Заставь богов смеяться

ПРОЛОГ

Есть старая поговорка: хочешь рассмешить богов, расскажи им о своих планах. Эта поговорка вызывала у Эмили лишь кривую усмешку. Боги не интересуются людьми, им нет до них никакого дела.

Чудовища! Вот насчет кого строятся сложные, хитроумные планы. Людей воспринимают как досадное препятствие на пути к цели: пусть делают, что хотят, лишь бы под ногами не путались. Эмили знала об этом наверняка, ведь не зря же люди прозвали ее богиней.

Даже имя ей дали – Афина Паллада.

— Стой! Стой, говорю!

Кто-то схватил ее за плечо. Лазерная пила в руках Эмили дрогнула. Внизу ущелья раздался нечеловеческий вой: Медуза Горгона яростно завертела головой, ища того, кто осмелился бросить ей вызов.

Со склона посыпались мелкие камни. Эмили сбросила мужскую руку со своего плеча и торопливо нырнула за выступ скалы.

— Я знаю, все пошло не по плану.

Эмили молча скрипнула зубами. Ей меньше всего хотелось тратить ускользающие сквозь пальцы минуты на посыпание головы пеплом.

К сожалению, Киан Смит думал иначе. И ей приходилось считаться с его мнением.

Черт бы его побрал! Даже Аид бесил ее меньше.

— Чего ты хочешь? – раздраженно выдохнула она.

Ладонь, удерживающая пилу, дрогнула. Решение родилось мгновенно. Эмили всегда быстро принимала решения и так же молниеносно их исполняла. Возможно, поэтому ее и прозвали богиней войны – за отвагу и силу. Но вот мудрости ей определенно не хватало.

Все Гермес, шутник! Язык как помело.

— … Слышишь меня, Эмили?

В висках застучал пульс. Слова долетали, будто сквозь толщу воды.

— … По рукам?

Эмили, не мигая, посмотрела на протянутую руку.

Где-то внизу, в смертельной опасности, остались двое: тот самый Гермес, которому ей зачастую хотелось укоротить язык, и Персей – несчастный смертный, наверняка уже пожалевший, что высунул нос из дома. День сегодня определенно не задался.

Причем у всех четверых: у нее, Афины, Гермеса, Персея и даже у Медузы Горгоны, воющей внизу ущелья. И виноват в этом человек, не сводящий с нее встревоженного взгляда.

Ложь соскользнула с языка легко, как масло с холодного лезвия ножа:

— Хорошо.

Киан с облегчением кивнул. Уголки губ дрогнули и поползли вверх, обнажая улыбку, кажется, впервые за сегодняшний день искреннюю. Эмили вложила пальцы в ладонь Киана и одним рывком привлекла его к себе. Их взгляды встретились, заставив обоих замереть. В темно-синих глазах Киана что-то промелькнуло. Какое-то едва уловимое, но сильное чувство – ярость, злость, страсть? Эмили не успела понять. Она сама будто с размаху угодила в бушующие воды и теперь пыталась сориентироваться в шторме, вызванном близостью их тел. Короткое мгновение растянулось, замедлилось. Сбившееся дыхание Киана обожгло ей щеку, послав по спине волну мурашек. И это заставило Эмили очнуться. Она с силой нажала на хорошо знакомую ей точку на шее Киана. Он дернулся, но было уже поздно. Его тело уже обмякло. Все, что оставалось – подхватить и опустить его на камни, а затем подойти к краю обрыва.

Ветер ударил в лицо. С криком, призванным внушить ей смелость, Эмили разбежалась и прыгнула – вниз, на Горгону. От удара ненадолго потемнело в глазах. Эмили изо всех сил уцепилась за склизкие сине-зеленые чешуйки, напоминая себе не смотреть на землю и не думать. Сосредоточиться на простых действиях: карабкаться по чешуйкам, как до этого по склону скалы, и все ближе подбираться к шее Горгоны — к тому месту, где лазерная пила оставила порез на теле чудовища и обнажила беззащитный кусочек кожи возле сонной артерии.

Горгона завертелась на месте. Когтистая лапа прошла по предплечью совсем рядом, но не зацепила богиню: Эмили проскользнула между длинными ногтями-саблями.

Одна из шипящих на голове Горгоны змей спустилась вниз и распахнула алеющую пасть с острыми зубами, дыхнув зловонием. Эмили приготовилась к ядовитому укусу и взрыву боли, намереваясь пусть посмертно, но выполнить задачу. Не из-за приказа сверху, а из-за желания спасти ребят – Гермеса и Персея. И, пожалуй, из-за какого-то чистого упрямства, вечно приносящего ей проблемы.

Люди часто говорят о божественном промысле. Верят, что у богов есть четкий план на каждого человека. На самом деле боги просто пытаются выжить в хаосе тех проблем, что сами же и создали.

ГЛАВА 1

Эмили Бриг снился кошмар.

В нем не было пугающих чудовищ, кровавых луж, тошнотворного смрада — всего этого ей хватало в реальности. Нет, во сне по экрану компьютера цифровым ураганом проносились буквы – настолько молниеносно, что невозможно было разобрать слов, а фотографии мелькали, как картинки в фильме, поставленном на быструю перемотку. Драгоценная добыча, ради которой рисковать пришлось не только головой, но и душой, исчезала в ящике Пандоры — в недрах памяти тонкой прозрачной флешки на плетеном кожаном ремешке.

Во сне краски были смазаны, звуки приглушены, вдалеке как будто эхом накатывали и затихали шепотки. Эмили была и участником, и наблюдателем одновременно. Она видела себя со стороны: светлые волосы, собранные в высокий хвост, лихорадочно поблескивающие серые глаза, напружиненные длинные ноги в кроссовках и подрагивающие на клавиатуре пальцы. Раздался даже не звук, а какой-то отголосок звука, и Эмили, та, что сидела за рабочим столом, испуганно дернулась. Волосы взметнулись и хлестнули правое плечо, когда она нервно дернула головой в сторону входной двери – нет, показалось, все тихо. Настоящая Эмили, вынужденная наблюдать за собственными метаниями, мысленно закатила глаза, но другая она, напуганная и напряженная, лишь торопливо забегала пальцами по клавиатуре – проверить, вся ли информация скачалась на флешку.

Солнце настойчиво пробивалось сквозь полуоткрытые жалюзи, отталкивалось от светлых стен и играло на них холодными бликами. Казалось, жизнь замерла — свернулась клубочком, как пригревшийся на теплом камне хищник, и задремала, готовая в любой момент очнуться и ощерить пасть.

За дверью глуховато зазвучали голоса. Эмили заметила, как та, другая она, едва уловимо вздрогнула, снова покосилась в сторону порога и обернулась к экрану, закусив губу. Секунда — и флешка, поспешно выдернутая из разъема, у нее в руках.

Длинный белый коридор, стеклянный лифт и сработавшая вдалеке сирена — Эмили знала, чем закончится этот сон. В конце концов, это уже было один раз в реальности и тысячу — в кошмарах. Знала, но ничего не могла поделать.

Но сегодня ей не дали досмотреть сон до конца. Кто-то осторожно дотронулся до ее плеча, мягко выдергивая из вязкого, вызывающего тошноту кошмара.

Эмили распахнула глаза. Она проснулась сразу: привычка, выработанная сначала не самым беззаботным детством, а затем — двумя годами, проведенными на Олимпе. Ладони сжались в кулаки, но защищаться было не от кого: рядом с ней на постели сидел Дэн.

— Прости, — проговорил он. — Не хотел тебя будить, но разговор срочный.

Эмили покосилась на будильник — раритетную вещь, подаренную Грэмом, — и откинулась на подушки: до утренней планерки оставался еще час.

— Что случилось?

Голос со сна был хриплый, как у вороны. На прикроватной тумбочке стоял стакан с водой, но Эмили не потянулась к нему. Вместо этого она с напряжением посмотрела на Дэна. Раз уж руководитель экспедиции, которого в народе прозвали Зевсом Громовержцем, заявился к ней, значит, стряслось что-то серьезное.

В памяти пронеслись недавние дела.

— Снова Геракл?

От этого парня были сплошные проблемы. Чего только стоила его выходка с немейским львом!

Дэн слегка рассеянным жестом провел рукой по своей макушке с ежиком светлых волос.

— Хуже.

Вот теперь Эмили по-настоящему встревожилась. Она знала Дэна больше трех лет. Если тот начал говорить короткими, отрывистыми фразами – все плохо.

— Насколько?

— На Олимп прислали проверку.

Он дал ей время осмыслить сказанное. Эмили понадобилось буквально пару секунд, чтобы его слова дошли до ее мозга и заставили замереть от ужаса.

Весь ее с таким трудом выстроенный мир осыпался осколками, словно зеркало, в которое угодил булыжник.

Нет-нет-нет!

— Проверка продлится всего пару недель, причина — неточности в отчетах агентов.

Три года. Именно столько она чувствовала себя в безопасности. Относительно в безопасности, учитывая обилие чудовищ вокруг, но все же. А теперь в ее убежище, в ее кроличью нору, запустили лису.

Дэн нащупал и успокаивающе сжал ее ладонь.

— Я не хочу, чтобы ты нервничала по пустякам.

Она помолчала, затем с трудом разлепила пересохшие губы:

— Что-нибудь обязательно всплывет, Дэн!

Вообще-то, на Олимпе была строгая субординация. Эмили не полагалось звать руководителя экспедиции просто по имени. Но отношения, которые связывали ее с Дэниелом Реем, нельзя было назвать деловыми. Эмили иногда ловила себя на мысли, что относится к Дэну даже не как к другу, а как к старшему брату. Конечно, ей, выросшей в детском приюте, сложно было проводить аналогии, но она к тому и не стремилась. Эмили просто знала: Дэн — единственный, кому она доверяет безоговорочно.

В конце концов, однажды он спас ей жизнь.

— Под тебя никто и не подумает копать. — Дэн устало потер шею и вскинул на нее блеснувшие решительностью глаза. — Твои отчеты безупречны. Просто веди себя тихо.

— Вряд ли у меня это получится.

Эмили не лукавила. Задачи вроде «не отсвечивай» она проваливала с раздражающим постоянством.