Пепел забытого колдовства

IV

— Что будем делать? — спросил Брайер. — Вообще не хочу ничего этому ублюдку отдавать, но он же заранее заплатил, а я ему те деньги возвратить не могу. И девицу эту спасти хочу, она прекрасно сложена и смела, не знаю только, сколько и чем за это придётся заплатить. И я не намерен позволять этому проклятому колдуну гнаться за нами и преследовать по всему свету только из-за пергамента или хорошенького личика. Это дьявольски небезопасно, ты уж поверь мне.

Конан во время его речи задумчиво мял подбородок. Когда грабитель окончил, осторожно взял Амиру и без всяких усилий перебросил её через плечо.

— Идём, — махнул рукой киммериец и, выразительно взглянув, направился в том направлении, где скрылся статный старец.

— Как «идём»?! — разъярился Брайер. — Мы же партнеры и должны договориться о том, что делать!

Однако, повернувшийся к нему широкой спиной варвар, не ответил. Пришлось, зло дёрнув за узду, повести обоих лошадей через кустарник и расщелину, а потом вверх по склону.

Действительно, туда вела тропка, хоть и крутая, но безопасная для людей и лошадей и, должно быть, ранее невидимая — скрытая от взоров с помощью колдовства. Как Брайер о подобном забыл, неужели упустил из виду?..

Разбойник был вообще в очень возбуждённом состоянии. Дело, которое для него началось многообещающе и ярко, и предлагало высокую прибыль, целиком пошло не в том направлении. Перспективы борьбы с могущественным чародеем или представление о том, что тому надо передать некий таинственный предмет, обладающий разрушительными свойствами и явно скромная за подобное награда, теперь уже не казались заманчивыми. Всю дорогу он недовольно бурчал, и на каждое спотыкание лошади ругался отборной бранью.

Обиталище колдуна было недалеко. Прямо на полпути тропка резко сворачивала направо и теперь почти по ровной поверхности петляла, извиваясь меж холмов. Потом она незаметно превратилась в узкое ущелье и вскоре привела к небольшой площадке, окружённой со всех сторон каменными стенами. Дальнейшую дорогу перекрывали занавеси из тяжёлого серого сукна, скрывающие нескольких больших отверстий в скалах. При первом взгляде стало ясно — издалека место было полностью скрыто от взоров случайных путников.

Один занавес колыхнулся, и из коридора к ним вышел молодой человек в набедренной повязке. Поклонившись им, он принял у Брайера коней и отвёл их в стойло. На спине вышедшего отчетливо проступали следы бичевания.

— Заметил его? — шепнул грабитель уголками губ. — Когда увидел девушку, его тело как будто хлестнуло, обжигаемое плетьми.

Но теперь их уже встречали две прекрасные полураздетые девушки с чашами воды для ополаскивания лица. Но когда Конан опустил Амиру на землю и освободил руки, подошли двое других рабов с носилками. Они положили их на землю и склонились к лежащей девушке. И тут каждый из них ощутил на своей шее могучую руку северянина. Подчиняясь беспощадной силе, они поднялись и посмотрели в лицо синеглазому гиганту.

— Убирайтесь, — отрывисто бросил он им, сопровождая сказанное повелительным жестом. Свирепость и неумолимость северянина перевесила даже их ужас перед своим жестоким хозяином. И они отступили так поспешно, что оставили лежать пустые носилки.

Конан кивнул рабыням с водой, чтобы опустились на колени, и ополоснул Амире лицо. Длинные ресницы век дрогнули, а затем глаза открылись. Девушка долго приглядывалась к окружающим, потом испуганно заморгала ресницами. И этот её взгляд был одним из самых красноречивых, какие только киммериец видел. Она протянула у Конану руки, чтобы обнять за шею, но тот их мягко удержал. Конан помог ей встать. Когда та поняла, где очутилась, то содрогнулась от страха, но быстро сориентировалась и, крепко сжав чуть побелевшие полные губы, встала за варваром.

— Друзья мои, — произнёс старец, выходя из-за занавеса, — вы не можете даже представить себе, как же я рад, что вы добрались! Проходите дальше и будьте моими гостями, — кивая им в знак приглашения.

Все трое двинулись, но колдун остановил:

— Конечно, приглашение не касается моей беглой рабыни.

Амира судорожно сжала руку Конана.

— Все дьяволы Сэта, — тихо зарычал он, — касается!

— Так и быть, — уступил старик, но его глаза вспыхнули гневом, — если хотите, будет частью вознаграждения. Тем не менее, отмечу, что оценю я её очень высоко.

Брайер набрался воздуху, намереваясь что-то спросить или возразить, но Конан отрезал:

— Согласен.

Они вошли в пещеру, освещаемую несколькими горящими факелами. Короткий коридор завершался красочным занавесом, из-за которого неясно пробивался свет. Хозяин откинул тяжёлую ткань, и взорам открылось просторное помещение, обставленное с такой роскошью, которая могла бы конкурировать с покоями наибогатейших хорайских вельмож. Пол и стены покрывали толстые ковры из Турана, в углах стояли огромные кхитайские вазы высотой со взрослого мужчину, украшенные узорами. Правда, за прошедшие годы они покрылись трещинами, как если бы их ставили для подношений или жертв, приносимых богам. На низеньком столике, расположенном в середине комнаты, находилось изящно изукрашенное овальное блюдо с необычно-затейливыми узорами из эбенового дерева, инкрустированного слоновой костью и частями черепаховых панцирей. Над ним сидел, со скрещенными ногами, толстяк — шемитский работорговец со своей кушитской стражей. Он пыхтел, глубоко вдыхая из разукрашенного кальяна, а нагой раб массировал его тучные шею и плечи. Амира за Конаном резко вздохнула, и Брайер заметил — её затрясло от омерзения.

Напротив входа было и другой проход, скрытый занавесом.

Когда шемит увидел вошедших, то хитро скривился.

Старец пригласил вошедших присесть, разместившись на роскошно расшитых золотыми и серебряными нитями высоких подушках, а массажиста — к большому недовольству шемита — отослал. Конан с Брайер присели, а Амира так и не решилась, поэтому встала на колени за плечами Конана, держась немного сзади.

Старец громко хлопнул в ладоши. В комнату вошел раб, неся в руках роскошно украшенный резьбой ларец. Хозяин поставил его на стол и открыл:

— Ваша награда, — сказал он с нескрываемой жадной похотью посматривая на мешок с книгами, который Брайер положил возле себя.

Разбойник наклонился и откинул крышку. Ларец был наполнен золотыми украшениями и драгоценными камнями, блестевшими в свете факелов, как летом сверкают звёзды на озёрной глади. Брайер зачерпнул пригоршню, выбрал один большой изумруд, и, прищурив один глаз, посмотрел сквозь него на свет. Довольно хмыкнул и подтолкнул ларец Конану. Золото явно перевесило все его моральные сомнения.

Однако варвар ларец не тронули, всё время пристально наблюдая за человеком на другой стороне стола. Тот же, первоначально бросив на свитки плотоядно-вожделеющий взгляд, отлично сумел удержать себя в руках.

— Ну же, — поднял бровь старец, — теперь наша сделка завершена?

Брайер торопливо кивнул, взял мешок и уже хотел отдать, но варвар его задержал.

— Однако, девчонка… — внезапно заявил старец, как будто только теперь вспомнил. — Сейчас за неё вы ничего не заплатили. Прежде чем узнаете цену, скажу вам, в чём заключается её главное предназначение. И это не только её внешность. Тело — статно, и кожа — нежна, что очевидно, и она неоднократно была полезна как мне, так и моим приятелям, — старик взглянул на шемита, чьё лицо растекалось в глупо-бессмысленной утвердительной гримасе. — Но,— поднял руку колдун, чтобы подчеркнуть свои слова, — женщин такого склада и с гораздо лучшими навыками в искусстве любви захватывают во всех крупных городах от Западного океана до восточного побережья Кхитая. Я с радостью отдал бы как приятельский дар женщину тебе, и не стал бы расценивать как великую щедрость. К вашей и моей удаче, — вздохнул он, — в её жилах течёт настоящая кровь трёх королевских родов. Да, моя милая, — обратился он к Амире, которая слушала его совершенно потрясенно. — Тебя я специально заказал у моего друга, потому что обнаружил, что среди твоих предков был первый владыка Немедии, офирский король и — при твоей светлой коже это кажется невероятным — даже стигийский верховный жрец культа Сета!

Мужчина, по-видимому, задумался и умолк. Но это была рассчитанная на эффект пауза.

— Ну же, — продолжил он, пожимая плечами, — для вас — простых воинов, её глаза и руки — только складное сочленение, грубо проявленная и ничего не значащая внешность. Но для меня, так как я всматриваюсь в истоки вещей — важна сущность происходящих явлений. И я чту силу, которая содержится в королевской крови. Эту девицу я планировал использовать для чрезвычайно важного и серьёзного обряда, его детали почерпнуты из сведений в тех свитках, которые вы мне принесли. Найти же ей замену для меня будет очень и очень трудно, и поэтому спрашиваю: так ли для вас важна и значима эта женщина?

— Не болтай и назови цену, — изрёк Конан. — Если будет справедлива — то получишь её, если нет — заплатим мечом.

— Задумался ли ты хоть чуть-чуть, что девка более ценна для меня и церемонии, чем для вас? С ней я смогу завершить то, что явится кульминацией многолетней моей работы. Взаправду, многолетней, — добавил он с усмешкой, от которой мороз пробегал по спине. Умолк и пытливо посмотрел на Брайера.

Разбойник сидел сжавшись, стиснув зубы, и молчал.

— Неужели тебе нехорошо, приятель? Может, вам принести немножко вина? Подожди, — колдун встал и вышел из комнаты.

— Он отравил его, — пискнула испуганная Амира, уже готовясь к последующим неприятностям. — Точно отравил. Ах, Конан, убежим! Я боюсь!

— Тише, девочка, — проворчал варвар. — Просто стой. Такие, как он, всегда после полчаса слов спокойно сами не заснут от названной цены, — однако сам вынул меч и положил его на колени.

Шемитский работорговец перестал равнодушно пыхтеть своим кальяном, и его стражи-телохранители насторожились. Их руки невзначай приблизились к рукоятям мечей. А у Брайера выступил пот.

— Думаю, — прохрипел он, — что Амира права. Те драгоценности… — снова стиснул он зубы, пытаясь превозмочь распространение сильнейшей боли. Конан задумчиво посмотрел на шемита. И тот побледнел.

— Я этого не делал, — выдавил он из себя. — И ничего не знаю.

Взгляды двух мужчин встретились, работорговец почти сразу же отвернулся.

— Пойду, — выдавил толстяк и с трудом поднялся.

— Останься, — заявил Конан и поднял свой меч.

В этот миг Брайер согнулся и рухнул, после чего сразу же началась резня. Варвар вскочил, как стальная пружина, и прыгнул к кушиту, отрезав ему голову прежде, чем тот мог выхватить свой меч. Другие стражники бросились к киммерийцу. Амира изо всех сил тянула Брайера в угол и пыталась как-нибудь оживить.

Шемит пытался ускользнуть, выбежав вон, но Конан внимательно наблюдал за ним, хотя ему пришлось отбиваться от атак трех бойцов, не дающих ему приблизиться к выходу. Варвар с лёгкостью отражал кушитские лезвия и отвечал весомыми ударами, легко прорывающими защиту его противников, оставляя на их телах глубокие кровоточащие раны. Ни один из них не был смертельным, но это было лишь вопросом времени, когда они от потери крови ослабнут достаточно, чтобы не отразить с достаточной силой удары или не отскочат в сторону от тяжёлого меча варвара.

Рабовладелец, знаток игровых состязаний на арене, уже знал, чем закончится схватка.

— Помогите, — выкрикнул он, и его голос дрожал. — Помогите! — повторял он, взывая к всеведающему чародею, словно достаточно громкий звон оружия и так не говорил о происходящем. Неловко вытащив кинжал с роскошной перевязью, он передвинул толстые неуклюжие ноги, непривычные к физическим нагрузкам. Рука одного из его стажей отлетела к стене и упала на пол, из её пальцев, раскрывшихся в судорогах агонии, выпал меч.

Рабовладелец кричал, желая вымолить пощаду, и пробирался к выходу. Конан легко приставил остриё своего меча к жирному брюху и пропорол его гибким движением без усилий. Шемит с воем, свернувшись калачиком, попытался подняться к спасительному выходу.

Последний телохранитель умер, и киммериец выдернул меч из его черепа. Он оглядел комнату и ударил работорговца:

— Ты трусливый пес, если будешь ещё жив, когда я вернусь, вытащу тебя на скалу, чтобы посмотреть, как стервятники кормятся твоим телом.

Конан оторвал Амиру от мертвого Брайера, схватил сумку с книгами и бросился в соседнюю комнату искать чародея. Боковое помещение было обставлено похуже. И в нём никого не было. Конан кивнул Амире отойти в сторону, бросил сумку на пол и закричал:

— Где ты, ублюдок!? Если хочешь книгу, выйди и сражайся!

Сначала повисла тишина, потом из-за занавеса, прикрывавшего соседнюю комнату, раздался голос:

— Бой? Ты убогий человечишка! Знаю таких как ты, знаю до мозга костей. Ты боишься. Трясёшься от ужаса, знаешь, что не можешь сбежать от меня, ищешь надежду в борьбе. Ха! В бою со мной, Греве Йелихим, который может жизнь продлить и оборвать, который уже триста лет исследует скрытые тайны! Ты, спесивый северянин! Ты — жаба, которая хочет бороться с орлом! Что ты можешь противопоставить сотням лет изучения тайных наук, знаниям от истоков человечества! Против магических сил и неведомых созданий, которые только и ждут, чтобы их кто-то призвал, чтобы овладеть душами смертных! Своим мечом? Думаешь, что сталь сильнее, нежели разум и воля?

— Ты, раздутый мешок отбросов, пока только нёс вздор и показывал дешёвые фокусы. До сих пор ты только повелевал над своими рабами бичом и золотом. Теперь здесь стою я!

— Твоё невежество мне по нраву! Дарю тебе за это жизнь. Снаружи стоит запряжённый конь. Прыгай на него и уезжай! Оповести весь свет, что Грев Йелухи через несколько месяцев станет его властелином! Я призову существ, которые ждали своего шанса возродиться в материальном мире и повелевать им! Я использую те знания, которые Атлантида и Лемурия скрыли в своих свитках, не зная их истинного смысла. Потому что сами были лишь деградирующими ответвлениями древней и могучей цивилизации. Катастрофа, которая её уничтожила, сокрыла от их потомков плоды работы их мудрецов.

— Безумец! — выкрикнул в ответ Конан. — Это была гордыня и жадность, за которые те и расплатились, как сполна получишь и ты. Возжаждав могущества и власти, ты вызвал силы, которыми не в состоянии даже управлять, не то что повелевать. Окончишь также скверно!

Голос рассмеялся:

— Увидим. Однако, что касается тебя, о результате ты уже не узнаешь. Всё предрешено! Прощай, Конан!

Стало пронзительно тихо, но потом из другой комнаты донеслись неуверенные шаркающие шаги, приближающиеся к занавесу. И в следующее мгновение на Конана обрушилось тяжёлое тело и сбило его наземь. Чьи-то руки стиснули его шею, сжав мёртвой хваткой. Но варвару удалось перевернуться и взглянуть злоумышленнику в лицо.

Это был пепельно-серый шемитский работорговец с вытаращенными мутными глазами. Его кишки из распоротого брюха протянулись до комнаты, откуда он, молча, вышел. Движениями мертвеца мог управлять только полностью сосредоточившийся Грев Йелухи, не способный из-за этого сражаться сам. Конан выхватил кинжал и несколько раз ударил громоздкий труп. Варвар был уверен, что поразил и лёгкие и сердце, однако единственным результатом его усилий оказалась струйка крови, появившаяся из уголка рта рабовладельца. Кинжал проник до почек. Однако давление рук только усиливалось. Мышцы шеи варвара стали поддаваться давлению, а голова начала склоняться набок.

Киммериец заревел, как дикий бык, и из последних сил схватил работорговца за локти и начал разжимать их в стороны. Его глаза налились кровью, лицо опухло и покраснело. Наконец руки шемита начали разжиматься, но чужая воля, овладевшая и управляющая мертвецом, не хотела отступать. Раздался сухой двойной треск, когда кости плечевого сустава выскочили из суставных ямок. Мышцы плеч и рук потеряли опору, и дико вздымалась, ища место, где бы могли зацепиться, чтобы продолжить захват. Но давление на шею пропало.

Конан сделал глубокий вдох и попытался откатиться от шемита в сторону. Тот, однако, даже с бессильными руками и ранами, нанесёнными в сердце, и кишками, растянувшимися через всю комнату, схватил зубами шею варвара, стремясь приблизиться к сонной артерии. Конан сердито зарычал и, разом дёрнув, сломал ему шею. Потом схватил труп за волосы и оторвал от себя. Голова мертвеца гневно вращала мутными глазами, и после нескольких незначительных усилий застыла, а неподвижное тело перестало вздрагивать.

Конан вытащил меч из тела раба и взбешённо зарычал:

— Проклятье! Будь ты где угодно — разыщу! — он открыл мешок с книгами и выдернул из настенного крепления факел.

— Нет, — воскликнул Грев Йелухи из соседней комнаты. — Они же последние на свете! Не делай этого!

— Последние на свете? Тем лучше, — злорадно ответил Конан и бросил факел в мешок.

Пламя жадно облизывало пергамент.

— Подожди! — Грев Йелухи выбежал из соседней комнаты и припал к сумке, не видя ничего, кроме уничтожения желанных книг. — Дам тебе всё!

Для меча киммерийца это была легкая работа. Старик повалился на пол, замерев навсегда.

— Собака, — буркнул варвар и отёр лезвие о ковёр. — Так долго властвовал над другими, что забыл, что и сам такой же обычный человек.

Конан посмотрел на Амиру. Как загипнотизированная, она глядела на тело своего мертвого хозяина и огонёк пламени, выскакивающий из раскрытого мешка.

— Очнись, — Конан легонько хлопнул её по щеке. — У нас ещё многое впереди. Триста лет жить не будем, но тут, определенно, есть чем поживиться. Можешь взять столько, сколько унесешь. Возьми с собой рабов колдуна. Они помогут тебе в дороге, да им и некуда идти, так что они с радостью согласятся сменить старого хозяина на новую госпожу. Я же ближайшее время собираюсь провести, проматывая добро этого никчемного фокусника в кабаках Самары.