Стань моей куклой

Глава 4

Той ночью я лежала на двухместной широкой кровати, зарывшись в мягкую подушку и укрывшись теплым одеялом. Крепко спала до тех пор, пока не разбудил противный сигнал телефона. Фонарь из окна лучом осветил сотовый, который горланил песню. Кажется, глубокая ночь, поэтому прищурившись от желтовато-лунного света, как можно быстрее приняла вызов, чтобы не разбудить домочадцев.

Лежа на одном локте, протерла уставшие веки и ответила сипло:

— Алло! Кому не спится?

Номер неизвестный, но подумала, что подруги вспомнили обо мне. Сегодня восьмое марта, мало ли решили пригласить на дискотеку.

— Ну, привет! — ответил голос с хрипотцой, ленивый. Ощущение, что намеренно снижал его громкость. Сон прошел, второе веко быстро раскрыла, пальцами перехватила переносицу. Трубку, как ядовитую, отняла от щеки, изучив экран телефона с временем и комбинацией цифр звонящего. Время полтретьего ночи, на том конце связи тишина, не считая песнопений ветра и отдаленно доносившихся гудков машин.

Откуда у бедняка мой номер?

Я не торопилась отвечать, только настороженно прислонила трубку к уху. «Капюшон» вновь заговорил:

— Эй! Я с тобой говорю. У тебя есть десять минут, чтобы поднять свою сонную задницу. Спуститься и исправиться за тот досадный день, который я провел, ожидая тебя на трубах.

Он ждал? Ждал в тот день, что принесу ему деньги? Но откуда я сейчас возьму деньги? У меня нет налички. Не у родителей же брать? У меня есть карточка, куда мама раз в неделю перечисляет деньги на нужды.

— Уже девять минут… и я знаю, где ты живешь. — странно прозвучал голос. Теперь не равнодушно-лениво, а скорее насмешливо.

Встав с кровати, в одной короткой шелковой ночнушке по бедра, босыми стопами наступила на мягкий ковер. Затекшими после сна ногами вяло подошла к компьютерному черному столу, позади которого — широкое окно, открывающее вид на улицу.

С опасением приблизилась к краю стола, держа трубку возле уха, откуда доносилось ровное, но громкое дыхание. Я четко прислушивалась к нему, как и кажется он ко всему, что происходило у меня в комнате. Слышал ли, как остервенело с садистским удовольствием испуганное сердце било меня в грудь? Не удивлюсь, если бы родители в соседней комнате услышали.

Внезапно зеленый свет прострелил белую штору, за край которой схватилась, чтобы подсмотреть в окно, и ударил в забавные обои с жирафами, которые никак не переклею.

Зеленая лазерная указка мельтешила по стене в комнате и писала неизвестное послание. Или инициалы… Проследить слово не удавалось, но больно похоже на мои инициалы ЕР.

Он узнал, где я живу и мой номер телефона. Странно, особенно после сегодня? Что его заставило вспомнить обо мне?

— Откуда узнал, где живу?… — прокашлялась, скрывая хрипоту в голосе после сна. Как у старухи или у заболевшего человека. — Что делаешь на стороне богачей? Сейчас больше двенадцати часов, а ты на богатой половине. Если позвонить, куда надо, тебя упрячут за решетку!

После двенадцати часов беднякам не разрешено покидать свою половину, а богачам — нашу.

В доме тишина, не считая тяжелого храпа отца. Сестра и мама спят. Беспокойный лай нашего пса предавал бодрости и показывал, что я не одна. Кто-то со мной. От этого ощущала себя гораздо увереннее.

В трубке раздался если слышный тихий смешок, будто в кулачок. Он совсем не боялся, что могу вызвать полицию?

— Шесть минут… — без ответа на мои угрозы прозвучали слова. Будто я говорила со стеной.

Я отодвинула шторку и, наконец, выглянула наружу с целью получше разглядеть парня в капюшоне, но тут же лазерная указка ударила в лицо. Ослепила яркостью. Я зажмурилась будто действительно от удара и отошла вглубь комнаты. В самый центр. Стояла в темноте и беспокойно думала.

— Я не буду давать тебе никакие деньги! Если будешь преследовать, я напишу на тебя заявление. — от паники повысила голос, не боясь, что родители проснутся.

Потоком слов я все-таки пробила его спокойствие и равнодушие, молодой человек ответил-перебил:

— Не забудь сделать запись нашего телефонного разговора на диктофон. Необходимо будет предоставить улики, не голословно же обвинять добропорядочного гражданина. Я так и быть посижу несколько часов в ментовке, потом освобожусь. Вряд ли тебе станет легче!

Он смеялся. Точнее не так. Насмехался. Уверенный в своей безнаказанности, правильно ему нечего терять. Может у него нет родителей? А вдруг ходить не в чем, вон постоянно в разорваных джинсах и в одной и той же куртке.

Я сама жила в бедном районе в детстве и прекрасно помнила состояние населения. У нашей семьи было неплохо с деньгами, а со временем всё лучше и лучше. Зато помнила, как бездомные дети жили в подъездах. Помню как-то раз отдала свои новые розовые сапожки девчонке, было очень жаль ее в разорваных калошах зимой. Мать потом за выходку отходила ремнем по пояснице.

А еще в детстве мечтала открыть питомник для бездомных зверушек. Так жалко было бездомных.

К сожалению, возненавидеть парня в капюшоне от всей души не получилось, даже помня, как поиздевался и вытягивал деньги. Жалость проковыряла огромную и разъедающую дыру во мне. И с каждой секундой все большую по диаметру. Скоро будет лишь одна жалость к бедняку.

— Слушай, тебе правда сильно нужны деньги? Поэтому не оставляешь в покое?

Внезапно настала абсолютная тишина, звуки улицы стихли, и дыхание парня я больше не слышала. Словно связь оборвалась, но гудков с намеком о законченном разговоре не слышно.

Я отняла трубку от уха, посмотрела на дисплей, цифры отсчитывали длительность странного разговора. Выглянула осторожно в окно, разглядывая парня. С высоты второго этажа был виден забор и капюшон. Значит там.

— Эххх… — вновь вернулись звуки в трубку. — Меня сложно рассмешить, но тебе удалось. Мне не нужны были деньги, я пригласил тебя на свиданку.

Кровь закипела в жилах от несправедливости и чувства, что головой окунули в помои. Пока я его жалела, что он бедный и несчастный, тот смеялся надо мной!?

— На свиданку? Странное приглашение на свидание. Любовь с первого взгляда? Увидел меня и влюбился? Прям, как в сказке! Хотя, теперь твое поведение кажется немного более адекватным. По крайней мере, понятно зачем полез целоваться.

По телефону можно сказать все что угодно и это радовало. Любую ересь сказать, прекрасно понимая, что мужчина не перелезет забор и не достанет меня.

— Вынужден огорчить — я в тебя не влюблен.

— Тогда почему преследуешь?

Не то, чтобы огорчилась. Но было бы, наверное, приятно. Согда я хотя бы смогла его оправдать в мыслях.

— Разве это похоже на преследование? Я позвонил, подошел к твоему дому и пригласил погулять.

— Я с незнакомыми парнями в два часа ночи не встречаюсь. Тем более с подобными тебе.

— Подобными мне? И какой я? — прозвучал задумчивый вопрос.

— Ты издеваешься над мелкими девчонками, вытягиваешь из них деньги, насилуешь! Думаешь тебя бедненького обделили в жизни и поэтому ведешь себя словно царь. Будто весь мир теперь должен тебе по гроб жизни за мучения? Спешу тебя огорчить, — с сарказмом повторила его фразу. — Миру срать на тебя. У всех свои проблемы, у кого-то больше у кого-то меньше. Ты не один такой бедненький несчастненький и хочешь совет?

— Ну?

— Подними свою задницу и иди работай на завод, а не воруй по ночам. Вон, как Саша. Его тоже жизнь помотала, но он старается выжить. А ты только деньги отбираешь. Вор!

И после моего громкого монолога, после всего выплеснутого на голову бедняку я осторожно посмотрела по сторонам, боясь, что откроется дверь и родители войдут. Слишком громко говорила.

— Какой еще Саша?

Черт! Пальцы свело судорогой от того, насколько сильно сжала трубку. Лишнего наговорила, слишком много лишнего.

— Никакой!

Поспешно нажала на отбой, телефон кинула на одеяло. Ненароком отогнула шторку и сбоку выглянула. Парень еще некоторое время постоял перед забором. Страшный у него голос, будто воздух хрипел в нем.

Ветер игрался листьями деревьев, а луна отбрасывала тень парня на землю перед домом.

Он стоял один и действительно ждал пока иссякнут десять минут? Зачем? Кто я ему и, кто он мне? Странный…

Через некоторое время, когда я беспокойно улеглась под одеяло с головой, зажмурилась будто так быстрее погрузишься в сон. В доме я чувствовала себя намного комфортнее, но что делать, когда завтра пойду в школу? Вдруг начнет преследовать? Претвориться больной?

Через минут десять заснуть не удалось, но послышался вновь звонок. Брать разумеется не стала.

После нескольких продолжительных звонков нервы сдали, и я взяла трубку.

— ЕР — ты кто? Евлампия? Ефросинья? — после предположения прозвучал множественный, колючий смех на грани обычного. Истеричный. Неадекватный. Имеющий конечной целью поглумиться над мелкой девчонкой. Видно дело происходило опять на тех же трубах. Теперь у всех бедняков номер моего сотового???

Говоривший не был парнем в капюшоне — это другой. Я почти сразу узнала голос, который шептал на ухо. Хорошо помнила, как Марат обнимал со спины, лапал грудь и нюхал волосы. С таким наслаждением, будто кончал от одного женского запаха.

— Оставьте меня в покое! — закричала в трубку, выдав себя. Мне было страшно. Действительно страшно. Я не могла стоять на месте, вышагивали по ковру вперёд-назад, так проще совладать с нервами.

— Успокойся, Екатерина Андреевна Роман! — приостановил мою ходьбу по полу голос вновь парня в капюшоне. Заставил страх забраться под ногти, под кожу толпой мурашек, прыснуть в кровь.

Парень узнал не только инициалы. ЕР- Екатерина Роман, но и отчество, которое не было на фенечке. С сильным ударом в груди, расслышала тихое, вкрадчивое признание. — Твое украшение мне пришлось по душе. Я уже четыре года ношу не снимая. Я сейчас тебе давал время… исправиться.

Шорох в трубке заставил еще сильнее сжать телефон, едва не выбросить устройство в стену и не разбить на много-много деталь.

Он меня запугивал. Угрожал! Пугал! Узнал мои данные!

В трубке послышались новые звуки. Струны гитары начали плясать и издавать красивые звуки. А хор десятка голосов насмешливо запел песню. И я ведь глупая слушала послание, которое вкладывали через слова песни. Не зря решили спеть именно мне.

Зажав трубку двумя ладонями, смотрела сквозь шторку в окно, где прежде был парень в капюшоне и слушала. Чувствуя, как испарина проступила за ушами, на лбу, капли пота соскользнули с шеи вниз в ложбинку между грудей.

Я в какой-то прострации слушала слова песни, как запутанная в паутине, не удавалось подчинить разум и начать действовать. Поэтому держала телефон непослушными пальцами, не отрывая от уха. От шума в голове второй куплет весь прослушала. От страха и угрозы сердце рвано заколотилось в груди. Мое тело вздрагивало от громких, надрывных слов и завуалированных угроз в песни.

Не выдержала, схватилась в мобильник до ломоты в костяшках пальцев. Выключила телефон и швырнула с силой в стену, так что тот шарахнулся со своеобразным треском, разбился, взорвался. Корпус отлетел под ноги на мягкий ковер, основные детали на белое одеяло. Так бы и этих недоносков убрать из своей жизни. Сжала пряди густых черных волос, массируя напряженный череп. Потом закрыла рот двумя ладонями, взвизгнула в них, не сильно, а, чтобы выпустить из себя страх.

Он знает, где живу.

Знает номер телефона.

Возможно знает, где учусь.

И пригрозил не попадаться на глаза.

Почему он обратил на меня внимание? Что ему надо от меня?

От этих мыслей не могла найти себе места, металась по комнате, собирая части от телефона. Заснуть в течение ночи больше не смогла.

Я позволила какому-то бедняку запугать себя до легкого тремора ног, рук и до икоты.