Врагу не пожелаешь

1 часть

Замаячивший на горизонте черный «гелендваген», стремительно приближавшийся к дому, не предзнаменовал ничего хорошего.

Он возвращается.

Зверь, который силой выбил право называться моим мужем.

Презрительно хмыкнув, я отшатнулась прочь от окна, словно увидела по ту сторону нечто гадкое и отвратительное.

Я его не ждала так рано. Надеялась, что отцовские поручения заставят Свята задержаться подольше. Мечтала, что там ему перегрызут глотку.

Я ничего так не желала, как стать вдовой, и свалить прочь из общины Лютова.

Громкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть, вскочить в дальний угол, демонстрируя всем видом, что я готова к войне. Что я хочу войны.

Но потом я вспомнила, что Свят скорее с ноги вынесет дверь, чем будет стучать. Расслабившись и поправив края шелкового халатика, я откликнулась:

- Войди.

В дверной проем ловко юркнула миниатюрная девушка, одетая в форменное платье служанки, толкая перед собой сервировочный столик на колесиках.

Судя по количеству еды, дражайший супруг будет завтракать вместе со мной.

- Инна, - окликнула я девушку, когда она поспешно накрывала круглый столик около окна.

Служанка вздрогнула, бросила на меня опасливый взгляд, съежилась.

Она очень напоминала трусливую мышку – всегда тихо проскальзывала в отведенные мне комнаты, накрывала на стол и убегала.

Такое поведение было оправдано – за прошедший месяц я так довела всех своими дебошами, что слуги старались обходить меня стороной.

Представляю, как облегченно они вздохнули, когда приметили «гелик» Свята. Небось уже по всей общине ехидно обсуждают, что приехал старший сын Лютова, и теперь будет воспитывать свою жену.

- Да, госпожа?

Голос у нее тоже был по-мышиному тихим и чуть писклявым.

- Мой муж приехал?

- Да, госпожа.

- Один?

Инна напряглась, дыхание ее участилось, а глазки маслянисто забегали по комнате.

Интересно.

- Инна?

- Нет, госпожа.

- А с кем?

Девушка вновь вздрогнула и уронила чашку, которая с громким звоном разбилась о пол, разметая во все стороны брызги стекла.

- Простите, госпожа!

Едва сдерживая набежавшую пелену слез, Инна бросилась собирать осколки с пола.

- А почему у тебя руки так дрожат? Инна? С кем Святослав приехал?

Она замерла на коленях и, прикусив губу, уставилась на меня, как кролик на удава.

- Господин Святослав привез девушку.

Я и бровью не повела, лишь холодно поинтересовалась:

- В качестве кого?

- Не знаю, госпожа. Они сейчас у старшего господина Лютова.

Хм, к Михею повел, значит. Решил представить любовницу отцу? Или эта девка – подарок самому Михею?

- Красивая?

- Да, - брякнула Инна и тут же добавила, - но вы красивее.

Я удовлетворенно кивнула.

- А завтрак для кого? Для меня и мужа? Или для него и этой девки?

Девушка беспомощно пожала плечами:

- Мне госпожа Таисса дала распоряжение накрыть здесь на двоих. Подробнее ничего сказать не могу, госпожа.

Хмыкнув, я решила все-таки отстать от несчастной, пока она заикаться не начала и направилась в спальню.

Раз уж приехал нелюбимый муженек, то следует принарядиться для такого случая.

Из одежды у меня были лишь ночные комплекты разнообразных расцветок, да пара легких платьев, в которых из дома выйти неприлично.

Обувь и повседневные наряды у меня забрали после первой попытки побега.

Зато оставили косметику – чтобы радовать глаз Свята, как я думаю.

Я не упустила случай воспользоваться этим – несмотря на ненависть к Зверю, мне хотелось показать, что я лучше той девки, которую он притащил спустя месяц женитьбы.

Мразь!

От злости рука дрогнула и тонкая стрелка, рисуемая по веку, ушла куда-то вверх кривым пятном.

Психанув, я схватила палетку темных теней и начала наносить толстым слоем на глаза. Плевать, буду похожа на придорожную шлюху.

Ублюдок! Как он вообще посмел притащить девку спустя такой короткий срок после свадьбы?!

Решил унизить меня, еще и столь вызывающе. Все знают, что мы провели вместе пару дней, после чего Михей послал Свята по важным делам, которые не мог больше никому доверить.

Этим поступком мой треклятый муж лишь подчеркнул абсурдность нашего брака. А еще дал повод пускать грязные сплетни о том, что я столь никудышна в постели, что лучше иметь под боком любовницу.

Р-р-р.

Разглядывая в круглом зеркале результат своих стараний, я осталась довольна. Темные тени подчеркнули холодность моих глаз, а коричневая помада наводила на мысль о трауре.

Черный комплект из атласных шортиков и топа лишь усилил это впечатление.

Я была воплощением божества скорби и ненависти.

Воплощением нашего брака.

Когда дверь соседней комнаты была распахнута с громким грохотом, я лишь чуть поморщилась.

Явился, сволочь. Интересно, шлюху свою сюда притащил?

Усевшись на мягкий пуфик перед будуарным столиком, я перекинула ногу на ногу и скрестила руки на груди.

Его громкие шаги, направляющиеся к спальне, отдавались бешеным стуком сердца в моей груди.

Дверь в спальню открылась с таким же грохотом, как и первая – Свят не умел ходить тихо, всегда двигался порывисто и как-то рвано. У Зверя нет обличия известного животного, но если бы было, то муженек непременно перевоплощался бы в медведя.

- Привет, сладкая, - оскалился Лютов, замерев на пороге.

Я окинула его презрительным взглядом, подмечая и местами порванную одежду, и следы запекшейся крови.

2 часть

Усевшись за накрытый стол, я с аппетитом хрустела ароматными тостами, настороженно прислушиваясь к звукам из соседней комнаты.

Когда поняла, что с душем муженек покончил, принялась активнее набивать рот – мало ли, какое наказание последует. Вдруг лишат еды?

Лютовы вообще дикие староверы, считающие жен своей собственностью.

Меня поэтому даже не наказывали за выходки, ждали возвращения Свята.

Я не сомневалась, что его поставили в известность о каждом моем действии.

Услышав, как открывается дверь шкафа, я испуганно замерла. Зря я, наверное, так зверствовала над его гардеробом. Понятно ведь, что Лютов запросто купит себе другую одежду. А вот мне может влететь.

Отмахнувшись от всех трусливых мыслишек, я продолжила завтракать. Ну какая мне разница, что этот гад со мной сделает? Самое страшное уже случилось.

- Милая…

Я подавилась беконом, когда подняла глаза на замершего в проходе мужа. Капельки воды украшали его загорелую кожу прозрачным бисером, подчеркивая идеальные мышцы, таящие в себе нечеловеческую силу. Полотенце, обернутое вокруг бедер, ни черта не скрывало характерную выпуклость в районе паха.

Неужели его действительно так заводят мои свинские выходки? Извращенец.

С трудом оторвав взгляд от порочного, манящего тела, я равнодушно отозвалась:

- Неприлично появляться за столом в таком виде, Святослав.

- Тебя смущает полотенце? Я могу его убрать.

- Нет, - слишком поспешно выпалила я. – Так и быть, я прощаю тебе такую оплошность.

Лютов окинул меня таким ошалевшим взглядом, словно не понимал, как можно быть такой чванливой дрянью, но быстро взял себя в руки, насмешливо хмыкнул.

- Если ты хотела, чтобы я ходил голый, могла бы просто попросить. Не стоило для этого рвать всю мою одежду. Но твой пыл я оценил.

Самоуверенно прошествовав к столу, он занял стул на противоположной стороне и лениво потянулся.

Я старалась глядеть лишь в свою тарелку, но взгляд сам метался вверх, к широким плечам и прокачанным мышцам груди. Слишком красив, гад! Слишком соблазнителен для такого мерзавца.

Не будь обстоятельства нашей встречи такими плачевными, я бы даже смогла соблазниться этим блядским, созданным для удовольствия, телом. Не знай его гадкого характера, даже влюбилась бы.

Но мое сердце украл Дитмар, а Свят украл мое тело у Дитмара.

Дитмар…

В груди болезненно закололо, когда перед внутренним взором всплыл портрет любимого. Чуть всклоченные волосы соломенного оттенка и зеленые, прозрачные как озеро, глаза. Мягкая ухмылка тонких губ…

Щеки опалило краской стыда и гнева.

Я даже не знаю, выжил ли любимый после боя с Лютовым.

Дитмар был хорош, обходителен и вежлив. Он не был диким варваром, подобно Святославу.

Сначала ухаживал за мной, потом спросил, соглашусь ли стать его женой. И лишь потом пошел к моему отцу. А потом вновь ухаживал, присылал подарки каждый праздник, иногда проводил выходные в нашем доме. Никогда не позволял себе грубо схватить меня за руку и, уж тем более, за задницу. И не впивался поцелуями, после которых из прокушенных губ сочилась кровь.

Спросив моего разрешения, Дитмар лишь едва касался трепетным, мягким поцелуем. И никогда не рассказывал грязных подробностей того, что сделает со мной в постели.

Я согласилась на этот брак лишь потому, что знала – Дитмар адекватен и спокоен, он никогда меня не обидит, будет относиться трепетно и нежно. Вряд ли притащит в дом еще одну жену, как умудрился сделать мой папа. К тому же, мне не хотелось покидать родную общину, где царили современные нравы, не было варварских традиций и законов.

А потом я еще и осознала, что полюбила своего жениха. Его было за что любить.

Это открытие сделало меня почти счастливой, ведь на горизонте замаячила перспектива не просто удачного брака, но и наполненного чувствами.

А потом пришел Лютов, истоптал все, разрушил.

- О чем ты задумалась, Елисава? – влез в мои мысли Свят, с аппетитом поглощая сладкие блинчики.

Я вскинулась, оскалилась, зашипела:

- Меня зовут Алиса! Слышишь, А-л-и-с-а. Называй меня только так.

- Я буду называть тебя, - ответил муж, - как пожелаю. Переиначив свое имя на современный манер, Елисава, ты не отринешь наш мир и его законы.

- Это устаревшие и дикие законы! Я не желаю принимать участия в этом первобытном цирке!

- Да? – темная бровь скептически изогнулась. – Почему тогда ты не возмущалась своим договорным браком с тем белобрысым ничтожеством?

Злость всколыхнулась во мне с новой силой, желание заехать по самодовольной морде Лютова зашкаливало, но я еще была в своем уме.

- Ты не имеешь право называть Дитмара ничтожеством, - процедила я сквозь зубы. – Он достойный человек, а не дикарь с первобытными замашками.

Свят невозмутимо кивнул, соглашаясь с моими словами.

- Ты права, Лис. Он человек, что и помешало ему отстоять свое право на тебя. Твой бывший жених настолько забыл о своих корнях, что почти полностью потерял связь с Зверем. И поэтому тебя забрал я. В моих жилах древняя кровь, благодаря которой я забираю все, чего хочу. Не понимаю одного – твой отец совсем ебнулся? Отдать свою дочь, рожденную Зверем, такому слабаку?

- Мой отец, - раздраженно фыркнула, - ценит мнение своих детей, а не отдает их первым встречным, кто больше заплатит.

Лютов нагло заржал, демонстрируя ровный ряд зубов. Низкий, бархатистый смех отзывался легкой дрожью в моих коленках.

Даже здесь этот гад отличился – хохот у него был неприлично приятен.

- Про то, что Огнедар под каблуком у баб своего семейства, в курсе все общины, можешь не рассказывать. Но и про то, что твой папаша такой неподкупный, тоже не навешивай. Если бы Звери не знали, насколько дочки Добронравова склочные, он бы вас втридорога продавал, как племенных кобыл. Бедный Огнедар, - притворно вздохнул Свят, - столько скверных дочек, а брать никто не хочет.

- Вот и не брал бы, - рявкнула я, теряя терпение. – Тебе никто и не предлагал, сам влез!

3 часть

Я досадливо закусила губу, стараясь унять пробежавшую по коже дрожь. От него напролом валило энергией силы и секса. Горьковатый аромат его тела забивался в каждую пору, дурманил и медленно сводил с ума.

Он и пах, как секс. Порочный, развратный и дикий.

Мне было невыносимо отвратительно от самой себя, но побороть эту тягу к Святу невозможно.

В ушах еще стоял отчетливый хруст костей Дитмара под ладонями Лютова. От этого я ненавидела себя еще сильнее, до тошноты и головокружения.

Кто я для Свята? Племенная кобыла, рожденная Зверем. Отличный инкубатор для его детей, которые при слиянии таких кровей точно смогут стать достойными представителями общины. Как удачный бонус – обладательница смазливой мордашки, упругой задницы, да неплохих сисек.

Отдельно я не представляю для него никакой ценности, просто очередная кукла в статусе жены. Та, которую запросто можно будет заменить в случае негодности. Потом, разумеется. Сначала – вдоволь наиграться, натешиться.

Разве можно, осознавая все это, быть такой озабоченной идиоткой? Кайфовать от его рук, голоса и запаха?

Черт, в конце концов, я даже почти не знаю его! А уже готова стелиться под Святом, как течная сука.

- Я верю, - сипло отозвалась. – Прекрати, пожалуйста.

Он и не думал останавливаться.

Окончательно избавившись от моих атласных шортиков, Свят нежно огладил ягодицы, очертил пальцами кружевную оборку трусов. Другой рукой надавил на поясницу, заставляя сильнее прогнуться, пошло оттопырив задницу ему навстречу.

Продолжая удерживать мои запястья, Лютов грубо щипнул ягодицу, прорычал:

- Мне так нравится твоя задница, сладкая. Думаю, надо опробовать…

- Нет! – завопила я, бешено дергаясь всем телом.

Эффект мои телодвижения возымели прямо противоположный – так я лишь оказалась в еще более тесной, удушающей близости от Свята, да и неплохо потерлась задницей об его член.

- Тсс, не сегодня, Лис. Я еще распробую тебя везде, но не сегодня.

Резкий, увесистый шлепок по заднице застал меня врасплох, вырвал из груди удивленный стон.

Распахнув зажмуренные до этого глаза, я обернулась и бросила на Лютова взгляд, полный негодования.

- Ты что удумал?!

Его насмешливая маска дала трещину, сквозь которую проглядывало настоящее бешенство Зверя – красные всполохи почти полностью заполнили собой пространство радужки его глаз. Темный, порочный и безумный. Таким я видела Свята сейчас.

Досадный факт – его страсть пугала меня не меньше, чем отсутствие интереса. Я даже не могла сказать, чего именно мне надо – чтобы Лютов игнорировал меня, или не выпускал из постели. Оба варианта не устраивали.

- Хорошая порка исправляет любые погрешности в характере жены, - задумчиво изрек Лютов.

Очередной звонкий шлепок выбил тихий вскрик с моих губ.

Свят ласково огладил горящую кожу, заставив кровь в жилах забурлить, жадно огладил и потрепал ягодицу.

- Но есть риск обратного эффекта, - продолжил муж. – В том случае, если порка придется тебе по вкусу.

Хотелось бы возразить, завопить о том, что я не извращенка.

Но тело говорило обратное – внизу живота бушевало пламя, трусики между ног безобразно намокли, а соски заострились, натянув атласную ткань топа.

Казалось, будто вся моя кожа состоит из болезненных точек, которые ноют, требуя к себе внимания его рук.

Прикосновений Лютова хотелось так, что тело узлами скручивало.

Я хотела его вопреки всем законам логики и доводам рассудка.

Напоминания о его страсти до сих пор сохранились на моем теле, а в брачную ночь я ощущала довольно резкую боль. Слишком прекрасно я знала, что в сексе приятна лишь прелюдия к нему, но завершится все болью.

Но вновь тянулась к этому, как глупый мотылек к огню.

Когда град ударов по ягодицам стих, Свят, выпустив мои запястья, сорвал с себя полотенце и, ухватив меня за бедра, вжался членом прямо меж ягодиц, грубо потерся.

Рвано выдохнув и, опираясь на локти, я изогнулась, открывая Лютову полный доступ к своему телу. Развязно и бесстыдно, позволяя делать то, что он пожелает.

- Сука, - шипит сзади муж, хватает меня за волосы, наматывая их на кулак.

И хоть тело мое расплавилось, трусы промокли насквозь от одной лишь близости его дыхания, разум еще пытается протестовать.

- Свят, - тихо прошу, - ты меня пугаешь. Пожалуйста, прекрати.

Его пальцы оттягивают бесстыдно намокшую ткань трусиков, проникают внутрь и скользят по бархатным складкам лоно, вызывая у меня тихие постанывания.

- Это страх, сладкая?

Я неопределенно киваю, все еще удерживаемая за волосы его рукой.

От его пальцев между моих ног по телу расходятся яркие искры, простреливающие разрядом тока каждую косточку. Резко бросает в жар, дышать становится тяжело.

- Да, я слишком мало тебя знаю, - выдыхаю. – И я этого не хочу.

Он проникает внутрь меня сразу двумя пальцами, но после последних слов замирает, шумно выдыхает мне в затылок.

4 часть

Зажав рот ладонью, я глупо глядела на треклятого супруга, выпучив глаза.

Сволочь! И здесь влез! Вот куда, куда от него спрятаться? Нежели он не понимает, что своим появлением делает только хуже?

- Ну?

Мои плечи затряслись крупной дрожью, а из груди вырвался жалобный всхлип.

Прикусив губы, я попыталась взять себя в руки, не показать гребанному Святу свою слабость.

Но стоило украдкой бросить на него взгляд, заприметив нахмуренные брови и грозный вид, как лавину моего терпения прорвало.

Я уже не могла себя контролировать и залилась в уродливом, диком плаче.

- Блядь! Алиса, какого хуя?!

Плечом Лютов оттолкнул дверцу, открывая себе проход и ступил внутрь кабины.

Забившись в угол, я затряслась еще сильнее, попыталась оттолкнуть его руки со своих плеч. Безуспешно.

- Отойди! – с трудом выдохнула, сглатывая вязкую слюну. Дико мутило от его присутствия.

Тошнота подступила к самому горлу, я опрометью выскользнула из душа, сбивая по пути Свята, кинулась к унитазу.

Сзади послышались ругательства, после чего треклятый муж подошел поближе, собрал мои волосы в кулак.

Замечательное начало совместной жизни!

Пока меня выворачивало наизнанку, Свят смиренно ждал.

Очень хотелось верить, что после увиденной картины я стану ему до колик отвратительна. Тогда можно попытаться вновь уговорить его, чтобы отпустил.

Когда все закончилось, меня нагло затолкнули в душ и насильно вымыли до скрипа. Я даже не сопротивлялась, сил совсем не было.

- Завтра отвезу тебя к врачу, - промолвил Лютов, бережно укладывая меня на кровать.

- Лучше избавь меня от своего общества, - слабо огрызнулась я, прикрыв глаза.

- Только в твоих мечтах.

Ответить я уже не успела – уснула. За прошедший месяц у меня было столько стресса, что здоровье оставляло желать лучшего.

***

Пробуждение было не из приятных – тело ломило, а голова раскалывалась. Состояние было такое, словно меня несколько раз прокрутили в стиральной машинке.

И я не сомневаюсь, что виноват в этом гадкий Лютов!

С трудом поднявшись, я подкралась к двери, приоткрыла.

Свят, развалившись в кресле и прикуривая сигарету, разговаривал по телефону.

-… нормально с ним… давай без воплей, сам виноват в этом, мы договаривались о другой цене… я тебе говорю, что жив! О, - заметил он мое присутствие, - иди сюда, поворкуй с папашей.

Я метнулась к мужу, судорожно выхватила телефон и прижала к уху.

С семьей я не общалась весь месяц, когда у меня изъяли все средства связи. Сглатывая слезы, просипела в трубку:

- Алло, пап.

- Лисава? – гаркнул отец. – Куда ушел этот ублюдок?!

«Ублюдок» растянул губы в кривой усмешке, не скрывая, что слышит каждое слово.

- Пап...

- Лиса, где Милош?! – заорал отец. – Что твой блядский муженек сделал с моим сыном? Где он?! Скажи, блядь, Лиса, где мой сын? Если Свят хоть что-то сделал Милошу, то я вырежу нахуй всю семейку Лютовых!

Я опасливо откинула телефон на диван, будто ядовитую змею держала. Отец продолжал изрыгать угрозы и ругательства, когда Свят поднял мобильный и сбросил вызов.

- Милый у тебя папаша, - ехидно заметил он.

Я тяжело сглотнула.

- Ты убил Милоша?

- А ты переживаешь за братца?

Не сказать, что брат волновал меня хоть немного, но сама ситуация вызывала опасения.

- Ты убил его, - уже уверенно заявила.

Свят недовольно поморщился, с преувеличенным интересом уставился на свои руки, похрустел пальцами.

- Ты очень хреново обо мне думаешь, Лис.

- Ты уже убил одного моего брата. Что я могу думать о тебе?

Лютов хищно оскалился, скользнул взглядом по моему лицу.

- О Ратмире ты долго горевала?

Я промолчала, пряча глаза. В мои планы не входило раскрывать действительное положение дел внутри семьи.

Свят поднялся с дивана, шумно выдохнул и, прошелся по комнате.

Обхватив руками плечи, я зябко поежилась и кинула на него опасливый взгляд.

- Что с Милошем?

- Да ничего, блядь. Жив, я чуток задницу ему надрал и отпустил. Хотя, Лис, такой мешок дерьма заслуживает больших пыток.

С характеристикой Милоша я была абсолютно согласна, но причин конфликта не знала совершенно.

- Что он сделал?

Вряд ли Лютов посвятит меня в детали, но попробовать стоило.

- Охренел.

Свят хохотнул.

- Самое смешное, - развеселился он, - что твой братец решил подгадить Лисогорскому. Можно сказать, что я даже спас задницу Милоша.

5 часть

Приоткрыв дверь, я заглянула внутрь.

Русоволосая девушка, измученная и заплаканная, сидела в низком кресле, безучастно глядя перед собой.

Я тенью прошмыгнула внутрь, она чуть вздрогнула от хлопка двери и подняла на меня взгляд.

Красивая, правда. Глаза ореховые, разрез кошачий. И юная, чуть постарше Златы, которой исполнилось шестнадцать.

- Кто вы?! – голос ее дрожал, словно призрака увидела.

Однако обижаться смысла не было, я действительно выглядела паршиво – растрепанная, без макияжа, с покрасневшими глазами.

Я нервно сглотнула, подкралась поближе.

- Как тебя зовут? – хрипло вырвалось из пересохшего горла.

- Вероника.

Я попыталась выдавить дружелюбную улыбку, но судя по округлившимся глазам девчонки, вышло дерьмово.

- Я Алиса. И мне очень нужна твоя помощь, Вероника.

Подобравшись к ней на расстояние вытянутой руки, я низко склонилась, припечатав ладони на подлокотники кресла.

Вероника была похожа на запуганного кролика, Лютов не соврал. Жалась в угол кресла, будто ожидала от меня нападения.

М-да, засранец-братец постарался.

- Ты боишься меня? – озвучила очевидное. – Почему?

Она с трудом сглотнула, с надеждой покосилась на дверь. Зря, оттуда помощи ждать не стоит – большинство мужчин присутствовали на собрании общины, даже с моих комнат сняли охрану. Наивные, посчитали будто присутствие Свята в доме автоматически делает меня покорной.

- Я, - она нервно облизнула губы, стараясь не смотреть мне в глаза, - видела… видела, что… Я не знаю, как это назвать!

Судя по задрожавшим губам и влажно блестевшим глазам, Вероника была на грани истерики. Прекрасно ее понимаю, а я ведь родилась и выросла среди Зверей. Меня также пугало перевоплощение из мужчины в дикого монстра. Это еще хорошо, что наша община обосновалась в городе, а не как Лютовы, в чаще леса. Среди городских улиц перевоплощаться было опасно, а постепенно это стало чем-то неприличным.

- Ты видела Зверя, - подсказала. – Зрелище стремное, правда. Не бойся, женщины не имеют этого облика.

Она чуть расслабилась, но бдительности не потеряла, все также глядела на меня с опаской.

- Ты еще хорошо держишься, - расщедрилась я на скупую похвалу. – Другая бы истерила без продыху.

- Это все отвар.

Я понимающе кивнула. Злата и здесь мелькнуть успела, ведьма драная.

Состроив самую обреченную гримасу, я печально заметила:

- Надеюсь, что тебя просто напоили успокаивающим отваром, а не отравили.

Медленно моргнув и прижав ладонь к груди, Вероника бесцветно проговорила:

- Отравили?!

- Да. Злата очень хорошо владеет травами и зельями, настоящая ведьма. Здесь травят всех неугодных. Меня, например.

Я даже не солгала, ведь была уверена в том, что ведьмова сестрица Свята подсобила, подсыпав в мой завтрак какое-нибудь зелье страсти. Иначе откуда моя развязность перед мужем? Настоящая я не могла так желать его!

- Тебя травят? – в ее голосе уже отчетливо послышались нотки жалости.

- Да, травят.

- Почему ты не сообщишь в полицию?!

Я хрипло рассмеялась, но тут же зашлась в кашле.

- О чем ты? Какая полиция? У них все схвачено. Да у меня даже забрали все средства связи, а из дома не выпускают. Я к тебе пришла только потому, что около моей комнаты охрану забыли выставить. Послушай, Вероника, мне очень нужна твоя помощь! – схватив ее за руку, я слезно зашептала. – Если ты мне не поможешь, то очень скоро меня убьют. Пожалуйста! Тебе не будет это ничего стоить, ведь Лютовы не будут уже иметь власти над тобой. Ты ведь мне поможешь?!

Прижав одну руку ко рту, она глядела на меня огромными глазами, на дне которых плескался животный ужас.

А потом неуверенно кивнула.

***

Вечером я вела себя идеально, но старалась не переигрывать. Все-таки вызывать подозрения Свята своей излишней покорностью не стоило. Поэтому я просто старалась молчать, выглядеть подавленно.

Это было сложно, ведь во двор уже въехал внедорожник Лисогорского. Я наблюдала за ним из окна своей комнаты, едва сдерживая нетерпение.

Время поджимало, вся надежда была лишь на то, что Михей запросит дорогой откуп за спасение Вероники, и мужчины очень долго проторгуются.

Как я и полагала, Свят не провел много времени в их компании, предпочел потратить вечер в моем обществе.

Это было мне на руку.

Уныло ковыряясь в тарелке за ужином, я украдкой поглядывала на мужа, который то и дело прикладывался к бокалу с виски.

- Ты так плотоядно смотришь на меня, сладкая, - ехидно процедил Свят, бросая на меня лукавый взгляд.

Я подавилась куском мяса, с трудом откашлялась.

- Любуюсь, - едко отозвалась. Если бы он только знал, чем именно!

Стук в дверь не дал ему ответить.

- Войди.

В дверь протиснулась уже изрядно измученная Инна, робко залепетала, старательно пряча глаза в пол:

- Господин, прибыл курьер.

Свят довольно оскалился, рывком поднялся со стула, направляясь к двери, кинул мне:

6 часть

Обмирая от дикого страха, я вцепилась руками в его плечи и отчаянно зашептала:
- Нет, пожалуйста! Свят, прошу, не надо! – эти слова не произвели никакого эффекта,
пришлось закричать, - Я поняла тебя, Свят! Я больше не буду так делать! Только не
закрывай меня в подвале.
Ненавистный муж остановился перед дверью, задумчиво оглядел мое лицо.
У меня от страха губы дрожали, что ощущалась очень сильно, представить, как я
выглядела было несложно. Перекошено, трусливо.
Я не хотела выглядеть убогой трусихой, но никак нельзя было допустить, чтобы именно
сейчас меня заперли в подвале. Весь план полетит к черту.
Еще и Лютов все никак не хотел отрубаться, хотя принял достаточно порошка.
Зверь его силен, зараза.
- Я не уверен, что ты раскаялась, - бросил он.
Всхлипнув, я проскулила в ответ:
- Я очень раскаиваюсь! Пожалуйста, прости меня.
Развернувшись, Свят прошел обратно и вновь упал в кресло, продолжая удерживать меня.
Глаза блеснули недобрым, хищным огнем.
- Докажи, что раскаиваешься. Так, чтобы я поверил.
Пучить глаза, пытаясь сделать вид, будто не понимаю, о чем он, было как-то нелепо и
глупо.
Прекрасно ведь понимаю. А самое отвратительное – и сама хочу, хоть это и неправильно,
грязно.
Всхлипнув еще раз, тянусь к Святу, сама.
Если скажу, что не хочу этого, то буду последней лгуньей. Меня будоражит от его запаха,
хочется уткнуться носом в шею и вдыхать, жадно, впитывая столь манящий аромат.
Он хочет завести еще одну женщину, уложить ее рядом со мной в постель. Или запереть
меня в подземелье, заковать в цепи и приходить лишь для того, чтобы оттрахать.
Он отвратительный.
Но я ничего не могу поделать со своей тягой, целую осторожно, почти целомудренно,
едва касаюсь его губ.
Пытаюсь примирить его гнев, заставить выбросить из головы все грязные мысли,
перечеркнуть ядовитые слова.
Святу не нужна эта чистота, он желает грязи.
Запустив пальцы мне в волосы, прижимает теснее, перехватывает инициативу.
Он не целует, а кусает. Как дикое животное, не имеющее силы, чтобы контролировать
свой голод.
Свят больше Зверь, чем человек.
Все мои благородные порывы летят к черту, прижимаюсь промокшими насквозь
кружевными трусиками к рельефной ширинке, скрывающей за собой уже налившийся
член. Чуть трусь, вызывая тихий рык из его горла.
Пальцы дрожат, когда касаюсь пуговиц на его рубашке, расстегнуть их почти
невозможно, Свят сам резко тянет ворот.
Пуговки летят на пол с жалобным писком, а я наконец добираюсь до его обнаженной
кожи, жадно ощупываю, наслаждаясь жаром.
- Сукааа, - шипит Лютов, тянет руки к моему тонкому халату.
Шелковая ткань оседает на полу легким облаком, воздушным и невесомым.
Мне кажется, что меня жгут раскаленным железом, когда руки Свята скользят по плечам и
ключицам, спускаясь к груди.
Он грубовато щипает за сосок, а потом тут же притягивает меня ближе. Горячий язык
скользит по груди, дыхание вырывается рваными хрипами вместе с глухими стонами.
Легкая щетина царапает кожу, служа восхитительным контрастом его губам.
Это настоящая пытка, но если он остановится, то я просто сойду с ума.
Сжимаю бедра, чтобы еще сильнее прижаться, потереться о его пах.
- Блядь, Лис! – невнятно рычит Лютов и, чуть приподняв меня, расстегивает молнию
брюк, оттягивает трусы, освобождая гордо вздыбленный член. Толстый, перевитый
мощными венами, где протекает кровь Зверя.
Оттягивает край мои трусиков чуть в сторону и, придерживая член у основания, сажает на
себя.
Из моего горла вырывается громкий стон. Легкая боль, сменившаяся огненными
прострелами удовольствия, наполняют тело. Ощущение восхитительной наполненности
сводит с ума.
Лютов замирает, откидывается на спинку кресла, впиваясь пальцами в мои бедра.
- Свят, - хныкаю я, ощущая себя беспомощной в этом испепеляющем огне. Я не знаю, что
делать, он еще никогда не давал бразды правления мне.
Он глядит потемневшим взглядом, агрессивным и совершенно диким.
- Насаживайся.
Мне кажется это дико неприличным, вульгарным. Одно дело, когда он берет силой,
доказывая свое превосходство. И совершенно иное – показать, что я сама инициатор
этого.
- Я не умею, - робко пытаюсь переложить ответственность на него.
Лютов хрипло рычит, ладони на бедрах чуть тянут вперед, потом отталкивают, создавая
движение. Перед глазами мутнеет, плывет.
- Скачи, - голос совершенно чужой, потусторонний. – Трахни себя моим членом. Докажи,
что раскаиваешься.
Я действую инстинктивно, медленно приподнимаюсь, ощущая каждый сантиметр его во
мне, почти соскальзываю с члена, а потом резким рывком сажусь обратно, провоцируя
грубое проникновение.
Истеричный стон и хриплый рык вырываются из нас одновременно, почти в унисон.
Я делаю еще пару медленных движений, погружаясь в пучину тьмы, поддернутой красной
дымкой похоти.
Его запах и рваное дыхание вызывают мелкие мурашки по коже.
Самоконтроля Лютова хватает ненадолго, схватив меня за ягодицы, он срывается в
бешеный темп, насаживает на себя, впивается зубами в мой подбородок.
Я жалобно скулю, теряясь в горячих волнах, накатывающих на меня, затопляющих с
головой.
Тело сотрясает дрожью, я непроизвольно сжимаю его член мышцами, с громким рыком
Лютов рычит, изливая горячие потоки спермы внутрь.
Я безвольно оседаю, ощущая расслабленность и остатки удовольствия, легким
послевкусием растекающиеся под кожей.
Свят громко выдохнул, блуждая расфокусированным взглядом по моему лицу.
Я внимательно смотрю в его глаза, пытаясь отыскать признаки слабости.
Ничего подобного, лишь самодовольство и легкая утомленность.
Дерьмо!
Отстранив меня в сторону, он стягивает остатки одежды, оставляя около кресла и,
поднявшись, тянет меня в сторону ванной.
- Ты не закроешь меня в подвале?
Мазнув по мне холодным взглядом, Лютов равнодушно отвечает:
- Посмотрим.
Даже в душе этот гад проявляет активность, намыливает меня по сотне раз, словно я
только из свинарника вылезла. Лапает, лезет в самые сокровенные места.
Я отмахиваюсь, почти плачу.
Лютова не взял порошок, чертов он гад! Перспектива провести в этих комнатах даже
лишний час, вызывает у меня черное, бездонное отчаяние.
Обернув бедра полотенцем, Свят тянет меня в сторону спальни, а я замечаю вновь
привставший член, пытаюсь вырвать запястье из стальной хватки его пальцев.
- Ты опять мне мозги вытрахиваешь? – скалит зубы. – Хочешь проявить свой паршивый
характер, чтобы вновь просить прощения?
Нет, я просто хочу сбежать. А этот монстр даже не думает терять сознание от ядовитого
порошка.
- А ты опять хочешь трахнуть меня! – слова мои звучат обвинительно, обидчиво. Будто
мне нанесли самое ужасное оскорбление в жизни.
Свят опускается взгляд на свой пах, насмешливо хмыкает.
- Конечно, - соглашается. - Целый месяц меня не было. Месяц, в течении которого я мог
бы сладко трахать тебя во все…
- Хватит!
Даже слышать не хочу эти пошлости, вырываюсь в спальню, опережая Лютова. С
грохотом раскрываю дверь шкафа, доставая нижнее белье.
- Я не хочу, чтобы ты говорил мне такие грязные вещи! – голос мой звучит напряженно,
плаксиво. – Ты итак нагло прибрал к рукам то, что тебе не положено. Ты можешь хотя бы
словами не порочить меня?!
- Блядь…
Глухой стук, после которого повисла тяжела тишина, напряг.
- Свят? – окликнула, но ответа не последовало.
На цыпочках прокралась к ванной, осторожно заглянула, задержав дыхание.
Ненавистный муж распластался на полу, лицом вниз. Судя по кровавой лужице, Лютов
нехило приложился носом.
Я медленно подкралась к нему, подергала за плечо.
- Свят?
Неужели сработало?!
- Свят!
Никакой реакции. Я схватила его за плечо, с трудом перевернула на спину. М-да, красивое
лицо Лютова теперь представляло собой сплошное кровавое месиво. Ну ничего, Зверь
быстро регенерирует.
Склонившись к его груди, прислушалась. Очень надеюсь, что я его не убила.
Хотя стоило бы, ведь он убил любимого мне человека. Правда ведь? Меня не должна
волновать жизнь кровожадного, наглого монстра, который разрушил мне все планы.
Но волновала, я с замиранием пыталась услышать стук сердца. Руки похолодели, когда
ничего похожего на ток жизни, замечено не было.
Меня охватил ужас, холодными щупальцами сжавший внутренние органы.
Неужели убила? Нет, нет, нет.
Сделав глубокий вдох-выдох, я вновь приникла к широкой груди.
Мне казалось, что собственный пульс заглушает все остальные звуки.
Горло сжало спазмом, глаза застелила пелена слез.
Он не дышал.
Я убила собственного мужа.
Зажав рот руками, я хрипло выдохнула, стараясь унять внутреннюю истерику,
охватывающую все мое естество.
Свят лежал неподвижно, ничем не выдавая признаки жизни.
Я его убила.
Порошок должен был лишь усыпить, ослабить. Лютов бы просто провалялся в постели
пару дней, полечился снадобьями Златы.
А я бы успела сбежать, скрыться. И все было бы хорошо.
Возможно, что Свят даже не стал бы меня искать.
Теперь вся община Остроглазых Волков откроет на меня охоту за убийство старшего сына
предводителя.
Но меня ужаснуло даже не это.
Я просто хотела, чтобы этот мужчина оставил меня в покое, отказался.
Он убил моего любимого, испортил мне жизнь. Но даже так, смерти Святу я не желала.
Меня трясло из стороны в сторону, лицо было залито слезами, а глаза, казалось, и вовсе
ослепли.
Весь мир сузился до застывшего лица мужа.
В чем-то он действительно оказался сильнее остальных Зверей – держался до последнего,
пока не свалился замертво. Но именно это его и погубило.
Если бы только порошок подействовал сразу, то я не стала бы подсыпать смертельную
добавку.
Ох, боги! Я убила его!
Груз собственной вины навалился непостижимой ношей, сломавшей все мои внутренние
барьеры, а из горла вырвался глухой крик.
Горечь и ужас сковали душу, сжали сердце, пытаясь выдавить все жизненные силы. Мне
было искренне жаль его.
Пусть Свят и причинил мне много боли, но он не заслужил такой позорной смерти от
моей руки.
Когда истерика стихла, я подползла к его телу, попыталась нащупать пульс, которого не
было. Где-то в глубине души теплилась надежда, что он жив. Я ведь понятия не имею, как
правильно нащупать пульс, я просто ошибаюсь.
Но прокладная кожа, которая раньше горела, словно раскаленная пламенем, не оставляла
сомнений.
Я его убила.
Боги…
С трудом поднявшись на ноги, я тщательно умылась, пытаясь с смыть с себя горечь вины
и ужас.
Изнутри меня охватила апатия, заторможенность. Я будто глядела на все произошедшее
со стороны, являясь безмолвным зрителем.
Я также смотрела глупые, наивные мелодрамы у себя дома, ничуть не тронутая
переживаниями героев и их трагедиями.
Это меня не касается.
Склонившись к телу мужа, ласково провела по щеке.
- Прости, но ты это заслужил. Я не хотела.
Голос звучал откуда-то издалека, совсем чужой и равнодушный.
На пороге ванной комнаты я задержалась, оглянулась, бросив на Свята последний взгляд.
Он уже мертв, ему не помочь. Моими стараниями, конечно. Но я жива, надо двигаться
дальше, пока возмездие Лютовых не настигло меня раньше времени.
К окну в большой комнате я подходила осторожно, опасаясь увидеть, что время упущено
и Лисогорский благополучно забрав свою шлюшку, уехал восвояси.
Нет, его «хаммер» грозной глыбой возвышался во дворе.
Наспех натянув на себя вещи из пакетов, принесенных для завтрашней поездки к врачу, и
тщательно обчистив карманы штанов Свята, которые он скинул около кресла, я
решительно покинула комнаты, служившие мне тюрьмой весь прошедший месяц.
В кулаке я до посинения сжимала маленький бутылек, наполненный опасным порошком.
На тот случай, если встречу кого-то. Охрану с комнат сняли, посчитав, что Свят теперь
сам будет следить за своей скверной женой. Да и сегодня был праздник – Ламмас.
Большинство людей Лютова уйдут в лес, чтобы принести дар богам в виде
свежеиспеченного хлеба и винограда, а потом сольются в дикой оргии с местными
девками.
Я знала точно – если кто-то повстречается мне на пути к свободе, то из этой схватки
выжившим выйдет только один.

7 часть

Я пробиралась на цыпочках по длинным коридорам, освещаемым лишь в некоторых местах слабым отсветом бра-светильников. Казалось, что дом спит – не было слышно ни единого шороха, никто не разгуливал по коридорам.

Сидя в своих комнатах, я постоянно слышала за дверью какой-то шум. То слуги сновали туда-сюда, то охранники перекидывались унылыми шуточками.

Камер в доме Лютовых не было, ведь никакого смысла в том, чтобы ставить видеонаблюдение туда, где живут не совсем люди, а полузвери с потусторонней силой.

Я плутала, отчаянно теряясь в хитросплетениях коридора. Несколько раз пришлось возвращаться, а один раз чуть не наткнулась на Бранимира, брата Свята. Едва успела отшатнуться к окну, прячась за штору и отчаянно молясь, чтобы не заметил.

Он и не заметил, медленно побрел дальше.

Опасаясь, что Брану мог понадобиться старший брат, я заспешила, рысцой бросилась дальше, пролетая мимо множества дверей.

Чуть не врезавшись в стену, когда поворачивала, я сбила с ног Злату.

- Ой!

Девушка смачно шлепнулась на задницу, болезненно выдохнула.

Я оглядела ее, подмечая и растрепанные волосы цвета расплавленного золота, и просторную сорочку, какие носили еще наши прабабушки.

- Злата, - полушепотом прошипела я, - что ты тут делаешь?

Она взглянула на меня чуть удивленно, словно только очнувшись ото сна. Сейчас эта дрянь совсем не напоминала мне ту ведьму, которая иногда приходила в сопровождении брата. Она была похожа на ребенка, маленького и потерявшегося.

Ее детское лицо, исказившееся в мучительной судороге, лишь подчеркнуло эту схожесть.

- У меня было видение, - захныкала девчонка. – Что-то опасное… Очень опасное… И стук, как от барабанов…

Она продолжала глядеть куда-то вперед, сквозь меня, еще не до конца осознавая, что происходит.

Откупорив бутылек, я незаметно ссыпала немного порошка в ладонь.

- А что ты здесь делаешь, Лиса?

Угу, наконец мозги у этой отшибленной начали работать.

Я растянула губы в широкой, насквозь фальшивой улыбке, и ответила:

- Гуляю.

Злата моргнула, возвращая взгляду малый намек на осознанность, резко вскочила на ноги и отчаянно зашептала:

- Свят! Где Свят? Он был там, был! Ему угрожает опасность!

Мое горло сжала судорога, а из груди вырвался рваный полусмешок.

- Ему больше ничего не угрожает. Спи.

Раскрыв ладонь перед ее лицом, я подула на порошок.

Девушка и вскрикнуть не успела – глаза ее закатились, а тело обмякло, я лишь едва успела подхватить худенькие плечи, чтобы спасти от падения.

С грустью оглядела ведьмово дитя – она была еще совсем мелкой, едва достигала макушкой моего подбородка. И тощая, жуть. Как бродячий котенок.

- Надеюсь, что ты проснешься, - опасливо прошептала я, осторожно укладывая Злату на пол.

Вот же, ведьма! Ее в ковен отправить надо, а не держать в общине Лютовых.

Настойчиво отгоняя от себя мысли о Святославе, я направилась дальше.

Стоило достигнуть первого этажа, как передвигаться стало гораздо безопаснее – здесь свет не горел, лишь отсвет луны просвечивал в неприкрытые шторами окна.

Пулей метнувшись к главному входу, я приложила ухо, замерла.

По ту сторону слышался какой-то шум, возня.

Отпрянув, я побрела прочь. Оставалась надежда на другой выход, рядом с кухней. Его я приметила в те первые дни, когда Свят только привез меня сюда после свадьбы.

Осторожно заглянув на кухню и удостоверившись, что никого нет, я юркнула к двери, также прислушалась к происходящему с той стороны.

Тишина.

Потянув ручку, чуть приоткрыла дверь, выглянула.

Никого, лишь тихий ветер слегка свистит в воздухе, наполняя пространство ночной прохладой. В паре метров от двери маячил спасительный «хаммер».

Я тихо выскользнула наружу, прикрыв за собой дверь, затаилась в тени, ожидая.

Если Вероника не струсит, то я спасена. Даже думать не хотелось о том, что будет, если она не решится. Или предаст меня, свою случайную знакомую, рассказав обо всем Михею. Или же и вовсе, просто отдаст все на волю судьбы, молча уехав с Лисогорским.

Ждать пришлось недолго, через четверть часа во дворе послышались шаги и тихий разговор. Я напрягла слух, пытаясь услышать хоть что-то.

- Я видела, - донес до меня ветер тонкий голос девушки, - нечто ужасное. Никто не пожелал объяснить, что это. Все говорили лишь о каком-то звере… Велимир! Скажи мне!

Хриплый, низкий голос Лисогорского раздраженно звучал в ответ:

- Потом поговорим, садись.

В темноте появились две фигуры, замершие около автомобиля. Последовал протяжный всхлип.

- Я забыла куртку в доме.