Замуж за светлого властелина

Глава 1. Самая молодая ведьма столицы

– Что? – мой голос нарушает зловещую тишину.

– Да, я на тебе женюсь, – повторяет наш светлый властелин.

Я, ведьма, стану женой светлого властелина? Как я до этого докатилась?

Всего три часа назад

– Точно ничего нет? – прижавшись лбом к дряхлому дереву обивки, заглядываю за печку. – Ни медяшки? Хоть что-нибудь ценное?

Из-за пыльной паутины посверкивают болотные огоньки и два жёлтых глаза.

– Нет, Марьяна, ничего нет.

Вздохнув, отступаю и прижимаюсь спиной к стене. Надежда на то, что в старой избушке осталось хоть какая-то заначка, окончательно умирает. Болотные огоньки выбираются из узкой щели, зависают между пучками трав под потолком. Жор, на миг развоплотившись, проскальзывает сквозь угол печи, вытягивая на пушистом хвосте паутину. Размером поменьше обычного манула, он привычно надувает шерсть, чтобы казаться крупнее.

– Может, согласишься? – Жор склоняет голову набок. – Мэр, конечно, страшен, как смертный грех, но есть-то надо.

Меня передёргивает.

Недостаток фамильяров в том, что они почти во всём противоположны владельцу, и то, что для меня неприемлемо, для него кажется вполне естественным.

– Тогда хватай своего Рейнала, пусть жениться на тебе и кормит нас.

Морщусь: бесполезно Жору объяснять, что я не буду подставлять Рейнала и его семью, они почтенные жители Окты, брак их сына с ведьмой лишит их стольких благ, что я до конца жизни не прощу себе их разорения.

– Сегодня ведь ночь особая, – соблазнительно мурлычет Жор.

– Не надо.

А он подходит ко мне, обтирается паутинным хвостом о тёмный подол.

– Как всё удачно складывается, сама посмотри: Рейнал ещё не помолвлен, а несуществующая ночь бывает раз в четыре года, и именно сегодня ты можешь сама…

– Нет! – подойдя к столу, хватаюсь за завёрнутый в тряпицу кусок хлеба.

За три дня он сохранил мягкость и аромат. Вот что значит сделан с любовью. И подарен тоже с любовью. Развернув полотно, наклоняюсь – чёрные волны прядей соскальзывают с плеч – и вдыхаю сладко-сдобный запах. Невозможно, просто невозможно удержаться!

Усевшись на лавку, впиваюсь зубами в последний кусок хлеба.

– Позови Рейнала на свидание, пусть покормит тебя, – Жор запрыгивает на лавку напротив и ставит мохнатые серые лапки на край стола. – Нам еда нужна, понимаешь.

Есть Жор любит, за что и получил такое имя, хотя ему, как чисто магическому существу, для выживания человеческая еда не нужна.

Хотела бы я тоже не есть, но молодое тело требует пищи, а для этого нужны деньги, а для этого нужна работа, а для этого нужна лицензия – и это замкнутый круг, потому что лицензию мэр мне не даст.

К счастью, сегодня и впрямь особенный день, так что я могу обойтись без неё: светлый властелин – что б его и ему подобных кровавая чума в могилы свела! – на ночь праздника разрешил в пригороде магичить без лицензии. Конечно, вредить никому нельзя, но погадать, сделать заговор на выздоровление, продать снадобья – это можно. Подозреваю, конкуренция будет дикая, соберутся тёмные со всей округи, но на кусок хлеба заработать можно.

А главное – мэр будет выслуживаться перед властелином и веселиться со знатью, так что столкновение с этой мерзкой беспринципной рожей мне не грозит.

– Пойдём на праздник, – Жор делает огромные печальные глаза, но отражающийся в них зеленоватый свет болотных огоньков придаёт ему слишком коварный вид. – Там народу много, может, кто монетки обронит. А если потолкаться среди лотков…

– Я запрещаю тебе воровать на празднике.

– У-у-у, – Жор всхлипывает, а его глазищи наполняются слезами.

Но я слишком хорошо его знаю, чтобы расчувствоваться. Пока он показательно пыхтит, ворчит и стонет, я достаю с полки чёрную ведьминскую мантию, шляпу с остроконечным верхом. Раньше это была парадная одежда ведьм – правда, тогда её украшали серебряными вышивками и узорами из перламутра и лунных камней – теперь ведьма не вправе покидать дом в чём-то ином, чтобы честные люди всегда понимали, с кем имеют дело.

В яичной скорлупе ещё осталось немного смешанного с тёртым углём масла. Болотные огоньки дружно слетаются к наполированной медной пластинке на стене, заменяющей зеркало. Она настолько маленькая, что увидеть отражение сразу двух глаз нельзя. Зато не видно и чистого лба, на котором четыре долгих месяца нет белого клейма, дающего право на магическую деятельность в восьмой провинции Светлого Агерума.

***

В деревне ведьм при столице провинции когда-то было шестьдесят домов, но они истлевали следом за почившими хозяйками, и теперь осталось лишь восемь избушек. Все они «столпились» у арки ворот на дорогу.

Глава 2. Осторожнее с предложениями

У основания огромного каменного моста через Ярую торговля не идёт, я больше привлекаю внимание собравшихся у опор русалок в венках из кувшинок. Вода вокруг них из-за света факелов кажется огненной. Посидев немного, ищу следующее место.

На причале такая толкотня, что и думать нечего о том, чтобы рассесться там с коробом. Путь в восточную часть Наружного города перекрывают знакомые стражники, по-прежнему ищущие кого-то в толпе.

Только у рыбных рядов косоглазая девушка просит погадать на суженого.

– Даже она думает о браке, – бубнит на ухо Жор.

К счастью, за годы совместной жизни я научилась не обращать внимания на его слова, иначе его занудные увещевания сегодня свели бы меня с ума.

Едва девушка, одетая в довольно неплохое платье, касается колоды карт, те наполняются теплом. Мои пальцы покалывает от волшебного ощущения соприкосновения с нитями судьбы. Девушка наклоняется ниже, серьги со стекляшками покачиваются в её ушах почти в такт весёлой мелодии скрипки.

Прикрыв глаза, ощущаю, как скапливается вокруг нас магия, а нити судьбы отзываются на зов карт в моих руках, помогают их перемешивать, переплетаются с пропитанными магией сердцевинами.

– Вижу твою жажду узнать истинного суженого, – понизившимся голосом вещаю я, раскачиваюсь из стороны в сторону, продолжаю тасовать карты, пока нити судьбы не застывают, говоря, что колода готова к ответам, зарождающимся в душе девушки. От волнения левый её глаз сильнее косит в сторону.

Сбрасываю на короб первую карту.

Леший…

Образ леса накрывает меня, вспыхивают в зелени папоротника капли росы… и крови.

– Бежим! – вопит Жор, вырывая из видения.

Вздрогнув всем телом, растерянно моргаю. А девушка отскакивает в толпу, разрывая связанные с картами нити судьбы. В следующий миг в плечо впиваются пальцы.

Внутри всё стынет. Оборачиваясь, поднимаю голову.

Тинс, скаля идеально белые ровные зубы, смотрит на меня. На самом деле зубы у него были жёлтые и кривые, но Берда их выправила.

Сглатываю. Весёлая мелодия будто откатывается прочь, как и веселящиеся люди и тёмные. Шальной взгляд Тинса прожигает насквозь.

– Что же ты не заглянула к господину мэру, – скалится он в улыбке. – Он давно ждёт твоего визита. И раз уж ты здесь…

Он рывком поднимает меня с земли. Карты рассыпаются по мостовой. Чей-то каблук разбивает в одной из карт заговорённую сердцевину, и в сердце будто вонзается игла. Я не могу вдохнуть, двинуться.

Тинс обхватывает меня за талию и шепчет на ухо:

– Хватит ломаться и набивать себе цену, терпение мэра закончилось. Хочешь хорошо жить, как Саира, – уступи ему, а если продолжишь артачиться – сядешь в тюрьму или сдохнешь от голода.

У меня только-только отпускает сердце, и в оцепеневшее тело возвращается сила. Дать бы Тинсу по роже, но тогда точно тюрьмы не миновать.

– Светлый властелин! – восклицает Жор.

Отпустив меня, Тинс, как и остальные, оглядывается по сторонам. Схватив короб, роняя склянки, я, придерживая шляпу, бросаюсь в толпу.

– Стой! – вскрикивает Тинс. – Марьяна, стоять!

Люди, видя мою ведьминскую одежду, расступаются. А там уже деревянные торговые ряды – я петляю между них, как заяц, и окрики утопают в гуле толпы.

– Здорово я придумал крикнуть, что он здесь! – хвалится Жор. – Здорово они все перепугались своего светлого.

***

На соседних улицах тоже начались пляски, хмельной смех эхом бродит между домов.

– Тебе надо или к мэру под бок, или замуж, – в который раз повторяет засевший на полях шляпы Жор. – Иначе мы умрём с голоду. И, кстати, Тинс прав: ты слишком долго испытываешь терпение мэра. Мужчины не любят ждать, знаешь ли.

– Заткнись, – прошу я, обнимая повешенный спереди короб. Почему-то так мне спокойнее. – Я и без тебя всё понимаю. Но я не могу так. Мэр мне противен, а выходить замуж за первого встречного…

– За Рейнала…

– Я не буду подставлять его семью. Мэр их просто выживет.

– Хорошо, давай не замуж. Давай просить откуп. То есть, конечно, проситься замуж, но ведь можно и на откупе заработать. Сама подумай: никто же не захочет жениться на ведьме, они будут тебе платить.

Самое ужасное, что эта авантюрная идея после объятий Тинса уже не кажется такой уж гадкой.

Придерживая шляпу, запрокидываю голову.

– Полегче, – Жор обхватывает тулью.

А я смотрю на небо. На востоке его чернота уже теряет густоту. Несуществующая ночь – единственное время раз в четыре года, когда девушка может сделать предложение свободному мужчине, имя которого она знает, и он обязан или согласиться, или заплатить откуп.

Глава 3. На что надеется невеста?

Октавиан неспешно направляется ко мне. Он всё ближе и ближе. Никогда не видела светлого властелина так близко!

Очнувшийся Жор в ужасе заползает под полы моего плаща. Я отступаю на маленький шажок, оглядываюсь: все выглядят ошеломлённо и… трезво. Похоже, от моего предложения у всех разом выветрился хмель. И все так плотно друг к другу стоят – бежать некуда. Опять поворачиваюсь к светлому властелину.

Тишина, кажется, накрыла весь Наружный город. Похоже, известие распространилось молниеносно. Слышен лишь шелест величественного облачения властелина.

Он останавливается в шаге от меня. Даже представить не могла, что окажусь настолько близко от него: кожа у Октавиана гладкая, волосы идеально лежат – волосок к волоску. Он протягивает руку. Я смотрю на его ухоженную ладонь. Он – на меня.

Молчим.

Что он от меня хочет?

Наконец он опускает руку, и она почти полностью исчезает в широком рукаве.

– Церемония бракосочетания пройдёт завтра в полдень в мэрии, – его голос разливается вокруг, ввинчивается в разум.

Завтра? В полдень? Бракосочетание? Со мной?!

– Приглашаются все желающие. – Он окидывает взглядом толпу и продолжает чуть тише, уже мне, хотя это, конечно, слышат многие. – Полагаю, на свадьбу нужно платье, туфли. Можешь обратиться к любому мастеру Окты, я оплачу счёт. И за украшения. Всё, что пожелаешь.

Наверное, мне это просто снится.

– А… – сдавленно шепчу я. – Вы знаете, что от предложения можно отказаться?

– Я знаю все законы провинций Агерума.

То есть… он знает, что можно отказаться, но соглашается? А может, у него на откуп денег нет? Должны быть, он же платья с украшениями собирается оплачивать. В чём подвох-то?

Его лицо по-прежнему ничего не выражает. Дерево и то понятнее свой настрой показывает, чем он!

И глаза эти с чёрным фоном такие… жуткие. По позвоночнику сползает капелька холодного пота.

– Ты пойдёшь со мной или вернёшься в свой дом? – светлого властелина не смущает ни брак с ведьмой, ни моё полуобморочное от изумления состояние, ни оцепенение подданных… его хоть что-нибудь может смутить?

– В… в свой дом, – неуверенно отзываюсь я. – Э… невеста не должна ночевать в доме будущего мужа.

– Это не прописано в своде законов, – возражает светлый властелин.

– Это традиция. – Сглатываю, ожидая его ответа: может, вопрос был формальностью, и я должна была сразу согласиться ехать к нему?

– Я знаю.

Он не сводит с меня взгляда жутких глаз.

– Тогда я пошла готовиться! – выпаливаю я и разворачиваюсь.

Какие у всех глаза круглые и вытаращенные. Интересно, меня пропустят? Ступаю вперёд… и люди раздвигаются, притискивая друг друга к торговым рядам, поднимая повыше детей, чтобы их не раздавили, пятясь прочь от центральной площади. Кряхтение и сопение стихают не сразу, но когда возвращается тишина, передо мной остаётся проход шириной в три шага.

Уходить. Мне надо уходить, пока светлый властелин не передумал. Только не бежать, а то будет выглядеть подозрительно.

Мне это снится. Наверняка мне это просто снится. С каждым шагом я надеюсь на пробуждение, а оно не наступает. Уцепившийся за плащ Жор волочётся за мной на пузе.

– Бежать надо, – шепчет он. – Вот теперь точно бежать надо!

Оборачиваюсь: светлый властелин, не мигая, смотрит мне вслед… Белая сияющая фигура кажется такой несокрушимой, такой…

Не убежать – вдруг понимаю я.

Только не от него, не от этого существа, по мановению руки которого земля может поглотить целую армию, река смыть город, а ураган – разметать снаряды и стрелы так, что ни один до него не долетит.

Светлый властелин склоняет голову набок.

Мне определённо это снится.

Снова развернувшись, продолжаю путь к выходу из города. Этот бред мне может только сниться, так что надо дойти до дома, лечь – и проснуться.

Жор по-прежнему катится по мостовой на пузе.

Сбоку кто-то судорожно вздыхает: Эльза и Мира смотрят на меня с ужасом, одинаково покусывают костяшки пальцев.

– Малышка… – выдавливает Мира.

– Во что ты ввязалась? – Эльза протягивает ко мне руку – и тут же отдёргивает, вжимается в толпу.

Светлый властелин продолжает следить за мной.

– Всё в порядке, – тихо уверяю я. – Это мне только снится.

К счастью, до самого выхода из города среди окружающих меня людей и тёмных нет Саиры с её подпевалами – их я бы просто не выдержала.

Глава 4. Как сорвать собственную свадьбу?

Белое-белое-белое везде. Все вещи и ткани, которые мне протягивают – белые, как одежда светлого властелина. Не так я представляла себе собственную свадьбу… Так! Спокойно, я её никак не представляла, я же понимала, что свадьбы никогда не будет.

А тут… тут…

– Туфли!

– Головной убор, достойный вашей красоты!

– Самые прекрасные украшения Окты!

– Всё для вас, госпожа, только взгляните!

Попятившись, захлопываю дверь.

– Госпожа Марьяна! Ну что ж вы?

– Вам не понравилось?

– Так мы ещё принесём!

Прижимаюсь к тёплому дереву спиной. Кажется, у меня сейчас глаза от изумления из орбит вывалятся. У распластавшегося в кадке Жора они тоже подозрительно круглые.

– Что делать будем? – шепчет он. – Бежать?

И косится на окно. Но в мутном стекле возникает светлое пятно лица:

– Госпожа, только посмотрите, какие серьги, какое ожерелье! Вы должны их увидеть.

Судя по топоту, часть торговцев перебирается к окну, и оттуда уже голосят:

– Ткань шёлковая!

– Кожа тончайшей выделки!

– Вышивки от лучших мастериц столицы!

– Что делать? – повторяю уже я.

– Ты меня спрашиваешь? – раздувается Жор. – Это же ты замуж за светлого властелина захотела?

– Я?! – от негодования щёки пылают. – Это ты мне не останавливаясь зудел: сделай предложение, да сделай предложение, как увидишь свободного мужчину – сразу делай предложение. Именно это я и сделала – то, что ты просил.

– Но я не думал, что ты сделаешь предложение Ему!

Не знаю, что ответить. Просто сползаю по двери. Гул хвалебных од брачным товарам не утихает.

– Чулки тончайшие!

– Сорочка кружевная для первой брачной ночи!

У меня дёргается глаз.

Болотные огоньки под потолком, ощутив мою тревогу, начинают носиться вокруг пучков трав, и от пляски блеклых теней становится совсем тошно.

– Я не могу вечно здесь сидеть, – обречённо признаю я.

– Но не выходить же за светлого властелина, – Жор опять округляет глаза.

– И то верно… Но я не могу отказаться. Я же сама предложила, это всё равно, что «да» в мэрии сказала. Может отказаться только сам светлый властелин.

– Значит, надо сделать так, чтобы он отказался. Сам.

Мы с Жором смотрим друг другу в глаза.

– Но он же согласился… – тяну я. – И он понимает, кто я. Что может его отвадить?

– Только осознание, что ты – совершенно неподходящая для него пара.

– Думаешь, он не понимает? – с сомнением произношу я и потираю глаза. На ладонях остаются чёрные следы подводки… – Я же тёмная, что для него может быть хуже?

– Обрядят тебя в белое, и от обычного человека не отличишь.

Мысль пронзает меня, взволновав до бешеного стука сердца.

– Ты прав! – поднявшись, стискиваю ручку двери. – Ты прав.

– Что? – теряется Жор и, пытаясь выбраться из кадки, кувырком сваливается на пол. – Что ты сказала? Я прав? Ты впервые признала мою правоту!

– Конечно, ты же видел все эти принесённые товары: они белые, полностью белые. Светлый властелин просто хочет переделать меня, как старую столицу: снести и построить новую идеальную белую «Окту». Возможно, он думает, что я согласна на это, раз сама попросилась в жёны, но я не собираюсь переделываться. Я ведьма и останусь такой до конца. Если он поймёт это, вряд ему захочется держать рядом нечто столь гадкое, что каждый день одним своим видом будет напоминать о тёмных, а ведь светлые тёмных ненавидят, иначе бы нас так не притесняли.

– Всё, конечно, хорошо, – Жор поднимается. – Кроме одного: никакая ты не гадкая.

– Мы это исправим, – уверяю я. – Я стану гадкой, ужасной ведьмой, которую ни один светлый властелин видеть рядом с собой не захочет.

Наконец открываю дверь.

Торговцы настороженно смотрят на меня, ожидая вердикта, готовясь оспорить мой выбор, если падёт не на них. Презрительно морщусь на их товары и заявляю:

– Мне нужно всё чёрное.

Становится слышно, как вдали на опушке чирикают птички.

– Ч-что? – бледнеет усач с кружевами.

– Я ведьма, мне нужно чёрное платье, чёрный головной убор, чёрные украшения, чёрные туфли и чёрное нижнее бельё.

Глава 5. Белое и чёрное

– Марьяночка! – Саира, остановив вылезающего Тинса ударом локтя, первой выскакивает из коляски, только рыжие космы успевают подпрыгнуть на плечах. Забыв их поправить, Саира с бешеной улыбкой несётся ко мне. – Поздравляю, радость ты наша.

Я отскакиваю. Но недостаточно проворно, Саира ухватывает меня за рукав и мощным рывком бросает в свои объятия. Оглушительно восклицает над ухом:

– Счастье-то какое!

Где? В чём? Или она, наконец, решила меня придушить?

Жить я хочу, поэтому упираюсь в её мягкий живот и отталкиваю. Саира отступает и, сделав вид, что толчка не было, осматривает меня:

– Понимаю нашего властелина, прекрасно понимаю: такой красавице невозможно отказать. Ты только друзей своих не забывай. – Вытащив платок, она картинно утирает слёзы. – Марьяночка, как же мы тут без тебя, без солнышка нашего ясного?

Второй раз за утро у меня дёргается глаз. Это плохая примета.

– Тебе с выбором платья помочь? – заботливо предлагает Саира. И тут же обращается к торговцам. – Я же эту малышку на руках качала, заботилась о ней, когда она болела, советами помогала. Сиротинушка она, некому больше было о ней позаботиться. Ещё вчера была девчонкой с ободранными коленками, а сегодня уже замуж выходит, как тут не разрыдаться.

Я так ошеломлена внезапным дружелюбием Саиры, что упускаю из вида Тинса, а он тем временем вместе с кучером вытащил из коляски букеты, и вдруг всовывает их между мной и Саирой. Противная рожа с припухшим носом торчит из прекрасных соцветий, Тинс выпаливает:

– Дорогая наша Марьяна! Это вам от мэра и меня, мы от всей души поздравляем вас с помолвкой и предстоящей свадьбой.

Он вываливает на меня белые цветы, душистые лепестки лезут в лицо, заострённые листочки колют шею и руки, которыми я от неожиданности обхватываю стебли.

Перевожу взгляд с улыбающейся во все зубы Саиры на подобострастно изогнувшегося в полупоклоне Тинса. Она нарочито весела, но в болотного цвета радужках мерцают недобрые огоньки, а Тинс, хоть улыбается, но в глазах у него страх. Помнит, гад, за что подержался перед тем, как я вдруг оказалась невестой властелина.

– Ну что ты мешаешь ей своими цветами, – Саира отпихивает его, и половина белоснежных цветов осыпается в пыль дороги. Саира протягивает ко мне руки с ухоженными ногтями (конечно, ведь за неё травы собирают и обрабатывают Палша с Бердой), успевает прихватить меня за растрёпанные со сна волосы. – Ей сейчас к свадьбе готовиться надо, а ты лезешь не к месту. Но, не волнуйся, Марьяночка, положись на меня, я помогу тебе выбрать самые лучшие вещи, уж я в этом толк знаю, поверь. Идём, моя милая, смотреть, что тебе предлагают. Мы выберем самое-самое лучшее для самой замечательной ведьмы…

– Согласен! Марьяна – самая лучшая наша ведьма, – неистово кивает Тинс. – Я всегда говорил, что её ждёт великое будущее.

– Это я говорила!

Саира меня что, за идиотку беспамятную держит? Будто я не знаю, что именно она обо мне говорила, да и Тинс… впрочем, если он считает постель мэра великим будущим, то он и правда мне такое «великое» пророчил.

– Сама разберусь! – впихиваю в руки Тинса оставшиеся в моих руках цветы.

От вновь раскрывшихся объятий Саиры отшатываюсь. Ноги путаются в подоле, я чудом удерживаю равновесие. Саира, наступив на цветы, коварно ловит меня и опять обнимает:

– Это у тебя нервное, девочка моя! – восклицает на публику, а мне на ухо шипит: – Ведьмы должны держаться вместе.

Уж кто бы говорил! Это ведь она дом себе отгрохала, а Арне и Верной ни разу не помогала, не говоря уже о Мире, Эльзе и мне.

Присев, вырываюсь из кольца её рук, оставив ей только шляпу.

Отступаю. Тинс уже вооружился цветами из рук кучера и подступает ко мне:

– Прекраснейшая, позвольте подвести вас до города, негоже вам стаптывать свои изящные ножки.

– Госпожа! – выкрикивает торговец с туфельками. – Я могу вас подвезти!

Остальные подхватывают:

– И я!

– И я тоже!

– А у меня сидение мягче!

Значит, если я стану женой светлого властелина, они вот так будут себя вести? По-моему, лучше честное презрение, чем подхалимаж.

Наконец и Палша с Бердой выходят на крылечки своих домов. По поведению Саиры поняв, как надо себя вести, тоже расплываются в улыбках:

– Марьяночка!

– Как мы за тебя рады!

Оттолкнув Тинса, Саира опять пытается подойти, но я, подхватив подол, бросаюсь к дому Миры.

– Марьяна, не бросай меня с этими сумасшедшими! – Жор в отчаянном прыжке долетает до моего плеча.

Увильнув от дородного торговца шелками, я, громко стуча каблуками, взлетаю на крыльцо Миры и врываюсь в как всегда незапертую дверь. Захлопнув створку, прижимаюсь к ней спиной, оглядывая уютную комнату с белёной печкой, отделкой из морёного дуба. Мой домик тоже был хорошеньким, пока лицензию не отобрали.

Прода 6. Жених и невеста

«Ллос и сыновья: всё для похорон».

Вывеска над солидным двухэтажным магазином полностью соответствует восприятию того, что ждёт меня в полдень. И это я не о сыновьях.

Торговцы, заявившиеся меня окучивать, традиционно для их братии недоговаривали: вполне можно найти чёрное красивое платье к сроку и обшить его кружевами так, что от свадебного не отличишь.

– Госпожа, вы уверены, что вам надо сюда? – кучер смотрит на меня круглыми от удивления глазами.

Невинно хлопаю ресницами:

– А вы знаете, где в Окте ещё можно найти такой широкий выбор чёрных, как и положено ведьмам, платьев?

Уже сейчас надо делать вид, что я собираюсь сделать властелину гадость от чистого сердца и по собственному недоумию: с дураков спрос невелик.

Подумав, кучер кивает, но тут же жалобно просит:

– Госпожа, вы ведь отпустите меня? Кони не кормлены, дети дома с женой ждут.

Мы застываем, пристально глядя в лица друг другу. Кажется, он понял мой маневр.

– Это же та самая ведьма! – раздаётся возглас из редкой толпы прохожих.

Все тут же начинают оборачиваться, кое-кто показывает пальцами.

– Невеста властелина…

– А правда красивая…

– Отпущу, – выпрыгнув из коляски, направляюсь к массивной двери в магазин Ллоса.

– Спасибо, – несётся мне вслед.

Щёлкают вожжи, и цокот копыт дополняет бурный людской гомон.

В холле царит пропитанный запахом воска полумрак. Огоньки свечей мерцают по углам, отбрасывая тающие на тёмных поверхностях тени. Вдоль стены выставлены траурные венки с лентами.

– Госпожа, позвольте выразить вам наши соболезнования, – раздаётся сбоку горестный баритон.

Разворачиваюсь: стоящий за стойкой мужчина с вытянутым, таким же восковым, как и свечи, лицом растерянно моргает, оглядывает мой ведьминский плащ, непокрытую традиционной шляпой голову… снова оглядывает плащ.

– Что вам угодно? – сочувствия в его голосе убавилось, но звучит он… похоронно.

– Добрый день. Мне угодно чёрное свадебное платье с кружевами и фатой. И венок из чёрных цветов. Букет невесты, само собой. Туфли… кажется, всё.

Брови у мужчины уползают аж на середину лба, собрав дряблую кожу гармошкой. Он нервно дёргает головой, оглядывает помещение, табличку на стойке с надписью «К. Ллос, консультант по похоронным товарам» с таким видом, словно усомнился в том, что работает с покойниками.

– Это моя первая свадьба, – поясняю я. – Поэтому не знаю, что там ещё должно быть у невесты по человеческим традициям. Подскажете?

– М-м, – нечленораздельно отзывается Ллос.

***

Когда затянувшееся молчание становится совсем необъяснимым, мэр, снизу глядя на возвышающегося властелина, сипло покашливает. Кашель получается натужным и не сразу разгоняется до громкого и сиплого. Мэр склоняет голову, изо всех сил сотрясаясь над столешницей.

Кашляет.

И кашляет. Краснота разливается по его высоколобому лицу с кривым носом, по лопоухим ушам.

Обливаясь потом, мэр сипло кхеркает.

Разойдясь, кашляет так, что кажется, будто сейчас вывалит на стол лёгкие.

Светлый властелин не уходит. Понаблюдав равнодушно, наливает воду из стоящего рядом графина в чашку и ставит перед поглядывающим исподлобья мэром. Тот боится брать вещь, которой касался властелин, но выбора нет.

– Б-б-благода-кхе-кхе-рю, – мэр приникает к воде, не смея отпить больше маленького глотка, а взгляд бегает из стороны в сторону. – Что-то я заболеваю, кажется.

– Обратитесь к доктору, – голос светлого властелина так же сух. – Но сначала объясните, почему у Марьяны нет лицензии.

Понимая, что властелин будет спрашивать, пока не получит ответ, мэр вытягивает губы, готовясь опять закашляться, но под холодным взглядом лишь сглатывает. Снова отпивает воду и поспешно отставляет чашку. Перекладывает бумаги. Лгать – самоубийство, правду говорить – тоже.

– Понимаете, тут такое дело… так получилось… дело в том, что… – мэр теребит перья и чернильницу, опрокидывает последнюю и тут же начинает торопливо промакивать расползающееся чёрное пятно бумажками, вытаскивает из стола тряпочку и накрывает лужицу. – Да, тут такое дело… так получилось… в общем, мелочь, об этом и говорить не стоит… всякое ведь бывает… это временно… и госпожа Марьяна, конечно, получит назад свою лицензию, я не далее как завтра собирался восстановить её право на колдовство.

Взгляд его бегает по столу, презрительно изогнутые губы подрагивают. Светлый властелин повторяет: