Взрывное дельце

* * *

А вот еще один, – сказал Смедли Фейвершем. В ночном небе разверзлась дыра. В ореоле разрядки радиации Черепкова червоточина расширилась, и возник прибывающий транспорт. Такого Смедли Фейвершем никогда прежде не видел, однако тотчас распознал в нем машину времени. – Впечатляющая конструкция, – сообщил он вслух самому себе. – Каплевидный корпус для снижения сопротивления потока времени. Эффективное размещение доплеровских компенсаторов. Квантумные экраны образуют конфигурацию и оригинальную, и изящную. Прелестный образчик хронодинамики.

Говоря это, Смедли Фейвершем поглядывал вверх, потому что червоточина, обеспечивавшая машине времени канал проходимости, зависла в двадцати метрах над землей. А потом, когда аппарат завершил свой путь по червоточине и вышел в обычное пространство-время, то камнем рухнул вниз, вернее сказать, упал, как метеорит. Не вертикально, а под углом, определенным траекторией сквозь пространство-время относительно вращения Земли.

С безопасного расстояния Смедли Фейвершем наблюдал, как машина времени врезалась в бледный песок пустыни в Нью-Мексико, оставляя за собой широкую борозду. От удара сместился доплеровский компенсатор на правом борту, и тут же позади протянулся шлейф обломков. Точно плоский камешек, скачущий по воде, машина подпрыгнула и снова упала, опять подпрыгнула и вновь упала... и пропахала глубокую канаву в песке. Наконец, с финальным грохотом она в заключительный раз взметнула песок пустыни, перевернулась и застряла в бархане кормой вверх.

– Ух ты! – сказал Смедли Фейвершем. – Здорово тряхнуло, как пить дать!

Он выждал минуту на случай, если машина времени запылает, или наводнит все вокруг поляризованными тахионами, или взорвется, превратившись в сверхгорячее плазменное облако альфа-частиц, или выдаст еще что-нибудь занятное. Однако ничего не произошло, и определитель радиации на поясе Смедли не затуманился, а потому он неторопливо направился к разбитому аппарату.

Рубка под защитным куполом уцелела, и кто-то (или что-то) скребся там, пытаясь выбраться наружу. Смедли определил запасной выход и нажал на кнопку, светя фонариком в глубь рубки. Зашипел, вырываясь наружу, воздух; из останков машины времени выбрался человек.

– Спасибо, мистер, – поблагодарил хрононавт, огибая обломки. Он заморгал и заслонил глаза от света фонарика. – Рад познакомиться. Том Завтр.

– Само собой, – сказал Смедли Фейвершем, умевший на слух узнавать фальшивые имена. Но невежливо обвинять человека во лжи, тем более, если он действительно врет. Ладно, пусть будет Том Завтр.

В рубке на контрольной панели лежал оплавленный комок металла, в котором Смедли Фейвершем распознал хроновратный векторный индикатор, восстановлению явно не подлежащий. Том Завтр поглядел туда же и вздрогнул:

– Вот что, дружище, – обратился он к Смедли слишком уж небрежным тоном, – вы, случаем, не знаете, где я?

– Странный вопрос, – ответил Смедли Фейвершем. – Эта куча утиля – явно машина времени... то есть прежде была таковой, так что ваше желание узнать свое местонахождение – всего лишь уловка, чтобы выведать свое времянахождение.

Том Завтр виновато покраснел.

– Как вы...

– Расслабьтесь, – сказал Смедли Фейвершем. – Я тоже путешественник во времени. Ну а теперь ответ на ваш вопрос: вы прибыли в ту самую точку пространства-времени, каковая, полагаю, и была пунктом вашего назначения. Сегодня ночь второго июля одна тысяча девятьсот сорок седьмого года; мы находимся в пустыне Корона в двух милях к западу от Росуэлла, штат Нью-Мексико.

Потерпевший крушение хрононавт посветлел.

– Значит, я все-таки добрался! – Том Завтр оценивающе покосился на Смедли Фейвершема. – Итак, вы тоже путешественник во времени? Ну, значит, вы вчерашнули в Росуэлл именно в эту ночь, чтобы увидеть то же, что и я. – Том Завтр обозрел окрестности. – Вроде космолет еще не приземлился.

– Чего-чего? – осведомился Смедли Фейвершем.

– Ну, летающая тарелка, НЛО, – пояснил Том Завтр. – Черт, кто же не знает, что космолет, набитый инопланетянами, разбился при посадке в пустыне вблизи Росуэлла, штат Нью-Мексико, второго июля одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. У нас имеются голограммы всех главных исторических событий...

– Имеются? У нас? – переспросил Смедли Фейвершем. – Ах, извините! Я понял, о чем вы. Значит, вы из альтернативного будущего, в котором путешественники во времени отправлялись в прошлое и визуально фиксировали исторические события, предшествовавшие открытию хронопутешествий. Продолжайте, прошу вас. Том Завтр кивнул и продолжил свой рассказ:

– Как я упомянул, у нас имеются голограммы практически всех значительных событий, имевших место в былом... за исключением росуэллского крушения летающей тарелки. Ну, я и решил вчерашнуть в ночь катастрофы и отснять инопланетян. Настроил свой хроновратный контроль таким образом, чтобы оказаться за час до аварии и успеть настроить камеры. – При этих словах Том Завтр устремил унылый взгляд на еще один оплавленный комок металла внутри его погибшей машины, который прежде был фиксатором трехмерных изображений.

– Возможно, ваш хронокалибратор имел какой-нибудь дефект, – предположил Смедли Фейвершем. – Вот и объяснение, почему хронолет реализовался в двадцати метрах над пустыней, а не на песках. Может, вы забыли учесть расширение Вселенной.

– Черт, мистер, я ведь не какой-то там хроносалага. – Углядев по соседству муравья, который полз по сухому песку пустыни, Том Завтр прицелился и смачным плевком уничтожил насекомое – поступок, который (во всяком случае теоретически) должен был необратимо изменить ход истории. – Когда я набирал координаты Росуэлла в одна тысяча девятьсот сорок седьмом году, то ориентиром выбрал гравитационный колодец Земли.

– Самое оно, – похвалил Смедли Фейвершем. – Но тем не менее что-то вы же сделали не так, если появились в пространстве-времени в точке на двадцать метров в стороне от пункта назначения, причем по вертикали... Минуточку! – Смедли прищелкнул пальцами, будто его осенило. – До меня только сейчас дошло. Росуэлл! Нью-Мексико!

– Ну и что?

– Разве вы не сверились с историческими картами этого участка пространства-времени? – спросил Смедли Фейвершем. – Нью-Мексико, год одна тысяча девятьсот сорок седьмой: лос-аламосский ядерный центр примерно в полутораста милях от места, где мы с вами находимся. А еще ближе с юга – стартовая позиция ракет на полигоне Уайт-Сендс.

Том Завтр заморгал.

– И что?

– Неужели неясно? Все эти ядерные испытания и атомные взрывы, уж конечно, засыпали данную область пространства-времени тахионовыми осадками, – объяснил Смедли Фейвершем. – В этой части потока времени всегда существует опасность навигационной ошибки. – При этих словах Смедли Фейвершем вытащил из своего пояса карманный проектор искривлений и принялся набирать команды на его панели (то есть на панели проектора, а не пояса).

– Собственно говоря, потому-то я и нахожусь здесь, – объяснил Смедли Фейвершем промахнувшемуся во времени собеседнику. – Хронокомиссия подрядила меня установить предупредительный буй для всех хрононавтов, пытающихся посетить Росуэлл, штат Нью-Мексико, второго июля одна тысяча девятьсот сорок седьмого года

На лице Тома Завтра отразилось мгновенное облегчение.

– Мне здорово повезло, мистер, что я вас встретил. Когда мой хронолет гикнулся, я решил, что застряну в этом веке. Когда будете возвращаться в свое время, может, подбросите меня в нужный пункт?

– Я сделаю кое-что получше, – пообещал Смедли Фейвершем – Верну вас на пять секунд перед пунктом вашего отбытия. Ведь верни я вас в точный момент, замкнутая петля причинности вынудит вас повторить...

– Не надо! – Том Завтр вздрогнул.

Смедли Фейвершем нажал кнопку «вход» на детекторе искривлений. Мгновенно прямо перед ним в пространстве-времени возникла червоточина. Ось ее была вертикальной: он мог войти в ее отверстие, словно во врата времени, каковыми, собственно, она и была.

– После вас, – любезно сказал Смедли Фейвершем.

– Погодите-ка, – сказал Том Завтр, сверившись с приборчиком на запястье. – Нельзя ли чуть подождать? Инопланетный космолет должен вот-вот появиться. Я провчерашил в одна тысяча девятьсот сорок седьмой год, чтобы воочию увидеть знаменитое росуэллское крушение космолета, и мне очень не хочется отбыть, так и не...

Смедли Фейвершем сочувственно прищелкнул языком.

– Значит, вы не поняли?

– Не понял чего?

Смедли Фейвершем широким жестом обвел пустыню.

– Взгляните туда, куда упала ваша машина времени. Видите широкий кратер, образовавшийся от удара? Взгляните на обломки вашей машины времени, куски металла и обрывки синтетических материалов, не известных инженерам и металлургам этого столетия Фрагменты контуров, слишком сложных, чтобы в них могли разобраться ученые двадцатого века. Неужели вы не понимаете, что вы сотворили? Хрононавт пробулькал что-то невнятное.

– Это одна тысяча девятьсот сорок седьмой год, – напомнил Смедли Фейвершем, – самое начало помешательства на летающих тарелках. Когда офицеры с холлоуменской базы ВВС доберутся сюда через несколько минут, они найдут вашу поврежденную машину времени и придут к заключению, что это обломки инопланетного космолета.

Том Завтр снова булькнул, перебулькнул и пробормотал:

– Вы полагаете, что я...

– Вот именно вы, – кивнул Смедли Фейвершем. – Это же хрестомадискетный пример Парадокса Вызывания. Отправившись в прошлое, чтобы стать очевидцем исторически зафиксированного события, вы его сами и вызвали. Вы стали причиной события, ради которого сюда отправились! Дошло? Крушение так называемого росуэллского космолета – это крушение вашей машины времени

Лицо хрононавта одновременно покраснело от смущения и полиловело от гнева.

– Но.., но... – брызгал слюной Том Завтр, – все исторические дискеты утверждают, что на месте гибели росуэллской летающей тарелки были найдены трупы инопланетян!

Вновь Смедли Фейвершем обвел рукой пустыню

– Где же они?.. Совершенно очевидно, что исторические источники могут содержать ошибки.

Лицо Тома Завтра отразило разочарование и стыд.

– С тех пор как я мальчишкой узнал про росуэллское крушение летающей тарелки, я мечтал только об одном: отвчерашить в год одна тысяча девятьсот сорок седьмой и увидеть это воочию – Он покачал головой и превозмог рыдание. – И вот я узнаю, что всему виной моя собственная машина!

– Что же, бывает, – прокомментировал Смедли Фейвершем. – Вы не первый хронопрыгунчик, вызвавший историческое событие, которое хотел понаблюдать. Я как-то провчерашил аж во Францию семнадцатого века только для того, чтобы познакомиться с человеком, которого называли Железная Маска... Но когда оказался там, то не сумел снять шлем – даже лицевую заслонку поднять не смог.

Том Завтр перестал всхлипывать и вскинул голову.

– Что же произошло?

– Неважно, – сказал Смедли Фейвершем – Просто замечу, что французскую кухню восхваляют совершенно незаслуженно. Во всяком случае, если судить по кухне Бастилии... Однако нам пора отправить вас восвояси.

– Может, приберемся здесь? – спросил Том Завтр, хмуро глядя на длинную гряду обломков, которые еще недавно были его хронолетом. – Законы, регулирующие путешествия во времени, запрещают оставлять мусор в чужих столетиях.

– Вы забыли! – напомнил Смедли Фейвершем – Этот мусор мы должны оставить, чтобы офицеры с базы ВВС смогли его найти. Иначе каким образом в исторических анналах появятся сведения о том, что под Росуэллом второго июля одна тысяча девятьсот сорок седьмого года брякнулась летающая тарелка?

– Верно. – Том Завтр расправил плечи. – Что ж, я готов вернуться в свой собственный век.

Смедли Фейвершем нажал кнопку проектора искривления. Червоточина в пространстве-времени – которая в течение этой беседы тихонько занималась своим делом, втягивая молекулы воздуха в свой ненасытный вихрь – теперь заскользила над песком туда, где стоял Том Завтр. Он глубоко вздохнул и вошел в червоточину. На втором шаге его лицо внезапно исказилось.

– Э-эй, погоди! – завопил он в ужасе. – Это же не мой век. Это.

– Прощай, простофиля! – сказал Смедли Фейвершем. Раздался хлюпающий звук, и парадокс пространства-времени всосал Тома Завтра. На миг пустыню огласил его вопль – и тут же оборвался.

Весело насвистывая, Смедли перестроил траекторию своей червоточины, расширил входное отверстие так, чтобы оно охватило все обломки машины времени, а также порядочное количество песка и воздуха. Все эти физические тела исчезли в червоточине по тем же самым координатам пространства-времени, по которым Смедли Фейвершем спровадил Тома Завтра.

– Аккуратность – великое дело, – сказал Смедли Фейвершем и отключил проектор искривлений. Еще раз оглядевшись для страховки, Смедли исчез.

И тут же вернулся.

Вернее сказать, он зримо повторился. Смедли Фейвершем возвратился во времени и пересек свою собственную линию в точке, на десять секунд предшествовавшей прибытию машины времени Тома Завтра. Но Смедли весьма тщательно позаботился о том, чтобы достичь этой точки по другому вектору пространства-времени и сосуществовал с самим собой не долее одного квантового мгновения. Цикл повторился.

– А вот еще один! – воскликнул Смедли Фейвершем.

В ночном небе разверзлась дыра. В ореоле разрядки радиации Черенкова червоточина расширилась, и возник прибывающий транспорт. Такого Смедли Фейвершем никогда прежде не видел, однако тотчас распознал в нем машину времени.

На этот раз она оказалась явной самоделкой, собранной в гараже. Ей недоставало изящества обтекаемой формы и хронодинамичности хронолетов заводской сборки. Регулировочная решетка Гейзенберга выглядела скрепленной пластырем. Смедли Фейвершем презрительно фыркнул.

– Ну просто набор «Сделай сам»! – сказал он брезгливо. – Видимо, из какой-нибудь альтернативной линии времени, где принципы динамики искривления полей известны всем и каждому, так что любой умелец с набором «Лего» и горсточкой тахионов может шляться по времени. Бр-р!

В этот миг ореол Черенкова померк, и машина времени вошла в обычное пространство-время. К несчастью, вошла она в него вверх тормашками, примерно в тридцати метрах над пустыней в Нью-Мексико и на десять метров выше точки в пространстве-времени, в которой появился хронолет Тома Завтра, а также несколько левее.

Перевернутая вверх тормашками машина времени с силой врезалась в песок, разбрасывая во все стороны обломки. Самый большой из них был явно рубкой, Смедли Фейвершем неторопливо направился к ней. И тут внезапно под шипение чего-то невидимого рубка извергла кресло. Направив луч фонарика вертикально в ночное небо, Смедли следил, как над креслом развернулся парашют и пилот стал плавно спускаться на песчаный бархан росуэллской пустыни.

На парашютисте был серебристый костюм в обтяжку, смахивающий на космический скафандр, нарисованный подростком.

Смедли Фейвершем подошел к бархану, когда заблудившийся хрононавт принялся складывать парашют. На скрип песка под подошвами небесный ныряльщик стремительно обернулся. Новоприбывший прыщавый мальчишка уставился на Смедли Фейвершема с глубочайшим подозрением.

– Вы кто? – грозно спросил юный хрононавт. – Дайте-ка, я сам соображу. Вы из ЦРУ. Вы не в форме, так что не из ВВС. Погодите! Я знаю, кто вы! – Он оглядел Смедли с ног до головы с выражением величайшего презрения. – Вы Человек в черном!

– Кто? Я? – Смедли скромно обвел взглядом свой костюм. – Собственно говоря, он, скорее, розово-лиловый в клеточку с искрой. А я Фейвершем, Смедли Фейвершем. А ты?

– Не притворяйся, будто не знаешь, кто я, – сказал несовершеннолетний хронопрыгунчик. – Да у вас на меня наверняка целый засекреченный файл! Свою личность я сохраню в тайне. Ты можешь называть меня агент Шва.

– Ну, если надо... – промямлил Смедли Фейвершем.

– Я знаю, зачем вы здесь, – обвинил его Шва. – Это по вашей милости моя машина вывалилась из искривления вверх тормашками. Вы наверняка повредили мой хронолет для выполнения своей миссии.

– Прошу прощения? – Смедли Фейвершем рассеянно посмотрел на него. – Какой еще моей миссии?

– Тебя послали засекретить падение росуэллского космолета и вскрытие трупов, – малолетний Шва выхватил собственный фонарик и пыхнул им в лицо Смедли. – Что ты сделал с Амелией Эрхарт*? [ * Американская летчица, noставившая в 20-30-х годах несколько рекордов и пропавшая без вести в южной части Тихого океана при попытке совершить в одиночку кругоcвeтный перелет]

– Ну, она...

– Не лги мне! – проговорил Шва с тем жгучим нравственным негодованием, на какое только способен прыщавый подросток в дешевой подделке под космический костюм. – Росуэллский космолет разбился ночью второго июля одна тысяча девятьсот сорок седьмого года, то есть день в день через десять лет после того, как Амелия Эрхарт в последний раз вышла на радиосвязь. Совпадение? Ха! Не думаю! Ты из пятьдесят первой зоны?

– Нет, я сам по себе, – сказал Смедли Фейвершем... хотя в этот же самый момент в абсолютно другой линии времени Том Завтр услышал от него, что он работает на некую Хронокомиссию. – Я независимый исследователь.

– Вранье! – рявкнул агент Шва. – На правительство работаешь. Все официальные лица врут и не поперхнутся.

У Смедли Феивершема имелось собственное мнение о правительстве, однако подобное обобщение показалось ему несправедливым.

– Погоди, сынок. Так уж и все официальные лица врут?

– Все, кроме ДФК, – на мальчишеской физиономии агента Шва между прыщами появилось благоговейное выражение. – Джон Ф.Кеннеди знал правду. И никогда не врал американскому народу.

– Конечно-конечно! Слишком уж он был занят, щекоча миндалины мафиозным девочкам в спальне Линкольна, – сказал Смедли Фейвершем, который в течение одного из своих предыдущих шляний по времени побывал в указанном времени и месте. – Послушай, малыш, ты, очевидно, продукт какого-то сверхпросвещенного, квазиутопического общества в далеком-далеком будущем, так что я тебе откроюсь: я тоже путешественник во времени.

Подросток покосился на Смедли Фейвершема сначала одним глазом, потом сразу двумя.

– Вы... вы?

– Вот именно, – подтвердил Смедли Фейвершем. – Теперь, когда путешествие во времени стало доступно любому сопляку с... кхе-кхе... Я хотел сказать, что теперь, когда путешествие во времени доступно любому любознательному человеку, почему ты полагаешь, что тебе одному пришло в голову узнать, что же на самом деле произошло в пустыне вблизи Росуэлла, штат Нью-Мексико, в ночь второго июля одна тысяча девятьсот сорок седьмого года?

– Точно! А я и не подумал! – Агент Шва почесался и прищурился сквозь сумрак на то, что его окружало. – А тогда почему же, кроме нас с вами, никого нет? В моей линии времени столько людей интересуются росуэлловским падением космолета!

– Может, они остались дома, потому что уже знают правду, – высказал предположение Смедли Фейвершем. – В моей линии времени точно установлено: никакой космолет под Росуэллом не терпел аварии. Никаких инопланетян, а значит, и вскрытий. – Смедли Фейвершем провел лучом своего фонарика по шлейфу обломков, оставленных машиной времени агента Шва. – Видишь, малый, что натворила твоя машинка? Отпечаток в песке, где что-то свалилось с неба. Загадочные конусы, неизвестные материалы. Когда офицеры пятьсот девятой эскадрильи бомбардировщиков явятся сюда выяснять... Ну, ты, конечно, все понял. Крушение так называемого росуэллского космолета – это авария твоей машины времени.

– Нет! Вранье! – запротестовал Шва, а Смедли Фейвершем хладнокровно извлек из кармана свой портативный проектор искривлений и набрал ряд команд. – Вы наверняка участник засекречивания! На спор, вы забрали... Эй, что это вы делаете?

– Ничего особенного, – сказал Смедли Фейвершем, успевший открыть в воздухе отверстие пространства-времени и теперь расширявший его во врата. – Мне надо вернуться с докладом в штаб. Ты, конечно, меня правильно определил. Мне дали задание забрать отсюда трупы инопланетян.

– А я что говорил! – голос агента Шва зазвенел от торжества. – А когда вы убрали обломки настоящего космолета, то оставили на их месте поврежденный метеозонд для отвода глаз! – Глаза подростка хищно заблестели. – И где же вы все спрятали?

– Вон там, – Смедли Фейвершем небрежно кивнул на висящий в воздухе временной портал. – У меня там полный порядок: и росуэллские раритеты, и видео Большенога, и архивы Элвиса Пресли. Но, естественно, тебе туда нельзя.

– На фиг! – Прыщавый хронопрыгунчик шагнул вперед, бросая вызов Смедли Фейвершему. – Общественность имеет право знать! Правду не скроешь!

Победно ухмыляясь, агент Шва отпихнул Смедли и прыгнул мимо него в портал пространства-времени. Мгновенно самодовольная улыбка преобразовалась в панический ужас.

– Вы мне соврали! – взвизгнул малолетний хрононавт, молотя кулаками по смыкающемуся вокруг него отверстию червоточины. – Тут ничего нет, кроме...

С легким подобием рыгания вихрь пространства-времени исчез. Протесты его невольного пассажира оборвались на полувопле.

– Я думал, он никогда отсюда не уберется, – проворчал Смедли Фейвершем, вновь открывая червоточину. Бодро насвистывая еще не написанную мелодию – хит из мюзикла, который прогремит на Бродвее в 2637 году н.э., в том самом, когда «Кошки» наконец не возобновятся на Бродвее, – Смедли Фейвершем расширил вихрь своей червоточины, пока она не поглотила обломки машины времени агента Шва. Все они, включая обрывки пластыря, отправились по тому же адресу в пространстве-времени, по которому отбыл агент Шва. Разумеется, это была та же временная точка, куда перед тем Смедли Фейвершем отправил Тома Завтра с его машиной времени и несчетное число других путешественников во времени вместе с обломками их аппаратов... Всех, кто провчерашил по своим линиям времени с целью установить, что же на самом деле произошло в росуэллскои пустыне в эту роковую ночь в одна тысяча девятьсот сорок седьмом году. Смедли Фейвершем взглянул на часы и зевнул.

– Пожалуй, дождусь еще одного, да и закончу на сегодня, – решил он. – Вернусь за следующей партией как-нибудь в другое время... Хо-хо! Конечно, я хотел сказать «в то же самое время», – и Смедли Фейвершем весело посмеялся своей оговорке. Ведь суть в том и заключалась, что Смедли мог провчерашить во 2 июля 1947 года в любое время, когда ему приспичит, из любого пункта отправления.

И вот снова Смедли Фейвершем озаботился не пробыть возле самого себя долее одного квантового мига: шагнул назад во времени, затем вернулся в то же самое здесь-и-теперь опять-таки с нового направления.

– А вот еще один, – сказал Смедли Фейвершем. Вновь в ночном небе разверзлась дыра. Вновь возник ореол разрядки радиации Черенкова по мере расширения разрыва пространства-времени, и в нем появилось нечто из когда-то.

Однако на этот раз червоточина выплюнула не машину времени, а человеческую фигуру. Несказанно прекрасная женщина, одетая в плотно облегающую черную форму. На левой стороне ее впечатляющей груди поблескивала небольшая серебряная бляха – изображение весов пересекало изображение песочных часов. Весы Правосудия и Пески Времен.

– Чтоб им! Хронополиция! – сказал Смедли Фейвершем, сунул руку за пояс и молниеносно извлек портативную заглушку частот пространства-времени. Еще молниеноснее поставил заглушку на максимум рассеивания. Но хроноконстебль женского пола выхватила свой собственный прибор, набрала несколько команд, которые надежно закрепили червоточину в фокусе вектора данного пространства-времени. Смедли беспомощно наблюдал за дамой, пока она перенастраивала пространственные координаты червоточины так, что червоточина опустилась на уровень поверхности песка, позволив женщине изящно выйти из портала, который тут же исчез у нее за спиной. В отчаянной попытке скрыть свои преступные деяния Смедли Фейвершем запихнул заглушку назад в свой упоминавшийся выше пояс как раз в тот момент, когда несказанно прекрасная женщина широким шагом направилась к нему по песку штата Нью-Мексико.

– Ну-ну, да это же Смедли Фейвершем, межтысячелетний хроноконтрабандист! – заявила она. – У тебя из-за пояса как будто торчит заглушка частот пространства-времени, или ты до такой степени возрадовался при виде меня?

– Э... о... собственно говоря, и то, и другое, – сказал Смедли Фейвершем с притворной радостью. – Ну-ну! – добавил он совсем уж елейно. – Да никак это моя супернемезида Джули-Энн Каллендер из Парадокс-Патруля! Как поживают ваш братец Григорян и ваш дядюшка Нуга?

– Прекрасно, благодарю, – сказала Джули-Энн Каллендер, вынимая сверкающие наручники. – Мой брат патрулирует триасскую зону. А мой дядя – чья фамилия, кстати, не Нуга, а Ньюгейт, как название старинной лондонской тюрьмы – только что переведен с повышением в отдел сыска. Теперь ему потребуются костюмы для каждой эпохи его участка, чтобы затеряться в толпе туземцев, но дядя Ньюгейт любит трудности

Она поиграла наручниками и с вожделением уставилась на запястья Смедли Фейвершема.

– Может, расскажешь мне, что ты делаешь в Росуэлле в одна тысяча девятьсот сорок седьмом году?

– А я все думал, зачем это вы здесь, – ответил Смедли. – Уступаю свою очередь даме.

– Можно и так. – Джули-Энн Каллендер засунула наручники за пояс своей плотно облегающей формы и откуда-то извлекла записную карточку. Включила текст на миниатюрном дисплее и справлялась с ним все время, пока говорила со Смедли Фейвершемом – Мы получаем сообщения о постоянных нарушениях пространства-времени с такими вот координатами: две мили к западу от Росуэлла, штат Нью-Мексико, в ночь на второе июля одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. По неизвестной причине разные путешественники по всему тысячелетию то и дело конвергируют именно в этой точке... а затем бесследно исчезают. Полагаю, ты об этом ничегошеньки не знаешь, так?

– Я сама невинность, – сказал Смедли Фейвершем.

– Ну конечно, конечно, – согласилась Джули-Энн Каллендер. – Я в управлении почитала твое досье. Такого заядлого хрононавта поискать! Ты наоткрывал сувенирных киосков во всех точках, включенных во все популярные хронотуры. – Она сверилась с дисплеем. – Тут указано, что ты открыл сувенирный киоск на борту «Титаника» в одна тысяча девятьсот двенадцатом году, другой – в римском сенате на мартовские иды сорок четвертого года до Рождества Христова, а еще один – в театре Форда в одна тысяча восемьсот шестьдесят пятом году* [* Убийство Авраама Линкольна]. Ты продаешь бинокли хронотуристам на травянистом пригорке около Дили-Плаза в одна тысяча девятьсот шестьдесят третьем году, и ты же – гид трехдневного тура «Распятие». – Тут Джули-Энн Каллендер взглянула на дисплей и присвистнула. – Э-эй! Из управления мне как раз сообщили, что тебя видели под герметическим куполом на Луне в июле одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, где ты был гидом хронотуров, приуроченных к посадке «Аполлона-11». Тут сказано, что ты продаешь обломочки лунного модуля как сувениры.

– Да неужели? – спросил Смедли Фейвершем с искренним изумлением. – До этого я еще не додумался... однако теперь явно продетерминировано, что я этим займусь. Одно из преимуществ путешествий во времени: я могу управляться со всеми моими предприятиями в разных эпохах одновременно. В любом случае, Джули, жандармша моя, ни единое из моих деловых начинаний не нарушило континуума пространства-времени, а потому вы не можете вменить мне хоть такусенькое хронопреступление.

– Возможно, – признала Джули-Энн Каллендер. – Но я получила приказ разобраться с хроновратными сдвижками в Росуэлле одна тысяча девятьсот сорок седьмого года, и на что хочешь поспорю, что без тебя тут не обошлось.

– Бесспорно! – Смедли Фейвершем провел рукой по поясу и прочистил горло. – Когда я увидел статью в киберкомиксе о предполагаемом крушении летающей тарелки под Росуэллом в указанном году, я сообразил, что множество хронотуристов пожелают присутствовать при этом событии. Кто откажется уплатить кругленькую сумму за место в первом ряду, чтобы посмотреть, как гикнется подлинный чужеземный корабль? Вот я и вчерашнул сюда, чтобы определить возможности для хронотуров. Но, прибыв, обнаружил, что под Росуэллом никакой космолет никогда не разбивался. А раз нет космолета, то нет ни обломков, ни трупов. Нет даже проткнутого метеозонда

– И никаких паранормальных явлении? – спросила Джули-Энн Каллендер.

– Этого я не утверждал, – сказал Смедли Фейвершем – Вместо обломков космолета я обнаружил нескончаемую череду путешественников во времени, свихнувшихся на НЛО. Они все до единого бодро отвчерашнились из разных тысячелетий и конвергировали на одни и те же координаты пространства-времени – две мили к западу от Росуэлла в ночь второго июля одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. Все они прибыли поглазеть на не имевшее место крушение никогда не существовавшего космолета.

– Ага! – сказала представительница хронопорядка. – Могу догадаться, что произошло потом. Ты настроил свою диапазонную заглушку так, чтобы их хронолеты материализовались в воздухе. И не стыдно?

– Виноват, – согласился Смедли Фейвершем. – Эту идею подсказал мне береговой пират в Корнуолле восемнадцатого века. Он продемонстрировал мне, как он со товарищи зажигал сигнальные костры, чтобы торговые суда натыкались на рифы...

– Но прямой грабеж не в твоем духе, Смедли. Что ты сделал со всеми этими путешественниками, пытавшимися навестить Росуэлл, штат Нью-Мексико, второго июля одна тысяча девятьсот сорок седьмого года?

– Ни за что не скажу, – заявил Смедли Фейвершем и небрежной походкой начал удаляться от нее, напевая бесхитростный мотивчик, – дум-ди-даб, дум-ди-ди...

– Выкладывай, Фейвершем, – гаркнула хроноконстебльша, и ее контральто утратило сочувственность доброго следователя. – Или мне надеть на тебя наручники?

– Дум-ди... а это может быть интересно, – сказал Смедли Фейвершем, изменив направление на небрежном полушаге, так что оказался достаточно близко от длинных рук и божественных бедер блюстительницы закона.

– И еще как! – Джули-Энн Каллендер сунула руку за корсаж своей плотно облегающей формы и извлекла кубический предмет – весь в мерцающих многоцветных огоньках. Лампочки были настроены активизироваться в прошлом и будущем, но оставаться отключенными в настоящем. Это означало, что элементы питания сигнального прибора были заряжены бесконечно, поскольку в любое данное «сейчас» сигнальный прибор неизменно оказывался отключенным.

Каллендер включила свой предупредительный буй и тщательно закрепила его так, чтобы он занимал неподвижную позицию в потоке пространства-времени.

– Ну вот! Если еще какие-нибудь хронотуристы попытаются прибыть по данному вектору, они будут предупреждены.

– Нечестно! – возразил Смедли Фейвершем. – Мне необходим постоянный приток путешественников во времени! Я отсылаю их, а также обломки их хронолетов назад в...

– Да? – подтолкнула его патрульная Каллендер. Ее пальцы выжидательно застыли над записной карточкой, готовые мгновенно внести в нее полный текст признания Смедли Фейвершема. – Ты говоришь?..

– Дум-ди-даб... – замурлыкал Смедли Фейвершем. – Дум-ди-ди... Каллендер убрала записную карточку.

– Послушай, Смедли, мы оба знаем, что я могу вернуться в управление, подключить тебя к хронослежке и последовать за тобой от этих координат назад и вперед, пока не выясню, что ты затеял. Давай так: ты сообщаешь мне, что сделал со всеми росуэллскими путешественниками во времени, а я умалчиваю об этом в отчете.

– Ну, ладно! – Смедли Фейвершем бросил последний жаждущий взгляд на ту часть облегающей формы Джули-Энн Каллендер, куда она засунула наручники, и начал свою исповедь. – Когда я в первый раз услышал про росуэллскую катастрофу космолета, один из киберкомиксов упомянул такое же загадочное происшествие на несколько десятилетий раньше. – Смедли сверился с индикатором дат на своем поясе. – Оно имело место в семь часов семнадцать минут утра по местному времени тридцатого июня одна тысяча девятьсот восьмого года – в глухомани, известной как Тунгуска, Сибирь.

– Задержись на этой мысли, детка. Пока я не загляну в архив Парадокс-Центра. – Джули-Энн Каллендер засунула руку за корсаж своей формы и извлекла на свет еще одну записную карточку, набрала на ней несколько команд, а затем посмотрела на дисплей.

– Хм-м-м... Согласно этим данным тунгусское происшествие было необъясненным взрывом в воздухе в десяти километрах над земной поверхностью, который повалил сибирскую тайгу на площади в две тысячи двести квадратных километров. Мощность взрыва была равна взрыву двадцати мегатонн динамита, и он был зафиксирован сейсмографами в Лондоне и Нью-Йорке. – Патрульная Каллендер присвистнула от удивления. – Ого-го! Тот еще взрывчик.

– Вот именно, – подтвердил Смедли Фейвершем. – И тунгусское происшествие так и не получило объяснения. Ни кратера, ни каких-либо обломков обнаружить не удалось. Само собой, гипотез о причине взрыва набралось хоть отбавляй: болид, комета, черная дыра. Самая популярная среди них предполагает, что чужой космолет потерпел аварию. Прежде чем корабль взорвался, экипаж попытался совершить посадку в одной из самых безлюдных областей Земли. Это объясняет, почему тунгусский взрыв, который мог уничтожить любой из самых больших земных городов, произошел над глухоманью. Ну как бы там ни было, а я сообразил, что хронотуристы, желающие присутствовать при гибели космолета под Росуэллом в одна тысяча девятьсот сорок седьмом году, наверняка захотят быть свидетелями тунгусского взрыва в одна тысяча девятьсот восьмом году.

– Логично, – согласилась хроноконстебльша Каллендер. – Но взрыв такой силы...

– Это и подсказало мне мою идею! Однодневная экскурсия в пространство-время по координатам ядерного взрыва чревата значительным риском. Вот тут-то я и усмотрел шанс подзаработать. Послушай, Джули, у тебя же скоро отпуск, верно? Ну-ка, возьми, – и он вручил патрульной цветной голограмм-проспект.

Планируете хроноэкскурсию на Тунгуску? – вопрошал жирно набранный заголовок. – Не шляйтесь во времени в одиночку, рискуя напороться на неприятности. Запишитесь на хроноэкскурсию в хронобюро «Тик-Так» (менеджер С.Фейвершем), и вы станете свидетелем тунгусского взрыва, наслаждаясь комфортом и гарантированной безопасностью в удобном кресле нашего антирадиационного поля. Богатый выбор напитков и блюд, а также сувенирных радиационных жетонов, маек, наклеек на бамперы...

И так далее. Под этим зазывным текстом стоял знак копирайта с датой, которую Джули-Энн Каллендер не сумела разобрать. Она поворачивала голограмм-проспект и так, и эдак, но тут до нее дошло, что дата эта непрерывно меняет годы, так что копирайт возобновляется до бесконечности. Но вот название фирмы-держателя копирайта – «Фейвершем Энтерпрайзис» – оставалось четким и неизменным.

Джули-Энн Каллендер сложила голограмм-проспект и засунула его в наименее интересную часть своей формы.

– Один из твоих способов выколачивать деньги, Смедли?

– Всеконечно! – Смедли Фейвершем скромно потупил очи и принялся изучать свои ногти. – И очень доходный. Благодаря парадоксу в эту самую секунду, пока я стою здесь и разговариваю с тобой в Нью-Мексико одна тысяча девятьсот сорок седьмого года, я провожу экскурсию изнутри антирадиационного поля в Сибири в одна тысяча девятьсот восьмом году. И зарабатываю очень даже недурные мегабабки.

– Не сомневаюсь, – скривилась Каллендер. – Полагаю, я верно поняла суть твоей аферы. Когда какие-нибудь хронотурики решают посетить Росуэлл одна тысяча девятьсот сорок седьмого года, ты сознательно устраиваешь крушение их машин. Застряв в одна тысяча девятьсот сорок седьмом году, лишившись транспорта для возвращения в собственную эру, они оказываются целиком в твоей власти, и ты принуждаешь их записаться в хронотур на Тунгуску в одна тысяча девятьсот восьмом году. Естественно, не бесплатно.

– Ну-у... примерно, – пробормотал Смедли Фейвершем. – Значит, ты разобралась в моей адской комбинации, вывела меня на чистую воду... так почему бы тебе не отправиться выполнять очередное задание в какое-нибудь другое столетие? Разве тебе не поручено спасти Амброза Бирса или совершить еще что-нибудь эдакое?

– Полегче на поворотах, хроносопляк, – осадила его Джули-Энн Каллендер. Одной рукой в перчатке она достала дубинку и резко хлопнула ею по ладони другой руки, вперив взгляд в лоб Смедли Фейвершема, словно высматривая какой-нибудь дефект в конструкции. – Выкладывай, Фейвершем, что ты сделал со всеми этими путешественниками, которых похитил из Росуэлла одна тысяча девятьсот сорок седьмого года?

– М-м-м-м... они затерялись в коридорах времени.

– Не пойдет.

– Ну ладно, – устало вздохнул Смедли Фейвершем. – Когда я в первый раз вчерашнул, ориентируясь на координаты пространства-времени тунгусского взрыва одна тысяча девятьсот восьмого года, я обнаружил, что там ничегошеньки не произошло. Ни кометы, ни астероида, ни черной дыры и, уж конечно, никакого космолета. И, конечно, никакого взрыва. А я не мог продавать билеты на крушение росуэллского космолета, поскольку и его никогда не было. И мне пришла одна мысль...

Джули-Энн Каллендер испустила стон:

– Я, кажется, вижу, к чему она привела!

– Еще бы! – Смедли Фейвершем радостно потер руки. – Когда у меня выпадает свободная минутка, я возвращаюсь в Росуэлл в ночь предполагаемой гибели НЛО и сбиваю еще одну машину очередного из бесчисленных хронопутешественников, которые возвращаются в одна тысяча девятьсот сорок седьмой год, чтобы поглазеть на космолет, которого никогда не существовало.

– И скольких путешественников во времени ты поймал в ловушку? – спросила патрульная Каллендер.

– После пяти тысяч я перестал вести счет, – сказал Смедли Фейвершем самодовольно. – Континуум пространства-времени содержит бесконечное число идиотов, которые свято верят, будто летающая тарелка разбилась в Росуэлле одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. И каждый раз, когда я сажаю на риф очередного олуха, я отсылаю путешественника – вместе с обломками его машины – назад в точку пространства-времени, находящуюся...

– Попробую сама догадаться, – прервала его блюстительница хронопорядка. – Ты посылаешь их в точку на высоте десяти километров прямо над тунгусской глухоманью в семь часов семнадцать минут тридцатого июня одна тысяча девятьсот восьмого года.

Смедли Фейвершем кивнул.

– Но ведь, – продолжала Джули-Энн Каллендер, – поскольку каждый путешественник или путешественница во времени движется через пространство-время по собственному сугубо индивидуальному вектору, то...

Смедли Фейвершем улыбнулся дьявольской улыбкой и помотал головой в знак отрицания.

Джули-Энн Каллендер содрогнулась:

– Погоди-ка! Объединенная физическая масса более пяти тысяч путешественников плюс физическая масса более пяти тысяч машин времени? Но если ты отправил все эти отдельные количества материи для встречи в одной точке пространства-времени, то произойдет...

– Еще как! – воскликнул Смедли Фейвершем. – Всенепременно. Очень-очень мощный взрыв, внушающий благоговейный ужас. Хронотуристы, наблюдающие тунгусский взрыв из безопасного комфорта моего антирадиационного поля, получают за свои деньги сполна. – Смедли Фейвершем утер вспотевший лоб и ослабил пояс. – Теперь, думается, вы меня арестуете за убийство пяти тысяч путешественников во времени.

– На основании чего? – спросила Каллендер. – Хроноубийство не нарушает хронозаконы. Все путешественники во времени отправляются в туры на свой страх и риск. И благодаря закону Бестера любое убийство, совершенное тобой в прошлом или будущем, может изменить только твою линию времени и ничью другую. Собственно говоря, я припоминаю, что ты и я убили друг друга несколько раз в течение наших предыдущих встреч в пространстве-времени. Естественно, ничего личного...

– Ну, разумеется, – кивнул Смедли Фейвершем. – Парадоксное убийство – это не хронопреступление.

– А кроме того, все путешественники, которых ты поубивал, – заключила парадокспатрульная, – были свихнуты на НЛО. Перед ними развертывались безграничные просторы пространства-времени, а они не придумали ничего лучше, как гоняться за трупами инопланетян и высматривать несуществующие летающие тарелки в Росуэлле одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. А уж в чем в чем, но в шайке свихнутых охотников за летающими тарелками континуум пространства-времени нуждается меньше всего.

– Спасибо, лапочка, – сказал Смедли Фейвершем, а его пояс расперло от гордости... или, может быть, разбухание его пояса объяснялось тем, что миниатюрный ядерный реактор в его портативной заглушке диапазонов пространства-времени уже почти достиг критической массы.

– Будь моя воля, Смедли, ты бы за эту работу получил орден. Но решаю не я, а потому... – Ловким движением Джули-Энн Каллендер извлекла наручники и защелкнула на запястьях Смедли Фейвершема.

– Пошли, солнышко, я тебя арестую.

– Но я же не совершил никаких преступлений!

– Может, да, а может, нет, – сказала Каллендер из Парадокс-Патруля. – Но начальник отдела мне не поверит. Поэтому я забираю тебя в Парадокс-Центр, где ты изложишь свои хроноштучки начальству.

– Твое начальство! – съязвил Смедли Фейвершем. – Шайка хрономусоришек! Сидят себе посиживают и жрут «кольца» с кремом.

– Попрошу вас! – сказала патрульная Каллендер с искренне оскорбленным достоинством. – Хотя бы топологию не перевирайте. Не спорю, мы, хронополицейские, действительно едим выпечку в форме замкнутых петель, но это вовсе не тороиды, а скорее, ленты Мебиуса. И кофе мы пьем из бутылок Клейна... В любом случае, Фейвершем, ты арестован. Наверняка найдется хотя бы одно хронопреступление, которое я тебе вменю, пусть это будет самый легонький проступок.

– Живым тебе меня не взять, хрономусорщица! – освободившись от наручников с легкостью необыкновенной, Смедли Фейвершем выхватил протонный бластер и выпустил луч энергии высочайшего напряжения прямо в аппетитную грудь Джули-Энн Каллендер. Она скончалась на месте. Впрочем, это была не Бог весть какая трагедия, поскольку принципы Парадокса гарантировали почти стопроцентную вероятность, что в какой-то будущей точке пространства-времени Джули-Энн Каллендер, целая и невредимая, встретит Смедли Фейвершема. И в следующий раз, когда их пути сойдутся, вполне возможно, скончается Смедли. Либо и он, и она. Либо не он и не она. И т.д. и т.п.

Весело насвистывая, Смедли Фейвершем достал свой карманный ис-кривитель пространства и набрал ряд команд. Тотчас возникла послушная червоточина. Убедившись, что другой конец червоточины выходит в свою обычную точку высоко-высоко в воздухе над Тунгуской в одна тысяча девятьсот восьмом году (он раз и навсегда установил точные координаты на панели скорости), Смедли подобрал бездыханное тело Джули-Энн Каллендер и бросил его в вихрь пространства-времени.

– Я, конечно, извиняюсь, – сказал Смедли Фейвершем, но каждый килограмм физической массы, который я имею возможность добавить к тунгусскому феномену одна тысяча девятьсот восьмого года, ровно настолько же повышает мощность взрыва, делая его более увлекательным для моих клиентов. И ничего личного!

– Совершенно верно, – произнес голос за спиной Фейвершема. Он обернулся точно в тот момент, когда в его подбородок врезался кулак. Да так, что он еле удержался на ногах. – Никаких личных счетов!

Затем, когда Смедли Фейвершем был поднят к червоточине, внутри которой его молекулам предстояло сконвергироваться с молекулами нескольких тысяч предыдущих путешественников для очень-очень мощного взрыва, он напоследок увидел лицо того, кто на него напал.

Свое собственное лицо.

– Ничего личного, – сказал новоприбывший Смедли Фейвершем предыдущему Смедли Фейвершему, поднося свой другой вариант к порталу горизонтальной червоточины. – Из-за предупредительного буя, установленного патрульной Каллендер, неиссякаемый поток жертв времени, прибывавших в Росуэлл одна тысяча девятьсот сорок седьмого года, наконец иссяк. А может быть, люди в будущем все-таки сообразили, что никакой космолет в Росуэлле никогда не разбивался. Как бы то ни было, мне надоело поджидать следующую жертву, а потому я сдвоил след через собственный поток времени и решил использовать тебя. А ты поднабрал веса, Смедли? Как ты сам сказал, каждый лишний килограмм, который я смогу отправить назад во времени на Тунгуску, идет в дело. – Он швырнул свое предшествующее тело в червоточину. – Счастливого приземления в одна тысяча девятьсот восьмом году... и ничего личного!

– Совершенно верно, – произнес голос за спиной нового Смедли. Он обернулся как раз вовремя, чтобы получить по голове ломом, которым размахивал еще один Смедли Фейвершем. – Приветик, старина, – сказало это последнее издание Смедли, подхватывая своего предшественника по Парадоксу и запихивая его в червоточину. – Ничего личного!

– Совершенно верно, – сказал голос за спиной наипоследнейшего Смедли Фейвершема. Он обернулся как раз вовремя, чтобы схлопотать по сопатке увесистой гирей. За миг до того, как его швырнули в червоточину, швыряемый Смедли Фейвершем имел удовольствие увидеть, как еще один Смедли Фейвершем материализовался позади того, который врезал ему по сопатке. А этот Смедли Фейвершем размахивал кавалерийским пистолетом Уэбли-Виккерс.

А за ним уже стоял с пулеметом следующий. А за этим... Ну, достаточно будет сказать, что процессия Смедли Фейвершемов удлинялась и удлинялась по мере того, как он двигался через бесконечно варьирующие серии пространственных векторов и раз за разом возвращался, чтобы столкнуться со всеми предыдущими в одной и той же точке пространства-времени. Каждый очередной Смедли Фейвершем сжимал в руках оружие более грозное, чем оружие его предшественников, и каждый новый Смедли Фейвершем твердо намеревался покончить со всеми прочими Смедли Фейвершемами – и так до бесконечности.

Так оставим их за этим занятием, любезный читатель, и на цыпочках уберемся подальше.