Предатель крови

ГЛАВА 2

Чейн осадил коня на вершине лесистого холма и из-под низко надвинутого капюшона взглянул на лежавшую внизу кое-где покрытую снегом равнину. Солнце уже низко опустилось за затянутый тучами горизонт. Тени деревьев и просторный, из плотной ткани плащ укрывали Чейна от закатных лучей солнца, и все равно он ощущал всей кожей его обжигающее прикосновение. Он дал своим чувствам обостриться — и тут же с сильным ветром до него донесся запах крови.

Далеко впереди, у стравинской границы, взор Чейна различал следы недавно завершившейся схватки. По усеянному трупами лугу брели, направляясь к городу, Магьер, Лисил и Малец. Они вошли в распахнутые городские ворота, и Чейн разглядел, что там, в глубине ворот, их поджидает Винн.

При виде девушки беспокойство, овладевшее Чейном, тотчас угасло; затем ворота, как и полагалось после заката, захлопнулись.

Вельстил остановил коня рядом с Чейном.

— Что там произошло? — спросил он.

Чейн только молча покачал головой.

Когда они только познакомились, Вельстил отличался аккуратностью, которая граничила со щегольством. Выглядел он на сорок лет с небольшим — среднего роста и сложения, темноволосый, с белоснежно-седыми висками.

Сейчас из-под его капюшона неопрятно свисали давно нечесанные пряди. Плащ из тонкой шерсти поблек и истрепался оттого, что его владелец слишком много дней провел под открытым небом, вернее — под самодельным навесом, заваленным палой листвой. Да, за минувшие месяцы Вельстил сильно изменился… как, впрочем, и сам Чейн.

Его каштановые волосы отросли почти до плеч и спутанной гривой обрамляли лицо. Чейн рассеянно подергал шерстяной шарф, которым была обмотана его шея. Хотя он давно не видел своего отражения в зеркале, он прекрасно знал, что именно скрывается под шарфом, и сейчас потер кончиками пальцев грубый шрам, который опоясывал его горло. Меньше месяца назад Магьер отсекла ему голову. Призрак той боли мучил и преследовал Чейна до сих пор. Сколько бы он ни кормился досыта, как ни напрягал волю, — уродливый шрам все так же клеймом багровел на его бледной неживой коже.

После этой второй смерти его воскресил Вельстил.

Хитроумному и скрытному спутнику Чейна еще предстояло поведать, как именно он это сделал. Сработала ли здесь та разновидность магии, которой так хорошо владел Вельстил, — магия духовной стороны мира? Или же дело было в некоем тайном свойстве Детей Ночи, которое откуда-то стало известно Вельстилу… и только Вельстилу?

Гнедая кобылка Вельстила била копытом землю, фыркая на холодном зимнем ветру. Пару лошадей Чейн и его спутник приобрели лишь две ночи назад. Кони были немолодые, не слишком хорошо объезженные, но по крайней мере резвые.

— Что теперь? — вслух спросил Чейн, и сам сморщился от звука своего голоса. Чтоб его расслышали, ему приходилось почти кричать, да и то все равно больше выходило сиплое шипение. Удар сабли, который навсегда изуродовал его шею, необратимо изменил и голос.

— Магьер отправится, в Войнорды, — ответил Вельстил. — Нам было бы не худо знать ее планы на ближайшие дни. Отправь своего нового фамильяра отыскать, где она сегодня заночует, — может, что-нибудь удастся узнать.

С тех пор как Чейн стал вампиром, он неустанно совершенствовал свои колдовские навыки. Создавать фамильяров и управлять ими стало для него делом обыденным и легким. Он воспринимал окружающий мир через их чувства и повелевал их действиями — до определенной степени.

К седлу его коня был приторочен прямоугольный предмет длиной и шириной с локоть, завернутый в кусок замши. Чейн сдернул замшу — под ней была небольшая деревянная клетка, в которой сидела красногрудая малиновка, Чейн открыл дверцу клетки, дождался, покуда птица выпорхнет и усядется на его запястье, и развернулся лицом к городу. Свободная рука его привычным движением сжала крохотный бронзовый фиал, висевший у него на шее.

Закрыв глаза, Чейн сосредоточился, и в мыслях его возник образ малиновки. Птица склонила голову набок, искоса глядя на Чейна блестящим черным глазом. Он направил в птичье сознание ряд приказов, воплощенных в картинки.

Полувампир и полуэльф — две головы бок о бок, черная с рыжими искрами и белая.

Найди там, где камень и мертвое дерево — город внизу, за деревьями и равниной.

Молчи, наблюдай и слушай — бледное лицо женщины рядом со смуглым, с янтарными глазами, мужским лицом.

Птица расправила крылья и взмыла в воздух.

Соединенный незримой нитью с сознанием малиновки, Чейн явственно ощутил, как ерошит перья встречный ветер, как стремительно уходит вниз земля. В самом начале постижения колдовской науки такое вот восприятие мира через чувства фамильяра приводило его в замешательство, позднее — вызывало безудержный восторг. Сейчас же Чейн не испытывал ничего.

Малиновка пролетела над рекой, затем над городскими стенами. На крепостных валах горели факелы, зажженные стражей. Ниже стен тянулись городские крыши, и очертания зданий были едва различимы в свете масляных фонарей, которые покачивались на перекрестках. Ближе всего к стене стояло высокое здание, из отверстия в торце его лился яркий свет, и к этому отверстию нестройной цепью тянулись человеческие фигурки.

Птица снизилась, и Чейн разглядел Стравинских пограничников — измотанные недавним боем, они брели по проулку. Некоторые солдаты помогали идти своим раненым сотоварищам. Вместе с пограничниками шли крестьяне в потрепанной, насквозь промокшей одежде, а также несколько человек в светло-голубых сюрко поверх плащей с капюшонами. Все они направлялись к казармам — тому самому высокому зданию, сложенному из бревен на каменном фундаменте. Ярко-оранжевый свет исходил из распахнутой двери, однако ни Винн, ни ее спутников видно не было.

В одном из окон, слева от входа, промелькнуло что-то белое. Чейн принудил малиновку опуститься на выступавший из стены камень рядом с подоконником. Заглянув в окно, он заметил слева арочный проем и фигуру в клепаном кожаном доспехе, которая исчезла в проеме, прежде чем Чейн успел к ней приглядеться. Малиновка вспорхнула, отлетела немного и, описав круг, уселась на подоконник самого дальнего от двери окна.

Глазами фамильяра Чейн взглянул сквозь забрызганное грязью оконное стекло.

Он увидел длинный зал с проходом, по обе стороны которого тянулись от стены до стены ряды двухъярусных коек. В зале были только два пограничника: сидя на койках, они снимали с себя оружие и доспехи. Слева, в дальнем конце зала стоял шаткий стол, окруженный тремя табуретами. На ближайшем к Чейну табурете сидел Лисил. Его волосы и руки были густо измазаны запекшейся кровью. На столе перед ним лежали покрытые кровью клинки и палица.

С неподвижным, бессмысленно пустым лицом Лисил погрузил руки в бадью с водой, стоявшую на полу, и принялся оттирать запекшуюся кровь. Магьер, сидевшая на крайней нижней койке, не сводила с него настороженного взгляда.

При виде ее горло Чейна пронзила леденящая боль, и птица, которой передались его ощущения, содрогнулась. Когда-то черные волосы и мраморно-бледная кожа этой женщины казались Чейну невыразимо привлекательными. Он наслаждался, фантазируя, как мог бы сразиться с ней. Сейчас, однако, боль в горле Чейна не была порождена ни яростью, ни желанием. Его голод и чистая откровенная ненависть были отравлены страхом. Он более не желал насладиться мучениями Магьер — только разорвать ей глотку, прежде чем она успеет вскрикнуть.

На другой койке съежилась небольшая фигурка. Глаза малиновки были ночью не так остры, как зрение Чейна, и он вынудил птицу пододвинуться ближе — так, что она уткнулась клювом в оконное стекло.

Винн сидела, привалившись спиной к стене и съежившись так, словно она стремилась стать совсем незаметной. Ее сапоги валялись на полу в лужицах натекшей с них воды, штаны и подол куртки промокли насквозь. Она дрожала, обхватив руками подтянутые к груди колени.

Чейн долго смотрел на округлое, оливково-смуглое лицо Винн, на ее карие глаза, блестевшие из-под капюшона куртки. Она не сводила глаз со своих спутников.

— Снимай кольчугу, — велела Лисилу Магьер.

Она поднялась, и Чейн неохотно перевел на нее взгляд.

Магьер уже сняла и сложила в углу свой плащ, кожаный доспех и саблю. Она подошла к Лисилу, остановилась перед ним, засучивая рукава. Если б только на лице его сейчас отражались ярость или боль… или даже безумие — словом, любое чувство, которое погнало его сегодня в бой, — Магьер было бы легче. По крайней мере, она могла бы догадаться, что на него нашло. Но на лице его не дрогнул ни единый мускул. Он расстегнул на боках свой доспех, стянул его через голову. Рукава его коричневой рубахи тоже были испачканы кровью, но, прежде чем Магьер успела сказать хоть слово, полуэльф стянул с себя и рубашку.

Так он и сидел перед Магьер, обнаженный по пояс, и она, глядя на его смуглый торс, на миг вспомнила, каково это — ночью прижиматься к его широкой груди и всем телом ощущать тепло его кожи и дыхания. Странная грусть охватила ее при виде крови, запекшейся в его волосах.

Не промолвив ни слова, Магьер опустилась на колени, подняла брошенную Лисилом рубашку и, погрузив ее рукава в воду, отстирала с них кровь. Затем она взяла миткалевый лоскут, лежавший около бадьи, и намочила в воде. Когда она потянулась к Лисилу, чтобы стереть кровь с его лица, полуэльф резко оттолкнул ее. На руке его, повыше локтя, багровел длинный узкий кровоподтек. Магьер ухватила Лисила за запястье, чтоб поближе осмотреть кровоподтек, — и опять он резко выдернул руку.

— Объяснишь ты наконец, что произошло? — вслух спросила она, хотя на самом деле и не надеялась услышать ответ. — Ты втянул всех нас в дело, которое совершенно нас не касалось… да еще устроил это таким образом, что хуже некуда.

Лисил отнял у нее мокрый лоскут и протер им лицо. На Магьер он при этом не смотрел.

Послышались гулкие шаги, и Магьер незаметно вздохнула. Что бы там ни скрывал от нее Лисил, вытянуть из него правду нелегко было бы и наедине, а здесь, в казармах, об уединении можно не мечтать. Приподнявшись на одном колене, она посмотрела в проход между рядами коек — и тут из своего укрытия выдвинулась к изножью койки Винн.

Выглядела юная Хранительница, мягко говоря, неважно, но Магьер не испытывала к ней особой жалости. Была б ее воля — этой девчонки здесь уже давно бы не было! Не одну ночь Магьер и Лисил спорили жарким шепотом, стоит ли отправить Винн назад, в миссию Хранителей в Беле.

По проходу между койками шел рослый худощавый воин в пластинчатых доспехах с покрытыми грязью наручами, с длинными светлыми, изрядно спутанными волосами. Это был тот самый молодой капитан, который недавно у городских ворот помешал своим подчиненным задержать Магьер. Капитан нес жаровню — полукруглый чугунный сосуд на трех ножках, — крепко ухватив обеими руками ее длинную дужку. Под мышками у него были зажаты свернутые одеяла. Багровый свет, исходивший из жаровни, озарял молодое, с удлиненными чертами лицо капитана. Жаровня была наполнена раскаленными углями, насыпанными поверх слоя песка. Вместо того чтобы поднести ее к столу, капитан остановился у коек и поставил жаровню на пол, поближе к Винн.

Магьер насупилась. С какой стати эта глупая девица, которая к тому же предала их, вызывает такое сочувствие у всякой более-менее значительной особы, которая встречается им на пути?

— Винн?.. — окликнул капитан и протянул девушке одеяло.

Юная Хранительница поспешно развернула его, набросила на плечи.

— Спасибо, — пробормотала она.

Затем завозилась под одеялом — и, спохватившись, замерла, смущенно покосилась на присутствующих мужчин. Капитан кашлянул.

— Боска, Стеван, — обратился он к солдатам, которые сидели на верхних койках. — Выйдите ненадолго, будьте добры.

Солдаты коротко кивнули и вышли из зала.

— Спасибо, Стасиу, — прошептала Винн и, опять отодвинувшись к стене, принялась под прикрытием одеяла неловко стаскивать с себя мокрую одежду.

Капитан бросил второе одеяло на койку Магьер, и она выразила свою признательность сухим коротким кивком. Затем он скрестил руки на груди, развернулся спиной к койке Винн и застыл так, словно часовой, охраняя ее стыдливость. Магьер едва удержалась от того, чтоб не зашипеть от отвращения.

Между тем взгляд капитана Стасиу переместился на Лисила, и на его длинном лошадином лице отразилось явственное подозрение.

— И какое же новое несчастье занесло к нам сюда одного из вашего племени? — ворчливо осведомился он.

Лисил вскочил так резко, что Магьер пришлось отпрянуть с его пути. Вода стекала струйками по его рукам, капала со сжавшихся в гневе кулаков. Спутанные пряди его длинных белых волос уже не могли скрыть заостренных ушей, а раскосые янтарные глаза так и впились взглядом в капитана. Он все еще рвался в бой, неважно, с кем и ради чего.

Магьер выпрямилась, поняв, что именно вызвало подозрительность капитана. Без плаща с капюшоном происхождение Лисила слишком явно бросалось в глаза. Это был уже не первый случай, когда его принимали за эльфа.

Она собралась было схватить Лисила за руку, но сдержалась, потому что не хотела еще больше разозлить его. Вместо этого Магьер встала между капитаном и Лисилом и одарила стравинца уничтожающим взглядом. Прежде, однако, чем она успела сказать хоть слово, из своего укрытия выбралась, старательно кутаясь в одеяло, Винн.

— Лисил только наполовину эльф, — сказала она капитану.

— Эльф-полукровка?.. — Капитан насупился с недоверчивым видом, однако его раздражение явно ослабло. — Подумать только! Этот народец относится к людям с таким презрением, что я и представить не могу эльфа, который польстился бы на смертную девицу.

Магьер не услышала — ощутила, как у нее за спиной угрожающе шевельнулся Лисил. Чтоб не дать ему тронуться с места, она торопливо отступила на шаг и, не оборачиваясь, обхватила его одной рукой. И снова, прежде чем она успела дать капитану язвительную отповедь, в разговор встряла Винн:

— Родителей не выбирают, Стасиу. — Она искоса, быстро глянула на Магьер — и тут же отвела взгляд. — И уж тем более не принято винить человека за то, каким образом он появился на свет. Мать Лисила жила среди людей. Он ничего не знает о ее соплеменниках.

— Что ж, ладно, — пробормотал Стасиу и, неловко кашлянув, отвел взгляд. — Я никогда не слыхал о том, чтобы эльф рисковал своей жизнью ради смертного, а уж тем более — ради двух десятков беззащитных крестьян.

— Что тебе известно об эльфах? — резко спросила Магьер.

С тех пор как они покинули Миишку, единственный эльф, который повстречался на их пути, был анмаглахк, посланный убить Лисила.

— Не так чтобы много, — ответил Стасиу, — они здесь бывают редко. Хотя в последнее время эльфов в наших краях видели чаще, чем за всю жизнь моего отца. Их появление сулит беду. — Он окинул пристальным взглядом Лисила и вздохнул. — И все же сегодня через границу перебралось больше беженцев, чем когда-либо раньше. За это я должен благодарить вас… за это и за то, что нам наконец выпал случай пролить в отместку кровь войнордцев.

При последних словах капитана смуглое лицо Винн передернулось.

— А в чем же все-таки было дело? — спросила Магьер. — Почему эти солдаты убивали женщин и детей, но старались взять живыми мужчин?

— Так они набирают рекрутов, — пояснил Стасиу. — Понятное дело, что им нужны только мужчины. К концу осени такое случается все чаще. По ту сторону границы, прямо напротив нас провинция Дармута, так что чаще всего преследуют беглецов его солдаты. И все же я понять не могу, отчего он в последнее время пополняет свое войско таким изуверским образом.

— Это не рекруты, — сказал Лисил. — Дезертиры.

Его голос прозвучал так неожиданно, что Магьер вздрогнула, обернулась и плечом нечаянно задела грудь Лисила. Полуэльф поспешно отпрянул, отвернулся, опустив голову, и длинные белые волосы почти целиком скрыли его лицо.

— Откуда ты это знаешь? — спросила Магьер. Прошло уже много лет с тех пор, как Лисил бежал из родных мест.

— Они стремятся вернуть мужчин, — ответил Лисил. — Но за ослушание приходится платить.

Он произнес эти слова негромко, но резко — точно ткнул ее носом в очевидное. Магьер не могла припомнить, чтобы Лисил когда-нибудь говорил с ней таким тоном. Подобное обращение так ошеломило ее, что она не нашлась с ответом.

— Да, это совпадает с тем, что нам известно… — начал Стасиу и осекся, во взгляде его, устремленном на Лисила, с новой силой вспыхнуло подозрение. — Ты… ты жил в тех краях, верно? Именно там и жила среди людей твоя мать… эльф?

Магьер до смерти захотелось вытолкать капитана взашей. Что бы ни стало причиной резкости Лисила, причина эта никак не могла быть связана с его матерью. Или же могла? Нейна принадлежала… нет, принадлежит к тайному клану анмаглахков. В качестве наемного убийцы она служила Дармуту… и обучила тайнам своего ремесла сына.

— Винн, — сказала Магьер вслух, не сводя глаз с Лисила, — принеси нам запасную одежду.

— Одну минутку, — нетерпеливо отозвалась Винн. — Лисил, ты не мог бы объяснить…

— Принеси одежду, я сказала! — рявкнула Магьер, свирепо глянув на девушку.

Та, не дрогнув, выдержала ее взгляд… и нарочито медленно повернулась, сделала шаг к центральному проходу.

— Стасиу, — сказала она, — мне неловко идти одной в таком виде к нашему фургону. Ты не мог бы мне помочь?

Явно сбитый с толку, капитан послушно последовал за ней, но на ходу все же разок оглянулся на Лисила и Магьер. Когда Винн и ее спутник скрылись в арочном проеме выхода, Магьер повернулась к Лисилу.

— Ты о чем?.. — прошипела она. — Что это значит: платить за ослушание?

Лисил глядел на нее, и на лице его поочередно отражались странные чувства. Вначале это было изумление — словно она опять ухитрилась задать глупый вопрос, затем его сменило разочарование, настолько острое, что он даже прикрыл глаза.

— Ты что, забыла, кто я… верней, кем я был? — все так же резко осведомился он. — Но даже если и так — неужели ты всерьез полагаешь, будто знаешь достаточно, чтобы все это понять? Те двое пытались дезертировать — и этим подписали смертный приговор своим семьям. Так уж заведено в землях по ту сторону границы.

Магьер смутилась и оттого разозлилась еще сильнее. Ответ был чересчур прост и объяснял то, о чем она и сама уже догадалась.

— А эти всадники в потрепанной одежде и негодных доспехах… они, стало быть, такие же рекруты, как те беглецы? И они гнались за собратьями по несчастью и убивали их?

— Да, — ответил Лисил так тихо, что она едва расслышала это слово. — А если б они не смогли выполнить приказ, за неудачу расплатились бы уже их родные.

— Но ведь они такие же несчастные рабы, как эти беженцы! — не уступала Магьер. — Как могли они убивать себе подобных? А ты… там, на лугу ты убил тех двоих солдат.

— Да.

Магьер открыла рот, но ничего не сказала. Лисил был прав в одном: она не в состоянии понять такое, а он ничего не хочет объяснять.

Лисил тяжело осел на табурет и, упершись локтями в колени, обхватил руками голову. На одной руке, ниже локтя багровел длинный кровоподтек.

Магьер опустилась на колени, взяла Лисила за запястье.

— Это от моего же клинка, — пробормотал он. — Его край задел мою руку, когда я пытался прикрыться от удара палицы. Вот такого я не предвидел, когда их придумывал.

— Рана пустяковая, — сказала Магьер, хотя на деле совсем не была в этом уверена. Взяв тряпку, она отжала лишнюю воду и приложила влажный лоскут к руке Лисила. — До гор мы доберемся нескоро, и ты от меня больше ни на шаг не отойдешь. Посмей только еще во что-то ввязаться, и я тебя сразу огрею дубинкой по башке — пикнуть не успеешь!

— Мы не пойдем в горы, — сказал Лисил. — Я намерен отправиться в Веньец.

Магьер оцепенела.

— В столицу Дармута? В самое сердце его владений?

— Когда меня хватились, они наверняка попытались бежать. Что бы ни случилось с ними, ответ можно найти только в Веньеце.

— Они? — смятенно переспросила Магьер.

— Мои родители — Лисил помолчал и продолжил, хотя видно было, что это стоит ему невероятных усилий: — Если моя мать сумела выжить, пусть даже угодила при этом в плен к своим сородичам, — вполне вероятно, что смог бежать и отец. Мне надо начать поиски с того места, где все началось, — и это может быть только Веньец.

«Нет!» — хотела закричать Магьер, но вовремя сдержалась. Охотясь за тайной собственного прошлого, она вынудила Лисила последовать за ней в Древинку. Эта охота дорого обошлась им обоим, и теперь по пятам за ней следует древнее, непостижимо могущественное зло. Лисил забыл на время свою вину перед матерью и отцом, чтобы все это время быть рядом с Магьер и защищать ее. Само собой разумелось, что теперь ее очередь сделать для него то же самое.

Но ведь то, что задумал Лисил, — сущее безумие, и страх, который пробудили в Магьер его последние слова, изрядно поубавил ее решимость. Живы или нет родители Лисила, но как сумеет она его защитить, если сам он готов добровольно оказаться во власти тирана, который непременно убьет его?

— Ты клялся, и не единожды, что не умрешь у меня на руках.

— Я и не умру, — устало отозвался он. — Меня, знаешь ли, не так-то легко убить.

— Лжешь! — Голос Магьер дрогнул. — Ты как раз и намерен отправиться навстречу смерти! Нам надо найти твою мать — и это будет наилучший способ узнать, что случилось с Гавриелом.

— А если она этого не знает? — огрызнулся Лисил. — Неужели ты думаешь, что ее сородичи позволили бы смертному вместе с ней войти в пределы эльфииских владений? Что, если он до сих пор скитается где-то по ту сторону границы, в Войнордах? Но даже если он давно мертв — я должен узнать это наверняка.

— А как же древний артефакт, который ищет Вельстил? — возразила Магьер, готовая цепляться за любой довод, только бы заставить его передумать. — Ведь после того, как мы узнаем, что произошло с твоей матерью, нам еще нужно будет отыскать то, что так беспокоит Хранителей.

— Без тебя Вельстил этого артефакта не добудет, — холодно ответил Лисил. — К тому же я ведь согласился с тобой, когда ты объявила, что, прежде чем искать мою мать, мы должны отправиться в Древинку.

Магьер стало так совестно, что она не нашлась, что возразить, и Лисил, видя это, продолжал:

— Нам обоим нужно знать, кто мы есть, почему стихийный дух решил свести вместе дампира и полуэльфа-убийцу. Древний артефакт никуда не денется до тех пор, пока мы не будем готовы отправиться за ним, а вот нам с тобой не будет покоя, пока мы не узнаем правду о себе самих… всю правду, а не только то, что нам уже известно. Это значит, что мы должны отыскать моего отца, а узнать его участь мы можем только в одном месте — в Веньеце.

Магьер выпрямилась, попятилась — и пятилась до тех пор, пока не ударилась плечом о стойку двухъярусной койки. Страх за Лисила мешал ей различить в его словах проблески здравого смысла.

— Не надо было мне брать тебя с собой, — пробормотал Лисил вполголоса, словно размышляя вслух. — Этого-то я как раз и не продумал. Может, было бы лучше отослать Винн назад в Белу… да и тебя вместе с ней. Если я отправлюсь в Веньец один, вы, по крайней мере, будете в безопасности… до моего возвращения.

Магьер стиснула железную стойку с такой силой, что ее острый край впился ей в ладонь.

— И ты думаешь, что я на это согласилась бы? — процедила она. — И сидела бы спокойненько на другом конце света, ожидая, пока мне расскажут о том, как ты достойно встретил свой конец? Вот насчет Винн ты прав. Она знала, что этот кровосос Чейн следует за нами, знала — и не обмолвилась нам ни единым словом! Думаю, что с сородичами твоей матери мы как-нибудь управимся и без помощи этой… переводчицы.

— Ну, хватит уже, — вздохнул Лисил. — Этого спора я продолжать не намерен. Винн здесь, с нами, и за свою ошибку она расплатилась с лихвой.

— Больно уж много ты с ней нянчился!

— Я и сам помню, как и в чем она провинилась перед нами. — В голосе полуэльфа вновь зазвенел металл. — Но… разве ты не видела, как она рыдала над трупом Чейна? Она была вне себя от горя. Можешь ты представить, каково это?

«О да, — подумала Магьер, — еще как могу». И мысленным взором увидела Лисила в Войнордах, Лисила, убитого Дармутом. Она медленно покачала головой, отступая назад по проходу между койками.

— Я обещала, что помогу тебе в поисках, так же как ты помог мне. Иначе и быть не может… потому что мы вместе, ты и я. Только что еще ты придумаешь, чтобы мне было труднее защитить тебя?

С этими словами она развернулась и пошла к арочному проходу в дальнем конце зала.

— Постарайся помириться с Винн! — крикнул ей вслед Лиеил. — Что бы она ни натворила, ей пришлось нелегко. И разве сами мы настолько совершенны и непорочны, чтобы судить ее… как это делаешь ты?

Магьер прибавила шагу, торопясь поскорее уйти, скрыться от этого голоса. Почти бегом пересекла она смежную комнату, где на койках дремали или болтали вполголоса стравинские солдаты. Прежде чем кто-нибудь из них успел окликнуть ее, она нырнула в другой арочный проем — и оказалась в общем зале.

Здесь были и те два солдата, которых Стасиу попросил выйти из спальни, но в основном места за столиками занимали беженцы и опекавшие их жрецы. Народу в зале было столько, что Магьер поневоле пришлось сбавить шаг, чтобы ни с кем не столкнуться. Девочка, которую она спасла, сидела, съежившись, на полу у пылавшего в дальней стене очага. Мальчик, вместе с ней убегавший от солдат, сидел на корточках позади нее и обнимал ее руками за плечи. Оба, не отрываясь, смотрели в огонь.

Сбоку от очага, подальше от входа, сидела Винн — лицом к залу, словно не замечая приникших друг к другу подростков. Взгляд ее был устремлен туда, где сидела у стола жрица, баюкая завернутого в одеяло младенца. Под этим столом лежал Малец — Магьер издалека разглядела знакомое мерцание серебристо-серой шерсти.

Пес свернулся клубком, затаился, явно не желая, чтобы на него наступили в этакой толчее. Не замечая странно пристального взгляда Винн, он при виде Магьер поднял голову и поставил торчком уши.

Магьер поразило то, что морда пса до сих пор покрыта запекшейся кровью. В этом путешествии Винн неустанно возилась с Мальцом и на каждом привале с ворчанием и упреками вычесывала из его шерсти колючки и комья грязи. Псу, впрочем, это было безразлично — пробежавшись на следующий день по кустам, он легко сводил на нет все ее усилия.

Отчего же сейчас Винн сидит у очага, подальше от Мальца?

Магьер вдруг поняла, что сыта по горло загадками. Она распахнула входную дверь с такой силой, что та ударилась о ближайший столик. За спиной раздались возмущенные крики, но Магьер уже выскочила наружу и, не разбирая пути, зашагала к дороге.

— Магьер!

Услыхав этот ясный негромкий голосок, Магьер остановилась как вкопанная. В проеме входной двери, зябко кутаясь в одеяло, стояла Винн.

— Капитан скоро вернется с нашими вещами, — сказала она. — Ты куда?

— Не твое… — начала Магьер угрожающим тоном. И запнулась на полуслове, вспомнив брошенные вслед слова Лисила. В тусклом свете, сочившемся в дверной проем, было видно, как лицо Винн потемнело от неприязни. Магьер заговорила снова, принуждая себя сохранять спокойствие:

— Будь добра, попроси кого-нибудь из жрецов после того, как они закончат заниматься беженцами, осмотреть руку Лисила. Я скоро вернусь.

Она развернулась и, дробно стуча зубами от холода, пошла прочь.

— Но ты… у тебя ведь даже плаща нет! — крикнула ей вслед Винн.

Магьер дошла до середины здания казармы и лишь тогда услышала, как захлопнулась дверь.

Что-то громко зашуршало, захлопало в темноте, и Магьер шарахнулась прочь от стены казармы, привычно нашаривая саблю. Тут же она вспомнила, что оставила клинок там же, где сняла плащ. Дампирское зрение, обострившееся к ночи, позволило ей разглядеть вспугнутую птицу, которая, отчаянно хлопая крыльями, унеслась в темноту.

Магьер оглянулась — вокруг нее раскинулся чужой город, мирно погружавшийся в зимнюю спячку. Ей до смерти хотелось побыть одной, но, хотя темнота и не могла испугать ее, заблудиться и бродить всю ночь по незнакомым улицам тоже было не слишком заманчиво. Магьер завернула за угол казармы и, прижавшись спиной к шершавым камням стены, медленно опустилась на корточки.

Почти всю свою жизнь, даже когда подворачивались случайные спутники, она оставалась одна, и такое положение вполне ее устраивало. Так было, пожалуй, даже после знакомства с Лисилом, в те годы, когда они бродили по лесному захолустью, мороча суеверных крестьян. Теперь же, когда они были совсем близко от мест, где прошла первая жизнь Лисила, чем ожесточеннее Магьер пыталась пробиться к нему, тем упорней он замыкался в себе, погружаясь в глубины, ей недоступные.

А ведь это нелепое, необъяснимое решение идти в Веньец может привести его к гибели, разлучить их так непоправимо, что она не в силах будет ничего исправить.

При этой мысли Магьер становилось отчаянно одиноко… и это было уже совсем иное одиночество.

Она дрожала от холода, но все же не двигалась с места — так и сидела, прижавшись спиной к ледяным камням казарменной стены. Вокруг не было ни души, и никто не мог испугаться, разглядев в темноте ее бледное, как смерть, лицо с огромными, непроглядно черными глазами. Впрочем, если бы такой случайный прохожий и наткнулся на Магьер — он бежал бы без оглядки, даже не заметив, что по мертвенно-бледному лицу текут жаркие слезы.

Связь Чейна с фамильяром прервалась в тот миг, когда птица, вспугнутая шагами Магьер, в панике улетела в темноту. Впрочем, это было и не важно — малиновка все равно к нему вернется. Он и так почти ничего не слышал после того, как Лисил жестким тоном напомнил Магьер о том, что произошло в Древинке, в сыром и зловещем лесу близ Апудалсата.

Каждую ночь с тех самых пор Чейна обуревали ненависть, безрассудная ярость, даже страх — но все эти чувства были связаны только с Магьер. Он ни разу не задумался над тем, что пришлось перенести Винн. Винн, которая видела, как его убили, и припала, содрогаясь от рыданий, к его дважды мертвому телу.

Неужели она… оплакивала его?

Чейн до сих пор так и не открыл глаз. Он был так напряжен и неподвижен, что Вельстил сразу и не понял, что разведывательный полет давно уже завершился, — и сообразил это, лишь когда малиновка, неожиданно выпорхнув из темноты, опустилась на луку Чейнова седла.

— Ну? — заговорил наконец Вельстил, и в его низком голосе явственно прозвучало раздражение. — Что тебе удалось разузнать?

Чейн ничего не ответил, лишь крепче вцепился всей пятерней в спутанную жесткую гриву коня.

— Чейн! — еще сильнее раздражаясь, рявкнул Вельстил. — Я спрашиваю: что ты слышал?

В самом начале их совместного путешествия Вельстил никогда и ни при каких условиях не терял самообладания. Теперь изменился и он.

Чейн усилием воли вынудил себя успокоиться, отогнал прочь все ненужные, неуместные сейчас мысли. Именно таким образом он до сих пор заставлял себя продолжать существование, из ночи в ночь просыпаться и вновь садиться в седло.

— Веньец, — хрипло произнес он. — Они отправляются в Веньец на поиски отца Лисила, а потом направятся в земли эльфов, чтобы отыскать его мать.

Вельстил на миг замер с приоткрытым ртом, затем взорвался:

— Веньец?! В какую еще глупость этот полукровка задумал втянуть Магьер?!

Чейн предостерегающе вскинул руку и спешился. Вельстил, изнывая от нетерпения, последовал его примеру. Чейн прилежно пересказал разговор Лисила и Магьер — настолько подробно, насколько смог припомнить. Когда он смолк, Вельстил устало опустился на корточки, провел рукой по лицу, осмысливая то, что рассказал ему Чейн.

— Земли эльфов слишком далеко к северу, — прошептал он наконец. — Слишком далеко от того, что я ищу… во всяком случае, насколько я могу судить.

Он поднял голову и поглядел на Чейна так, словно тот был каким-то образом виноват в том, что на пути его замыслов возникла очередная помеха.

— Поспешим в Веньец, — вслух сказал он. — Если Лисил обнаружит, что его отец и мать мертвы, быть может, Магьер наконец повернет в нужном нам направлении. Им не будет причины отправляться в земли эльфов. Иного выхода я не вижу… хотя и не знаю покуда, как это устроить.

Чейну наплевать было, что они станут делать и куда направятся. Ему просто-напросто больше некуда деваться. Впрочем, если б даже это было и не так — у него теперь не хватит духу заглядывать в будущее. Пока Вельстил забирался на коня, он посадил малиновку в клетку и закрыл ее куском замши. Затем вставил ногу в стремя и сам вскочил в седло.

От привычной последовательности заученных движений и действий ему становилось немного легче.