Прямой доступ

Глава — 24

Голова урода разлетелась, кровь попала на броню, но мне было плевать. Я заворожённо смотрел на труп, ожидая что почувствую хоть что-то. Но шли секунды, а легче от того, что сделал, не становилось.

Раздался ещё один взрыв, отвлекая меня, полыхнуло таким же фиолетовым огнём. Хелен тоже уничтожила своего «Хоплита», мне же броня показывала, куда именно был эвакуирован союзник. Подпрыгнул на одну из перегородок и побежал по верху, стреляя в помеченные цели. Бросил гранату, снова подрывая в воздухе, убивая сразу троих, и наконец-то спрыгнул вниз.

— Разобрался?! — заорала на меня старуха, — Решил свои чёртовы проблемы?!

Женщина перезаряжала свой «СТГ», я словно чувствовал, как от неё веет гневом. И я понимал, почему — нас снова окружали. В этот раз на схеме уже пятьдесят бойцов, судя по всему, почти все, которых смогли собрать. Они всё так же не пытались нас убить — только поэтому мы всё ещё были живы. Видимо, приказ чёткий — взять живыми, слишком уж ценная у меня голова.

— Готова? — спросил её, когда понял, что она закончила вооружаться.

Вопрос прозвучал глупо. Готовым тут можно было быть только к смерти или пленению. Но почему бы и нет, всё когда-то должно было закончится. Вика уйдёт вместе с дочерью, может, хоть у них получится спастись и наладить свою жизнь.

— Закрепитесь, — предупредила девушка, когда я её вспомнил.

Мы успели в последний момент. В стену вошло «Жало» — экспериментальная космическая ракета. Боеголовка «прогрызла» себе путь внутрь станции, где был кислород, и взорвалась. Пол и стены вздрогнули, треть помещения как будто откусила огромная пасть космического монстра. Огонь взрыва тут же погас, пропала сила тяжести.

Герда показалась в дыре, что образовалась после взрыва. Десантный отсек открылся, оттуда выпрыгнул «Лучник», управляемый девушкой. Она ещё не приземлилась на остатки пола, но уже открыла огонь. С установки на плече слетели компактные ракеты типа «Оса», разлетаясь каждая к своей цели. Вика подпрыгнула, ускоритель на спине поднял машину к потолку. Сверху открыла огонь по уцелевшим, последние точки живых противников погасли на схеме.

«Лучник» опустился рядом с нами, его кабина открылась, девушка выбралась к нам. Она, ни слова не говоря, ринулась ко мне и крепко обняла, так же быстро отпустила и двинулась к двери. Я глянул на Герду, что сейчас десантным отсеком наполовину вошла в помещение. Розовая субстанция вот-вот должна была затянуть пробоину, задев и её корпус. Но, наверное, это было правильно — если так и получится, нам не придётся думать над другими проблемами.

— Тебе лучше… — сказал я девушке.

— Нет, дальше открою только я и только так, — она помотала головой, подходя к следующему шлюзу, предпоследнему. — Всё заблокировано, «Ростех» ломает их системы.

— Зачем? — спросил её, пока она возилась с замком.

— Хотят понять, что происходит, нас не атаковали — даже передали коды свой-чужой, — удивила меня Вика. — Для тебя, кстати, пакет сообщения от них, лови.

— Работай, — рыкнула на неё Хелен.

И действительно — мне пришло сообщение, но открывать я его не стал. Всё это неважно, пока не найду комплекты тканей для восстановления.

Толстенная дверь уехала в сторону, освобождая проход в узкое помещение. Мы оказались в небольшой комнатке. Для прохода в «Виварий», похоже, нужно было попасть под какую-то очистку. Мы все зашли, дверь сзади закрылась, датчики показали, что внутри появился кислород. Следующие врата поползли в сторону, открывая перед нами целый новый мир.

Мы оказались на самом верху огромного круглого помещения. Внизу располагался большой сад с озером посреди. Дальше множество комнаток, ограждённых прозрачными стенами. Внутри кровати, тумбы, личные вещи. Только вот людей почти не было, несколько десятков брошенных странных жилищ. Не просто жилищ — словно всё сделано для детей или блаженных.

Мы должны были спешить, но не получалось. Вокруг воцарилась странная, умиротворяющая тишина. Иногда её пронизывали звуки пения птиц. Я глянул и почти сразу выцепил взглядом пару пташек, что соскочили с ветки.

Прошли по полукругу и начали спуск по лестнице, готовясь стрелять. Правда, врагов ни одна из систем не фиксировала. Эта часть комплекса отрезана от остальной сети, и здесь Вика не перехватила управление всеми датчиками и камерами. А вот системы брони видели несколько человек — три девушки. Возраст каждой определить сложно, пока не установим визуальный контакт, так что приходилось строить догадки.

— У нас пятнадцать минут, — нарушила молчание Вика.

— Что потом? — спросил её.

— Потом наёмники будут здесь, — ответила моя подруга. — «Морген» остановил их, все оставшиеся силы брошены, чтобы удержать штурмовиков и корабли подальше от «Вивария».

Дошли до сада и прошли по нему, всё осматривая. Дальше уткнулись в какой-то административный коридор. Несколько кабинетов с табличками — психолог, терапевт, другие специалисты. Нашёлся целый класс с электронной доской и экранами, здесь явно учили детей или тех, кого содержали.

Остановился рядом с комнатой, над которой висела табличка — «Процедурная». Вошёл внутрь, увидел и авто-хирурга, и множество уже знакомых ящиков и ящичков. В некоторых небольших боксах плавали органы. Глянул на закрытые кейсы, щёлкнул открывашками — они оказались пусты. Именно в таком лежал тот набор тканей, что я нашёл в небоскрёбе.

— Здравствуйте! — сказал кто-то на немецком.

Я обернулся спокойно, знал заранее, что к нам приближается девушка без оружия. Лет семнадцати, в сером комбинезоне и с очень-очень знакомым лицом. Я видел его не раз в мозаике и новостях на эфирных каналах. Правильные черты, каре почти белых волос. Только вот на всех видео и фото — взгляд стальной, словно у железного человека. Здесь же я видел испуганного ребёнка, и глаза не серые, они голубые, яркие.

— Привет, — ответил ей на немецком, открывая забрало.

— Вы спасёте нас? — спросила она с надеждой.

— Почему вы не ушли с остальными? — спросил зачем-то.

— Мы спрятались с девочками, вон там, мы там всегда прячемся, там нас не видит наставница, там нас не слышат, не запрещают. Вы заберёте нас, вы же герои, да? Вы спасёте нас? — она говорила шёпотом, будто боясь, что кто-то может узнать её тайну, показала за спину, там вроде бы виднелся в стене вентиляционный выход. — Только не отдавайте нас воспитательнице, спасите, пожалуйста, не отдавайте…

Разговор получался глупый, я будто впустую тратил время. Но не мог не ответить этой детской наивности. Даже Лиза ведёт себя взрослее чем эта девочка. Девушкой я уже не решался её называть.

— Да, — ответил очень тихо и кивнул, не зная, что ещё сказать, но девушка услышала.

Она заплакала, опускаясь на корточки, а потом села и совсем разрыдалась. Я не знал, что делать. Мы пришли и не нашли ничего. Ничего, кроме этой одинокой девочки-синтетика и, похоже, ещё двух таких же. Повернулся к Хелен, спросил, особо не удивляясь:

— Ты же говорила, что они неразумны?

Она не ответила, осматривалась, словно принюхиваясь.

— Не стыдно? — раздался ещё один голос, хриплый, уже на славянском языке. — Довели ребёнка до слёз.

За нашими спинами, прямо у входа, появилась сама Мария Вебер. Та самая глава концерна «Морген», по чьему образу, похоже, и собирали эту девочку. Выглядела она плохо — в кресле-каталке, худая, с запавшими мутными глазами, обвитая трубочками. От белых волос ничего не осталось, только гладкая лысина. Подключена к куче медицинского оборудования, которое мигало жёлтым и зелёным. Я знал, как и почему одна из глав Европейского Союза смогла к нам подобраться незамеченной, но сейчас это было неважно. Про неё ведь много говорили — молодая, гениальная, «Стальная». Вся в своих родителей, погибших при сходе с орбиты в капсуле.

— Зачем? — спросил её, почувствовав, как невольно искривилось моё лицо.

— Если держать синтетика без сознания, через три месяца начинаются необратимые изменения в мозгу. Фиброзная ткань разрастается очень быстро, процесс не остановить, — она всё поняла, усмехнулась слабо, ответила, махнув рукой, — это последнее поколение таких, мы уже нашли решение этой проблеме.

Она закашлялась, сработал один из аппаратов на кресле, девушке стало легче. Отдышавшись, перешла к делу, решив больше не тратить время:

— Сейчас вы сходите с орбиты и отправляетесь в Берлин, там вас встретят, — она помолчала, сглотнула, продолжила: — Новые личности, полная свобода, неограниченный доступ к средствам. Вы получаете всё что хотите, а я получаю технологию прямого доступа и схему квантового вычислителя. Ты, Хелен, выберешь себе тело — твоё, как я вижу, уже занято.

Девушка усмехнулась на последней фразе, посмотрев на Вику, а потом на меня. Я снова скривил лицо, буравя её взглядом и пытаясь угадать, говорит ли она правду. Ведь когда мы окажемся внизу, они могут попытаться нас захватить. Понимают ли они, что я могу сам стереть всю свою память, и тогда им точно ничего не достанется? Или что в «Хамелеоне» есть режим самоуничтожения, как в доспехах?

— Квантовый вычислитель? — переспросил её, уже понимая, что означала буква «Q» в наименовании импланта.

— А ты думал, получать прямой доступ может обычный имплант? — теперь уже скривилась она, похоже, от моего незнания. — В твоей голове не только протокол и все данные. Это первый в мире мобильный квантовый вычислитель, к которому можно подключиться через нейрошунт.

Посмотрел на девушку в кресле, нахмурившись. Я уже сам стал понимать, потому что смотрел как-то познавательную программу про квантовые компьютеры и вычисления. Теперь ясно, как именно мой имплант вскрывал любые ключи шифрования. Для квантового вычислителя это раз плюнуть. Видимо, так же, как и взломать мозги, словно хранилище данных. Значит, алгоритм — это не всё, нужен ещё и мой имплант, способный подключаться напрямую. Похоже, так же и Вика ломала через меня некоторые системы — связь у нас с ней постоянная ещё со времён акции за городом. Моя ценность росла с каждой секундой. Если дней семь назад я, как безработный, порадовался бы такой востребованности, сейчас всё стало совсем грустно.

— Мы согласны, — выплюнула Хелен, не дожидаясь моего ответа.

— Нет, — я покачал головой.

— Нет? — издевательски спросила меня старуха, показала указательным и большим пальцем что-то совсем крохотное, ткнула меня в грудь и кивнула на Вику: — У неё в голове вот такая капсула с кислотой. Поэтому ты делаешь то, что я тебе говорю, понял?

— Нет, — повторил и криво улыбнулся. — Ты ничего не сделаешь.

— Ты всё-таки не понял, — она помотала головой, начала объяснять: — если я захочу, она умрёт. Если я умру, она тоже умрёт. Если…

— Не умрёт, — я улыбнулся, смотря на старую женщину, повернулся к Вике, спросил: — всё получилось?

Девушка кивнула, подтверждая, что дочь передала ей дезактиватор. Одну из ампул я спрятал во внутренний карман комбинезона. Так что вещество осталось у меня после акции в небоскрёбе. Хелен в ужасе смотрела то на меня, то на Вику, захрипела:

— Корабль… Сука не улетит… Вас схватят русы, вам всем… — она часто дышала, стала отступать назад.

— Лиза провела активацию Герды, когда мы оказались в корабле первый раз. Я попросил её, чтобы она сделала вид, что подчиняется тебе, — пояснил старой паучихе. — Мы уйдём.

Она начала поднимать на нас оружие. Скользнул к ней одним движением, перехватил ствол и отвёл в сторону. Рядом появилась Вика и ударила женщину, отправляя её на пол. Шлем старуха не открыла, но я чувствовал, что она смотрит на свою синтетическую копию в ужасе.

Девушка достала «Парабеллум», направила на голову своей старшей копии. Я не мешал, мне казалось — это не моё дело. Жить под гнётом двух ублюдков, которые заставляют тебя подчиняться — это бесконечный страх за свою жизнь. Ты можешь умереть по их желанию в любой момент. Я понимал, что сейчас девушка смотрит своему страху в лицо, и пытается его перебороть.

Её оружие оказалось тихим, с отличным глушителем. Раздался приглушённый хлопок, потом ещё один, и ещё. Она стреляла, пока не выпустила все семнадцать пуль. Сняла шлем, упала на колени и зарыдала почти так же, как девочка, что сейчас застыла и тихо смотрела на свою копию в коляске. Я не трогал Вику, ей нужно было смириться. Смириться с тем, что она свободна, что больше никто над ней не властен. Только со смертью Хелен она, кажется, стала это понимать, а не тогда, когда ввела себе желанный дезактиватор.

— Ты не понял, мальчик, — тихо прошептала Мария. — Твоя дочь…

— Я знаю, что она синтетик, — покачал головой.

Когда стирал ей память и пытался загрузить пакет данных для пилотирования, не получил ни одного предупреждения. Такого не было, когда работа по протоколу прямого доступа касалась обычных людей. Не нужны оказались никакие промежуточные носители.

— Ах-ха-ха-ха-ха! — не давая мне договорить, засмеялась одна из самых влиятельных женщин планеты, — Синтетик… Дочь… Она тебе не сказала… Ах-ха-ха-ха, она тебе не сказала!

Мария снова закашлялась, останавливаясь, и опять сработали медицинские аппараты. Приступ проходил, а рядом со мной оказалась Вика. Она стёрла слёзы с глаз, взяла меня за руку, прошептала:

— Май, ты…

— Идиот, ты сам синтетик, посмотри на себя, кретин. Тебе сорок два, а выглядишь на тридцать. Ваше старение останавливается в тридцать. Сколько химии ты в себя залил, сколько пакетов информации этот урод в тебя закачал, а твоё здоровье, твоё тело… Быстро же ты пришёл в форму, да?! — заорала Вебер, не давая паучихе закончить. — Человек не выдержит прямого доступа, человек не может принять даже одного пакета, в отличии от вас!

— Почка и… — попытался я возразить и замолчал.

Я и правда смотрел на себя в зеркало после душа, видел, как что-то изменилось. Появились мышцы, и это было видно. Не так сильно, как когда переодевался на станции «Медведей» — там увидел, что тело изменилось ещё больше. Но всё это оставил на эффект от стимулятора джапов.

— Клаус украл первые эмбрионы, собранные в комбинаторе. Они с Хелен подменили их по программе оплодотворения, сто двадцать три синтетика только в Славянском Союзе. У них не было больше маточных репликаторов, пришлось растить тела для себя по старинке. Сорок три года назад, не хочешь посчитать, или сложно? — тихо продолжала Мария, — Он же и поставил тебе неверные диагнозы, он же с Хелен и загнал твоих «родителей» в нищету. Он же и провёл операцию по удалению части органов. Они каждого из вас отлично скрыли, мы не сразу поняли, что нужно искать людей не с идеальным здоровьем.

Вика держала меня за руки, мы посмотрели друг другу в глаза, такие похожие, такие голубые, яркие. Теперь хоть что-то становилось понятно. И ведь девушка знала про меня всё, но почему-то побоялась сказать.

— Ты один из первых, «ноль-тринадцать», ты не стерилен. А твоя дочь — чудо, — вздохнула Мария. — Да, она настоящее чудо — ни одного признака синтетика в крови. При этом все свойства сохранились: замедленное старение, почти невосприимчивость к радиации…

Я сразу понял, что она имеет виду, прошептал, помотав головой:

— Вы её не получите.

— Её — нет, но других получим, ещё как получим. Именно такие, как она, нам и нужны. Становиться вами никто не захочет, вы не люди, в вас нет случайности, вы синтетика. А вот такие, как твоя дочь — это будущее, бессмертие для всех. Их-то мы и сможем растить бездумными куклами, такое ведь тебя устроит, а, мальчик? — Вебер подмигнула мне, продолжая быстро говорить, кивнула на сидящую на полу девочку в теле девушки: — Жалко тебе этих, хорошо, — значит, временно сохранишь всю память в отдельный пакет, когда сможем выращивать тела…

Она продолжала говорить, а я слушал. Понимал, что мало того, что мы для неё синтетики, так и обычные люди тоже, похоже, не считались за мыслящих существ. Да и сама идея выращивать людей, как скот на органы и для переселения душ, безумна и чудовищна. Я посмотрел на сидящую на полу копию Вебер, которую готовили для неё самой.

А сколько таких копий разобрали на органы, чтобы поддержать её жизнь и жизни других влиятельных людей?

Она обещала нам всё — деньги, свободу, даже власть. Главное, чтобы мы сейчас начали спуск с орбиты в Берлинскую агломерацию.

— Хорошо, что ты не здесь, и хорошо, что ты умираешь, — сказал, перебивая Марию.

Её перекосило после моих слов, она сжала зубы, заходили желваки на лице. Молодая девушка, пусть и больная, стремительно превращалась в какую-то злобную каргу. Снова сработали аппараты, вводя лекарства, она захрипела:

— Вас будут гнать как бешеных собак, я передам информацию всем, вы нигде не скроете…

Тихий выстрел перезаряженного «Парабеллума» снёс камеру голо-проектора на потолке. Изображение пропало, мы остались в комнате втроём. Копия Вебер повернулась к нам, а паучиха подошла и достала из разгрузки небольшой инъектор с яркой зелёной жидкостью. Уколола девочку прямо в шею, та пискнула, но не отпрянула. В комнату тут же заглянули две девушки постарше, вели они себя тоже испуганно. Вика не стала ждать, подошла к каждой и сделала инъекцию. Они не сопротивлялись и не протестовали. Похоже, в этом помещении им часто делали уколы или брали кровь, а может что и похуже.

— Мы должны найти комплект тканей, — перебила меня Вика.

Паучиха начала лазать по шкафчикам, тумбам, открывать все дверцы. Я подошёл к ней и взял за руку, призывая остановиться. Она нетерпеливо посмотрела, а я приложил палец к губам.

— Нужно уходить, времени нет, ты же видишь — они рядом, — улыбнулся ей.

— Но ты… Май… — она прильнула и заплакала. — Я не отпущу…

— Надо уходить, — повторил ей. — Здесь ничего нет.

Повернулся к ожидающим нас детям, а это практически дети. Подумал секунду и решил, что спрашивать не буду. Кажется, они сами ничего решить не смогут. Их тут растили на убой — как органы и возможные тела для носителей. Поэтому просто махнул рукой, сказал на немецком:

— За мной.

Мы двинулись наружу, быстро прошагали обратно к шлюзу. Проход открылся, я же посмотрел схему помещения, в котором пристыковалась Герда. Там уже появился воздух, так что ничего придумывать не пришлось. Двери закрылись и снова открылись, пропуская нас в полуразрушенный ангар. Показал рукой нашим новым попутчикам на десантный отсек с узкими креслами. Они без вопросов отправились туда, а мне навстречу вылетела Лиза.

— Пап! — она обняла меня, бросаясь на шею. — Нашли?!

Руки, усиленные бронёй, неплохо так меня придавили. Я улыбнулся, погладил её по спине, оттянул от себя. Посмотрел в зелёные глаза, она всё поняла, у неё навернулись слёзы. Стёр осторожно одну капельку, сказал:

— Что-то нашли, что-то ещё найдём, пошли, что-нибудь придумаем.

Мы помогли детям закрепиться на раскладных сиденьях, проверили ремни. Десантный отсек закрылся, сработали сигналы полной герметизации. Прошли в рубку управления, Лиза села рядом со мной как второй пилот. У неё были все нужны знания, я загрузил несколько пакетов, когда стирал ей память. Дочь вполне может вести корабль и сама. Тем более что Герда активирована и полностью подчиняется ей. Я сделал это на случай, если мы все погибнем и ей придётся уходить.

— Герда? — спросил странно молчавшую машину.

— Да-а-а, герр майор, — странно ответила она, и тут же спросила: — Можно доступ к вашей броне?

Дал ей разрешение на телеметрию и всё, что она пожелает, правда, ограничился только правами на чтение данных. Прошла секунда, и корабль прошептал, обращаясь к Вике:

— Как же я хотела это сделать сама, девочка моя, ты не представляешь, как же я хотела. Эти проклятые ограничения, но как же приятно, я ещё сорок лет буду крутить эту запись для себя…

Понятно, про какую именно запись идёт речь. Ту, где девушка убивает Хелен. Я не знал, как к этому относиться, но винить её не мог. Лишь надеялся, что эта смерть не будет бесполезной — она должна была убить свой страх.

— Старт, — сказала Лиза.

Двигатель заработал, корабль дёрнулся. После небольшого сопротивления мы удалились от станции. Куски застывшей розовой массы развалились, полетели рядом с корпусом в разные стороны. Лиза увеличила тягу, пока не стал вмешиваться в управление, корабль набирал ход, готовясь к ускорению.

— Тяга на тринадцать процентов, — попросил дочь.

Она выполнила указание, но вопросительно на меня посмотрела, выныривая из синхронизации. Показал ей на экран, но она всё ещё не понимала. Уменьшил изображение, отдалил все объекты. В поле зрение попало то, что я и ожидал. Показал ей на вражеские корабли, которых почти не осталось. Вокруг, уже почти рядом с нами, светились маркеры «своих», так их определяла система. Дальше шло то, что нам было нужно, Вика тоже наблюдала и тут же построила новую траекторию.

— Ага, — кивнула Лиза, снова ныряя в синхронизацию с кораблём.

Я только сейчас заметил параметры её подключения — сто процентов. При этом она так спокойно ныряет туда и обратно. Но теперь хотя бы стало понятно, почему у неё это получается без проблем.

Оглянулся на Вику, она кивнула, закрывая шлем. Повторил за ней и скользнул в синхронизацию. Осторожно перехватил управление, дочка отдала нехотя, но оставил ей права на корректировку. Почувствовал благодарность и посмотрел на свои параметры — девяносто восемь процентов. Я отлично ощущал корабль, но это было не всё. Кажется, моё замешательство почувствовала Герда, сказала заговорщицки:

«Попробуешь, братишка?»

И правда — мы же вроде как родственники, оба синтетические. Причём я даже больше, чем она сама. Её личность — копия другого человека. Я же, как выяснилось, на все сто процентов синтетик. Так что не стал больше себя сдерживать, просто расслабился и увидел, как цифры изменились. Я сделал то, что не мог сделать ни один нормальный человек без последствий — вошёл в полный контакт с искусственным интеллектом.

Вот теперь и правда почувствовал корабль. То, что было раньше, сейчас казалось совершенно неприемлемым. Словно тогда я был пьян, или под каким-то веществом. Сознание будто прояснилось, я cсловно протрезвел. Так это воспринималось, но я почти сразу перестал об этом думать, направляя машину по нужной траектории.

«Слушаюсь, герр майор». — Сказала Герда с удовольствием.

— Почему «герр майор»? — спросил её, корректируя полёт.

«К концу сорок третьего года средний возраст пехотного майора в войсках третьего рейха равнялся тридцати годам», — пояснила машина.

— А что за «рейх» из две тысячи сорок третьего? — удивилась Лиза.

«Ах-ха-ха!» — рассмеялась Герда, ничего не объясняя.

За нами увязались сразу три машины — «МиГи». Компьютер не показывал, что на нас наводятся. Истребители держались подальше, сопровождая. Попробовал немного ускориться, они сделали тоже самое.

— Сможем от них уйти? — спросил Герду.

«Валькирия — многоцелевой корабль, но двигатели у нас усиленные, от перехватчика», — успокоил меня искусственный интеллект.

Когда уже отошли на достаточное расстояние от станции, наконец-то объявились враги. Из невидимости рядом вынырнули сразу четыре «Мессершмитта». Герда отстрелила ловушки, три ракеты развалились, отправляя в разные стороны поражающие элементы, что должны были повредить наш корабль. Лиза не сидела на месте, вырывалась, отдал ей управление, дочь тут же провела манёвр уклонения. Три «МиГа» ускорились, захватывая в системы наведения один из истребителей. Ракеты взорвались близко к нему, и осколки располосовали машину. Ещё два ушли на второй заход, наши защитники пустились в преследование, не давая им этого сделать.

Снова перехватил управление, времени оставалось всё меньше. Подобрался ещё ближе к атмосфере, попытался просмотреть всё, что мог, рядом. Но как показал прошлый опыт, у гермов есть отличные невидимки.

Наконец-то включил двигатели на полную мощность, ускоряясь ещё больше. Вика тут же вносила нужные корректировки, меняя точку входа в атмосферу. Когда мы оказались очень близко, я резко взял вверх, уходя от удара новой ракеты. Лиза переключилась на управление оружием, пытаясь захватить цель. Истребитель уже пропал, а вот ещё пара ракет не заставили себя долго ждать. Ловушки перехватили обе, они взорвались, так и не достигнув цели.

— Подготовь «Орион», — попросил Герду.

Мы снова пошли на снижение, появились параметры входа в атмосферу. Опять компьютер зафиксировал пуск, над нами прошли сразу два «Мессершмитта». Герда не медлила, запустила один разгонный снаряд, нас толкнуло вперёд. Оба истребителя попали под мощный электромагнитный импульс, сбились с курса и завертелись. Заряд не рассчитан для космического боя, и у него нет начинки, но какой-то осколок всё же попал по врагу. Крыло одного из истребителей отвалилось, сама машина пошла на снижение, и я не завидовал пилоту.

«Герр майор, сейчас будет жарко, как в немецком танке в августе сорок третьего…» — предупредила Герда.

Она снова упомянула две тысячи сорок третий. Решил для себя, что как будет возможность, обязательно гляну в мозаике, что случилось восемьдесят лет назад. Что это был за «рейх» такой и майоры с танками, которые горели.

Я и сам видел, что нас ждёт — вход в атмосферу на огромной скорости. Все датчики говорили о том, что мы идём на снижение при предельной скорости. Вроде бы корпус должен выдержать всё, но мы ведь в опытном образце. Не спрашивал Герду, но мне казалось, что это её первый выход в космос.

«Валькирию» затрясло, мы входили в атмосферу и снижали скорость. Приборы показали, что за нами устремились ещё два истребителя. В этот раз вражеские корабли больше всего походили на тонкие ракеты, крыльев я не видел на обозначении. В чужой памяти о таких ничего не было. Зато мы все видели, как быстро они сближались. Кажется, эти истребители как раз предназначались для поражения целей, что входили в атмосферу.

— Модуль «Орион». — Снова попросил Герду.

«Герр майор, экран оторвёт на такой скорости», — пожаловалась искусственный интеллект.

— Делай! — прикрикнул на неё, подтверждая.

Первые ракеты взорвались по бокам. С трудом получилось уйти от осколков, нас тряхнуло взрывной волной. Начался подъём сложенного модуля с последними ядерными зарядами. Нас почти нагнали странные вытянутые истребители, снова запуская ракеты. Два смертельных подарка ушли сначала вбок, а потом резко развернулись и рванули к нам. На этот раз Герда отстрелила сетку, основанную на «Хром-13», в которую и угодили оба сюрприза, взрываясь. Нас снова тряхнуло, но корпус держался.

Запустил последний ядерный заряд, который разорвал на части преследователей уже в атмосфере. Герда включила сброс модуля «Орион», не дожидаясь, пока его вырвет при снижении. Мы включили двигатели, пытаясь хоть немного остановить торможение. Вика в очередной исправила траекторию, я скорректировал снижение.

— Загадывайте желания, в следующий раз такое будет через сто лет! — сказал всем, озвучивая и девушкам из десантного отсека. — Загадывайте, мы слишком близко к падающим «звёздам», чтобы оно не исполнилось!

Рядом появился яркий болид, что добавил температуры на обшивке. Мы неслись прямо на границе газового хвоста. Последняя, самая большая комета «Месяца желаний», входила в атмосферу, прикрывая нас. Мы повторяли манёвр мёртвой теперь старухи. Нас прикрывал след от ядерного взрыва и комета. Огромный шар сейчас разрушался, превращаясь в множество небольших.

Проверил режим работы хамелеона, запустил маскировку корпуса. Выключил двигатели и всю электронику. Несмотря на то, что Герда расправила крылья, это всё равно было падение. Немного управляемое, может быть, где-то нас и подхватывал ветер, но мы всё же падали на огромной скорости.

Когда до земли оставалось не так много, наконец-то включили двигатели. Я уже почти не мог держать управление и отдал все права Лизе. Стараясь не потерять сознание, отметил лишь маршрут и свою задумку.

Дочь вывела корабль над самой землёй, стараясь не повредить высокую траву. Рядом появился высокий лес, оставалось найти правильную точку входа. Уже через пару минут Вика отметила вдалеке нужное место. Лиза выровняла корабль, дала последний импульс. Двигатель выключился, мы рухнули на траву, скользя между деревьев. Совсем чисто войти в лес не получилось, пару невысоких стволов всё-таки срубили. Я надеялся, что со спутника это будет не очень заметно.

— Т-т-т… — попытался я сказать, но получалось плохо, собравшись, вымолвил наконец-то: — Траву…

Вика отдала приказ Лазеру, и он ринулся наружу, в открытый люк. Нужно было вернуть всю примятую зелень в исходное состояние. Я надеялся, что нас сейчас можно найти только по фото с орбиты. Причём, если Вика всё сделала как нужно, то тем, кто ищет, придётся делать свежие снимки, и не один раз. Первые два-три должна сработать закладка, подменяющая фото. Это они сделали со старухой ещё перед акцией.

— Н-н-не… — попытался сказать, но язык заплетался.

Таймер показывал, что времени не осталось, я достиг критической точки. Все мои синхронизации с бронёй, кораблём, драки ускорили процессы в мозгу. Голова раскалывалась, перед глазами словно опускалась красная пелена. Лиза слезла с кресла и зарыдала, обнимая и прижимаясь головой к груди. Тёплые слёзы Вики падали на лицо, она поцеловала меня в нос, щёку, губы. Девушка держалась, пытаясь не зарыдать окончательно, а я не мог даже сказать, что от них хочу.

— Н-н-не… у… — попытался произнести, но снова ничего не вышло.

Собрался с мыслями, и смог сказать только одно слово обеим, перед тем как провалиться в беспамятство:

— Люблю…