Душа Сурака

Глава 6

В маленькой лаборатории рядом с медотсеком, где хранились доставленные с Оана и прошедшие дезинфекцию предметы, Арчер слушал, как Хоши рассказывает Т'Пол – сопровождаемой, по обыкновению, радужным Странником – что она узнала из записей одного из умерших врачей оани.

Арчер был зол – зол из-за того, как всё складывается; зол на Т'Пол за то, что она показала Страннику корабль – хотя он сам дал ей разрешение на это; и больше всего зол на Странника. Он не был уверен, что гнев его справедлив – по крайней мере, отчасти гнев его был вызван тем, что Флокс болен и, по-видимому, умирает (Арчер ещё не справился у Катлер, каково состояние доктора), и что та же судьба, с большой долей вероятности, ожидает весь экипаж. И то, что я за ночь глаз не сомкнул, тут совершенно ни при чём…

Но у злости капитана на Странника имелась вполне конкретная причина: Странник ни словом не упомянул о пришельце с планеты Шикеда.

Т'Пол невозмутимо выслушала Хоши, бросила быстрый взгляд на стоящее рядом переливающееся существо и сказала.

– То, что Странник побывал вблизи планеты Оан – правда. Но он говорит, что тот пришелец был неправ в своих утверждениях, что уничтожило оани. Странник утверждает, что это радиация.

– А что, если он ошибается? – с горячностью возразила Хоши, на миг опередив Арчера, собиравшегося спросить то же самое.

По крайней мере, не я одни психую.

– Вот именно. – Скрестив руки на груди, Арчер выжидающе уставился на энергетический столб, словно ожидая прямого ответа. – Как может быть Странник в этом уверен?

Глаза Т'Пол открылись чуть шире, губы приоткрылись; когда же она заговорила, голос её показался Арчеру ещё ровнее обычного.

– Капитан. Странник – необычайно разумная, высокоразвитая форма жизни. Я сомневаюсь, что он может ошибаться.

– В отличие от несовершенных гуманоидов с физическим телом? – Капитан позволил себя вложить в эти слова долю обуревавшего его гнева. – Странник может быть сколько угодно высокоразвитым и насколько угодно разумнее и совершеннее нас, но это ещё не значит, что он неспособен ошибаться. Разумеется, я немедленно принесу свои извинения, если Странник покажет нам, откуда он знает, что причиной заболевания являются не микроорганизмы.

Т'Пол взглянула на сине-зелёный столб энергии и после короткого молчания произнесла.

– Здесь та же трудность, что и с радиацией. Наши приборы слишком примитивны. Странник мог бы показать нам излучение, будь мы более совершенны…

– Знаете что, – яростно обернулся к ней Арчер, – вам бы стоило попытаться что-нибудь сделать, кроме как объяснять, почему нам всем придётся умереть. Вы что, не хотите жить, субкоммандер?

– Разумеется, хочу. – Невозмутимость её доводила Арчера до белого каления. – Как и большинство гуманоидов, я обладаю инстинктом самосохранения. – Пауза. – Но я приучена не позволять эмоциям препятствовать мне принять неизбежное.

Ответ резанул, но Арчер заставил себя говорить спокойно.

– Что ж, подойдём к вопросу более логично. Какие конкретно у вас есть доказательства, что Странник прав насчёт радиации?

Опять Т'Пол повернула и чуть приподняла голову, глядя на своего аморфного спутника; отсвет упал на её лицо, отчего зеленоватый оттенок кожи проступил сильнее.

– Доказательств нет, – просто сказала она.

– И чем он может доказать, что тот пришелец с Шикеды ошибался, когда утверждал, что оани погибли от микроорганизма, слишком маленького, чтобы они могли его обнаружить?

– И этому нет никаких доказательств. – Т'Пол чуть нахмурилась. – Однако если подсчитать точную степень вероятности того, что он прав…

Арчер остановил её, подняв палец.

– Точность не имеет значения. Речь о жизни и смерти, не забывайте. Я готов использовать любой шанс, каким бы ничтожным он ни был. Спросите у Странника, где тот пришелец с Шикеды. Мы должны найти его. А если мы не сможем его найти, надо найти его планету. Что, если он прав? Что, если его цивилизация более высокоразвита, чем цивилизация Странника, и они могут обнаружить микроорганизм, о существовании которого Странник даже не подозревает?

Т'Пол снова обернулась, безмолвно обращаясь к Страннику; не отрывая взгляда от переливающихся энергетических потоков, она сказала:

– Странник не обижен.

Да уж надеюсь, подумал Арчер, но вслух этого не сказал. Вулканка продолжала:

– Странник согласен попытаться найти шикеданина. Он говорит, что шикеданин и его корабль сейчас находятся на большем расстоянии от "Энтерпрайза", чем его планета. Может, вы предпочитаете отправить на его планету, раз она ближе?

Арчер подумал об образцах тканей оани в медотсеке.

– Разумеется. Чем скорее мы будем там, тем лучше. Я хочу, чтобы корабль взял туда курс с максимальной варп-скоростью.

– Хорошо, – сказала Т'Пол. – Странник передаст курс на пост энсина Мейвезера, как только установит местонахождение шикеданского корабля.

– Благодарю вас, – сказал Арчер Страннику – без малейшей благодарности. Затем капитан стремительно вышел из лаборатории – отдать соответствующее приказание Мейвезеру и справиться о состоянии доктора Флокса.

Приказав рулевому взять курс на планету Шикеда, Арчер немедленно направился в медотсек. Он вошёл туда в тот момент, когда Трип, сделав инъекцию последнему из членов экипажа, откладывал гипоспрей. Позади энсин Катлер склонялась над диагностической кроватью – над Флоксом, должно быть, подумал капитан. Он подошёл к Трипу, ожидая, что инженер немедленно спросит, почему корабль вошёл в варп. Но Трип, казалось, даже не заметил этого, хотя в любое другое время опрометью бросился бы на свой пост, чтобы обихаживать свои драгоценные двигатели. Он лишь молча обратил на капитана слегка затуманенный взгляд.

– Трип, – мягко произнёс Арчер, взяв друга за руку чуть повыше локтя. – Ты в порядке?

Выглядел Трип вполне нормально – он даже не казался уставшим, хотя был поднят с постели среди ночи, а затем вызвался помочь Катлер с противорадиационными прививками. Верный, надёжный старина Трип – всегда готовый ко всему, всегда последним уходящий отдыхать. Но взгляд у Трипа был затравленный.

– Малкольм, – сказал он, и ещё не успев взглянуть на энсина Катлер, Арчер почувствовал, что в животе у него похолодело.

Теперь заняты были две диагностические кровати. На одной лежал Флокс, чьи глаза и щёки ввалились даже сильнее, чем прежде; а на другой Рид, бледный и неподвижный. Арчеру не надо было смотреть на показания приборов над изголовьями кроватей, чтобы понять, что происходит с этими двумя; жизнь медленно уходила из них.

Капитан подвёл Трипа за руку к Катлер и её пациентам. Энсин как раз склонилась над Ридом, делая ему инъекцию. Один из индикаторов на диагностической панели чуть заметно двинулся вверх; остальные оставались неподвижны. Покончив с инъекцией, Катлер обернулась к капитану.

– Ничего не помогает. – В голосе её звучала та же бессильная ярость, которую чувствовал капитан, разговаривая со Странником.

– Как Флокс? – тихо спросил Арчер, и напрягся, догадываясь, каким будет ответ.

Она покачала головой.

– Ему всё хуже, и я ничего не могу сделать.

– Сколько ещё времени? – спросил Арчер после долгого молчания.

– Один день – при таком ухудшении. С Ридом – пока не могу сказать.

Арчер коротко кивнул.

– У нас появилась надежда. Хоши узнала из записей, что у оани побывал пришелец с другой планеты. Этот пришелец знал способ лечения, но оани отказались из принципиальных соображений. Сейчас Странник помогает нам разыскать этого инопланетянина. – Арчер старался представить всё лучше, чем оно обстояло на самом деле; Катлер больше других необходима была надежда, чтобы продолжать работать.

– Это хорошо, – отозвалась Катлер без особой надежды в голосе. – И сколько это может занять времени?

– Я узнаю и сообщу вам, – пообещал Арчер. – Трип, нам надо заглянуть в инженерную. Я хочу, чтобы ты выжал из этих двигателей всё, что можно.

Трип не разочаровал капитана; Странник сказал, что при такой скорости они смогут достичь планеты Шикеда за двадцать часов. В данный момент Странник устроился в одной из лабораторий поблизости от медотсека, перед компьютером, предоставленным в его полное распоряжение. Убедившись, что корабль стабильно держит варп четыре с половиной, Арчер затащил Трипа в свою каюту и усадил всё в то же кресло со стаканом бурбона.

– Вернулись к тому, с чего начали вечер? – со вздохом спросил Трип.

– Не совсем, – сумрачно сказал Арчер. Он опять сидел на кровати, вытянув ноги. Портос беспокойно бегал из угла в угол и нервно поскуливал.

– Знаю, знаю, дружище, – сказал псу Арчер. – Тебе хочется, чтобы я лёг и уснул, и тогда ты будешь знать, что всё в порядке. Только всё не в порядке. Иди сюда. – Он хлопнул себя по бедру. Портос немедленно запрыгнул на кровать, улёгся, положив подбородок Арчеру на ногу, и стал беспокойно смотреть в лицо хозяину.

– Я чувствую себя полнейшим подлецом. – Впервые с того момента, как они покинули медотсек, Трип говорил своим обычным тоном.

– С чего бы это тебе чувствовать себя подлецом? Катлер сказала, что ты вовремя подхватил Малкольма и не дал ему упасть.

– Да, но он пытался… – Голос Трипа подозрительно дрогнул. Инженер оборвал себя на полуслове, прокашлялся и, откинув голову, отхлебнул хороший глоток из стакана. Затем он глубоко вздохнул, и до Арчера долетел запах алкоголя, заставив его чуть заметно передёрнуться. – Чёрт подери, он сказал мне, что изменяет своё завещание и оставляет всё мне. А когда в медотсеке он потерял сознание, я стал над ним подшучивать…

Арчер решил, что лучше всего разрядит атмосферу толстокожий юмор.

– Да? А ты спрашивал у него, что будет с фамильными драгоценностями, когда ты тоже отдашь концы?

Шутка сработала; губы Трипа искривились в слабом подобии улыбки.

– Все циники рассуждают одинаково. Именно это я ему и сказал, капитан. Но он упёрся на своём. – Трип фыркнул – наполовину насмешливо, наполовину с болью. – Для обычного трудяги из Звёздного Флота он довольно небедный. Похоже, у него какая-то недвижимость на Кайманах, большой земельный участок в Аргентине, квартира в фешенебельном районе Лондона…

– И всё, что тебе нужно сделать, коммандер – остаться живым, – заключил Арчер. – Кто знает? Веди себя хорошо, и я, возможно, отпишу тебе свою квартирку на Гавайях. Ты можешь выйти из этой передряги состоятельным человеком. Да ещё и с Портосом в придачу. – Он погладил собаку по голове.

– Оставь свою квартирку себе, – сказал Трип. – А за Портоса мне придётся не на шутку сражаться с Хоши. Дело того стоит. Думаю, мне не помешает кто-нибудь, кто скрасит моё одиночество.

– Для этого-то я и оставляю тебе квартирку на Гавайях, – сказал Арчер, и оба невесело рассмеялись. Смех быстро умолк; Арчер взял с полки над кроватью фотографию, на которой его отец был снят с Зефрамом Кохрейном, и стал смотреть на неё.

– Кто это? – спросил Трип.

– Мой отец. – Прежде чем ответить, Арчер секунду молча смотрел на снимок. Внезапно он отчётливо понял, что хотя та жизнь, которую он для себя выбрал, время от времени заставляла его почувствовать себя одиноким, он всё же был постоянно, неизменно счастлив: счастлив каждое утро, просыпаясь с мыслью, где и зачем находится; счастлив каждый вечер, с этой же мыслью отходя ко сну. Уже это делало мысль о собственной смерти не столь ужасной, хотя он никогда не мог примириться возможностью потери даже кого-то одного из своего экипажа. – А знаешь, я и вправду своего добился. Я получил от жизни всё, чего хотел: корабль; отличную, преданную команду; возможности, о которых даже не мечтал…

– Квартирку на Гавайях, – лукаво вставил Трип. – Не надо подводить итогов, капитан.

Арчер вздохнул и осторожно выпрямился, стараясь не разбудить задремавшего Портоса.

– Трип, ты знаешь, что я вынужден. Дела плохи.

Лицо Трипа разом утратило всякую весёлость; уголки его рта поползли вниз. Отставив всё ещё наполовину полный стакан, он мрачно ответил:

– Знаю.

– Мы даже не можем быть уверены, что шикедане смогут нам помочь. К тому же, пока мы туда доберёмся… двадцать часов – это очень долго. – Капитан не стал добавлять, и не один человек может умереть за это время. Когда вместо ответа Трип лишь отвёл взгляд, Арчер продолжал. – Нам нужно кое о чём поговорить – как капитану и коммандеру.

Такер выпрямился.

– Слушаю, капитан.

– Предположим, я выбываю из строя. В этом случае командование кораблём автоматически переходит к Т'Пол. Я хочу быть уверенным, что этот корабль доберётся до шикедан. Я оставлю аудиозапись с приказом на этот счёт, и если она не подчинится, ты должен будешь взять командование на себя и выполнить этот приказ. Мы должны убедиться, что это не вирус.

Отстранить от командования Т'Пол было равносильно мятежу, но Трип выслушал Арчера, не дрогнув.

– Понял, капитан.

– Второе. Если это всё же вирус, я хочу быть уверен, что он не распространится.

– Понял. Я установлю строжайший карантин, пока мы не сможем быть уверены, вирус это, или нет.

– Хорошо. – Арчер погладил Портоса по голове; пёс приоткрыл один глаз и глянул на хозяина, недовольный тем, что его разбудили. – Третье. Если мы всё же потеряем много людей…

Он не договорил, но Трип понял.

– Вы не хотите, чтобы вулканцы использовали это как повод прекратить экспедицию.

Опасения капитана были вполне оправданы: хотя Т'Пол теперь полностью поддерживала право землян исследовать космос без того, чтобы старший брат вулканец следил за каждым их шагом, о её непосредственном начальнике, после Совале, никак нельзя было сказать того же самого. Совал первым заявит, что любое бедствие, постигшее "Энтерпрайз", доказывает, что корабль надлежит немедленно отозвать на Землю.

Арчер мрачно кивнул, глядя на фотографию и мысленно обещая отцу: никогда.

– Я не допущу этого, сэр, – пообещал Такер. Он не стал уточнять, добавляя если смогу – упущение, которое Арчер заметил, и за которое был ему благодарен. – Обещаю вам.

– Отлично. – Арчер взял Портоса на руки и поднялся. – Теперь посмотрим, удастся ли нам всхрапнуть несколько часов перед следующей вахтой.

Трип поднялся, разминая затёкшие ноги.

– Видит Бог, мне не помешает немного поспать.

– Мне тоже. До завтра.

Уже от дверей Трип обернулся и бросил на капитана взгляд, яснее слов говоривший: я считаю это обещанием.

– До завтра, капитан.

Измученная, с покрасневшими глазами Хоши по-прежнему работала в маленькой лаборатории рядом с медотсеком, которую теперь делила – что её очень стесняло – со Странником. Т'Пол надо было заступать на вахту, и она ушла на мостик, оставив Странника просматривать базу данных "Энтерпрайза" – предположительно для того, чтобы больше узнать о культуре вулканцев и землян.

– Хэлло, – приветствовала Хоши полупрозрачный, переливающийся сине-зелёный столб, когда тот появился в лаборатории. Присутствие энергетического существа нервировало Хоши; возможно, виной тому было чисто человеческое предубеждение: казалось неестественным, что разумное существо может быть бестелесным. Или может, из-за того, что делом её жизни было общение с другими видами – а теперь перед ней был представитель вида, с которым она не могла общаться.

А больше всего какая-то её частица не могла простить Страннику кощунства, учинённого над телом Кано.

В то же время ей казалось грубым совершенно игнорировать его присутствие в лаборатории, сознаёт он это или нет, потому она сказала:

– Я как раз заканчиваю работу над записями оани.

Возможно, существо отозвалось на её слова: цвета его потемнели, прозрачность почти исчезла – как океан перед бурей, подумала Хоши и поспешно отвернулась, пока Странник не заметил её невольного испуга. В памяти всплыл страшный сон, виденный прошлой ночью – о Кано и Урока, спокойно смотрящих, как волны бьются в прозрачную стену здания.

Она будет прибывать, пока нас не затопит.

При воспоминании об этом Хоши вздрогнула. Новость, что Малкольм Рид, который, стоя рядом с ней в медотсеке, выглядел совершенно нормально, заболел, отнюдь не укрепила её нервы. Это разбивало ей сердце даже сильнее, чем необходимость просмотреть последнюю запись Урока. Малкольм всегда нравился ей – гораздо больше, чем она позволяла себе выказать. Было что-то трогательное в его сугубо военной выправке, и в том, как старательно он делал вид, что прожжённый дамский угодник, хотя никого и не мог этим обмануть.

Теперь из всей группы высадки на ногах оставались лишь она, капитан и Т'Пол. Т'Пол наверняка будет последней, кого свалит болезнь – и да смилуется Бог над тем вирусом или той радиоактивной частицей, что попытаются забраться под шкуру вулканца. Это навело Хоши на мысль, отчего это она так устала – оттого, что не спала всю ночь, или тому есть друга, более зловещая причина.

Собравшись, наконец, с силами, Хоши заставила себя склониться к экрану. С точки зрения обнаружения причины заболевания просмотр последней записи, казалось, не был особенно важен; прав либо Странник, утверждающий, что виной всему радиация, либо шикеданин, утверждавший, что это вирус. Но как лингвисту, каждая запись давала Хоши дополнительные знания о (ныне, к сожалению, мёртвом) языке оани; а как учёный, не прослушав эту запись, Хоши не могла быть на сто процентов уверена, что она не содержит ценной медицинской информации.

А как человек, она чувствовала себя обязанной выслушать печальную историю Урока до самого конца.

Сделав глубокий вдох, Хоши нажала на кнопку, и застывшая фигура Урока на экране пришла в движение. Как обычно, начал он с того, что назвал себя, сообщил дату и время, упомянув при этом о связанных с ними значительными историческими событиями. Эта последняя дата была днём рождения одного из весьма почитаемых учёных оани, жившего много веков назад и разработавшего способ очищения атмосферы, загрязнённой промышленными отходами.

Странно было видеть Урока всё ещё сильным и здоровым, хотя и измученным и печальным.

Все умерли или умирают, произнёс он. Некогда звучный голос был едва слышен. Кано тоже осталось недолго, и я молю, чтобы моя смерть не заставила себя ждать.

Здесь совсем тихо. Не слышно ничьего голоса, кроме моего. Да и он скоро смолкнет; я умру, чтобы другое существо, слишком маленькое, чтобы я смог его увидеть, могло жить. И всё же его воздействие на моё тело станет причиной моей смерти.

Если в этом какой-нибудь смысл? Я не вижу его. Одна лишь тьма…

Он умолк, и Хоши нажатием кнопки остановила запись. В глазах её стояли слёзы. Ей хотелось взять себя в руки – почему-то было неловко, что Странник может увидеть, как она плачет из-за смерти чужого человека, инопланетянина. Но она тут же разозлилась на себя. Да какое ей дело, кто что подумает? Почему она не должна оплакивать смерть этого человека, такого доброго, и гибель его цивилизации?

Хоши оглянулась; к её облегчению, Странник исчез, видимо, завершив изучение компьютеров "Энтерпрайза".

Она снова нажала кнопку, чтобы дослушать запись. Но Урока лишь молча, печально глядел на экран, затем повернул голову, глядя на что-то – кого-то – не попавшее в камеру. Выражение его лица не изменилось, но во взгляде было узнавание.

Мне жаль, что ваша помощь оказалась напрасной, сказал он.

Он произнёс это не тем спокойным, размеренным тоном, которым обращался к Кано или наговаривал запись, а так, как обращался к самому себе. Кто-то как раз вошёл в комнату, но почему-то Урока не заговорил с ним.

А затем появилось почти незаметное на бронзовом лице, но ясно видное на белоснежной тунике зелёно-голубой свечение; подвижное, переливающееся, словно сильное океанское течение. Оно подступало всё ближе, пока в бирюзовом свете Урока не стал задыхаться, словно какая-то неведомая сила выжимала у него из лёгких весь воздух.

Ты, прошипел он с такой ненавистью, таким бешенством и горечью, что Хоши невольно отпрянула. Он поднялся со стула, шатаясь от внезапной слабости. Хоши слышала его неверные шаги, когда, собрав последние силы, он подошёл к кровати своей жены…

Затем – ничего, кроме сине-зелёных отсветов на бледных стенах.

Кипя от ярости, Хоши нажала кнопку ближайшего интеркома, а затем обернулась. Слова обвинения уже были готовы сорваться с её губ…

Странника, разумеется, по-прежнему не было.

Но на его месте за компьютерной консолью стояла в белом плаще, словно в саване, Кано, мёртвая жена Урока. Широко открытые помутневшие глаза глядели в пустоту, руки протянулись к клавиатуре, и пальцы нажимали на клавиши со скоростью и грациозностью пианиста-виртуоза.

О Господи, этого не может быть, хотелось сказать Хоши, но ужас сковал ей язык.

Каким-то чудом руки и ноги всё ещё повиновались ей, и она сделала шаг к невозможному. Кано оторвала пальцы от клавиатуры и замерла, чуть склонив голову, чувствуя её приближение.

А затем оани враз рухнула на пол, всякая жизнь покинула её тело. Вокруг неё разметался по полу белый плащ.

А на её месте за консолью стоял Странник – столб из сине-зелёных энергетических потоков.

Хоши отпрянула. Но слабость – всепоглощающая, непреодолимая слабость, граничащая с болью и заставляющая желать конца, смерти – охватила её столь стремительно, что она смогла лишь прошептать одно единственное слово, прежде чем свет померк перед её глазами, сменившись сине-зелёным сиянием.

– Ты…