Замуж за Чернокнижника

Глава 3. Укротительница тигров

Моя сестра Янка жила в частном доме почти в пригороде. Невзирая на то, что завтра мне придётся вставать на час раньше, чтобы успеть на работу, я переоделась, побросала в сумку вещи и, проверив квартиру, смылась из неё в одночасье. Всё произошедшее за последние сутки казалось каким-то несуразным сном, который никак не хотел заканчиваться. Уж не знаю, как у этого випа всё работает, но ноги моей этой ночью здесь не будет.

Спрашивается, чего привязался? Выдала карточку, встретилась с ним в клубе. Я не видела никаких причин для того, чтобы так надо мной издеваться, навязываясь. Неужели ему других баб не хватает? В мрачных размышлениях добралась до конечной станции метро, села в автобус и уже через полчаса была на пороге уютного жилища Янки. Домик достался ей после выплаты кредита через год после рождения Эрики. И когда на волю вырвался семейный песец, она выгнала нерадивого мужика, заняв с детьми бесповоротно и окончательно эти пенаты. Бывший же, по её словам, перебивался где-то у знакомых в другом районе.

— Привет, заходи! — буркнула сестра, хватая меня за руку и буквально загоняя в дом. Её слегка растрёпанные белокурые кудри, наморщенный курносый нос и хмурые брови выдавали волнение.

— Что случилось?

— Артёмка здесь, — пояснила она, закладывая прядь волос за ухо. — Опять припёрся, — и тише пробухтела, явно не желая быть услышанной мужем, — ругаемся.

Из-за угла, навстречу мне, вышел мой лысеющий белобрысый зятёк, похожий на человека, пообедавшего лимонами. Весь его вид свидетельствовал, что жёлтыми цитрусовыми накормить он не прочь всех вокруг себя без исключения. Сахару бы ему для сладкой жизни!

Никак не оставит попыток занять территорию, которую считал своей, ибо привычка — дело страшное. Всегда знала, что сестричкины щи вкуснее тортов любовницы. Вот, пожалуйста, живое доказательство.

— Уходи, — сквозь зубы прошипела Янка моему зятю.

— Янусик, — обиженно бубнил Артём. — Прекрати дурить… Давай жить вместе.

— Нет… Иди к своей лысой козе!

Понятно, что лысая коза не обязательно имела голый скальп. Скорее, моей сестричке нравилось представлять в мечтах незадачливую пассию мужа в таком экзотичном и причудливом виде.

— Да нет у меня никакой любовницы!

— Умная женщина, наконец, тебя бросила? Надоело ей каждое утро слышать, как ты под одеялом пукаешь? — довольно парировала Янка.

— Я тебе тогда так жизнь испорчу, — начал угрожать Артём, пытаясь хорохориться передо мной, как внезапно осёкся, остановленный гневным выплеском разъярившейся фурии, в которую превратилась моя белая и пушистая сестрёнка.

— Ты? Жизнь мне испортишь? Да ты только можешь воздух в помещении испортить! Если бы не наши с Юлькой родители — не видать тебе этого дома ещё сто пятьдесят лет после пенсии!

И правда, после смерти родителей наследства нам с сестрой осталось столько, чтобы купить мне небольшую квартирку и заплатить за большую часть этого симпатичного домика.

Я слушала их перебранку, проминая пальцами плюшевую белую лошадку, которую купила для Эрики. И надеялась, что итальянская семейка рано или поздно выплеснет адреналин и успокоится, разойдясь каждый по лавкам. Что и случилось.

Раздражённый раскрасневшийся Артём пулей выскочил из дома, хлопнув дверями, и смылся в неизвестном направлении. Скорей всего, зализывать душевные раны у лысой козы. А я с улыбкой на губах встречала маленькую симпатичную белобрысую девочку, выскользнувшую из кухни.

Эрика подлетела ко мне, прыгнула в объятия и поцеловала меня в щёчку. Любимая тётя! Выхватила игрушку из рук:

— Олень!

— Милая, это не олень, — я улыбнулась. Трёхлетний ребёнок был просто непосредственен. — Это лошадь.

Маленькая девочка нахмурилась, вскинула на меня голубые глазки и с невозмутимым видом спросила:

— А где олень?

Я сдержала улыбку, сохраняя серьёзность. Вроде об оленях мы не договаривались:

— В следующий раз принесу. Пойдём на кухню, чаю попьём.

Через десять минут мы сидели за большим столом, накрытым скатертью в голубой горошек. Душевная семейная компания поднимала настроение, сгоняя все хлопоты повседневности. И ели наивкуснейший пирог, собственноручно приготовленный Янкой.

— Когда ты всё успеваешь? — спросила я, надкусывая клубничную начинку, напомнившую вкус детства.

— В свободное время, — она тепло улыбнулась.

Янусик работала врачом в местной клинической больнице и, как любой представитель этой благородной профессии, часто пропадала ночами на дежурствах. В её отсутствие с детьми ночевала няня, иногда я. Ну, разумеется, я это делала чаще на выходных, чем в будни. Вадьке было уже девять лет. Совсем взрослый.

— Тебе когда на дежурство?

— Вчера была, — произнесла сестра и прищурила лукаво глаза. Похоже, не обойдётся без свежей байки. Я знала этот взгляд, полный куража и задора! И эти уголки губ, изо всех сил сдерживающие улыбку.

— Ну, не томи!

— Сейчас расскажу, — выдохнула сестра, собираясь с духом. Сижу я ночью в кабинете, значит. Уже спать собралась. Слышу, в коридоре хрысть-дзынь-брямс. Хрысть-дзынь-брямс по кафелю. Перепугалась вся.

Янка остановилась, вдохнув в себя больше воздуха, выдохнула его, чтобы более спокойно продолжить.

— Выглядываю наружу. Осторожно так. Медленно. И вижу, как идёт по направлению в туалет наш пациент, переехавший в палату утром после реанимации. И не просто так идёт, а с бряцанием, как рыцарь средневековый. Знаешь, в чём? В суднах! Понимаешь, Юля? В наших больничных суднах вместо тапочек! Я ему ору вслед: «Ты что, с ума сошёл?»

— И что-о-о? — у меня ещё получалось сдерживать икотный смех, который стремительно подпирал к моему горлу.

— А ничего! В туалет он шёл! Наша санитарка мыла в палате пол и гоняла эти железки под кроватями. Тот молодой, неопытный, возьми да спроси: «Зачем это?» А санитарка, как самая умная, ему и ответила: «В них после реанимаций и операций в туалет ходят.»

Икота начала пробиваться первыми всхлипами.

— А дальше?

— А дальше получила наша санитарка выговор за плохое мытьё пола! А Маринка сообщила, что весь день к нам из соседних отделений врачи и медсёстры ходили, чтобы посмотреть на уникальный экспонат!

Я почти заканчивала рыдать от смеха, наблюдая за недоуменными лицами Эрики и Вадьки, — шутка ли, тётки с ума сходят, — когда Янка нахмурилась:

— А тебе чего дома не сидится среди рабочей недели?

— Да просто соскучилась, — улыбнулась ей.

— Ну-ну, — прищурила глаза Янка, но промолчала.

В семейном кругу, когда я отогрелась и насмеялась, все досадные недоразумения уже казались расплывчатыми и не стоящими выеденного яйца. Да и рядом с Янкой не страшно. Так что я решила не рассказывать сестре о происшествиях. Глупое стечение обстоятельств и совпадения. Но…

— Ян?

— Чтоу, — снова с набитым ртом ответила сестрёнка.

— Давай как в детстве? Вместе спать ляжем, в одну кровать?

Янка уставилась на меня с подозрением.

— Ты мне что-то недоговариваешь…

— Нет, просто как-то… Хочется тепла больше.

— Я согласна, — улыбнулась сестра. — Но только под разными одеялами!

— Хорошо. Отдашь мне своё синее в клеточку!

Уже позже, уткнувшись в подушку, слыша дыхание Янусика, провалилась в сон. Не знаю, как долго я спала, но проснулась от стука в стекло. Назойливого и, в то же время, глухого постукивания. Открыла глаза и удивилась тому, что сестра продолжает дрыхнуть. Толкнула её под бок, та что-то буркнула и отвернулась, наплевав на мои попытки растолкать её бренное тело. Пришлось мне поднимать свои сонные, но уже сжимающиеся от страха ягодицы с кровати и, робея, идти к окну. Идея остаться здесь на ночь с неподъёмной сестричкой уже не казалась идеальной.

Тышт… Вздрогнула от испуга! Бррр… Меня разбудила какая-то ветка рядом стоящей осины, качающаяся от порывов ветра. Но сон уже сбежал от меня вприпрыжку. А ещё появилась жажда. Потому, недолго думая, я пошла на кухню попить воды.

Спустившись по лестнице, увидела приоткрытую дверь в подвал и свет, горящий внизу. Это кто, интересно, его забыл выключить? Дети, поди, нашалили. Дежурная лампочка позволит мне вернуться, не сломав себе на ступеньках шею, а значит, пойду выключу свет.

Крутые ступеньки в подвальный этаж были единственным недостатком этого дома. Как-то сглупили строители. Сам подвал использовался для технических целей. Котёл отопления, куча ненужного барахла, в общем, всё как у всех.

Я подошла к выключателю, и как только протянула руку, свет погас везде. Охох! Я в ночной шёлковой сорочке на лямках, без сотового телефона, в бетонной яме осталась в полной темноте.

Я стояла и прислушивалась к тишине. Доприслушивалась до яркого звона, плавно перешедшего в тихий шёпот. Пришлось потрепать себя за ухо. Правое, потом левое. Ан нет. У меня шептали в обоих ушах.

— Ю-ю-юли-и-и-я… Иди-и-и ко-о-о мне-е-е…

Холодок пробегает по моей спине, плавно уходя вниз к копчику, сердце начинает нервно отстукивать учащённый ритм. Всё быстрее. Руки внезапно замерзают, превращаясь в ледышки. Темнота окутывает, сзади слышится шорох. Я разворачиваюсь и вижу, как в стене подвала образовывается проём, похожий на подземный ход, освещённый факелами. Такие бывают в старых замках… Тени, отбрасываемые от огня, пляшут на стенах, показывая их выщербленность, земляной пол и дорогу дальше. Но я же не дура. Кто в своём уме среди ночи в ночнушке пойдёт неизвестно куда?

Тут же на плечи опускается нечто очень мягкое и тёплое, похожее на пуховый плед из ангорской шерсти. Я согреваюсь. Страх улетучивается сам по себе, как после принятия изрядной дозы алкоголя. Нарастает интерес. Авантюрная моя ипостась уже требует исследовать новое место, найти виновника моих злоключений, чтобы раз и навсегда с ним разобраться.

Значит, по-другому никак… Ну, держись, вип-козёл! Сто процентов, твои происки. Когда вступает в силу любопытство, помноженное на авось, то каждая попа мечтает о приключениях. Красивая попа находит их в два раза больше. Хочешь встречи? Увидимся. Найду тебя и выясню, кто ты такой и чем занимаешься. И, более ни секунды не сомневаясь, делаю шаг в проём.

Довольно узкий ход быстро заканчивается, плавно расширяется и превращается в коридор какого-то многовекового замка. Я рассматриваю старые вышорканные временем каменные стены, выложенные из обтёсанных серых булыжников. Пахнет промозглой сыростью и мхом. И слышу лёгкий шум. Да, где-то рядом гуляют!

Странная музыка, похожая на звуки, издаваемые шаманскими бубнами, слышится с несколько мрачноватыми песнопениями. Заунывно, однако, развлекаются. С каждым шагом какофония нарастает, вызывая мой интерес увидеть веселящихся.

Декорации вокруг меня снова меняются, и перед моим взором предстаёт огромный зал с чёрными стенами, красным потолком и множеством разных дверей. Часть из них распахнута. Зал освещается огромным количеством люстр и светильников.

Музыка становится более лёгкой и весёлой. Обстановка вокруг больше напоминает современную. В воздухе витают запахи каких-то сладких благовоний и ещё один, ими перебиваемый… Отвратительный… Словно из старой канализации.

Да и в замке ли я? Не иначе в каком-то очень дорогом особняке, правда, с душком, в гостях у миллиардера. Вхожу в толпу людей, которые не обращают на меня никакого внимания, словно меня нет рядом.

От нечего делать приглядываюсь, рассматриваю окружающих и радуюсь, что ночнушка на мне — не самое страшное. Полуголые гости этой странной вечеринки вызывают неприкрытое недоумение. Ассорти из мужчин и женщин, с красивыми телами и не очень, разодетых в чулки и нижнее бельё. Тру кулаками глаза, потому что вижу ажурные чулки на волосатых мужских ногах и всю богему в туфлях на шпильках. Обращаю внимание на свои босые ступни… Похоже, не пройти мне здесь фейс-контроль. Ухмыляюсь. Да как-то и не хочется. Н-да… Занесло меня.

Все разговаривают, танцуют. Мелькают разгорячённые обнажённые тела, люди пьют вино и шампанское, целуются, шлёпают друг друга по задницам. Вот это вечеринка порока и разврата! Ничего себе попала…

Не отдавая отчёта своим действиям, подхожу к двери одной из комнат и, нажав на ручку, распахиваю и замираю от неожиданности. На красных широких диванах занимаются сексом сразу пятеро. О-о-о! Сглатываю слюну. Здесь мне не место! Ну, вообще.

Меня по-прежнему никто не замечает, словно я нахожусь на съёмках фильма, где играют роли актёры. Вижу, как здоровый мускулистый красавчик вбивается сильными ударами в стоящему раком к нему фигуристую брюнетку. Она охает и стонет, успевая облизывать внушительное достоинство третьего, лежащего на диване. А рядом, на втором лежбище, предаются разврату ещё две жрицы любви, наблюдая за происходящим в процессе обоюдных ласк и поцелуев.

Какого чёрта? Моя челюсть отвисает в немом вопросе. Может, это съёмки порнушки? Это же самая настоящая оргия… А я тут гостья? Всем здравствуйте?

Тут же стоящий ко мне боком самец вдруг поворачивает голову. Он смотрит мне в глаза с интересом. Вижу безраздельное внимание остальных присутствующих. О нет! Я что, вслух что ли ляпнула?

Меня передёргивает от ужаса. Передо мной красные, горящие огнём глаза нечеловека. ОНО улыбается мне, скаля белые клыки и явно приглашая в компанию. Мать его!

Отпрыгиваю в ужасе и устремляюсь вперёд, дальше по залу. В нём хоть какая-то видимость приличий. Смотрю на людей и цепенею, потому что с каждым взором мне открываются страшные… Нет, жуткие подробности внешности этих… Нелюдей!

Их лица искажаются в демонических гримасах и ощериваются клыками. Глаза горят красными огненными всполохами. Кое-кто из них облизывается. Кто-то принюхивается. Кто-то прищуривается, глядя на меня, но будто сквозь, не видя. Да и не в туфлях они… Чёрт возьми! Чёрт! Чёрт! Это копыта… И хво-осты! А я иду мимо них, и моя душа уже давно сидит тихонечко в пятках, не стесняясь ругать меня незатейливыми выражениями.

Наконец, зал заканчивается. Убью сукиного сына! Это ведь он меня позвал! Вот это «увидимся»! Вот это отомстил! Внутри меня с каждой секундой разрастается горячий вулкан праведного гнева. Куда я иду? Как отсюда выбраться? Где он?

Новый просторный зал совершенно пуст, но будто вновь случился прыжок во времени. Лишние шумы стихают. Снова средневековая обстановка или… Нет, однозначно, нет. Каменные стены с горящими факелами, вставленными в металлические трубки, — вот и весь антураж. На мраморных плитах пола какие-то странные узоры, похожие на буквы, светящиеся белым светом. А в середине комнаты огромная вычерченная звезда, мерцающая серебристыми гранями. В орнаменте неизвестных символов.

Подхожу к звезде и хочу сделать следующий шаг, как слышу знакомый голос. Он раздаётся в пустоте и эхом расходится в никуда:

— Не советую тебе заходить в пентакль.

Это он о пятиграннике на полу, наверно.

— Почему? — ехидно спрашиваю. Покажись только, зараза.

— Ты же не хочешь оказаться танцующей с демонами в соседнем зале?

— Не хочу, — чуть тише отвечаю ему, вдруг понимая, кого я там видела, и слышу в ответ тихую усмешку.

Лёгкий рык, похожий на звериный, приходит эхом из другого конца залы. Поворачиваю голову. Лучше бы этого не делала… Тело тут же сковывает от новой волны ужаса. А я… Я замираю, забывая, как надо дышать.

Ко мне приближается огромная полосатая кошка. Она мягко ступает когтистыми лапами по каменным плитам, сверлит меня круглыми жёлтыми глазами, отливающими зеркальными бликами от огненных всполохов, и неумолимо сокращает между нами расстояние. Уши с аккуратными кисточками встают торчком. Зверь прислушивается. Лёгкие рвутся от недостатка воздуха, пока я лихорадочно придумываю, как выбраться отсюда живой и невредимой, искренне желая на встрече в более привычной обстановке разодрать випу лицо в кровь. Новым французским маникюром. И плевать на работу!

Тигр оказывается совсем рядом, обнюхивает меня и… прижимается к ногам. Он трётся о них, точно домашний котёнок, явно желая сбить с ног. Да что такое со мной происходит? Это сон вообще или явь? Вымысел или реальность? Больно щипаю себя за руку, но ничего не меняется.

Через три минуты до меня доходит, что жрать никто никого не собирается, а, наоборот, зверь пытается подлизаться, выбивает ласку. Осмелев, касаюсь головы тигра, удивляясь его теплу и шелковистой шерсти. Полосатый от удовольствия выгибается, урчит и всё же сбивает меня с ног. Я полностью в звериных объятиях, полулежу на нём, и мне это нравится!

Как ни странно, но большая кошка мягкая, ну точно большая игрушка, чем я пользуюсь, пытаясь надрать ей уши. Раз випу не получается. Отчего зверь фыркает и довольно прикрывает жёлтые глазищи.

— Довольно! — знакомый голос раздражён и удивлён одновременно.

Яви-и-ился. Материализовался, словно из воздуха, полуголый, в черных широких шароварах, и тоже с босыми ногами. О-ого-о… После такого зрелища любая женщина должна упасть к нему в объятия. Но это буду не я! Его тело, чётко очерченное рельефными литыми мускулами, идеально. Верх дамских фантазий.

— Уходи! — тоном, не терпящим возражений, он приказывает тигру. Тот нехотя встаёт, безмолвно оскаливается на него и уходит прочь.

С моих губ слетает вопрос:

— Кто это?

— Дух-защитник.

— От кого?

— Мимо них ты шла ко мне в гости…

Кассий ухмыляется, наблюдая за тем, как я поднимаюсь с пола. Я злюсь на себя, на него, на эту ситуацию. Хотела развлечений — пожалуйста, в полном объёме.

Мужчина стоит без движений на расстоянии и не делает попыток приблизиться. Мы смотрим друг другу в глаза. Испепеляющий взгляд чёрных глаз притягивает и одновременно отталкивает. Что ему надо? В чём подвох?

Неожиданно вдоль позвоночника снизу вверх, начиная от копчика, кто-то медленно вычерчивает двумя пальцами прямую линию. Ужасно! Мы не одни? Пытаюсь повернуть голову, чтобы увидеть, кто такой наглый, а заодно врезать по носу, но не могу. Чёрный полыхающий взгляд колдуна меня не отпускает, примагничаивая к себе. Не даёт двигаться, говорить, возражать. Мне страшно. Очень страшно!

Невидимка касается бретелек моей ночной рубашки, развязывает их, и она падает на пол, обнажая моё тело. Я стою перед випом в трусиках и чувствую, как загораются от стыда мои щёки. Дёргаюсь вниз за бельём, но мои запястья ловят чьи-то чужие пальцы, не давая сделать желаемое. Разводят руки в стороны.

Дрожь сотрясает моё тело от безуспешных попыток высвободиться из мистического плена. Кровь стучит в висках, сердце бешено колотится, готовое выпрыгнуть из груди.

— Не бойся, девочка, — слышу в голове бархатный шёпот и расслабляюсь под воздействием чего-то более сильного, чем я сама.

Ругательства просятся с моего языка, но застревают комом в горле. Глотаю слюну, пытаясь убрать досадную помеху, и мечтаю сбежать. Только не знаю, как. Я полностью подчинена мужчине. Ещё одни руки обвивают мои щиколотки и намертво приковывают ноги к полу тёплыми и прочными кандалами.

С усилием закрываю глаза, уходя от чёрных всполохов в его взгляде, и проваливаюсь в темноту. Снова вздрагиваю. На веки опускается мягкая ткань. Кто-то заботливо закрывает повязкой половину лица, завязывая её на затылке.

— Расслабься, — голос приказывает, тело ему подчиняется, разум продолжает бунтовать. Насилие! Насилие!

Сволочь! Я не хочу! Ян! Янка! Но словно в насмешку безмолвным крикам каждая моя клеточка расслабляется, ноги ватные. Они уже не держат. Я обессилена борьбой, но и упасть не могу. Я на растяжке из крепких оков и канатов. А потом…

Ещё одни руки? Меня ласкают ещё одни руки! И ещё пара! Не пропуская ни одного сантиметра моего тела, вызывая лёгкое возбуждение. Настойчивые, нежные прикосновения усиливаются, и кожа начинает гореть. Желание растёт с неимоверной скоростью. Внизу живота полыхает вулкан, требующий разрядки, а трусики намокают от возбуждения. Мне стыдно, мне горячо, мне жарко.

А ласки превращаются в путы. Мягкие, но очень прочные широкие ленты. Они обвивают мои бёдра, ласкают грудь, ложатся на живот и на шею, словно змеи, приказывая подчиниться. Трутся о кожу, усиливая сладострастие. Уговаривают подчиниться ему. Алану Кассию. Моя защита слабеет с каждой секундой. Ещё чуть-чуть, и он получит согласие.

— Ты всё равно станешь моей, — раздаётся его шёпот прямо над ухом.

Я мотаю отрицательно головой, получая в наказание страстный поцелуй горячих губ в шею. Он слегка прикусывает кожу, втягивает в себя и нехотя отпускает. Моё дыхание ещё больше учащается. Тело — предатель!

— Тебе лучше согласиться… Всё будет бесполезно… Скоро ты устанешь, но сдашься…

Голос вливается в подсознание, как вязкая субстанция. Мужчина стоит совсем рядом, за спиной, прижимаясь к моим ягодицам, согревая своим теплом. Его пальцы касаются моих ключиц, мягко проверяя их линию, сходятся на шейной ямке. Прорисовывают вертикаль вниз и захватывают грудь, легко сжимают её, постепенно выпуская из объятий, пока в них не остаются лишь соски. Они сжимают их и, слегка оттягивая, выпускают.

— Ю-юли-и-я-я… Моя Ю-юлия… — вкрадчиво звучит голос Алана. Он словно наслаждается произношением моего имени.

Дрожь пробивает током всё моё тело, единым и мощным разрядом, а его руки спускаются всё ниже, к моему животику, чтобы ещё ниже отодвинуть ткань трусиков и забраться под них. Пальцы трогают маленький треугольник плоти, мягко надавливают на него. И я кричу. Сильно кричу, пытаясь сбросить с себя это безумие, эту одержимость.

Тут же получаю удар по щеке. Это же пощёчина! И ещё одна! Что? Совсем с дуба рухнул? Мерзавец!

— Юлька! Юлька! Очнись, детка! — мои веки дрогнули, щурясь на яркий свет. На меня с беспокойством смотрела заспанная родная Янка. — Кошмар?

— Что происходит? — я поднялась на кровати, села, ничего не соображая. Настолько реалистичным только что был мой… сон? Который запомнила до мельчайших подробностей…

— Ты стонала… Сначала я подумала, что тебе снится что-то приятное, но потом ты начала метаться, скрипеть зубами, ругаться.

— Что?

Разве я была активной? Скорее, безвольной куклой, ведомой марионеткой.

— А то. Когда поняла, что ты не можешь проснуться, начала тебя будить более жёсткими методами.

— Спасибо, — выдохнула я с облегчением, представляя, как далеко могло всё зайти там… И вздрогнула.

— Не за что. Не хочешь рассказать, что случилось?

— Не помню, — тихо произнесла я, обессиленно падая на кровать. Такое ощущение, что на своей спине машину мешков с мукой перетаскала… Правда, мешки я ни разу не поднимала, но усталость была дикая. — Сколько времени, Ян?

— Три часа ночи. Выпей воды и попробуй всё-таки поспать. Завтра тебе на работу. Ещё надо успеть отдохнуть…

Я вздохнула и пошла вниз на кухню. Остановилась в коридоре в задумчивости. Здесь должна быть дверь в подвал, которой не было. Что за бред. Во сне всё казалось таким реальным и достоверным… И вдруг по-настоящему испугалась. Он не отпустит. Буду убегать, всё равно догонит, и будет снова догонять. Он так сказал. И я ему поверила.

Стена оказалась лучшим средством для поддержки моей спины от осознания бессилия. Тихое негодование медленно наполняло мою сущность, возвращая устойчивость. Я прищурила глаза и громко в никуда заявила:

— А не пойти ли тебе к чёрту, Алан? Не дождёшься!

Ночь пролетела слишком быстро из-за мыслей, штурмующих мою голову. Под утро мне удалось вздремнуть. Уже умываясь, увидела на шее красное пятно. Я растягивала пальцами кожу, пытаясь проморгаться. Не может быть! Это же… Засос! И тут же меня затрясло от воспоминаний. Или, скорее, от смешения сна и яви. Как он это сделал? И чего ждать дальше? Он же рано или поздно меня… Он же издевается… Как хищник над жертвой!

Нет, если так будет дальше продолжаться, я, безусловно, сама найду этого випорогого… А кого? Ответ пришёл сам и незамедлительно. В конце концов, все люди взрослые, сказки читали и слушали. Самого настоящего колдуна.

Разум тут же услужливо подсказал зайти к Лерке с третьего этажа, чтобы поинтересоваться, где можно найти какую-нибудь бабку. Ну а что? Из Леркиной квартиры часто звучала тантрическая музыка, звенели бубнами, выли, ну точно как в моём сне. А под утро оттуда выплывали окуренные пахучими травами странные личности, обвешанные бусами, амулетами и прочими разными украшениями.

Я налила в чашку свежей заварки, кипятка и вытащила пакет с молоком. Вскрыв новую упаковку, ливанула его в чай, чтобы от недовольства сморщиться. Прокисло. Недолго думая, залезла в холодильник снова. Сестричка умница. У неё всегда есть про запас, как минимум три пачки. Вторая пачка порадовала кисляком, и третья, и четвёртая.

— Чего это ты молоко пораскрывала? — удивлённые серые и заспанные глаза смотрели на батарею кисломолочных пакетов, выстроенных на столе в ряд.

— Молоко скисло.

— Как так? — она начала совать свой хорошенький носик во все пачки и морщиться. — А запах… Мы, вообще, его натуральное пьём?

— Не знаю, — задумчиво произнесла я, сопоставляя молочные события последних двух дней.

Взгляд переместился на часы. Жаль, что они тикают только в одну сторону. Отмотать бы на пару часиков назад да выспаться. День предполагался не из лёгких. Я зацепила ещё один кусочек пирога, оставшегося с вечера, и поцеловала недоумевающую сестру в щёку:

— Созвонимся.

Полтора часа в дороге пролетели незаметно. Я приближалась к зданию банка, когда увидела чёрный знакомый до зеркального блеска отполированный автомобиль, припаркованный на банковской стоянке, и его самого, вальяжно облокотившегося на машину. Поджидает, зверёныш! Одетый, как всегда, с иголочки. Он заставит меня сменить работу… Или я заставлю его поменять банк.

Внутри меня тут же распустились колючие репейники. Давай, подойди, я тебе ядерную боеголовку кое-куда засуну и взорву за все пережитые эмоции. И гордо дефилировала на каблуках мимо него, представляя, что Алан Кассий — очередная сонная галлюцинация.

— Юлия, — услышала его вкрадчивый голос, разорвавшийся у меня в ушах. Как это у него так получилось? Между нами не меньше тридцати метров. — Подойди ко мне.

Я мотнула головой и продолжила гордое шествие. Обойдётся! С клиентами для общения есть определённый кабинет в банке. И рабочее время.

— Ю-юля-я-я… Не заставляй меня подниматься к тебе в кабинет… Там мы останемся совершенно одни, не считая видеокамер.

Вот козёл! Это самый настоящий шантаж. Мои честь и достоинство не могут позволить глумиться над собой всей службе безопасности банка при просмотре неизвестно чего. Я развернулась. До начала рабочего дня оставалось пятнадцать минут.

— Как это у тебя получается? — сладко прошипела ему гадюкой, когда приблизилась. Пусть не думает, что я пошла на уступки.

— Что получается? — его кроткий ангельский голос и невинный взгляд должны были доказать мне, что он понятия не имеет, о чём речь.

— Бессовестно лезть в чужие сны!

— Всего лишь пригласил тебя в гости, — хитрая улыбка коварного ловеласа, преследующего добычу, не сулила ничего хорошего.

— Демонический бордель, по-твоему, верх романтичных фантазий у девушки?

Он весело рассмеялся, заставив меня недоумевать. Что его так рассмешило?

— Ты сама решила, что хочешь получше всё рассмотреть. Разве я мог отказать тебе в желаниях? — он откровенно ржал надо мной. Конь ламборджопедальный. — Вспомни, милая. Мы встретились тогда, когда ты сама захотела этого.

— Они были отвратительны и опасны, — я продолжала наезд на него.

— Они были под контролем, Юлечка.

— А тигр? Ты хоть понимаешь, как меня напугал?

— Тебе понравилась моя кошка? — конь самодовольно ухмыльнулся в ответ и сделал маленький шаг в мою сторону, заставив меня отступить.

— Пожалуй, единственное во всей истории, — съязвила я. — И то не сразу.

— Ты хорошо всё запомнила?

Этот специальный акцент на слове «всё»… И столько лукавства, вперемешку с какой-то безумной страстью, в его взгляде, что меня передёрнуло. Да что он себе позволяет? Злости ещё прибавилось. Скоро бомба взорвётся… Давай. Доведи меня.

— Ты домогался меня!

— Ты сама хотела… Ведь правда? Я лишь вытащил потайные желания… Твои желания… — он говорил приторным, елейным голосом. Не слиплась бы его красивая задница от такой сладости.

Неожиданно Алан совершил пару резких движений, как хищник в броске, и мы поменялись местами. Он расставил руки так, что я оказалась прижатой к дверце машины между ними, без шансов покинуть его общество. Он нависал надо мной, как скала, подавляя своей аурой силы и власти. А мне захотелось дотронуться до него, расстегнуть пуговицы его рубашки, погладить эти стальные мышцы. Почувствовать вкус жадного поцелуя… Боже! О чём я думаю!

— Не смей ко мне приставать, — с чрезмерной горячностью в голосе приказала я, увидев в его глазах насмешливые огоньки.

— Мне нравится твоё сопротивление, это так… — Алан сделал паузу, — забавно! — И уверенно продолжил:

— С каждым сном ты будешь принадлежать мне всё больше и больше, — он сделал непозволительный шаг, чтобы окончательно прижаться ко мне и запустить руки на мои спину и талию, как паук захватывает своими конечностями и щупальцами жертву, чтобы скорее насладиться её вкусом и капитуляцией.

Близость его тела была неимоверно приятной и, одновременно, пугающей. Его губы касались моего виска, обжигая дыханием. Он подчинял меня себе неистовым напором и уверенностью, которая сквозила в каждом его действии.

— Впрочем, мне без разницы, где у нас случится в первый раз… В этой реальности или в моей…

В мгновение я забыла, как дышать, пока недостаток кислорода не заставил меня сделать судорожный вдох и…

— Рруки уберри, — зарычала я от такой наглости и попыталась отпихнуть его от себя, упершись своими ладошками в его грудь. Только ничего не вышло. Всё равно что стену сдвинуть решила.

Он тихо рассмеялся, слегка отклонился, глядя в мои распрекрасные, но жутко недовольные очи, и медленно провёл указательным пальцем по моей нижней губе, смазывая помаду.

— Давай лучше поцелуемся? — произнёс Алан слегка хриплым от возбуждения голосом.

— Нет уж, отвали от меня, — я старательно отворачивалась от его попыток приложиться к моим губам. — Шёл бы ты лучше на молочный завод кефир делать! — вдруг выдал мой мозг, вспомнив литры загубленного молока после нелепых свиданий. — Хрен кисломолочный!

Его глаза потемнели от гнева, замерцали в раздражении. Он резко отступил на шаг, смерил меня циничным взглядом. Вип-конь разозлился. То ли на отказ, то ли на оскорбление. То ли на всё сразу. Ещё немного грома и молний, и прям Зевс получится. Вперёд, покорять Голливуд! Виват актёрам!

— Сама ко мне придёшь, Юля, — глухо, но жёстко произнёс он.

— Я к тебе? Да никогда! Себя не уважать!

— Будешь умолять тебя взять, как последняя барная шлюха, — он чеканил каждое слово, будто вонзал в меня иглы. Садист, не иначе! Его лицо исказила злорадная ухмылка.

Я размахнулась, чтобы со всей силы врезать ему пощёчину. Правда, рука оказалась перехваченной на полдороге. Он схватил мою ладошку, ломая план настучать ему по наглой, самоуверенной морде. Желваки на его челюстях заходили ходуном, ноздри затрепетали. Да это уже неприкрытая ярость… Вот он — настоящий!

Интуиция тут же мне подсказала, что подобным образом с ним ещё никто не обходился. С моей стороны это была возмутительная наглость. Собственно, а чего он хотел? Не позволю себя оскорблять!

Острая боль от его захвата докатилась до меня чуть позже, вызывая стон. Он тут же отпустил руку, а я ошарашенно уставилась на ярко-красную кровь, которая потекла по моим пальцам. Это же моя кровь!

— Сволочь! Что ты наделал? — прошипела я, глядя на израненную, окровавленную ладонь.

Сощурила глаза от ненависти и заметила растерянность на его лице. Другой рукой он тут же достал из кармана носовой платок и, снова схватив мои пальцы, уже нежнее, приложил ткань к ране, обернув кисть.

— Извини, какое-то недоразумение, — буркнул он в полном замешательстве.

Неужели тоже неожиданно? Всё равно!

— Заражение крови хочешь мне подарить, прикладывая грязные тряпки? — прорычала я.

— Иди на работу, — тихо, сквозь зубы произнёс Алан Кассий и, развернув от себя, легко подтолкнул меня в спину.

— Да пошёл ты! — психанула я ещё больше, быстро сбегая от него, пока предоставилась возможность. С дураками общаться — себе дороже! Рука горела, будто от ожога.

Уже приближаясь к ступенькам крыльца главного входа в банк, услышала за спиной, как гневно взвизгнули тормоза и грубо зашелестели покрышки колёс «Ламборджини»… Похоже, настроение испорчено этим утром не только у меня. Так ему и надо! Будет знать, как досаждать Вороновой. Вражина.

Я стояла в туалете и смывала с ладони кровь. Вот что за дрянь? Как так вышло? На месте, где большой палец переходит в указательный, чётко рисовались несколько отверстий в два ряда, похожих на мелкий укус. Я проморгалась в попытках согнать очередное наваждение. Но не вышло. Укус был на руке, равно как и засос на шее. Нет. Мне нужна бабка, ведьма, колдунья, фея. Кто угодно, но только чтобы смог избавить меня от его потусторонних приставаний.

Мой взгляд упал на окровавленный платок из тончайшего батиста, расшитый по краям непонятными вензелями, очень похожими на те, из сна. Сразу захотелось выкинуть эту тряпку в мусорное ведро, но в последний момент удержалась. Что-то остановило меня. Может быть, вид засыхающей крови. Ну а что? Ткну ему платком при следующей встрече прямо в нос. Пусть забирает!

В кабинете, немного успокоившись, приступила к работе. Включила компьютер, загрузила пароли. Но заниматься делами пришлось недолго. Усачёва явилась, просунув свой любопытный длинный нос в дверь.

— Одна?

— Нет, с компьютером, — буркнула в ответ. Поведай сказку о золотой рыбке и колдовском корыте, подружка… Чем подкупил? Но вслух произнесла:

— Заходи уж. Рассказывай, как ты вчера випу доложила, где меня искать.

Усачёва прошла бодрым шагом в кабинет и уселась в кресле в зоне журнального столика для более непринуждённых переговоров. Закинула ногу на ногу, демонстрируя новые туфли. А ничего такие… Любит брендовые вещи. Сколько, интересно, денег отвалила за них? А какие они по счёту? Лучше и не спрашивать. Всё равно ошибётся в количестве.

— Нашёл? — она хитро прищурилась, сразу поселив во мне кучу сомнений. Неужели права?

Я насупилась, замечая, как меняется лицо Светки от возмущения. Неужели не виновата?

— Да я молчала, как краб во время варки! — воскликнула она так, что я не усомнилась в её честности. — Но он тако-о-ой, — она закатила глаза к потолку, явно что-то вспоминая.

— Какой такой?

Мне стало обидно, что в данный момент коллега думает местом, спрятанным под юбкой, а не головой. Как так можно не видеть неприкрытое самодовольство? Нашёлся царёк мира снов и платиновых карточек.

— Такой… Властный, что ли. И опасный.

— Н-да уж, — я кивнула, соглашаясь. Знала бы она, какие ещё развлечения он умеет устраивать. На всю жизнь запомнишь.

— Но ты его сильно зацепила. Это хорошо видно, — она со всезнающим видом уставилась на меня. — Что? Он тебе совсем никак?

— Никак, — сказала ей и пожала плечами. — Ноль воспитания и уважения. Хамский отстой.

— Хм… Ну, я бы от такого самца не отказалась на пару-тройку ночей.

— Телефончик подкинуть? — и удивлённо посмотрела на Усачёву. Она вообще на чьей стороне?

— Не… — она быстро замахала руками. — Бесполезно. Если он тебя, как ищейка, по следу нашёл. Не выдержу конкуренции, — и заливисто засмеялась.

Я смотрела на подругу с интересом. Видно, сцена на парковке не осталась без внимания всего головного отделения нашего банка. О чём, интересно, шепчутся в кулуарах?

— А что пришла?

— Петька, — задумчиво произнесла она и подошла к окну.

— Что с ним не так?

— Совсем не в настроении сегодня. Зашла к нему с бумагами, а он как с цепи сорвался на меня. Бешеный какой-то. Наорал, определил время посещений, рыжая морда зловредная. Не знаешь, кто его с утра покусал?

— Понятия не имею, — я покачала головой, догадываясь, кто мог быть виновником испорченного настроения моего приятеля. Ранее Петюня всегда ждал меня перед началом рабочего дня, чтобы поздороваться, а иногда и попить кофе.

— Сходишь к нему, успокоишь его?

Усачёва, не задумываясь, предложила вариант безболезненно и заново внедриться со своим договором к юристу через мои услуги живого успокоительного. Только, нюхом чую, не получится. Со стороны всё выглядело на парковке, наверняка, по-другому.

— Может, попозже…

Светка оглядела меня сверху вниз, хмыкнула и ретировалась из кабинета, оставив мой мозг наедине с документами и мыслями о Петьке. Ой, сомневаюсь я, что смогу успокоить парня… Я вздохнула. Конечно, схожу. Наверно. Вот только с Мироновым сначала созвонюсь… И в который раз пролистала его папку.

Время до обеда пролетело почти незаметно. Бумаги, клиенты, бумаги… Меня отвлёк громкий стук в дверь. Но, скорее, ради приличия. Подняв голову, я увидела самого буратино. Правда, не такого богатенького, как думала вначале. Но важности в нём не убавилось за последние пару дней.

— Юленька, вы свободны?

Слишком вежливо, слишком воспитанно ведёте себя, уважаемый. Чувствую, с отказом будет сложно…

— Добрый день, Никита Васильевич, проходите.

— Решил пообщаться с вами в неформальной обстановке до того момента, как вы огласите мне вердикт судейской комиссии.

— Видите ли, ответ уже есть, — я начала говорить, но он перебил.

— Вот и расскажете мне о нём за деловым обедом. Я приглашаю, — мужчина улыбался во все тридцать два зуба, показывая голливудскую улыбку. Судя по носу, могу предположить, что добрая половина уже вставные.

— Но, к сожалению, я не могу покидать рабочее место надолго, — ответила ему. И вечера тратить на работу не собираюсь, додумала дальше.

И в этот самый момент очень некстати заявился шеф. Впрочем, а чему удивляться? Явился в режиме закона подлости.

— Никита Васильевич, как приятно видеть вас у нас. Как поживает ваша супруга?

Сама любезность! Какой подхалимаж! «Оскара» вам, Геннадий Петрович!

— Замечательно поживает, — как второй петух, начал расшаркиваться вип. — Хочу вот Юленьку пригласить на обед. Потолковать о разном. А она отказывает, мол, начальство не отпускает.

— Как так, Юлия Андреевна? — вдруг нахохлился шеф. — Клиент всегда прав. Езжай. Ты же не единственная единица по работе с вип-клиентами. Заменят тебя, — и, видя на моём лице сомнения, безапелляционно добавил таким будничным и спокойным тоном. — Премии лишу.

Конечно, эффект последние слова возымели куда больший. Через пять минут я была готова ехать на деловой обед с клиентом. Разговор предстоял неприятный. Ну, может, это и к лучшему.