Возвратиться на Фолгар

Валерий Вотрин Возвратиться на Фолгар

Дубельт жил на самом краю поселка, где вплотную к тонким стенам домов, сделанных из дрянного, вконец износившегося пластика, подступали невысокие дюны изжелта-белой соли. Поселок, утлое скопление ветхих домишек с выжженной невдалеке черной дырой посадочной площадки, с трактиром, самым большим строением в поселке, который был когда-то жилищем для охраны рудников, и самими рудниками в отдалении, темными, неприветливыми дырами в рыхлых горбах больших дюн, — постоянно заносило песком в сезон ураганов, и жители поселка потом с бранью откапывались, понимая, что впереди будет еще много бурь и еще не раз придется вот так вот махать допотопной лопатой, кидая едучую белую соль через плечо, — беспрестанно! Ураганы на Солану были страшны. Небо становилось гнойным, потом наливалось багрянцем и темнело, по дюнам начинало шквалить ветром с ужасающей силой, и острые кристаллики соли, поднимаясь в воздух, секли одежду, секли кожу, застревая глубоко в ней, вызывая незаживающие язвы, мучительные и неизлечимые недуги. Так было по всей планете, поверхность которой сплошь была покрыта страшными соляными пустынями, и ветры, не встречая препятствий, могли достигать невероятной скорости. Когда небо Солану, обычно блистающе-белое, с яростным мохнатым солнцем, становилось мглистым, грязным, а ветер сшибал с ног, предвещая ураган, поселок наполнялся бредущими, шатающимися фигурами в хлопающих полами накидках: население поселка спешило в трактир. Рассаживались за столами, брали пива и дрянной солоноватой водки (в кредит, ибо денег на планете уже давно не было), мечтали об отлете отсюда, слушали рассказы здешнего старожила фон Норке о Базилевсах Макитарах, о Миррее, императорской столице, находящейся в миллионах парсеках отсюда, о Найжеле Орте, свергнувшем Старую Империю и на ее обломках воздвигнувшем свою. Слушали, кивая головами, медленно пьянея, пили соленое пойло, вкуса которого никто уже не чувствовал, — этим людям было уже безразлично, что будет с ними. Дальше бесплодных мечтаний они не заходили. Женщин здесь не было, ни одной на целой планете, и оставалось лишь это пойло. И пили, пили.

Осколок некогда грандиозной Империи, система Дротика ныне именовалась Великая Проскриптория Госса. Очень часто ничтожное называют великим. Великая Проскриптория Госса состояла всего из двух планет, даже не планет, а планетоидов, ибо ни одна из них не превышала в своем диаметре 1000 километров. Та, что была побольше, Туркупсу, была столицей, потому что в бытность свою частью Империи здесь сидела тюремная администрация и маркиз ре Туркупсу. На другой, Солану, находились рудники, в прошлом имперская тюрьма, куда ссылали преступников — бунтовщиков и уголовников. Эти рудники слыли самым страшным местом во всей Империи, и если человека ссылали туда, его можно было записывать в покойники. Тогда, во времена Империи, рудники именовались рудниками Солану Стрельца, и не было человека, который вышел бы оттуда живым.

Словом, Проскриптория знавала и лучшие времена. Стражам тогда воздавалось стражево, то есть присылалось жалованье, а злодеям доставалось злодеево, то есть жгучее солнце и соляные пески пустынь. Теперь же унылые города Туркупсу с угрюмыми зданиями и вечно серым небом не манили никого, и прозябало здесь лишь скучное окружение Великого Проскриптора Паули, копошилось во исполнение каких-то дел, чего-то там ждало. На Солану же после окончательной поломки всех кораблей с Туркупсу никто не заглядывал вот уже пять лет. Так заключенным предоставили полную свободу. В пределах одной планеты, разумеется.

Два убогих шарика, один — немилосердно приближенный к Гавоне, солнцу Дротика, другой — столь же немилосердно от него отдаленный, были единственными обитаемыми мирами в этой части Великого Космоса, вдали от сложных перипетий политики и семимильных шагов прогресса.

Шесть лет назад на Солану появился Дубельт. Вместе с ним сюда прибыло еще двенадцать человек, почти все — пираты. Исходя из этого, население поселка, куда был определен Дубельт, заключило, что он пират. Но это было бездоказательно. Дубельт был молчалив и почти все время проводил в своем маленьком домике на окраине поселка. Над ним решили подшутить, чтобы выяснить, кто же он такой и каков его характер. Здесь всегда так делали с новичками.

Двоих шутников Дубельт убил моментально, кулаком, так что их головы резко метнулись назад от удара, и шеи переломились, не выдержав короткого, но страшного напряжения. Третьего он схватил и бросил на барак, и этот третий, вскоре скончавшийся, очнулся наполовину торчащим из раскрошившейся задней стены дома.

Люди изумились и стали сторониться Дубельта. И впрямь, вид его был довольно жуток. На короткое, бугрящееся валунами мускулов туловище была насажена крупная рыжая голова с низким лбом, глазами-щелками, приплюснутым носом и ртом, огромным, безгубым и прямым, как надрез. Дубельт не говорил, а рычал, словно пес, что делало его еще более непривлекательным, и бесшабашное население бывшей планеты-колонии, состоящее из сумасшедших гениев, убийц, пиратов и свихнувшихся насильников, окончательно признало его невменяемым, кровавым маньяком. Однако маньяком Дубельт не был.

Нельзя сказать, чтобы к нему не присматривались. Нет, за ним следили внимательно, всеподмечающе, ибо он был одиночкой, а такие прежде всего попадают под скрупулезную лупу общественного внимания. И не взирая на грозное рычание его, на отталкивающую внешность природного негодяя, народ Солану, такие же отталкивающие негодяи, наблюдал и делал выводы.

Дубельт жил в маленьком недостроенном бараке. Ночью спал. Днем иногда сидел в доме, но чаще уходил в пустыню. Это обстоятельство повергало наблюдателей в шок, ибо никто не ходил в пустыню. Это было место не для послеобеденных прогулок: соляные пески стонали, как живые, а иногда, ночами, в поселок приходили порождения пустыни, и тогда по утрам недосчитывались нескольких человек, которым не сиделось в бараках.

Дубельт не боялся ужасов пустыни. Несмотря на горячее солнце, на едкий ветер по верхушкам барханов, он часами мог бродить невдалеке от поселка, чтобы не потерять его из виду, и что-то бормотать, размахивая руками. Иногда Дубельт приходил в трактир. Здесь он накачивался мутным пивом, с ним происходила перемена: он начинал говорить. Глаза его оживали, а рот, полный острых и угловатых зубов, расплывался в усмешке. Тогда Дубельт становился необычайно разговорчивым, тогда мышцы его под рваной коричневой рубахой наливались сталью, и он рычал на весь трактир:

— Фолгар, мать вашу! Фолгар! Или просто:

— Фолгар! — Кулак грохает по ветхому столу, стаканы и бутыли, сбившись в одну плохо различимую кучу, летят на пол, и вопли Дубельта покрывает шум и звон.

Короче, Дубельт становился невыносимо болтлив.

Сюда, в трактир, он приходил нечасто. Садился за дальний стол, орал на весь трактир: «Пива, вашу мать!» (судя по всему, это было его любимое ругательство) и застывал над кувшином в угрюмом молчании памятника, лишь изредка цедя разбавленное хлёбово, от которого стошнило бы любого, но не жителя Солану.

Иногда к Дубельту присоединялся Ломач, житель того же поселка, прилетевший сюда одновременно с Дубельтом. Это был худой человек с темной кожей и неподвижным взглядом черных глаз, смотрящих из глубоких затененных глазных впадин. Их связывала странная дружба, которую не могли объяснить жители поселка. Сходились в одном: что-то общее было когда-то у этих двоих, может быть даже, они вместе промышляли на торговых путях, грабя корабли. К их тихим беседам усердно прислушивались, но безрезультатно: рычание Дубельта невозможно было разобрать, а Ломач говорил слишком тихо. И любопытство народа Солану поугасло, превратившись в спокойное недоумение: ведь среди них жили два человека, прошлое которых оставалось для большинства тайной. Видно, уж очень страшным было оно, это их прошлое.

Рассказ Дубельта был подобен разрыву фосфорного фугаса. Он пришел в уже полный народу трактир в один из дней, когда снаружи выл свирепый, секущий ветер, и стены дрожали и кренились, пришел вместе с Ломачем, потребовал пива, уселся и обвел собрание взглядом кремневых глазок: взгляд его был необычайно осмыслен и даже — хм! — умен.

— Ну чего, мать вашу? — осведомился он не обычным своим лающим голосом, а хриплым, но в общем, различимым. — Пивососы! Так и будете дальше, прах вас побери, наливаться до ручек?

И он продолжал, не обращая внимания на остолбеневшее население поселка:

— Вас здесь достаточно, чтобы вышла неплохая команда, правда, Ломач? Конечно, вы не знаете звезд, вы не волки, как мы, но вы должны знать про Фолгар, должны знать!

При этих словах некоторая часть внимающей аудитории недовольно отвернулась: Дубельт-де вновь вернулся к своей излюбленной теме, всем уже порядком надоевшей. Но про Фолгар здесь знали. Знали все.

Эта легенда бытовала с седой древности. Империя Макитаров только еще образовалась, но первому Макитару, Фарлину, уже докладывали о Фолгаре. О нем говорили все, кто побывал в космосе. Команды грузовых и военных кораблей не раз наблюдали вдали, среди блестящего крошева звезд, необычное тело. То был метеорит потрясающих, необычайных размеров, целая летающая планета, сорвавшаяся со своей орбиты. Первому с Фолгаром удалось сблизиться пиратскому капитану по прозвищу Завзятый Питрос. Во времена Базилевса Гайра Улыбки он приблизился к Фолгару, и команда, пораженная, приникла к иллюминаторам, пока два космических тела, метеорит и корабль, летели рядом, несясь в пустоту вечных пространств. Они увидели мрачные обломанные пики, а среди них — вырубленную прямо в скалах широкую аллею. Два ряда странных изваяний, огромных, с хмурыми нечеловеческими лицами, охраняли аллею, а в конце ее виднелись циклопические колонны грандиозного строения. Оно походило на старинные китайские пагоды своею крышей с приподнятыми уголками, а закругленные вверху отверстия окон пристально смотрели в спину стражам аллеи. Команда Завзятого Питроса и он сам, раскрыв рты, уставились на эту картину, но в это время произошла неслыханная вещь. Метеорит внезапно резко изменил свою траекторию, рваные верхушки пиков устремились к иллюминаторам, и метеорит Фолгар врезался в корабль. Из всей команды в живых остался только капитан, который и обнародовал эту историю.

Начались споры, что же такое Фолгар. Не мог же метеорит, простой кусок твердой породы, летать из одного края Галактики в другой, не притягиваясь более крупными телами космоса, прихотливо изменяя свой путь и иногда сокрушая корабли: после приключения с Завзятым Питросом такое стало происходить довольно часто. Здесь уже начиналась мистика, и люди окончательно запутались в догадках.

Неизвестно, кому первому пришла в голову мысль, что в храме на Фолгаре

— громадное строение было сразу окрещено храмом, — хранятся величайшие во Вселенной сокровища. Правда, достоверно известно было, что Фолгар — осколок древней великой цивилизации, и возраст его исчисляется миллиардами. Но сокровища!..

Грянул золотой бум Фолгара. Первым кинулся искать метеорит все тот же Завзятый Питрос. Он облетал всю Галактику, но Фолгара не нашел. Питрос умер в нищете, в грязном бедном квартале Миррея, столицы Империи, но так и не отрекся от своих убеждений.

— Фолгар существует! — безумно вопил бывший пират, а респектабельные горожане, имперские граждане, брезгливо обходили его стороной. — Есть Фолгар! Есть!

Эта уверенность старика передалась многим поколениями кладоискателей. Фолгар искали, но не находили. Находили его лишь те, кто его не искал, и тогда вера в слова Завзятого Питроса становилась крепче, чтобы породить еще одну безумную золотую лихорадку Фолгара.

Исторические упоминания о Фолгаре были найдены на Тарне через три года после кончины Завзятого Питроса. Тарн, бывший колыбелью одной из самых древних рас Галактики, узнал космоплавание за тысячи лет до земной цивилизации, и уже тогда тарниане были свидетелями одинокого путешествия огромного метеорита к его неведомой цели. Они и дали ему его имя, которое означало — «гора». После тарниан Фолгар наблюдали и жители Куннага, и Баата, и Лантрувера, и многие другие расы Галактики, знавшие космоплавание. Земляне, одна из самых отсталых рас, узнали о Фолгаре последними.

Орас Жово, актер с Джархарара, первым сумел коснуться поверхности Фолгара. После полугода метаний по Галактике он все-таки столкнулся с капризным метеоритом и с невероятными трудностями посадил свой корабль, крохотную прогулочную яхту, на его поверхность, прямо посреди широкой аллеи странных богов. Жово вошел в храм и увидел… сокровища! Интуиция не подвела Завзятого Питроса, ему только не хватило сил и времени, чтобы достигнуть своей цели. Здесь было не только золото, но и драгоценные камни, и тяжелые слитки неизвестных металлов, и какие-то странные минералы, светящиеся своим внутренним светом, и уменьшенные статуэтки богов снаружи. Жово оглянулся вокруг, и внезапно ему стало жутко. Торопливо озираясь, он напихал в карманы своего костюма золота и камней, сколько поместилось и, сев в свою яхту, оторвался от скалистой поверхности Фолгара. Яхта Жово ушла в сторону и взяла курс на Джархарар.

Но, случайно обратив внимание на мониторы, ликующий Жово вдруг со страхом увидел, что гигантский метеорит, который давно уже должен был исчезнуть среди равнодушных звезд, мчится за его яхтой по пятам. Жово смог даже различить широкую просеку в скалах, где высился грандиозный храм. Он даже чувствовал на себе грозный взгляд чужих богов. Жово в ужасе завопил и попытался оторваться, но метеорит неумолимо, словно рок, настигал его. Он уже занял собой все обзорные экраны, и Жово понял, что настала пора умирать. Он послал в эфир видеограмму. Трясущееся, с безумными глазами лицо Жово увидела вся Галактика. С белых губ сыпались слова: «Он настигает меня… Он убивает тех, кто возьмет хоть часть его сокровищ… Золото его — зло… Зло…» На этом видеограмма прерывалась.

Так перед своей гибелью актер Орас Жово научил мир бояться метеорита Фолгар.

Дубельт, бывший техник на одном из имперских фрегатов типа «Хамал», в то время как раз переметнулся к пиратам, в район Девяти Пульсаров, и стал лоцманом на корабле по прозванию «Горластый петушок», небольшом быстроходном клипере. Его помощником стал Ломач. Там они и познакомились.

Империя развалилась уже давно. Центр Галактики теперь занимало Торговое Содружество со столицей на Шедире, которое подмяло под себя единодержавные монархии Центра, тем самым основательно упрочив свою власть. После окончательного разгрома при Рас аль-Каха лиги ВАЛАБ, оппозиционной режиму Содружества, его Совет взялся за пиратов, и в район Девяти Пульсаров была выслана карательная экспедиция. Пиратов выкуривали атомным огнем, и множество их кораблей разлетелось по Галактике, ища убежища. «Горластый петушок» ушел в туманную область Газовых Астероидов, куда из-за опасностей курса не заходили корабли Содружества. Возле одного из астероидов клипер повстречался с метеоритом Фолгар.

Кто-то прозвал Фолгар «камнем-призраком», и это было правильно. На некой планете, рассказывали, уже организовалась религиозная секта, которая верила в то, что души умерших после смерти отправляются на Фолгар, «вечный странник». Команда «Петушка», увидев метеорит, вдруг возникший по левому борту, сразу припомнила все суеверные россказни про «камень-призрак». Люди начали бестолково метаться по всему кораблю, и лишь двое, Дубельт и Ломач, не взяли в толк ужасные слухи про Фолгар. Они вспомнили про сокровища. Не сговариваясь, повинуясь вдруг заговорившей в них жажде золота, оба кинулись в рубку управления. Капитан сидел в своем кресле, остолбенело глядя на приближающийся метеорит. Видимо, он уже уверился в том, что тот идет прямо на них, чтобы раздавить маленькое суденышко, уничтожить его как нежелательного свидетеля своего величия. Не обращая на него внимания, двое придвинулись к пульту, и тишину рубки нарушили четкие команды:

— Двенадцать вправо, затем стоп… Меридиан — 19, надир — 3… Параллель нулевая… Вращение учтено… Скорость учтена…

«Горластый петушок» вплотную подошел к огромной величавой глыбе, чуть ли не касаясь ее бортом. Теперь корабль и метеорит неслись рядом с одинаковой скоростью. Еще через минуту Дубельт и Ломач уже облачились в костюмы. Только сейчас капитан опомнился.

— Вы туда? — показал он тряским пальцем за иллюминатор, где морщинистые камни почти вплотную придвинулись к стеклу.

Они согласно кивнули, направляясь к выходу.

— Вы с ума сошли! — завопил капитан. — Он вернется и убьет нас!

Но им было уже наплевать. Золото было рядом, и вскоре от борта клипера отвалил спасательный катер.

Все было, как и описывал Завзятый Питрос. Аллея, охраняемая страшными богами, в лицах которых не было ничего человеческого, упиралась в храм с приподнятыми уголками кровли. Застыв на пороге, остановившимися взглядами они смотрели на груды сокровищ. Внутри все пространство храма, весь пол был усыпан драгоценностями. Жово торопился, потому что его глодал страх, и не успел много забрать с собой. Они подготовились к своему визиту тщательнее, но и они не рассмотрели сначала ничего. Подталкивая друг друга локтями, издавая радостные восклицания, они кинулись к тускло блестящей горе и принялись набивать заплечные сумки монетами незнаемых народов, круглыми, квадратными, всех форм. Некоторые были золотые, некоторые —сделанные из неизвестных, но, безусловно, ценных металлов. На одной Дубельт заметил изображение жабообразного существа в короне. И вдруг, кинув взгляд за спину, внутрь храма, они увидели то, чего испугался тогда Жово.

Вдалеке, в темном пространстве между гигантскими колоннами, виднелись странные фигуры. Вид их был настолько устрашающ, что кладоискатели разом оробели. Казалось, что фигуры двигаются. Они смотрели на них своими каменными, бездушными глазами, словно оценивая, словно к прыжку примеряясь, и Дубельт попятился к выходу. Наспех застегнув сумки, они выбежали из храма. Катер взлетел, оставив позади страшное место, и стал подлетать к борту клипера. Крейсер Содружества, возникший сбоку, атомным огнем превратил и клипер, и катер в брызги расплавленного металла.

Их подобрали, оглушенных, выкинутых взрывом, возле веера мелких обломков, которые недавно еще были их катером. Костюмы их чудом не пострадали. Их заперли в отдельные каюты, и лишь спустя много времени они поняли, что только они двое уцелели в этой переделке. Куда девалось золото, они так и не узнали.

Спустя несколько томительных дней их высадили-выкинули на Солану. Капитан крейсера связался с Шедиром, и ему было приказано не возиться с двумя рядовыми пиратами, а высадить их на ближайшей каторге. Так они оказались на Солану.

Дубельт передохнул. Собрание восторженно слушало. — Там, снаружи, стоит корабль, — внезапно и сухо сказал Дубельт, и у многих вдруг перехватило дыхание — так неожиданно прозвучали эти долгожданные слова. Эта весть была пугающе радостной. А вдруг их заберут отсюда, а вдруг срок их заключения истек… Но следующие слова Дубельта в пух и прах развеяли их надежды: — На нем прибыла очередная партия заключенных.

— Но, — вскричал один из присутствующих, — сюда больше никого не ссылают. Ты лжешь, Дубельт! Этот корабль прилетел, чтобы забрать нас отсюда!

— Нет, — обрубил молчавший до сего момента Ломач. — Этот корабль с Туркупсу. У них там произошел переворот. На корабле бывший Проскриптор Паули и члены его правительства.

На окраинах бывшей Империи, которых еще не достигла власть Содружества, теснились многочисленные карликовые монархии —ничтожные и жалкие остатки былого могущества. Время от времени власть там переходила в руки проходимцев, которые основывали новую династию, — происходил настоящий дворцовый переворот. Не избежала этого и Великая Проскриптория, несмотря на то, что Паули был умным и хитрым правителем, сидел в своем кресле достаточно долго и вовремя пресекал начинавшееся недовольство. Но он был уже стар, наследников не имел, а потому исход был предрешен.

Слова Ломача были встречены неистовым, неописуемым визгом. Половина населения поселка была родом с Туркупсу и в свое время была за какие-то провинности сослана гнить сюда. Новый Проскриптор был, по-видимому, очень неглупым человеком, раз предпочел скорой смерти Паули его ссылку на его же рудники.

Трактир мигом опустел. Под сизым небом, сшибающим с ног ветром, озлобленная толпа, состоящая из головорезов, бандитов и просто агрессивно настроенных личностей, бежала, спотыкаясь о кучки нанесенной соли, к кораблю, одиноко высящемуся посреди выжженной дыры посадочной площадки.

Схватка произошла возле самого корабля. Малочисленная и плохо вооруженная охрана, решившая переждать бурю в корабле вместе с осужденными, не ожидала нападения, но действовала решительно и смело. Первым залпом атомных ружей трап был очищен от лезущих на корабль фигур в драных накидках. Но на смену им лезли другие. В мятущейся куче людей у подножия трапа, ждущих своей очереди, сверкнуло короткое пламя: начали рваться фосфорные фугасы, бросаемые с корабля. Люди горели, как факелы, но остававшиеся в живых с еще большей яростью шли на приступ, будто там, на корабле, их ждал невиданный доселе приз.

Кучка солдат была раздавлена беснующейся толпой и растерзана голыми руками. Ворвались в каюту, где находился Паули, разорвали его на куски. Убили всех его министров.

Но когда волокли на расправу двоих его приближенных, над толпой возник Дубельт. Он взобрался на ящик с оборудованием.

— Стойте! — проревел он, махая руками. Заслышав этот рык, толпа остановилась. — Это последние. Мы не знаем, кто они.

Тыча кулаками ему под ребра, одного из несчастных заставили заговорить. Тот признался, что служил секретарем у Паули.

— А-а! — Вой толпы был нестерпим. Секретарь скрылся под навалившимися телами, раздался хруст его костей, глухие удары —били тяжелыми болтами, сорванными с дверей.

Второй, юноша с всклокоченными волосами и тонким бледным лицом, закрыл глаза, чтобы не видеть происходящего. Его грубо толкнули в грудь.

— Меня зовут Ленгленд, — слабо произнес он, открыв глаза. — Я…

Участь первого заставила его замолчать.

— Говори! — заревело множество глоток. Юноша высоко поднял голову, решив, видимо, умереть достойно.

— Я племянник Проскриптора, — гордо произнес он.

— А ну, бери и этого! — зарычало вокруг. Ленгленда ухватили за ворот, за одежду, стали тащить.

— Стоять! — перекрыл общий вопль дикий рев Дубельта. — Стоять на месте, мать вашу! Не трогать его!

Юноша, который снова закрыл глаза и уже было приготовился к смерти, взглянул на него. Дубельт протянул руку поверх лохматых голов, ухватил его за волосы и притянул к себе. Заглянул в гордые темные глаза, оказавшиеся перед ним.

— Ленгленд! — прохрипел он. — Я слышал о тебе. Ты мне подойдешь.

Он взял его за руку и, растолкав всех, провел сквозь ропщущую толпу к выходу. Они спустились по трапу и пустынной улицей под неумолчный стон ветра прошли к дому Дубельта.

Ленгленд остановился на пороге и недоверчиво стал осматривать внутренности дома. Похоже, он еще не совсем оправился от полученного шока.

— Заходи, — сказал Дубельт, несильно подталкивая его. — Заходи и прикрой за собой дверь. Ветер… А, Ломач! Заходи и ты.

Они уселись за покосившийся стол, и Дубельт тяжелым взглядом уперся в лицо Ленгленд а. Тот не отвел глаз.

— Аристократ! — процедил Дубельт и ловким движением брякнул на стол бутылку, в которой плеснуло. — Сначала выпьем. Будешь пить, Ленгленд? Тот покачал головой.

— Аристократ!

Дубельт и Ломач выпили.

— А ты нас не чурайся, — прохрипел Дубельт, отдуваясь. — Если бы не я…

— Послушайте, — заговорил Ленгленд, и глаза его заблестели. — Или вы сумасшедший, или уже опьянели от этой дряни. Я не понимаю… Почему вы спасли меня? Я вас не знаю.

— Слышишь? — иронически бросил Дубельт молчаливому Ломачу. — Они все считают меня двинутым… Что ты знаешь про Фолгар, парень? Только не вздумай вешать мне лапшу на уши.

Ленгленд пожал плечами.

— Лишь то, что знают другие. Легенды.

Стальная пятерня схватила его за горло.

— Я же сказал, чтобы ты не смел врать мне, — просипел Дубельт. — В следующий раз я задушу тебя.

Ленгленд потер горло и задумался.

— Откуда вы знаете меня? — спросил он.

— Ха, ха, — хохотнул Дубельт. — Один малый рассказал мне про твои работы. Они недурны и даже наталкивают на размышления.

— Это всего лишь теоретические выкладки, — помолчав, сказал Ленгленд. — Они не подтверждены и не могут сойти за доказательство неоспоримого существования метеорита Фолгар.

— О! Слышал? — с довольным видом повернулся Дубельт к Ломачу. — Он знает. Он все же пытался это сделать.

Невероятно, чтобы в подобной глуши мог родиться такой человек, как Эрмонт Ленгленд. Правда, сам он вовсе не считал себя гением, но это вполне искупалось тем, что таковым его считали окружающие. Еще бы, ведь в век, когда, казалось бы, вся Вселенная уже изучена и всюду человечество сумело сунуть свой любопытный нос, Ленгленд, к тому времени 21-летний, предсказал существование «газовых коридоров» и прочих чудес Галактики. Но подлинным его успехом стали вычисления траектории загадочного метеорита Фолгар, которые заняли у Ленгленда всего полгода. Эти вычисления, правда, были доказаны лишь частично, доказаны капитанами тех судов, которые встретились с Фолгаром именно там, где предсказывал Ленгленд, но этого было достаточно для того, чтобы выявить закономерности и в не любящем этих закономерностей полете Фолгара. К молодому ученому пришла слава, его труды были изданы на Шедире и Уонморе, крупнейших центрах Содружества, незадолго до того, как произошел переворот на Туркупсу, его пригласили читать лекции в Миррейском университете. Его узнали. На него начали ссылаться. Ленгленд стал крупнейшим специалистом по Фолгару, хотя (и это было его тайной) ни разу в жизни не видел его. К нему даже обращались с вопросами, есть ли на Фолгаре сокровища, на что Ленгленд неизменно отвечал, что лично этого не знает и лучше пусть поспрашивают у последователей Завзятого Питроса, рыскающих по космосу в поисках метеорита.

Теперь ему было 26 лет, и он был в расцвете сил. Они и сам был не прочь поискать таинственный Фолгар. Но, видимо, Эрмонт Ленгленд родился под несчастливой звездой, иначе чем еще можно объяснить государственный переворот на Туркупсу, так безжалостно прервавший его блестящую карьеру, и то, что некий Дубельт узнал от безвестного ученого, умершего на Солану, о нем и его работах.

Дубельт и Ломач придвинулись ближе к Ленгленду, чтобы не пропустить ни одного его слова. Но тот, похоже, совсем не собирался особо распространяться на эту тему. Хуже того, в его глазах появился иронический блеск, а рот искривился усмешкой.

— Похоже, вы, господа, — проговорил он, — хотите за пять минут услышать о том, над чем я работал в течение четырех лет.

— Тебе придется попытаться, парень, — рыкнул Дубельт. Ленгленд поднял руки в протестующем жесте.

— Это невозможно.

— У нас мало времени, — разлепил губы Ломач.

— Тогда я перейду прямо к делу, — произнес Ленгленд, усаживаясь поудобнее. — Все-таки вы спасли мне жизнь… Как вы знаете, к Фолгару мало кто подходил близко, а уж…

— Мы высаживались на нем, парень, — прервал его Дубельт. — И мы единственные живые люди, кто сделал это.

Глаза Ленгленда расширились, а рот приоткрылся.

— Высаживались? — запинаясь, проговорил он. — Вы должны сейчас же рассказать мне об этом!

— Нет, — сказал Дубельт. — Мы вылетаем через 15 минут. Что не успеешь рассказать сейчас, расскажешь позже.

— Простите, я куда-то лечу? — осведомился Ленгленд.

— Ты летишь с нами, — сказал Ломач. — Мы улетаем с этой проклятой планеты.

— Куда же мы летим?

— Говори! — грохнул Дубельт.

— Это осколок другого мира, — быстро сказал Ленгленд. —Впрочем, вы, наверное, и сами об этом догадывались. Но так называемая нэйтивистская теория происхождения метеорита неверна. Совсем не в этой Галактике следует искать его родину. Он прилетел сюда из другой галактики. Не спрашивайте, как это произошло, как метеорит смог преодолеть громадные расстояния межгалактического пространства и от какого мира там, в другой, неизвестной нам галактике, он откололся. Все это нам неизвестно. Ясно только, что мир этот уже не существует, и погиб он примерно тогда, когда Земля была еще вихрящимся газовым шаром, а, может быть, даже раньше. Исчислить возраст Фолгара невозможно. И есть ли там сокровища, мне, господа, неизвестно.

— Мы летим, — поднялся с места Дубельт. — Надеюсь, ты захватил с собой свои вычисления?

— Но я же…

Дубельт вытащил из-под полы тяжелое атомное ружье с коротким толстым стволом.

— Надеюсь, захватил ты свои формулы, парень?

— Ничего, — сказал Ломач (в руках — такое же ружье). — На корабле подходящее оборудование, чтобы восстановить все по памяти.

Дубельт согласился с ним, повел стволом, Ленгленд поднялся, и они вышли из дома, направившись к кораблю.

Первым делом на корабле были опустошены трюмы. Вино и пиво, хранившееся там, было мигом выпито, и несколько человек уже валялось на металлическом полу мертвецки пьяными. Мед отсек был также разграблен: интересовались наркотиками. Найденные три больших пакетика были тут же распределены между страждущими. Остальные, кого не интересовало ни спиртное, ни наркотики, рассыпались по всему кораблю: охотились за уцелевшими членами команды. После долгой и мучительной казни капитана натешившейся и пресытившейся толпе стало скучновато. Бродили по кораблю, заходили в рубку управления, в контрольный отсек, бездумно и боязливо трогали тумблеры, кнопки, светящиеся загадочно и недоступно, — управлять кораблем никто не умел. Они были способны только все это разломать.

Тогда-то и появились внутри корабля Дубельт, Ломач и Ленгленд, немного ошеломленный всем происходящим. Возле входа стоял Перри, бывший чиновник с Туркупсу, проворовавшийся и сосланный на Солану. В руках Перри держал атомное ружье.

— Дубельт! — заорал он. — Ты где был?

Дубельт поднял свое ружье и прожег в груди Перри круглую дыру.

— Бери ружье! — скомандовал он оторопевшему Ленгленду. — Да живей! Кто появится с оружием — стреляй. Безоружных не трогать.

— Что это? — пролепетал Ленгленд, принимая из рук Ломача тяжелое ружье.

— Разбой, — пояснил тот.

Из-за угла появился человек с ружьем в руках. Он появился очень неожиданно. Ломач и Ленгленд одновременно вскинули свои ружья, выстрелили: позади человека загорелась обшивка, а его голова исчезла в клубе пламени.

— Теперь не узнать, кто это был, — посетовал Дубельт. — А ты погано стреляешь, Ленгленд!

— Я ученый, а не убийца! — возмущенно крикнул тот, но реакции на эти его слова не было.

Безоружных они не убивали. Их они пинками гнали до выхода и спускали по трапу на черную землю площадки. Снизу доносились проклятия и брань.

— Они недовольны, — объяснял Дубельт. — Вообще-то они хотят улететь отсюда не меньше нашего. Но мне это важней, поэтому пусть еще немного потерпят.

В контрольном отсеке Дубельт пристрелил двоих, накачавшихся наркотиков, которые все-таки решили немножко пощелкать манящими кнопками. Затем они встали у пультов. Раздались четкие команды, как тогда, на «Горластом петушке». Корабль задрожал, застонали генераторы, и тяжкий его корпус оторвался от поверхности Солану.

— Мы опалили многих пламенем дюз, — сказал Ломач, взглянув вниз.

— Это ничего, — рассеянно проговорил Дубельт. Ленгленда они как-то упустили из внимания.

— А теперь садитесь-ка обратно, — сказал за их спинами дрожащий от волнения голос. — Лучше жить на Солану, чем в корабле с двумя отпетыми мерзавцами!

Четкие команды продолжали нарушать тишину отсека:

— Восемь и одна десятая… Выход в гиперпространство по градации Зайнека и на счет «семь»… Отсчет начинаю… Один… Два… Три…

— Вы не слышали, что я сказал? — В голосе Ленгленда послышались истерические нотки. — Я запрещаю входить вам в гиперпространство. Назад!

— Четыре… Пять…

— Слышите? Назад!

— Шесть… Семь…

Мониторы мигнули, в обзорных иллюминаторах ослепительно полыхнуло, знаменуя выход корабля в то таинственное и почти неизученное пространство, которое люди, не умея постичь всех его загадок, предпочли просто использовать в качестве удобного и практически безопасного транспортера. Звезды превратились в нити, туманные пятна дальних галактик увеличились и стали похожи на размытые купола медуз, сама тьма космоса теперь радужно отливала, ибо из гиперпространства обычный космос виделся совсем по-другому. Здесь самая яркая звезда могла показаться неясной тенью, а обычный пульсар — ослепительно вспыхивающим маяком.

Они оставили приборы с заданным курсом и молча повернулись к Ленгленду. Тот был бледен, губы его дрожали. Дрожали и руки, держащие ружье. Дубельт подошел к нему и взял ружье из этих дрожащих рук.

— Садись за вычисления, парень, — произнес он. Ленгленд шевельнул губами, словно пытаясь что-то произнести, потом почти неслышно выдохнул:

— Куда мы летим?

— К Фолгару, — ощерился Дубельт. Все время, пока летели в гиперпространстве, они почти не разговаривали. Ленгленда силой засадили за его вычисления, и он смирился. Вскоре работа поглотила его, и он перестал обращать внимание и на трудности, окружающие его, и на трудности с формулами. Засев в небольшой каюте, он то что-то быстро писал, то стремительно пересаживался на низкий стульчик и ловко щелкал кнопками астерографов, поминутно выдававших ему нужную информацию. Степень вероятности, вся история метеорита Фолгар с ее неожиданными встречами, загадочными появлениями и странными отклонениями от траектории, — все это Ленглендом было учтено. К концу второго дня их полета он уже не сомневался, что Фолгар будет обнаружен.

— Вы ищете сокровища? — напрямик спросил он Дубельта, в мрачном раздумье следящего за круговертью звездной паутины.

— Тебе-то что за дело, — равнодушно отозвался тот.

— Ну, дела-то, собственно, никакого, — задорно проговорил Ленгленд. — Просто я требую своей доли, вот и все.

Дубельт медленно повернул голову к нему.

— Что? Что ты сказал, мать твою?

Ленгленд не испугался.

— Я требую своей доли.

Вспышке гнева помешали слова Ломача.

— Он прав, Дубельт, — громко сказал он тому, побагровевшему и ощетинившемуся, из своего кресла перед мерцающими пультами. — Парень в деле, значит, ему положена доля.

Эти слова немного образумили Дубельта.

— Какой справедливый, — проворчал он Ломачу, продолжая Ленгленда сверлить взглядом. — Ладно. Будет твоя доля тебе.

Корабль с хлопком вышел из гиперпространства рядом с небольшим красным солнцем, наполовину погруженным в густое облако рдяного межзвездного газа. Невдалеке виднелась единственная планета этого солнца, черный неуютный шар на большом отдалении от своего светила. Здесь, по расчетам Ленгленда, и должен был появиться метеорит Фолгар. Через этот район пролегал один из самых оживленных путей: в нескольких десятках парсеков отсюда начиналась густонаселенная область Тарна, а еще дальше костью в глотке Содружества торчали пиратские Девять Пульсаров. Место было знакомое и опасное.

— Ты уверен, что он появится именно здесь? — обеспокоенно спросил Ломач Ленгленда, рассматривающего одинокое солнце.

— Да. Максимум через двое суток.

— Но прежде нас сцапают корабли Содружества, — зарычал Дубельт. В последнее время он стал совершенно невыносим.

— Такое тоже может случиться, — спокойно ответствовал Ленгленд. — Будем надеяться на лучшее.

Корабль тихо дрейфовал по направлению к красной звезде, купаясь в подсвеченном тусклыми лучами, янтарном газе. Иногда, когда корабль оказывался в чересчур опасной близости от звезды, притянутый ею, Ломач включал двигатели, и корабль с натугой уходил прочь, чтобы через несколько часов вновь приблизиться к раскаленному алому шару, вихрящемуся толстыми жгутами протуберанцев.

Напряжение разрядилось взрывом, когда вместо ожидаемого метеорита появился корабль Содружества, патрулирующий этот район. Это был неуклюжий, приплюснутый фрегат с изображением мифического космозавра на борту — символа Содружества и всей Вселенной в целом. Увидев корабль, Дубельт взбесился. Первым делом он чуть не задушил Ленгленда, которого отодрал от него Ломач.

— Я говорил, говорил, мать-размать!.. — ревел Дубельт. Его рев покрыл четкий металлический голос из динамиков:

— Патрульный сторожевик ТХ4800, включите видеосвязь!

— Влипли! — бешено прошипел Дубельт. — Ломач, отвечай же что-нибудь! Ломач нажал кнопку и проговорил размеренно:

— Кому я должен отвечать?

— Фрегату «Альгениб». Держу флаг вице-адмирала Карпентера.

Пока длился этот мирный на первый взгляд диалог, фрегат ощетинился длинными стволами атомных пушек и турельных лазеров.

Дубельт застонал и схватился руками за волосы.

— Зачем, зачем мы взяли этого на борт!.. Отвечай, Ломач, отвечай, все равно пропадем!

— Я хочу говорить с вице-адмиралом, — произнес Ломач в микрофон, повернулся к Дубельту: — Просто тяну время. У нас мало шансов.

Из динамика послышался новый голос — скрипучий, старческий:

— Вице-адмирал Лоренс Карпентер. Почему не включаете видеосвязь? Ваша принадлежность к флоту Проскриптории Госса установлена.

— Мммать! — произнес Дубельт.

Ломач раскрыл рот, чтобы ответить, но из динамиков в это время понеслись новые голоса, вернее, шум:

— Смотрите! Смотрите!

Ломач взглянул в иллюминатор и тоже воскликнул:

— Смотрите!

Из тьмы космоса, куда не доставал свет одинокой звезды, прямо на них величественно выплывал метеорит Фолгар. Он двигался гораздо быстрее, чем можно было ожидать от такой махины, огибая звезду, и теперь становилось ясно, что на его пути оказывается фрегат Содружества. Старческий голос в динамике что-то повелительно проскрежетал, и динамики замолкли. Метеорит был уже рядом с фрегатом. Тот стал набирать скорость, немного поздновато, для ухода в гиперпространство. Метеорит мчался сзади, как шальной снаряд. В последний момент, когда глыбина чуть было не коснулась кормы корабля, тот исчез в голубоватой вспышке, и метеорит, как гигантский утюг, прошел по тому месту, где только что мифический космозавр, зверь космоса, разевал свою багряную пасть на борту флагмана Коммонуэлта.

Трое в рубке сторожевика застыли, пораженные этой грандиозной сценой. Фолгар теперь шел на них.

— Смотри! — Палец Дубельта указывал на широкий проем в изломанных горах на вершине Фолгара. — Там! Там сокровища!

Ломач чуть отвернул в сторону, врубил двигатели на всю мощь, и корабль понесся бок о бок с поравнявшимся с ним Фолгаром.

Таинственный метеорит нисколько не переменился с тех пор, как его встретил на своем пути Завзятый Питрос, как высадился на него Жово, а вслед за ним — и те, кто сейчас снова попытается сделать это. Огромная скала уносилась прочь от красной звезды, а вместе с ней неслись прочь от нее Дубельт, Ломач и Ленгленд.

— Я нашел его, — радовался последний. По-видимому, победа его научного мозга немного затмила скорбь по поводу соседства двух бежавших с Солану преступников. Но, в конце концов, и сам Ленгленд был без пяти минут ссыльным, и особо задирать нос ему не следовало бы. Однако сейчас он об этом не думал. Фолгар, таинственный болид, о котором он столько слышал, но которого, к стыду своему, ни разу так и не увидал, летел рядом — открой люк и дотронься до него рукой! Метеорит и корабль обок рассекали пустынные темные пространства, и уже одно это приводило Ленгленда в неописуемый восторг. Дубельт был настроен иначе.

— Одевай костюм, Ломач! — приказал он резко. — Мы идем наружу.

— Вы что же, хотите высадиться на этот метеорит? — очнулся от своих восторгов Ленгленд.

— Я не хочу. Я высажусь, — был ответ Дубельта.

Фолгар и корабль продолжали мчаться рядом. Сквозь надсадный рев генераторов Ленгленд прокричал:

— Я иду с вами.

— Нет. Ты будешь вести корабль. Метеорит может сбиться с пути и уйти в сторону, к какому-нибудь полю астероидов. Тогда нам крышка.

Ленгленд засмеялся — сверкнули его зубы:

— Я могу улететь без вас… Но, впрочем, мне нужно золото.

— Ты понятливый малый. — Тяжелая лапа Дубельта потрясла его за плечо так, что голова Ленгленда замоталась из стороны в сторону.

Дубельт и Ломач облачились в костюмы, каждый прикрепил за спиной миниатюрный, но мощный ранцевый двигатель с двумя небольшими соплами. Проверили переговорники, кивнули друг другу прозрачными шлемами — все в порядке. Потом вышли из рубки, длинным узким коридором прошли в воздушный шлюз. Двери за ними закрылись, давление и температура моментально упали: начали открываться — медленно и торжественно, будто занавес, скрывающий до того мир чудес и невиданной мощи, — наружные люки. Перед ними возник несущийся в неведомое Фолгар. Стена одного его бока заслоняла собой все квадратное отверстие люка, уходя вверх, — из-за нее не было видно ни звезд, ни темного космоса. Встав на пороге, еле удерживаясь на месте, включили свои двигатели и, преодолевая гравитацию корабля и постепенно входя во власть притяжения метеорита, полетели сбоку, а потом над ним, понемногу снижаясь. Наконец под ними возникли острые зубчатые скалы, а в них — широкий проем. И вот уже показалось колоссальное здание. Ломач чуть не оглох: в уши ему ударил торжествующий вопль Дубельта.

Они коснулись поверхности Фолгара. По обе стороны возвышались гигантские статуи страшных богов. Впереди темнел храм. Дубельт первым неуклюже попрыгал вперед, чтобы как можно скорее увидеть долгожданные сокровища. У входа они немного помедлили, прежде чем войти: так велико было волнение. Наконец — вошли.

Сокровища все еще были здесь. Никто со времен их первой высадки на метеорит не побывал в этом месте, и у них радостно захолонуло сердце, как и в первый раз. Но сейчас они были экипированы лучше, чем тогда, и к тому же вооружены. Они были готовы к любым неожиданностям, исходящим из недр храма. Но, присмотревшись повнимательнее к темным фигурам в глубине между колоннами, они поняли, что это всего лишь статуи, такие же, как и снаружи. Они внушали ужас своим обличьем, но не силой или быстротою; видимо, тем, кто создал храм, казалось вторжение сюда кладоискателей столь невозможным, что они ограничились лишь устрашающими статуями. Дубельту и Ломачу они были безразличны. Вытащив и развернув большие вместительные мешки, они начали наполнять их блестящим металлом и камнями, в гранях которых дробился свет их фонарей. Фигурки пузатых идолов из-за размеров решено было в мешки не класть, так как они заняли бы много места, а нанизать их на длинную циркониевую цепь, найденную здесь же.

Так пролетел час. Мешки раздулись до невероятных размеров. Несколько десятков фигурок повесили на цепь, которую решили нести каждый со своей стороны. Кроме того, набили карманы странными светящимися минералами, замеченными еще в первый раз. Потом они взглянули на груду сокровищ и нашли, что она даже не убавилась.

— Разгрузим мешки на корабле и снова вернемся сюда, — сказал Дубельт хрипло.

— Идет, — согласился Ломач, и они, подняв цепь и мешки, потащились к выходу. На Солану или какой-нибудь другой планете они не смогли бы даже сдвинуть эти мешки с места. Здесь же это удавалось, хотя и с трудом.

И в это время в ушах зазвучал тревожный голос Ленгленда:

— Метеорит сменил траекторию. Теперь он движется прямо к Денебу, где проходит сейчас большая комета. Мы рискуем попасть прямиком в ее хвост.

Они переглянулись. Было совершенно ясно, что метеорит собирается погубить их, ибо твердые острые осколки космического льда, из которых состоит хвост кометы, бомбардируют метеорит и сметут их с его поверхности; самому же Фолгару они не нанесут особого вреда.

Они заторопились. Подойдя к краю аллеи, взобрались на зубчатые скалы и увидели далеко внизу огонь из дюз корабля и его темный корпус, наполовину скрытый неровным камнем.

— Ленгленд! — прокричал Дубельт в микрофон. — Подводи корабль к нам. Мы прямо над тобой.

Корабль дрогнул и, не теряя скорости, стал подниматься вверх при помощи боковых дюз. Нужно было признать, что этот юнец отлично справляется со своими обязанностями.

Дубельт почувствовал, как Ломач толкнул его в бок: далеко впереди в свете яркого пятна Денеба сверкал острым светом сплошной широкий блистающий поток, уходящий в кромешный мрак, словно некая дорога в никуда. То был хвост кометы. Метеорит шел прямо на него. Ломач едва не зажал уши руками, хотя это и не помогло бы: Дубельт начал ругаться, громко и яростно. Брань была направлена в адрес метеорита Фолгар. Он глянул вниз: корабль был уже почти вровень с ними.

— Ленгленд! — позвал он, перекрикивая Дубельта. — Открывай люки и начинай устанавливать коридор. Мы тоже переправляемся.

В ушах отозвалось нечто похожее на «угу». Денеб немного приблизился, и с ним приблизилось поле искристого льда.

Крышки люков поднялись, и вокруг проемов зажглись тускловатые лампочки: между метеоритом и кораблем был установлен магнитный коридор, по которому они могли бы переправиться на судно.

— Коридор установлен.

— Отлично, — одобрил Ломач. Дубельт продолжал поливать бранью метеорит, подпрыгивая на месте и потрясая кулаками. Поле льда стало ясно различимым: оно уходило в сторону от Денеба, вслед за оранжевой головой кометы.

— Давайте, — сказал голос Ленгленда. Они отпустили цепь, и она медленно поплыла по прямой к открытым люкам. Божки, нанизанные на нее, безвольно висели вниз головами. Один из них зацепился за край люка, и до них донеслось глухое звяканье.

— Принято. Что там еще?

Теперь к люкам плыли мешки. Дубельт и Ломач напрягли колени — их также начинало тянуть к кораблю. Но сначала мешки, чтобы все было уже определено. Мешки исчезли внутри корабля. Ленгленд молчал.

— Все? — спросил Дубельт, переставая ругаться. — Они у тебя?

Молчание.

— Ты принял мешки? — жестко спросил Ломач. Он начинал догадываться, что происходит.

— Да, — спокойно отозвался Ленгленд. Люки стали закрываться. — Мешки я принял.

— Ленгленд! — Этот рев Дубельта чуть не убил Ломача. — Ты куда? Стой! Стой, мать-перемать!

— Адью, — весело сказал Ленгленд. — Я полетел. У меня впереди много дел. У вас же остается ваш транспорт, на котором, надеюсь, вы и налетаетесь вдосталь.

— Ленгленд!!!

Но корабль уже отваливал от метеорита. Он взял курс на Альбирео, в лучах которого купался живописный Рехудо: там можно было спокойно осесть и сполна насладиться добытым богатством.

Наступило молчание.

— Он оставил нас, — тяжело промолвил Дубельт, провожая глазами уходящий корабль. — Теперь нужно подумать, как спастись.

Ибо в приблизившемся поле льда можно было уже различить отдельные огромные угловатые глыбы, плывущие вместе с другими в бесконечность.

— Нам остается только храм, — мрачно изрек Дубельт. — Эти куски не пробьют стены, а мы будем за ними.

Они быстро направились к титаническому сооружению, время от времени оглядываясь: из-за зубцов выплывал яркий, бледно-золотой диск Денеба.

Уже у самого входа в храм Дубельт вдруг схватил Ломача за руку.

— Я вспомнил одну вещь. Пошли обратно.

— Но комета…

— Я знаю, что говорю. Сейчас метеорит будет преследовать этого сосунка. Ручаюсь, что он не уйдет.

— А на что надеялся ты, когда брал золото?

— А я — другое дело, — ухмыльнулся Дубельт.

Когда они взобрались на тот же утес, перед метеоритом уже не расстилалось поле плывущего льда. Диск Денеба остался сбоку. Фолгар со страшной скоростью мчался к Альбирео.

— Он преследует его, — закричал Ломач.

— Единственное, о чем я не сказал ему, — произнес Дубельт, —это то, что метеорит преследует тех, кто взял его золото.

Спустя некоторое время они с ходу влетели в облако газа. Газ был густо-молочным. Это облако занимало примерно половину парсека и было вытянутым в длину. Его называли Молочным Озером или Малой Белой Туманностью. Судя по тому, что перед метеоритом газ был более разреженным и, следовательно, менее белым, здесь до них уже пролетало какое-то космическое тело. Вне всякого сомнения, недавно Озеро пересекал корабль Ленгленда. Дубельт весь так и застыл, закостеневший в порыве ненависти.

— Он настигнет его! Настигнет!

Более уравновешенный Ломач только кивнул: шансов у Ленгленда было маловато. Метеорит явно был быстрее, а в этом районе, густой мешанине населенных и ненаселенных миров, небольших блуждающих астероидов, метеоритов и комет, уйти в гиперпространство было невозможно: не хватало места для разгона. До Альбирео было еще много.

Так же неожиданно метеорит вырвался из газового облака, и они вновь увидели перед собой россыпи звезд. Далеко впереди мигала яркая точка. То были сопла корабля. Дубельт выл — весь в плену яростного возбуждения.

Медленно, но верно метеорит настигал корабль. Слева было яркое скопление Лиры, впереди — Альбирео, позади — Денеб и несколько звезд системы Лебедя. Корабельные дюзы теперь были ясно видны, четко обрисовывался и корпус корабля.

В этот момент включились передатчики, и вновь зазвучал голос Ленгленда. Теперь в нем слышалась паника:

— Вы все еще там? Дубельт, Ломач! Остановите его! Мы разделим все. Только остановите этот проклятый метеорит!

— Не беспокой нас, — строго рыкнул Дубельт, впадая в веселость. — Мы очень заняты. Сейчас мы станем свидетелями восхитительного зрелища.

Метеорит почти настиг корабль. Альбирео впереди слабо мерцала. Ленгленд начал метаться, бросая корабль из стороны в сторону, но Фолгар все равно настигал его. На секунду Дубельт подивился способностям этого вроде бы бездушного куска камня у себя под ногами. Странными свойствами наделила его неизвестная, погибшая раса.

Он включил передатчик. Ленгленд пытался связаться с Рехудо, и в этот момент с ним разговаривал какой-то важный таможенный чин. Чин не верил в то, что за Ленглендом охотится метеорит Фолгар, и вопрошал, что тот пил за обедом. Дубельт отключился.

Еще секунда, и кормовые дюзы корабля начали оплавлять черный камень метеорита.

— Вниз! — скомандовал Дубельт. — Иначе нас сбросит в космос толчком.

Но толчок произошел раньше. Метеорит резко рванулся вперед и ударил корабль в корму. Кормовые дюзы были смяты, и их огонь, который более свободно не вырывался в пространство, устремился внутрь. Генераторы не выдержали. Космос осветил яркий сполох.

— Все, — удовлетворенно произнес Дубельт, поднимаясь с земли. — Он погиб, — и тут же помрачнел — ведь вместе с Ленглендом погибли сокровища.

Метеорит, казалось, теперь летел спокойно и даже торжественно, устремляясь мимо Альбирео в темные области Галактики, области древних, потухших звезд. Далеко позади него, все еще вращаясь от инерции взрыва, плыл корабль Ленгленда с обугленной нижней частью и лопнувшими иллюминаторами.

С помощью своих двигателей они сорвались с поверхности Фолгара, быстро уходящего от них, и через некоторое время приблизились к кораблю. Ни один иллюминатор его не светился: корабль был мертв. Они проникли внутрь, и первое, что они увидели, было золото. Мешки во время взрыва разорвались, и теперь золотые монеты, слитки и фигурки парили в невесомости по всему кораблю с явной целью покинуть это негостеприимное судно. Ломач тут же бросился их ловить. Дубельт проследовал в рубку.

Дверь туда была открыта. Труп Ленгленда плавал над окровавленным пультом. Грудная клетка и череп лопнули, и облачко замерзшего воздуха вокруг рта смешалось с облачком мельчайших красных шариков крови вокруг головы и тела. Лицо Ленгленда было неузнаваемо. Дубельт, не обращая внимания на кровь, подхватил тело и вытолкал его в разбитый иллюминатор. Безвольно болтая конечностями, тело гениального ученого повисло около корабля, начиная медленно уплывать в мрак.

Вошел Ломач.

— С ним все кончено, — сказал Дубельт. — Осмотри боковые дюзы. Сейчас вернется Фолгар.

Лицо Ломача исказилось.

— А ведь и правда, — неуверенно произнес он. — Ведь теперь золото у нас.

Они принялись приводить боковые дюзы корабля в горизонтальное положение, так, чтобы их огонь шел не вбок, а назад, по примеру кормовых дюз, ныне совершенно негодных. Как только это было сделано, Ломач, стоящий у оживших мониторов, сообщил:

— Приближается. Скоро будет в пределах видимости.

Дубельт чертыхнулся и развернул карту-лоцию этого района. Вместе они стали изучать ее. Лира осталась слева, Альбирео — точно впереди. Справа все пространство занимали малые звезды Лебедя с многочисленными планетарными системами. Сзади клубилось Молочное Озеро, притихшее и угрюмое, с его неожиданными опасностями.

— Места для разгона маловато, — пробормотал Ломач.

— Угу, — буркнул Дубельт. — Выбора не остается… Как там мониторы?

— Появился!

Со стороны Лиры из мрака выскочил Фолгар. Он быстро увеличивался в размерах. Дубельт оскалился.

— Вот и прелестно. Ломач, ход — полный!

Загудели дополнительные генераторы. Их мощности должно было хватить, чтобы уйти в гиперкосмос. Именно этого и хотел Дубельт. На коротком отрезке от Озера до Альбирео он собирался развить скорость, которой хватило бы для выхода в гиперпространство. Там Фолгар их не достанет. Это было рискованное предприятие, ибо расстояние было слишком мало, чтобы развить предельную скорость.

Генераторы надрывно выли, корпус корабля сотрясался. Они застыли, как статуи, вросли ногами в пол, следя за показаниями приборов. Желтая Альбирео приближалась, уже были видны ее планеты — темные шары на фоне ослепительного сияния звезды. Метеорит мчался позади них, немного сбоку и левее.

— Установки выхода в гиперпространство? — спросил Дубельт.

— Готовы, — отозвался Ломач.

— Препятствия?

— Справа по курсу — рой металлических обломков. Они не смогут помешать нам — мы пересечем их курс раньше.

Альбирео выросла, превратившись в ослепляющий шар жидкого огня, занявший почти весь экран. Планеты в его сиянии перестали быть видны. Метеорит наступал кораблю на пятки.

— Ну что ж, — вымолвил Дубельт. — Думаю, пора. Выход на счет «три». Раз…

Метеорит чуть ли не задевал их.

— Два…

На Альбирео было больно смотреть.

— Три…

Мгновенное зарево. Звезды превратились в тонкие нити, Альбирео — в темноватый, рдеющий уголь невероятных размеров. Они вышли в гиперкосмос.

Казалось, из Дубельта выпустили весь воздух.

— Отворачивай в сторону, — слабо махнул он рукой. — Курс на Миррей.

Миррея они достигли очень скоро. Бывшая императорская столица, теперь это был крупный торговый порт, место паломничества множества туристов, желающих осмотреть его достопримечательности, — город, тоже Миррей, дворец и усыпальницу Базилевсов. Место было выбрано Дубельтом очень удачно: здесь без помех можно было освободиться от корабля и, воспользовавшись появившимися деньгами, купить себе статус гражданина и новые документы. Но Дубельт не ожидал от своего напарника такого странного решения.

— Ты знаешь, Дубельт, — сказал тот, глядя в иллюминатор на взлетное поле с рядами кораблей на нем, — мне не нужна моя доля. У меня на Миррее родственники, с их помощью я попытаюсь добраться до Девяти Пульсаров. А там

— все сначала.

Дубельту, смотревшему на него удивленным взглядом, это не понравилось.

— Постой, Ломач… — начал он.

— Я решил, — оборвал его тот. — Я не хочу загнить в роскоши. Я хочу прежнюю жизнь, какая бы опасная она ни была. Извини.

— Хм, — задумался Дубельт. — Может, ты и прав. Но у меня вот здесь сидит и Солану, и Пульсары — все это дерьмо. Пожалуй, я немного погнию в роскоши. Так ты точно отказываешься от своей доли?

— Да, — сказал Ломач. — И тебе советую.

Дубельт с улыбкой покачал головой.

— Не-ет. Фолгар не найдет меня.

Они пожали друг другу руки. Ломач спустился по трапу и скрылся среди огромных ангаров взлетного поля.

Прошло много лет. Дубельт, теперь прозывавшийся Эрик Виртанен, владелец небольшого астероида в системе Вулкана, обретался на своем астероиде, проводя время в бесчисленных пирушках в обществе своих новоявленных друзей-прихлебателей. Хозяин из Дубельта был неважный: в тумане хмельного забытья он мог так обнять гостя — от великой, всепоглощающей радости, — что через час гость испускал дух из раздавленных легких. Великий забавник получился из Дубельта. Некоторые гости так и не вышли из его великолепного замка с белыми веселыми башенками и флюгерами в виде потешного человечка с выкатившимися глазами и острым носиком — его Дубельт почему-то называл Ленглендом. Но на месте одного гостя тотчас появлялся другой, так что он не скучал.

Хорошо жил Дубельт.

В тот день он пировал со своими друзьями в холле замка. Столы ломились от еды. Гости все до одного упились отличным миррейским вином. Единственный, кто остался трезвым, был сам хозяин. С утра Дубельт был невесел. Его мучили необъяснимые дурные предчувствия. На гостей он смотрел с неодобрением, на свой замок — с неудовольствием. Даже цветные витражи, его гордость, теперь раздражали его. Настроение его ухудшалось с каждой минутой, и вдруг он понял.

— Идет, — сказал Дубельт и поднялся. Гости не заметили, как хозяин покинул их. А Дубельт вышел к озеру, чья безупречно круглая форма выдавала его искусственное происхождение. Дубельт называл его Молочным Озером.

— Идет, — повторил он и посмотрел на небо. Да, он уже знал, что метеорит Фолгар после долгих скитаний по Вселенной, после безуспешных поисков все-таки нашел его. Что привлекало его —золото? А может, те странные светящиеся минералы, хранящиеся ныне в подвалах этого замка? Сейчас метеорит, наверно, уже подлетал к планете Дубельта.

Он задрал голову. Облик его преобразился. Рыжие волосы встали дыбом, кулаки сжались, грудь выпятилась. Средь ясного неба ударил гром. В одном месте небо начало несильно светиться.

— Ты был прав, Ломач, — громко сказал Дубельт. — Ты все предвидел. Ты не захотел связываться с богатством, чтобы не быть связанным с Фолгаром. А я

— не жалею. Я вдоволь погнил в роскоши.

Участок неба раскалился добела. Огромный болид шел к земле. Деревья на берегу озера пригнуло мощным неожиданным порывом ветра, озеро покрылось сетью сильной ряби. Сзади в окнах замка начали со звоном биться витражи.

Дубельт выпрямился, ощерив зубастый рот, навстречу концу.

— Иди! Я здесь, мать твою!

Мелькнуло огромное черное тело, злобно усмехающиеся лики богов заглянули ему в глаза, сильный толчок, и все разом кончилось.