был турецкий опиум! То же самое он проделал и со второй пепельницей. Оказалось, что это турецкий героин! Затем он подошел к высокому французскому окну, которое в мотеле-одновременно служило и дверью на террасу, и, повозившись немного с запорами, сумел его отворить. Потом он зажег спичку и бросил ее в пепельницу. Естественно, опиум сразу же начал тлеть и сильно дымить. Хеллер закашлялся и тут же прикрыл пепельницу пластиковой салфеткой. Потом точно так же поджег и ссыпанный во вторую пепельницу героин.

И опять он закашлялся и быстро прикрыл пепельницу плотной салфеткой. Комната перед его глазами начала покачиваться, что было неудивительно, поскольку в его легкие попал дым не только от опиума, но и от героина.

Хеллер стремительно вышел на террасу и несколько раз глубоко вдохнул и резко выдохнул свежий воздух. Потом он сделал маленькую пробежку на месте, шумно дыша. Естественно, все эти покачивания скоро прошли и зрение тоже прояснилось. Он вернулся в комнату и выбросил содержимое обеих пепельниц

в туалет. Затем вымыл пепельницы, прополоскал флакончики, самым тщательным образом вытряхнул карманы куртки и отложил все это в сторону. Потом он еще раз тщательно проверил, не осталось ли где-либо

следов героина или опиума. Но что ни говори, а проделал он все это – я имею в виду опыты с наркотиками – самым примитивным и дилетантским образом. Ни один уважающий себя наркоман ни при каких условиях не стал бы так переводить наркотик. Конечно, кто вам может запретить сжечь героин, если он у вас есть, но это же самый неэффективный способ использования. Чтобы получить максимум отдачи от него, его следует вводить в кровь. Даже несмотря на то что ночь была жаркой, Хеллер оставил окна открытыми. Решив, наверное, хоть чем-нибудь заняться, он отыскал и заново прочел «Высокое искусство рыбной ловли для начинающих». Закончив изучение этого пособия, он принялся за «Высокое искусство игры в бейсбол для начинающих».

На часах не пробило и восьми. Хеллер решил ознакомиться с телевизором. Его удалось включить и получить изображение. Но Хеллер все пытался что-то настроить и продолжал вертеть переключатели и нажимать самые различные кнопки. Он проверил все, что можно было проверить в этом телевизоре. Он нажал на все, на что можно было нажать, несколько раз включая и выключая все, что можно было выключить. Я никак не мог понять, что же ему в нем не нравится. Звук был отличным, изображение – тоже.

Несколько раздраженный невозможностью добиться желаемого результата, Хеллер вновь и вновь проводил весь цикл настройки. Наконец он заметил небольшую записочку, в которой говорилось, ято, если телевизор не работает, следует обратиться в администрацию. Хеллер даже направился к телефону, но передумал и в изнеможении опустился на стул.

– Ну ладно, – сказал он, устало обращаясь к телевизору, – можешь считать, что ты первый визор, который я не мог починить. Можешь радоваться – я так и не сумел понять, каким образом у тебя включается трехмерное изображение. Но ты от меня не отвертишься – я все равно стану смотреть твою программу, хотя и в двух измерениях.

На экране как раз начиналась демонстрация фильма под названием «Зоркий глаз ФБР наблюдает за тобой!».

И Хеллер покорно просмотрел полный набор стрельбы, головокружительных автомобильных погонь, взрывов и аварий. По ходу фильма ФБР сначала поголовно истребило всех красных агентов в США. Потом поголовно уничтожило всех мафиози в США. Потом поголовно перестреляло всех членов Конгресса США. Я убедился, что фильм этот произвел на Хеллера глубокое впечатление. Он все время зевал, а согласно законам психологии, зевота – явный признак нервного напряжения. Она призвана купировать особо острые всплески нервного напряжения, как бы включая внутренний механизм разрядки. После этого по телевидению передавали местные вашингтонские новости. На экране убивали белокожих. Потом убивали чернокожих. Насиловали белых, насиловали и черных. Чернокожим проламывали головы и тут же проламывали черепа бледнолицым. Дело в том, что в США действует закон, по которому телевидение должно следить за объективностью подаваемой им информации. Оно обязано в своих программах избегать каких-либо пристрастий или предубеждений, особенно в расовом вопросе. И надо признать, что им удалось достичь отличной сбалансированности. Однако в программе не было ни словечка сказано о том, что произошло в парке на берегу реки Потомак. Не было сказано ни словечка и о Мэри Шмек, наркоманке, которая умерла в машине «скорой помощи» на пути в больницу – такие смерти столь обычное явление, что о них даже и упоминать не стоит. Хеллер тяжело вздохнул и выключил телевизор.

Потом он улегся в постель. В Турции было начало седьмого утра. И я тоже выключил свой приемник. Но заснуть не мог. Подумать только – он даже не закрылдверь на цепочку и не затворил дверь, ведущую на балкон. Более того, он даже не положил под подушку никакого оружия. Ему предстояло быть убитым. Это было решенным делом. И если это не случится сегодняшней ночью, то произойдет где-то в пути, на столь заботливо указанной ему дороге. Гробе все уже подготовил. Вопрос, собственно, сводился не к тому, убьют его или нет, а к тому – когда именно это сделают.

Я прикован цепью к полному идиоту, и он тащит меня на ней к неминуемой смерти. И вполне может статься, что я окончу свои дни так же незаметно, как Мэри Шмек, и упокоюсь в безымянной могиле. Мысль эта глубоко опечалила меня.

Глава 7

Для человека, которому предстояло быть убитым, Хеллер (на следующее утро выглядел слишком спокойным и уверенным в себе.

Рядом с экраном у меня был вмонтирован крохотный сигнальный зуммер, который автоматически включался в случае оживленного приема информации, если, конечно, вы не забывали заблаговременно включить его. А я его вчера, разумеется, включил. В два часа дня по турецкому времени звук зуммера заставил меня вскочить с постели. В Мэриленде это соответствовало семи часам утра, но Хеллер уже успел встать и сейчас принимал душ. По крайней мере, он был все еще жив, хотя я и сомневался в том, что это состояние продлится у него долго. А сейчас он преспокойно плескался под душем. Эта его сугубо флотская мания чистоты здорово действовала мне на нервы. В Турции было ничуть не менее жарко и душно, чем в Вашингтоне, и я это отлично чувствовал на себе. У меня в комнате не было кондиционера, и я наверняка сильнее его пропитался и потом, и вообще грязью, не говоря уж о том, что и вещи мои были куда в более запущенном состоянии, но я спокойно обходился без душа. Нет, человек этот был просто чокнутый.

Я вышел из спальни и поймал за ухо маленького мальчишку, что вертелся без дела в коридоре. Без лишних слов я швырнул его в сторону кухни, а вскоре уже снова занял место у экрана, жадно откусывая куски дыни и прихлебывая каву, что по-турецки означает «кофе» – напиток, напоминающий наш джолт. Я был настолько погружен в происходящее на экране, что машинально запивал все это весьма крепкой саде, совершенно позабыв, что ее следует обязательно чередовать с небольшими глотками минеральной воды – именно так ее принято употреблять здесь. Неразбавленная саде окончательно добила мою нервную систему. Нервы мои и без того были натянуты как струна, а теперь я чувствовал, что состояние мое на грани шока. Поэтому я, добавив побольше сахару, выпил неотрываясь еще и с полграфина воды. Но нервы мои так и не успокоились. Чем дольше я всматривался в экран, наблюдая за действиями Хеллера, а вернее – за его полным бездействием, тем более мне становилось жутко.

Он умудрился не проверить багаж, а ведь не раз подходил к нему. Он просто достал из сумки чистое белье и носки и пошел в ванную. А я опять лишился возможности ознакомиться с содержимым его чемоданов.

Одевшись и приведя себя в порядок, он вышел в холл, конечно же, не удосужившись предварительно осмотреть его. На улице он спокойно завернул за угол, не убедившись заранее, что там никто не притаился. Он даже не поинтересовался, нет ли новых или просто подозрительных машин на стоянке, когда проходил мимо. Он и не подумал оглядеть ресторанный зал, когда вошел в него. Просто с непростительной в его положении небрежностью, легкомысленно, я бы сказал, он направился к столику и преспокойно уселся. К столу подошла официантка – молоденькая девушка с прической в виде конского хвоста.

– А где же та пожилая женщина, что была здесь вчера? – спросил Хеллер.

Было совершенно ясно, что этот идиот успел несколько привязаться к ней – вне всякого сомнения, тут наблюдалась тяга к материнской опеке. Глупая девчонка не нашла ничего лучшего, как справиться у администратора. Потом она вернулась к столу.

– Она работала временно. Вы просто не можете себе представить, как часто сменяется обслуживающий персонал в этих мотелях. Так что вы намерены заказать?

– Шоколадное мороженое, – сказал Хеллер. – С этого мы начнем. А потом… А что это такое? – спросил он, указывая на картинку в меню.

– Вафли, – сказала девчонка. – Ну просто вафли.

– Принесите мне пяток, – сказал Хеллер. – И три чашки горячего джол… кофе.

Я торопливо сделал у себя пометку. Хотя я уже давно приметил, что он подстраивается под акцент, который характерен для его собеседников, сейчас он чуть было не нарушил Кодекс. Ну ничего, как только я добуду этот проклятый трафарет, обвинений против него наберется достаточно.

Официантка вернулась с вазой, в которой была выстроена роскошная башня из мороженого. И Хеллер тут же ее разрушил. Потом она принесла на пяти отдельных тарелочках пять порций вафель и расставила их по столу. Он уничтожил и их. Настала очередь кофе. Он высыпал в кофе сахарницу и выпил все до дна. Девчонка как пришитая вертелась возле его стола, никак не давая ему счет.

– Да, здорово вы это придумали, – сказала она. – Скоро начинается осенний семестр. Собираетесь поступать в какую-нибудь из местных школ?

– Нет, я здесь проездом, – ответил Хеллер.

– (…)! – в сердцах сказала девчонка и тут же ушла куда-то. Вернулась она уже с чеком и яростно, с ледяным лицом, подала его Хеллеру. Держалась она более чем высокомерно. Даже остав ленный на чай доллар не в состоянии был растопить этот лед. Должно быть, она смотрела ему вслед, потому что я, так и не видя ее, разобрал слова, сказанные ее голосом: «Нет, все-таки невезучая я какая-то».

Хеллер остановился подле кассира.

– Насколько я понимаю, у вас тут вчера перегорела лампа.

– Какая лампа?

– А вот эта, – указал пальцем Хеллер.

Кассир справился у администратора, который как раз расставлял сигареты на витрине. Тот ответил им обоим:

– Ах да. Пробка перегорела. Но дело в том, что она не перегорела даже, а просто оказалась вывинченной. А может, просто выпала как-то.

Хеллер накупил целую кипу газет и вернулся в свою комнату.

Вот ведь снова упущена великолепная возможность, отметил я про себя. Я тут же мысленно обругал Рата и Терба. Они же находились где-то там, почти рядом, милях в двухстах – иначе у меня бы здесь не было изображения. Разве можно целиком и полностью полагаться на работу «жучков», которых они насовали ему в чемоданы и в одежду? Мне просто хотелось морду им набить за то, что они не потребовали передатчика, а вернее, рации. Да, я, естественно, знал, что им запрещено возить с собой громоздкое оборудование и они обязаны обходиться компактными портативными приборами. Так, они вынуждены пользоваться маленьким передатчиком, величиной и формой напоминающим дорожный будильник. Но они просто должны были сказать себе: «(…) все законы! Это нужно для Гриса!» Но они этого не сказали. Вот уж парочка (…)! Оба хороши! И сейчас упустили такой блестящий шанс обыскать его чемоданы. Да если бы у меня был этот трафарет, неужто я стал бы так переживать за все его проколы?

Он достал из вещей роторную зубную щетку, заполнил ее из специального баллончика освежающей жидкостью и почистил зубы. А я в это время так горевал из-за этих проклятых чемоданов, что чуть было не пропустил самое настоящее нарушение Кодекса. Ведь на зубной щетке, может быть, даже сохранилось название фирмы на волтариаиском языке. Правда, никто на этой планете не в состоянии был прочесть, что написано на такой метке, но нарушение Кодекса было все-таки налицо. Его бессмысленная тяга к чистоте рано или поздно погубит его. Я, например, никогда не имел роторной зубной щетки – она стоит целых три кредитки.

Держа в каждой руке по чемодану, да еще прижимая локтем к боку спортивную сумку и удерживая под мышкой целую кипу газет, Хеллер направился к своему автомобилю.

И, может быть, вы думаете, что он самым тщательным образом оглядел его со всех сторон, чтобы удостовериться, не подложил ли кто бомбу? Ничего подобного! Он преспокойно швырнул вещи на заднее сиденье, газеты положил рядом с собой на переднее, завел мотор и выехал со стоянки. Я даже приглушил звук приемника, каждую секунду ожидая грохота взрыва.

Он покатил себе по шоссе номер 495, не спеша, со всеми удобствами, потом выехал на шоссе номер 95, на этот раз придерживаясь положенных пятидесяти пяти миль в час. Он действительно никуда не спешил и откровенно любовался зелеными просторами живописного Мэриленда, не считая нужным хотя бы изредка поглядывать в зеркало заднего обзора, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Ведь все эти красоты, которыми он сейчас так беззаботно наслаждался, весьма обманчивы. Я ведь точно знал, что где-то на дороге его ожидает смерть. Он пересек границу штата и теперь уже катил по Делавэру,

бездумно глазея по сторонам и восхищаясь чем угодно, вплоть до последнего полуразрушенного сарая. Я никак не мог понять, почему он так пристально приглядывается к птицеводческим фермам с их огромными вывесками. Возможно, он сообразил, что за рекламными щитами могли скрываться и снайперы. И вдруг огромный трейлер, на борту которого виднелась броская надпись «Бройлерная корпорация Делавэра», вильнул на соседнюю полосу, намереваясь обогнать его «кадиллак» (он ведь еле плелся), и проехал в такой близости от него, что ему чуть было не пришлось принять вправо. Но, пропустив его, Хеллер как бы завис у него на хвосте. Машина была загружена клетками с живыми цыплятами, и он не сводил с них глаз.

– Вот оно что, – пробормотал он, – значит, вот как выглядят эти цыплята!

Нет, он совершенно безнадежен! Миновав Уилмингтонский аэропорт, он свернул вправо, на огромный мост через реку Делавэр. Но если вы думаете, что мысли его были заняты делом, то глубоко ошибаетесь. Ничего подобного. Он неожиданно остановил машину. Прямо посреди моста, не обращая ни малейшего внимания на движение, на сигналы, на скрип тормозов, он просто нажал на тормоз и остановился. Какой-то тягач, шедший за ним, успел затормозить и объехать его, что сразу же преградило путь остальным машинам.

А он тем временем вышел из машины. Бросив ее прямо посреди дороги с работающим мотором, он просто взял и вышел из нее. Он только мельком глянул на ту заварушку, которую сам же и устроил, и уверенно направился к перилам моста, откуда принялся глядеть вниз на воды реки Делавэр.

– О боги! Да что же это здесь творится? – проговорил он поволтариански. Ну, что вы на это скажете?

И на что же он так внимательно смотрел? Его взгляду предстала бурлящая, коричневого цвета вода. Ну что он собирается тут еще увидеть? На поверхности воды не было ничего, кроме радужных пятен нефти, медленно плывущих старых покрышек да дохлых кошек. Конечно, я не отрицаю, по сравнению с другими водными артериями Делавэр выглядит рекой достаточно полноводной, а кроме того, здесь воды реки смешиваются с водами Делавэрского залива, который представляет собой часть Атлантического океана, вследствие чего река кажется более широкой.

Водитель грузовика, который пытался обогнать Хеллера и чуть не раздавил «кадиллак», тоже застрял в потоке остановившегося транспорта. Он выскочил из кабины и, размахивая кулаками, бросился к Хеллеру. Я видел его на экране только боковым зрением, потому что Хеллер на него не смотрел. Он сейчас смотрел на северо-восток в сторону верховий реки. Шум стоял вокруг оглушительный. Вой сирен и злобные выкрики, а тут еще и ругань шофера. Мне пришлось приглушить звук.

Хеллер полностью игнорировал и кулаки, и отборную брань шофера. Он оборвал его тираду прямо на словах: «(…) сопляк, что…»

– А там, вверх по течению, имеется какой-нибудь город? – спросил Хеллер.

– Господи, – только и смог простонать сбитый с толку шофер. – Да откуда ты такой появился?

– С Манко, – ответил Хеллер, который был, по-видимому, на столько занят своими мыслями, что ответил правду.

Не дослушав новой тирады, разгневанного шофера, Хеллер прервал ее на словах, которые звучали примерно так: «Плевать мне, откуда взялся такой дурень, как ты, да по мне…»

Очень раздельно и четко Хеллер проговорил:

– Я задал вам вопрос, имеется ли какой-либо город вверх по течению этой реки?

О боги, он перешел на этот свой властный тон офицера Флота.

Я еще больше приглушил звук.

– Филадельфия там лежит, (…), ты, невежда…

– И это сточная канава города? – задал новый вопрос Хеллер все тем же тоном.

– А ты что, сам не видишь, (…), что это и есть сточная канава?! – завопил взбешенный шофер грузовика.

– О Господи, – сказал уже на нормальном английском Хеллер.

И, по-прежнему не обращая ни малейшего внимания на крики, сигналы и мелькающие у него перед носом кулаки, вернулся к своей машине, уселся на место и поехал.

– Судя по всему, население этого города составляет не меньше сотни миллионов жителей, – сокрушенно качая головой, размышлял он вслух. – Господи! И как только они умудряются обходиться без канализации? Загрязнение окружающей среды в самой прямой и примитивной форме.

Как я уже не раз отмечал, он совершенно не думал о деле. Ведь в любой проезжающей мимо машине мог оказаться снайпер, готовый пристрелить его. Единственная радость – он наконец попался. Ведь он фактически сказал землянам, откуда родом. Я уж принялся было записывать, что именно он сказал, но потом решил, что мне, пожалуй, стоит перечитать статью а-Зб-544 М, часть Б Кодекса. Мне смутно припоминалось, что там говорилось о действиях, которые можно интерпретировать как «оповещение местных жителей о том, что на их планете совершена посадка инопланетного корабля». Тут у меня появились некоторые сомнения относительно того, следует ли считать этого шофера «оповещенным» о нашей экспедиции, если принять во внимание именно такой ответ Хеллера. Но я так и не смог найти эту книжку. Когда я снова уселся за работу, Хеллер как раз преодолевал дорожную развязку в Нью-Джерси, поддерживая скорость все на тех же пятидесяти пяти милях. Он снова выглядел спокойным и даже благодушным. Все стекла в машине были подняты, и по включенному кондиционеру я понял, что день там выдался жаркий. Движение было очень насыщенным. И вообще эта развязка, пропуская примерно раза в три больше транспорта, чем предусматривалось проектом, несомненно является мировым рекордсменом по насыщенности транспортом. Несмотря на высокие цены на бензин, не говоря уже о ценах на сами машины, а также несмотря на многочисленные транспортные ограничения и бесконечные придирки, поток грузовых машин целиком занимал все двенадцать полос. Апельсины из Флориды, казалось, были здесь основным грузом, и в этом апельсиновом потоке плыл сейчас Хеллер. Так он и ехал какое-то время, пока вдруг какой-то из трейлеров, едущих впереди, не посыпал обильно полотно дороги апельсинами. Хеллер, по-видимому, решил насладиться запахом апельсиновых корок и открыл окно. Тут же чихнул. Потом помотал головой, как бы отряхиваясь от какой-то напасти. И снова чихнул. Ну а как ему было не чихать? В штате Нью-Джерси, а особенно на этой дороге, да еще на этом месте, уровень загрязнения окружающей среды тоже безусловно может претендовать на мировой рекорд. Я мог сказать ему это и без всяких опытов. Это – общеизвестный факт.

Не обращая внимания на двигавшиеся впритык грузовики, он вытащил записную книжку и стал заносить туда какие-то формулы и процентные выкладки. Я разглядел формулу двуокиси серы и еще чего-то, чего я не разобрал, но наверняка это были обозначения каких-то ядовитых веществ. Потом он закрыл окно.

– Да тебе же придется скоро применять бензопилы для того, чтобы проделать для самолета проход в воздухе. – Эту тираду он произнес, видимо, в адрес всей планеты вообще. – И как это только ты ухитряешься деградировать так быстро? На этом участке степень загрязнения возросла на ноль целых и шесть сотых процента со времени моих первых замеров.

Некоторое время он ехал молча.

– Пора мне приниматься за дело, – наконец сказал он.

Однако он проехал еще довольно много миль, пока все-таки решил приступить к делу. И к тому же то, что он предпринял, было просто лишено всякого смысла. Он решил проделать то, что в пособиях по шпионажу называется «попыткой оторваться от погони», и проделал это глупейшим из всех известных в мире способов.

Каким-то образом ему удалось оставить позади все грузовики с апельсинами из Флориды. Теперь перед ним на много миль простиралось двухполосное шоссе и при этом совершенно пустое. К тому же местность здесь была на удивление монотонной и унылой. Никаких живописных пейзажей здесь вообще не было отродясь. Не было здесь и сколько-нибудь заметных поворотов.

Несмотря на серьезные предупреждения со стороны Тупевица и О'Блоома, он вдруг нажал на педаль газа и рванул машину вперед со скоростью девяносто миль в час. Я понял, что он наконец-то решил бежать от своих преследователей. Он теперь просто пытается удрать. Естественно, для него это не было предельной скоростью. Но если уж собираешься удрать от кого-то, то следует жать на полную катушку. Однако он летел сейчас вперед и вперед, постоянно поглядывая в зеркало заднего обзора.

Он сейчас был у всех на виду. Так просто невозможно скрыться от кого бы то ни было. Так он промчался ровно три мили. Потом, действуя столь же открыто и абсолютно непоследовательно, он подъехал к посту, где взимают дорожную пошлину, уплатил ее, проехал через выездные ворота и тут же остановился. Потом подал машину задом и в сторону с таким расчетом, чтобы выезжающие из ворот не могли его заметить сразу. А потом он просто сидел там и следил за воротами. Спустя какое-то время он выбрал одну из газет, что лежали кучей на переднем сиденье, и принялся читать ее, только изредка поглядывая в сторону ворот. Он нашел там статейку, которая весьма заинтересовала его. Это была статья в газете «Нью-Йорк Дейли Скам»:

ИЗВЕСТНЫЙ РЕПОРТЕР ОКАЗАЛСЯ РАЗМАЗАННЫМ. ПОСЛЕДНИЙ ВЗЛЕТ МАККИ ХЭКА.

Макки Хэк, ветеран бытового репортажа и разоблачитель многих преступлений, совершенных их вечным конкурентом – изданием «Ежедневные сплетни», был буквально размазан по всей Тридцать четвертой улице прошлой ночью, когда его сделанный по специальному заказу «мерседес-бенц» фаэтон оказался начиненным взрывчаткой и сказал громкое «бум!» всем присутствующим. Машина стоила 89 000 долларов по оценке «Бонда», единственной страховой компании, которая решилась застраховать его. По слухам, это был подарок фармацевтической корпорации ИГ Барбен. Любителям роскошных машин будет очень недоставать ее на специальном ежегодном параде в Атлантик-Сити. Взрывом были также разрушены пять близлежащих магазинов. Полицейский инспектор Бульдог Графферти, который вел расследование обстоятельств взрыва, выступил сегодня с весьма взвешенным заявлением: «Это была очень дорогая машина. Бомба в нее была заложена, несомненно, весьма компетентным подрывником, настоящим мастером своего дела». По требованию страховой компании «Бойд» безопасность машины обеспечивалась системой «тилт» и еще пятью совершенно независимыми друг от друга охранными устройствами. Единственным, кто мог заложить в нее взрывное устройство, несомненно, является Бац-Бац Римбомбо. Бац-Бац, в прошлом морской пехотинец и подрывник, не раз напоминал о себе со времен последней войны. Ему и в прошлом приписывались подрывы множества других машин, однако арестовать его по этим обвинениям не удалось ни разу. Бац-Бац является пользующимся доверием и почетом членом печально известной мафиозной семьи Корлеоне, которую неутомимый Макки Хэк разоблачал с редкостной настойчивостью в своих едких репортажах. В настоящее время в Нью-Йорке и Нью-Джерси семьей руководит весьма одаренная и очаровательная Малышка Корлеоне, бывшая жена покойного Джона Корлеоне по прозвищу Святоша Джо. Общеизвестным фактом является то, что Корлеоне заработал свою кличку Святоша Джо потому, что отказался сбывать наркотики. Известно также, что Фаустино Наркотичи по кличке Петля в настоящее время осуществляет нажим, завоевывая плацдармы в Манхэттене, который ранее считался безраздельной вотчиной Корлеоне. Таким образом, мотив для того, чтобы Бац-Бац заминировал машину репортера, имеется. Экспертиза также установила чрезвычайно высокую квалификацию подрывника, доступную только Римбомбо. Бац-Бац, однако, не был арестован по той уважительной причине, что пока еще не успел отсидеть свой нынешний срок и находится в настоящий момент в Синг-Синге, откуда будет выпущен только завтра и где находился в момент взрыва. Несколько владельцев магазинов подвергнуты аресту за то, что разрешили репортеру припарковаться именно в этом месте, о чем он их, впрочем, вообще вряд ли спрашивал. Дело, таким образом, можно считать закрытым. Макки Хэк оставил безутешными главного редактора и свою старую машину «форд».

Хоть убейте, не могу понять, что интересного Хеллер нашел в этой статейке. К тому же, при его способности к быстрому чтению, наблюдать за тем, как он более десяти минут вглядывается в одну статью, выходило за пределы моего понимания. Честно говоря, мое раздражение могло быть вызвано и тем, что он держал газету перегнутой как раз на том самом месте, где помещался отрывок из похождений Хитрого Кролика. Я уже несколько раз перечитал описание той сценки, когда Хитрый Кролик уложил Элмера Фадда в ванну из морковного сока. Но газета была сложена так, что я не мог прочитать начала истории, а значит, и не мог понять, каким образом Элмер попал в эту ванну и почему: А не заболел ли Элмер? А может быть, Элмер приготовил ванну в качестве западни, а потом сам в нее и свалился? Но в данных условиях я был начисто лишен возможности попросить Хеллера как-нибудь иначе сложить газету, с тем чтобы я смог прочитать интересующий меня отрывок. Это, признаться, очень раздражало. Наконец Хеллер с решительным видом посмотрел на часы. О боги, да ведь он и здесь носит часы военного инженера! Прямо на виду у всех! Конечно, мне нужно внести это в список нарушений Кодекса. Но тут же я решил, что особо торопиться не следует: ведь выглядят часы эти как плоский диск с маленьким отверстием в центре. Земляне скорее всего будут считать их просто брелоком или столь модным сейчас опознавательным номером, какие выдаются у них солдатам и служат для опознания трупов.

Он повернул кисть руки так, что часы оказались снизу, и потрогал их. Я уже и раньше наблюдал у него этот жест, и, как правило, в состоянии взволнованности. Но сейчас я впервые ясно осознал причину возникновения у него этой привычки. Она показывала, что в конечном счете и у него есть нервы. Хеллер зевнул – а это тоже один из верных симптомов нервного перенапряжения. Потом глянул на ворота площадки для приема дорожных сборов. За это время из них не выехало ни одной машины.

– Итак, – сказал он, – никакого Слинкертона нет!

И тут мне стало ясно, зачем он тут расположился. У Флота наверняка разработано множество тактических приемов, и сейчас он собирался на практике применить один из них. Он решил навязать бой преследующему его противнику. Но суть-то заключалась в том, что у него не было оружия, значит, сейчас он действовал в соответствии со вдолбленными в него навыками и приемами, пребывая в состоянии крайнего нервного напряжения, вследствие чего действия эти свелись к чисто импульсивному выполнению шаблонных операций без должного материального обеспечения. Мой анализ был безупречен. Именно так оно и было, потому что теперь Хеллер тронул с места «кадиллак» и, вне всякого сомнения, очень огорченный тем, что уловка его не сработала, выехал по сложной путанице разворотов и развязок на трассу, снова заплатив дорожный сбор. Вскоре он выехал на шоссе, идущее как и раньше в северо-восточном направлении.

Транспортный поток по-прежнему оставался чрезвычайно насыщенным, а при наличии здесь массы грузовиков, которые все время пытались еще и обогнать друг друга, любой нормальный водитель понял бы, что ему следует сосредоточить внимание на дороге.

Однако Хеллер, похоже, не мог взять себя в руки и постоянно отвлекался от дороги, попутно просматривая газетную статью, озаглавленную «Экономический хаос ожидает нас в ближайшем будущем, если верить оценкам финансовых экспертов корпорации „Мэррилл Балл“».

Эти эксперты, несомненно, пришли бы к заключению, что хаос, который ожидает его в ближайшем будущем на дороге, будет носить отнюдь не экономический характер. Любой барашек, ведомый на бойню, по моему глубокому убеждению, имел значительно больше шансов выжить, чем этот идиот.

Глава 8

Ровно в шестнадцать двадцать Хеллер прибыл на место встречи.

Он уже останавливался время от времени и не гнал машину, и все равно прибыл на место за десять минут до назначенного срока. Он достаточно небрежно запарковал «кадиллак» на весьма шумной стоянке, а потом пробрался сквозь толпу резвящихся детишек и их разъяренных родителей, которыми обычно бывают заполнены подобные стоянки на автотрассах. Он прямиком направился в ресторан и вскоре уже сидел за столиком. Наконец-то он огляделся вокруг. Я буквально застыл от ужаса. Прямо в противоположном конце зала я смутно разглядел знакомое лицо. Хеллер просто скользнул по нему взглядом, но этого было для меня достаточно. Я собрал нервы в кулак и, используя вторую доловишсу экрана, провернул пленку назад и застопорил на нужном мне месте.

По форме строения лицевых костей черепа лицо это явно принадлежало уроженцу Сицилии. Оно к тому же было испещрено оспинами. Шрам от удара ножом шел от угла рта к мочке левого уха. Глаза у него были холодные и невыразительные, как у змеи. У меня безупречная память на лица. Но сейчас я что-то никак не мог вспомнить, где же я его видел. Молниеносным движением я снял с одной из полок фотопарат, навел его на экран так, чтобы в кадр не попали рамки экрана, и сделал снимок лица крупным планом. Работая с бешеной скоростью, я быстро переснял полученную карточку на земную фотобумагу.

Продолжая одним глазом следить за тем, что творилось на экране, я увидел, как к сицилийцу подошел высокий седой мужчина. Сицилиец показал седому что-то, что он держал в руке. Неужто фотография? Более того, едва заметным кивком он указал седому именно на Хеллера. Это означало, что сицилиец в данный момент играл роль наводчика! Седой отошел от него и стал не торопясь прохаживаться вдоль стены. На голове у него был котелок, и вообще одет он был безупречно – костюм-тройка с жилетом другого – серого цвета. На носу его поблескивало пенсне, прикрепленное к лацкану пиджака узкой черной ленточкой. В довершение ко всему в руках он держал зонт.

Хеллер заказал гамбургер и сок, ему их принесли, и он даже успел все это спокойно съесть. В тот момент когда он получал у официанта чек, к столику подошел седой. Коснувшись пальцем котелка, седой мужчина отрекомендовался:

– Позвольте представиться, молодой хозяин, я – Баттлсби. Мистер Гробе велел мне встретить вас. Я должен указать, куда вам следует ехать. Если вы готовы, то, может, поедем?

У него было великолепное английское произношение, и он отлично играл роль дворецкого или еще какого-нибудь слуги. Хеллер без лишних слов поднялся, уплатил по чеку и вслед за Баттлсби направился к выходу.

Сицилиец обогнал их, когда они добрались до стоянки, и сейчас усаживался за руль другой машины. Баттлсби распахнул перед Хеллером дверцу «кадиллака», а сам, обойдя машину, занял место пассажира на переднем сиденье.

– Я попросил бы вас, – сказал он, – выехать теперь на автостраду. Потом я покажу вам, где нужно будет сворачивать.

Хеллер заметил, что почти вплотную за ними едет в своей машине сицилиец, однако, бросив на него взгляд-другой в зеркало заднего обзора, он, похоже, полностью утратил к нему интерес.

– Мы оставим вашу машину в гараже в Вихокене, – сказал Баттлсби.

– А зачем? – спросил Хеллер.

– О Господи, – отозвался Баттлсби. – Да ведь никто никогда не пересекает на своей машине мост, ведущий в Нью-Йорк. Не приведи Господь! Движение по Манхэттену просто пожирает автомобили, уродует их, ломает и портит. Каждый человек, наделенный хоть толикой здравого смысла, оставляет свою машину в Нью-Джерси, берет такси и уже на нем отправляется в Нью-Йорк. И в самом Нью-Йорке мало кто пользуется своей машиной для разъездов. – Он позволил себе короткий смешок. – Такси могут биться сколько угодно. Так что ваша машина будет пребывать в полной безопасности в гараже Нью-Джерси. Хеллер молча продолжал вести машину.

Разговор возобновил Баттлсби:

– Мистер Гробе просил передать, что он ужасно огорчен тем, что дела удерживают его в городе. Он, однако, подготовил для вас, юный джентльмен, номер в отеле «Брюстер» на Двадцать второй улице. Вот вам рекламка этого отеля, на всякий случай. – И он сунул какую-то карточку в нагрудный боковой карман Хеллера. – Мистер Гробе обо всем позаботился. Юному джентльмену нет нужды регистрироваться под собственным именем, ему следует, как это сейчас принято у молодежи, зарегистрироваться под псевдонимом. Ведь именно так поступают все юные джентльмены, когда приезжают в город, чтобы развеяться. Мистер Гробе нанесет вам визит завтра ровно в восемь часов утра. Он придет прямо в ваш номер. Он настоятельно просил меня заверить вас, что вам не грозит никакая опасность, что никто на вас не держит ни малейшей обиды и что все намерены отстаивать ваши интересы. Значит, вы обещаете, что будете его дожидаться в отеле?

– Конечно, – сказал Хеллер.

Идиот! Вот тогда-то его и убьют! А может, эта операция будет осуществлена и раньше. Следуя указаниям Баттлсби, они съехали с автострады и, подчиняясь теперь уже дорожным указателям, двинулись в сторону туннеля Линкольна. Однако у таблички с надписью «Бульвар Дж. Ф. Кеннеди» они свернули в сторону и скоро оказались в Вихокене, заштатном городишке Нью-Джерси. Проехав по Тридцать четвертой улице и вновь подчинившись указаниям липового семейного слуги, они остановились у въезда в огромное, плохо освещенное здание, которое оказалось гаражом. Провожатый Хеллера вышел из машины, трижды постучал в дверь рукой, а потом добавил еще два удара ручкой зонта. Буквально через мгновение огромные ворота поднялись с помощью скрытого механизма, открывая перед ними весьма просторное и почти не освещенное внутреннее помещение. Явно перекормленный в детстве молодой человек с огромными и какими-то перепуганными глазами, одетый в испачканный краской комбинезон, возник в воротах и тут же принялся знаками подавать команды.

Хеллер въехал, следуя уже этим знакам. Пол гаража был испачкан краской. Тут стояли несколько сильно побитых машин, у которых, судя по всему, ремонтировали кузова. Кроме этих развалин, других машин здесь не было. В глубине, почти у противоположной стены, нашлось местечко, не так заляпанное краской, и вообще чуть почище. Там Хеллер и поставил свою машину. Он вышел из «кадиллака» и открыл заднюю дверцу. Баттлсби тут же принялся выгружать багаж, продолжая играть роль преданного слуги. Он даже попытался подхватить сразу все вещи, но явно не справился с этим, поэтому один из чемоданов взял Хеллер. Рядом возник толстый молодой человек.

– Дайте ключи, – сказал он, протягивая руку. – Нам, может, придется перегнать машину на другое место.

Хеллер снял с колечка ключи, и тут я впервые заметил, что у него их два комплекта. И этот идиот спокойно положил один комплект на вытянутую ладонь толстяка. Когда они вышли наружу, их уже поджидало такси. Водитель сидел, низко опустив козырек фуражки, по-видимому, для того, чтобы не было видно лица. Баттлсби погрузил багаж в такси и весьма церемонно распахнул дверцу перед Хеллером. Хеллер сел в машину, но Баттлсби садиться в нее не стал.

– А разве мы не вместе едем? – спросил Хеллер.

– О нет, слава Богу. Чтобы я заехал в Манхэттен без особой на то нужды? Жуткое место, доложу я вам. Шофер, доставьте этого юношу в отель «Брюстер», что на Двадцать второй улице. И смотрите у меня – без аварий.

Такси отъехало, и сразу же к гаражу подкатила машина сицилийца. Баттлсби забрался в нее, и потрепанная машина сицилийца двинулась с места. Вскоре они уже были в туннеле Линкольна, и казалось, что Хеллера больше интересуют слои отваливающейся штукатурки на стенах туннеля, чем то, что его сейчас, по существу, везут к месту казни. Когда они выбрались из туннеля на другом берегу реки, Хеллер стал с жадным любопытством оглядываться по сторонам, знакомясь с видами Нью-Йорка. Не упустил он и проезжающие мимо машины, с особым интересом приглядываясь к их крыльям. Оно и справедливо – потому что крылья нью-йоркских машин, несомненно, являются самыми побитыми и искореженными во всем мире.

Он осматривал иссеченные старыми шрамами и рубцами крылья тех машин, что проносились мимо, и крылья тех, что спокойно стояли у обочин, и, по всей вероятности, остался полностью удовлетворен объяснениями, данными ему Баттлсби. Но меня они не удовлетворили. Гробе весьма успешно лишил самозваного мистера Делберта Джона Роксентера-младшего машины, которая могла помочь ФБР выйти на его след или же на след самого ФБР, если бы следствие велось достаточно серьезно. Наконец они въехали на Двадцать вторую улицу, весьма узкую и непрезентабельную. А вскоре такси затормозило перед отелем «Брюстер», который и вовсе оказался жуткой дырой. Может быть, отель «Брюстер» и не был самым дешевым в Нью-Йорке, но он был именно тем отелем, где останавливались приезжие, если они оказывались при деньгах. Хеллер выгрузил свои вещи, расплатился с шофером – я, например, был уверен, что с ним уже давно расплатились, – и вскоре стоял уже у стола администратора, в том помещении, которое только с большой натяжкой можно было назвать холлом.

Дежурный, весь серый как мышь, глянул на него невыразительными глазами и сразу же потянулся за ключом. Значит, обо всем уже было условлено заранее, вплоть до номера. Хеллеру молча подсунули регистрационную карточку, и он и тут не ударил в грязь лицом. Ничтоже сумняшеся, он вписал в соответствующие графы: имя – Аль Капоне, место жительства – Синг-Синг. Дежурный протянул ему ключ, не удосужившись даже заглянуть в регистрационную карточку. Хеллер кое-как втиснул багаж в лифт, сам сообразил по номеру на ключе, что выходить надо на четвертом этаже, и скоро уже был в отведенной ему комнате. Комната эта производила жалкое впечатление. У противоположной от двери стены стояла двуспальная кровать. Один стул, одно кресло у письменного стола. Столик с еще одним креслом. Ванная образца 1890 года и телевизор. Хеллер бросил вещи на кровать и тут же направился к широкому окну. Здание напротив, через улицу, имело ту же высоту, что и гостиница, и у него была плоская крыша с парапетом – именно то, что требуется, чтобы снайпер мог занять самую удобную позицию.

Однако Хеллер не придал этому никакого значения. Он отошел от окна и попытался включить телевизор. Изображение и звук появились сразу, но изображение было черно-белым. Хеллер мягко постучал по телевизору. Потом повертел все ручки, вскрыл заднюю панель, нашел там какие-то соединения и стал возиться с ними, достав инструменты из чемодана. Я никак не мог понять, чего он пытается добиться. Он что, подкладывал туда бомбу? Или, может, задумал что-нибудь не менее фектное? И тут только до меня дошло – да ведь здесь нет ни цветного, ни техмерного изображения. Скорее всего он просто считал, что ему подсунули неисправный телевизор. Наконец все вынутые детали он вернул на место, навесил все рычажки и кнопки, которые тоже, естественно, пооткручивал, и изображение, конечно, тут же восстановилось, не став при этом, однако, ни трехмерным, ни цветным. Телевизор, стоявший на столике с колесиками, Хеллер чуть отодвинул в глубину комнаты и поставил перед ним кресло. Спинка кресла оказалась как раз напротив окна. О боги, неужто он не понимает, что именно оттуда ему следует ждать рокового выстрела? А потом этот наивный простак преспокойно уселся перед экраном и внимательно прослушал всю программу вечерних новостей, со всеми их дурацкими байками.

Потом ему удалось найти канал, по которому передавали кинофильмы, и он опять уставился в экран, терпеливо наблюдая, как мафия выиграла вторую мировую войну для Соединенных Штатов в Италии. Нервы, однако, начинали пошаливать, и он на протяжении всего фильма зевал. Я не стал вместе с ним дожидаться конца фильма. Схватив отпечатанную фотографию, я помчался в контору Фахта. Там я сунул карточку под нос Факту и потребовал, чтобы он сказал мне, кто это такой.

Тот в ответ только пожал плечами и жестом указал на полку с надписью «Личные дела студентов». В папках на этой полке мы на всякий случай держали и дела наиболее перспективных наших клиентов, чтобы не допускать путаницы и не отпустить товар не тем людям. Целых полчаса ушло у меня на поиски – как мне не хватало в эти минуты нашей мощной компьютерной системы, но закон запрещает устанавливать их на этой планете.

И я все-таки отыскал его! Память никогда меня не подводит.

Сомнений нет – он дважды посещал Турцию с целью инспекции сделок, заключенных покупателями со стороны их мафиозной семьи. Это был Разза Лузеини! Капитан мафиозной семьи, во главе которой стоит Фаустино Наркотичи по кличке Петля. Нью-йоркская мафия как раз и осуществляла нашу связь с фармацевтическим концерном ИГ Барбен.

Очень солидные люди.

Это был прямой выход на органы, с помощью которых Роксентер осуществлял контроль за распространением наркотиков. Следовательно, одному из наших лучших клиентов было поручено ликвидировать Хеллера. Конечно же, это было справедливо, однако никто из этих людей и подозревать не мог о той роли, которую призван играть сам Хеллер. Весь замысел был известен одному только Ломбару. Он все предвидел заранее. Он прекрасно понимал, какую ярость вызовет в лагере сторонников Роксентера появление наглого самозванца. Ибо имя Роксентера – святыня! По отношению к Ломбару я испытывал одновременно и зависть, и восхищение. Это он собственными руками отправил Хеллера на костер. В какой-то момент, наблюдая сцену в вашингтонском ФБР, я решил было, что Ломбар поступил неправильно. Однако нет – я ошибался. Могущество начальника Аппарата проявлялось во всем – прямо через глупых и покорных марионеток.

Но тут как-то неожиданно восхищение сменилось тошнотворным приступом страха. Мне припомнилось, что у Хеллера имеется тайный выход на Великий Совет, о чем мы до сих пор и не подозревали. А я пока так и не сумел добыть его шифр. В оставшееся время не было никакой возможности тайно и срочно обыскать багаж Хеллера.

Итак, планета обречена! Впрочем, плевать мне на планету! Кому может быть интересна ее судьба? Вся беда в том, что я сам, Солтен Грис, буду мертв, и смерть эта отзовется трагическим эхом на смертельный ружейный выстрел в это окно.

Глава 9

Ровно в десять минут восьмого по нью-йоркскому времени в гостиничный номер Хеллера постучали. Сонный мальчишка-посыльный с надписью «Деликатесы Галпинкля» на куртке передал Геллеру сумку.

Хеллер сумку у него взял.

– С вас два доллара плюс чаевые, – сказал бой.

Хеллер быстро сообразил, что ему следует уплатить два доллара и пятьдесят центов, тут же вручил деньги посыльному и затворил за ним дверь. Раскрыв сумку, он вытащил из нее пластиковый пакет с горячим кофе и две булочки с вареньем. В гостиницах такого ранга не бывает подобного обслуживания. Может, все это отравлено? Или туда подсыпано снотворное? Хеллер понюхал кофе. Потом разломил булочку и тоже понюхал.

Потом этот (…) дурак принялся за завтрак. Он не потерял сознания, не пал замертво, и тогда я понял, что все это было сделано только для того, чтобы он не покидал своего номера и не расхаживал повсюду, поскольку его могли заметить и запомнить.

Хеллер переоделся в свежий бейсбольный пуловер. Одевшись, он тщательно причесался и вычистил зубы роторной щеткой. Потом он принялся наводить порядок в номере. Кресло переставил поближе к окну, приставив к нему слева столик. Стул он тоже придвинул к столу. После этого поставил на столик, поближе

к креслу, две массивные стеклянные пепельницы. Затем, будучи скорее всего не в силах выносить томительного ожидания и стремясь хоть как-то убить время, он решил кое-что отремонтировать. Похоже, он обнаружил какую-то неисправность в креплении дверной ручки, поэтому, достав какие-то инструменты из сумки, немного повозился с ручкой. В конце концов он вообще оставил дверь приоткрытой. Потом направился к постели и, застелив ее, поставил сверху оба чемодана и раскрыл их. Затем опорожнил спортивную сумку, сложив все вещи аккуратной стопкой на покрывале. Потом он взялся за маленький портативный радиоприемник, который недавно купил, и, немного повозившись, поймал одну станцию, а потом настроился на другую. Казалось, его здорово забавляет то, что приемник не стереофонический. А как он мог быть стереофоническим при столь убогом состоянии электроники на Земле? По сути приемник и годился-то разве что на то, чтобы его с шиком носить на ремешке. Хеллер тем не менее направился с ним к креслу и уселся. Он решил прослушать сводку новостей. Новая игрушка! До чего же все эти флотские парни помешаны на игрушках! Вот взять, к примеру, Хеллера – его должны через минуту-другую убить прямо здесь, а он сидит себе и как ни в чем не бывало возится с какой-то дурацкой игрушкой. Разве назовешь новостями то, что в Нью-Йорке кого-то ограбили, избили или вовсе убили?!

Время приближалось к восьми. Он встал с кресла и подошел к окну. Смотрел он прямо вниз на улицу, повидимому, надеясь разглядеть, как подъедет к отелю его визитер. Но я-то сумел разглядеть нечто совсем иное. Воспользовавшись периферийным зрением Хеллера, я увидел, как из слухового окна на соседней крыше вылез человек. В руках он держал футляр со скрипкой.

Хеллер отошел от окна и снова сел. По радио заканчивали передавать утренние вести. В дальнем конце коридора с шумом раздвинулась дверь лифта. Хеллер, не освоив еще, как видно, новой игрушки, повозился немного с приемником, прежде чем ему удалось его выключить. Он небрежно бросил его на кучу вещей, лежавших в раскрытом чемодане, отошел от постели и опять уселся в кресло.

Послышался стук в дверь.

– Входите! – крикнул Хеллер. – Открыто.

В номер вошел типичный юрист с Уолл-стрит, одетый с иголочки, подтянутый, деловой. Этот типаж уже давно стал легендарным. Костюм-тройка серого цвета. Без шляпы. Безупречная аккуратность во всем. Сухой, как чернослив, поскольку ему приходится таить внутри себя все свои многочисленные прегрешения. В руке он держал солидно набитый портфель.

– Позвольте представиться, меня зовут мистер Гробе. Юридическая фирма «Киннул Лизинг», – сказал он.

Произношение его не оставляло сомнений, что перед нами – представитель элиты. Хеллер жестом пригласил его занять место за столом. Гробе уселся на стул, поставив портфель рядом на пол. Он решил не терять времени зря.

– Как вам вообще пришла в голову такая идея? – спросил он.

– Ну, идеи появляются у самых различных людей, – ответил Хеллер.

– Но кто-то все же подбил вас на это?

– Да у меня тут и знакомых почти нет, – сказал Хеллер.

– Сколько раз вы пользовались именем Делберта Джона Роксентера-младшего?

– Я вообще не пользовался им, – сказал Хеллер.

– А случалось вам пользоваться им, называя себя при знакомстве?

Ага! Разза Лузеини и Баттлсби не посвящены в курс дела. Они, значит, просто должны были доставить сюда безымянную личность. Да, мистер Гробе никому не позволяет заглядывать в свои карты.

– Нет, – сказал Хеллер. – Никто и никогда не называл меня этим именем, и я никому не назывался им.

Гробе явно почувствовал облегчение.

– Ага, ну я вижу, что имею дело с очень сдержанным молодым человеком.

– Вы правы, – подтвердил Хеллер.

– У вас здесь все бумаги?

– Они у меня в пиджаке.

Гробе вынул бумаги из пиджака, заодно проверив и содержимое остальных карманов. Потом снова вернулся к столу и сел на свое место.

– Да, кстати, – как бы невзначай проговорил Гробе, – а ФБР снимало с них копии?

– Они держали их в руках, когда разговаривали по телефону, а потом бумаги просто лежали на столе, перевернутыми так, чтобы никто из вошедших не мог разглядеть, что в них написано.

Чувствовалось, что настроение мистера Гробса с каждой минутой все улучшается. Он уже чуть ли не улыбался, если только о юристе можно сказать, что он улыбается в тех редчайших случаях, когда у него, начинает подергиваться уголок рта.

– И у вас они все в единственном экземпляре?

– Можете обыскать весь номер, – сказал Хеллер. – Вот висит мой пиджак, рядом мои спортивные костюмы, чемоданы и сумка тоже лежат на постели.

Гробе встал и, подойдя к постели, начал рассматривать спортивный инвентарь и одежду. Меня не проведешь – я сразу понял, что он рассматривает этикетки на вещах. Теперь у меня были не только некоторые предположения относительно того, что он задумал. Юрист тем временем перешел к содержимому чемоданов. Для начала он запутался в рыболовной леске, а потом в его палец впился крючок для ловли морского окуня. Он отдернул руку, помахал ею и сьма осторожно продолжил осмотр. Уголки его губ и в самом деле подрагивали, когда он вернулся и на стул лицом к Хеллеру.

– Я могу предложить вам сделку, – сказал он. – Вы отдаете мне документы, я же выдаю вам взамен другие, действующие и официально оформленные, и плюс к этому двадцать пять тысяч долларов.

– Покажите-ка их, – потребовал Хеллер.

Гробе открыл одно из отделений портфеля и достал свидетельство о рождении, выданное округом Бибб в Джорджии. В свидетельстве было сказано, что Джером Терренс Уистер родился в больнице Мейкона семнадцать лет назад. Родителями его были Агнес и Джерадд Куртис Уистеры и что ребенок белой расы, блондин мужского пола.

– Это самое настоящее свидетельство, – сказал Гробе. – И мало того, что родителей уже нет в живых, у мальчика к тому же нет ни братьев, ни сестер, ни вообще каких-либо родственников.

Хеллер знаком показал, что этого мало. Гробе тут же вытащил заверенную зачетную книжку военной академии Сент-Ли, в которой были проставлены и отметки за сданные предметы. Средняя оценка была «Д».

(По американской шкале оценок – посредственно. (Примеч. ред.))

– Но здесь нет аттестата об окончании, – сказал Хеллер.

– Ага, должен сказать, что вы не учитываете одного обстоятельства. Это экономит вам целый год по сравнению с дипломом об окончании. Если вы при поступлении предъявите этот документ, то ровно через год сможете претендовать на степень бакалавра, потому что при подаче этих документов вы как бы переводитесь из одного учебного заведения в другое для продолжения учебы. Вы ведь наверняка собираетесь закончить колледж, не так ли?

– Люди просто отказываются разговаривать с вами, если у вас нет диплома, – сказал Хеллер.

– Да, тут вы совершенно правы, – согласился Гробе. – Я и сам не мог бы выразить эту мысль точнее и лаконичней. Так что сами видите – вы и здесь оказываетесь в выигрыше. Пройдет один-единственный год, и у вас будет честно заработанный диплом об окончании колледжа.

Я лихорадочно стал перебирать в уме все то, что знал о порядке получения здесь образования, чтобы понять, в чем таится подвох. И наконец понял. Имея по всем предметам оценку «Д», он столкнется с немалыми трудностями при переводе в новый колледж, а если учесть то, что он пропускает целый учебный год, – Гробе просто не мог знать, что он вообще пропустил все образование на Земле, ибо и не приступал к нему, – Хеллер наверняка завалит все экзамены. Но это свидетельствовало всего лишь о садистских наклонностях Гробса. Он прекрасно знал, что зачетная книжка никогда и никуда не будет предъявлена. Однако это помогло мне глубже понять характер этого человека. Он весьма изобретателен и не упускает деталей. Он в своих планах учитывает, что что-то может и не сработать даже в тех случаях, когда, казалось бы, успех обеспечен на все сто процентов.

– Таким образом, вы получаете нечто большее, чем то, что имелось у вас, – продолжал уговаривать его Гробе. – Как видите, я с вами честен и откровенен.

Хеллер жестом потребовал показать ему все имеющиеся документы.

– Вот, пожалуйста, – сказал Гробе. – Здесь ваши водительские права. Они выданы в Нью-Джерси и действительны также и для Нью-Йорка. И прошу вас обратить внимание, что по ним вам предоставляется право на вождение всех без исключения машин, включая мотоциклы. И это все – в обмен на те, что вам выданы в Вашингтоне. Как видите, я не мелочусь, так ведь?

Хеллер внимательно изучал права.

– А вот это – документы о регистрации вашего автомобиля взамен выданных в Вашингтоне, которые я оставлю у себя. А это – новые номерные знаки. Обратите внимание, что выданы они в Нью-Джерси, а значит, считаются также и нью-йоркскими номерами. Их, однако, я возьму с собой, чтобы прикрепить к вашему автомобилю. Ведь вы же вернетесь в гараж, чтобы забрать свой автомобиль, не так ли?

Хеллер кивнул, и, как я заметил, согласие его обрадовало Гробса. Но Хеллер снова вытянул руку и выжидающе уставился на своего гостя.

– А вот ваше удостоверение о социальном страховании, – сказал юрист. – Оно совершенно новенькое, потому что вы ведь нигде еще не работали. Но оно очень пригодится в тех случаях, когда возникнет потребность установления личности.

Оно очень скоро понадобится для установления личности убитого, подумал я. Однако Хеллер явно дал понять, что ожидает чего-то еще. Уголки Гробса снова дрогнули, и он подал Хеллеру паспорт гражданина Соединенных Штатов. Хеллер раскрыл его, глянул на фотографию. А как вы добыли карточку? – спросил он.

Это было проделано вчера, – пояснил Гробе. – Это как раз и было причиной вашей остановки в СилверСпрингз.

– Вспышка в ресторане, – сказал Хеллер.

– Вы весьма наблюдательны. Кстати, вы можете взять себе и копии. Они мне больше не понадобятся. – И он протянул Хеллеру целую пачку фотографий паспортного формата.

– А почем я знаю, что все эти удостоверения и документы действительны? – спросил Хеллер. – Как вам удалось получить их?

– Милый юноша, – сказал Гробе, – правительству постоянно приходится выдавать целые комплекты совершенно нормальных и признаваемых законными документов, удостоверяющих личность. Это решает проблему свидетелей, которые дают показания с явной опасностью для жизни. Госдепартаменту тоже приходится регулярно выдавать их. А мы, можно сказать, держим в руках госдепартамент. И вы проявили немалую находчивость, заставив нас нажать на все кнопки. Но все остальное – совершенно легально.

Легально в трактовке, данной этому понятию самим Роксентером? О боги!

– И вы можете не волноваться относительно подлинности всех этих бумаг, – заверил его Гробе. – Честно говоря, если бы они оказались фальшивыми, меня это поставило бы в весьма неловкое положение.

Конечно, поставило бы, мистер Гробе. Ведь документы, найденные на трупе, обычно подвергаются особо тщательной проверке.

– А теперь наступил черед денег, – сказал мистер Гробе и достал из левого кармана своего солидного портфеля несколько пачек. – Здесь двадцать пять тысяч долларов. Специально подобраны старые, побывавшие в употреблении купюры, номера их не записаны и никаких помет на них не сделано.

Хеллер сложил полученные пачки на столике за пепельницами.

– И еще одно дельце, – сказал Гробе. – По закону регистрация в Нью-Йорке под чужой фамилией является правонарушением. Преступлением, можно сказать. (Наглая ложь!) Поэтому я принес с собой регистрационный бланк. Впишите в него имя и фамилию и проставьте Мейкон, штат Джорджия, в качестве вашего постоянного адреса. На этом мы и завершим наши дела.

Хеллер взял у него бланк и разложил его на колене.

– И еще одно дельце, – сказал он.

– Да? – удивился Гробе.

– Выложите остальные деньги из вашего портфеля, – сказал все тем же совершенно спокойным тоном Хеллер.

– Ох ты! – выдавил из себя Гробе. Впечатление было такое, будто ему нанесли удар прямо в солнечное сплетение.

Ага, оказывается, юрист наш при всем при том еще и жульничает. Он наверняка решил присвоить часть денег.

– А вы, юноша, крутенько ведете дела, – только и сказал Гробе. Но Хеллер уверенно вытянул в его направлении руку ладонью вверх. Гробе молча достал из правого кармана портфеля толстую пачку.

– Тут еще ровно двадцать пять тысяч, – сказал он.

Хеллер положил деньги на те, что были получены им ранее, и получилась недурная стопка. А потом совершенно спокойно, как наверняка подписывал бы и свой собственный смертный приговор, вписал в учетную карточку отеля: «Джером Терренс Уистер, Мейкон, штат Джорджия».

– Да, круто вы ведете дела. Но это и неплохо. Могу только сказать, что вы наверняка сумеете пробить себе дорогу в жизни.

Пробивать тебе ее осталось не более десяти минут, подумал я. Как только мистер Гробе выйдет из номера и обеспечит себя надежным алиби, стекла этого окна прошьет пуля, которая и прервет жизненный путь Хеллера. А заодно – и мой собственный. Гробе поднялся.

– Ну, вроде бы теперь я все отдал и все получил, не так ли?

Он посмеиваясь показал Хеллеру, что портфель его пуст, и только после этого сложил в него все полученные документы и новые регистрационные номера машины. Он явно наслаждался своей победой. Потом он еще раз внимательно оглядел комнату и направился к двери.

– И еще одно дельце, – остановил его Хеллер. – Возьмите телефонную трубку и велите дежурному администратору выйти на улицу и передать снайперу, сидящему на этой крыше, чтобы он срочно пришел в этот номер.

Гробе на какое-то мгновение напряженно застыл на месте. Потом решительно взялся за ручку двери. Она отвалилась и осталась у него в руке. Он с недоумением уставился на нее. Потом, отбросив ручку, сунул руку за отворот пиджака. Он явно полез за пистолетом. Хеллер чуть отодвинулся в сторону. При этом он, повидимому, взялся за стеклянную пепельницу, но на экране кисть его руки оставила только туманное пятно. Пепельница со свистом пролетела через всю комнату, нанесла скользящий удар по руке Гробса и, ударившись о косяк двери, раскололась на множество осколков, которые обсыпали юриста. Тот сделал шаг в сторону от двери, рука у него бессильно свисала. Он в ужасе всматривался в Хеллера.

В руке у Хеллера теперь была вторая пепельница.

– А этой, – сказал он, – я снесу вам верхнюю часть черепа.

Гробса всего трясло, когда он здоровой рукой придерживал на весу раненую. В таком состоянии он подошел к телефону и велел дежурному выйти на улицу, подняться на крышу противостоящего дома и сказать находящемуся там человеку, чтобы тот срочно пришел сюда. Если не считать освещенного места у самого окна, внутренность комнаты была затенена, чему немало способствовали и занавеси на окнах. Хеллер неспешными шагами направился к Гробсу и преспокойно вытащил у него из внутреннего кармана пистолет.

– Вот, а теперь просто спокойно садитесь на кровать, чтобы вас сложно было, отворив дверь, сразу же увидеть. И, постарайтесь держаться более непринужденно.

– Я думаю, у меня сломана рука.

– А вы лучше думайте о том, что у вас пока цела голова. Так что, когда он постучит, вы ровным, спокойным голосом пригласите его войти.

И они принялись ждать: Гробе – сидя на постели, а Хеллер – прислонившись спиной к стене у двери. Минут через пять в дверь постучали.

– Входите, – сказал Гробе.

Дверь распахнулась, и в номер вошел мужчина, Хеллер опустил ребро ладони на затылок вошедшего, и человек полетел прямо на Гробса. Скрипичный футляр он выронил на пол. Когда «скрипач» пролетал мимо Хеллера, тот успел выхватить у него из-за пояса кольт модели «кобра». Держа оба отобранных пистолета в руках, Хеллер сунул «кобру» в карман, а потом наклонился и перевернул валявшегося на полу мужчину на спину. Лицо поверженного снайпера было физиономией злобного хорька, и казалось, что штампы тюрьмы наложены здесь один на другой. Хеллер вытащил из его кармана объемистую пачку денег и на секунду задумался, взвешивая деньги в руке. Снайпер с ненавистью глянул на Гробса.

– А мне помнится, вы говорили, что это просто мальчишка! – Было очевидно, что он в ярости от случившегося.

Хеллер подошел поближе и, казалось, чуть коснулся его рукой, однако убийцу всего скрючило. Хеллер тем временем уже держал в руках его бумажник и документы. Пододвинув к себе ногой портфель, Хеллер открыл его, но вынул оттуда только номерные знаки автомобиля.

– Я всегда выполняю заключенные договора, мистер Гробе. Вы купили у меня бумаги, и они в вашем распоряжении. Я получил взамен другие, которыми тоже буду пользоваться по своему усмотрению. Договор всегда остается договором. – Хеллер знаком велел им подняться и встать у противоположной от двери стены. – Однако, мистер Гробе, у меня есть основания сомневаться в том, что вы – человек чести. Вот только поэтому… Он взял со стопки вещей, лежавших в открытом чемодане, портативный магнитофон. Нажал кнопку перемотки, а потом – воспроизведения записи. Из маленького динамика послышался голос Хеллера: «Входите! Открыто!» – а потом сразу же голос мистера Гробса: «Позвольте представиться, меня зовут мистер Гробе. Юридическая фирма „Киннул Лизинг“». Хеллер остановил пленку и проверил еще раз. Запись звучала просто отлично.

– Вот только поэтому, – продолжил он, – мы поместим эту штуку в безопасное место на тот случай, если со мной что-нибудь произойдет.

– Суды не принимают пленки в качестве доказательств, – не удержавшись, уколол его Гробе.

– Тогда у меня к вам будет еще одно дельце, – сказал Хеллер.

– Меня уже мутит от этих ваших «делец»! – зло выкрикнул Гробе.

Хеллер раскрыл бумажник наемного убийцы. Потом, достав блокнот, молниеносно переписал в него все данные. Затем вслух прочитал имя убийцы – Торпедо Фиаккола, назвал его домашний адрес, а также номер и серию социальной страховки. Потом он вынул из кармана отобранные у преступника деньги.

– Тут примерно пять тысяч долларов, – сказал он и положил деньги в бумажник, отчего тот сразу же неестественно раздулся. – Я полагаю, что это половина той суммы, которую вы должны были получить по контракту за мое убийство. – И он вручил бумажник гангстеру. – Я не хочу, чтобы меня потом обвиняли в том, что я у кого-то отнимаю кусок честно заработанного хлеба. Поэтому я предлагаю вам контракт на убийство мистера Гробса. Совершенно ошарашенные, гангстер и мистер Гробе переглянулись и как по команде уставились на Хеллера.

– Но я не хочу, чтобы вы его выполняли сейчас же, – сказал Хеллер. – Только в том случае, если хоть один из полученных мною документов вызовет у кого-либо подозрения или я услышу свист направленных в меня мистером Гробсом пуль, я позвоню вам и вы приступите к выполнению контракта. Выполнив его, вы немедленно получите остальные пять тысяч. Повторяю, к выполнению вы приступите, как только получите от меня команду. Должно быть, при этих словах он любезно улыбнулся бандиту.

Парень, чувствовалось, просто не знал, что делать.

– Да вы не беспокойтесь, – сказал Хеллер. – Я легко найду вас – у меня кроме вашего адреса есть адрес и телефон вашей матери.

Гангстера при этих словах передернуло. Честно говоря, я не думаю, что Хеллер сам понял, что сказал. Услышав его слова, бандит наверняка решил, что Хеллер имеет в виду то, что если он не выполнит приказа, то Хеллер прикончит его мать. Я сразу увидел, что гангстер именно так и воспринял его слова. А вот с Гробсом все обстояло несколько иначе. В то время как Хеллер изучающе смотрел на него, я понял, что у того имеется какой-нибудь козырь в рукаве.

– Итак, нужные вам бумаги вы получили. Вам нечего бояться меня, мистер Гробе, – сказал Хеллер. – Свою часть сделки я буду выполнять, пока вы сами не нарушите договора. Так что давайте на этом и поладим.

Хеллер разрядил оба револьвера. Я обалдел! Теперь он остался безоружным, ему нечем грозить им. После этого Хеллер раскрыл скрипичный футляр и внимательно оглядел лежавшую там в разобранном виде снайперскую винтовку. Он и здесь ограничился тем, что забрал все патроны. Потом отдал оружие и скрипичный футляр своим визитерам. Быстро орудуя отверткой, он привинтил ручку к двери и распахнул дверь перед ними. Коротким, безукоризненно вежливым поклоном он дал им понять, что они могут идти.

– Будем надеяться, что судьба не приведет нас к новой встрече, – сказал Хеллер.

Взгляд, которым одарил его Гробе, мог бы расплавить любую бронзовую статую. Они ушли. Хеллер – просто дурак, и я в этом только лишний раз убедился. Может быть, его рыцарские или героические поступки и могли сыграть свою роль, но в другое время и в другом месте, а уж ни в коем случае не в Нью-Йорке, городе на планете Земля. Одним словом, не на Блито-ПЗ.

Он должен, да что должен – обязан был – тихо и спокойно убить обоих. Именно так и поступил бы на его месте любой профессионал. Он жестоко унизил одного из самых влиятельных юристов на всей планете, нанес поражение самому Роксентеру – а такого этот человек не привык сносить ни от кого. И вот сейчас, только что нажив себе по меньшей мере двух смертельных врагов, он окончательно закрепил привинченную на место дверную ручку, упаковал свои вещи и тщательно привел в порядок номер. После этого он натянул бейсбольную шапочку, сдвинул ее на затылок и, стоя перед зеркалом, обратился к себе: «Да, а ведь школа ФБР просто великая вещь, она всегда поможет выбраться из любой ситуации». И Хеллер расхохотался. Может, его и научили чему-то в ФБР, но все-таки далеко не всему. Гробе наверняка успел сообразить, что любая угроза в адрес Хеллера, с чьей бы стороны она ни последовала, может быть интер претирована Джеромом Терренсом Уистером как исходящая именно от Гробса. А это не оставляло иного выхода, как тем или иным путем – если не сразу, то какое-то время спустя – задействовать все доступные средства для устранения Джерома Терренса Уистера.

Ведущие юристы Уолл-стрит в принципе никогда не проигрывают. Они только откладывают срок своей победы. Ведь фактически в прямом подчинении у Гробса находятся не только правительственные органы, но и сами правительства – целиком и полностью. И он может любое из них натравить на Хеллера. Деньги тоже не играют для него никакой роли. Очень может быть, что в ту самую минуту он предлагает тому же Торпедо Фиакколе сумму, втрое превышающую предложенную Хеллером, чтобы тот предпринял еще одну попытку. А Фиаккола, взбешенный дурацкой угрозой в адрес его матери и тем позором, который ему пришлось сегодня терпеть, вряд ли сочтет возможным отклонить подобное предложение. Хеллер, по существу, действовал сейчас в совершенно незнакомой ему сфере. И при этом слишком уж заносился. Шпионы именно тогда и опасны по-настоящему, когда, подобно скорпионам, действуют из укрытия. И они не напевают веселых песенок, выходя из гостиничного номера после того, как только что запустили маховик могущественной и мстительной машины, какой является империя Роксентера.

Я сидел, предаваясь самым мрачным размышлениям. Я никак не мог придумать способ завладеть трафаретом Хеллера до того, как он будет убит. Ничего удивительного в том, что ожидаемая продолжительность жизни военных инженеров измеряется сроком не более двух лет. Что же касается ожидаемой продолжительности жизни тех, кто поставлен управлять их деятельностью, то есть таких людей, как я, то она. может оказаться и значительно короче. И пока я сидел так, погруженный в печальные свои размышления, специальный курьер из кабинета Фахта прибежал с ежедневным отчетом, поступившим от Рата и Терба. В отчете говорилось: «Он зарегистрировался в отеле „Брюстер“ и только что съехал оттуда». О боги, даже мои собственные люди не способны оказать мне поддержку в тяжелую минуту. Ни один из закоулков ада не знает тех мучений, которые выпадут на мою долю.