Острее змеиного зуба

Глава третья. ИГРЫ КОНЧИЛИСЬ, ДЕТКИ

Меня не было, когда все это происходило, но выжившие рассказали мне о случившемся.

Это был просто еще один день на Улице Богов. Улица Богов — это магическое, изменчивое и совершенно особое место, где вы можете поклоняться всему, чему хотите вы, или тому, что хочет вас. Есть Сущности, Носители Власти и Силы, неведомые и непознаваемые, и будьте очень осторожны при любой покупке. Религия — это крупный бизнес на Темной Стороне, и на Улице Богов можно найти то, что удовлетворит любой вкус, каким бы странным или экстремальным он ни был. Конечно, у наиболее популярных вероучений самые крупные соборы, наиболее величественные храмы и лучшее расположение на Улице, пока кому-то приходится отстаивать все это в дарвиновской борьбе за деньги, приходы, и более высокие должности. Некоторые боги очень стары, некоторые очень богаты, а некоторые не продержались даже столько, чтобы прошла по кругу кружка для подаяний.

Боги приходят и уходят, религии возникают и исчезают, но Улица Богов вечна.

Горгульи, распластавшись высоко на стенах собора, сардонически разглядывали верующих внизу, болтая, сплетничая и передавая по кругу толстый косяк. Странные создания, не скрываясь, двигались по Улице, направляясь по своим непостижимым делам. Духи и призраки парили там и тут, тревожимые каждым дуновением ветерка — истончившиеся оболочки старых богов, от которых не осталось даже воспоминаний. Здесь были бумажные фонари и свечи из человеческого жира, горящие жаровни и яркие кричащие неоновые огни. Живые молнии гонялись друг за другом вверх и вниз по Улице. Соперничающие банды скандировали свои доктрины друг другу из безопасности ризниц своих церквей; тут и там фанатики с безумными глазами использовали заклятия и проклятия в адрес ненавистных врагов. Некоторые из наиболее представительных богов бродили взад-вперед по Улице в своих самых ослепительных ипостасях, туда и сюда, чтобы видеть и быть увиденными. И всегда танцевал Арлекин, в своем обтягивающем клетчатом костюме и черной маске-домино, крутясь и кувыркаясь, как обычно, так давно, что никто уже не помнит начала, еще и еще, он танцевал без конца. При свете свечей, свете горящего трупа, вспышках неона — Арлекин танцевал.

Нужно сказать, Улица Богов знавала и лучшие времена. Совсем недавно, Эдди Бритва потерял на Улице терпение и сделал что-то чрезвычайно огорчительное, в результате чего некоторые боги были замечены убегающими с Улицы, крича и выплакивая глаза. Люди Уокера до сих пор уговорами выманивают их из забегаловок, сточных канав и картонных коробок. На самой Улице приходилось разгребать завалы и составлять сметы на восстановление. Церкви были окружены лесами или удерживались воедино светящимися лентами чистой веры, тогда как менее уцелевшие сравнивались с землей дистанционно- управляемыми колесница итДжаггернаута. Зазывалы были в цене, вербуя на новое дело, а туристов было больше, чем когда-либо. (Они так любят катастрофы, особенно происходящие в каких-то живописных местах). Часть верующих все еще бродит вокруг в шоке, ожидая возвращения своих божеств.

Просто еще один день на Улице Богов, до тех пор, пока мертвые ангелы не начали сыпаться с ночного неба. Они падали на землю некрасиво и тяжело, со сломанными крыльями и оглушенными испуганными лицами, как птицы, влетающие в окна высотных зданий. Они лежали на земле, не двигаясь, создания света и тьмы, как у брошенные детские игрушки. Все смотрели на мертвых ангелов с благоговением и какой-то робостью. А потом они, поклоняющиеся и объекты их поклонения, посмотрели вверх, чтобы увидеть еще большее темное чудо в звездном ночном небе.

Луч лунного света лениво протянулся на Улицу Богов, мерцая серебряной звездной пылью, великолепной и холодной красотой, как и великая и ужасная личность, которая медленно шествовала по нему вниз, как по небесной движущейся звездной лестнице, улыбаясь и помахивая рукой толпе внизу. Лилит собиралась на некоторое время вернуться, и она обставила свой выход с любовью.

Нечеловечески высокая, прекрасно сложенная и сверхъестественно женственная, с кожей настолько бледной, что она была полной противоположностью цвета, с волосами, глазами и губами чернее ночи, она выглядела экранной богиней времен немого кино. Лицо ее было заостренным и подчеркнутым, с выдающимися скулами и орлиным носом. Ее тонкогубый рот был слишком широким, а в ее глазах был огонь, который мог бы прожечь что угодно. Она не была привлекательна, но она была почти невыносимо прекрасна. Она была обнажена, но у нее не было уязвимых мест.

Ее присутствие наполняло воздух, как рев ураганного орудийного огня, объявляющего о начале войны, или хоровое пение непристойностей в храме, как первый крик рождения или последний возглас умирающего. Никто не мог отвести взгляд. И многие меньшие боги и богиня опустились на колени и поклонились, признавая реальность того, что они увидели ее, пришедшую, наконец, на Улицу Богов. Вокруг головы Лилит сиял ореол, бывший чем-то большим, чем просто свет. Лилит может соблюдать традиции, которые она выбирает. Она сошла с лунного света на Улицу Богов, и улыбнулась всем вокруг.

— Здравствуйте, все, — ее голос был густым и сладкий, как отравленный мед. — Я — Лилит, и я вернулась. Вы скучали по мне?

Она шла сквозь ночь открыто, во славе, и все расступались перед ней. Большой и малый одинаково склонили головы, не в силах встретиться с ней взглядом. Земля тряслась, расходясь трещинами, под громом ее поступи. Даже самый большой и богато украшенный собор вдруг показался потрепанным рядом с ней. Она отпнула с дороги мертвых ангелов совершенной бледной ногой, даже не глядя вниз, а на ее черных губах мелькнула мелкая гримаса раздражения.

— Так просто, глупцы, — сказала она. — Ни Рай, ни Ад не устоят против меня здесь, в месте, созданном мной свободным от обоих.

Некоторые туристы совершили ошибку, протолкнувшись вперед со своими фотоаппаратами и видеокамерами. Лилит просто взглянула на них, и они умерли, крича, ничего не оставив после себя, кроме агонизирующих теней, вплавленных в кирпичную кладку здания за ними.

Лилит резко остановилась и оглянулась вокруг, потом повелительным голосом призвала всех богов оставить свои церкви и предстать перед ней. Она воззвала к ним по именам и по сути, на языке, которым больше никто не владеет. Языке настолько старом, что в нем невозможно было даже распознать слова — только звуки, понятия из прото-языка столь древнего, что он был вне цивилизованного понимания.

И вышли они из церквей и храмов, и темных тайников, Сущности и Носители Власти и Силы, так долго называвшие себя богами. Вышли Кровавые Лезвия и Сестры Марио, Падаль-в-Слезах и Невеста Дьявола, Молли Противосолонь, Мерзость Inc, Воплощенный и Инженер. И еще и еще, люди, гуманоиды и нелюди, чудовища и маги, испуганные и опозоренные. И те, кто веками не покидал темные и тайные места под своими церквями, оставаясь невидимы поколениями своих верующих, — получивших, наконец, возможность увидеть тот ужас, которому они молились так долго, — те, кто никогда не делает этого снова. И, наконец, последним из всех Арлекин перестал танцевать и вышел вперед, чтобы преклонить колени перед Лилит.

— Дамы и господа, — произнес он спокойным, холодным и совершенно безнадежным голосом. Веселье кончилось.

Наблюдающая толпа наполнилась возбужденным шумом, выкриками благоговения, шока и удивления от неожиданного зрелища. Они спорили между собой о том, что все это значит, и фанатики набросились на соседей с кулаками и оскорблениями. Никто не любит признавать, что поставил на проигравшую лошадь. Самые сообразительные в толпе были уже на коленях и выкрикивали хвалу Лилит. Провозвестники конца света, эти упорные серые личности с их самодельными символами, заявили, что наступающий конец, кажется, удастся перенести. Они не видят его прихода. Лилит улыбнулась им.

— Вы все теперь лишние. Я — Конец, которого вы ждали.

И новые тени вплавлены в потрескавшуюся кирпичную кладку, новое затихающее эхо испуганных криков.

Лилит неторопливо огляделась, разглядывая различные божественные формы, собравшиеся перед ней во всех своих видах и воплощениях, и все они слегка отпрянули под этим задумчивым взглядом, даже если они не вспомнили, почему. Она заставляла их нервничать, чувствовать себя недостойными на каком-то глубинном, первобытном уровне. Как будто она знала то, что они очень старались забыть, или, если не знала, то, каким-то образом, всегда подозревала.

— Я — Лилит, — произнесла она наконец. — Первая жена Адама, изгнанная из Эдема за отказ признать любую власть, кроме собственной. Я сошла в Ад, возлегла с демонами и родила монстров. Все мои чудесные дети — первые приглашенные поселиться на моей Темной Стороне. Все вы — мои дети или потомки моих детей. Вы не боги, и никогда ими не были. Для того, чтобы стать божеством, требуется нечто большее, чем просто поклонение. Я сделала вас великолепными и свободными, но вы много лет росли маленькими и ограниченными, прельщенные поклонением и признанием, позволив придавать себе формы и порабощаться воображение человечества. Что ж, спектакль окончен, детки. Я вернулась в это место, созданное мной для нас, и пора работать. Меня не было слишком долго, и сейчас многое необходимо исправить.

Я здесь уже какое-то время, наблюдая и изучая. Я была среди вас, но вы меня не узнали. Вы играли в богов уже так долго, что забыли, как были когда-то чем-то еще. Но вы обязаны мне своим существованием и преданностью. Ваши жизни — мои, чтобы делать с ними все, что мне угодно.

Сущности, Силы и Носящие Власть смотрели друг на друга, беспокойно шевелясь. Все происходило слишком быстро. Минуту назад им поклонялись как богам, а в следующую… Некоторые из них начали вспоминать. Некоторые качали головами в безнадежном отрицании, так что слезы текли по их лицам. Некоторые безо всякого дружелюбия восприняли напоминание об их истинном происхождении и обязательствах и вызывающе кричали. А подавляющее большое большинство явно возмутило раскрытие того обстоятельства, что они вовсе не боги и никогда ими не были. Наблюдающие приверженцы отступили на, как им казалось, безопасное расстояние, позволив богам самим разбираться между собой. Разбирательство становилось довольно шумным, если не сказать бурным, когда Лилит заставил их всех умолкнуть одним резким жестом.

— Ты, — сказала она, указывая на одинокую фигуру в первых рядах. — Я не знаю тебя. Ты не мой. Что ты такое?

Инженер спокойно ответил на ее взгляд, в то время, как все остальные отшатнулась от него. Он был приземист, широк и лишь отдаленно напоминал человека, с голубыми стальные деталями, пронзающими голубую плоть, и длинными полосами оголенных мышц, соединяемых вместе болтами и пружинами. Пар с шипением вырывался из его открытых суставов, глаза горели, как угли, а, находясь рядом, можно было услышать тикание его сердца. Его окружала и защищала группа нескладных металлических конструкций сложного дизайна и причудливой чувствительности, хотя были ли они приверженцами самого инженера или его творений, оставалось неясным.

— Я — переходная Сущность, — сказал Инженер голосом, похожим на скрежет металла о металл. — Физическое воплощение абстрактной идеи. Я бессмертен, потому что я — концепция, а не потому, что мне досталась от предков твоя противоестественная кровь. Мир стал гораздо сложнее за прошедшее после тебя время, Лилит. Все это… не мое дело. Поэтому я ухожу, чтобы покончить со всем этим.

Он повернулся и боком вышел из мира, растворился в сферах, которые большинство присутствующих даже не могло постигнуть, не говоря уже о том, чтобы определить, и в то же мгновение его не стало. Конструкции из стали и латуни, оаставленные им, рухнули, лишившись жизни, грудами металлолома, разбросанными по земле. Лилит на мгновение замерла, опешив. Такого в сценарии не было. Ободренные вызовом, брошенным Инженером, часть Сущностей шагнули вперед, лицом к лицу с Лилит.

— Мы слышали, что ты была изгнана, — растягивая слова, произнес Искрящийся, оставляя мерцающий след после каждого своего движения. — Принуждена уйти из созданного тобой мира теми, кого ты наделила доверием и полномочиями.

— Сброшена в Лимбо, — добавила Прекрасная Скалолазка своим бесцветным голосом. — До тех пор, пока какой-то чертов дурак не позволил тебе освободиться, не позволил вернуться на Темную Сторону и снова беспокоить нас дурными снами о нашем появлении.

— Говоришь, ты была здесь уже много лет, — сказала Молли Противосолонь, показывая свои грязные и кривые зубы в каком-то подобии улыбки. — И где же ты пряталась все это время?

— Не пряталась, — ответила Лилит, и холод в ее голосе заставил всех их отшатнутся. — Я… готовилась. Так много нужно сделать, и такое множество будет все это делать. А кроме того, конечно же, мне нужно было произвести на свет еще одного ребенка и проследить за его образованием. Он мой, телом и душой, даже если он сам еще этого не осознает. Мой любимый, дорогой Джон Тэйлор.

Имя всколыхнуло всю толпу, от верующих до объектов поклонения, и не к добру. Многие беспокойно заерзали, самые разные выражения лиц и глаз зарницами вспыхивали и гасли в толпе. Искрящийся открыл свой совершенный рот, чтобы продолжить спор, но Лилит протянула руку и легонько коснулась его лба. Он закричал от потрясения и ужаса, когда его жизненная энергия была вырвана прямо из него, чтобы насытить бесконечный голод Лилит. Она вмиг высосала его досуха, спокойно наблюдая, как он ослабел и усыхал перед ней, и все его силы значили для нее не больше, чем капля в океане ее сил. Искрящийся мигнул и исчез, как будто его никогда и не было. Лилит подарила окружающим улыбку.

— Это лишь маленькая иллюстрация моего настроения, чтобы каждый знал свое место. Я, быть может, и ваша мать, но я не терплю фамильярности. Итак, где те, объединившиеся, чтобы предать меня в прошлом? Чтобы изгнать меня из моего собственного творения? Шаг вперед, чтобы я могла взглянуть на ваши лица еще раз.

Возникло долгое, неловкое молчание, а потом вперед неохотно выступила Невеста Дьявола, сиамские близнецы с горбом на спине, переглядывающиеся через плечо.

— Их больше нет, госпожа, — сказал маленький близнец сладким, обольстительным голосом. — Давным — давно. Они убили друг друга или были повержены, или стали неуместны в современном мире и просто исчезли. Нам известно лишь об одном оставшемся. Его первоначальное имя до нас не дошло. Мы называем его Падаль в Слезах, и оно совершенно безумное.

Она кинулась назад, под прикрытие толпы, тогда как другие вытолкнули Падаль в Слезах, огромного тела из гниющей плоти, красной, черной и фиолетового, с расщепленными концами костей, торчащих из гнойных ран. Вечно гниющие, никогда не умирающий, совершенно безумный. Он щелкал на мир обломками зубов, грязно-серыми на фоне матово-алой плоти, а его мутные глаза были выпучены и неподвижны.

— Оно присоединяет к себе мертвецов, — вылезла вперед Молли Противосолонь. — Они поддерживают его существование. Делают сильнее.

— И у этого… есть последователи? — спросила Лилит.

— Своего рода, — сказала Молли.

— Это доказательство, если таковое вообще необходимо, что некоторые люди будут поклоняться абсолютному ничтожеству, — сказала Лилит. — До тех пор, пока будет длиться вонь от бессмертного типа этого.

Несколько приверженцев Падали в Слезах пробились сквозь толпу пред лицо Лилит. Из одежды на них были лишь грязные тряпки и рваный пластик, а лица искусно покрыты грязью. Старейший из них гордо поднял голову и вызывающе выпрямился перед Лилит.

— Мы поклоняемся ему, ибо оно указывает нам истину. Реальный мир — это грязь и гниль, осквернение и разложение. Наш бог показывает нам грязную истину, скрытую за красивым лицом. Когда все остальное будет лежать в руинах, наш бог останется, и мы будем с ним.

— Нет, не будете, — сказала Лилит. — Ты оскорбил меня даже сильнее, чем он.

И она убила их всех, одним взглядом.

А Падаль в Слезах даже не обратил внимания. Она был слишком занята перевариванием мертвого ангела, которого заметила лежащим у себя под ногами. Дюйм за дюймом, всосала она мертвого ангела в свою разлагающуюся плоть и поглотила. Запах был настолько ужасным, что остальные Сущности даже отвернулись. Неожиданно Падаль в Слезах распрямилась, как только последний глоток ангельской чудесной энергии, прокатился через нее, заставляя спящий разум прийти в себя. Она закричала, тяжелым задыхающимся криком ужасного осознания, и остановила на Лилит взгляд своих выпученных глаз.

— Ты! Это все твоя вина! Посмотри, что стало со мной! Посмотри на то, что ты со мной сделала!

— Я вижу, — спокойно ответила Лилит. — Я бы сказала — справедливое наказание для предателя и дурака.

— Это было необходимо, — сказала Падаль в Слезах, но теперь уже устало, словно повторяя старый, избитый аргумент. — А теперь ты вернулась и все это оказалось зря. Я говорила им, но они и слушать не стали… Убей меня, если хочешь. Мне плевать. Я была красива когда-то, и меня обожали… Я не узнаю эту Темную Сторону. И ты тоже. Все изменилось. Все ушло и оставило нас позади.

— Убить тебя было бы милостью, в твоем нынешнем положении, — сказала Лилит. — Но, черт возьми. Не говори, что я никогда ничего для тебя не делала.

Она поглотила все ее жизненные силы в одно мгновение, а потом, когда Падаль в Слезах исчезла в ней, ее черные губы скривились в гримасе отвращения.

— Мерзко, — сказала она молчаливой толпе. — Но я обещала себе, что убью всех своих выживших старых врагов, и я всегда держу свое слово. Теперь, шаг вперед, дети мои. Истинные порождения моей молодой здоровой плоти.

Она назвала каждого их подлинными именами, и снова наступила долгая пауза. Наконец, горстка Сущностей пробралась в первые ряды, чтобы встретиться со своей давно позабытой матерью. Первым был Арлекин, опустившийся перед ней на колени в своем клетчатом наряды и склонивший перед ней свою голову в маске.

— Я здесь, дорогая мама, хотя и сильно измененный временем и обстоятельствами. Я позволил себе формироваться по моде и прихоти, но все-таки я выжил и по-прежнему танцую. Мне бы хотелось думать, что ты все еще можешь увидеть во мне что-то знакомое.

— Я тоже изменяюсь, когда должен, — сказал Воплощенный, элегантно поклонившись Лилит. Он был молод и хорош собой, одет в безукоризненный белый костюм безупречного покроя, с благородным привлекательным лицом гермафродита под белой панамой. — В деталях, но изменяюсь и дальше, поклоняемый и обожаемый. В настоящее время я — поп-сенсация, пением зарабатывающая на жизнь, и девочки-подростки молятся на мои изображения на стенах своих комнат. Я — Высокий Белый Принц, и они любят мою музыку, и они любят меня. Не так ли, мои маленькие голубки?

Стая драчливых молодых девушек окружила его, одетые так же, как и он, их чересчур загримированные лица были угрюмы и агрессивны. На их лицах читалось, что он для них больше, чем сама жизнь, и они готовы немедленно умереть за него. Некоторые, и правда плевали и шипели на Лилит, почувствовав угрозу своему обожаемому кумиру. Самой старшей из них было не больше пятнадцати.

— Я знаю, — сказал Высокий Белый Принц. — Но обожание принимают там, где только можно.

И, наконец, пришел Кровавые Лезвия. Он неуверенно присел перед Лилит, фыркая и дрожа, удерживаемый на месте древним инстинктом. Он был огромным и волосатым, с копытами, рогами и страшные когтистые лапы. От него разило потом, мускусом и неконтролируемым аппетитом. Он сердито уставился на Лилит упрямыми, хитрыми глазами, привлеченный ее женственностью, но устрашенный несгибаемой силы, которую он чувствовал в ней.

— Не так уж много осталось от Кровавых Костей, — сказал Арлекин. — Сохранилась лишь чисто животная сторона, бог диких поступков и бессознательных преступлений. Всегда найдутся мужчины и женщины, готовые поклоняться зверю внутри себя. Есть и те, кто утверждает, что он сделал это с собой сам, вполне сознательно, чтобы освободить свои потребности и желания от тирании рассудка.

— Как это грустно, — сказала Лилит. — Из всех тех тысяч, которые сыпались из моих изобильных чресел, осталось лишь трое? И все вы настолько меньше того, для чего я вас создавала.

Она убила их всех, презрительно, вытянув их жизненную силу, а потом убили всех детей- последователей Воплощенного небрежным движением руки, просто чтобы картина была законченной. Ее сила била по воздуху, подобно буре, сметая все на своем пути, и густая толпа содрогалась от страха под ее холодным взглядом.

— Пора, — произнесла Лилит, и все присутствующие вздрогнули от могущества в ее голосе. — Пора вам выбрать, на чьей вы стороне. Я вернулась, чтобы переделать Темную Сторону по своему разумению, чтобы восстановить то, что я создавала здесь изначально. Она никогда не предназначалась быть, такой… маленькой и убогой. Я снова сделаю Темную Сторону выдающейся, и вас вместе с ней. Если вы не решите противостоять мне, но в этом случае никто даже не вспомнит ваши имена.

Сущности, Силы и Носители Власти тревожно смотрели друг на друга и тихо переговаривались. В основном, все сводилось к тому, что им все нравилось таким, каким оно было. Им нравилось быть богами, которым поклонялись, которых боялись и боготворили. Им нравилось быть богатыми, знаменитыми и почитаемыми. (А если все это, имеющее значение, было слишком по-человечески для бога, никто об этом не сказал). Отказаться от всего этого, увидеть свой мир и самих себя переделанными по прихоти Лилит? Немыслимо. Но все же… это была Лилит. Никто не сомневался в этом. Больше, чем Темная Сторона, уничтожившая тех, кто лишь себя считал богом. Во имя выживания может быть мудрым пойти за ней… на время… и надеясь, что появится какая-нибудь возможность снова избавиться от этого нежелательного матриархата. И поэтому спор пошел по этому пути, пока Лилит терпеливо ждала, развлекаясь тем, что убивала людей наугад, лишь за то, что они не выглядят достаточно уважительно. И, в конце концов, все свелось к тому, что одно из самых современных олицетворений, Мерзость Inc, шагнула вперед и заговорила.

С тех пор, как законом была закреплена, формально говоря, личность и бессмертие корпораций, было неизбежным, что одна из них однажды станет достаточно крупной и могущественной, чтобы ей поклонялись, как богу. Мерзость Inc проявилась в толпе безликих, одинаково одетых рабочих дронов. Серые люди в серых костюмах, говорившие хором.

— Мы — бог этого времени. Это нас устраивает, и мы устраиваем его. Почему мы должны отказаться от всего, чем мы являемся и чем мы намерены быть? У нас нет оснований верить, что ты примешь наши интересы близко к сердцу.

Следом были Малые Сестры Непорочной Бензопилы. Наводящие ужас черно-белые фигуры, эти монахини были, в первую очередь, догматиками, и, к тому же, догматиками современными. Они проклинали и поносили Лилит густыми вибрирующими голосами, осыпая ее ужасными угрозами.

Затем выступили вперед представители современных религий в современном мире, но тут же в толпе раздались другие голоса, стараясь их перекричать. Голоса по-старше, вспоминающие старые пути, и младше — видевшие надежду в изменении будущего. Вот так, прямо здесь, началась Война Богов.

Сущности, Силы и Носители Власти шли плечом к плечу, грохоча в ночи, как могучие двигатели, а в это время странные энергии бурлили в неподвижном воздухе. И как сверху, так и снизу целые армии верующих собирались вцепиться друг другу в горло. Дух насилия и убийства носился по Улице Богов, вовлекая каждого, и громоздились тела, когда кровь густой волной хлынула в канавы.

Лилит грациозно поднялась в звездное небо, взирая вниз на принесенное ею, и громко смеялась, увидев какая бойня происходит во имя нее. Она поощряла своих детей, последовавших за ней, убивать своих братьев и сестер, не сделавших этого, и призвала своих сторонников к сражению, разгулу и наслаждению от смерти своих врагов. Ей хотелось привить им вкус к этому. Когда они выйдут на Темную Сторону, всего этого будет гораздо больше, Но сейчас убийство своих товарищей поможет теснее привязать выживших к ней.

Она славно прошлась по Улице Богов, ступая по воздуху над разраставшимся конфликтом, пока низшие существа неистовствовали внизу. И где бы она ни шла, церкви, храмы и соборы дрожали и разваливались на куски, и разверзшаяся земля поглощала их. Лилит отправила всех их в Ад кратчайшим путем. Боги вместе с последователями, застигнутые в этих святилищах, слишком напуганные, чтобы выйти и предстать перед Лилит, с криками умирали.

— Да не будет здесь других богов, кроме меня, — сказала Лилит, и ее голос без труда вознесся над ревом, воплями и завываниями от насилия внизу. — Все живущие на Темной Стороне будут поклонятся лишь мне. Это — мой дом, и все, что вам нужно знать — это я.

И в этот момент в игру вступил Уокер. Он появился, небрежно прогуливаясь по Улице Богов в своем изящном деловом костюме, и все замирало, поскольку известие о его продвижении летело впереди него. Люди и Сущности прекращали воевать, отступая друг от друга и от него. Они выходили на тротуары и молча смотрели, как он проходил, даже не замечая их присутствия. Сущности, и Силы и Носители Власти перестали беспокоить друг друга и замерли, ожидая, что же произойдет. Медленное угрюмое молчание пало на окровавленную Улицу, и бог войны остановился. И все это лишь потому, что на Улицу Богов пришел Уокер.

С ним не было прикрытия, не было телохранителей, специальных агентов или вооруженных сил. Его присутствия было достаточно, чтобы успокоить и запугать всех вокруг. Боги и их последователи смущенно разглядывали разрушения, причиненные ими, как дети, пойманные за руку за совершением шалости. Потому что это был Уокер, Голос Властей, чье слово было законом. Самая неумолимая сила на Темной Стороне. Наконец, он остановился, глядя на Лилит, стоящую в воздухе. Какое-то время они изучали друг друга, а потом Уокер улыбнулся и приподнял перед ней котелок. У Уокера был стиль. Лилит элегантно опустилась на залитую кровью Улицу перед ним, и если он был впечатлен о ее наготой или сексуальностью, горевшими в ней, как пламя в печи, то ничем этого не показал. Он оглянулся на разбросанные тела, горящие церкви, потом — на наблюдавших богов и их последователей, из которых ни один не мог встретиться с ним взглядом.

— Довольно, — сказал он решительно, не глядя ни на кого в частности, хотя каждый знал, что он обращается к нему. — Никогда не видел такого бардака. Вы немедленно прекращаете этот абсурд и приступаете к уборке. Вы же не хотите меня огорчить, не правда ли?

Кое-кто из богов и их приверженцев уже отступали, бормоча извинения и оправдания, и даже пытались спрятаться друг за друга. Всем были известны имена и истории о тех несчастных, которые огорчали Уокера в прошлом, и те ужасы, что с ними случились. Но все это прекратилось, едва Лилит обратилась к Уокеру громким хорошо поставленным голосом без малейшего следа страха или тревоги. Можно было даже подумать, что она… изумлена.

— Дорогой Генри, так приятно увидеть тебя снова. С нашей последней встречи ты проделал очень длинный путь.

Уокер приподнял изящную бровь.

— У вас передо мной преимущество, мадам. Я, кажется, узнаю голос, но…

— О Генри, ты забыл свою дорогую маленькую Фенеллу Дэвис так скоро? — спросила Лилит, и Уокеру как будто перехватило дыхание, словно от удара.

— Итак… — выговорил он наконец. — Лилит. Вот как ты выглядишь на самом деле.

Лилит рассмеялась, чуть кокетливо покачивая головой.

— Это… та часть меня, которую могут воспринять человеческие чувства. Ты должен помнить, что и Эдем это просто притча. Действительно, это тело — то, что я использую, чтобы прогуляться по вашему ограниченному миру. Когда я переделаю Темную Сторону в то, что более соответствует моим потребностям и природе, я явлюсь сюда вся, и я буду поистине великолепна.

— Что ты такое? — спросил Уокер. — Я имею в виду, что ты есть на самом деле?

— Я из первого творения, — сказала Лилит. — Я то, что пришло первым, задолго до возникновения этого мира. Я, также, жена Чарльза Тэйлора и мать Джона Тэйлора. Я — то, что трое глупых мальчишек вызвали в этот мир, не догадываясь об этом. О, милый Генри, разве я — это не все то, чем, как ты считаешь, я являюсь.

— Стой на месте, — приказал Уокер, и его слова громом разнеслись в воздухе. Он использовал Голос, дарованный ему Властями, чтобы не было ему отказа ни от живых, ни от мертвых. — Сдавайся, Лилит, и не причиняй больше вреда.

Лилит рассмеялась над ним, и власть Голоса рассыпалась, как дешевая посуда.

— Не глупи, Генри. Твой Голос был когда-то создан для воздействия на вещи из этого мира, а я гораздо больше этого. Беги, дорогой Генри, и прячься, пока я не приду за тобой. У меня есть особая награда лично для тебя. Ты будешь поклоняться мне, любить меня, а я сделаю тебя бессмертным в несколько более приятной форме, чтобы ты мог восхвалять меня вечно. Разве не забавно?

— Я скорее умру, — сказал Уокер.

Лилит с презрением отшвырнула его в сторону, ее тонкие бледные руки ударил его как таран. Под силой удара его кости сломались, и кровь разлеталась в воздухе, когда он отлетел, врезавшись в стену полуразрушенной церкви. Он упал на землю, как сломанная кукла, и церковная стена погребла его. Боги со своими верующими смотрели, как оседают обломки, потом еще, но Уокер, который мог бы призвать по своему слову армии и Церкви, и Государства, не появился.

Война богов закончилась. На глазах у всех Голос Властей в один миг был сломлен и уничтожен, его сила отброшена, как назойливое насекомое, и для них этого было достаточно. Они опустились на колени и склонили головы перед Лилит, а затем пошли за ней, когда она триумфально провела свою армию по Улице Богов и вышла на Темную Сторону.

Вскоре после этого, наконец-то, вернулся я вместе со Сьюзи Дробовиком, Эдди Бритвой и Сандрой Шанс. На Улице была разруха — разрушенные здания с обеих сторон, густой черный дым с запахом ладана от оставленных без присмотра костров и тела мертвых и умирающих, до которых никому не было дела. Выжившие и способные передвигаться раненые, спотыкаясь, бродили в глубоком шоке, предоставленные самим себе, поскольку полученные ими ранения делали их бесполезными. Репутация Эдди Бритвы для всех этих поломанных, обезумевших и раненых, говорила столько, что многие из них, завидев его, бросились бежать. Но что более тревожно, гораздо больше их, лишь взглянув на меня, вышли вперед, чтобы опуститься передо мной на колени, восхваляя меня, как сына Лилит сына и моля меня о милости и избавлении.

— Ладно, — заявила Сьюзи, скривив верхнюю губу. — Это меня серьезно бесит.

— Не тебя одну, — ответил я. — Ты! Отпусти мою ногу, немедленно.

— До сих пор еще никто не вставал передо мной на колени, — сказала Сьюзи. — Эй, ты! Да, ты, кончай трястись и расскажи нам, какого черта здесь случилось.

Это заняло какое-то время, но мы, наконец, добились от них рассказа. Лилит все-таки с триумфом вернулась на Темную Сторону, и я это упустил. Дрожащие обломки вокруг ясно давали понять, что Дражайшая Мамочка искала меня. И вряд ли с добрыми намерениями. У нее, казалось, есть какие-то особые виды на свое только что появившееся на свет дитя.

— Круто, — сказал я. — Мне не случалось чувствовать ее любезности. По крайней мере, до сих пор. Когда мы, наконец, встретимся, я хочу, чтобы это было на моих условиях и на моей земле.

С этого момента весть о моем появлении распространилась по Улице Богов, и толпы оборванных людей собрались вокруг нас, наполовину без ума от страха и гнева, выкрикивая «Богохульник!», «Убить его!» и «Отвести его к Лилит!» Сьюзи, Эдди и Сандра сомкнулись вокруг меня, но толпа их даже не замечала. Вокруг были сотни, и еще больше — на подходе, с искаженными ненавистью и отвращением лицами и тянущимися ко мне когтистыми руками. Они бросились вперед со всех сторон, и, прежде чем я успел что-либо сказать, Сьюзи открыла огонь из дробовика, пробивая огромные бреши в наступающих рядах. Они продолжали идти. Эдди Бритва прорезал в них кровавые просеки, двигаясь слишком быстро, чтобы мог уследить человеческий глаз. Следом Сандра Шанс подняла тела павших, чтобы напасть на живых, и это для сборища стало последней каплей. Толпа распалась и быстро рассеялась, бросившись во все стороны, оставляя за собой мертвых и умирающих. Я не мог заставить себя почувствовать злость на них. На самом деле, здесь не было их вины. Все случилось только потому, что моя мать произвела на людей слишком сильное впечатление. Сьюзи опустила ружье и перезарядил его. Эдди появился около меня, с его лезвия капала кровь. Сандра позволила мертвым снова лечь. Трясущийся аколит в ацтекском головном уборе робко приблизился к ней.

— Если вы можете воскрешать мертвых, не могли бы…?

— Извини, нет, — отрезала Сандра Шанс. — Воскрешение мертвых богов — это без меня. Кроме того, если он останется мертвым, он, наверное, и с самого начала был не очень-то богом, а?

Аколит разрыдался, и мы оставили его сидеть на разбитых ступенях того, что раньше было его храмом.

— Миссис тактичность, — сказала Сандре Сьюзи.

— Кто бы говорил, — огрызнулась та.

— Где Уокер? — спросил Эдди. — Я нигде не вижу тела, а вам известно, как говорят на Темной Стороне — если тела не видно, его владелец почти наверняка жив.

— Кажется, я смогу вам помочь, — сказал священник с печальными глазами. — Вы найдете его там, под останками моей церкви.

Поблагодарив его, мы подошел к развалинам того, что некогда могло быть довольно внушительным сооружением. Половина все еще была в огне, угрюмо горящем в неподвижном ночном воздухе. В конце концов, нам пришлось разгрести кучи щебня, разобрав все по кирпичику, чтобы добраться до Уокера. Его одежда была изорвана в клочья и насквозь пропитана кровью, но он все же открыл глаза, когда я наклонился над ним. Ему даже удалось едва заметно улыбнуться.

— Джон, — едва слышно сказал он. — Поздно, как всегда. Я перебросился словечком с твоей матерью.

— Это я вижу, — сказал я. — Ты ни с кем не можешь поладить, правда?

Мы выкопали его и усадили спиной к стене. За все это время он не издал ни звука. Сьюзи осмотрела его с опытной сноровкой. Сьюзи много знает о ранениях, с обоих концов. Наконец, она выпрямилась и кивнула мне.

— Он покалечен, но жить будет.

— Хорошо, — прошептал Уокер. — А то я чуть было не начал волноваться.

— А должен был, — заявила Сандра Шанс. — Ты заманил нас всех в ловушку на кладбищенском измерении и оставил там умирать. Мы заключили соглашение, а ты его нарушил. Никто не поступает так со мной и остается в живых.

— Ты не можешь убить его сейчас, — возразил я.

— Почему бы и нет? — спросила Сандра, обращая на меня всю силу своего холодного злого взгляда.

Я посмотрел на нее в упор.

— Потому что он был другом моего отца. Потому что я не наемный убийца. И потому, что у он мне нужен.

— Практичный, как всегда, Джон, — сказал Уокер.

Сандра нахмурилась.

— Этот твой план. Он ему понравится?

— Почти наверняка нет.

— Тогда я подожду.

Я присел перед Уокером на корточки, чтобы иметь возможность смотреть ему прямо в лицо.

— Она вернулась, — сказал я. — Лилит. Моя мать. Вернулась, чтобы разрушить Темную Сторону и заменить его чем-то, в чем не будет места для Человечества. И если я пытаюсь ее остановить, она с легкостью может уничтожить весь мир. Я не могу сделать это в одиночку, Уокер. Мне нужна твоя помощь.

Он коротко улыбнулся.

— Мы, наконец-то, в одной лодке. Жаль, что понадобилась совершенно отчаянное положение, чтобы объединить нас.

— Не обманывай себя, — сказал я. — Все, что у нас есть общего, так это общий враг.

— Да. Кто-то, кто хуже любого из нас.

— Ты должен знать. Ты призвал ее сюда, через Работу Бабалон. Ты, Коллекционер и мой отец.

— А-а, — протянул Уокер. — Значит, ты, наконец, это раскопал. Я начинаю думать, что ты действовал слишком медленно. У тебя будет любая поддержка, которую я только смогу выжать из Властей, но, чтобы остановить Лилит, понадобится нечто большее, чем просто армия теплых тел и повседневная магия.

— У меня есть на примете несколько старых друзей и союзников. И план, который — могу гарантировать на все сто — никому не понравится.

Я повернулся к Сьюзи.

— Возьми Сандру и Эдди и верни Уокера в «Странных Парней». Алекс может привести его в порядок, но убедись, что он не попытается включить это в мой счет. А потом подождите там, пока я не вернусь.

— К черту, — немедленно заявила Сьюзи. — Куда бы ты ни шел, я нужна, чтобы прикрыть твою спину.

— Не в этот раз, — мягко возразил я. — Ты нужна мне вместе с остальными. Ты единственная, кому я могу доверять. И кроме того… мне бы не хотелось, чтобы ты видела кое-что из того, что мне, возможно, придется делать.

Она коротко улыбнулась.

— Ты выбрал чертовски неподходящий момент, чтобы беспокоиться о моих чувствах, Джон.

— Кто-то же должен, — ответил я.