Я выбираю быть твоей

Пролог

Ещё неделю назад мне казалось, что жизнь нанесла по мне очередной сокрушительный удар, от которого неизвестно смогу ли отряхнуться. Новость, которую мне поведали две полоски теста, основательно так пошатнула моё мироздание, можно сказать почву из-под ног выбила. А я и без того на ней не особо твёрдо стояла. И в приступе удушающей паники решение проблемы казалось очевидным.

Но сегодня, слушая отчётливое сердцебиение своего нерождённого, незапланированного и казалось бы нежеланного ребенка, я понимаю, что что-то во мне переворачивается, меняется, словно я сама перерождаюсь, восстаю из пепла, оживаю, обретая новый смысл существования. И всё уже не важно. Что я думала? Чего боялась? Разве стоит это целой жизни ни в чём неповинного ребёнка? Моего ребёнка.  

Здравствуй, малыш. Прости глупую, что хотела тебя убить. Не знаю, что буду делать, как жить, но больше никогда не посмею усомниться в том, что ты должен быть, в том, что люблю тебя. Не важно, от кого ты. Главное мой.

Зажмуриваюсь и откидываюсь головой на кушетку, не обращая внимания на текущие по щекам слёзы и слушая слова доктора о том, как развивается во мне мой восьминедельный ребёнок. Кажется, всё в порядке. Большего понять всё равно не получается, слишком оглушена я этим отчётливым и жизнеутверждающим звуком. И накрывшим меня откровением. Я скоро стану мамой. Я уже мама. 

В коридоре гинекологического отделения, куда из кабинета гинеколога меня выносят ватные ноги, ждёт единственная моя родная душа – младшая сестра. Васька вскидывает голову, услышав мои шаги, и поднимается навстречу.

– Ну что? – с тревогой заглядывает в глаза. Даже ей не известно, какого страху я натерпелась два месяца назад. Зато она видела, каким шоком для меня обернулись неожиданные последствия. Которых не должно было быть.

– Я не смогу, Вась, – потерянно произношу, останавливаясь и не зная, что делать дальше. Все мои ориентиры как-то сбились совершенно. 

– Идём, Солька, – сестра накидывает мне на плечи пальто и тянет к выходу. И лишь вдохнув холодного осеннего воздуха, я немного прихожу в себя.

Поликлиника находится на окраине нашего городка, дальше лес и речка. Сестра уверенно тащит меня по шуршащим жёлтыми листьями дорожкам к неприметной калитке, через которую можно выйти на присыпанную хвоей тропинку. И с каждым шагом мне становится чуточку легче. Словно в шорохе ветра в сосновых кронах растворяется зудящий шум в ушах. Давящее чувство в груди полностью не исчезает, но будущее больше не кажется беспросветным. Прорвусь. Я ли первая, или последняя? Надо же как странно. Принятое решение должно бы меня вгонять в панику огромным ворохом новых проблем, к которым я сейчас даже понятия не имею, как подступиться, а на деле чувствуется, что только оно и правильное. Просто, нельзя по-другому. И почему я сразу этого не поняла?

– Как ты? – бросает Васька на меня испытывающий взгляд, когда мы останавливаемся на песчаном берегу.

– Не знаю, – заметив в кустах спину рыбака, мотаю головой и бреду дальше, не желая лишних ушей. – Это сложно осознать, Вась.

– Прорвёмся, – уверенно заявляет моя сильная и решительная младшая сестра, шагая рядом. И мне сейчас, как никогда нужна эта её сила, потому что моя как-то в последнее время… поистратилась. – Вот зря ты заявление не подала тогда. Так бы хоть знала, от кого.

От напоминания непроизвольно кривлюсь. Она права, конечно. Я, наверное, сглупила. Я точно сглупила. Да что уже жалеть? Время упущено. Кто меня сейчас слушать будет? Что я скажу? И смогу ли?

– Может узнаем как-нибудь, чей это дом? – вскидывает она бровь, повернувшись ко мне. Руки в карманах потёртых бойфрендов, косуха, клетчатый шарф, небрежный пучок тёмно-русых волос. Бунтарка. Упёртая, как бронепоезд. И самый надёжный в мире человек.

– Думаешь, надо? – кисло морщусь я, подходя к одной из бревенчатых скамеек и смахивая листья.

– Ну-у-у, как минимум, я посмотрю в морду этому уроду. А вообще, Солька, ты слишком добрая и слишком хорошо думаешь о людях. То, что с тобой произошло, точно нельзя было просто так оставлять. Будь я тогда дома, пинками бы тебя погнала в полицию.

Хм, добрая, это она, конечно, загнула, а в остальном... права, конечно. Я прекрасно это понимаю. Но… не знаю, как сестре объяснить, в каком состоянии я тогда была. Сама до сих пор понять не могу. Два месяца назад в моей устаканившейся жизни всё разом перевернулось с ног на голову. Даже вспоминать тошно. И страшно. 

До этого я работала в колл-центре солидного мобильного оператора, катаясь каждый день в столицу и получая по меркам вчерашней студентки довольно приличные деньги, столь необходимые нам с сестрой. Конечно, это не была работа моей мечты, но надо же с чего-то начинать. Встречалась с парнем, которого любила, или по крайней мере была в этом уверена. Он числился у нас менеджером по обучению, ухаживал настойчиво, говорил складно, изображал чувства убедительно. Я, наивная, повелась. А потом всё это разом исчезло. И если бы бесследно… Нет, исчезло, оставив после себя жестокую обиду, кучу проблем, грязи… и беременность неизвестно от кого.

Всё началось с того, что в один «прекрасный» день во время обеденного перерыва я случайно застала тогда ещё моего Олега за весьма откровенными и недвусмысленными поступательными действиями при спущенных брюках с Наткой, устроившейся в наш центр буквально неделю назад. Они даже не потрудились дверь кабинета закрыть на ключ. Стоит ли говорить, насколько ошарашена, обижена и зла я была? Но это были даже не цветочки, а так намек на бутончики. Психанув, весьма откровенно и совсем нецензурно высказала, что я думаю про этого кобеля брехливого, собрала сопли в кулак и пошла… работать. И даже умудрялась делать это хорошо, стараясь не думать о предателе. А вот он обо думал, сволочь. Убила бы гада! Спустя пару часов, во время разговора с клиентом, и нарисовался рядом со мной оскорблённый в лучших бл*дских чувствах мой уже бывший. И с мерзкой улыбочкой нажал на кнопку, прерывая звонок.

Глава 1

Прошло уже два дня с моего визита в поликлинику. После той прогулки у реки я пришла к неожиданному наблюдению, что мне странным образом немного полегчало. Знала бы, что так будет ещё раньше пошла бы в лес. Собственно, вчера пошла снова. Под ворчание увязавшейся за мной Васьки, утверждающей, что гулять на выходных не обязательно в такую рань. Может и сегодня получится выкроить хотя бы полчасика вечером после работы?

– На пары не опоздаешь? – сажусь напротив сестры. Запах её кофе приятно щекочет мне ноздри, но я утыкаюсь в свою чашку с фруктовым чаем, чтобы не травить душу заядлого кофемана.

– Неа, мне на вторую. У тебя смена, когда начнётся? – вскидывает она на меня свои сонные светло-серые глазищи.

– Через три часа, – отвечаю, бросив взгляд на старенькие настенные часы.

– Ты до этой Марины своей не дозвонилась вчера? – делая большой глоток и блаженно щурясь, как сытая кошка, интересуется Василина.

Задумчиво, разглаживая пальцем складку на скатерти, вспоминаю разговор с приятельницей. Второй после нашего похода в клуб. Первый состоялся на следующий вечер, когда я, преодолевая внутреннее сопротивление, пыталась восстановить в памяти выпавшие из неё события. Тогда Марина взяла трубку, глупо хихикая, протараторила, что очень-очень занята, что обязательно перезвонит, и, не дав мне даже слово вставить, бросила трубку. И пропала. Я бы даже забила панику, если бы не её счастливая моська выложенная в инстаграме через пару дней на фоне экзотического пейзажа и обнимающего её здоровенного амбала.

– Да. Она извинилась, что бросила меня в том клубе. И, что не перезвонила мне. Они с её Вадиком, оказывается, в Таиланде всё это время были. Устроили себе медовый месяц. Точнее полтора, – интересно, это нормально, если я по этому поводу не чувствую ничего, кроме апатичного оттенка возмущения?

– Да хоть полгода. Тебя она почему бросила? С кем? Что говорит? – со злостью в голосе высыпает на меня ворох вопросов сестра, кипя за нас двоих. Даже кофе отставляет, чтобы ближе ко мне податься.

– Говорит, что я хотела ещё остаться. Сидела и пила свой сок, – на собственных губах чувствую недоверчивую гримасу. А в эмоциях полный штиль. 

– Сок?

– Да, Марина клятвенно утверждает, что я была трезва и вполне вменяема, когда её Вадик из клуба уволакивал, – это, конечно, замечательно и на меня действительно похоже, но совершенно не объясняет, что случилось дальше. – Мол, она предлагала, что они отвезут меня домой, а я сказала, что допью и вызову такси, – хмуро разглядываю свои бледные и снова дрожащие руки. Опять эта слабость. И навязчивое нежелание копаться в произошедшем. – Сама я этого уже не помню.

– Ёпт. Тогда пойдём в клуб. И поговорим с барменом, – деловито составляет новый план Васька, но я её уже не дослушиваю, потому что, зажав рот и едва сдерживая внезапно накатившую тошноту, мчусь в санузел.

М-да. Кислое яблоко натощак не помогло. Что там у нас ещё в списке советов бывалых мамочек из форумов? Печенька? Бе-е-е.

На кухню возвращаюсь, чувствуя себя усталой и выжатой, как лимон. Ещё только утро, а я уже едва ноги переставляю, хочется лечь буквально тут на полу и не шевелиться. А перед мысленным взором почему-то проплывает картинка соснового леса. Там хорошо. Очень хорошо. Там может оказаться то, что мне нужно. Так сильно нужно... Достаточно лишь перейти через мост, на другую сторону реки, и идти, идти… идти… пока не найду...

– Соль, ты куда в таком виде? – выдёргивает меня из воображаемого леса с его завораживающим шелестом удивлённый голос Васьки.

Я ошарашенно оглядываюсь. И в полном шоке обнаруживаю себя в нашей прихожей. В наброшенном на пижаму не застёгнутом пальто  и домашних тапочках на ногах. Вижу открытую дверь… Словно от ядовитой змеи, отдергиваю пальцы от дверной ручки. Это что… это как… это я сама?

– Ты меня пугаешь, Соля. Что с тобой творится?! – сестра хмурится, выглядя донельзя взволнованной. Скрещивает руки на груди, поджимает губы. – Ты стала сама на себя не похожа, чудишь постоянно. В облаках витаешь. Я, конечно, читала, что беременные странный народ, но не думала, что настолько. А ещё умалчиваешь что-то!

Знала бы она, насколько на самом деле я сама себя ощущаю странной. Настолько, что порой, кажется, будто схожу с ума. И рассказывать о том, что творится у меня внутри, я не хочу даже ей. Не хочу, чтобы моя младшая, такая сильная, но ранимая в глубине обросшей колючками души, опять сталкивалась с проблемой неадекватности родного человека. Я буду сильной для неё. Потому что мы обе слишком хорошо помним мамины бредни, её затяжные депрессии, сопровождаемые истериками, а иногда даже запоями. И её болезнь, с которой наша родительница даже не пыталась бороться, мы тоже помним...

– Извини, – улыбаюсь я, пытаясь притвориться, что всё в порядке. И ляпаю первое, что приходит в голову. – Мне просто та-а-ак малины захотелось.

Лицо Васьки ошарашенно вытягивается. Ну да. Звучит странно. Но малины мне действительно хочется. Есть ведь такие сорта, что до поздней осени плодоносят? Я очень надеюсь, что есть.

– Вот прям так срочно? – она бросает выразительный взгляд на мои ноги.

– Ага. Но, наверное, потерпеть, пока оденусь и дойду до рынка, смогу, – уже намеренно сбиваю бедную Васю с толку. Снимаю пальто, обнимаю её порывисто и убегаю в свою комнату одеваться. Надо уносить ноги, пока малая не пришла в себя. 

Идея сходить на поиски кисло-сладкой ягоды мне нравится всё больше. У тёти Лиды на лотке она точно должна быть. А если не найдётся малины, то может мне чего-то другого захочется. А главное, не надо будет думать, что отвечать на неудобные вопросы сестры, как отмазываться от поездки в клуб, про который даже думать тошно – нет, к белому другу бежать не буду – и объяснять своё поведение тоже не нужно будет. Я даже успею вернуться к началу моей смены в кафе. Идеально просто.

Быстро стянув с себя пижаму, на миг замираю у зеркала на дверце шкафа. Руки непроизвольно ложатся на пока плоский живот, накрывая в защитном жесте. Так странно осознавать, что там растёт пока ещё совсем маленький, как ягодка, мой малыш. Я не знаю, можно ли назвать то чувство, которое дрожит в моём сердце сейчас, материнской любовью, но нашу принадлежность друг другу я прекрасно ощущаю. И как я могла даже мысль допустить про аборт? В эту минуту она кажется кощунственной и страшной, в эту минуту я готова бороться за него против всего мира, если понадобится. И уж точно найти эту позднюю малину.

Глава 2

Арка оказалась самой настоящей. Васька даже ногой её попинала, пока я стояла, глупо хлопая глазами и пытаясь перевести дыхание.

– Слушай, я тут в прошлом году маслята собирала, так её точно не было, – задумчиво сообщила мне сестра, ощупывая белесо-серую колону. – Интересно, кому понадобилось, эту махину сюда припереть?

Заинтересовавшись нашей необычной находкой, она даже ненадолго забыла, что была на меня зла. Обойдя странное сооружение по кругу, Васька посмотрела мне в глаза через проём с другой стороны. Прищурилась подозрительно, разом вспомнив, как мы сюда попали.

– И к чему был этот забег? Так нужно было увидеть эту штуку? Откуда ты вообще узнала, что она тут стоит?

– Я не знала, – вырывается у меня хриплое признание. А глаза я по-прежнему не могу отвести от пугающе-притягивающего проёма.

Вот оно! Странное знание, что это именно то, что я искала, наполняет одновременно и удовлетворением и ужасом. А если так, то зачем? Что мне сделать? Пройти через неё? Тогда почему же так страшно? Раздираемая конфликтом интстинктов, я стою на месте, не в силах ни сделать шаг вперёд, ни попятиться назад.

Сестра удивлённо округляет глаза, всматривается обеспокоенно в моё лицо И что-то ей в нём не нравится, потому что она решительно шагает ко мне, намереваясь пройти под аркой. Я испугано дёргаюсь, пытаясь её остановить, но не успеваю. Васька спокойно проходит под сводом… и ничего не происходит.

– Соля, это уже ни в какие ворота не лезет. Я же не слепая и вижу, что с тобой что-то странное происходит. Это вот писец, как странно!!! – она машет рукой в сторону арки. – И ты ничего мне не говоришь. Почему? Не доверяешь мне? – спрашивает с горечью в голосе, заглядывая в глаза. – Что тебя тревожит? Чего ты боишься? Почему чудишь? Объясни мне наконец, я ведь люблю тебя. У меня никого больше нет, и я не могу спокойно смотреть, как ты себя изводишь.

Чувствую, как к горлу подкатывает горький ком. Каждое её слово бьёт меня наотмашь. И чувство вины грызёт не меньше той самой пустоты. Но как ей объяснить, если я сама запуталась страшно?

– Прости меня. Я просто не знаю, что тебе говорить. Я не знаю, что со мной происходит. Всё перевернулось с ног на голову, и я уже не уверена, не сошла ли с ума, не стала ли… – сглатываю нервно, качая головой, боясь признавать. – Как мама.

Васька сжимает губы, стремительно подходит ко мне и просто обнимает.

– Расскажи мне. Мы же всегда были друг за друга. Вдвоём.

Она права. И я не должна была забывать об этом, погрязая в собственных страхах. И прятаться больше нет смысла. Мой рассказ получается не особо длинным. Я всё равно не в силах ни передать, ни объяснить, насколько не принадлежу себе в последнее время. Насколько я – не я. Словно кто-то влез бесцеремонно в мою голову, перемешав там всё в полный винегрет, стерев часть воспоминаний, заменив естественные реакции и порывы навязанными, чужими, не моими. Но я пытаюсь подобрать слова. Так, чтобы она поверила. Не посчитала двинутой. И про свои сны тоже говорю. И про зов. И про ощущение, будто из меня выкачивают все силы, которые уже на пределе. В конце концов Васька ошарашенно отодвигается от меня и смотрит, словно ищет подтверждение моей разумности.

– Так ты хочешь сказать, что эта арка тебя позвала?

Я неуверенно киваю.

– И тебе кажется, что твоему ребенку она нужна зачем-то?

Откуда ж я знаю? Сейчас, когда адреналин моего сумасшедшего забега схлынул, мысли прояснились и вся бредовость ситуации особенно видна.

Но меня по-прежнему безумно тянет шагнуть под каменный свод. Словно что-то нашёптывает, манит, успокаивает. Васька ведь шагала. И ничего не произошло. И со мной ничего страшного не случится. Ну что здесь такого? Отстраняюсь от сестры и осторожно приближаюсь к пугающему меня сооружению. Прикладываю ладонь к шероховатому камню. Несмотря на холодный осенний воздух, он тёплый. И будто живой. Бросаю взгляд на другую сторону… Васька ведь шагала… Ничего не будет… Я сделаю это и успокоюсь… Всего лишь шагну. Мне ведь этого так безумно хочется.

Лишь пересекая черту, понимаю, что снова не контролирую себя, что мною снова управляет неизвестная сила. Дёргаюсь обратно, но уже поздно. Моё тело будто прорывает невидимую и обжигающую неестественным липким холодом плёнку. Сделав резкий испуганный вдох, шарахаюсь назад, но налетаю спиной на твёрдую преграду там, где ничего не должно было быть. В лёгкие врывается знакомый из снов опьяняющий воздух, отчего голова кружится ещё сильнее, и перед глазами до дурноты пляшут тёмные пятна. Но я всё равно вижу пред собой то, чего быть не может. Это другой лес. Старый. Тёмный. Чужой.

Хрипло вскрикнув, разворачиваюсь и встречаюсь взглядом с перепуганными и шокированными глазами сестры. Она стоит буквально на расстоянии выдоха. Кажется, что руку протяни и коснёшься. Задыхаясь и неверяще тряся головой, я смотрю, как беззвучно открывается и закрывается её рот, как кривится в отчаянной ярости и страхе родное лицо, а сжатые кулаки раз за разом лупят по невидимой стене между нами.

– Вася, – всхлипываю, вскидывая руки, шаря ладонями про прозрачной преграде, чувствуя, как обжигает их холодом. Наваливаюсь на неё всем телом, надеясь прорваться обратно. Но меня отталкивает с такой силой, что я не удерживаюсь на ногах и шлёпаюсь на пятую точку, больно приложившись бедром об корягу. Низ живота сразу же отзывается ноющим чувством, заставив испуганно охнуть и обхватить себя руками. Только бы с малышом всё было в порядке.

А по ту сторону арки сестра прекращает бесполезные попытки пробиться вручную и теперь стоит, тяжело дыша и осматриваясь вокруг себя. Вот бросается куда-то в сторону и просто пропадает из виду, усугубляя ощущение нереальности происходящего, дикого контраста между тем, что здесь, и тем, что там.

Постанывая и пошатываясь, я неуклюже поднимаюсь на ноги, и тоже оглядываюсь по сторонам. Вокруг шумит лес. Вековые сосны и ещё какие-то деревья с необъятными стволами, редкий подлесок в основном из кустов похожих на можжевельник. Много мха. И рванный свет рассеянными лучами разбавляющий царящий вокруг полумрак. В нескольких метрах от меня вспархивает какая-то птица, что-то шуршит в сухих листьях, где-то в ветвях слышно хищное уханье. И на мозг угнетающе давит абсолютное всепоглощающее чувство, что нога человека тут может и не ступала никогда. Словно я одна тут на много-много километров вокруг. Но я ведь не одна. Этого не может быть. Не может ведь? Как это вообще возможно? Происходящее кажется безумным сном. Вот же она, арка. Стоит посреди этого леса, как стояла посреди нашего. Только я уже не в нашем.

Глава 3

Сквозь дрёму я слышу женские голоса. Где-то совсем рядом. Незнакомые. Вызывающие странное царапающее чувство какой-то… неправильности, несоответствия моим внутренним алгоритмам, словно я не должна их понимать, но почему-то понимаю.  

– Нет, Кьяри! Хозяин приказал никого не пускать и нечего мне мозги пудрить, – с раздражением и холодной сталью в голосе произносит одна. – Мой тебе совет, не нарывайся. Будешь и дальше выслуживаться перед сьерой Эмари, нарушая приказы адамира, вылетишь вместе с ней.

– Что ты несёшь? – испуганно лепечет вторая. – Я просто принесла завтрак гостье.

– Неси обратно. Такого приказа не было, – довольно жёстко чеканит её суровая собеседница.

Слышится щелчок закрываемой двери, едва слышные шаги. Приближающиеся. Надо посмотреть, что это за цербер такой. И на чьей страже? Неужели на моей? Поворачиваю тяжёлую голову, разлепляю сонные глаза и смотрю на входящую в комнату девушку. Довольно высокая, в строгой белой рубашке и тёмно-синей длинной юбке с высокой талией. Тёмно-русые волосы собраны в строгую высокую причёску. На мне останавливается взгляд светло-карих глаз.

– Доброе утро, сьера Соломия. Меня зовут Жозелин, адамир Шаера назначил меня вашей компаньонкой.

– Доброе утро, – осторожно киваю ей, невольно морщась. Что ж так голова болит?

Девушка замечает мои гримасу, но слава небесам, кажется, не принимает на свой счёт, а подходит ближе и берёт с прикроватного столика стакан с какой-то жидкостью, с виду похожей на грейпфрутовый сок, и протягивает его мне.  

– Выпейте, вам станет легче.

– А почему мне плохо? – интересуюсь, подозревая, что эта вся такая с виду компетентная особа ответ должна знать.

– Ваш мозг так реагирует на обучение, – как ни в чём не бывало объясняет… компаньонка.

– Какое ещё обучение? – ошарашенно переспрашиваю я.

– Адамир позаботился, чтобы вы понимали местный язык. Процесс уже почти завершён.

Тут-то до меня и доходит, что именно меня царапало в услышанном. Язык, на котором они говорили и на котором я сейчас тоже разговариваю действительно не мой родной. Слова, хоть и понятные, на слух совершенно не знакомы, непривычны. Получается, мне устроили экспресс-обучение. Вот так и пускай в голову незнакомцев. Полиглотом можно стать.

– А адамир это… – вопросительно вскидываю я брови.

– Адамир Рокадо Шаера, хозяин этого замка и правитель дариата Шаера, империи куардов Занагар, – с явными нотками благоговения сообщает мне моя надзирательница и, видя моё вытянувшееся ошарашенное лицо, она поясняет более для меня понятно: – Он привёз вас ночью спящей.

Ох. Просто Рок, кажется, совсем даже не просто. Его земля, значит? Дом? Ну да, дом. Который слегка замок. В раздрае и растерянности провожу руками по лицу, отвожу волосы назад и натыкаюсь большим пальцем левой руки на странную штуковину за ухом, похожую на гладкий круглый пластырь. Что за…

– Не трогайте. Это эгит. Носитель информации. Как только язык будет вами усвоен, его можно будет убрать, – тут же объясняет мне наблюдательная Жозелин. Даже шагает ближе, явно намереваясь меня остановить, если понадобится. – Если сделаете это сейчас, могут быть неприятные последствия.

Вот, значит как? Опять последствия. Постфактум. Мне дико неприятно, что какие-либо манипуляции со мной совершали без моего ведома и согласия. Можно ведь было объяснить, я бы согласилась. Ну не дура ведь. Хотя, откуда ему это знать? Выдыхаю, убеждая себя, что психовать сейчас лишнее. В конце концов, этот адамир мог просто не иметь возможности мне рассказать, я ведь спала… Потому что приспал… Но мне действительно нужен был сон… Но ведь заставил… И при этом реально помог. Да и с обучением этим, я ведь понимаю всё сейчас, а могла ещё только сидеть ждать встречи с ним, не соображая вообще ничего. За результат благодарна, но методы... А-а-а-а, всё потом в себе разберусь.

Обсуждать с девушкой, приставленной ко мне, решения её начальника точно не стоит. Есть у меня чуйка, подкреплённая услышанным, что для неё приказы её адамира – закон. Лучше уж с самим Роком попытаюсь поговорить. И попрошу больше так не поступать со мной. Я благоразумный человек, и если мне объяснить, что к чему, способна самостоятельно принимать взвешенные решения, поэтому нечего это делать за меня. А сейчас нужно, наверное, вставать и вникать, куда я попала. И для начала надо наладить контакт с этой леди Цербер. Тем более, что нечаянно подслушанный мною разговор заставляет делать неприятные выводы, что в замке имеются те, кому моё присутствие здесь… неприятно.

– Спасибо за предупреждение, Жозелин, – благодарю я её, осторожно садясь. О том, кто меня переодевал в тончайшую сорочку, стараюсь не думать. Есть вопросы понасущней. –  Скажите, а что вам ваш… адамир сказал обо мне?

Она понимающе усмехается.

– Для всех вы уважаемая гостья его дома. О том, что вы не куарда, тоже всем скоро станет известно. Это… чувствуется, как и ваше положение. Для того хозяин и приставил меня к вам, чтобы помочь адаптироваться и… оградить от излишнего внимания.

– И как сильно вам приказано меня ограждать? – с опаской интересуюсь я. Мало ли, может меня взаперти собираются держать.

– Настолько, насколько вам понадобится, – обтекаемо отвечает моя компаньонка и меняет тему. – Приготовить вам ванну?

Ванну? О да, в ванну мне очень хочется.

– Спасибо. Это было бы замечательно, – с благодарностью киваю… куарде.

– Отлично. Хозяин велел передать вам приглашение к обеду. А потом он изъявил желание с вами побеседовать, – деловито сообщает девушка и направляется к незаметной двери в углу спальни, тем самым временно прерывая наш разговор.

Пока она отсутствовала, я наконец осмотрелась вокруг. Комната оказалась такой, которую ждёшь увидеть в исторических фильмах про замки, аристократию, викторианскую эпоху… Огромная кровать с резным изголовьем, приглушённые сиреневые оттенки, в сочетании с красным деревом, кожей, золотом. Тяжёлые портьеры на стрельчатых окнах, огромная пушистая серебристо-серая шкура на полу, на которую я и опускаю ноги. И ощущение нереальной, похожей на сон, но всё же… реальности. Сгибаю пальцы ног, чувствуя стопами мягкий теплый мех.

Глава 4

Мужчина склоняет голову набок и на его губах появляется намёк на улыбку. Кивает задумчиво, после чего произносит:

– Мне приятно, что ты настолько мне доверяешь, что готова добровольно впустить в свой разум. И блок поставлю, как только эгит завершит твоё обучение.

О этой штуке за ухом я уже, по правде сказать, и забыть успела. Насчёт доверия… а какой у меня выбор? Позволить всем шариться в моих мыслях? Лучше уж кому-то одному. Кто уже это делал и не причинил вреда. Больше того спас меня и моего ребёнка и продолжает помогать. К тому же привёл в свой дом. Мало ли что мне доведётся тут увидеть и услышать. Вряд ли ему захочется, чтобы я ненароком выдала какие-то детали, которые другим… куардам знать не нужно. И пора выяснить, сколько времени мне придётся провести в его доме и этом мире.

– Скажите, Рок. То, что вы вчера говорили… Что мне закрыт путь домой. Это без вариантов? – я очень стараюсь выглядеть спокойно, хоть сердце и трепыхается в горле.

– Если не хочешь умереть и убить своего ребёнка при обратном переходе, то без вариантов. Тебе нужно принять тот факт, что ты тут… очень надолго, Соломия, – произнося это, мужчина наблюдает за мной из-под полуопущенных ресниц, небрежно откинувшись на спинку кресла.

Вот-только расслабленность его позы не вводит меня в заблуждение. Почему-то сейчас его ко мне внимание ощущается ещё более хищным, чем раньше, словно я чем-то… повысила свою ценность. Тьфу, бред в голову лезет. Сдалась я ему… Но и добрым альтруистом он не выглядит. Тогда почему мне помогает? Ладно в лесу спас. А сейчас? Зачем это всё? Компаньонка, одежда, опека? В чём его интерес? Вот просто так взял ответственность за чужого ребёнка, только потому что теперь должен его… подпитывать? И за меня тоже? Слабо верится. Но пока не знаю реалий этого мира, делать выводы рано. И просить о чём-либо ещё, не зная, какой счёт мне выставят, тоже не буду. Васька, прости.  

А пока попробую разобраться и найти хотя бы какие-то решения.

– Рок, я хотела сказать, что безмерно благодарна за то, что вы для меня сделали вчера… и сегодня. За то, что предоставили кров и помощь. И даже одежду. Скажите, как я могу отблагодарить вас? И ещё… посоветуйте мне, пожалуйста, чем я могла бы заняться, чтобы содержать себя и своего ребёнка? Я готова работать и быть иждивенкой на вашей шее точно не собираюсь.

По мере моей речи его брови удивлённо ползут вверх.

– Работу? В твоём положении? – уточняет недоверчиво мужчина. И в его голосе появляется угрожающие стальные нотки.

– Моё положение не причина ждать, что мои проблемы будет решать кто-то другой, – вздохнув, пожимаю плечами. Не представляю, что я могла бы делать в чужом мире, но может найдётся для меня хоть что-то, что мне по силам.  – Так вы посоветуете?

А вот сейчас я совершенно не понимаю, почему он злится? Ведь злится же. Даже желваки на лице играют, и чёрные глаза пылают так, что смотреть страшно.

– Соломия… – резко начинает Рок, ведёт головой, сурово сжав губы, и, спустя миг, продолжает уже немного мягче: – Ни о какой работе не может идти и речи… пока что. Ты ещё слишком слаба, как и твой ребёнок. Абсолютно ничего не знаешь о нашем мире, законах и порядках. Для начала выздоровей. Сегодня тебя навестит лекарь и обследует более тщательно ваше с ребёнком состояние. Задача Жозелин – помочь тебе освоиться. Она расскажет всё, что ты должна знать о Ильмондаре в целом и империи Занаган в частности. Вернёмся к разговору о том, чем тебе заняться в этом мире, позже.

– Но… – ошарашенно выдыхаю я.

– Никаких «но», – безапелляционно перебивает меня на полуслове адамир. – Ты же хотела обратиться за помощью к властям? Считай, ты её получила. На территории моего дариата я – высшая инстанция. Ты под моей опекой. На этом всё. А сейчас, иди сюда. Будем ставить блок.

Ошарашенно моргнув, я наблюдаю, как он поднимается и протягивает мне руку. С полной уверенностью, что его приказ будет выполнен. Ну-у-у-у… я же сама попросила. Глупо теперь ломаться, хоть и страшновато уже как-то. А насчёт работы и всей этой помощи я ещё обязательно отстою свою позицию. Но сначала действительно узнаю больше информации, чтобы подходить к вопросу более конструктивно. А сейчас не вижу смысла задерживать адамира пустыми препирательствами. Вкладываю свою ладонь в его и тоже поднимаюсь, чтобы замереть лицом к лицу.

– Посмотри на меня, – велит бархатно и вкрадчиво.

Послушно поднимаю голову и встречаюсь взглядом с чёрным глазами.

В тот же миг его руки обхватывают моё лицо, так что отвернуться я уже не смогу. И почему он постоянно норовит ко мне прикоснуться? Это… сбивает с толку.

– Сейчас очень важно, чтобы ты действительно добровольно согласилась на моё вмешательство. Тогда это пройдёт для тебя без каких-либо последствий.

– А какие могут быть последствия? – запоздало спрашиваю у мужчины. Ох, тупишь, Солька.

– Мигрень, сонливость, слабость… – с ироничной улыбкой перечисляет он. – Но мы ведь без этого обойдёмся, правда?

Я растеряно киваю, утопая в чёрных омутах его глаз, теряя ориентацию в пространстве и времени.

– Вот так, девочка, – пробегает по моим венам тепло его гипнотичного голоса. –  Мне очень нравится, когда ты послушна. Впусти меня… в свой разум.

Даже если бы я хотела ему сопротивляться, всё равно бы не смогла. Что-то заставляет меня верить этому мужчине, доверять. И сейчас, когда моё сознание растворяется в его взгляде, когда от бархатных с лёгкой хрипотцой интонаций, всё внутри дрожит, отзываясь, я, кажется, чувствую, как возникает между нами какая-то странная, дарующая чувство защищённости и одновременно с этим немного пугающая связь. Но это ощущение мелькает и исчезает, как и остальные мысли. Мой разум явно требует перезагрузки.

Глава 5

                                        Рок

Отложив письмо от Императора, поднимаюсь с кресла и иду к окну. Разминаю шею, щурясь от закатных лучей. Солнце садится. Вчера в это самое время, отследив остаточный энергетический след пришельца из другого мира, я как раз нашёл посреди леса умирающую девушку. Внезапно. То, что она человек, понял сразу, в отличие от того, как она умудрилась прорваться в наш мир, да ещё самостоятельно. Кто же знал, чем обернётся продиктованное соображениями правильности и целесообразности решение подпитать энергетический резерв несчастной? Знал бы… взвесил все плюсы и поступил бы ровно так же. Всё-таки, неожиданно перспективное приобретение. И приятное, если уж начистоту. Да и жалко девчонку, если уж на то пошло. 

Потираю подушечки пальцев. Странно. Тактильная память до сих пор позволяет чувствовать тепло её кожи. И энергию, да. Очень… вкусную. Мне понравилось то, что она позволила мне в ней распробовать. И вдохновляет то, что ещё может дать. Ценная малышка. Ершистая… но вполне удобоваримая. Пожалуй, действительно оставлю себе.

В дверь стучат. Жозелин. Уловив моё разрешение, тихо входит.

– Хозяин.

– Твоё мнение?

Идёт ко мне. Замирает в нескольких шагах за спиной. Пару секунд думает.

– Отличная кандидатура. Умна. Обучаема. Довольно эмоциональна, но это уравновешивается рассудительностью. Возможно слишком восприимчива, но мне показалось, что это может вам… понравиться.  

Понравилось. От постороннего влияния можно и экранировать. А то, как она реагирует лично на меня, не оставило равнодушным. Киваю, и Жозелин продолжает.

– Наблюдательна, – на этом слове интонация моей помощницы слегка меняется. Интересно. – В чём-то наивна. Думаю – это следствие юности. В чём-то проницательна. Откровений Гарнота, как вы и предполагали, испугалась, но быстро взяла себя в руки. Думаю, адаптироваться сможет без труда, особенно если создать определённые условия.

– Это какие же? – вскидываю я бровь. Поворачиваюсь к помощнице, всматриваясь в глаза. Она дёргает уголком рта в намёке на иронию.  

– Не спешите. Дайте ощущение свободы выбора. В остальном не мне вас учить.

– Я тебя услышал. Что-нибудь ещё?

– Что касается вашей гостьи, всё, адамир. У меня возникли опасения относительно вашей аманте.

– И какие же? – мне прекрасно известно, что с Эмари у них вооружённый нейтралитет с момента знакомства. Обе достаточно умны, чтобы не демонстрировать своей неприязни, и до этого момента мне это никак не мешало. Если Жозелин об этом заговорила уже второй раз за день, возможно, пора принять меры. 

– Я бы не рекомендовала вам позволять их общение, – начинает осторожно моя правая рука. Я согласно киваю. Это и мне кажется абсолютно неуместным, тем более, что в скором времени услуги аманте мне возможно больше не понадобятся. – И, если вы не возражаете, хочу провести чистку среди служащих замка. Некоторые стали излишне к сьере… лояльны.

Вот как? Надо же.

– Почему раньше не сказала?

– Это не было критично. Я держала всё под контролем.

– Меня не устраивает такой ответ, – замечаю с предостережением. Она бледнеет, но взгляд не отводит, зная, что меня это злит.

– Простите, Хозяин. Я позволила себе понаблюдать, не вмешиваясь, чтобы разобраться в её намерениях.

– Разобралась? – прищуриваю я глаза.

– Всё, как я и предполагала, адамир. Сьера Эмари очень хочет получить от вас предложение слияния. Пытается укрепить своё положение, собирает сведения. 

Не могу сказать, что я удивлён данным выводом. Несмотря на наш контракт, в последнее время слишком часто я стал замечать во взглядах аманте излишне много ожиданий. Глупо. Я вроде бы не давал оснований.

– Хорошо. Занимайся. Можешь идти.

Жозелин склонят голову и тихо удаляется. А я пытаюсь решить, удалять Эмари сейчас, или подождать пока. С одной стороны её отставка принесёт мне плюсы в достижении новообразовавшейся цели, да и лишит иллюзий на мой счёт. А с другой, будет глупо оттолкнуть Соломию, не сдержав собственного голода. Не искать же ещё одну аманте.Так и не придя к единственному решению, я возвращаюсь к рабочему столу. Завтра об этом подумаю. Сейчас есть дела поважнее. Надо написать ответ императору, приложив все затребованные им документы. И мне не нравятся отчёты из границ с дариатом Лаярэ. И с Юанроса пришли странные сведения. Там засветились неизвестные личности, которые задавали слишком много вопросов. Не связанно ли это с моей милой находкой? Завтра поеду проверю лично. Даже если нет, Лаярам тут в любом случае нечего делать. А если да… что ж, это может быть ещё интереснее.

Надо будет, кстати не забыть её проведать перед сном. Проверить ребёнка, возможно подпитать. Вполне вероятно, что она уже ляжет спать к тому моменту. Взвесив, что лучше, проявить галантность и, оторвавшись от своих дел, проведать её сейчас, или снять ещё несколько слоёв её брони, нарушая личное пространство и приучая к своим прикосновениям позже, когда она будет более беззащитна передо мной, я с непривычным для себя предвкушением прихожу к выводу, что второй вариант мне больше нравится.

5.2

Заставив себя на время выбросить из головы мысли о том, как будет выглядеть сонная девушка в кровати, я тем не менее постарался освободиться как можно быстрее, приказав принести ужин в кабинет и проигнорировав просьбу Эмари о совместной трапезе. А, разобравшись с делами и отдав все необходимые распоряжения на завтра, сразу же отправился к себе, предвкушая новую встречу со своей гостьей.

Сказать по правде, настолько острый собственнический интерес к Соломие для самого меня неожидан. Интересно, в чём тут дело? Скорее всего в её потрясающей энергетике. Ни одна аманте никогда не была для меня настолько… вкусной. Эту девочку хочется смаковать, а, если прибавить к этому её неискушённую женственность, приправленную искренностью реакций и помыслов, красивое личико с ранимым взглядом бездонных глаз, да лакомые изгибы нежного тела, то и вовсе устоять невозможно… Инстинкты требуют подчинить и взять. Распробовать. Присвоить. Это уже очень похоже на зарождение связи. Что ж… Решение принято, пресекать не буду. 

Моего визита она явно не ожидала. Свернулась под одеялом, трогательная и беззащитная на огромной кровати. Даже не услышала, как я открываю смежную между нашими покоями дверь. В комнате царит её тонкий аромат, тело сразу реагирует на привкус уже знакомой и такой вкусной сущности. Девочка оставила один из светильников. Боится темноты? Чувствует себя неуютно на новом месте? Подхожу ближе и вижу, как она напрягается. Чувствует меня. Не позволяю ей испугаться, прикасаясь к ней ментально, углубляя узнавание. Поворачивается медленно и осторожно, садится, натянув одеяло до подбородка. В голубых глазах вспыхивает уязвимость и недоумение.

– Адамир? Что вы…

– Не пугайся, девочка. Я пришёл по делу, – приближаюсь медленно, позволяя ей принять это. Намерено сажусь рядом, заставляя малышку напрячься. Меня заводит то, как едва заметно вздрагивают тонкие ноздри, ловя мой запах. Правильно, маленькая. Доверься инстинктам – я хочу твоей доброй воли.

– По делу? – сводит хмуро брови, закусывая пухлую губу. Тонкие пальцы чуть расслабляются.

– Подпитка, Соломия, – напоминаю ей. – Это нужно твоему сыну.

Её глаза расширяются удивлённо.

– Я думала, вы днём… А почему сейчас? – выдыхает она, но сразу же хмурится. Бормочет виновато: – Извините. Вам, наверное, некогда с нами возиться.

И снова она поражает меня своими выводами. Как вчера, когда искренне мне посочувствовала, решив, что невольно связала меня со своим малышом. Это непривычно. 

– Днём, это было для тебя, Соломия. А ему нужно сейчас. И это не настолько для меня обременительно, как тебе кажется, – чувством вины, конечно, тоже отлично можно манипулировать, но мне хочется от неё других эмоций. – Я могу выкроить в своём распорядке время на наши… встречи. Но, скорее всего, буду иногда приходить поздно, поскольку днём часто отсутствую в замке.

Она понимающе кивает, замирает выжидающе. Стреляет глазами на дверь.

– Вы действительно поселили меня в смежных со своими покоях? Из-за этих… встреч.

– Да. Так намного удобнее, – хмыкаю. Наивна и проницательна, одновременно. Интригующее сочетание. Можешь пока думать именно так. Информацию я буду тебе давать постепенно и дозированно. Мне интересно…

Нахожу ладонью её щиколотку под одеялом, поглаживаю, наблюдая за тем, как на алебастровой коже точёных скул, слегка усыпанной веснушками, появляется нежный румянец.

– Ложись, Соломия. Позволь посмотреть, как вы двое себя чувствуете.

Она колеблется пару секунд, а потом медленно опускается на подушку. Настороженная. Взволнованная. Пальцы отпускают одеяло. Смотрю ей в глаза и тяну его вниз.

– Обнажи живот, – приказываю ей.

Девочка вспыхивает ещё больше. Чувственная. Сладкая. Послушная. Пальцы зудят от желания сделать это самому, но то смущение, с которым она медленно тянет вверх сорочку, тоже очень лакомой кусочек. Так сильно старается, чтобы одеяло не сползло ниже, открывая моим глазам лобок. И так сладко пахнет, что мой самоконтроль даёт ощутимую трещину. Рано пока. Она не готова к моему голоду. Но кое-что я ей определённо дам.

Накрываю ладонью подрагивающий живот. Такая нежная кожа. Не могу сдержаться, чтобы не погладить… Вздрагивает, задерживая дыхание. Под тонким батистом взволнованно вздымается грудь. Не большая, но мне неожиданно очень даже нравится. Ткань натягивают тугие ягодки сосков, вызывая желание поймать их зубами, ртом, втянуть, облизать. Зрачки в голубых глазах расширяются ещё больше, почти затопляя радужку. Возбуждение, приправленное страхом. Пряно. Вкусно. Пока что достаточно.

Сосредотачиваюсь на ощущении маленького энергетического комочка в женской утробе. Какой сильный мальчишка. Даже в истощённом состоянии. Благодаря ей. Выпил мамочку почти до дна. А она даже не сопротивлялась, верно ведь? Отдала тебе всё, что могла с чистым сердцем, любя тебя. И любила бы, даже умирая. Удивительное самопожертвование, с учётом всего, что с ней случилось. Ты голоден. Но щадишь её теперь. Бережёшь. Правильно. Я дам больше.  

5.3

– Адамир… – несмело произносит Соломия, полностью расслабившись. Доверившись.

– Рок, – исправляю её. Ловлю затуманенный взгляд. Сонно моргает.

– Рок… мне неловко… но скажите, чем я бы могла заниматься в вашем замке?

Сейчас я жалею, что больше не могу свободно читать её мысли. Мне казалось, я исчерпывающе понятно донёс мысль, что работать в таком состоянии ей никто не позволит. Да и потом тоже, но упрямой девчонке это пока рано слышать. Пускай привыкнет, проникнется своим положением, тогда и дам понять, что ей работать попросту не нужно.

– Если ты о работе, то мой ответ прежний, – не прячу ноток раздражения.

– Я не о работе… пока, – добавляет строптивица. – Просто... я не привыкла сидеть в четырёх стенах и ничего не делать. Так и с ума сойти можно. Мне бы хоть какое-нибудь занятие. Пожалуйста.

– И что же ты хочешь? – интересуюсь, не отказывая себе в удовольствии полюбоваться тем, как сменяют друг друга эмоции на этом красивом личике. Признаю. Не учёл этот вопрос. – Ты ведь чего-то конкретного хочешь?

Она запинается, словно стесняется своей просьбы. А может так оно и есть. Тем интереснее.

– Я бы хотела попросить художественные краски? И основы… Если это никого не затруднит.

Неожиданно.

– Ты – художница?

– Нет! – слишком поспешно отвечает она. – Ничего серьёзного. Просто люблю… но времени на это никогда толком не хватало… а сейчас…

– А сейчас время у тебя неожиданно появилось, – склоняюсь я к ней. Мальчонка уже получил столько, сколько сможет употребить, и ощущение её кожи под ладонью снова становится остро ощутимым. И не погладить этот нежный бархат выше моих сил.

– Да, – кивает, трепеща ресницами. Вдыхает резко воздух и мой взгляд прикипает к приоткрытым губам. Хочу попробовать. Уверен – она сладкая.

– Расскажешь завтра Жозелин, что тебе нужно. Она организует.

– Спасибо, Рок, – манящие губы смущённо улыбаются. Зачем я сдерживаюсь? Всё равно ведь возьму.

Кажется, я не хотел её пугать. Но ведь слегка познакомить со своим голодом можно. Ей понравится. Я знаю...

Сладкая. Какая же сладкая. Это податливое тело подо мной, этот тихий стон. Удивлённый. Испуганный. Полный желания. Да, моя вкусная девочка. Сминаю ртом пухлые губы, смакую их мягкость, лаская, прикусывая и зализывая, раздвигаю и толкаюсь языком в нежную мякоть рта, представляя, как буду вбиваться в тугое лоно. Мне хочется её пить. Поглотить без остатка. Присвоить. Меня заводит то, как красиво она сдаётся моей власти. Дрожит. Поддаётся. Отвечает. Несмело, почти невинно. Пьянящая.

Давлю в себе желание скользнуть рукой с живота ниже, погрузиться пальцами во влажный жар. Рано. Вспугну. Надо отпустить. Пока что. Разочарованный рык тоже удаётся придушить.

Отрываясь от её рта, слизываю с губ медовый вкус. И всматриваюсь в затуманенные глаза. В которых начинает появляться прозрение.

– Не надо… – шепчет, сжимаясь.

– Тшш, – накрываю губы своими пальцами. – Ты спрашивала, чем можешь меня отблагодарить. Я хочу твою энергию взамен моей. Добровольно. Дашь?

Голубые глаза возмущённо прищуриваются. Закипает внутри мгновенно. Отворачивается от моего прикосновения, тянет вверх одеяло, заставляя убрать руку. Позволяю ей это. Интересно, сдержит свой неожиданно горячий норов? Аж дрожит, так распирает её злостью. Но девчонке хватает ума взвесить свои слова. Понимает, что не стоит меня злить. Умница. Вместо обвинений и праведного негодования я слышу наивное:

– Я не буду с вами спать!!!

– А я разве заставляю? – прищуриваюсь в ответ. Какое чудное сочетание – пылкая внутри и умеющая держать себя в руках.  

– А разве нет? – поджимает губы. Искусанные, припухшие. С огнём играет.

– Нет. Я предпочитаю, чтобы женщина ложилась под меня добровольно, – и она тоже сделает это, когда будет готова. А пока снимем немного брони, под которой прячется столь вкусная сущность.

– Тогда я не понимаю.

– Я прошу лишь о поцелуях, сладкая. Ты так щедро делишься со мной своей силой, в обмен на мою, что этого мне будет вполне достаточно.

Пока что.  

– Всего лишь поцелуи, Соломия. Это ведь не так страшно, правда? Дашь мне это?  

Она хмурится. Остывает. Думает. В глазах опасения и тревога. И желание согласиться. Решится?

– Вы правы, не страшно. И если это нужно для того, чтобы дать вам эту энергию, то я согласна, – произносит наконец тихо. И нет в этом покорности жертвы. Она действительно хочет меня отблагодарить, хоть ей отчего-то и претит способ. С учётом того, насколько сильно она на меня реагирует, мне даже интересно в чём причина. Но с этим разберусь позже.

– Я очень рад, Соломия, – не сдержавшись, провожу пальцем по нежным губам. – До завтра, сладкая. Спокойной ночи.

Девушка растеряно кивает, а я поднимаюсь с кровати. Телом приятно разливается столь щедро отданная ею сила. Как удачно для меня кто-то потерял эту девочку и своего наследника в её утробе. Я такой оплошности уж точно не совершу.

Чувствуя спиной её взгляд, направляюсь к себе. Толкаю дверь, собираясь шагнуть через порог. И слышу тихое.

– Меня все зовут Мия, или Соля. Спокойной ночи, Рок.

Мия. Почти, как «Моя». Мне нравится.

– Так вот почему мне было отказано, – доносится с моей кровати, когда я закрываю дверь.

– Разве я тебя звал, Эмари?

5.4

Разворачиваюсь к полуобнажённой аманте. Наши взгляды встречаются, и она испуганно сглатывает. Бледнеет и дрожащими руками теребит края прозрачного пеньюара, совершенно не скрывающего красивое ухоженное тело. А потом решительно сжимает губы и сползает с кровати. Идёт ко мне, покачивая бедрами. И опускается передо мной на колени.

– Простите, мой адамир. Я забылась. Могу я искупить свою вину? – её руки тянутся к поясу моих брюк.

Прищурившись, наблюдаю как ловкие тонкие пальцы расстёгивают пряжку ремня, пуговицы, и пытаюсь решить, выгнать ли её немедленно, или позволить унять разбуженное другой желание.

Женская ладонь достаёт мой возбуждённый член, проводит по всей длине, лаская. Привычно, умеючи. Эмари бросает на меня чувственный взгляд и, облизнувшись, тянется губами к головке. Её желание почти искреннее. Слишком приторное. 

– Хватит! – приказываю ей. Захватываю светлые волосы в кулак, заставляя смотреть мне в лицо. – Когда мы с тобой заключали контракт, Эмари, я, кажется, чётко обозначил свои ожидания от тебя. Разве не так?!

Перебивать волнующее и приятное послевкусие Соломии энергией Эмари даже ради необходимой телу разрядки у меня нет ни малейшего желания. Как быстро, однако, девчонка превратила меня в гурмана. Но даже если бы не это, аманте перешла дозволенные мною границы, а мне не нужна в доме женщина, позволяющая себе нарушать мои правила. Что ж. Откладывать решение больше нет смысла.

– Так, адамир, – шепчет, нервно облизывая губы. В глазах начинают блестеть слёзы.

Вскидываю бровь.

– Я разве давал тебе повод считать что тебе позволено больше, чем было оговорено? Или может не выполнял свою часть сделки?

– Нет, адамир, – всхлипывает. – Простите меня. Я всё поняла.  

– Ты ничего не поняла, раз думаешь, что я позволю тебе и впредь оставаться моей аманте. Ты слишком многое себе стала позволять. 

– Но… нет, адамир! Пожалуйста! – она цепляется за мои руки, уже откровенно плача. – Не прогоняйте меня, прошу. Я не смогу без вас.

Весь этот спектакль уже порядком мне надоел. Отпускаю её, но Эмари перехватывает мою ладонь, прижимаясь к ней губами.

– Не переигрывай. Уверен, что твоих услуг возжелают многие сьеры, как только узнают, что ты снова свободна. Может ты даже получишь то, чего так страстно желала от меня, – вырываю руку и иду к гардеробу, на ходу раздеваясь. – Завтра, будь добра, покинь мой замок. Когда я вернусь, тебя тут быть уже не должно.

– Они не ты, Рок, – потеряно произносит она, поднимаясь на ноги.

– Конечно. Других несвязанных адамиров в империи попробуй сыщи. А тебе ведь кто попроще уже не подойдёт. Я прав, Эмари? – где-то я однозначно ошибся, выбирая её. А ведь казалась умной.

– Как ты циничен. А я ведь люблю тебя, – смеётся с горечью.

– Ты правда думаешь, что я в это поверю? – интересуюсь, стягивая рубашку. – Или ты думала, что я потерплю твоё самоуправство в моём доме? Избавь меня от этих глупых и бессмысленных выяснений. И уйди с глаз долой. Наш контракт с этой минуты разорван.

Эмари отшатывается, побледнев ещё больше, почувствовав волну моего раздражения. Опускает голову и, запахнув пеньюар, бежит прочь.

Надо утром сказать Жозелин, чтобы присмотрела за её отъездом.

Что ж, одной проблемой меньше.

                                           Соломия

После ухода адамира я боялась, что ещё долго не усну, пытаясь уложить в голове то, что случилось. Меня потряхивало от возбуждения, тревоги, страха, и ещё кучи неопознаваемых эмоций. Он меня поцеловал. Поцеловал! И так прикасался… Обманывать себя, что этот мужчина не может испытывать ко мне интерес больше не получается. Ещё как испытывает. И моё тело самым натуральным образом предавало. Капец. 

Я тешу себя мыслью, что это каким-то образом связано со всей этой энергией и тем, что моя ему пришлась очень по вкусу. И свою озабоченность туда же приписываю. Весь этот… энергообмен как-то слишком интимен оказался, а адамир мужчина очень даже притягательный.

Всё дело в энергии. Точно. Именно и только в ней. Потому что… потому что ну не надо мне его хотеть. Вот ничего хорошего из этого получиться не может. Становиться одной из любовниц местного вельможи я не имею ни малейшего желания.

Остаётся надеяться, что Рок достаточно порядочен, чтобы не требовать от меня сверх того, что уже попросил. Моя энергия, которую я и контролировать-то не могу – небольшая плата за спасённые жизни, мою и ребёнка, за помощь и кров над головой, за то, что он сам со мной своей делится. И если бы хотел принудить, сделал бы это. Возможностей у него хоть отбавляй. А искушению и соблазнению я уж как-то постараюсь противостоять. Мне не только о себе надо думать.

На этой жизнеутверждающей мысли я и уснула. И даже о терзавшем меня до его прихода чувстве потерянности и одиночества забыла.

А утром первой, кого я увидела, естественно была Жозелин. Она вызвала одну из горничных и, пока та помогала мне одеваться и делала причёску, устроила подробный допрос, какие именно краски я хочу, и что мне ещё к ним нужно, а потом уверила, что к вечеру всё доставят. От неё я узнала и то, что адамир ранним утром уехал вершить свои важные адамирские дела, а я могу погулять в саду, если желаю, но желательно после обеда. Почему после обеда, леди Цербер мне так и не ответила. Зато согласилась составить компанию за завтраком и ответить на новые вопросы о местных порядках и законах. 

5.5

Сидя за столом напротив Жозелин в гостиной выделенных мне покоев, и намазывая на тост вкусную солёненькую пасту явно творожного происхождения, я не могла не обратить внимания, что моя собеседница пребывала в гораздо более хорошем настроении, чем вчера. И рассказывая про воспитание юных куардов, она то и дело посматривала на меня со странным задумчивым выражением.

Вот только спокойно позавтракать нам не позволили. Речь моей компаньонки о становлении силы у детей в первые годы жизни прервал на полуслове тихий стук в дверь. Жозелин повела головой прислушиваясь, аккуратно поставила на блюдце чашку с чаем и поднялась на ноги.

– Прошу меня простить, сьера. Продолжим разговор немного позже, если позволите, – обронила она и величественно выплыла из комнаты.

Я честно держала себя в руках минут пять. Доела свой тост, вкуса которого уже почти не различала. Сделала пару глотков чая. И, не выдержав, вскочила на ноги, движимая странным убеждением, что в этом замке происходит что-то явно со мной связанное. Вот не знаю, откуда это ощущение. Да и вовсе что-то слишком чутко я стала ловить эмоции окружающих. Может мир на меня так влияет, а может я себе лишнее придумываю. Но побороть природное женское любопытство, подбивающее хотя бы попытаться узнать, права ли я в своих предположениях, мне не удаётся. В конце концов я ведь не узница. Не вечно же мне в этох покоях сидеть. 

Выглянув из комнаты, слышу шаги нескольких... куардов и замечаю, как мелкает вдалеке за поворотом на лестницу краешек юбки Жозелин. Однако стоит мне перешагнуть порог, тихонько закрыть за собой дверь и поспешно пробежать несколько метров по скрадывающему шаги ковру, по направлению к той самой лестнице, как оттуда доносится  грохот, будто упало что-то, а потом ещё и рассыпалось. 

– Осторожней! Уйди, бестолочь! Смотри, что ты наделала! – доносится до меня полный злости голос Эмари.

– Простите, сьера, – испуганно лопочет кто-то. Кажется, это та самая служанка, что вчера утром пыталась прорваться ко мне в комнату. Сегодня в голосе девушки звучит откровенная паника.

– Кьяри, отдай вещи сьеры Эмари Дварту и можешь быть свободна, – холодно чеканит Жозелин. – Дварт, будь добр, помоги сьере.

Слышу чьи-то поспешные удаляющиеся шаги. А сама невольно подхожу ещё ближе, пока не замираю в нескольких шагах от лестницы, так чтобы меня не видели. В голове прокручиваются, как в записи, услышанные слова. Вещи Эмари? Она уезжает?

– Стой на месте, Дварт! Я сама соберу свои украшения! – раздражённо отказывается от помощи любовница Рока.

– Как пожелаете, сьера, – звучит спокойный ответ, исполненный ровным мужским голосом. – Ваши чемоданы уже полностью погружены в карноту.

– Не сомневаюсь, – фыркает зло Эмари. – Представляю, как вы рады решению адамира. Особенно ты, Жозелин. Добилась-таки своего?

– Не понимаю, о чём вы, сьера, – с ледяным сарказмом отвечает Жозелин. – Я к решению адамира не имею никакого отношения. А вот ваша склонность брать на себя больше положенного определённо сыграла с вами злую шутку. Советую учесть этот опыт, когда найдёте себе нового покровителя.

Значит, действительно уезжает. Насовсем. И вот почему, от осознания, что Рок дал отставку своей аманте и теперь вроде как свободен, внутри трепещет что-то странное и подозрительно похожее на радость. Мне-то какая разница? Не должно быть никакой. Да и может она у него не одна такая аманте.

– Я вот одного не пойму, Жозелин, – елейным тоном произносит, судя по всему, уже бывшая любовница. – На что ты сама рассчитываешь? Он уже сделал стойку на эту плодовитую земную девчонку, а ты как была тенью при нём, так и останешься. Тебе, пустышке, даже роль его аманте не светит.

– Вам и не понять, сьера, – насмешливо хмыкает моя компаньонка.  – Для этого нужно, как минимум, не судить по себе. Если вы закончили подметать юбками эту лестницу, позвольте вас проводить к вашему карноту.

Интересно, я сейчас действительно ощущаю давящую злобу Эмари, или мне, впечатлительной, только так кажется? По коже пробегают неприятные мурашки, и я, двигаясь как можно более осторожно, начинаю тихо отступать, стараясь не шелестеть пышной юбкой очередного платья. К моему облегчению с лестницы доносятся удаляющиеся шаги, но я всё равно возвращаюсь в комнату сохраняя максимальную осторожность.

А закрыв дверь, прислоняюсь к ней, пытаясь унять бешенное сердцебиение. Вот это удачно сходила на разведку, называется. М-да. Понять бы ещё, что всё это значит.

Земная и плодовитая, это я надо полагать. Сделал стойку, значит? На меня? Серьёзно? Или это в Эмари ревность говорит? Вполне может быть, на самом деле. А если нет, то в каком смысле стойка имелась в виду? Неужели как на потенциальную любовницу?  

Невольно вспоминаю вчерашний визит Рока… Поцелуй… прикосновения. Телом пробегает чувственная дрожь, сосредотачиваясь трепещущим теплом внизу живота. Какова вероятность, что вслед за поцелуями с меня потребуют большего? И что мне делать тогда? Особенно с учётом того, что на одну вескую причину для отказа только что стало меньше. Ос-собенно с учётом того, что от одной мысли о Роке, телом бегут горячие мурашки возбуждения. И не приструнить их никак. 

Хотя, если разобраться, рано я бью тревогу. Нет, ну правда. Может и не собирается он ничего такого делать и предлагать. Да и Эмари отправил прочь точно не из-за меня. Тут я иллюзий не питаю, да и слова Жозелин на это намекают. Вот не вводит меня в заблуждение та, можно сказать, мягкость, с которой адамир отнёсся ко мне. Властная жёсткость Рока чувствуется буквально на физическом уровне. Этот мужчина точно не тот, ко позволит нарушать его приказы и правила в его же доме. А Эмари в чём-то явно проштрафилась, позволив себе лишнее, вот и поплатилась потерей покровителя. И я тут совершенно не при чем. Разве что моё присутствие спровоцировало ревнивую женщину. Но уж точно никак не повлияло на решение адамира. 

Глава 6

Жозелин явилась спустя часа три, наверное. Зашла вся такая невозмутимая, но мое воображение, или чутьё – тут ещё разобраться надо – живо нарисовало глубокую степень удовлетворения в ее эмоциях. Я за это время успела тщательно изучить свою комнату, полюбоваться видом с окна, прикинуть какие тона бы смешала, чтобы добиться такого же оттенка, как небо за стеклом, полежать, пялясь в потолок, прокручивая всё тот же прослушанный разговор и представляя, что скажет, или сделает Рок, когда придёт ко мне снова. И да, я успела известись от скуки. Но выходить больше не стала. Стоило мне об этом подумать, так отчего-то тревожно становилось, что я отбрасывала эту мысль, находя очень весомые аргументы, почему этого не стоит делать.

Вот и сейчас, смотрю на свою компаньонку, понимаю, что она собирается предложить, и на душе начинают кошки скрести. Тихо шифером шурша… едет крыша, да-да. Печально. Воздух нам с малышом нужен, значит придётся побороть свои необоснованные тревоги и отправиться этим воздухом дышать.

– Готовы к прогулке, сьера? – ровным тоном интересуется Жозелин, подтверждая мои предположения.

– Да, конечно, – поднимаюсь я с кресла у окна, в котором провела последнюю четверть часа.

– Тогда рекомендую надеть пальто. Сегодня прохладно. И тёплые ботинки.

– Хорошо, – о том, что у меня и пальто и ботинки теперь имеются, я уже знаю, поскольку в гардероб тоже успела заглянуть от нечего делать. Ну ладно, не только от нечего делать. От гложущего любопытства, того самого женского, тоже.

Заглянула, и поняла, что самое необходимое в интерпретации Жозелин – понятие обширное и многочисленное. Даже представить не берусь, сколько на все эти вещи потрачено. И почему. Невозможность отказаться от содержания неприятно царапает изнутри, несмотря на совет Рока воспринимать это, как помощь властей. Слишком уж личным воспринимается его участие в моей жизни, слишком уж я зависима от него. Но выбора у меня всё равно нет. Моему ребёнку нужен этот мужчина, как бы я к нему не относилась. И одежда с обувью тоже нужны, так что придётся свою гордость подвинуть немного.

– Жозелин, а в замке имеется библиотека? – интересуюсь, обуваясь в новые ботиночки. Красивые, изящные и совершенно в пору. И как она угадала? Мерку с меня спящей снимала?

– Конечно, сьера.

– А я могу её… посещать? – я визуал до мозга костей и информацию лучше всего усваиваю, прочитав, или увидев. А информации мне нужно много. 

– Думаю, адамир не будет возражать. Я могу узнать у него, если желаете. Или вы сами можете спросить, когда он вернётся, – она бросает на меня внимательный взгляд с оттенком иронии.

– А откуда я узнаю, что он вернулся? – вырывается у меня.

– Уверена, что вы узнаете об этом сразу же, – ирония теперь чувствуется и в голосе.

И на что это она намекает? Что он сразу ко мне придёт? Или Рок как-то феерично домой возвращается и все об этом сразу узнают? На драконе прилетает? Или сам дракон? Представляю невольно огромного чёрного крылатого ящера, пикирующего на башни средневекового замка каждый раз, когда нужно вернуться домой. И замок такой весь дрожит, стены стонут, рушатся, зато все знают, что хозяин дома.

Серебристо-серое расклешённое пальто я надеваю даже не пытаясь прятать улыбку, всё ещё впечатлённая нафантазированной картинкой. Жозелин вопросительно приподнимает бровь, но вопросов не задаёт.

– А вы так пойдёте? – окидываю я внимательным взглядом её закрытое тёмно-зелёное платье. Оно даже не шерстяное. – Не замёрзнете?

– Не беспокойтесь. Я оденусь в холле, – улыбается она краешком губ. – Пойдёмте.

За разговором да фантазиями о Роке я и позабыла о своих неприятных ощущениях, но стоит нам выйти за дверь, как меня снова накрывает тревогой. И чем ближе мы подходим к лестнице, тем сильнее меня трясёт.

– Всё в порядке, сьера? – замечает моё состояние Жозелин.

– Да… – бормочу, невольно хмурясь. Да что же это такое?

Шагая коридором, пытаюсь разобраться в своих ощущениях. Это не похоже на то, что я чувствовала в родном мире перед переходом. Это не ощущается навязанным и чужим, скорее каким-то предчувствием. Моим личным. Если я конечно кукушечкой не двинулась. Но ведь если другие миры реальны, куарды эти с их способностями тоже, то нельзя полностью отбрасывать вероятность, что в этом мире я тоже что-то могу. Может на меня как-то беременность влияет? Я же чувствовала своего малыша. И энергии эти их тоже немного чувствую, не явно, но всё же. Так может и предчувствия сюда относятся. Как… энергия эмоций. Или мне перепадает от способностей сына? Вот спустимся по этой жутко-высоко-крутой лестнице и я обязательно устрою допрос своей компаньонке, как это всё работает.

Ух, до чего же я не люблю лестницы. Замираю на верхней ступеньке, цепляясь за перила.

– Сьера Соломия? – идущая впереди Жозелин, оборачивается и смотрит на меня с удивлением.

Я уже открываю рот, чтобы сказать, что всё в порядке, но поддавшись порыву произношу совершенно другое.

– Жозелин, это, наверное, глупо, но я немного… боюсь лестниц. С детства. Вы наверное ещё вчера это поняли.

Она чуточку склоняет голову в знак согласия.

– У меня сложилось впечатление, что эта фобия у вас не имеет острой формы, – замечает девушка.

– В большинстве случаев да. Мне просто дискомфортно. Обычно. А сейчас мне… почему-то страшно. Не могли бы вы… это глупо звучит… но могу я опереться на вашу руку? – сбивчиво выдаю я наконец просьбу. Не имею я права отмахиваться от предчувствий. Мне не только о себе надо думать.

– Да, конечно, – кивает Жозелин и начинает подниматься ко мне.

6.2

Тело полностью обездвижено. Его словно спеленала неведомая сила. Хотя такая ли уж неведомая? Что-то неуловимо знакомое ощущается в воздухе вокруг нас. И ещё до того, как в поле моего зрения попадает мощная мужская фигура у подножия лестницы, я знаю, кто остановил наше падение.

Рок выглядит до одури пугающе с этими раскинутыми руками и почерневшими глазами. Я такое раньше разве что в фильмах про супергероев видела. Но я безумно счастлива, что он здесь, что снова спас.

Когда клубок из наших с Жозелин переплетённых тел оказывается рядом с ним, адамир перебирает воздух пальцами и нас внезапно отрывает друг от друга, как тряпичных кукол. Мою компаньонку отпускает, и она, как кошка, приземляется на ноги, хоть и пошатывается, держась за бок, растрёпанная и бледная. А меня мужчина тянет к себе. Хорошо хоть уже в вертикальном положении. Я зависаю в воздухе прямо перед ним, и на моём подбородке смыкаются жёсткие пальцы, заставляя смотреть в глаза.

– Ты цела? – интересуется лишённым каких-либо эмоций голосом, но у меня волосы дыбом становятся от ощущения его клокочущей ярости.

– Не знаю, – голос едва слушается и получается какой-то задушенный писк. Мамочки, что ж он жуткий такой? 

– Жозелин?

– Ушибы, адамир, – глухо произносит девушка.

Рок бросает на неё внимательный взгляд, а потом сосредотачивает всё внимание на мне. Обхватывает руками за талию, приближается, всматриваясь в глаза. Перекладывает одну ладонь на живот, явно проверяя. Вторая скользит по моей спине вверх, пока не замирает между лопаток. Там больно. Но плевать. 

– С моим малышом всё в порядке? – дыхание спирает от тревоги.  

– Да. Твоими ушибами сейчас займёмся. Но сначала… Впусти меня в свой разум, – велит пробирающим до мурашек голосом.

– З-зачем? – спрашиваю, с огромным трудом преодолевая острое желание подчиниться. От облегчения, что с сыном всё хорошо, у меня даже голова начинает кружиться, но требование адамира заставляет снова напрячься. Как-то мне не хочется, чтобы он увидел, как я подслушивала разговор Жозелин с Эмари.

А ещё и вишу перед ним, как не знаю кто. Почему он не отпустит меня? Почему продолжает держать в воздухе, в ловушке его силы и его рук?

Рок прищуривается, склоняет голову набок. Молчит пару секунд.

– Я хочу знать, что произошло, – отвечает наконец. – И чем скорее я это узнаю, тем быстрее накажу виновного и обеспечу, чтобы ничего подобного больше не повторилось.

Аргумент убойный. Тем более, что по мере того, как шум крови в ушах стихает, до меня доходит, что моё падение точно не было случайным. Сглотнув, киваю, заставляя себя расслабиться. Пускай смотрит. Уже, что подумает, то подумает.

– Умница, – мягко произносит, приближаясь ещё ближе, прижимает меня к себе. Я растворяюсь в его взгляде, уже почти привычно впуская в свой разум.

И снова выпадаю из действительности.

Она врывается в моё сознание ощущением полёта и крепкой хватки мужских рук. И голосом. Жёстким, холодным.

– Отправь за этой сукой Фалькара, пускай хоть из-под земли её достанет, но притащит сюда. И найди остатки ловушки, законсервируй, я посмотрю позже.

– Да, адамир, – отвечает Жозелин. Спокойно, собранно. Но я улавливаю едва заметную дрожь в её голосе.

– Сделаешь, и на сегодня свободна. Я скажу Гарноту, чтобы тебя тоже посмотрел. – Видимо от Рока тоже не укрылись интонации её голоса.

– Адамир, я в порядке. Не нужно… – начинает его помощница.

– Это приказ, Жозелин, – резко обрывает её мужчина, продолжая шагать куда-то со мной на руках.

Разлепляю глаза и некоторое время смотрю в проплывающий потолок, восстанавливая в памяти всё, что предшествовало столь вялому состоянию. Из слов Рока делаю вывод, что виновата в случившемся на лестнице Эмари. Не удивлена. Убить гадину хочется. Или с лестницы спустить, чтобы прочувствовала на своей шкуре и шее то, что мне уготовила.

– Интересная мысль. Может я даже ею воспользуюсь, – хмыкает Рок.

– Что?.. Вы… – ошарашенно выдыхаю, пытаясь поднять голову, чтобы его видеть.

– Да. Твоё разрешение всё ещё в силе, – сообщает мужчина и перехватывает меня удобней. Наши взгляды встречаются. – И попрошу пока не закрываться от меня, нам надо многое обсудить.

– Вы про… лестницу? – интересуюсь осторожно, не уточняя, какой именно лестничный эпизод имею в виду.

– Не только, – уголок его губ дёргается в ухмылке, всего лишь на маленькое мгновение, но мне отчего-то становится легче. Не разозлился. Но следующие его слова сжимают грудь стальным тисками страха. – Тебя ищут, Мия. И я полагаю, что это может делать только тот, по чьей вине ты попала в Ильмондар.

Инстинктивно накрываю руками живот. Вспоминаются собственные мысли о том, что мой сын, возможно, чей-то первенец.

– Вы знаете, кто это? Он… он хочет забрать моего ребёнка? – у меня не получается убрать дрожь из голоса. – Откуда он, узнал, что я здесь?

Адамир не отвечает, потому что как раз останавливается у дверей моих покоев, и те сами распахиваются подчиняясь резкому движению его ладони.

Спустя пару минут я оказываюсь на диванчике у камина в гостиной. Правда стоит мне попытаться сесть ровно, как бедро простреливает болью, заставив сдавленно зашипеть.

– Покажи, – тут же приказывает Рок и, не дожидаясь моего ответа, тут же приседает на корточки рядом, чтобы поднять мою юбку. А когда я прижимаю её руками, ошарашенно взирая на этот образец «деликатности», он ещё и удивлённо вскидывает брови. – Мия, выбирай. Я займусь твоими синяками и ушибами, или Гарнот?

6.3

Мужчина взмахивает рукой. Замок щёлкает. Я резко разворачиваюсь назад, чтобы увидеть, как в комнату входит Жозелин, держа в руках моё пальто, о котором я уже успела забыть. 

– Адамир, мне пришло сообщение от Фалькара. Они нашли карнот сьеры Эмари на полпути до Гранзы. Она сама исчезла. Они пытаются её отследить, но пока безрезультатно.

– Что значит, безрезультатно? – с леденящей яростью интересуется Рок.

– Ищейки Фалькара не могут уловить её энергетический след, – немного побледнев, докладывает его помощница. Проходит в комнату и кладёт пальто на спинку одного из стульев. 

Адамир не матерится, не рычит, и не сыплет угрозами, но мне на плечи, словно бетонная плита опускается, и напряжение в воздухе ощущается буквально кожей, заставляя испуганно сжаться, втянув голову в плечи и пытаясь казаться маленькой и незаметной. Столь «приятные» ощущения никакое воображение бы не придумало. И находиться рядом с ним сейчас реально страшно, словно в эпицентре неконтролируемой стихии.

Никогда не считала себя трусихой, но на инстинкт самосохранения не жалуюсь. И вот этот самый инстинкт буквально вопит, что надо убраться подальше от живого воплощения разрушительной силы. Стараясь не привлекать внимание, я начинаю осторожно отодвигаться.

И в тот же миг на моей талии смыкаются мужские руки, останавливая. Ой. Замираю, зажмурившись.

– Что с тобой? – интересуется Рок, снова сосредоточив на мне своё внимание.  

– Ничего. Эмоции ваши для меня… слегка тяжеловаты, – признаюсь, пытаясь натянуть платье обратно на плечи. Хоть Жозелин и не демонстрирует никакого удивления или осуждения от того, в каком виде меня застала в компании с адамиром, но мне всё равно очень неловко. 

На миг воцаряется оглушительная тишина. Тем более ощутимая, что и Рок и его помощница как-то излишне пристально смотрят на меня

– Ты чувствуешь наши эмоции? – первым нарушает молчание адамир.

– Я не уверена… до сих пор была. Думала, может накручиваю себя, – зябко пожимаю плечами. – А вы разве не прочитали это в моих мыслях?

В ответ мужчина почему-то начинает смеяться.

– Мия, даже с твоего столь искреннего согласия, я не могу видеть абсолютно всё, что творится в этой очаровательной голове.

– То есть, вы не всё видели? – интересуюсь с надеждой.

В ответ слышу насмешливое хмыканье. Его дыхание обжигает моё ухо.

– Многое, Мия, многое.

Вот ведь… провокатор. И как это понимать? Что он там такое высмотрел? От предположений мне даже жарко становится. И про боль больше не вспоминается. А близость этого мужчины ощущается слишком уж остро, тем более, что спина моя по-прежнему обнажена. А ещё… Слишком уязвимой я себя рядом с ним чувствую. Не только физически.

– Жозелин, отправь Фалькару приказ искать дальше, – возвращается к прерванному разговору адамир. – Пускай задействует всех наших ищеек. Я закрываю границы. Эмари не могла самостоятельно уничтожить свои следы. Ей помогли! Как только найдут хоть что-то, пускай сразу докладывает мне. А ты займись своими ушибами.

Девушка едва заметно морщится, но больше не пытается возражать. Лишь кивает в знак того, что всё поняла, и, коротко попрощавшись, уходит, оставив нас наедине.  

Он близко. Слишком близко. Кожу покалывает от ощущения тепла большого тела. От иррационального желания податься назад и прислониться к тому, от кого ещё пару минут назад готова была бежать без оглядки, дыхание сбивается. Хочется закрыть глаза. Хочется… глупостей хочется. Тех, которые абсолютно лишние в моём положении.

– Расскажи, как ты ощущаешь эмоции окружающих? – раздаётся его голос, немного приводя меня в чувство.

– Это сложно объяснить и как-то описать. Слишком смутно. Когда вы злитесь, это давит. Хочется сжаться и спрятаться. Ненависть вашей... бывшей аманте жгла. Остальное не настолько ощутимо.

Я снова пытаюсь отодвинуться. На этот раз меня отпускают.

– Ты меня боишься? – интересуется ровно.

И снова это напряжение между нами. Мне хочется развернуться и посмотреть ему в лицо. Я чувствую, что Року почему-то очень важно знать ответ. Он ждёт. Правды.

– Это сложно, – пытаюсь облечь в слова ту кашу, что творится у меня в голове. – Я не чувствую угрозы от вас, наоборот большую часть времени в вашем присутствии мне… удивительно безопасно. Но ваша сила… она пугает на инстинктивном уровне. Вот, как сегодня. То, что вы можете, для меня непостижимо. Это… страшно, потому что непонятно и незнакомо. Я не представляю, на что вы ещё способны, чего от вас ожидать, и как себя вести. Вот.

– Будь собой. Это будет самым правильным, Мия, – хрипло сообщает мужчина и внезапно проводит пальцами по моему позвоночнику, заставляя с тихим охом выгнуться. – И мне это больше всего понравится. Я не причиню тебе вреда. Мне это не нужно. Это было бы крайне глупо и расточительно с моей стороны. А что касается моей силы, придёт время и ты… привыкнешь к ней. Уже привыкаешь.

Закусываю губу, опуская голову. И закрываю свой разум. Не хочу, чтобы читал меня сейчас. Запрещаю это, надеясь, что он не соврал, и я действительно это могу.

Ему это не нужно, ибо расточительно и глупо. Если бы я успела построить какие-либо воздушные замки, они бы сейчас пафосно рухнули наземь, с грохотом рассыпаясь на мелкие осколки, ранящие моё сердце. Как хорошо, что я этого не делала. Зато получила ещё одно доказательство, что не стоит растекаться вожделеющей лужицей от обаяния этого чрезвычайно сексуально-привлекательного… куарда. Своими словами адамир очень чётко дал понять, что я для него могу быть разве что ценным приобретением, оберегаемым рачительным и прагматичным хозяином. Это… очень неприятно. Зато честно. Я не могу отказаться от помощи Рока. Зато могу не допускать, чтобы моя симпатия и то притяжение, которое я испытываю к нему, переросли в что-то большее. 

– Помогите одеться, – прошу тихо. – Мне больше не больно. Спасибо, что залечили ушибы. И за то, что спасли снова, спасибо.

Глава 7

Отказаться от прогулки мне не позволили. Наверное, если бы я сама не надела обратно пальто, на котором даже малейших следов от падения не обнаружилось, то адамир бы меня, как ребёнка, в него облачил. Все мои отмазки разбивались о его неоспоримые доводы. 

– Но вам ведь может сообщение прийти от этого… Фалькара, – вспомнила я услышанное от Жозелин имя.

– Талогит при мне, – Рок при этом показал на своё ухо, и я действительно заметила за ним странную продолговатую чёрную штуку, огибающую ушную раковину. Ага, значит эгит учит, а талогит средство связи, получается. 

– Может, лучше действительно завтра? – попыталась я ещё раз отвертеться, когда меня за руку вывели из комнаты.

– Мия, тебе и ребёнку нужен свежий воздух, – безапелляционно заявил мне мужчина, обняв за талию и увлекая к той самой проклятой лестнице.

И вот мы к ней окаянной приближаемся. И меня начинает ощутимо так потряхивать. И чем ближе, тем сильнее. А когда останавливаемся на верхней ступеньке, я, не выдержав, начинаю пятиться. Но кто бы мне позволил?

– Адамир, я правда сегодня не хочу. Лучше в комнате окна открою. И даже наружу высунусь, чтобы воздуха было побольше.

– Ты настолько боишься? – интересуется Рок, даже не думая отпускать меня. Вот стоит и наблюдает опять.

– Воспоминания о том, как я чудно с неё летела, слишком свежие, – оправдываюсь, едва справляясь с желанием вырваться и убежать. 

– И что теперь со второго этажа вообще спускаться не будешь? – насмешливо щурится мужчина.

– Почему же? Буду. Но не сегодня. Лучше завтра, а ещё лучше послезавтра, – заявляю ему с преувеличенным энтузиазмом, надеясь, что меня таки отпустят.

В ответ адамир смеётся, качая головой. Подтягивает меня ближе. Склоняется к лицу, почти касаясь губами губ.

– Закрой глаза.

– Зачем? – не нравится мне эта идея. Вот ни капельки. 

– Мия. Закрой. Глаза, – велит тихо, но непререкаемо, и я, сама того не желая, подчиняюсь.

Мои губы обжигает короткий собственнический поцелуй, заставляя ахнуть. А в следующий миг, вскрикнув от неожиданности, я оказываюсь у адамира на руках. Распахнув глаза, в полном шоке смотрю на невозмутимого куарда. А тот начинает уверенно спускаться по лестнице. И держит меня так, будто я и не вешу ничего. Хотя, он нас с Жозелин силой воли по воздуху таскал. Что ему я одна?

– Что вы делаете? – сдавленно интересуюсь, невольно обхватывая его за шею.  

– Помогаю тебе спуститься. Не смотри и расслабься. Я тебя точно не уроню.

И вот почему я ни капельки не сомневаюсь? Ещё каких полчаса назад убеждала себя, что не буду лужицей растекаться, а сейчас вот млею от ощущения защищённости в этих сильных руках. И тащусь от его заботы. Пускай она продуманная. Но ведь ему необязательно это делать. Необязательно… Я в полной его власти, как бы не удручало меня такое положение вещей. И этот мужчина имеет достаточно этой самой власти и силы, чтобы не считаться с моими желаниями. А он на руках меня носит. И спасает постоянно. И… соблазняет так тонко, что я не могу противиться. Ну почему он так нравится мне? Я ж так могу и не устоять. А мне нельзя. Решила ведь всё для себя. А сейчас мои собственные доводы уже не кажутся такими важными. Глупая я, да? Не только ведь о себе должна думать. А так хочеся положиться на того, кто сильнее, кто не обидит. Неожиданно для себя, чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. То ли гормоны, то ли потрясение сказывается, но остановить их не могу. 

– Неужели всё настолько страшно? – немного удивлённо спрашивает Рок, останавливаясь на середине лестницы.

Мотаю отрицательно головой и, не в силах, выдержать его внимательный взгляд, прячу лицо на мужском плече.

– Нет. Извините, это, наверное, гормоны.

Несколько секунд он стоит, явно раздумывая, тихо хмыкает, потом продолжает спускаться. Ступеньки вскоре заканчиваются, но меня и не думают ставить на ноги и отпускать. Подняв голову, я недоумённо наблюдаю, как мы минуем холл, потом заворачиваем в один из коридоров, потом ещё один, пока не упираемся в красивую резную дверь. А та внезапно сама отрывается, явно под очередным воздействием силы адамира.

– Вы до этого не так часто демонстрировали при мне свои способности, – замечаю осторожно. Действительно ведь не демонстрировал. Не считая ментальных, которые и глазами-то не особо есть возможность увидеть.

7.2

– Не было необходимости, – пожимает Рок плечами, перешагивая порог и вынося меня в тот самый сад.

Дверь за нами захлопывается, лица касается прохладный осенний воздух. Я опускаю веки, позволяя глазам перестроиться на яркий дневной свет, заодно размышляя над словами адамира.

– А сейчас? – вырывается у меня. 

– А сейчас больше нет необходимости при тебе сдерживаться, – сообщает он с невозмутимым видом. И тут же добавляет со смешком. – Почти.

Так и хочется задать закономерный вопрос: «Почему?», но что-то останавливает меня. Он ведь и ответить может. А я... Вот не уверена, что готова услышать ответ. По крайней мере, сейчас. Потому отвожу взгляд, закрывая тему. Глубоко вдыхаю наполненный цветочными ароматами воздух и признаю, что мне этого действительно сильно не хватало. И неба над головой. И шума листвы в кронах деревьев. Солнечного света. Ярких красок. Живых. Не за оконным стеклом. 

Хорошо, что адамир меня уговорил... уломал точнее и в добровольно-принудительном порядке... вынес на эту прогулку.

Вот мы вроде пришли, а меня по-прежнему даже не думают отпускать. Куда он меня тащит? Надеюсь, не в кусты прикапывать за то, что в деле его видела? 

Ухоженная, посыпанная гравием дорожка сначала петляет между розовых высоких кустов и ещё каких-то цветов, радующих глаз пышными белыми и персиковыми соцветиями, более мелкими голубыми, багрянными листьями и буйством ещё множества оттенков, а потом сворачивает, и мы оказываемся в тени возвышающейся с обеих сторон живой изгороди.

– Знаете, помимо свежего воздуха, беременным ещё и пешие прогулки нужны, – изрекаю глубокомысленно. – Особенно осуществляемые своими собственными ногами. Очень полезно, правда. Движение – это жизнь.

– С вашим Аристотелем я согласен, – хмыкает куард, заставляя меня ошарашенно уронить челюсть. – Но не уверен, что мы с тобой понимаем это утверждение одинаково.

– Вы сейчас сломали мне мозг, – признаюсь, когда первый шок немного проходит. – Я сама не знала, кому принадлежит эта фраза. А вы… мы сейчас точно в другом мире? Это точно не Земля?

– Точно. Я довольно неплохо знаком с твоим миром, Мия. Если захочешь, расскажу в общих чертах. И у меня к тебе ещё тоже остались кое-какие вопросы. Но я задам их немного позже, – на меня обращается насмешливый взгляд чёрных глаз. И сейчас они отнюдь не выглядят пугающими. И холодными не выглядят. Я даже зависаю на пару секунд, не в силах оторвать свой взгляд. Но всё же беру себя в руки. Несмотря на то, что в руках меня уже довольно крепко держит адамир. 

– Может вы всё же меня отпустите? Я не убегу, честно, – заверяю его шутливо. Чем дольше мы идём, тем больше мне кажется, что меня занесли в лабиринт. Куда уж тут бежать? Приклеюсь к нему, как банный лист, чтобы не заблудиться.

– Отпущу, – на мужских губах появляется предвкушающая улыбка. – Хочу тебе кое-что показать. Но сначала закрой глаза и не подсматривай. Просто доверься, тебе понравится.

Ага. Опять доверься. Слишком часто я стала ему доверяться. Конечно же, я закрываю глаза. Но разве могу иначе? Нет, выбор, конечно, есть. Тут, либо да, либо нет. Штука в другом. Я отчего-то действительно доверяю этому мужчине. И чем дальше, тем больше. Так, словно мы… связаны… словно доверие ему – самая естественная для меня вещь. Потому что обещал не причинять вреда. Он просит, и я доверяюсь. А ведь это неправильно, наверное. Я не настолько самоуверенна, чтобы полагать, будто знаю его. Тогда как это объяснить? Инстинктами? Тем, что он меня спас? Желанием иметь крепкое плечо рядом? Эх. Пытаюсь разобраться, а на деле ещё больше запутываюсь. 

Спустя ещё минуты три его размеренной ходьбы, мы наконец останавливаемся.

– Откроешь глаза, когда я скажу, – велит адамир. И наконец ставит меня на ноги, позволяя ощутить твердую землю, придерживая за талию. Потом обнимает за плечи, разворачивая к себе спиной, прижимает к своему телу.

Пара секунд почти ничего не происходит. Я ощущаю спиной его жар. Дышу вместе с ним. И жду, загипнотизированная этими чувствами. А потом Рок касается губами моего уха, посылая волну чувственной дрожи по разомлевшему телу. И произносит тихо.

– Смотри, Мия.

Сперва мои глаза мало что могут различить, привыкая к свету. А потом дыхание перехватывает, и я забываю обо всём на свете.

7.3

Передо мной расстилается водная гладь маленького озера, в котором, как в зеркале, отражаются склонившиеся к воде плакучие ивы, цветущие кустарники и незнакомые мне деревья с кронами почти пурпурного цвета, округлый ажурный мостик и небольшой водопад. И небо… Невероятное в своём буйстве красок закатное небо. Садящееся за горизонт солнце наполняет всё вокруг золотистым сиянием. Сердце пропускает удар. И с воды в мерцающий воздух взмывают белые птицы, превращая картину в совершенно фантастически-прекрасную, волшебную даже.  

Я впитываю эту красоту всей душой, забывая даже, как дышать, переполненная щемящим восторгом. И присутствие Рока за моей спиной, его крепкие руки, удерживающие меня, касание его губ к моему виску делают эмоции в разы острее для меня, обнажая какое-то глубинное восприятие, заставляя чувствовать, что моё сердце бьётся в унисон с пульсацией самого мироздания.

– Это… просто невероятно… прекрасно, – шепчу, даже не замечая, как катятся по щекам слёзы.  

Скул касаются мужские шершавые пальцы, нежно стирая влагу, лаская.

– Ты права, это – прекрасно, – хрипло произносит он, прижимая меня ближе. – Твои эмоции прекрасны, Мия.

Не отдавая себе отчёта, я прижимаюсь щекой к его ладони… позволяю повернуть себя лицом к лицу… и тону в чувственной дрожи, когда губ касаются его губы. В плену сильных рук и зашкаливающих эмоций я растворяюсь в этом поцелуе, позволяя себе не думать ни о чём, позволяя ему брать то, что он хочет. Потому что… просто потому, что и я этого безумно хочу. Его хочу. А почему нельзя, я вспомню потом.

Ласковая настойчивость поцелуя быстро сменяется сводящим с ума голодом, стоит мне ответить ему, размыкая губы. Рок с тихим рычанием вторгается языком мне в рот, вдавливая меня в своё тело. Голова кружится от пульсирующего в крови удовольствия, от ощущения его почти безумной жажды. Ноги подкашиваются, заставляя меня хвататься за широкие плечи. А мужские губы тут же отрываются от моих, осыпают обжигающими поцелуями линию подбородка и прижимаются к беззащитно-открытой шее. Адамир подхватывает меня за бёдра, перемещая куда-то, не прекращая целовать, не позволяя собраться с мыслями. Не успеваю я опомниться, как оказываюсь сидящей у него на коленях, а он склоняется ко мне, расстёгивая пуговицы пальто, обнажая горло и глубокое декольте.

– Рок… – всхлипываю, сгорая в разбуженных им чувствах. Где-то на задворках сознания вспыхивает воспоминание, что я не хотела допускать… такой близости. Что я не готова быть той, в кого меня эта близость превратит.

– Тш-ш-ш, только поцелуи, сладкая, – обволакивает меня бархатом своего голоса мой соблазнитель. – Я не возьму больше, чем ты готова дать.

Если бы я ещё сама осознавала, на что готова. Но и эти мысли вылетают з моей головы, когда мужская ладонь накрывает мою грудь. Божечки, она же никогда у меня не была особо чувствительной. А сейчас ощущение мужских пальцев на соске, даже через ткань платья почти бросает меня за грань.

– Какая страстная девочка, – довольно рокочет Рок, забираясь пальцами под лиф, сжимая тугую горошину. Моим телом словно электрический разряд проходит, выгибая в его руках.

Проводит ртом по моему горлу, лаская языком чувствительную кожу, а я едва могу сдержать животный стон, сжимая ноги от нестерпимого тягуче-обжигающего ощущения в низу живота. Это безумие какое-то. Я даже не знала, что можно так сильно хотеть кого-то. Что он творит со мной? Так вообще бывает?

– Адамир, – хнычу я, не зная о чём больше прошу – остановиться, или продолжить эту сладкую пытку.

Он застывает. Хищный, напряжённый. Голодный. Пугающий и волнующий до томительной дрожи одновременно. Ведёт носом по моей шее, зарываясь пальцами в волосы, и вдыхает глубоко. 

– От тебя почти невозможно оторваться, – слышу я его глухой голос. Поднимает голову и наши взгляды встречаются. В чёрных омутах реально пропасть навсегда. – Ты непреодолимое искушение для любого куарда, а для меня особенно, сладкая.

Это, наверное, комплимент, но уж больно пугающий, если вдуматься. Я пытаюсь высвободиться из его рук, но мои трепыхания мужчина попросту игнорирует, сам приводит в порядок мою одежду, а потом усаживает поудобнее у себя на руках. Как ребёнка малого, честное слово. Смотрит в глаза, с задумчивым прищуром.

– Почему для вас особенно? Из-за того, что произошло в лесу, – пришуриваюсь я в ответ.

– Можно и так сказать, – усмехается краешком губ. И ведь не собирается даже развивать тему.

Вздохнув, я отожу взгляд и устремляю его на озеро. До чего же красиво. Надо будет сюда с красками и мольбертом наведаться, если будет такая возможность.

– Спасибо, что показали это место. Мне очень понравилось.

– Не за что, Мия. Ты очень щедро поделилась своим восторгом. И меня радует, что ты начинаешь чувствовать этот мир. Он уже не чужой для тебя.

– Почему вы так думаете?

– Это моя земля. Я ощущаю её энергию. И момент, когда ты сроднилась с ней и зачерпнула её, невозможно было не уловить.

Я тоже помню этот момент. Но я и раньше в родном мире бывало останавливалась, застывала, созерцая что-то, любуясь, впитывая в себя красоту окружающего. Правда, никогда это не ощущалось настолько остро. Значит, при этом я ещё и силой подпитывалась? Как интересно. Здорово даже.

И Рок поцеловал меня. Может и привёл меня в это место, чтобы вызвать такую реакцию и подпитаться? Мы ведь об этом договорились. Что я буду его… батарейкой. Свою функцию я выполнила, кажется.

Тогда зачем меня дальше держать на руках? Может у него ещё какие-то нереализованные потребности есть? В обнимашках, например. Мысленно хихикаю, представив, как бедный весь такой грозный и жёсткий адамир всю жизнь страдал от невозможности удовлетворить желание обниматься, без урона своей репутации. 

7.4

– И часто куарды ходят в мой мир? Для чего, если не секрет? – спрашиваю, а сама уже прикидываю, как бы узнать, возможно ли передать послание Ваське. Она же там с ума сходит, бедная моя.

– Не часто на самом деле. Далеко не каждому куарду под силу пройти через портал. Да и сами порталы явление не повсеместное, – начинает объяснять Рок, неспешно шагая рядом. – Причины же у каждого разные. Кто-то из научного интереса, кто-то… чтобы получить то, что у нас запрещено законом, либо недоступно из-за жёстких рамок, регулирующих нашу жизнь.

– Например, – настораживаюсь я.

– Секс, Мия. Тот самый доступный и без обязательств, – хмыкает Рок. – У нас в империи отношения между мужчинами и женщинами довольно-таки жестко регулируются. И чем сильнее род, чем большей силой обладает сам куард, тем больше ответственности он несёт.

От неожиданности данного объяснения я даже останавливаюсь, удивлённо поворачиваясь к адамиру. Неужели у них настолько всё сложно? И это что, получается?

– То есть, куарды к нам… развлекаться с девочками ходят? – по правде сказать, у меня на языке крутится совсем другое определение, но благоразумней этот самый язык прикусить. Правда тут же вспоминается одна конкретная ситуация, имеющая ко мне самое непосредственное отношение. – И мне такой вот ходок попался? Это же… это же… насилие! – вскрикиваю я, чувствуя, как начинаю закипать. Тут, значит нельзя? А у нас можно? 

– Ты уверена? – вскидывает бровь мужчина. – Допустим, в твоём случае многое действительно указывает, что пошла ты недобровольно. Но разве в твоём мире мало таких девушек, которых… привлечь гораздо проще?

– Но вы же сами говорили, что куарды прибегают к стиранию памяти, – прищуриваюсь я, вспоминая всё, что уже слышала от него. Точно что-то такое говорил. 

– Да. В случае необходимости, – абсолютно спокойно отвечает Рок, подступая ближе. Гладит меня по щеке. – Если, например, в куарде заподозрили что-то странное, или заметили необъяснимые способности. Этого требует наш закон. Хранить в тайне наше присутствие. Хотя некоторые умудряются делать это, не прибегая к ментальным воздействиям. Изображают иллюзионистов, – тут он пренебрежительно морщится. – Случайные сексуальные связи с человеческими женщинами не возбраняются. Не одобряются, но не запрещены. Куардам нет необходимости насиловать.

– Почему же со мной так поступили? – вырывается злое.

– А ты оказалась слишком лакомой девочкой, – сообщает он мне хрипло.

– Это звучит, как обвинение, – морщусь с горечью я.

– Нет. Это не так, Мия. За таких, как ты, у нас глотки готовы друг другу грызть. И найди тебя кто-то более умный, тебя бы медленно соблазняли, приручали, завоёвывали доверие, – вкрадчиво произносит Рок, снова склоняясь к моим губам.

И столько магнетизма в его тёмном взгляде, столько обещания в каждом слове, что моё глупое сердце пропускает удар. Не это ли он делает со мной? Медленно соблазняет…

– Для чего? – сипло выдыхаю, находя в себе силы увернуться от поцелуя. О нет, мне соображать надо. А силой я уже поделилась, он ведь сам сказал.

– Чтобы сделать своей, – мужские губы вместо моих губ касаются щеки, скользят к виску. 

– Зачем? Вам ваших куардес не хватает? – не прячу своего возмущения, упираясь ладонями ему в грудь. Интересно, он тоже на Землю за сексом ходил? И почему меня злит одна только мысль о Роке, снимающем девок где-то в клубе? Или в любом другом месте. Любых девок. Не хочу об этом думать. Не хочу думать, что может означать моя злость.

Адамир уступает, отпуская меня. Ещё и смеётся. А потом берёт за руку и ведёт дальше.

– У куардес, как ты говоришь, свои преимущества. А у тебе подобных свои. Кому-то твои особенности не принесут особой пользы. А для некоторых куардов ты – бесценна.

Он уже не первый раз называет меня так. Не верится мне вот ни капли. Ну чем я бесценна? Всё это больше похоже лишь на красивые слова. И не нравится мне себя таковой считать. Неприятностями попахивает, если это действительно так. Бесценным вряд ли дают спокойно жить. 

– Это для каких же куардов? – я пытаюсь освободить руку, но это гиблое дело. Рок держит крепко.

– Для сильных, Мия. Для тех, кому почти нереально найти себе пару, способную без ущерба для себя выдержать слияние и принимать силу своего мужчины после. Для таких, как наш император, например. Или некоторые адамиры.

У меня по спине пробегает неприятный холодок. Предчувствие неприятностей становится ещё ощутимей. И хочется расспросить поподробнее, и страшновато что-то. Но я ведь должна понимать, чего мне ожидать в этом мире. Собираюсь с мыслями и:

– Ты же не только об этом хотела меня спросить, – ловко меняет тему адамир. – Когда начала разговор о своём мире. Я ведь прав?

– Вы меня сейчас читаете? – бросаю на него подозрительный взгляд.

– Нет, – и тут же откровенно прибавляет. – Почти. Твои эмоции очень яркие в своей энергетике. Я даже догадываюсь о чём ты хочешь, но боишься спросить. Кое-что из твоих воспоминаний и мыслей я прекрасно помню.

– Не то, чтобы боюсь… – тяну я, снова ошарашенная его сбивающей с ног прямолинейностью.

– Но опасаешься, – понимающе кивает он. – О сестре, я так полагаю? О ней ты настолько беспокоишься?

Мне остаётся лишь поражённо кивнуть.

– У порталов есть одно интересное свойство, – Рок говорит задумчиво, слишком ровно. – Если их случайно находят люди, то потом даже не могут вспомнить, что видели на самом деле.