Эзотерик. Вздох

© Дмитрий Горюк, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону

Сколько себя помню, я всегда слышал голоса – то чётко разговаривающие на знакомых и незнакомых мне языках, неразборчиво нашёптывающие, порой истерично визгливые, а порой и вовсе немые, ощущаемые скорее как чужеродные мысли. Обращались ли они напрямую ко мне, комментировали происходящее или же я слышал бессвязный бред – мне они не отвечали. Да это, наверно, и к лучшему. В общем, не буду таить: я шизофреник. Не буйный, слава богу, и чётко понимающий свою проблему.

Но так было не всегда. Точнее не так – я таким был всегда. Диагноз мне поставили только к семи годам. Не то чтобы у нас были проблемы с определением шизофрении в раннем возрасте, но под давлением социума я достаточно быстро понял, что со мной что-то не так. Поэтому ничего удивительного в этом нет. В итоге меня вычислили, обследовали, назначили курс лечения и отпустили, наказав своевременно принимать таблетки. Поэтому никто из моего окружения не знает о моём диагнозе. Ведь каким бы мелким я ни был, я сразу оценил преимущество нормального состояния. Не каждый это знает, но хорошо, когда в голове тихо, – без сарказма.

И прямо сейчас я, как самый адекватный парень, пусть и не самого адекватного возраста, прыгал на одной ноге по квартире, снятой для меня родителями, в поисках своих таблеток. Глупо? Может быть, даже спорить не буду. Но я ведь уже обулся. Да и обычно я оставляю таблетки в трюмо. Но некая волнительность выпускного несколько выбила из колеи такого педантичного и аккуратного меня. Даже излишне педантичного и аккуратного, сказал бы мой психотерапевт, но я предпочитаю об этом особо не задумываться.

В любом случае, если я не хочу опаздывать, надо выходить прямо сейчас. К чёрту, за один день ничего страшного не случится. Хотя и звучит так, как будто я пытаюсь оправдаться перед собой же. Ладно, всё остальное? Ключи, бумажник, презерватив оптимиста, телефон, взъерошить волосы, оправить брюки, последний взгляд в зеркало – и мне сам чёрт не брат.

Поздоровавшись с кем попало – знакомых тут на толпу эта самая толпа и есть, – я протиснулся сквозь толпу любителей помять сигаретку на входе в школу, что, конечно же, запрещено, но сегодня как бы можно, и отправился в столовую, где уже звучали первые тосты, поздравления и нравоучения. Найдя свой класс, я подсел на свободное место, хапнул бутерброд и чокнулся с соседями полупустым пластиковым стаканчиком. Ммм, шампанское, да ещё и несладкое – вот ведь гадость противная.

Последний день все вместе. Не то чтобы я был особо дружен с одноклассниками, но в целом наш класс можно назвать хорошим. Без этих издевательств и глупостей, о которых в последнее время всё чаще говорят по телевизору. Поэтому, закончив на ностальгической ноте и тепло попрощавшись с учителями и одноклассниками – кто-то даже пустил слезу, – мы собрались небольшой компанией желающих продолжить и отправились в парк.

– Нет, ребят, без закуски пить – себя не любить. По крайней мере, мне точно здоровья не хватит. – Я решительно отставил в сторону пустую пластиковую стопку и окинул взглядом компанию.

Четверо парней, считая меня, и три девушки напротив – мы сидели на сдвинутых друг напротив друга скамейках. Смотря на то, как морщились парни после выпитого, я с лёгкой завистью посмотрел на девчат, закусывающих последними корнишончиками.

– Ну ты даёшь, Лёня, это же не по-пацански. У нас ещё тары вон два бутыля, хотя бы ещё один осилить должны. И без тебя, значится, ну никак нельзя. Чего компанию огорчаешь? – укорил меня Алексей.

Иначе как полным именем его не звали, потому что для разного рода сокращений он был слишком большим – и физически, и духовно. Два метра и двадцать сантиметров роста вкупе со ста двадцатью килограммами доброты и нежности, упакованные в стальные мускулы тренированного борца.

Порой я задавался вопросом: а человек ли он вообще? Сильный, добрый, красивый и умный – и это даже с точки зрения половозрелого мужчины здоровой ориентации, что уж говорить про девчонок. По нему сохла как минимум половина из нашей школы, а уж сколько из соседних – не сосчитать. И при всём при том он оставался нормальным свойским парнем.

– Так давайте ещё закусить возьмем, на углу как раз есть круглосуточный магазин, – подала голос Женя.

Милая, в общем-то, девушка, но уж больно много она пьет. По ней это, конечно, незаметно, но сдаётся мне, что только пока. Лично я вручил бы ей золотую медаль по поглощению спиртного. Впрочем, как я уже сказал, пока её это совсем не портит.

Кирилл и Света, наши тили-тили-тесто, активно закивали, а Антон грустно заключил:

– Нам с Настей уже выезжать пора, так что могу составить компанию в походе до магазина, а там вызову такси. – Согласна, сеструха?

Не отрываясь от телефона, Настя помахала брату ручкой:

– Сам поезжай. Я с Женькой завтра гулять хотела, так что останусь у неё. И не ждите меня с утра.

Обычно я не пью, всё-таки любые таблетки и выпивка сочетаются плохо, но если не злоупотреблять, то изредка расслабиться можно. Адекватность я не теряю, компания хорошая, а еле слышный потусторонний шум в ушах какое-то время можно просто игнорировать. Правда, я уже пропустил дневной и вечерний приём, и шум понемногу усиливается, впрочем, особо не мешая.

– Ладно. – Поднимаясь и успешно сохраняя равновесие, я обратился к Антону: – Пошли, провожу тебя и возьму что-нибудь.

Антон попрощался с оставшейся компанией, и мы, выйдя из парка, направились к магазину. Ещё светло – или уже? Белые ночи, беззаботные годы, свежий воздух и приятная компания. Это даже, наверное, романтично. Не в плане, что я к кому-то что-то испытываю (не довелось), просто настроение такое.

– Бывай, мужик, и присмотри там за ребятами, чтоб не разгонялись.

Кивнув, я пожал ему руку и отправился чуть дальше, к магазину.

Как же всё-таки хорошо. Немного постояв у входа, я зашёл в магазин и набрал в корзину закусок. Очереди в час ночи не было, поэтому я свободно прошёл на кассу и оплатил покупку.

Пришлось немного ускориться: у перехода как раз мигнул зелёным светофор. Хотя всё равно дорога пустая. На дороге меня слегка повело, и я чуть не столкнулся с маленькой девочкой, идущей навстречу. Пробормотав извинения, я потопал дальше.

Кстати, а что делает ребёнок на улице поздно ночью? Потерялась, может?

Обернувшись, я, не задумываясь ни на мгновение, отпустил пакет и прыгнул обратно к замешкавшейся девчонке: на неё летел байк, и он не думал ни тормозить, ни сворачивать.

«Странная девочка», – лениво размышлял я, тихо растворяясь в пустоте.

Очнулся я внезапно и даже рефлекторно попытался отпрыгнуть в сторону от рвущего спидометр мотоцикла. Хотя какой мотоцикл? Мотоцикл – что это? Так, минуточку, а где я? Или даже… кто я? Ничего не помню. Меня сбили? Или должны сбить?

Странное чувство – как будто я что-то теряю или потерялся сам. Темно, и что-то будто давит на глаза. Но, попробовав их ощупать, я ничего не почувствовал. Вообще ничего: ни повязки, ни даже глаз. Такое ощущение, что я или промахнулся, или у меня попросту нет глаз. Ни глаз, ни головы, ни даже рук. Меня как будто нет. Тогда что есть? Что вообще происходит?

– Эй, – попробовал я позвать кого-нибудь.

«Тут невозможно разговаривать так, как ты привык. Если ты хочешь, чтобы тебя услышали, тебе следует просто думать чётче», – раздалась у меня в голове чужеродная мысль. Мысль. Хорошее слово, надо бы запомнить.

А подумать – это как? Чем дальше, тем странней.

Вспомнил! И вместе с этим воспоминанием в меня хлынули и другие: вот их не было, рассеянных вокруг, – и вот они вернулись обратно, вновь формируя мое «Я». И ничего в этом сложного нет.

Немного сосредоточившись, я как можно более чётко подумал: «Что со мной и кто ты? Где я?»

«Меня зовут… – послышались не воспроизводимые человеческим языком шелест и щебетание. Я понял, что при желании смогу сейчас повторить эти звуки. – Я из тех, кого вы называете богами, духами и демонами, пусть ни одно из этих понятий и не отображает в полной мере нашу суть. Сейчас ты умираешь, отлетая от удара мотоцикла. Тут время не властно, и спасти тебя не в моей власти. Я для него слишком сильна, поэтому ничего, кроме эфемерного тонкого воздействия, позволить себе не могу.

«Что-то я немного запутался. Если я умираю, то почему я тут? Или все умирающие попадают к вам?» – спросил я.

«Нет, малыш, я не воплощение смерти, как ты подумал. – Я услышал весёлый перезвон колокольчиков. – Дело в том, что именно я виновата в твоей смерти. Та девочка, которую ты так храбро пытался спасти, – это мой осколок. Она незрима для простых людей, и ты не должен был её увидеть, как и сейчас не должен был услышать меня. Но ты всё же смог, и это меня очень заинтересовало».

«В этом есть что-то странное?» – удивился я. Девочка ведь была на вид самой настоящей – не плоской, не прозрачной. Девочка – она девочка и есть.

«На самом деле это меньшая из твоих странностей. Многие обладают теми или иными способностями. Большей проблемой мне видится твоя душа. Ведь, скажу по секрету, она абсолютно не держится за тело».

«Я до сих пор не понимаю», – мысленно покачал головой я.

«У всех живых существ душа крепится к телу особыми цепями. Это сложно объяснить вот так сразу, но я постараюсь попроще. Умирая, люди вновь становятся людьми, кролики рождаются новыми кроликами. Души ходят от тела к телу в пределах одного мира, порождают новые души, а иногда распадаются чистой энергией. Век душ не вечен, но гораздо больше жизни вашего тела. При этом они абсолютно привязаны к своему телу, виду и миру. Эта связь крепче любых цепей. Но у тебя, единственного из всех, кого я видела, вижу и увижу потом, её нет. Ты можешь переродиться кем угодно и где угодно».

«Звучит так, как будто я избранный или калека какой-то», – мысленно улыбнулся я.

«О, вовсе нет. Никакой избранности. Такая у тебя особенность. Правда, и никакой судьбы. Я всеведущая, я знаю всё, что было, есть и будет в течение ближайших тысячелетий со всем мирозданием, – это ведь можно назвать судьбой, не так ли? Но вот ты… Ты мне был неизвестен. Поэтому и никакой судьбы у тебя не было. Не то чтобы это было плохо. Если сказать метафорично, то ты стоишь над судьбой и творишь её сам, игнорируя неписаные правила. А может, где-то ещё есть люди, подобные тебе и выпавшие из моего поля зрения».

Немного помолчав, она продолжила: «Прости, у меня очень давно не было собеседников, поэтому я даже немного рада нашей беседе. На заре вашего мира я ещё могла обращаться к сильным духом людям, но последние тысячелетия это стало большой проблемой».

«Что меня ждёт дальше?» – спросил я.

«Как и всех, тебя ждёт перерождение, но в благодарность я прослежу за тем, чтобы ты не превратился в кролика. – Вновь послышался смеющийся перезвон колокольчиков. – Но тебе стоит поторопиться: каждое мгновение рядом со мной делает твою душу мощнее, ещё немного – и ты просто не найдешь тело, которое будет способно тебя вместить. Боюсь, в этом мире их уже нет».

«А мои родители…» – хотел ещё спросить я, но меня прервали:

«С ними всё будет хорошо. Не знаю, будешь ли ты помнить обо всём в дальнейшем, но уже пора. Прощай».

Долгое пребывание на грани перерождений меня действительно изменило. Я сохранил память, и моя шизофрения, если это действительно была она, развилась в возможность не только слышать, видеть или ощущать потустороннее. Это чувство можно интерпретировать по-разному, например, как восприятие и взаимодействие любыми органами чувств. Если проще, то я могу призрака и потрогать, и понюхать, пусть это и звучит несколько ненормально.

Но всё меркнет перед главной фишкой – я могу с ними общаться. Правда, это больше походит на приказы, не каждый мне отвечает, не каждый выполняет. Казалось бы, ультимативная способность, вот только есть нюанс. Это не способность этого мира. Ведь местные суперсилы однозначно определяются местными же артефактами, часто наследуются и… Ну, обо всём по порядку.

Впервые открыв глаза, я не сразу понял, где нахожусь. Было темно, тихо, тепло и очень влажно. Я даже успел испугаться, пока не почувствовал спокойствие, тягучими волнами распространявшееся из живота, отчего глаза автоматически закрылись, и я уснул.

После нескольких кратковременных пробуждений я понял, где оказался. В животе, чёрт возьми! Хорошо ещё, что я практически постоянно спал, как и большую часть времени после рождения. Не самые лучшие воспоминания, да. Но всё проходит, прошло и это. Родителей, конечно, удивляло, что я был очень спокойным ребёнком…

Ах да, родители. Мама и папа. Я для себя однозначно решил, что именно в таком ключе стоит воспринимать мою новую семью, ведь если бы я не сохранил память, то так и было бы – естественным путем, так сказать. Вообще, раньше я рос без отца, так что никакого отчуждения по отношению к новому отцу не возникло. А мам может быть много, в прямом смысле. Ну, это больше к воспитанию относится, которое я впитывал как обезвоженный верблюд, дорвавшийся до оазиса.

Мне тут жить, и жить я планирую хорошо, ведь я родился в боярской семье Кошкиных. Да не где-нибудь, а в Российской империи, в куда как необычном мире. Тут до сих пор в приоритете монархический строй, а основную мощь крупнейших государств составляют одарённые. Да будет благословлена моя проклятая правая рука, несущая разрушения этому миру! Кхе-кхе, шучу, конечно.

Хотя, может, у кого-то из одарённых и такое есть, ведь дар – это врождённая аномальная способность любого вида. Левитация, пирокинез, телекинез или вот что-то совсем странное. Он может быть глобальным, как телекинез, или более частным, как левитация. Так, телекинетик может при должном умении поднять себя в воздух, а вот левитатор что-то, кроме себя, нет. Ну, это самые общие случаи. Только это всё не про меня.

Дар начинает проявляться после пятилетия. И с каждым годом шанс, что он проснётся, всё меньше. Самый поздний официально подтверждённый случай зарегистрирован более полувека назад у подростка в возрасте четырнадцати лет.

Поначалу может не быть явных проявлений, поэтому дар определяют очень простым ритуалом, в котором надо просто дотронуться до артефакта-индикатора. Не то чтобы мне это было интересно… Ладно, мне это интересно. Проблема в том, что я этот артефакт трогаю с пяти лет, и он стабильно показывает, что я бездарность. А я, между прочим, уже имею собственный дар – духи там, и всё такое. Беда, в общем.

Если я открыто воспользуюсь своими способностями, меня проверят, и одно с другим не сойдётся. А артефакт ошибок не допускает, это я выяснил первым делом. Не то что статистики – случаев таких нет. Показан дар? Значит, есть, даже если воспользоваться им не получается.

И вот мне уже пятнадцать. Как ни странно, но примерно на столько я себя и чувствую. Ну, может, чуть постарше, хотя, казалось бы, если сложить, то должно быть за тридцатник. И не даёт мне покоя мысль, как легализоваться. Дар по факту есть, а по документам – нет. Документ не дадут без проверки, а если сказать, что вот я такой уникум, то это получается, всю систему менять надо: вдруг ещё кого-то пропустили?

Но других таких нет, ведь я один такой особенный, чего я никак сказать и доказать не смогу, а если попробовать, то мне уже мерещатся мягкие жёлтые стены.

На самом деле выход есть, да и пользоваться своими способностями я могу, не привлекая внимания, но это совсем другие перспективы.

Вообще, если у одарённых родителей рождается одарённый ребёнок, то, как правило, он наследует силу одного из родителей. Периодически не наследует, там что-то с мутациями способностей. Старые роды к тому же часто блюдут чистоту крови и способностей, чтобы усилить и сохранить именно свой тип способностей.

Первые упоминания о необычных способностях встречаются в наскальной живописи древних племён, точно не скажу, но издавна. В своей массе процент одарённых долгое время не превышал плюс-минус пяти процентов от общего числа и не менялся вплоть до пятого века до нашей эры. Спасибо моему преподавателю истории: что-то я всё же помню. Примерно тогда в Индии кастой брахманов было замечено, что одарённые дети часто появляются в семье из двух одарённых.

Века селекции – и к текущему моменту в развитых странах в среднем каждый седьмой владеет хотя бы слабенькими способностями. Большинство остаются на уровне простого обладания, то есть способность есть, но продемонстрировать или воспользоваться даром нельзя. Их ещё называют спящими. Со второго ранга одарённый уже что-то может, это проявление. На самом деле именно второй этап можно назвать основой, но придумывал не я, так что пользуюсь тем, что есть.

Если проявленную способность планомерно развивать, то при должном упорстве делаешь шаг на уровень плетения. Именно такие одарённые составляют костяк армии. Развитие на уровне наличия – самый первый этап, больше похоже на самовнушение и самодисциплину, чтобы дорасти до проявления (мне и это не светит).

Выше плетения стоит творение, а на самом верху – владение. Так, владетелей на всю Российскую империю наберётся около десятка, может, двух – точных чисел никто не скажет. Информация по многим способностям культивируется и хранится в тайне старыми династиями. Но есть и общедоступные разделы, как общей направленности, так и частной, например, по многим способностям лечения.

В высшем сословии одарённые встречаются многократно чаще, что логично. Чем древнее семья, тем дольше шла селекция, тем больше знаний ей накоплено, и тем сильнее сама способность.

Так, у нас родовой дар – чтение запахов. Казалось бы, не самая интересная штука, но стоит понимать: роду Кошкиных более тысячи лет, мы даже являемся родственниками императорской фамилии, пусть и столь дальними, что об этом нет особого смысла говорить. Так, покойный дед под конец жизни был способен читать запахи настолько точно, что мог влёт определять ложь при личном разговоре. Отцу для этого необходимо сосредоточиться, но стоит понимать: нельзя недооценивать такой детектор лжи. Мать владеет той же способностью на более слабом уровне, поэтому родители рассчитывали, что дети будут ещё сильнее.

Способности одного типа встречаются не повсеместно, но это не совпадение. Мать и отец приходятся друг другу двоюродными братом и сестрой. Такое бывает сплошь и рядом, есть варианты и похлеще, но дети остаются здоровыми. Такая вот селекция. Вот только со мной промашка вышла.

Зато у моей младшей сестры, Эрики, всё просто замечательно. Она пробудила дар в пять лет и старательно учится под началом отца. Она младше меня на полтора года и при этом безумно талантлива. Собственно, именно поэтому новость о том, что именно она будет следующей главой рода, меня не особо расстроила, хотя она и девчонка. Ну, тут в этом плане, можно сказать, равноправие.

Но это всё местное. Что же касается меня, то я уже достаточно далеко продвинулся в контроле своих способностей. Я вижу духов, чувствую их силу, также могу с некоторыми общаться, а некоторым прямо приказывать. Это зависит от того, насколько они сильны и умны, как мне кажется. А ещё я могу их уничтожать.

В пять лет на первом тестировании артефакт не показал наличия дара, и я решил больше времени уделять своим тренировкам. В какой-то момент наступил прорыв. Я как раз экспериментировал с мелким духом, напоминающим крупного кролика. Однажды мои руки облеклись бледным призрачным туманом, и кролик разлетелся быстро тающим облачком. До меня не сразу дошло, что именно я натворил. Скажу честно, после этого я целый вечер проревел в подушку. Ага, взрослый парень в теле маленького ребёнка. Не горжусь, но и не стыжусь этого.

А вообще, что есть дух? Если отбросить разумность, этичность и домыслы, то это энергия. Я вижу их. Сам в какой-то момент был таким, в этом можно быть уверенным, ведь я попал в этот мир, не имея тела. Так что же такое дух, душа и эфирная, или духовная, энергия? Это всё если не одно и то же, то где-то очень близко друг к другу.

В конце концов мне приходится придумывать всё самому, начиная с терминов и заканчивая тренировками. Порой доходило до смешного, особенно когда я пытался повторить что-то из восточных фильмов. Все эти мистерии и поиск духовного «Я». Но даже так это дало какой-то результат. Но порой это было страшно и даже больно, как в тот раз, когда мне удалось вырвать маленькую душу из полевой мышки. Тогда я задумался о сути своей силы. Является ли она чем-то хорошим или плохим?

Но всё течёт, всё меняется, мир идёт вперёд, и маленькие дети имеют свойство вырастать и думать о будущем. Сила есть сила, и её грех или благородство определяет не она сама, а то, как она была применена. Сейчас я понимаю, что, будучи ребёнком, не стоило об этом так сильно задумываться, всё же маленькое тело накладывает не только физические ограничения.

Правда, сейчас не время отвлекаться на философию. Рыбка уже на крючке, и надо аккуратно подсекать.

– Эрика! – окликнула сестру мама. – Найди Леонида. Преподаватель сообщил, что опаздывает на пятнадцать минут, но занятие всё равно состоится.

По своему обычаю, мать разместилась на веранде, одним глазом наблюдая за самостоятельной тренировкой дочери. Иногда я завидую отцу: не уверен, что он понимает, как ему повезло с мамой. Красивая, утончённая, всегда серьёзная – настоящая железная леди. Зато я помню, как она играла со мной в детстве и читала сказки на ночь. Помню трогательные, настоящие эмоции радости и счастья, демонстрируемые тогда, когда никто, кроме меня, их не видит.

– Хорошо! – крикнула сестрёнка.

Сделав пару махов ногами, она приняла полотенце, поданное служанкой, и отправилась на поиски.

Наше воспитание, как и многих других детей благородного сословия, включает в себя обучение просто безумному количеству разнообразных вещей, и способность постоять за себя считается очень важной для аристократа. Вдобавок к ней и ориентирование на местности, и основы выслеживания зверей. Это я к тому, что отлично знаю как расписание семьи, так и то, что к нашим регулярным играм в прятки родители относятся с завидным благодушием.

Когда мне надоедает следовать распорядку дня, я прячусь, а сестру пускают по следу, чтобы она меня нашла, – игра и тренировка в одном флаконе. Так, если она меня найдёт, то я честно отправлюсь заниматься с преподавателем этикета. Хотя этикет я вызубрил, ещё будучи ребёнком, там ничего сложного нет, банально запомнить и наработать навыки. Но и отказаться просто так нельзя.

Вот тут и начинает действовать наша семейная психология. Прячься, Лео! И если тебя не найдут, воспользовавшись даром, если ты грамотно запутаешь следы, то ты победил. А победителей, как известно, не судят и не заставляют посещать уроки этикета. Пусть это срабатывает не каждый раз, но с каждой попыткой я всё лучше и лучше, чем и злоупотребляю.

Сестра тем временем принюхалась и отправилась в дом. Отсюда не увидишь, но я уверен, что она первым делом доберётся до моей комнаты, где возьмет след и потеряет его в душе. После чего начнёт носиться по дому, пытаясь снова встать на след, и логично начнёт с первого этажа. Да, там тоже будут следы, но они старые и напрямую ко мне не ведут. Вопрос лишь в том, сможет она понять, чем я занимался, или нет.

Эрика вышла и в размышлении замерла у входа. Всё верно: если моя семья умеет читать запахи почище собак (хотя тут, наверно, будет патриотичнее сказать – кошек), то как запутать и сбить их со следа, я обязан знать как «Отче наш».

– Мам, он опять затёр след, чтобы я его не нашла, – возмущённо топнула сестрёнка. – Попроси папу. – И, развернувшись, умчалась домой.

А вот это уже плохо. По плану она должна была, пусть и с трудом, встать на след и, потратив как можно больше времени, отправиться за дом.

– Чего шумим и где Леонид? – показался в дверях отец с накинутым кожаным фартуком и оттирающий руки ветошью.

– Эрика не смогла найти Леонида и быстро сдалась, – усмехнулась, перелистнув страницу, мать.

– Ага.

Отец нахмурился, принюхавшись. Крылья носа расширились и затрепетали, и через секунду он уверенным шагом отправился к стоящему у входа раскидистому дереву, где я и прятался. Сюрприз.

Скверно. Принятых мер мне с запасом хватило, чтобы провести сестру, в этот раз я даже перестарался. Но это ведь отец! Сбежать с одиноко стоящего дуба, на котором я прятался, даже думать не стоит, и дело не в том, что он расположен в нескольких метрах от входа. Помывшись в душе и натёршись травой, отбивающей нюх, я, сохраняя спокойствие, был незаметен, но, оказавшись в проигрышной ситуации, я заволновался. Практически чувствую, как организм против моей воли выбросил в кровь адреналин, усилил потоотделение и свёл на нет все мои старания. Это проигрыш.

Отец и мать одновременно повернули головы в мою сторону, почуяв меня. Эти двое просто на другом уровне по сравнению с сестрой.

– Ну, котяра, сам вылезешь? – сказал отец, остановившись под деревом.

Хоть я и надеялся, что этого не произойдёт, но подготовился и к самому неудачному развитию событий.

– Сдаюсь!

Зажав белый платок в зубах, я быстро спустился вниз, чуть не ободрав руки, и пару раз махнул им как флагом. Папа потрепал мою шевелюру и, стряхнув застрявшие листья и прочий мусор, отправил на занятие. Мало того, что я проиграл, так ещё и волосы растрепали. Надо причесаться.

Виктор задумчиво посмотрел на удаляющегося сына. Совершенствуется парень. Это, конечно, игра, но Эрику оставляет с носом регулярно. Даже ему потребовалось на секунду напрячься, чтобы составить запаховую карту всего поместья. Ну не бегать же, как дочка, по дому в попытке встать на след.

Жаль, очень жаль, что дар не пробудился. Дочь, конечно, сильна, но вот головой в него пошёл именно сын. Без сомнения, он изучил всё, что мог, из теории, чтобы иметь шанс противостоять способности, но такой уровень самоконтроля – почти талант. Да, жаль. А впрочем, чего жалеть? Кто, как не он, должен даже с краплёными картами взять лучший прикуп?

Очнувшись от дум, Виктор встряхнул головой и, подхватив весело взвизгнувшую жену, отправился в дом.

Сегодняшнее занятие по этикету отличалось от предыдущих ровно так же, как и все остальные, то есть ровным счётом никак. Уныло и скучно. Всё настойчивее посещали мысли, что в следующий раз стоит закопаться поглубже, может, хотя бы избавлюсь от этого мучения. Но внезапную апатию разбила смс с заказом на экзорцизм.

Да! Денежки и приключения, приключения и денежки!

Ах да, ещё раз. Меня зовут Леонид Викторович Кошкин, мне пятнадцать лет, и я самый высокооплачиваемый экзорцист на полставки под претенциозным псевдонимом Эзотерик. Занимаюсь я этим с тринадцати лет. И не то чтобы это было моё призвание, но, когда встал вопрос, что мне делать после совершеннолетия, не будучи наследником, я прикинул доступные варианты и решил попробовать.

Может, это и звучит вызывающе, но в моей работе есть несколько несомненных преимуществ. В отличие от других «изгоняющих дьявола», я делаю это по-настоящему, поэтому уже сейчас имею определённую репутацию, отсеивающую большинство клиентов с надуманными проблемами.

Достаточно было всего лишь пару раз спровоцировать слабеньких духов попугать сомнительных клиентов. Этим я не горжусь, но я держал руку на пульсе, чтобы никому не причинить вреда. Не то чтобы это было весело, но… Да ладно, это было весело. Суровый уважаемый дядя, боявшийся привидений из картин, отказался платить, когда я заявил ему, что проблем с картинами и духами у него дома нет, и ему стоит обратиться к специалисту другого профиля. В итоге он продержался три дня.

Сначала ты работаешь на имидж, а потом имидж работает на тебя. Есть, правда, и проблемная часть: чтобы так работать, мне требуется сбежать из поместья. Но и это я тоже смог решить. В глубине сада я попросил обустроить дом на дереве, в котором могу остаться на ночь, а оттуда недалеко до лаза в заборе.

И я не столь самонадеян, чтобы верить в то, что родители (или по крайней мере отец) не знают о моих отлучках. Камеры по территории разбросаны очень часто, да и специфика семьи такова. Но я только за. Возможно, они думают, что я, как и каждый подросток в этом возрасте, бунтую, или считаю, что я уже взрослый. Хотя это и так, но я хотя бы понимаю, что это в итоге всё равно звучит по-детски. Ну и пусть, погоды это не делает.

Поужинав с семьёй и закончив с учебными делами, я предупредил отца, что останусь на ночь в домике на дереве и, потискав и защекотав на выходе сестру, успешно слинял. Сестра зла, очень зла. Ха-ха.

До позднего вечера ещё есть время, и мне надо подготовиться к выезду: заказать машину и разобраться с вводными данными. Пусть я весь такой уникальный из себя экзорцист, но, изучая доступные данные в Сети, я пришёл к выводу, что не всё так просто. Картины, литература, статуи, изображающие демонов, ангелов и разных других потусторонних сущностей – всё это очень точно описывает некоторые встреченные мною объекты. Отличная подсказка для меня, поэтому я штудирую любую найденную профильную литературу, как отечественную, так и иностранную.

А в целом, если закрыть глаза и представить, что прошлой жизни не было, то тут очень неплохо. Хотя мне грех жаловаться. Российская империя двадцать первого века отличается от России из прошлой жизни непрерывностью монархии и размером. В целом это справедливо для всего мира: он тяготеет к крупным империям.

Азиатская империя на юго-востоке охватывает Индийский полуостров, острова и поджимает нас снизу; на западе Европу поделили Германский рейх и Великобритания; Португальская империя обосновалась в Южной Америке, а Испанская империя – в Северной Америке. Раздробленной осталась только Африка, территория беззакония, разбитая чёрными княжествами на множество осколков, и Австралия – как лоскутное одеяло разбросанных анклавов всех империй.

Что же касается заказа, я схватил телефон и начал читать. Девушка в коме, фото, заключения врачей… это мотаем: я не доктор. Общие наблюдения… А вот и что-то интересное: цветы в вазе быстро увядают. Они и должны увядать, они же в вазе, но раз написали, то примем как зацепку. Вернулся к фото. Красивая. Интересно, мне придётся её целовать, чтобы она очнулась? Хотя цветы… этого я не помню в сказке о Спящей красавице. Или там было что-то такое? Розы, шипы… Нет, там веретено вроде было, и никаких цветов. Да и спала она долго и без последствий. Кажется, тут что-то пострашнее сонного проклятия.

Кто же это у нас на меня вышел? Заказ от компании «Нестеров и семья», простолюдины, богатые и хваткие. За такими всегда кто-то стоит. Ого, они точно ничего не напутали? Есть же стандартный контракт. А предлагают два с половиной миллиона за попытку и двадцать пять за успешную работу.

Ещё раз. Заказчик, фамилия, и в документах та же… Может, единственная дочь? Точно, дочь главы корпорации. Даже диагноз расписали нормальными словами: линейное ухудшение состояния, прогноз с сохранением текущей тенденции. Неделя до конца?! Да, это далеко не милое сонное проклятие. Может быть, схожий дар, но если обратились ко мне, то это, видимо, уже исключили. Сильные лекари могут поставить на ноги практически из любого состояния, были бы деньги. А за те деньги, что предлагают мне, её бы рискнули и из-за черты вернуть. Времени мало. Время!

Выбраться наружу из поместья к ожидающей меня машине не составило труда. Сначала я пользовался обычным такси, но уже после второго клиента нашёл сервис, более подходящий моему делу. Частная военная компания «Люцифер». Хватило пары совместных дел, чтобы понять, как мне нужен их полный сервис: машина и водитель-охранник, вертолёт (да хоть самолёт) по первому слову и отряд быстрого реагирования. Всё что душе угодно, и что там пятьдесят тысяч рублей в сравнении с моим заработком, если стандартный контракт у меня круглый миллион? А что вы хотели – мо-но-по-ли-я.

Информацию о точке назначения и охране я передал заранее. Сорок минут до аэродрома, полтора часа на вертолёте; если разберусь быстро, то успею вернуться и доспать дома.

– Прибыли.

Пилот дотронулся до плеча, и я, кивнув ему, поправил капюшон и маску и спрыгнул с подножки вертолёта к встречающим. Пилот выбрался следом, он пойдёт со мной вместе с телохранителем.

Надо уточнить, обращались ли они ещё к кому-нибудь. Изгнание у меня работает стопроцентно. Служителей культов и разных шаманов я повидал немало, спам-папка почты забита предложениями совместной работы, но пока никто не смог продемонстрировать ничего интересного. С другой стороны, не на пустом же месте это всё возникло?

Злые духи и подобные им проблемные вещи появляются по разным причинам. На самом деле я даже не знаю точно, как и почему, но веду свою статистику. Пока в топе причин плохая, мучительная смерть и проклятия, если можно это так назвать. Несколько артефактов, наполненных эфиром, могли придержать отлетающую душу.

Один раз видел случай, когда было достаточно сильной ненависти обычного человека, чтобы над клиентом нависла тень, ставшая проклятием. Я как раз застал такую трансформацию. Бесформенное облачко энергии разом уплотнилось, и клиент свалился, едва успев поздороваться.

Но это редкость даже в моей статистике, ведь часто вообще нет никаких злых духов, а банальное недопонимание. Сложно разговаривать слепому с глухим. Так и духи, требующие чего-то от живых, не могут донести своё желание, что выливается в проблемы. И в этом случае я могу стать тем мостиком, который поможет наладить диалог. Если дух слаборазвит, то я быстро понимаю, что мне надо сделать и к какому результату это приведет. Этакий вариант послезнания, но до случившихся событий. Или лучше назвать это дежавю? В общем, чем слабее сущность, тем сильнее эффект и тем большую власть я над ней имею. А с простой бестолковой гадостью даже общаться не надо: развеял – и всего хорошего.

Я не хвалюсь и чётко понимаю, что, даже имея такую силу, и будь её даже больше, без волшебной палочки-выручалочки в виде формирующейся инструкции по применению в половине случаев я бы просто завалил всё. Именно этот эффект позволяет мне делать свою работу успешно и оставаться на хорошем счету после выполнения заказа. Поэтому заказы я получаю регулярно: порой раз в месяц, порой несколько в неделю.

Но сбегать из дома так часто будет подозрительным. Поэтому что-то срочное или дорогое я стараюсь сделать сразу, а с виду простые ставлю в очередь. Правда, описание зачастую не отражает реальной сложности. Если отбросить пустые и простые заказы, то реально сложные, а порой и опасные, которые мне попадались, можно пересчитать по пальцам обеих рук. Вот где мне действительно приходилось поднапрячься.

Если заказ пустой, то есть без реальной проблемы, он всё равно оплачивается. Но я честно рассказываю, что проблемы нет или она связана с вещами более приземлёнными. Это прописано в договоре, и после нескольких демонстраций моего недовольства вопросов больше не возникает. В последнее время мне кажется, что информация об отсутствии реальной паранормальщины людей радует больше, чем избавление от неё.

Тем временем мы зашли в дом, поднялись на третий этаж и остановились перед закрытой дверью, где нас встретил сам заказчик.

– Вы готовы? Девочка внутри?

Его колючие глаза буквально рентгеном прошлись по моей бесформенной хламиде с капюшоном, из-под которого виднелась только нижняя часть чёрной маски. Да, не ахти что, и вряд ли вызывает доверительное отношение, но и простыми очками в деле сохранения личности в тайне не обойдёшься. Поэтому такой вариант мне подходит. Всё же я ниже большинства подростков в моём возрасте, а сверху увидеть можно немногое.

Но это нисколько не помешало мне взглянуть на него самому. Придумывая костюм, я озаботился, чтобы ткань капюшона была из специальной сетчатой ткани, полупрозрачной с внутренней стороны. Пусть неказисто, зато делал сам. Впрочем, все герои с этого начинали. Вот стану богатым, закажу себе что-то более стильное.

Хотя стоп. Я даже остановился, опустив руку, коснувшуюся дверной ручки. Я же уже богат. Уже богат! Почему я до сих пор хожу в этом? Идиотизм какой-то.

О чём я только думаю перед делом?

– Внутрь не входить. Не реагировать ни на что, пока я не выйду. Камеры отключить. – Нашлёпка модулятора на шее маскировала мой голос, мне достаточно шептать, а синтезированный голос звучит гораздо громче. – Впрочем, вы уже подписали договор и обязались соблюсти все его пункты. До меня кто-то пробовал? – вспомнил я, о чём хотел поинтересоваться.

– Мы обращались в церковь, они… не помогли, – зло сжав кулаки, прошептал он. – Камер там нет, мы чтим договоры.

Впрочем, ничего нового.

Чуть приоткрыв дверь, я скользнул внутрь и задвинул изнутри щеколду. Если мне вздумают помешать, она, как и охранник, поможет выиграть немного времени. Или, наоборот, станет на пути спасения лишней секундой промедления.

Сумерки в комнате разгонял слабый отсвет ночника, окрашивая слабыми алыми мазками сторону, где стояла кровать с навешанным оборудованием. Деталей не разглядеть. Сняв капюшон и маску, я сунул их в карман и через пару шагов уже стоял над лежащей без движения, почти бездыханной девочкой.

Тихо, тревожно и веет чем-то необъяснимым. Концентрируюсь на окружающем. Тик-так-так-тик – тихонько тикают настенные часы. Дышу размеренно и спокойно. Гул спешащей крови в ушах утихает, и пульс, замедляясь, перестаёт отдаваться в затылке. Приблизившись ещё ближе и наклонившись прямо к лицу девочки, к бледным приоткрытым губам, я на грани слышу неравномерное и отрывистое дыхание. Его почти и нет. Но дыхание, которое я ловлю своим ухом и щекой, очень холодное.

Внезапно сердце заходится в пике, и грудь ощутимо сдавливает – ужас просто. Всё хорошо, всё хорошо, постою, успокоюсь – и всё пройдёт. Это не мой страх. Давай, организм, приходи в норму. Ещё тише, ещё спокойнее.

Часы мерно отмерили несколько шагов минутной стрелки, пока я окончательно не взял себя в руки. А вот теперь можно и поработать.

Я отошёл от девушки и обошёл комнату по кругу. Если отбросить давящую атмосферу, которая, естественно, абсолютно ненормальна, готов дать экспертное заключение, что тут чувствуется некая неправильность. Иррациональность. Еле уловимая нелогичность окружения. Вот так сразу сказать не могу, да и самого духа я не вижу, хотя и чётко знаю, что он тут. Но именно это говорит о том, что он силён.

От меня спрятаться сложно. А раз так, то он наблюдает за мной. Он уже сделал свой ход и загадал свою загадку. Жаль только, что не вслух, было бы проще, как мне кажется. Со сфинксом, по крайней мере, проблем не было: либо ответишь, либо умрёшь, вот только ответ всем известен. Тем не менее загадка есть, и ответ на неё может спасти невинную жизнь. Я чувствую, я знаю. Вот оно, слабое дежавю. Я это знал уже в тот момент, как бросил первый взгляд на скрытое в тени лицо девушки, но смог сформулировать только сейчас. Та ещё атмосфера.

Окна тройного остекления с толстыми шторами и точно подогнанная дверь не пропускают шума извне. Толщину стен я успел оценить, когда заходил в комнату. Посторонних звуков нет, единственный источник света – ночник. Чуть освещает кровать и позволяет увидеть силуэты мебели. Что же тут не так?

Ещё раз обхожу комнату по кругу, уже медленнее. Касаюсь стола – пыли нет, покрыт лаком. Не то. Открытый шкаф, полный книг и шкатулок. Провожу пальцем по корешкам книг – ничего. Встаю в центре комнаты и закрываю глаза. Слышу. Пожалуй, да, это оно.

Неспешно подхожу к часам. Старые часы-ходики, обычные настенные механические часы, слегка обшарпанные, что видно, даже несмотря на темноту. Такие странные. На самом деле свет ночника до них почти не добирается, но притом я отчётливо их вижу. Странно тикают.

У нас дома тоже есть старые большие механические часы, так что я знаю, что первый «тик» должен быть сильным и чётким. Потом пауза, второй тише, и следующий сразу за ним – тихий шум, еле слышный, почти неразличимый, если специально не прислушиваться в полной тишине – это третий «тик». И так до тех пор, пока хватает завода пружины.

А эти звучат не так – чуждо. Четыре чётких удара на цикл. Тик-так-так-тик. Повторение. Невозможный ритм для механической конструкции. Невозможный для часов. Но ведь это и не часы?

Протянутая рука замерла на полпути, когда часы начали осыпаться на пол невесомой пылью. Но, не долетая до него, песчинки останавливались в воздухе, создавая плоскую фигуру человека, вытянутого вертикально. Один в один как тень на закате или рассвете – длинная, ломкая и явно угрожающая.

Нескладный гигант стоит безмолвно, нависая надо мной. Если бы он выпрямился, то по грудь вошёл бы в потолок. Моя цель. Я чувствую его, сгустившееся давление ощутимо вжимает меня в пол.

– Что ты делаешь с этим человеком? – задаю я первый вопрос.

Модулятор не реагирует. Возможные свидетели из числа людей не услышали бы моего вопроса. Общение ведётся за пределами звука.

– Забираю своё, – прошелестел дух всем телом.

Начало положено, давление держать стало проще.

– Что ты забираешь?

– Своё время. – Он придвинулся к девушке, её дыхание стало громче и ощутимо ускорилось. – Раньше у меня его было много, и я собрал ещё больше. Так много, что не смог удержать, и оно перехлестнуло через меня, разлетевшись каплями по свету. Схлынуло, как волна, ненасытно пожранная сухим песком. Растеклось ручьями, ушло в другие воды. Испарилось. Каплями упало на землю, на воду, на небо, на огонь, на мёртвых и на живых. Я вновь собираю своё время, как и всегда. Я горел, я падал, я был и не был, и я всегда возвращал своё время, удерживая всё больше и больше. Может, это последняя капля? Я не узнаю, если не соберу его вновь.

Я взял паузу на обдумывание своего следующего вопроса.

Ха, не может всё быть так просто!

– Она умрёт, если ты получишь своё. Но получишь ли ты своё, если она умрёт? – вот он, поворотный вопрос.

– Ты хитёр. Всё так, – прозвучал невесомый шелест совсем близко, ближе, чем стоял призрак.

– Не торопи её. Подожди и забирай своё по праву. Люди не живут вечно.

Сложно договариваться с духом такой силы, и тем более не получится приказать. Но раз уж взялся…

– Я долго ждал. Зачем ждать ещё, когда можно взять сразу?

Пыль на лице силуэта раздалась в пустой нечеловеческой улыбке, показав мне стену, и гигант придвинулся ближе ко мне. Чёрт возьми, где это долбаное дежавю, когда оно так необходимо! Одно движение, а у меня уже дыбом встали волосы по всему телу.

– Есть что-то, что может убедить тебя подождать? – спросил я.

Страшно. Не как раньше, это уже мой страх, вызванный пониманием ситуации. Но я пришёл сюда, чтобы спасти человека, и должен сделать всё, что в моих силах, а страх может не только оглушить, но и заставить действовать более собранно.

– Я желаю вернуть своё, не более того, – прозвучал ответ.

– Тогда я уничтожу тебя. – Стараюсь говорить спокойно, не выказывая страха и готовности к схватке.

– Уничтожь.

– Что?

– Что?

– Что за чушь тут творится вообще? И вообще!

Я прошёл к выходу, нашёл на ощупь переключатель и включил свет: достал этот антураж низкопробного фильма ужасов.

– Ещё раз: если ты продолжишь, то я тебя уничтожу. Прекрати причинять ей вред, и я тебя не трону!

Мне уже не страшно, меня просто колотит от возбуждения и желания действовать.

– Уничтожь меня, попробуй. У тебя есть сила. Но её не хватит, ты же это понял сам, – сказал он, и на мгновение я ощутил такое давление, что продлись оно дольше, меня бы просто расплескало по полу. – Впрочем, я не буду сопротивляться. Я всегда занимался одним и тем же, но даже так я не вечен. Тебе не интересно, что будет дальше, человек?

– Мне не интересно. Я точно знаю, что будет дальше: ты переродишься и станешь другим или растворишься в океане энергии. Не уверен, что с вами это работает так же, как и с людьми.

– Это будет интересно. – Призрак склонил своё плоское лицо вплотную к моему. – Начинай, человек.

Я вытянул руку и отрешился, отпуская подконтрольные мне силы и отдавая всего себя в удар такой мощи, что, если бы не дух, безропотно принимающий его на себя, всё живое и условно живое в той стороне лишилось бы душ даже через несколько километров. Я старался, даже тужился, хотя физическое состояние не влияет на мои способности: я и руку-то вытянул, чтобы максимально сосредоточиться и сконцентрировать силу.

И он истаивал. Но как же медленно это происходило! Резкая растущая пустота в сердце заставила меня пошатнуться. Ещё немного – и мои силы иссякнут полностью. Что тогда? Я умру, вложившись в удар последним, чем могу, то есть своей душой? За прошедшие секунды призрак истаял вполовину, до размеров просто очень высокого человека. Мой предел.

И, будто услышав меня сквозь беззвучный рёв эфира, он просто протянул руку и слегка коснулся моего плеча.

– Постарайся.

Дикая духовная мощь нескончаемым потоком хлынула в меня, мгновенно трансформируясь в непрерывно наносимый мной удар, мгновенно усиливая его, заставляя саму энергию будто закипеть. И я почувствовал это. Удар стал простым движением энергии, а ещё через мгновение – не более чем дыханием, простым и привычным. Сомнения остались за чертой сознания, внезапная мысль, возникнув, лениво поворочалась и потребовала действия.

И в этот раз я ударил по-настоящему, во всю свою приобретённую мощь, без пафосных эффектов и потоков неконтролируемой энергии, сконцентрировав её только в ладони. Я протянул руку и коснулся его.

Силуэт треснул, пошёл крупными трещинами и сразу осыпался крупными осколками, которые опали на пол, растворяясь в себе. Но часть, которой я коснулся, осталась и растворилась во мне.

– Дар… – донеслось до меня сквозь шум.

Что шумит? Дрожащими руками я нацепил маску и накинул капюшон. Что это? Меня будто переполняет. Шагнув, я не удержался и свалился на пол. Подальше, надо уйти подальше. Слишком много, я не использовал всё и сейчас переполнен до такой степени, что могу просто взорваться. Это океан по сравнению с той лужей, что я имел раньше, но океан не впихнёшь в лужу.

Я стою в полутёмной комнате, в полной тишине, и держусь из последних сил, которые рвут меня на части, требуя выхода и приложения. Ещё миг. Ещё секунда. Ещё немного времени. И я держусь. В глазах вспышки, тело дрожит, и органы чувств шокированы тотальным ударом из раздела невозможной для человеческого восприятия информации.

Шаг за шагом я добрался до двери и, откинув запор, вывалился в коридор. Сотни глаз, тысячи рук, мои многоногие тела – это всё я. Слишком много, не уследить за всем. Охранник бросился меня поднимать, а меня колотит, просто вбивает в пол. Клиент стоит, шокированный представлением, и я всё это вижу тысячей глаз.

– Наружу, в лес, куда-нибудь подальше, а потом уйди сам, – успеваю прошептать я.

Это всё рвется из меня. Эфирные, ментальные, физические флуктуации. Сила, тень от которой тысячекратно больше силы тысяч таких, как я. Но я держусь. Я ещё тут. Пока я не останусь один, я не могу отпустить себя. Я ещё тут. И я. И я тут. Мы все тут. Чёртов дух, что ты со мной сделал?! Скотина. Нет! Держаться. Я – это я, одно тело, одна душа. Человек.

Уже можно? Лежу и вижу небо. Больше… никак… Отпускаю. Всё.

Чёрт… Я ещё жив… Повезло.

Привстав, я оглядел ровный круг увядшей травы, занявший половину поля, куда меня, по-видимому, дотащил охранник.

– Эй, где ты там? Тащи меня обратно!

А вот и он. И чего он там мнётся? А, ну да.

– Давай сюда, всё уже нормально! – крикнул я и для верности приглашающе махнул рукой.

После моего превозмогания прошли две недели, наполненные отдыхом, размышлениями и… Преимущественно отдыхом. Я читал книги, играл в игры и очень боялся воспользоваться своими силами.

Хотя тут я уже обманываю себя. Ведь духов видеть я не перестал. И вообще, я тухну тут, как в золотой клетке. Если бы не бесящие уроки этики, я бы, наверно, совсем плесенью покрылся и сгнил бы в каком-нибудь тёмном углу. Вот они, недостатки и преимущества высшей аристократии.

Но всё равно, одна мысль о случившемся холодит спину. Я ещё не готов, впечатления слишком сильны. И вообще, это похоже на какой-то психологический блок. Пора приходить в себя.

Из хорошего: девочка очнулась, оплату перевели полностью, как только стало ясно, что я справился. А вот врачи у неё, кроме истощения, так ничего и не нашли. Обо всём этом мне регулярно писал её отец вместе с благодарными словами. Эх, люблю хорошие высокооплачиваемые дела. Не совсем по-супергеройски, но как раз для меня.

Итак, август, отдых, бездельничанье – у меня, да и у всего мира. А мир тут на самом деле очень боевой. Я так-то за интенсивной учёбой был в отрыве от всего этого, но тут заинтересовался. Как-никак я тут живу.

Рейх, как обычно, грызётся с Великобританией за Исландию, где фактически отсутствует собственное государство и каждый город тяготеет или к немцам, или британцам. В то же самое время они, уже совместно, спорят с Испанской империей за всю Гренландию и уже втроём грозят Португальской империи карами небесными, когда та пытается протянуть руки к Антарктиде в обход всех остальных. Земли мало, и освоение любой мало-мальски крупной территории может качнуть шаткий маятник мирового спокойствия.

И при этом между всеми странами был заключён знаменитый пакт о землях Южного полюса, по которому освоение Антарктиды ведётся мирным путём и только теми странами, что имеют во владении землю в Австралии, с обязательным использованием этой земли в качестве плацдарма. Отсеивание слабых, удорожание ресурсов из-за искусственно длинной цепочки – ммм, сладкий аромат геополитики. Та же Португалия, будь возможность, давно открыто плюнула бы на пакт да тягала ресурсы по кратчайшему пути через пролив Дрейка, но так нагло наплевать на мировую общественность не может: ругать начнут все и сразу, а возможно, и вдарят побольнее.

Ну, это так, с позиции человека, не особо интересующегося политикой, хотя по статусу положено, а по знаниям, усердно вкладываемым в мою голову, даже на что-то должен быть способен. По крайней мере, теоретические и исторические задачки я последние года три решаю вполне успешно.

Последний заказ выдался тяжёлым и, мало того, каким-то образом он ещё и повлиял на меня, и это вызывает опасение. Таким образом, подработка на ниве изгнания духов и восстановления кармической справедливости была вынужденно поставлена на паузу. Я не просто так отношусь ко всему этому с такими нервами: за две недели у меня было два рецидива; благо, почувствовав внезапное бурление эфира внутри себя, я догадался слинять из дома и скрыться в лесу. Никто не пострадал, разве что на паре деревьев больше не распустятся листья.

Жую травинку, смотрю в небо, отдыхаю. Сегодня был день естественных наук, то есть обычная учёба, ничего такого: математика, физика, логика. С этим у меня проблем нет – логично, не правда ли? К девяти годам, не особо торопясь показывать осведомлённость, я прошёл всю известную мне ранее программу. А потом пришлось поднапрячься, чтобы если даже не сохранить заданный темп, то хотя бы не сильно замедлиться. И вот сейчас, с чистой совестью отдыхаю после занятий.

Прошли две недели, а… Блин, сколько можно?! Пора бы уже разобраться с этим раз и навсегда.

Серьёзно настроившись, я быстро переделал примеры, заданные для самостоятельного решения, поужинал с семьёй и, захватив сумку с вещами и бутербродами, отправился к домику на дереве. Разве что характерную азиатскую повязку на лоб не нацепил. Или это ближе к нашим Японским островам? Кто знает, империя велика, и традиций в ней тьма. Так, наша восточная часть ещё и ближе по духу к Азиатской империи, что является причиной многих пограничных конфликтов.

У моего домика как раз хорошая полянка без камер, и она вполне сгодится для задуманного. Какой я молодец: сам дерево для него выбирал. Там можно даже сносно прожить пару дней в отрыве от цивилизации, что я периодически и делал в раннем детстве, маскируя игрой тренировки, ведь что может быть банальнее для ребёнка, чем желание секретного убежища.

– Ну, посмотрим, – подбодрил я себя и сосредоточился на своих способностях.

Размеренно дыша, я начал понемногу отпускать контроль над способностью. Вдох… выдох. Понемногу, совсем по чуть-чуть, внимательно следя за изменениями.

Дыхание налилось силой и запарило, как при морозе; следом незримый и неощутимый жар начал распространяться лёгкими колебаниями силы от тела. Фиксируем ощущения. Пока нормально.

Наклонившись, касаюсь разнотравья. Никакой реакции, нормальная трава. А если так, без усилий взвинтив напор энергии в руке, я толкнул её вперёд – и трава просто умерла. Внешне никакой разницы, но своим шестым чувством я осознаю, что под рукой – ровный круг мёртвой земли, ощущаемый мной даже с закрытыми глазами как пустота в однородно заполненном пространстве. Жизненная сила просто сдулась под напором эфирного потока.

Вот что раздражает, так это измерение всего и вся в собственных ощущениях. Я стал сильнее, но насколько, если точно? Что с дыханием и что это за покров? И я не жалуюсь, уже давно не жалуюсь – некому. Просто бесит. Срочно нужен подопытный. И если я стал сильнее, то, может, у меня получится его найти?

Я вижу и ощущаю потустороннее, глазами ли, ушами, даже на ощупь. В этом случае сложно подобрать аналогию, но, дотронувшись рукой и приложив чуть больше усилий, я могу как пройти духа насквозь, словно обычный человек, так и, при желании, причинить вред. Я чувствую их, даже если они скрыты за стеной, спорный момент с радиусом – не более пары метров вне прямой видимости.

Теперь же, закрыв глаза и приложив совсем немного стараний, я могу отследить всех духов в поместье и вроде как за его пределами. Тусклые и вспыхивающие огоньки в земле, воздухе – это как-то очень напоминает тактическую карту. Или я уже брежу? Да нет, после всего случившегося это вполне нормально. В любом случае это прорыв.

Отследив ближайший огонёк, я нашёл крупную призрачную крысу, развалившуюся на пеньке. А ну иди сюда, моя хорошая.

– Стоять!

Подкреплённый силой голос заставил её замереть на месте, вытянувшись во фрунт. Интересно, совсем слабая. Но в этот раз, кажется, всё было легче, чем обычно. Подойдя, я коснулся её, продавив оболочку, как плёнку, рука прошла насквозь. А если так, облёкшись «покровом», коснулся ещё раз и неосознанно отдёрнул руку. Это же… крыса? Нет, ну понятно, что крыса, этот дух так и выглядит, многие из них выглядят как животные. Но сейчас я её почувствовал, как крысу – живую, тёплую, с шерстью. Как будто она живая, а не простая оболочка.

– А ну-ка давай мы с тобой поиграем, расслабься.

Подхватив крысу, я начал её мять, гладить и чесать. Минута – и разомлевшая призрачная животина самостоятельно подставляет пузо под пальцы и, недовольно поблёскивая крохотными полупрозрачными бусинками глаз, требует ласки. Я понял, на что это похоже. Виртуальная реальность. Да-да, шлем, перчатки, только без всего этого и с обратными ощущениями. Интересно, а у виртуальной крысы есть виртуальные блохи?

Ну и что мне с тобой делать? Попробовать себя в роли мистического призывателя, использующего духов как питомцев? «Прям как в игрушке какой», – улыбнулся я.

– Лёня! Мелкий, ты где там прячешься! – донёсся издалека крик, не предвещающий ничего хорошего. Чёрт, я же просил называть меня либо полным именем, либо Лео! Лёня – тьфу.

Быстро стряхнув недовольную крысу на землю и шикнув на неё, я пошёл на голос.

– Это кто тут ещё мелкий? – сказал я, обнявшись с дядькой Фёдором.

Лысый, метр с кепкой (ну, ниже меня, так что имею право), ещё не пожилой, но давно не молодой мужчина с казацкими усами на это только хмыкнул.

– Ну, меня ты перерос, не отнять, но всё равно мелкий. Как ты тут? Раздобрел на барских харчах, смотрю, – тыкнул он меня кулаком под дых.

– Куда мне, – притворно согнулся я. – Сколько ни жуй, всё мимо организма. Только вернулся?

– А то ж, дело сделал – и на отдых. Отдохну – и снова в дело. Но отдохнуть я ещё успею, а вот тебя мутузнуть – это ж самая лучшая приправа к отдыху будет, – хохотнул он.

– А может, завтра? Время-то уже к десяти, темно, дядь, – попытался я откреститься от предложения и вывернуться из захвата.

– Не-не, завтра меня, может, опять куда отправят, так что не менжуй. Давай, сбрасывай рубаху.

Фёдор – подчинённый моего отца. Тот случай, когда простолюдин смог развить свою силу. Да ещё как! Четвёртый ранг – это сильно, в любую контору оторвут с руками, но титул за такое не положен: возможность претендовать на наследный титул появляется только на уровне владыки, а это уже сродни подвигу. Будучи творцом, он имеет разве что расширенные права, близкие к нижней аристократии. Но даже так он выбрал служение нашей семье. Впрочем, именно так он может рано или поздно сделать последний шаг по лестнице силы. Правда, уйдёт ли он на вольные хлеба в таком случае – тот ещё вопрос.

Фёдор с отцом когда-то были друзьями, что само по себе удивительно, но случилась там какая-то история, о которой они предпочитают не распространяться. И, наблюдая их взаимоотношения, я понимаю, что вряд ли она хорошая. И вот его же приставили ко мне в детстве, чтобы научить меня биться. Аристократ должен уметь постоять за себя, верно.

Этот невысокий, плотный, может даже показаться, что пухлый, мужичок, не только сильный одарённый, но и талантливый рукопашный боец. Отец отправлял его на обучение и задания по всему миру, где Фёдор развивался и учился, и в итоге, раз он жив, здоров и цел, то чему-то он выучился. С этим согласен отец, да на самом деле все согласны, но я бы предпочёл, чтобы в его послужном списке были такие понятия, как «милосердие» и «полегче». Нет, ну правда! Как можно всерьёз бить семилетнего ребёнка? По голове?

Закончилось обучение, когда мне исполнилось тринадцать лет, да и то только потому, что дальнейшее обучение у Фёдора неодарённому мало что дало бы. А я, как известно, официально обделён в этом плане. Но даже так он регулярно колотил меня, чтобы я не расслаблялся, поэтому вопрос о прекращении самостоятельных занятий даже не стоял, пришлось выкраивать время в распорядке дня. Спасало меня только то, что как сильнейший боевик он регулярно был в разъездах по поручениям семьи. Но бьёт он, конечно, не считаясь с тем, что я слабее, поэтому приходится быть аккуратным и строго контролировать себя: всё же неодарённый я лишь официально.

– Ну что, готов получать на орехи? – спросил он, скинув футболку и поигрывая мышцами.

– Ха, да я сам раздам не хуже, – усмехнулся я в ответ на провокацию. – Давай, дядька, докажи, что ты ещё не старик.

Крякнув, Фёдор сделал подшаг и рванул ко мне, практически выстреливая собой над землёй. Мне пришлось рухнуть на землю ничком, чтобы меня не смело. Откатившись и упруго встав на ноги, я отскочил назад.

– С места в карьер? А как же любезности?

– Будут тебе любезности. Смотри, как старый умеет, – сказал он и, присев, начал крутиться на руках, выписывая ногами широкие круговые махи.

– А, танцевать научился, хвалю, – сказал я, попробовав пнуть его.

Но он сменил вектор движения, и я попал по уходящей ноге, разве что ускорив её. В ответ же получил сильный удар с другой ноги.

– Хитро, но выглядит смешно. Но признаю, не совсем ещё старый.

– Согласен, баловство одно.

С силой выпрямив руки, он оттолкнулся от земли вверх и приземлился, крепко встав на ноги. Замерев на секунду напротив, мы сошлись в рукопашной, мутузя друг друга почти без защиты.

– Крепок, мелкий, – сказал он, потирая костяшки. – Ты что, прошёл суровые тренировки восточных мастеров из фильмов? Раньше вроде помягче телом был.

– Что? Нет…

Чёрт, совершенно не заметил, как в горячке боя покрылся недавно разученным «покровом». Саднит от ударов, но в этой части тренировки я обычно получал десяток очень больнючих синяков. Защитный эффект, значит? Познание себя в бою, да? Звучит, действительно, как какой-то штамп из популярных фильмов. Сосредоточившись, я убрал «покров», а потом вернул. А что, неплохо.

– Ну что, закончим?

– Да мы же только начали. Ну ладно, вижу, ты становишься всё лучше и лучше, так что последняя сшибка. Но, – поднял он палец вверх, – покажи мне всё, что можешь. Я в этот раз сдерживаться не буду. Сделаем всё по-взрослому.

– Дар? Ты ж меня размотаешь, – удивился я.

– А вот и посмотрим. Убить не убью, но, если сглупишь, что-нибудь ненужное могу сломать или оторвать. Так что будь готов.

Шутка? Если бы! Буду так думать – точно не досчитаюсь какой-нибудь конечности. Дядька таким не шутит. Все силы ему подавай, вот же. Однозначно что-то понял, когда колотил по мне под «покровом». Ладно, посмотрим, как оно пойдёт.

Но времени на рождение умных мыслей мне не дали. Фёдор подскочил и попробовал схватить меня за грудки, чтобы швырнуть. Руки я отбил, а пинок принял со всем тщанием, упал, откатился, и тут же отпрыгнул в сторону: на то место, где я только что стоял, он приземлился с прыжка. Подножку он отбил и дал кулаком в лицо, удар я заблокировал скинутой рукой, и меня вновь отшвырнуло в сторону.

Развернувшись, я выдал двоечку по корпусу, с уводом головы (куда он опять метил) вправо и добавил коленом в прыжке. Удары по корпусу он проигнорировал, а колено заблокировал локтем. Пока меня перехватывали в полёте для броска, я зацепился руками за плечо и рванул на себя. Полетели в итоге мы оба. Не вставая, я попробовал пнуть дядьку в голову, но отдёрнул ногу, когда понял, что он сейчас её схватит.

– На полную, Лёня! – крикнул он и, не вставая, хлопнул по земле.

Я недоумённо посмотрел, прищурился и с рыком отпрыгнул в сторону. На месте, где я только что стоял, выросло полуметровое копьё из спрессованной земли и почти сразу обвалилось. Ещё прыжок, ещё копьё.

– Ты что творишь, хрыч старый?! Дубина, меня распотрошит!

– Прыгай, прыгай! Мы ещё не закончили, – сказал он и, оскалившись, рванул на меня.

Сейчас он затормозит, может, уронит, и формируемое копьё пронзит меня насквозь. Я прямо ощущаю, как оно начинает формироваться за спиной. Фёдор летит на меня в прыжке, медленно протягивает руку. Так медленно, что я успеваю среагировать и так же медленно отвести его растопыренную ладонь в сторону и, схватив чуть выше запястья, перекинуть его через себя на то место, где я чувствовал его копьё.

– Бл…! – Дядька приподнялся и смущённо посмотрел на меня. – Ты это… ничего не слышал. – Он отряхнулся, покрутился, разминаясь, и тихо спросил: – Это что было, Леонид?

Я подумал. Прикинул. Почесал затылок.

– Не знаю. А что было? – спросил я Фёдора.

– Ты меня за дурака держишь? Или действительно не понимаешь? – ласково спросил он меня. – Я твою реакцию знаю, не мог ты меня переиграть на бросок, если я не поддаюсь. А ты ещё и швырнул меня под сформированную технику, точненько на неё. Копьё мне чуть ногу не пробило. Ты ведь чувствовал. Я видел, как ты уходил от них. – Он сжал моё плечо. – Поэтому ответь мне, что произошло.

– Я видел твоё движение, и оно было очень медленным. А твоя способность? Я её, наверно, просто ощущал, – сдался я.

– Так, давай-ка мы с тобой прогуляемся до артефакта, – сказал дядька и потащил меня к дому. – А там уже всё будет ясно.

– Думаешь, это оно? В пятнадцать лет? Так же не бывает.

– Что бывает, что нет, я получше твоего знаю. Так что давай, руку на камень – и посмотрим, что там у кого бывает.

Спалился, вот же засада. Артефакт опять покажет, что я неодарённый. И как теперь оправдываться? Шестое чувство? Так это тоже вариант проявления способности. От внимательного ока бойца не ускользнуло, как я избегал его ударов. А чужие способности я чувствую отлично. Хотя тот момент с броском мне самому непонятен. Новая грань дара?

Тем временем мы дошли до дома и поднялись в тренировочный зал. Фёдор достал из кладовки коробку с каменным кубиком одноразового артефакта-определителя и протянул мне.

– Ну, чего тянуть, хватай, и всего делов, – поторопил он, заметив мою нерешительность.

Не говоря ни слова, я вытащил из коробки камень. Он хоть и называется артефактом, но на самом деле это просто особенность породы, способной проводить энергию, генерируемую одарёнными, хотя для точного измерения его всё же как-то модифицируют.

Впрочем, против обыкновения, в этот раз я его сразу же выронил на пол, тряся обожжённой рукой. Фёдор присел, повёл рукой над пыхающим жаром камнем и захохотал.

– Вот как… – сквозь смех силился сказать он. – Ха-ха, ну я не могу просто. В пятнадцать лет… Ха-ха-ха, – не мог он остановиться. А потом, разом успокоившись, достал телефон и, оттарабанив сообщение, достал из кладовки ещё пару коробок с артефактами.

Результат проверки ошеломил меня.

– Как это? Федя, как это?

– Ты, главное, лицо попроще сделай и молчи. Мы сейчас немного пошутим над твоим отцом. Понял?

– Понял. А… эм… вот это вот всё, – обвел я рукой окружение, не подобрав слов, – зачем?

– Есть у меня должок один твоему отцу. Самое время его отдать. Улыбку не дави. Сядь спокойно и просто делай, как я скажу. Сам увидишь.

В спортзал ворвался отец.

– Что случилось?! Фёдор!

– Ша, Витя! Иди сюда, нам помощь твоя нужна, – махнул дядька рукой. – Давно измерялся? Сейчас самое время. Хватай давай, не мнись, мне Лёне показать надо.

– Это всё, ради чего ты мне прислал такое сообщение? Сто лет назад за подобное и выпороть могли, невзирая ни на какие ранги. Смотри, дошутишься, отправлю на пять лет в самые…

Тем не менее отец сжал артефакт в руке, а потом показал нам, что получилось. Камень изменил цвет, став насыщенно синим. Судя по цвету, третий ранг, синее уже некуда, и он вполне может перейти со временем на ранг выше: уровень силы повыше среднего. Большинство одарённых балансируют на сильном втором – слабом третьем ранге.

– Вот мой, – разжал ладонь Фёдор, показав бледно-красный, чуть ли не розовый артефакт.

Четвёртый ранг, пока слабенький, но недаром отец гоняет его по всем мало-мальски важным делам. Фёдор – сильнейший не только среди слуг, он самый сильный в нашем роду. А со временем может дорасти и выше.

– А теперь смотри, Витя, смотри внимательно. Лёня, будь любезен, – протянул он мне коробку.

Взглянув на него, на заинтересованного отца и на злополучный камень, который грозит опять обжечь руку, я вздохнул, резко схватил артефакт и тут же выронил его.

– Чёрт!

– Леонид! – нахмурился отец.

– Не туда воюешь, – перебил дядька. – Артефакт возьми.

Отец протянул руку и отдёрнул, не коснувшись. Пауза затягивалась. Все смотрели на меня.

– Ну чего? Горячо же, – возмутился я.

– Претензии снимаются. Леонид, иди спать, завтра поговорим. А ты, Федя, давай-ка ко мне в кабинет.

– Коньяк? – спросил Виктор, заходя в кабинет.

– Грех отказываться.

Выбрав бутылку и разлив по стаканам, молча выпили.

– Он на пятнадцатилетие тест прошёл. Как помнишь, безрезультатно. – Виктор понизил голос. – И через несколько недель такое? Такое вообще бывает? Федя, я не понимаю. Первый ранг, ну второй, да даже третий, если он гений или произошло чудо. Но владыка, пятый ранг… Откуда?.. Это точно он? – сбивчиво закончил Виктор.

– Не всё так просто, – утёр лысину Фёдор. – Но это он, меня не обманешь, я ж его с пелёнок знаю, сам тренировал. И я так тебе скажу: ты прав, тут что-то нечисто. Вот смотри, я закончил его обучение ещё два года назад, но каждый раз как приезжаю, то делаю что?… – Он умолк.

– Ты тут со мной в загадки играешь или что? – возмутился Виктор, но нарвался на ехидный прищур. – Ладно, ты каждый раз колотишь его, будто он тебе что-то нехорошее сделал. А потом мы с тобой ругаемся.

– Вот. А почему я это делаю? Ты ж меня никогда не спрашивал, так?

– Я знаю, что ты его любишь, а ещё любишь тренировки.

– Вот ты умный, Витя, а иногда такой дурной. Люблю, ты прав, он ведь твой сын, – тяжело вздохнул Фёдор.

– Давай без этого, мы всё давно решили. И тут никого нет. Не миндальничай. Он её сын и мы оба понимаем, почему ты до сих пор со мной.

– Верно. И почему ты всякий раз меня отсылаешь подальше, – поболтал остатками выпивки Фёдор. – Но дело в другом. Ты с ним не бился. Я бился и всё время чувствовал, что он сдерживается. Да не просто сдерживается, а будто боится убить меня. Вот знаешь, я по краю хожу долго и чуйке своей верю накрепко. Леонид далеко не прост. И был таким непростым с самого начала. Посмотри на него. Твой сын разве бугаем выглядит, богатырём? Нет, а всё же встаёт на следующий день после тренировки – с синяками, да, но я в его возрасте дня три бы лежал. Я ж по приезде его не щажу, до полусмерти бью, сдерживаю силушку, но лишь самую малость. Поэтому я рискнул использовать дар.

– Что ты себе позволяешь, скотина! Ты ж его убить мог, покалечить! – взвился Виктор.

– Вот то-то и оно, Витя, то-то и оно. Мог покалечить, скажу больше, в этот раз даже убить мог, это по мне прямо видно было, намерение я показывал. Но он спокойно ушёл от моих копий. – Фёдор налил себе ещё и продолжил: – И вот тогда я ударил не сдерживаясь. От такого ему было не увернуться, но я бы успел развеять копьё, не доводя до смерти. Ты знаешь, как я его люблю, но очень мне эта неопределённость осточертела.

– Прекрати выражаться в моём доме, лапоть! Лишу премии, зарплаты, высеку! – построжел глава семейства. – Дальше что?

– А он меня перекинул через себя прямо на сотворяющееся копьё, – спокойно закончил боевик.

– И?.. Давай выводы полностью! Или я тянуть из тебя должен?

– Подобью кратко. Это был реальный, без поддавков, бой, как минимум в конце. Смотри сам, – ткнул пальцем в стол Фёдор. – Копьё формируется за ним, я лечу на него, чтобы схватить, толкнуть, ударить – не суть важно. Он не успевал, зуб даю, и увидеть технику не мог. И тут он как размазался, я моргнуть не успел, как сам влетаю в копьё и гашу его, мне чуть ногу не отсекло. Вот так оно и случилось. И вот тут я испугался. Спрашиваю: что и как? А он молчит, в несознанку уходит. Затащил на проверку, а тут такое.

– Если бы с ним хоть что-то… Я бы тебя… Вали с глаз моих, – закончил, сдержавшись, Виктор. – Завтра с ним поговорю.

– А можно я…

– Вали уже, я позову, – перебил Виктор и, откинувшись в кресле, задумчиво уставился на потолок.

Поворочался в кровати, а сон не идёт: богатый на впечатления день, перенапряжение организма – не уснуть. А вообще, что это было? Артефакт подтвердил наличие дара, да ещё и пятого ранга. Так вообще бывает? Раньше он не реагировал. Что-то тут не так. Моя сила не определяется местными.

Но вот это – ну пусть будет замедление времени – это ведь не мой профиль. Может, оно и есть? Но если это оно, то почему пятый ранг? Контроля у меня никакого. Хотя могу предположить откуда: оттуда же, откуда все эти изменения. И виновник – тот странный дух, с которым я столкнулся две недели назад. Это можно списать на прогон через меня гигантского объёма силы. И что-то там было под конец… необычное. Не помню, я уже почти ничего не соображал, но однозначно…

Картинка сложилась одним кадром: осколок, которого я коснулся, не исчезает, а растворяется во мне, и издалека доносится еле слышное: «Дар…»

По спине прошлись мурашки. Ну, по крайней мере, теперь стало понятнее. Дух дал мне дар в дар. Странно звучит. Почему вообще «дар», а не что-то ещё? В том же английском точно так же – гифт. Непонятно. Но объясняет уровень. Да и по общему уровню силы я ведь тоже значительно вырос. Если не ошибаюсь, то запас силы на оба дара у меня одинаковый, но контроля над вторым даром почти нет.

Как стройно я выстроил теорию, один к одному. А значит, точно притянул факты за уши. Так-так-так. Да и ладно.

От двери послышался тихий шорох.

– Братец, ты спишь? – послышался шёпот.

– Сплю, мелкая, уйди прочь, – ответил я и предусмотрительно отвернулся к стенке.

– Это правда? Ты теперь одарённый?

Сестра ввинтилась в дверь и устроилась на краю кровати.

– Правда, – буркнул я. – Слушай, ну ночь же, давай завтра обсудим.

– Ладно, спи, – согласилась она и вышла. Хоть бы накинула что-то, вот же мелкая. Завтра обсудим, ну надо же… Завтра… Эх, зевнул так, что чуть не вывернул челюсть. Действительно, всё завтра.

После завтрака отец кивком позвал меня за собой. У кабинета уже ждал Фёдор. Проигнорировав стол, мы разместились на угловом диванчике.

– Так, Федя, тебе слово, – сказал отец.

– Хорошо. Леонид, помнишь, как я начал тебя тренировать? – издалека зашёл он.

– Помню, – согласился я.

Конечно, помню: такой ад поди забудь ещё.

– Не с первой тренировки, но, наверное, с первого боя с тобой я видел, как ты сдерживаешься. Ну, видел – это громкое слово, однако подспудное ощущение такое у меня было. Но результаты ты показывал хорошие, поэтому я тебя не расспрашивал. Да и это больше на уровне ощущений было. Тренировки закончились, а любопытство моё никуда не делось. Именно поэтому каждый раз я по возвращении и предлагал тебе подраться. Понимаешь, эта история длится уже годы, и для меня она вчера внезапно закончилась. Поэтому такой вопрос: ты ведь что-то скрывал?

– Я добавлю, – нахмурился отец. – Леонид, мы все тут – твоя семья. Никто тебе плохого не желает и вредить не будет; я думаю, ты сам это понимаешь. Наоборот, именно мы можем защитить тебя, случись что. Ты парень взрослый, и я не буду заставлять тебя рассказывать всё, но хоть какая-то информация мне нужна, чтобы уже сейчас уладить некоторые сложности.

Рассказывать или нет? А если рассказывать, то что именно? Как ни крути, отец прав. Но даже так…

– Хорошо, расскажу, что могу и что сам понимаю. Мой дар… он был всегда. Но проблема в том, что он не совсем обычный. Сначала я не планировал ничего скрывать, но артефакт на него никак не отреагировал ни в пять лет, ни потом. Нет, – поднял я руку, увидев, как встрепенулись взрослые, – я не скажу, какой он был.

– Был? – зацепился за слово Фёдор.

– Верно, был. Две недели назад он изменился. Как будто всё это время он рос и наконец созрел. Теперь он определяется артефактом, вы сами всё видели. И для меня это тоже было неожиданностью. Поэтому свободно управлять я им сейчас не могу. Начальный уровень, можно сказать.

– Но камень нагрелся мгновенно. Значит, твоя сила на уровне пятого ранга. Значит ли это, что раньше, до изменения, ты мог его использовать? – сразу уловил несостыковку отец.

– Мог, но совсем немного… Я не хотел бы в это вдаваться.

– Леонид, ну нам-то можешь…

– Нишкни, Федя, – перебил отец. – Если сын так говорит, то есть причина. Не надо допытываться насильно. Давай работать с тем, что есть. Значит так, – задумался отец. – Раскрывать реальный уровень тебе сейчас не стоит. Но сам факт наличия мы подтвердим. Отправлю тебя в Царскосельский лицей, наследнику надо устанавливать контакты. Плюс к тому разовьёшь там свой дар. Общие методы у них неплохие, это будет в самый раз для твоего фактического уровня. Что ещё. От проверок ранга отказывайся, можешь даже никому не объяснять, там много кто так делает. И мне надо знать, на что похожа твоя способность, я попробую найти информацию по развитию. Вопросы?

Одним изгибом бровей он выразил нежелание получить эти самые вопросы. Но это же я.

– Наследник? Лицей? Я думал, что следующей главой станет Эрика.

– Думал на этот счёт, честно говорю. Но теперь, сам понимаешь, вопрос решённый. И хоть нагрузку она тянет, я до вчерашнего дня сомневался: даже неодарённый, ты казался мне более верным кандидатом. Но так было до вчерашнего дня, а теперь, сын, точно не отвертишься. Ну и от лицея тоже, я так и так тебя бы туда направил, – хлопнул он меня по плечу. – Ну, и что там с даром?

– Контроль времени, замедление. Наверно. Ещё не очень понятно. Но выглядит именно так.

– Может, ускорение? Сам ускоряешься, и реакция тоже? – спросил дядька.

– Близко, но нет, точно не ускорение. Это я точно могу сказать, потому что на состоянии организма он, как мне кажется, не сказывается, – покачал я головой. – Мой дар связан со временем.

– Не оно так не оно, значит, будем искать информацию, – подытожил отец. – Сын, ты там себе не придумывай ничего: Эрика уже знает и очень рада за тебя. На этом собрание предлагаю закончить.

Отец был прав. Эрика подловила меня на лестнице и, прыгнув в объятия, звонко чмокнула в щёку.

– Поздравляю, братишка! Или мне обращаться к тебе «господин наследник»? Ну что, зазнаешься теперь, будешь ходить важный и совсем глупый и забудешь про меня?

Отступив, она невинно закрутила на пальчике светлую прядку.

– Даже если бы и захотел, то такую красавицу забыть невозможно, – улыбнулся я и растрепал ей макушку. – Да и ты через год туда же поступишь.

– Вообще-то я хочу с папой договориться, чтобы поступить уже в этом, – буркнула она, освобождаясь от моей наглой пятерни.

– Так вот почему ты постоянно в тренировках. Смотри, отдых тоже важен. Перенапряжёшься – и сляжешь на неделю. Какой тогда выйдет с этого толк?

– Нет, это… другое. Но теперь будет полегче, – смутилась сестра.

– Ну, если получится, почему бы и нет. Хотя я бы предпочёл год там отучиться один: ты же мне всех потенциальных невест распугаешь.

– И ничего не распугаю. Или ты хочешь припомнить мне Новый год? Так эти… эти дуры мне нагрубили.

– Эрика, такие обиды надо решать словами, а не бить благородных леди, тем более ногами. Мне потом пришлось извиняться перед ними и перед их родителями. Ладно я, а если бы родители узнали? – укорил я.

Под Новый год произошла досадная история (это если изъясняться без мата). Мы с сестрой отправились в город: развлечься, прикупить что-то для себя и родителей – ничего особенного, но как знак внимания. Всё как положено: охрана, машины и всё такое.

В торговом центре, пока сестра подбирала что-то для себя и для мамы в отделе белья, я, заскучав, познакомился с двумя близняшками из новых аристократов – ну это так, к слову, я со стороны такое вижу сразу; но, в общем-то, какая разница? И вот, значит, болтаю я с ними, согласие на свидание уже, можно сказать, у меня в руках, да не с одной, а сразу с двумя! И тут выходит сестра и вежливо просит о сущем пустяке – оплатить покупку: карточка же у меня, как у старшего.

Одна минута – одна минута отсутствия! – и что я вижу, когда выхожу? Любезная сестра избивает близняшек ногами – ага, сразу обеих. Ну а что, руки же заняты коробочками. Как оказалось, близняшки не уследили за языками и что-то не то сказали моей сестре. Плохо, конечно, но бить девушек… ногами… в общественном месте…

Конечно, мне пришлось извиняться, хотя скорее это они и их родители просили у меня прощения за оскорбление, когда узнали, с кем общаются: издержки статуса и известности фамилии. Пришлось быстро сворачиваться и уезжать домой. Разбушевавшаяся сестра в итоге, успокоившись, заснула в машине, но этот момент я ей припоминаю до сих пор и забуду ещё не скоро. Хорошо хоть охрана сработала правильно, стояла и не вмешивалась, а потом ещё и прикрыла нас перед родителями.

– А родители знают. Ну, по крайней мере мама точно, – огорошила меня сестра. – А раз знает она, то и папа должен.

– Всё, ничего не хочу больше слышать. Иначе я начну думать, что назначенные мне после этого тренировки выносливости и реакции были издевательским наказанием, – отмахнулся я.

– А ты, кстати, сейчас занят? Как насчёт спарринга? – поинтересовалась сестра.

– Ха, женщина, это будет не битва, а избиение детей. Ты же первая откажешься, когда узнаешь, что я сделал, – самодовольно сказал я.

– А что ты сделал? – заинтересованно подалась она вперёд.

– Я Фёдора уделал, – торжественно произнёс я.

– Тю, всего-то, – разочаровалась она.

– Он использовал дар и не поддавался, – припечатал я.

– Да ладно, – присвистнула она. – Врёшь ведь.

Её реакция понятна, но вот подробностями я делиться не буду. Пусть помучается сама и помучает Фёдора, добывая информацию.

– А ты у него и спроси, он сейчас наверху. А я сейчас всё равно не могу, на тренировку иду. – И насладившись обиженной моськой сестры, я усвистал, пока мучение не начали с меня.

Тренировки, тренировочки. Раз всё так удачно сложилось, то надо поработать над новой способностью, и над старой тоже, уже открыто. Кажется, я многое смогу списать на обретённый дар.

Сложно тренировать то, над чем почти не властен, но нет ничего невозможного. Поэтому я начал с того, чтобы научиться использовать новую способность по желанию. Для этого я взял два стеклянных шарика – из тех, что советуют крутить в руках для разработки кистей. Уселся поудобнее и начал подкидывать и ловить, подкидывать и ловить. Не эффектно, но эффективно. Придерживаясь выбранного ритма, я постарался сосредоточиться и вспомнить, как именно у меня это получилось в первый раз.

Вообще, работа с даром не должна быть особенно сложной. Я не про переход на уровень выше – там да, всё непросто. А вот повторить уже раз получившееся должно быть просто. Это как езда на велосипеде. Тут я, кстати, на нём не ездил ни разу, так что интересно проверить это выражение на конкретном примере.

Для меня простота вылилась в полчаса бесплодных попыток, пока я не уловил изменение ритма, с которым шарики падали обратно в ладонь. Сосредоточившись на своих ощущениях, я вычленил новое, контролируя которое я смог замедлить падение шарика ещё сильнее. Подкидывая его в очередной раз, я задался целью сделать максимальное замедление. Достигнув верхней точки, шар начал плавно опускаться. Скорость падения моими стараниями уменьшалась, пока он не застыл в неподвижности. Вот оно! А теперь максималочка…

Со стоном открыв глаза, я схватился за раскалывающуюся голову. Что за фигня? Кряхтя, как какой-то дед, я добрался до стола и, нашарив в ящике обезболивающее, сунул таблетку под язык.

Какие выводы можно сделать из случившегося? При небольшом замедлении времени всё выглядит хорошо. А вот если довести его до максимума, почти остановки времени, двигаться становится затруднительно. Да настолько, что, попытавшись, я мгновенно вырубился. Но даже так сложно переоценить выгоду. Я буквально могу поставить мир на паузу, чтобы обдумать то или иное действие. Даже если это всё, что может дать мне мой новый дар, то я не расстроюсь, ведь старые способности никуда не делись.

Оставшийся день я проверял, сколько могу поддерживать замедление и остановку. Если не переусердствовать, то даже при двукратной разнице я могу спокойно двигаться довольно продолжительное время, хотя понятие «время» в моём случае вещь очень субъективная. Вернее сказать, что это не составляет для меня особого труда. Если сравнивать, то это как разница между шагом и неспешным бегом трусцой. Всё, что выше, уже с усилием, увеличивающимся пропорционально и сжирающим внутреннюю энергию.

Думаю, что гармоничное развитие способностей и тела позволит выжать больше. Хотя и тут мне грех жаловаться. К своим пятнадцати годам я хоть и не выглядел атлетом, но был сух, подтянут и вынослив, что, безусловно, в большей степени не моя заслуга: аристократы предпочитают нагружать отпрысков по полной.

К обеду я основательно проголодался, поэтому выпал из застольного обсуждения, пока не утолил первый голод.

– Леонид, ты слушаешь?

– Прости, мам. – Я вытер рот салфеткой. – Повтори, пожалуйста.

– Мы планируем устроить приём в честь твоего официального утверждения наследником. Если у тебя есть те, кого ты хочешь пригласить, то сегодня к вечеру мне нужно знать, кого ты хочешь видеть, – сообщила мать. После чего, посмотрев на пустые тарелки рядом со мной, махнула слуге рукой, чтобы мне принесли добавки.

Прежде чем ответить, я дождался, пока соберут грязные тарелки и выставят новые.

– Даже не знаю. Я же ни с кем особо близко не общаюсь, чтобы приглашать лично, так что оставляю этот выбор тебе.

Именно так. Несмотря на то, что, как и каждому аристократу, мне ставили в обязанность посещение различного рода званых вечеров, торжественных обедов и прочих мероприятий, близких друзей я себе завести не смог. Не то чтобы не хотел, но сложно всерьёз воспринимать детей, когда внутри ощущаешь себя взрослым, а по их меркам так совсем стариком.

Попробовал было зайти с другой стороны, но общаться на равных с простолюдинами можно было лишь до тех пор, пока они не узнают, что ты аристократ. Так, я изредка выбирался в город, чтобы просто погулять. Знакомился с самыми разными ребятами. И даже если представлялся не своим именем, то буквально через полчаса общение плавно сворачивало на тему выяснения личности, а кто-то прямо спрашивал, из какого я рода.

А дальше варианта два: либо драка с чужаком, либо, что мне нравилось ещё меньше, попытки навести мосты для получения тех или иных благ. Кастовость во всей красе. Обычно она незаметна, но это потому, что мещанские дети редко общаются с благородными на такой короткой дистанции.

Что меня выдавало, я так и не понял, но выводы сделал и больше по городу праздно не шатался. Те, с кем мне было бы приятно поболтать, сторонились меня, не желая заиметь проблемы, а те, что были не против, – ну, там уже с моей стороны возникала отчуждённость. Неприятно, когда в тебе видят не личность, а только принадлежность к чему-то, и с ходу пытаются использовать в сомнительных делах.

– Хорошо. – Мама встала из-за стола и подошла ко мне. – Я очень рада за тебя, мой мальчик.

Сейчас, конечно, рано говорить, но уверена, что ты будешь замечательным главой, – сказала она мне и обняла сзади, положив голову мне на затылок. – Как в тебя столько помещается, ума не приложу. Ладно, не перенапрягайся.

– Хорошо, мам, – улыбнулся я, ощутив в груди тёплое чувство. – Если встретишь Фёдора, скажи, что я буду ждать его у себя.

– Здоров, ваше сиятельство! Чего хотел от старого коротышки? – без стука распахнул дверь Фёдор.

– Да ты, никак, шутом заделался? – усмехнулся я и сразу обозначил: – Помощь мне твоя нужна в тренировке.

– Это очень хорошо. Потому что мы тут поскребли кого надо и получили немного информации, – отлип он от косяка.

– Так быстро? – удивился я.

– Ну, дурное дело нехитрое. Это так, скорее мне должок отдали. Информации на самом деле мало. Старый приятель, обладающий даром ускорения, переслал специальную диету, разработанную под высокие нагрузки. Ну и по поводу тренировок самую малость: он для развития способности попросту использует её как можно чаще. Единственная проблема – это реакция, она не ускоряется, поэтому её он тренирует отдельно.

– Негусто. У меня всё скорее наоборот работает. Разве что по поводу постоянного использования дара можно попробовать.

– Ну, тут ты сам думай. Так с чем помочь-то?

– Пошли наружу. Будешь меня атаковать, а я буду уклоняться. Начнём с этого, а дальше – как пойдёт, – сказал я, задумавшись: если постоянно находиться в слегка замедленном потоке времени, то как я буду стареть – с обычной скоростью или с поправкой на изменённый коэффициент?

Первым делом мы занялись моим внутренним радаром. Фёдор создавал каменные копья, от которых я поначалу просто уворачивался, предугадывая место появления в радиусе до пяти метров. Потом уворачивался, используя дар, и это было, естественно, гораздо проще и эффектнее. Особенно эффектно смотрелось со стороны, для этого наставник снял происходящее на мобильный. Используя способность, я слегка размазывался в пространстве, теряя чёткость, и это, как он сказал, видно не только на видео, но и невооружённым взглядом.

Да, вот оно. На мне замедление времени сказывается слабее, чем на окружающем мире, вдобавок к тому скорость мышления субъективно не меняется вообще, поэтому со стороны кажется, что я развиваю скорость большую, чем положено, и к тому же лишён основного минуса, которым страдают обладатели подобной способности. Время реакции у меня не лимитировано. Конечно, демаскирующий эффект печалит: зная особенность дара, меня можно будет вычислить, даже имея запись с камеры. С другой стороны, есть ли смысл огорчаться? В итоге всё оказалось даже лучше ожиданий. Но в голове держать этот момент, безусловно, стоит.

После этого я попросил Фёдора сформировать прочное копьё и не развеивать его. На нём я собирался проверить свои изначальные способности. В чём задумка? Любое внешнее проявление силы несёт в себе энергию, с которой я, по идее, могу взаимодействовать. Пока копьё не запущено в полёт и не превратилось в обычный камень острой формы, дядька сохраняет над ним определённую власть, достаточную для управления или своевременного разрушения. Я же вижу энергию в процессе формирования и после, именно это позволяет мне уворачиваться от ударов. Что же будет, если с ней взаимодействовать?

Начинаем с малого. Напитав руки эфиром, я коснулся копья. Ничего не произошло. Ударил – и внезапно оно с громким хлопком разлетелось шрапнелью.

– Это вот что сейчас такое было? – дёрнулся Фёдор.

– Это то, о чём тебе стоит молчать, – ответил я строгим тоном, не подразумевающим вопросы. Не говорить же, что я решил смухлевать, и мы работаем уже не над замедлением времени.

– Всё бы тебе тайны разводить. Я, может, тебе совет дам какой жизненный. Да и глупо это – от своих скрывать, – огорчился он.

– Ты мне поможешь, если сделаешь ещё одно копьё. А с этим, прости, но честно сказать не могу, – постарался я смягчить ответ насколько возможно.

Дальше я пробовал потянуть энергию на себя, но это не вышло. Свою – пожалуйста, даже извне, выпущенную заранее, а чужую – увольте, не получилось ни со второй, ни с десятой попытки. На одном примере выводы делать рано, но и этот момент запомним.

В конце концов я приноровился быстро разрушать копья с расстояния в метр; могу и с большего, но это может быть неоправданно опасно. Сложно отправлять эфир не расходящимся пятном или потоком, а как он действует на живые организмы, я знаю не понаслышке.

В конце мы перешли к полноценному спаррингу, где Фёдор учёл свои ошибки и уже не сближался в упор, а заодно показал, что знает далеко не один приём. Творец, трансформирующий землю, способен на многое.

Так потекли будни последнего месяца лета. Учёба, которую никто и не вздумал отменять, тренировки, краткий отдых. Иногда мы залипали с сестрой в мультфильмы или спарринговались до одурения. В итоге она порой валилась без сил прямо на землю, а мне, как менее уставшему, приходилось тащить её в комнату. Видя мою увлечённость, отец не стал никуда отправлять Фёдора, закрепив за мной. Иногда на мои занятия приходила посмотреть мать, параллельно читая очередной роман.

Дошло до того, что я прекратил прятаться и посещал все занятия по этикету, чтобы не тратить время. А это, в свою очередь, заставило сестру подкупать меня сладким, до которого она всегда была жуткая жадина, чтобы пару раз вытащить меня на игру. Ведь для неё это тоже отличная тренировка. Она вообще в последнее время как с цепи сорвалась, словно пытаясь за месяц выдать на-гора годовой результат. И регулярно получала от меня за это то выговор, то растрёпанную прическу, что её жутко бесило.

Оторвавшись от ноутбука, я выглянул в окно и устало вздохнул. Слуги суетились, расставляя столы и выставляя посуду. Через три дня я отправляюсь в лицей, где проведу три года, обучаясь, общаясь и ведя самостоятельный образ жизни.

Нет, никто не запретит мне по желанию приезжать домой, тут на самом деле недалеко, буквально двести километров от Петербурга, недолго даже для автомобиля. Но бог тому судья, кто не найдёт способ провести свободное время интереснее, чем поездка домой. Найду компанию, будем зажигать и всё такое.

На самом деле совместная учёба – чуть ли не единственный способ завести естественные близкие отношения в нашей среде. Ещё разве что армия этим может похвастаться, но там всё же несколько другая специфика, плюс к тому, скорее всего, я с ней пролечу мимо. Аристократическое общество само по себе закрытое, скандалы и внутренние события редко становятся достоянием общественности. При этом внутри оно тоже не может похвастаться излишней открытостью. Так, зачастую дети не имеют возможности свободно общаться со сверстниками и проводят большую часть времени внутри семьи, постигая науку и воспитываясь так, как того желают родители.

Сейчас, конечно, не пятнадцатый век, когда, выйдя за ворота без охраны, можно было стать целью лихого люда, желающего получить выкуп, а то и убийцы, посланного кровным врагом. Мир стал цивилизованнее, но подобный уклад жизни оставался чем-то вроде традиции, и вскоре я встречусь с целой толпой оторванных от жизни детей, бывших у себя в семье на первых ролях. Думаю, там найдутся и те, кого я уже знаю, но одно дело – встретиться на празднике, где всё, до хруста накрахмаленного воротничка, официально, а другое дело – в свободном плавании.

Впрочем, я могу быть неправ, и это просто депрессия, которую испытывают люди перед сменой привычной жизни. Прямо стариковские мысли. А не кризис ли это среднего возраста? Если сложить, то мне уже лет за тридцать должно быть.

– Братишка, скучаешь? – залетела в комнату Эрика.

– Не, задумался о том, что скоро покину свою зону комфорта и выйду в неизвестный мне доселе мир, где можно рассчитывать только на себя.

– Ничего себе тебя пробрало, – удивилась сестра.

– Не обращай внимания, просто скучно. Гости только через час должны начать съезжаться. А ты чего суетишься?

– А я тоже скучаю и очень обижена, – надула она губки.

– Это ж кто такой храбрый тебя обидел? Тебе помочь избавиться от тела? Или нет, знаю: надо придумать тебе алиби. Так-так-так… – постучал я по столу и улыбнулся. – Скажем, что ты была у меня всё это время.

– Да ну тебя. – Она уселась на кровати и стала болтать ногами. – Отец отказался отправлять меня в академию в этом году. Сказал, что мама не переживёт отъезда сразу двоих детей и съест его, а чтобы этого не случилось, я должны быть дома в качестве объекта причинения нежности.

– Да, это проблема. Надеюсь, ты переживёшь этот год, – улыбнулся я.

– Как обычно, твоё умение поддержать на уровне, – улыбнулась сестра в ответ.

– Ну конечно, ведь я самый лучший старший брат на свете, другого такого просто нет. А вообще, я так и не понял, почему ты хочешь поступать на год раньше.

– А вот это я тебе точно не скажу, – фыркнула Эрика. – Ладно, хочешь перекусить?

– Перед праздником, где столы будут ломиться от всяких вкусностей? Конечно! Не уверен, что я смогу добраться до фуршета и наесться как следует.

– Тогда пошли подрежем что-нибудь у поваров.

Зайдя на кухню, полную вкусных ароматов, занятых поваров и снующих туда-сюда слуг, мы перехватили тарелку с маленькими бутербродами, врученную нам после того, как сестра состроила умильную рожицу. Подхватив сестру под руку и держа тарелку, я отвёл её в сторону, чтобы не мешать занятым важным делом людям.

– Даже не верится, – прожевав, сказала она.

– Во что?

– Ну, в то, что тебя не будет три года.

– Я всего лишь в лицей еду. Да, там полный пансион, но он же рядом. Буду навещать вас на выходных, куда я денусь. Да и хитришь ты, сестрёнка: ведь туда же поступишь.

– Это да, – вздохнула она. – А вообще спасибо.

– За что? – жуя, промычал я.

– Ну, на самом деле мне было очень сложно. Я знаю, что это не твоя вина, но я очень на тебя злилась. Ты ведь старше, сильнее, и именно ты должен быть наследником, – смутилась сестра. – Знаю, звучит не очень логично, но я очень рада, что в итоге всё случилось так, как случилось. Ладно, не бери в голову. Нам уже пора переодеваться.

Она быстро чмокнула меня в щёку и убежала.

– Да, действительно, пора, – задумчиво пробормотал я и, дожёвывая бутерброд, отправился в свою комнату.

Двор принарядился словно по волшебству: накрытые фуршетные столы, башенки с шампанским, собранная миниатюрная сцена с музыкантами, играющими лёгкую музыку. Даже дуб и тот украсили цветными лентами, развевающимися на фоне заходящего солнца. Многочисленные фонари почти незаметно светились, обещая набрать полную силу к моменту, когда солнце скроется за горизонтом.

– Добро пожаловать, рад приветствовать вас от лица боярского рода Кошкиных, – дежурно улыбнулся я очередным гостям.

По-моему, такое приветствие, когда виновник торжества лично встречает гостей, выглядит не совсем традиционным. Когда я изучал этикет, то думал, что должно быть что-то вроде такого: заходят гости в дверь, их громко представляет разряженный в торжественную ливрею слуга, и они гордо шествуют внутрь. Но нет, Российская империя велика и могуча и собирает в себе традиции многих народов. Касательно этой: она вроде из Японии, которой тут нет. Половина островов, как и часть Китая давно включены в состав империи.

Да и двери никакой тут нет: отдельно стоящая во дворе дверь выглядела бы странно. Поэтому я с несколькими слугами стою у крайнего столика, произношу приветственные слова, а слуги уточняют, не надо ли чего благородным господам.

– Боярич, больше никого не ожидаем, – сообщил мне подошедший слуга, и я лёгким сердцем оставил свой пост, двинув к накрытым столам. Всё же шанс нормально перекусить у меня есть.

Но не успел я порадоваться, как на меня вырулил князь, статный, полностью седой мужчина, с девушкой под руку.

– Спешим поздравить вас от всей души, Леонид Викторович. Позвольте представить вам мою дочь, княжну Евангелину. Она, как и вы, поступает в лицей в этом году, – с широкой улыбкой произнёс князь Александр Ловичский.

Его дочь, скромная пепельная блондинка в закрытом чёрном ажурном платье с высоким воротником, смущенно буркнула что-то приветственное и потупилась.

– Спасибо за тёплые слова. Приму за честь учиться вместе с такой прекрасной дамой, как ваша дочь, – тепло улыбнулся я и увидел, что девушка покраснела до кончиков ушей, открытых высокой причёской.

– Вы уж простите, она у меня очень скромная, предпочитает затворничать. Но думаю, блеск столицы и новые впечатления не позволят ей всё время проводить в своей комнате, – усмехнувшись в усы, сказал князь. – Приятного вечера.

Князь Ловичский – крестник императора, персона, которой приписывают сильное влияние на государя. Не знал, что у него есть дочь.

Возобновив свой поход за едой, я успел увидеть, как княжна колотит отца по плечу, что-то тихо ему втолковывая. Вот непонятно, над кем он хотел подшутить: надо мной или над ней? Скорее второе, судя по реакции.

Я успел сделать буквально десяток шагов, как на меня налетела стая ребят чуть помладше меня самого. Потратив ещё минут двадцать на более близкое знакомство и даже поучаствовав в одном споре, я взглянул на фуршет, потом на следующих визитёров и вздохнул про себя. Младшие сёстры всегда правы.

Перебросившись с большей частью гостей как минимум парой фраз, я уловил пристальный взгляд матери и, отговорившись занятостью, уверенно направился к ней.

– Я смотрю, ты довольно популярен, – хмыкнула она, поправив мой костюм и стряхнув пару пылинок.

– Ну, это точно не моя вина. Всё, всё, перестань. Я общался с людьми, а не валялся на траве.

– Это радует. Так, сейчас отец скажет речь, потом представит тебя, улыбнёшься, скажешь, что рад всех видеть, и можешь заниматься, чем хочешь.

– Чем хочу не выйдет, как и всегда: всё слишком официально, – вздохнул я.

– Ты смотри мне, неофициальный ты мой. Бабушкой я до твоего совершеннолетия стать не хочу, – пальцем пригрозила мама.

– Это ты о чём? А, понял. Не вопрос, пойду к мальчикам, – отшутился я.

– Знаешь, я передумала. Как закончишь с отцом, подходи, я тебя с одной девушкой познакомлю – ух, закачаешься. Да и у меня будет время привыкнуть к роли бабушки.

– Боже, за что мне это, – приложил я ладонь к лицу.

– Подшучивая над мамой, будь готов ко всему. Всё, иди, отец уже готовится.

Официальное представление меня собравшимся в качестве наследника было выполнено как по нотам – по пяти нотам. Мы поднялись на сцену, и если сократить короткую речь вполовину, то выглядело это следующим образом: я боярин такой-то, это мой сын и наследник, овации, мои слова, овации. И даже не знаю, чего во мне больше, восхищения или недоумения отцовской ленью. Хотя, с другой стороны, всё было понятно изначально, а мой отец в представлении не нуждается.

На этом торжественная часть закончилась, взрослые ушли в особняк, оставив детей, и начался хаос. На сцену вытащили аппаратуру, и через пару минут загремела энергичная музыка.

Не буду описывать события оставшегося вечера, они не отличаются от других, подобных этому. Но в целом всё было весело. По крайней мере, я вволю натанцевался, наобщался и даже наобнимался с девушками. В рамках приличий, конечно же.

Толпа, собравшаяся перед главным зданием Царскосельского лицея, негромко гудела в преддверии приветственной речи ректора. Навскидку я заметил несколько знакомых лиц, но пробиваться через столпотворение не стал. Времени поболтать будет ещё много, а кто-то, может, и вовсе окажется в моём классе.