Право на Землю

Если занимаешься недвижимостью, нужно уметь общаться с людьми. Но иногда общение сводится к кивкам и улыбкам, пока клиенты строят замки на песке, и к ожиданию, когда сможешь спустить их на землю, - иными словами, заговорить о том, что они на самом деле могут себе позволить. Впрочем, финансовые иллюзии - одно дело, а психопаты - совсем другое. Вот кто (по первому впечатлению) меня ожидал, когда в мою жизнь вошел Лысый. Лицензию агента я получила всего несколько месяцев назад, хотя, с тех пор как скончался мой муж, много лет занималась недвижимостью, иногда от случая к случаю, но больше двух лет полный рабочий день.

Обычно я умею определить, серьезно настроен клиент или нет, еще до того как он откроет рот. Лишь только он переступает порог моего офиса, я уже это знаю. Мужчин без «дражайшей половины» к солидным не отнесешь. Поэтому, когда однажды жарким августовским днем ко мне явился, отчаянно потея и обмахиваясь газетой, лысеющий, с животиком мужчина средних лет, я растянула губы в нейтральной улыбке и решила: пусть понаслаждается немного прохладой кондиционера.

На мое «здравствуйте» он не ответил, просто плюхнулся на стул и, собрав в морщины лоб, уставился на меня. Он не моргал, и бровей у него как будто не было.

Когда он заговорил, губы его едва шевелились.

- Вы занимаетесь передачей земельной собственности.

- Конечно. Мы помогаем землевладельцам…

- Владельцам. - Он деревянно качнул головой. - Никто. Ничем. Не владеет. Вы живете на нашей земле и ее отравляете.

Я присмотрелась внимательнее.

- Вы индеец?

Прищурившись, он подался вперед, и я немедленно подумала про баллончик с перечным газом, который держу в нижнем ящике стола.

- Один из этих… один из вас? Нет. Я только так выгляжу. На данный момент.

- Боюсь, я вас не понимаю. Он снова дернул головой.

- Поймете.

Лысый запустил руку во внутренний карман пропотевшего костюма из хлопковой жатки, а моя скользнула (хотелось бы надеяться, незаметно) к ручке нижнего ящика. Но он достал цилиндр, оказавшийся на самом деле тремя свернутыми в трубочку фотографиями. Когда он их развернул, они почему-то сделались плоскими и жесткими, как пластмассовые подставки для тарелок. Фотографии он разложил передо мной, словно огромные игральные карты. Хватило одного взгляда, чтобы сердце у меня екнуло и едва не остановилось.

Они были трехмерными и двигались. Никаких там кинофильмов, комиксов и прочей ерунды. Каждая фотография походила на окно.

Лысый с силой постучал по первой пальцем.

- Вот как тут было, когда мы первоначально заключили контракт. Передо мной простиралась вулканическая пустыня, - такую я видела в репортаже «Нейшнл Джеографик» о Гавайях.

- Когда нам были переданы права на землю.

Он стукнул по второй, на которой зеленел чудесный, почти райский лес.

- А вот это снято несколько веков назад. А возможно, всего сто лет. Для нас - вчера.

Потом он толкнул ко мне третью.

- И вот что вы сделали.

Полуденная пробка в центре города, всего в нескольких кварталах от моего офиса. Я почти чувствовала вонь выхлопов.

Взяв фотографию, я поднесла ее к лицу. Действительно, вонь выхлопных газов! И шум движения. От двух других тоже исходил слабый запах: серы и древесного перегноя.

- Впечатляет.

А что тут еще скажешь? Сложив фотографии стопочкой, я вернула их на середину стола.

- Вы - непредвиденная случайность. Это не ваша вина. Но мы создавали это место чистым и пригодным для жизни. Сотни миллионов лет назад мы его озеленили, оно расцвело, стало вырабатывать кислород, - как мы и планировали. А вот вас мы не планировали. И вы сводите на нет все наши труды.

- Подождите-ка! - Подобные идиотские ситуации были описаны только в книжках, которые читал муж. - Вы что, говорите о планете… целиком?

Лысый кивнул.

- Собственность. Планета.

Он закрыл глаза. Прямо-таки слышно было, как в мозгу у него поворачиваются колесики. Потом глаза его открылись. Не спрашивайте, как это произошло, ведь веки у него даже не шевельнулись.

- Мы ее купили. Мы ее отремонтировали. Задолго до моего рождения. Теперь мы готовы въезжать. А вы здесь живете.

- Значит, вы с другой планеты?

Он склонил голову набок.

- Из другого места. Из другого времени. А теперь в другое место придется отправиться вам.

- Не понимаю, - сказала я, хотя все прекрасно понимала, и мне это не нравилось. - Да и вообще, кто вы такой?

- Я - как вы. Я занимаюсь вопросами собственности.

- Агент по торговле недвижимостью?

- Да. Нет. Скорее, юрист. - Он снова закрыл глаза: может, думал, а может, переводил. - Вы нежелательные элементы. Паразиты. Но вы разумные существа, что усложняет мою задачу. Не будь вы разумными, мы бы от вас избавились. Вы же выводите насекомых. Но есть соглашения. Законы, которым мы должны подчиняться.

- Подождите, подождите. Вы могли бы просто… избавиться от нас, как от жуков?

- Даже быстрее. Насекомые - крайне живучие существа. Но, как я говорил, существуют законы. Мы должны дать вам возможность по собственной воле освободить территорию. Обосноваться в другом месте… Только не здесь и сейчас. Главное - не здесь.

- Вы имеете в виду, перебраться на другую планету?

- Конечно. Разве вы этого не делали? Я покачала головой.

- Нет!

Шел шестьдесят седьмой. До первой высадки на Луну оставался еще год.

- Мы сплошь и рядом так поступаем. Проще простого.

Достав из кармана еще один цилиндр, он щелчком его развернул.

- Вот извещение.

Я недоуменно воззрилась на него.

- На каком это языке? На китайском? Лысый кивнул.

- На вашей планете семьсот шестьдесят три миллиона китайцев. Их численность больше, чем у какого-либо другого народа, а потому китайский выбран основным языком. Прикоснитесь к извещению.

Стоило мне это сделать, как язык вдруг превратился в английский.

- Как вам это удалось?

- Понятия не имею. Не моя область. - Он встал. - Впрочем, это извещение теперь уже не моя забота.

Даже не попрощавшись, он направился к двери.

Я посмотрела на документ. Внизу значилась моя фамилия. Документ давал нам пятьдесят лет, после чего все люди, оставшиеся на Земле, будут уничтожены.

- Подождите! - крикнула я. - Кому мне полагается это вручить?

- Мне все равно. Я должен был лишь представить документ вам.

- Я хочу поговорить с вашим боссом. - Я изо всех сил старалась не выдать паники. - С вашим начальством.

- У меня нет босса.

- Но кто-то же вам дал эту бумагу! - Я схватила документ.

- А, так вы про Совет?

Он дважды хлопнул в ладоши.

Возникли две старухи и один старик - семи футов ростом, худощавые и одетые в черные балахоны. Зрачки у них двигались вверх-вниз, а не из стороны в сторону.

- И что же на сей раз? - спросила одна из старух.

- Она сомневается в полномочности акта передачи собственности.

Старуха поглядела на меня строго.

- Правила сходны с вашими законами о земле. Его раса получила разрешение изменить экологию, эксплуатировать и осваивать ресурсы. Как только земля будет освоена, они могут вступить в права собственности.

- А как же мы?

- Прискорбно. Непредвиденные обстоятельства.

- Но разве у нас нет никаких прав?

Переглянувшись с коллегами, она посмотрела на меня серьезно.

- Откуда? Говоря вашим языком, не вы купили это владение. Не вы его осваивали. Вам придется выселяться.

Трое стариков исчезли.

- И это все? - я посмотрела на Лысого.

- Как видите. Достаточно просто. Он открыл дверь.

- Но я всего лишь агент по продаже недвижимости!

- И я тоже.

Ступив на яркий свет, он развеялся как дым. Остался лишь запах раскаленной улицы.

Прошла, наверное, минута, прежде чем я смогла изучить документ. Он был холодным на ощупь, а еще твердым и гладким, как пластик. Внизу стояли какие-то закорючки, которые с некоторой натяжкой можно было счесть подписями, ниже - мои фамилия и адрес, а дальше что-то вроде морзянки: точки и тире. Впрочем, стоило мне отвести глаза, как тире задвигались.

Я задумалась, не позвонить ли юристу. Но текст был достаточно ясен, даже понятнее обычного контракта на продажу участка: 14 августа 2017 года любые оставшиеся на Земле представители человечества будут уничтожены. Как раз такое слово и было употреблено, никаких эвфемизмов. Я, наверное, доживу, ведь мои родные с обеих сторон отличаются долголетием.

Позвонить в полицию? Так ведь оператор вызовет врача.

Открыв шкаф, я достала старую записную книжку мужа. Перелистывая дрожащими руками страницы, нашла наконец нужный номер под буквой «Дж» - Джеремия. Джеремия Фиппс - писатель-фантаст. Я его ни разу не встречала, но они с мужем ходили играть в пул.

Был уже полдень, но мой звонок, очевидно, его разбудил. Надо думать, писатели по утрам не работают - в отличие от банкиров и риэлторов.

Я сказала, что мне нужен совет по поводу одного загадочного предмета, и спросила, нельзя ли встретиться с ним во время ланча и узнать его мнение. «За мой счет, - добавила я. - «У Леонардо» подходит? Упоминание хорошего итальянского ресторана воодушевило его, и он согласился встретиться со мной в час.

Затем я позвонила знакомой, чтобы она меня подменила, и когда она появилась без четверти час, сложила фотографии и контракт в большой конверт и отправилась в «У Леонардо». Обычно я прохожу эти семь кварталов пешком, но жара на улице была под сто градусов по Фаренгейту. Включив кондиционер в машине на максимум, я на несколько минут вернулась в офис. Поступив так, я, наверное, внесла свой вклад в загрязнение атмосферы, но теперь, пожалуй, поздно волноваться.

Сидя у окна в кабинке размером с автостоянку, я потягивала холодную «колу», пока не увидела, как перед рестораном появилась престранная личность. У нее была косматая седая борода и грива седых волос, связанных в хвост. Приехал мистер Фиппс на старом, ржавом велосипеде, в обрезанных джинсах и футболке с эмблемой команды «Флорида Гейторс».

- М-да, странная история.

Я не показала ему фотографии и извещение сразу, а сначала рассказала, как ко мне пришел незнакомец и стал нести загадочную чушь. Принесли две кружки пива, я медлила, а он свою опустошил залпом. Я заказала большую пиццу-делюкс, решив, что остатки он сможет забрать домой.

- Этот Лысый нагнал на меня страху, - говорила я. - Его манера показалась мне угрожающей. Но, наверное, все дело в выборе слов.

- Он что, иностранец?

- Вроде того. - Достав три фотографии, я разложила их на столе. - А как вам это?

Взяв одну, он присмотрелся внимательней, поднял к свету, потом перевернул и оглядел оборотку.

- Гм-м…

- Видели когда-нибудь что-то подобное?

Скользнув глазами по остальным двум фото, он запустил пальцы в бороду.

- Не понимаю. Три листа пластика?

- Присмотритесь. Это же сцена из доисторических времен! А вот пробка на углу Шестой и Юниверсити, а здесь…

Он поглядел на меня недоуменно.

- Вы все это на них видите?

- Не на них, а в них! Они же трехмерные, они движутся. От них даже пахнет! - Схватив доисторическую картинку, я глубоко потянула носом и ткнула фотографией в его сторону. - Адский запах!

Нерешительно понюхав, он положил фотографию на стол.

- Да, м-м… послушайте… Не хочу совать нос не в свое дело, но, может, у вас кислотный флэшбэк? Я знаю, как…

- Я никогда в жизни не употребляла наркотиков! Джеремия успокаивающе поднял руку.

- Просто пытаюсь подойти к делу научно. - Он отдал мне фотографии. - Рассмотрите их внимательно. Они остались прежними?

- Кроме этой. - Я перевернула фотографию. - Вы смотрели на нее вверх ногами. - Я достала документ из конверта. Он не изменился. - Взгляните.

Осмотрев обе стороны, он едва ли не ткнулся носом в пластик, точно выискивал на его поверхности пыль.

- Опять фотка?

- Нет. Это извещение. Оно дает человечеству пятьдесят лет, чтобы убраться с Земли.

- Не выйдет. - Прищурившись, он почесал бороду, явно подсчитывая. - На Земле три с половинной миллиарда человек… получается, около двухсот тысяч в день… скажем, восемь тысяч в час. Такую прорву народа автобусами на другой конец города не перевезешь. Не говоря уже о Марсе или других местах. - Он покачал головой и не то хохотнул, не то фыркнул, выпустив воздух через нос. - Не проходит.

- Вы думаете, я сошла с ума?

Джеремия пригвоздил меня взглядом: глаза у него были угольно-черные и налитые кровью.

- У каждого свои отношения с реальностью.

Принесли пиццу. Я заказала еще два пива и схватила свое, как только его подали.

Джеремия оказался просто-таки машиной для поглощения пиццы: шесть кусочков против моих двух. А ведь весил он не больше ста двадцати фунтов. Может, он ест только тогда, когда платят другие?

- Вот что вам нужно, - сказал он, не донеся до рта последний кусок. - Вы должны заинтересовать своим пластиком ученых. На Земле нет такого материала, который бы вел себя так, как вы говорите.

- Вы мне поверили?

- Ну… условно. Зачем вам лгать? У меня нет ни престижа, ни денег. И никогда не будет.

Он тронул среднюю фотографию, оставив на ней сальное пятно.

- Это угол Шестой и Юниверсити.

- Верно. - Я стерла отпечаток.

- И вы сейчас видите движущиеся машины?

- Да. Во всяком случае, мне так кажется. Джеремия встал.

- Закажите мне еще пива. Я сгоняю туда и подниму пальцы. Потом вернусь, и вы сообщите, сколько их было.

Посмотрев, как он уезжает, усердно крутя педали, я заказала еще два пива и канноли. Может, мне удастся прикончить его прежде, чем он вернется? А пиво меня отвлечет.

Несколько минут спустя он появился на перекрестке и поднял три пальца. Потом повернулся: за спиной он держал два пальца другой руки буквой «V».

К его возвращению я почти расправилась с канноли.

- Хотите доесть? - я подвинула ему тарелку. - Вы подняли три пальца, а еще два держали за спиной.

Медленно кивнув, он взял с тарелки недоеденный пирог.

- Предположим, вы не станете никому рассказывать про межгалактического риэлтора. Предположим, просто назоветесь медиумом. Например: сделайте что угодно на углу Шестой и Юниверсити, а я посмотрю в кусок пластмассы и опишу ваши действия.

- А мне ответят, что у меня есть скрытая камера. Он отхлебнул пива.

- В редакции газеты она вам не поможет. И на телестудии.

- В лаборатории, - возразила я. - Нужно заставить ученых прислушаться.

- Ага, но сперва надо привлечь их внимание. - Выпив залпом половину кружки, он поставил ее на стол. - Когда вы заканчиваете?

- В пять.

- Визитка есть?

Порывшись в сумочке, я нашла визитную карточку.

- У меня имеются кое-какие связи. Ждите звонка.

Джеремия объявился ровно в пять на машине, за рулем которой сидел молодой человек. Черный «шевроле» был старым и пыльным, с магнитной нашлепкой, рекламирующей местную телестанцию. Черная машина во Флориде? Какая дешевка!

Парнишка сиял глуповатой улыбкой, впрочем, что с него взять, он ведь настроился развлекаться вовсю. Водитель сказал: у них что-то там забронировано сразу после рекламы в половине седьмого. Согласившись поехать с ними, я протянула для пожатия руку. И вот тут-то увидела второго молодого человека в черном и с громоздкой камерой.

- Рэнделл Армитейдж, - представился водитель. - А это Джон Бьюфорд Маршалл. Встречались с ним раньше?

- Нет, - призналась я. - Я редко смотрю телевизор. Что происходит?

- Наш оператор будет вас снимать непрерывно вплоть до самого эфира. Вы не против?

Я пожала плечами. Кондиционера у него в машине не оказалось, но и до студии недалеко. Усевшись, я тут же чихнула от пыли.

- Поехали. И не жалейте «лошадей».

Остановив несколько минут спустя машину у входа на телестанцию, водитель помог оператору выбраться и понес за ним тяжелую батарею. Оба они шли задом, снимая, как я скриплю подошвами по гравию дорожки.

- Не слишком интересно, - задумчиво сказала я. - Кому захочется смотреть подобное?

- Это не для шоу, - объяснил Джеремия Фиппс, - а для ученых, после того как они очнутся.

Рэнделл откровенно ухмылялся, что укрепило мою решимость. Мне хотелось посмотреть, какие у них будут лица, «после того как они очнутся».

Нас посадили в студии, довольно дешевой и унылой во всем, что не попадало в объектив. Стол диктора новостей был пустым и чистеньким, пахло от него лимонным полиролем. У дальней стены, позади всех нас села, не представившись, женщина с планшеткой.

От кофе пахло замечательно, но, уже поднеся чашку к губам, я спросила:

- А я смогу сходить в туалет?

- Боюсь, что нет, - сказал оператор. - Только после эфира. Я отставила чашку.

- Сейчас покажу вам три фотографии.

- Только одну, пожалуйста, - попросил Джон Бьюфорд. - Ту, которую мы сможем проверить.

- Ладно. - Я всмотрелась в снимок. - Час пик, разумеется. Туристы тащатся в своих машинах по Шестой авеню и обнаруживают, что налево, на Юниверсити, поворот воспрещен. Все отчаянно гудят… словно от этого когда-то был толк. - Я подняла глаза. - Конечно, это вам мог бы сказать кто угодно. Еще вижу низенького мужчину в соломенной шляпе, он выгуливает огромного пса. Датского дога.

- Надо бы послать кого-нибудь с рацией, - сказал Джеремия. Рэнделл кивнул, но не согласился:

- У нас тут не радио, а телевидение.

- Можем сделать потом, - нейтрально предложил оператор. - Объясните нам, как это случилось?

- Конечно. - Я задумалась, а кто тут, собственно, главный. Говорила я в камеру. - Сегодня около половины двенадцатого в мой офис на Тридцать третьей улице вошел странного вида мужчина. Я риэлтор агентства по продаже недвижимости «Стар-риэлти». - Немного рекламы еще никому не вредило.

Затем я по возможности дословно пересказала наш разговор. Подняв фотографию к камере, я объяснила, что смогла увидеть, услышать и унюхать. Рэнделл смотрел на меня с таким видом, будто я покрылась хитиновыми чешуйками и отрастила крылья, Маршалл - чуть милосерднее. Молчаливая женщина с планшеткой встала и ушла.

- Сначала проведем простой тест, - предложил Маршалл. - Я отправлюсь на перекресток и напишу что-нибудь на большом листе бумаги. Никто не знает, что я нацарапаю… Я и сам пока не знаю. Вы прочтете надпись вслух. Затем наша вторая переносная камера, такая же, как эта, покажет мой автограф.

- Ладно. Просто держите листок лицевой стороной к северу по Шестой. Или поверните несколько раз.

Маршалл удалился в компании какого-то юнца.

- И кто нам поверит? - удивилась я. - Он же мог оставить записку. Или еще несколько часов назад сказать, что собирается написать.

- Вы плохо представляете специфику телевидения, мэм, - улыбнулся оператор. - Люди доверяют камере.

- Совершенно точно, - согласился Джеремия. - Книг-то они больше не читают.

Мне было слышно, как в соседней комнате женский голос сообщает новости.

Несколько минут спустя Джон Бьюфорд Маршалл поправил галстук, и вошел другой человек, чтобы стать за камерой. Зажглись софиты.

- Мэм?

Я вышла вперед, и ассистентка припудрила нас обоих. Пока ему обрабатывали подбородок, он сказал:

- Дайте мне средний план нас двоих в нижнем углу кадра, на заднем плане, Рэнделл.

- Есть, босс.

Может, он и был боссом? Минуту спустя из темноты сказали:

- Через пять.

Три зеленых огонька, оранжевый, потом красный.

- Спасибо, Тельма.

Маршалл демонстративно посмотрел на наручные часы, хотя настенные висели в студии в трех местах.

- Спасибо, что объяснили необычный талант нашей гостьи… Видите репортера, миссис Хокфилд?

- О, да. Он стоит на тротуаре возле музыкального магазинчика на Юниверсити. Разговаривает с оператором. - Я поднесла пластик поближе к глазам. - Не слышу, о чем он говорит. Слишком шумно.

- Сейчас он начнет писать…

Рэнделл действительно начал писать и минуту спустя повернул лицом ко мне плакатную доску.

- Ерунда какая-то…

- Просто скажите нам, что, как вам кажется, там написано.

- Ничего мне не кажется. Там написано: ОНА С ПЛАНЕТЫ ТЕТА.

Джеремия Фиппс произнес слово, которое, по-моему, на телевидении не допускается.

- Десять секунд, переход на внешнюю камеру.

Я следила за его лицом, а не за монитором. Глаза у него вылезли из орбит - весьма отрадное зрелище, после его-то недоверия.

- Как… откуда… что за планета Тета?

- Понятия не имею. Я-то определенно не с нее! Я состою в «Дочерях американской революции»

- Сейчас начнутся звонки, - предрек Джеремия Фиппс.

Пронзительно зазвонил телефон в главном офисе. Еще два - на сей раз в самой студии - сердито моргали красным.

- Сдается, сейчас вы узнаете о Тете гораздо больше, чем вам хотелось бы.

Как выяснилось, фраза была своеобразной шуткой. Оказалось, Джеремия познакомился с Рэнделлом благодаря научной фантастике (Рэнделл был фэном), и последний решил над ним подшутить в духе любимого жанра.

В течение следующих нескольких дней я действительно вдоволь наслушалась о жителях планеты Тета и о Роне Хаббарде, еще одном писателе-фантасте, который нашел для себя (или придумал себе) религию, окрестив ее дианетика, или сайентология. После того, как фразу ОНА С ПЛАНЕТЫ ТЕТА показали по всем каналам, ко мне в офис ежедневно стали являться по двадцать-тридцать сайентологов.

Как я уже говорила, в нашей профессии нужно уметь общаться с людьми, а потому мое кредо гласит: живи и давай жить другим, если, конечно, речь идет о религии. В глубине души я, наверное, ни в что не верила, даже в учение епископальной церкви, в согласии с которым меня воспитывали, а если что-то и было, то иссякло, когда мой муж умер молодым. Впрочем, все, что помогает прожить еще один день, меня устраивает. Сайентологи болтали странные вещи, и не стану делать вид, будто я что-нибудь понимала, но они казались добросердечными и порядочными людьми.

К тому же они мне верили. После истории с Тетой я не смогла достучаться ни до одного ученого. Ну и ладно. Мне верили сайентологи. И они покупали дома. Господи, они просто расхватывали их, как горячие пирожки! Каждый год, начиная с шестьдесят седьмого и кончая восемьдесят первым, когда я отошла от дел, я получала «золотые булавки» как лучший агент по продажам. Тогда мало кто хотел купить дом в Гейнсвилле, расположенном равно далеко и от Мексиканского залива, и от океана.

Сайентологи продолжали появляться и после того, как я отошла от дел. Они рассматривали фотографии, а некоторые даже утверждали, будто что-то в них видят. Может, так оно и было, я не знаю.

Фотография, запечатлившая недавнее прошлое, начала меняться, когда появились рабочие и построили железную дорогу. Это было в середине девятнадцатого века, на том самом месте, где в будущем возникнет перекресток Шестой и Юниверсити. Если я доживу до девяноста, то увижу Гражданскую войну. Кажется, здесь разыгралась какая-то битва.

Но раньше 14 августа 2017 года она на фотографии не появится. А ведь в этот день, если верить Лысому, нас всех уничтожат. Я не смогла заинтересовать этим никого, кроме Джеремии Фиппса, а он уже давно скончался.

Но перед смертью он подбросил мне идею. Возможно, она сработает.

В 2017 году мне исполнилось семьдесят восемь: тело поизносилось, но я не жаловалась. 14 августа я надела лучшее выходное платье и осталась ждать в гостиной, поставив рядом с собой на столик кувшин чая со льдом.

Незадолго до полудня в дверь постучал Лысый, а потом, не открывая, просто просочился сквозь нее. Он нисколько не изменился.

- Не вставайте. Вижу, вам это трудно.

- Спасибо.

Отерев лицо платком, он оглядел мою загроможденную гостиную: я никогда не могла заставить себя избавиться от любимого хлама.

- Ну и что это будет? - осведомилась я. - Великий взрыв? Ядовитый газ?

- А что бы вы предпочли?

- Лед, наверное, как сказал поэт. Будет чертовски жарко.

- Лед и мне бы подошел. - Он сел на диван. - Можно?

- Угощайтесь.

Налив себе стакан чая со льдом, он выпил его почти залпом, потом промокнул платком губы.

- Тогда, пожалуй, начнем…

- Подождите. Я хочу еще раз поговорить с Советом.

- Чего ради? Просто лишний раз их потревожите.

- Вы их вызывали раньше. На сей раз все гораздо серьезнее.

- Едва ли. Во всяком случае, для меня.

Вид у него сделался раздраженный, но он дважды хлопнул в ладоши. Появился Совет, двое сели рядом с ним, а третья (возможно, та самая, с которой я говорила полвека назад) застыла перед кофейным столиком.

- Что же у нас теперь? - раздраженно спросила она.

- В предыдущем разговоре, - осторожно начала я, - вы сказали, что ваши законы о земельной собственности сходны с нашими.

- В некотором смысле… да.

- У нас есть статья о «владении, основанном на утверждении правового титула вопреки притязанию другого лица». Иначе говоря, «право сквоттеров».

- Мне об этом известно.

- То есть кто-то живет в некоем владении определенный промежуток времени без перерыва, но и без разрешения владельца. «Открыто и не скрываясь». К нам это применимо?

- Это возможно применить к расе, случайно развившейся на планете, которая принадлежит кому-то другому. Но соглашение, заключенное с его расой, - она кивнула на Лысого, - первичное. И обусловлено тем, что они провели капитальное изменение окружающей среды. Экологии.

- Так он и сказал.

Поднявшись (колени у меня скрипнули), я подошла к окну и театральным жестом раздвинула занавески.

На горизонте под солнцем поблескивало море.

- Пятьдесят лет назад наш город лежал в сотне миль от моря. Сейчас это остров. За пятьдесят лет мы изменили экологию Земли больше, чем его раса за пятьдесят тысяч лет. Или даже за пятьсот тысяч.

Поглядев на море, она кивнула.

- Но мы свои шаги планировали! - вскинулся Лысый.

- И мы тоже, - парировала я. - Мы предполагали, к чему это все приведет.

Ну, может, не так скоро, но об этом я умолчала. Старуха нахмурилась.

- Она говорит правду. - Потом старуха обратилась к Лысому: - Ее доводы более веские.

Трое членов Совета растворились в воздухе.

Лысый некоторое время сидел молча, потом допил чай и встал. Подойдя к окну, он кивнул.

- Ловко придумано. Но время на нашей стороне. Мы вернемся, когда ваша раса вымрет. - Он подошел к двери. - Думаю, к тому времени вы получите свой лед.

И исчез облачком пара.

Думаю, со льдом, когда он на нас надвинется, мы справимся. Забавно. Когда живешь практически на пляже, почти никогда не ходишь купаться. Но сегодня, пожалуй, я отправлюсь.

Перевела с английского Анна КОМАРИНЕЦ

© Joe Haldemann. Foreclosure. 2005. Публикуется с разрешения журнала «Fantasy amp; Science Fiction».