Встреча влюбленных

Джон РЭЙТО

ВСТРЕЧА ВЛЮБЛЕННЫХ

- Добрый вечер, мое сокровище, - обратился профессор к жене.

- Добрый вечер, дорогой, - улыбнулась жена, поднимаясь из кресла и целуя его. - Ты так поздно сегодня работал?

- Да, поздновато. Целый день провел в лаборатории. Думба такой глупец - его всему приходится учить...

- Это новый ассистент?

- Да, - сухо ответил профессор. - Ты не слишком интересуешься моей работой, не правда ли, дорогая?

- О, Лео, это несправедливо. Я люблю послушать про твои опыты. Но ты, похоже, меняешь ассистентов каждую неделю. И я никогда не успеваю запомнить, как их зовут.

Это была хорошенькая женщина со светлыми волосами и кремовой кожей венской красавицы. Хоть ее тон был шутливым, казалось - и это было действительно так, - что она была задета его саркастическими словами.

- Пустяки, - рассеянно улыбнулся ее муж и пошел к двери. - Зачем забивать такую хорошенькую головку такими скучными вещами, - продолжал его ласковый голос, и она знала, что его мысли уже далеко от нее, в белой лаборатории с бесчисленным множеством пробирок, реторт и инструментов, которые служили ему оружием в борьбе с болезнями.

- Ты не будешь пить чай, Лео? - сказала она ему вслед, когда он подходил к двери. Он выглядел старше своих лет и слегка хромал; волосы его редели. Он повернулся на секунду:

- Нет, спасибо, дорогая. Мне надо многое сделать до ужина. Я буду в кабинете, но лучше меня не беспокоить.

Она села опять в кресло и взяла книгу, которую читала до его прихода.

- Хорошо, Лео. Я не буду тебя беспокоить... Он понял, что сказал это несколько грубо и, желая загладить вину, добавил довольно неуклюже:

- Ты очень красиво смотришься, когда сидишь у камина, Грета. Ты должна попытаться понять... - и, как бы раздосадованный сказанным, добавил:

- Жена ученого должна понимать!"

Грета грустно улыбнулась, услышав, как дверь закрылась за ним. "Жена ученого..." И все же у нее не было причин быть несчастливой. Лео был идеальным мужем, любящим и терпеливым. Он никогда не вмешивался в ее жизнь или отношения с друзьями. Но никогда полностью не принадлежал ей. Она всегда должна была делить его с работой, сделавшей его имя знаменитым... Пламя в камине вздрагивало, дрова потрескивали, наполняя комнату теплом и уютом, и она опять села с книгой в руках.

Было половина восьмого, когда она почти невольно подняла голову, полагая, что пора ужинать. Ужин с Лео был не особенно интересен. Она подробно рассказывала о своем дне: кого ока встретила в городе или какую книгу читала. Он серьезно слушал, делая иногда полусаркастические замечания. Затем оба погружались в молчание, и так проходил остаток ужина.

Когда она проходила по холлу, зазвонил телефон, и она сама подошла, чтобы снять трубку.

- Алло?

- Грета!

- Кто это?

- Франц!

Франц... Она давно не видела его, по крайней мере, десять лет. Она думала, что он в Америке. Смешно, но она покраснела: его голос звучал волнующе и незнакомо.

- Дорогой, как ты? - ее тон был холодным, несмотря на слова, которые произнесла. - Когда ты приехал в Вену?

- Сегодня утром. Мне уже надоело разыскивать тебя. Грета. Мы можем встретиться?

- Но в самом деле, ты давно здесь? - она услышала, как он засмеялся, словно дразня ее.

- Не будь такой официальной. А то я испугаюсь и повешу трубку. Не знаю, как это сделать, но я хочу видеть тебя сегодня вечером.

- Но это невоз...

Он вновь засмеялся:

- Чепуха. Когда вы ужинаете?

- В половине девятого. Но мой муж...

- Я хочу познакомиться с ним. Я приеду на ужин.

Он опять засмеялся и повесил трубку.

Она, волнуясь, тоже положила трубку. Что скажет Лео? Она никогда не знала, как он воспримет ее друзей до замужества. Но Франц не такой, как остальные, и он должен быть с ним любезен. Странное дело: ей и в голову не пришла мысль, что муж может приревновать ее. Она лишь боялась, что он, возможно, будет недоволен тем, что его потревожили за ужином.

Похоже, Франц не изменился - все тот же веселый, порывистый Франц, который не считает "нет" ответом и со смехом устраняет все возражения.

Она в мыслях возвратилась во времена до замужества, в одну из ночей той поры, когда в Австрии свирепствовал голод. Хлеб был редкостью, о мясе уже и забыли. Но венцы не падали духом. Кафе были полны людей, если нельзя было есть, то можно было танцевать, а бутылка вина была дешевле ломтя хлеба. Они ехали в открытом экипаже в Гринзинг. Их глаза блестели. Какой холодной и бледной казалась луна и какими близкими - звезды. На следующий день Франц уезжал в Америку. Они сидели в кафе, окруженном зарослями сирени, и смеялись над анекдотами, известными обоим с детства. Это было чудесное время: она думала, что влюблена; от вина и голода слегка кружилась голова, и они танцевали и танцевали, прощаясь с вальсом. На следующий день он уехал, к некоторое время после его отъезда ей было скучно и тоскливо. Вот и все - ничего такого, чего Лео бы не одобрил. Веселая дружба, закончившаяся расставанием без слез. Но почему она нервничала, когда стучала в дверь кабинета мужа.

- Лео, дорогой, ты не возражаешь, если я зайду на минутку?

Муж отвел глаза от стола, и вежливая улыбка смягчила появившийся было хмурый взгляд.

- Конечно, Грета.

Она посмотрела ему прямо в глаза и как можно увереннее сказала:

- Франц Арко вернулся - я пригласила его сегодня на ужин.

Профессор слегка вздрогнул и затем, приходя в себя, на секунду и задумался, будто не мог вспомнить это имя, и наконец сказал:

- Ах да, вспомнил - твой старый приятель. Но не поздновато ли сегодня вечером?

Она рассмеялась, все еще несколько принужденно.

- Да, немного поздно. Но он был моим большим другом.

- Тогда, конечно, он должен прийти, ответил Лео, вновь взяв ручку. - Я столько слышал о нем, что хотел бы с ним познакомиться, - и вновь принялся писать.

Пробормотав что-то вроде "нужно предупредить служанку", Грета оставила его.

В общем ужин удался. Лео со сдержанным юмором принимал заинтересованное участие в общем разговоре. Франц "шумел".......... С тех пор как они расстались, он стал шире в плечах и выглядел старше. Франц рассказал массу самых разнообразных историй об Америке, заканчивая каждую гомерическим хохотом, к которому присоединялись профессор и Грета. Загорелое лицо гостя раскраснелось от выпитого вина. Через какое-то время Грета встала и оставила мужчин вдвоем. Сидя одна в гостиной, она растерянно смотрела на огонь. Франц изменился. Солдат уступил место бизнесмену, увлеченно рассказывающему истории о самом себе. Она вспомнила едва заметное выражение отвращения на лице Лео после одной из его грубых шуток. Странное дело, но в этот раз она не осуждала мужа. Через несколько минут мужчины присоединились к ней.

- Грета, дорогая, я полагаю, мне нужно оставить вас вдвоем. Вам столько нужно вспомнить.

- Постойте, профессор, я еще не рассказал вам, что я ответил тому гангстеру в Чикаго!

- Увы, Арко, я должен заняться неотложными докладами. Но о вас позаботится Грета. Вот бренди, у вашего локтя. - С этими словами, улыбнувшись Грете, профессор оставил их.

Франц сел рядом с Гретой на диван, протянув свои длинные ноги к огню, и для начала рассказал несколько американских анекдотов. Так прошел час: Франц быстро опустошил бутылку, и Грета заметила, что его глаза постепенно становились розоватыми и более выпуклыми. Наконец, он положил на ее руку свою большую и игриво спросил:

- Ну, как поживает моя маленькая Грета? Она холодно пожала плечами.

- Не очень весело?

- Конечно, - она ответила против своего желания.

- Ты действительно несчастлива?

- Да... Не говори глупостей. Франц. - Она встала и облокотилась на каминную доску. - Ты не имеешь права спрашивать меня об этом.

- Правда? - грубо спросил он, довольно нетвердо становясь на ноги. Когда-то имел, Грета!

В голосе его появился новый тон. Она отодвинулась, но он схватил ее и крепко прижал к себе. Она почувствовала его насыщенное спиртом дыхание и изо всех сил пыталась освободиться.

- Не надо, не смей. - Он целовал ее, и она попыталась закричать, но не смогла. Они не слышали, как дверь тихо открылась и снова закрылась. Наконец, ей удалось высвободиться. Франц, покачиваясь, тупо смотрел на нее.

- Пожалуйста, уходи, - справившись с голосом, сказала она. - Я не хочу, чтобы ты еще приходил.

Он засмеялся и собрался уходить. Тут дверь в холл открылась и профессор, улыбаясь, вошел. Грета быстро подошла к нему и взяла за руку, как бы в поисках защиты.

- Что с тобой, Грета, ты расстроена? Слишком много воспоминаний о старых добрых днях? - Нет, - она нервно засмеялась. - Франц должен идти сейчас...

- Так скоро? Мы не можем этого допустить. Немного бренди перед уходом, Арко?

Франц кивнул - с момента прихода профессора он не произнес ни слова. Двое мужчин пили в тишине.

- Почему вы так молчаливы, Арко? Вы нездоровы?

- Со мной все в порядке, профессор. Я думаю мне нужно идти.

- Мой друг, я не хочу и слышать от этом. Еще так рано. Грета будет недовольна.

Нет, Лео, но, наверное, Франц устал после долгой дороги и хочет уйти сейчас.

- Да, профессор, у меня и правда, немного болит голова.

- Голова, - быстро вставил профессор. - Я могу помочь. Я вернусь через минуту, дорогая. Ни под каким видом не отпускай гостя.

- Что ты собираешься делать, Лео, - спросила Грета, внезапно испугавшись.

- Всего лишь найти твоему другу лекарство, что-нибудь от головной боли, - и он торопливо вышел. Грета повернулась к Францу.

- Ты должен сейчас же идти, не дожидаясь, пока он вернется, он выглядел так странно. Франц развязно усмехнулся;

- Он чертовски заботится обо мне, - вдруг его сознание, казалось, чуть прояснилось. - Я прошу меня извинить. Грета.

- Ничего, ответила она, - но уходи сейчас же. Он повернулся к выходу. В дверях стоял Лео. Он подошел с извиняющейся улыбкой.

- Это нелепо, дорогой Арко, но у меня, кажется, кончился обычный аспирин.

- У меня есть наверху, - сказала Грета, не отрывая глаз от шприца в руке профессора.

- Не беспокойся, мое сокровище. Если Арко не возражает, эта небольшая инъекция поможет гораздо быстрее. Совершенно безболезненно.

Они оба стояли молча, будто загипнотизированные голосом доктора.

- Не боитесь, Арко? Тоща дайте запястье.

- Нет, нет, не давай, - закричала Грета.

- Не будь глупой, Грета. Это абсолютно безвредно. Ваше запястье, Арко.

Тот молча протянул руку. Профессор засучил рукав и обнажил мускулистую руку, покрытую короткими черными волосами. Шприц блеснул и Грета отвернулась. Франц затаил дыхание. Инъекция была сделана в тишине.

- Вот, - сказал профессор мягко, как больному ребенку, - все готово.

Острая боль, казалось, вывела Франца из дремоты. Он пробормотал слова благодарности и, церемонно поклонившись Грете, вышел.

Когда он прощался, что-то в его глазах напомнило Грете того Франца, потерянного навсегда. Когда входная дверь захлопнулась, она повернулась к мужу.

- Я знаю, у тебя всегда есть аспирин. Зачем ты дал ему морфий?

Он стоял к ней спиной, смотря на прыгающие языки пламени. Внезапно он резко обернулся, и выражение его лица заставило ее сжаться от ужаса. Его лицо было смертельно бледным, а бесцветные губы были оттянуты от зубов в волчьей ухмылке.

- Морфий, несчастная! - прошипел он. - Ты думаешь, это был морфий? Ты думала, что можешь обманывать меня, величайшего из ученых, который годами ищет лекарство от неизлечимой болезни? У меня в лаборатории есть разнообразные сыворотки, моя коллекция уникальна. Я величайший ученый, и этот пьяный олух ухаживает за моей женой. И тебе понравилось, правда? Ты ему не сопротивлялась: я видел тебя в его объятиях.

Его глаза бешено сверкали, а голос срывался на крик.

- Да, я старый, поэтому ты предпочла его; его руки сильнее, а кожа смуглее моей, но погоди - ты увидишь, что станет с этими сильными руками и загорелой кожей.

Он остановился, переводя дыхание. Она попыталась заговорить, но он жестоким ударом свалил ее на пол и, тяжело дыша, продолжал;

- Два дня назад в беднейшем квартале Вены умерло одно существо. Оно давно перестало быть человеком. Никто не знал, как ему удавалось ускользать от властей такое долгое время. Должно быть, годы назад, оно вползло в тот подвал, чтобы умереть. Но в подвале были крысы, и оно питалось ими. Одна рука, ног не было. Остатки тела светились в темноте желтым цветом. Нашедшие его в ужасе убежали. Я один отважился смотреть не него. Оно лежало на куче костей тысяч крыс...

У него не было лица, только человеческий глаз смотрел из впадины, где было когда-то лицо. Не было губ. Оно лишь мяукающим звуком просило еды, которую никто не отважился ему дать...

Лицо профессора блестело от пота. Он остановился, переводя дыхание. Когда он вновь заговорил, голос его был спокойнее:

- Это был первый за тридцать лет случай проказы в Вене. Франц Арко будет вторым прокаженным.