Завод седьмого дня

Перспектива тупика

ГорГор

Я сказала Райли: вот что надо бы завести в Вайоминге – маяки. Он возразил: нет, лучше – стену вокруг штата, а на ней вышки с пулеметами.

Э.Прул «Одинокий берег»

Когда Альберт пришел в тот мир туманной осенью, ему сразу же дали понять, что сама по себе человеческая жизнь не очень-то многого и стоит. Отец даже не стал обращаться к врачу, посчитав, что у него есть дела и поважнее, а мать как-нибудь справится сама. Вокруг новорожденного не было никого, кто мог бы подсказать, куда двигаться дальше, но одно он усвоил с самого рождения, с того момента, когда впервые закричал: пока ты ничего из себя не представляешь, ты не имеешь права отвлекать кого-то от его дел, не важно, отец это или соседний мальчишка.

ГорГор (он же Город в горах) к тому времени занимал что-то вроде десяти акров, и на этой территории каждый день трудилось около пяти тысяч человек. К пяти годам Альберт восхищался тем, насколько огромен этот прекрасный мир, к десяти знал почти всех в лицо, а в пятнадцать понял, что даже не может просто прогуляться, праздно шатаясь по улицам: добрые люди тем же вечером случайно докладывали матушке, где и с кем он ходил. И хорошо еще, если не отцу.

Все взрослое население работало на Завод – огромный город, к которому Гор был прижат одним боком. С другой стороны теснились горы, некоторые дома даже наползали на покатые склоны и сливались с ними серыми крышами. В Заводе никто из горцев никогда не бывал, и Альберт даже не знал человека, который мог пройти те километры, что отделяли Гор от единственного входа в Завод, небо над которым всегда было серым.

По крайней мере, никто из ушедших назад не возвращался.

Каждое утро начиналось с гудения колокола, раз за разом возвещающего новый день – и его же окончание. Тиль Якобс собирался на работу, целовал в лоб седеющую жену, заканчивающую готовить завтрак для детей, и уходил в горы. Он был пастухом.

Марта Якобс вытирала жирные руки о фартук, расставляла тарелки и звала детей.

Первым на душной кухне появлялся Карел, подчищал тарелку, прежде чем остальные успевали спуститься, и Марта уходила на задний двор, где каждый день готовила молоко к свертыванию, охлаждала и формировала кругляши будущего сыра. Завтрак остальных детей ложился на плечи Карела.

Альберт спустился в кухню из своей комнаты, зевая и почесывая затылок. Встопорщенные волосы сбились в колтун, но его это мало волновало.

– Утречка.

Карел засуетился, сваливая в тарелку ужасного вида жареные яйца. Такими они становились только после встречи с ним.

Альберт кивнул, садясь за стол и принимаясь уныло ковырять трезубой вилкой свой завтрак. Сам он при этом опускал нос практически до тарелки и никак не мог открыть глаза.

– Ну, что ты возишься? – Карел, возмутительно бодрый для слишком раннего часа, поставил перед ним щербатую кружку с чаем. – Мне сегодня нужно уйти пораньше, скажешь Юнге, что вас ждут к часу на поле. Хорошо?

Он уже застегивал манжеты на своей чистой, но не очень новой рубашке. Альберт знал, что родители хотят подарить Карелу новую на день рождения, но не должен был об этом говорить. Успокоив себя тем, что он в любой момент может испортить брату настроение, младший угукнул и при помощи пальца и вилки собрал с тарелки последние чуть подгорелые кусочки белка.

Карел работал мальчиком на побегушках при единственном на весь Гор священнике. Работа эта толком не приносила денег, зато приносила еду, какой-никакой почет и небольшую надежду на то, что Карел в будущем, возможно, сделает себе карьеру священника. В городе, живущем исключительно фермерским хозяйством, уважали то, к чему сами не имели склонности.

А уж священник всегда мог прокормиться.

– Все, я ушел, буду поздно.

Карел наклонился, поцеловал брата в лоб и ушел, на ходу накидывая пиджак с вытертыми локтями.

– Пока-пока, мистер-зашел-и-вышел, – пробурчал ему вслед Альберт, за что тут же схлопотал мощнейшего тумака от сестры, которую не заметил до этого.

С трудом проглотив обиду, он выдавил:

– К часу на поле.

– Значит, с десяти до часу мы с тобой будем учиться, – сообщила Юнга, отходя к плите и наскребая себе остатки завтрака в тарелку.

Несмотря на то, что Карела очень обижала подростковая неприязнь младшего, все равно лучшую часть он отдал ему. Юнга поскребла лопаткой по подгорелым остаткам, бросила сковороду в ведро с грязной пенной водой и положила на хлеб небольшой кусок заветрившегося сыра.

– Почему-у с десяти? – провыл Альберт, все еще натирая саднящую макушку.

Тянущая боль его только раззадоривала, и он давил и давил на образующуюся шишку.

– Ну, раз у нас достаточно много времени, я объясню тебе ту проблему, которую ты не понял вечером. Может, сама ее пойму. А потом на поле.

Альберт понял, что спорить бесполезно. Он уже провинился, сказав не то любимцу семьи.

Блики на воде

Станица Счастливая

Достанем плакаты и яркие краски,
Поправим портреты великих идей:
Свободу и равенство, верность и братство  ̶
Прекрасные сказки для взрослых людей.

Мюзикл «Последнее испытание»

Карел не думал, как он будет жить после того, как выйдет за пределы Гора. Он даже не знал, куда пойдет. Просто был уверен, что ни за что, никакими силами его не затащишь в Завод. Поэтому он добрел до озера, прошелся по причалу и повернул в совершенно другом направлении. Шел прямо по берегу, утопая в болотистой земле, цветущей разной мелкой дрянью, старался не уходить далеко от воды, но и совсем не забредать в дебри.

Озеро, перешедшее в речку, скоро вовсе иссякло, превратившись в ручеек. Грязь на ногах Карела быстро высохла и сковала голени легким доспехом.

Ручей упрямо взбирался в гору, Карел – за ним, рассудив, что где вода, там и люди. Не может же Завод быть совсем один? Наверняка где-то есть еще города, еще заводы.

Последняя вода иссякла, когда Карел увидел деревья. Ошарашенный, он постарался их посчитать и сбился на третьем десятке, потому что деревья все теснились и теснились, их было все больше и больше.

Конечно, Карел видел деревья и раньше, но не так много, и уж конечно он не ожидал, что они создают настолько густую тень, холодную и непролазную. Кругом что-то шумело: то ли кроны, то ли поблизости была вода. Но Карел никогда до того не слышал такого: в озере вода была стоячая, без какого-либо течения.

Навстречу Карелу вышел мужчина, небрежно держащий в опущенной руке винтовку. Несколько мгновений они задумчиво изучали друг друга, потом мужчина неохотно поднял оружие. Карел понял и поднял руки, он был не вооружён и не собирался напрашиваться на неприятности. Ему же нужно было где-то остановиться, в конце концов, в лесу можно было бы заночевать, но только лишь на день, два – не больше.

Мужчина неловко ткнул в Карела винтовкой, подталкивая в сторону сгущающейся зелени, где ветки были особенно сильно переплетены.

– Я иду, иду, все нормально.

Шорох веток вдруг резко оборвался. Карел испуганно обернулся, подумав, что ему в голову, наверное, сейчас полетит пуля, а остановился мужчина для того, чтобы половчее прицелиться. Тот, наоборот, смотрел удивленно, а винтовку уже успел закинуть за плечо.

– Так ты говоришь? – выглядел он раздосадованным и несколько озадаченным.

У Карела отлегло от сердца. Видимо, его не собираются убивать прямо сейчас, а потом, значит, и договориться можно.

– Ну, а что мне мешает?

Тут Карел присмотрелся к своему конвойному и понял, что тот не сильно-то и старше его. Шире в плечах, да, выше, но едва ли больше чем на пару лет старше.

– Всю дорогу молча ломился, хоть бы выругался раз, – мужчина вытер руки о зеленого цвета штанины и протянул широкую ладонь. – Натан.

Карел озадаченно посмотрел на руку, подумал немного и только после этого пожал.

– Карел. Я из…

– Я знаю, – перебил его Натан. – Ты из Завода. Приятно, когда люди выходят из своего заблуждения и приходят к правде.

– Ну, я… – Карел отнял руку, впрочем, передумал и не стал ничего говорить. – Ты думал, что я не говорю. Я, что, первый, кто пришел из Завода?

– Второй, – Натан кивнул, призывая его идти дальше, и Карел пошел рядом, то и дело поглядывая на лицо собеседника. – За десять лет уже второй. Думаю, это очень хороший показатель.

Карел хмыкнул. На его скромный взгляд, показатель был совершенно никакой. Да и не из Завода он вовсе.

– Куда мы идем?

– Как куда? – Натан очень удивился, но только прибавил шаг. – В станицу. В станицу Счастливая.

– Счастливая станица?

Карел с трудом пробирался через переплетение веток, ломать которые ему казалось каким-то преступлением, а вот его новый знакомый пробирался на удивление ловко, даже не шевеля деревья.

– Нет, простая станица. Называется так. Счастливая. Так ты ничего не знаешь?

Карел пожал плечами. Ему показалось, что если сейчас он даст точный ответ, то его если не застрелят, то повернут и дадут такого пинка, чтоб бежал до самого Завода. В котором он, кстати, никогда не был.

– Ладно, Старик тебе все расскажет, ему не сложно, он у нас главный идейный мыслитель. Любит просвещать и рассказывать, а мы уже все это слышали.

Карел уже мог рассмотреть светлые проблески за редеющим лесом. Сам бы он, наверное, бродил бы еще очень и очень долго и вряд ли бы вышел в нужном направлении. Вот только туда ли он выйдет сейчас?

– Какой старик?

– Наш Старик, какой еще. Не ваш же.

Натан странно на него покосился, пригладил дуло винтовки, торчащее из-за плеча, но снимать не стал.