Знакомьтесь, Атмагеддон

Утро началось рано. Когда я открыл глаза, Туристическая Программа по-прежнему перелистывала на экране листы индивидуальных Атманов с их фотографиями и краткой диагностической картой. Вокруг цвела тьма, однако каким-то невероятным образом я знал, что скоро рассвет. Монитор работал бесшумно и совершенно независимо от моей небритой персоны — лица и скупые анкетные данные сменялись на нем один за другим. Я брезгливо поморщился и посмотрел на сноску внизу экрана. Сноска вещала, что ублюдков сегодня прибавилось немного, — всего несколько миллионов голов. Число могло бы порадовать основателей Туристической Программы, однако лично мне было глубоко наплевать.

Отхлебнув сому из горлышка грязной засаленной липкими пальцами бутылки, я сел на кушетке перед экраном Программы, и отсалютовал техническому чуду дрожащей от таблеток рукой. Затем сделал еще один смачный, продравший горло глоток. Рядом со мной светился только компьютерный экран, все остальное скрывала тьма. Энергетической мощности ядерных станций хватало только на поддержание жизни в туристических Куполах и поэтому я экономил как мог — не включал свет, не пользовался бойлером и электронным клозетом, не следил за орбитальными зондами и состоянием атмосферы. Плевать, господа, — это значит плевать.

Отогнав никчемные мысли, я оттолкнулся ногами от пола, и заставил свое кресло докатиться до противоположной стены. Там потянулся привычно на высоту полки, в полной темноте открыл дверцу и достал банку с консервами. Дернул стальную нитку, открыл, и начал есть, доставая паштет руками. Таков был мой суточный распорядок: три раза в день — дешевые концентраты и бесценная сома, два раза в день — порнуха, раз в день — прогулка на свежем воздухе по кольцу криокамеры. Вот и весь план на оставшиеся дни жизни.

Помню, когда Программа только началась, все было гораздо жестче и хуже — например, банка с рыбным дерьмом, которое господин Али упорно именовал мясом тунца, обходилась мне в половину суточного оклада — безумно дорого, если учесть, что в сутки я работал по пятнадцать часов, снимая мозговые датчики с землекопов, что дохли на рытье котлованов для Куполов сотнями голов в день.

Я помню, как все начиналось, — господи, как же давно! Помню тот первый год работы Туристической Программы, самый первый год нового великого Счастья, и последний год счастья старого…

Мы с Гури лежали на такой же кушетке в нашей маленькой социальной квартирке в Ормузде, — помню это ясно, будто случилось вчера. Ее длинная нога покоилась у меня на груди — точеной коленкой прямо под подбородком. Я ласково гладил ее бедро, она нежно теребила мне волосы.

— Господин Али из компания «Параматма», — сказала она своим мягким, бархатным голосом, и я зажмурился от наслаждения, ведь глубина ее речи всегда завораживала меня и пьянила, будто глоток доброй сомы. — В новом сезоне он вводит систему скидок для молодых семей, ты не слышал?

— Нет, не слышал, — произнес я и прижался губами к ее чудесной груди. — К чему это нам?

Нога соскользнула вниз и Гури поднялась над кушеткой, вонзив в меня взор своих черных, сверкающих глаз.

— Но это же бессмертие, Бхагаван, — голос ее звучал теперь укоризненно. — Неужели ты не хочешь жить вечно? Господин Али известный меценат, самый бескорыстный человек на планете. Он придумал скидки для молодежи специально, чтобы дать возможность юным и малоимущим гражданам. Неужели не понимаешь?

«Понимаю», — подумал я и шумно втянул носом воздух.

— Меня волнуют завтрак и чашка сомы, о моя милая Гури, а вовсе не вечная жизнь, — воскликнул я, хотя знал, что она не любит, когда я вспоминаю про свой наркотический морс. — Но больше них, я хотел бы сейчас тебя.

С этими словами я улыбнулся и потянулся к ее лодыжке.

Она игриво отбросила мою руку, и тонкая ножка ускользнула от грубых пальцев. Гури прищурилась и чуть приоткрыла губы, как будто ожидая чего-то, но в то же время готовясь спросить сама. Я весело рассмеялся, поскольку знал это выражение — когда она смотрит на меня именно так. Сейчас она попросит меня о чем-то, подумал я, и я не смогу отказать.

— Стоимость одного Атмана снижена господином Али всего до двухсот тысяч рупий, — произнесла вдохновенно Гури. — Если взять на пять лет кредит в банке Дели, мы сможем выкупить один Атман на двоих.

Я вздохнул и воздел вверх руки, соглашаясь с ее желанием. «Мы сможем выкупить один Атман на двоих», — прозвучали ее слова. Разумеется, моя красавица не ошиблась. Нас было двое, но спустя месяц, мы выкупили лишь один…

Гулять в виртуале я начал очень давно, пожалуй одним из первых в Делийском султанате, благодаря своей весьма удачной профессии сетевого чандала. Первые версии виртуальных реальностей появились в силиконовой долине на Шри-Ланке очень давно — почти пятьдесят лет назад, но только в день окончания мной Университета Мумбаи, хотите — верьте, хотите — нет, по телевидению официально объявили о создании полноценной виртуальной реальности. Новая «Туристическая Программа» — именно так, из двух слов и с заглавной буквы, — объединяла все сетевые ресурсы в единый гигантский конгломерат.

Впервые я столкнулся с ее подобием еще на первом курсе, в самом начале профессионального обучения. Мне было тогда восемнадцать. На голову надели шлем, посадили в неудобное кресло. Любезный доктор Чаван, преподаватель, что вел семинары по сетевому мониторингу, предложил расслабиться и спокойно закрыть глаза. Уверенная рука ассистента подвела электроды к вискам, чей-то палец нажал на ввод. В тот день мой электронный Атман впервые отправился в рай…

После открытия электромагнитной синхронизации позволяющей передавать компьютерные сигналы непосредственно в мозг человека, а не через видеообразы мониторов и звуковые сигналы наушников, мы смогли отказаться от грубых перчаток, имитировавших тактильный контакт, звуковых шлемов и экранов-очков, рисующих искусственный мир перед глазами. Виртуальная реальность внезапно стала частью нашего разума! С самого первого посещения, она казалась мне настоящей, — истинным, подлинным раем, Эдемом, божественными полями. Суть была в том, что львиная доля виртуальных пространств, создавалась когда-то на основе творений человеческого духа — произведений литературы и кинематографа, однако сейчас превратилась в огромные игровые поля.

Переходя из одной виртуальной вселенной в другую, — а они множились в те дни как саранча, — я смотрел на прекрасные, красивейшие места, населенные удивительными созданиями. Дни и ночи я бродил по бескрайним просторам полей и лесов, пересекал широкие моря и полноводные реки, одолевал джунгли и прерии, гулял по средневековым цитаделям и городам, путешествовал, открывал тайны, и чувствовал себя взрослым. Я любил чудных женщин и дрался с отчаянными врагами — правда, большинство из них было ботами, но, клянусь, они не отличались от настоящих.

А дальше появились… независимые Атманы.

Разумеется, изначально, мировое правительство в Дели признало их незаконными, и когда несколько обеспеченных старцев, перезаписали себя в виртуал, приняли яд, а затем объявили о правах на собственное имущество из Сети, их хотели стереть, уничтожить, как сломавшиеся программы. Но дело закончилось как обычно — ведь деньги решают все! Чиновники отказались от взяток, и адвокаты сетевых мертвецов оплатили услуги СМИ. Начался жуткий рев, раздутая телевизионщиками истерия быстро перекинулась на толпу, которой неожиданно объяснили, что Туристическая Программа предлагает не только удивительные развлечения, но и подлинное бессмертие…

Ужас подкрался внезапно, накрытый темною простыней. Подкрался — и бросился нам на спину. Сначала, за запись Атмана и сохранение его после смерти в Программе брали баснословные деньги. Однако вскоре, когда массовые протесты населения против завышенных цен на бессмертие заставили правительство приструнить монополистов, все решительно изменилось. Возможность купить Атман — то есть создать копию «себя» в виртуале, оказалась доступной для всех и… фантастически вожделенной. Миграция в ничто началась.

Сначала в электронный мир отправились старики и смертельно больные люди. Это было нормально, ведь бессмертие в виртуале задумывалось специально для них. В тот первый год, Туристическая Программа принесла много счастья, спасла потерявших надежду, дала возможность жить и работать тем, кто готовился умереть.

Однако уже второй год получился совершенно иным. За пенсионерами в глубины нереальной реальности, отправились крепкие и здоровые люди — бесконечным потоком, рекой в миллионы лиц. Женщины и юноши, девушки и мужчины. Новая волна беглецов уходила сеть не ради спасения жизни, — а чтобы чувствовать себя красивее и моложе, научиться летать и вызывать силой мысли пламя. Сдвигать руками горы и не дышать под водой. Все это оказалось возможно для электронных Атманов, ведь основой виртуальных пространств являлись старые добрые игры и кинофильмы. Тела «сбежавших» некоторое время сохранялись спящими в медицинских центрах, однако быстро старели и умирали. Удивительно, но оказавшись ненужным, человеческий организм изнашивался быстрее, даже в самых идеальных условиях. Впрочем, смерть физического носителя в реальном мире не печалила электронных мигрантов, ведь их виртуальная жизнь от этого не менялась.

Третий год Туристической Программы стал подлинной катастрофой. Когда в искусственный рай сбежало три четверти человечества, власти попытались закрыть Программу, однако «нескопированные» избиратели подняли массовый бунт. В результате невероятных усилий всех ведомств, концентрации оставшихся финансовых ресурсов и помощи армии, на четвертый год планету покрыли Системные Купола, полностью автономные, и совмещенные с ядерными реакторами, спрятанными в глубине под землей. Туда поместили могучие сервера, хранящие виртуал и его сбежавших в пустоту обитателей…

Усмехнувшись этим диким воспоминаниям, я снова глотнул из бутылки наркотической сомы, и поморщился от крепости безумно дорогого напитка. Сома называлась «Бабур» и стоила до неприличия дорого в том старом, канувшем в лету мире. В каком-то смысле бесценный напиток достался мне по наследству от Человечества. Когда последний чиновник правительства сбежал в виртуал, он кинул мне связку ключей от последних хранилищ. В нашем Куполе было много складов, и они были разными, однако я стал последним, кому они остались нужны.

— Все твое, Бхагаван, — сказал мне беглец, ухмыляясь. — Наслаждайся, пьяница, наслаждайся!

Я грубо отшил его, однако он не обиделся, а только сверкнул зубами и удалился. Впрочем, обидеться он не мог, ведь, там, куда все они уходили, и куда не мог уйти я, было слишком чудесно, чтобы вспоминать о плохом.

На складах я не нашел свежего мяса, фруктов и овощей — только стеллажи с концентратами, что было понятно, учитывая полное отсутствие землепашцев на нашей милой планете. Зато таблеток и морса я нашел вдоволь. А зря.

— У вашего мужа острое неврологическое расстройство, — говорили черноволосой Гури мои лечащие врачи, — он трудоголик, его постоянно мучает бессонница, он не может расслабиться, не может отдыхать. У феномена крайне неприятное объяснение. В височных долях мозга мы наблюдаем закупорку некоторых второстепенных нейронных каналов, это совсем не опасно, однако более трех-четырех часов ему находиться в Программе нельзя. Пребывание в состоянии Атмана попросту убивает вашего мужа, он один из немногих людей на планете, имеющих противопоказания к виртуальности — с его мозга нельзя снять копию, нельзя перезаписать. Единственными способами расслабления для мистера Бхагавана является алкоголь, а также химические наркотики.

— Зато он любит меня, и у него водятся деньги, — махала рукой моя Гури, целуя меня в щеку, ничего не понимая, — Вы знаете, по результатам прошлого года, Бхагаван признан лучшим сетевым чандала штата Мумбаи-Прадеш. Мой муж прекрасный работник!

Врачи кивали и улыбались.

Вспоминая тот день, я тоже киваю и улыбаюсь. Коновалы, обнаружившие у меня патологию нервной системы, мигрировали в Программу уже очень давно. Время от времени я захожу в их личные виртуальные вселенные и смотрю, чем занимаются эти высокообразованные животные. Основная масса обывателей в виртуале почему-то разыгрывает из себя богов — трахает все живое, и мочит ботов в брызгах крови и потрохов.

Очнувшись от путешествия по былому, я отрываю глаза от экрана, и вижу, что уже расцвело. Темнота отступала все это время, но постепенно и незаметно, как кобра, скользящая по траве. За размышлениями и едой, я не успел заметить, что пурпурный рассвет, прекрасный во все времена — с человеком и без человека, чарующий дивными красками и опьяняющий хмелем, цветет вокруг алым, пылающим маревом. В красках красного, первые лучи бредущего сквозь тьму солнца, проникают в мою неприбранную каморку.

Я подхожу к окну и вглядываюсь расширенными от сомы зрачками в свое последнее утро.

Внизу, за стеклами лежит пустая, пугающая земля. Безлюдные просторы без границы и без конца простираются перед моими очами из одного бесконечного края мира в другой. Ядерные реакторы, спрятаны глубоко под землей, и девственные леса с их неистовыми дикими тварями, подступают к самым стенам моего Купола.

Таких куполов на планете четыре. Один для Джайпура, один для Харбина, один для Детройта и один для Москвы. Они наполнены сложной техникой, соединенной переплетением проводов между собой и огромным реактором в подземельях. В каждом Куполе живут миллиарды электронных людей и около тысячи спящих тел, на случай стихийного бедствия или технических сбоев. Статистика сносок, которые я просматриваю каждый день, сообщает, что нас уже четыреста миллиардов. Не плохо, учитывая, что в начале Программы, на планете жило в сотню раз меньше. Сейчас дети не рождаются здесь — человечество размножается в виртуале, и электронные родители учат бегать своих электронных детей по виртуальным полям. Люди-атманы живут новой, возможно, более сочной и яркой жизнью, но жизнь эта — не для меня.

Я снова пью и снова рассматриваю бутылку. Мне нужна смелость, чтобы исполнить задуманное. Сома вдыхает в меня отвагу. С каждым глотком мне кажется, что слова про четыреста миллиардов — это еще одна ложь. Я стою здесь один на вершине огромного купола, и только хмельной рассвет улыбается мне с небес.

Один! И четыреста миллиардов атманов, подвластных клавишам под моей грязной рукой.

Ровно месяц назад, мне написала моя любимая Гури.

«Как дела, дорогой?» — спросила меня она. Пять лет меня никто так не звал, и лучше бы — не звал никогда.

«Прости! — продолжала она, поблагодарив за кредит и бессмертие, — я не отвечала так долго, потому что была занята. Ты знаешь, мой Бхагаван, искусственные вселенные невероятно прекрасны… И у этого есть обратная сторона. Ты болен, мой дорогой, и мы не можем встречаться более, ибо несколько часов, которые ты можешь проводить в Программе за одни сутки, слишком мало для настоящей любви. Четыре года назад, я встретила здесь другого…»

Другого, повторяю я про себя. Четыре года назад.

Я делаю последний глоток и с яростным криком, швыряю пустую бутылку в прозрачный внешний витраж. Бронебойное стекло выдерживает, разумеется, ибо конструкция куполов необычайно надежна — стекло не пробьет даже пуля. Однако я ведь не пуля, а последний человек на Земле. Поэтому я хищно скалюсь, а затем бешено хохочу. Когда я сдохну от старости, четыре купола — хранители Человечества — будут работать по-прежнему, и четыреста миллиардов Атманов продолжат путь бессмертных полубогов по своим виртуальным мирам. Но среди них не будет меня и тем более — меня с ней. Говорят, чувство юмора есть показатель разумности. Ложь! Показатель разумности — это способность решать технические задачи.

Там, на складе, помимо допинга и консервов, я нашел строительную взрывчатку — для котлованов, в которых ставили фундаменты Куполов.

В моем кармане радиостанция. Она работает через спутник и настроена на четыре беспроводных детонатора, подключенных к динамитным цепочкам, что обматывают серою паутиной помещения реакторов во всех четырех Куполах. Я устанавливал их ровно месяц, путешествуя по огромной планете на пустующем подземном метро. Никто не вышел из виртуала, чтобы встать у меня на пути. Четыреста миллиардов Атманов даже не знают о приближении своей смерти.

Я закрываю глаза, чтобы не видеть бескрайние просторы окружающей меня пустой и дикой планеты. Люди предали эту реальность, она ответит им тем же.

В висках моих бешено пульсирует сома, разум стискивает тупыми когтями бессонница.

«Прощай моя милая, Гури», — говорю я в пустоту и нажимаю на кнопку.

Пол вибрирует и взлетает.

Четыреста миллиардов атманов отправляются к дьяволу в ад.

Это кара, говорю я им всем.

Это — Атмагеддон.