Беглянка

Глава 4

В один из дней, когда силы наконец полностью к ней вернулись, Айра подошла к сидящему на траве Гурту и присела на корточки.

Стагор с утра ушел на охоту, оставив гостью наедине с сыном, и она знала – до вечера он не появится. Поэтому не боялась, что будет застигнута врасплох или что ее планам кто-нибудь помешает.

– Здравствуй, – как можно мягче улыбнулась девушка.

Гурт поднял взгляд от разложенных на траве шишек и радостно осклабился:

– Гы-ы-ы…

– Как у тебя дела? Что делаешь?

– Гы-гы… – Он положил перед собой три шишки в ряд и с гордостью посмотрел снова, ожидая одобрения. – Гы-ы-ы-ы!

– Очень красиво, – похвалила Айра, всматриваясь в темные глаза парня. – Ты помнишь, сколько тебе лет?

– Гы-гы…

– А как звали твою маму?

– Гы-ы-ы, – заулыбался дурачок.

– Где ты родился? Давно тут живешь?

Гурт снова вернулся к шишкам и принялся заново их перекладывать, на этот раз стараясь сделать так, чтобы самая крупная оказалась слева, средняя – в центре, а самая маленькая – справа. Потом опять смешал их огромной пятерней и переложил еще раз – наоборот. После чего добавил четвертую шишку и начал все по новой.

Айра, огорченно вздохнув, отошла на несколько шагов.

«Марсо? Что у него с аурой?»

«А что ты видишь?» – настороженно отозвался призрак.

«Ее почти нет. Зато есть огромный паук, который пожирает ее заживо». – Девушка кинула быстрый взгляд на увлеченно гыкающего дурачка, но в который раз за последние дни убедилась – все правильно. Именно паук сжирал разум совершенно здорового парня и искусно дергал за ниточки, заставляя того ходить и пускать слюни, получая при этом какое-то извращенное удовольствие.

Она видела его не слишком четко – очертания двоились и начинали плыть, если Айра пыталась смотреть прямо. Но вот так, краешком глаза, можно было различить, как над головой у ничего не подозревающего дурачка суетится нечто уродливое, толстобрюхое и самодовольное. А изредка, когда Гурт поднимал взгляд, даже удавалось рассмотреть, как в его глазах вспыхивали и тут же гасли ритмичные алые огоньки, смутно напоминающие зрачки голодного вампа.

«Марсо, кто это?»

«Демон, – тихонько вздохнул дух. – Не самый крупный, не самый старый, но очень настойчивый».

Айра нахмурилась.

«Ты знал и не сказал мне?»

«Ты можешь его спугнуть, – спокойно отозвался Марсо. – Азуар – довольно живучее, но при этом трусливое и злобное существо. Я пару раз встречался с ним, даже когда-то призывал… так, для мелких поручений. Поэтому знаком с его повадками и могу дать гарантию: стоит ему заподозрить, что ты задумала его изгнать, он убьет мальчишку. И, скорее всего, испортит здоровье Стагору».

Девушка нахмурилась еще сильнее, исподволь наблюдая за играющим парнем.

«Что ему надо? Из-за этого Гурт стал таким?»

«Судя по тому, что помнит Стагор, это случилось, когда мальчишке было лет пять. Как уж деревенский колдун его пропустил, не знаю, но факт в том, что парень уже тринадцать лет кормит эту тварь собственной аурой. А в последнее время демон умудрился присосаться даже к его отцу. Такие, как он, любят чистые души. Поэтому он не уйдет, пока не высосет их до конца».

«А жена Стагора?»

«Думаю, он помог ей умереть, – так же ровно отозвался призрак. – Возможно, она оказалась слабее, поэтому и ушла первой».

«Его можно изгнать?»

Он тихо вздохнул.

«Когда-то я это делал. А теперь, когда он стал силен и прочно сцепился с телом… не знаю, милая. Ну-ка, отвернись и сделай вид, что занята своим делом. Не хочу, чтобы он заподозрил неладное».

Айра послушно отвернулась и побрела прочь, взметывая ногами прошлогодние листья.

«Азуар не всегда показывается наружу, – неожиданно добавил Марсо. – Чаще всего он спит, переваривая то, что успел поглотить. У него сравнительно небольшие размеры, поэтому за один раз он много не откусит. Только по этой причине парень до сих пор жив. Да еще потому, что с некоторых пор демон питается не только им. Процесс управления не доставляет ему особого удовольствия, кроме тех случаев, когда он находит это забавным. Только разум затуманивает, чтобы никто не заподозрил подвоха и не пригласил хорошего демонолога. И лишь если демон проголодается, то ненадолго выходит из спячки и становится уязвим… как раз на те мгновения, когда отвлекается на еду».

«Как часто ему нужно есть?»

«Примерно раз в неделю».

«А остальное время?»

«Он спит. И тогда его очень трудно почуять».

Айра прислонилась спиной к ближайшему дереву, напряженно размышляя, но при этом не чувствуя ни страха, ни неуверенности, ни сомнений.

«Марсо, что случится, когда Гурт умрет?»

«Азуар найдет другого носителя, – немедленно отозвался призрак. – И будет делать так до тех пор, пока число поглощенных душ не переведет его на ранг выше. В прошлый раз, когда я его видел, он был вне рангов – просто мелкий бес, выполняющий поручения удачливых демонологов».

«А теперь?»

«Теперь у него второй ранг. И это значит, что кто-то из магов совершил неудачный призыв. Скорее всего, сам он при этом погиб. А демон успел сожрать столько душ, что теперь простой круг стал ему уже не страшен».

«А высшего для него хватит?» – вдруг спросила она.

«Да. Но ты его творить пока не умеешь».

«Зато ты умеешь, верно?»

Марсо молчал довольно долго, размышляя над вопросом не менее напряженно, чем кажущаяся отрешенной девушка.

Она не боялась, нет – он хорошо это чувствовал. И была готова попробовать, несмотря на то, что для ее уровня знаний это непосильная задача.

Впрочем, она уже делала то, что считалось невозможным. Сумела сбежать из академии. Освоила двойную трансформацию. Перекачала силу из одного природного источника в другой. Прошла сквозь десять слоев сложнейшей защиты. Чудом выжила в чудовищной грозе. Полностью истощилась, но все равно не сдалась, а на одной силе воли пересекла половину Северного моря, нырнула в последний, самый главный портал, истратив почти все до капли. А теперь спокойно размышляла, как избавить абсолютно чужого ей человека от не самого слабого демона. Причем тогда, когда у самой сил едва-едва хватало, чтобы привести в порядок изрядно ослабшего метаморфа.

«Когда ты хочешь уйти?» – наконец спросил Марсо, совершенно по-новому взглянув на необычную ученицу.

«Завтра, – без всякого удивления отозвалась Айра. – Хотела сегодня, но не думаю, что нам стоит оставлять за спиной полного сил демона. Да и Стагора надо отблагодарить. Так что уйду, как только закончу».

«Тебе нельзя привлекать внимание», – напомнил Марсо.

«Я как раз об этом думаю. И мне кажется, выход есть. По крайней мере, один раз это сработало, когда мы с тобой уходили в портал».

Марсо беспокойно заерзал.

«Ты о чем? Что еще задумала на ночь глядя?»

Она повернула голову, бросив последний взгляд на занятого шишками Гурта, и задумчиво бросила вслух:

– Да так… ничего… просто завтра будет гроза.

В тот вечер Стагор торопился домой как никогда. Гонимый дурными предчувствиями, он бросил полные рыбы сети, забыв о том, что собирался заниматься ими допоздна. Плюнул на дыры, которых с каждым днем становилось все больше, и заспешил обратно, откуда-то зная, что сегодня должно случиться что-то плохое.

Леснику не давал покоя пристальный взгляд приютившейся в его доме девушки. Она провожала так, будто в последний раз. Да и слова обронила странные: дескать, пусть ни о чем не волнуется, потому что когда приходит нужное время, судьба сама решает, у кого что отнять, а кому что-то подарить…

Он думал над ними долгий день, когда возился на берегу. И действительно беспокоился.

Стагор прибавил шагу, спеша добраться до землянки. А когда в небе прогремел первый гром, вовсе перешел на бег. Причем стремительно крепнущее чувство приближающейся беды становилось тем сильнее, чем чаще грохотало небо и чем ярче блистали в нем ветвистые молнии.

Гроза налетела так внезапно, что немолодой лесник в мгновение ока оглох, ослеп и вымок до нитки. Порывистый ветер, бьющийся в лесу, как птица в клетке, не могли сдержать даже могучие сосны. Хлынувшей сверху воды оказалось так много, будто кто-то щедро плеснул из гигантского ведра. Холодный ливень оказался таким сильным, словно само небо ополчилось на встревоженного мужчину. И словно очень не хотело позволить ему вернуться.

Стагор проклинал себя за то, что не послушал внутренний голос еще поутру, когда с неспокойной душой уходил в лес. Он раз за разом вспоминал слова молодой гостьи и загадочный амулет на ее груди. Нередко видел, что поутру серебристая змейка лежит совсем не так, как это было вечером. И не мог не замечать, что с каждым днем невесть как оказавшаяся в лесу девчонка крепла так быстро, словно ее питали другие, совсем иные силы, чем простую смертную.

К тому же она совсем не пугалась его вида. Не опасалась поворачиваться спиной, словно была уверена, что ей не причинят вреда. И не понимала, как порой опасно попадать в руки таких вот немолодых мужчин, много лет не ведавших женской ласки.

Стагор, мчась по темному лесу, вдруг подумал о том, что причина такой уверенности могла быть в том, что свалившаяся на его голову гостья была уверена, что он не посмеет поднять на нее руку.

«Ведьма… – с холодком подумал он, снова вспомнив про амулет. – Неужели и правда ведьма?!»

А потом резко остановился и едва не попятился, когда из-за деревьев появилась огромная волчица. Серая от длинного хвоста до кончика носа, широкогрудая, свирепая. С хищно прищуренными желтыми глазами и полуоткрытой пастью, в которой поблескивали влажные клыки.

Волков он никогда не боялся. Волки – вестники Всевышнего. Они приходят, когда чувствуют смерть, и уносят отлетевшие души на небеса. Он знал об этом с детства. Уважал лесных хозяев и никогда не заступал им дорогу, особенно если замечал следы охотящейся стаи.

Однако сегодня, в эту странную бурю, Стагор почувствовал, как у него волосы встают дыбом: волчица не была обычной. Она, кажется, даже не была живой, несмотря на то, что ноздри ее неуловимо шевелились, глаза смотрели остро, по-человечески, а распушившаяся шерсть выглядела мягкой и бархатистой, больше напоминая роскошный наряд, чем обычную волчью шкуру.

Царица волков. Королева стаи. Которая смотрела на него так, что сердце внезапно ухнуло вниз и заколотилось где-то в районе пяток.

Она смотрела так, будто понимала его сейчас. Пристально, внимательно, с непонятным сочувствием.

– Что тебе нужно? – прошептал Стагор, когда понял, что она перегородила ему дорогу к дому. – Что ты хочешь? За кем пришла?

Волчица вздохнула.

– За мной? – холодея, предположил он, но она вздохнула снова и слегка качнула головой. – Тогда за кем? Здесь же нет никого, кто бы мог тебе понадо… нет!

Стагор окаменел от ужаса, вспомнив, что оставил сына одного.

В этот момент сгустившийся воздух прорезал истошный крик. Причем голос был низким, грубым и хриплым, словно и не человек кричал вовсе, а зверь. Или же человек, но совершенно обезумевший от боли.

– Гурт… – одними губами выдохнул лесник, пошатнувшись от жутковатой догадки. А потом повернулся и кинулся бежать.

«Дай ему время», – коснулась его разума чья-то осторожная мысль, но лесник не услышал – помчался, не разбирая дороги, туда, где послышался новый, полный неподдельной ярости вой, который был почти сразу заглушен неистовым грохотом с разверзшихся небес.

Стагор вылетел на поляну как раз в тот момент, когда ударившая сверху молния с поразительной точностью вонзилась в крышу его старой землянки. От удара крышу подняло на высоту в два человеческих роста, положенные под низ доски изломало в мелкие щепы, а затем тоже подбросило, превратив в подобие стрел, способных изрешетить любого, кто посмеет сунуться близко.

В обнажившейся яме на мгновение стало светло как днем. Сквозь комья земли в развороченной стихией дыре проступила застывшая в неподвижности фигура. И выскочивший из леса отец не смог сдержать горестного крика, мгновенно узнав в неестественно замершем человеке собственного сына, каким-то чудом не погибшего в этом аду.

Гурт стоял, высоко запрокинув голову. На его губах клокотала розовая пена. Глаза закатились, страшновато обнажив белки. На могучих руках гуляли сведенные судорогой мышцы. Неестественно выпрямленная спина была напряжена так, словно вот-вот готовилась переломиться, а искаженное от немыслимой муки лицо побледнело так жутко, что отсвечивало в темноте мертвенной белизной.

Но самое страшное заключалось в том, что вокруг юноши блистал и сыпал ядовитыми сиреневыми искрами вычерченный на полу круг. Мощный, тройной, окружающий пятиконечную звезду, в центре которой был заключен неразумный сын лесника. Все пространство вокруг него оказалось заполнено причудливыми знаками и надписями на неизвестном языке. И все они ярко светились, причиняя бьющемуся в судорогах парню немилосердную боль.

Однако круг был не один: наверху, над дурачком, крутился еще один сиреневый хоровод. Такой же сложный и идеально повторяющий тот, что сжигал его заживо на полу. Он словно подпитывался от грозы, с каждым ударом молнии наливаясь нехорошей силой. И при этом неумолимо сжимался вокруг запертого внутри магической тюрьмы парня.

Завидев сына, Стагор бесстрашно кинулся к нему, проклиная свою слепоту. Но на полпути его что-то ударило в грудь и отшвырнуло обратно. Да с такой силой бросило на землю, что у него на какое-то время потемнело в глазах.

«Дай ему время», – снова тихо прошелестел в голове чужой голос, и Стагор заскрипел зубами.

– Проклятая ведьма!!!

Он бросился к Гурту снова, но был во второй раз остановлен и отброшен прочь. Однако в третий раз упрямо поднялся на подрагивающих ногах, утер выступившую из носа кровь и хрипло зарычал:

– Ведьма-а-а… как ты посмела?!

В этот момент Гурт завертелся на одном месте, а затем взвыл таким нечеловеческим голосом, изрыгая страшные проклятия и кощунственные богохульства, что даже испуганный отец против воли замер:

– Тварь! Мерзавка! Уродина белобрысая… Марсо, я до тебя доберу-у-у-усь! И до этого смертного тоже-е-е! Он мой… мой навеки! Никто не смеет отбирать у меня добычу-у-у! Он мой! Они оба мои… вы слышите?!

«Не в этот раз, – внезапно раздалось усталое за спиной лесника, и из леса выступила давешняя волчица. – Изыди, Азуар. Эти души тебе не принадлежат».

– Тва-а-арь! Я найду тебя! Слышишь?! Я тебя найду-у-у-у… – бешеным туром взревел Гурт, неистово заметавшись в стремительно сужающемся круге. – Я вернусь, и ты еще пожалеешь!

«Ты больше никогда сюда не вернешься, Азуар, – твердо посмотрела на него волчица. – И никогда не тронешь человеческие души. Таково мое слово. Такова моя воля. И такова воля Сердца, которое говорит через меня. Изыди, демон. Над этим миром больше нет твоей власти».

Стагор дернулся навстречу чудищу, которое посмело говорить в его голове, однако горящий взгляд заставил его замереть на месте. Столько силы в нем было, столько уверенности и нечеловеческой мощи, что он просто не смог ему воспротивиться. А когда она сузила глаза и что-то повелительно рыкнула… когда в ответ ей закричал почти нормальным голосом ничком упавший Гурт… лесник понял, что больше не в силах выносить этого жуткого зрелища. Он резко развернулся, нашел глазами неподвижно лежащего сына, судорожно вздохнул и, будучи не в силах больше ждать, кинулся ему на помощь.

И на этот раз никто его не остановил – Стагор беспрепятственно прыгнул в дымящуюся яму, подхватил на руки обмякшего парня и со стоном потащил наружу, не замечая, как от отчаяния по щекам бегут две влажные дорожки.

С трудом выбравшись из загубленного дома, он отволок бесчувственное тело в сторонку и в изнеможении рухнул рядом, с каким-то отрешенным безразличием увидев, что поднявшаяся в воздух крыша землянки именно в этот момент рухнула вниз, похоронив под собой все, что было ему дорого. Все, кроме изможденного, оборванного, все еще дышащего сына.

«Он теперь свободен, – тихо сказала волчица. – Пусть спит три дня и три ночи – изгнание демона забирает много сил. После этого твой сын проснется здоровым и крепким, как раньше. Правда, будет помнить лишь то, что было до прихода демона. Тебе придется учить его заново. Заново воспитывать и растить, как если бы он снова стал пятилетним мальчишкой… это будет трудно, не скрою. Но когда-нибудь придет день, когда он встретит тебя с охоты и приведет в дом любимую девушку. Жди этого дня, Стагор. Жди и надейся… больше мне нечем отблагодарить тебя за доброту. Прощай».

Лесник неверяще уставился на сына, с лица которого исчезла дурашливая улыбка. Он исхудал за этот вечер так, как будто год провел в каменоломнях. Но он был жив. И кажется, не так безумен, как раньше?

Стагор проводил глазами удаляющуюся тень, на загривке которой только сейчас подметил странную лиловую полосу. Запоздало признал и голос, и печальный взгляд, и мягкую походку. Хотел окликнуть уходящую волчицу, но вдруг оробел. И смог лишь безмолвно проводить ее взглядом, не слишком понимая, что на самом деле она для него сделала.

Гроза давно отшумела, прекратив обрушиваться на него неистовым грохотом. Бешеный ливень сменился легким дождиком. Разгневанное небо присмирело, затихло. На разгромленной поляне воцарилась оглушительная тишина. Но потрясенный лесник так и сидел на земле, судорожно сжимая руками мокрую рубаху сына, и неподвижным взглядом смотрел на стремительно занимающийся рассвет.