Магия силы

Глава 14

Что-то не так, – теперь это предположение превратилось в уверенность, – то, что происходит, невозможно по определению. Великая битва не гражданская война, она не может растянуться на годы… Не может… Но ведь есть, а, значит, возможно. Реальность всегда возможна, на то она и реальность. Не зависимо от того, мы существуем в ней или она существует в нас. В моей реальности в Великой битве нет победителя. Это означает только одно: я произвел недопустимое действие и произошло смещение, ведущее к разлому и хаосу. Будто в Книгу Судеб вкралась опечатка, и все события, хоть и существуют объективно, пошли странным кружным путем, на ходу меняя законы и обычаи. Меня не покидает ощущение двойственности происходящего, словно сливаются в одно неделимое две противоположных реальности, взаимоисключающие друг друга. Как если б я шагнул в Зазеркалье, стал собственным отражением и отразился в кривом зеркале.

Но я не заступал черту дозволенного, все было по закону. Ошибка, если она и произошла, не моя, не я ее совершил и не сейчас. В этот раз все было правильно, насколько это возможно в той череде несуразностей, что представляет собой наша история… Было предсказание, был посланец Мерлина, был расклад и была Битва. Ни одно мое действие не может быть признано недопустимым. Если б виноват в происходящем был я, меня бы вышвырнуло за пределы материального, нельзя нарушить законы Тарры и удержаться в этом мире. Но я вполне жив, и мир вокруг меня не искривлен разломом реальности. Значит, не я причина того, что разорвалась временная спираль событий. Но ведь и Посланник жив, выходит, и он не погрешил против закона. Правда, он не хотел драться, но это, в конце концов, его право, ни в одной из семи книг не сказано, что тот, кого пошлет Мерлин, должен рваться в бой за справедливость.

Странно. Тот, что приходил до него, был совсем другим… А, может, просто я тогда был не таким, как стал сегодня ? Не таким… Да нет, что могло измениться во мне, что изменилось ? Когда ?

Толку вопрошать небеса, когда я сам прекрасно знаю и то, что изменилось во мне, и то, что сломало череду времени. Родители не должны хоронить своих детей, это уродливый сбой естественной жизни, и он несет за собой целую череду несуразностей. Не свой бой я принял вчера в Альваре, это была битва моего сына, и не было победителя, потому что даже самому сильному не дано выиграть чужую битву. Ауст должен был сражаться за то, чтоб передать этот мир

своим детям, моим внукам. Но из цепи вырвали звено, и цепь распалась, а миг битвы рассыпался во времени тысячей осколков, превратившись в вечность ожидания. И нет больше будущего, за которое можно отдать жизнь, есть только прошлое, не стоящее такой жертвы. Я не боюсь уми-

рать; когда нечего терять в этом мире, не страшно потерять и сам мир. Мой мир рухнул, когда убили Ауста, моего единственного ребенка, других не дали небеса. Убили случайно, по ошибке. Даже извинились потом… Только нельзя извиниться перед судьбой, и теперь она раскинула свои карты против всех. Поэтому и нет сегодня того, кому боги присудили победу. Кто-то когда-то ошибся и расколол реальность. Мир замер в пыльных черепках прошлого. Невозможно победить в безвременьи на развалинах собственной жизни. Впрочем, проиграть в этом раскладе тоже не получится; нет ставки – нет проигрыша…

Кривое зеркало перекошенной реальности… То Посланник бегал от меня по Ваурии, теперь я от него – по Запределью. Не Битва, а Великий марафон друг от друга. Война отражений, чем быстрее мы бежим в разные стороны, тем больше вероятность столкнуться. Хватит. Пора возвращаться. Правда, кольца нет… но, будем надеяться, нет его и у Илая. Драка, так драка, я готов. В раскладе остался только один предмет. Он не спасет ни меня, ни посланца. Оно и к лучшему, будем биться по совести, без поддержки извне. Каждый за себя, и победит сильнейший, а не тот, кто угоден Тарре и Мерлину.

Я шагнул назад, но реальность Ваурии отвергла меня, без труда вышвырнув обратно в Бэсснию. Зазеркалье противилось моему возвращению. Это означает только то, что Запределье снова раскололось на две независимых державы, а, значит, посланца в Ваурии нет, а ненаглядный мой братец Сэтх имеет право принять участие в истории и вписать своей рукой пару строк в Книгу Судеб. Только сейчас, когда и я, и Золотой Илай вне Ваурии, Сэтх может сразиться за корону Запределья. Я знаю, мой брат всегда тайно мечтал об этом, но хватит ли у него смелости, и известно ли ему то, что его час пробил именно сегодня? И куда, черт побери, делся Инсилай, хотел бы я знать? Если б судьба засчитала ему победу, я не выжил бы и в царстве Сэтха. Если победа моя, почему я не могу отпраздновать ее в собственном доме? Если победителя нет вовсе, почему небеса не дают продолжить битву? Если, если, если… знать бы хоть что-то наверняка, с ума можно сойти в этом болоте условных предпосылок. Впрочем, кое-что известно. Раз я не могу вернуться в Ваурию, посланцу это тоже не по силам. На сей раз у нас равные условия. Мы оба не можем покинуть Запределье, пока один из нас не умрет в Битве. Я жив и своими глазами видел, что Илай не отправился в царство мертвых. Правда, его могли убить в мое отсутствие, но тогда я бы уже предстал перед Высшим судом и вовсю доказывал бы свою непричастность к его смерти и свое право на жизнь. Но я здесь, а Тарра не разрешает встречи… Равные условия… Или посланец ухитрился выскользнуть в Бэсснию вслед за мной, или… или только одно: он ушел за черту времени. Трудно, но возможно. Особенно, если судьба играет на его стороне. Илай – любимчик судьбы, никогда бы не подумал, а придется… Факт налицо: фокусы, которые он вытворяет, не по плечу простому Волшебнику. Либо он ловок и хитер, как дьявол, либо за ним тянется такой шлейф проклятий, что уравновесить его может только полоса глобального везения. Ведь наши шансы должны быть равными…

Факелы в подземелье чадили нещадно, их огонь, смешанный с копотью, был неверным и тусклым. Рассмотреть что-либо при этом освещении было практически невозможно. Варвара и Краш, откровенно растерявшись, нерешительно топтались на месте. Локи, не обращая никакого внимания на темноту, подхватив свою сумку, уверенно пошел вперед. «Он ухитряется что-то видеть, или владеет техникой радарного видения? – размышляла волшебница, осторожно продвигаясь следом. – Но это же прорва энергии! Он вообще-то думает отсюда выбираться? Судя по транжирству – нет. Сам же говорил, что Вау-рия практически безэнергетична, так какого дьявола он этой самой дефицитной энергией швыряется? Ладно, будем надеяться, он знает, что делает. Если Локи ошибется, в Запределье будет братская могила, но об этом лучше не думать, доверять, так до конца».

– Идите сюда, я, кажется, его нашел, – сказал Локи откуда-то из темноты подземелья.

У Варвары сердце оборвалось: Маг мог найти только Ронни, больше некого. «Элрой ясно сказал, – думала Волшебница, – Илая убили, не могут здесь держать мерт-

вое тело. Хотя, почему не могут? Судя по тому, что тут творится, они здесь все могут. Гробы вон на цепях качаются, холодно, как в морге, может, это у них вроде склепа. Или не гробы? Черт их знает, но на гробы очень смахивает. Почему Локи молчит, и Ронни голоса не подает? Что с ним, или и его, как Инсилая?» Варвара медленно шла вперед на негнущихся ногах, от тишины звенело в ушах, впереди было чуть светлее, но с каждым шагом все безы-сходнее. Кое-как она разглядела Локи. Он стоял склонившись над каменным уступом. У волшебницы отлегло от сердца, человек, бессильно поникший на камне, был явно крупнее Ронни. «Господи, кого же он тогда нашел?» – она подошла поближе и увидела Инсилая.

– У них тут всегда так тихо, – поинтересовался Локи, ни к кому не обращаясь, – или это в нашу честь? Не нравится мне эта тишина.

– Я был здесь всего сутки, – признался подошедший следом за Варварой Краш, – но, помнится, тогда было шумновато.

– Сходи-ка на разведку, сынок, – распорядился Маг. Он чуть шевельнул рукой, и Краш обратился в мышку. Маленькую, серую, с аккуратными белыми кисточками на острых ушках, – аккуратней, смотри, чтоб тебя ненароком не раздавили.

Мышонок что-то пискнул, уселся на задние лапы и стал ожесточенно расчесывать свои длинные усы на хитрой мордочке. Волшебница вскрикнула и просто взлетела на каменный уступ у стены, мышонок прижался к полу, повертел головой, сверкая глазками-бусинками, и шмыгнул в коридор, пробежав под ногами у Варвары.

– Ты что, – усмехнулся Локи, – мышей, что ли, боишься, племянница?

– Нет, – солгала Варвара, но слезать на пол не торопилась. Она застыла на импровизированном пьедестале в позе испуганной нимфы.

– Спускайся на землю, – посоветовал Локи,– смотришься ты, слов нет, эффектно, но я твою грацию уже оценил, а больше зрителей нет.

Варвара покраснела и спрыгнула на пол. «Ну у него нервы, – восхитилась Волшебница, – я бы своего ученика в таком месте, в таком виде обнаружила – сердечный приступ гарантирован. Хотя, может, Локи рассчитывал на худшее… Только куда уж хуже… Стоп, девушка, что-то уж очень быстро ты от всего открестилась, ведь это и твой ученик, между прочим. И без инфаркта ты запросто обошлась. Я горжусь Вашими нервами и презираю Ваше бездушие, госпожа Волшебница. Кстати об учениках, где Ронни? Пока мы здесь копаемся, его тоже прикончат. А вот об этом, милочка, Вам самой придется позаботиться, Локи на данном этапе и без Вас с Вашими заблудившимися учениками, есть чем и кем заняться. Так, – скомандовала сама себе Варвара и подошла поближе, – не трусить, собраться, в обморок не падать, посмотреть, что с Инси-лаем. О господи, что ж он такое сделал, что так дорого за это заплатил?» Глядя на разбитое, осунувшееся лицо старшего ученика, Волшебница неожиданно для себя поняла, что он намного взрослее, чем казалось ей это в Мерлин-Лэнде. Приходилось признать и то, что ни разу не воспользовавшись внешними магическими превращениями, Инсилай ухитрился вести себя так, что окружающие дружно воспринимали его недалеким двадцатилетним лоботрясом. Сейчас, когда он был нем и неподвижен, было ясно, что ему никак не меньше двадцати пяти. Виртуоз обмана! Все время пребывая в естественной сущности, не изменив и черточки в своем облике, он добился того, что все обитатели Варвариного дома, включая хозяйку, видели старшего ученика таким, каким он хотел казаться: молодым легкомысленным лентяем. Немного трусливым, ворчливым бездельником. Наваждение какое-то, они смотрели на него его глазами. Волшебница, всегда делившая людей по внешнему облику на птиц и на рыб, сразу отнесла Инсилая к ленивым, полусонным ротанам, едва взглянув на него. Еще одна иллюзия, вдребезги разбитая действительностью: Илай без сомнения не имел ничего общего с водоплавающими. Он был явно из тех, кого Варвара относила к птицам. При этом похож он был не на безобидного неповоротливого павлина, не видящего дальше своего клюва, а на стремительного кондора, шестым чувством определяющего жертву на расстоянии нескольких километров, как можно было так ошибаться?

«Ну, страна, если с таким хищником здесь так расправились, остальным остается только молиться! Не больше часа здесь нахожусь, а уже хочу отсюда любой ценой. Как здесь бедняга Ронни продержался? Бедный ребенок! Впрочем, если б этот ребенок не шлялся где попало, может, и мне не пришлось бы метаться по измерениям, Локи преспокойно сидел бы в своем дворце, и Инсилай был бы жив-здоров… Перед собой-то не оправдывайся, – резко оборвала она себя, – следила б получше за своими учениками и эмоциями, не пришлось бы Локи расхлебывать твои ошибки. Он ведь сейчас делает твою работу, а ты столбом стоишь рядом и сама себя жалеешь, вместо того, чтоб помочь ему».

– Я так и думал, – прервал ее раздумья голос Мага, – как человек, он мертв. Как волшебник, полностью парализован.

– Локи, ради бога, говори так, чтоб я поняла, – взмолилась Варвара, – он живой или мертвый?

Она видела синяки и ссадины на лице Инсилая, массивный ошейник, золотой чертой перечеркнувший его горло, разбитые в кровь руки и еще острее чувствовала свою вину перед ним. Если б не ее заклятие, он никогда не оказался бы в такой ситуации. Когда Варвара узнала, что Илай стоит с ней на одной ступени мастерства, если не выше, она, придя в себя от изумления, задумалась о том, как могло произойти такое, что она, практикующая Волшебница, не смогла распознать в ленивом бестолковом разгильдяе ученика Черного Мага. Варвара вспомнила и проанализировала все, связанное с Инсилаем, и поняла, как он ухитрился провести ее. Он прекрасно владел собой и был уверен в своих силах. Это сочетание помогло ему удержаться в рамках ученика Волшебницы, не сорвавшись ни разу. Только сильный не боится нарочито демонстрировать свою слабость, и лишь умный может позволить себе роскошь притвориться дураком. К тому же он был хитрым, этот любимец Локи, очень хитрым и осторожным. Если б не ее ученики, ее заклятье, ее невнимательность… Сам по себе Илай никогда не попал бы в Запределье, слишком он был расчетлив и осмотрителен, чтобы ради простого развлечения подписаться на авантюру, где ставкой в игре была его жизнь. «Это я загнала его сюда, – думала Варвара, глядя то на безжизненное тело Инсилая, то на Локи, стоящего рядом с ним на коленях, – это я его убила, прав Элрой, мне придется ответить за убийство. В смерть Илая не верит только Локи. Будем надеяться, что у него есть на это хоть какая-то причина, кроме бессмертной надежды».

– Он жив, Локи? – повторила она, не дождавшись ответа.

– Не знаю, – буркнул Маг, держа руки над учеником, на уровне сердца, – если он умер, откуда в нем такая прорва энергии, если нет, почему в нем отсутствует даже проблеск жизни… у тебя есть что-нибудь острое?

– Что? – Варвара невидящими глазами смотрела на бледное осунувшееся лицо Инсилая с черными кругами под глазами и не понимала ни слова. В висках стучала лишь одна мысль: « Это я убила его. Из-за меня умер Волшебник».

– Да что угодно, хоть шпилька.

Варвара привычным жестом подняла руку к голове, но, коснувшись пальцами разметавшихся по плечам волос, поняла, что в сущности, сотворенной ей Магом, шпильки в ее прическе отсутствуют, как, собственно, отсутствует и сама прическа, в наличии только водопад тяжелых, светлых, как лен, волос. Порывшись по карманам, она, к своему великому удивлению, обнаружила там маленький складной нож. В это время Локи приподнял бессильно лежащую руку Илая, звякнула цепь. Варвара обернулась на звук. «Мама моя родная, кандалы, – ахнула она про себя, – такое я только в кино видела, да на картинках в пособии по практической магии». Она вдруг вспомнила Мерлин-Лэнд, свой сад, маленький бассейн в тени огромных сосен и Инсилая, разыгравшегося в прозрачной воде. Он считал, что никто его не видит, и резвился, как мальчишка, воплощаясь в дельфина, стайку золотых рыбок, каракатиц, медуз и прочую водоплавающую компанию. Его превращения поднимали тучи брызг, и она крикнула, чтоб он не выходил из берегов. А ведь должна была не лужу у бассейна заметить, а то, что скорость превращений ее ученика соответствует скорее квалификации умелого Волшебника, чем Чародея-недоучки. Стайка экзотических рыбок в прозрачной воде замерла у нее перед глазами. Превращение с дроблением сущности… Это не каждый Маг рискнет исполнить, только слепой мог не понять. «Зато я заметила лужу, – вздохнула про себя Варвара, – великий педагог».

– Шпильки нет, есть ножик перочинный, – она раскрыла нож и протянула его Магу.

Локи махом резанул по ладони Инсилая и внимательно уставился на порез. Варвара заглянула ему через плечо. «Господи, что он хочет там высмотреть? – думала Волшебница, краем глаза скользнув по руке Волшебника: плетун на плече, золото кандалов на тонком запястье, пальцы разбиты так, что смотреть страшно. – Как это его угораздило, куда он этими пальцами залез? Впрочем, какая разница, это мы теперь уже вряд ли узнаем».

– Смотри, – Локи оторвался от созерцания пореза и посмотрел на Варвару, – ты что-нибудь понимаешь?

Она с трудом заставила себя посмотреть на ладонь Инсилая. Силы небесные, из его порезанной руки тяжелыми алыми каплями текла кровь.

– Он жив, – у Варвары отлегло от сердца.

– Я не утверждал бы так уверенно, – Локи не сводил глаз со струйки крови на ладони Волшебника, рука Мага крепко сжимала запястье ученика, – не хватает самой малости, пульса и дыхания.

– Что?! – она не поверила своим ушам.

– У него сердце не бьется, понятно, почему Наблюдатель констатировал смерть.

– Впервые вижу переполненного энергией покойника, истекающего кровью, – пробормотала Варвара.

– Это не самое удивительное, – Маг коснулся паука, сидящего на шее Илая, – видишь ли, Маня, плетуны не живут на людях. Не живут они и на мертвых Волшебниках. Но паучок весьма резв и очень неплохо себя чувствует, вон как живенько новую цепь плетет, загляденье, следовательно, как Волшебник, Инсилай наверняка жив. И это самое странное.

– Почему, – не поняла Варвара.

– Да потому, что Таур не разбрасывается рабочей силой. Здесь, как правило, бывает наоборот. Пытаются разделить сущности и, сохранив человека, убивают Волшебника. В Ваурии очень редко убивают людей, волшебную сущность, напротив, губят при первой же возможности, называя это освобождением. Раба отпускают на вольное поселение только после того, как исчезнет плетун с его шеи. Паук уходит, когда умирает Волшебник…

– Эту карту разыграл не Таур, а Мирна, – пропищал вернувшийся из разведки Краш, – она не вдавалась в тонкости экономической политики Ваурии.

– Твоя правда, – подумав, согласился Локи, взглядом возвращая Крашу его естественную сущность, – но все равно тут много непонятного. – Маг заметил, что разведчик дышит, как загнанная лошадь, и между делом поинтересовался: – Ты кошку встретил или на патруль нарвался?

– Крысу, – переведя дыхание, сообщил Краш. Физиономия у него была довольно испуганная.

– О господи, – охнула Варвара, быстро забираясь обратно на возвышение. Локи покосился на Волшебницу, усмехнулся и продолжил беседу с Крашем.

– Одно не пойму, – пробормотал Маг, ни к кому не обращаясь, – Как могло получиться, что Илай стал ни человек, ни Волшебник? Его сущности неразделимы. Пока он жив, как Волшебник, он не умрет, как человек. А как Волшебник, он в коме, если, конечно, такое определение справедливо для ментальной составляющей.

– Будет он ни человек, ни Волшебник, – процитировал Краш, – и будет кровь и смерть, и Маги преклонят колени.

– Что он говорит, Локи? – шепотом спросила Варвара.

– Он цитирует Тарру, девочка, – пояснил Маг и как-то странно посмотрел на Краша. – Ты считаешь, что мир снова на пороге битвы?

– Не знаю, – пожал плечами Краш, – если считать, что Тарра истинна, то да. Но ведь совсем не обязательно, что Черная Книга Перемен говорит правду. Это по ее версии все условия совпали, а что будет в реальности? Пока у нас только расклад ожидания, безвременье, совершенно дикое стечение обстоятельств и полуживой Волшебник в теле полумертвого человека.

– И мертвое из глубины веков возродит живое, тайной истиной древнего знания… Великий Мерлин, – Локи возвел глаза к небу, – мост через время… – он снял со своей шеи медальон в форме скорпиона, поцеловал его и положил на грудь Инсилаю, туда, где должно было биться сердце.

Медальон засветился едва заметным фиолетовым мерцанием, золотой скорпион шевельнул хвостом, замер на мгновение и вдруг вонзил свое жало в тело посланника.

И в ту же минуту пространство подземелья запульсировало временными толчками, беспорядочно мешая прошлое с будущим. Яркие вспышки воспоминаний наслаивались на текущую реальность и тут же растворялись в розоватых бликах предчувствий дня грядущего, раздвигая Настоящее до размеров невозможного. Вчера, сегодня и завтра то сливались в единый миг, то растягивались в вечность.

– Что происходит, Локи? – Варвара испугалась собственных ощущений. Она умирала и рождалась одновременно; камнем летела в пропасть и парила на недосягаемой высоте; сливалась со вселенной и тут же вместе с ней рассыпалась миллиардами звезд. Волшебница чувствовала горячую волну нечеловеческой силы, захлестнувшую ее, и в то же время у нее ноги подкашивались от внезапно нахлынувшей слабости.

– Ты стоишь на временном мосту, девочка, не бойся, – в глазах Локи сверкали молнии, он будто купался во вселенском урагане. – Эй, Краш, ты жив?

– Я да, – Краш был на удивление спокоен, – а он? – Чародей не сводил глаз с Инсилая.

– Он тоже, – помедлив, ответил Маг. – Этот любитель проваливаться между измерениями на сей раз ухитрился зависнуть между жизнью и смертью. Черт возьми, что он сделал с этой проклятой водой, что она его не убила, а просто выбросила из реальности?

– Какая разница, что он сделал, – сказал Чародей, – что делать нам, чтоб затащить его обратно в мир, вот что хотелось бы знать.

– Всегда легче нейтрализовать последствия, если знаешь причину, – сказал Маг, – узнаем, что случилось, поймем, что делать.

– Надеюсь, что поймем быстро, – пробормотал Краш, – не думаю, чтоб у нас было много времени на размышления.

– У нас целая вечность, Краш, – спокойно сказал Ло-ки. – Мы на временном мосту, правда, он открывается лишь на миг, зато удерживать этот миг можно сколь угодно долго.

– Локи, – взмолилась Варвара, – мы не адепты высшей магии, мы простые колдуны! Говори так, чтоб мы поняли хотя бы половину!

Маг едва заметно улыбнулся и вернул скорпиона себе на шею. Мерцание прекратилось.

– Ты убрал мост? – прошептала Волшебница. – Почему, ведь мы ничего не успели сделать?

– Слишком серьезные силы нельзя использовать просто так, потому, что хочется. Иногда приходится очень дорого платить за их помощь. Я уверен, что мы справимся со своими проблемами самостоятельно.

– При условии, что нам не помешает советник, – между делом заметил Краш, – он очень не любит самостоятельных гостей.

– Раз Арси не добил Посланника, а он имел массу возможностей сделать это, значит, советник играет по правилам, – спокойно сказал Локи. – Он не хочет смены власти, он ждет возвращения Таура и продолжения Битвы. Но правила таковы, что для возвращения Магистра необходимо либо наличие в Ваурии живого Посланника, либо… короче говоря, посланец в отсутствии Магистра должен умереть естественной смертью. Если б Инсилая забили насмерть у столбов, случай был бы спорный, но трактовался бы в пользу Магистра. Наказание, допустимое по местным законам, так что с некоторой натяжкой условие можно было бы считать выполненным. Но смерть от мертвой воды естественной, как ни крути, не представишь. У Арси не было выбора, он сам пустил нас в крепость, он хочет нашего вмешательства, он не будет препятствовать нам, мы – его последняя надежда на нормальное течение событий. Советник не сунется сюда до тех пор, пока мы не обеспечим Тауру возможность вернуться. Думаю, он даже поможет нам, если это будет в его силах. Кстати, что показала разведка? Нам рады?

– Не известно, ни одной живой души. Но все выходы заблокированы, – доложил обстановку Краш.

– Так я и думал, нас ждали, – Локи снова склонился над Инсилаем.

– Сегодня нас ждали, – Варвара взглянула на мага, – а потом?

– Что потом? – не понял он.

– Что будет после того, как ты, дай Мерлин тебе силы, решишь проблему возвращения Магистра, – она не рискнула назвать это воскрешением Посланника.

– Советник попытается нас убить, – спокойно сказал Маг, – а Илая засадит в клетку на цепь до возвращения Таура, потому что посланец нужен ему в Альваре живым, а мы не нужны вовсе. Но ты не волнуйся, это «потом» может наступить очень нескоро. А теперь не мешайте мне и отойдите подальше.

Варвара и Краш переглянулись и отошли к стене. Сначала Локи расправился с плетуном; цепи спали с Инсилая, но в монеты не превратились, просто соскользнули на пол. Маг ногой отбросил их в сторону и занялся учеником. С пальцев Локи метнулись алые молнии и сотней стрел ударили в Илая. По телу Волшебника пробежали серебристо-синие волны видимой энергии, он дугой изогнулся на полу. Краш смотрел на работу Мага с интересом, Варвара – с нетерпением. Конечно, мастерство Локи было достойно восхищения, но волнение за Ронни мешало ей сосредоточиться на происходящем. Волшебница считала, что раз уж Инсилай прочно завис в безвременьи, немного ожидания ему никак не повредит, а вот Ронни эти потерянные для его спасения часы могут стоить жизни. Правда, сказать это вслух девушка не рискнула.

Впрочем, усилия Локи успеха не принесли. Смерть ли не отпускала Инсилая, жизнь ли не торопилась принимать его… все оставалось на своих местах. Маг сосредоточился и применил метод Мерлина – Манси. И Варвара, и Краш затаили дыхание, они впервые в жизни видели исполнение такого сложного волшебства в живую. Не удивительно, тех кто владеет столь серьезной техникой колдовства, в мире осталось не больше дюжины. Волшебница даже о Ронни забыла, а Краш о своем страхе.

Сначала Локи разделил Инсилая на двух поменьше, потом каждого из получившихся раздвоил снова, потом еще, еще… Когда Илаев стало не меньше сотни, Маг перемешал их на манер карточной колоды, пестрой лентой швырнул к потолку, поймал, закрутил в светящийся вихрь, снова собрал и швырнул на пол. Добрая сотня маленьких Инсилаев переплелась друг с другом в огромный шевелящийся ком, с легким звоном прокатившийся по подземелью. Сделав полный круг, эта куча-мала остановилась у ног Локи, рассыпалась ковром, снова взвилась к потолку, упала вниз и за несколько сантиметров от пола стала Инсилаем нормальных размеров. Он на мгновение завис в воздухе, вздохнул, чуть шевельнулся и очень медленно опустился на пол окончательно. Веки Волшебника, тонкие, почти прозрачные, дрогнули, на глубокой ссадине, пересекавшей его лоб, выступила алая капелька крови.

– Инсилай, – Локи склонился над учеником.

Лицо Илая осталось каменно-неподвижным. Глаза его мертвым, кукольно-фарфоровым взглядом безразлично смотрели куда-то в потолок.

– Он не понимает тебя, – прошептала Варвара.

– Он меня не слышит, – уточнил Локи и пощелкал пальцами перед широко открытыми глазами Инсилая, – и не видит, – добавил он с тяжелым вздохом.

– Может, он не до конца вернулся? – предположил Краш.

– Может быть, – рассеянно ответил Маг и легонько встряхнул Волшебника за плечи.

Гримаса страдания исказила лицо Инсилая, он дернулся на полу под руками Мага, но не издал ни звука. Мастерство Локи вернуло его в реальность, но не сняло колдовства с Илая-Волшебника и не избавило от боли Илая-человека. Из всего происходящего оглушенный превращениями Инсилай понял только то, что снова обречен на слепоту, глухоту, немоту и бесконечные побои и унижения. Он опять был один на один с целым светом, но на сей раз энергии для колдовства было в избытке, а руки, хоть и с переломанными пальцами, были свободны от пут. Волшебник мысленно собрался в комок и приготовился защищаться.

– Что с ним, – испугалась Варвара, – ему плохо, Локи. Смотри, он стал белее ильты.

– Вижу, – сквозь зубы бросил Маг, – Илка была права, тут что-то не так. Что же они с ним сделали, хотел бы я знать! – Кольцо свидетеля вдруг запульсировало серебристо-белым светом на безымянном пальце Локи. Он досадливо поморщился. – Проклятье, только этики мне сейчас и не хватало. Смотри-ка, а ведь достали, хоть и в Ваурии, а еще говорят, связи нет!

– Что это? – спросила Варвара.

– Господин Элрой разыскивает ценного свидетеля. На нормальную работу у меня осталось ровно двадцать четыре часа.

– А потом?

– Не знаю, девочка. Давай сначала проживем эти часы.

Волшебница испуганно покосилась на Мага, но спросить не решилась ни о чем. Локи снова занялся Инсилаем и, взяв его за запястье, нащупал пульс.

– Ну что, Маня, как человек, он сейчас вполне жив. Сердце бьется, дыхание восстановилось, руки уже горячие. Тут все в порядке.

– Не слышу радости в твоем голосе.

– Так ведь и нечему радоваться, племянница. Я уже говорил тебе, что сущности Инсилая так переплелись, что намертво держат друг друга. В свое время Волшебник не позволил умереть человеку, а теперь он же не дает ему жить. Тауровское колдовство, направленное против Ин-силая-Волшебника, действует и на Инсилая-человека. И разорвать этот замкнутый круг я не в состоянии. Знай мы, каким колдовством воспользовались, было бы проще. Не на много, но все же полегче. Магистр у себя дома, а, значит, сильнее… я не смогу снять его волшебство обобщенным заклинанием, не хватит энергии. Пробовать очищать Илая от всех существующих проклятий по списку, жизни не хватит, я уж не говорю об энергии. Не выяснив, на что было направлено колдовство Таура, не стоит и начинать.

– Что делать? – Варвара присела рядом с Локи.

– Думать. Нет безвыходных ситуаций, есть Волшебники, которым лень искать выход.

– Таур не мог заколдовать посланца, – Краш оторвался от созерцания ослепительно красивой Мани и посмотрел на Мага, – Магистр исчез прямо с поля битвы. Инси-лай в это время был вполне жив. Это наверняка колдовство обратного эффекта. А их не так много.

– Дай бог здоровья твоему учителю, – витиевато поблагодарил Локи, по тону его было не ясно, сказано это с издевательством или с уважением. Краш вскинул брови. – Нет-нет, – успокоил Маг, – ты абсолютно прав. Это уже вполне реальный объем работ. Ну, господа Волшебники и примкнувшие к ним Чародеи, напрягите свою память и вспомните известные вам проклятья обратного эффекта.

Краш задумался. Варвара, под строгим взглядом Локи почувствовавшая себя ученицей, стала перечислять известные ей проклятья, по-детски загибая пальцы.

– Колдовство неподвижности, проклятье безумия, обезьянье проклятье, колдовство великой ночи, или черной Та, проклятие медного гроша и… ой, забыла. Еще два. Я точно знаю, их семь.

– Девять, – уточнил Локи, – хотя, имея дело с Магистром, можно рассчитывать и на двенадцать.

– Двенадцать? – расстроился Краш. – Так много…

– Почему двенадцать? – возмутилась Варвара. – Я на сто процентов уверена, что их ровно семь.

– Это ты знаешь, что их семь, – уточнил Локи, – я знаю, что их девять, а что знает Магистр, мы сейчас все равно не выясним.

– Вспомнила, – обрадовалась волшебница, – колдовство сломанной ветки и могильного камня. Что-то еще?

– Существует еще колдовство бессмертия и заклятие вечной любви, – сообщил Локи.

– Разве можно заклясть дарами? – удивилась Варвара. – Я бы не отказалась ни от вечной любви, ни от вечной жизни.

– Просто ты слишком молода, девочка, – вздохнул Маг, – тебе еще трудно понять, что жизнь становится не-

выносимой, когда ты уже сделал все то, что было положено тебе сделать в этом мире, а сил сделать что-то сверх сделанного уже не имеешь. Когда каждый новый день длиннее предыдущего, когда цель, к которой ты шел, достигнута, а новой нет и не будет, когда нет будущего и осталось только прошлое… Тогда от усталости ума и слабости тела ты впадаешь в состояние забытого на грядке овоща: съесть не съели и сгнить не получается…Нет, красавица, избави боже от такого дара.

– А любовь?

– Ну, здесь еще проще, Маня. Любовь – это арка, которую двое строят на зыбком песке. Она устоит и будет прекрасна лишь в том случае, когда она симметрична. То есть вклад в общее дело должен быть равным, каждый должен отдать для строительства все имеющиеся у него кирпичики: взаимность чувств, искренность отношений, чистоту души, радость и горе. Влюбленные отдают себя друг другу целиком и полностью, ведь любовь подразумевает щедрость. Так и бывает, и миллионы ворот в небеса стоят в долине страсти. Но ведь мы говорим о вечной любви, девочка… Вечность – это очень большой срок. И, увы, частенько бывает так, что кто-то начинает чуть-чуть хитрить и экономить на строительстве, если не вовсе манкировать своими обязанностями. То времени не хватило сказать «я люблю тебя», то случайно забылась годовщина свадьбы; кто-то горем постеснялся поделиться, а кто-то радостью решил насладиться в одиночку. И пошло и покатилось, а ведь мы на песке, здесь очень трудно построить на века. И вот с одной стороны выпадает кирпичик. Всего один, этого никто не замечает, а зря, ведь другие, рядом с ним, потеряв опору, уже начали расшатываться. Немного равнодушия, чуточку беспечности, капля измены – и вместо храма любви ты имеешь груду развалин. А любовь-то у нас вечная, ты не забыла? Это очень грустно быть навеки прикованным к руинам страсти.

– Разве нельзя построить заново? – спросил Краш.

– Можно, только возведенная вновь арка станет еще более хрупкой и развалить ее сможет даже дуновение ветра. Да и не много найдется желающих пить чай из склеенной чашки.

– Но ведь бывает любовь на всю жизнь, – тихо сказала Варвара.

– Конечно, – улыбнулся Локи, – но это уже дар богов, а не проклятье Волшебника. – Маг встал. – Если вы не против, мы продолжим наш экскурс в основы философии колдовства в другое время и в другом месте. А сейчас займемся анализом ситуации. Из всего вышеперечисленного нам подходит только четыре проклятия: великой ночи, сломанной ветки, обезьянье и могильного камня. С чего начнем?

– Если мы вычислим, с какой целью наносилось проклятье, мы сможем исключить ненужное, – сказал Краш, присаживаясь на ближайший уступ.

– Сложное вычисление, – констатировала Варвара, она снова спустилась на пол и стала медленно ходить по склепу, сжав руками виски, – чужая душа потемки, а душа Магистра вдвойне. Уравнение с бесконечным количеством неизвестных.

– Не совсем, ведь нам известны цели Таура, – напомнил Локи, – изломать посланца по максимуму и любой ценой удержать его в Ваурии. Значит, ночь и камень отпадают, они не несут физических страданий. Остается обезьянье проклятье и сломанной ветки. Одно из двух, это не так много.

– С этой точки зрения, с веткой я согласна, – сказала Варвара, – а вот обезьяны сомнительны, отсутствие основных органов чувств, конечно, неприятно, но едва ли может причинить боль.

– При условии, что ты при этом не стоишь под ударами, – между делом заметил Маг, – не имея возможности их отразить. Итак, сломанная ветка. Твой дух и разум сломлен, ты не можешь противостоять боли и отчаянию. Ты рабски покорен и принимаешь удары судьбы как должное… Мысль о побеге даже не приходит тебе в голову, ты просто выполняешь чьи-то приказы и безропотно страдаешь морально и физически, не имея сил к сопротивлению.

– Наш случай, – пробормотал Краш, – я видел посланца у столбов перед тем, как его отравили мертвой водой. Он не делал и малейшей попытки освободиться, хо-

тя спина его была черной от побоев, а плетуна не было и в помине.

– Вот как… помоги мне, Краш, я хочу видеть его спину, – они попытались приподнять Волшебника с пола, но стоило им взять посланца за руки, как в ту же секунду Краш отлетел к стене, а Локи едва устоял на ногах, получив сильнейший энергетический удар от казавшегося почти мертвым Инсилая.

– Остаются мартышки, – пробормотал Маг, потирая ладонью солнечное сплетение, – методом эксперимента выяснилось, что веток никто не ломал.

– Бей своих, чужие напугаются, – Краш, сильно приложившийся затылком в процессе полета, двумя руками держался за голову, скорчившись у стены.

– Для него сейчас все чужие, – успокоил Локи, – он слеп, глух и нем.

«Ну, что нем, слава богу, – подумала Варвара, действия бывшего ученика убедили ее в том, что он более, чем жив. – Если б дар речи у него сохранился, ручаюсь, мы с Крашем узнали бы много новых слов и затейливых словосочетаний. А ведь там, в Мерлин-Лэнде, я сидела на бочке с порохом. Силушка-то какая! Разозлился бы по-настоящему и владела бы я не домом, садом и бассейном, а воронкой от атомного взрыва на пару кварталов. Спасибо Локи, научил его собой владеть. Черт, а ведь когда Инсилай в моей мастерской ушами дымил, это ж он пары спускал, чтоб не испепелить нас вместе с нашими претензиями».

– Я к нему больше не подойду, – сказал Краш, с трудом восстановив вертикальное положение, – он Посланник Мерлина, а я простой Чародей. Испепелит и не заметит. Я его опасаюсь.

– Ладно, – Локи шевельнул рукой и Варваре показалось, что Инсилай поник на полу, хотя он и до этого лежал совершенно неподвижно. – Иди сюда, он уже не опасен.

Краш топтался у стены и помогать не спешил.

– Иди сюда, – терпеливо повторил Локи, – он без сознания.

Чародей на уговоры поддавался слабо, на приличном расстоянии ему казалось безопаснее. Огненное копье воткнулось у босых ног Краша, камни пола треснули и расползлись, открыв пылающую бездну. Полыхнуло огнем и дымом. Юноша в панике прижался к стене.

– На твоем месте я бы больше боялся живого Мага, чем полумертвого Волшебника, – громыхнул Локи, плиты пола сомкнулись, выбросив напоследок фонтан искр.

– Уже иду, – упавшим голосом сказал Краш, проклиная про себя тот день и час, когда его угораздило понадеяться на помощь Локи.

Хоть Гектор Феми и был одним из самых высокооплачиваемых адвокатов Эйра, выгодным делам он предпочитал интересные. Когда Лора выдернула его с великолепного обеда с представителями Бахнии, он ни секунды не сожалел. Белее очень редко вступал в конфликт с законом. Максимум риска – неправильная парковка и оскорбление магическим действием третьей степени. Сейчас, если верить Лоре, Белеса увели из дома в наручниках, с кучей обвинений, самым легким из которых было оскорбление муниципала при исполнении. Дело обещало быть интересным и стоило того, чтоб бросить обед с бахцами на уровне аперитива. Примчавшись в тюрьму, Гектор неожиданно натолкнулся на

молчаливое сопротивление властей. В свидании с клиентом адвокату отказывали без объяснения причин, ссылаясь на никому не ведомые поправки к гражданскому кодексу. Господин Феми предъявил удостоверение коллегии и полное издание гражданско-правового кодекса республики Эйр в тридцати трех томах, на скорую руку сотворив стеллаж с книгами прямо посреди приемной. Секретарь по связям с общественностью от новоявленной библиотеки шарахнулся, а от беседы с адвокатом отказался, сославшись на отсутствие дежурного дознавателя и сформулированного обвинения по данному делу. Теперь само собой получалось, что Белес не арестован, а всего лишь задержан до выяснения обстоятельств, что упрощало положение секретаря и осложняло ситуацию Белеса, ибо по закону задержанным адвокат не полагался за отсутствием состава преступле-

ния. Гектор так заинтересовался происходящим, что, бросив все дела, намертво уселся в приемной, демонстративно отметив время прибытия: задержание больше чем на три часа, все по тому же закону, плавно переходило в арест, вне зависимости от наличия или отсутствия обвинения. На втором часу ожидания власти сдались и встречу с клиентом адвокату предоставили. Потребовав, правда, в компенсацию дематериализовать стеллаж и все тридцать три тома закона. Господин Феми проворчал что-то нелицеприятное, уменьшил библиотеку до размеров пудреницы, подсунул ее на секретарский стол и с чувством выполненного долга направился к Велесу.

Увидев преисполненного чувством собственного достоинства Великолепного, Гектор опешил. Он ожидал чего угодно, но не такой уверенности и спокойствия. Было это тем более удивительно, что по злому умыслу или просто по забывчивости с Мага не сняли наручники.

– Почему Вы в кольцах? Что случилось? – не добившись ответа от муниципалов, господин Феми попытался получить разъяснения от клиента. – Что здесь происходит?

– Мне плевать, что здесь происходит, – Белес поудобнее уселся в кресле. – Ты нужен мне не за этим.

Адвокат понял, что дело из просто интересного переходит в категорию супер.

– Я к Вашим услугам, господин Белес. – В душе он потирал руки. – В чем Вас обвиняют?

– В разрушении Трои, – буркнул Белее. – Гектор, ты должен слетать в Москву.

– В Москву? – оторопел адвокат. – Там-то Вы что натворили?

– Я и в троянской войне не участвовал, – по секрету сообщил Великолепный. – Заберешь там одного человечка.

– Минутку. Если Вы связно объясните мне, что произошло, я добьюсь, чтоб Вас немедленно выпустили под залог. Потом мы поговорим о Москве.

– Гектор, я плачу тебе за то, чтобы ты выполнял мои поручения, а не морочил мне голову ненужными советами.

– Вам что, в тюрьме понравилось? – озадачился адвокат.

– Да, у меня бессрочный отпуск за счет муниципалов.

– Будем вчинять встречный иск по упущенной прибыли? – оживился господин Феми. Несколько запутанный запросами клиента, он с радостью вступил на твердую почву закона.

– Не исключено, – ухмыльнулся Белее.

– Что я должен сделать? – адвокат понял, что в игре Великолепного ему отведена роль исполнителя, и решил не настаивать на разъяснениях.

– Во-первых, ты сегодня же подашь протест по поводу незаконного ареста моих учениц Маши и Катарины.

– Серьезные процессуальные нарушения?

– Нет, конечно, наоборот, все по закону, но пока будут разбираться, пару дней мы девчонкам выиграем.

– Если постараться, можно и неделю.

– Так постарайся. Потом сделаешь генеральную доверенность Лоре на ведение дел «Пегаса». Ограничение ответственности на пять, нет, пять многовато, на два миллиона мерлинов.

– По какой статье Вам предъявили обвинение? – уточнил адвокат.

– О моих делах мы поговорим позже, – отмахнулся Белее, – я не закончил поручения.

– Если закон предусматривает арест Ваших счетов…

– Не предусматривает, – отрезал Великолепный, – свой гонорар ты получишь.

– Я имел в виду совсем другое, – оскорбился Феми.

– Я удвою оплату, если ты хоть пару минут помолчишь.

– У нас не ограниченное время свидания, – проворчал адвокат, но замолчал.

– Теперь самое сложное, – Белее вздохнул, недобрым словом помянув про себя Катарину. – Пойдешь в магистрат и выяснишь точную дату рождения дочери моей ученицы Катарины.

Гектор молчал, или всерьез рассчитывал на двойной гонорар, или не хотел нервировать клиента.

– Я не помню, как зовут девчонку, – добавил Великолепный, не глядя на Феми, – но у нее совершенно непроизносимое имя. Пока понятно?

– Да, но это невозможно, – спокойно сообщил Гектор.

– Почему, – удивился Белес, давно вычеркнувший из своей жизни это слово.

– Данных маловато и сведения конфиденциальные. Информацию выдадут только по запросу суда. Разве что выдвинуть обвинение…

– Ну ты сказал, этого еще не хватало. Давай теперь новорожденных будем в суд таскать. – усмехнулся Белее. – Экстремал юридических решений… Как адвокат, ты должен знать, что если где-то существует нужная тебе информация, значит, наверняка есть и тот, кто продаст тебе этот секрет по сходной цене.

– Я попробую. Что дальше?

– Дальше хуже, – успокоил Великолепный, – ты найдешь девчонку и привезешь ее сюда сразу же, как ей исполнится четырнадцать.

– И где мне ее искать?

– Вроде бы она в Москве.

– Москва… только я знаю не меньше дюжины городов, городков и поселков с таким названием. Земля, пограничные измерения, Внеземелье?

– Земля, разумеется.

– У дяди Сэма или с Ильичами?

– Россия, наверно. Да не знаю я толком, я тебе за это и плачу, чтоб ты мог решать такие мелочи своими силами!

– Боюсь, к совершеннолетию Вашей протеже мне не успеть, – Гектор почесал затылок, – поиск по таким приметам займет лет сто.

– Вымогатель, – проворчал Белее, – нет невыполнимых поручений, просто есть работа, которая дорого стоит, но это ты и без меня хорошо знаешь. Надеюсь, все ясно?

– Вполне.

– Тогда позаботься, чтоб мне освободили руки и займись делом.

Арси не сводил глаз с плана крепости. На нулевом уровне вот уже не меньше часа не прекращались всплески энергии колдовства. Сначала они были золотисто-красными, затем к ним добавились серебристо-голубые, сейчас там полыхало уже всеми цветами радуги и окончания световой феерии не предвиделось.

«Ну что, – думал советник, – своего ты добился. Помощь пришла. Правда, не к тебе, а к посланцу, но помогая ему, они помогают Властелину. Хотя, конечно, это риск. Большой риск. Два колдуна в одной связке, да каких колдуна. Черный Маг и Волшебник с утроенной силой. А ведь ты сам позаботился о силе посланца… ты не боишься, Арси? Боюсь, конечно, только не я это придумал, Таур велел ввести ему эликсир, – сам себе ответил советник, – мое дело прокукарекать, а там хоть не рас-светай. Только кто тебе сказал, что им удастся вернуть Посланника к жизни? Тарра. Мне поведала об этом Тар-ра. Она предсказывает продолжение третьей Битвы. Предсказание отразилось в зеркале судьбы сегодня ночью. Странно… Сегодня, а Магистр, похоже, знал об этом уже давно. Знал или догадывался? Проклятая Бэсс-ния со своими дурацкими законами, почему мохнатые уродцы могут шляться к нам, как к себе домой, а мы к ним и от них только по предсказанию? А если Властелин не вернется? Что я буду делать с этим колдовским десантом? Знать бы, сколько их и чего стоят. Судя по тому, как на уровне мерцает, прибыло их сюда порядком и с энергией у них все в порядке». Советник потянулся в кресле и обернулся к часовым у дверей:

– Послали, наконец, за скалетом Гарди?

– Он уже ждет, господин советник, – доложил Хурст, немедленно появляясь на пороге.

– Чего ждет, – проворчал советник, – мне, что, его, как барышню, десять раз приглашать?

– Скалета Гарди к господину советнику! – вытянувшись по стойке «смирно», распорядился Хурст.

Дью вошел в кабинет, одолеваемый мрачными предчувствиями. Повышенное внимание советника к его персоне наводило на грустные мысли. Больше всего он боялся обнаружить в комнате Краша или Фло. Увидев, что Арси пребывает в одиночестве, Дью воспрял духом.

– Присаживайтесь, господин скалет, – с улыбкой предложил советник и жестом приказал уйти охране.

– Есть, – Дью придержав меч, уселся на табурет.

– Не так официально, Гарди, – Арси все еще колебался, но выхода не было, – я могу доверять Вам, полковник?

– Я приносил присягу Властелину, господин советник.

– Но я не Магистр, и мне Вы на верность не присягали.

– Я клялся в верности Ваурии. Сегодня Вы ее Властелин, и можете рассчитывать на меня. – Вообще-то Дью никогда и никому не приносил военной присяги, но он надеялся, что за него это сделал убиенный им скалет Горди, и тем самым избавил его, Дью, от клятвопреступления.

– Прекрасно, – «Что-то он крутит, – насторожился Арси, – Слишком умный для вояки. Искушает… сегодня Вы Властелин… уж не Таур ли проверяет меня на верность? А если он просто не верит в возвращение Магистра и обеспечивает себе карьеру? А сам-то ты в возвращение веришь? Я верю в то, что на нулевом уровне у меня орудует шайка волшебников, и мне надо принять меры к тому, чтоб они не разнесли Сан Палисс по кирпичику», – советник пристально посмотрел в глаза Дью, – потому что я намерен поручить Вам особо важное задание.

– Приказывайте, – демонстрируя осознание торжественности момента, скалет Гарди вскочил по стойке «смирно», Дью при этом едва сдерживал смех.

– Сядь и не ори, – смерив взглядом собеседника, вполголоса сказал Арси, – прекрати эту показуху, дело серьезное.

– Да, советник, – почти по-домашнему ответил Дью, оставив полковничьи замашки.

– У нас гости, Гарди, – Арси говорил, тщательно подбирая слова, по привычке испытывая недоверие даже к потенциальному союзнику, – они пришли за Посланником.

Дью покосился на карту, пульсирующую многоцветьем ярких точек, и вопросительно посмотрел на советника.

– Надеюсь, – продолжал Арси, – они сделают то, за чем пришли, но вот выйти из крепости мы им не позволим.

– Там колдуют, – напомнил Гарди, – и очень мощно.

– Они и должны колдовать, – усмехнулся Арси, – иначе им не вернуть к жизни их приятеля. А мы должны держать руку на пульсе, чтобы вовремя пресечь их колдовские штучки.

– Простите, советник, Вы уверены, что мы сможем это сделать? – засомневался Дью. – Даже если мы снимем защиту с крепости и сконцентрируем все экраны на нулевом уровне, совсем не факт, что техника сможет удержать такую серьезную компанию.

– А ведь я не ошибся в Вас, скалет, – Арси с уважением посмотрел на полковника, и, подойдя к карте, четко проговорил: – Аргус, перекрой нулевой уровень полной мощностью, с крепости защиту снять. – Он вернулся на место. – Что значит стратег… а я и не подумал о таком простом ходе…

– Всегда к Вашим услугам, – пробормотал Дью, отчаянно чертыхаясь про себя. «Ну, я дурак! Своими руками поставил ловушку на братца и его друзей. Вот уж, воистину, простота хуже воровства. Еще немного, и я или дослужусь до генеральских погон от Арси, или получу кочергой по башке от Краша и его приятелей».

– С Вашей помощью мы выиграли немного времени, – советник так проникся, что заговорил с Дью на «Вы», – но это только передышка. Ведь мы должны контролировать ситуацию до момента возвращения Магистра. Аргус может не справиться, но это не страшно, наши козыри в другой колоде… Они не уйдут отсюда без дочери Локи и мальчишки-подмастерья, а их мы спрячем так, что их не найдут никогда. Этим Вы и займетесь немедленно, скалет Гарди.

Арси тщательно запер дверь своего кабинета, поставил в коридоре часовых и распорядился позвать Альфа.

– Пошли, – приказал он Дью, – сначала мальчишка.

Глава 15

Все-таки зря я впутал Киру в свои дела. Маленькая наивная птичка… Ее сердечко трепещет от любви. Жаль, не рискнул обойтись без волшебства, теперь чувствую себя старым пердуном. Что за жизнь ? Колдовать на любовь к самому себе, да разве раньше я бы пошел на такое? Старею. Но мне нужна была уверенность, что девочка не предаст меня. Уверенность… Кровь Христова, а что, без колдовства я не мог верить в свои силы ? Разве нет женщины, способной не предать меня просто так, без всякого волшебства, только потому, что я есть у нее в этой жизни ? У меня не было времени на поиски, поэтому я подстраховался. Врешь, сам себя пытаешься обмануть. Не времени у тебя не было, а уверенности в себе. Чем ты рисковал ? Да ничем. Инсилай был в Альваре, а кроме вас двоих кольцо Мерлина никому особо и не требовалось. Максимум неприятностей – потеряют или выбросят. Но если б тебя предали перед Битвой…, это было бы совсем не в твою пользу, и ты постарался, чтоб этого не случилось. Докатился до любовной ворожбы, старый осел. Молодец. Что дальше?Порчу на посланца наводить будешь или на поиск молодильных яблочек подашься в тридесятое царство-государство? Самое время, девочка твоя-то тебе во внучки годится, герой-любовник.

В который раз убеждаюсь, что все хорошо в свое время. Любовь, война, старость, смерть. В одну реку нельзя войти дважды, да это и не нужно никому, как прошлогодний снег, как вчерашний свет… Ввязался не в свою битву, навязал любовь к себе ни в чем не повинной девочке, кольцо вот чужое украл, как пляжный воришка. Ужас, если задуматься. Нет уж, о таком безобразии лучше не думать. Распоясался, как ученик Волшебника. Будто жизнь не научила меня, что любовь не наколдуешь, счастье не украдешь, а битву не выиграешь без веры в победу. А я колдую, ворую и не верю. Джентльменский набор старого неудачника. Мои сомнения сильнее здравого смысла. Неужели я не смог бы добиться любви этой девочки по-честному? Конечно, мог, безусловно. Но не захотел. Ты ведь изначально схитрил, когда только выбирал в «Раю» свою жертву. Целенаправленно искал в толпе вьющихся у бара мотыльков самое несчастное, одинокое, неуверенное существо. Нашел. Ну и что, не полюбила бы она тебя за одно твое внимание к ней?Не заменили бы всю твою магию пара слов любви, взгляд, поцелуй? Связался черт с младенцем.

И с войной та же песня… Спокойной ночи, малыши… Ну, правда, тот младенец тебя чуть не угробил, когда дошло до припева. Странный певец. Того, что приходил до него, я видел насквозь. Даже если б он нашел все пять предметов, а мне не досталось бы ни одного, я убил бы его голыми руками. За мной был мой дом и моя семья, а за ним только великие идеи, и те чужие, он ничего не боялся, он был уверен в своей правоте, он хотел войны и он ее получил… Он был легкой добычей, и я победил. А сейчас? На этот раз все по-другому. Я не понимаю логики нового посланца. Я сомневаюсь, есть ли она у него вообще. Он до последней минуты избегал боя. Не хотел, или боялся ?Да нет, скорее не хотел, он не из трусливых. Просто он не видел причин лезть на рожон и соваться в драку только оттого, что у меня чешутся кулаки. Он принял бой потому, что я загнал его в угол. А стоило ли это делать? Что я могу противопоставить мальчишке? Ничего. Воспоминания о прошлом, я дерусь за них, а он бьется за будущее. В том и беда, что у него есть будущее, а у меня только прошлое. Я дерусь, потому что мой бой предсказала Тар-ра, а он… он, похоже, и не дрался, он просто не дал мне себя убить. Может, это и не посланец вовсе? С чего я взял, что Инсилай – Посланник Мерлина? Его приход предсказала Тарра, огненными письменами начертав на стенах лабиринта лето прихода воина. Прямо над саркофагами с телами его предшественников. Проклятье, вернусь в Альвар, сожгу и развею по ветру эти мумии, хоть отец и завещал мне не хоронить их до конца вечности. Он утверждал, что пока их прах не вернется к праху, а земля к земле, дух их будет лишен как возможности воскрешения, так и права смерти. Их брошенные, забытые всеми души никогда не найдут покоя… К дьяволу их покой, от их неприкаянных душ одни неприятности. Так, не отвлекаться. Книга Перемен предсказала приход Посланника в Альвар, но она не называет имен. Я сам решил, что это Инсилай. Почему?Кажется, у него нигде не висел ярлык «Пришел от Мерлина». Я решил, что он Посланник, и навязал ему битву… А ведь он не хотел убивать меня.

Он ничего не хотел. Ему было абсолютно все равно до того момента, когда он понял, что одному из нас нет места в этом мире. Я настаивал на этих условиях, и он принял бой. Нет, не так, ему надоело отступать и он просто стал защищаться….

«Нашел джинна-избавителя, – думал Чародей, осторожно обходя место, где только что открылась перед ним огненная пропасть, – с кем связался, идиот, с Черным Локи! Да у него всех принципов, что их полное отсутствие. За своего наследника он горло перегрызет и с землей сравняет. Нужен ему я и все остальные. Он пришел драться за посланца, и уже сейчас дерется насмерть. А мы только пешки в его игре, группа поддержки. Двигает куда хочет, не задумываясь о потерях. Понадобится, всех швырнет на смерть, чтоб спасти своего любимца. Конечно, победителей не судят… Ну, я дурак. Сидеть надо было с Дью и не чирикать. Нет, на подвиги потянуло, даешь битву… А сочувствующих-то спасать никто не обещал, между прочим».

Краш подошел к Локи и боязливо покосился на Посланника.

– Поворачиваем, – распорядился Маг. Заметив страх помощника, он ухмыльнулся и добавил, – да не трусь ты, он сейчас безопасней прививки от гриппа. Чтоб тебя, чертов паршивец! – Локи разразился проклятьями, увидев выжженное на истерзанной спине Инсилая клеймо Магистра. – Как ты мог дать сделать с собой это, огрызок Волшебника?!

Варвара сделала шаг вперед и положила руки на плечи Магу.

– Чем ругаться, подлечи ему спину, – попросила она.– На него смотреть страшно.

– Страшнее, чем ты думаешь, глаза б мои не видели этого негодяя и его дьявольскую отметину, – проворчал Маг, делая замысловатый пасс над разбитой спиной Инсилая. Следы побоев исчезли почти мгновенно. Осталось только клеймо, но теперь, когда синяки и рубцы растаяли, оно казалось еще страшнее, чем было минуту назад.

– Что случилось? – прошептала Варвара, непроизвольно вцепившись в плечи Локи. – На тебе лица нет.

– Этот идиот дал поставить себе клеймо императорского раба, – равнодушным, усталым голосом сообщил Маг. – Ты сейчас меня задушишь.

– Почему ты не убрал его вместе с рубцами? – спохватившись, Волшебница убрала руки. – Это же просто ожог.

– Потому что клеймо Магистра – не просто ожог, а печать пожизненного рабства, потому что невозможно снять таурограмму с бесчувственного тела, – буркнул Локи, – потому что кто-то должен был хорошенько подумать, прежде чем подставлять под клеймо свою спину, потому что… черт, ну хотя бы в одном я теперь уверен. На паршивце обезьянье проклятие. К Ваурии его и так уже накрепко приковали по обоюдному согласию сторон. Все, хватит болтать. Краш! – Чародей с опаской подошел к посланцу. – Поднимаем, поворачиваем, кладем на пол. Маня, – он обернулся к Волшебнице, – достань из сумки красный атласный сверток. Осторожно, не урони, там магический жезл, он тяжелый, но хрупкий.

Краш помог переместить посланца, Варвара принесла сверток.

– Отойдите, – приказал Локи, – я не знаю, куда все полетит, помещение перенасыщено энергией.

Маг встал на колени, развернул атлас, постелил его на пол между собой и Инсилаем и взял в руки жезл. Он у Локи был небольшой, на вид – хрустальный, переливающийся всеми цветами радуги. Варвара, мысленно оценив стоимость жезла, глубоко вздохнула: по самым скромным оценкам он тянул на пару миллионов мерлинов. «Мне столько никогда не заработать, – подумала Волшебница и тут же добавила про себя, – но и работать, как Локи, тоже, наверно, никогда не получится… Что он творит, это же на грани возможного. Не видела бы своими глазами, никогда бы не поверила. А спокойно-то как все делает, будто кофе на завтрак творит. Черт, если он передал любимому ученику хотя бы половину своего мастерства… Представляю, как резвился Инсилай на моих занятиях. Я, пожалуй, теперь к нему, как Краш, буду с осторожностью приближаться, таиться-то ему теперь никакого резона, как колдонет в полную силу за все „двойки“, от меня полученные». Варвара уже не сомневалась, что процесс возвращения ее бывшего ученика к жизни пройдет быстро и успешно.

Локи в это время колдовал над жезлом. Работа сопровождалась бормотанием заклинаний, световыми вспышками и тихой музыкой флейты. Краш интересовался происходящим, но издалека. Волшебница, хоть и зареклась не приближаться к Инсилаю, напротив, попыталась подойти поближе. Маг завершил, наконец, программирование жезла и перешел к работе. Серебристо-белое сияние залило подземелье, свободное от света пространство заполнила музыка. Медленная, предельно простая мелодия змеей вползала в сознание, холодным хвостом оплетая мысли. Варвара вдруг поняла, что остервенело думает об обезьянах. Она их ненавидела, она убивала их словом, испепеляла взглядом и проклинала мыслью. Она вытянула перед собой руки и пальцы ее бессознательно сплелись в узел проклятия. Но тут музыка стала резкой и жесткой, взвилась вверх и рассыпалась на тысячу мелодий. Волшебница удивленно взглянула на свои сцепленные пальцы и поспешно опустила руки, окончательно придя в себя, покосилась на Краша. Он, как зачарованный, стоял у стены, и в глазах его плясали огненные кобры. Жуткие, рвущие сердце звуки, пляшущие световые пятна… Локи коснулся жезлом сомкнутых Инсилаевых век, флейта взвизгнула…

Варвара готова была поклясться, что видит, как по узкому голубому лучу идет маленькая обезьянка, прикрывающая лапами глаза. Обезьяна коснулась жезла, вспыхнула разноцветным факелом и водопадом искр осыпалась на пол . Локи коснулся губ посланца. Обезьяна, зажимающая свой рот, медленно проползла по красному лучу и, рассыпавшись нервными кричащими нотами, исчезла. Последней ушла та, что затыкала лапками уши. И в ту же секунду наступила тишина. Звуки исчезли так внезапно, что молчание оглушило. Краш зажмурился и замотал головой. Варвара, как ни старалась, не могла выскочить из состояния созерцания. Она во все глаза смотрела на Мага, не в силах шевельнуться. Локи в последний раз взмахнул жезлом, и, прикоснувшись им к груди Инсилая, замер. В сердце Посланника ударила молния, застыла в темноте светящейся ломаной линией и окаменела, черным осколком застряв в его груди. Что-то зазвенело натянутой струной, сорвалось, разлетелось хрустальным стоном… Камень рассыпался в прах, Инсилай глубоко вздохнул и открыл глаза.

Локи неторопливо упаковал магический жезл в алый атлас, встал с колен и сверху вниз взглянул на ученика.

– С возвращением, – буркнул Маг. – Ты в порядке?

Инсилай смотрел на Локи, как на привидение, и молчал. В сознании Волшебника, отравленном ядом забвения и непрекращающейся болью, в единое целое смешались все его жизненные неприятности. Склонившийся над ним учитель ассоциировался у него не со спасением, а лишь с застрявшими в памяти наказаниями, полученными от него еще в ранней юности.

– Ты меня слышишь? – Маг возвысил голос.

– Да, – чуть слышно ответил Илай. Его черные глаза, большие и выразительные от природы, обведенные темными кругами, казались неестественно огромными. Не сказать, чтоб он обрадовался появлению Локи, но, по выработанной пребыванием в Ваурии привычке, не стал дожидаться повторения вопроса.

– Что произошло? – голос Мага, холодный и бесстрастный, убедил Илая в том, что Локи пришел продолжить начатое Арси. – Ты меня понимаешь? Ты узнал меня?

– Тебя не узнаешь, – буркнул Инсилай, немедленно вспомнив бесчисленное количество синяков и шишек, полученное им в ходе футбольного матча Локи-Корн, где он сам выступал в качестве мяча. «А правда, что произошло, – медленно, с трудом собирая мысли, размышлял он, прислушиваясь к пробудившейся вместе с ним боли. – Где это я? Как меня сюда занесло? Ничего не помню. Черт, даже думать больно. Что это со мной, и откуда взялся Локи? Не мешало бы разобраться, я в Ваурии, в Эйре или уже на том свете? Ну, судя по Локи, еще на этом. Черный Локи вечен, как временные сложности. Теперь, если я правильно понимаю, за отсутствием Таура, меня Локи воспитывать будет, за то, что я его надежд не оправ-

дал. Это он умеет. Что мне на этот раз делать придется? Пыль на Марсе мести, вулканы от пепла чистить, от облака отжиматься или по старинке: неси ремень, снимай штаны? И какого черта Таур в битве своим копьем промазал, Магистр называется! Спрос нынче на меня побить, как на сортир в дизентерийном бараке. Этот ад хоть когда-то кончится? У меня уже все болит, вплоть до ремня на джинсах». – Зачем ты пришел?

– Это, как я понимаю, вместо благодарности, – Маг поджал губы, – и все-таки, могу я знать, что случилось?

– Ничего особенного, – волшебник отвел глаза, черные камни, низкие своды. Да, судя по своеобразию архитектуры, это Ваурия. «В последний раз себя помню у ворот Альвара с пальцами в тисках и цепью на шее. Тяжеленная была, зараза, шея до сих пор как деревянная, – Инсилай с трудом повернул голову и увидел стоящую в двух шагах от него девушку, – о, господи, а это кто? В жизни не видел такой красавицы. Может, это и не Ваурия вовсе, Запределье не место для богини. Как странно она смотрит на меня… Может, это смерть моя припожаловала? Ждет своего часа, моего, точнее… А чего ждать-то, я, собственно, вполне готов, можно знакомиться».

– Это «ничего особенного» чуть не стоило тебе жизни, Варваре с Катариной свободы, а мне добавило седых волос и неприятностей с комиссией по магической этике. Так что поподробнее, пожалуйста.

– Все так плохо? – без особого энтузиазма поинтересовался Инсилай. «А Катарина здесь при чем? Ей-то я что сделал? Ушел, не простившись, так это не ко мне. Меня, вроде как, никто и не спрашивал, просто вышвырнули в Эйр, как старый башмак на помойку. Про Варвару, правда, лучше не думать, она, небось, тоже жаждет принять участие в моем воспитании, а у меня на всех желающих здоровья не хватит. Хорошо еще Айку не приплели, или за нее я свое уже получил? Или еще нет? Ну, тогда все впереди. Ну ни граммулечки не помню, что было, что будет, чертово копье! Сперва каждый день с чистого листа, потом с новой строчки, потом с первой буквы… и так, пока не дойдем до точки. Просыпаюсь однажды, а в голове только многоточия. Не дай бог дожить…» Нет, великолепно! – взорвался Локи. – Это же исхитриться надо, собрать столько неприятностей на одну-единственную голову! Битва не выиграна, кольцо утрачено, время потеряно, силы на исходе… Что дальше?

– Не знаю, – Инсилай закрыл глаза, – и не хочу знать. – Он вдруг почувствовал страшную слабость, в висках стучало, сердце билось грубыми неровными толчками, ленивой болью отдававшимися где-то под ребрами, темнота навалилась на плечи свинцовой тяжестью, заставив окаменеть изломанное болью тело.

– Очень хорошо, – Маг перевел взгляд на стену, и в ней полыхнуло жерло вулкана.

«Чтоб тебя! Что, черт возьми, происходит, рехнулся он тут, что ли? Ощущение такое, что его глаза и его сознание существуют, не держась за руки. Он узнал меня, но почему-то считает врагом и твердо уверен, что я пришел его убивать. Я не заметил еще одно заклятие, что-то не долечил или он все еще балансирует на грани безвременья? – Спохватившись, Маг отвернулся от стены, начавшей плавиться под его взглядом. Потекшая было лава медленно остыла каменным ожерельем. – Избили его, конечно, крепко, но, во-первых, знал, на что шел, во-вторых, все последствия я своими руками убрал, а в-третьих, для Волшебника его уровня такой расклад хоть и неприятен, но не смертелен. А он хуже сумасшедшего. И ведь не поймешь ничего, что в его разбитой голове замкнуло… А может, это клеймо на него так действует? Очень даже возможно, ведет он себя совершенно неадекватно. Хотя… если тауровская печать уже проросла в душе Инсилая, всякий, кто пытается вырвать его из плена, априори становится врагом… Ведь в сознании раба присутствует только хозяин и необходимость выполнять его приказы. Этого еще не хватало! Так, сочувствовать нельзя, или он окончательно расслабится и сдастся под власть Магистра без сопротивления» .

– Так и будешь валяться, или соблаговолишь подняться на ноги?

– Давай оставим меня в покое, – предложил Илай, не открывая глаз. «Что ж там, у ворот-то, случилось? Темнота, тишина, боль, отчаянье… Все вдруг исчезло, и мир вернулся. Впрочем, боль проявила завидное постоянство и меня в трудный час не бросила».

– В другой раз, – сквозь зубы бросил Локи, с каждой минутой убеждавшийся, что дело плохо, – вставай, между прочим, в Эйре тебя уже похоронили.

– Правильно сделали, – проворчал Инсилай, не делая ни малейшей попытки подняться. Зачем, если смерть уже здесь? Ей-то все равно кого забирать, лежащего, бегущего, летящего…

– Так, – скомандовал Локи, поняв, что измученное сознание Инсилая воспринимает только приказы, полностью игнорируя уговоры, – сейчас я попытаюсь убрать клеймо с твоего тела, пока ты окончательно не превратился в раба, а ты изо всех сил постараешься удержаться в сознании, потому что только в этом случае есть надежда на успех нашего предприятия.

– Нет, – без всякого выражения сказал Илай. «Какая разница, умру я с клеймом или без? Лично мне абсолютно все равно. Лишние движения – новая боль, а мне ее и так вполне хватает. Вздохнуть глубоко не могу без жертв. Что же произошло? Полная амнезия. Кажется, мне отбили все, что возможно, включая память. Ни вспомнить, ни шевельнуться. Нет, так жить нельзя». Волшебник попытался вышвырнуть из себя боль, собрав ее в огненно-черный шар и выбросив в пространство вневременья. Серо-синий туман на мгновение окутал сознание, черные тени заплясали перед глазами, ослепительно яркий луч сверкнул лезвием разящего меча и отступившая было боль обрушилась с новой силой. Инсилай вздрогнул, чертыхнулся и в тот же миг натолкнулся на внимательный, сочувствующий взгляд Смерти. Она была с ним лицом к лицу и глаза ее, зеленые и лучистые, в упор смотрели на него.

– Что с тобой, Илай? – голос ее был нежным, как звон небесных колокольчиков. – Опомнись, мы пришли помочь тебе!

«Не сомневаюсь, – Волшебник ощутил легкое головокружение, но глаз не отвел, – твоя поддержка, уверен, будет самой радикальной, какая ж ты красавица, от твоей руки и умереть не жалко».

– Конечно, – по его разбитым губам скользнула улыбка, а в голосе прозвучало что-то трогательно-беспомощное.

Варвара, как зачарованная, смотрела на старшего ученика. Его голос завораживал случайно проскочившей минутной слабостью, так не свойственной ему. Растерянная улыбка покоряла своей искренностью. Во взгляде сплелись сила дикого зверя и преданность домашней болонки… Волшебница почувствовала, как дрогнуло и затрепетало ее сердце, руки стали чужими и холодными, а легкий приятный ток пробежал по позвоночнику… в этот миг, забыв обо всем, она, чтобы помочь Инсилаю, уже была готова сразиться с целым светом.

«Чертов бабник, – Локи покосился на происходящее, – не к Тауру с Арси тебе надо было в плен попадать, а к амазонкам, они б тебе всей страной без боя сдались и всю жизнь на руках носили. Нет, все-таки женщины существа загадочные, почему они всегда тают перед теми, кто, едва задумавшись о своем первом шаге к любви, уже мечтает о прощальном поцелуе?»

– Маня, – Локи разбил наклюнувшуюся было идиллию, – ты, вроде, помогать собиралась.

Варвара, будто очнувшись, отшатнулась от Волшебника. И в тот же миг лицо Инсилая снова стало равнодушно-спокойным, а таинственный, манящий огонек, тлевший в его глазах, потух.

«Со смертью, похоже, придется обождать, – лениво подумал Волшебник, краем глаза взглянув на учителя, – красавица у нас вполне реальная, и не мои проблемы с жизнью ее волнуют, а их нежные отношения с Локи. Ну, они мне сейчас помогут… в четыре руки, мало не покажется. Это у меня наваждение, или я эту небожительницу уже где-то видел? Глаза… я знаю эти глаза… черт возьми, откуда?»

– Послушай меня, мой мальчик, – Локи, поняв что Маня временно деморализована и в помощницы не годится, предпринял последнюю попытку мирных переговоров с Инсилаем. – Я понимаю, что ты устал от боли, знаю, что после того, что тебе пришлось пережить, ты хочешь только покоя. Я сочувствую тебе, но ты попал в пло-

хую историю. Это клеймо на твоей спине, оно жрет тебя, как червь, ты, сам того не замечая, день за днем превращаешься в раба. В настоящего раба, безвольного и покорного, душой и телом преданного своему господину. Мне очень не хочется причинять тебе новую боль, но нет другого способа избавиться от таурограммы. Поверь мне, если б была хоть малейшая возможность помочь тебе иначе, я бы сделал это. Но, увы, нет другого пути. Чтобы я смог освободить тебя, ты должен быть в полном сознании и всем своим существом хотеть избавиться от клейма. Понимаешь? Это должно быть твоим единственным желанием, несмотря на боль.

– Нет, – Инсилай затравленными глазами смотрел на Локи, стараясь не дразнить боль лишними движениями. Он как наяву услышал голос Арси: «Предупреждаю, будет больно» и грохот железа за спиной. «Только новой боли мне и не хватало, – Волшебник вздрогнул от воспоминаний, – я и так чуть живой. Приспичило ему с клеймом разбираться. Раб, не раб, мне плевать, что потом будет, мне б сейчас пережить. Чем пугать меня светлым будущим, лучше б рассказал, что происходит».

– Возьми себя в руки, герой, – терпеливо уговаривал Локи, он физически ощутил волну страха, исходящую от Инсилая, и не нашел в себе силы перейти к языку приказа, – это сейчас клеймо безобидно, но стоит Тауру вернуться, и ты не сможешь перечить его воле, ты станешь рабом Черного Магистра и никто уже не сможет что-либо изменить. Ты меня слышишь? Посмотри на меня!

– Нет, – Илай, у которого в глазах темнело от одной мысли о новой боли, отрицательно покачал головой. «Та-ур не вернется, я не дам Локи уморить меня сегодня из-за того, что, может быть, произойдет завтра. Как он ухитрился сохранить способность колдовать? Что-то придумал, или прорвался сюда с черного хода? Что за девица и почему она кажется мне знакомой? Вот только трогать меня не надо», – подумал он, заметив движение учителя, и в тот же миг стена голубого огня полыхнула между ними.

– Да что с тобой, – Локи отшатнулся от неожиданности, – что за упрямство? Мне, что, тебя силой освобождать?

– Вряд ли ты сможешь освободить меня от меня самого. Даже если применишь силу.

– Не уверен, что тебя вообще стоит освобождать, – проворчал Маг, отходя от ученика, – ты

становишься социально опасным, малыш.

– Вот и оставим меня в покое, – немедленно согласился Инсилай.

– Что происходит? – шепотом спросила Варвара.

– Он панически боится боли, – так же тихо ответил Локи, – я физически чувствую его страх. Что-то сломалось в нем, я не знаю, что делать. Это худшее, что могло произойти.

– Может, подождать, – предложила она, – пусть он придет в себя хоть немного.

– Чего подождать? – Локи начинал злиться. – Возвращения Таура? Плевать мне на его страхи, сейчас я сведу это чертово клеймо, а потом пусть боится, сколько угодно.

– Если до того он тебя не покалечит, – вскользь заметила Волшебница. – Поговори с ним, может, он немного успокоится и сообразит, что мучит его не боль, а только воспоминание о ней. Ты же видел его спину, не удивительно, что он на грани безумия. Да еще обезьянье проклятье… На него столько всего свалилось.

– А сколько еще свалится, – проворчал Локи, но обороты сбавил и вернулся к Инсилаю, пытаясь изобразить на лице нечто доброжелательное. – Ладно, не хочешь свободы, давай просто побеседуем.

– О чем? – Илай приподнялся на локте, глаза его настороженно следили за перемещениями Мага.

– Ну, например, я бы не отказался узнать из первых рук, как ты дошел до жизни такой.

– Арси помог, – проворчал Инсилай.

– Но ты-то Волшебник, в отличие от советника. Мог бы и отказаться от его помощи, – напомнил Локи.

– Не вышло. Пока я выбрасывал за видимость Мирну и Ронни, для меня все уже кончилось и, увы, не в мою пользу.

– Какого черта ты потратил драгоценные секунды на них? – удивился Маг. – Ведь оставшись на свободе, ты без проблем мог вытащить их из любой передряги? Самому надо было спасаться!

– Об этом я тогда не подумал, – признался Илай.

– По-моему, ты вообще никогда не думаешь, – проворчал Локи, – ладно, что было дальше?

– Ничего интересного. Арси и плеть, плеть и Арси, в перерывах – Черная Башня вместо отдыха. – Инсилай покосился на свои опухшие запястья. Локи проследил за его взглядом и увидел разбитые в кровь пальцы.

– Что с руками?

– Советник доходчиво объяснил, что запрещает мне колдовать.

– Ты понял?

– Конечно, доводы были весьма увесистыми, правота Арси стала очевидна с первого удара.

– А у столбов ты как оказался? – беседа все больше начинала походить на допрос.

– От собственной глупости, – Волшебник криво усмехнулся, – отказался на льготных условиях покинуть Запределье без боя.

– Почему? – Локи поднял брови.

– Ну не бежать же с поля боя, – проворчал Инсилай, мигом вспомнив эшафот, Таура и последствия отказа от Великой битвы.

– Твоя правда, – вздохнул Маг, – одного не пойму, ты Битву в Черной Башне продолжал, у столбов, или когда трупом в крепости возлежал? Судя по тому, как тебя разукрасили, у тебя энергии было на три побега.

– Извини, не успел. Умер. – Илай развел руками и тут же поморщился от боли.

– Это не оправдание, – буркнул Локи, но поймав возмущенный взгляд Варвары, со вздохом добавил, – ну, умер, так умер.

– Не мать, а ехидна, – поделилась Вера Абрамовна своими соображениями с соседкой Ниной, по совместительству Оськиной мамой, по дороге на Привоз, – Тинку подбросила и забыла. А ведь у ребенка завтра день рождения, хоть бы позвонила, что ли.

– Что, так и не объявлялась мадам? – удивилась улыбчивая Ниночка.

– Ни разу, – Софкина мама просто не понимала такой безответственности: мало того, что Катарина доверила единственную дочь каким-то подозрительным девицам, ей даже не пришло в голову справиться, как они добрались! Это не считая компании смазливого мальчишки, у которого в каждом глазу по стриптизу, что в Альвертини-ном переходном возрасте просто кошмар. Мало ли что этой бестолковой молодежи придет в голову? Чихнуть не успеешь, как бабушкой окажешься! – Представляешь, как адрес забыла!

– Не переживай, завтра вспомнит, – Нина мадам Катарину частично понимала: раз уж удалось избавиться хоть на пару дней от злодейски шкодливой девчонки, вполне можно немножко расслабиться. А что? Будет день – будет пища, завтра и поздравит. Хоть день, да ее. Она женщина молодая, имеет право.

– Ой, не надо! Ты бы вот своего балбеса смогла так бросить и не вспомнить?

– Я б еще не так его бросила, было б кому, – рассмеялась Нина. Пытаясь отвоевать себе хоть какое-то место в переполненном трамвае, она ухитрилась пролезть между нэповским дедом с сачком и удочками и пышногрудой курортницей с огромаднейшим арбузом в авоське, – ты ж вот, небось, не возьмешь?

– О, еще одна заботливая мамаша, – проворчала Вера Абрамовна, – правильно, валите все на меня, я хуже всех одета!

– Ну и куда мы катимся? – немедленно встрял в их беседу дедок, сидевший в обнимку с сачком на месте для детей и инвалидов. – Она плохо одета! А когда мы ходили в подштанниках и буденовке, это было хорошо?

– Это было классно, – проворчала Ниночка, – только зря ты, дед, держался за подштанники, в одной буденовке ты имел бы спрос, как Шварцнеггер, не вовремя растерялся.

– И это наше будущее, – завопил дед на весь трамвай, – она хочет, чтоб я снял штаны!

– Нет, дед, только подштанники, – засмеялась Ниночка, – и лет сто назад. Если ты снимешь штаны сего-

дня, это будет не стриптиз, а хулиганство. Да у тебя и буденовки-то нет! С голым задом, и чтоб все поняли, это только в буденовке. Где твоя шапка революционная? На сачок поменял?

– Профурсетка, – добродушно огрызнулся дед, – бычок на подштанник не ловится. Мне, что, буденовку кушать?

– Ты, дед, газет не читаешь, – разозлилась прерванная на полуслове Вера Абрамовна, – у нас нынче полная свобода. Можешь кушать даже каску, если, конечно, прожуешь.

К обеду, как всегда случайно, прибыл братец Сэтх. Синг изобразил на лице что-то вроде радости и расшаркался перед незваным гостем, как никак – царь. Хотя, какой он, к черту, царь, царек мелкопоместный, любитель сплетен и халявы, как это теперь принято называть. В мое время был бы просто нищий духом, а теперь предельно вежливо: глупенький и жадный – мелкие времена.

Братец узрел меня и крайне удивился. Почему, интересно? Третий раз к обеду подгадывает, третий раз меня встречает и регулярно изумляется. И ведь не надоело… Пришел бы он к Сингу, если б меня здесь не было, как же. Что ж братцу надобно, кроме дармового угощения ? Выставить меня хочет из своей занюханной Бэсснии? Это вряд ли. Во-первых, Запределье –моя империя, а Сэтх, как ни крути, только мой брат, и то двоюродный, во-вторых, без меня он на троне и недели не продержится, слишком мелок родственничек для государственного масштаба. Тебе б лягушек на экспорт разводить, или курятником заведовать – был бы на своем месте, одна беда, в Бэсснии ни кур, ни головастиков.

Сэтх уселся во главе стола и, закинув ногу на ногу, возвел глаза к потолку с видом глубочайшей задумчивости. Это он умеет, пустить пыль в глаза. Уж кому как не мне, знать, что в Сэтховой голове отродясь ни одной своей мысли не было, только чужие, и то печатными буквами, так ведь даже я пару раз на его умный вид попался. Ну, правда, до того момента, как он молчать заканчивал, тут уж никакой вид не помогал – ни глазки его прозрачные, ни хвостик белобрысый, ни тон менторский.

– Хорошо выглядишь, – изрек Сэтх.

Ну, в своем репертуаре, господин царь, лучше б молчал. Ну, и как его с этим заявлением понимать? Для намека слишком тонко, для лести слишком грубо. Если он имеет в виду, что я уже достаточно здоров, чтоб обратно в Вау-рию, так не его ума это дело, я здесь больше господин, чем он. Если он за бесплатный обед комплиментами расплачивается… Так тогда ему их не мне надо отвешивать, а Син-гу, он в доме хозяин. Выгляжу хорошо… Да я по утрам в зеркало смотрюсь, если это хорошо, так что ж тогда плохо? Если уже умер ?

Сэтх, и правда, смотрел на меня, как на покойника, то есть будто меня совсем не было. Если б не знал, что кроме самого Сэтха для него существуют только покойные родственники – всерьез озадачился бы состоянием своего здоровья. Вся Бэссния знала, что половину казны братец потратил на установление своей родословной и получение соответствующих справок, подтверждающих, что наши с ним предки плодились и размножались. Вторая половина, кстати, была потрачена на вековой запас какого-то супербактерицидного мыла – очень уж заразы боялся и преждевременных морщин. А так как эти забавы свели его золотой запас к минимуму, наш чистоплотный поборник исторических корней обедать предпочитал в гостях, равно как и ужинать. Народ был в курсе и старался после завтрака государю на глаза не попадаться. Сингу не повезло, у него гостил я и ему пришлось принимать своего обанкротившегося правителя.

– Вина, господин ? – бэсс вынырнул из-за плеча Сэтха.

– Нет, – вяло отказался братец, – вредная привычка, укорачивающая жизнь.

– Что-то я впервые слышу о том, чтоб бокал доброго вина кому-то повредил, – не удержался я.

– Ну, разве что совсем чуточку…

Сэтх немедленно подтвердил народную мудрость, что на дуринку и уксус сладок, и вылакал бокал залпом. Потом, сообщив Сингу, что совсем не голоден, он укушал почти все жаркое и блюдо пирожных. Интересно посмотреть, как он жрет, если проголодается. Синг с кислым видом предложил нам кофе. Братец снова вспомнил о своем здоровье и пожелал чаю. Я смотрел на Сэтха и пытался понять его тягу к вечной молодости и установлению места свадьбы нашего прадедушки. При всей моей любви к семье и традициям, вся эта возня почему-то ассоциировалась у меня с потугами лысой кривоногой дворняжки отыскать среди своих предков английского бульдога с родословной на пять страниц, чтоб оправдать свою слюнявость и ночной храп.

– Ты не мог бы одолжить мне пару сотен ? – прервал мои раздумья Сэтх.

Бэсс сделал за его спиной страшные глаза, всем своим видом демонстрируя, чтоб я такой глупости не делал. Долги кузена были притчей во языцех.

– Надолго? – Я старался не смотреть на Синга, от его мимики меня разбирал совершенно неприличный смех.

– Да на пару дней, – без запинки ответил Сэтх, – просто налоги немного задерживаются. Может, даже сегодня придет аренда за дворец Маримар.

– Ты сдал замок сестры моего отца чужим людям? – Я был неприятно удивлен.

– Ну, я же там не живу, – пожал плечами Сэтх, – зачем мне два дворца?

– Тебе и одного много, старый дурак, – я швырнул на стол деньги, – до седых волос дожил, ума не нажил.

– Это не седина, – немедленно возмутился кузен, – я просто блондин, как бабушка Таню, наша с тобой тетка по линии деда Вико. А выгляжу я очень молодо, это все говорят.

Слава богам, хоть насчет отсутствия ума он не протестовал. Вопрос просто крутился у меня на языке. Если б он не промолчал, я б не удержался. И все-таки, если он такой умный, что ж он такой бедный?

Маленький суетливый человек неопределенного возраста уверенно вошел во двор и направился прямиком к Ликиному подъезду. В подъезде человек повел себя очень странно: воровато огляделся, покопавшись по карманам, достал серебристый карандаш, помахал им, пробормотав что-то, и огненным столбом взвился вверх. Столб беспрепятственно проскочил несколько этажей, притормозил, исчез и материализовался прямо посреди Ликиной кухни.

– Ой, – Наталья стояла у плиты, держа в одной руке сковородку со свежеприготовленным омлетом, в другой – полную миску яичных скорлупок. При появлении незнакомца она зачем-то поставила сковороду в раковину, полную воды, а миску со скорлупками торжественно водрузила на стол.

– Приятного аппетита, – прокомментировала Лика, сидевшая за столом. – Вы кто?

– Магическая этика. Охрана прав ребенка, – вновь прибывший порылся в карманах довоенного пыльника и помахал перед носом растерявшихся девушек каким-то красным удостоверением.

– Это она, что ль, ребенок? – Лика покосилась на Наталью. – Вы, часом, дверью не ошиблись?

– Меня интересует местонахождение… э-э… – человечек снова начал копаться в своих бездонных карманах и извлек на свет замусоленную бумажку, – Аль-вер-ти-ны, – справился он по слогам.

– Не знаю такой, – спохватившаяся Наталья выхватила из раковины сковороду со свежевымытым омлетом и плюхнула ее на стол. – Еще вопросы есть?

– Есть, – незнакомец по-хозяйски уселся за стол. – К завтраку не пригласите?

– Угощайтесь, – Лика любезно пододвинула гостю многострадальный омлет.

– Спасибо, – поблагодарил защитник детских прав, потирая руки, – сейчас покушаем…

Наталья усмехнулась, Лика презрительно фыркнула. Девушки переглянулись. Когда их взгляды снова вернулись к столу, на столе обнаружилась хрустальная миска с зеленью земной и эйрской, блюдо ароматнейшего жареного мяса, нарезанного аккуратными ломтиками, стопка еще теплых тостов и три тарелки саксонского фарфора, сервированные серебром работы Фаберже. «Не слабо этика гуляет», – подумала Наталья, рассеянно отметив чуть припоздавшее появление кокетливой серебряной солонки в форме дамской туфельки и салатницы со свежайшими помидорами и огурчиками.

«Это шпион Таура», – поняла Лика и на всякий случай нащупала на полочке у себя за спиной увесистую старинную кофемолку. Незнакомец, на котором поверх его серого пыльника, откуда ни возьмись, оказалась кружевная со странным вензелем салфетка, подтянул замызганные рукава, под которыми обнаружились белоснежные манжеты с золотыми запонками, и нудным голосом сказал:

– Угощайтесь, девочки, все свеженькое и полезное. А яйца на завтрак, да еще жареные… Это же кошмар какой-то. Совсем о здоровье не думаете, сплошной холестерин. А Вы, Анжелика Варфоломеевна, кофемолочку-то поставьте, как стояла, я, если Вы кофе желаете, потом сам заварю. Рецепт – божественный. Один пират рассказал… э-э, веке, если не путаю, в шестнадцатом.

Лика демонстративно поставила кофемолку перед собой. Наташка помедлила и решительно уселась за стол.

– Документик еще раз можно? – Лика невинными глазами посмотрела на хлебосольного гостя.

Служитель этики ухватил кусок мяса, ловко поддел вилкой огурчик и, похрустывая изумрудно-молодым укропчиком, ответил обиженно:

– Чем это я не угодил Вам, Анжелика Варфоломеевна? Бдительность какая-то оскорбительная… Господина Элроя, небось, без всякого документика принимали, а? Ну, это понятно, конечно, он как-никак дознаватель высшего класса, дела серьезные ведет, уголовные. Только несправедливо это, у нас тоже работа важная, с детьми работаем. Потому как если сегодня с ними не поработать, завтра мы все, и Вы, кстати, тоже, будем без пенсии. Дети – наше будущее, девочки, – поучительно закончил он и принялся за новый кусок мяса, капнув при этом нежно-розовым соком на свою шикарную салфетку.

– Когда это я кого принимала? – возмутилась Лика.

– А как же, вот не больше пары дней, как у Вас сразу два Горбули присутствовали? Или не пару, ну, может, больше. Так вот второй-то как раз был сам Горбуля, это точно, а первым Вы господина дознавателя Элроя принимать изволили. Неужто не заметили?

– Так, – вмешалась Наталья, – а Вы-то кто?

– Ну и подозрительные вы, девушки, даже обидно, – гость отложил вилку и снова полез в карман, – вы, что же, думаете, я какую-то паршивую бумажку для вас не наколдую?

– Наколдуешь, – вздохнула Лика и с горя принялась за мясо.

Повисла пауза. Незнакомец покончил с трапезой и встал из-за стола.

– Сейчас кофеек сварю, как обещал, – он захлопотал у плиты, поджаривая на маленькой стальной сковородочке золотисто-зеленые кофейные зерна.

«Что делать? – лихорадочно соображала Анжелика. – На кой черт этому клоуну Альвертина? Может, он и Кирку уволок? А если это Таур? Он в кого хочешь может превратиться, с него станется. И как от него теперь избавляться?»

– Так как насчет Альвертины? – напомнил незнакомец, переходя к этапу «кофемолка».

– А никак, – Наталья демонстративно хрустнула огурцом.

– Девочки, вы меня удивляете. Комиссия по контролю над перемещениями зафиксировала ее последнее появление из околоземных измерений именно здесь. Вы думаете, мне нечем заняться?

– Мы не сомневаемся в Вашей занятости, – вступила Лика, – но про Альвертину Вашу мы, и правда, не знаем. Напутала что-то комиссия.

– Комиссия никогда не путает, – не очень уверенно заявил таинственный гость.

– Ерунда все это, – легкомысленно ответила Лика, – Вот Вы у нас сейчас появились?

– Ну, – он уже держал над огнем медную турку с кофе.

– Комиссия Ваше появление зафиксировала?

– А как же.

– Ну вот, – подытожила Анжелика, – и что толку? Придут завтра, спросят, кто, куда, откуда, а мы и именито Вашего не знаем. Может, и Ваш непроизносимый ребенок здесь приземлился, откуда я знаю. Мы здесь круглосуточную оборону не держим.

– Про меня не спросят, – успокоил незнакомец, разливая ароматный черный напиток в малюсенькие фарфоровые чашечки, – ну, будем пить кофе.

«Отравит еще, или в мышь превратит», – подумала Наталья, но от предложенной чашки не отказалась.

«Нет, это не Таур, – решила для себя Лика, попробовав кофе, – хороший напиток, но не волшебный. Магистр бы не удержался и добавил что-нибудь экзотическое, а здесь только кофе и вода, даже сахара нет».

– Было приятно познакомиться, – незнакомец допил кофе и откланялся, – надеюсь на скорую встречу, счастливо оставаться.

Удалился он тем же способом, как и пришел: огненным столбом проскочил этажи, напугал ошивавшуюся по полутемному подъезду старушку, явившись перед ней несколько необычным образом, то есть из ничего, снял с шеи салфетку и, небрежно сунув ее в карман, вышел во двор. Бабка, со страшным звоном уронив сумки, груженные пустыми бутылками, усиленно крестилась на правила пользования лифтом, освещенные тусклой, как забытая любовь, лампочкой. Правда, вместо «Господи, помилуй», она почему-то исступленно бормотала: «Чтоб тебя, чтоб тебя, черт шелудивый».

В комиссии было трое мужчин и одна женщина. Все незнакомые. Присутствие женщины Илку немного успокоило, но то, что участников собеседования было не трое, как обычно, а четверо, настораживало.

– Вы не против, если при нашей беседе будет присутствовать господин Элрой? – обратился председатель к Илке.

– Элрой? – рассеянно переспросила Илка. Это имя ей ничего не говорило. Она была слишком сосредоточена на предстоящем докладе, чтоб озадачиваться присутствием какого-то Элроя. – Нет, конечно, нет, если таково желание высокой комиссии.

Стол в комнате заседаний был сделан в форме буквы «Т». Черное матовое стекло столешницы создавало обстановку строгую и торжественную. Кресел не было, их заменяли высокие вертящиеся табуреты, обитые черной кожей. «Да, на таком насесте особенно не расслабишься», – мелькнуло в голове Илки. Девушка исподволь рассматривала присутствующих. Комиссия расположилась вдоль короткой перекладины стеклянного «Т». По центру председатель, слева рыхлая немолодая блондинка в белом английском костюме, справа – добродушного вида старичок в черно-белом пиджаке «гусиная лапка» и черном шейном платке на дряблом горле. Илке досталось место слева от комиссии, у длинного, уходящего в темноту бесконечной комнаты заседаний стола. Место напротив нее занял тот, кого назвали Элроем, неопределенного возраста мужчина в легком сером костюме, с лицом спокойным и доброжелательным. Все расселись, свет, льющийся с потолка, стал чуть ярче и сере-бристее.

«Лет тридцать, слишком молод для такой должности, – отметила Илка, исподволь рассматривая председателя, – глаза серые, волосы светлые. Старый шрам пересекает лицо, уродуя левую щеку. Странно, почему он не избавится от такого украшения? Ведь полным-полно новейших технологий? Хотя… может, в жизни он выглядит совсем иначе. Они могут принять любой облик, чтоб я не узнала их настоящих имен. Ну и черт с ними, отчитаюсь, и гори все синим пламенем».

– Мы можем начинать? – председатель обвел глазами собравшихся. Все промолчали. – Прежде чем мы откроем наше маленькое собрание, прошу всех присутствующих принести присягу верности и клятву соблюдения тайны…

На черном столе появились пять золотых пентаклей, по одному на каждого из участников. Пять ладоней легли на стол почти одновременно…

…Через полчаса перекрестного допроса Илка чувствовала себя Лориной пучеглазкой, навеки лишенной родного аквариума: глаза на затылке, жабры пересохли. А ведь они еще не дошли до сути, только проверяют правдивость ее ответов. Не работа, а каторга!

– Что Вы обнаружили в Запределье на момент прибытия? – голос председателя бесстрастный и какой-то механический.

– Никаких нарушений, – на этот вопрос в различных формулировках Илка ответила с начала беседы уже раз десять. – Посланник, Хранители и Странники были на месте. Магистр не преступал дозволенного. Отшельник появился с некоторым опозданием.

– Вы допускаете, что Отшельник уже был в Ваурии на момент Вашего появления, но просто скрывал свое присутствие? – уточнила блондинка.

– Это возможно в Запределье, – помедлив, сказала Илка, – но было так на самом деле или нет, я затрудняюсь ответить. Я не проводила сканирования на предмет его обнаружения. В этом не было необходимости, ведь Битва еще не была объявлена.

– Были ли выявлены нарушения протокола во время, предшествующее Битве? – спросил председатель.

– Отшельник не имел личной встречи с Посланником, – лаконично ответила Илка.

– Были на это объективные причины? – подал голос старичок, почесывая гладко выбритый подбородок.

– С моей точки зрения, нет. – Илка вспомнила замученного допросами Инсилая, бредущего по разрушенному Альвару со связанными руками и петлей на шее, под конвоем Арси и иже с ним. – Нет, их встрече ничто не препятствовало.

– Если б встреча все же состоялась, – председатель буравил Илку колючим взглядом, – это могло повлиять на исход поединка?

– Несомненно, – а перед глазами распятый у столбов Илай, окаменевший от боли под каленым железом тау-ровского клейма.

– Были ли нарушения со стороны противоборствующих сторон? – спросила блондинка.

– Я их не обнаружила, – твердо ответила Илка, хотя с трудом могла признать законными распоряжения относительно Инсилая, оставленные Тауром.

– Отшельник констатировал смерть Посланника в Ваурии, Вы подтверждаете его выводы? – сидевший прямо напротив нее Элрой впервые вступил в разговор.

– Я подтверждаю только то, что посланца не было среди живых на момент моего ухода из Запределья.

– Отчего, по-вашему, наступила смерть? – уточнил председатель.

– Его напоили мертвой водой, – обдумывая каждое слово, медленно ответила Илка, – его сердце остановилось, его дыхание застыло… Я могу повторить только то, что посланца не было среди живых. Но я не видела его мертвым и не присягну в его смерти.

– Значит, Вы покинули страну наблюдения, не убедившись в окончании своей миссии? – скривила губы блондинка.

– Я вернулась по распоряжению Высшего суда, – спокойно ответила Илка, – осмелюсь напомнить высокой комиссии, что в условиях Запределья практически невозможно констатировать смерть Волшебника. Это и не входило в круг моих обязанностей. Я обязана уведомить совет о перерыве, наступившем в Великой битве, и я это сделала. Будет Битва продолжена прежними участниками, или кто-то из них будет заменен, решать это не в моей компетенции. Разрешение создавшейся ситуации – привилегия Высшего.

– Известно еще кому-нибудь, кроме здесь присутствующих, о сделанных Вами выводах? – спросил Элрой.

– Только тем, кто имеет право на информацию, – Илка ступила на шаткую почву двойной истины. Но она твердо усвоила уроки Локи: никто из живых не присягнет в знании всех законов Империи Эйр, тем более, никто не рискнет заявить о своем знании всех существующих к ним поправок.

– Господин Локи относится, с Вашей точки зрения, к числу посвященных? – немедленно вцепился в ее слова Элрой.

– Согласно четвертой поправке к кодексу Битвы, каждый Хранитель имеет право на правду. – Илка невзначай убрала руку со стола, черт его знает, что там сейчас творится с поправками. Раньше, вроде и была, но лучше обойтись без лжесвидетельства на пентакле.

– И какую правду Вы сообщили Локи? – настаивал Элрой. – О живых, или о мертвых?

– Я рассказала только то, что видела своими глазами. Господин Локи не интересовался моими выводами, он делал их сам.

– И на почве этих выводов он отправился вершить справедливость в Запределье? – криво усмехнулся Элрой.

– Я обязана наблюдать за соблюдением кодекса Великой битвы, а не за перемещениями господина Локи, – огрызнулась Илка.

– Выходит, его вмешательство не является нарушением кодекса? – поднял брови председатель.

– Это меня не касается, – пожала плечами Илка, – мой статус независимого Наблюдателя закончился в тот миг, когда я покинула территорию Запределья. Кого-то интересует мнение частного лица?

– Вы частное лицо, находящееся на муниципальной службе, – напомнил председатель и обвел глазами собравшихся. – У кого-то есть еще вопросы к госпоже Илке?

Комиссия промолчала.

– Вы свободны, госпожа Наблюдатель, – председатель встал, – решение комиссии об оценке Вашей деятельности и Вашем дальнейшем назначении Вы получите в течение суток. Я прошу Вас не покидать город в ближайшие двадцать четыре часа.

Илка встала, вздохнув с облегчением.

– Минутку, – Элрой встал следом, – я не являюсь членом комиссии и покину зал вместе с Вами. Надеюсь, Вы не откажетесь ответить еще на несколько вопросов? Я не задержу Вас.

– Конечно, – Илка с трудом выдавила из себя улыбку.

– Господин Элрой уверен, что то, о чем он желает спросить Наблюдателя, не представляет интереса для совета?

– Абсолютно, – успокоил собравшихся Элрой, – все мои вопросы частного характера, они имеют отношение к проводимому мной расследованию и интересуют только представителей магической этики.

Они вышли из зала заседаний.

– Илка, – Элрой остановился, отойдя не больше двух шагов от закрывшейся за ними двери, – Я хочу спросить Вас только об одном. Вы можете не отвечать, если не хотите сказать правду.

– Я Вас слушаю, – расслабившаяся было девушка немедленно собралась в комок.

– Если бы Локи вмешался не постфактум, а раньше, что-то могло измениться?

– Я не владею будущим, господин Элрой и не могу судить об условно существующих реакциях вмешательства, – осторожно ответила Илка.

– Хорошо, – вздохнул дознаватель, слыша в голосе Илки слова Локи, – я спрошу по-другому. Как независимый Наблюдатель, Вы имели право на решение. Почему Вы им не воспользовались? Ведь Вы могли блокировать действия посторонних лиц и призвать к порядку Отшельника. Почему Вы остались полностью нейтральны? Вы так ненавидите брата, или это был совет господина Локи?

– Я люблю своего брата, – помедлив, ответила Илка, – и доверяю своему учителю. Мне было очень сложно удержаться от вмешательства, но я сделала это и не жалею об этом. Ведь Наблюдатель имеет право вмешаться в битву только однажды…

«Она любит брата, она сохранила право на решение. Любит, а не любила… – Элрой вдруг четко понял, что Ин-силай жив, и Илка знает об этом. – Черт побери, – дознаватель взглянул на часы, – Локи в Ваурии, и его вот-вот лишат права колдовства. Дьявольщина, не хватало еще оказаться замешанным в исходе Великой битвы! Что за свистопляска происходит? Белее, Корн, Локи… Это не считая трех Волшебниц, чертовой прорвы Чародеев, несметного количества колдующей и не колдующей публики и, конечно же, посланца Мерлина, великолепно вписавшегося в роль несчастной жертвы. Теперь еще проныра Гектор куда-то пропал, тоже на войну рванул? Скоро весь Мерлин-Лэнд переселится в Запределье и с криками „банзай“» присоединится к бою».

Ронни сидел на полу своего каземата, прислонившись к стене.

Не самое удобное положение после вчерашней порки, но вариантов не было: ноги подмастерья, по приказу Арси, были намертво зажаты железными колодками. На полу рядом с Рональдом стояла здоровенная миска по-

хлебки и буханка хлеба. Чуть поодаль кувшин с водой. Ронни, всю последнюю неделю мечтавший как следует пообедать, на еду даже не смотрел. Аппетит, как назло, пропал начисто.

«Это все, – на удивление спокойно думал Ронни, скользя безразличными глазами по полумраку камеры, – они меня прикончат. Или в упряжке загоняют, или забьют насмерть. Доигрался в спасателя. Так мне и надо. Если б настоял на своем, уговорил Мирну не вмешиваться, может, и было бы по-другому… А, что теперь говорить, дело сделано. Плохо, хорошо, это уже другие оценят. Если, конечно, кто-нибудь вообще про это узнает. Может быть, Варвара все-таки почувствует, что у меня проблемы, и вспомнит обо мне? Или Локи придет на помощь? Ага, Локи… Да если он узнает, что мы убили Ин-силая… Это еще не известно, что он со мной сделает за такую самодеятельность. Таур добрым гномом покажется. И Арси со своими дурацкими вопросами. Ему-то что за печаль, кто Инсилая угробил? Радоваться должен советник, что мы за него и его господина их работу сделали, а не лезть на меня с кулаками».

Ноги Ронни затекли от долгой неподвижности. Он попытался шевельнуться, но тут же отказался от этой мысли, почувствовав резкую боль в скованных щиколотках и разбитых ягодицах. «Нет уж, дудки. Сижу, не шевелюсь. Не соврал Инсилай, трое суток ни сесть, ни встать, ни шевельнуться. Как он сам-то после всего этого по Альва-ру бегал? А ему, похоже, покруче досталось».

За дверью кто-то загремел ключами. Грохнул засов, в камеру вошел Арси, чернокожий врач и еще кто-то незнакомый с мечом на поясе и золотым шлемом под мышкой.

– Альф, посмотри его, – распорядился советник, носком сапога покачивая стоящую рядом с узником миску с остывшей баландой. – Почему не ел? Аппетит пропал или совесть заела?

Ронни удивленно посмотрел на Арси.

– Понимаю, – насмешливо продолжал советник, – все-таки не врага злейшего, а собственного учителя убил. Одно не пойму, зачем? Что он вам такого сделал, что ты со своей подружкой его к смерти приговорил?

– Мы никого не убивали, – тихо сказал Ронни, – а Ин-силай мне не учитель. Он мой друг.

– А друзей, что, без повода убивать можно? – спросил Альф, пристально рассматривавший лицо Ронни, подняв его голову за подбородок.

– Я никого не убивал, – повторил Рональд, глядя на колодки на своих ногах.

– В глаза мне смотри, – распорядился врач.

Ронни упрямо смотрел в пол. Арси носком сапога ударил Рональда по скованным

ногам:

– Ты что, плохо слышишь?

Ронни трезво оценил превосходящие силы противника и поднял глаза на врача.

– Ну что, – Арси посмотрел на Альфа, – пару суток простоит?

– Да он месяц простоит, – успокоил императорский врачеватель.

– Вот и славно, – думая о чем-то своем, сказал советник, – Гарди, снимите с него колодки.

Дью присел рядом с узником и завозился с железом.

– Вставай, – распорядился Арси, увидев, что скалет справился с оковами. Ронни потер руками онемевшие щиколотки и, не дожидаясь новых ударов, поднялся на ноги. – Иди сюда, – советник вынул из кармана узкий длинный ремень. Ронни отшатнулся. – Не бойся, бить не буду, – успокоил советник, – руки за спину, давай, шевелись, спящий красавец.

Рональд покосился на ремень в руках Арси и сделал неуверенный шаг вперед.

– Ты можешь двигаться пошустрее покойника? – советник начал терять терпение. – Ко мне спиной, руки назад.

Ронни вздохнул и сцепил руки за спиной. Арси затянул ремень на его запястьях и вытолкнул узника в коридор.

– Иди вперед, живо.

Ронни плелся по коридору, за ним шли Арси и тот, с мечом на поясе, которого назвали Гарди. Воображение Рональда рисовало ему жуткие картины его будущего. В том, что его ведут убивать, подмастерье не сомневался. Они подошли к лестнице. Арси приказал идти на-

верх. Ронни споткнулся, упал на колени и клюнул носом ступеньку.

– Вставай, – Арси остановился у него за спиной. – Я, конечно, обещал не бить тебя, но если будешь настаивать, попрошу об этом скалета Гарди, а он никаких обещаний не давал.

Ронни кое-как поднялся и пошел дальше. «Только пусть все кончится побыстрее, – думал подмастерье, внимательно глядя себе под ноги, связанные за спиной руки располагали к осторожности в передвижении. – Я не Инсилай, у меня сил не хватит на такие приключения. Господи, и зачем я с ним все время ругался? Лучше б научился у него чему-нибудь нужному. А теперь и учиться не у кого. Варвара пропала, Инсилай умер, а Локи… он о нас и не вспомнил, хоть и обещал. Только зачем мне сейчас-то учиться, меня и с незаконченным магическим образованием прекрасно прикончат».

Они прошли еще одну лестницу и вышли на террасу, показавшуюся Ронни огромной. Отделана она была несколько грубовато, но именно это и делало ее своеобразно красивой. Терраса имитировала грот. Не меньше десятка колонн грубого черного камня поддерживали свод из какого-то полупрозрачного синего материала. Водопад у одной из стен каскадом низвергался в небольшой, овальной формы бассейн. Широкие каменные скамьи, тяжеловесные вазы-клумбы с резко пахнущими цветами у самой воды, несколько низких треножников, на которых лежали большие шары, светящиеся серебристым светом. Ронни так загляделся на необычный интерьер, что чуть не слетел в бассейн. От купания его спасла сильная рука Дью, вовремя схватившая его за локоть.

– Скалет, Вы когда-нибудь что-нибудь строили? – поинтересовался Арси, не обращая никакого внимания на притулившегося у воды Ронни.

– Нет, – удивленно ответил Дью.

– А каменщиком, случайно, не работали?

– Нет, конечно, – удивление Гарди шло по возрастающей.

– Жаль, быстрее бы управились, – Арси ушел куда-то в угол, – я тоже по строительному делу не очень. Так, идите сюда, оба.

Советник стоял у стены. Рядом с ним на полу лежала груда камней.

– Мальчишка останется здесь, пока все не кончится, – Арси сделал шаг в сторону, за спиной его открылась узкая, неглубокая ниша. – Вставай сюда, – он взял Ронни за плечо и втолкнул в нишу. – Помогите мне, Гарди. Нам придется переложить все эти булыжники.

Советник нагнулся и поднял с пола первый камень. Ронни испуганно смотрел на своих тюремщиков, но с места не двинулся, он словно оцепенел, боясь верить в свои догадки. Дью помедлил и стал помогать начальству. Правда, полковник не очень усердствовал, закладывая камни кое-как. В глубине души он надеялся, что небрежно сложенную кладку замурованный заживо Ронни сможет впоследствии развалить и тем самым спасти свою жизнь. Арси или не замечал халтурной работы скалета, или не очень интересовался качеством. Когда был уложен последний камень, советник критически посмотрел на новоявленную стену и буркнул:

– Да, Гарди, каменщики из нас никудышные. Не хотел бы я, чтоб Вы строили мой дом, в нем чихнуть будет нельзя без риска для здоровья. – Советник отошел к одной из скамеек и вытащил из-под нее ведро. – Зачерпните-ка водички, скалет.

Гарди принес воды из бассейна. Арси взял ведро и выплеснул воду на только что возведенную стену. Камни шевельнулись, как живые, и, к ужасу Дью, медленно срослись в монолит. Стена вздохнула, дрогнула и уже через несколько минут было невозможно определить новую кладку: ни щелки, ни выступа.

– Теперь другое дело, – Арси удовлетворенно осмотрел свою работу. – Не скучай, малыш, – советник постучал в стену, – счастливо оставаться. Пошли, Гарди, у нас еще масса работы.

В подъезде звякнуло так, будто скорый поезд наскочил на грузовик пустых бутылок. Лика дернулась к двери.

– Сиди, – посоветовала Наташка.

– Может, он убил кого, – не очень уверенно предположила Лика.

– Он охраной детства занимается, а не мафиозными разборками.

– Ты в это веришь?

– Я верю в то, что он ищет Альвертину, – Наталья снова принялась за телятину, – а мясо у него лучше получается, чем кофе.

– Ты все лопаешь!

– А что мне делать? Волосы на себе рвать, руки заламывать?

– Надо позвонить тете Вере, чтоб глаз с Тинки не спускала, – предложила Лика.

– Звони, – согласилась Наташка, уплетая очередной кусок мяса, – эх, хренку бы, а ты номер знаешь?

– Номер? – растерялась Анжелика. – Черт, не знаю, не спросила.

– Ну вот, значит, звонок отменяется, – Наталья подумала и потянулась за новой порцией. Мясо исчезло со стола вместе с тарелками, зеленью и солонкой. Вилка в Наташкиной руке тоже приказала долго жить. – Жмот! – возмутилась Наталья. – Он, что, посуду на прокат приколдовывал?

– Это он следы заметает, – фыркнула Лика, – чтоб мы не настучали в его ведомство о бесконтрольном использовании представительских средств.

– А если это Таур? – предположила Наталья. – Кому стучать будешь?

– Таур?! – прежние подозрения немедленно вернулись. – Тогда нам срочно в Одессу.

– Не глупи. Зачем Тауру Альвертина?

– Может, он на нее Ронни ловить будет.

– А Ронни ему на кой черт сдался?

– Ну, не знаю…. Хотя, придумала, на Рональда можно заманить Варвару.

– Варвару и на нас с тобой заманить можно. И с чего ты взяла, что Тауру нужна Варвара? Кончай дурью маяться, звони Тинке на сотовый. Не знаю, кто ее ищет, но мне почему-то кажется, что куда лучше будет, если ее не найдут.

– И что я ей скажу?

– Скажешь, чтоб сидела там тихо, как мышка. А мы за ней сегодня-завтра приедем.

– А мы приедем?

– Ты звони давай, прямо сейчас мы никуда не едем, это я тебе гарантирую.

Лика не стала спорить и начала звонить Альвертине.

В это самое время Альвертина качалась на качелях в парке Шевченко. Компанию ей составлял Софкин сосед Ромка, веселый разгильдяй, с удовольствием принимавший участие в любых развлечениях. Ромка учился в десятом классе и выглядел совсем взрослым. Его присутствие несколько поправило Альвертине настроение после подлого предательства Ронни. Фамилия у Ромки была странная – Ко, доставшаяся ему в наследство от какого-то корейского прадедушки. Больше прадедушка не оставил ничего, ни восточных глаз, ни денег, ни гражданства. Последнее для Ромки было самым огорчительным, Корея ему нравилась. На соседних качелях веселились Софка с неизменным Иоськой.

– Ну, кто выше?-заорал Ромка. – Тинка, давай!– и они начали раскачиваться с утроенной скоростью.

Софка с Иоськой тоже прибавили. Соревнованию несколько мешала широченная Софкина юбка, временами взлетавшая выше качелей, тогда Софка прерывала приседания и одной рукой ловила юбку, сбиваясь с темпа.

– Слабо? – веселился Ромка, раскачавшись до ограничителя. – Сонь, а у тебя юбка вместо парашюта, или парашют вместо юбки?

– Отвянь, – злилась Софка.

– Работай давай, юбочница, – орал красный от усилий Иоська.

– Выше, мы выше!– во все горло крикнула Альвертина. В этот момент зазвонил ее мобильник. – Черт, – держась одной рукой за металлический прут лодочки, другой Альвертина кое-как вытащила трезвонящий телефон. А Ромка между тем все-таки докачался до ограничителя, последовал легкий толчок, и рука девочки соскользнула с опоры. Альвертина испуганно схватилась второй рукой за металл качелей, почувствовав, что от падения ее отделяет не больше мгно-

вения. Правда, это движение стоило ей телефона. Жалобно позванивая, он выпрыгнул из ее руки и улетел куда-то вниз, где и умолк в пыльных зарослях ежевики.

– Тормози, – скомандовала Альвертина, – я мобильник уронила.

Соревнования были прерваны за явным преимуществом. Последующие два часа компания спортсменов провела в позе колхозницы на прополке, прочесывая прилегающие к качелям кусты. Все старания были тщетны, телефон как сквозь землю провалился.

– Не отвечает, – констатировала Лика.

– Ну и черт с ним, – разозлилась Альвертина, – мне и звонить-то некому. Пошли домой.

Через два часа в районе парка совершенно случайно оказался некий Гога. Вообще-то он в парк не собирался, а собирался завалиться на всю ночь к своему приятелю Лешке Рыбаку, у которого предвиделся толковый сейшен. Но проклятая «Оболонь», при помощи которой Гога весь вечер боролся с жаждой, начисто лишила его сил и способности ориентироваться в пространстве. После пятой бутылки пива Гога вместо того, чтоб спокойненько сесть на трамвай пятого маршрута и ехать к Лешке в Аркадию, зачем-то загрузился в пятерку противоположного направления и прикатил в парк Шевченко. Не обнаружив вовремя произошедшей с ним неприятности, Гога на автопилоте потопал знакомой дорогой: налево, прямо, через садик и пришел. Именно так он и оказался в зарослях ежевики у качелей, где не так давно Альвертина и компания проводили розыскные работы. Рухнув в колючие кусты, Гога чрезвычайно расстроился и рассердился.

– Черт бы побрал этих озеленителей, – проворчал он, выковыривая из руки впившиеся в ладонь колючки, – со-дят посреди дороги всякую дрянь, ни пройти, ни проехать усталому одесситу. Совсем сдурели, скоро кактусы будут вместо лавочек привлекать, дизайнеры хреновы.

Гога разглядел в темноте силуэт гигантских качелей и расстроился окончательно. «Белая горячка, – понял он сразу, – какие качели в Аркадии? Допился. Скоро зеленые человечки придут кататься». Где-то под ногами что-то зазвонило. Гога пошарил на земле и нашел изящный дамский мобильник.

– Але, – обреченно сказал Гога, сразу поняв, что звонят ему со Слободки, то есть из местного психпокоя.

– Ты кто? – удивился женский голос в телефоне.

– Я Гога, – доверчиво сообщил он собеседнице.

– А где Альвертина?

– У Лешки Рыбака, наверно, – предположил Гога, шмыгнул носом и пожаловался, – все меня бросили, один я здесь, как мираж в пустыне.

– Какой Лешка, какая пустыня?! – возмутилась трубка.

– Сахара, – буркнул Гога и, внезапно разозлившись на весь мир, запустил утомившим его телефоном в темноту, – вот привязалась к усталому человеку. Я Леху потерял, а она мне про верблюдов, дура бестолковая, бедуинка. Подумаешь, ишак у нее потерялся в Сахаре, а я при чем?

Глава 16

Клянусь могилой моего осла, я сгнию в этой проклятой Бэсс-нии. Загостился, надо и совесть иметь. Если гости застревают на неделю, это уже не от бога, а от лукавого, и я не обижусь, если как-нибудь на завтрак Сэтх вежливо спросит, не надоели ли мне хозяева. Братец Сэтх… Вот уж кто ждет моей смерти, как часовой смены караула. Разбогатеть надеется по наследству. Глупец. В лучшем случае его убьет Посланник Мерлина, в худшем, если посланцу будет недосуг, его судьбой займется Арси, этот при любой власти не пропадет, но Сэтха советник не любит. Почему, интересно? Может, кузен и ему ненароком задолжал пару тысяч ?Ох, братец, плохо ты кончишь с такими замашками, нельзя одалживаться у таких, как Арси, это я могу пару веков подождать по-родственному, а советник может и не дождаться. Ну, его дело. В конце концов, морду ему бить в всех случаях будут, не сегодня, так через год, это я не сомневаюсь… Ладно, неделя приличий на исходе, пора и о возвращении подумать. Ну, сначала надо дождаться Киру. Алиса, судя по всему, на Земле, значит, и Кира там же. Энергии кольца может не хватить на Альвар. К тому же я не поручусь за то, что смогу дождаться ее там живым и здоровым. Черт его знает, что там, в Ваурии, происходит. Еще интереснее, почему у меня не получается туда вернуться.

Так, начнем сначала. Битва была. Посланник был. Победы не было. Если, конечно, я дрался именно с Посланником. А с кем же еще?Ну, допустим, про камень Ваурии Илай сам догадался, но Меч-то у него был, и кольцо Мерлина тоже одно время присутствовало. Не могли Хранители отдать их кому попало. Ну, не кому попало, а тому, кто согласился принять бой с Магистром. И из Ваурии он меня все-таки выжил, пусть и не надолго. А может, и надолго, возвращение-то никак не получается. Не мог я так серьезно проиграть, чтоб не иметь возможности вернуться, не Илай меня удерживает, а каноны Битвы. Что-то не так. Не может у него быть столько сил, чтоб перекрыть мне проход домой. Кажется, я схожу с ума. Третий день хожу по кругу мелкими шагами и ни с места. Уверен, я чего-то не вижу, или не хочу видеть. Чего?

Попробуем еще раз. Тарра предсказала, что посланец придет этим летом, что на нем будет след скорпиона, что звезды встанут в аркан Великой битвы, когда Хранитель отдаст кольцо Мерлина ребенку, а трубы воителей призовут к бою. Звезды свились в спираль, это я видел в небе Альвара. Скорпиона на спине Илая тоже имел честь лицезреть, кольцо в руках держал, ну не совсем кольцо, девчонку с перстнем Мерлина. И бой был, хотя Илай и не жаждал битвы. Почему?Почему он не хотел выполнить свое предназначение? Пацифист он, что ли? Это едва ли, судя по тому, как он дрался. Так, допустим, посланец не он и к Битве его вынудил я, а не жребий судьбы. Тогда где же Посланник? Кто еще подходит под предсказание? А ведь этот кто-то наверняка был в Альваре, меня обмануть можно, а вот звезды в спираль на небе не совьешь, даже если ты трижды Маг и Волшебник. Собственно, меня никто и не обманывал, если разобраться, я сам себя перехитрил. Но это потом. Кто? Кого прислал Мерлин?Под предсказание больше никто не подходит. Хотя… ощущение такое, будто держу в руках ответ, а рассмотреть не могу, да что ж это за умопомрачение ?

Я кинул перед Битвой бобы. Они не показали смерть, напротив, обещали продолжение боя. Я позаботился о том, чтоб к этому продолжению Илай пришел не в лучшей форме. Если Ар-си ничего не перепутал, так оно и будет, мальчишке выпало рабство, и он его получит. Если не вмешаются Мерлин и звезды… Звезды, скорпион, кольцо, Мерлин… Черт возьми, а если это все-таки Инсилай? Просто Мерлин в силу молодости и неопытности посланца предоставил ему возможность пробного боя, вроде как репетицию. Что-то я замудрился. Мерлин, конечно, мастер, но такое и ему едва ли по силам. Слишком сложная конструкция получается, чтоб быть жизнеспособной. У нас тут не Голливуд со сценарием звездных побоищ, у нас Запределье с примитивной гражданской войной. Итак, если отбросить Илая и допустить, что кто-то еще, готовый к Битве, присутствовал в Ваурии, когда звезды встали в спираль ?Кто на этот раз пришел побеждать?Нет, не так. Кто на момент объявления битвы был настолько хитер и расчетлив, что пропустил перед собой другого ? Я хотел загонять Инсилая, а этот кто-то измотал меня. Высшая мудрость на чужой крови. Жесткий расчетливый ход. Тех, кто способен на такое – единицы. Кто?! Такой фокус мог выкинуть только большой мастер. Яне мог не почувствовать его присутствия. Дьявол, провалиться мне на этом месте, да ведь это штучки Черного Локи. Теперь я вспом-

нил… не было труб воителей. То, что было, не было Великой битвой. Это была просто большая драка, которую я же и спровоцировал. Глупая, никому не нужная стычка. Стоп, но Локи ушел без боя. Как он исхитрился ускользнуть из Запределья, раз Битва была уже объявлена? Битва… да это я объявил битву сам себе и разворотил полгорода. Я, судьба здесь абсолютно ни при чем. Воители молчали, у Локи было достаточно времени. Инсилай наверняка не посланец. Он в Ваурии, но я не могу туда попасть. Значит, там нет Локи. Хоть он и ушел из Альвара, никто не может запретить ему вернуться… Нет, невозможно. Локи, конечно, пойдет по трупам, но жизнью наследника Слова рисковать не станет. Он не фанат Мерлина и его идей. Не пожертвует Локи жизнью любимого ученика даже ради великой победы справедливости. Плевать ему на абстрактную справедливость, если за нее надо платить такую цену. Черт бы побрал эту членистоногую компанию кусачих тварей и проклятого Мерлина с его идиотскими идеями всеобщего счастья!

– Может, ты все-таки встанешь? – Локи терял терпение. – Сколько можно валяться? Тебе не надоело?

– Надоело, – подтвердил Инсилай, но с места не сдвинулся.

– Так поднимайся, хватит изображать из себя мученика!

– Изображать? – огрызнулся Инсилай. – Да мне вздохнуть больно! Чем нотации мне читать, лучше б спину подлечил!

– Поворачивайся, – распорядился Локи.

Если забыть о клейме, спина Илая выглядела вполне здоровой. Маг вопросительно посмотрел на Варвару. Девушка развела руки, недоуменно пожав плечами.

«Что-то не так, – понял Локи, – он действительно страдает и панически боится новой боли. Странно, болеть-то у него ничего не должно, может, права Варвара, это не боль, а память о боли? Ничего себе память, он же встать не может! И что дальше? Мне, что, его теперь на руках носить? Черт с ней, с Битвой, я ведь даже вытащить его отсюда не могу. С таким украшением он намертво прикован к Ваурии». Локи присел рядом с учеником и положил ладонь на выжженную на спине Волшебника монограмму, Илай задрожал, как в лихорадке, мускулы его напряглись. Чувствовалось, что он пытается сдержать дрожь, но попытки его были тщетны. Маг опустил руки. «Плохо, – констатировал про себя Локи, – мало того, что он боится, он еще изо всех сил сопротивляется любому действию, слава богу, пока мирно сопротивляется. Только, чувствую, еще чуть-чуть и не его, а меня лечить придется, черт возьми, откуда у него столько сил? На том свете, что ли, энергией накачался?»

Краш, убедившись, что военных действий со стороны Инсилая не ожидается, подошел поближе и встал рядом с Варварой.

– Ну как? – шепнул он ей на ухо, боясь подать голос.

– Как видишь, – тоже шепотом ответила она, – никак.

– Ох, накроют нас здесь, – еле слышно пробормотал Краш.

– Это уж наверняка, – откликнулся Локи, – не сомневайся.

– Все? – спросил Инсилай, не поднимая головы.

– Я не могу избавить тебя от клейма безболезненно, – вздохнул Локи, – это может сделать только Таур. Но я не думаю, что он будет так любезен.

– Опять ты за свое, – Волшебник резко развернулся и, поморщившись от мгновенно напомнившей о себе боли, сел на полу. Кончики его разбитых пальцев замерцали серебристо-голубым светом.

– Без фокусов, – Маг немедленно среагировал на исходящую от Инсилая опасность и поднял руку перед лицом ученика. – Прекрати истерику и подставляй спину, если не хочешь провести остаток жизни, ползая на коленях перед Черным Магистром.

Против ожиданий, даже эта угроза не возымела никакого действия. Правда, огонь на руках Инсилая угас, но при этом сам он впал в какое-то мрачное оцепенение, и говорить с ним было совершенно бесполезно.

– Все, сдаюсь, – Локи поднял руки, – он сумасшедший. Не знаю, что с ним сделали, но мозги у него точно набекрень.

– Что опять не так? – мрачно спросил Инсилай, исподлобья глядя на Локи.

Варвара испугалась. Она вдруг четко осознала, что сила этих двоих, мрачная и безжалостная, своей мощью ус-

тупает разве что ужасу Краша и ее собственному. Что, если потребуется, они сметут и сломают на своем пути все, оставив за собой выжженную дорогу, если до того не прикончат друг друга, сцепившись из-за какой-нибудь ерунды. И что Локи привязался к этому клейму, ведь просто из себя выплеснулся, когда его увидел. И Инсилай хорош. Ему, конечно, досталось, никто не спорит, но сейчас-то он чего чудит, ведь здоров, как бык!

– Вставай, – Маг холодно взглянул на ученика, – хватит притворяться, симулянт!

Никакого движения, только сверкнули в темноте злые, колючие глаза Инсилая.

– Ну, все, – Локи от уговоров перешел к угрозам, – или ты немедленно встанешь на ноги и перестанешь корчить из себя жертву, или мы сейчас сделаем небольшой перерыв на бейсбольный матч. Краш, как у тебя с бейсболом? – он обернулся к Чародею. – Хоть раз в жизни держал в руках биту?

– Ну да, – растерялся Краш, недоумевая, что от него нужно Магу.

– Очень хорошо, – Локи снова перевел глаза на Илая, – раз футбол тебя ничему не научил… в бейсбол сегодня наиграешься так, что собственное имя забудешь, и притворяться не придется! Ты меня знаешь.

Инсилай поежился, как от холода, опустил глаза и, опершись рукой об пол, встал на колени.

– Давай, давай, шевелись! – поторопил Маг. – Мало тебя Таур отделал, что тебе все неймется. Он, между прочим, вот-вот появится, а нам еще Ронни с Мирной найти надо. Ты, часом, не знаешь, где они?

– Нет, – сквозь зубы процедил Инсилай, с трудом поднимаясь на ноги, – все, или еще что-нибудь сделать? Ты приказывай, не стесняйся, – он покосился на притихших в стороне Варвару с Крашем, – и вы, ребята, не скромничайте, командуйте. Можете не утруждать себя угрозами, я уже как хомяк дрессированный. На задних лапах хожу, на брюхе ползаю, щеки надуваю по команде. Вам это от меня надо?

– Ну, точно рехнулся, – констатировал Локи, – не спину надо было ему лечить, а голову. Зря только энергию потратил.

– Лечил он, – огрызнулся Илай, – то-то я весь в синяках.

– Псих, – пожал плечами Маг, – странный ты какой-то стал, мой мальчик, мнительный и нервный, как беременная старая дева.

– Ага, – подтвердил Инсилай и выразительно посмотрел на свои разбитые пальцы.

– А уж это ты, милый, сам. У тебя сейчас энергии, как дури, из ушей прет. На чужом горбу в рай не въедешь.

– Я туда и на собственном не тороплюсь, – отрезал Волшебник. Уставился на свои руки и пробормотал вполголоса какое-то незнакомое Варваре заклинание. Через пару секунд почти не осталось никаких следов, только едва заметные синячки на костяшках пальцев. Он легонько шевельнул руками и… исчез.

– Локи, – только и смогла пробормотать Варвара.

– Я же говорю, он сумасшедший, – буркнул Маг, обводя глазами темноту. – Ау, мой мальчик, не испытывай мое терпение. Я не шутил насчет бейсбольного мяча.

Что-то грохнуло, зазвенело и в десятке шагов от оторопевшей троицы снова обнаружился Инсилай, потирающий колено.

– Капканов понавешали, – проворчал он, оттолкнув от себя что-то, блеснувшее хрусталем. – Дьявол, это еще что? – он так резко шарахнулся в сторону, что чуть не сбил с ног Варвару.

– Гроб, – любезно пояснил Локи, – хрустальный. Для тебя, между прочим, приготовлен. Где-то у стены и крышечка должна стоять, золотом оправленная. Очень элегантная конструкция, тебе понравится.

– Глупые шутки, – разозлился Инсилай.

– Это не ко мне, это к твоему хозяину. Но скажу тебе по секрету, господин Таур, чьим рабом ты на сегодняшний день являешься, большой шутник.

– Чего ты добиваешься? – Инсилай посмотрел в глаза учителю.

– Я уже сказал тебе: пока на твоем теле клеймо Магистра, ты его собственность. Это его страна, и она живет по его законам. Ты не имеешь права покинуть Ваурию, ты не можешь сопротивляться приказам хозяина, тем более ты не в состоянии будешь драться с ним, если настанет время Битвы. Как только вернется Таур – ты станешь рабом в полном смысле этого слова, и цепь не понадобится, сам на колени встанешь и ноги ему будешь целовать.

– Не будет этого, – тихо сказал Инсилай.

– Будет, – успокоил Локи, – и не только это будет, если ты не перестанешь трусить и не дашь мне убрать клеймо. Я не спрашиваю, как ты посмел дать поставить его себе, это другой разговор, и мы продолжим его дома, если доберемся, конечно. Потому что, раз таурограмма не слетела с тебя, как сухой лист с дерева, а украшает твою спину, ставили ее тебе, когда ты не был скован плетуном, был в полном сознании, свободен от заклятий и имел возможность выбора и сопротивления. Не знаю, что тебе пообещали, но ты согласился на клеймо и спину палачу подставил добровольно. Это мы еще обсудим. Позже. А сейчас, или ты пересилишь свой страх и дашь мне сделать мою работу, или наши дороги разойдутся. Я не имею дел с трусами.

Инсилай стиснул зубы и отвел глаза. Даже в темноте было видно, как окаменело его лицо.

– Я не трус, – медленно сказал он после небольшой паузы, – и никогда им не был, а боли, ты сам учил, не боятся только сумасшедшие. Извини, что не успел свихнуться окончательно к твоему возвращению, но, чувствуется, в самое ближайшее время я исправлюсь и достигну вершин бесстрашия.

– Как же ты многословен, столько болтовни и ни слова по делу. Я не понял, да или нет?

Делай, что считаешь нужным, – вздохнул Инсилай, и склонив голову, опустился на колени перед Локи, – я к Вашим услугам, господин учитель. – Душу Волшебника захлестнула бешеная ярость. «Он считает меня трусом, – бушевал Илай в мыслях, – он, знающий меня, как никто другой. Да он издевается надо мной! И какого черта я не послушал Арси?! Надо было не в героя играть, а требовать с советника миллионов десять отступного и отбывать отсюда согласно купленным билетам. Не разорилась бы Ва-урия от такой малости, и я бы вполне без Арсиковых воспитательных мер обошелся. Нежился бы сейчас где-нибудь на Бермудах, а не гнил в Запределье. Пальмы, океан, туземки белозубые… отправьте меня в этот тропический рай немедленно, и, черт с ним, я согласен на труса!» «Как же он боится Локи, – думала между тем Варвара, наблюдая за происходящим, – хотя, может быть это элементарное уважение. Инсилаю просто страшно потерять расположение Мага, и он готов на все. Да, хоть бы один из моих разгильдяев меня так уважал».

Локи подошел к ученику и взял его за плечи:

– Ты готов?

– Да, – помедлив, ответил Инсилай.

– Тогда сцепи руки на затылке и постарайся не напрягаться. Или будет еще больнее. Помни, ты должен думать только о том, как клеймо Магистра сходит с твоего тела. – «Что же с ним происходит? Он сам не свой, – думал Маг, – неужели эта дьявольская отметина даже мысли может менять? Или его сломала боль? Тоже возможно, судя по силе, которой он сейчас обладает, боли было предостаточно…»

– Не тяни, – обреченно попросил Илай, – или я, и правда, свихнусь.

Прижав ладони к клейму на спине Волшебника, Локи зашептал заклинание. Инсилай вздрогнул и чертыхнулся, мышцы на его спине и руках окаменели от напряжения, Варвара увидела, как мгновенно прорисовались ребра на его теле.

– Кажется, я просил тебя, – бросил Маг, не отрывая рук от клейма. – У меня не хватает энергии, расслабься, черт тебя побери!

– Да не могу я, – сквозь зубы бросил Волшебник. Илай честно пытался выполнить требования учителя, это было видно, но у него плохо получалось. И вдруг из-под сомкнутых ладоней Локи поползла черная змея, медленно, миллиметр за миллиметром покидая тело Волшебника. Ее хвост извивался и дергался, рассыпая по полу огненные искры.

– Краш, придержи его, Маня, готовь нож, – приказал Маг, не сводя глаз со змеи, – скорее, он теряет сознание, нужно отрубить хотя бы то, что удалось извлечь, пока он не отключился, или эта гадость вползет обратно. Резанешь по моей команде, будь предельно внимательна. Так, все, режь!

Варвара, как во сне, отрубила змеиный хвост. Он рассыпался тысячей искр у нее в ладонях, и в ту же секунду голова Инсилая бессильно поникла, и Волшебник повис на руках Краша. Локи отнял ладони, клеймо уменьши-

лось почти вдвое. Но то, что осталось, как живое, шевелилось под кожей.

– Он не скоро очухается, опусти его на пол, – бросил Маг, – осторожней, не хватало, чтоб он себе физиономию разбил.

– Да она и так у него уже не совсем целая, – проворчал Краш, но положил Илая на пол с максимальной осторожностью.

– И что теперь? – спросила девушка, глядя на бесчувственного Инсилая и безумно уставшего Локи.

– А ничего, – равнодушно сказал Маг. – Будем ждать, пока он придет в себя, во-первых, и восстановится моя энергия, во-вторых.

– А если вернется Таур?

– Значит, не повезло. Принеси мою сумку, там должен быть термос с кофе.

– Термос? – удивилась Волшебница.

– Термос, термос, – проворчал Локи, – силы восстанавливает только натуральный продукт, а не искусственно наколдованный.

Варвара принесла сумку, нашла кофе и до слез захотела домой. Прихваченный Локи термос был такой трогательно домашний… Нежно-голубой, с чуть помятой блестящей крышкой и нелепо пляшущими розовыми фламинго. Кое-где эмаль облупилась, обнажив металл цилиндра, видно, термос был походный и имел бурное прошлое. Страшно и дико было видеть этот осколок домашнего уюта в мрачной Вау-рии. Еще труднее было осознать, что именно эта вещь принадлежит Локи. Старый облупленный термос и холодный элегантный Локи, их трудно было связать воедино. Маг уселся на пол, по-турецки поджав ноги, и едва заметным жестом сотворил рядом с собой четыре чашки. В трех уже дымился ароматный кофе, одна была идеально чиста.

– Как освобожденным от волшебства, вам, ребята, и магический продукт не повредит, – прокомментировал он, заметив недоуменный взгляд Варвары, – плесни-ка мне домашнего, Маня.

Волшебница налила кофе в чашку и протянула ее Магу.

– Разве Илай не колдует? – удивился Краш, вспомнив свой недавний полет.

– Колдует-колдует, – успокоил Локи, – только мне почему-то не показалось, что у него проблемы с энергией. У тебя другое мнение?

Краш не ответил, ограничившись почесыванием затылка. Варвара, грея руки о чашку, пила кофе мелкими глоточками и пыталась привести в порядок свои мысли. За последние пару часов она уже несчетное количество раз провела переоценку ценностей и это ее, мягко говоря, не радовало. Трудно не усомниться в своих аналитических способностях, если твое мнение совершенно искренне меняется по три раза в час. «Вот, скажем Локи, – думала она, – вроде все правильно делает, не придерешься, но откуда такая жестокость? Будто он не с живым человеком работает, а с тренировочным манекеном. Неужели что-то изменилось бы, если б все то же он делал чуточку мягче? Вряд ли, но Локи об этом просто не задумывается. Черный Локи… сильный, жесткий, холодный, как дамасский клинок. Но при этом он единственный из всего огромного Эйра, кто решился оказать реальную помощь Инсилаю. Только он не поверил в его смерть и вернулся за ним в Запределье. Не верил в смерть, или просто знал, что Илай жив? Уж слишком уверенно он сомневался… Не важно, Локи реально помогает, головой я это прекрасно понимаю. Но почему мне всякий раз хочется звать на помощь, когда я вижу эти спасательные работы? А Инсилай? Тоже хорош! Ведет себя так, будто не с того света его вытащили, а от любимого дела оторвали. Но уйти-то отсюда он отказался, хоть и предлагал ему Арси отъезд без боя! Выходит, не такая уж Илай скотина, как хочет казаться. Хоть что-то святое сохранилось. Правда, его святость не помешала ему в упор шарахнуть по своему же учителю. Да еще это клеймо, почему оно так волнует Локи? Он ставит его наравне с предательством, почему? Почему он так уверен, что, Илай получил его чуть ли не по собственному желанию? Почему он приравнивает это клеймо к катастрофе? Если они справились со смертью, неужели им не справиться с такой малостью?»

– Думаешь, он действительно дал поставить себе клеймо добровольно? – озвучила она не дававший ей покоя вопрос.

Локи допил кофе, не торопясь, перевернул чашку, поставил ее на пол и лишь тогда ответил Варваре.

– Разумеется. – Маг говорил, не поднимая глаз. Казалось, ему был неприятен этот разговор. – Законов магии еще никто не отменял. Даже Тауру это не под силу.

– Но как это могло произойти? – настаивала Волшебница.

– Не знаю, и знать не хочу. Если выберемся отсюда, разберемся.

– Он не трус, Локи, – тихо сказал Краш. – Обвиняй его в чем угодно, но только не в этом. Трус… ты сам видел, что с ним сделали, нужно много мужества, чтобы выдержать такое и не сломаться, а он отбивался от

мертвой воды, хотя любой другой на его месте мечтал бы о смерти…

– Не защищай его, – резко оборвал Маг, – он трижды ошибся. Трижды! Это слишком много для Волшебника. Он потерял кольцо Мерлина и поэтому не смог добить Та-ура, он попал в плен, потому что его эмоции возобладали над трезвым расчетом, он дал поставить себе клеймо раба и сам себя приковал к Запределью.

– Я видел, как он дрался с Магистром, – Краш смотрел на Маню, взглядом призывая ее в союзники, – это был бой равных. Это нечестно, когда какое-то дурацкое кольцо может решить исход Битвы!

– Клеймо могли поставить силой, – поддержала Краша Варвара, – скорее всего так и было.

– Он знал, что на его спине выжигают печать Таура, он был в полном сознании, не было ни заклятия, ни пле-туна, ни чего-либо другого, что могло бы помешать ему сопротивляться. Но он испугался и дал заклеймить себя, – терпеливо повторил Локи, – он подставил свою спину палачу по доброй воле. Почему он пошел на это, сейчас уже не важно. Если вас интересует мое мнение, думаю, что ему пригрозили новой болью, более сильной, и он смалодушничал, хотя должен был биться за свою свободу насмерть.

– Откуда ты знаешь, что было именно так? – спросила Волшебница. – Что угодно могло произойти.

Произошло только то, что Таур своего добился, а Инсилай проиграл. Потому что поставить клеймо раба воину можно только в том случае, если воин сдается. Это один из основных законов магии войны, его знают даже новобранцы. Не думаю, что Инсилаю это было неизвестно. Просто он в очередной раз не подумал.

– Есть предел человеческому терпению – сказала Варвара, вспомнив исказившееся от боли лицо Волшебника.

– Зато терпение раба безгранично, – проворчал Ло-ки, – особенно императорского раба. Своим сиюминутным страхом он швырнул себя в такую трясину ужаса, что если нам удастся его выдернуть оттуда, он должен будет молиться на нас остаток жизни.

– Если… а если нет? – Волшебница посмотрела в глаза Л оки.

– Сам виноват, – безжалостно бросил Маг, – сам и ответит.

– Это не честно, – прошептала Варвара, – он принял удар на себя. Один за всех. Он заслужил помощь.

– Защитница… что заслужил, то и получит… от Таура. У Магистра все по закону.

– Надо что-то делать, – перспективы, нарисованные Локи, Волшебницу не радовали, – к чертовой матери такие законы.

– Хочешь свой приговор смягчить, притащив этого красавца в суд живым и здоровым? – поинтересовался Маг, поднимая с пола свою чашку и рассматривая замысловатые узоры на дне.

– До того суда еще дожить надо. – Варвара покраснела, вопрос Локи попал в самое больное место. – Будем решать проблемы по мере их поступления.

– Ну, вот сейчас герой наш очухается, и будем решать, – не отрывая глаз от пустой чашки, пообещал Маг.

– Опять? – испугалась Варвара, покосившись на поникшего на камнях Илая.

– Нет. Сейчас Мирна и Ронни. Я Маня, увы, не всемогущ, моя энергия конечна. Пока не вернулся Таур, нужно пользоваться возможностями Инсилая.

– А если Магистр вернется?

– Тогда энергия Илая обратится против нас, если не успеем выдавить из него раба.

– Разве ты не закончил? – не поднимая головы, подал голос Инсилай.

– Нет, поднимайся, сейчас у нас дела поважнее. Ты меня крайне обяжешь, если будешь двигаться побыстрее.

Перед глазами у Волшебника плясали огненные чертики, виски долбила стая дятлов, а лопатка с татуированным скорпионом и тауровской отметиной, с точки зрения Инсилая, у него попросту отсутствовала, так как Локи выдрал ее без наркоза вместе с клеймом. «Лучше сутки у ворот Альвара, чем пять минут под руками Локи», – понял Волшебник, изнывая от боли после последней процедуры, и, не дожидаясь повторного приглашения, приподнялся на полу.

– Как ты? – шепотом спросил Краш и, заметив, что Локи отвернулся, подал Илаю руку.

– Как ржавое ведро, паровозом перееханное, чуть тронь – и в труху, – проворчал Инсилай, кое-как поднимаясь на ноги с помощью Краша. Пол под ногами предательски качнулся.

– Кофейку попей, – предложил Чародей, – пока не развалился окончательно. Отличный кофе, Локи творил.

Волшебник с тоской посмотрел на дымящуюся у его ног чашку: нагнуться за ней – за гранью возможного, попросить подать ее – признаться в своей слабости. Он искоса взглянул на Краша, надеясь, что слов не потребуется. Тот понял и быстро подал посланцу кофе.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Инсилай. Рука его дрогнула, большая половина содержимого выплеснулась, Волшебник взглядом остановил его на лету и вернул в чашку.

«Что ж я сразу-то не догадался глазами поработать, – подосадовал про себя Инсилай. – Да просто забыл. Забыл, что я Волшебник. Ну, докатился. Докатишься тут, когда в голове ничего, кроме страха новой боли, а в теле – старой в избытке. Плохо. Надо из этого царства страданий выкарабкиваться, или сожрет боль последние мозги. Не чувствовать, не бояться, не поддаваться». Усилием воли Инсилай заставил себя отвлечься от жгущего огнем клейма на лопатке и, взглянув себе под ноги, заметил на полу следы кофейной гущи.

– Кто гадал?

– Я, – не оборачиваясь бросил Локи.

– Но там выпало…

Это не твое дело, что там выпало, – Локи обернулся, чашки и кофейные пятна исчезли с пола. – Ты, слава Мерлину, уже жив, значит, Таур в пути. У нас мало времени, так что, будь любезен, не по чужим чашкам шарься, а займись своей. И поторопись, пожалуйста.

– Но ведь… – Инсилай не успел договорить.

– Придержи язык и не суй нос в чужие дела, – резко оборвал ученика Маг, в голосе его послышался металл.

Краш вздрогнул от неожиданности, Варвара, собиравшая сумку, чуть не выронила термос, который держала в руках. Перед ними был совсем другой Локи, властный и безжалостный. От него веяло холодной беспощадностью. Волшебница украдкой взглянула на Инсилая, будто ища у него поддержки, Краш шарахнулся в сторону, инстинктивно ретируясь с линии возможного огня. Что-то неуловимо обидное проскользнуло в интонациях Локи, Чародей очень сомневался, что Посланник ответит учителю вежливой улыбкой. Интуиция не подвела Краша.

– Это и мое дело, – заупрямился Инсилай, его брови сошлись на переносье, пальцы сжались в кулак. – Там выпала смерть, я хочу знать, кто умрет.

– Ты, если не прекратишь болтать чепуху, – Маг покосился на ученика и пол под босыми ногами Волшебника вдруг замерцал тлеющими углями. – Заткнись, наконец!

– Не ори на меня. – Инсилай поморщился, взглянул на огненный ковер у себя под ногами и сделал шаг в сторону. – Какого черта, я, что, похож на филе молодого барашка? – Глаза его полыхнули яростью, и Локи до колен обратился в камень.

– Ах ты, змееныш! – Маг с видимым усилием освободился из каменного плена, и клубок шипящих гадюк, сорвавшись с его руки, полетел в Посланника Мерлина.

– Не дождешься! – Волшебник плеснул на змей остатками кофе, и гадюки посыпались на пол, на лету превращаясь в сухие ветки.

– Прекратите! – попыталась вмешаться Варвара. – Вы с ума сошли, оба! Нашли время выяснять отношения!

– Не лезь! – Локи, не оборачиваясь, прикрикнул на Волшебницу. Карательных мер в ее адрес не последовало. Пробежала, правда, около нее одинокая мышка, но были это происки Мага или местный грызун, никто разбираться не стал.

Разыгравшаяся Чарка, припав на передние лапы, самозабвенно лаяла на дракона. Задняя половина собачьего туловища при этом беспорядочно скакала по кухне на длинных, ломких, как у кузнечика, ногах, сметая на своем пути все что ни попадя. Дракон на доберманшу никакого внимания не обращал. Сосредоточенно сопя, он карабкался на стол, пытаясь добраться до стоящей там ванночки с водой. Коротенькие толстые лапки рептилии были плохо приспособлены к альпинизму, и дракон постоянно сползал вниз к великому восторгу Чарки.

– Софа! – заорала из комнаты Вера Абрамовна, потеряв всякое терпение. – Или ты немедленно прекратишь этот бедлам, или будешь гавкать на берегу вместе со всем этим зоопарком. Если тебе плевать на мои нервы, так хоть соседей не изводи! Мадам Горцехович уже сто лет и последних тридцать она, слава богу, не слышит даже пожарную сирену. Не надо лечить ее уши!

– О, – немедленно возмутилась Софка откуда-то из недр квартиры, – я, конечно, гавкаю громче всех! Это все Тинкин ящер, пусть она его и усмиряет!

– Софа! Замолчи собаку, или я встану и замолчу вас всех. Ты меня поняла?

Вера Абрамовна могла бы и сама навести порядок, но, как назло, именно сейчас она дозвонилась до неуловимой парикмахерши Ноны и не имела ни малейшего желания жертвовать своей завтрашней прической ради липших пяти минут тишины сейчас. Софка вздохнула и пошла гонять доберманшу, Вера Абрамовна продолжила прерванную беседу.

– Ноночка, это ужас! – жизнерадостно прокричала она в трубку. – Они взялись меня уморить, я тебе говорю! И это каждый день! Я за себя вспоминаю только два раза в сутки, когда борюсь с кариесом. Уже не помню, как я выгляжу без щетки в зубах.

Пока Софка тащила из кухни упиравшуюся всеми четырьмя лапами собаку, дракон все-таки добрался до воды и плюхнулся в наполненную до краев ванночку. В полном соответствии с законом Архимеда, погружение в жидкость столь объемного тела повлекло за собой вытеснение на пол не менее внушительного количества воды. Чарка вырвалась из рук хозяйки и радостно прыгнула в образовавшуюся лужу, брызги полетели во все стороны.

– Дура! – дремавший в сторонке Боря, попав под холодный душ, взлетел на подоконник и в негодовании захлопал крыльями. – Чарка, дворняжка паршивая! Дур-реха!

Доберманша восприняла его крики, как поддержку, и, поставив передние лапы на ванночку, с упоением продолжила облаивать дракона. Дракон флегматично играл в колесный пароход на Миссисипи, шлепая лапами и пуская дымные сопли, в одном повезло – не гудел. Девочка немного растерялась, вспомнила о скандальной соседке снизу, заливать которую можно только через суд, и, плюнув на резвящуюся живность, рванулась к тряпке. Поскользнулась на мокром полу, ноги поехали вперед, Софка назад, равновесие было безвозвратно утеряно, пытаясь сохранить его, она схватилась рукой за ванну. Не помогло, и Софка с жутким грохотом растянулась посреди кухни. Откуда-то сверху на нее спланировали все еще плывущий дракон, холодный водопад и, как апофеоз водной феерии, детская ванночка, мокрая, но пустая.

Софка, осторожно приоткрыв один глаз, оценила объем разрушений, убедилась в относительной целостности своей личности, малость придавленной ванной и, решив, что куда безопаснее в данном конкретном случае быть жертвой ситуации, нежели ее виновником, изобразила глубокий обморок, оставшись лежать в луже. Чтобы сохранить остатки прически, голову ей пришлось уронить на дракона, мокрый, конечно, зараза, но лужа-то еще мокрее.

– Караул!!! – заголосил карикус, свесившись с подоконника. – Пожар!! Грабят!!

Сбежались все.

– Убилась! – ахнула на весь квартал прибывшая первой Вера Абрамовна и замерла в дверях, основательно затруднив подход к месту происшествия остальным членам спасательной команды.

– Ох, мамочки, – второй, с минимальным отрывом, примчалась Альвертина и с тяжелым вздохом констатировала, – конец света, полный потоп.

«Они поднимать меня собираются, – с раздражением думала изрядно промокшая Софка, – или так и будут всем хором таращиться?» Ко всем ее бедам дракон, напуганный нашествием знакомой и не очень публики, начал предпринимать робкие попытки к бегству. Софка крепко вцепилась в драконью лапу и попыталась его побегу воспрепятствовать. Дракон воспринял это как личное оскорбление и сыграл в огнемет.

Тем временем подтянулись остальные. Боевая тетя Рая с первого этажа, поверившая крикам про пожар и прихватившая с собой ведро воды, Люся, соседка напротив, с раритетным дедовским штыком революционного матроса на случай грабителей, Иоська с пустыми руками, но при полной боевой готовности к подвигам в глазах. Последней нарисовалась Шурочка, соседка сверху, с рыжим карликовым пинчером Гошей под мышкой. У Альвертины чесался язык спросить, на кой черт Шурка приперла с собой эту истеричную рыжую тварь: на случай экстренной эвакуации или в качестве дер-жи-хватай, для погони за ворами, но не успела, ее опередила Чарка. Увидев перед собой своего мелкого приятеля, доберманша радостно взвизгнула и, едва не затоптав Софку, ломанулась ему навстречу, поняв, что сегодня – день развлечений. Дракон поддержал всеобщее веселье парой добротных огненных плевков. Тетя Рая сразу сообразила, что про пожар кричали правду, и, растолкав общественность, выплеснула в кухню ведро воды, усугубив уже имеющий место потоп. Пока разбирались, горим – не горим, пинчер с Чаркой под шумок смотались, и уже через пару секунд их громкий брех переместился во двор. Дракон решил не отрываться от коллектива и деловито потопал за ними. Вера Абрамовна вышла из ступора и бросилась извлекать Софку из-под перевернутой ванны. Иоська с Альвертиной переглянулись и, рассудительно сняв обувь, пошлепали ей помогать. Шурка подумала и помчалась вниз ловить своего чокнутого кобеля, чуть не зарезавшись об революционный штык Люськиного то ли деда, то ли прадеда. Последней приползла глуховатая мадам Гор-цехович с паспортом, кучей удостоверений и значком почетного чекиста на байковом халате.

– Или мне наконец сделают нормальное электричество, или я видала Вашу власть и Ваши выборы на старом еврейском кладбище! Вот только не надо мне больше ничего обещать! – на одном дыхании провозгласила старуха, и черные усики под ее крючковатым носом угрожающе зашевелились.

«Старая ведьма! – обреченно взвыла про себя Софка. – Лежать мне в этой чертовой луже, пока она не расскажет про свой путь в революции!» Любовь почетной чекистки к монологам была известна всему кварталу. Бабку ходили слушать, как Жванецкого.

– Мне обещали коммунизм, и я ловила бандюков по всей Одессе, чтоб Советская власть на них не отвлекалась, когда будет строить электрификацию, без которой нам было не видать коммунизма, – завладев трибуной, завела мадам Горце-хович. – Потом объявили, что бога нет, и я несла в Торгсин Семин пасхальный костюм. А что? Зачем ему пасхальный костюм, когда пасху отменили вместе с богом? Зато на этот костюм мы, слава богу, почти полгода имели, что кушать, а не клали зубы на полку рядом с мылом по талонам!

Внимание аудитории непроизвольно раздваивалось между Софкиной пантомимой и конферансом почетного чекиста. Софка поняла, что теряет зрителей, и театрально застонала. Вера Абрамовна немедленно определила наличие симуляции и переключилась со спасения дочери на созерцание сольного концерта мастера художественного слова.

– И, слушайте, чего они все время меняют деньги? – для достоверности бабка потрясла перед носом у зрителей пачкой потрепанных Керенок, Катенек и еще каких-то никому не ведомых купюр. – Когда в последний раз у меня забрали рубли и дали купоны, мне обещали светлое, свободное от москалей будущее и посоветовали временно потуже затянуть свой ремень, потому что сразу хорошо не бывает. И что? Теперь ни бога, ни света, и я сижу в темноте с затянутым ремнем! Я так и знала, что этим кончится! Когда Семина мама писала из Канады, что отдала почти все свои сбережения за лечение мужа и учение внуков, я радовалась, что у нас все бесплатно, и не слушала Сему, когда он говорил, что бесплатный сыр – только в мышеловке. И кто был прав? Сему бесплатная медицина долечила до кладбища, мои внуки забесплатно научились только на канадских мусорщиков, и я сижу в этой стране почти на помойке. Без денег, без мужа, без внуков и без электричества, потому что мусорщик в Канаде – это лучше, чем профессор в Одессе. А внуки моих недоловленных бандюков ходят на Песох в синагогу, катают белый «мерседес», жрут черную икру ложками и имеют себе памятник на центральном кладбище… Это, что, историческая правда? Это издевательство! – Бабка решительно направилась к ванночке, потрясая кипой старых денег, документов и агитационным листком времен застоя «Все на выборы!» – Это урна? Где надо написать, что я Горцехович? И имейте в голове про проводку, или я буду писать в ЦК. Это ж невозможная жизнь! Я на Семин памятник продала бабкины сережки и осталась нищая, так что меня будут уже хоронить в бумажном кульке, на меня сережек не хватит, а эти жульники скупили полкладбища и понастроили памятников. Теперь сами к себе на могилу ходят и проверяют, чтоб чего не сперли. Да кто ж у них сопрет, когда они сами воры и есть? Уже легли бы спокойно под свой монумент и глаза честным людям не мозолили!

«Чтоб ты провалилась! – бушевала про себя Софка, с тоской осознав, что говорливая бабка свела ее, Софкин, рейтинг до нуля, а, значит, от уборки не отвертеться. – И какой дурак ей натеял про выборы?! Чтоб уж ты отвалила к своему Семе, выбирать главного по Райскому ЧК, или к внучкам в Канаду, по помойкам агитировать! Ну что, ванну с меня снимать будем, или уши развесим?»

Софкино негодование было вполне обоснованно: Аль-вертина и Иоська, добровольно взявшие на себя роль спасателей, нахально манкировали своими обязанностями, таращась на мадам Горцехович. Вера Абрамовна, досрочно уличившая дочь в симуляции, тоже проявляла преступное бездействие.

– Это что, выборы королевы психушки, – раздался насмешливый голос из коридора, – или митинг в защиту прав памятников?

Альвертина, не поверив своим ушам, обернулась и обнаружила среди собравшихся мадам Катарину. «О господи, – от неожиданности Альвертина выпустила из рук свой край ванночки, – ну все, спасайся, кто может! Сейчас она мне устроит за все сразу: и за Ронни, и за Алису, и за пожар, и за потоп». Хилый Оська немного подержался за ванну, понял, что помощи не предвидится, а в одиночку не справиться, и аккуратно положил ее на место, то есть на Софку.

– Это когда-то кончится? – заорала со двора соседка снизу, внося новую ноту в и без того зрелищное шоу. – Или вы заберете свою воду, или я вызываю милицию!

– Деточка, куда ты тащишь урну? – не реагируя на шум, бабка Горцехович намертво вцепилась в Иоську. – Я же еще ничего не голосовала! Дайте мне, наконец, мой талон, я имею право!

Мокрая и злая Софка, придавленная ванной, кое-как села на полу.

– И не забудь убрать все это безобразие, – прошипела Вера Абрамовна. – Мадам Катарина! – лицо тети Веры выражало уже полное счастье. – Как я рада Вас видеть! Мы Вас так ждали, просто ужас! Люся, убери свой штык, мы все зарежемся! Ося, Тина, Софа, вылезьте, наконец, из лужи, что за удовольствие, я не понимаю!

Пока Вера Абрамовна пробиралась к Катарине, Аль-вертина, поняв, что расплата неминуема, лихорадочно соображала, изобразить ей буйную радость от приезда родительницы или, по примеру Чарки, сделать ноги.

– Что у вас здесь происходит? – с искренним интересом поинтересовалась Кэт у Веры Абрамовны, глядя на затопленную кухню, мокрую Софку, свою перепуганную дочь и рвущуюся к участию в общественной жизни мадам Горцехович.

Ответить ей никто не успел, так как в этот момент заколотили в дверь. Внимание зрителей немедленно переключилось на стук. Всем было ясно, что на лестнице большой оригинал – дверь в квартиру была открыта настежь.

– Откройте, милиция, – виновато попросили из темноты подъезда. Робкий голос милиции никак не вязался с производимым ею грохотом.

– Таки не заперто, – после некоторой паузы констатировала Вера Абрамовна, – только я милицию не вызывала.

– Зато я вызывала, – растолкав собравшихся, в кухню прорвалась Генриетта Ашотовна Баранова, упоминаемая выше, как соседка снизу. Вид у нее был несколько инопланетный из-за шального взгляда и торчащих цветными поролоновыми антеннами бигудей в пегих волосах. В руках Генриетта Ашотовна держала здоровенный таз с во-

дой. В воде вперемешку с побелкой плавали тушки обезглавленных скумбрий, несколько тараканов и веточка лаврушки.

– Лейтенант Горобец, – протиснувшись в квартиру, представился милиционер. То, что он, действительно, лейтенант, пришлось поверить на слово, от всей милиции у Горобца имелась только фуражка, остальная форма одежды была свободной – заляпанные меловыми потеками шорты, в девичестве явно бывшие джинсами и безжалостно урезанные к пенсии, тапочки-вьетнамки и футболка с надписью СССР. Фамилию свою он вполне оправдывал, был маленьким и щуплым, где-то в половину мадам Барановой, чьи пышные формы облегал черный шелковый сарафан в ядовито-желтых подсолнухах.

– Это мой чирус, – Генриетта швырнула таз посреди кухни, – он снова плавает, хотя уже давно мертвый. Кто-то мне скажет, зачем соленому чирусу вода? И почему эта вода регулярно льется на мою голову? Я собиралась кушать эту рыбу, а не учить ее плавать!

Дракон, не угнавшийся за Чаркой, догадался, что ему принесли обед, и, сунув голову в таз, радостно зачавкал.

– А милиция зачем? – уперев руки в бока, агрессивно поинтересовалась Катарина, немедленно подключившись к склоке. – Он, что, у твоих безголовых рыбок играющий тренер?

– Скажите, чтоб мне дали талон, – разглядев милицейскую фуражку, мадам Горцехович отпустила Иоську и вцепилась в Горобца, – права не имеете меня голоса лишать, я его заработала, когда твои дед с бабкой еще не думали про твоих родителей! Ты мне будешь говорить!

– Я не говорю, – лейтенант попятился к двери, – вода течет, я насчет воды.

– Он из водопроводной милиции, – любезно пояснила бабке Катарина.

– А электричество он может? – внезапно утратив двадцатилетнюю глухоту, заинтересовалась старая чекистка. – У меня уже год не горит.

– Конечно, – успокоила Волшебница, – он все может. За тем и пришел. Горобец, что стоишь, как пингвин, помоги женщине. Слышишь же, у нее не горит.

– Ага, – ошалевший лейтенант без боя сдался мадам Горцехович.

– О, – заорала вдруг Бараниха, заметив, что почти все вещественные доказательства соседского беспредела сожраны драконом, – они вже крокодилов завели! Совсем с глызду съехали! Моя рыба! Ваше чудовище сожрало мою рыбу! Милиция!

– Караул! Грабят! – немедленно поддержал карикус.

– Цыц, – не повышая голоса сказала Катарина, и все, включая Борю, затихли, – милиция работает электриком. У Вас проводка в порядке?

– Типа как да, – растерялась Генриетта.

– Тогда милиция Вам ни к чему. – Катарина ногой задвинула дракона под стол. – Берите свой тазик и идите. Не надо было учить своих безголовых рыбок плавать, кушали бы на обед соленый чирус, а не моченых тараканов.

– А рыба? – возмутилась мадам Баранова.

– Уплыла твоя рыба, сама не видишь? – Кэт начала терять терпение. – Шурши отсюда, надоела ты мне!

Неведомая сила развернула Генриетту Ашотовну и повлекла в темноту лестничной площадки, вместе с тазиком, тараканами, лавровой ветвью и заметно подвявши-ми от общения с мадам Катариной желтыми подсолнухами на черном сарафане.

Свет, скользнувший под купол Верховного суда, промчался по измерениям, выскочил в космический вакуум, пронесся звездным дождем по черноте вечной ночи и ярким голубым лучом ударился о землю, превратившись в Айку. Изрядно напуганная потерей физической сущности и холодом вечной ночи, девушка вздохнула с облегчением, обнаружив себя вполне материальной в какой-никакой реальности. Правда, приговор Высшего забросил ее в какое-то мрачноватое измерение, но это все равно лучше, чем на века в бестелесные. Она огляделась. Темновато, но терпимо. Слава богу, нет характерного мерцания, значит, ни Макра, ни Микра. Уже легче. Из стабильной реальности проще вернуться. «Надо ждать рассвета, – поняла она, так и не сумев ничего рассмотреть, кроме каких-то куцых кустов, – будет день – разберемся, – Айка поудобнее устроилась в зарослях. – Проклятый Илай, вечно от него одни неприятности, – вернулась она мыслями к волновавшей ее проблеме. – Выходит, этот негодяй снова вышел сухим из воды, раз меня сюда сослали. Вот скотина живучая, ничего его не берет! А ведь почти получилось сплясать на его могиле! Про камень Ваурии этот кот мартовский не догадался и Таура добить не смог, раз. Арси его нашел сразу после битвы и еще не очухавшегося в черную башню препроводил, два. Его дуракам-приятелям удалось так голову задурить, что они сами его и добили, три. И на тебе, невыполнение инструкций о возвращении. Значит, этот дьявол жив-здоров. Как же он ухитрился вывернуться? Я своими глазами видела, как его у городских ворот распяли, как он трое суток под ударами дергался, как клеймо императорского раба заработал, как его мертвой водой напоили… а он все равно живой. Может, с водой было что-то не так? Да нет, быть не может, его приятель Борода поменял полосы на бочках, в этом я уверена, посланничек должен был быть мертвее мертвого уже после пары глотков этой дряни, а в него влили не меньше пинты. Тварь. Как с ним свяжешься, обязательно в какую-нибудь дрянь вляпаешься. Что в Мерлин-Лэнде он мне крови попортил, что сейчас. Дура я, конечно, была, что с ним связалась, но теперь-то об этом горевать поздно. В грязи он меня тогда хорошо вывалял, полгорода мое имя вдоль и поперек трепало, на улицу не выйдешь. Ну ничего, за грязь мы поквитались, сердце радовалось смотреть на его рожу блудливую, когда он у ворот корчился. – Айка не смогла сдержать довольной улыбки. – Эх, Арику бы туда, потаскушку его паскудную. Пусть бы про любовь свою страстную к милу другу Илаюшке мне поведала, когда дорогой-любимый в грязи по шею, в крови по колено… небось, и подойти бы побрезговала. А вот я не брезгливая. Все двенадцать превращений использовала, чтоб любовь мою ненаглядную плеточкой приласкать собственноручно. Ну почему в их чертовой Ваурии женщине свободно передвигаться никакой возможности, а превращений Отшельнику только тринадцать положено и то только на час? Знай я, что так все кончится, я бы и тринадцатое сохранила. От солдат, что меня в первые дни пребывания напугали, можно было и в кустах отсидеться.

Ну, ничего, в кустах у ворот я тоже неплохо время провела. Любо-дорого было смотреть, как Илай там отдыхал. Скромненько, на коленях, с цепью на шее. Зря меня Высший в невнимательности и халтуре обвинил, я глаз с Посланника трое суток не сводила. Даже расстроилась, когда его дружки бородатые по моей наводке его на тот свет отправили. Такое представление обломали! Дурак Арси, не там надо было это шапито разворачивать, а где-нибудь в Мерлин-Лэнде. Мог билеты на такое зрелище по сотне мерлинов продавать, а плетку с грязью в аренду сдавать минимум по тысяче. Уверена, отбою бы от желающих не было. Озолотился бы советник. Ну, не все потеряно, Илаевы друзья ему подстать и убить-то толком не смогли, как выяснилось, так что, при желании, можно повторить на бис».

А потом был мерлин-лэндский Колизей. Бесконечная очередь обвивала здание городского цирка в несколько витков. Айка, нарядная и улыбающаяся, сидела за низеньким столиком и продавала входные билеты. Чуть поодаль, элегантный Арси в черном костюме, с алым шейным платком вместо галстука, за отдельную плату выдавал всем желающим перевязанные цветными ленточками мешочки с грязью и добротные плети в подарочной упаковке. За спиной удачливых коммерсантов красовалась броская афиша: залитая светом прожекторов цирковая арена, в самом центре которой стоит на коленях прикованный к столбам окровавленный Инсилай. За спиной его – Айка в черном с золотом костюме укротителя, кнут в одной руке, факел – в другой. Арена огорожена высоченной решеткой от переполненного зрителями зала. Огромная надпись под картинкой гласила: «Только сейчас, только у нас, только для Вас! Участвуют все желающие!». Айка улыбалась во сне, ее прогнозы о всенародной любви к Илаю полностью оправдывались, торговля шла бойко, бизнес процветал.

Глава 17

Все мои проблемы от Мерлина. Его чертов Посланник проклял меня и мою страну буквально с того света. Я живу с этим страшным грузом всю жизнь, и он честно тянет меня ко дну. Утону – не удивлюсь. Что же произошло в Альва-ре? Почему я лишен права на возвращение? Что там с Кирой, удалось ей найти девчонку?Стоп… Какая девчонка, какое кольцо?Кажется, я впал в старческий маразм. Девчонку заколдовал Посланник, она не может быть человеком, она – жемчужина, она слишком далеко от Ваурии, чтоб Илай мог вернуть ее в естественную сущность…. Но это значит… а значит это только то, что Посланник умер, а вместе с ним погибло и его волшебство. Но даже если он трижды умер, это не объясняет невозможность моего возвращения домой. Он умер без моего участия. Почему дорога домой мне недоступна ?Ядаже не мечтал о его смерти. Или это проклятье Волшебника ? Того, мертвого, пославшего мне и моей земле проклятье до десятого колена ? Не знаю, что с землей, а мое колено сломалось сразу: Ауст умер, и своей смертью перечеркнул мою жизнь.

Так что все-таки, черт возьми, случилось с Посланником ? Судя по всему, его убили. При этом смертельный удар нанесла ему рука друга, а не врага. Поэтому в суд меня не тащат, но и вернуться не дают. Смерть при невыясненных обстоятельствах. А выяснять они могут еще лет двести, ребятам из Высшего торопиться некуда, у них в запасе целая вечность. Но это у них, а у меня куда меньше. К тому же, старый дурак, я своими руками отправил Киру в самую гущу этой разборки. И ведь, самое обидное, сделать уже ничего не могу, сижу на цепи в Бэсснии, как каторжник на галерах… Проклятые законы!

А, может, этого проклятущего посланца не до конца прихлопнули ? Почему нет ? Очень даже возможно, этот вояка вполне мог скользнуть в промежуточную реальность, если обхитрил Арси. Хотя… хотел бы я посмотреть на того, кто обхитрит Арси, советник сам, как сын лисы и шакала, – не обманет, так загрызет. Не должно бы у Посланника получиться надуть моего друга Арси. Тогда, выходит, мертв Инсилай на данный момент, как и те двое в хрустальных саркофагах.

Мертвее не бывает. А жаль, я бы с ним поборолся. Или… или второй вариант, близкий к критическому: Инсилай к Битве не имеет никакого отношения, кроме моего великого желания с ним сразиться, а Посланник стоит в тени и ждет, когда его выкормыш меня вконец измотает. Только тогда получается, что посланца зовут не Золотой Илай, а Локи. Черный Локи. Веселенький у нас турнирчик намечается.

– Мы так рады, что Вы приехали, – Софкина мама вздохнула с облегчением, – мы так ждали Вас, особенно Тиночка.

– Добралась, слава богу, – улыбнулась Катарина, – как вы тут без меня поживаете?

– Ой, да все нормально! – весело сказала Вера Абрамовна, оттесняя Кэт с заболоченной кухни. – Пойдемте в зал! Софа, Тина, уберите же здесь, наконец! Сколько можно сидеть в свинарнике?

Мадам Катарина покосилась на захрапевшего под столом дракона и замешкалась на пороге.

– Мамочка, – Альвертина умоляюще посмотрела на мать, прекрасно понимая, что Волшебнице достаточно шевельнуть рукой, чтоб навести здесь идеальную чистоту, в то время как им с Софкой придется пахать с той же целью не меньше трех часов.

– Ну, ты нахалка, – рассмеялась Катарина, догадавшись, что так срочно понадобилось от нее дочери.

– О, – возмутилась Вера Абрамовна, – умнее ничего не придумали? Человек с дороги и вздохнуть не успел, а вы ему швабру в руки! У вас, что, мозги поразмокали от этой сырости?

– Сырость стрррашная! – подтвердил карикус с подоконника. Это решило дело.

– Ничего-ничего, – Кэт улыбнулась, – раз уж я все равно здесь… мы и так доставили вам массу хлопот. Не беспокойтесь, Альвертина все уберет, а я ей помогу. Тем более, мы так давно не виделись… А вы пока посмотрите, что я Вам с Софочкой привезла, – Катарина вернулась в прихожую и просто из пустоты достала огромный, весь в наклейках, чемодан, – надеюсь, я угадала с размерами.

Ход был филигранно точен. С таким количеством шмоток и Софка, и Вера Абрамовна были нейтрализованы минимум на пару часов. Пока хозяева разбирались с подарками, Волшебница небрежным жестом придала кухне почти полную стерильность и устроила дочери форменный допрос.

– Что это значит? – злым шепотом спросила Кэт, держа в одной руке дракона, в другой – не успевшего даже каркнуть карикуса.

– Это Боря, – невинными глазами глядя на мать, ответила Альвертина.

– И что он здесь делает, твой Боря? – Катарина брезгливо швырнула карикуса в окно. Боря огрызнулся, сделал круг почета над двором и снова уселся на подоконнике, опасливо косясь на Волшебницу блестящим синевато-черным глазом.

Альвертина промолчала.

– А это кто, Федя? – Волшебница тряхнула драконом перед носом у дочери. – Как они сюда попали, я тебя спрашиваю?

– Со мной, – честно ответила Альвертина.

– А тебя каким ветром сюда занесло? Кажется, я оставила тебя совсем в другом месте.

– Ну, мамочка, – немедленно заныла Альвертина в целях самообороны. – Я же могла сгореть заживо, если б не стронулась с того дурацкого места, ты этого хотела?

– Что за патологическая тяга к стихийным бедствиям, – проворчала Волшебница, – то пожар, то потоп. И где ты откопала карикуса?

– Это не я, это Ронни, – немедленно открестилась Альвертина, очень надеясь, что маман не вспомнит про дракона.

– Как ты здесь оказалась и что наплела тете Вере? – продолжала допрос Катарина. – Она же черт знает что подумает.

– Ничего она не подумает, она сама сказала, что я вернулась из Америки.

– Черт, – Катарина шевельнула пальцами.

– Что ты делаешь? – насторожилась Альвертина.

Меняю лейблы на подарках и клею Вашингтон на чемодан, – буркнула Волшебница. Из гостиной раздавались восхищенные охи и визги. – Итак, как ты здесь оказалась?

– С девчонками, – промямлила Альвертина, не решив для себя, сообщать мамаше о своих

визитах в Мерлин-Лэнд и Запределье, или не вдаваться в подробности.

Дверь распахнулась, пропустив Веру Абрамовну в серебристо-голубом вечернем платье с душераздирающим декольте, норковом палантине и босиком. Следом шествовала Софка в навороченных джинсах ядрено-красного цвета, коротенькой черной маечке и песочно-рыжей шляпе фасона «шериф».

– Великолепно, – оторвавшись от воспитания дочери, воскликнула мадам Катарина, – вы спали, на вас шили!

Софка с матерью были так увлечены обновками, что даже не удивились, как быстро Альвертина управилась с уборкой. Вера Абрамовна, помолодев в одночасье лет на десять, просто летала по кухне, пытаясь исполнить что-то похожее на вальс, Софка прыгала, как заправский каратист, время от времени замирая в воинственных позах. Альвертина скакала просто так, надеясь про себя, что по случаю дня рождения ей тоже перепадет что-нибудь шикарное от мамашиных щедрот. «Хорошо бы она привезла мне что-нибудь вечернее, – мечтала она, – например, платье как у Шерон Стоун на прошлогоднем Оскаре или что-нибудь из Частной коллекции». Домечтать до бриллиантовых босоножек и горностаевой накидки Альвертина не успела, потому что где-то внизу раздался сильный взрыв, дом покачнулся, с потолка посыпалась штукатурка, а свет на кухне мигнул, чихнул и погас. Темнота и тишина.

– Америкосы по очередным врагам промахнулись, – шепотом предположила Софка.

– А шепчешь-то почему, – спросила Альвертина, – думаешь, они верхом на своей ракете прилетели?

– Штаны новые, жалко, – вздохнула Софка.

– Они ж тебе не по заднице попали, – хихикнула Альвертина, постепенно приходя в себя от потрясения, – не переживай.

– Не болтайте ерунду, – цыкнула Кэт, – просто свет отключили.

– А почему так громко? – усомнилась Вера Абрамовна и, на ощупь добравшись до входной двери, осторожно выглянула в подъезд. Там ее ждал вездесущий революционный штык люськиного прадеда.

– Кто здесь? – взвизгнула Люся, услышав скрип открывающейся двери, и ощерилась орудием пролетарских матросов.

– Дюк Ришелье, – проворчала Вера Абрамовна, кутаясь в новенький палантин. – Люся, мы все когда-нибудь зарежемся о твое наследство. Что случилось-то?

– Или самолет упал, или Брежнев приехал, – авторитетно заявила откуда-то из недр подъезда мадам Горцехович.

– Это сегодня кончится? – заголосила снизу скандальная Генриетта, по инерции ума, приписывавшая все катаклизмы рукам Софки и Веры Абрамовны. – Я таки вызову милицию, пока эти бандитки живут над моей головой, я не могу спать спокойно! Когда не получилось утопить, они уже начали взрывать!

– Здесь я, дамочки, – тихо сказал кто-то в темноте, что-то зашуршало и раздался стук падающих железок, – можете не стараться.

Катарина, на скорую руку сотворив фонарик, вышла на лестницу и направила луч света на грохот и шорох. Шевелилось, как выяснилось, у двери бабки Горцехович, но что именно, было не разглядеть за недостатком света. Доберманша проскользнула под ногами у хозяйки и с воинственным рыком кинулась на груду обломков.

– Стой! – заорала Софка, кидаясь следом. – Фу, вдруг там бомба!

– Ложись! – решительно скомандовала сверху тетя Зоя, не разобрав ничего, кроме бомбы.

Софка, конечно, плевать хотела на это «ложись», но, не разглядев в темноте щербатой ступеньки, выполнила команду соседки в принудительном порядке, спланировав в свободном полете прямиком на шевелящуюся кучу неизвестного происхождения у двери почетной чекистки.

– Ох, – вздохнула куча.

– Мамочки, – взвизгнула Софка и, резво вскочив на четвереньки, рванула в сторону. Чарка, с милицейской фуражкой в зубах, бросилась за хозяйкой.

– Ты меня раздавила, – грустным голосом пожаловалась куча.

Софка присмотрелась и обнаружила под обломками деревяшек милицейского лейтенанта.

– Что это с Вами? – поинтересовалась подоспевшая сверху Вера Абрамовна, кокетливо кутаясь в норковый палантин несмотря на тридцатиградусную жару.

– Милиция! – снова заорала горластая Генриетта, не оставляя надежды привлечь к конфликту с Верой Абрамовной представителей власти.

– Да здесь я, мадам, не орите, – проворчал Горобец, с трудом выбираясь из-под обломков, – что у Вас к милиции? Завтра утром в письменном виде в трех экземплярах.

– Да я на тебя в Клев напишу, – возмутилась Барани-ха, – воробей куцехвостый!

– Хоть в ООН, – разозлился лейтенант, – только свечку купи, свет-то у вас, дамочки, тю-тю.

– Это почему это? – удивилась Вера Абрамовна.

– Да потому что у Вашей чекистки стремянка царской чеканки! – сообщил Горобец, остервенело отряхиваясь, – хорошо, шею себе не сломал.

– А Вы что, шеей светить собираетесь? – подтянулась к месту аварии Катарина.

– Щит замкнуло, я, как с лестницы летел, в него отвертку уронил, – буркнул лейтенант, – и кабель порвался, когда я на нем чуть не повесился. Все, гражданочки, кина не будет, света тоже.

– Ну, это мы посмотрим, – буркнула Катарина и героически полезла в электрощит.

– Мама! – ахнула Альвертина, знавшая, что ее мамаша боится электричества, как чумы.

– О, милиция называется, – разворчалась бабка Горце-хович. – Денег нет, воды нет, Семы нет, теперь и света не будет. И это жизнь?

– Мадам, света у Вас не было и без милиции, – напомнила справедливая Вера Абрамовна, – осторожнее, Екатерина Дмитриевна, еще стукнет, не дай бог!

– Я буду писать президенту, – пообещала бабка.

– Не дом, а союз писателей, – проворчала Катарина, сосредоточенно ковыряясь в проводах, – чем кляузы пи-

сать, лучше б на нормального электрика скинулись, ведь сгорите когда-нибудь от своей жадности!

«Что это с ней, – Альвертина во все глаза смотрела на манипуляции по реанимации электричества, – ну, ма-машка, ну дает! Просто чудеса!»

Свет появился через пять минут, или чуть раньше, и был приветствован бурными аплодисментами. Софка взяла у Чарки фуражку Горобца и с ужасом обнаружила, что шикарные новые джинсы вдрызг разодраны на обеих коленках. Вопль, который она при этом издала, вполне мог соперничать с маяком типа «ревун».

– Что-что? – переспросила чекистка, приложив сухонькую ладошку к уху. – Я не слышу!

– Чтоб ты сгорела, глухая тетеря! – зарычала раздосадованная Софка, грозя вредной бабке милицейской фуражкой.

– Вижу-вижу, свет горит, – заворчала мадам Горцехо-вич, – и чего так орать, я не глухая, – она гордо развернулась и, прошмыгнув в квартиру, захлопнула дверь прямо перед Софкиным носом.

– Я хотел бы видеть господина Белеса, – отчаявшись дозвониться до компаньона, Корн появился в приемной Великолепного на правах простого посетителя.

– Господин Корн? – всегда хладнокровная, Лора выскочила из образа бизнес-волшебницы и, не скрывая удивления, уставилась на Мага. – Разве Вы не знаете?

– Чего не знаю? – Корн немного растерялся.

– Они арестовали ВВ, – шепотом сообщила секретарша.

– Кто? – оторопел Маг. Единственным, за что, с точки зрения Корна, магистрат мог докопаться до законопослушного Белеса, были налоги. Учитывая то, что в «Пегасе» они были компаньонами… Мысль о налоговой полиции так испортила Корну нервы, что он даже не рискнул спросить, в чем обвинили Великолепного. Впрочем, Лора удовлетворила его любопытство, не дожидаясь расспросов.

– Элрой из этики лично приезжал.

И в чем его обвиняют? – Корн вздохнул с облегчением: уклонение от уплаты налогов едва ли будет проходить по этому ведомству. Если, конечно, Белее не ухитрился наколдовать левый отчет за пару веков, или напустить умственное затмение на магистральных финансистов.

– В оскорблении власти при исполнении.

– Это Элроя, что ли? – заинтересовался Корн. – Интересно, ВВ власть словом или действием оскорблял?

– Не знаю, – вздохнула Лора, – когда я пришла, его уже уводили в наручниках.

– Действием, значит, раз в наручниках, – предположил Маг, – много бы отдал, чтоб хоть в щелочку посмотреть, как Белее вмазал Элрою. Кадр века.

– Ничего смешного, – нахмурилась Лора, – они настаивают на обвинении и отказались выпустить Белеса под залог.

– Да ты что? – забыв о светском воспитании, удивился Корн, с интонациями больше приличествующими начинающему ученику Чародея, чем представителю магической аристократии в десятом колене. – Что ж он такого Элрою сделал? В кодекс магической этики превратил, или физиономию попортил?

– Вы имеете полное право выяснить это у господина Элроя, – снова напустив на себя серьезность, сказала секретарша. – Он вот-вот будет здесь с постановлением на обыск.

– Ты адвокату звонила?

– Конечно.

– И Гектор не уломал муниципалов? Чудеса, право слово.

– ВВ в магистральной тюрьме.

– Сумасшедший дом, – проворчал Корн, – что ищем?

– Понятия не имею, – почти пропела Лора, – найдут – узнаем.

– Логично, – признал Маг, – кстати о поисках. Не подскажете ли Вы мне, милая Лора, как я могу поговорить с Илкой? Никак не могу с ней встретиться.

– С Илкой? – удивленно переспросила девушка. – Право, не знаю. Я очень давно ее не видела.

– Жаль, она мне очень нужна.

– Попробуйте выяснить у Локи… или у Инсилая, может, им что-то известно? Я, к сожалению, не в курсе.

– Лора, Вы не в курсе не только про Илку, – тихо сказал Корн, – Инсилая убили. А Локи снова куда-то исчез.

– Илая убили? – недоверчиво переспросила девушка. – Этого не может быть, если б это было так, об этом бы уже гудел весь квартал.

– Увы. Я знаю это из первых рук. Мне сообщил об этом Локи.

– Вы же говорили, что он исчез.

– И это правда. О смерти Инсилая я узнал вчера. А сегодня Черного Локи весь день разыскивает вездесущий господин Элрой. Даже у меня справки наводил.

– Странно… – Лора нахмурилась, – уж кто-кто, а Элрой мог бы догадаться, что Локи надо искать там, где убили Илая, если, конечно, его действительно убили… Господи, Вы уверены, что это правда… об Инсилае. У меня в голове не укладывается.

– Я уверен только в том, что Локи сказал именно это. – «Не слишком ли много совпадений, – подумал вдруг Корн, – Белее в тюрьме, Инсилай в могиле, Локи в отсутствии. Уж не Великолепный ли прикончил мальчишку? Тогда ясно, почему ВВ не жаждет выходить под залог. Если перешел дорогу Черному Локи, самое безопасное место в мире, как это ни смешно, как раз магистральная тюрьма. И требования шантажиста передал мне именно дорогой компаньон, и Илка весьма кстати исчезла… Неужели моя дуреха связалась с Белесом, и они на пару разобрались с паршивцем? Или только пытались разобраться, и теперь пришла очередь Локи поговорить со всеми заинтересованными лицами. Ведь то, что бог смерти прибрал Инсилая, мне известно только со слов дражайшего соседа, а он ради достижения своих целей присягнет, если потребуется, даже в том, что солнце восходит исключительно по вечерам и на западе».

– Господин Корн, – маг так увлекся размышлениями, что не сразу понял вопрос Лоры, – Ваш доброжелатель больше не появлялся?

– Н-нет. Видимо, я попал в полосу мерцаний. Все исчезают, не прощаясь.

И у Вас тоже? – никто не заметил, как в приемной Белеса появился Элрой в сопровождении двух муниципалов. – Вы не поверите, но у меня то же самое. С кем ни заговорю, испаряются с резвостью молодых оленят прямо на глазах. Рад Вас видеть в добром здравии, господин Корн. Приветствую Вас, госпожа Лора, Вы, как всегда, очаровательны. Прочитайте, пожалуйста, и распишитесь, – он положил на стол какой-то официальный бланк, на котором Корн разглядел кучу печатей.

– Что это? – не поняла Лора.

– Разрешение магистрата на поиск в этом доме госпожи Катарины. Вы читайте. Там все написано.

– Я не юрист, господин Элрой, – Лора оттолкнула от себя ордер, – сейчас я позвоню Гектору, он все выяснит, и ищите, кого хотите.

– Я мог бы возразить Вам, красавица, что произвести свои поиски мы можем и без присутствия адвоката, но я хочу видеть господина Феми не меньше Вашего, и готов подождать пару минут.

Связаться с Гектором не удалось, либо его зеркало было отключено, либо зеркальная связь в очередной раз глюковала.

– Как успехи? – ехидно поинтересовался Элрой. Лора сердито зыркнула на дознавателя и промолчала.

– Я могу вызвать Стаей, Лора, – любезно предложил Корн. Все еще подозревая, что Белеса прихватили по делу о налогах, он не хотел пускать дело на самотек. – Она ничуть не хуже Гектора.

– Я хотел видеть господина Феми, – уточнил Элрой, – а вовсе не мадмуазель Стаей. Ее я ждать не собираюсь. Приступайте, ребята.

– Это произвол, – проворчал Корн, – при свидетелях. Я звоню адвокату.

– А свидания с господином Белесом не желаете? – разозлился Элрой. – Могу предоставить местечко в соседней камере!

– Я могу это расценивать как угрозу? – Корн схватился за зеркальную связь на столе Лоры.

– Можете расценивать это даже как приглашение на собственную коронацию. А теперь, если у Вас больше нет вопросов… Не будете ли Вы так любезны… не перенесете ли свой визит на пару часов? Госпожа Лора сейчас будет немного занята. Кстати, красавица, Вы больше никого сегодня не ожидаете?

– Какого черта, – возмутилась Лора, – я тоже у Вас под следствием?

– Вы? – преувеличенно радостно удивился Элрой. – Нет, дорогая Лора, конечно, нет!

– Тогда разрешите откланяться, – секретарша швырнула на стол связку ключей, – дом к Вашим услугам. Счастливо оставаться.

– Сейчас пойдете в гарем, скалет, – Арси покосился на мерцающую карту, – возьмете эту чертову куклу и отведете ее к переходу, в сад камней.

– Простите? – не понял Дью.

– Что не ясно? Мирну эту сумасшедшую отведешь к провалу.

– Но… – замялся Гарди.

– Что «но»? – советник оторвался от созерцания карты и обернулся к полковнику. – Куда уж проще – берешь, ведешь, сажаешь.

– В зверинец? – оторопел Дью.

– Точно так, этой стерве там самое место, – подтвердил Арси.

– И куда я ее там дену? – скалет уже ничего не понимал.

– Что до меня, посадить бы ее ко львам, тиграм или хищным ящерам, но животных жалко. Ничего плохого они мне не делали, чтоб я им такую свинью подложил. Так что обеспечь этой дряни отдельную клетку. Между нами говоря, я бы посоветовал Вам прихватить с собой для выполнения этого поручения пяток солдат поздоровее.

– Но ведь это просто девчонка, советник, – обиделся Дью, – пусть и зловредная. Что ж я с ней сам не справлюсь?

– Она – дочь Черного Локи, скалет, и, увы, вся в папашу, если не хуже.

– Колдовство в крепости невозможно. А идти с ротой солдат за маленькой паршивкой…Да я себя уважать перестану! – Дью мигом сообразил, что, оставшись с Мирной один на один, сможет освободить ее без особых хлопот.

– Дело Ваше, – усмехнулся Арси, – я бы не рискнул, – он предъявил полковнику прокушенную Мирной руку. – И это притом, что девчонка сидела в клетке-мышеловке. А, Гарди, все еще желаете в герои?

– Попробуем! – бодро сказал Дью и направился к двери кабинета.

– Вы не против, если я взгляну на этот подвиг? – без тени иронии осведомился советник.

– Конечно, – в планы Гарди общество Арси не входило, но что делать.

Они прошли в гарем и остановились у покоев, отведенных Мирне. Дью отважно распахнул дверь и в ту же секунду молнией мелькнул обратно: из глубины комнаты прямо на него, злобно щерясь, прыгнула белая пантера.

– Что это с Вами, – хихикнул Арси, – Вы уже передумали?

– Я… я… – скалет потерял дар речи от удивления, – я не дрессировщик хищников, господин советник!

– Что она еще выкинула? – заинтересовался Арси и, не повторяя подвига Дью, заглянул к Мирне через маленькое решетчатое окошко в двери. – Вот черт, – ахнул он, увидев сидящую посреди комнаты пантеру, – я же говорил, вся в папашу! Один он с ней справится, герой! Еще чуть-чуть, и бедная девочка тобой бы поужинала.

– О, господи, – только и смог пробормотать Дью, не в силах оправиться от изумления, – как Вы угадали насчет зверинца?

– Я мог бы сказать тебе – опыт и интуиция, притворившись пророком, – проворчал Арси, – но не буду. Просто совпадение, никаких чудес. Так, лук, парочку стрел с пара-лизатором и стрелка из метких. Не хочу, чтоб красотка окривела или охромела из-за неверного выстрела. – советник еще раз заглянул в окошечко к Мирне. Огромная белая пантера, глухо рыча, мощными сильными лапами раздирала в мелкие клочки бархатную обивку кресла у зарешеченного окна. Советник вздохнул и обернулся к полковнику. – Гарди, лично проследите, чтоб эту чертову кошку как следует усыпили, и замочек на клетку организуйте дополнительный, чтоб ни кошачьей лапкой, ни дамской ручкой не открыть. У меня нет ни малейшего жела-

ния поближе познакомиться с ее когтями. Зайдите ко мне, когда закончите с барышней, и будьте поосторожней. Еще съест, не дай бог, а Вы не Красная Шапочка, чтоб как ни в чем не бывало из чужого желудка выбраться.

Пространственные прыжки с перстнем сильно отличались от перемещения класса «Люкс». Киру швырнуло на что-то твердое, завертело, как осенний лист, и кинуло неизвестно куда. Хлоп! Она с трудом удержала равновесие и, открыв глаза, выяснила, что находится в большой комнате с кучей каких-то непонятных схем, мерцающих на стенах. Узкие окна забраны толстыми решетками, стол, пара грубо сколоченных табуретов, толстая цепь, свисающая с потолка… Все это сильно смахивало на тюрьму. Кира испугалась, рука ее потянулась к перстню. «Это какая-то ошибка, – подумала девушка, обводя глазами место, куда забросили ее поиски Алисы, – надо вернуться и попробовать еще раз. – Кира подошла к окну и увидела зеленое солнце в сером небе. – Куда ж ее занесло, паршивку мелкую? Странное измерение. Я даже не слышала про такое. Ладно, будем искать, нечего раздумывать. Там Кирилл умирает, а я зеленого солнца испугалась». Она бросилась к двери, так как в комнате Алиса точно не наблюдалась. Дверь оказалась запертой. Кира заметалась в замкнутом пространстве. Снова подумала о возвращении, вспомнила истекающего кровью Кирилла… Наконец, она села на табурет и попыталась сосредоточиться. Когда в мыслях ее появилось некое подобие порядка, щелкнул замок, и дверь открылась. На пороге стоял невысокий крепыш в странном наряде. Кожаные ковбойские штаны с узконосыми сапогами, свободная рубашка белого полотна с большим апашем и шелковый, почти средневековый плащ до самых пяток. Увидев Киру, крепыш несколько удивился и замешкался в дверях.

«Это еще кто, – удивился Арси, обнаружив в своем – запертом! – кабинете миловидную шатенку в белом платье, – откуда взялась? А может, это и не девица вовсе, а Локи с нулевого уровня просочился? Черт их разберет, морды колдовские». – Он уже собрался позвать охрану, когда заметил на руке посетительницы кольцо Магистра, золотое с большим черным камнем. Таур называл его билетом в Ваурию. По всему выходило, что эта свиристелка не была ни Локи, ни Инсилаем, а прибыла сюда по императорскому приглашению. «Ну, началось, – понял советник, – она или вестник, или разведка. Будем говорить».

– Здравствуйте, барышня, – Арси изобразил на лице подобие улыбки и, войдя в комнату, плотно притворил за собой дверь.

– Добрый день, – промямлила Кира, пытаясь понять, в какое измерение она попала. Спросить прямо она постеснялась и, разглядывая Арси, мучилась раздумьями. На первый взгляд, коренастый незнакомец особых подозрений не вызывал, но кто знает, куда занесли ее поиски перстня.

– Арси, – представился советник, пытаясь быть максимально любезным. – А кто Вы, прекрасная незнакомка, и откуда к нам пожаловали?

– Из Бэсснии, – Кира подумала и сказала правду. – Кира.

– Добро пожаловать, – советник понял, что не ошибся в предположениях, не ясно было только одно – почему Таур не пришел сам, а прислал сюда какую-то вертихвостку. Или эта банда шарлатанов до сих пор не сумела реанимировать посланца и Магистр не может вернуться? – Вы к нам по делу или просто отдохнуть?

– Отдохнуть, – солгала Кира, решив не открывать карты первому встречному, – только, кажется, произошла ошибка при перемещении. Я заказывала гостиницу, а вторглась, как я понимаю, в частные владения. Простите, ради бога.

– Нет-нет, Вы попали как раз по назначению. – «Что он ей наплел, – удивился советник, – какая гостиница? С ума все посходили. Что он задумал? Мог бы и в известность поставить. Или не мог? С чего я взял, что девчонка от Магистра? Кольцо. Может, она его просто украла? Глупости, украсть у Властелина можно только с его согласия, значит, он хотел, чтоб она попала сюда. Ну, гостиница, так гостиница». – Я управляющий Сан Палисс, – вспомнив свой единственный проведенный на Земле отпуск, сказал Арси.

– Это отель? – деловито уточнила гостья.

– Это замок, открытый для туристов, – подумав, сообщил советник, выловив в памяти посещение замка графа Драку-лы, – полная имитация средневековья. Погостив у нас, Вы почувствуете себя принцессой. Надеюсь, Вы останетесь довольны, позвольте, я зарегистрирую Вас в книге гостей.

Кира сунула руку в карман и с ужасом обнаружила, что покинула московскую квартиру без денег и документов.

«Что делать, – лихорадочно соображала она, – ой, у меня же еще и платье в крови, не удивительно, что этот управляющий так на меня таращится. Сейчас позовет полицию. Нет, надо сматываться!» Кира непроизвольно схватилась за спасительное кольцо, покосилась на Арси, потом на свое платье. Крови на нем, слава богу, не было, а из нагрудного карманчика торчал уголок платиновой кредитки. «Кирилл, – сердце девушки наполнилось благодарностью, – как же он заботится обо мне. Ведь не было на этом платье никаких карманов, не говоря уж о карточках». Кира вытащила кредитку и сунула ее под нос советнику. Арси смутно припоминал, что на Земле такой кусочек пластмассы вполне заменял Тауру миллионы наличных и удостоверение личности. Как они там, в мире, ими пользуются, советник не знал, но протянутую ему Кирой кредитку взял, не желая показывать своей неосведомленности. На руке девушки он увидел нечто, повергшее его в полный ужас: на безымянном пальце путешественницы красовалось медное кольцо королевы Запределья. Арси окаменел.. «Ну, это слишком, – советник почувствовал, что сходит с ума, – я здесь с посланцем воюю, Локи приманиваю, убийц ловлю, а он, вместо того, чтоб к битве готовиться, жениться изволил. И что это у них за свадебное путешествие – в разных каютах на разных пароходах по разным морям? – Тут он все-таки сообразил, что кольцо у Киры на правой руке, а не на левой. Значит, пока невеста. Уже легче. – И что он ей наплел про отель? Ну, если что, не взыщите, Ваша светлость, предупреждать надо». Советник положил карточку на стол:

– Какую сторону предпочитаете, север, юг, запад, восток?

– Все равно, – Кира не чаяла, как избавиться от любезного управляющего. Отстал бы поскорей, чтоб иметь возможность своими делами заняться.

– Тогда рекомендую юг, – Арси тянул время, чтобы решить, какую из комнат крепости можно выдать за гостиничный номер, и как дамочку в этот номер провести, чтобы она ничего не заподозрила, – у нас все предпочитают южную сторону.

– Пусть будет юг, – покладисто согласилась Кира.

– Я уже говорил Вам, что наш замок стилизован под средневековье… Это привлекает туристов. У нас есть гарем султана, площадь для рыцарских турниров, королевские покои и даже подземные казематы.

– Там и узники есть? – вежливо заинтересовалась Кира.

– Узники у нас по желанию гостей, – нашелся Арси.

– Сколько ж Вы им платите, чтоб они там в кандалах сидели? – удивилась Кира. – И сколько стоит на них посмотреть.

– Это входит в стоимость проживания, барышня, узников мы показываем бесплатно, – советник улыбнулся, – да и платим мы им не много, у нас в городе не так много рабочих мест, чтоб выбирать. Кстати, младший обслуживающий персонал гостиницы одет в форму охранников, бестолковая публика, мы не советуем клиентам с ними общаться, потом сплошные недоразумения. Если Вам что-то понадобится, обращайтесь к господам офицерам, простите, менеджерам, Вы узнаете их по мечу на поясе. А сейчас я провожу Вас в Ваши апартаменты. Отдохните с дороги, потом я проведу для Вас маленькую экскурсию. – Арси решил, что отправит девицу в личные покои Таура, пусть привыкает. Королева. Тем более, на сегодняшний день это самое спокойное место в замке. И пройти туда можно через помещение гарема. Лучше уж через гарем, чем мимо казарм и карцеров. Черт ее принес. Главное, вовремя.

– Спасибо, – поблагодарила Кира, – я люблю экскурсии.

– У нас Вам обязательно понравится, – заверил Арси, лихорадочно соображая, как объяснить наличие прикованных к дверям гарема провинившихся рабынь, вооруженную до зубов охрану у покоев Магистра и запряженную шестеркой рабов колесницу во дворе, мимо которых, как ни крути, придется пройти.

– Вы очень любезны, – Кира с наивно-радостной улыбкой смотрела на управляющего и думала, что если он проболтает еще минут десять, она даст ему чем-нибудь тяжелым по затылку и тем самым навсегда избавится от его ненавязчивого сервиса, мешающего ей приступить к выполнению поручения Кирилла.

– Пойдемте, я провожу Вас, – Арси понял, что венценосная невеста изволит гневаться, – у нас очень путаная планировка.

Они вышли из кабинета. Сказать, что часовые оторопели – не сказать ничего. Увидев Арси в компании неизвестно откуда взявшейся девицы, стража как взяла на караул, так по стойке «смирно» и остолбенела. Кира, приняв солдат за свободных от работы официантов, на полставки подрабатывающих статистами, на их странноватое поведение внимания не обратила, Арси вздохнул и сделал вид, что не заметил.

Кира шла по широкому темному коридору и с каждым шагом в душе ее возрастало недоумение. Низкие своды, тусклые факелы на влажных стенах, полуголые стражники с луками и плетками. На кого рассчитаны эти мрачные декорации? Нужно быть большим любителем экзотики, чтоб захотеть отдыхать в такой обстановке. «Хотя, – резонно рассудила она, – раз они до сих пор не разорились, значит, желающие имеются. И желающие не нищие, весь этот антураж стоит кучу денег. Ну, если их бизнес еще жив, значит, это кому-нибудь нужно. Не мое это дело, мне девчонку искать».

Коридор перерос в каменный зал с низкими сводами. Двери, двери, двери… И у каждой по два часовых. Поверх туник на них металлические доспехи, вместо луков –обнаженные мечи, на головах – блестящие золотом шлемы. Компания в зале была очень похожа на римских легионеров. Эти оказались и более выдержанными, они лишь вытянулись у дверей при виде советника, при этом лица их остались каменно-неподвижными. «Ну да, менеджеры», – вспомнила Кира наставления управляющего.

Арси распахнул одну из дверей. После полумрака замка солнце во дворе ослепило. Кира прищурилась и пошла медленнее, опасаясь споткнуться обо что-нибудь. Советник заметил это и, взяв даму под руку, попытался проскочить с ней через двор, пока она не разглядела привязанную у ворот шестерку запряженных в колесницу рабов. Но она увидела. Уже через минуту, привыкнув к свету, она разглядела огромный, мощеный розовым камнем двор крепости, тяжелые кованые ворота и, конечно же, колесницу. Кира удивленно подняла брови:

– Они здесь только стоят, или еще и бегают?

– Э-э-э, – Арси растерялся, – иногда мы катаем гостей на античной колеснице, но это очень дорогой аттракцион.

– Надо думать, – усмехнулась Кира, – кто захочет за гроши работать лошадью. – Тут она увидела следы плети на спинах запряженных в колесницу людей и недоуменно уточнила: – Их, что, и бьют по-настоящему?

– Нет, конечно, – советник расплылся в улыбке, – это их рабочая раскраска, госпожа, вроде униформы. У нас очень хорошие гримеры.

«Проклятье, – Кира потеряла интерес к упряжке, – что здесь забыла эта чертова Алиса? Если она и раньше здесь отдыхала, ничего удивительного, что у нее крыша поехала. В такой обстановочке не каждый взрослый выдержит. Насмотрелась ужастиков и придумала какого-то Таура. Да еще талисман у Кирилла украла. Или кто-то другой украл, а девчонка его только хранит. Какая разница, мне нужно кольцо. Нет, не ошибся Кирилл, кто-то хитрый и могучий прячет здесь Алису. Хотя почему именно здесь, может, просто в этом измерении. Да нет, здесь. Кому придет в голову искать ребенка в таком жутком месте? Я догадываюсь, кто этот кто-то с такой мрачной фантазией. Не удивлюсь, если он этим отелем и владеет. Эти дурехи, Наташка с Ликой, связались с Черным Локи. Я слышала, как они шушукались. Не иначе, это его штучки с кольцом и Алисой. Таур, нашли страшилище, никому не известное, а вот господин Локи пользуется в Эйре весьма мрачной репутацией, Господи, скорей бы в номер. Душ, кофе, переодеться и начинать поиски. Черт, во что переодеться? Интересно, здесь магазины-то есть?»

Арси, будто услышав ее мысли, сказал:

– У нас в замке индивидуальное обслуживание. Если пожелаете что-то купить из одежды или сувениров, распорядитесь, Вам принесут.

– Пару платьев, план замка и немного наличных денег.

– У нас нет магазинов, – повторил советник. – Вам негде будет потратить наличные.

– Вы плохо поняли меня, господин управляющий? – холодно спросила Кира. – План замка, пару платьев и немного наличных. Или у Вас запрещено свободное хождение денег? Кстати, что у Вас за валюта, и по какому курсу обмен? – предприняла она попытку выяснить страну пребывания.

– У нас международный курорт, – вышел из положения Арси, – мы ведем расчеты в мерлинах, долларах, бах-нийских дринках и даже в серебрениках Иудеи, если желаете.

– Я желаю попасть, наконец, в свою комнату, – буркнула Кира.

– Мы почти пришли, – успокоил Арси и распахнул маленькую, еле заметную дверь в стене.

Они вошли в святая святых, императорский гарем. После палящего уличного солнца в прохладном зале Кира вздохнула с облегчением. Цветы, фонтаны, бассейн с ажурными мостиками и беседкой… У девушки дух захватило от этого зрелища. На полуодетых женщин, разбежавшихся при появлении управляющего, Кира внимания не обратила, посчитав это естественной реакцией на визит начальства. У Арси язык чесался навести порядок, распустились барышни в отсутствие господина, дальше некуда, но… в общем, присутствие Киры спасло многих обитательниц гарема. Советник покосился на арку, ведущую в покои Таура, и выругался про себя. Было именно так, как он опасался: пять наложниц отбывали наказание, прикованные к золотой решетке у входа. Три еще кое-как стояли на ногах, две и вовсе бессильно висели в своих оковах. «Черт знает что, – злился советник, – ну что им неймется, ведь не просто так они на решетку угодили. Как раз когда надо. Как нарочно. И красотка эта заявилась в самый нужный момент. Пока я здесь с ней гуляю, мне там ползамка разнесут, – вспомнил Арси про посланца, – предупреждать надо о визитах. Пусть думает, что хочет. Вот посланничка оживят, господин Магистр вернется, пусть и расхлебывает эту заваруху. Я не волшебник, мне со всеми сразу не управиться, даже если больше никто под ногами путаться не будет, в чем я уже сомневаюсь». Против ожиданий, девицы у входа интереса у Киры не вызвали. Или будущая супруга Магистра не интересовалась судьбой наложниц, или поверила в рассказы Арси об актерах и стилизации под старину.

На самом деле, Кира их просто не заметила, занятая собственными мыслями и богатством убранства. «И чего этот прилипала ко мне прицепился? – думала она, разглядывая мрамор бассейна и стеклянный купол над головой. – Будто впервые платиновую кредитку увидел, как коршун набросился. Или он решил на мне заработать? Чувствую, сдерет он с меня за свою экскурсию, как за кругосветное путешествие».

С трудом оторвав взгляд от манящей прохладой воды, Кира прибавила к своему заказу купальник.

Инсилай волком смотрел на Локи, Маг отвечал ему взглядом, не многим более дружелюбным.

«Ну, началось, точнее, закончилось, – с удивившим ее спокойствием подумала Варвара, – сейчас они друг друга прикончат, и будьте добры на вечное поселение в Ваурию. Своими-то силами я отсюда наверняка не выберусь». Краш, не решив для себя, кто в данной ситуации опаснее, плюнул на осторожность и воззвал в отчаянии:

– Может, хватит? Не хватало еще друг друга перебить в этой чертовой крепости!

Но это было гласом вопиющего в пустыне. Ссора, вспыхнувшая буквально из ничего, готова была вот-вот перерасти в нешуточную драку. «Спокойно, – уговаривал себя Локи. Выведенный из себя упрямством и черной неблагодарностью ученика, он боялся потерять контроль над собой и ударить слишком сильно. – А чего опасаться-то, ведь я еле-еле с ним справляюсь. Что же с ним произошло, что он сам на себя не похож, может, это и не он вовсе, а ловушка какая-то?» Заподозрив подвох, Локи попытался просканировать сущность вызывающего сомнения Посланника и, ожидая мощного сопротивления с его стороны, задействовал удвоенную энергию. Эффект получился таким же, как если б он с разбега штурмовал открытую дверь. Инсилай бровью не шевельнул для защиты, и Локи с разгона влетел в полный боли и отчаяния ад его ду-

ши. «О, господи, – ахнул Маг, – да он не врет! Что за чертовщина? То, что это Илай, сомнений не вызывает, то, что он изнывает от боли – тоже очевидно. Почему? Я не вижу никаких причин для такого нечеловеческого страдания. Стоп. Раз уж он так любезно пропустил меня в свою сущность, попробуем разобраться, что происходит. Сперва магия. Вроде чисто. Хотя, нет. Вот какая-то дрянь. Карка-та Модана! Где он подцепил это допотопное проклятье? И что другу дорогому пожелали? Великий Мерлин, да ведь это не Таур его плеточным воспитанием наградил, а кто-то совсем посторонний, Магистр только обеспечил исполнение приговора. Кому ж это он так насолил, что ему столько хорошего наслали? Неужто Айка постаралась? Да нет, тут специалист поработал. Вот дьявол, и ведь не снимешь по-быстрому, энергетика у этого кого-то, как у атомного реактора. Беда. Или застрять с этой чернухой и потерять прорву времени, или черт с ним, с проклятием, пока не определится с Мирной и Ронни. Только если бросить, как есть… Тогда в самое ближайшее время Инсилаю снова придется подставлять спину под удары. Хорошее проклятье, добротное. От души сделано. Мне жаль, малыш, но пока придется тебе с постоянными побоями смириться. Смерти тебе не желали, а что там с ребятами, еще не известно, не могу я на тебя время тратить. Потерпишь, сам виноват. Нечего было нарываться на комплименты. Не просто так тебе такую жирную свинью подложили, уверен, были причины. Все справедливо. Виноват – плати.

Так, что еще имеем? Да что ж это такое, опять боль. Только на сей раз обошлось без магии, обыкновенная бытовая химия. Вот откуда у малыша такая силища, знаменитый тауровский эликсир СС. Сила и страдание. Ну, повезло Илаю. Теперь понятно, почему он ненавидит все и вся – озверел от боли. И ведь не поможешь ничем. Нет еще пока средства, нейтрализующего СС. Попытаться просто дать мощный разряд обезболивания? Опасно, тут нужна такая мощность, что есть риск повлиять на сознание. Только оглушенного анестезией Волшебника нам сейчас и не хватает. Ну, голубчик, как это ни прискорбно, придется тебе испить свою чашу страданий до дна. Заранее сочувствую».

Локи вернулся в материальную реальность и наткнулся на ненавидящий взгляд Инсилая.

– Успокоился? – бесцветным ровным голосом спросил Волшебник.

– Мне жаль, малыш, – Маг отвел глаза, – я не могу тебе помочь, придется потерпеть.

– Только этим и занимаюсь в последние две недели, – проворчал Илай.

– Ты справишься? – после визита в ментальность Инсилая Локи явно сомневался в стойкости ученика.

– А что, есть варианты? – хмуро поинтересовался Волшебник.

– Могу попробовать разряд анестезии, может быть, тебе станет полегче.

– Ага, и мозги снесет окончательно. Знаешь, какой мощности мне разряд нужен, чтоб от такой боли избавиться?

– Догадываюсь, что не маленький. Но другого выхода я не вижу.

– А я вижу, – криво усмехнулся Инсилай, – хоть ты и считаешь меня трусом, я лучше потерплю эту боль, чем заплачу своей силой и сознанием за ее отсутствие.

– Ты мне не нравишься, – пробормотал Локи.

– А уж как я себе не нравлюсь, – буркнул Илай, – только что это меняет?

– Ничего, – признал Локи.

– Значит, справлюсь, – равнодушно пожал плечами Волшебник, и конфликт был исчерпан.

«Ворон ворону глаз не выклюет, – констатировал про себя Краш, глядя на воцарившуюся идиллию, – вот и славно, а то я уже начал опасаться».

– Надо разыскать Ронни и Мирну, – ни к кому не обращаясь, сказал Локи, – уверен, они в большой опасности.

– Можно просканировать замок, – неуверенно предложил Инсилай.

– Это невозможно, – подал голос Краш, – крепость блокирует сигналы, я это наверняка знаю.

– Значит, будем действовать без магии. Просто искать, шаг за шагом, – спокойно сказал Илай, – есть жизнь и без колдовства, я уже пробовал. Трудно, но можно. – Ес-

ли б в этот момент Волшебник взглянул на Маню, он увидел бы, что она покраснела, как предветренный закат.

– Нам бы сначала выбраться отсюда, – робко напомнил Краш, – Арси нас заблокировал на уровне, сплошные экраны.

– Глупости, – Инсилай посмотрел на стену и камни, медленно раздвинувшись под его взглядом, открыли проход в соседнее помещение. – Добро пожаловать.

– Теперь то же самое, но этажом выше, если можно, – сказал Краш, – нам нужно сменить уровень.

– Можно и сменить, – Волшебник попытался открыть проход через потолок, но плиты его взгляду не поддались. Тогда Инсилай поднял руки и, чуть шевельнув пальцами, пробормотал себе под нос какое-то заклинание. Голубые молнии заплясали по каменным сводам, мышцы напряглись на руках Волшебника, арка медленно-медленно стала расти вверх, выдавливая потолок. – Черт возьми, – озадачился Инсилай, – Локи, помоги мне, здесь просто засада какая-то.

Маг пришел на помощь ученику, и они с грехом пополам продавили лазейку наверх.

– Быстрее, – скомандовал Локи, – Краш, подсади Маню.

– Нет времени, – сквозь зубы бросил Инсилай, – мы не удержим эту чертову конструкцию, – он на миг отвлекся от потолка, обвел глазами присутствующих, и четыре золотых осы проскользнули в полузакрывшуюся лазейку. Мгновение, и все четверо вновь приняли привычный облик, но уже этажом выше.

– Черт возьми, сумка, – проворчал Локи, немедленно обнаружив пропажу.

– Имеешь возможность вернуться, – буркнул Инсилай, разглядывая свои изрядно потрепанные штаны, разбитые колени и покрытые пылью босые ступни. – Ну и видок у меня…

Он взмахнул рукой и обзавелся легкими удобными кроссовками и джинсами, точной копией предыдущих, только целыми и поновее. Поймав взгляд Локи на клеймо, он добавил к своему наряду и свободную светлую рубашку.

– На бой, как на праздник, – съехидствовал маг.

– Ну не на похороны же, – огрызнулся Инсилай, но, помедлив, сменил цвет одежды на черный, – а там, черт его знает.

– Настроение у тебя просто прекрасное, как я погляжу, – между делом заметил Локи.

– За сумкой пойдешь? – ушел от ответа Илай.

– Успеется.

– Как знаешь. Ну, куда идем?

– Когда я уходил отсюда, Ронни держали в камере дознания, – сообщил Краш, – Мирну, наверно, в гареме, но это не точно. Вообще-то ее никто не видел, но обычно женщин сначала отправляют к императорским наложницам, если поймают.

– Где одно, где другое? – уточнил Инсилай.

– А поймали? – спросил Локи.

– Дознание где-то здесь, гарем на самом верху, – Чародей отвечал на вопросы в порядке их поступления, – не знаю я ничего, может, и не поймали.

– Надо разделиться, – сказал Локи, последние полчаса испытывавший непреходящее чувство тревоги, – что-то происходит в проклятом замке. Нужно торопиться. И этика еще на хвосте сидит…

– Как скажешь, – равнодушно согласился Волшебник.

– Я пойду с Крашем за Ронни, – решил Локи, мгновение помыслив, – чтобы пробиться на этапе дознания, скорей всего, понадобится грубая мужская сила. Вы с Маней попытаетесь найти гарем и вытащить оттуда Мирну.

– Сдаваться, что ли, пойдем? – усмехнулся Илай. – Я с ней в таком виде по Альвару шляться отказываюсь. Или мне по твоему плану тоже юбку надеть и в первых рядах – к Магистру в наложницы?

– Нет у меня никакого плана, – разозлился Маг, – не нравится Маня, иди с Крашем. Вот уж никогда не думал, что ты у нас такой женоненавистник!

– Это не ко мне, это к местным законам и обычаям. Если мне идти с ней, я ее превращу во что-нибудь более подходящее для Ваурии.

– Твое дело, – не стал спорить Локи, решив, что двойное изменение сущности Варваре будет только на руку, лишняя гарантия безопасности, – но, по-моему, в импе-

раторском гареме две милых девушки будут выглядеть куда более органично, чем два здоровых мужика.

– Ну уж дудки, – взорвался Инсилай, – в нежную барышню сам превращайся.

– Я не пойду с этим психопатом, – возмутилась Варвара, – я его боюсь.

– Всем молчать, – рявкнул Локи, поняв, что дискуссия затягивается, отнимая драгоценное время, – не заставляйте меня применять силу, голубчики. Все, что могли, вы оба уже испортили. Теперь самое время работать над ошибками. И хотите вы того или нет, делать вы будете только то, что я скажу. Вы поняли? Никакой самодеятельности, или обоим будет несладко, это я вам гарантирую. Илай, ты получаешь право решения. Но помни, за жизнь моей дочери и племянницы – отвечаешь головой. Маня, два командира на одну роту – многовато. Подчиняешься Инсилаю в пределах разумного. Все ясно?

– Да, – пробормотала оторопевшая Варвара, мигом вспомнив воспитательные меры, обещанные Магом ученику совсем недавно. С точки зрения Волшебницы, даже для строптивого Илая бейсбольная бита была перебором.

– Говори, раз приспичило, – буркнул Инсилай, ни на секунду не сомневаясь в том, что угрозу свою Локи выполнит.

– Я не знаю, кто пожелал тебе пожизненных побоев через Каркату Модану, но еще чуть-чуть, и я к нему присоединюсь, – разозлился Локи. – Ты обладаешь редчайшими способностями наживать себе заклятых друзей. Скажи честно, есть кто-то в этой жизни, кто пожелал бы тебе хоть что-то хорошее.

– Алиса, – поразмыслив мгновение, вздохнул Инсилай, с горечью осознав правоту учителя.

– И ту у тебя по твоему разгильдяйству украли, – напомнил Маг, – я же говорю, не нравишься ты мне, малыш. Но об этом мы поговорим потом, когда выберемся отсюда.

– Если выберемся, – еле слышно прошептал Краш.

– Выберемся, – успокоил Маг, – кто-нибудь обязательно выберется. Кстати, те, кто выберутся, встречаются на уровне саркофагов. У меня там ценный термос, не хотелось бы оставить его Магистру в качестве трофея.

Люцер, потративший на обольщение Севинч все свое красноречие и двести мерлинов, выданных Корном, не смог пробиться в цитадель Локи дальше теннисного корта. Проклиная бестолковость соседской секретарши и нездоровый интерес своего хозяина к делам Черного Локи, Люцер уже третий час бегал с ракеткой по солнцепеку. Сказать, что он играл, было сложно. Он с разгромным счетом проигрывал уже третью партию подряд. И кому? Молоденькой племяннице Локи. Девчонке было лет шестнадцать от силы, но играла она так, словно родилась под теннисной сеткой с ракеткой в руке. Перед глазами Люцера уже мелькали миллиарды ядовито-зеленых мячиков, ноги подкашивались, а руки готовы были в любой момент оторваться, но он стойко сдавал сет за сетом, надеясь, что и маленькая чертовка почувствует, наконец, какие-то признаки усталости и предложит прерваться на пару чашечек кофе. А это значит, что можно будет перевести дух и, поболтав полчасика с девчонкой, хоть чуть-чуть продвинуться в выполнении поручения Корна. Играет она, слов нет, хорошо, но ведь почти ребенок, может, и проговорится невзначай о чем-нибудь интересном.

Алиса, хоть и казалась Люцеру неутомимой, тоже устала. Во-первых, долго не тренировалась, во-вторых, сказывалась перемена климата, в-третьих, она до ужаса боялась разоблачения. Страх оказался сильнее усталости, перспектива беседы на досуге с болтливым, пронырливым соседом, который, как ни крути, через пару минут разговора докопается, что никакая она Локи не племянница, придала ей сил. Алиса вздохнула и, выдавив из себя улыбку, отказалась от перерыва в игре, предложив жаждущему общения соседу новую партию.

От неминуемого инфаркта Люцера спасло появление Илки. С первого взгляда оценив ситуацию, она прервала затянувшийся теннисный матч, отправив Алису в душ, а соседа пригласив на чашечку кофе. Алису, в очередной раз удивившуюся внешнему сходству между Илкой и Ин-силаем, уговаривать не пришлось, девочка исчезла по первому требованию. Люцер и вовсе был на седьмом небе, наивная дурашка, он полагал, что возвращение Илки продвинет его хоть на шаг в его шпионской деятельности. Как бы ни так! Хоть Илка и пригласила его в дом, беседа с ней была еще бесперспективнее, чем теннис с Алисой.

– Хорошая сегодня погода, не правда ли? – воспользовалась Илка фразой из бессмертного «Пигмалиона». – Как спортивные успехи?

– Ужасно, – признался Люцер, – только никому не рассказывайте. Этот бесенок разбил меня, как коалиция – троянцев. Если б не Вы, я, наверно, умер бы на бегу.

– Прекрасная смерть, – черные, как греческие маслины, Илкины глаза озорно блеснули, – но преждевременная. Живи, Люцер, и помни мою добрость лет двести.

– Непременно. Если доживу.

– Ну, какие твои годы.

– Еще пара таких матчей, и точно скончаюсь, – почти искренне понурился секретарь.

– Ну, вольному – воля, – усмехнулась Илка, – слава богу, Вы не боксом увлекаетесь, и Алиса – не Мохаммед Али, так что есть надежда.

– Ой, бог с ним, со спортом. Я беру тайм-аут на пару месяцев. Поговорим о чем-нибудь поспокойнее. Как твои дела, сто лет тебя не видел!

– Ну какие могут быть дела у скромного муниципального труженика, – фыркнула Илка, – мелочь и рутина. Это у вас здесь кипит, булькает и пузырится, а у нас в конторе все тише тишины.

Глава 18

Это не честно. Все последние дни моей жизни – сплошной обман. Девчонку украл, Кире любовным заговором голову заморочил, Синга на безвизовый визит на Землю подбил, Посланника на пожизненную пытку обрек… Герой…, кому ты еще не напакостил, а, дорогой? Вообще-то как раз тому, кому стоило бы потрепать нервишки – Черному Локи. Или Книга Перемен превратилась в кривое зеркало, или Великая битва будет именно с ним. Вот тогда-то и потребуется мне перстень Мерлина. Только сможет ли найти его маленькая, влюбленная в меня против ее воли девочка? Кстати, где она сейчас? Я отправил ее за кольцом… только вот куда отправил? Она должна была оказаться в одном измерении с перстнем Мерлина. При условии, что перстень не находится в Мерлин-Лэнде. Если кольцо в городе… туда мне путь заказан. Во всяком случае, простой путь. Но девчонка, хранящая перстень, не волшебница. Что такое могло произойти, что ее зашвырнуло в Эйр ? Как она туда попала ? Опять Локи ? Ас чего я взял, что она в Эйре ? Потому, что очень долго нет вестей от Киры, потому что я не знаю, где перстень Мерлина, потому что я не знаю, кто Посланник. Потому что я ничего не знаю наверняка. Где Кира?Куда ее забросила судьба ? Судьба ? Черта с два, это ты сбил ее с панталыку и пустил ее судьбу под откос. Ты своим грязным волшебством заставил ее верить каждому твоему слову, ты плеснул ей в сердце яд колдовских страстей… И сейчас, если ты хоть чуть-чуть себя уважаешь, ты освободишь ее от этой дьявольской любви, даже если это будет стоить тебе жизни. А так оно и будет, если Кира отвернется от тебя. Ты останешься один на один с целым светом, за спиной у тебя будет груз предательства и неразделенной любви, а кольцо, из-за которого весь этот сыр-бор разгорелся, так и останется у Посланника, чье имя, кстати, известно только Мерлину…

К черту Посланника вместе с мерлиновой тенью, к черту битву, если для победы в ней надо презирать самого себя, к черту любовь, если она не союз двух сердец, а мираж любовного заклинания! Я забираю из твоей души то, что наколдовал, моя маленькая птичка, я освобождаю тебя от любовного наваждения, я снимаю с твоих глаз пелену влюбленности, с этой минуты ты будешь видеть мир таким, какой он есть. Все встанет на свои места: ты, твои друзья, твое сердце, твой мир… и я в этом мире, если, конечно, в твоем мире найдется для меня место.

Вернувшись в квартиру, Альвертина обнаружила на кухне Лику и Наталью. Девушки сидели на подоконнике среди лука и старых тетрадей, чинно сложив руки на коленях. Одеты гостьи были совершенно одинаково: белые шорты, черные рубашки и короткие белые жилетки. На полу у их ног стоял здоровенный чемодан.

– Привет, – радостно завопила Альвертина и тихим шепотом добавила, – осторожно, мамашка прикатила.

– О как, – фыркнула Наталья, не двигаясь с места.

– Отлично, познакомимся поближе, – без всякого энтузиазма сказала Лика, закинув ногу на ногу.

Альвертина открыла рот, чтоб спросить, где Ронни, но тут появились Вера Абрамовна в норке и Софка в драных джинсах. Следом шла мадам Катарина.

– Здравствуйте, девочки, – рассеянно улыбнулась Вера Абрамовна, обреченно прикидывая, как ей разместить на ночлег все это нашествие. – А где Рональд? – озвучила она мучивший Альвертину вопрос. – Он тоже приехал?

– Он скоро будет, – не моргнув глазом, солгала Лика. – Здравствуйте, тетя Вера, здравствуйте, госпожа Катарина.

– Натали, Анжелика, какая встреча! – по голосу Волшебницы было не понять, удивлена она или обрадована.

– Садимся пить чай, – распорядилась Вера Абрамовна, интуитивно почувствовав некоторое напряжение обстановки, – заодно обсудим завтрашний день, чтобы все прошло, как у людей.

– Но мы завтра уезжаем, – испортила праздник госпожа Катарина.

– А день рождения? – взвыла Альвертина.

– Не ори, – посоветовала Кэт, – эта дура снизу начнет вызывать милицию, придет Горобец и опять что-нибудь взорвет. Тебе это надо?

– Мне надо отпраздновать свой день рождения, – заныла Альвертина, – мы неделю готовились.

– Горобец – это, что, местный террорист? – осведомилась Наталья.

– Горобец – это участковый, – пояснила Софка, – приходит по вызову и делает бах! Ну, можно, Вы поедете послезавтра… Мы же все уже приготовили… Даже время рассчитали, когда за стол садиться…

– По гороскопу что ли? – не поняла Кэт.

– Да нет, по Гринвичу, – Альвертина уже подозрительно сопела, готовая в любой момент пустить слезу, – я же родилась в Бразилии, утром, а у нас здесь в это время, если по часовому поясу, будет уже вечер, пять часов. Просто когда у них еще сегодня, у нас уже вчера. А раньше времени – плохая примета.

– Русский не родной, – вздохнула Катарина, – это на тебя воспоминания об исторической родине так влияют, что нормальный человек тебя понять не может?

– Я хочу Дэ Рэ, – сдавленным голосом сообщила Альвертина.

– Только не ной, – неожиданно легко согласилась Кэт, – но раз такое дело, нам надо позаботиться о гостинице. Кстати, что такое ДР, доктор или дровосек?

– День рождения, – Альвертина бросилась на шею матери, – ой, я так люблю тебя, мамочка!

– Врешь, конечно, – усмехнулась Катарина, – но все равно приятно.

– Не вру, не вру, – Альвертина запрыгала по кухне.

– Какая еще гостиница, – всполошилась Вера Абрамовна, – прекрасно уместимся! Наконец, если будет тесно, Рональд может переночевать у Оси. У них же сейчас нет курортников, Софа?

– А бис его знает, – Софке идея удаления Ронни из квартиры совершенно не нравилась.

– Поди позвони тете Нине, – распорядилась Вера Абрамовна, – а я пока принесу конфеты. Девочки, ставьте чайник.

– Мам, там занято, – заорала Софка из коридора, – а тебя твоя пирукарша к телефону.

– Таки дойди до Нины, – зыкнула Вера Абрамовна, – страшное дело, в соседнюю арку завернуть, и возьми с собой собаку, ночь на дворе. Слушаю тебя, Ноночка!

– А что с Инсилаем? – спросила вдруг Альвертина, убедившись, что хозяйки дома разбрелись по своим делам. – Все получилось?

Лика переглянулась с Натальей и не ответила.

– Что вы молчите, что-то случилось? – дернулась Альвертина, интуицией ведьменка поняв, что молчат подруги неспроста.

– Давай, поговорим об этом завтра, – подумав, предложила Наталья.

К удивлению Альвертины, мадам Катарина не проявила к их беседе ни малейшего интереса. «Что это с ней, – размышляла девочка, – то чуть ванну наизнанку не вывернула, то как не родная».

– Мам, – она дернула Кэт за руку, – что с Инсилаем, ты не в курсе?

– Я не могу знать про весь мир, детка, – рассеянно сказала Катарина, – девочки же сказали тебе, все завтра.

«Или я сошла с ума, или это не моя мамашка, – холодея до кончиков пальцев, подумала Альвертина. – То, что она не знает про весь мир, я вполне допускаю, но чтоб она была не в курсе Инсилаевых дел? Слабо верится. Взревновала она, что ли? К кому? К Тауру, к Алиске, к Лике с Наташкой? Тоже мне конкуренты! Или с ним что-то такое случилось, что она сказать боится? Нет, это не про маман, она бы всему свету сообщила, если б что не так. И Ронни ее тоже не интересует, хотя по жизни от одного упоминания его имени у нее должно прорезаться хотя бы любопытство, как он из ее капканов выбрался. Я уж не заикаюсь про ее желание устроить мне, как соучастнику, хорошую взбучку, это без вопросов. И в электричество рванула, как дети в школу.. .Так, ну если про Инсилая я еще кое-как верю, то в безнаказанность своих шашней с Ронни не верю ни разу. Чтоб моя маман да промолчала? Да она с порога должна была начать орать на меня страшным голосом, мы же с Ронни ее обхитрили, она такого не прощает… Нет, я с ума сойду, только лжемамашки мне и не хватало, будто родной недостаточно. Или пока я тут сидела, у них там такие дела накрутились, что они все с ума посходили, а что, тоже возможно. Ну, сейчас проверим».

– Мам, – заныла Альвертина, – а ты подаришь мне то, что обещала?

– Это за все твои подвиги? – усмехнулась Катарина.

– Ну, мам… ну, пожалуйста, ты же обещала…

«Что это с Тинкой, – удивилась про себя Лика и почему-то внутренне напряглась, – и мамаша ее какая-то странная, не орет, не курит, в волосы не цепляется, просто фантастика. Или что-то не так, или я сейчас съем дракона».

– А сама-то ты помнишь, что просила, у тебя ж семь пятниц на неделе, – Кэт, насмешливо улыбаясь, покосилась на дочь.

– Помню, – Альвертина зажмурилась, – еще как помню.

– Ну, значит, и я помню.

– Покажи.

– Завтра, ты ж еще не родилась.

– Ну хоть одним глазком, – умоляла Альвертина, – я только взгляну и все. Я же ночь спать не буду…

– Завтра, – отрезала Катарина.

– Давай считать, что уже завтра, если вот по Бразилии…

– Все, – сдалась Катарина, – ни слова про Бразилию. Принеси мою сумку.

– Ура! – заорала Альвертина и пулей вылетела в коридор.

– Ох, взрываться нам сегодня с Горобцом, – проворчала Кэт, забирая сумку из рук дочери, – но только одним глазком, договорились?

– Честное пионерское.

– Можно подумать, она когда-то видела живого пионера, – усмехнулась Катарина и, вынув из сумки маленькую бархатную коробочку, приоткрыла ее перед любопытным носом Альвертины. – Все? Ты удовлетворена?

– Спасибо, мамочка! – девочка чмокнула Катарину в щеку. – Я так рада!

– Ну, слава богу, отнеси сумку на место. Альвертина вприпрыжку помчалась в коридор и, вернувшись, переключила свое внимание на девушек.

– А в чемодане тоже подарки? – она подобралась поближе к подоконнику.

–Да.

– Нет. – Дружным хором ответили подруги и, переглянувшись, расхохотались.

– Покажите, – потребовала Альвертина.

– Ни за что, – то ли шутя, то ли серьезно сказала Наташка, – сюрприз.

– Ты там, что, Ронни прячешь? – предположила Альвертина и покосилась на мать. Снова никакой реакции.

«Что это с ней, – окончательно убедившись в растерянности Альвертины, задумалась Лика, – она определенно что-то поняла. Что? Надо срочно с ней побеседовать без свидетелей».

– Любопытная ты, сил нет, – Анжелика лениво сползла с подоконника, – ладно, поняла уже, что от тебя до утра не отвяжешься, а я б еще поспать хотела, – она подняла с пола чемодан, – пойдем в комнату, удовлетворю твое любопытство.

– Почему не здесь, – удивилась Кэт, – и вообще, подождали бы до завтра. Что за сюрпризы на ночь глядя!

– Мы быстро, – успокоила Лика, – только примерим. Сюрприз сюрпризом, а размерчик не резиновый, может нестыковочка выйти. Наташ, пошли с нами, поможешь.

– Это не мама, – едва войдя в комнату, зашептала Альвертина, вцепившись в Ликину руку.

– Почему? – не проявив ни малейшего удивления, спокойно спросила Анжелика, опустив чемодан на пол.

– Ей наплевать на Инсилая.

– Мне тоже, – проворчала Наташка, – не гуманно, конечно, но уголовно не наказуемо.

– Дура, – разозлилась Альвертина, – Инсилаю до тебя ни фикки, ни нукки, а с маман у него чикки-поки. Не верю я, что она про него не знает и не интересуется. Не верю! И потом, подарок ее, помнишь, я к ней приставала? Это для проверки.

– И что, – насторожилась Лика, – проверила?

– А как же. Не она это, зуб даю, – зашипела Альвертина.

– Что, не угадала маманя с презентом? – фыркнула Наталья.

– В том-то и дело, что угадала.

– Да говори ты, как человек, ничего не понимаю, – разозлилась Наталья, – какие претензии, если угадала?

– Дело в том, что она мне ничего не обещала, – чуть слышно сказала Альвертина, – понимаете, ничего, у нас даже разговоров об этом не было.

– Что же она тебе в таком случае показала? – спросила Лика, мигом вспомнив московского гостя и лже-Горбулю.

– Сережки. Понимаешь, когда она допытывалась, помню ли я, что хочу, я стала представлять себе сережки с жемчужинками. А потом… будто кто-то у меня в голове поковырялся, я чувствовала… и оп! Она тут же свою коробочку достает, как фокусник. Эта ведьма убила мою маму и меня убьет.

– Спокойно, – цыкнула Анжелика, – может, Катарина за всей этой свистопляской просто забыла, что тебе обещала, и решила тебя не расстраивать?

– Забыла? Да у меня даже уши не проколоты! Куда мне эти сережки чертовы вдевать-то, в нос, что ли? Или это она тоже забыла? Черт с ним, про уши запамятовала, не до того было, но уж про Илечку своего драгоценного она и под наркозом не забудет!

– Это он, – тихо сказала Лика, ни к кому не обращаясь.

– Кто он? – удивилась Наталья.

– Этот, с телятиной, из охраны детства, – прошипела Лика, – вот, козел, нашел-таки. Надо сматываться и побыстрее.

– Девочки, вы скоро? – крикнула из коридора Вера Абрамовна, договорившаяся, наконец, с парикмахершей о завтрашнем приеме. – Нам же тоже интересно!

– Сейчас-сейчас! – немедленно отозвалась Анжелика. – Последний штрих! – И зашептала: – Что делать, соображайте быстрее!

– А где моя мама? – испугалась Альвертина.

– Не знаю, – буркнула Наталья, – в кухне сидит, потом разберемся.

– Где мы потом эту самозванку искать будем, – заупрямилась Альвертина, – никуда не пойду, пока про маму не узнаю. Может, эта ведьма ее в мышь летучую превратила!

– Без паники, – пыталась сосредоточиться Лика, – только без паники. Тинка, доставай из чемодана какие-нибудь тряпки и экипируйся по-быстрому. Наталья, соображай в темпе, как нам этого гаденыша хоть временно обезвредить.

Альвертина дрожащими руками натягивала на себя двухсотдолларовый шифоновый сарафан, к ужасу своему, не испытывая при этом ни малейшего удовольствия. Наталья искала глазами предмет потяжелее, Лика ковырялась в чемодане, пытаясь найти для Альвертины подходящие случаю босоножки. Кое-как нарядив без пяти минут именинницу, Лика почти вытолкнула ее из комнаты с отческим напутствием:

– Так, одна нога здесь, другая там. И не рассиживайся. Черт его знает, что может произойти в этом сумасшедшем доме. Скажешь, что надо попробовать еще одно платье.

Альвертина на ватных ногах вышла в кухню.

– Какая прелесть! – немедленно восхитилась тетя Вера. – Просто красавица, как тебе идет!

– Bay! – заорала вернувшаяся Софка, с нотками зависти в голосе. – Зашибись!

– Софа! – укоризненный голос Веры Абрамовны… – Еще немного, и у тебя будет словарный запас людоеда с острова Пасхи… Завтра придет Нона, всех причешет, как принцессы станете. Ты видела принцесс, которые, как папуасы, орут «Bay»?

– А как же! На острове Пасхи.

– Что делать будем? – присев на краешек дивана, в очередной раз вопросила Лика, абстрагировавшись от кухонных переговоров. – Он, в лучшем случае, Волшебник, но я подозреваю, что это Маг. Как с ним справиться двум бедным Чародейкам?

– Камушком по головушке, – проворчала Наташка, ковыряясь в чемодане для подготовки следующего Тин-киного выхода на кухонный подиум.

– А если это настоящая Катарина? Вдруг ей на нервной почве память отшибло? Осиротим Тинку ни за что ни про что.

– Ты сама-то в эту Катарину веришь?

– Не очень, – вздохнула Лика.

– Вот и я не очень. Значит, так. Или смываемся отсюда в темпе бекицер, или стреножим самозванца и выясняем, где настоящая Кэт. Чем черт не шутит, может, девчонка права, и этот хмырь ее мамашу действительно куда-нибудь запрятал.

– Не сказать, чтоб я его за это осуждала, – буркнула Анжелика, – склочная особа эта мадам

Катарина, просто беда. Слушай, а Илай, и правда, ее бойфренд, ты думаешь? И что он в ней нашел, не понимаю…

– Что я про Инсилаевы чикки-поки думаю, это потом, – отрезала Наташка, – а сейчас, как бороться будем?

– Может, ее… его, ну это неизвестное чудовище просто споить? Устроим репетицию банкета…

– Гениальная идея, – усмехнулась Наталья, – только сомневаюсь я, что мы с тобой сможем перепить хотя бы мадам Катарину, если это она, даже заколдованная. А уж Мага нам на этом поле точно не осилить.

– Ну, во-первых, может, он мало пьющий Маг, а во-вторых, кто нам мешает схитрить?

– Кости в левый рукав, вино в правый? Тоже мне Царевна-лебедь выискалась, – хмыкнула Наташка. – Даешь белых лебедей Черному морю!

– Не ищи сложных путей, – проворчала Лика, – молись на бога фармацевтической промышленности, или, на худой конец, на министра здравоохранения Радянь-ской Украины.

– Холера?

– Ну, это ты хватила. Не помешало бы, конечно, но это от бога и местной канализации, а уж никак не от Минздрава.

– Клофелин? – испугалась Наталья.

– Фи, это уже уголовщина, проще, дорогуша, ближе к жизни.

– Снотворное, – с третьей попытки догадалась Наташка.

– Точно. Сыпанем дозу посильнее и привет. Гандикап до утра.

Дверь скрипнула, вернулась Альвертина и без сил рухнула на диван.

– Я боюсь, – прошептала она чуть слышно, – меня всю трясет.

– Я тоже боюсь, что дальше? – буркнула Наталья.

– Где Ронни? – без всякого перехода спросила Альвертина.

– В Ваурии, – призналась Лика.

– Скоро придет, значит… – пробормотала Альвертина, – понятно. Инсилай, надо думать, тоже на подходе? Хватит темнить. Уж выкладывайте, как есть.

– Убили Инсилая, – Лика не нашла в себе сил солгать, – ты извини, что сразу не сказали. Не хотелось портить тебе праздник.

– Спасибо. Это все новости, или есть еще что-то, – не по-детски серьезно спросила Альвертина, стаскивая с себя босоножки, – на после праздника?

– Все, – Лика отвела глаза.

– Ну, точно, мамаша липовая, – помолчав, сказала Альвертина, – ни фига себе годик начинается! Да, а с Алисой что?

– Не известно, – лаконично ответила Наташка.

– Правда? – Альвертина посмотрела в глаза Лике.

– Честное слово, – подтвердила Анжелика, – хватит болтать, надевай платье и постарайся занять зрителей минут на пять.

– Это чтобы вам было сподручней смыться? – уточнила Тинка, наряжаясь в легкое полупрозрачное черное платье на лайкровом чехле. – А как же праздник? Вдруг еще что-нибудь вспомните, возвращаться придется.

– Нам нужно снотворное посильнее, – прошипела Наталья, не обращая внимания на злобствования ведьмен-ка, – достать можешь?

– А слабительное не пригодится? – вспомнив Санта-Хлюпино, огрызнулась Альвертина и вдруг заплакала, как наяву увидев отблески свечей в насмешливых глаза Инсилая и хрустальный бокал с рубиново-красным вином в его тонких смуглых пальцах. И мама тогда была рядом, совсем настоящая…

– Ну, приехали, – ахнула, Лика, – ты же будущая Волшебница! Завязывай сырость разводить! Спасаться надо, рыдать потом будем.

– Сейчас, – Альвертина прикрыла глаза и изо всех сил сжала кулаки. Мгновение, и ей удалось улыбнуться. – Все, пошла. Снотворное в аптечке, в спальне у Ве-русика, она его горстями ест, хватит, чтоб зараз усыпить пол-Одессы.

Локи и Краш ушли. Инсилай покосился на Маню и, пытаясь быть как можно любезнее, сообщил.

– Я превращу тебя в кого-нибудь поскромнее, ты не против?

– Как хочешь.

«Неужели он меня не узнает, – не верила в слепоту бывшего ученика Варвара, – они же с Локи одной школы, Илай должен видеть сквозь колдовство учителя. Или он так в этом Запределье очумел, что дальше собственного носа не заглядывает? Хотя нет, Локи-то он с первого взгляда признал и Краша этого, запуганного до смерти, тоже без проблем вспомнил. Выходит, амнезия его только на меня распространяется. Очень мило. Да нет, просто они в естественной сущности, чего их узнавать, они за чужой личиной не прячутся».

– Ты, действительно, племянница Локи? – спросил Илай, прикидывая, в кого бы превратить свою спутницу.

– Ну да, а что? – Может, узнал, но не признается?

– Ничего, просто для общего развития, – боль притихла, но полностью не уходила. Инсилай представил себе ожидающие его поиски Мирны и загрустил, оценив расстояние, которое придется преодолеть для этого. Крепость казалась огромной, план отсутствовал, спина болела невыносимо.

– Мы так и будем торчать здесь? – поинтересовалась Волшебница. – Может быть, пойдем потихоньку?

– Куда? Ты знаешь, где гарем?

– Наверху, по словам Краша.

Не очень-то конкретный адрес, – проворчал Инсилай, – хотя у Краша всегда все приблизительно. Может, Мирны и вовсе в Сан Палисс нет, тогда на кой черт тебе гарем? Ну, мне, я еще понимаю… Вот дьявол, – он услышал приближающиеся голоса и, набросив на себя и Маню колдовство невидимости, отпрыгнул к стене, схватив Варвару в охапку.

– Да ты что? – возмутилась Волшебница, отбиваясь от его объятий. «Не хватало еще с собственными учениками по углам обжиматься, – мелькнуло у нее в голове. – Чертов бабник, и до меня добрался!» – Быстро поставь на землю!

– Тихо, – прошипел Инсилай, – или вместо гарема мы попадем в тюрьму. Я там уже был, тебе не понравится.

Откуда-то из темноты коридора вынырнули двое стражников в офицерских туниках. Вид парочка имела весьма потешный. Один высокий и толстый, как пасхальная свеча, другой маленький и тощий, как спичка.

– Здесь кто-то есть, – сказал тот, что повыше, остановившись в двух шагах от Волшебников, – я слышал голоса.

Варвара замерла, как стоп-кадр, благословляя про себя внимательность Инсилая, который, не успев выполнить требование Мани о возвращении на землю, был вынужден держать ее на руках, сохраняя при этом полную неподвижность, так как колдовство невидимости не подразумевало глухоту окружающих. Хоть Волшебница и была почти невесомой, как призрачная мечта, руки Инсилая довольно быстро начали уставать. Это пугало его, так как могло помешать быстрому волшебству.

– Нет здесь никого, – проворчал маленький, – это крысы.

– Говорящие? – усомнился толстяк. – Говорю тебе, я слышал голоса.

– Это эхо. Пошли уже, скалет Дью ждать не любит.

– А вдруг банда волшебников с нулевого уровня вырвалась?

– Не болтай ерунды. Арси их там намертво запечатал. Да пойдем же, наконец, Дью сказал, чтоб мы прибыли срочно.

Толстяк проворчал что-то себе под нос, но спорить не стал. Стражники продолжили путь, Инсилай поставил Варвару на землю.

– Спасибо, – прошептала Волшебница, – мы были за шаг до беды.

– Не стоит благодарности, – проворчал Илай, – если ты не против, я немного подумаю.

– А по дороге ты думать не можешь? – тревога за Рон-ни и неведомую Мирну, съедавшая Варвару, требовала немедленных действий.

– Пять минут никого не спасут, но избавят нас от бесполезной беготни, – отрезал Инсилай. Трезво оценив свои силы, он понял, что метод свободного поиска ему не годится по состоянию здоровья.

– Ладно, – скрепя сердце, согласилась Варвара, думая, что лучше б ей было пойти с Локи. Общество бывшего ученика тяготило ее. Не то чтоб она не верила в его силы… просто пребывание в Ваурии так изменило его, что Волшебница Инсилая немного побаивалась.

– Придумал, – сообщил Волшебник через пару минут, – я превращу тебя в Арси.

– Кто это? – удивилась Варвара.

– Первый человек в крепости, когда Магистр в отсутствии. Лучший пропуск в любое помещение.

– А себя Тауром сделаешь? – предположила Варвара.

– Нет, Мирной.

– Что??! – оторопела Волшебница. – Может, лучше наоборот? Мне как-то в женском облике привычнее.

– Нет, это опасно.

– Почему?

– Потому что, по моему плану, ты, Арси, поведешь меня, Мирну, в гарем. Откуда я, то есть она, вроде как сбежала.

– И что дальше? – Варвара не понимала, зачем нужна такая путаница.

– Стражники сами отведут меня к настоящей Мир-не, – терпеливо объяснил Инсилай. – Она ж никуда не убегала, и нас к ней доставят без проблем, слуги-то знают, где ее держат.

– Красиво, – признала Волшебница, – но ведь мы пойдем вместе, почему ты считаешь, что Мирной быть опаснее?

– Потому что я не знаю, что полагается в гареме за побег. Будет лучше, если ты воплотишься в неприкосновенного Арси. Не дай бог с тобой что-нибудь случится, мне Локи голову оторвет.

– Что случится, если ты будешь рядом? – польстила Инсилаю Маня, не имевшая ни малейшего желания превращаться в мужчину.

– Спасибо за доверие, – хмыкнул Волшебник, – но учитывая мой опыт пребывания в Альваре, произойти может все, что угодно. Уж лучше тебе быть советником, чем беглянкой. Если со мной что-нибудь случится, у тебя будет больше шансов добраться до места встречи с Локи.

Инсилай сосредоточился на образе Арси и попытался перенести его на Маню. Совмещая колдовство с реальностью, он вдруг понял, что его волшебство ложится поверх уже наколдованной сущности.

– Локи уже превращал тебя, что ли? – усомнился он в своих выводах.

– Д-да, – холодея от страха разоблачения, прошептала Варвара, – для безопасности.

– Предупреждать надо, – буркнул Инсилай, пересчитывая в уме поправку на двойное превращение, – таинственные все, просто беда, имей в виду, новая сущность может стереть предыдущее колдовство.

Он закончил расчеты, щелкнул пальцами, и Варвара превратилась в точную копию советника Арси. Инсилай удовлетворенно хмыкнул и озадачился Мирной. Вспомнить ее не представляло для него никакой сложности, но Волшебник прекрасно понимал, что над внешностью пленницы наверняка уже поработали портные и парикмахеры. Предугадать местную моду Инсилай затруднялся. «Черт с ним, – решил он наконец, – не угадаю, так не угадаю. Пойдем простым путем. Что бы я сделал с маленькой разбойницей, если б мне нужно было срочно вывести ее в свет в качестве своей дамы?»

«О, господи, – увидев Мирну глазами Инсилая, Варвара почувствовала легкую зависть, – да она, оказывается красавица».

Илай, потрудившийся за портного, парикмахера и визажиста, проделал титаническую работу. Дурацкий бесполый наряд Мирны он превратил в шикарное черное с золотом платье, как вторая кожа, обволакивающее стройную фигуру девушки. Длинное, почти до пола оно буквально струилось по телу. При этом в длинном, от самого пояса, разрезе можно было разглядеть премилые стройные ножки в серебристых туфельках на невозможно тонких шпильках. Из вороньего гнезда среднего размера, заменявшего Мирне прическу, Волшебник сделал очаровательную кокетливую стрижку. Немного косметики и пара затейливых украшений завершили образ.

– Ну как? – поинтересовался Инсилай, рассматривая полуфабрикат волшебства.

– Впечатляет, – признала Варвара.

– Значит, будем сливаться, – вздохнул Илай и, шагнув в наколдованный образ, воплотился в него. – Пошли, по дороге объясню, что делать. – Он сделал шаг вперед и едва не грохнулся на пол, немедленно подвернув ногу на серебристом каблуке туфельки. – Господи, как вы во всем этом ходите без страховки? – проворчал Волшебник, с трудом удержав равновесие. – Это ж сродни средневековым пыткам.

– Так и мучаемся, – рассмеялась Маня, без труда освоившая развалистую походку Арси.

– Нет, это не для меня, – сдался Инсилай и уменьшил каблуки вдвое.

– Так хуже, – подначила Варвара, – ноги уже не от ушей, а всего-навсего от шеи, рядовая красотка.

– Ничего, я на титул «мисс Ваурия» не претендую. Зато конечности не переломаю, – буркнул Волшебник и тут же, наступив на подол длинного платья, чуть не растянулся посреди коридора.

Кира бродила по отведенным ей покоям, как по музею. Она никогда не жила в такой роскоши: великолепные хрустальные люстры с настоящими свечами, мягкие, как пух, ковры под ногами, мрамор статуй и массивные золотые рамы картин, которым наверняка позавидовал бы даже «Прадо», картинам, разумеется, а не рамам. Особый колорит придавала ее апартаментам старинная мебель из настоящего дуба, обитая бархатом и шелком, огромные, почти в человеческий рост, напольные вазы с экзотически красивыми букетами и множество шпаг, кинжалов и мечей, украшавших стены. Девушка так увлеклась, что даже забыла, что ей надо торопиться. Такого великолепия ей видеть не приходилось.

«Наверно, даже один день здесь стоит кучу денег, – мелькнуло было у нее в голове, но она тут же отвлеклась от этой мысли, занявшись поисками телефона или зеркальной связи. Странно, но ничего похожего на искомые предметы, в апартаментах класса люкс не оказалось. Не нашла она и традиционных для гостиниц телевизора, го-лограммного синтезатора и бара-холодильника с напитками. – Застилизировались до абсурда, – констатировала про себя Кира, – хотя, с кем мне связываться? Кирилл в какой-то дыре, где, наверно, до сих пор пользуются голубиной почтой, Варвара пропала, ни слуху ни духу, а Лике с Наташкой я сама звонить не хочу, ну их к черту с их подозрениями и секретами». В дверь постучали

– Войдите! – откликнулась Кира, пытаясь отгадать, кого к ней принесло.

– Платья для госпожи, – на пороге стояла закутанная по самые глаза девушка с ворохом какой-то одежды в руках. За ее спиной маячили двое то ли солдат, то ли менеджеров.

«Горничная, – поняла Кира, – черт возьми, а у меня даже монетки на чаевые нет. Ну и ладно, все претензии к их дураку-управляющему. Наличные у них, видите ли, не в ходу, а обслуга так и сверлит глазами, этих самых, которые не в ходу, от меня ждет не дождется».

– Проходите, – Кира широким жестом указала на диван, – положите здесь.

С ног до головы завернутая в черное девица просеменила в комнату, не глядя по сторонам, положила принесенные ей наряды на диван и, не поднимая головы, спросила:

– Что-то еще, госпожа?

– Нет, спасибо.

Горничная кивнула головой и, не говоря ни слова, вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь.

«Странная здесь форма у горничных, – Кира стала разбирать принесенные платья, – ну, мне, допустим, плевать, а вот постояльцам мужского пола такой прикид вряд ли понравится, ну у них тут и мода…»

Доставленная одежда была словно из театральной костюмерной: туники, кринолины, холоку.. Если б не дорогие ткани и натуральные золотые вышивки, можно было подумать, что весь этот гардероб прислали из конторы по прокату маскарадных костюмов, а не из местного бутика.

«Черт знает что, – нахмурилась Кира, – и как все это носить? А главное, куда во всем этом всем ходить… – она вспомнила манящую прохладу бассейна в холле корпуса и начала активнее разгребать присланные управляющим наряды в поисках купального костюма. Поиски оказались безрезультатны. – Чего еще ждать, когда мужчина выбирает женщине одежду, – разозлилась Кира, – самое нужное он, конечно же, забыл! Мне, что, в нижних юбках плавать, или нудистский пляж здесь устраивать?»

Она была не права насчет Арси. Он никогда ничего не забывал, так уж была устроена голова советника, в ней намертво застревали приказы тех, кто имел право ему их отдавать. Он не смог выполнить распоряжение по объективным причинам: в лексиконе Арси, как назло, начисто отсутствовало понятие «купальник». Ничего не ведал об этом предмете одежды и главный хранитель гаремного гардероба. Поломав голову над Кириным заказом, Арси пришел к выводу, что единственно возможное решение проблемы – полный склероз с его стороны, что он и продемонстрировал.

«Придется обойтись без бассейна, – побушевав пару минут, смирилась Кира, – в конце концов, в покоях такого класса должно иметь место что-то типа джакузи». Девушка выбрала тунику поскромнее и продолжила экскурсию по своему люксу в поисках ванной или хотя бы душевой кабины. Пройдя с десяток комнат, она попала на огромную открытую террасу. То есть открытой она была только сверху, ажурные золотые бордюры, окружавшие залитую солнцем площадку, плавно переходили в хитросплетения ярких душистых цветов и дикого хмеля, имевшего в этом измерении массивные бронзовые шишечки. В центре оазиса находился искомый бассейн темно-синего мрамора с серебристо-седыми прожилками. Едва Кира ступила на террасу, как откуда-то с неба покатился в бассейн каскад водопада, поднимая кучу брызг, сияющим ореолом мерцавших на солнце. Девушка отшатнулась, водопад исчез. Кира вернулась на террасу, водопад тоже.

«Инсилая бы сюда, – мелькнуло в голове Киры, – вот кто оторвался бы по полной, пиранья чертова. Я предпочла бы ванну попроще, но чем богаты… – Она присела на ступеньки и опустила руку в бассейн, вода оказалась прохладно-нежной, источающей тонкий аромат альпийской фиалки. – Может, это не для плавания, – засомневалась девушка. – Ну и ладно. За те деньги, что они с меня сдерут за этот номер, имею право купаться даже в чашке с чаем или аквариуме». Она разделась и скользнула в бассейн, твердо решив, что в создавшейся обстановке может позволить себе потратить на удовольствие не более получаса. Отведенные ей самой себе тридцать минут плавно переросли в девяносто. Они могли бы стать и двумя часами, но помешал настырный управляющий.

– Госпожа Кира! – крикнул Арси из внутренних апартаментов, не рискнув выйти на террасу. – Вы интересовались планом замка, Ваш интерес еще в силе?

– Да, минутку! – Она натянула на мокрое тело серебристо-белую короткую тунику и босиком пошлепала в покои.

Арси ждал ее в гостиной, расположившись на краешке дивана под увешанным оружием ковром на стене. Покосившись на появившуюся Киру, советник изобразил на лице максимум любезности.

«И что он в ней нашел, – Арси потупил глаза и улыбнулся, – ни рожи, ни кожи. Обыкновенная посредственность, я бы ее и десятой женой в гарем не взял: гонору больше чем веса. Может, это внебрачная внучка Мерлина, что Таур ее так обхаживает?»

– Где план? – Кира немедленно приступила к делу.

– Пожалуйста, – советник выдал девушке изрядно замызганный шелковый свиток.

– Что это, – она удивленно покосилась на управляющего, – полотенце?

– План крепости, – обиделся Арси, решив про себя, что императорская невеста ко всем своим достоинствам еще и дура. Советник собственноручно творил план, потратив на создание этого готического шедевра два часа своего драгоценного времени, три старинных шелковых пергамента, пинту китайских чернил и море фантазии. Как автор, он был уязвлен столь откровенным равнодушием и непониманием публики.

Давайте, – Кира поняла, что из-за своей платиновой карточки попала в разряд ВИП персон. Так что повышенное внимание обслуги и навязчивый сервис были гарантированы. «Нет, чтоб принести рекламный проспект за два доллара, – злилась она про себя, – прочитай и передай корзине для мусора… Притащил очередную стилизацию минимум за сотню. Ладно, разберемся». Она развернула пергамент и обнаружила там паутину линий, массу крестиков и столбцы ничего не говорящих ей чисел.

– Что-то я не совсем понимаю, – она подняла глаза на управляющего, – и где мы на этой схеме находимся?

– Здесь, – Арси, не задумываясь, ткнул пальцем в первую попавшуюся точку, – да, именно здесь, госпожа Кира.

– Да? – она недоверчиво подняла брови. – И как Вы только ориентируетесь в этом жутком чертеже!

– Я хорошо знаю замок, госпожа.

– Это радует. Кстати, а что означают крестики? Пункты связи, обмен валюты, кабины перехода?

– Это клады, госпожа. Наши постояльцы всегда ищут клады, это очень занимательно, поверьте. Я принес Вам самую достоверную карту, она очень старая…

– Какие клады, – оторопела Кира, – я, что, похожа на сумасшедшую?

– Старинные драгоценности, госпожа, золото, алмазы, рубины… Целое состояние!

– Вы, что, издеваетесь? – она посмотрела на серьезную физиономию управляющего и расхохоталась. – Не морочьте мне голову своими рекламными штучками! Где у Вас здесь можно воспользоваться услугами зеркальной связи?

– Видите ли, госпожа, – Арси пользовался зеркальной связью только однажды, но любимую фразу оператора запомнил хорошо. К тому же он успешно вошел в образ управляющего отелем и ответил почти без запинки, – к сожалению, наш замок находится вне зоны действия всемирной сети. Особенности рельефа.

– Черт знает что, – Кира снова уставилась на план, пытаясь сообразить, как по этой дурацкой карте искать Алису. Может, девчонка клюнула на кладоискательство? Или кольцо вообще что-то напутало, и нет в этой роскошной дыре ни Алисы, ни перстня. – А чем у Вас остальные гости занимаются? Те, что клады не ищут?

– Каждый отдыхает по своему усмотрению, госпожа. У нас очень дорогой отель, мы не следим за туристами, они могут делать все, что им угодно. Мы только предоставляем необходимые услуги и обеспечиваем исполнение желаний, а в конце пребывания выписываем счет.

– Я себе представляю, – проворчала Кира и решила попробовать лобовую атаку. – Вообще-то я здесь не только для отдыха. Мне нужно срочно найти мою племянницу. По моим сведениям, она остановилась здесь. Могу я ее увидеть?

– Кого? – Арси действительно не понял, о чем идет речь, так что удивление его было вполне натуральным.

– Ее зовут Алиса, – терпеливо объяснила Кира, – лет тринадцать, худенькая, стрижка такая неопределенная…

«Оп, – насторожился Арси, мгновенно узнав по Кири-ному описанию девчонку, крутившуюся около клетки посланца, – еще и эта к нам в гости? Или она прибыла с Ло-ки? Что общего у подружки Магистра с этой шайкой волшебников? Зачем ей девчонка?»

– Мы не принимаем несовершеннолетних без сопровождения взрослых, – пытаясь выиграть время, сказал Арси.

– А с кем-нибудь из взрослых она не прибывала? – Кира не исключала того, что Лика с Натальей запросто могли составить компанию маленькой воровке.

– Мы не разглашаем сведений о своих клиентах, – увернулся советник, – сожалею, что не смог быть Вам полезен.

– Это не клиент, – Кира лучезарно улыбнулась, – это моя маленькая племянница, помешанная на путешествиях и приключениях. Она еще совсем глупышка и может связаться с дурной компанией. Вы меня понимаете?

– Мы не принимаем в Сан Палисс дурных компаний, – твердо сказал Арси и вздохнул, вспомнив хозяйничающего на нулевом уровне Локи и иже с ним, – это приличное заведение для солидных людей, а не придорожная харчевня.

Ладно, – смирилась Кира, – тогда будем искать клад. – Чем еще может заняться здесь эта малолетняя дуреха? Не по гарему ж бегает. Наверняка, какой-нибудь крестик окапывает. Авось, пересечемся, сколько у них тут мест для копания, пару десятков, не больше. – С чего начнем?

– Вы уже не считаете старинные сокровища рекламным трюком? – не удержался Арси, хорошо подготовившийся к поиску: в трех легко отыскивающихся тайничках советник припрятал кое-какие золотые безделушки из императорской сокровищницы. Так что он готов был отправляться за кладом в любой момент.

– Я считаю, что еще часок в Вашем люксе, и я озверею от скуки. Где снаряжение?

– Какое снаряжение?

– Откуда я знаю, лопаты, кирки, фонари, веревки…

– Мы будем что-то копать? – удивился советник.

– Я, конечно, не специалист по поискам сокровищ, – буркнула Кира, – но мне почему-то всегда казалось, что клады, как правило, зарывают в землю, или замуровывают в стены. Кроме того, делают это в самых темных и труднодоступных местах. Я не права?

– Частично. Но, я надеюсь, сегодня мы обойдемся без раскопок.

– Было бы неплохо, – проворчала Кира. Она уже совсем было собралась последовать за Арси, как внезапно почувствовала, что какая-то неведомая сила стремительно и беспощадно вторглась в ее сущность. Будто невидимая рука толкнула ее в грудь, заставив замереть сердце. Кире на миг показалось, что она умирает, так бесцеремонно эта сила ковырялась в ее душе, холодными равнодушными пальцами перебирая все самое сокровенное. Как видно, они нашли то, что искали, и безжалостно вырвали из ее сердца что-то ледяное и одновременно обжигающее… И в то же мгновение мир изменился. Став чужим и зловещим.

«Что я здесь делаю? – растерянно подумала она, с недоумением глядя на мрачную роскошь апартаментов. – Как меня сюда занесло, зачем? Да что со мной? Кирилл… он в беде и ждет моей помощи. Я должна помочь ему. Помочь… с какой стати? Я знаю его всего ничего, но даже за это ничтожно малое время уже успела наделать кучу глупостей. Нарушила Варварину заповедь: „никаких знакомств“, на ровном месте поругалась с Ликой, сбежала, не известно зачем, не известно куда… Хотя, почему не известно? – Она вспомнила полные боли глаза Кирилла. – Очень даже известно. Я пришла сюда, чтоб забрать кольцо-талисман, и я заберу его, чего бы мне это не стоило. Не потому, что люблю Кирилла, а потому, что привыкла выполнять свои обещания».

– Мы идем, госпожа? – робко поинтересовался Арси, видя, что с Кирой происходит что-то неладное.

– Конечно, – рассмеялась девушка, – найдем клад, разбогатеем, будем счастливы…

– Алиса, – Илка подошла к девочке, понуро сидящей на террасе, и обняла ее за плечи, – давай поговорим.

– О чем? – чуть слышно спросила Алиса. Илка не видела ее лица, но по сдавленному голосу поняла, что она плачет.

– О том, что жизнь не кончается на первой неудаче… Что мы с тобой на войне, а на войне всегда есть потери. О том, что сейчас ты солдат, а значит, не имеешь права на слезы и слабость.

– Какой я солдат, – всхлипнула Алиса, – мне жить не хочется.

– Это предательство, Алиса, – тихо сказала Илка, присаживаясь рядом с девочкой, – измена Локи, который рассчитывает на твою помощь, измена Ронни, томящемуся в Ваурии, измена Инсилаю, измена самой себе, в конце концов.

– Я не нужна Локи. Он прекрасно справится сам, не стоит обманывать себя сознанием собственной значимости. Ронни? Разве не затем Варвара пошла в Альвар, чтоб помочь своему ученику? А Инсилай… я же не волшебник, Илка, я не умею воскрешать мертвых. Я могу только оплакивать свою потерю, разве это измена?

– Ты начиталась любовных романов, Алиса, – помедлив, сказала Илка, – тринадцатилетние девочки не оплакивают потери, они просто плачут. И почему ты позволяешь себе плакать, позволь спросить? Кто дал тебе право так распускаться?

– Что я должна делать? – не поднимая головы, спросила Алиса.

– Ждать сигнала Локи и быть готовой в любую секунду придти ему на помощь. Ты поняла? В любой момент, и днем, и ночью. Запомни, помощь нужна только тогда, когда о ней просят, и хороша лишь в том случае, если приходит вовремя.

– Ты должна уйти? – без церемоний спросила Алиса.

– С чего ты взяла? – растерялась Илка.

– Ты как будто прощаешься, я чувствую.

– Если когда-нибудь ты решишь стать Волшебницей, – Илка поразилась про себя прозорливости девочки, – я без колебаний возьму тебя в свои ученицы… Нет, я не прощаюсь, но вызвать меня могут в любой момент, и я не хочу, чтоб мой уход застал тебя врасплох.

– И ты уйдешь… – тоскливо сказала Алиса, – понятно. Я снова одна…

– Алиса, – Илка покачала головой, – не смей поддаваться унынию! Тоска и неуверенность – первый шаг к поражению. А мы больше не имеем права на проигрыш. Первая попытка уже использована, третью едва ли предоставят. У нас будет только один шанс на победу, и мы обязаны им воспользоваться.

– А Инсилай?

– Думаю, он уже исчерпал свои попытки. Его единственный шанс это мы: ты, я и Локи… Если каждый из нас будет на своем месте в свое время, если каждый сделает то, что должен, если хоть на мгновение наши мысли и чувства сольются воедино… Мы станем той единственной силой, что будет в состоянии изменить любую реальность.

– Даже смерть? – усомнилась Алиса.

– Смерть, в своей сущности, тоже реальность. Почему нет?

Гостей собрался полный дом. Альвертину буквально завалили подарками. Вера Абрамовна, стойко оберегавшая праздничный стол от нападок дракона, Чарки и Соф-ки с Оськой, уже сорвала голос, призывая общество к началу банкета. Однако справиться с горланящей толпой ей удалось только после вмешательства Наташки и мадам Катарины. Когда все кое-как успокоились и расселись за столом, выяснилось, что припоздавшим братьям Ко, Ромке и Вовке, плацкартных мест не досталось. Братья, напряженно улыбаясь, топтались у двери. Ромка держал в руках огромного голубого слона, Вовка – букет длиннющих гладиолусов. Альвертина, нарядная, как принцесса, решительно снялась со своего почетного места во главе стола, оттоптала ноги всем, кому не повезло оказаться слева от нее, и пробралась к братьям. Слона водрузили на шкаф, цветы – в ведро на подоконнике, Вовка с Ромкой расположились на притащенной с кухни многофункциональной детской ванночке, на которую для приличия положили старый плед из чулана. Импровизированный пуфик оказался малость низковат, и сидевшие на нем братья сильно смахивали на цирковой аттракцион «говорящая голова»: из-за стола торчали только их луноликие физиономии с хитрыми голубыми глазами, но это ни чуточки не смущало ни гостей, ни братьев. Пир, судя по сервировке, предполагался на весь мир, и любое место у стола гарантировало участие в празднике желудка. Одесситка в десятом колене, Вера Абрамовна, не мыслившая никакое торжество без баклажанной икры, свиных биточков, кучи маринадов и перцев в десяти номинациях, создала стол, которому позавидовали бы даже посетители знаменитого «Максима».

После часовой дегустации и множества тостов (несовершеннолетняя часть компании налегала на «Фанту», остальные – на молдавскую «Изабеллу» с одесского привоза), Кэт вдруг заметила, что Альвертина не надела родительский подарок.

– Примерь сережки, – распорядилась, улыбаясь, мадам Катарина, – могу я, наконец, увидеть, как смотрится на тебе то, за что мне пришлось выложить весьма кругленькую сумму!

– Сейчас? – испугалась Альвертина, мигом сообразив, что для выполнения этой просьбы придется пожертвовать собственными ушами. – Может быть…

– Не может, – отрезала Кэт, – сейчас же, или примерка будет в следующем году.

– Ну-у-у, – по привычке заныла Альвертина.

– Пойдем к зеркалу, я тебе помогу, – выручила Лика.

– Сначала нужно обмыть, чтоб носились и не терялись, – авторитетно заявила Вера Абрамовна, с гордостью посматривая на праздничный стол.

– Резонно, – согласилась Катарина и булькнула сережки в бокал с шампанским. – Держи, новорожденная.

– У меня же уши липкими будут, – растерялась Аль-вертина, двумя руками держа массивный хрустальный фужер.

– А ванна на что? – краем губ улыбнулась Наталья. – Ну, господа гусары, шампанское к орденам! – она встала и подняла свой бокал. – С днем рождения!

Вера Абрамовна, Софка и все присутствующие гости последовали ее примеру, нестройным хором повторив поздравления. Затем Лика с Альвертиной торжественно проследовали в ванную комнату.

– Больно очень будет? – тоскливо спросила девочка.

– Не ной, – Лика прикоснулась пальцами к мочкам ушей именинницы, и в них совершенно безболезненно появились аккуратные дырочки, – Инсилаю, небось, без всякого волшебства серьгу воткнули, и без нытья обошлось.

– Что-то я не видела у него никакой серьги, – насторожилась Альвертина.

– Ты, подруга, много чего не видела, – вздохнула Лика, вдевая ей в уши сережки. – Какой сок твоя мамаша любит?

– А что?

– Куда снотворное ложками кидать?

– Моя-то томатный, – подумав, ответила Альвертина, – только эта мамаша не моя, и черт ее знает, что она любит.

– Мне, что, снотворное по всему столу распылять, как удобрения, или в солонку вместо соли насыпать? – разворчалась Лика.

– А на расстоянии ты его наколдовать не можешь? – вертясь перед зеркалом, спросила Альвертина. – Обязательно пальцем тыкать? Средневековье!

– По колдовству взглядом это к Инсилаю, по яду и снотворному туда же. Это черная магия, я в ней не сильна.

– Не получится. Мы спиритизм еще не проходили, так что придется тебе своими силами, без Инсилаевых под-

сказок. Да и в чем проблема? Вы ж вроде с ним за одной партой сидели, Вас, что, по разным программам учили? Тебя на добрую фею, его на профессионального злодея?

– Он учился лучше, – вздохнула Лика.

– Ну вот. Я всегда говорила, что качественную гадость сложнее сделать, чем доброе дело. Никто не верит. А выходит, правда. Ладно, не обижайся, я тоже двоечница, без магии обойдемся, народными средствами.

– Ну, и где у них тут дознание ведут? – Локи попытался мысленно заглянуть за первые попавшиеся в коридоре закрытые двери, убедился в безнадежности идеи и обернулся к Крашу.

– Не знаю, – Краш был твердо уверен, что для начала стоит позаботиться о собственной безопасности, или хотя бы найти Дью, – я предлагаю превратиться во что-нибудь мелкое и поискать того, кто получше нас осведомлен со схемой крепости и планами Арси.

– Мышкой понравилось? – поднял брови Маг. – Могу посодействовать.

– Не откажусь, – признался Краш, – какая-никакая наколдованная сущность в этой чертовой стране все лучше, чем естественная.

– Подумываешь о возвращении через смерть? – поразмыслив мгновение, догадался Локи. – Обожаю теоретиков.

– Почему теоретиков, это же аксиома магии! Успел перед смертью не собой обернуться – добро пожаловать в Эйр. Я же прошел отработку на Земле, умирать научился.

– Поздравляю, – буркнул Локи, – вся беда в том, что нас занесло в Запределье, а здесь совсем другая арифметика смерти.

– Почему?

Любознательный ты, Краш, до оскомины, – усмехнулся Маг, – отчего, почему… потому. Потому, что возвращение происходит за счет высвободившейся энергии волшебства. Чем выше магический потенциал намечающегося покойника, тем больше у него шансов проскочить грань. Хотя, даже с возвращением с Земли, где энергии больше чем достаточно, у отдельных специалистов бывают проблемы, а уж в энергетической дыре под названием Ваурия может случиться, что угодно, с кем угодно.

– Ты хочешь сказать, что энергии на возращение может не хватить?

– А с чего ей взяться? Как Чародей, ты нынче никакой, а сбоя энергетических слоев мышки хватит только на то, чтоб качнуться в реальности Ваурии. Вот если б, допустим, тебя превратить в слона… тогда за счет массы наколдованной сущности, может быть… – Локи заинтересовался вычислениями. – Знаешь, наверно, одного слона не хватит. Я могу раздробить твою сущность и сделать тебя стадом слонов. Интересно…. Но опасно. Во-первых, я не уверен, что, будучи стадом слонов, ты незаметно протиснешься в этом коридоре, а, во-вторых, совсем не факт, что Арси ухлопает всю компанию. Вдруг кто сбежит? Представляешь, возрождаешься ты в Эйре, топаешь к любимой девушке, обнимаешь ее… а сам лихорадочно соображаешь, какого черта ты здесь забыл. Та часть твоей сущности, что за любовь отвечает, тю-тю – в каком-то недобитом слоне в Альваре осталась. Как тебе перспектива?

– Прекрасно. Особенно в той части, где я возрождаюсь в Эйре.

– Так что? Превращать тебя в мышку, или обойдешься?

– Превращать, – твердо сказал Краш. – Только не в мышь, а в какую-нибудь мелкую летающую тварь. Долетим до Дью, а там разберемся.

– Дью, что, пчелиный царь?

– Нет, он офицер охраны Сан Палисс. И наверняка знает, где держат Ронни, а может, и Мирну.

– О Мирне позаботится Илай, не распыляйся. И с чего ты взял, что кто-то из команды Таура станет помогать нам, если мы прикинемся пчелками или мотыльками?

– Нам – не знаю, – проворчал Краш, – а мне точно поможет. Он мой брат, двоюродный, и сюда пришел, чтоб меня выручить.

– О, господи, страна героев! И где искать этого спасателя? Тоже не знаешь?

– Это найду. Нужно только на лестницу вырулить.

– Ладно. Кем желаете стать? Мухой, пчелой, комаром? Могу бабочку предложить, москита, овода, гнуса, мошку таежную…

– Ты великий Маг, Локи, но тебе тоже иногда требуется помощь, не отказывайся от нее, – тихо сказал Краш.

– А я и не отказываюсь, – проворчал Локи, – что колдовать-то?

– На твое усмотрение.

– Шмель устроит?

– Меня даже муха цеце устроит.

– Не люблю покладистых компаньонов, или дурак от бога, или гадость готовит.

– Гадость я еще не придумал, так что согласен на дурака. Да колдуй ты, наконец, пока стражу черт не принес.

– Поспешность в нашем деле приводит к появлению двухголовых мух и синих лягушек, не болтай мне под руку. – Локи шевельнул пальцами.

Два шмеля на мгновение зависли в воздухе, пережуж-жались о чем-то парой слов и, взвившись под самый потолок, растворились в темноте коридора

Глава 19

Пока я предавался размышлениям о том, где может сейчас находиться Кира, и возможных опасностях, ее подстерегающих, на террасе появился Синг.

– Какие-то новости 2-я насторожился, Синг никогда не появлялся просто так.

– Нет, Ваша светлость. Просто я подумал, не хотите ли Вы немного вина или фруктов, – или хитрый бэсс заметил одолевшую меня мрачность мысли, или что-то пронюхал, но сказать боится.

– Что-то от Киры? – определенно, мне пора на покой, не могу скрыть своих страстей. Плохо. Надо брать себя в руки, или все кончится печально. Зря я про Киру спросил, не сдержался. Если б были хоть какие-то новости, Синг бы сразу сказал, это ясно. А теперь ему ясно, что Кира мое слабое место и, если бэсс когда-нибудь соберется со мной воевать, он наверняка будет знать, куда ударить.

– Ваша девушка очень хороша, Магистр, – бэсс сцепил волосатые ручки на кругленьком пузечке, – но при всех ее достоинствах, Вы не можете требовать от нее скорости лунного света.

– За это время лунный свет пробежал бы всю вселенную, – проворчал я.

– Вселенная бесконечна, – усмехнулся бэсс, – вечности не хватит даже лунному лучу.

– Спорное утверждение, – проворчал я, и неожиданно для себя добавил, – скучно мне, Синг, скучно и тревожно.

– Может, стоит немного развеяться? Маяк давно мигает.

– И ты молчал ? – я немедленно сбросил с себя хандру и в ту же секунду стал готов к действиям. – Все, я ухожу. Спасибо за приют.

– А что сказать Вашей даме, когда она вернется? – уточнил Синг.

Черная Та, почему я решил, что Кира в Ваурии ?Да ничего я не решил. Просто я знаю, что кольцо вернет ее ко мне в любом случае. В любом ли? Я им миллион лет не пользовался, забыл уже, что там за действие. Черт, и, правда, не помню, перстень ее ко мне отправит или просто вернет назад, то есть в Бэсснию. И что ей скажет Синг?

– Ничего не говори, – удалось наконец сконцентрироваться на происходящем, еще пара дней безделья, и усилие по возвращению в живую реальность станет и вовсе невозможным, – я ненадолго. Только выясню, что творится в моем царстве-государстве, и вернусь.

– Попросить ее подождать ? – настаивал бэсс.

– Не больше часа, Синг. Даже если мы с ней разминемся, тебе придется развлекать Киру не больше часа. Я постараюсь быть на уровне лунного света.

– Счастливого полета, – пожал плечами Синг, и чуть слышно добавил: – И почему самой долгой дорогой оказывается та, в которую уходишь на мгновение?

Если б я уже не был одной ногой в Сан Полисе, непременно сказал бы черту лохматому, что я думаю о пророчествах под шаг ноги. Но орать из Ваурии в Бэсснию дело неблагодарное, и разговор с Сингом пришлось отложить до возвращения.

Кэт, вертясь как юла, промчалась по двору, смерчем скользнула в сад и, едва не выкорчевав куст, за который, в целях торможения, уцепилась двумя руками, наконец, остановилась.

– Черт знает что, – едва переведя дух, проворчала Волшебница. – И это вытворяет хозяин «Пегаса»! Да за такие перемещения убивать надо. Как я себе шею не сломала с его сервисом, ума не приложу. Повезло, наверно.

Она огляделась, обнаружила рядом с собой огромный куст шиповника, мысленно возблагодарила небеса за то, что завязла не в нем, а в безобидных стрелециях, и немедленно забыла о мелких неприятностях своего путешествия. «Или ВВ что-то впопыхах перепутал с местом назначения, или слухи о беспределе в Запределье сплошная брехня, – думала Катарина, разглядывая великолепный цветник, ее окружавший. – Чтоб в такой красоте направо налево убивали… Что-то не верится. Черт бы побрал эту магическую этику, это из-за Элроя меня Белее черти куда закинул под горячую руку! И как мне теперь отсюда выбираться? Я ведь даже примерно не представляю, где нахожусь. Ну, это, допустим, не проблема, можно спросить у аборигенов. Зрелище, конечно, будет, я себе представляю. Взрослая, трезвая, как горный ручей, тетка, при признаках ума и почти при памяти, с сумасшедшими глазами выясняет, куда ее занесло. Блеск! Ну и черт с ним, что ж мне теперь, по звездам ориентироваться, если Великолепный мне билета не выдал? С моей астрономией это ориентирование лет на двести затянется. – Тут Катарина вдруг вспомнила про зеркальную связь и достала из кармана свою пудреницу. – Вот дура-то, сейчас все и выясню. Свет мой зеркальце… – Никакой реакции. Кроме собственного отражения, ей не удалось ничего добиться от зеркала. – Вот сволочи шустрорукие, – чертыхнулась про себя Кэт, – быстро они счета мои перекрыли. Ни за что ни про что без связи оставили, ну что за невезение такое!» Где-то почти рядом хрустнула ветка, и послышались чьи-то голоса. Говорили, вроде бы, на старо-эйрском. «Может, это и Ваурия, – немедленно насторожилась Катарина, – не слышала я, чтоб в нормальных измерениях кто-то так говорил, это ж все равно, что на Привозе по-латыни торговаться. Надо бы поосторожнее, Элрой заявил, что в Ваурии убили Инсилая. Ну, или этика, как всегда, что-то перепутала, или просто факты подтасовали, чтоб нас с Машкой арестовать… но судебный мух-леж – не повод сложить голову в Запределье. Сестейч! – она шевельнула пальцами, но в пчелу, несмотря на заклинание, не превратилась. – Проклятая этика, они и до колдовства добрались, жулье судейское», – сообразила Кэт и, не теряя времени, спряталась единственно доступным ей сейчас способом – поглубже зарывшись в пышные заросли стрелеции. Мало ли что придет в голову местному запредельному населению… Черт его знает, до чего додумается публика, до сих пор использующая в своей речи шесть форм настоящего времени, не считая восьми родов существительных.

Говорили двое, мужчина и женщина, при этом мужчина иногда сбивался на современный вариант языка, а женщина стойко держалась старо-эйрского.

– И ты сидишь здесь вторую неделю? – удивлялся мужчина. – Почему не пришла на встречу? Я ждал вас в условленном месте каждое утро, пока не закрыли крепость.

– Фло ничего не говорила о встрече, скалет, – тихо отвечала женщина, – просто сказала, что Вы поможете.

– Как ее поймали, ты видела?

– Нет. Она ушла и не вернулась, – вздохнула женщина.

– Куда ушла?

– Не знаю. Она сказала: «Подожди меня, я кое-что проверю, и пойдем…»

– И что?

– Я больше ее не видела, – всхлипнул женский голос, – я ждала ее больше суток. Потом мимо проходили стражники из гарема. Они болтали о Фло. Я поняла, что ее поймали.

– А что она хотела проверить, ты не знаешь? – спросил мужчина.

– Она говорила что-то о Тарре и посланце, но я плохо помню. Я очень боялась нашего побега и думала только о нем.

Катарина поняла, что особой опасности эти двое для нее не представляют, у них у самих рыльце в пушку, и им явно не до чужих приключений. Волшебница решилась осмотреться и, осторожно раздвинув цветочные заросли, увидела говоривших. Компания оказалась более чем странной. Мужчина, коренастый крепышок с намечающимся пузиком, показался Катарине похожим на гриб-боровик с прилипшей к ядреной шляпке веточкой папоротника. Папоротником, при ближайшем рассмотрении, оказались яркие перья на венчавшем голову незнакомца тяжеленном золотом шлеме. Он вообще был одет, как статист из массовки то ли древнеримской, то ли древнеегипетской киноэпопеи. Ярко-красная туника, золото лат, меч какой-то странной формы и легкие сандалии на длинных кожаных ремешках. «О, господи, – Катарина едва сдержала смех, – это что, планета Голливуд? В жизни не видела более несуразного одеяния». Она перевела взгляд на женщину. Собеседница коренастого легионера выглядела еще краше. Серо-коричневый бесформенный балахон почти до земли, огромный капюшон, деревянные сандалии на веревочках… То, что это женщина, определялось только по голосу. Внешне она куда больше смахивала на средневекового странствующего монаха. «Похоже, я попала по адресу, – завершив осмотр, решила Катарина, – гарем, побег, Тарра… Черт, что-то знакомое, только никак не вспомню… Тарра, Тарра… Да ведь это Черная Книга Перемен. Поздравляю Вас, девушка, Вы именно там, где хотели. Запределье к Вашим услугам».

– Я боюсь, скалет, – всхлипнула тем временем женщина, – если меня поймают… Арси… он меня уничтожит!

– Не дрейфь, Чибра, нынче ему не до тебя, – успокоил мужчина, – советнику за глаза хватает возни по государственным делам, присутствия Посланника и отсутствия Магистра.

«Главный по массовке тут Арси, – сообразила в своих кустах Катарина, – но он, слава богу, занят»

– Если дойдет до расправы, советник время изыщет, – прошептала та, кого назвали Чиброй.

– Нет у него на тебя времени, головой ручаюсь, – усмехнулся мужчина, – успокойся. У советника в крепости целая армия Волшебников во главе с Черным Локи.

– Не знаю такого, – равнодушно сказала девушка.

«Она, что, с Луны свалилась? – удивилась про себя Катарина. – Это ж в каком захолустье надо жить, чтоб про Локи не знать. Наверно, это и правда Ваурия. И этот, в бабских сандалиях, что-то про магистра лопотал. Ну, значит, Белее не промазал, хоть и спешил, это радует».

– Не важно, – отмахнулся крепыш, – главное, что теперь с его помощью Арси активно отдыхает по хозяйству, и мелочи вроде тебя его не заботят. Но ты все равно спрячься хорошенько, береженого бог бережет. Вечером я приду, и мы решим, что делать. Я придумаю, как тебя отсюда вытащить.

– Куда я пойду… – вздохнула Чибра и откинула капюшон, под которым обнаружилось почти детское личико, обрамленное темно-каштановыми локонами, – кто меня там ждет?

– Стоп. Ты же еще пару дней назад хотела идти с Фло-аритой, что изменилось?

– Все. У меня никого нет, кроме вас. Зачем мне свобода, если два единственно близких мне человека остаются в Сан Палисс?

– Где-то у восточной окраины Альвара шляется мой кузен Краш. Найдешь его, он поможет тебе.

– В чем? Это парень Фло. Мне не нужны чужие мужчины.

– Чибра, ты чокнутая. Ты за кого меня принимаешь, за Мага высшей категории? Как я смогу сделать все сразу? И тебя вытащить, и Фло найти, и самому еще хотелось бы смотаться.

– Мне не надо все сразу. Я подожду.

«Идиот, – констатировала про себя Катарина, – он, что, не видит, что девчонка влюблена в него, как кошка? Это ж ясно, что она никуда без него не пойдет. И почему все мужики слепы от рождения, как кроты? Так. Боровик сказал, что прибыл Локи. Ну, значит, наверняка, насчет Илая Элрой наврал. С чего бы Локи сюда тащиться, если б Инсилая убили? На похороны, что ли? Локи, конечно, хищник, но не стервятник».

Между тем парочка договорилась о вечерней встрече. Девушка накинула капюшон и скользнула в заросли по-пугайника – гигантского лопуха с цветастыми, как хвосты тропических крикунов, листьями и желто-оранжевыми цветами-клювами. Парень в римской тунике открыто зашагал по мраморно-мозаичной дорожке туда, откуда совсем недавно волчком ворвалась Катарина.

Волшебница замешкалась в принятии решения: то ли догнать мало лояльного к местной власти начальника, то ли попытаться поговорить с оставшейся девицей. Судьба выбрала за нее, пока Кэт рассуждала, совсем рядом снова заговорили. На сей раз беседовали тот, кого звали Гарди, и еще какой-то мужчина. Голоса быстро удалялись. Катарина поняла, что беседу с боровичком придется отложить до вечера, и стала осторожно продвигаться в направлении Чибры.

– Я прошу исключить Локи из числа свидетелей обвинения и освободить его от обязательств присяги, – Элрой старался не смотреть на Зоора.

Могу я знать, почему? – Председатель внимательно смотрел на дознавателя. «Интересно, он сошлется на отсутствие обвиняемых и заочный суд, или все-таки скажет, что Локи наплевал на присягу и подался в Запределье?»

– Обстоятельства изменились, – кабинет начальства всегда настраивал Элроя на лаконичность.

– Каким образом? – настаивал Зоор.

– Полагаю, его свидетельство не настолько весомо, чтобы мы имели право на нем настаивать.

– Но если я ничего не путаю, еще вчера Вы считали его главным свидетелем, – напомнил председатель.

– Человеку свойственно ошибаться…

– С каких это пор Маг высшей категории стал считать себя человеком? – с невинной улыбкой поинтересовался Зоор. – Или Вас тоже одарили заклятьем?

– Нет, господин председатель, но Маги тоже иногда ошибаются.

– Так что же повлияло на Ваше решение? – Зоор решил во что бы то ни стало докопаться до истины. – Почему Вы не хотите, чтобы Локи выступил на суде?

– Суд все равно придется перенести. Дело об убийстве не принято рассматривать в отсутствии обвиняемых и при сомнениях в наличии потерпевшего, – сдался Элрой.

– Вы ухитрились проворонить не только убийц и свидетелей, от Вас даже труп сбежал? На сей раз Вы превзошли самого себя, господин дознаватель!

– Мне требуется время на дополнительное расследование, – без всякого выражения сказал Элрой, – это первая отсрочка, и, по закону, я имею на это право.

– К сожалению, имеете, – Зоор не смог сдержать усмешки, – но я бы много дал, чтоб посмотреть на это заседание суда: ни потерпевших, ни обвиняемых, ни свидетелей, одни присяжные. А был ли мальчик, господин Элрой?

Дознаватель промолчал.

– Хорошо, – председатель понял, что ответа вряд ли дождется, – Ваше прошение удовлетворяется. Две недели. Вы удовлетворены?

–Да.

– Это все? – уточнил Зоор.

– Да, господин председатель.

– А о Велесе Вы, случайно, не забыли?

– Господин Белее находится в тюрьме по обвинению в оскорблении власти при исполнении. Отсрочка рассмотрения дела, где он выступает в качестве свидетеля, не имеет никакого отношения к его аресту.

– Вы не согласны на штраф и залог?

– Нет, – Элрой был твердо уверен в том, что нейтрализация на ближайшие дни Великолепного будет очень кстати для всех. Будь воля дознавателя, он арестовал бы заодно и Корна, но предлога не было. – До свидания, господин председатель.

– До встречи, господин Элрой. Дознаватель встал из-за стола и откланялся.

– Элрой, – окликнул его Зоор у самой двери, – Я надеюсь, Вы понимаете, во что вмешиваетесь?

– О чем Вы, господин председатель?

– Это не мое дело, – медленно, будто раздумывая, сказал Зоор, – Ваша должность дает право на принятие решения. Но… по-моему, Вы становитесь субъективны. Вы уверены, что доложили комиссии все известные Вам факты по делу об убийстве?

– По делу о заклятии, – нехотя поправил Элрой.

– Значит, в смерти Инсилая Вы не уверены, как не уверен в этом и Локи, отправившийся в Ваурию наводить справедливость.

– Я не знаю, где находится Локи.

Все Вы знаете, господин Элрой, – потерял терпение Зоор, – и очень опасаетесь, что нарушение закона о присяге может стоить Локи его магических способностей, а в Запределье это верная смерть. Вы почти уверены, что слухи о смерти Инсилая сильно преувеличены, и хотите нейтрализовать Белеса, чтобы он, не дай бог, не столкнулся в Ваурии с Черным Локи, так как считаете, что вмешательство Локи может серьезно изменить существующее положение вещей, а Белес, отправивший в Альвар Катарину, по Вашему мнению, будет играть по своим правилам. Вы очень боитесь, что в Запределье может начаться война между равными, так как и Локи, и Белее ни перед чем не остановятся, если речь идет о жизни и свободе их учеников. А знаете, что Вам, действительно, не известно? Что Локи отправился в Ваурию в компании Маши, или Варвары, как Вам больше нравится, что Высший сослал Отшельника в Альвар для завершения миссии, что в ближайшие семьдесят два часа Наблюдателя вернут в Запределье, и этот Наблюдатель – родная сестра любезного Вашему сердцу Инсилая.

Гектор Феми открыл глаза и понял, что сошел с ума. Член Эйрской ассоциации адвокатов обнаружил себя в стоящей посреди кухни детской ванночке. Голова трещала, как пластмассовая погремушка, память отсутствовала вчистую, тело неподвижностью могло успешно соперничать с памятником Мерлину на главной площади Эйра. Ванночка, спору нет, была уютной, но уж очень маленькой. «Слава Мерлину, без воды, – мрачно констатировал про себя Гектор, с удивлением разглядывая свои ноги, которые по неизвестной ему причине оказались дамскими. Ноги в ванночке, конечно, не умещались, поэтому левая, босая, бессильно свисала почти до пола, а правая, в черной лаковой туфельке, торчала из ванной, как винтовка из окопа. – Это не мое, – сразу понял адвокат, но для очистки совести попытался неизвестной ногой шевельнуть. Нога шевельнулась. Гектор ошалело уставился на лаковую туфлю на шпильке и попытался вернуться в свой вчерашний день. – Чума, – он понял, что рехнулся окончательно, – что ж было-то?» – он попытался выбраться из кухонного капкана, с ужасом обнаружил, что ему мешает узкая короткая юбка, и без сил плюхнулся обратно в ванночку, используемую Софкой для мытья посуды. Гектор зажмурился, собрался и осилил воспоминания вчерашнего вечера. Они его не порадовали. Проклятые девчонки обвели его вокруг пальца. Не могли эти два с половиной эфирных создания всего за пару часов споить практикующего Волшебника-адъюнкта. Как пить дать подмешали какую-то гадость, хотя, конечно, выпито было не меряно, это Гектор хорошо помнил. «Интересно, – думал он, отчаянно борясь с больной головой, – они хотели сбежать от меня лично, или от мадам Катарины? – То, что девицы сбежали, сомнений у адвоката не вызывало. – Ох, и устроит мне ВВ за этот банкет… Нет, пожалуй, будет лучше, если Великолепный подробностей не узнает, не нашел, и все тут. Или мой гонорар достигнет размеров голубиного клюва. Черт, надо выбираться отсюда, и поживее». Гектор предпринял очередную попытку встать на ноги, когда на кухне появилась зевающая Софка.

– Доброе утро, – хмыкнула девчонка, нахально разглядывая мадам Катарину, – Вам помочь?

– Не надо, – прорычал Гектор, с грехом пополам выбираясь из ванночки.

– Водички, рассольчику, пива? – со знанием дела предложила Софка.

Гектор, еще минуту назад жаждавший испепелить полОдессы, подобрел:

– А что, есть пиво? – Катарина поправила остатки прически и кое-как улыбнулась.

– А как же! – Софка залезла в холодильник и извлекла оттуда банку «Оболони». – Как спалось?

– Не очень, – честно признала Катарина. Поискав недостающую туфлю и не обнаружив ее, она сбросила вторую и потопала по кухне босиком. – Альвертина еще спит?

– Тю, – рассмеялась Софка, – они еще с утра на море пошли, прощаться.

– С кем? – не поняла Катарина.

– Ну, с морем, ясно. Плюнуть там, монетку бросить, – Софка грустно посмотрела на гору красовавшейся на столе грязной посуды, понимая, что мыть ее придется в одиночестве. Девчонки, прихватив с собой галку и рогатого крокодила, отбыли в свое прекрасное далеко еще вчера. Вряд ли они вернутся в ближайшие дни, чтоб помочь в посудомоечном бизнесе.

«Хоть замочить бы ее с вечера, – размышляла Софка, – все проще. Но вчера вместо посуды в ванне замочили мадам Катарину. Беда, и воды, небось, как всегда, шиш. Ладно, что не сделаешь ради общего дела».

Гектор, почувствовавший себя куда лучше, понял, что Альвертину придется искать в другом измерении, и засобирался домой.

– Я, пожалуй, тоже схожу к морю, – Феми направился к двери. Он не смог удержаться от желания отблагодарить спасительницу Софку и сделал ей маленький прощальный подарок.

Когда Софка, закрыв дверь за мадам Катариной, вернулась в кухню, ее ожидали два сюрприза: чисто вымытая посуда, аккуратными стопочками стоящая на столе, и сушащиеся под самым потолком красные джинсы. Чуть влажные, но абсолютно целые, они, как флаг, реяли над кухней, будто не были вчера безнадежно испорчены полетом к двери мадам Горцехович. Одуревшая от счастья Софка покосилась на свои ноги. Увы, про разбитые коленки Гектор запамятовал, вчерашние ссадины были на месте, но по сравнению со свалившейся на нее радостью девственно целых фирменных штанов это, право, были сущие мелочи.

Увидев дверь Варвариного дома, Альвертина притормозила и обернулась к Лике, мигом припомнив приключения Инсилая:

– А разрешение на вход-выход у вас есть?

– Что?! – оторопела Лика. – Какое еще разрешение? Не болтай глупости!

– Хорошенькие глупости, – фыркнула Альвертина, – Инсилай чуть без головы не остался, когда с этой дверью воевал, сама видела.

– Инсилай, – эхом повторила Лика, отводя глаза, – Инсилай… – Она вспомнила наложенные Варварой заклятие и запрет. – Есть у меня разрешение, не волнуйся.

– Тогда руку дай, – Альвертина явно не жаждала повторять ошибок Волшебника в его борьбе с дверью, – я летать не умею и не хочу.

– Это плохо – не хотеть летать, – поучительно проворчала Наталья. Мигом сообразив, почему погрустнела Анжелика, она попыталась сменить тему разговора, переключившись на воспитание Альвертины, – полет – это мечта. Человеку нельзя жить без мечты, а тебе тем более, ведь ты дочь Волшебницы.

– А что, если маман волшебница, мне теперь мечтать только о том, как с этого крыльца навернуться? – буркнула Альвертина, на всякий случай взяв Лику за руку. – Я, девушки, пока о чем попроще помечтаю.

Анжелика снова вздохнула и открыла дверь. Ничего особенного не произошло, ни грома, ни молний. Дворец Волшебницы встретил гостей вполне дружески: включил в холле освещение и, судя по чуть слышному шелесту и повеявшей прохладе, кондиционер.

– Господи, как же давно я не была здесь, – Лика замерла на пороге, – а ведь ничего не изменилось…

– Ты находишь? – не подумав, брякнула Наталья, дословно вспомнившая в этот момент запрет на вход, наложенный Варварой.

– Я говорю об интерьере, – холодно сказала Лика, – а ты жестокая…

– Скорее, глупая, – проворчала Наташка, все еще размышляя о неадекватной реакции дворца, – извини. Ну что, кофе?

– Вообще-то после Тинкиного дня рождения меня не покидает ощущение, что я проглотила аквариум, – призналась Лика, – но чашечка кофе его не переполнит.

– Можно, я хоть часик посплю? – робко спросила Альвертина. – В Одессе уже десятый сон смотрят.

– Иди, – улыбнулась Лика, – если поторопишься, успеешь на последнюю серию.

– Комнаты для гостей наверху. Красная, золотая и перламутровая, выбирай любую, – сообщила Наталья.

– Я знаю, – полусонная Альвертина уже брела вверх по лестнице.

– Сваришь кофе? – Лика покосилась на Наталью.

– А ты куда?

– Похожу по дому. Будешь смеяться, но лучшие годы моей жизни прошли именно в этих стенах.

– Буду, – подтвердила Наталья, – с чего ты взяла, что твои лучшие годы уже в прошлом, может, это далекое будущее?

– Может быть.

– Я сварю кофе, – Наташка убедилась, что Альвертина ушла и пристально посмотрела на Лику. – Но сначала, один вопрос: что с Варварой?

– А что с Варварой? – Анжелика чуть подняла брови.

– Ее запрет не действует. В дом из нас троих имела право свободного входа только я. Вы шли первыми, но дверь гостеприимно распахнулась перед вами, не дожидаясь моего вмешательства. Что случилось с Варварой, Лика? Ты не могла не заметить, но не удивилась. Значит, ты знаешь, что произошло.

– Это не то, что ты думаешь, – помедлив, ответила Анжелика, – больше я ничего не могу тебе сказать.

– Ты уверена?

– В том, что Варвара жива?

– В том, что знаешь, о чем я думаю, – буркнула Наталья, – впрочем, глупый вопрос. Конечно, знаешь, уже ответила.

Дью одетый валялся на постели, пытаясь поспать хоть часок. Судя по происходящему, другой возможности отдохнуть в ближайшее время не предвиделось, слишком резво начали развиваться события. Локи явился спасать посланца, какая-то девица ввалилась прямо в кабинет Арси, и теперь советник носится с ней, как поп с кадилом, Чибра нарисовалась, Фло рыбкой плавает, Краш куда-то делся… то ли с Локи бандитствует, то ли вокруг крепости круги пишет. И, как последний подарок, Таур, похоже, на подходе. Ну, Магистр появится, всем станет мало места.

«Что же с Фло делать, – задумался скалет, – даже если Локи освободит всю компанию и меня в придачу, я не смогу уйти без нее. Что мне теперь, всех рыбок в гареме вылавливать, или Локи в ножки падать, чтоб он Флоари-ту в этой стае карасей отыскал? Сомневаюсь я что-то, что Черный Локи бросит все свои дела и будет решать мои проблемы. И Чибра еще на мою голову. Не пойдет она без меня, видите ли, никуда, здорово придумала. Куда я ее дену, если подвернется шанс на возвращение? Что-то мне не хочется быть первым в Эйре, кто притащит с собой ваурку. Не уверен, что моя правильная семейка встретит нас с распростертыми объятьями… Краш с Локи, или сам по себе? Если они вдвоем, неужто у братца не хватит ума со мной связаться? Ведь Локи не уйдет без своих, а без моей помощи им ни Мирну, ни Ронни не найти. Господи, пошли Крашу хоть каплю сообразительности! Интересно, им удалось оживить Посланника? Должно быть, нет, раз никто еще носа не ка-жет с уровня. Работают. Они справятся. Не для того Локи пустился в такую авантюру, чтоб проиграть на старте. Он выдернет посланца из безвременья, даже если для этого придется сравнять с землей Сан Палисс, Баффало и Альвар до кучи. А Илаю-то придется хуже всех, если Локи своего все же добьется и вернет Посланника в реальность. Альф вкатил Инсилаю такую дозу СС, что на момент возвращения боли не будет испытывать разве что серьга в его ухе и то, потому как ее украли».

Какая-то наглая тварь залетела в открытое окно и зажужжала над ухом Дью, как боевой вертолет. Скалет ловко отмахнулся от нее, одним ударом сбив на пол, и собрался было прихлопнуть оглушенного нарушителя спокойствия чем-нибудь ненужным, но неизвестно откуда взявшаяся жесткая сила отбросила Гарди назад.

«Таур, – мелькнуло в голове Дью, намертво прижатого к кровати, – пожизненные конюшни или сотня серебряных стрел у столба за покушение на жизнь Властелина. Это в лучшем случае. Явился, не запылился, черт бы его побрал».

– Не очень-то ты гостеприимен, – насмешливый голос явно не принадлежал Магистру.

Дью осмотрелся. В комнате, кроме него и ползающего по полу здоровенного шмеля, не было ни души. «Рехнулся, – понял скалет, – или белая горячка на нервной почве, или кто-то играет в невидимки. Кто-кто, Таур и играет, кто еще здесь может колдовать невидимость, только он. Ну, выходи, что ли, Ваше чер-нейшество, заждался тебя Арсик. – Перед глазами Дью завис еще один шмель и, сердито жужжа, явно приготовился к нападению. – Они, что, там так расколдова-лись, что пчелиный улей разворотили? А я при чем? Меня-то за что кусать?!»

Шмель еще чуть-чуть полавировал перед глазами ска-лета и, отлетев в сторону, превратился в неизвестного Дью мужчину с темно-зелеными глазами на скуластом, загорелом лице и темными волосами, собранными зажимом в форме скорпиона в аккуратный хвост. Незнакомец был с ног до головы в черном, дружелюбия во взгляде пришельца Гарди не обнаружил. «Черный Локи, – догадался Дью, отметив обилие скорпионов в экипировке своего незваного гостя: золотой медальон в форме членистоногого убийцы был отчетливо виден за полурасстегнутым воротом рубашки. – Черт, неужели я чуть Посланника не пришиб? Этого как раз не хватало».

– У Вас тут мода такая – чуть что, своим же в морду без объявления войны? Гостеприимные ребята, просто беда. – Незнакомец шевельнул пальцами и полудохлый шмель на ковре превратился в кузена Краша. На лбу у него красовалась добротная шишка.

– Спятил ты, Дью, – проворчал Краш, – чуть не убил. За что, спрашивается?

– Нефига жужжать над ухом, – буркнул Гарди, – да отпустите вы меня, чего привязались?

– Отпустим, или сделаешь ответный ход? – поинтересовался Локи, насмешливо поглядывая на Краша.

– Он же не нарочно, – промямлил Краш, поднимаясь с пола, – и типа как родственник, черт с ним.

Сила, прижимавшая Гарди к постели, исчезла так же внезапно, как навалилась. Скалет уселся на кровати и уставился на своих гостей:

– Надеюсь, у вас все получилось?

– Отчасти, – проворчал Локи. – Мы можем рассчитывать на твою помощь?

– В рамках разумного, – ответил осторожный Дью, не рискнув безоговорочно пообещать Черному Магу, известному своим беспределом, всяческую поддержку.

– Где Ронни? – не дожидаясь дипломатических выкрутасов Локи, напрямик спросил Краш.

– В гроте, – лаконично бросил Дью. Помедлил и добавил: – Его замуровали в стену.

– Что? – не веря своим ушам, шепотом переспросил Краш. – Как замуровали? Ты шутишь?

– А с Мирной что, – хмуро спросил Локи, отлично понимая, что скалету не до шуток, – тоже в стену?

– Нет, – Гарди помрачнел, вспомнив свои переговоры с Мирной, – ее Арси определил в королевский зверинец.

– Понятно, – Маг, казалось, вздохнул с облегчением.

– Ее же сожрут, – ужаснулся Краш.

– Маловероятно, – скривился в усмешке скалет, чудом увернувшийся от когтей белой пантеры.

– К Ронни добраться можно? – Локи прошелся по комнате и сел в кресло.

– В принципе, да, – Гарди прикинул в уме предполагаемый маршрут перехода. – Только нужно чем-нибудь типа кувалды запастись.

– Зачем кувалда? – Локи покосился на массивный стол у окна и громоздкая деревянная конструкция плавно разъехалась в разные стороны, подчиняясь силе его взгляда. – Сами не справимся?

– Не знаю, – пожал плечами Дью, – там самозарастающая кладка. В жизни такого не видел. То ли справимся, то ли нет. Вы Посланника-то откачали? – не удержался он от вопроса.

– Ты его до нашего вмешательства видел? – Локи ответил вопросом на вопрос.

– Страшное дело, – Гарди вспомнил бездыханное тело на камнях. Да еще Альф со своим эликсиром.

– Было трудно, но мы справились, – не скрывая гордости, сообщил Локи, – не думаю, что со стеной будет много сложнее.

– Не знаю, – повторил Дью, – там чистая органика была, а здесь неорганическое самоорганизующееся соединение, да еще с живой начинкой внутри. А клеймо-то сняли?

– Нет, – признался Локи, с удовольствием отметив, что несмотря на длительное безделье Дью сохранил достаточно высокий уровень мастерства, – но помешала не наша слабость, а субъективная реальность: слишком высокий болевой порог даже для Волшебника. Илай просто не держит сознание.

Арси постарался, – проворчал скалет, – Альф вкатил посланцу лошадиную дозу СС прямо под клеймо. Вам повезло, что, очнувшись, он не разметал вас в звездную пыль. Думаю, он был твердо уверен, что очнулся в аду, столько боли должно было быть в его теле.

– Мы осторожные, – ухмыльнулся Локи. – Веди к Ронни, господин офицер, времени у нас маловато.

– Таур может вернуться в любую минуту, – напомнил Дью, подходя к дверям.

– И что? – равнодушно спросил Локи.

– С той минуты, как это произойдет, у нас станет на одного врага больше. На очень сильного врага. Раб не сможет пойти против воли своего господина.

– Скалета Гарди срочно к советнику Арси, – выкрикнули из коридора.

– Есть, – гаркнул на всю крепость Дью и обернулся к своим гостям, – придется повременить с экскурсией. Подождите здесь, может, узнаю что-то новенькое.

– Чего ждать-то, Таура, – дернулся Краш, – мы с тобой.

– Сиди, – спокойно приказал Локи, поудобнее располагаясь в кресле, – мало тебе одной шишки? Полчаса погоды не сделают.

– Думаю, управлюсь даже быстрее, – Дью нацепил на пояс меч, – Арси второй час вьется вокруг какой-то девицы, черт знает откуда взявшейся. Максимум поручений – подай, принеси, пошел вон. Постарайтесь колдовать не очень громко.

Полковник ушел. Краш собрался было развалиться в освободившейся постели, как Локи шепотом распорядился:

– Подъем, бездельник, выспишься на пенсии. Пошли.

– Но Дью…

– Это для тебя он Дью, а для меня полковник Тауров-ской стражи. Ты уж прости, но я не очень-то доверяю перебежчикам.

– И что?

– Пойдем за ним. Небольшая прогулка нам не помешает, сам же слышал, он недалеко и ненадолго.

Краш вздохнул и поплелся за Локи.

– Так и пойдем? – обреченно спросил Чародей, подходя к двери.

Ну, или почти так, – ухмыльнулся Локи, набрасывая на себя и своего спутника волшебство невидимости, – шевелись, или мы его потеряем.

Ронни, первые часы заточения отчаянно долбивший ногами окружавшие его стены, наконец, притих и предался размышлениям. Чувствовал он себя из рук вон плохо. Связанные руки затекли, ноги подкашивались и болели от бесполезной борьбы с кирпичами, голова раскалывалась от самых мрачных мыслей. «Это все, – думал Ронни, привалившись плечом к стене, – считай, похоронили. Ну сколько я здесь протяну? Пару дней от силы. И все, вечная музыка. Говорил же Инсилай: „не суйся, пока не просят“, так ведь нет, полез. Залез. Не вылезти».

Ронни попытался присесть в своей каменной клетке, но она оказалась так мала, что в ней было можно только стоять. Пленник потоптался на месте, понял, что идея неосуществима и, смирившись, сдался окончательно. Он уже начал дремать, когда к великому своему удивлению вдруг понял, что рядом с ним кто-то есть. Ронни отчетливо услышал у самого своего уха глубокий тяжелый вздох, потом еще один. Сон как рукой сняло, наличие соседа пугало и радовало одновременно. Конечно, вдвоем вырваться из каменного мешка будет проще, ну, а если этот кто-то на свободу не стремится, а сидит здесь веками и ждет, пока Арси кого-нибудь приведет на покушать? Вот попыхтит еще немного перед обедом и слопает.

– Кто здесь? – шепотом спросил Ронни, чувствуя, как холодеют от страха и волнения кончики пальцев.

Существо ответило глубоким вздохом, но к обеду приступать не спешило.

– Ты кто? – настаивал подмастерье. Невидимый сосед снова отмолчался.

«Ну и черт с тобой, – разозлился Ронни, – не хочешь аппетит портить знакомством с плюшками для ленча – твое дело. Мне, в принципе, тоже плевать, кто мной закусит. Без поклонов обойдемся. Валяй, жри, приятного аппетита». То ли Ронни ошибся в своих предположениях, то ли сосед был не голоден, то ли невидимка был вегетарианцем, но обед не состоялся. Общение тоже. Существо пыхтело, но на контакт не шло.

– Ну, хоть намекни, кто ты, – подмастерье умирал от любопытства, – я же чувствую, что ты рядом!

И вдруг кирпичи за спиной Ронни качнулись, зашевелились, расплылись и вновь сомкнулись, приняв форму удобного кресла. Подмастерье, не ожидавший такого фокуса, не удержал равновесия и плюхнулся на каменное сиденье.

– Господи, стена… – ахнул Ронни, чувствуя, что волосы зашевелились у него на затылке. – Да ты живая?

Камни снова вздохнули, но не ответили, только стали чуть-чуть теплее.

– Как можно было ухитриться не найти девчонку?! – бушевал Белее. – Это же не муравей, не атом, не мгновение потерянное! Это целая девчонка с именем, энергией и массой! Тоже мне специалист по оргвопросам, с такой ерундой не справиться!

– Я нашел, – вяло оправдывался Гектор, тоскливо разглядывая зеркальные стены комнаты для свиданий, – отследил ее по фиксированным перемещениям. Между прочим, шустрая у Вас барышня: семь измерений за неделю пропрыгала, не считая скачков по Земле. Просто колобок какой-то, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел…

– И от тебя, Гектор, убегу, хоть ты и считаешь себя самым умным, – ворчливо закончил Белее.

– Вы, между прочим, в курсе, что она была в Запределье? – между делом поинтересовался адвокат.

– Ты перегрелся? – сочувственно спросил Великолепный. – А в Высшем суде она не заседала?

– Она была в Альваре, – спокойно повторил Гектор, и вытащил из кармана маленькую записную книжку, – в компании какого-то Ронни, не идентифицированной системой Алисы и небезызвестного Вам Инсилая, ученика Черного Локи.

– Ну, точно, Кэт с этим скорпионышем согрешить угораздило, – буркнул Белее, – нашел, где ребенка выгуливать, воскресный папаша. Так девчонка в Ваурии?

– Нет, она уже в городе.

– Что ж ты мне голову морочишь! – возмутился Белее. – Не нашел он ее!

– Дело в том, что сюда она попала без моей помощи, транзитом через Землю, и на данный момент практически недоступна для нас.

– Почему?

– Потому что Альвертина, дочь Катарины, находится сейчас в доме своей тетки в Мерлин-Лэнде, причем на абсолютно законных основаниях. Она совершеннолетняя, по рождению имеет эйрекое гражданство и, соответственно, право на проживание в городе, ее перемещение с Земли было честь по чести оплачено в «Пегасе», виза на въезд ей не нужна, сопровождают ее две вполне самостоятельных особы: Чародейка и ученица Волшебницы. Так что если девочка не пожелает пойти на контакт с нами добровольно, мы можем только взывать через забор к ее благоразумию. С точки зрения закона – мы фактически бессильны.

– А Машка, что, уже вернулась? – Великолепный слегка растерялся. – Быстро она, однако, с муниципалами разобралась, не то что я. Кстати, кто у нее адвокатом?

– Не знаю ни Вашей Машки, ни ее адвоката, – обиделся Гектор, – но я наверняка знаю, что он, рискуя астрономическим штрафом, а то и арестом, не взламывал архив службы перемещений и не метался по измерениям, высунув язык, по невразумительным приметам разыскивая наскипидаренную лягушку-путешественницу.

– Не злись, я понимаю, что ты сделал все, что мог, – вздохнул Белес, – просто тебя переиграли. Это бывает. Я подумаю, как быть дальше, а ты пока расскажи, что происходит в мире.

– Элрой провел обыск в Вашем доме и офисе.

– Что нашел? – заинтересовался ВВ.

– Не известно. Меня не было в городе, а Лору они выставили.

– Когда это было, – насторожился Белее.

– Два дня назад.

– Значит, ничего, – успокоился Маг, – он был здесь вчера, если б нашел хоть что-то, не удержался б от комментариев. Что еще?

– Слишком много болтают о войне Черной и Белой школ. Кстати, именно этим и объясняют Ваш арест и исчезновение Локи.

– Локи исчез? – удивился Белее. – Куда ж этого интригана понесло? Неужто гаденыш все-таки выкрутился?

– Простите? – хоть особой дружбы между Магами и не было, адвокат все же усомнился, что под «гаденышем» Великолепный подразумевает Черного Локи.

– С чего ты взял, что Локи исчез? – проигнорировав вопрос Феми, уточнил Белее. – Он, между прочим, в последнее время стал заядлым туристом. Может, он просто в очередном путешествии?

– На радость господину Элрою, успевшему нацепить Локи на палец кольцо свидетеля.

– Локи исчез под присягой? – не поверил Великолепный. – Чудеса. Ты ничего не путаешь?

– Да нет. И Лора сказала, и Корн, и Илка…

– Как, и Илка объявилась?

– Мелькнула, будет точнее.

– Как так?

– Все видели ее вчера, но никто не знает, где она сегодня.

– Корн?

– Отбивается от налоговой полиции. Он снял со своего счета кучу денег и категорически отказывается платить с них налог, объявив их расходами на безопасность.

– Значит, он все-таки заплатил, – пробормотал Белее, – выходит, было за что.

– За что?

– Не важно. Знаешь, пожалуй, мне пора выбираться отсюда. Урегулируй вопрос с залогом.

– Два дня Вас устроит?

– Ты хочешь сказать, что на такую ерундовую операцию у тебя уйдет двое суток? – возмутился Белес. – У нас что, новый закон, или у тебя переизбыток клиентов?

– Закон старый, клиенты тоже. Просто на послезавтра назначены слушания по Вашему делу…

– И что с того?

– Вы оскорбили дознавателя при исполнении…

– Что дальше? Я заплачу штраф, и дело с концом.

– Это в том случае, если Элрой не будет настаивать на обвинении.

– Ты хочешь сказать, что меня могут посадить в тюрьму за два неосторожно оброненных слова?

– На два месяца, статья 63 прим.

– По месяцу за слово? Они, что, с ума посходили? Хорошо хоть на буквы еще не пересчитывают.

– Кто они? – уточнил Гектор.

– Кто сочинил эту галиматью?

– Вообще-то эта статья в кодексе еще со времен Мерлина, так что достоверно автор не известен.

– Плевать на автора, – взорвался Белес, – плевать на статью вместе с кодексом, плевать на Элроя с его дебильными обвинениями, на все плевать! Не знаю, что ты будешь делать, но завтра я должен быть на свободе. Меня не интересует, сколько это будет стоить. Мне все равно, как ты этого добьешься. Меня не волнует, какие тебе придется дать взятки и кому. Мне нужен результат. Тебе ясно?

– Куда уж яснее, – проворчал Гектор. – Или завтра Вы выходите из тюрьмы, или сегодня я занимаю соседнюю камеру за подкуп должностных лиц, или вчера у меня стало на одного клиента меньше. Простая арифметика.

Девица, изрядно озадачившая Дью своим появлением, нагло ухмыляясь, стояла посреди любимой террасы Властелина. Арси тоже присутствовал, но тих и галантен был, как швейцар в дорогом ресторане.

«Что это с ним? – заинтересовался полковник. – Неужто дамочку себе завел господин советник? Тогда на кой черт я ему сдался, свечку держать? Или красотка отдельно, Арси отдельно? Черт их разберет. Не мое это дело – шарады местных интриганов разгадывать».

– Господин Гарди? – советник даже улыбнулся. – Мы с нашей гостьей решили искать наши знаменитые клады. Не составите нам компанию?

– Простите? – Дью ничего не понял.

– Он, что, у Вас менеджер по кладам? – криво усмехнулась Кира.

«А дамочка-то не из местных, судя по лексикону, – сообразил Гарди, – и что за клады они собрались искать? Ронни откапывать? Какого дьявола ее сюда принесло, эту кралю?»

– Берите выше, – за спиной Киры, Арси подавал ска-лету какие-то не очень понятные знаки, – полковник Гарди – начальник охраны.

– Клады, что ли, сторожит? – уточнила девушка.

– И клады тоже, – загадочно сказал Арси, – пойдемте, полковник.

«Рехнулся советник, – понял Дью, – перегрелся на почве волшебного вторжения. Не по адресу он обратился. Не меня ему надо было сюда звать, а Альфа с ведром валерьянки, он бы ему куда больше сгодился, чем я со своим мечом. А рожа у девицы, вроде, знакомая. Я, сдается мне, ее уже где-то видел. Может, она с Локи прикатила, а Арси ее застукал и теперь на свою сторону переманивает? Да нет, это едва ли, не похожа она на Волшебницу, слишком глазенки глупенькие. Нет, не Волшебница. Что это советник руками размахался? Сказать чего хочет, или попросить об чем? Загадочные все, сил нет. Клад, значит, искать пойдем? Ну ты даешь, советник».

– Думаешь, Инсилай найдет Мирну в зверинце? – Краш был сплошное недоверие. – Я готов дикобраза съесть, если ему это удастся.

– Вам отварить, или предпочитаете свеженьких? – уточнил Локи.

– Как он ее найдет, – отмахнулся Краш, – это ж додуматься надо, так спрятать! Ну ладно, у нас хоть Дью есть, а Илаю кто подскажет?

– Не волнуйся, у него целая крепость подсказчиков. Найдет, если захочет.

–Как?

– Краш, ты как маленький. Как, как… прихватит первого попавшегося и вытрясет из него – кто, где, когда. Проще простого.

– Как это вытрясет?

– Руками, – разозлился Маг, – и ногами, если потребуется. Если б нам не подвернулся твой братец, я сделал бы тоже самое. Вряд ли эта банда убийц будет хранить верность своему господину ценой собственного страдания.

– Но пытки запрещены даже в Ваурии, – осторожно напомнил Краш, – это незаконно.

– Что ты говоришь? – радостно изумился Локи. – Никогда бы не подумал, особенно, когда увидел руки и спину Илая в их трупохранилище. – И уже совсем другим голосом добавил: – Да плевал я на их порядки! Я сам здесь вне закона, и ты, между прочим, тоже. Как утверждает господин Элрой, у нас нет дипломатических отношений с Ваурией. Потому что когда твоя правая рука ведет переговоры с левой на уровне министерства иностранных дел, в первую очередь думаешь не о суверенитете пальцев, а о хорошем психиатре. Так что, пока в этой проклятой дыре находятся моя дочь, моя племянница и мой ученик, я, ты уж извини, сам себе закон и сам себе порядок.

– Думаешь, и Илай так считает?

– Не знаю, что он там считает, но вот Маня ему, конечно, серьезно в его расчетах мешает. Для того с ним и отправлена. Если б не она, он, наверно, уже бы изрядно местное население прополол, а это не входит в мои планы. Было бы нечестно в одночасье оставить без работы столько чиновников.

– И Инсилай способен на это?

– Он способен на такое, что тебе лучше об этом не знать, – усмехнулся Локи, – он все-таки ученик Черного Мага, а не красна девица! Конечно, присутствие дамы несколько остудит его пыл, но это, полагаю, ненадолго.

– И он будет допрашивать их при… при Мане?

– Не знаю, может, в сторонку отойдет. Но Мирну отыщет, это ты не сомневайся. Так что готовься по возвращении откушать дикобразинки. Ладно, кулинарные изыски потом. Сейчас – Ронни, и на выход.

– Безумная идея, – ворчал Арси, плетясь за бодро шагающей по коридору Мирной.

– Есть лучше? – она притормозила и зыркнула на спутника зелеными кошачьими глазами с узкими вертикальными черточками зрачков.

– Нет, – с неудовольствием признал советник, – глаза-то зачем заколдовал, как работать будешь? – тут же нашел он, к чему придраться.

– Как получится, – Мирна беспечно пожала плечами и, повернувшись на каблуках, пошла дальше.

Варвара, не найдя что ответить, без всякого энтузиазма шла следом. «Дурацкая авантюра, – думала Волшебница, с каждым новым шагом все больше раздражаясь, – надо было мне идти с Локи. Он хоть без аналитических фокусов действует. Ну вот что этот фокусник задумал? Хоть бы объяснил толком, что мне делать, красотка-вамп. Интересно, он самостоятельно так быстро научился в женской сущности без жертв передвигаться, или приколдовал втихую, чтоб на каждом шагу не спотыкаться? Ну, походочка у нее, него… глаза б мои не видели».

– Слушай, прекрати крутить задом, – снова разбрюзжался советник, – у тебя походка вокзальной шлюхи, где ты такой пошлости набрался? Если стража здесь не слепая, они тебя уже на третьем шаге вычислят.

– Сомневаюсь, – усмехнулся Инсилай, – во-первых, здесь нет вокзалов, во-вторых, местные орлы по году женщин не видят. После такой высоконравственной диеты они во мне красавицу неземную признают, даже если я на четвереньках передвигаться буду, а в третьих, не думаю, что у настоящей Мирны получилось бы лучше.

– Какое самомнение, – буркнула Варвара.

– Опыт, – коротко ответил Илай, – последний год Мирна разгуливала по Альвару в старых кедах и рваном свитере. Едва ли это способствовало получению светских навыков. Ладно, высокую моду потом обсудим. Сейчас о прозе жизни договоримся. Постарайся ничего не перепутать. У нас только одна попытка. Сначала общие сведения. Ты меня слушаешь? – ему не нравилось настроение спутницы. Задуманное им предприятие было весьма опасным и требовало ювелирной точности действий. Маня, похоже, серьезность момента не сознавала и в качестве напарника Волшебника не устраивала, слишком велик риск, чтоб доверять свою жизнь столь легкомысленной особе.

– Говори, что делать.

– Твой прототип большая сволочь, – начал Инсилай. «Вот уж не сказала бы, – прокомментировала про себя Волшебница, – росточку, во всяком случае, в большой сволочи явно маловато».

– Если встретятся солдаты, – продолжал Илай знакомить ее с текущим моментом, – попытайся надуться от важности и ори на меня всей известной тебе бранью. На стражу тоже можешь гаркнуть. Они тут поголовно бездельники, никто не удивится. Но основной гнев изволь срывать на мне, Арси ненавидит беглецов, – Волшебник протянул перед собой руку, и в его ладони прямо из полумрака возник плетеный из тонких ремешков фасонистый хлыст, как две капли воды похожий на бич советника, – при большом скоплении зрителей можешь хлестнуть меня пару раз. Только не усердствуй, я сторонник реализма малой кровью, меня уже трясет от ударов.

Варвара взяла плеть и небрежно заткнула ее за пояс.

– Пока все ясно? – уточнил Инсилай.

– Вполне, выполню с превеликим удовольствием.

– Ну что за жизнь, все жаждут моей крови, – посетовал волшебник.

– Тебя не поймешь. Бей меня, не бей меня, ты б разобрался, чего хочешь.

– Найти Мирну и смыться из Запределья в возможно короткие сроки, – буркнул Инсилай и, сотворив грубую толстую веревку, отдал ее Мане. – Когда найдем гарем, свяжешь мне руки, прежде чем звать стражу.

– Зачем? – удивилась Варвара.

– Никто не поверит, что, поймав беглянку, Арси будет возвращаться с ней под ручку к месту ее заключения. Пойми ты, здесь жестокие нравы. Очень тебя прошу, позаботься, чтобы связан я был именно этой веревкой, она исчезнет, как только я окажусь рядом с Мирной. Сейчас я не могу колдовать взглядом, если еще и руки будут несвободны, это будет полная беда. Мне ведь нужно управиться в доли секунды.

– Что ты будешь делать?

– Превращу нас троих во что-нибудь мелкое или невидимое. Потом всей компанией без паники следуем на место встречи с Локи.

– А не засовывая голову в пасть к тигру, ты заколдовать Мирну не можешь?

– Чертова крепость экранирует, как свинцовый экран. Я не только колдовать через стены не могу, я даже Мирну не в состоянии обнаружить. Да, и последнее, постарайся, чтобы в момент моей встречи с Мирной нас с тобой не разделяла никакая преграда. Все провалится, если мы не сможем исчезнуть одновременно. Я предупреждал тебя. У нас только одна попытка.

– Что будет, если она не удастся? – тихо спросила Варвара.

– В лучшем случае, нас убьют на месте, в худшем… ну, что будет в худшем, у тебя будет возможность посмотреть, если попадемся. Они тут поголовно джентльмены и наверняка начнут с меня.

– И тогда…

– Тогда молись, чтоб тебя убили первой. У тебя будет шанс возродиться в Эйре только в том случае, если у меня хватит сил удержать тебя в наколдованной сущности.

– К черту такие авантюры, – разозлилась Варвара, – неужели нельзя придумать что-то менее шаткое?

– Можно, – равнодушно пожала плечами наколдованная Гаара, – только пока мы будем заботиться о собственной безопасности, Мирну могут убить, а она, заметь, в своем естественном обличий, в отличие от нас. Пошли быстрее, неспокойно мне, спешить надо, что-то уже происходит.

Пока они пререкались, коридор внезапно оборвался, закончившись полуоткрытой дверью, за которой виднелись лестничные ступени. У двери скучали двое стражников.

– Начинай командовать, – прошипела Мирна, сцепив руки за спиной, – разнеси этих лентяев, чтоб не спали на посту, авось, поточнее узнаем, где гарем.

Арси помедлил мгновение, потом, ухватив Гаару за волосы, почти поволок ее по коридору – А ну, не дергайся, мерзавка, – громкий голос советника немедленно разбудил стражников и построил их по стойке «смирно», – я сейчас тебе такое устрою, что ты проклянешь собственное рождение! Бежать она надумала, кошка облезлая. А вы куда смотрели? – обрушился Арси на солдат, подойдя к посту. – Запорю бездельников!

«Быстро она в образ вжилась, – мелькнуло в голове Инсилая, едва удержавшегося на каблуках от такой акробатики, – чувствуется близкое родство с Локи. Черт, она мне сейчас или шею сломает, или лысину сделает. Что ж меня все норовят таскать за волосы, какое-то массовое помешательство. Ей-богу, вернусь в Эйр, побреюсь наголо, достали».

– Клянусь, она не проходила здесь, господин советник! – испуганно забормотал стражник. – Мы бы увидели.

– Да мимо тебя стадо слонов пробежит, ты не заметишь! – бушевал Арси.

– Дура, здесь нет слонов, – прошипела Мирна, мастерски изображая отчаянное сопротивление, – давай ближе к делу.

– Поговори мне еще, – рявкнул советник и хлестнул девушку по ногам, – убью паршивку! Как же она ухитрилась выскользнуть? – это уже часовым.

– Не иначе, как через галерею, – уверенно сказал стражник, – из сада камней только один выход. Зачем ей бежать к нам, во дворе куда проще спрятаться. – Убедившись, что административный гнев, кажется, миновал, часовой стал куда разговорчивее.

– Но поймали-то ее на этом уровне, – Арси сдвинул брови.

– Значит, просто перепутала со страху коридоры и вместо того, чтоб бежать наверх, помчалась вниз. Клянусь, здесь она не появлялась, господин советник!

– Я еще разберусь с Вами, дармоеды, – пообещал Арси и, развернувшись на каблуках, потащил за собой сыпавшую проклятьями пленницу.

– Совсем Арси рехнулся, – проворчал стражник, убедившись, что советник скрылся за поворотом, – где мы и где гарем? Слонов каких-то приплел… Ошалел от власти.

– При Магистре, небось, тише мертвой воды был, – поддакнул ему напарник, – запорет он всех, разбежался. Кстати, куда ж это его любимец Гарди делся, с утра они на пару носились.

– На кой черт Арси сдался скалет, если он с бабой по крепости мотается, – усмехнулся его

собеседник, – ты, что, впрямь поверил, что советник в Сан-Палисс заблудился? Да если б он хоть на секунду предполагал, что она могла мимо нас проскользнуть, мы с тобой уже б трусцой в упряжке бежали, стал бы он разбираться! И девчонка никуда не убегала, Арси сам ее выпустил и теперь уголок ищет поукромнее, а тут на тебе, вместо кучи наслаждения мы со своим караулом… Вчера-то здесь поста не было. Эко некстати ему Гарди свинью подложил. Наверх советник девчонку тащил, в норку свою, дураку ясно, а тут такой облом.

– Лика, ради бога! Ты хоть примерно представляешь, что мы делаем? – взмолилась Наталья, отчаявшись понять происходящее.

– А что мы такого особенного делаем? – Анжелика неопределенно пожала плечами, не отрываясь от помешивания в котле какого-то довольно вонючего варева. – Все нормально.

– Нормально? Ты, что, издеваешься? – Наташка заглянула в лежащую перед ней книгу. – Нужны еще когти дракона и корень фиалки. Где брать будем, если из дома не выходим?

– Не найдем – выйдем. Ты бы хоть окно открыла, что ли, дышать нечем.

Мастерская и впрямь была полна едкого дыма.

– Чтобы весь город был в курсе того, что мы варим зелье-невидимку? – воспротивилась Наташка. – Давай еще плакат повесим: « Готовимся в Ваурию, подайте на пару чудес».

– Подумаешь, какая тайна, зелье варим. Может, мы тренируемся, кому какое дело. Открой окно.

– Да открываю я, открываю, – проворчала Наталья, – если б открытое окно решало наши проблемы, я устроила бы в доме такое сквозняк, что ураган бы позавидовал.

– Проблемы? О чем ты?

– А ты не знаешь. Как ворюги сбежали с Земли, зачем-то притащили сюда чужого ребенка, нос из дома боимся высунуть, сидим, как мышь под метлой, зелье варим, чтоб в любой момент смыться… Что дальше, Лика?

– Ничего. Когда придет наше время, мы непременно это поймем. Локи сказал, что каждый будет иметь право на решение.

– Локи, Локи, ты с ума сошла со своим Локи! Ты просто помешалась на его советах! Он, между прочим, Черный Маг, это ты, надеюсь, не забыла? Такого насоветует, что небо с овчинку покажется!

– Локи плохого не посоветует, – тихо сказала Лика, опустив глаза.

– Приехали. Теперь ведущий специалист по вопросам магической этики у нас господин Локи. Может, ты у него и поучишься, пока Варвара в отсутствии? Один такой умник у нас уже имеется, что из черного в белое мечется, так что Вы, девушка, не оригинальны. Представляю, как Варвара порадуется, когда вернется: любимая ученица в чер-нушество подалась. Красота.

– У тебя хорошо получается. Почти натуральный ка-рикус вульгарис, еще чуть-чуть потренируешься – не отличить… Умника, если ты об Илае, у нас как раз уже не имеется, а что до Варвары… она все поймет и не обидится, – чуть заметно улыбнулась Анжелика, – я уверена.

– Ага, и благословит, – проворчала Наталья. – Совсем рехнулась. Ты знаешь, сколько законов мы нарушили? Еще чуть-чуть, и нам предъявят обвинение в некорректном колдовстве, контрабанде и кинднеппинге.

– Замучаются доказывать, – фыркнула Лика, – да мы особо-то и не нарушали ничего. Разве что самую малость, с мадам Катариной.

– Кстати о малости, – встрепенулась Наталья, – ты уверена, что Альвертина ничего не перепутала, и мы не упоили ее настоящую мамашу?

– А черт ее знает, может и настоящую. Хотя это вряд ли. Так, через пару минут надо бросать корень и когти.

– Бросай, если найдешь. Лично я их нигде не наблюдаю.

– Ну, дракон, допустим, под ногами крутится, вместе со своими когтями, – Лика оторвалась, наконец, от своего варева, – а вот где взять фиалку?

– О чем задумалась, красавица? – Варвара убедилась, что они вышли из поля зрения часовых и разжала пальцы, вцепившиеся в мирнину шевелюру.

– О пользе лысой головы, – проворчал Инсилай, потирая затылок.

– Сам просил быть правдоподобным тираном.

– У тебя получилось.

– Я старалась, – хмыкнула Волшебница, – что дальше?

– Пойдем наверх, может быть, в саду у них экранов поменьше?

– Ты чем слушал? Здесь сад камней. Там, наверно, вообще энергетическая свистопляска с молниями и ловушками.

– Тоже возможно. Только для нас это ничего не меняет. Мирна там, и мы должны ее оттуда вытащить.

– Потому что она твой друг, или потому, что так сказал Локи? – Варвара не стремилась уколоть его, просто пыталась понять, что творится в душе Инсилая.

– На план спасательной операции это не повлияет, – ровным голосом ответил Волшебник, не допустив Варвару даже на порог своей сущности. – Мы должны найти Мирну и мы ее найдем.

– Устроим драку, всех победим, умрем героями, – проворчала Волшебница, ответ Инсилая очень четко указывал на то, что он не склонен к откровенности. Ну и черт с тобой, делай, что хочешь.

– Не пойдет. Предпочитаю пожизненную популярность посмертной славе.

– Как скажешь, – колючий он стал, как мексиканский кактус, себе дороже с ним беседовать. – Ну что, в гарем?

– Как получится. В крепостных лабиринтах можно петлять до следующего года, а на этих ходулях я долго не проживу. Постарайся всучить меня следующему патрулю, а сама иди следом и ругайся на всех сразу.

Некоторое время они шли молча. На очередном повороте Варвара, которой все меньше и меньше нравилось мрачное спокойствие, застывшее на хорошеньком личике наколдованной Мирны, спросила:

– Мечтаешь о гареме?

– Ага, в качестве любимой жены Таура.

– А если серьезно?

– Пытаюсь вспомнить, где мог подцепить ременно-палочную Каркату.

– Это что за зверь?

– Древнее проклятье, гарантирующее зеваке вроде меня постоянные синяки и шишки на всю оставшуюся жизнь.

– И такое бывает? – удивилась Варвара, вздохнув про себя: «учительница, называется, курам на смех. Еще попроси его слова списать».

– Как видишь, – поежился Инсилай. – Мне уже давно казалось, что неспроста меня в последнее время с утра до ночи плетьми охаживают. Слишком круто, чтоб самостоятельно таких высот достичь. Явно, мне в этом вопросе помощь оказали. Да и Локи подтвердил, что не обошлось без доброжелателя.

– Это не я, – честно сказала Волшебница.

– Очень мило с твоей стороны. Круг подозреваемых ощутимо сузился: тех, кого я вижу первый раз в жизни, или не знаю вовсе, теперь смело можно исключить. Премного благодарен. – Инсилай отвесил Волшебнице церемонный поклон, размахивая в воздухе рукой с воображаемой шляпой. Варвара удивилась про себя, как он ухитрился не запутаться в своей длинной юбке и высоких каблуках, исполняя сложный приветственный танец средневекового придворного кавалера, и в глазах ее заплясали веселые искорки.

– Великолепно исполнено, только Вам, девушка, в Вашем статусе любимой императорской жены, больше кокетливые реверансы приличествуют, чем мушкетерские приветствия.

– Твоя правда, отвлекся, – признала Мирна и, потупив шкодливые кошачьи очи, присела в реверансе, – так пойдет?

Легким черным вихрем метнулся невесомый шелк платья, на идеально рассчитанное мгновение приоткрыв постороннему взгляду изящную ножку на серебристом каблучке. Очарование дамских коленок и щиколоток Варвару не заинтересовало, но почти профессиональное мастерство обольщения, проскользнувшее в движениях красотки, она оценила. Заметила Волшебница и пару свежих синяков на ногах своей спутницы.

– Ну, ты мастер, даже завидно. Будешь любимой женой Магистра, я тебе гарантирую.

– Великолепная карьера, – проворчал Инсилай, – мечта одинокой девушки. То есть меня. Ладно, пошли.

– Больно? – Варвара краем глаза покосилась на его ноги.

– Неудобно, но ниже нельзя, – Инсилай задрал юбку и критически осмотрел каблуки, – это будут уже тапочки, не гаремная обувка.

– Да нет, я не об этом, – она взглядом указала на припухший рубец на колене Мирны.

– Не бери в голову, – отмахнулся Инсилай, – после двух недель тренировки у Таура с Арси, это как комариный укус. Если что и болит, так это спина, но ты здесь, слава богу, ни при чем.

– Там ничего нет, – тихо сказала Варвара, – я сама видела.

– Значит, я рехнулся окончательно, у меня болит ничего, – проворчала Мирна, – отлично. Вы, советник, психов не боитесь?

– Псих, значит?

– Ага, причем буйный. Вот Таур вернется, справку выдаст. А пока придется на слово поверить.

– Пошел ты… в императорский гарем, – разозлилась Волшебница, – шут гороховый.

– Туда и направляюсь. Лечу, можно сказать, на крыльях любви, – он покачался на каблуках и пошел вперед, вернувшись к мыслям о неведомом доброжелателе.

«Кому ж я так насолил? – Инсилай невольно прислушался к боли, нудно клюющей его лопатки. – Это что ж такое надо было сделать, чтоб мне столько счастья пожелали? Судя по тому, как я крепко расплачиваюсь, на меня просто на смерть разобиделись. Или очередной провал в памяти, или… Нет, ну я же не идиот, не мог я такую гран-

диозную гадость походя сотворить и не заметить, тут никакой амнезии не хватит. Даже если мое действие было на порядок меньше отправленного мне привета, я, как минимум, должен был устроить третью мировую войну, пожать руку Бен Ладену, или заняться сексом с монашкой на папской мессе. Не припомню я за собой таких подвигов. Господи, да что ж я сделал-то?»

– Ну как, вычислил? – поинтересовалась Варвара, уставшая от монотонности коридора и молчания Инсилая.

– Что? – слишком занятый собственными мыслями Илай не сразу понял, о чем она его спрашивает.

– Своего доброжелателя. –Нет.

– Попробуй рассуждать логически, – предложила Варвара, вспомнив, как Локи определил наведенное на Посланника заклятие, – отталкивайся от времени. Когда это началось?

– Да как провалился сюда, так и началось, – проворчала Мирна, – ни дня без строчки. Хотя…

Он вдруг вспомнил, что началось все гораздо раньше, еще в Городе, когда он чуть не лишился головы в объятьях Гермеса. «Правильно, это была первая ласточка. Потом меня чуть словарем не пришибло, – он даже остановился, чувствуя, что вот-вот поймает догадку за хвост. – А в Хлю-пине тоже что-то было не так, я даже хотел просканировать себя перед убытием, да не вышло. Тут-то все и навалилось. Молодец племянница. То есть, никакая она, конечно не племянница, а кто-то из подружек маэстро, по их многозначительным взглядам видно, но это не мое дело. Предполагаю, что она и не красавица даже. Ее ж Локи наколдовал, а он в этом толк знает. А я мог бы и раньше догадаться, что небожительницы по земле не ходят без помощи Магов и Волшебников, смерть за мной пришла, это ж надо такое придумать, точно, отупел здесь до крайности. Ну, смерть, не смерть, красавица, не красавица, но молодец, это точно: дала мысль весьма ценную. Оттолкнись от времени…»

– Ты идешь? – Волшебнице надоело топтаться на месте, созерцая раздумья Инсилая и полутемный коридор.

– Или Альвертина, или Варвара, – взвизгнула вдруг Мирна, озаренная неожиданной догадкой.

– Не ори, – шикнул Арси. – Кто это? Твои подружки? – Он чуть не поперхнулся.

– Ведьмы, – прошипела Мирна, в бессильной ярости топнув ногой.

– Ну, дорогая, – хмыкнул Арси, чувствуя, что заливается краской, – в нашем обществе это не примета. Так кто же эти дамы?

– Чертов ведьменок, уверен, это она.

– Да кто она, черт возьми?

– Альвертина. Ее рук дело, зуб даю. У Варвары на такое фантазии не хватит. Она б меня просто прихлопнула без всяких фокусов, я ж от нее не защищался.

– Приятно, наверно, говорить на языке, понятном только тебе, – предположила Варвара, – никаких возражений от собеседников.

– Ты о чем? – притормозила в своих рассуждениях Мирна.

– Кто такие, эти твои злодейки. Хоть намекнул бы.

– Ведьменок – дочь моей подружки, а Варвара меня два года учила волшебству.

– Мне казалось, твой учитель Локи.

– Долго объяснять. Конечно, Локи. Но и Варвара тоже.

– Не многовато учителей на одну персону? Ты в академики магии нацелился, или тебе срочно потребовался повторный курс?

– Слушай, племянница, я же не выясняю, сколько родственников у Черного Локи, и почему они поголовно женского пола, – проворчала Мирна. – У кого хочу, у того учусь. Нет, ни при чем здесь Варвара. Она если и приложила руку, то случайно: ее молитвами я так резво выпрыгнул из Хлюпино, что не успел почиститься от ведь-менковской паутины. В ней и запутался. Прав Локи, в конкурсе на самого легкомысленного Волшебника-разгильдяя первое место мне гарантировано.

«Ну, тут я готова поспорить, – констатировала про себя Варвара, вспомнив свое заклятье и хитрые глаза Альвертины, – уж кого-кого, а разгильдяев в нашей компании пруд пруди, и все, как один, легкомысленные».

Коридор снова вильнул, и они увидели лестницу.

– Упс, – прошептал Инсилай и мигом собрался, – кажется, пришли.

– Никого нет.

– Тихо, потом свои впечатления расскажешь. Ты помнишь, что должна делать?

– Тебя прямо сейчас за волосы хватать?

– Это успеется. Веревку не потеряла?

– Вроде нет.

– Вроде, – прошипела Мирна, – смерти моей хочешь? Давай, связывай, – она протянула Арси сомкнутые руки, – да не копайся ты, гроза Альвара. Не забывай извиняться передо мной после каждого удара и все время талдычь, что все у тебя по приказу Магистра, в строгом соответствии с законом. Все, пошли.

Они добрались до лестницы. Там. Как и говорила Варвара, никого не оказалось.

– Чертовы лодыри, совсем распустились, – разбрюзжалась Мирна.

– Это мои слова, – возмутился советник.

– Так говори их, а не спи на работе! Вечно мне приходится за всех отдуваться!

– Ой, переработал, бедняжка.

– Отвяжись, лучше смотри по сторонам, я чувствую опасность. Будет драка.

– Всех перебьешь, станешь императором Ваурии. Гарем уже есть. Кр-р-расота, как говорит один мой знакомый птиц, – сказала Варвара и с ужасом поняла, что проговорилась.

– Мой тоже, – буркнул Инсилай, не заметив ее оплошности, – к черту птиц. Не нравится мне эта тишина, чувствую, придется мне опять своим организмом Каркату отрабатывать.

– Можем вернуться и придумать что-нибудь другое.

– Времени нет на придумки. Видела кольцо на пальце у Локи?

– Ну да, – замялась Варвара.

– Это кольцо свидетеля под присягой. Локи не имел права покидать Мерлин-Лэнд. Кольцо начнет мерцать, когда магистрат заметит его отсутствие…

– Чем это грозит?

– Они могут лишить Локи права колдовства.

– Как скоро?

– Думаю, понадобится не больше суток. А почему ты спрашиваешь?

– Кольцо уже мерцало, – чуть слышно сказала Варвара.

– Обо всем я узнаю последним. Когда?

– Часа два-три назад.

– Ну, началось, – Мирна шарахнулась назад, чуть не сбив с ног Арси, и заорала: – Не распускай руки, паршивый заморыш, чтоб ты сдох в рыночном сортире!

– Ах ты мерзавка! – немедленно подключился советник, тряся пленницу за плечи. – Поговори еще! Ты у меня побегаешь!

– Вам помочь, господин советник? – стража во главе с Хурстом выросла как из-под земли.

– Как вы ее проморгали, ротозеи?! – Арси переключился на охрану. – Девчонку на место, живо. Потом изволите объяснить, как она ухитрилась сбежать.

– Да, господин, – часовые схватили Мирну и, не обращая никакого внимания на ее брань и сопротивление, потащили вверх по лестнице. Хурст, полумертвый от страха перед предстоящим разговором с советником, срывал зло на беглянке, почем зря подгоняя ее ударами хлыста.

Арси шел следом, с тяжелым сердцем наблюдая, как сыпятся на Инсилая удары плетей и тумаки солдат. «Если б он послушался моего совета, и предоставил мне женскую роль в этом действе, все эти удары были б моими, – своими глазами видя то, от чего ее спас бывший ученик, Варвара еще отчетливее почувствовала свою вину перед ним, – спасибо тебе, Илай, помоги тебе Мерлин».

Глава 20

Врата перехода продемонстрировали ко мне полное неуважение и вытолкнули меня из Бэсснии не в моих покоях, а прямо на пороге перехода, в двух шагах от стойла боевых ящеров. Грязь, вонь, темнота и хромой бэсс-смотритель, шаркающий по полу то ли совком, то ли лопатой. Что он здесь гребет-то, золото, что ли, нашел? После солнечного сада, откуда я пришел, Сан Полисе казалась здорово мрачноватой, я сделал шаг в сторону. И изрядно занавоженной: золото, соскребаемое смотрителем, на поверку оказалось ящеричными фекалиями. Господи, где я живу? И за эту кучу навоза я хочу умереть?! Пристанище дармоедов! Такую страну засрали!

Я кое-как сбросил со своих сапог остатки торжественного приветствия и ввинтился в потолок: ходить пешком по нижним секторам мне как-то сразу расхотелось, приветствовать меня здесь, похоже, были готовы на каждом шагу. Только я разогнался, как налетел вдруг на такой мощный экран, что чуть не расплылся по нему бесформенной кляксой. Это что еще за самодеятельность ?Арси, что, возомнил себя Властелином? Или Илай решил, что я не собираюсь возвращаться, и считает себя победителем ? Ну, я сейчас разберусь, кто в доме хозяин. А зачем ? Зачем я вообще сюда вернулся из солнечной и относительно благополучной Бэсснии ? Сидел бы в саду, нюхал Сирикус Апрентас королевский, с Сингом о демократии беседовал.

Битва… кому она сдалась эта битва!За что война-то? За ящеричный навоз?Да Посланник, если не дурак, сам отсюда сбежит при первой возможности, если выживет. После эйрекого рая, в Запределье по собственному желанию может остаться только настоящий фанат идей Мерлина о светлом будущем, а на такого идеалиста Илай точно не похож. Правда, есть еще золотые кладовые Альвара, но кто сказал, что он до них доберется, даже если победит? Так что ж ему надо, Посланнику?Воплотить мечту Мерлина о всеобщем счастье, или поживиться моим золотом ? Инси-лай… его мнение о Ваурии и его намерения меня интересуют только в том случае, если Посланник именно он. Тогда да, все будет так, как предсказала Тарра, точнее, так, как я понял ее предсказание. Тогда и только тогда. А если я понял ее неправильно… Ну, в таком случае мне предстоит сразиться с Черным Локи, а Илай уже давным-давно решил свои проблемы, затаившись в Запределье или изыскав способы покинуть Ваурию. А уж чего хочет Локи, ясно без подсказок свыше. Едва ли его заботит тяжкая судьбина граждан моего королевства.

Огибая неизвестно откуда взявшиеся энергетические барьеры, я чуть не запутался в собственном доме, проскочил нужный уровень, вернулся и нос к носу столкнулся с Арси. Советник с независимым видом вышагивал по галерее в компании туповатого Хурста и громко ругающейся барышни, столь хорошенькой, что от нее за версту несло колдовством. Арси так засмотрелся на красотку, что даже меня не заметил. Что это с советником ? Корону мою примеряет, или нюх потерял? Нет, определенно, я сейчас разберусь, что они здесь без меня наваяли, где Посланник и кто Властелин.

– Советник?Очень кстати!

Испугался только Хурст. Арси посмотрел на меня, как на грош в грязи, и снова уставился на девушку, которую в этот момент стража зачем-то столкнула в ров зверинца. Кажется, я загостился у Синга, ума не приложу, зачем дамочку к тиграм отправили, а Арси на мое появление реагирует, как наши граждане на призыв о помощи – то есть никак.

Айка открыла глаза, потянулась, сладко зевнула, открыла глаза… и чертыхнулась, увидев над своей головой зеленое солнце Ваурии.

«Не было печали, – от злости сон как рукой сняло, – проклятый Илай, ну хоть бы раз с ним обошлось без неприятностей! И что теперь делать? – Она осторожно выглянула из своего убежища, пытаясь сориентироваться на местности. Худшие предположения оправдывались: совсем рядом возвышалась мрачная громада Сан Палисс. – Как мне отсюда выбираться? Своими силами? Нереально. Хотя… Локи-то выскользнул, выходит, возможно… Беда в том, что я не Локи, а простой муниципальный трудяга, пойманный за руку тогда, когда он тащил с полки почти свой пирожок. Подумаешь, проступок! Если разо-

браться, спасибо должны были мне сказать, а не загонять на край света без права переписки. Давайте меня еще расстреляем за то, что я улицу перехожу в неположенном месте. Ведь и пирожка-то не досталось! Нет, умирать в этой проклятой стране я не собираюсь, пусть даже за компанию с Инсилаем. Чертова скотина, всех надул! И что ему стоило умереть?! Тогда б точно ничего не доказали. Как он все-таки ухитрился выжить?»

Айка прикрыла глаза и попыталась вспомнить карту Ваурии, вызубренную перед миссией. Сан Палисс справа, Альвар слева. Это важно, именно там два аварийных перехода. Через крепость можно выскочить в Бэсснию, через океан – во Внеземельное мерцание. Направо или налево? «Бэссния не подарок, – Айка поморщилась, – в правителях злобный Сэтх, играющий в демократию, две дюжины нуворишей на полумиллионное нищее население, перманентное состояние гражданской войны и изрядно испорченные отношения с Эйрским содружеством. Это минусы. Плюс – открытая граница с миром, если, конечно, до этой границы доберешься. Аварийный переход со стороны Ваурии где-то на самом дне Сан Палисс, охраняется гарнизоном солдат с боевыми ящерицами. Что имеет место со стороны Бэсснии – непредсказуемо, у них там по две революции на дню: с утра они с Тауром дружат, днем воюют, вечером отделяются, ночью мирятся по гроб жизни. И границу то откроют, то закроют. Не врата перехода, а шлагбаум на бойком переезде. Океан, кажется, работает без перерыва, но выкидывает в мерцание. Для входа в Ваурию идеальное место: энергетика остается в целости и сохранности, а вот для выхода страшновато, вдруг Высший сослал меня в эту дыру по полной программе: без права колдовства? Разметает меня по переходу, как горох, чихнуть не успею! Стоило проверить свои возможности на предмет волшебства. Что Айка и сделала, попытавшись в порядке эксперимента наколдовать себе стакан воды. Этот фокус у нее с легкостью получился: бокал хрустально-прозрачной ледяной воды мгновенно оказался в ее руке. „Очень хорошо“, – констатировала дисквалифицированная отшельница и медленно, с удовольствием выпила наколдованный продукт.

– Дьявол, – немедленно выругалась она, обнаружив на дне бокала мерцающую шестерку. Высший дал Айке сокращенное количество чудес – семь, и одно она уже совершенно бездарно использовала, будто нельзя было напиться из ключа, что в двух шагах булькает! Айка в бессильной ярости швырнула пустой бокал на землю, он попал в камень и разлетелся на мелкие осколки.

«И зачем? – она уставилась на мерцающие на солнце стеклянные брызги у своих ног, – теперь ни волшебства, ни стакана. Ну дура, она и в Африке дура, и в Зазеркалье, и в Запределье. Ладно, что сделано, то сделано. Шесть попыток-то еще осталось. Итак, право – лево, сено – солома? Если честно, то без разницы, со способами возвращения разберемся позже, – спохватилась Айка, – толку-то, что я выберусь отсюда, прежде чем выполню миссию? Как выберусь, так и заберусь обратно, только третий раз уже наверняка будет на правах человека. Перебьемся без лишних движений. Итак, считаем. Вариант раз. Откопать Инсилая, сообщить ему о назначении кристалла Ва-урии и дожидаться, чем закончится его вторая попытка померяться силами с Магистром. Плюс – черта с два он выиграет, с клеймом на лопатке, минус – искать, терпеть его мерзкую рожу и ждать, пока его укокошит Таур. Вариант два. Просто дождаться, пока у них тут все само рассосется. Плюс – сижу сложа руки, минус – поди знай, сколько сижу и что высижу. И на закуску, вариант три. Сделать так, чтоб мое сообщение о его смерти как можно скорее стало правдой, и на свободу с чистой совестью. Плюс – есть в мире справедливость, минус – черт его знает, как ее добиться. Не к Тауру же идти с просьбой выиграть Великую битву, не поймет меня Магистр. Ну, если я все-таки не сижу, а действую, стоит решить, в каком направлении. Придется использовать еще одно право на колдовство и выяснить местоположение Инсилая. Проклятье, если дальше так пойдет, я растранжирю месячный лимит чудес за пару часов. Попытаться вычислить, куда его занесло? Ага, его вычислишь, пожалуй, скотину живучую. Хоть бы знать, что там произошло, что ему мертвая водичка впрок не пошла! Ведь мертвый был, мертвее не бывает. Не верь глазам своим, забыла основ-

ное правило магии? За то и поплатилась. Так, лирические отступления – направо, работа – налево. Думаю, он не только меня околпачил своей якобы смертью, значит, хоть на первое время, на этот трюк и Арси должен был купиться, а если так, значит искать добра молодца надо рядом с предыдущими Посланниками. Если я ничего не путаю, где-то в Ваурии должны быть саркофаги с мумиями. Они здесь, видите ли, проигравших не хоронят, а хранят зачем-то для истории. Может, и Илая там приютили? Там, а где там-то? Если по логике, то в Сан Палисс, вряд ли кому-то придет в голову устроить филиал морга на главной площади Альвара, хотя… они здесь все чокнутые, с них станется. И в ратуше может быть склад для покойников, Запределье, ничего невозможного. Но хоть вся эта компания и с приветом, крепость, однако, более вероятна. Там и охрана покрепче, и Магистр поближе, на случай, если вдруг случится всеобщее воскрешение, наверняка ведь на что-то подобное рассчитывают, коль не отправляют прах к праху». – Айка бессознательно чертила прутиком на земле карту Ваурии, отмечая крестиками наиболее перспективные направления поиска. К финалу ее рассуждений выяснилось, что логика, Инсилай и Вау-рия со своими варварскими обычаями – вещи, принципиально не совместимые. Как ни жаль было тратить считанное колдовство, а пришлось разориться. Айка вздохнула и, не мудрствуя лукаво, пожелала оказаться рядом с Инсилаем. Расчетами энергетики и оптимальной траектории можно было не озадачиваться, выданные ей в пользование чудеса были из запасов Высшего, и пользоваться ими мог даже ребенок, колдовство совершалось по принципу Емели: пожелал – получи. Всю жизнь бы так колдовать!

Они прошли через грот с огромным бассейном, миновали сад камней с водопадами и фонтанами и поднялись на галерею. Выполненное в красно-белых тонах гранитное сооружение поражало монументальностью и воздушностью одновременно. Необычность конструкции оценила даже Мирна, на пару секунд прервавшая брань и сопротивление, переключившись на созерцание. Арси старался своего любопытства не показывать, справедливо предполагая, что все это он видит не впервые.

Правая сторона галереи была обращена к саду камней. Парк, и без того великолепный, сверху казался просто волшебным. Каменно-кружевной парапет галереи подчеркивал величественность простиравшегося внизу ландшафта. Стена слева, напротив, была мрачной и очень толстой. Это было не трудно заметить: через каждые двадцать-тридцать шагов в ней были пробиты невысокие арки, забранные металлическими решетками. В арочном проеме прекрасно умещались двое стражников. Не тесно было бы и четверым, но, видимо, штатное расписание крепости предусматривало только двоих. Что они сторожили, оставалось загадкой, так как за решетчатыми проемами было видно только серое небо Ваурии. «Что-то это не очень похоже на гарем, – подумал Инсилай, проклиная на чем свет Альвертину с ее Каркатой: полчаса путешествия добавили ему изрядное количество синяков. – Куда ж они Мирну-то засунули? Будем надеяться, что превращение живых людей в камни Арси еще не освоил. Да одурели они со своими плетками, я ж ведь и не сопротивляюсь даже, все равно бьют. Ну, ведьменок, если я отсюда выберусь, ты у меня свои за свои проклятья так огребешь, что на всю жизнь научишься словами не бросаться. И мамочка твоя жалостливая не поможет, воспитатель фигов. Вырастила чудовище на мою голову».

У одной из арок солдаты, тащившие Мирну, остановились.

– Здесь, – уверенно сказал Хурст и, грозно воззрившись на часовых у решетки, спросил: – Как вы ухитрились ее проворонить?

– Кого? – удивились арочники.

– Ее, – скалет ткнул пальцем в беглянку.

«Что-то не связалось, – шестым чувством понял Инсилай, – они не врут. Такую Мирну они видят впервые в жизни. Видимо, я не угадал с местным дизайном и красотку засунули в тюрьму, как была: маленьким оборвышем. И какого черта я страдал на этих ходулях?»

– Что вы охраняете? – взорвался начальник крепостного караула, изрядно нервничавший в присутствии советника.

– Что скалет Гарди с господином советником сдали, то и охраняем, – огрызнулся один из охранников, – можете сами убедиться, – он отступил от решетки. – Разве что у красотки раздвоение личности.

Начальство заглянуло куда-то вниз, чертыхнулось и распорядилось:

– Проклятые волшебники. Скоро будут на десятки множиться. Черт с ней. Давай и эту туда.

Охранник, пожав плечами, приподнял решетку, Хурст подтащил Мирну к арке и попытался втолкнуть девушку за решетку. Инсилай приготовился колдовать, с удовлетворением отметив, что Маня четко держится на линии арочного проема. Убедившись, что все в порядке, он перестал сопротивляться и почти вошел в арку, не сводя глаз с Волшебницы.

– Советник, очень кстати!

Инсилай похолодел, и изо всех сил вцепился в решетку, обстоятельства сделали такой крутой вираж, что сейчас ему нужно было любой ценой быть рядом с Маней. Но, увы, превратив себя в хрупкую девушку, в четком соответствии с законами магии, чисто физически он и имел сейчас силу женщины. Трое стражников, без труда сломив сопротивление наколдованной Мирны, втолкнули ее за решетку. Земля вывернулась из-под ног Инсилая и он полетел в пустоту, все же успев обернуться. Последним, что ему удалось увидеть в галерее, был Таур, быстрым шагом идущий навстречу Арси. Первым, что предстало глазам Волшебника, относительно удачно приземлившегося на дне каменного колодца, была огромная белая пантера с совершенно ошалевшими глазами.