Зло именем твоим

20 июня 2014 года Курдистан, Салах-ад-Дин

Один из крупнейших городов никем не признанной страны – Салах-ад-Дин – жил и процветал, здесь в этом году даже не было еще террористических актов. Раньше здесь был северный Ирак, граничащая с Турцией земля, турки никогда не пытались каким-то образом защитить этнических турков, которые жили в Ираке, – их называли туркоманы, и насчитывалось их до семисот тысяч человек. Во-первых – потому что они не нуждались в защите, во-вторых – потому что Турция, даже входя в НАТО, побаивалась жесткого и непредсказуемого диктатора с берегов Тигра. Потом, когда Саддам сделал глупость и потерпел поражение в Ираке – иракский Курдистан отделили от остального Ирака так называемой «северной запретной зоной» – ее патрулировали самолеты НАТО с расположенных в Турции баз. Все иракские летательные аппараты, появившиеся в этой зоне, подлежали уничтожению. Так Курдистан прожил еще десятилетие – по сути, это была подготовка к отделению от Ирака, становления курдского гражданского общества и механизмов власти. Потом, в четвертом году, пришли американцы и британцы, не встретив здесь никакого сопротивления, прошли дальше на юг – и с этого момента курдскую государственность можно было считать состоявшейся.

Само по себе понятие – иракский Курдистан – расплывчато. Есть понятие этнический Курдистан, он включает в себя мухафазы Эрбиль, Дахук, Сулеймания и Киркук, а также области Ханекин, Синджар и Махмур с территорией восемьдесят тысяч квадратных километров и общим населением около шести миллионов человек, и есть понятие Курдистанский регион, записанное в Конституции Ирака, – он включает в себя только первые три мухафазы из названных. Судьба оставшихся областей, населенных преимущественно курдами, должна была решиться на референдуме – но он так и не был проведен по разным причинам. Референдум проведен не был – но проблема-то осталась, и болевая точка осталась.

Следует помнить и гражданскую войну в Курдистане между Демократической партией Курдистана, созданной племенем Барзани во главе с шейхом Мустафой Барзани, и Патриотическим союзом Курдистана племени Талабани. Их создание – это долгая история, полная ужаса и крови, это времена правления Саддама Хусейна, когда на курдские деревни обрушивались химические снаряды, дома сносили бульдозерами, а колодцы бетонировали, и все это получило название Анфаль – так Хусейн назвал операцию по окончательному решению курдского вопроса. По сути – это была обычная междоусобица, связанная с тем, что Талабани и его партия решили захватить власть во всем Курдистане. Барзани в этой войне дискредитировал себя, обратившись за помощью к Хусейну – но им он сам и его партия сохранились и конкурировали с Барзани и после падения режима Хусейна. В итоге – даже сам Курдистан нельзя было считать единым, Демократическая партия Курдистана главенствовала на севере и держала столицу Эрбиль, а Патриотический союз Курдистана главенствовал на юге курдских провинций, имея даже собственную неофициальную столицу – Ас-Сулейманию. Киркук, главная точка интереса в регионе, находился на территории, контролируемой ПСК, – но при этом расстояние от Киркука до Эрбиля и от Киркука до Ас-Сулеймании было примерно равным. Более того, большинство населения в самом Киркуке составляли не курды, а ненавидящие курдов арабы и туркоманы. А это был прекрасный повод для гуманитарного вторжения Турции.

Взрывоопасная ситуация, ничего не скажешь...

На описываемый момент Курдистан имел собственную валюту – курдский динар, собственный законодательный орган власти – Национальную ассамблею, собственные вооруженные силы – пешмергу[1], собственное законодательство, собственную службу безопасности Асаиш, организованную при помощи израильских инструкторов, спутниковые телеканалы (эрбильский «Kurdistan-TV», сулейманийский «KurdSat»), четыре университета (в Сулеймании, Эрбиле, Дахуке и Кифри), аэропорт в Эрбиле имел статус международного. При этом курды не отрицали, что являются и гражданами объединенного Ирака тоже, на территории Курдистана проводились выборы, и курдские депутаты заседали в иракском парламенте. Курдом был бывший президент Ирака Талабани, курды занимали одну из двух вице-премьерских должностей и на данный момент семь министерских постов, что даже превышало их национальную квоту[2]. Ситуация с Курдистаном была ненормальной, но никто не хотел раскачивать лодку – понимали, насколько взрывоопасна ситуация в стране. Относительно Курдистана были две болевые точки – нефтяные поля в районе Киркука, богатые нефтяные поля, находящиеся на самой границе шиитской и курдской зон влияния. Эти поля представляли собой шестое по размерам месторождение нефти в мире, причем они долгое время вынужденно не эксплуатировались, и эксплуатация начиналась только сейчас, при текущих ценах на нефть в двести одиннадцать долларов за баррель[3]. Все понимали – при расколе страны за эти поля начнется просто убийственная схватка. Вторая болевая точка – позиция по Курдистану Турции, лидера в регионе. Турции было совершенно не все равно – будет существовать независимый Курдистан или нет, потому что на территории Турции существовали районы преимущественно с курдским населением – хотя Турция вообще не признавала факта существования курдского народа, называя их горными турками[4]. А курды в ответ на репрессии против своих сородичей по ту сторону границы могли обрушить вал репрессий на живущих на своей земле туркоманов. Однако внешне Турция вела себя удивительно пассивно, и наперебой звучавшие прогнозы о возможной аннексии Турцией северного Ирака не подтвердились до сих пор.

Пока....

Был хороший летний день, первый день наступившего лета. Было солнечно – но над городом висел ощутимый смог от не так давно открывшегося и работающего на полную мощность нефтеперерабатывающего завода, технологии которого были... мягко скажем, не самые современные. От такого смога, относимого ветром на горы, желтели и гибли только прижившиеся деревца, упорно высаживаемые правительством Курдистана, – Саддам Хусейн первым делом приказывал вырубать все леса, курды упорно их восстанавливали, потому что на самом деле в северном Ираке должно быть полно лесов, местность очень лесистая. Город просыпался, машины ехали по своим делам, дети играли на улицах, чистых и широких, особенно в пригороде. А вот несколько десятков человек, собравшихся в этот час в нескольких километрах от пригорода Салах-Ад-Дина, родового гнезда президента Курдистана Барзани, решили, что этот день должен стать последним мирным днем на этой земле.

Главным среди них был человек, известный как Хаджи, чрезвычайно опасный террорист – суннит, прибывший сюда после гибели Аббаса аль-Касема, по прозвищу аль-Макхам. Гибель эта была не благом, она была бедствием, потому что аль-Касем в душе все-таки был государственником и патриотом, родившимся в нормальном государстве, с нормальной властью и лишь волею судьбы ставший опасным террористом. В чем-то его судьба была схожа с судьбой Гульбеддина Хекматьяра, в молодости тоже никакого не исламиста, а патриота Афганистана. А вот Хаджи... у Хаджи была сложная судьба, сложно было понять все ее извилистые перипетии. Хаджи вообще был палестинцем, хотя про то давно уже забыл. На западном берегу реки Иордан он стал террористом, потом, спасаясь от израильских служб безопасности, переехал в Иорданию – но там ему дали понять, что Его Величество не намерен терпеть на своей земле таких гостей. Сменив паспорт, он переехал в Турцию – и вот тут-то почти сразу попал в руки даже не турецкой полиции и не разведки, а Серых Волков. Это была одна из тех групп волков, которые прикидывались исламскими экстремистами, на самом деле таковыми не являясь, – Волки были государственниками и турецкими фашистами, а не религиозными экстремистами, но отменно действовали под прикрытием. Хаджи сделали карьеру – несколько убитых полицейских, даже двое – в Турции, и террористический акт в Багдаде в одиннадцатом, когда погиб сорок один человек, – все это реально было, и все это было шагами по внедрению Хаджи в исламское террористическое подполье. Серые Волки играли Хаджи, и не только его – втемную, они не требовали от агентов предавать своих соратников по террористическим сетям и разрешали непосредственно участвовать в терактах – этим объяснялась необычайная устойчивость турецкой агентуры в террористических организациях исламистов. Когда агентура заняла те позиции, которые было необходимо занять, настало время сделать следующий шаг, и он был сделан. Спецотрядом турецкой разведки был ликвидирован наиболее опасный конкурент и координатор террористической сети в регионе, человек из саудовской королевской семьи. Учитывая, что большинство контактов держал в своих руках этот человек лично – на Востоке вообще очень многое держится на личных контактах и связях, – со смертью этого человека саудовская разведка и саудовский королевский дом утратили возможность управления вскормленным ими монстром. Вместе с саудитом был ликвидирован чрезвычайно опасный, глубоко внедренный в иракские силы безопасности человек, которого турки оценили как единственного, который может исполнять роль лидера сопротивления даже при гибели координатора и который может в этом случае восстановить связь с саудитами. Когда оба этих человека погибли, суннитское подполье де-факто распалось на несколько изолированных групп, одну из которых возглавил как раз агент влияния турецких Серых Волков по кличке Хаджи. Ему передали приказ, вполне нормальный приказ, именно такой, какой ожидает получить террорист-суннит. Он бросился его исполнять, даже не задумавшись над тем, что будет потом. Туркам же он был нужен – но только до того, как он выполнит этот приказ. После агента можно было бросить на произвол судьбы, даже если бы он попался... скажем, американцам, линия связи, по которой был передан приказ, была одноразовой, и американцы уткнулись бы в тупик при первом шаге по следу. Что ни говори, а человек по имени Забит, отвечающий за острые акции в регионе, был опытным разведчиком и мог переиграть кого угодно.

А пока Хаджи, одетый так же, как и его бандиты – форма от Blackhawk, разгрузка, рация, автомат Калашникова, черные очки и легкий шлем с креплением для ПНВ, – нервно метался на обочине дороги, смотря на часы каждые пять минут. Их козырь, человек, от которого зависел успех предстоящей акции, запаздывал...

После гибели столь важных персон в суннитском сопротивлении, как аль-Макхам и его отец – человек, пользующийся уважением и авторитетом, имеющий право толковать Коран, – обстановка в стране обострилась. Произошло уже восемь террористических атак, из них три – в Киркуке, была предпринята попытка нападения на нефтепромыслы, успешно отбитая силами безопасности. Прогремел взрыв и у шиитской мечети в Багдаде. Суннитская община колебалась относительно того, кто мог совершить эти убийства, столь неосмотрительно нарушив хрупкое равновесие – шииты или все же курды. Даже количество террористических «актов возмездия» было равным – четыре против шиитов и четыре против курдов. Большинство все-таки склонялось к шиитскому следу...

– Где он, шайтан его забери!

– Он уже едет, амир... – миролюбиво сказал один из боевиков, одетый так же, как и амир – под частного военного контрактора.

По дороге сплошным потоком шли машины – но эта выделялась своей мощью, такие были редкостью даже для этих невеселых мест. Бывший военный танковоз «Ошкош», который выкупили у американцев списанным вместе с приспособленной под его седло огромной цистерной, предназначенной изначально для заправки танков. И сам седельный тягач, и цистерна были бронированы – тягач был бронирован в заводском исполнении, а тут, на какой-то американской базе на него навесили противогранатные решетки. Навесили броню и на цистерну, изначально она шла не бронированной, но условия Ирака заставляли бронировать все, от и до. Остановить этого монстра могла лишь скорострельная пушка... наверное.

Такие машины на нефтепромыслах не были редкостью – в Курдистане действовало никогда ранее не существовавшее исламское террористическое подполье Ансар аль-Ислам, поддерживаемое Ираном, террористы обстреливали объекты нефтепереработки, нападали на полицейских и чиновников, убили губернатора Франсо Харири. Редкостью они были здесь, на дороге на Сулейманию – тут в основном ходили машины с трубами, потому что под Сулейманией работал трубопрокатный завод. Впрочем... мало ли...

Бронированный гигант свернул на обочину, пропылил по ней пару сотен метров, прежде чем окончательно остановиться. Хаджи и его люди, за исключением двоих, оставшихся у машин, побежали за нефтевозом.

Открылась тяжелая дверца, и на землю чуть ли не с двухметровой высоты спрыгнул человек в спецовке канадской Western Oil Sands, занимающейся нефтедобычей в южном Курдистане. Человек этот был уникален – курд и в то же время исламский экстремист.

Обнялись – с каждым. У человека в спецовке были расширены зрачки, как будто он ширнулся героином, которого в Ираке раньше не было, а теперь пруд пруди, или покурил марихуаны. Может быть, так оно и было...

– Приветствую тебя именем Аллаха, брат! – сказал человек несколько замедленным, расплывчатым голосом. – Да направит Аллах наши стопы на путь истины, жертвенности и джихада. Аллах акбар!

– Аллах акбар, брат! Я завидую тебе, сегодня ты увидишь Аллаха.

– Придет и твой черед, брат. Что же касается меня, то я недостоин одного лишь взгляда Всевышнего!

– Нет, ты достоин, и там ты встретишь своего родного брата, ушедшего к Аллаху раньше тебя, и других твоих братьев по джихаду, и все они приветствуют тебя. Вы будете вкушать райскую пищу в зобу у райских птиц, наслаждаясь общением друг с другом. Все те, кто стал шахидом на пути Аллаха, – все они живые перед Аллахом и получают удел у своего Господа вместе с пророками, правдивыми мужами, павшими мучениками и праведниками, которых облагодетельствовал Аллах. Как же прекрасны эти спутники!* О Аллах, укрепи наши стопы на Твоем пути. Сделай наше поколение причиной возвышения Твоего слова на этой Земле. И сделай нас причиной унижения кафиров, дай нам увидеть их худшие дни. Господь наш, не делай нас искушением для тех, кто не верует, не наказывай нас их руками и не насылай на нас мучение от Тебя, чтобы они были выше нас, ведь Ты могущественный, мудрый. Даруй нам праведное потомство, которое будет возвышать Твое слово после нас.

– О брат! – воскликнул курд. – Сам пророк не смог бы сказать лучших слов, чем ты, брат. Аллах да благословит тебя!

Примерно в паре километров от того места, где стоял этот грузовик и где стояли боевики-сунниты, лежали два человека, накрывшись маскировочными накидками. У них с собой было два автомата, а вот винтовки, тем более такой, чтобы стрелять на два километра, не было – хотя турецкая оружейная индустрия уже два года как выпускала винтовки калибра 416. Чуть в стороне они замаскировали мотоцикл, легкую кроссовую «Ямаху», а километрах в десяти был замаскирован автомобиль «Шевроле Субурбан», в который при необходимости могли поместиться и они двое, и этот мотоцикл, и еще двое с мотоциклом – хорошая, в общем, машина, просторная. Зато у двоих, что заняли позиции, был великолепный прибор наблюдения, который был изготовлен в США как любительский астрономический прибор наблюдения, потом его переделали для военных целей. Его преимуществом было то, что он не относился к военному оборудованию, а кроме того, он мог напрямую шнуром подключаться к ноутбуку и передавать информацию. Оригинальное программное обеспечение позволяло автоматически опознавать звезды и созвездия на небосводе; то, что поставили на него турецкие специалисты, позволяло опознавать попавших в кадр людей, писать потоковое видео и делать отдельные снимки. Именно этим сейчас наблюдатели и занимались...

– Внимание... контакт.

– Есть...

Второй наблюдатель, работающий у ноутбука, поймал удачу – главный среди террористов развернулся так, что удалось сделать относительно пригодный для опознания снимок. Сейчас компьютер сравнивал компьютерную модель лица террориста с имеющимися в базе данных, второй наблюдатель просто наблюдал.

– Они встретились. Обсуждают что-то.

Операция контролировалась турецкой разведкой, хоть и не жестко, на уровне мониторинга ключевых событий. После гибели одного из лидеров суннитского сопротивления возникли улики, указывающие на причастность к событию курдов. Президент Мустафа Барзани, сейчас уже бывший, но в качестве депутата по-прежнему играющий весомую роль в политике страны, привел во власть общеиракского уровня немало курдов. До того как они были над схваткой – это считалось нормальным и даже желательным. Сейчас, после убийства аль-Касема, ситуация резко изменилась, курды уже не считались нейтральными, а акция возмездия была просто обязательна для суннитов, чтобы не потерять уважение как среди иракских соплеменников и братьев по вере, так и среди зарубежных спонсоров. Здесь, в этом жестоком мире, капиталом были не деньги, капиталом было насилие – и если за ударом не следовал ответный удар, речь шла о банкротстве.

– Они пожимают друг другу руки. Обнимаются. Расходятся.

– Есть идентификация. Это Хаджи.

То есть тот, кто и был нужен. Эти придурки заглотили наживку вместе с крючком, и скоро уже курдам придется наносить ответный удар. И они нанесут... такой, какого уже давно не было.

– Хаджи.

– Шестьдесят пять процентов. Больше не сделаешь, мешает борода и платок. Уходим?

Второй наблюдатель почесал собственную бороду. Как и многие взрослые мужчины-турки, он носил усы, но бороду отпустил, только прибыв в Ирак, потому что здесь человек без бороды бросается в глаза. Борода чесалась и доводила его до бешенства.

– Подождем... Спешить некуда...

В паре километров от них с обочины тяжело трогалась цистерна, к ней пристраивались машины охраны...

Несмотря на то что охрану ставили израильтяне, первый пост они миновали беспрепятственно, чего при настоящих израильтянах сделать бы никогда не удалось. Первый пост был на самом въезде в город, он был построен из стандартного бетонного набора для блокпоста НАТО, возле него стоял легкий бронированный внедорожник фирмы Plasan Sasa, «Израиль» с пулеметом «М240» и тяжелый, грузный украинский бронетранспортер БТР-4, которыми была вооружена вся иракская армия, – этот был вооружен тридцатимиллиметровой пушкой и ракетами. Такой блокпост мог остановить группу террористов... если бы дежурные не получали в месяц столько, сколько едва хватало на неделю. Поэтому несколько бумажек с портретами мертвых американских президентов перекочевали из рук в руки – и солдат пешмерги приветственно махнул рукой, открывая проход. Небольшая колонна террористов проехала в город...

И лишь когда колонна, пройдя по тихим, низкоэтажной застройки пригородам, вывернула на одну из главных улиц города, ведущих к штаб-квартире Демократической партии Курдистана – вот тогда службы безопасности начали понимать, что происходит что-то неладное...

Бело-синий пикап «Форд Рейнджер» с пулеметчиком в кузове опасно развернулся и с воем сирены покатил, набирая скорость, за бронированным мастодонтом. Террористы перехитрили сами себя: полицейские, увидев два «Шевроле Субурбан», типичные машины для местной службы безопасности, предположили, что они пытаются остановить грузовик, возможно, угнанный – он и впрямь не должен был находиться там, где находился. Развернув машину и бросив ее в погоню за грузовиком, они не ожидали того, что произойдет дальше. Один из «Субурбанов» резко сместился вправо, перекрыв дорогу полицейским, одновременно открылись створки багажного отсека, в котором была смонтирована капсула безопасности, – но сейчас она была открыта, и на полицейских глядело черное дуло револьверного гранатомета «MGL-140», нацеленное на полицейскую машину метров с двадцати...

Полицейский выкрикнул что-то, но сделать уже ничего не смог. Первая граната врезалась как раз в стойку пулеметной турели и изорвала, отбросила взрывом пулеметчика, вторая угодила точно в лобовое стекло – и оно провалилось внутрь, влетело в салон вместе с осколками. Стекло было укреплено пленкой, а на полицейских были шлемы – но помогло это мало. Машина резко повернула влево, ударилась обо что-то и перевернулась...

Карты на столе...

Во второй машине гранатометчик прицелился в блок-пост со стоящим там бронетранспортером, который еще не целился в них из гранатомета «Мк777» с баллистическим вычислителем – «РПГ-7», производимый в США и широко используемый частными военными компаниями. То ли баллистический вычислитель не подвел, то ли стрелок обладал большим опытом – но граната, китайская, с тандемной боевой частью сработала на славу. Пробив решетки, которыми был обвешан – на манер «Страйкера» – БТР-4, она ударила украинский БТР точно в лоб, не отрикошетила, и бронетранспортер задымился, зачадил, выведенный точным попаданием из строя...

Террористы, с подножек замедливших ход машин, вели огонь по блок-посту, прикрывающему подходы к зданию штаб-квартиры Курдской Демократической партии Курдистана, бросали гранаты, прикрываясь широко открытыми дверями «Субурбанов» – точно так же американские инструкторы учили спецкоманды SWAT[5]. Теперь навыки, полученные у американцев, пригодились...

Сидя в бронированной кабине, вознесенной чуть ли не на два метра над землей, водитель «Ошкоша», в цистерне которого было больше двадцати тонн (!!!) самодельного напалма, которого звали Дауд, с трудом соображал, что происходит, его разум мог осознать только простые вещи и давать простейшие команды телу. Он и в самом деле был водителем грузовика, управлял сейчас им на автомате, ничего не соображая, потому что перед поездкой он принял дозу героина. Героин всегда можно было достать у братьев – а им, в свою очередь, присылали почти бесплатно афганские братья, у которых этого добра было навалом. Дауд был начинающим наркоманом и еще мог контролировать себя. Но что происходит вокруг – он понимал с трудом.

Все, что он знал – так это то, что он должен довести машину до здания, которое ему несколько раз показывали на фотографиях, и что братья помогут ему. Потом он нажмет на кнопку пульта, который прикреплен под рулевым колесом и...

Аллаху акбар!

Рай, семьдесят две девственницы, высшее общество и все такое. Дауд надеялся, что героин в раю тоже найдется, если попросить.

Он повернул на улицу, большую и широкую... одна из машин братьев следовала впереди, показывая, куда надо ехать, – и вдруг вой сирены донесся до него даже сквозь шумоизоляцию кабины. Нахмурившись, он посмотрел в зеркало бокового обзора, большое, как лопух, и увидел, что за ним едет полицейская машина.

Идиоты... что им надо? Наверное... хотят бакшиш.

Машина братьев резко приняла вправо... и перед ним не осталось никого. Кроме дороги с машинами и блокпоста...

– Аллах акбар!!!

На какой-то момент показалось, что курдским полицейским удалось если и не справиться с ситуацией, то блокировать бандитов и не допустить их прорыва к самому блокпосту. Из тех, кто находился на посту, семеро уже были ранены или убиты, но остальным удалось занять оборону в здании чек-пойнта и открыть пулеметный огонь. Пулемет этот – старый «ПК», который турецкие курды взяли трофеем у турок еще в девяносто седьмом – не способен был пробить броню «Субурбана», но вот держать бандитов на расстоянии от блокпоста вполне был способен. «Субурбаны» не могли подъехать к чек-пойнту вплотную, им мешали скопившиеся у КПП машины, водители которых кто лежал на полу и молил Аллаха о прощении, кто выдернул ключи из замка зажигания и дал деру. Брошенные машины были укрытием для бандитов – но укрытием от наблюдения, а не от пуль, «ПК» пробивал кузов насквозь. Поняв, что прорыв на скорости срывается, бандиты взревели: «Аллах акбар!» – и одновременно бросились вперед, стреляя из автоматов. Упал убитым еще один курдский полицейский – пуля попала в смотровую щель блокпоста, но ответный огонь «ПК» убил двоих из нападавших, ранил еще одного и сбил наступательный порыв арабов. Полицейским торопиться было некуда... через несколько минут появится подкрепление, автомобили террористов блокируют и уничтожат. Удивительно, но и эти полицейские не поняли, что огромная цистерна на дороге – это готовая бомба, которая может снести полгорода. По цистерне они, наоборот, старались не стрелять.

Хаджи, выстреляв по вспышкам магазин и видя, что пули без толку бьются о бетон, бросился назад, к машине, доставая пистолет. Он не собирался просто так от всего отказываться. Подтянувшись на руках, он забарабанил пистолетом по бронестеклу кабины.

– Открой!

Дауд сначала не понял, что от него хотят, тупо посмотрел в стекло. Он просто ждал, пока можно будет проехать.

– Открой, во имя Аллаха!

Лязгнула защелка.

– Брат... тут не проехать...

– Подвинься!

Хаджи выпихнул обдолбанного наркотиками водителя на соседнее сиденье, сам сел за руль, включил пониженную передачу, как при езде по бездорожью, – она тут была, и плавно нажал на газ. Машина величественно тронулась...

– Смотрите!

– О Аллах, помоги!

В начале улицы появился бронированный «Хаммер» с крупнокалиберным пулеметом в башне, переданный Курдистану американцами по программе помощи, следом за ним ехал бронетранспортер «ILAV» – что-то вроде двухосного «MRAP», только намного длиннее. Это была группа немедленного реагирования, охранявшая штаб-квартиру КДП.

Полицейские увидели это – помощь была близко, – но крики восторга почти сразу сменили крики ужаса. Огромный, возвышающийся над потоком машин бронированный «Ошкош» с большой цистерной на прицепе взревел мотором и пошел напролом, сгребая таранным бампером сгрудившиеся перед блокпостом машины.

– Стреляй в него, брат[6]!

Пулеметчик перевел ствол на взбесившегося монстра, выпустил длинную очередь, другую – но пули лишь бессильно высекали искры из брони. Машина была защищена на совесть...

– Он не останавливается!

В этот момент чья-то очередь попала в цель, и пулеметчика отбросило от пулемета...

– Остановите его!

«Хаммер» и бронетранспортер подъехали ближе, перегородив дорогу, из них выскакивали, рассыпаясь в цепь и стреляя на ходу, курдские стрелки. Басовито ударил крупнокалиберный, стрелок не стрелял по бензовозу, опасаясь взрыва, но бензовоз остановился и без этого. По настоянию израильских и американских инструкторов курды перед каждым чек-пойнтом не просто разложили бетонные блоки, сделав «елочку»[7], но вбили в асфальт толстые стальные штыри и приварили к ним блоки. Первый ряд блоков сдвинулся, но второй устоял. Блоки и раздавленные всмятку машины образовали что-то вроде баррикады, через нее было не проехать.

Со стороны «Хаммера» один за другим ударили два мощных, хлестких выстрела, после первого двигатель «Ошкоша» взвыл на немыслимо высокой ноте, а после второго заглох. Снайпер, вооруженный «Барретт-82», ударил прицельно по моторному отсеку машины – и вторая пуля вывела двигатель из строя...

Чья-то очередь прошлась по лобовому стеклу «Ошкоша», оставив пятна мутных, белесых разводов. Пока по машине не стреляют, боятся взрыва бензина – но скоро начнут. Или предложат сдаться. Да какая разница...

Не обращая внимания на что-то бормочущего водителя, Хаджи достал мобильный телефон, куда он только недавно переписал очень важный отрывок лекции одного уважаемого в среде воинов джихада шейха. Его нельзя было носить при себе, этот отрывок, – полицейские останавливали людей, проверяли, что у них записано на мобильном телефоне. Если кого-то брали по подозрению в принадлежности к террористам и доставляли в полицию, то полицейские тоже проверяли мобильный телефон, если находили что-то подобное этому – жестоко избивали, иногда до смерти. Слуги тагута боялись, боялись чистой, как слеза ребенка, истины, заключающейся в этих мудрых словах. Слуги тагута ходили с автоматами, в бронежилетах, они ездили на машинах, которые нельзя было взорвать, – и при этом они боялись всего лишь слов, простых слов. Слов, в которых была заключена истина.

Хаджи не хотел умереть, не прослушав этих слов, он записал их утром и не успел прослушать. Он нашел нужный отрывок, поставил на воспроизведение и включил динамик на максимум, погружаясь в обволакивающую мудрость слов, как в купель....

Поистине эти мученики вырвались на свободу из оков этой материи, чтобы достигнуть богатства и счастья, и они прибыли на землю Афганистана, живя в горах Афганистана, пока Аллах не удостаивал их мученичеством.

Мы просим Аллаха присоединиться к ним в самой высокой степени Рая, с Пророками, праведниками, мучениками и правдивыми, и чтобы Он благословил нас мученичеством на Его Пути, и чтобы Он запечатал нас Печатью Счастья, о Благородный.

Так что, o носители идеи и o носители призыва, не будьте скупы с вашей кровью для этой религии. Если вы действительно являетесь серьезными и искренними, то положите вашу кровь и души перед Господом Миров, который дал их вам изначально, а затем купил их у вас:

«Воистину, Аллах купил у верующих их жизнь и имущество в обмен на Рай. Они сражаются на пути Аллаха, убивая и погибая...»

O молодежь! O сыны Ислама! Что очистит наши грехи? Что очистит наши ошибки? И что очистит нашу скверну? Она не будет смыта, кроме как кровью мученичества, и знайте, что нет никакого пути, кроме этого Пути. В противном случае – Расчет будет труден, Весы ждут, Мост готов, и ваше время заканчивается, так что учтите это...

И мир и благословения нашему Пророку Мухаммеду и его семье и сподвижникам...[8]

Да, это и в самом деле так. Это сказано про Афганистан – но разве здесь не то же самое? Разве в Сомали не то же самое? Разве в Йемене не то же самое? Они убивают неверных, и лучшие возносятся на небеса, где их ждет Аллах, но разве это напрасно? Ведь капля точит камень, и дорога к свободе может быть проторена только праведниками, гибнущими на этом пути, но не отступающими от него. Правильно сказано: нет никакого пути, кроме этого пути...

«Никоим образом не считай мертвыми тех, которые были убиты на пути Аллаха. Нет, они живы и получают удел у своего Господа, радуясь тому, что Аллах даровал им по Своей милости, и ликуя от того, что их последователи, которые еще не присоединились к ним, не познают страха и не будут опечалены. Они радуются милости Аллаха, и щедрости, и тому, что Аллах не теряет награды верующих»[9].

Да, все верно. Настала пора ему проверить свою веру, настала пора ему положить свою жизнь перед Господом Миров...

Пуля пятидесятого калибра ударила в окно и выворотила его, но каким-то чудом не коснулась его, и он окончательно понял – пора. Он нагнулся и нащупал под рулевой колонкой переключатель.

– Иншалла! – заорал Хаджи и передвинул переключатель, моля Аллаха, чтобы сделанный неверными на какой-то китайской фабрике переключатель не подвел его и он вознесся и предстал перед Аллахом с чистыми помыслами и Его именем на устах.

Переключатель не подвел...