Джеффри ФОРД ЗАПРЕДЕЛЬЕ (Клей-3)

Эта книга – для тех выносливых читателей, которые сопровождали меня на протяжении всех трех частей путешествия и помогали мне не сбиться с дороги. В особенности это касается Дженнифер Брель, которая на данном отрезке пути несла компас и храбро расчищала километры чудовищных зарослей.

Отдельное спасибо:

Пат Дин – за то, что снабжала меня разными интересными книгами по искусству тату.

Биллу Уоткинсу, Кевину Квигли и Майку Гэллахеру – за чтение этого романа по мере его создания и ценные замечания.

Мимс, Нок и Эйр – за драгоценное Время.

Воображение вселенной

Я где-то читал однажды, будто наш мир – разумное существо, нечто вроде гигантской головы, крутящейся в космосе. Океаны – его кровь, земная твердь – плоть, ветер – дыхание, леса – волосы, а все живые твари, что ползают, летают и плавают по белому свету, – суть всевидящие глаза вселенной и выразители ее воли. Если это так, то Запределье, с его бескрайними лесами, простершимися от границ страны на тысячи миль к северу, до самого Морозного полюса, а на восток и запад – в такие дали, что и представить нельзя, Запределье, с его опасностями и чудесами, тайнами и отсутствием логики – не что иное, как фантазия вселенной.

Кому как не мне это знать? Ведь я, Мисрикс, на четверть горделивое чудовище, а большей частью слабый человек, оттуда родом. Не очутись я против воли в мире людей, не попадись в сети человеческого языка и логики, я бы и по сей день оставался демоном и, как и прежде, с непостижимой грацией срывался бы с дерева, чтобы вспороть брюхо какому-нибудь оленю… Но все изменил гений Драктона Белоу. Крылья, когти, рога, шерсть и змеиные зрачки – все это по-прежнему при мне, но теперь я потягиваю чай из фарфоровой чашечки, питаюсь исключительно растительной пищей и рыдаю над страницами с чернильными закорючками, когда они повествуют о гибели любви или поверженном в бою рыцаре.

Много лет назад Белоу произвел надо мной эксперимент в попытке создать себе наследника. Что ж, я был послушным сыном. И даже носил очки, лишь бы соответствовать тому образу высокоинтеллектуального отпрыска, о котором мечтал Белоу. (Теперь, кстати, я уже применяю этот оптический прибор по назначению – от неумеренного пристрастия к чтению глаза стали слабеть.) Но, порожденная эгоизмом, любовь Создателя вскоре иссякла, а мое преображение так и осталось незавершенным. Я словно застрял в узкой середине песочных часов, завис где-то между адом и раем… И вот я единственный житель города, которым некогда правил отец.

Несколько лет назад, после кончины Белоу, я решил вернуться в Запределье, чтобы избавиться от своей человечности. Ночами мне снились сны о привольной жизни в этих дебрях, где нет места совести, где за естественную радость охоты и убийства не нужно платить состраданием и сгибаться под грузом вины. В этих ночных видениях я жил не размышляя. Я не носил очков, но глаза, не замутненные тенями прошлого и будущего, видели все кристально ясно. И вот однажды утром вместе с двумя спутниками, черным псом Вудом и человеком по имени Клэй, я отправился в Запределье. Почти месяц ушел на то, чтобы добраться до границы заповедных лесов. Там, где кончается мир, подвластный людям, мы наткнулись на обгоревшие развалины шахтерского городка. Клэй сказал, что это место когда-то звалось Анамасобией, и признался, что гибель селения и его жителей лежит на его совести. Обследовав руины, нам удалось обнаружить немало ценного. Клэй, например, обзавелся ружьем: оно могло пригодиться и для защиты от неведомых опасностей, и, что гораздо важнее, для охоты.

Наконец настал день, когда мы окунулись в дебри Запределья. Над нашими головами склонялись громадные деревья древнее самой древней истории Государства, под ногами шелестели желто-рыжие осенние листья. Мы с Клэем по-братски подбадривали друг друга и старались не поддаваться разлитому в воздухе ощущению ужаса. Нам обоим пришлось заново учиться охоте: моим оружием были лапы, когти и крылья, Клэй же пользовался ружьем с пепелища Анамасобии. Впрочем, период ученичества в этой школе выживания закончился быстро и жестоко.

На третий день мы устроили привал у ручья – там и напали на нас четверо моих собратьев-демонов. Очков они, разумеется, не носили и явились явно не для философского диспута. Схватка была жестокой, и если бы не отчаянная отвага Вуда, нам пришлось бы туго. Когда все было кончено, я облегченно вздохнул, радуясь, что остался в живых. Мы принялись осматривать трупы поверженных демонов, и тут меня словно ударило. Они ведь так и не признали во мне своего! Для них я был человеком… И еще: было что-то волнующее в запахе их тел. Мы давно покинули место стычки и углубились в лес, но этот дух продолжал преследовать меня, время от времени вырывая из груди непроизвольный звериный рык. С этой минуты я начал меняться.

Дни шли за днями, мои прыжки с ветки на ветку становились все стремительнее, мощнее и цепче. Бывали минуты, когда я с восторгом ловил себя на том, что в голове не шевелится ни единой мысли. Клэй тоже менялся. Его всегдашняя словоохотливость исчезла, а выстрелы стали точнее. Язвительная ирония отошла на второй план, уступив место мрачной решимости выжить. Мы шли сквозь лес практически в полном молчании, обмениваясь лишь взглядами и жестами.

Однажды ночью мне снова снилась охота. Я проснулся, переполненный жаждой крови – крови моего спутника. Я чуял ее сладость, ее пульсацию под тонким слоем кожи. Все вокруг искушало меня: и деревья, и ветер, и луна, сияющая сквозь голые ветви… Клэй крепко спал неподалеку, и я осторожно подкрался к нему, используя все недавно приобретенные охотничьи уловки. Но стоило мне склониться над ним, как черный пес вскочил на ноги и залаял. Молниеносным движением Клэй выхватил из башмака каменный нож, схватил меня за бороду и приставил нож к горлу. Это отрезвило меня, и, ужаснувшись тому, что чуть было не совершил, я разразился слезами.

– Думаю, пришло время расстаться, – с сухим смешком сказал Клэй, опуская оружие.

Я кивнул в ответ и пробормотал, всхлипывая:

– Я должен снова стать частью Запределья…

Клэй дружески потрепал меня по левому рогу.

– Завтра, – сказал он. – А пока ты с нами, потерпи, не ешь меня.

На следующий день мы разошлись в разные стороны. На поляне, окруженной стеною гигантских дубов, я обхватил его лапами и прижал к груди. А он сказал только:

Удачи тебе.

Если нам суждено встретиться снова, тебе придется убить меня, – сказал я.

Он кивнул так легко, словно разговор шел о погоде.

Пес не подбежал на мой зов, а ощетинился и грозно зарычал в ответ. Я счел это добрым знаком: значит, я был уже близок к тому, чтобы стать полноценным демоном. Взмахнув крыльями, я поднялся в воздух и улетел.

Прошли недели. Порой знание человеческого языка совсем покидало меня. Впервые за много лет я снова видел вещи как они есть, без словесных ярлыков. Я часами не слышал той надоедливой болтовни, что обычно зудит где-то на краю нашего сознания. В охоте я был стремителен и жесток. Я упивался вкусом горячей крови и чувствовал, как энергия жертвы перетекает из ее плоти в мою… Однако встреча со стаей демонов показала мне, как жестоко я ошибался.

Их было шестеро. Сгрудившись у подножия шемеля, они обгладывали тушу лесного вепря. Мне, преисполненному демонической силы и отваги, страстно захотелось присоединиться к ним. Подлетая, я еще издали пролаял традиционное приветствие, и готов поклясться, оно прозвучало совершенно аутентично. Несколько демонов, не отрываясь от сочных ребер кабана, залаяли в ответ. Воодушевленный, я подлетел ближе. Но когда до сородичей оставалась каких-то пара футов и сердце мое уже трепетало от восторга, я увидел, что их носы начали беспокойно подергиваться, а морды скривились, будто от тошнотворного смрада. Я застыл в воздухе, а они оторвались от трапезы и начали медленно меня окружать.

Да простит меня читатель, но вспоминать то, что случилось потом, я не хочу и не буду. Достаточно сказать, что я едва остался цел. Мои братья смотрели на меня, как на вонючий кусок дерьма, и это было куда больнее, чем раны от их когтей. От меня за версту несло человеком, и, похоже, это навсегда. Что ж, я твердо усвоил: демоны не прочь полакомиться человеческой плотью, но их тошнит от смрада культуры и разума.

И я бежал из Запределья. Бежал, словно стыдился того, что случилось. Ко всем моим бедам добавилось еще и чувство вины – испытав его однажды, я уже не мог от него избавиться, и оно лишь сильнее толкало меня к очеловечиванию.

Что мне оставалось? Только вернуться обратно, в руины Отличного Города. Здесь я с тех пор и обитаю. Дни мои текут медленно и покойно, в избранном обществе фолиантов из обширной, чудом сохранившейся библиотеки. Одно время по развалинам рыскали волки-оборотни – плоды извращенной науки отца, но с помощью капканов и взрывчатки мне удалось мало-помалу уничтожить их всех.

Иногда в город наведываются люди из Латробии и Вено. Они роются в развалинах, делая вид, что нисколько меня не боятся, но когда я собираюсь с сипами, чтобы оторваться от чтения и немного размять крылья, они поспешно убираются восвояси. Мое существование для них не секрет, ведь время от времени я пролетаю над их домами, чтобы взглянуть, как идут дела. В последние годы я летаю медленно и низко – может, от лени, а может, в надежде, что кто-нибудь наберется храбрости и удачным выстрелом окончит мое жалкое существование.

Особенно неравнодушен я к селению Вено, ведь там раньше жил Клэй. Я даже нашел способ помогать по мере сил тамошним жителям – в память о моем друге. Городок в последнее время сильно разросся, повсюду строятся новые дома, так что я иногда поднимаю на верхние этажи всякие тяжести, которые в одиночку людям не осилить. Но это, разумеется, только ночью, когда никто не видит… Ах да, еще я однажды вечером вытащил из реки тонувшую девочку. До сих пор не могу удержаться от смеха, когда представлю, как она взахлеб рассказывает родителям: «Откуда ни возьмись явилось чудище и спасло меня!» Я наказал ей говорить, что ее спас Клэй.

А теперь перехожу к самому главному. Пару месяцев назад я сидел в кабинете и как раз собирался перевернуть страницу учебника по основам астрономии, когда в голове у меня словно лопнул мыльный пузырь. Мне вдруг ужасно захотелось узнать, что с Клэем. В глубине души я все эти годы надеялся на его возвращение. Он был единственным, кто относился к моей двойственной природе как к уникальному феномену, вместо того чтобы считать меня либо чудовищным человеком, либо недоделанным чудовищем.

Мысли о Клэе стали неотступно преследовать меня. Я все гадал: что сталось с ним там, в глуши Запределья? Прошло столько лет… Он говорил, что хочет отыскать Земной Рай, но я-то знал, что в путь его толкнуло не любопытство исследователя, а больная совесть. Он надеялся найти женщину, которую когда-то смертельно обидел, и попросить прощения. Дело в том, что в юные годы Клэй был человеком слабым: гордыня, жестокость, вредные привычки – все это было ему не чуждо. После он раскаялся, но грехи молодости долго еще не давали ему покоя.

Случилось так, что занимая должность Физиогномиста первого класса в Отличном Городе, развалины которого стали мне домом, Клэй однажды по службе приехал в Анамасобию – шахтерский городок на подступах к дебрям. Там он повстречал девушку по имени Арла Битон и полюбил ее. Она же, чувствуя внутреннее уродство Клэя, не могла ответить ему взаимностью. Тогда у Клэя появилась «гениальная» идея – исправить характер упрямицы с помощью своей науки. Исходя из убеждения, что лицо человека – зеркало его души, он решил изменить личность девушки, а заодно и ее чувства, с помощью скальпеля. Результат оказался чудовищным: Клэй так обезобразил Арлу, что ей пришлось носить вуаль, дабы уберечь окружающих от жуткого зрелища.

Осознав всю мерзость содеянного, Клэй посвятил жизнь искуплению своей вины перед Арлой. После падения Отличного города они поселились по соседству, в деревеньке Вено. Со временем, благодаря рождению дочери, шрамы Арлы чудесным образом исчезли. Клэй подружился и с ее мужем, загадочным выходцем из дебрей, и с ее детьми, но сама она по-прежнему его сторонилась. Когда все семейство Арлы покинуло Вено, чтобы вернуться в Запределье, на родину ее супруга, та оставила Клэю свою вуаль. С той поры клочок зеленой материи не давал ему покоя, заставляя гадать, что это было – напоминание о вине или же знак прощения? От ответа на этот вопрос для Клэя зависело спасение души.

Там, где я постыдно ретировался, Клэй бесстрашно продолжил свой путь. Я должен был выяснить, что с ним стало! Ради этого я совершил еще один пятидневный полет к Запределью. Там, на самом краю леса, я собрал все необходимые сведения. Возможно, если бы для этого потребовалось углубиться в недра, я бросил бы эту затею. Еще одного столкновения с демонами я бы не пережил. Но в этом не было необходимости: все, что мне требовалось – это завладеть частицами Запределья и вернуться обратно.

Теперь у меня было все необходимое: горсть земли, пучок травы и две закупоренные склянки – одна с водой, другая с воздухом. Решив начать с флоры, я откусил верхушки зеленых побегов и медленно разжевал, вычленяя во вкусе крупицы истории Клэя. Ведь в дебрях леса ничто не проходит бесследно. Что бы ни случилось, Запределье тут же узнает об этом и не забудет уже никогда. Обостренное чутье демона и толика терпения – вот и все, что нужно, чтобы потом из разрозненных клочков собрать воедино историю любого живого существа.

Вместе со вкусом травы я ощутил и несколько крупиц нужной мне информации. Я продолжил начатое: растер между пальцами комочки земли, окунул ноздри в воздух Запределья и глотнул воды, что когда-то текла в его ручейках и реках. Медленно, по крохам собирал я информацию. Когда ее набралось достаточно, я несколько дней сидел и курил – то старые безвкусные сигареты, найденные среди развалин, то свежие, украденные в деревнях, – и мысленно сшивал обрывки воедино. Этот метод отнимает много времени и сил, но я ни на миг не умерил своего усердия, как будто от этого зависело мое собственное спасение.

Теперь вся эта история здесь, у меня в голове, и я намерен записать ее для тебя, читатель, кем бы ты ни был. Быть может, ты – солдат, который пришел меня пристрелить и обнаружил эту рукопись во время обыска. А может, путник, наткнувшийся на развалины в поисках собственного рая… Что обретешь ты в моих словах? Силы для продолжения странствия или понимание его тщетности? Возможно, эти страницы, так никем и не найденные, истлеют среди руин, и тогда само Время осмыслит написанное мною.

Хочу предупредить заранее: в этих записках не будет гладкого изложения событий, ибо добытое мною знание представляет собой нечто наподобие дохлого зверя: на черепе местами еще виднеется шкура, и на месте все зубы, но одного глаза не хватает, другой превратился в гнездо для мух, от сердца осталась лишь половина, печенка съедена, а ребра сломаны и валяются вокруг… Силой чистой красоты и именем Запределья я заставлю этот скелет подняться и побежать, но не обессудьте, если мое повествование будет зиять дырами – вратами, сквозь которые закручиваются спирали лет и дышат расстояния.

Возможно, за то время, что прошло со дня моего «исследования», Клэй уже умер, но это не суть важно. Люди и демоны рождаются и умирают. Собственно, все дело в отрезке пути между двумя этими непреложными фактами. Пройдет ли он среди опасностей, чудес и невообразимых глубин, или нам суждено всю жизнь брести в пустоте и одиночестве, без всякого смысла, до самой смерти? Не знаю, что из вышесказанного вернее описывает путь Клэя. Единственное, на что я способен – составить отрывочную летопись событий, такую, какой видится она мне. Ведь я – существо половинчатое, и судить не вправе. Только ты, человек, на это способен.

Загрузка...