Зовущий, зовущий мир

Карэн СИМОНЯН

ЗОВУЩИЙ, ЗОВУЩИЙ МИР

Дверь бесшумно отворилась. Он инстинктивно повернулся и увидел новичка, неуверенно остановившегося в дверях.

Вместо приглашения он недоверчиво спросил:

- Неужели теперь и женщин присылают?

Девушка растерянно кивнула.

- Что же вы стали? Входите, - предложил он.

Девушка сделала несколько робких шагов.

- Садитесь.

Она присела на стоявший у прозрачной стены стул.

- Как вы доехали?

- Хорошо, спасибо, - ответила она. Потом, Приподнявшись, сказала: Меня зовут...

- Сидите, сидите, - перебил он. - В этой комнате люди не знакомятся. Здесь встречаются раз в три года, как мы сейчас, и расстаются. - Он стоял рядом с девушкой у прозрачной стены, за которой расстилалась голубоватая равнина с редкими деревьями - похожие на осьминогов, они простерли к оранжевому небу свои голые, длинные и беспокойные щупальца. - Сразу же примете станцию или сначала отдохнете? - спросил он.

- Все равно.

В тишине с небольшими перерывами раздавался слабый, приглушенный хрип кварцевых часов.

Молчание становилось невыносимым. Чтобы скрыть свое волнение, девушка глухо произнесла:

- Какая странная планета...

- Ничуть, - бросил он, - самая обыкновенная. Ничего странного здесь нет. Видите деревья? - Он отступил в сторону, чтобы она могла видеть растущие на равнине деревья. - Недели через две они будут казаться вам самыми обычными. Это единственная диковинная вещь на планете, да и то лишь поначалу... А остальное настолько обыденно, что с ума можно сойти.

- И вы... уже?.. - спросила девушка.

- И не думал. Люди сходят с ума от тоски, одиночества, от чувства покинутости и собственной ненужности. Но здесь не тоскливо, потому что напряженно работаешь. Целый день. Если только на минуту ослабить бдительность, машины и роботы разнесут планету на куски. Забытым я тоже никогда не был. Где-то ждут меня. И зовут, всегда, каждый день, каждый час зовут... И даже в эту минуту. Поэтому я спешу, - произнес он слегка смущенно.

- Я сейчас же приму станцию, и вы не опоздаете, - сказала она. Наверное, очень соскучились... по Земле или Марсу... Вы с какой планеты?

- Со 151-й Козерога. Там родился и вырос. На Земле еще ни разу не был.

- Все равно, - небрежно произнесла девушка. - Все обитаемые планеты похожи друг на друга. Наверное, лет через сто и эта тоже ничем не будет отличаться от Земли. А вы знаете, я тоже уже соскучилась по дому. Мне казалось, здесь все будет так необычно... Но я вам верю. И немного завидую.

- Чему?

- Скоро вы будете дома.

- Напрасно завидуете. Я домой не возвращусь...

- Останетесь? - спросила девушка. - Разве есть такая инструкция - о совместном дежурстве?

- Нет. - Он улыбнулся, потом сел напротив, обхватив руками колено. - Я отправляюсь. Туда. - Он показал рукой на сверкающую на вечернем небосводе точку.

- Яркая звезда...

- Очень, - сказал он, чуть раскачиваясь на стуле. - Всегда блестит. И зовет. Я с нетерпением ждал дежурного, чтобы сдать станцию и улететь туда.

- А по Козерогу-151 не соскучились?

- Не знаю. Как вам сказать? Наверное, да... - Помолчав, он продолжал тихо: - Но меня зовут, понимаете?

Девушка кивнула и, чтобы рассеять охватившее ее странное чувство, сказала очень громко:

- Может, принять станцию? А то вы и в самом деле опоздаете. Когда отправляетесь?

- Как только сдам станцию, - сказал он. - На это уйдет меньше часа.

На следующий день они снова встретились в той же комнате. Девушка не удивилась, она знала, что он еще не уехал.

- Доброе утро, - сказал он.

- Здравствуйте, - ответила девушка. - Вы оказались правы - деревья стали для меня уже обычными.

- Вы слишком снисходительны ко мне, - сказал он, - и все же я точно знаю, что деревья станут обычными только через неделю-другую.

- Вы еще не уехали, - сказала она, - а я всю ночь не могла уснуть. Каждую минуту ждала, что услышу рев двигателей. Кстати, доносится сюда со взлетной площадки шум двигателей?

- Доносится, только слабо.

- Как вас зовут?

Он скрестил руки на груди.

- Я же говорил, что в этой комнате не знакомятся. Раз в три года старый и новый дежурные встречаются здесь и снова расходятся. Я не знаю имени своего предшественника, а он моего...

- Почему?

- Это лишнее, - сказал он.

- Почему же лишнее? - удивилась она. - Ведь можно встречаться и расставаться по-человечески.

- Конечно, можно, - ответил он, - но это будет тяжело и для уходящих и для остающихся. На этой окраинной планете скрещиваются пути двух людей, живших до этого в разных уголках вселенной, и в тот же день расходятся. И эти двое никогда больше не встретятся. Понимаете, два человека встречаются и расстаются, чтобы уже никогда не встретиться. А когда знаешь имя... то... тогда ждешь его, потому что это уже не какой-нибудь безымянный человек. Ну, как вам объяснить... Имя - это уже нечто большее. Когда и вы продежурите здесь полгода, сами почувствуете... и не сможете объяснить заменяющему вас, что это означает, когда после долгого одиночества встречаешь наконец человека...

- Не верю, чтобы имя могло помешать.

- Возможно. Но ведь ни к чему, чтобы кто-то, которого уже никогда не увидишь, стал конкретной личностью?

- Вчера вы очень спешили, - сказала девушка.

Он не ответил.

И снова в тишине с небольшими перерывами послышался хрип кварцевых часов.

Окраинная планета была той границей, на которой остановилось освоение космоса. Тысячи подобных планет находились в процессе освоения. И каждая из них была границей между известным и неизвестным. За сотню или более лет машины и роботы под надзором одиноких дежурных преобразуют планету, создадут все то, без чего невозможно переселение людей. Потом из разных мест вселенной приедут сюда люди и создадут колонии. Жаль, что до сих пор ни на одной планете не обнаружены мыслящие существа. И теперь по вселенной, по бесконечному множеству радиусов распространяются бывшие земные жители...

- Сколько, по-вашему, людей во всей вселенной?

- Наверное, несколько сотен миллиардов, - ответила она.

- В двадцатом веке люди, кажется, жили только на Земле. Их было всего три миллиарда.

- Сейчас двадцать восьмой век, - сказала девушка. - Долго вы еще намерены здесь оставаться? Вас уже не зовут?

- Сейчас двадцать восьмой век, - подтвердил он, - и люди, в особенности девушки, совершенно не изменились.

Это была упрямая звезда.

Она продолжала звать все время.

Он не мог заглушить этот упорный зов.

Когда спустя несколько дней он снова шел в ту комнату, где люди никогда не знакомятся, он уже знал: после того как он выйдет отсюда, эта окраинная планета станет воспоминанием, сном или сказкой, услышанной в детстве, которую хочется послушать снова, но от которой теперь щемит сердце, потому что все обаяние этой сказки уже безвозвратно утеряно.

- Я сейчас отправляюсь, - сказал он.

Она молча посмотрела на него.

- Я сейчас отправляюсь, - повторил он.

- Мы расстаемся, - тихо проговорила она. - Человеческие пути случайно скрещиваются на этой планете и снова расходятся. Верно?

- Мы встретимся.

- Так много дорог, - сказала она, - и так велика вселенная...

- Мне было двадцать лет, когда я прибыл сюда, - сказал он. - А вам?

- Мне тоже.

- Видимо, на этой планете пересекаются пути только двадцатилетних... На этой самой обыкновенной планете... Ведь странно, а?

- Да.

- А когда они появляются в обычном мире, то стремятся туда, где нет ничего обыкновенного. И если они стремятся к этому, то обязательно встретятся там, где все действительно необычно: и вселенная, и солнце, и планета... Мы обязательно встретимся. - Он помолчал, потом добавил: - Меня зовут Адам.

- А я Лилит, - сказала девушка. - Ты уверен, что мы встретимся?

- А ты знаешь, сколько людей на свете?

Она растерялась:

- На свете есть всего два человека. Я и ты. И есть всего лишь одна звезда, самая необычная во всей вселенной...