Второй шанс. Книга четвертая

Второй шанс Четвертая книга

Обняв меня чуть крепче, Каенар сообщил:

– Отец восхищен проделанной тобой работой. И ты была права абсолютно во всем – и в том, что настояла на необходимости приветствовать жителей каждого города, и в необходимости написания отдельного текста для каждой из приветственных речей. Я никогда не думал, что сказанное мной запомнят дословно и опубликуют в печати. Было бы неловко, не прислушайся я к твоему мнению.

– Вы были великолепны, – с нескрываемой гордостью признала я. – И ваша память это нечто невероятное.

– Твой взгляд – нечто невероятное. И я совершенно ясно осознал, что готов горы свернуть, ради того, чтобы ты продолжала смотреть на меня так.

– Разве раньше я смотрела как-то иначе? – поинтересовалась задумчиво.

– Помнится, когда я произносил написанную тобой речь после своей коронации, ты вообще на меня не смотрела.

Справедливо.

– Тогда я еще не знала вас, – и это было правдой.

– Я рад, что твое отношение ко мне изменилось, – прошептал Каенар, касаясь губами моих волос. – Но за интриги с Ксавьеном придется ответить, Асьен.

Да, день переставал быть томным.

Но вспомнив поступок магистра Сайдакора, я решила что ничего не потеряю, если честно признаюсь:

– Это все он!

– Намекаешь на то, что магистру для гармонии и законченности образа не помешает второй синяк? – сдерживая смех, поинтересовался Каенар.

– Совершенно верно! – было бы неплохой местью за полный наглой лжи обвинительный монолог магистра возле гарнизонной лекарни.

– Ночью мне будешь об этом рассказывать, – вполне себе угрожающе прошептал Надежда Империи, – в подробностях. В самых мельчайших подробностях.

Я отогнулась вправо и посмотрела на магистра Ксавьена умоляющим взглядом. Не знаю, был ли мой взгляд виден из-за маски, но магистр, кажется, понял меня совершенно верно, но мольбы его определенно не тронули.

«Тебе конец!» – одними губами произнес он.

Да за что?

«Точно конец, – продолжил выразительное и беззвучное выражение своих мыслей магистр Ксавьен. – И я даже свечку захватил!»

Вернувшись в исходное положение, осторожно поинтересовалась:

– Я буду ночевать в палатках студенток?

– Нет, – мгновенно отрезал Каенар. – Ты официально моя невеста, соответственно будешь спать со мной и только со мной.

– То есть помолвка прямо перед отправлением Императорского Восточного экспресса была частью вашего плана?

Потому что то, что показалось чудным экспромтом и импровизацией, внезапно оказалось… не тем.

– Именно, – подтвердил Каенар. – И есть еще одна особенность твоего нового положения – прикасаться к тебе отныне имею право лишь я, так что… как минимум, тебе больше не придется отмываться от прикосновений Эльтериана.

И все негодование как ветром смело.

Каенар, тот кого я когда-то считала жестоким, деспотичным и безжалостным чудовищем, оказался бесконечно чутким и заботливым.

– Спасибо, – едва слышно прошептала я.

– Это лучшее, что я смог предпринять за столь короткий срок. Ты боялась оставлять Эльтериана в столице, и этот страх ты не скрывала. Скрывала другой – страх вновь остаться с ним наедине.

– И вы это поняли… – прозвучало почти беззвучно.

– Сложно было бы не понять, учитывая, что я видел порозовевшую от твоей крови воду, и окровавленную мочалку, которой ты продолжала и продолжала оттирать прикосновения Эльтериана. И пусть я не понимаю причин твоего иррационального ужаса, но я знаю, что этот ужас есть. Ехать еще около двух часов, поспи, я буду держать тебя крепко.

Но я лишь сделала вид, что последовала совету.

Прижавшись к широкой груди кронпринца, я смотрела на море зеленой травы, мимо которого мы следовали, и думала о том, что там, впереди, нас обоих ждет испытание судьбой. Каенару предстоит сделать все, чтобы победить без потерь, а мне все что в моих силах, чтобы лишить Эльтериана даже призрачной надежды на престол. И помимо этого нужно еще добиться победы в Весенних Учениях, закрепив за Каенаром статус лучшего ученика академии.

Справимся ли?

***

Тут официально будет конец третьей книги, я чуть текст переделала. Ну и подредактировала тот, что будет дальше.

Всегда ваша Елена Звездная

Лагерь был разбит у холма, но мы были вынуждены остановиться не доехав до него, потому как на пути к определенно необходимому отдыху стоял ректор.

Магистр Нуэнта, выждал пока Каенар остановится, и лишь после произнес:

– Мадемуазель Асьен, на пару слов!

– Мы могли бы поговорить в лагере, – мрачно произнес кронпринц.

– Студент Риддан-Эвердан, я не к вам обращаюсь, – не менее мрачно выдал ректор.

– Полагаю, это важно, – примирительно выдала я.

И Каенар помог мне спуститься с коня.

Но вот сам отъехал недалеко, и остановился так, чтобы не выпускать нас с ректором из виду.

Издевательски хмыкнув, магистр Нуэнта призвал Покров Тьмы, отрезав нас от обзора со стороны лагеря, а после, хлопнув меня по плечу так, что мое плечо лишь чудом осталось на месте, восхищенно воскликнул:

– Отличная работа, мадемуазель Асьен! Великолепная! Закупить все необходимое у поставщиков императорской армии, защищающих свои товары родовой магией от любой порчи! Использовать гарнизонных военных для обустройства лагеря до приезда студентов, которые, прости их Небо, и огонь толком развести не могут, не то чтобы палатки поставить! Обеспечить постепенные поставки продовольствия, чтобы у даэтарцев не было возможности посадить студентов на траву и воду как было в прошлые годы! Да вы гений, моя дорогая! Будь вы студенткой ВАДа я присудил бы вам тысячу баллов, не меньше!

О, это было бы замечательно.

– Присудите их его императорскому высочеству, в конце концов все товары были приобретены на его деньги и подготовка велась при его непосредственном участии.

Помрачнев, ректор произнес:

– Пятьсот баллов.

– Девятьсот пятьдесят, – я умела торговаться.

– Пятьсот десять, – магистр Нуэнта тоже умел.

– Девятьсот сорок, – я решила стоять на своем. – И, кстати, магистр, насколько я помню вы не собирались сопровождать нас до лагеря.

– Не хотел лишний раз позориться, – признался он. – Пятьсот двадцать.

– А если мы успешно справимся и победа будет за нашей академией?

– Восемьсот и на этом расходимся.

– Вот и дивно, – обрадовалась я.

И протянула ладонь ректору, магистр Нуэнта протянул свою в ответ, но скрепить сделку не вышло – сухой треск как от разряда молнии и главу Великой Академии Достойных отшвырнуло от меня на несколько шагов.

Следом развеялся Покров Тьмы.

И я как стояла с протянутой рукой, в растерянности оглянулась на кронпринца.

Каенара там не было, судя по всему, он уже находился в лагере, а вот магистры Ксавьен и Сайдакор терпеливо меня ожидали. Один спешившись и стоя возле своего коня, второй удобно устроившись в лекарском возке и с аппетитом хрустя сушеным перцем, которым с ним определенно поделился преподаватель Темной магии.

– Хорошо сработано? – с энтузиазмом поинтересовался магистр Ксавьен.

– Твоя работа значит? – прищурившись то ли от удовольствия, то ли от желания скрыть насколько ужасна поданная ему закуска, поинтересовался магистр Сайдакор.

– Моя, – гордо ответил магистр Ксавьен. – С заклинанием «Копье Судьбы», конечно, ни в какое сравнение не идет, но, согласись, тоже заслуживает внимания.

Эти слова – «Копье Судьбы», заставили спуститься с небес на землю.

Попрощавшись с явно собирающимися продолжить спор магистрами, я направилась в лагерь, мысленно повторяя все пункты реализованного. Несомненно, следовало сделать это еще в поезде, но моей огромной виной стало то, что я забыла о первом выезде наследника империи. Я была не вправе забыть о подобном. Весенние Учения важны, но нет ничего важнее возведения Каенара на престол, а я отвлеклась на бытовые проблемы, и совершенно позабыла о более важных целях и задачах. Будучи идеальной принцессой Эльтериана я подобных промахов не допускала, но находясь рядом с Каенаром… недопустимо расслабилась. Случись подобное в прошлом, я бы дышать не могла от ужаса, но в настоящем не была наказана даже укоризненным взглядом. Надежда Империи брал на себя и вину, и ответственность, мне же доставалась благодарность за помощь и забота о моем состоянии даже тогда, когда он сам с трудом держался на ногах.

Остановившись, издали посмотрела на лагерь.

Все было установлено в точном соответствии с моим планом. В центре лагеря палатки студентов, с юга тренировочное поле¸ на западной стороне, подальше от границы Даэтара полевая кухня и я обошла главное правило Весенних Учений – никакой прислуги для участников учений. Прислуги для студентов и не было, но котлы для приготовления пищи были приобретены у рода Шес, они же предоставляли услуги ухода за кухонным инвентарем. Так что повара у нас теперь были и присутствовали они здесь на вполне законных основаниях. Род Хартас, обеспечивший нас походным снаряжением, обеспечил так же и охраной для этого снаряжения, как магической, так и в количестве двадцати стражей из числа боевых магов. Снаряжение для скалолазания, о котором просил Каенар, было доставлено вместе с десятью боевыми инструкторами, и они тоже не были простыми людьми. Более того – этих магов отбирали те, кто в свое время участвовал в сражениях с Даэтаром.

Таким образом, хоть я не знала, каких пакостей можно ожидать от этих жителей пограничной зоны между Небесной Аркалад и Нижним миром, но об этом точно знали те, кого я наняла.

На подходе к лагерю меня встретила делегация «феек».

Цвет Ментального факультета весьма недобро взирал на меня, вокруг угрожающе порхали бабочки, а леди Ессерин, определенно выступающая вдохновительницей возмущения, начала разговор с недовольного:

– Мадемуазель Асьен, несомненно, я понимаю, что основная задача на Учениях ляжет на плечи Боевого факультета, но не кажется ли вам, что заставлять нас готовить лишь потому, что мы девушки, это как-то слишком?

Остановившись, подставила палец одной из бабочек, и та охотно на него опустилась. Полюбовалась красотой этого создания, и поинтересовалась:

– А кто заставляет вас готовить?

Под моим взглядом леди несколько смутились, но Ессерин мрачно напомнила:

– Вы назначили нас ответственными за полевую кухню!

– Все верно, – я отпустила бабочку летать дальше и повернувшись к леди пояснила: – Вам, как самым талантливым инспираторам из всех присутствующих, поручено вдохновлять обслуживающий кухонную утварь персонал на самые вкусные блюда. Не спорю, это очень ответственная задача, но говоря откровенно – вряд ли вы оцените вкус обычной пресной полевой каши. К слову, на какое меню сегодня вы вдохновили работников нашей кухни?

Девушки переглянулись.

Первыми к палаткам кухни устремились бабочки, следом в темпе марша последовали и инспираторы. Учитывая их энтузиазм, полагаю, сегодня можно было рассчитывать на нечто весьма вкусное.

Обойдя лагерь, я поднялась на холм, и посмотрела в сторону границы с Даэтаром.

Зрелище было невероятным – земля, покрытая изумрудной травой внезапно обрывалась и приходило страшное понимание нахождения на самом краю. Самом-самом краю. Выглядело столь же величественно, сколь и пугающе – падение с края земли равносильно смерти. Потому что до Нижнего мира лететь и лететь, и гибель настигнет еще до падения. Жуткое место.

– Весенние Учения – я не планировал оказаться здесь, – раздавшийся позади голос, заставил вздрогнуть и осознать, что есть вещи куда более жуткие, чем это место.

Принц Эльтериан к примеру.

Не оборачиваясь, сдержанно ответила:

– Весенние Учения – практика, обязательная к прохождению, если вы желаете получить диплом Великой Академии Достойных.

Молчание и тихое:

– Это правило не касается лучших студентов академии.

Да, это было правдой, но:

– Лучшие студенты определяются по количеству баллов, по одному студенту от факультета. А лучший студент Боевого факультета – это его императорское высочество.

– Благодаря тебе и Ильхану! – в голосе Эльтериана отчетливо прозвучал гнев.

Невольно огляделась в поисках Каенара, и вздрогнула, увидев его – кронпринц с несколькими студентами выбирался из обрыва, и никто из них не пользовался специальным оборудованием!

– Надо же, ты за него волнуешься. Даже дыхание задержала, – насмешливо произнес Эльтериан.

Развернувшись, удостоверилась, что он находится в трех шагах от меня, как и следовало по этикету, и подуспокоившись, вновь обратила свое внимание на выбирающегося из пропасти Каенара.

– И все же забавно, ты не находишь? После ситуации с Аскеа отец должен был бы отправить меня во дворец Семи Снегов, но вместо наказания – я здесь. Каенар побоялся оставить меня в столице?

Это я побоялась.

– Держи друзей близко, а врагов еще ближе? – продолжил Эльтериан.

Мне следовало бы промолчать, но, не оборачиваясь, я тихо напомнила:

– Он же ваш брат.

– Брат? – тихий, пробирающий до дрожи смех. – Он бастард, Асьен. Незаконнорожденное ничтожество, недостойное существования и моего внимания.

– И все же все почти пять лет в академии вы были близки если не как братья, то как друзья, – нервно напомнила я.

Понимая чудовищное – Эльтериан еще не знает. Он еще не знает… Сейчас он еще свято верит в то, что является сыном своего отца. Но судорожно пытаясь вспомнить, в какой момент принц узнал о своем происхождении, я никак не могла установить тот самый момент. Определенно, когда он уничтожил весь императорский род он уже знал тайну своего рождения, но до того? Когда он узнал?

Императрицы Ссиль уже нет в живых, как и ее самых преданных сторонников. Вероятно, настоящий отец Эльтериана был казнен в ту же ночь, когда и его мать… И мне стало страшно. Действительно страшно. Принц состоявшийся суммарный манипулятор, в момент, когда раскроется тайна его происхождения, и он осознает, что потерял не только мать, но и отца, как тогда поступит Эльтериан? Я поняла, что боюсь любой реакции. Если Эльтериан испытает горе – он перестанет себя контролировать и тогда лишь Небо ведает, что будет со всеми нами. Но если вместо горя, принц ощутит гнев – тогда он вполне может решить, что тайна его рождения должна быть погребена со всеми теми, кто осведомлен о ней… Со всеми нами! И наш с магистром Ксавьеном план перестал казаться мне не только отличным, но и в принципе нужным. Ведь если все вскроется… В прошлом, после покушения Заклинателей Эльтериан сильно ослаб, навсегда потеряв часть своих сил, но в настоящем границы его могущества остаются скрытыми в тумане неизвестности.

– Наследная принцесса, – я вздрогнула всем телом, услышав это обращение, – ты получила так много, обретя внешность, что я дал тебе…

Повернувшись, я молча смотрела на принца, ожидая продолжения.

О, как же я его ждала, надеясь услышать хоть что-то полезное.

– Мне любопытно, осознаешь ли ты, что то, что я дал, я же могу столь же легко и отнять? – и угрожающе-насмешливый взгляд серебристо-голубых глаз.

Сердце невольно сжалось.

– Вы мне угрожаете, ваше высочество? – стараясь сохранять спокойствие, тихо спросила я.

– Тебе? – столь же тихо переспросил Эльтериан. – Разве что твоему положению, Асьен. Ведь по сути – ты ничтожная сиротка из Суассона с весьма посредственной внешностью… Как думаешь, останешься ли ты любимицей моего отца и любовницей Каенара после того, как они увидят тебя настоящую?

Развернувшись, я молча покинула холм.

Прошлый Эльтериан не смог бы отнять у меня эту внешность, как впрочем и дать ее сразу – у него ушли годы на то, чтобы сотворить из меня ту самую идеальную принцессу, о которой он всегда мечтал. Но нынешний принц сильнее. Что если?..

Что если Эльтериан сорвется на мне, после того, как осуществится план магистра Ксавьена?

Остановившись, я обернулась – принц пристально смотрел мне вслед.

Скрыв улыбку под маской, холодно произнесла:

– Вы не сможете! Каенар сильнее вас, гораздо сильнее. И он любит меня. Как и его величество – император.

– Ммм, так ты знаешь, – Эльтериан медленно сузил глаза.

Знаю что?

– Как я могу не знать? – блеф во дворце дело обычное. – Несомненно, мне все известно. Дивного вечера, ваше высочество.

Спускаясь с холма, я невольно положила ладонь на то место, где под одеждой на цепочке висело второе обручальное кольцо, что Каенар надел на меня со словами: «Ты очень красивая, просто до безумия, но я все же надеюсь однажды вновь увидеть те смышленые глазки, цвета зелени на покрытом туманом болоте». Мне не сравниться с Эльтерианом в плане интриг, но если он решит, что отобрав эту внешность, сможет воздать мне по заслугам, я буду счастлива. Поистине счастлива.

И да – день сегодня дивный.

***

В нашей с Каенаром палатке большую часть занимал своеобразный походный кабинет, а две кровати были скрыты в нишах по обе стороны шатра.

Сняв маску, я прошлась, осматривая карту местности, натянутую в центре палатки, корреспонденцию его императорского высочества, и с удивлением обнаружила стопку писем адресованных «Ее императорскому высочеству принцессе Асьениэль Риддан».

АСЬЕНИЭЛЬ?!

У меня ладони задрожали при виде этого имени!

Развязав шейный платок, села в кресло и достав нож, вскрыла первое письмо – главная фрейлина леди Сейридан в свойственной ей вежливо-надменной манере уведомляла меня об изменениях в моем статусе, а так же приложила к посланию перечень правил поведения которым я, как фактическая кронпринцесса, обязана следовать и дате моей коронации. Протокол предстоящей церемонии коронации так же был приложен к посланию, и представлял собой весьма значительный фолиант по размеру и количеству страниц. И этот фолиант был известен мне до зубовного скрежета.

Дата коронации уже была назначена – третье число третьего месяца весны 1866 года от начала правления династии Эвердан. Осталось чуть менее сорока дней…

Но это все перестанет быть проблемой, если Эльтериан осуществит свою угрозу, и я вновь стану Асьен Элбрант, безродной сироткой из Суассона…

Поэтому писать леди Сейридан о том, что подобный формат моего имени приводит меня если не в бешенство, то в негодование, я не стала, отложив написание ответного послания до, я надеюсь, лучших времен, тех в которых мне вовсе не придется становиться наследной принцессой.

Далее последовали письма с поздравлениями. Их были сотни, и на них следовало бы ответить незамедлительно – со сторонниками Каенара следовало быть более чем обходительной, но… Во мне крепла надежда на то, что вместо благодарности за добрые слова, я смогу заверить лордов и леди в ошибочности поступившей к ним информации, поэтому данную корреспонденцию я так же отложила в нижний ящик стола кронпринца.

Письму от лорда Аскеа я было обрадовалась, но напрасно – все те же поздравления, написанные рукой секретаря Тайного департамента. Интересно, если Эльтериан вернет мне мою внешность, смогу ли я остаться в столице и работать с лордом Аскеа? Пожалуй, это было бы самым замечательным выходом из всей сложившейся ситуации.

– Выглядишь воодушевленной, – Каенар вошел в палатку совершенно неожиданно.

И находу раздеваясь, продолжил:

– Близко к краю земли не подходи, даэтарцы устроили нам несколько «сюрпризов» еще до начала учений.

– Поняла, господин, – ответила, не задумываясь, и распечатала новое письмо.

И вдруг у самого моего уха раздалось вкрадчивое:

– Как ты меня назвала?

Повернувшись на голос, замерла.

Каенар был так близко, что теперь я касалась кончиком носа кончика его властного профиля. И на губах ощущала тепло его дыхания. И Каенар разделся до пояса, и сейчас, когда он был так близко, я чувствовала запах его тела, практически дышала им…

– Асьен, ты покраснела, – Ангел Смерти придвинулся еще ближе, заставляя вжаться в спинку кресла. – Даже кончики ушей пылают.

Затаив дыхание я смотрела в черные глаза кронпринца, но при этом каким-то невероятным образом не могла игнорировать все остальное, что шло в комплекте помимо глаз с весьма проницательным взглядом.

– Ваше императорское высочество, – я старалась придать голосу строгости.

– Да, ваше императорское высочество, я вас внимательно слушаю, – и Ангел Смерти рывком притянул меня к себе.

Полуобнаженный Каенар, бешенное биение моего сердца, ощущающего столь же неистовое биение его сердца того, опаляющее дыхание на губах, его судорожный выдох, мой вдох… и Каенар сорвался.

Листопадом разлетелась корреспонденция, прочитанная и нет, я оказалась сидящей на столе, мир на мгновение замер, а затем резко отдалился, сужаясь до нас двоих в одной палатке, где так красиво падали бумажные листья…

Он прикоснулся к моим губам осторожно, словно пробуя на вкус, но от одного прикосновения, меня опалил жар! И нежный поцелуй показался обжигающим, а притягивающая к напряженному телу рука на моей талии – опаляющей, а кожа Каенара раскаленной.

Мой испуганный вскрик, его хриплый стон и он толкнул меня на стол, придерживая ладонью за затылок, чтобы не ударилась, и мгновенно накрывая собственным телом, чтобы не поднялась.

– Асьен, – в черных глазах разливалось желание, столь же неизмеримое как весь Нижний мир, – останови меня… – его голос становился все более хриплым с каждым словом.

– А я… могу? – мой голос дрожал.

– Ты должна, – приказал Каенар и движением руки отрезал нашу палатку звуковым барьером.

И не позволяя выполнить возложенные на меня обязанности, кронпринц прижался к моим губам. Горячо. Слишком горячо, почти обжигающе, и в ответ на его прикосновение, по венам потекла не кровь, а раскаленная лава. Я задыхалась от его поцелуя, чувствуя себя так, словно стою на самом краю пропасти, а там, внизу бушует пламя и нет никаких мыслей, нет разума, нет необходимости думать, просчитывать наперед, планировать будущее… Есть только здесь и сейчас в огне выжигающем все сомнения дотла.

– Каенар…

Он воспользовался моей попыткой остановить его, скользнув языком по губам, и проникая глубже…Надеюсь, мой стон поглотил звуковой барьер, но его определенно более чем расслышал бывший герцог Риддан, и перехватывая мои запястья, Каенар прошептал:

– Еще…

И теплые пальцы обжигающе скользнули вниз по шее, расстегивая одну пуговицу за другой, ласкающе касаясь обнажаемой кожи, стягивая вниз нижнее белье, срывая с плеч расстегнутую куртку. И в какой-то момент вся моя одежда до пояса оказалась там же, где и корреспонденция – где-то на полу. Но едва ли я это заметила. Кожа к коже, тело к телу, мои руки на его плечах, его крепко обнимают меня… Мы столько ночей провели вместе, но лишь сейчас я ощутила, что все это время от разумности до безумия нас отделяли всего несколько слоев ткани… и теперь, когда я знаю об этом, спать в одной постели плохая, очень плохая идея…

– Растрепанная, раскрасневшаяся, безумно чувственная… Если будешь так громко стонать, мне придется поставить второй звуковой барьер, – прошептал Каенар, спускаясь поцелуями вниз по моей шее.

Чувственная? Эльтериан говорил, что я холодна как бревно в покрытом вечными снегами лесу, но когда губы Ангела Смерти накрывают вершину моей груди – я забываю про Эльтериана…

Отдаленный грохот барабанов мы услышали лишь потому, что для того чтобы поставить двойной звуковой барьер нужно было ликвидировать первый.

И в наше наполненное безумным биением сердец пространство, ворвался внешний мир, по отношению к которому мы в данный момент испытывали лишь одно желание – послать к демонам!

Но, увы, демоны явились к нам.

– Ритм, – срывающимся хриплым голосом с трудом проговорил Каенар, – их барабаны отбивают ритм нападения. Явились… запугивать…

– Значит, нужно достойно встретить, – растерянно отозвалась, прикрываясь рукой.

Каенар посмотрел на мою ладонь, лишившую его доступа к тому, что он полюбил определенно с первого прикосновения, посмотрел мне в глаза и мрачно произнес:

– Пусть подавятся своими боевыми барабанами!

И тот, для кого агрессия была чем-то столь же привычным, как для сиротки из Суассона домик четы Бомари, выплеснул чары, прежде, чем осознал что творит.

Я вздрогнула, ощутив почти неконтролируемое желание разорвать что-нибудь… Неимоверно сильное желание, которое было в корне подавлено другим, тем, что еще не успело угаснуть в разгоряченном теле.

Но дальше было хуже – Каенар давно перестал быть только агрессором. И на смену агрессии пришло желание буквально сожрать барабаны!

Дирхам и многочасовые тренировки Каенара по воздействию на меланхоличных исполинских дашганов возымели свои плоды – кронпринц сейчас если и не был суммарным манипулятором, как Эльтериан, то одним из сильнейших являлся точно!

– Что происходит? – раздался возглас одной из студенток.

– Что вы делаете? – закричала другая.

А это были леди из военных родов, они не относились к тем, что начнут устраивать панику из-за мелочи.

– Господин, – я резко села на столе, прикрываясь еще и волосами, – остановите это!

Каенар, тяжело дыша, поднялся, упираясь могучими руками по обе стороны от меня, и судя по выражению его глаз, туда даэтарцам была и дорога. А там, в лагере, раздался уже визг!

– Каенар! – я в ужасе смотрела на кронпринца.

Он мрачным голодным взглядом на меня.

И тут мы оба ощутили новую волну чар. За основу был использован ментальный посыл кронпринца, но сила принадлежала не ему!

Каенар быстро вышел из палатки, мгновенно одевшись при помощи магии. Я же закутавшись в плащ, саму палатку покинуть не решилась, выглянула из-за края.

И порадовалась тому, что осталась внутри – даэтарцы действительно начали сжирать свои барабаны. Только вот боевые барабаны крепились к телам знаменосцев, и в результате помимо барабанов, от которых оставались лишь ошметки, весь заявившийся незваным отряд буквально пожирал и тех, на чьих телах инструменты были закреплены. Я оказалась права – леди из боевых кланов не поднимают шум из-за мелочей, девушки начали кричать лишь тогда, когда на землю попадали отгрызенные конечности!

– Милое зрелище, не правда ли? – я не заметила ни того когда подошел Эльтериан, ни того как он подошел.

Лишь вздрогнула, услышав его голос так близко.

Нервно отступила на шаг, скрываясь в палатке.

– Смотрю, вам тут было жарко, – Эльтериан, не реагируя ни на что, привалился плечом к балке, удерживающей вход в шатер. – Но твои брюки на месте, значит я снова успел.

И не говоря более ничего, принц неторопливо направился в свою палатку.

А в лагере тем временем начинался хаос, и магистр Сайдакор, не скупясь на ругательства, безуспешно пытался остановить происходящее.

Внезапно, перекрыв шум криков и вопли, раздался приказ Каенара:

– Фейки, ко мне!

Через несколько минут я испытала желание перестать питаться мясом и перейти исключительно на фрукты, овощи, траву, к примеру. И это были не только девушки с ментального факультета, я уже была способна отличить воздействие Каенара от всех прочих, и его воздействие превышало воздействие «фей».

***

Вернувшись в палатку я долго умывалась, пытаясь прийти в себя и нервно размышляя о том, что не могу допускать подобное сейчас, в столь решающий момент, особенно если учесть… что я едва ли контролирую себя в объятиях Каенара, если не сказать точнее – не контролирую вовсе.

После, собирая волосы в строгую прическу на затылке, я стояла перед зеркалом и вспоминала слова Эльтериана. Передо мной принц не скрывал своей причастности к произошедшему. Полагал, что я не стану сообщать об этом Каенару? Самонадеянно даже для принца, слишком самонадеянно…

Но хуже всего оказалось то, что Эльтериан смог усилить чары Каенара, практически перехватив контроль над его силой. И впервые за все истекшие месяцы я с ужасом подумала о том, а только ли Беладонна Белая была причиной неадекватного и чрезмерно агрессивного поведения герцога Риддана? Возможно ли, что Эльтериан был сильным манипулятором всегда? Утверждать точно я не могла, но столько лет пробыв личной марионеткой Великого принца, я знала что у Эльтериана из прошлого если и не было способностей манипулятора, то определенно имелась склонность манипулировать.

Сев за стол, я достала чистый лист бумаги и некоторое время смотрела на него, тяжело дыша и пытаясь сформулировать главные рычаги манипулирования.

Первое – власть. Если план магистра Ксавьена увенчается успехом, власть Эльтериан потеряет.

Но это не значит, что он потеряет все прочее.

Второе – магия. Лишить принца магии будет сложно, очень-очень-очень сложно. Однако вспоминая ситуацию с Гродари, при мысли о котором до сих пор сжималось сердце, а глаза наполнялись слезами, я вспомнила и об ордене Заклинателей. Магистр Ильхан – один из глав ордена Заклинателей. При его поддержке, лишить Эльтериана магии, полагаю, вполне возможно.

Однако, даже тогда Эльтериан останется наследником рода Ашшенар. Репрессии лорда Аскеа сильно потрепали род, взрастивший императрицу Ссиль, но лишив его многих выдающихся представителей, глава Тайного департамента не смог ни на одну медную монету уменьшить состояние этой великой семьи. До сих пор род Ашшенар оставался богатейшим родом в империи Аркалад.

Таким образом, выделяем третий источник силы Эльтериана – деньги.

И на пустой лист бумаги начали ложиться ровные строки:

«Дивного вечера, лорд Аскеа…»

Когда в палатку вернулся Каенар, я уже запечатывала послание.

– Мой господин, – я протянула конверт кронпринцу, – не могли бы вы…

Договаривать не пришлось – Каенар взял конверт и прочел имя адресата.

– Что-нибудь еще, моя наследная принцесса? – не особо скрывая свое недовольство, вопросил он.

– О, да, – я поднялась, и высказала существенную причину своего недовольства: – Меня зовут Асьен. Я никак и ни в чем не возражала по поводу фамилии Риддан, но имя «Асьениэль» вызывает у меня как минимум неприятие.

Пройдя ближе, Каенар обошел стол, и присел на его край рядом со мной.

Несколько мгновений Ангел Смерти пристально смотрел на меня подчеркнуто внимательным взглядом, затем тихо произнес:

– «Ас» – равная весне. «Сье» – верная жена. «Ен» – хранительница. «Иэль» – сияющая. В династии Эвердан испокон веков для наименования выдающихся членов семьи используется древний язык некогда населяющего Небесный город великого народа. Не всем императрицам была дарована честь именования, но для тебя отец сделал исключение.

Я предпочла бы обойтись без подобных исключений, особенно со стороны императора.

– Все что угодно, но только не это имя, – я надеялась сказать это твердо и решительно, но едва ли сумела.

Недолгое молчание, и взяв письмо для лорда Аскеа, Каенар пообещал:

– Я разберусь с этим.

В следующее мгновение Надежда Империи исчез.

А мне пришлось собрать все свое мужество, чтобы покинуть нашу палатку.

***

Вероятно, я оказалась единственным человеком в лагере, кого до такой степени смутило произошедшее, что есть я смогла исключительно овощи. Что касается всех прочих – студенты расселись с подносами еды неподалеку от даэтарцев, отскребающих от изумрудной травы останки своих воинов, и не теряя аппетита, возбужденно обсуждали, какого цвета внутренности у соперников в предстоящих учениях.

Милые и не очень девушки, и совершенно не испытывающие дурноты молодые мужчины, поедая изысканные блюда поданные сегодня кухней, громко обсуждали интересующий всех без исключения вопрос – действительно ли в рацион даэтарцев входит серая глина, или это всего лишь слухи. Некоторые сходились во мнении, что видели серые комковатые сгустки в желудках барабанщиков, некоторые заявляли, что это была вовсе не глина.

В результате, я покинула место общего сбора, и ушла доедать свой ужин подальше, за палатки, туда куда не доносились слова студентов и не начинало подташнивать от запахов крови и все тех же внутренностей. Но поздно – аппетит уже был безвозвратно утерян.

Отложив поднос, я принялась пить чай, поданный в специальных высоких кружках с крышкой, не позволяющей жидкости выплеснуться, даже в случае падения, и боюсь, этот чай станет моей единственной пищей на все ближайшие дни.

И тут из-за палаток вышла леди Сарская.

В брючном костюме она показалась на удивление тощей и несколько угловатой, а так же крайне раздраженной, и собиралась сесть просто на траву, но зная о ее состоянии, я пододвинулась, освобождая место на покрывале. И леди не стала отказываться.

Устроившись рядом, она в первую очередь проглотила несколько мятных пастилок, затем судорожно выпила почти весь чай, и лишь после принялась есть мясную нарезку, поданную с мятным соусом, жутчайшее Облачное пирожное и, к моему искреннему изумлению – глину. Серую. Ту самую, что с таким воодушевлением и интересом обсуждали студенты ВАДа.

– Хочешь? – внезапно перестав хрустеть, предложила мне Сибилла.

– Нет, благодарю вас. Боюсь, после сегодняшних событий аппетит покинул меня надолго.

– А я постоянно хочу есть, – посетовала маг. – Постоянно. Эта глина не отсюда, я захватила с собой из дома немного. Не то чтобы мне нравился вкус, но… она отбивает аппетит хотя бы ненадолго.

Мне не следовало бы этого делать, но повинуясь порыву, я достала из внутреннего кармана куртки сухари, приготовленные из «хлеба воина» и молча протянула девушке.

– Мадемуазель Асьен, какая неслыханная щедрость! – язвительно воскликнула она, развернув сверток. – Интересно, известно ли вам, что каждый военный род хранит свой рецепт, с ранних лет приучая детей к определенному вкусу и… вы правда полагаете, что я смогу это есть?

Однако, вопреки сказанному, леди Сарская забросила кусочек сухарика в рот и принялась задумчиво жевать, причем, судя по выражению ее лица, предложенное мной определенно оказалось куда лучше серой глины.

– Эльтериан говорил, – беря второй сухарик, задумчиво произнесла она, – что в Суассоне у вас была одна весьма своеобразная особенность – вы могли угадать любимое блюдо того или иного человека. Именно так вы завоевали доверие… кронпринца, чтоб его. Говоря откровенно, тогда я усомнилась в ваших способностях, но сейчас… «Хлеб воина» весьма сложное в приготовлении блюдо, но вы не только сумели приготовить это, но и сделать вкус универсальным. Ваш дар вернулся к вам в полной мере?

Дара угадывать любимые блюда у меня никогда не было, но едва ли я могу позволить себе глупость рассказать об этом.

– Рада, что вам понравилось, – вежливо ответила леди.

– Рада, что не сижу здесь в полном одиночестве, – вдруг с грустью произнесла Сарская. – Одна я не рискнула бы уйти, другие заметили бы.

Мне хотелось бы уточнить причину подобного, но тут мы оказались в окружении.

– Мадемуазель Асьен, – ректор Нуэнта появился совершенно неожиданно, а за ним послушно прыгал низкий столик, – вы великолепны!

– Поддерживаю, – за столиком шагал магистр Ксавьен, с полным подносом еды.– Ты, эта, как тебя там по имени, организация лагеря на высшем уровне!

– Даже полноценная ванна прямо в палатке! – магистр Ильхан явился сияя драгоценностями, которые излучали свет, и за ним послушным псом прыгал низкий топчан. – Асьен, я думал ничего лучше чем высший бал его императорского высочества, я не увижу! Но принять ванну на краю мира, с видом на заходящее солнце, под вой подгрызаемых даэтарцев – это неповторимо!

Вернув маску на место, потому как есть в компании одного только магистра Ксавьена уже не было никакого желания, вежливо ответила:

– Бесконечно рада, что мои старания окупились.

И тут же обратилась к ректору:

– Магистр Нуэнта, но разве вы не собирались вернуться в Небесный город?

– И пропустить такое? – магистр уселся за столик, разместив на нем свой наполненный разнообразной едой поднос. – Мадемуазель Асьен, в организации чего-либо равных вам нет, но вы, похоже, ничего не смыслите в развлечениях. Это ранее я скрывался с места, стараясь исчезнуть до того, как палатки начинали рушиться, в привезенной для полевой кухни продовольствии обнаруживались насекомые, а мясо оказывалось протухшим. Даэтарцам нет равных в каверзах, уж поверьте мне. А студентам, попавшим в условия, где все рушится на глазах, можно было лишь посочувствовать, но никак не пытаться пробудить в них стремление к победе. Но теперь все иначе!

– Определенно иначе, – поддержал магистр Ксавьен, – даже павлин этот пафосный не сбежал, что странно.

– Ворон общипанный! – не сдержался магистр Ильхан.– Я не в том возрасте, чтобы существовать в условиях, не соответствующих моему представлению о комфорте! Однако сейчас я всем доволен.

– Кстати, господа, – магистр Сайдакор появился абсолютно бесшумно, – и уселся рядом с магистром Ксавьеном, бесцеремонно отодвинув того от ректорского столика, – с каких пор в вашем унылом, отсталом и позорном заведении для не Великих и не Достойных стало так весело?

Магистр Ксавьен и ректор Нуэнта переглянулись и разом указали на меня, после чего спокойно продолжили есть. А я приготовилась выдержать очередную фразу обо мне, или же услышать очередной вопрос, или еще что-либо, но взгляд целителя остановился не на мне. Магистр Сайдакор, словно позабыв о еде, пристально смотрел на леди Сарскую. И под его изучающе-внимательным взглядом Сибилла перестала жевать.

– Как интересно, – не отрывая взгляда от девушки, произнес целитель. – Весьма и весьма интересно… Магистр Ксавьен, а вы ничего не хотите мне сказать?

– Нет, – мгновенно ответил последний, и насыпал в свой салат пригоршню острейшего перца. – А что?

Но, несмотря на кажущуюся отрешенность и полнейшее безразличие, именно магистр Ксавьен молниеносно подал руку, едва леди Сарская начала вставать. И эта забота, проявленная в казалось бы более чем естественном между этими двумя жесте, сказала больше, чем тысяча слов.

Мы все молча проводили уходящую леди Сарскую напряженными взглядами, и только магистр Ксавьен оставался все так же совершенно невозмутим.

Он сумел сохранить полнейшую невозмутимость, даже когда магистр Сайдакор прямо спросил:

– Чей это ребенок?

– Это? – с деланным изумлением переспросил магистр Ксавьен. – Насколько мне известно, это единственная дочь лорда Сарского и его первой супруги леди Эштен. Не знал, что вас интересует родословная наших студентов.

И магистр вновь продолжил поедать несъедобное.

А целитель Сайдакор почему-то посмотрел на меня… в стотысячный раз порадовалась тому, что на мне маска, но осанку и выдержку приходилось сохранять в любом случае.

– Мадемуазель Асьен… – начал было целитель.

– Ты, эта, как тебя там, на пару слов, – перебил его магистр Ксавьен. – Срочно.

Я торопливо поднялась сама, проигнорировав жест помощи, в виде протянутой магистром руки.

***

На краю Небесного мира было изумительно прекрасно. На ночном небе, простирающимся и над нашими головами, и под нашими ногами – мерцали звезды. Сияние луны смягчало рваные очертания края света, парящие вдали скалы казались облаками, а тишина весенней степи, с порывами ветра перемежалась шелестом камней, словно бы мы стояли на краю океана, слушая шум набегающих на берег волн.

– Здесь где-то вода? – спросила, нарушая тягостное молчание.

– Нет, это камни в пещерах Даэтара, – магистр сел на ближайший валун. Извлек из кармана пакет с орехами и жгучим перцем. Галантно поинтересовался: – Жрать хочешь?

– Позвольте отказаться от столь экзотического удовольствия, – вежливо ответила.

– Твоя взяла, позволяю, – кивнул магистр Ксавьен.

И мы оба вновь воззрились на усеянное звездами небо.

– Тяжело начать этот разговор, да? – внезапно спросил преподаватель.

– Да, тяжело, – согласилась я.

Пауза и тихое:

– Осуждаешь меня?

– Себя не меньше, – я отошла от края обрыва, приблизившись, села на валун рядом с магистром.

Магистр тяжело вздохнул, и глядя вдаль произнес:

– Почти пять лет я наблюдал за Эльтерианом и тем, что он творил с сыном моей Алли. Но что я мог? Для Каенара он был младшим братом, которому герцог Риддан спускал практически все. В военных родах между братьями всегда с детства устанавливаются крепкие связи, предпочтение отдается семье, в друзьях неизменно – братья.

Еще один тяжелый вздох, и засунув пакет обратно во внутренний карман, магистр улегся на валун, закинув руки за голову, и продолжил:

– Я отвратительно себя чувствую, манипулируя этой глупой девочкой, но это единственный шанс разорвать связь между принцами. Да, сейчас есть ты и Каенар все яснее видит кем на самом деле является Эльтериан, но в глубине его сердца они все равно братья по отцу.

Помолчав, тихо сказала:

– Значит мы разыграем эту пьесу до конца.

Повернув голову, магистр Ксавьен насмешливо оглядел меня, и произнес:

– Такая жестокая Асьен… Ты не останавливаешься на полпути, да?

Остановилась бы. Действительно остановилась бы, но… сын императрицы Остерии все равно погиб, а Эльтериан лишенный практически всего, лишь стал сильнее.

– Я жестокая, вы правы, – согласилась, поднимаясь. – Что требуется от меня на данном этапе?

Магистр, не вставая, снял с руки браслет и передал мне.

– По одной таблетке три раза в день. Леди Сарская доверяет тебе, а от меня сейчас будет предусмотрительно держаться подальше.

Взяв браслет, закрепила его на своем запястье, прикрыла одеждой.

– Что это за лекарство? – спросила, застегивая манжет.

– Укрепляющее средство. Предотвращает выкидыш.

– Я поняла, – чуть склонила голову, прощаясь.– Дивной ночи.

– И тебе, малышка, – задумчиво ответил магистр.

Похоже, мы оба чувствовали себя одинаково отвратительно.

В лагерь я возвращалась одна.

***

Они появились неожиданно!

До ярко освещенного, шумного и укрепленного лагеря оставалось не более полусотни шагов, когда черной вспышкой на моем пути возникли три женщины. Странные черные декоративно рваные в лохмотья одеяния, посохи украшенные лоскутами ткани и черепами мелких грызунов, сверкающие в полумраке черные провалы глаз, без зрачка и белка, словно заполненные тьмой. И крючковатые ногти на не менее крючковатых пальцах, когда все трое указали на меня.

– Меняющая судьбы! – разом произнесли все три шаманки.

И это было обвинением.

– Ты! – та что была посередине, сделала шаг вперед. – Дитя шаманки!

Испуганно отступив на шаг, я судорожно размышляла над тем, кого звать на помощь. Магистр Ксавьен находился примерно на таком же расстоянии, как и лагерь, но ему определенно было легче услышать мой крик.

– Сними маску! – прошипела крайняя слева.

– Дочь Асдаэрры! – выплюнула крайняя справа.

Снять маску? А это выход.

Я медленно подняла руки, показательно развязывая шелковые ленты, удерживающие маску на лице, и попутно сжала кольцо магистра Бериона. Оно ответило мгновенно потеплев и запульсировав. Теперь не было необходимости звать на помощь.

Но кто мог знать, что помощь мне не потребуется.

– Ты… – у шаманки что стояла посередине, опустились руки.

– Светлые волосы…

– Синие глаза…

– Другое лицо…

Они говорили одна за другой, растерянные и не понимающие происходящего.

– День, час, место – все совпало, – прошептала в священном ужасе крайняя справа.

– Но дочь Асдаэрры была копией матери, – крайняя слева.

– Изумрудные глаза, волосы – сплав меди и золота… – снова главная. – Асдаэрра могла спрятать дочь, могла сделать неприметной, но магия изменений была ей не подвластна… Нам нужен новый ритуал! Новая жертва! Род должен быть прерван!

Но прервали их.

Мрак ударил волной, сбивая шаманок с ног, и я мгновенно оказалась за спиной магистра Ксавьена. А из лагеря уже бежал магистр Берион, но его обгоняли два огненных пса, спущенных сэром Матиушем.

***

Спустя час меня наконец-то оставили одну.

С успокоительным отваром, приготовленным для меня магистром Сайдакором, я сидела за столом Каенара, забравшись на стул с ногами и делая глоток за глотком, думала о себе…

«Дочь Асдаэрры!»

Странное дело, я никогда не искала своих родителей. Тинра тоже была сиротой, и она порой тратила все свое жалование, пытаясь разыскать отца, но я, не помнившая ничего до того дня, когда Можан, спасая меня от грабителей, протянул руку – никогда не думала о своей семье. Никогда.

Я знала свой возраст и знала, что я сирота. Просто знала это. Имя, фамилия – они были мне известны и я назвала их стражникам в Суассоне, рассказав что мои документы украли. А семья? Маленький дешевый медный браслет остался единственной вещью из прошлого, о котором я никогда не задумывалась…

Сирота из Суассона…

Я абсолютно точно знала, что я сирота. Я знала это с первого дня, как себя помнила… А помнила я лишь ворота города, мост, напавшую на меня шайку голодных оборванцев и Можана, пришедшего на помощь…

«Изумрудные глаза, волосы – сплав меди и золота»… – медленно проговорила про себя.

У настоящей меня были зеленовато-болотные глаза, и рыжеватые волосы…

«Асдаэрра могла спрятать дочь, могла сделать неприметной, но магия изменений была ей не подвластна».

Однако нашелся тот, кто владел изменчивой магией…

Глоток и горечь успокоительных трав, среди которых преобладала полынь, обжигает горло, но кроме горечи никаких иных чувств я не испытывала.

Я была сиротой, я была уверена в этом так же, как в том, что солнце встает на востоке. Суассон стал мне домом, и кроме него мне некуда было возвращаться – в этом я тоже была абсолютно уверена. И семьи у меня нет – никого из близких или даже дальних родственников.

«Род должен быть прерван!»

И его прервали. Я не знала этого наверняка, но в глубине души ответ имелся.

«Меняющая судьбы!»

Прикрыв глаза, я продолжала сидеть, держа чашку с отваром и чувствуя горечь даже от его запаха.

Небеса, кто я? Дочь упомянутой шаманками неведомой Асдаэрры или сиротка, которой придали облик последнего дитя этой женщины, чтобы спрятать истинную Меняющую судьбы? Я прожила в Суассоне несколько лет и как никто другой знаю, что во мне не было ничего примечательного. И магия – в Нижнем мире ее назвали благословленной небесами, а значит я совершенно точно не из Нижнего мира…

Но Небеса немыслимым образом подарили мне второй шанс…

Мне хотелось бы искренне верить, что это действительно чудо, и что мои молитвы были услышаны, когда я оказалась на самом краю пропасти, а Ангел Смерти неумолимо настиг меня… Но молила ли я Небеса о спасении и раньше? Несомненно. И не раз. Казнь четы Бомаги, гибель Тинры, чья голова покатилась с плахи по постаменту, страдания Можана… В моем чудовищном прошлом я молила о спасении не раз, но была услышана лишь в день падения Небесного города.

Отставив чашку, я притянула к себе письменные принадлежности и желтоватый лист бумаги легли строки:

«Драгоценный лорд Аскеа, мне требуется ваша помощь в поиске девушки примерно моего возраста. Цвет волос может варьироваться в пределах всех оттенков золотисто-рыжего, глаза в пределах зеленого цвета. Сирота. Вероятно, не помнит о собственном прошлом. Поиски необходимо скрыть всеми возможными способами».

Запечатав письмо, я указала адресатом главу Тайного департамента, и отправилась навестить леди Сарскую.

***

Магистра Сайдакора на месте не оказалось, поэтому мятный чай из четырех видов мяты я заварила сама, под настороженными взглядами помощников лекаря. Пожелав всем дивной ночи, покинула целительский пункт и отправилась к палаткам девушек.

Еще издали, услышав множество голосов, удивленно прислушалась – девушки с Боевого факультета редко бывают столь многословны, соответственно возбужденные и громкие голоса могли принадлежать лишь обучающимся на Ментальном факультете, но они были размещены в отдельных палатках и ныне находились определенно не на своем месте.

Откинув полог, вошла, осторожно придерживая накрытую чашку, и едва не отпрянула назад, едва мне в лицо бросились десятки ярких, сверкающих в полумраке бабочек.

– О, мадемуазель Асьен! – поприветствовала меня радостным возгласом леди Ессерин. – Дивного вечера, рада что вы заглянули к нам на огонек!

– Дивного вечера, – вежливо ответила я, оглядываясь в поисках леди Сибиллы.

И определила ее местоположение по сдавленным звукам определенно имеющей место тошноты.

– Сиби все еще страдает, – насмешливо высказалась леди Ессерин. И тут же обратилась ко мне с вопросом: – Мадемуазель Асьен, как вам сегодняшнее представление?

– Пугающе, – вполне искренне ответила я.

И чуть склонив голову, в знак извинения за необходимость прервать светскую беседу, я поспешила к леди Сарской.

Выглядела невеста принца Эльтериана весьма неважно – цвет ее кожи казался серо-зеленым, волосы были неаккуратно собраны в пучок, вцепившиеся в края ночного горшка пальцы побелели, а извечные подруги леди Ни-ни и леди Си-си определенно не были рады составлять компанию в столь интимном деле, как расставание с остатками ужина.

– Можете идти, – отпустила я обеих девушек.

В любой другой ситуации они возмутились бы моим самоуправством, а в прошлом и вовсе исхлестали бы заклинаниями, как делали не раз, но сейчас леди были рады оказаться как можно дальше.

Когда нас оставили одних, я подала леди Сарской для начала воду, помогая умыться и вымыть руки. А после, едва она смогла сесть, я подавила сочувствие и чувство вины, и движением скрытого рычажка в браслете скинув крохотную таблетку в мятный чай, передала его девушке.

– Магистр Ксавьен сказал, что это поможет вам, – маленькая ложь, скрывающая нечто гораздо большее.

– О, благодарю вас, – услышав о магистре, леди Сарская даже улыбнулась.

То, с каким усердием она выпила весь чай до последней капли, заставило меня повторно испытать муки совести. Несчастная девушка, что в будущем станет еще несчастнее… и я фактически являюсь одним из ее палачей.

– О, так намного лучше, – леди Сарская протянула мне чашу, – передайте мою величайшую благодарность магистру Ксавьену за его заботу и участие.

Забота и участие…

Единственное, в чем я могла позавидовать леди Сарской, это в наивной надежде на то, что кто-то относится к ней с заботой и участием. А так же у нее был шанс, пусть призрачный, но шанс сохранить свое дитя… У меня никогда даже шанса не было. За десять лет я испытала все возможные способы – я скрывала беременности, я имитировала ежемесячные женские кровотечения, я героически сдерживала тошноту по утрам… но финал был всегда один – разъяренный Эльтериан, насильно вливаемый в меня абортирующий отвар, и принц уходил, не оглядываясь, оставляя меня корчиться на полу в невыносимых муках.

В первый раз мое дитя в утробе гибло больше суток. Я задыхалась от боли, я звала на помощь, я чувствовала, как жизнь покидает меня и как от крови намокает одежда – но Эльтериан не позволил войти даже служанкам. Холодная ночь на полу в холодном мокром от крови платье… и безумное чувство пустоты внутри…

Это воспоминание, заставило угрызения совести перед леди Сарской отступить напрочь. Чтобы ни произошло далее, по крайней мере, у Эльтериана сейчас нет всей полноты власти, здесь в лагере присутствуют магистры Ксавьен и Сайдакор, и отсутствуют абортирующие зелья. Полагаю, леди Сарскую впереди ожидают трудные дни, но точно знаю, что ей не придется пройти через то, через что снова и снова, раз за разом проходила я.

С облегчением и улыбкой на лице поднявшись, Сибилла краем платья сбила фарфоровую тарелочку с мятным маслом с бортика ванной и та упала, разбившись на несколько острых осколков.

Я замерла, не в силах оторвать взгляда от острых осколков.

Однажды, в очередной раз напоив меня абортирующим зельем, Эльтериан ушел, а я падая с кровати, разбила фарфоровую пиалу. Острые края впились в кожу на бедре, в запястье, бок, чуть ниже ребер, но я даже не заметила этих ранений. Они были чем-то совершенно несущественным, в сравнении с той болью, что разрывала изнутри. Однако с тех пор его высочество использовал лишь деревянные чаши для подобного.

– Мадемуазель Асьен? – заметив мою неподвижность, позвала леди Сарская.

– Осколки, – тихо пояснила я. – Вы дурно себя чувствуете, отойдите. Я уберу сама.

– О, нет, что вы, не стоит, – начала было девушка.

Но я, наклонившись, собрала каждый, и пожелав Сибилле дивного вечера, покинула палатку студенток Боевого факультета.

***

Время близилось к полуночи.

Сходив к мусорной бочке я выбросила и осколки и чашу, из которой пила леди Сибилла – о дотошности Эльтериана мне было известно, так что я предпочитала перестраховаться и даже не раз, а множество раз.

В палатке его императорского высочества было все так же пусто, но учитывая отсутствие письма для лорда Аскеа на столе, я догадалась, что Каенар возвращался, и вероятно вскоре вернется вновь.

Сняв маску, коснулась пальцами письменного стола и невольно улыбнулась – мой Ангел Смерти мог бы просто оставить все как есть, и передать письмо с посыльным, но увидев мой почерк и имя адресата, счел что это важно для меня и перенесся вновь. Вот что являлось истинной заботой и участием – исполнять просьбы близкого человека еще до того, как они были озвучены.

– Ты долго, – и теплые ладони на моей талии.

Рывок, и я ощутила тело Каенара, кажется почти обнаженное, опаляющее осознанием его наготы через все слои моей собственной одежды.

– Асьен, – тихий хриплый шепот, от которого сердце начинает биться все быстрее, а я забываю как дышать.

Губы скользят вниз по волосам, обжигают дыханием тонкую кожу шеи, и прикасаются к плечу, с которого кронпринц неведомо когда стянул рубашку.

– Асьен, моя невероятная Асьен…– его голос завораживающе хриплый, но в дыхании ощущается спирт.

– Мой господин, вы пьяны, – сдерживая внезапно нахлынувшее желание откинуть голову на его плечо, отдаваясь силе его желания, прошептала я.

– Да, пьян, – он не стал ни отрицать этого, ни останавливаться. – Мне нужно сказать тебе многое. Очень многое. Столько всего, что даже в самом кратком изложении это займет едва ли не всю ночь. Но меньше всего я хотел бы этой ночью разговаривать.

Я замерла, ощущая, как его губы двинулись вверх, от плеча снова к слишком чувствительной коже шеи. Мне следовало бы остановить это, но легкие прикосновения к впадинке под ухом, и тысячи искорок пробежали по всему телу, слабость разливалась наполняя теплом, и я… мне не хотелось останавливаться.

– Мой господин… – прошептала, чувствуя, что еще немного, и я лишусь способности говорить.

– Асьен, ты даже не представляешь, как возбуждающе из твоих уст звучит эта фраза – «мой господин». Я не останавливаю, ты можешь продолжать называть меня так, но знай – каждый раз когда я это слышу, по моим венам перестает течь кровь – ее сменяет лава, а мое сердце замирает, чтобы забиться быстрее. Я хочу тебя… Здесь, сейчас, не останавливаясь ни на миг, не думая ни о чем, не…

Он схватил за подбородок, развернул к себе и прикоснулся к моим губам так, что мои ноги ослабли в то же мгновение. Меня так часто, бесчисленное количество раз целовал Эльтериан, но я впервые задохнулась от всего одного прикосновения, впервые ощущая не необходимость смириться с неизбежным, а пробуждение чего-то желанного, чувственного, непознанного, неизведанного, воспламеняющего меня изнутри.

– Твое сердце бьется чаще, – Каенар все так же легко прикасался к моим губам, – а дыхание стало поверхностным и быстрым… Приоткрой губы, чуть-чуть, всего немного, и останови в любой миг, если тебе станет неприятно.

Он развернул меня лицом к себе, рывком усадил на стол и встав между моих ног, потянулся к губам.

Легкое прикосновение, нежное касание его языка, словно пробующего меня на вкус, и он оказался внутри, медленно, завораживающе, упоительно чувственно исследуя и лаская одновременно так, что я перестала понимать где я, и откуда взять силы, чтобы не упасть даже в таком, сидячем положении.

– Обними меня, – тихо приказал Каенар, – так будет легче.

И закинул мои руки себе на плечи.

Дрожащие ладони коснулись обнаженной кожи, скользнули на затылок, подбираясь к темным прядям волос, и я едва сдержала стон, едва кронпринц вновь начал целовать мою шею, предоставив возможность пропускать пряди его волос между пальцев столько, сколько я пожелаю.

Потому что запах, тот, что исходил от его волос, оказался мне более чем знаком…

– Господин, – я пыталась вырваться из марева возбуждения, что охватывало все сильнее с каждым его прикосновением. – Мой господин, пожалуйста, ответьте мне на один вопрос.

– Все демоны Нижнего мира, Асьен! – почти прорычал Каенар. – Давай не сейчас.

Обняв его крепче, потянулась к темным волосам, повторно вдохнула аромат и поняла, что мне не показалось…

– Только «да» или «нет». И вам не нужно останавливаться, – мне трудно было это сказать.

Все вот это.

– «Тебе», – поправил Надежда империи. – Я не против обращения «мой господин», но мне хотелось бы чего-то менее формального, особенно когда мы наедине. Так значит, я могу продолжать?

Рубашка оказалась стянута с моих плеч, но вместо холода я ощутила лишь жар, все сильнее разливающийся по телу.

– Первый вопрос, – и я не сдержала стон, когда губы кронпринца скользнули вниз по плечу, подбираясь к границе между кружевом нижнего белья и изгибами груди. – Вы долго отсутствовали. Вероятно император настоял на беседе, это единственная причина по которой вы могли задержаться против собственной воли. Я права?

– Я настаиваю на обращении «ты», – чуткие пальцы осторожно высвободили холмик груди и я ощутила как Каенар затаил дыхание, откровенно любуясь моим телом. – И да – ты права.

О, Небо…

Когда он потянулся и прикоснулся к навершию груди губами, я едва не утратила нить рассуждения.

Но запах… Запах его волос все так же отрезвлял.

– Спустя какое-то время, вы более не оставались наедине с императором, не так ли? – продолжила, ощущая как Ангел Смерти высвобождает и второй холмик груди.

– Да, – продолжая ласкать пальцами первую грудь, Каенар начал покрывать поцелуями вторую. – Появились какие-то женщины. Не леди, и не шлюхи. Судя по выверенным жестам, походке и хорошо поставленному голосу, вероятно обучающиеся в Академии искусств… Я так и не понял причины их появления, но это и не важно.

Было бы не важно, если бы не одна деталь…

Но в этот момент Каенар опустился на колени, и его губы начали вырисовывать узоры на моем вздрагивающем от каждого прикосновения животе, вынуждая почти полностью утратить нить каких бы то ни было рассуждений. Я с трудом сдержала стон, вцепившись пальцами в могучие плечи кронпринца, и с трудом нашла в себе силы задать последний вопрос.

– Эти женщины принесли с собой свечи, не так ли?

И Каенар замер.

Тяжело дыша, и чувствуя его дыхание собственной кожей, продолжила срывающимся голосом:

– Эти свечи были нестандартно массивными. Воск воспламенялся слишком быстро, огонь на фитилях должен был быть выше, чем на всех прочих. И цвет – мраморно-серый или же приглушенный черный.

Ангел Смерти медленно поднял голову и взглянул в мои затуманенные страстью глаза, своими черными, полными неутоленного голода.

– Асьен… – сокрушительное понимание случившегося обрушилось на него.

– Запах, – прошептала я, не в силах при столь срывающемся дыхании, говорить нормальным голосом. – Запах земли, чуть сладковатый, словно кто-то неверно смешал ароматические масла, легкий оттенок мускуса, сильно измельченного порошка глины и неожиданно тонкая нотка аромата океана. Мой господин, это Амбра.

Хриплый полный ярости стон, и резко поднявшись, Каенар навис надо мной и приказал:

– Объясни.

Существуют вещи, которым нет желания давать объяснения. И существуют ситуации, в которых так же не хочется ничего объяснять.

Но…

– Мне не известны причины, по которым император решился на подобное, – глядя в черные, как сама Смерть, глаза, прошептала я. – Но это Амбра, и император не мог не знать об этом. Более того – вы очень верно классифицировали пришедших женщин – не шлюхи, соответственно они не могли заразить вас никакими половыми хворями, и не леди – а значит, соитие с ними не повлекло бы за собой конфликтов с двором и сильнейшими родами империи. Полагаю, это были наложницы из едва прошедших обучение.

Продолжая пристально смотреть мне в глаза, Каенар сдавлено произнес:

– Не слишком ли много женщин на меня одного?

– Амбра, мой господин. Находящемуся под ее воздействием, одного раза не достаточно. Пять… шесть… семь… Иногда больше десяти.

Несколько секунд бывший герцог Риддан молчал, все так же не отрывая взгляда от моих глаз. Затем хрипло спросил:

– А для женщин?

– Для женщин используется растительный вариант – масло с экстрактом Ладанника. От него просыпается страсть, появляется легкое головокружение, меняется походка и движения, просыпается чувственная грация. Мир обретает яркие, но чуть размытые краски, тело изнывает от желания и целью становится лишь одно – оказаться в объятиях мужчины, раствориться в них, избавиться от чувства болезненной пустоты там, где соединяются тела.

Секундное молчание, и вкрадчивый вопрос:

– И откуда же столь глубокие познания?

Я могла бы солгать, сославшись на специфику своей магии, но опьяненная страстью, к собственной досаде уже позволила себе быть недопустимо откровенной. Да, я знала, что такое Амбра, и знала это слишком хорошо для той, кто узнал бы подобное лишь в теории. Но там, в чудовищном прошлом, которое никогда не должно повториться, я испытывала все эти ощущения лишь до того момента, как в мою спальню вошел столь жаждущий пробуждения моей чувственности Эльтериан…

И вспомнив обо всем этом, вновь посмотрела на своего Ангела Смерти и прошептала:

– Я действительно в прошлом испытала на себе воздействие масла Амбры, но те ощущения, что я испытываю сейчас – в сотни раз сильнее.

И Каенар, собирающийся произнести что-то, задохнулся, потрясенно взирая на меня.

– Мне было непросто сказать это, – прошептала, глядя ему в глаза.

– Я понимаю, Асьен.

Молчание, еще более пристальный взгляд, словно Каенар пытался найти ответы на вопросы, возникающие у него во все большем количестве, и сдавленное:

– Тогда почему ты остановила меня?

Прикрыв обнаженную грудь рукой, откинула голову назад, стараясь прийти в себя, все же ответила:

– Никому не будет приятно от мысли, что им пытались управлять как марионеткой. Повторюсь – мне не понятны мотивы его величества, но мой господин вы, и мой долг не допустить, чтобы вас держали в неведении.

Рывок, и сняв меня со стола, Каенар понес к своей кровати, находящейся в противоположном углу от моей собственной постели.

– Я чувствовал, что что-то не так, – кронпринц сел на край постели, продолжая удерживать меня на руках и судя по всему, не собираясь отпускать. – Отец продолжал говорить и говорить, я пил бокал за бокалом… Ты знаешь, обычно я стараюсь не пить вовсе, но отец все время наполнял мой бокал лично, отказываться было невежливо… Будь мы наедине, я пресек бы это сразу, но наш с тобой триумфальный путь на Восточном экспрессе, привлек на мою сторону не только военные рода, но и торговые династии. В настоящий момент мой авторитет выше императорского. Для отца это повод для гордости и желание постоять в стороне, наблюдая за происходящим – он никогда не любил быть в центре внимания, так что эта ситуация его вполне устраивает. Не устраивают лишь два момента. Первый – это ты. Лорд Аскеа всеми силами пытался прикрыть тебя, предоставив императору черновики приветственных речей и собственно все выдал за собственную инициативу, я подтвердил его ложь как мог… но мой отец никогда идиотом не был. Сообщения о тебе от чиновников на местах все больше напоминают оды, а не отчеты, и твоя личность вызывает все больше вопросов.

– А второй момент? – я обвила его шею руками и внезапно поняла, что тоже не хочу отпускать его.

Глядя мне в глаза, Надежда империи сдавленно произнес:

– Торговые династии обладают не меньшей властью, чем военные. А порой и большей. Некоторые области Великой Аркалад полностью под их контролем. Более десятка крупных портовых городов и вовсе обладают фактической независимостью и так продолжалось веками. И вдруг все изменилось, и торговые династии готовы признать власть императора в обмен на…

Он замолчал.

Мой Ангел Смерти.

В том далеком и я надеюсь не имеющем возможности повториться прошлом, торговые династии выдвинули ровно то же условие – брак Каенара с одной из дочерей десяти крупнейших династий, и принятием в наложницы семнадцати иных дочерей из уважаемых в финансовых кругах семей.

Тогда ослепленный горем герцог Риддан ответил резким отказом, а вот Эльтериан с радостью подписал соглашение, и финансовое преимущество оказалось на его стороне.

– Мой господин, – я смотрела в черные глаза молодого, но уже столь достойного мужчины, и видела в них лишь свое отражение, – вы согласитесь.

Взгляд Каенара потемнел.

– Это насущная необходимость – если вы получите поддержку торговых династий, ваше восшествие на престол принесет не только мир, но и объединение всех народов Великой Аркалад.

Кронпринц продолжал смотреть на меня, а в его глазах одна за другой гасли звезды. Словно внутри моего Ангела Смерти медленно умирала надежда.

– Асьен… – едва слышно прошептал он.

– Аркалад – империя созданная войной и поддерживаемая постоянными войнами. Сейчас мы на восточной границе, в том самом месте, где некогда вы просидели всю ночь у костра в окружении мертвых тел тех, кто был вам дорог. И пусть сейчас здесь, на востоке, мир, но на всех прочих границах продолжаются битвы. Подумайте о том, что вы можете стать императором, принесшим мир своей империи.

Каенар молча пересадил меня на свою кровать и ушел в ванную комнату.

Я слышала гудение крана с холодной водой, проведенной в лагерь с ледника под землей, но не слышала шипение крана подведенного от горячего источника – значит сейчас Каенар стоял под струями ледяной воды и даже не пытался сделать ее теплее.

Я долго ждала. Очень долго.

Затем поднялась с постели, оставив тапочки возле нее. Босиком по коврам сотканным из тростника прошла в часть палатки переоборудованную в ванную комнату и остановилась.

Каенар снял с себя рубашку и обувь, брюки словно позабыл. И теперь стоял, упираясь могучими руками в стену и держа голову под ледяной водой. Ледяной настолько, что некоторые льдинки запутались в его черных волосах.

Медленно подошла, закрутила вентиль и молча обняла кронпринца со спины и осталась стоять, ни слова не говоря.

Заговорил он.

– А ты?

– Я буду рядом.

– Всегда?

– Всегда.

***

В эту ночь мы долго не могли заснуть. Каенар лежал на своей половине кровати и держа меня за руку, молча глядел в потолок. Я устроившись на боку, смотрела на кронпринца, словно исследуя его профиль в тусклом свете едва горевшей свечи. Его ладонь была широкой, теплой и надежной, моя умещалась в ней так естественно, словно была создана именно для этого.

Но мысли… все мои мысли сейчас были о том, кто создал мою руку такой.

Эльтериан.

Наш с магистром Ксавьеном план лишит его власти.

Лишение магии будет самой сложной частью плана, но на нашей стороне магистр Ильхан, это существенно повышало шансы на успех.

Третьим столпом силы Эльтериана были деньги. Но если Каенар примет предложение торговых династий, богатство рода Ашшенар померкнет в сравнении с богатством Вольных Городов.

– Асьен… я не смогу.

Уже почти рассвело. Мы пролежали в молчании несколько часов, и это его решение? Судя по всему – да. Он все обдумал, все оценил и принял взвешенное решение. А Каенар не из тех, кто легко меняет собственные решения.

Несколько минут я судорожно искала выход из положения и не находила. Затем попыталась вспомнить, как в этой ситуации поступил Эльтериан. В памяти всплывали отрывочные воспоминания. Вот торжественное подписание договора в тронном зале, который едва успели отмыть от рек крови, что пролились там. Вот безупречный Эльтериан ставит безупречную подпись под документом, написанным витиеватым почерком – черные чернила на золотом пергаменте. После смотрины и отбор – из сорока присланных на обор девушек, Великий принц избрал тридцать девять. Наложницы вошли в императорский дворец с соблюдением всех традиций, и каждая из них с замиранием сердца ожидала в своей спальне появления супруга. Но в ту ночь Эльтериан пришел ко мне.

И на следующую ночь.

И в последующую.

И так сорок ночей подряд.

Тайно, используя построенный по его приказу тайный проход.

Так продолжалось больше года. Для народа мы оставались все теми же Прекрасным принцем и его возлюбленной Прекрасной принцессой, чья любовь достойна быть воспетой в сказаниях и легендах, а жизнь тридцати девяти наложниц превратилась в ад – ночи они проводили в холодных постелях, пытаясь вычислить, кто же из них пользуется благосклонностью Великого принца. И спустя год никто из них не верил уже никому и ничему. Свое приданое наложницы тратили на подарки Эльтериану, в надежде привлечь его внимание. Подарки становились все дороже, а вражда обделенных вниманием девушек распространилась и на их семьи. Прошло еще два года, и род Ашшенар с легкостью поглотил некогда Вольные города. Разделяй и властвуй – любимейший метод Эльтериана.

Но Каенар так не поступит. Нужно искать другой путь.

Мягко высвободив свою руку из его ладони, я села на постели, прикрыв колени одеялом, и начала размышлять вслух.

– До восшествия на престол, вы не являетесь императором и не обязаны исполнять обязательства подобного уровня. Ваш отец достаточно молод и пребывает в превосходном здравии, несмотря на перенесенные утраты и горе. И теперь, когда причина отсутствия иных наследников мужского пола установлена, уверена, что в ближайшие годы у вас появятся и другие братья. Будущее неопределенно, отказываться от столь могущественных союзников неразумно, но… Вы не обязаны вступать в брак сейчас.

И я посмотрела на Каенара.

– Я думал об этом, – мрачно произнес он.

И если это так, тогда все мои усилия сейчас были напрасны.

Что ж, в любом случае я не могла позволить ему отказаться.

– У императора может быть несколько супруг, бесчисленное количество наложниц, и только одна императрица. Торговые династии жаждут усилить свои позиции, и между положением супруги и положением императрицы, они изберут второе. Подписание брачного договора сделает их вашими верными союзниками, но… кто знает, что произойдет в будущем?

– Я понимаю, куда ты клонишь, но даже в будущем, как бы далеко оно ни было, я… не смогу.

Со стоном рухнув на подушку, я тем же рассредоточенным взглядом воззрилась в потолок, как это делал недавно Каенар.

Потолок палатки был темен и непрогляден.

Потолок во дворце был совершенно иным – золоченный, раскрашенный великолепными реалистичными картинами божественного эпоса, изображающим целые сражения или же красоту неба… За десять лет во дворце, я видела так много потолков, по большей части слегка размытых из-за моих слез…

И в этот самый миг, я нашла решение.

– Мой господин, – и как же я раньше об этом не подумала, – но вы ведь не император. И до того, как вы станете императором, может пройти еще двадцать, тридцать, или даже сорок лет – его величество весьма предусмотрителен, осторожен и ценит свою жизнь… вспомнить хотя бы те три правила выживания. А торговые династии как никто другой, великолепно осведомлены, что «Время – деньги». И, между прочим, в настоящий момент у вашего отца нет императрицы… Да и новые наложницы определенно необходимы в ситуации, когда императорский род практически не имеет наследников по мужской линии.

Теперь сел Каенар.

Резко повернув голову посмотрел на меня и на его губах заиграла улыбка.

– Обратимся к лорду Аскеа? – предложил он.

– Одевайтесь, а я напишу письмо.

***

Как оказалось, я писала с той же скоростью, что Каенар одевался. И когда он подошел к столу, я, улыбаясь, передала ему оба послания.

Но забирая их, кронпринц вдруг резко притянул меня к себе, стремительно поцеловал и прошептал:

– Ты лучшее, что есть в моей жизни.

Когда он исчез, я осталась стоять с глупой и безмерно счастливой улыбкой на губах.

И как бы я ни пыталась оправдать это тем, что только что был найден замечательный выход из достаточно сложной ситуации, чувство счастья переполняло меня вовсе не из-за этого.

Кажется, своего Ангела Смерти я полюбила всем сердцем. И это была не наивная почти детская влюбленность, что я испытывала к Можану… это было чем-то столь удивительным и волшебным, что казалось за моей спиной вырастали крылья. И было бы лицемерно отрицать, насколько я рада тому, что Каенару не придется жениться на другой. Но и себя в роли супруги кронпринца мне представить было сложно.

И все же, в данный момент, я почему-то, была очень счастлива.

***

Остаток утекающей ночи я провела в постели Каенара. Сам он, вскоре вернувшись, не раздеваясь лег рядом и притянул меня к себе. Я накрыла его ладонь своей и заснула с улыбкой. Он тоже.

Мне казалось я буду невероятно счастлива, устроив свадьбу принцессы Аделианы и тем самым разрушив грандиозные планы Эльтериана, что он создавал столько лет. Но то, что я испытала тогда, не шло ни в какое сравнение, с тем чувством счастья что расцветало во мне сейчас.

Наверное, это было крайне глупо, но…

– Даже не знаю, какая из ночей была страшнее. Та, в которой я просидел у костра в окружении мертвецов, или эта, когда я держал за руку любимую и отчаянно искал способ сохранить право и далее быть рядом с любимой, – сонно прошептал Каенар.

Когда я окончательно уничтожу даже призрачный шанс на то, что Эльтериан захватит власть в империи Аркалад, я позволю себе быть глупой и самой счастливой на свете.

А пока что…

– Дивной ночи, мой господин.

– Дивной ночи, моя любимая.

***

Это было поистине дивное утро!

Яркое, наполненное свежестью ветров степей, с сияющим поднимающимся из-за горизонта солнцем и восторгом, переполняющим меня.

– Дивного утра, – произнесла, входя в женскую палатку Боевого факультета.

Из-под одеял в разных углах шатра донеслось недовольное ранним пробуждением бормотание, но меня интересовал здесь лишь один человек.