Карты миров. Дети Соловорана

Глава 5. Продавцы Порроков

«Проснулся я от стука в дверь. «Капитан, мы, кажется, на месте!» В каюте стоял удушливый запах сгнивших водорослей и тухлой рыбы. «Ну и вонь!» – посетовал мой помощник, пока мы поднимались наверх. На палубе пахло еще хуже. «Чем воняет?» – спросил я и тут же увидел ответ на свой вопрос – все море вокруг нас было покрыто зеленой тиной. Я удивился, как быстро корабль дошел до нужного места. «Нам дул попутный ветер, и весьма сильный, так что мы быстро добрались»-было поспешно доложено мне. Мою совесть больно кольнуло. Но я решил, что надо скорее завершать начатое».

«Сверившись с картами, я включил защиту корабля и активировал пульт штатива, на котором стояла карта, как делал это уже сотни раз. Внезапно подул знакомый ветерок с запахом серы из вулканов, и корабль окутало туманом. Включился парус, который накрыл корабль сверху полупрозрачной пленкой. От этого корабль стал походить на мидию. Мы все завернулись в биопротекторные комбинезоны. Туман все сгущался и сгущался. Оболочка завибрировала, и внезапно растворилась. И на нас обрушился серый поток частиц корабля. Все исчезло. Сперва исчезло зрение, потом слух, потом ощущения. Осталась лишь душа, которую притягивала волна уже прибывшей на место карты. Вокруг стенами лились вверх струи серого дыма от наших тел, который улетал так же стремительно как появлялся. Мы не видели их глазами, но видели разумом. Потом, на мгновение, наступило иное состояние. Это было ощущение разрыва Вселенной. Тысячи игл пронеслись сквозь душу, протаскивая ее наизнанку через обратный поток пространства. Мы воспарили над телами, а потом вошли в них – корабль плыл по пространству, находя свой путь во мгле. Внизу показалась вода».

«Судно с плеском село на воду, мгла начала рассеиваться. Над парусом все еще оставались ошметки тумана, но вскоре они исчезли. Счищая оболочку, в которую превратился биопротекторный комбинезон, люди теперь с интересом прильнули к бортам. Корабль входил в порт, сиявший в лучах солнца золотисто-красным цветом».

«Поспешно спустив шлюпку на воду, я, несколько членов команды и девочка, которая очень просилась поехать с нами, поплыли к пирсу. Вскоре лодка пристала к брусчатому причалу. Прогнившие доски вели к городу, утопавшему в медном свечении.

«Город, на первый взгляд, состоял из нескольких уровней. Верхний был менее населенным. Он располагался в чаше полуострова на вертикали скал, где карабкались редкие деревья. За желтоватыми оградами притаились такого же цвета дома, увитые ползучими красными растениями. Крыши их сверкали красно-оранжевой медью. Чуть ниже гнездились дома попроще. Их грязноватые стены уныло смотрели на нижний город. Договорившись держаться вместе, двинулись мы в путь».

«На нижнем уровне, как и во многих других мирах, которые мне довелось посетить, было особо людно. По улочкам стекались к порту странно разодетые люди в конусообразных головных уборах. Их одежда развивалась на ветру. Сквозь нее просвечивали тощие белесые ноги и жилистые руки. На первый взгляд, внешне они мало чем от нас отличались. Разве что глаза у них были маленькими и блестящими. Из-под шапок свисали черные вьющиеся космы. Бороды ни у кого из мужчин не было, только длинные черные усы».

«Мы двинулись вперед, вверх по улицам, застроенным деревянными домами, крытыми соломой. Крыши были украшены живыми фиолетовыми цветами, а на маковках их конусообразных концов красовались крупные медные листья».

«По переулкам тянулись невероятные запахи, описать которые как вкусные, было бы слишком далеко от истины. Как сейчас помню эти дурманившие ароматы, от которых желудок начинал трепетно урчать, а рот наполнялся слюной, заставляя голову думать только об одном – о еде. Я понял, на что буду обменивать свой товар в этом городе».

«Вскоре мы дошли до рынка. По обыкновению, он располагался в центре поселения. В пестром потоке прилавков висели разнообразные товары – сверкали чешуей рыбы с острыми янтарными гребнями; блеяли рогатые желтые козы с черными бородавками; завлекали блеском кружевные металлические украшения с зелеными камнями; цветастые покрывала нагло висели на боках больших богатых домов, стоявших неприветливыми стенами вдоль узких грязных улиц; разделяли, как призрачные ворота, улицу газовые пологи из невесомых тканей; разливались ароматом благовоний мелкие желтые фрукты; позвякивала посуда. Вокруг всего этого копошились люди, бегали маленькие зверьки с длинными облезлыми ушами и тонкими крысиными хвостами, играли дети. Винный дух привлекал рой красных пчел и местных пьянчуг. Из-за этих прилавков выглядывали презрительные глаза продавцов, которые тут же начинали течь маслом при виде новых покупателей. Все это напоминало насекомых, ползающих по сладкому яблоку. Мы шли молча, продвигаясь сквозь толпу. Внезапно я почуял тот самый запах, который вился между домами. Он шел с торговых рядов, расположенных чуть в стороне. Всюду здесь был навес, и даже стояло несколько деревянных магазинчиков. В один из них мы зашли».

«Внутри сквозь прогнившие, наспех сколоченные доски, бил дневной свет, слабо освещавший помещение. В проем, что находился в углу комнаты, завешенный грязным полупрозрачным розовым пологом, виднелась другая темная, видимо, складская комната, заставленная каким-то товаром. Через нее шел лишь узкий проход к торговому помещению. Посередине стоял дощатый стол, на котором что-то мерцало. Здесь особенно пахло знакомым запахом с улицы. Только в этом месте он превращался в могущественный поток, круживший голову. Сперва у нас даже немного заслезились глаза, и я приказал остаться со мной только одному из людей, а остальные остались снаружи».

«В ответ на наши голоса из темного угла вышел человек. Он был крупным мужчиной средних лет с длинными черными усами, в сальном халате, полы которого были слишком коротки для его роста. Оттого открывались толстые ноги, которые так отличали его от его тонконогих односельчан».

«Заговорил он с нами на абсолютно непонятном языке. Поняв, что мы ничего не понимаем, мужчина довольно кивнул куда-то в сторону, из тени вышел еще один человек. Он очень недобро посмотрел на нас и вышел из хижины.

Я попытался жестами объяснить, что хочу знать, откуда идет запах. Тот кивнул на стол. На столе лежали различные коробочки, из которых лился странный свет. В одних емкостях он был оранжевым, в других – голубым, в третьих – красноватым. Я подошел ближе. Оказывается, на коробках были крышки, но они были прозрачными. На дне шевелились странные слабые создания. Казалось, на них не было кожи. А прозрачная плоть светилась призрачным цветом – у каждого представленного существа он был свой. Мне сделалось противно, и я отошел. Однако любопытство, что за прозрачный материал служил крышкой для емкостей, заставил меня подавить приступ неприязни. Это было не стекло и не пластик. Скорее, он имел волновую природу. Я указал на коробочки. Продавец кивнул и позвал за собой.

Мы прошли в темный угол, в котором, оказалось, были сложены пустые коробочки. Я достал из мешочка различные монеты и стал демонстрировать их перед незнакомцем. Но тот отрицательно качал головой, пока, наконец, я, раздосадованный, не сложил деньги обратно в свой мешок. Тут продавец кивнул на мой бок, на котором была прикреплена золотая пряжка с крачкой. Эта пряжка была мне дорога, и я прикрыл ее рукой, давая понять, что не согласен на сделку. Мне ведь, в конце концов, была неизвестна истинная ценность этих коробков, вдруг они здесь были широко распространены, тогда и стоить они не могли дорого. Хотя я и не видел таких, пока шел по рынку, но в соседней хижине эти коробочки могли стоить дешевле. Тогда я вежливо улыбнулся, поклонился и вышел. Вслед за мной вышел и мой помощник. Однако на улице ни девочки ни наших людей не оказалось. Я не на шутку встревожился.

Мы долго бегали по рынку в поисках пропавших, пока солнце не покатилось к горизонту. Тогда я принял решение вернуться на корабль. Долго шли мы по пустеющему рынку, потом петляли в улочках, пока к закату не спустились обратно на причал. Вдали стоял наш корабль».

«Лодки были не тронутыми на своем месте, что означало, что мои люди пропали бесследно. Ночевать было решено на корабле. Когда мы подплывали к судну, на корме сидел орел. Увидев, что девочки с нами нет, он неслышно упорхнул прочь».

«На следующее утро, чуть только в небе занялся рассвет, я и еще два члена команды приплыли к причалу. Там было пусто, ни единой живой души. Только было слышно как стрекотали местные цикады. В воздухе стоял невообразимый цветочный аромат, который доносился из хижин и домов, стоявших в окрестностях».

«Порт представлял собой полумесяц земли, раскинувшейся между волосатыми горами, поросшими какими-то местными растениями и деревьями. Причал уходил в город, который рос на возвышении. Из ближней хижины вышла старушка с грубо сплетенным неводом. Она, подозрительно глядя на нас, двинулась к морю.

«Женщина, стой, нам нужно знать, кто здесь вождь!» – обратился к ней я, но она, низко наклонив голову, отшатнулась в сторону. Полы ее одежды порхнули, как у встревоженной вороны, а остроконечная шляпа слетела с головы. Только тут я обратил внимание на интересное строение черепа незнакомки – он был несколько приплюснутым и вытянутым на затылке. Лицо старушки казалось, было сделано из кости: на нем не было щек, только выпуклая кость, которую обтягивала кожа. Нос был несколько смещен вверх по сравнению с нашим, и, казалось, маленькие круглые глаза прятались за широкую переносицу. Подцепив шляпу, эта прохожая ловко вильнула между зарослями растений темно бордового цвета и скрылась из виду. Больше на помощь местных мы не рассчитывали».

«Было решено разделиться на две группы по трое человек. Одна шла с запада, другая с востока, встретиться должны были у хижины продавца коробочек, как мы его назвали. Вторую группу вел мой вчерашний помощник, поскольку он знал дорогу.

Проходя между хижин, я обернулся и увидел на горизонте край беззаботного розового солнца. Тут в небе показалась точка, которая стремительно приближалась. Воздух разрезал протяжный птичий крик, и передо мной на полотно пыльной дороги опустился орел. Он напряженно осмотрелся и начал странно прыгать. Его нелепые ужимки сперва смутил нас, но потом стало ясно, что он зовет нас за собой. Недолго думая, двинулись мы за ним. По пути я все размышлял, как странно ведет себя птица морской колдуньи. Сразу было видно, что она необычайно умная для животного. Столь странное существо могло быть только из рода древних…Но тут мои мысли внезапно прервались. Мы остановились у какой-то хижины. Снаружи она была обмазана глиной, что было несвойственно местным домам. Сверху на соломенной крыше не было ни цветов, ни медного листа. Дверь была плотно заперта. Орел вспорхнул и уселся на ветхий козырек».

«Я дал сигнал, и один из моих ребят, конопатчик, постучал в дверь своим огромным кулаком. Отличный был малый. Огромного роста, сильный, преданный. В бою этот парень стоил десятерых. Звали его Верак. На стук дверь отворилась, и к нам навстречу вышел заспанный щуплый человечек. При виде нас его лицо резко расслабилось – видимо, он боялся, что мы не придем. В отличие от местных жителей, его ноги были крепкими, но под носом красовались традиционные длинные усы. Они, пожалуй, и были главной достопримечательностью его лица. Мужчина довольно усмехнулся и, жестом показав на меня, пригласил пройти внутрь. Верак тоже вошел следом, а третий из моей группы, Католоу, остался стоять снаружи».

«Внутри оказалось довольно просторное помещение, все в различных коробочках, наполненных светящимися существами, от чего внутри помещения лился неяркий свет. В углу сидели двое моих матросов. Только теперь их было не узнать. Конечно, выпивать они любили, и я не раз пил вместе с ними, но сейчас они походили скорее на пьяниц, что лежат в деревнях у дороги в состоянии успокоения от очередной порции спиртного, чем на порядочных матросов. Рядом с ними сидела Лидия, маленькая и напуганная. Я хотел кинуться к ней, но двое мужчин, местных, которые тоже находились в хижине, резко подскочили на ноги. Один из них выхватил из коробочки слабое существо и бросил на одного из моих ребят, сидящих на полу. Существо кинулось на него и испарилось над головой. Тут же несчастный поднялся и стал искать что-то в комнате, пока не нашел предмет, похожий на табачную трубку и не затянулся. Жуткий кашель сдавил его горло. Мужчина давился, но продолжал затягиваться сквозь кашель. Все стало ясно. Эти существа были очень могущественными паразитами, способными управлять сознанием человека. И вся комната была наполнена ими…Мне стало действительно не по себе. Жестами я спросил чего хотят эти хозяева паразитов. Те опять покосились на мою пряжку. Я кивнул на пустые коробочки, девочку и на моих людей. Но они указали лишь на коробочки и мужчин. Я дал понять, что не согласен. Потом указал на пряжку и на людей с девочкой. Но в ответ получил лишь кивок на мужчин, пустые коробочки и на этот раз было предложено несколько коробок с существами. Я не согласился. Эти существа были мне ни к чему. Хоть я и был торговцем и гонялся за выгодой, но торговать чем-то столь нехорошим было против моих правил».

«Поняв, что я не соглашусь на их условия, мужчины посмотрели друг на друга. По какому-то свистку вдруг из-за их спин вылетели две твари красного цвета, они прыгнули на мою голову, и тут же мой разум словно помутнел».

«Очнулся я через несколько часов на холодном полу с ужасной головной болью. Пряжки не было, не было и шкуры, которую она удерживала. Рядом со мной сидела девочка. Она что-то мне говорила и давала пахнущую плесенью воду. Я осмотрелся. Мы были заперты в каменном погребе. В углу стоял бочонок, похожий на винный. Вверху виднелось все еще розовато-медное небо. По стенам и потолку гнездились твари, излучавшие различное свечение. Как потревоженные насекомые, роились они повсюду, цепляясь за каменные выступы желтоватых сырых стен. В углу сидел еще один из моих людей. Я сквозь страшную боль подполз к нему. Тот уже был бездыханным. Смятение. Злоба. Страх…Как еще можно было назвать те эмоции, которые я испытал, глядя на труп товарища? Погруженный во внезапно нахлынувшие чувства, я почти забыл про то, что происходило вокруг. Но резкие движения по стенам вернули меня назад. Сознание прислушалось к тому, что говорила девчушка. «Я не успела. Он в припадке выпил что-то стоявшее на полу в закупоренной бутылке, по всей видимости, старое перебродившее вино, превратившееся в уксус, оставшееся от этого» – рукой она указала на еще одни человеческие останки, лежавшие на полу.

«Почему он не тронул тогда вино из бочонка?» – спросил я. Девочка отвела глаза. «Ну, говори!» – приказал ей я, хотя уже догадывался об ответе. «Вы оба были одержимы, стали драться за бочонок. Вы, Дагон, победили…» Я сел и закрыл лицо руками».

«Все. Вот оно. Я убил одного из своих друзей за вино. Сколько храбрых ребят погибло из-за этого проклятого напитка…не счесть. И вот теперь смерть дошла и до меня. Смерть не физическая, но духовная. Я был фактически умерщвлен осознанием тяжести своего преступления. Горячая волна стыда, горечи и вины уксусной кислотой теперь шла через меня, как шел настоящий уксус по пищеводу друга до этого. Только…она не могла убить…к сожалению».

«Им можно противостоять» – внезапно сквозь пелену мыслей как лечебное снадобье заговорил детский голос. В нем было сочувствие, прощение, надежда. Я начал прислушиваться к тому, что он говорил: «Когда в меня вселился один такой, я начала слышать его волю как свою, как будто меня ждала большая радость, облегчение. Я постаралась сопротивляться. Тогда он разъярился, выворачивая тело наизнанку, против воли заставляя что-то искать. Казалось, будто мой разум вынули из тела и тащат его по комнате, а тело при этом кричит страшным голосом. Но я внезапно поняла, что он разъярен из-за того, что теряет контроль. Значит, я могу этому противостоять. Тогда разум полностью вернулся, и я вытащила существо из своей головы. Думаю, из-за этого меня и не хотели отдавать».

«А почему они сейчас меня не трогают?» – задал я вопрос.

«Боятся. Сперва эти твари ссорились, кто будет на вас паразитировать. То существо, которое сидело в вас, защищало свою территорию. А потом, когда вы напились и заснули, я вытащила его. Теперь оно на стене» – она указала на особо крупную красную тварь. Она поднабралось плоти по сравнению с остальными, но выглядела очень голодной. У нее не было лапы. «Я когда вытаскивала, оно не хотело вылезать, и у него оторвалась кисть».

Я сидел пораженный. Сила воли этой девочки оказалась сильнее воли двух взрослых мужчин. Искренне поблагодарив ее за чудесное спасение, я впал в своего рода беспамятство, словно мой мозг искал способ уйти от реальности. Тошнотворное, гадкое чувство червем ползало по внутренностям. Словно пыталось отрицать мою причастность к смерти члена команды. Я смутно догадывался, что мог и управлять собой в то время. Только верить в это не хотелось. Помню, как взгляд тщательно старался игнорировать мерзость на стенах и невольно был притянут к решетке на потолке. Небо сделалось пунцовым. Тяжелые темно-перламутровые облака быстро перемещались по небосклону. Собирался дождь.

А тем временем Лиид как маленькая птичка рассказывала мне, что она узнала за то время, пока сидела в ожидании помощи. «Помните, капитан, тот вкуснейший запах, исходивший от домов в поселении? Так вот, исходил он от медных листьев на крышах. Из этих листьев делают порошок, который отпугивает тварей, называемых Порроками. Я видела, как мужчины, похитившие меня, его перетирали и потом пугали существ ради забавы».

Наконец в камеру спустилась ночь. После обильного ливня, шедшего остаток дня, на полу скопилась целая лужа воды. Нам пришлось влезть на бочонок, чтобы не намокнуть. Труп, погруженный почти до сомкнутых глаз в дождевую воду, одиноко торчал камнем с черными волосами, колебавшимися как тина на болотной кочке от движений воды. Хотя дождь уже прекратился, было холодно. Изо рта шел пар. Он клубился от дыхания. И поднимаясь вверх, за миг до исчезновения, окрашивался слабым светом тварей в разные цвета. Порроки нерешительно зависли возле нас, сиротливо сбившись в кучу над головой, но нападать не решались.

Кто породил их? Кто обрек на такое существование?… Задвижка снаружи была снята и дверь приоткрылась. Я резко, как по команде, осел в воду, опрокинув голову на бочку, и притворился спящим. Послышалась ругань – при открытии плотной двери камеры вода из помещения хлынула на пришедших холодным потоком. Потом внутрь зашли трое рослых мужчин. Сперва они угрожающе выставили вперед кинжалы и стали сыпать медный порошок, но потом быстро расслабились. Обнаружив, что один из нас был мертв, люди взяли меня под локти и выволокли вон. Лиид повели вслед за мной.

Вероятно, каменные пещеры в известняке, служившие нам местом заключения, были подарком местной природы. Податливая порода позволяла адаптировать пространство для нужд обитавших здесь людей. Я предполагаю, что здесь именно жили местные люди – я видел множество дверей и несколько больших пустых помещений с лавками по стенам, служившими, вероятно, для мест общего сбора.

Постепенно дорога сделала крюк вправо, и мы оказались в центре огромной полости в известняковом массиве. Посередине горел костер. Вокруг и вверху, на выступах в стенах и вдоль стен, толпились люди – мужчины и женщины.

Я присмотрелся и отметил одну очень странную вещь. Как я уже говорил, у местных жителей, в основном, были очень слабые ноги с рудиментарными перепонками. Такая конституция означала, что они должно быть, великолепно плавали. Лазанье же по скалам в силу строения мышц, вероятно, давалось им с трудом. У людей же вокруг (я их про себя называл продавцами) ноги были очень крепкими. Полагаю, что именно благодаря этой особенности они смогли захватить прекрасные места, где раньше, вероятно, гнездились лишь Порроки. Хотя возможно, они представляли собой другой подвид или иную расу местных людей.

Больше того, эти люди сумели подчинить себе опасных созданий, распыляя порошок, который заставлял Порроков впадать в оцепенение. И таким образом, продавцы смогли их контролировать, напускать на недругов и продавать жаждущим корысти или мести. Поскольку существа в коробочках были слабыми, я решил, что Порроки не могут долго существовать без носителя, поэтому нужны были мы, жертвы – чтобы прокормить их. Я полагаю, что когда количество жителей пещеры увеличилось, то страх перед ними подавил все возмущения со стороны остальных представителей местного людского рода. Имея такое средство манипуляции, жители пещер стали почти непобедимыми. И теперь нас вели на публичный пир порроков».

Внезапно дети услышали кашель – Шуе, про которую все уже давным-давно забыли, зашевелилась на своей постели. «Уже темно» – прокряхтела она. «Пора всем спать, да и человек пускай отдохнет, он все-таки еще слаб».

Ребятишки не стали протестовать, у многих из них уже смыкались глаза. Сонно они разбрелись по своим домам.