Каждому по труду!

Глава 13

— Ты слышал когда-нибудь выражение, ничего не просите у сильных мира сего, — покосился на меня Игорь Игоревич. — Сами придут и сами дадут.

— Фигня всё это, — отмахнулся я, принюхиваясь, но нет, вроде запаха не было, а то обнимаясь с Найдой я не заметил, как измазался её продуктами жизнедеятельности. Спасибо лаборантки на свиноводческом участке помогли, очистили одежду особой техникой. Жаль только, что использовать её можно только начиная с Кандидата, но я взял обещание научить меня, когда вырасту в ранге. — Если ждать пока тебя заметят, можно помереть ничего не имея. А если и заметят, то скорее заберут себе то, что ты имеешь, а в ответ получишь кукиш и даже без масла. Нужно знать себе цену и не бояться её озвучивать.

— Как-то звучит это… — полковник споткнулся, подбирая определение, — мерзко и по буржуазному. Словно всё можно купить и продать. И честь, и совесть, и любовь.

— Ну по факту так и есть, — я, наконец, оставил штаны в покое и расслабился. — К сожалению. Именно поэтому нам до построения коммунизма ещё как до Марса раком. Человек животное социальное, а базис ты мне — я тебе, заложен у него в подкорке. И я сейчас не про взаимопомощь, она работает только для членов своей стаи. Со всех остальных наша социальная обезьяна хочет получить свой гешефт. И не важно, что изначально она предлагает, яблоко или свою работу. Вот когда мы победим это, тогда и наступит новая эра, но пока приходится жить по базовым правилам. В частности, Стравинскому нужна от меня техника «Парного развития» и он за неё платит. Всё остальное разговоры в пользу бедных.

— В смысле? — Сикорский не знал подобного выражения. — А чего плохого в таких разговорах.

— Это означает показное лицемерие, — пояснил я. — типа сочувствуешь им, жалеешь, а по факту ничего не делаешь. Типа как вы все пичкаете меня лозунгами и прочей чушью. Я когда это слышу, у меня впечатление создаётся, что вы всё, что я писал о случившемся в… во сне, мимо ушей пропустили. А ведь главная причина краха там и было это различие между лозунгами и делами. Потому что сколько раз не скажи «халва» во рту сладко не станет. Сколько не проводи собраний, сколько не выкрикивай лозунгов, не восхваляй партию и лично товарищей по списку людям не станет лучше жить. Не появится качественная одежда и обувь, отличающаяся от рабских колодок. Не наполнятся магазины, куры не станут чаще нестись, а коровы давать молока. И люди не начнут лучше работать, если каждый день будут слышать, как мы добиваемся рекордных значений в выплавке чугуна на душу населения, но при этом не смогут в магазине свободно купить палку колбасы, потому что той, тупо, нет!

— Значит ты считаешь, что пропаганда не нужна. — кивнул Игорь Игоревич. — И надо всё продавать и покупать.

— Не передёргивайте, — я поморщился. — Это означает что всего должно быть в меру, но на первый план надо ставить элементарные потребности человека, а не лить ему в уши как здорово будет при коммунизме вместо того, чтобы одеть и накормить. У нас, я считаю, сумели достичь неплохого соотношения заботы о материальном и о духовном. Я не про церковь, но любое учение, даже марксизм-ленинизм, это прежде всего философия. А насчёт продажи, не даром в главном лозунге нашей страны говориться, от каждого по способностям, каждому по труду. Так что, если я чего и прошу, это справедливой оценке моих вложений в общее дело. Или скажете, я мало сделал?

— Ладно, не ерепенься так, я просто спросил. — полковник решил не развивать тему. — И спасибо. Соня давно хотела собаку, но как-то не складывалось. Мы вечно на работе, у Софьи школа, дополнительные занятия и тренировки. Правда, как она сейчас будет справляться не представляю, но всё равно спасибо. Такой питомец очень дорогого стоит.

— Да уж в курсе, — я вспомнил тварей Егеря и вздрогнул. Это сейчас я бы даже бегать не стал, порвав монстров на месте, а тогда спасся буквально чудом. — Кстати, насчёт питомцев. Помните я говорил о новом сервере? Так вот он мне срочно нужен, причём желательно со связкой вычислительных модулей, можно просто видеокарт. И ещё нужен выход на тех учёных кто занимается нейросетями. Хочу задачу им поставить, будем делать онлайн-переводчик. Такой, чтобы мог с лёту любой язык понимать и выдавать хоть текстом хоть голосом. Диктора мне должны найти, начнём начитывать базу, но с языковыми массивами мне одному никак не справиться.

— Я сделаю запрос, — не стал спорить Сикорский. — Самому мне такие вопросы не решить. Ладно ещё сервер, но для контакта нужна виза руководства.

— Понимаю, — я тяжело вздохнул. — Только будет неприятно, если затянут с решением. Вещь то нужная и полезная людям. Особенно если собрать массивы разных языков. Вот представьте, сели вы кино смотреть иностранное, ткнули кнопку и вам в реальном времени перевод диалогов начитывают.

— А если там антисоветчина какая? — нахмурился Игорь Игоревич. — Ты понимаешь, что тогда будет?

— Вот! — я наставительно поднял палец. — Вот именно с такой политикой трусливой самоизоляции мы далеко не уедем! Вы боитесь услышать какую-либо критику со стороны запада, и поэтому глушите всё что можно, не давая советским людям доступ к информации, и тем самым отдаёте инициативу в руки забугорных пропагандистов. Тот же Голос Америки не на пустом месте появился. И отсутствие альтернативных источников информации делает их привлекательным для определённой группы граждан. А теперь представьте, что любой человек может зайти и почитать любые газеты в тех же США! Да, поначалу в глаза будут бросаться статьи о сладкой жизни кинозвёзд и прочих богатеев, но наши люди гораздо мудрее, чем считают там, наверху. Они быстро распознают, что это лишь дымовая завеса, причём больше для своих, и докопаются до сути, открыв для себя всё неприглядное нутро капитализма. Ну и к тому же, если сервера будут находиться в наших руках, можно понизить выдачу основных пропагандистских листков типа «Нью-Йорк Таймс» или «Вашингтон пост», а издания тех же американских коммунистов или профсоюзов выдвинуть на первые позиции. Человек в основной своей массе ленивый, и далеко ходить не будет.

— А вот это уже дельное предложение, — повеселел Сикорский. — Я сегодня же рапорт напишу. Постараюсь чтобы ему сразу ход дали, но всё же на многое не рассчитывай. В Академии наук профессора с норовом. Укорот им дадим, конечно, но…

— Да фигня всё это, — я легкомысленно отмахнулся. — Вы главное меня с ними сведите, а там я сумею товарищей заинтересовать. Сами будут землю грызть от энтузиазма. Им за такую разработку Сталинская премия может обломиться, а то и не одна.

— И не жалко? — полковник покосился на меня с удивлением. — Ты ведь сам мог бы всё это организовать. Пусть не сразу, постепенно, но сделал. А так фактически отдаёшь такой проект. Второй уже.

— Да плевать, — я усмехнулся, глядя прямо в глаза кагэбэшнику. — Я когда говорил, что советский человек похлеще многих соотечественников не врал. Мне не жалко. Своё я всё равно возьму, не одним, так другим, а остальное мне что солить? К чему мне та же технология аккумуляторов, если для её реализации нужны мощности целого государства? Что я с ней сделаю? Буду клепать пару тысяч батареек в месяц? Это даже не смешно. Так же и здесь. Бывают моменты, когда слона даже по частям не съесть, зато людям он принесёт огромную пользу. Так почему бы не отдать его?

— А потом попросить что-нибудь нужное, так? — закончил мою мысль Игорь Игоревич, и задумчиво хмыкнул. — Не знаю, как по мне есть в этом что-то мелкобуржуазное. Но, с другой стороны, ты тоже прав. От каждого по способностям, каждому по труду. Если так, то тебе за одни только аккумуляторы уже памятник при жизни ставить надо.

— Видели уже? — мне стало интересно. — И как?

— Выдали нам под спецоборудование. — раскрыл тайну Сикорский. — Оперативники в диком восторге. Ёмкость, вес, скорость зарядки, всё на ином уровне. Связисты обещали скинуться, и того, кто это придумал месяц поить без перерыва. Но предупреждаю, если ты загорелся перспективой, на Западе тоже заметили эту разработку и сейчас к нам со всех сторон стекаются шпионы всех мастей.

— А КГБ, возможно вместе с ГРУ, по любому готовит операцию, чтобы их всех накрыть. А то и не одну, — хмыкнул я, видя, как полковник сделал протокольную морду. — Оно и понятно. Технология появилась внезапно, следов её разработки нет. Искать выход на лабораторию или учёных значит обильно наследить. А если раскидать вокруг ловушек, то все эти недоделанные Джеймсы Бонды, агенты ноль пять, ноль семь и литр сами попадутся. Не, я пас. Играйте в свои игры без меня.

— И это правильное решение, — с довольной мордой кивнул полковник. — Кстати, что у тебя с техникумом? Когда свой факультатив начнёшь?

— Послезавтра первая лекция. — мне эти учебные планы уже во сне снились, уж не думал, что преподаватели столько бумаг заполняют. — Расскажу об беспилотниках вообще и квадрокоптерах в частности. Да вы же видели план! И я вам показывал и наш особист по любому отчитывался. Чего десять раз одно и то же повторять?

— Ну мало ли, вдруг ты волнуешься, — пожал плечами Сикорский. — А так пробежишься по тезисам и всё легче будет.

— Мне и так не тяжело, — хмыкнул я на эту откровенную глупость. — Я могу весь учебник физики слово в слово повторить, вплоть до запятых, а одну лекцию не запомню? Не надо так плохо обо мне думать. Да и не волнуюсь я. Было бы из-за чего. Идея была не моя и даже если облажаюсь рано или поздно всё равно придётся готовить специалистов по этому направлению. Просто это уже будет делаться централизованно, а значит растянется ещё хрен знает, насколько лет. И в итоге мы отстанем и будем вынуждены нагонять, хоть сейчас у нас идеальные условия, чтобы вырваться вперёд планеты всей. И даже опробовать в реальных боевых условиях где-нибудь в Африке. Или Латинской Америке. Там же много наших товарищей? Вот и продолжим дело команданта Че.

— Ты ещё Третью мировую начни, — проворчал полковник, но я почувствовал, что идея ему нравится. — Кстати, тут из Чкаловского авиазавода тебя приглашают на испытания неких изделий пятьдесят один и пятьдесят пять. Ты ничего не хочешь рассказать?

— Чего-чего? — сказать, что я удивился ничего не сказать, но потом дошло. — А! Это наверно сосед по даче, дядя Коля, таки сделал то, о чём я ему говорил. Да вы в курсе должны быть, я ж об этом рассказывал. Беспилотники-камикадзе. С ручным наведением и без. В идеале можно вообще к барражирующим боеприпасам нейросеть прикрутить, чтобы они сами находили и поражали цели, но это вопрос отдалённого будущего. Как и рой дронов.

— Я помню, ты мне на другой вопрос ответь, вы с ним больше не общались? — Сикорский выглядел расслабленным, но я почувствовал, что внутренне он собран в кулак и мой ответ для него очень важен. Если бы у меня была паранойя, я бы мог подумать, что вся поездка была затеяна только ради него. — Может быть созванивались, да ты забыл об этом сообщить?

— Нет, с тех пор мы ни разу больше не виделись, — мне скрывать было нечего, так что я остался спокоен. — Сам в шоке, что обо мне вспомнили.

— А про тебя и не забывали. — тяжело вздохнул Игорь Игоревич, разом постарев на десяток лет. — Испытания приурочили к седьмому ноября. И на них будет присутствовать маршал авиации, бывший командующий военно-воздушными силами СССР, Василий Сталин.

— Кха-кха-кха!!! — я аж воздухом поперхнулся, закашлявшись и вылупившись на полковника словно на второе явление Христа. — Ч-чего?!! Да ну на хрен!!!

— Сам только вчера узнал. — покрутил шеей, разминая, Игорь Игоревич, не отрывая взгляда от дороги. — Со мной уже из «девятки» связывались, затребовали твоё дело. А оно под грифом «Совершенно секретно» и на контроле Москвы. Короче волна поднялась дай бог. До нас только брызги долетели, но и то я бы поседел, если бы и так белым не был. Однако, руководство дало добро. Ты едешь. И я с тобой, заодно. Так что… Семён, я тебя никогда ни о чём не просил, но сейчас… ты же понимаешь, что на кону?

— Какого, вообще, происходит? — я по-прежнему не мог прийти в себя, тупо пялясь на будущего тестя, теперь уже очень отдалённо возможного, если сыну Отца народов хоть что-то не понравится. — Я-то ему на хрена?!!

— Если бы я сам знал! — стиснул руль Сикорский, но заставил себя успокоиться. — Но, возможно, это попытка переманить тебя от комитета. Внимание человека такого уровня… ты извини, но это даже не твой дед. Это гораздо, гораздо серьёзнее. Таким людям не отказывают.

— Даже если тебя съели есть два выхода. — на меня накатила злость от того, что кто-то опять пытается решать что-то за меня. — Заманали ваши игры, честное слово! Как дети лопатку в песочнице делите! Сука, с этим не играй, в этот горшочек не писай, зато пытаетесь строить коммунизм и косо смотрите на тех, кто за свою работу хочет получать достойное вознаграждение, а не подачку с барского стола, что очередной секретарь обкома кинет. Или какой другой партийный номенклатурщик. Да идите вы все лесом! Задолбали! Вообще никуда не поеду. Буду вон игру делать, а то сделали из меня Петрушку и теперь тянут друг у друга из рук пока не порвут!!! — я скрипнул зубами и отвернулся к боковому окну.

— Успокоился? — Игорь Игоревич дал мне остыть и продолжил разговор только спустя несколько минут, — Ты сам решил играть во взрослые игры. Так что не надо мне тут истерик закатывать.

— Это не истерика, — я ткнулся головой в стекло. — Я искренне не понимаю, как у вас в голове уживаются подковерные игры и кодекс строителя коммунизма, на который вы постоянно ссылаетесь. Вечно тыкаете, мол ты же комсомолец, ты же коммунист и при этом давите друг друга за место пожирнее. Зато на тех же кооператоров смотрите с презрением, мол барыга, буржуй, жирует на народных харчах. Зачем все эти танцы с бубном, если что под кумачовым знаменем, что под имперским стягом вы всё те же?

— Может ты и прав, — я ждал жёсткой отповеди, но полковнику удалось меня удивить. — Но что ты предлагаешь? Сдаться? Уйти в отставку, забыть обо всём, выращивать репу да капусту? Знаешь сколько раз я об этом думал, когда раз за разом бился в невидимую стену⁈ Но сдаться означало похоронить не только моё или Сонино будущее, а всё, что делала наша семья начиная с бабушки. Все усилия искупить то, что сделал прадед.

— То, за что вы вообще никакой ответственности не несёте, — кивнул я. — Тоже, кстати, в копилку тех самых парадоксов. Страна, где человек человеку друг, товарищ и брат, гнобит героиню и её потомков из-за отца, который бросил её и сбежал. Казалось бы, это она пострадавшая, но всю жизнь платит за чужой грех.

— Да что ты понимаешь, — вздохнул Игорь Игоревич. — Время было такое. Давай заканчивать эти разговоры, до добра они не доведут. Просто будь готов, что на тебя могут надавить. Василий Иосифович не привык к отказам.

— А я не привык под кого-то стелиться, хоть как боевого лётчика его уважаю. — Я хмыкнул, по-прежнему глядя в окно. — Про человеческие качества промолчу, но, если что послать к подножию перуанской горы не постесняюсь. Даже координаты дам.

— Может тебе чего-нибудь сломать, чтобы ты поехать не смог? — с подозрением покосился на меня Сикорский. — Даже в мыслях о таком не думай, понял?!! Предложит, чего — соглашайся! Потом решим вопрос уже на местах. А со Сталиным спорить не смей!!! На лбу себе заруби вот такими буквами!!!

— Да ладно, ладно, понял я. — мне было проще согласиться, чем начинать опять разговор о диссонансе лозунгов и реальности. — И незачем так орать. Кстати, а Соня сегодня свободна? Хочу её позвать погулять, а то время до дня Октябрьской революции быстро пролетит, а там мало ли чего случится. А зачем вы об руль головой бьётесь? Игорь Игоревич, вам плохо? Может водички? Куда куда мне идти? Так я ж говорю, я координаты знаю! Есть карта, сейчас покажу!