Запретные территории [СИ]

Действие сего произведения происходит в альтернативной Вселенной, являющейся Солнечной параллелью (см. Теория Солнечной параллели в книге далее) нашей планете Земля. Учитывая то, что данная Вселенная существует в книге, таких параллелей может существовать великое множество и, соответственно, данная история может многократно повторяться в других мирах и нашем мире в том числе. Любое совпадение не является случайностью. Всё, произошедшее в этой книге, могло и может произойти и на планете Земля. Потому прошу отнестись к описанному в этой книге как можно серьёзнее.

С уважением, автор

P.S. На самом деле этой книге следовало бы быть написанной на языке Короткомордых, на землях которых и происходит её действие, так как главные герои попусту не знают русского языка и ни в коем случае не могли говорить на нём. Но я взяла на себя смелость заставить их говорить по-русски. Данная Вселенная альтернативна и не имеет ничего общего с нашей Вселенной.

Вступление

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

«Вначале было слово». И создано это слово было человеком.

Слово было создано им, чтобы стать первой из человеческих свобод — свободы общения. Но следом за этой свободой человек, сам того не осознавая, создал и первые запретные границы. Речевые стилистики, держащие слово на коротком поводке.

И так всегда. Начиная со слова и заканчивая более трудными положениями. Сколько бы не было свобод у человека, сколькими бы правами он не обладал, за этими правами всегда последуют обязанности, а его вольности будут резко разграничены.

История не раз доказывала эту простую закономерность. Нам кажется, что созданный нами закон оберегает нашу свободу, защищая наши права, на деле же закон лишь сдерживает наши желания. Жители наших «демократичных» территорий, находящиеся под защитой законов и прав, вечно страдают от недостатка вольности действий. И свободней всегда оказывается тот человек, кто и вовсе не обладает никакими правами, а посему волен делать то, что будет угодно ему самому.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

Увертюра

Бичта вышла на крыльцо, чтобы ещё раз убедиться, что всё спокойно. Она всматривалась в темноту, скрывающую от неё действительность за чёрной маской мглы, и волнение бабочками трепетало в её голове. Каждый день — погони, страх, бесконечная игра с военными в кошки-мышки. Трудный день в череде таких же трудных дней. И так с того самого момента. С того момента, как она с детьми бежала из Мяриона. Слуги Фриции Гары не переставали прочёсывать леса в их поисках. Даже теперь, вблизи границы с землями Длинномордых, куда не каждый отважится сунуть нос, её страхи не улеглись. Вся её семья подлежала гонению и смертной казни, из-за того, что её дети были полукровками. Сама Бичта жила на землях Короткомордых, но спутник всей её жизни являлся жителем территории по ту сторону границы. Хотя, может, его уже нет в живых. Исправить грязную кровь можно, только пролив всю её до единой капли. И в безумном стремлении стать теми, кто эту кровь прольёт, военные, гражданские и добровольцы готовы были, как жалкие псы, рвать глотки в попытке преждевременно сорваться с цепи и набросится на тех, кого они давно перестали считать себе подобными. И Бичта прекрасно знала, что Фрицию Гару ничто не остановит, пока она не расправиться со всей грязнокровной семейкой.

К счастью, всё оставалось спокойно. У ворот мирно дремала рысь внушительных размеров. Она предупредит об опасности, если что-то произойдёт.

С облегчением захлопнув дверь, Бичта вошла внутрь своего жилища и слегка притушила свечу, чтобы никто не заметил странного блеска посреди леса. Скрипя гнилыми половыми досками, Бичта проскользнула на кухню.

— Подавай есть, хозяйка! — раздался у неё под ногами пронзительный визг.

Бичта улыбнулась, увидев внизу маленькую серую кошечку со сверкающими в темноте глазами.

- Мне, чур, сметанки! — продолжила кошка, изящно изогнув спину.

— Будет тебе сметана, Дымка, потерпи немного, — улыбнулась хозяйка. — Дети не хотят есть?

— Дети, дети… — фыркнула Дымка. — От них никакого покоя! Дора опять пыталась открутить мне хвост, как будто я для неё чужак- Длинномордый! А может она считает, что если посильней раскрутить мой хвост, то я взлечу, как с пропеллером?

— Вовсе нет, глупышка!

— Вот именно! У неё просто нет хвоста, вот она и завидует!

Неуклюжими шагами Дымка отправилась в детскую, чтобы спросить у детей, не голодны ли они. Все люди, живущие на землях Короткомордых, могли понимать кошачий язык, как соответственно люди с земель Длинномордых — понимать язык своих любимых животных. И о чём они только могут говорить со своими противными пустолайками? Никакой грации, один только визг и море шерсти!

Тут послышался шум, и на кухню выбежали трое детей. Самый старший — Август, мальчишка с огненно-рыжими волосами, покрытым веснушками лицом и горящими зелёными глазами, — тащил в руках Дымку, которая не переставала фыркать от возмущения, будто она заменяла ему любую игрушку. Девочка чуть помладше — Кайа, с кудрявыми светлыми волосами и пристальным холодным взором голубых глаз, скрытых под длинными чёрными ресницами, — бежала следом, а самой последней шла малышка, которой еле можно было дать три года, со смешными короткими косичками и детским наивным взглядом — Дора. Дети сели на пол и послушно уставились на мать, ожидая ужина.

— Сегодня рыбка, надеюсь? — сонно потянулась Кайа, широко зевая.

— Фу! Я не буду рыбу! — пропищала Дора. — Она склизкая! И костлявая!

— Оно и хорошо! — облизнулась Дымка. — Будет что погрызть! Бери пример с Кайи — вот она истинная кошка!

— А вот и не буду! — продолжала Дора. — Я хочу мясной бифштекс!

— Боюсь, теперь мы не скоро увидим бифштексы на своём столе, — вздохнула Бичта. — Радуйтесь и тому, что есть!

— Велика радость! — промямлила Дора. — Это не радость уж никакая!

— Что есть радость, как не счастье от того, что имеешь? — тихо пробормотала Кайа, явно не желая развязывать спор ни о чём. — Мысль о том, чего у тебя нет — разве это приносит удовлетворение?

— А по-моему неправильно есть мясо! — стукнул кулаком по полу Август, устремив на Кайю гневный взгляд. — Это же живые зверюшки, которые не смогли защитить свою жизнь перед жестоким охотником!

— Ну и сдохни с голоду! — фыркнула Дымка. — Мне больше достанется!

— Тихо! — прикрикнула Бичта. — На еду не жалуются! Это то, что послала нам удача.

— Это кошки не жалуются! — возмутился Август. — Всё с помоек слизывают, что под лапы попадётся!

— Попридержи язык! — выпустила когти Дымка. — Думаешь так легко найти себе другое пропитание?

— Что за поведение, Август? — возмутилась Бичта. — Нашёл с кем спорить — с кошкой, у которой язык и когти острее разума!

— Не называй меня Августом! — вскочил с места мальчик. — Я могучий воин по имени Огонь! Великий рыцарь Огня!

— Посмотрим как ты сражаешься, воин, — фыркнула Кайа, пиная брата ногой. Тот мгновенно вскочил и достал из-за спины деревянный меч, который недавно сам выстругал из доски, отодранной от своей кровати.

— Хватит! — прикрикнула Бичта, хватая непослушных драчунов за шкирку. — Садитесь есть!

Она поставила перед каждым чашку молока, и дети приумолкли. Затем она положила им на тарелки жареных мышек в чесночном соусе. Облизнувшись, Дымка жадно напала на еду.

— Я не буду есть эту бедную мышку! — возмутился Август.

— Оскорбляешь! — прошипела Дымка — Я сама её поймала, а ты ещё и есть не хочешь!

— Если хочешь, я дам тебе творога, — сказала Бичта, отодвигая жареную мышку от сына.

Август притих, но по-прежнему исподлобья смотрел на своих сестёр, с громким чавканьем уплетавших мышь. Бичта взяла кусок мяса и, выйдя на порог, кинула его рыси, дремавшей у ворот. Огромная кошка поднялась с земли, и, обнюхав угощение, проглотила его в один присест.

— Знатное мясцо! — облизнулась она, отправляясь в свой угол. — Почаще бы так ужинать!

— Как только всё это закончится, ты будешь есть не хуже придворных кисок Фриции! — пообещала Бичта.

— Тоже мне, киски! — проворчала рысь. — Нашла с кем сравнивать! Ну что ж, доброй ночи!

Бичта захлопнула дверь и отошла к мирно ужинающим детям. Она склонилась над своей тарелкой и только приготовилась съесть скудный ужин, как вдруг за окном послышался громкий шум. Свеча погасла, будто в преддверии чего-то, что Бичта пока не могла осознать, и только тонкая струйка дыма, пахнущего воском, намекала, что только что на её месте плясал крохотный язычок пламени. Дети замерли и вопросительно уставились на Бичту. Ярче всего сверкали во тьме глаза Дымки, преломляя какой-то далёкий свет. Кошка беспокойно заёрзала и потянула носом воздух, пытаясь с помощью запахов понять больше о происходящем. Со двора послышался шорох и тихое гулкое рычание — это поднялась на лапы рысь. Огромное животное яснее остальных чувствовало опасность, в лунном свете было видно, как перекатываются мускулы под пятнистой шерстью.

Глаза Августа и Кайи ярко вспыхнули в темноте, отразив какой-то совсем близкий луч света, и дети зажмурились от слепящего сполоха огня, промелькнувшего в чаще между деревьев. В ту же секунду рысь рванулась в кусты и скрылась в ночной тьме.

— Мама, что это? — заплакала Дора. — Бичта, мне страшно! Кто там?

Кайа, тяжело дыша от страха, спряталась за спину матери, а Август непоколебимо достал из-за спины свой деревянный меч. Дымка тихо зашипела, прислонившись к стене.

— Кто это? Мама, не молчи! — зарыдала Дора.

— Они пришли нас убить… — тихо пролепетала Кайа. — я словно чувствую это…

— Это правда? — взвизгнула Дора.

— Тихо! — одёрнула детей Бичта, понимая, что в сложившейся ситуации молчание — залог успеха.

У крыльца послышались шаги. Кайа увидела, что в руке у матери что-то сверкнуло. Кинжал. Неужели всё настолько серьёзно? Шаги приближались. Бичта оттолкнула детей в самый тёмный угол комнаты, и яростно зашипела, как самая настоящая кошка. Дверь открылась. На пороге стояла рысь с какой-то молодой девушкой, одетой в роскошные дорогие наряды. Её волосы, в темноте кажущиеся абсолютно чёрными, локонами спускались до самой земли, а пышное красное платье приходилось высоко подбирать, чтобы не волочить по земле. Лицо богатой незнакомки было скрыто от глаз чёрной маской, с высеченными на ней символами Короткомордых. Из-за спины гостьи торчали две длинные остроконечные металлические палки, замотанные в центре тканью, где за них было удобней хвататься, и привязанные кожаными ремешками к талии и плечам молодой девушки. Бичта не знала, для чего незнакомке эти палки, но выглядели они устрашающе. Если это оружие, то противнику, против которого оно будет использовано, мало не покажется.

Тем не менее, девушка, похоже, не собиралась нападать. Она стояла на пороге, понурив голову, её длинные волосы касались пола.

— Бичта, она утверждает, что пришла с миром, — буркнула рысь. — Она назвалась Дией и… я не смогла ей отказать.

— Наследница Дия? — сдавленно произнесла Бичта, опуская кинжал. — Что вы здесь делаете?

— В моих интересах помочь Вам, Бичта, — произнесла Наследница. Видя устремлённые на неё недоверчивые взгляды, она отстегнула от своей талии кожаный ремешок, и палки с металлическим лязгом упали на крыльцо, так, что она при всём желании не успела бы поднять их быстрее, чем могла бы среагировать Бичта. — Вам надо бежать немедля, ибо ваши преследователи выследили Вас, и сейчас находятся в непосредственной близости от вашего убежища.

— С какой стати мне тебе верить? Ты дочь Фриции! — ощерилась Бичта.

— Но не сторонница её решений, Бичта. Тебе ли не знать, что преданность важнее крови? Объединение двух древних земель в моих интересах. Я совершенно против убийства граждан моей земли из-за чьего-то рассизма.

— Я не верю!

— Это не вопрос веры, а вопрос жизни и смерти. Они близко. Умоляю…

— Скажи, что тебе на самом деле нужно!

— Буду говорить правду, — вздохнула Дия. — Меня интересуют не только ваши жизни, но и ваша уникальность. Так как Кайа, Август и Дора дети двух земель, они объединяют силы двух разных территорий. А я хотела бы добиться…

Она не договорила, так как её слова заглушил громкий свист летящих орудий. В тот же момент рысь рванулась вперёд, и своими увесистыми лапами отшвырнула Бичту и Дию в разные стороны, как раз за секунду до того, как ядро с рокотом приземлилось на крыльцо. В следующий миг потолок над тем местом, где они стояли секунду назад, обрушился. Закашлившись, рысь выскочила из облака пыли, поднявщегося над грудой обломков.

— Они нашли Вас! — прохрипела Дия, пытаясь встать, но длинное пышное платье упорно мешало ей это сделать. — Теперь вы верите моим словам, Бичта? Подумайте, разве стала бы Наследница беспричинно кидаться на помощь врагу?

— Не время препираться, — проскрипела Бичта, проползая под обрушившимися балками и досками к запасному выходу. — Идите… эм… ползите за мной, Наследница Дия, если конечно ваши наряды не дороже вам собственной жизни.

— Не наряды сторят жизнь Наследницы, — покачала головой Дия, медленно двигаясь с места. — Все кошки серы в темноте.

— Но их выдают сверкающие глаза, — отрезала Бичта, отодвигая в сторону доску, преградившую ей путь.

В следующий миг недалеко от них взорвался ещё один снаряд, и беженцы прищурились от яркой вспышки, загородив руками лица. Бичта вылезла из-под обвалившегося дома сквозь щель в стене, и помогла выбраться детям. Морщась от ядовитых паров дыма, они поочереди вылезли из-под груды досок, и в полном молчании уставились на то, что недолгое, но всё же время, было их домом. Взгляд Августа был суров, и он гневно сжимал и разжимал ладонь в кулак, невзирая на боль в оцарапанном плече. Его белая, точнее, уже почти чёрная от грязи, рубашка была изорвана, рукав быстро краснел от крови, идущей из царапины на руке. Увидев это, Бичта быстро обняла сына и прижала к себе, ласково перебирая ладонями его лохматые рыжие волосы, но на глазах её неумолимо набухали слёзы.

Пошатываясь, из горящего дома выбралась Дия. Споткнувшись о полог своего платья, она упала на колени и отрешённо уставилась в землю. Вцепившись руками в траву, она задрожала и закусила верхнюю губу, будто стыдилась за свою слабость. Глубоко вздохнув, она опёрлась на колено и встала. Бичта отметила про себя, что за спиной у Дии вновь висело её устрашающее металлическое оружие. Значит, её задержка была вызвана тем, что Наследница вернулась, чтобы подобрать эти палки. Неужели она всерьёз собралась сражаться?

Дия гордо выпрямилась, расправив плечи, и выхватила одну из палок из-за своего плеча, схватив рукой её ровно посередине, там, где она была перевязана белым кусочком ткани. Она подняла её высоко над головой, и на металле отразились плящущие за их спинами языки огня. На мнгновение Дия помедлила, а затем молча, будто сама себе, кивнула. Что она собралась делать? Она же не обратит это оружие против них? Дымка округлила глаза, глядя на то, как Дия стремительно занесла палку для удара, и Бичта лишь сильнее прижала к себе Августа, который уже вовсю пытался высвободиться из её обьятий. Но, замахнувшись, Дия будто бы провела перед собой острым концом палки черту в воздухе и оторвала подол её величественного платья, который волочился за ней по земле.

— Я же сказала тебе — не наряды строят жизнь Наследницы! — бросила Дияи снова пристегнула палку к кожаному ремешку. — Если Наследница хочет драться, она примет бой. И ей все равно, что ради этого придётся пожертвовать каким-то платьем!

— Так значит, Наследница хочет драться… — пробормотала Бичта. Она задумчиво уставилась в синюю лесную чащу, где их со всех сторон обступали огни. Ей потребовалось всего пару секунд, чтобы окончательно осознать — иного выбора у неё не было.

Зашуршали кусты, и из них на полянку, объятую языками пламени, выскочила рысь. Она тяжело дышала, её бока вздымались и опадали.

— Скоро они будут здесь, — коротко бросила она.

— Надо уходить, — кивнула Бичта.

Рысь с полуслова поняла её приказ. Она присела на задних лапах, пригнувшись к земле, и подставила Бичте своё плечо. Бичта зажмурилась и последний раз провела рукой по голове Августа. Затем она разжала руки и быстро отшатнулась от него, стараясь не смотреть сыну в глаза. Ибо она знала, что стоит ей ещё хоть раз взглянуть на него, и у неё не хватит сил совершить задуманное, ей захочется уйти вместе с ними.

— Увези их подальше! — крикнула она, подталкивая к рыси Кайю и Дору.

— Не надо! — зарыдала Дора. — Я не хочу! Не хочу!

Кайа смахнула слезу, и переглянулась с братом, который уже сидел на широких плечах рыси и пепелил мать недоумевающим взглядом.

— Возьмите Дымку, она позаботится о вас! — сказала Бичта, протягивая маленькую кошечку детям.

Кайа бережно взяла кошечку в свои руки.

— Так будет всегда? — тихо спросила она. — Нас будут преследовать вечно?

— Бегите! — крикнула Дия, оглядываясь. Затем она прислонила руку к губам и громко свистнула. Из-за развалившегося дома к ней выскочил белый лев с пурпурным седлом на спине. Дия легко вскочила на него и вцепилась руками в его косматую гриву. — Бичта, садитесь!

— Я останусь и отвлеку их, — сурово бросила Бичта.

— Не надо строить из себя героиню, Бичта, — строго заметила Наследница. — Мы и так знаем, что ради своих детей ты готова на всё.

— Я не строю. Я и есть героиня. По-крайней мере, я хочу навсегда запомнится вам, как она, — грозно сказала Бичта. — Была рада нашему знакомству, Наследница Дия.

Отвернувшись, Бичта кинулась к объятому огнём дому.

— Стой! — вдруг вскрикнула Дия. Бичта обернулась. — Возьми это!

Дия вытащила из-за спины металлическую палку, перевязанную красной лентой, и бросила на землю перед самоотверженной женщиной.

— Это Шичи, моё любимое оружие, — грустно вздохнула Дия. — Оно было выковано много десятилетий тому назад из прочнейшей стали, и с той поры верно служило не одному поколению воинов, пока отец не привёз мне его, как боевой трофей. Я называю его мечом Войны. Ибо он рубит любую плоть своими острыми концами и не знает пощады. Он готов убивать даже без воли хозяина, стоит нанести им обычный удар. Надеюсь, он сослужит тебе верную службу. Такому великому оружию простительно сгинуть только в великой битве — и, надеюсь, я отдаю его в правильные руки.

Бичта наклонилась к палке и взяла её в руки. Отражая и преломляя собой огненные сполохи, она вся переливалась неистовым огненным светом. Бичта взвесила оружие в руке, отмечая, как быстро рука привыкает к его весу. Теперь Шичи казался лёгким и удобным. Раз Дия отдала ей оружие, которое не стеснялась признавать идеальным орудием убийства, значит, она, Бичта, должна понимать честь, оказанную ей таким подарком.

Сжав Шичи в руке, Бичта развернулась к рыси, со спины которой на неё молча взирали четыре пары сверкающих глаз. Бичта старалась не смотреть туда, не ловить полные страха взгляды. Она медленно провела рукой по боку рыси, а затем дружески хлопнула верное животное по плечу.

— Я люблю вас, — это были её последние слова, прежде чем она утонула в море огня.

Глава 1 Перемотка

6 лет спустя.

Кайа, сидя на валуне, затачивала томагавки, которые уже успели порядком притупиться. Теперь она была вовсе не той семилетней напуганной девчонкой, её черты приобрели смелость и мрачную жёсткость, в сочетании с непоколебимой нравственностью, но она по-прежнему оставалась прекрасна, как весенний цветок, не успевший раскрыться до конца. Кудрявая прядь светлых волос спадала ей на глаза, отчего Кайа время от времени покачивала головой, чтобы смахнуть её набок. Её светло-голубые глаза азартно блестели, пока она увлечённо работала над своим оружием, блеск которого на солнце завораживал её.

Каждая линия, каждый изгиб оружия был идеален. Оно было создано, чтобы делать свою работу наверняка, чтобы бить без промаха. Чтобы стать тем единственным соратником, которой точно никогда не предаст своего командира.

Закончив работу над одним томогавком, она подняла его над головой, и прищурила один глаз, не в силах налюбоваться на блеск оружия.

Девятилетняя Дора возилась в шалаше, сделанным наспех позавчера. Из-за страхов быть обнаруженными, они постоянно переходили с места на место, и не было времени строить себе достойное жилище. Дора оставалась той же весёлой и легкомысленной малышкой, которой и была шесть лет назад. Кайа вовсе не узнавала в сестре себя. Когда ей было девять лет, она была куда серьёзнее и разумнее сестры, у которой ещё один ветер свистел в голове. Часто Дора совершала абсолютно неразумные и неосмысленные поступки, но, пользуясь привилегией самой младшей в компании странников, оставалась безнаказанной. Лучшие куски пищи всегда перепадали ей, иначе бы она дулась и отказывалась идти дальше, отчего Дора заметно располнела и в дальних переходах всё время являлась тормозом для Кайи и Августа. И при всём этом уверенность, что она как никто другой из изгнанников содействует их побегам и процветанию никогда не покидала честолюбивую девчонку, готовую до хрипоты спорить с братом и сестрой, лишь бы доказать свою мнимую правоту. Что и говорить, сёстры были абсолютно не похожи и не ладили друг с дургом, как кошка не может ужится с собакой. Август же относился к поступкам Доры скептически, будто до сих пор считал её несмышлённым ребёнком, не способным анализировать свои действия. Кайю безмерно радовало то, что хотя бы к ней Август относился не как к младшей сестре-недотёпе, а как к равному.

Дымка выскользнула из шалаша на свежий воздух. Из щуплой кошечки, которую Август в детстве умещал на ладони, она выросла в прекрасную, стройную и ловкую кошку. Сильные кошачьи мускулы отчётливо виднелись под её шкурой. Но самое удивительное, что только было в Дымке — это её глаза. Огромные, круглые и прозрачные они подчёркивали красоту её миниатюрной мордашки.

Вот кошка насторожилась и вдруг присела. Кайа замерла, увидев, что кошка сосредоточенно смотрит куда-то сквозь деревья, и сжала в ладони рукоятку томогавка, ожидая увидеть врага, но из кустов всего лишь вспорхнул дрозд. Высоко подскочив, Дымка выгнула спину и стрелой рванулась к птице. Выкинув вперёд сильные лапы, Дымка вцепилась когтями в птичье крыло, и дрозд, отчаянно крича, обрушился на землю. Дымка, не теряя времени даром, вскочила ему на спину и прикончила быстрым укусом в шею. В следующий миг дрозд уже безжизненно валялся у её лап.

— Вот и завтрак! — довольно проурчала кошка.

— Что будем есть? — тут же выскочила из шалаша Дора. — Или Кайа опять всё съест, и ничего мне не оставит?

— Кто бы говорил! — прошипела Кайа, опуская томагавк на землю.

— Сама ты такая! — взвыла Дора, поднимая кулак. Её пухлые щёки раздулись, а глаза сузились в две тонкие щёлочки.

— А ну тихо! — прикрикнула Дымка. — Вы сёстры, а спорите, как двое Длинномордых! А на завтрак у нас свежий и вкуснейший дрозд!

— Фу! Поймай что-нибудь другое! — зарыдала Дора. — Не буду есть дрозда! Поймай свиную котлету!

— Дрозд по вкусу как котлета. Сойдёт.

— Как куриная котлета! А я хочу свиную!

— Хватит! — шикнула Дымка, подскочив к старшей из сестёр и глядя ей в глаза. — Ваша мать завещала мне воспитывать вас! А это одна из мер! Или ты думаешь, что мои когти уже притупились за время наших скитаний?

Кайа отвернулась. Что тут говорить, а за эти шесть лет Дымка успела набраться от Доры самой отменной сварливости. Хорошо хоть, что истеричность младшей сестры на кошку не распространилась.

— О чём сыр-бор? — раздался голос из кустов. Это вернулся Август. Он раздвинул рукой ветки кустарника, и селал шаг на поляну, приветливо улыбаясь. Время почти не изменило Августа, не считая того, что он стал гораздо выше ростом, чем тогда, шесть лет назад. Но он по-прежнему оставался всё тем же рыжеволосым мальчишкой, с горящими неистовым пламенем зелёными глазами и неизменной улыбкой на губах. Улыбаться, невзирая на все невзгоды, подосланные матушкой-судьбой, встречать опасности с весёлой искрой в глазах — разве не в этом заключается истинная сила?

С плеч Августа спускался серо-зелёный плащ, доходящий ему до колен. В некоторых местах плащ был порван, что свидетельствовало о многих невзгодах, которые он перенёс вместе со своих хозяином. За пояс был заткнут меч в чёрных ножнах, который они одажды нашли в лесу на месте разгромленного лагеря деревенских повстанцев.

Пройдя мимо Доры, Август бросил к её ногам книгу в сером переплёте:

— Читать будешь. Это лучше, чем каждый день закатывать истерики по поводу еды.

— Что это? — спросила Кайа, вставая с валуна и любопытно глядя на книгу.

— Нашёл. В километрах семи отсюда есть деревушка. Ну, ты знаешь, местные боятся нас, как огня, после того, как по всем населённым пунктам развесили объявления, что мы ужасные преступники, безжалостные убийцы и тому подобное.

- Не буду читать! — завизжала Дора, откидывая книгу в сторону, и Дымка еле успела увернуться от просвистевшей у неё над головой кладезью знаний.

— Да уж, гранит науки! — встав с земли, прошипела кошка. — Таким гранитом кого угодно пришибёшь!

Кайа отпрыгнула от книги, врезавшейся в валун и разлетевшейся на кучу листочков. Взмахнув рукой, чтобы удержать равновесие на гладком камне, она нечаянно выпустила томагавк, и он со свистом пролетел мимо Августа, оставив дыру в его плаще.

— Хорошо заточила… — ухмыльнулся Август, с облегчением осознавая, что он был на волоске от столь глупой смерти, но остался жив. Он незаметно улыбнулся, как бы сам для себя, радуясь новой памятной дыре в своём плаще.

Книга разлетелась, и её страницы рассыпались по земле. Вместе с лёгким дуновением ветерка страницы тихо поползли через полянку к ногам странников. Внимание Кайи привлекла одна страничка, упавшая около неё, на которой были изображены странные существа. Судя по всему, из местных мифов. У них было две головы — одна собачья, а другая кошачья, и змеиные языки, с которых капала ядовитая слюна. Рядом с ними стояло такое же существо, только выше, и в руках у него был меч, который оно заносило над головой какой-то особы в богатых одеждах с эмблемой Короткомордых.

— Что это? — спросил Август, подходя к сестре и протягивая вперёд руку в попытке вырвать у неё из ладони обрывок страницы. — Что-то мне это напоминает….

— «И заслышав грохот выстрелов праведной Фриции Гары, дочери великого Просветителя, и слуг её благочестивых, что шли с карой законной существам полукровным, что дети Бичты-кошки и Пята-Пса…» — Кайа замолчала, вздрогнув. Она поняла, о чём пойдёт речь в этом тексте, и к её горлу будто подступил ледяной ком.

— Читай дальше, — твёрдо сказал Август, его глаза потемнели. — Читай!

— «… заслышав грохот…, дети Бичты-кошки и Пята-Пса, побежали прочь. И были сильны настолько они, а силы им сам дьявол давал от грязной крови их, что даже огненные орудия пролетали сквозь них, не причиняя им урона, а ядовитые стрелы лишь добавляли яда их проклятой крови…»

Дымка зашипела и, ощетинившись, приняла устрашающую стойку. Дора, по-детски выпучив глаза, внимала каждому слову старшей сестры, будто готовясь к очередному истеричному визгу. Её щеки снова раздулись и покраснели, и вид её в целом не предвещал ничего хорошего.

— «… И решили жуткие твари отмстить Гаре, праведной Фриции земель наших, и исчезла из палат своих богатых Наследница единственная, что дочь Фриции Гары — Наследница Дия. Выкрали существа полукровные её и убили её, закололи клыками да когтями острыми, всю кровушку выпили. И бросились в лес они, взяв с собой праведных созданий Короткомордых, и осквернены теперь их души, и в жилах течёт яд. Но не уйти от кары священной Фриции Гары — убита была Бичта-кошка, но три существа бегают по лесам, рыщут в поисках свежей души, ибо мечтают отмстить всему роду Фриции и всем вам, мирные граждане. А Наследницей новой стала Даава — племянница Фриции Гары, и жестока будет кара её полукровкам бесчестным».

— Не стоит читать эту книгу, — буркнул Август, вырывая страницу из рук сестры. Швырнув листок на землю к книге, он выплеснул на неё содержимое небольшого флакончика, который достал из кармана, и бумаги мгновенно воспламенились. Воцарилась тишина, будто все любовались языками пламени, пожирающими ненавистную книгу. Август склонил голову, словно пряча глаза, но от Кайи не укрылось, что брат снова, будто бы для себя, улыбался.

— Откуда у тебя новый Флакончик Душ? — нарушила тишину Дымка. — Полагаю, это Душа Феникса?

— Подумаешь! — фыркнул Август. — Ну, допустим, стянул…

— Ты ограбил библиотеку, да ещё и зелье стянул! — завизжала Дымка, выпустив когти и выгнув спину. — Да тебя же видела сотня людей! Сейчас они начнут прочёсывать леса, и найдут нас! А мы практически безоружны!

— Почему это? — буркнула Кайа. — С нами мои томагавки!

Сказав это, она снова бросила нож в мишень, висящую на соседнем дереве, и попала в самый её центр.

— Все люди, видевшие меня, уже на том свете, — пожал плечами Август, повернувшись к кошке. Его взгляд полыхал мрачным огнём. — По-крайней мере те, кто далеко совал свой любопытный нос. Как говорят, любопытной Варваре…

— Не хвастайся! — махнула рукой Дора. — Ты даже мухи не тронешь! Кишка тонка!

— Я не боюсь крови, — рявкнул Август, исподлобья взглянув на младшую сестру. — Просто ценю воинскую честь! Люди достойны смерти, а муха не причинила нам никакого вреда, чтобы умирать по нашей вине. И мы для неё слишком сильные противники. У каждого должно быть право на победу.

— Ясно, — проворчала Дымка. — Значит, через час сюда уже прибудет армия Фриции, поскольку Август решил поиграть в солдатики… Я понимаю ваше рвение поучаствовать в настоящей битве. Это у вас от отца…

— У меня нет такого рвения! — покачала головой Дора. — Лишь рвение пообедать. Так что там с дроздом?

— Надо уходить отсюда! Как можно быстрее и как можно дальше! — выпалила Дымка.

— Ура! Мы добежим до самой границы! Я увижу Длинномордых! Узнаю, кто это такие! — обрадовалась Кайа, подняв томагавк высоко над головой. — Тут же рядом граница?

— Мы никогда не пойдём к Длинномордым, Кайа, — покачала головой Дымка. — Они ужасны. Они огромны и беспощадны. У них гигантские клыки и противные маленькие глазки. Ещё они всё время издают противный захлёбывающийся визг и просто ненавидят Короткомордых. Пока я с вами, вы никуда не уйдёте с этих земель.

— И нас будут вечно преследовать…

— Длинномордые ненавидят вас не меньше, поверь. Их Фриц жесток и стремителен, он выделит столько воинов, сколько потребуется. Расправа будет быстрой. Даже Август ничто, по сравнению с армией в тысячу хорошо обученных солдат.

— Идём, — буркнул Август. — Все равно надо покидать это место. Чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.

— Это из-за книги? — поёжилась Дора. Она встала с земли и помогла старшим собрать вещи. — Я вот помню нашу маму… Её, кажется, звали Бичта? Бичта… Это звучит, как мечта. Бичта — мечта…

— Нет рифмы! — фыркнул Август. — Идём, вещи собраны.

Дымка вскочила на плечо Кайи и махом хвоста указала, куда идти.

— Наша мама была такой смелой… — смахнула слезу Дора. — Она так вкусно меня кормила…

— Дора!

— Да. А помните, как она бросилась нас защищать…

— Молчи, — осадил сестру язвительным замечанием Август. — Она была не смелой, а сумасшедшей! Бешеной женщиной, которая рванулась в неравную битву, не сказав своим детям не слова! Лишь похваставшись Дие, какая она, видите ли, героиня!

— Август, не надо… — сказала было Кайа, но было уже поздно. Дора подняла глаза к небу и зарыдала, да так громко, что Дымка еле удержалась на плече Кайи, чуть не рухнув на траву.

— А ещё и влюбилась невесть в кого! — продолжал Август, не замечая истошных рыданий младшей сестры. — Во всём этом либо есть какой-то подтекст, либо наша мать сбредила! Во второе я, кстати, верю больше!

Дора резко остановилась и упала на землю, вцепившись руками в траву. Она громко и истерично рыдала, чуть ли не захлёбываясь от собственных слёз.

— Я никуда не пойду! Он дурак! Дурак!

— Но Дора, нам надо идти дальше…

— Пусть признается, что дурак!

Август переглянулся с Кайей, и та лишь пожала плечами.

— Ну… я дурак…

Весело смеясь, Дора вскочила с земли и кинулась мимо Августа и Кайи.

— Ну и что с неё взять! Такая уж она, никогда не вырастет! — ехидно улыбнулся Август.

Сгустились сумерки. На лес лёг непроглядный туман. Он оседал на одежде, колючим холодом обжигал лицо. Ничего не было видно даже на расстоянии вытянутой руки.

— Давайте сделаем привал, — предложил Август. — Сегодня мы ушли достаточно далеко…

— Но могли бы и дальше! — шикнула Дымка, спрыгивая с плеча Кайи. — Если тебя видели в деревне, то скоро сюда нагрянут воины Фриции! Да и какое отвратительное место для ночлега! Сыро, как на болоте! И вся земля в сосновых иглах!

— Мы не будем оставаться на ночлег, — отрезал Август. — Всего лишь небольшой привал.

— Но как? — ахнула Кайа. — Мы же не можем двигаться ночью! Это опасно!

— Не опаснее, чем играть в салки с воинами Фриции.

— Зачем ты вообще полез в эту деревню?

— Стоило припугнуть народ.

— Не думай, что если тебе пятнадцать, то ты всегда принимаешь правильные решения!

Август сердито сверкнул глазами, но промолчал. Его гнев мгновенно сменился на милость, и он ехидно улыбнулся, будто его сестра только что слямзила невероятно смешную глупость.

— Что же вы за семейка такая? — пробурчала Дымка, вылизывая слипшуюся в комья от влаги шерсть. — Ругаетесь целыми днями, не можете ничего друг другу уступить, как три барана!

— Сама баран! — пискнула Дора.

— Тихо! Привал тридцать минут, и идём дальше! Отдохните и поешьте! — распорядился Август. — Кайа, сможешь поджарить этого дрозда, если я дам тебе Флакончик с Душой Феникса? Хотя нет, не стоит. Дымка лучше справиться, а мы с тобой пока разведаем местность, чтобы выяснить, куда мы дальше пойдём. Лучше поскорее выбраться из этого леса.

Кайа кивнула и, сбросив со спины мешок с вещами, повесила суму с томагавками через плечо. Следом за братом, она молча ступила в тёмную чащу. Август уверенно шёл вперёд, разрубая большим ножом попадающиеся ему на пути ветки.

— Вроде всё тихо, — наконец кивнул он. — Попробуем сориентироваться, в какой же части леса мы оказались. Я пойду поджарю Доре дрозда, а ты иди вон туда. Смотри не заблудись!

— Ещё чего! Лес — моё второе я.

Кайа уверенно зашагала в указанном направлении. Мягкий мох проваливался под её ногами, создавая ощущение, что она идёт не по земле, а по облакам. Ветки царапали лицо, но Кайа безразлично отодвигала их в сторону. Её волосы сильно курчавились от росы, а ресницы побелели от холода.

Вдруг что-то пискнуло у неё под ногой. Чёрная молния пронеслась перед глазами. Выхватив из сумки томагавк, Кайа стремительно швырнула его в неожиданно выскочившее существо. Оно с тихим визгом упало на землю. Тяжело дыша от страха, Кайа осторожно подошла к нему и облегчённо вздохнула, увидев, что это всего лишь нерасторопная перепёлка. Кайа подобрала несчастную птицу. Что уж поделать — станет частью ужина. Одним дроздом всех не накормишь! Особенно Дору…

Кайа положила перепёлку в мешочек с оружием, и пошла дальше. Но тут новый шум заставил её замереть. Это вовсе не походило на перепёлку или какого-нибудь лесного существа…

— Эй! Вот ты где! — раздался крик сзади. Обернувшись, Кайа увидела Дымку, выбегающую из леса. — Как этот Август смог отпустить тебя в лес одну!

Кошка выбралась из густых зарослей ежевики, пытаясь на ходу отодрать прицепившиеся к шерсти колючки, что со стороны выглядело весьма забавно. Доковыляв до Кайи, кошка опустилась на пушистый мох и энергично провела языком по взъерошенной шёрстке на плече, демонстративно фыркая.

— Этот Август уже вернулся! И, представь, даже не вспомнил, что отпустил маленькую девочку в лес! — проворчала кошка.

Кайа отвела взгляд в сторону.

— Я уже не то малое дитя, которое не могло выжить в одиночку, — пробормотала она, задумчиво глядя в лес. — Может, Август понял, что я могу стать такой же воительницей, как и…

— Не мели ерунды! — возмутилась Дымка. Она уже закончила своё умывание и поднялась на лапы, готовая двинуться в обратную сторону. — И ежу понятно, что моим девочкам нет места на военном поприще! И, в отличие от твоего полоумного братца, я забочусь о вашей целости и сохранности!

Кайа пожала плечами. Бичта не ошиблась, остановив свой выбор на этой кошке… Но Кайа давно уже знала, что не хочет жить под чьим-то надзором. Почему они должны слушать указы Дымки? Почему они всё время должны бежать? Почему они не могут дать отпор, ведь они достаточно сильны, чтобы противостоять врагу? В конце концов, они на войне. А на войне к врагу не поворачиваются спиной, стараясь его игнорировать. Ведь шрам на спине — позор для воина. А армия Фриции в любой момент может, нарушив их мнимый мир, ударить в спину…

— Идём! — взмахнула Дымка хвостом, призывая Кайю пойти за ней. — Представляешь, Август опять плохо кушает! Уходя, я сказала ему, чтобы он доел всё до последней крошечки! Так что ты думаешь? Он, небось, выбросил мою стряпню за ближайший куст и думает, что кого-то этим обвёл вокруг пальца! Эй, ты меня слушаешь?

Кайа участливо кивнула, стараясь не показать, что половину кошкиных слов пропустила мимо ушей. В её голове жужжал и гудел целый рой мыслей. Свобода, драки, победы, поражения… И совсем не хотелось думать об обыденных делах серой повседневности.

Глаза Дымки потемнели, а с изящной мордочки мгновенно сошла усмешка:

— Вы что, и правда, так не любите мою кулинарию?

— Дело вовсе не в том, чем мы набиваем себе брюхо! — парировала Кайа. — Я просто подумала…

Она не договорила, так как Дымка раздвинула лапами ветви куста и выскочила на поляну, где, сидя около костра, их с нетерпением ждали Август и Дора.

Реприза

Кайа смотрела вслед тёмной фигуре, нырнувшей в огненный океан. Пламя будто на мгновение расступилось, чтобы пропустить Бичту в горящий неистовой яростью врагов ад, а затем сомкнулось, поглотив её раз и навсегда.

Рысь нервно дёрнула плечом, будто подавая сигнал двигаться дальше. Если они уйдут сейчас, это событие навсегда поделит их жизнь на было и стало. Если не уйдут, то беспрерывная жизненная стезя найдёт свой конец здесь, в бушующей огненной стихии.

Времени на раздумье не было. Дия потянулась рукой за своим странным оружием, настороженно оглядываясь по сторонам, и её предосторожность заразила тревогой всех остальных. Глаза Наследницы грозно сверкнули, и Кайе невольно передалась её суровая уверенность.

— Август, Кайа, смотрите! — воскликнула Дора, указывая пальцем на странные тени, мелькающие за сполохами огня. Они расплывались и колыхались в горячем воздухе, подобно миражам в знойный летний полдень. Тут же послышались резкие крики, чей-то громкий голос грубо отдавал остальным короткие приказы.

— Бегите, бегите до самой границы Длинномордых! — воскликнула Дия, резко ударив льва пяткой по боку. Огромное животное тряхнуло светлой гривой и резко развернулось в обратную сторону.

В следующее мгновение из-за языков пламени на полянку посыпался град горящих стрел. Рысь стремительно развернулась и кинулась в лесную чащу, увозя троих детей всё дальше и дальше от их былого прибежища…

Кайа сонно открыла глаза, хлопая побелевшими от инея ресницами, будто до сих пор не могла понять, где сон, а где явь. Уже давно всем странникам снилось одно и то же. Будто бы каждый день был не более чем однотипное звено в череде таких же одинаковых дней, события повторялись снова и снова. Каждый день — новое странствие или просто продолжение пути к старой цели по новому маршруту. Каждые день — леса, поля, холмы. То стены гор, то горы стен. И даже сны стали одинаковы.

«Нет вчера, нет сегодня, нет завтра… — подумала про себя Кайа. — Есть бесконечный водоворот, в котором кружиться один и тот же день. Он повторяется снова и снова, а изменения в нём зависят лишь от того, что мы помним опыт предыдущей вариации. Нам кажется, что мы вступили в новое начало, но на самом деле мы всё там же, в том дне, в его новой вариации продолжаем дело вариации предыдущей, и лишь за счёт этого в своём понимании движемся вперёд».

Кайа потёрла кулаком глаза и оглядела полянку, на которой они вчера заночевали. Дымка тихо посапывала около не ё. Возле самого кошачьего носа кружился мелкий комар, сносимый в сторону тёплым кошачьим дыханием. Дымка что-то невнятно пробормотала во сне и глубоко втянула носом воздух. В следующий миг комар вместе с воздушным потоком стукнулся о кошачий нос, и Дымка, громко чихнув, замахала над собой лапами, пытаясь прогнать назойливую мушку.

Дора дремала чуть поодаль, укутавшись в тёплый сухой плащ. Её громкий храп оглашал весь лес, так что Кайе даже становилось боязно, не услышит ли их кто. Бока Доры мерно вздымались и опадали, от её шумного сопения стебельки травы возле её лица ходили ходуном, а прядка волос, упавшая на лицо, время от времени подлетала в воздух.

Август, ухмыляясь, сидел в тени дерева, отперевшись локтем на свой меч, лезвие которого казалось алым, будто от крови, отражая восходящее солнце. Август заворожено следил за ярко-красным небесным светилом, медленно поднимающимся из-за леса. Вначале облака покинули небо, а затем на нём заиграли пастельные лучи, придавая всему мягкий, добродушный свет и прогоняя мрак из леса. Затем показался уголок солнца, и вот весь алый диск незаметным образом перебрался повыше, полностью высунувшись из-за горизонта. Август закрыл глаза, и в представшей перед ним тьме закружили цветные круги, будто яркое солнце просвечивало даже сквозь закрытые веки.

Солнце поднималось всё выше и выше. Послышались шорохи в кронах деревьев, скрежет крохотных когтей по древесной коре, писк лесных грызунов средь травы и взволнованные крики птицы, у которой ночью хищник утащил птенцов. Лес наполнился жизнью. Кайа чувствовала её в каждом дуновении тёплого ветерка, в каждом шелесте зелёного листа, в каждом звуке, доносящемся из глубины леса. Она чувствовала себя частью этого светлого мира, проснувшейся вместе со всеми его жителями по общему сигналу, зовущему её продолжить начатое дело. Как люди, встающие по звону колокола на главной площади, идут на работу. Только это было совсем по-другому. Этот сигнал незрим для людей. Попав в лес, человек растеряется и будет застигнут врасплох, не в силах понять лесное единство действия и чувствуя себя явно чужим. Людям не знакома сплочённость лесных существ. Им не понять единение слабых и сильных, единение жертв и охотников. Им не понять их общую сущность, созданную сложением эксплуатируемых и эксплуататоров, добычи и хищника, малого и великого, сумма которых и обозначается словом «лес».

Это не просто непроходимая чаща деревьев, населённая живыми существами, как часто характеризуют это место люди. Это светлый храм жизни, где царит природный баланс, где чтутся законы, завещанные создательницей-природой, а не поставленным во главе наместником, где исповедуется религия реальных вещей, существующих факторов, зависящих от реальных личностей и реальных поступков, а не слепая вера в снизошедшее с небес и изменившее всё в одночасье чудо.

Лес — это дом. Гостеприимный дом множества зверей, птиц, насекомых, растений. Это и её дом в том числе. Это дом Дымки, Доры и Августа. И так будет всегда.

Дымка сонно потёрла лапой мордочку и широко зевнула, клацнув напоследок зубами. Она села, гордо расправив плечи и повернув голову к утреннему солнышку. Минуту она посидела, нежась в его ласковых лучах, а затем принялась яростно вылизывать свою пушистую грудку.

Кайа легонько ткнула рукой Дору, но та лишь перевернулась на другой бок, громко сопя. Солнечный зайчик коснулся её лица, и Дора спрятала голову под плащом, недовольно фыркая.

— Не буди лихо, пока оно тихо! — пробурчала Дымка, проведя лапкой по заспанной мордочке. Она покосилась на Дору, и глаза её ехидно сверкнули.

— Не находите, что наш пятнадцатиминутный привал несколько затянулся? — подал голос Август. Убрав меч в ножны, он резко вскочил на ноги, и устремил на Дымку вопросительный взгляд зелёных глаз.

— Вчера все мы очень устали, — пробормотала Дымка, в последний раз лизнув свою переднюю лапку. Повернув голову, она быстро взглянула на прилизанную шёрстку на своём плече и удовлетворённо кивнула.

— Усталость — не повод отбрасывать коньки для того, кто наметил себе цель и собрался идти к ней, — отрезал Август. Он спрыгнул с моховой кочки и решительными шагами направился в чащу.

Дымка ухмыльнулась и покачала головой.

— Вставай, Дора! — фыркнула она, ткнув соню в щёку мягкой лапкой.

Дора что-то невнятно проворчала и перевернулась на другой бок, всем своим видом показывая нежелание вставать.

— В таком случае Август уйдёт, и мы останемся без завтрака! — добавила кошка.

Дора тут же резко повернула к ней свою голову и презрительно уставилась в кусты, где только что скрылся старший брат. Её глаза раздражённо сверкнули, и она силой воли заставила себя подняться.

— Только ради завтрака! — отрапортовала она, раздувая от злости щёки.

Глава 2 Модуляция

Мярион. Дворец Верслибр.

Утро. Из тёмного коридора, озарённого только прямоугольником мягкого света, падающего от длинного, выполненного в готическом стиле окна, доносилось угрюмое эхо шагов, отдающееся от мраморных стен и высокого потолка, как от сводов пещеры. Свет, проходящий свозь ажурные витражи окна, цветными ромбами ложился на до блеска полированные плиты пола. Прозрачные лучи, в сиянии которых плясали пылинки, одним общим снопом падали на один участок туннеля. Конец же коридора купался во тьме, которая добавляла массивности монументальному интерьеру.

Генерал Райпур медленно брёл по мраморному холлу, прислушиваясь к отзвуку своих шагов, которые были единственным шумом, нарушающим утреннюю тишину дворца. Они отдавались тяжёлым эхом от дальней стены и бумерангом возвращались к генералу. Порой могло показаться, что он единственная живая душа во всём дворцовом монолите, но генерал точно знал, что за каждой массивной дверью из красного клёна, наглухо запертой металлической задвижкой, кипела жизнь. Слуги Верслибра наверняка уже встали. Генерал Райпур чувствовал запахи только что приготовленного овсяного печенья и свежевыжатого апельсинового сока, дразнящие его аппетит. Они яснее всяких слов говорили, что кухарка и её поварята уже давно на ногах и готовят остальным обитателям дворца завтрак. Эхом от стен отдался звонкий смех служанок, бегущих по своим поручениям вниз по лестнице, где-то вдалеке послышалось неуклюжее клацанье кошачьих когтей о полированный пол, и всё вмиг стихло.

Генерал Райпур мог с полной уверенностью сказать, что и где происходит в просыпающемся Верслибре. Акустика дворцовых сводов не давала ни одному звуку остаться незамеченным, а из окна открывалась панорама на весь внутренний двор. Сквозь окна противоположного крыла, отведённого королевской свите, были видны помещения, где, не покладая рук, работали слуги. Кто-то трудился на кухне, кто-то стирал пыль с мраморных подоконников, кто-то спешил подобрать Фриции Гаре гардероб.

Генерал остановился около узкого, высокого окна, украшенного витражами. Через их цветную призму вид на лежащий внизу город искажался. Генерал Райпур прислонился лицом к оконному стеклу, пытаясь разглядеть очертания домов Мяриона. Дома, расположенные ближе к городскому центру и, непосредственно, к Верслибру, были богаче. Их стены были расписаны дорогими красками по сырой штукатурке, то бишь, как их называют, фресками, тяжёлые позолоченные фасады и поддерживающие их колонны монументально возвышались над широкой улицей, вдоль которой чинно стояли в ряд высокие, украшенные металлическими завитушками и спиралями, фонари. Главная улица, именуемая Паркетной, за то, что по приказу Фриции была выстлана не гравием или брусчаткой, а гладким паркетом, пока пустовала.

Дальше, за престижным центральным районом, выдержанным в стилях барокко, рококо, и не уступающем им строгом классицизме, начинались простые спальные районы, лишённые колоссального монументаллизма. В рядок стояли белые дома с узкими окнами, украшенными разве что необычными наличниками и изредка витражами, изображающими сцены из истории территории Короткомордых и непосредственно Мяриона, как её столицы. Крыши были устланы багровой черепицей, и над каждым их козырьком гордо развевались красные стяги и знамёна с эмблемой территории Короткомордых.

Город дышал пустотой и прохладой. Жители Мяриона ещё мирно спали в своих домах, но генерал знал, что это ненадолго. Солнце поднималось всё выше и выше. Его лучи весело плясали по красным крышам, окрашивая их в кровавый цвет. Будто это было кровью, струящейся по жилам Мяриона и пробуждающей в нём жизнь. Генерал Райпур чувствовал эту жизнь в каждом колыхании дыма, бегущего из труб домов, в каждой тени, прячущейся в тёмном закоулке, в каждом контуре, промелькнувшем за стеклом прозрачного окна. Мярион ждал одного — сигнала к пробуждению. Словно зверь, затаившийся в кустах и ждущий сигнала собратьев к атаке на свою жертву.

И вот сигнал раздался. На центральной площади послышался первый удар колокола. Глубокий, низкий, мощный и величественный он пронёсся по звенящей морозной тишине, наполняя её своим святым звучанием. Но стоило первой вибрации звука в воздухе растаять в городских переулках, послышался второй удар. Генерал Райпур замер у окна, будто созерцал нечто священное, нечто с глубоким значением и смыслом для него и его города.

Колокол пробил семь раз. Распахнулись двери домов, открылись ставни окон. Послышался смех, говор, ржание лошадей и фырканье рысей, тихий визг колёс по Паркетной улице. Продавцы лязгали ключами, открывая двери своих магазинов, шуршали тенты, натягиваемые над уличными столиками кафе. Над городом разлился бодрящий аромат кофе и свежей выпечки, подаваемой к завтраку. Сильнее повалил дым из труб. И вот уже улицы были полны спешащих по своим делам людей. Они обменивались приветствиями, дружелюбно махали друг другу руками или просто спешили вдоль ровных рядов домов на работу. Кто-то шумно спорил с продавцом фруктов, пытаясь занизить для себя цену, кто-то любезно просил извозчика доставить его побыстрей по нужному адресу, кто-то вежливо заказывал в кафе «Рис и рыба» чашечку кофе.

Генерал Райпур чувствовал себя частью этого мира. Привычного мира, который он знал с самого детства именно таким — гостеприимной и тёплой столицей, домом тысяч покорных Фриции людей. Своим домом. И домом Фриции Гары, и Наследницы Даавы в том числе.

Вот он — светлый храм людского бытия, созданный их предшественниками и до сих пор живущий по их заветам. Сколько людей прошло через него, оставив в переулках Мяриона свой след. И скольким людям ещё предстоит пройти! Город — вот высшая социально-общественная система. Она идеальна, всё в ней делается по общему канону. Ведь если что-либо в этой системе пошло не так, это бы отразилось на всех её звеньях, ведь они, сосуществуя вместе, неразрывно друг с другом связаны. Потому Мярион — воплощение идеала, в котором связь звеньев не прерывалась никогда…

— Неужели Вас, генерал Райпур, заинтересовала жизнь простых людей? — прокряхтел за спиной генерала старческий голос, выведя его из раздумий.

Райпур резко обернулся и вежливо склонил голову, увидев выступившего из темноты коридора старика. Лицо пожилого человека было спрятано под капюшоном красного плаща с эмблемой их родной территории, из-под которого торчал только крючковатый нос и длинная, завязанная местами в косички, борода. Внешним видом старец напоминал древнего друида, если бы не богатые, свойственные только дворцовой элите, одежды.

— Прошу меня простить, Ваше Сиятельство, — учтиво поклонился генерал Райпур.

— Постойте, за что же Вам извиняться? — удивился старик. Он задумчиво погладил рукой бороду и подошёл к окну, глядя на проснувшийся город. — Разве что за то, что Вы свысока дворцовых башен взираете на тех, кто ниже Вас по служебным положениям. Скажите-ка, Райпур Альтергиль, Вам нравится вот так смотреть на наш народ с презрительной усмешкой на устах?

— Извините меня, Просветитель, — уклончиво ответил генерал. — Я в праве не отвечать на Ваши вопросы. И также вправе считать их не более чем провокацией. Не забывайте, что я подчиняюсь только Фриции Гаре и обязан отвечать только на её вопросы.

— Вот как… — пробормотал Просветитель, накручивая на указательный палец свою длинную бороду. — Я и в правду забыл, что Вы, Райпур Альтергиль, неизлечимый патриот. В таком случае, единственное, что я могу пожелать Вам, это удачи на Вашем служебном поприще.

Последние слова старик произнёс с особой язвительностью, что не укрылось от генерала Райпура. Отведя глаза, генерал молча кивнул Просветителю, и тот ухмыльнулся, будто радуясь его бесприкословию.

— Думаю, Вам пора идти. Наследница Даава скоро проснётся, — продолжил Просветитель, когда Райпур повернулся к нему спиной. — Только прежде чем Вы уйдёте, позвольте мне задать один вопрос…

Райпур нахмурился, но молча кивнул.

— Скажите, после всего, чего Вы добились, после всех войн и великих битв, ордена за участие в которых Вы гордо носите на груди, устраивает ли Вас то, что оставила Вам моя дочь, или, как Вы её именуете, Фриция Гара? Поставлю вопрос иначе, нравится ли Вам, прошедшему через все врата ада, присматривать за её полоумной племянницей, которая не может связать и пары слов? Разве это Вы считаете наградой великому воину?

Райпур отвёл глаза и повернулся спиной к старику. Генерал прекрасно знал, что Просветитель не испытывает к нему никакого должного уважения. Скорее, отец Фриции, напротив, презирал его.

— И всё же ответьте мне, Райпур? Разве это то, чего вы хотели? — настаивал на своём старик. — Стать тенью слабоумной Наследницы? А после подчиняться её указам?

— Не смейте говорить так о Наследнице Дааве, — тихо прошипел Райпур. На мгновение он зажмурил глаза, погружаясь во тьму, мутной злобой заполнившую его душу. Затем он замер и повернул свою голову к Просветителю, сурово глядя на него испепеляющим взглядом. — Это великая честь — оберегать жизнь такой женщины, как она. Оберегать жизнь нашей следующей великой Фриции.

— Я уже говорил, что Вы, Райпур, больны неизлечимым патриотизмом, — ухмыльнулся старик и с этими словами исчез во мраке коридора.

Мгновение генерал Райпур угрюмой тенью стоял посреди мраморного холла, глядя на невесомые пылинки, кружащиеся на том месте, где секунду назад стоял Просветитель. Но буквально в тот же миг, когда серая пыль опустилась на пол, в конце коридора послышалось цоканье каблучков и прерывистое дыхание.

— Генерал Райпур! — раздался запыхавшийся голос, и в конце холла появилась смешная толстушка в одежде служанки.

Она остановилась, смахивая со лба пот и пытаясь отдышаться.

— Вот Вы где, генерал Райпур! — бросила она, вежливо кланяясь.

— Что-то случилось с Её Высочеством Наследницей Даавой в моё отсутствие, Тикка? — спросил генерал, стремительными шагами направившись к служанке, названной Тиккой.

Тикка подняла на него глаза и отрицательно помотала головой.

— С Наследницей, слава первозданным духам, всё в порядке! — отрапортовала она. — Просто колокол уже пробил, а Вы так и не появились на рабочем месте… Обычно, генерал, Вы никогда не опаздываете.

Генерал Райпур кивнул. Замерев, он последний раз посмотрел сквозь оконные витражи на ровные красные ряды крыш, блестящие алым в лучах поднявшегося солнца.

— Я просто беспокоюсь за Вас, генерал Райпур! — продолжила Тикка, судорожно подбирая слова. — Мало ли, Её Величество Фриция отправила Вас на очередную, не требующую отлагательств миссию, а нас и не предупредила! Как же мы без Вас-то, генерал Райпур, справляться будем!

Тикка побежала в обратном направлении, делая неуклюжие короткие шажки, и Райпуру ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

Что за необъяснимая сила заставила его сегодня замереть у окна? Что заставило его обратить своё внимание на то, что с детства он воспринимал за очевидное?

— Возможно, Просветитель прав, — пробормотал генерал, глядя в пол. — Наверное, я излишне много внимания уделяю своей работе. Она того не стоит.

— Да не слушайте Вы его, генерал Райпур! — протараторила Тикка. — Только и умеет, что клеветать на хороших людей! Видать, помутила старость его разум! Я вот, может, и не служила в нашей армии, да и то радуюсь своей работе! А таких людей как Вы, Райпур, ещё поискать надо! И нет ничего позорного в том, чтобы заботиться о том, кто нуждается в твоей помощи. Напротив, это великая честь и главная радость — знать, что ты смог сделать кого-то хоть на толику счастливей.

Генерал Райпур уже в который раз уныло кивнул.

Тикка замерла перед дубовой дверью, украшенной резными узорами. Охранник, стоявший около двери, молча отошёл в сторону. Взмахом руки Райпур показал ему, что он может быть свободен. Охранник отвесил ему вежливый поклон и, перед тем, как уйти, бросил:

— Фриция Гара хотела видеть вас, генерал.

Тикка вопросительно посмотрела на генерала Райпура.

— Вы же не уходите от нас, нет? — вздрогнула она. — Мы так к вам привыкли! А бедняжка Даава! Она же никого не хочет видеть, кроме вас!

— Служба зовёт, Тикка, — ответил генерал и развернулся, чтобы идти обратно.

— Но Вы же обещаете, что не уйдёте? — окликнула его Тикка, поворачивая дверную ручку. — Обещайте!

Генерал Райпур молча посмотрел ей вслед. Мгновение он постоял на месте, глядя во тьму коридора, клубящуюся за спиной служанки, а затем отвернулся и решительно зашагал прочь, оставив её без ответа.

«Я подчиняюсь только указам Фриции. И обещания даю только ей, — напомнил он себе.»

Генерал Райпур миновал королевские палаты и спустился в тронный зал. Его огромные, расписанные золотом, двери, были заранее открыты, будто Фриция уже давно ожидала его прихода. Аккуратно шагая по красному атласному ковру, чтобы не запачкать дорогую материю грязными подошвами, генерал медленно зашёл в зал и тут же упал на колени, отвесив Фриции низкий поклон.

— Приветствую тебя, Райпур Альтергиль, — пророкотала Фриция, и её голос мощным эхом пролетел над всем тронным залом.

Она сидела в самом его конце на высоком золотом постаменте, повернувшись спиной к остальному залу. Её длинное красное платье спускалось до самого пола, и на его богато расшитом подоле дремали несколько пушистых белых кошек. Животные лениво переворачивались с боку на бок, блаженно потягиваясь, и создавалось такое впечатление, что они ни разу не поднимались на свои коротенькие лапки и ни разу не выходили за пределы тронного зала.

— Вы хотели меня видеть, — напомнил своей покровительнице генерал, поднимаясь с пола.

— Да, хотела, — кивнула Фриция. — И сейчас не откажу себе в этом удовольствии. У меня для тебя, Райпур, есть одно поручение.

— Я с радостью возьмусь за любое дело, — пробормотал генерал.

— Вот и отлично, — Фриция поднялась на ноги и медленно сошла по золоченым ступенькам со своего постамента. Кошки лениво перекатились с её платья на холодный мраморный пол, недовольно поводя носами.

— Марта, принеси дополнительные бумаги! — крикнула Фриция, и одна из кошек, фырча, поднялась на кривые лапки и медленно побрела к стеллажам, находящимся за колонной.

Фриция повернула к генералу своё старческое, морщинистое лицо и глаза её таинственно сверкнули. Она достала из складок платья толстую папку пожелтевших бумаг и протянула их Райпуру.

— Я хочу, чтобы вы ознакомились со всеми материалами этого дела, — приказала она. — И провели собственное расследование.

Райпур быстро проглядел бумаги, собранные в папке, и тут же понял, о чём в них пойдёт речь.

— Следствие по этому делу давно уже зашло в тупик, — покачал он головой. — Любой житель Мяриона знает эти бумаги чуть ли не наизусть, но ни один из нас не может сделать для расследования большего. Это невозможно раскрыть. Да и для этого нет смысла. Ваше Величество наверняка понимает, что приговор этим преступникам однозначен.

— Вы перечите мне, генерал Райпур Альтергиль? — нахмурилась Фриция, и её лицо исказилось гневом.

— Нет, что Вы, Ваше Величество! Просто я ничем не могу помочь в расследовании этого дела. И в нём нет смысла.

— Меня интересует история, предвосхищающая события, информация о которых собрана в этой папке, — пояснила Гара. — Думаю, она прольёт свет на многое. К тому же, у Вас будет это.

Марта выбежала из-за колонны, волоча в зубах ещё одну тяжёлую папку, и положила её перед генералом.

— А как же Наследница Даава? — спросил генерал, осмелившись поднять на Фрицию глаза.

— А что Наследница Даава? — пожала плечами Фриция Гара. — Ей не станет ни лучше, ни хуже. А теперь идите. У вас много дел.

Генерал кивнул, поднял папки и направился прочь из тронного зала.

«Так приказала моя Фриция, — подумал он про себя.»

Глава 3 Лейтмотив

Где-то в приграничных лесах. Кайа, Август, Дора и Дымка.

Кайа запрокинула голову, устремив взгляд в бесконечно-голубое небо, по которому плыли пушистые барашки-облака. Они неспешно неслись куда-то вдаль, гонимые не ветром, а жаждой приключений…

— Дымка, а как устроены облака? — спросила Дора, видя, как Кайа пристально глядит в небеса сквозь лохматые лапы сосен.

Дымка зажмурила глаза, довольная, что Дора задала ей столь интересный вопрос.

— Облака — это вестники прошлого, — сказала кошка. — Они стали первой комбинацией, сотканной Первородными Веществами — водой и огнём. Считается, что когда горящую звезду, которой когда-то была наша планета, покрыла вода Мирового Океана, столкнулись две стихии — огонь и вода. И грянула великая битва двух Веществ. Вода наползла на огненные снопы, и от их столкновения в воздух поднялась гигантская струя пара, напоминающая по форме огромный белый гриб. Пара было так много, что он окутал нашу планету плотным слоем. Но слой был так велик и тяжёл, что он распался на куски. И каждый кусочек стал облаком. Таким образом, из неистовой ярости двух Веществ появилось столь прекрасное и лёгкое детище.

— Что это значит? — перебила Дымку Кайа. — Ты сказала «из неистовой ярости двух Веществ… прекрасное и лёгкое детище»?

Дымка кивнула.

— Всё верно. Стоит злу пойти против зла, и их порождение станет добром.

Кайа вопросительно склонила голову набок, недоумевая.

— Если зло пойдёт против зла, то мировое зло лишь удвоится, — предположила она.

— Вовсе нет! — помотала головой кошка. — Так же, как произведение отрицательного числа на отрицательное число даёт число положительное, так и зло, столкнувшись со злом, породит добро. Я не имею в виду, что зло от этого изменит своё мировоззрение, но то, что будет после, станет новой концепцией добра. К примеру, если пустить огонь против огня, то пожар утихнет, поскольку пламя не сможет идти по выжженной земле. Но после этого лес полностью превратиться в груду пепла. Но ведь огня-то больше не будет — и это новое «хорошо», новая концепция добродетели. Видишь, я не говорю, что обернуть лес в кучку угольков — добро, но для тех, кто пройдёт через пламя, и такой результат покажется наилучшим.

Если зло, столкнувшись со злом, породит ужасный результат — серый, истерзанный бесконечными войнами мир, новому поколению, выросшему в этом мире, это покажется нормальным, поскольку они не знали другой жизни. У детей, не знавших войны, и детей, не знавших мира, разное представление о добре и справедливости.

Кайа задумалась и кивнула.

— Почему же тогда нам не стать злом и не пойти против приверженных Фриции, став тем самым огнём, пущенным против огня? — подал голос Август. Он брёл впереди всех, от скуки разрубая своим мечом ветви и сучья, торчащие у них на пути. — Только так мы добьёмся добра по отношению к полукровкам.

Дымка тяжело вздохнула и покачала головой.

— Потому что мы не зло, Август. В данном случае мы — невинные жертвы. Зло — только те, в чьих жилах течёт чистая кровь.

— Но и добром мы не являемся, ибо мы полукровки! — напомнил ей Август.

— Относительно них, мы — добро. Представь, если бы мы были персонажами книги, кого бы автор избрал главным героем? Нас или их? Ведь, согласись, во главе повествования редко стоит отрицательный герой.

— Я думаю, автор бы выбрал положение «между». Он показал бы положительные и отрицательные черты и той, и другой стороны, раскрыв два сюжета. А уж читатель сам бы выбрал, за кого он.

— Тем не менее, выбор читателя очевиден, — фыркнула Дымка.

— А что было с облаками дальше? — напомнила Дымке Дора.

— Дальше… — нахмурилась Дымка, пытаясь припомнить все детали легенды. — Из облаков были сотканы первые души, и природа вдохнула их в безмозглые тела, вышедшие из воды и огня. Тогда у тел появилось сердце и разум.

— Значит, в каждом из нас есть кусочек облаков? — глаза Доры засверкали.

— Природа наделила всех нас одинаковыми свойствами. Что есть в одних, есть и в других, — вздохнула Дымка.

— Жаль, что остальные забыли эту истину! — протянула Кайа.

На мгновение путники замолчали, так как перед ними возник ручей. Его бурный поток перескакивал через валуны, образуя пороги, а вода закручивалась в бешенном водовороте. С другого берега ручья на них вопросительно посмотрела длинноногая олениха, спустившаяся к студёной воде, чтобы попить. Она вздрогнула и медленно отступила к кустам, пристально глядя на незнакомых людей.

Кайа прислонила два пальца к губам и издала свист, говорящий лесной обитательнице, что они свои. Лань встрепенулась и замерла, приподняв над землёй копытце, будто до сих пор размышляя, убегать ей или нет. Тем не менее, она решила не убегать, и снова наклонила голову к ручью, исподлобья поглядывая на пришельцев.

Кайа легко перешла ручеёк по камням, выступающим из серебристой глади реки. Волны омывали их гладкими, стремительными струями, отчего казалось, будто движутся камни, а не вода. Дымка поспешно вскочила на плечо Августа прежде, чем тот успел ступить на первый валун. Взглянув на белую пену, вихрящуюся вокруг каменистой отмели, кошка брезгливо поморщилась.

Кайа спрыгнула на траву на противоположном берегу. Лань сделала несколько шагов прочь и снова замерла у ручья, не сводя глаз с незнакомцев.

— Какая-то она суетливая, — заметила Дымка, проследив за взглядом Кайи. — Неужели не чует, что от нас пахнет лесом? Так же, как и от неё.

— Она расценивает нас как хищников, — покачала головой Кайа.

— Если бы мы казались ей хищниками, она бы давно унесла подальше свои копытца! — фыркнул Август. Он наклонился к ручью и зачерпнул руками холодной воды. Он хитро улыбнулся, глядя, как она просачивается между его пальцев. Набрав в ладони ещё воды, он наклонился было, чтобы умыть лицо, но тут с камня на мелководье спрыгнула Дора. Она тяжело приземлилась, шлёпнув ногами по воде, и обдала Августа градом сверкающих на солнце брызг. Август мгновенно вскочил и принялся гневно отряхиваться, улыбка тут же сменилась недовольной гримасой.

Кайа вздохнула, наблюдая за столь привычной стычкой. Всё повторялось снова… Снова шалости Доры, снова ухмылки Августа, снова наставления Дымки…

«Если бы я путешествовала одна, я бы сделала свою жизнь гораздо интереснее! Каждый день новое приключение, каждый день новое странствие, каждый день новая страница в старой книге. А пока мне приходится день за днём опять и опять переписывать предыдущую страницу. Старый сюжет в новой обложке.»

Кайа побрела вдоль кромки воды, глядя на своё отражение. Над её головой медленно плыли облака, тая за горизонтом, цвели небеса, полные блаженного ленивого света, носились в поднебесной вышине птицы. Лес нежился в этой лености, созданной неторопливым благоуханием природы. Лес не хотел ничего менять. Он хотел стать постоянной композицией для импровизации действа, а не его участником. Нечто вроде единства времени и пространства, одинаковых для каждого нового эпизода.

Это просто место, где она должна совершить какое-либо новое действо. Это просто сцена для её спектакля.

Кайа задумчиво склонила голову набок, и шальная прядь волос спала ей на лицо. Она смахнула её рукой и сонно потёрла глаза. Пока занавес опущен, а партер пуст. Ещё не время для её спектакля.

— Эй, Кайа! Смотри сюда! — крикнула Дора.

Кайа резко обернулась, очнувшись от оцепенения. Дора сидела на корточках чуть ниже по течению и тыкала во что-то пальцем.

— Смотри, это я нашла! — повторила Дора и побежала к Кайе, таща в руках этот предмет.

Кайа осторожно взяла в его руки. Он оказался пустым колчаном для стрел. Кайа перевернула его и вытряхнула всё содержимое. Сухой паёк, перочинный нож, моток бинта, несколько пробирок с лекарствами и два Флакончика Душ…

Кайа бросила пустой колчан на землю и внимательно огляделась по сторонам. Рука сама собой потянулась к суме с томагавками.

— Рассабься, здесь его нет, — буркнул Август, положив руку на плечо Кайе.

Кайа покачала головой и разжала ладонь.

— Здесь человек. Вооружённый человек, — ответила она, указывая на колчан.

— Он один, — ухмыльнулся Август. — Судя по всему, один. Ибо вещей здесь только на одного человека.

— Но раз он оставил здесь свои вещи, значит, он бродит где-то поблизости! — воскликнула Дора.

— Странно, я не чую запаха человека… — пробормотала Дымка, настороженно нюхая траву под своими лапами. Уткнувшись носом в землю, она подошла к кустам и вздохнула, опять-таки не найдя ни одной улики, доказывающей его пристутствие.

— И правда, он не оставил никаких следов, — кивнула Кайа. — Будто он тоже слился с лесом и лишился человеческой сущности.

— Но если он такой же бродяга, повстанец или просто странник, откуда у него дорогие Флакончики Душ? — нахмурилась Дымка. — Кем бы он ни был, а мне он уже не нравится.

— Тем не менее, он не сможет напасть на нас неожиданно, — пожал плечами Август. — Сомневаюсь, что какой-нибудь разумный человек станет тащить на своей же спине два колчана. А значит, колчан у него был один. Может, когда-то в нём и были стрелы, но теперь он набит абсолютно другими вещами. Так что, даже если у нашего бродяги и есть лук, навряд ли он таскает стрелы в кармане. А без стрел и лук не оружие. Значит, дальний бой он вести не может. А чтобы втянуть нас в ближний бой, надо ещё к нам подобраться незамеченным.

— Но, пока мы не уйдём отсюда, и он не уйдёт, — подметила Кайа. — У нас его провиант, лекарства и олень, который, как я понимаю, тоже принадлежит страннику.

Она покосилась на лань, которая внимательно следила за каждым их действием. Когда кто-то из них прикасался к вещам её наездника, она то ли взволнованно, то ли раздражённо шаркала по земле копытом.

— Если у этого человека хватает денег на Флакончики Душ, то почему он ездит на таком животном? — фыркнула Дора. — Ему полагается рысь или кто-то в этом роде…

— Может, не хочет привлекать к себе внимания? — пожала плечами Кайа. — На копытных ездят только низшие слои населения. Вот и наш бродяга не хочет, чтобы кто-то подумал, что нынешней интеллигенции нечем заняться, кроме как шастать в лесах вдали от населённых пунктов.

— Мой совет — унесём подальше свои лапы, — хмыкнула Дымка, закончив осмотр кустов. — У нас в отличие от «нынешней интеллигенции» нет даже копытного.

Кошка покосилась на Августа, ожидая его ответа. Август кивнул и, пнув ногой колчан, побрёл вдоль ручья вверх по его течению. Кайа оглянулась на разбросанные по берегу вещи и вздохнула. Она было наклонилась, чтобы положить их обратно в колчан, но тут Дымка одёрнула её едким замечанием:

— Оставь. Пусть знает, что здесь кто-то был, и убирается восвояси. Чем меньше в лесу народу, тем лучше нам.

Кайа кивнула и выпрямилась. Она пошла следом за своими спутниками, как вдруг что-то привлекло её внимание. На земле валялся обрывок книжного листа. Кайа подняла его с травы и сжала в ладонях:

«И заслышав грохот выстрелов праведной Фриции Гары, дочери великого Просветителя, и слуг её благочестивых…»

Ей было достаточно этих строк, чтобы узнать, из какой книги вырван этот лист.

«Но как! Мы ведь уничтожили её! Лист мог уцелеть, только если бы его выхватили из пламени сразу после того, как мы ушли с того места!»

Другая мысль тут же заставила её вздрогнуть. Значит, этот человек не просто бродяга. Этот человек за ними следил.

Глава 4 Модуляция

Мярион. Дворец Верслибр.

Райпур устало подпёр голову рукой. Перед туманным взором плыли буквы, уже не складываясь в целесообразные выражения, и Райпур стал терять связь между фразами. Он перелистывал страницу за страницей, не вникая в их суть. Хотя, собственно, суть давно была ему известна.

Не будь он так привержен приказам своей Фриции, он бы давно бросил это дело, оставив его более молодым и резвым умам, готовым дарить своё время направо и налево, упиваясь при этом неподдельным интересом к мнимой важности работы.

«Так приказала моя Фриция, — упрямо твердил про себя генерал.»

Тем не менее, чем больше он читал пожелтевшие страницы давно отложенного в сторону дела, тем больше осознавал свою бесполезность. Он просто не знал. Не знал ответа на возникающие вопросы.

Райпур никогда не думал, что чтение может быть столь утомительным. Человек со стальной душой, в чьих жилах кровь превратилась в алый лёд, прошедший не через одну войну, сдался перед книгой. Он осознавал тщетность своего дела, знал, что это не приведёт его к желанному результату, но он должен был довести эту работу до конца, чтобы убедить в этом и Фрицию. Таков был её приказ.

И генерал снова и снова перелистывал страницы. Его взгляд скользнул в сторону. Там, в тёмном углу стола, на котором плясали лишь редкие отблески от лампадки, лежал конверт. Тот самый, который вручила ему Марта. Судя по всему, в нём лежала какая-то книга. Но вот что за книга это была?

Но он знал — пока не разберётся с томом уголовного дела, за конверт он не возьмётся. Он был как бы оставлен напоследок, как последний штрих в доведении мозга генерала до температуры кипения. Поэтому Райпур поспешно отвёл взгляд от таинственной книги и снова углубился в свою работу.

На площади пробил колокол. Пробил семь раз, возвещая о начале трудового дня.

Райпур встрепенулся, очнувшись от своих мыслей. Он провёл за чтением дела всю ночь, глаза его слипались, поперёк горла будто встал ком. Райпур отодвинул пожелтевший том в сторону и сонно протёр глаза, будто это могло вывести его из состояния «спящей царевны». Как бы ни так.

Устало потянувшись, генерал снова придвинул к себе груду бумаг. Он изучил многие из них, но впереди было ещё больше рутины. Работа бесцельна, абсолютно бесцельна, но именно её выполнение поставит последнюю точку в этом суждении.

Взгляд Райура снова упал на конверт. Что там? Новые бумаги? Или нечто более интересное? Так или иначе, это «нечто» ждёт его в самом конце работы. Всё должно идти по порядку. Всё должно быть систематизировано.

И Райпур продолжал читать.

Чем больше он углублялся в это чтение, тем большая эрозия нужды в систематизации наблюдалась в его сознании. Он устал. Устал не только от чтения, но и от бесконечного сведения к единой системе. К системе сводилось всё — весь текст, все его блуждающие мысли…

Глава 5 Лейтмотив

Где-то в приграничных лесах. Кайа, Август, Дора и Дымка.

- У всего есть конец, — парировала Кайа. — Логическое завершение, открытый финал, можете называть это как хотите, но это все равно конец. Всё. Пуффф.

Дымка замолчала, остановившись на полуслове. Затем она задумалась и хмыкнула:

— Можешь называть это как хочешь — конец, открытый финал, логическое завершение — но, в конце концов, это просто слово.

Путники брели по ночному лесу. Под ногами чавкал мох, облизывая холодной сырой зеленью лодыжки, над головой шуршали синие во тьме кроны деревьев. Их мерный шёпот убаюкивал, как длинные Дымкины рассказы, которыми кошка решила разрядить атмосферу. Она снова рассказывала всё ту же историю — с чего всё началось. Вероятно, всех жителей Мяриона только и учили, что травить байки, поскольку кошка, бежавшая из столицы, помнила их дословно, но каждый раз описывала с новыми красками.

— Всё началось со слова и всё закончится словами, — ухмыльнулся Август. — Возможно, такова история относительно персонажей книги. У реальной истории нет начала и нет конца. Это просто беспрерывная замкнутая линия. Но людской разум просто не может понять процесс, над которым не властно время. Процесс, который никогда не начинался, и никогда не умрёт.

— Ты прав, — согласилась Дымка. — Но меня учили делить историю на несколько этапов, что кажется мне оптимальным для вашего атрофированного человеческого рассудочка. Первый этап — стадия «ничто». Его так назвали, потому что никто не знает, что на этой стадии было. Может быть, очередной поворот замкнутой системы, может быть, перерождение предыдущей или и вовсе начало новой. Это стадия «то, не знаю что». Второй этап — стадия «что-то». То, о чём мы имеем основанное на теориях и гипотезах представление, но не знаем наверняка. Это стадия, на которой образовалась Энергия, какой мы её знаем сейчас. После начинается стадия «первой инициации». Эпоха Первородных Веществ, скажем так. Создание планет и космоса, как единой системы. А после — непосредственно начинается наша история. Вначале вулканы, затем океаны, появление микроорганизмов, водорослей, растений, морских существ, равновесие воды и суши, наземные животные и так далее. И, мне кажется, с этой системой нельзя не согласиться.

— Ты имеешь в виду, что у «ничто», как слова, нет смысла, но в стадии «ничто» заключено определённое действие? — догадалась Кайа.

— Именно, — кивнула кошка. — В Мярионе нам не навязывали каких-то представлений о том, что это за действие такое, за что я им и благодарна. Так и сказали: «Не знаем». Зато сказали правду. Правду 3. Честность.

Она споткнулась о корягу, оказавшеюся под скользким мхом, и, неловко покачав боками, стала на ходу вылизывать лапку, к которой пристали кусочки чёрной коры.

— Сомневаюсь, что в Мярионе тебя могли учить таким вещам, — нахмурился Август. — Насколько я помню, мярионовцы — народ жутко консервативный. Их можно сравнить со стоячей водой. Они упиваются своим «искусством» и «высокой культурой», тем не менее, они полностью остановились в развитии. Они приветствуют только этику, любовь к классическому, незамысловатому творчеству, и презирают креативные умы, которые пытаются изложить им что-то новое, дикое, неизвестное и непонятное. Так что, в силу своих убеждений, они бы скорее навязали тебе божественное происхождение Вселенной, а не игру слов.

— Ты хочешь назвать мои убеждения игрой словесности? — оторвалась от умывания лапки Дымка. — Мягко говоря, я бы назвала это дерзостью.

— Смысл твоего суждения скорее в духовности и просветлённом добром значении. За ними я не вижу факта. Это напоминает священное писание, излагающее некую мораль и не дающее подтверждений, но это не научно.

— Философия, по-твоему, чем-то хуже других наук?

— Это не наука. Это учение. Или просто слова, как сказали бы Вы, уважаемый магистр кафедры философии Дымка, — улыбнулся Август. — Сама послушай, как противоречиво твоё суждение. Ты, вроде как, говоришь истину, хотя сама утверждаешь, что говорить можно только правду.

— Я говорю правду. Но третьего разряда.

— Правда один — ложь, правда два — лесть, правда три — честность, — отчеканила Дора, гордо задрав подбородок.

— Классифицировать правду — как это глупо! Похоже на новую экстремистскую религию, — буркнул Август. — Давайте ещё руки отрубать тем, кто не согласен с этими тремя заповедями.

Кайа покосилась на брата. Август, видимо, сам устал подкреплять свои возражения фактами. В душе он был не согласен с Дымкиным мнением, но просто не знал слов, которыми можно было бы это аргументировать.

Дымка же явно довольствовалась его некомпетентностью:

— Никто не говорил про отрубание рук и лап, Август. Ты сам противоречишь себе. Ты назвал мои изречения «просветлённой доброй духовностью», а теперь приписываешь «добру» свойство карать тех, кто с ним не согласен. А классификация правды — чисто мой проект, который, я надеюсь, найдёт себе последователей.

Кошка выразительно посмотрела на Августа, ожидая его ответа. Про себя Кайа была согласна с Дымкой, но знала, что у Августа, как и у Доры, на любой счёт своё мнение. Особенно касательно таких щепительных вещей, как то, во что верить и что исповедовать.

— Какая разница, что считать правильным, — положила она конец разговору. — Если это учение даёт исповедующему его гармонию, почему бы ему не быть?

— Пожалуй, если хотя бы двое смогли в это поверить, что-то в этом есть, — хмыкнул Август. Но это точно не озночало, что рыжеволосый мальчишка согласился с позицией выигравших. Скорее, это было смирение с долей сарказма, лишь чтобы не признавать открытое поражение.

Глаза Дымки вспыхнули торжественным огнём.

«Интересно, каково это, чувствовать вкус собственной победы? — пронеслось в голове у Кайи. — Каково это, ощущать силу, бурлящую в твоих жилах? Каково, упиваться азартом игры, видя растерянный взгляд противника?»

— Все равно, что пить хорошее вино, — раздался голос за её спиной, и Кайа чуть не подскочила от изумления. Дора и Август ушли вперёд, о чём-то хмуро перешёптываясь. А за ней медленно брела Дымка, склонив голову набок. — Всё гораздо проще, чем ты думаешь.

— Как ты узнала, о чём я думаю? — прошипела Кайа и, поймав спокойный взгляд кошки, окончательно растерялась.

— Это нетрудно понять, — хмыкнула та. — Ты всё время жалуешься, что мы не движемся вперёд, что мы застряли в прошлом и живём только ошибками старого. Если создан закон, он создан для всех, и ты, Кайа, тоже попадаешь в рамки его влияния. Если на месте стоим мы, на месте стоишь и ты. Твои убеждения не меняются, и их нетрудно прочесть, если хорошо тебя знать.

Кайа задумчиво уставилась себе в ноги.

— Возможно, ты права, — протянула она, наконец.

— Трудно отречься от своих поверий? — пытливо поинтересовалась Дымка, и, поймав дерзкий взгляд Кайи, продолжила. — Вера в свою правоту опьяняет. Длительная вера своей правоте вызывает привыкание. Вера, длиною в жизнь, отравляет разум и склеивает веки. Человек, идущий на поводу строгих убеждений, слеп, глуп, но отчаян. Берегись таких людей, Кайа.

Сказав это, Дымка взмахнула тощим хвостом и засеменила за Августом, оставив Кайю наедине с её мыслями. Имела ли кошка в виду конкретного человека, поглощённого неосознанным поклонением своей системе? Или Дымка намекала на неё саму, раздираемую сомнениями Кайю?

— Берегись таких людей, — пробормотала Кайа, поднимая глаза в переплетение сосновых ветвей. — Но я не могу вечно бегать от себя самой, верно?

— Кто это сказал? — пискнул кто-то в кустах справа от Кайи.

Кайа встрепенулась, и мгновенно рука её потянулась к мешочку с оружием. В кустах боярышника, разросшихся в корнях деревьев, подобно пышному павлиньему хвосту, промелькнула быстрая тень, раздался под неуклюжей ногой хруст сухой ветки. Кайа отшатнулась, спрятавшись за ствол раскидистого дуба. Прижавшись к его шершавой коре, Кайа медленно сползла на колени и выгнула спину дугой, чтобы в любой момент иметь возможность кинуться на незнакомца или отскочить в противоположную сторону. Она терпеливо ждала, но незнакомец будто провалился сквозь землю. Не выдержав, Кайа осторожно перегнулась через выступающий из поросшей мхом почвы корень. Противник молчал, затаившись, и лишь ходящий ходуном боярышник выдавал его присутствие. Кайа решила воспользоваться робостью того, кто прятался в кустах, и выступила вперёд первой:

— Кто ты и зачем ты следил за мной? — крикнула она, старясь придать своему голосу как можно больше уверенности. — Это ты оставил отрывок из книги у ручья?

Человек молчал. Увидев, как резко заколыхались ветви соседнего куста, Кайа догадалась, что он пытается на карачках уползти подальше от неприятностей. Совсем не похоже на неистового охотника за головами полукровок! А раз этот человек не охотиться за ней, то судьба сама подкидывает Кайе шанс доказать Дымке, на что она способна!

— Выходи, я тебя слышу! — настояла Кайа. Достав из мешочка томагавки, она специально лязгнула ими друг о друга, возвещая незнакомца о том, что она вооружена и намерена сражаться, если до того дойдёт.

— Стой, Кайа! — раздался за её спиной пронзительный визг.

— Что… — не успела Кайа и слова сказать, как невесть откуда взявшийся Август резко схватил её за руку и невнятно приказал бежать. Выхватив из ножен ржавый меч, Август несколько раз покрутил его в руке, как бы взвешивая, и подскочил к кустам, осыпая спрятавшегося в них бесчисленными и столь же бессмысленными угрозами.

— Август, ты что… — начала было Кайа, но брат снова её перебил:

— Ты ещё здесь? Я же сказал тебе бежать! Уходи немедленно!
- Я, пожалуй, останусь, — пренебрежительно фыркнула Кайа, сжимая в ладони рукоятку томагавка. Август смерил её таким взглядом, будто она только что предложила ему вернуться в Мярион и попить чайку с Фрицией Гарой. Похоже, он так и не нашёлся с ответом, но выражение его лица говорило само за себя.

— Хватит, сдаюсь! — взвизгнул незнакомец. По хрусту ломающихся веток и его нерасторопному пыхтению стало ясно, что он пытается освободиться из крепких объятий боярышника. Вот из кустов показалась лохматая голова, короткая шея, широкие плечи с рукавами-фонариками. Август лишь крепче сжал рукоятку меча, а Кайа отшатнулась на шаг назад. Какое-то полноватое сгорбленное существо облокотилось на куст и, прихрюкивая, с увлечением поедало что-то. С первого взгляда могло показаться, что это люди в шутку побрили кабана и надели на него розовое платье с пышной красной юбкой, но, судя по всему, это была в меру, скажем так, упитанная, особь рода человеческого. Всё её лицо было перепачкано сладким ягодным соком, который стекал с её подбородка и капал на шею, из-за чего она, периодически стирала его рукой, хлюпая носом. Спутанные волосы больше походили на ком медвежьей шерсти, да и в целом вид незнакомки не вызывал симпатии. Кайа постаралась утешить себя мыслью, что, по крайней мере, от этого человека им не следует ожидать неприятностей.

— Иди сюда! — крикнул Август, опуская меч на землю и демонстративно разводя в воздухе пустыми руками. — Мы тебя все равно видим!

— Видите? — дрожащим голосом спросила незнакомка. — Уберите меч…. Совсем уберите…Тогда я выйду…

Август хмыкнул и оттолкнул меч ногой в сторону. С металлическим лязгом тот стукнулся о корягу, и Август поморщился, будто жалея, что из-за столь странного существа ему приходится так обходиться с проверенным в боях оружием.

Раздвигая руками ветки и сучья, незнакомка медленно приблизилась к полукровкам. Теперь Кайа смогла подробнее разглядеть её. Хоть одежды незнакомки и были грязны и порваны, по ним все равно легко угадывался её социальный статус. Карманы девушки были набиты лесной малиной, а в руке она сжимала деревянную тросточку. Расплывшись в широкой улыбке, она низко поклонилась.

— Я Кенди, а вы? — поздоровалась девчонка, протягивая Августу красную от ягодного сока руку. — В смысле, меня так зовут. Кэнди Блуз. А вас?

— Я Дора! — крикнула Дора, выскакивая из папоротников на другом конце поляны. Дымка сурово зашипела на неё, нерешительно выглядывая из своего убежища, но всё-таки побрела за ней следом. — А это мои брат и сестра — Август и Кайа! А это мой питомец Дымка! Или… мы её… эм… питомцы…

— Этот ненормальный — твой брат? — скривилась Кенди, учтиво кланяясь Доре, которая явно понравилась ей больше, чем Август. — Вот уж не подумала бы! Такая хорошенькая девочка и такой… человекоубийца! Рыжий-конопатый! Хулиган — одно слово!

— Да, он странный, — продолжала Дора. — Он даже мяса не ест. Хотя такой суровый вроде…Кролика убить не может!

Август исподлобья покосился на младшую сестру, но лишь многозначительно промолчал.

— Правда? Какая прелесть! — мгновенно изменилась Кенди. Она, приплясывая, повернулась к Августу и привстала на цыпочки, снова отвешивая неловкие реверансы. — Я тоже люблю кроличек! У меня дома есть два кролика — Кочерыжка и Пончик! Миленько, да?

— Ненавижу кроликов! Мясо мало, шерсти нет, — фыркнул Август. — А ты лучше убирайся отсюда! По-хорошему.

Август поднял с земли меч, но Кенди к его немалому удивлению не кинулась наутёк. Напротив, она продолжала приплясывать на месте, переминаясь с ноги на ногу и широко улыбаясь путникам.

— Вот именно, Кенди. Что ты делаешь в лесу в столь ранний час? — кивнула Кайа.

— А я….малиной балуюсь….

— Иди домой, и мы тебя не тронем.

- Кайа, я вижу, ты девушка хорошая и понятливая. Я не могу пойти домой… — потупилась Кенди. — Я … ну… с родителями поссорилась…

— Тоже мне! — буркнул Август. — Иди и помирись, курица! В лесу таким как ты не место.

— Не надо так говорить, Август, — одёрнула брата Кайа, понимая, что такими темпами Кенди от них не отстанет. Проще было позволить ей излить душу и отпустить домой. — Что произошло, Кенди?

Кенди виновато уронила взгляд и шаркнула ногой.

— Я… разговаривала с человеком с земель Длинномордых… — всхлипнула она, скрещивая за спиной руки.

Эта фраза мгновенно заставила Кайю пересмотреть своё мнение насчёт легкомысленной толстушки. Она видела человека Длинномордых! Выходит, она не из робкого десятка! Нельзя упустить шанс поговорить с человеком, знающим о том, что притаилось по ту сторону границы.

Взглянув на Августа, Кайа поняла, что брат думает о том же. Вот только взгляд Дымки оставлял желать лучшего…

— Ты перешла границу?

— Нет. Он её перешёл. Здесь совсем недалеко до границы…

— Мы знаем, — буркнул Август. — Шесть лет, как никак, вдоль границы, как коты на шлейке военных, бегаем по чужому уставу. А ты что вдоль границы мотаешься?

— Я живу в приграничном городке… А этот Эльтаир… Ну, тот кто перешёл границу…

— Вау! Ты видела человека с земель по ту сторону границы! — подскочила Кайа. — Ну и какой он?

— Какой, какой…. Да никакой! Никаких правил приличия! Да и одеваются как не пойми кто! Облегающие тёмные одежды какие-то…

Кайа пожала плечами. Ей было интересно услышать совсем не это.

— А ещё он может говорить с Длинномордыми, но не понимает кошек! Вот чудной!

— А ты познакомишь нас с Эльтаиром?

— Никого она не познакомит, Кайа! — прорычал Август, терпение которого, судя по всему, было на исходе. — Сейчас она как миленькая пойдёт домой, и будет молчать о том, что здесь видела и слышала.

— Правильно! — всхлипнула Кенди. — Сдайте меня Фриции, вам то чего бояться… вы мирные граждане…

— Нет, Кенди, мы сами прячемся от Фриции, — пробормотала Кайа. — Мы…

— Молчи! — рявкнул Август. Кайа с полной уверенностью могла сказать, что никогда не видела брата в таком бешенстве. — Ладно, пусть остаётся, раз тоже прячется. Но пусть не задаёт лишних вопросов! Со мной разговор короткий!

Дымка проводила Августа долгим задумчивым взором, а затем призывно взмахнула хвостом и направилась в чащу леса. Дора поманила Кенди рукой, и вот они уже гордо шагали впереди, наперебой сообщая друг другу всяческие интересности.

Кайа хотела броситься за ними и вместе с Дорой послушать рассказы Кенди о жизни Короткомордых, о мирной повседневности граждан, и, главное, о встрече Кенди с этим таинственным Эльтаиром. Но Август схватил её за руку и смерил дерзким взглядом зелёных глаз, в которых читалась такая откровенная злоба, что Кайа не узнала в нём прежнего Августа, не щадившего сил ради своих сестёр. Сейчас на неё смотрел враг, беспощадный и жестокий к соперникам.

— Заметь, Кайа, не я предложил оставить эту Кенди в нашем лесу, — прошипел Август. — В моём лесу.

Бросив эту фразу, Август зашагал прочь.

«Что он имел в виду? — вздрогнула Кайа, не в силах отделаться от ощущения повисшей в воздухе враждебности.»

И тут на ум ей пришла фраза Дымки. «Вера, длиною в жизнь, отравляет разум и склеивает веки». Неужели… кошка намекала на то, что Август предаст их?

Кайа проснулась, когда солнце уже перешло в центр неба. Тяжёлое небесное светило повисло над мраморным в его лучах лесом, росинки на деревьях походили на россыпи янтаря. Дымка тихо посапывала рядом. Кенди и Дора тихо разговаривали о чём-то, сидя в корнях дерева. Зато Август как сквозь землю провалился…

— Ой, ты проснулась! — взвизгнула Дора.

— Дора мне всё рассказала… — прошептала Кенди, выпучив глаза. — Вы полукровки… Но родители рассказывали о вас иначе, что вы монстры, убийцы…

— Это не так, — помотала головой Кайа.

«И, надеюсь, острой на язык Доре удалось тебя в этом убедить, — добавила она про себя»

— Почему же тогда Фриция охотится на вас?

— За нас всё решила кровь… И наша полоумная мамаша. Нам не приходилось выбирать. А где Август?

— Он ушёл, — пролепетала Дора.

Именно это Кайа больше всего и боялась услышать.

— Куда?

— Не знаю. Но ушёл насовсем, он так сказал. Он сказал, что ему всё это надоело… Быть наживкой для свирепых слуг Фриции и всякое такое…

— Как? — воскликнула Кайа. Неужели её опасения подтвердились, и Август решил бросить их на произвол судьбы? — Когда это случилось?

— Да только что…

— Значит, он не мог уйти далеко! — бросила Кайа. Вскочив с земли, она опрометью кинулась в лес, чувствуя на себе изумлённые взгляды Доры и Кенди. Нет, так не должно быть! Август не может оставить их!

Очертя голову, ломая ветки и спотыкаясь о корни деревьев, Кайа неслась сквозь чащу. Только она может остановить Августа, Дору и Кенди он не послушает. Всё происходило будто в замедленной съёмке. Кайа неслась по липкому мху, стараясь не скользить по его росистой поверхности, сжав в руках мешочек с томагавками. Она бежала и бежала, хотя знала, что наверняка уже сбилась со следа.

Но вот впереди показался знакомый силуэт, и Кайа окликнула брата. Тот сидел на старом гнилом пне, будто специально ждал, когда кто-то броситься на его поиски. Август медленно обернулся на шаги сестры, и от Кайи не укрылось, что он еле сдерживает надменную улыбку.

— Я так и знал, что ты погонишься за мной

— Это шутка, да? — фыркнула Кайа. — Ты не мог нас бросить!

— Кайа, я больше не хочу так жить! — неожиданно резко крикнул Август, но, к счастью, Кайа не увидела в его глазах того неистового гнева. — Нас всё время преследуют, нас пытаются убить! А эта Кенди была последней каплей в переполненной чаше моего терпения. Будет лучше, если мы будем жить порознь. И избавимся от этой Кенди.

— Но, Август! Как мы выживем…

— Тебе уже тринадцать. Не маленький срок. Дора ещё ребёнок, но ты позаботься о ней. И о Дымке тоже. Как я все эти годы заботился о вас. Но теперь мне пора уйти. Как когда-то ушла Бичта. Я понял мотивы её поступка. Спустя столько лет. Она воспитала меня. Тем, кто я есть. Она умерла, зная, что будет человек, который передаст её знания вам. А теперь мой черёд уйти. Забудь, что я вообще был, отныне никакого Августа, сына Пята и Бичты, не существует. Есть лишь абсолютное орудие мести. Мы долго прятались, скитались, оборонялись, но лучшая защита — это наступление. И я встаю на тропу войны. Я избавлюсь от тех, кто убил мою мать, кто желает нам смерти. Кто желает смерти тебе, Доре и Дымке. Это будет последнее, что я сделаю для вас. Так поступила Бичта. Совершив священную месть, она исчезла из наших жизней. Теперь мой черёд мстить.

Кайа не знала, что ответить. Значит, Август покинет их? Так просто? Исчезнет?

— Но это опасно! — выпалила она первое, что пришло в голову, и тут же прикусила язык, поняв, что слямзила глупость. Не опаснее, чем придётся им с Дорой.

— Я справлюсь, — улыбнулся Август. — Ты вырастешь и поймёшь. Когда придёт твой черёд мстить.

— Я не буду…

— Будешь, — твёрдо сказал брат. — Ты захочешь встать на тропу мести. Ты захочешь причинять боль тем, кто причинял её тебе. Ты будешь просто орудием мировой расправы. Человеком, созданным для того, чтобы принимать на себя чужой гнев.

— Я обещаю, что никогда не стану такой! — стиснув зубы, прорычала Кайа. — Мы боремся за справедливость, Август, а не…

— Это и есть справедливость, Кайа. Ты поймёшь это со временем. А пока могу лишь пожелать тебе удачи.

Сказав это, Август кинулся в лес, и чёрные ветви сомкнулись за его спиной.

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Но хаотичное движение частиц Первородных Веществ должно было систематизироваться. И поэтому для контроля над ними появилась новая материя, отличная от обычного вещества, первородного вещества или поля. Эта материя назвалась Священной Энергией.

Священная Энергия была повсюду. В каждом уголке Вселенной, в каждом веществе, в каждом атоме этого вещества. И она, соответственно, контролировала всё. Каждый уголок Вселенной, каждое вещество, каждый атом.

Энергия нисколько не влияла на существование предмета. Она не вмешивалась в его жизнь. Она не карала его за системные просчёты, как строгий надзиратель. Она просто записывала информацию о нём и отсылала его к своему энергетическому центру, который занимался систематизацией полученных сведений и упорядочивал их.

Таким образом, Энергию можно представить в виде тоненькой ленточки, отходящей от каждого предмета и сплетающейся в единый клубок с ленточками другими. Энергии стало известно всё. Нет ничего, что от неё можно скрыть, ибо даже сокрытое поддаётся её контролю.

У Энергии есть ещё одно свойство — она бессмертна. Её невозможно уничтожить. Она передаётся от предмета к предмету. Стоит исчезнуть предмету, содержащую в себе определённую долю Энергии, как её заряженные частицы тут же передадутся предмету, возникшему в этот момент. Таким образом, от каждого умершего предмета или существа Энергия передаётся только родившемуся. Отсюда возникла теория реинкарнации, так как новое тело всегда несёт в себе энергетику предыдущего.

Сколько бы кто-либо не пытался уничтожить Энергию, она не исчезнет, а просто передастся другому предмету. Получается, что в нас до сих пор содержится Энергия, родившаяся в Большом Взрыве, созданная для контроля над Первородными Веществами. В каждом из нас есть Энергия, прошедшая века и эры, видевшая каждый закоулок истории. В каждом из нас есть то, что появилось в начале времён и осталось с нами в своём ничуть не видоизменённом, первозданном виде.

И именно из этого суждения родилась концепция Бога. Бог повсюду, он знает всё, он контролирует весь мир, всю Вселенную, не вмешиваясь в происходящее в ней.

Бог — это огромный мозг, огромный системный корпус, огромный компьютер, принимающий информацию о каждом предмете и существе из каждого уголка Вселенной, обрабатывающей её и осуществляющий контроль за всем этим. Благодаря лентам Энергии каждый из нас имеет доступ к сведениям, хранящимся в божественном компьютере, а он, в свою очередь, имеет доступ к сведениям о нас. Почему, вы думаете, иногда сбываются ваши пожелания? Верно. Энергия, получив информацию о новом импульсе, произошедшем в мозге отдельного человека, тут же считывает с него новую заложенную в черепную коробку мысль и отсылает в центр средоточия всех доступных Вселенной данных. Причём, Энергия считывает абсолютно всё, что несёт хотя бы малейший информационный вес — сведения о нас, наши помысли, цели, мечты и даже мимолётные раздумья. И всё это учитывается величайшим системным блоком Вселенной — Богом. И тут же им запускается процесс, направленный на материализацию и сведению к общему порядку полученной и обработанной информации о наших помыслах.

Только представьте, какую мощь заполучил бы тот человек, которой смог бы взаимно черпать информацию из этого масштабного архива знаний! Только вообразите, какой поток сведений попал бы в его руки! Человек, способный принять эту информацию от энергетического центра, ставит себя наравне с Богом, так как ему становится доступным всё, что существует и существовало в мире.

Но в том и заключается контроль Энергии — она не вмешивается в нашу жизнь, но и не позволяет нам вмешиваться в процесс её работы.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — ***

Глава 6 Тема Райпура

Мярион. Паркетная улица.

— Это так мило, и, право, так неожиданно! — всплеснула руками Тикка, выбегая из-за фонаря. Приплясывая на месте, она вежливо кивнула Райпуру и снова затараторила, да так, что едва можно было разобрать её слова. — Я рада, Райпур, несказанно рада этой встрече! Получив Вашу просьбу, ой, простите, Ваш приказ, Вы же выше меня по званию, к тому же все эти приказы… как там декламировал Просветитель … впрочем, получив Ваш приказ, я…

— Добрый вечер, Тикка, — кивнул ей Райпур, и служанка замолкла, а её щёки налились румянцем. — Я тоже рад, что Вы так охотно откликнулись на мою просьбу.

Тикка смущённо потупила глаза.

— Но, право, Райпур… я же могу Вас по имени звать, да?… ну если не могу, конечно, тогда… ах да, я хотела спросить, право, Райпур зачем нам такая конфиденциальность? … ну и словечко, еле выговорила… зачем Вы так настояли на секретности? Чтобы я, да никому… — она снова замолчала, нервно перебирая в пальцах носовой платок. — Я бы с радостью рассказала всем служанкам, что меня, да сам Ваше благородие генерал Райпур, да пригласил куда-нибудь… в ресторан, кстати, я надеюсь?… не примите меня за болтушку и хвастунью, но… я никогда не болтала много, не моя манера… что я хотела сказать? Ах да…

— Я верю Вам, Тикка, — закатил глаза Райпур. — И верю, что Вы умеете хранить секреты. Поэтому я и пригласил именно Вас. Потому что верю, что вы сможете молчать.

— А что меня? — захлопала глазами Тикка. — Пригласили бы Дааву! Она получше меня молчать умеет…

Райпур вздрогнул, представив, что сейчас, в рыжем свете фонарей, перед ним стояла бы сама Наследница, как всегда облачённая в величественные наряды, с её безупречной, слегка печальной улыбкой на устах и бесстрастным блеском тёмных глаз. Он так живо представил себе её образ, что снова увидел перед собой этот царственный силуэт, эти бездонные, высохшие от слёз глаза, эти тонкие руки… Нет, все равно он не мог бы довериться Наследнице Дааве, пускай даже под страхом смерти она не сможет сказать ни слова о его затее. Ему нужен был человек, который мог бы помочь советом, который мог бы направить его на верный путь, человек, в чьём понимании он был героем, героем земли Короткомордых. Поэтому он не мог положиться на человека, который сам нуждался в таком союзнике.

— Райпур, Вы молчите, я Вас обидела? — вздохнула Тикка, переминаясь с ноги на ногу. — Но я ведь и слова ещё не сказала, чем я могла Вас задеть?

Райпур покачал головой.

— Пойдёмте, Тикка, нужно поговорить, — бросил он и зашагал вниз по скверу.

Толстушка поспешила за ним, клацая каблучками. Только сейчас Райпур заметил, что Тикка была одета на удивление богато. Пышное красное платье с золотистой бахромой, колье с камнями, причёска…

— А, Вас это удивило, Райпур? — спросила Тикка, заметив его недоумение. — Так это я только днём во дворце служанка. Что же, вы думали, со всеми дворцовыми происходит после смены?

Райпур пожал плечами. Он никогда не обращал внимания на то, куда девались после работы слуги. Это было ещё одной вещью, которая казалась ему естественной с детства, точно так же, как естественно ему казалось просыпаться по звону колокола. Те слуги, рабочий день которых начинался с самого утра, например, повара или фрейлины, вечером расходились по своим комнатам в корпусе для слуг, прочие же, как представлялось Райпуру, уезжали вечером из Верслибра по тёмным переулкам в самые дальние спальные окраины города — туда, где жили самые бедные горожане, трубочисты, дворники и прислуга. Как и полагается работникам труда.

— Вам следует почаще выходить из дворца, — ухмыльнулась Тикка, будто прочитав его мысли. — Мы, слуги Верслибра, не просто бедные уборщики и сиделки. Между прочим, за службу при дворце жалуют не малую сумму. Как отработаем — мы сливаемся с богатыми жителями Мяриона, и поди-разбери, кто там помещик, барон, а кто слуга.

Райпур покосился на Тикку и почувствовал прилив стыда. Оказывается, он, прославленный генерал, боровшийся за спасение своей земли во имя новой истины, ничего не знал о своём народе. Может быть, люди Короткомордых совсем не так уж просты, как он думал? Может, они и вовсе не нуждаются в его помощи?

— Райпур, Вы, наверно, не об этом хотели болтать, — закусила губу Тикка. — Вторая жизнь слуг давно ни для кого не секрет. Я, между прочим, известная дама в определённых кругах. Завидная, между прочим, дама.

— Вы правы, я не об этом хотел с Вами поговорить, — согласился Райпур. Он постарался отогнать все свои мысли и сосредоточиться на том, что он говорит. Теперь всё зависело от того, как он преподнесёт эту информацию Тикке. Он по-прежнему боялся, что, поведав ей эту тайну, перестанет быть её героем.

Тяжело вздохнув, он огляделся по сторонам и, убедившись, что людям на улице не было до них никакого дела, достал из складок пиджака заветную книгу. В ярком свете фонаря блеснула потрёпанная зелёная обложка, и коварно сверкнули чёрные, почти выцветшие буквы. «Как прячут от нас историю и кому это выгодно». Фамилия автора стёрта.

— Что это? — вздохнула Тикка, осторожно вынимая книгу у него из рук. Она прочла вслух её название, затем прочла ещё раз и скорчила недоумевающую мину. — Никогда не слышала о такой книге. А… это вы её написали, Райпур, да вы…

— Нет, не я, — покачал он головой в ответ. Тикка по-прежнему видела в нём героя. На этот раз, приписывая ему создание книги. Может, не всё так плохо? — Не я её написал, но я тот, кто разгадает её тайну.

— Тайну? — вздрогнула Тикка. Она провела пальцем по шершавой обложке и открыла книгу на первой странице. Пробежав глазами её первые строчки, она нахмурилась, но не сказала ни слова.

— Это великая книга, — продолжил Райпур. — Скорее, даже не книга, а шифр. Великий шифр.

Тикка по-прежнему молчала, не отрывая внимательных глаз от пожелтевшей страницы.

— Эта книга перевернула мой мир, — поспешно выдохнул Райпур, боясь, что молчание Тикки означало её злость. Надо было что-то сказать. Чем-то продолжить. — Она всё прояснила. Открыла глаза. Мы не знаем. Мы ничего не знаем. Мы запутались. Заблудились. Но в этой книге будто скрыт тайный код.

— Код к чему? — буркнула Тикка, перелистывая страницу указательным пальцем.

— Код к спасению, — ответил генерал.

— Доступ к истине?

— Верно.

Тикка снова прищурилась, а затем захлопнула книгу, заложив её пальцем на нужной странице. Райпур поморщился, представив, о чём она, скорее всего, подумала. Она сочла его предателем. Человеком, предавшим Родину и свою Фрицию.

— Как давно Вы её читаете? — спокойно спросила Тикка, но от Райпура не укрылась грусть, закравшаяся в её взгляд.

— Давно, — уклончиво ответил он. — Я стал читать её после того разговора с Фрицией.

— Это был её приказ?

— Нет… да… не совсем.

— Сядем? — Тикка указала пальцем на уличные столики ресторана.

Ярким светом заливалась неровная вывеска. «Рис и рыба. Ресторан». Внутри играла музыка, раздавались праздные голоса. Буйство запахов било в нос, глаза слепил резкий, ненастоящий свет. Проходящие мимо гуляки с завистью бросали взгляды на сидящих внутри ресторана, редкие прохожие останавливались у дверей и громко обсуждали, заходить им, или нет, и под конец не заходил почти никто. «Рис и рыба» — сюда вход только истинным ценителям изысканной кухни, не жалеющим своих тугих кошельков.

Райпур подождал, пока Тикка выберет столик и сядет, чинно положив руки на колени, и только потом сел сам. Он всё пытался догадаться, о чём думала Тикка, но лицо его спутницы оставалось непроницаемым.

— О, госпожа Тикка, как рада Вас видеть здесь! — взмахнула хвостом белая с серым кошка, выбежавшая из-за соседнего стола. — Ой, а кто это с Вами? — осеклась она, увидев генерала Райпура.

— Райпур Альтергиль, — представился Райпур, кивнув голвой.

— Райпур? А я Крошка. Будем знакомы! — так же кивнула кошка. — А… Вы кто?

Райпур чуть не поперхнулся от возмущения. Кто он? Генерал Верслибра, великий полководец, телохранитель Наследницы Даавы, доверенное лицо Фриции?

— Райпур наш генерал, — улыбнулась Тикка. — Тот самый, из Верслибра, что после смерти Просветителя станет новым генералиссимусом.

Крошка прищурилась, и что-то в её взгляде показалось Райпуру странным. Как будто ей сообщили и без того давно известную ей информацию, но она старательно изображала искреннее изумление.

— Так это Вы? — ахнула она, тараща глаза. — Вот так сюрприз! Я никогда не видела Вас раньше! Хотя, думалось бы, вы человек публичный… Но, может быть, у Вас столько работы во дворце, что Вы редко спускаетесь к нам, — она устремила взгляд вдаль, где на синеющем горизонте темнели чёрные контуры высоких башен Верслибра.

Райпур вздрогнул. Неужели он действительно так редко покидает стены Верслибра? Как он, тогда, может звать себя генералом?

— Ладно, что будете заказывать? — спросила Крошка. Теперь её жёлтые, слегка раскосые глаза были спокойны и сосредоточены.

— Двойную порцию «рис и рыба» с сыром Артра, — отчеканила Тикка, и Крошка тут же поскакала прочь. Тикка снова повернулась к Райпуру, и, убедившись, что их никто не слышит, кивнула.

Райпур вкратце пересказал ей содержание книги, рассказал, как столкнулся с мыслью о том, что всё это время жители земель Короткомордых жили в неведении и заблуждении, как захотел помочь… В конце он рассказал ей про то, как нашёл у себя под дверью странный талисман, талисман с символом в виде солнца и двух сомкнувшихся над ним арок. Символом Серой Лиги.

При упоминании Серой Лиги Тикка нахмурилась, но ничего не сказала.

— Понимаете, Тикка, это действительно очень важно, — поспешно добавил Райпур. — Как бы смешно это не звучало. Я боюсь, что за мной кто-то следил и…

— С Серой Лигой не шутят, — мрачно вздохнула Тикка.

— Потому я Вам это и рассказываю!

— Вы никогда не задумывались, почему всё это время эта книга хранилась под грифом «Строго секретно»? И почему её вдруг передали Вам?

— Это для дела…

— Дела, которое не касается Серой Лиги, — язвительно вставила Тикка. — Они давно положили его на полку. Им не важно, кто и что там расследует. Поэтому Вы зря беспокоитесь.

— Серой Лиги касается всё. Это вневедомственная организация…

— Ошибаетесь. Она не вневедомственная, она независимая.

На этот раз Райпур не нашёлся, что ответить.

— Где Ваша проницательность, Райпур? — продолжила Тикка.

— Что Вы имеете в виду?

— Вы даже не спросите, почему я так уверена, что Серая Лига здесь не при чём? — хихикнула Тикка, и мрачное выражение тут же сошло с её лица. — Покажите мне тот медальон, который Вы нашли под дверью!

Райпур замешкался, но всё достал украшение и положил его на стол. Бронзовый свет фонарей тут же заплясал на его серебристой поверхности, как пляшут языки пламени в отражении на металле. Тикка звонко рассмеялась:

— Этот медальон принадлежит мне, вот как!

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Но были люди, которым единое энергоинформационное пространство было открыто. Таких людей скромно назвали магами. Но о магах речь зайдёт позже.

Коль есть закон, есть и проступок. Есть истина, есть ложь. Это противодействие неотвратимо. Поэтому всегда найдутся недовольные.

Не всем оказалось выгодно жить, согласившись с той божественной сущностью Энергии. Тогда же, когда люди открыли эту заповедь, они открыли для себя и ложь в том числе. Люди не желали знать, что и над ними есть контроль. Что есть цари над царями. Люди желали царствовать в одиночестве. Человек назвал себя «царём природы», прекрасно зная, что царство его над природой мнимо. Именно тогда, дорогой читатель, тебе и начали лгать.

Никто никогда не придумывал религию. Она родилась задолго до того, как на Землю ступили готовые ей верить. Религия едина для всех. Не только для людей. Она существует для каждого земного организма. Но люди хотели подстроить религию под себя. Они хотели провозгласить себя её создателями, хотя создатель религии и есть создатель-Бог. Так люди поставили себя наравне с Богом. Сопоставили свою силу с мощью Энергии.

Проблема человечества в том, что оно стало верить себе. Внимать самому себе. Кто-то провозгласил себя царём, и остальные стали ему поклоняться. Но противодействие всегда неотвратимо. Если бы человек не омрачил истину тенью, на неё никогда не пролился бы свет.

Есть те, кто поставил себя выше обстоятельств. Те, чей полёт мысли независим. Те, кто не подчинился тому, что диктовали другие. Кто нашёл свою правду для себя. Те, кто не зависит от Фрициев и Фриций. Чьи действия не согласуются с законом. Кто добился того, что под них был создан универсальный закон. Закон «мы вам не подчиняемся». И так они стали сами по себе. Скрытые от глаз людей, от глаз правительства, открывшие сердца правде.

Они — Серая Лига.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — ***

— Так Вы работали в Серой Лиге? — спросил Райпур, пока они с Тиккой брели вниз по скверу. — Такое возможно?

— Серая Лига — это не только крутые воины, шпионы и разведчики, — фыркнула Тикка. — И даже не сборище философов, ломающих голову над сакральной истиной. При Серой Лиге есть и просто обслуживающий корпус.

— То есть…

— Ну да. Уборщики, посудомойки, повара. Такие люди обычно ничего не знают о том, что обсуждается в стенах Храма Солнца. Просто работают.

— Храма Солнца?

— Там и расположена штаб-квартира Серой Лиги.

Райпур покачал головой:

— Серая Лига в храме? Они же… у них… своя религия…

— Как Вы банально мыслите, право, смешно даже! — хихикнула Тикка. — Серая Лига совсем не религиями занимается. И не имеет к этому почти никакого отношения. Серая Лига нечто вроде единого механизма, осуществляющего желания Энергии на земле.

— Это как?

— Как описывается в этой Вашей книге. Серая Лига не придерживается мнения, что Фриция — наместник Бога на земле, вобравший в себя всю божественную Энергию. Она всегда повторяет все действия Фриции, да только с точностью и наоборот. Она всегда проводит собственные расследования, ищет собственные ключи к разгадкам и приходит к своим выводам. Что-то вроде стражей порядка, не согласующих свои действия с центральным аппаратом управления.

— Вневедомственная… полиция?

— Да нет же! Полиция следит за всеобщим порядком. Серая Лига следит за действиями правительства. То есть, это контроль над тем, как осуществляется власть. Тем временем, как Серую Лигу никто не контролирует. Даже Фриция не в курсе того, что твориться в стенах Храма Лиги.

— Существование такой организации всегда было рисково. Такими темпами они и переворот могут совершить…

Тикка хитро улыбнулась:

— Серая Лига — это сам по себе переворот, — загадочно произнесла она. — Только переворот мирный. Вы и сами не знаете, чем обязаны Серой Лиге. Иногда, между прочим, она даже вмешивается в дела Фриции и уговаривает её вносить поправки в… законопроекты. Контроль над властью необходим. Не представляю себе государства, где он не осуществляется!

Райпур тяжело вздохнул, лишний раз убедившись, что ничего не знает о своей земле. Как, в таком случае, он сможет убедить кого-то в правильности своих суждений?

— Я должен поговорить с этой Серой Лигой, — решил он. Это должно всё прояснить! Серая Лига должна обладать такой базой данных, что там найдётся всё, что ему нужно. К тому же, это способ найти новых союзников!

— Не надо говорить со ВСЕЙ Серой Лигой, — ухмыльнулась Тикка. — Достаточно будет одного… доверенного лица. Я даже подскажу, где его найти.

— Кто он, это доверенное лицо? — поинтересовался Райпур.

Глава 7 Лейтмотив

Где-то в приграничных лесах. Кайа, Дора, Дымка и Кенди.

Она потеряла мать, а теперь ещё и брата…

Кайа поплелась обратно, думая, что она скажет Доре. А что ей объяснять, все равно Дора ничего не поймёт!

Она медленно брела по лесу, то и дело оглядываясь назад. Он вернётся, он не мог уйти. Он, человек, вселивший в их сердца надежду, не мог так просто их бросить.

Но лес оставался тих. Тих и грустен. Только теперь, оставшись одна, Кайа смогла услышать его печальную песнь. Песнь ветра в кронах деревьев, песнь старых скрипучих сосен. Песнь, которая убаюкивала её тёмными вечерами, ласково будила утром. Этот светлый плач взлелеял её, прошёл с ней сквозь всё её странствие, но только теперь Кайа поняла, как роднен ей этот звук.

Лес одинок. Как одинока каждая лесная душа. И как бы не был един этот светлый храм жизни, в нём нет места двоим или троим. Это сцена для спектакля. Спектакля одного актёра. Они преступили эту заповедь, но вдруг лес снова открылся им. Теперь она поведёт вперёд своих друзей. Пока лес милостив к ней. Пока разделяет её печаль.

Кайа вернулась на поляну. Дора и Кенди выжидающе уставились на неё.

— Август ушёл, — сказала Кайа. — Он просил забыть о нём. Он пошёл войной против Фриции. Он больше не один из нас.

— А разве вы не этим всю жизнь занимались? — удивилась Кенди.

— Мы прятались, а не нападали.

— И что нам теперь делать? — прокряхтела Дымка, лениво выгибая спинку. — Что он ещё сказал?

— Что теперь я за главного. Теперь я забочусь обо всех вас.

— Как? Я же старшая? — возмутилась Кенди, и тут же замолчала под строгим взглядом Дымки.

— Но почему не я? — прошипела Дымка.

— Не хочу тебя обидеть, но ты… как это сказать… ты кошка, — пробормотала Кайа.

— И что? — не скрыла своего гнева Дымка. — Я что, мало о вас пекусь, что ли? Почему я не могу заботиться о вас и дальше?

— Потому что Август сейчас не с нами! Разве ты сможешь постоять за нас, если вдруг…

— Делай, что хочешь, но за себя я не отвечаю! — махнула хвостом Дымка.

— Я остаюсь с Кайей! — кивнула Дора. — Нам без Августа даже лучше будет, вот увидите!

— И я с вами! — подхватила Кенди. — Я остаюсь с вами! И действительно, зачем нам этот Август? Он слишком странный! Я с самого начала поняла, что этим наша встреча и закончится!

— Ну и какими будут твои распоряжения? — спросила Дымка, вскакивая на корень дерева.

— Мы движемся к границе, — предложила Кайа. — Август привлёк слишком много внимания военных, и они наверняка скоро будут здесь. Плюс ещё и Кенди точно будут искать. Нам грозит быть зажатыми между двумя поисковыми отрядами, и лишь по ту сторону границы всё спокойно.

— И там мы точно не пересечёмся с Августом! — кивнула Кенди. — А Эльтаир разрешит пожить у него в доме, у него же нет родителей, только старый слепой дед!

— Не нравиться мне эта идея… — проворчала Дымка. — Но хоть доля правды в ваших словах есть… Нам всем надоело бегать от Фриции. Ах, жаль Август не слышал этих слов!

— А там мы найдём отца, если он жив, и будем тихо жить в укромном лесу! — выпалила Дора.

— Да! — воскликнула Кенди. — Я проведу вас к границе! Давайте собирать вещи!

На поляне поднялась возня и суматоха. Дора и Кенди тут же принялись обсуждать то, что может ожидать их по ту сторону границы. Лишь Дымка выглядела мрачной. Хоть она и улыбалась, и вежливо кивала, когда к ней обращались с вопросом, Кайа видела, что кошка просто притворяется.

«Неужели Длинномордые действительно так ужасны? — пронеслось в голове у Кайи.»

Но она тут же одёрнула себя. Откуда Дымка знает, кто такие Длинномордые? Информация о них сохранилась только в старинных преданиях, да и те, передаваясь из уст в уста, точно потеряли часть своего смысла.

Дымка боялась вовсе не Длинномордых. Она боялась вовсе не того, что ожидало их по ту сторону границы. Её пугала неизвестность, с которой они неотвратимо столкнутся. Никто из них даже представить не мог, как там, на запретной территории номер два. Территории Длинномордых. И это внушало страх.

— Дымка, — окликнула её Кайа, и кошка медленно подошла поближе. Она задрала голову и смерила её печальным взглядом огромных глаз.

— Дымка, — продолжила Кайа, присаживаясь рядом с ней. — Что ты знаешь о Длинномордых?

Кошка уронила голову, пряча глаза:

— Только то, что всё, что мы о них знаем — неправда.

— То есть они не такие жуткие, как о них рассказывают?

— Смотря кто и как рассказывает. Я же сказала, что мы знаем неправду, а не рассказываем ложь.

— Пожалуйста, скажи прямо, — вздохнула Кайа. — Не придираясь к словам. Что знаешь о них ты? Какую неправду наплели тебе?

Дымка улыбнулась, и её бока затряслись от еле сдерживаемого смеха:

— Как это ты стала такой остроумной?

— Слушая твои рассказы, — ухмыльнулась Кайа. — Я знаю, тебе неприятно говорить о том, что всё это время было от тебя сокрыто. Знаю, как неприятно говорить о мерзких…

— Один человек сумел увидеть в Длинномордых прекрасное, — перебила её Дымка. — Этот человек научил меня тому, что всё не так, как кажется. Что истина — не то, что говорят все. Истина то, что недоступно никому.

Она подняла голову, устремив усталый взгляд в небо. Там, на мрачном горизонте, уже клубились грозные тучи. Дымка продолжила:

— Нам просто чуждо всё чужое. Всё, что не знакомо нам с детства — ужасно. Но тот человек показал мне, что есть другой взгляд на мир. Просто открыть глаза неизведанному. Распахнуть сердца и увидеть в новом удивительное и прекрасное.

— И этот человек…

— Твоя мать, Кайа. Она глядела на мир непредвзято, и сама открывала мир для себя. И тогда, найдя свой способ постигнуть окружающее, она увидела нечто иное, чем увидели те, кто были взращены чужими способами.

Кайа склонила голову. К чему ей ещё одна история о своей необычной мамаше? Неужели Дымка опасается, что она повторит её судьбу?

— К чему я это, — покачала головой Дымка. — Ты интересовалась, что я думаю о Длинномордых. Бичта открыла мне следующую истину: «Пока люди не знают чего-то, с ними нога в ногу идёт страх неизвестности. Пока люди боятся, они готовы исследовать. Пока они исследуют, история бесконечна». Что ж, неизвестность нас только заводит. Мы будем открывать для себя новые горизонты, и с новым открытием в книге появиться новая страница.

— В книге? — ухмыльнулась Кайа.

— В летописи времён, — хмыкнула Дымка. — В летописи того, как прячут от нас историю, появиться новая, раскрытая строка. Чем больше от нас её скрывают, тем дольше будет продолжаться книга. За каждой тайной неотвратимо идёт разгадка. За каждой ложью на правду проливается свет.

— Так ты с нами? — сказала Кайа, протянув кошке руку. Дымка смерила её задумчивым взглядом, сощурив глаза.

— С вами, — бросила она, и стукнула лапкой по ладони Кайи.

— Если вы закончили вашу миленькую беседу, может, мы пойдём? — прервала их Кенди. Дора уже вручила ей котомку с их вещами, и Кенди нетерпеливо топталась на месте.

— Не терпится увидеть лес? — подмигнула ей Дымка.

— Ещё как! Это же самое настоящее приключение!

— Настоящие приключения ещё впереди, — улыбнулась Кайа, поднимаясь на ноги. — Не забыли, мы идём к Длинномордым!

Дора и Кенди хором взвизгнули от радости, и тут же зашагали в лесную чащу. Дымка возглавила их шествие, и теперь казалась гораздо более уверенной и сильной, чем раньше, будто и у неё пела душа от предвосхищения тем, что они увидят по ту сторону границы. Кайа лишь ещё раз улыбнулась, отметив про себя, как придал кошке сил их разговор.

Она подняла голову к небу. Тучи, клубившиеся ранее на хмуром горизонте, рассеялись, и теперь их спины грел радостный блеск летнего солнца. По небу неслись лёгкие облачка, и впервые за всю жизнь Кайе в голову пришла мысль о том, как свободен полёт этих небесных душ. Для них не было границ — ни одной границы. Никто не делил пополам небеса. А значит, небесные чертоги едины для всех. Неужели это намёк?

Рядом с ней раздался тихий шорох, и, обернувшись, Кайа увидела прямо перед собой улыбающееся лицо Кенди. Она щурила глаза от игры света и тени сквозь древесные листья, и тихонько подхихикивала от чего-то, что было известно только ей. Кенди протянула вперёд руку, точно так же, как делала Кайа, разговаривая с Дымкой.

— Я с вами? — спросила она, подойдя к Кайе. — Один за всех и все за одного?

Кайа замешкалась. Кем им приходилась Кенди, чтобы так безоговорочно следовать за ними? Неужели её совсем не смущало то, что они едва друг друга знали? Неужели её не пугало то, что они полукровки? Что они с Каей родились друг другу врагами, и ничто не могло положить конец их вражде?

— Ну же! — взмахнула рукой Кенди. — Друзья или как?

— Ты… уверена? — спросила Кайа. В её голове не укладывалось, как это, ни за что ни про что взять и забыть про их кровную вражду. Про то, что народ Кенди спал и видел, как бы казнить её, Кайю, на главной площади Мяриона?

Кенди только кивнула. Кайа не могла прочесть её глаза. Она говорила искреннюю правду от чистого сердца, но Кайа не готова была воспринять эту суть.

— Ты с нами, — бросила Кайа, и стукнула своей ладонью по ладони Кенди. Она чуть не подскочила от изумления, когда Кенди схватила её ладонь и начала энергично трясти, будто пыталась вытряхнуть что-то из её рукавов.

— Это рукопожатие, — улыбнулась та, слегка ослабляя хватку. — Так всегда Эльтаир делает. На земле Длинномордых рукопожатие — знак ближайшего доверия и готовности сотрудничать.

— Забавная традиция, — пробормотала Кайа, одёргивая руку.

— Ты что, мне не доверяешь? — насупилась Кенди. — Не знаю как у Длинномордых, а я бы назвала это дурным тоном.

Кайа пожала плечами и сжала ладонь Кенди в своей руке. Она как следует дёрнула её за руку, надеясь тем самым продемонстрировать ей степень своего «доверия», и Кенди, взвизгнув, плашмя растянулась на земле.

— Мне нравиться эта традиция, — учтиво улыбнулась Кайа.

— Остаётся только к ней привыкнуть, — добавила Кенди, потирая ушибленное плечо.

День клонился к закату, когда они решили сделать привал. Лес казался как никогда гостеприимным и тёплым: пели птицы, таяли на горизонте облака, приятно шуршал под ногой мох. Казалось, что даже сами путники не замечали усталости: их глаза светились, волосы развевались на ветру.

— Кто бы мог подумать, что в лесу так красиво! — вздохнула Кенди, приземляясь на поросшую мхом кочку.

— Тебе бы следовало почаще спускаться с городских вершин! — фыркнула Дора, раскладывая на земле вещи.

— Тебе бы следовало хоть раз побывать в городе! — съязвила Кенди. — Я хоть и на окраине живу, меня и такая жизнь трущобная устраивала.

— Микроб трущобный! — передразнила её Дора.

— Уродец лесной! — огрызнулась Кенди, но тут же поспешно добавила: — Ладно, в лесу, и правда, красиво!

— Я за хворостом, — махнула им рукой Кайа. — Дымка, может, ты со мной, или как?

Дымка молча кивнула и засеменила за ней.

Медленно, веточка за веточкой, они углублялись в лесную чащу, пока сухие палки не перестали умещаться в их лапах и руках. Решив, что, пожалуй, теперь хвороста достаточно, Кайа собиралась уже повернуть назад, как вдруг Дымка остановила её взмахом хвоста. Она глубоко втянула в себя воздух и вздрогнула:

— Я уже чую…

— Границу?

— Не знаю. Этот запах мне не знаком.

— Хочешь, пройдём чуть дальше, может, тогда ты что-то учуешь? — предложила Кайа. К её удивлению Дымка молча кивнула.

Уткнувшись носом в землю, она стала петлять между деревьями, в то время как Кайа ждала её в тени кустов. Она выбрала из охапки хвороста палку потолще и принялась чертить ей круги на земле. Никто никогда не учил её рисовать. Но в этой простой геометрической фигуре заключалось что-то необычное. Круг, замкнутая, бесконечная линия. Кривая дуга, полная новых поворотов и изгибов, и одновременно совершенно прямая…

Кайа устремила взгляд в небо, провожая взором последние пурпурные облака. Возможно, уже завтра они будут там же, куда направлен их полёт…

Кайа так погрузилась в свои мысли, что не сразу расслышала окрик Дымки. Она поднялась на ноги и побежала на её голос, надеясь, что не случилось ничего страшного.

Дымка стояла у какого-то причудливого дерева, округлив глаза. Когда Кайа подбежала к ней, кошка медленно указала мордочкой на странные изгибы его ствола.

— Кайа, — выдохнула она. — Ты когда-нибудь видела что-нибудь подобное?

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно».

А потом появилась Земля. Она была соткана из Первородных Веществ по велению Энергии. Тогда Земля была горящей звездой, ярче пламени пылающей в космическом пространстве. То была эра хаоса, пока Энергия ещё не набрала свою силу и не начала упорядочивание системы Вселенной.

Стоило Земле появиться на свет, как тут ей передалась часть неиссякаемой Энергии. Земля обзавелась собственными энергетическими полями, которые, в свою очередь, притянулись к прочим энергетическим полям. Тогда, притянувшись на, скажем так, свою орбиту, Земля стала вращаться по кругу, а её орбита, в свою очередь, вращаться вокруг других орбит.

Круговое движение, подобно гончарному кругу, отточило контуры Земли. Буйство двух Первородных Веществ — огня и воды — оказалось подавленно воздействием Энергии. И, растворившись в воде, закалившись в огне, появилась новая материя — земля, почва. Первородные же Вещества, превосходящие почву по содержанию концентрированных энергетических частиц, ушли вглубь планеты, сформировав её ядро. Потом на поверхности Земли появилась вода. А в воде зародилась жизнь.

Что такое жизнь? Кого мы не спросим, никто не сможет дать точного определения.

Жизнь — это стремление найти способ жить. Жизнь — это попытка найти вариант существования. Никто никогда не создавал жизнь. Она появилась сама. Здесь не при чём, как вы скажете, благоприятная среда, создавшаяся тогда на Земле — вода, почва, воздух, минеральные вещества. Жизнь сама решила считать их для себя благоприятными. Из того множества форм существования она просто выбрала один — и нашла способ жить.

Жизнь перепробовала множество вариантов развития и в результате пробила себе коридор в мир. Жизнь — это вечный процесс поиска способов существования, а не существование само по себе. Как птице обрезают крылья, но она продолжает смотреть в небо, так и сколько препятствий не встречала Жизнь, она находила свой путь. И Энергия признала Жизнь и дала ей право быть. И с той поры Энергия стала оберегать творения Жизни.

Так родилась концепция людского Бога — Бог, единение Энергии и Жизни. Единение надзирателя и творца земного бытия. Бог, давший нам право быть.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — ***

Глава 8 Тема Райпура

Мярион. Улица Солнца.

Райпур тихо шагал по мостовой, вдыхая полной грудью морозный, утренний воздух, пронзённый ясными лучами только проснувшегося солнца.

Город был тих. Тих и грустен. Только теперь, один посреди пустынной улицы, Райпур смог почувствовать ту лёгкую печальную нотку сырых переулков, что скрывалась за дневной суматохой раньше. Ту звенящую в воздухе тишину, бьющую по ушам сильнее перезвона колоколов на главной площади, тот свист ветра, гуляющего в оконных створках, ту грустную песнь черепичных крыш. Не сигнал колокола, а эта поющая тишь будила его солнечными утрами, она окутывала город перед наступлением ночи. Но только теперь Райпур понял, как привычен душе этот одинокий звук. Только теперь он понял, как он одинок в этой дружной столице. И как бы не был светел этот храм людского бытия…

— Генерал! — раздался громкий оклик за его спиной, прервав его мрачные мысли. Райпур резко обернулся, и увидел прямо перед собой белую с чёрными и рыжими пятнами кошку, гневно бьющую себя хвостом по пушистым бокам. — Что Вы себе позволяете?

— Марта, — склонил голову Райпур, узнав в этом пушистом создании кошку Фриции. — Прошу меня простить…

Жёлтые глаза Марты сердито сверкнули.

— По Вашей милости, мне пришлось невесть в какую рань выходить из дворца и носиться по городу в Ваших поисках! — фыркнула она. — И, дайте-ка угадаю, Вы идёте в Храм Солнца! Могу ли я поинтересоваться, зачем? Нет, а главное, к кому?

— Вы следили за мной, — нахмурился Райпур. Совсем неудачное завершение едва успевшей начаться истории.

— Да, следила! — прищёлкнула язычком Марта. — Между прочим, слежу я за Вами уже давно! С той самой поры, как передала Вам эту книгу!

Райпур вздрогнул, представив, что будет с ним дальше. Марта, наверняка, доложит обо всём Фриции, а та, в свою очередь, найдёт способ избавиться от предателя. А главное, что тогда будет с народом, которому он пытался помочь? Что будет с Тиккой? С Наследницей Даавой?

Генерал не знал, что ответить. Он отвёл глаза, поймав сердитый взгляд Марты. Неужели вся его затея так просто провалилась? Как его смогла провести какая-то дворцовая киска?

Райпур поднял глаза в небо, окрасившееся в пастельные тона занимающегося рассвета. Он принял решение, так зачем повторять всё дважды. Не обращая внимания на возмущённые реплики Марты, генерал зашагал дальше, вниз по мостовой, туда, где в лучах рассвета искрился купол Храма Солнца.

Марта даже взвизгнула от изумления. Она застыла на месте, не понимая, что означала такая дерзость, а затем, подумав мгновение, кинулась следом за Райпуром. Райпур и сам до конца не понимал, что делает. Только что своим решением он бросил вызов Фриции, только что он преступил свой закон. О чём он только думал? Но теперь отступить означало сдаться, что ещё непростительнее для генерала. Поэтому Райпур просто продолжил идти.

Марта догнала его и засеменила рядом. Она до сих пор махала хвостом от возмущения, но гнев её немного улегся.

Райпур замер у каменных ворот великого храма. Вот он, огромный, приземистый, с широким округлым куполом с дырой в центре, через которую внутрь храма струился солнечный свет. Вот он, знаменитый Храм Солнца, обитель Серой Лиги.

Марта поёжилась и вспрыгнула Райпуру на плечо. Поймав его насмешливый взгляд, она поспешно отвела глаза и закусила губу.

— Просто это очень опасная штука, книга, которую я Вам передала, — пробормотала она. — Кто знает, что нас ждёт там, впереди. Вдвоём всяко лучше, чем поодиночке.

— Испугалась? — улыбнулся Райпур.

— Так мы теперь на «ты»? — огрызнулась Марта. — Ничего я не боюсь. Просто тебе может понадобиться моя помощь.

— Все мы немного боимся, — пожал плечами Райпур, и Марте пришлось вцепиться когтями в его пиджак, чтобы не упасть вниз.

Генерал осторожно шагнул на залитый солнечным светом двор. Выжженная солнцем жёлтая трава вела прямо к колоннам храма. Райпур переглянулся с Мартой и медленно пошёл вперёд.

По потрескавшимся каменным ступенькам он поднялся в тень массивной колоннады, поддерживающей купол строения. Стоило ему сделать всего пару шагов вглубь каменного леса, как из-за тёмных колонн выскользнули шустрые тени. Сверкая глазами и помахивая серыми хвостами, тени поплелись следом за ним, отрезав путь к отступлению. Теперь — только вперёд.

Чем дальше они шли, тем больше теней их окружало. Теперь стало настолько темно, что за колоннами были различимы только сверкающие бусинки глаз. Странные коты всё прибывали. Райпур слышал их шёпот, гулким эхом отдающийся от далёких сводов, но не мог разобрать ни слова. Марта дрожала от страха и враждебно скалила зубы на каждую тень, которая осмеливалась подойти к ним ближе, чем на десять шагов. Райпур прекрасно понимал её страх, хоть ему и не впервой было красться в потёмках в окружении незнакомцев, возможно, даже врагов. Но эти коты, похоже, даже не собирались нападать на них, но все равно зачем-то плотным кольцом смыкались вокруг Райпура и Марты, и это заставляло насторожиться.

Неожиданно прямо к ногам Райпура выкатилась одна из тех самых теней, и пронзительно замяукала, отчего по каменным сводам храма побежало звучное эхо, и Райпур невольно отшатнулся на шаг назад. При этом он чуть не наступил на другую кошку со светящимися жёлтыми глазами, и она изумлённо заморгала. Коты сомкнулись вокруг них так тесно, что Райпур больше не мог сделать ни шага ни в одну сторону, чтобы ни на кого не наступить.

Марта грозно зарычала и ощетинилась, уже готовясь спрыгнуть с его плеча, как вдруг кошка со светящимися глазами подала голос:

— У вас проблемы? — мяукнула она, с искреннем недоумением склонив голову набок. — Вы очень странно себя ведёте…

— Интересно, почему? — огрызнулась Марта.

— Меня зовут Бастет, — улыбнулась кошка. — Пройдёмте со мной, Марта Нинель.

Марта чуть не поперхнулась от изумления, услышав, как её назвали по имени. Она покосилась на Райпура, но тот только кивнул:

— Иди, так будет лучше.

Он присел, и Марта легко спрыгнула с его плеча. Она проводила его долгим, испуганным взглядом, и Райпур, улыбнувшись, протянул ей руку:

— Ничего не бойся. Ты же мне веришь?

Марта, не задумываясь, стукнула лапкой по его ладони.

— Верю, — вздохнула она. — Теперь верю.

Сказав это, она повернулась к кошке, назвавшейся Бастет, и они скрылись во тьме.

— А Вам, генерал Райпур, за мной, — добавила кошка, которая выкатилась к его ногам. — Я отведу Вас к Поттеру, если Вам так угодно.

Райпур кивнул, и молча последовал за незнакомкой. Коты тихо начали разбредаться по своим делам, фыркая от разочарования.

— И часто вы так встречаете гостей? — пошутил Райпур, но его провожатая пропустила мимо ушей его шутку.

Вскоре впереди забрезжил яркий свет, и кошка махнула хвостом в сторону тяжёлой дубовой двери, которой заканчивался каменный лес. Сама она юркнула в маленькую створку у основания двери и скрылась. Райпур замялся на мгновение, а затем толкнул дверь плечом и вышел в огромное помещение, залитое солнечным светом.

Его провожатая исчезла. Он стоял в гигантском зале с зияющим в потолке отверстием, через которое просачивались внутрь игривые лучи. Из серых каменных стен, местами покрытых фресками, росли утёсник и мох, цепляющиеся за крепкие своды. Откуда-то с потолка вниз капала вода, собираясь на мраморном полу в кристально-чистые лужицы.

Посреди зала стояли скамьи, на которых чинно расселись серые котики. И ни одного человека. Коты даже не повернулись в его сторону, когда он прошёл мимо них и замер посреди просторного зала, глядя вверх, на отверстие в потолке.

— А… — протянул Райпур, оглядываясь на котов. Они одновременно повернули к нему головы. — Никто не знает, где я могу найти Серую Лигу? Ну, или там, Поттера?

Коты снова одновременно подняли хвосты и указали ими в сторону лестницы, ведущей куда-то под землю.

— А… Вы к нему? — опять спросил Райпур.

Коты дружно кивнули. Райпура уже начала раздражать синхронность их действий.

— А… кто последний? — нервно сглотнул он.

Коты разом подняли в воздух передние лапки.

— Очередь? — уточнил генерал.

Коты кивнули.

Райпур глубоко вздохнул и принялся мерить нервными шагами зал. Коты внимательно следили за его движениями, водя из стороны в сторону серыми головами. Райпур резко обернулся, и серые нахалы разом отвернулись. Создавалось впечатление, будто они сговорились сыграть над ним какую-то шутку. Причём шутка эта началась ещё тогда, с колоннами.

Он снова отвернулся и сделал ещё пару шагов в сторону. Почувствовав на себе пристальные взгляды, он обернулся, но коты уже отвели глаза.

«Кажется, я начинаю понимать, почему здесь нет людей, — подумал про себя Райпур. — Ни один человек долго здесь не протянет».

Он решил было не обращать на них внимания, как вдруг один из котов соскочил со скамейки и, клацая по мрамору когтями, понёсся в сторону лестницы. Тут терпение Райпура закончилось:

— А раньше ты спуститься туда не мог? — закричал он на кота. Тот изумлённо округлил глаза. — Мало того, что у вас тут очередь, так вместо того, чтобы сразу взять и спуститься, вы сидите и чего-то ждёте! Я видел, оттуда никто не выходил, а значит, уже давно вышел, а ты прёшь туда только сейчас? Неужели вы не понимаете, что у меня во дворце и без вас полно дел! С Фрицией не шутки играть…

— С Серой Лигой тоже не шутки, — проворковал чей-то голос за его спиной, и, обернувшись, Райпур увидел стоящего рядом с собой кота. На первый взгляд он был неотличим от других — такой же серый в чёрную полоску, такой же пушистый и упитанный, с такими же стоящими торчком ушами и противненькими глазками. Но, приглядевшись, Райпур заметил, что у этого кота были раскосые глаза. Такие глаза он уже где-то видел…

— Придётся тебе подождать, Райпур Альтергиль, — продолжил наглый кот, подвернув под себя лапки.

Райпур ошалел от такого откровенного нахальства.

— Тебе даётся время собраться с мыслями, — принялся вылизывать лапку кот. — Запасись терпением, терпенье потерявший.

Райпур не нашёлся, что ему ответить. Подумав, он решил, что если этот котяра, прекрасно зная, с кем разговаривает, осмелился ему дерзить, то и он, генерал Райпур, имеет право ответить тем же.

— Знаешь, будь ты обычным прапором, я бы научил тебя уважать старших по званию, — хмыкнул он. — Но, знаешь, почему я этого не сделаю? — кот смерил его пристальным взглядом. — Потому что ты кот, тебе и до прапора далеко.

— Как легко заставить тебя потерять самообладание, — проурчал кот, возвращаясь к умыванию. — Не надо было долго думать, чтобы решить, как вывести тебя из себя. Все вы, людишки, на одно лицо.

— Кто бы говорил! — бросил Райпур.

— Ладно, просто запомни, что ты следующий в очереди, после Малика, — вздохнул кот, кивая головой на серого кота, свернувшегося на краю скамьи.

Время шло. Солнце уже взобралось на середину неба, оказавшись ровно в центре проёма в потолке. Райпур скрипел зубами от злости. Сколько он уже тут торчит? Одно радовало — казалось, очередь уже дошла до кота, названного Маликом, а значит, недолго ему осталось терпеть.

Вдруг в зал выскочила изящная кошка со светящимися глазами. Бастет? И, как и следовало ожидать, тоже серая.

— Обед! — громогласно провозгласила Бастет, и коты, сорвавшись со скамеек, кинулись прочь из зала.

— Подождите, это как, обед? — вскочил с места Райпур.

— Перерыв на два часа, — улыбнулась кошка, и генерал чуть не поперхнулся от гнева. — Вы можете посидеть здесь.

— Но мне нужно к Поттеру!

Бастет скромно улыбнулась:

— Если хотите, я могу попросить Поттера принять Вас вне очереди.

— Когда это может состояться?

— Часов… в девять, — пожала плечами кошка.

— Нет уж, спасибо, — закатил глаза Райпур. Легче дождаться его очереди. Всего два часа, и его план, наконец, осуществится.

— Мне жаль Вас, — пробормотала Бастет.

— Почему?

— Просто я хорошо знаю Поттера, — снова улыбнулась она. — Хотя, Вы сами всё поймёте, когда встретитесь с ним.

Она повернулась и зашагала обратно. Тяжело вздохнув, Райпур приземлился на скамью. Он чуть не подскочил, когда прямо перед ним возникла уже знакомая кошачья морда.

— Опять ты, терпение потерявший? — нахмурился кот. — Я ведь могу разозлиться.

— То же самое могу сказать про себя, — хмыкнул Райпур.

— Я принёс тебе поесть, терпение потерявший, — продолжил кот, пододвигая к нему тарелку, на дне которой покоилось куриное крылышко.

— Воздержусь, — отчеканил Райпур.

— Жаль. Я вот ем только куриные крылья. Это весело, — вздохнул кот. Увидев, что Райпур никак не отреагировал на его сообщение, он продолжил. — В детстве я был самым слабым котёнком в выводке. Никто не пророчил мне великого будущего. Для меня было достижением переползти порог или спрыгнуть с дивана.

— Мне не интересно, что было с тобой в детстве.

— Думаю, ты бы не стал говорить так, если бы знал мою мать, — проигнорировал его замечание кот. — Хотя, извини, ты и так её знаешь, — Райпур нахмурился, но так и не смог припомнить кошку, хоть сколько-то похожую на этого наглеца. — Она сказала мне, что я должен в себя верить. Я всегда хотел быть таким, как она. Она тогда книгу писала, там говорилось что-то про птиц, которым обрезают крылья. Косвенно говорилось, но эта фраза зацепила меня.

— И поэтому ты съедаешь птичьи крылья? — буркнул Райпур.

— Мне нравиться быть карателем, — поддакнул кот. — Лишь только потому, чтоб крылья обрезали не мне. Это метафора, дуралей.

Кот взмахнул хвостом и повернулся к нему спиной.

— Ты и сам всё это знаешь, — бросил он напоследок. — Но ты слишком глуп, чтобы понять.

Райпур с облегчением вздохнул, когда обеденный перерыв закончился, и коты вернулись на места. Он не мог дождаться, когда очередь дойдёт до него. Скоро, совсем скоро всё решиться.

Как только Малик выскользнул обратно из туннеля, ведущего под землю, Райпур вскочил на ноги и собрался было спускаться вниз, как тот же самый наглый кот одёрнул его:

— Эй, ещё не твоя очередь, терпение потерявший!

— Но Малик же…

— Малик там, через шесть котов, — махнул кот хвостом на сидящего в сторонке толстяка. — Ты что, совсем котов различать не умеешь?

— Да вы все на одно лицо! — завыл Райпур, сжимая голову руками. Как, как только это могло с ним произойти? Как он ввязался в это одно огромное недоразумение? Наверное, в Верслибре его давно уже хватились! Оставалось надеяться, что Марта не проболтается.

— Я, кажется, просил тебя набраться терпения, — вставил кот, и Райпуру захотелось как следует пройтись кулаком по его наглой мордочке, чтобы стереть с неё это нахальное выражение. — Ты меня не слушал, терпение потерявший.

— Пожалуйста, не называй меня так! — взмолился Райпур, не зная, что делать. Да все эти коты над ним насмехались! Фриция обязательно узнает, как они издеваются над людьми в стенах своего «храма»!

— Долго же тебе ждать, ну да ладно, подождёшь, — продолжил котяра. — Если тебе скучно, можешь рассказать мне о своей семье, — поймав злобный взгляд Райпура, он добавил. — Я же тебе о своей рассказал. Хоть ты меня и не слушал.

Райпур промолчал. Если всё это просто было затянувшейся шуткой, он не хотел и дальше оставаться её жертвой.

— Ну, если ты не хочешь ничего рассказывать, я сам всё расскажу, — фыркнул кот. — Твой отец был военным, и ты всю жизнь старался подражать ему. Поэтому ты пошёл служить Фриции и продал ей свою душу и верность.

— Хватит, — Райпур встал со своего места. — Ты считаешь, что всё обо мне знаешь. Не мудрено, ты служишь в Серой Лиге. Дни, наверно, проводишь, собирая информацию о людях вроде меня. Но скажи, ты никогда не пытался заглянуть нам в душу?

Кот не ответил. Он замолчал, и из его глаз ушёл тот дерзкий блеск.

— Ты презираешь людей, — пробасил Райпур. — Ты сказал, тебе нравиться быть карателем. Только потому, что ты боишься, как бы не покарали тебя. Но ты никогда не задумывался, что мы тоже боимся стать жертвой? Ты любишь унижать. И только ради того, чтобы не быть униженным в свою очередь? Тебе нравиться издеваться над людьми вроде меня, но ты никогда не пытался понять нас! Чего же ты достиг своим желанием доминировать? До каких высот ты добрался?

— Прости, — пробормотал кот.

— А? Серьёзно? — такого поворота Райпур не ожидал.

— Прости, но ты ничего не понимаешь, — закончил фразу кот. — Ты опять не понял. Просто я подчиняю, а ты подчиняешься. Я эксплуататор, ты — эксплуатируемый. Тебе трудно переместиться в мою шкуру. Но что ж, беру назад свои слова о «терпении потерявшем». Ты обрёл терпение. Первый этап пройден.

— Что? — не понял Райпур. Как? Этот котяра вновь обвёл его вокруг пальца?

— Ну ладно, мне пора идти, — бросил кот и развернулся к лестнице.

— Разве сейчас не моя очередь? — рассвирепел Райпур.

— Похоже, ты пропустил свой черёд, пока разговаривал со мной, — повёл плечом кот. — Приходи завтра, может, тебя примут.

Райпур чуть не зашёлся в приступе истеричного смеха. КАК? Как этот кот посмел….

— До встречи, терпение обретающий полковник Райпур, — сказал напоследок кот.

— Генерал Райпур, — поправил его генерал.

— Генерал? — глаза кота просветлели. — Что же Вы раньше не сказали? Людей такого высокого чина у нас принимают вне очереди!

Райпур почувствовал, как леденеет кровь в его жилах. Он молнией подлетел к коту и схватил наглеца за шкирку. Он так и подавился от гнева, когда увидел прямо перед своим носом его абсолютно спокойную рожу.

— Зачем ты это делаешь? — выдавил он, скрежеща зубами от гнева. Он хорошенько встряхнул кота, но тот по-прежнему сверлил его своим спокойным взглядом.

— Это весело, — без обиняков заявил кот.

— Весело? — возмутился Райпур. — По-твоему это весело?

— Ты очередь задерживаешь, — пробормотал кот, глядя куда-то поверх его головы. — Если хочешь, можешь пойти сразу после меня. Генералам вне очереди.

— Подожди, — протянул Райпур, готовясь как следует отчитать наглеца.

— Я-то подожду, но так очередь до тебя и завтра не дойдёт, — парировал кот, и Райпур, скрипя сердцем, опустил его на землю. Кот тут же скрылся внизу лестницы.

— Надо же было так попасть, — проворчал Райпур себе под нос.

— Идите прямо сейчас, — подал голос один из свернувшихся на скамейке котов. — Поттер вас двоих прекрасно примет одновременно.

— Так можно? — гневно всплеснул руками Райпур. — Почему же…

— Просто у Вашего друга просьбы небольшие, — пояснила какая-то кошка.

— Он мне не друг! — закатил глаза Райпур.

Тем не менее, он повернулся и зашагал вниз по лестнице. Чем ниже она спускалась, тем ниже становился потолок, а проход всё сужался, и генерал мысленно поблагодарил небеса за свой относительно маленький рост. Но вот внизу уже забрезжил яркий свет, цветными полосами ложащийся на узкие ступеньки, и мрачный коридор вывел Райпура в грандиозную залу. Узкие, готические окна, расписанные витражами, взбирались вверх, где смыкались под самым потолком в единый, пронизанный лучами закатного солнца витраж, от которого по всему мраморному, инкрустированному полу ложились разноцветные ромбики. То там, то здесь, из украшенных лепниной сводов выступали людские скульптуры, протягивающие вперёд руки в какой-то немой мольбе. За ними, в дальнем углу, высился монументальный золотой орган, у которого, под самым потолком, гордо восседал…

— Это ты? — ахнул Райпур и замер от изумления.

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Меня не раз спрашивали, а в чём же, тогда, смысл жизни? Глупый вопрос. Перед ним отчего-то преклоняют колено философы, над ним ломают головы тысячи людей. Но ответ прост. Если жизнь — это процесс, стремящийся найти своим творениям оптимальный способ существования, то смысл жизни, смысл всего этого процесса, в существовании самом по себе. Смысл поиска условий существования в том, чтобы найти эти условия. Смысл борьбы за право быть в том, чтобы быть. Смысл жизни в том… чтобы жить.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — ***

Глава 9 Лейтмотив

Граница.

Кайа, Дора, Кенди и Дымка.

— Это он?

Кайа раздвинула рукой ветки, и увидела прямо перед собой маленький городок. Неровные ряды домов вперемешку с редкими деревьями и незатейливыми клумбами, серые заборы, сваленный в груды мусор в тесных двориках. Покатые бардовые крыши, на которых залихватски покрикивают седые вороны. Вместо травы — брусчатка, вместо пушистых лап сосен, смыкающихся над головой — громады кирпичных строений.

— Это мой родной город! — похвасталась Кенди. — А вон и мой дом виднеется! Ну, тот кирпичный и пятиэтажный! Зайдём ко мне, а?

— Как ты себе это представляешь? — проворчала Кайа. — Ты изгнанница и мы изгнанники.

Кайа видела, как Кенди дрожит от нетерпения, как горят её глаза, стоит ей устремить взгляд на свой городишко. Но как она себе представляет, что они так просто возьмут и зайдут к ней в гости? И им никто и слова не скажет, ну да, конечно.

— Я не изгнанница! — отметила Кенди. — Меня ведь не прогоняли, я сама ушла! К тому же, мне надоело ходить по лесу! Я стоптала все ноги, оцарапалась, порвала и испачкала платье, устала и голодна! Нет, у вас, конечно, хорошо, но дома мне больше по душе.

— Ну и возвращайся домой, а мы пойдём к границе! — сплюнула Кайа. Вот и повод избавиться от… балласта, скажем так.

— Нет, я хочу с вами! — закатила глаза Кенди. — В том-то и проблема. Я же дала тебе обещание, и не отступлюсь от своего слова! К тому же, у меня есть идея!

— Ну? — фыркнула Дымка. — И какая у тебя идея?

— Мы живём на втором этаже. Вы залезете через окно ко мне в комнату, переоденетесь и оденете маски, чтобы вас не узнали! А потом снова выберетесь через окно и вместе со мной зайдёте через парадную дверь! Ну как?

— К чему нам всё это? — пожала плечами Дымка.

— Но ведь около границы всё время ходят патрули. Здесь нас быстро засекут, — убедила кошку Кайа.

— К тому же так хочется посмотреть, как живут обычные люди! — поддержала сестру Дора.

— Ладно, — проворчала Дымка. — Я же всего лишь кошка, это вы у нас эволюционировали. Так что, конечно, чего стоит моё мнение в этом мире!

— Не обижайся, — улыбнулась Кайа. — Пожалуй, Кенди немного погорячилась. Нам всем не терпится узнать побольше о жизни других людей, вот и….

— Я никогда не была в настоящем доме! — горячо закивала Дора.

— Поверь, тебе там не понравиться, — облизнула лапку Дымка. Она вздохнула, а затем медленно повернулась к Кенди, которая печально склонила голову, глядя в сторону кирпичных домов. — Нас там никто не ждёт, — ласково сказала кошка. — Наш дом в лесу. Мы не сможем жить в четырёх стенах, да никто и не хочет, чтобы мы там жили. Я понимаю, что ты чувствуешь. Город для тебя так же, как и для нас — лес. И у тебя, как и у нас, есть право остаться дома. Ты можешь уйти, вернуться к своей обычной жизни. Мы тебя не держим, и не будем тебя осуждать, если ты решишь вернуться домой.

Кайа удивилась искренности, прозвучавшей в голосе Дымки. Прежде кошка не выказывала к Кенди никакой дружелюбности. Вероятно, она просто пыталась подыскать нужные слова, чтобы, задев Кенди за святое, намекнуть ей, что она должна уйти? Или она говорила это от чистого сердца? Ведь когда-то Дымка тоже жила в городе, была обычным жителем земель Короткомордых, с его обычными правами и обязанностями, но ей пришлось сделать выбор и уйти вместе с Бичтой в изгнание. Она как никто другой должна понимать, что чувствует Кенди. Но не в Дымкиной манере было раскрывать всем свои чувства, и сопереживание тут же исчезло из её жёлтых глаз. Она смерила Кенди своим привычным равнодушным взглядом и продолжила:

— Иди, коль так хочешь. Я не собираюсь торчать здесь и читать тебе нотации. Это нужно тебе, а не мне, ты и решай.

Кайа повернулась к Кенди и кивнула. Она увидела, как глаза Кенди затуманились печалью, и слабо улыбнулась, пытаясь показать тем самым Кенди, что не станет её осуждать. Кенди тяжело вздохнула и выдавила:

— Это не сиюминутное решение, мне надо всё обдумать…

— Индюк тоже думал, — фыркнула Дымка. — Делай то, что велит тебе сердце. Не думай, делай то, чего на самом деле хочешь.

— Не сожалей зря, — добавила Кайа. — Если ты решишь остаться с нами только из-за жалости к нам, из-за чувства долга или какого-нибудь там обещания, ты можешь прежде всего оставить саму же себя в дураках.

— И будешь вечно сожалеть, что не послушала вовремя своё сердце, — согласилась Дымка. — Кайа дело говорит, не жалей нас. Сама-то ты чего хочешь?

Кенди замялась. Она потупила взгляд в свои ноги:

— Я… правда, не знаю. В моей прежней жизни — городской жизни — было всё, о чём я могла мечтать. У меня был дом. У меня была семья. Меня любили, меня ценили. Я видела, как играют во дворе маленькие дети, я видела, как вздыхают у окон старики. И я была частью этого мира. Мира, которого не побоюсь назвать своим домом. И, знаете что, оглядываясь на ту свою жизнь, я бы не сказала, что хотела бы отказаться от своей судьбы. Я бы ни за что не изменила свою жизнь, даже если бы могла. Это МОЯ жизнь, и я ни за что он неё не откажусь.

Кайа кивнула, стараясь показать Кенди, как она её понимает. Но на самом деле она не могла понять. Нельзя сказать, что она привязалась к этой девчонке — она не доверяла людям, она не понимала людей. И до сих пор не могла доверять этому человеку, пускай он и признал её своим другом. Возможно, без Кенди им будет даже лучше. Даже Август так говорил раньше.

— Поверь, Кайа, — улыбнулась напоследок Кенди. — Второго шанса мне не дано.

— Я верю, — поддакнула Кайа. — Иди.

— Подождите, подождите, она уже уходит? — вмешалась Дора. Она повисла на руке Кенди и вытаращила глаза. — Ты что, серьёзно? — она оглянулась на Кайю. — А разве мы не пойдём с ней в город?

— НАША жизнь здесь, — пояснила Кайа, ласково опуская руку на плечо сестры. Дора машинально разжала ладонь Кенди и подняла глаза к старшей сестре. — И мы тоже от неё не откажемся, так ведь?

Дора вздохнула:

— Кому, как не нам менять нашу жизнь? Иначе в чём её смысл?

Кенди улыбнулась и помахала им на прощание рукой. А затем повернулась, раздвинула кусты и понеслась по просёлочной дороге в сторону города. Она ни разу не оглянулась, но Кайа и Дора смотрели на её кажущуюся отсюда маленькую фигурку, пока она не скрылась за кирпичными домами. Затем Кайа похлопала Дору рукой по плечу и развернулась в сторону леса.

Они медленно зашагали в обход города. Странно, но первые кирпичные строения примыкали прямо к лесу. Наверное, никто не волновался по этому поводу в связи с тем, что это был достаточно маленький провинциальный городок, да к тому же расположенный у самой границы.

— Уже сегодня вечером мы увидим границу, — пролепетала Дора. Она шагала справа от Кайи, время от времени поглядывая на дома за деревья.

— Угу, — кивнула Кайа, проследив за её взглядом.

— Просто…, - пробурчала себе под нос младшая сестра. — Я хотела, чтобы Кенди увидела её вместе с нами, — встретив недоумевающий взгляд Кайи, она пояснила. — Кенди хотела странствовать с нами, она хотела вместе с нами увидеть мир. Она ведь поддержала тебя, когда ты предложила идти к границе. Но и это не главное. Просто…Кенди так хотела стать нам другом!

Кайа изумлённо выпучила глаза. От Доры таких осмысленных слов обычно ждать не приходилось. Неужели на неё так подействовала разлука с новым товарищем?

— Я вот никогда не видела людей, — продолжила Дора. — Я думала, все они жестокие, как те, которые пытались нас убить. Ну, мне казалось, всё, чего хотят люди — это убивать, мстить и причинять боль. Потому что они так нас ненавидят, хоть мы им не делали ничего…

— Агрессия людей всегда обоснована и мотивированна, — поправила её Дымка. — Если агрессия немотивированно…

— Да я не об этом! — огрызнулась девчонка. — А о том, что Кенди — совсем не такая! Она… хорошая. И, кажется, я поняла, что значит быть с кем-то другом. Это когда ты делаешь кому-то хорошо, а он делает хорошо тебе. И мне это понравилось. Но я не понимаю. Такие люди не могут мстить и причинять боль. Тут что-то не так…

— Ни один человек, по крайней мере, нормальный человек, не убивает ради собственного удовольствия, — вздохнула Дымка. — Скажу больше, ни один человек не хочет убивать.

— Тогда почему?

— Потому что люди подчиняются приказам. И если им прикажут воевать, им придётся воевать.

— Но, если им не нравиться, они могут не подчиняться! — возразила Дора. — Если они не хотят, они могут не воевать! Или же им нравиться подчиняться приказам?

— Какому идиоту может понравиться следовать чьим-то указам! — хмыкнула Кайа. — Сомневаюсь, что на всей земле Короткомордых найдётся хоть один человек, который бы безоговорочно внимал каждому велению, скажем так, Фриции, и каждое своё действие подкреплял бы мыслью «а так приказала моя Фриция». Он должен страдать неизлечимым патриотизмом, чтобы радоваться подчиняться приказам!

— Просто всё то, о чём вы говорите, называется одним знакомым вам словом, — взмахнула хвостом Дымка. — «Работа». Подчиняться чьим-то приказам — это людская работа, которой они зарабатывают на жизнь, нравиться им то или нет.

— Я уже радуюсь, что не живу в каком-нибудь Мярионе! — ухмыльнулась Кайа. — Я бы не вынесла этой вашей «работы»-подчинения.

Дымка улыбнулась, а Дора тихо кивнула и замолчала.

Тем временем лес резко начал редеть. Дома придвинулись совсем близко к деревьям, а земля была истоптана ногами и лапами. Кайа заметила, как Дымка нервно задёргала хвостом, а потом и вовсе замерла:

— Идём назад, тут не обойти, — прошипела она.

Кайа послушно повернулась следом за кошкой. Они вновь углубились в лес, стараясь, тем не менее, не выпускать из виду теперь далёкие очертания города. Дымка плохо ориентировалась в подобных местах, так как, как она говорила, здесь было слишком много побочных запахов, от которых у неё голова шла кругом, да и лес был каким-то неправильным, так что на мох и муравьёв надеяться не приходилось. Поэтому они решили обойти город вокруг, ровно по его же собственному периметру. Ведь город не бесконечен, верно? А, значит, его можно обойти.

Кайа покачала головой. Навигация — это к Дымке. Её же человеческий нос, хоть и чувствовал непривычные городские запахи, но чувствовал их слишком слабо, чтобы они могли сбить её с дороги. Тем более, на таком-то расстоянии. Поэтому она вновь погрузилась в свои собственные мысли. Хотя, что теперь думать. Всё вернулось на круги своя. Они снова в лесу, а Кенди вернулась в город. Пожалуй, встреча с Кенди даже послужила им уроком. Теперь они знают, что жизнь в лесу, жизнь изгнанников, полная странствий, — ИХ жизнь, и они ни на что её не променяют. Даже на какую-то мнимую дружбу. ИХ дом не стоит того.

— Погодите, — резко замерла Дымка. Кайа перевела на неё взгляд и увидела, как кошка водит носом в воздухе. Чтобы лучше ощущать запахи, Дымка приоткрыла рот, пропуская между зубов воздух.

— Снова тупик? — поёжилась Дора.

— Нет, другое, — отозвалась Дымка. — Кажется, я чую Кенди.

— Кенди? Где? — переспросила Кайа. Неужели эта Кенди-таки увязалась за ними?

— Недалеко, — буркнула Дымка. — Её запах странный. Как будто с ней что-то случилось. Это запах страха. Нет, скорее, просто запах слёз. Не знаю, короче. Но я её чую.

Кайа огляделась по сторонам, но не увидела ничего, что хоть сколько-то напоминало Кенди. Дымка зашагала куда-то через кусты, и Кайа вздрогнула, поняв, что она направляется к городским чертогам. Но, видимо, запах так заинтересовал Дымку, что та была намеренна идти напролом. Оставалось только пойти за ней.

Кайа вздохнула. Наверное, если бы Август их видел, он бы счёл их за сумасшедших. Ну, по крайней мере, явно бы не одобрил их идею.

Дымка птицей вспорхнула на одно из деревьев и устроилась на нижней ветке, глядя в сторону домов. Её серая шубка полностью сливалась с шершавой древесной корой. Чего не могли сказать о себе Кайа и Дора. Им пришлось поглубже зарыться в кусты, чтобы остаться незамеченными.

Перед ними лежал аккуратный дворик с детской площадкой и фонтаном в центре. За двориком — пятиэтажный дом, как и рассказывала Кенди. Кайе потребовалось какое-то время, чтобы разглядеть фигуры на дальнем конце двора. Она услышала, как ахнула рядом с ней Дора, узнав в одной из фигур их знакомую… Кенди. Она стояла на крыльце дома, перед ней, ступенькой выше, замерла незнакомая им женщина. Она в оцепенении сверлила Кенди глазами, никто из них не шевелился.

— Кенди? — одними губами прошептала она.

Кайа увидела, как Кенди склонила голову в знак согласия.

— Что они делают? — шикнула ей на ухо Дора.

— Тсс, — бросила Кайа и снова перевела взгляд на людей в конце двора. Они обменялись парой фраз, но отсюда ничего не было слышно.

А потом Кенди вдруг уронила голову и заплакала. Так громко, что было слышно даже в их убежище. Женщина, стоящая на пороге, пошатнулась и шагнула в её сторону, а затем вдруг всплеснула руками и, упав на колени, обняла и тесно прижала к себе Кенди.

— Где ты была, дурочка-то моя? — донеслись до Кайи её причитания. — Мы так волновались! Мы боялись, что ты не вернёшься! Мы боялись, что ты потеряешься! Как я переживала, Кенди, как я переживала!

— Прости меня, — хлюпнула носом Кенди, уткнувшись в её плечо. Она тоже опустилась на колени и обняла женщину, которая, как Кайа догадывалась, была миссис Блуз, матерью Кенди. Кенди стояла к ней спиной, но Кайа видела, как тряслись её бока от нескончаемых рыданий. — Прости, если можешь. Я ушла, потому что боялась, что вы злы на меня, что вы меня прогоните или возненавидите, или…

— Как мать может ненавидеть своего ребёнка? — взвыла миссис Блуз, судорожно перебирая руками лохматые волосы Кенди. — Как ты только, дурочка, могла подумать, что я тебя брошу?

На Кайю тут же нахлынули воспоминания. Когда-то, прощаясь с ними, Бичта точно так же теребила их волосы, точно так же прижимала к себе, будто не могла вынести расставания. Так оно и было, расставание стало тяжёлой травмой для них всех. Кайа представила, как бы состоялся их диалог с Бичтой, если бы они встретились вновь, и невольно поёжилась. Что она бы ей сказала? Что сказала бы ей Бичта? И нашлись бы у них силы, чтобы сказать друг другу то, что хотели?

Тем временем миссис Блуз выпустила Кенди из своих объятий и посмотрела прямо ей в глаза.

— Нет кошки, которая бы бросила на произвол судьбы своего котёнка, — улыбнулась она. — Хотя, ты знаешь, все котята шаловливы. На то она и мать, чтобы прощать дитю любые шалости.

Кайа вздрогнула, услышав, как нервно царапнули когти Дымки по ветке дерева. Она подняла голову и увидела, как кошка неусидчиво ёрзает на месте, сердито хлеща себя хвостом по бокам.

— Я поддержу тебя в любом решении, которое ты примешь, — продолжала тем временем мама Кенди. — Какое бы решение это ни было.

— Правда? — подняла на неё глаза Кенди. — Ты… серьёзно?

— Да, моя милая, — кивнула миссис Блуз. — Ты можешь всё мне рассказать.

— Ну, может… тогда… — замялась Кенди. — Я лучше покажу?

Она встала и помогла подняться своей маме. Затем взяла её за руку и повела за собой.

— Нам придётся немного пройтись, — сообщила она, но миссис Блуз лишь кивнула.

— Не надо идти, мы здесь! — подала голос Дора.

Кайа чуть не облысела от страха, увидев, как сестра выбирается из куста и махает Кенди и миссис Блуз руками. Дымка раздосадовано зашипела и соскользнула вниз со ствола. Кивком головы она пригласила Кайю следовать за ней, хоть и не переставала хлестать бока хвостом от возмущения.

— Это кто? — опешила миссис Блуз.

— Ты сказала, что поддержишь меня в любом решении, — вздохнула Кенди. — Послушай, в моей прежней жизни было всё — дом, семья. Меня любили, меня холили. И я благодарна вам за это. Спасибо вам, что вырастили меня такой, какая я есть. Что научили меня жить так, как это нужно мне. Возможно, если бы не вы, то всё бы и вовсе состоялось иначе, — она повернулась к Кайе, Доре и Дымке. — Я уже говорила вам, что ни за что не отказалась бы от той жизни, которая у меня есть. Я не изменила бы свою судьбу, если бы мне был дан шанс начать всё сначала. И моя встреча с вами — это тоже часть моей судьбы. Это новый день моей жизни, новая страница, — добавила она, кивнув Кайе. — И я бы ни на что её не променяла. Если бы мне был дан шанс прожить жизнь сначала, я бы прожила её вместе с вами, потому что это тоже часть МОЕЙ жизни. Жизнь в городе — доля многих, но только мне одной выпала возможность стать твоим другом, Кайа. Твоим другом, Дора. Твоим другом, Дымка, — улыбнулась она серой кошке, и та смущённо поморщилась. — А значит, вот моя судьба. В моей жизни было всё, я поняла это сейчас. В ней было всё, кроме друзей. И вот, у меня появился шанс обрести их. Что скажешь, мам?

Она обернулась в сторону миссис Блуз, лицо которой стало белее снега в зимнюю пору.

— Раз, — клацнула зубами Дымка. — Два…

— Так что, мам? Я могу с ними уйти? — улыбнулась Кенди. — Ты же меня поддержишь?

Миссис Блуз перевела на неё долгий взгляд остекленевших от ужаса глаз.

— Три, — выдохнула Дымка, и тут же миссис Блуз покачнулась, как осиновый лист, и упала на землю.

— Полагаю, это означало «нет», — пожала плечами Кайа.

— А мне не важно, разрешит она мне пойти с вами или нет, — бросила Кенди. — Я уже всё решила. Просто надо было как-то объясниться. У меня аж мозги вскипели от такого усердного мыслительного процесса.

— Так ты с нами! — завизжала он радости Дора.

— Кенди ещё ни разу не нарушала своего обещания! — воскликнула Кенди и расплылась в широкой улыбке.

Реприза

«Смысл борьбы за то….»

Чернила закончились, фраза оборвалась на полуслове.

Она уныло вздохнула и окунула коготь в чернильницу. Соскребла с краёв чёрную краску.

«Смысл борьбы за то, чтобы быть, в том… — прочертил коготь по бумаге.»

Она подняла голову и снова вздохнула. Устремила взгляд вверх по тёмному коридору. Там, за невысоким порожком, ютились трое маленьких котят, глядя на неё круглыми от страха глазами.

«Потерпите, ещё чуть-чуть, — прошептала она про себя.»

Её взгляд снова упал на строчки. Она долго не могла дописать этот отрывок. Для него специально было оставлено пустое место. И, когда вся книга была готова, только тогда она решилась заполнить этот пробел.

И только сейчас её тронула мысль. А в чём смысл? Она перевела взгляд на котят. Их было четверо. Двое белых с чёрными пятнами, в отца, одна белая с серым, и последний серый с чёрными полосами, в мать. Серый котёнок испуганно поднял на неё глаза.

«Я знаю, — снова пронеслось у неё в голове. — Я знаю, о чём ты думаешь. Да, тебе придётся остаться здесь. Но ты пойдёшь по моим стопам.»

Отчего-то сразу стало тяжелей на сердце. Коготь замер над листом бумаги. Всё смешалось.

Но она так долго шла к этой цели. Она так долго развивала свои идеи. Она излила их в этой книге. И вот, теперь, она встретила людей, которые могут пролить свет на последние загадки, не расшифрованные в её письменной работе.

Но эти люди вынуждены бежать. И, если она хочет бежать с ними, ей придётся сделать это быстро. Её придётся закончить книгу и оставить котят.

«Я хотела как лучше, — сказала она про себя, глядя на своих малышей. — И я нашла вам лучшую судьбу.»

Котята нетерпеливо заёрзали на месте. Один за другим они принялись перелезать порожек. Первые трое перескочили через него без проблем, скорее, даже перелетели, но вот у серенького малыша с раскосыми глазами явно возникли проблемы. Он пытался вытолкнуть себя на порожек, но его лапы тут же подгибались, и он с грохотом падал на спину. Малыш даже не мог достаточно высоко подпрыгнуть, чтобы перемахнуть через преграду. А перелезть её у него не выходило. Братья и сёстры бросили на него косые взгляды, и никто даже не удосужился предложить ему помощь.

Она знала, как он слаб. Серый котик был самым слабым в выводке. Выживет ли он в одиночку?

«Я оставлю его здесь, в Серой Лиге. Дальше он сам найдёт свою судьбу. Я знаю, ему никогда не стать лучшим из-за отсутствия физических данных и вообще вряд ли он чего-то добьётся на этом поприще. Не знаю, как его примут. Но, в конце концов, у него будет крыша над головой.»

Её дети будут жить. Плевать, как, плевать, где. Они станут последним, что будет связывать её с Мярионом.

Никакая кошка не бросит своего котёнка. Но это не её устав. Её котята вполне взрослые, чтобы справиться сами. Ночка… Барс… Крошка… По крайней мере, все кроме серого малыша Поттера. Ему никогда не добиться высоких чинов, никогда не стать успешным воякой, но и у него есть право быть. Право бороться.

Она последний раз обмакнула коготь в чернилах.

«Смысл жизни в том, чтобы… жить.»

Глава 10 Тема Райпура

Храм Солнца Серой Лиги. Райпур и Поттер.

— Это ты? — повторил Райпур, и его голос эхом прокатился под сводами. — Что за дела?

Серый кот, сидевший под куполом храма, подал голос, и его слова гулко отдались от высоких стен.

— Допустим, я, — промурлыкал он, но его наглый, тихий голос, сильнее грома ударил по ушам генерала, приумножившись в своей силе за счёт акустики зала. — Я это я. Ты это ты. Хотя, как я вижу, ты ещё не обрёл себя. Возможно, не суждено.

Он пренебрежительно фыркнул и медленно начал спускаться вниз по позолоченным ступенькам. Он держался гордо и величественно, трубой задрав хвост, и Райпур заметил, что теперь у него на голове красовалось что-то наподобие короны, нет, скорее, какой-то диадемы. Два её золотых края смыкались друг с другом, чуть ли не образуя единый круг, а в центре, между этими арками, блестел прозрачный кусочек хрусталя идеально круглой формы. Коту приходилось всё время держать уши торчком, чтобы корона не съехала ему на глаза.

— Ты Поттер, да? — нахмурился Райпур.

Глава 11 Лейтмотив

Граница. Кайа, Дора, Дымка и Кенди.

— Только бы ты не ошиблась! — шикнула Кайа на Дымку, раздвигая перед собой ветки.

— Уж в чём-чём, а в этом ошибиться я не могу, — улыбнулась кошка.

Кайа чувствовала, как замирает её сердце, когда она продиралась вперёд через кусты. Она чувствовала, всем своим существом чувствовала, что впереди лежит то, что изменит их жизни навсегда. Вот она, впереди, всего в нескольких шагах от неё. Вот она, черта, разделившая их мир на две части. Вот она, линия, расколовшая напополам планету…

- Вот она… Граница… — прошептала Кенди, раздвигая ветви кустов.

— Я ничего не вижу! Здесь, за зарослями, только сплошь чёрная колючая проволока! — всхлипнула Дора.

— Все равно, что добровольно подниматься на плаху! — горько усмехнулась Кайа, догнав своих друзей. — Кенди, ты же помнишь, что пересечение границы карается смертью без всяких досудебных разбирательств?

Кенди горячо закивала:

— Но Эльтаир же пересёк границу, и не раз! — поймав изумлённый взгляд Кайи, она поспешно добавила. — Ну, Эльтаир, тот самый, о котором я вам рассказывала. Человек с земли Длинномордых. Ну, Длинномордых, запретной территории номер два.

— Какая разница! — отмахнулась от неё Дымка. — Все равно, граница, пожалуй, не что иное, как эшафот длиной с экватор. Кайа права, мы с тобой сами идём на плаху. Их-то самих и так по определению казнят, а мы…

— Дымка, а за ней, за проволокой, серая стена! — раздался окрик Доры. Она уже успела забежать вперёд и бегала вдоль серой стены, высотой метров в пятнадцать, так что за ней ничего кроме неба и видно не было. Запрокинув голову, Кайа увидела, как беззаботно перелетают через ограду облака, и на ум ей пришёл излюбленный рассказ Дымки.

«— Значит, в каждом из нас есть кусочек облаков?

— Природа наделила всех нас одинаковыми свойствами. Что есть в одних, есть и в других.»

— Давайте повернём назад! Во-первых нечего нам делать на чужой территории… — перебила её мысли Дымка. Кошка повернулась к стене хвостом, и выжидающе поглядывала на своих подопечных.

— Эта территория тоже чужая для нас. Что там, что здесь… Нет особой разницы! — сказала Кайа.

— Во-вторых, если мы и решим перейти границу, то как мы это сделаем? Она слишком хорошо защищена!

— Но Эльтаир же прошёл! — подала голос Кенди. Глаза её засияли, стоило ей снова вспомнить о таинственном Эльтаире с земли Длинномордых. — Наверняка где-то здесь есть лазейка! Пойдём, поищем! Только не попадитесь на глаза какому-нибудь военному патрулю!

Сказав это, Кенди выскочила из кустов на абсолютно голое пространство и побежала вдоль колючей проволоки. Кайа кивнула Доре и Дымке и побежала в другую сторону.

Солнце только начинало вставать из-за горизонта, и пока земля ещё купалась в предрассветных сумерках. Туман цеплялся за колючую ограду, и шипы так и блестели в потёмках от осевших на них влажных капель. Кайа вспомнила недавний рассвет, когда они остановились отдохнуть в лесу. Тогда Август был ещё с ними… Где он теперь? Может, он уже мёртв? Что он имел ввиду, когда сказал, что никакого Августа отныне не существует? И что он хотел сказать, когда…

— Я нашла! — раздался крик Дымки. — Здесь лаз! Кайа, Кенди! Сюда, скорее!

Кайа помотала головой. Не стоит вспоминать брата, ведь он их предал, обрёк на скитания в одиночку. Что ж, пожалуй, даже лучше, что она переняла инициативу в свои руки.

Кайа побежала на крик кошки, не забывая предусмотрительно поглядывать по сторонам. Дымка стояла около небольшой дыры в колючей стене и гордо топорщила усы.

— Это точно сделал человек! Смотрите, как аккуратно обрезана проволока!

Дымка заскочила в лаз, и вскоре послышался её голос с другой стороны. Дора полезла следующей. Лаз, казалось, был сделан специально для неё, так как был довольно узкий и низкий. Кайа переглянулась с Кенди и пропустила её вперёд.

Встав на четвереньки, Кенди осторожно протиснулась в лаз. Кайа пошла было следом, как Кенди вдруг замерла.

— Что такое? — окрикнула её Кайа.

— Я не могу больше! Слишком узко!

— Что ты хочешь сказать?

— Что-что! Я застряла! На помощь!

Кайа подтолкнула Кенди вперёд, пока Дымка и Дора пытались вытянуть её из лаза за руки с другой стороны. Не помогло. Пышное платье Кенди крепко зацепилось за колючки, и с каждым движением они всё глубже вонзались в наряд застрявшей.

«Ну как всегда! В самый эпичный момент какой-нибудь недотёпа всегда влезет в кадр на самом интересном месте!»

— Надо порвать платье! — крикнула Кайа.

— Нет! — возмутилась Кенди. — Ни за что! Да меня мама убьёт, если я его порву!

— Первозданные духи, она итак тебя убьёт! Ты же не хочешь здесь остаться навсегда, дабы увековечить своей застрявшей фигурой память о нашем похождении?

Кайа потянула на себя край платья Кенди и оторвала от него кусок ткани, подтолкнув её вперёд. Кенди с трудом выбралась из лаза, оставив на проволоке чуть ли не всю свою юбку, Кайа вылезла за ней следом. Перед ними возвышалась неприступная серая стена, которая полностью загораживала то, что находилось по другую её сторону.

— Чего и следовало ожидать! — вздохнула Кенди. — Не знаю как вы, а я дальше не пойду! Я уже изорвала всю одежду, оцарапалась и с ног до головы извалялась в грязи! Я ещё не научилась летать, чтобы перелезть эту стену!

— Её не придётся перелазить! — сказала Кайа. — Здесь точно есть какой-то проход…

— Я не собираюсь стать преступником вроде вас! Нарушение границы карается смертью! Ты сама так говорила! — фыркнула Кенди. — И вообще, я на это не подписывалась! В обещание входила моральная поддержка, а не соучастие в ваших злодеяниях! Так что вы, давайте, лезьте, а я постою, поболею за вас. Оле, оле, оле!

— Ты ещё не успела понять? Мы не преступники, Кенди! — охладила её пыл Дымка. — Просто мы… не такие как все.

— Ты же решила быть с нами? — спросила Дора. — Ты соврала, когда дала Кайе обещание?

— Я обещала вам помочь, и всё тут! Я помогла вам! Вы стоите целые и невредимые около заветной цели! Что ж, продолжайте свой путь, а я вернусь домой и, если вам вдруг вновь я понадоблюсь, то я окажу вам посильную помощь. Была рада знакомству!

— Ты обманщица! — прошипела Кайа, чувствуя, как вскипает внутри неё гнев. Кто бы сомневался, что клятва человека и корки арбузной не стоит! — Из-за тебя ушёл Август! Если бы ты не обманула нас, сказав, что будешь с нами заодно, он сейчас был бы здесь!

— Твой сумасшедший братик был бы вам лишь обузой! Из-за него вас чуть не обнаружили! Так что скажите спасибо, что я спровадила его отсюда!

— Но зачем, Кенди?

— За это короткое время вы успели стать для меня лучшими друзьями. Я подумала, что так вам всем будет лучше. Я вас не предавала и не обманывала! Ты, Кайа, мой самый лучший друг!

Кайа вздрогнула, услышав эти слова. Она изумлённо подняла глаза на Кенди, которая, поймав её взгляд, тут же слабо улыбнулась. Была в её полных слёз глазах какая-то искра, от которой сразу становилось тепло на душе. Что-то такое, что на секунду разожгло в душе Кайе доверие к этой совсем на неё непохожей девчёнке.

— Ты не ослышалась, — ласково улыбнулась Кенди. — Ты — единственный человек, которого я не побоюсь назвать лучшим другом.

— Это даёт тебе честь, — отшатнулась от неё Кайа. Нет, так не должно быть. Она знает, на что способны люди. И теперь, когда у неё появился повод засомневаться в преданности Кенди, она должна понимать, что это очередная людская ложь. Люди могут казаться добрыми, ласковыми, дружелюбными, демонстрировать сочувствие, сопереживание, желание помочь, но кому, как не ей, изгнаннице Кайе, знать, на что способны эти твари. Они убили её мать. Возможно, убили её брата. Они хотят отнять у неё то единственное, что у неё пока ещё осталось — сестру и кошку. Они хотят убить и её.

«Кенди — не более, чем ещё один сладкий обман. Все дети хороши, пока они маленькие, но вот, когда они вырастут, они станут такими же людьми, как и остальные. Рано или поздно Кенди придётся стать моим врагом.»

— А теперь проваливай отсюда, — бросила она, наконец. Она отвернулась, стараясь не смотреть в глаза Кенди.

— Ты мой друг, Кайа, и навсегда им останешься, — пролепетала Кенди, и Кайе пришлось собрать все свои силы, чтобы произнести следующие слова:

— А ты для меня пустое место! Иди отсюда! Надеюсь, мы больше не встретимся! Никогда! Никогда в жизни.

— Ах так! Ну и уйду! — всплеснула руками та. — Я уйду, только знай, что я до последнего буду считать тебя другом! И даже ты не сможешь вытрясти из меня это мнение! Раз тебе, Кайа, так противно осознавать, что ты доверилась человеку с запретной территории, то пусть тебя вечно коробит то, что где-то там, где-то далеко, я, как и ты, смотрю на солнце, и вспоминаю нашу с тобой давнюю дружбу!

Всхлипнув, Кенди полезла обратно в лаз и вскоре показалась с другой стороны, без промедления кинувшись в лес.

— Август был прав. Она не та, за кого себя выдаёт, — вздохнула Кайа. — Надо было сразу от неё избавиться!

— Благодаря ей мы ещё живы! — фыркнула Дымка.

— Вот почему у тебя нет друзей! — буркнула Дора.

— Зачем они нужны, если любой из них может предать тебя в любой момент? Идём! Не хватало наткнуться на патруль!

— Так вы не патрульные? — раздался изумлённый голос со стороны.

— Кто здесь? — подскочила от страха Кайа, оглядываясь по сторонам. — Кто вы?

— Нет, вначале скажите, кто вы! — потребовал голос. — Вы знакомые мисс Блуз? Или вы дезертиры, сбежавшие из пограничного подразделения?

— Ты знаешь Кенди?

— Так ты Эльтаир? — спросила Дымка, пытаясь увидеть говорящего. — Кенди нам о тебе рассказывала!

— Переведите, что сказала кошка! — завизжал голос, и Дымка довольно ухмыльнулась, убедившись в правоте своих предположений.

— Ты Эльтаир? — перевела Кайа.

Вдруг под оградой шевельнулся земляной ком, и оттуда показалась голова смешного человечка с пухлыми щеками и огромными очками.

— Я Эльтаир Игкайт. — представился он. — А вам чего здесь надо?

— Нам надо как можно быстрее оказаться на твоей территории! — прошипела Дымка. — Вот дурак, он опять не понял, что я сказала?

— Нам надо пересечь границу… Нас преследуют… — перевела Кайа.

— А! Так бы сразу и сказали! Идите сюда быстрее! А то патруль…

Эльтаир отодвинулся в сторону, освобождая им место, и Кайа пролезла под забором.

— Спасибо! — кивнула она. «Кажется, этому типу, в отличие от Кенди, ещё можно доверять. По крайней мере, мы с ним в одинаковой мере нарушили закон». — Я Кайа! Это моя сестра Дора и кошка Дымка!

— Короткомордой лучше сюда не соваться! — сказал Эльтаир, помогая Кайе подняться. — А вы… Подождите, так вы те самые, которые в федеральном розыске? Я перехватывал ваши новости… не без помощи мисс Блуз, конечно…

— Мы спасаемся! — парировала Дора, отряхиваясь от земли. — Так что федеральный розыск ваш… А Кенди сказала, что ты живёшь один, и с радостью приютишь нас!

— Исключено! Я занимаюсь очень серьёзными исследованиями… Да что вам рассказывать, вы ведь меня не поймёте! Мои друзья подняли бы меня на смех… если бы они у меня были… Исключено!

Он деловито поправил очки и смерил новых знакомых высокомерным взглядом:

— И что, вы даже не поинтересуетесь, какими-такими исследованиями я занимаюсь?

На мгновение повисла многозначительная тишина, пока молчание не нарушила Дора. Она отбежала от них на несколько шагов и теперь восторженно скакала туда и обратно через какую-то полоску на траве.

— Вау! Так это граница! — пропищала она. Дора стояла около широкой красной полосы, нарисованной краской на земле. Толщиной полоса была не более тридцати сантиметров, проведённая густой алой краской прямо по траве. Дора легко перескакивала через неё туда и обратно, тараща глазёнки от восторга, что сейчас так просто перешагивает черту, положившую начало существованию запретных территорий.

Кайа так и остолбенела от изумления.

- Я… представляла её иначе… — пролепетала она. — Эта штука… стала причиной всех наших гонений. Всего-то из-за того, что её преступила моя мать, она умерла. Из-за неё всю мою жизнь я мотаюсь по лесам, скрываясь от военных. А граница… граница…Это просто полоса! Просто полоса краски! Подумать только! То, из-за чего многие поплатились жизнью — всего лишь ничего не стоящая полоса! Неужели всю свою жизнь мы боролись за это? Боролись за то, чтобы перешагнуть какое-то пятнышко краски и, але-оп! оказаться на другой стороне….

— Граница… — пробормотала Дымка. — Мы сами создали законы, разделившие нас…

Но Кайа не могла поверить. Всю жизнь их преследовали из-за того, что их родители перешагнули через ничего не значащую полосу, которую даже никто не защищает толком! Вся жизнь под откос из-за того, что кто-то наступил на это священное пятно гуаши!

— Да я сам был в шоке, — всплеснул руками Эльтаир. — Может, это и выглядит, как простая полоса, но она играет важнейшую…

Кайа не стала его дослушивать. Она решительно шагнула к границе и одним прыжком перемахнула на другую сторону, навстречу тёмному лесу Длинномордых.

— Смотрите! Я перешагнула границу! Где же, где же великая кара, которая должна на меня обрушиться? Оп-ля! Я её ещё раз перешагнула! Где же толпы военных, которые должны схватить меня? Смотрите, я стою на запретной чужой территории! Ничего не происходит!

— Кайа, я всё понимаю, но… — начала было Дымка, но Кайю было уже не остановить.

— Да всё это враньё! Нам лгали, нам с рождения вбивали в голову чушь! А ведь по ту сторону живут такие же люди, а не дикие монстры! Кому нужна эта граница! Она лишь ограничивает наши возможности, убивает невинных, пугает доверчивых, а не защищает нас! Да кому вообще нужна эта жалкая полоска гуаши! И почему за неё мы должны платиться своими жизнями!

— Кайа, так было всегда. И нам ничего не изменить, — спокойно ответила Дымка. Она тихо подошла и встала рядом с Каей, прижавшись пушистым боком к её ноге и опустив глаза на черту перед её лапами. — Хотя и я ожидала увидеть нечто большее. Все мои сородичи бояться этого места, а здесь… Оно даже не охраняется!

— И всё же вам лучше здесь не задерживаться! — посоветовал Эльтаир, хоть и не понял ни слова из сказанного Дымкой. — Вы всё правильно говорите, но ведь военные вас слушать не станут!

— Куда нам идти? — спросила Кайа. — Я не знаю вашей территории.

— Она огромна, — кивнул Эльтаир. — И кажется, что знаешь о ней всё, но всегда открываешь нечто новое… Ну ладно, я разрешу вам погостить у меня, но затем… Куда я вас дену?

Кайа скосила глаза на Дымку:

— Переведи ему, что мы сами уйдём, — попросила кошка.

— … Но вы сами понимаете, что пространственно-временной континьюм вещь настолько серьёзная, что создание Машины Времени пришлось отложить, — увлечённо рассказывал Эльтаир, ведя остальных через лес. — Тогда я решил создать машину, которая бы за долю секунды переносила людей на огромные расстояния. Своего рода портал. Но для этого телам, которые переносятся с места на место нужно развить сверхзвуковую скорость, чтобы преодолеть тысячи километров меньше, чем за секунду, а такую скорость развить практически невозможно, да и тело так деформируется, что…

— Это всё очень интересно, — кивнула Кайа. — Но я просто спросила, что ты изобретаешь СЕЙЧАС.

— Сейчас понятие относительное…Знаете, тут пространственно-временной континьюм… Ну, ладно, так и быть, расскажу вкратце. Я… задумал увековечить своё время на все времена! Чтобы люди будущего, видя имя Эльтаир Игкайт, говорили…

— Эльтаир!

— Да, Эльтаир…

— Да не о том я! Сейчас-то ты что изобретаешь?

— А… ну… я решил стать основоположником новой науки. Её рабочие название… хм… эль-химия, да, как же иначе. Эльтаир очень длинно, а эль… Итак, первый мой шаг к развитию моей науки — я решил придумать зелье, которое бы делало человека сверхчеловеком! Это звучит странно, но оно бы помогло человеку совершать все эти перемещения САМОМУ! Но это настолько трудно, я уже не знаю, к какому источнику обратиться… Мне нужен образец сверхчеловека, а уж там я что-нибудь придумаю! Ну, возьму анализ его крови… что-то в этом роде… А вот вы не знаете какого-нибудь сверхчеловека?

— Может и знаю, но не догадываюсь об этом! — пожала плечами Кайа. — Хотя, есть один… Просветитель тебе пойдёт? Я думаю, ему будет не трудно одолжить тебе баночку крови…

— Вот если бы он был фурией, то я бы рассматривал его, как вариант. Ведь тогда бы вся его магия обострилась… все чувства бы совершенствовались…

— Ты сказал «Фурия»? — удивилась Дора. — А что это значит?

— Ну, это такое существо… Вроде как и человек, но со звериным хвостом и ушами, клыками и когтями…

— Это же детская сказка, таких не существует!

— Нет, существует, Дорочка. Вот во главе волчьей стаи Эльхиды стоит самая настоящая фурия! Я видел его своими глазами — господина Сноу Вая!

— Ты всё врёшь! Фурий не существует, и не видел их ты! И что это вообще за имя — Сноу? Звучит глупо! И про машины ты всё врёшь! Придумал тоже — пространственно- временной конъюнктивит!

— Континиум, Дора…

— Не хочу разговаривать с вами — врунами!

Кайа переглянулась с Эльтаиром и вздохнула. Опять сестричка берётся за своё!

— Вот бы стать фурией… — протянула Кайа.

— Невозможно! — фыркнула Дымка. — Тебе никогда ей не стать! Да и Доре, и Эльтаиру собственно тоже…

— Так ты знаешь, как это сделать?

— Эти знания тебе не пригодятся, а лишь сделают тебя безрассудной. Я знаю, чего ты можешь добиться в погоне за мечтой! — хмыкнула кошка и добавила, отводя взгляд. — Мне ли не знать, куда эти детские мечтанья доводят…

Кайа нахмурилась.

— Ты чего-то не договариваешь? — прошептала она, покосившись на Дымку. — Ты говоришь так, будто на себе опробовала последствия «детских мечтаний».

— Я восемь лет, как никак, живу на белом свете, — огрызнулась кошка. — Много чего за это время повидать успела.

Кайа уже собиралась задать новый вопрос, как вдруг спереди раздался крик Эльтаира.

— Вот и пришли! — сказал он, остановившись около кустов. Кайа раздвинула ветки и увидела огромный серый дом, этажа в четыре, почти без окон и с большой надписью под крышей: «Миру-мир, науке — свет! Слава строителям науки! Игкайт.»

— Это мой дед написал! — похвастался Эльтаир, проследив за её взглядом. — Ну, когда ещё был в здравом рассудке. Прошу, проходите!

— Твоя печка снова взорвалась, когда я положил в неё яичницу! Она была недожаренная, а в печке и бабахнула ещё! Ни готовить, ни изобретать, тринадцать лет человеку, не умеет! — попискивал противным голоском старикашка с перебинтованной головой, лежащий на диване в гостиной.

— Я же сказал тебе её не трогать! — парировал Эльтаир. — Моя печь ещё находится в разработке, и периодически случаются короткие замыкания.

— Ну вот, теперь он и девчонок в дом водит вместе с кошками! Совсем стыд потерял! — воскликнул старик, взмахивая увесистой тростью. — Решил, что я тебе всё с рук спущу, бездельник ты эдакий?

— Они погостят у нас и уйдут! А на кошку просто не обращай внимания…

— Вот всегда вы так! — прокряхтел старик, перевернувшись на другой бок. — Не обращай, говорит, внимания…

— Это твой дед? — шёпотом поинтересовалась Дора. — Ну и ворчун! Не лучше вас всех!

Эльтаир сбросил обувь и поднялся по лестнице на второй этаж.

— Здесь есть пустые комнаты, — гулко раздался его голос сверху. — Ну, это конечно вам не комнаты дворцовых усадеб Ала-Гавы, но не спать же вам на улице!

— Не волнуйся, мы привыкли! — фыркнула Дымка. — Шесть лет прожить в лесу, в ветхом шалаше, продуваемом всеми ветрами, спать на подстилке из сырого мха и сосновых игл, греться у холодного костра — это тебе не шуточки! Но с обедом не опаздывайте — умираю с голоду!

— Что только что сказала кошка? — захлопал глазами Эльтаир.

Дымка спрыгнула с плеча Кайи и, клацая когтями по полу, подошла к деревянной двери комнаты.

— Она хотела сказать «Спасибо!», — кивнула Кайа Эльтаиру. — Не бойся, мы в долгу не останемся.

Кайа улыбнулась ему напоследок и толкнула рукой дверь. Перед ней оказалась пустая серая комната с бетонными стенами, от которой так и веяло холодом и одиночеством. В дальнем конце комнаты была балконная дверь, через которую светило яркое солнце, бросая тусклые лучи на голые стены. В их свете кружились от пола пылинки. Белые призрачные шторы шевелились от дуновения ветерка, сквозившего сквозь щель на балконе и наполнявшего комнату запахом запустения и заброшенности. У стены стояла кровать, в которой не хватало двух-трёх досок, видимо кем-то отломанных. Матрас проседал до пола сквозь образовавшуюся щель. Кайа, проводив взглядом Эльтаира, ведущего Дору в соседнюю комнату, захлопнула дверь за спиной, и от стен эхом отдался глухой стук. Внезапное ощущение одиночества и потерянности окутало её, она вновь почувствовала себя той брошенной и никому не нужной девчонкой, какой чувствовала себя когда-то в их приграничном домике, проводя часы в ожидании, когда вернётся с охоты её мать.

— Что такое? — буркнула Дымка, прошаркав мимо неё к движимой ветром шторе. Подняв мордочку, она обнюхала занавеску, и тут же фыркнула, когда ей в нос залетели пылинки. — Радуйся, что у нас теперь есть хоть такой дом!

— Но надолго ли? — прошептала Кайа. Она подошла к окну и отодвинула руками белые шторы, глядя на далекое солнце. Небо было голубым и ясным и таким бесконечным-бесконечным, что хотелось взмахнуть руками и улететь навсегда. Туда, где не будет ненавистных преследователей с каменными сердцами. Сердце разрывалось от какой-то непонятной тоски, будто что-то пронзило его насквозь и оставило в нём глубокую рану. — Я понимаю волков… Тех зверей из клана Эльхиды, о которых рассказывал Эльтаир. Так хочется взвыть от… От этого ощущения нагнетающей пустоты…

— Твоя судьба была написана ещё до твоего рождения, Кайа. Тебе ничего не изменить. Ты… Ты, и Дора, и Август — вы все полукровки…

— Не произноси его имени! Он бросил нас!

— … но не надо отчаиваться…

— Ты не понимаешь! — неожиданно громко вскрикнула Кайа. Она обернулась к кошке, которая тут же отшатнулась от столь внезапного приступа гнева со стороны воспитанницы. — Ты не понимаешь — у нас нет будущего! Мы обречены! Мы были обречены ещё до нашего рождения! Куда бы мы ни шли, что бы мы ни делали, это проклятие не оставит нас! Мы можем убежать хоть на край света, пытаясь скрыться от чистокровных, но от этого не перестанем быть полукровками! Мы можем хоть дом обрести, хоть семью, хоть купаться в несметных богатствах, но ни одно материальное благо не сможет стереть из наших душ осознание того, кем мы являемся! И о чём только думала Бичта! Это всё из-за неё! Лучше бы нам умереть, чем вечно скитаться по миру с этой раной! Терпеть эту Бичту ненавижу!

Кайа упала на пол и закрыла лицо руками, чтобы не видеть отчаянья, сквозившего из глаз Дымки. Кошка уронила голову и хлюпнула носом, сгорбив плечи.

— Знаешь, Кайа, всё я понимаю, — пробормотала она. — Я понимаю твою боль. Я понимаю твои страхи. Пойми же ты наконец, не одна ты такая на этом свете. На всех людей оригинальными судьбами не напасёшься, — она снова подняла глаза на Кайю и слабо, будто для самой себя, улыбнулась. — Поэтому всегда найдётся хоть кто-нибудь один, кто тебя поймёт.

— Не мели чепухи! — огрызнулась Кайа. — Тебя-то твоя мать не бросала на произвол судьбы, скитаться по лесам, быть преследуемой и знать, что весь этот мир ополчился против тебя.

— Миру до нас нет никакого дела, — покачала головой Дымка. — Солнце восходит не в зависимости от обстоятельств. Оно просто каждое утро поднимается и каждую ночь опускается, без разницы, что в это время будет происходить на земле. А значит, солнцу не важно, кто мы и чем знамениты. Оно просто восходит для каждого из нас. Для каждого. А нас много.

Кайа отвернулась от кошки и задумчиво поглядела в окно. Там, посреди ясно-голубого неба, солнце уже начинало потихоньку клониться к горизонту, и ей в голову случайно пришла мысль:

«А что, если сейчас там, далеко, кто-то вот так же стоит и смотрит на солнце?»

Она усмехнулась, что сейчас встречается взглядом с человеком, который об этом даже не догадывается.

«Интересно, а кто он? И где он? И о чём думает, глядя на солнце?»

— Позволь рассказать тебе одну историю, — ласково промурлыкала Дымка, прижимаясь к ней пушистым боком. — Мне всегда становится грустно, когда я её вспоминаю, но, кажется, мне следует тебе её рассказать. Жила-была на свете кошка. Она была молодой и бездумной, ветер гулял в голове. Но однажды кошка встретила одну очень необычную женщину, которая заразила её желанием трудится и приносить пользу обществу. Восхищаясь столь умной женщиной, кошка подалась в Серую Лигу, где неожиданно раскрылись её необычные таланты. Кошка быстро добилась успехов на своём поприще, благодаря желанию приносить ту самую пользу. И тогда, увидев, что она, казалось, достигла желанного, она расслабилась и снова начала жить бездумно. Она бросила работу и стала наслаждаться жизнью в своё удовольствие, и вдруг заметила, что с этим решением ничего особо не изменилось. Тогда она поняла, что, сколько бы ни работала, как бы не отдавалась работе, она все равно была всего лишь маленьким трудягой, маленьким звеном огромной цепочки. Работала она или нет — обществу было на неё плевать. Она стала чувствовать себя настолько мелкой и ничтожной, что захотела выразить протест миру. Она начала писать книгу о несправедливости общественности. Писательство уносило её от реальности, чтобы наполнить реальность смыслом. Но потом у кошки родились четверо котят, и она снова обрела желание жить. Её книга была почти дописана, и она собиралась, завершив её, с головой погрузится в семейную жизнь, которая теперь казалась ей новым смыслом. Но тут оказалась, что та самая женщина, которая когда-то подарила ей её первую мечту — мечту работать и быть полезной — вынуждена была бежать из родного города. А ведь теперь она оставалась последним звеном, необходимым для написания книги. Всеми своими навыками и познаниями кошка была обязана ей, именно эта женщина вселила в неё новую идеологию. И кошка встала перед выбором — или она исполнит свою мечту, допишет книгу, выразит ей протест общественному строю и станет, в конце концов, полезной и нужной миру, но ради этого бежит следом за этой женщиной, или останется с котятами, но предаст свою мечту, предаст свою идею, ведь та идея была именно в отречении от общества, к которому принадлежала её семья.

— И что выбрала кошка?

— Она бежала следом за женщиной.

— И дописала свою книгу, исполнила мечту?

— Нет, книгу она оставила в городе вместе с котятами, надеясь, что знания, зашифрованные в книге, помогут её детям обрести себя. А одного котёнка даже оставила в Серой Лиге, надеясь, что малыш пойдёт по её стопам.

Дымка закончила рассказ и, тяжело вздохнув, опустилась на пол.

— Напоминает сказку о трёх котятах, ту самую, которую ты нам рассказывала в детстве, — пробормотала Кайа, тихо проведя рукой по спине Дымки.

— Да, кошка сочинила эту сказку, чтобы рассказывать её своим котятам, — пролепетала та. — Но котята так её и не услышали.

— Тогда кошка рассказала её другим, — улыбнулась Кайа. — Другим, своим новым котятам.

Дымка подняла на неё затуманенные болью глаза:

— Ты догадалась?

Кайа кивнула.

— Это ведь ты та кошка, верно, Дымка? Та кошка, что оставила своих котят в Мярионе, чтобы последовать за женщиной, Бичтой, правда?

— К сожалению, да, — угрюмо поддакнула Дымка. — Ни одна кошка не бросит своего котёнка, а я… никудышная я им была мать…

— Нет, — покачала головой Кайа. — Они бы гордились тобой, знай, где ты сейчас. Говоришь, оставила котёнка в Серой Лиге? А представь, как бы ты им гордилась, если бы он сейчас был… ну, скажем… главой Серой Лиги?

— Главой Серой Лиги? Малыш Поттер? — хрипло выдавила кошка. — Не неси чушь. Невозможно. Мой сынок слишком слаб и немощен, чтобы стать Богом Храма Солнца.

— А вдруг?

— Нет, не может быть такого, — фыркнула Дымка. Она отвела взгляд и замолчала, размышляя о чём-то, вероятно, о судьбе своих оставленных в Мярионе котят.

— А как книга-то хоть называлась? — поинтересовалась Кайа, пытаясь её подбодрить.

— «Как прячут от нас историю и кому это выгодно», — без энтузиазма бросила кошка.

— Так там про историю?

— Вроде того. Про историю запретных территорий.

— Хм… больно длинно…

— Чего?

— Название длинновато. Читателя на такое поймать будет не просто. Вот если бы ты называла книгу…. «Запретные территории»!

Дымка сморщила носик, проводив её хмурым взглядом. Кайа улыбнулась:

— Почему нет-то?

— По-моему, книга с таким названием уже есть, — проворчала кошка, явно повеселев.

Они даже не обратили внимания на звук открывшейся за спиной двери.

— И все равно нам воевать с этим миром в одиночку, — упрямо пробурчала Кайа. — Все жаждут нашей смерти, все…

— Я не жажду твоей смерти! — раздался голос позади.

Обернувшись, Кайа увидела вошедшего в комнату Эльтаира. На его лице прям-таки было написано смятение и сочувствие. — Я … даже не знал, что вы полукровки! Я думал, что вы шутите, но теперь я понял…

— И… что же ты понял? — мигом оскалилась Кайа. Воспоминания о предательстве Кенди заставили её насторожиться. А что, если Эльтаир предложил им войти в его дом, только чтобы захватить их в ловушку?

— Что в новостях много врут. И в книгах… — спокойно выдержал её взгляд Эльтаир.

— Что в книгах?

— И в книгах тоже. Вы не убийцы. Вы обычные люди. Как и все остальные.

Эльтаир протянул Кайе руку, и она поднялась с земли, слабо улыбнувшись, до сих пор не зная, доверять ему или нет.

— Когда ты сказала, что не останешься в долгу, то что ты имела в виду? Разве у тебя есть деньги?

— Не все на свете меряется деньгами, — покачала головой Дымка. — В мире есть другие вещи, которые делают человека воистину богатым. Благородство, отзывчивость, доброта, честность, воинский долг.

— Она говорит, что вместо денег ты купишь деду хлеб на благородство и отзывчивость, — ухмыльнулась Кайа, и тут же поймала на себе сердитый взгляд Дымки.

— Мир людей стал другим за те шесть лет, что вы провели, прячась в лесу, — вежливо ответил ей Эльтаир. — Теперь людям не нужны ни ваша доброта, ни отзывчивость, ни благородство. Всё делают большие деньги и кровь. Чистая кровь.

— Это и есть повод их ненависти, — буркнула Кайа. — Мстят нам за ошибки родителей, только из-за крови, текущей в наших жилах…

— Эй! Так вы обедать-то идёте? — крикнула из кухни Дора. — Кто-то там говорил, что до смерти проголодался! Эй, я ведь всё и без вас съем!

— Идём! — махнула хвостом Дымка, и первой выскочила из комнаты.

— Теперь, когда ты всё о нас знаешь, ты не сдашь нас военным? — в последний раз спросила Кайа, покосившись на Эльтаира. — Или ты как и все люди — деньги и кровь?

— Нет. Никогда. Оставайтесь здесь на сколько хотите!

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно». Раздел «Примечания».

Сказка о трёх котятах.

То были древние времена Эпохи Затишья, когда и людей-то на свете не было. Коты и собаки жили в мире, не зная горя и страха. Не было войн, не было ссор, не было драк. Ни у кого и в мыслях ни было поднять лапу на ближнего своего, и даже не было в кошачьем языке таких слов, как «война», «ссора» и «драка».

Жила была в ту Эпоху Затишья одна кошка, которую звали Сомнение. Сомнению вечно казалось, что что-то в мире не так. Ей казалось, что мир напрасно тешится в своей лености, что не может быть бесплатна беспечная жизнь. И ей хотелось внести в свой мир нечто новое, только каждый раз, стоило ей наткнуться на подходящую идею, она мешкалась и не решалась притворить её в жизнь.

И были у Сомнения трое котят — Война, Мятеж и Справедливость. Имена им такие дала она неспроста — она хотела уготовить котятам особую судьбу, и, так как неизвестны были доселе их имена миру, хотела она, чтобы прозвучали они громко. И, так как не знал мир доселе бесчестия, не знал он и имя Справедливость.

И возгордились Война и Мятеж своими именами. Слава о котятах, порождённых Сомнением, пошла далеко. Не знали коты, как толковать их вещие имена, и потому пред ними трепетали. И так были поражены они Войной и Мятежом, что все падали ниц пред ними и дышать не смели в их сторону, такими важными они им тут же вообразились. И разом мир проникся перед ними уважением и страхом. Как новые приходили коты, прежде Войну и Мятежа не знавшие, так спрашивали тех, кто знал, что сделали они такого, что внемлет им весь белый свет. И, оказывалось, никто не знал ничего об их деяниях, но спросить их самих духу не хватало, так властны были в народе их имена.

И нравилось то Войне и Мятежу. Видя, как трепещут перед ними коты, сочли они себя их царями и сковали в кандалы своей всеобъемлющей властью. И так началась Эпоха Хаоса, в конце которой и явился миру человек.

Не гордился именем своим лишь Справедливость. Он был самым слабым из порождений Сомнения, и Войне и Мятежу фактически и не было до него дела. И так не попал он под их кабалу. Оставшись единственным свободным созданием на всём белом свете, не поглощённый поклонениям старшим собратьям, он смог взглянуть на мир с другой стороны, и понял он, что так не пойдёт.

И тогда решил Справедливость контролировать неуёмную власть своих собратьев. Но те не пожелали его слушать, так низок и жалок он им казался. И тогда Справедливость обратился за помощью к матери и заговорил с народом голосом Сомнения, и поселились в сердцах котов мысли о жизни другой.

И раскололся мир на две части, дабы положить конец Войне и Мятежу, разлучив их навсегда, запрятав их в границах запретных территорий. А Справедливости не хватило запретной земли, которой в гордом одиночестве мог бы он править, и остался он тогда посредине, дабы контролировать уже отдельную власть притихших собратьев.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка.

Глава 12 Тема Райпура. Мотив Поттера

Мярион. Крыша ресторана «Рис и рыба».

— Ты меня звала, сестра? — крикнул Поттер, легко перепрыгивая на соседнюю крышу. Его когти клацнули по черепице, и на секунду ему показалось, что он сейчас скатится вниз, но он взмахом хвоста заставил себя удержать равновесие. — Что-то серьёзное?

— Да нет, совершенно ничего, — отозвалась белая с серыми пятнами кошка, сидевшая на самом краю крыши, у водостока. Она дёрнула ушами, когда Поттер подошёл ближе, но так и не повернула голову. Перед её лапами были разбросаны кусочки хлеба, и она время от времени задирала голову, чтобы посмотреть в небо, на котором уже загорался рассвет.

— Крошка, мы это уже проходили, — вздохнул Поттер, замерев у печной трубы в двух шагах от белой с серым кошки. — Я-то знаю, что ты меня сюда не рассветом любоваться позвала.

— Почему бы и нет, — хмыкнула кошка. Она снова задрала мордочку в небо, и на её шее блеснул медальон в виде солнца и двух смыкающихся над ним арок. — Как будто мы часто проводим время вместе, — продолжила она. — Разве не в твоём стиле наслаждаться гармонией с окружающим миром и никуда не торопиться? Ты сам говорил: «Взбираясь в гору, не забудь остановиться и насладиться ландшафтом».

Поттер снова вздохнул и проследил за её взглядом. Там, в бескрайней вышине, тонули в синем пастельные лучи восходящего солнца и растворялись за горизонтом облака.

— Знаешь, Крошка, в чём различие между визуальным восприятием мира кота и человека? — спросил он сестру, и поймал на себе пристальный взгляд её раскосых глаз.

— Мы видим мир чёрно-белым, — пробурчала она, думая, в чём подвох.

— Нет, ты не права, сестрица, — довольно замурлыкал Поттер, прижимаясь к ней пушистым боком. — Оглянись вокруг. Разве мир делиться только на чёрные и белые цвета?

Крошка опустила глаза и уставилась на бесконечные ряды крыш, простирающиеся под их лапами.

— Разве в мире есть только чёрное и белое? — продолжил Поттер, ласково поглядывая на свою сестру. — Только плохое и хорошее? А как же серый цвет, и все оттенки белого? Как же коричневый и пастель? Мы ведь, коты, тоже различаем цвета, хоть и видим всё в одной цветовой гамме. Только синий цвет мы видим оттенком серого, красный — оттенком чёрного и так далее.

Крошка лукаво покосилась на него и улыбнулась.

— Для нас, котов, мир сияет всеми цветами радуги, — улыбнулся ей в ответ Поттер.

— Ты мне уже сто раз это говорил, — буркнула Крошка.

— И повторю ещё сотню. Тебе нечего стесняться. Не обязательно быть серой, чтобы служить в Серой Лиге. Таких агентов, как ты, один на миллион. Знаешь, Крошка, с того самого дня, как я взял тебя в Серую Лигу и до сих пор я ни разу не сомневался в том, что ты чем-то хуже других агентов только из-за цвета шерсти. Помнишь, главное, чтобы Фриция не пронюхала, что Серая Лига вербует не только серых котов по нашему с ней старому договору…

— Ладно, хватит, — перебила его Крошка. — На самом деле я просто жду Аймека. Он должен прибыть с минуты на минуту.

Она снова устремила взгляд в сияющее рассветом небо и нетерпеливо поскребла лапкой по черепице.

— Какие-то важные новости? — нахмурился Поттер.

— Полукровки…

— Крошка, сколько раз тебе повторять, мы не следим за полукровками.

— Нет, Поттер, ты не понял, — огрызнулась кошка. — Полукровки… пересекли границу. А ещё… у меня есть интересное сообщение для Райпура Альтергиля.

Райпур устало зевнул. Не успел рабочий день начаться, как он уже ждал, когда же он подойдёт к концу. Он представил, как после ужина вернётся в свою комнату, ляжет на диван, сжав в руках книгу, и начнёт с увлечением читать. На чём он, кстати, остановился? Ах да, на сказке о трёх котятах, порождённых Сомнением, кажется…

Сейчас же он стоял в дворцовой оранжерее, зорко наблюдая за тем, как Наследница Даава вместе с её няньками и кошками-фрейлинами слонялась между клумбами с диковинными растениями. Вот Наследница деловито склонилась над каким-то растением и пристально разглядывала его, пока садовник, уперев руки в боки, хвастливо рассказывал внимающим ему кошкам-фрейлинам, как он сутки напролёт опрыскивал листики этого растения и подкладывал удобрения к его корням, что вырастить из него этот цветочек. А он, Райпур, просто стоял чуть поодаль и следил, вроде как охраняя жизнь вышедшей на прогулку Наследницы, но все мысли его были обращены именно к книге, которую ему так не терпелось прочесть дальше.

Вдруг он вздрогнул, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Задрав голову, он увидел кружащегося в небе, над стеклянным потолком оранжереи, орла, который будто следил за ним, зависнув в вышине. Но стоило ему задуматься, что делать орлу посреди столичного города, как тот взмахнул крыльями и скрылся, столь же внезапно, как и прилетел.

Он покачал головой и снова перевёл взгляд на Наследницу Дааву. Увидев, что за это время она успела пройти немного вперёд, он сделал пару шагов в её сторону и снова замер, скрестив руки и оглядываясь по сторонам. Наследница Даава была, как и обычно, прекрасна. В своём любимом платье из редкой кожи зебры с пышной белоснежной юбкой, она была просто неотразима. А эти волнистые каштановые волосы, рекой спадающие на узкие плечи, эти тонкие руки, эта безупречная осанка…

— Райпур, Вы оглохли, что ли? — нарушил его мысли резкий окрик.

Райпур вздрогнул и мигом оглянулся по сторонам, но тут до него дошло, что голос доносился снизу и, опустив вниз глаза, он увидел перед собой пухлую белую кошку с чёрными пятнами через всю спину и вокруг одного глаза.

— Ночка, — кивнул ей Райпур, узнав в ней вторую после Марты Нинель киску Фриции.

— Вам посылка, — буркнула кошка, бросив к его ногам конверт. — Если бы Вы соизволили сегодня зайти в тронный зал к Фриции, мне бы не пришлось тащить Вам эту… бандероль.

— Раз Вы отнеслись к выполнению порученного Вам задания с такой неохотой, почему Фриция не послала вместо Вас ну, например, Марту? — пробормотал Райпур, наклонившись, чтобы поднять конверт.

— Сию окоянную Марту Нинель? — сморщила носик Ночка. — Она с утра носится, как белка в колесе. Дел у неё невпроворот.

— Вот как?

— Странная она, эта Марта, — фыркнула Ночка. — Она получила такую же посылку, и тут же носится, словно заведённая. Ну, бывайте. Мне, пожалуй, тоже пора, а то, не приведите Духи, опоздаю на третий завтрак.

Сказав это, придворная киска взмахнула хвостом и понеслась прочь.

Райпур поднял конверт и распечатал его. Внутри лежала записка, скреплённая печатью и подписью Фриции, в которой говорилось, что сегодня в два часа дня организуется торжественный обед в тронном зале Верслибра, на котором обязательно требуется его присутствие. В списке других участников обеда числилась сама Фриция, разумеется, Наследница Даава, Марта, Ночка и её брат, кот главной поварихи, Барс, как бы странно то не звучало, Тикка, и… Поттер фон Серая Лига.

Райпур мигом сложил записку и спрятал её в карман, подняв глаза на Наследницу. Он поморщился, поймав на себе задумчивый взгляд её мутных жёлтых глаз. Она уже знает, что тоже приглашена на сей необычный обед? Или же он станет для неё сюрпризом?

Глава 13 Лейтмотив

В доме Эльтаира. Кайа, Дора, Дымка, Эльтаир и, разумеется, его дед.

Кайа устроилась на жёстком матрасе, который мгновенно прогнулся под её весом. Ноги Кайи тут же оказались под кроватью, и больно закололо в пояснице.

Уже полчаса она силилась провалиться в сон, не провалившись сквозь кровать. Но всё было тщетно. Даже если ей удавалось не съехать в дыру в кровати, её спина болела от жёсткости матраса. Ей казалось, что она всё готова променять на мягкую подстилку изо мха, в которой можно было бы свернуться, как душе угодно, не рискуя сломать позвоночник.

В конце концов, Кайа спрыгнула с кровати и положила матрас на пол. Другое дело! Хоть и холодно, но зато удобно!

— Комнатку нам, конечно, выделили…! — протянула Дымка, скрутившаяся под шторой в углу. — Ничего не скажешь!

— Завтра подремонтируем! — фыркнула Кайа. — Эльтаир изобретатель, у него точно найдутся инструменты!

— Тоже мне, изобретатель!

— Зато он хорошо к нам относится. Он не такой, как все! Он понимает, что кровь не самое главное!

Дымка пробормотала что-то неразборчивое и скрутилась в клубочек. Затем раздалось её мерное сопение. Из-за стены слышалось тихое полусонное бормотание Доры и громовой храп деда Эльтаира. Кстати, оказалось, что он настолько стар и так выжил из ума, что даже не помнит своего имени.

Кайа поднялась с матраса и на цыпочках подкралась к балконной двери, стараясь никого не разбудить. Она чуть не подскочила от испуга, когда занавеска, дрожащая от ветра, пощекотала её плечо. В голубом лунном свете она казалась совсем призрачной и неестественной, словно сотканной из бледного сияния. Кайа вгляделась в темноту комнаты, стараясь разглядеть то, что находилась в её пустых углах. От осиротевшей комнаты веяло тьмой и неизвестностью, страхом. Постепенно глаза Кайи привыкли к тьме, и она с лёгкостью смогла рассмотреть комнату, в которой вовсе ничего не изменилось.

«Я испугалась не тьмы, а неизвестности! Мы все боимся того, что не можем осознать!»

Кайа прижалась к холодному стеклу и улыбнулась, когда оно обдало её холодом и ночной свежестью. Окно мгновенно запотело от её тёплого дыхания. Кайа протёрла его локтём и впилась глазами в далёкий чёрный лес. И тут раздался звук…Странный звук, который раньше только смутно ей чудился, похожий одновременно на лирическую заунывную песню и на пронзительный свист ветра в ветвях, на стоны флейты и на далёкий, одичалый вой.

— Песни волков? — пробормотала она, припоминая рассказ Эльтаира. Он рассказывал, что Длинномордые тоже различаются по видам, как и коты. Что есть собаки, есть лисы, есть гиены. Но самый древний и благородный вид из них — это волки. Эльтаир говорил, что все Длинномордые произошли именно от них, а потому волчьи кланы являются хранителями древнейших традиций и знаний. Все Длинномордые боятся и уважают волков, ибо эти животные славятся своей мудростью и силой…

— Не спится?

Кайа так и подскочила от изумления, услышав за своей спиной голос.

— Разве тебя не учили стучаться, Эльтаир? — огрызнулась она, узнав в лунном свете знакомый блеск очков.

- Я увидел тебя в окне и решил, что что-то произошло. Дверь была не закрыта.

— Нет, всё в порядке. Я часто брожу во сне. Никак не могу уснуть.

— Понимаю. Сразу тысяча и одна мысль приходят в голову, стоит сомкнуть глаза! Ну, раз всё в порядке, я пойду. Завтра новый день, новые свершения.

Эльтаир повернулся и зашагал к двери, махнув рукой напоследок. Кайа проводила его долгим взглядом, и уже собиралась сказать что-нибудь на прощание, как тут в голову ей пришла мысль.

— Расскажи о волках!

— Что? — Эльтаир застыл на месте и медленно обернулся, явно недоумевая, к чему была эта просьба.

— Ну, просто, расскажи! Кажется, я уже давно слышу их песни, и мне стало интересно!

— Что о них рассказывать! — покачал головой Эльтаир. — Сильные и смелые существа, которые видят смысл жизни в благородстве и воинской чести. Они живут сообществами, вроде деревень, у которых есть вожак, самый великий и мудрый из них, все его почитают. Что ещё…Ах да… Моё имя — Эльтаир — в переводе с волчьего означает «Звезда Созвездия Волка». Приставка «Эль» на языке волков выражает уважение к предмету или человеку, о котором это говориться, нечто вроде «великий», «почитаемый», а «Таир» — это название центральной звезды волчьего созвездия согласно астрономии волчьих кланов.

— Красивое имя, — подытожила Кайа. — А что значит моё? Что значит по-волчьи «Кайа»?

— Не знаю! Кайа… Где-то я его слышал… Мы не очень хорошо знаем волчий язык. Он не многим отличается от нашего обычного, но разница всё-таки есть. На нём не разговаривают, а, например, ведут службы в церквях и слагают песни.

— Слагают песни? Те самые, волчьи песни?

— Да. Мы слагаем песни по человеку, когда он умирает, чтобы позже возносить псалмы о нём небесам. Песни могут быть грустные, могут быть весёлыми, могут быть о природе, погоде, любви, но все они проникнуты почитанием умершего человека…

— А бывают песни, сочинённые просто так? Не по умершему человеку или Длинномордому?

— Бывают, но их никто не поёт. Потому что в них нет души. Чем больше песен человек знает, тем, соответственно, грустнее его жизнь, тем больше его знакомых погибло. Весёлые люди знают мало песен, потому что их жизнь сама подобна песнопению. Грустные люди много и часто поют, ибо вознесение песни небесам поднимает настроение. Разве у Короткомордых не так?

Кайа замотала головой:

— Нет, Короткомордые поют много и часто, но в их песнях нет души.

Она замолчала, почувствовав на себе пристальный взгляд Эльтаира.

— Что-то не так? — спросила она.

— Слушай, вы не можете здесь долго находиться! — выпалил Эльтаир, его очки засверкали в лунном свете. — Вас рано или поздно выследят, и эта мысль просто не даёт мне покоя!

— Ничего страшного, мы что-нибудь придумаем! Я думаю, до них не скоро дойдёт, что мы перешли границу! А… тебе наверно уже пора?

— Да… Надо пораньше встать! Завтра великий день! Моё изобретение будет доделано! Зелье сверхчеловека!

Воодушевившись этой мыслью, Эльтаир выскочил из комнаты и вприпрыжку поскакал к себе. Кайа хмыкнула и пожала плечами.

— Ну и зачем ты так? — проворчала Дымка, потягиваясь.

— Как?

— Зачем строишь этому очкарику глазки? — буркнула кошка. — Он только день, как с тобой знаком, а уже не может тебя ни на минуту оставить одну! А ты и довольна этим!

— Я… не специально… Мы просто говорим, как друзья. Разве это плохо?

— Ах, Кайа, ты совсем не знаешь людей! Тебя что, встреча с Кенди ничему не научила?

Кошка фыркнула и плотнее прижалась к стене. Кайа проводила её долгим взглядом. Что кошка имела в виду?

«Я ведь не делаю ничего плохого. В конце концов, мы ведь ничего не знаем о территории Длинномордых. Что плохого в том, что я хочу хоть что-то о ней разузнать?»

Не обращая внимания на обидные слова кошки, Кайа легла на матрас и смотрела в серый потолок, пока чёрная пелена сна не сомкнула её веки.

«Да, я понимаю, общение с людьми опасно. Но ведь… почему мне так нравится с ними общаться?»

Сонно потягиваясь, Кайа спустилась вниз по лестнице в столовую, из которой доносились запахи яичницы и горелых блинов. Над плитой клубился чёрный дым. Кашляя и отплёвываясь от запаха гари, Кайа подошла к газовой плитке, на которой стояла сковорода с чёрной лепёшкой, когда-то бывшей вкусным блином. Кайа бросила на плитку недоумевающий взгляд и, так и не решив, что с ней делать, сняла с неё сковороду.

Ручка сковороды оказалась такой горячей, будто целые сутки лежала на нагретом солнцем камне, и Кайа тут же одёрнула руку. Сковородка рухнула на пол, туда же вывалилось и всё её содержимое. Кайа поспешно облизнула ожог и несколько раз взмахнула рукой в воздухе, словно это могло уменьшить её боль.

— Эльтаир, горит! — крикнула она, не найдя более подходящего варианта разобраться с испускающей дым плитой.

Ответа не последовало. На лестнице раздались шаги. Это Дора, закутавшись в плед и прислоняя к лицу смоченную водой тряпку, спускалась вниз.

— Фу, ну и вонь! — пробормотала она. — Теперь мы все надолго пропахнем этой гарью! А что, собственно, горит?

Кайа не ответила, но Дора уже заметила плитку и выпучила глаза.

— Это нормально? — спросила она.

— Не думаю, — помотала головой Кайа.

— По крайней мере, доверия мне эти блинчики не внушают! — кивнула Дора головой на чёрные лепёшки, размазавшиеся по полу. — Не знаю как вы, а я есть это не собираюсь!

— Ты знаешь, как потушить?

— Залей водой, и всё тут!

— А если взорвётся, как та печь вчера?

Дора пожала плечами.

Кайа выбежала в гостиную, где на диване клевал носом дед Эльтаира. Он смотрел в поток невидящим взором и рисовал пальцем в воздухе очертания какого-то предмета. При этом он что-то бормотал себе под нос, но так, что Кайа не разобрала ни слова.

— Простите, а Вы не умеете пользоваться газовой плиткой?

Старик не удостоил её ответом, продолжив своё странное занятие.

— Неужели Вы не чуете дыма? — язвительно осадила его Кайа.

Старик прекратил бормотать и исподлобья покосился на неё с такими глазами, будто она сказала ему, что видела, как коровы летают над их домом.

— Я поясню, — закатила глаза Кайа. — Кто-то из вас стал готовить блины, скорее всего Эльтаир. Их оставили на включенной плитке, и они слегка пережарились. Теперь вся кухня пропахла гарью и газом, а ни я, ни Дора не знаем, как выключить плитку. Но может вы поможете, если вам не трудно… И если вы понимаете меня.

Старик нахмурил брови.

— Гу… — пробормотал он, ткнув пальцем в пустоту.

— Что? Вы понимаете меня?

— Дым, — кивнул старик. — Ты что, не чуешь, милочка, что дымом пахнет?

— Пахнет, пахнет! Так вы поможете?

— Ах да, дым! Я и совсем забыл…

Глаза старика прояснились. Он задумчиво почесал перебинтованную голову.

— А, то есть блинчики не удались. Ну так пожарь мне картошечки, что ли, раз и блины то состряпать мозгов не хватает! — прокряхтел он, снова укладываясь на диван.

— Горит же! — разозлилась Кайа.

— Тогда режьте картошку тоненькими дольками, мои зубы уже не жуют ваши толстые куски. И прожарьте получше!

Кайа поборола в себе желание закричать на глупого старика и выбить из него эдакое высокомерие. Да у него один ветер в голове! Он что, не слышал, что она сказала?

— Ты большего от него не добьёшься, — покачала головой Дымка, спускаясь с лестницы. Она сонно потянулась, изящно выгнув спину. — Он стар и мозги у него прогнили, как воронья падаль. Видать, и сам скоро пойдёт на корм воронам.

Она брезгливо сморщила нос, проходя мимо старика. Затем проскользнула на кухню, где Дора колдовала над плиткой.

— Я уже её выключила! — гордо объявила она. — Я заметила, что если покрутить это вот так, то газ убавляется! А где вас носило, пока я тут спасала наш завтрак? И кстати, где Эльтаир? Неужели он не почувствовал этого мерзкого запаха газа и гари?

— Мне тоже это интересно! — выгнула спинку Дымка. — Кто, в конце концов, хозяин в доме?

— Эльтаир сказал, что будет занят своим изобретением. — напомнила Кайа, скосив глаза на старика, который, услышав выражение насчёт хозяина дома, моментом оторвал голову от подушки. — Сказал, что оно почти уже готово… Я пойду, проведаю его…

— Ты будешь лишь мешать! — покачала головой Дымка.

— Но мне интересно! Я только одним глазком!

Дымка проводила её долгим взглядом, но, наконец, кивнула.

Кайа выбежала из дома во двор. День выдался на славу, тут и говорить нечего! Светило солнце, на небе не было ни единой тучки! Хотелось лечь на мягкую зелёную траву и забыться, мысленно улетая в этот голубой простор… Лес пронизывал воздух дивным ароматом хвои, убаюкивал щебетом птиц, шёпотом листьев в кронах деревьев, тихим шорохом беличьих лапок о сосновые иглы… Кайа остановилась посреди двора, глубоко вдохнув этот запах свободы и простора, и лёгкий тёплый ветерок заиграл в её волосах.

— Что, спровадить старика думала, милочка? — раздалось кряхтение у неё за спиной.

Кайа оглянулась. На пороге стоял всё тот же дед Эльтаира, с его плеч, подобно плащу, свисало до земли одеяло.

— Ты не волнуйся, не умеешь готовить, так заместо тебя мне сестричка твоя завтрак состряпает, шкварок нажарит, — продолжил старик, усаживаясь на траву у крылечка. — То, что ты не умеешь с плитой обращаться, ещё не повод бежать из дома.

— Я шла проведать Эльтаира, — буркнула Кайа, пропустив мимо ушей ехидную усмешку деда Игкайта.

— Да знаю я, что ты в самом деле! — кивнул старик. — Она меня ещё тогда предупреждала, что ты будешь дёрганой…

— Кто предупреждал? — переспросила его Кайа.

— Кто-кто, Дия и предупреждала! — прокряхтел старик таким тоном, словно сказанное им было сущей очевидностью.

— Вы хотели сказать Дора?

— Ась?

— Мою сестру зовут Дора.

— А я как сказал?

— Вы сказали Дия.

Дед взмахнул рукой, будто отгоняя от себя муху, и снова заворчал:

— Ты чего меня путаешь? Дия мне и сказала. Была она здесь лет этак шесть назад, раненая была чего-то, ну я её и вылечил, врач же я по образованию. Вот она и говорит, мол: «Ты, дедок Игкайт…». Да, да, так и сказала, значит. «Ты, дедок Игкайт, хороший, гляжу, человек. Я тебе вот какую штуку расскажу.» Ну и рассказала.

— Что рассказала?

— Придут к тебе, говорит, две девчонки и кошка. Ну, в лучшем случае придут, коли у них всё хорошо. Ты на них, говорит, зла не держи, пусть живут у тебя. И ещё сказала, что братик у них есть, Июнь, что ли, или…

— Может, Август? — подсказала Кайа.

— А может и Август. Так она сказала, что коли он с ними не придёт ко мне, то чтоб я передал им, что всё с ним в порядке. Да, не удивляйся ты так. Она сказала, что если он не с ними — то всё и есть в порядке, а если с ними, то это по меньшей мере странно. Она так мне и сказала: «Беру, мол, дедок, братка ихнего на себя, а ты позаботься о двух кошках и девчонке.»

— Одной кошке и двух девчонках.

— Да, вероятно. Вот я тебе и передаю — всё хорошо с твоим братом, Дия о нём позаботится.

Кайа насторожилась. Всё это звучало так, словно эта Дия знала о их приходе заранее… словно… словно она ждала их!

— А я ведь знаю одну Дию… — пролепетала она.

— Ась?

— Дия… Так же звали ту самую Наследницу земель Короткомордых…

— Нет, моя Дия была из наших, Длинномордых, и уж подавно не Наследница. Но то шесть лет назад было, может я что и путаю.

— Шесть лет назад, говорите? — нахмурилась Кайа. — А ведь шесть лет назад… погибла Бичта, и мы остались одни… Но нет, там была Наследница… Наследница Дия…

— Она тебе ещё подарок оставила, так он все шесть лет тут и хранился, — всплеснул руками старик. — Я его сдуру Эльтаиру и отдал, лень было за подарком ему на день рождение в город тащиться.

— Подарок?

— Да, там книга была… Иди прикрикни на Эльтаира, он и отдаст.

Сказав это, дед что-то невнятно пробурчал себе под нос и зашагал обратно в дом.

Первое время Кайа стояла на месте, размышляя над словами старика. Вначале она подумала, что дед просто бредит, но для бреда его слова звучали слишком осмысленно и правдоподобно. А значит, старик действительно знал, что они придут, и сказала это ему сама Наследница Дия, что бесследно исчезла сразу после того, как помогла им бежать с места смерти их матери. Выходит, Наследница тоже была здесь, тоже жила в этом самом доме и общалась с дедом Эльтаира, и отчего-то знала, что и они придут сюда… Знала, что они придут сюда уже без Августа…

А что, если всё это было хитроумной ловушкой, которую подстроила им Наследница?

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно».

История всегда непредсказуема. Никогда не знаешь, чем твоё прошлое аукнется тебе в будущем.

Жизнь человека по сравнению с беспрерывным течением времён ничтожно мала. Если в одном предложении можно рассказать, как менялись континенты, перекраивая карту земли, как появились и умерли динозавры, то на то, чтобы пересказать в своём тексте жизнь тысяч людей того времени автор не выделит ни слова. Тем не менее, тысячи людей приходят и уходят, и жизни их подобны быстрым вспышкам лампочки в ускоренной съёмке. Но ведь люди не перестают жить — они живут, борются за что-что. Люди мечтают, надеются, каждый пытается чего-то добиться и оставить свой след. Но ведь подумайте, сколько таких следов вы сможете увидеть на снегах истории? Скольких людей из тех тысяч вы знаете? О ком вам рассказывали в школе?

Но любое действие в прошлом несёт с собой эффект бабочки. Стоит поменять маленькую деталь жизни отдельно взятого человека, где-то кому-то мяса не доложить или что-то кому-то не так сказать, а в будущем, может быть, вспыхнет война или, напротив, воцариться мир.

Порой кажется, что события истории абсолютно разрознены и хаотичны. Но пути её неисповедимы. Как бы не были не похожи друг на друга сюжетные линии, рано или поздно они все равно сольются воедино.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

Глава 14 Тема Райпура

Мярион. Дворец Верслибр.

— Что заставило Вас пожаловать к нам во дворец, господин Поттер?

Райпур сидел за столом, накрытым прямо посреди тронного зала Верслибра. Рядом с ним, у изголовья стола, восседала на обитом бархате кресле Фриция Гара. На её спускающемся до пола алом плаще нежились придворные киски. Райпур скривился от возмущения, увидев, как Марта перекатилась на бок, сонно потянулась и с мурчанием выгнула спинку, подставляя желающим погладить её пушистый животик, отчего стоявшие вокруг Фриции придворные дамы разом всплеснули ручками в умилении.

«Ты же совсем не такая! — мысленно обратился он к Марте. — Как тебе самой не противно красоваться перед придворными фрейлинами!»

Генерал отвёл взгляд от Марты, которая продолжала на все лады мурчать, то так, то эдак подставляя бока фрейлинам, лишь бы те её погладили. Напротив него сидела Наследница Даава. Райпур вздрогнул, поняв, что всё это время она смотрела на него, но глаза её по-прежнему были пусты и мутны и не выражали не малейшей мысли. Положив руки на поручни своего кресла, Наследница почти не шевелилась, в упор глядя на него, и Райпур подумал, что всё это, верно, вызвано тем, что ей трудно двигаться в таких-то нарядах. За столом так же расположились Тикка, восторженно хлопавшая глазами от изумления, что и её, простую служанку из отдела уборщиков, пригласили сюда, Ночка, оставившая свой пост подле Марты, чтобы поучаствовать в пиршестве, и Барс, её брат, кот главной поварихи.

На дальнем же конце стола, у самого его изголовья, восседал, церемонно подвернув под себя лапки, Поттер, кардинал Серой Лиги. К изумлению Райпура, Поттер даже не посмотрел в его сторону — он весело и непринуждённо болтал с Барсом и Ночкой, словно был у себя в Храме Солнца, а не в тронном зале Верслибра. Райпуру даже стало не по себе от того, как просто кардинал Серой Лиги смеялся над шутками придворных котов, как расплывался в широких улыбках и любезничал с ними.

«Да он тоже притворяется! — возмутился про себя Райпур. — Ты же совсем не такой, Поттер фон Серая Лига! — он снова покосился на Марту, трущуюся боком о сапог Фриции. — Да вы двое друг друга стоите!»

— Я задала Вам вопрос, Поттер фон Серая Лига, — повторила Фриция, сердито стукнув кулаком по столу. Поттер учтиво поднял голову, прервав свою беседу с Ночкой и Барсом. — Что привело главу Серой Лиги в мой дворец?

— Сущий пустяк, — отмахнулся от неё кот. — Нужно обсудить пару вопросов.

— Что ж, у нас будет время всё обсудить во время торжественного пира в Вашу честь, — довольно заурчала Фриция. — Я сделала всё, как Вы просили в вашем письме. Пир будет дан в этом тронном зале, и все упомянутые Вами лица примут в нём участие. Надеюсь, Вы простите мне то, что выбор блюд я оставила на себя? Их, кстати, скоро подадут, и мы сможем уладить все вопросы, одновременно наслаждаясь пиршеством.

— Благодарю Вас, — кивнул Поттер. — Блюда, право, для меня особой роли не играют. Вы уж простите мне мою слабость, такой уж я гурман, питаюсь только куриными крылышками. Но мы уже обсудили это с Барсом, и он обещал, что всё будет в лучшем виде.

— Барс всё выполнит, можете довериться моим подчинённым, — буркнула Фриция. — Вы уж не обессудьте, мы должны были знать о Ваших вкусовых предпочтениях. Вы уж меня простите.

— Нет, это Вы простите меня, — мурлыкнул Поттер, и даже со своего места Райпур заметил, как полыхнули в его глазах весёлые искорки.

— Нет, это Вы меня простите, в самом деле, — ухмыльнулась Фриция.

— Я настаиваю.

— Так и быть, я Вас прощаю.

«Да вы все притворяетесь! — пронеслось в голове у Райпура. — Любезничаете и распинаетесь друг перед другом, а у самих мысли, небось, с точностью да наоборот!»

— Итак, я прикажу подать блюда, — провозгласила Фриция и тут же многозначительно перевела взгляд на Райпура. — Передайте мой приказ.

— Да, конечно, — горячо закивал Райпур, стараясь скрыть свою растерянность.

— Выполняй, — понизив голос, прошипела Фриция.

Райпур поднялся со стула, чувствуя на себе пристальные взгляды сидящих за столом, и коротко отдал приказ выносить блюда. Поймав на себе насмешливый взгляд Поттера, он как ни в чём не бывало кивнул ему и сел на место.

— Сходи и проверь, что мой заказ выполнен, — бросил Поттер Барсу, и тут же Фриция холодно его осадила:

— Не смейте приказывать МОИМ подчинённым, — прошипела она. — Насколько мне известно, у главы Серой Лиги нет таких полномочий.

Барс, вздрогнув от повисшего в воздухе напряжения, тут же пристыженно сел на место, вжав голову в плечи.

Глава 15 Лейтмотив

В доме Эльтаира. Кайа, Дора, Дымка, Эльтаир и его дед, как же без него.

— Кайа? Я так рад, что ты пришла! Думал, что вы все и забыли о скромном изобретателе…

Из сарая, примыкавшего прямо к дому, выбежал Эльтаир — в белом лабораторном халате и смешной шапочке. Солнечный лучик игриво отразился от его круглых очков, и он закрыл лицо руками, словно отмахиваясь от света.

- Что ты! — усмехнулась Кайа. — Как я могла забыть о таком важном событии? Ну что, покажешь, что у тебя получилось? И кстати, не мог бы ты отдать мне…

— Зови всех! Это будет величайшее событие века!

— Они готовят завтрак. Но ты можешь показать своё изобретение мне! Только верни…

— Обидно, однако. Но так и быть! Внимание! Вот оно!

Не успела Кайа и слова вставить, как Эльтаир достал из-за спины стакан, в котором пенился странный напиток, испускавший отвратительный запах.

— Что это? — удивилась Кайа.

— Этот отвар сейчас превратит меня в сверхчеловека! — выпалил Эльтаир. — Итак! Я выпью это!

— Может лучше не надо?

Но Эльтаир уже поднёс стакан ко рту, и сморщился от отвратительного запаха. Закрыв глаза, он решительно сжал стакан в руке. Залпом он выпил жидкость и закашлялся, словно она застряла у него поперёк горла.

— Ну как? Я похож на сверхчеловека? — бросил он, вытирая губы воротником халата.

— Не особенно… — пролепетала Кайа. — А ты сам ничего не чувствуешь?

Эльтаир замер, простоял так пару мгновений, будто прислушиваясь к самому себе, и отрицательно помотал головой. Затем он попробовал сделать пару шагов, но даже в его походке не было ровным счётом никаких изменений. Он задумчиво поднял стакан над головой, так что его пронзили кристальные лучи солнечного света, осмотрел его и пожал плечами.

— Может, эффект замедленный… — пробормотал он в заключение. — Или я взял не то зелье… Бардак ведь был на столе.

— Может, оно попросту не работает? — усмехнулась Кайа, уперев руки в боки. — Не удалось изобретение!

— Нет, я точно всё сделал правильно! — спохватился Эльтаир. — Я всю свою жизнь шёл к этому, так что должно получиться! Не могут же всё труды так просто пойти шакалу под хвост…

— Кстати, Эльтаир, твой дед сказал, что у тебя есть одна интересная книга, — перебила его Кайа. — Так вот, она по праву принадлежит мне. Ты же отдашь её?

— Да без проблем, бери что хочешь, — отмахнулся от неё горе-изобретатель. После своего неудачного опыта он явно был не в духе, и, казалось, ему было совершенно все равно, заберёт Кайа эту книгу или нет. — У меня много интересных книг. Только к чему они теперь, если я не могу применить на деле изложенные в них знания!

— Нет, ты не понял. Мне эту книгу не просто прочесть надо. Она принадлежит мне. Твой дед сказал, что её мне в подарок однажды оставила здесь Дия, наша… старая знакомая. Раз я здесь, я должна её забрать.

— А, так дедушкины сказки и до тебя дошли, — вздохнул Эльтаир. — Что ж, пусть делает то, что у него лучше всего получается — травит байки о вышедших из леса Наследницах, оставивших детям таинственные подарки.

Кайа только хотела возразить, что это вовсе не сказки никакие, и дед не обманывал его, рассказывая ему это историю, как Эльтаир вдруг согнулся пополам, схватившись за живот, и, не теряя настроя, выпалил:

— Ага, чувствую! Действует!

— В каком плане «действует»? — ехидно усмехнулась Кайа. Но Эльтаир пропустил её замечание между ушей, снял очки и отчаянно захлопал глазами:

— Вот! Изменяется зрение! — констатировал он.

— Можешь видеть без очков?

— Нет! Наоборот, всё расплывается! Но это только временный эффект, скоро моё зрение станет совершенным! Да, для того, чтобы гордо смотреть в будущее, надо отбросить прошлое! Ой, Кайа!

— Что?

— Кайа, я тебя не вижу…

Эльтаир покачнулся и, снова схватившись руками за живот, выпучил глаза, глядя куда-то мимо неё. Он сделал пару шагов вперёд и пробормотал себе под нос что-то невнятное.

— Эльтаир, тебе плохо? — нахмурилась Кайа, не зная, что ей и делать. — Может, принести воды?

— Нет, просто лёгкое головокружение, — слабо улыбнулся очкарик, но тут же покачнулся и с глухим стуком рухнул лицом в траву.

— Эльтаир! — вскрикнула Кайа, подскочив к нему и ткнув его рукой в бок. — Эльтаир, всё в порядке?

Она присела на корточки рядом с Эльтаиром и ещё раз ткнула его пальцем в бок. Тот даже не пошевелился.

— Вставай же! — принялась Кайа трясти его за руки. Увидев, что даже это не может заставить его подняться, она пнула его тело ногой. Результата ровным счётом никакого. Эльтаир по-прежнему лежал на траве, уткнувшись носом в землю, и только лёгкий ветерок слабо ерошил лохматые волосы на его голове.

Кайа почувствовала, как её охватывает отчаяние. Как бы она не силилась его разбудить, Эльтаир не шевелился. Она не знала, что делать. С ней, или Дорой, или с тем же Августом никогда не приключалось ничего подобного, так что ей и не откуда было знать, как поступать в подобных ситуациях.

— Эльтаир, чего это ты уснул посреди бела дня? — окончательно растерялась она. — Проснись, вставай же!

И тут её посетила странная мысль.

«А что, если Эльтаир… умер?»

— Так вот как умирают люди? — прошептала она, отряхивая колени от приставших к ним комочкам земли. — Бессмысленно и безызвестно, как собственно и жили? Как это глупо, прожить жизнь, чтобы закончить её так! Ты обязан проснуться Эльтаир, ты обязан. Помнишь, ты хотел стать великим изобретателем, хотел стать основоположником новой науки. Да, ты можешь умереть, и у тебя есть на то неоспоримое право, но, помяни моё слово, не здесь и не сейчас. Не здесь и не сейчас.

Кайа сжала его запястье в своей руке и проверила пульс. Она облегчённо вздохнула. Эльтаир её услышал. Он не торопится умирать.

— Дымка! — повысила она голос. — Эльтаиру плохо!

В ответ на её крик в доме послышались топот и голоса. Кайа осторожно оттащила тело Эльтаира в тень сарая, и почти в это же мгновение на крыльцо выскочила кошка. Дымка быстро обвела полянку взглядом, и, заметив Кайю, кинулась к ней.

— Пульс ещё не пропал… — пролепетала она, глядя на кошку.

Та обнюхала Эльтаира и, поборов отвращение, лизнула его в лоб.

— Жить будет! — буркнула она, завершив осмотр. — Пульс есть, но очень редкий. Потерял сознание. Как это произошло?

— Он выпил отвар, который изобрёл…

— Знаешь, что в нём было?

— Нет.

— Скверно. Мне нужно много ягод можжевельника и семян крапивы. И чем быстрее, тем лучше. Иначе напиток успеет перевариться и вместе с кровью разнесётся во все клетки тела. Если это произойдёт, откачать яд оттуда мы уже не сможем.

— Я вернусь быстрее, чем ты глазом успеешь моргнуть.

— Очень на это надеюсь.

Кайа подняла с земли свою сумку и кинулась в лес. Не оставалось даже времени спросить, откуда у Дымки такие познания в области медицины.

— Можжевельник и семена крапивы… Можжевельник и семена крапивы…

Солнечные лучи почти не касались земли, застревая в густой листве или хвое деревьев, и потому лес был будто окутан таинственной сказкой. Из-за тёмных, пахнущих смолой стволов выглядывали кусты малины, ежевики, зелёные лапы папоротников, прогалины усыпали чёрные и красные бусины черники и земляники. Ноги проваливались в пушистый, слегка сыроватый мох, папоротник не пускал вперёд, загораживая всё своими крупными листьями. Душа так и просила остановиться и прилечь на поросшей мхом кочке, внимая песням птиц и шорохам леса. Но у Кайи были другие приоритеты.

На мгновение она задумалась — а для чего она, собственно, это делает? С какой стати ей спасать жизнь человеку? Что сделал для неё этот человек? Предоставил ей дом, крышу над головой? А, зачем ей, если подумать, этот дом нужен? Зачем ей этот человек? Если Эльтаир умрёт, их задача упростится. Они просто заберут из его дома карты и книги о территории Длинномордых и пойдут, куда глаза глядят…

Но почему-то ей в упор не хотелось этого делать. Она вдруг поняла, что не может поднять руку на человека, до сих пор делавшего ей только добро. Ей даже начало казаться, что ей хочется отплатить этому человеку тем же. Отплатить добром.

А ещё ей вдруг стало страшно. И страшно не за себя, а за чужого, едва знакомого ей человека. Раньше она могла без зазрения совести смотреть, как Август расправляется с перешедшими им дорогу, и в её душе их муки не разжигали ни капельки сострадания. Но, когда Эльтаир упал лицом в землю, словно ком встал поперёк горла, и в ней вдруг проснулась мысль: «А что будет дальше?».

«Неужели это и есть оно — быть человеком? Быть не одиночкой, не разбойником, не бродягой. Быть простым ЧЕЛОВЕКОМ. Жить с другими людьми, чувствовать их тревоги и страхи, и всё-таки помогать им советом, поддерживать их.»

Вдруг земля под её ногами куда-то ушла, и Кайа кубарем полетела вниз по склону обрыва, ударяясь о кочки, камни, корни деревьев. Едва успев закрыть лицо руками, Кайа скатилась в самый низ обрыва и только тогда встала на ноги, отряхиваясь от приставших к изорванной одежде грязи, колючек и веток. Один из её ботинок, видимо, слетел с ноги

во время падения. Кайа осторожно попробовала поставить босую стопу на землю, и сначала одёрнула её обратно, такой холодной и влажной оказалась почва. Но, когда она снова опустила ногу на землю, её холод показался ободряющим и успокаивающим, и Кайа с облегчением зарыла пальцы в почву, наслаждаясь её мягкостью и прохладой.

Она огляделась по сторонам, пытаясь понять, куда это она упала. Она постаралась сконцентрироваться, стараясь не обращать внимания на боль в саднящих синяках и царапинах. Кайа оказалась на дне неглубокого обрыва, в котором струился тоненький ручеек с абсолютно чёрной водой. К ручью клонились листья папоротников, бросая на мрачные воды лёгкую тень, и, казалось, в этом месте вечно царило это ощущение пустоты.

Кайа почувствовала резкую боль в ноге и мгновенно отпрыгнула в сторону. По сырой земле под её ногами гордо вышагивала процессия рыжих муравьев, нёсших в муравейник, который виднелся из-за дерева, веточки, листики и даже трупы других насекомых. Некоторые муравьи, бросив свой груз, поднимались вверх по её босой ноге, время от времени впиваясь в её кожу своими мандибулами. Кайа поспешила смахнуть их с ноги и отойти в сторону. Недаром все остальные муравьи боятся своих рыжих сородичей! Такие маленькие, а не побоялись вступить в явно неравный бой с человеком, защищая своё гнездо…

И вдруг Кайа заметила то, что искала — белые ягоды, выглядывающие из-за дерева. Можжевельник! Подбежав к кусту, Кайа принялась хватать ягоды и запихивать их к себе в карманы. Чтобы набрать побольше, она решила подойти к кусту с другой стороны, и тут же что-то колючее обожгло её ногу. Крапива! Никогда Кайа так не радовалась встрече с этим колючим растением. Набив полные карманы можжевельника, она собрала целый крапивный букет, обрывая растение у его не колющегося основания.

Затем она побежала вверх по склону, стараясь не растерять по дороге бесценный груз. Чтобы не упасть, она цеплялась руками за стволы и ветки. Выбравшись, Кайа молнией понеслась уже знакомой дорогой.

«Держись, Эльтиар. Не знаю, почему я хочу тебя спасти, но я тебя точно спасу!»

И вдруг где-то в лесу хрустнула под чьей-то тяжёлой лапой ветка. Кайа вздрогнула, и, притормозив, огляделась по сторонам. Так и есть — в кустах за её спиной промелькнул клочок чей-то рыжей шерсти.

«Белка? Нет, слишком крупное для белки.»

Кайа сделала вид, что не заметила приближения животного, и принялась повторять про себя, что ей нужно успокоиться. Кем бы ни было это существо, ей нужно было во что бы то ни стало скрыть свой запах страха, чтобы оно приняло её за свою. Ведь люди Длинномордых не станут бояться собак, верно? А значит, те в свою очередь ничего не заподозрят.

Кайа прибавила шагу, стараясь не оглядываться на существо. Вот впереди уже показался просвет между деревьями, а за ними — дом Эльтаира.

«Надеюсь, уже не слишком поздно! Держись, Эльтаир! Это не конец спектакля — это только его начало!»

И вдруг над её ухом раздалось грозное тявканье. Она обернулась, но всем, что ей удалось увидеть, была шустрая рыжая тень. В следующий миг страшные зубы клацнули прямо над её головой, и плечо пронзила острая боль. Кайа упала на землю, и ягоды можжевельника просыпались из её раскрытых карманов на землю. Она только и успела, что раскрыть рот в протестующем крике, когда рыжая лапа наступила на одну из ягод и та с хрустом лопнула под её весом.

А в следующую секунду существо вновь кинулось на неё. Кайа неуклюже откатилась в сторону, и острые зубы, клацнув у неё над ухом, впились прямо ей в шею. Кайа взвыла от боли, но её горло так сильно сдавили огромные клыки, что она не смогла издать ни звука. Края её зрения тут же подёрнула мутная пелена, и она почувствовала, как что-то тёплое полилось вниз по её плечу. Её голова повалилась на землю, в ушах зазвенело от мощного удара. Она чувствовала, что ей не хватает воздуха, и, как бы она не силилась сделать вздох, она не могла набрать в лёгкие кислорода. Всё стало расплывчатым, и сквозь дымку, застлавшую её глаза, она видела только вытянутую перед собой руку, по которой стекал на траву алый ручеёк крови. Грязной крови.

«Нет! Я должна спасти Эльтаира! И я не хочу умирать!»

Собрав последние силы, Кайа перевернулась на спину, прижав явно не ожидавшее такого напора существо своим весом к земле. Существо разжало зубы и замолотило её по спине лапами, тявкая от боли. Гнев придал Кайе сил. Выхватив из сумки томагавк, Кайа с силой ударила им по бьющемуся по земле хвосту нападавшего. Существо истошно взвыло, и острый запах крови ударил Кайе в нос. На этот раз, запах вражеской крови.

Она вскочила с земли и нанесла ошеломлённому существу ещё один удар. Но тут Кайа покачнулась от слабости, чувствуя, как кружится её голова, и повалилась на землю. Существо испуганно отскочило, поджимая под себя раненную лапу, словно боясь, что этот жест означал новый выпад. Ярость приносила Кайе какое-то странное удовольствие, битва, боль в шее, запах крови и страха словно сводили её с ума. Минуту назад ей было больно, минуту назад она чувствовала страх, но теперь всё прошло. Не было боли, не было страха. Было желание бить. И чем больше она била, тем легче становилось у неё на душе.

Кайа попыталась подняться и ещё раз ударить врага, но вновь упала на землю. Видя её слабость, существо вновь кинулось в атаку, но Кайа огрела его по морде крапивой. Существо отскочило в сторону. Кайа больше не видела его, всё плыло перед глазами. Но до неё донёсся изумлённый вой. Хвост существа зацепился за колючую ветвь ежевики. Оно заметалось, пытаясь высвободиться, но лишь ещё крепче запуталось.

— Ты проиграл! — усмехнулась Кайа, сжимая рукой рану на шее.

Существо неожиданно замерло, и его гневный взгляд сменился крайним изумлением.

— Я тебя понимаю? — тявкнуло оно.

— Что? — не поняла Кайа. — А я понимаю тебя? Ты же… Длинномордый, верно?

— А ты… пересекла границу… нет разве? — пролепетало существо.

Кайа на пошатывающихся ногах поднялась с земли. Держась за ветки деревьев, она вышла из леса под пристальным взглядом рыжего существа. Странно, но ей нравился тот обезумевший от страха взор, которым провожало её существо.

«Я сильней! — ревело у неё в голове. — Я оказалась сильней!»

— Кайа? — донёсся до неё изумлённый вопль Дымки.

— Мне надо отдохнуть… — пролепетала Кайа, горько усмехнувшись. Она устремила взгляд в небо, и вдруг ей показалось, будто земля уходит у неё из-под ног. Мир в мгновение ока перевернулся, и её глаза устремились в голубое…В вечный голубой простор… Что это? Это конец?

«А так умирают полукровки, — пронеслось у неё в голове. — Найдя смысл и известность. Как, собственно и жили.»

Но небесная лазурь вдруг сменилась зловещей тьмой, будто перед её лицом закрылся чёрный занавес. Шторы опущены. Спектакль окончен.

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно».

Энергия вечна и уничтожить её нельзя. Но, оказывается, есть способ её создать.

Что есть Энергия, как не концентрированная информационная частица? А теперь представьте, что масса информационных частиц разом выбрасывается в атмосферу. Куда эта масса денется дальше?

Есть несколько способов выбросить в воздух энергетические частицы. Но все они произошли из одного — человеческие эмоции. Радость, злость, обида, сочувствие — всё это несёт с собой определённую энергетику, но, как правило, энергетика эмоций не настолько велика, чтобы стать новой материей Бога. Зато её хватает, чтобы её могла впитать аура, то бишь, энергетическая оболочка, того человека, на которого эти эмоции выплёскиваются.

Но что будет, если одни и те же чувства одновременно будет испытывать целая толпа людей? Например, если толпа людей будет одновременно выплёскивать отрицательную энергетику, то есть, злится?

Есть только два способа заставить толпу людей выбрасывать в воздух мощнейшие по своей энергетической составляющей феромоны злости и страха. Раз — война, два — протест. И, как бы странно то не звучало, но война и мятеж способны создать новую Энергию, которая, возможно, даже превысит по своей «убойной силе» Энергию обычную, подпитывающую существование живых организмов.

Но эта Энергия несёт с собой силу, не неся большой информационной составляющей. А, значит, не может примешаться к обычной Энергии хотя бы из-за разницы в их «составе». Выходит, куда-то эта Энергия вымещается. Во что-то перетекает. Скажу больше, в кого-то перетекает. Ведь Энергия по большей своей части передаётся живым организмам.

Задумайтесь, люди, где-то среди нас бродят существа, подпитываемые Энергией войны и мятежа, Энергией злобы, которую Вам, людям, зачем-то потребовалось выбросить. Двое существ. Назовём их так: первый — Дитя Войны, второй — Дитя Протеста.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

Глава 16 Тема Райпура

Мярион. Дворец Верслибр.

— Шторы опущены. Спектакль окончен, — скрестив руки, прокряхтела Фриция.

Райпур встретил её лукавый взгляд, и, кивнув ей, поднялся со стула.

— Уже уходишь, Райпур? — буркнула Фриция, подняв на него глаза. — Тебе что, не понравились наши кушанья?

— Нет, моя Фриция, кушанья были великолепны, — рассеяно пробормотал Райпур. — Я просто… хочу убедиться, что эти двое — Поттер фон Серая Лига и его сестра — покинули наш дворец.

— Я знала, что тебе тоже противно их общество, — понимающе закивала правительница. — Таким как ты должно быть даже стыдно иметь хоть что-то общее с этими националистами. Правда, меня несколько удивила твоя сегодняшняя тирада. Что-то там насчёт истории. Однако, ты показал, что способен аналитически мыслить. Браво, Райпур. И, знаешь, пожалуй, ты прав. Не надо принимать поспешных решений. Сколько там дал нам этот Поттер на раздумье?

— Неделю, Ваше Высочество.

— Неделю… У нас впереди ещё целая неделя. Сколько всего за это время произойти успеет, а, Райпур? По прошествии недели всё может перемениться до неузнаваемости. Пути истории неисповедимы, верно?

— Так точно, моя Фриция.

— Ну так и иди отсюда, Райпур, — понизила голос Фриция, и Райпур, ещё раз поклонившись ей, зашагал прочь.

Выходя из зала, он поискал глазами Марту, но вдруг понял, что её и след простыл. Когда это она успела покинуть обеденную? И зачем? Чего бы это ей, первой придворной киске, и не остаться на пиру?

Он покачал головой, отгоняя мысли, и зашагал по мраморному коридору.

«Пережди пару минут и иди за нами…»

Но Райпур не знал, куда идти. У него не было ни малейшей догадки, куда могли отправиться Поттер и Крошка, покинув тронный зал, но что-то подсказывало генералу, что они не могли уйти далеко.

За окнами тем временем уже повисли сумерки, и холодный воздух пропитался запахом ночи. За крышами домов виднелась каёмка золотого света, последние лучи россыпью зависли над притихшим городом, и куда-то вдаль поползли свинцовые тучи, скрывшие загорающиеся в вышине звёзды.

Свет в дворцовых коридорах ещё не зажгли, а потому широкие холлы купались во мраке, но мрак тот был каким-то тёплым и ободряющим, он словно успокаивал глаза, уставшие от яркого света, и скрывал за своей маской шумы, раздражающие слух. Но Райпур знал — где-то в самых сокровенных углах, самых потайных закоулках Верслибра притаилось зло. Зло, пожелавшее свергнуть с трона его Фрицию, зло, поставившее себя наравне с его госпожой. И он добровольно открыл этому злу двери в их дворцовые палаты, и сейчас по своей воле шёл к нему навстречу.

И тут над его головой раздался противный высокий писк. Райпур резко обернулся, но всем, что ему удалось увидеть, был промельк коричневых перьев. В следующий миг чьи-то острые когти схватили его за воротник и потащили за собой. Райпур слышал, как отчаянно хлопают над его головой чьи-то крылья, словно эта птица силилась оторвать его от земли. Генерал замахал руками, пытаясь отодрать от себя назойливую птицу, но та, отпустив его воротник, тут же схватила клювом его манжету и упрямо потянула на себя. Райпур снова замахнулся и ударил птицу кулаком, но та, отлетев от него на порядочное расстояние, снова вцепилась когтями в его рукав, и, отчаянно вереща, подняла на него свои выразительные чёрные глазки.

— Да что тебе от меня надо? — закричал на птицу Райпур, снова отведя руку для удара, как вдруг откуда-то сбоку послышался чей-то шёпот:

— Псс, генерал, идите сюда!

Райпур повернулся на голос и увидел, как в дальнем конце коридора мерцнули во тьме кошачьи глаза. Птица громко запищала, выпустила манжету Райпура из своих когтей и молнией полетела к кошке, притаившейся в конце туннеля.

— Марта? — окликнул её генерал, но кошка отрицательно помотала головой.

— Меня зовут Крошка фон Серая Лига. Хотя мы уже знакомы.

Она немного поколебалась, а затем выступила из теней. На её спине, любопытно тараща на Райпура чёрные глазища, восседала та самая птица.

— Да, Вы бегали за крыльями для Вашего брата, — пробормотал Райпур.

— Обидно, однако, что Вы ничего больше не помните, — вздохнула кошка. — А как я обслуживала Вас с госпожой Тиккой в кафе? А как я вывела Вас в зал с дырой в потолке, когда Вы заблудились в Храме Солнца?

Райпур припомнил кошку, за которой шёл среди колонн Храма Солнца. Тогда она всё время придерживалась тени, а после и вовсе скрылась, так что он и не успел её разглядеть.

— Врёшь, — буркнул он. — Если это была ты, в Храме Солнца, это означало бы, что ты в Серой Лиге. А это не так. Ты не серая, а, значит, не можешь быть сподвижницей Поттера.

— Ну и что, что не серая! — закатила глаза кошка. — Все кошки серы в темноте.

— Кроме тех, кто придерживается света, — парировал Райпур. Он ухмыльнулся, увидев в глазах белой кошки гневную искорку.

— Да чтоб было Вам известно, я — офицер Серой Лиги. И ни за что не брошу сей пост, — Крошка горделиво вскинула голову, и тут же птица, что сидела на её спине, пронзительно заверещала. Глаза Крошки моментом округлились, а шерсть на загривке встала дыбом, и она быстро бросила Райпуру: — Прячемся, сюда кто-то идёт.

Райпур ожидал, что Крошка сейчас же юркнет в тень, но она, подняв хвост трубой, стояла и смотрела на Райпура.

— Бежим же! — повторила она.

— Мне нет смысла бежать, — пожал плечами Райпур. — Это мой дворец, мои слуги. Чужая здесь ты.

— Прошу, идите со мной, — настояла Крошка, и генерал увидел, что она дрожит от желания быстрее смыться. И, правда, в конце коридора зажегся свет и раздались чьи-то шаги.

— Ты не вправе мне приказывать. И даже не вправе ПРОСИТЬ, — прорычал Райпур, сжав зубы. — Вы, коты Серой Лиги, подставили меня и мою Фрицию. Теперь я ничего вам не должен.

Птица на спине Крошки ещё раз что-то прокричала и, к изумлению Райпура, кошка ответила ей серией точно таких же писков.

— А что вы скажете, узнав, что прямо сейчас там куда-то ведут конвоем вашу Наследницу? — повела бровью Крошка, договорив с птицей.

— С ней всегда ходит куча фрейлин.

— Нет, фрейлины там не при чём. Аймек говорит, что её под руки тащат куда-то ваши подчинённые в форме цвета хаки.

— Тебе это птица сказала? — нахмурился генерал.

— У птицы имя есть, — протянула Крошка. — Это Аймек. Он у нас лейтенант.

— Бред, — фыркнул Райпур.

— Сейчас посмотрим, кто из нас бредит, — хмыкнула Крошка, взмахом хвоста приглашая генерала последовать за собой.

— По рукам, — Райпур бросился следом за ней, и вот они уже прятались под лестницей, прислушиваясь к доносящимся сверху звукам.

Райпур моментом узнал звук клацанья каблучков Наследницы по мраморному полу. Звук то появлялся, то исчезал, сменяясь громким скрежетом.

— Что это? — спросил Райпур Крошку, свернувшуюся у его ног.

— Она упирается, а её тащат, — бесстрастно бросила Крошка. — Не слышишь что ли, как она каблуками по полу возит.

— Тебе что, совсем нет дела до того, что там происходит? — прошипел Райпур.

— А я уже всё знаю, — фыркнула кошка.

— Что знаешь?

— Исход был ясен с самого начала.

— Так что за исход?

— Фриция решила избавиться от той, что может занять её трон.

— Бред.

— Не бред, а реальность.

Райпур недоверчиво покосился на Крошку, которая начала лениво вылизывать лапку.

— Ты всё ещё веришь своей Фриции? — мурлыкнула она, не отрываясь от своего занятия. — Нечего доверять этой старой карге. Она и тебя изнутри прогрызёт, вот увидишь. А потом прибежишь ползать в лапах у Поттера, моля его помочь.

Райпур аж поперхнулся от возмущения. Поймав его взгляд, Крошка выразительно подняла на него глаза:

— А как, ты думаешь, этой семидесятилетней старухе удалось удержаться у власти? Ведь были у неё молодые преемники, и не один, а она всё держит трон за собой. Фу, у меня аж живот крутит, когда говорю о таких гадких людях.

Райпур собрался было ответить, как тут прямо над их головой раздались шаги. Генерал снова узнал клацанье каблучков Наследницы, рядом с которой шло ещё как минимум четверо людей с более тяжёлой походкой.

— Не, ну так нечестно! — протянул чей-то голос.

— Чего тебе опять нечестно, Стив?

— Я тоже служу во дворце, а меня никогда не отправляли ни в какие дома для отдыха! Мне тоже отпуск, между прочим, положен! Ну почему, почему жизнь так несправедлива!

— Может потому, что ты не Наследник?

— Я так и говорю — жизнь несправедлива. Вот госпожу Дааву опять отправляют в некий санаторий, а нам торчи тут, работай.

— Скажи это начальству.

Послышался громкий смех, а затем всё разом стихло — это процессия ушла вниз по коридору.

— Вот видишь, Фриция просто отправила Наследницу в дом отдыха, чтобы она переждала там, пока вся эта заварушка не закончится, — довольно ухмыльнулся Райпур. — Фриция прекрасно знает о недуге Даавы и не за что не поднимет руку на свою слабоумную племянницу. Поверь, наша Фриция желает своему народу только добра.

— Да, да, да, мир, добро, цветочки, радуга, — фыркнула Крошка. — Дуралей, ты что, думал, что твоя эта Фриция так прям возьмёт и скажет своим подчинённым, что хочет избавиться от назойливой Наследницы? Помяни моё слово, всё обернётся вот так — Наследница отправится в санаторий на отдых, по дороге на её карету нападут лихие лесные разбойники, убьют её и ещё пару людишек для виду, и будет несчастная Фриция ходить по дворцу горевать. Погорюет часика с два, чтоб народец ей посочувствовал, а потом пойдёт искать нового Наследника. Возьмёт в Наследники какого-нибудь пятилетнего дитя, и будет у неё в запасе ещё двадцать один год неограниченного правления.

— Не смей так говорить о моей Фриции! Она великая женщина, вот что я тебе скажу! Гордись, что живёшь под её флагом. Да если бы Наследница куда-то пропала, Фриция умерла бы от горя, она души не чает в своей племяннице!

— Да хоть бы умерла.

— Иди отсюда, а то я позову стражу, — рассвирепел Райпур. — И радуйся, что сегодня на торжественном обеде я не поддержал Фрицию в её желании объявить вам войну. Запомни, офицер Серой Лиги Крошка, ваша Серая Лига ничто по сравнению с мощью территории Короткомордых. Если Фриции будет угодно, мы вас в порошок сотрём, лишь бы лапа ваша не ступала на наши земли.

— Рада за тебя, Райпур, — горько улыбнулась Крошка. — Рада, что ты нашёл своё пристанище в этой жизни. Но когда же ты поймёшь — другой жизни тебе не дано. Да, ты можешь продать душу служению своему эго, но пойми, не здесь и не сейчас. Не здесь и не сейчас. Мне абсолютно все равно, что станется с этой Наследницей. Она слабоумная, сама и не поймёт, как умрёт. Больно надо спасать шкуру дауну, который и поблагодарить тебя за это не сумеет, язык заплетается. Но ты то, генерал, другое дело, у тебя есть голова на плечах. И ты будешь сожалеть, слёзы будешь лить на предсмертном одре, а шанса-то второго не будет. Поэтому говорю тебе — ты следующий. Следующий претендент на трон и, соответственно, следующая жертва Фриции. А теперь — бывай.

Крошка резко отвернулась от него и, скользя лапами по полу, засеменила прочь. Аймек укоризненно смерил Райпура взглядом, и, широко раскрыв клюв, каркнул что-то обидное, да только Райпур ни слова не понял.

Белая кошка скользнула к раскрытому окну и прыгнула. Аймек кинулся вниз следом за ней. Райпур вскочил на ноги, недоумевая.

— Эй, Крошка, стой! Не надо… — закричал было он, подбегая к окну, из которого сквозил холодный вечерний ветер, но тут же увидел, как птица взмыла вверх, таща в своих лапках кошку из Серой Лиги.

— Так вот ты какая, Крошка, — пробурчал Райпур. Он устремил взгляд в небо, где исчезала на горизонте чёрная фигурка, и вдруг ему показалось, будто гора свалилась с плеч. Он следил, как уносится вдаль белая кошка и чувствовал, что это станет последним отголоском Серой Лиги в его жизни. Потом он распростится с ней навсегда. И начнёт жить своим умом.

«Что это? Это конец? Пришло время вернуться к повседневной жизни?»

Но небесная лазурь сменилась зловещей ночной тьмой, будто Райпур был последней строчкой книги, которую читатель, так и не дочитав до конца, захлопнул на предпоследней странице. То чувство, будто книга закончена… а персонаж её всё ещё продолжает жить.

Ремарка

Отрывок из книги «Как от нас прячут историю и кому это выгодно».

А вы никогда не задумывались, почему в жизни всё складывается именно так? Почему мы встречаемся именно с одними людьми, а не с другими? Почему мы дружим с одними, в то же время враждуя с остальными? Почему не наоборот? Почему мы не можем дружить со всеми? Или уж, раз так решили, идти против мира всего?

У вас никогда так не бывало, что, встретив одного человека, вы встречаете его вновь и вновь, словно пути ваших жизней переплелись и идут бок о бок, подобно двум пересекающимся дорогам? Может, один раз посчастливилось вам повидать одного человека, а после он пройдёт мимо вас по переулку, или сядет за соседним столиком в кафе. Пусть вы его даже не заметите, может, и не помните уже вовсе, а может, знаете только по слову «привет», но ведь он тут, рядом с вами. Он, а не кто-то другой.

Оглянитесь, может и в вашей жизни есть такие же перекрёстки. Где-то рядом бродит человек, о жизни которого вы не знаете, который не знает ничего о вас, но, тем не менее, вы живёте в одном и том же мире, ходите по одной и той же улице, обедаете в одном кафе. Кто он, ваша тень? Нет, это совершенно другой человек, и нет гарантии, что он хоть чем-то на вас похож. Но вы несёте одну и ту же кабалу, и руки вам спутали одни и те же оковы. Так сколько же вы жили, не подозревая о существовании друг друга?

Вы спросите, а есть ли человек, на вас похожий? Не просто живущий с вами на одной плоскости, но и мыслящий как вы, тот, кто вас поймёт и во что бы то ни стало поддержит. Может, есть, но учтите — в мире нет и не будет вторых вас, не будет вашей точной копии. И того человека, что на вас до ужаса похож, вам никогда не встретить. Ваши жизни можно представить в виде двух параллельно идущих дорог, а параллельные прямые, как известно, не пересекутся.

Вы можете находить себе единомышленников, друзей, соратников, но вам никогда не встретить того, чьи действия и склад мыслей будут идентичны вашим.

Это называется Теорией Солнечной параллели.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

Глава 17 Лейтмотив

Вначале не было ничего. Ничего. Настолько «ничего», что даже не было пустоты небытия. Не было тьмы. Тишины, и той не было, хоть не было ни звука. Вообще ничего не было. Ничего.

А, главное, не было времени. Казалось, она висела в этом однородном пространстве вечность, хотя пробыла там всего мгновения. Но мгновений тоже не было. И не было вечности. Не было ничего.

В голове рылись сотни вопросов, но одновременно было пусто и безмятежно. Перед глазами мелькали яркие воспоминания, но и память куда-то пропала. А когда она попробовала осмотреть себя, чтобы убедиться, что всё в порядке, то поняла, что и её нет. Её тело пропало. И души тоже не было. Не было мыслей. Не было догадок. Её самой больше не было. А, значит, для неё осталось существенно лишь одно слово. Ничего.

Ни-че-го.

А потом откуда ни возьмись наползла тьма. Она окутала её своими тёмными тканями, а вместе с ней появилось тепло. С появлением тьмы ожило зрение, с появлением тепла — осязание. А потом возьник страх. Страх неизвесности. Она висела во мраке, в тёплом, душащем мраке, и он неумолимо возвращал её к действительности.

— Кайа! Кайа, ты меня слышишь?

Вдруг она начала чувствовать воздух. Воздух дрожал и колебался везде вокруг её тела, и его вибрации, резкими сигналами отдающиеся в её ушах, превращались в осмысленный звук.

— С ней всё в порядке?

— Да, не знаю! После того, как я своими глазами видела, как затянулась рана у неё на шее, я уже ничего не знаю.

Воздух наполнил её лёгкие, и она почувствовала его пустой, водянистый вкус, оседающий на верхнем небё. Она чувствовала, как воздушные потоки проходят по её горлу, как они приятны и холодны, и тут же к ней вернулось чувство реальности существования. А следом за ним вернулась боль.

Она почувствовала, как тяжело и несуразно её тело, как оно зависит от земли, от того, на чём стоит. Она почувствовала, как эта самая земля притягивает её к себе, а на плечах лежит добрая сотня тонн воздуха. И то и другое так мешало свободному и ловкому полёту, что она, притянутая к земле, зависящая от воздуха, чувствовала себя ещё несуразней. Но без этих опор, без этих атмосферных давлений, существовать она не могла, а, значит, приходилось смириться.

Она почувствовала, как бьются в её тонких запястьях беззащитные венки, как лихорадочно отмеряет удары сердце, разгоняя по жилам кровь, как лёгкие, отчаянно раздуваясь в попытке заглотнуть побольше воздуха, касаются рёбер, и по телу прокатываются судороги. Она почувствовала жар, сухость во рту, невыносимую боль в плече. Всё её тело было наполнено болью. Она никогда не замечала раньше, как это больно — быть во плоти. Как это больно — дышать. Как это больно — снова обрести чувственность.

Она открыла глаза. Свет. Много света. Так много, что чувствуешь себя эфемерным духом, скользящим между его лучами. Но только боль, только боль давала ей понять, что она не свободная душа, что у неё есть плоть и кровь. Что она жива.

«Жизнь невозможна без боли. Боль отступает, только если ты мёртв.»

— Кайа, очнись, ты меня слышишь?

«Отлично, значит, я Кайа. Потихоньку начинаю припоминать.»

— Это вообще нормально, что человек жив с таким-то ранением?

«Понятно, значит, я — человек.»

— Кайа, проснись!

«Сколько же я спала? Ничего не помню… И вообще, была ли я здесь раньше? Я понимаю язык, на котором они говорят…. Да и голоса эти, кажется, уже слышала раньше… Сколько же я спала?»

Она захлопала глазами, затем пошевелила пальцами рук. Тело слушалось, хоть каждое движение и отдавалось болью.

— Кайа, скажи что-нибудь?

— Я… — пробормотала она, удивившись тому, как явственно и громко отдался звуковой вибрацией её клич. — Я вернулась.

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

А вы помните, как впервые открыли глаза в этом мире?

Я лично нет. Но отчего-то смутно знаю, что там, откуда я пришла сюда, не было ни тени, ни света. Потом, перед самым моим появлением, забрезжила тьма, мгновением сменившаяся светом. До этого тьмы и света не было.

А ещё там не было времени. Хотя, давайте говорить начистоту, времени и так не существует. Там его не существовало вообще. Подумайте только, вы ведь торчали в том небытие сотни тысяч лет, пока не соизволили появиться на свет в этом мире. Мне отчего-то кажется, хоть я совсем и не помню своего рождения, как, думаю, и любой из вас, что я не существовала всего миг, миг до того, как меня окутала тьма, и зажегся свет. В том мире миг и вечность равны. Точнее, их нет. Попусту не существует.

А теперь на миг представьте, что вам довелось снова бы появиться в этом мире в первый раз. Вообразите, что вы бы просто разом очнулись в абсолютно незнакомой обстановке. Вы бы не знали, что вы сами такое есть, что вы за существо, как вам двигаться, как вам говорить, как думать. Вы бы не знали, что такое свет, что такое тьма. Что такое цвета, запахи, звуки. Ведь появившись на свет, вы и этого не знали, верно? Что вы сделали первым делом, очутившись в незнакомом мире?

Я бы долго сидела на месте, разглядывая себя и то, что меня окружает. Думаю, первым, что привлекло моё внимание, был бы свет. Слишком он ярок, чтоб его не заметить. А ещё он меняет цвета. А ещё в лучах солнца тепло, а в тени — нет. Я бы выяснила всё это опытным путём, наблюдая за светом.

Как осуществляется живым существом познавание мира? Вперёд его толкает страх неизвестности. Так сказать, всё то, что интересно, ужасно неизвестно, кхе-кхе. Вследствие наблюдения за определённым предметом или явлением, многократно повторяющимся, что хорошо для закрепления его образа в памяти существа, в его голове возникли бы логические цепочки закономерностей, благодаря которым и выстраивается его модель мира. Например, я бы опытным путём заметила, что если встать в луч солнца, становится чуточку теплее, и, многократно вставая в эту точку и замечая ощущение тепла, сложила бы представление о том, что солнце не только светит, но и греет.

А теперь представьте, что было бы, если бы вы отказались от уже выстроенных вами логических закономерностей и начали бы исследовать заново?

Вероятно, именно этим вам и придётся заняться, чтобы отказаться от стереотипной модели мира.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

— Сколько я пробыла без сознания?

— Часа три, не больше, — пискнула Дора, перевесившись через спинку дивана.

— Твоё счастье, что рана оказалась не настолько глубокой и сонная артерия была не задета, — фыркнула Дымка. — Да и на клыках этого лиса не было никакой инфекции. Видно, что он всё-таки не какой-то дикарь, а из знатных слоёв. Хотя, я в Длинномордых не разбираюсь….

Кайа услышала глухое рычание, раздавшееся словно в подтверждение Дымкиных слов. С трудом повернув голову и приподнявшись на локтях, она увидела странное рыжее существо, связанное по лапам толстой верёвкой. Существо лежало на боку в углу у шкафа, верёвки мешали ему подняться. Этот зверь был размером с маленькую тощую рысь, только у него была более вытянутая морда, выступающий над чёрными глазами лоб и пушистый рыжий с белым хвост. Поначалу Кайа подумала, что перед ней белка, которая ела после шести, но даже при таком раскладе белка не могла быть таких размеров. Между ушей странного зверя, на кончиках которых были непонятные чёрные пятнышки, стояла красная метка, словно это было его опознавательным знаком.

— Кто ты? — сердито рявкнула она, припоминая, как похожая тварь недавно прокусила ей шею.

— Длинномордый, — уклончиво ответил он. — Гораздо интереснее, кто у нас ты.

— Ты его понимаешь? — изумлённо воскликнула Дымка. Её глаза готовы были вылезти из орбит от удивления.

— Я, кажется, тоже понимаю, что он говорит… — пролепетала Дора. — Он словно говорит на ломанном кошачьем. Язык тот же, только вот звуки совсем иные.

— Как нам тебя называть? — продолжила Кайа, метнув на зверя строгий взгляд. Тот медленно поднял на неё глаза, будто намеревался испепелить своим взглядом, и, как ни в чём не бывало, ехидно ухмыльнулся:

— Кто из нас кого допрашивать будет, крошка? Давай определимся. В отличие от тебя, я нахожусь на своей территории, а, значит, все вы — мои пленники.

— Твоё имя! — приказала Кайа.

Длинномордый исподлобья покосился на неё, словно раздумывая, отвечать ему или нет.

— Лисий Хвост, — наконец, протянул он. — Так как вам, чужаки, моё имя незнакомо, я поясню. Я владелец скромной сети забегаловок, названных, разумеется, в честь меня. Самое знаменитое заведеньице — бар «Лисий Хвост», если Короткомордые хоть что-то слышали о нём. Но, разумеется, я не только в баре штаны просиживаю. Я не только скромный директор некой кафешки. Служу родине, защищая её от набегов ваших сородичей. Давайте так договоримся — вы меня отпускаете, а я вам дам … эм…свой автограф. По рукам?

— Нет, Лисий Хвост, — фыркнула Кайа. — Я знать не знаю, кто ты, и ничего не слышала о твоём баре. Мне плевать, что там за элитные дома тебе принадлежат и до каких чинов ты дослужился. Как бы влиятелен ты ни был, моё доверие к людям измеряется не их влиятельностью.

— Ну, как хочешь, крошка… — задумчиво протянул лис. Сощурив глаза, он приподнялся на передних лапах, и Кайа увидела, как блеснул на его груди серебряный медальон. Кулон в форме птицы, распростёршей крылья в вольном полёте. — Скоро меня станут искать и обязательно найдут. А вас убьют за пересечение границы и нападение на меня. Ты этого хочешь, крошка?

— Во-первых, не разговаривай так со мной, так как ты мой пленник! — разозлилась Кайа. — Во-вторых, я с тобой ещё не закончила! Тебя послали убить меня, да? Отвечай!

— Меня послали разведать… Ведь, как известно, лис везде пройдёт…

— Не говори загадками!

— Прости, это у меня в крови.

— Кем бы он ни был, не верь ему! — прошипела Дымка на ухо Кайе, бросив на Длинномордого полный ярости взгляд. — Недаром о лисьей хитрости легенды слагают! От этого прохвоста что угодно жди!

— А твоя кровь, как я вижу, не чиста… — улыбнулся лис. — Дочь Бичты-кошки и Пята-пса, угадал?

— Как ты узнал?

— Иначе как ты можешь понимать и меня, и Короткомордую одновременно? Ты, наверно, Кайа? Красивое имечко…Вполне под стать такой бойкой девчушке. Жаль, что ты не лисичка…

— Не уходи от ответа!

— Что я могу тебе ещё сказать, Кайа? Кстати, ты прекрасно сражалась для первой битвы… Но можно и лучше…

— Не утруждай себя разговорами, Кайа! — фыркнула Дымка. — Кстати, что он там тебе наговорил?

— Информации из него не выжмешь! — проворчала Кайа, отворачиваясь от лиса. Она потёрла рукой шею, всё ещё чувствуя боль от укуса, и вздохнула. — Дай мне отдохнуть, может потом мы что-нибудь сможем о нём разузнать… Кстати, вы спасли Эльтаира?

— То, что ты нашла, очень ему помогло… Серьёзное пищевое отравление… Но скоро поправиться, горе-изобретатель!

Кайа легла обратно на диван и закрыла глаза. Последней мыслью которая успела промелькнуть в её голове прежде, чем она провалилась в сон, было:

«И как это я дожила до того, чтобы ради человека жертвовать своей жизнью и покушаться на жизнь чужую? Что ж, похоже, Кайа, и правда, вернулась. Та самая, старая, доверчивая, дружелюбная Кайа.»

— Кайа! Проснись!

Кайа открыла глаза и чуть не упала с дивана от испуга, увидев перед собой наглую морду Лисьего Хвоста. Длинномордый перевесился через спинку дивана, водрузив на него свои передние лапы, и дружелюбно размахивал хвостом.

— Как ты освободился? — прошипела она, лихорадочно окидывая глазами гостиную в поисках своей сумки с томагавками.

— Перегрыз верёвку, — повёл плечом лис. — Передай хозяину этого дома, что ему не мешало бы поднапрячься и купить верёвку повкуснее. Ваши пленники страдают и мучаются от необходимости точить зубки об эдакую гадость.

Лисий Хвост ещё раз качнул хвостом и, опустив лапы на пол, отошёл к газовой плитке, на которой стояла сковорода. Взяв её ручку в зубы, лис ловко снял сковороду с плитки и поставил на заранее накрытый стол. Приподнявшись на задние лапы, он выключил плитку и обернулся к Кайе, застывшей на месте от изумления.

— Завтрак готов! — ухмыльнулся он.

— Ты умеешь готовить? — нахмурилась Кайа, спуская ноги с дивана.

— Я же Лисий Хвост, крошка, не забывай об этом. Быть владельцем бара и не уметь стряпать? Директор ресторана обязан знать, что твориться у него на кухне. Ну ладно, ты меня раскусила, я умею готовить только блины и омлеты. Этими неуклюжими лисьими лапами не создать кулинарных шедевров.

— Но, если ты освободился, то почему не ушёл?

— Зачем? Я и так могу сбежать от вас, стоит только захотеть… Но пока желания уходить от вас у меня нет… Толька эта Короткомордая начинает порядочно действовать на нервы…

Лис взял какую-то кастрюльку и придвинул её к сковороде.

— Тебе блинов с мёдом или с глазурью, крошка? — спросил он с таким самодовольным видом, что Кайе захотелось метнуть томагавк в его надменную морду. — Ну, как знаешь! Думаю, с глазурью будет вкуснее…

Лис переложил блины на тарелку и полил сверху чёрным содержимым кастрюльки.

— Иди сюда и ешь! — фыркнул он. — Жри уже быстрей, а то от твоего холодного взгляда у меня мурашки по шкуре.

— Ты хочешь отравить меня? — огрызнулась Кайа.

— Блинами? К чему нам это? Если отравить тебя, ты умрёшь, а нам с тобой это надо?

— Ты насмехаешься надо мной? Не забыл, кто выиграл ту битву?

Лис снова опустился на все четыре лапы, и глаза его холодно заблестели:

— Ту битву выиграл я. Ты предпочла отключиться в самой середине боя. Не был бы я Лисьим Хвостом, если бы напал на полудохлого противника.

— Только из-за того, что я девчонка? — рявкнула Кайа. — Из-за того, что я слаба? Неужели я настолько жалка, что и прикончить меня лапа не поворачивается?

— Ты не поняла, — парировал лис. — Просто я, как мне кажется, излишне великодушен. Даже лисам присуще благородство. Я не стану добивать раненного. Поэтому в моих интересах, чтобы ты поскорее выздоровела, пришла в себя, и мы смогли завершить наш судьбоносный бой. Иди сюда и покушай.

— Я не могу ходить, если ты не заметил!

— Тебе это Короткомордая сказала? Ещё как можешь. Трепать языком сил ведь хватает?

С недоверием глядя на лиса, Кайа попробовала встать. Она сделала несколько шагов к столу, чувствуя в ногах непривычную лёгкость, и вдруг заметила около самой плиты нож. Как бы невзначай положив руку на столешницу, она быстро сжала нож в руке и уже было замахнулась, чтобы метнуть его в Длинномордого, как тот, даже не обернувшись, осадил её веским замечанием.

— Положи нож, Кайа! Тебя что, дома не воспитывали? Если у меня нет на спине глаз, это не значит, что я ничего не вижу.

«Так я тебя и послушаю, мерзавец!»

Кайа подняла руку, прицелилась и приготовилась уже метнуть нож прямо в затылок Лисьему Хвосту, как тот резко хлестнул её пушистым хвостом по руке, и нож отлетел в сторону. Кайа зашипела от злости, увидев, как далеко откатилось её оружие.

— Ты будешь есть, или нет? — спросил Лисий Хвост, исподлобья на неё покосившись. — Но предупреждаю — чем лучше ты будешь питаться, тем быстрее пойдёшь на поправку, и тем скорее мы сможем продолжить наш бой.

Кайа фыркнула и села на стул, придвинув к себе тарелку.

— Не похоже на яд, даже запах натуральный! — буркнула она. — Похоже, не впервой тебе травить людей.

— Я учился у своих же поваров. А в моём баре все ели их стряпню и никто не отравился! — пожал плечами лис, устраиваясь на стуле напротив неё. Он придвинул к себе блин и одним махом проглотил его, облизнувшись. — Видишь, я ещё живой! Ах, как же хорошо жить на белом свете!

С недоверием глядя на тарелку, Кайа отломила кусочек от блина и осторожно положила в рот. Медленно разжевав его, она уставилась на лиса, раздумывая, в чём же подвох.

— Видишь, не отравлено! — улыбнулся тот.

Только сейчас Кайа ощутила, как же она на самом деле проголодалась. С аппетитом съев первый блин, она потянулась за добавкой.

— А ты неплохо готовишь для лиса, — прочавкала она с набитым ртом.

— Всё для тебя, Кайа. За нашу битву!

— Угусь, за битву!

— Что здесь происходит? — раздался изумлённый крик с лестницы. Дымка, ощетинившись, прыгнула на стол между лисом и тарелкой и зашипела. — Что этот хитрец натворил?

— Натворил завтрак, — ухмыльнулась Кайа.

Дымка изумлённо обвела стол взглядом. Дора приблизилась к столу следом за ней и окунула палец в кастрюльку с глазурью.

— Мммм! Вкусно!

— Ты что! — воскликнула Дымка, округлив глаза. — Это же отрава!

— Не хочешь — не ешь! Мне больше достанется! — надулась Дора и, взяв половник, приступила к поеданию глазури.

Лисий Хвост самодовольно улыбнулся.

— Скажи Короткомордой, чтобы она остудила свой пыл, — усмехнулся он.

— Он не причинит нам вреда! — сказала Кайа разгорячённой кошке. — Он не из таких!

— Даже не будет передавать информацию о нас остальным? Ты в своём уме, Кайа?

— И даже не будешь связываться со своими? — перевела Кайа.

— Вы уже пробовали меня связать, — фыркнул лис, — но только не совсем с ними.

— Ага! — кивнула Дора, набив полный рот глазури.

— Ты ему поддакиваешь? — возмутилась Дымка. — Ничего не хочешь мне сказать, Дора?

— Не. Когда я эм, я гвлух и фем! — пропыхтела Дора, стараясь проглотить всю глазурь разом. — И вообще, — сказала она, прожевав, — я с набитым ртом никогда не разговариваю!

— Спасибо за угощение! — улыбнулась Кайа. — Я хотела бы проведать Эльтаира.

— А кто это? — сощурился Лисий Хвост.

— Хозяин этого дома. Он… наш друг.

Кайа ушла с кухни, всей душой надеясь, что Лисий Хвост и Дымка не передерутся, а лис не убежит к своим. Пройдя по коридору, она остановилась около двери Эльтаира и осторожно постучала. Дверь открылась. На пороге стоял Эльтаир с примотанной к голове мокрой тряпкой.

— Мне уже лучше! — слабо улыбнулся он. — Хотя нет, мне ужасно! Зелье не работает! Столько лет напрасных стараний!

— Зелье — это не главное. Главное, что ты жив! Твоё счастье, что я успела найти можжевельник и семена крапивы… и ещё одного наглого лиса…

— Вас обнаружили?

— Нет! То есть… почти нет… Но Лисий Хвост не…

— Как ты сказала?

— Лисий Хвост, а что?

Эльтаир вытаращил глаза от изумления.

— Он же… его же…

— Что?

Эльтаир не ответил, а лишь захлопнул дверь перед её носом.

«Похоже, мы и сами не знаем, во что мы только что ввязались….»

Глава 18 Тема Райпура

Мярион. Дворец Верслибр.

Солнечные лучи, просачиваясь сквозь неплотно задёрнутые шторы, пучком собирались на потолке. В их свете безмятежно кружились пылинки. Из коридора время от времени раздавались приглушённые голоса, эхом отдававшиеся от сводов, клацанье когтей по полу.

Он сонно приоткрыл глаза и захлопал ресницами, отгоняя остатки сна. Лениво потянулся, обвёл взглядом комнату и больше не шевелился, приковав взор к мерно вздымающейся от дыхания ветерка шторе.

Время остановилось. Его не существовало. Он стал неподвижным объектом, и объятый сном мир вокруг него тоже был недвижен. Он больше не видел закономерностей происходящего, потому что все образы вокруг него были однообразны — однообразное колыхание шторы, однообразное кружение пылинок, монотонный свет. Для неподвижных объектов времени не существует. Время измеряется изменениями в окружающей среде. Если всё вокруг остаётся неизменно, не на чем проследить влияние минут. Времени не существует.

Он неожиданно для себя понял, что больше не хочет никуда торопиться. Он не видел смысла в своей спешке. Он хотел остановиться, замереть, слиться воедино с этим недвижным миром.

Раньше смыслом его действий было подчинение приказу его Фриции. Позже — стремление спасти свою родину, узнав правду. Теперь всё было по-иному. Сперва он разочаровался в политике своей госпожи, затем — в поддержке либерально настроенной Серой Лиги. Его Фриция заблуждалась, Серая Лига же тоже шла по пути ошибок. И, казалось, война между этими двумя мирами — парламентом Верслибра и Серой Лигой — была неизбежна. Он сам не знал, кому теперь верить. Действия Фриции были чересчур опрометчивы, её вело вперёд отчаяние, в которое загнала её Серая Лига, и желание воздействовать на врага силовым методом военного вмешательства. Серая Лига считала Фрицию и весь Верслибр своими главными врагами и тоже была готова дать волю кулакам. А ведь он просто хотел мира! Неужели без войн и военных конфликтов немыслима полноценная жизнь государства?

Но ему вдруг стало всё равно. Если так хотят, пусть воюют, если хотят, пусть мирятся. Если выберут мир, им же лучше. Если войну, то пусть победит сильнейший. Кто способен доказать, что сильней, тот и прав. Справедливость на стороне победителя. Возможно, если две протестующие стороны перебьют друг друга, на территории Короткоморых, наконец, возродиться спокойствие. Минус на минус даст плюс. Разве мир на всей территории его родной земли не стоит того, чтобы яро за него сражаться?

«Скрестим мечи за утопию, — ухмыльнулся он про себя. — Главное, чтобы меня это не касалось.»

Пусть делают то, что им покажется правильней, главное, чтобы его оставили в покое. Ему так всё это надоело. Райпур, сделай то, Райпур, сделай сё. А кто, в конце концов, учитывал его собственное мнение? А ему это всё надо?

Он лениво перевернулся на другой бок, закрывая рукой глаза от солнечного света, и тут взгляд его упал на потрёпанную книгу в болотисто-зелёной обложке. «Как прячут от нас историю и кому это выгодно». Он нахмурился, что-то невнятно пробормотал под нос, и тут же, вытянув руку, схватил книгу и прижал её к себе. Книга ещё хранила запах старых чернил и переработанной древесины. Она была такой мягкой на ощупь и лёгкой, если взвесить её в руке. Когда-то точно так же сжимал её в лапах неизвестный автор. Точнее, авторша. Кошка. Как, верно, несчастна в своё время она была, коль вместо того, чтобы, как все другие кошки, грезить о котах, дворцах, сладкой жизни, решила разбираться в таких абстрактных вещах, как политика, религия, история. Что должно было происходить в её голове, что ей удалось создать теорию классификации правды, теорию божественной составляющей энергии, теорию Солнечной Параллели.

«Солнечная Параллель…. Человек, прямо тебе пропорциональный… Прямая, параллельная твоей прямой…»

А что, если та кошка, что создала эту книгу, этот великий шифр, и есть его Солнечная Параллель? Нет, быть такого не может. Их ход мыслей не одинаков, и действия, вероятно, расходятся. Он просто перенял от неё часть опыта, вот и всё. Наверное, его Параллель какой-нибудь заурядный генерал земли Длинномордых, для которого святая святых — чужой приказ. И таких заурядных генералов в мире сотни. Он просто один из многих. Он такой же как все. Нет смысла стремиться продолжать это дело дальше. Пусть этим займутся остальные. Ему всё равно. Он разочаровался в этом мире.

Райпур поднялся и отряхнулся, всё ещё сжимая в руке книгу. Затем, скрепя сердце, подошёл к столу, зажёг свечку. Плотнее задёрнул шторы. Пламя отсветами заплясало на стенах. Он открыл ящик с бумагами свободной рукой, второй отодвинул книгу на край стола. Подбросил в огонь пустых листков, на которых когда-то могли бы возникнуть новые тексты. Огненный шар вокруг свечки всё возрастал, тлеющие бумаги упали на стол, разгораясь всё ярче и ярче. Он нахмурился, вздохнул, сжал руку в кулак. Затем поднял книгу над собой и смерил её долгим, строгим взглядом.

— Прости, — буркнул он. — Прости меня, автор. Прости за то, что не пришёл раньше. Эта книга принесла тебе столько страданий. Она до сих пор хранит все твои тревоги. Ты столько бессонных ночей потратил на её написание. В этом не было смысла. Твой зов не услышан, ты забыт и унижен, но с этой книгой умрёт и твоя боль. Прости, что не пришёл на помощь тебе раньше. Теперь я помогу тебе с этим покончить.

Райпур взмахнул рукой и без тени сомнения внёс книгу в огонь. Он положил её в пламя мягко и бережно, проведя рукой на прощание по её ветхому переплёту, а затем медленно отдёрнул ладонь, словно ему было больно оторвать свои пальцы от этой серо-зелёной обложки. Книга не вспыхнула, не разлетелась на сотни искр. Даже не выпала из его руки. Она тихо и покорно соскользнула с его ладони и смиренно легла бочком посреди языков огня. Даже те, казалось, не спешили её заглотнуть. Они медленно, ласково поползли по её краям, которые тут же окрасились рыжим румянцем, прежде чем покорно обуглиться, и стали осторожно пробираться ближе к её центру.

Книга сгорала медленно и величественно. Они оба знали, что выход есть — и Райпур, и сама книга знали, что в любой момент книгу можно было вытащить из огня, она ещё не успела основательно прогореть, всё ещё нетронуты были её пожелтевшие от старости страницы. Но ни Райпур не шелохнулся, ни книга не съехала с груды бумажек. Они приняли это величественно и благородно, и Райпур так и стоял с гордо поднятой головой, пока пламя не превратилось в тоненькую струйку дыма.

И тут в дверь кто-то постучался. Генерал встрепенулся, смахнул тлеющие остатки в урну для бумаг, и отворил дверь. Каково же было его удивление, когда на пороге он застал ни кого иного, как Просветителя. Тот стоял, как всегда, закутавшись в длинный плащ, и поглаживал рукой седую бороду.

— Давненько я с Вами не беседовал, Райпур, — пробормотал старик, зевая от скуки. — Помнится, тогда и заварушка эта начаться ещё не успела. Я Вас тогда застал в коридоре. Вы стояли у окна и смотрели на город. Я тогда подумал, сколько же одухотворённости было в Вашем взгляде, сколько стремления, рвения к своей цели. Это был взгляд человека, в чьей душе цвела прекрасная мечта. В чьей душе нашла свой расцвет непоколебимая гордость за его страну.

— К чему это Вы? — нахмурился Райпур.

— Вы мой преемник, Райпур Альтергиль, — пожал плечами Просветитель, проводив его долгим взглядом. — Когда я умру, Вы встанете на моё место, и в Вашем распоряжении будет находиться вся армия нашей великой земли.

— И что с того?

— Как что? — ахнул старик. — Куда же делся Ваш неизлечимый патриотизм? Ах, как же порой меняются люди…

— Раньше Вы попрекали меня за излишнюю любовь к родине, — огрызнулся генерал.

— Попрекал? Было дело. Так это было для того, чтобы ты стал уверенней в себе. Чтобы ты стал сильнее. Не мог же я открыто признать, что завидую твоей цветущей мечте, — повёл бровью старик. — Но, вижу, мои советы тебе уже не нужны, коль ты отказался от своих амбиций. Как я восхишался твоим светлым рвением, когда ты стоял у открытого окна и любовался своей страной. Своими поддаными. Но теперь… Тот полный гордости и любви к своей родине взор… погас в твоих глазах.

«Погас?»

Райпур только собирался задать Просветителю вопрос, как тот вдруг исчез. Так же внезапно, как и появился. Только в воздухе перед генералом кружился ворох пылинок.

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно».

Почему человека нельзя возродить? Почему нельзя воссоздать утраченный предмет? Ведь, казалось бы, он соткан из Энергии, которую вполне можно было бы собрать обратно.

После того, как предмет исчезает, исчезает и его оболочка, аура, и ничто больше не держит подле него Энергию. Она моментом рассеивается, перетекая в иной предмет, появившийся на свет в момент смерти предыдущего. Для Энергии расстояние несущественно. Она может передаться любому предмету в любой точке мира.

Даже если, допустим, вам удастся найти этот предмет, разрушить его, дабы забрать Энергию, вам не под силу будет её собрать. Энергия превосходит по силе любую другую материю. Как бы вы не пытались её удержать, у вас ничего не получится. Она снова рассеется и передастся другому предмету.

Таким образом, возродиться в каком-то смысле невозможно. Но, тем не менее, передавшись другому предмету, Энергия не перестанет являться информационным носителем предыдущего. То есть, она по-прежнему будет хранить в себе сведения о том предмете. Разве нельзя это явление отчасти назвать реинкарнацией?

Итак, к чему это всё рассказываю. Во всех нас живёт то, что мы переняли от предыдущих поколений. Их история не сокрыта от нас, как бы её не пытались скрыть и кому бы это ни было выгодно. Можно уничтожить носитель — знания уничтожить нельзя. А потому, даже если уничтожить книгу, история её бесконечна.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

Глава 19 Лейтмотив

В доме Эльтаира. Кайа, Дымка, Дора, Лисий Хвост, Эльтаир и, конечно же, его дедушка, не забываем про него.

— Лисий Хвост, мне кажется, что ты чего-то не договариваешь! — крикнула Кайа, выбегая на кухню.

— Тебе это Короткомордая сказала? — фыркнул лис.

— Так кто же ты, Лисий Хвост? — вопросом на вопрос ответила Кайа.

Лис долго посмотрел на неё:

— Мы уже это проходили, Кайа. Если бы я хотел солгать, я бы солгал. Я же сказал тебе чистую правду.

— И всё же, почему ты не бежал? Не попытался убить нас?

— Я пытался. Не вышло. Моя задача была лишь разведать. Я разведал. Миссия выполнена. К своим я не побегу, они сами придут ко мне.

— Почему ты так думаешь?

— Они меня не бросят.

— Почему? Ты для них никто! Простой солдат, как и все остальные!

— Ну да. Маленький солдат, да с большими деньгами. Мой бар приносит не малую прибыль…

— Значит ты у нас какой-нибудь миллионер, да?

— Мульти-миллиардер, крошка.

— Это шутка?

— Тебе решать! — прищурился лис. — По правде сказать, я никогда ещё не встречал таких, как ты, Кайа. Таких, кто бы не подчинялся каждому маху моего хвоста, не трепетал предо мной….

— Ты лжёшь! Откуда у маленького никчёмного лиса такие деньги? Неужели от какого-то бара?

— Ну да. Ещё от успешных сделок, да и наследство нескромное досталось… Ну, можно и другим способом разбогатеть… Обчистить кого-нибудь… Ограбить…Да брось, чего в этом такого! Как будто ты, бездомная разбойница-полукровка, никогда ничего не воровала! Я тоже был… не настолько богат, хотя нищим и близко не был, но…

— И тебя не остановило то, что тебя могут поймать и посадить за кражу?

— Глаза боятся, а лапы делают. К тому же, я — лис. А как я тебе уже говорил, лис везде пройдёт. Меня никогда не ловили. А если и поймают, то можно подкупить судей… Я мастер своего дела, и не только поварского. Я ещё в детстве поймал синюю птицу своего счастья. Она до сих пор со мной.

Лис положил на стол кулон в виде птицы, и довольно ухмыльнулся, положив на него лапы.

— Пока этот кулон со мной, мне ничего не грозит, — фыркнул он. — Поэтому я и не боюсь вас.

— Думаешь, что птица тебе поможет?

— Не думаю. Верю. А вера — это главное.

Лис зажал кулон в лапе и хитро улыбнулся.

— Но верить — это одно. Чтобы чего-то добиться, нужны недели упорных тренировок. Иначе вся работа будет коту под хвост, как и изобретения Эльтаира.

— Откуда ты знаешь о его изобретениях? Это же… секрет!

— Секрет! Да где уж там. Вся округа знает о его неудачных затеях. Похвально, что у мальчишки есть стремление, но он слишком спешит. Он слишком юн и глуп. И ещё не поймал свою удачу.

Раздался топот, и на кухню выбежал Эльтаир. Его волосы были взлохмачены, а глаза горели диким огнём.

— Ага! Лис! — воскликнул он. — Пожалуйста, теперь ещё и миражи! Я начинаю сходить с ума!

— А вот и горе-изобретатель! — ухмыльнулся Лисий Хвост. — Вижу, тебе уже полегчало.

— Хвост, не издевайся над ним! — попросила Кайа. — Он только оправился от отравления!

— Кайа, он приведёт сюда военных, он убьёт нас всех! — воскликнул Эльтаир. Он сбежал вниз по лестнице и схватил Кайю за руку, словно боялся, что в дом с минуты на минуту ворвутся люди в форме.

— И мне придётся объяснять вам всё сначала… — простонал лис. — Скажу просто и понятно, я вас не трону, если вы не тронете меня. А, может, даже перейду на вашу сторону… Одна из моих знакомых оказалась очень убедительна, когда мы встретились в баре…

— Что за знакомая? Ты про неё ничего не сказал! — воскликнула Кайа.

— Ага! Он участвует в заговоре против нас! Так я и знал!

— Нет, напротив… та знакомая… раскрыла мне ваши плюсы… Но, я не могу ничего вам о ней рассказывать, таково было её желание при нашей последней встрече. Слово девушки для меня закон.

— Кайа, ты так глупа! Как ты можешь ему верить! — взвыл Эльтаир, умоляюще поднимая на Кайю глаза.

— Но-но-но! Я бы на твоём месте её не оскорблял! К тому же, Кайа не готовила нарочито ядовитых напитков и смогла меня выслушать, в отличие от тебя. Так что ещё не ясно, кто из вас глупее!

Кайа гордо взглянула на смущённого Эльтаира, радуясь, что Лисий Хвост перешёл на её сторону.

— Ладно. Пусть остаётся! — буркнул Эльтаир. — Но с одним условием! Чуть что пойдёт не так, и лис покойник. И ночует он в твоей комнате!

Лисий Хвост презрительно хмыкнул ему вслед. Затем он поднялся с дивана и побрёл вверх по лестнице. Кайа осталась на кухне одна.

«Наверное, Дымка права. У Лисьего Хвоста на уме одно, а на языке совершенно другое! Хотя, как можно знать наверняка?»

Немного передохнув, Кайа вышла на крыльцо. Было вновь солнечно и тепло, как и в тот день, когда Эльтаир отравился своим изобретением. Пели птицы, и вся природа радовалась, нежась в ласковых, согревающих солнечных лучах.

Дора и Дымка сидели на бревне, лежащем посреди двора. Дора рисовала палкой на песке. Дымка что-то энергично шептала ей на ухо.

— Был бы с нами Август, мы бы сейчас не торчали на этой противной территории! — услышала Кайа её голос. — Здесь я себя чувствую, как рыба, выброшенная из воды!

— Август сам решил уйти! — напомнила Кайа, и Дымка испугано повернула голову в её сторону, пристыженно опустив уши. — Ничто не могло переменить его решение. А здесь у нас всё-таки есть дом, друзья…

— Не умеешь ты выбирать друзей, Кайа! — фыркнула Дора, с треском сломав палку напополам. Она повернулась к сестре и глаза её вспыхнули яростным огнём. — Эльтаир просто помешан на своих изобретениях, а этому лису вообще верить нельзя!

— Тихо! — шикнула Дымка на них, и указала кончиком хвоста куда-то в глубину леса.

Кайа пригляделась и увидела рыжую тень, ловко мелькающую среди деревьев.

— Лисий Хвост? — окликнула его Кайа. — Это ты?

Тень стремительно приближалась, и вскоре Кайа поняла, что это лиса, но другая, более изящная и стройная, с вытянутой утончённой мордочкой и чёрными пятнами на носу и лапах. Дымка ощетинилась и приняла боевую стойку.

— Хвост? — крикнула Кайа, сжимая в руке томагавк.

Тень всё приближалась, и вот, ловко перемахнув через забор, лисица оказалась во дворе. Она медленно покралась вдоль забора, будто не замечая их присутствия. Недолго думая, Дымка кинулась на незнакомку. Одним прыжком она оказалась на лисьей спине и прошлась по ней когтями, но тут же соскользнула с гладко прилизанной шкуры на землю и распласталась перед самой лисьей мордой. Встав на задние лапы, Дымка, не растерявшись, несколько раз полоснула лису передними по морде, метя прямо в глаза.

И тут из дома выскочил Лисий Хвост. Уши его стояли торчком, даже хвост перестал приветливо вилять из стороны в сторону.

Увидев лису, он тут же, не раздумывая, кинулся на неё, одним ударом подкинул незнакомку в воздух и прижал лапами к земле.

— Что ты тут забыла, крошка Сибула? — прорычал он, его морду тут же перекосило от неприкрытого отвращения.

— Не твоё дело! — фыркнула лиса, пытаясь отбросить Лисьего Хвоста лапами. Но тот, к изумлению Кайи и всех остальных, тут же отпустил её и, осторожно подставив ей плечо, чтобы та могла подняться, вежливо поинтересовался:

— Ты не ушиблась? Тебе чем-нибудь помочь?

Сибула замолчала и уставилась в его глаза, словно желая испепелить своим пристальным взглядом.

— Ты её знаешь? — спросила Кайа, делая шаг в сторону лис.

— Да… — нервно сглотнул Лисий Хвост. — Как бы… Разве ты не умерла? Я… Я думал, тебя уже нет в живых, Сибула.

— Прости… я соврала… — потупила глаза лисица. — У меня не было выхода… Это была вынужденная ложь.

— И ты заставила меня поверить в то, что ты умерла? Ты могла бы просто всё объяснить, я бы понял! Ты не представляешь, как я переживал, как…

— Нет, Лисий Хвост… Всё не так просто.

— Объясните мне, что происходит! — взвизгнула Дымка.

— Вижу, у тебя теперь новые друзья… — кивнула Сибула, обернувшись на её голос. Глаза её затуманились от боли. — Прощай… Я лишь хотела знать, что с тобой всё в порядке… И теперь знаю… У тебя… новые союзники, я тебе ни к чему.

Всхлипнув, она кинулась в лес, только пятки засверкали.

— Стой! — крикнул Лисий Хвост ей вслед, но тут же умолк. — Если хочешь быть свободной, то иди… Слово девушки для меня закон…

Он опустил голову, и Кайа с удивлением заметила, как в глазах этого непробиваемого на первый взгляд лиса сверкнуло что-то похожее на нежность.

— Вы дадите ей уйти? — вскрикнула Дымка. Глаза её метали гневные молнии. — Она-то явно из военных!

— Ничего страшного! — улыбнулась Кайа. — Она не нас преследовала…

Дымка отрешённо взглянула на неё, но ничего не сказала. Следом за Лисьим Хвостом она поплелась в дом.

Кайа, лежа на матрасе, потеряно глядела на темнеющее небо за окном. Тучи над лесом сгущались и носились чёрными тенями на фоне бледного пятна луны. Она то выныривала из-за них, то снова исчезала. Выл ветер.

Кайа перевела взгляд на Лисьего Хвоста, лежащего в дальнем углу комнаты. Он мерно дышал, притворяясь спящим, но Кайа-то видела, как блестят глаза лиса в темноте. Он ничего не говорил и не шевелился, но отчего-то настроился притворяться спящим.

— Не смотри на меня так! — фыркнул он, наконец. — Не бойся ты, спроси уж. Я знаю, о чём ты сейчас думаешь.

— В таком случае расскажи… — пролепетала Кайа. — Расскажи о Сибуле… Ой, прости, я не хотела тебя обидеть. Забудь, не будем говорить о ней.

— Нет. Это хорошая история с печальным концом, которую тебе обязательно стоит услышать! — улыбнулся лис, повернув к ней голову. — История о том, как хитрость поборола хитрость. Сибула самая лживая и хитрая лиса, которую я только встречал… Но она… особенная… Как я её встретил? Как обычно, в баре. Но весьма необычным образом. Она заказала рыбное блюдо, но неопытный стажёр, который работал на нашей кухне всего два дня, упустил одну мелкую деталь при готовке — косточку. Сибула подавилась ей, когда ела. Её друзья мгновенно позвали хозяина бара, то есть меня, я послал за лекарем. Но он всё не приезжал. Тогда Сибулу, отчаянно борющуюся с застрявшей поперёк горла косточкой, перенесли на диван в мой кабинет. Своими силами, так и не дождавшись лекаря, мы откачали её. Она спала на диване. Я ещё тогда приметил, какая она всё-таки симпатичная… Она очнулась, увидела меня и…

— Поблагодарила?

— … и разразилась ругательствами в мой адрес и адрес моего бара. Вот тогда я приметил, какая же она всё-таки вредная. Она сказала, что всем расскажет об этом происшествии и попортит репутацию моего заведеньица… Я попытался остудить её пыл словами. Безрезультатно! Тогда попытался деньгами… С собой у меня их было не так много, и она сказала, что этого мало. Тогда я открыл сейф, дабы выгрести побольше. Я не мог провести даму вокруг пальца, не уплатив справедливый штраф… Это было моей ошибкой! Роковой ошибкой! Тон Сибулы сразу сменился, когда её взгляд упал на содержимое сейфа… Она улыбнулась, сказала, что одними деньгами я не откуплюсь. Назначила встречу на следующий вечер. Затем мы стали встречаться всё чаще и чаще, становились всё ближе и всё откровеннее друг с другом. Я считал её самой весёлой, пронырливой, благородной, честной и красивой лисой в мире, но всё кроме её красоты было наигранной фальшью. Ещё тогда я приметил, какая она всё-таки противоречивая.

— Так что же случилось?

— Она разожгла в моём сердце огонь. Я не мог и дня прожить без неё! И вот я предложил Сибуле выйти за меня.

— Она отказала тебе?

— Нет, не отказала. Но через пять дней после свадьбы она подала на развод. Она совершенно переменилась! Вся её весёлость, доброта и честность сменились жестокостью, ложью и жаждой богатств. Я отказался давать ей деньги, спросил, что с ней происходит… И тогда она сказала, что никогда не любила меня по-настоящему. Ещё тогда я заметил, что только тут все проблемы и начинаются.

— И она подала на развод, верно? Тоже мне, повод вселенской грусти! Бывает и…

— Но это не всё. После развода она потребовала от меня деньги, так как теперь ей было не на что жить. Мол, выплачивай теперь алименты. И потребовала просто баснословную сумму! Две трети всех моих сбережений! Я ей, конечно же, в этом отказал! О да, как труден был этот выбор. Пришлось решать, что мне дороже — золото или Сибула. С той поры мы не виделись несколько месяцев, но я не забыл её…

— Ты любил Сибулу? Дурак, что ли? Если бы я выбирала между баснословными суммами и неким…

— Нет, не Сибулу. Я не любил Сибулу никогда, скажу больше, я надушу не переношу Сибулу — я любил ту лису, за которую она себя выдавала! Сибула заставила меня страдать, любить ту, которой не существует, и вечно тосковать по той, которую ты никогда не встретишь… Та лиса — она идеальна, она добра и честна, и деньги не в её приоритетах, а идеалов, как известно, не существует… Так вот, как я уже сказал, мы не виделись довольно долгое время. Но затем Сибула неожиданно нагрянула ко мне в дом и принялась расспрашивать, люблю ли я её. Она приносила извинения, говорила, что была ослеплена деньгами, но готова всё переиграть, если я обещаю, что буду любить её и пожертвую ради неё всем.

— Но ты, разумеется, не…

- Да нет. Я дал ей обещание. Глупо, правда? А после Сибула опять исчезла. Я принялся искать её, так как в моём сердце вновь зажегся этот странный огонь… И нашёл. Точнее, меня нашли. Мне пришло письмо, что Сибула больна, а у неё не осталось ни гроша на дорогое лечение. Она умоляла перевести гигантскую сумму для её лечения на её банковский счёт, если я всё ещё люблю её, конечно же. Представив, что она может умереть, я отправил ей эти деньги. Я действительно ещё любил её! А затем… затем она всё-таки умерла…

— Ха?

— Я не мог найти себе места, Кайа! Я… я действительно поверил ей! Я так ей дорожил! А она… она солгала! Она жива! А все эти деньги при ней, она не была больна! Она украла их! Украла! Она меня не любила никогда, она любила мои деньги… Им всем несчастный Лисий Хвост нужен только из-за денег! Моя шкура уже ничего не стоит! Моя душа, моя сущность не стоит и гроша. Всё делают деньги, которыми я располагаю, чёрт бы их побрал!

Лисий Хвост смахнул хвостом слёзы, и поднял голову, пытаясь казаться таким же непоколебимым, как прежде.

— Ты самый благородный из всех, кого я когда-либо встречала! — попыталась успокоить его Кайа. — Деньги не строят твою жизнь. Ты все равно, как и любой бедняк, служишь в армии простым солдатом без чинов и званий. Ты умеешь любить, хоть я в упор не понимаю смысла этого слова. Тебе не жаль каких-то бумажек во имя жизней остальных. Во имя тех, кто тебе дорог. И это и сделало тебя коронованной пешкой в лапах Сибулы.

— Я вор, Кайа. Мошенник, плут, хитрец. Не стоит именовать лживого лиса благородным волком.

— Ложь! Ты защищаешь свою территорию наравне с остальными, зная, что можешь умереть… Ты…

Лис улыбнулся и взмахнул хвостом, призывая её к тишине:

— А всё-таки, Кайа, идеалы реальны. Ты как та идеальная лисичка, о которой я мечтал. Ведь как умеешь строить фразы, как умеешь охмурять метким словом. Но ты-то полукровка, верно? В душе ты не та, кем кажешься.

Кайа потупилась, не зная, что и ответить:

— Я такая же, как все вы, честно. Я ничем не отличаюсь от других людей, я…

— Нет, отличаешься, — перебил её Лисий Хвост. — За всю мою жизнь ты единственная, кто в разговоре со мной задал вопрос о Сибуле, а не о моей карьере. Это уже отличает тебя от других.

— Но….

— Знаешь, меня всегда мучал вопрос — что лучше: одинокий король или женатый торговец? Но определённо нет ничего хуже, чем быть одиноким торговцем или женатым королём.

— Но…

— У тебя ещё всё впереди, — ухмыльнулся лис. — Когда-нибудь ты вырастешь и тоже окажешься на таком же перепутье. Просто, прошу тебя, крошка, не повторяй ошибок глупого лиса.

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Жил был король, а жил — купец,

Торговец и земель отец.

Один — богат, другой — банкрот,

Смотря, везёт иль не везёт.

Торговец жил от дня до дня,

Зато была при нём семья.

В лачуге вчетвером теплей,

Да за обедом веселей.

Король у власти был, богатый,

Дворец при нём, при нём палаты,

Но умер он, не зная сна,

И не цвела ему весна.

Торговец беден был, но знал -

Его в лачуге кто-то ждал.

У короля наследник есть,

Но ждёт царевич грустну весть –

Когда ж отец его помрёт,

И власть к иному перейдёт.

Так вот вопрос, вот бандероль:

Что лучше, странник иль король?

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

Глава 20 Тема Райпура

Мярион. Дворец Верслибр.

— Скорее, Райпур! Стряслось непоправимое!

Райпур молнией вылетел из своих палат и побежал следом за Тиккой. Служанка семенила впереди, запинаясь о подол своего длинного платья. Она отчаянно заламывала ручки и пыхтела, пытаясь прибавить темпу.

— Где Фриция? Куда бежать? — окликнул её Райпур, понимая, что такими темпами им ни за что не успеть в срок.

— Она на смотровой башне! Бегите быстрее, они уже почти в Верслибре!

Генерал кинулся вперёд, к лестнице, кивнув Тикке в знак благодарности. Ухватившись рукой за поручень, он побежал вверх, перескакивая со ступеньки на ступеньку. Чем больше этажей он пробегал, тем больше людей собиралось вокруг него на лестнице. Большинство, как и он, бежали наверх, на смотровую площадку. Кто-то, чтобы сверху посмотреть на столпившихся вокруг Верслибра жителей города, кто-то, чтобы получить у Фриции дальнейшие указания. Некоторое, напротив, крича и махая руками, бежали вниз, хоть Райпур время от времени и покрикивал на пробегающих мимо, призывая сохранять спокойствие.

Сегодня стряслось то, чего Райпур и Фриция больше всего боялись. Жители Мяриона, прознав откуда-то (Райпур даже догадывался, откуда), про недавний юбилей Наследницы, устроили шествие по центральной Паркетной улице. Такое шествие было традиционным началом переизбрания Фриции в связи с достижением Наследницы возраста 26 лет. Жители наряжались в самые дорогие одежды, которые только могли найти в своём гардеробе, рисовали плакаты, пекли пироги и вместе со всем этим маршировали до самых ворот Верслибра, чтобы услышать у его стен первое обращение новоиспечённой Фриции к народу.

Но в данном случае для осуществления этого обращения не представлялось никакой возможности. Наследница Даава страдает слабоумием и не может даже пары слов связать, нечего даже говорить об официальных речах в адрес своего народа. К тому же, на торжественном обеде Фриция явно дала понять, что не собирается оставлять свой пост. И Райпур прекрасно понимал, что на то были причины. Бедная Фриция, как она беспокоится о своём народе! Ведь из-за болезни Наследницы, ей придётся ещё лишнюю пару лет держаться у власти вместо того, чтобы уйти на заслуженную пенсию!

«Серая Лига когда-нибудь поплатиться за то, что пришлось снести моей госпоже! — пронеслось в голове у генерала, но он тут же одёрнул себя, вспомнив, что решил отказаться от участия в этом деле. Но того, что Серая Лига нарушит обещание и раньше срока распространит весть о достижении Наследницей заветного возраста, он никак не мог ожидать.»

Наконец, Райпур переступил последнюю ступеньку и, щурясь от яркого света, выбежал на смотровую площадку. Здесь уже собралась приличная толпа — служащие Верслибра беспокойно сновали туда-сюда, бросая косые взгляды на замеревшую на краю площадки Фрицию. Увидев генерала, они почтительно расступились, пропуская его вперёд. Большими шагами он подошёл к Фриции и, поклонившись ей в знак приветствия, замер напротив неё. Внизу, под ними, у самых стен дворца столпились люди. Сверху толпа больше походила на пёструю ленту, тянущуюся по всей центральной улице и до самого дворца. Мост через ров, идущей вдоль стены Верслибра, был поднят, и жителям Мяриона ничего не оставалось, как толпиться на самом краю, яростно покрикивая и махая над головой флагами и плакатами.

— Я приказала поднять мост, — пробурчала Фриция Гара, проследив за его взглядом. — Не хватало только, чтобы эта оголтелая орава буянила во дворце.

— Их можно понять, — бесстрастно ответил генерал. — Они пришли послушать праздничное обращение, а вместо этого перед носом у них подняли мост. Они измучены ожиданием и не понимают, с чего это мы медлим. Они не знают о недуге Наследницы и…

— И мы не можем позволить им узнать, не так ли, генерал? — проскрипела Фриция. Она повернула к нему своё морщинистое смуглое лицо и смерила ледяным взглядом тёмных глаз. — Не можем же мы с тобой разочаровать наш народ, верно? Они столько лет жили, искренне веря в здравый рассудок Наследницы, не можем же мы в корне подорвать их веру?

— Но если ничего не предпринять, народ может разочароваться в нас ещё больше, — напомнил Райпур, ещё раз опустив глаза на столпившихся внизу. — Лучше, чтобы они узнали правду от нас, чем от вторых лиц.

— Ты это про Серую Лигу? — нахмурилась Фриция.

— Полагаю, это они распространили в народе мятежные настроения, — кивнул Райпур.

— Хм…то есть ты предлагаешь рассказать нашим подданным столь удручающую весть?

— Не вижу в том ничего постыдного. Народ заслуживает знать правду.

— Но разве не этой правдой Серая Лига планировала подорвать нашу политику?

— И то верно. Но Серая Лига использовала это только в качестве шантажа. Мы в корне сломим её планы, если сами предпримем первый шаг. Народ любит Вас и верит Вам, моя Фриция, они поддержат Вас в любом решении.

— И… извините, — послышался голос за спиной у генерала. Райпур и Фриция разом повернулись, и увидели, как из толпы собравшихся на башне выступил щуплый светловолосый паренёк в военной форме. Он дрожал с ног до головы и отводил в сторону взгляд, но, тем не менее, собрался с силами и сделал шаг вперёд. — Я Стив Хоукнис, дворцовая стража.

Райпур вспомнил, что уже слышал это имя, когда вместе с Крошкой прятался под лестницей, обсуждая замыслы Фриции. Выходит, это тот самый Стив, который в ту ночь вёл куда-то вниз по лестнице Наследницу.

— Говори, — каркнула Фриция, выжидающе глядя на паренька.

— Вы вот сказали, что Серая Лига может рассказать людям Короткомордых о болезни Наследницы Даавы, — промямлил Стив. — О болезни известно только слугам Верслибра и Серой Лиге, я правильно понял? Так почему бы просто не заставить Серую Лигу замолчать?

— Подробнее, — скрестила руки Фриция.

— Ну, кто она такая, это Серая Лига? Живёт на чужой территории, за чужой счёт, ещё и права качает. Она ведь не во власти Вашего Высочества, верно? Мы вот с ребятами подумали, а какое право тогда она имеет существовать? То есть, знаете, мне кажется, право на существование такой организации очень сомнительно. Организации, которая ставит себя выше своего правителя.

— И? В чём заключается твой план?

— Я… Я хочу расформировать Серую Лигу! — выпалил мальчишка. Глаза его загорелись каким-то яростным огнём, и он затараторил: — Эти коты ставят под угрозу мирное существование нашего государства! Само их существование противоречит Вашей воле! Мне кажется, Серая Лига должна быть тотально уничтожена! Они опасны для территории Короткомордых, так как ставят под сомнение вашу политику.

— А что, парнишка дело говорит! — выкрикнул кто-то из собравшихся.

— Почему это Серая Лига должна существовать за наш счёт?

— Я даже слышал, что Поттер просил признать Серую Лигу отдельным государством!

— Вот именно! Какое тогда право они имеют лезть со своим уставом в чужой монастырь!

— Что скажешь, Райпур Альтергиль? — поинтересовалась Фриция, переведя глаза на генерала.

— Последнее слово остаётся за Вами, моя Фриция, — уклончиво ответил тот.

— А если я скажу: «Быть войне»? Что ты тогда мне ответишь?

— Так приказала моя Фриция.

— А если я откажусь от предложения Стива, и допущу начало мятежа?

— Так приказала моя Фриция.

— А если…

— Я соглашусь с любым Вашим приказом.

Фриция довольно сощурила глаза, расправив плечи:

— Что ж, Вашему настрою нельзя не позавидовать, генерал. Тогда моим приказом будет….

— Подождите!

Райпур встрепенулся, услышав в толпе собравшихся знакомый голос. На площадку, пыхтя и обливаясь потом, выбежала Тикка, следом за ней показалась и Марта. Кошка протиснулась сквозь толпу и замерла перед Фрицией, бросив на неё дерзкий взгляд:

— Вы в своём уме, моя госпожа? — рявкнула она, даже не помедлив, чтобы отдышаться. — Вы хоть понимаете, что говорите?

— Как ты смеешь…

— Серая Лига испокон веков существует на нашей земле! — перебила её Марта, и Фриция даже опешила от такой дерзости. — О существовании подобной организации упоминалась в документах, датируемых третьим веком! Вы хоть понимаете, через какую вековую традицию переступите, уничтожив столь важное звено? — гнев в глазах Марты сменился каким-то затравленным выражением, и она перевела испуганный взгляд на Райпура. — Райпур, помнишь, ты говорил, что город — светлый храм жизни, где каждый, хоть ничтожно мал и незаметен, несёт в себе непостижимую роль. Стоит убрать одно звено, и полетит вся система.

Фриция покосилась на Райпура, нахмурив бровь.

— Да, я не отрицаю, я это говорил, — буркнул тот в ответ. — Но ты ошибаешься, Марта.

— Что? — опешила та и разом ощетинилась от испуга.

— Да, город — это непрерываемая цепь звеньев. Но Серая Лига не звено Мяриона. Она лишний груз, тянущий систему ко дну. Коты Серой Лиги здесь чужие. Они не часть нашей системы, и никогда ей не были.

— Наше государство развивалось бок о бок с Серой Лигой! — отчаянно взвыла кошка. — Сколько всего коты этой организации сделали на благо земли Короткомордых! А как они веками направляли наших правителей? А как помогали им с принятием законопроектов? Неужели память людей настолько коротка, что они не помнят всего того, что сделали для нас серолижники?

— Существование вневедомственной организации, контролирующей власть над страной и в то же время не подчиняющийся контролю с другой стороны — угроза для государства. Недаром наша цивилизация развивается. Мы не станем повторять ошибки предков. Рассвет Серой Лиги подошёл к концу.

Сказав это, Райпур спрятал глаза, стараясь не встречаться взглядом с Мартой. Кошка отчаянно озиралась по сторонам, ища поддержки хотя бы в стоящих вокруг неё людях, но те лишь отрицательно мотали головами.

— Довольно, Марта! — раздался в повисшей тишине скрипучий голос Фриции. — Ты изрядно нас всех повеселила. Шутки в сторону и приступаем за работу. Иди и осведомись лучше, что на складе достаточно пороха и…

— Думаете, я не понимаю, чем Вы на самом деле руководствуетесь? — завизжала Марта. — Да Вам глубоко плевать на чувства Вашего народа! Вам лишь бы у власти подольше задержаться! Райпур, скажи им! Скажи им, что это так! Скажи им, как всё на самом деле!

Слуги ошарашенно уставились на генерала, недоумевая, почему возглас кошки был обращён именно к нему.

— Райпур, ты же так хотел поведать народу правду! — взвыла кошка, умоляюще поднимая на него глаза. — Ты так хотел, чтобы они узнали новую истину! А та книга, как же та книга? Ты же постоянно её читаешь! Ты её вон там хранишь, в кармане пиджака, и она до сих пор при тебе! Как ты можешь, храня в кармане эту книгу, говорить такие вещи?

— Книгу? — нахмурилась Фриция. — Райпур, требую разъяснений!

— Право, не понимаю, о чём говорит эта кошка, — хмыкнул генерал. Он снял с плеч пиджак и вытряхнул его, затем поочереди вывернул наружу все карманы и швырнул его на землю. Единственным, что выпало из него, была связка ключей, ручка и записная книжка.

— Что? — выдохнула Марта. — Райпур ты… куда ты… что ты…

— Довольно! — рявкнула Фриция. — Марта, я очень в тебе разочаровалась. Я думала, твоё сердце не осквернено подобными пакостями. Что может быть для леди вроде тебя унизительное, чем не любить свою землю, свой народ? Чем не любить свою правительницу? Моя власть свята, Марта, как и совесть чтущих меня людей. Я не за что не отплачу злом тем, кто искренне в меня верит. А ты, Марта Нинель, стала опасна для общества. Боюсь, из-за тебя сегодня придётся вступить в силу новому закону. Кто-нибудь, запишите! С этого дня распространение любой либеральной идеи карается смертной казнью!

Люди, собравшиеся на крыше, удивлённо ахнули, но тут же согласно закивали.

— Эти либералы представляют опасность для общества!

— Да не либерализм это, а богохульство!

— А если такие, как она, станут распространять свои идеи среди подрастающих поколений? Кем же вырастут наши дети в таком окружении!

— Также, я отнимаю автономию у университетов, — громогласно продолжила Фриция. — Тема политических течений объявляется запретной. Единственное возможное мировоззрение — подчинение своей Фриции и любовь к родине. Недовольных казнить.

Сказав это, она взмахнула рукой, призывая народ расступиться, и подошла к скорчившейся на каменном полу Марте. Кошка лежала на боку, по щекам её капали солёные слёзы.

— Вы ещё проклянёте этот день! — взвыла она. — День, когда вы, люди, полностью лишились своей свободы!

Фриция схватила Марту за шкирку и хорошенько встряхнула в воздухе:

— Свобода опасна и заразительна, — пробасила она. — Люди должны любить свою систему и не мечтать о большем. Для них нет большего счастья, чем подчиняться чьим-то приказам.

— Вот за что кошки не любят людей, — прошипела в ответ Марта.

— Ты умрёшь в назидание поколениям, — продолжила правительница. — Нет большего счастья, чем умереть с пользой для родины.

Райпур почувствовал, как лихорадочно отмеряет удары его сердце. Неужели ему и в правду все равно? Неужели он готов смириться с тем, что сейчас произойдёт?

Фриция медленно подошла к краю площадки и высоко подняла руку, в которой держала Марту за шкирку. Кошка зажмурила глаза, поджав под себя лапы. Пёстрая толпа людей у стен Верслибра изумлённо загудела, люди подняли глаза к дворцовой башне.

— Возрадуйся же, умирая! — прогудела Фриция и разжала руку.

И тут Райпур кинулся вперёд. Он сам не отдавал себе отчёта в том, что делает, но смутно чувствовал, что поступает правильно. Перед его глазами промелькнул съежившийся от страха комок белого меха, а в следующий миг его рука сомкнулась на чём-то мягком и тёплом. Марта, подобно маленькому беспомощному котёнку, болталась в его руке, пока он, перегнувшись через край, пытался удержать равновесие.

— Райпур? — изумлённо ахнула Фриция за его спиной.

Райпур осторожно затащил Марту обратно и плюхнулся на каменный пол, положив кошку к себе на колени. Марта тяжело дышала от страха, и глаза её были влажными от слёз. Райпур ласково провёл рукой по её спине и краем манжеты смахнул с её мордочки слезинки, и кошка благодарно ткнула его ладонь носом.

— Я до последнего верила, что пешка спасёт свою королеву, — мурлыкнула она.

— Значит, мы тут с вами в шахматы играем? — прогудела Фриция, мрачной тенью замерев около генерала. — Тогда ты, королева Марта, не будешь против, если я съем пешку, которую ты расточительно подставила под удар? А то, я смотрю, мой верный генерал перешёл под твоё начало?

Марта испуганно округлила глаза.

— Я сам предпринял этот ход. Это было моим вольным решением, — поднялся с пола Райпур. — Вы знаете, моя Фриция, я подчиняюсь только Вашим приказам. Для меня нет большего счастья. Но я не мог смотреть, как погибает мой соотечественник. Марта не нарушила закон. Только потому, что он был принят только после её проступка. Она не виновата, что ослушалась Вас просто по незнанию того, что Вы собираетесь претворить сей закон в жизнь. А, значит, она не заслуживает наказания.

— Вот как? — прищурилась Фриция. — Но у тебя-то всё ещё впереди. Я знала, что рано или поздно и наш неизлечимый патриот Райпур подрастёт и встанет на перепутье. Что ж, ты сам виноват, что повторил ошибки глупой придворной киски….

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Вот вы, люди, часто говорите о каком-то прогрессе. А что такое этот ваш прогресс?

Вы говорите, что ваша нация развивается, движется вперёд. Для вас любая малейшая прогрессия в отдельной отрасли — уже неимоверный исторический шаг, который вы конспектируете в учебниках истории. Кто-то выступил на площади против действий парламента, кто-то, напротив, их поддержал — всё, прогресс, движение вперёд. В последнее время огромный размах набирают идеи либерализма и демократии. И вы вновь считаете, что это новая историческая веха. Прогресс, развитие, движение вперёд, открытие новых истин…

Нет, я не призываю вас забывать историю, не чтить события. Я призываю вас, напротив, к ней обратиться. Ведь такие понятия, как либерализм, демократия, были известны и сотни лет назад.

Мы не движимся вперёд, а просто повторяем ошибки предков. Может, лучше нам прислушаться к их зову?

«как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка.

Глава 21 Лейтмотив

В доме Эльтаира. Кайа, Дора, Дымка, Лисий Хвост, Эльтаир и его дед. Просто дед.

На следующий день Лисий Хвост выглядел подавленным и расстроенным. Он рано встал и поплёлся в гостиную, где скромно провёл полдня, сидя в углу, будто снова почувствовал себя пленником.

— Что с Лисьим Хвостом? — прошептал Кайе на ухо Эльтаир. — Его как будто подменили!

Кайа пересказала ему их вчерашний разговор.

— Представляю, каково ему! — вздохнул Эльтаир. — Проиграть битву девчонке, которая сражаться-то толком не умеет, попасть в плен, а затем ещё и осознать, что его обокрали и обманули!

— Жаль его! — кивнула Кайа. — Те, кто борются за честность и справедливость, больше всех страдают от того, что честности и справедливости в природе не существует. Хоть у Лисьего Хвоста целое состояние, он ставит себя наравне с простыми Длинномордыми. Он из тех редких лисов, которые не только знают жизни цену, но и умеют её ценить.

Эльтаир горячо закивал, исподлобья покосившись на съёжившегося в углу Лисьего Хвоста.

— Кстати, Эльтаир, — вспомнила Кайа. — Помнишь, я просила тебя отдать мне одну книгу, так вот…

— Конечно, идём к шкафу, выберешь, что захочешь.

Но только они собрались идти, как послышались шаги, и на кухню спустились Дора и Дымка.

— О чём вы вчера всю ночь шептались? — сощурила глаза Дымка.

— Ни о чём! — отмахнулась Кайа.

Дымка пренебрежительно фыркнула.

— Тебе он странным не кажется? — прошептала Дора на ухо Кайе.

— Кто? — опешила Кайа.

— Ну, Лисий Хвост, кто же ещё! Думаешь, мы с Дымкой не заметили? Что-что, а вот ты ему точно кажешься странной!

— Ты же полукровка, не забыла? — прошипела в тон ей Дымка.

— Он пытается втереться к тебе в доверие! — продолжила Дора.

— Или тебе просто нравятся такие загадочные типы? — зафырчала кошка.

- Великие духи, он же лис! — парировала Кайа. — Все лисы типы загадочные. Почитайте книги Эльтаира. Где в них не воспевается лисья хитрость?

— И всё же?

— Лисий Хвост не похож на того, кто хотел бы нас обмануть. Он на своей шкуре испытал тяжесть обмана. Сибула, вчерашняя лисица, ещё та гадюка, к вашему сведению. Но она является первостепенной причиной того, что Лисьему Хвосту больше по душе такие, как мы, чем те же Длинномордые. Знали бы вы, как эта поганая Сибула потопталась на его чести….

— Ты не права, Кайа, — раздался сбоку унылый голос. Кайа вздрогнула, почувствовав, как чья-то мягкая шёрстка прижалась к её ноге. Опустив глаза вниз, она перехватила полный раскаяния взор Лисьего Хвоста. Лис кивнул ей и продолжил. — Она… просто открыла мне глаза на этот мир, за что я ей благодарен. Я пытался видеть лишь его светлые стороны, но не учёл их неразрывную связь с тёмными. Сибула подарила мне лучшие дни моей жизни, но, к сожалению, за этот подарок потребовала платить. Это называется законом равноценного обмена. Знаешь такой закон, Эльтаир?

Эльтаир кивнул и тут же на автомате отчеканил:

— Закон равноценного обмена: нельзя получить что-то, не отдав что-то взамен.

— Вот видите, это не я придумал, — склонил голову Лисий Хвост. — И такой закон в природе есть. Что ж, за своё счастье я вынужден был заплатить. И платой за былое явилось осознание того, что она любила не меня, а мои деньги… Хорошо, что я это понял. Я благодарен Сибуле за то, что она отучила меня смотреть на мир сквозь розовые очки.

— Какая разница! — буркнула Дора. — Вы были вместе, ты любил её… ты мог бы опустить глаза на её приоритеты! И жили бы вы долго и счастливо!

— Теперь я начну новую жизнь… — пробурчал Лисий Хвост. — Тогда, в баре, я встретил одну девушку. Её звали Дия.

— Как Наследницу… — пробормотала Кайа.

— Дия сказала, что скоро я найду вас, и вы измените мою жизнь. Сказала, что загладите раны в моём сердце. Что вы явитесь противовесом той реалии, с которой я столкнулся. Но для того, чтобы это понять, я должен встать на вашу сторону…

— И что же ты решил? — нахмурилась Кайа.

— Я предан своей территорией. Хм, весело, у слова «предан» ведь два значения. В моём случае я был предан своему закону, а он меня предал. У меня есть всё, но ничего больше нет. Я думал, что ничто не изменит мой взгляд на мир, но был слеп. Я узрел зло в воплощении добра. Но я не вижу зла в тебе, Кайа. Не вижу зла в твоей сестре. В кошке… ну ладно, вижу. Просто ваши глаза… говорят за ваши души.

— И что же ты в них видишь?

— Мудрость, благородство, честность, преданность, смелость… Нелёгкую судьбу, но, как я понял, вы не ищите лёгких путей. А если проследить за взглядом Кайи… В нём видно нечто неземное…

— Красоту? — предположил Эльтаир, склонив голову, чтобы проследить за взглядом Кайи.

— Нет… Я бы назвал это… магией…

Кайа пристально посмотрела на лиса, недоумевая, к чему было это слово.

«Магия…»

— А в моих глазах? — спросила Дора, приплясывая с ноги на ногу от любопытства.

— Твои глаза… — протянул Лисий Хвост. — Я уже видел этот преисполненный гордыни и своеволия взгляд. Когда ты смотришь на меня, в них сквозит недоверие. Да и ты мне, уж прости меня, чистый и светлый ребёнок, доверия не внушаешь.

— Сейчас я тебе дам! — надулась Дора. — Глупый лис! Ты, наверно, спутал что-то. У меня магия, а у Кайи недоверие! Не хочу иначе!

Сказав это, она, хлопнув дверью, выскочила во двор.

— Вот ведь вредные создания эти дети! — фыркнул Лисий Хвост.

— Лисий Хвост, ты же у поваров учился, значит должен иметь какие-то знания в области химии? — спросил Эльтаир.

— Разумеется.

— Может… Как бы это сказать…

— Помочь тебе в разработке зелий?

— Ну да. Если тебе не трудно…

— Погоди, Эльтаир. Я ещё не сказал, что на вашей стороне.

Лис хитро улыбнулся и пошаркал в дальний конец комнаты.

И вдруг он обернулся и спросил:

— Кайа, твои томагавки при тебе?

— Конечно, а что?

— Сможешь попасть по тому яблоку? — спросил лис, указав на лежащее на шкафу яблоко.

— Без проблем!

Кайа отошла на пару шагов назад, прицелилась. Завела руку для броска и метнула томагавк. Тот, со свистом прорезав воздух, врезался точно в центр яблока. Спелый сок закапал с полки, и в воздухе приятно запахло яблочным ароматом. Лис улыбнулся.

— А ты меткая, крошка. Но, спорим, что не сможешь прибить вон ту муху!

Кайа перевела взгляд на беспрерывно движущийся под потолком комнаты объект.

— Это невозможно! — пожал плечами Эльтаир. — Муха слишком быстро движется, а чтобы убить её нужно попасть точно в цель!

— Но я не могу ждать, пока она приземлиться куда-нибудь! — сказала Кайа.

— Все равно, её реакция будет настолько быстра, что она успеет увернуться. Не забывай, какое у мух прекрасное зрение и чувство воздушных вибраций.

— Не мешай ей! — буркнул Лисий Хвост. — Ты уже показал, чему научился за тринадцать лет своей жизни, и результат был не самым впечатляющим. Теперь её очередь, так что не мешай ей. Не мешала же она тебе травиться зельем.

Кайа задумчиво проследила за виражами мухи.

«Это практически не возможно!»

— Давай, крошка, мы ждём! Я в тебя верю!

— Я тоже верю! Только люстру не разбей!

Кайа проводила взглядом быстрый объект.

«Если я метну в неё томагавк, то она увернётся. Ждать, пока она приземлится, бесполезно. Значит, нужно действовать по-другому!»

Кайа принялась лихорадочно перебирать в голове все свои знания.

«Моя битва с Лисьим Хвостом… Тогда я метнула томагавк наугад, специально из расчёта промахнуться, чтобы лис увернулся от него и запутался в колючках. В данном случае, если муха увернётся от первого томагавка, то я могу в тот же момент метнуть второй…. Если сделать всё быстро и правильно, то она обязательно наткнётся на второй томагавк. Но для этого нужно рассчитать траекторию её полёта.»

Кайа кивнула сгоравшим от нетерпения Эльтаиру и Лисьему Хвосту. Теперь она точно докажет им, что она не зря работала столько лет, оттачивая боевые приёмы!

Муха села на штору и принялась тереть одну лапку о другую, словно ей самой не терпелось подработать мишенью. Кайа подняла томагавк, приготовившись к броску. Прищурив один глаз, она прицелилась и поставила одну ногу чуть впереди другой, немного подавшись вперёд. Повисла напряжённая тишина. Слышно было, как муха тихо жужжит, повиснув на шторе. Вдруг мощный рывок, бросок! Через долю секунды второй! Кайа увидела, как оба томагавка, оставив дыры в шторе, врезались в подоконник. Дрожа от волнения, она подошла ближе, почти не надеясь на успех. Склонившись над томагавком, она заметила чёрную точку, размазанную по стене, — муху. Тяжёлый томагавк попал в цель. Мгновение Кайа стояла, не веря своим глазам.

— У тебя получилось! — изумлённо воскликнул Эльтаир. — Но это… невозможно!

— Никогда не говори никогда, мой юный друг! — ухмыльнулся Лисий Хвост.

— Я… справилась? — чуть не прыгая от радости, поинтересовалась Кайа.

— Считай, что тебе повезло! — улыбнулся лис. — Ты непобедима в бою, когда твои томагавки при тебе. Но когда ты полностью безоружна, что тогда тебе останется делать?

Неожиданно лис подпрыгнул, и ударил её лапами по лицу. Но Кайа увернулась и нанесла ему ответный удар. Видя, что лис собирается совершить ещё один прыжок, Кайа отскочила в сторону, и тот, чуть не упав, приземлился на все четыре лапы. Оскалив зубы, он кинулся в бой, но, опередив его, Кайа подставила ему подножку. Лис на мгновение растерялся, уткнувшись мордой в пол, но затем схватил Кайу зубами за ногу. Та упала, но тут же отбросила лиса ногами, и тот шмякнулся головой об стену.

— Вот вы тут беситесь, молодёжь, головами об подоконники тяпаетесь! — раздался скрипучий голос. Открылась дверь, и в дом вошёл дед Эльтаира. В руках он держал крынку молока. — А я тут за продуктами…

Кайа поднялась с пола и отряхнулась. Дед прошёл мимо неё и плюхнулся на диван.

— Славно дерёшься! — улыбнулся Эльтаир, глаза его так и сверкали от удивления.

— Для девчонки неплохо! — холодно отрезал лис. — На примере мухи ты поняла, что можно следить за траекторией бросков противника и предугадывать приёмы. Но можно и лучше!

Кайа обиженно хмыкнула. Ничего, рано или поздно она окончательно поставит этого лиса на место!

— Ну что за времена настали! — проворчал старик, растянувшись на диване. — Теперь лисы на кухне, а девчонки на войне!

— Мы воюем не по своей воле. У нас нет иной судьбы! — вздохнула Кайа.

— Постой, ты что, был в городе? — воскликнул Эльтаир, только сейчас заметив деда. — Но… там же наверняка были военные! Они что-нибудь знают?

— Что? — непонимающе склонил голову на бок старик. — А, что ты прячешь в доме горе-эмигрантов, Короткомордого и некого богача… Подумаешь, преступление! Мне от этого не холодно не жарко.

— Можете не волноваться на мой счёт! — крикнул Лисий Хвост, услышав, что о нём говорят. — Я военный, и вполне естественно, что несколько дней я могу отсутствовать. Но если в течении недели я не свяжусь со своими, то они забьют тревогу…

— К тому же тебя видела Сибула! — напомнила Кайа. — Что, если она вновь возьмётся за своё? Выдаст тебя и нас?

— Она не выдаст! — ухмыльнулся Лисий Хвост. — Она пойдёт на шантаж… Ей нужны деньги… мои деньги… Или я совсем её не знаю…

Он слабо улыбнулся и опустил голову, спрятав глаза. И, хоть лис ничего не сказал вслух, Кайа поняла, о чём он сейчас думал. Она почувствовала на себе пристальный взгляд и, подняв голову, увидела, что Эльтаир вопросительно смотрит на неё. Кайа кивнула на лиса. Эльтаир вздохнул и пожал плечами…

Прошло три дня. Всё шло своим чередом. Лисий Хвост по-прежнему оставался в доме Эльтаира, хотя у всех уже начали появляться опасения, что скоро Длинномордые спохватятся о его пропаже. Дора и Дымка уже начали привыкать к своенравному гостю, но всё ещё относились к нему с большим недоверием. Эльтаир уже отчаялся найти рецепт для зелья, но все равно целыми днями торчал в своей лаборатории, перечитывая по нескольку раз книги и учебники по химии, кулинарии, биологии, алхимии и даже магии. Кайа каждый день упорно отрабатывала новые боевые приёмы, надеясь удивить наглого лиса, который добродушно согласился стать её наставником. Лис лишь хмыкал себе под нос и упрямо твердил: «неплохо, но можно и лучше…». Кайа уже научилась не обижаться на острый язык Лисьего Хвоста.

«Он неисправим! Что поделаешь! Лис ведь, наглость у него в крови!»

Так или иначе, лис говорил ей правду. Или почти правду. С первого раза ни у кого не получается. Зато благодаря строгому наставнику с каждым днём приёмы Кайи становились всё совершенней, удары всё сильней, атаки всё внезапнее. Во время отдыха лис рассказывал ей старинные легенды о волках, которые с недавнего времени её очень интересовали, и из его рассказов Кайа поняла, что сильнее и смелее волка могут быть разве что только белые медведи, обитающие на севере. А уж в благородстве с ними никто не сравниться. Волки умны и рассудительны, а их язык подобен песни. Они называют его языком «Эль», что значит «Великий». Ночью в полнолуние они взбираются на холм, где проводят тайные ритуалы, суть которых известна разве что серебряной луне…

Мысль об этих великих животных не покидала Кайу ни на минуту. Она слышала, что некоторые волчьи стаи хранят древние тайны, а некоторые всё ещё владеют магией.

«Почему я не родилась волчицей? Или хотя бы фурией? Сколько бы всего интересного было бы мне открыто, родись я в волчьем клане!»

Эльтаир, кажется, что-то говорил о фурии, живущей в одной волчьей стае, стае Эльхиды. Лисий Хвост знал немного об этих существах, совсем чуть-чуть. Он рассказывал, что фурии это нечто среднее между человеком и зверем, и что все люди произошли именно от этих существ. Но люди оказались неблагодарными преемниками. Люди выбрали прогресс и цивилизацию, тем самым отказавшись от сакральных истин, фурии же предпочли единение с природой, отчего им остались открыты знания предков. Когда была проложена граница, фурии предпочли сохранить нейтралитет, сказав, что дела людей их не касаются. Фурии хотели жить сами по себе, не контактируя с людьми, а потому отказались признавать их закон и границы. За это все фурии были истреблены. Лисий Хвост ничего не слышал о той последней фурии из стаи Эльхиды, о которой говорил Эльтаир, и рассказы об этом существе всё больше и больше походили на легенды…

Кайа сонно потянулась и потёрла руками глаза. Почти сразу же она почувствовала холод комнаты и игривый ветерок, врывающийся сквозь широко распахнутую балконную дверь. Дверь в комнату была открыта, в комнате царил сквозняк. Кайа приготовилась прикрикнуть на Лисьего Хвоста, по невнимательности не закрывшего за собой дверь, но вдруг с удивлением заметила, что лиса в комнате не было. Кайа изумлённо оглядела пустую комнату и лишний раз убедилась, что лиса нигде нет. Странно, ведь обычно Лисий Хвост так рано не вставал и страшно злился, если его будили.

Кайа встала и подошла к его подстилке в углу комнаты. Она была холодной, значит, лис ушёл уже давно. Ещё до рассвета. Но что заставило его встать в такую рань да ещё и уйти невесть куда?

Кайа подождала немного, ожидая, что сейчас лис выскочит из-за угла и упрекнёт её в невнимательности. Мол, враг может напасть всегда, а не будет ждать, когда до тебя, наконец, дойдёт, где он. Но этого не произошло. Кайа спустилась вниз, предположив, что лис на кухне готовит завтрак. Но кухня была пуста и не хранила ни единого признака присутствия Лисьего Хвоста.

— Что-то потеряла? — хмыкнула Дымка, выглянув из-за соседней двери.

— Ты не видела Лисьего Хвоста?

— Разве он не дрыхнет в твоей комнате?

— Нет… Он ушёл!

— Запах слабый…. Значит, он ушёл ещё до рассвета. Не нравиться мне это всё, знаешь ли!

— Что за шум? — выскочила к лестнице Дора. — Вы меня разбудили!

— Лисий Хвост пропал!

— Что случилось? — открыл свою дверь Эльтаир.

— Запах ведёт к двери! — крикнула Дымка. — К входной двери!

Кайа мигом кинулась к двери первого этажа, которая оказалась открыта. Двор купался в густом предрассветном тумане, сквозь который просвечивали яркие лучи восходящего солнца. Пахло сыростью, травой и лесом. Где-то вдалеке щебетали ранние птицы, скрипел ствол старой сосны, шумел ветерок. По саду через определённый промежуток времени раздавался резкий хлопающий звук.

— Лисий Хвост, это ты? — крикнула Кайа в стену тумана.

Звук повторился.

— Не молчи! Лисий Хвост!

- Он ушёл? — тихо и сдавленно спросила Дора.

Кайе даже не пришлось поворачиваться, чтобы почувствовать нарастающее волнение остальных. Она прислушалась к тишине. Ничего нового. Лишь этот странный звук. Осторожно Кайа спрыгнула с крыльца и поморщилась, когда росистая холодная трава коснулась её босых стоп. Затем, оглядев двор, она тихо прошла в его центр, чувствуя на себе пристальные взгляды остальных. Туман перед ней исчез, её мгновенно окутал сырой холод. Поёжившись, Кайа сделала ещё шаг, как вдруг что-то склизкое коснулось её ноги. Вскрикнув, она подскочила от неожиданности, но с облегчением заметила, что это была всего лишь лягушка.

— Кайа, с тобой всё в порядке? — крикнул Эльтаир.

— Да… Это просто лягушка…

Резкий странный звук вновь коснулся её ушей, и Кайа мгновенно обернулась. Это оказалась всего навсего настежь открытая калитка. От каждого дуновения ветра она громко хлопала, издавая этот самый звук. Кайа подошла к калитке и застыла, вглядываясь в тёмный лес. На ежевичной плети она заметила клочок рыжей шерсти.

— Он ушёл… — выдавила Кайа, чувствуя закипающую в горле ярость.

— Я с самого начала говорила, что ничего хорошего из этого лиса не выйдет! — прорычала Дымка.

— Он предал нас! — пискнула Дора.

— Что если он всё расскажет своим…

— Не расскажет! — рявкнула Кайа, сжав в руке томагавк. — Пусть только попробует!

— Кайа, не надо… — протянул Эльтаир, но было поздно.

Сломя голову, Кайа кинулась в лес по ещё заметному следу, не обращая внимания на колючки под ногами и на бьющие по лицу ветви кустов… Колючки беспощадно царапали ноги в кровь, но Кайе было всё равно. Впервые в жизни гнев настолько ослепил её, что она уже не могла управлять разумом. Ярость опьяняла её, стук крови в ушах лишь подзадоривал. Вдруг в траве что-то блеснуло. Кайа остановилась. Это был кулон в виде птицы. Кайа наклонилась, чтобы подобрать его. Точно такой кулон носил на шее Лисий Хвост. Кайа сжала его в руке, чувствуя, как нагревается металл на её ладони. Ярость захлестнула её при одной мысли о том, что после всего произошедшего Лисий Хвост посмел предать её. Неужели она ошиблась на его счёт, и он вовсе не благородный несчастный лис, попавший в коварные сети денежных махинаций, а своенравный жестокий богач, не ценящий чувства других, живущий жаждой мести?

Она услышала за своей спиной тихие шаги. Как она хотела, чтобы это оказался Лисий Хвост! Чтобы она убедилась, что он не ушёл, не предал полукровок! Но это оказался всего лишь Эльтаир. Спотыкаясь о коряги, царапая руки о ветви, он продирался к ней через лес.

— Пойдём домой, Кайа! — окликнул он её.

Кайа почувствовала, как стекают по её щекам горячие слёзы.

«Чёрт возьми, ты чего плачешь! — прикрикнула она на себя. — Ты что, после всего пережитого дала слабину! Да как ты, полукровка Кайа, можешь давать волю слезам!»

Она замахнулась и ударила себя по щеке.

— Хватит плакать! — закричала она, запрокинув голову к соснам.

— Кайа, ты чего? — окликнул её Эльтаир, застыв от неё в трёх шагах. — Идём домой, не стоит психовать…

— Ты не понимаешь! — рыкнула на него Кайа, и Эльтаир испуганно отшатнулся, увидев, каким гневом светились её глаза. — Ты не понимаешь! Как может тот, кто на своей шкуре познал боль предательства, кого-то предать? Какое право он имел меня обманывать?

И тут Кайа вспомнила, как Лисий Хвост сам потерял контроль над собой, узнав о предательстве Сибулы. Сейчас она готова была разорвать Лисьего Хвоста на части без всякого сожаления, забыв о дружбе. Она не могла пересилить свой гнев. Он взял над ней верх, отключил мозг, способность здраво оценивать ситуацию. Гнев — как крепкое вино, напившись которого теряешь контроль над собой. Гнев опьяняет, а жажда мести вторит ему. И тогда ты не думаешь, что делаешь, всё смутно, как в дымке. Есть лишь одно желание — месть, и при мысли о ней становиться приятно… Кровь быстрее бежит по жилам, поднимая градус до предела, и вот ты уже настолько пьян дракой, что не можешь сказать себе: «Хватит!». Как пьяный просит ещё вина, ты просишь ещё драки… Но пора завязывать. Гнев взял контроль над ней, но больше этого не повториться.

Кайа вздохнула, пытаясь успокоиться. Жажда драки ещё не покинула её, но Кайа пыталась успокоить разгорячённую кровь.

— Если подумать… Лисий Хвост мог чувствовать всё то же самое… — пролепетала она, потупив глаза в землю. — Так какое право я имею ему не верить?

«Август уже решил встать на тропу войны, но я не повторю его ошибки!»

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно».

Чистый лист. Здесь я оставлю для тебя, читатель, чистый лист. Пока он пуст, но тебе предстоит наполнить его информацией. Самому, я не стану тебе помогать.

Иногда приходится делать выбор в одиночку. В жизни редко даётся шанс прорепетировать. Так что дерзай, пока есть шанс, и сам прими решение. Сам наполни пустой носитель информацией.

Глава 22 Тема Райпура

Мярион. Башня дворца Верслибр.

Человек, стоявший напротив Райпура, грубо пнул его ногой, двое других, подскочив сзади, связали ему за спиной руки. Кто-то снова пихнул его в бок, и генерал упал на пол, стукнувшись подбородком о твёрдую плитку. Он успел поймать на себе испуганный взгляд Марты и сдавленно прошептал: «Прости».

В следующий миг над его головой прогрохотал голос Фриции:

— Генерал Райпур Альтергиль понесёт смертную казнь за измену родине.

— Райпур… — ахнула Марта. Она подалась вперёд, глаза её стали круглыми от страха, но кто-то грубо отпихнул её в сторону сапогом. Обезумевшая толпа на все лады принялась скандировать:

— Предатель!

— Изменник!

— Диверсант!

Райпур старался пропускать мимо ушей их крики. В следующее мгновение подбежавшие стражи схватили его, рывком поставили на ноги и, пихая в бока, потащили к лестнице. Люди вокруг него расступались, давая им место, но некоторые смельчаки выскакивали вперёд, чтобы выкрикнуть в его адрес очередное оскорбление. Райпур старался прятать глаза, чтобы не встретится ненароком взглядом с кем-нибудь из толпы.

У самой лестницы он замер, так как чья-то рука мягко коснулась его плеча и, обернувшись, увидел Тикку. В глазах служанки читалось такое отчаяние, что Райпур поспешил отвернуться и повёл плечом, чувствуя, как соскользнула её рука.

А затем его грубо потащили вниз, то и дело пиная в бока, чтобы он шёл быстрее. Райпур покосился на ведущего его стража и увидел, как тот затравленно закусил губу, словно ему самому было больно вести к эшафоту своего бывшего начальника.

Казалось, спуск по лестнице длился вечно. Потом где-то внизу забрезжил свет, и они вышли в просторный холл, который заканчивался массивной дубовой дверью. Кто-то резко отдал приказ, и дверь распахнулась. Внутрь заструился небесно-белый свет, из-за которого ничего впереди и видно не было. Лучи брызнули в глаза Райпуру, и он сощурился, пытаясь проморгаться.

Когда зрение, наконец, вернулось к нему, он увидел, как перед ним опускается мост, ведущий через ров, и как обезумевшая от ожидания толпа жителей Мяриона по ту сторону этого рва метнулась вперёд, разразившись дикими криками. Но, увидев стражей, ведущих через мост связанного по рукам Райпура, люди попятились назад, давая им дорогу. Крики разом стихли, сменившись напряжённой тишиной, и в этой пронзительной тишине, котороя била по ушам сильнее стона орудий, бывшего генерала повели к помосту, возвышавшемуся посреди площади.

Лицо Райпура было суровее камня. Он смотрел себе под ноги, уклоняясь от устремлённых на него недумевающих взглядов. Кто-то в толпе ахнул:

— О, так это же сам генерал Райпур!

При этом возгласе Райпур вздрогнул и замер. Он неожиданно почувствовал, как что-то липкое стекает по его лицу, оставляя солёный привкус на губах. Он замотал головой, смахивая с глаз слёзы.

— Я просто… хотел быть вашим героем… — еле слышно пробормотал он.

Но тут же один из стражей толкнул его вперёд:

— Иди уже. Перед смертью не надышишься.

Райпур обернулся, смерил стража долгим взглядом и, кивнув ему, поплелся вперёд.

«Он просто исполняет свой долг, — сказал он про себя и вздохнул.»

Райпур запрокинул голову, чтобы взглянуть на помост, высившийся над площадью. Последние ступеньки лестницы, ведущей к плоской площадке наверху, визуально терялись в небесной сини. Зажмурив глаза, Райпур вспомнил, как ребёнком бегал по мостовой, наслаждаясь высотой небес и яркостью света. Этот свет яркой вспышкой озарил его жизнь и, даже когда Райпур уйдёт, по-прежнему будет озарять жизни окружающих.

Стражи замерли по краям лестницы, кивком головы указав Райпуру, что он должен подняться наверх. Райпур шагнул на ступеньку и замер, услышав сбоку от себя нервный всхлип. Он невольно улыбнулся, увидев, как один из стражей провёл рукой по лицу, словно смахивая слёзы.

— Вы были… прекрасным генералом! — прошептал он, глядя куда-то в пустоту. — Знаете, я счастлив, что мне довелось служить Вам!

Райпур кивнул и, снова обратив взгляд к далёким ступенькам, зашагал вперёд, как тут страж опять подал голос:

— Извините, — неуверенно бросил он, пнув ногой песок.

— Не извиняйся, — улыбнулся в ответ генерал, и тут же поймал на себе изумлённый взгляд стража. — Ты сделал так, как приказала наша с тобой Фриция. Для нас нет большего счастья, как подчинятся её приказам.

Страж слабо улыбнулся и поднял глаза в небо, расстилавшееся над их головами. Ухмыльнувшись, генерал зашагал вверх, про себя подумав: «Раз воля Фриции в том, чтобы я погиб, то я умру, коль она так приказала.»

И тут где-то вдалеке раздался взрыв. Загремел каменный свод, рушащийся на землю. Со свистом новое ядро поразило свою цель, и из центра города клубами повалил чёрный дым.

— Это же Храм Серой Лиги! — заорал кто-то в толпе. — По нему открыта стрельба!

Толпа взволнованно загудела, все подались вперёд со своих мест:

— Да что это такое творится!

— Вы что-нибудь понимаете?

— На нас кто-то напал? Или мы на кого-то напали?

Но Райпур даже не обернулся в ту сторону, где под ударами пушечных ядер гибнул Храм Солнца вместе со всеми своими обитателями. Нахмурившись и сгорбив плечи, он поднимался на эшафот, ясно преставляя себе, как прямо сейчас из-под развалин Храма Солнца вырываются коты Серой Лиги, как они, обезумев от страха, кидаются вниз прямо с крыши, как тщетно Поттер пытается уговорить всех сохрянять спокойствие, и как сокол Аймек ищет среди потерявшей головы от страха толпы свою хозяйку. Операция зачистки началась. Отныне жизни достойны только те, кто угодны Фриции.

Вот он перешагнул через последнюю ступеньку и замер на площадке. Внизу люди в страхе метались по площади, пытаясь разобраться в происходящем. За мостовой полыхал объятый огнём Храм Серой Лиги. Сегодня его королева свергла их Бога. Сегодня была доказана власть человека над фактором. Власть правителя над историей. Сегодня история будет переписана с нуля. Переписана в угоду Фриции. И всё это к лучшему. Потому, что такова была воля его госпожи.

Он услышал, как стражи, стоявшие внизу, клацают металлическими штыками, выберая те, что поострее, для того, чтобы свершить его судьбу. Но, как только первый страж ступил на лестницу, с другого конца площади раздался крик.

— Стоять! Я сама это сделаю!

Посмотрев вниз, Райпур увидел стремительно шагающую к помосту Фрицию. Жители Мяриона почтительно расступились, но тут же принялись со всех сторон засыпать правительницу вопросами о происходящем. Так и оставив их вопросы без ответов, Фриция подошла к эшафоту и, подобрав пышную юбку, зашагала вверх. Один из стражей скромно протянул ей металлическую палку, и она грубо выдернула её из его руки. Грозно сверкая на солнце страшным оружием, Фриция перешагнула последнюю ступеньку и замерла перед Райпуром.

— Встань на колени! — бросила она, и Райпур, кивнув, повиновался.

Клацнув палкой по деревянному полу, Фриция обратилась к народу:

— В том, что мы с вами сейчас наблюдаем, вина этого человека, — прогрохотала она, и по толпе прокатился изумлённый ропот. — Из-за его бездумных действий вульгарные либеральные идеи едва ли не достигли масс. Он представляет угрозу мирному существованию народа великой земли Короткомордых, так как сомневается в абсолютности наших идеологических течений. В сердце человека столь высокого поста нет места сомненьям. Объективная оценка правительственных дейтвий в первую очередь зависит от доверия народа своей госпоже. Оценка этого человека наших с вами действий субъективна, а, значит, вселяет в его сердце гнусное сомнение, которое можно искоренить, очистив его кровь от эдакой мерзости, чтоб в следующей жизни тот человек, что получит Энергию его жизни, смог исправно служить своей праведной родине.

Народ одобрительно загудел, а Фриция, переведя взгляд на Райпура, пророкотала:

— Я, как праведная Фриция сей праведной земли, как наместник и законник Божий, саморучно спасу твою грешную душу, дабы очистить твоё сердце от скверных идей. Ты одержим тёмным духом, но твою вину можно искупить, пролив грешную кровь до капли. Возрадуйся же, умирая! — сказав это, Фриция скрипуче рассмеялась и, занеся металлический штык над головой, вонзила его в плечо Райпуру.

Райпура перекосило от боли. Штык, насквозь пронзив его плечо, вышел с другой стороны. Он почувствовал, как заструилась по его спине горячая кровь. Генерал сжал зубы. Края глаз подёрнулись мутной пеленой, и он, кряхтя от пронзительной боли, завалился набок так, что если бы не металлическая палка, которая, вонзившись в его плечо, не позволяла ему опуститься, давно уже бы упал на площадку.

«Я думал, смерть будет быстрой, — пронеслось у него в голове. — Удар в сердце, мгновенная смерть. Но…»

Фриция опустилась на колени и подалась вперёд, приблизив своё лицо к его уху:

— Слушай меня, Райпур, — горячо зашептала она. — Для всех них ты только что ушёл в мир иной. Но я щедро сохряняю тебе жизнь.

— Но как же…

— Ты же прекрасно понимаешь, что весь этот бред про искупление вины и очищение крови бред да и только. Второго шанса жить нам с тобой не дано. Так что слушай внимательно. Я не дура и понимаю, что ты верный генерал и прекрасный военный. Ты все равно умрёшь, какая разница, как. У меня есть для тебя одно дело… ты… перелезешь границу и из под земли достанешь мне тех полукровок.

— Но…

— Это нарушение закона, да? Чьего закона? МОЕГО закона? Ты уже нарушил мой закон, а сейчас я даю тебе конкретный приказ. А, ты хочешь слыть героем для тех людишек? Для них ты уже мёртв. И умер ты собачьей, сказать надо, смертью. Они думают, что ты предал родину. Так хватит работать на народ. Работай на меня. Если бы ты всегда так делал, не проливал бы сейчас кровь от моей руки.

Фриция снова поднялась на ноги и, отойдя на шаг назад, ухватила штык и вытащила его из плеча генерала. Тот тут же рухнул на пол, потеряв опору, и скорчился от боли. С усилием он поднял голову и заставил себя открыть глаза и посмотреть на свою Фрицию.

— Какая разница, умрёшь ли ты чистым и светлым или погибнешь, нарушив пограничный закон. Никому от этого ни холодно, ни жарко, — ухмыльнулась правительница. — Пойми ты, Райпур, никакого Бога, который будет следить за «чистотой» твоей крови, над нами нет. Твой Бог это я, Райпур. А потому делай что хочешь, ничто не будет грехом. Мы сами себя создали. Нет никакого Бога. Нет никакого автора!

Сказав этого, Фриция зловредно рассмеялась, будто её до боли смешил факт того, что нет никого в мире, кто был бы могущественней её.

— Если бы автор был, он давно бы покарал меня, — каркнула она. — Я ведь такая-рассекая, такой плохой персонаж. Но автора нет. И если я и умру, то от старости и немощности, а не от того, что автор решит выкинуть меня из сюжета. А раз его нет, то мы сами вольны творить свою судьбу!

Фриция пнула ногой окровавленный штык, и он с грохотом покатился по ступенькам. Сама же она тоже начала спускаться к ликующему народу, время от времени довольно поглядывая на дым, клубившийся от того места, где раньше был Храм Солнца.

Несколько людей взобрались на помост и подняли тело Райпура. Тот заставил себя обмякнуть и не шевелиться, старательно притворяясь мёртвым. Его пронесли сквозь праздно кричащую толпу и, унеся с площади, бросили в ров за стенами Верслибра. Скатившись по грязи, Райпур плюхнулся в мутную воду. Зеленоватая жижа, сквозь которую еле просачивались лучи солнца, сомкнулась над его головой, и он отчаянно забарахтался в грязной воде, чувствуя, что теряет воздух. Еле-еле он, отталкиваясь от дна ногами, смог выбраться на поверхность и, выкарабкавшись изо рва, растянулся на мокрой грязи, тяжело дыша и морщась от боли. В голове его было пусто и гулко, перед глазами мерк свет неба, и он так и лежал на месте, пока на Мярион не спустились сумерки. Тогда он поднялся, отряхнулся, нашёл острую палку и с помощью неё развязал верёвку. Свободной рукой зажал больное плечо и, скрипя зубами, выбрался изо рва.

Последние лучи солнца гасли за крышами домов. В городе было тихо и безмятежно. Влажно поблёскивали крыши, плясали отсветы фонарей на окнах. От того места, где раньше была обитель Серой Лиги, всё ещё поднималась тоненькая струйка дыма. А Райпур сидел на земле и смотрел на свой город, потирая раненное плечо.

И тут где-то сбоку послышались шаги. Райпур сполз обратно в ров и насторожился. Мимо него прошла странная процессия. Несколько военных, Фриция и… Наследница Даава. Райпур прислушался к их голосам и чуть не поперхнулся от изумления, когда услышал слова Фриции Гары.

— Успокойтесь, она полоумная, чего её жалеть. Не смейте даже приравнивать эту дурочку к нашей расе. Просто отведите её подальше и прикончите по-тихому, чтоб никто не заметил.

Райпур выглянул изо рва и увидел, что Фриция зашагала в обратную сторону, в то время как Наследницу повели куда-то вперёд. Она шла к нему спиной, так что он не мог прочесть того, что было написано у неё на лице. Хотя, Фриция отчасти права. Наследница не в силах даже понять, что происходит. Может, она и в правду не достойна жалости?

Райпур вздохнул и помотал головой. Слишком много всего произошло за эти дни. Но, с другой стороны, кому как ни ему знать, что недуг Наследницы неизлечим? Сколько раз он пытался разговорить её, сколько раз учил её словам. Но всё бесполезно.

Он отвернулся и собрался было выбираться из укрытия и брести своей дорогой, как вдруг услышал за своей спиной слабый голос. Он не ошибся. Этот голос ПРОИЗНЁС. Тихо произнёс фразу:

— П-пожалуйста, Р-райпур, спаси меня….

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Из истории земли Короткомордых

У Фрица земли Короткомордых, Вальзара второго, была дочь, Наследница Гара. Становление власти шло своим чередом. Пока своенравная Наследница не решила воцарится на троне раньше срока. Гара силой иль метким словом, кто уж теперь вспомнит, заставила Вальзара отречься от власти и публично заявить перед народом, что отныне она будет греть трон. Что ж, податливый папаша, разумеется, подсадил своей дочурке, на условиях их договора став генералиссимусом, т. е. получив в своё всевластие всю армию территории. На главной площади он прочёл пламенную речь, что, мол, недееспособен более и не может держаться у власти, но с дочерью его землю Короткомордых ждёт великое будущее. Так же он, наверняка не без подстрекания Гары, заявил, что отныне власть будет передаваться по женской линии. Сам он отказался от имени Вальзара и вроде как ушёл в небытие, хотя на самом деле до сих пор сидит, небось, на посту генералиссимуса.

Так началась эра правления Фриции Гары, и одному Богу известно, когда этой эре придёт конец.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

Глава 23 Лейтмотив

У Эльтаира. Кайа, Дора, Дымка, Лисий Хвост, Эльтаир и его дед.

— Защищайся!

Лисий Хвост, оскалив зубы, кинулся на Кайу. Та ловко увернулась и отскочила в сторону. В тот же миг, не давая лису изготовиться к следующему прыжку, она достала томагавк и бросилась на наставника. Но лис откатился в сторону и одним прыжком оказался на другом конце поляны.

— Давай, Кайа! — крикнул Эльтаир с крыльца.

— Сделай его! — поддакнула Дора.

Лис ухмыльнулся и кинулся в повторную атаку. Кайа приготовилась в очередной раз отскочить, но Лисий Хвост учёл и это. Он махнул длинным хвостом и сбил Кайу с ног. В следующий миг он пригвоздил Кайу к земле, и они, царапая и колотя друг друга руками и лапами, покатились по поляне.

— Кайа! Кайа! — скандировали «трибуны» в составе Эльтаира, Доры и Дымки.

Кайа попыталась повалить лиса, но наставник был куда сильнее её. Тогда Кайа решила взять не силой, а хитростью. Она перестала сопротивляться и воскликнула:

- Всё, сдаюсь!

Лис хмыкнул и, горделиво подняв нос, отпустил её. Но в следующий миг, Кайа перевернулась на бок и что есть силы пнула противника ногами. Лисий Хвост кувырком покатился через поляну. Он явно не ожидал такого выпада. Кайа схватила его за загривок и поднесла к его горлу томагавк.

— И кто теперь сдаётся?

— Ладно, признаю! — фыркнул Лисий Хвост, и Кайа опустила его на землю. — Признаю, ученик превзошёл своего учителя!

— Победа! — крикнул Эльтаир, и Дора тут же вскочила на ноги, хлопая в ладоши.

Кайа подошла к крыльцу, приветствуемая гордыми и радостными взглядами друзей.

— Молодец! — проурчала Дымка. — Твой брат бы тобой гордился… Что и говорить, Август всегда был хорошим бойцом.

— И где этот боец сейчас? — фыркнула Дора. — Кайа, вот кто истиннный герой!

Кайа села рядом с ними. Лисий Хвост растянулся на полянке, подставив спину солнечным лучам. Прошло несколько месяцев после его встречи с Сибулой. Лис больше не вспоминал её и, казалось, начал свою жизнь с чистого листа. Никто не заговаривал с ним о том происшествии, зная, что это его больная тема.

Как оказалось, в тот раз Лисий Хвост лишь временно вернулся к своим, чтобы показать им, что он жив и с ним всё в порядке. Теперь, когда Лисий Хвост решил «начать жизнь сначала», он воистину стал их союзником. Встретившись с военными, он передал им ложную информацию. Каждые четыре дня он возвращался в город, в свой бар, чтобы никто ничего не заподозрил и не спохватился о его пропаже. К его недолгим исчезновениям все уже давно привыкли.

Даже Дора и Эльтаир успели привязаться к лису. Только Дымка по-прежнему сторонилась его. Лисий Хвост обещал помочь Эльтаиру с его изобретением, но пока уговорил его взять передышку.

В общем, жизнь шла своим чередом. Дед Эльтаира почти весь день дрых, и поэтому в доме на него уже никто просто не обращал внимания, хоть дед и стал неотъемлемым ворчливым атрибутом их жизни.

— Кайа! — окликнул её Эльтаир. — Что с тобой?

Его испуганный голос заставил Кайу обернуться.

— О чём ты?

— Твоё плечо!

Только теперь Кайа почувствовала боль в плече. Тоненькая струйка крови сбегала по руке и капала на землю.

«Хм, не помню, чтобы Лисий Хвост успел меня укусить или оцарапать. Но плечо болит не хило….»

— Ты ранена?

— Пустяки, обычная царапина!

Кайа прислонила ладонь к ране, и её пальцы тут же покраснели о крови.

— Может… рану лучше обработать… — предположил Эльтаир. — А то может загноиться. Кто знает, что у этого лиса было на когтях!

— Эй! Я всё слышу! — возмутился Лисий Хвост.

— Идём! У меня в лаборатории есть пузырёк с Душой Нимфы. Она заживляет раны.

— Эльтаир, не стоит, — улыбнулась Кайа. — Всего лишь царапина!

— Не спорь! — буркнула Дымка. — Тебе дело говорят!

— Ну хорошо! — Кайа нехотя поднялась с крыльца и, зажимая рукой рану, проследовала за Эльтаиром к сараю, в котором находилась лаборатория.

Эльтаир достал из кармана ключ и открыл дверь. Кайа никогда раньше не видела его лаборатории изнутри. Он никого сюда не пускал, кроме, разве что, Лисьего Хвоста. Лаборатория представляла собой большую комнату без окон с высоким потолком и с бьющим в глаза неестественно-ярким светом. В помещении царил полнейший хаос. Все возможные пробирки, пузырьки, книги, карты, дощечки, трубы валялись в абсолютном беспорядке на полу. В углу валялась открытая банка кислотно-жёлтой краски, которая медленно вязкой лужицей расползалась по полу. Именно расползалась, а не растекалась, так как она была достаточно густой консистенции. Полки гнулись под тяжестью уставивших их предметов. Также в лаборатории было несколько длинных железных столов, кресел, похожих на стоматологические, и приборов абсолютно неясного назначения. В углу стоял стеклянный шкаф.

В то время, как Кайа осторожно прошла мимо валяющихся в беспорядке предметов, стараясь не на что не наступить и никуда не вляпаться, Эльтаир подошёл к стеклянному шкафу, открыл его ключом и принялся перебирать баночки и скляночки. Наконец, найдя то, что нужно, он взял в руки небольшой пузырёк с тёмно-зелёной жидкостью. Затем подошёл к Кайе, которая смерила пузырёк недоверчивым взглядом, и откупорил зелье. Лабораторию окутал свежий запах гор и каких-то душистых цветов, неизвестных Кайе.

— Спасибо, — поблагодарила она, забирая пробирку из рук Эльтаира.

Она вытянула руку и перевернула Флакончик Душ верх дном. Зелёная жидкость капнула на рану и зашипела, вспенившись. Кайа поморщилась от неприятной боли, которая, к её удивлению, исчезла в следующее же мгновение, так же неясно, как и появилась. Рана на глазах начала зарастать, оставив после себя лишь небольшой, едва заметный шрамик. Кайа потёрла руку, словно не могла поверить в чудодейственный эффект зелья. Она поставила пузырёк на стол.

— Кайа, — спросил вдруг Эльтаир. — Я вот в книге одной читал, что люди со светлыми волосами и голубыми глазами чувствуют боль сильнее других. Мне, как бы, не то, что принципиально, но для исследований…

Кайа вопросительно посмотрела на него.

— Я не знаю, что чувствуют остальные, так что мне не с чем сравнивать и я не могу дать тебе точный ответ. Для исследований ведь нужна точность, верно?

— В таком случае нужно быть человеком с каменной душой, чтобы смотреть на страдания других и не перекладывать их на себя, — пробормотал Эльтаир, словно не слышал того, что она сказала.

— Любую боль можно пересилить, — озадаченно ответила Кайа. — Душа здесь не причём. В таком случае моя душа всего навсего крепче вашей, но я не скала, не способная к чувству чужой боли. Напротив, чем крепче душа, тем глубже её чувства. Просто… они могут быть скрыты глубоко внутри. Человек сильнее чувства. Любое чувство нужно уметь пересилить.

— Ты бесподобно сражаешься, чувствуешь глубже других, ты умна, твоя душа стойка и крепка, — в глазах Эльтаира блеснул странный огонёк. — Боже, Кайа, я понял, почему это так, — ты идеальный человек! Тот образец, что я искал для исследований!

— Нет, вовсе нет! — рассмеялась Кайа. — Я полукровка. Я далека от идеалов.

— Но только человек делает себя таким, какой он есть, верно? Какая разница, что за кровь течёт в его жилах?

- Если ты хочешь сделать из меня подопытную крысу… — Кайа замолчала на полуслове. И тут она звонко рассмеялась. Кайа смеялась так, что из глаз пошли слёзы. Зато Эльтаир выглядел абсолютно растерянным. Он усмехнулся и тоже начал слабо посмеиваться, недоумевая.

— Это же шутка, да? — рассмеялась Кайа. — Шутка?

— Ну… вроде как… — замялся Эльтаир.

— Я-то думала, ты лишён чувства юмора!

Эльтаир рассмеялся. Кайа смахнула слезу, проступившую у неё на глазах от беспрерывного смеха, и вышла из лаборатории.

— Я слышала голоса, — крикнула Дымка с порога. — Всё в порядке?

— Эльтаир пошутил, так пошутил! — усмехнулась Кайа. Она обернулась, и увидела полный растерянности и недопонимания взгляд, которым сверлил её Эльтаир, выбираясь из сарая. Она прищурилась и любезно улыбнулась ему, а затем, повернувшись, побежала к Дымке и Доре.

Кайа переложила себе на тарелку блинчик, приготовленный Лисьим Хвостом. Сам лис сидел напротив неё, рядом с Эльтаиром. Кайа переглянулась с ним и хихикнула, перехватив его взгляд. Дора вопросительно покосилась на Дымку и пожала плечами.

Блины получились на славу! Что-что, а готовить Лисий Хвост умеет!

Кайа почувствовала на себе взгляд Эльтаира и подняла голову.

— Ну что уже? Говори, хватит сверлить меня глазами!

Дымка с Дорой прекратили перешёптываться и насторожились.

— Есть одно дело, — прямо сказал Эльтаир. — Но вначале я поговорю с Лисьим Хвостом, если вы не против.

Эльтаир вскочил со стула и, даже не убрав за собой тарелку, покинул кухню, и лис, сощурившись, последовал за ним. Кайа проводила их взглядом. Впервые за её пребывание здесь ей стало казаться, что у кого-то из её друзей есть от неё секреты. Тут пахло чем-то не добрым.

Вскоре Эльтаир и Лисий Хвост вернулись обратно.

— В том, что говорит Эльтаир, есть доля правды… — пробормотал лис. — Но я не знаю, выйдет ли из его затеи что-то толковое…

— Так о чём вы говорили? — насторожилась Кайа.

— Эльтаир хочет привлечь тебя к изобретению зелья…

— Почему меня? — хмыкнула Кайа. — Я мало смыслю в химии и зельеварении.

— А тебе и не надо что-то смыслить. Эльтаир хочет сделать тебя… хм… как бы это объяснить… Хочет сделать тебя подопытным образцом…

— Что? Меня? Подопытным кроликом? Эльтаир, шутка, повторённая дважды…

Но Эльтаир отрицательно помотал головой, давая понять, что это не шутка. Улыбка мигом сошла с лица Кайи.

— Что? — пролепетала она. — Сам отравился, решил и других угробить? Себе дороже, да?

— Ты не поняла! — возмутился Эльтаир. — Не совсем так. Ты не подопытная крыса, а образец, с которого я буду делать зелье.

— В смысле?

— Ну… тот идеальный человек, о котором я говорил, помнишь? Чтобы создать зелье идеального человека, мне нужно знать, каким он, этот человек, должен быть.

— Но…

— Ты и Короткомордый и Длинномордый в одном. Ты совмещаешь в себе кровь обоих территорий. Ты понимаешь язык и тех, и других животных. Ты атакуешь, как волчица, и сражаешься, как тигрица. Ты живёшь во тьме, как кошка, но тянешься к людям, как Длинномордый. Ты властна, как львица, но мудра, как лисица. Ни один человек на такое не способен. Твоя мать — знатная Короткомордая, твой отец — прославленный и бесстрашный полководец Длинно…

— И что? — взвизгнула вдруг Дора. — Почему тогда только она идеальный человек? А как же я? Я тоже дочь Бичты и Пята! Я тоже, как волчица и тигрица, львица и лисица! Нет, я ещё лучше! А уж раз на то пошло, то не забывайте про Августа! Он куда сильнее, смелее и умнее этой вашей Кайи!

— Где ты здесь видишь Августа? — огрызнулась Дымка. — Что-то нету нашего сильнейшего и смелейшего среди нас!

— Из-за Кайи и нету! Это она упросила его не прогонять Кенди! Это она не смогла уговорить его! Из-за Кайи Августа нет! Может, он уже умер, а? Всему виной она, так что выбирайте меня лучше!

— В другой раз! — улыбнулся Эльтаир. — Ну что, ты согласна, Кайа?

— А…что мне нужно делать?

— Рассказать всё, что знаешь о суперчеловеке.

— Ну и берите её! Чесать языком она любит! — всхлипнула Дора.

— Ну… я согласна! — пожала плечами Кайа. — Но я не уверена, что у меня есть необходимая тебе информация… я же не знаю, что нужно примешать в зелье, чтобы создать этого суперчеловека. Я вам не учёный!

— Это легко исправить! — хмыкнул Лисий Хвост.

— Ну… тогда идём!

Лаборатория встретила вошедших привычным бардаком. Жёлтая краска окончательно расползлась по полу, но не спешила застывать. Густая жижа приобрела консистенцию желе и упрямо ползла куда-то по неровному полу, останавливаясь, только когда на пути ей попадались какие-то разбросанные по полу предметы. Но, медленно обползая их, краска ползла всё дальше и дальше.

Эльтаир сбросил со стола мешавиеся предметы и развернул какой-то листок бумаги, испещрённый многочисленными записями.

— С чего начать… — пробормотал он.

Кайа покосилась на листок, пытаясь разобрать, что там написано. Лисий Хвост подошёл к столу и встал на задние лапы, положив передние на столешницу.

— Ну что? — спросил он, глядя на Эльтаира.

— Не знаю! — хмыкнул тот. — В голове столько идей! Не знаю, как и поступить…

— Не торопись. Решение придёт не сразу.

— С чего ты начинал тогда? — спросила Кайа.

— Тогда я ошибся.

— Может, мы поймём, в чём ты допустил ошибку, если начнём разбор сначала. Скажи!

— Тогда я решил создать абсолютного человека путём слияния всех абсолютных веществ. Добыл лучших и редчайших Флакончиков Душ. Смешал их, разбавил чистейшей водой из высокогорного источника, чтобы раствор получился не слишком концентрированным…

— И что же пошло не так?

— Хм… сама идея смешения Душ была ошибочной. Какого человека я тогда хотел получить? Героя, которого мы знаем из сказок. Героя, который летает под облаками, извергает пламя, крушит одним ударом горы. Жизнь которого легка, который всегда побеждает, прибегает по первому зову. Но это не герой вовсе. Это суперчеловек, но не герой. Потому что…

— … героя не делает сила, — поддакнула Кайа. — Я всё поняла. Герои — обычные люди, совершившие необычный поступок. Отчаянный поступок во имя спасения остальных. Не все, кто обладает суперсилой — герои…

— Да. И эти герои вырастают в основном не из сильных и имеющих влияние над другими детей, а из тихих, одиноких и часто страдавших в детстве. Из тех, кто часто закрывался в комнате, сидел в углу, обхватив руками колени, смотрел в небо. Из тех, кто видел жестокость и зло и мечтал избавиться от них, сделать мир лучше и чище. Эта мечта…

— … делала их сильнее, — снова подхватила Кайа. — Они хотели стать другими. Они не держали зла к другим, но молча набирали сил, чтобы потом дать мощный отпор. Они питали себя этой мечтой, росли, глядя в небеса и витая в облаках своей мечты, пока не пришло их время. И тогда, собрав сил, они повели людей за собой в тёмный час. Они столько страдали, что теперь не боялись за свою жизнь, были готовы пожертвовать её ради остальных…

— Они знали жизни цену, но умели ценить. Они сильны не физически, а сильны духом. И эта энергия питает их изнутри, подпитывая и остальных. Вот он — герой. Вот она — моя цель.

— Да вы понимаете друг друга без слов! — рассмеялся Лисий Хвост. — Интересно было послушать! Но давайте перейдём ближе к делу! Зелье из Душ создавало суперчеловека, но не того, о котором мечтал Эльтаир. Если честно, оно вообще ничего не создавало. Значит, идею со смешением душ придётся отставить! Как я понял, Кайа и есть тот герой, о котором вы болтаете. Может, и не нужно изобретать зелье? Просто иначе воспитывать детей, чтобы все, как вы там говорите, «одиноко сидели по углам», хе-хе?

— Нет, этот метод не устроит родителей! Кто на это согласится! — покачал головой Эльтаир.

— К тому же, не из каждого страдальца вырастает герой! — добавила Кайа. — Что, если ребёнок будет копить не светлые мечты, а преумножать свои гнев и обиду? И рано или поздно решит отомстить? Тогда из него скорее получиться тиран, а не герой!

— Нужно зелье — проверенное средство, которое даст точный результат, — кивнул Эльтаир.

— Зелье не из слов создаётся, мой юный друг, — фыркнул Лисий Хвост. — Где ты добудешь необходимые ингредиенты? Откуда ты узнаешь, что это за ингридиенты вообще?

— Волки! — неожиданно воскликнула Кайа. Все взгляды устремились на неё.

— Волки?

— Лисий Хвост сам рассказывал, что волки — хранители древних знаний! Может, они нам помогут?

— Попробуй выуди у них эти знания! — буркнул лис. — Волки ни за что не выдадут древние тайны, и ежу понятно!

— Они поймут! Это же для хорошего дела! Почему бы просто не попробовать?

— Ты полна энтузиазма, крошка. Но ты ошибаешься.

— Нет! Волки поймут! Мы ведь хотим сделать лучше! Всему миру лучше!

— Один из законов волков гласит: «Отдай миру то лучшее, что есть в тебе, и получишь в замен то лучшее, что есть в мире». — пробормотал Эльтаир. — Может, они нам и помогут…

— Миру глубоко плевать, есть мы или нет, — отмахнулся Лисий Хвост. — Плевать и волкам. Мы просто звено во всеобщей цепочке, а наше изобретение — звено в цепи других изобретений.

Кайа вздохнула и отошла от спорщиков, оставив их дискуссировать в одиночестве. Сама же она отошла к шкафу с книгами и провела рукой по старинным переплётам. Она посмотрела на свои пальцы и увидела на них серый осадок пыли. Судя по всему, ко многим из этих книг уже давно никто не притрагивался. И тут её взгляд остановился на одной потрёпанной книженции, которая стояла в самом-самом углу, так что её едва ли можно было приметить. Кайа обернулась, чтобы спросить у Эльтаира, может ли она её взять, но тот так яро обсуждал что-то с Лисьим Хвостом, что не обращал на неё ровным счётом никакого внимания. Кайа пожала плечами и взяла книгу, так и не получив его разрешения.

На титульном листе карандашом было написано:

«К. Д. и А. от Дии»

— Так эта та самая книга! — пролепетала Кайа, стоило её взгляду упасть на имя «Дия».

Трепеща от благоговения, она распахнула книгу на первой попавшейся странице и тут же выронила её из рук, когда взгляд её упал на картинку. На ней были изображены монстры, склонившиеся над девушкой в нарядах Короткомордых. Надпись на странице гласила: «И заслышав грохот выстрелов праведной Фриции Гары, дочери великого Просветителя, и слуг её благочестивых, что шли с карой законной существам полукровным, что дети Бичты-кошки и Пята-Пса, побежали они прочь…»

Как в той книге, которую когда-то нашёл в лесу Август…

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Кто такой герой? Кого вы для себя считаете героем?

Персонаж книги, не знавший поражений, — герой? А солдата, погибшего в первом же бою у стены вражеских укреплений, можно наречь героем? Кем надо восторгаться и считать героем своей жизни — персонажем новеллы иль беззвестным борцом за свободу?

Так кто для вас герой — тот, кто раз напился свежей крови, или тот, кто всю жизнь питался падалью?

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

Глава 24 Тема Райпура. Мотив Бастет

Руины Храма Солнца.

Было тепло и спокойно. Тьма сомкнула усталые веки. В спёртом воздухе витал запах гари, а на шерсти осели белые пепелинки, словно они были укутавшим её мягким одеялом.

Бастет потянулась и слабо застонала. Она лежала в темноте, погребённая заживо под грудой пепла. Воздуха не хватало, она задыхалась от запаха горелого, наполнившего её ноздри. Жутко кружилась голова.

«Так, соберись, соберись и успокойся, — сказала она себе и судорожно вздохнула. — Для начала надо понять где я, мало ли, смогу выбраться сама. Только потом звать на помощь, не расходовать зря воздух.»

Она зажмурилась и мысленно направила свои чувства наверх, туда, где над кучей пепла коты Серой Лиги наверняка уже вовсю вели её поиски. И тут в голову ей пришла новая ужасная мысль.

«Что, если никого, кроме меня, в живых не осталось?»

Она вспомнила, как металась в удушливом горячем дыму среди обътой огнём колонады. Как неслись по обеим бокам от неё её соратники. Она вспомнила запах опалённой шерсти, запах слёз, сочившихся из разъетых дымом глаз, запах крови и страха. Она вспомнила надежду, которая забрезжила в её сердце, когда она увидела, как близок выход из храма. Она вспомнила лучи солнца, пробивавшиеся сквозь стену дыма, двор, купавшийся в их мягком белом свете, высокое небо, такое же белое от того сияния… Она вспомнила серые фигуры соратников, которые, вздохнув от благоговения, кинулись вперёд, ослеплённые этим светом, выбравшись из тьмы храма. Они так надеялись на спасение! Они уже чувствовали запах свободы! Как вдруг, стоило её глазам свыкнутся со светом, как она замерла на месте от испуга. Её соратники всё ещё серым морем неслись к выходу, обтекая её потом гладких тел, а она стояла на месте, в страхе округлив глаза. Из снопа света выступили люди в военной форме, и коты, бежавшие в первых рядах, с криками о помощи кинулись к ним навстречу. Бастет вспомнила блеск металла, лязг орудий, недоумевающие крики котов, в последний миг осознавших происходящее, запах крови и её алый цвет на палёной траве… Военные без зазрения совести подняли спасавшихся из пламени котов на штыки и принялись за остальных, пытающихся вырватся из горящего здания.

Она вспомнила, как вместе с остальными метнулась вглубь Храма Солнца, надеясь найти ещё один путь к спасению. Обезумевшие от страха коты кидались прочь из храма из любых возможных щелей, но тут же попадались на штыки военным. Добивали всех, не щадя ни кого. И стариков, и котят, только поступивших на обучение. Бастет метнулась на верхние этажи, надеясь, что они ещё не объяты пламенем. Но огонь был уже везде. Она вспомнила, как застыла у выбитого окна, глядя на расстилающуюся внизу землю. Как подумала, что единственный вариант погибнуть не по воле законников — прыгнуть вниз и расшибиться насмерть по своей прихоти. И тут мимо неё пробежала белая с серым кошка. Сестра Поттера, Крошка, зажав в зубах какую-то книгу, волочила её к окну, спотыкаясь на каждом шагу. У окна она замерла, мяукнула, и на её зов подлетел орёл, взял её за шкирку и потащил вверх. Но тут из лап Крошки выскользнула книга. Крошка пронзительно завизжала, но не рискнула вернутся в горящий храм, а потому, заорав, что есть мочи, отдала Бастет приказ любой ценой сохранить книгу. Сказала, что эта книга небывало важна Поттеру. И Бастет была вынуждена повиноваться её приказу. Раз эта книга так важна для Поттера, бога Храма Солнца, кардинала Серой Лиги, она исполнит этот приказ и сохранит её любой ценой. И тут совсем рядом с ней разорвалось ядро. Бастет и книгу отбросило в разные стороны. Бастет вскочила на лапы и кинулась к ней, но тут обугленный пол под её весом просел, и она с визгом полетела вниз, проламывая своим весом доски объятых огнём этажей.

А потом она очнулась здесь.

Бастет вытянула лапу и почувствовала, как та коснулась чего-то шероховатого. Подтянувшись поближе, она увидела, что перед ней лежала книга с болотисто-зелёной обложкой. Бастет облегчённо вздохнула и наползла на книгу, спрятав её на всякий случай под своим мягким брюхом.

«Итак, где же я? — снова подумала она.»

Как она не пыталась послать свои чувства наверх и сориентироваться на месте, у неё не получалось выяснить её местоположение.

«Странно. У меня всегда было хорошо развито чувство направления…»

Поперхнувшись от новой страшной догадки, Бастет коснулась своей мордочки подушечкой лапы и чуть не вздрогнула от ужаса, когда поняла, что её усы опалились в огне.

— Нет, всё пропало! — пискнула она и зашлась в приступе кашля, так как в горле у неё тут же запершило от нестерпимого запаха гари.

Бастет почувствовала, как подступают к горлу горькие слёзы. Новые усы у неё больше не отрастут. А без усов она не сможет ориентироваться в пространстве, не сможет уверенно двигаться в темноте, не сможет, прикоснувшись к предмету усами, узнавать о нём по прикосновению, не сможет точно и рассчётливо коорденировать свои движения. А, главное, она больше не сможет служить в Серой Лиге!

— Нет! — снова вскричала она и, широко распахнув в горестном вопле пасть, поперхнулась укутавшим её пеплом.

Поняв, что пепел застрял у неё поперёк горла, и она не может больше дышать, она в неистовом ужасе заметалась на месте, расшивыривая золу лапами. Она металась и вертелась, в ужасе вереща и крича, и глотала всё новые и новые порции сажи. Она представила, что так и умрёт, погребённая заживо под копотью и гарью, умрёт, зная, что погибло всё, что было ей дорого, что больше нет ни Серой Лиги, ни её верных соратников, ни её дома…. Нет ничего.

Она металась и рвалась, теряя самообладание и позволив отчаянию захлестнуть её, как вдруг почувствовала, как что-то острое пихает её в бок. Как она не подумала! Ведь военные всё ещё могут быть там, наверху, и теперь точно сбегутся на её крики! Ну и правильно, пусть поднимут её на штыки. Все равно ей больше некуда идти. А без усов в одиночку выжить она не сможет. И тут над её головой послышался голос:

— Бастет, не поддавайся панике, сейчас я тебя вытащу!

Над её головой забрезжил свет, воздух хлынул в её лёгкие. Чьи-то бережные лапы аккуратно стряхнули пепел с её шерсти и ласково подняли с земли, перекатив её на твёрдую поверхность. Затем эти же лапы нажали ей на горло, и она откашлилась, сплёвывая проглоченный ранее пепел. Бастет вяло захлопала глазами, и увидела над собой смутные очертания серого кота с усталыми раскосыми глазами. Она хотела пролепетать «спасибо», но кот ласково лизнул её в ухо, призывая замолчать, и пробормотал:

— Лежи здесь, я принесу тебе воды.

Бастет не хватило сил даже на то, чтобы кивнуть, поэтому она просто сомкнула веки и растянулась на холодном полу. Сверху на неё медленно и редко сыпались белые пепелинки, кружась и танцуя в воздухе, как снег… Если бы не эти обстоятельства, она бы так и подумала, что это не более чем снежинки, которым приспичело посыпатся с неба под конец лета… Ах, если бы это был всего лишь белый снег…

Она не знала, сколько лежала на холодном мраморе, пока кот не вернулся к ней и не бросил к её мордочке пропитанную водой губку. Бастет потянулась к ней и принялась жадно лакать, чувствуя, как с каждым глотком к ней вновь возвращаются силы. Кот отошёл от неё, и через несколько мгновений она услышала странное шуршание. Помотав головой, Бастет поднялась на лапы и села. Она огляделась вокруг.

Она сидела среди развалин бывшего Храма Солнца. Высоко над её головой в потолке зияла дыра неимоверного размера, через которую было видно чёрные от копоти доски верхних этажей и пустое серо-белое небо. Стена тоже была проломлена, в ней зияла оставленная пушечным ядром дыра. Скамеек, раньше уставлявших этот зал, не осталось. Она сидела на одном из уцелевших островков мраморного пола, остальные же плитки либо погибли под натиском пушек, либо были так усыпаны золой, что их и вовсе не было видно. Некоторые пепельные груды были выше самой Бастет. А главное, в этих руинах царила такая прозрачная тишина, нарушаемая лишь редкими шорохами, что даже эти развалины заставляли трепетать от благоговения.

Бастет увидила, что кот, который спас её из-под завала, сидел в дальнем конце бывшего зала. В зубах у него была зажата остроконечная палка, которой он тыкал в груду пепла. Бастет поняла, что он пытается найти их соратников, которые могли сейчас точно так же лежать под золой, как и она несколько ранее.

— Ты спас меня, — подала голос Бастет, и он не откликнулся от разрушенных сводов привчным эхом. — Спасибо, — крикнула она, повысив тон.

Кот никак не отреагировал, продолжив своё занятие.

— Могу я узнать твоё имя? — продолжила кошка. — Извини, все запахи так смешались с гарью, что я…

— Поттер.

— А?

— Моё имя Поттер, — уже громче повторил кот. Он отложил палку в сторону и повернулся к ней, сверкнув мутными от усталости глазами. — Поттер фон Серая Лига.

Бастет вздрогнула, не в силах поверить своим ушам.

— Сам Поттер? — ахнула она.

Но Поттер снова взял в зубы палку и продолжил копаться ей в пепле.

Бастет, опешив, села обратно на место и помотала головой, думая, что ей всё это снится. И тут она заметила за обугленной грудой, раньше бывшей скамьёй, клочок серой шерсти. Встрепенувшись, она кинулась туда и увидела кота, лежавшего на мраморе.

— Эй, ты как? — окликнула она его.

Она услышала, как Поттер за её спиной выронил из зубов палку, и, обернувшись, поймала его полный раскаянья взгляд. Бастет ткнула тело кота лапой и отшатнулась, почувствов, каким он был холодным. Замявшись, она подняла глаза на простиравшийся перед ней холл и завизжала от ужаса, увидев, что везде по его периметру бездвижно лежали кошачьи тела. Спотыкнувшись на месте, она метнулась к Поттеру и, поскользнувшись на полу, расстянулась на мраморе.

— П-прошу меня простить… — выдавила из себя она.

— Нет, не извиняйся, — удручённо вздохнул Поттер, спрятав глаза. — Это я… должен извинятся…

— А? — изумлённо оглянулась Бастет.

— Я… не смог их спасти, — пролепетал Поттер, и тут же изнемождённо повалился на пол, спрятав голову под лапами. — Когда я раскопал их, они все уже были мертвы… Я… Я виноват… Я обязан был прийти им на помощь… Они ждали меня! Я их босс! Я их Бог, чёрт возьми!

Поттер задрал голову к небу и истощно заорал:

— Я их Бог!

— П-поттер… — выдавила из себя Бастет. Она осторожно подошла к свернувшемуся на полу кардиналу и ласково ткнула его носом. — Ты в одиночку… перерыл все эти развалины?

— К чёрту всё, — сдавленно буркнул тот в ответ. — Я, кардинал Серой Лиги, не смог спасти своих подчинённых… Не смог спасти тех, кто в меня верил. Наверное, перед смертью они ждали меня, они из последних сил верили, что я приду на помощь… Как после этого я сам достоин жизни???

— Ты спас меня, — осторожно напомнила Бастет, ткнув его носом в бок. — Не всё ещё потеряно. Давай передохнём, а потом продолжим поиски вместе?

— Чему тебя учили в Серой Лиге, Бастет? — огрызнулся Поттер. — У нас нет права на отдых! Мы обязаны…

— Ну посмотри, до чего ты себя довёл? — опустилась рядом с ним на пол Бастет. — Разве это слова кардинала Серой Лиги? Ты измотал себя поисками, Поттер. Тебе необходимо передохнуть. Если хочешь, я продолжу поиски, пока ты будешь отдыхать.

— Все равно всё уже потеряно, — вздохнул Поттер.

— А?

— Ты думаешь, я настолько ослеплён горем, что не понимаю действительности? — буркнул кот. — Да всё я понимаю. Нет больше никакой Серой Лиги. Нет больше никакого Храма Солнца. Нет больше Поттера фон Серая Лига.

— Тогда…

— Эти раскопки? Это борьба с самим собой. Это я пытаюсь себя пересилить. Пересилить можно любое чувство, верно? Я всё осознаю, но мне до последнего не хочется верить в это.

Поттер замолчал и опустил голову на лапы. Он закрыл глаза и, как показалось Бастет, задремал. Она, оставив его лежать на месте, вздохнула и отошла в сторону, подобрала палку, которой он рылся в золе, и принялась было прочёсывать ею завалы, как тут Поттер вновь подал голос:

— Знаешь, Бастет, а он всё-таки существует.

— Кто существует? — не поняла кошка.

— Автор, Бастет, автор. Меня давно посещала мысль, что есть некто выше меня. Меня величали Богом, но вот я оказался свергнут. Но я до сих пор чувствую благоговение перед кем-то. И этот кто-то остался жив. А коли свергнули мой храм, то я не Бог более. Его же храм разрушить нельзя. Я чувствую, что невзирая на всё, он остался. И останется.

— Я Вас не понимаю.

— Он есть, Бастет. Я это чувствую.

— Вы назвали его автором…

— Да, именно что автором.

— Как в книге?

— Да. Понимаешь, автор властен над своим персонажем, но, чем больше он про него пишет, тем характернее становится персонаж. Когда автор вкладывает в него душу, персонаж сам наделяется душой. И, вроде как, пишет автор, но на любое действие есть воля персонажа. Ведь если бы автор всё мерил по себе, все персонажи поступали бы так, как автор ведёт себя в подобных ситуациях. Но нет, у каждого персонажа свой характер, не похожий на авторский. Так смеем ли мы заявлять, что у персонажей нет души?

Бастет улыбнулась и кивнула. Отложив в сторону палку, она опустилась на землю и подняла глаза в небо, откуда, рассеивая запахи гари, западали первые дождевые капли…

Покачиваясь от слабости, Райпур постучал кулаком в дубовую дверь.

— Кто там? — раздался из-за неё старческий голос.

— Тот, у кого к тебе есть дело, стары й хрыч, — буркнул Райпур, снова стукнув в дверь кулаком.

За окном шёл дождь. Где-то вдалеке гремели громовые раскаты, и мрачное небо, просевшее под тяжестью свинцовых туч, переодически окрашивалось светом лиловых молний. Промокший до нитки Райпур в изорванном и грязном мундире, с как никогда зудящим от боли плечом, рана на котором уже подёрнулась гнилостной коркой, стоял на последнем этаже башни Верслибра у двери в палаты Просвятителя, зажав в руке острую палку, которой ранее перерезал верёвки, связавшие ему руки. Верслибр пустовал после событий недавних дней, так что он смог почти беспрепятственно проникнуть во дворец. Но самое сложное было ещё впереди.

Дверь медленно распахнулась, на пороге показался седой старик, одетый в ночную пижаму. Увидев Райпура, он прищурился, задумчиво погладил бороду и гаркнул:

— Попрошайка, да? Что забыл на верхнем этаже Верслибра?

Райпур понял, что тот попусту не узнаёт в этом грязном, израненном оборванце бывшего генерала.

— Не узнать меня, да? А по чьей это милости? — прошипел он, метнувшись к двери, чтобы старик не успел её захлопнуть.

— Не помнить же мне каждого бомжа, которому ума не хватает пойти работать, — огрызнулся Просвятитель. Он потянул на себя ручку двери, но Райпур решительно преградил ему путь.

— А ты приглядись повнимательней, — буркнул он, приблизившись к старику так, чтобы тот смог его разглядеть. Тот снова прищурился и тут же отпрянул назад, узнав Райпура. Ноги старика подкосились, и он растянулся на пороге, из последних сил пытаясь отползти подальше и забиться в угол комнаты от страха.

— Чур меня! — воскликнул Просвятитель. — Нет, не может быть! Мне чудится, что передо мной сам Райпур! Райпур восстал из вечно мёртвых!

— Вынудили последние события, — буркнул Райпур в ответ.

— Я извиняюсь, извиняюсь за мою дочь! Знаешь, я ведь вовсе не сторонник её политики! Да будет тебе известно… — судорожно запричитал старик.

— Я не держу зла на мою Фрицию. Нечего думать о сытых, когда надо спасать голодных. У меня мало времени. Быстро смотай на оружейный склад и принесли мне самый лучший лук и самые крепкие стрелы, какие только найдутся. И ещё. Принеси-ка Душу Нимфы, плечо болит ко всем чертям.

— Как прикажете, — вздрогнул Просвятитель. — Я Вам и лук, и меч…

— Не надо меч, я плохо с ним управляюсь. Лук неси, да побыстрей. От того, насколько быстро ты выполнишь мою просьбу, зависит жизнь дорогого мне человека.

Просвятитель горячо закивал, вскочил на ноги и кинулся вверх по коридору. Где-то вдалеке снова грянул гром, и капли с новой силой забарабанили по крыше…

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

А что, если и над тобой есть автор?

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

Глава 25 Лейтмотив

Где-то в лесу. Кайа и… ну, угадайте кто.

Кайа спустилась к ручью, где когда-то искала можжевельник для Эльтаира. На этот раз она спускалась осторожно, по уже знакомой тропе. Сев у ручья, она опустила в него руки. Набрав в ладони воды, она умыла лицо и смахнула капли в воздух, так что те, словно маленькие отголоски радуги, засверкали на солнце. Неприятная находка в лаборатории порядком подпортила ей нервы, но лес со своими волнующими запахами, нежными звуками и зелёным светом помогал освежить усталую голову.

Муравьи зачем-то толпились у ручья. Кайа с интересом проследила за ними. Эти маленькие создания не переставали её удивлять.

— Простите, я вас недооценивала! — улыбнулась она. — Вы меня слышите?

В этом она сомневалась. Замечают ли они её вообще? Какая она, наверное, для них огромная… Знают ли эти лесные муравьи вообще о том, кто такой человек?

Она вспомнила, как в детстве Август разворошил муравейник. Муравьи принялись спасать личинки и выносить их из муравейника. Они бежали, объятые паникой, а Август со звонким смехом давил их. Ему было весело убивать, смерть доставляла ему удовольствие. Но что чувствовали при этом муравьи? Они не понимали, за что снизошла на них кара. Не знали, как спастись. Боялись, что их короткая жизнь станет ещё короче через пару мгновений… Затем Бичта отчитала Августа, и он впервые задумался о том, как несправедливо убивать животных. Он отказался есть мясо, спасал мышей от кошки, не мог убить даже комара…

«В чём-то он был прав… Но в чём-то ошибался. Человек хищник по своей природе, с этим надо смириться.»

Кайа легла на поросшую мхом кочку, устремив взор в небо. Она и не заметила, как её начал окутывать сон. Муравьи, зелья, лес, Эльтаир, жёлтая краска… всё смешалось и вихрем пронеслось у неё перед глазами, унося в какой-то далёкий сон…

— Эльтаир! Кайа! Дора! Эльтаир! Кайа! АУУУ! — прорезал воздух громкий крик.

Кайа вскочила. Этот голос был ей знаком.

«Кенди!»

Звук шёл из леса над обрывом. Кайа стряхнула приставший к одежде мох и кинулась в лес. Взлетев по крутому склону, она побежала на голос.

— Кенди! Я здесь! Кенди!

— Кайа! Кайа! Сюда!

Кайа выскочила на полянку, где когда-то нашла кулон, который обронил Лисий Хвост. Посреди поляны стояла Кенди — чумазая, усталая, в изорванной одежде.

— Кайа! — воскликнула она и приветственно взмахнула руками.

Кайа остановилась и отдышалась.

— Что ты здесь делаешь, Кенди?

— Кайа!

Кенди, всхлипнув, перебежала поляну, прижала Кайю к себе и принялась заунывно выть.

— Кенди?

— Прости меня, Кайа! Прости… я… погорячилась тогда… Ты простишь мне эту слабость, да?

Кайа посмотрела в заплаканные глаза Кенди. Она не забыла, как та бросила их. Друг познаётся в беде, и Кенди показала себя с не самой лучшей стороны. Кайа никогда не ценила предательство. Простить можно всё — воровство, оскорбление, даже убийство. Предательство — единственный проступок, который не заслуживает прощения.

— Кенди… — Кайа задумалась, как объяснить Кенди, что не желает заводить с ней дружбу.

Кенди выглядела измученной и усталой. Она выжидающе смотрела на Кайю, ожидая её ответа. Неужели она смогла нарушить главный закон жизни ради давно забытых друзей и прийти сюда? Но ради чего? В таком случае, это обратная сторона предательства… Как же объяснить всё это Кенди, не обидев её?

— Я прощаю тебя, — буркнула Кайа. — Но больше этого делать не собираюсь!

— Спасибо! — глаза Кенди просветлели.

— А теперь докладывай, каким ураганом тебя занесло в наши края?

— Я… Эльтаир писал… Вот я и пришла к нему… к вам.

— Что? Эльтаир писал?

Кайа нахмурилась, подумав о том, что этот очкарик уже во второй раз делал что-то, не поставив друзей в известность.

— И… что он тебе там понаписал, раз это вынудило тебя вернуться в игру? — выдавила из себя она.

— Ну, про вас и про то, что вы живёте с каким-то…

— Лисим Хвостом. Значит, это деньги?

— При чём тут это?

— Ты здесь из-за денег.

— Нет! Ну… и ради денег конечно, но есть же в мире и другие вещи. Ты и Дора, например. С вами было так прикольно! Эльтаир… кстати, я ни разу его не видела. Ну и какой он, этот человек Длинномордых? Красавчик?

Кайа фыркнула. Она представила себе Эльтиара, неуклюже перетаптывающегося с ноги на ногу и учтиво поправляющего на носу очки.

— Ну… тебе он понравиться! Идём!

Кенди подняла с земли сумку и клетку с голубями.

— А зачем птицы? — прищурилась Кайа.

— Это почтовые птицы! Не один почтальон не перенесёт письмо через границу, а птица справиться! Это птицы Эльтаира. Я всех их сохранила и теперь верну ему.

— А почему бы сразу было не отправить их обратно?

— Так… орлы же… — пролепетала Кенди. — По пути обратно, почему-то, всех птиц… ловили орлы…

— А…

Кайа не поняла почему, но вдруг ей стало не по себе при мысли о странных обстоятельствах гибели птиц…

— Ладно. Идём домой.

- Был в городе! — фыркнул Лисий Хвост, сидя за столом. — Знаете, какие новости?

Прошла неделя с прибытия Кенди. Дора встретила её возвращение с необыкновенной для вредной девчонки радостью. Они поселились в одной комнате и вечерами часто долго и громко болтали за стеной. Эльтаир встретил её не менее радостно.

— Вот и воссоеденилась вся наша команда, — вздохнул тогда он.

Зато Лисьему Хвосту и Дымке совсем не нравилась идея её присутствия в доме. Их не покидал страх быть обнаруженными. К тому же, с появлением в доме нового жильца появилось больше работы. Кенди была отнюдь не из тех, кто моет за собой посуду, протирает пыль, стоит упасть хоть пылинке на полу, кто так и рвётся почистить шторы и выбить ковры. Она не делала ровным счётом ничего. Когда назначался субботник, у Кенди вдруг начинала болеть голова, и она проводила день, лёжа на крыльце в наблюдениях за работой остальных.

— Никакой плод не сладок так, как плод чужих трудов, — пожимал плечами Лисий Хвост.

И всё бы ничего, да только Дора стала копировать поведение соседки по комнате. С Дорой и раньше никакого сладу не было из-за её вопиющей вредности и жажды сделать всё с точностью да наоборот, а теперь она стала демонстративно отлынивать от работы, пользуясь привилегиями самой младшей во всей этой компании. Целый день она дремала на солнышке рядом с Кенди или болтала с ней в доме, когда на улице становилось слишком жарко. И никто не осмеливался спорить с прихотями вредной капризулей. В противном случае Дора отвечала истерикой, и Кенди тут же становилась на её сторону. Терпеть двух истеричек в доме было просто невозможно. Их слёзы и истерики действовали куда убедительнее томагавков Кайи, зубов Лисьего Хвоста, когтей Дымки и обещаний Эльтаира выставить их из дома. Что тут и говорить! Кенди пошла характером в символ своего народа — ленивых котов, способных спать сутками, взирая на работу других.

Исследования Эльтаира тем временем зашли в тупик. Он никак не мог понять, как же создать нужное зелье, хоть и проводил дни за чтением книг по этой специальности. А бесконечные скандалы со стороны Кенди и Доры лишь отвлекали его от работы.

К сожалению, ни Лисий Хвост, ни Кайа были не в силах ему помочь. Кайа совершенствовала свои боевые навыки, занялась изучением физики, пытаясь помочь Эльтаиру, но пока её знаний для этого явно не хватало. Тем более, много времени ушло у неё на изучение алфавита Длинномордых, так что даже читая книгу, она понимала в ней не всё. Эльтаир лишь больше отвлекался на неё, пытаясь растолковать ей суть научных изысканий. Похоже, с исследованиями придётся повременить!

— Ну? — буркнула Кайа, обернувшись к Лисьему Хвосту. — Рассказывай!

— Вначале самое интересное. В округе появился некий защитник демократии(если не анархии), рубящий голову каждому, кто подчиняет себе других, издевается над теми, кто ниже по званию, ну, и каждому кто против него, — начал Лисий Хвост. — Никто понятия не имеет, откуда он взялся. Скажу одно — этот юноша не имеет никакого отношения к политике, и ни черта в ней не смыслит. У меня вовсе создалось впечатление, что он не из наших краёв и не в курсе происходящего у нас, зато горазд лезть в чужую нору со своим уставом. Никто не знает, кто он на самом деле — он прячет лицо. Но имечко себе выбрал, конечно, оригинальное — воин Огонь. Огонь правосудия, так сказать.

— Думаешь, он опасен для нас? — напряглась Кайа.

— Сомневаюсь. Он, скорее, сражается на нашей стороне, — вздохнул лис. — Он против существования разных территорий. Против нынешней политики. Хотя, я думаю, коряга смыслит в политике больше, чем он. Но есть и хорошая новость. В городе будет ярмарка. Скорее всего, Эльтаир сможет найти там то, что нам нужно.

Эльтаир задумался.

— Что представляет из себя эта ярмарка? — нахмурился он.

— Как всегда съедется народ, которому есть, чем похвастать. Бабушки как будут представлять какие-то новые блюда, новые растения, отвары. Это представляет для меня интерес. Авось, в следующий раз вернусь в свой бар с целым вагоном новых рецептов. Думаю, что и ты сможешь найти там что-то полезное, мой юный друг. Ты же интересуешься зельями и отварами? А пик программы — демонстрация некого нового оружия, которое было ранее разработано в Бриколлаже, но держалось Фрицем в секрете. Думаю, это будет интересно нам всем, особенно Кайе.

— Так-так… — задумчиво протянула она. — Что за оружие?

— Мини-пушка, как я слышал. Что-то в этом роде. По крайней мере, действует по тому же принципу. Говорят, это оружие настолько удобно и легко, что его можно переносить на руках. Оно похоже на штык, который извергает маленькие пушечные ядра.

— Бред! — хмыкнула Кайа. — Не бывает таких пушек! Пушка, которую можно носить на руках! Ха! Да они весят несколько тонн! А если эта пушка настолько легка, то сомневаюсь, что она способна нанести врагу серьёзный урон!

— Хотя бы ради этого чуда на ярмарку стоит пойти! — усмехнулся Лисий Хвост. — Это поможет нам развеяться, а заодно и раздобыть побольше полезной информации!

— Я вас тут слушаю и диву даюсь! — вмешалась до сих пор молчавшая Кенди. — Тащиться на какую-то ярмарку, ради какой-то тупой пушки! Там будет куча народу, шум, ор! Не отдохнёшь спокойно!

— Полностью с ней соглашусь! — кивнула Дора. — Если вдруг объявиться чудак, который скажет, что изобрёл дом, который можно таскать на руках, вы тоже потащитесь за тридевять земель, чтобы убедиться, что всё это пустая болтовня?

— А как же страх быть обнаруженными? — поддакнула Кенди. — Там будет куча народу, вас обязательно заметят!

— Не думаю, что они нас узнают! — фыркнула Кайа. — Мы изменились за прошедшие шесть лет. Они и тогда не знали, как мы выглядим!

— А как же Воин Огонь? — не унималась Кенди. — Абсолютно неадекватный тип, если верить Лисьему Хвосту! Никто не знает, где он. Вдруг он придёт на ярмарку и устроит резню? Ярмарка, всё-таки, там бандит вроде него может сорвать немалый куш!

— Кенди, уймись! Направь свою неуёмную фантазию в нужное русло! Какой Воин Огонь? Пока это всего лишь непроверенная легенда! Может, и нет этого Огня вообще?

— Прислушайтесь к словам Кайи! — кивнул Эльтаир. — Она ведь дело говорит! Мы пойдём на ярмарку, а Кенди, Дора и Дымка останутся дома. Рабочее время, вот сидите и работайте охраной имущества.

— Дымка будет за главную! — буркнул Лисий Хвост. — Надеюсь, она проконтролирует происходящее! Дорочка, переведи ей!

— А меня что не спросили? — раздался скрипучий голос с лестницы.

Спавший наверху дед был разбужен криками и теперь медленно спускался вниз.

— Коль я ещё не сдох, так не забывайте о моём существовании! Вот молодёжь пошла! Собрались невесть куда, а меня и не спросили!

— Вы… тоже хотите на ярмарку? — робко поинтересовалась Кайа.

— Конечно! Я вам не трухлявый пень! Хочу расшатать старые косточки… Давненько я не бывал на ярмарках. Ну что ж, покажу я вам, как в наше время отрывались… Золотые были деньки!

— Не надо, деда! — шикнул Эльтаир. — Куда тебе отрываться?

— Молчи! Вот какие они теперь пошли! Раньше времени в могилу загоняют! Спорю, коли я умру, это будет не без вины Эльтаира!

Проскрипев это, он плюхнулся на диван и мгновенно уснул.

— Значит, решено? — спросил Лисий Хвост.

— Решено!

Кайа зажмурилась и заткнула уши, не желая слышать спора, доносящегося из-за стены. Кенди и Дора что-то громко обсуждали, а затем Дора начала покрикивать на Кенди с таким истошным визгом, что у Кайи закладывало уши. На её запальчивые слова Кенди отвечала диким протестующим вскриком, явно не выражающим ничего, кроме искреннего возмущения. Даже с закрытыми ушами Кайа продолжала слышать их отчаянный и явно безрезультатный спор. Под конец это закончилось истошным и пронзительным бешеным воем Кенди, который заставил Кайу похолодеть. Вой был жутким — протяжным и необычайно громким. Затем всё стихло.

Кайа подумала, — а не приснилось ли ей всё это? После столь оживлённого спора вдруг стало мертвенно тихо… Кайа слышала, как потрескивает тишина от зависшего в воздухе напряжения, словно тот не успел разрядиться после неожиданной вспышки гнева спорщиков. Кайа хотела, чтобы они затихли, а теперь ей было не по себе от странной тишины, которая, казалось, переходила в вечность. Ожидание доканывало Кайю.

«О чём можно было так оживлённо спорить? Они же лучшие друзья, Дора и шагу ступить без Кенди не может!»

Что и говорить, а в гадости Дора превзошла своего учителя. Острого язычка Доры побаивались все, но до такого ещё не доходило. Как столько гнева и вредности может поместиться в таком маленьком ребёнке? Обидеть лучшего друга, причём так…

Странно, что спор закончился так быстро. Может, Кенди поняла, что спорить дальше бесполезно? Нет, Кенди и Дора не из таких! Они могут спорить и ругаться, пока язык не отвалиться! Всё произошло слишком быстро… Неестественно… И почему теперь так тихо? Уж не убила ли Дора соседку по комнате?

Вопль Кенди до сих пор стоял у неё в ушах…

— Дымка? — окликнула соседей по комнате Кайа. — Лисий Хвост? Вы здесь?

Ей было неприятно находиться в пустой тёмной комнате наедине со своими, пускай и не обоснованными, страхами.

— Где нам ещё быть? — фыркнула Дымка.

Кайа увидела, как кошка, выйдя из тёмного угла комнаты, ступила в пятно лунного света, падавшего из окна. Её серая шёрстка стала серебряной в призрачном сиянии луны, и, когда она двигала изящными мышцами, по ней перекатывались серебристые блики. Глаза кошки тревожно блестели и, отражая свет луны, казались ещё больше. Сама грациозность и элегантность говорили в этой маленькой ночной охотнице. Казалось, что Дымка создана для того, чтобы вечно играть в сиянии луны, завораживая остальных гибкими движения своего тела.

В углу зашевелился Лисий Хвост. Кайа не видела его. Из темноты сверкали лишь суженные хитрые глаза наставника.

— Не нравиться мне это… — пробормотала Кайа.

Дымка чёрной пантерой скользнула к двери, изящно переставляя длинные лапы и нервно повиливая гибким хвостом.

— Ты куда?

— Хочу разобраться! — буркнула кошка.

— Не стоит туда идти… — подал голос Лисий Хвост, угадав планы кошки. — Они затихли, и на том спасибо!

— Вы слышали этот вой? — спросила Кайа. — У меня от него мурашки по коже…

— Я знала, что их дружба к этому и приведёт! — фыркнула Дымка. — Эта Кенди слишком плохо влияет на нашу Дору!

— Сколько себя помню, Дора никогда не отличалась особой дружелюбностью! — буркнула Кайа. — Характер у неё будь здоров! А Кенди её лишь провоцирует!

— Вот я и хочу разобраться…

— Дымка говорит, что идёт к ним…

— Не надо! — прошипел Лисий Хвост. — Это их дело. Если мы вмешаемся, то они снова начнут ругаться. Не знаю как вы, а я не хочу засыпать в этом оре!

— Лисий Хвост говорит, что мы лишь спровоцируем их, — перевела Кайа кошке. — Не буди лихо, пока оно тихо.

— Слишком тихо! — прошипела кошка, но послушно отошла в тень, где, свернувшись калачиком, вскоре уснула.

«И всё же… этот вой… прозвучал… как знак…»

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Что делает нас людьми?

Тот ли человек, кто родился в человеческом теле?

Чем отличен человек от животного?

Человеку от рождения дана величайщая сила, которой не наделён больше ни один в мире зверь. Сила, сравнимая с мощью великой Энергии. Разум.

Но дело в том, что человек не способен проявить истинную силу своего разума, не будь рядом других людей. Представьте, что было бы, если бы каждый человек жил поодиночке, на протяжении всей жизни не контактируя с другими людьми. Как бы тогда он смог проявить себя, как личность? Ведь этот человек, раз уж на то пошло, не был бы даже наделён своим мнением, ибо смотря на мир с одной лишь стороны и не зная о существовании других взглядов, восприятие им мира было бы едино и неоспоримо. Мнение — это вывод человека, сделанный из чужих взглядов на мир и поставленный в противовес им. Если бы человек был один и не сталкивался с другим способом смотреть на вещи, с другими ценностями, другими мнениями, он не смог бы сформировать и мнение своё. Только однобокое и неоспоримое восприятие, которое он бы брал за объективное, в то время как мнение всегда субъективно.

У человека не было бы так же и речи. Ведь ему не приходилось бы разговаривать с кем-то другим. Человек спустился бы на тот уровень, когда ему не требовалось бы сообщение с другими, спустился бы на уровень удовлетворения своих собственных жизненных потребностей. Единственное, что является заботой человека, живущего без окружения других людей, это то, что ему съесть, где заночевать и как обеспечить себе спокойное существование. Человек забыл бы и речь, и мысль, и мнения.

Так многим ли отличен человек, живущий лишь во имя себя и оградивший себя от других, от животного?

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

Глава 26 Тема Райпура. Мотив Крошки

Мярион. Недалеко от руин Храма Солнца.

Крошка открыла глаза и сонно захлопала ресницами. Она лежала на старой черепичной крыше какого-то здания, рядом с ней у водостока, раскинув в стороны опалённые в огне крылья, распластался орел Аймек. Крошка поднялась на лапы, не особенно заботясь о том, чтобы прежде осмотреть своё тело на предмет полученных в пожаре ожогов, и кинулась к птице, грудой бурых перьев свернувшейся на черепице.

— Аймек! — крикнула она, тыкнув друга носом в крыло. — Аймек! Вставай!

Орёл не шелохнулся. По его телу пробежал слабый ветерок, шаловливо взъерошив рваные перья, и тут же откатился назад, словно отказываясь от нежеланной добычи.

— Аймек, встань! — повторила Крошка, пиная орла лапой. — Это приказ, чёрт возьми! Вставай давай!

Птица слабо повела крылом, и Крошка с облегчением вздохнула.

— Вот так-то, — проворковала она, не в силах скрыть радости за то, что её друг остался в живых. Она тут же покачала головой, одёргивая себя. Она — бывший член Серой Лиги, великий воин земли Короткомордых, какое право она имеет трусить перед лицом врага? Она должна быть готова лицом к лицу встретится со смертью и гордо проводить в последний бой своих же товарищей, таких же борцов за свободу. У неё нет права на страх. Даже на страх за других.

Снова надвинув на мордочку серьёзную мину, Крошка буркнула:

— Понял, дурак? Не смей уходить на тот свет, когда у тебя ещё на этом остались дела!

Аймек согласно издал в ответ серию писков и взмахнул коричневым крылом.

— Так, Аймек, боюсь, в огне полегло немало наших товарищей, — вздохнула Крошка. — Но и права на сомнения у нас нет. Сейчас наш священный долг — осведомиться насчёт наших потерь и подсчитать количество погибших с обоих сторон. Не смотри на меня так! — буркнула она, поймав косой взгляд птицы. — Мы серолижники, Аймек, и знали, на что идём. Разве не учили нас с тобой в любой ситуации хранить бдительность? Если кто и умер, их уже не вернуть. Какой резон лить слёзы по погибшим, когда остались живые, реально нуждающиеся в нашей помощи. Вот что, Аймек, лети в восточную голубятню и посмотри, не пострадал ли ненароком в огне кто-то из моих птиц. Затем созови моих охотничьих и все слетайтесь сюда. Я за это время оценю потери со стороны Храма Солнца, и мы с вами решим, что делать дальше.

Аймек снова что-то пискнул и взмыл в воздух. Сделав пару кругов над городом, он отвесно спикировал к главной площади и растворился в утреннем тумане.

Крошка снова вздохнула и, воодушевив себя мыслью о том, что в сложившейся ситуации поддатся панике было бы самым последним делом, и её долг требует совершенно обратного, медленно зашагала на противоположную сторону крыши.

В небе тусклыми лучами цвёл рассвет. Над Мярионом зависли суровые серые тучи. Крошка задрала голову к небесам и взгляд её утонул в армаде серого, поглотившей всё сияние зари. Сегодня небо казалось как никогда далёким и чуждым…

Райпур бежал вдоль восточной стены Верслибра. На ногах его блестели новые сапоги, плечо было перебинтованно, на спине висел лук и колчан со стрелами. Что и говорить, старания несчастного Просвятителя не прошли даром. Бывший генерал был оснащён, можно сказать, по последней моде, и это учитывая то, что он официально уже числился в списке мёртвых.

Но не об горькой его участи нужно было сейчас думать. Слова, произнесённые Наследницей Даавой, до сих пор эхом звенели в его ушах. Он закрыл глаза и тут же перед ним живо встала вчерашняя картина. «Пожалуйста, Райпур, спаси меня.» — сорвалось с её губ, а в следующий миг она отвернулась, дёрнула плечом и исчезла в ночной дымке.

«Я мечтал… спасти всех… — пронеслось в голове у Райпура. — Я не спас никого. Но хоть одному человеку… я дам шанс поверить в его право жить!»

Райпур обежал дворцовую стену и опрометью кинулся в город. Он видел, как уводили куда-то Наследницу, ещё вчера ночью. Что могло произойти с ней за это время? Райпур знал, что для того, чтобы положить конец её жизни, Наследницу свезут за город, а, значит, пока она в Мярионе, ей вряд ли что-то грозит. Если бы смерть настигла Дааву в её же городе, это выглядело бы по меньшей мере странно. Больная девушка сама покинула пределы своего дворца, каким-то образом прошла по городу незамеченной, хоть после недавних проишествий каждый был бы рад встретить её и задать пару вопросов, а потом ещё и умерла отчего-то. В свете последних событий след бы быстро вывел на зачинщика всего этого мероприятия. Фриция не глупа, она не стала бы так рисковать ради того, чтобы нейтрализовать и без того слабого противника. Значит, Наследницу вывезут за пределы Мяриона… Вряд ли кто-нибудь стал покидать город в ночи. Хотя, и этот вариант вполне реален. Но если так, успеет ли Райпур прийти ей на помощь?

Бывший генерал скользнул в узкий переулок, по которому уже маняще разлился запах овсяного печенья, и, убедившись, что его никто не видит, понёсся дальше. Только несколько дорог, по которым способна проехать карета, ведут к выезду из Мяриона в направлении других городов или загородных санаториев. Все остальные дороги либо слишком узки для конного транспорта, а потому являются исключительно пешими, либо ведут к промышленным и рабочим пригородам, куда уж точно не повезут царскую персону. Итак, остаётся по меньшей мере шесть основных трасс… На трёх крупнейших из них, так называемых «торговых», установленны контрольно-пропускные пункты, так как все торговцы и купцы, желающие завезти свой товар в город, заезжают в Мярион именно по этим трассам, дабы их товар был проверен, одобрен и лицензирован. Четвёртая дорога предназначенна для пропуска скота и вообще всякой живности, на случай, если в Мярионе что-то понадобится пастуху или коневоду. На центральной дороге, позже переходящей в Паркетную улицу и ведущий к воротам Верслибра, тоже есть нечто вроде пункта, предназначенного для контроля за оборотом товаров в городе да и порядка вообще. Карету Фриции наврят ли стали бы останавливать на каком-то из этих пунктов, но заметить бы точно заметили. Значит, если посетить все пункты на каждой из центральных дорог, можно получить информацию о том, покидала город карета с Наследницей или нет. Но вот успеет ли он обежать все эти пункты, учитывая, что все они расположены в разных концах Мяриона… а если и успеет, то что, если Наследница выедет из города по одной дороге, пока он будет у другой?

Райпур стиснул зубы. Эх, если бы он был не один! Если бы при нём осталось хотя бы пятеро людей, он смог бы послать их по разным дорогам и сам направится к шестой! К тому же, что, если Наследница Даава уже увезена из Мяриона? А он потратит весь день на то, чтобы в результате так и не застать её ни у одной из дорог?

— Чёрт, — сплюнул Райпур. Всё это было слишком трудно. Он даже не знает, где её искать. Как он планирует её спасать?

«Надо сосредоточится. Сосредоточится и подумать…»

Райпур зажмурил глаза, стараясь представить себе схему города, лентами расходящегося от него дорог… И тут его нога запнулась о камень и он, в последний момент распахнув глаза, рухнул лицом об землю. Его лба коснулась холодная грязь, и рот тут же наполнился песчаным привкусом. Лук, висевший у него за спиной, как бы сам насмехаясь над своим хозяином, съездил ему по затылку, и, Райпур, отплёвываясь от песка и смахивая грязь с лица краем манжеты, сел на колени. Его руки и одежда были чернее грязи, на ладонях кожа стёрлась в кровь, но больнее всего было разочарование и бурлящее внутри него отчаяние, которые он, в отличие от боли физической, никак не мог побороть.

— Чёрт! — повторил Райпур. — Ударить лицом в грязь, в такой момент…

Он сжал ладонь в кулак и занёс её для удара. Но в следующий миг рука его обмякла и он, внезапно обессилев, опустил её на землю.

— Даава… Тикка… Поттер… Серая Лига… — горячо зашептал он, зарываясь ладонью в песок. — Я так, чёрт возьми, мечтал хоть кого-нибудь из вас в кое-веки спасти! Я просто мечтал… мечтал услышать, как кто-нибудь из вас снова, как раньше, назовёт меня своим героем! Я так хотел стать для вас, наконец, тем, кого вы всегда видели в моём лице!

Райпур закусил губу, и по его подбородку потекла тоненькая струйка алой крови. Она каплей стукнулась о землю и багровой лужицей завязла в песке, прежде чем растворится среди дорожной пыли.

— Мда, и это раньше называлось генералом Короткомордых, — раздался голос над его головой. — Сколько раз Вы чёрта помянули за время Вашего небольшого монолога. Послушать Вас, так Вам и жизнь как будто не мила.

— Да пусть к чёрту и катится всё, что связывало меня с этой жизнью, — прошипел Райпур, так и не удосужившись обернуться и узнать, кто с ним разговаривал. — Я не из тех, кто достоин отстаивать права своей шкуры. Но вот Дааву… но вот остальных… я защитить был обязан.

— Был?

— Был. Я не могу их защитить.

— Вы говорите, что не достойны отстаивать права своей шкуры. Но тем не менее хотите, чтобы кто-то разглядел под этой шкурой героя? Кто будет вглядываться, что там у Вас под шкурой этой, когда даже её отстоять Вы не в силах? — проворковал голос. — Ай-яй-яй, а я ведь предупреждала.

Райпур вздрогнул и обернулся. Над его головой, на косяке крыши, сидела фигура кота, против солнца кажущегося чёрным. Кот изящно вильнул хвостом и гибко выгнул спину, будто гордый тем, что знал что-то наперёд Райпура.

— Райпур, жизнь часто даёт нам намёки и знаки, — мурлыкнула кошка. — Вы сами виноваты, что не открыли истине дверь, когда она так настойчиво в неё стучалась.

— Нет у меня времени с Вами разговаривать, — проворчал бывший генерал. — Судя по Вашим словам, Вам известно моё положение, а, значит, наврят ли Вы пожелаете мне промедлений.

— Пфф, каждому на этой земле известно положение генерала Короткомордых Райпура. Райпур мёртв. То, с чем я разговариваю, лишь далёкое эхо его величия. Лишь слабая тень того великого человека. И каждый на этой земле знает, от чьей руки погиб Райпур. Райпур убил себя сам.

Мурлыкнув это, кошка скользнула к водостоку и спрыгнула на землю. Она оказалась белой с серыми пятнами и раскосыми глазами. Райпур мигом её узнал.

— Крошка из Серой Лиги, — прошипел он, смерив её надменным взглядом. — Значит, кто-то из вас таки остался жив.

— Обидно, однако, какого Вы низкого о нас мнения, — фыркнула кошка. — Хотя, мне пока не известно, жив ли кто-то ещё из моих товарищей. За что спасибо Вам, людям из Верслибра.

— Почему это «нам»? Раз тебе всё обо мне известно, тебе ли не знать, что я больше не сражаюсь за честь королевского дворца?

— Но и не сражаешься против него, верно? — глаза Крошки заговорщески сверкнули. — Ведь у Фриции было для тебя особое поручение, не так ли? И ты претворишь её желание в жизнь?

— Тебя не должно это интересовать, — огрызнулся бывший генерал. — Лучше бы позаботилась о своих погибших товарищах.

— Какой толк ворошить кости мёртвым? Они умерли, значит, умерли. Какой смысл заботится об ушедших, когда нужно спасать живых?

Райпур брезгливо поморщился, услышав эту фразу. Как оказалось, Крошка и этот жест не оставила незамеченным.

— Тебя Наследница ждёт, верно? А я ведь и об этом предупреждала, — хмыкнула она. — Но, как смотрю, ты уже повесил руки, раз тратишь время на болтовню со мной, а не на спасение утопающих. Или наша весьма содержательная беседа важнее жизни какой-то слабоумной Наследницы?

Райпур склонил голову, отведя в сторону глаза.

— Я бы без промедления бросился ей на спасение, знай бы, как её спасти, — пробурчал он. — Ты ничего не понимаешь. В мире людей всё не так, как в мире кошек. Всё это слишком трудно. Даже для лейтинанта Серой Лиги.

Он ожидал, что Крошка тут же набросится на него с новыми обвинениями по поводу того, что этот самый лейтинант как раз предсказал наперёд всё то, по поводу чего он теперь ломает голову, но та, наоборот, многозначительно промолчала. Райпур одёрнул себя на том, что и он ведь совсем не знает её мира и не имеет права так утверждать. На примере Марты и Поттера он уже понял, что порой даже кот может стоять ближе к истине, чем человек. Что он знает о боли потери товарищей? Что он знает о том, каково это, когда твой храм обстреливает тот, кто столько лет жил с тобой бок о бок? Что он, живший в своём выдуманном мирке, не вылезавший за пределы дворца своей Фриции, получивший свой титул лишь благодаря заслугам отца, вообще знает о том, как жесток бывает мир к котам и людям? Что он вообще знает о жизни в этом суровом мире?

— Не уничтож я ту книгу, может быть, нашёл бы уже там ответ, — пробурчал он себе под нос, и тут же встрепенулся, когда Крошка подала голос.

— Если это то, что способно вернуть тебя на путь истинный, то, так и быть, я скажу тебе правду, — еле слышно прошептала она. — Мне немного стыдно в этом признаваться, но… книга твоя цела. Я у тебя её… как бы… бессрочно взяла в займы, когда была во дворце. Пока ты пытался отбится от Аймека, ты уронил книгу на пол, а я потом подобрала, заменив копией, написанной у нас в Храме Солнца на случай всякий. Ты сжог именно эту подделку. Настоящая книга всё это время… была у меня…

— Эм… — Райпур нервно сглотнул. Он вспомнил, как потерян был, как успел отчаятся после того, как уничтожил своими руками последний ключ к разгадкам тайн истинной истории его родины. Значит, все его переживания, вся его тревога, вся растерянность… все чувства, что он пережил, БЫЛИ ЛОЖНЫМИ?

— Я боялась, что так оно с Вами и будет, — продолжила Крошка. — И я опять-таки не ошиблась в своих догадках. Вы всё-таки потеряли себя и оплошались. Мы с Поттером посчитали, что для Вашего же блага и для сохранности книги нашей матери было бы лучше, если бы Вы не знали о том, что у Вас на руках всего лишь копия. Ведь если бы Вы уничтожили оригинал…

— Подожди, — перебил её Райпур. — Ты сказала… книга твоей матери?

— Ну да, — кивнула Крошка. — Эту книгу создала наша с Поттером, Ночкой и Барсом мать. Её звали Дымкой. Для её же блага мы как в оригинале, так и в копии стёрли все подписи с её именем. — Таким образом, всё это время вы с Поттером были единственными, кто знал о происхождении этой книги правду…

— Думаю, теперь ничего плохого не приключится, если Вам будет известна правда. Сейчас книга должна быть в лапах одной из наших кошек.

— А если эта кошка уже умерла?

— Она не могла умереть.

— К чему такая уверенность?

— Мы с Поттером… приказали ей не умирать. Тем коты Серой Лиги и отличаются от обычных котов. Ни один серолижник не уйдёт на тот свет, пока у него остаются дела на этом.

Райпур слабо улыбнулся и кивнул:

— Хорошая установка. Раз Ваш с Поттером приказ обладает такой властью… прикажи-ка мне спасти Дааву.

— Что? — вздёрнула голову Крошка.

— Раз ничего поделать я не могу, дай мне напоследок хоть какую-то установку. Чтобы идти вперёд, мне нужна новая цель. Так как я не в силах сам поверить в неё, задай-ка эту цель мне ты. Прикажи мне поверить в себя.

Крошка изумлённо округлила глаза, и Райпур, смахнув грязь с рубашки, встал с колен и слабо улыбнулся.

— Настолько отчаялся, что ищещь надежды в отчуждённых филосовский утверждениях, которые так любят детишки, вычитав в книжках, веточками выводить на песке? — пробурчала кошка, покачав хвостом. — Ты бы лучше…

— Ты не понимаешь? — шёпотом перебил её Райпур. — Я прошу твоей помощи. Раз тебе не понять моих «отчуждённых выражений», скажу просто. Помоги мне. Мне не выиграть эту битву без чьей-то помощи.

— А?

— Что делает нас людьми? Разве то, что мы пытаемся бороться за лучший кусок поодиночке? Разве сила, разве власть, разве то, что у тебя есть то, чего нет у других, делает тебя человеком? Так писали в этой твоей книге? Только то, что мы, как бы жизнь нас не пинала, готовы верить в друг друга, и делает нас людьми. Из города ведут шесть дорог. Одному никак не пройти все шесть в одиночку. Но если бы нас было шестеро, и каждый выбрал бы себе отдельную тропу, мы бы смогли осмотреть каждую из этих дорог.

Крошка застыла, растерянно покачивая головой. Райпур понял, что она раздумывает над его предложением, и про себя взмолился, чтобы она поспешила со своими выводами. Наконец, Крошка медленно и задумчиво произнесла:

— В детстве мать рассказывала нам, что когда-то коты и люди были совершенно разными цивилизациями, — пробурчала она. — Но потом коты начали жить с людьми… Это было давным-давно, когда люди ещё не успели поставить себя выше мира животного. Тогда люди жили скорее по нашему уставу, чем по своим закономерностям. Они строили себе палатки из веток и шкур, если мясо убитых животных и собирали в лесу ягоды. Тогда и переплелись судьбы наших народов. Мы стали жить так тесно и наши культуры стали так зависимы друг от друга, что мы даже стали друг друга понимать. Моя мать сказала, что именно тогда мы, коты, и стали людьми. Когда стали помогать другим людям. Когда их мнение было нами услышано.

Райпур промолчал, не зная, что и ответить. Похоже, кошка всё ещё обдумывала его предложение.

— Знаешь, есть у меня одна догадка… — сказала она, наконец, и глаза её заманчиво сверкнули.

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Ах, как много тайн ещё не разгаданно. Сколько всего ещё несказанно вслух. Я бы многим хотела поделиться с тобой, читатель. Столько вещей о мире, о людях, о себе самой, о которой последнее время я всё меньше и меньше вспоминаю, я хотела бы тебе поведать….

Но иногда приходит время… замолчать (?)

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка.

Глава 27 Лейтмотив

В доме Эльтаира.

Кайа без энтузиазма пыталась подцепить вилкой кусок ветчины. Тот так и норовил выскользнуть, и вилка лишь лязгала по краю тарелки. Но никто не спешил упрекнуть Кайю в создании этого неприятного слуху звука. Да и как бы она объяснила остальным, что хитрая ветчина убегает от вилки?

Все молчали. Воздух потрескивал от напряжения. Кенди и Дора сидели по разным краям стола. Не глядя себе в тарелку, Кенди проделывала какие-то непонятные манипуляции с яичницей, в результате чего та превратилась в некую искромсанную вилкой кашицу. Кенди даже не опускала взгляда на испорченную яичницу, её испепеляющий взгляд был прикован к Доре, которая, в свою очередь, сверлила глазами старую подругу. Дымка и Эльтаир пристально следили за ними, время от времени многозначительно переглядываясь. Они ничего не говорили, но не трудно было понять, о чём они сейчас думают.

Один Лисий Хвост, казалось, не интересовался поведением спорщиц. Протянув лапу через весь стол, он плюхнул себе в тарелку добавочную порцию яичницы. Кайа нервно стукнула вилкой по тарелке, отчего ветчина перелетела на другой её край. Это раздражало Кайю. Мало того, что Кенди и Дора… А тут ещё и эта ветчина! Конечно, она давно могла бы схватить её рукой и положить в рот, а не мучатся, пытаясь подцепить вилкой, но это привлекло бы слишком много внимания, и скопившийся у её друзей гнев непременно обрушился бы на неё.

Лисий Хвост наклонился к яичнице и облизнулся. Покосившись на остальных, он с громким чавканьем запихнул её себе в пасть. Зажмурив глаза от блаженства, он принялся громко хрюкать и пыхтеть, будто пытался заглотить яичницу целиком. Напряжённые взгляды обратились на него, нарушившего «блаженную» тишину своим увлечённым «уплетанием» завтрака. Кайа лязгнула по тарелке вилкой. Лучше бы она этого не делала…

Ветчина, оттолкнувшись от вилки, перелетела через весь стол. Кайе казалось, будто она видит всё в замедленной съёмке… Медленно и величественно под полными восхищения и ужаса взглядами её завтрак пролетал над другими кушаньями. Все смотрели только на ветчину, которая, наверно, чувствовала себя королевой, столь величественно и неожиданно представшей перед своими подданными, опровергнув версию, что свиньи не летают…Перелетев через стол, ветчина гордо и невероятно точно, словно была прирождённым снайпером, приземлилась в глаз вылупившейся на Дору Кенди. Сквозь замедленную съёмку Кайа услышала сдавленный рёв «посадочной полосы». Земля ушла у неё из под ног… Лучше бы она взяла ветчину рукой…

Кенди вскочила, завыв белугой, и отвесила сидящему к ней ближе всего Эльтаиру такую затрещину, что тот перевернулся вместе со стулом, схватившись за скатерть. В следующий миг тарелки, чашки, ложки и всё, что только присутствовало на столе полетело вместе со скатертью вниз. Эльтаир истошно завизжал, закрыв голову руками от падающей посуды. Дымка отскочила в сторону и чуть ли не подлетела до потолка от страха, когда рядом с ней с грохотом разбилась тарелка. Отскочив к столу, она ощетинилась и грозно зашипела.

— Дымка! — вдруг истошно вскрикнул Лисий Хвост.

Он спрыгнул со стула и кинулся к кошке. Но было поздно.

Тяжёлый кувшин с водой, стоявший на краю стола, пошатнулся и полетел вниз. Дымка подняла голову, и глаза её расширились от ужаса. Кайа с громким криком кинулась к кошке, но ту от страха словно приковало к земле. Кувшин обрушился на её голову, и дикий хруст ломающихся костей и бьющегося стекла заглушил её предсмертный вопль.

— НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! — заорала Кайа, чувствуя предательский ком в горле.

Кровь застучала в ушах. Казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди…

Кайа перескочила через перевёрнутый стол, всей душой надеясь, что всё это ей только померещилось… Но она уже знала, что ей сейчас предстоит увидеть…

Лисий Хвост, схватив безжизненно обмякшее тело, оттаскивал его от груды обломков, когда-то бывших посудой. Он положил Дымку на землю и отошёл на шаг назад, прижав уши. Он поднял глаза — большие глаза, полные сострадания. Кайа почувствовала, как у неё обрывается сердце…

Кошка лежала на земле в неестественной позе, широко раскрыв пасть в беззвучном крике. Из её пасти струйкой стекала алая горячая кровь, окрашивая белую шерсть на её грудке в багряный цвет. Бока кошки были покрыты кровью. Её глаза широко распахнулись, уставившись куда-то поверх всех стоящих в комнате, в пустоту. Зрачки сузились до узких щёлочек, и не было в них больше того прежнего хитрого блеска…

— Она не могла! — воскликнула Кайа, глядя в глаза сморщившегося от жалости Лисьего Хвоста. — Всего лишь кувшин! Всего лишь…

Кайа замолчала. Лис ничего не ответил, лишь опустил глаза в землю. Кайа почувствовала, как в её глазах вскипают слёзы.

— Она прошла с нами через всю нашу жизнь! Она не… Что же вы молчите!?

Никто не ответил ей. Все отводили глаза, боясь встретиться с ней взглядом. Слеза скатилась по щеке Кайи, коснувшись её губы, и она почувствовала её солёный привкус. Вкус непоправимо. Ноги подкосились, и Кайа упала на колени рядом с телом кошки. Она взяла её на руки и прижала к себе, всё ещё чувствуя тепло Дымки и её давно знакомый запах, который провёл её через всю её жизнь. Кошка бездвижно лежала на её коленях, как будто мирно задремала, устав от сует бурного дня. Но мягкая шёрстка её слиплась от горячей крови, став разом гладкой и неприятной на ощупь. Кайа заглянула в огромные и чистые глаза кошки, надеясь увидеть в них прежний игривый огонёк и понять, что это не больше чем притворство… Но голова Дымки лишь безжизненно склонилась на бок…

— Кайа, мне так жаль… — начал было Эльтаир.

Он подошёл к Кайе и нежно обнял её за плечи, пытаясь утешить, но Кайа с яростью отстранилась от него, отвесив дополнительную затрещину, если ему было мало удара Кенди.

— Это ты во всём виноват, придурок! Какого чёрта тебе понадобилось хватать эту скатерть! — завизжала она, захлёбываясь слезами. — Какая нелепая смерть! Умереть за завтраком из-за какого-то идиота вроде тебя! Я ненавижу тебя! Я всех вас ненавижу!

— Кайа, это был лишь спонтанный рефлекс!

— Рефлекс, говоришь?!

— Вообще-то, — дерзко заметила Кенди. — Это твоя вина, Кайа. Ты могла бы вести себя за столом более эстетично. Это из-за тебя Дымка умерла.

Кайа развернулась, глядя в глаза Кенди, которая с усмешкой смотрела на неё из угла комнаты. В её глазах читалась неприкрытая издёвка.

— Это твоя вина, и только твоя, — снова процедила она.

— А ну повтори?

— Ты убийца, Кайа. Повторить? Могу по слогам! У-бий-ца!

Кайа едва сдержалась, чтобы не вцепиться в лицо дерзкой девчонке. Она придвинулась к Кенди на шаг ближе и заглянула в её тёмные глаза, в которых не читалось ни единой мысли.

— Ты убила её, Кайа, — повторила Кенди, гордо выдержав её взгляд. — Ты и только ты. Ты что, оглохла? Я говорю, — ты убийца!

Кайа замахнулась, сжав руку в кулак, и что есть силы ударила Кенди по её наглой роже, с которой мгновенно стёрлась насмешка. С мстительным благоговением Кайа слышала глухой удар её кулака по её лицу, и Кенди, схватившись рукой за нос и дико завизжав от боли, повалилась на землю. Кайа прыгнула на неё и принялась молотить тяжёлыми кулаками по лицу, точнее, по кровавому месиву, оставшемуся от лица. Созерцание агоний обидчицы опьяняло её, ярость клокотала в груди, и Кайа решила позволить гневу управлять собой. Месть. Как она приятна! Как приятно видеть обидчика, беспомощно корчащегося от боли у твоих ног!

Всё было как во сне. Кайа не видела, куда наносит удары. Она била наугад, но точно попадала в цель. Гнев… надо было раньше прислушаться к его зову. К его силе. Надо было сразу понять, кто такая Кенди на самом деле. Кайа слышала её рёв и сдавленные крики, чувствовала её страх, но продолжала пачкать кулаки в её крови. Один раз с избытком хлебнув горя собственного, ей захотелось заставить и другого глотнуть боли сполна.

И вдруг Кайа почувствовала, что её кто-то с силой оттаскивает в сторону. Кайа принялась вырываться, отбиваясь руками, а ногами продолжая колотить свою жертву в незащищённый живот. Но вдруг мощный удар по голове оглушил её, из носа брызнула кровь. Голова пошла кругом, перед глазами замелькали круги. Кайа попыталась отбиваться, но в следующий миг Лисий Хвост повалил её на землю и, клацнув зубами над её головой, прорычал:

— Кайа, угомонись!

— Отстань! — завизжала она и откинула лиса ногами, но тот тут же впился зубами в её лодыжку, и Кайа взвыла от боли.

Новый удар оглушил её, и она упала на землю. Лисий Хвост, схватив со шкафа верёвку, крепко связал ей руки, привязав её к ножке комода. Кайа попыталась высвободиться, но крепкая верёвка не дала ей даже пошевелиться. Дико зарычав от бешенства, Кайа прекратила попытки освободиться. Она замерла, тяжело дыша и прислушиваясь к рёву в ушах разогнавшейся по жилам крови, и ей показалось, будто преломилось течение времени.

Она видела, как Эльтаир склонился над телом Дымки. Дора и Лисий Хвост помогали Кенди встать. Всё её лицо было в крови. Кто знает, может, теперь она навсегда останется уродом. И в этом её заслуга! Кайи! Пусть Кенди навсегда запомнит этот урок!

Кайа злобно ухмыльнулась и сжала зубы, чувствуя, что стоит кому-то из них хоть немного ослабить сдерживающие её пыл верёвки, и она снова кинется в бой.

Поднявшись на ноги, Кенди подошла к Кайе, и, сказав что-то неразборчивое, что Кайа, как не силилась, не смогла расслышаать, с силой ударила её ногой по лицу. Кайа зарычала и попыталась вскочить, так что даже комод за её спиной затрясся, бренча стоявшей в нём посудой. В ответ на это Кенди ещё раз отвесила ей оглушительный удар сапогом, от которого голова Кайи мигом пошла кругом, но Лисий Хвост тут же оттащил её в сторону. Кайа сплюнула кровь, текущую из повреждённой десны, и с ненавистью уставилась на Кенди, которую оттаскивал в сторону от неё Лисий Хвост.

— Иди сюда, и давай сразимся честно! — прорычала она, поперхнувшись собственным гневом. — Легко бить поверженного, да? Нет, не так…Легко убить другого из-за собственной глупости! За всё надо платить! За всё! И ты заплатишь мне, Кенди! Ты мне ещё заплатишь! Заплатишь за Дымку!

Кайа сплюнула кровь и закашлялась.

— Что, нечего сказать? Ты, мерзавка! Циничная мерзавка! Что, уже сдаёшься? Тряпка! Ты ещё ответишь за свои слова!

— Кайа, хватит! — прорычал Лисий Хвост. — Успокойся! Ты разбила ей лицо. Надеюсь, нос хоть не сломала…

— Значит, всё-таки сломала? Отлично! Может, это послужит ей уроком! Но нос в обмен на жизнь — это слишком маленькая плата! Развяжи мне руки!

— Кайа,…

— Я сказала, развяжи! Я разберусь с ней! Я…

— Замолчи, Кайа! — закричал Лисий Хвост, оскалив зубы. — Я учил тебя боевому искусству ради благих целей, а не сумасшедшей бойни! Найди себе равного противника!

Кайа отвернулась, чувствуя, как закипают у неё на глазах слёзы.

— Знаешь что, Кайа? — уже тише добавил лис. — Я не буду учить тебя сражаться дальше. Ты не умеешь правильно использовать свои силы. Ты представляешь опасность для всех нас.

— Нет! Это не так! — взвыла Кайа, закусив губу.

— Ты могла убить Кенди. Гнев внутри тебя с каждым днём всё возрастает и возрастает и рано или поздно достигнет своего апогея. Ты становишься слишком опасна!

— Но Кенди…

— Для всех нас это потеря. Я знаю, как ты любила эту кошку, но это не повод платить жизнью за жизнь. У нас всех сейчас тяжёлые времена…

— Да что ты понимаешь! Ты когда-нибудь кого-то терял? Тебе легко говорить! Ты богат, влиятелен, тебя все любят. В любой момент ты можешь оставить нас и вернуться к прежней жизни. А Сибула? Да мало ли у тебя ещё таких было и будет? А деньги, украденные ей, все равно ничтожество по сравненью со всем твоим состоянием!

В глазах лиса мелькнула откровенная боль. Он прижал уши и склонил голову, растерянно уставившись в свои лапы.

— Ты права, — к удивлению Кайи, ответил он. — Я, кажется, уже ничего не понимаю. Я, богатенький Буратино, ничего не понимаю в этом суровом мире бедняков. Я найду новую лисицу, а мои доходы с лихвой покроют все утраты. И я могу начинать это с чистого листа столько раз, сколько захочу. Только почерк изменить будет трудно. У моей жизни, пожалуй, нет цели… нет смысла. Я лишь маленький несчастный лис, затерянный в песках времени…

Лисий Хвост склонил голову и поплёлся в угол, где Эльтаир склонился над безжизненным телом Дымки. Кайа почувствовала угрызение совести. Кенди сказала ей правду. Во всём этом только её вина. Кайи. Она убийца. Убийца Дымки… Убийца мечтаний Лисьего Хвоста… Убийца дружбы между ней и Кенди… Убийца надежд Эльтаира…

Кайа перевела взгляд на последнего. Он склонился к Дымке, держа её за лапу и настороженно прислушиваясь к чему-то. Будто прислушиваясь к пульсу.

— Эльтаир? — прошептала она, стараясь заставить свой голос звучать спокойно.

— Тихо! — одёрнул её он.

Вдруг глаза его подозрительно блеснули, и он принялся энергично трясти кошку за плечи. По телу «мёртвой» пробежала судорога, и Дымка, тяжело закашливаясь, сплюнула кровавую пену. Кайа вытаращила глаза, не в силах поверить в увиденное. Глаза Дымки выпучились так, что показались белки, а лапы принялись беcпорядочно дёргаться в судороге. Взгляд кошки по-прежнему был пустым и устремлённым в потолок, но Кайа видела, как бока её судорожно вздымаются с каждым новым вздохом.

— Дымка! — воскликнула Кайа, чувствуя, как голова её идёт кругом. — Она жива! Дымка жива!

С громким топотом по лестнице вниз сбежали Дора и Лисий Хвост, только что сопровождавшие Кенди в её комнату. Они замерли, не в силах сдержать изумления, приковав взгляды к дёргающемуся в судорогах телу. Кайа пожалела, что её руки были связаны. Ей хотелось кинуться к кошке, встряхнуть её, вернуть к жизни, раз ей не под силу вернуться к жизни самой.

Эльтаир кинулся к шкафу, достал пробирку с нашатырным спиртом и поднёс к носу кошки. Та вновь закашлялась, откинув голову в сторону, глаза её лихорадочно забегали по стенам.

— Дымка! — воскликнула Кайа и рванулась вперёд, так что шкаф с посудой за её спиной угрожающе затрясся. — Дымка! Ты меня слышишь?

— Боюсь, что нет, — ответил Эльтаир, не отрывая глаз от воскресшей из мёртвых. — Скорее всего, у неё сотрясение мозга. В лучшем случае.

Кайе не понравились слова Эльтаира. Конечно, Эльтаир смыслил в медицине куда больше всех здесь присутствующих, но…

Дымка сплюнула кровь и слабо застонала. Её хвост и лапы прекратили дёргаться и застыли, слегка приподнявшись над землёй. Эльтаир поднял её и перенёс на диван. Дора быстро метнулась к ней, но Эльтаир жестом приказал ей отойти. Лисий Хвост протянул ему тряпку, смоченную водой, и Эльтаир стёр ей кровь с кошачьей мордочки. Теперь все увидели огромную рану, проходящую по спине кошки и её затылку. Эльтаир положил тряпку на лоб кошки и перевёл взгляд на остальных.

— Боюсь, я не могу ей ничем помочь. Требуется серьёзная операция. Её надо везти в столичную больницу, но вы сами понимаете, что это невозможно…

Кайа с трудом сдерживала слёзы. Неужели Дымка будет умирать на их глазах, а они ничем не смогут помочь!? Нет! Она что-нибудь придумает! На свете есть лекарства от любых болезней!

И вдруг Кайе в голову пришла идея…

— Лисий Хвост! — крикнула она. — Развяжи мне руки! Я смогу ей помочь!

Лис подскочил к ней, смерил недоверчивым взглядом, а затем легко развязал узел и прорычал в лицо:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Кайа выскочила из дома и в пару прыжков оказалась у сарая-лаборатории. Дверь оказалась приоткрытой, и хватило только одного толчка, чтобы распахнуть её. Кайа кинулась к стеклянному шкафу, спотыкаясь о разбросанные в бесконечном и вечном бардаке инструменты. Что-то противно чавкнуло под ногой. Кайа опустила глаза и увидела, что её ботинок увяз в липкой луже жёлтой краски. Но не было времени думать. Схватив со стола ключи, Кайа открыла шкаф и лихорадочно принялась перебирать пробирки. Ей нужна Душа Нимфы! Душа Нимфы! Она помнила, как это тёмно-зелёное зелье в мгновение ока залечило её рану. Вот то, что она искала! Флакончик Душ с зелёным зельем, украшенный камнями.

Схватив Флакончик с Душой Нимфы, Кайа опрометью кинулась в дом, оставляя за собой на траве жёлтые следы. Она вбежала в гостиную, где Эльтаир пытался привести Дымку в чувство. Глаза кошки бегали по стенам, не сосредотачиваясь на предметах. Её бока тяжело вздымались, словно она задыхалась. Время от времени она закашливалась кровавой пеной и слабо стонала.

Кайа оттолкнула Эльтаира и присела рядом с Дымкой, бережно положив её голову к себе на колени. При этом кошка затряслась и задёргала лапами. Кайа затаила дыхание. Кошка склонила голову набок, устремив взгляд куда-то поверх Кайи.

«Нет, нет! Только не сегодня! Только не сейчас!»

— К-кайа? — слабо простонала Дымка, пытаясь сосредоточить сбивчивый взор на ней.

— Не надо! — улыбнулась Кайа, стараясь не плакать, чтобы не пугать раненную. — Не пытайся говорить! У тебя сейчас очень мало сил… — Кайа погладила кошку по боку. — Мы тебе поможем! Всё будет хорошо! Ты, главное, не перетруждай себя разговорами.

Дымка слабо кивнула и тут же сплюнула кровь, которая мигом окрасила её мордочку в алый цвет.

— Я… устала… — простонала она, закрывая глаза.

— Нет, Дымка, не надо! — воскликнула Кайа, но тут же попыталась вернуть голосу прежнюю твёрдость. — Ты ещё успеешь отдохнуть! Потерпи чуть-чуть! Не засыпай!

Кошка уставилась на Кайю поблекшими от боли глазами.

- Я…хочу… спать… — простонала она. — Прости, Кайа… я так устала…

- Нет, Дымка! Не надо! Сейчас, одну секунду! Ты только не засыпай! Слышишь, не засыпай! У меня в руках Душа Нимфы! Вот увидишь, ты поправишься!

Кайа приподняла голову кошки и капнула ей на лоб немножечко зелья. Кошка слабо поморщилась, и Кайа вылила ей на лоб полфлакона. Рана зашипела и запенилась, стремительно затягиваясь.

— Нет, Кайа… — простонала Дымка. — Не надо… Не тратьте на меня…

— Потерпи, умоляю, потерпи! Осталось чуть-чуть!

Кайа поднесла Флакончик Душ к пасти кошки, и та нехотя слизнула пару капель.

— Выпей, пожалуйста, выпей!

Кайа силой открыла кошке пасть и вылила содержимое Флакончика. Дымка задёргалась в жуткой судороге, пытаясь выплюнуть лекарство. Затем закашлялась и устало завалилась на бок.

— Дымка? Дымка! — позвала кошку Кайа, с надеждой сверля глазами её мордочку.

— Ты всё сделала правильно! — одобрительно кивнул Эльтаир, пытаясь успокоить Кайю.

Кайа повернула голову Дымки к себе, и кошка уставилась на неё быстро меркнущим взором.

— Прости, Кайа… — прохрипела та. — Есть, правда, много вещей, которые я бы хотела встретить вместе с вами… Но иногда… приходит время… замолчать…

Затем её глаза закрылись, и кошка перестала дёргаться. Её бока стали вздыматься всё реже и реже, дыхание стало мерным и спокойным.

— Дымка! Не надо, не спи! Открой глаза! Дымка!

Кайа почувствовала, как к глазам подступают солёные слезы. Она приподняла голову кошки и попробовала открыть ей глаза, но те тут же бессильно захлопнулись. Кайа задрожала от страха. В следующий миг из глаз брызнули удушливые слёзы, застилая всё перед взором чёрным, тяжёлым туманом. Она припала к телу Дымки и принялась гладить её шерсть, боясь расстаться с теплом её тела. Кошка не шевелилась…

Лисий Хвост осторожно взял тело кошки из рук Кайи и положил Дымку на подушку, аккуратно подвернув ей под живот лапки, так что она выглядела, как живая, только спящая… Кайа подалась вперёд, пытаясь ещё раз прикоснуться к телу кошки, но Эльтаир отодвинул её в сторону. Его глаза тоже были затуманены слезами, и Кайа увидела в них отражение собственного горя.

— Ты сделала всё, что смогла, — тихо шепнул Эльтаир. — Теперь её жизнь всецело в руках великой Энергии.

— Нееет… — прохрипела Кайа, захлёбываясь слезами.

Эльтаир прижал её к себе и принялся гладить её волосы. Кайа не сопротивлялась. Ей было уже всё равно. Глаза высохли от слёз. Всё смешалось. Всё. Гнев, страх, отчаянье, одиночество, безысходность…

— Если на то будет воля небес, то она оживёт, — слабо улыбнулся Эльтаир.

— Она не умрёт, нет! — всхлипнула Кайа. — Нет! Она воин! И она умрёт смертью воина, а не так… Нет! Она вообще никогда не умрёт! Никогда!

— Потери лишь делают нас сильнее…

Кайа оттолкнула Эльтаира и кинулась в свою комнату на второй этаж. Ей хотелось побыть одной. Только с пустотой комнаты. Наедине с серыми стенами. Как порой одна глупость может изменить всю жизнь!

Захлопнув дверь, Кайа села в угол и посмотрела сквозь окнонное стекло на далёкое, чуждое небо. Оно было по-прежнему безмятежным и бесконечно-синим. Лёгкие пушистые облачка плыли в вышине, некоторые из них походили на растрёпанные перья птиц поднебесья. Они деформировались, раздвигались, и вскоре перья необратимо разрывались на маленькие бесформенные кусочки, которые, постепенно становясь всё меньше и меньше, вскоре и вовсе растворялись в синеве. За время пребывания Кайи на территории Длинномордых ни разу не полил дождь, ни разу не упала с неба хотя бы одна капля. Небо как нарочно оставалось безмятежным и безучастным к судьбе полукровок, словно дразня Кайю тем, как непомерно далеки стали от них теперь небеса.

Кайа задумалась. Ей так надоело прятаться! Интересно, а что будет ждать её там, если она вдруг умрёт? Примут ли на небеса полукровку? А что, если с ней произойдёт, как в легенде с истреблёнными фуриями, которые обязаны вечно скитаться между небом и землёй, не в силах попасть ни к небесным предкам, ни на землю, ни исчезнуть в бездне времён? И передасться ли хоть единому существу её грязная Энергия?

Кайа спешно отбросила эти мысли. Никто не знает, что по ту сторону жизни. Это всего лишь легенды, созданные для услады смертных.

Кайа сиротливо прижалась к холодной стене. Она всегда считала, что одиночество — наказание для неё. Но нет. Пожалуй, нет ничего лучше одиночества. Тишина, покой, свобода действий. Ты не от кого не зависишь, и никто не зависит от тебя. У тебя нет друзей, а значит, тебе не придётся переживать разлуку с ними. Ты можешь делать, что хочешь и как хочешь. Одиночество — это хорошо. Когда можно поговорить с небом, послушать песни листьев и вдохнуть полной грудью воздух свободы… Пожалуй, Август поступил правильно, оставив их. Он просто был не в силах и дальше каждый день переживать за сестёр. Теперь, чтобы с ним не случилось, ответственность за их жизни не лежит на его плечах.

Больше всего Кайе сейчас хотелось провалиться под землю, исчезнуть, улететь подальше. Хотелось вырвать сердце, чтобы оно не саднило внутри. Хотелось стереть память. Проститься с жестоким миром, жертвой которого она стала.

«В чём смысл жить? Жить в страданьях, в горе… Зачем нам это?»

Жизнь всего одна. И смысл её отжечь на этом свете так, чтоб потом не стыдно было уйти на другой. Так если ей мешают жить в её удовольствие, и ей ничего с этим не поделать, есть ли смысл в её существовании?

Кайа посмотрела в небо, но то по-прежнему оставалось безучастно.

«Нет. Если я живу, значит так кому-то нужно!» — подумала она.

Она нужна Лисьему Хвосту. Она нужна Эльтаиру. А может, она нужна и Доре, и даже той же сварливой Кенди, хоть они и сами этого не понимают. Ведь своими жизнями они обязаны ей — Кайе. Благодаря ей они сейчас живут в этом доме. Благодаря ей они все встретились и собрались вместе.

Дверь в комнату распахнулась, и на порог выскочила взмыленная от ярости Дора. Глаза её горели непрекрытым гневом. Подскочив к Кайе, она схватила её за воротник и рывком подняла с пола.

— Что ты себе позволяешь! — завизжала она.

— Отстань! — буркнула Кайа, выскочив из «объятий» сестры.

— Ты видела, что ты сделала с Кенди! Ты только посмотри!

— Зуб за зуб! — фыркнула Кайа. — Из-за неё Дымка чуть не…

— Кстати, чуть не забыла! — взвизгнула Дора. — Эльтаир послал меня передать тебе, что жива твоя Дымка. Но это не стоило той драки, что ты учинила!

Дора, хлопнув дверью, выскочила из комнаты.

Кайа застыла в изумлении, не зная, как ей теперь и поступить. С одной стороны, Дора принесла хорошую весть, и Кайе не терпелось кинуться на первый этаж и осведомиться, что с Дымкой всё в порядке. Но с другой стороны форма, в которой Дора преподнесла эту весть, наводила на мысль противоположную радостной. Неужели Дору абсолютно не тревожит, что там, на первом этаже, умирает та, кто воспитывала их вместо матери, прошла с ними и горе, и радость? Неужели её волнует только то, что Кенди разбила лицо, Кенди, которая и пальцем не шевельнула во имя их блага, а напротив, всячески старалась отравить им существование?

Кайа вышла на лестничную площадку и перевесилась через перила, заглядывая на первый этаж.

— Эльтаир? — позвала она.

Эльтаир вышел из-за угла и кивнул Кайе.

— Дымке нужен покой. Сейчас она спит.

— Спит? Точно?

— Ты помогла спасти её. Спасибо тебе.

— Нет — тебе спасибо!

Кайа спустилась на первый этаж и покосилась на диван. Из-за подушек выглядывал серый кошачий бок, и Кайа с облегчением заметила, что тот ритмично поднимается и опадает.

— Пойдём! — сказала она Эльтаиру, махнув рукой на дверь. — Нужно поговорить с тобой.

— А почему не здесь? Нужно приглядывать за Дымкой!

— Нужно поговорить наедине. Никто не должен нас услышать!

Эльтаир задумался, но кивнул и пошёл за ней.

Глава 28 Тема Райпура

Мярион. Недалеко от Храма Солнца.

— Аймек говорит, что мои птицы доставили письма с интересующим Вас вопросом на все дорожные посты, — дослушав серию писков орла, подытожила Крошка. — Там же, где таких постов не имеется, охотничьи птицы летят вдоль дороги к выходу из города, надеясь обнаружить какие-либо следы кареты Наследницы.

Райпур благодарно кивнул ей:

— Спасибо, — вздохнул он. — Без тебя я бы точно не справился.

— Будешь благодарить, когда мы узнаем что-то о местоположении твоей Наследницы, — фыркнула кошка. — Не стоит рассыпать направо и налево благодарностями только из чувства солидарности.

Райпур устало склонил голову набок и пробурчал:

— Но… без помощи твоих птиц я бы и в правду с места не сдвинулся.

Крошка снова что-то неопределённо фыркнула, но возражать не стала.

Они сидели в каком-то мелком закоулочке, заканчивавшемся глухой серой стеной, из-за которой уныло проглядывал клочёк такого же серого неба. В закоулочек выходила одна единственная дверь, да и та, судя по всему, была запасным входом или выходом для прислуги. Под козырьком у двери в ряд стояли пустые бочки, скорее всего, из-под вина. В противоположном углу горой валялись ящики из-под овощей или фруктов. В одном из таких ящиков и свернулась, лениво свесив вниз лапки, Крошка. Райпур сел на бочку возле неё. Запрокинув голову, он смотрел на врезающуюся в хмурое небо бетонную крышу, и монолит домов убегал из-за его спины в непомерно далёкую мрачную высь.

— Расслабься, нам ещё долго тут сидеть, — буркнула Крошка, подвернув под себя лапку. — Поверь мне, как только моим подопечным станет что-то известно, они мигом пригонят сюда. Быстрее ничего не сделаешь. Печеньку хочешь?

Райпур медленно покачал головой.

— Как знаешь, — повела плечом белая кошка. — В этом ящике остались весьма сносные печеньки.

— Раз уж у нас появилось свободное время, — протянул бывший генерал, покосившись на кошку. — Можно мне задать один вопрос?

— Хм, опять старая песня? — буркнула та в ответ. — Жизнь тебя так и не научила терпению… Ну ладно, давай уже, задавай.

Райпур задумался:

— Как… как ты понимаешь орлов?

— Ха, глупый вопрос! Выучила язык, только и всего.

— Выучила язык?

— Угу. Горло и голосовые связки котов устроены так, что нам не составит особого труда сымитировать крики птиц. А наши уши позволяют нам улавливать малейшие сигналы собеседника. Некоторые птичьи кличи расположены на более низких частотах или подобны ультразвуку и услышать их можно только по колебанию воздуха, которое так отлично улавливает мембрана кошачьей ушной раковины. Человек тоже способен подражать птичьему щебету, но ему никогда не расслышать всех оттенков птичьей речи, так как слух его в разы тупее кошачьего. На основе наблюдений за птицами я выявила, какой сигнал относится к какому предмету или действию, и таким образом сложила эти сигналы в единую языковую систему, — тут Крошка прекратила тароторить, и на её всегда серьёзной мордочке появилось что-то похожее на ласковую улыбку. Вздохнув, она добавила. — Первой птицей, с которой я ещё котёнком начала свои наблюдения за сигналами птиц, был Аймек. Я нашла его ещё маленьким, несмышлённым птенчиком в печной трубе этого дома. Хорошо хоть, что даже будучи глупеньким малышом, он помнил свой язык. Я, добрая душа, взяла птенца себе, выкормила, отогрела. Думала выпустить потом, да он сам не захотел уходить. Так мы стали жить вместе.

Крошка замолчала и подняла глаза к небу. Глаза её светились от теплоты к тому, о ком сейчас были её слова.

— Аймек был моим единстенным другом, — прошептала она так тихо, что Райпур еле её расслышал. — Матери я почти не знала, Барс и Ночка остались в Верслибре, куда мать отнесла нас в детстве, Поттер тогда жил в Серой Лиге. В Серую Лигу вход мне был заказан, что касается Верслибра, то я явно понимала, что жизнь дворцовой киски — это не моё. Я жила во дворах в надежде на светлое будущее, и Аймек стал единственным, кто меня тогда поддержал. Он был единственным, кто позже поддержал меня в желании вступить в Серую Лигу.

— А как ты смогла туда попасть?

— Куда? В Серую Лигу? И правда, меня никогда и ни за что туда бы не взяли, если бы мой брат не успел стать к тому времени её кардиналом, и если бы не мои выдающиеся таланты к языкам. С помощью моих птиц серолижники смогли сообщатся друг с другом, они стали осуществлять важнейщую почтовую связь. Они также могли и могут в свою очередь перехватывать чужую информацию, шпионить за кем-либо, а тот даже и не заметит. Ещё птицы очень помогали при эвакуации, если что…

— Значит, именно благодаря твоим птицам коты Серой Лиги спаслись из горящего Храма Солнца?

Глаза Крошки полыхнули каким-то неистовым огнём, и она резко переметнула на Райпура полный ярости взгляд:

— Нет, конечно! Коты Серой Лиги мертвы! Аймек не нашёл никаких следов их присутствия в Мярионе!

— Это не сарказм. Я верю, что, если бы твои птицы принялись за дело, не один кот Серой Лиги оказался бы спасён.

— Моих птиц не было там. Мы… не смогли ничем помочь моим товарищам.

— Тем не менее, сама-то ты оказалась спасена.

— Слушай, не твоего ума это дело! — мигом вспылила Крошка. — Мёртвым уже не помочь! И вообще…

— Мёртвым не помочь. Но ты могла помочь им, пока они ещё были живыми.

— Я не смогла им помочь, значит, не смогла! Чего тебе ещё от меня этим надо? Уж так уж вышло, извините!

Крошка фыркнула и демонстративно отвернулась.

— Думаешь, мне не больно от этого? — пробурчала она уже тише. — Да я просто всеми силами пытаюсь заглушить свою боль. Любое чувство можно подавить. Что я и стараюсь сделать. Этому нас учили в Серой Лиги. Я знаю, что и у тебя есть повод меня проклинать и ненавидеть. Я знаю, что последнее время между нашими боссами не все было сладко да гладко. Слишком много кошек пробежало между Серой Лигой и Верслибром. Но постоянным упоминанием грязного прошлого меня не сломить. Это не то, что может прижать волю дикой кошки.

— Я не пытаюсь отомстить или что-то в этом роде, — покачал головой Райпур. — Поттер и Фриция больше не наши начальники, а, значит, их разборки — не нашего ума дело. Просто меня действительно интересовал этот вопрос. Прошу простить меня за излишнее любопытство.

Крошка проводила его долгим, усталым взглядом. Но не успела она и слова сказать, как над их головами послышалось хлопание крыльев, и в закуток отвесно спикировал Аймек. Крошка встрепенулась и, вскочив на лапы, поприветствовала его серией писков. Аймек приземлился на верхний ящик и, повертев бурой головой, что-то пропищал в ответ.

— Что он сказал? — вскочил на ноги Райпур, так, что бочка, на которой он сидел, перевернулась. Крошка шикнула на него, призывая замолчать, и Райпур, извинившись, наклонился и, снова извинившись, поднял бочку и поставил её на место.

— Ага, всё понятно, — бросила Крошка, наконец. Повернувшись к Райпуру, она сообщила. — Не выежзала нигде из города твоя Наследница. Она всё ещё в Мярионе.

— Фух, — вздохнул Райпур, стерев рукой со лба пот. — Тогда где она?

— Рано или поздно она все равно, по твоей теории, покинет Мярион, верно? Остаётся просто сидеть и ждать, пока она не объявится на какой-либо дороге. Сейчас о другом волноватся надо.

— О чём это?

— Как отнеслись на постах к письмам с таким нелестным вопросом? Тем более, раз карета с Наследницей так и не покинула город, наверняка там поймут, что мы ожидаем, что она с какого-то перепугу его покинет. А с чего, они подумают, нам этого ожидать? Как бы они там, не заподозрив ничего странного, не передали о нас весточку в высшие инстанции…

— Но, может быть, Фриция, поняв, что дело может выгореть, вообще решит повременить с убийством Наследницы?

— Сомневаюсь я в этом, Райпур, ох, как сомневаюсь. Сделаем вот что. Аймек, пусть мои птицы так и остаются дежурить на дорогах. Все свободные же пусть летят и обыскивают город. Чуть что заметите, ко мне. Всё ясно?

Аймек согласно каркнул и взмахнул крылом. В следующий миг он взмыл в небо и унёсся ввысь.

— Ты уверена, что они смогут её найти? — спросил Райпур, глядя, как уносится птица в небо.

— Ха, если надо, они и иголку в стоге сена найдут! — усмехнулась Крошка. — Не волнуйся наперёд. Где Наследница сейчас есть, там она и есть. Твоими тревогами её местоположение не изменишь. Так что хватит дрожать, как осиновый лист. Хочешь печеньку?

— Да… давай.

Крошка подтолкнула Райпуру уже успевший зачерстветь кусочек старого печенья, и он жадно вцепился в него зубами, пытаясь припомнить, когда в последний раз ел.

— Слушай, Райпур, могу я, в свою очередь, попросить тебя об одном одолжении? — полюбопытствовала Крошка, наблюдая за тем, как он уплетает угощение.

— Да, я ведь твой должник.

— Можешь со мной пройти к Храму Солнца?

— Что?

Райпур изумлённо покосился на Крошку, но взгляд её был твёрд и решителен.

— Я хочу в последний раз увидеть место, где когда-то был мой дом, — сказала она.

— Не думаю, что развалины бывшего храма это то, что ты желаешь лицезреть, говоря о своём бывшем доме, — недоверчиво пробурчал Райпур.

— Да нет, именно развалины я и хочу увидеть, — покачала головой кошка. — Знаешь, Поттер всегда говорил мне, что, хоть он и нарёк себя Богом Храма Солнца, он не перестаёт чувствовать, что есть в этом Храме кто-то и над ним. Он говорил, что величие этого кого-то останется, даже когда падёт величие храма Поттера. Вот и проверим, прав был мой брат или таки допустил раз в жизни в чём-то просчёт.

— Другими словами, хочешь увидеть лицо истинного Бога? Сомневаюсь, что…

— Думаешь, я не вынесу встречи с тем, что несёт в себе блеск минувшего прошлого? Да, именно это я и хочу увидеть.

Райпур снова бросил на Крошку косой взгляд, но та уже всё твёрдо для себя решила.

— Ладно, идём, — кивнул он, поднимаясь на ноги.

Вместе они покинули сырой закоулок и вышли на серую городскую улицу, пропахшую влажной землёй, тенистыми подвалами и отсыревшим деревом. В воздухе, как перед дождём, витал запах озона. Вместе с ветром низко над землей носилась пыль, и хлопали цветастые, никак не вписывающиеся в дождливую городскую атмосферу, тенты придорожных магазинчиков. Тихо полз по краю дороги кусок какой-то бумаги, с порывом ветра повисший на грязном, как водосточные трубы, бордюре.

На улице было пустынно. Ни души. Райпур, спрятав руки в карманы и пригнув голову, поспешил свернуть в ближайщий переулок, настолько узкий, что выложенные камнем стены домов едва ли не касались его боков. Из окна одного из таких зданий, с крыши которого свисали зелёные стебли посаженных в садике наверху растений, показалась голова какой-то женщины, которая, выглянув из-за грязных створок на мгновение, быстро стянула с верёвки, протянутой между двумя домами, сушившееся на ней бельё, и быстро нырнула обратно.

— Промозгло, — протянул бывший генерал, и Крошка, бежавшая за его спиной, лишь уныло кивнула.

Так они и шли в полной тишине, пока не вынырнули из однообразных дворов на Мостовую Солнца. Мостовая была оцеплена, везде стояли цветастые бордюры и запрещающие знаки, не дающие и близко подойти к Храму Солнца. Нахмурившись, Райпур отодвинул в сторону красно-белую перегородку и шагнул на мощённую камнем улицу, Крошка скользнула следом за ним.

— Аймек-то хоть нас тут надёт? — поинтересовался бывший генерал.

— А ты как думал? — огрызнулась Крошка. — Аймек не дурак, он знает, где искать свою хозяйку.

Райпур кивнул и они, стуча ногами или лапами по сырым камням мостовой, зашагали дальше. Райпур вспомнил, как не так давно шёл по этой же мостовой с другой белой с пятнами кошкой. Только пятна у той кошки были рыжие и чёрные, а не серые, она беспрерывно ворчала, а не шла в полной тишине, и шли они в Храм Солнца по его инициативе, а не по предложению этой кошки. Интересно, как там у Марты сейчас обстоят дела во дворце? Затем память отнесла его ещё дальше, в то время, когда он ребёнком носился в лучах солнца по этой мостовой и радовался тому, как хорошо наслаждаться бегом. Ах, если бы всё всегда было так же просто, как в детстве!

Чем дальше они шли, тем отчётливее вырисовывались в конце улицы очертания руин Храма Солнца. Райпур увидел его стены, выглядящие так, будто огромный кот поточил об них когти, оставив рваные следы на фасадах и сквозные дыры в стенах. Колонны при входе в Храм в беспорядке валялись на земле, потолок обрушился, только в одном месте зияла чёрная дыра, сквозь которую можно было проникнуть в обрушенное здание. Окна были напрочь выбиты, только в некоторых местах торчали длинные стеклянные осколки, похожие на острые клыки саблезубого тигра. Удивительно, но купол Храма, хоть и уцелел лишь наполовину, но каким-то чудом ещё держался. И в целом Храм не переставал внушать своё прежнее благоговение и божественный страх, и даже эти развалины сохраняли какое-то своеобразное великолепие.

Райпур замер в нескольких метрах от ворот Храма. Впереди лежала поляна, где привычная выжженная солнцем трава напрочь скрылась под десятисантиметровым слоем пепла, обломков и щепок. Крошка остановилась рядом с ним и блаженно вздохнула.

Сверху на них, словно снег, падал пепел. Медленно кружась в воздухе, играючи танцуя на ветру, он оседал на плечах Райпура и на белой шёрстке Крошки. Райпур вздохнул, и его дыхание облачком пара взвилось в предгрозовой воздух. Он вытянул вперёд руку, перевернув ладонь, и на пальцы его опустилась крохотная серая пепелинка. Он зажал её между пальцев и медленно перетёр, глядя, как она, подобно песку, осыпалась из его ладони, и ошмётки, на которые она распалась, подхватил седой осенний ветер. Этот ветер всколыхнул шёрстку на спине Крошки, и она, встрепенувшись, вздрогнула.

— Ну что, увидела, что хотела? — спросил Райпур, исподлобья покосившись на неё.

— Да, спасибо, — кивнула она, не отрывая взгляда от развалин.

— Поттер был прав?

— Угу.

— Насчёт этого… второго Бога?

— Угу.

Райпур замялся, не зная о чём ещё и спросить. Крошка стояла, будто прикованная к месту, жадно сверля глазами разрушенные стены. Райпур наклонился, надеясь встретится с ней взглядом, но кошка даже не повернула в его сторону головы.

— Если хочешь, можем пойти туда, поискать твоих товарищей, — осторожно предложил он.

— Нет, не стоит, — отозвалась она. — Итак много времени потратили на то, чтобы дойти сюда. Мы должны ещё твоё дело с этой Наследницей завершить, к тому же, у меня самой теперь забот по горло будет…

— Если для тебя это важно, я готов пожертвовать минутой другой на осмотр руин. Это твой старый дом, твои друзья и соратники, я понимаю, как много это может для тебя значить…

— Нет, это не важно, совершенно, — резко буркнула Крошка, помотав головой. — Я хоть и кошка, но умею расставлять приоритеты. Ха, подумаешь, ну жила я тут, ну и что. Это просто дом, просто здание… С котами другими и не общалась я особо. Со мной поди сойдись характером. Так что хватит строить из себя добрячка, Райпур! Ты ж таких как я на душу не переносишь! А послушать тебя, ишь как любезничаешь, будто и не наплевать тебе на самом деле на судьбу какой-то драной дворовой кошки! Ха-ха-ха!

Крошка звонко рассмеялась, зажмурив глаза, но Райпур, склонив голову, заметил, как на краешках её век проступили прозрачные слёзы. Крошка замотала головой, делая вид, что смеётся, но Райпур догадался, что она просто пытается скрыть свою тревогу и расстерянность.

— Ты… плачешь? — насторожился он.

— Что, плачу? С чего ты взял? — расхохоталась Крошка, отворачивая мордочку в сторону. — Мне просто так смешно над тобой, что аж слёзы на глазах проступили!

Райпур тяжело вздохнул и присел на колени:

— Крошка, нет ничего постыдного в том, чтобы проявлять человечность, — медленно произнёс он. — Нет ничего стыдного в том, чтобы проявлять дружественные чувства к своим товарищам. Знаешь, вот мои отец и мать тоже умерли. И мне не стыдно признаться в том, что я плакал на их могилах. Не стыдно плакать по другим. Вот по себе самому — стыдно плакать.

— Да не плачу я, дурень! — всхлипнула Крошка. Она повернулась к Райпуру мордочкой, и он увидел, как по её щекам в три ручья текут солёные слёзы. — У меня глаза от пепла слезятся, идиот! Дурачина, как ты вообще мог подумать, что бывший лейтинат, что серолижница вроде меня…

— Прости, что вновь нарушаю твои идеалы, но скажу, даже военный, даже генерал вроде меня порой чувствует жалость. Быть бесстрашным не значит быть бессердечным…

— Узнаю добрячка Райпура! Опять читает кому-то нотации! — перебила его Крошка. — А ну пошли отсюда, а то пиши пропала твоя Наследница! Дурак!

Сказав это, она демонстративно отвернулась от ворот Храма и зашагала прочь по мостовой, и Райпуру ничего не оставалось, кроме как зашагать следом за ней. Но тут, посреди дороги, Крошка неожиданно замерла, и, повесив хвост, мрачно обернулась к Храму.

— А я всегда знала, что нечего белой кошке делать в Серой Лиге, — прошептала она. — Конечно! С чего я, дурочка, взяла, что стану первоклассной агенткой! Привыкла котёнком смотреть на мир сквозь розовые очки. Всё казалось, игра это такая. Всё казалась, что это круто.

— Ты о чём? — нахмурился Райпур, обернувшись через плечо на серые развалины.

— В Серую Лигу котов приносят ещё котятами, — буркнула Крошка. — Их с детства воспитывают, с детства тренируют выдержке, стойкости, выносливости… Знай я хоть сотню языков, детство-то я протратила на жизнь в подворотне. В такие места, как Серая Лига, мне путь заказан. Старайся я хоть в сотни раз упорнее любого серолижника, я близко рядом с ним стоять не буду. Потому что они с молоком матери впитали в кровь свой закон, для них не может мир устроен быть иначе… А для меня это всё всё же так противоестественно…

— А?

— Я не могу даже товарищем своим пожертвовать ради общей цели. Я тогда испугалась. И Аймек испугался. И мы бежали вместо того, чтобы спасать остальных. Потому что мы с ним другие. Нам не место в Серой Лиге. И я знала это с самого начала. Ха, зачем я всё это говорю? Только в книжках так бывает, чтоб первый встречный на улице взял тебя да выслушал! Остальные, как минимум, сочтут за полоумную…

— Тебе просто надо успокоится, — тихо вставил Райпур. — Возможно, это был очень сильный удар по твоему мировоззрению. Но мир не так милосерден, как кажется…

— Ну вот, опять ты меня учишь! Ты такой же, как Поттер! Он мне тоже любил байки из этой серии читать! Мол, кошки всё видят не в белом и чёрном, что есть ещё оттенки серого и всякое такое. Это он к тому, что не по цвету шерсти набор в Серую Лигу строился. Хотя и это немаловажно. Мне ли не понимать, что серые агенты все неразличимы, а белого кота любой заметит и запомнит, да потом и узнает в толпе. Видишь, даже окрас моей шерсти сам за себя говорит, что мне в Серой Лиге было не место!

— Ну, знаешь, не стоит быть таким катигоричным, — вздохнул Райпур, пожимая плечами. — А твой брат прав, в мире и правда есть много других дивных цветов. Помимо белого и чёрного есть и красный, как черепичные крыши, есть жёлтый, как весеннее солнце. И такой синий-синий, как вечернее небо. Мир не делится на было и стало. Он играет всеми красками.

Крошка задрала голову к небу и, задумчиво моргнув, спросила:

— Скажи, Райпур… вот сейчас… ты смотришь на небо… оно синее?

— Нет, — изумлённо поведя плечом, отозвался бывший генерал. — Сейчас оно серое из-за туч. Стой, стой, стой! Но так не всегда бывает! — добавил он, увидев, что Крошка снова уныло сгорбила плечи. — Пожалуй, насчёт неба был не самый лучший пример. Да, не мостак я строить заумные фразы и успокаивать людей. Никогда не получалось. Ну просто, как бы, не всё так плохо. Знаю, не очень ободряюще звучит, но я именно это пытаюсь сказа…

— Жаль, — повела лапой Крошка.

— Что? Ну, извини конечно, но…

— Да нет же, — перебила его кошка. — Жаль, что я не могу этого увидеть. Каким синим бывает небо. Для меня… оно всегда такое, серое.

Сказав это, она, согнувшись в три погибели, побрела прочь. Райпур, поняв, что ляпнул лишнего, кинулся следом за ней, но Крошка, обернувшись, осадила его замечанием:

— А может и ваш, человеческий глаз, не способен воспринимать все цвета на свете. Может и вы видите мир не во всём его великолепии. Не во всём его красочном спектре. А может вы вообще, видите всё наоборот, а на деле цвета совершенно другие!

— Ну да, — усмехнулся бывший генерал. — А ведь не проверишь. Ну что ж, тогда все мои объяснения катятся по наклонной. Просто забудь, что я тут сдуру наговорил.

— Как-нибудь переживу, — фыркнула кошка и, резко отвернувшись, продолжила свой путь.

Райпур остался на месте и, проводив её долгим взглядом, снова обернулся на темнеющие вдали очертания того, что раньше было Храмом Солнца.

«А я ведь всё время хотел открыть людям иситину, — пронеслось у него в голове. — И всё же, даже если моё видиние мира ложно… Я бы не хотел проснутся и узнать, что небо на самом деле другого цвета».

Глава 29 Лейтмотив

В доме Эльтаира. Кайа и Эльтаир.

Они вышли во двор, и Кайа рукой поманила Эльтаира в лес.

Так, в полной тишине, они прогулочным шагом достигли оврага, куда Кайа когда-то по неосторожности своей свалилась. Теперь она точно знала, что здесь никто их не услышит и не увидит. Она замерла, облокотившись на ствол старого трухлявого дерева, и окинула взглядом заросли папоротника на противоположном берегу ручья.

— В чём дело? — спросил Эльтаир, останавливаясь рядом с ней. — Вижу, дело настолько важное, что ты скрываешь его даже от друзей.

— Избегаю подозрений! — хмыкнула Кайа. — Не хочу, чтобы они лишний раз возмущались.

— Из серии «Не буди лихо, пока оно тихо»?

— Именно так.

— Это касается только нас с тобой? Это об исследованиях? Ты что-то…

— Нет! Ты чего! Точнее, частично касается. Это касается нас всех.

— Тогда я не понимаю, к чему ты клонишь.

Кайа отодвинулась от дерева и медленно побрела к ручью, скрестив за спиной руки. Эльтаир пошёл рядом с ней, задумчиво глядя на неё исподлобья. Погода была прекрасная, грех не прогуляться по сосновому лесу!

— Тебя устраивает всё, что твориться в твоём доме? — спросила Кайа, когда они зашагали вдоль чёрной ленты ручья, с плеском лижущего песчаный берег.

Она не спешила сразу раскрывать карты. Вначале ей было важно услышать мнение Эльтаира. Иначе он мог бы просто не понять её! Но, если прежде она услышит его собственное мнение насчёт Кенди и Доры, ей будет спокойнее выдвигать её личное мнение.

— Ты о Дымке? — промолчав, поинтересовался Эльтаир.

— И о ней в том числе. Но разве это всё, что тебя тревожит?

— Ну… Я… как бы… — замялся очкарик.

— Что?

— Меня не устраивает Кенди… и твоя сестра… Прости, я не хотел тебя обидеть! Они ведь твои друзья…

— Да уж, такие друзья, что и морды им не жаль расквасить!

— Они просто постоянно ссорятся. И ровным счётом ничего не делают. Они лишь обуза для нас! Вот что я считаю! — высказался Эльтаир и смущённо отвёл глаза, боясь, как бы он снова не ляпнул лишнего.

Кайа остановилась и довольно ухмыльнулась, ковырнув ком земли краем ботинка. Значит, Эльтаир придерживается того же мнения, что и она.

— Тебе сегодня досталось… — протянул Эльтаир, смущённо глядя на Кайю. — Лисий Хвост думал и вовсе оставить тебя привязанной к шкафу на целый день. Как бы в наказание. Но нам потребовалась твоя помощь, и вот, пришлось… То есть, не пришлось, а…

— Ты правда считаешь, что это я во всём виновата? — серьёзно поинтересовалась Кайа.

— Нет, конечно! — захлопал глазами Эльтаир. — В произошедшем нет твоей вины! Это всё… Кенди! Она такую затрещину мне влепила, до сих пор в ушах звенит!

— А если честно?

Эльтаир тоже остановился и вопросительно покосился на Кайю.

— Что ты думаешь на самом деле? Я виновата? — повторила она.

— В конфликте всегда виноваты обе стороны, — вздохнул Эльтаир. — Но у тебя не было другого выхода.

Кайа задумалась.

— Так не может продолжаться и дальше! — сказала она, наконец. — Надо покончить с этим!

— Я думаю, нам надо прогнать Кенди пока не поздно! — предложил Эльтаир.

— Это слишком жестокое наказание даже для неё.

— Но разве ты не этого хочешь?

— Сам подумай! Конечно, хочу! Но куда она пойдёт? Домой она уже не сможет вернуться, жить на территории Длинномордых тоже! Её поймают и убьют. Или она сама умрёт в лесах.

— Она может скрываться. Так же, как и ты когда-то!

— Кенди? Скрываться? Не смеши меня! Рождённый ползать летать не может!

— Но мы же не можем её оставить у себя на попечительстве!

— Поэтому я и спрашиваю тебя, что нам делать! Если бы всё было так просто, не стала бы я обращаться к тебе за советом!

— А спросить Лисьего Хвоста?

— Не думаю, что он захочет со мной разговаривать после того, как я нагрубила ему насчёт Сибулы.

Эльтаир склонил голову набок и задумался:

— Я, кажется, придумал наказание для наших белоручек! Заставим их почистить дом: помыть везде полы, протереть пыль, полить цветы, застирать шторы. А заодно пусть поработают в саду. Я давно хочу там посадить пару деревьев, да всё руки не доходят!

— Отличная идея! — улыбнулась Кайа. — А то я уже устала в одиночку выполнять всю грязную работу!

— Согласен!

— Значит, с ними решено. А Дымка?

— Она выкарабкается. Возможна потеря памяти или лёгкое помутнение рассудка… Главное, что все мы живы и… ну ладно, пускай, не совсем здоровы, но мы вместе и мы противостоим любой неприятности!

— Ненавижу оптимистов! — улыбнулась Кайа, не теряя праздного настроя духа. — Не смотри на меня этими щенячьими глазами. Мы оба прекрасно знаем, что дела обстоят хуже некуда. Но надежда умирает последней. Так что вперёд! В день грядущий!

— Думаю, нас обыскались дома, — осторожно вставил Эльтаир. — Мало ли, Кенди и Дора устроили новую заварушку…

— Меня в данной ситуации беспокоит другое, — снова перешла на серьёзный тон Кайа. — Твой дед. Сейчас он вернётся и увидит, во что мы превратили гостиную…

— И в кого мы превратили Дымку!

Кайа горько усмехнулась и побежала в сторону леса, слыша за спиной неуклюжие шаги Эльтаира. Вдруг он истошно взвизгнул и упал на землю.

— Эльтаир! — воскликнула Кайа и кинулась было к нему, но тут он поднялся на ноги, неловко поправил съехавшие набок очки и улыбнулся:

— Всё в порядке, просто коряга…

Кайа улыбнулась ему в ответ.

Они вышли из леса, и Кайа, услышав шум, доносящийся из дома, поняла, что её опасения подтвердились.

Она пулей влетела в дом и замерла, увидев стоящего посреди комнаты деда. Она ещё никогда не видела, чтобы человеческий подбородок опускался так низко. Глаза деда Эльтаира вылезли на затылок, а рот отвис, будто он пытался проглотить целиком кабана. В углу, смущённо отводя взгляды и застенчиво скрестив руки за спиной, пристыженно стояли Кенди и Дора.

— Это старый семейный сервиз! — взвыл старик, всплеснув руками. — Я берёг его! Это память моей матери, это…

— Я знаю, дед! — кинулся к нему Эльтаир. Он вбежал в дом, наспех скинул обувь, и, подскочив к деду, взял его за руку. — У нас случилось ЧП, в результате чего посуда…

— Гостиная и кухня! Мои гостиная и кухня! — завизжал дед, встряхнув побледневшего Эльтаира за плечи. — Как ты мог такое допустить? Неужели семейные реликвии для тебя ничего не значат?

— Деда, это не я! — проблеял Эльтаир, всё ещё трясясь от страха. — Это случилось из-за Кенди!

Кенди возмущённо завизжала, но стоило Кайе пригрозить ей кулаком, тут же смолкла.

— А ты, оболтус, где ты был в это время? — не унимался дед. — Болтался со своей дрянной девчонкой в лесу? Я знал, всегда знал, что…

— Деда, не смей так говорить о Кайе! Тем более, в её присутствии! — воскликнул Эльтаир, и щёки его раздулись и покраснели от смущения, вызванного тем, что он посмел идти поперёк мнения деда. — Она не виновата, что ваши с ней взгляды расходятся! И вообще, она не какая-то тебе девчонка! Она вообще превосходный человек и наш товарищ, вот как! Хочу, чтобы ты знал это!

— Тамбовский волк тебе товарищ! — зарычал дед. — Ты… ты не достоин зваться Игкайтом! Ты позоришь честь нашей семьи!

— Ты не так запоёшь, когда мои изобретения…

— Не спорь с дедом, — мягко заметила Кайа, вставая между разгорячёнными родственниками. Она осторожно повернулась к пылающему от возмущения деду и, гордо подняв голову, невозмутимо встретилась с ним взглядом. — К слову, мистер Игкайт, вы должны гордиться своим внуком. Он изобретатель, учёный и отличный друг. И, кстати, он не виноват в том, что произошло здесь утром.

— Не надо было мотаться невесть где! Вот ваш дом, так и занимайтесь его охраной!

— Могу я спросить, а где ВЫ мотались всё сегодняшнее утро?

— Я… — приумолк дед, опуская руки, которыми только что яро жестекулировал в воздухе. — Был в лесу я… Но это, в отличии от вас, моё личное дело…

Он горестно отвернулся, и Кайа настороженно переглянулась с Эльтаиром.

— В город сходить хотел…. — продолжил дед. — Еды дома нет… А теперь и посуды… Вы ж о себе, детки, не позаботитесь. А кому тогда, как не мне…

— Но вы каждый день покидаете дом до обеда. Неужели вы каждый день болтаетесь по магазинам?

Старик наклонился к Кайе и прошипел ей в ухо:

— А вот это тебя не касается, дрянная девчонка. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

Он отстранился и, кряхтя, поплёлся наверх.

— Я схожу в город! — крикнул ему вслед Эльтаир. — А Кенди и Дора уберутся в гостиной. Так или иначе, это теперь их работа…

Кайа провела рукой по мерно вздымающемуся Дымкиному боку. Кошка всё ещё спала и что-то неразборчиво бормотала во сне. Кайа не хотела её будить. Она положила на лоб Дымке тряпку, смоченную водой, и кошка вздрогнула от холодного прикосновения мокрого куска ткани. Затем она вновь мирно засопела. Кайа потрогала её лоб. Жар спадал. Это был хороший знак.

За окном было уже темно. Синие сумерки тёмным одеялом окутали лес, лишь туман местами выглядывал из-за деревьев. На небе лукаво подмигивали первые звёзды. Давно пора было идти в кровать, но Кайа не хотела покидать кошку. Дымка на протяжении стольких лет зорко берегла их сон. Пришло и её время позаботиться о ней.

Заскрипели доски крыльца, и дверь, хлопнув, открылась. Нагружённый пакетами с едой, в дом ввалился Эльтаир.

- Ты не спишь? — ахнул он, увидев Кайю. — А где Кенди и Дора?

— Они уже отдыхают! — улыбнулась Кайа. — С горем пополам убрались и теперь дрыхнут! Сопят, как сотня барсуков!

— А ты?

— Решила посидеть с Дымкой! Не беспокойся, жар спал! Она спит.

Эльтаир оставил пакеты, скинул ботинки и подошёл к кошке. Склонившись над ней, он вначале потрогал её лоб, затем прислушался к её мерному дыханию.

— Ей, и правда, лучше! — улыбнулся он. — Ты спасла её, Кайа!

Кайа смущённо потупила взгляд.

— У меня есть для тебя небольшой подарок! — улыбнулся Эльтаир, протягивая Кайе сжатую в кулак ладонь. Кайа вытянула вперёд свою руку, хлопая глазами от удивления, и Эльтаир, перевернув ладонь, положил на её руку два каких-то пёстрых клочка бумаги. Кайа поднесла одну такую бумажку к лицу и, прочитав написанное на ней, поняла, что это был билет на ярмарку, о которой недавно рассказывал Лисий Хвост.

— Значит, мы идём? — обрадовалась она. — Всё-таки идём?

— Ну да! Почему бы и нет?

— Но тут два билета. А как же Лисий Хвост?

— Ему-то точно хватит денег на билет! Буду я тратиться на миллиардера! Если он захочет с нами пойти… Сегодня он казался мне не особо дружелюбным! Ты только представь, — протянул Эльтаир, присев на диван рядом с ней и Дымкой. — Ярмарка, цветастые ларьки, цветы, музыка, еда и напитки…

— А ещё толпа народа, только и желающая схватить и прикончить жалкую полукровку!

— Не думаю, что они узнают тебя! К тому же, ярмарка идёт до глубокой ночи. Если мы пойдём вечером, то наверняка народу там будет не так много, как днём.

Кайа слабо улыбнулась, пытаясь сама убедить себя в этом.

— Иди отдыхать! — снова подал голос Эльтаир. — Я купил лекарство для Дымки, а сейчас приготовлю ей лечебный отвар. Ещё у меня тут таблетки есть от головной боли… Можешь, короче, не волноваться на её счёт! Она в надёжных руках!

— Хотелось бы в это верить, — улыбнулась Кайа, и, последний раз проведя рукой по серой кошачьей спине, зашагала в свою комнату.

Глава 30 Тема Райпура. Мотив Марты

Мярион. Дворец Верслибр.

Марта лежала на подоконнике, подвернув под себя лапки, и долго и печально смотрела сквозь оконное стекло. Отсюда, из окна верхней башни Верслибра, ей виден был разве что клочёк серого неба да зубчатая дворцовая стена, врезающаяся в чистоту небес неровной, зазубренной линией. Марта подалась вперёд, прижавшись к стеклу, так что то подёрнулось белой дымкой её дыхания, и подняла глаза в облака, так что у неё мигом пошла кругом голова от ощущения высоты и острой зависимости от близости с землей. Зажмурившись, Марта позволила себе поддасться этому ощущению собственной слабости и нелепости, собственной грузности в этом небесном крае полётов. Отчего-то у неё что-то ёкнуло в животе, стоило ей представить, что, если бы Райпур не успел схватить её тогда, в последний миг, она бы рухнула с этой высоты и разбилась насмерть.

Стоило ей было вспомнить Райпура, как на глаза тут же навернулись слёзы. Какая нелепая, бесславная смерть — быть казнённым собственной госпожой за измену родине! Но, видимо, Райпур сам того хотел — ему ли было не знать, каково это, перечить Фриции. И вместо того, чтобы спасать себя, он зачем-то предпочёл спасти её. Наивный добрячок Райпур! Вечно ему надо было кого-то спасти, то родину свою, то свою честь, то честь глупой дворцовой кошки…

— Райпур, жизнь тебя ничему не научила! — прошипела Марта, поднимая взор в серые тучи. — Ты ж только и твердил, что хочешь всем помочь. Так вот, твоя бесславная смерть никому не помогла! Зачем тебе, дурак, потребовалось умирать?

— Вы что-то сказали? — подала голос из угла Ночка. Марта обернулась на голос и смерила белую с чёрным кошку холодным взглядом:

— Нет, Ночка, Вы верно ослышались, — мурлыкнула она, задрав подборок.

— Авось Вы там что-то, в окне, дельное увидали? — снова задала вопрос дворцовая кошка, поднимаясь на лапки, чтобы подойти к Марте. — Или примерещилось чего?

— Нет, вынуждена Вас огорчить, нет там ничего, достойного лишнего внимания.

— А я смотрю, ты присмирела, стоило Фриции на тебя прикрикнуть, — уже грубее бросила Ночка. — Паинькой притворяешься. Но не на ту напала. Я то знаю, какая ты у нас змеюка. Думала нашу Фрицию извести. Ну ничего, мёртв твой сподвижник, так пусть это тебе и послужит уроком.

Она задрала трубой хвост и вскочила на подоконник рядом с Мартой. Подняв подбородок, она смерила её дерзким взглядом холодных глаз:

— Правильно Фриция сделала, что меня к тебе приставила. Ты вродь и не преступница боле, и осудить-то тебя не за что, и меры никакие не принять, но слежку приставить надобно. Ну ничего, не смотри на меня так злобно, змеюка. Ты ж у нас тут же смирненькой стала, как меня к тебе приставили. Поживём денёк другой, может и перевоспитаешься. Диверсантка.

Марта стойко выдержала её взгляд:

— Вы ошибаетесь, Ночка, думая, что я вынашивала в голове планы против Фриции, — вздохнула она. — Я не меньше Вас желаю нашей территории блага и процветания. Просто я выразила это желание в несколько непривычной для Вас форме.

— Ну ничего, родине послужить ты ещё успеешь, — усмехнулась Ночка. — Хотя я изрядно была удивлена, когда Фриция сразу после твоей мерзопакостной выходки обратилась к тебе с поручением. К тебе, змеюка, а не ко мне, не к другим кошкам. Сомнительно, что мы бы не справились с подбором Наследнице маршрута в санаторий.

Марта поднялась на лапы и под пристальным взглядом Ночки спрыгнула с подоконника:

— Уверена, ты бы справилась, — вздохнула она, зажмурив глаза. — Не знаю, какие у Фриции были мотивы просить об этом меня. На то не было моей воли, и у тебя нет почвы для обвинений.

— А куда ты её определить-то определила? — поинтересовалась надзирательница. — Куда-нибудь за тридевять земель спровадила небось, верно?

— Уж не знаю, отчего, но Фриция просила меня никому не сообщать, куда поехала Наследница, — ответила Марта. — А посему маршрут её путешествия известен мне и только мне. И ответственность за всё, что произойдёт с ней в дороге, несу я и только я. Так что не стану обременять тебя лишним знанием. Это только моя порука.

Марта обернулась и увидела, что Ночка сверлит её таким злобным взглядом, что у неё невольно шерсть на спине встала дыбом.

— Ну смотри у меня, змеюка, — прошипела дворцовая кошка.

— Райпур, смотри, Аймек возвращается! — воскликнула Крошка, махнув хвостом на небо.

Райпур задрал голову и увидел пикирующую к ним с неба тёмную фигуру, стремительно приближающуюся к земле. В следующий миг Аймек приземлился на мостовую у его ног и, повернувшись к Крошке, что-то громко и взволнованно заверещал. Райпур не осмелелся прервать его рассказ вопросом о том, что он говорит, но, наблюдая за реакцией Крошки увидел, как с каждым его словом глаза её становятся всё шире и шире. В следующий миг кошка обернулась к нему, приплясывая на месте от радости, и, задрав трубой хвост, выпалила:

— Только что Аймек видел, как по центральной дороге проехала карета Наследницы!

— Что? — встрепенулся Райпур. — По центральной?

— Да, и едет очень быстро! Бегом!

Райпур кивнул и, достав из-за спины лук, опрометью понёсся по мостовой.

«Центральная дорога, значит… Тут совсем недалеко! Она как раз проходит по этому кварталу!»

Крошка, поскальзываясь на мокрых камнях мостовой, неслась следом за ним, шипя от натуги, а в небе, прямо над их головами, гордо расправив крылья в полёте, парил Аймек. Сейчас, сейчас всё решится! Наследница будет спасена, а козням Фриции придёт конец!

Райпур снова вспомнил её хрупкую фигуру, уходящуюю в сумрак городских дорог, и, словно наяву, услышал её звонкий голос. Она, как тогда, как бы невзначай обернулась, и с её губ сорвалось: «Пожалуйста, Райпур, спаси меня.» Райпур крепче сжал лук в кулаке. Он спасёт её. Он спасёт Наследницу Дааву!

И тут где-то сбоку от него раздался ещё один птичий крик. Райпур обернулся и увидел, что Крошка ошарашённо замерла на месте. Из-за крыши ближайщего дома к ним, хлопая крыльями, вылетел ещё один орёл, внешне и вовсе неотличимый от Аймека. Взволнованно вереща, он опустился на землю рядом с хозяйкой, и Крошка словно остолбенела.

— Что такое? — воскликнул Райпур.

— По дороге для пропуска скота только что из города выехала другая карета Наследницы! — прошипела Крошка.

— Для пропуска скота? — вздрогнул бывший генерал. — Это же противоположный конец города, туда не меньше двадцати минут пути! Но… карета только что была на центральной дороге! Великие духи, да что у них за лошади?

Стоило ему это сказать, как в небе появилась ещё одна птица. Она точно так же спустилась к Крошке и повторила сигнал, который Райпур уже дважды слышал от птиц предыдущих.

— Казбек только что сказал, что пару минут назад на контрольно-пропускном пункте для торговцев мехами видели карету Наследницы, — выдохнула Крошка, и шерсть на её спине встала дыбом.

— К-как? — воскликнул Райпур, чувствуя, что потихоньку начинает поддаваться панике. — Как такое возможно? Как карета может с такой скоростью хаотично перемещатся по городу? Может, твои птицы обознались?

— Мои птицы никогда не ошибаются! — сквозь сжатые зубы прошипела бывшая серолижница. — Карета действительно успела побывать в трёх концах города за промежуток времени меньше чем в пять минут. В этом не может быть ошибки.

— Карета не может перемещатся с такой скоростью! Что, чёрт возьми, происходит?

— Кажется, я начинаю понимать, — протянула Крошка. — Скорость тут не при чём. Никто и не перемещал карету в разные концы города.

— Пфф, тогда я совсем запутался. Как тогда…

— Всё просто. Это не одна и та же карета. Они все разные.

— Что? И в каждой по Наследнице?

— Да нет же! Из Верслибра в одно и то же время выехали несколько абсолютно одинковых карет. Каждая из них поехала по одной из дорог предполагаемого маршрута. Внешне они действительно не отличимы друг от друга, но только в одной из них будет Наследница.

Райпур поморщился.

— Выходит, Фриция обо всём догадалась, — вздохнул он. — Люди с постов доложили ей о письмах со странными запросами. Все наши старания коту под хвост…

— Ну вот, опять он опускает руки! — съязвила Крошка. — Я уже отдала Аймеку приказ любой ценой проникнуть в каждую из карет и узнать, в которой из них Наследница.

— Думаешь…

— Да, думаю. Мы же с тобой в это время должны позаботиться о карете для себя.

— Зачем это?

— Дуралей, кареты уже в пути! Пока Аймек и остальные справятся с их заданием и успеют вернуться сюда с докладом, кареты будут и дальше продолжать движение по маршруту, и, если мы не заручимся парой-тройкой быстрых рысей или хотя бы лошадей, нам ни за что не успеть в срок.

— В Верслибре при повозке Фриции были два гепарда, привезённых из южных провинций, — протянул Райпур. — Быстрее этих кисок разве что только ветер морской.

— Гепарды, говоришь? — прищурилась Крошка. — Да, быстрые кошечки. Да только они в Верслибре…

— Почти все слуги и охрана распущены после событий недавних дней. Лично я этой ночью смог почти беспрепятственно проникнуть во дворец.

— Но пара-тройка слуг и людей в форме там точно уж осталось, — задумалась Крошка. — Хотя, если будем торчать здесь, так ничего и не изменится. Идём к Верслибру, там и посмотрим!

Райпур кивнул ей и проводил взглядом тёмные дворцовые башни, мрачными колоссами возвышавшиеся над пёстрыми крышами Мяриона…

Марта, склонив голову, покидала тронный зал, где только что разговаривала с Фрицией. Наследница с минуты на минуту должна была покинуть Верслибр, а посему Фриция хотела лишний раз убедиться, что всё в порядке. Фриция для чего-то настаивала на пущей безопасности поездки, а потому Марте пришлось изрядно поработать над продумыванием маршрута. По плану Марты вначале из Верслибра одновременно должны были выехать три кареты, которые должны были поехать по разным дорогам прочь из города. Ни в одной из этих карет Наследницы не было, в двух из них везли военных, которые должны были, проехав вперёд, осмотреть дорогу, по которой поедет позже карета с Наследницей, убедится, что путь безопасен и оцепить дорогу, в третьей же карете ехали служанки, которые должны будут прислуживать Наследнице в её летней резиденции. Потом, спустя полчаса после отъезда первых трёх карет, из Верслибра отправлялись две других кареты — непосредственно, с самой Наследницей, и с её вещами. Таким образом, если кто и задумает нападение на Дааву в её поездке, у него при всём желании ничего из этого не выйдет.

Марта облегчённо вздохнула. Видимо, её план удастся. Но Фриция чётко дала ей понять — если хоть волосок на голове Наследницы пострадает, Марту казнят, как изменницу родине. Марта знала, что последнее время Фриция её не жалует и, возможно, поэтому сверхурочно даёт ей дополнительных заданий, а поэтому у неё не было права на ошибку.

— Что ты, кисонька, голову повесила? — прошипела Ночка, которая ждала её у выхода из тронного зала. — Что пригорюнилась? Али утомилась языком-то чесать?

— На твоём месте я бы делала больший акцент на своём языке, — невозмутимо отозвалась Марта. — Честное слово, сделай уже что-нибудь, говоришь как старая бабка из провинции.

— Так мы теперь на «ты»? — огрызнулась Ночка. — Дворцовой кошке пристало вести себя эстетичнее.

— То же самое могу сказать и про Вас, — спокойно ответила Марта.

Тут Ночка встрепенулась и, подняв дыбом шерсть, ткнула Марту когтем в бок, прямо под ребро. Марта захотела завизжать от боли, но тут дальше по коридору раздался девичий смех и цокот каблучков. Ночка, не вытаскивая когтя из бока противницы, толкнула её к стене и загородила своим боком, чтобы со стороны не было видно крови, стремительно пропитывающей белую кошачью шёрстку. Марта сжала зубы от боли и чуть не поперхнулась от злости, когда Ночка, увидев приближающихся служанок, мило улыбнулась и, как ни в чём не бывало, спросила:

— Как тебе сегодня погода? Промозгло, не правда ли?

Марта подавила рычание, зародившееся в её горле и, пересилив себя, прошипела:

— Да… носа… из дома… не высунешь…

Служанки, клацая каблучками, пронеслись мимо, и Ночка, ухмыльнувшись, отпустила Марту, так что та, тяжело дыша от боли, опустилась на мраморный пол.

— Ты там что хочешь думай себе, змеюка, — прошипела она. — Но даже у придворной киски есть когти.

— Что ж, для леди драка — последнее дело, — прохрипела Марта, рывком заставив себя подняться.

— Настоящая леди сможет постоять за себя, если ей больно, — хмыкнула Ночка, предупреждающе выпуская когти. — Али не так?

— Мне не больно, право, совсем не больно, — скорчившись в три погибели, выдавила Марта. — А ещё я буду очень счастлива, если Вы согласитесь проводить меня до моей комнаты. Составите мне компанию?

Ночка смерила её надменным взглядом. Невозмутимый тон Марты явно лишь разжёг её враждебный настрой.

— Разумеется, — буркнула она и, злобно сморщив нос, зашагала по коридору.

Глава 31 Лейтмотив

По дороге на ярмарку. Кайа и Эльтаир.

Кайа тихо шла за Эльтаиром по просёлочной дороге. Небо было ещё светло, ведь это был один из тех летних вечеров, когда солнце, красное, тяжёлое и горячее после дневного буйства, не очень-то спешило спуститься за лес и расстаться со сладостью тёплого вечера. Последние облачка таяли на горизонте, который обманчиво окрашивался в пастельные тона, хотя до заката было ещё больше часа. Прохладный вечерний ветерок приятно ласкал плечи и волосы и нёс с собой сладковатые запахи несжатой ржи.

Они шли на ярмарку. Кайа не знала дороги, а потому послушно шла за Эльтаиром, уверенно шагавшим по тенистой тропе. Лес редел. То тут, то там мелькали за деревьями красные пятна земляники, вдоль дороги выстроились рядком кусты черники. Мох зелёным ковром выползал под ноги.

— Любишь находиться в лесу? — спросил Эльтаир, заметив, как Кайа с интересом вглядывается в таинственную чащу.

— Я выросла в лесу, — уклончиво ответила она. — Лес всегда кормил и оберегал меня. В лесу мы всегда прятались от врагов, и он никогда не выдавал нас противнику. Я знаю о лесной жизни столько, сколько ты и представить не можешь!

Эльтаир улыбнулся.

Тем временем, лес неожиданно расступился, и перед ними предстало золотое море переливающейся в лучах солнца ржи. Кайа полной грудью втянула в себя волнующий аромат трав и устремила взор в бесконечную даль золотых просторов.

— Советую не отставать! — улыбнулся Эльтаир, проследив за её взглядом. — В поле легко потеряться!

Кайа кивнула и следом за Эльтаиром шагнула в стену ржи.

Сквозь золотые колосья ничего не было видно, и Кайа не понимала, как Эльтаир ориентируется на поле. Между злаками шныряли мышки, тяжело порхали бабочки, и жужжали шмели. Кайа старалась не задеть и не потоптать ни одного стебля — ведь это будущий хлеб, которым люди будут питаться зимой.

Вдруг Эльтаир раздвинул рожь руками, и они вновь вышли на просёлочную дорогу, лентой пронизывающую переливающееся золотом поле. Около дороги Кайа заметила людей. В руках они держали серпы и косы, а их загорелые тела блестели от пота.

— Эльтаир, ты чоли? — громовым голосом крикнул высоченный мужик с косой в руках и россыпью веснушек на весёлом, простодушном лице.

— Чоли, чоли… — проворчал Эльтаир. — Когда научишься по-человечески разговаривать? Прям как бабка из провинции, честное слово.

— Да не ругайся ты! — буркнул тот в ответ. — Куда идёшь на ночь глядя?

— Куда, куда! На ярмарку, разумеется!

— А… Ну иди, не буду задерживать! Будешь в следующий раз в городе, хлеба нам, того, занеси! А то работы много, аж времени нет это… за хлебом-то…

Эльтаир кивнул и пошёл дальше.

— А кто это? — шепнула Кайа, поравнявшись с ним.

— Старые знакомые… Деревенщина! Я говорил им, чтоб в город ехали, учились, работу искали, а они… всё поле да поле! Говорят мол, без поля им и жизнь — не жизнь.

— Их можно понять! — повела плечом Кайа. — Я выросла в лесу, а они в полях. И так же не могут расстаться с родным местом. Здесь и правда прекрасно… Пожалуй, мне стоит почаще сюда наведываться…

Вдруг посреди поля возник забор, тёмной стеной нарушавший пёструю полевую идиллию.

— Пришли! — ухмыльнулся Эльтаир.

Они осторожно обошли забор стороной. Впереди, посреди поля показалась расчищенная площадка, на которой нестройными рядками стояли шатры и лавочки. К двум огромным деревянным стволам, образовывавшим собой нечто вроде ворот при входе, была привязана вывеска «ЯРМАРКА». Под этой вывеской расположился длинный деревянный стол, у которого чинно сидели двое людей в форме цвета хакки. За плечами у них висели штыки. Кайа задрожала, боясь, что её узнают, и набросила на голову капюшон.

- Здравствуйте, путники! Вижу, пришли вы издалека почтить вниманием нашу скромную ярмарку! — громогласно провозгласил один из них, дружелюбно расплывшись в улыбке.

— Ну, она не скромная вовсе! — парировал второй, по-дружески ткнув первого в бок. — Это величайшая ярмарка всех времён и народов! Объездила ярмарка уже много городов, и никто, посетив её, не остался равнодушным! Ибо только у нас вы сможете увидеть первую в мире пушку, которая настолько легка, что её можно носить на руках! Зелья, способные воскресить мёртвого! И многое, многое другое!

— Ну ладно, уважаемые, а теперь ваши билеты! — ответил первый, но лицо его по-прежнему смотрело весело и несерьёзно.

Эльтаир протянул военному билеты, и тот, улыбнувшись, отошёл в сторону, давая им дорогу. Кайа облегчённо вздохнула и сделала было шаг в сторону пёстрых лавочек, как тут второй военный, разом посуровев, преградил ей путь.

— Где-то я Вас видел, юная леди! — нахмурился он.

— Странно… Мы никогда не встречались с вами раньше… — дрожащим голосом ответила Кайа.

— Нет, постойте, кажется, он видел Вас во сне, красавица! — громогласно захохотал второй военный, подскочив к первому. — Вам повезло со спутницей, юноша! — сказал он Эльтаиру, похлопав его тяжолой ладонью по плечу. — Желаю приятно провести вечер!

— Спасибо! — кивнул Эльтаир.

Кайа вежливо поклонилась, слегка смущённая такими комплиментами, и последовала за Эльтаиром, продолжая чувствовать на себе весёлые взгляды военных. Она шагнула ближе к своему спутнику, увидев маячащие впереди фигуры людей, и лишь плотнее надвинула на лоб капюшон плаща.

Кайа, по-прежнему ни на шаг не отходя от Эльтаира, прошла мимо мелких лавочек, в которых торговцы обыкновенно так любили продавать всякие безделушки. Лавки так и ломились под тяжестью уставивших их товаров. Чего тут только не было! И блестящие, покрытые росписями ложки и тарелки, и пёстрые, узорные платки, и яркие, весёлые игрушки…

— Ничего не хочешь купить? — спросил Эльтаир, заметив, с каким интересом она разглядывала прилавки.

— Не стоит тратить деньги на всякие побрякушки! — пожала плечами Кайа.

— Стойте, уж не хотите ли вы назвать мой товар ширпотребом! — крикнул им вслед один из торговцев со смуглой кожей и странным акцентом. Подавшись вперёд, он перевесился через стол со своими товарами, и протянул прямо Кайе в руки какой-то платок. — Посмотрите, тончайший шёлк!

Кайа вздрогнула от страха, когда торговец настойчиво принялся пихать товар ей в руки. А что, если она откажется брать этот товар, и он решит отомстить ей за это? Торговец снова тряхнул платком перед её лицом, и Кайа жалостливо обернулась к Эльтаиру, надеясь, что он уж что-нибудь придумает. Но Эльтаир просто смотрел на торговца и улыбался, как будто то, что тот фактически силой заставляет их взять в руки этот платок, было вещью совсем обыкновенной.

— Только потрогайте, как он мягок и лёгок! — продолжил настаивать на своём торговец, и Кайа, поморщившись от страха, осторожно протянула руку и потрогала платок. Торговец не соврал — ткань действительно была необыкновенно мягкой и прятной на ощупь и, что уж совсем странно, такой невесомой и тонкой, как хрупкая паутинка. У Кайи никогда не было такой изысканной одежды, все её вещи были сделаны из грубых, жёстких, домотканных тканей.

— Прекрасный товар, но нам он не нужен! — усмехнулась она, заставив себя подавить чувство зависти, проснувшееся в ней по отношению к обычным людям, смеющим позволить себе такие роскошные вещи.

— Погоди, красавица, тебе бы очень пошёл этот платок! — настаивал на своём торговец, и Кайа испугалась, что от него тоже не укрылось то, как понравился ей этот платок. — Он так идёт к твоим глазам! Он идеально дополнит любую вещь, которую ты бы ни одела!

«Но это очень дорогой товар. Дорогой, и при том не столь жизненно необходимый, — сказала себе Кайа, стараясь сама убедить себя в этом. — Своих денег у меня не водится, а позволять Эльтаиру заплатить за меня, что он по доброте душевной точно сделает, значит, лишний раз обдирать его. Ему ведь и так платить больше приходится из-за того, что дома у него живёт столько народу…»

— Ну что, берём-с? — перебил ход её мысли торговец.

— Не стоит! — отмахнулась Кайа и отвернулась было идти дальше, как тут Эльтаир неожиданно воскликнул:

— Я покупаю!

— Эльтаир, не надо. Нашёл, на что тратить деньги! — зашипела Кайа, надеясь, что торговец её не услышит. — Я, конечно, всё тебе верну, но пока у меня хоть какие-то деньги появятся….

- Не возвращай! Пусть это будет мой подарок! — улыбнулся Эльтаир. — Мы ведь пришли сюда развлекаться, верно? Один раз в жизни можно и раскошелиться!

— Для вас с 20-% скидкой! — воскликнул торговец, довольный тем, что хоть кому-то смог навязать свой товар.

Эльтаир протянул ему деньги, и торговец положил ему в руки платок.

— Действительно, не стоило этого делать! — фыркнула Кайа, набрасывая платок себе на плечи. — Ну ладно уж, спасибо!

— Ты ничего не смыслишь в ярмарках! — улыбнулся Эльтаир. — Люди ходят сюда развлекаться! Ни к чему себя ограничивать! Веселиться, значит уж, веселиться!

Кайа пробежала взглядом по следующим мелким лавочкам. Здесь продавалась одежда, украшения, игрушки, различные амулеты и предметы декора. Наконец лавочки закончились, и следом за ними потянулись выстроенные в ряд аттракционы. Дети сновали между ними, как муравьи между травинок, то там, то здесь, раздовался весёлый смех. Здесь были и качели, и «гигантские шаги», и различные карусели на любой вкус и цвет. Детей катали на пони, а их беспокойные мамаши, всплеснув руками, бежали рядом, боясь, что их ненаглядное дитя ненароком упадёт с лошадиной спины.

Посреди полянки с аттракционами расположился небольшой шатёр, из которого доносилась бодрая музыка. Кайа кивнула Эльтаиру, и они молча вошли внутрь.

Внутри шатра давала представление труппа бродячих собак. Они прыгали через горящие обручи под бурные аплодисменты торжествующих зрителей. Выполнив этот трюк, они гордо бегали вокруг манежа, кланяясь поражённой публике. Кайа вздрогнула, проводив собак долгим взглядом.

— А то, что они делают, точно не опасно? — шепнула она Эльтаиру.

— Ты чего, нет, конечно! — изумлённо захлопал глазами Эльтаир. — Это представление. У них всё продуманно до секунды. Всё прорепетированно. Это такая форма развлечения, ничего опасного в этом нет.

— Люди Длинномордых очень жестоки, раз их развлекает наблюдение за прыгающими через огонь собаками, — прошептала Кайа, и Эльтиар лишь развёл руками.

Затем на сцену выскочил криволапый шакал с противной перекошенной ухмылкой мордашкой. Собаки выкатили к его лапам бочку. Шакал вспрыгнул на неё и принялся катить по арене, ловко удерживая на ней равновесие. Затем он спрыгнул и гордо ухмыльнулся, кланяясь довольным его трюком зрителям. Видя, как реагируют на его поклоны другие люди, Кайа тоже неуверенно захлопала в ладоши, но, услышав, как её апплодисменты сливаются в единый и общный гул других хлопков, разошлась и захлопала ещё сильнее.

Следом за ним на сцену вышел внушительных размеров бойцовский пёс. Собаки расступились, почтительно пропуская его вперёд. Пёс подошёл к бочке, поднырнул под неё и поднял на спине. Зрители восторженно зааплодировали. Тогда пёс скинул бочку и одной лапой разбил её в щепки.

— Ух ты! — крикнул кто-то из зрительских рядов.

Собаки и шакал с огромным усилием вытащили на сцену тяжёлые гири. Пёс подошёл к ним и взял одну гирю в зубы. Затем легко, будто это был мячик, подкинул гирю в воздух и снова схватил в зубы. Кайа подняла было руки, чтобы снова захлопать и приободрить тем самым артиста, как тут Эльтаир попятился назад и тихо шепнул ей:

— Пойдём отсюда!

— Подожди! — воскликнула Кайа, не в силах оторвать глаз от сцены. — Ты только посмотри, что вытворяет этот пёс!

— Это просто трюк для маленьких детей! — ответил ей Эльтаир. — Гири на самом деле сделаны из папье-маше. Ничегошеньки они не весят!

— Но ты видел, с каким трудом собаки вытащили их на сцену? Уж не стали бы они так гнуться под весом бумажной подделки!

— Цирковой трюк! — усмехнулся Эльтаир. — Обман зрения! Если бы эта гиря была настоящей, то он бы сломал себе челюсть.

Они выбрались из-под шатра и побрели дальше.

— Но зачем им, в таком случае, обманывать людей? — спросила Кайа, изумлённо помотав головой.

— Чтобы заработать денег.

— Но это же нечестно! Они зарабатывают деньги обманом!

— Нет, Кайа, это не совсем обман. Это шоу. Цирковое шоу с такими спецэффектами.

— А там что? — спросила Кайа, указав рукой на маленькую лавочку, примостившуюся сбоку от шатра.

— Подходите, подходите! — крикнул им человек, стоявший около неё. — Поупражняйтесь в своей меткости, и, может быть, удача вам улыбнётся!

— А что надо делать? — спросила Кайа.

— Легче лёгкого! Просто попасть в мишень! — сказал человек, указав на чучело в виде кролика, висящее в нескольких метрах от него. — Будто вы — дикий охотник!

— Хм… и правда — легче лёгкого! — усмехнулась Кайа.

— Не надо, Кайа! Вот тут — реально не надо, — буркнул Эльтаир. — Это очередной развод для неразумных детей! Мишень так устроена, что в неё никогда не попасть!

— А я говорю, заплати ему, и я буду играть! Мы же развлекаться сюда пришли, верно? Раз в жизни можно и раскошелиться!

Эльтаир нахмурился и что-то пробурчал себе под нос, но всё-таки протянул деньги.

— Играйте, а если выиграете, то получите приз! — улыбнулся лавочник, протягивая Кайе кинжал. — Если, конечно, сможете повалить чучело одним броском!

Он нажал на какой-то рычаг, и тут же чучело пришло в движение. Кайа отошла на пару шагов и прицелилась. Покрутив кинжал у руке, она поняла, что с ним что-то не так. Настоящий кинжал был бы увесистей и прекрасно ощущался бы в ладони… Мишень тем временем двигалась всё быстрее и быстрее. Кайа вспомнила, как когда-то смогла прибить муху томагавком. Тогда она рассчитала, куда та приземлиться в следующий момент… Она проследила за мишенью, перемещавшейся с помощью верёвок и лесок. Она смогла проследить закономерность её перемещения. В конце концов, с мухой было труднее, ведь муха — живое существо. А здесь она сражается против машины. В следующий миг Кайа подалась вперёд и бросила кинжал… Он точно поразил цель.

— Поразительно! — всплеснул руками лавочник. — Могу я поинтересоваться, где юная леди научилась так метать кинжалы?

— Такая сейчас жизнь! — пожала плечами Кайа.

— Что ж, Вы выиграли приз! Прекрасные цветы для прекрасной дамы!

Лавочник подался вперёд и протянул Кайе букет голубых роз. Смутившись, Кайа осторожно взяла букет цветов в руки.

— Вы наверное догадываетесь, сколько стоят столь редкие цветы? — улыбнулся лавочник. — Но вы выиграли, и потому получаете их совершенно бесплатно!

— Спасибо! — улыбнулась Кайа, и шепнула Эльтаиру. — Вот видишь, вовсе это не развод!

— Ну ладно! — буркнул Эльтаир. — Пора перейти к делу! Мы пришли сюда не только для того, чтобы развлекаться! Пойду-ка я посмотрю, какие новые отвары и зелья представлены на ярмарке. Собственно, ради этого мы сюда и пришли!

— А я пойду посмотрю, что это за чудо-пушка, о которой говорил Лисий Хвост! Мне не особо интересны зелья, уж извиняй!

— Только будь осторожна! Встретимся здесь же!

Кайа махнула Эльтаиру рукой и пошла в противоположную сторону. Вскоре, обойдя кругом все лавочки, она увидела сцену, вокруг которой столпилась куча народу. На сцене стоял человек, громко вещавший что-то толпе.

— Моя новая пушка рассчитана на двоих человек! Один человек будет переносить саму пушку, а другой штатив, на который она устанавливается!

— Чем же стреляет ваша пушка?

— Как и обычная, порохом и ядрами, только очень маленькими. Можно выстрелить ядром, начинённым гвоздями или чем-то подобным. Тогда, разорвавшись в воздухе, это ядро принесёт больше урона. Хотя, несомненно, оно слишком мало, чтобы положить внутрь много гвоздей.

— Вы можете, наконец, продемонстрировать нам как работает ваше изобретение?

— К сожалению, нет. У этой пушки пока что очень низкая точность, и любые прилюдные опыты с ней могут привести к трагедии! Но нет, не расходитесь, скоро вы сможете увидеть эту пушку своими глазами! Через некоторое время, а пока…

- Всё ясно! Ничего необычного! Как бы сказал Эльтаир — «трюк для маленьких детишек»! — Кайа фыркнула и пошла в другую сторону.

«Может, и вовсе нет никакой пушки, раз её отказываются показывать народу! Ещё один обман!»

Кайа отошла в сторону и села на лавку, положив букет роз на колени.

«Нравится же людям жить в мире обманов… они ходят на ярмарку, заведомо зная, что тут их будет ждать обман… Здесь задорого продают ничего не стоящие товары, здесь обводят публику вокруг носа лживыми трюками, здесь предлагают сыграть в игру, в которую невозможно выиграть, здесь сплетничают о том, чего нет… Эльтаир назвал это «развлечением», но я не чувствую, что человеческая ложь заставила меня развлечься…»

Кайа вздохнула и посмотрела на букет синих роз, лежащий у неё на коленях. Даже здесь, в обществе людей, она не чувствовала себя таким же человеком.

Солнце постепенно садилось. Посетители ярмарки начали расходиться. Музыканты около небольшого кафе заиграли какую-то заунывную мелодию. Кайа вдохнула волнующий аромат кофе, разлившийся в воздухе. День клонился к закату. Эльтаира всё не было.

— Скучаете? — спросил Кайю мальчишка, проходящий мимо.

— Нет, отдыхаю! — огрызнулась Кайа.

Мальчишка покосился на букет у неё на коленях.

— Ваш спутник порядочная тварь, раз посмел оставить девушку одну в такой прекрасный вечер. Если хотите, я, конечно, могу…

— Отстань от неё! — раздался над Кайей грозный голос.

Обернувшись, она увидела Эльтаира, нагружённого различными сосудами с вонючими отварами. Громыхая склянками и пробирками, которые еле умещались в его руках, Эльтаир решительно шагнул к мальчишке. Пробурчав что-то неразборчивое себе под нос, незнакомец понёсся прочь.

— Ну, пойдём домой? — спросила Кайа, вставая со скамьи.

— Нет! — помотал головой Эльтаир, осторожно раскладывая свои склянки на лавочке.

— Но уже темнеет!

— Ничего, ещё успеем! — махнул рукой очкарик. — Хочешь есть?

— Что? Есть? Хочу конечно, что за глупый вопрос! Но вначале надо домой добра…

— Дурочка, как будто только дома можно есть, — ухмыльнулся Эльтаир. — Иногда люди ходят в рестораны. Там за денюжку тебя и накормят, и напоят.

— Как-как ты меня назвал? — вспыхнула Кайа, но тут Эльтаир взял её за руку и повёл к кафе, около которого играли музыканты, и Кайа мигом замолчала, боясь, что кто-нибудь ненароком услышит их перепалку. Пройдя под террасу, Эльтиар бросил вещи на ближайший стул и попросил Кайю подождать, пока он перетащит сюда все приобретённые им отвары.

Кайа кивнула и села на стул, неуверенно оглядываясь по сторонам. За некоторыми столиками тоже сидели какие-то люди, но все они или ели, или пили кофе, так что им было не до неё. Между этими людьми сновали другие, в передничках и с подносами, и, подходя к сидящими за столами, о чём-то учтиво их спрашивали. Кайа боялась, что один такой человек, не дай Бог, подойдёт к ней, станет задавать вопросы, на которые она не умеет ответить, а потому она затихла и старалась стать как можне незаметнее, чтобы никому не пришло в голову подойти к ней. Так она и сидела, пока Эльтаир, закончив перетаскивание зелий, не уселся напротив неё.

— Ты что, никогда была в ресторане? — спросил Эльтаир, увидев, как Кайа с опаской оглядывается по сторонам.

Та отрицательно помотала головой.

— Прости, я и забыл, что ты полукровка… — промямлил Эльтаир.

— Я первый раз на ярмарке. Вообще первый раз в людях! — усмехнулась Кайа, стараясь заставить себя улыбнуться.

— Я рад, что смог открыть тебе глаза на мир! — улыбнулся Эльтаир.

— Что будете заказывать? — спросила подошедшая официантка.

— Принесите что-нибудь на ваше усмотрение. И про десерт не забудьте! — ответил Эльтаир.

— Пить будете? — спросила официантка, явно озадаченная такой постановкой вопроса.

— Нам ещё нет четырнадцати! — помотал головой Эльтаир.

Официантка кивнула и убежала, клацая каблуками по деревянному полу.

— Наверное, не стоило на меня тратиться… — пробормотала Кайа.

— Нет, нет! Раз ты никогда не была в ресторанах, я просто обязан хоть раз тебя сюда сводить.

Эльтаир замолчал. Кайа осмотрелась по сторонам. Вокруг них некоторые люди по-прежнему сидели за столиками, не спеша уходить. Музыканты играли. На дворе уже было темно, и на полянку вылетели светлячки, беспечно кружась в воздухе.

— Красиво, не правда ли? — спросила Кайа, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— Красиво… — кивнул Эльтаир. — Поля всегда были такими. Золотыми днём, но то ли дело вечером…

Тем временем официантка вернулась. Она поставила на стол тарелки с каким-то мясным деликатесом, излучавшим аппетитный запах, от которого слюньки текли. Эльтаир и Кайа набросились на ужин и в мгновение ока проглотили его.

— Никогда не ела ничего вкуснее! — облизнулась Кайа.

— А как же стряпня Лисьего Хвоста?

— Нет, она и близко не сравниться с этим!

Кайа взяла со стола салфетку и вытерла ей губы.

«Всё-таки, как лаконично всё в мире людей устроено! Этот оборот товаров и услуг… Ты им денежку, а они, не задавая лишних вопросов, тут же выполнят твою просьбу! Слава тому, кто придумал чеканить монету!»

— Нравиться жить так? — неожиданно спросил Эльтаир.

— Как? — удивилась его вопросом Кайа.

— Ну… как все остальные. Ходить на ярмарки, развлекаться, есть достойную пищу…

— Приятно чувствовать себя частью большого, сплочённого народа. Не прятаться… — задумчиво протянула Кайа. — Но ничто не заменит мне моей свободы, если ты об этом. Я не смогла бы так жить. Мне непривычно чувствовать на себе чужие взгляды. Я привыкла делать то, что хочу, не боясь того, что кто-то на меня за это косо посмотрит. Но в таком тесном людском мире косые взгляды неизбежны.

Кайа замолчала, почувствовав на себе пристальный взгляд Эльтаира.

— Прости, что заставил тебя сюда придти, — пробурчал себе под нос тот.

— А?

— Ну, я знаю, тебе неловко находиться в обществе других людей. Наверное, из-за меня тебе очень неудобно.

— Не извиняйся. Ты ж не ради меня сюда пришёл. Тебе надо было зелья купить, и ты это сделал. Ну вот и всё.

Эльтаир внимательно и долго посмотрел на неё.

— Ну да… — слабо улыбнулся он. — Я ведь… последние деньги так бы не потратил…

— Последние? — вздрогнула Кайа.

— Не бойся, Кайа. Всё хорошо. Нам ещё хватит…

— То есть как это? Ты потратил последние деньги на какой-то ширпотреб?

— Ну, мне неловко было казаться перед другими людьми жмотом…

Кайа строго проводила Эльтаира долгим взглядом, и он слабо улыбнулся, словно сам себя пытаясь успокоить.

— Вот потому я и не люблю мир людей, — прошипела она. — Из-за того, что ты всё время боишься показаться! И вообще, нам пора возвращаться домой!

Эльтаир устало кивнул и, подняв со стула все свои склянки, первым вышел из ресторана.

«Мир людей полон лжи, — снова пронеслось в голове у Кайи. — Пора свыкнуться с этим. Чтобы после не разочароваться в людях ещё раз.»

Глава 32 Тема Райпура. Мотив Марты

Мярион. Дворец Верслибр.

Марта тяжело вздохнула и ещё раз прошлась языком по пушистому боку. На её шёрстке всё ещё чувствовался солоноватый запах крови, но ранка уже подёрнулась твёрдой коркой. Поморщившись от боли, Марта попробовала повести плечом и поняла, что, похоже, саднить царапина будет ещё долго. Скосив глаза, она исподлобья посмотрела на Ночку, нетерпеливо ожидающую её за косяком тяжёлой дубовой двери. Хвост надзирательницы нервно подрагивал от какой-то вечно преследовавшей её спешки скорее завершить начатое, и время от времени Ночка громко фыркала, словно специально намекая Марте поторопиться.

«Надо уходить отсюда, — в который раз пронеслось в голове Марты. — Уходить. Или я проведу остаток жизни так, под надзором новых неприятелей.»

Последний раз лизнув саднящую царапину, Марта поднялась на лапки и зашагала к двери. Ночка тут же обернулась на звук её шагов, сердито сверкнула глазами и кивнула ей головой на коридор, призывая идти в ту сторону.

— Не завернём ли мы к моему братцу, а? — хмыкнула она. — Давненько я к нему не наведывалась.

— Помнится, мы заходили к Вашему брату вчера после ужина, — отозволась Марта. — Или Вы боитесь разлуки с единственным оставшимся родственником в свете недавних событий?

Загривок Ночки мигом встал дыбом, и она, оскалив зубы, обернулась к обидчице:

— Не смей даже думать, что я не понимаю твоих намёков! — прошипела она. — Поттер умер из-за таких, как ты, змеюка! Из-за таких, как ты, эти пустоголовые свободолюбивые идейки захватили умы нашего народа!

— Что ж, простите уж, что демократия мне больше по душе, чем диктатура, — парировала Марта. — Такой уж я уродилась. Пустоголовой и свободолюбивой.

Ночка смерила её таким взглядом, будто хотела прожечь насквозь своим пылающим взором:

— Ты верно одержима, раз тебе, дитю праведной земли Короткомордых, не понятны такие простые истины, — прорычала она. — Власть народа, говоришь? Далеко бы мы ушли без надзора нашей великой Фриции! Каждому котёночку нашей земли известно — нет большего счастья честному народу, как подчинятся её святому указу!

— Её указ лишает нас свободы. Свободы собственного выбора. Собственного решения. Мне искрене жаль тебя, Ночка. И искренне жаль таких же, как ты. Вы сами не знаете, в какую пропасть своими же лапами идёте. А когда захотите выбраться из этой дыры, лестницы наверх уже… нет, не будет.

На этот раз Ночка, похоже, не нашла, что возразить. На миг в глазах её промелькнул странный блеск, и в голове Марты проскользнула мысль, что, может быть, в сознании этой кошки забрезжило слабое сомнение в правильности высказанных ею идей, но Ночка тут же гневно хлестнула себя хвостом по бокам и буркнула:

— Право, тебе, Марта, уже не помочь. Идём к моему брату.

— Зачем Вы всё время таскаете меня с собой? Это Ваш брат, Вы к нему и идите. Можете запереть меня в моей комнате и идти. Я все равно никуда не убегу.

— В отличие от тебя, Марта, я не ослушаюсь приказа Фриции, — прошипела надзирательница. — С этого дня, змеюка, я буду следить за каждым твоим шагом, за каждым твоим словом, за каждым твоим взглядом. Чтобы то нечистое, что поселилось в твоей душе, больше не смогло отравить ни одного человека, ни одного кота.

Сказав это, Ночка ухмыльнулась и махнула хвостом, приказывая ей идти.

«Надо убегать, убегать отсюда, — снова подумала Марта. — Но нет, не сейчас. Когда появится хорошая возможность.»

— Сюда!

Райпур и Крошка неслись по сырым улочкам Мяриона, в центре которого мрачными колоссами возвышались тёмные дворцовые башни. Верслибр угрюмой тенью навис над обычно пёстрыми черепичными крышами города, подобно гигантскому сторожу, не спускающему глаз с несчастных горожан.

Райпур бежал, и дыхание облачками пара вырывалось у него изо рта в прохладный городской воздух. Они бежали окольными путями, боясь свернуть на центральные улицы, на которых уже, должно быть, собралась уйма народу. Раньше Райпур боялся, что перед самой кульминацией струсит, поддасться волнению, но теперь, чем ближе становились впереди башни Верслибра, тем сильнее он чувствовал крепнущую в его душе уверенность.

— Знаешь что, Крошка? — выдохнул он на бегу. — Я хоть и был генералом, ты это, не подумай. Я ни разу не участвовал в военных действиях. Даже в дворовых стычках не часто принимал участие. Я стал генералом только благодаря влиянию отца, это он меня везде устроил…

— Мне не интересно слушать этот лепет про твою влиятельную родню, — фыркнула Крошка, легко перескочив бочку, валявшуюся на дороге. — Свою шкуру спасать будешь сам.

— Нет, я к чему это, — пропыхтел бывший генерал, чуть не свалившись в грязь, зацепив ногу об этот же бочонок. — Короче, как бы, если получится избежать драки, я бы всеми силами хотел её избежать.

Он покосился на семенившую впереди Крошку, ожидая, что та снова обвинит его в излишней неуверенности или, чего уж там, чрезмерной трусости, но она лишь только ухмыльнулась и бросила:

— Да всё я понимаю. Я б тоже предпочла не выпускать коготки. Тем более на тех, кто когда-то был твоими соратниками.

Она слабо улыбнулась и замолчала. Дальше они бежали в полной тишине.

Марта, безвольно повесив хвост, плелась следом за Ночкой. На этот раз они предполчили молчать, вместо того, чтобы мусолить старую тему.

Наконец, Ночка замерла перед дверью, ведущей на кухню. Даже не смотря на то, что дверь была закрыта, уже отсюда чувствовались сильные запахи рыбы, овощей и молока, были слышны металлические лязги посуды, чирканье остро заточенных ножей и грубые голоса переговаривающихся между собой кухарок. Встав на задние лапки, Ночка поскреблась передними в дверь и, спустя какое-то время, дверь им открыл маленький поварёнок, на глаза которому съезжал в двое превосходивший его самого по размеру колпак.

— Госпожа Ночка? И Марта с Вами? — пролепетал он по-детски сбивчивым голосом. — Вы к господину Барсу?

— Да, малыш, пропусти-ка кошечку к её брату, — проворковала Ночка, ласково сощурив глаза. Поварёнок улыбнулся и присел на корточки, вытянув руку, чтобы погладить киску по спине, но Ночка лукаво покачала хвостом и отшатнулась.

- Но-но-но, а то придётся мыть ручки.

Поварёнок поднялся на ноги и, навалившись на тяжёлую дверь, с трудом отодвинул её в сторону, так что Ночка легко проскользнула на кухню. Марта, вздохнув, поплелась следом за ней.

Теперь дворцовые башни казались ещё ближе.

Завернув за угол, Райпур и Крошка неожиданно поняли, что дворы и дома закончились, и они стояли на пустыре, ведущим к Верслибровским стенам. Сбоку от них из расступившихся пред ней белых стен домов выходила дорога — Паркетная улица — и, расскекая собой оголённый участок земли, ровной чертой подходила к дворцу.

— Если так и будем тут торчать, нас заметят, — шикнула Крошка на Райпура, и он, повинуясь её молчаливому приказу, снова шагнул в тень домов.

— Надо быстренько перебежать пустырь и подойти к Верслибру с противоположной стороны, — быстро зашептал он. — На западной и южной башне всегда дежурят дозорные. Они следят за происходящим на Паркетной улице и потому всегда первым делом докладывают Фриции, если кто-то приближается ко дворцу, чтобы она всегда была готова принять гостей или дать отпор врагу. На двух оставшихся башнях контроль за окрестностями весьма несерьёзен, так как ко дворцу с тыльной его стороны все равно никто никогда не подходит. Проще говоря, сидящие там дозорные просто клюют носами. А в третьей башне живёт Просвятитель. Он и занимает верхние этажи и, поскольку военным в его палаты вход воспрещён, пустырь оттуда видит один лишь он.

— Глупая затея. Говоришь, подход к дежурству на восточной и северной башнях несерьёзен? Это суждение обосновывается только на том, что с той стороны ко дворцу не подходит дороги. Но отсутствие тропы не говорит о том, что контроль к той зоне не столь формален.

— Нет, дело не только в дороге. Восточная или по-другому задняя стена Верслибра, к которой я и предлагаю подойти, гораздо выше и непреступней остальных. Приглядись. Все остальные стены представляют из себя не что иное, как жилые корпуса. Стена дворца одновременно является и его оборонительной стеной. Но и там всё не настолько глупо. Именно из-за того, что дворец становится уязвим без окружающей его защитной стены, в тех его частях, которые несут на себе оборонительную функцию, и сосредоточены все основные военные силы Верслибра. Можно сказать, эти стены являются глазами дворца, так как там контроль за окрестностями сильней всего. А теперь приглядись к задней стене. Она не является дворцовой стеной. Она просто пристроена к дворцу. На самом деле эта стена идёт вокруг дворцового дворика и оранжереи. Смотри, какая она высокая. А ещё она очень толстая и крутая. Приступом её не возьмёшь, как не старайся. Нет смысла контролировать и без того укреплённую зону, когда есть и вовсе незащищённые участки.

— Но где доказательство того, что дозорные там ерундой страдают вместо того, чтобы выполнять свою работу?

— Я полжизни провёл в Верслибре. Когда нас с ребятами посылали дежурить на те башни, мы обычно играли от скуки в карты. Думаю, даже с моим «уходом» эта добрая традиция сохранилась.

Крошка недоверчиво покосилась на него, но спустя миг глаза её заблестели от смеха:

— Так вот, значит, чем занимается на посту генерал Верслибра! — расхохоталась она.

— Что ж, вся правда о добросовестности нашей армии, — пожал плечами Райпур. — По правде говоря, и оборонять-то дворец не от кого. Все враги по ту сторону непрекосновенной границы. А наши граждане слишком любят себя, чтобы поднимать против Фриции мятеж.

— Нет, они слишком любят Фрицию, — поправила его Крошка. — Что ж, поверю тебе на слово. Как очевидцу, — снова хихикнула она.

— На счёт три бежим к восточной стене.

— А дальше?

— А дальше посмотрим.

Крошка снова смерила его недоверчивым взглядом, но потом, задумавшись, все равно кивнула.

Следом за Ночкой Марта прошла через кухню, на которой вовсю кипело приготовление королевского обеда, и шагнула в небольшое помещение, где обычно сидела главная повариха и Барс, её кот, славящийся своей чрезмерной любовью к дегустации блюд. Неоднократно случалось такое, что после его «маленькой дегустации» приходилось заново готовить обед, но в изысканности и тонкости вкуса Барса никто не мог усомниться. Барс чувствовал вкус блюд до мельчайших подробностей — он мог, один раз попробовав блюдо, определить его состав до таких деталей, как, например, сколько ложек сахара в него положено или сколько в нём грамм маргарина. Поэтому по настоянию кухарки любое явство, прежде чем подать его на стол Фриции, несли на пробу Барсу. А посему всем поварам приходилось терпеть его крутой нрав и не менее крутой аппетит.

Кухарки в комнате не оказалось. За её письменным столом, на котором годами складировались бумажки с рецептами любимых блюд Фриции, и заседал Барс. Точнее лежал, подвернув лапки под пухлое белое брюшко. Услышав их шаги, он лениво поднял голову и проворковал:

— Ну вот, Ночка, опять притащила с собой эдакую безвкусицу. Она распугивает моих поваров, вот они и готовят всякую пакость. Этот мальчонка (только устроился, видать, во дворец) даже крупинки правильно пересчитать не мог, чтобы сварить утром слугам кашу. А не та консистенция — не тот вкус. Надо делать всё по рецепту. Вот основной устав моей жизни.

— Не ворчи, Барс. Мне думаешь, оно надобно, — качнула хвостом Ночка. — Но Марта эта окоянная уже не перевоспитается, а посему твоим поварам придётся привыкнуть.

Марта встретилась с Барсом взглядом. Он смотрел на неё холодно, но сдержанно, словно думал про себя, что бедная кошечка совсем уже выжила из ума и ей ничем не поможешь.

— Нет, это совсем не вкусно, — проворчал он. — Чтоб дворцовая киска боролась за идеологию бродяг из подворотни. Фу! Скажи мне кто такое, я б ответил, что у него в голове полнейшая безвкусица. Такую историю и представить не представишь.

— Я бы попросила вас не обсуждать меня в моём присутствии, — оскалилась Марта. Одного обидчика стерпеть она ещё могла, но двое — это уже перебор.

Ночка смерила её задумчивым взглядом.

— Пожалуй, ты можешь подождать у двери, — сказала она, наконец. — Думаю, ничего с тобой не станется, если я на пять минуток переключу своё внимание с тебя на кого-другого.

— Благодарю, — натянуто кивнула Марта и шагнула к двери.

Она опустилась на пол, подвернув под себя лапки, и приготовилась ждать. Чтобы не слышать разговора Барса и Ночки, которые, наверняка, обсуждали её, она склонила голову в сторону, и тут ушей её коснулся другой разговор. Кто-то из поваров на кухне упомянул в беседе её имя. Марта навострила уши.

— Раз Марта Нинель выпала из доверия Фриции, зачем же она поручила ей такое важное дело, как составить маршрут поездки Наследницы?

— Да потому, говорю я тебе, что если с Наследницей что случится, Марту тут же казнят. Она и так преступница, а тут… такой повод…

— И? Ты о чём вообще?

— А о том. Помнишь, недавно народ устроил миттинг перед дворцом? Так вот, народ прав был. У власти-то сейчас стоять должна Наследница, а Фриция всё никак не отречётся от трона. Наследница-то у нас больна, а народу невдомёк. Вот Фриция, чтоб не признаваться, что всё это время скрывала от народа очевидное, и хочет как-нибудь избавиться от Даавы. А тут появляется повод и Марту устранить. Двух зайцев, как говориться, одним ударом.

— То есть ты чего, за Марту, что ли?

— Нет, конечно. По мне так вообще, чем быстрее мы избавимся от инакомыслящих, тем лучше. Пока не было этих, как их там, либералов, так ведь и жили мы не тужили. И мысли ведь даже никогда такой не было, пока они не появились. За даром до них свобода эта не была никому нужна. Так и сейчас никому не надо.

— Так ты думаешь, Фриция хочет убить эту Марту?

— Ну да. А ты что, пустая голова, не видишь этого, что ли? Это ж очевидно, каждый знает!

Марта вздрогнула. Выпучив глаза, она прильнула к косяку двери, подумав вначале, что она что-то не так раслышала. Но нет. Ошибки быть не могло.

«Чёрт, как я сама не догадалась! Почему мне самой это не пришло в голову! Надо убегать. Надо срочно убегать. Прямо сейчас. Пока ещё не поздно.»

Марта вскочила на лапы, шерсть на её спине встала дыбом. Она скользнула к двери, но тут же её остановил крик сзади:

— Эй, далече собралась?

Обернувшись, Марта встретилась взглядом с Ночкой. Та стояла у стола, сверля Марту взором, в котором гнев смешивался с недоумением.

— Я спросила, далеко ли ты, змеюка, собралась? — прошипела она, воинственно поднимая загривок.

Марта замерла, не зная, как и отреагировать.

— Да… да, — бросила она, наконец. — Далеко. Очень.

Ночка даже опешила от такой дерзости. В два прыжка она оказалась около Марты и выпустила когти.

— Что ты на этот раз замыслила, змеюка? — шикнула она, приблизив к ней свою морду. — Или думаешь, меня это не касается?

— Касается, — невозмутимо кивнула Марта. — Вас это касается в первую очередь. Можете уже сейчас начинать готовить отчёт о том, почему целым скопом не смогли удержать одного пленника.

Ночка обнажила клыки, готовясь прошипеть в адрес Марты ещё что-нибудь обидное, но у Марты в голове уже чётко сформировался план действий. Боднув Ночку в бок, она перевернула противницу на спину и схватила зубами за холку. Завизжав от негодования, смешавшегося с изумлением, Ночка отчаянно принялась отбиваться, но Марта, извернувшись от ударов её беспорядочно молотящих воздух лап, уже тащила её за шкирку на кухню. Пятясь спиной, склонив голову под весом барахтающейся в попытке высвободиться противницы, она спотыкалась о разбросанной на полу посуде, переворачивая по пути кастрюли и гремя сковородами. Повара и кухарки замерли в исступлении, в немом молчании наблюдая, как Марта волокла Ночку по мраморному полу. В глазах их застыл искренний ужас.

— Что вы стоите? — раздался крик с другого конца кухни. В помещение выскочил взъерошенный от страха Барс. — Вы не видите? Эта тварь взяла мою сестру в заложники и пытается вместе с ней сбежать!

Слуги тут же, покосившись на старшего по кухне, пришли в движение. Скорее из страха перед высшим по званию, чем из чувства долга. Они двигались медленно и натянуто, в недоумении переглядываясь с друг другом, но Марта, даже видя, что те явно мешкаются, понимала, что долго удерживать Ночку её не удасться.

«Чёрт… остаётся только один вариант.»

Содрогнувшись от плохого предчувствия, Марта сильнее впилась зубами в загривок Ночки, отчего та боязливо взвизгнула и предприняла ещё одну попытку высвободиться. Переместив вес на задние лапы, Марта, из последних сил напрягая мышцы спины и шеи, оторвала заложницу от земли и замотала из стороны в сторону челюстью, как делают тигры, разрывая на куски свою дичь. Ночка, разом обмякнув, как только опора ушла из под её лап, как кусок падали заболталась в её пасти из стороны в сторону, стукаясь разбросанными в воздухе лапами то о стену, то о кастрюли. Челюсть Марты ныла от натуги, спина ныла, но она, ещё раз хорошенько встряхнув обидчицу в воздухе, всё-таки откинула её в сторону. Отлетев к плите, Ночка со звоном сткунулась головой о сушилку для рыбы и, кряхтя от боли, слабо приподнялась на передних лапах и попробовала отползти в сторону. Но Марта была тут как тут. Подскочив к ней, она одной лапой прижала Ночку к столу, а другой вцепилась в шерсть на её шее, и придвинула голову кошки к плите. Ночка застыла и вытянулась в струнку, почувствовав жар, исходящий от плиты, на своей шее, в глазах её застыл откровенный ужас. Марта чувствовала глумливое наслаждение, глядя сверху вниз на ту, что раньше так слепо её угнетала. Её так и подмывало поддаться искушению и ражзать лапу, сомкнувшуюся на горле противницы, но тут Ночка неожиданно зажмурила глаза и вместе с тем, как померк страх в её глазах, где-то внутри Марты померкла и её ярость к врагу.

— Давай, отпускай, — одними губами прошептала Ночка. — Отпускай, ты же этого хочешь?

Марта крепче впилась когтями в шерсть на её горле, и Ночка нервно сглотнула от волнения. Переведя глаза на застывших вокруг них поваров, Марта увидела в их глазах отражение собственного смятения и на миг задумалась: «Зачем я это делаю?». Пусть Ночка и враг, она не заслуживает того.

— Не моя вина в чужой глупости, — вздохнула она, оттолкнув Ночку от плиты. — Не мне и искуплять за вас ваши грехи.

Ночка задрожала от страха, когда Марта бросила на неё полный сожаления и раскаянья взгляд, и, пошатываясь и слабо перебирая лапами, отползла прочь от плиты. Марта, тяжело вздохнув, отвернулась от неё и произнесла, обращаясь к застывшему на другой стороне кухни Барсу:

— Будем считать это торговым обменом. Считай, что ты выкупишь у меня свою сестру, а взамен позволишь мне уйти без лишних придирок. Если гарантируешь мне безопасность отступления, обещаю исчезнуть раз и навсегда. И вы больше никогда обо мне не услышите.

— А если… нет? — на одном дыхании выдавил кот поварихи.

— Тогда… — протянула Марта, задумчиво покосившись на съежившуюся в углу Ночку. — Тогда и я не могу гарантировать безопасноти твоей сестре. Подумай, Барс, это ведь выгодная сделка. Вы вернёте мне мою свободу, а взамен я оставлю всех, всех Короткомордых без исключения. Безопасность государства в обмен на свободу одного его гражданина, как тебе такой вариант?

— Идёт, — буркнул Барс, и, обращаясь уже к поварам, добавил. — Откройте двери и проверьте, чтобы в коридоре никого не было. И чтобы за ней не было никакой слежки.

Марта благодарно ему кивнула. Затем, в последний раз грустно проводив в страхе шарахающихся от неё слуг взглядом, отвернулась, спрыгнула со стола и опрометью кинулась прочь, в таинственную тьму коридора. Зная, что, какие бы обещания не давал ей Барс, он все равно может выслать следом за ней военных, она, вместо того, чтобы бежать по дворцовым холлам, скользнула в вентиляционный ход.

«А ему ведь и невдомёк, в чём на самом деле заключалась наша сделка, — пронеслось у неё в голове, пока она отодвигала задвижку вентиляционной шахты. — Я продала ему права гражданинки в обмен на свободу бродяги. На деле так всегда — свободней всегда оказывается тот человек, кто и вовсе не обладает никакими правами, а посему волен делать то, что будет угодно ему самому.»

— Три!

Сжав руку в кулак, Райпур опрометью кинулся через пустырь к восточной стене Верслибра. Затормозил он только тогда, когда его ботинки заскользили по скользкой грязи огибавшего дворец рва. Тяжело дыша, он присел, положив руки на колени, и медленно обернулся. Подскакивая на бегу, на разезжавшихся в грязи лапах в ров скатилась Крошка. Она пыхтела от быстрого бега, её серо-белая шёрстка стояла дыбом от натуги.

— Порядок? — спросил Райпур, быстро нагнувшись, чтобы окинуть её взглядом.

— Порядок, — пропыхтела та и, уже выровняв дыхание, прошипела. — Ты б лучше о себе волновался, желторотик. Ты б ещё громче топал, авось, и дозорных бы заодно разбудил.

Райпур досадливо ухмыльнулся:

— В следующий раз буду осторожнее.

— В следующий раз… я с тобой не побегу, — съязвила кошка.

Райпур выпрямился и размял затёкшие запястия. Задрав голову, он смерил долгим взглядом мрачной громадой нависшие над ними башни Верслибра. Их сверкающие на фоне серого неба золочённые шпили и сейчас продолжали внушать ему благоговейный страх.

— Ну, куда пойдём дальше, шкипер? — хмыкнула Крошка, следом за ним задирая голову к хмурым башням дворца.

— Проникнем внутрь через вентиляционные шахты, — буркнул Райпур.

Не сговариваясь, они вброд перешли мутный, подёрнутый зелёной плёнкой тины ров и зашагали вдоль белой стены дворца в поисках вентиляционного выхода. Наконец, заветный ход показался на углу впереди, и Райпур, указав на него Крошке пальцем, сам зашагал вперёд.

— Чем займёшься, когда всё это закончиться? — как бы невзначай поинтересовалась кошка, семеня следом за ним.

— Ну, у меня ещё есть дела по ту сторону границы, — вздохнул бывший генерал, наклонившись к металлической задвижке вентияционного хода. Просунув пальцы через открытые заклёпки, он поддел задвижку с обратной стороны и потянул было её на себя, как тут задвжка вдруг сама собой отодвинулась, и вентиляционный люк распахнулся.

— Р-райпур? — раздался знакомый голос из кромешной тьмы заветного туннеля. — Первозданные духи, я-то думала, что ты мёртв!

Глава 33 Лейтмотив

Всё те же и всё там же.

Кайа смотрела, как Дымка, спотыкаясь, неуклюже ковыляет к своей подстилке, и сонно потянулась, почувствовав на своей спине тёплые солнечные лучи.

Прошло три недели после тех памятных событий, но кошка по-прежнему чувствовала себя плохо, хоть уже и пыталась самостоятельно преодолевать небольшие расстояния. У Дымки плохо получалось ходить, а во время еды она часто и долго закашливалась, словно её организм сам отвергал пищу. Взгляд кошки всё время был пустым и рассеянным, во сне она часто плакала, а утром просыпалась усталой и измученной, словно и вовсе не отдыхала.

Кайа больше не разговаривала ни с Дорой, ни с Кенди, ни с Эльтаиром. Она боялась даже ненароком встретиться с ними взглядом. Она знала, что друзья сочувствуют ей, но порой ей казалось, что они считают, что болезнь Дымки неизлечима и бедной кошке уже ничем не помочь.

Кайа совсем замкнулась на себе. Она коротала дни либо гуляя в одиночестве по лесу, либо размышляя в четырёх стенах своей комнаты о том, как похож любой выбранный ей путь на предыдущий.

«Почему, почему без конца происходит одно и то же? Вначале всё безмятежно и тихо, а потом земля под ногами вдруг начинает крошиться, расползаться и под конец всё безвозвратно рушиться вниз… в пустоту… в никуда…»

Кайе казалось, что твёрдая земля, на которой она стояла, уже обрушилась вниз. Может, людям и нравится жить во лжи, теша себя сладким обманом и стараясь не замечать того, как неминуемо движутся к провалу, но этот путь явно не для неё. Она, полукровка Кайа, жаждет истины.

Кайа отошла от перил лестницы и стала спускаться вниз. На нижней ступеньке она вдруг столкнулась с Эльтаиром, который нёс наверх тазик с полотенцами на просушку.

— Ты куда? — поинтересовался Эльтаир, посмотрев на неё поверх сырых полотенц.

— В лес, — отведя глаза, буркнула Кайа. — Хочу прогуляться.

— Что-то случилось?

— Разве для прогулки должен быть повод? — раздражённо бросила она.

— Нет, — опешил Эльтаир. — Иди, конечно.

Эльтаир неуклюже отошёл, стараясь разглядеть ступеньки поврех его бесценного груза, и Кайа побежала к выходу, чувствуя на себе его встревоженный взгляд.

Лес тихо шелестел сочной зелёной листвой, купаясь в вечерних предзакатных сумерках. Старые сосны таинственно скрипели от каждого дуновения ветерка. Луна, как призрак ночи, то исчезала за верхушками деревьев, то снова выглядывала из-за них, загадочно освещая одинокие опушки. Ручей в овраге тихо нашёптывал незатейливую мелодию, которой бесстрастно вторил ветер.

Кайа остановилась у кажущейся чёрной в темноте воды. Сухие листья, гонимые волнами ручья, напомнили ей, что осень уже не за горами.

— Что будет с нами зимой? — тихо спросила она тёмную воду.

Вода тихо зашумела, будто хотела что-то ответить. Кайа слабо улыбнулась.

— Ты меня понимаешь? Я стала такой же, как ты. Одной из теней этого леса. Одной из нерассказанных легенд, которая всегда будет сокрыта мраком. Одной из немых душ, которой столько хотелось бы сказать. Но, как говорила одна моя прекрасная знакомая, «иногда приходит время замолчать».

Чёрная волна лизнула её ноги. Кайа набрала в руки ледяной воды и заглянула в её таинственную глубину. Среди теней, купавшихся в глуби ручья, она увидела своё собственное отражение. Оно смотрело на неё с самого дна, скованного вечерним мраком, и глаза его блестели от невысказанной муки. Все равно, что смотеть на свою копию в стальном зеркале.

Вдруг что-то тихо прошелестело, коснувшись прибрежной гальки у её ног. Кайа вскочила. К её ногам водой прибило цветок. Розу.

Кайа помотала головой, думая, что ей это померещилось. Что делать такому изнеженному цветку в глухом сосновом бору? Но тут она увидела, как волны приносят к берегу всё новые и новые цветы. Целый букет. Кайа огляделась по сторонам. Убедившись, что всё тихо, она пошла вверх по течению туда, откуда приплыли необычные цветы…

Ручей бурным пенистым потоком вырывался из недр земли. Над ним высился поросший мхом и травами земляной вал, на вершине которого в беспорядке валялись трухлявые стволы поваленных сосен. Дальше идти было некуда.

Кайа озадаченно опустилась на землю. В лесу было уже совсем темно, лишь яркий диск луны уныло освещал уставшую землю. Подумав, Кайа решила возвращаться домой.

Свет в доме был потушен, со второго этажа доносилось чьё-то мерное сопение. Никто её не ждал. Всем было все равно. И Доре. И Кенди. И Эльтаиру.

«Неужели я и в правду больше никому не нужна?»

Кайа бесшумной тенью проскользнула в гостиную и склонилась над диваном, на котором видела десятый сон Дымка. Кошка жмурила во сне глаза и нервно дёргала задними лапами. Кайа ласково погладила её по боку, и Дымка, пробурчав что-то под нос, перевернулась на другой бок и судорога хоть на какое-то время её отпустила.

Бесшумно скользнув по лестнице, Кайа замерла перед приоткрытой дверью в комнату Доры и Кенди. Чуть-чуть поразмыслив, она захлопнула дверь к Доре и вошла в свою комнату, озарённую немеркнущим лунным светом.

Это чувство… Этот голос внутри, что воет и стонет, рвёт на куски. Это как совесть, но что-то другое… Совесть прожигает, а это чувство будто нарочно поджаривает на медленном огне. Совесть ты чувствуешь за себя самого… Но как назвать то чувство, когда совестно за других?

Это гнев? Ярость? Неутолённая жажда, которая никогда не пройдёт?

Кайа помотала головой. Она чувствовала, как эта чёрная, необузданная сила пронизывала её жилы, пропитывала каждый участок тела. Словно тот чёрный ручей пополз по суше следом за ней и вот, настигнув её, захлестнул с головой, погрузив в свои тёмные бездны. Эта энергия кипела внутри её, призывая к действию и заставляя душу волком выть на луну.

«Может, я чувствую не за саму себя? Может, мне передалось чьё-то чужое чувство? Иначе почему в кругу друзей я чувствую себя преданной? Иначе почему в вольном лесу чувствую себя скованной в цепи?»

Она закрыла глаза и представила, как по её телу от головы до пят проходит огненная полоса, сжигая всё на своём пути. Сила собирается в руках, накапливается и вот-вот соскочит с пальцев… Кайа открыла глаза и увидела, как внутри её сложенных в кулак ладоней замерцал бледный фиолетовый огонёк. Она медленно раздвинула пальцы и увидела пульсирующие у неё на ладони шары чистой бесформенной энергии. Она, зачарованная их свечением, соединила ладони, и шар стал в два раза больше. Он тускло освещал комнату, бросая отсветы и блики на стены. Воздух затрещал от напряжения, словно перед грозой.

«Что бы сказала Дымка, увидев это? Она, конечно, рассказывала, что на свете есть люди, способные пропустить свою же Энергию через себя и преобразовать её в видимую материю, но я не думала, что…»

Фиолетовый огонь охватил её руки, но он не жёг, а лишь излучал потрескивающее в ночной тиши тепло. Вот она, чистая Энергия, которая породила всё в этой Вселенной… Энергия, витавшая в безбрежной пустоте, которой стало так много, что она спровоцировала огромный взрыв, создавший первые материи. И тогда частички Энергии разлетелись по всем уголкам Вселенной и, образовав Первородное вещество, создали первые планеты и звёзды.

Кайу завораживало то, что она держит в руках этого маленького Творца Вселенной. Энергия есть внутри каждого, но люди стали об этом забывать и теперь умелое использование Энергии называют Магией, считая её уделом избранных. А иногда считают людей, ещё способных чувствовать энергетику Вселенной и пропускать её через себя, еретиками и преследуют по закону.

Кайа прислонила к себе светящийся Энергией шар, и он стал медленно угасать, отдавая ей свою живительную силу. Она чувствовала, как эта Энергия согревает её, как сразу становится легче на душе и как вместе с ней уходит боль былого. Кайа вспомнила слова Эльтаира: «Отдай миру то лучшее, что есть в тебе, и получи взамен то лучшее, что есть в мире».

Она получила то лучшее, что в мире есть — Создателя этого мира.

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Итак, магия… Умение преобразовать рассеянную по миру Энергию Вселенной и использовать её, подчиняя воле человеческого разума.

Чтобы получше рассмотреть сиё явление, давайте лучше обратимся к простейшим законам оптики, которые вы и сами, наверняка, изучали в школе. Чтоб нам было проще, представим, что Энергия — это свет, т. е. видимое излучение, ведь мы привыкли верить тому, что видим, не так ли? Мага же представим в виде среды, через которую проходит этот свет. Выходя из родной среды и попадая в другую среду, инородную, свет преломляется и идёт уже под другим углом. Выходя из инородной среды он снова попадает в родную и идёт своим прежним путём.

Точно так же работает и то, что вы привыкли именовать магией. Маг не владеет какими-то сверхестественными свойствами. Он просто выступает в роли среды, способной провести Энергию через себя, преломив её под нужным ему углом. Такое «преломление» носит название «преобразования», а его «угол» — название «степени». От степени преобразования и зависит, в какой форме Энергия в последствии будет преподнесена. Выходя из-под контроля мага, Энергия снова «возвращается в родную среду» и приобретает свою привычную форму и свойства. При этом она возвращает и свою привычную степень. Но скачок с одной степени на другую часто означает выброс огромных масс Энергии, выраженных разницей между исходной и последующей степенью. Такое явление называют Энергетическим всплеском.

Вам, верно, всё это кажется очень трудным и неестественным, но на самом деле любой из вас тоже способен к преобразованию Энергий. Эмоции, чувства, речь — всё это является Энергетическими всплесками после того, как вы пропустите Энергию окружающего через себя.

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка

Кайа встала пораньше, намереваясь снова наведаться в лес и узнать причину появления необычных цветов в ручье. Быстро проглотив завтрак и захватив с собой на всякий случай бутерброды, она выскочила во двор, с удивлением заметив, что ботинок деда Эльтаира у входа не было. Зачем понадобилось старику вставать в такую рань!? Уж точно не поразмять старческие косточки!

Впервые за долгое время на улице было настолько холодно. Небо хмурилось, тучи не пропускали лучи солнца. Казалось, сама земля уже успела подзабыть их тёплые прикосновения. В кронах деревьев завывал пронизывающий холодом ветер, нёсший с собой запахи сырости и земли. На траве и кустах повисли дождевые капли, оставшиеся здесь ещё с ночи.

Кайа шла по лесу, чувствуя, как мокрая трава касается её ног. И куда мог пойти дед Эльтаира в такую погоду? Уж точно не в магазин!

Она остановилась, услышав чьи-то шаги. Не раздумывая, Кайа прыгнула в кусты и затаилась там. Из-за деревьев показался человеческий силуэт. Это был некто в плаще. Кайа с облегчением вздохнула, видя, что он идёт в противоположную ей сторону. Кто бы это мог быть? Что он здесь забыл, в лесу?

Кайа вышла из кустов и задумалась, иди ли ей к ручью или проследить за незнакомцем. Недолго думая, она выбрала второй вариант. Ручей все равно не исчезнет, а вот незнакомец…

Кайа побежала в том направлении, где скрылся преследуемый. Вскоре она увидела и его самого. Он шёл достаточно медленно, по-старчески кряхтя, аккуратно перешагивая через каждую выросшую на пути корягу. Но незнакомец, хоть и медленно, но делал это настолько уверенно, что не было и тени сомнения, — он хорошо знал, куда идёт.

Сжав в руке томагавк, Кайа следовала за ним, прячась за деревьями. Вдруг сухая ветка под её ногой предательски хрустнула. Незнакомец оглянулся, и Кайа увидела его лицо. Это был никто иной, как дедушка Эльтаира!

Старик испуганно принялся озираться по сторонам. Он набросил на лицо капюшон и попятился назад. Видимо, он очень опасался преследования. Но вот почему?

Подождав немного, старик неуверенно принялся пробираться дальше. Кайа, на этот раз внимательно глядя под ноги, не отставала от него. Деревья становились всё более частыми, а лес всё более непролазным, и неба уже совсем не было видно из-за могучих ветвей. Они продирались через бурелом, шлёпали по вонючей грязи, но старик даже не подумал повернуть назад.

«Уж не выжил ли этот дедуля из ума? Ради чего он в такую рань лезет в чащу?»

И вдруг Кайа разглядела за деревьями холм, на котором полностью отсутствовала растительность. Дед вышел на открытое пространство и по каменной лестнице принялся подниматься вверх. Кайе пришлось остаться внизу, иначе бы старик её заметил. Выглядывая из-за деревьев, она пристально наблюдала за его действиями с расстояния.

Дед остановился на вершине около какого-то камня и опустился на колени. Кайа ждала, что он будет делать дальше, но старик продолжал неподвижно сидеть, склонившись над валуном. Убедившись, что он не смотрит в её сторону, Кайа подошла к лестнице и стала тихо взбираться наверх.

Воздух вокруг холма был разряжен, как перед грозой. Атмосфера потрескивала от напряжения, и Кайа почувствовала странный прилив сил, будто в жаркий день окунулась в ледяную прорубь. Она сжала руку в кулак и увидела, как внутри неё затеплилось знакомое свечение. Значит, у этого места есть какая-то странная энергетика, раз даже она способна пропустить её через себя.

Она подошла к старику. Он сидел у серой каменной плиты, приложив к ней свою лысую голову. Плита довольно внушительных размеров была расколота напополам, и из образовавшейся трещены вырывался знакомый чёрный ручей. Он сбегал вниз по противоположному краю холма и терялся где-то в лесу.

— Что это за место? — спросила Кайа, оглядываясь по сторонам.

— Уходи! — буркнул дед, даже не обернувшись посмотреть на неё. — Это особое место. Не для маленьких детей.

— Я чувствую, — кивнула Кайа. — Оно и в правду особое.

Старик поднял голову и исподлобья покосился на неё. Кайа разжала руку и показала старику шар Энергии, пульсирующий у неё в ладони.

— Так ты маг… — протянул старик, и глаза его недобро сощурились.

— Примерно тоже пришло вчера мне в голову, когда я сама увидела это. Но я не умею колдовать. Я могу лишь вымещать собственную Энергию, преобразуя её вот в это. Могу преобразовать свои эмоции в видимое излучение.

— У обычных людей нет таких умений, — проскрипел дед, покачивая головой. Он не сводил взгляда с её ладони. — И нет такого количества Энергии, чтоб ещё и вымещать её наружу, — он пристально взглянул ей в глаза и, задумчиво пожевав губу, произнёс. — Это святое место. Я охраняю его, чтобы сюда не ступила нога дурного человека. Человека с грязными помыслами.

— И зачем? Чего такого особенного в этом месте? — угрюмо спросила Кайа, окинув взглядом каменные плиты.

— Я считаю своим долгом нести этот пост…

— Почему?

Кайа поморщилась, почувствовав, как что-то капнуло ей за шиворот. Он подняла голову к серому небу. Первые дождевые капли забарабанили по земле. Холодный ветер завыл в кронах леса.

Старик поднялся и вытащил из-за пазухи букет помятых цветов. Он подошёл к расселине, откуда вырывался ручей, и положил цветы на камень.

— Так это вы оставляете здесь цветы? — ахнула Кайа, глядя, как волны чёрного ручья, наскочив на камень, завлекли нежные бутоны в свой водоворот.

— Они достойны памяти.

— Кто?

Старик содрогнулся, услышав вдалеке раскат грома.

— М-да…. — проскрипел он.

Обойдя камень кругом, он подошёл к небольшой пещерке, образовавшейся там, где камень приподнимался над крутым склоном холма. Кряхтя, он забрался внутрь. Кайа поёжилась и, недолго думая, забралась туда следом. Стоило им спрятаться под камень, как начался жуткий ливень, небо прочертили молнии, гремел гром. К счастью, в пещерке было сухо, и даже капли дождя не заливались внутрь.

— Здесь дождь переждём… — протянул старик.

— Значит, придётся торчать здесь, пока дождь не закончиться… — буркнула Кайа. — Хотите бутерброд?

— Не отказался бы. Голоден, как волк.

Кайа протянула старику угощение, и тот грубо выдернул еду из её рук.

— Вот молодёжь пошла! — громко чавкая, возмутился он. — Кто ж так тонко хлеб режет? Я, может, есть хочу, а тут…

— Простите, я просто не знала, что встречу Вас в лесу.

— А нечего по лесу шляться. Здесь и не такого встретишь!

Кайа замолчала, глядя, как старик жадно уплетает свой бутерброд. Буря по-прежнему не утихала, с холма ручьями стекала вода. За камнем шумел ручей, наполнившись дождевой водой.

— Раз у нас появилось так много свободного времени, — протянула Кайа. — Может, расскажете мне подробнее про этот камень?

— Хороший вопрос…

— Ожидаю услышать на него хороший ответ.

— Это не простой камень.

— Это я уже поняла.

— Это братская могила.

— Что-что?

— Могильный камень.

— То есть, хотите сказать, мы сейчас вот так сидим и болтаем на могиле!?

— Что и говорить, святое место…

— Ладно, и кто же тут похоронен?

— Достойные люди, — глаза старика затуманились печалью. — В том числе и спутница моей жизни… Никогда не забуду её… Порой кажется, что она всё ещё со мной… Такая ранняя смерть, такая несправедливая гибель…

— Что с ней произошло? — осторожно спросила Кайа.

— Ты что-нибудь слышала о судьбах Строителей? — увидев, что Кайа отрицательно качает головой, старик вздохнул и пояснил. — Эти люди строили стену, разделяющую нашу планету на две территории. Они и сейчас есть — латают прорехи в граничной стене… Брат моей жены был Строителем. А всех Строителей надлежит казнить после выполнения их работ. Казнить за то, что они находились на границе, исполняя свои обязанности. Считается, что посредством такой казни душа освобождается от этого страшного греха — нарушения границы. И поэтому, когда их Энергия передаётся другому человеку, она, якобы, передаётся уже чистой. Строителей казнили всех до единого. И его в том числе. Она не смогла этого пережить…Ох, не смогла. Это случилось двадцать лет назад. Она явилась во дворец к самому Фрицу Харту, но её даже не пропустили туда. Тогда она устроила публичный митинг на площади перед Бриколлажем. Тысячи людей пришли поддержать её. Сильная женщина… Она голосовала против существующей несправедливости. Против убийств, против границы, против Фрицов и Фриций. Она говорила, что несправедливо убивать людей ради какого-то очищения. Её поддержали все, даже юный Наследник в последствии поддержал, но только не Харт… Фриц Харт велел своим людям уничтожить всех протестующих, и прямо во время митинга началась публичная резня. Убивали всех — и женщин, и стариков, и детей… Моей супруге удалось скрыться в лесу, но она не хотела прятаться. Она вновь возбудила волну протеста и была убита здесь. На этом холме. Во время отступления партизанских войск.

Кайа притихла, поражённая такой историей.

— Я и не знала, что ваша супруга сыграла такую роль в жизни ваших земель… — пролепетала она. — Вы никогда даже не заискались о ней…

— И верно. Всем запрещено говорить о ней. Даже Эльтаир ничего ни о ней, ни о репрессиях тех лет не знает. Это место всеми забыто, но не мной… Каждый день я возлагаю цветы на её могилу и…

Старик зашёлся в приступе сухого кашля.

— Я устал. Дай отдохнуть.

Он отвернулся, но от Кайи не укрылось, что на его глаза навернулись слёзы. Она представила себе, как толпа невооружённого народа бежит в лес, спасаясь от армии Фрица Харта. Представила, как они долгие месяцы отступают от Ала-Гавы к границе, надеясь встретить поддержку по ту её сторону, где люди веками страдают от точно такого же диктаторского режима Фриций, но их все равно настигает смерть, как бы они не силились спасти свои души.

— Значит, не только на территории Короткомордых поднимаются восстания? Людям Длинномордых тоже не нравиться существующий режим? — уточнила она.

Старик угрюмо кивнул.

— Но… но зачем тогда запретным территориям существовать!? Люди все равно не довольны существующими правилами, зачем тогда этим правилам существовать? Да если ещё и по ту, и по эту сторону границы люди одинаково мыслят, живут одними и теми же мечтами и надеждами, почему бы нам не объедениться и не жить вместе? Почему бы нам не создать объединённую демократическую республику, где каждый был бы удовлетворён своими правами?

Старик тяжело вздохнул и прокряхтел:

— Да потому, что люди сами так решили. И получили то, о чём мечтали.

— В смысле?

— Когда-то давно, так давно, что даже прабабушка моей прабабушки не помнила когда, не было никаких территорий. Люди жили отдельными общинами, которые постепенно становились деревнями, городами. Не было никаких границ, а люди из разных общин почти не контактировали. Даже Короткомордые и Длинномордые жили вместе, хоть и не часто находили общий язык. Мы были тем единым народом, о котором ты мне сейчас судачишь.

— И что произошло? Почему людей не устроил существовавший уклад?

— Самые крупные города вроде Мяриона и Ала-Гавы решили подчинить своему влиянию более маленькие. В то время ваш Мярион и наша Ала-Гава назывались Соединёнными Провинциями и выступали в роли восточной и западной областей одного большого государства — Священной Союзной Империи. Их ролью являлся контроль за разбросанными по всей империи общинами, никак с друг другом не контактирующими и иногда даже находившихся в состоянии военного конфликта между собой. Не все общины, разумеется, пошли на уступки Соединённым Провинциям. Они хотели вести свою собственную жизнь, дружить только с теми, с кем хотят, воевать с теми, с кем захочется. Другим словом, им, как и по сей день, не хватало свободы.

— И? Как поступили Провинции?

— Решили подчинить непокорных силой. Завязались долгие и кровопролитные войны, много людей пало… Вскоре Мярион и Ала-Гава настолько расширили свои владения, что без труда расправлялись с более маленькими поселениями. Под конец Мярион решил, что собрал уже достаточную армию, и пошёл войной против Ала-Гавы, где тогда заседало провительство Священной Союзной Империи. Власти Мяриона захотели сами взять контроль над миром. Но Ала-Гава тоже была не слаба. Она обладала сильнейшим флотом, которого никогда не было и не будет у стоящего на холме Мяриона. Зато Мярион отличался своей беспощадностью и жаждой крови. Если воин Мяриона бежал с поля битвы, его казнили. Если воин Мяриона показывал слабость, его казнили. Если воин Мяриона смел ослушаться приказа своего правителя, его казнили. Раненых не лечили, а убивали на месте. В Мярионе начались бунты и восстания протестующих против такого режима, но их убили, никого не щадя. Люди Мяриона не хотели воевать только из-за того, что их предводителю приглючилось стать во главе мира. Но у них не было выбора, и война, по сути дела, велась ради только одного человека. Ала-Гава славилась своими изобретателями и учёными. Также она обладала прекрасным флотом, так как имела выход к морю. Конечно, армия Ала-Гавы была меньше, да и не готовы они были к нападению со стороны своей же восточной Провинции, но зато её полководцы были прекрасными стратегами. Эта война длилась бы бесконечно, если бы не произошёл переломный момент.

— Что за момент?

— Один из полководцев Ала-Гавы предложил блестящий план. Они решили брать на сражение специальных бойцовых собак. Собаки знали только одно правило — рвать и убивать, и не слушались никаких команд. Они не щадили собственных жизней, они неслись под градом стрел и копий и, казалось, кровь доставляла им высшее наслаждение. Армия Мяриона оказалась бессильна против таких солдат. А Ала-Гава тут же обзавелась надёжными и преданными союзниками — Длинномордыми. Слышала про Терессианское соглашение? Нет!? Так вот, это бессрочное соглашение, заключённое между людьми Ала-Гавы и Длинномордыми на веки вечные. Короткомордые же, ища спасения, укрылись на территориях Мяриона. И вот настало время решающего сражения. Ала-Гава выстроила в ряд воинов-Длинномордых, и те ринулись в бой. Но каково было их удивление, когда навстречу им выскочили воины, верхом на тиграх и львах! Сидя на этих огромных чудовищах, воины Мяриона пронзали собак копьями. Тигры легко перегрызали собакам глотки.

— Ала-Гава проиграла?

— Нет, конечно! Битва закончилась в ничью. Тогда Ала-Гава и Мярион подписали мирный договор, в котором говорилось, что отныне вся планета будет поделена на две запретных друг для друга территории. Таким образом всем будет хватать земель и бесконечные и, главное, бессмысленные войны прекратятся. Была создана граница, которую всем запрещено пересекать. Разумеется, было множество людей-полукровок, родившихся до создания территорий и границы. Их убили. Всех. До единого. Это тоже одно из положений Терессианского соглашения — убивать всех полукровок, заблудших на территорию Длинномордых. Думаю, у Короткомордых тоже есть какая-нибудь похожая штука.

— Но они ведь ничего плохого не сделали! Зачем их уничтожали?

— Чтобы заставить народ поверить в силу закона. Видишь, люди сами так захотели. Люди сами сделали такой выбор, а теперь недовольны тем, что имеют.

— Разве Вас всё устраивает в нашей жизни? Разве Вам нравится быть жителем запретной территории?

— Нет. Но я ничего не могу с этим поделать. И никто не может.

Кайа отвернулась. Сколько крови было пролито зря. Сколько людей зря убито. Ради того, чтобы в конце концов все все равно остались недовольны.

Она встала и выбралась из-под камня.

— Спасибо за рассказ! — кивнула она старику. — Вы открыли мне глаза.

Дождь лил сплошной непроглядной стеной, и вся одежда Кайи мигом промокла. Волосы облепили лицо, ресницы слиплись. Но ей было всё равно.

Кайа провела рукой по холодному камню. Значит, есть те люди, которые тоже недовольны происходящим. Значит, не только её захватил дух противоречий. Недовольные есть. Но от них безжалостно избавляются.

Ручей, наполнившись водой, выходил из берегов и потоками срывался с холма. Чёрная вода бушевала. Серые тучи не пропускали ни луча света. Небеса долго терпели и, наконец, обрушили свои рыдания на землю.

Кайа стала спускаться вниз по каменной лестнице. Она была скользкой от воды, и Кайа боялась оступиться. Наконец, закончив спуск, она спряталась в спасительной тени леса, куда сквозь кроны деревьев почти не проникали капли дождя.

Здесь, в лесу, было совсем темно. Кайа в потёмках медленно протискивалась сквозь бурелом. Мысли, скопившиеся в голове, не давали ей покоя. Знакомое чувство вновь загорелось в её душе… Ненависть. Ненависть к Фриции Гаре. Ненависть к Фрицу Харту. Ненависть к Границе. К Запретным Территориям. И тому дьяволу, который их создал.

Она сама не поняла, как дошла до дома. Всё плыло перед глазами. Вода залепила глаза и уши.

Кайа ворвалась в дом. Её встретила весёлая болтовня Эльтаира и Кенди, сидящих за столом. Увидев, что она вернулась, они замолчали и изумлённо уставились на неё.

— Кайа!? — ахнул Эльтаир. — Где ты была? В такой-то дождь!

— Переживу! — фыркнула Кайа, деликатно поправляя мокрые волосы.

— Ты на себя-то посмотри! — буркнула Кенди. — Мокрая курица! Фу! Не трогай меня!

— Лучше быть курицей, чем чучелом без мозгов! — съязвила Кайа.

— Почему ты такой стала? — спросил вдруг Эльтаир. — Где прежняя Кайа? Та, добрая и весёлая?

— Может, у себя и спросишь? — буркнула Кайа в ответ. — Где старый Эльтаир? Тот, добрый и весёлый?

Не дождавшись их ответа, Кайа поднялась на второй этаж в свою комнату. Хлопнув дверью, она села в угол, обхватив руками колени, и погрузилась в свои мысли. Тут же на лестнице раздались быстрые шаги. Дверь открылась, и в комнату вошёл Эльтаир.

— Что, так трудно оставить меня в покое? — рявкнула Кайа, не оборачиваясь.

— Мы же не враги, верно?

— Почему бы и нет! Я ведь полукровка как-никак!

— Не только.

Кайа обернулась и смерила Эльтаира холодным взглядом.

— Помнишь, Лисий Хвост… — начал было он, но Кайа тут же его перебила:

— Лисий Хвост бросил нас!

— А кто тому виной? Так что, может, помолчишь и послушаешь?

Кайа фыркнула, но спорить не стала.

— Лисий Хвост сказал, что становишься опасна для нас. И это правда.

— Так ты заодно с Кенди, да? Видишь во мне своего главного врага?

— Ты обещала слушать и не комментировать.

— Ну ладно.

— Я навёл справки о полукровках. Ты знаешь, что все они были истреблены, поскольку…

— Да, слышала. Создание границы, Терессианское соглашение и всякое такое.

— И после этого никаких полукровок не было. Кроме вас. Понимаешь, по прошествии стольких веков вы первые полукровки, родившиеся на запретных территориях. Первые после распада Священной Союзной Империи. В книгах говорилось, что полукровки придут. Придут отомстить. Отомстить Фриции и Фрицу. И вот, спустя столько лет, появляетесь вы.

— Это невозможно. Эти Фрицы живут в высоченных дворцах с кучей телохранителей… Трое полукровок не смогут помешать им вести власть.

— Тебя это не остановит.

— Ты о чём?

— Ты убийца, Кайа. У-бий-ца. Кенди была права. Ты была создана с целью убивать. В книгах говориться, что придут двое — Дитя Протеста и Дитя Войны. Так вот, эти дети — ты и твой брат Август. Вы сотканы из другой Энергии, что была выплеснута после протестов и войн. Ты, наверное, ничего не поймёшь, но при сотворении отрицательных Энергий гнева и враждебности за время всех этих войн человечество пропустило через себя столько энергетических потоков, что разность между энергетическими степенями превратилась в новую Энергию, которой надо было во что-то выплеснуться. И выплеснулась она именно в вас. Иными словами, вы с рождения запрограмированны уничтожать.

Кайа напряглась. Она уже слышала эти слова. От Кенди. Перед глазами вновь встала старая картинка. Куча битой посуды, кровь, безжизненно распростёртое тело Дымки и противная ухмылка. Её гадкая ухмылка. Этой самой Кенди.

«— Ты убийца, Кайа. Повторить? Могу по слогам! У-бий-ца!

— Ты убила её, Кайа. Ты и только ты. Ты что, оглохла? Я говорю, — ты убийца!»

— Ты лжёшь! — прорычала она. — Это ложь!

— Тебе предначертано убивать. Ненависть внутри тебя растёт с каждым днём. Для того, чтобы избавиться и от Фриции Гары, и от Фрица Харта. Пойми, так надо. Ради всех нас.

— ЛОЖЬ!

— Тебе, твоей сестре и брату достались убийственные силы. Август — безжалостный воин, Дора — э… ну… тоже не подарочек, а тебе досталась сила, способная заставить человека гнить изнутри, страдать, рыдать и погибать. Пожалуй, самая страшная сила. Ты способна породить в человеке противоречие, протест. Заставить поверить его в другую идею. Истинная сила того, кому досталась Энергия Протеста.

— ЗАМОЛЧИ!

— Ты сумела перенять и качества своего брата и сестры. Но твоя сила не идёт с ними в сравнение. Ты заставляешь всех верить, надеятся, любить тебя и твою идею, но не способна на это сама. Ты не умеешь верить. Ты не способна надеятся. Ты не можешь любить и ценить.

— МОЛЧИ!

Кайа резко вскочила и прижала Эльтаира к стене, приставив к его горлу томагавк. Эльтаир испуганно захлопал глазами, когда острое лезвие пронзило кожу на его горле, и тонкая струйка крови потекла по шее.

— К-кайа!? — сдавленно прошептал он.

Кайа изумлённо посмотрела на него и мигом отшатнулась, увидев его кровь на своей руке.

— Эльтаир! — воскликнула она, отбросив в сторону томагавк. — Прости, я… я не хотела!

— Что я говорил! — бросил Эльтаир, прислоняя руку к царапине. — Ты сама не можешь совладать со своим гневом! Что мы для тебя? Просто человеческий ресурс, необходимый для осуществления твоего дела!

Кайа забилась в угол, понимая, что всё сказанное им было правдой. Она и в правду убийца… Такова цель её жизни… Горячие слёзы покатились по щеке, и Кайа закрыла лицо руками.

Эльтаир хлопнул дверью и вышел из комнаты. Кайа ещё долго слышала испуганные визги Кенди, ворчание Доры и монотонный голос Эльтаира…

Глава 34 Мотив Райпура — кульминация — заключительная часть

Мярион. Восточная стена Верслибра.

— Райпур? — повторила тень. Её зелёные глаза засверкали от радости. — Ты вернулся?

Рука Райпура инстинктивно потянулась за луком. Насторожившись, он сделал шаг назад, пытаясь разглядеть того, кто говорил с ним из тьмы туннеля. В следующий миг тень скользнула вперёд, и слабые лучи солнца, чудом пробившиеся сквозь плотную завесу туч, осветили её белую с чёрными и рыжими пятнами шерсть. Райпур ахнул от удивления, узнав эту круглую мордочку и пухлые, пушистые бока.

— Марта? — крикнул он в темноту вентиляционной шахты. — Что ты тут делаешь?

— Марта!? — переспросила Крошка, вытянувшись в струнку у его ног, чтобы получше разглядеть стоящую в туннеле кошку. — Уж не та ли эта дворцовая киска, которую уличили в распространении либеральных учений и за спасение которой тебя приговорили к казни?

— Да, это я, — кивнула Марта, сделав ещё один шаг вперёд. Она с участием взглянула на Райпура, в её взгляде читалось непрекрытое сожаление. — Даже не знаю, как мне заслужить за тот проступок твоё прощение, Райпур Альтергиль. Думаю, из-за моей оплошности тебе пришлось изрядно попотеть, — она склонила голову и еле слышно прошептала. — Прости меня. Знаю, не заслужила, но, умоляю, прости.

Райпур почувствовал, как становится теплее на душе. Он присел на колени, погладил Марту рукой по спине и слабо улыбнулся:

— Не извиняйся. Это я должен быть благодарен тебе за то, что ты открыла мне глаза на истинную сущность Фриции. Если бы ты не сказала тогда, что за свободу можно и нужно бороться, я бы и по сей день считал, что смысл наших жизней в подчинении. Но это не так. И эта истина достойна того, чтобы вести за неё войну.

— Значит, я прощена… — благодарно прошептала Марта. Она поднялась на лапы, и взгляд её тут же упал на стоявшую чуть в стороне Крошку. Мигом ощетиневшись, она воскликнула. — Райпур, берегись, за нами слежка! Это же кошка из Серой Лиги, сподвижница Поттера!

— Да успокойся ты, я теперь, вроде как, с вами, — приосанилась Крошка. — Серой Лиги больше нет, а с Верслибром мне нет смысла бороться в одиночку. К тому же, теперь мы с вами объеденены перед лицом общего врага. И этот враг не я — вон он, перед нами.

Крошка махнула хвостом куда-то вверх, и Райпур и Марта, разом задрав головы, устремили взор на остроконечные шпили башен Верслибра.

— Что значит, враг? — мяукнула Марта, нервно дёрнув ушами. — Поверьте, мне уже не угрожает никакая опасность… Вы же за мной сюда пришли? Или… Первозданные духи, уж не решили вы отомстить Фриции за то, как она…

— Ни в коем случае, — покачал головой бывший генерал. — Что бы там ни произошло, для меня Фриция по-прежнему остаётся моей госпожой, и любое её действие на то мотивировано. Что бы она ни сделала со мной и с вами в прошлом, делала она это на благо своего государства. Мы действительно представляли опасность, ставя абсолютность её власти под сомнение. И в том лишь наша вина. Поэтому месть мною не движет.

— Что касается меня, то мне бороться уже толком не за что, — подала голос Крошка. — Я вела свою войну и я её проиграла. Правота всегда на стороне победителя, а потому я не собираюсь готовить ответный удар. Серой Лиги больше нет, а это означает полное моё поражение и неоспоримую победу Фриции. Ту войну развязали мы сами, а значит и сами подписались на такие условия. Эта игра больше не стоит свеч. Но я не могу бездействовать, зная, что от меня ещё может что-то зависеть. Не в этой войне, так в следующей. В чужой войне. В которой я выступлю на стороне Райпура. А заодно ещё раз напомню Фриции о величии Серой Лиги. Не хочу, чтобы она забывала, какой ценой досталась ей та победа. Даже проигравшая сторона достойна, чтобы её память в равной степени чтили. Такова история, не нам её кроить.

— Что ж, а я скорее бегу, чем нападаю, — вздохнула Марта. — Я знала, что от Фриции житья не будет, а потому решила бежать из дворца. Моя идея оказалась не приминимой на практике. Может, и не нужна нам свобода, о которой я так много говорила. Мы столько веков жили при неограниченной власти монархов и при том совершенно не знали проблем. Может, в беспрекословном подчинении тоже есть свой смысл. Народ работает, как единая сплочённая строгим режимом система. И

это даёт свои плоды. Но мне не хотелось бы опускать лапы. Я бы хотела, чтобы народ узнал, что можно и по-другому…

— Выходит, у каждого из нас есть свой повод бороться против Фриции, — протянул Райпур. — Но мы объеденимся перед лицом общего врага.

— Всё это хорошо, — перебила его Крошка. — Но ничего, что пока мы тут языками треплемся, могут убить Наследницу?

— Ой, так вот вы тут зачем? За Наследницей Даавой? — встрепенулась Марта.

— Ну да, нам срочно нужно забрать из Верслибра гепардов, чтобы пуститься в погоню, — кивнул Райпур.

— Погодите, какую погоню? — опешила кошка. — Она же тут, во дворце!

— Но мы видели кареты…

— Они чисто для отвлечения внимания. Это была моя идея. Это я составляла маршрут поездки Наследницы.

Райпур и Крошка в немом молчании обратили взоры на неё.

— То есть, ты участвовала в сговоре против Наследницы? — распушила мех Крошка.

— В сговоре? Ни в коем случае! — всполошилась Марта. — Я потому и сбежала из дворца, что узнала, что на Наследницу на выбранном мной маршруте планируется нападение. Её бы убили, а вина за это легла бы на меня. И тогда меня бы казнили за измену родине. Фриция, вероятно, просто хотела меня убрать, зная, что я не угомонюсь, пока не донесу свои идеи до народа. А это бы было для неё фиаско.

Крошка смерила её недоверчивым взглядом и, обернувшись к Райпуру, горячо зашептала:

— А что, если она пытается нас надуть? Чтобы мы, поверив ей, не пустились в погоню, а остались в Верслибре?

— У Марты нет причин врать, — покачал головой Райпур. Он метнул на кошку вопросительный взгляд, словно ища в её глазах отражение своей собственной убеждённости. — Ей не меньше нашего досталось от Фриции. Она ни за что не встала бы на её сторону.

— Можете мне верить, а можете и нет, но Наследница с минуты на минуту покинет дворец. И тогда пиши-пропало, — отчеканила Марта. — Поэтому, прошу вас, принимайте решение быстрее.

Райпур и Крошка переглянулись, вздохнули и медленно кивнули.

— Где она? — решительно спросил Райпур.

— В чёрной карете во внутреннем дворе Верслибра. Перед центральными воротами, — сообщила Марта. — Вы можете пойти вперёд и как-нибудь её оттуда вытащить, а я пойду, опущу ворота, чтобы она не смогла выехать. Нет, лучше и вовсе сломаю пусковой механизм, чтоб они в жизни их не открыли! Улучу для вас время!

— А мы? — качнула хвостом Крошка. — Что будем делать мы?

Райпур достал из-за спины лук и провёл ладонью по его резному, деревянному корпусу.

— А мы уведём Наследницу, — буркнул он, сжав лук в руке.

Марта и Крошка решительно кивнули. Затем Марта первой сорвалась с места и кинулась в вентиляционный ход. Крошка деликатно шагнула назад, пропуская Райпура вперёд.

— Полагаю, вы там получше моего ориентируетесь, — ухмыльнулась она.

Присев на корточки, Райпур протиснулся в тёмную шахту. На локтях пополз в глубину туннеля, щуря глаза в попытке хоть что-нибудь различить. По тому, как тихо клацнули чьи-то коготки за его спиной, он понял, что Крошка тоже нырнула в туннель и теперь следом за ним двигалась в кромешной темноте, ориентируясь только благодаря чутким кошачьим усам и непревзойдённому нюху. У Райпура, к сожалению, таких замечательных усов не было, а потому двигался он на ощупь, водя рукой по гладким, слегка сырым стенам, чтобы не пропустить места, где вентиляционная шахта поворачивала.

Неожиданно ход стал постепенно сужаться и спускаться куда-то вниз. Райпур почувствовал, как скользит по его ровной поверхности. Крошка за его спиной тоже задёргалась и шумно втянула воздух носом.

— Пахнет водой, — констатировала она.

— Да, тут довольно сыро, — невесело отметил Райпур.

— Да нет, я не про это. Пахнет не сыростью, а именно водой. Обычной водопроводной водой.

— Возможно, за стеной проходят трубы. Как раз где-то тут расположена королевская купальня.

Крошка ничего не ответила, и Райпур, приняв это за положительный знак, продолжил ползти дальше. Чем дальше он двигался, тем круче становился спуск. Наконец, даже он с его обычным человеческим нюхом почувствовал чёткий запах воды. Ему даже показалось, что он слышит где-то вдалеке её тихое журчание.

— Наверное, мы пропустили какой-то поворот, — снова подала голос Крошка. — Я не чую запах Марты.

— Рано или поздно любой вентиляционный ход закончится, — повёл плечом Райпур. — А дальше я знаю всё, как свои пять пальцев.

Крошка что-то неразборчиво фыркнула. Райпур полез дальше, как вдруг пол и вовсе ушёл из-под его ног, и он скатился вниз. Крошка, тоненько пискнув, свалилась ему на спину мгновением позже.

Райпур замер, потирая ладонью уже успевший вспотеть лоб. В полнейшей тиши его уши различили впереди какой-то резкий шум. Нет, не резкий. Скорее, очень глубокий, клокочущий, раскатистый гул.

— Ты слышишь? — на одном дыхании произнесла Крошка.

— Да… — протянул Райпур. — Как будто прямо на нас по трубе бежит вода…

— Да, и в правду, как будто… Подожди, вода?

Райпур вздрогнул. Шум становился всё ближе и ближе, как будто на них нёсся мощный водяной поток.

— Райпур, а это точно вентиляционная шахта? — выдохнула Крошка.

— Ну, наверно… Ведь когда мы сюда залазили…

— Слушай, Райпур, когда мы сюда залазили, тебе не показалось странным, что эта шахта расположена прямо надо рвом, куда сливают нечистоты?

— Что?

Райпур так и обмер от страха, когда его осенило. Он попятился назад, но забыл, откуда они сюда приползли.

— Знаешь, по-моему, я немного ошибся, — протянул он. — Это не тот лаз, что нам нужен. Это не вентиляционная шахта. Это… мусоропровод.

Он не успел ничего ответить, так как их с Крошкой тут же накрыло потоком нечистот вперемешку с грязной, мыльной водой. Этот «мусорный поток» тут же принялся неумолимо оттеснять их назад. Райпур лихорадочно молотил руками стены, надеясь найти место, где лаз бы поворачивал, но нечистоты явно были не равным противником. Крошка бешено забарахтала по воде лапами, пытаясь вырватся из грязевого потока, воздух разом вышибло из лёгких, нос залепила отвратительная вонь. Отчаявшись, Райпур с силой толкнул ногами стену, и та вдруг, к его удивлению, проломилась. Вместе с смердящей водой и нечистотами он рухнул вниз, на мраморный пол кухни Верслибра. Прямо над ним, держа в руках тазик с пищевыми отходами, стояла, выпучив глаза, пухлая повариха в белом передничке. Бедная женщина так опешила от страха, что не могла даже вымолвить ни слова. Райпур, не теряя времени даром, вскочил на ноги, вытер руки о передник поварихи, затем протёр ими глаза и лоб, и, не забыв, конечно же, поблагодарить кухарку за то, что она так расточительно позволила вытереть о неё руки, кинулся наутёк.

Чуть не подскользнувшись на разлившихся по полу нечистотах, бывший генерал выскочил в коридор, проскользил на ботинках по сверкающему чистотой мрамору и, притормозив о стену в конце холла, свернул за угол и побежал вниз по лестнице на главный двор. Где-то на полпути от заметил, что Крошки с ним почему-то уже не было, и решил, что её, вероятно, смыло обратно в ров, а, значит, она уже, стало быть, в безопасности. Итак, решив за ней не возвращаться, он сосредоточил все свои мысли на Наследнице и пулей полетел вниз.

Перед ним снова предстал её образ. Хрупкие плечи, длинная шея, локонами спадающие на спину шелковистые каштановые волосы и огромные, миндалевидные золотистые глаза, как у фарфоровых кукол, что всегда в таком аккуратном порядке были раставленны на полке в её спальне. А потом в его ушах снова прозвенёл её слабый, болезненный голос, который столько раз он слышал потом в бреду или в снах. Она медленно повернулась и с её тонких губ сорвалось: «Пожалуйста, Райпур, спаси меня.»

— Я спасу тебя, — пообещал он вслух, перескакивая через ступеньки. — Спасу тебя.

Навстречу ему по лестнице вверх прошли две служанки. Они еле успели отскочить в сторону и прижаться к стене, чтобы их не сбил с ног Райпур, с ног и до головы вымазанный нечистотами, поднявший высоко над головой лук, подобно индейцу, сжимающему в руке копьё, и громко кричащий на весь Верслибр: «Я тебя спасу!».

— Чокнутый какой-то, — только и успела шепнуть одна служанка другой, и та угрюмо кивнула.

Тем временем Райпур успел завершить свой спуск и, тяжело дыша и спотыкаясь на бегу, выскочил во двор. Его сердце отчаянно забилось, когда он увидел на другом его конце чёрную карету, запряжённую двумя бурыми лошадями. Ворота были захлопнуты, следовательно, Марта уже успела выполнить своё задание. Людей на дворе не было, и Райпур предположил, что они все отправились разбираться с опущенными воротами.

Подскочив к карете, он дёрнул ручку двери. Не открылось. Тогда он дёрнул сильнее, и шторки, задёрнутые на окошке кареты, раздвинулись. Из них показалась весьма недовольная рожица какого-то человека в военной форме. Увидев Райпура, он разразился дикими ругательствами, которые, в прочем, из-за закрытой дверцы все равно слышно не было. Желая, видимо, это исправить, военный распахнул дверцу, но Райпур, не теряя времени даром, тут же отвесил ему крепкий удар по голове. Военный шлёпнулся на землю у его ног, но следом за ним из кареты тут же показался второй. Закатав рукава мундира, он кинулся на Райпура, но тот увернулся, подставил ему подножку и, когда военный растянулся на земле, съездил на всякий случай ему по голове корпусом тяжёлого лука. Ожидая, что из кареты может появиться ещё один противник, Райпур достал из колчана стрелу и, натянув тетеву лука, стал медленно приближаться к карете.

Внутри неё всё по-прежнему было тихо. Тогда Райпур, облегчённо вздохнув, приблизился к ней и одной рукой раздвинул обшитые бархатом шторки. Почти тут же, стоило ему это сделать, из кареты выскочила Наследница, едва ли не столкнув его с ног. Она замерла посреди двора, повернувшись к Райпуру спиной, и устремила взор на башни дворца, словно так была шокирована происходящим, что не обращала на своего спасителя никакого внимания.

— Даава, — окликнул её бывший генерал. — Моя Наследница…

Даава даже не обернулась. Она стояла на месте и мелко дрожала, словно до сих пор не могла отойти от пережитого страха. Тогда Райпур, набравшись смелости, сам шагнул в её сторону, и она медленно обернулась, услышав его шаги. Её всегда полные слёз глаза смотрели мутно и неопредёлённо, она слепо моргала, выйдя на свет дня после долгого заточения в тёмной карете. Она прижимала к груди тонкие руки, обхватив одной рукой запястие другой руки, словно прислушиваясь к своему же пульсу, и вся тряслась то ли от холода, то ли от страха. Узнав Райпура, она подбежала к нему и протянула ему свои руки. Он увидел на её запястиях красные следы и понял, что её, видимо, связали верёвками, и она долго безуспешно пыталась высвободиться.

— Твари, — выругался он. — Как они могли… Вы же наша госпожа, наша будущая правительница… как они могли…

Он осторожно взял ладони Наследницы в свои ладони и приялся тихо перебирать её пальцы, пытаясь успокоить.

— Теперь всё будет хорошо. Я уведу Вас подальше отсюда, а потом, когда Фриция облагоразумиться, Вы вернётесь и станите нашей законной правительницей. Всё будет хорошо.

— Не хочу вас прерывать, но нам пора уходить, — раздался голос сбоку. Обернувшись, Райпур увидел Крошку, семенившую к ним через двор. — Марта сказала, что будет ждать нас на третьем этаже северной башни, первый поворт с лестницы налево, рядом с окном, задёрнутом гардинами. Ты представляешь, где это?

— Третий этаж северной башни? Первый поворт налево? — нахмурился бывший генерал. — Даже не припомню, что у нас там находится…

Райпур быстро огляделся, осторожно взял Наследницу за руку и, коротко оповестив её о том, куда они направляются, повёл её прочь со двора. Крошка побежала следом за ними, зорко поглядывая по сторонам. Райпур вскочил на лестницу и, умоляя Наследницу поторопиться, всё ещё держа её за руку, первым побежал по ступенькам.

— И вы даже не спросите, куда подевалась вся стража? — ухмыльнулась замыкавшая шествие Крошка.

— Спорю, это твоих лап дело. Твоих и твоих птиц, — выдохнул на бегу Райпур.

— И что я должна услышать в ответ?

— Спасибо. Спасибо тебе за оказанное мне сотрудничество.

— То то же.

Где-то сбоку на лестнице раздались крики и топот. Лестница свернула — теперь одна её часть устремлялась в коридор второго этажа, а другая продолжала лентой бежать наверх. Стоило Райпуру, Наследнице Дааве и Крошке прошмыгнуть мимо дверей второго этажа, как они распахнулись, и на лестницу высыпали люди в форме. Они завертелись на одном месте, так как лестница была слишком узка, чтобы бежать куда-либо всей этой толпой, пока, наконец, один из них не заметил бегущих к верхним этажам людей и кошку и, указав на них пальцем, громко взвыл и кинулся вперёд. Райпур замер, резко дёрнув Наследницу за плечо, толкнул её вперёд, подождал, когда Крошка преодолеет разделявшие их ступеньки, и, пропустив кошку вперёд, крикнул ей вслед:

— Проследи, чтобы Даава добралась до назначенного места целой и невредимой, а я пока разберусь с этими.

Крошка напыжилась, распушив мех и разом став вдвое больше, застыла на верхней ступеньке и решительно кивнула. Секундой позже Райпур услышал, как она коротко, но чётко сказала:

— Прошу, Наследница, следуйте за мной. Я доставлю Вас туда, где Вас будет ждать Марта.

А затем из-за очередного витееватого поворота узкой лестницы на пролёт хлынула гудящая и ревущая волна военных. Райпур узнал среди них Стива — того самого, который тогда, на башне, предложил разделаться с Серой Лигой и выдвинул обвинения против Марты. Сейчас Стив бежал впереди этой огалтелой толпы, горящей желанием поскорее свести с ним, Райпуром, счёты, и подбадривал разъярённых людей своими бодрыми криками. На нём красовался новенький мундирчик, явно сшитый на заказ, блестели красным лакированные сапоги, а на груди так и сиял орден в виде кошачьей лапки — за заслуги перед родиной.

«Вижу, то, что ты сдал Фриции ни в чём не повинных людей, значительно способствовало твоему повышению, — прошипел про себя Райпур. — Ну, кто ты теперь, маленький солдат? Только не говори мне, что дослужился до верслибровского генерала. Кого-то же должны были поставить на это место после меня? Тогда, вот тебе совет от бывшего генерала.»

Райпур достал из-за спины лук, натянул тетеву, прицелился и отпустил стрелу. Просвистев в воздухе, она вонзилась Стиву в плечо, и он, закричав от боли, покачнулся на ногах и опрокинулся навзничь, сбив с ног бегущего за ним солдата. Тот, в свою очередь, падая, лишил равновесия и стоявшего рядом с ним, и все люди, что находились в это время на узких ступеньках, поочерёдно на них растянулись, как фишки домино, которые кто-то подтолкнул пальцем.

«Я знал, что Фриция поставит кого-то на моё место, — сказал сам себе Райпур. — Но этот слабак — это явно перебор.»

Продолжая сжимать лук в руке, Райпур преодолел последние ступеньки и выскочил в коридор третьего этажа. Побежал по мраморному холу, заметил окно, плотно задёрнутое пыльными гардинами, и вдруг услышал, как его сбоку кто-то окликнул. Обернувшись, он увидел Крошку и сидящую рядом с ней, обернув руками колени, Наследницу и кинулся к ним. Они ждали его у выхода на пожарную лестницу, Марта была тут же.

— Мог бы и побыстрее, — возмутилась она.

— Могли бы уходить и без меня, — парировал Райпур.

— В том-то и дело, что не могли. Дверь на пожарную лестницу закрыта.

— И как ты планировала через неё отступать?

— Я не предполагала такого развития событий.

— Ладно, что тут у вас? — вздохнул бывший генерал и толкнул дверь плечом, надеясь её вышибить. Но та оказалась не лыком шита и, как он не пытался её отворить, не поддавалась. Марта только закатила глаза, наблюдая за тем, как бывший генерал бодается с дверью.

— Дайте-ка я попробую, — предложила свою помощь Крошка. — Отойди, Райпур, не всё в мире решается грубой силой. Чтобы отпереть некоторые двери, нужно просто верно подобрать ключ.

Сказав это, она изящно качнула пушистым хвостом и скользнула к двери, словно делала им какое-то одолжение. Райпур, пожав плечами, отошёл в сторону. Привстав на задние лапки, Крошка нащупала передними замочную скважину, выпустила вперёд один коготь, пропихнула его внутрь и, насвистывая себе под нос какую-то незатейливую песенку, начала проворачивать его по кругу.

И тут, как назло, в конце коридора снова послышались голоса.

— О нет, — закатил глаза Райпур. — Ну сколько же можно!

Один за другим в мраморном холле стали появляться военные. Они тут же заметили Райпура и кинулись на него. Райпур достал из-за спины лук и принялся стрелять в приближающуюся к нему толпу.

— Долго там ещё? — не поворачивая головы, поинтересовался он у Крошки.

— Ещё два оборота, — прошипела та сквозь сжатые зубы.

— Я не смогу их долго удерживать. В конце концов, у меня только один лук.

— У меня есть идея! — подала голос Марта. Сжавшись в маленький клубок, она присела, опползла Райпура с обратной стороны и кинулась в открытое пространство коридора.

— Стой, глупая! — крикнула ей вслед Крошка, вытаскивая коготь из замочной скважины. — Своим геройством ты делу не поможешь!

Но, вопреки её ожиданиям, Марта бросилась вовсе не под ноги военным — она нырнула под гардину и скрылась. Крошка так и пристыла к месту от изумления.

— Уж не решила ли эта дура сигануть из окна? — прошипела она и, проскользнув мимо Райпура, бросилась следом за Мартой. Наследница Даава издала какой-то неопределённый звук и, не разбирая дороги, тоже кинулась под гардину.

— Чёрт, и она туда же! — шикнул Райпур. Очертя голову, он тоже метнулся к плотно задёрнутой шторе, по дороге пнув в живот подскочившего к нему солдата. Раздвинув шторы руками, Райпур нырнул внутрь маленького помещения и тут же спотыкнулся о Крошку, сжавшуюся в комок у самой гардины. Кошка перевернулась на спину, откатилась к ногам застывшей в исступлении Наследницы и та, громко вскрикнув от страха, видимо, не сразу поняв, что же только что коснулось её ноги, неожиданно провалилась под землю. Крошка, снова перевернувшись на лапы, застыла над пропастью, под которой примерно в десяти метрах внизу виднелся ров с мутной водой. Раздался громкий всплеск, и по воде пошли неровные волны — это Даава и Марта рухнули в ров.

— Да это же туалетная комната! — воскликнул Райпур, глядя на дыру в полу, сквозь которую виднелся внизу ров. — И как вы планировали отсюда отступать!

— Без разницы! — прошипела Крошка. Зажмурив глаза, она набрала в лёгкие воздуха и прыгнула вниз — прямо в отверстие в деревянном полу — несколько раз перевернулась в воздухе и шлёпнулась о воду.

Райпур в отчаянии посмотрел ей вслед. Неужели они готовы пойти на то, чтобы сматываться из дворца через дырку в сортире!?

— Похоже, этот день я запомню надолго, — протянул бывший генерал, закусив нижнюю губу. Он нагнулся над дыркой в полу и недоверчиво взглянул на бегущую по рву в десяти метрах внизу рябь. — Что ж, мягкой будет посадочка.

Зажмурившись, он с трудом протолкнул себя через узкое отверстие как раз за миг до того, как в коморку ворвались люди в форме. Первым, что он почувствовал, было отсутствие опоры. Он сразу ощутил, насколько зависимо его тело от земли. Колени сами собой подогнулись, а затем его несколько раз крутануло в полёте так, что ветер засвистел в ушах. Он понял, насколько его тело грузно и несуразно. Нет, он явно не создан для таких «перелётов», и в голове лишь одна мысль — лишь бы всё это поскорее закончилось. Перед самым соприкосновением с водой он пересилил себя и открыл глаза, — и мир перед его взором перевернулся. Краски смешались, всё вертелось и кружилось так, что нельзя было различить образов. Он понял, пожалуй, только то, что тем синим лоскутком вдали было небо, а серо-белой монолитной стеной со сверкающей вершиной — дворец Верслибр. Затем он стукнулся о воду, которая, к его удивлению, оказалась твёрже камня, и над его головой сомкнулись тёмно-зелёные волны, слабо прореживающие далёкий, рассеяный свет. Он сам удивился, как много всего с ним произошло за этот короткий миг падения, но подумал, что это, вероятно, из-за того, что в его крови резко подскочило содержание адреналина. Осознав опасность, его мозг начал работать на все сто, чтобы выработать оптимальный план спасения. И это осознание неожиданно заставило его мозг… проснуться.

«Да, точно, пора выбираться отсюда.»

Райпур резко перевернулся в воде и энергично заработал руками, пытаясь вырваться из мрачных объятий жадных волн.

«И кто только придумал делать эти рвы такими глубокими»

Наконец, он вырвался на поверхность и полной грудью втянул в себя воздух. Он слушал, как дыхание шумными порывами вырывается у него из лёгких, перед глазами всё мутилось. Он снова почувствовал саднящую боль в плече и, поперхнувшись от этого досадного осознания, сжал плечо рукой и, нащупав ногой дно, зашагал прочь из воды. Он выбрался на грязный берег, где уже валялся его лук и колчан со стрелами, подобрал их, на четвереньках взобрался по крутому склону рва и растянулся на сырой земле. Чуть поодаль он заметил лежащую на земле Наследницу и, поспешно поднявшись на ноги, зашагал к ней.

Вокруг неё уже вовсю хлопотали Крошка и Марта. Их шерсть обвисла под тяжестью пропитавшей её воды, слиплась от грязи, и сами они походили на тощих, облепленных этой же грязью крыс. Опустившись на землю, они лизали Наследницу в лоб и щёки, пытаясь привести её в чувство. Сама Наследница выглядела не лучше их. Её роскошные волосы намокли, растрепались и теперь в беспорядке спадали на её бледное лицо. Платье Наследницы было изорвано, пышная юбка вся пропиталась водой и теперь облепляла тощее тело. Райпур подошёл к ней, опустился на колени и осторожно приподнял голову Даавы над землёй. Затем, набравшись смелости, аккуратно усадил её и потряс за плечи, пытаясь заставить её очнуться. Наследница вздрогнула, её голова склонилась к плечу. Райпур ещё раз встряхнул её за плечи, она снова задрожала и сплюнула тоненькую струйку воды. Затем Даава шумно закашлялась, согнулась в три погибели и снова сплюнула воду. Только потом она открыла глаза и отчаянно захлопала ресницами, словно сама не могла поверить в то, что только что с ней произошло.

— Раз все в порядке, нужно отсюда убираться, — подала голос Марта, уже успевшая пригладить языком шерсть на грудке. — И быстро.

— Да, — кивнул бывший генерал.

Он поднялся на ноги и помог подняться Наследнице Дааве. Та слабо пошатнулась и упала бы обратно, если бы он вовремя её не подхватил.

— Нет, уходить нельзя, Наследница ещё слишком слаба, — покачал головой Райпур.

— Но у нас нет времени! — взмолилась Марта. — Боюсь, придётся её оставить. Можем спрятать её где-нибудь, а потом за ней вернёмся.

— Мы не вернёмся, — вздохнул Райпур. Он снова взглянул на Наследницу Дааву — в её взоре читалась немая мольба. Райпур ожидал, что она снова что-то скажет, скажет, что она хочет пойти с ними, что она хочет пойти с ним. Скажет, как сказала тогда. Но она лишь отрицательно покачала головой, словно прочитав его мысли и желая сообщить, что это не предствляется возможным. Наследница Даава нема от рождения. И этот недуг ничем не исцелить. Так бывает только в книгах.

Марта снова взволнованно взмахнула хвостом:

— Прошу, Райпур, нам надо уходить! — взвыла она. — Поторопись со своим решением!

— Я понесу её.

— Что-что?

— Раз Наследница не может идти сама, я понесу её за нами.

— Но Райпур! Безопаснее будет её оставить, да и к тому же…

— Нет, Марта. Она одна из нас и она идёт с нами. И это не обсуждается.

Райпур обернулся, ища глазами Крошку, чтобы получить хотя бы её одобрение в этом решении, но та будто специально держалась поодаль, прислушиваясь к их разговору.

— Эй, Крошка, ты что, не идёшь? — крикнул он ей, но та, к его удивлению, отрицательно покачала головой.

— Я остаюсь, — тихо выдохнула она. — Было приятно иметь с вами дело. Но мой дом здесь. И я останусь, чтобы до последнего отстаивать его права. Ты думаешь, я зря тогда спросила, чем ты планируешь заниматься после освобождения Наследницы? Нет, мне были просто интересны твои планы. И меня вовсе не тянет на ту сторону границы.

— Как знаешь, — пожал плечами Райпур, хоть ему и было трудно скрыть его разочарование. Такая опытная спутница, как Крошка, очень бы пригодилась им в пути. Тем более, лишаясь её поддержки, они лишаются и поддержки с воздуха в том числе. — Но вижу, переубеждать тебя уже бесполезно.

— Помнишь, я не хочу, чтобы Фриция думала, что победа над нами досталась ей легко, — голос Крошки слегка повеселел. — Так вот, кто-кто, а я не дам ей об этом забыть. Не хочу, чтобы она и дальше прятала от нас нашу историю. Ведь только ей это и выгодно.

Райпур улыбнулся. Слова, сказанные Крошкой, прозвучали как сокрытый шифр. Шифр, в котором говорилось о том, что когда-то их всех объеденило. Их. Приверженного своей Фриции генерала Верслибра, Райпура Альтергиля; либерально настроенную распространительницу новомодных идей, первую предворную кошку Марту Нинель; лейтинанта Серой Лиги, борющуюся лишь за собственную независимость, Крошку фон Серая Лига, и ставшую жертвой политических распрей Наследницу Дааву. И тем, что их сплотло, была скрытая от народа истина. Истина, известная только им.

«Пора бы это исправить, верно? Раз четверо уже смогли в неё поверить, завтра поверят сотни, а послезавтра тысячи… Мир увидит новый, прекрасный рассвет!»

— Прощайте, неудачники! — весело крикнула им вслед Крошка, фигурка которой уже почти расстаяла вдали. — Вы уж смотрите, не оплашайтесь там, на чужой территории! Представьте им Короткомордых в лучшем свете!

— Счастливо оставаться! — крикнул ей в ответ Райпур, и крик его эхом задрожал в морозной тишине. — Ты уж проследи, чтобы и нас тут не забывали!

— Обязательно! — взмахнула хвостом Крошка. Она долго стояла на месте и смотрела им вслед. Она знала, что они уже проделали большой путь, но тот ли ещё путь им предстоит… И, самое странное, она, к своему же удивлению, чувствовала, что этот путь для неё ещё не закончен.

«Надо будет попросить Аймека проводить их. Хватит ему торчать в этом глупом, никчёмном городишке. Пора и ему познать, что такое свобода!»

Она отвернулась и зашагала обратно, вдоль рва, жмуря глаза от неожиданно нахлынувшего на неё удовольствия. И вдруг её лап коснулся какой-то листок. Опустив глаза вниз, Крошка увидела написанную на нём фразу:

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Часть, приписанная Райпуром Альтергилём

Здесь я, генерал земель Короткомордых, Райпур Альтергиль, хотел бы поделится тем, чему научила меня эта книга. Книга — это маленькая жизнь. И тут я бы хотел рассказать, какой урок извлёк в течении этой жизни.

Любое действие рождает себе противодействие.

Противодействие противодействию рождает действие.

Бог контролирует, но не управляет. Посему мы сами вольны творить свою судьбу.

Власть над нами весьма формальна. Всё зависит от того, как мы сами воспримем историю. Мы сами вольны творить свою судьбу.

Мы не знаем своей истории. Мы не знаем старых истин. А потому любой новый поворот нашей истории — повторение ошибок предков. Но на то, прислушаться к ним или и дальше идти тропой ошибок, только наша воля.

Диктатура не трещит по швам — по швам трещит демократия. Всё потому, что диктатура предпологает полное подчинение, демократия же даёт свободу сомнениям. Только люди, склонные к свободе, способны сомневаться в власти.

Создавая права, человек сам загоняет себя в их рамки. И на деле всегда свободнее оказывается тот человек, который и вовсе не обладает правами.

Правда весьма субъективна. Истина неприложна.

Крошка дочитала отрывок до конца и ухмыльнулась. Свернув его, она устремила взор до горизонт и про себя прошептала.

«Вот ты и обрёл терпение, терпение потерявший»

Затем, ни сказав больше ни слова, скользнула во мрак городских переулков.

Глава 35 Лейтмотив. Кульминация — завершающая часть

Кайа следила за Дымкой, медленно ковыляющей через поляну. Кошка ходила уже лучше, хотя с координацией движений у неё по-прежнему было не очень.

— Иди ко мне! — сказала Кайа, присаживаясь на корточки. — Ну же, у тебя всё получится!

— Я устала! — простонала кошка, безвольно подтаскивая под себя лапки. — Голова раскалывается!

— Ты сама слышала, что разминки тебе необходимы. Если ты и дальше будешь днями лежать на диване, то твои мышцы атрофируются. А свежий воздух поможет тебе быстрее выздороветь!

— Кого мы дурим! — фыркнула кошка, бессильно завалившись набок. — Все прекрасно знают, что я уже не выздоровею!

— Глупости! Ещё как выздоровишь!

— Я в живых-то еле осталась, Кайа. Как ты думаешь, возможна ли жизнь с пробитой головой и сломанным позвоночником?

— Ну не утрируй, у тебя просто сотрясение мозга!

— Если я и выживу, каково мне будет жить жизнью инвалида?

Кайа вздохнула.

— Но тебе ведь уже лучше, правда? Осталось немножечко, потерпи! Если хочешь, можем сделать небольшую передышку.

— Спасибо, Кайа…

Дымка легла на пожухлую траву, её бока тяжело вздымались и опадали.

Пришла осень. Первые морозы уже окутали лес своим прозрачным покрывалом. В воздухе пахло сыростью, свежестью и пустотой соснового леса. Серое небо осиротело, лишившись блеска звёзд, солнце всё реже и реже просвечивало сквозь густые тучи.

Кайа всё глубже осознавала эту пустоту. Ей казалось, что она стала ничтожно маленькой песчинкой на песках времени. Пустота и свежесть воздуха вторили пустоте в её душе. Боль сменилась отчаяньем. Отчаянье перетекало в вечность.

- Что с тобой? — спросила Дымка, повернув к ней голову.

— Всё в порядке, — буркнула Кайа, отведя глаза.

— Не отчаивайся. Летнее буйство красок сменяет одинокое дыхание осени, но за холодами всегда приходит весна.

Кайа удивлённо посмотрела на кошку. И в правду, всё именно так.

«Летнее буйство красок сменяет одинокое дыхание осени, но за холодами всегда приходит весна… Наверное, я просто стала взрослее.»

Кайа упала в первый мокрый снег новой зимы. Он был холодный и липкий, ещё не познавший силы мороза. Безмятежное синее небо ласкало заблудший взор. Лёгкий ветерок нёс в себе запахи холодов.

— Ненавижу зиму! — буркнула Кенди, когда Эльтаир шутливо метнул в неё увесистый снежок.

— А я люблю! — ухмыльнулась Кайа. — Зимой всё такое красивое и спокойное… Всё такое белое и чистое…

— Зачем вообще нужна зима? — фыркнула Кенди, словно и вовсе не слышала её слов. — Холодно, промозгло, гадко.

— Зимой земля перерождается и отдыхает, чтобы весной вновь радовать нас цветами и фруктами. Иначе нарушиться природный цикл.

— Подумаешь! Времён года должно быть три! Как в сказке три поросёнка и… да везде всего три! Это особое число!

— Три это всего лишь степень, — протянула Кайа, зачерпнув рукой мокрого снега. — Всего лишь вариант развития событий. Число не наделено никакой магией, всё зависит от того, какой силой ты его наделишь. И ты преобразовываешь силу этой цифры с определённой степенью, которой даёшь значение три. Всего лишь значение.

— Знаешь, Кайа, я не поняла ни слова. В сказках всегда всего три, видать, неспроста. А твои слова весьма расплывчаты, их ещё доказать надо.

Кайа фыркнула.

— Недаром мои лучшие друзья — книги. Им не надо ничего доказывать.

— Книги, как парашюты! — буркнула Кенди. — Пока они закрыты, они не приносят пользы. Но если так хочешь, иди и общайся со своими «друзьями».

— Это уж получше, чем общение с тобой! — отозвалась Кайа.

Эльтаир молча следил за их беседой. Затем он вдруг встал, развернулся, и пошёл в дом. Кенди замолкла, всплеснула руками и кинулась за ним.

Кайа осталась одна. Белая чистота ноябрьского мира не принесла чистоты в сознание Кенди. Правильно говорил Август, надо было сразу от неё избавиться. А теперь сделать это стало невозможно. А посему приходится смириться.

Кайа лежала на земле, зажав в ладони комочек снега, чувствуя его свежую прохладу, чувствуя, как он тает от тепла её руки. Здесь было так безмятежно, так спокойно, так хорошо. Но её не покидало чувство, что в то же время с ней что-то где-то просходт. А может, и не с ней. С кем-то другим. И происходящее с ним для неё очень важно.

«Может, это оттого, что я осознаю, что это затишье будет длиться не вечно? Может, это оттого, что мне есть, что ему сопоставить?»

Мимо Кайи медленно проковылял дед Эльтаира. Он хлопнул калиткой и собирался было уйти, как вдруг Кайа остановила его криком:

— Стойте! Можно и мне с вами?

— К камню? — опешил старик.

— Ну да. Думаю, выпал снег, и там сейчас красиво!

Старик пожал плечами, и Кайа вприпрыжку кинулась за ним.

— Сказывается мне, не в снеге здесь дело! — проворчал дед.

— Но это дело не Ваше! — огрызнулась Кайа.

Она побежала в лес, придерживая ветки, так и норовившие хлестнуть неповоротливого старика по лицу.

— Не слишком ли Вы стары для таких ежедневных походов? — спросила Кайа.

— Это мой долг, — упрямо прокряхтел старик.

— Не пора ли Вам, к примеру, найти преемника?

— Где ж его взять, этого преемника твоего?

— Ваш внук прекрасно подойдёт на эту роль.

— Эльтаир? — усмехнулся старик. — Неужели ты сама ничего не понимаешь?

— Что я должна понимать?

— Ты хорошо знаешь Эльтаира. Он слабак. Тряпка. Он не выдержит.

— Хорошо же Вы отзываетесь о внуке…

— Но я серьёзно. Ты видишь, как легко он поддался вначале твоему влиянию, а затем влиянию Кенди.

— Кенди? — Кайа оторопела. — Она-то тут причём?

— Вьёт верёвки из нашего Эльтаира, вот при чём! Хоть он и учёный, как он себя называет, а слушать мозг не слушает. Баран. Ему лишь бы с кем бодаться.

Но Кайа уже не слушала меткие выражения старика. Как она могла не заметить!? Ведь и правда, Эльтаир только с Кенди и общался, слушался каждого её слова. А ведь совсем недавно они считали Кенди чуть ли не врагом! Быстро же он предал свои старые убеждения…

— Я рада за Эльтаира! — буркнула Кайа. — Наконец-то нашёл себе собрата по разуму!

— Острить ты любишь, но так ли считаешь на самом деле?

— Он предатель! — вздохнула Кайа. — Говорит одно, делает другое. Но это его дело. Люди привыкли жить во лжи. Именно благодаря Эльтаиру я когда-то это поняла.

Старик угрюмо кивнул.

— Идите одни. Я пойду домой! — слабо улыбнулась Кайа.

С этими словами она развернулась и пошла назад. Мысли смешались в голове. Выходит, Эльтаир и в правду предал её. Он лгал. Всё время. С самого начала. Она считала его единственным оставшимся у неё другом, который разделаяет её убеждения.

Кайа вошла в дом. Эльтаир скучал на кухне, постукивая рукой по столу.

— Где ты была? — спросил он, поднимая глаза.

— Где Кенди? — вопросом на вопрос ответила Кайа.

— С Дорой. А зачем она тебе?

— Вам она зачем? Тебе и Доре она зачем?

Эльтаир непонимающе уставился на неё.

— Я ухожу! — выдохнула Кайа.

— Куда?

— Куда-нибудь. Главное, подальше от этого места.

— Ты никуда не уйдёшь!

— Почему это?

— Зачем тебе уходить? Здесь — твой дом.

— Мой дом — леса приграничья. Я не хочу сидеть в этих четырёх стенах и дальше. Я полукровка, рождённая на воле. На воле мне и жить. Все равно здесь я уже не нужна.

— Что за бред? С чего это ты взяла?

— Это место больше не внушает мне чувства покоя и защищённости. Оно навевает тоску и скуку. И одиночество.

— Но ты не одинока! Здесь есть и я, и Кенди, и Дора, и Дымка, и…

— Не обязательно быть одному, чтобы чувствовать себя одиноко. Я здесь чужая. Я теперь осознала, что была здесь чужой с самого начала.

— Ты не чужая! Ты нужна нам!

— Разве?

— Мне ты нужна! Как же наши исследования!

— Да ты уже сто лет назад на них забил.

— Как же дружба! Ты нужна Кенди, Доре…

— Лжёшь!

— Нет, не лгу! Без тебя нам, правда, никак!

— Это ложь. Мерзкая ложь предателя.

— Предателя?

— Ты дружишь с этой гадкой Кенди. Забыл что ли, в чём она меня обвиняла? После такого невозможно и дальше оставаться друзьями!

— Кайа, если ты с кем-то не дружишь, не значит, что с этим кем-то не должны дружить другие! И Кенди, между прочим, очень хороший друг.

— Что ж, в таком случае она, наверное, знает, как ты говорил о ней исподтишка. Друзья ведь вправе знать мнение своих друзей? Она же знает, что ты считаешь, что она источник всех неприятностей? Знает, что ты о ней думаешь? Ты сказал её то же, что сказал о ней мне?

— Зачем? Тогда она бы на меня обиделась

— Значит, так ты к своим друзьям относишься? Значит, твоя дружба наигранна? Думаешь одно, делаешь другое? Или ты просто поддакивал мне, когда я называла её источником проблем?

— Но ты же тоже мог друг, Кайа! Как я могу не поддакивать своему другу!

— Лжёшь! Никакой я тебе не друг. Вот бы узнать, что ты там говорил обо мне Кенди. Что я грязная полукровка, что я дура, неспособная даже былую дружбу поддержать, да? А я тебе говорила, что навсегда останусь твоим врагом, потому что так было предначертано мне ещё до моего рождения! Разве не ты тогда сказал мне, что я создана уничтожать? Зачем ты говорил мне это, раз теперь сам всё отрицаешь? Зачем мне было знать истину, когда и без неё не плохо живёшь?

— Так было лучше для тебя же! — совсем отчаялся Эльтаир.

— Так было лучше для тебя.

— Я дружу с Кенди и ценю эту дружбу, поэтому не думаю о ней плохо. Но я согласился с тобой, потому что уважаю и тебя в том числе.

— Чего не могу сказать о тебе, — отрезала Кайа. — Я ведь знала, нельзя доверять людям. Я всегда это знала. С самого начала. Ещё до нашей встречи. Но все равно зачем-то повелась на ваши сладкие слова. Я думала, нет, я верила, что и я достойна дружбы. Я верила, что нельзя судить о нации по горстке людей. Я готова была верить. Но я ошиблась, и жестоко за это поплатилась. Все люди одинковы. Им нельзя доверять. Я ухожу.

— Но если бы я не соврал, ты бы все равно ушла! — взвыл Эльтаир. — Ложь тут не при чём…

— Да, ушла бы, — сурово кивнула Кайа. — Даже если не возникло бы спора — ушла. Потому что не хочу жить ни с тобой, ни с этой Кенди, ни с каким бы то ни было человеком вообще. Вы трусы, предатели, лжецы, слабаки, эгоисты…Ваша расса погрязла в этих пороках. Пытались умаслить меня — не получилось! А я ведь послушала вас, была готова закрыть глаза на всё былое, была готова снова вам поверить. Но я глубоко в вас разочаровалась. Всё потому, что я не идеальна. Что бы там не говорили, я нарушила главный закон ещё до своего рождения. Само моё существование было ошибкой. Я преступница, обречённая на смертную казнь. А это уже обратная сторона идеальности.

— Но в душе ты не такая! Ты ведь…

— Такая. Ты сам пытался меня убедить. Это единственное, что у тебя получилось. Теперь я верю. Единственное, во что могу теперь верить, это то, что мне досталась самая страшная из сил, которую вы сами, люди, породили своими противоречиями. У Короткомордых есть сказка про трёх котят Сомнения. Я один из этих котят, рождённая вашими же сомнениями. Мне дана сила заставлять в меня верить, но верить сама я боле не способна. Ты прекрасно это знал, и все равно играл по моим правилам. Сдался в самом начале. Проиграл. Ненавижу таких. Слабаков. Ты знал, ты догадывался, кто я на самом деле, ты знал, что тебе придётся в меня поверить, водить со мной дружбу, но не потому, что сам так захочешь. Потому что я тебя заставлю. И все равно стал дружить со мной, хоть твоя дружба и была ложной.

— Но я…

— Ты дружишь со мной лишь под влиянием моей силы. Или собственного чувства толерантности, хотя в толерантность я, к слову, не верю. Не считаешься с моей душой. Привык плыть по течению. Привык подчиняться судьбе. Вот и всё. Вот и весь ты.

— Но мои изобретения!

— Покажи хотя бы одно из них. Ты ничего не изобрёл. Ты толком ничего не умеешь. Ты сел в лужу. Такие люди не меняют историю. Такие люди не находятся в списке моих друзей.

— Так у тебя же нет друзей?

— Вот-вот. Потому что все они — предатели. Я уже убедилась на личном опыте. Нельзя водить дружбу с людьми, как бы многообещающи они не казались.

— Но я не дам тебе уйти!

— Пускай. Я подожду. Я привыкла ждать и побеждать, а ты привык действовать и проигрывать. Ты дурак, Эльтаир. Всё. Я пойду. Надеюсь, ты хоть что-то понял. Ты — мой враг.

Кайа отвернулась и направилась к лестнице, но Эльтаир вдруг схватил её за руку.

— Ты идиот, Эльтаир! — буркнула она, одёрнув руку. — Даже если ты мой враг, не думай, что тебе удасться меня схватить и сдать с потрохами! Ты не понимаешь? Мы — враги. Я бы мокрого места от тебя не оставила. Я бы расправилась с тобой, как мой брат до этого расправился с сотнями преступивших нам дорогу. Ты не понимаешь? Я даю тебе шанс остаться в живых. Дурак, не пытайся мне препятствовать.

— Ты не должна уходить, — взмолился Эльтаир. — Ты останешься здесь. Даже если ты так не хочешь. Я заставлю тебя. Так будет лучше для всех.

— Ладно, я не уйду. Пока.

— Обещаешь?

— Нет, чёрт возьми! Я ничего не должна обещать предателю!

С этими словами Кайа одёрнула руку и пошла прочь. Эльтаир растерянно проводил ей взглядом. Видимо, этот дурак до последнего всей душой хотел, чтобы она осталась. Видимо, даже после всего сказанного ей, а говорила она чистую правду, он отчего-то продолжал верить в то, что дружба между ними всё ещё возможна. Пускай. Так должно быть. В том и заключается её сила. Эльтаир прекрасно это знал, но сам ввязался в эту игру. Так поступают слабаки. Зная, что битву им не выиграть, шагают в пропасть, даже не пытаясь препятствовать победителям. К тому же, он ещё предатель. Пускай. Не нужна ей такая дружба. Каждый сам выбирает себе друзей. Но Кайа отреклась от них. Они приносят слишком много боли. Они предатели. Кенди, Эльтаир, Лисий Хвост… Даже родной брат предал её! Пускай. Так будет лучше. Теперь у неё никого нет, значит, некого будет терять. Нет друзей, значит, не придётся ни в ком разочаровываться. Не придётся терпеть новую боль. А последнее время она только тем и занималась — бежала от боли.

Кайа подошла к приоткрытой двери. Кенди и Дора о чём-то болтали, время от времени звонко смеясь. Кайа прислушалась к их разговору.

— Ты не представляешь! — воскликнула Кенди, ухмыляясь. — Он не может пройти по двору, не упав в лужу. А ещё, когда кушает, издаёт такой противный хрюкающий звук..

— Омерзительно!

— Вот и я о том же. Даже жаба поаккуратнее его будет.

— Может, у Длинномордых такая культура?

— Господи, Дора! Ну уж Эльтаир точно козёл отпущения! Какая культура? Он сам по себе. Только это не в качестве хорошей черты его характера.

— Что же ты с ним дружишь?

— Я с ним? Никогда! Я с ним не дружу! Он противный! Он гадкий! Сегодня на улице я специально подставила ему подножку — по твоему, друзья так поступают?

— Ну… вы всегда ходите вместе…

— Всегда? Нет! Только изредка болтаем!

— Ты правда так думаешь о нём, Кенди? — спросила Кайа, открыв дверь.

Кенди чуть не подскочила от изумления.

— Что ты тут делаешь!?

— Я тоже живу в этом доме, если ты не забыла. Ты правда так думаешь о Эльтаире?

— Ну да! Сама подумай!

— Кенди, Кенди… А он считает тебя своим другом. Ты тоже обманщица. Все вы — обманщики. И в первую очередь обманываете сами себя.

— Кайа, не твоё дело! — воскликнула Дора.

— Ты тоже предательница, Дора. Ты не только меня предала, но и Дымку. Я ничего не забыла.

— Это ты предатель! — зарыдала Дора. — Ты Кенди предала! И Августа предала! Из-за тебя он ушёл! И ты меня обманываешь! Хватит! У тебя просто крыша съехала, вот ты и несёшь эту чушь!

— Через съехавшую крышу лучше видны звёзды. Это война. Война людей и полукровок. И ты, Дора, выбрала не лучшую сторону. Но знаешь что? У меня напоследок есть маленький план. Я заставлю людей признать поражение. Я заставлю их объедениться. И тогда… тогда люди станут стадом баранов, которым станут заправлять полукровки. Которым буду заправлять лично я. Может, люди даже смогут перевоспитаться и понять, что жить нужно правдой. Что жить нужно вместе. И тогда ты, может быть, поймёшь это вместе с ними. Но будет поздно. Ты по-прежнему останешься овцой, а я буду пастухом.

Сказав это, она закрыла дверь и пошла к себе.

И всё-таки, что же заставляет Эльтаира, Кенди и Дору строить из себя закадычных друзей? Их связывает только взаимная ложь. Один лжёт другому, а другой лжёт ему, и все верят в эту общую ложь. Зачем? Почему они так любят жить во лжи?

«Нет, я заставлю их измениться. Такие твари не могут править миром. Я должна заставить их это признать. Признать превосходство полукровок над людьми. Признать превосходство правды над ложью.»

Кайа развернулась и кинулась прочь. В лес. Прощайте, предатели! Прощайте, лгуны!

Кайа бежала, и ей казалось, что сами папоротники и деревья шептали ей: «Прощай! Прощай! Доброго пути!»

Не сказав больше не слова, она скользнула во мрак лесной чащи.

Конец первого тома.

Продолжение в книге «Стальное зеркало»