Явь: Жизнь за жизнь

Глава 1. Другие

Яркое солнце пробивалось сквозь плотные облака и изредка кидало теплые лучи на землю. На небольшой холмистой поляне, освещенной солнцем, расположились люди. Каждый из них занимался чем-то своим: коренастые мужчины таскали дрова в землянку, женщины плели корзинки из ивовых прутьев, а рядом с ними играя, шумели и резвились дети. Тут же находился хлев — крытый загон для крупного рогатого скота. Особого загона для животных рядом не находилось — жители привыкли выпускать питомцев пастись на воле на лугах и полях. Неподалеку виднелось возвышение, оно внезапно заканчивалось обрывом — там было озеро, путь к которому по извилистой дороге едва можно было назвать безопасным. На большом холме, именуемым «Маленькой горой», расположилось капище, окруженное деревянными кольями из сушняка поваленных деревьев. Внутри святилища, ближе к краю, красовался могучий дуб с мощными корнями, яро пробивающимися сквозь землю. Прямо на корнях величественного дерева сидела черноволосая девушка, благоговейно вдыхая запах весенней листвы, и придерживая руками корзинку с фруктами. Ее белое платье с длинными рукавами было обвязано крепким лиловым поясом, к которому было прикреплено несколько мешочков. Вокруг девушки выстроился полукруг из деревянных, высоких изваяний божеств, лики которых были обращены в сторону восходящего солнца. Подойдя к одному из раскрашенных природными красками идолу, девушка уважительно поклонилась, и повернувшись к алтарному камню — булыжнику с плоской поверхностью, — с любовью разложила дары и с благоговением улыбнулась.

— Чернава! — светловолосый парень, перешедший через границу капища, окликнул девушку и подошёл к ней. Голубые глаза юноши стали почти прозрачными, когда на них попали солнечные лучи. — Опять благости просишь?

— Мороз? Вспомнишь солнце — вот и лучик, — с улыбкой ответила сероглазая, и беззаботно откинула с лица прядь черных, как смоль, волос. — Я заметила за собой привычку за семью благословения просить, да ради собственного благополучия к силам обращаться. Вот как раз и подумала: почему бы у богов и для тебя напутствия не попросить?

— Ты же знаешь, — тяжело вздохнул юноша и недоверчиво провёл взглядом по деревянным статуэткам, возвышающимся над ним. — Не существуют они для меня. А если вдруг и появятся — то точно невзлюбят.

— Жизнь приобретает краски, когда есть, во что верить, — темноволосая покачала головой, и придвинувшись к юноше, зашептала. — Я крайне удивлена, как старшие до сих пор не заметили твоего истинного отношения к вере. По тебе ведь не скажешь, что ты чтец традиций.

— Не люблю притворство, но ради блага общины приходится пересиливать себя, — парень печально улыбнулся и указал рукой на детей, бегающих по поселению. — Вон, смотри какие они счастливые! Я должен стать для них подходящим примером, раз уж у нас в племени так заведено.

Чернава грустно обвела его взглядом, поднялась с земли и положила руку ему на плечо, сжав ткань белой рубахи в знак поддержки.

— Ты сам волен выбирать свой путь. Коли это искренний выбор, идущий из глубины сердца — пусть будет так.

Собеседница улыбнулась напоследок и, развернувшись, направилась к недалеко стоящей компании, состоящей из светловолосой девушки и кудрявого парня.

Мороз проводил подругу взглядом и обратил внимание на темноволосую девочку, сидящую возле землянки с пучком свежесобранных трав. Осторожно перебирая свежие цветы, она выбирала подходящие и аккуратно вплетала их в венок. Из глубины землянки послышался звонкий голос.

— Мира, жду не дождусь от тебя сон травы. Подай же, какой раз прошу!

Девочка всполошилась и, заглянув в лежащую рядом корзинку, шустро вытащила несколько стеблей нужного вида растения. Неловко встав с земли, она быстрыми движениями отряхнула белое платьишко, собрала остальную кучу цветов под мышку и скрылась в землянке.

Спустивший в дом, Мирина передала корни прямо темноволосой женщине в руки, а остальные цветы выложила и разложила на столе.

— Погоди. Сначала помоги мне, потом венки плести будешь. — женщина подвинула к девочке рабочие инструменты и подложила ярко пахнущий пучок трав. — Вон, ступу возьми, измельчи порей! Духовладу мазь заживляющую надобно, я экстрактом вербены займусь.

Девочка, закатав рукава и откинув за спину густую косу, взяла ступку и со всей силы принялась толочь траву. Хозяйка тем временем подошла к другой части стола и стала вытаскивать принесенные цветы из корзинки.

— Опять отраву принесла — женщина грустно покачала головой и легонько шлепнула девочку по руке, отчего та тихо зашипела. — Говорила же, эти травы опасные, нельзя их брать. Не дай Велес[1], ты отравишься или пострадаешь. Вот что со мной будет?

— Бабенька, ну как же я могу отравиться одним лишь прикосновением? Про отвары ядовитые я знаю, сварить можно, но чтобы растение касанием убило? — Мирина озадаченно нахмурила брови, и не прекращая молоть круговыми движениями траву, внимательнее вгляделась в принесенный улов.

— Крапиву помнишь? Одним касанием жалит. С другими растения также — только некоторые раз в десять опаснее, так еще и ядовитые.

Так из крапивы же можно лекарства делать, — девочка слегка наклонила голову и искоса глянула на бабушку. — Почему из других трав опасных нельзя?

— Ой, дитя… Вся в матушку, — бабушка недовольно покосилась на внучку, и отбросив в угол кучу опасных, по ее мнению, растений, тяжело вздохнула. — Что мне с тобой делать-то?

Девочка неловко втянула голову в шею и потопталась на месте, не зная, что ответить. Суровый взгляд бабушки смягчился, и женщина махнула на Мирину полотенцем, как бы говоря: «А ну сдрызни с моего рабочего места, хватило мне твоей помощи».

— Иди уже, — бабушка взяла в охапку безобидные растения и стала по очереди раскладывать их на столе, невольно тихо вздыхая. — Давай-давай, тебя наверняка дети порезвиться ждут. Ты заслужила отдых, сегодня в лес ходила, как-никак.

Мирина, неловко улыбнувшись, украдкой вытащила несколько колосков из корзинки, захватила с собой не сплетенный до конца венок и выбежала наружу. Солнце светило пуще самого яркого костра, небо было чистым и ясным — даже легкие облака не скользили по небу. Вздохнув свежий воздух полной грудью, девочка заулыбалась и направилась к своему любимому месту, плетя венок на ходу. Проходя мимо молодых девушек и юноши, она неосознанно уловила знакомые обрывки фраз, заставившие девочку приостановиться и понаблюдать за более старшим поколением. Девушки звучно напевали песню, обходя каждую землянку, потихоньку направляясь к хлеву.

Ты спаси скотинушку,

Нашу сиротинушку,

Всю животинушку,

В поле, да за полем,

В лесе, да за лесом,

В лесу за горами,

За широкими долами,

Дай ты скотине траву да воду,

А духам злым пень да колоду![2]

Известный в округе приговор каждый год распевался в цветень месяц — тогда Даждьбог оплодотворял Мать Сыру-Землю и выпускал росу, заставляя травы и цветы расти пуще прежнего. Перед тем, как отворить ворота хлева и выпустить животных наружу, молодежь напевала оговоры, прося у Ярилы[3] покровительства.

В это же время сам Ярила объезжал весь белый свет на коне, наведывался в леса и кормил волков, давал им наставления, дабы те не охотились на зверьков поменьше и послабее.

Видимо, о Яриле и зашла речь, так как пение остановилось и молодые люди затеяли беседу.

— В это году моя очередь, — кареглазый юноша слабо тряхнул кудряшками и взволнованно потер шею. Рукава его красной рубахи были по локти задраны, а завязки на груди слегка расслаблены. — Уверен, я отлично справлюсь.

— Никто в тебе и не сомневается, — светловолосая девушка лучезарно улыбнулась, и закружилась на месте, развевая подол малиновой свиты, расшитый белыми узорами. — Не холодно ли тебе в одной рубахе с нами гулять? Представить не могу, как ты Ярилу будешь с синим лицом изображать.

Девушка хитро захихикала под недовольное цоканье юноши с каштановыми волосами и, закрыв глаза, подняла руки к небу, приветствуя утренние солнечные лучи.

— Ты, как всегда, умеешь поддерживать, Рада. — Юноша скрестил руки на груди, нагоняя на себя напускную серьезность, но заметив смеющиеся глаза девушки, не выдержал и отвернулся, скрывая улыбку.

— Баламут, мы у Мороза так и не спросили, будет ли он участвовать. Сходить надобно к нему, — Чернава подала голос и хитро улыбнулась, легонько толкая юношу в бок. — А то парни без его помощи вряд ли тебя до поля на спине дотащат.

— Ты намекаешь на их слабость, иль на то, что я — тяжелый груз? — Юноша вопросительно приподнял брови, еще сильнее смеша Радость, на что темноволосая добро усмехнулась и указала рукой в сторону землянки Мороза. — Так и быть, схожу за ним.

Чернава довольно улыбнулась и лукаво подмигнула Мирине, проходящей мимо. Девчушка радостно помахала рукой и довольно фыркнула, наблюдая за уходящим Баламутом. Бросив быстрый взгляд на молодежь, девочка смело зашагала к капищу и к большому раскидистому дубу. Дети подождут, а сейчас у нее есть дела поважнее — насладиться мягкой тишиной, сопровождаемой шепотом ветра, ведь это не всегда удается. И пусть Мирина часто ходила в лес по травы и цветы, там она не чувствовала себя одинокой — девочка ясно чувствовала, как кто-то постоянно ходил за ней по пятам, будто следил за каждым ее шагом. А как только юная знахарка пересекала границу леса, ощущение слежки вдруг исчезало, будто за ней и не присматривал никто вовсе.

Здесь же, на капище, она находилась будто в защитном кругу — девочке казалось, что изваяния божеств улыбались ей несмотря на то, что лица их были устремлены в сторону. Каждый раз, как она приходила на место силы, то чувствовала необъяснимый прилив сил и радости.

Теребя в руках соцветия колосков, Мирина присела возле дерева, аккуратно вплетая растения в венок. Со стороны поселения послышался радостный клич — похоже, началось представление, и девочка заинтересованно приподняла брови.

Из хлева, на троих парнях, выехал Баламут, ряженный Ярилой — на голове пестрел венок, а сам юноша был одет в ярко-красную свиту. С боевым кличем он махнул рукой в сторону ближайшего холма и скомандовал друзьям нести его к полю. Скрючившись пополам, забавно кряхтя и прихрамывая, парни понесли Баламута к указанному месту, Баламут же взбалмошно махал руками — видимо, пытаясь удержать столь хрупкое равновесие. Хихикающие девушки вывели из хлева коров и быков, а рядом с ними пробежало несколько собак. С горем пополам юноши дотащили ряженного друга до верхушки холма, и тот, широко расправив плечи — правда, чуть не упав, — пафосно воткнул деревянный кол во влажный грунт. Восседая на сгорбившихся товарищах, Баламут встал в позу и величественно провозгласил:

— От имени Ярилы благословляю Матушку-Землю и всех присутствующих! Да будет жизнь!

Послышался восторженный клич — заинтересованные взрослые присоединились к ликованию молодежи. Радостный Баламут таки спустился со спин друзей, благодарно хлопнув каждого по плечу. Резвые собаки подбежали к наряженному юноше и стали обнюхивать — по внешнему виду так сразу не признали хозяина, видать. Одна из собак — белая, словно выпавший снег, — прыгнула прямо на юношу и стала ластиться к нему, отчего молодежь вокруг задорно рассмеялась и начала водить шуточные хороводы.

Вдруг повеяло непривычным холодом, и Мирина, отвлекшись от созерцания веселья, прижалась к дереву, в надежде почувствовать тепло. Ветер неприятно зашелестел, как будто пытался что-то ей передать, правда, на знакомом только ему языке. Девочка прислушалась, пытаясь разобрать принесенный ветром шепот. Незнакомые голоса нарастали, юная знахарка взволнованно задышала все чаще и чаще, и стала оглядываться по сторонам. Она с трудом заметила две неприметные, медленно движущиеся точки, и в недоумении поняла, что к их селению приближаются незнакомые люди. Мирина тут же вскочила с места и побежала к скоплению людей. Ветер все сильнее подталкивал ее, будто намеревался подхватить и донести быстрее, чем она могла добежать. Переполошившись, она чуть было не проскочила мимо коренастого мужчины, к которому так стремительно неслась. Это был Духовлад. Оправляясь от спешки, она остановилась прямо перед мужиком, старательно очищающим древесину от коры.

— Там… Люди! — задыхаясь от переполнявших ее чувств, выпалила девочка. Ее темные зрачки бегали из стороны в сторону, хотя Мирина и сама не понимала, почему так разволновалась — то ли от внезапно появившихся голосов, то ли от осознания, что в племя придут незнакомцы? Тихий восторг от предвкушения встречи разлился по телу и глаза заблестели от преждевременной радости. Инцидент с голосами поблек на фоне ожидания встречи с новыми людьми.

— Сколько их? — отвлекшись от работы, мужчина дружелюбно поинтересовался и внимательно заглянул ей в глаза, увидев испуг и необычайное волнение. Духовлад не был главой общины, но имел неоспоримое уважение и авторитет. Люди часто обращались к нему за помощью в сложных бытовых ситуациях. Люди его любили за трудолюбие, смелость и самоотверженность. — Как далеко они?

— Их всего двое, — та смешно дунула на выбившуюся из косы прядь, и повела ладонью в сторону незнакомцев. — Они пока далеко, возле пустого холма.

— Значит, нужно их поприветствовать. Пошли, поздороваемся.

Мужчина деловито воткнул рабочий инструмент в землю, вытер руки об одежду — за что получил недовольный взгляд от рядом сидящей женщины, — и распрямив спину, стал зазывать всех жителей.

Потихоньку семьи стали собираться — те, кто не пошел на представление, вышли из домов, а кто-то вернулся из подлеска. К тому времени фигуры на горизонте значительно приблизились — настолько, что уже можно было определить их рост и примерное телосложение.

— Это девушки! — радостно воскликнул один из юношей, поддерживающих Баламута, на что получил легкий подзатыльник от товарищей.

И вправду — к поселению не спеша приближались девушки невысокого роста. Движения их были измученными и усталыми, но несмотря на это, они старались оставаться в сознании и продолжали идти. Навстречу им с распростертыми объятиями вышел Духовлад, явно желая показать свое расположения к новоприбывшим.

Подошедшие девушки выглядели усталыми и потрепанными — у обеих был помятый вид, намокшие и ободранные юбки. Рыжеволосая уже бросила попытки стереть грязь с рук, в отличие от своей спутницы — девушка с светлыми волосами безнадежно оттирала кожу правой руки с помощью разорванного рукава серой рубахи. Дойдя до границы поселения, обе переглянулись друг с другом и с надеждой подняли глаза на собравшихся людей.

— Мы рады вас приветствовать. — мужчина с примирением протянул им руки. — Как звать вас? Куда путь держите?

— Меня Пламеной звать, — представилась рыжеволосая, и, после недолгой паузы указала рукой на соратницу, неловко застывшую на месте. — А ее Венцеславою. Мы с Невы пришли, на нас соседнее племя напало.

— Ой, бедняжки, — мужчина покачал головой и махнул рукой, подзывая девушек. — Что ж, проходите, милые, мы вам кров дадим.

Девушки благодарно кивнули и поплелись за мужчиной, ловя на себе множество любопытных взглядов. Многие сочувственно вздыхали, пока некоторые с подозрением оглядывали девушек. В их числе и оказался Мороз — стоя поодаль толпы, он внимательно наблюдал за внезапно появившимися гостями. Чувство тревоги не давало ему покоя — оно всколыхнулось внутри и не на шутку насторожило юношу. Он не мог объяснить, почему внезапно ощутил неприязнь. Может ему это кажется? Догадка одна за другой спутывали мысли Мороза, он искал в себе причины такого отношения к вновь прибывшим, как вдруг его окликнул знакомый голос.

— Красивые девушки, правда? — Чернава подошла незаметно, бросая заинтересованные взгляды в сторону незнакомок. — Тебе приглянулась какая?

— Равнодушен я. — Юноша старался по возможности не смотреть на них, что Чернава, конечно, заметила. Настороженно нахмурившись, та украдкой отвела его еще дальше от толпы, дабы никто не подслушал их разговора.

— Что это с тобой? — Девушка обеспокоенно потрясла его за плечо. — Худо стало? Ты бледен, словно снежно поле.

— Не принимай близко к сердцу, — юноша пожелал закончить разговор, и прощально улыбнувшись, двинулся в сторону своего дома. Чернава печально вздохнула и направилась обратно к празднующим.

Сегодняшнюю ночь Морозу явно придется провести в раздумьях.

Девушек поселили в дом к знахаркам, бабушке и внучке. Мирина и Горица с радостью приняли девушек и условились — новоиспеченные соседи должны были помогать им по хозяйству.

Остальные жители племени благородно одолжили несколько необходимых вещей. Венцеслава и Чернава принесли свои одежды, юноши натаскали сена для спальных мест. Семьи обеспечили уют и тепло пришедшим, за что девушки были безумно благодарны. Постепенно быт стал налаживаться, и поселение стало потихоньку привыкать к новоиспеченным соседям, но никто из жителей не догадывался, что их ждало впереди.

[1] Велес — центральное божество в древнерусском языческом пантеоне

[2] Народное песнопение

[3] Ярило — ритуально-календарный персонаж, олицетворяющий плодородие