Зябрики в собственном соку или бесконечная история

Глава 74

Я поднялся.

Следом за мной встали Каз и Берген. За ними — Арман. Даже Мамочкин выпрямился, держа погрохатывающую шахматную доску в чуть дрожащих руках. Даже Графс, который с нами познакомился буквально пару часов назад и вообще не понял, что тут происходит — и тот присоединился к нашей суровой группе.

Дядька опешил. Сосредоточенно обвел нас взглядом.

— Дядя Драк!- прозвучал за его спиной сердитый голос, тут же перешедший в командный — А ну-ка прекрати!

После чего рекомый дядя Драк получил девчачьим кулаком в спину и отступил, дав дорогу злой и раскрасневшейся Нитке.

— Он шутит, — сказала она, после чего дядя получил еще один тычок в бок.

— Шучу, — тут же подтвердил тот, с крайне серьезным и совершенно не шутливым лицом. Хотя глаза смеялись, смеялись…

— А я не понял, — произнес в пространство Графс.

— Что тут непонятного? — Арман плюхнулся обратно на заскрипевшую кровать, — Это дядя Ланиты, нашего комсорга. А наш Ершан ей чего-то наобещал… такого… И не женился.

— Шуточки свои оставь, Крайзман!

Все повернулись к Арману. А ведь верно: до сего момента мы как-то не узнавали его фамилию, Арман и Арман. А он, оказывается… кхм… а кто он? Евреев здесь наверняка нет… хотя цыгане есть. Странно, в общем…

Пока я погружался в дебри этнографии, дядька Драк, прислонившийся к косяку и уже откровенно похохатывающий, вставил свою ремарку:

— Меньше сочиняй. Зашел, значит, к племяшке в гости, а она жалуется, что в ее попечении один бородатый стиляга завелся: обещает свою бороденку сбрить, а сам все еще с ней щеголяет. Вот и пришел поговорить с ним по-нашему, по-морскому…

— Так на флоте же бороду можно носить, — хмыкнул Каз, который не мог не вмешаться.

— Можно, да не всякому, — отрезал дядька.

— Я не стиляга, — наконец смог вставить слово и я. А то все говорят, а меня вопрос как будто и не касается, — Я талганец.

— Талганский стиляга — все равно стиляга, — не сдавался дядька.

— У нас в Талгане…

— В общем, пойдем, поговорим, талганец.

Дядька махнул мне рукой и вышел в коридор.

— Бить будете? — пропищал я детским голосом.

— Не без этого, — донеслось из коридора.

Фиг его знает, шутит или нет. Понятно, что дело не в бороде, а в Нитке… в нас с Ниткой… в наших отношениях… В общем, непонятно, что там могло дядьке не понравится — сам факт или что-то, рассказанное Ниткой. И что мне за это теперь будет…

Драться с взрослым мужиком тоже как-то неохота…

— Не боись, Ёрш! — хлопнул меня по плечу Каз, — Иди и помни: мы за тебя отомстим!

— А давайте лучше я за вас отомщу… — тихонько пробормотал я, понимая, что разговаривать с дядькой придется мне.

Дядька Драк стоял в умывалке и курил трубку, ароматное табачное облачко вытягивалось в приоткрытую форточку.

— Ну что, стиляга, бритву принес?

— Так вы вправду из-за бороды? — опешил я.

— Да нет, это я так, шучу по-стариковски. Ты же понял, в чем дело?

— Нитка.

— Она самая. Племяшка у меня — кремень, но и дядька у нее не пальцем деланный, скумекал, что ее что-то гложет, и выпытал, что все — из-за одного, кхм, талганца.

Дядька пыхнул трубкой и внимательно посмотрел мне в глаза:

— Зачем? — тихо спросил он.

— Не знаю, — не стал прикидываться дураком я, делая вид, что не понимаю, о чем он, — Само собой все получилось.

— Получилось… Коза с быком случилась и вот что получилось. До главного хоть не дошли?

— Нет.

— Однако, — дядька Драк посмотрел на меня с некоторым уважением, — И не врешь ведь… Видать, мозги у тебя и впрямь в нужной голове. Она тебе рассказывала про Крастика?

— Что за тип?

Да еще с таким противным даже на слух именем.

— Который ей до тебя мозги любовью полоскал. Ах, ох, мы любим — ты должна. Потом, правда, понял, что на племяшку так просто не запрыгнешь, да и силой ее скрутить — кроме подлости еще и сила нужна…

— Силой? — мои кулаки сжались сами собой. Крастик, значит… Запомним.

— Ну, как Ланка говорит, не пытался, но, по слухам, были и другие девчонки. Я его, значит, поучил, чтобы свои мысли насчет моей племяшки у себя в штанах держал, да меньше языком своим поганым трепал, но с тех пор она на парней с большим разбором смотрит. А тут, значит, ты нарисовался, как хрен на стенке. Ну, я и решил проверить — умный ты пакостник или настоящий человек. Потому что на ненастоящего она и не посмотрела бы.

— И как?

— Пакостник — он всегда трус. А у тебя испуга и не было. Так что — пока годен.

Он хлопнул меня по плечу.

— Погоди, дядь Драк, — до меня вдруг дошло, — А как ты этого Крастика проучил, если он там, в Талани, а ты, Нитка говорила, здесь, под Афосиным?

— Это ты чего-то попутал. Он ей в уши влез, когда она у меня гостила на каникулах, вместе с братом моим и племяшами.

Ну, Крастик, я, пожалуй, при случае найду времячко, чтобы до дядькиного колхоза — или где он там живет — доехать… Это не до Талани сто верст на хромых собаках…

— Слушай, сынок, а я тебя раньше нигде не видел?

Я посмотрел на дядьку Драка. Потому что мне он тоже отчего-то казался знакомым. То ли напоминал кого-то, то ли и вправду видел я его где-то мельком… Особенно усы моржовые — такие не каждый день встретишь. Я такие, по-моему, последний раз на рыбаке видел, том, что мне про «клев на уду» сказал. Но дядька — не он, тот, вроде бы, потощее будет…

— Да вот и я думаю… Я тут, а Афосине месяц всего… с перерывом… Ты, дядь, не приезжал в Афосин по делам, случайно, а если приезжал — то куда? На толкучке не был?

Сейчас как выяснится, что он в деревню Волково приезжал, то бишь село… Неудобно получится.

— Да всего-то пару раз и приезжал… — дядька Драк продолжал меня задумчиво рассматривать, — Дружок мой умер, так на похороны… И потом, на его старую квартиру… Дочка его, дура мокрощелая, его записки бросила, мол, накой они мне нужны…

Записки?

— Адмирал?

— Да нет, капраз… Погоди-ка… А у тебя, талганец, часом, зеленой тюбетейки нет?

Вспомнил. Я дядьку Драка видел, когда дом, в котором мой Адмирал жил, сносили, он там неподалеку стоял.

— Часом есть… — медленно произнес я, — А что с записками-то?

— Так я ж говорю: бросила на старой квартире, где Туман жил, а когда я туда пришел — уже одни кирпичи остались.

— Погоди-ка, дядь Драк…

Я метнулся в комнату, пошуршал в своих вещах под кроватью и рванул обратно, с папкой бумаг в руках. Я, конечно, их Птичкину обещал показать, но ему это — случайный материал для книги, а для дядьки Драка, возможно — последняя память об умершем друге.

Дядька взял папку чуть дрогнувшими руками, раскрыл…

— Они… Его почерк… Сынок! Спасибо!

— Ай!!! — я чуть не заверещал, когда дядька сгреб меня в буквально медвежьи объятья. Еще чуток — и ребра точно треснули бы.

— Это ж просто чудо какое-то! Это ж надо так судьбе свои нитки сплести, чтобы Нитка меня к тебе привела! Ну, сынок…

Он опять хлопнул меня по плечу:

— Не обсуждается! Сегодня у нас что, четверг? Чтобы в субботу с Ниткой были у меня! Она знает, как доехать. Не приедешь — соберу всех своих ребят, обвяжу веревкой как колбасу и притащу на горбу!

— Ну, что там было-то?

Я, стоя в дверях, обвел взглядом пять горящих любопытством глаз — пять пар глаз, конечно, никто не прищуривался — открыл было рот, чтобы ответить…

— Кто здесь Ершанов?

Я обернулся, в коридоре стоял какой-то парнишка.

— Просили Ершанова из 113-ой на вахту подойти, звонить будут, — быстро протараторил он и убежал по своим делам.

Да что еще тут на мою голову⁈