Образец

Глава 1

В дверь колотили. Не стучали, а именно колотили. Сергей продрал глаза, стиснув зубы, посмотрел в потолок, наивно надеясь, что непрошеный гость выдохнется и уйдёт. В комнату ещё только начал пробиваться рассвет, настенные часы едва натикали семь утра. Семь утра. Воскресенья. Голову похлеще звона будильника пронзила неприятная мысль: а как, собственно, этот самый гость может долбиться в дверь?

Сергей откинул одеяло, сполз на пол, пригнувшись, пробежал на кухню так, чтобы с улицы его не было видно. Отыскал бейсбольную биту, уже который год пылившуюся за старым буфетом и купленную исключительно в целях самообороны. Скользнул на лестницу, открыл щиток, переключил домашний ИИ в режим тишины.

— Алиса, вызови полицию, — прошептал он. Над головой мигнул огонёк выполнения команды. — Алиса, режим ограбления.

За спиной щёлкнул замок двери, за ним ещё один, комнаты запирались, не отрезая, но усложняя потенциальным ворам проникновение в дом. Сергей выдохнул, перехватил биту поудобней, на цыпочках подошёл к входной двери, чувствуя, как адреналин наполняет мышцы силой, а голову — уверенностью.

Неугомонный гость продолжал стучать. Сергей прислонился к стене, включил камеру на панели доступа у двери, пригляделся. На пороге стоял тучный мужчина лет шестидесяти. На грабителя тот не очень-то и походил, но судить по внешности — занятие весьма опасное.

— Какого хрена вам надо?! — хотел было прорычать хозяина дома, но пересохшее горло издало что-то вроде хрипа.

— А, Сергей Владимирович, проснулись наконец, — гость улыбнулся, посмотрел прямо в камеру. — Я, собственно, именно к вам и пришёл.

— Мать вашу, что надо? — уже более грозно прохрипел он, закрыл ладонью микрофон, прокашлялся. — Имейте в виду, полицию я уже вызвал!

— Она, собственно, уже здесь, не без нюансов, конечно, — гость порылся во внутреннем кармане куртки, достал удостоверение, поднёс к камере. — Может, пустите, у вас тут холодно, — он демонстративно выдохнул облачко пара, убрал корочку, не менее демонстративно потёр руки.

Через монитор едва ли можно было что-то прочесть, даже фотографию с трудом получалось разглядеть, а вот ИИ смог — на панели высветился зелёный огонёк, означавший, что документы подлинные. Сергей насторожился, ещё раз посмотрел на незнакомца, уже более внимательно. Одет в гражданское, под свободной курткой спокойно мог поместиться пистолет, да он, вероятней всего, и был. В остальном ничего подозрительно, встретишь такого на улице и не подумаешь, что работает в органах. Хотя…

— Зачем пришли? — уже более спокойно спросил он.

— Поговорить, — радушно пояснил тот.

— О чём? — куда менее радушно уточнил Сергей.

— Ох, дорогой мой товарищ, подобную тему не слишком удобно обсуждать, стоя на пороге и общаясь через дверь. Я пришёл с добрыми намерениями и надеялся на радушный приём.

— Ладно, ждите, — смилостивился Сергей, прислонил биту к стене, побежал обратно в спальню, уткнулся в запертую дверь. — Алиса, возврат к обычному режиму, — замок моментально щёлкнул. Он достал из-под кровати тапочки, надел спортивные штаны, натянул толстовку, смахнул в карман складной ножик и пошёл обратно, встречать гостя.

В голове крутилась назойливая мысль, что он слишком подозрителен, что не стоит видеть в каждом встречном врага. Когда он вообще стал таким? Верно, после Хэллы. После того, как вернулся, как едва смог адаптироваться к спокойной жизни, перестал видеть во всём, что движется, угрозу. Но порой, например в такие моменты, затаившиеся инстинкты оживали, заставляли находить в обычных людях голодных тварей, жаждущих его крови.

— К вам не просто попасть, — с порога пожаловался гость. Он суетливо зашёл, закрыл за собой дверь, успев напустить морозного воздуха в прихожую. Сергей же ждал его у дальней стены, заслоняя собой биту и держа палец на тревожной кнопке. — И спите вы необычайно крепко, пушкой не разбудить.

— Наверное, стоило позвонить в звонок, который на калитке, — проворчал хозяин, наконец, поняв, что его так встревожило. Незнакомец каким-то образом преодолел первичную оборону в виде забора и пробрался непосредственно к двери. А если бы ему не открыли, начал бы стучать в окно? — Вы его взломали или просто через забор перемахнули?

— Взломал, — признался гость, — В своё оправдание скажу, что звонил, долго и упорно, но, увы, безрезультатно.

Сергей поморщился, подавил желание стукнуть себя по лбу. Он же сам вечером перевёл систему в беззвучный режим, велев Алисе игнорировать любые попытки его потревожить. Отоспаться хотел, отдохнуть, наконец, по-человечески. Но куда там, у жизни всегда найдутся иные планы на его счёт.

— Так что вам нужно?

— А, позвольте для начала представиться, — шагнул навстречу, осторожно, протянул руку, — Павел Андреевич.

— Очень приятно, — кивнул хозяин, даже не пошевелившись, — откуда будете?

— МВМ, — учтиво, чуть склонив голову, ответил визитёр. — У меня к вам дело, Сергей… — он хотел бы уже присовокупить отчество, но хозяин мотнул головой, давая понять, что не потерпит столь пафосного официоза в своём доме. — Надеюсь, вы меня выслушаете.

— А куда я денусь, — фыркнул Сергей, едва не закатив глаза. — Не могу же я вас вышвырнуть или вот пинком под зад отправить замок чинить, — он демонстративно поднял ногу, показывая, с какой бы радостью провернул сей фокус. — Но раз уж вы из самого МВМ и лицо официальное, то так и быть, извольте пройти на кухню, Павел Андреевич.

Сергей отошёл в сторону, пропуская гостя. Тот уверенно зашагал по коридору, будто бывал в доме не один раз. Такое теоретически могло быть: пока Лесник сражался с тварями непокорённой Хэллы, в его земную обитель мог наведаться кто угодно. Особенно из спецслужб. Что же касается самого визитёра, то у бывшего контрактника уже имелись предположения на сей счет: Министерству Внешних Миров от него что-то нужно, причём настолько сильно, что послали не последнее лицо лично об этом сказать. Без свидетелей.

— Чаю вам налить? — предложил Сергей, занимая оборону у окна, подальше от севшего за стол вторженца.

— Не откажусь, — учтиво улыбнулся тот. — Я, прежде всего, хочу извиниться, что пришёл вот так, без приглашения…

— В семь утра, воскресенья, — уточнил хозяин, отправив в адресата самый страдальческий взгляд из своего арсенала. — Ладно, я сейчас не в настроении, так что давайте перейдём сразу к делу, без всех этих ухаживаний и прелюдий, — он заглянул на полку, отыскал пакет с заваркой, неохотно насыпал пару ложек гранулята в чайник, залил кипятком. «Кто ходит в гости по утрам», — пронеслось у него в голове, вызвав лёгкую улыбку и ностальгию по детскому мультику, именно с ней Сергей и повернулся к гостю. — Но для начала ответьте, вы же не из Министерства, правда?

— Отнюдь, именно что из Министерства, — Павел Андреевич поёрзал на стуле, расстегнул куртку, положил руки на стол, сплетя пальцы. — Дорабатываю до пенсии. Но вы правы, в некотором роде, там я работаю на полставки. И чтобы не возникло подозрения, что я собрался вам врать, отвечу сразу: я представляю военных и в большей степени именно от флотских сейчас нахожусь у вас.

— Флот, значит, — задумчиво протянул Сергей. Теперь все стало ещё непонятнее. Ладно, Министерство могло до него докопаться, припомнив долги или же, напротив, подвиги, но вот флоту-то он зачем понадобился? Хотят содрать с него компенсацию за порчу государственного имущества? Ну было, конечно, дело, на радостях они с ребятами нацарапали на шаттле свои имена и послание старушке Хэлле, но это отнюдь не повод посылать к нему столь статную персону. В семь утра воскресенья. — Вот сейчас озадачили.

— Постараюсь исправиться, — он развёл руками, понимающе кивнул. — Надеюсь, в столь раннее время вы хорошо воспринимаете информацию.

— А если нет, вы тут до вечера останетесь? — задал риторический вопрос хозяин, достал две кружки, плеснул немного заварки в первую, разбавил, поставил перед гостем, остальную заварку вылил в свою, сел напротив. — У вас времени, пока я чай пью.

— Тогда не будем откладывать в долгий ящик. Меня прислали и Министерство, и Флот. Вы, товарищ «Лесник», им очень нужны, настолько, что они готовы на любые условия, лишь бы вернуть вас на Хэллу.

— Блядь… — Сергей поперхнулся, закашлялся, мигом покрылся липким потом, не то от прорвавшегося не в то горло чая, не то от одной только мысли о планете смерти. — Вы же не всерьёз. Не всерьёз!

— Увы, — он понимающе кивнул. — Я знаю, в каком состоянии оттуда возвращаются ребята и как долго ещё проходят реабилитацию, привыкая к земной жизни. По всем правилам вас не стоило даже просить, но, боюсь, у нас чрезвычайные обстоятельства, — он выдержал небольшую паузу, увы, не театральную, а просто собирался с духом произнести это в лицо человеку с кружкой горячего чая. — Министерство официально просит вас вернуться на Хэллу для выполнения одного, подчеркиваю, всего одного задания

— Одного задания более чем хватит, чтобы умереть, — успокоившись, ответил Сергей, делая медленный обжигающий глоток горького чая. — Вам ли не знать. Хотя бы по тем же отчётам и количеству компенсаций семьям погибших.

— Ваша правда. И я бы не стал просить, они бы не стали просить, не будь это действительно важно.

— Что же такого важно там случилось и почему именно я?

— Случилась катастрофа, досадная и трагическая, в джунглях упал корабль с крайне ценным содержимым. От вас, если согласитесь, требуется это содержимое достать и вернуть. Почему именно вы? Во-первых, репутация. Полгода — фантастический срок. Ваш рекорд так никто и не побил, да даже и не приблизился к нему. У вас прекрасные знания обитателей Хэллы, острый глаз, внимательность, в общем, множество качеств, необходимых в джунглях. И вы выжили.

Последний аргумент звучал как издевательство. Да, они выжили, выжили командой, слаженной, сплочённой, готовые друг за друга умереть. Это дорого стоит, и им пришлось заплатить эту цену. Возвращение на Хэллу, пусть даже на одну вылазку, означало потерять всё, прежде всего воспоминания, дух братства, в конце концов, предать товарищей. И ради чего? Денег? Сомнительной аргументации? Ну потеряли они в лесу коробку с секретом, пусть сами и ищут, армия им в помощь. Сергей, кажется, размышлял дольше, чем следовало, а быть может, мысли просто отразились на его заспанном лице.

— Отправьте дроны, — предложил Лесник, вариант этот ему казался самым очевидным, безопасным для людей и наименее хлопотным. Пока гость подбирал контраргумент, Сергей неторопливо сделал глоток, чётко решив для себя, что ни за какие деньги не вернётся на Хэллу.

— Не всё так просто, не всё, — Павел Андреевич покачал головой. — Вам лучше других известно, что Хэлла не признаёт лёгких путей. Крупные аппараты атакуются «птицами», ничего крупнее разведывательного дрона нам отправить не удалось, а он не в состоянии проникнуть внутрь. С пешими отрядами тоже сложности — джунгли оказались непроходимыми, именно поэтому мы и просим именно вас нам помочь. Мне кажется, никто другой не сможет пройти через… — он задумался, подбирая нужное слово, но Сергей его опередил, подсказал единственный правильный вариант.

— Ад!

— Ад, — неохотно кивнул гость. — Поймите, мы бы не обратились к вам, будь у нас иные варианты, — он, наконец, вспомнил про чай, торопливо взял кружку, отпил, протяжно вздохнул.

— Иные варианты всегда есть, — безучастно пожал плечами Сергей. — Может, вы плохо искали? Может, попробовать ещё раз?

— Есть, — с сожалением признал он, — но они неприемлемы по многим причинам. Послушайте, Сергей, я прекрасно представляю, какого это — возвращаться на Хэллу, многие вернувшиеся от одного только названия впадают в истерику — посттравматический синдром там у каждого второго. Вы же — другое дело. Поэтому и прошу. Взамен требуйте что хотите: денег, ресурсов… а может, вас соблазнит экспедиция на одну из недавно открытых планет с неисследованной экосистемой?

Лесник сжал губы, поиграл желваками, нехотя отвёл взгляд. Гость подготовился и бил по живому, в самую точку. Конечно, Сергей этого хотел, хотел отправиться на край вселенной и стать первооткрывателем новых видов, дать им названия, систематизировать, описать. Он и на Хэллу обратил внимание по той же причине — одна из немногих планет, так до конца и не изученная. И вот теперь ему предлагали тот самый пряник, что так мил его сердцу. Совпадение?

— И сколько же денег вы готовы заплатить? — Сергей зашёл издалека, сделав вид, что инстинкт первопроходца в нём не пробудился.

— Десятилетний контракт на Хэлле за одну единственную вылазку, удачную, конечно же.

— Ого, — Лесник вскинул брови. Мозг попытался подсчитать, сколько это в конкретных цифрах и ресурсах, но в любом случае выходило целое состояние. — Что же такого ценного вы там потеряли?

— Скажу если отправитесь, — Павел Андреевич заговорщически улыбнулся, намекая, что разочарованным Сергей точно не будет. — А до тех пор это тайна

— Ваша? — не купился хозяин, хотя сердце ёкнуло, желая поскорее узнать секрет.

— Государственная, — он поднял палец, намекая, что не шутит. — В этом деле замешаны исключительно государственные интересы, я бы даже не побоялся нагнать пафоса и сказать, что будущее страны зависит от исхода этого предприятия.

— Ого, — повторился Лесник, только теперь произнёс это едва не скучающе. — И я теперь должен изобразить патриотический подъём, вскочить, выпрямить спину, задрать голову и с придыханием произнести: «Интересы родины важнее собственной жизни»?

— Полно вам, Сергей, — гость посмотрел на наручные часы, залпом допил чай. — Мы же взрослые люди. Я предложил вполне конкретную плату за ваши услуги. Ваше право отказаться, хотя… — он на секунду задумался, может, прикидывал, как опрокинет стол, скрутит несговорчивого хозяина и силком потащит на шаттл, а может, просто достанет из-под куртки пистолет и станет говорить более убедительно. — Слушайте, мне велено уговорить вас любыми доступными… разумными способами. Назовите свою цену.

— То есть заставить, — угрюмо кивнул Лесник, сделал глоток порядком остывшего чая. Живот недовольно заурчал, намекая, что хорошо бы что-нибудь съесть, впрочем, аппетит был безнадёжно испорчен. — Я так понимаю, выбора у меня нет. Откажусь, и вы если не арестуете и не посадите на корабль, то уж точно сделаете мою жизнь невыносимой. С государственной машиной шутки плохи.

— Не скажу, что вы тут ошибаетесь, — Павел Андреевич улыбнулся, вероятно, обрадовался, что фактически добился своего. — Все мы находимся в таком положении: и вы, и я. Но могу заверить, что в данном случае цель действительно крайне важная для всей страны. Итак, что вы решили?

— А что я могу решить, — буркнул Сергей, уткнулся в кружку, допивая горькое содержимое, от которого сводило челюсть. Он почти на минуту замолчал, водил взглядом по кухне, по родным предметам утвари, что сам же и покупал — каждая вещь в этом доме была куплена или сделана именно им. И теперь, весьма вероятно, что всё это будет потеряно, мертвецам весь этот хлам не нужен. — Цену обсудим после, дайте слово, что не обманете. И ещё у меня условие.

— Конечно, мы подпишем договор, официальный, — торопливо заверил его гость, не скрывая своей радости и облегчения. — Что за условие?

— Никто из моей команды не отправится на Хэллу, вы даже предлагать им не станете!

— Хм, — кажется, его этот ход несколько смутил, и посланник призадумался. — Хорошо, я не стану им предлагать. Ещё что-нибудь?

Сергей неохотно мотнул головой. Поднялся, забрал со стола кружку, поставил в раковину, залил водой. Облокотился о край, собираясь с мыслями, примиряясь с неизбежным и таким нежеланным. Как же сейчас хотелось сбежать, в тундру, тайгу, на рудники далёких миров, лишь бы остаться в блаженной безопасности и спокойствии. Он расправил плечи, посмотрел на потолок, мысленно прося помощи у всех небесных сил, что только могли его услышать, повернулся к смиренно ожидающему гостю.

— Когда вылет? — обречённо спросил он, уже не скрывая своего упаднического настроения.

— Сейчас, — спокойно ответил Павел Андреевич. — Шаттл стоит на парковке, ждёт нас с вами. Соберите вещи как для командировки, только самое необходимое, всем остальным мы вас обеспечим.

— Понятно, — протянул Лесник, становясь смурнее тучи. — Дайте час.

— Конечно, подожду вас здесь. И прошу, простите, обстоятельства так сложились, ждать мы не можем, поэтому и такая спешка.

— Да ладно, не утруждайтесь, знаю, что вам насрать, — он махнул рукой на гостя и пошёл на второй этаж, намереваясь принять душ, в процессе решив, что с собой возьмёт и возьмёт ли вообще. — Можете что-нибудь поесть, всё равно выкидывать.

Прохладные струи воды нисколько не уняли тревогу. Капли барабанили по плечам, обычно принося блаженство, успокоение и гармонию с миром, но не сейчас. Сейчас они лишь тормошили воспоминания, болезненные воспоминания той последней прогулки по Хэлле. Сергей помассировал шею, пытаясь отогнать возникший комок в горле, что затруднял дыхание, словно удушливые нити «кикиморы». Снова заныла нога, вызвав онемение и чувство, будто то происшествие с лианой должно было закончиться иначе — переломом, ампутацией, смертью. Что все события после возвращения домой — не более чем сон. Длинный. Приятный. Сон.

Лесник едва ли не выскочил из душа. Торопливо вытерся, оделся, откопав в гардеробе давно пылившиеся вещи, купленные для так и несостоявшегося похода в горы. Долго стоял над рюкзаком, задумчиво переводя взгляд от одной полки шкафа к другой. В итоге не взял ничего, опустошил тумбочку в ванной, швырнул пару небольших книг да сменное бельё. С этими пожитками и спустился вниз.

— У вас ещё двадцать минут, — учтиво предупредил Павел Андреевич, обосновавшийся в гостиной и разглядывающий книжный стеллаж. — Любите другие жизни? — он провёл пальцем по корешку одной из книг, стирая с неё пыль.

— Люблю путешествовать, — неохотно ответил Сергей, не любивший, когда без его спросу трогают личные вещи и лезут в не менее личную жизнь. — Если не можешь физически отправиться на другую планету, то приходится вот так ехать с кем-то в компании.

— Да, — кивнул гость. — В детстве тоже любил отправиться в воображаемое приключение, а сейчас… — он грустно вздохнул. — Многое отдал бы за вот такой дом и тихую, спокойную старость с внуками.

— Как я вас понимаю, — процедил Лесник, в последний момент задавив сарказм в голосе. — Будем досиживать оставшееся время или пойдём?

— Как вам будет угодно, — пожал плечами Павел Андреевич, заложил руки за спину, прошёлся вдоль полок, читая корешки. — Время ваше.

— Идёмте, — решил Сергей. На секунду заглянул на кухню, проверяя, не осталось ли там беспорядка, что по возвращении мог превратиться в инопланетную жизнь, захватившую весь дом, и, убедившись, что гость не только не стал ничего готовить, но и даже кружки помыл, отправился в прихожую. Тут он даже выбирать ничего не стал: запрыгнул в зимние ботинки, надел куртку, в которой в последнее время выбирался разве что в магазин да снег во дворе почистить. «Время, — думал Лесник, — только время у меня и осталось, единственная вещь, которой могу сам распоряжаться и которую нельзя отнять».

— Вы на машине? — неожиданно спросил гость уже на пороге, задержавшись у двери застёгивая куртку. — Идти-то довольно прилично.

— Нет, — раздражённо ответил Лесник, закатил глаза, накинул капюшон, открыл перед засланцем дверь. — Думаю, вам прекрасно известно, что водить я не умею.

К чему был этот вопрос — и так понятно: Павел Андреевич таким бесхитростным способом ещё раз намекнул, мол, могла бы быть у вас, Сергей, самая современная машина, с автопилотом, и гараж в придачу. Мы, мол, всё это обеспечим, просто сделайте для нас грязную работу — рискните жизнью. Сергей подобного терпеть не мог: если уж человек от него что-то хотел, то пусть говорит прямо, а не выстраивает трёхэтажные конструкции в ожидании, что простой землянин его поймёт. Впрочем, Сергей понимал. К сожалению.

— Простите, наверное. Всего-то не упомнишь, — виновато улыбнулся тот, спешно вышел, подождал, пока Лесник поговорит с Алисой, даст ей ценные указания и, наконец, выйдет следом. — Возраст уже начинает брать своё, о былой прыти приходится лишь вспоминать.

— Вам надо побольше гулять, — посоветовал Сергей, закинул рюкзак на плечи, подошёл к калитке, осмотрел взломанный замок. Проделана работа была профессионально, почти никаких следов не осталось, а самое главное — чинить не нужно. — А на память вам грех жаловаться, как и на прыть. Без обид, Павел Андреевич, но я притворство очень хорошо распознаю и хотел бы, чтобы вы перестали играть со мной в эту бесполезную игру. Внимательность, помните, это одно из тех качеств, что вам во мне приглянулось.

— Ваша правда, — признал поражение он. — Больше не буду. А замочек я вам починю, сегодня же пришлю людей, мигом заменят. Да и за домом вашим присмотрим, не переживайте

— А может, и на Хэлле за меня ваши люди погуляют? — мрачно спросил Лесник, не слишком обрадовавшись посторонним в собственном доме. — Вижу, они у вас рукастые и головастые.

— Но от медведя не убегут, — с грустью и лёгким недовольством парировал гость. — В отличии от вас.

Сергей невольно улыбнулся, посмотрел на представителя флота, что на голову ниже него, и вспомнил расхожую шутку, что слышал в тайге: «Не нужно бежать быстрее медведя, достаточно бежать быстрее товарища». И, как и положено, в каждой шутке есть доля шутки. Однако же Хэлла в этом плане и тут отличилась, поскольку одно из её главных правил — не бежать. В остальном же народная мудрость действительно могла помочь.

— На парковке, говорите? — уточнил Лесник, прикидывая, какой дорогой будет быстрее туда добраться и насколько та проходима после недавнего снегопада.

— Да, пришлось повозиться, чтобы сесть — выходные, сами понимаете, люди дома сидят, на работу не едут.

— Могли бы ко мне во двор сесть, — буркнул Сергей, указал рукой направление, по которому они пойдут. Пока шли, обходя подтаявшие лужи, ему невольно представилась эта занятная картина: военный шаттл зависает над его домом, открывается люк, на крышу падают верёвки, по которым тут же спускается десяток спецназовцев в полном облачении с автоматами наперевес. Выбивают окно на чердаке, пролезают внутрь, бесшумно, общаясь только жестами, спускаются на первый этаж, планомерно проверяя каждую комнату, и… находят хозяина, мирно пускающего слюню на подушку.

— И разбудить половину посёлка? Нет уж, увольте, потом от недовольных сообщений отбоя не будет. Журналисты набегут, станут брать интервью у очевидцев. Наткнутся на местную сумасшедшую, которая обвинит во всём рептилоидов и заговор правительства, и вообще, что мы её облучаем… — Павел Андреевич поморщился, как от больного зуба, и тут же улыбнулся. — Время идёт, прогресс движется, открываются тайны мироздания, но всегда найдётся такой человек, будто выскочивший из средневековья.

— Вы сейчас половину моих соседей описали, — рассмеялся Лесник. Он, конечно, шутил, но лишь отчасти.

— Да половину землян, — отмахнулся тот. — Есть в этом что-то, некая стабильность. Времена идут, мир меняется, но стоит чуть удалиться от центра цивилизации, как находишь таких людей. Они, можно сказать, постоянная величина, — теперь настал его черёд смеяться, беззлобно. — Я вот тоже в некотором роде представляю группу людей, закостенелых и дико консервативных.

— Вы куда более опасны, чем деревенские жители, — уже более серьёзно сказал Сергей. — Без обид, но многие проблемы существует как раз из-за военных, из-за их нежелания видеть вещи такими, какие они есть. Да, признаюсь, это монета имеет и другую сторону: вы же и защищаете от этих проблем. Сами создаёте, сами защищаете. Надеюсь, моё обывательское мышление вас не оскорбило.

— Да вы, батенька, пацифист, — нисколько не смутившись, а может, просто не подав виду, ответил Павел Андреевич.

— Хочу им быть, — пожал плечами Лесник. — А так я больше реалист.

— Это вы правильно. В реальности, суровой и беспощадной, овцы не выживают. Им обязательно нужны волки, что будут охранять от других, более свирепых и голодных волков.

— Вам бы книжки писать, — Сергей усмехнулся, посмотрел на флотского, тот был серьёзен, но заметив его взгляд, улыбнулся, нацепил на лицо маску добродушия и праздности.

Дальше они шли молча. Посёлок спал, и их шаги тревожили разве что воробьёв да сонных дворовых собак, те, впрочем, скорее радовались поводу полаять и быстро отвлекались на перелаивание друг друга. Совсем как люди. Ближе к парковке снега стало заметно меньше, сугробы здесь убирались, дороги чистились, изредка их посыпали песком, ещё реже — солью. Леснику это нравилось. Нет, не то, что приходилось месить ботиками сугробы или перепрыгивать огромные лужи, а некая отстранённость этого места, будто вся округа застыла во времени, оставшись в прошлом столетии. Уголок старого мира в окружении безудержно бегущего вперёд мира.

Шаттл был заметен издалека. Его могучий корпус возвышался над окрестными крышами, словно заблудившийся зверь, вышедший случайно к людям. Точно на таком же Сергей и вернулся на Землю полгода назад, теперь же та самая «птичка» унесёт его обратно, дав понять, что сон окончен и пора снова сражаться за жизнь и, возможно, за что-то ещё. За что — пока оставалось неясным. За страну? За человечество? В сущности-то, какая разница? Смерть остаётся смертью, под какими бы лозунгами и аргументами она ни подавалась. За человеком же оставался лишь выбор, с каким выражением на лице умереть.

Птичка распахнула люк, едва они ступили на расчищенную площадку, обильно утыканную автомобилями. По трапу сбежал молодой офицер, внимательно посмотрел на приближающихся, в особенности на своего, видимо, начальника, пытаясь понять, всё ли у того нормально. Павел Андреевич ему кивнул, бросил недовольный взгляд на окрестности, где несмотря на ранний час начали собираться зеваки, в том числе и дети. Сергей тоже это заметил, опустил голову, натянул капюшон посильней. Славу он не любил, как и внимание, коим будет удостоен после возвращения. Уже за одно это хотелось стребовать двойную плату с Министерства.

Оказавшись внутри, Лесник с некоторым облегчением наблюдал, как закрывается люк. Что-что, а человеческое общество он не то чтобы не любил, но предпочитал дозировать и принимать в очень умеренных дозах и по настроению. «Интроверт хренов», — говорил про него Влад и был абсолютно прав. Хотя в довесок к своей нелюдимости ему ещё досталась и некая боязнь перед человеческим коллективом, где никогда не знаешь, что мог учудить как отдельный человек, так и индивиды, собравшиеся в дружную толпу. Поэтому и только поэтому Сергей и решил обустроить своё логово подальше от мегаполиса, в тишине и покое за надёжными стенами. Но, как оказалось, не для всех они являются препятствием.

— Полёт будет жёстким, — предупредил Павел Андреевич садясь напротив и пристегиваясь ремнями. — полетим по прямой как ракета. Это даже хорошо, что вы ничего не ели, меньше убирать.

— Я вам балл вычту за обслуживание и клиентоориентированность, — угрюмо ухмыльнулся Лесник, стискивая зубы в приступе как раз подступившей тошноты. Флотский не обманул: стартанули совсем как ракета, едва оторвались от земли, как шаттл почти вертикально помчался в облака. С земли это наверняка выглядело эффектно, а вот изнутри ощущалось весьма скверно.

— Прибавьте за скорость, — стуча зубами, ответил тот. — Полчаса, и мы на орбите. Извините, но у нас каждая минута на счету, так что придётся потерпеть.

— Боитесь, что ваш объект испортится? — морщась, спросил Сергей. Не любил он подобные старты, как и сопутствующие им перегрузки.

— Боюсь, что нас в любой момент могут опередить, — ничуть не смутившись, ответил Павел Андреевич. — Хэлла, как вы помните, весьма населённое место, а добрые соседи всегда готовы подобрать выпавший из кармана кошелёк.

— Американцы? — предположил он.

— Американцы, — кивнул человек напротив.

Сергей откинул голову на противоперегрузочный подголовник, закрыл глаза, попытался расслабиться, отбросить неприятные мысли. Не вышло. В памяти мигом всплыла карта Хэллы с расположением зон влияния и национальных Баз. На бумаге всё выглядело вполне прилично, каждой державе предоставлялся равный по площади кусок пирога, а между ними ютились нейтральные зоны, зоны свободной охоты. На практике каждая сторона не упускала шанса отгрызть себе ещё немного площади, пользуясь положением Устава ООН, касающегося межпланетного права. Он сам же приложил к подобной афере руку, на последней вылазке, когда доставил образец породы. Теперь на том самом месте находится шахта, а сама местность объявлена временно находящейся в пользовании.

Вероятно, и в этом случае случилось нечто подобное. Министерство попыталось отжать новый кусок планеты, но что-то пошло не так. Что же касается непосредственно американцев, то они оставались главными конкурентами в гонке по занятию территорий. Назревал новый конфликт интересов, и именно поэтому его, Лесника, и вытащили из заслуженного отдыха, да ещё и специально корабль выделили. Что бы там ни потеряли на Хэлле, это было настолько важно, что правительство готово приложить все свои ресурсы, чтобы остаться первыми. Да, именно первыми. Корабль упал на нейтральной зоне, и, согласно правилам, то, что в нём находится, не принадлежит ни одной стороне, при условии, что на борту не было выживших. А их не было. Итак, две державы ведут гонку за неким предметом в ничейной зоне — это стало уже привычной ситуацией. А вот если они начнут стрелять и станут гибнуть люди.

— Что находится на корабле? — неожиданно нарушил молчание Сергей. Пришлось повысить голос, дабы перекрыть шум от двигателей.

— Секрет, — со змеиным спокойствием ответил Павел Андреевич. — Узнаете по прибытии.

— Предположу, что руда, верно?

Ответом ему была лишь улыбка. Говорившая сама за себя улыбка. Он угадал: всё снова сводилось к образцу, дающему право на землю, на ещё один кусок породы, за которой погибли те, кто оказался на борту разбившегося корабля. Лесник отвёл взгляд, примиряясь с фактом, что его просто используют в политической игре, и утешая себя простым фактом, что, добыв образец, ему удастся не допустить кровопролития, спасти многие жизни. Вот его истинная цель, вот ради чего он возвращается в Ад.

За навалившимися размышлениями Лесник пропустил момент перехода, когда тряска прекратилась, шум сменился вибрацией, а перегрузка — невесомостью. Ещё спустя десяток минут притяжение вернулось, движки смолкли, и трап с тревожным шипением опустился. Рефлексы сработали, и Сергей вжался в кресло, обострив все чувства, готовый отбиваться и, конечно же, встретить смерть. Сможет ли он когда-нибудь перебороть щедрый подарок непокорной Хэллы и перестать ненавидеть полёты?

— Вот и добрались, — Павел Андреевич отстегнул ремни, поднялся, потоптался на месте, разминая ноги. — Добро пожаловать ко мне домой.

— Значит, ваш дом — Флот, а не Министерство, — раскрыл его обман Лесник. Отстегнулся, потянулся, закинул рюкзак на плечо. — Могли бы и не притворяться.

— Сергей, — он внезапно посмотрел на него необычайно серьёзно, будто держа на своих плечах целый мир. — От того, согласитесь вы или нет, многое зависело, я не мог рисковать. Если бы от меня требовалось изобразить мать Терезу, я бы и это сделал, лишь добиться вашего благоволения.

— Ну, допустим, мать и тем более Тереза из вас вышла бы так себе, — усмехнулся Лесник, принимая аргументы. — Но я вас не осуждаю, не одобряю методы, да, но не осуждаю.

— Хорошо, — кивнул Павел Андреевич, — Вы мне нравитесь. Всегда приятно иметь дело с понимающим человеком, неодобряющим, но понимающим. Сейчас мы с вами в одинаковом положении — от нас обоих зависит очень многое, возможно, слишком многое для простого человека. Ладно, у нас будет ещё дня четыре на душевные разговоры и философские дебаты, идёмте.

— Четыре? — уточнил Лесник, подозревая, что либо они сделают остановку на полпути, либо полетят вообще не на Хэллу.

— А, — спохватился флотский, спускаясь по трапу, — виноват, не сказал. На Землю вы летели добрую недели, но то был патрульный фрегат, теперь же, — он остановился, широким жестом руки очертил огромный, полный персонала ангар, — вы полетите на крейсере.

— Погодите, — озадаченно сказал Сергей, немного опешив от открывшейся картины, от бесчисленного количества техники как стоявшей, так и висевшей. Тут были как шаттлы, так и истребители, в смежных помещениях, кажется, виднелись танки и боевые роботы. — Военные корабли запрещены на Хэлле. Фрегат — это максимум, что позволено.

— Всё-то вы знаете, — лукаво улыбнулся тот. — Но доверьте подобные вопросы мне, вас же должна волновать исключительно высадка на планету.

Истина, с которой не поспоришь. Какой смысл делать обиженное лицо, понапрасну сотрясать воздух, если оппонент окажется глух к любым аргументам, отбив те своей куда лучшей осведомлённостью в данном вопросе. Сергей нисколько не сомневался и даже в некоторой степени был уверен, что попросту не знает всей ситуации, не видит выставленных фигур на шахматной доске. Поэтому он лишь закатил глаза, устало выдохнул и последовал за подоспевшим солдатом, которому было велено сопроводить гостя к его койке.

Условия на крейсере, что носил имя «Ломоносов», оказались куда лучше, можно даже сказать — роскошнее, чем на фрегате. Лесник до того и вовсе не бывал на военных кораблях, видел те лишь на фотографиях да в фильмах, а тут ему устроили персональную небольшую экскурсию, показали столовую, склад, где он мог взять всё, что ему приглянётся, санчасть, небольшую обзорную палубу, где отдыхал экипаж, и, наконец, расположение. Как почётному гостю, хотя он сам себя характеризовал просто как «ценный груз», ему выделили офицерскую каюту, в совершенно пустом блоке.

— Я, конечно, интроверт, но не настолько же, — возмутился он, когда молодой паренёк открыл дверь, приглашая осмотреть «номер люкс». — Куда вы людей дели-то?

— «Ломоносов» сейчас имеет экипаж куда меньше положенного, и эта секция не эксплуатируется, — немного смутившись, солдат всё же подобрал слова. — Если вас что-то не устраивает, я передам это ответственному офицеру.

— Не нужно, переживу, у вас же тут нет привидений, правда? — попытался разрядить обстановку Сергей, но не вышло, словно бы Павел Андреевич строго-настрого наказал вести себя с «объектом» максимально настороженно и отстранённо.

— Никак нет, — сухо и несколько растерянно ответил провожатый. — За дверью находится пост часового, по всем вопросам обращайтесь туда и предупреждайте, если собираетесь покинуть каюту.

— Конечно, — кивнул Лесник. Похожие правила были и на фрегате, с той лишь разницей, что там они вчетвером ютились в обычной солдатской комнате с двухъярусными койками и отнюдь не в пустующем блоке. Вероятно, о тех вечерних карточных баталиях будут слагать легенды во всём флоте, уж Эдик-то обыграл едва ли не каждого, кто тогда был на корабле. — Благодарю.

— И… — он замялся, не решаясь сказать, — Вас просили не покидать секцию до конца полёта.

— В смысле? — удивился Сергей, так и застыв в дверях. — Я что, на тюремном корабле?

Сергей решил докопаться до истины прямо здесь и сейчас, а не оставить этот вопрос на потом, додумывая и ещё больше погружаясь в недоверие и подозрительность ситуации. На всё том же фрегате имелись различные места, куда пассажирам вход был запрещён: мостик, двигательный отсек, оружейная, но в остальном полная свобода передвижения, как у гражданских специалистов. Тут же, выходило, на огромном крейсере ему доступно четыре палубы и те частично. Сколько это, десятая часть судна?

— Виноват, неверно выразился…

— Да всё ты правильно выразился, — перебил его Лесник. — Что это за правила такие? Чем обоснованы?

— Не могу знать, приказ капитана! — вытянувшись, ответил провожатый, сделав своё лицо максимально серьёзным.

— Ладно, — отмахнулся Сергей, в конце концов, ему здесь предстояло провести каких-то четыре дня. Перетерпит. — Я понял, можешь идти.

Захлопнув дверь, едва солдат сделал шаг в сторону, Лесник кинул рюкзак на койку, бегло осмотрел комнату: небольшая, эргономичная, пара шкафов, стол, встроенные в стену ящики, отдельный санузел — подойдёт под определение дешёвого номера в гостинице звезды на две. Из аппаратуры имелся терминал связи, простенький «ассистент», стандартный, государственный компьютер, интегрированный с системами корабля.

От скуки его спасло наличие библиотеки. Бортовой архив оказался поистине неисчерпаем, и почти весь полёт Сергей провёл за изучением флоры и фауны Хэллы, а именно экваториальной её составляющей. Павел Андреевич, что как-то навестил его, не вдаваясь в подробности, обмолвился, что высаживаться придётся на побережье в самом сердце планеты, куда люди в обычных ситуация и вовсе соваться не решались.

Джунгли здесь, как нигде, богаты и свирепы, и вся информация была обрывочной, в основном построенной на снимках спутников и дронов, те, впрочем, редко могли углубиться в лес, становясь чьей-нибудь добычей уже через сотню метров от опушки. Но уж лучше это, чем ничего. Уже через пару дней штудирования отчётов и заметок начали болеть глаза, а блокнот наполнился схемами, рисунками и пометками.

Лесник почти не выходил из каюты, довольствуясь простым фактом, что в некотором роде творит историю, систематизируя данные, которые предстоит проверить на практике и, возможно, написать по ним пару статей для будущих безумцев-покорителей. Именно за этим он и прилетел на Хэллу в первый раз — за духом первооткрывательства, жаждой познания, потребностью в чём-то новом и удивительном. И вот эти ощущения снова наполнили его сердце, вдохнули присмиревшую жажду жизни, разожгли огонь с новой силой.

К исходу четвёртого дня ему уже хотелось лезть на стену от нетерпения. Он изучил все коридоры отведённой ему территории, испробовал все немногочисленные блюда в столовой, временами болтая с экипажем на обычные темы, даже не пытаясь выведать секреты. Это не привело бы ни к чему хорошему ни для них, ни для него. Побывал на смотровой, но там его встретил лишь чёрный иллюминатор — корабль мчался на сверхсветовой, и свет звёзд не проникал сквозь окружающий корпус барьер. Заглянул на склад, осмотрел содержимое, выписал себе несколько мелочей и даже позарился на форму, в которой теперь щеголял, игнорируя редких офицеров, что бросали на него удивлённые взгляды.

Наконец в дверь постучали, и Сергей, оторвавшись от созерцания потолка, подскочил, торопливо открыл, обнаружив на пороге уже знакомого паренька. Сколько тому было? Едва за двадцать, годился ему в сыновья, с некоторой натяжкой, конечно же. Не дожидаясь, пока провожатый откроет рот, землянин метнулся к столу, схватил блокнот, направился к выходу, через пару шагов спохватился и спешно надел ботинки.

— Капитан просит вас на мостик, — растерянно, наконец, сказал солдат, точнее, ему позволили сказать.

— Не будем заставлять его ждать, — улыбнулся Лесник, выскочил в коридор, утягивая за собой паренька и чуть ли не подталкивая того к выходу из коридора. — Мы уже на орбите?

— Нет, ещё в «погружении», «вынырнем» через несколько часов, — ответил тот, испытывая лёгкую неловкость, что теперь не он тут главный.

— Хм, типа выделили время на подготовку? — задумался Сергей, вспомнив, что летит на полноценном боевом корабле, который по всем правилам не должен приближаться к Хэлле. Несомненно, у Павла Андреевича имелся некий план, как обойти данный запрет, но вот какой? Выскочить у другой планеты или за Луной и отправить шаттл?

— Не могу знать, приказано вас привести, — сухо ответил провожатый и на этом замолчал, а Лесник не стал его расспрашивать. Шли молча. Добрались до лифта, поднялись на первую палубу, прошли через две секции и наконец оказались у дверей с охраной.

По ту сторону, как и предполагал Сергей, оказался мостик. Огромный, пожалуй, самый большой из тех, что ему доводилось видеть, и необычайно многолюдный. За весь полёт с подобным столпотворением довелось столкнуться лишь в столовой во время пересменки. Здесь же собрались практически сплошь офицеры, и Павла Андреевича удалось разглядеть далеко не сразу. Тот, заприметив своего драгоценного гостя, лишь указал на небольшую зону с рядами стульев, намекнув, что время для разговоров ещё не наступило.

Лесник понимающе кивнул, проследовал в импровизированный зал ожидания, опустился на ближайший стул, стал внимательно разглядывать происходящее. За большим интерактивным столом шла жгучая дискуссия, больше похожая на полемику. Собравшиеся, по-видимому, высшие офицеры, что-то активно обсуждали, тыкали в экран, водили пальцами по поверхности, но, увы, ни слова разобрать не удавалось, а читать по губам Сергей, к сожалению, не умел. Так продолжалось довольно долго. На него не обращали внимание, лишь изредка проходившие члены экипажа замедлялись, вероятно, реагировав на его форму, и, не находя знаков различия, продолжали путь. Почувствовав себя самозванцем, Лесник поднялся, снял китель, повязал его на поясе, тем самым доходчиво объяснив, что никоем образом не пытается косить под бравый экипаж Ломоноса. Принялся расхаживать из стороны в сторону, занимаясь самым бесполезным и неблагодарным делом — строя догадки о происходящем.

До «всплытия» оставались часы. Что дальше? Как только корабль окажется в обычном пространстве, его засекут, не взирая на расстояние. Каков будет ответ? Сначала на Хэлле начнут задавать вопросы, затем требовать объяснений, а не получив их, попросят покинуть систему, сначала вежливо, затем более… агрессивно. Правила дозволяли держать на орбите по одному кораблю не крупнее фрегата — это значило, что одновременно там могло находиться шесть хорошо вооружённых посудин. При условии, что все Базы, за исключением Российской, объединятся и выступят единым фронтом, это пять фрегатов против Ломоносова. Не самый лучший расклад. В этих мрачных рассуждениях было лишь одно большое «но» — слишком много карт оставалось в руках игроков.

Что, если у американцев поблизости есть схожий по характеристикам корабль? Что, если у Ломоносова есть подмога и за ними следом летит ещё один корабль? Что, если по неизвестной причине на орбите не окажется ни одного фрегата? А ведь ещё были политические последствия. Что станет с равновесием на Хэлле? Начнётся ли там, на поверхности, стрельба? И что скажут на Земле?

— Какие люди и без охраны! — за спиной раздался до боли знакомый голос, голос, который Сергей очень хотел бы не услышать здесь.

— Чёрт, — выдохнул Лесник, на миг прикрыл глаза, надеясь, что ему это лишь мерещится, затем повернулся, обнаружив перед собой довольно ухмыляющегося Корнея.

— Это так ты встречаешь боевого товарища? Чёртом обзываешь? — не долго думая, тот бросился на Лесника, заключил в крепкие объятия, похлопал по спине и нехотя, скорее из нежелания задушить, выпустил добычу. — Что такое? Ты не рад? На тебе прям лица нет.

— Увы, не рад, — мрачно протянул он, стоически сдерживая улыбку, что так и рвалась наружу. — Тебя не должно быть здесь.

— Стоп, это как? — Корней замахал руками, пытаясь остановить товарища и разобраться в ситуации, разложив всё по полочкам. — Поясни для особо сообразительных.

— Мне дали обещание… Нет, я согласился вернуться лишь при условии, что тебя… — Сергей осёкся, заметив, как на мостик входят двое недостающих персон, — вас здесь не будет.

— Парни, слышали? Наш дорогой Лесник, по которому мы так долго и неистово скучали, оказывается, нам не рад и даже хочет прогнать, — Корней встретил ребят так, словно они всего пару минут назад разошлись по разным углам и теперь снова встретились. Сергей же сообразил, что это действительно так, что всё это время они были на корабле и именно поэтому ему не позволяли покидать секцию, дабы обман не раскрылся раньше времени.

— Во дела, — присвистнул Эдик, скрестил руки на груди, прищурился, — А сдаётся мне, что врёт он всё.

— Та не, — вмешался Влад, заходя с тыла, пресекая любую попытку к бегству, — Сергей решил, что сам справится и заберёт все денежки себе. Угадал? Конечно, угадал, я же вижу тебя насквозь.

— Да идите вы, — огрызнулся Лесник, плюхнулся на стул, едва не промахнувшись, схватился за голову. — Я не хотел подвергать вас опасности опять. Мы едва выбрались, едва привыкли к нормально жизни, и вот теперь всё по новой.

— А ты не решай за нас, — упрекнул его Корней, по-братски потрепав за плечо. — Мы взрослые мальчики, научились взвешивать «за» и «против» и оценивать риски. Мы добровольно сюда оправились, знали, на что шли. Ну и с тобой повидаться хотели.

— Что?! — Сергей вскинул голову, посмотрел в лицо товарища, пытаясь понять, не ослышался ли он. — Вы знали, что я полечу?

— Ну да, — пожал плечами Эдик, переглянулся с остальными, — старикан заверил, что ты уже согласился, а потому без нас тебе будет очень тяжело.

— Прям очень, — подхватил Влад, — прям непосильно, прям вот не вытянешь. Ну и мы решили спасти твою жопу, так что будешь обязан до конца своих дней.

— Ну спасибо, — прорычал Лесник, вскочил, отыскал глазами того самого старика и направился к нему. Чувствуя, как в душе нарастает злоба, он сжал кулаки, ускорился, конечно же, не собираясь обижать Павла Петровича физически, не в присутствии толпы флотских, да и пожилых колотить — дело неблагодарное и неблагородное.

— Сергей, — кивнул виновник торжества каким-то неведомым образом заметив того и вовремя развернувшись. Вперёд вышел солдат, вероятно, заметив решительность вторженца крушить и ломать, что было написано на его лице, попытался было остановить приближение постороннего, заслонить собой, но не успел, команда «пропустить» прозвучала раньше. — Вы как раз вовремя, мы собирались обсудить план вашей высадки.

— О! Чудно! Только её не будет, — не поддался на ложь Лесник. Ничего они обсуждать не собирались, это лишь способ отвлечь его, снова запудрить мозги. — Вы меня обманули!

— Позвольте, — поднял палец Павел Андреевич, — я вас не обманывал. Уговор был прост: вы соглашаетесь, а я даю слово, что не буду разговаривать и звать ваших товарищей. Верно? — возражений не последовало, но Сергей продолжал смотреть на флотского с яростью, способной прожечь стальную стену. — Я и не разговаривал. На момент нашего разговора трое ваших друзей уже находились на борту. Более того, они сами решили полететь, и отговаривать их было поздно, да я и не мог, обещал же не разговаривать.

— Да вашу мать, — вспылил Лесник, заставив незаметно появившуюся охрану напрячься. — Как удобно-то у вас всё получается. Обстоятельства сложились не иначе, а вы и поделать-то ничего не могли. Хватит с меня! Я ухожу и буду сидеть в каюте до самого возвращения на Землю!

С этими словами Сергей развернулся и, столкнувшись плечом с солдатом, зашагал прочь. Где-то на задворках сознания он осознавал, что не прав, что совершает ошибку, необдуманную и поспешную. Но сейчас, в этот самый миг, эмоции обуяли его, затуманили взор, напомнив, что из себя представляют люди и почему ему всегда хотелось держаться отстранённо, на почтительной дистанции.

— У вас связанные контракты, — бросил ему в спину Павел Андреевич. — Откажетесь вы — и им тоже придётся. Никакой оплаты, все договорённости отменяются, — он подождал, пока Лесник остановится, повернётся к нему. — Но ничто не мешает им заключить новый контракт и спуститься на Хэллу без вас.

— Шантаж, значит? Решили повесить их гибель на меня?

— Всего лишь извещаю, — сухо ответил флотский, — обрисовываю ситуацию, если вам угодней такая формулировка.

— Да к чёрту вас!

— Сергей, — устало протянул Павел Андреевич. — Давайте успокоимся. Я вас понимаю, а вы поймёте меня, когда остынете и всё обдумаете. Не горячитесь и не принимайте опрометчивых решений, давайте вернёмся к обсуждению, прошу, пригласите ваших товарищей и приступим к работе.

Лесник обернулся, встретился взглядами с командой, кивком велел подойти, а сам, вынув из кармана блокнот, шагнул к столу. Старик одобрительно кивнул и разве что по головке не погладил, за правильное поведение. Кроме него у экрана остались ещё двое: капитан Филиппова — женщина средних лет, на лице которой было лишь одно желание — поскорее избавиться от донимавших ее людей, второй оставался загадкой: ни погонов, ни прочих знаков отличий, лишь сосредоточенность на относительно юном лице.

— Отлично, все в сборе, — Павел Андреевич встал вплотную к столу, быстрыми нажатиями вывел карту Хэллы, ту область, в которой и предстояло работать. — Нам предстоит разработать и утвердить план высадки. А через … — он посмотрел на старомодные часы на запястье, — полтора часа уже высадиться.

— Экватор, — мрачно заметил Сергей, посмотрел на Корнея, что встал рядом, тогда как Влад с Эдиком решили держаться поодаль, не желая принимать активного участия в обсуждении. — Там мёртвая зона, никто туда не высаживается, в здравом уме.

— А нам в здравом уме, увы, но придётся, — не менее мрачно ответил флотский. — Вот здесь, — он указал пальцем на красный крестик посреди однородных джунглей, — место крушения, корабль упал на склоне холма, возник пожар, расчистив пространство вокруг.

— Вполне хватит места, чтобы посадить шаттл и не один, — заметил Корней, за что тут же был удостоен недовольным взглядом старика.

— Если бы, — поморщился тот, — всех птичек сбивают… местные птички, крайне агрессивные создания. Мы пытались подлететь к месту крушения, но безрезультатно.

— Тем не менее они не атакуют разведывательные дроны, вероятно, считая их слишком мелкой добычей, — добавил незнакомец, которого не посчитали нужным представить. — Это наш резерв и путь вашей эвакуации. У каждого в рюкзаке будет сигнальная ракетница, запустив её, к вам прилетит дрон и отвезёт в безопасное место. Грузоподъемность у машины ограничена, поэтому один человек — одна птичка.

— А что мешает этими же дронами доставить нас прямо к месту крушения? — задал резонный вопрос Корней, опередив Сергея.

— Внимание, нежелательное и опасное, — вернул себе инициативу Павел Андреевич, — всё те же пернатые создания. Одно дело — увести одного человека над самыми кронами, и совсем другое — четверых. Слишком заметная цель.

— Понятно, и вы хотите, чтобы мы шли через лес, — сокрушённо выдохнул Лесник, выразив тем самым общее мнение команды. — Где вы нас высадите?

— Здесь, — флотский увеличил масштаб и пальцем провёл прямую линию от крестика к океану, — на побережье. Это единственное место, где можно посадить шаттл без риска со стороны фауны. Вам придётся пройти четыре километра

— Всего-то?! — фыркнул Сергей, — вы хоть представляете, что такое четыре километра на Хэлле? В джунглях! На экваторе! Мы и одного не пройдём!

— А придётся, — прорычал Павел Андреевич, и это был первый случай, когда его удалось вывести из равновесия и показной отстранённости. — Вы не понимаете, что стоит на кону, что будет, если образец попадёт не в те руки.

— Конечно не понимаем, — Корней попытался вклиниться между двумя сцепившимися псами, пока во все стороны не полетела шерсть, — вы же так и не сказали, что нам предстоит забрать.

— Кхм, — обратил на себя внимание безымянный участник, — я не могу вдаваться в подробности, скажу в общих чертах. Вам нужно забрать стандартный контейнер для образцов, как тот, что использовали в последней вылазке. Сам образец… это порода с очень большой глубины. На экваторе кора имеет наименьшую толщину, и нашей команде удалось пробурить шахту до мантии и взять пробы. Уникальный случай. Если вы не вернёте контейнер, то его возьмут американцы, это неизбежно, они положат на это все усилия, а нам придётся искать другое место и проводить новое бурение, и нет никаких гарантий, что всё не закончится такой же катастрофой.

— Ну вот, — пожал плечами Корней, — уже куда понятней, и, самое главное, ставки выставлены. А мы, выходит, просто меньшие издержки, чтобы не тащить в джунгли армию и не начинать пальбу.

— Вы — наш главный актив на Хэлле, — поправил его Павел Андреевич. — Не справитесь вы — значит никто не справится. Нет у нас времени искать вам замену.

— Нет, вы правы, — поправил флотского незнакомец. — Если вы не справитесь, то, боюсь, дойдёт до стрельбы, а может, и более серьёзных столкновений.

«До войны», — додумал Сергей. Тяжело вздохнул, что вышло необычайно громко в повисшей тишине. Решение оставалось за ним, при всех тирадах и угрозах, но решение именно за ним. Он мог прямо сейчас развернуться и выполнить свою угрозу, заперевшись в каюте. Мог бы придумать тысячу и один способ не дать ребятам высадиться и не рисковать понапрасну своими жизнями. А мог, напротив, согласиться, смириться с неизбежным, пожертвовать собой ради блага большинства, о котором так любят говорить. В особенности его же собственная совесть.

— Час двадцать, — подала голос капитан. — Решайте: или мы продолжаем, или я меняю курс.

— Ладно, — сдался Лесник, посмотрел в глаза Филипповой, с которой за весь полет не перекинулся ни словом, впрочем, у него и повода-то не было. — Мы попробуем, но результат я гарантировать не могу, более того, скорее уверен, что далеко мы и не продвинемся.

— Мы вам поможем, — кивнула капитан, не став уточнять, как именно.

— Вот и славно, — Павел Андреевич потёр руки. — Давайте пройдёмся по маршруту и прикинем, какие неприятности могут нас ожидать…

«Все, какие только возможны», — мрачно ухмыльнулся Сергей, но покорно, терпеливо выслушал довольно дельный план флотского, затем не столь продуманный, но вполне достойный безымянного. Парень, несмотря на свой возраст, говорил взвешенно и аргументировано, не иначе, гений, которому доверили и, вероятно, не без основания столь сложное дело. Когда же они закончили, пару слов сказала капитан, но без подробностей, будто не желала тратить своё время на собравшихся. После этого всех отпустили готовиться, как школьников, разрешив по дороге потратить немного времени на отстранённые вещи.

Уже через полчаса Лесник с командой завалились в оружейную. Им выделили отдельное помещение с прямым выходом к ангару, выдали огнемёты и скафандры, а также не поленились заботливо собрать и рюкзаки.

— Неплохо, — протянул Влад, осматривая содержимое своей ноши, — разве что завтрак не положили.

— Как так? Ребят, вы что?! — Корней возмущённо уставился на двух солдат, что помогали им собраться, те озадаченно переглянулись, не понимая, шутит тот или же в самом деле требует положить ещё и кастрюльку борща с тефтелями.

— Как думаете, тот зазнайка кто? — погружённый в свои мысли, спросил Эдик, — Ставлю ящик пива, что из разведки. А нет, не ящик, там уже половина осталась.

— Тут я с тобой, наверное, соглашусь, тоже подумал, что он из разведки, — Сергей уже натягивал перчатки, проверяя, как на них реагирует компьютер скафандра, когда застыв, повернулся к товарищу. — В смысле ящик пива? Ты где его на военном корабле нашёл?

Эдик застыл. Выпрямился. Медленно повернулся к командиру, скорчив испуганное лицо, будто только что раскрыл государственную тайну. Демонстративно закрыл ладонью рот, выпучил глаза. Не меняя позы, развернулся обратно под громогласный хохот Корнея.

— Да брось, Серёг, чтобы Эдик и не обшарил пищевой склад? Ты же знаешь, он первым делом налаживает отношения с работниками столовой, — Корней ехидно улыбнулся, подмигнул обернувшемуся Эдику, тот его послал жестом.

Лесник лишь прикрыл глаза, дивясь выходкам пацанов, которыми они оставались в глубинах своих чёрствых душ. С Катькой у Эдика не сложилось. Мимолетный роман так и остался лишь случайно вспыхнувшей страстью, а дальше он вернулся на Землю, она же осталась на Хэлле. Сергей подозревал, что напарник всё ещё не равнодушен к ней, пусть и не говорил об этом открыто, наоборот, всячески избегал этой темы, уходя от ответа и переводя разговор в другое русло. Самое печальное, что вернуться на Хэллу он не мог, контракт не подлежал пересмотру, даже технические должности были ему недоступны, не говоря уже о новых вылазках в джунгли. В общем, между ними теперь были звёзды, холодные и равнодушные.

— Парни, не начинаем, после будете… мериться, — осадил товарищей Сергей, тяжело опустился на скамейку, взял в руки огнемёт, проверил состояние и баллоны. — Сосредоточьтесь на задании.

— Да какое задание без гейских шуток Влада? — не пожелал успокаиваться Корней, уже практически облачившись в скафандр, что, кажется, стал ему немного тесноватым. — Это же провальное дело.

— Да когда такое было-то? — совершенно неубедительно возмутился Влад, за что удостоился снисходительной улыбки от Корнея.

— Хочешь сказать, ты самый заурядный парень без чувства юмора? — он скрестил руки на груди, пристально посмотрел на товарища, излучая полнейшее недоверие.

— Погоди, — протянул Владислав. — Я не так сказал.

— Ага! — рассмеялся Корней.

— Парни, — Лесник поднялся, открыл свой рюкзак, раздал запасные ёмкости, строго по одной в руки, тем самым отвлекая бравых покорителей джунглей от препирательств и бессмысленной болтовни, что уже порядком поднадоела. — Контейнер понесу я, так что будьте любезны освободите мне место, и через пять минут двигаем, так что собрались и сосредоточились.

— Пойдёшь налегке, значит, — укорил его Влад, демонстративно прищурившись, — пользуешься служебным положением.

— Именно, — ответил Сергей, надел на голову шлем, защёлкнул шейные фиксаторы, ощущая, как ткань скафандра приятно сдавливает горло, изолируя хрупкое человеческое тело от смертоносной среды Хэллы.

— Ваши рации модернизированы, теперь сигнал пропадать не должен на любом расстоянии, связь с кораблём будет постоянной, — в динамике шлема неожиданно раздался голос безымянного, заставив Лесника озадаченно замереть, а потом и поморщиться. Всё это время их подслушивали, и точно так же на поверхности каждое слово, каждый приказ будет записан и разобран. Приятно, с одной стороны, что твои предсмертные крики и стоны останутся потомкам, но если выживешь, то неосторожно оброненная фраза может стать поводом для трибунала.

— Во дела, — прислонив шлем к уху, изумился Корней, подражая манере Эдика. — Нас там что, весь мостик слушает? Мы теперь звёзды эфира.

— Мама, я в телевизоре, — отпустил комментарий Влад, неохотно надевая свой шлем. — Теперь и про начальство ничего не скажешь… сплошная цензура, ёпт.

— Справимся, — протянул Лесник, прицепил огнемёт к поясу, закинул на плечи рюкзак, осмотрел товарищей, одобрительно кивнул. Несмотря на повальное разгильдяйство и несерьёзное отношение, парни не растеряли навыков, почти одновременно закончив сборы, и теперь были полностью готовы погрузиться в занимательный и гостеприимный мир Хэллы. — Мы готовы, идём к шаттлу, — передал он по рации, зная, что его и так прекрасно слышат, но простая, привычная процедура придавала уверенности, что всё идёт именно так, как надо.

Ему не ответили. Сергей расценил это как знак одобрения, махнул рукой команде и направился к ангару. В динамиках царила тишина, никто не решался заговорить и быть мгновенно услышанным, и это была лишь одна из причин, веская, но не главная. Они боялись, теперь, выйдя на финишную прямую, в их сердца вернулся тот самый первобытный страх необузданной, непокорённой природы, с которой придётся столкнуться, бросить вызов, победить или умереть. Каждый раз этот змей оплетал горло, мешая дышать, и каждый раз они его пересиливали, брали себя под контроль, вели битву с эмоциями. Предстояло лишь вспомнить, как это делается, обнажить клинки и показать, кто тут главный.

Лесник помнил. Слишком хорошо помнил и поэтому, оказавшись на посадочной платформе, ускорился, торопясь поскорее запрыгнуть в «птичку», пока не передумал, пока не поддался, пожалуй, самому сильному инстинкту. Когда ботинок ступил на гулкий пол шаттла, пришло облегчение, осознание, что обратного пути уже нет, что нельзя повернуть, нельзя обернуться и есть только дорога вперёд. Словно читая его мысли, трап поднялся, едва Эдик успел залезть внутрь, свет потускнел, зажглись аварийные лампы.

— Дамы и господа, прошу вас поскорее пристегнуться, нас просят поскорее освободить ангар, — донёсся бодрый голос из динамика. — Ты и есть тот самый «четвёртый»?

Сергей не сразу понял, что обращались именно к нему, а «четвёртый» относилось не к его прозвищу или обозначению где-либо, а к номеру канала связи. Он жестом велел парням отключить рации, а сам переключился на закрытый канал с пилотом.

— Лесник, верно? Тот самый? — мгновенно, сквозь весьма ощутимые помехи спросил пилот.

— Да, тот самый, — как можно спокойней ответил Сергей, не зная, радоваться ли ему подобной славе. — Что-то случилось?

— Я просто… хотел познакомиться с легендой, до того как… ну, ты знаешь. Мне даже не верится, что вы согласились высадиться после всего, что случилось.

— Погоди, ты о чём? — напрягся он, отвернулся, чтобы не видеть товарищей, что слышали его, но не слышали пилота.

— Ну, о других, — неуверенно ответил тот. — Или вы не знаете?

Лесник поднял голову, посмотрел прямо в камеру под потолком, замотал головой. Происходившее нравилось ему всё меньше, и притупившийся страх теперь начинал сплетаться со злостью и гневом. Не самый лучший коктейль перед встречей с дамой по имени Хэлла.

— Значит, они вам не сказали… — задумчиво протянул пилот. — Вы не первые летите. Я до вас высадил две команды. Обе погибли. Даже тел не нашли. Слышал от ещё пары пилотов, что те тоже высаживали людей, но назад никто не вернулся. Так что, извини, что испортил боевой настрой, но тебе стоит знать, как обстоят дела.

— Спасибо, — сухо ответил Сергей, переваривая услышанное. Он отключил связь, вернув базовые настройки, велел то же самое сделать остальным и отмахнулся от расспросов, намекнув, что всё расскажет позже.

— Так, нам, наконец, дали добро, держитесь, — в голосе пилота снова мелькнула бодрость и уверенность. Притворялся ли тот или действительно выбросил из головы печальную судьбу команды смертников, что вёз?

Перед глазами всё поплыло, живот неприятно свело, а его содержимое заторопилось наружу. Обычно симптомы «всплытия» не проявляются настолько сильно, но Лесник никогда раньше не летал на крейсерах и на таких скоростях. Поэтому торможение и выход в обычное пространство стали столь дискомфортными, да ещё и закованный в скафандр, он ужаснулся, что если блеванёт, то всё останется внутри.

Головокружение быстро прошло, спасал свежий, прохладный воздух, что подавали системы скафандра. Сергей подключился к сети, вывел на экран своего компьютера картинку с камеры носовой шаттла. Они всё ещё находились в ангаре, в то время как двигатели истошно вопили, будто посудина мчалась на всех парах к планете.

— Чёрт, — выпалил он, свободной рукой схватился за подголовник, вжался в кресло. — Нами сейчас выстрелят, держитесь!

Едва он договорил, как створы ангара распахнулись, на миг показалась голубая поверхность Хэллы, а в следующую секунду магнитные захваты «птички» отключились, и она арбалетным болтом помчалась к цели. От тряски стучали зубы, в глазах темнело, в висках пульсировала кровь, на грудь будто наступил великан, стало тяжело дышать. Длилось это от силы пару секунд, затем настала невесомость, разгон прекратился, основной движок умолк, сменившись шипением маневровых.

Они падали.

— Координаты обозначены, спуск идёт нормально, четыре минуты до атмосферы, — известил пилот, ответ ему пришёл незамедлительно, прямо с мостика.

— Скорректируйте курс, отклонитесь на восемь градусов, — послышался голос капитана в динамиках скафандра. Очевидно, «прослушка» работала в обе стороны, и смертники прекрасно слышали, что творилось на мостике, хотя, возможно, кто-то просто забыл выключить общую связь. — Готовимся выстрелить, десять секунд.

Монитор на предплечье вспыхнул красным. Лесник уставился на немыслимое зрелище: мимо них сочился столб плазмы, проникал через атмосферу, вгрызался в поверхность, пожирая джунгли. И снова ему впервые довелось лицезреть орудийный залп «Ломоносова», ужасающую мощь, способную крушить горы и испарять океаны. По спине пробежали мурашки, и невольно закрались мысли, выстрелит ли Филиппова, если контейнер заберут американцы, опередив их команду. Какого это будет — наблюдать подобное не из космоса, а непосредственно в эпицентре, успеют ли они хоть что-то почувствовать, прежде чем превратятся в пепел?

— Зона расчищена, — сказали на мостике.

— Принято, захожу на посадку, — ответил пилот. Двигатели снова заработали, вернулась перегрузка, шаттл ухнул в атмосферу, вспыхнул ярким пламенем, подобно фениксу, застонал. Возобновилась тряска, притяжение меняло направление, будто они оказались на американских горках, разве что смеха и воплей не было, лишь гул пламени за тонкой обшивкой.

— Сергей, — голос Павла Андреевича показался напряжённым и слегка хриплым. — Как выйдете, не спешите, осмотритесь. Вам, главное, не ошибиться с направлением, мы, конечно, наблюдаем, но в лесу вы будете предоставлены сами себе…

— Бойцы, — перебила его капитан. Говорила она медленно, тяжело подбирая слова, — знаю, вам там будет нелегко, много опасностей, но настоятельно прошу вас поторопиться, не мешкать, не отвлекаться. У нас каждая минута на счету. Сейчас «Ломоносов» находится на прицеле у всех Баз на планете. Против пяти фрегатов мы едва ли выстоим, но даю слово, мы останемся на орбите столько, сколько сможем, и будем поддерживать всем, что имеем. Удачи.

— Спасибо, капитан, — ответил Лесник, про себя отмечая, что хоть один человек на этом корабле им не врал, а говорил как есть.

— Помните, от вашего успеха или провала зависит очень многое. Второго шанса нам не дадут, — напутствовал безымянный.

— Лучше б что дельного сказал, — буркнул Эдик и был абсолютно прав.

— Ладно, — Сергей посмотрел на монитор, «птичка» как раз вынырнула из облаков и теперь мчалась над сверкающей водной гладью розового цвета. — Нам расчистили путь, пойдём по прямой, хоть это и не в наших правилах. Будем двигаться максимально быстро, пока это возможно.

— Станем нарушать те самые законы, которые спасали нам жизнь? — поморщился Корней. Его лицо, конечно, скрывал шлем, но в их слаженной команде все давно научились представлять эмоции исключительно по голосу.

— Один раз живём, — встрял Владислав.

— Так живём лишь благодаря правилам, — возразил Корней. — Серёг, ты же сам нас учил — никогда не нарушать законы.

— Было такое, — нехотя признал Лесник, отвёл взгляд. — Но тогда нас не припирали к стенке, не приставляли… — он запнулся, вспомнив, что каждое его слово звучит на мостике. — Время, наш главный враг — время.

— И малышка Хэлла, — напомнил Корней, выступая в этом споре голосом разума, упрямым и неприятным. — Она измены не прощает

— Будем действовать по ситуации, — пошёл на уступки Сергей. — В конце концов, первым иду, так что меня и сожрут.

— Люблю твой оптимизм, — кивнул Влад. — Самое время для него, воодушевляет, заряжает уверенностью.

— Вижу зону посадки, — прервал их пилот. — Минута до посадки, готовьтесь, парни.

— Вот время и настало, — Корней подался вперёд, проверил огнемёт, зажал в пальцах ремень безопасности, готовясь отстегнуться.

— Что нужно сказать в лицо смерти? — протянул Влад.

— Не подавись, — буркнул Эдик и первым высвободился, ухватился за поручни, пошёл на полусогнутых к люку, периодически прислоняясь к стене, когда шаттл накренялся.

Посадка была мягкой и непривычно спокойной. Они отстегнулись, выстроились в привычном порядке, но не вжались в переборки, как раньше, а остались стоять, будто бросая вызов безумной планете. Люк медленно открылся полоской света, превратившейся в портал в иной, невиданный мир.

Лесник сделал первый шаг. Ботинок коснулся чёрного, сверкающего кристалликами стекла песка, провалился по щиколотку. Пройдя пару метров, он опустился на колени, провёл перчаткой по непривычной для Хэллы субстанции. Удивительно, но пляж совершенно не походил на Земной. Те же составляющие, но результат слияния выходил совершенно иным. Розовые волны лениво накатывали на угольный песок, не пенились, не шуршали, а скорее скрипели, будто перетирали куски металла. В полусотне метров выше начинался лес, деревья держались идеально ровной линией, просто вырастая стеной непроходимых зарослей такого знакомого синего цвета.

— Откуда тут стекло? — удивился Эдик, упал на колени, нагнулся, разглядывая содержимое песка. — А серебристое что такое?

— Серебристое — это серебро, — пояснил Корней, оставшись стоять в стороне и вместе с Владом разглядывая громады подступающей чащи. — А стекло — это… алмазы.

— Во дела, — изумился Эдик, пальцем покопался в песчинках, отделил зёрна от плевел, поднёс к шлему, разглядывая.

Лесник тяжело выдохнул, почувствовал дрожь под коленками, похожую на сердцебиение самой планеты. Опустил ладонь на песок, закрыл глаза и, отбросив всякие предрассудки и здравый смысл, попросил помощи у жестокого, коварного, но справедливого существа по имени Хэлла. Та ответила по-своему, дождалась, пока будет сказано последнее слово, и накрыла волной. Поток тёплой воды не сбил с ног, лишь настойчиво подтолкнул вперёд, вымыл песчинки из-под руки, оставив в ладони нечто похожее на раковину причудливого моллюска. Сергей её поднял, внимательно осмотрел, ожидая подвоха и какой-нибудь живущей внутри твари, но нет, там была лишь пустота и светящийся зелёным узор. Приняв это за добрый знак, он поднялся, развернулся и швырнул находку обратно в море, в сторону набирающего высоту шаттла.

— Через плечо надо, чтоб вернуться, — прокомментировал действия командира Влад со свойственным сарказмом в голосе.

— Найди мне монету, — протянул Лесник, тяжело, устало вздохнул, снова не высказав наболевшее «за что мне всё это?». — Отдохнули? Загорели? Если никто искупаться не хочет, то идём.

— В лес, на шашлыки, — усмехнулся Корней, демонстративно потряс огнемётом, получил поддержку от Влада, которому денег не плати, а дай повеселиться. — Пойдём вдоль просеки или по старинке через бурелом?

— Раз уж нам проложили тропинку, то грех не воспользоваться, — Сергей поднял правую руку, заставляя компьютер определить координаты и построить маршрут. Это заняло приличное время, так что плечо занемело, но результат радовал: по прямой до цели выходило чуть больше трёх с половиной километров. — Готово, маршрут построен.

Дорога начиналась метрах в ста от места высадки. Они быстро прошли её, наслаждаясь временным спокойствием, непривычной безопасностью, но платой за такой отдых стала одышка — песок приходилось месить ботинками, будто тот придорожный сугроб. Добравшись, стало ясно, что путь был проделан напрасно. Под ногами, наконец, оказалась твёрдая поверхность, но, увы, не та, что хотелось видеть. «Ломоносов» перестарался, не учёл некоторых аспектов пальбы по поверхности планеты, и, как результат, перед путниками раскинулся овраг, стенки которого состояли целиком из расплавленного металла, что неторопливо остывал, потрескивая и сверкая в лучах солнца зеркальной поверхностью. Такая картина проглядывалась на всём протяжении просеки, разве что дальше лес ещё горел, а отдельные деревья лежали поперёк дороги.

— «Ломоносов», — Лесник вызвал корабль, желая, чтобы его точно слышали на мостике. — Не хочу сказать ничего плохого, но вы малость переборщили. Тут… местность стала непроходимой, придётся идти через лес. Кто бы ни предложил этот… интересный план, но он не учёл некоторых аспектов… применения космического оружия.

— Принято, — мгновенно отозвалась капитан, и Сергей поморщился, надеясь, что инициатором залпа была не она, а то выходило неловко. — Действуйте по обстоятельствам. Мы за вами наблюдаем.

Лесник не ответил, лишь кивнул, а Корней, словно подтверждая его мысли, постучал пальцем по своему шлему, намекая на камеры. Раньше мощности ретрансляторов не хватало для передачи видеосигнала, и «плёнку» просматривали уже на Базе, теперь же, видимо, эта проблема была устранена, и они находились в прямом эфире. «Интересно, сколько людей сейчас за ними наблюдают? Может, транслируют по всему кораблю, делают ставки?» — подумал он, переключил навигатор в режим компаса, и тот теперь показывал лишь направление да расстояние.

— Идём на шашлыки, — Сергей шуточно отсалютовал Корнею, — строимся и включаем режим обострённого восприятия.

— О, новый термин, надо записать, — мгновенно подхватил Владислав, это нисколько не помешало ему занять своё положение в строю. — Можно я буду тебя цитировать?

— Да хоть на лбу себе напиши, — буркнул Лесник.

В джунгли они вошли довольно далеко от тропы. Безумный огонь не только выжег часть леса, но и повалил большое количество деревьев, что сделало, казалось бы, самый простой и безопасный маршрут совершенно непроходимым. Пришлось обходить участок пала и углубляться в чащу. Деревья здесь были куда выше, чем в привычных северных областях. Их огромные, раскидистые кроны кишели живностью, что будто бы и не заметила пронёсшегося столба плазмы в нескольких сотнях метров в стороне. В противовес, полог оказался не столь загущённым, что облегчало путь — не приходилось постоянно поглядывать под ноги.

Перед глазами постоянно что-то летало. Внешне существа походили на обычную земную мошкару, чем же они были на деле — можно только гадать, на Хэлле подобные организмы могли принадлежать и к растениям, и к грибам, и к насекомым. А может, и вовсе чем-то незнакомым. Радовало, что люди их не особо интересовали, но перебороть рефлекторное желание отмахнуться от мошки стало довольно непростым испытанием. Ещё одним феноменом экваториального леса стали звуки — здесь они исходили буквально отовсюду, сливаясь в монотонную какофонию, от которой не спасали даже пресловутые подавители шумов скафандра. Лесник поначалу раздражался, что из-за фона не слышит других, по-настоящему опасных звуков, но потом смирился и нашёл небольшой плюс — на мостике страдали точно так, же как и они.

Беда пришла, едва миновала благостная отметка в полкилометра. Местность стала холмистой, слой почвы превышал все известные аналоги в северных широтах, и им не сразу бросились в глаза разрытые куртины. Сергей чуть позже признал свой промах, но в тот момент грешил на мелких норных «валунов», коих в округе копошилось не мало. Поэтому появление стаи «кабанов» оказалось полной неожиданностью.

Меньше своих собратьев, встречающихся у Базы, они вынырнули из кустов столь стремительно и бесшумно, что Лесник едва успел повернуться к ним и поднять огнемёт. Пламя вырвалось на волю, но лишь разъярило вожака, и тот бросился на людей. Восьминогая махина в два метра в холке налетела сначала на Эдика — тот успел увернуться, затем на Влада — тот каким-то чудом тоже уклонился от рычащей морды, а вот Корней не успел, и огромные, росшие по всей голове «кабана» шипы подхватили его и подбросили в воздух, как тряпичную куклу.

Мгновение, и Корней уже лежал на земле, корчась от боли, наполняя динамики шлема стонами боли, а свирепая тварь разворачивалась для новой атаки. Сергей, наконец, опомнился, бросился к товарищу, остановился рядом, выпустил струю огня, подпаливая всю растительность, до которой мог дотянуться.

— Отгоните его! — крикнул он, рухнул на колени, отбросил огнемёт. — Кор, замри, я тебя осмотрю.

Корней послушно застыл, разве что кулаки сжал, да продолжил кряхтеть. Лесник начал со шлема, провёл пальцами по стыкам, спустился ниже, осмотрел грудь, руки, в районе бедра, перчатка зацепилась за неровность. Сергей наклонился, присмотрел повнимательней, обнаружил дыру. Скафандр пытался её затянуть, но разрыв оказался слишком большим для саморемонта.

— У меня кислород падает, — прохрипел Корней, порываясь схватиться за ногу. — Серьёзно там? Боль адская.

— Как тебе сказать, — процедил Лесник, скинул рюкзак, торопливо отыскал аптечку. Что делать дальше, он знал лишь в теории, до этого момента им ни разу не доводилось оказываться в ситуации, когда требовалось залатать скафандр и оказать первую помощь пострадавшему. Непослушными пальцами ему удалось извлечь стерилизатор, сдёрнуть крышку, кое-как прицелившись, влить содержимое в рану. В инструкции значилось, что раствор уничтожает все живущие на Хэлле организмы и прижигает раны. Так говорили на инструктаже. Насколько же эффективно действовал состав в реальных условиях, никто не знал.

— Чувствую, моя прогулка окончена… не видать мне шашлыков, — он мрачно усмехнулся, стиснул зубы, и всё это под непроницаемым шлемом. Наверное, даже и хорошо, что его реальное выражение лица не было видно. Сам Сергей часто радовался этому, что под стеклом не видно его страха, не видно слёз на глазах, дрожащих губ, не видно слабости.

— Починим, — как можно спокойней сказал Лесник, отвлёкся на секунду, проверяя, как дела у остальной команды. Эдик с Владом весьма преуспели, заставив «кабана», повизгивая, удирать, прихватив с собой всё стадо. — Ты, главное, не двигайся, сейчас станет легче, — он отыскал совсем крошечную ампулу обезболивающего, снял плёнку, обнажил огромную иглу, та без труда пронзила ткань скафандра, добравшись до кожи.

— Знаешь, не так я себе представлял этот момент, нет, я, конечно, тебе доверяю, но хотелось бы, чтобы надо мной колдовала пышногрудая медсестра в … — он замолчал, разжал кулаки, безвольно повалился на мягкий мох, — подействовало. Только теперь я ноги вообще не чувствую.

— Она на месте, поверь, — заверил его Сергей, вывалил из аптечки содержимое, отыскал невзрачный баллончик, встряхнул, выдавил пенящуюся массу на разрыв. — Ну вот, сейчас давление восстановится, станет легче дышать.

— Хорошо, — Корней закашлялся, было слышно, как сбилось его дыхание. — Дай минутку прийти в себя, и пойдём.

— Конечно, — кивнул Лесник, огляделся, подобрал рюкзак товарища, слетевший во время нападения.

— Чем помочь? — подошёл Влад, опустился рядом, при этом держась обособленно, словно не желая прикасаться к раненому.

— Распредели, — велел Сергей, кинул ему рюкзак, снова вернулся к Корнею, отыскал пресловутую ракетницу, повертел в руках, рассматривая, собираясь с мыслями, принимая решение.

— Ты это чего задумал? — забеспокоился Корней, попытался подняться, но был остановлен и прижат обратно к земле. — Серёг, я уже в порядке, сейчас встану.

— Не встанешь, — покачал головой командир. — Кор, успокойся, я уже всё решил. Смотри сам, инфекция попала под скафандр, и вопрос времени, когда ты свалишься и дойдёшь ли вообще до цели. Второе — я ничего не знаю о твоей ране, может, там царапина, а может, перелом или разодранная артерия. Ты нас будешь задерживать в любом случае, сам погибнешь и нас в могилу сведёшь. Без обид, старина, но тебе надо подлечиться. Дальше мы сами.

Корней молчал. Смотрел на Лесника, вероятно, прикидывая варианты, размышляя над доводами, взвешивая свои силы. Наконец он кивнул, расслабился, принимая неизбежное. Сергей его понимал, знал, о чём тот думает, знал, что испытывает. Слишком хорошо знал. И в очередной раз был рад, что шлем скрывает эмоции, служит маской, за которой ничего не видно, а значит, и сдерживать себя не нужно. Лишь голос мог выдать истинное состояние человека, но тот можно скрыть за ворохом помех барахлящей рации.

— Влад! — окликнул он застывшего товарища, и тот, встрепенувшись, неохотно начал копаться в рюкзаке, вынимая запасные баллоны и аптечку. Поднявшись, командир коснулся своего шлема, понял, что совершил ошибку, выдал себя, пальцы незамедлительно скользнули к рации, будто именно это он и собирался сделать изначально. — «Ломоносов», как слышите? «Ломоносов»? Да они издеваются… — в наушниках была тишина, странная, будто специально там поселившаяся. — Если ты специально это сделал, решил бросить нас здесь при первой же возможности, то, клянусь Богом, я вернусь и хорошенько начищу тебе морду! — он обращался к Безымянному, задрав голову, всматриваясь в непроглядные кроны деревьев и точно зная, что разведчик его слышит. Опустив взгляд, Лесник вытянул руку, покрепче сжал ракетницу, выстрелил.

Вспышка. Лес на секунду осветился алым, пока столб плазмы прожигал ветви и листья. Следом к небу через прореху устремился крошечный дрон — маяк, что привлечёт более крупного собрата. После этого оставалось лишь ждать. Сергей снова сел, взял за руку раненого товарища, крепко сжал ладонь, желая поддержать, сказать, что тот не одинок. Посмотрел на остальных. Влад сидел рядом, смотрел на них, возможно, ждал приказа, но того всё не следовало. Позади возвышалась фигура Эдика, напряжённая, державшая на мушке весь лес и каждую тварь, что осмелится подойти.

Оставалось ждать. Самое бесполезное и, пожалуй, опасное занятие на Хэлле, с ним может поспорить разве что паническое бегство. Пока они остаются на одном месте, являются лёгкой и, самое главное, заметной добычей для любого существа, в том числе и падальщика. Радовало одно: огонь ещё не прогорел, его языки медленно пожирали упавшие ветки, не брезгая вездесущим мхом, но как только пламя потухнет, начнутся неприятные визиты.

— Подвёл я вас, ребята, — нарушил тревожную тишину Корней. — Такое, пожалуй, ящиком пива не загладишь.

— Заткнись, Корней, только хуже делаешь, у меня уже живот урчит, — соврал Лесник, выдавил из себя усмешку, посмотрел на дисплей. Ничего. Дрона не было видно, зато появились вполне обоснованные подозрения, что и это лишь часть обмана, что никто не собирался их спасать. Мелькнула мысль, что если дела и правда обстоят именно так, то следует соорудить носилки и вернуться на пляж. Но с другой стороны, это лишь оттянет неизбежный конец, без еды и воды они не протянут больше суток.

— Он не полный, — неожиданно добавил Эдик, всё ещё исполняя роль часового, — там десяти бутылок нет. Теперь тебе должно стать легче, может, и урчать перестанет.

— Вы неисправимы, — вздохнул Сергей, хотел добавить, как любит их всех и каждого в отдельности, да не успел: монитор замигал красным, в динамике раздалось монотонное попискивание, как от сонара. Его услышали все, задрали головы.

В проплешине показалось тёмное пятно размером с машину. Зависнув, дрон завертелся, замигал огнями, чуть опустился, коснувшись корпусом листвы. Из брюха машины вывалился канат, растянулся, закончившись в метре от земли. Инженеры, снаряжавшие птичку, видимо, были не в курсе, какой высоты здешние деревья, и ориентировались на привычные северные леса. Хорошо, что трос не оборвался метрах в десяти от поверхности.

— Они точно издеваются, — возмутился Лесник, поднялся, ухватил Корнея за руку помогая подняться. — Влад, помогай.

— Может, все вместе на ней полетим? Ну его, этот образец, — предложил товарищ, пристёгивая трос к поясу Корнея.

— Боливар не выдержит троих, — процедил Сергей, приняв на себя весь вес раненого. — Наша пташка, увы, одноместная.

— Стоп, почему троих? — Влад хмыкнул и, наверное, как обычно, красноречиво вздёрнул брови. — Это такой намёк, что ты не полетишь?

— Не полечу, — кивнул Лесник, убрал руки, когда спасительная нить затрещала, а ноги Корнея оторвались от земли. — Боюсь, на корабле не поймут, если мы откажемся… если я откажусь от сделки. Они столько ресурсов потратили, что нам платить по счетам всю оставшуюся жизнь.

— Поэтому её можно оставить здесь, — заключил Эдик, наконец подойдя и ухватив товарища за ботинок здоровой ноги, легонько потряс. — Держись, дружище! Пришли нам весточку, как поправишься.

— Вам сову или ворона? — Корней успел помахать рукой, вышло весьма вяло. Дальше его слова утонули в шуме помех, да и те исчезли, как его фигура утонула в кронах. Ещё спустя минуту трюм дрона закрылся, и машина, не теряя времени, понеслась в сторону берега.

— Во дела, — практически прошептал Эдик, всё ещё держа руку поднятой, — нас стало на одного меньше.

— Нет, не стало, — Сергей едва сдержал злость, а злился он на себя и от того чувствовал себя совсем паршиво. — Давайте, собрались! Парни, понимаю, что у вас сейчас… не самое лучшее настроение, но Корнея там залатают. Сосредоточьтесь на себе любимых, мы здесь, внизу, в джунглях, и нам надо дойти до цели живыми и желательно здоровыми. У нас стало на один ствол и пару глаз меньше, поэтому максимально сосредоточились, подкрутили настройки бдительности, и вперёд. Пришли, увидели, забрали!

— Умеешь ты речь толкнуть, — застонал Влад. — Я прям слезу пустил.

Лесник махнул рукой, устало вздохнул, опустив голову. Влада уже ничего не исправит, впрочем, как и всех их. Если уж Хэлла не смогла сломить простую безбашенность, то ничто не сможет. Он развернулся, застыл с поднятой ногой, настраиваясь на сложное путешествие, отбрасывая посторонние мысли и оглядывая с виду спокойные заросли.

Шума, видимо, они наделами приличного, поскольку почти километр на глаза не попадалось ни одного крупного зверя. В подлеске по-прежнему копошились «валуны», разбегаясь при их приближении, мелькали прочие незнакомые существа схожих размеров, пару раз встречалась хищная трава. Приходилось обходить, продираться сквозь густые заросли, что было опрометчиво и рискованно.

В один такой «обход» Лесник замер, услышав звук, который заставил покрыться холодным потом. Он повернулся, обнаружив на поваленном стволе «угря», тот, растопырив передние лапы и распустив усы, шипел на него, шипел настолько громко, насколько только был способен. Детёныш, размером с крупную кошку, был куда напуганнее человека и защищался как только мог. Сергей навёл на него огнемёт, но палец так и застыл на спусковом крючке. В глубине души ему хотелось спалить тварь, отомстить за те приключения, что свалились на него по вине более старшего собрата, и в то же время он не мог, не в его правилах убивать, по сути, беззащитное существо. Сдержавшись, землянин, развернулся и пошёл дальше, чётко слыша, как малыш улепётывает, скрываясь в непроходимой чаще.

Следующая встреча произвела не такое сильное, но вполне запоминающееся впечатление. Они вышли к небольшой прогалине, походившей на звериную тропу, спугнули стайку каких-то крылатых созданий, похожих на птиц, и замерли, оценивая опасность новой местности. Не замечая их, на тропу вышли звери, поистине достойные легенд. Огромные и величественные. Массивные тела держались на восьми длинных стройных ногах, оканчивающихся чем-то похожим на копыта, мускулистая шея уходила под самые кроны, скрывая голову с ветвистыми, перепончатыми гребнями, сверкающими всеми цветами радуги. Лесник, поражённый новыми зверями, отметил про себя, что не видел на Хэлле существ крупнее этих и, возможно, красивее.

— Оседлать бы такую жирафу, — заворожённо протянул Эдик, провожая взглядом безмолвное стадо.

— Давай я назову их в твою честь, — предложил Сергей, нисколько не лукавя. В справочнике о них не говорилось ни слова, а значит, вот он — момент первооткрывательства. Сверившись с картой, Лесник довольно кивнул — осталось преодолеть всего ничего, каких-то полкилометра, и, что радовало больше всего, им пока не попалось ни одного крупного хищника. И в то же время именно этот факт и напрягал больше всего — столько добычи и нет охотника. — Не расслабляемся, мы уже на финишной прямой.

Прямая оказалась таковой лишь на карте. Пришлось делать крюк, обходя заросли «крапивы». Здешний её вариант был безобразно красив: иглы, очевидно, состояли из какого-то другого металла и переливались перламутром, а на стволах деревьев даже расположились цветы, огромные оранжевые шапки, с кожистыми лепестками, подозрительно похожими на яйца ксеноморфов. Сложно сказать, на каких опылителей были рассчитаны эти цветочки, но у людей они вызывали искреннее желание убраться подальше.

Пройдя ещё сотню метров через довольно густой подлесок, Сергей замедлился. Лес стал темнее, кроны — более плотными, свет едва проникал, сочился редкими призрачными столбами, что, падая, выхватывали лишь контуры. Один такой контур и мог стать последним. Лесника остановила интуиция, бешеной осой залетев куда-то в район затылка. Он остановился, повнимательней пригляделся к джунглям. На первый взгляд, всё выглядело спокойным и безопасным, но в сумраке и лёгком тумане сверкнула чешуя, коснувшись шального лучика света. В следующий миг мозг сопоставил увиденное и вычертил неподвижный силуэт.

Такое Сергею ранее видеть не приходилось. Перед ним сидела «птица» колоссальных размеров. Две пары её сложенных крыльев упирались в землю, щетинились прозрачными пластинами. заменявшими у летунов Хэллы перья. Две пары ног, превращённые в хватательные «руки», держали ствол не менее огромного дерева. Плотное, но на вид хрупкое тело покрывали шипы, длинная подвижная шея вздымалась к кронам, а голова пропадала в листве. Как такое создание могло летать, оставалось лишь догадываться, а то, что оно на это способно, Лесник был совершенно уверен.

На севере обитали меньшие сородичи — их называли «кондорами» — размером с небольшой самолет и считались относительно безопасными для человека. Эта же тварь могла охотиться на самых крупных обитателей джунглей, но, что оказалось куда хуже, она не была взрослой. «Перья» на крыльях слишком маленькие и едва ли могли поднять птенчика в воздух, да и размахнуться в столь густом лесу никак не получится. Как тогда она сюда попала? Пришла!

— Серёг, — Влад положил ладонь на плечо командира, — давай просто свалим, а? Хватит её разглядывать.

— Это важно, — отмахнулся он, и сам прекрасно понимая, что, чем дольше они находятся в зоне досягаемости курицы-переростка, тем опасней. — Мне надо понять, как от неё отбиваться.

— Отступать, — процедил Эдик, заметно волновавшийся и переминавшийся с ноги на ногу, — не оборачиваясь и зигзагами.

— Ладно, — поддался Лесник, — Эд, присмотри за ней, пока обходим.

Обходить пришлось долго. Именно что долго, поскольку они старались не шуметь, боялись наступить на ветку, выдав себя хрустом. Сергей всё пытался представить, насколько большая мамаша у такого птенца и не она ли стала причиной той самой катастрофы? Звучало логично и возможно, именно поэтому шаттлы не могли подобраться к месту крушению. Тогда как же дроны? Выходило, что и они не могут, а значит, никто не придёт на сигнал ракетницы, никто не вытащит их, окажись, кто ранен. Скверные новости.

Это уже стало его постоянной ошибкой. Вопреки вживлённым в подкорку навыкам, Лесник всё чаще погружался в раздумья, теряя бдительность и сосредоточенность. Виной всему — непродуманность задания, ворох переменных и неизвестных, заданных в самом начале. Раньше он получал на руки простой приказ «пойти и сделать», и уже сам решал, как идти, когда идти и что с собой взять. Сейчас же его просто вытолкнули на враждебную территорию, заставив следовать проложенному заранее маршруту, заставили играть на чужом поле, не зная правил.

Единственным, что было понятно и неизменно, это сама Хэлла. «Хмурняшка» — так её когда-то прозвал Корней, поражённый обилием синего и фиолетового в местной флоре, сумраком леса и переменчивой погодой. Привычные земные цвета, оттенки, формы здесь были редки и мгновенно привлекали внимание, манили к себе людей, как свет мотыльков.

Лесник поддался. Он неосознанно повернулся, замер, сам не понимая куда, пока не сообразил, что смотрит на столб света, лившийся сквозь кроны и очерчивающий идеально ровный круг. До боли знакомый круг. Его пальцы сжались на огнемёте, мышцы напряглись под властью воспоминаний, а разум… А разум, взвесив все за и против, велел приблизиться, несмотря на риски.

— Влад, приглядись, что можешь сказать? — Сергей осторожно подошёл к треножнику, что спрятался в круге света. Самого бура не было, но дыра, оставленная им, выглядела намного крупнее, той, что бурили они.

— Немножко не мой профиль, — замялся товарищ, обходя конструкцию. — Тут ничего не осталось, хотя на вскидку скажу, что копали они очень глубоко.

— Это то, что мы ищем? Они отсюда выгрызли этот образец? — Эдик мельком глянул на отверстие, присвистнул и, потеряв интерес, вернулся к созерцанию джунглей. — Может, проще отколоть кусок камня здесь и с ним вернуться?

— Чем отколоть? — задал риторический вопрос Лесник, — Мы тогда бурили метров на двести, и бур умещался в рюкзаке, этот же… — он прикоснулся к одной из опор, что была выше его роста, а само гнездо в диаметре доходило до метра, — размером с холодильник и весил, наверное, столько же. Чёрт, как глубоко они копали… — его монитор издал сигнал тревоги, стоило только подойти к самому краю и заглянуть вниз. — Твою ж… радиация.

— Сильная? — Влад сделал шаг назад, затем ещё один.

— Нет, выше фоновой, скафандры её не пропустят.

— Значит, вселенная всё же увидит стайку маленьких Владиков, — сокрушённо взвыл Эдик, схватился за шлем, затряс плечами, изображая рыдание. — Человечество обречено!

— Не сейчас, ребят, — предупредил Сергей, отчасти радуясь, что те отвлеклись от потери друга и снова занялись привычными подколами, жаль только, время было совершенно не подходящее. — Идём дальше, до цели метров триста… стоп, Эдик, у меня странные помехи!

— Понял, — он подошёл ближе, махнул рукой Владу, передавая патрульные обязанности. — А, всё, просто это не помехи, это звук, самый обычный звук из воздуха.

— Очень смешно, — прорычал Лесник, хотел было ещё пару ласковых сказать весельчаку, но вместо этого задрал голову, теперь уже чётко слыша шум двигателя. Пару секунд спустя над ними промчался шаттл, чья конструкция совершенно точно указывала на страну происхождения. Американцы их всё же опередили. Гул затихал, уносясь в ту самую сторону, где находились обломки фрегата.

И что дальше? Сергей перебирал варианты, успевая проклинать янки, что отобрали победу, которая практически была у них в руках. А что ещё хуже, это полностью обесценивало жертву Корнея. Возвращаться? Или продолжить путь в надежде каким-то образом отобрать образец? Влад когда-то занимался карате, припомнил он, только облачённый в скафандр друг вряд ли сможет так же эффективно двигаться.

Свет померк. Мгновенье, и темнота снова сменилась днём, а люди рефлекторно пригнулись, успев заметить пронёсшийся над головами силуэт огромной, нереально огромной птицы. Ещё секунду спустя раздался хлопок, сдавленный вопль, гулкий удар.

— Это то, о чём я думаю? — шёпотом спросил Влад, поглядывая на товарищей.

— Да, это то, почему они не хотели посылать шаттлы и высаживать нас ближе к цели, — напряжённо ответил Лесник, ещё не до конца решив, как классифицировать данное существо. Как животное или всё же как монстра, существование которого просто невозможно. В первом варианте он знал, как действовать, во втором же, увы, нет.

— Нам же никто не поверит, — Эдик был на своей волне, подходя к ситуации, как всегда, с необычной стороны, — скажут, что мы байки травим.

— У тебя камера есть, забыл? — Влад демонстративно постучал по своему шлему и сделал это очень даже двусмысленно, доходчиво намекая на интеллектуальные способности.

— У меня для вас хорошая новость, — спокойно сказал Сергей, так окончательно и не решив, действительно ли она хорошая. — Из-за этой твари тут нет крупных хищников. Либо она их сожрала, либо распугала. Поэтому пойдём быстро, высматриваем только растения и мелочь под ногами. Задача ясна?

— Опять командовать начал, — вздохнул Влад. — Вас поняли, командир.

Эдик кивнул, перехватил огнемёт, отошёл от треножника, занимая замыкающую позицию. Вот за это их и любил Лесник — за мгновенное переключение между режимами. Он ещё раз бегло осмотрел дыру и пространство вокруг, придя к выводу, что забирали бур с воздуха, вероятно, дроном. Образец находился на корабле, значит, дрон сумел до него долететь, а это уже не могло не радовать. Позволив себе робкую улыбку, Сергей сверился с компасом и, выбрав наиболее быстрый маршрут, повёл свою команду.

Путь действительно оказался лёгким, пожалуй, самым лёгким за всё то время, что они были на Хэлле. Лес постепенно становился светлее, растительность редела, а местами встречались проплешины, столь несвойственные джунглям. Причина крылась буквально у них под ногами. «Валуны». Существа в неимоверном количестве сновали из стороны в сторону, буквально лезли под ноги, и перспектива попасть под ботинок их совершенно не волновала. Дисбаланс экосистемы был на лицо. А виной служила всё та же «птичка», что распугала всех хищников, оставив травоядных блаженствовать и отъедаться.

Как на Земле, так и на Хэлле работало одно и то же правило — самопочинки. Природа неизменно старалась вернуть равновесие, и, как она поступила здесь, они обнаружили в сотне метров от конечной точки.

— Во дела, — изумлённо протянул Эдик, по привычке поскрёб задник шлема, чертыхнулся. — Тут это… отжигать до самой ночи придётся.

— Мда, — озадаченно согласился с ним Лесник, разглядывая некогда выжженную поляну, а теперь густо заросшую хищной травой. В самом центре этого красного пятна находился тот самый фрегат, точнее, то, что от него осталось — частично обгоревший корпус, разломившийся на две равные половины. — Дайте подумать.

— Может, тебе камень подкатить? Посидишь, поразмышляешь, — предложил Влад, нисколько не прикрывая свой сарказм. — А то нам же назад идти не надо, мы же не боимся встретить ночь прям здесь, в поле.

— Уймись, — осадил его Сергей. Он судорожно пытался подобрать вариант, как пробраться через этот липкий газон и остаться непереваренным. Идея Эдика спалить всё к чертям была привлекательной, но едва ли реализуемой, им, может, хватит баллонов дойти до корабля, но на обратный путь — едва ли. Лесник стянул рюкзак, осмотрел содержимое — три полных «бака». В голове зародилась нехорошая мысль. Втроём они не дойдут, но кто-то один — вполне. — Эдик, вытряхни свой багажник.

— Грабёж средь бела дня, — возмутился тот, — так можно и без штанов остаться.

— Что решил? — спросил Влад, на всякий случай снимая и свой рюкзак.

— Идея, конечно, не очень хорошая, но лучшего я придумать не могу, — признался он. — Эд, тебе придётся остаться здесь, возьми один баллон и ракетницу, в случае опасности стреляй и эвакуируйся, нас не жди. А ты, — Лесник повернулся к Владу, — как самый незаменимый, пойдёшь со мной, у нас на двоих восемь канистр, должно хватить на путь туда и обратно.

Влад угрюмо кивнул, пополнил свои припасы, осмотрелся, отошёл к упавшему дереву, чей обгоревший ствол только начал зарастать мхом. То же самое было и с поляной — трава лишь заняла пустующее место и в скором времени должна была уступить его другим растениям, не без сопротивления, но лес вернёт свои владения.

— Эд… — Сергей поднялся с колен, отряхнулся, закинул рюкзак на спину, замер, положив руку на плечо товарища. — Не жди нас, что бы ни случилось, уходи, не пытайся помочь. Возможно, — он замолчал, подбирая нужные слова и собираясь с силами их произнести, — мы больше не увидимся. Не хочу этого говорить, но это Хэлла, сам знаешь. Мы можем не вернуться, и… прощай, друг, — Лесник не сдержался и обнял его, в скафандре это было совершенно не то, словно обнимаешь манекен, надев на голову консервную банку.

— Понял, — ответил тот, стоически держа голос спокойным. — Буду ждать, сколько смогу, и надеюсь, очень надеюсь, что вы двое меня тут не бросите. Корней меня убьёт за такое!

— Присмотри за ним, — кивнул командир, повернулся к Владу, спросил максимально серьёзно и холодно: — Ещё есть возможность остаться! Не передумал?

— Идём, — твёрдо решил товарищ. — Кто тебе спину прикроет, кроме меня.

— Ну да, — буркнул Сергей, крепко сжал огнемёт, подошёл к самому краю шевелящейся поляны, — обычно ты находишь мне неприятности на это самую спину.

— На жопу, Сергей, на жопу, или в крайнем случае на задницу, — наставительным тоном ответил тот, встал рядом, похлопал друга по плечу.

Пламя с шипением вырвалось наружу, потянуло синие щупальца к траве. Алый газон вспучился, зашевелился, пошёл волнами, затрещал и разошёлся в стороны. Они ступили на гладкую безжизненную поверхность, обглоданную сверхорганизмом. Кое-где травинки доставали до колен, в иных местах торчали по щиколотку, но огонь пожирал их с одинаковой скоростью, испуская едкий желтоватый дым, будто изгоняя демона.

Медленно, но верно остов корабля приближался, нависая над голодным полем, заслоняя собой солнце, открывая новые детали недавней трагедии. Лесник жёг по инерции, противник ничего не мог противопоставить плазме, отступал и отступал, пропуская людей. Сюрпризов ждать не стоило, и в жертву приносились лишь время и запас спасительного топлива. Именно об этом он и думал, возможен ли был иной вариант добраться до цели?

— Влад, ты мог бы взломать разведывательный дрон? — не сбавляя темпа, спросил он. — В теории.

— В теории? Да, — задумчиво ответил тот, — но в теории, сильной теории. Времени это заняло бы прилично. А что?

— Да так, мысли вслух, обдумываю кое-какие варианты, — идея, родившаяся в его голове, была безумна и нелепа. Потратить драгоценную ракету, вызвать птичку, взломать и на тросе перелететь через поляну, высадившись прямо на корпус. Удалось бы сохранить топливо, но был весьма серьёзный риск падения прямо в объятия хищной травы. — Не бери в голову.

Влад и не брал. Дальнейший путь они прошли молча, израсходовав два баллона. Иногда приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть, и именно Владислав перенимал инициативу и не давал краям прорехи сомкнуться, следил, дабы поле не поглотило их. Два человека против организма, занимавшего несколько сотен метров площади и способного за мгновенье проглотить и переварить без остатка. От одного этого должны были мурашки бежать по спине — не бежали. Лесник устал бояться, за последние часы Хэлла вытравила из него этот яд для разума, оставив спокойствие и вселив некое безразличие и примирение с судьбой. Надежда? Надежда ещё оставалась, но была не свечой, освещавшей путь, а лишь детским рисунком на обоях — ненастоящим, абстрактным и неправильного цвета.

Сутки на Хэлле куда короче земных, и, когда они подошли к трещине в корпусе корабля, солнце уже опускалось к горизонту, тянулось к кронам деревьев, желая укутаться в листву и уснуть. Трава, наконец, кончилась, уступив место мху, который обступил остов по краю, залез на металлическую обшивку, пробуя её на вкус. Внутри была тьма, тревожная, опасная на первый взгляд, прятавшая демонов, но исключительно человеческих. Ни одна тварь не смогла бы сюда добраться, разве что по воздуху.

Лесник включил фонарь, протиснулся через обломки и искорёженные листы обшивки, недовольно застонал. Луч света выхватил «валун», что мгновенно поспешил скрыться в сумраке, подальше от ненужного и опасного внимания. Значит, всё же он ошибся: некоторые обитатели леса сюда проникли и теперь оказались в заложниках, как рыбы во время отлива. Имелись ли здесь акулы или дело ограничится лишь мелкой рыбёшкой? На всякий случай он предупредил Влада быть начеку и не расслабляться.

— Эд, — Лесник остановился напротив пролома, через который в искорёженный коридор проникал яркий свет, — до темноты мы не управимся, уходи, не жди ночи.

— Принято, — спустя долгую минуту ответил тот, — оставлю вам свой рюкзак. Удачи, парни, жду вас на корабле.

— Про ящик пива не забудь, — напомнил Влад, но связь уже прервалась, и его услышал лишь Сергей, которому пришлось недовольно сглотнуть скопившуюся во рту слюну. Что-что, а Влад умел привнести новые краски в любую ситуацию.

Лесник пошёл дальше, к двери в другую секцию, что выглядела относительно целой. Некогда герметичные створы теперь перекосило, но благодаря небольшому наклону пола их удалось раздвинуть, не прилагая особых усилий. Поднялся столб пепла, внутренности корабля содрогнулись от мерзкого лязга, способного, кажется, пробудить покойника.

По ту сторону кипела жизнь. Путь преградили мерцавшие грибные нити, напоминавшие размотанный шерстяной клубок, которым поиграла исполинская кошка. Внешне похожий на плесень организм покрывал все поверхности: пол, стены, потолок, медленно, но неумолимо разъедая металл и светясь бледно-фиолетовым светом. Впереди метались тени, небольшие, походившие, скорее, на ожившие мусорные пакеты. В лучах фонаря они превратились во все те же «валуны», что увлечённо поедали разросшийся организм, создавая пусть короткую, но пищевую цепочку. И очень не хотелось бы в узких коридорах наткнуться на тех, кто стоит на её вершине.

Подошвы скользили, и складывалось неприятное ощущение, что под ногами раскинулось самое настоящее болото, живое и готовое в любой момент оплести скафандр и утащить куда-то в неведомую глубь. Нити трескались и лопались при каждом шаге, налипали на ботинки, замедляя передвижение, срастались обратно, стоило чуть замешкаться и постоять на месте больше минуты.

Безобидные «валуны» отвлекали своим копошением. Они довольно громко пощёлкивали, переговариваясь между собой, отвлекали на себя внимание, делая обнаружение настоящей опасности делом весьма трудоёмким. Продвижение по обычному, прямому коридору отняло непростительно много времени, но то, что ждало их в соседнем, не шло ни в какое сравнение.

Лесника едва не вывернуло. Он согнулся, упёрся руками в колени, восстанавливая дыхание и пытаясь успокоить желудок. Когда ему это удалось, настал черёд снова взглянуть на массовое кладбище. На полу лежали тела. То, что от них осталось за те недели, что биосфера Хэллы царствовала во владениях человека. Вся плоть давным-давно была съедена, остались лишь скелеты да синтетическая одежда, но и эти на первый взгляд непригодные компоненты уже начали разлагаться всё тем же грибом.

Двигаться приходилось осторожно, переступая через экипаж, что, видимо, пытался спастись, добраться до капсул и шаттла и погиб, когда ядовитая атмосфера ворвалась внутрь. Они так и застыли, наблюдая пустыми глазницами за собратьями в скафандрах, крича им что-то обнажёнными челюстями, пытаясь ухватить за ноги костями пальцев. Лесник едва справлялся. Он легко переносил ужасы дикой природы «Хмурняшки», но человеческие останки внушали ему ужас, наполняли неуместной болью, мешали сосредоточиться.

Длилось это недолго, уже в следующей секции, куда эти люди так и не успели добраться, было относительно чисто. Дверь оказалась целой, и вездесущий гриб сюда не сумел проникнуть. Пока. Они остановились, чтобы отдышаться, очистить подошвы, восстановить моральный дух.

— Ты как? — спросил Лесник, усаживаясь на удачно подвернувшийся ящик. Ноги порядком устали, и единственной мечтой, что вожделело его сердце, была кровать и крепкий, долгий сон.

— Приемлемо, — выдохнул Влад, стараясь показать, что ещё полон сил и не собирается лезть на стену с воплями и мольбами о помощи. — Сам как?

— Не очень, — признался он, повернул голову, посмотрел на серийный номер фрегата рядом с надписью «Хранилище». Тот самый. Именно это судно увозило их с Хэллы полгода назад, а значит, люди, что лежали в коридоре, не были чужими. Сергей сжал кулаки, предсказывая себе печальный финал, стоит ему закрыть глаза, и их лица будут появляться один за другим, лица экипажа, с которым они провели вместе целую неделю, успели узнать, сродниться. Но это лишь в том случае, если отсюда он выйдет живым. — Влад, мне нужно, чтобы ты дал обещание.

— Ну началось, — вздохнул тот, опустил плечи, вскинул голову, — обещаю тебя выслушать.

— Если я прикажу уходить, ты уйдёшь. Без вопросов и возражений.

— Решил опять в героя поиграть? — рассердился Владислав, пожалуй, впервые за последние несколько лет. — Сколько мы с тобой знакомы? Да, кажется, всю жизнь, и ты действительно думаешь, что я просто возьму и тебя брошу? Такого ты обо мне мнения?

— Не начинай, прошу, — устало махнул рукой Лесник. Он ведь уже давно погиб, погиб тогда, в последней вылазке, в объятьях хищной лианы, в пасте «угря», в покрывале «кикиморы». И все последние полгода были лишь самообманом, убеждением, что жизнь продолжается, что можно заглянуть в глаза смерти и остаться прежним, остаться живым. На деле он уже давно это чувствовал, чувствовал, как только поднялся на борт, а может и раньше, что уже не вернётся. Хэлла не отпустит. — Я серьёзно. Дай слово.

— Серёг, — протянул он, — ты совсем спятил? Я тебя не оставлю — это раз. Останусь с тобой — это два.

— Нет, не останешься, — сквозь зубы ответил Сергей, — ты свалишь из этого ада и проживёшь счастливую жизнь на старушке Земле. Если понадобится, я тебя скручу и запихну в дрона, но в любом случае ты улетишь.

— Серёг, — снова начал Влад.

— Закрыли тему! — крикнул Лесник, поднялся, долго, пристально, гневно смотрел на друга, пока тот не сдался, не кивнул, тяжёло, обречённо. — Осталась лишь эта дверь, — он указал на «хранилище», — образец там, берём его и уходим.

Возражений не последовало, как и продолжения разговора. Сергей подошёл к замку, краем глаза заметил, как товарищ стал в сторонке, держа огнемёт наготове. Небольшое усилие, и дверь открылась, издала оглушающий скрежет, звонко ударилась о стену. По ту сторону вспыхнул свет, тусклый, аварийный, как призрак умершего корабля.

Лесник перешагнул порог, осмотрелся. По всему периметру комнаты тянулись ящики, каждый подписан и, вероятно, был чем-то заполнен, а в центре стоял контейнер, массивный, сделанный словно специально, чтобы удерживать в себе всю ярость и злость Хэллы. Крышка держалась на простой защёлке, и Сергей, не теряя времени, её открыл, поднял тяжёлую створу, замер.

Компьютер скафандра разразился истошным писком, специфическим, означающим лишь одно. Сергей захлопнул контейнер, закрыл глаза, досчитал до десяти, сделал глубокий вдох и медленно отошёл, ровно на два шага. Посмотрел на монитор, выключил сигнал тревоги.

— Это… — подал голос Влад, всё ещё находясь по ту сторону «хранилища».

— Да, радиация, — спокойно ответил Лесник. — Смертельная доза.

— Серёг… — едва слышно позвал Влад, перенёс ногу через порог, убирая огнемёт за спину.

— Не подходи! — прорычал Сергей, ведя неравную битву с собственной злостью, что, объединившись с досадой, брали штурмом его хладнокровие. Хотелось кричать, крушить всё на своем пути, рвать волосы на голове и восклицать вопрос, обращённый небесам: «За что?», «Почему я?» — Оставайся там. Контейнер повреждён.

Лесник выключил чуть притихший, но не смолкавший сигнал тревоги, подошёл к одному из ящиков с нужной надписью, открыл, достал новый контейнер. Вернулся, набрался сил, прежде всего моральных, снова открыл ящик. Действовал быстро, но осторожно, извлёк кусок тёмной породы, переложил, запечатал. Жестом велел Владу отойти, перенёс груз в соседнюю комнату, поставил перед дверью, отступил.

— Проверь его на радиацию, мой… дозиметр, кажется, выгорел.

— В норме, только небольшой фон, — отчитался товарищ.

— Бери его и на выход, — велел Лесник, прокашлялся, морщась от рези в пересохшем горле.

— А ты?

— За тобой, прикрою спину, — Сергей говорил спокойно, слишком спокойно для человека, минуту назад умершего физически. В голове на эту тему пока мыслей не было, возможно, просто не пришло осознание, но оно придёт, обязательно придёт, когда-нибудь, возможно, уже на смертном одре. Он криво усмехнулся, посчитав забавным своё положение — живой мертвец, можно смело писать мемуары «Как я стал зомби».

Дорога в обратную сторону отняла куда меньше времени. Они торопились, Влад спешил поскорее вывести командира, Лесник же торопился отправить друга на безопасный корабль. «Валуны» будто чувствовали неладное, не обращали внимания на идущего впереди человека и разбегались в ужасе от замыкающего, словно улавливали смертельную опасность от простого пребывания рядом.

Шли в тишине. Лишь дыхание, тяжёлое, как после пробежки или восхождения на последний этаж высотки. Сергей уже чувствовал слабость, может, начинала проявляться лучевая болезнь, а может, просто сдавали нервы. Сколько он проживёт? Недели? Дни? Часы?

Хэлла встретила их закатом. Солнце зарылось в листву, длинными тенями прощаясь с путниками, погружая в сумрак полог леса. Тропа уже заросла, трава залечила раны, и теперь абсолютно ничто не намекало на присутствие человека, на его разрушительную поступь в девственном мире.

— Я впереди? — уточнил Влад, снова беря огнемёт. Ему было неудобно, тяжёлый контейнер пришлось по-прежнему нести в руках, в рюкзак тот попросту не влезал.

— Нет, — Лесник отошёл в сторону, одной рукой держась за корпус и стараясь не наступить на подступающую вплотную хищную траву. Впрочем, та и сама не горела желанием пробовать испорченную человечину и будто отползала от ног. — Доставай ракетницу, через лес сейчас не пройти.

Влад посмотрел на командира с неодобрением и одновременно с жалостью. Скинул рюкзак, отцепил огнемёт, поставил груз на землю. Порывшись, извлёк ракетницу, проверил патрон, выставил руку, нажал. Обернулся, вопросительно кивнул.

— После, — поняв невысказанный вопрос, ответил Сергей. — Сначала ты, от меня фонит на километр. Как окажешься на корабле, расскажи о случившемся, пусть примут меры.

— Сделаю всё, что нужно, — заверил Влад. — Тебя встретят врачи.

«И усыпят, как безнадежного пса», — подумал Лесник. Больше говорить не хотелось, да и о чём? Шутить? Травить байки? Не то время и место. Сожалеть и расспрашивать о самочувствии? Тоже не сильно хотелось. Так и просидели, молча, прислушиваясь к звукам леса, теперь уже с неким отстранённым спокойствием, будто никто из обитателей джунглей не посмеет к ним подобраться, словно бы они оказались на безопасном острове.

Дрон прилетел через полчаса. Целый, без каких-либо признаков нападения. Гигантская птица его пропустила — может, улетела, может, посчитала слишком мелкой добычей.

Влад покорно прицепился к тросу, обхватил руками контейнер, как дань, без которой его не пустят обратно. Помахал командиру, успел сказать пару воодушевляющих фраз, пока связь не оборвалась, превратившись в помехи, а потом и вовсе исчезнув. Лесник проводил взглядом сверкающую точку, что понеслась в облака. Подождал ещё пару минут, снял рюкзак, положил рядом огнемёт, вытряхнул пожитки на камень. Четыре баллона звонко вывалились, покатились, остановившись у вздрогнувших нитей травы. Больше внутри не было ничего.

Сергей поднялся, тяжело, неуверенно, неуклюже. Выпрямился, опустил плечи, пытаясь расслабить болевшие мышцы. Повернулся к лесу, туда, где ещё мелькали лучи солнца, алые, пугливые, задиристые, они будто махали, прощаясь. Прощаясь навсегда. Минутой спустя поляну окружили сумерки, пополз туман, превращая остов корабля в скелет морского монстра, выброшенного на берег. А человека, стоявшего рядом, в призрака. Сергей теперь уже смотрел на звёзды, холодные, чужие, мечтая о тех других, что видел в детстве на родной Земле. Жалел товарищей, в рюкзаках у которых найдётся лишняя ракетница, хотел закричать, сказать им, что они не виноваты, что это он сам по глупости использовал свою, а восполнить запас позабыл. Сам, во всём виноват лишь он сам.

Не хотелось вырываться из объятий приятного полумрака. Над ухом что-то тихо, размеренно попискивало, пахло цветами, луговыми, весенними. По телу сочились приятное онемение и прохлада. Голова приятно пуста, чиста в некотором роде, будто все тревоги унеслись сами собой.

Рядом скрипнуло кресло. Сергей, поморщившись, нехотя приоткрыл глаза, прищурился. В окно настойчиво бился солнечный свет, пытался протиснуться сквозь плотно закрытые жалюзи, и ему это удавалось. Потолок и стены оказались ожидаемо белыми, как и всё в комнате, в том числе и одеяло с подушкой. Единственным, что выбивалось из общей картины и сразу привлекало внимание — цветное пятно в углу, большое, объёмное, блаженно посапывающее.

— Павел Андреевич, — прохрипел Лесник, ужасаясь своему голосу. В горле не просто пересохло, там отчётливо ощущались многочисленные повреждения, что оставляют реанимационные трубки. Он заёрзал, посмотрел на приборы, к которым был прикован, на капельницы, на склянки лекарств на столе. На встрепенувшегося флотского, что, кажется, сам был удивлён тому, что заснул.

— Сергей, — улыбнулся тот, будто не веря собственным глазам, — рад, что вы пришли в себя, мы очень надеялись на это.

— Где я? — спросил он, пытаясь хоть что-то вспомнить. Воспоминания были тяжёлыми, неповоротливыми, болезненными, — на Земле?

— Увы, ещё нет, — старик поднялся, поправил форму, подошёл ближе. — Ещё летим. «Ломоносов» мчится на всех парах, пара дней, и будете дома.

— Погодите… — нахмурился Сергей, поднял руку, посмотрел на неё, словно проверяя, настоящая ли она и действительно принадлежит ему. — Что там случилось и как я оказался здесь?

— Ох, это настоящее чудо, — он развёл руками, улыбнулся так, словно припомнил нечто такое, что, кому расскажет, не поверят. — Не шучу. Но давайте по порядку. Вы успешно добыли образец, за что я и вся страна безгранично благодарны вам. А вот что было дальше, мы не знаем, со слов Владислава, вы остались у корабля и должны были вызвать дрона. Но не сделали этого.

— Ракетницы не было, — поморщился Сергей, когда нахлынули неприятные воспоминания, — потерялась где-то.

— Представляю, — с сочувствием кивнул Павел Андреевич, — жаль, не сохранились записи с вашей камеры на шлеме, радиация повредила блок данных. Честно, мы не надеялись, что вы выберетесь, остались на орбите ещё на сутки, вели подготовку к старту, а потом… Знаете, никогда не видел экипаж в таком состоянии, все просто повскакивали со своих мест, подбежали к экрану, как дети. Я и сам сильно удивился, увидев, как вы вышли на берег спустя столько времени. Мы же вас похо… списали. Прошу простить, но никто не верил, что вы выжили.

— А я выжил? — недоверчиво спросил Лесник, словно подозревая неладное, что, быть может, всё это ему снится или вообще он находится где-то на небесах, в некоем чистилище.

— Вопреки всему! Выжили, прошли от корабля до берега в одиночку! Такого ещё никто не делал!

— Не помню ничего, — признался он. Всё было именно так, возможно, из-за усталости, стресса и облучения те события попросту не запечатлелись в его памяти. Может, это и к лучшему. — Но я не о том, я о радиации. Там была смертельная доза.

— А, — старик мигом помрачнел, — увы, была. Ещё сутки, и помочь мы вам не смогли бы. А так сделали всё, что смогли, залатали, влили тонну медикаментов и буквально вернули с того света. Но не без последствий. К сожалению, некоторые процессы обратить невозможно. Облучение сильно укоротило вашу жизнь, боюсь, протянете лет тридцать, может, чуть больше. Ну и детей у вас, увы, не будет.

— Тридцать… — повторил Лесник, словно приговор, — и на таблетках. А что было в образце? Сейчас-то скажете? Даю слово, унесу секрет в могилу. Но с отсрочкой в тридцать лет.

— Шутите? Это хорошо, — улыбнулся флотский, возвращаясь к привычной манере говорить. — В образце было то, что спасёт Землю, не только нашу с вами страну, но и всю планету. Хэллиний — сто двадцать шестой элемент, который до сих пор не удалось синтезировать искусственно. Он, как и предсказывалось, стабилен и обладает по-настоящему магическими свойствами. К сожалению, некоторое его количество всё же распадается, вот эту-то радиацию вы и впитали. Но жертва была не напрасной, этот элемент обладает такой энергией, что навсегда решает вопрос с топливом. И да, на Хэлле его запасы просто огромны, залегают, конечно, глубоко, но это решаемо.

— Приятно узнать, что моя смерть не была напрасной, — усмехнулся Сергей, попытался приподняться — не получилось, мышцы отказались слушаться, словно он лежал не дни, а месяцы неподвижно. — А что с моей командой?

— Все целы, — заверил он его, — Корней идёт на поправку, ногу залатали, инфекцию побороли, останется только шрам на память. Владислав здесь на корабле, рвёт и мечет, желает к вам прорваться. А вот Эдуард… — ему удалась, пожалуй, самая драматическая пауза из возможных, — Эдуарда с нами больше нет, он решил пока остаться на Базе, причины не назвал.

Сергей рассмеялся, не только догадавшись, почему товарищ решил задержаться, но и представляя, как швыряет подушку в старика, что так неуместно преподносит новости. Жаль, не мог.

— И ещё, я хотел бы объяснить некоторые детали, которые вы, вероятно, посчитали… несколько странными, — Павел Андреевич виновато улыбнулся, на первый взгляд вполне искренне. — Ваши товарищи жаловались на отсутствие обещанной связи в самый неподходящий момент. Что же, справедливая жалоба. И причина тут вовсе не в том, о чём вы подумали. Нас просто зажали. Как вы давно поняли, на Хэлле «Ломоносов» находился незаконно, мы, конечно, придумали довод для партнёров, но не всех он убедил. Едва вы высадились, как нас окружили три фрегата, атаковать не решались, а вот связь заглушили. Мы едва могли поддерживать контакт с Базой, до вас же попросту было невозможно пробиться. Но идея с ракетницами сработала отлично, капитан заранее оставила на низкой орбите дюжину дронов, и те осуществляли визуальное наблюдение.

— И что же за отговорку вы впарили американцам? — скривился Сергей, принимая столь складную версию флотского.

— Вам не понравится, но идея была не моя и даже не Филипповой, — старик замахал руками, добавляя весу словам. — В общих словах, вы на короткое время стали безумно опасными преступниками, которых мы конвоировали в тюрьму, но во время полета вы подняли бунт, угнали шаттл и сбежали на планету. Капитан из кожи вон лезла, пытаясь быть убедительной на переговорах, я бы сказал, на смерть стояла, лишь бы нас не выкинули с орбиты.

— Вот же ж бред, — он рассмеялся, искренне дивясь не только изобретательности разведки, но и нелепости этой легенды, против которой у американцев ничего не нашлось.

— Бред, не бред, а согласно правилам, мы можем ловить преступников на любой нейтральной территории. Юридические нормы порой дают очень большие лазейки в толковании. Все обвинения с вас сняты, если вы переживаете. Вся команда чиста перед законом.

— А вы тут отсы… ожидали моего пробуждения, чтобы лично мне это всё рассказать? — Сергей закончил веселиться и теперь говорил серьёзно, пусть и с нескрываемой иронией. Хотел ли он злиться на Павла Андреевича? Безусловно. Но, как человек разумный, считал это крайне непродуктивным, а самое главное — абсолютно бесполезным занятием.

— Одно другому не мешает, — авторитетно заявил флотский, завертел головой, наконец, обнаружил пропажу, метнулся к креслу, взял планшет, подошёл к кровати. — Спать здесь одно удовольствие, неудобно, правда, но зато тихо и никто меня не ищет. А это вот вам, разведка настояла. Договор о неразглашении, — пояснил он, поймав непонимающий взгляд Лесника, — Вам запрещено говорить обо всём, что случилось с того момента, как я постучал в вашу дверь.

— То есть сказать полиции, что ко мне на участок, взломав замок, вломился неизвестный, я могу? — Сергей прищурился, недовольно поглядывая на спокойное, не терзаемое муками совести лицо старика. Вздохнул, в душе проклиная тот самый момент, но приложил палец к экрану, ставя жирную точку во всей этой истории, что, наконец, закончилась.

— Ну вы же простите мне эту маленькую шалость? — Павел Андреевич обезоруживающе улыбнулся, будто до того долгие году учился этому у лучших актёров планеты. — Что же, на этом всё. С документами покончено, как прибудем — поговорим об оплате, а пока отдыхайте, поправляйтесь и думайте о хорошем.

— О таблетках, — протянул он, провожая взглядом флотского. Тот остановился у двери, как-то нехорошо, с умыслом прищурился, будто подбирая новое занятие освободившемуся кадру, но ничего предлагать не стал. Пока.

— Он вас еще не убил? — удивлённо воскликнул старик, выйдя в коридор. — Ладно, запускайте, только пусть халат наденет.

Вернуться домой было необычайно приятно. Сергей неуклюже переступил порог, едва не зацепив его костылём. Двигаться по-прежнему было трудно, и ощущал себя он себя всё той же амебой — мышцы плохо слушались, постоянная слабость, головокружение, тошнота. Врачи заверили, что скоро всё пройдет и лекарствам просто нужно время, чтобы восстановить его тело. Жаль, не всё. С волосами пришлось распрощаться, но благо зубы удалось отстоять.

Алиса встретила его мелодичным приветствием, зажгла в доме свет, включила любимую музыку. Об остальном позаботится Альфред. Андроид, самой последней модели, что выписал ему Павел Андреевич, любезно присел на корточки, помогая хозяину разуться. Именно это чудо техники, теперь станет его тенью, неотъемлемым спутником, призванным сделать жизнь чуточку лучше. Сергей не имел ничего против, более того, даже обрадовался подобному приобретению, о котором простой смертный мог разве что мечтать. Радость слегка омрачал Влад, незримо присутствуя каждый раз, когда звучало это имя «Альфред».

Робот и получил-то его исключительно по вине Влада. Как раз в день выписки, когда в больницу привезли контейнер с этим чудом техники, друг, осмотрев приобретение, покосился на Сергея, пряча ехидную улыбку, и авторитетно заявил, что «в особняке миллионера обязательно должен быть дворец по имени Альфред», и, прежде чем новоиспечённый хозяин успел его остановить, продолжил уже с неподдельным ужасом в голосе: «Против плаща и маски я ничего не имею, но прошу, не смей надевать трико». После такого Сергей хотел было отвесить знатный подзатыльник приятелю, но едва ли в своём состоянии сумел бы того догнать.

— Через десять минут вам стоит принять лекарства, — учтиво напомнил андроид.

Сергей вздохнул, невольно улыбнулся манере речи своего дворецкого, признавая некую правоту Влада. Это он ещё исправит, сделает из машины человека, покопается в настройках, отыщет компанейские отладки. Будет с кем поболтать долгими тёмными вечерами за стаканом воды и горстью таблеток. Тридцать лет. Долгий срок, если знать, как его прожить, но одно дело — размышлять, как провести это время, и совсем другое — отсчитывать его, день за днём, смотря на часы. Он справится. Найдёт себе занятие, а там, может, и медицина сделает новый шаг вперёд, добавив ему ещё немного лет.