Загадка синего протуберанца

* * *

В 12 часов 24 минуты пополудни по Гринвичскому времени, 5 августа… года большинство обсерваторий дневной половины Земли заметили ее. Простейший спектральный анализ показал, что температура этой вспышки была порядка сотни миллионов градусов. Для Солнца, температура недр которого не превышает 30 миллионов градусов, это было необычным явлением. Откуда же эта вспышка на его поверхности? Ученые терялись в догадках. Газеты и журналы, отшумев очередной космической сенсацией — загадкой синего протуберанца — переключились на текущие новости. Вскоре об этом забыли все, кроме астрофизиков. Но и они могли только строить гипотезы.

Истории этой суждено было всплыть только через год…

Послушайте, Хорк. Мы сделаем вид, что ничего не знаем… Вся ответственность — на вас, вы — частные предприниматели и делаете, что хотите. Хотя результаты этой смелой авантюры будут делиться поровну между теми, кто рисковал капиталом, как финансовым, так и политическим, Хорк.

— Я все понимаю, господин президент. Я готов.

— Обеспечьте полную гарантию изоляции… Малейшая информация — это гибель.

— О, не беспокойтесь…

1. Выстрел Стива Рокуэла

Санаторий космонавтов расположился в хвойном лесу у небольшого горного озера. Стив попал сюда как лучший специалист по сверхдальней связи и кибернетическим устройствам. Комиссия утвердила его кандидатом в первый разведывательный на Меркурий. Газеты много писали об этом рейсе. "На очереди — крошка Меркурий!", "Рейс в тайну!", "Кто будет капитаном?", "Артур Гарвин или Рэд Харнд?". Фотографии знаменитых космонавтов смотрели на людей со всех реклам и витрин. В сегодняшних газетах их поместили рядом. Не в первый раз Стив видел портрет Гарвина. Слышал же о нем еще в колледже. Возможность увидеть Гарвина представилась Стиву только сейчас.

Побывав у шефа отряда полковника Бэрга, выполнив ряд формальностей, Стив забросил чемодан в отведенную ему комнату и отправился купаться.

— Пройдете вот этой тропинкой до конца — и выйдете прямо к пляжу. Кстати, там сейчас развлекаются ваши коллеги, — напутствовал его дежурный.

Лес кончился. Солнце ярким дуплетом ударило по глазам: внизу лежало озеро. Солнце-двойник вдруг затрепетало, разбившись на маленькие золотые блики: Стив услышал тугой звук выстрела. Повернув голову в ту сторону, откуда он раздался, Стив увидел группу загорелых людей, расположившихся на берегу небольшого залива. "Наверное, это и есть мои коллеги" — подумал инженер. — Но для кандидатов в разведку они занимаются довольно странным делом".

В это время один из космонавтов, вскинув карабин, тщательно прицелился и выстрелил в воду. Раздался дружный смех. Стив взглянул на противоположный берег заливчика и увидел укрепленную там мишень. Отражение ее было видно в воде не хуже оригинала. "Задача ясна, — определил Стив. — Рикошетом попасть в мишень, стреляя в ее отражение". Инженер решил не набиваться в компанию. Стив стал раздеваться. В это время раздался еще один выстрел и новый взрыв хохота. Стрелявший повернулся к Стиву.

— Ого! — сказал он, — С твоими мышцами можно бегать и на Юпитере.

— Ничего особенного, — высказал свое мнение рыжеволосый парень. — Просто еще один извозчик для наших старушек.

— Рой, — Гарвин засмеялся, — осторожней.

Стив только сейчас узнал "звездного капитана".

— Ну, что, окунемся? — лениво спросил Рой, повернувшись спиной к Стиву.

— Погоди, — сказал Гарвин, — Пусть новичок тоже испытает судьбу. Ты понял чем мы занимаемся? Попробуй попасть в мишень.

Гарвин протянул инженеру спортивный карабин. Отказаться было невозможно. Держа карабин в одной руке, Стив выстрелил из него, как из пистолета. Брызнул фонтанчик воды, и "судья" с биноклем, пожилой уже, как показалось Стиву, человек с утомленно-сутулой спиной, бесстрастным голосом объявил:

— Первое попадание в этом сезоне. Десять из десяти.

Даже на лице рыжего Роя появилось робкое выражение восхищения и удивления. Все поздравляли Стива. Человек с биноклем медленно подошел к нему и вместо поздравления сказал, поклонившись:

— Штурман Забаровский.

Но когда Гарвин хотел пожать руку инженера, Стив, наконец не выдержал:

— Ребята, — смущенно пробормотал он, — это мой первый в жизни выстрел. Я никогда не…

В третий раз над озером раздался взрыв хохота. И Стив сразу почувствовал себя своим среди этих еще секунду назад совершенно чужих людей.

— Вот теперь пошли купаться, — сказал Забаровский.

2. ЦТБ

ЦТБ — так именовалось это место в документах Военного Совета Штатов: Центральная тренировочная база. Санаторием ее называли по традиции: когда-то здесь был горный курорт.

В свободное от тренажа и осмотров время, Стив забирался вглубь леса, где стояла одинокая заброшенная беседка. В беседку была проведена линия, питающая лампочки под потолком из вьющегося винограда. Это позволяло вдали от любопытных глаз проверять многочисленные схемы миниатюрных приборов, которые были страстью Стива. Правда, о занятиях инженера как-то узнал Рой. Теперь он частенько приветствовал Стива возгласом, который можно было слышать на две мили окрест:

— Ну, как? Изобрел радиофицированную кастрюлю?

В таких случаях Стив делал вид, что вопрос задан не ему.

Несмотря на грубоватое подтрунивание Роя, он оказала хорошим парнем, а главное, отличным пилотом. Взявшись обучать Стива управлению кораблем и основным принципам астронавигации, он проявил незаурядные способности и в области космической психологии. Действовал Рой по принципу: "Для того, чтобы человек научился плавать, его надо бросить на глубокое место". Для Стива он подбирал такой комплекс заданий, что тот, садясь в макет ракеты, управляемой "АНУКОМ" (автоматическим навигационным устройством для курсантов-астролетчиков), испытывал неприятнейшие моменты в своей жизни. То он "врезался" в "Марс", то "падал" при старте с "Луны", то бывал "раздавлен" от перегрузок при неверном повороте, уклоняясь от "метеорита"..

— Пока что ты, в десяти случаях из 10, — труп. Это тебе не из карабина лупить по воде, — довольно улыбался Рой. — Это, брат, космос.

Имитация полетов была исключительно четкая и реальная: "АНУК" работал безукоризненно. Как-то Стив исхитрился украсть этот черный небольшой ящик с множеством переключателей и тумблерчиков. Разобрав его, инженер убедился, что он до смешного прост по устройству. Записал на магнитную ленту любой полет, заложил его в "АНУК" — и пожалуйста! — он "сыграет" вам любую "музыку" — от нормальной посадки до падения на Солнце. Все же Стив был благодарен этому ящику: с его помощью плюс изуверские, но рациональные приемы Роя, он сумеет, если понадобится, работать в пилотажном кресле настоящей рубки.

Тренажи не представляли для Стива трудностей. На ежедневных медицинских осмотрах врачи дивились его выносливости и силе. Сравнительно молодая и очень красивая Энн Меролл, выстукивая литые пласты мышц на груди и спине, откровенно любовалась его телом. Угрюмый остряк, профессор Бевсон однажды, после того, как Стив покинул кабинет, сказал, снимая свой накрахмаленный до хруста халат:

— Вы, Энн — врач. Но вы врач-женщина. И женщина в вас сильнее врача. Признайтесь мне, старику, ведь вам очень хочется, чтобы этот молодой Давид попал в длинный список тех, кто тупыми ножами вырезает ваше имя на скамейках нашего парка?

— Мне хочется, профессор, — ответила доктор Мэролл, глядя куда-то поверх профессорской головы, — чтобы его сердце, которое я каждый день выслушиваю, хоть немного билось и для меня.

— А как же тогда список? — Бэвсон поднял свои брови вверх.

— Пусть он закончится его именем. Я бы очень этого хотела. — Энн резко повернулась и вышла из кабинета. Бэвсон посмотрел ей вслед и медленно, по-стариковски, покачал головой.

3. Бидди

Как-то после очередного сеанса у Бэвсона, Стив забрался в свою беседку и копался в лабиринте схемы очередного "гномика". Шаги он услышал только тогда, когда люди подошли к самой беседке.

— Я еще не знаю, когда мы уйдем в рейс, но очень хотел бы, чтобы у меня была твердая уверенность в твоем благополучии, — это говорил Гарвин.

— По-моему, все хорошо, — ответил капитану красивый низкий голос. С Гарвиным была женщина?!

Стиву стало ужасно неловко. Что делать? Но делать ничего не пришлось: с солидным грохотом упал на досчатый пол беседки чемоданчик с инструментами и деталями, задетый инженером.

Гарвин заглянул в беседку.

— Это вы, Стив? Мастерите здесь, — догадался капитан. — Значит шуточки Роя имеют вполне материальную основу? Бидиэл, иди сюда. Это Стив Рокуэл. Мой коллега. А это моя дочь, Стив.

— Бидди, — сказала девушка, чуть наклонив голову. Она совсем не была похожа на Гарвина. Стив чуть не сгорел от стыда, вспомнив свои мысли во время невольного подслушивания.

— Заходите, — пригласил он своих "гостей".

— Нет, Стив, мне надо к шефу, а вы уж займите Бидиэл до обеда. А пообедаем вместе. Согласны?

Бидди и Стив одновременно кивнули.

— Вот и хорошо, — и Гарвин зашагал от беседки.

Стив и девушка долго еще молчали, пока светлая куртка капитана не исчезла за кустами орешника. После обеда, который прошел весело и непринужденно, дочь Гарвина уехала в город. Стив пошел к себе в комнату и не выходил из нее до вечера. Он боялся растерять свои впечатления от встречи с Бидди.

С этого дня все свое свободное время инженер проводил в беседке со своими "гномиками", но каждая секунда была секундой ожидания встречи с Бидди. Ей редко удавалось вырваться к отцу: была пора студенческих экзаменов, волнений, связанных с распределением и договорами о местах стажировок будущих журналистов. Но тем не менее девушке удалось еще несколько раз побывать на ЦТБ.

Появилась Бидди — и спустя некоторое время был создан во всей своей блистающей микрокрасоте очередной "гномик" — приемопередатчик — "одноультракоротковолновик".

— Бидди, если вам захочется поговорить со мной — вот… — во время очередной прогулки Стив протянул девушке довольно крупный перстень. — У меня тоже такой. И никто в мире не сможет подслушать…

Бидди была бесконечно удивлена, когда инженер, уйдя за поворот скалы, продемонстрировал ей действие "гномика".

— Если нужно сделать громче — поверните камень вправо, Бидди, — голос Стива жил в простеньком красноватом камне перстня.

— Говорите, если хотите, Бидди. Я вас слышу…

— Спасибо, Стив. Это самый чудесный подарок, который я получала, — девушка надела перстень на большой палец руки.

Стив вышел из-за скалы, взял руку Бидди и тихо сказал ей:

— Мне так не хватает вас… Пусть хоть голос… Вы не сердитесь?

— Нет, Стив, я рада…

4. Майор Гарвин — это майор Гарвин!

За неделю до Дня космонавтов по санаторию поползли слухи о том, что Брэда Забаровского, самого старшего по возрасту отчисляют. Слухи здесь рождались из ничего, но почти всегда были верны. Эта новость основательно испортила всем настроение: у космонавтов были свои незыблемые авторитеты, посягательство на которые они считали кощунством. Забаровскнй принадлежал к таковым. Сам он был в тот день на тренаже и ничего не знал. Делегация из трех дюжих молодцов отправилась к полковнику. Узнав, в чем дело, шеф развел руками:

— Старость, мальчики, старость.

— Но ведь Брэд только на два года старше Гарвина, — напомнил один из делегатов.

— Ну, знаешь, парень! Гарвин! — полковник сделал жест, означавший: Гарвина бог мерил особой меркой.

Тогда Стива решили послать к Энн, может, она сумеет упросить Бэвсона. Энн сказала:

— Я очень бы хотела вам помочь, Стив. Но все мое влияние на профессора кончается там, где говорит свое веское слово возраст: Брэду не сорок лет и даже не сорок пять. Нельзя оставаться вечно молодым. Мы, женщины, хорошо это знаем. Хотя… вторую молодость приносит только любовь. Посоветуйте Брэду влюбиться, пока Бэвсон не принял окончательного решения.

Она невесело улыбнулась, и став опять серьезной, добавила:

— Если вам наскучит мужское общество, приходите ко мне, Стив. А с Бэвсоном я поговорю, только вряд ли что-нибудь получится.

Когда Стив передавал товарищам разговор с Энн, в холл вошел Гарвин. Он еще ничего не знал. Новость задела его больше других. Брэд был другом майора. Но Гарвин остался, как всегда, спокойным.

— Брэду пока не говорите. Я попробую убедить профессора.

Минут через десять он вернулся. Хабаровский был уже в холле. Гарвин, как ни в чем не бывало, хлопнул его по плечу и предложил:

— Пошли, ребята, сыграем в футбол. Состав команд — вчерашний. Надо же нам отыграться. Верно, Брэдди? Ты опять будешь судьей? А может, сыграешь?

И все поняли, что Забаровский остается с ними. "Метеоритный дождь лил как из ведра", — машинально подумал Стив. Эта, когда-то в детстве вычитаниая фраза, в зависимости от обстоятельств обозначала крайнюю степень различных чувств инженера. Он знал, что звездный капитан пользуется огромным уважением окружающих. Но переубедить Бэвсона?!

Артур Гарвин, как и все космонавты, был военным. Но майору Гарвину никто никогда не приказывал. Его всегда просили. И это было понятно. И никого не удивляло. Если вы двенадцать раз вернетесь из двенадцати рейсов во все закоулки этой чертовой плоской "тарелки" — Солнечной системы, — вам тоже будут говорить:

"Плиз, мистер… как вас там?" А пока "плиз" говорят только Артуру Гарвину.

В ворота команды, за которую он сейчас играл, уже влетело два мяча, и Брэд, к великой радости рыжего Роя, зафиксировал их. Надо сказать, что во всех спорных случаях кандидаты шли к Забаровскому. В отряде он выполнял обязанности Соломона. Вот и сейчас, когда Гарвин пытался доказать ему, что Рой был вне игры, свисток штурмана издавал тоненькие бесстрастные звуки.

— Удалю с поля, — машинно-судейским голосом произнес Брэд.

Мяч разыграли с центра. Из глубины обороны Гарвин организовывал замысловатую атаку. Он хотел оттянуть к своим воротам защитные линии противника, а потом длинным прострелом вдоль поля вывести Стива на удар. Он знал, если тот войдет в штрафную площадку — дело будет сделано.

Неожиданно на поле появилась бегущая фигура посыльного. Игра прекратилась.

— Майору Гарвину приказано явиться к полковнику Бэргу, — доложил солдат.

Никто не сомневался, что посыльный передает приказ дословно, как копировальная бумага. Именно это всех и поразило.

— Парень, ну-ка еще раз… Что майору Гарвину? — попробовал Рэд Харнд.

— …приказано явиться к полковнику Бэргу!

Нет, они не ошиблись. Гарвину приказано! Сам майор, казалось, ничего не заметил.

— Я, наверное, скоро вернусь. Постарайтесь отыграться.

5. Старик

Гарвин вошел в кабинет и доложил о себе. Бэрг, непривычно засуетившись, представил майора. Когда же шеф назвал фамилию старика, сидящего в кресле у низкого столика. Гарвин при всей его выдержке, не мог не удивиться: "Зачем эта гора долларов пожаловала сюда?"

— Вы свободны, — сказал старик Бэргу, и тот исчез из своего кабинета с быстротой и ловкостью официанта.

— Садитесь, Гарвин, — старик повернулся к майору. — Вы лучший космонавт страны. Следовательно, и самый надежный. Это то, что мне надо.

— Вот как! — чуть заметно улыбнулся Гарвин. — Интересно, что дальше…

— С этого момента вы поступаете в мое распоряжение.

На лице космонавта второй раз за несколько минут встречи появилось выражение удивления.

— Это приказ Совета Штатов. К Меркурию пойдет Харнд. А вы подберете из кандидатов ЦТБ экипаж для моей ракеты. Вы поведете ее на орбиту Земли.

Старик замолчал.

— Какова цель рейса, сэр?

— Не цель, а цели, Гарвин. Научные и очень важные. Вы оставите на орбите уникальную автоматическую станцию — труд самых талантливых ученых Штатов. Подробности вам сообщат позже. О задании должны знать только члены экипажа. У меня все. Да, Гарвин, как вы понимаете слово "свобода"?

— Это возможность распоряжаться собой по собственному усмотрению с некоторой пользой для людей, сэр.

— Неплохо… Так вот. У вас и ваших парней такая возможность появится по возвращении с орбиты. Каждый из вас сможет распоряжаться собой по собственному усмотрению. Я думаю, что миллион долларов, положенный в банк на имя каждого из членов экипажа, поможет вам в этом. Я надеюсь на вас. Старт назначен через месяц. Вы свободны, майор Гарвин. — Старик улыбнулся. Все видимые в улыбке зубы блеснули золотом.

"Кажется, он весь сделан из этой штуки".

Гарвин встал:

— До свидания, сэр.

"С такой же легкостью можно было бы пообещать вместо миллиона Луну. Хороший парень этот Гарвин… Жаль, конечно, но дело есть дело".

Старик тоже встал:

— До свидания, майор.

Члены экипажа — Гарвин, Заборовскнй, Рой и Стив — были доставлены на остров Загадок. Это был небольшой островок в океане, но… над ним все время барражировали истребители, а воды охранялись подводными лодками. Только одна громадная радиоантенна говорила о связи этого места с Космосом. Сопровождавший космонавтов солдат рассказал им о пассажирском теплоходе, потопленном в районе острова, о тонущих людях, которых расстреливали с лодок… И о многом другом узнали космонавты, прожив здесь несколько недель. Они встретились с инженером Финцем, который таинственно исчез четыре года назад с космодрома… Они часто видели у ракеты лысого человека с хрящеватым носом… Говорили, что он является автором научной космической станции, которую космонавты должны были вывести на орбиту.

Близился день старта.

— Завтра сбор у старика, — сказал, Гарвин.

Они прошли мимо лысого, словно он был гипсовой фигурой. Если бы кто-нибудь из них оглянулся, то увидел бы такую улыбку, от которой даже очень мужественному человеку стало бы не по себе.

6. Старт

Стрелка резко прыгала с деления на деление: семь, шесть… четыре… один… Старт!

Земля содрогнулась. Казалось, остров просел вниз от мощного удара раскаленных газов. Огонь уничтожил все великолепие подземного убежища "Веги". Все приносилось в жертву ее настоящей жизни — полету. В бронированном каземате, глубоко под скалами разместился пульт управления, обыкновенный, как все "ПУ" на космодромах. Необычным было только одно: малочисленность персонала, обслуживающего старт. У экрана телепередатчика сидел Хорк. Неподалеку у приборов — Финц, лысый и один оператор.

Громадная серебристая ракета медленно выползала из шахты. Звук, заглушаемый десятками метров земли, бетона и стали, все нарастал и нарастал. Наконец, он достиг предела: далее здесь, в подземелье, он заставлял содрогаться тело. Это был звук бесконечного взрыва… Вот показалась корма ракеты. Она стояла на ровной гигантской, почти бесцветной колонне газового сгустка. Ослепительное белое сияние горело на ее вершине: горючее в трех дюзах "Веги" превращалось в плазму, разогретую до нескольких тысяч градусов.

Нервное напряжение достигло предела: Хорк закусил тонкую губу, Лысый прикрыл глаза ладонью. Финц, оказавшийся за спиной Хорка, сжал спинку кресла побелевшими в суставах пальцами. Секунды стали длинными, томительными.

Все шло как будто нормально. И только тренированное ухо оператора уловило фальшивую нотку в мощном реве двигателей. Но он ни о чем не успел доложить: из дюз вырвалось красное пламя, раздался громоподобный взрыв, и "Вега", накренившись, понеслась прямо на многочисленные ряды мачт радиоантенны. У всех, видевших этот старт, дрогнуло сердце, хотя не все до конца поняли, что произошло и чем это может кончиться. Мгновения отделяли корабль и его экипаж от гибели. Внезапно, перекрывал все звуки, на предельном режиме заработали поворотные двигатели. Длинные жгуты бороводорода ударили в землю, сметая все на своем пути. Целые фонтаны раскаленного металла брызнули в разные стороны, словно фейерверк: в одно мгновение исчезло 50 метров ажурных конструкций антенны. А "Вега", чудом уцелевшая "Вега", уже виднелась в зените голубого неба белой ослепительной точкой.

— Сэр! Она пошла! Пошла! — кричал Хорку, словно глухому, лысый. Хорк закрыл глаза. Казалось, в кресле сидит мертвец. — Она пошла, сэр!

— Да… Она пошла, но остался ли в живых кто-нибудь из экипажа… — Финц нервно сунул сигару в угол рта. — И как это узнать: антенна — в щепки…

— Поясните, Финц! — приказал старик.

— Что ж тут пояснять, сэр… Простите, сэр… Поворотные двигатели в "Веги" очень мощные. И то, что они сейчас сработали на пределе, придало кораблю ускорение порядка 15–20 g. Это немногие выдерживают, сэр… И уже само то, что поворотные двигатели сработали — удивительно и непонятно… То есть, понятно, если допустить… Со старта, сэр, и до выхода на курс "Вегой" должны были управлять автоматы. Они "позволяли" кораблю ускорение не больше 5 g. И то и случае крайней опасности. Автоматы не могли нарушить программу. Следовательно, "Вегу" спасли человеческие руки. Руки Гарвина, сэр… Непостижимая реакция у этого человека! Это сенсация. Это феноменально.

Старик молча смотрел на экран, пока на нем не исчезла летящая яркая точка.

7. "Вега" идет по ниточке"

Немного времени прошло с того момента, как Гарвин сорвал пломбу ручного управления. От колоссальной перегрузки, как это ни странно, серьезно пострадал только штурман: целый час Забаровский был без сознания. Если к этому прибавить разбитое лицо Гарвина, слегка помяную грудную клетку Роя и синяки Стива, — то таков был общин итог этого старта для "живой силы". Благо еще, что вся эта неприятная история была кратковременна, как удар, иначе бы дело окончилось трагически. Что же касается техники, то дело обстояло неважно. Сорвавшийся кислородный баллон искрошил вдребезги дублирующий щит управления. На кораблях типа "Веги" система управления обычно дублировалась трижды, но поскольку вес лаборатории был очень велик, один комплект сняли. Об этом экипаж знал с самого начала, но сейчас дело усложнялось. Правда, пока все шло относительно хорошо. Хорошо, потому что они обманули смерть, потому что остались живы, что летят и что есть надежда долететь обратно.

Правда, связь с Землей, которая первое время должна была вести их по курсу, не действовала. Гарвин вел "Вегу" "наощупь". Хотя это и могло кончиться тем, что они не выйдут в заданную точку орбиты, но капитан не торопил Брэда: он не мог его торопить. Он знал, что тот сделает все, что сможет. И действительно, как только Брэд смог сидеть, он попросил, чтобы его отнесли к счетной машине. И там, временами проваливаясь в бездну обмороков — видимо, у него было сотрясение мозга, — он рассчитал отклонение и вывел корабль на "ниточку". Он всегда так говорил, "старик" Брэд:

— Артур, мы идем по "ниточке".

Жизнь на "Веге" налаживалась. Рой нес вахты, сменяя на пульте Гарвина. Забаровский чувствовал себя лучше. "Вега" вела себя, словно ничего не случилось. Третья дюза, виновница аварии, сработала уже высоко над Землей, как-будто и не было никакого взрыва. Все делали свою работу, и только Стиву нечем было заняться. Узлы систем связи корабля были в полной исправности, но не с кем было связываться. Никаких команд с Земли не поступало. Экипаж не мог знать, что при старте повреждена антенна. Единственная на всей Земле антенна острова Загадок, которая могла посылать им кодированные сигналы.

Самое страшное в космосе не аварии. Безделие — невинное на первый взгляд безделье — вот тот враг, которого боятся даже самые опытные астролетчики. А ведь Стив был в космосе впервые.

"Выручил" разбитый дубль-щит. Гарвин предложил Стиву заняться его починкой. В свободное от вахт время капитан и Рой по очереди помогали инженеру. В общем-то, от этого была только польза, да и щит необходим: мало что случится,

8. "Оно"… что это?

Одиночество 64 дежурств капитана нарушил Брэдди.

— Рой и Стив проверили сегодня три группы. Сейчас отдыхают… — сообщил он.

— А ты?

— А я думаю, Артур.

— О чем?

— О том же, о чем ты…

Они очень хорошо понимали друг друга. Это был их тринадцатый совместный рейс.

— Ты считаешь, что оно должно скоро выскочить?

— Я не считаю, Бредди. Я чувствую.

— А приборы?

— Нормально.

— Да… Пришпорил ты их вовремя…

— Но они слишком долго работали в таком режиме.

— А разве можно было иначе?

— Ребятам пока не говори… Впрочем, говорить-то не о чем. И это самое паршивое, что не о чем… Иди, отдыхай. Штурман у нас один и довольно престарелый. Ему прописан режим…

Гарвин улыбнулся, но в глазах осталось еле уловимое выражение тревоги. Именно по этому выражению четыре дня назад Забаровский понял, что оно близко. ОНО… Что это? Никто не может знать. Это, как удар из-за угла. Космос ничего не дарит, за все надо бороться. А цена проигрыша всегда одна — жизнь. Поворотные двигатели слишком долго работали на форсаже, да и взрыв в третьей дюзе… Нет, в чем-то ОНО должно сказаться… Пусть в мелочи… Здесь нет мелочен!

Метеорит с горошину становится бомбой. Гарвин помнит, как на высоте 25 километров превратился в пар "Колумб". А всего-то пробило один кабель… И на Землю не вернулись Томас и Четерлей. Мелочь…

ОНО выскочило в 27 миллионах километров от точки пересечения орбиты. Стрелка температуры в третьей дюзе почти незаметно ползла вправо. Гарвина давно беспокоила эта группа счетчиков, но он не мог понять, что происходит. Он слишком часто смотрел на показатели. Только через вахту, сменив Роя, капитан заметил эту чертову стрелку. За это время она продвинулась на толщину волоса. Но с каждым часом она двигалась быстрее. Еще через вахту (капитан уже не покидал рубку) стрелка от датчика 14-го сектора третьей дюзы уперлась в красную черту. Пробита магнитная ловушка!

— Отключить третью! Аварийно!

Рой ударил рукой по красной кнопке с такой яростью, словно вручную хотел потушить пламя в камере. Во всех 16 секторах температура стала резко падать: космос быстро поглощал огромное количество тепла, отдаваемое остывшей дюзой. И тут произошло невероятное: стрелка 14-го сектора по-прежнему упиралась в красную черту счетчика!

Гарвин собрал всех в рубке, когда дюза совсем остыла, и показал "сумасшедшую" стрелку. "Метеоритный дождь"… — только и мог подумать Стив.

— Цирк! — сказал Рой. — Надо посмотреть что к чему. А?

— Вот именно, — Гарвин пошел к стенду, где стояли космолазные костюмы. — Помоги мне, Рой.

Через несколько минут щелкнули два замка гермошлема, и капитан был готов к выходу в космос.

Зеленая панель у входа в шлюз мигнула лампочкой: "герметичность есть!"

— Проверить связь! — раздался из динамика на пульте голос Гарвина.

— Порядок, Брэдди!

— Счастливо, Артур!

Стрелка четырнадцатого сектора упиралась в красную черту.

9. Гарвин выходит в космос

Магнитные башмаки крепко держали Гарвина на поверхности "Веги". Еще раз проверив тонкий трос, соединяющий его с кораблем, он отключил механизм ботинок и сильно оттолкнулся в направлении кормы. Капитана несколько раз перевернуло через голову: звезды завертелись в бешеной пляске. "Хорош — иронически подумал Гарвин. — Толкнуться по-человечески не смог".

Все внимание он сосредоточил сейчас на том чтобы благополучно миновать антенну лаборатории, на которую его несло. Красный сигнал счетчика Гейгера несколько раз ярко вспыхнул. Откуда здесь излучение? Космос? Приближалась корма. Пришлось несколько раз выстрелить из пистолета, прежде чем добраться до дюзы первой ступени. Включив прожектор на шлеме и ботинки, капитан полез в дюзу. Окалина металла, выдерживающего чудовищную температуру, заиграла в свете луча всеми цветами радуги. Гарвин внимательно осматривал поверхность сектора за сектором. Удивительно, но взрыв не повредил металла. Дюза выдержала. Вот и четырнадцатый… То же самое, что и везде: ни потеков металла, ни изменения цвета. Значит, магнитная ловушка в порядке… А датчик? Маленький, с человеческий ноготь, элемент был сбит со своего места и касался корпуса. Взрыв на старте изменил положение датчика… Вот оно! Токи, наведенные в корпусе, независимо от температуры металла, "загоняли" стрелку четырнадцатого сектора в красную черту.

Гарпии вылез наружу, прислонился спиной к стабилизатору и только тут заметил всегда потрясавшую своим видом картину бездонного космоса…

— Говорит Гарвин! Все в норме! Неисправность датчика! Иду домой, — и тотчас услышал ответ.

— Порядок. Артур! Ждем!

Обратный путь капитан решил пройти пешком. После всех тревог ему хотелось насладиться покоем огромного жутковатого пространства, в котором висела "Вега". Он долго шел по гладкой поверхности корабля, но чувство тревоги не исчезало. Что-то угнетало Гарвина, не давало ему слиться с космосом, как это было в прежних рейсах, когда он выходил в него, не давало раствориться а его покое. В чем же дело?

Опасность взрыва осталась позади, позади неизвестность. Это сняло напряжение, и капитан понял, что его тревожит. Сигнал радиоактивной опасности слабо мигнул ему красным глазом. Вот оно что! Где он светился ярче всего в первый проход, вернее, пролет, сюда? У антенны? В центре над антенной. Рубиновый глаз загорался все ярче и ярче. Это не могли быть излучения космоса: счетчик срабатывает только в одном месте. Может, это источник питания лаборатории? Но зачем такая огромная мощность? Лаборатория… Если бы не приказ Совета… "Ни при каких обстоятельствах не пытаться проникнуть в лабораторию"…

Настроение было окончательно испорчено, и Гарвин уже не хотел продолжать прогулку. Он нажал курок пистолета. На сей раз, после выстрела капитан опустился на корпусе точно возле люка.

10. "Анук" — милый "патефон"

Разобраться в хитросплетении проводов, идущих от дублирующего пульта ко всем устройствам ракеты-гондолы, в которой находился экипаж, было делом сложным даже в земных условиях. Вначале, когда Стив приступил к восстановлению пульта, это казалось немыслимым. Но время шло и схема приобретала первозданный вид. Стив тщательно прослеживал пути тысяч проводов, соединения их с жизненными центрами корабля. В результате, оказалось, что работал он даже больше, чем все остальные. А устройство корабля Стив знал теперь назубок. Сегодня наступил один из самых ответственных моментов монтажа, который инженер откладывал "на закуску". Вот она — группа красных проводов. Они ярко выделяются среди других: они, как "нити Ариадны", ведут в логово чудовища, имя которому "магнитная бутылка". Датчики этой группы сообщают о состоянии магнитного поля, удерживающего в своих объятиях поистине дьявольское вещество — плазму, разогретую до страшной температуры. Малейшее нарушение этого поля грозит немедленной гибелью. То, что двигает кораблем, дает ему все для полёта и нормальной жизни его экипажа, превращается во врага, которого ни осознать, ни увидеть не будет времени: ракета испаряется в мгновение ока. Стив долго работал в кормовой части капсулы. Потом опять появился в рубке и залез в утробу пульта. На лице инженера появилось выражение озабоченности. По мере того, как уменьшалось количество оборванных красных проводов, оно сменилось удивлением, потом испугом, и, наконец, лицо стало яростным и уверенным. Один раз он попросил Роя включить магнитное поле. К концу вахты второго пилота инженер обратился к нему с вопросом, явно не относящимся к монтажу пульта:

— Если отключить магнитное поле во время работы двигателей, сколько времени продержится дюза?

Рой, не стесняясь, снисходительно улыбнулся:

— Такого не бывает: сработает автоматика и отключит подачу топлива.

— А если она не сработает?

— Это же автоматы. Они сработают.

— А если нет?

— Ты что, Стив, очумел?

— Я спрашиваю: если нет?

Это было сказано таким тоном, что у Роя пропала охота улыбаться.

— В таком случае я сам отключу их: приборы все покажут, и я отключу…

— Допустим, что ты не сделаешь этого, тогда что?

— Через 5–7 секунд — взрыв. С плазмой шутки плохи, потому что она не дает времени для них.

— Следовательно, через 5–7 секунд после включения двигателей нашей гондолы — мы взорвались бы… — Стив устало присел на выступ у пульта, где в беспорядке были разбросаны инструменты и обрывки проводов.

— Чепуха, Стив. Ты просто устал. Ведь приборы…

— Приборы пульта были подключены к нему, — инженер кивнул на черный ящик "Анука", который он принес с собой в рубку.

Рой вытаращил глаза, словно он увидел гремучую змею.

— А-а… Какая программа записана… на ленте?

Стив подал ему маленькую плоскую коробочку, похожую на хоккейную шайбу:

— Нормальный полет… Это убийство! Схема собрана так, что сигнал включения магнитного поля идет от ключа на прибор, минуя "ловушку". А все остальные приборы подключены к этому милому патефону.

Стив пнул ногой черный ящик.

— Все это можно было сделать за пару часов в ночь перед стартом. Миллион! Ха-ха! — Стив рассмеялся. — Миллион, обещанный мертвецам. Ха-ха… Но мы не будем мертвецами. Рой! Я собрал всю схему, как положено…

Стив был возбужден: он должен был выговориться. Рой исчез в дверях рубки и через несколько секунд опять появился вместе с Гадвиным и Забаровским. Он заставил Стива повторить все, что уже слышал от него.

— Да… Сэр, я вам задолжал пустяк — жизнь, — после короткого молчания сказал Рой. Забаровский молча похлопал Стива по плечу. А Гарвин, казалось, думал о чем-то другом.

— Хорошо, Стив… Хорошо, что ты сделал это сейчас… Я остаюсь дежурить. Всем отдыхать. Подумайте о случившемся. Нужно понять, зачем ведется эта грязная игра. Все. Да, нужно опробовать работу "ловушки".

— Уже, — ровным голосом ответил Стив.

И по этому ровному тону Гарвин понял, какое потрясение перенес этот парень. "Первый рейс — и надо же такому случиться. Бедный малыш. Но — молодец!"

— Рой по моей просьбе включал ее, капитан, и она работала пять минут. Я ее отрегулировал…

И Рой только сейчас вспомнил, что где-то в середине вахты Стив действительно просил его включить ловушку с центрального пульта. "И ведь не сразу сказал, черт!" — восхитился второй пилот.

11. "Я стал для вас опасен…"

— Корку надо было нас убрать, вот что я знаю точно. Зачем? Этого я не знаю.

— Это уж точно. Убрать… Хм… Это просто не по-джентльменски. Это запрещенный, я бы сказал, прием, — Рой присоединился к Стиву.

Они собрались в рубке спустя некоторое время. Высказывались "снизу вверх", начиная с младшего по возрасту. Гарвин выслушал их и сказал только одну фразу:

— Надо будет проверить лабораторию… Она мне не нравится. Ну, а ты, Брэдди, что думаешь?

Штурман сидел, сморщившись, словно он хлебнул уксуса — последние дни его мучили головные головные боли. — Лабораторию надо открыть и пощупать… "Терапия" здесь не поможет… И уж, если с нами так, то мы имеем право, как считаем нужным…

Гарвин улыбнулся: Брэд редко говорил так много. О радиации над лабораторией Гарвин никому пока ничего не сказал.

— Начну я, — сказал капитан тоном, не допускающим возражений. — Рой и Стив подготовят аварийный резак.

Чтобы работать в условиях нормальной силы тяжести, решили пробиваться в лабораторию через корму собственной гондолы. Стенки станции оказались неожиданно тонкими. Часа через три отверстие, достаточно большое, чтобы проникнуть в него человеку, одетому в космоскафандр, было готово. С трудом протиснувшись в него, Гарвин махнул рукой: идите назад. Рой и Стив ушли. Через несколько минут, освободившись от скафандров, — так и не поняв, зачем капитан приказал надеть их, — они сидели в гондоле и молча ждали, когда Гарвин свяжется с ними по радио. Шло время, а он все молчал. Голос его раздался из динамика совершенно неожиданно, все уже устали ждать:

— Мне тут придется основательно поработать… Не совсем ясно… Займитесь своими делами. Все.

Переступив оплавленный край отверстия, Гарвин споткнулся. Он забыл сразу включить фонарь. Включив его, капитан осмотрелся. Луч плавно скользил по огромному, тесно заставленному разными предметами помещению. Огонек индикатора горел, как освещенный экран. Гарвин осторожно протиснулся среди каких-то пирамидальных контейнеров, и чем дальше он шел, тем ярче горел красный огонь счетчика. Стрелка показателя радиации уже переползла за черту ограничителя, а он шел и шел…

О, сэр, это долго рассказывать… Но представьте себе "сверхновую"… гм… Что это? Так называют звезду, которая периодически взрывается от избытка энергии… Это космический катаклизм. Ну, вот, например, если бы Солнце превратилось в такую звезду, то его поперечник стал бы больше, чем диаметр всей нашей планетной системы. Так вот… Кусочек такой сумасшедшей энергии и заключен в оболочку второй ступени. И его хватит, чтобы стереть с лица Земли полцивилизации.

— Ну-ну… Неплохо…

…Да, теперь капитан разгадал тайну острова Загадок. Только дороговата цена…

— Внимание! Говорит Гарвин! Штурман Забаровский! Второй пилот Мэчисон, бортинженер Рокуэл! Слушайте, слушайте! Включите запись. Всегда включайте запись, когда я буду говорить.

Это не лаборатория! Это не лаборатория! Хорк обманул нас. Он хочет обмануть всю Землю. Это бомба-ракета… Очень мощная… Управляемая с земли… Сильные двигатели… Он может ее обрушить в любую точку… Она будет бегать за Землей, как гиена, выжидая момента… Домоклов меч. В руках Хорка! Но ничего из этого не получится!

Гарвин рассмеялся, словно они сидели на берегу озера в ЦГБ, играли в покер, и ему повезло.

— Нам повезло, — продолжал Гарвин. — Мы обезвредим ее. Стив, слушай меня внимательно — капитан говорил быстро, словно боялся, что его прервут. Он говорил Стиву, что ему нужен маленький переносный пульт управления всего лишь с одной кнопкой: пуск двигателей. Он рассказал принцип узла реле — просил скорее сделать пульт…

— Артур! Артур!

— Что, Брэд?

— Почему ты не возвращаешься, Артур?

Динамик долго молчал.

— Я не могу вернуться, ребята, — голос капитана был тих. Капитан словно извинялся за то, что доставит немного хлопот своим подчиненным. — Я тут так облучился, что сам стал для вас опасен…

Стив чувствовал, как шевелятся волосы на голове.

— Все! — голос опять зазвенел. — Помогите Стиву сделать этот пульт. Мы еще посмеемся над Хорком… Миллион… Вернетесь на Землю — скажете, что мы с самого начала шли сюда не за деньгами… И сделайте так, чтобы Хорк за все получил сполна! Эх, с каким удовольствием я съездил бы но тем золотым зубам…

— Артур! Немедленно возвращайся! У нас есть полный запас ампул "С-40"…

— Поздно, Брэдди. Я уже думай об этом… И ведь кому-то надо здесь остаться, чтобы вышвырнуть бомбу. И очень хорошо, что все решилось без спора…

— Куда вышвырнуть. Артур?

— На Солнце.

— Но ведь…

— Теперь уже все равно.

Стиву казалось, что все это — кошмарный сон, что сейчас все это кончится… Но это не кончалось. И тогда он закричал:

— Капитан! Ка-пи-тан! Это я — Стив Рокуэл. Я… я… с вами! Я не хочу! Не… — Стив плакал и бился в руках Роя, а из динамика доносилось хриплое и прерывистое дыхание Гарвина. Потом наступила тишина. И Гарвин сказал:

— Малыш, если я еще смогу, мы потом поговорим с тобой. А теперь делай пульт. Я ведь тут долго не выдержу. А гибнуть еще кому-нибудь из вас — нет смысла. Ты понял?

Стив кивнул головой, словно Гарвин мог это увидеть.

— Ты понял, малыш? — повторил капитан.

— Да. да… Я понял…

— Переключите динамик на каюту штурмана. Я хочу с ним говорить.

"Сами по себе деньги — это чушь. Но поскольку они дают ключ к власти… Что собственно мне нужно? Для жизни — два сухарика, сырое яйцо, стакан молока, лопатка кролика или филе лёгкой рыбы. А для того, чтобы чувствовать себя человеком — Человеком! — только одно и ничто его не заменит — Власть… Безраздельная, неограниченная, над самым большим количеством людей, какое только было подвластно одному человеку. А что может быть больше всей земли, всего человечества!

Боже мои! Испытать это высшее блаженство — и можно спокойно ждать небытия… Скорей бы "Вега" достигла орбиты… Все готово… Радиостанция… газеты… телевидение… В миг мир окажется у меня в кулаке… В миг…"

12. На этой мине никто не взорвется

Брэд сидел под круглым решетчатым динамиком, вделанным в потолок каюты. Он сидел, подняв голову вверх и молчал. Он был похож на молящегося.

— Ты здесь, Брэд?

— Да.

Они снова молчали. Они вообще чаще молчали, когда бывали вдвоем.

— Это подлое дело, Брэд.

— Да, Артур.

— На орбите ее не смогли бы достать…

— Я понял… Двигатели управляются с Земли… И саморегуляция.

— С острова. И никто ничего не знает. Понимаешь?

— Да, Артур.

— И мы бы сделали это своими руками. Мы бы вывели ее по ниточке, Брэд, на нужную точку… И она стала бы пугалом всей Земли… И все бы молились Хорку, и отдавали бы ему все и самих себя, только бы жить, только бы эта штука не свалилась им на голову… Но ничего… У англичан есть хорошая поговорка, Брэдди: "Мы проигрываем все битвы, кроме последней"… Хорошая поговорка.

Гарвин умолк, они опять молчали. Долго. И штурман не решался заговорить. Он хотел и не мог. Заговорил опять Гарвин.

— В детстве, Брэдди, я читал книги о последней войне. Там рассказывали, как на минах, оставшихся после боев, двадцать и тридцать лет спустя взрывались и гибли дети… На этой мине никто не взорвется, Брэдди. Никто.

Капитан тяжело дышал.

— Я очень хотел поговорить с тобой, Брэдди. Очень… Ну, иди. У тебя тоже есть работа. Запрограммируй мне курс. Начало. Надо ее сорвать с орбиты… Точно сорвать, Брэдди. Ну, иди…

— Хорошо, Артур. Я иду.

Штурман поднялся. Его загорелое лицо было желтым. Если бы кто-нибудь сказал, что Забаровский умеет бледнеть, космонавты Земли долго бы смеялись.

— Ты еще здесь?

— Я иду, Артур.

Гарвин уже потерял счет времени. Он ждал, когда Стив кончит пульт. Сохраняя силы, капитан все время лежал. Лежал и смотрел — "фильмы" о Земле. Для этого надо было только закрыть глаза… Все они начинались одним и тем же.

Жоан…

Она сидела у самого берега океана, и, казалось, что он послушно и покорно лизал ей ноги. Все мужчины смотрели на нее, а она смотрела на Гарвина. Они поплыли вдвоем к дальнему скалистому острову. Оказалось, Жоан не знала, что Гарвин космонавт. А он уже был тогда знаменит. И женщины, многие из них были очень неравнодушны к нему. Но Жоан… Разве можно передать словами? Она совссм не удивилась, когда ои сказал, что хочет подарить ей обручальное кольцо. Она только не хотела, чтобы оно было толстым. А потом… Жоан, Земля, космос… Бидди… Кто бы мог подумать, что у Гарвина будет такая красивая дочь… Бидди хотела брата… Жоан смеялась: она не возражает… И вот… Жоан ушла от них…

— Далеко-далеко? — спрашивала маленькая Бидди.

— Да, далеко-далеко… — говорил он ей. — Так далеко, что оттуда уже не возвращаются…

Они остались втроем: он, Бйдиэл и космос.

…Мысль раскручивалась, как бесконечная лента: Гарвин смотрел свою жизнь…

13. Его могилы не будет на Земле

Такой простой пульт… Ни одна ракета Земли не имела такого: одна кнопка — пуск.

Будут во всю мощь работать поворотные дюзы, во всю мощь и основные. Страшная сила должна будет раздавить человека, лежащего в темноте между какими-то продолговатыми предметами, похожими на гробы… А если предположить самое невероятное, если уже убитый смертоносными радиоактивными лучами он выживет и проживет все эти долгие дни и месяцы броска на солнце… Что тогда? Бомба-ракета взорвется уже на подходе к звезде… И человек сгорит, испарится в этом взрыве. Он превратится в атомы… в атомы Вселенной…

В детстве Стив представлял себе смерть как большой океан, где бесцельно бродят души-корабли. Одиноко и пустынно им… Лишь где-то на горизонте мелькнет парус: еще кто-то умер. Но как он далеко… А в океане так много еще места для других. Но умирать никто не хочет… Не хочет! Но это неизбежно. И уж если да — то на Земле. Человек может делать что угодно: лезть в недра Луны, осушать Венеру, замерзать на Сатурне. Его может носить по всей Галактике и даже в антимирах, если это возможно… Но умереть он должен на Земле.

Здесь, в космосе, не будет даже тех одиноких и редких парусников. Здесь Гарвин, мертвый Гарвин, будет один. Он будет везде и нигде…

Стив не был трусом. Если бы ему разрешили, он сам сел бы в эту бомбу. Нет, он не был трусом. Но все это время, работая, как еще никогда не работал — пригодился все же опыт с "гномиками", — он не мог не думать о Гарвине. Всю жизнь Стив боялся только одного — подлости. О! Он справедливо ее боялся, если для того, чтобы подлости не было, такой человек, как Гарвин. должен умереть. Один, заживо похороненный в этом чудовищном гробу… На Земле даже не останется его могилы… Космос и вечность… и все…

14. Капитан покидает корабль…

Пульт, запас воды, пищи, воздуха и переносный счетчик Гейгера Забаровскнй оставил у неровного оплавленного черного отверстия.

— Я все принес, Артур, — сказал он.

— Прощай, Брэдди… — штурману казалось, что голос идет из темноты этой черной дыры, хотя капитан говорил по-прежнему по радио. Он не хотел подвергать друзей опасности. — Будь счастливым капитаном… Приведи мальчиков на Землю. Вы будете знать, что там делать. Прощай. Ты был мне самым дорогим… Самым… Присмотри за Биднэл… Иди.

— Я все сделаю, Артур. Прощай. — Брэду казалось, что с каждым шагом он слабеет все больше. Он не мог идти этими длинными переходами, лезть через узкие лазы. Наконец обессиленный вконец, он сел у очередной лестницы — и заплакал… Он хотел идти назад, к черной дыре, влезть туда, найти Гарвина, обнять его — и не смог встать… Но он встал! "Приведи мальчиков на Землю". Встал и пошел: его ждали Стив и Рой.

— …Артур! Точка сброса второй ступени через четыре часа.

— Понял, Брэд! У меня — порядок. Опробовал еще раз пульт на холостом: должен сработать. Как думаешь — сорвут поворотные ее, а?

— Думаю, да, Артур…

— Хорошо… Рой, Стив, оденьте скафандры, возьмите резак. Надо заварить дыру. Живее, ребята.

Через полчаса они были на месте.

— Капитан, мы готовы, — Рой стоял по стойке смирно, серьезный и сосредоточенный.

— Хорошо, Рой. Прощай, Рой! Будь всегда таким, каким был. Теперь уйди в отсек за дюзами. Я боюсь наградить тебя солидной порцией… Мне надо поговорить со Стивом. А ты, Стив, не бойся: я посчитал, что полторы минуты мы можем говорить, стоя рядом, и это будет не опасно.

Если бы не Рой, Стив наверное бросился бы сейчас в черную темень бомбы.

Рой хлопнул его по квадратному плечу скафандра и пошел назад. В отверстии было по-прежнему темно. Наконец, темень колыхнулась, словно у слабо горевшей коптилки пронеслась летучая мышь. Потом тонкий и резкий луч, часто меняя направление, исчезая на какие-то мгновения, заплясал на стенке, отделявшей Стива от Гарвина. Инженер включил свой фонарь, чтобы капитану легче было его найти. Стив увидел сквозь прозрачный шлем похудевшее, заросшее лицо. Только глаза, сухо горевшие, горячие глаза, говорили о болезни. Они молча подали друг другу руки. И Стив почувствовал, как сжалась рука капитана. Стив был последним человеком, которого Гарвин видит. Полторы минуты! Всего полторы…

— Малыш… Она хорошая девочка. Она мне говорила… Я бы никогда не стал… Пусть бы шли к этому сами. Но мне некогда, и я не хочу, чтобы случай вам помешал. А меня не будет. Нет, не хочу! Желаю вам счастья. Поцелуй ее за меня. Расскажи. Все. Прощай. Ну… обнимемся.

Две гигантские фигуры в металлических латах пытались охватить друг друга. Два шлема прикоснулись один к другому. Глаза в глаза.

— Прощай, Стив.

— Прощайте, капитан.

— Все, — Гарвин резко повернулся, и опять заплясал огонь фонаря по густо заставленному помещению и скоро исчез в его огромном чреве. А еще через два часа не стало и самого отверстия; вместо него блестел неровный свежий шов, след прочнейшей сварки. Еще долго стояли у стенки, ими же возведенной, Стив и Рой, но Гарвин молчал. Он заговорил в последний раз за несколько минут до броска. И сказал очень немного:

— Прощайте! Брэддн, Стив, Рой… Мне приходится вас покидать. Лучшего экипажа я не мог бы пожелать себе. За меня остается Брэд. Первый пилот — Рой. Вторым и бортинженером — Стив. Учись, малыш… В последний раз я скомандую вам: "Приготовились к сбросу!"

— Есть, капитан!

— Готово!

— Минутная!

— Есть минутная!

Громко — ее слышал и Гарвин — пела сирена хронометра…

12… 7… 5… 3… 1… Сброс!

Они почувствовали толчок. Экраны кругового обзора показали, как вторая ступень — она была огромна — медленно уходила в сторону.

— Минут через 40… — прошептал Рой.

— Что через сорок? — спросил тоже шепотом Стив.

— Запустит двигатели!..

…Никогда еще корабль с живым существом не стартовал с таким ускорением. В считанные мгновения бомба исчезла в многомиллиардном переливчатом сиянии звезд, навсегда став принадлежностью этого холодного и бескрайнего мира.

Они готовились в обратный путь к Земле. Больше всего доставалось штурману: программа полета — забота навигатора. Он по многу часов просиживал в рубке у машины. Однажды, когда вахту нес Стив, Забаровскнй как-то странно посмотрел на инженера:

— Вы что-то хотели мне сказать. Брэд?

— Нет… В общем, кое-что хотел. Как вы справляетесь с новой обязанностью?

— Это мне нравится, и это отвлекает, Брэд.

— Да… У меня уже давно готов расчет. Но надо трижды проверить. Таково правило… Стив, скажи, какова температура ядерного взрыва?

— Градусов… Впрочем, смотря какого. Здесь много всякого…

— …Самого мощного и еще сильнее!

— Сотни миллионов градусов, Брэд…

— Ты это представляешь?

— Нет.

— Я тоже.

— Я вас… Я всех вас!.. Безмозглость, взявшаяся за решение мировых проблем! Как это могло случиться?! Как?

— Сэр, я не знаю, что там произошло, но прошу вас меня не оскорб…

— Вас надо уничтожить, а не оскорблять. Что толку в вашем изобретении, если оно не сыграет свою роль? Хватит! Об этом потом. Мне уже звонил президент… "Вега" идет к Земле. Нужно ее встретить. Ясно? Что у-го-дно, — но они не должны… Мы не можем… Одно их слово, и все — вверх тормашками! Боюсь, что даже революция… Да, организуйте прессу. Боже, огради нас… Вам ясно? Ступайте, у нас еще будет время, мы еще поговорим.

(Земля неласково встретила возвратившихся космонавтов: странная авария "Веги" при посадке — управляла посадкой наземная служба; гибель штурмана Забаровского, травмы Роя и Стива… А потом еще — какой-то странный карантин, полностью исключивший возможность общения с внешним миром… Вечно следующий за ними по пятам гигант Руб: не поймешь, то ли телохранитель, то ли тюремщик. Одна только радость: встреча с карантинным врачом — Энн Мэролл).

15. Голоса за стеной

Уложив Стива и Роя спать, Энн вышла на крыльцо домика и прислонилась горячей щекой к стене.

— Ну, доктор, как себя чувствуют наши герои? — негромкий хрипловатый голос заставил ее вздрогнуть. Рядом стоял невысокий лысый человек с хищным хрящеватым носом…

Ни космонавты с Энн, ни она с ними не смогли поговорить ни завтра, ни послезавтра: неотступно всюду, куда бы ни пошла Энн, за ней следовал Руб, тот самый громила, который был с космонавтами с первой секунды их появления на Земле.

— Запрещено! — пожалуй, это было единственное слово, которое знал Руб.

"Никаких, я подчеркиваю, доктор, ни-ка-ких разговоров, кроме служебных, — предупредил ее лысый человек. — Их психика и так травмирована. Две смерти, авария… Пусть ничто их не тревожит. Да, о том, что вы иногда встречаетесь со мной, — тоже не надо. Это тоже лишнее… Ни слова лишнего. Ясно, доктор?".

— Куда уж ясней…

…Стиву и Рою дали магнитофон, чтобы они смогли сделать отчет о полете. Пленку забрал Руб, чтобы передать "официальным лицам", как он сказал. Дни шли за днями. Космонавты жили, словно на другой планете. Одно было хорошо — то, что под присмотром Энн они быстро поправились.

…За окном успокаивающе шумели сосны. Их шум смешивался с ленивым размеренным шелестом прибрежной гальки, которой играл спокойный океан. Эти звуки, казалось, не нарушали тишины. Но успокоение не приходило… Энн, уставшая за день больше, чем обычно, отошла от окна кабинета и присела на свое рабочее кресло. Через несколько минут она пойдет домой.

— Нет, сэр, никто!

Это было сказано рядом с Энн слегка приглушенным хрипловатым голосом. Она узнала этот голос и вздрогнула.

— Ни в коем случае, слышите, ни в коем, нельзя допустить их общения с внешним миром. Иначе — конец.

Это был уже другой, незнакомый голос. Негромкий, властный.

— Да, сэр, Все меры приняты.

— Как дела с некрологом?

— В наших газетах все готово, и меры предосторожности приняты. Нужно еще дней пять-шесть…

— Что врач, которая с ними?

— Нормально. Работает, щупает пульс, записывает электрокардиограммы.

Оба говорящих рассмеялись. Они были где-то далеко. Но почему же Энн их слышит? Шаги… Они удалялись…

Еще ничего не осмыслив. Энн бесшумно, как кошка, бросилась к окну. Двое прошли совсем близко от нее. Один был лысым маленьким, другой — он чему-то улыбнулся — блеснули золотые зубы — высокий, худощавый старик в строгом костюме.

"Что это было? О чем они?" Энн вернулась к креслу. Сердце ее бешено колотилось. Интуитивно Энн почувствовала, что над ней и над ее пациентами нависла опасность. Надо было бы поговорить со Стивом. Он может разобраться в этом… Но как? Руб ни на миг не отстает…

Стоп! Без нервов, доктор. Это, как на операции: ошибаться нельзя. Да, но почему все же она слышала их, если они были через две комнаты у лысого? Надо пойти лечь и все обдумать. Как сообщить Стиву, что им надо поговорить? Что бы такое устроить? На пороге Энн еще раз оглянулась, выключила свет и… ойкнула, как маленькая, удивленная девочка. Из угла комнаты голубым глазом индикатора на нее смотрел прибор. Расшифровывая и прослушивая запись тонов сердца Стива, сделанную сегодня, она забыла выключить этот чудесный поразительно чувствительный аппарат. Мягкая резиновая вогнутая подушка его "уха" была вплотную прислонена к стенке комнаты, в том направлении. где был кабинет лысого… "Видимо, во время работы я слишком резко отвела в сторону штангу с улавливателем, — подумала Энн. — Ах ты умница голубоглазая"… Щелкнул выключатель, и "умница" мигнул своей повелительнице единственным глазом.

…Уже засыпая, Энн решила, что надо делать завтра.

16. Доктор действует

При утреннем осмотре доктор Мэролл прописала Стиву длительные прогулки по берегу океана и столовую ложку брома три раза в день. Она взяла его за руку и, считая пульс, добавила:

— Я бы очень хотела с вами серьезно поговорить, — она сделала ударение на последних словах, выдержала паузу, глядя на секундомер, и добавила… — о вашем здоровье.

— Я с удовольствием, доктор, — Стив внимательно посмотрел на врача. — Мы обязательно поговорим. Обязательно.

После обеда, как всегда чувствуя за спиной дыхание Руба, Энн наблюдала, как Рой возился на мостиках со спиннингом. Стив, стоящий неподалеку от Энн, оглянулся, и доктору показалось, что он подмигнул ей. И тотчас Рой упал с мостиков в воду и заорал, как резанный.

— Рой тонет! — воскликнул Стив, словно он был на сцене и Энн все поняла:

— Что же вы стоите? — накинулась она на Руба. — Спасите его!

Выражение нерешительности мелькнуло в глазах гиганта, в следующую секунду он уже был воде. Вытащить Роя на берег против его желания даже для этого детины было делом долгим. Изображая утопающего, Рой изо всех сил цеплялся за руки и ноги Руба. Вода вокруг них кипела… Стив и Энн имели в своем распоряжении несколько минут.

— Скорее, Энн! Что происходит?

— Слушайте, Стив… Тут затевают против вас какую-то подлость. Карантин, по-моему — для отвода глаз… Я подслушала разговор лысого…

— Лысого? С длинным носом?

— Да, да. Его и еще одного старика…

— У него золотые зубы?

— Да.

— Он был здесь?

— Позапрошлой ночью…

— О чем они говорили?

— О том, чтобы не допустить вашего общения с внешним миром… Я боюсь, Стив. Они говорили еще о газетах, о каком-то некрологе… Я не разобрала… У вас сроку еще три дня.

— Энн! Тише, идет этот верзила… Дупло в сосне… у теннисного корта. Записка…

Чертыхаясь сквозь зубы, Руб шел к ним. Рой лежал на берегу и блаженно улыбался. Гигант занял свою обычную позицию — пять шагов позади Энн и злобно рявкнул в сторону Стива:

— Передайте вашему товарищу, сэр, что тонуть здесь запрещено! — и он подозрительно посмотрел на хохочущего Стива.

В дупле сосны Энн нашла записку и, внимательно прочитав ее, сожгла у себя в комнате. На следующее утро она потребовала у Руба встречи с начальством. И вечером эта встреча состоялась.

Лысый внимательно выслушал ее и, подумав, согласился.

— Ладно. Пусть мастерит… Если это уж так необходимо для его здоровья, я отдам распоряжение. Ему доставят радиодетали. А второй как?

— Мэчнсон более легкая натура: рыбная ловля, стрельба в цель, спорт — и он доволен.

— Кстати, Мэчисон умеет плавать?

— Нет. Он недавно чуть не утонул.

В глазах лысого мелькнули зловещие огоньки.

— Следите за ними внимательно, доктор. Это ведь национальные герои. Всего хорошего.

17. Некролог о живых

Голос лениво жаловался присутствующим на маленького Джонни, который ищет себе подружку по росту, а ее, стройную и высокую, — не замечает. Певицу никто не слушал: сюда собирались не развлекаться — здесь работали.

Генри Крамер, корреспондент "Голоса Штатов", одной из многих газет могущественного треста "Циклоп", был уже вдребезги пьян. Правда, он не бил посуду, не орал и не дрался. В клубе прессы это считалось дурным тоном. Зато Генри говорил. Причем, все давно знали, что в таком состоянии он говорит правду, и старались всячески использовать это. Ведь Генри был сотрудником "Голоса", а это равносильно первоисточнику. Сейчас его окружили бродячие репортеры, "уличные мальчики", как называли их в клубе. Они были чем-то сродни гиенам: все, что дурно пахло, истекало кровью, плохо лежало — было их добычей. Они жаждали пищи и надеялись, что Генри даст ее.

— Генри, дорогой, а как же с младенцем Цимберти? Что же решили власти?

— Решили отдать его отцу, ребята… Почему? Потому что… леди Цимберти… обыкновенная шлюха…

— А что с претендентом на кресло секретаря? Каковы шансы Люмберга?

— Генри, голубчик, еще виски…

— Люб… бмер… Нужно было не лезть в шайку фальшивомонетчи-ик-ов…

Дело, видимо, кончилось бы совсем плохо для Генри, если бы ни Сэлл Брайт.

— А-а! Сэсил, то есть Сэлл, здравствуйте!

— Генри, дружище, пойдемте бай-бай. Вы уже сегодня свое отработали и в редакции, и в баре. Посторонитесь, господа!

Повторять Сэллу не пришлось: кулаки, величиной с детскую голову, уважают даже в век нейтринной пушки. Он помог Генри забраться в машину, сам сел за руль.

— О-о… Сэлл? Сэлл… Я рад видеть вас… Что? Нет, мальчик мой, папашу Крамера не так-то… Да-а… Вначале… Действительно… было. Я их снабжал… И чуть не… вылетел! Ик! Сэлл! Куда мы едем?

— К вам домой, Крамер!

— И откуда вы знаете, где живет… — ик! папа Крамер?

— Папа Крамер… бросьте. Генри! Ведь вы мне когда-то помогли… Вы сделали из меня, босого и голодного продавца газет, журналиста… А сами превратились в добычу для "уличных мальчиков". Вы — король сенсации! Вам надо бросить пить, Генри.

— О-о! Да! Да! Сэсил… то есть, Сэлл. Я помню… Король! Хи-хи! Я все понимаю. Но я не добыча, Сэлл! Я сам ловец… то есть охотник! С некоторых пор. Они думают, что я… А я даю им ложную информацию. Ха-ха! И они горят! Все эти мелкие газетенки… Ведь они думают, что я по-прежнему говорю правду, одну только правду… И ничего, кроме правды. Ха!

— Но это подло. Генри!

— Да! Да… Но это теперь моя работа. Да, король… Вы хороший парень… Вы пожалели старика Крамера. Я этого не забываю… Я плачу. Не так уж много на свете людей, протягивающих нам руку… Вам я скажу правду! На одной этой сенсации… как она? Э-э… "Рабочий союз". Брр… Ну и местечко вы себе выбрали… Сколько вы стоите там? Только на закуску без выпивки… Так вот, Сэлл в запасе "Голоса" лежит набранный некролог. Дня через два — три его напечатают. Заметьте, Сэлл, люди еще живы, — а некролог готов!

— Кто эти люди. Генри? Где они?

— Не останавливайте машину… Кто они — я не знаю. Достаточно вам и того, что я сказал чтобы ваш "Союз" вылез из многолетних долгов… Ик! Да… Хоть я и бывший король но кое-что еще значу. А? И ни звука… А то…. У меня даже нормальных похорон не будет…

Сэлл уже тормозил.

— Генри, извините. Тут уже недалеко, и вы дойдете Сами. Я спешу. Спасибо от "Союза". Всего хорошего.

— Всего… И-ик! И вот что: я чихать хотел… на ваш "Союз". Я все это делал… вы парень… Человек… нормальный… среди дерьма. И первое дерьмо — это старый аллигатор Хорк. Хозяин… Босс…

Машина уже давно исчезла за поворотом, даже шума мотора не было слышно. А пьяный человек шел по пустынной улице и рассуждал. Будь он более трезв, он бы не посмел говорить это. Он и сейчас каким-то краешком затуманенного сознания понимал, что он делает. Но тем не менее это даже доставляло ему удовольствие.

— На каждого Хорка, слава богу… на Земле есть немало порядочных людей. И когда-то… среди них был Генри Крамер…

Потом он запел:

18. Вертолет идет по пеленгу

Единственный состоятельный член совета — Бидиэл Гарвин присутствовала на экстренном совещании руководителей редакции "Союза рабочих". То, что говорил Сэлл Брайт, походило на блеф. Но коль это не блеф…

Да, тут стоило рискнуть. Один оттиск, только один, с этого лежащего в запасе набора… С этого некролога авансом…

— Я знаю человека, — сказала Брайт. — Нужны деньги.

— Сколько? — головы членов совета повернулись к мисс Гарвин, которая задала этот вопрос.

— Это Хорк, господа… С ним не шутят… Думаю, тысяч восемьдесят — сто…

— А наши долги — какова их сумма?

Главный редактор поморщился и ответил мисс Гарвин.

— Более семи миллионов.

— Хорошо. Вот чек, Сэлл. Действуйте. Я вам больше не нужна? Всего хорошего.

Она не хотела видеть благодарных глаз главного редактора. В чем ее заслуга? Деньги? Да, отец оставил их достаточно… Но он был прав: они многое дают, но не все. И, может быть, главного они никогда не обеспечат, просто в силу своей природы: не дано золоту давать людям наслаждения высшего порядка. Во всяком случае у нее, у Бидди, это так. Она одинока на земле… Совсем, как в те времена, когда отец уходил в свои рейсы. Но теперь он никогда не вернется…

Бидди вспомнила тот день, когда вернулась "Вега". Она была в редакции в ту минуту, когда набирали материал: "Трагедия "Веги" — корабля-разведчика… Гибель лучшего пилота Земли… Космос требует жертв… Куда увезли Мэчисона и Рокуэла?"…

Отец… Отец… Я совсем одна, даже Стива спрятали… Его "гномик" молчит уже год…

…Бидди не поняла, что ее разбудило. Она села на кровати и прислушалась.

— Бидди! Бидди! Это я — Стив! Отзовись, Бидди!

Голос Стива пробивался к ней, еще полусонной, ничего не понимающей.

— …отзовитесь, Бидди! Вы слышите…

"Гномик" работал! Он "ожил" после такого долгого молчания.

— Я здесь, Стив! Я слышу вас! Я сейчас…

— Наконец-то! Наконец-то! Бидди!

Девушка повернула камень перстня вправо до отказа. Громкий тревожный шепот наполнил комнату:

— Слушайте. Бидди! Вы одна? Хорошо… Вы по-прежнему работаете в газете?

— Да! Но… Где вы, почему не приедете?.. Что случилось с вами? Как… как отец? Почему он погиб, Стив?

— Бидди, девочка моя, слушайте. Я не могу долго говорить. Это опасно… Затевается очередная подлость. Опять Хорк. Все, что с нами произошло — все он! Был подслушан разговор. Там упоминалось слово "некролог". Это должно быть связано с…

— Некролог? Стив! Что вы сказали? Повтори, что ты сказал?

— Нек-ро-лог. Нужно узнать в газетах… Видимо, некоторые из них под контролем Хорка…

— Некоторые… 80 процентов! Я все поняла! Я вызову вас… тебя, как только узнаю. Я уже собираюсь…

— Только не плакать. Слышишь? Мы должны все узнать. И это зависит от тебя. Возьми себя в руки!

— Я… я уже. Все. Часа через три-четыре я буду говорить с тобой.

Она быстро оделась. Потом позвонила Сэллу. Его не оказалось дома. Через несколько минут голубая спортивная машина Бидди со свистом рассекала ночной воздух городских улиц, залитых матовым сметанным блеском луны.

Сэлл вернулся, когда за окнами уже розовело. Он ничуть не удивился столь позднему (или раннему?) визиту мисс Гарвин. Но понял это по-своему. "Что ж, хоть она и с нами, но все же, как говорится, в таких случаях, "деньги плачены — гони товар".

И он вынул из бокового кармана пластиковый оттиск и положил его на столик перед Бидди..

— Все в порядке. Я даже не успел прочесть. Дело сделано. Правда, ваш счет в банке стал меньше на 100 тысяч. Это…

— Замолчите, Сэлл! Когда речь идет о жизни людей и каких!… — Девушка судорожно схватилась рукой за горло:

— Читайте!

Сэлл поднес белую пластинку ближе к свету лампы. Натренированный глаз газетчика свободно разбирался в "зеркальном" отражении текста:

"Вчера, совершая прогулку по водам карантинной зоны, по неизвестным причинам взорвался и сгорел прогулочный катер. Погибли космонавты Рой Мэчисон, Стив Рокуэл и команда катера. Вечная память героям космоса, сподвижникам бессмертного капитана Гарвина"…

Не обращая внимания на остолбеневшего Сэлла, девушка подняла перстень к губам:

— Стив! Стив! Слушай меня!

— Я слышу, Бидди, — раздался голос инженера.

— Слушай! Я читаю некролог. "Вчера…".

Когда она кончила читать, наступила тишина. Гнетущая тишина безысходности. Никто, кроме самих космонавтов, не мог помочь им: никто не знал, где они находятся.

— Бидди… Я подозреваю, что на всех дорогах дежурят люди Хорка. Достань вертолет. Пойдешь по пеленгу: мой голос. Мы отсюда не уйдем: не сможем. Усилитель для "гномика" унести нельзя. А без него — не будет пеленга. Я думаю, что мы — где-нибудь на юге западного побережья. Пройди над ним. Ориентир — красный катер у причала. Садись у самого океана, слева от бетонного забора… У меня акваланг… Все! Не теряйте времени.

— До встречи, Стив, родной!

19. Схватка

Вначале его не слышали хотя он уже был, — почти невоспринимаемый звук очень далекого работающего мотора. Постепенно он нарастал, и вот уже радужная карусель серебряной машины прошла со снижением к песчаному мысу у северной окраины карантина, где звук двигателя мгновенно замер, словно обрезанный.

Рой лениво поднялся с песка и пошел к сидящему в тени грибка Рубу.

— Эй, парень, — спокойно сказал пилот. — Встань-ка… Вот так. Теперь посмотри вон туда…

Гигант на две головы возвышался над Роем. Но он так послушно подставил свой подбородок, развернув его влево, что оказался мгновенно сбитым с ног. Но Руб был громилой по профессии. Через секунду он уже стоял на ногах, а Рой, оглушенный страшным ударом, сползал по столбику грибка на скамейку. Еще через минуту Руб с пистолетом в руке уже был на берегу, у кромки волн.

Стив успел добежать до конца мостков. Рядом с ним была Энн.

— Стой!

— Энн! Ложись! Он будет стрелять!

— Аа-а-аа!

Выстрел, всплеск воды, крик боли, падение легкой женской фигуры на теплое дерево мостков — все это произошло одновременно.

Пока охранник надевал акваланг. Стив добрался до решетки и, ухватившись за прутья, попытался раздвинуть их. Бугры мышц вздулись на его плечах и руках. Чуть заметно подался правый… Еще…

Стив понимал, что если не сделает этого сейчас, то уже не сможет никогда… В глазах плыли желтые, яркие, как солнце, разводы. Ему казалось что он родился для того, чтобы раздвинуть эти железные прутья или умереть… И железо сдалось.

Еще несколько мгновений Стив не мог отпустить прутья — руки сжимали их в яростной хватке. В это время он почувствовал ожог. Из левого плеча торчал стальной гарпун. Зыбко колеблясь в пелене голубой подсвеченной воды, к нему мощными гребками продвигался Руб. Он только что бросил подводное ружье. Вода вокруг Стива окрасилась розовым цветом, а кровь из раны походила на багрово-коричневые струйки дыма. И тут Стив вспомнил, как же он мог забыть это! Он вырвал пробку из длинной резиновой груши, что висела на поясе, схватил ее здоровой рукой и очерчивая ею широкий полный круг нажал на гидравлический спуск.

Вода по этой окружности мгновенно стала чернильно-черной. Исчез прозрачный подводный мир, не стало Руба… "Спасибо, Энн! Ты еще раз помогла мне!" С трудом протиснувшись в узкую зкую щель подводной ограды он свернул вправо и сколько было сил заработал ластами.

— Принято решение готовить "Вегу-2". Немедленно на остров! Единственное условие — быстрота. Учтите ошибки…

Желаю удачи. Как там наши герои? Все готово? Отлично. Когда?

20. Координаты острова Загадок

— Ты бешеный волк. Ползучий гад! Ублюдок! Ты… ты хуже змеи! — Рой выплевывал эти слова в лицо гиганту.

— Не шевелись! А впрочем, — меня осенило: шевелись, ну! Убегай! У меня будет повод убить тебя. Ну!

Руб сидел словно изваянный. В глазах у него застыл ужас. Да, он сделал ошибку. Нужно было включить общую сигнализацию, а потом догонять инженера. Да, что сейчас об этом. Когда он вылез на берег, проплутав в черной, как ночь, воде этот сумасшедший рыжий уже ждал его с его же собственным пистолетом. Руб не думал, что он так быстро очухается. Этот бесноватый без разговоров вогнал две пули, одна в одну, у самого уха Руба (тот даже ощутил, как кусочки сосновой коры пощекотали щеку), сказал, что теперь он, Руб, может попытаться бежать, — и пошел ко все еще лежащей на мостках женщине. А когда он вернулся, Руб подумал, что теперь ему конец.

Когда космонавт окончательно выбился из сил, истребив весь запас крепких слов, гигант понял, что он не убьет его. "Такие не убивают, если ты сидишь смирно и не сопротивляешься. Это интеллигенты…" — вспомнил он слова лысого.

— За что ты ее? Она ведь женщина и ни в чем не виновата. Что она тебе? Неужели во всех твоих тринадцати десятках килограммов не осталось грамма порядочности?

— Я… не хотел… — выдавил вдруг Руб. — Я промахнулся. Стрелял в мужчину.

— Ага! Ага-а! Нет! Ты должен попытаться бежать. Но сначала… Где Хорк? Не знаешь… А лысый? На острове? Это откуда "Вега" стартовала? А ты… Стой! А кто ты сам-то? Те-ло-хра-ни-тель… Робот ты вот кто. Ты хоть знаешь, кого охраняешь? Он ведь и тебя не пожалел бы. Впрочем, таких сволочей, как ты, перевоспитывать нельзя. Их надо убивать.

— У меня, есть мама, — сказал вдруг гигант.

Рой посмотрел на него, как на ископаемое.

— Мама-а? Да… Мама. А сестра? — Рой покосился на тело Энн, которое он перенес под сосну. — Сестры нет? Бедная твоя мать… Слушай, что на острове делает лысый?

— Не знаю… Его очень срочно вызвал Хорк. Очень уж срочно.

— Каковы координаты острова?

— Это тайна. Шеф сказал, что…

— Хорошо. Слушай, сейчас я буду считать до трех. Когда же сюда приедут люди, они скажет мне спасибо за то, что я избавил мир от такого дерьма, как ты. Раз!..

— …124 градуса 53 минуты западной долготы. 5 градусов 12 минут северной широты.

— Теперь сиди смирно. Стив! Стив! Ты слышишь меня! Черт побери, работает итот перстень или нет? Рой тряхнул рукой. Он все еще не верил "гному", который инженер оставил ему.

— Не ругайся: он работает. Что у тебя?

— Я ничего не слышу. Стив!

— Поверни камень вправо. Ну?

— Хорошо. Слушай, запомни на всякий случай: координаты острова Загадок — 124°53′ западной и 5°12′ широты, север! Лысого внезапно вызвали туда. Может еще что-то натворить.

— Хорошо, Рой. Это очень важно. Как ты узнял?

— Pуб мне вежливо так обо всем доложил…

— А как он мне плечо из акульего ружья пробил, он тебе не доложил?

— Что?! Стив, договорим потом…

Руб побледнел. Рой вытащил из ножен большой рыбацкий нож и пошел к Рубу. Потом опомнился, не спеша спустился к океану и сел спиной к своему бывшему охраннику, словно того и на свете не было.

21. Система "X", в действии

Мир встал на дыбы. Площади и улицы городов заполнились людьми, которым тесно было стоять. Беспокойство, страх, любопытство гнали их из домов. Автострады раскалились от миллионов горячих шин, проносящихся на бешеной скоростй лимузинов. Никогда еще моторы Земли не работали с такой нагрузкой. Диктор и комментаторы охрипли и пили воду, не уходя за экран, не отрываясь от микрофонов.

Это была тревога. Это было Предупреждение. Это была, наконец, Сенсация. Она обрастала сотнями мелких подробностей, каждая из которых могла вознести целые группы людей на вершины славы или уничтожить.

Если еще сейчас — сей-час! — возможно такое!?

Такое возможно!?

То кто же мы?

И кто еще живет среди нас, если не все мы такие?

Эти вопросы срывали людей с места и бросали их в водоворот поиска. Кто мог ответить? Остров Загадок. То, что было там, и те, кто были там. Но где он? Газетчики и детективы ничего не могли добыть. Сотни правительств тряслись от вопроса, где этот остров. Чей он? А вдруг он, этот остров, затерялся в их владениях, и они — не знают?!

Конец всему этому положила газета "Союз рабочих", которая вторично, после грома с "некрологом авансом", буквально потрясла мир. (Кстати, "Союз" стал самой популярной газетой Западного полушария).

Первая полоса экстренного выпуска была оформлена в виде плаката: океан, остров, над ним ракета и огромная надпись 124°53′ — 5°12′.

Координаты острова Загадок.

— Его доконали газеты… Не следовало их показывать. Такое не перенесет даже железный человек. Как врач, я выражаю соболезнование. И все же смерть банальна: Хорк! — и апоплексический удар… Да… Жизнь.

Это были самые быстроходные суда мира. Рядом с их названиями, — это были самые обыкновенные названия, — на плавно изогнутых черных бортах стояли три разноцветные буквы "ООН" — белая, красная, голубая. Ни одни самолет, ни один корабль не мог холить быстрее этих.

Остров был обнаружен самолетами международной патрульной службы. Правда, их встретили и преградили путь хорошо вооруженные истребители над островом. Во избежание кровопролития патруль вернулся. Теперь к координатам 124°53′ — 5°12′ шел флот из 12 кораблей. С борта флагмана велась непрерывная телепередача. Остров Загадок возник точно по курсу. Координаты были верны. Сделав маневр, корабли разошлись в стороны и стали веером охватывать остров. Как ни странно, но воздух был чист — ни одного истребителя. И с борта "ооновских" самолетов корабли выглядели редким ожерельем бусинок, брошенных у острова. С каждой минутой это ожерелье — "сбегалось" к центру, к небольшому кусочку суши.

— Господин президент? Экстренное сообщение! Корабли ООН идут к острову!

— К какому еще острову? Что за чушь?

— К острову Загадок!

— Что-о-о? Как они узнали координаты? Все. Не успели! Еще бы две недели… "Вега-2"… Привести систему "X" в действие!

Корреспондент "Союза" Сэлл Брайт был одним из немногих посторонних, кого флагман взял на борт. Он долго потом вспоминал, что же видел в тот мир… Его корреспонденции об этом строились так, что читатель чувствовал приближение чего-то страшного, трагического, таинственного.

В минуты же откровения Сэлл признавался сам себе, что ничего этого не было. А было синее небо, яркое солнце, безбрежный океан и живописный желто-зеленый остров. И вдруг все это дрогнуло и вместо острова зажглось второе солнце, И все свои миллионы тонн земли и скал остров бросил навстречу небу и затмил его. Чудовищный гриб безобразно взбухал над океаном в том месте, где была похоронена одна из мрачных тайн Земли. Впрочем, какая же это тайна?

…Он же, Сэлл Брайт, первым написал статью, открывшую людям правду о гибели звездного капитана, о синем протуберанце — невиданной вспышке на поверхности солнца. Она, эта статья, называлась "корящее сердце капитана…"

Эпилог

Пес вел себя несолидно. Он носился по лужайке, словно глупый щенок.

— Чироки сегодня вывихнет себе все четыре лапы, — сказала женщина. Мужчина, голова которого лежала у нее на коленях, открыл глаза. В них отразилось солнце, горы, деревья.

— Чироки рад, что мы вместе. Он очень тонко чувствует наше настроение. Это для собак норма: чувствовать настроение людей.

Мужчина и женщина сидели на берегу красивого горного озера. Неподалеку, запрокинув голову, прямо на солнце смотрел человек. Он был сделан из ослепительно белого металла. Это был сильный и мужественный человек со спокойным задумчивым лицом. Он был очень простой, житель Земли, но он очень тосковал по небу, этот человек, сделанный из металла.

Мужчина взял руку женщины и ладонью вниз положил ее себе на глаза:

— Бидди, твоя рука пахнет водой. Я давно заметил, когда мы в лесу, она пахнет елью, когда мы дома — молоком, и в городе — духами.

Ладонь, словно отвечая, нежно шевельнулась.

— Мне кажется, если бы я ослеп, то смог бы видеть мир через запахи твоих ладоней.

Женщина засмеялась, тихо и счастливо.

— Стив, ты глупый и смешной.

— О Бидди, так говорят все женщины, когда хотят скрыть от мужчины, что они безумно любят его.

Она опять тихонько засмеялась. Потом они долго молчали.

Завтра с Земли к самой далекой планете Солнечной системы уходит корабль. Его поведет Стив Рокуэл. "На ее месте многие бы плакали", — подумал он. Двенадцать лет она была ему настоящим другом и хорошей женой. А ведь это очень трудно — быть другом, а еще трудней — женой человека, который из 12 лет 5 находится от Земли, как минимум, в двух миллионах километров — да еще при этом воспитывать замечательного сына… Артура…

В памяти вставал образ Гарвина. Он был совершенно неотделим от всего того, что чувствовал и делал Стив все эти 12 лет и от того, что было сейчас. Он отчетливо видел капитана, стоящего у самой воды, загорелого. улыбающегося:

"Ты понял, чем мы занимаемся? Попробуй попасть в мишень…"

Чироки ткнулся холодным носом в щеку Стива. Мысли оборвались.

— Ну, Стив, пошли к Артуру. Он, наверное, уже доломал свой космический вездеход и заметил наше отсутствие. И где только Рой достает ему такие чудесные игрушки. Жаль, что он не женат, из него вышел бы хороший отец. — Бидди улыбнулась.

— Наверное, это потому, что на Земле больше нет такой терпеливой и верной жены, как ты, — совершенно серьезно сказал Стив. Но Бидди все равно рассмеялась.

--

Газета "Знамя юности" (Минск). — 1967. — № 115–130.