Не место для якоря

Света

В лучах яркого утреннего солнца, постепенно заполнявших пространство западной части библиотеки, порхали мелкие частички пыли. Каждый раз, когда я переворачивала страницу желтоватой шершавой газеты, они вновь приходили в движение и заново начинали свой причудливый танец.

Геническ уже давно проснулся, хотя было ещё довольно рано. По пути в библиотеку я встретила группы женщин, спешащих на рынок в своих платьях и шортах попугайских расцветок, которые они носят только на юге, маленьких детей, показывающих во все стороны пальцами и уговаривающих мам купить им порцию мороженого или приглянувшуюся ракушку, и хмурых мужчин с жестяными банками пива в руках, вынужденных следовать за своими вторыми половинками. Мне не было страшно искать нужный дом, в незнакомых местах я всегда чувствовала себя увереннее, чем в родном городе, и без труда обращалась к людям за помощью. Так, жена владельца нашего мини-отеля, загорелая женщина с сухой кожей и темными глазами, объяснила мне примерный маршрут до библиотеки, а торговки корректировали мой курс, если я сбивалась и останавливалась уточнить у них месторасположение ориентиров.

Вчерашнее чрезмерное пребывание на солнце оказалось мне на руку. Я изъявила желание остаться в номере наедине с чудодейственным охлаждающим средством, а как только шумная компания покинула территорию пансионата, надела соломенную шляпу с широким полями и отправилась в пеший поход до нужного места. Подумав, по пути я зашла в супермаркет и купила коробку конфет, надеясь ими и слезливой историей уговорить библиотекаря впустить меня. Этот коварный план сработал идеально, пожилая женщина, скучающая в маленьком помещении из-за отсутствия других сотрудников, которым довелось заполучить отпуск в летнее время, прониклась историей о поиске дальнего родственника и даже помогала в поиске нужной информации.

Из-за волнения, вызванного присутствием Яна, я начала забывать, зачем я, собственно, сюда прибыла. Но одинокий путь до места назначения заставил меня подумать о моей цели тщательнее. Не представляя, как в горе подшивок газет искать Видинского, я решила проанализировать имеющиеся у меня негустые факты. Он писал фантастику — это раз, был историком — два, жил в Херсонской области, возможно, в самом Геническе — три. Это никак не сужало область поиска, пока я не вышла к ещё одному ориентиру — памятнику дружбы городов-побратимов, пережитку советских времен. Мне подумалось, что Бойко мог быть ветераном войны или заслуженным учителем или кем-то в этом роде, а чаще всего информация о таких людях проскакивает в газетах в период национальных или местных праздников. Интернет подсказал, что День освобождения Украины от фашистских захватчиков празднуют 28 октября, а очередная владелица палатки с туристическим мусором после некоторых раздумий вспомнила, что День города Геническа празднуют где-то в конце сентября. Это задало хоть какие-то параметры поиска, ограничив его до пары месяцев в год.

Четыре часа перелистывания страниц и борьбы с приступами чихания — и я нашла первое упоминание. В районной черно-белой газете, датированной 29 ноября 1999 года, было размещено общее фото старожилов села Фрунзе, которое располагалось недалеко от Геническа, с описанием их наград. Видинский и правда оказался заслуженным учителем истории, а ещё бывшим заместителем директора Краеведческого музея Геническа. Фото было крайне плохого качества, и я смогла рассмотреть лишь долговязую фигуру старика с короткими седыми волосами. Наверное, он приехал на Украину уже после войны, а насчет того, как проявила себя Болгария в ходе второй мировой, мне ничего не было известно.

Та же добрая библиотекарша с охотой подсказала, как добраться до Фрунзе, и от души пожелала мне удачи в поиске родственника. Мне на секунду даже стало стыдно за обман, но затем я поняла, что ищу совершенно чужого мне человека с гораздо большим рвением, чем искала бы дальнего родственника, а значит, это на самом деле очень важно и может в какой-то мере оправдать мои действия. Да я в другую страну, по сути, только из-за него и приехала.

Выйдя из библиотеки, я обнаружила, что солнце уже нестерпимо парит, а на мобильнике мигают несколько пропущенных вызовов от подруги. Перезвонив, я выяснила, что они вернулись домой и не нашли там меня, из-за чего несколько обеспокоились, а сейчас обедают во вчерашнем месте.

Помещение кафе встретило меня долгожданной прохладой и запахом свекольного борща, который, по всей видимости, был сегодня блюдом дня. Я сняла шляпу, которая прикрывала моё всё ещё красноватое лицо от жарких южный лучей солнца, и с легким сердцем подошла к столику. После вчерашнего разговора с Яном я стала чувствовать себя рядом с ним уверенней и свободней, и уже не так много внимания уделяла своему внешнему виду. Вот и сегодняшняя широкая футболка с морским принтом, оберегавшая самое дорогое — плечи, и короткие голубые джинсовые шорты с бахромой не заставляли меня думать о том, что я выгляжу неженственно и без намека на сексуальность. Уж какая есть, а для долгих походов по городу и вовсе самый лучший наряд.

Поздоровавшись с друзьями и заказав у официантки легкий салат с картофельным пюре, я позволила себе расслабиться. Запахи немного сбивали с толку своей навязчивостью, а размышления о дальнейшем пропитании наводили на тоску о доме. Придется здесь есть одно и тоже, я слишком привередлива в еде и с трудом могу оценить что-либо, приготовленное в такого рода столовых-кафе. Но это ещё не самое страшное, вот в гости ходить — то ещё мучение. Приходилось буквально заставлять себя есть блюда, приготовленные чужими руками. Мама со мной в детстве намучилась, конечно, сильно.

— А где ты была так долго? — поинтересовался вездесущий Саша, тоже, кстати, немного подпаленный на солнце.

— Просто по городу гуляла, не хотелось сидеть в номере, а на пляж идти себе дороже, — сказала я правду, хоть и не всю.

— Чего же ты одна пошла? Всё-таки незнакомое место. И полно пьяных мужиков, — недовольный голос Яна принес мне лучик радости. Приятно, что он беспокоился.

— Да ничего со мной не случилось бы, — немного легкомысленно ответила я. — Зато магнитиков купила.

Я достала из сумки пакетик со страшными, но самыми лучшими из найденных, магнитиками, которые покупала по пути, чтобы пойти на контакт с торговками. Девушки сразу же принялись рассматривать и спрашивать, где я купила те, что им пришлись по душе. Объяснения мало что им дали, зато они обрадовались, узнав, что совсем недалеко тут есть рынок.

Саша хмуро на меня смотрела, обиженная за то, что я пошла без неё и что хотя бы не предупредила о том, что ухожу. Как теперь ей сказать про Фрунзе? Ведь это не пару-тройку улиц пройти, а всё-таки другое селение. Наверное, пусть они снова отправляются на пляж, а я потихоньку съезжу туда, а если уж буду задерживаться, то позвоню ей и предупрежу.

Тихий час после обеда растянулся на слишком долгое время, и я уже начала беспокоиться, что они никогда не уйдут. Когда же за Сашей закрылась дверь, я встала, снова взяла панаму и сумку, положив туда на всякий случай большую сумму денег, и закрыла дверь номера.

Но далеко уйти мне не дали.

— Ты куда? — раздалось мне вслед, когда я уже спускалась по лестнице на первый этаж. Я и не думала, что кто-то остался. И что этим кем-то был Ян.

— Я… ммм… пойду прогуляться, — снова блеснула оригинальностью я.

Ян вышел из номера и теперь, как Джульетта, стоял на увитом густой растительностью балконе, недоверчиво взирая на меня с высоты второго этажа.

— Я с тобой, — он сказал это и скрылся за дверью, не дав мне и слова возразить и оставив с ошарашенным лицом.

Убежать, пока его нет в пределах видимости, было слишком уж по-детски, но правда звучала бы ещё глупее. Как сделать так, чтобы он остался здесь?

Но Ян, накинув футболку и быстро спустившись по лестнице, остался глух к моим немым мольбам и теперь остановился, недоуменно взирая на застывшую меня.

— Что такое? Ты не хочешь, чтобы я с тобой шел? — он догадался и застыл хмурой статуей рядом. А ведь всё только начало налаживаться.

— Да, — я вымолвила это и тут же пожалела о своих резких словах.

Его лицо не стало более пасмурным, но искорки смеха в глазах исчезли, и я словно почувствовала дыхание холодного ветра, невесть откуда взявшегося посреди летнего вечера. Ян ничего не ответил, а просто развернулся и начал подниматься вверх по лестнице. Тихо скрипнула дверь номера, закрываясь за ним.

Ворота открылись, и вошла молодая пара, живущая на первом этаже. Высокая девушка что-то щебетала сидящему у неё на руках маленьком мальчику, а папа нес огромный полосатый арбуз, шутливо кряхтя и вызывая смех ребенка. Я зачарованно уставилась на эту умилительную картину, не в силах сдвинуться с места. Вот оно — счастье. Настоящая радость. Каково это — быть вместе с любимым, растить его ребенка, просыпаться, видя рядом лицо самого дорогого человека?

Я снова повела себя как маленькая девчушка, побоявшись сказать правду. Пусть он тоже меня обижал в детстве, но я всегда знала, что он никогда намеренно не причинит мне боли. Мы выросли, и он ведет себя слишком миролюбиво, намного лучше, чем я того заслужила. Так почему же я вновь начинаю эту старую игру?

Стоит смириться с тем, что у меня есть к нему чувства, и перестать отталкивать. Если для того, чтобы не начинать войну снова, нужно сказать ему правду, то так тому и быть.

Я вновь поднялась по лестнице и замерла возле его двери. Мои шаги очень тихие, ещё не поздно уйти, и он даже не догадается, что я изменила своё решение. Вспомнился известный рекламный ролик о страхе, где девушка встречает в лесу волка и замирает перед этим воплощением дикой жестокой природы. Но она делает шаг вперед — и его образ рассыпается. Я стучу в дверь, и это и есть мой шаг вперед.

На пороге стоит Ян и взирает на меня с высоты своего роста без каких-либо эмоций на лице. Но я уже не боюсь.

— Извини, — начинаю я и испытующе смотрю в его глаза. Ничего не меняется. — Я не хотела тебя обидеть. Я ничего не имею против твоей компании, просто… я сказала неправду о том, куда направляюсь.

На лице Яна появляется заинтересованное выражение, и он наконец размыкает плотно сжатые губы:

— И сегодня утром ты не просто по городу гуляла?

— Нет, — я отвечаю и непонятно чего жду. Он же спокойно смотрит на меня, не понимая, как нелегко мне дается это признание и как стыдно говорить об истинной причине.

— Ты мне скажешь, куда направлялась? Или не доверяешь? — Ян облокачивается на косяк двери и перекрещивает руки на груди. Не нравится мне эта поза.

— Я… нет, почему же… доверяю, — выдавливаю слова из себя и смотрю в сторону, не желая встречаться с ним взглядом. — Это глупо. И мне неловко вообще об этом говорить…

Поднимаю на него глаза и решаюсь. Ведь это же он собирал для меня динозавров, что может быть нелепее этого увлечения?

— Знаешь… вернее, конечно же, не знаешь, откуда тебе знать… — я замешкалась, пытаясь подобрать слова. — Я немного увлекаюсь рисованием. И недавно участвовала в одной выставке, но это была неудачная затея. Там был один художник… очень старый, член Союза Художников… Так вот, он увидел мои работы и сказал, что это плагиат. Но я-то рисовала сама. Потом я узнала, что автор оригиналов живет здесь, и поэтому настояла, чтобы мы поехали отдыхать в Геническ. Сегодня утром я просматривала подшивки газет и выяснила, что он из Фрунзе, это недалеко отсюда. И вот теперь я еду туда. Всё.

— То есть ты… — начал он и сделал паузу, во время которой я мысленно её продолжила словом «идиотка», — … едешь вечером в какое-то неизвестное место одна?

Под его теперь уже строгим взглядом я несколько стушевалась. Я не боялась поездки в это село, но, наверное, разумному человеку стоило бы.

— Ну да, — осталось пожать плечами мне.

— Ты точно решила? — уточнил он, получил мой утвердительный, хоть и немного неуверенный, кивок в ответ и продолжил: — Тогда я с тобой.

— Что? — вырвалось у меня, и я сразу подумала, что могла вновь обидеть его этим резким восклицанием. Я просто подошла извиниться, не рассчитывая на компанию.

— Ты же не думаешь, что я отпущу тебя одну? — он на мгновение скрылся в темноте комнаты, а затем вернулся с сумкой через плечо. Мне пришлось отойти от двери, когда он вышел, не обращая внимания на застывшую меня, а затем легонько подтолкнул рукой в спину, направляя к лестнице.

Мы пошли прочь, почти не разговаривая. Он узнал, как добраться до Фрунзе, и не успела я опомниться, как уже оказалась в несущейся по солнечным улицам Геническа маршрутке. Вскоре город оказался позади, сменившись небольшими кучками домов, а затем и те пропали, оставив лишь желто-зеленые поля подсолнухов.

Дорога оказалась недолгой, или мне так казалось, потому что я больше думала не о проносящихся видах украинской глубинки, а о Яне, сидевшем рядом и касавшимся плечом моего плеча. Я смотрела невидящим взглядом в окно, но каждой клеточкой тела ощущала его присутствие рядом. Он молчал. И я была ему за это благодарна. Его насмешливого тона или ироничных подколов я бы сейчас не выдержала. Мне и так пришлось наступить на горло собственной гордости, чтобы извиниться и рассказать нелепую правду.

Фрунзе оказался небольшим поселком с обилием новых кирпичных домов, располагающихся среди более старых, побеленных по украинскому обычаю, и то и дело встречающихся развалюх, заросших кустарниками.

Я не знала, куда идти, и поэтому выбрала самый привычный вариант — подошла к первому встречному. Им оказалась женщина за пятьдесят, очень живая и с цепким взглядом, в легком платье в цветочек, напоминавшим халат.

Едва она появилась на пыльной улице, неся в руке ведро с шелковицей, как я сразу направилась к ней, вынуждая Яна идти за мной. Я остановилась рядом, и она не отвела глаз, отмахиваясь тем самым от назойливой девчонки.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась с ней я. — Подскажите, пожалуйста, где я могу найти Бойко Видинского?

Женщина замешкалась, лицо вмиг потеряло приветливое выражение, а глаза погрустнели. Она поставила ведро рядом, обхватила одну дрожащую руку другой и, запинаясь после каждого слова, ответила:

— А его… нет. Он умер. Десять лет как.