Проклятые видео

В огромном зале, стены и высокий потолок которого терялись в темноте, было шумно.

Громче всех звучал голос блондина в светло-серых брюках, таком же жилете и белой рубашке с закатанными рукавами – несмотря на показную непринуждённость этой детали, внимательный наблюдатель мог заметить, что рукава настолько симметричны по длине, будто их выверяли по линейке. Столь же продуманными выглядели и лёгкая растрёпанность стрижки, и отсутствие галстука – однако рубашка мужчины была застёгнута на все пуговицы, под горло.

Впрочем, среди толпы, собравшейся в помещении, никому не было дела до чужого гардероба: некоторые из присутствующих горячо спорили, другие бродили туда-сюда, то и дело задевая окружающих плечами, будто нарываясь на драку, третьи тихо переговаривались друг с другом, однако очевидно не слушали собеседника, всего лишь прикрывая светской болтовнёй собственную нервозность.

В разных концах зала время от времени материализовалась мебель: то изящное кресло, в которое с усталым вздохом опустилась пожилая леди в викторианском кружеве, то оранжевое кресло-мешок, на которое плюхнулся бородатый хиппи с расфокусированным взглядом, увлекая за собой смеющуюся девицу в коротком жёлтом платье по моде 60-х. Парочка принялась целоваться, при этом мужчина то и дело игриво тыкал в разные участки тела своей пассии кончиком длинного кухонного ножа, на что девушка кокетливо ойкала.

В отличие от многих других, блондин держался с демонстративной уверенностью, ни одна морщинка не омрачала черты его лица, которое женщины обычно называли или ангельски-прекрасным, или чертовски привлекательным. Конечно, возможность высказываться о внешности этого молодого человека была у них до тех пор, пока он не отрезал им языки.

В данный момент блондин стоял в позе возмущённого ритора, обличающе указывая на облезлого пса с двумя головами.

– Кто пустил псину?! У нас тут важное мероприятие, а не цирк-шапито!

Пёс виновато заскулил. Правая голова шмыгнула носом, а левая склонилась и прижала уши. Из её зубастой пасти на пол потянулась блестящая нитка слюны.

– Так, пошёл отсюда! – мужчина перевёл указательный палец на высокую дверь неподалёку и замер в ожидании.

Дверь тёмного дерева, неаккуратно исцарапанная по всей поверхности, была единственной деталью интерьера в той стороне, так что ошибиться было невозможно. Пёс, поджав хвост, неохотно двинулся в указанном направлении. Левая голова свесила длиннющий воспалённо-бордовый язык до самого пола и волокла его, оставляя влажный след. Правая то и дело оглядывалась на блондина, словно надеялась, что он передумает.

Однако тот оставался непреклонным, застыв будто памятник.

Добравшись до двери, пёс и вовсе остановился, жалобно глядя на молодого человека двумя парами глаз.

– Давай-давай, нечего тут!

Поняв, что его представление успеха не возымело, пёс злобно оскалился, левая голова рыкнула глухим утробным голосом, а правая подняла морду к двери. Царапины на поверхности засветились красным, сложившись в сложный узор символов, с противно-тягучим скрипом дверь отворилась, и пёс, гордо вздёрнув обе головы, удалился.

Блондин закатил глаза, вздохнул и выверенным жестом пропустил стильно взъерошенную стрижку сквозь пальцы.

– Какая-то шавка, а туда же, сцену устраивает. – Он повернулся к одноглазому верзиле с кривым лицом. Тот был одет в мешковатый джинсовый комбинезон, в левой руке размеренно покачивался массивный тесак. – Так, продолжим нашу беседу. Вся эта бутафория – вчерашний день, понимаете? Люди больше не хотят умственно-отсталых фермеров. Всё, это прошло. Сегодня никому не интересны топоры, вилы, бензопилы и прочий морально устаревший хлам.

Верзила не отвечал и даже, казалось, не видел мужчину перед ним – мутный взгляд единственного глаза был устремлён сквозь пространство.

Однако неподалёку, откуда-то из-за спин, раздался низкий голос:

– А ну, убрал свои метросексуальные ручонки от моей бензопилы!

Блондин спокойно посмотрел в ту сторону. Толпа расступилась, пропуская обладателя голоса: высокого, хорошо сложенного мужчину. На нём были щегольские кожаные штаны и хоккейная маска, мускулистый торс был покрыт застарелыми шрамами. Вместо кисти правой руки сверкала острыми резцами бензопила.

Приблизившись, мужчина угрожающе навис над блондином:

– Что-то ты слишком много себе позволяешь, щегол. Ты кто такой?

Тот вскинул подбородок и с достоинством произнёс:

– Герой современного поколения. Серийный убийца с ай-кью выше всех современных градаций измерения и идеальным чувством стиля – к вашим услугам. В последнее время предпочитаю имя "Дерек".

Хоккейная маска насмешливо протянула:

– И чем же ты пугаешь, Дэ-э-рек? Кофейным пятном на рубашке от дольчегабанны?

Блондин усмехнулся:

– В отличие от вас, мясников, – он бросил взгляд на верзилу с тесаком, – я прекрасно разбираюсь в анатомии. И могу пытать человека неделями. Со вкусом, – Дерек плотоядно облизнулся.

Однако обладателя руки-бензопилы этот монолог, кажется, не впечатлил – он не пошевелился, а маска надёжно скрывала его эмоции, если таковые были. Стоящий рядом второй громила, с тесаком, тоже выглядел абсолютно равнодушным, лишь в углу его рта копошилась муха, словно наглядно подтверждая слова про "умственно-отсталых фермеров".

В это мгновение неподалёку материализовалась невысокая фигура в грязно-белом балахоне и с широкой улыбкой, смутно виднеющейся за полотном падающих на лицо прямых чёрных волос.

Дерек с охотой воспользовался этим событием, чтобы вывернуться из-под нависшей над ним хоккейной маски. Сделав пару шагов в сторону фигуры в белом, он возмущённо повысил голос:

– Эй, деваха! Вас тут вообще не стояло! Здесь так-то люди с ночи занимали.

Улыбка за волосами пропала, и через пару секунд фигура выдала мелодичным, но очевидно мужским голосом:

– За "деваху" ответишь.

Все находящиеся в комнате разом умолкли и повернули головы в сторону назревающего конфликта.

В повисшей тишине блондин неожиданно для себя смутился.

– Э, ну ты того… Извини… Хотя вообще-то, – он агрессивно повысил голос, – вас, япошек, хрен разберёшь! Вот ты чего простыню напялил и патлы отрастил – ну чисто ведь баба. Любой скажет, что баба.

В одно мгновение фигура оказалась возле блондина, ткнулась носом в его нос и рявкнула:

– БУ!

Губы Дерека предательски дрогнули, он моргнул. Японец откинул волосы, открывая миловидное мертвенно-бледное лицо, довольно улыбнулся:

– То-то же. Ты что-то имеешь против длинных волос?

– Нет, вообще ни разу, – щёки блондина порозовели, он отступил на шаг. – В принципе, мне даже нравится.

Юноша осмотрел его – методично, снизу вверх.

– Ты мне тоже нравишься. Кстати, меня зовут Оки.

Тем временем остальные, очевидно, поняв, что скандала не будет, потеряли интерес к происходящему. Верзилы теперь стояли друг напротив друга, словно противники перед боем: хоккейная маска сложил руки на груди – выглядело это неловко, учитывая, что роль одной из них исполняла бензопила, – а фермер так и не переменил положения, только теперь две мухи деловито топтались по его губам.

Дерек, оглядевшись и поняв, что никто на них не смотрит, понизил голос: