Прелюдия к Гробнице Уничтожения

На городских лестницах ходили шутки. Не сказать, что забавные, но Пион слышал одну и ту же везде, где бы он ни был – в игровых залах Невервинтера, в пивных, на общественных площадях, в переулках, в библиотеках и даже в классах ... везде, где была шахматная доска, лежащая для состязаний.

Шутка гласила о том, что шахматные фигуры забрали, и теперь ими уже никогда не смогут играть – ни для игры в шашки, ни для других игр.

– Кто же коллекционирует все эти старые шутки, – обычно язвил в ответ Пион. – Среди них уже полно моих.

Шутка как бы отражала слухи из храмов и церквей о проклятии смерти. Теперь никого нельзя было вернуть из мертвых. Для Пиона не имело значения, сколько раз он это слышал. По правде говоря, ему было плевать, на исход своих игр, кроме того, что он узнавал больше фишек.

А должен был – ведь от этого могла зависеть его собственная жизнь.

Когда фестиваль в Невервинтере прошел без участия Альфина Бископа, это было замечено без особого беспокойства. У города было достаточно мыслей. К тому же Бископ когда-то служил Торму. Хотя в эти дни он оставался в основном на пенсии в своем особняке, небезосновательно было полагать, что иногда он путешествовал по Королевствам.

Затем прошли Празднество чудес Гонда. И Праздник Высокого урожая. А потом Маскарад лжецов, и беспокойство наконец начало расти. Вдобавок новости из храмов – из всех храмов, что заклинания и высшие обряды, которые возвращали мертвых к жизни, больше не работали. А теперь исчез один из знаменитых клериков города. Даже слуг Бископа давно не видели.

Если быть точным, по подсчетам гильдии Пиона, их не видели по крайней мере последние шесть месяцев. Так что, поместье священника оставалось без присмотра.

В течение десяти дней секта Теневых Воров Невервинтера разрабатывала это задание. Пион знал, что никогда не был для них хорошим карманником, еще худшим контрабандистом и совершенно унылым уличным бандитом. Но где он всегда преуспевал, так это в азартных играх. Никто в гильдии не играл с ним в кости или карты, и ему всегда поручали либо торговать в игровых залах Теневых Воров, либо играть в заведениях конкурентов.

– Что ты знаешь о шахматах? – спросили сержанты гильдии.

Пион пожал плечами.

– Достаточно, чтобы сыграть в товарищеской игре, но недостаточно для соревновательной.

– Тогда поработай над этим, – сказали ему. – И быстро.

Они объяснили, что сам Альфин Бископ любил шахматы. Сообщается, что священник приносил с собой шахматную доску во все свои экспедиции, вплоть до того, что играл против серебряного дракона с собственной жизнью на кону. И выиграл. А один раз против синего дракона, где проиграл, а затем был воскрешен своим храмом. Так что, как бы он ни запирал хранилище своего поместья, это должно быть связано с шахматами. На что и намекал спроектировавший его хранилище чернокнижник, после того, как агенты гильдии продали ему множество драгоценных камней видения для следующего творения. Найдите решение для игры, и хранилище откроется, проиграешь и будешь убитым.

С точки зрения Теневых Воров, единственная трудность заключалась в том, как незаметно протащить Пиона внутрь.

– Мы превратим его в мышь, – предложил один из волшебников гильдии. – Пусть он пролезет внутрь.

– По пути, в канализации, могут быть хищники, – предупредили его сержанты.

Пион ничего не сказал, но и не беспокоился по поводу их плана, особенно когда они рассматривали возможность добавления дополнительных сложностей – что, возможно, один из фамильяров волшебника, квазит, будет путешествовать рядом и защищать мышь. Пион знал о злобном квазите. Он убьет Пиона при первой же возможности и превратит его череп мыши в крошечный шлем.

– Газообразная форма, – предположил другой волшебник. – Пусть он перелетит.

– Не могу не напомнить о ветре. – Этот план понравился Пиону не больше, с еще более усложненной идеей гильдии мастеров, при который рядом летело бы механическое устройство и дуло в нужном направлении. Пион знал этого мастера – его последнее устройство затянуло плута в уборную, где он и умер.

В конце концов, они привели Пиона в задний переулок и произвели простое заклинание прохода.

Пион прокрался в поместье, продвигаясь по шахматной доске, отмечая клетчатую плитку пола. И кроме себя, других фигур не обнаружил. Здесь больше ничего не было, никакого освещения, кроме проникающего через высокие арочные окна лунного света.

Он слышал о воинах-ветеранах, которые строили свои цитадели в дебрях, очищали земли от опасностей, чтобы затем основать свои собственные небольшие владения, герцогства и княжества. Здесь, на окраине Невервинтера, Бископ построил свою крепость в виде особняка – небольшого, но не менее впечатляющего. Пион был заворожен здешними трофеями и экспонатами - чучелами совомедведя, гираллона, глефом бородатого дьявола, веревкой эринии, крючковатым древовидным оружием осилута. Он прошел мимо массивной закрытой двери, тяжелые створки которой походили на перекованные конечности железного голема, а рука образовывала дверную ручку.

Его сердце почти остановилось, когда он наткнулся на припавшую на колени горгону. В конце концов, когда ни один из них не двинулся с места, Пион решил, что это просто очередной трофей. Горгону переделали в стол, ее спина превратилась в гладкую, ровную поверхность шахматной доски, а фигуры располагались так, словно в самом разгаре игры.

Фигуры, огромные, как кубки, странно мерцали на свету. Они притянули Пиона ближе.

Еще ближе, и он увидел глифы, вырезанные на квадратах шахматной доски. Пион сразу понял, что ему нужно будет сделать единственный правильный ход, поставить мат королю противника, и таким образом, сформируется правильная комбинация символов.

И тайное хранилище Бископа откроется.

Он также видел, как мерцали его фигуры. Тело каждого состояло из неизвестного кристалла или стекла, окрашенного в темный цвет для черного игрока, в котором находилась фигура крошечного мефита или беса. Пион отметил, что заключенные духи вооружены крошечными лезвиями, и они корчились и шипели на него в своих шахматных клетках.

Пион изучил доску. Вспоминая свои многочисленные партии и уроки, он увидел способ поставить мат черному королю. Когда он потянулся за белой королевой, чтобы атаковать, бес внутри безуспешно ткнул его из-за стекла.

Он хорошо помнил.

В стекле открылось крохотное отверстие, когда он поставил фигуру, и почувствовал укол. Крошечный клинок беса уколол его в большой палец.

И Пион провалился в забвение.

Когда он проснулся, то обнаружил себя на диване в другой камере, с панорамными окнами в куполе и огромным телескопом. Медленно повернув голову, он понял, что это комната за дверью из железного голема.

И дверь оставалась открытой.

Он начал представлять, как медленно и тихо продвигается к дверному проему, как заметил, что железная рука, образующая ручку, шевелит пальцами. В него закралось подозрение, что если он побежит к двери, она либо закроется, либо, еще хуже, схватит его.

– Хорошо сыграно, – произнес глубокий властный голос. – Ты знаком с правилами шахматной игры, по крайней мере, достаточно, чтобы поставить мат черному королю. К несчастью для тебя, это был не тот король.

Пион повернулся и последовал за голосом к фигуре, вырисовывающейся на фоне окон.

– Возможно, было естественным предположить, что нужно победить черного короля, победить зло. Но нет, шахматы – это игра самодисциплины и мастерства. Вместо этого ты должен был победить белого короля, преодолеть себя. Ты даже не мог предположить такую возможность, не так ли?

Пион осмотрел свою руку. Укол в большом пальце все еще был на месте, боль в ране уменьшилась до слабой пульсации.

– Ты должен был умереть, плут. – Фигура наконец отвернулась от окна и подошла. – В любой другой раз, я бы позволил тебе умереть…однако сейчас мне нужен слуга.

Пион заметил больных животных. Баран, единственным признаком прежней силы которого заключалась в ширине тела, был покрыт истонченной и разлагающейся шкурой, неспособный даже поднять собственную голову под тяжестью рогов. Подошел Альфин Бископ. Когда он попал в поле зрения, Пион отпрянул. Остатки волос священника свисали вниз, кожа желтовато-желтая, сочилась, нос уже сгнивший и трупный: эдакий образ демона Антраксуса, живого человека, превращающегося в нежить.

– Что… – Пион медленно обретал голос. – Что вы хотите, чтобы я сделал?

– Я хочу, чтобы ты доставил сообщение.

По словам Бископа, сообщение должно быть доставлено Арфистам – организации, как он намекнул, способная задержать Теневого Вора, после доставки сообщения.

– Это риск, на который тебе придется пойти. Сообщение очень важно.

Из всех планов, с квазитами и заводными устройствами, Пиону меньше всего понравился этот. Он не собирался ничего доставлять.

– Где твои собственные слуги? – спросил он, растягивая время для того, чтобы попытаться убежать через дверь. – Что с ними случилось?

– Ушли, - сказал Бископ. – Все ушли. Мои самые доверенные слуги, которых я вернул в этот мир, чтобы найти ответ. Они ничего не узнали или не вернулись. Что касается остальных, то некоторые бежали отсюда самостоятельно. Бросили свою службу. Остальных я уничтожил. В конце концов, они мне больше не понадобились бы. Единственные новости, которые я когда-либо получал, касались членов моей бывшей группы ... о тех, кто когда-то умер и тоже вернулся. Кажется, мы все разделяем общую судьбу. Мы гнием.

– … То есть…подобные новости по всему городу, – сумел прошептать Пион.

– Думаю, на всем Побережье Мечей. – Бископ отвернулся, избавляя Пиона от неприятного лицезрения. – Похоже, дар забирают обратно. Какой бы дар ни был, что вернул нас. Наше воскрешение… возможно, оно никогда не было божественным благословением, но временным… возвращением к жизни, оплаченное нашим будущим состоянием – было ли оно вообще благословением? Интересно теперь ... Как ты думаешь?

Пион понятия не имел. Пострадало не только физическое тело Бископа, но и его разум и вера. Пион не мог сказать, что пострадало больше, или что было более неприятно.

– Или, возможно, нас наказывают за наши проступки. Разве я не должен был жить в лачуге вместо этого особняка? – Бископ отступил к окну, обращаясь прямо к небу. – И все же эти материальные вещи способствовали моей миссии. В конце концов, должен ли я драться голыми руками, когда я могу убить гораздо больше дьяволов адамантиновой булавой? Должен ли я платить за ужин для нищего, если я могу принимать здесь политиков и убеждать их заплатить за столько ужинов для бедных?

Бископ подошел к телескопу.

– Возьми это устройство. Это не просто механизм. Представляешь, это живое существо. Чернокнижник, построивший мою шахматную доску, сконструировал для меня еще и это. Работающие модроны: неисправимые хулиганы, которые все еще живы, теперь служат телескопами. Они должны служить, в противном случае их тела распались бы. И они мне были нужны…

Когда Бископ повернулся к нему спиной, Пион передвинулся на край дивана.

– Но разве я имел право использовать их, чтобы смотреть в небеса? Наказывают ли меня за шпионаж за богами? Но без них я бы не узнал, что делать с этим проклятием.

Бископ повернулся, и Пион замер. Тем не менее, его ноги были крепко сжаты, как натянутый арбалет, готовый к прыжку.

– Все это кажется жестоким… – Пион рассматривал телескоп, шахматную доску и особенно дверь наружу. Он взял себя в руки, чтобы пройти через все, что бы ни произошло. – Все эти существа живые и заключены в тюрьму для ваших целей.

– Эти существа злые либо по своей природе, либо по совершенным действиям. Я мог бы уничтожить их всех. Я уничтожил многих из них. Другим я позволил жить и оставил для службы. Возьми модронов – с их помощью я увидел плоские небеса. А ты доставишь сообщение для Арфистов. Все мои слуги ушли, поэтому я должен полагаться на вора, который пришел ограбить меня. Я не могу уйти отсюда. В моем ослабленном состоянии враги легко сразят меня на улице. Ты должен доставить мое сообщение. И прежде чем ты бросишься в дверь без моего сообщения, ты должен знать, что...

Пион уже достиг порога и остановился.

– … Яд ланцета все еще в твоем теле. Я использовал исцеляющую магию, чтобы замедлить его. Так что теперь он медленно ползет к твоему сердцу, а не гонится. Его невозможно вылечить.

У Теневых Воров было множество отравителей, а также долгий опыт исцеления новичков, которые учились как ставить, так и обезвреживать ловушки покрытые ядом.

– Нет-нет, всегда есть лекарство, – пробормотал Пион, – лекарства или заклинания для нейтрализации яда.

– Не для яда из хвоста Гериона, это яд без противоядия. Но не волнуйся. Я буду просить в своем послании к Арфистам о тебе. Я попрошу освободить тебя, так как я один могу замедлить действие яда в организме, пока не будет найден ответ на это проклятие смерти.

– А что потом?

– А потом мы позволим яду убить тебя, и в оплату услуги я воскрешу тебя.

Его ноги ослабли. Пион даже не смог вернуться на диван и свалился на пол.

– Я буду оставаться здесь, пока они ищут ответ?

– Арфисты умеют находить ответы. – Бископ прошел мимо него, дверь открылась шире, пропуская его к доске в другой комнате. – И пока ты здесь, ты можешь проявить себя достойным игроком, хотя бы чтобы скоротать время. Кто знает? В конце концов, ты можешь победить меня и открыть хранилище.

– А если ты сгниешь до того, как будет снято проклятие смерти? Или если его вообще нет?

Бископ пожал плечами.

– Тогда позволь проклятию забрать меня, а яд заберет тебя. Но я обещаю, что эти стулья вокруг шахматной доски, по крайней мере, довольно удобны, чтобы умереть.

Корабль был сделан из латуни, похожий на ксаг-я внешне, со сферическими, длинными металлическими щупальцами. И хотя корабль был сделан целиком из металла, благодаря глазам, сделанным из ячеистых жемчужин зрения, внутри его крошечной кабины казалось, что корпуса не существовало вообще. Изнутри Рох Манти наблюдал за всем уровнем, через который он плыл, на корабле собственной конструкции.

Не то чтобы было на что посмотреть. Когда клерики молились об исцелении, План Позитивной энергии был источником, из которого боги и их прислужники черпали силу. Однако полностью погрузиться в него означало оказаться под волной слепящего света, который долго не выдержишь. Даже странники, которые прибыли на этот уровень, не могли задержаться. Только Рох в его големическом ремесле.

Он посвятил большую часть себя строительству – в буквальном смысле, как того требовал покровитель чернокнижника, ремесленник Квалиш.

– Чисто-белое сияние, – отметил Рох. Хотя и не однородный. В точности так, как описал Альфин Бископ: потоки энергии проходят по Плану.

Арфисты финансировали эту экспедицию. Щедро. Высшие клерики и заклинатели в своей организации общались с богами, консультировались с мистиками, знающими мультивселенную, – и за огромную цену даже встречались с Сзассом Тэмом и личами Красных Волшебников. Лучшие умы направили их сюда. Однако даже у величайших из них не было возможности самостоятельно предпринять эту экспедицию, и они были вынуждены воспользоваться его услугами.

– Как было сказано, я обнаружил течение до Торила. Воронка, направляющая энергию уровня вниз к нашему миру. Я также обнаружил аномалию в течении описанном Бископом.

Продолжая аналогию, как если бы воды ниже этого течения перекрыли дамбой и течение исказилось. Рох обнаружил это, когда в поле зрения попали другие существа, со сферическими, длинными щупальцами, тянущимися к нему. Ксаг-я. Им либо любопытен корабль, напоминающий их по форме, либо они почувствовать незваного гостя и пришли защищать свою территорию.

Их щупальца потянулись к кораблю. Они цеплялись за него пока он маневрировал. Только здесь, на родном уровне, они оказались слишком проворными. Они вцепились в корабль, обхватывая его.

Рох выпустил одиночный заряд негативной энергии. Ксаг-я вспыхнул, яростно потрескивая, при падении.

Остальные ответили, залив корабль потоком положительной энергии. Стены сразу же стали непрозрачными, поскольку Рох потерял зрение драгоценных камней. Корабельные швы начали светиться. Еще немного – и он будет уничтожен.

Даже физическое тело Роха было не чем иным, как созданием его собственной конструкции. Но его мозг – его мозг и знания, которые нужно доставить Арфистам, – их он должен был спасти прежде всего. Он заключил его в медный череп – устройство экстренного побега, способное вернуться к другому телу на Первичном Материальном Плане.

Течение исказилось. Оно по-прежнему вело к Торилу, но к определенному месту там. Чульт.

Рох Манти унес эти последние мысли с собой, когда его мозг отсоединился, а корабль и тело были уничтожены.