Звездные воины

Глава 1

Около семи часов вечера умопомрачительно красивая женщина, одетая необычайно стильно и элегантно, вышла на окраине столицы Беовульфа со станции магнитоплана и решительным шагом направилась к ресторанчику за углом.

Вообще-то таких элегантных и симпатичных девушек богатые мужчины обычно не выпускают без вооруженного сопровождения из своих шикарных глидеров. Но сногсшибательной энергичной дамочке на отсутствие спутника с разрядником под полой, похоже, было совершенно плевать, постоять за себя она определенно умела. Да и что могло грозить ей на широкой улице мирной богатой планеты?

Вот только женщина двинулась не ко главному входу ресторанчика, а, обогнув здание, нырнула в подворотню, которая вела к черному ходу. И вот здесь-то ее и могли поджидать всякие неприятности.

И они, разумеется, уже поджидали. В свободных демократических мирах, в отличие от стремящихся к порядку тоталитарных, неприятности поджидают на каждом шагу.

Три живописных мордоворота, судя по всему, упоротые в хлам наркоманы, без излишней спешки очищали в подворотне карманы пойманного случайного прохожего от ненужной чепухи: денег, карточек, коммуникатора. Пойманный стоял смирно, стараясь ничем не разозлить бандитов — вставал, куда говорили, послушно поворачивался другим карманом, когда поступало распоряжение. Ни о каком сопротивлении, разумеется, и речи быть не могло: не дай боже ограбленный в процессе сопротивления нанес бы какой-нибудь ущерб обдолбанным криминальным согражданам, тогда полиция живо посадила бы его за преступление против личности.

И, в общем-то, его нежелание вступать в драку можно было понять и без возможной уголовной ответственности: все трое бандитов были серьезно вооружены.

У типа с разноцветным двухэтажным ирокезом на голове и одетого в кожаную куртку, который флегматично обшаривал со спины карманы жертвы, болтался на поясе кривой мясницкий тесак, которым очень удобно дробить мелкие кости. Один удар такого тесака может снести человеку голову с плеч, а пара ударов — отрубить берцовую кость. Противоречить бандиту с мясницким ножом очень, очень не рекомендуется.

Тот, что стоял прямо перед ограбляемым, абсолютно лысый, но с длинной неухоженной бородой, в пестрой дутой куртке, задумчиво похлопывал себя по ладони большим металлическим инструментом, который походил на рыцарский клевец или горный альпеншток: кривой, напоминающий клюв кусок металла на длинной прямой ручке. Дабы, так сказать, оказать на жертву максимальное психологическое воздействие.

Правда, у альпенштока обычно не бывает жутких кривых зубьев, загнутых назад, как у щуки или крокодила. Если таким варварским инструментом пробить доспехи, а потом рвануть на себя, то клюв потащит за собой внутренности, как рыболовный крючок. Наверняка клевцы наподобие этого были запрещены в Средние века наравне с изогнутым «пламенным клинком», который причинял страшные, рваные, плохо заживающие раны — как оружие совершенно бесчеловечное. Впрочем, для устрашающего психологического воздействия подобное было только в плюс.

Третий, стоявший сбоку от жертвы, чернокожий, с длинными волосами и в армейской куртке, был вооружен двумя огромными крюками, на какие подвешивают на бойне коровьи туши после свежевания. Если бы господину униженному пришло в голову протестовать, громила одним движением мог воткнуть ему крюк в почку, а следующим движением вырвать из его тела солидный кусок мяса.

У грабителей-наркоманов не было ни плазмометов, ни разрядников, в отличие от их коллег из Соединенных Миров. Всё же приходилось признать, что на немецком Беовульфе, где огнестрельное оружие было категорически запрещено для штатских, полиция нещадно карала за любой обнаруженный огнестрел. Так что местные хичеры носить его опасались.

Зато за холодное оружие наказывали гораздо мягче, поэтому наркоманы не стеснялись таскать при себе самые причудливые и жуткие рукопашные девайсы. В случае чего бандиты запросто могли отмазаться: это современные копии древних музейных артефактов и вообще детали национального костюма. Где написано, что нельзя носить с собой музейные предметы или мясницкое оборудование, гражданин начальник⁈ Это не запрещено, а значит, разрешено.

Мазнув взглядом по живописной группе, дама равнодушно прошла мимо. Происходило бы дело в Российской империи, она обязательно вмешалась бы. Там и закон не выгибался так причудливо, а однозначно трактовал ситуацию в пользу потерпевшего и его добровольного помощника.

Но сейчас действо происходило на демократической территории, где преступник и его жертва имеют абсолютно равные права, так что загреметь в тюрьму могли и ограбленный, и тот, кто поможет ему отбиться от обнаглевших подонков.

Кроме того, и происходило это действо явно между местными. А немецкие обыватели либо сами голосовали за гуманизм по отношению к наркоманам, бомжам, маньякам и диким беженцам со взглядами времен каменного века, либо молча одобряли такую политику, так что с ее результатами пусть разбираются сами. У девушки сейчас имелись дела поважнее.

Однако наркоману с ирокезом хотелось не только денег, но и развлечений. Поэтому, когда дама проходила мимо, он произнес игривым тоном, как настоящий гуру пикапа, которым наверняка себя считал:

— Эй, подруга! Мне кажется, нам с тобой по пути!

— Не думаю, — ответила девушка, даже не замедлив шага. — Я ведь не иду на хрен.

— А ну, стоять, телка! — по-хозяйски распорядился ей в спину оскорбленный забулдыга. — Что-то ты разговорчива не в меру, как я погляжу!

— Стоять мне некогда, — на ходу бросила она за спину. — Можешь попробовать догнать, если у тебя ко мне срочное дело, а не просто захотелось потрепаться.

— Ах ты, дрянь! — окончательно рассвирепел хичер-панк. — А ну, стой, сука!

На сей раз дамочка послушно притормозила.

— Воспитанные мальчики не говорят девушкам «дрянь» и «сука», — пояснила она вразвалку приближающемуся оппоненту. — А невоспитанных следует воспитывать. По мере сил учить правильному поведению.

— Я тебя сейчас по мере сил вгоню в грунт по самые уши, паскуда! — взревел панк в кожаной куртке, вытаскивая из-за пояса мясницкий тесак. — А ну-ка, повернись, б…

Бандит с ирокезом попытался схватить дамочку в охапку и развернуть ее к себе, но внезапно потерял ее из виду, а затем с изумлением почувствовал, что инерция предыдущего движения неожиданно в разы усилилась и тащит его за собой. Изумленный хичер проглотил вторую часть слова, которую собирался изрыгнуть, независимо от своего желания набрал скорость, перекувырнулся через голову и с грохотом снес стоявшие у стены мусорные баки, вписавшись в них со всей дури и примяв грязными стенками баков свой ирокез.

Оставалось только понять, как это ему удалось. Но у лежащего на асфальте бедолаги, оглушенного головокружительным переворотом вокруг своей оси, стремительным падением и ударной дозой наркотика, не было никаких подходящих версий. Пора сокращать привычную ежедневную порцию, честное слово, а то уже ноги заплетаются…

Оставшиеся двое подняли головы и угрюмо уставились на странную девушку.

— Он споткнулся, — любезно пояснила дамочка, с интересом разглядывая противников. — Всеми копытами. Кто-нибудь еще хочет попробовать комиссарского тела?

— Ты чё, комиссар? — с недоумением поднял бровь лысый бородач с альпенштоком.

— Пока инспектор, — хмыкнула девушка. — Но уже скоро, скоро. Приказ уже на подписании у руководства.

— Вот что я тебе скажу, инспектор, — хрипло проговорил чернокожий в армейской куртке, — это не твое собачье дело. Вали-ка себе, куда шла, дура.

— Не, — возразила дамочка, — мне уже вожжа под хвост попала — раз-з-зорвать мою задницу! Не хрена было меня трогать. Я ведь вас сначала пощадить хотела. Теперь-то уже поздно — теперь это мое собачье дело.

Поверженный громила выбрался из поваленных мусорных баков и, шмыгнув, обиженным буром попер на девушку: кажется, до него дошло наконец, из-за чего он оказался на асфальте. Бросив жертву ограбления, двое остальных, которые уже сориентировались в происходящем, поддержали атакующего с двух сторон — с крюками и клевцом наперевес.

— Три, — равнодушно сказала девушка, не двигаясь с места, — мое любимое число. Спарринг чаще всего хорош, когда выходишь сразу против троих вооруженных, но неумелых противников. Больше многовато для тренировки, могут зацепить чем-нибудь, меньше скучно…

Не дав ей договорить, они одновременно и жестоко обрушили на нее свое оружие, не делая скидки на то, что им противостоит женщина. Однако ни один удар не достиг цели: она уклонялась от них легко и изящно, как умелый танцор. Зазубренный клюв клевца распорол воздух рядом с ее виском, но дамочка безмятежно убрала голову, даже не дрогнув перед опасной близостью такой чудовищной кучи металла.

Впрочем, ей быстро пришлось признать, что пестрых, как попугаи, противников она немного недооценила.

Тип с разноцветным ирокезом и мясницким ножом действительно был неважным поединщиком: максимум, что он знал — это несколько приемов абордажного боя да пару ката из какой-то экзотической боевой системы, причем столь причудливых и малоэффективных, что девушка ничуть не удивилась бы, узнав, что он придумал их сам.

— Слишком разбрасываешься, — сжалилась она, не переставая сосредоточенно отбиваться от соперников, — делаешь много необязательных движений. Береги дыхание, приятель.

— Ах ты, гни-и-и-ида! — яростно взревел ирокез, ускоряясь. — Ноги ты сегодня свести уже не сможешь, сучка, после того как я пх-х-хк-к-к-кх… — Он мучительно закашлялся, словно курильщик со стажем, окончательно сорвав дыхание, и девушка коротко удовлетворенно кивнула.

А вот длинноволосый негр в камуфляже и с мясницкими крюками был натренирован получше. Его познания в рукопашном бое, конечно, были отрывочными и хаотичными, но их уже хватало, чтобы превратить парня в довольно серьезную боевую единицу, даже способную поцарапать мастера, если тот невзначай отвлечется.

Впрочем, дама довольно быстро сумела вывернуть из клешни волосатого один из крюков, но во второй тот вцепился, как утопающий в соломинку, и девушке все никак не удавалось окончательно обезоружить бандита: все время мешались своими бестолковыми атаками двое остальных.

— Крюк поверни другой стороной, — посоветовала она негру в перерыве между атаками. — Так не очень эффективно: когда наносишь удар, приходится судорожно выворачивать острием вперед. Неразумно и неудобно.

— Заткнись, стерва! — прохрипел длинноволосый.

Самым подготовленным воином был, пожалуй, лысый бородач с клевцом. Он двигался очень четко и правильно, на бойцовых рефлекса. Если бы он бросил свой дурацкий клевец-альпеншток, предназначенный для того, чтобы вгонять в панику мирных обывателей Беовульфа при ограблении, и стал махаться голыми руками, у него еще были бы против девушки какие-то шансы.

Сейчас же ему приходилось тратить слишком много усилий, чтобы справиться с солидной инерцией своего массивного оружия. Но он слишком держался за него, ошибочно полагая, что оно дает ему преимущество в поединке.

— С бородой поосторожнее, не запутайся ею в своем металлоломе, — равнодушно предупредила девушка. — А то половину волос придется выстричь.

— Ах ты, потаскуха!!! — до глубины души возмутился лысый. Он вообще-то выполнял свою обычную каждодневную работу, а тут какая-то пигалица вздумала путаться под ногами и мешаться честному налогоплательщику. Обидно, да⁈

Вообще все трое грабителей больше полагались на свои страхолюдные железяки, чем на бойцовские умения. Это вполне объяснимо для новичков, какими они наверняка и являлись, но большая ошибка для людей опытных, которые обычно используют холодное оружие как продолжение своей руки и не очень переживают, когда рука оказывается слишком коротка, если с боевыми умениями всё в порядке. В противостоянии с тесаком для них подойдет любой железный прут или даже деревянная палка. Хорошая подготовка вполне способна превзойти любое холодное оружие.

Каждый из троих в отдельности не был для девушки серьезным соперником. Но, взявшись атаковать разом, они в сумме превращались в относительно значимого противника — не столько потому, что действительно были сильны, сколько потому, что имели возможность распылять внимание дамочки на пустяки.

Впрочем, пока она справлялась, ловко уклоняясь от ударов и изредка блокируя их по касательной предплечьями. Совать руки под рубящие траектории кривых лезвий она не собиралась, поэтому блоки ставила очень редко и аккуратно, но довольно эффективно.

Полминуты спустя это ей надоело, она резко ускорилась и сразу выпала из поля зрения двух противников. Третий остервенело махал мясницким ножом, не подпуская противника на расстояние удара, но девушка, терпеливо дождавшись промежутка между двумя свирепыми взмахами, коротко шагнула к нему и нанесла сокрушительный апперкот в подбородок, нарушив центр тяжести противника и в результате заставив того опрокинуться навзничь.

Обладатель разноцветного ирокеза со всего размаха врезался спиной в жестяной заборчик и, всем телом смяв тонкую жесть, повалил одну из его секций и вылетел на огороженную территорию, напоследок опять перекатившись через голову.

Теперь, когда путь на огороженный участок был открыт, девушка перешагнула через во второй раз поверженного противника и оказалась на территории, на которой днем кипел ремонт. Здесь было множество металлических профилей, заготовленных для работы, железные прутья, крючья и трубы, бетонные колена и уголки, арматура и прочая радость уличного демонстранта, которой удобно и драться, и защищаться — в общем, розовая мечта древнего киноактера Джеки Чана.

Девушка не собиралась убивать нападавших, поэтому подобрала не стальной прут или крюк, а два обрезка железной трубы, которые тут же надела на руки как рыцарские наручи. Затем отсалютовала двумя пальцами сторожу, который уже давно с любопытством наблюдал за схваткой, но из своей сторожки так и не вышел:

— Верну, не переживай, — и снова повернулась к негру и бородатому, которые, толкаясь и пыхтя от натуги, пытались одновременно пролезть следом за ней через выломанную секцию заборчика. Ушибленный грабитель с двухцветным ирокезом так и валялся у них под ногами без сознания, и они разражались проклятиями, нечаянно наступая ему то на руки, то на ноги.

— Сопли подберите, — дружелюбно посоветовала она им, когда они все-таки пропихнулись за забор.

— Подбери вот это, шлюха! — гаркнул бородач, запустив в нее клевцом.

Долю секунды казалось, что на этом схватка окончена и теперь все свободны, дерзкой сучке конец. Если бы на месте событий оказались копы, им бы осталось только зафиксировать печальные результаты необходимой обороны трех уважаемых членов немецкого общества, которых преступница непростительно спровоцировала, начав по одному приводить в бессознательное состояние. Но никакой полиции в подворотне, конечно, не было — сторож еще не сошел с ума вызывать патруль, чтобы потом попасть под раздачу, если не с одной стороны, так с другой.

Жуткий кусок металла стремительно просвистел по воздуху и с ужасающим грохотом вонзился в жестяной забор. В последнюю секунду дамочка-змея каким-то образом сумела подать тело в сторону и пропустить орудие убийства в нескольких сантиметрах от себя.

— Это уже серьезно, ребятки, — проговорила она, тяжело дыша. — Теперь точно стану бить на поражение, ублюдки. А то была у меня человеколюбивая мысль не догонять вас, если сами разбежитесь. Но нет. Лишний раз убеждаюсь, что в нашем деле нет места гуманизму…

— Сдохни, плесень! — зарычал длинноволосый негр, бросаясь на нее с мясницкими крюками наперевес — второй он все же успел подобрать, пока девушка была занята вырубанием панка.

Он отчаянно пытался вонзить в ее тело острие одного из своих крюков, но каждый раз крюк оглушительно звякал об одну из труб-наручей, которые дамочка ловко подставляла врагу под траекторию удара. Воспользовавшись тем, что чернокожий завладел ее вниманием, лысый бородач одним прыжком оказался у стены забора и с противным скрипом высвободил из нее свой зазубренный клевец.

— А теперь что скажешь, дрянь⁈ — взревел он, взмахивая этим бесчеловечным оружием.

Металлический звон стал оглушительнее и чаще примерно раза в полтора. Теперь это напоминало шум в кузнице: мощный удар тяжелого молота (клевец), а следом — два поспешных пристука молотком поменьше (мясницкие крюки). Если, конечно, городские хичеры вообще знали, как шумит кузница, что вряд ли.

Бандиты изо всех сил старались пробить трубы-наручи девушки или хотя бы отбить ее руку в сторону, но пока это не удавалось: каждый раз громилам казалось, что они ударили в стальной монолит. Попасть ей по телу, не защищенному трубой, тоже не удалось ни разу, так что грабители перестали и пытаться.

После одного из пристуков вдруг возникла пауза. Это девушка неожиданно выдернула наруч из-под второго мясницкого крюка, так что звонкого удара не получилось, и, ухватившись стальными пальцами за запястье негра в военной куртке, резко крутанула рукой, в результате чего крюк полетел в темнеющее небо и со звоном приземлился где-то далеко за жестяным забором.

Отчаянно взвыв, волосатый бросился на девушку с последним оставшимся крюком — и внезапно со страшной силой получил от нее каблуком в лицо. Дамочка мгновенной сложилась почти до земли и вскинула ногу назад так легко, словно ежедневно часами тренировалась на растяжку. Впрочем, возможно, именно так и было.

Не ожидавший такой подляны громила во весь рост опрокинулся на спину, подмяв еще одну секцию многострадального заборчика, который уже и так выглядел, словно побывал в эпицентре артобстрела. Грянувшись башкой о бордюр, грабитель покорно затих.

— Если положишь дрын на асфальт и поднимешь руки, будет даже не очень больно, — негромко сказала дама последнему оставшемуся на ногах грабителю.

Нагнув массивную лысую голову, словно бык на корриде, бородач взревел и, широко замахнувшись клевцом, бросился на нее. Если раньше он пытался распороть кожу на ее смазливом личике, чтобы заставить солидно потратиться на косметическую терапию, серьезно ранить, даже покалечить, то теперь в его одурелом взоре пылало только одно желание: убить эту суку к черту, навсегда, потому что такая борзота в мире правильных пацанов смывается только кровью.

Пожав плечами, дама резко выбросила в его сторону правую руку. Обрезок трубы, служивший ей наручем, сорвался с худого предплечья и, мелькнув в воздухе словно бумеранг, ударил грабителя прямо в середину лысого лба. Бородач хрюкнул и медленно, как могучее подрубленное дерево, повалился на асфальт.

Девушка покрутила головой, но случайный прохожий, у которого бандиты отобрали имущество, уже давно удрал со всех ног на людную улицу, как только она отвлекла нападавших, так что возвращать награбленное было некому.

Ладно; когда полиция обнаружит у нокаутированного наркомана чужие карточки, она едва ли оставит ему добытое. А если ограбленный не обратится за ними в полицию, решив, что еще дешево отделался, то это его священное право. За свернутый нос нападавшего действительно можно надолго присесть.

Девушка категорически не понимала такого странного закона, но со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Пусть немцы живут, как им нравится, взасос целуют кроссовки чернокожим в попытке искупить несуществующие обиды и широко пропагандируют любые половые извращения. Наверное, местных так больше заводит.

Правда, запрет сопротивляться при ограблении вряд ли был связан с униженным мазохистским удовольствием. Скорее он был вызван банальной трусостью. Но в любом случае, это дело местных. Каждый живет так, как позволяют власти и собственные моральные убеждения.

На всякий случай девушка методично обошла всех вырубленных противников. С двумя, которые болезненно храпели и скрипели зубами в забытьи, всё было ясно с первого взгляда, а вот лысому бородачу пришлось оттянуть веко, чтобы убедиться, что кусок трубы его не убил.

Нет, не убил. Чтобы убить такого бычару обрезком трубы, разумеется, усилий надо приложить гораздо больше.

Еще раз пожав плечами, дама направилась к черному входу в ресторанчик.