Возвращение Ликвидатора

Эпизод 1. Подворотня

«Где я?»

Сама эта мысль причиняет боль. Словно бы сигналу, проходящему через нейронные связи, приходится пробивать целые груды шлака и окаменелостей, которые на них наросли. За тысячелетия.

Свой путь до конца она не проходит. Что-то вышибает остатки воздуха из легких. Что-то — это нога. Я не вижу того, кому она принадлежит. Но судя по углу удара — он стоит, а я лежу.

Мука разума, который не может вспомнить, и тела, пытающегося протолкнуть в себя глоток воздуха, соперничают между собой. Но в логику я могу.

«Где я?»

Новый тычок в плечо. Не удар. Тот, кто стоит, просто ткнул меня мыском ботинка. Проверил, жив ли я. Это породило новый вопрос, и мозг опять закипел, ища ответ.

«Кто я?»

— Ваоео оо аам ыоио?

Не слова. Гул над головой. Будто небо сердится, что я не могу ничего понять. Но это не стихия ругается. Говорит человек, который толкает мое плечо ногой.

— Дао хрео ео аае. Ышиы ооде.

Другой голос. Другая тональность. Второй человек. Но его слова так же непонятны, как и у первого.

— Ооли осюаа. Эе не уны епияои.

Мне кажется, я начинаю понимать, что они говорят. Странно, будто великаны во рту булыжники катают. Но знакомо. Это не чужой язык. Русский. Я пока не знаю, что стоит за этим понятием, и почему оно мне кажется родным, но уверен — так и есть. Они говорят на русском языке. И я почти уверен в сути диалога.

Он там живой?

Да хрен его знает, Валер… Дышит вроде…

Валим отсюда, мне не нужны неприятности.

Мозг чуточку разогрелся. Он уже вполне разбирается во внешних сигналах. Декодирует их. Но все еще не может дать ответы на главные вопросы: где я, и кто я?

Людей двое. Один из них меня бил, второй стоял рядом. Это понятно. Сейчас они напуганы содеянным и один из них хотел бы свинтить подальше. Это тоже понятно. С остальным все не так благостно. Даже зрение не работает как надо — только вспышки света и тени.

— Может скорую вызвать? — говорит то, который предлагал сбежать.

— Дебил? А если он сдохнет? Мне жмур не нужен. Даже почти простак. Батя отмажет, конечно, но душу потом вынет.

«Интересная постановка вопроса. — удивляется мозг. — Убийство человека наказуемо, но тревожит его не это. Гнев отца, которому придется задействовать связи».

Так, разум продолжил играться с логическими цепочками уже более осознанно. Сопоставляет причины и следствия, делает выводы на основе каких-то, хранящихся в нем знаний. Это хорошо. Значит, не амнезия, а просто травма. Возможно, удар головой. Что вполне укладывается в схему — меня же били.

Побыстрее бы все же понять, кто я и где.

— Можно анонимно.

— Петя, не тупи! Звонок в службу спасения запишут и определят номер. Все уличные телефоны под камерами.

— А, ну да. Тогда просто валим?

— Да. Может очухается. Хотя… Похер. Смерть слабосилка никто не будет особо расследовать. Спишут на Козырей. Никто не видел, как мы в подворотню его затащили?

— Вроде, нет…

— Вроде! — передразнивает Валера. — Я че сказал делать? По сторонам смотреть!

— Да не видел нас никто! Поздний вечер же! Людей почти нет.

Разум, довольно урча, встраивает новые данные в общую картину. Вечер. Подворотня. Камеры наблюдения. Службы спасения. Это просто слова, они еще не отзываются полным узнаванием. Но в них есть что-то успокаивающее. Особенно, в службе спасения. Спасения… Да, меня надо спасать…

— Ладно, ходу тогда. Если что — сидели в «Шатре». Это другой конец города, так нас никто не свяжет. Звякну Сене, он подтвердит, если что.

Обсуждая алиби — новое слово — голоса удаляются. А я остаюсь в «подворотне», чтобы это понятие не значило.

Прошло много времени, прежде чем вернулось зрение. Оказалось, что свет, который раньше резал глаза, не такой уж яркий. Где-то далеко горел фонарь, на небе висела луна, и этого казалось достаточно, чтобы слепить взор.

Затем стали понятны многие услышанные слова. Например, подворотня. Глухой переулок, отнорок от большой улицы. Обычно — тупиковый. Меня затащили (заманили?) сюда и избили. А потом бросили подыхать. И не особо волновались о дальнейшей судьбе.

Все это становилось кусочками мозаики, собирающимися в общую картину. Довольно безрадостную. Но все еще окончательно неясную.

Вечность спустя, я смог пошевелиться. Потом подтянуть ноги к груди. Следом, опираясь на руки, подняться на колени. Мятые бумажные стаканчики, пластиковые бутылки, парочка презервативов — все это я смог разглядеть из нового положения, борясь с тошнотой. Кажется, местечко, где я находился, было довольно востребовано.

Опирая руками на шершавую бетонную стену высотного здания, поднялся. Пошатался немного, ловя равновесие, и вскоре смог сделать шаг. Затем еще один. И еще. Со стороны, должно быть, я смотрелся, как пьяница. Только что проснувшийся, и направляющийся домой.

Только вот где мой дом и кто я такой, мне по прежнему было неизвестно.

«Ладно. Я жив. Это уже что-то». — приободрил я себя мыслью, и медленно побрел к выходу из переулка.

Как ни странно, тело не особенно пострадало в результате избиения. Болели ребра, куда пришелся удар ногой. Голова — ощупав ее, я обнаружил спутанный колтун волос, пропитанных кровью. Немного — челюсть. И, пожалуй, все. В остальном же, слабость, головокружение и полная дезориентация. Вкупе с потерей памяти, конечно же.

В общем, как говорят в таких случаях: «У меня есть для вас две новости — хорошая и плохая! Хорошая — вы еще живы. Плохая — не вполне понятно, надолго ли».

Уличное освещение резануло по глазам, когда я вышел из переулка. Проморгавшись и смахнув набежавшие слезы, я смог разглядеть высотные здания, от пяти до пятнадцати этажей. Множество фонарей, тротуар и широкую, четырехполосную магистраль. Пустую.

Я не сразу понял, почему это ненормально. Но вскоре мозг сообщил, что я смотрю на улицу довольно крупного города. Она выглядит важной транспортной артерией, и почему-то никого нет. Ни людей, ни машин. Хм, оказывается, я знал что такое машины. Автомобили, авто, тачки и ласточки. Средства передвижения, я, кажется, даже умел их водить.

Куда идти было совершенно непонятно. Да и без разницы, если подумать. Направо и налево — картинка менялась лишь в деталях. С учетом того, что я не знал, куда мне надо, я выбрал левое направление. Почему-то мне оно показалось привлекательным.

Некоторое время я просто шел по тротуару. Смотрел по сторонам, пытаясь по внешнему виду зданий, вывесок и дорожных указателей понять, что это за город. Мозг от этой игры оживился еще больше. Стал активно подмечать какие-то неважные на первый взгляд вещи.

Например, встречающиеся порой поврежденные, огороженные лентами, заборами или строительными сетками здания. Некоторые из них были в лесах, значит уже начались восстановительные работы. Другие так и зияли черными глазницами разбитых окон, и скалились трещинами на стенах.

Возникло ощущение, что тут воевали. Не так давно, чтобы скрыть все следы, но и не вчера. Какое-то время назад. Причем, воевали странно — абсолютно точно я смотрел не на следы авианалета или артиллерийского обстрела. Уж не знаю, откуда такая уверенность, но вот так.

Больше всего это походило на уличные бои. Как, если бы небольшая армия появилась прямо посреди улицы, и там встретилась с другой такой же. Некоторое время они порубились друг с дружкой, а потом разбежались. Оставив после себя разрушения и смерти.

Наконец, спустя довольно долгое время неторопливого и, в общем-то, бесцельного путешествия, я обнаружил название города, по которому шел. На дорожном щите для водителей. Он висел над шоссе, в которое уже успела превратиться улица, и сообщал, что, если ехать по асфальтовой шестиполоске дальше, то через 92 километра окажешься в Коломне.

Это название отозвалось внутри меня, хотя я все еще не понимал, что оно значит. Очевидно — город. Не тот, где я сейчас, а почти в сотне километров отсюда на юго-восток. Обойдя щит, я обнаружил другую надпись, и она все расставила на места.

Москва. Я находился в Москве. Так было написано на обратной стороне щита. Москва — это столица России, тут мозг никаких сомнений не ведал. А Россия, следом сообщил он, одно из крупнейших государств на Земле. Земля, соответственно, планета в Солнечной системе, на окраине галактики Млечный Путь.

От обилия сделанных выводов я даже зашатался, хотя последнее время шел уже ровно и даже не уставал. Но слова «Москва» пробило какую-то плотину внутри моей головы, и знания хлынули потоком, снося на своем пути все. Их было много, я даже не пытался их осознать. Просто моргал с огромной скоростью, вцепившись левой рукой в ограждение тротуара, чтобы не упасть.

Сколько так простоял — не знаю. Возможно, очень долго. С трудом отцепил побелевшие пальцы на металлической трубе, окрашенной черной краской. Убедился, что не упаду, сделал пару шагов. Покрутился на месте.

Я узнавал и не узнавал этот город. Например, большая красная буква «М» явно обозначала вход в станцию метро. Ее я помнил, кажется даже ездил на быстрых подземных поездах. Ее название тоже содержалось в моей голове — Лермонтовский проезд. А вот окружающие небоскребы я не помнил. Их не было в том образе, что у меня ассоциировался с Москвой.

То есть, я знал откуда-то, что очень высокие здания в столице были — как-никак где-то нужно было селить все эти миллионы коренных и понаехавших москвичей. Но таких вот — не помнил. Раньше, до того, как волна сведений обрушилась на мой бедный разум, я просто смотрел на них и все. Не отдавал себе отчет в том, что смотрятся они чудовищно чужеродно. Ну, не должны в человеческом мегаполисе, возле трассы, стоять пятидесятиэтажные термитники.

На них высотки и походили. Словно бы скалы из песчаника или что-то вроде этого. Хаотичные, природные линии — любой архитектор бы придал им смысл и ли какую-то гармонию, но нет. Эти здания будто бы выросли. Странные…

«Когда я смотрел на этот город в последний раз, их тут не было. — сделал я вывод. — Они появились позже. Значит, прошло довольно много времени с того момента, как я последний раз был в Москве. Не год — за такой срок подобного не построишь. Десять? Ну, возможно…»

Радовало, что разум служит мне, а не существует автономно, как это было совсем недавно, когда я только пришел в себя. И то, что с вопросом «где я», мы определились. Правда, как это часто бывает (откуда-то я знал, что это правда), полученные ответы создавали новые вопросы. Теперь, например, в список добавился «когда я».

Вообще, их было довольно много, этих вопросов. Главный, конечно же, кто я? Как очутился там, в подворотне, где двое неизвестных, Валера и Петя, меня избили? Кто они такие? Кто такие «простецы» и «слабосилки» и Козыри? Почему ночная Москва пуста, как деревня Гадюкино в полночь? Отчего многие здания разрушены, а другие выглядят так, будто их инопланетяне построили?

Гадать можно было до бесконечности. Однако, я, кем бы он не был, не любил пустопорожние размышления. Основы анализа, это, конечно, здорово, но для понимания происходящего нужно было найти более внятный источник информации. Например, местный житель. Или интернет! Слово и связанное с ним понятие всплыли в моей голове так внезапно, что я чуть не заорал от неожиданности, пережидая очередной шквал образов.

После чего стал охлопывать себя по карманам.

По хорошему, это надо было сразу же сделать, но мы все умные, когда в своем уме и при памяти. А очнись вот так, непонятно где и даже не зная, кто ты? Вот! Поэтому, только сейчас дошло.

Но открытий каких-то я не сделал. Телефона не оказалось — была надежда. Я помнил, как Валера говорил, что позвонит какому-то Семе. Документов тоже. Парочка смятых салфеток, белая, без всяких надписей, пластиковая карта, похожая на банковскую или проездной на метро, и пилочка для ногтей. Пилочка, мать ее, для ногтей! Да кто я такой, черт возьми? Почему у меня в кармане лежит предмет для маникюра⁈

Одежда оказалось одновременно привычной и незнакомой. В том смысле, что это был набор из темных брюк и черной рубашки, покроем напоминающей поло, и кителя. Такого, полувоенного какого-то. Но вот ткань… У нее не было швов. Ни одного. При этом — не вязанная, а вполне себе хэбэ с какой-то примесью синтетики. В меру крепкая, ноская, но без швов. Как?

Отставив очередные бесполезные вопросы, я зашагал дальше. Ладно, получить доступ к интернету не получилось. Значит, будем искать местного жителя. Желательно, представителя власти. Полиция же тут есть? Что за Москва, вообще, без полиции? Должен же кто-то охранять мирный сон столичных жителей!

Но сколько я ни шагал, никого похожего не встретил. Совсем никого, если уж быть точным. Кстати, дойдя до щита с надписью «Коломна — 92 км.», я развернулся и пошел в обратную сторону. Знакомая или нет, но дорога вела из города. А мне нужно было туда.

Шел я довольно долго. Пару часов, должно быть. Без приборов измерения времени сложно было сказать точнее. И по усталости организма судить нельзя — я в себя пришел уже измотанным и избитым. Но, сойдемся, что пару часов. По прошествии которых увидел первые признаки жизни.

Это была машина. Внедорожник. Марку я не определил, но в голове почему-то возникла мысль, что так мог бы выглядеть «Уазик», если бы правительственные деньги, выделяемые на поддержку автопрома, осваивали бы инженеры, а не эффективные менеджеры. Хищный, поджарый, опасный — вот какие эмоции появлялись при взгляде на этот автомобиль.

Он ехал по пустому шоссе неспешно, держа скорость около сорока километров в час. Так ведут себя полицейские на патрулировании — это тоже было в моей голове. Чтобы эти ребята не пропустили одинокого прохожего, я выбрался на проезжую часть, и пошел им навстречу.

Шаг, другой. Фары освещают меня, машина начинает тормозить. На всякий случай, я поднимаю руки, демонстрируя полное отсутствие опасности и готовность к сотрудничеству. А потом «уазик» взрывается.

Справедливости ради, сперва я заметил проблеск чего-то, вроде блика солнечного зайчика. Ночью, ага. И только после этого полицейская машина взорвалась. Мозг, находящийся почти в рабочем режиме, не преминул отметить, что два этих события могут быть как-то связаны. После чего меня сбило с ног взрывная волна.

Меня и джип разделяло метров двадцать. По счастью, осколками не зацепило, только дохнуло в лицо горячим воздухом. А потом невидимая ладонь великана легонько толкнула в грудь. В моем нынешнем физическом состоянии и этого было достаточно, чтобы шлепнуться на задницу.

Но теперь я соображал чуть быстрее, чем в подворотне, когда только пришел в себя. Хватило ума тут же подняться, и как можно быстрее увеличить дистанцию между собой и горящей машиной. Попутно отметив, что живых там точно не должно было остаться.

Однако, я ошибся. Дверь внедорожника вышибло изнутри, и на шоссе вывалился мужчина. Не обгоревший, но кашляющий так, словно бы дыма наглотался. Я похлопал глазами — мне точно это не привиделось? Картинка не поменялась — спасшийся из огненного ада человек был в полном порядке.

Пока я пытался сообразить, как это возможно, полицейского (если это был он, конечно), заметили и те, кто стрелял по машине. По асфальту вдруг зацокали пули, но ни одна из них не попала в выжившего. И я даже заметил причину, почему стрелки мажут по человеку, который даже не пытается прятаться. Это хорошо было заметно в темноте. Мужчину окружала слегка светящаяся бледно-голубая дымка. Что-то вроде силового поля из фантастических сериалов. Судя по всему, именно оно спасло его в машине, и продолжало защищать сейчас.

Беги, дурень!

Казалось бы, очевидное решение. Любой на моем месте подумал бы тоже самое. Вот только эта конкретная мысль принадлежала не мне. Она была отчетливо чужой. Словно в моей голове сидел кто-то, кто ее сейчас произнес.

Странностей на сегодня хватало. По правде, их было так много, что очередная меня даже не шокировала. Ок, я очнулся, избиваемый двумя неизвестными, потерял память, обнаружил, что нахожусь в странной и незнакомой Москве. Голос в голове? Ну, плюс-минус, все в пределах нормы.

Так что я не стал выделываться. Или думать о том, что за мозговой червь забрался ко мне в голову и теперь пытается командовать. Разберусь с этим потом. Когда и, если выживу.

Развернулся и побежал. То есть, поковылял на всех отпущенных мне силах.