Умирать не советую

Часть 3

Когда рассвело, я вышла на улицу с кем-то из персонала. У входа ожидало такси. Я услышала, как одна из официанток проговорила маршрут следования, и в последний момент я сообразила, что поедут они той самой дорогой, на которой мы впервые столкнулись с медведем. Таксист давил на педаль газа, когда я заскакивала на автомобиль сверху, хватаясь за рейлинги. Поначалу у меня сжималось в груди от экстремального передвижения, пока я не осознала, что лечу, словно на дельтаплане. Разница была лишь в отсутствии сопротивления ветру. Мой новый мир походил на вакуум.

Под колёсами вздымались волны грязной воды: таксист гнал на приличной для города скорости. Настолько рано, да ещё в субботу, так ехать ему ничто не мешало. Но я всё-таки набралась смелости и не дожидаясь остановки спрыгнула на ходу в том участке дороги, по которому проезжал мой убийца. Приземление оказалось неощутимым, будто я с одного облака перескочила на другое. Я, конечно, предполагала, что медведь мог вообще проезжать здесь единожды. Других планов у меня пока не было, и я расположилась прямо у дороги, чтобы терпеливо ждать. Когда-нибудь он проедет — среди потока многочисленных жестянок мелькнёт его серебристый Инфинити, если он не меняет машины как перчатки.

Так я провела две недели — судя по смене дней и ночей, прилепившись к бордюру неподалёку от светофора. Я вглядывалась в каждый автомобиль серебристого цвета. Моё зрение ещё никогда не было настолько зорким, особенно в темноте. Пока ждала, анализировала свою новую форму жизни. Тело моё не питалось, но я хотела бы вспомнить вкус любимой еды, возможно, об этом мечтало моё сознание.

Мне стало интересно: как идёт следствие? Может медведя арестовали, и все мои ожидания здесь напрасны? Надо было ехать со следователем и жить в его кабинете, торчать там целыми сутками, присутствовать на допросах, тогда я знала бы все детали расследования по моему делу. Я вспомнила о телах. Зря я к ним не прилепилась — побывала бы на собственных похоронах, понаблюдала бы и узнала, кому я действительно была дорога… Всё это — пустая трата времени. Не моего — у меня этого времени валом, а той свиньи, оставшейся в миру, которой отведён определённый срок — я хотела бы его сократить, и как можно быстрее.

Серебристый Инфинити остановился на светофоре через три полосы от того места, где я дежурила. Моё несуществующее сердце энергично забилось, готовое вырваться наружу, я замерла на одном месте, вытянулась, словно сурикат, высматривая кто внутри. За рулём сидел незнакомый человек. Сейчас это было неважно — радовала любая зацепка. На двух полосах с моей стороны продолжалось движение — я не знала, как мне его пересечь. Я взметалась вдоль дороги. Светофор, регулирующий ближние полосы, переключился на жёлтый, сейчас эти остановятся, поедут те. Как только машины притормозили, я ринулась через дорогу. При жизни такими действиями я привлекла бы всеобщее внимание, мне начали бы сигналить, визжали тормоза, но теперь можно делать всё, что угодно… Я совершенно свободна!

Пришлось постараться, чтобы вскарабкаться на более высокий автомобиль. Он уже ехал, когда я брюхом ползла по крыше, придерживаясь за рейлинги. Мне не терпелось заглянуть в окна. Я подползла к лобовому стеклу и свесила голову. Водитель никак не реагировал. Ещё бы… Меня же нет. Но тут в глубине салона мелькнули белые листы бумаги. Я вгляделась: свинья сидела там. Мой убийца копался в документах и понятия не имел, что его сейчас в упор разглядывает та, кого он на днях не задумываясь лишил возможности жить, та, кому он должен. Представляю, какой бы его охватил ужас, если бы меня сейчас стало видно… Спать он смог бы только с приличной дозой снотворного.

Мы выехали за город. Уже стемнело, когда перед нами открылись автоматические ворота, и машина подъехала ко входу в трёхэтажный особняк с эркерами и дизайнерским топиарием на прилегающей территории. Повсюду горели массивные фонари.

Свинья вылезла из машины и направилась в дом. Незнакомый мужчина, что был за рулём, высадив пассажира сразу куда-то уехал. За время поездки я убедилась — это был водитель-профессионал, ездил он первоклассно. Если бы в тот день за рулём был он, а не его психованный работодатель, то ничего бы не случилось. В тот день за руль захотела сесть свинья. Я начала понимать, что моя неопытная сестра была тут ни при чём. Этот нервный мчался по дороге, как по взлётной полосе, а тут на пути какое-то препятствие…

Я быстро сориентировалась и заскочила внутрь вместе с ним. Всё моё внимание было приковано к этой персоне, и я даже толком не разглядела убранство особняка и людей, попадающихся на пути. Мы оказались в кабинете. Нервный сразу закинул бумаги в сейф, и только потом, сменив деловую задумчивую гримасу на расслабленную физиономию, перевоплотился в семьянина, хозяина, вернувшегося в свою обитель, чтобы узнать, как обстоят дела в его свинской норке.

Он направился в гардеробную, где переоделся в тёмно-синий халат, затем в столовую, где уже начали накрывать стол — смугленькая горничная подала горячее на одну персону, спросила, не желает ли хозяин ещё чего и удалилась. Я расположилась с ним за одним столом, внимательно наблюдая, как он приступает к ужину. Во мне всё кипело. Тот, кто сейчас был передо мной на днях приказал совершить расправу над двумя беззащитными женщинами, а теперь сидит и жрёт как ни в чём не бывало. Он подавился, откашлялся.

— Вкусно? — вырвалось у меня. — Дайка гляну, чем там тебя сегодня кормят! — Я встала и пересела на один из ближайших к нему стульев. — А-а… Мясо, овощи, картошка…

Я подложила кулак под подбородок и стала пристально наблюдать за действиями моего врага. Он продолжал распиливать мясо ножом и забрасывать в глотку, а я продолжала смотреть. Не удержалась, изъявила желание:

— Дайка попробую!

В составе сервировки были другие вилки — я взяла одну из них, отделила кусок мяса, затем кусок спаржи, отведала. Отломанные куски исчезли лишь в моей голове, а свежий взгляд показывал, что всё осталось на местах. Надо сказать, я ощутила вкус еды в полной мере. Тогда я плеснула в бокал аперитив, рядом стоящий, и выпила залпом.

— Уф! То, что надо! — произнесла я. Моя вилка потянулась к отварному картофелю, обсыпанному паприкой, и его вкус меня вполне устроил.

— Скажи своему повару, — продолжала я жевать и говорить одновременно, — картофель можно сначала пробороздить вилкой, затем смазать сливочным маслом, затем обсыпать паприкой, а не так… припудрили на отмахнись! Будет выглядеть очень аппетитно — моя Вероника всегда так делает. — Я осеклась. — Делала.

Человек, имени которого я до сих пор не знала, доедал последний кусок. На меня он не бросил малейшего взгляда. Вот именно, пустое место, подумала я про себя. В столовую вошла горничная с подносом, на котором был сервирован чай. Аккуратно выставила заварочный чайник и чашку, тарелки забрала.

— Пожалуйста, Олег Маратович! — сказала прислуга и опять удалилась.

— Значит, тебя зовут Олег… — произнесла я, — Маратович. Ну теперь знаю для кого хлопотать местечко в Аду. Ты пока, Олежек, готовься… Рано или поздно я найду способ как тебя туда отправить. Мы теперь с тобой связаны воедино, как сиамские близнецы — куда ты, туда и я. Ты хотел от меня избавиться, а получилось наоборот — прилепил к себе крепко накрепко. Мы с тобой теперь будем есть за одним столом, спать на одной кровати… Кстати, ты женат? Хотя не имеет значения — втроём будем спать. Ну что, наш ужин завершился?

Медведь взял салфетку, протёр губы, скомкал её, швырнул, вылез из-за стола. Не спехом направился… куда же он теперь идёт… — к массивной представительной двери. Я с ним не стала входить, заметив внутри унитаз. До чего докатилась, подумала про себя, стою и караулю возле туалета собственного убийцу, слышу, как он кряхтит, смывает, затем шумит кран.

Когда он выходил я смотрела на него дикой ненавистью — ненавидела больше за то, что теперь вынуждена ждать его, пока он удовлетворит свои человеческие потребности. Человеческие — это громко сказано, так как речь шла о ком угодно, только не о человеке.

Моей целью были секреты его дома, но до сих пор я не выведала ничего существенного, что могла бы использовать для реализации своего плана.

Я сопроводила его в спальню. Пока он мылся в душе, совмещённым с ней, ходила разглядывала вещи — женщина у него есть, кругом видны следы её пребывания: сумки, женские духи, украшения. Судя по вещам женщина довольно-таки молодая и современная. Я попробовала выдвинуть ящик комода — не получилось. Решила прилечь на кровать, застланную чёрным шёлковым комплектом с множеством подушек, больших и маленьких. Немногим погодя из ванной выплыл мой сиамский близнец, вытирающий голову полотенцем — в одних трусах. Когда он повернулся ко мне другим боком, я заметила уродливые шрамы на его теле. Затем он улёгся на кровать прямо рядом со мной, погасил светильник, приготовился спать.

— И всё? — спросила я. — Скучный у тебя вечер. А где твоя вторая половина? Отдыхает на Барбадосе? А-а, где ж ещё… — Я несла всякую чушь, затем перевернулась на спину и уставилась в потолок. Начала делиться с ним соображениями: — Сказал бы мне кто неделю назад, что скоро я буду вот так лежать в богатом доме с богатым мужиком в одной постели — хоть ты и старый, но это ничего, не страшно… Да ещё ужинать с ним мраморной говядиной, да пить элитный алкоголь и кататься на Инфинити… У-у-у… Ни за что бы не поверила! Ты спишь? — Он перевернулся с боку на бок. — Вообще поражаюсь, как такие, как ты, спят! Неужели тебе не снятся те, кого ты отправил на тот свет?

Я подождала ответа, который глупо было ждать. Все мои действия казались безумством, но выбора у меня не осталось.

— Сейчас я войду в твой мозг, — начала импровизировать я, — и приснюсь тебе, сволочь!

Олег резко встал, щёлкнул кнопкой светильника, от чего я даже растерялась, затем полез в прикроватную тумбочку. Мне пришлось вытянуть шею, чтобы разглядеть, чего он в ней перебирает — он вытащил из неё таблетки, зашуршал ими, выдавил парочку, проглотил, запивая водой из бутылки, убрал таблетки обратно — мне удалось увидеть фрагмент в названии: слово «слип», что переводится «спать».

— Не спится? — позлорадствовала я. — Совесть замучила? Не верю! У таких, как ты, совести нет вообще! Наверно, «бабки» большие на кону стоят — упустить боишься… Правильно, сильней переживай, а то мимо носа пройдут!

Я снова перевернулась лицом к потолку. Медведь сейчас захрапит под воздействием снотворных, а мне не спалось, да и предыдущие ночи мне пришлось провести либо сидя на бордюре, либо полулёжа в стрип-клубе. Кажется, во сне мой организм не нуждался, осталась привычка — желание вырубиться, когда сознание считало, что организм устал.

— Ты Веронику совсем не знал… — мечтательно заговорила я, чуя, что хозяин ещё не уснул. — Моя сестра такой прекрасный человечек… Это обо мне все говорят: пацанка, оторва, хулиганка, а Вероника — настолько милое создание, обаятельная, готовит бесподобно… Вот только муж ей достался придурок, маменькин сынок. Прожила она с ним лет так двенадцать и все эти годы слышала одно и то же: ты бесплодная, ты бесплодная! Особенно мама его: разведись с ней, разведись! — Я бегло глянула на соседа по койке. — Не спишь ещё? Тебе не надоела моя болтовня? Ну так вот. Развелись они всё же… по причине её так называемого бесплодия. А когда Вероника пришла в себя, увлёкся ею один «транзитный пассажир» — такой же козёл, как и предыдущий, только на своей волне, но благодаря этим встречам наша бесплодная Вероника сразу забеременела. Вот такое бывает! И не ждали мы от него отцовства — есть желание, пусть участвует, нет, так без него обойдёмся, воспитаем.

Я снова вспомнила, что отцовства не будет и виновата в этом наглая скотина, которой я сейчас всё это излагаю, как самому близкому другу. На меня накатила злость. Мы должно быть уже похоронены, и Вероника, и я, а этот боров лежит в шикарной кровати, размером, как вся наша спальня… И тут я не выдержала — накинулась на него с кулаками, затем вскочила на ноги, стала пинать. Я выкрикивала разное: проклятия, ругательства, я обещала ему адский ад, пекло, муки вечные, обещала испортить жизнь всем, кто его окружает…

Но он лишь переворачивался с боку на бок. Выплеснув злость, я от него отстала, уже не лежала — сидела, скрестив над коленями вытянутые руки, смахивая периодически слёзы беспомощности.

Раза три за ночь он ходил в туалет, затем умывался, пил свою минералку, пару раз закидывал в рот ещё какие-то лекарства, запивал. Я с ним больше не разговаривала, всё время лежала молча. Было желание убраться отсюда при первой возможности, но так я не узнаю его секретов и не смогу осуществить свой замысел.

Поутру он первым делом кому-то набрал. Растянул любезные приветствия — я поняла, что звонит он некому светиле медицинского направления. Пожаловался на отсутствие здорового сна, особенно в эту ночь, поклянчил, чтобы тот ему прописал волшебные таблетки, так как в ближайшее время он не имел возможности пройти предложенное обследование. Тот дал добро, пообещал рецепт более сильнодействующего препарата, на том и порешали.

Мы с ним вместе позавтракали: нам подали овсянку, свежевыжатый сок и тосты с сыром. Я всё время молчала с удручённым видом. Он сосредоточился на журнале, я на шпинате, украсившим тост. Я вертела листву и ощипывала, пока сиамский близнец не увёл этот тост из-под носа, мой шпинат нырнул в его глотку и исчез с концами. Руки занять стало нечем.

У меня сложилось впечатление, что он мало часов проводит в пределах дома, но сегодня было воскресенье, и он никуда не выезжал. В течении дня я «грела уши», в том числе около обслуживающего персонала. Я гуляла по всему дому, стояла на кухне, наблюдая за работой повара, сопровождала уборщицу, протирающую поверхности. Что не так с этим домом? До сих пор ни малейшей ниточки… Здесь всё так идеально?

К концу дня до меня донеслось благодаря остроте слуха, как в ворота въезжает автомобиль. Я выглянула в окно: водитель высаживал молодую особу и выгружал чемодан на колёсах. Похоже я угадала — вернулась Она, и угадала откуда, что с отдыха…

Длинноногая девушка под метр девяносто с длинными тёмно-русыми волосами появилась в холле — неужели из манекенщиц, подумала я. Рядом с ней я чувствовала себя карликом. Вид у неё был томный, измождённый. Она слегка наклонилась, чтобы поцеловать своего возрастного супруга в залысину, сказала ему что-то банальное про поездку. Напряглась, когда он оповестил:

— Забыл тебе сказать: Дениска наш тоже укатил в Испанию, завтра возвращается! Вы там с ним случайно нигде не встретились?

Манекенщица удивлённо заморгала длинными ресницами, пожала плечами.

— Даже не представляю по каким злачным подворотням Испании куролесил твой отвязный сынок, зная его. Лично я весь отдых проводила на пляже. У нас с ним не может быть общих точек соприкосновения. Кроме аэропорта конечно…

Я увязалась с ней, она меня заинтересовала. Девушка была привлекательной — точёные черты лица, пухлые губы, спортивная форма тела. Я продолжала её разглядывать, когда она первым делом направлялась в душ, будто только о нём и мечтала, телефон она прихватила с собой. Следующие минуты я молча наблюдала, как манекенщица, раздевшись до нижнего белья, включает в кабине душ, а сама тем временем, присев на белую тумбу, начинает копаться в своём телефоне. Мне пришлось опереться о её плечо, чтобы видеть всё, чем она там занимается — она просматривала фотографии. Это были красочные фото испанского побережья, на которых она была сногсшибательна. Демонстрация коллекции её купальников и пляжной одежды меня просто впечатлила. Удивляло лишь одно: неужели просмотром снимков нельзя заняться в другое время и к чему бесполезное литьё воды?

Жена хозяина внимательно изучала каждую фотографию, а я в процессе, охваченная женским интересом, отмечала про себя, что ресницы у неё натуральные, грудь настоящая, глаза насыщенно голубые без цветных линз… Тут на одном фото она остановила пристальное внимание, расширила его — я поняла, что она разглядывает спину какого-то парня. Удалила. Продолжила. Иногда, увеличив снимок, девушка находила лишь фрагмент его ноги — фото безжалостно улетало в корзину.

— Как интересно… — не выдержала я. — И кого это мы так целенаправленно удаляем? Кто этот красавчик? А-а… Ты боишься, как бы твой муженёк случайно не влез в телефон — а там знакомые шлёпанцы на дальнем плане. Наверно, очень знакомые, раз так суетишься… Ну и что у вас с ним, с этим мачо? Неужто роман?

Всё, что имело связь с тем парнем, было удалено. Затем она избавилась от всех снимков в папке «недавно удалённые», и только тогда загорелое тело полезло в облако горячего пара.

Кто же этот парень, задумалась я, а здесь не всё, оказывается, так идеально.

— Ну как отдохнула? — встретил её из душевой благоверный.

Я не могла представить, что этот монстр способен щебетать, как птенчик и улыбаться как… Вообще улыбаться. Он обхватил жену сзади за бёдра, целуя обнажённые плечики, находящиеся на уровне его губ — она в это время сосредоточилась на своих волосах: сначала брызнула в ладонь пахучего средства из флакона, затем начала втирать его в мокрые пряди, слегка наклонив голову. Судя по разговору, в этой семье приезд хозяйки был рядовой ситуацией, моталась она довольно часто.

В обращении к ней прозвучало «Натали», теперь я знала имя жены своего врага. Олег Маратович пахабно притёрся к ней, увлекая в кровать, но она его отстранила.

— Дорогой, ну не сейчас! Ты же знаешь, эти аэропорты меня выматывают! К тому же рейс задержали на два с половиной часа… Я очень устала, будто вообще никуда не летала. Гуля! — выглянула она за дверь. — Гуля! Приготовь нам чай!

Сначала я представляла эту длинноногую куклу высокомерной по отношению к прислуге, но, когда она вошла в роль хозяйки дома, я заметила, что Натали вполне сносно обращается с персоналом, значительно лучше, чем её надменный супруг.

Как я и думала, Олег Маратович без спроса полез в телефон жены, развалившись на мягком диване, будто это был семейный фотоальбом — бери, когда вздумается и разглядывай фотографии сколько душе угодно. Перелистывал он с улыбкой, довольный результатом.

— А это кто? — Натали вздрогнула, услышав от него вопрос, подошла, включив самообладание, наклонилась, присела на подлокотник.

— Пара из Питера, занимаются… м-м… тренажёры, массажёры, сайт, короче. Я в основном с ними тусовалась. А с кем ещё? Лёля подвела меня, бортанула в последний момент — такой кидос! Головные боли у неё видите ли… Овца!

— Всё-таки мне не нравится, что ты летаешь одна… Мало ли что…

— А мне нравится!

Она резко встала и отправилась по делам, приговаривая по пути:

— Лучше одной, чем выслушивать всякую херь… Мне и тут хватает… Я хочу отдыхать спокойно, расслабленно, безо всяких Лёль, чтобы никто не капал мне на мозги!

Наблюдая за ними и за обустройством этого дома, я сделала вывод: женаты они недавно, пару лет, тройку — максимум. Натали действительно вращалась в среде моды: у неё было множество снимков с профессиональных фотосессий — её холодный взгляд и царственная осанка выигрышно демонстрировали такое же «ледяное» платье. Интерьер дома Олега был выполнен в духе старого холостяка, современная девушка на такое бы не подписалась — будучи хозяйкой, она бы отделала его в современном стиле, по последним трендам. И всё же некоторые элементы в отделке выдавали не старое происхождение — я знаю, работала с отделочными материалами, а значит, ремонт закончился года четыре назад, максимум — пять, и этой фифы в то время здесь явно не было, как не было другой женщины. Не было очень долго.

На их постельную сцену противно было смотреть. Жена подпустила к себе мужа поздним вечером. Ей требовалась полная темнота в постели, он же, наоборот, зажигал светильник. Натали обращалась к нему ласково, но уж я-то видела её мимику, которую не видел муж, пока пыхтел, — она закатывала глаза с видом удручённости, всё в ней говорило: когда же это закончится? Спасибо Олегу за включенный свет — мне удалось узнать многое, на что я в темноте могла не обратить внимания. Моё зрение стало острым, но не до такой степени.

Матёрый самец Олег Маратович, бесстрашный, уверенный в своих силах, вгоняющий людей в страх, оказался вовсе не тем, каким считали его окружающие. Натали просто еле вытерпела его, у него были явные проблемы с потенцией. Он останавливался, чтобы его массивная кисть нырнула в тот самый ящик, проглатывал очередную таблетку, затем вновь улыбался жене слащавой улыбкой и всё начиналось заново.

Я ликовала, примостившись на углу кровати и комментируя действия Олега ироническими высказываниями. И почему Натали всё это терпит… Естественно, в обмен на красивую жизнь. Но она ещё слишком молода, ей где-то двадцать восемь — двадцать девять. Что же она собирается делать в дальнейшем? В любой момент, его, больного старикана, застигнет смерть, возможно, не без моей помощи, а у Натали жизнь только начинается.

Девушка продумала всё наперёд: ей обломится наследство, и бонусом к нему будет тот красавчик с фотографии, плечистый, загорелый, в модных шлёпанцах. Все останутся в выигрыше, когда Олег Маратович сдохнет… Естественно, кроме самого Олега Маратовича.