Рэймонд Фейст «Возвращение изгнанника»

Посвящается Джеймсу, со всей отцовской любовью

Смогу ль увидеть я тебя и вновь услышать имя

Столь славное…

Ричард Сэвидж «Характер Фостера».

1. ПЛЕННИК


К нему мчались всадники.

Каспар, до вчерашнего дня носивший титул герцога Оласко, ждал, держа цепь наготове. Он очутился на этой пыльной равнине всего пару минут назад, перенесенный сюда высоким седовласым волшебником, который произнес несколько слов на прощание и исчез, оставив высокородного изгнанника лицом к лицу с надвигающейся бандой кочевников.

Никогда еще Каспар не чувствовал себя таким бодрым и полным сил. Он усмехнулся, сделал глубокий вдох и слегка согнул колени. Всадники рассыпались веером, из чего Каспар сделал вывод, что его опасаются, хотя он стоял один, босой и совершенно без оружия, если не считать тяжелой цепи, к концам которой были привязаны кандалы.

Всадники сбавили ход. Их было шестеро. Каспар уже мог разглядеть незнакомые ему одежды: Просторные темно-синие накидки поверх белых рубах, перевязанные на поясе бечевой, и широкие штаны, заправленные в черные кожаные сапоги. Головы всадников покрывали тюрбаны, намотанные так, что справа свисал кусок ткани, который, как догадывался Каспар, при необходимости одним движением закреплялся с другой стороны головы, закрывая рот и нос, чтобы кочевник мог спрятаться от налетевшей песчаной бури или остаться неузнанным. В целом одеяния не выглядят как военная форма, решил Каспар, но для него не осталось незамеченным, что всадники увешаны грозным на вид оружием.

Один из всадников, которого Каспар счел предводителем, сказал что-то своим спутникам, махнул рукой, затем откинулся в седле и стал наблюдать за происходящим. Двое кочевников спешились и приблизились к Каспару, на ходу вынимая мечи. За ними на землю спрыгнул и третий: в руках он держал кожаный ремень, которым, очевидно, намеревался связать невесть откуда взявшегося чужеземца.

Каспар опустил зажатую в руках цепь, отчего железо звякнуло о камни, и ссутулился, словно признавая невозможность борьбы с обстоятельствами. Из того, как приближались к нему кочевники, он вывел два заключения: во-первых, это были опытные бойцы — крепкие, обожженные солнцем обитатели равнин, вероятно живущие в шатрах; во-вторых, их не обучали воинскому мастерству. Еще один взгляд — и Каспар знал, как действовать: ни один из трех кочевников, оставшихся в седлах, не достал лук.

Каспар подпустил кочевника с ремнем поближе и только в самый последний момент выбросил ногу вперед, ударив противника в грудь. Из трех спешившихся этот был наименее опасным. Затем бывший герцог взмахнул цепью и выпустил один ее конец так, что кочевник с мечом, стоящий справа, казалось, вне зоны досягаемости, получил мощный удар в лицо самодельным оружием. Хрустнула, треснув, кость. Кочевник беззвучно осел.

Его товарищ отреагировал мгновенно: вскинул меч и что-то прокричал — оскорбление, боевой клич, обращение к богу, — Каспар не знал, что именно. Бывший герцог знал только одно: если он ошибется, жить ему останется три-четыре секунды. И вместо того чтобы отскочить от нападающего, Каспар бросился ему навстречу и врезался в него плечом в тот самый миг, когда меч со свистом прорезал пустоту.

Оттого что удар не попал в цель, кочевник, влекомый инерцией, перевалился через плечо Каспара, которому оставалось схватить противника за ноги и мощным толчком швырнуть вверх и себе за спину. Кочевник перевернулся в воздухе и тяжело шмякнулся на землю. Резкий звук, вырвавшийся из его груди, свидетельствовал о том, что у него, скорее всего, сломан позвоночник.

Каспар не столько увидел, сколько почувствовал, что два кочевника, оставшиеся в седлах, срывают со спины луки, поэтому он прыгнул вперед и, перекувырнувшись, вскочил на ноги, успев схватить меч одного из поверженных противников. Кочевник, который намеревался связать Каспара, попытался подняться с земли и уже вынимал свой меч, однако Каспар опередил его и, развернув меч плашмя, обрушил удар ему на голову. Не издав ни звука, кочевник опрокинулся на спину.

Может, Каспар и не так ловко орудовал мечом, как Ког Ястринс, но, проведя большую часть жизни в тренировках, сейчас, в ближнем бою, он чувствовал себя в родной стихии. Он обернулся к трем всадникам, двое из которых вскинули луки, а третий поднял длинное копье и вдавил пятки в бока лошади. Животное, не будучи настоящей боевой лошадью, все же оказалось отменно обучено. Лошадь рванулась вперед, словно стартовала в скачках, и Каспар еле увернулся, чтобы не оказаться растоптанным. Кончик копья чуть было не вонзился ему в грудь, но, отпрыгнув влево, бывший герцог избежал и этого. Будь у лошади хотя бы на пару ярдов больше места для разгона, ее скорость оказалась бы слишком высокой для следующего маневра Каспара, а так он изогнулся и успел дотянуться до всадника левой рукой, схватить его за накидку и выдернуть из седла.

Каспар не стал ждать, пока противник достигнет земли. Он использовал полученный импульс для разворота и очутился перед ближайшим из двух оставшихся всадников, который уже натягивал тетиву. Левой рукой Каспар схватил его за щиколотку, рванул назад и вверх, и вот уже лучник полетел на камни.

Каспар оглянулся, чтобы определить местонахождение последнего противника и проверить, не поднялись ли на ноги выброшенные из седел всадники, — и вынужден был признать безнадежность ситуации. Он медленно выпрямился и выпустил меч из рук.

Оказалось, что последний лучник спокойно отъехал на несколько ярдов в сторону и теперь неподвижно сидел в седле, нацелив на Каспара стрелу. Любые действия бессмысленны. Вряд ли этот кочевник совсем не умеет стрелять, а только в этом случае Каспар мог бы спастись от стрелы, глядящей ему прямо в грудь.

Всадник улыбнулся и кивнул, сказав несколько слов, общий смысл которых, как показалось Каспару, был одобрительным, а потом перевел взгляд на кого-то позади чужеземца.

В тот же миг один из ранее поверженных кочевников с размаху ударил Каспара по затылку. Бывший герцог рухнул на колени. Раздался лязг металла, и он попытался обернуться, понимая, что кто-то приближается к нему сзади с брошенными им же кандалами. Но времени на это не хватило: ему на челюсть обрушилось железо. В глазах полыхнуло белым пламенем, и Каспар провалился во тьму.

* * *

Челюсть горела. Шею сковала боль, тело ныло. Каспар сначала не мог понять, где находится, потом вспомнил схватку с кочевниками. Он поморгал, надеясь, что станет лучше видеть, а когда это не помогло, сообразил, что настал вечер. Попытка шевельнуться отозвалась целой гаммой болевых ощущений во всем теле, из чего Каспар заключил, что кочевники не пожалели времени и хорошенько избили его, пока он валялся без сознания. Очевидно, так они выразили свое недовольство тем, как строптивый чужеземец отреагировал на их требование сдаться.

Хорошо хоть, что в той схватке он никого не убил, иначе для него дело закончилось бы перерезанным горлом. Сейчас Каспар понимал, что у него практически не было шансов уцелеть в стычке с шестью кочевниками. С большим трудом, поскольку руки его были связаны за спиной кожаными ремнями, он сел. И все же по сравнению с обычным батраком или прислугой он, хорошо обученный, тренированный боец, имел больше шансов выжить среди воинственных жителей равнин.

Оглянувшись, Каспар обнаружил, что находится позади шатра. Его запястья были туго связаны ремнем, который, в свою очередь, при помощи грубой веревки крепился к одной из опор шатра. Веревка позволяла ему перемещаться на пару футов в любую сторону, но на то, чтобы встать во весь рост, ее длины не хватало. Быстрый осмотр опоры показал, что ее можно вытащить из земли, но тогда обвалится весь шатер и все находящиеся внутри узнают о попытке бегства, предпринятой пленником.

Каспар осмотрел и ощупал себя. Вся одежда на месте, никаких серьезных переломов и ушибов вроде нет.

Он задумался. Сделанные им предположения о нравах захвативших его кочевников пока оправдывались. Насколько можно было судить по открывавшейся из-за шатра картине, лагерь невелик: вероятно, его разбили именно те шестеро всадников и их семьи, ну, может, еще несколько человек. В отдалении виднелось что-то вроде коновязи, и по самым приблизительным подсчетам получалось, что на каждого кочевника в этом лагере приходится по две-три лошади.

Изнутри шатра донеслись негромкие голоса. Каспар припал ухом к стенке, напряженно прислушиваясь, но вскоре отодвинулся. Незнакомая речь ускользала, дразня смутно напоминающими что-то словами.

Каспар хорошо схватывал языки. Как наследнику отцовского трона, ему полагалось знать языки соседних государств, поэтому он свободно, без акцента говорил на языке Королевства Островов, а также на всех языках, родственных его родному оласконскому, то есть на тех, что произошли от ролдемского языка. Кроме этого, он безукоризненно владел придворным кешианским и не поленился подучить квегский — вариант кешианского, который развивался самостоятельно почти два века, с тех пор как Квегское королевство добилось независимости и вышло из Империи Великого Кеша.

Каспару довелось много путешествовать, и он сносно изъяснялся еще на полудюжине говоров и наречий разных народов. В речи, которую он сейчас слышал, определенно проскальзывало что-то знакомое. Он закрыл глаза, расслабился и отдался еле слышным звукам.

И это сработало: из сплошного потока незнакомой речи он сумел выделить слово «ак-кава». Это же «аква»! Произношение иное, и ударение стоит не там, но, несомненно, это слово родственно квегскому «вода»! Похоже, кочевники собирались пойти куда-то и пополнить запасы воды. Каспар снова прикрыл глаза и погрузился в чужую речь, уже не стараясь понять ее, а просто привыкая к ритму и интонациям, структуре и звукам.

Целый час он сидел и слушал. Сначала Каспар разбирал одно слово из ста. Затем одно из пятидесяти. Когда он уже понимал одно слово из дюжины, раздались шаги. Пленник повалился на землю, изображая беспамятство.

Судя по шагам, к нему приближались два человека. Один из них заговорил, Каспар услышал слова «хороший» и «сильный». Второй возражал. Насколько Каспар смог понять, тот предлагал убить пленника, поскольку хлопот от него могло оказаться больше, чем пользы, однако первый кочевник убеждал спутника, что пленник представляет для них ценность своей силой и каким-то умением. Вероятно, имелось в виду умение бывшего герцога управляться с мечом, ведь никаких других навыков он не успел продемонстрировать.

Только невероятным напряжением воли Каспар сумел сохранить неподвижность, когда бесцеремонный сапог ткнулся ему под ребра: подошедшие проверяли, действительно ли он без сознания. После этого двое спорщиков удалились.

Каспар лежал не шевелясь. Необходимо было удостовериться, что рядом никого нет. Наконец он рискнул приоткрыть один глаз. Вдали между шатрами промелькнули и исчезли за углом фигуры двух мужчин.

Он сел. Стараясь сосредоточиться на разговоре, доносящемся из шатра, он одновременно занялся ремнями на руках, все время помня, что увлекаться нельзя: занятый подготовкой к побегу, он может не услышать приближения своих захватчиков. Каспар прекрасно понимал, что сбежать будет легче всего именно в эту, первую ночь, когда его считают все еще не пришедшим в себя от побоев. Ведь все преимущества были на стороне его врагов: они наверняка прекрасно знали местность и были опытными следопытами.

Единственное, на чем он может сыграть, — это неожиданность. Каспар достаточно поохотился в свое время, чтобы знать, как действует борющаяся за свою жизнь жертва хищника. Ему нужно опередить кочевников как минимум на час, но сначала он должен освободиться от пут.

Поначалу верх взяло неразумное желание проверить ремни на прочность, и Каспар попробовал развести руки. Боль в суставах однозначно поведала ему, что ремни действительно прочные. Он не мог их видеть, но, похоже, сделаны они из сыромятной кожи. Если её каким-то образом намочить, то кожа станет эластичной и можно будет попытаться стянуть ремни с рук.

После бесплодной борьбы с ремнями Каспар обратил свое внимание на веревку. Снять ее с шеста вряд ли получится без того, чтобы не свалить весь шатер, но других вариантов пока не предусматривалось. Он развернулся одним боком, потом другим, однако скоро понял, что со связанными за спиной руками с этой задачей ему никак не справиться.

Он снова сел и стал ждать. Время шло, лагерь мало-помалу успокаивался. В какой-то момент вновь послышались приближающиеся шаги, и вновь он притворился, что лежит без чувств. Несколько долгих минут Каспар не двигался, пока не убедился, что пришедший проверить его кочевник наконец ушел — очевидно, устраиваться на ночлег. Затем пленник посмотрел на небо, усыпанное россыпями звезд. Подобно большинству мужчин в его стране мореходов, Каспар умел ориентироваться по звездам, но сейчас над ним сияли совершенно незнакомые созвездия. Пожалуй, придется пользоваться лишь самыми элементарными правилами навигации, пока он не привыкнет к этой новой для него небесной картине. По крайней мере, Каспар знал, где село солнце: перед тем, как светило скрылось за горизонтом, он приметил в том направлении камень необычной формы. Следовательно, он мог определить, где север.

Север и восток были самыми вероятными путями к дому. Знаний Каспара хватало на то, чтобы сообразить, где расположен континент Новиндус по отношению к Оласко. В какой бы части Новиндуса он ни находился, чтобы попасть домой, ему прежде всего надо добраться до места под названием Город Змеиной реки. Между этим материком и землями на другой половине мира торговли почти не ведется, но те связи, что имеются, начинаются именно в том прибрежном городе. Из него Каспар сможет попасть на острова Заката, а оттуда — в Крондор. Оказавшись же в Королевстве Островов, он, если понадобится, дойдет до дома пешком.

Каспар знал, что эта задача практически невыполнима, но каким бы ни был его конец, он хотел встретить его в борьбе за возвращение домой.

«Домой», — горько подумал он. Всего лишь днем ранее он был дома, правил своим народом. А потом его захватил в собственной же цитадели бывший слуга, о котором Каспар и забыл вовсе. Ночь он провел в цепях, размышляя о драматическом повороте судьбы, и уже приготовился к тому, что поутру его повесят.

Однако Когвин Ястринс, тот самый бывший слуга, помиловал его и вместо повешения приговорил к ссылке в эту далекую страну. Каспар не совсем понимал, что произошло в последние дни. И даже начал подозревать, что уже несколько лет он и сам вел себя как-то странно.

В ту ночь, сидя в ожидании, как он думал, скорой смерти, герцог услышал, как за стенкой разговаривают караульные. Оказалось, что в битве за цитадель погиб Лесо Варен, его маг-советник. Маг появился несколькими годами ранее и пообещал любую помощь в обмен на покровительство Каспара. С тех пор присутствие Варена было почти незаметным, лишь время от времени он оказывал герцогу полезные услуги.

Каспар глубоко вздохнул и вернулся мыслями к необходимости освободиться. У него еще будет время поразмышлять над прошлым, при условии, конечно, что он проживет достаточно долго для того, чтобы иметь будущее.

Широкоплечий и сильный, Каспар тем не менее выработал и поддерживал в теле гибкость, обычно несвойственную людям его сложения. Выдохнув из легких весь воздух и наклонив плечи вперед, он подтянул колени к груди и уперся пятками в ремни, стягивавшие запястья. Суставы и связки трещали, выражая протест по поводу такого насилия, но Каспар все дальше вытягивал руки, стремясь просунуть между ними ноги. Наконец это ему удалось, правда, в процессе он чуть не повалил шатер.

Теперь стало возможно устроиться поудобнее и лечь на спину, не натягивая при этом веревку, привязанную к опоре шатра. Ремни при ближайшем рассмотрении оказались из сыромятной кожи, как он и предполагал. Каспар смочил простой узел слюной, впился в него зубами и тянул, грыз и дергал петли до тех пор, пока они не ослабли. Еще несколько минут, показавшихся ему очень долгими, — и вот его руки свободны.

Размяв пальцы и помассировав запястья, Каспар осторожно поднялся на ноги. Медленно, глубоко дыша, он обошел шатер и оглядел территорию лагеря. В другом конце огороженной несколькими шатрами площадки горел костер, одинокий караульный сидел спиной к огню и тихо напевал какой-то незамысловатый мотивчик, очевидно, чтобы не заснуть.

В мозгу Каспара проносились возможные варианты действий. Из своего многолетнего воинского опыта он вынес главный урок: нерешительность приносит больше вреда, чем неверные решения. Можно оглушить караульного и таким образом на несколько часов опередить неминуемую погоню, а можно просто уйти, надеясь, что до рассвета никто не станет проверять пленника. Но, так или иначе, действовать надо немедленно!

Ноги как бы сами собой сделали шаг в направлении одинокой фигуры у огня. Каспар привык доверять своим инстинктам. Больший риск оправдывается большим выигрышем. На цыпочках он приблизился к караульному и встал у того за спиной.

То ли освещение изменилось оттого, что Каспар загородил собой костер, то ли кочевника потревожил какой-то звук, то ли у него просто сработала интуиция, но он вдруг подскочил и обернулся. Каспар встретил его мощнейшим ударом в ухо. У кочевника задрожали колени, глаза разъехались в стороны, а бывший герцог закрепил успех еще одним ударом, теперь уже в челюсть. Кочевник стал заваливаться набок, и Каспар подхватил его, чтобы не устраивать лишнего шума.

Понимая, что его свобода измеряется секундами, он сорвал с бесчувственного тела головную повязку и меч и потянулся к сапогам, но, как ни жаль, размер ноги у караульного был явно меньше, чем нужно.

Он мысленно обругал солдата, который в ночь захвата цитадели отобрал его собственные сапоги. Босиком бежать невозможно. Бывший герцог всегда носил обувь и поэтому не мог похвастать грубой мозолистой кожей на ступнях ног, как у пеших путешественников, а почва в этих краях каменистая — это он успел заметить, как ни мало было у него времени на осмотр местности между своим появлением на равнине и нападением кочевников. На северо-востоке он, кажется, видел небольшое скопление деревьев, но вряд ли в них можно будет надежно спрятаться, а где еще здесь искать укрытие, Каспар не представлял. Итак, вырисовывался единственно возможный план: найти обувь и уйти как можно дальше, поднявшись вверх по нависающей над лагерем скалистой гряде, куда всадникам будет не добраться.

Каспар замер на секунду, прислушиваясь, а потом быстро, но предельно осторожно зашагал к самому большому шатру. С мечом на изготовку он отодвинул шкуру, закрывающую вход. Внутри кто-то храпел, вероятно, мужчина; из того же угла доносилось еще чье-то посапывание. Во мраке Каспар почти ничего не видел, поэтому он подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Через несколько секунд он смог разглядеть по левую сторону от входа третью фигуру, судя по размеру, ребенка.

Столь нужная ему пара сапог стояла у небольшого сундука, где, по всей видимости, хранились ценные вещи, принадлежащие вождю. С кошачьей грацией, неожиданной для такого крупного мужчины, Каспар скользнул к сундуку и присмотрелся: размер, кажется, подходящий. С сапогами в руке он вернулся к входу, но из шатра не вышел. Его раздирали противоречивые чувства. Он почти не сомневался, что его догонят и вновь возьмут в плен, а скорее всего — и убьют, если только он не придумает какой-нибудь уловки. Но какой? А пока он тут раздумывает, драгоценные секунды утекают, превращаясь из союзников во врагов.

Нерешительность никогда не была присуща герцогу Оласко. Он вгляделся: под рукой у спящего вождя — как он и ожидал — горкой лежало оружие, приготовленное на случай внезапной тревоги. Подкравшись к спящему, Каспар дотянулся до кинжала. Широкое, длинное лезвие было изготовлено специально для того, чтобы вспарывать врагам животы; кинжал не отличался ни изяществом линий, ни богатством украшений. Взяв его в руку, Каспар невольно вспомнил о кинжалах, которыми пользуются кочевники пустыни Джал-Пур в Кеше. И тут же мелькнула непрошеная мысль: а нет ли у его захватчиков и кочевников Джал-Пура общих корней? Язык джалпурцев имеет отличное от кешианского происхождение, но зато квегский язык является диалектом кешианского, а именно на квегский чем-то похож язык захвативших Каспара кочевников.

Вернувшись на исходную позицию, Каспар задержал взгляд на спящем ребенке. В темноте он не мог разобрать, мальчик это или девочка, тем более что волосы у ребенка доходили до плеч и спал он лицом к стене. Резким, коротким движением кисти Каспар вонзил кинжал в земляной пол. Скрежет лезвия о почву потревожил малыша: он заворочался, но, к счастью, не проснулся.

Каспар выскользнул из шатра. Несколько быстрых взглядов по сторонам подтвердили его ожидания: неподалеку нашелся бурдюк, наполненный водой. Очень неохотно Каспар отвернулся от коновязи. Верхом на лошади он имел бы больше шансов выжить, но, пока он будет седлать ее, кто-нибудь обязательно проснется. А если даже и не проснется, то для этих людей украденная лошадь перевесит любые другие соображения и сведет на нет то немногое, чего Каспар, быть может, добился, оставив возле ребенка вождя воткнутый в землю кинжал.

Он решил бежать к рощице, а оттуда пробираться вверх по склону гряды. Насколько Каспар успел разглядеть ландшафт, прежде чем его захватили в плен, всадникам вряд ли захочется карабкаться по острым камням, рискуя лошадьми. А может, им надо спешить на заранее назначенную встречу с другими кочевниками. Или же «послание» Каспара в виде кинжала заставит их отказаться от преследования.

Потому что если вождь не совсем глуп, то он догадается, что имел в виду пленник, вонзая кинжал в пол его шатра: «Я мог убить тебя и твою семью, пока вы спали, но не сделал этого. Так не трогай же и ты меня».

По крайней мере, Каспар надеялся, что вождь поймет.

* * *

Первые лучи солнца Каспар встретил уже высоко на склоне, среди камней и скалистых уступов. С тех пор как он миновал деревья у подножия гряды, ему не попадалось ни одного места, где можно спрятаться.

Внизу все еще виден был лагерь, хотя теперь он превратился в скопление точек в широкой долине. Сверху Каспар увидел, что долина представляет собой сужение, «бутылочное горлышко» огромной равнины, обрамленное с одной стороны неровной скалистой грядой, а с другой — плоскогорьем. На противоположном конце долины высился мощный горный хребет. Судя по заснеженным вершинам, преодолеть его будет непросто. Как человек военный, Каспар не мог не отметить, что даже небольшая крепость, поставленная на месте лагеря кочевников, стала бы непреодолимой преградой для нападающих. Однако оборонять здесь нечего.

В долине не было воды. Те немногие деревья, что тут встречались, не принадлежали ни к одному из известных Каспару видов. С искривленными стволами и ветвями, покрытые толстой черной корой и шипами, они, очевидно, способны выживать в самую жестокую засуху. Куда ни глянь — всюду лишь камни и пыль. Долина и служащий ее продолжением проход в скалах говорили о том, что раньше здесь текла река, но подвижки в земной коре или перемена климата иссушили ее. Теперь бывшее русло реки служило удобной дорогой всадникам, направляющимся из одного места в другое, однако и пункт отправки, и пункт назначения Каспару были неизвестны.

Приглушенные расстоянием звуки поведали Каспару о том, что его исчезновение обнаружено, и он вновь пустился в путь, борясь с головокружением и слабостью. Он не ел двое суток или даже больше, в зависимости от того, как считать время. Его проволокли в цепях перед Когвином Ястринсом и другими мятежниками вечером, а здесь он очутился на рассвете. Да, это точно обратная сторона мира.

Ему нужно было отдохнуть и поесть. В подсумке, привязанном к бурдюку, Каспар нашел что-то вроде сушеного мяса и сухарь. Он собирался вкусить этих лакомств в первый же удобный момент, но сейчас главное — уйти как можно дальше.

Когда он достиг гребня, то увидел среди обломков скальной породы узкую дорожку. Вскарабкавшись на плоский камень, Каспар посмотрел вниз. Там, где раньше стоял лагерь, копошились крохотные букашки. Шатры уже были убраны, а люди и лошади неспешно трогались в путь. Никаких признаков погони не наблюдалось. Каспар решил посидеть минутку, чтобы отдышаться и разглядеть обнаруженную тропку.

Для охотничьей тропы она была слишком широка. Он опустился на колени и изучил следы. Раньше здесь ходили довольно часто, почва хорошо утоптана. Каспар двинулся по тропе прочь от места стоянки кочевников, и вскоре справа от себя увидел каменную стену явно не естественного происхождения — на ней виднелись следы орудий. Стенка частично загораживала палящее солнце, поэтому он присел в тени и съел сухарь и немного мяса, запил все это водой, опустошив бурдюк примерно на треть, а потом позволил себе передохнуть.

Кажется, его побег удался, а вождь понял, что означал воткнутый в пол шатра кинжал. Не было видно ни всадников, разъезжающихся в разные стороны, ни пеших разведчиков, карабкающихся в скалах. Его не преследовали.

Воздух был сухим, как песок. Каспар сориентировался по солнцу. Дорожка, по которой он шел, судя по всему, когда-то была военной тропой, теперь же по тем или иным причинам ее забросили. Окружающая местность была столь сурова и непривлекательна, что, наверное, никто не предъявлял на нее прав. Возможно, раньше тропой пользовался какой-то народ, покинувший этот район ради более гостеприимного края.

Каспар догадывался, что в полуденный зной идти будет нелегко, и поэтому высматривал подходящее укрытие. Увы, на глаза ничего не попадалось. Тогда он решил еще некоторое время двигаться по военной тропе, которая, по крайней мере, давала ему возможность следить за обстановкой с высоты. Каспар сделал последний, большой глоток воды и тщательно закупорил бурдюк. Неизвестно, когда удастся пополнить запасы.

Из обрывков разговора, которые он сумел разобрать прошлым вечером, следовало, что главной заботой его бывших захватчиков была вода. Он предполагал, что они двигались к ближайшему источнику, и поэтому намеревался придерживаться параллельного курса.

Примерно через час Каспар заметил, что расстояние между ним и кочевниками растет. Они не ехали верхом, а вели лошадей в поводу, но их путь пролегал по плоской долине, а ему приходилось пробираться среди скал и камней. Тропа шла ровно несколько ярдов, а потом обрывалась, перемежалась трещинами, завалами, терялась в обломках породы, скорее всего, из-за сдвигов в нижних слоях. Однажды Каспару даже пришлось спуститься на дюжину ярдов, чтобы обойти обрушившийся участок.

К полудню силы почти иссякли. Рубашку он снял и повязал на голову, чтобы хоть как-то спрятаться от палящего солнца. Сейчас уже было не вспомнить, сам ли он еще мальчишкой прочитал в одной из книг, или кто-то сказал ему, что человек может находиться на солнце сколь угодно долго при условии, что голова покрыта. Каспар сделал еще один глоток из бурдюка и принялся за сушеное мясо. Оно было жесткое, почти без жира и очень соленое. Каспару пришлось подавить желание немедленно запить его водой; он решил, что второй глоток позволит себе, только когда доест все мясо.

На это потребовалось некоторое время, но в конце концов он дожевал последний кусок и с наслаждением отпил воды. Потом откинулся на скалу и осмотрелся.

Каспар был хорошим охотником. Да, с Когвином Ястринсом ему, конечно, не сравниться, но все же и он достаточно побродил по диким местам, чтобы понять, что сейчас оказался в крайне тяжелой ситуации. Если в этой местности и шли дожди, то случалось это очень редко, так как нигде не видно ни следа растительности, за исключением корявых деревьев, разбросанных по долине. В трещинах камней, на которых сидел Каспар, не пробивалось ни травинки, а когда он перевернул один из обломков поменьше, то не нашел на нижней стороне ни мха, ни плесени. Эта земля почти всегда была сухой.

Проследив глазами за направлением гряды, по которой шел, Каспар увидел, что она ведет на юг. К востоку простиралось каменистое плоскогорье, а на западе лежала безводная долина. Он решил, что имеет смысл и дальше оставаться на тропе, отыскивая по пути все, что поможет ему выжить. Кочевники тоже двигались на юг, а единственное, что он знал наверняка, так это то, что рано или поздно они выйдут к воде. Ему же, для того чтобы выжить, в первую очередь нужна была именно вода.

Да, сейчас главной задачей стало выживание, хотя у Каспара было множество других планов на ближайшее будущее: добраться до дома, вернуть себе оласконский трон и отомстить предателям, капитану Квентину Хавревулену и бывшему слуге Когвину Ястринсу. Довольно неожиданно Каспару в голову пришла мысль: ведь они не были предателями в буквальном смысле этого слова, поскольку он осудил их и сослал на остров, известный под названием Крепость Отчаяния. Неважно. Каспару плевать на все эти юридические тонкости, он добьется, чтобы их обоих казнили.

Наверное, ему придется искать и собирать под свои знамена верные ему войска и отвоевывать цитадель. Когвин, конечно же, заставил сестру Каспара Наталью выйти за него замуж, чтобы получить право взойти на трон, ну а Хавревулен взял на себя командование армией. Но ничего, Каспар найдет людей, которые помнят, кто является законным правителем Оласко, а затем, вернувшись к власти, щедро наградит их.

Мысли кипели в его мозгу; шагая по тропе, Каспар обдумывал и взвешивал один план за другим. Но на каком бы плане он ни остановился, прежде всего ему придется преодолеть несколько существенных препятствий, первое из которых — это то, что в данный момент он находится на другом конце света. Из этого следует, что ему понадобятся корабль и команда, другими словами — золото. А чтобы раздобыть золото, нужно будет найти способ заработать его или у кого-нибудь отобрать. Что, в свою очередь, означает необходимость найти цивилизацию или то, что на этом континенте считалось таковой. А чтобы найти людей, ему надо выжить.

Когда солнце достигло зенита, Каспар огляделся и пришел к выводу, что как раз сейчас возможность выжить кажется совсем уж маловероятной. Куда ни глянь, ничто не шелохнется, за исключением маленького облачка пыли, поднимаемого кочевниками, от которых он сбежал.

И все-таки, рассуждал Каспар, если просто стоять, то смерть неминуема, а значит, надо идти, пока хватит сил.

И он шел дальше.

2. ВЫЖИВАНИЕ

Каспар умирал.

Он лежал в тени нависающего камня, прячась от солнца, и знал, что жить ему оставалось недолго. Остатки воды он допил сегодня на рассвете, а продолжался уже третий день пути. Сильно кружилась голова, мысли путались, поэтому Каспар решил переждать жару у почти вертикального уступа.

Если до наступления темноты он не найдет воды, то утром вряд ли проснется. Его губы потрескались, нос и щеки обгорели, плечи покрылись волдырями от солнечных ожогов, но Каспар не почувствовал боли, когда откинулся на каменистую почву. Он слишком устал, чтобы беспокоиться о боли, и, кроме того, только она свидетельствовала о том, что он все еще жив. Он подождет, когда солнце склонится к закату, и потом постарается спуститься вниз, в долину. Пейзаж по-прежнему оставался безжизненным: повсюду лишь камни и плотный глинистый грунт. Да, маг, перенесший сюда Каспара, почти не оставил бывшему герцогу шансов выжить. Это была настоящая пустыня, пусть и без песчаных барханов, которые Каспар связывал с этим понятием.

Те немногие деревья, что встречались ему по пути, стояли безжизненные и сухие, и даже переворачивая камни, Каспар не смог найти ни намека на влагу. Один из его учителей говорил ему много лет назад, что иногда воду находят и в пустыне, под землей, но Каспар был уверен, что на возвышении, где он находился, это невозможно. Какие бы потоки ни оживляли этот пейзаж, они давным-давно исчезли, а если вода и оставалась, то только в лощинах. Именно они стали целью Каспара, именно к ним он брел по иссохшей, потрескавшейся земле. В последние часы ему приходилось все чаще останавливаться, чтобы восстановить дыхание. Он хватал воздух широко раскрытым ртом, но надышаться никак не мог. Каспар понимал: это еще один симптом ухудшения его состояния.

Никогда еще ему не приходилось видеть столь унылой местности. Вечно меняющиеся, подвижные пески Джал-Пура на севере Кеша поражали, напоминая неспокойное море. Каспар бывал там в детстве, вместе с отцом; однако тогда в их распоряжении находились многочисленные слуги, посланные кешианским императорским двором, а также передвижные деревни из многоцветных шатров и павильонов. Когда отец охотился на легендарных песчаных ящериц Джал-Пура, слуги всегда были поблизости, готовые подать прохладительные напитки — воду, настоянную на ароматных травах и фруктовых экстрактах. Сосуды хранили в ящиках, набитых снегом с гор. Каждую ночь устраивались королевские пиры с холодным элем и пряным вином.

От одного воспоминания обо всех этих напитках Каспару стало больно, и усилием воли он направил горячечные мысли на то, что окружало его в данный момент.

Нельзя сказать, что все вокруг одного цвета, но ни один из оттенков не радовал глаз: тусклая охра, грязно-желтый, рыжевато-бурый. И все, буквально все покрывала серая пыль. Нигде ни намека на зелень и синеву, что указывало бы на близость воды. Хотя вдали, на северо-западе Каспар заметил какое-то мерцание: это могло быть отражением воды в разогретом воздухе.

Только однажды герцогу довелось охотиться в жарких степях Кеша, но он запомнил все, чему его тогда научили. Кешианцы являются потомками охотников на львов, которые кочевали по долинам вокруг великого озера Оверн-Дип, и сохраняют их многовековые традиции. Старый проводник, Кулмаки, советовал Каспару: «Следи за птицами на закате, молодой господин, потому что они летят к воде». Тщетно смотрел он на небо последние два дня, надеясь увидеть хотя бы одну птицу.

И вот он лежал, истощенный и обезвоженный, то проваливаясь в небытие, то вновь приходя в себя, а в воспаленном мозгу перемешались воспоминания, сны и видения.

Каспар припомнил день, когда отец впервые взял его, совсем мальчика, на охоту. Тогда в самый первый раз ему разрешили присоединиться к обществу взрослых мужчин. Охотились на кабанов, и Каспар едва мог удержать тяжелое копье. Он скакал рядом с отцом и видел, как тот завалил первых двух кабанов, но когда настала его очередь сразить животное, он заколебался. Зверь, почувствовав неуверенность юного охотника, увернулся от широкого наконечника копья. Каспар оглянулся и увидел в глазах отца неодобрение. Этого хватило, чтобы мальчик бросился вслед за кабаном в подлесок, не обращая внимания на предупредительный окрик мастера охоты.

Взрослые охотники еще разворачивали коней, а Каспар уже загнал зверя в густой кустарник, откуда тот уже не мог выбраться. В тот раз мальчик все сделал неправильно, и все же, когда прибыли остальные, он с торжествующим видом стоял над бьющимся в агонии кабаном, не обращая внимания на рваную рану у себя на бедре. Мастер охоты немедленно прикончил кабана стрелой, а отец заторопился осмотреть и перевязать рану сына.

Не последовавший затем выговор за безрассудство, а гордость, светившаяся в глазах отца, определила всю дальнейшую жизнь Каспара. «Никогда не бойся». Он навсегда усвоил, что любое решение нужно принимать бесстрашно, а иначе проиграешь.

Вспомнил Каспар и день, когда на его плечи легла мантия правителя. Держа в руке ладошку младшей сестры, он молча следил, как священники подносили факелы к погребальному костру. Дым и пепел возносились к небу, а молодой герцог Оласко клялся быть смелым и защищать свой народ так же отважно, как сражался с тем, первым, кабаном.

Но в какой-то момент что-то пошло не так. Поиски достойного места под солнцем для Оласко незаметно для Каспара сменились утолением честолюбивых амбиций. Он вдруг решил, что должен стать королем Ролдема. В линии наследования он был восьмым, так что лишь несколько несчастных случаев и скоропостижных смертей отделяли его от возможности объединить разрозненные народы восточных земель под флагом Ролдема.

Вдруг воспоминания прервались появлением отца. На долю секунды Каспар даже подумал, что уже умер и отец пришел, чтобы проводить сына в зал Смерти, где Лимс-Крагма взвесит ценность прожитой им жизни и определит место Каспара на Колесе для следующего оборота.

— Разве я не говорил тебе, что надо быть осторожным?

Каспар не столько выговорил, сколько прохрипел еле слышно:

— Что?

— Из всех слабостей, что подстерегают человека, тщеславие — самая опасная. Именно тщеславие заставляет мудрого человека делать глупости.

Каспар приподнялся, но отец исчез.

Измученный жаждой и голодом, Каспар не мог понять, что значило это видение, но все же смутно догадывался о его важности. Времени на размышления, однако, не было. С внезапной ясностью он осознал, что заката ждать нельзя. В его положении каждая минута на счету. И Каспар поковылял по каменистому склону вниз, перелезая через серые и охряные валуны, дрожащие в пелене зноя, поскальзываясь на гладких поверхностях, отполированных давно ушедшей водой.

Вода.

У него снова начались видения. Он отдавал себе отчет в том, что отец его умер, и все же видел, как старый герцог шел впереди него.

— Ты слишком полагался на тех, кто говорил тебе то, что ты хотел услышать. И игнорировал тех, кто пытался донести до тебя правду.

Каспар хотел крикнуть в ответ, но слова прозвучали невнятным мычанием:

— Но я был силой, внушающей страх!

— Страх — не единственный инструмент дипломатии и правления, мой сын. Преданность рождается из доверия.

— Доверие! — снова пытался кричать Каспар, однако сухое, как пергамент, горло исторгало лишь сиплый хрип. — Никому не доверяй! — Он остановился и чуть не упал, ткнув пальцем в призрак. — Ты меня сам этому учил!

— Я ошибался, — печально ответил призрак и пропал.

Каспар огляделся, чтобы убедиться, что двигается примерно в том направлении, где раньше видел мерцание. И вновь пошел, пошатываясь, поднимая одну ногу и ставя ее перед другой. Медленно он преодолел половину намеченного расстояния, потом половину оставшегося пути.

А в памяти опять всплывали картины детства, затем — тех времен, когда пало его правление. То и дело являлись новые видения. Некоторое время рядом с Каспаром двигалась молодая девушка. Он не сразу вспомнил, кто она такая. Ах да, дочка одного торговца, которая когда-то казалась ему симпатичной. Отец запретил встречаться с ней. «Ты женишься из соображений государственной выгоды, — сказал тогда старый герцог. — Возьми ее в постель, если уж так хочется, но дурацкие мысли о любви выкинь из головы раз и навсегда».

Девушка вышла замуж за кого-то другого.

Как бы он хотел вспомнить ее имя.

Он шел и шел, спотыкаясь, запинаясь, падая и снова вставая. Сил не было, Каспара поддерживала только воля к жизни. Текли минуты, часы, дни — он потерял способность оценивать время. Его сознание сужалось, он чувствовал, как жизнь ускользает от него.

В какой-то момент он поднял голову и сквозь смыкающиеся веки разглядел, что наступает вечер, а сам он двигается по дну узкой расщелины, ведущей вниз.

И тут он услышал звук.

Птичий щебет. Чирикнула какая-то птица, наверное, не больше воробья, но все же птица.

Бывший герцог воспрянул духом. Он даже сумел побороть сковавшую сознание апатию и поморгал, восстанавливая зрение. И вдруг снова до него донесся щебет. Склонив голову, Каспар прислушался и вскоре был вознагражден третьим «чирик-чирик».

Он заковылял в сторону, откуда доносился звук, не глядя под ноги. Споткнулся, чуть не растянулся во весь рост, но успел схватиться за стенку расщелины, которая стала уже довольно глубокой.

Вот уже среди камней начала появляться жесткая трава, и его мозг уцепился за этот факт: раз есть трава, то под ней должна быть вода. Вдалеке замаячила рощица. Каспар чуть не тащил себя к ней, но наконец силы иссякли, он опустился на колени и упал лицом вниз.

Задыхаясь, он прижался губами к травинкам, кожей ощутил их влажность. Слабеющими пальцами Каспар ухватил кустик травы, вырвал ее, стал ковырять грунт. Под верхним, сухим слоем показалась сырая земля. Отчаянным усилием воли он приподнялся и вытащил меч. Почему-то подумалось, что при виде такого обращения с оружием старый мастер клинка, учивший его владению мечом, несомненно задал бы ученику хорошую трепку. Каспар отмахнулся от неуместной мысли и вонзил клинок в землю, пользуясь им так же, как садовник пользуется лопатой. Он копал. И копал. И копал.

Движимый одной только исступленностью на грани истерики, не имея уже ни физических, ни душевных сил, он выковырял яму со скоростью, с какой барсук роет свою нору. Остановившись, он принюхался. Запах сырости! И влажный блеск на клинке!

Каспар принялся ощупывать дно ямы руками. В одном месте грязь была почти жидкой. Уже без меча Каспар стал судорожно отбрасывать горсти земли, и вот его пальцы погрузились в воду. Теперь он мог, лежа на животе, нацедить в пригоршню немного воды. Она была грязной, отдавала глиной, но это была вода. Он раз за разом наполнял горсть водой, подносил ладони к запекшимся губам и пил. В какой-то момент он растер несколько капель по лицу и шее, однако затем снова стал жадно глотать мутную жидкость, пока наконец не откинулся в изнеможении на спину. Голова стукнулась о землю, глаза закрылись, и сознание покинуло его.

* * *

Птица осторожно, словно чуя опасность, подбирала семена. Каспар затаился в небольшом углублении в нескольких футах, за колючим кустарником и напряженно следил за тем, как птица — наподобие дикой курицы, насколько он мог судить, — сначала тыкала клювом в семечко, потом выковыривала его сердцевину и глотала.

Каспар оправился настолько, что поутру сумел перебраться в тень, которую покидал, только чтобы напиться из самодельного колодца. Каждый раз воды набиралось все меньше, из чего следовало, что этот маленький источник вскоре иссякнет. К полудню бывший герцог решил рискнуть и спуститься по расщелине ниже, посмотреть, куда она ведет и нет ли других мест, где можно поискать воду.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда он нашел плодовое дерево. Его плоды в жесткой кожуре не были похожи ни на что, известное Каспару, но он все-таки срезал несколько и обнаружил, что если очистить кожуру мечом, то плоды вполне съедобны. Волокнистая и мясистая мякоть, странно пахнущая, в нормальных условиях выглядела бы не очень аппетитно, но он находился в отчаянном положении. Борясь с голодом, побуждавшим его жадно наброситься на пищу, он откусил совсем немного, прожевал и стал ждать.

Кажется, плоды не были ядовитыми. Поняв это, Каспар съел несколько штук и продолжал бы есть, если бы живот не свело резкой болью. Хоть и не ядовитая, все же пища оказалась слишком тяжелой для желудка. А может, сказались три дня без еды.

Каспар никогда не жаловался на аппетит и никогда не знал, что значит голодать, если не считать случаев, когда из-за охоты или поездки он пропускал обед. В подобных ситуациях именно он, невзирая на горькие жалобы придворных, настаивал на завершении дела и лишь потом разрешал приступить к еде. Сейчас изгнанный герцог улыбался при мысли о том, как бы повели себя его приближенные, окажись они на его месте. Улыбка пропала, как только он вспомнил, что все они, скорее всего, мертвы.

Птица приближалась.

Каспар разложил семена плодов в ряд, ведущий к ловушке, которую он смастерил из подручных материалов. Сначала надо было сплести шнур из жестких волокон, вытянутых из странного растения, похожего на кактус. Этот прием Каспару показал старый проводник — кешианец: надламываешь шип и резко дергаешь, в результате у тебя в руках остается острие, соединенное с длинным волокном. «Природная нитка с иголкой», — говорил проводник. Каспару пришлось потрудиться с непривычки, но он сплел шнур длиною в две его руки. Все пальцы, правда, оказались исколотыми и изрезанными в кровь как свидетельство его упорства.

Потребовалось огромное напряжение воли, чтобы сохранять неподвижность в ожидании, когда птица доберется до петли. Каспар заранее развел небольшой костер, приготовил угли, которые оставалось лишь раздуть. В предвкушении жареной дичи у него заныл желудок.

Птица не замечала его, занятая семенами, пытаясь пробить твердую оболочку и добраться до более мягкого ядрышка. Под пристальным взглядом Каспара она разобралась с очередным семечком и передвинулась к следующему. Чем дольше он наблюдал за птицей, тем сильнее рос в нем страх: а вдруг она ускользнет, и ему останется лишь медленно умирать от голода в этом пустынном месте.

Ужас от этой мысли почти парализовал его настолько, что он действительно чуть не упустил добычу. Дикая курица подбросила семечко, и оно опустилось немного дальше от силка, чем рассчитывал Каспар. Не в силах мыслить здраво, он уже уверил себя, что птицы ему не видать. Однако когда он дернул за шнур, петля затянулась там, где нужно.

Птица затрепеталась и закудахтала, пытаясь вырваться из пут. Каспар стремительно рванулся к ней, свернул курице шею и направился к костру, на ходу ощипывая дичь. Потрошить птицу кончиком меча оказалось неудобно, он весь измазался и даже начал жалеть, что не забрал кинжал кочевников с собой, а оставил в шатре вождя.

Наконец птица была очищена и выпотрошена, насажена на ветку и помещена над огнем. Каспар, поворачивая ее то одним боком, то другим, едва мог дотерпеть, когда долгожданная еда будет готова. Бесконечно тянулись минуты. Живот сводило уже не столько от голода, сколько от ожидания.

На протяжении всей жизни герцог Оласко развивал в себе самодисциплину, но из выпавших на его долю испытаний самым тяжелым оказалось удержаться и не вонзить зубы в недожаренное мясо. Но он знал об опасности, таящейся в сыром птичьем мясе. Одно пищевое отравление в юности оставило о себе неизгладимую память.

Наконец Каспар счел, что дичь готова, и набросился на нее, обжигая губы и язык. Увы, костлявой птички хватило ненадолго: слишком скоро не осталось ни кусочка мяса, ни капли жира. Это было лучшее блюдо из всех, что Каспару довелось попробовать на своем веку, но оно только раззадорило аппетит. Он встал и огляделся, словно надеясь заприметить невдалеке еще одну птицу, ждущую, чтобы ее поймали и съели.

И увидел мальчика.

Парнишка, семи или восьми лет от роду, был одет в домотканую рубаху и сандалии, покрытые слоем пыли. Из-под темно-русых волос на Каспара внимательно смотрели большие светло-голубые глаза. Никогда раньше он не видел столь миловидного детского лица.

Прошло несколько томительных мгновений; Каспар не двигался. Внезапно мальчик развернулся и убежал.

Каспар последовал за ним спустя долю секунды, но от голода и лишений он был слишком слаб. Его подгонял только страх, что мальчик предупредит отца или мужчин из своей деревни, и хотя бывший герцог не боялся ни одного из живущих людей, в нынешнем своем состоянии с двумя и более противниками он бы не справился.

Старания Каспара не упускать мальчишку из виду оказались тщетными: вскоре русая голова скрылась за скалами ниже по склону. Как ни спешил Каспар, как ни карабкался по скалистым уступам, его сил хватило лишь на несколько минут. Приступ головокружения заставил его остановиться, в желудке бурчало. Присев на камень, он погладил себя по животу и неожиданно рассмеялся. Да, хорошо же он, должно быть, выглядит. Сколько же дней он здесь — шесть? Или семь? То есть всего неделю назад его изгнали из цитадели в Оласко, а на нем уже можно пересчитать все ребра. Постоянный голод делал свое дело.

Каспар заставил себя успокоиться и, поднявшись, огляделся в поисках какой-нибудь подсказки. Среди знати восточных королевств, пожалуй, не было никого, кто превосходил бы оласконского герцога в умении читать следы. Насчет кое-каких своих умений Каспар заблуждался, но охотником и следопытом он действительно был великолепным. По еле различимым отметкам на каменистой почве он сумел проследить путь мальчика и в конце концов вышел на тропу.

Как и заброшенная военная дорога, это была старая тропа, проложенная когда-то тележками и повозками, а теперь по ней ходили лишь дикие животные и редкие путники. Каспар определил, в какую сторону прошел мальчик, и направился вслед за ним.

Неожиданная мысль позабавила его: из всех известных ему высокородных охотников только один человек мог сравниться с ним самим, а именно Когвин Ястринс.

И не кто иной, как Ястринс, низверг его и лишил всего самого дорогого… Каспар остановился, чтобы перевести дух. Чувствовал он себя прескверно: по-прежнему кружилась голова, мысли путались. Несколько малосъедобных плодов и крохотная птичка не дали ему умереть, но и только. Неутоленный голод терзал его измученное тело, и столь же невыносима была неспособность ясно мыслить.

Он потряс головой, чтобы отбросить непрошеные мысли и привести мозг в состояние, хотя бы отдаленно напоминающее бдительность. И все-таки не думать о Коге Ястринсе он не мог. Конечно, все действия мятежника в отношении герцога были оправданны, ведь Каспар предал его. В свое время властитель Оласко догадался об увлечении младшей сестры молодым дворянином из Королевства Островов. Каспар пригляделся к нему и счел достойным человеком, в особенности его восхищали владение мечом и охотничьи таланты Когвина. Сейчас Каспар и сам не понимал, почему он вдруг решил взвалить на Ястринса вину за покушение на ролдемского герцога Родоски. Ястринс был хорошим подданным, к тому же в услужении у него находился старый хитрец Амафи, наемный убийца. Вместе эти двое не раз доказывали свою преданность герцогу. И тем не менее Каспар счел возможным представить дело так, как будто это Ястринс пытался убить Родоски.

Каспар нахмурился. С тех пор как его выдворили из Оласко, уже несколько раз у него возникало ощущение, как будто в его душе что-то изменилось, что-то, не связанное с борьбой за выживание в этих жестоких условиях. Затем он припомнил, что подвигло его на предательство в отношении Когвина: ведь это Лесо Варен намекнул ему как-то, что Ког Ястринс может представлять собой угрозу.

И снова Каспар поймал себя на том, что углубился в размышления и позабыл о том, где находится. Он заставил себя сконцентрироваться на поисках мальчика: нельзя допустить, чтобы тот поднял тревогу. Вокруг ничто не говорило о том, что где-то рядом живут люди, значит, мальчик был еще довольно далеко от дома. Постепенно Каспар проникся чувством растущей опасности и прибавил шагу.

Время шло, солнце двигалось по небосклону. Примерно через полчаса следования за мальчиком ветер донес до Каспара запах дыма. До того момента тропа вела по дну расщелины, теперь же Каспар поднялся по ней на каменное плато, возвышающееся над окрестностями, и его взору открылась ферма. В загоне щипали траву две козы, в некотором отдалении на зеленом лугу паслось небольшое стадо коров неизвестной породы — с длинными изогнутыми рогами и белыми, в рыжую крапинку, боками. За невысоким строением из глины и тростника простиралось — акра два, а то и больше — поле, засеянное какой-то зерновой культурой, скорее всего, кукурузой. А прямо перед строением — колодец!

Каспар бросился туда, дрожащими руками вытянул из глубины ведро, полное прозрачной, холодной воды, и пил до полного изнеможения.

Когда он наконец бросил ведро обратно в колодец, то увидел, что в дверях глинобитной постройки стоит женщина, а из-за ее спины выглядывает тот самый мальчонка. В руках у женщины был самострел, нацеленный на Каспара. Нахмуренные брови, прищуренные глаза, плотно сжатые губы и выражение решимости на лице не оставляли никаких сомнений относительно ее намерений. Она произнесла несколько слов на том же языке, на котором говорили кочевники, и это явно было предупреждение.

Каспар заговорил на квегском языке, надеясь, что женщина узнает несколько слов или хотя бы поймет по интонации, что он не враг.

— Я не причиню вам вреда, — произнес он медленно, указывая на то, что его меч оставался в ножнах. — Мне только нужно поесть. — Он изобразил жестами, что подносит ложку ко рту, и махнул в направлении дома.

Женщина хрипло проговорила что-то в ответ и самострелом показала, чтобы незнакомец убирался от ее дома. А Каспар, как и любой охотник, знал, что самка, защищающая свое потомство, представляет собой серьезную угрозу.

Он осторожно приблизился к ней и, тщательно выговаривая слова, повторил:

— Я не желаю вам зла. Мне просто надо поесть. — Он протянул руки ладонями вверх.

И тут до него донесся умопомрачительный аромат. В доме что-то готовилось, Каспару даже нюхать было больно: горячий хлеб! И тушеное мясо или наваристый суп!

— Если я сейчас не поем, то умру, женщина, — сказал он, едва сохраняя спокойный тон. — И если ты хочешь убить меня, то делай это сразу, не тяни!

Его спасли рефлексы, выработанные годами сражений. Перед тем как отпустить тетиву, женщина на какой-то миг заколебалась. Каспар рванулся влево, и тут же там, где он только что стоял, воздух прорезала стрела. Перекатившись по земле, он вскочил на ноги.

Как только женщина поняла, что промахнулась, то подняла самострел, чтобы воспользоваться им как дубиной. Удар пришелся Каспару в плечо, когда он пытался пройти в дверь.

— Проклятье! — вскрикнул он, обхватывая женщину за талию и увлекая ее на пол.

Мальчик с сердитыми криками сжал кулачки и принялся отчаянно молотить Каспара. Для своих лет ребенок оказался неожиданно сильным, и удары были чувствительными. Но Каспар не мог отвлекаться на него: всем телом он навалился на сопротивляющуюся женщину и сжимал ее руку, в которой был зажат самострел, до тех пор, пока она не закричала от боли и не выпустила оружие. Тогда он поднялся, и вовремя: мальчик чуть было не огрел его по голове сковородкой.

Пришлось схватить отважного мальчонку за запястье и вывернуть ему руку, отчего тот вскрикнул и уронил сковороду.

— Хватит! — рявкнул Каспар.

Он вытащил из ножен меч и приставил кончик к груди женщины. Мальчик в ужасе замер.

— Ладно, — спокойнее проговорил герцог, по-прежнему по-квегски. — Повторяю еще раз: я не собираюсь никого убивать. — Он демонстративно убрал меч в ножны, затем обошел скорчившуюся женщину и поднял с пола самострел. Вручив его мальчику, продолжил:

— Пойди на улицу, парень, поищи стрелу. Может, тебе удастся зарядить ее. Тогда, если тебе так хочется, попробуй снова атаковать меня.

Потом Каспар помог женщине подняться на ноги и, держа за руки, не торопясь, оглядел ее. Довольно костлявая, но крепкая, она еще сохраняла следы былой красоты, стертой тяжелой жизнью. Было ли ей лет тридцать или все сорок, Каспар определить не мог — настолько огрубела на солнце кожа ее лица. Зато синие глаза горели ярким огнем, и, невольно отметил герцог, свой страх женщина держала в узде.

— Накорми меня, женщина, — негромко сказал он и отпустил ее.

Мальчик стоял неподвижно, сжимая самострел и не спуская глаз с пришельца. Каспар же присел на табурет и решил осмотреться. В этой лачуге имелась всего одна комната, дальний угол отгораживала занавеска — очевидно, там женщина спала. С места, где сидел Каспар, можно было разглядеть комод и соломенный тюфяк. Еще один тюфяк, свернутый, лежал под единственным столом. В комнате Каспар насчитал всего два табурета. Самодельный шкафчик пристроился рядом с открытым очагом, на котором пыхтел горшок, кажется, с мясом. Из печи совсем недавно вынули несколько караваев хлеба. Каспар протянул руку и схватил один из них, еще горячий, оторвал краюху и сунул в рот. Хозяйка с мрачным видом следила за его действиями.

— Очень вкусно, — проговорил с набитым ртом Каспар. — Извиняюсь, что веду себя как невежа, но плохие манеры все же предпочтительнее голодной смерти, — добавил он и показал рукой на горшок. — Положи мне вот этого.

Женщина заколебалась, но все же подошла к очагу. Поварешкой она налила в тарелку густой похлебки, поставила тарелку на стол перед Каспаром, положила рядом деревянную ложку. Он кивнул:

— Спасибо.

Она отошла и встала у стены, прижимая к себе мальчика, очевидно сына. Каспар моментально опустошил тарелку и, собираясь попросить добавки, поднял глаза на неподвижную пару. Квегский вроде бы не очень помогал им в общении, но этот язык был наиболее близок к диалекту, на котором говорили кочевники. Каспар пальцем ткнул себя в грудь и сказал:

— Каспар.

Женщина никак не отреагировала. Тогда он указал на них и с вопросительной интонацией выговорил:

— Имя?

Он надеялся, что женщина, как бы напугана она ни была, все же способна соображать. И действительно, она ответила:

— Джойханна.

— Джоянна, — повторил Каспар.

Она поправила его:

— Джойханна. — И на этот раз он расслышал звук «х».

— Джой-ханна, — по складам произнес он, и она кивнула в знак того, что теперь Каспару удалось назвать ее почти правильно.

Затем он показал на мальчика.

— Джорген, — было сказано в ответ.

Каспар кивнул и повторил имя мальчика. После знакомства он счел возможным самостоятельно подлить себе похлебки и стал уже накладывать добавку, но по содержимому горшка понял, что и так уже съел большую часть ужина хозяев дома. Взглянув на них, он вылил все, что успел положить в тарелку, обратно в горшок. Вместо этого он удовлетворился еще одним ломтем хлеба и жестом пригласил женщину и мальчика к столу.

— Ешьте, — позвал он их.

— Ешьте, — отозвалась женщина, и Каспар понял, что она произнесла то же слово, что и он, только с акцентом. Он с довольным видом кивнул.

Джойханна осторожно подвела мальчика к столу; Каспар поднялся и отошел поближе к двери. Там стояло пустое ведро; за неимением ничего лучшего он перевернул его и сел. Серьезные голубые глаза мальчика неотрывно следили за незваным гостем, женщина, накладывая еду себе и сыну, тоже поглядывала на незнакомца.

Когда все уселись, Каспар произнес небольшую речь:

— Ну, Джойханна и Джорген, давайте познакомимся поближе. Меня зовут Каспар, и всего несколько дней назад я был одним из самых могущественных людей в другой половине мира. Сейчас мое положение незавидное, но, несмотря на жалкий вид, я тот, кем называюсь.

Его слушатели смотрели на него, явно не понимая ни слова.

Каспар хмыкнул:

— Понятно. Что ж, вы не должны учить квегский. Это я должен выучить ваш язык. — Стукнув по ведру, на котором сидел, он сказал: — Ведро.

Джойханна с сыном продолжали молчать. Тогда Каспар встал, показал на ведро и повторил слово. Потом с вопросительным видом обернулся к хозяевам:

— Как вы это называете?

Джорген догадался, чего от него хотят, и что-то произнес. Похожего слова Каспар не встречал ни в одном языке. Он старательно повторил необычную комбинацию звуков, и мальчик одобрительно закивал.

— Ну что ж, начало положено, — подытожил герцог Оласко. — Если дело так и дальше пойдет, то к тому времени, как придет пора ложиться спать, мы уже будем настолько понимать друг друга, что я смогу уговорить вас не перерезать мне во сне глотку.

3. ФЕРМА

Каспар проснулся на полу маленькой хижины.

Он устроился у двери, чтобы помешать Джоргену или его матери убежать, пока он спит. Приподнявшись на локте, Каспар вгляделся в предрассветный полумрак. В доме было всего одно окошко, справа от него, возле печной трубы, и света поступало недостаточно.

Оказалось, и мальчик, и женщина уже проснулись, но не встали со своих тюфяков.

— С добрым утром, — сказал Каспар и сел.

Прошлым вечером он собрал самострел и все предметы в доме, с помощью которых, по его оценке, можно было нанести более или менее серьезную травму, и сложил их за пределами досягаемости пока не очень гостеприимных хозяев. Он доверял своим инстинктам воина и охотника и знал, что проснется, если его соседи поневоле попытаются избавиться от него, поэтому заснул быстро и спал хорошо.

Неспешно поднявшись, Каспар стал раскладывать ранее конфискованные предметы по местам: они понадобятся Джойханне в течение дня. Остаток вчерашнего вечера он потратил на то, что указывал на различные предметы и спрашивал их названия, постепенно знакомясь с новым для себя языком. Он уже узнал достаточно, чтобы понять, что этот диалект является вариантом древнекешианского языка, на котором несколько сотен лет назад говорили на побережье Горького моря. Как всякого мальчика благородного происхождения, Каспара в свое время заставляли изучать историю, и он смутно припоминал, что какая-то религиозная война вынудила несколько кешианских родов бежать на запад. По-видимому, кое-кто из них осел в этих неуютных краях.

Обладая способностью к языкам, Каспар легко запоминал новые слова, и хотя сейчас сожалел, что недостаточно практиковался в квегском языке (ветви все того же диалекта кешианского, на котором говорили предки его хозяев), за несколько часов он уже продвинулся достаточно далеко, чтобы худо-бедно объясняться с Джойханной и Джоргеном.

Каспар посмотрел на мальчика и сказал:

— Ты можешь поднять.

Мальчик неуверенно встал и переспросил:

— Я могу подняться?

Каспар уловил разницу и поправился:

— Да, можешь подняться.

Несмотря на все дружелюбие Каспара, Джорген по-прежнему ожидал, что его убьют или по крайней мере ударят, а Джойханна явно боялась насилия. Не то чтобы она была совсем непривлекательна, Каспар даже находил ее симпатичной в некотором роде, но принуждать женщин он не любил — даже если некоторые из них, из страха перед его богатством и властью, изображали готовность.

Женщина тоже поднялась и, одевшись и прибрав постель, отодвинула занавеску. Мальчик тем временем скатал свой тюфяк и засунул его под стол. Каспар сел на один из двух стульев и стал наблюдать за Джойханной, которая разжигала в очаге огонь, размешивая угли и подбрасывая щепки.

— Тебе нужны дрова? — спросил Каспар. Она кивнула:

— Я нарублю сегодня, только сначала подою одну из коров. У нее на прошлой неделе рысь стащила теленка.

— Она часто к вам наведывается?

Женщина не поняла вопроса, поэтому он перефразировал его:

— Рысь приходит и ест других телят?

— Нет, — коротко ответила Джойханна.

— Я нарублю дров, — предложил Каспар. — Где топор?

Женщина ответила, но он не узнал слова и попросил повторить. Со второго раза он уже расслышал, что это было необычно произнесенное кешианское слово «сарай». Он повторил его и добавил:

— Я буду работать за еду.

Джойханна помедлила, потом кивнула и занялась готовкой.

— Сегодня хлеба не будет, — сказала она. — Обычно я ставлю тесто с вечера.

Каспар опустил голову, но ничего не ответил. Что тут говорить: они оба знали, почему прошлым вечером ей было не до теста. Она полдня просидела со слезами на глазах, со страхом ожидая, что в любой момент грозный пришелец набросится на нее, а он все задавал странные вопросы и спрашивал, как называются различные предметы.

Медленно подбирая слова, Каспар обратился к женщине:

— Я не причиню вреда тебе или мальчику. Я чужестранец, и мне нужно научиться языку, чтобы выжить. За еду и кров я буду работать.

И снова она помолчала, прежде чем ответить. Наконец она взглянула в глаза Каспару и, будто убедившись в чем-то, согласно кивнула:

— Могу дать тебе одежду моего…

Одно слово вновь оказалось Каспару незнакомым. Он прервал Джойханну:

— Твоего кого?

Она повторила слово и пояснила:

— Моего мужчины. Отца Джоргена.

Значит, это слово значило здесь «муж», пришел к выводу Каспар.

— Где он?

— Не знаю, — ответила женщина. — Три… — (И опять новое слово, но на этот раз Каспар не стал перебивать; позднее он узнает, имела ли она в виду дни, недели или месяцы.) — Три… назад он ушел на рынок. И не вернулся. — Голос Джойханны оставался ровным, на лице не отразил ось никаких чувств, только глаза влажно блеснули. — Я искала его три… — (Незнакомое слово; наверное, теперь она говорила о трех днях.) — А потом вернулась. Надо заботиться о Джоргене.

— Как его зовут?

— Бандамин.

— Хороший человек?

Она кивнула.

Больше Каспар не расспрашивал ее. Он предполагал, о чем сейчас думала Джойханна: как бы повернулись события, если бы Бандамин был дома, когда появился Каспар. Со словами: «Я пошел рубить дрова» — он вышел из дома.

Топор действительно нашелся в сарае, рядом с небольшой поленницей. Каспар поискал Джоргена: тот за домом кормил кур. Подозвав мальчика, бывший герцог сказал, указывая на поленницу:

— Скоро надо еще.

Мальчик кивнул и быстро затараторил, показывая на рощу деревьев за лугом. Каспар потряс головой:

— Я ничего не понимаю. Говори помедленней.

Джорген, в свою очередь, тоже ничего не понял. Тогда Каспар изобразил быструю речь, а затем повторил то же, только отчетливее и гораздо медленнее.

Лицо мальчика осветилось пониманием, и он сказал вполне вразумительно:

— Мы рубим деревья там.

Каспар кивнул:

— Хорошо. Потом.

Он был все еще слаб после недельного блуждания по скалам, но сумел наносить в дом дров, которых хватит как минимум на несколько дней.

Когда он сгружал последнюю охапку поленьев в ящик рядом с очагом, Джойханна спросила его:

— Почему ты здесь?

— Потому что мне нужна вода и еда, чтобы не умереть.

— Нет, не на ферме, — тщательно выговаривая слова, попыталась объяснить Джойханна, — а здесь. — Она широко развела руки, словно указывая на больший регион. — Ты пришел… — Несколько слов Каспар не понял, и женщина заметила это. — Ты живешь далеко?

— Да, я чужеземец, — догадался Каспар. — Я живу очень, очень далеко. — Он присел на стул. — Трудно сказать без… — Он помедлил, не зная, как обойтись своим ограниченным словарем. — Мало слов, — наконец сказал он. — Потом, когда я узнаю много слов, я расскажу тебе.

— Правду?

Несколько мгновений он смотрел ей в глаза, потом сказал:

— Я расскажу тебе правду.

Она тоже некоторое время не отводила взгляда от его лица, потом, коротко кивнув, вернулась к хлопотам по хозяйству.

Каспар вышел и увидел, что Джорген направляется в сторону луга. Он хотел было пойти за мальчиком, но остановился, не представляя себе, какую работу он мог бы выполнить, чтобы помочь этой маленькой семье. В Оласко герцог являлся владельцем некоторого количества ферм, но все они сдавались в аренду, сам же он не имел к ним никакого отношения, только изредка проезжал на лошади мимо. В общих чертах он догадывался о том, что производят эти фермы, но совершенно не знал, каким образом. Посмеиваясь над собой, Каспар все же решил последовать за Джоргеном. Чем раньше он начнет учиться, тем лучше.

* * *

Срубить дерево оказалось куда более трудной задачей, чем предполагал Каспар (да где ему было учиться: он ведь видел, как валят лес, лишь раз, в далеком детстве). В конце концов ему это удалось, но при этом падающее дерево чуть не задавило его — что вызвало злорадный смех Джоргена, однако и тому понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя после первого шока.

Очистив ствол от веток, Каспар разрубил его на несколько частей, с которыми, по его расчетам, уже можно было справиться. Получившиеся обрубки он обвязал кожаными ремнями, которые затем можно было бы прикрепить к лошадиной упряжи. Увы, единственная лошадь этой фермерской семьи пропала вместе с отцом Джоргена, потому роль тягловой силы выпала на долю Каспара. Впрягшись в один из обрубков, он побрел к дому по сырому лугу, спотыкаясь на каждом шагу, напрягая все силы, а норовистое бревно то застревало в ямках, то скатывалось с бугорков в сторону.

Довольно скоро Каспару пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Утирая пот, он признался Джоргену:

— В лесу мне эта идея казалась удачной.

Мальчик засмеялся. — Я же говорил тебе. Надо было нарубить его прямо там, а потом уже перенести поленья к дому.

Каспар удивленно затряс головой. Ему выговаривал ребенок. Это настолько не вязалось с тем, к чему привык герцог Оласко, что он даже не очень рассердился. Все окружающие без исключения всегда обращались к нему с глубоким почтением, и уж конечно не смели произнести в его адрес что-либо, хоть отдаленно напоминающее критику. Каспар вновь впрягся в ремни, думая, что если бы сейчас его увидел Ког Ястринс, то повалился бы от смеха на землю.

Рядом шел, насмешливо хихикая, Джорген. Его ухмылки оказались настолько заразительными, что и Каспар не сдержал улыбки.

— Ну ладно, ты был прав. Сбегай назад за топором, и мы нарубим эту штуку прямо здесь.

Джорген вприпрыжку унесся обратно в рощицу. Каспара совсем не радовала перспектива десять-двенадцать раз сходить от луга к дому и обратно, чтобы перенести все дрова, но его первоначальная затея без лошади была просто неосуществима. Он потянулся, расслабляя мышцы, а потом обернулся, чтобы посмотреть, не возвращается ли с топором Джорген.

Каспар провел на ферме уже восемь дней. То, что для мальчика и его матери начиналось как пугающее вторжение, постепенно превратилось в довольно мирное сосуществование. Их нежданный гость по-прежнему спал у двери, но уже не забирал на ночь все острые и тяжелые предметы. Он оставил за собой это место, потому что не желал нарушать относительное уединение Джойханны за занавеской, а также из соображений безопасности: любой, кто попытается войти в дом, сначала должен будет справиться с Каспаром.

Географическое положение фермы Каспар представлял себе пока довольно смутно, но он не сомневался, что место это было далеко не безопасным. Разбойники и шайки мародеров наверняка орудовали в этом районе. К счастью, ферма располагалась в отдалении от старого торгового пути — того самого, на который наткнулся Каспар, — и поэтому сюда редко кто-нибудь забредал.

Каспар еще раз потянулся, с удовольствием ощущая силу мыши. За три дня, что ему пришлось обходиться без еды и воды, он сильно похудел, а за последнюю неделю тяжелый труд еще более иссушил его тело. Широкоплечий мужчина, бывший герцог всегда с легкостью носил свой вес, а пищу и вино потреблял только высшего качества. Теперь ему пришлось облачиться в одежду пропавшего без вести Бандамина, потому что его собственная стала ему слишком велика. Не имея в своем распоряжении ни бритвы, ни ножниц, ни зеркала, Каспар махнул рукой на свою когда-то аккуратно подстриженную бородку. Каждое утро, перед тем как зачерпнуть из ведра воды и ополоснуться, он с удивлением глядел на свое отражение: на него смотрело незнакомое лицо, загорелое, бородатое, худое. Прошло всего две недели, как он оказался здесь, — на кого он будет похож через месяц? Каспар не хотел задумываться об этом; в его планы входило научиться у этих людей всему, что они сами знают, и отправиться дальше, так как его будущее заключалось не в фермерстве. И все же иногда он задумывался, как Джойханна справится с хозяйством, когда ему пора будет покидать ее дом.

Джорген старался помогать Каспару, но, как любой мальчишка, часто отвлекался на свои, детские интересы. Хотя он и так делал многое: в его ежедневные обязанности входила дойка коровы, кормление кур, проверка забора на предмет поломки и тому подобные небольшие задачи.

После исчезновения мужа Джойханна взвалила на свои плечи всю работу, какую только смогла, но что-то ей было просто не по силам. Каспар не встречал другого столь же трудолюбивого человека, однако быть в двух местах одновременно физически невозможно. И все же изо дня в день он поражался выносливости этой женщины: она вставала до рассвета и ложилась, уже когда стояла глубокая ночь, борясь за то, чтобы ферма поддерживалась в том же состоянии, в каком была при муже.

Во владениях герцога Оласко трудились сотни фермеров-арендаторов, но он ни разу не задумался над их нелегкой долей, принимая плоды их трудов как должное. Теперь он сам работал на земле и понял, что это такое. Джойханна и Джорген в целом жили гораздо лучше, чем большинство оласконских фермеров, — земля и небольшое стадо находились в их личной собственности, а урожай можно было продать в соседних деревнях. Однако в сравнении с бывшим образом жизни самого Каспара эта семья существовала почти в нищете. Так насколько же тяжелее приходилось фермерам в его родном герцогстве?

«Родное герцогство», — горько думал он. У него отобрали трон, принадлежащий ему по праву, и он либо вернет его, либо погибнет в борьбе за это.

Вернулся с топором Джорген, и Каспар принялся рубить бревно на меньшие куски.

Немного погодя мальчик спросил:

— Почему ты его не расколешь?

— Что?

Джорген ухмыльнулся:

— Я покажу.

Мальчик снова умчался, на этот раз в сарай, и вернулся с металлическим клином. Он упер острие в трещину на бревне, крепко схватился за длинную рукоять двумя руками и скомандовал Каспару, головой указывая на топор:

— Ударь другой стороной.

Каспар развернул топор и увидел, что обух широкий и плоский. Перехватив топорище, он размахнулся и вогнал клин глубоко в древесину. Джорген со смехом оторвал от рукоятки руки и затряс ими:

— Всегда так больно!

Три мощных удара — и с приятным уху треском ствол раскололся надвое.

— Каждый день учишься чему-то новому, надо только быть внимательным, — заметил вслух Каспар.

Мальчик взглянул на него недоуменно:

— Чего?

Оказывается, Каспар заговорил по-оласконски. Как мог, он перевел свои слова на местный язык, и Джорген закивал, соглашаясь.

С клином дело пошло быстрее. Расколотое на несколько частей бревно было гораздо проще нарубить на поленья нужного размера. Каспар с удовольствием совершал одни и те же движения: он обнаружил, что ритмичная работа, хоть и нелегкая, успокаивает.

В последнее время ему стали сниться тревожные сны, полные странных сцен и чувств. Мимолетные образы из прошлых лет, давно забытые, всплывали из глубин памяти и исчезали, оставляя на душе неприятную тяжесть. Самым удивительным в этих снах было то, что в них он видел подробности, которых в реальной жизни не замечал. Он словно со стороны наблюдал за самим собой в разных ситуациях: то он пирует с приближенными, и рядом сидит сестра, то разговаривает с пленником в одной из темниц под цитаделью, то в одиночестве о чем-то думает. Просыпался Каспар с ощущением, будто пережил эти моменты заново, но при этом испытал совсем не те эмоции, которые, как он помнил, испытывал тогда, наяву.

Особенно сильно его поразил сон-воспоминание об одном разговоре с Лесо Вареном, состоявшемся в покоях мага. В помещении стоял невыносимый запах крови и экскрементов; в углу, где работал маг, смешивая и поджигая странные субстанции, воняло еще сильнее. Сам разговор Каспар помнил хорошо, поскольку именно в тот раз Лесо предложил ему убрать всех тех, кто стоял между герцогом Оласко и короной Ролдема. И еще Каспар помнил, что идея показалась ему в высшей степени привлекательной.

Проснулся он потому, что от вони его затошнило. В действительности же, находясь в покоях Лесо, он него подобного не чувствовал, никакие неприятные запахи его не беспокоили. Почему же одно воспоминание о том разговоре заставило его теперь распахнуть дверь, глотнуть свежего воздуха?

* * *

Каспар старался как можно чаще разговаривать с Джоргеном — обо всем, что попадалось им на глаза. Постоянная болтовня мальчика приучала ухо герцога к местному наречию. Он уже свободно изъяснялся с матерью и сыном, но в то же время испытывал растущее раздражение: они, простые крестьяне, почти ничего не знали о мире, круг их знаний ограничивался фермой и деревней, что лежала в нескольких днях пути к северо-западу. Именно в этой деревушке можно было продать урожай и купить то, чего недоставало в хозяйстве; среди жителей, как понял из рассказов Каспар, Бандамин считался весьма зажиточным хозяином.

От Джойханны Каспар смог узнать, что на северо-востоке простиралась огромная пустыня, где господствовало племя джешанди. Судя по всему, кочевники, захватившие Каспара, не относились к нему — они были из племени бенту, которое мигрировало с юга, еще когда герцогом был отец Каспара, а причиной их переселения стала война, закончившаяся поражением армии Изумрудной госпожи змей. По приказу отца Каспара разведка Оласко собирала сведения о той войне, кое-какая информация была получена у агентов, работающих как в Королевстве, так и в Кеше. Каспару довелось читать все эти записи, но у него сложилось впечатление, что значительная часть истории осталась неизученной.

Насколько он смог понять, женщина, называвшая себя Изумрудной госпожой змей, появилась где-то далеко к западу от континента Новиндус. Она начала серию войн между различными городами-государствами и в результате собрала огромную армию, в которую вошли, по некоторым отчетам, гигантские люди-змеи и столь же мощный флот — и все это с единой целью: завоевать Королевство Островов.

В архивах не имелось объяснения, как ей это удалось; общепринятая военная логика вообще такого не допускала, но это случилось: Крондор был разрушен до основания, а Западные земли пострадали так сильно, что до сих пор, тридцать лет спустя, не вернулись к нормальной жизни.

«Может, — думал Каспар между ударами топора, — пересекая этот материк, я узнаю о той войне что-нибудь еще». Закончив с рубкой, он взглянул на мальчика:

— Что стоишь? Подбирай дрова. Я не собираюсь таскать все в одиночку.

С добродушным ворчанием Джорген набрал целую охапку щепок. Каспар тоже взвалил на себя столько поленьев, сколько смог.

— Лошадь и телега нам бы сейчас совсем не помешали, — проговорил он из-под горы древесины.

— Отец забрал… и лошадь, и телегу… когда ушел, — ответил мальчик, пыхтя от напряжения.

Каспар уже знал, как называются на местном наречии различные периоды времени, и вычислил, что Бандамин покинул ферму за три недели до того, как он сам повстречал среди скал Джоргена. Фермер ушел в деревню под названием Хеслагнам, чтобы продать тамошнему трактирщику бычка и купить на вырученные деньги кое-какие припасы.

Когда Бандамин не вернулся домой вовремя, Джойханна и Джорген подождали три дня и тоже пошли в деревню, но там им сказали, что Бандамина никто не видел. Фермер, его лошадь, и телега, и бычок на продажу просто исчезли где-то на полпути между фермой и Хеслагнамом.

Джойханна неохотно обсуждала эту тему. По-видимому, она, после почти двухмесячного отсутствия мужа, все еще надеялась, что он вернется. Каспар счел это маловероятным. Закона как такового в здешних краях почти не существовало. Когда-то давным-давно под давлением кочевников-джешанди местными жителями было принято соглашение о том, чтобы не трогать путников и тех, кто предоставляет им кров и пищу. Однако и оно, подобно множеству других традиций и обычаев, растаяло как дым на ветру после того, как эту землю опустошила армия Изумрудной госпожи змей.

Каспар пришел к выводу, что относительное благополучие фермы объяснялось тем, что отец Бандамина сумел, в числе очень немногих физически здоровых мужчин, избежать принудительного зачисления в ряды армии змеиной королевы. Джойханна знала удручающе мало, и о многом Каспар мог только строить догадки. Тем не менее некая общая картина постепенно складывалась.

Когда крестьян заставили присоединиться к той или иной воюющей стороне, свекор Джойханны сумел укрыться: он перешел через горный хребет, что высился на юго-востоке (Джойханна называла эти горы Суману). По пути ему попадались заброшенные фермы, где нашлись запасы зерна и семян, а также лошади и повозка. Забирая с собой все, что мог, он путешествовал несколько месяцев, пока не осел в этой лесистой долине и не основал собственное фермерское хозяйство, унаследованное впоследствии Бандамином.

Каспар сложил принесенные поленья под навес, пристроенный за домом, и отправился на луг за новой порцией дров. Джорген последовал было за ним, однако Каспар, заметив, что мальчик устал, предложил:

— Может, сходишь к маме, спросишь, не надо ли ей помочь?

Джорген кивнул и тут же умчался, Каспар успел только увидеть, как русая головенка мелькнула между постройками. Бывший герцог поймал себя на мысли, что впервые в жизни стал задумываться над тем, каково это — быть отцом. Он, само собой, знал, что в один прекрасный день ему придется жениться и породить наследника, но никогда не связывал с этим событием никаких чувств. До сегодня. Мальчик тяжело переживал исчезновение отца, Каспар видел это. Узнают ли когда-нибудь мать и сын, что случилось с Бандамином?

Каспар продолжил свой путь за дровами. Все-таки жизнь фермера оказалась куда более тяжелой, чем он мог себе представить. Но ведь боги определили для них именно это место на Колесе Жизни, рассуждал он. И даже если он когда-нибудь вернет себе трон Оласко, то все равно не сможет попросить казначея купить для каждого крестьянина лошадь и повозку! Смеясь про себя абсурдности такой идеи, Каспар на ходу разминал натруженные мышцы.

* * *

Оторвавшись от тарелки, Каспар промолвил:

— Мне пора уходить.

Джойханна кивнула:

— Я ожидала этого.

Он помолчал, собираясь с мыслями, а Джорген переводил взгляд с матери на Каспара и обратно. Уже более трех месяцев у них в доме жил этот человек, и хотя Джорген не упускал случая посмеяться над невежеством пришельца в хозяйственных делах, пустота, образовавшаяся после исчезновения отца, незаметно для мальчика заполнялась присутствием другого мужчины.

Но как ни привязался Каспар к пареньку, как ни тревожно ему было оставлять Джойханну и Джоргена, у него были и другие заботы, куда более насущные. Всему, чему можно было научиться, живя и работая на ферме, он научился. Язык больше не представлял для него трудности, и все местные обычаи и верования он знал не хуже Джойханны. У него не оставалось ни одной причины задерживаться здесь, а причин покинуть ферму не убавилось. На то, чтобы продвинуться на несколько километров от того места, куда перенес его седовласый чародей, Каспару потребовались месяцы, а впереди еще лежал путь длиной в полмира.

Наконец Джорген нарушил молчание:

— Куда ты пойдешь?

— Домой.

Мальчик хотел что-то сказать, но не решался. И все-таки через несколько минут он тихо проговорил:

— А что мы будем делать?

Ответила ему мать:

— То же, что и всегда.

— Вам нужна лошадь, — заметил Каспар. — Скоро созреет пшеница, кукуруза уже готова. Вам нужно будет отвезти урожай на рынок.

Джойханна молча кивнула.

— Придется продать скотину. Сколько стоит лошадь?

— За пару бычков можно будет договориться, я думаю.

Каспар улыбнулся:

— Фермер из меня никакой, а вот в лошадях я разбираюсь.

То, что в основном его знания распространялись на военных и охотничьих лошадей и скакунов его сестры, Каспар уточнять не стал. Но это и не так уж важно. Ведь хромоту, воспаление копыт или дурной нрав животного он определит и у крестьянской тягловой лошадки.

— Тогда надо идти в Мастабу.

— Где это?

— Два-три дня пути от Хеслагнама. Мы сможем продать бычков тамошнему торговцу скотом. У него же может найтись и лошадь на продажу, — ответила Джойханна.

Ужин закончили в молчании. Каспар понимал, что Джойханна боится снова остаться одна. Никаких попыток завязать более близкие отношения она не предпринимала, а герцога существующее положение дел вполне устраивало. Конечно, он не был с женщиной уже много месяцев, а хозяйка фермы была по-своему привлекательна, однако совместное проживание в одном помещении с Джоргеном удерживало и Джойханну, и Каспара.

Сама же Джойханна то надеялась вновь увидеть мужа, то оплакивала его как умершего. Каспар предполагал, что через два-три месяца она бы окончательно приняла его вместо Бандамина. И это было еще одной причиной, по которой он счел, что настала пора уходить.

— Может, вы наймете работника, который помог бы вам в горячую пору?

— Посмотрим, — уклончиво ответила Джойханна.

Каспар поднялся, чтобы отнести деревянную тарелку к ведру, где мыли посуду. Разговаривать никто не хотел — и в тишине все разошлись по своим спальным местам.

4. ДЕРЕВНЯ

Каспар, Джойханна и Джорген шагали по старому торговому пути.

Уже третий день они — не очень быстро, но почти без остановок — шли к своей цели. Каспар раньше и не догадывался, как это утомительно — передвигаться пешком. Всю жизнь к его услугам имелись или лошади, или кареты, или корабли. Только во время охоты или прогулки по дворцовому парку доводилось ему полагаться на собственные ноги. Пешее путешествие на расстояние в несколько десятков миль оказалось не только изнурительным, но и скучным занятием.

Он оглянулся, чтобы посмотреть, как дела у Джоргена. Мальчик шел за двумя неторопливыми быками, погоняя их длинным прутом всякий раз, когда они сворачивали в сторону, привлеченные кустом травы. Надо сказать, подходящей для скота растительности вокруг было совсем немного, но упрямые животные настойчиво тянулись к каждому более или менее зеленому растению, и Джоргену приходилось то и дело пользоваться прутом.

Каспару не терпелось поскорее прибыть на место и двинуться дальше, но он покорился обстоятельствам. В этом враждебном краю он был беззащитен: пеший, одинокий, если не считать компании Джоргена с матерью, и неопытный. Судя по рассказам Джойханны, эта местность еще не оправилась от опустошения, произведенного армией Изумрудной госпожи змей, хотя с тех ужасных времен прошел не один десяток лет.

Фермы и деревни возродились довольно быстро, несмотря на повсеместную нехватку мужчин. Несколько лет старики и женщины кое-как сводили концы с концами, пока дети не подросли настолько, чтобы начать самостоятельно работать, пережениться и нарожать еще детей.

А вот гражданский порядок так и не восстановился. Целое поколение сыновей выросло без отцов, многие остались круглыми сиротами. На удаленных землях, которые раньше контролировались городами-государствами, царил хаос. Традиционные устои сменились законом силы: кто соберет самую многочисленную банду, тот и правит.

Семья Джойханны выжила только потому, что находилась в относительной изоляции. В ближайших деревнях знали о том, где находится ферма, но редкий путник забредал туда случайно. Если бы Джорген не отправился искать потерявшуюся птицу, Каспар, скорее всего, не выжил бы. Он бы умер от голода в нескольких часах ходьбы от обильных запасов пищи.

По мере продвижения вперед на западе вырастала горная гряда, а на востоке поля становились все ровнее и вдалеке окрашивались в коричневатый цвет — там они граничили с пустыней. Если бы Каспар не вырвался из плена кочевников-бенту, то стал бы их рабом. Если бы он плохо спланировал побег, то умер бы в засушливых землях между горной грядой, приближающейся с запада, и скалистым нагорьем, где вилась заброшенная тропа.

Вдали что-то поблескивало.

— Это река?

— Да, Змеиная река, — кивнула Джойханна. — За ней начинаются Знойные земли.

Каспар заинтересовался:

— А ты знаешь, где находится Город Змеиной реки?

— Это далеко на юге, на берегу Синего моря.

— Значит, мне надо двигаться вниз по реке, — заключил Каспар.

— Если хочешь попасть в этот город, то да.

— Я хочу попасть домой, — с печалью в голосе поправил Каспар Джойханну.

— Расскажи мне о своем доме, — потребовал Джорген.

Каспар обернулся: мальчик задорно улыбался. Раздражение, вызванное бесцеремонностью, быстро прошло: он, к собственному удивлению, все сильнее привязывался к Джоргену. Как правитель Оласко, он знал, что рано или поздно ему придется жениться с целью произвести законного наследника, но ему никогда не приходило в голову, что он будет любить своих детей. «Интересно, — подумал он, — а любил ли меня мой отец?»

— Оласко — страна мореходов, — сказал Каспар. — Наша столица, Опардум, стоит на скалистых берегах бухты, которую удобно защищать, но в которой достаточно места для торговых кораблей. — Не сбавляя шага, он продолжал: — Оласко находится на восточном побережье большого… — Тут он запнулся, не зная, как сказать «материк». — Большой земли под названием Триагия. Поэтому из цитадели… — Каспар посмотрел на своих слушателей и увидел, что ни один из них не выразил удивления, услышав кешианское слово «цитадель». — Из цитадели открывается великолепный вид на морские восходы. На западе тянутся равнины, вдоль реки множество ферм, очень похожих на вашу…

И так Каспар коротал время, увлеченно рассказывая попутчикам о своей родине, пока Джорген не спросил:

— А чем ты занимался у себя дома? Ты же не фермер.

— Я был охотником, — ответил Каспар и вспомнил, что уже говорил об этом мальчику, когда разделывал забитого бычка в землянке, где хранились скоропортящиеся продукты. — А еще солдатом. И путешественником.

— А как это? — не унимался Джорген.

— Что — это?

— Путешествовать.

— Ну, примерно так же, как путешествуем сейчас мы, — сказал Каспар. — Это значит долго-долго идти, или плыть на корабле, или скакать на лошади.

— Да нет, — сморщился Джорген. — Я спрашивал про то, какие бывают новые места.

— Некоторые места похожи на Знойные земли, — ответил Каспар. — А в других местах прохладно и все время идет дождь.

Он пустился в описания земель, окружающих море Королевства, подробно останавливаясь на самом интересном и необычном из того, что ему довелось увидеть. И рассказчик, и слушатели не заметили, как пролетели последние часы пути: в очередной раз они взошли на возвышенность, и перед ними открылся вид на деревню Хеслагнам.

Деревня разочаровала Каспара: почему-то он ожидал увидеть более зажиточное поселение. Самым большим зданием был трактир: двухэтажный обветшалый бревенчатый дом с крышей невероятного салатного цвета. Из единственной трубы вилась струйка дыма. Заведение являлось гордым обладателем конюшни и обширного двора, но и только. На той же улице стояло еще два строения покрупнее, очевидно, лавки, хотя и без вывесок, так что приезжему — в данном случае Каспару — не ясно было, что можно купить в Хеслагнаме, а что нельзя.

По указанию Джойханны Джорген загнал бычков во двор, а взрослые вошли в трактир.

Интерьер заведения производил еще более удручающее впечатление, чем внешний вид. Труба и очаг сложены из плохо отесанного камня; дымоход то ли забит, то ли неудачно проведен, и в результате все помещение провоняло дымом, пищей, потом, разлитым элем, гнилой соломой и еще чем-то неопределимым, но столь же неприятным.

В трактире никого не было, только один крупный мужчина вышел откуда-то из глубины дома с бочонком в руках. Он поставил свою ношу на пол и воскликнул:

— Джойханна! Не ожидал увидеть тебя раньше чем через пару недель.

— Хочу продать двух бычков.

— Двух? — переспросил трактирщик, вытирая руки засаленным фартуком.

Это был толстошеий, широкоплечий мужчина с огромным животом; ходил он, покачиваясь из стороны в сторону. Закатанные рукава открывали покрытые шрамами предплечья, под слоем сала перекатывались мускулы сильного и опасного бойца. Каспар сразу признал в трактирщике бывшего солдата или наемника. А тот так же настороженно поглядывал на спутника Джойханны, хотя обращался к женщине:

— Мне и один-то ни к чему. В холодном погребе висит еще целый окорок. Ну, ладно, одного я возьму, подержу недельку на заднем дворе и зарежу. Но двух — нет.

Джойханна перебила его:

— Сагрин, познакомься, это Каспар. Он работал у нас на ферме за еду и жилье, заменял Бандамина.

— Понятное дело. Неплохая замена. — Трактирщик расплылся в сальной улыбке.

Каспар решил пропустить оскорбление мимо ушей. Старый солдат явно любил поскандалить, и хотя Каспар не боялся никого и ничего, создавать себе ненужные проблемы он не испытывал ни малейшего желания. Слишком много его друзей бесславно и бессмысленно погибли на дуэлях и в пьяных ссорах, и с юных лет герцог вынес убеждение в том, что выгоднее избегать проблем, чем решать их.

— Если вам мясо не нужно, то мы пойдем дальше… — Он перевел взгляд с трактирщика на Джойханну.

— Да, в Мастабу.

— Эй, эй, погодите, — заволновался Сагрин, потирая бороду. — Хм, сейчас у меня нет ни денег, ни лишнего товара. Что вы хотите за скотину?

— Лошадей, — ответил Каспар. — Двух.

— Лошадей! — насмешливым эхом отозвался трактирщик. — Да они сейчас на вес золота. Пару месяцев назад сюда наведывались эти дикари бенту — купили у меня двух лошадей, а на следующую же ночь украли трех остальных.

— А у кого еще здесь можно купить лошадей? — спросил Каспар.

Сагрин снова принялся оглаживать свою бороду, словно в задумчивости, потом сказал, покачав головой:

— Ну уж в Мастабе вы точно ни одной не найдете. Может, ниже по реке?

Джойханна гневно воскликнула:

— Ты же знаешь, что даже вооруженные мужчины не рискуют заходить в те края! Ты специально пугаешь нас, чтобы подешевле купить наш скот! — Она обернулась к Каспару: — Скорее всего, он врет, что в Мастабе нет лошадей.

Она направилась к выходу, но Сагрин схватил ее за руку.

— Постой-ка, Джойханна! Никто не смеет называть меня вруном, даже ты!

Каспар не колебался. Он подскочил к трактирщику и с силой воткнул большой палец в сплетение нервов на запястье Сагрина. В следующий миг он толкнул трактирщика в грудь. Сагрин наклонился вперед, пытаясь устоять, и тогда Каспар резко дернул его на себя за грязную рубаху, и трактирщик полетел вниз. Только в самый последний миг сработали его старые солдатские рефлексы, и он не рухнул на пол мешком, а перекатился через бок и снова вскочил на ноги, готовый продолжать бой.

Каспар же, вместо того чтобы атаковать, отошел в сторону и спокойно сказал:

— Мой меч будет у твоего горла в тот же миг, как ты пошевельнешься.

Сагрин оценивающе оглядел Каспара, меч которого все еще лежал в ножнах. Он помедлил немного, но запал уже исчез. С усмешкой на губах он произнес:

— Извини. Я вспыльчив. Такие слова нелегко проглотить.

Джойханна потерла руку, за которую схватил ее Сагрин.

— Ты заслужил эти слова. Бандамин тоже говорил, что тебе доверять нельзя.

— Так ведь я торговец, — сказал трактирщик, протягивая руки ладонями кверху, словно извиняясь за то, чем приходиться ему заниматься. — А то, что я говорил про Мастабу, правда. У старого Бальо есть одна лишняя кобыла, но старушка уже ни на что не годна, даже ожеребиться не сможет. Да наверное, он ее уже прирезал. И все, больше лошадей здесь нигде нет, как и бесплатного эля.

— А как насчет мулов? — спросил Каспар.

— Ты хочешь ездить на нем верхом? — удивился Сагрин.

— Нет, я хочу запрячь его в телегу или в плуг, — ответил Каспар, поглядывая на Джойханну.

— Ну, допустим, у Келпиты есть мул, и, думаю, он согласится обменять его на быка, — задумчиво проговорил Сагрин и жестом указал на прилавок: — Что ж вы стоите, присаживайтесь, выпейте чего-нибудь. А я пока схожу к нему, узнаю, что да как.

Джойханна кивнула, и трактирщик пошел к выходу. В дверях он встретился с Джоргеном и довольно приветливо взъерошил мальчонке волосы. Джойханна взяла на себя роль хозяйки, отыскала кувшин с элем и налила по стакану себе и Каспару. Для сына она наполнила чашку водой.

Каспар сел вместе с сыном и матерью за стол.

— Мы можем доверять ему? — спросил он у Джойханны.

— Думаю, теперь да, — ответила она. — Он, конечно, и раньше пытался повыгоднее купить и продать, но, как он и сам сказал, в этом суть торговли.

— Кто такой Келпита?

— Торговец, которому принадлежит вон тот большой дом через дорогу. Он ведет дела ниже по течению реки. У него есть и мулы, и повозки.

— Честно сказать, я не очень разбираюсь в мулах, — признался Каспар, — но в армии… — Он помедлил, подбирая слова. — В армии, в которой я одно время служил, мулов использовали вместо лошадей, когда надо было перевозить тяжелые грузы. Могу сказать только одно: они бывают очень упрямы.

— Я заставлю их работать! — с мальчишеским задором воскликнул Джорген.

— Сколько стоит один бык? — поинтересовался Каспар.

— Что ты имеешь в виду? — Джойханна непонимающе посмотрела на него.

— Я раньше никогда не продавал быков.

Бывший герцог вдруг понял, что вообще плохо представляет, во сколько оцениваются те или иные товары. Ему не приходилось платить за покупки из собственного кошелька. Золото, которое он носил с собой, предназначалось для заключения пари, расплаты в борделях и награды подданным за хорошую службу. Каспар подписывал бумаги, в которых распределялся бюджет цитадели по отдельным статьям, но вот сколько его слуги платили местным торговцам за мясо, соль или фрукты, он не знал. Не ведал он и того, какие товары поступали в цитадель в качестве уплаты за аренду ферм. Он даже не знал, сколько стоит лошадь, если только это не был специально выведенный скакун в качестве подарка для одной из его дам или для собственной конюшни. Каспара разобрал неудержимый смех.

— Ты что? — удивилась Джойханна.

— Я не знаю самых простых вещей, — сказал он, не пускаясь в долгие объяснения, однако Джойханне этого было недостаточно. Под ее пристальным взглядом Каспару пришлось уточнить, что он имел в виду: — В армии для нас все делали специально назначенные люди — квартирмейстеры, интенданты, поставщики. Когда я хотел есть, еда уже ждала меня. Если мне нужна была лошадь, ее тут же мне подводили.

— Удобно так жить, — заметила Джойханна с видом, как будто не очень-то верит его словам.

Каспар вспомнил, что разбирается в ценах на драгоценности и предметы роскоши, и поэтому задал свой вопрос по-другому:

— Сколько золота или серебра в ваших краях дают за одного быка?

Тут уже засмеялся Джорген:

— Он думает, здесь есть монеты!

— Цыц! — прикрикнула на него мать. — Пойди на улицу и найди себе какое-нибудь полезное дело. Или поиграй, а здесь тебе делать нечего.

Недовольно бурча, мальчик все же вышел из трактира. Джойханна принялась растолковывать Каспару ситуацию с деньгами:

— У нас нечасто увидишь монеты. Их здесь никто не чеканит. А после войны… — Каспару не требовалось объяснять, о какой войне шла речь: любое упоминание о войне в здешних краях относилось к нашествию армии Изумрудной госпожи змей. — После войны появилось множество фальшивых монет — медных с серебряным покрытием и свинцовых с золотым. Сагрину приходится иметь дело с деньгами — сюда иногда наведываются путешественники из больших городов, — поэтому у него есть пробирный камень и специальные весы. А мы в основном меняем один товар на другой или отрабатываем нужную нам вещь у продавца. Келпита прикинет, что бы он дал за быка, а потом решит, равноценны ли эти товары одному мулу. Он даже может захотеть двух быков.

— Вот в этом я не сомневаюсь, — сказал Каспар. — Но это и значит торговаться, так?

— У него есть то, что мне нужно, а с другой стороны, для продажи быка сейчас не лучшее время. Что с ним делать? Только съесть, и побыстрее.

Каспар опять рассмеялся, и даже Джойханна улыбнулась.

— То есть, скорее всего, Келпита продаст моего быка все тому же Сагрину, а тот заколет его и освежует. И тогда Келпита получит возможность некоторое время есть и пить в трактире бесплатно, что ему очень нравится и очень не нравится его жене. Она не любит, когда он пьет слишком много эля.

Каспар слушал, думая о своем. Снова ему пришло на ум, что крестьяне Оласко живут примерно так же. И в Оласко есть жены, которых огорчает, когда их мужья напиваются, есть бывшие солдаты, которые заправляют захудалыми трактирами, и есть мальчишки, живущие на фермах и ищущие, с кем бы поиграть. Каспар откинулся на спинку стула, размышляя над тем, что узнать, чем живет каждый из них, невозможно. Да что там крестьяне, он ведь и половины своих слуг в цитадели не знал даже в лицо, что уж говорить про имена. И все равно он должен был проявлять больше внимания к людям, которые пользовались его покровительством.

Неожиданная грусть охватила Каспара. Как мало ценил он то, что имел. В его сознании пронесся поток образов, чем-то похожий на беспокоящие его сны.

— Что случилось? — встревожилась Джойханна.

— А? — вышел из задумчивости Каспар.

— Ты весь побледнел, и глаза мокрые. Что с тобой?

— Ничего, — выговорил герцог неожиданно севшим голосом. Он сглотнул и добавил: — Просто вспомнилось кое-что.

— Про войну?

Он пожал плечами и молча кивнул.

Бандамин тоже был когда-то солдатом.

— Правда?

— Не таким, как ты, — быстро добавила Джойханна. — Он служил в местном отряде охраны, еще когда был мальчиком. Служить они пошли вместе с отцом, чтобы здесь можно было жить.

— Похоже, у них это получилось. Джойханна неопределенно покачала головой.

— Не знаю. Разбойники и грабители по-прежнему беспокоят мирных жителей. Кочевники-бенту иногда ловят свободных людей и продают в рабство где-нибудь на юге богатому фермеру или мельнику. А если он хороший воин, то везут его в Город Змеиной реки на состязания.

— А как далеко отсюда этот город?

— Если плыть на корабле, то несколько недель. А пешком — еще дольше. Точно не знаю. Значит, все-таки ты туда собираешься?

— Да, — ответил Каспар. — Мне нужно добраться домой, а для этого мне понадобится корабль. Единственное место, откуда ходят корабли на мою родину, — это Город Змеиной реки.

— Тебе предстоит долгое путешествие.

— Похоже на то, — согласился Каспар.

Сагрин вернулся примерно через час и сообщил, на каких условиях Келпита готов совершить сделку. Кроме быка эти условия включали еще несколько товаров и зерно в будущем. Джойханну это устроило.

Каспар подытожил переговоры:

— Добавь сюда же ночь в твоем трактире и хороший ужин, и будем считать, что мы договорились.

— Идет! — сказал Сагрин, хлопнув в ладоши. — Я как раз зажарил утку, вчерашней похлебки должно хватить на всех, а хлеб только что из печи.

Когда он скрылся на кухне, Джойханна шепнула Каспару на ухо:

— Не ожидай слишком многого. Стряпать он не умеет.

Каспар развел руками:

— Еда есть еда, а я голоден.

Потом Джойханна вернулась к делу:

— Ты остался без лошади.

— Ничего, что-нибудь придумаю, — не стал заострять на этом внимания Каспар. — Может, найду лодку, идущую вниз.

— Это будет непросто.

— Почему? — спросил Каспар, наливая себе еще стакан эля, пока Сагрин был занят на кухне.

— За ужином расскажу тебе. Сейчас надо найти Джоргена.

Каспар кивнул, допил эль. «Быть мужем Джойханны и отцом Джоргена — не самая плохая судьба для мужчины, — подумал он. — Но может быть удел и получше».

Каспар проснулся первым. Джойханна и Джорген спали на парусиновых койках, служивших в трактире кроватями, а Каспар устроился на полу.

Что-то потревожило его сон. Он прислушался. Лошади!

Первым делом он схватил меч и выбежал по коридору на лестницу. Внизу, в общей комнате, уже стоял Сагрин со старым клинком в руках. Каспар жестом велел трактирщику встать у двери, а сам метнулся к окну.

Он насчитал пять всадников. Они сгрудились вместе и оживленно переговаривались. Один указал рукой на трактир, а другой покачал головой и махнул в сторону дороги. Все они были одеты в плотные накидки, но Каспар сумел разглядеть достаточно, чтобы понять, кто они такие: солдаты.

Минуту спустя они развернули коней и поскакали на север.

— Уехали, — вздохнув с облегчением, сообщил Каспар трактирщику.

— Как они выглядели? — спросил тот.

— Похожи на солдат. На всех сапоги для верховой езды. На рубахах у каждого светлая полоса, только какого цвета, я не разобрал: то ли белая, то ли желтая.

Еще у всех одинаковые мечи, но луков или щитов нет. На головах тюрбаны с перьями.

— Проклятье, — пробормотал Сагрин. — Сейчас они, судя по всему, направились в Мастабу, но потом вернутся.

— Кто они такие?

— На юге, в захудалом городишке Делга есть один разбойник, он называет себя Радж Мубоя. Это его люди. Он претендует на власть повсюду от Делги до берегов Змеиного озера; во всех городах и деревнях в этом районе он расставил свои гарнизоны. И еще этот ублюдок обложил всех жителей данью.

Каспар спросил:

— Он предлагает взамен защиту?

— В некотором смысле — да, — ответил Сагрин. — Он защищает нас от других разбойников, чтобы никто не мешал ему ощипывать нас, как кур.

— Чтобы управлять, нужны деньги, — заметил Каспар.

— Я отлично обхожусь без его управления, — горячо возразил Сагрин.

— Найди достаточное количество согласных с тобой вооруженных людей, и тогда ты сможешь попробовать убедить этого Раджа оставить вас в покое. Те пятеро солдат, что я видел, смогут удержать в подчинении целый город.

— Верно говоришь, — согласился трактирщик и тяжело опустился на стул. — В этих краях за воина сойду только я. Найдется еще пара крепких фермеров, но они не обучены воевать. А я стал воякой только потому, что мой отец основал отряд охраны, еще когда я был зеленым юнцом, и в свое время мы с ним порубили немало головорезов. — Он указал на шрамы на своих руках. — Ты не думай, я честно заработал каждую из этих царапин. Но сейчас я всего лишь старик. Я буду сражаться, но знаю, что победа достанется не мне.

— Что ж, этот Радж будет не первым разбойником, основавшим династию. Там, откуда я родом… — Каспар оборвал себя на середине фразы и заговорил о другом: — Если он сможет навести порядок и принести покой людям вроде Джойханны и Джоргена — женщинам и детям, — то это было бы совсем не плохо, а?

— Пожалуй. Чему суждено случиться, то случится. Но уж поворчать в свое удовольствие мне никто не запретит.

Каспар хмыкнул:

— Как тебе угодно.

— Ты живешь с Джойханной? — спросил Сагрин, и Каспар понял, о чем спрашивает его старый солдат.

— Нет. Она хорошая женщина и надеется, что ее муж жив.

— А вот это вряд ли. Если даже и так, то, скорее всего, он или надрывается сейчас где-нибудь в шахте, или работает на богатой ферме на юге, или сражается на арене в Городе Змеиной реки.

— В любом случае у меня свои планы, — сказал Каспар. — Работа на ферме в них не входит.

— Я так и думал. Солдат?

— Был когда-то.

— Ну-ну, — вздохнул Сагрин и поднялся. — Что ж, раз я встал, то можно приниматься за дела. Солнце взойдет уже через час, а засыпаю я с трудом, особенно если спать приходится с мечом в руках.

Каспар кивнул:

— Знаю.

Также он знал, каков будет его следующий шаг: ему надо двигаться на юг. Там собиралась армия, и неважно, под чьими знаменами. В армии солдат обеспечивали лошадьми.

А Каспару без лошади не обойтись.

5. СОЛДАТ

Каспар затаился и ждал.

Он спрятался в кустах, как только послышался стук копыт; это был уже второй конный патруль, встреченный им за неделю. Именно столько времени прошло с тех пор, как он покинул ферму. Как ни мало ему было известно о целях, преследуемых этими патрулями, он решил держаться от них подальше. Простые солдаты во всех странах расспросам предпочитают оружие, а в планы Каспара не входило погибнуть, стать пленником или не по своей воле оказаться в рядах какой-либо армии.

Уйти с фермы оказалось еще сложнее, чем он ожидал. Особенно он переживал за Джоргена: мальчик боялся вновь остаться на ферме лишь вдвоем с матерью. С другой стороны, с мулом им будет легче справляться с тяжелой работой, а Келпита собирался прислать на ферму своего сына, чтобы помочь Джойханне со сбором урожая.

Каспар не раз прикидывал, как бы сложилась судьба матери и сына, не найди он их ферму. Без мула, без запаса дров им пришлось бы ох как непросто.

И все равно прощание было трудным.

Пару дней назад он обошел деревню, которая, похоже, была опорным пунктом для местных патрулей, а потом день проработал на ферме, что встретилась ему по дороге, получив в оплату немного продовольствия. Еда была скудной, а запить ее предложили простой водой. Но Каспар был благодарен и за это. Он подумал о шикарных пирах, которыми славился его двор, но быстро отогнал это воспоминание. Сейчас он бы запросто убил кого-нибудь за кусок жареной говядины, миску тушеных овощей и фляжку хорошего равенсбургского вина.

Удостоверившись, что всадники уехали, Каспар вернулся на дорогу. Чем южнее он продвигался, тем легче было идти: разбитые, полузаброшенные участки пути остались позади, все чаще встречались следы недавнего ремонта дороги, она становилась шире и ровнее.

Вот дорога сделала очередной поворот, и вдалеке между холмами показался город. Каменистые равнины уже давно сменились лугами, а теперь уже и лесами, среди которых проглядывали возделанные поля. Каковы бы ни были намерения и деяния этого Раджа Мубои, одно хорошее дело он сделал: установил мир на территориях, окружающих его столицу, что позволило фермерам спокойно заниматься хозяйством и увеличивать свое благосостояние. Вдоль дороги стояли крепкие дома, окруженные садами и огородами. Может, со временем такой же порядок установят и там, где живут Джойханна с сыном. Каспару хотелось надеяться, что у Джоргена есть шанс на лучшую жизнь.

У городских ворот Каспар столкнулся с приметами сурового правосудия. Дюжина трупов на различных стадиях разложения была выставлена на всеобщее обозрение. Тут же вбили в землю несколько пик, увенчанных головами. Вдоль стен стояли деревянные кресты, на них висели привязанные веревками люди. Каспар слышал, что это ужасная смерть: в какой-то момент тело перестает нормально функционировать, в легких начинает скапливаться жидкость, и человек захлебывается собственной слюной.

В воротах стояли стражники, одетые так же, как и пятеро всадников, виденных Каспаром из окна трактира Сагрина, только без накидок и нарядных тюрбанов. Вместо головных уборов стража носила металлические шлемы с кольчужным воротом, защищавшим шею.

Один из стражников преградил путь Каспару:

— Зачем пришел в Делгу?

— Просто иду мимо. Я держу путь дальше на юг.

— Ты странно говоришь.

— Я не из этих мест.

— Чем занимаешься?

— Охотой. Раньше был солдатом.

— А может, ты разбойник?

Каспар присмотрелся к дотошному стражнику. Это был худой нервный человек со странной манерой смотреть на собственный нос, когда говорил. Отвислый подбородок, гнилые зубы — в оласконской армии такой солдат никогда бы не получил звания выше, чем капрал. Людей подобного типа Каспар знал: исполненные самомнения, недостаточно умные для того, чтобы понять, что уже достигли потолка своей карьеры. Не обращая внимания на преднамеренное оскорбление, Каспар улыбнулся.

— Если я и разбойник, то совсем никудышный. Из всего имущества у меня лишь меч, одежда, что на мне, эти сапоги да собственные мозги. — Стражник начал было что-то говорить, но Каспар оборвал его, продолжив: — Я честный человек и хочу честным трудом заработать себе на пропитание.

— Ну, не знаю, кажется, сегодня Раджу не нужны наемники.

— Я сказал, что я солдат, а не наемник.

— Где ты служил?

— В стране, о которой ты никогда не слышал.

— Ладно, иди, но только смотри: никаких безобразий. Я присмотрю за тобой. — И стражник отошел в сторону, махнув Каспару рукой, чтобы тот проходил.

Бывший правитель Оласко кивнул и вошел в ворота. Он впервые оказался в настоящем городе, с тех пор как попал на этот континент. И действительно, в Делге обнаружилось гораздо больше признаков цивилизации, чем в виденных им деревнях. Конечно, постоялые дворы на окраине были столь же захудалыми и убогими, что и трактир Сагрина, но этого следовало ожидать: все более или менее приличные заведения обычно размещаются в торговом районе. И Каспар шел по улочкам к центру города, пока наконец перед ним не открылась базарная площадь. В этот послеполуденный час на ней яблоку некуда было упасть. Судя по довольным и спокойным лицам торговцев и покупателей, герцог понял, что Делга — преуспевающий торговый город.

Рожденный властвовать, Каспар изучал науку управления всю свою жизнь. Он лично общался не с одним десятком правителей и читал о сотнях других, поэтому знал: среди них слишком часто встречаются глупцы, сумасшедшие и просто некомпетентные люди, не понимающие, что основа сильного государства — простые жители и что облагать их налогом и данями можно лишь до определенной степени. И Каспар, когда составлял заговоры и плел интриги, преследовал наряду с другими целями и такую: избежать открытого военного столкновения, которое неизбежно легло бы тяжким бременем на население.

Конечно, это отнюдь не значит, что Каспара волновало счастье его подданных, — нет, до тех пор, пока не встретился с Джойханной и Джоргеном, он даже не задумывался над тем, как и чем они живут, — но благосостояние и довольство народа в целом всегда являлось предметом его заботы.

Итак, от опытного взгляда Каспара не укрылось, что жители Делги не изнывают от тягот и забот и спокойно демонстрируют изобилие товаров, не тревожась, что об этом узнают осведомители или сборщики дани.

Послеобеденный базар являл собой буйное смешение красок и звуков. Иногда Каспар даже слышал звон монет — значит, под флагами Раджа в эти края возвращалось денежное обращение.

На первый взгляд казалось, что население полностью поддерживает правителя. Между торговыми рядами неспешно прохаживались люди в форменной одежде со знаками отличия, следя за тем, чтобы нигде не возникало беспорядков. Каспар предположил, что это констебли или городская стража.

Он поймал взгляд одного из них — широкоплечего солдата, лицо и шею которого покрывали шрамы, — и, когда тот остановился, подошел ближе. Стражник был одет в просторную синюю рубаху, как и конные патрульные, только те заправляли штаны в высокие сапоги для верховой езды, а у этого солдата широченные шаровары доходили до самой земли. Меч у него был не длинный, и вместо шлема на голове сидела мягкая шляпа с широкими полями.

— Добрый день, — приветствовал его Каспар.

— Чужестранец. — Стражник прищурился.

— Как я понимаю, ты констебль?

— Правильно понимаешь.

— Я вот хочу найти какую-нибудь работу. Не подскажешь, как это сделать?

— Что умеешь делать?

— Я опытный охотник и солдат, — вежливо ответил Каспар.

— Если добудешь дичь, то можешь продать ее в один из трактиров, а наемники сейчас Раджу не нужны.

То же самое сказал и стражник у городских ворот, однако на этот раз Каспар не стал настаивать на том, что он не наемник.

— А просто работники никому не нужны?

— На тех, кто может перенести ящик или тюк, всегда есть спрос в караван-сарае. — Констебль указал на юг. — Выйди из города через южные ворота и сразу его увидишь. Но сегодня уже поздно. Работников нанимают на рассвете.

Каспар поблагодарил констебля и двинулся дальше. Его охватило странное чувство: как будто все вокруг него было и чужое, и знакомое одновременно. Эти люди одевались не так, как в родном Оласко, и их язык звучал непривычно для его уха. Он считал, что уже освоил местное наречие, но оказалось, что легко он разбирал только произношение Джойханны и Джоргена. Город был большим и развивающимся. Повсюду велось строительство, жители с рвением занимались каждый своим делом, и в целом темп и ритм здешней жизни напоминали бывшему герцогу столицу его бывших владений.

Выйдя из города через южные ворота, Каспар действительно легко нашел караван-сарай, в котором, как и предсказывал констебль, в этот час было тихо и пустынно. Почти все работы на сегодня закончились. Однако никогда не поздно задать один-два вопроса. Переходя от одного каравана к другому, Каспар заводил разговоры, знакомился и вскоре стал неплохо ориентироваться в этом новом для себя месте. Среди прочего он узнал, что через неделю один из караванов отправится на юг, и тогда владельцу могут понадобиться охранники, но не раньше.

Солнце клонилось к западу, Каспар устал и проголодался. С последним обстоятельством оставалось только смириться, а вот попытаться найти место для ночевки можно. Точно определять времена года на этом краю земли герцог не умел, однако по опыту прошедших месяцев предполагал, что не замерзнет, ночуя под открытым небом.

Между двумя караванами вокруг костра сидело несколько работников. Каспар попросил разрешения присоединиться к ним. Они не возражали, и он устроился на ночь позади двух беседующих мужчин. То, о чем они говорили, Каспар мог только вообразить: деревни, названий которых он никогда раньше не слышал, реки, которые текли через неведомые ему земли, другие вещи, привычные для местных обитателей и незнакомые для Каспара. Впервые с момента появления на этом континенте Каспар захотел вернуться не для того, чтобы уничтожить Когвина Ястринса и его соратников, а чтобы просто почувствовать себя дома.

* * *

Телеги тряслись по старой, разбитой дороге. Это была утомительная поездка, но — поездка. Каспар радовался уже тому, что ему не приходится идти пешком. Позади была изнурительная неделя, когда он с утра до вечера грузил товары за мизерную плату, которой едва хватало на еду. Он похудел еще больше и вынужден был купить шнур, чтобы подвязывать ставшие совсем свободными штаны.

Он сумел раздобыть немного денег, играя в бабки с другими грузчиками, но в последний день перед отъездом удача изменила ему, и теперь он располагал лишь несколькими медяками. Однако это все равно лучше, чем ничего, а каждый, даже самый маленький, шажок вперед приближал изгнанника к дому. Он выдержал. Пусть эта неделя оказалась для него нелегкой, другие так живут всю жизнь, при этом не имея ни малейшей надежды на перемену. Для них каждый день — это упражнение на выживание; о завтрашнем дне думать бессмысленно, пусть завтра само позаботится о себе.

В душе Каспара боролись противоречивые чувства: он и горел нетерпением, и покорялся обстоятельствам. Он стремился преодолеть как можно большее расстояние за каждый час, за каждую минуту, чтобы вернуться домой и свести счеты с предателями, а с другой стороны, он понимал, что путешествие займет время, что скорость продвижения зависит от многих факторов, на которые он имеет небольшое влияние, а то и вовсе никакого.

Его побег из плена кочевников и последующее блуждание по негостеприимным скалам до встречи с Джоргеном и его матерью сводились всего лишь к физическим невзгодам, тогда как неделя работы на владельцев караванов обернулась тяжелейшим испытанием для характера. В эти дни он впервые за свою привилегированную жизнь столкнулся с человеческой низостью и злобой.

Каспар знал, что война, как называли ее здесь, началась, когда он был еще младенцем. Королевство Островов победило войска Изумрудной госпожи змей в битве у хребта Кошмара в тот год, когда Каспар только-только вырос из пеленок. Но и спустя десятилетия ощущались последствия этой войны.

Многие из грузчиков были детьми людей, которых выхватила из домов и семей надвигающаяся орда. Враг забирал в свои армии всех здоровых мужчин, предоставляя им выбрать между службой на змеиную королеву и немедленной смертью. Женщин делали шлюхами, поварами и прислугой. Даже подростков заставляли работать в обозах.

Тысячи детей остались сиротами, никто не воспитывал их. Слабые погибли, а те, кто выжил, выросли необузданными, не знающими иной семьи, чем банда головорезов, и иной преданности, чем подчинение грубой силе.

Установление порядка в подобных условиях потребует усилий талантливого и решительного правителя, думал Каспар. Он понимал, что на месте Раджа Мубои действовал бы примерно так же: объединил свои опорные земли, обеспечил их стабильность и процветание, а затем стал бы расширять сферу влияния, постепенно достигая полного контроля. Молодой Радж, вероятно, потратит на это большую часть своей жизни, прежде чем встретит серьезное противодействие северных племен.

Проводя дни бок о бок с носильщиками и погонщиками, Каспар многое узнал о жизни в здешних краях. На востоке несет свои воды Змеиная река, а огромные просторы за ней находятся под контролем кочевых племен джешанди. Складывалось впечатление, что кочевников совершенно не волнует происходящее на другом берегу реки, но на своем берегу они подчинили себе все и вся; даже армия Изумрудной госпожи змей не смогла продвинуться на территории, подвластные джешанди. Из отчетов, что Каспар в юности читал в архивах отца, он знал о ни с чем не сравнимых размерах армии змеиной королевы. Какова же должна быть мощь кавалерии джешанди, чтобы противостоять столь масштабному нашествию?

На западе высятся горы Суману, за которыми тянутся прерии вплоть до самой реки Ведры и цепочка мелких городов-государств. Эта естественная преграда защищает Раджа от любых поползновений западных соседей. На юге же лежат земли, управляемые местными князьками и самозваными вождями, однако ходили слухи о том, что одного из них Радж уже побеждает в молниеносной войне.

Дальше на юге, на побережье Синего моря, стоит Город Змеиной реки, и о нем местные жители знают совсем немногое. Когда-то этот город правил землями от моря и до самого Змеиного озера, а власть принадлежала совету туземных кланов. Больше Каспар ничего не сумел разузнать, только подтвердил то, что ему было известно и раньше: это крупный порт, из которого ходят корабли до островов Заката, до кешианских городов и даже иногда в Квег и в Королевство. То есть дорога к дому лежит именно через Город Змеиной реки. И значит, туда ему и надо держать путь, невзирая ни на какие войны.

Телеги подпрыгивали на ухабах. Каспар неустанно осматривал горизонт, чтобы быть готовым к любому нападению. Хотя чем дальше на юг они продвигались, тем более мирными выглядели окрестности и тем менее вероятной казалась Каспару встреча с враждебно настроенными отрядами. По крайней мере, пока караван не приблизится к району, где, по слухам, Радж воевал с местным вождем.

Возчиком на телеге, где ехал Каспар, был говорливый мужчина по имени Ледану. Каспар старался игнорировать спутника, поскольку тот, стоило обратиться к нему с каким-нибудь вопросом, замолчать уже не мог и говорил обо всем, что попадалось на глаза. И все-таки молчание понемногу стало тяготить Каспара. Он решил, что сможет вынести небольшую дозу болтовни, если в потоке слов найдется хоть толика полезной информации.

— Скажи-ка мне, Ледану, что ты знаешь о городе, куда мы держим путь?

— А, Каспар, друг мой! — обрадовался коротышка возчик представившейся возможности поразить попутчика своими познаниями. — Симарах — в высшей степени замечательное место. Там есть трактиры и бордели, бани и игорные дома. Это очень хороший и большой город…

Каспар уселся поудобней и приготовился внимать многочисленным подробностям обо всех заведениях, которые показались Ледану самыми привлекательными в каждой из упомянутых категорий. С первых слов ему стало понятно, что никакого толку из речей возчика не извлечь: ни о расположении войск, ни о политике в регионе, ни об отношениях Симараха с соседними городами в них упоминаться не будет. И все-таки есть смысл прислушаться, решил Каспар, ведь этот город станет его пристанищем до тех пор, пока он не найдет способа отправиться дальше на юг.

Каспар прислонился к дверному проему, ожидая, когда появятся желающие нанять на день работника. По традиции все, кто искал наемную рабочую силу, приходили на рассвете сюда, на базарную площадь возле северных ворот Симараха. Платили же в этом городе лучше, чем во владениях Раджа Мубои.

Вопреки слухам, настоящей войны здесь не велось, по крайней мере пока, но на южных границах то и дело вспыхивали очаги конфликта между Мубоей и тем, кто называл себя королем Сасбатабы. В связи с этими стычками периодически требовались солдаты, а поскольку платили в войсках больше, чем за обычную работу, многие работники предпочли взяться за оружие. И поэтому недостатка в работодателях не было, Каспар без работы не провел и дня. Также к нему вернулась удача, и он скопил достаточно монет в своем кошеле, чтобы безбедно прожить целую неделю, если по каким-то причинам не сможет найти работу. Он даже смог снять комнатку — скорее, койку под лестницей — на постоялом дворе. Герцог ел простую пищу и не пил крепких напитков, так что каждое утро просыпался более богатым, чем днем ранее.

Он рассчитывал, что через город рано или поздно пройдет караван, направляющийся дальше на юг, и он сможет опять наняться охранником. Однако на время конфликта с королем Сасбатабы все товары и грузы, перевозимые на юг, шли в сопровождении усиленного военного эскорта. Нетерпение глодало Каспара: он чувствовал, что теряет время.

Среди людей, вместе с Каспаром ожидавших работодателей, возникло оживление: на площади появились трое мужчин. Он уже видел их здесь несколько раз.

Двое обычно нанимали два-три десятка мужчин, а вот третий просто прохаживался по площади, вглядываясь в лица кандидатов, словно искал какое-то редкое качество или черту, но потом уходил в одиночестве.

Один из мужчин крикнул: — Нужно три человека на прополку! Только опытные огородники!

Второй человек объявил, что ему требуются сильные руки и крепкие спины — десять человек на погрузку.

Третий же протиснулся сквозь набежавшую толпу желающих предложить свои услуги двум первым дельцам и направился прямо к Каспару.

— Эй ты, я тебя, кажется, уже видел. — Его речь была окрашена незнакомым Каспару акцентом. — Знаешь, как пользоваться этим? — спросил незнакомец, указывая на меч, висящий на боку у бывшего герцога.

Каспар улыбнулся, но дружелюбия в его улыбке не было.

— Не знал бы, не стоял бы здесь.

— Мне нужен человек, который хорошо владеет мечом и обладает еще кое-какими талантами.

— Какими именно?

— Верхом ездишь?

Каспар помолчал, изучая внешность потенциального работодателя. Выглядел тот опасным человеком. Какую бы работу он ни предложил, она наверняка будет незаконной, а если так, то можно рассчитывать на хорошие деньги. Симпатичным лицо незнакомца назвать было никак нельзя. Из-за тонкого носа казалось, что темные глаза посажены слишком близко. Маслянистые волосы плотно прилегали к черепу. Зубы были желтыми и неровными. Одежда, хоть и простого покроя, была сшита из тонкой, дорогой на вид ткани. Рукоятка кинжала, обратил внимание Каспар, отделана слоновой костью. Самой же заметной чертой мужчины было выражение его лица: смесь усталости и беспокойства. Каспар все больше убеждался в верности своего первоначального предположения: этот человек искал исполнителя для очень опасной работы, а это означало высокую оплату. Взвесив все за и против, бывший герцог ответил:

— Езжу, и получше многих.

— У тебя нездешний выговор. Ты откуда?

— Бывал я во многих местах, в основном очень далеко отсюда. А сюда прибыл с севера, из окрестностей деревень Мастаба и Хеслагнам.

— Так ты не южанин?

— Нет.

— Что скажешь, если придется сражаться? Каспар снова выдержал паузу, как будто обдумывал ответ, но на самом деле он уже все решил. Если в условия сделки входит лошадь, он согласится на любую работу. Все равно возвращаться в Симарах он не собирался. Если работа ему не понравится, он сбежит и заберет с собой лошадь, после чего самостоятельно отправится дальше на юг.

— Если работа состоит в том, чтобы воевать, то я не наемник. Но если ты спрашиваешь, могу ли я сражаться в случае необходимости, то ответ — да.

— Если все пройдет, как запланировано, то тебе понадобится только твое умение держаться в седле, мой друг. — Незнакомец взмахом руки велел Каспару следовать за собой. Уже на ходу он бросил через плечо: — Меня зовут Флинн.

Каспар так и застыл:

— Ты из Кинноха?

Флинн мгновенно развернулся и заговорил на языке Королевства Островов:

— Я из Дип-Таунтона. А ты?

— Из Оласко.

Флинн огляделся и проговорил:

— Значит, мы оба оказались далеко от дома, оласконец. Но может быть, небеса свели нас вместе ради нашего же блага, поскольку, если только я не сильно заблуждаюсь, ты не по собственной воле оказался в этом забытом богами месте. Пойдем.

Человек по имени Флинн торопливо миновал несколько улочек в менее богатой части торгового района, затем свернул в длинный переулок. Каспар старался не выдать своего волнения, надев на лицо маску спокойствия, но сердце его готово было выскочить из груди. Фамилию Флинн носил один из мастеров, что обучали его в детстве боевому искусству. Тот человек был родом из Кинноха — региона, где жил народ, давно уже покоренный Королевством Островов, но сохранивший свою национальную культуру и язык. Мастер обучил Каспара нескольким фразам, поддавшись на уговоры любознательного ученика, но предупредил, чтобы мальчик ни в коем случае никогда и никому их не повторял: узнай об этом другие члены клана, учителя убьют за предательство. Мужчины из Кинноха славятся своей воинственностью, также среди них много изворотливых лжецов, поэтов и ловких воров; они склонны к пьянству, внезапным вспышкам ярости и приступам необъяснимой тоски. Однако если человек, назвавшийся Флинном, нашел дорогу в этот глухой край, то он может знать способ вернуться в лоно цивилизованного мира.

Флинн, а за ним и Каспар, вошли в строение, снаружи напоминавшее пакгауз; внутри было темно, грязно и холодно. В помещении их ждали двое мужчин, явно знакомые Флинна. Флинн шагнул в сторону и кивнул, его друзья как по команде обнажили мечи и без предупреждения набросились на Каспара.

6. ОКАЗИЯ

Каспар отпрыгнул вправо.

Прежде чем атакующий успел среагировать, Каспар вытащил из ножен меч и размахнулся, собираясь обрушить мощный удар на спину противника. Клинок Флинна едва смог блокировать удар.

— Хватит! я увидел то, что хотел, — крикнул Флинн. Он по-прежнему говорил на языке Королевства.

Каспар отступил на шаг назад, следя за тем, как то же самое проделали двое его противников. Флинн спрятал кинжал и обратился к нему:

— Прости, приятель, я должен был убедиться, что ты действительно умеешь держать в руках эту штуку. — Он указал на меч Каспара.

— Я же говорил тебе, что умею.

— Знавал я женщин, которые говорили, что любят меня, но то были только слова, — возразил Флинн.

Каспар опустил меч, но совсем убирать его не стал.

— Кажется, у тебя проблемы с доверием, — проговорил он.

Флинн криво усмехнулся и сказал:

— А ты наблюдателен. Прошу извинить нас: нам необходимо было проверить, как ты поведешь себя в случае неожиданной опасности. Мои парни не убили бы тебя, лишь немного поцарапали, если бы ты не смог защитить себя.

— Ваша проверка чуть не сделала одного из них калекой на всю жизнь, — заметил Каспар, указывая на жилистого человека со светлыми волосами до плеч, которому эти слова не доставили удовольствия. Он промолчал, лишь сузил синие глаза и бросил мрачный взгляд на Флинна.

Третий мужчина был самым широкоплечим из всех, с толстой шеей; насколько можно было судить по открытым участкам тела, он весь порос жесткими кудрявыми волосами, за исключением лысины на макушке. Он рассмеялся, будто пролаял:

— Неплохой был бы удар, признаю.

Каспар прищурился:

— Ты из Кинноха, или мои уши никогда не слыхали такого говора.

Светловолосый человек ответил:

— Мы все из Королевства.

— Я — нет, — объявил Каспар. — Но бывал там.

Двое мужчин вопросительно воззрились на Флинна, который объявил:

— Он из Оласко.

— Так ты еще дальше от дома, чем мы! — воскликнул светловолосый.

— Я — Макгойн, а он — Кеннер, — представил себя и товарища крупный мужчина.

— А я — Каспар.

— Значит, мы — четыре родственные души; люди с севера, — с умным видом подытожил церемонию знакомства Кеннер.

— Как вы попали сюда? — задал волнующий его вопрос Каспар.

— Ты первый, — сказал Флинн.

Каспар решил, что лучше будет скрыть истину. Эти люди могут счесть его лжецом, услышав правдивую, но невероятную историю, а если поверят, то в будущем могут попытаться использовать эти знания к своей выгоде и во вред ему. Но главное соображение состояло в том, что его прошлое высокое положение сейчас не имеет никакого значения; он находится в чужой половине мира, лишенный титула и земель. Позже, быть может, он и расскажет им все как есть, но сначала надо узнать их поближе.

— Да рассказывать особенно и нечего. Один маг невзлюбил меня, а он достаточно могуществен, чтобы закидывать неугодных ему людей на другой конец света. И вот только что я стоял посреди Опардума и вдруг очутился где-то неподалеку от Хеслагнама, а на меня летит полдюжины кочевников-бенту.

— Ты умудрился не попасть в рабство к этим дикарям бенту? — воскликнул пораженный Макгойн.

— Ну да, — пожал плечами Каспар. — Сначала они меня все-таки схватили, но потом я бежал.

Флинн засмеялся:

— Или ты и сам немного чародей, либо ты достаточно хорошо врешь, чтобы сойти за киннохца.

— Увы, не имею такой чести, — ответил Каспар.

— Ох уж эти маги, — протянул задумчиво Кеннер. — От них одни проблемы, это точно.

— Не могу не согласиться, — поддержал его Каспар. — Хотя со мной он обошелся не так уж плохо: мог ведь просто забросить на середину океана и посмотреть, как я тону.

— Верно, — согласился Флинн.

— А теперь ваша история.

— Мы торговцы из Порт-Викора, — начал Флинн.

Каспар тут же заподозрил, что Флинн лжет. Скорее уж, они были пиратами с островов Заката.

— Мы входили в торговый союз, образованный одним купцом из Крондора по имени Милтон Привенс. Мы добрались до Города Змеиной реки, но там как раз разгорелась клановая война. Мы даже не могли войти в порт, поскольку два клана сражались за контроль над гаванью. Поэтому мы развернулись и стали думать, куда можно пристать. — Флинн указал на своих товарищей. — Нас было тридцать в начале пути.

Каспар уточнил:

— Несколько торговцев, а остальные — охрана?

Флинн покачал головой.

— Нет. Мы все торговцы, но при этом умеем постоять за себя. Макгойн из учеников суконщика пробился в торговцы шерстью, затем занялся дорогими тканями. А здешние шелка — лучшее, что можно найти из текстиля. Даже кешианские шелкопряды признают это. Кеннер торгует специями, причем самыми редкими. Ну а меня интересуют драгоценные камни.

Каспар кивнул понимающе:

— Все эти товары просты в перевозке и не слишком объемны, кроме шелка.

— Зато он легкий, — возразил Макгойн. — Можно набить им все трюмы, а корабль не просядет и на ярд.

— И что же произошло?

Повествование продолжил Кеннер:

— У нас было два пути. Мы могли двигаться на юг вдоль побережья, покуда не достигли бы Махарты, а оттуда войти в реку Ведра. Вдоль нее множество торговых городов, где в изобилии экзотических товаров.

Но там же и многочисленные торговцы, а значит, сделки менее выгодны.

— А какой второй вариант? — спросил Каспар.

— Если плыть вдоль побережья на север, то в одном месте Змеиная река делает петлю и подходит почти к самому морю. От берега до реки меньше недели пути, лошадей для такого переезда можно купить прямо на месте. На реке в том месте есть поселок под названием Пристань Шингази. Когда-то это был маленький торговый пост, но сейчас там ходит много судов, и можно легко найти корабль для путешествия вверх по реке.

Макгойн подхватил рассказ:

— Так мы и сделали: наняли корабль и поплыли вглубь материка, рассчитывая, что найдем там такие товары, о которых в Королевстве Островов и не слыхали.

Флинн горько засмеялся:

— Вот уж правильно говорят, боги карают самонадеянных. В нашем союзе было тридцать человек, все — умеющие постоять за себя мужчины. Но чем дальше на север мы продвигались, тем хуже шли у нас дела.

— Сколько времени ты тут пробыл, Каспар? — спросил Макгойн, перебивая Флинна.

— Шесть или семь месяцев. Я потерял счет времени.

— А как далеко на север ты зашел?

— До Мастабы.

— А, значит, до Змеиного озера не добрался, — сказал Флинн. — Это ничейная земля. Там бродят кочевые племена…

— Да, джешанди, я слышал о них.

— Они никому не позволяют селиться на берегах озера, но дальше живут и другие народы. К югу от озера начинаются горы Суману, и вот там-то мы…

— Рассказывай по порядку, — снова прервал его Макгойн.

Флинн глубоко вздохнул, словно готовясь приступить к длинному рассказу.

— В поселке мы нашли речное судно — крепко сделанное, плоскодонное, с небольшой осадкой. Такое можно столкнуть с мели шестами и вытянуть на веревках, если понадобится.

Капитан рассказал нам, что на реке нет ни одного значительного порта вплоть до самой Малабры, но сам он севернее Малабры плыть не собирался. Поэтому мы договорились, что он продаст нам судно. Несколько членов нашего союза имели опыт плавания по рекам, и мы решили, что за время путешествия до Малабры научимся самостоятельно править судном. Всей экспедицией по общему решению руководил Привенс, и мы договорились, что от Малабры и выше капитаном корабля будет считаться другой наш товарищ, Картер.

Плавание до Малабры заняло три месяца и сначала шло гладко. Но затем разгулялась непогода, и нам пришлось укрываться на берегу. Через несколько дней на нас напали разбойники. Они преследовали нас верхом по берегу, а мы старались оставаться на середине реки. В конце концов они отстали от нас, но прежде убили трех человек стрелами.

— Нам следовало развернуться тогда же, — вставил слово и Кеннер. — К тому времени мы еще не совершили ни одной приличной сделки и уже потеряли три жизни. Надо было поворачивать уже тогда…

— Но мы плыли дальше, — продолжил Флинн. — К тому времени, как мы достигли Малабры, еще двое умерли от лихорадки. — Он нахмурился, припоминая ход событий. — Однако дальше вроде все пошло, как и намечалось. Мы установили на берегу свой торговый пост. Местное наречие не составляло проблемы, так как некоторые из наших товарищей говорили на квегском языке, который более или менее понятен туземцам. И вот тогда-то началось… — Он взглянул на своих спутников, словно ища поддержки.

— Местные жители стали приносить нам свои товары с целью продать или обменять на наши. — На помощь Флинну пришел Макгойн. — У нас с собой было много золота даже по меркам Королевства, но здесь это было настоящим богатством. Наверное, ты, Каспар, заметил, что монеты здесь не в ходу. Похоже, последствия той войны, в которой сражался мой отец, все еще сказываются в здешних землях.

— Так вот, то, что нам приносили… сначала мы думали, что это… забыл, как называется. — Он посмотрел на Кеннера.

— Артефакты.

— Ага, точно, — закивал Макгойн. — Эти предметы казались такими старыми, как будто принадлежали давно исчезнувшим народам.

— Что за предметы? — спросил Каспар, которого увлекла история торговой экспедиции.

— Ну, например, маски вроде тех, что носят жрецы или священники во время праздников, но совершенно ни на что не похожие: то ли морды невиданных зверей, то ли других существ — не знаю. И драгоценности, горы драгоценностей. Некоторые украшения были довольно обычными, а некоторые… — Он замолчал, пожав плечами.

Эстафету принял Флинн:

— Я торгую драгоценными камнями всю свою жизнь. Видел и безделушки, и украшения, достойные королевы Островов, но с теми вещицами, что нам приносили в Малабре, ничто не сравнится!

— Почему они хотели обменять столь ценные украшения на золото?

— Представь, что у фермера есть колье, стоящее больше, чем все, что он произведет на своей ферме за целую жизнь. Но продать его он не может. Обменять не может. Съесть не может. Это колье с тем же успехом могло бы быть ведром грязи, — объяснял Макгойн. — А вот мешочек денег он может тратить понемногу, покупая то, что ему нужно, на протяжении многих лет.

— И мы скупили все драгоценности, — сказал Флинн.

— Расскажи ему о кольце, — раздался голос Кеннера.

Каспар оглядел полупустое помещение. В одном углу кучей лежали пустые мешки, и он уселся на них, устраиваясь поудобнее. Тем временем Флинн продолжал:

— Кольца нам тоже приносили, иногда золотые, иногда даже с драгоценными камнями и очень высокого качества. По большей же части это были простые полоски металла со странными насечками.

Каспар не хотел, чтобы его слова прозвучали насмешливо, но все же не удержался и сказал:

— Дай-ка я угадаю. Магические кольца?

Флинн переглянулся с товарищами, затем вынул из поясной сумки кольцо. В полусумраке склада оно засияло желтым светом.

Каспар поднялся и подошел к Флинну, чтобы рассмотреть кольцо. Сделанное из какого-то тусклого материала, похожего на олово, на вид оно ничем не отличалось от самого дешевого украшения — за исключением странного сияния.

— Кто-нибудь надевал его? — поинтересовался Каспар.

— Один наш товарищ, его звали Грир, — ответил Флинн. — Он надел его, и сначала ничего не происходило. А потом, ночью, он неожиданно набросился с мечом на Каститатса и зарубил его. Макгойну пришлось убить Грира, чтобы больше никто не пострадал. Затем я надел это кольцо, пытаясь понять, что произошло с Гриром, но мне стали мерещиться всякие ужасы, и я снял его. Больше кольцо никто не носил.

— Почему вы его не выбросили?

— Ты когда-нибудь слышал о Звездной Пристани?

Каспар слышал, но сейчас отрицательно покачал головой. Он решил, что безопаснее притвориться незнающим, — если он собирался и дальше выдавать себя за простого человека, ему не следовало демонстрировать слишком широкие познания.

— Да вроде нет.

— Это остров в Большом Звездном озере, на границе Кеша и Королевства. Там живут маги, очень могущественные…

— И богатые, — добавил Макгойн.

— И богатые, — повторил Флинн. — Мы хотим продать кольцо им.

Каспар поочередно взглянул на каждого из торговцев:

— Сдается мне, дело тут не только в кольце. Если я правильно понял, вас было три десятка преуспевающих купцов, которые имели золота достаточно для того, чтобы вы трое, избавившись от остальных, оказались бы обеспеченными на всю оставшуюся жизнь. Так?

— Золота у нас было много, — подтвердил Кеннер.

— Допустив, что вы не убийцы, а ловкие купцы, можно сделать вывод, что сейчас у вас на руках товары, стоящие еще больше, чем то золото?

Они кивнули.

— Значит, у вас должна быть очень серьезная причина, по которой вы не можете просто нанять охранников, отправиться на юг и найти корабль, чтобы поехать домой.

Трое торговцев неуверенно переглядывались. Наконец Флинн решился:

— Мы как раз собирались рассказать об этом. Кольцо — не обычная безделица, то есть понятно, что в нем есть какие-то силы, раз оно погубило двух человек, но, конечно, из-за него мы бы не стали все это затевать. Смотри.

Флинн, а за ним и все остальные, прошли к дальней стене склада. Там стояла обыкновенная телега, почти неотличимая от повозок, что Каспар встречал на дорогах собственного герцогства. На ней лежало нечто, покрытое грязной холстиной. Судя по проступающим контурам, Каспар догадывался, что это могло быть. Флинн запрыгнул в телегу и сдернул покрывало.

Там лежало тело, по крайней мере так подумал Каспар, или же полный комплект доспехов. Но чем бы это ни оказалось, ничего подобного он раньше не видел.

Герцог вскарабкался на повозку и встал рядом с Флинном. Если это были доспехи, то каким-то образом их сделали без единого шва. Облачение было из абсолютно черного материала, только вокруг шеи, по плечам, на запястьях, бедрах и лодыжках имелась тускло-золотистая окантовка. Каспар опустился на колени и прикоснулся к странному предмету: похоже на металл, только необыкновенно гладкий. Доспехи (если это доспехи) были сделаны на очень высокого человека, даже выше, чем Каспар.

Во времена своего герцогства Каспар приобретал для себя лучшие в Восточных землях латы и шлемы. Он заказывал их в оружейной мастерской в Ролдеме. Но то, что видел сейчас перед собой, превосходило возможности и разумение ролдемских мастеров.

— Ударь по нему мечом, — предложил Флинн, спрыгивая с телеги, чтобы дать Каспару место для замаха.

Каспар вынул меч и несильно ударил по наплечной секции. Лезвие отскочило как от чего-то упругого. Герцог вновь склонился над фигурой.

— Там внутри кто-то есть? — спросил он.

— Неизвестно, — ответил Кеннер. — Мы не смогли поднять шлем. Вообще ничего не двигается.

— В нем есть что-то зловещее, — медленно проговорил Каспар.

Шлем был прост по форме: цилиндр, срезанный под углом и с краями, сглаженными так, что от плеча к макушке головы шел плавный изгиб. Лицевая часть немного выдвигалась вперед, давая в горизонтальном срезе не круг, а скорее каплевидную форму. С обеих сторон шлем венчали два крыла, но Каспар никогда не охотился на существо с такими крыльями: по форме они напоминали вороньи, но слегка загибались назад, заканчивались же гигантскими перепонками, как у летучей мыши. Примерно на уровне глаз находилась узкая прорезь. Каспар попытался заглянуть внутрь.

— Ничего не увидишь, — сказал Макгойн. — Джеррольд даже пытался светить туда факелом, но только чуть волосы себе не спалил.

— Прорезь чем-то закрыта: стеклом, или кварцем, или чем-то еще, что не пробить кинжалом, — сказал Кеннер.

Каспар поднялся.

— Уникальная вещь, согласен. Но зачем тащить ее в Звездную Пристань через весь океан? Неужели здесь не найдется никого, кто даст за нее хорошую цену?

— Эта штука магическая, — сказал Флинн. — В этих краях магов мало, и они бедны. — Флинн посмотрел на своих друзей и добавил: — Сначала мы пытались найти покупателя, но быстро поняли, что здесь это невозможно. В принципе мы могли бы вернуться домой. Золото, которое у нас еще осталось, и драгоценности обеспечили бы нам безбедную жизнь.

— Но мы не воры, — добавил Кеннер. — У нас были партнеры, у которых дома остались семьи. Мы могли бы поделиться с ними прибылью, но разве это компенсирует потерю отца или мужа?

Каспар промолвил задумчиво:

— Они знали, что рискуют.

— Да, но у меня у самого жена и трое сыновей, — сказал Макгойн, — и я бы хотел быть уверен в том, что если мне суждено погибнуть на чужбине, то один из моих компаньонов передаст моей вдове достаточно денег, чтобы обеспечить будущее детей.

— Благородное побуждение, — сказал Каспар, спрыгивая с телеги. — Что еще?

Флинн вручил ему меч — такой же черный, как весь доспех. Положив ладонь на рукоять, Каспар ощутил странную вибрацию.

— Чувствуешь? — спросил Флинн.

— Да, — ответил Каспар и вернул оружие. Оно было легче, чем он ожидал, но вибрация произвела на него неприятное впечатление.

Флинн приблизился к доспеху и сказал:

— А теперь смотри.

Он вновь вынул из сумки кольцо и поднес его к самому металлу. Тускло сиявшее кольцо тут же ярко вспыхнуло.

— Вот еще одно доказательство, что доспех волшебный.

— Убедительно, — согласился Каспар. — Так, а при чем здесь я?

— Нам нужен еще один человек, — объяснил Флинн. — То, что ты с севера и тоже хочешь вернуться в Королевство, это дополнительный плюс. Мы всего лишь хотели нанять неглупого воина, который сопроводил бы нас к Городу Змеиной реки, — мы надеемся, что клановая война уже закончилась. — Флинн положил руку Каспару на плечо. — Но, как я сказал, похоже, сами боги свели нас вместе, поскольку человек, который по собственному желанию пройдет с нами весь путь, лучше любого наемника. Мы готовы сделать тебя равноправным партнером.

Макгойн кивнул, а Кеннер вроде бы хотел что-то возразить, но промолчал.

— Щедрое предложение, — сказал Каспар.

— Нет, — возразил Флинн. — Прежде чем согласиться, ты должен узнать кое-что еще. Не все наши парни погибли до того, как мы нашли эту штуку. — Он указал на повозку. — Тот крестьянин, который показал нам, где лежит доспех, отказался помогать с его перевозкой; он даже не приближался к доспеху после того, как мы вынули его из укрытия. На тот момент у нас уже было достаточно богатств, чтобы, вернувшись, жить как короли, поэтому мы погрузили наше добро на четыре телеги и двинулись на юг. Когда мы достигли известной тебе деревни Хеслагнам, нас оставалось всего шестеро, а наше имущество умещалось на одной повозке. По пути нам пришлось расстаться с казной целого государства.

Каспару не понравилось то, что он услышал.

— Кто-то был не очень доволен тем, что вы взяли этот доспех.

— Похоже на то. Днем или же когда мы останавливались на отдых в деревнях или в городах, на нас никогда не нападали, но по ночам, на дороге, происходили странные вещи.

— Как-то ночью Фаулер Маклинток просто умер, хотя на нем не было ни отметины, — сказал Кеннер.

— А Рой Макнерри отошел вечером облегчиться и не вернулся. Мы искали его целый день, но не нашли, — добавил Макгойн.

Каспар коротко рассмеялся — в его смехе смешались сдержанное удивление и сочувствие.

— Почему же вы не бросили эту чертову штуковину?

— К тому времени, когда мы поняли, что всему виной этот доспех, было слишком поздно. Мы уже оставили три повозки. Лучшее из драгоценностей мы взяли с собой (они вон в том мешке), а остальное спрятали в одной пещере. Лошадей мы распродали по пути, покупая на вырученные деньги еду, и наконец добрались сюда. Но через каждые пять-десять дней один из нас погибал.

— После вашего рассказа мне что-то не очень хочется идти с вами.

— Я понимаю, но подумай о выигрыше! — воскликнул Флинн. — Маги заплатят нам хороший куш за это чудовище, и знаешь почему?

— Мне не терпится услышать, — сухо произнес Каспар.

— Насколько я могу понять, ты человек с образованием, поскольку говоришь на языке Королевства.

— Да, меня многому учили, — признал Каспар.

— Ты знаешь историю о Войне Врат?

— Я знаю, что сто лет назад через магические врата на нашу землю вторглась армия из иного мира и чуть не завоевала Королевство Островов.

— Это не все, — сказал Флинн. — Многое в этой истории осталось ненаписанным. Мой дед служил в обозе во время битвы при Сетаноне, и он кое-что рассказывал мне о драконах и древней магии.

— Избавь меня от россказней твоего деда, Флинн, и переходи к сути дела.

— Ты слышал что-нибудь о Повелителях Драконов?

— Вряд ли, — ответил Каспар.

— Это была древняя раса воителей, они жили в этом мире еще до появления человека, даже до эльфов. Они умели командовать драконами и владели секретами магии. Их уничтожили боги, когда разразились Войны Хаоса.

— Это мифы, а не история, — перебил его Каспар.

— Может, так, а может, и нет, — не согласился Флинн. — В храмах это считается истиной, и, хотя в исторических текстах Повелители Драконов не упоминаются, легенда живет и поныне. И взгляни на этот доспех, Каспар! Если он не принадлежал когда-то Повелителю Драконов, то я не знаю, кто еще мог бы его надеть! А вот маги в Звездной Пристани захотят узнать и много за это заплатят.

Каспар подвел итог всему сказанному:

— Итак, вам нужен четвертый человек, чтобы перевезти эту штуку через океан, а потом доставить от Порт-Викора в Звездную Пристань в надежде получить награду от магов?

— Да, — подтвердил Флинн.

— Вы сошли с ума, — сказал Каспар. — Надо было оставить доспех в пещере, а с собой взять драгоценности.

И снова Кеннер, Макгойн и Флинн обменялись странными взглядами. Наконец Кеннер тихо сказал:

— Мы пытались. Но это невозможно.

— Что значит «невозможно»?

— Мы действительно хотели сделать так, как ты сказал, и даже прятали доспех в пещере. Но отойти не могли и полмили: разворачивались и шли назад. Пришлось нам упрятать в тайнике золото и другие товары, а эту штуку тащить с собой.

— Точно ненормальные, — повторил Каспар. — Я пойду вместе с вами, если вы мне дадите лошадь и заплатите столько, чтобы хватило добраться до Королевства. Но дальше наши пути разойдутся. Вы дали мне слишком много поводов, чтобы отказаться. — Он помолчал. — А вообще-то я передумал. Лучше отказаться сразу. Не нужны мне ваши проблемы.

Флинн пожал плечами.

— Ладно. Попробуй теперь уйти.

Каспар спрыгнул с телеги, все еще держа меч в руке.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мы тебя держать не будем, — поднял руку Флинн. — Я не это имел в виду.

Каспар осторожно обошел трех торговцев. Подойдя к выходу, он сказал:

— На этом я прощаюсь с вами, господа. Желаю вам удачи и надеюсь, что когда-нибудь мы выпьем все вместе в таверне Королевства, хотя у меня есть основания сомневаться в этом. Ваше предприятие несет на себе печать неудачи. Я не хочу иметь с ним ничего общего, спасибо большое.

Он повернулся, толкнул дверь и попытался сделать шаг на улицу.

Но не смог.

7. РЕШЕНИЕ

Неожиданно для себя Каспар заколебался.

Он хотел выйти за дверь, но что-то удерживало его. Он обернулся со словами:

— Хорошо, я подумаю.

Флинн кивнул.

— Еще пару дней ты сможешь найти нас здесь, но послезавтра мы отправляемся в путь.

— Почему? — спросил Каспар.

— Не знаю, — обреченно вздохнул Флинн. — Мы просто не можем оставаться в одном и том же месте слишком долго.

Кеннер добавил:

— Скоро сам поймешь.

Каспар преодолел необъяснимое, но сильное желание остаться и покинул склад.

Пробравшись через по-утреннему оживленные улицы, он отыскал недорогую таверну, где подавали относительно приличный эль. Каспар редко пил до обеда, но сегодня сделал исключение из правила. Он потратил больше, чем следовало, из своих скудных денежных запасов, но не беспокоился из-за этого: в глубине души он уже знал, что примет предложение Флинна и его товарищей. И не потому, что поддался какому-то чудодейственному заклятию, а потому, что сам хотел этого, убеждал он себя. За шесть месяцев эти люди смогут настолько приблизить его к дому, насколько ему самому не приблизиться и за два года: моряк из него никакой, и, чтобы заработать на дорогу, придется трудиться не один месяц, и вообще между Новиндусом и Триагией корабли ходят крайне редко. Даже если он поплывет лишь до островов Заката, ему надо будет заплатить две сотни золотых монет — в Оласко опытный ремесленник зарабатывает столько за полгода.

Нет, с купцами он, по крайней мере, обеспечен лошадью и местом на судне, идущем в Королевство. Оттуда он доберется до Оласко самостоятельно.

Каспар допил свой эль и пошел обратно к складу. Трое злополучных торговцев, по-видимому, ждали его.

— Ну что, ты с нами? — поинтересовался Флинн.

— До Порт-Викора, — объявил Каспар. — А потом посмотрим. За свои услуги я хочу получить лошадь, достаточно золота, чтобы снимать жилье и нормально питаться по дороге, и место на корабле от Саладора от Опардума. Остальное богатство можете оставить при себе. Согласны?

— Согласны, — ответил за всех Флинн. — Раз мы обо всем договорились, завтра на рассвете можно трогаться в путь. Как раз в нужную нам сторону пойдет караван с военными припасами, и хотя мы не можем к нему присоединиться, ничто не мешает нам следовать поблизости от него. Думаю, так мы избежим нападения кочевников и разбойников.

— Отлично, — согласился Каспар, — но сначала нам надо найти гроб.

— Зачем? — удивился Кеннер.

— Потому что в здешних краях мертвых хоронят, а не сжигают, поэтому гроб под куском холстины привлечет меньше любопытных, чем эта… штука. — Он указал на повозку. — Может, вы без проблем довезете ее и без гроба до самого Города Змеиной реки, но я очень сомневаюсь, что в Порт-Викоре вы пронесете такой груз через таможню. А вот почивший в пути торговец, чей прах товарищи везут на родину… Кстати, где в Королевстве хоронят усопших?

— Поблизости от Вершины Квестора, кажется.

— Значит, говорим, что мы направляемся именно туда, — сказал Каспар. Он осмотрел своих новых спутников. — И если доберемся до Города Змеиной реки, то придется вам раскошелиться на приличную одежду. Сейчас вы похожи не на благонамеренных коммерсантов, а на головорезов и дикарей.

Макгойн провел рукой по пятидневной щетине и признал:

— Ты прав, Каспар.

— Вы ночуете здесь?

Флинн и остальные утвердительно кивнули. Флинн уточнил:

— Мы пытались останавливаться на ночлег на постоялых дворах, что встречались нам по пути, но и это невозможно. Мы все время просыпались, тревожась, все ли в порядке с проклятой штуковиной.

— Иногда вообще не могли заснуть, — добавил Кеннер.

— Поэтому теперь спим под телегой, — мрачно закончил Макгойн.

— Что ж, вы спите где хотите, а мне нужна горячая вода, чистая одежда и постель в хорошей комнате. Дай мне денег, Флинн.

Флинн вручил ему несколько серебряных монет со словами:

— Ждем тебя с первыми лучами солнца.

Каспар вышел из склада. Впервые с того дня, как лишился своего положения, он мог побаловать себя. Он нашел портного и купил новую тунику, штаны и белье, а также куртку и войлочный берет с металлической булавкой. Затем отыскал лучшую в городе купальню. Конечно, ее было не сравнить с великолепными купальнями Опардума, но все равно Каспар вышел оттуда, чувствуя себя свежим и полным сил.

К вечеру он снял номер в трактире рядом с главной городской площадью, где нашлась и симпатичная служанка, которая после недолгих уговоров согласилась заглянуть в комнату Каспара, когда остальные постояльцы улягутся.

* * *

Глубокий, спокойный сон длился всего час. Каспар вдруг проснулся и сел в кровати. Он огляделся, не понимая, где находится, и только постепенно пришел в себя. Рядом с ним спала сговорчивая служанка, и он склонился, чтобы получше рассмотреть ее.

Это была молоденькая девушка, не более двадцати лет, смазливая и надеющаяся поймать богатого мужа, а нет, так хотя бы снискать щедрое вознаграждение за свои услуги. Только время покажет, выйдет ли она замуж или окажется в публичном доме.

Каспар опустил голову на подушку, но сон не возвращался. Как ни ворочался герцог, как ни старался изгнать любые тревожные мысли, стоило ему чуть-чуть задремать, как перед его мысленным взглядом возникала телега с ее грозным грузом.

В конце концов он встал, оделся и положил на стол пару серебряных монет для девушки. Если Флинн прав, то скоро у него будет достаточно денег, чтобы не жалеть об этом.

Когда он открывал дверь, девушка приоткрыла глаза и спросила сонно:

— Уже уходишь?

— У меня сегодня много дел, — ответил Каспар и вышел из комнаты.

С большой осторожностью пробирался он по темным улицам, отлично осознавая, что в эту пору на улице законопослушных горожан встретишь не часто. Все же до склада он добрался без приключений. Войдя, он увидел, что Кеннер, в отличие от двух других купцов, не спит.

— Я так и знал, что ты придешь до рассвета, — прошептал Кеннер.

Каспар проглотил готовую сорваться с языка резкость и вместо этого спросил:

— Ты почему не спишь?

— Один из нас всегда бодрствует. С тобой нас стало четверо, и, значит, будет полегче. Сколько сейчас времени?

— Часа два, — ответил Каспар.

— Тогда ты покарауль следующие три часа, а потом разбуди Макгойна. — С этими словами Кеннер скользнул под телегу, укрылся одеялом и, судя по всему, тут же заснул.

На время дежурства Каспар устроился у стены на какой-то пустой бочке и отдался на волю мыслям. Сначала его одолевало желание подойти к телеге и отдернуть холстину. Он отказывался верить, что оказался здесь по принуждению каких-то сверхъестественных сил. Нет, он самостоятельно принял это решение.

Вспомнив недавнее прошлое, он проклял всех магов и все магическое. Его встреча с этими торговцами выглядела неслучайной, но он отверг мысль о предопределении или о том, что сюда его привели боги. Он никогда не был и не будет пешкой в чьих-либо руках. Да, в свое время общение с магом доставляло ему удовольствие, но Лесо Варен был также и его советником, и хотя многие из советов Варена вызывали у Каспара отвращение, в целом они принесли ему немалую выгоду. Варен имел влияние при дворе герцога Оласко, вероятно, он был самым влиятельным придворным, но последнее слово всегда оставалось за Каспаром: только герцог определял, что будет сделано, а что нет.

Мрачные размышления нахлынули на него, когда он припомнил первое появление Лесо Варена в цитадели. Маг пришел к нему как бедный книжник, изучающий безобидные магические трюки, прося лишь пристанища. Но очень быстро он стал ключевой фигурой при дворе, а затем, незаметно для самого Каспара, мировоззрение герцога стало меняться.

Каспар вдруг задумался: только ли его амбиции тому причиной? Или сладкие речи мага возымели на него большее воздействие, чем он ожидал или хотел верить?

Долго думать об этом Каспар был не в силах: все, что напоминало ему о доме и о том, что он потерял, вызывало в его душе глубокую тоску. Усилием воли он направил мысли на историю Флинна и его товарищей.

Прежде всего ему хотелось понять, какова была вероятность встречи с ними. Торговцы из Триагии крайне редко заплывали в Новиндус, но все же такое случалось.

То, что группа купцов отправилась на поиски сокровищ, доселе невиданных в Королевстве, было вполне логично. А вот то, что и он, и трое оставшихся в живых торговцев прибыли в один и тот же городишко и обнаружили общие интересы, казалось невероятным. Но ведь совпадения случаются!

Кроме того, судьба не имеет никакого отношения к тому, куда переместил Каспара седовласый маг. Скорее всего, он должен был погибнуть в первые же минуты после того, как очутился один. Какая сила, чья воля могла знать, что он сбежит из плена и выживет в скалах? Ведь Каспару никто не помогал; он изо всех сил боролся и страдал, чтобы оказаться на той же площади, что и Флинн.

Каспар подскочил и принялся мерить шагами полупустое помещение. Сложившаяся ситуация раздражала его. Признать, что он оказался игрушкой в чьих-то руках, было выше его сил. Подобно многим людям его положения, он соблюдал основные требования религии — приносил пожертвования храмам и присутствовал на праздничных службах, — но делал это из соображений долга, а не по убеждению. Естественно, как любой житель Мидкемии, он не сомневался в существовании богов: множество историй из достоверных источников свидетельствовали о том, что тот или иной бог так или иначе проявил себя на протяжении многих тысячелетий. Однако Каспар был уверен, что все эти всемогущие божества слишком заняты собой и своими делами, чтобы обращать внимание на него, простого смертного.

Его внимание снова привлекла повозка. Он тихо подошел к ней, приподнял покрывало и взглянул на темный шлем. «И все же есть в нем что-то враждебное», — думал Каспар. Он прикоснулся к доспеху, ожидая уловить некие признаки жизни — вибрацию или что-то еще, — но его пальцы ощутили лишь холод незнакомого металла. Поглядев на доспех еще несколько секунд, он опять накрыл его холстиной.

Вернувшись на свое место у стены, Каспар попытался проанализировать неприятное чувство, охватившее его после изучения неподвижного черного объекта. Не сразу, но он понял, что беспокоило его. Все его инстинкты говорили ему, что этот доспех, тело или что-то иное — эта штука была живой. Она просто лежала там. И ждала.

* * *

Каспар разговорился с джемедаром — начальником охраны каравана, вслед за которым двигалась их маленькая группа с единственной повозкой. С учетом возраста охранника, Каспар предположил, что тот носил звание, примерно соответствующее лейтенанту оласконской гвардии. Ну а пожилой ворчливый хавилдар, едущий рядом с молодым начальником, не мог быть никем иным, кроме как сержантом.

Беседа привела к тому, что джемедар — а звали его Рика — позволил Каспару и его друзьям следовать за караваном на определенном расстоянии. Также Рика осмотрел снаружи гроб, но не стал настаивать, чтобы подняли крышку. Очевидно, он не счел четырех путников угрозой для его отряда из тридцати человек.

Итак, Каспар восседал на ничем не примечательном, но здоровом с виду жеребце, надеясь, что на нем можно будет доскакать до Города Змеиной реки — при условии, конечно, что коню будет даваться еда, вода и отдых. Кеннеру досталась темная кобыла, а Макгойн с Флинном устроились на телеге: грубовато сработанной повозке, приспособленной скорее для волов или мулов, чем для лошадей, но тем не менее позволяющей двигаться с приличной скоростью.

В самом начале их пути Флинн показал Каспару содержимое большого ларца, перевозимого на телеге вместе с доспехом, и герцог восхитился про себя решением торговцев распределить свою добычу среди семей погибших товарищей; золото и драгоценности, хранившиеся в ларце, сделали бы трех купцов богатейшими людьми.

И все-таки что-то по-прежнему беспокоило Каспара. Как ни старался он убедить себя, что его встреча с торговцами — чистая случайность, пусть и самая невероятная, его не покидало странное, тревожное чувство.

То же самое чувство его охватывало, когда он общался с Лесо Вареном: ему казалось, что он наблюдает за своей жизнью со стороны. Но на этот раз он был твердо уверен, что все события реальны.

Возможно, трое его спутников правы и доспех — так он стал называть про себя загадочный объект — может каким-то образом контролировать тех, кто находится рядом с ним. Может, ему действительно придется добраться до Звездной Пристани, чтобы освободиться от странного груза. Но в любом случае это будет лишь часть долгого и трудного пути домой, пусть и значительная, о преодолении которой он не мог и мечтать всего несколько недель назад.

В полдень он и Кеннер поменялись местами с Флинном и Макгойном и с удобством расположились на повозке. Хотя неподалеку скакали охранники каравана и необходимости в дополнительных мерах предосторожности не было, оба всадника то и дело оглядывались.

Наконец Каспар не выдержал и спросил:

— Вы что, боитесь, что нас преследуют?

— Всегда, — ответил Кеннер, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.

* * *

Несмотря на присутствие вооруженных стражей всего в сотне метров впереди по дороге, четверо путников по очереди дежурили у своего костра. Каспару досталась третья смена: два часа в самую глухую пору ночи.

Он использовал все известные ему способы отогнать сон. Им научил его отец, когда впервые взял сына в военный поход; Каспару тогда было всего одиннадцать лет.

Во-первых, герцог не смотрел на огонь, зная, что пламя зачарует, приворожит, а когда надо будет посмотреть во тьму, он ничего не увидит. Кроме этого, Каспар то и дело направлял взгляд в разные стороны, иначе ему начинали мерещиться тени и какое-то движение, вызывая ложную тревогу. Иногда он переводил взор в небо, к убывающей луне или далеким звездам, чтобы глаза не утомились, вглядываясь в темноту.

Примерно через час после начала дежурства Каспар заметил промелькнувшую у телеги темную фигуру, едва видимую во мраке. Он бросился к телеге и, не сводя глаз с места, где видел движение, крикнул:

— Тревога!

Его спутники тут же подскочили, Флинн спросил:

— Что случилось?

— Там что-то было, с той стороны костра.

Торговцы вынули мечи и стали полукругом.

— Где именно? — прошептал Кеннер.

— Вон там. — Каспар указал туда, где видел темную фигуру.

— Каспар, ты идешь со мной, — скомандовал Флинн. — Вы двое, не теряйте нас из виду. Прикрывайте тыл.

Каспар и Флинн медленно двинулись вперед, держа оружие наготове. Когда они подошли к указанному Каспаром месту, то ничего там не увидели.

— Могу поклясться, я что-то видел! — воскликнул Каспар.

— Ничего, — успокоил его Флинн. — Мы к этому привыкли. Все равно лучше подстраховаться.

— Такое случалось и раньше?

Вернувшись к теплу костра, Флинн ответил:

— И не раз.

— Ты видел, кто это был? — поинтересовался Кеннер.

— Только силуэт.

Макгойн забрался обратно под одеяло и оттуда пробормотал:

— Это хорошо.

— Что ж хорошего? — не понял Каспар.

— Потому что силуэты не опасны, — объяснил Макгойн. — А вот когда ты видишь, что это такое, тогда это опасно.

— Что — это? — не унимался Каспар, пока остальные вновь устраивались на земле.

— Вот и я хотел бы знать, — устало проговорил Кеннер.

Каспар помотал головой:

— В ваших словах нет никакого смысла.

— Абсолютно никакого, — согласился Флинн. — Не теряй бдительности. Разбудишь меня через час.

Остаток ночи прошел без происшествий.

Когда они добрались до деревни Набунда, охрана каравана выехала вперед, чтобы доложить о прибытии местному командиру. Джемедар добродушно помахал на прощание Каспару и его компаньонам, также покидавшим караван.

— Нам надо найти место, где можно оставить телегу, — сказал Флинн, — а потом разузнать, что происходит южнее.

Значительную часть дня заняли поиски подходящего места для хранения повозки, так как все склады были заполнены товаром. В конце концов им удалось найти угол в одной из конюшен, и стоило это в три раза дороже обычной цены.

Набунду переполняли люди, которых привел сюда военный конфликт: солдатские жены и обслуживающие лагерь работники, а также те, для кого солдаты были покупателями или легкой добычей, — воры и лекари, игроки и портные, жадные до любого заработка.

Компания из четырех путников собралась в набитом посетителями трактире. Каспар огляделся и заметил:

— Это приграничное столкновение грозит перерасти в полномасштабную войну.

— С чего ты взял? — спросил Флинн, подтаскивая к облюбованному ими столу недостающие стулья.

Тем временем к ним подошла немолодая, но все еще привлекательная трактирщица, чтобы принять заказ. Когда она удалилась, Макгойн вернулся к начатому разговору:

— Ты же говорил, что не наемник.

— Нет, но я солдат, — ответил Каспар. — Большую часть жизни я провел, сражаясь за оласконскую армию.

— Почему ты ушел из армии? — поинтересовался Кеннер.

Не желая вдаваться в детали, Каспар представил сокращенную версию своего прошлого:

— В последний раз мы проиграли. — Посматривая по сторонам, он продолжал: — Но я успел повидать достаточно сражений и мгновенно распознаю тайно готовящиеся военные действия. И так же легко отличаю тех, кто пользуется войной, чтобы приукрасить чужими перышками собственные гнезда. — Он глазами указал на угловой стол, где шла карточная игра. — Не знаю, что это за игра, но готов поспорить, что начал ее вон тот парень, сидящий в самом темном углу, и он же предложил свою колоду карт.

Затем Каспар привлек внимание своих спутников к группе людей в простых одеждах, которые собрались в противоположном углу.

— Еще я готов поспорить, что вон те господа — торговцы вроде вас. Там должен быть портной, чьи заказчики — вроде нашего джемедара Рики — желают, чтобы форма сидела как влитая и не иначе, или сапожник, чья специальность — сапоги для верховой езды и чьи изделия не оставят равнодушным и генерала. Среди них есть и жестянщик, поскольку не одна солдатская женушка будет готовить муженьку ужин в канун сражения, а котелки и кастрюли нужно латать. — Он улыбнулся. — Да, все это признаки настоящей, большой войны, друзья мои.

Флинн забеспокоился:

— Тогда нам будет трудно продвинуться на юг.

— А вот тут ты ошибаешься, — возразил Каспар. — Война — это хаос, а хаос рождает возможность.

В этот момент принесли тарелки с едой, и разговор сократился до минимума. В деревне не было никакой возможности найти хотя бы одну свободную комнату, и четверо компаньонов вернулись в конюшню. Конюх уже спал беспробудным сном, и даже их громкое появление не потревожило его.

— Тот еще караульный, — проворчал Кеннер и вместе с двумя товарищами, кому не выпало нести первое дежурство, без лишних слов забрался под телегу с одеялами.

Каспар заснул мгновенно, но даже во сне его преследовало беспокойное чувство близкой опасности. Разбудило его ощущение, что рядом кто-то есть. Он открыл глаза.

Над ним стояла черная фигура. В узкой прорези шлема злобно горели два красных глаза. Каспар лежал не двигаясь. Существо с кошачьей ловкостью вытащило из ножен черный меч и замахнулось.

Каспар хотел сесть, но стукнулся головой о край телеги с такой силой, что чуть не убился. На мгновение в глазах у него потемнело, но он все же выкрикнул что-то, пытаясь нащупать свой меч.

Его кто-то схватил, и в ухе раздался голос Флинна:

— Что с тобой?

— Это всего лишь сон, успокойся, — сказал Кеннер.

Каспар сморгнул выступившие от удара о телегу слезы и увидел Флинна, дежурившего первым. Тот опустился на колени и склонился над ним. Кеннер лежал рядом.

Каспар выполз из-под телеги и внимательно осмотрел конюшню. Затем вернулся к повозке и откинул холстину с гроба.

— Клянусь… — проговорил он, кладя руку на крышку.

Флинн перебил его:

— Мы знаем.

Макгойн, как оказалось, тоже проснулся.

— У нас у всех был такой сон: как будто эта штука ожила.

— У всех?

— У кого раньше, у кого позже, — ответил Кеннер. — Мы слишком долго находимся рядом с этим доспехом, и он начинает влиять на нас.

— Ложись и спи, если сможешь, — посоветовал Флинн.

— Нет, — сказал Каспар, потирая разбитый лоб. — Я досижу твое дежурство, а потом как раз моя очередь. В два часа пополуночи разбужу Макгойна.

Флинн спорить не стал и предоставил Каспару нести долгую смену. А тот все не мог избавиться от наваждения, таким ярким и живым было видение. И еще его обеспокоило ощущение, испытанное им, когда он положил руку на крышку гроба. Оно длилось всего краткий миг, но спутать его Каспар не смог бы ни с чем и никогда: это была та же вибрация, что он почувствовал, держа черный меч.

Даже когда на дежурство заступил Макгойн, Каспар еще долго не мог уснуть.

8. КОМАНДИР

Дозорные сигналами приказали им остановиться.

Флинн направил лошадей к обочине дороги, где четверо путников дождались приближения субедара — чина, стоящего где-то между капралом и сержантом оласконской армии. Дозор, которым он командовал, спешился и окопался в узком проходе между двумя крутобокими холмами, используя в качестве укрытий камни, кусты и редкие поваленные деревья.

Субедар подъехал к торговцам и сообщил, что дорога впереди перекрыта.

— Мы сражаемся с отрядом солдат Сасбатабы, которые заняли деревню.

— Вы собираетесь изгнать их оттуда? — спросил Каспар.

— Мне приказано вступить в схватку, отойти назад, послать гонца с сообщением и ждать подкрепления.

— Осторожная тактика, — заметил Каспар и, присмотревшись к изможденным и грязным лицам дозорных, добавил: — А учитывая усталость ваших людей, вероятно, единственно верная.

— Мы стоим здесь уже месяц, — коротко ответил субедар, очевидно не расположенный к долгим разговорам. — Если вы хотите двигаться на юг, вам придется поискать другую дорогу.

Каспар вернулся к Флинну и передал ему слова субедара, добавив, что в деревне, которую они проезжали перед этим, видел еще одну дорогу, ведущую на юго-восток.

— Ничего лучшего, боюсь, нам не найти, — буркнул Флинн и стал разворачивать телегу.

Они проехали в обратном направлении не больше четверти часа, когда навстречу им попался крупный кавалерийский отряд. Флинну вновь пришлось съезжать с дороги, чтобы пропустить всадников, и лишь потом они смогли продолжить путь.

Деревня Хигара, которую они миновали всего пару часов назад, теперь напоминала военный лагерь. Вдоль дороги разъезжали дозоры, но телегу с четырьмя путниками они пока игнорировали. Каспар предполагал, что скоро все переменится. Он приметил, как у трактира разгружали обозные телеги; очевидно, постоялый двор превращался в штаб.

— Похоже, Радж серьезно относится к войску, с которым встретился тот субедар и его дозорные, — сделал вывод Каспар.

Флинн и остальные согласно качнули головами. Кеннер признался:

— Я в военных делах ничего не понимаю, но тут собрались довольно большие силы.

Каспар показал на север.

— Если принять во внимание то облако пыли, я бы сказал, что это чрезвычайно большие силы. По самой приблизительной оценке, сюда направляется как минимум полк.

Они постарались как можно незаметнее проскользнуть мимо деревни, но стоило им свернуть на нужную дорогу на юго-восток, как путь преградил отряд.

— И куда это вы направляетесь? — грубо окликнул их субедар.

Каспар подъехал к нему, спешился и сообщил:

— Мы едем в Город Змеиной реки, но нам приходится делать крюк, чтобы не оказаться посреди поля сражения.

— Поля сражения? — повторил солдат. — С чего вы взяли, что здесь будет сражение?

Каспар обвел взглядом местность и засмеялся:

— Думаю, полк кавалерии, двигающийся сюда по дороге, и три отряда, которые проскакали мимо нас за сегодняшний день, свидетельствуют об этом весьма красноречиво.

— Что в телеге?

— Гроб, — ответил Каспар. — Мы приехали издалека, из-за Зеленого моря, и сейчас важнейшая для нас задача — найти корабль, чтобы похоронить нашего товарища на родине.

Сержант, как называл его про себя Каспар, подошел к повозке и стянул с ящика покрывало.

— Должно быть, вам этот парень был очень дорог, раз вы готовы тащить его на другой конец света. Чем вам эта земля не угодила? — Оглядывая гроб, он продолжал: — Через день или два здесь будет гора трупов. — Он забрался на телегу, где ему на глаза попался ларец. — А это что такое?

Каспар ответил:

— Мы купцы, и здесь лежит наша выручка.

— Откройте, — приказал субедар.

Флинн бросил на Каспара полный отчаяния взгляд, но Каспар сказал:

— Нам нечего скрывать.

Они достали ключ и открыли ларец. Увидев его содержимое, субедар воскликнул:

— Да тут целое состояние! Откуда мне знать, что вы заработали все это честным путем?

— У тебя нет причин думать иначе, — ответил Каспар. — Если бы мы были разбойниками, то не повезли бы награбленное через зону военных действий, а отправились бы на север, где полно вина и шлюх!

— Может быть, ты и не врешь, но меня это не касается. Этим вопросом займется мой командир.

Субедар приказал всем спешиться и следовать за ним.

Он отвел их в трактир (где, как и предполагал Каспар, на время военных действий расположился командный пункт) и велел четырем путникам подождать в стороне, а сам обратился сначала к младшему офицеру, а затем к старшему.

Военный более высокого ранга был одет в поистрепавшуюся и запыленную, но хорошо сшитую тунику, украшенную золотым галуном по воротнику и манжетам. Белый тюрбан дополняли серебряная булавка и алый кивер из конских волос. Аккуратно подстриженная борода импонировала Каспару: такой же бородой он и сам щеголял не один десяток лет. Офицер жестом подозвал Каспара и его спутников.

— Мой субедар доложил мне, что вы торговцы.

— Так и есть, мой господин, — уважительно произнес Каспар, догадавшись, что говорит с командиром.

— Для уважаемых торговцев у вас слишком потрепанный вид.

Каспар смотрел прямо в глаза офицеру.

— Нам пришлось перенести множество невзгод. Нас было тридцать, когда мы отправились в это путешествие. — Каспар предпочел не упоминать о том, что он сам присоединился позднее. — Теперь нас осталось четверо.

— Хм… Тем не менее вы неплохо обогатились.

— Не обогатились, мой господин, а честно заработали, — сказал Каспар, сохраняя спокойный и уверенный тон.

Долгую минуту командир молчал, потом сказал:

— Вы чужестранцы, и это говорит в вашу пользу, так как даже этот идиот король Сасбатаба не настолько глуп, чтобы заслать шпионами четырех иностранцев с телегой, гробом и огромным состоянием. Итак, я поверю вам — хотя бы потому, что у меня нет времени допытываться, купцы вы или преступники. Пусть с этим разбирается местный констебль. Меня сейчас волнует другое: как в игольное ушко вдеть канат.

Каспар проследил за взглядом командира: на столе в центре комнаты была разложена карта. На своем веку ему довелось видеть не один десяток военных планов; одной секунды хватило на то, чтобы оценить ситуацию.

— Тот проход между холмами в двух милях отсюда — обоюдоострый меч.

— У тебя хороший глаз, чужестранец. Ты был солдатом?

— Был.

Командир пригляделся к Каспару:

— В чине офицера?

— Я командовал, — коротко ответил Каспар.

— Это место встретилось вам по дороге?

— Встретилось, и я обратил на него внимание. Такую позицию я бы предпочел защищать, а не атаковать.

— Но проблема как раз в том, что нам нужно атаковать — нам необходимо оказаться на той стороне.

Не спрашивая позволения, Каспар отвернулся от командира и углубился в карту. Через несколько мгновений он сделал вывод:

— Можете возвращать свою кавалерию. Там она бесполезна, если только в ваши планы не входило посмотреть, как ее уничтожат. В узком месте всадникам придется ехать по одному, и они станут легкой мишенью.

Командир подозвал к себе младшего офицера:

— Пошлите гонца с сообщением, чтобы конница возвращалась в деревню. Но дозор пусть оставят.

— Если мне дозволено будет дать еще один совет, — вежливо проговорил Каспар, — то смените людей, охраняющих это сужение. Они не ели горячего уже месяц.

— Я в курсе.

Снова поглядев на карту, Каспар спросил:

— Могу ли я задать один вопрос? — Не услышав возражений, он продолжал: — Безопасно ли нам следовать дальше по юго-восточной дороге?

Командир засмеялся:

— Не волнуйтесь, там мы воевать не собираемся. Та дорога в конце концов приведет вас в Город Змеиной реки, а оттуда можете плыть на корабле; но путь этот не для слабых духом. — Он вздохнул. — Во времена моего деда Город Змеиной реки держал под контролем земли на многие сотни миль вверх по течению. Местные правители тоже прилагали усилия, чтобы поддерживать в округе порядок, так что все было спокойно, разве что иногда на границах вспыхивали мелкие стычки. Тогда торговцы путешествовали повсюду практически без охраны. Теперь же примите мой добрый совет: отложите свою поездку до лучших времен или наймите охранников. Вот только сейчас наемных воинов днем с огнем не сыскать.

— Все уже стоят под вашими знаменами? — спросил Каспар с улыбкой.

— Или под знаменами Сасбатабы. — Командир метнул в Каспара и его спутников хмурый взгляд и резко сказал: — Не будь вы такими потрепанными, все четверо тоже пошли бы сейчас под ружье. — Примирительно подняв руки ладонями кверху, он обратился к Каспару: — Ладно, все, что мне сейчас от тебя требуется, — это еще один совет. У тебя свежий глаз. Посмотри на карту еще раз и скажи, как бы ты разобрался с этим бутылочным горлышком.

— Не зная сил и расположения обеих сторон, я смогу лишь строить догадки.

— Хорошо. Допустим, в деревне, что в часе езды на юг от того места, находится столько войска, сколько может понадобиться. Противник, скорее всего, расставил несколько отрядов лучников в скалах вдоль сужения и в лесу по ту сторону прохода.

Каспар долго смотрел на карту и наконец сказал:

— Я бы обошел их.

— И оставил бы их у себя в тылу?

— А почему бы и нет? — Каспар показал точку на карте. — Вот здесь у нас отличная широкая долина. Это примерно три дня пути к западу отсюда. Я бы оставил в этой деревне достаточно людей, чтобы убедить разведчиков противника, что здесь разбит лагерь; потом послал бы к проходу в холмах пару отрядов пехоты — с трубами и флагами, чтобы все выглядело так, как будто я собираюсь засесть здесь надолго. Пока пехота отвлекает внимание на себя, три отряда конницы и лучников незаметно уйдут на запад. В результате не мы застрянем в бутылочном горлышке, а лучники противника окажутся в ловушке. Деревня наша.

— Неплохой план. Совсем неплохой. — Командир посмотрел на Каспара с интересом. — Как тебя зовут?

— Каспар из Оласко, — ответил бывший герцог. — А это мои компаньоны: Флинн, Кеннер и Макгойн из Королевства Островов.

— А тот несчастный в телеге?

— Милтон Привенс. Он возглавлял нашу экспедицию.

— Значит, Королевство Островов? А я думал, что эта земля — миф, — заметил командир. — Я Аленбурга, бригадный генерал.

Каспар слегка поклонился:

— Для нас большая честь — знакомство с вами, генерал Аленбурга.

— Разумеется, — ответил командир. — Другие офицеры повесили бы вас без разговоров, просто чтобы не тратить время по пустякам. — Он жестом подозвал субедара: — Отведите этих людей в свободный дом и заприте их.

Флинн хотел было сказать что-то, но Каспар опередил его.

— Как долго вы собираетесь продержать нас взаперти? — спросил он генерала.

— Пока не решу, есть ли в твоем безумном плане хоть капля здравого смысла. Я разошлю разведчиков сегодня же, и если все пойдет хорошо, то через неделю и вы, и мы будем снова двигаться на юг.

Каспар кивнул, но попытался возразить:

— Все же не хотелось бы вас обременять. Мы сами можем позаботиться о себе.

— Не беспокойтесь, вы нас не обремените. А вот еды в этой деревне самостоятельно вы не найдете. Мой интендант реквизировал все съедобное. Но вас мы накормим. Приглашаю вас к себе на ужин.

Каспар и его друзья откланялись. Субедар проводил их в небольшой дом около городской площади.

— Охрана будет стоять у всех дверей и окон, господа, так что советую вам устраиваться поудобнее и не пробовать выйти наружу. Перед ужином я за вами зайду.

Четверо путешественников вошли внутрь и оглядели свою временную тюрьму. Помещение разделялось на две комнаты: спальню и кухню. Во дворе виднелся скромный садик и колодец. Действительно, как и предупреждал генерал, на садовых деревьях не оставалось ни единого плода. Полки на кухне тоже был пусты. В спальне нашлось всего две кровати, поэтому Каспар предложил:

— Сегодня ночью я и кто-нибудь еще можем спать на полу, а завтра поменяемся.

— Большого выбора у нас нет, — мрачно заметил Флинн.

Каспар попытался приободрить его:

— Не все так плохо. В какой-то степени нам повезло.

— И в чем это нам повезло, интересно знать? — язвительно спросил Кеннер.

— Если генерал Аленбурга нас не повесит, то полпути до Города Змеиной реки мы пройдем под охраной его войска. Поверьте, армия защитит нас куда надежнее, чем целая толпа наемников.

Макгойн подошел к одной из кроватей и бросился на покрывало.

— Ладно, Каспар, будь по-твоему.

Кеннер остался в кухне, уселся за стол и поинтересовался у остальных:

— Кто-нибудь догадался захватить с собой карты?

* * *

На третий день ужин с генералом и его штабом стал традицией. Штаб состоял из пяти довольно молодых офицеров и пожилого советника. Генерал оказался щедрым хозяином. Подаваемые блюда изысканными назвать было никак нельзя, но все же они оказались куда вкуснее того, к чему привык Каспар за время своего вынужденного путешествия, и, хотя вина не предлагали, эля было вдоволь. А армейский интендант, несмотря на скудость продуктов, умудрялся составлять весьма и весьма разнообразные меню.

На этот раз генерал попросил Каспара задержаться после еды, а Флинн и остальные в сопровождении субедара отправились восвояси. Генерал отослал прочь денщика, приказал охране встать снаружи комнаты и, оставшись с Каспаром наедине, достал из-под своей кровати бутылку вина.

— К сожалению, на весь штаб моих запасов не хватит, но на моменты вроде этого у меня припасена пара бутылочек, — сказал он Каспару.

Тот принял предложенную чашу и спросил:

— А что за момент вы сегодня отмечаете?

— Не я, а мы, — ответит генерал с усмешкой. — Я не повешу вас.

Каспар поднял чашу и торжественно произнес:

— Выпьем же за это, — и сделал глоток. — Хорошее вино, — признал он. — Что за виноград?

— Мы называем его шарез. — Генерал отпил из своей чаши. — Он растет тут неподалеку.

— Надо будет мне взять домой бутылку-другую, чтобы… — Каспар намеревался сказать, что образцы вина ему понадобятся, чтобы его придворный виночерпий смог найти подобные сорта винограда в Королевстве или в Кеше, но вовремя поправился, вспомнив, в каких обстоятельствах пребывает. — Чтобы еще раз вспомнить этот приятный вечер.

— Приятный вечер в разгар войны всегда желанное разнообразие, — согласился генерал. — Так или иначе, разведка доложила, что ситуация в целом сходна с тем, что ты предсказывал. Теперь я наверняка знаю, что вы не шпионы.

— Я думал, что вы уже давно пришли к такому заключению.

— Осторожность никогда не бывает чрезмерной. Ваша история столь неправдоподобна и ваше поведение столь обезоруживающе, что я заподозрил вас в том, что вы — исключительно ловкие шпионы. Да, у меня были сомнения, но, как я сказал, осторожность не бывает чрезмерной. — Он улыбнулся и снова глотнул вина. — Наши враги не вручили бы нам на блюдечке победу в решающей битве лишь для того, чтобы усыпить нас ложным чувством собственного превосходства. А кроме того, если мы займем две деревни к югу отсюда, Сасбатабе придется просить о мире или готовиться к жестокому разгрому. Король — идиот, но его генералы не дураки. Через месяц, самое позднее — через пять недель, война будет закончена.

— Замечательная перспектива, — кивнул Каспар.

— В связи с этим я ожидаю, что ваш дальнейший путь в Город Змеиной реки будет не столь опасным, — продолжал генерал. — Ты не представляешь, сколь кровавыми бывают эти пограничные раздоры и как губительны они для торговли.

— Думаю, мне это известно.

Генерал задержал на своем госте пытливый взгляд:

— Ты благородного происхождения, не так ли?

Каспар ничего не ответил, лишь утвердительно качнул головой.

— И твои спутники об этом не знают?

Отпивая вино, Каспар обдумывал ответ. После небольшой паузы он сказал:

— Я не хочу, чтобы они знали.

— Уверен, у тебя есть на то свои причины. Ты, насколько я понимаю, вдали от дома.

— На другом конце света, — подтвердил Каспар. — Я… правил герцогством. Я пятнадцатый наследный герцог Оласко. Мой род через браки и по происхождению связан с троном Ролдема — если не самого сильного, то самого влиятельного королевства всей Мидкемии. Я… — Его глаза затуманились при мысли о событиях, которых он не вспоминал с момента встречи с Флинном и его друзьями. — Я пал жертвой двух величайших ошибок правителя.

Аленбурга тут же подхватил:

— Тщеславия и самообмана.

Каспару оставалось лишь рассмеяться.

— Надо добавить третью: амбиции.

— Неужели тебе не хватало унаследованной власти?

Пожав плечами, Каспар задумчиво сказал:

— Рожденные править делятся на два вида, а вернее, на три, если считать дураков, но мы сейчас не о них. Есть люди, которые довольствуются тем, что дано им судьбой, и есть такие, кто всегда стремится преумножить то, что имеют. Боюсь, по природе своей я отношусь ко второй категории. Я хотел подчинить своей власти как можно больше земель и передать наследникам великое государство.

— Итак, амбиций и тщеславия в избытке.

— Вы разбираетесь в этих вещах, как я вижу.

— Радж — мой родственник, но у меня лично нет никаких амбиций, кроме как служить моему народу и нести мир и порядок в эти беспокойные земли. Мой кузен — самый мудрый человек из всех, кого я знаю, у меня нет сыновей, но если бы и были, то я не мог бы пожелать лучшего юноши, чтобы продолжать начатое мной дело. Он… необычайно умен. Жаль, что вы никогда не встретитесь.

— Почему?

— Потому что тебе не терпится вновь тронуться в путь, а резиденция Раджа находится к северу отсюда, что вам совсем не по дороге.

— Тогда вы, разумеется, правы. Значит, мы свободны?

— Пока еще не совсем. Если мы проиграем битву, следуя твоему плану…

— Моему? — со смехом переспросил Каспар.

— Конечно, твоему, но только если мы проиграем. Если победа останется за нами, то все почести по праву причитаются мне.

— Конечно, — усмехнулся Каспар, поднимая в тосте чашу.

— Как это досадно, что ты так спешишь вернуться на родину. Могу вообразить, сколь интересна твоя история: могущественный правитель оказывается спутником кучки торговцев на другой половине мира. Если решишь остаться, то, уверен, сможешь добиться здесь высокого положения. Способные люди ценятся везде.

— Мне нужно вернуть трон.

— Я с удовольствием послушаю об этом завтра вечером. Пока же возвращайся к своим товарищам и скажи им, что если в ближайшие дни мы выиграем сражение, то я не буду вас задерживать. Доброй ночи, ваша милость.

Каспар улыбнулся этому обращению.

— Доброй ночи, мой генерал.

В сопровождении солдат Каспар вернулся к своим спутникам-торговцам. Он еще не знал, что из своего прошлого он расскажет генералу, а что скроет, однако беседа с человеком, понимавшим природу правления, доставила ему огромное удовольствие. Другим ее следствием стало то, что впервые за долгое время Каспар почувствовал необходимость заново оценить некоторые из решений, принятых им на троне Оласко. Менее года отделяло его от прошлой жизни, а казалось, что миновали десятилетия, и теперь многие из тех стремлений и планов вызывали у него недоумение: почему он так страстно желал корону Ролдема? Месяцы, что Каспар провел, разбрасывая навоз на грядках Джойханны, таская с утра до вечера тюки и ящики за пару медяков, ночуя под открытым небом, зачастую не имея даже одеяла, повлияли на его мировоззрение: амбиции стали не более чем абсурдным понятием.

Одна мысль о Джойханне повлекла следующую: Каспар задумался, как она и Джорген управлялись на ферме. Может, он сумеет послать им весточку, передать часть богатств, что хранились в ларце на телеге. Сумма, которую он может потратить на новую одежду по возвращении в Королевство, сделала бы их богатейшими жителями окрестных деревень.

Он вздохнул и отложил эту идею на потом. Перед ним лежал еще очень долгий путь.

9. УБИЙСТВО

Каспар подскакивал от тряски на ухабах.

Подошла его очередь править телегой, а этому умению его никогда не учили за отсутствием такой надобности. Компания из четырех путников тем временем достигла относительно каменистого участка пути, и деревянные колеса стонали и трещали каждый раз, наезжая на кочку или выбоину. Постоянная тряска выводила Каспара из себя. Как бы ему хотелось никогда больше не видеть эту повозку!

Он попытался отвлечься от физических неудобств и окинул взглядом расстилающийся перед ним пейзаж. Чем южнее они продвигались, тем прохладнее становился климат и темнее зелень. Каспара все еще забавляло, что на этом материке более засушливые и горячие земли находятся на севере и что времена года здесь не совпадают с тем, к чему он привык у себя на родине. Сейчас на Новиндусе наступала самая середина лета, жители готовились к празднику летнего солнцестояния, а в Оласко собирались отмечать праздник середины зимы.

А вот здешний ландшафт радовал глаз оласконца: плавные холмы, перемежающиеся лугами и фермерскими хозяйствами, густые леса, темнеющие в отдалении, горная гряда на юго-востоке. Каспар знал из разговоров со встречными путниками, что это Прибрежные горы. Змеиная река несла свои воды уже совсем неподалеку, ненадолго направившись к западу перед тем, как снова свернуть на юг. Расспрашивая местных жителей, Каспар и его спутники разузнали, что ближайшая пристань находится в двух днях пути от Шамши — первого населенного пункта, который можно назвать городом. Там можно будет наконец расстаться с надоевшей телегой и остаток пути до Города Змеиной реки проделать на судне. Пока же за спиной у них осталось семнадцать дней пути от Хигары, а до Шамши — еще не менее двух дней.

Пока путь пролегал мимо многочисленных селений, тревожные сны не беспокоили Каспара, но, когда местность стала более пустынной, кошмары вернулись. Он предполагал, что трое его спутников тоже страдали от них: то один, то другой с криком просыпался среди ночи.

Каспар обдумал ситуацию и обратился к Флинну:

— Если в Шамше есть храм, может, нам стоит найти священника и попросить его взглянуть на нашего мертвого друга?

— Зачем? — нахмурился Флинн, сменивший к этому времени Каспара на козлах.

— Разве тебя совсем не беспокоит, что чем дальше мы уезжаем от того места, где вы выкопали его…

— Мы не выкапывали, — перебил его Флинн. — Мы выменяли его у тех, кто выкопал.

— Хорошо, — поправился Каспар, — скажем иначе. С тех пор как он попал в ваши руки, люди гибли один за другим, и чем дальше мы уходим от места, где вы его нашли, тем ярче и страшнее становятся наши кошмары. Ты согласен?

Флинн помолчал, обдумывая услышанное, потом осторожно спросил:

— Ты думаешь, он проклят?

— Что-то в этом роде.

Теперь замолчали оба компаньона. Мысль, высказанная вслух, обрела еще более угрожающий смысл. Наконец Каспар прервал молчание:

— Ну хорошо, всем известно, что если кто-нибудь притронется или… как-то еще свяжется с проклятым объектом… то есть не знаю, как это работает, но мы не можем просто бросить этот доспех. Наверное, ты прав, и маги в Звездной Пристани захотят купить его и щедро заплатят, но что, если они не смогут… освободить нас от него?

И снова вопрос Каспара погрузил Флинна в тяжелую задумчивость.

— Я об этом раньше как-то не думал, — в конце концов признался он.

— Так подумай, — предложил Каспар. — Лично я хотел бы иметь свободу выбора, когда мы доберемся до Порт-Викора.

— А как же твоя доля?

— Вот тогда и поговорим об этом. Я не стремлюсь к богатству — мне нужно попасть домой.

В этот момент на горизонте Каспар заметил какое-то пятно.

— Что это? Дым? — привлек он внимание Флинна.

— Сражение?

— Нет, думаю, мы приближаемся к городу и это дым из труб висит над той симпатичной долиной. — Каспар огляделся. — Пожалуй, нам надо пораньше встать на ночевку, а завтра тронуться в путь на рассвете. Если не будем медлить, то к вечеру уже будем в Шамше.

В местности, по которой они проезжали, преобладали луга, посреди которых рассыпались небольшие рощицы. Вдоль дороги, но на небольшом удалении от нее встречались фермы. В низинах весело бежали ручьи; дорогу одна за другой пересекли две реки — достаточно широкие, чтобы потребовалось возведение мостов. Четверо путников нашли чуть в стороне от дороги поляну, а рядом — озерцо, что особенно порадовало Каспара. Он рассчитывал, что в Шамше сможет посетить купальню, но слегка ополоснуться до этого тоже было бы здорово.

Три торговца и Каспар так часто разбивали лагерь совместными усилиями, что процесс дошел до автоматизма и не требовал лишних слов. Каспар поил лошадей, поглядывая, как его спутники занимаются привычными делами: Кеннер разводит костер, готовит нехитрый ужин; Макгойн обеспечивает корм лошадям, а Флинн разгружает с телеги постели и необходимую утварь.

У Каспара с этими людьми постепенно стали складываться новые для него отношения: конечно, друзьями они не были, скорее товарищами. За всю свою жизнь Каспару не приходилось испытывать или наблюдать ничего подобного, может быть, только мальчиком, когда он присутствовал на ужине, за которым отец собирал своих ближайших соратников, или во время охоты.

В детстве Каспар остро ощущал собственную избранность как единственного наследника трона Оласко. Какую бы игру он ни затевал, мгновенно находилось требуемое количество участников, а вот настоящих друзей у него не было. Чем старше он становился, тем сложнее ему было понять, когда люди пытались приблизиться к нему ради его личных качеств, а когда — желая воспользоваться его высоким положением. К пятнадцати годам, чтобы не усложнять себе жизнь, он принял за аксиому, что все, за исключением, может быть, младшей сестры, ищут от общения с ним только выгоды. Каспар вернулся с лошадьми к стоянке. Вместе с Макгойном они накормили лошадей, после чего Каспар объявил, что намерен искупаться.

— Я бы присоединился, — сказал Макгойн. — У меня грязь в таких местах, о существовании которых я и не подозревал.

Макгойн повторил эту шутку уже, наверное, не одну сотню раз, и все равно Каспар рассмеялся. Они разделись и вошли в воду, прохладную, но не обжигающе холодную. В этих краях даже ранним летом было достаточно тепло, чтобы купание доставляло удовольствие.

Помывшись и наплававшись, они вылезли на берег. Макгойн неожиданно спросил:

— Ну и что ты думаешь?

— О чем?

— Об этом проклятии.

— Я в черной магии не разбираюсь. Все, что я знаю, так это то, что с момента встречи с вами я чувствую себя проклятым.

— Ну уж и до того жизнь у тебя была не праздник, — хмыкнул Макгойн.

Каспар кивнул:

— Это верно.

— Я вот все хотел тебя спросить, о чем это вы с генералом по вечерам так долго беседовали?

— О солдатской доле. И еще в шахматы играли.

— Так я и думал. Сам-то я никогда не служил. Драться доводилось, не без этого. Начинал я помощником повара в караванах, что водил мой отец аж до самого Кеша, так что с разбойниками и грабителями повоевал. — Он ткнул пальцем в длинный шрам, изувечивший его левый бок от бедра до подмышечной впадины. — Это я получил в семнадцать лет. Столько крови утекло, чуть не сдох. Отец штопал меня бечевой. А потом рана загноилась, и снова я чуть копыта не откинул. В тот раз меня спас священник, лекарством да молитвой.

— От них иногда бывает польза, от этих священников.

— Ты здешние храмы уже видал?

— Да нет вроде, — ответил Каспар.

— Они тут по большей части в городах, но иной раз можно встретить и посреди леса. И боги у них странные. Некоторых мы знаем, только имена другие. Скажем, Гьюис-Ван здесь называется Яма. Но большинство из них совсем нам незнакомы. Есть у них бог-паук Тикир и бог-обезьяна, бог того и бог этого, и еще демоны всякие… И храмов не счесть. В общем, я тут подумал, если мы хотим, чтобы на эту штуку в гробу взглянул священник, то надо решить, какого священника мы ищем.

— Почему?

— Ну, дома я поклонялся Банату.

Каспар засмеялся:

— Богу воров?

— Ну конечно. А кто лучше убережет от ограбления? Делал я приношения и другим богам, но мне кажется, что каждый из них занят своими делами. И вот еще что. Что, если эта штука в гробу окажется такой нужной священникам, что они перережут нам горло и сбросят в реку, не забывая при этом, разумеется, молиться о нас?

— Думаю, стоит обсудить это с остальными.

— Согласен.

Они вернулись к костру, где Кеннер уже накрывал ужин. Еду составляли простые, привычные продукты: сушеные овсяные лепешки, сухофрукты, вяленое мясо и вода. И все равно это был пир по сравнению с горькими плодами, которыми Каспар питался, когда только попал в эти края.

Каспар передал Флинну и Кеннеру соображения Макгойна; взвесив все за и против, они все же решили посоветоваться со священником в первом же городе. После еды они еще немного поболтали и легли спать.

Что-то потревожило сон Каспара. Он столько раз стукался головой о край телеги, что теперь, проснувшись, автоматически перекатился по земле, попутно схватив меч, выбрался из-под телеги и только потом встал на ноги. Он оглянулся; сердце тревожно стучало.

Лагерь никто не охранял.

— Макгойн! — позвал Каспар.

Его окрик разбудил Флинна и Кеннера. Через мгновение они стояли рядом с ним с мечами в руках. Макгойна нигде не было видно.

Вдруг из темноты донесся вскрик. Не успели они сделать и трех шагов, как раздался еще один вопль, от которого кровь застыла у них в жилах. Они узнали Макгойна, но в голосе его было столько ужаса, что первым побуждением Каспара и его спутников было повернуться и бежать прочь.

— Стойте! — Каспар с трудом противостоял инстинкту самосохранения.

Флинн и Кеннер медленно вернулись, затем послышался еще один захлебывающийся, сдавленный хрип, который быстро и внезапно оборвался.

— Рассредоточиться! — скомандовал Каспар.

Он сделал не более двенадцати шагов. В отдалении замаячила темная фигура. Она была приблизительно тех же пропорций, что и взрослый мужчина, только гораздо крупнее, раза в два. Ноги же с вывернутыми назад коленями больше походили на задние конечности лошади или козы. Безлунная ночь не позволяла разглядеть существо в деталях, но даже во мраке Каспар видел: в его облике не было ничего человеческого. У ног твари лежал Макгойн, вернее, то, что от него осталось. Голова оторвана от тела, руки и ноги разбросаны вокруг, туловище истерзано так, что превратилось в неопознаваемое кровавое месиво из плоти и костей.

Каспар поднял меч и крикнул:

— Обходите его с тыла!

Дожидаться, пока его команда будет выполнена, времени не было: воплощение кошмара надвигалось на бывшего герцога. Он замахнулся, мерзкое создание выставило переднюю конечность, чтобы блокировать удар. Когда на нее со страшной силой опустилось лезвие, во все стороны брызнули искры, как будто металл ударил по металлу, хотя звук был иной, напоминая скорее скрежет металла по старой плотной коже. Руку Каспара прострелила отдача, и он едва смог удержать меч; никогда ему еще не доводилось ударять столь твердый материал, даже латные доспехи не оказывали такого эффекта.

Флинн атаковал существо сзади, ударив в место соединения шеи и головы. Однако все, чего он достиг, был еще один фонтан искр. Не зная, что предпринять, Каспар прокричал, чтобы все отходили к костру.

Он двигался спиной вперед, поскольку боялся упустить тварь из виду: кто знает, на какую скорость она способна. Каким-то шестым чувством ощутив, что Флинн и Кеннер обгоняют его, он скомандовал:

— Готовьте факелы! Если сталь его не берет, попробуем огнем.

В круге света, отбрасываемом костром, Каспар увидел морду чудовища. Сравнить ее он мог только с мордой помешавшейся обезьяны, оскалившей в хищной ухмылке черные клыки. Желтые глаза делились надвое узкими черными зрачками; уши напоминали крылья летучей мыши. Козлиные ноги удерживали туловище плотного человека или примата. Каспар услышал отчаянный призыв Флинна:

— Влево, шагни влево!

Каспар отпрыгнул в сторону, мимо него промчался Флинн и стал тыкать горящей дубиной в чудовище. Оно отскочило, но не развернулось и не побежало. Через несколько секунд стало понятно, что и огонь не наносит ему вреда, а только раздражает. Вдруг Каспара осенило:

— Не подпускайте его! Я сейчас!

Он бросился к телеге, вспрыгнул на нее, стащил с гроба холстину. С помощью своего меча он вскрыл гроб и достал изнутри черный меч, который они поместили рядом с доспехом. Затем Каспар соскочил на землю и занял позицию между Кеннером и Флинном. Размахнулся мечом и ударил.

Реакция последовала мгновенно. Черное лезвие не высекло искры, а врезалось в лапу существа, которое, взревев от боли, отступило. Но Каспар не остановился на достигнутом.

Он наносил удар за ударом, то высоко, то низко, до тех пор пока чудовище не стало пятиться. Каждая рана вызывала оглушительный рев. Наконец существо повернулось, чтобы бежать, и Каспар не упустил этот момент: он со всей силы замахнулся, целясь в шею, и — отсек черную голову. Она пролетела по дуге мимо костра, но, не достигнув земли, превратилась в облако пара и растаяла. Тело чудовища повалилось вперед и тоже стало исчезать на глазах изумленного Каспара. Он даже не успел рассмотреть поверженного врага.

— Что это было? — выдохнул он.

Ответил ему Кеннер:

— Я думал, ты знаешь. Ведь это ты догадался использовать черный меч из гроба.

При этих словах Каспар осознал, что меч, который он все еще сжимал, вибрировал в его ладони. Примерно такое же ощущение испытываешь, когда держишься за поручень корабля, идущего по неспокойному морю.

— Не знаю, почему я это сделал, — проговорил он. — Просто… подумал, что надо взять этот меч.

Все трое посмотрели туда, где лежали останки Макгойна, и Кеннер сказал:

— Нам надо похоронить его.

Каспар кивнул.

— Но придется подождать до рассвета, иначе мы не найдем все его…

Он не смог закончить фразу. Его спутники и без того понимали, что им придется долго собирать то, что осталось от их несчастного товарища, и что делать это лучше при дневном свете.

Чужеродное присутствие они ощутили буквально кожей — еще до того, как что-то услышали или увидели. Как один, все трое обернулись: у повозки стоял черный доспех. Каспар взял меч на изготовку, Кеннер и Флинн выставили вперед факелы.

Существо в доспехе не делало никаких атакующих или угрожающих движений, оно только вытянуло руки вперед, ладонями вверх и снова застыло. Почти минуту никто не двигался, потом Каспар решился сделать небольшой шаг вперед. Обладатель доспеха никак не отреагировал.

Медленно-медленно Каспар вложил меч в протянутые руки существа. Оно мгновенно развернулось, каким-то невероятным образом подпрыгнуло и оказалось на повозке, скрипнувшей под его весом, затем шагнуло в гроб и улеглось.

Трое мужчин не в силах были пошевелиться.

Только по прошествии нескольких томительных минут Кеннер рискнул подойти к телеге. Остальные последовали за ним. Доспех лежал в гробу точно так же, как раньше. Вновь все замерли, уставившись на черную фигуру. Каспар осторожно протянул руку и прикоснулся к шлему, готовый отскочить, если последует какое-либо ответное действие.

Ничего не произошло; материал на ощупь был таким же, как прежде.

Обменявшись вопросительными взглядами, ошеломленные происшедшим путешественники молчали, но все же потихоньку приходили в себя. Наконец Каспар забрался на телегу и накрыл гроб крышкой.

— Молоток, — коротко произнес он и подождал, пока Кеннер достанет из-под сиденья ящик с инструментом. Потом он не спеша выпрямил гвозди, которые погнул, вскрывая мечом гроб, и тщательно прибил крышку. Закончив, он негромко сказал, ни к кому не обращаясь:

— Завтра же найдем священника.

Флинн и Кеннер не возражали. Остаток ночи никто не сомкнул глаз.

* * *

До заката оставалось еще не менее часа, когда телега въехала на улицы Шамши. Это был первый населенный пункт, который Каспар мог назвать городом. Конечно, крепостные стены не устояли бы и недели перед оласконскими инженерами, но все остальные поселения, что встречались ему до сих пор в этом полушарии, продержались бы ровно на неделю меньше. Городская охрана здесь называлась префектурой, что Каспару показалось странным, так как в Квеге префектами называли офицеров весьма высокого ранга. Должно быть, когда-то давно здесь был военный пост.

На въезде в город повозку мимоходом оглядел старший префект и пригрозил, что задержит путников на неопределенное время. Смягчила его только предложенная Каспаром взятка.

Каспар и два его спутника весь этот день почти не разговаривали. Утром они собрали останки Макгойна и похоронили их в глубокой яме посреди луга. После этого молча постояли над могилой, только Кеннер тихо произнес:

— Да препроводит его Лимс-Крагма в лучшую жизнь.

Флинн и Каспар угрюмо кивнули, и все пошли сворачивать лагерь, пора было трогаться в путь. Обыденные дела не требовали общения, а кошмарное чудовище и оживший доспех настолько не укладывались у путешественников в сознании, что происшедшее обсуждать никто не хотел. Каспар понимал состояние товарищей: любое упоминание ночной схватки означало бы признание того, что виденное было реальностью.

И все же больше всего Каспара беспокоило какое-то ускользающее чувство. Что-то знакомое было в страшном убийце Макгойна. Этот образ разбудил в мозгу герцога эхо прошлого, как воспоминание об однажды слышанной и давно забытой песне заставляет мучительно припоминать мотив или слова. Но ведь чудовище, появившееся неизвестно откуда посреди ночи, он не мог видеть, а тем более — увидев, забыть о нем. И как человек, уставший от бесплодных попыток восстановить в памяти забытую мелодию, Каспар в конце концов решил сконцентрироваться на ближайших задачах, а не тратить время на тщетные усилия понять произошедшее.

В городе им без труда удалось найти приличный трактир с большой конюшней. Договорившись о ночлеге, Каспар осмотрел телегу и проследил за тем, как Кеннер и Флинн перетаскивают ларец к себе в комнату. После этого он позаботился о том, чтобы лошадей накормили и напоили, и отыскал трактирщика.

Хозяином заведения оказался немолодой дородный мужчина, в яркой жилетке и почти чистом фартуке поверх рубахи с пышными рукавами. На голове его красовался вязаный колпак, длинный конец которого трактирщик аккуратно уложил на левое плечо. Заметив удивление, с которым Каспар рассматривал этот странный головной убор в красно-белую полоску, он пояснил:

— Это чтобы волосы не падали в суп. Чем могу помочь?

— Скажи, если страннику нужно посоветоваться со священником о чем-то темном, куда ему следует обратиться в этом городе?

— Ну, это зависит от того, что именно хочет сделать этот странник, — лукаво прищурился трактирщик, но усмешка не скрыла пытливого взгляда водянисто-голубых глаз. — Например, хочет ли он совершить нечто темное или же наоборот — предотвратить.

— Последнее, — сказал Каспар.

С более добродушной улыбкой трактирщик рассказал, как найти такого священника:

— Как выйдешь из трактира, поверни налево. Иди по улице до тех пор, пока не увидишь площадь, посреди которой устроен фонтан. С другой стороны фонтана стоит храм Гешен-Амата. Там тебе помогут.

— Благодарю. — Каспар быстро откланялся и заторопился к своим спутникам, чтобы посоветоваться.

Выслушав его, Флинн предложил:

— Вы с Кеннером сходите, а я останусь здесь, присмотрю за нашим багажом.

— Мне кажется, что в этом трактире ваше золото в безопасности, — заметил Каспар.

Флинн невесело рассмеялся:

— Ларец беспокоит меня меньше всего. — Он мотнул головой в сторону конюшни. — Я боюсь за другой наш груз. И мне кажется, будет лучше, если один из нас всегда будет неподалеку от него.

— Тогда открывай ларец, — сказал Каспар. — Не часто мне встречались священники, которые творят волшебство бесплатно, за одно «пожалуйста».

Флинн вынул ключ из поясной сумки и открыл ларец. Кеннер протянул Каспару кошель. Зачерпнув из ларца горсть монет разного размера и формы, Каспар выбрал несколько медяков и полдюжины золотых, подумал и добавил немного серебра.

— Если они запросят больше, то это будет чистый грабеж, — сказал герцог, и они с Кеннером попрощались с Флинном и вышли из комнаты.

* * *

С наступлением вечера на улицах Шамши стало свободнее. Из трактиров неслись смех и музыка, торговцы зазывали последних покупателей, надеясь продать что-нибудь еще перед закрытием на ночь. На улицах глаз радовали флаги и гирлянды, потому что до Праздника летнего солнцестояния оставалось меньше недели. В преддверии праздника даже у личные фонари обернули цветной бумагой, отчего все вокруг окуталось мягким сиянием и приобрело веселый, беззаботный вид. Однако мрачное настроение не позволило Каспару и Кеннеру насладиться в полной мере праздничной атмосферой города.

Когда двое мужчин дошли до площади, торговля уже сворачивалась: повсюду появились повозки, в которые торговцы укладывали свой товар, чтобы ехать домой. Храм Гешен-Амата оказался строением внушительных размеров с широкими ступенями, ведущими к нарядному фасаду из мрамора. Стены храма являли собой резные барельефы, изображающие богов и ангелов, демонов и людей. По обеим сторонам лестницы возвышались статуи: одна — человек с головой слона, а вторая — человек с головой льва. Каспар остановился, чтобы рассмотреть статуи, и в этот момент на ступенях появился монах: коротко стриженный, в простой коричневой рясе и сандалиях.

— Вы хотите войти в храм? — вежливо спросил он.

— Нам требуется помощь, — ответил Каспар.

— Что могут сделать для вас слуги Гешен-Амата?

— Мы хотели бы поговорить с настоятелем вашего храма.

Монах улыбнулся, и у Каспара возникло странное ощущение, что он уже видел этого человека. Служитель храма был невысок, начинал лысеть и обладал чертами, свойственными отдельным народностям Кеша: темные глаза, высокие скулы и темные волосы при золотистом цвете кожи.

— Глава нашего ордена всегда рад поговорить с теми, у кого есть на то нужда. Следуйте за мной, пожалуйста.

Каспар и Кеннер пошли за монахом, который открыл широкую дверь в храм. На внутренних стенах, как и на наружных, тянулись барельефы; через каждые несколько футов висели горящие масляные лампы, разбрасывающие тени так, что казалось, будто резные изображения двигаются. Вдоль стен стояли алтари всевозможных богов и полубогов, перед некоторыми из них молились люди. Каспар с интересом наблюдал за ритуалами неизвестной ему религии. Насколько он знал, у него на родине не существует бога, подобного Гешен-Амату. На краткий миг он задумался, действительно ли есть такое божество, и если да, то ограничены ли его силы и влияние этой страной.

Они вошли в большой зал, где находилось еще с дюжину алтарей, а напротив входа высилась грандиозная статуя сидящего человека. Его лицо было стилизовано: глаза, нос и губы передавались крайне упрощенно, на взгляд Каспара. В Оласко, как и в других северных государствах, в изображениях богов и богинь соблюдались человеческие пропорции, за исключением случаев, когда эти изображения использовались в качестве маленьких икон для придорожных святилищ или домов верующих. А сидящая статуя в высоту достигала не менее тридцати футов. Скульптура изображала человека в свободной накидке, оставляющей одно плечо открытым; сидящий бог протягивал руки вперед, словно благословляя прихожан. Справа и слева от скульптуры стояли две уже знакомые Каспару фигуры: человек с головой льва и человек с головой слона.

Перед статуей в одиночестве сидел старый седой монах. Сопровождающий путников добродушный служитель попросил их подождать и подошел к старику. Прошептав тому что-то на ухо, он вернулся с сообщением:

— Владыка Аншу скоро примет вас.

— Спасибо, — поблагодарил его Кеннер.

Каспар же обратился с просьбой:

— Должен признаться, мы совершенно незнакомы с твоей верой. Мы прибыли из далекой страны. Ты не откажешься просветить нас?

Монах ухмыльнулся и с неожиданным для священнослужителя юмором ответил:

— Будь просветление столь быстрым делом, наша задача на этой земле упростилась бы как минимум вдвое.

Улыбнувшись шутке, Каспар уточнил:

— Расскажи нам о Гешен-Амате, пожалуйста.

— Он — бог-отец, единственная истинная божественная сущность, отражением которой являются остальные боги. Он превыше всех.

— Ишап? — тихо произнес Каспар.

— Так вы действительно издалека. Ишап лишь один из аспектов Гешен-Амата. Те, кого вы видите у его ног, Джерани… — монах указал на фигуру со слоновьей головой, — и Сутапа… — движение рукой в сторону фигуры с головой льва, — два его воплощения, посланные богом человечеству, чтобы наставить нас на Истинный Путь. Этот путь нелегок, но в конечном итоге именно он приводит к просветлению.

— Зачем тогда все остальные храмы? — спросил Кеннер.

— Гешен-Амат дает нам много способов пройти по Истинному Пути. Для каждого человека он может быть свой.

— Ал-Марал! — понял наконец Каспар.

— Верно, так он называется на древнем языке, — кивнул монах.

— На моей родине это учение считается ересью, и из-за него даже разразилась ужасная война.

— Ты, по-видимому, образованный человек, — сказал монах. — А вот и владыка Аншу.

К беседующим подошел старый монах и поклонился Каспару и Кеннеру. Его иссушенная коричневая кожа напоминала потрескавшийся пергамент, но черные глаза горели живым огнем. Одет он был так же, как и более молодой служитель храма: в коричневую рясу и сандалии. Гости ответили на приветствие, и потом старик заговорил:

— Мой ученик сказал, что у вас есть какая-то нужда, братья. Как я могу вам помочь?

— К нам в руки попал один артефакт, возможно, реликвия, и нам кажется, что этот предмет проклят.

Настоятель повернулся к ученику:

— Принеси в мою комнату чай. — Затем обратился к Каспару и Кеннеру: — Прошу вас, пройдемте ко мне.

Он провел их через боковую дверь в длинный коридор, удивительно тихий.

— С улицы сюда не доносится ни звука, — отметил Каспар.

— Медитация требует тишины, — ответил владыка Аншу, открывая одну из нескольких дверей. — Проходите, пожалуйста, и, если вас не затруднит, разуйтесь.

Каспар и Кеннер сняли сапоги и осмотрели помещение, в котором оказались. В большой комнате присутствовала лишь самая необходимая мебель, почти весь пол покрывала тростниковая циновка, на которую и уселся монах, пригласив остальных последовать его примеру. Между собой и гостями он поставил низенький столик. Минуту спустя вошел ученик с чашками и чайником. Сначала он подал чай гостям, затем владыке Аншу. Когда он ушел, настоятель попросил:

— А теперь расскажите мне о вашем проклятом артефакте.

Медленно, подбирая слова, Каспар поведал монаху всю историю образовавшегося путевого союза, подробно остановившись на том, как торговцы купили в одной деревне предметы, найденные в древней гробнице. Затем он описал жуткую смерть Макгойна. Настоятель задумчиво проговорил:

— Да, сдается мне, без проклятия тут не обошлось. Мы живем в мире, который раньше населяли другие, более ранние цивилизации, и их захоронения часто защищены темной магией. Я бы хотел осмотреть вашу реликвию.

— Сейчас?

Старик улыбнулся:

— Если не сейчас, то когда?

Он поднялся и, не говоря ни слова, лишь жестом указав посетителям на оставленную у входа обувь, вышел. У ворот их ждал молодой служитель.

— Мы пойдем с этими братьями, — сказал ему старик.

Молодой служитель кивнул и зашагал вслед за настоятелем. Все вместе они спустились по лестнице, пересекли площадь и быстро направились по улице к трактиру.

Во дворе трактира Кеннер предложил сходить за Флинном, а Каспар повел церковников в конюшню. Когда до повозки оставалось несколько шагов, настоятель вдруг остановился:

— Немедленно беги в храм и приведи сюда брата Оду и брата Йонгу! Поторопись! — Младший монах умчался, а мастер Аншу обернулся к Каспару: — Я уже с этого расстояния чувствую, что в вашей повозке находится нечто… неправильное.

— Плохое? — переспросил Каспар. — Что это значит?

— Я не могу описать, откуда мне это известно, но что бы там ни лежало, это не просто заговоренный артефакт. Это нечто большее.

— Что?

— Сначала мне надо увидеть это.

К ним присоединились Кеннер с Флинном, и Каспар представил последнего старому настоятелю, добавив:

— Кажется, у нас проблемы. Сейчас сюда придут еще несколько священников.

— Почему? — встревожился Флинн. — Какие проблемы?

— Я отвечу на ваши вопросы, когда взгляну на то, что вы привезли, — ответил Аншу, приближаясь к телеге.

Каспар вспрыгнул на телегу, вынул из-под сиденья ящик с инструментами и стянул с гроба холст. С помощью лома он вскрыл крышку.

Владыка Аншу попытался заглянуть внутрь гроба через край телеги, но так ему почти ничего не было видно. Тогда Каспар протянул руку, священнослужитель с неожиданной для столь немолодого человека силой ухватился за нее и поднялся наверх. Тут же он склонился над черным доспехом.

Явно пораженный увиденным, он раскрыл рот, но не сказал ни слова. Потом глубоко вздохнул, как будто от облегчения, закатил глаза и повалился на дно телеги. Каспар еле успел подхватить его; вместе с Кеннером и Флинном они осторожно опустили бесчувственного настоятеля на землю.

Кеннер склонился над владыкой Аншу:

— Он жив.

Каспар обернулся и всмотрелся в доспех. На мгновение ему показалось, что в прорези для глаз что-то промелькнуло, но больше он ничего не увидел.

Вскоре в конюшню в сопровождении ученика вошли два монаха. Увидев трех путешественников, стоящих вокруг распростертого на земле Аншу, они резко остановились.

От группы отделился рослый монах средних лет. В глаза бросалась ярко-белая прядь в черной гриве волос, доходящих ему до плеч. Ряса, похожая на одеяния других монахов, отличалась цветом: она была черная, а не коричневая.

— Отойдите от владыки, — приказал он.

Каспар с товарищами послушно отступили от тела; монах в черной рясе опустился на колени и начал бормотать какие-то заклинания, разводя над лежащим руками. Другие два монаха стояли, склонив головы, словно молились.

Каспар не увидел и не услышал во всем этом ничего странного, но вдруг волосы у него на голове встали дыбом. Он бросил взгляд на повозку: оттуда, пульсируя, пробивалось сияние. Лошади в стойлах забеспокоились, заржали и стали бить копытами. Трое путешественников отступили еще на шаг.

Так же неожиданно, как появилось, сияние из гроба исчезло. Два монаха в коричневых рясах бросились к владыке Аншу. Монах, творивший заклинания, уверенно обошел телегу и забрался на нее. Там он внимательно и долго смотрел на доспех, затем накрыл гроб крышкой и несколькими ударами молотка крепко приколотил ее на место.

Настоятель стал понемногу приходить в себя. Он даже сумел подняться и встать на ноги. Без какой-либо преамбулы он заявил:

— Завтра же необходимо увезти эту вещь отсюда, — и повернулся к выходу из конюшни. За ним последовали и остальные служители храма.

— Подождите, пожалуйста! — воскликнул Каспар.

Остановился только монах в черной рясе. Каспар бросился к нему:

— Владыка Аншу сказал, что этот доспех неправильный.

— Наш учитель прав. Эта вещь не проклята. Она из другого мира. Вы должны увезти ее отсюда как можно скорее.

— Вы нам поможете?

— Нет, — отрезал монах в черной рясе. — Меня зовут Йонгу, я отвечаю за безопасность храма. Эту вещь необходимо удалить немедленно. Чем дольше вы мешкаете, тем больше вреда она успеет нанести.

— Куда нам везти ее? — спросил Флинн.

— Этого я не знаю, но если вы не поторопитесь, пострадают невинные люди.

— Почему вдруг такая спешка? — воскликнул Каспар.

— Потому что от этой вещи исходит нетерпение. Она стремится оказаться в каком-то определенном месте.

Каспар переглянулся с двумя торговцами.

— В каком месте?

— Я скажу вам, куда идти, — раздался слабый голос. Оказывается, в конюшню вернулся владыка Аншу. — Знайте: пока вы живы, ваш путь выбран верно. Как только вы свернете с него, один из вас умрет. А теперь простите нас, больше мы ничем не сможем вам помочь. — Он сделал два шага, потом остановился и добавил: — Хотя нет, есть кое-что еще. Идите на запад.

Монахи ушли, и Каспар повторил в недоумении:

— На запад?

Кеннер замотал головой.

— Нам же нужно идти на юг, а потом плыть на северо-восток.

— Оказывается, это не так. — Втроем они понуро зашагали в сторону трактира. — Выезжаем завтра на рассвете, друзья.

Однако у дверей трактира Каспар развернулся.

— Куда ты? — спросил Флинн.

— Пойду поищу карту, — ответил бывший герцог. — Хочу посмотреть, что там у нас на западе.

Флинн и Кеннер молча вошли в дверь, а Каспар отправился на поиски карты.

10. НА ЗАПАД

Каспар нахмурился.

Он, Кеннер и Флинн сидели за столом в общем зале трактира «Четыре благословения» и рассматривали три карты, которые сумел приобрести Каспар после ухода монахов.

Пока он искал лавки, торгующие картами и при этом открытые в столь поздний час, Флинн и Кеннер еще раз сходили в храм, пытаясь выведать у монахов хоть какую-нибудь дополнительную информацию о том, что «неправильного» было в доспехе. Монахи отказались разговаривать с ними. Флинн был убежден, что им не следует уезжать следующим утром, тогда монахи вынуждены будут прийти сами и направить их в нужную сторону.

— Интересно, насколько верны эти карты? — задумчиво произнес Каспар.

К их столу подошел тучный трактирщик с тремя кружками эля.

— Планируете дальнейшее путешествие? — заговорил он.

— Да, но не знаем, можно ли полагаться на наши карты, — ответил Каспар.

Трактирщик протиснулся к столу между сидящими торговцами, поглядел на карты, потом протянул руку и отодвинул в сторону одну из них.

— Эту можете сжечь. Я узнаю ее, это копия с одной очень старой неточной карты.

— Откуда ты знаешь? — спросил Флинн.

— Сам когда был торговцем — как и вы, я только недавно осел здесь и открыл трактир. Возраст у меня уже не тот, чтобы сражаться с лихими разбойниками. Подождите минутку. Схожу посмотрю, что есть в моем сундуке. Думаю, там найдется парочка интересных для вас вещей.

Он действительно быстро вернулся, держа в руках свернутый трубкой кусок тонко выделанной кожи.

— Я купил эту карту в Ралапинти, когда только начинал ездить по миру. Тогда у меня была одна телега, мул, меч, выигранный в пойкир, и кучка барахла на продажу.

Он развернул свиток. В отличие от карт, раздобытых Каспаром, на этой изображался весь материк Новиндус. Поверх оригинального рисунка чернилами пергамент пестрел пометками, сделанными в более позднее время, очевидно, рукой трактирщика.

— Вот смотрите. — Трактирщик указал их местонахождение, Шамшу, на все трех картах. — Вот на этом участке, — он провел ногтем крутую дугу, — все они более или менее точны, а вот дальше…

— Нам нужно на запад, — вставил Каспар.

— Ага… На запад можно идти двумя путями. В нескольких днях отсюда, если двигаться на север, проходит неплохая дорога, ведущая в западном направлении. Если вы не спешите, то можете поехать по ней. Она петляет в холмах у подножия Прибрежных гор — придется преодолеть множество перевалов, зато в холмах полно дичи, если среди вас есть охотники. — Он помолчал, постукивая пальцем по подбородку. — По-моему, у меня ушел месяц или около того, когда я в последний раз ходил тем путем. Но было это тридцать лет назад. Однако большинство путешественников добрались бы до Города Змеиной реки, а там сели бы на корабль, идущий до Махарты.

— Почему ты решил, что нам нужна Махарта?

Трактирщик без приглашения уселся за стол и снова ткнул пальцем в карту.

— Если двигаться отсюда строго на запад, то вы попадаете прямо в центр рыночной площади у Великого Храма. — Он потер подбородок. — А вот если вы захотите уйти еще дальше на запад, то я вам не завидую. Насколько я понял, вы приехали издалека. Говорите вы на нашем языке неплохо, но такого акцента, как у вас, мне слышать не доводилось. Так откуда вы?

— Из-за Зеленого моря, — ответил Каспар.

— Ого! — Трактирщик стукнул ладонями по столу. — Я слышал рассказы о купцах, что приезжают сюда из-за моря. Знаете что? Я скоро закончу с делами, обслужу посетителей, а после этого давайте сядем и побеседуем. Если ваш путь лежит на запад, вам надо знать кое о чем, чтобы остаться в живых. А мне любопытно будет послушать о ваших краях. — Он поднялся. — Я не скучаю по опасностям, но вот приключений мне не хватает.

И трактирщик отправился заниматься своими делами, оставив трех чужеземцев разглядывать принесенную им карту.

* * *

Было уже довольно поздно, когда трактирщик снова подошел к их столу.

— Меня зовут Бек, это сокращение от Бекамостаны. Ну так скажите, куда именно вы держите путь.

За всех ответил Каспар:

— Нам сказали двигаться на запад, так что, наверное, нам действительно нужно в Махарту.

— Ее называют «Королевским городом на реке». Когда-то это был самый богатый, сильный, прекрасный город в мире… то есть мы так говорили до того, как узнали, что за морем есть еще много разных стран. В общем, старый Радж был молодец, во времена моего деда народ жил там неплохо. Это не самый крупный город — Город Змеиной реки больше, — но по-прежнему самый богатый. По крайней мере, был.

— Что случилось?

— Изумрудная госпожа змей, вот что случилось, — ответил Бек. — Об этом не часто говорят, потому что все об этом знают. Нам рассказали о Змеиной войне родители. — По привычке он почесал подбородок. — Королева змей появилась откуда-то с севера Западных земель.

— Западных земель? — повторил Каспар, глядя на карту.

Бек накрыл ладонью две трети Новиндуса.

— Вот это Западные земли. Дальше идут Пойменные земли, а на востоке…

— Восточные земли, — закончил Флинн.

— Догадливый, — хмыкнул Бек. — В старые времена можно было путешествовать по Змеиной реке или по Ведре почти до самых истоков практически без проблем. Ну да, пару-тройку головорезов встретишь, как говорил мой дед, не без этого. Вдоль Змеиной реки все вплоть до Знойных земель контролировал Город Змеиной реки. Что касается реки Ведры, то по ее берегам стоят города-государства, у каждого собственные территории, и периодически между ними вспыхивают пограничные конфликты, но в целом там довольно мирно. Однако стоит вам отойти от рек, берегитесь. — Он указал на область к западу от Махарты. — Это равнина Джамов. Там сплошь прерии. Туда не суйтесь.

— Почему?

— По двум причинам. Во-первых, торговать там нечем и не с кем, а во-вторых, населена она злобными коротышками, в них росту не больше четырех футов. Никто не знает их языка, и всех путников они без долгих раздумий убивают. Обычно они не подходят близко к реке, поэтому на западном берегу есть фермы, но если ехать от реки день или даже меньше, обязательно получишь несколько отравленных дротиков в спину. Эти карлики подкрадываются незаметно, их даже толком никто не разглядел. Затем идут Небесные Столбы.

— Где это? — спросил Кеннер.

Палец Бека остановился на горном массиве.

— В горах Ратнгари. Это самые высокие горы на нашем континенте. Они находятся в трех днях пути от залива Ратнгари. Легенда гласит, что в этих горах вы найдете две вещи: Город Мертвых Богов — некрополь, где пребывают все боги, почившие во время Войн Хаоса, а выше — Небесные Столбы, две горы такой высоты, что ни один человек не видел их вершин. А на вершине тех гор находится Шатер Богов, обиталище живых богов. Разумеется, это всего лишь легенда. Там не ступала еще нога человека.

Три путешественника переглянулись. После паузы Бек спросил:

— Так все-таки куда вы держите путь?

— Нам сказали идти на запад, — повторил Флинн сказанное Каспаром. — Вот и все.

— Кто сказал?

— Монахи, к которым ты нас вчера сам же и послал, — ответил Каспар.

Рука Бека опять потянулась к подбородку.

— Да-а, к тому, что говорят такие люди, обычно прислушиваешься. То есть вам нужен был совет, и вы его получили. Но все же они могли бы выразиться немного точнее, чем так вот посылать вас «на запад».

У Каспара возникло желание рассказать Беку, что лежит у них в повозке, но потом он решил, что старый трактирщик вряд ли сможет помочь им чем-нибудь еще. Он поднялся.

— Что ж, завтра нам рано вставать. Мы перегрузим наше имущество из телеги на корабль и отправимся в Город Змеиной реки по воде — из твоих слов я понял, что так нам добраться до Махарты будет проще, чем петлять по предгорьям.

Бек поманил рукой Каспара, чтобы тот не спешил уходить.

— По времени вы, скорее всего, ничего не выиграете, если учесть разгрузку и погрузку, переговоры с судовладельцами и тому подобное, но шансов добраться до места невредимыми у вас будет больше.

— Можем ли мы рассчитывать, что клановая война закончилась? — спросил Кеннер.

— Нельзя рассчитывать ни на что, имеющее хоть малейшее отношение к здешним кланам. Но кровавые сражения, пожалуй, пока прекратились, насколько я слышал. Главное — не забывайте давать взятки нужным людям при переходе из одной части города в другую. Еще один совет: как только сойдете с корабля в Городе Змеиной реки, идите на первый же широкий бульвар. Не помню его названия, но вы не пропустите его. Там будет сначала с полдюжины узких проулков, а потом эта большая улица, тянущаяся с севера на юг. По ней вы придете к северной рыночной площади, там же расположены все приличные трактиры. Но если вы повернете направо, то попадете в зону влияния Орлиного клана. Они контролируют все, что находится вдоль реки, до самых доков. Дайте денег одному-двум стражам, и этого будет достаточно. В доках поселитесь в любом постоялом дворе и ждите, когда в сторону Махарты пойдет какое-нибудь судно. Думаю, вам не придется ждать больше одного-двух дней, поскольку все торговые корабли, направляющиеся из Города Змеиной реки на юг — в Чатистан или Испар, сначала заходят в Махарту.

— Спасибо, — сказал Каспар. — Ты нам очень помог. — Он свернул карту и протянул ее Беку.

— Нет, оставьте ее себе, — махнул рукой трактирщик. — Мне она больше не нужна Дочка моя вышла замуж за мельника в Ролонде — он неплохой парень, но вот с родней его я как-то не поладил. А сын сейчас в армии Раджа. Не думаю, что им понадобится старая карта с торговыми путями.

— Большое спасибо, — еще раз произнес Каспар.

Кеннер и Флинн уже направились к лестнице, ведущей на второй этаж, к комнатам для постояльцев, а Каспар вернулся, вдруг вспомнив одну вещь.

— Последний вопрос. Ты говорил, что если мы пойдем отсюда строго на запад, то попадем прямо на…

— Рыночную площадь у Великого Храма, — закончил Бек. — Верно.

— Там большой рынок?

Трактирщик помолчал, обдумывая вопрос.

— Думаю, да. Лет сто назад Махарта была торговым центром всего континента. Все, что везли вверх или вниз по реке, из всех прибрежных городов, из самого Султа, обязательно проходило через Махарту. И поэтому предки старого Раджа построили эту огромную площадь, чтобы на ней нашлось место для всех торговцев и купцов. Там же стоят храмы всевозможных религий — штук сто, не меньше. Раз монахи отправили вас на запад, то, может, следует начать именно с этой площади. Слышал, что существуют совсем крохотные секты, у которых всего два храма во всем мире: один у них на родине и второй в Махарте! — Он засмеялся. — Даже если город уже не тот, что был когда-то, заглянуть в него стоит.

— Спасибо за подробный рассказ, — сказал Каспар и положил карту за пазуху. — И за карту тоже.

— Да не за что. До завтра.

Каспар медленно поднимался по лестнице. По своему характеру он был человеком действия, и любая неопределенность вызывала у него раздражение. Но теперь он оказался в необычном положении: он знал, что сначала ему придется закончить дело, в которое вовлекли его Флинн с Кеннером, и только потом можно будет задуматься над возвращением домой. Однако не иметь четкого плана для него оказалось невыносимо тяжело. «Проклятье, — думал он, — даже неизвестно, куда завтра плыть».

* * *

Гроб замотали в грузовую сеть и медленно опустили в трюм корабля. Кеннер и Флинн перенесли на борт ларец, а Каспар закончил расчеты с покупателем телеги и лошадей. В деньгах путешественники не нуждались (в ларце хранилось столько богатств, что хватило бы на безбедную жизнь им всем), но Каспар настаивал, чтобы они во всем вели себя как настоящие торговцы, дабы не вызывать лишних подозрений.

Советы Бека сослужили им хорошую службу. Прибыв в Город Змеиной реки, они неукоснительно следовали указаниям трактирщика, и только дважды их остановила стража со знаками принадлежности к Орлиному клану на накидках.

Взятки стражам никак не маскировались. Это была просто плата за ведение дел в конкретном районе. Второй страж даже дал им взамен деревянный кружок — жетон в знак того, что они уже оплатили свое пребывание здесь. Каспар пожаловался второму стражу, что первый страж, остановивший их, не дал такого жетона. Его слова были встречены смехом и замечанием, что в тот раз они, наверное, дали мало денег.

Каспар поднялся по сходням на корабль вслед за Кеннером и Флинном. Они вместе вошли в каюту — одну на троих. Она была маленькой, в ней еле умещались четыре койки — две нижние, одна напротив другой, и две верхние. Ларец поставили на одну из нижних коек, на второй устроился Каспар.

— Я вот подумал… — начал он и замолчал.

— О чем? — подтолкнул его Флинн.

— О том, что сказал настоятель храма. Что когда мы делаем неверный выбор, один из нас умирает.

Кеннер залез на верхнюю койку и растянулся там во весь рост.

— Не самый простой способ подсказывать нужное направление. Три неверных решения, и эта штуковина в гробу рискует остаться одна-одинешенька неизвестно где.

— Кто знает, может, она найдет себе кого-нибудь еще, — задумчиво пробормотал Флинн.

— А еще Бек говорил, — вернулся к своей мысли Каспар, — что в двух днях пути к северу от Шамши была дорога, ведущая на Махарту. Должно быть, мы проскочили поворот на нее, и из-за этого умер Макгойн.

Кеннер повернулся на бок и привстал на локте.

— Не знаю, что и думать. Иногда мне кажется, что если бы все это происходило не с нами, а с кем-то другим, кого мы знаем, то нам было бы гораздо страшнее.

Флинн подтянулся и забрался на последнюю свободную полку.

— Так и должно быть. Вот взять, к примеру, Каспара. Ты ведь был солдатом, верно?

— Был.

— Тогда ты знаешь, что к крови рано или поздно привыкаешь, верно?

Каспар помолчал, прежде чем ответить:

— Верно. Она становится… обычным делом.

— Ну вот, я и говорю, — заключил Флинн. — Мы просто привыкли к этому безумию.

Каспар откинулся на койку в ожидании сигнала на обед. Он размышлял над тем, что сказал Флинн, и пришел к выводу, что тот прав. К безумию действительно привыкаешь, если живешь рядом с ним слишком долго.

Но следом пришла еще одна мысль: он-то жил среди безумия задолго до того, как попал в эти края и встретился с торговцами.

11. МАХАРТА

С палубы раздался оклик, и Каспар поднялся с койки.

— Кажется, пришвартовались. Пока мы выносим наш груз на палубу, как раз опустят сходни, и тогда я сойду на берег, посмотрю, нельзя ли нанять телегу.

— Если что, покупай, — посоветовал Флинн. Он уже вынул из ларца золото и теперь передал Каспару приготовленный кошель, который тот спрятал под тунику.

Флинн и Кеннер вышли из каюты первыми и выволокли ларец на палубу. Каспар внимательно окинул взглядом койки: не забыли ли они что-нибудь. Закрыв за собой дверь, он последовал за товарищами.

На палубе он тут же обратил внимание на две странности. Во-первых, на пристани стояла тишина. За свою жизнь Каспар не раз заходил в порты и знал, чего следует ожидать. Однако вместо деловитой суматохи и шума слышны были лишь приглушенные голоса, еще более подчеркивающие неестественную тишину. Во-вторых, на палубе корабля не наблюдалось никакой активности, только из трюма поднимали гроб с доспехом.

Мгновения Каспару хватило, чтобы увидеть и оценить происходящее. Кеннер и Флинн поставили ларец на палубу, и Кеннер указывал на берег, где не менее двух сотен вооруженных стражей очистили пристань перед кораблем, чтобы дать возможность целой делегации священнослужителей (судя по одеждам) беспрепятственно выстроиться у сходней. Позади священников стояли войска из местного гарнизона Раджа, а за их спинами виднелась подвода, запряженная двумя мощными конями. Справа от телеги стояла нарядная карета.

Флинн обратился к Каспару:

— Я так думаю, нам не придется искать повозку. К нашему приезду здесь подготовились.

Как только сходни упали на пристань, на борт судна поднялись стражники в светло-голубых ливреях с золотыми и белыми галунами; шлемы воинов были начищены так, что сияли, как серебро. При виде гроба, поднимаемого с нижней палубы, старший стражник отыскал глазами Каспара и его товарищей и направился к ним.

— Вы хозяева этого груза? — спросил он, указывая на гроб.

— Мы, — подтвердил Каспар.

— Идите за мной.

Солдат развернулся, не дожидаясь, чтобы убедиться в том, что его команду выполнили. Два других стражника подхватили ларец, стоящий у ног Флинна, а еще двое окружили группу из трех путешественников с флангов и повели их вслед за старшим.

Каспар с облегчением отметил, что их не разоружили. Не то чтобы он имел какие-либо иллюзии насчет того, кто выиграет, доведись им схватиться с двумястами воинами Раджа. Просто с мечом на поясе он не чувствовал себя пленником… по крайней мере пока. Он отлично понимал, насколько тонка разница между вооруженной охраной и конвоем, но именно она разделяла почетного гостя и осужденного на смерть.

Когда их процессия спустилась по сходням, из рядов священнослужителей выдвинулся пожилой, богато одетый человек. Его мантию ярко-красного цвета оттеняла оторочка из меха горностая и золотого шнура, на голове сидела красная же шапочка, украшенная золотыми руническими знаками. Он шевельнул рукой, и этого оказалось достаточно, чтобы полдюжины священников помоложе быстро двинулись к повозке, где стали присматривать за погрузкой туда гроба с доспехом.

— Я — отец Элект Вагаша, из храма Калкина. Прошу вас проехать со мной для беседы.

Каспар ответил:

— Мы ценим деликатность ваших слов, из которых следует, будто нам оставлено право выбора.

Старый священник улыбнулся:

— Разумеется, выбирать вы не можете, но вежливость всегда приятна, ты согласен?

Он провел чужеземцев к карете, где двое слуг тут же бросились опускать лесенку и открывать дверцу. Все расселись, и карета тронулась с места.

Каспар смотрел в окно.

— Ваше появление в порту застопорило здесь всякую деятельность, отец. И мы этого тоже никак не ожидали. — Он взглянул на старого прелата. — Полагаю, о нашем скором прибытии вас известил владыка Аншу.

— Это так. Он сообщил о вас своему ордену, а они, в свою очередь, связались с нашим. Братья Гешен-Амата склонны к созерцательности, к эзотерическим и мистическим размышлениям. В сфере духовности они заслуженно пользуются большим уважением, но есть вопросы, с которыми лучше справятся иные братства. Как я понимаю, вы чужестранцы?

— Да, — ответил Флинн. — Мы прибыли из-за моря.

— А, Королевство Островов, — протянул отец Элект Вагаша. — Мы знаем о нем. И знали еще до появления змеиной королевы. А также слышали о Кеше и других странах в других частях света. Между нашими полушариями почти нет торговли, но связь все же существует. Наша религия отличается от тех, что встречаются в ваших краях. Вы бы сочли нас воинственным орденом, поскольку многие из наших братьев и отцов были солдатами, до того как обратились к вере, а другие взяли оружие в руки в момент принятия священных обетов. Но в основе своей мы — братство ученых и историков. Мы стремимся к знанию, так как это один из многочисленных путей к просветлению. Поэтому весьма логично, чтобы именно к нам обратились с просьбой исследовать эту…

— Реликвию, — подсказал Каспар.

— Для начала подойдет и это слово. В любом случае мне бы хотелось услышать, что вы знаете о ней. Пока мы едем к храму, у вас есть время все рассказать.

Каспар посмотрел на Флинна, тот — на Кеннера. Кеннеру пришлось принимать решение; он кивнул Флинну, предлагая, чтобы рассказывал он. И Флинн начал:

— Около двух лет назад в Крондоре собралась группа торговцев. Все мы — а было нас тридцать человек — обладали определенным капиталом и умели обращаться с оружием. Мы образовали союз…

Каспар откинулся на сиденье. Он уже знал эту историю во всех подробностях и поэтому не прислушивался к Флинну, а стал разглядывать улицы Махарты, по которым их везла карета.

Этот город напоминал Каспару родину более, чем любое другое место в Новиндусе. В этих южных широтах климат мягче, и лето не столь яростно, как в северных краях, где побывал герцог. Здания возле порта в основном кирпичные, основательные, в отличие от хрупких строений на севере. Улицы вымощены, а морской бриз уносил прочь запахи, свойственные густонаселенным районам и постоянно раздражавшие Каспара в Городе Змеиной реки.

Рынок, на который вкатилась карета, поражал широтой и размахом. Повсюду сновали сытые, довольные, деловитые люди. Уличные мальчишки, побежавшие было за каретой, и хозяйки, вышедшие, чтобы сделать покупки, могли быть как жителями Махарты, так и жителями его родного Опардума. Волна ностальгии накатила на Каспара.

— … и там мы встретили Каспара, — донеслись до него слова Флинна, когда за окном рынок сменился широким бульваром.

— Так значит, ты не участвовал в этой экспедиции с самого начала? — уточнил священнослужитель.

— Нет, — отозвался Каспар. — Я появился в этих краях всего за несколько месяцев до того, как встретил Флинна и других. Совершенная случайность свела нас вместе на рынке в тот день, когда им понадобился четвертый меч, чтобы доставить… реликвию в Город Змеиной реки.

— И до этого тебя данный предмет никак не интересовал?

— Все, что мне надо было, — это поскорее добраться до дома. Здесь я оказался не по собственному желанию.

— Да? — Старый прелат подался вперед. — Как же можно обогнуть полмира, если не по собственному желанию? Если только как пленник?

— Не в буквальном смысле этого слова, нет. Я не был прикован к кораблю, если вы это имеете в виду, отец. — Каспар глубоко вздохнул. — Меня угораздило досадить одному могущественному магу, и он переместил меня сюда. Надо сказать, что он мягко со мной обошелся, ибо, поменяйся мы местами, я бы наверняка убил его.

— По крайней мере ты способен оценить великодушие своего врага.

— Мой отец говаривал, что прожитый день — это хороший день.

— Вероятно, история твоих разногласий с магом весьма увлекательна, — проговорил священнослужитель, — однако оставим ее на будущее, если позволят нам обстоятельства, а сейчас я бы хотел услышать, как развивались события после того, как ты присоединился к трем выжившим участникам торгового союза.

Каспар повел рассказ с того момента, как он встретил Флинна, Кеннера и Макгойна, и перечислил все основные происшествия, а его спутники по мере необходимости вставляли ту или иную упущенную деталь. Когда он дошел до описания существа, убившего Макгойна, священник задал несколько конкретных вопросов, а потом попросил Каспара продолжать.

— Больше, собственно говоря, и нечего рассказывать, — пожал плечами бывший герцог. — Через два дня мы сели в Шамше на корабль, идущий в Город Змеиной реки. Единственное событие, достойное упоминания, — это наше знакомство с владыкой Аншу. Однако я уверен, что об этом вам подробно сообщили из его храма. Три дня мы провели в Городе Змеиной реки в поисках подходящего судна, и вот мы здесь.

— И вот вы здесь, — повторил отец Элект. Карета замедлила бег. — И вот мы здесь, — добавил он.

Каспар выглянул из окна и увидел, что они въехали на огромную площадь, окруженную со всех сторон храмами. Тот, перед которым они в конце концов остановились, был далеко не самый броский, но и не самый невзрачный. Когда все вышли из кареты, прелат сказал:

— Мы подготовили для вас комнаты. Как распорядился Радж, в соответствии с нашей просьбой, вы будете нашими гостями до тех пор, пока не решится вопрос, что делать с вами и вашим грузом.

— И сколько займет процесс принятия решения? — спросил Каспар.

— Ровно столько, сколько потребуется, — ответил отец Вагаша.

Каспару оставалось лишь переглянуться с Кеннером и Флинном. Они молча поднялись по ступеням в храм.

* * *

Храм Калкина не походил ни на один из виденных Каспаром храмов. Главный зал его не был погружен в молчание, и не тихие молитвы или пение гимнов раздавались в нем — он был наполнен громкими голосами. Повсюду стояли группы молодых людей, часто — вокруг более пожилого священнослужителя, иногда без оного; порой юноши внимательно прислушивались к речам старшего, а порой оживленно дискутировали с ним. Другие братья торопливо шли куда-то по делам мимо беседующих, но нигде Каспар не видел молчаливого служения божеству, которое привык встречать в храмах.

— Иногда у нас бывает довольно шумно. Давайте пройдем в мои покои, подождем, пока вас не проводят в ваши комнаты, — предложил отец Вагаша.

Он провел трех мужчин по коридору, открыл какую-то дверь и жестом пригласил всех войти внутрь. Тем временем к прелату приблизился слуга и забрал у того коническую шапочку и мантию. Каспар отметил, что под мантией отец Элект носил ту же простую рясу из серого домотканого холста, что и все остальные священники этого храма.

Покои отца Электа Вагаши были обставлены просто, но полки вдоль стен вмещали богатейшее собрание книг, рукописей, свитков и пергаментов. Остальную обстановку составляли письменный стол и пять стульев вокруг него. Церковник пригласил своих гостей сесть и велел слуге принести освежительные напитки, после чего уселся сам.

Каспар не смог удержаться от того, чтобы поделиться своими впечатлениями:

— Ваш храм не похож на храмы, которые мне доводилось видеть. Это скорее школа.

— Потому что это и есть школа, в определенном смысле, — ответил Вагаша. — Мы называем наш храм университетом, что означает…

— Единство, — подхватил Каспар. — Universitas Арргeheпdere?[1]

Videre, — поправил его старый прелат. — Полное понимание доступно лишь богам. Мы же стремимся понять хотя бы то, что нам позволено видеть.

Кеннер и Флинн выглядели так, как будто попали на другую планету, и отец Вагаша обратился к ним:

— Ваш друг говорит на очень древнем языке.

— Древнеквегский, но я почти не знаю его. Мои учителя познакомили меня с классикой нескольких народов.

— Учителя? — удивился Кеннер. — Если я ничего не забыл, ты был солдатом и охотником.

— Был, но этим не ограничивается вся моя жизнь.

Слуга внес поднос с напитками, чаем и печеньем.

— Сожалею, что не могу угостить вам ничем более крепким. Наш орден придерживается умеренности в еде и питье. Однако чай хорош, уверяю вас.

Разлив чай, слуга удалился.

— Так, — сказал отец Элект. — И что же нам с вами делать?

— Отпустить нас, — предложил Флинн. — У нас сложилось впечатление, что если мы не сделаем того, что хочет от нас эта штука, она убьет нас.

— Из вашего рассказа об ужасной гибели вашего друга следует, что она вас спасла.

Каспар кивнул.

— Мы ничего не знаем наверняка, можем лишь строить догадки.

— Меня удивляет одно: как вы можете сохранять спокойствие? — заметил прелат. — Если бы я оказался во власти неких темных сил, то, несомненно, был бы вне себя от страха.

Флинн и Кеннер печально улыбнулись, и Кеннер пояснил:

— Со временем… ко всему привыкаешь. Раньше, когда ужасные происшествия только начались, мы испугались и подолгу обсуждали, что делать. Кто-то хотел оставить этот доспех в склепе, забрать только золото… но мы не смогли. Он — или оно — не позволило нам.

— То есть у нас нет выбора, — добавил Флинн.

— Потому-то мы и обратились к владыке Аншу, — взял слово Каспар. — Я понимал, что здесь творится что-то странное и неправильное, и наверняка при нормальных обстоятельствах был бы весьма раздражен этим. Я в своей прошлой жизни не привык, чтобы мне указывали, что делать. Так что, можно сказать, меня беспокоило собственное спокойствие.

— Должно быть, трудно тебе приходилось в армии, — пошутил Флинн, стараясь развеять мрачное настроение.

— Иногда, — улыбнулся Каспар.

— На вас… наложено заклятие, — определил отец Элект.

— Заклятие? Что это? — спросил Флинн.

— Это магическое принуждение к чему-либо; чары, которые заставляют вас выполнить что-либо, и только тогда вы можете освободиться от них, — объяснил прелат. — Это одна из причин, по которой вы остаетесь относительно спокойны, несмотря на то что большинство ваших товарищей погибли ужасной смертью у вас на глазах.

Кеннер заерзал на стуле.

— А я думал, что это я такой… Бездушный? — подсказал Каспар.

— Угу. Даже когда умер первый наш спутник, я ничего не чувствовал.

— Ты и не мог, иначе заклятие не сработало бы. — Отец Вагаша продолжал: — Братья нашего ордена сейчас изучают вашу реликвию. Когда они закончат, мы постараемся сделать все возможное, чтобы помочь вам освободиться от ее чар.

— Значит, она — зло? — спросил Флинн, как будто у него еще оставались какие-то сомнения на этот счет.

— Порой добро и зло невозможно определить однозначно, — загадкой ответил на этот вопрос отец Вагаша. — Я смогу дать вам более подробные разъяснения после того, как мы изучим эту реликвию. А теперь я советую вам как следует отдохнуть. Вы будете трапезничать вместе с братьями. Нашу пищу нельзя назвать изысканной, но она сытна и питательна. Вероятно, уже завтра будут какие-то новости.

Он поднялся, и все последовали его примеру. Словно по сигналу в покои вошел слуга, чтобы проводить путников в их комнаты. На прощание прелат напомнил им:

— Вечером ждем вас к ужину.

Флинн, идя за слугой, бодро поделился с товарищами своим мнением:

— Кажется, мы не напрасно приехали сюда.

Каспар кивнул, а потом пробормотал задумчиво:

— Если, конечно, мы все не погибнем из-за этого.

После этих слов надолго установилось молчание.

* * *

Вечером они ужинали с братьями и отцом Вагашей, но поговорить с ним смогли не на следующий день, как договаривались, а лишь через неделю. Все это время трое путешественников были предоставлены самим себе. Кеннер и Флинн предпочитали отсиживаться по своим комнатам, проводя вынужденный досуг за картами, сном и едой.

Каспар пристрастился к прогулкам по огромному залу храма, где время от времени присоединялся к одной из групп преподавателей и учеников. По большей части темы их бесед не представляли для него интереса: это были незрелые, предсказуемые, идеалистические рассуждения о жизни и мироустройстве. Однако бывший герцог отметил, что даже самые юные ученики умели четко излагать свои мысли.

В один из дней Каспар пристроился к кружку, где разгорелась особенно горячая дискуссия. Священник, ведущий обсуждение, задавал юношам сложные вопросы и слушал, как они в спорах пытались самостоятельно найти верные ответы.

Прислушиваясь к пылким речам, Каспар улавливал если не оригинальную мысль, то по крайней мере намек на нее. Некоторые из этих молодых людей превратятся в настоящих мыслителей, понял он, и даже самые бесталанные из присутствующих здесь учеников несомненно получат мощный импульс в своем развитии.

Внезапно разозлившись, Каспар сказал себе: «Вот что поистине достойно! Вот на что должна быть направлена энергия человечества: на изучение мира, окружающего нас, а не на его завоевание!» Столь неожиданный накал чувств удивил герцога, и он, немного придя в себя, задумался, что вызвало их. Откуда такая злость? Результат самоанализа оказался неутешительным. Каспар осознал, что всю свою жизнь он провел во мраке, и вот ему показали, что свет существовал, что вся красота и чудо жизни находились всего лишь в шаге от него, а он и не подозревал! Это открытие повергло его в уныние. Кто держал его во тьме?

Каспар заставил себя отвлечься от мрачных мыслей и обратить внимание на задачи, требующие немедленного решения. Обычно он не был склонен к самоанализу и сейчас сердился на самого себя за то, что несколько минут размышлений так расстроили его.

Он вернулся в свою комнату. И только благодаря полному запрету на спиртные напитки в стенах храма ему удалось не напиться в тот вечер.

* * *

Остаток недели Каспар коротал, по-прежнему прислушиваясь к спорам молодых людей, но теперь уже был осторожнее и держался подальше от групп, где обсуждались вопросы, подобные тем, что заставили его задуматься о собственном мировоззрении.

Наконец их призвали в покои отца Вагаши.

Когда Каспар, Флинн и Кеннер вошли, старый прелат пригласил их сесть.

— Прошу вас, устраивайтесь поудобней. Я знаю, вам не терпелось узнать о результатах нашего исследования. Теперь мы представляем себе, что может и должно быть сделано.

В эту минуту в помещение вошли три священнослужителя, прелат представил их:

— Это отец Джалиэль, отец Гашан и отец Рамаль.

На всех вошедших были одинаковые рясы, носимые всеми членами ордена, а отличала их только небольшая булавка, приколотая у воротника каждого из трех церковников. Такие же булавки Каспар видел на рясах преподавателей в зале храма. Один из святых отцов был пожилым человеком, тогда как двое других могли быть ровесниками Каспара, сорока с чем-то лет.

Вагаша продолжал:

— Отец Джалиэль — наш эксперт по древним артефактам и реликвиям. Отец Гашан — богослов, среди его обязанностей — интерпретация всех находок относительно наших доктрин и верований. Отец Рамаль — историк. — Отец Элект жестом попросил трех отцов приблизиться. — Отец Гашан, может быть, вы начнете? Пожалуйста, познакомьте уважаемых гостей с нашей концепцией знания.

Отец Гашан сразу предупредил слушателей:

— Если я слишком углублюсь в эзотерику, прошу вас, остановите меня, и я разъясню все, что будет непонятно. — Он посмотрел поочередно на трех путешественников и при ступил к объяснению. — Мы рассматриваем знание как несовершенное понимание. Постоянно появляется новая информация, что заставляет нас пересматривать нашу веру и теорию мироздания. Мы разделяем знание на три категории: совершенное знание, определенное знание и неполное знание.

Совершенное знание доступно только богам, и даже им — в ограниченном объеме. Только Истинный Бог, которого некоторые называют Гешен-Аматом, владеет им абсолютно. Остальные боги — лишь его отражения и воплощения, и их совершенное знание ограничено областью их влияния.

Бог, которому мы поклоняемся, Калкин — учитель, но даже он обладает только совершенным знанием учительства, а не того, чему он учит.

Определенное знание — это то, что, по нашему убеждению, является точным отражением природы, жизни и вселенной. Такое знание может быть верным и неверным. Когда мы открываем новый факт бытия, мы не отрицаем его как несогласующийся с существующей доктриной, а пересматриваем доктрину, стараясь понять, что в ней ошибочно.

Неполное знание, или ущербное, — это знание, о котором нам известно, что оно неполно или неверно. В нем не хватает чего-то, что возвысило бы это знание до уровня определенного.

Как следует из вышесказанного, большая часть того, что мы знаем, является лишь долей общего знания. Даже наше определенное знание всегда подвергается сомнению, не ущербно ли оно.

— Если я правильно тебя понял, — вставил Каспар, — мы никогда не можем быть уверены в том, что мы знаем, просто потому, что мы — не боги.

Священник улыбнулся:

— В общих чертах — да. Это упрощенный взгляд на проблему, но для наших целей его достаточно. — Помолчав, отец Гашан добавил: — Еще знание может быть двух видов: знание добра и знание зла.

Каспар постарался скрыть растущее нетерпение. Эта беседа становилась похожа на бесконечные уроки, которые ему приходилось выслушивать и выучивать в детстве.

— Большая часть знания не относится ни к добру, ни к злу. Знание того, как развести костер, не определяет, воспользуетесь ли вы огнем для того, чтобы приготовить еду или спалить дом вместе с живущим в нем человеком. Но некоторая часть знания, постичь которое человечество не в силах, может иметь явную принадлежность к добру или к злу. — Отец Гашан обернулся к двум другим ученым священнослужителям, и те согласно кивнули. — Я не буду долго останавливаться на данном моменте, просто поверьте мне на слово, что во вселенной существует такое знание, которое способно трансформировать вас, ввести вас в состояние вечной благости или обречь на вечные мучения и страдания, — просто потому, что вы этим знанием обладаете.

Теперь Каспар и его спутники с интересом стали прислушиваться к словам отца Гашана. Они поняли, что сказанное напрямую относится к ситуации, в которой они оказались.

— То есть ты говоришь, что, зная об этом… предмете, мы можем испытывать на себе некие последствия?

— Возможно, — ответил отец Гашан. Он обернулся к отцу Рамалю, который тоже утвердительно кивнул.

— Наша история говорит нам, что до того, как в Мидкемии появился человек, этот мир населяли другие расы, — заговорил Рамаль. — Например, эльфы. Некоторые представители этого народа до сих пор обитают на севере, хотя их численность неуклонно сокращается. Но они проживут еще не одно тысячелетие, прежде чем исчезнут с лика земли. Драконы также жили здесь до нас, как и их повелители.

— Повелители Драконов, — повторил Флинн. Взглянув на своих товарищей, он напомнил: — Я же говорил.

— Да, по крайней мере, об этом свидетельствуют древние тексты, — продолжил Рамаль. — Но обо всех этих существах мы знаем совсем немного. Эльфы ничего не сообщают о себе, а после Войн Хаоса их и вовсе почти не осталось. Вероятно, кто-то знает больше, чем мы, но мы о таких людях не слышали.

Флинн перебил священника:

— Мы собирались отвезти реликвию в Звездную Пристань, в Академию магов. Может…

Отец Элект поднял руку:

— Мы кое-что слышали об этой… организации. Наши храмы давно считают магию подозрительным знанием. Слишком многие играют со знанием и силой, не обладая при этом должным пониманием контекста. Люди, владеющие магией, пытаются применить знание, которое по сути своей есть зло — например, некромантия или общение с темными духами, — ради личной выгоды. Даже группе магов, считающих себя слугами знания, вроде Академии в Звездной Пристани, нельзя доверять вашу реликвию — слишком опасно.

Он взглянул на отца Джалиэля, и тот выступил вперед.

— Этот древний доспех не принадлежит нашему миру. Он прибыл откуда-то еще.

Каспар удивленно потер лоб. Этого он не ожидал.

— Разве это не реликвия Повелителей Драконов?

— Нет. Она вообще не с Мидкемии.

— Цурани?

— Нет, — повторил Джалиэль. — Ни один цурани не попал в наш мир во время Войны Врат. Мы узнали об этой войне лишь годы спустя.

— Тогда что это? — спросил Флинн.

— Мы не знаем, — сказал Джалиэль. — Мы отвергли ряд возможностей, что само по себе большой шаг в достижении истины, но, боюсь, на этом наши мудрость и знание исчерпаны.

Каспар развел руки в стороны.

— Тогда, несмотря на ваше недоверие к магам, нам придется продолжить наш путь в Звездную Пристань и там искать совета.

— Есть другой вариант. Нам кажется, что премудрый владыка Аншу указал верный путь. Наш орден славится мудростью и своими учителями, тогда как другим орденам, например служителям Гешен-Амата, доступны провидение или интуитивное постижение того, что находится выше нашего разумения. И на западе есть место, которое может разрешить вашу проблему. Каспар вспомнил разговор с Беком, когда они рассматривали карты.

— Шатер Богов?

Четыре священнослужителя насторожились. Отец Элект Вагаша быстро спросил:

— Вы знаете о Шатре?

— Один трактирщик в Шамше дал нам карту, она сейчас в наших комнатах. Там указано место с таким названием в горах далеко на западе. Кроме этого нам мало что известно.

Вагаша переглянулся с Рамалем. Тот заговорил, обращаясь к путникам:

— Говорят, что в горах Ратнгари есть много чудесного. В основном эти чудеса не предназначены для глаз смертных. У подножия двух высочайших пиков, Небесных Столбов, стоит Город Мертвых Богов. Те, кто построил его храмы, остались неизвестными, но дело их рук живет. Говорят также, что на вершине пиков обитают живые боги или их воплощения, но только самые одаренные из смертных могут получить дозволение взглянуть на них. А между ними и некрополем находится бастион, в котором живут стражи.

— Стражи Божественного Города, — сказал Вагаша. — Это люди, которые принадлежат к секте, почти не имеющей контактов с другими людьми, в том числе и с нашими храмами, но считается, что они охраняют дорогу к богам. А еще существует поверье, что человек, ведомый необходимостью и преданный своей цели, сможет найти стражей, и если те сочтут его достойным, то ему разрешат обратиться со своей просьбой к богам.

— Это правда? — спросил Каспар.

Отец Элект Вагаша развел руками.

— Об этом мы не имеем определенного знания.

— И все же вы полагаете, что нам следует отправиться именно туда?

— Вы должны отправиться именно туда, иначе вас ждет судьба ваших двадцати восьми товарищей. То, что вы там увидите, нам неизвестно. Мы подготовим для вас судно и обеспечим сопровождением до предгорий, где стоит Город Мертвых Богов. Более мы ничего не можем для вас сделать. Найдя тропу, ведущую выше в горы, вы распрощаетесь с нашими людьми — дальше вы должны идти один. А теперь предлагаю всем отдохнуть и вновь встретиться за ужином.

Когда трое путешественников вернулись в свои комнаты, Кеннер поделился своими впечатлениями:

— Не нравится мне все это. Лучше нам придерживаться первоначального плана и постараться добраться до Звездной Пристани.

Флинн не согласился:

— Ты все еще волнуешься о золоте? Я хочу только, чтобы с меня сняли это проклятие, или заклятие, или как его там называют. Я хочу, чтобы моя жизнь принадлежала мне.

Кеннер подавленно кивнул, не в силах говорить. Каспар вздохнул:

— Ваши жизни вышли из-под контроля в тот день, когда вы вытащили из-под земли эту проклятую штуку, а моя — с тех пор, как я встретил вас. Мы обречены… решить эту задачу, не знаю даже, как лучше выразиться.

Никому не требовались пояснения относительно того, какие у них были альтернативы: они должны выполнить эту загадочную миссию — или погибнуть.

12. РАТНГАРИ

Судно взрезало пенистый вал.

Каспар, Кеннер и Флинн стояли у поручней, плотно запахнувшись в плащи, и следили за тем, как корабль огибает мыс Матаба. Несмотря на то, что стояло лето, здесь, на далеком юге, во время шторма было холодно. К северу от корабля на мысу высились деревья Большого Южного леса, темные и мрачные среди острых скал.

Три с половиной недели продолжалось их плавание. Храм Калкина предоставил хорошее судно: они уже приближались к своей цели, заливу Ратнгари, у южной оконечности гор Ратнгари.

Трое путешественников покинули Махарту в безрадостном настроении; их подавляло чувство полной беспомощности перед заклятием, властвующим над их волей. Кеннер замкнулся в себе и почти не раскрывал рта. Флинн не сдавался: он все время искал решение, упущенное или ошибочно отвергнутое другими. Время от времени ему казалось, что он что-то вспомнил, о чем-то догадался, тогда Флинн звал своих товарищей обсудить очередную идею, но каждый раз оказывалось, что и эта идея несостоятельна, после чего он угрюмо замолкал на несколько часов. Каспар же просто злился.

Ни разу за всю свою жизнь Каспар, наследник трона Оласко и затем герцог, не спрашивал ничьего разрешения, за исключением отца. Он делал только то, что хотел и когда хотел. Единственный раз, когда его принудили к чему-либо, потребовалось три армии и предательство, и все равно он был жив! Одна мысль о том, что некая сила могла запросто подчинить его себе, приводила Каспара в ярость.

Попав в это полушарие, он имел повод и возможность поразмышлять над многими вещами. То, что в молодости вызвало бы у него возмущение, сейчас лишь забавляло его. Он помнил, сколь привередлив бывал дома, требуя, чтобы каждый предмет одежды был безукоризненно чист, выглажен и подготовлен к его утреннему туалету или вечернему приему. Только охотясь с отцом, он не заботился о внешнем виде.

Отец… Что бы он сказал, увидев, как Каспар рубит дрова во дворе дома Джойханны или раскидывает по полю навоз? Только командир Аленбурга догадался, что Каспар по рождению может принадлежать к высокому роду, больше — никто. И даже генералу потребовалось несколько вечеров, чтобы сделать такое предположение; но по крайней мере он уважил желание Каспара сохранить инкогнито. Что касается Флинна и Кеннера, то они явно подозревали, что Каспар мог быть когда-то офицером или благородным господином, и это объяснило бы его образование и манеры, но выпытывать у него правду они не собирались. Что ими руководило, природный такт или заклятие, Каспар не знал.

Как ничто другое в жизни, сейчас Каспара мучило осознание одного факта: его жизнь не принадлежит ему и не принадлежала уже давно, еще до того, как он очутился в этих краях.

Теперь он почти не сомневался, что Лесо Варен, его «советник», использовал свои магические навыки для того, чтобы преумножить и направить в нужное магу русло присущее Каспару тщеславие. В результате герцог, сидя за столом в своих покоях, отдавал приказы о разрушении целых рас и тем самым осуществлял неуклюжий и неловкий план ввести Королевство Островов в заблуждение. Тысячи жизней были загублены ради того, чтобы отвлечь внимание людей от истинной цели Каспара — трона Ролдема.

Тогда все это казалось таким простым и естественным. Семь удобных смертей — и безутешное население Ролдема обратит взор на север, призовет Каспара, герцога Оласко, возглавить их государство на правах законного властителя. О чем он только думал! И вдруг до Каспара дошло: в том-то и дело, что он не думал. Вернее, думал только о том, о чем позволял думать Лесо Варен.

И неизвестно, что бесило его больше: то, как легко удалось магу втереться в круг приближенных к герцогу людей, или то, что сам он не смог разглядеть безумие замысла Варена. Сегодня, стоя на мокрой от морских брызг палубе чужого корабля в далекой стране, Каспар не задумываясь мог бы назвать не меньше дюжины доказательств того, что план, предложенный Лесо Вареном, безумен. Такой план не мог бы привести ни к чему иному, кроме войны и хаоса. Теперь Каспар видел, что в этом-то и заключались истинные намерения мага: по причинам, которых Каспар вероятно, никогда не узнает, Леса Варен хотел, чтобы королевства Восточных земель, Королевство Островов и даже Великий Кеш оказались ввергнуты в междоусобную войну.

Кто бы от этого выиграл, Каспар понять не мог. Иногда одной стороне может быть выгодно, если ее соседи начнут выяснять отношения. Он, герцог Оласко, и сам порой оказывался в роли такой стороны, но только если между соседями не разгоралось большой войны, если дело ограничивалось пограничными стычками, политическими интригами или дипломатическими ловушками. Но настоящая война между тремя самыми могущественными нациями в северном полушарии? Дестабилизация столь обширной территории крайне опасна. Три колоссальные силы, столкнувшиеся в вооруженном конфликте, привели бы к разорению половины мира.

И ведь Каспар уже видел последствия своих попыток натравить друг на друга Кеш и Острова. Однако его действия, хотя и разрушительные для некоторых народов, не возымели желаемого результата: вместо того чтобы развязать между собой полномасштабную войну, два великих государства объединили усилия, и для Каспара все закончилось катастрофой. Его столица была захвачена за один день! Даже если бы Когвин Ястринс не провел в цитадель нападающих через секретный ход — да будь проклят предок, что называл цитадель неприступной! — совместная мощь Ролдема и Кеша сровняла бы укрепления с землей уже через месяц. Более того, если бы слухи оправдались и к стенам Опардума прибыла армия Королевства Островов, то месяц осады сократился бы до недели.

Нет, общая картина не имела никакого смысла. Не больше, чем это заклятие. И самым горячим желанием Каспара (кроме желания выжить, разумеется) было, чтобы ему кто-нибудь все объяснил.

Один из солдат сопровождения обратился к нему:

— Мы пристанем в заливе на закате. Капитан говорит, что ночевать все же следует на корабле, чтобы завтра приступить к делам со свежими силами.

Трое путешественников вернулись в свою каюту, по-прежнему молчаливые, каждый погруженный в свои мысли. И позже, за ужином в капитанской каюте, они почти не принимали участия в общей беседе.

* * *

Утром у них ушел почти час на то, чтобы собрать вещи и выгрузить все, включая злосчастный гроб с доспехом, на берег. Шел прилив, волны нещадно бились о берег и о борт судна, но наконец Каспар и его товарищи очутились на берегу вместе с тридцатью солдатами под командованием офицера из Махарты.

Молодой лейтенант Шегана осмотрел гроб, и по его указанию деревянный ящик обвязали веревкой так, чтобы его было удобно нести четырем солдатам. Лейтенант, очевидно, не был в восторге от данного ему поручения и не скрывал этого с того самого момента, как все погрузились на судно еще в Махарте. Корабль не успел выйти из порта, а Шегана отвел Каспара в сторону и произнес следующую речь:

— Мне приказано доставить вас до определенного места, которое для меня пометил на карте отец Элект Вагаша из храма Калкина. Также мне приказано обращаться с вами вежливо и следить за тем, чтобы мои солдаты проявляли по отношению к вам уважение. Насколько я смог понять, вы — благородных кровей, хотя явным образом этого не прозвучало. Итак, мой господин, я постараюсь выполнить задание с честью, но прошу вас четко уяснить: если мне придется выбирать между жизнью моих людей или жизнью вашей и ваших товарищей, жить будут мои люди, а вы трое будете предоставлены себе самим. Это понятно?

Каспар помолчал, потом сказал:

— Если мы останемся в живых после выполнения этой миссии, лейтенант, я уверен, что вы превратитесь в офицера, за которым солдаты последуют и в огонь, и в воду. Но вам еще необходимо научиться сдерживать свой характер, выполняя неприятные вам поручения.

Ревностный лейтенант отдал команду, и четверо из его подчиненных подхватили гроб. Солдаты двинулись по тропе, ведущей от берега вверх, в заросли кустарника. Каспар посмотрел на Кеннера и Флинна, те кивнули ему в ответ, и все трое пристроились в конец процессии.

* * *

Первые три дня похода по пересеченной местности были утомительны, но закончились без происшествий. Дорога от берега поднялась вверх по склону прибрежных скал, а затеи пролегла по каменистому плато, изрезанному оврагами и балками, преодолеть которые бывало не просто.

Каспар приметил множество следов дичи и крупных хищников: медведей, волков и рысей. Чем выше в горы поднимался отряд, тем холоднее становилось; по ночам иногда случались заморозки, несмотря на то, что лето еще не закончилось.

На четвертый день ландшафт поменялся: путники вступили в долину между лесистыми холмами, между которыми бежали полноводные ручьи.

К вечеру путешественники нашли относительно ровное и чистое место — выходящую на поверхность горную породу, где они развели костер; вокруг лейтенант Шегана расставил караульных.

— Лейтенант, можете вдвое сократить число караульных и дать своим людям как следует выспаться, — предложил Каспар. — Я неплохой следопыт, и с последнего нашего привала мне не попадалось ни единого следа человека. Здесь нас могут побеспокоить только крупные хищники, но огонь удержит их на расстоянии.

Лейтенант едва заметно кивнул, однако от Каспара не укрылось, что через некоторое время вокруг лагеря осталось только два караульных вместо обычных четырех.

И еще два дня прошли спокойно, а на третий день высланные вперед разведчики вернулись с сообщением, что впереди тропа разветвляется. Часом позже к развилке подтянулась вся группа: из двух путей один вел на север вдоль нижних склонов горной гряды, а второй круто забирался в горы, поворачивая на запад.

Лейтенант Шегана объявил:

— Что ж, господа, если указания доброго отца Электа верны, то нам надо карабкаться вверх до тех пор, пока не подойдем к подножию Небесных Столбов.

По его команде от группы отделился разведчик и быстрым шагом двинулся по западному ответвлению. Четверо солдат, назначенных нести гроб, взялись за веревку. Весь отряд организованно свернул влево.

* * *

К концу того дня, уже на закате, они подошли к узкому глубокому ущелью. Лейтенант обратился к Каспару:

— Здесь мы остановимся и будем ждать вашего возвращения. Отец Элект говорил, что от этого места вы должны идти одни.

Каспар кивнул:

— Мы уйдем на рассвете.

Горный пейзаж не позволял глазу зацепиться ни за одну живописную деталь: серые склоны, мрачные тени, неяркие лучи заходящего солнца, почти полностью скрытые тяжелыми облаками.

— Зловещее место, — произнес лейтенант Шегана. — Что ж, я получил четкие инструкции: мы будем ждать вас здесь две недели, если по истечении этого периода вы не вернетесь, мы двинемся к кораблю без вас.

— Понимаю, — ответил Каспар.

Кеннер и Флинн озабоченно нахмурились. Кеннер рискнул выразить их общее недовольство:

— А что, нам самим придется тащить этот ящик в горы?

— Похоже на то, — подтвердил Каспар.

— Я вам не завидую, — сказал лейтенант. — К тому же этот груз, на мой взгляд, не самое тяжелое ваше бремя.

Солдаты развели костер. За ужином почти никто не разговаривал.

* * *

Каспар вдруг проснулся. Еще не успев ничего понять, он уже оказался на ногах с мечом на изготовку. Только потом он понял, что разбудил его дикий крик Флинна. Оглядевшись, он понял, в чем причина панического ужаса бывалого товарища: вокруг потухшего костра лежали бездыханные тела лейтенанта Шеганы и его солдат. На лицах их навсегда застыло выражение беспредельного страха.

Подбежал и встал рядом Кеннер, но весь его вид говорил о том, что он стремится оказаться как можно дальше от этого места.

— Что это? — повторял он, переводя взгляд с одного трупа на другой. — Кто это сделал?

Каспар убрал меч.

— Кто-то, кому показалось, что эти воины подошли слишком близко к Шатру Богов.

— Мы все погибнем! — завопил Кеннер, впадая в истерику.

Каспар схватил его за плечо и сильно сдавил, болью заставив отвлечься от эмоций.

— Все люди смертны. Просто за нами смерть придет не сегодня. Если бы эта сила, что убила солдат, желала и нашей гибели, мы бы лежали сейчас рядом с ними.

Кеннер освободил плечо из хватки Каспара, глаза его постепенно сфокусировались, паника отступала.

— Зачем? — прошептал он.

— Не представляю, — сказал Каспар. — Может, чтобы предупредить нас?

— Как будто нас нужно еще предупреждать? — выкрикнул Флинн, в котором страх сменился гневом. — Как будто нужны еще смерти, чтобы поторопить нас?

— Возьми себя в руки, — скомандовал Каспар. — Я думал, что ты уже привык к виду смерти.

Флинн ничего на это не ответил. Кеннер справился с собой и задумался о ближайшем будущем.

— Как нам удастся нести все припасы и еще эту… штуку?

Поглядывая на занимающуюся зарю, Каспар выдвинул план действий:

— Можем двигаться поэтапно. Допустим, все втроем мы берем с собой наш доспех и припасы на полдня, затем один из нас остается караулить принесенное, а другие двое возвращаются обратно и забирают остальное. Конечно, такой способ сильно замедлит продвижение, но у нас есть две недели на то, чтобы добраться до цели путешествия и вернуться. Полагаю, корабль будет ждать нас еще несколько дней после этого.

— Так давайте же собираться в путь! — нетерпеливо воскликнул Кеннер.

Так как возражений не последовало, путники стали готовиться к восхождению к Шатру Богов.

* * *

Каспар тащил доспех за ноги. Гроб они сразу выкинули, что значительно облегчило ношу, из веревок же, использовавшихся солдатами для переноски ящика, соорудили что-то вроде упряжи: привязали по веревке к каждой ноге доспеха, а вторые концы завязывали петлями на плечах того, чья была очередь. И все рано доспех был ужасно неудобным грузом. Его ноги так и норовили соскользнуть вниз, попутно ударив пятками в спину или бедра носильщика. Приходилось все время следить, чтобы веревки были туго натянуты. Товарищи по несчастью сменяли друг друга каждый час, и к концу дня, предчувствовал Каспар, все трое покроются синяками и ссадинами.

Черный меч, принадлежавший доспеху, Каспар примостил у себя за спиной с помощью самодельных наплечных ножен, которые соорудил из ремней убитых солдат. На то, чтобы выкопать неглубокую могилу и похоронить двадцать одно тело, ушел почти целый день. Бросая землю на могилу лейтенанта Шеганы, Каспар ощутил щемящую боль сожаления: лейтенант подавал надежды, такого офицера герцог Оласко с удовольствием увидел бы в своей армии.

Каспар посмотрел на небо и предложил подумать о привале.

— Если мы хотим сегодня же вернуться за оставшимися припасами, нам пора искать место для лагеря.

Флинн согласно кивнул и указал на площадку чуть выше по склону:

— Вон там довольно ровно, кажется.

Через несколько минут они вышли на небольшое плато. Лес тем не менее был недалеко.

— Я схожу за дровами и останусь здесь с доспехом, а вы возвращайтесь на старое место и там ночуйте. Утром возьмите с собой все, что сможете унести, и поднимайтесь сюда.

— Да, так мы далеко не уйдем, — покачал головой Флинн.

Каспар окинул взглядом вздымающиеся над ними склоны.

— Кто знает, сколько времени мы будем искать этих стражей? Дни, недели? И если там наверху так холодно, как мне кажется, то нам понадобится еда, чтобы сохранить силы.

Неуверенным голосом Кеннер проговорил:

— Что если… эта сила, что заставляет нас все это делать, решит, что мы с Флинном решили сбежать?

Каспар нетерпеливо отмахнулся:

— Если хочешь, ты оставайся на ночь с доспехом, а я пойду с Флинном.

— Нет, лучше я пойду, — замотал головой Кеннер.

Флинн устало вздохнул:

— Что ж, чем раньше начнем, тем раньше закончим. Пойдем.

Несколько минут Каспар шел вместе с ними, потом свернул в лес и стал собирать дрова для костра. К счастью, здесь было полно сухостоя и валежника, так что большого труда это не составило. Набрав достаточно дров на две ночи, Каспар присел передохнуть. В угасающем свете дня чуждое человеческому глазу черное создание выглядело еще более зловещим, чем обычно.

Когда отсветы огня заиграли на камнях веселыми сполохами, Каспар вынул принесенную с собой еду, перекусил, потом стал разворачивать постель. Одеяло из гусиного пуха было совсем не лишним. Ночь обещала быть холодной.

Каспар подбросил в костер несколько толстых бревен, опасаясь ночных хищников, после чего забрался под одеяло. Он уже засыпал, когда послышался волчий вой. Вскинувшись, он всмотрелся в сгустившуюся вокруг огня тьму. Волк был где-то поблизости.

Пару минут Каспар не двигался, ожидая ответного воя. Повадки волков в этой местности ему были неизвестны. В горах же Оласко существовало три породы этих хищников. Ниже остальных обитали равнинные волки размером с собаку, охотились они стаями и для фермеров были сущим наказанием, особенно зимой, когда холод прореживал стада оленей, антилоп и лосей. Тогда волкам приходилось охотиться на все подряд, даже на мышей, а в особо голодные месяцы они наведывались на фермы в поисках кур, уток, гусей, собак, котов и остальной живности, которую способны были одолеть. Поговаривали о нападении на людей, хотя в бытность свою герцогом Каспар не получал достоверных донесений о подобных происшествиях.

Волки, обитающие в высокогорных районах, носили прозвище «злобные». Они обладали гораздо более крупными головами, чем их равнинные собратья, а вот лапы у них были короче. В целом по размеру они превосходили все другие породы своих собратьев.

Болотные волки, встречавшиеся в топях на юго-западе Оласко, в принципе были теми же равнинными волками, которые почему-то решили перебраться на болота. Единственное их отличие, насколько мог видеть Каспар, заключалось в более темном окрасе шкур.

Больше волчий вой не повторился, и Каспар опять погрузился в сон.

Где-то в середине ночи его еще раз разбудил вой, похожий на волчий. Каспар положил ладонь на рукоять меча и прислушался, но ничего не услышал, только ветер шелестел листвой в вершинах деревьев. Потом он взглянул на доспех — немую фигуру, лежавшую по другую сторону гаснущего костра. На гладкой поверхности играли блики огня. Через некоторое время Каспар снова завернулся в одеяло.

* * *

Кеннер и Флинн показались на тропе только к полудню, нагруженные мешками с провизией. Они тяжело опустились на камни, отдуваясь и утирая пот. Флинн поинтересовался:

— Никаких происшествий?

— Где-то неподалеку бродит волк, а так ничего.

— Волк? — переспросил Кеннер. — Один?

— Кажется, да, — ответил Каспар, подбрасывая дрова в весело затрещавший огонь. — Посмотрим-ка, что вы принесли. — Он оценил имеющиеся у них запасы. — Надеюсь, мои расчеты верны и мы обойдемся этим, исходя из следующего плана действий. Завтра утром вы двое выходите вперед с припасами…

Каспар предложил еще несколько дней двигаться группами, возвращаясь за тем, что невозможно унести за один раз. Когда запасов станет меньше, можно будет объединиться и дальше идти вместе.

Остаток дня они отдыхали, предварительно обеспечив себя большим запасом дров. Волки Каспара не слишком беспокоили, но вот медведи, почуяв съестное, могли потерять осторожность и полезть прямо на людей. Тем более что сейчас, в конце лета, самцы вели себя агрессивно, а медведицы усиленно запасали жир, готовясь к зимней спячке.

С приближением ночи Каспар предложил по очереди караулить лагерь:

— Просто на случай, если кто-то захочет отведать наших припасов.

После схватки с матерым медведем, из которой он вышел живым только благодаря тому, что Ког Ястринс знал, как справиться с лесным гигантом, Каспар считал любую предосторожность нелишней, хотя и не стал делиться со спутниками деталями той встречи.

Каспар выбрал вторую вахту, позволив Кеннеру и Флинну поспать без перерыва и без того укороченную ночь: завтра именно им придется идти весь день в гору, а у него будет время отдохнуть. Свое дежурство он провел в размышлениях о собственной жизни.

Мрачные воспоминания опять нахлынули на него при мысли о первом появлении Лесо Варена. Маг пришел в цитадель с просьбой дать ему приют и при этом производил впечатление безобидного книжника. Но незаметно и очень быстро он вошел в узкий круг приближенных Каспара, и еще через некоторое время мировоззрение герцога Оласко стало меняться. Что было тому виной: амбиции герцога или сладкие речи мага? В эту ночь Каспар понял, что совершал поступки, противные его натуре, и чем дальше, тем более ужасными представлялись ему собственные деяния.

Каспар вспомнил свой последний день в цитадели в Опардуме. Он был убежден, что стоит ему попасть в плен, как его тут же казнят, поэтому решил драться до конца. Он не имел понятия, кто стоял за нападением Кеша и Ролдема, и только когда в последнюю комнату, обороняемую им и преданными ему слугами, ворвался Когвин Ястринс, все встало на свои места. В том, что Кога сопровождал Квентин Хавревулен, была особая ирония. Когда открылось, что Ястринс — последний из оросини, Каспар наконец понял его мотивы и в душе аплодировал хитрости бывшего слуги. Когвин так хорошо изображал подданного Королевства, что даже Лесо Варен не раскусил его. Поражение Опардума было полным и безоговорочным.

Но самым большим сюрпризом для Каспара оказалось то, что ему даровали жизнь, отправив в изгнание — поразмыслить над содеянным. И Каспар проклинал Ястринса за это, поскольку наказание возымело именно тот эффект, на который рассчитывали: впервые в жизни бывший герцог испытывал угрызения совести.

Каспар ужаснулся при мысли о том, сколько он погубил женщин, подобных Джойханне, и мальчишек, подобных Джоргену. Раньше, до своего изгнания, он воспринимал всех их не как живых людей, а как помехи на пути к осуществлению его планов. Его мечты о власти, о троне Ролдема — не самого могущественного государства в мире, но самого влиятельного, прогрессивного и цивилизованного, — все это тщеславие. Убийственное тщеславие, которое не принесло ему ничего. Что бы он делал дальше? Постарался бы завоевать мир? Измыслил бы, как подчинить Кеш и Королевство? Переплыл бы море, чтобы покорить и второе полушарие? А что потом? Отправился бы на легендарный континент на севере, названия которого он даже не помнит? Завоевал бы родину цурани? Когда бы он остановился?

И даже совершив все это, чего бы он достиг? Он одинок, и единственный человек на всем свете, к которому он испытывает нечто похожее на любовь, — это его сестра. Ему не с кем поделиться своими мечтами.

Каспар посмотрел на спящих товарищей. У Флинна жена, у Кеннера девушка, и оба они мечтают о том, что можно осуществить, а не лелеют несбыточные фантазии о власти над всем миром. Власть — это иллюзия, говорил старый герцог. Только теперь Каспар начал понимать, что имел в виду отец. И он завидовал двум этим людям, которых даже не мог назвать своими друзьями, но по крайней мере доверял им. В них не осталось ничего от амбиций или алчности. Они — просто люди, борющиеся за освобождение от заклятия, за возврат к нормальной жизни.

У бывшего герцога возник вопрос, в чем заключалась бы для него нормальная жизнь, будь он свободен от заклятия. Удовлетворился бы он, найдя симпатичную женщину, осев на земле и заведя детей? Кратковременный опыт общения с Джоргеном показал, что Каспару не чужды отцовские чувства. Раньше дети были для него побочным продуктом межгосударственных браков по расчету, крошечными гарантиями того, что соседнее государство будет вести себя мирно. Мысль о том, что детей можно любить, если и приходила ему в голову, то тут же изгонялась как неуместная и странная.

Каспар разбудил Кеннера, который, ни слова не говоря, поднялся и поменялся с ним местами. Все делалось тихо, чтобы не потревожить Флинна. Каспар завернулся в одеяло и стал ждать, когда к нему придет сон.

Ждать пришлось долго. Заснуть мешала тупая, растущая боль — незнакомое ощущение. Сначала герцог даже забеспокоился, не заболевает ли он.

Потом он понял, что это за ощущение и чем вызвана эта боль, и ему захотелось заплакать. Но он не знал как.

* * *

Волк появился за час до рассвета. Каспар почувствовал недоброе за миг до того, как раздался вопль Кеннера. Флинн и Каспар выхватили мечи, но было уже поздно: огромный зверь впился в горло их товарища.

— Хватай факел! — крикнул Каспар.

Самый большой волк из тех, что встречались Каспару, обитал в горах Оласко. От хвоста до носа в том хищнике было не менее шести футов, а весил зверь не менее ста фунтов. Но этот ночной гость был в полтора раза больше. Семи или восьми футов в длину, тварь наверняка весила примерно как крепкий мужчина. Шансов у Кеннера не было. Каспар сжал меч, отчаянно мечтая о копье. Он не хотел бы, чтобы зверюга приближался к нему, а меч годится только для ближнего боя. Значит, придется убивать с первого же удара.

Волк отпустил обмякшее тело Кеннера и грозно зарычал. Флинн вытянул из костра пылающую ветку и держал ее в левой руке, а правой, с мечом, непрерывно размахивал.

— Что будем делать? — спросил он Каспара.

— Его нельзя упускать. Это людоед, и он достаточно сообразителен, чтобы проследить за нами и напасть следующей ночью. Надо убить его или ранить так, чтобы ему оставалось лишь заползти куда-нибудь и сдохнуть. — Каспар оглянулся. — Обходи его справа. Факел держи перед собой. Если он прыгнет, суй пламя ему прямо в морду и ударь мечом как можно сильнее. А нет, так гони его вокруг костра ко мне.

К удивлению Каспара, Флинн последовал этим указаниям с небывалой решительностью, хотя огромный хищник привел бы в замешательство и самого опытного охотника. Тварь прижала голову к земле, что Каспар расшифровал как подготовку к атаке.

— Готовься! Он прыгает!

Флинн взял инициативу в свои руки и в прыжке ткнул факелом в волка, заставив того попятиться. Человек с факелом впереди и костер справа — серому хищнику оставалось лишь отпрыгнуть назад и влево.

«Если бы у меня было копье!» — еще раз пронеслось в голове у Каспара. Он обогнул костер, и зверь повернулся к нему. Ободренный отсутствием у человеческого существа горящей палки, волк бросился на Каспара, даже не исполнив перед прыжком предупредительного ритуала.

Жизнь Каспару спас только многолетний охотничий опыт: он распознал намерения зверя мгновенно. Вместо того чтобы, следуя инстинкту, уклониться вправо, в сторону от стремительного прыжка, он развернулся влево, в повороте проведя мечом параллельно земле.

Как он и надеялся, лезвие вспороло зверю грудную клетку. Волк с визгом рухнул на землю, но, зная агрессивную живучесть хищников, Каспар завершил полный оборот и встал лицом к зверю, готовый продолжать схватку.

Этого не потребовалось. Волк в судорогах бился среди камней, пытаясь подняться на поврежденные конечности. Ослепленное болью животное укусило себя за раненую лапу, усугубив свои страдания. Каспар быстрым движением отсек бесполезную лапу и встал в стороне, наблюдая.

Флинн решил действовать и приблизился к волку.

— Подожди! — остановил его Каспар. — Пусть он ослабеет от потери крови. Если ты подойдешь слишком близко, он еще сможет броситься на тебя.

Зверь изо всех сил пытался отползти, отпрыгнуть, но неизменно с визгом падал мордой в камни. Тем не менее ему удалось продвинуться на несколько ярдов в сторону леса.

— Неси сюда факел, — сказал Каспар.

— Зачем?

— Мы должны убедиться, что он сдох.

Они медленно следовали за волком вниз по склону, но через пятьдесят ярдов он обессилел совершенно и распластался на земле, тяжело дыша. Каспар и Флинн подошли к нему достаточно близко, чтобы разглядеть его в свете факела, но все же стояли достаточно далеко, чтобы быть готовыми к внезапному нападению.

Наконец глаза зверя закатились. Каспар тут же сделал быстрый шаг вперед и вонзил острие меча в горло волка. Тот дернулся, потом затих.

Когда все кончилось, Флинн проговорил:

— Я не знал, что бывают такие большие волки.

— Я тоже, — сказал Каспар. — Такой породы в Оласко не существует, и я не слышал, чтобы они были где-то еще.

— Что теперь? — обреченно произнес Флинн.

Каспар положил руку на плечо последнего оставшегося в живых торговца.

— Волка оставим на растерзание падальщикам. Пойдем похороним Кеннера.

Вдвоем они повернулись и зашагали обратно к стоянке.

13. НЕБЕСНЫЕ СТОЛБЫ

Каспар кряхтел от напряжения.

Он и Флинн вынуждены были вдвоем тащить проклятый доспех, вдобавок к припасам и ларцу. После многих попыток остановились на единственно возможном варианте: из доспеха и веревок соорудили нечто вроде гамака, Каспар встал вперед, Флинн — назад, и так они шли по узкой расщелине между двух отвесных скал.

Угроза буквально витала в воздухе. Казалось, что в любой момент незваных пришельцев сплющат две гигантские ладони стен. Даже яркое утреннее солнце не могло разогнать мрак внутри теснины, и лишь полоска голубого неба высоко вверху немного поднимала настроение.

— Как ты там справляешься? — спросил Каспар. Он беспокоился о Флинне. После гибели Кеннера в торговце не осталось душевных сил. Он, казалось, полностью смирился с неизбежной смертью. Каспар видел подобное выражение лица у заключенных, уводимых в темницу, — у людей, которых будут пытать или казнят из тех или иных соображений государственной важности.

— Нормально, — ответил Флинн, но голос его свидетельствовал об обратном.

— По-моему, впереди что-то виднеется.

— Что?

— Расщелина заканчивается, — ответил Каспар. Они как раз обошли завал из камней, и стало видно, что дальше скалы расходятся в стороны. Вскоре два путника оказались на широком плато, через которое вела еле заметная тропа.

Каспар предложил отдохнуть, и Флинн не возражал. Они опустили доспех на землю, сняли заплечные мешки и присели на камни.

— Посмотри, там какие-то фигуры на фоне гор, — сказал Каспар.

Флинн прищурился и всмотрелся вдаль. Стоял один из тех солнечных дней, когда воздух от жары казался плотным и липким. После часов, проведенных в ущелье, свет резал путникам глаза.

— Точно, там что-то есть, — подтвердил Флинн. Отдохнув несколько минут, они вновь взвалили на себя свою ношу и зашагали через плато по тропе. Чем ближе они подходили к горному массиву на другом конце плато, тем яснее становилось видно: у каменной стены стоял город, а плато переходило в городскую площадь.

Некоторые здания были врезаны в скалы, другие располагались свободно, но формы и тех и других не укладывались в голове путешественников: неописуемые грани и изгибы ускользали от взгляда и озадачивали разум. Шестигранники, пирамиды, пентаэдры, ромбоиды, огромные обелиски, вонзающиеся в небо между строениями, то прямые, а то изогнутые, треугольные и спиралевидные башни.

— Давай-ка опустим доспех, — проговорил Каспар.

Они снова освободились от груза и подошли к одному из обелисков, сплошь покрытому руническими знаками.

— Ты умеешь их читать? — спросил Флинн.

— Нет, и думаю, никому из смертных это не под силу, — ответил Каспар.

Флинн медленно огляделся вокруг.

— Значит, это и есть Город Мертвых Богов?

— Должно быть. — Каспар тоже переводил взгляд с одной невообразимой фигуры на другую. — Ни один человек не смог бы придумать такое.

— И кто же все это построил? Каспар пожал плечами:

— Наверное, сами боги. Те, что еще живут. — Он что-то выискивал среди нагромождения форм. — Здесь одни склепы и усыпальницы. Не видишь чего-нибудь другого, а?

Флинн медленно обернулся вокруг себя.

— На мой взгляд, это все могилы. А вон там что-то написано. — Он указал на надпись на одном из строений. — Это ты сможешь прочитать? Лично я ничего подобного не встречал.

Каспар подошел поближе.

— Такие знаки я уже видел, но прочитать не смогу. — А видел он их на пергаментах в покоях Лесо Варена. — Это какие-то магические письмена.

— Куда нам теперь идти? — уныло спросил Флинн.

— Отец Элект сказал только, что хранители живут в бастионе над некрополем, но ниже Шатра. То есть нам надо искать путь, ведущий вверх.

И они углубились в Город Мертвых Богов.

Город заканчивался массивным фасадом, вырезанным в вертикальной скале. Над дверью также было что-то написано.

— Что это? — спросил Флинн.

— Боги знают, я — нет, — сказал Каспар. — Эта дверь выглядит так, как будто, войдя, окажешься прямо в скале.

Флинн осмотрелся.

— Каспар, ты видишь, как тут можно забраться наверх?

— Нет. И не помню, чтобы тропа разветвлялась.

— Я устал.

— Давай отдохнем. — Каспар присел на свой конец доспеха, а Флинн — на свой.

— Нет, я не имею в виду эту усталость. — Флинн был бледен, его лицо осунулось. — Я… Я не знаю, насколько меня еще хватит.

— Мы будем двигаться вперед столько, сколько сможем, — твердо ответил Каспар. — У нас нет другого выбора.

— Выбор всегда есть, — возразил Флинн без тени эмоций. — Можно умереть.

И на лице его отразилось уже не то выражение, что Каспар видел у людей, приговоренных к смерти. Так выглядит загнанное животное, которое, не в силах больше бороться, прекращает сопротивление и ложится на землю в ожидании выстрела.

Каспар шагнул вперед и что есть силы ударил Флинна по щеке. Тот покачнулся, не удержался на ногах и упал на спину. От неожиданной боли его глаза наполнились слезами. Он удивленно смотрел настоящего над ним Каспара.

— Ты не умрешь до тех пор, пока я не скажу тебе, что пора умирать, понял? — отчеканил Каспар.

Флинн сел, ошеломленный, и вдруг засмеялся. Он хохотал все громче и безудержнее, и Каспар понял, что это истерика. Тогда он протянул Флинну руку, помогая подняться на ноги, и скомандовал:

— Соберись и успокойся.

Постепенно припадок смеха прекратился. Флинн помотал головой:

— Не знаю, что на меня нашло.

— Зато я знаю. Это отчаяние. Оно погубило больше человеческих жизней, чем все войны в мире, вместе взятые.

— Похоже, другого пути нет, — заключил Флинн, вернувшись к реальности. — Если мы хотим найти стражей, то должны войти в эту дверь.

Два путника впряглись в свою ношу и подошли к каменному фасаду. Две широкие ступени вели к двери. Путники потянули ее на себя и вошли.

* * *

Они остановились посреди большого зала. Освещение напоминало пасмурный день: в помещении стоял серый ровный сумрак, чуть разбавляемый желтоватым сиянием, исходившим от стен, потолка и пола. Зал был пуст, только по боковым стенам стояло по два огромных каменных трона. Каспар оглядел ближайший к нему и пояснил Флинну:

— В основании трона что-то написано, на разных языках. Могу прочитать только слово «Друсала».

— Что это значит?

— Не знаю. Вероятно, имя того, кто должен восседать на этом троне. Или название места, правителю которого принадлежал этот трон.

В стене, противоположной двери, открывался вход в широкую пещеру, ведущую куда-то в темноту.

— Должно быть, нам туда, — предположил Каспар.

— Подождите. Знаете ли вы, что делаете?

И Каспар, и Флинн дернулись, пытаясь обернуться, но запутались в веревках, с помощью которых несли доспех. К тому моменту, когда Каспар смог наконец освободиться и посмотреть назад, говорящий уже стоял от них на расстоянии протянутой руки.

Это была женщина средних лет. Ее голову покрывала накидка, а те пряди волос, что оставались на виду, были черными с проседью. Темные глаза выделялись на белой коже, бледность которой объяснялась, как предположил Каспар, тем, что женщина не видела солнца.

В ее облике было что-то неземное, но Каспар никак не мог понять, что именно. А может, таков был эффект внезапного ее появления или странной атмосферы этого зала.

— Убери меч, Каспар из Оласко. Я не причиню тебе вреда.

Флинн снова был на грани истерики.

— Кто ты? — дрожащим голосом выкрикнул он.

Женщина как будто удивилась вопросу.

— Кто я? Я… Называйте меня Хильда.

Не выпуская меча из руки, Каспар обратился к женщине:

— Прости нашу недоверчивость, госпожа, но в последнее время на нашу долю выпало немало злосчастных происшествий — гораздо страшнее, чем то, с чем приходится сталкиваться людям на протяжении всей жизни. А поскольку до ближайшего очага цивилизации сотни и сотни миль и ты, пусть и без оружия, появилась в зале, где только что никого не было, то нашу тревогу можно легко понять и простить. Поэтому прошу прощения за то, что я не с полным доверием отнесся к твоим словам.

— Я понимаю.

— Объясни, откуда ты знаешь мое имя?

— О тебе мне известно многое, Каспар, сын Константина и Мерианны, наследный герцог трона Оласко, брат Натальи. Я могу пересказать всю твою жизнь, начиная с рождения до этой минуты, но на это у нас нет времени.

— Это ведьма! — крикнул Флинн и сделал руками знак, отгоняющий темные силы.

— А ты глупец, Джером Флинн, но после всего того, что тебе пришлось испытать, удивительно, что ты вообще сохранил разум. — Не обращая внимания на меч Каспара, она подошла к Флинну. Прикоснувшись к его плечу, она произнесла: — Твоим страданиям скоро придет конец, обещаю тебе.

На глазах Каспара Флинн будто переродился. Только что он выглядел так, словно вот-вот сойдет с ума от безысходности и ужаса, а через миг превратился в полного сил человека, исполненного радости и решимости. Не в силах сдержать улыбку, он спросил Хильду:

— Как тебе это удалось?

— Один мой старый знакомый называл это фокусами. У меня в запасе их довольно много. — Она обернулась к Каспару. — А что касается того, кто я такая то вы не поймете. Скажу лишь, что я — тень существа, которым была эпохи назад, но, вопреки убеждению многих, я еще не совсем мертва. Сюда я пришла, чтобы помочь тебе, Каспар, и тебе, Джером.

Каспар посмотрел на своего товарища.

— А ведь я и не знал, что тебя зовут Джером. Все эти месяцы я называл тебя просто Флинном. Почему ты мне не сказал?

— Ты не спрашивал, — ответил Флинн. — Кстати, а ты не говорил мне, что был герцогом Оласко! — заметил он со смехом и добавил: — Так странно. Я чувствую себя замечательно.

— Магия, — сказал Каспар, вопросительно глянув на женщину.

— Частично. Но, увы, на большее у меня сейчас не хватает сил.

— Как ты узнала, где мы? — спросил Каспар.

— О, я слежу за тобой уже давно, — ответила Хильда, не сводя с Каспара темных глаз. — Мое внимание ты привлек случайно — тем, что находился рядом с моим старым противником. Он поселился в твоей цитадели и стал причиной многих бед.

— Лесо Варен.

Женщина кивнула.

— Это одно из многих имен, которые он носил. — Ее внимание переключилось на Флинна. — Прости, нам с Каспаром надо поговорить с глазу на глаз.

Флинн тихо опустился на пол, потом лег на бок и, по-видимому, заснул.

— У меня мало времени. Одно только поддержание этой… внешности отнимает много сил и не может сохраняться долго. Я понимаю, что тебе хочется задать массу вопросов, но с ними придется подождать. Сейчас главное то, что тебе необходимо знать. Обстоятельства привели тебя на перекресток судеб народов и миров, где даже малейший выбор возымеет последствия, невообразимые человеком. Надо сказать, Каспар, что в последние годы ты вел себя как хладнокровный мерзавец — опасное, амбициозное, безжалостное чудовище.

Каспар промолчал. Никто и никогда не говорил с ним подобным образом, и все же он признавал, что каждое слово Хильды — правда.

— Но у тебя появился шанс, который выпадает лишь очень и очень немногим: шанс изменить что-то, совершить нечто героическое во имя других — и не ради того, чтобы об этом узнали или оценили содеянное, а ради того, чтобы исправить то, что с твоей помощью было нарушено. Возможно, этот великий поступок окажет влияние на результат встречи с Лимс-Крагмой и улучшит твое положение в следующем витке Колеса Жизни. Да, ты ведь провел на ферме несколько недель, так что тебе нетрудно представить, каково прожить фермером всю жизнь. Искупи свою вину, и, может, тогда ты избежишь такой судьбы. — С легкой улыбкой она добавила: — Хотя я сомневаюсь, что после всех бед, что ты принес, тебе удастся заслужить еще одну жизнь, полную привилегий и власти. Через несколько минут Флинн проснется, и тогда вы должны будете войти в пещеру. Там вы найдете тропу, ведущую к берегу реки. Сделать это непросто, поэтому подскажу: ищите ее по левую руку от входа. Ни в коем случае не пересекайте реку — на другом берегу лежит страна мертвых. Идите по тропе, она приведет вас к бастиону на вершине горы, в нем живут стражи. Они не захотят говорить с вами, но вы дайте им это.

Хильда протянула Каспару какой-то маленький предмет. Он взял его и внимательно рассмотрел: это оказался медный диск, на одной стороне которого была выбита руна, а на другой — женское лицо.

— Она похожа на тебя.

— Да. — Хильда жестом отмела дальнейшие расспросы. — Времени почти не остается. От стражей вы не получите существенной помощи, но все равно должны найти их и запомнить все их слова. Помни одно: они скажут правду, но только ту правду, что доступна им. Их видение мира ограниченно. Поговорив со стражами, вы поймете, что делать дальше. Но вы должны поверить мне на слово и безоговорочно: судьба этого мира висит на волоске. И висит давно, еще со времен Войн Хаоса. На свободу вырвались злые силы, и, что хуже всего, они действуют скрытно; их почти невозможно обнаружить. Ты стал невольным оружием в их руках.

— Лесо Варен — сказал Каспар, уже догадавшийся, о чем идет речь. — Да, он использовал меня.

— Как использовал и будет использовать многих других.

— Он мертв, — возразил Каспар. — Когвин Ястринс свернул ему шею.

— Он и раньше бывал мертв, — сказала Хильда. — Если тебе еще когда-либо доведется встретить его, то ты поймешь, что он — как таракан: мы только думаем, что задавили его, но это не так.

— Если мне доведется встретиться с ним, я с удовольствием проверю эту теорию лезвием меча.

— Вероятно, ты его не узнаешь. Он обладает способностью менять свою внешность. Для меня он досадная помеха, а для тебя — смертельный риск. Если ваши пути действительно пересекутся, тебе лучше заручиться поддержкой могущественных союзников.

— Где их искать?

— Ты найдешь их, как только избавишься от этого, — ответила женщина, указывая на доспех.

— Что это?

— Нечто, оставшееся от рас, населявших Мидкемию до человека. О нем тебе расскажут стражи. А мне пора уходить. Разбуди Флинна и иди с ним к реке, затем двигайтесь по дороге. И помни, я выбрала тебя, а не Флинна. В конце ты останешься один.

Она сделала шаг назад.

— Подожди! — крикнул Каспар. — Что значит — один?

Но она исчезла.

Каспар постоял секунду, ощущая, как из его души исчезают довольство и счастье, испытываемые в присутствии Хильды. Из состояния задумчивости его вывел пробудившийся Флинн.

— Где она? — спросил он.

— Ушла, — ответил Каспар.

Огонь во взоре Флинна тут же погас. Все хорошее, что сделала для него загадочная женщина, ушло вместе с ней.

— Пойдем, — позвал товарища Каспар. — Нам предстоит нелегкий путь. Хорошо хоть, теперь мы знаем, куда идти. — По лицу Флинна было видно, что в его душе отчаяние вновь берет верх. Каспар попытался направить мысли спутника в более приятное русло: —Бастион недалеко. — Это было неправдой, но Каспара обеспокоило последнее предупреждение Хильды. — Там мы наконец бросим эту проклятую реликвию и как следует поедим!

Флинн ничего на это не ответил и стал молча продевать руки в веревочные петли, готовясь поднять свой конец доспеха. Каспар проделал то же самое со своей стороны, и двое путников снова тронулись в путь.

Казалось, что до темного зева пещеры совсем недалеко, но понадобилось добрых десять минут, чтобы дойти до него. Если зал купался в мягком золотистом сиянии, то в пещере стоял мрак. Далеко впереди виднелась слабая светлая точка, поэтому Каспар решил не тратить время на сооружение факела, тем более что материалов для этого поблизости не наблюдалось. Заколебавшись лишь на миг, герцог сделал первый шаг в пещеру.

* * *

Слабый свет вдали играл с путниками в какую-то злую игру: сколько бы они ни шли, он все никак не приближался. В конце концов Флинн спросил:

— Где это мы?

— Я не спрашивал, — ответил Каспар. Он решил не признаваться Флинну в том, что они приближаются к берегам реки Смерти.

И все же светлое пятно стало больше, ярче, и наконец два путешественника увидели перед собой проход в пещеру еще более обширную. Вместо стен вздымались горные утесы, теряясь где-то в невообразимой высоте; почти вертикальные поверхности выглядели гладкими и скользкими. Каспар прикоснулся к одной из скал пальцем: на ощупь она была похожа на мыльный камень. Впереди дорогу путникам преграждала широкая река. На воде виднелась какая-то фигура. Каспар пригляделся: она приближалась к их берегу. Вскоре стало возможно разглядеть, что это лодка, которой управляет мужчина в плотной накидке.

— Каспар, — позвал Флинн. — Нам надо перебираться на тот берег? — Он быстро скинул веревки и мешок с припасами. — Думаю, да.

Каспар почувствовал, как на голове у него волосы встали дыбом: он понимал, где они с Флинном находятся.

— Стой! Вернись! — крикнул он товарищу, который уже шел по направлению к лодке. — Мы с тобой в зале Смерти! Если ты пересечешь реку, то окажешься во владениях Лимс-Крагмы! Нам нужно искать тропу на этом берегу.

Он догнал Флинна и схватил его за руку. Флинн обернулся, и Каспар был поражен выражением полного счастья, которым светилось лицо торговца.

— Нет, для меня все кончено. Я понял это. Мне нужно на тот берег.

Каспар отпустил руку Флинна, и в тот же момент лодка ударилась носом о прибрежные камни. Лодочник вытянул руку, словно приглашая подняться на борт.

— Он ждет, — сказал Флинн. — Мне пора. — Он снял с пояса кошель и передал его Каспару. — Здесь кольцо и еще несколько ценных предметов.

Каспар взял кошель и продолжал стоять на берегу, наблюдая за тем, как Флинн спускается к воде и залезает в лодку. Бывший герцог Оласко еще не понял, как ему реагировать на происходящее, а лодочник и Флинн уже отплыли.

Флинн оглянулся:

— Если выберешься отсюда, найди мою семью в Крондоре. Проследи, чтобы у них все было в порядке, ладно?

Каспар не мог выговорить ни слова и смотрел вслед лодке до тех пор, пока его товарищ не растаял в дымке, поднимавшейся над речной гладью.

Он остался один.

* * *

Впервые с начала этой странной одиссеи Каспар испытал чувство беспомощности. Он посмотрел вниз на черный доспех и чуть не поддался отчаянию. Пять минут он стоял не двигаясь, его мозг был не в силах примириться с невероятностью всего, что произошло с герцогом Оласко с момента его изгнания, а потом неожиданно для себя он засмеялся.

Он ничего не мог с собой поделать. Если судьба когда-либо разыгрывала более изощренную шутку на другим смертным, то Каспару ее не представить. Он хохотал, пока не закололо в боку, и тогда понял, что и он, как недавно Флинн, понемногу впадал в истерику.

Каспар запрокинул голову и проревел, бросая вызов себе и судьбе, не желая сдаваться силам, в чьих руках он оказался игрушкой:

— Думаете, это конец? — И, набрав в грудь воздуха, крикнул: — Нет! — Немного погодя, успокоившись, он тихо, с силой повторил: — Нет.

Этот всплеск эмоций помог Каспару собраться с мыслями и задуматься над тем, что делать дальше. Его взгляд упал на черный доспех. Преодолев с этой штуковиной путь в полконтинента, Каспар с тоской представил, каково ему будет тащить этот груз обратно, но уже в одиночку.

Он собрал все имеющиеся в наличии веревки и обвязал ими доспех так, чтобы можно было взвалить его на спину, закрепить в этом положении и так двигаться вперед.

Каспар всегда был крепок физически, однако, сделав всего несколько шагов, понял, что очень скоро его организм взбунтуется от такой нагрузки. Но, вспомнил он слова отца, чем раньше начнешь, тем быстрее закончишь.

Прогоняя из памяти образ Флинна, исчезающего в речном тумане, Каспар повернул влево от реки и шел до тех пор, пока не увидел среди камней тропу.

Он потерял счет времени. Спина горела, болели ноги, но он двигался вперед. Как в полусне он отметил про себя в какой-то момент, что, кажется, тропа пошла резко вверх. Потом, спустя вечность — или несколько часов, — впереди забрезжил свет.

К тому времени Каспар еле передвигал ноги, но сменившийся пейзаж вывел его из состояния забытья. Он оказался уже в следующей пещере, менее жуткой, чем предыдущая, и не такой огромной. Должно быть, он, не заметив, перешел какую-то грань и вновь оказался в привычном для себя мире.

В дальнем конце пещеры действительно что-то светилось, и Каспар зашагал с новыми силами. Свет воодушевил его настолько, что он даже смог задуматься над тем, сколько времени провел в пещере у реки Смерти, но так и не смог решить, дни прошли или недели. Кто знает, предположил он, может, в той пещере человек не испытывает голода и усталости.

Наконец Каспар очутился на поверхности: он стоял на склоне горы, под ногами вилась узкая, еле заметная тропка, которая левее поднималась вверх по склону, а справа вела вниз. Каспар с надеждой посмотрел с горы вниз, понимая, однако, что обитель богов, скорее всего, расположена выше. Солнце стояло в зените. Припомнив, какое было время суток, когда они с Флинном вошли в дверь в скальной стене, Каспар прикинул, что это произошло как минимум один день назад.

Передохнув немного, он направился по тропе вверх.

* * *

Каспар не имел представления о том, насколько велика эта гора и где именно на ней он находится. Как охотник, он всегда гордился своим умением ориентироваться в любой местности. Увы, здесь это было невозможно.

Ночь он провел прямо на тропе, даже не отвязав от себя доспех. Встав с первым светом, он двинулся в путь и к полудню увидел вдалеке мощное сооружение среди скал, обращенное на восток. По оценкам Каспара, к Городу Мертвых Богов они подошли с востока, значит, в поисках бастиона ему пришлось обойти всю гору по кругу.

Тропа закончилась у тяжелых дубовых ворот, достаточно широких для того, чтобы в них проехала небольшая телега. Ни молотка, ни ручки Каспар не обнаружил, поэтому забарабанил по доскам кулаком.

Несколько минут ничего не происходило, потом одна из створок неожиданно приоткрылась, и показался пожилой человек, седовласый, седобородый, в простой робе из домотканого полотна.

— Что тебе нужно? — спросил он.

— Я ищу стражей.

— Они никого не принимают, — ответил человек и попытался закрыть ворота.

— Каспара, герцога Оласко, они должны принять, — возразил Каспар, подставив ногу в щель между створками. — На вот, покажи им это. Посмотрим, что они скажут. — Он вручил старику медный диск.

Тот только глянул на диск Хильды и тут же сказал:

— Подожди здесь.

Довольно скоро он вернулся в сопровождении человека еще более преклонных лет, который без лишних слов обратился к Каспару с вопросом:

— Кто тебе его дал?

— Та, чей образ выбит на нем. Она назвалась Хильдой, хотя, вероятно, ее настоящее имя другое.

— Так и есть, — подтвердил старик. — Входи.

Каспар шагнул в ворота и оказался в небольшом ухоженном дворе, большую часть которого занимал огород. Когда засов на воротах был закрыт, герцог снял с себя ношу.

Обитатели бастиона воззрились на черную фигуру, затем переглянулись, и один из них спросил:

— Что это такое?

— Я надеялся получить ответ у вас, — сказал Каспар. — Отец Элект из храма Калкина велел мне доставить эту реликвию вам.

— И что нам с ней делать? — спросил первый старик.

— Не представляю, — ответил Каспар, — но ради того, чтобы она очутилась здесь, погибло почти пятьдесят человек.

— Надо же, — ахнул старик. — Зачем же было так мучиться? То есть это очень мило с их стороны, но, как видишь, нам доспехи ни к чему.

Каспар быстро терял терпение.

— По-моему, мы не поняли друг друга. Я пришел сюда, чтобы встретиться со стражами. Где они?

Старики снова удивленно переглянулись.

— Так, хм, мы и есть стражи, — сказал старший. — Ты уже встретился с нами. Я — Джелеми, а это — Самас. — Он указал на доспех. — Оставь это здесь. Никто его не украдет.

Самаса шутка рассмешила, и он ухмыльнулся:

— Кроме нас, здесь никого нет.

— Пошли в дом, — продолжил Джелеми. — Раз у тебя есть диск, ты можешь рассчитывать на сытную еду, теплую постель и беседу, так что завтра тронешься в обратный путь отдохнувшим.

— Завтра?

— Да, — кивнул Самас, жестом приглашая Каспара войти в дверь. — Нам не разрешено принимать гостей. Такая у нас работа. Мы должны быть бдительны. А гости отвлекают.

— Отвлекают от чего?

— Как от чего? От охраны богов, разумеется.

У Каспара чуть было не подкосились ноги, но он устоял, пообещав себе, что, как только отдохнет и поест, постарается разобраться, что здесь происходит.

14. СТРАЖИ

Каспар ел медленно.

Он даже не осознавал, как голоден, пока не увидел перед собой тарелки с едой. А поняв это, догадался и о том, что если быстро набьет живот, то неминуемо заработает расстройство желудка. Пища, хоть и простая — вареные овощи, хлеб, испеченный несколько дней назад, но еще съедобный, ломоть острого, но очень ароматного сыра и вода, — все же была невероятно вкусна.

Джелеми и Самас ели молча. Они так давно жили вместе, что в обыденной обстановке им не требовались слова, достаточно было жеста или краткого междометия. Каспар же молчал потому, что ему нужно было время для осмысления услышанного в зале Смерти.

Когда все поели, Самас убрал со стола блюда и кружки, а Джелеми остался сидеть, поглядывая на Каспара. Синие глаза старика, казалось, видели гостя насквозь. Каспар не испытывал никаких сомнений: несмотря на то что Джелеми выглядит по-старчески немощным и несколько рассеянным, он обладает острым умом, а слабость и рассеянность всего лишь притворство, призванное помочь собеседнику расслабиться.

— Я обещал поговорить с тобой, — произнес страж. — О чем ты хотел побеседовать?

У Каспара уже был готов ответ:

— Думаю, сначала мне следует рассказать тебе одну историю…

Он начал со своего изгнания, не стараясь уменьшить свою вину или приукрасить обстоятельства падения трона, просто поведал, как получилось, что бывший герцог оказался в столь тяжком положении. Затем он рассказал о встрече с Флинном, Кеннером и Макгойном и их совместном путешествии.

Повествование затянулось; целая свеча сгорела без остатка. Когда Каспар закончил, Джелеми задал несколько вопросов, уточняя детали, которые герцог забыл или не счел нужным упоминать.

Время приближалось к полуночи, но спать Каспару совсем не хотелось — настолько сильно горело в нем желание понять наконец, в какую безумную ловушку он угодил. Едва сдерживая волнение, он спросил Джелеми:

— Ты можешь сказать мне, что такое этот доспех?

— Нет, — тут же сказал страж. — Но знаю наверняка, что это древняя, враждебная нам и проклятая вещь.

— Можно ли как-нибудь снять проклятие?

— Мне это не под силу, здесь потребуется власть богов.

— Ну тогда не походатайствуешь ли перед богами за меня? — спросил Каспар.

В разговор вступил Самас, до тех пор молчавший:

— Тебе надо попросить монахов в каком-нибудь храме, чтобы они обратились к нам с просьбой о ходатайстве.

Каспар не смог скрыть переполнившее его раздражение.

— Так меня сюда и отправили монахи!

Джелеми поднялся.

— Уже поздно, ты устал. За завтраком мы еще побеседуем об этом.

— Я провожу тебя в твою комнату, — предложил Самас.

Каспар прошел вслед за невысоким монахом через коридор, в котором не было ни мебели, ни украшений, к каменной лестнице в дальней части дома.

— Когда-то, — сказал Самас, — в бастионе жило больше тысячи стражей. Теперь нас всего трое.

— Трое? Я видел только вас двоих.

— Страж Андани спустился в Испар, чтобы купить кое-что для нас.

— Где этот Испар? В трехстах — четырехстах милях отсюда?

Самас кивнул.

— Мы ходим туда примерно каждые пять лет, в зависимости от того, нужно нам что-нибудь или нет. В основном мы живем за счет нашего хозяйства, но не все можем сделать собственными руками. А за покупками ходим по очереди. Если не покидать бастион время от времени, то можно заскучать. В следующий раз пойду я.

— Сколько лет ты здесь служишь?

Самас остановился возле двери со словами:

— Вот тут ты сможешь переночевать, — а затем произвел в уме какие-то подсчеты. — К следующему празднику летнего солнцестояния будет четыреста тридцать два года, как я здесь.

Потрясенный, Каспар только и мог сказать:

— Ты… выглядишь гораздо моложе.

Самас рассмеялся:

— В служении богам есть свои положительные стороны. — Посерьезнев, страж заметил как бы про себя: — Нам нужны новые служители. Мы спрашивали богов, как нам поступить, сейчас ждем ответа.

— И как давно ждете?

— Недолго, — сказал Самас, — всего двадцать семь лет.

Каспар пожелал монаху спокойной ночи и вошел в приготовленную для него комнату, точнее — монашескую келью. В ней находились циновка, служившая постелью, масляная лампа, кремень и огниво, чтобы ее зажечь, грубое одеяло, таз и кувшин со свежей водой. В тазу стояла металлическая кружка.

Каспар не надеялся, что сможет уснуть в таком взвинченном состоянии — он волновался, что не получит ответов на свои вопросы, а ведь утром его попросят уйти. Но только его голова коснулась циновки, как он провалился в сон.

* * *

Проснулся он на рассвете. Пройдясь по коридору, обнаружил в одном из помещений ванну, а в ней — достаточно воды, чтобы помыться. К сожалению, у него не было мыла, чтобы постирать, но, рассудил Каспар, уж лучше ходить в грязном, чем в мокрой одежде тащить на спине доспех.

На кухне его уже ждали оба стража. Джелеми пригласил гостя за стол, где дымилась миска овсянки, рядом лежал свежеиспеченный хлеб. Завтрак дополняли мед, сыр и чай. Каспар с воодушевлением сел к столу.

Пока он ел, стражи сообщили ему о своем решении:

— Мы обдумали то, что ты рассказал нам вчера. Честно говоря, нам не совсем понятно, почему достославный отец Элект из храма Калкина послал тебя к нам. Нам известно не многое сверх того, что знает он.

— Вполне вероятно, что у него не было более серьезной причины, чем желание переложить проблему со своих плеч на плечи кого-то другого, — поделился своим соображением Каспар.

Джелеми и Самас обменялись недоуменными взглядами, затем засмеялись.

— А знаешь, нам это никогда не приходило в голову, — признался Самас. — Наверное, потому, что это слишком очевидно.

Каспар согласно кивнул:

— Я пришел к выводу, что зачастую люди не видят очевидного.

— Так вот, нам жаль отсылать тебя прочь ни с чем, — продолжал Джелеми. — Поэтому приглашаем тебя остаться у нас еще на день, а тем временем мы подумаем, как тебе помочь.

— Замечательная новость. Благодарю вас за гостеприимство, — воскликнул Каспар. — Я как раз хотел постирать свои вещи.

— С этим мы разберемся, — пообещал Самас. — Когда позавтракаешь, найди меня в саду, и я покажу тебе, где мы стираем.

Хранители поднялись из-за стола, оставив Каспара заканчивать завтрак в одиночестве. Он же с удовольствием съел вторую порцию каши и не торопясь выпил чаю с сыром, предвкушая спокойный день после стольких испытаний и лишений.

* * *

Каспар появился на кухне к ужину. Чувствовал он себя заново родившимся. Ему удалось перестирать всю одежду, хотя ходить голым в ожидании, пока белье высохнет у специально разведенного огня, было не очень удобно. Потом он пообедал и пару часов поспал. Остаток дня он провел, формулируя вопросы стражам, поскольку знал, что этот вечер — его последняя возможность получить от них столь необходимую ему информацию.

Самым непринужденным тоном, на какой только был способен, Каспар завел разговор:

— Интересно, а как зародился ваш орден?

Джелеми повел рукой в сторону Самаса.

— Вот кто у нас историк, пусть он и расскажет.

Самас не возражал.

— О том, что было до Войн Хаоса, известно мало. Говорят, что человек пришел сюда из других миров, через огромные прорехи в небе. Зато достоверно известно, что до нас здесь обитала иная, очень древняя раса.

— Повелители Драконов? — предположил Каспар.

— Да, так мы их называем. Другим расам они известны как Древнейшие.

— Мы думали, что доспех имеет к ним какое-то отношение.

— Действительно имеет. Вопрос в том — какое именно…

Джелеми бросил на Самаса взгляд, говоривший, что Каспар завел беседу в русло, нежелательное для стражей. Каспар попытался зайти с другой стороны.

— Если доспех не принадлежит Повелителям Драконов, то не может ли он быть… трофеем или ценной добычей?

Джелеми со вздохом откинулся на спинку стула.

— Я бы сказал, это не трофей, а скорее напоминание.

— Вам что-то удалось обнаружить за этот день? — встрепенулся Каспар.

Самас утвердительно качнул головой.

— Мы изучали архивы, и я должен признаться, что сильно заинтригован всей этой историей. Так называемый доспех явно не из нашего мира, а утверждение монахов, что он «неправильный», кое-что подсказало мне. Я почитал все, что смог найти, и теперь, кажется, понимаю, что они имели в виду под этим словом.

Джелеми снова бросил на младшего стража предостерегающий взгляд, но Самас не стал его слушаться.

— Почему нельзя ему все рассказать? Все равно он, скорее всего, погибнет, прежде чем успеет сказать хоть слово тем, кто может причинить нам вред.

Джелеми поднялся и ворчливо буркнул:

— Ладно, но если боги потребуют объяснения, почему этот человек осведомлен об их тайнах, ты сам будешь с ними разбираться. — Он кивком указал на Каспара. — Поболтай тут с ним, а я пойду покормлю кур.

— О чем я не должен знать? Чего опасается Джелеми? — Каспар тут же приступил к Самасу с расспросами.

— Ты говорил, что высокороден по происхождению и положению. Значит, с богословием знаком?

Каспар пожал плечами.

— Как и все миряне, наверное. Свой долг перед храмами я всегда выполнял.

— Но в богов ты не веришь?

— Я, мой добрый Самас, видел, слышал и читал слишком много, чтобы совсем не верить в богов. Но вот поверить в то, что их хоть сколько-нибудь волнует моя судьба, иногда очень нелегко.

— В принципе так оно и есть. Единственное, что имеет значение в твоей жизни, это то, как ты ее проживаешь, и здесь тебе судья только Лимс-Крагма. Она оценит содеянное тобой и решит, кем ты вернешься в следующей жизни. — Посмеиваясь, Самас заметил: —Только с этой богиней встретится каждый человек, раньше или позже. Помоги мне убрать со стола, — попросил он, вставая.

Каспар составил в стопку блюда и миски, а Самас сложил в таз ложки и кружки. Вместе они отнесли все к деревянному чану, в котором стояли ведра с мыльной и чистой водой. Перед тем как начать мыть посуду, страж велел Каспару собрать остатки еды в большую миску, стоящую в углу.

— Мы кормим этим свиней.

— У вас есть свиньи?

— А как же. С другой стороны сада у нас неплохое фермерское хозяйство, — поведал Самас, занявшись в первую очередь кружками: он сначала опускал их в мыльную воду, затем ополаскивал в чистой. — До него, правда, довольно далеко — надо спуститься вниз по склону, до относительно ровной площадки. С нашей фермой мы бы прокормили десятки стражей. Но это неважно. Знай: то, чему учат мирян в храмах, это лишь малая толика правды о богах. То, что, в свою очередь, знают сами церковники, тоже лишь часть всей правды, но уже гораздо большая. Мы, стражи, знаем еще больше, чем церковники, как бы ни обидно прозвучали для них мои слова. И вновь: наше знание о богах тоже далеко не полное. Некоторые богословы утверждают, что и боги не знают всего, только Высший Ум, или верховное божество, ведает все. Эта сущность настолько безгранична и всезнающа, что наши попытки хотя бы понять его природу — лишь жалкие потуги на абстрактное мышление. Также существует мнение, что богов создали сами люди. Что боги выполняют то, чего мы от них ожидаем, и именно поэтому их такое множество. Трудно представить себе существо, которое в одиночку отвечало бы за все происходящее в этой вселенной и в остальных известных и неизвестных нам мирах. Поэтому человек создал богов всевозможных назначений. Не знаю, правда ли это, но то, что у каждого бога есть своя четко определенная роль, совершенно точно. Над всеми менее значимыми богами стояло семь высших.

— Я думал, что их всего пять, — перебил Самаса Каспар.

— Верно, сейчас только пять. Но до Войн Хаоса их было семеро. Один погиб во время тех войн, это была Арх-Индар, богиня добра. Ее гибель немедленно нарушила хрупкое равновесие, сложившееся между высшими силами, поскольку некому стало противостоять богу зла. Имя последнего никогда не называют вслух, ведь даже мысль о нем привлечет к тебе его внимание, и ты сделаешься его приспешником.

— Да, понимаю, это может вызвать определенные проблемы, — сказал Каспар тоном, в котором ясно слышалось недоверие к услышанному. По мнению большинства ученых Триагии, Войны Хаоса — лишь легенда о сотворении мира.

Самас улыбнулся:

— Я вижу, ты мне не веришь, но это неважно. Все равно его имя я не назову. — Он подмигнул. — Потому что я его не знаю. Среди богословов принято называть его Неназываемым.

Каспар усмехнулся:

— Еще не так давно я бы и слушать всего этого не стал, но те времена прошли, за последние годы случилось столько всего… — Он покачал головой. — Говори. Я постараюсь не быть предвзятым.

— Чтобы понять, какой катастрофой стали для мира Войны Хаоса, ты должен уяснить себе, как устроена вселенная. В ней ничего нельзя уничтожить. Это понятно?

Каспар нахмурился.

— Но я видел, как уничтожаются люди и вещи.

— Ты видел, как они трансформируются. — Самас взял в руки полено. — Если я возьму полено и суну его в очаг, что с ним случится?

— Оно сгорит.

— Можно ли сказать, что оно будет уничтожено?

— Да, — ответил Каспар.

— Но это не так! Оно превратится в жар, свет, дым и пепел. Когда умирает человек, его тело разрушается и возвращается в вечный круговорот в природе, как и все остальное. Хороним мы тела или сжигаем их, съедают ли их черви, или они оказываются горкой пепла, они трансформируются, а не исчезают вовсе. Однако ум и душа не умирают вместе с телом, они продолжают жить. То, что мы называем душой, взвешивается, и, если ее сочтут достойной, она помещается на лучшее место на Колесе Жизни, в противном случае — на худшее. Что же происходит с умом?

Каспар признался себе, что наконец заинтригован.

— И что же?

— А вот ум отправляется к богам. Все, что ты испытал и что узнал за свою жизнь, становится частью всеобщего понимания мироустройства. Каждое живое существо возвращает свое сознание богам, а они, в свою очередь, благодаря этому развиваются.

— Ага, кажется, понимаю.

— Хорошо. В какой-то момент между созданием нашей вселенной и Войнами Хаоса произошло нечто ужасное. Вероятно, зачинщиком был Неназываемый, но точно мы не знаем. Этого не знают даже живые боги. Так или иначе, в критический момент, когда вселенная менялась, в небесах разразилась война. Низшие боги восстали против высших, а с ними поднялись и Повелители Драконов, бросив вызов и низшим, и высшим богам. В результате Повелители Драконов были изгнаны из этой вселенной, и вплоть до Войны Врат они обретались в ином измерении.

— Неужели?

— Да, в этом-то и было все дело. Ты же не думал, что войну спровоцировала такая мелочь, как желание цурани завоевать богатый металлом мир, а?

— Честно говоря, я считал, что причина крылась в политике цурани на Келеване.

Самас улыбнулся. Посуда была вымыта, страж вытер руки и жестом пригласил Каспара вернуться за стол.

— Ты, как я посмотрю, человек образованный. Нет, что бы ни думали завоеватели, за нападением стоял Неназываемый. Видишь ли, злу выгоден как предельный хаос, так и предельный порядок. Добро стремится уравновесить две эти противоположности. В условиях тотальной упорядоченности невозможен какой-либо рост; всеобщий хаос — это риск для всех и вся. Как известно, зло по сути своей есть безумие.

— Боюсь, я не совсем тебя понимаю.

Самас посмотрел на Каспара, как учитель на бестолкового ученика.

— Как, тебе и это надо растолковывать?

Герцог повторил:

— Мне непонятен твой последний тезис.

— Ладно. Вот скажи, ты когда-нибудь принял человеку вред просто из желания причинить вред? Или у тебя всегда была причина?

— У меня всегда была причина, — быстро ответил Каспар.

— Ну вот, — сказал Самас, усаживаясь напротив Каспара и наливая себе в кружку воды. — Человек никогда не считает свои поступки злом, что бы там ни думал объект этих поступков. Такова наша природа. И в этом кроется величайший секрет зла. Оно никогда не воспринимается как зло теми, кто его творит.

Каспар сидел, обхватив голову руками.

— Допустим, я совершал поступки, о которых теперь сожалею.

— Значит, с годами ты становишься мудрее. Но в момент, когда ты принимал решения и делал выбор, твои действия казались тебе разумными и обоснованными. — Самас поднял руку, видя, что Каспар готов возразить. — Даже если уже тогда ты не мог назвать их достойными, тем не менее считал их необходимыми. Как говорится, оправдывал средства целью. Я прав?

Каспар мрачно кивнул.

— Если бы люди взвешивали каждое свое решение, исходя из моральных устоев, — то есть не выдвигая себе такие оправдания, как восстановление справедливости, месть, неизбежная жестокость, — тогда в мире совершалось бы меньше зла. Все верования, в какой храм ни зайди, имеют одну общую заповедь, в той или иной форме: поступай по отношению ко всем так, как хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе.

Каспар откинулся, скрестил руки на груди.

— Теперь, кажется, стало понятнее.

— Отлично, значит, в таком случае ты поймешь, что единственное объяснение тому, что люди творят зло, состоит как раз в этом: зло есть безумие. Оно разрушительно и не ведет ни к чему полезному.

— Продолжай.

— Ты должен как следует усвоить этот тезис. Только тогда я смогу рассказать остальное, что тебе надо узнать до того, как ты покинешь бастион. — Самас прочистил горло и отпил воды. — Зло расточительно. Оно потребляет, но взамен ничего не создает.

— Значит, Неназываемый по определению безумен?

— Да! — воскликнул Самас, хлопая ладонью по столешнице. — Ты действительно усвоил то, что я говорил. Неназываемый так же способен быть разумным, как цыпленок — играть на трубе. — Каспара озадачило та кое сравнение, и страж, заметив это, прикоснулся к своим губам. — У цыпленка нет губ. Ты можешь в лепешку разбиться, обучая его игре на трубе, но он никогда этому не научится.

С улыбкой Каспар принял такое объяснение.

— Хорошо. Я вполне осознал, что зло — это безумие.

— Тогда перейдем к следующему. Когда умерла Арх-Индар, другие высшие боги, опасаясь того, что равновесие нарушено, сделали нечто, чего не случалось ни до, ни после: они решили сотрудничать. Высшие боги объединили свои усилия и изгнали Неназываемого в другую сферу.

— Итак, осталось пять высших богов?

— Да, хотя с тем же успехом их могло бы быть и четверо. Хельбинор… в общем, он ничего не делает. Он слишком отстранен, и он воздерживается. — Самас пожал плечами. — Это одна из причин, которые доводят богословов до пьянства.

— Если все боги объединили свои усилия, почему же они не уничтожили Неназываемого вовсе?

Самас ухмыльнулся.

— Я же тебе говорил: ничего нельзя уничтожить.

Каспар заморгал.

— Как полено, да? То есть они могли только… изменить его.

— И притом несильно. Его суть они изменить не сумели, лишь заставили переменить местоположение. Они нашли иную сферу, измерение вне нашего мира, а в нем — мир столь пространный, что наша вселенная была бы галькой на его берегу. В этом-то мире они и похоронили его глубоко в недрах высочайшей горы. Там он и поныне.

— Но если он находится в той сфере, в чем проблема?

— Не буду утруждать тебя богословскими премудростями, но помнишь, я говорил, что если бы ты знал его имя, то он получил бы над тобой власть?

Каспар кивнул.

— Вот насколько он могуществен. Можно так и воспринимать высших богов — как верховную власть, как силы природы, если хочешь. Конечно, это не природа в виде дождя или ветра, а скорее сущность того, из чего состоит мироздание — добро, зло, равновесие, созидание, внутренняя работа и разумное отстранение. Все физическое и мистическое управляется этими силами.

— Понятно, — сказал Каспар. — А какое отношение все это имеет к реликвии, что я сюда приволок?

— Мы не знаем. Но подозреваем, что она из иного круга.

— Снова ты говоришь загадками, — развел руками Каспар.

— Ты наверняка слышал выражение «семь кругов ада».

— Ну да.

— Так вот, на самом деле нет ни семи кругов ада, ни семи кругов рая. Вернее, это одно и то же. Боги обитают в Первом круге. Мы — во Втором. Кое-кто, правда, считает, что это два подуровня Первого круга.

— Подожди-ка, — перебил стража Каспар. — Я совсем запутался.

— Ты когда-нибудь чистил луковицу? — спросил Самас.

— Нет, зато съел их немало.

— Тогда ты знаешь, что они состоят из многих слоев. Представь вселенную в форме луковицы, в которой только семь слоев. Эта цифра несколько произвольна, но решили использовать именно ее. Так или иначе, давай предположим, что мы живем в первом, внешнем слое. Выше нас только боги. В самом глубоком слое мы поселим существ, абсолютно чуждых нам — мы даже не в силах вообразить, какими они могут быть. Между этими двумя слоями распределены создания, которые в той или иной мере чужды (или близки) нам. Возьмем, к примеру, демонов. Они живут в четвертом и пятом слоях и при поддержке сильной магии могут существовать в нашем мире. Если их научить, они станут питаться жизненной энергией здешних обитателей и будут чувствовать себя совсем неплохо. Демон, который спланировал Змеиную войну, или, как вы ее называете, войну Изумрудной госпожи змей, был из Пятого круга.

— Демон? — повторил Каспар, широко раскрыв глаза. — Какой демон?

— Как-нибудь в другой раз я расскажу тебе и об этом. Если же ты слышал о существах, называемых Повелителями Страха, то они из Шестого круга. Попадая сюда, они высасывают жизнь из всего, к чему прикасаются. То есть они могут выжить на нашем уровне, но тогда даже трава под ними моментально увянет. Существа же из Седьмого круга здесь погибнут — они так быстро поглощают энергию из всего, даже из воздуха и света, что разрушат самих себя вместе с большим куском окружающего их пейзажа. Так вот, возвращаясь к вашему доспеху. Мы предполагаем, что он из Второго круга, из соседнего с нами уровня. Но это всего лишь догадка, и мы бы не советовали тебе принимать какие бы то ни было решения, основываясь лишь на нашем предположении.

Каспар счел возможным наконец поинтересоваться:

— Не сочти меня неблагодарным, Самас, но ради чего ты прочитал мне эту лекцию?

— Ради того, чтобы ты представлял себе, на какой широкой арене сейчас играешь. Помнишь женщину, которая дала тебе диск?

— Да. Она ведьма?

— Что ты, какая ведьма! На диске изображена сама Арх-Индар.

— Но ты же сказал, что она мертва.

— Так и есть. То, что ты видел, было лишь памятью о ней.

Каспар недоверчиво склонил голову.

— Я же разговаривал с ней! Она повела рукой, и Флинн заснул! И она дала мне этот диск — настоящую, реальную вещь.

— О да, она и сама реальна. И тем не менее она лишь память о богине. Если со временем у нее появится достаточное количество почитателей, она может вернуться. Но и то, что ты видел, должно показать тебе, насколько могущественны высшие боги. Даже память о них живет как самостоятельное, сознательное существо, способное принимать решения и действовать.

— Ага, ты же говорил: ничего нельзя уничтожить! — довольный, что из кусочков понемногу стала складываться общая картина, воскликнул Каспар.

— Точно! — Самас от восторга захлопал в ладоши. — Ты все понял! Это как если бы ты умер, а упавшая с твоей головы волосинка сохранила бы в себе все твои воспоминания и при этом имела бы собственную волю. Это, конечно, не самая удачная аналогия, но придумать что-нибудь поточнее в трезвом состоянии я не способен.

— Как? Разве ваш орден не придерживается воздержания? — со смехом спросил Каспар.

— Три года назад у нас кончились и эль, и вино. Это одна из причин, по которой страж Андани отправился в Испар. А иначе разве пил бы я эту воду? Да, тот маг, о котором ты рассказывал, Лесо Варен…

— Да?

— Думаю, он не из смертных.

— Ты хочешь сказать, что он — память о Неназываемом?

— Нет. Скорее всего, он — сон.

Каспар собирался возразить, что это невозможно, но потом вспомнил, как совсем недавно принял объяснение того, кто такая Хильда, и ничего не сказал. Самас же продолжал:

— Неназываемый повсюду оставил свои следы — или артефакты — еще до того, как его изгнали, и люди находят их с течением времени. Все, кому приходилось сталкиваться с такими артефактами, сходили с ума, кто-то раньше, кто-то позже. Но те, кто смог сохранить при себе подобный предмет достаточно долгое время, получали от его хозяина небывалые возможности и силы. А еще они становились частью его ума, и после того, как их смертное тело обращалось в прах, продолжали жить как сны в уме бога. Я рассказываю тебе об этом, чтобы подчеркнуть: в нашем мире далеко не один такой Лесо Варен, который планирует вернуть Неназываемого в наш мир.

— Зачем им это?

— Ни за чем. Они же сумасшедшие, — ответил Самас.

Каспар помолчал, вдумываясь в услышанное.

— Так. Ладно. Из твоей лекции я вынес впечатление, что меня вовлекли в игру столь сложную и масштабную, что мне ее правил никогда не постичь. Ясно как минимум одно: ставки в той игре очень высоки. Но я по-прежнему не знаю, что же мне делать.

Самас прищурился.

— А я знаю. Мы передали тебе все наше знание. Осталось лишь одно, что мы еще не сделали для тебя.

— И что же это?

— Как что? Мы можем позволить тебе поговорить с богами, разумеется.

15. КАЛКИН

Каспар так и замер.

Самас поднялся со словами:

— Пойдем со мной. Чего ждать, поговоришь с ними прямо сейчас.

— С богами? — вымолвил Каспар, когда обрел дар речи.

— Ну да, с кем же еще?

— Разве ваша работа не состоит в том, чтобы охранять богов?

Самас взмахом руки велел Каспару подниматься.

— Ты для них не угроза, зачем их от тебя охранять? Нет, мы следим за тем, чтобы смертные не надоедали богам постоянными жалобами и просьбами. Для того чтобы сообщить богам о своих заботах, человек придумал молитву. Храмы еще более эффективный способ общения с высшими силами, но их немного и они строго распределены между различными богами. Служитель одного храма не может поговорить с божеством другого храма. Фигурально выражаясь, мы стоим на страже личной жизни богов. Пойдем же.

Самас вышел из кухни и через длинный коридор привел Каспара в маленькую комнату. Там он снял с большой металлической подставки одну из примерно дюжины ламп. Из поясной сумки страж вынул кремень и огниво, передал лампу Каспару, выбил искру и подпалил фитиль. Затем он спрятал кремень и огниво обратно в сумку, забрал лампу у Каспара и углубился в лабиринт туннелей, ведущих куда-то в глубь горы. Тем временем Каспар готовился к встрече.

— Как мне говорить с богами? — спросил он.

— Так же, как со всеми. А как еще?

— Ты сам с ними говорил когда-нибудь?

— Нет. Не было возможности. У нас, стражей, обычно не бывает поводов обращаться к богам. Наши обязанности довольно просты: защищать богов от… ну, ты сам скоро поймешь.

В конце особенно длинного, темного туннеля заблестел свет. Самас сказал:

— Почти пришли.

— Почему ты разрешил мне поговорить с богами, если как раз должен оберегать их от посетителей?

— Увидишь.

Они вошли в пещеру, озаренную светом. Источник света находился посредине: это была платформа из белого материала, который Каспар сначала принял за мрамор, но при ближайшем рассмотрении понял, что это не так: материал оказался полупрозрачным. Сияние было неярким и тем не менее достаточно сильным, чтобы освещать всю пещеру, но при этом оставалось очень мягким и приятным для глаз. Две такие же белые и полупрозрачные ступеньки позволяли взойти на платформу.

— Что я должен делать? — тихо спросил Каспар.

Самас засмеялся:

— Все, кто сюда приходит, сначала говорят шепотом.

Каспар повторил вопрос погромче.

— Просто поднимись на платформу.

— И все?

— Все.

Каспар сделал шаг к ступенькам и, к своему удивлению, понял, что Самас собирается уходить.

— Что ж, давай прощаться, — сказал монах.

— Почему? Разве я не вернусь сюда?

Самас покачал головой.

— Может, и не вернешься. Очень немногим была предоставлена эта возможность. Кстати, случалось, что к богам попадали другим путем. — Страж задумался, припоминая. — Лет тридцать или сорок назад в Шатер умудрились проникнуть двое магов. Не знаю, что с ними стало. А где-то сто лет назад — это мне рассказывали, за точность не могу ручаться, — два живых существа, человек и еще кто-то, вошли в зал Смерти, пересекли реку Смерти и вошли в Зал Лимс-Крагмы.

— Ну и что. На моих глазах это совершил Флинн.

— Так те двое потом вернулись! — сказал Самас и протянул бывшему герцогу руку. — Ты был приятной компанией, Каспар из Оласко, и если ты сюда больше не вернешься, знай: я буду вспоминать о времени, проведенном с тобой.

— Все же я надеюсь, что мы еще увидимся.

Страж улыбнулся.

— Иди. На платформе постарайся встать по центру.

Каспар сделал так, как ему сказали. Его задачу облегчил золотистый круг, появившийся на поверхности. Как только он встал в середину круга, что-то произошло. Ни вибрации, ни шума он не различил, но в теле вдруг возникло покалывание, как будто сквозь каждую клеточку заструились потоки энергии. Потом из платформы появились два подвижных золотистых ростка, справа и слева от Каспара, состоящих из кружева тончайших нитей. Человеческий глаз не в силах был уследить за их переливами. Похожие то ли на металл, то ли на световую субстанцию, эти нити, двигаясь, испускали яркое золотое сияние, и Каспар чувствовал, что от этого великолепия его сердце бьется все быстрее и быстрее.

Ростки вытягивались, разрастались и в конце концов сплелись воедино, образовав вокруг Каспара нечто вроде стены. Он еще успел заметить, как из платформы вырастали новые ростки, так что вскоре он оказался внутри сплошного цилиндра золотого живого света, но вдруг…

Все исчезло. И в тот же момент ледяной холод стрелой вонзился в тело Каспара, от шока у него перехватило дыхание…

Потом осталась только черная пустота.

* * *

Каспару казалось, что он плывет. Он решился открыть глаза. Прямо на лицо падали солнечные лучи. Откуда-то веяло легкой прохладой. Ощущение парения исчезло, и герцог понял, что лежит на твердой поверхности.

Он сел.

Под ним был мраморный пол. Он протянул руку и прикоснулся к камню. Потом огляделся. Пол простирался вдаль во всех направлениях, отчего у Каспара вновь закружилась голова.

Он решил подняться на ноги. Через равные интервалы из пола вырастали рифленые колонны; Каспар подошел к одной из них и, положив на резную поверхность ладонь, убедился, что столбы гладкие, как слоновая кость.

Между колоннами висели мягкие занавеси из белой прозрачной ткани, покачиваемые ветерком. Каспар запрокинул голову — потолок был стеклянный, сквозь него ярко светило солнце.

Поскольку больше в этом зале без стен ничего не было, Каспар, после минутного размышления, двинулся в сторону, откуда дул ветер.

Миновав с полдюжины занавесей, он увидел впереди открытое пространство, и у него захватило дух: оказывается, все это строение находилось на вершине горной гряды. Ниже уровня пола белели покрытые снегом вершины и проплывали облака, озаренные послеполуденным солнцем. Каспар осторожно приблизился к краю пола и посмотрел вниз.

Разглядеть, как эта конструкция удерживалась на заоблачной высоте, ему не удалось. Во всяком случае, с его места не было видно никаких опор или подпирающих здание горных пиков. Воздух на такой высоте должен быть холодным и разреженным, но, отметил Каспар, дышать было удивительно легко.

— Чудесный вид, не правда ли?

Каспар обернулся.

Там, где только что был пустой пол, теперь появился небольшой пьедестал из того же белого камня, увенчанный плитой, на которой восседал человек.

В облике его не замечалось ничего необычного: бледная кожа, курчавые темные волосы, карие глаза и волевой подбородок. Возраст определить было трудно — сначала Каспару показалось, что незнакомец примерно одних с ним лет, секундой позже — что он совсем еще юноша. Одет он был легко, в простую голубую тунику и белые брюки, и бос.

— Да, — медленно выговорил Каспар, — впечатляет.

Мужчина сошел с пьедестала. Как только его ноги коснулись пола, пьедестал исчез.

— Немногим доводилось увидеть эту картину. Как говорится, мы на вершине мира. — Он подошел к Каспару. — Обычно я почти не замечаю окружающей меня красоты, и только когда вижу, как ею восхищается кто-то другой, вспоминаю, в каком прекрасном месте нахожусь. Кстати, вон те две вершины — самые высокие в мире, ты знал?

— Нет, — ответил Каспар.

— Южный пик называется Слон, он всего на два фута короче северного, который называется Дракон. Представляешь? Оба пика по тридцать с лишним тысяч футов, а разница между ними всего два фута!

— Тридцать тысяч футов? — переспросил Каспар. — На такой высоте я должен был насмерть замерзнуть. У себя дома я охотился на высокогорных баранов, примерно на десяти тысячах футов, и некоторым из моих людей становилось плохо даже на той высоте, и в середине лета там было холодно как зимой. Как так получается?

Человек улыбнулся:

— Это просто. Тебя здесь нет.

— Тогда где же я?

— В другом месте. Пока ты не слишком углубился в этот вопрос, хочу предупредить: времени у тебя немного, так что давай перейдем к тому, ради чего ты здесь оказался.

— Это долгая история.

— Ее я знаю, Каспар, пересказывать не нужно.

— Ты и меня знаешь?

— Я знаю о тебе все, Каспар, бывший герцог Оласко, с того момента, как ты случайно наступил на лапу котенку Натальи и она не разговаривала с тобой целую неделю…

— Мне было всего двенадцать!

— …до прощания с Самасом.

— Кто ты?

— Я — Калкин.

Каспар сначала потерял способность не только говорить, но и мыслить, потом глупо спросил:

— Бог?

Мужчина, назвавшийся Калкином, пожал плечами.

— Названия, титулы, категории, все это так… ограничивает. Давай просто скажем, что я «существо», этого достаточно.

— Но…

Калкин поднял руку и с улыбкой напомнил:

— У нас нет времени на дебаты. Да, я знаю, тебе хочется о многом расспросить меня, но, чтобы сэкономить время, позволь мне сначала рассказать тебе кое-что, а потом ты задашь свои вопросы — сколько успеешь до того, как настанет пора отправлять тебя обратно в бастион.

Каспар мог только кивнуть.

Калкин сделал движение, как будто собирается сесть, и под ним появилось большое синее кресло. Каспар мог поклясться, что мгновение назад там был жесткий пол.

— Присаживайся, — пригласил его Калкин.

Каспар оглянулся и увидел позади себя такое же кресло. Он сел.

— Я бы угостил тебя чем-нибудь, но знаю, что ты не хочешь ни есть, ни пить. Хотя некоторые люди чувствуют себя свободнее за чашкой чая, например.

— Не думаю, что это необходимо, — вежливо отказался Каспар.

— С чего начнем? Может, с той штуки, что ты таскал за собой и на себе столько дней? — предложил Калкин.

— Да, — немедленно согласился Каспар. — Давай начнем с этого.

— Во-первых, это не доспех. Это нечто вроде одушевленного механизма. Вообрази, что игрушечных дел мастер построил большую деревянную куклу, которая может двигаться, понимать основные команды и выполнять их. Так вот, такая игрушка столь же проще твоего так называемого доспеха, насколько рогатка проще требушета.[3] Называется этот механизм Талной.

— Талной?

— На языке тех, кто его построил, это означает примерно: «очень трудно убить».

— Убить? Кажется, ты говорил, что это какое-то механическое устройство.

— Ну да, устройство, но в нем еще заключен дух… или душа… Это трудно объяснить. Однако владыка Аншу заметил совершенно верно: оно, это устройство, очень неправильное. Это потому, что душа оказалась внутри его не по своему желанию.

Каспар качнул головой.

— Отвратительно.

Калкин согласился:

— В высшей степени. Полагаю, ты еще помнишь то, что рассказывал тебе страж Самас о вселенной?

— Думаю, да.

— Отлично, тогда пойдем дальше. Если двигаться из высших уровней к низшим, то есть из того, что мы называем Первым кругом… — Калкин повел перед собой рукой, — к последнему, то окажется, что законы, управляющие этими уровнями, разные. Кто-то считает, что в каждом из кругов существует собственный набор правил, свое «хорошо» и «плохо», свое «добро» и «зло», и что все относительно. Другие же убеждены, что добро и зло находятся на противоположных концах одного спектра. Мы не будем сейчас углубляться в тонкости, просто поверь мне на слово: то, что существует на том или ином уровне, там и должно оставаться!

Каспар внимательно слушал.

— Этот Талной не должен был покидать пределы Второго круга. Ему ни в коем случае нельзя было появляться в Мидкемии!

— Так как же он сюда попал?

— Это долгая история, выслушать которую у тебя нет времени.

— Почему, могу я узнать?

— Потому что ты умираешь.

Каспар напрягся.

— Что?

— Тебя на самом деле здесь нет. Ты в другом месте, на полпути между жизнью и смертью, и чем дольше ты там задержишься, тем ближе окажешься к смерти. А тот, кто пересечет ту реку… — Калкин развел руками. — Мои возможности не безграничны.

— Но ты же бог.

— Я бог, но совать свой нос в дела Лимс-Крагмы не собираюсь. Если ты попал в ее владения, то только она будет решать, вернуть ли тебя обратно. А такой привычки у нее нет, насколько мне известно. И теперь, памятуя о том, что время твое ограниченно, позволь мне закончить то, что я начал. Как уже было сказано, — Калкин поднял вверх указательный палец, — эта вещь, что ты повсюду таскал за собой, не должна была появляться в этом мире… — Каспар явно хотел что-то сказать, поэтому Калкин, чуть нахмурившись, прервался: — Опять? Ну ладно, вкратце расскажу, как это случилось. Сюда его принес один из Повелителей Драконов в качестве трофея. Он достался Повелителю с большим трудом… но зря они пытались завоевать тот уровень. Короче, это случилось еще до меня, а мы — те, кого вы называете богами, — узнали об этом уже позднее, когда дело было сделано.

— Почему же вы не отправили его обратно? — спросил Каспар.

Калкин захохотал, потом затряс головой.

— Ох уж эти смертные! Уж конечно, мы отослали бы его, если бы могли, как ты думаешь? Но мы привязаны к этому кругу! Мы часть этого мира!

— А мне говорили, что Неназываемого изгнали в другой круг.

Калкин поднялся и нетерпеливо зашагал между колоннами.

— Вот всегда так бывает, стоит только начать что-нибудь объяснять. — Он обернулся к Каспару. — У тебя нет времени. Поэтому скажу лишь, что когда боги, о которых вы думаете как о высших богах и которых Самас называет управляющими силами, все вместе захотят выполнить какую-то задачу, они смогут это сделать. Так вот, подобное случалось лишь однажды! — Он вытянул один палец и потряс им перед лицом Каспара. — Од-наж-ды! Понятно?

— Понятно.

— Уф! Продолжим.

Калкин взмахнул рукой, и павильон исчез. Вместо него вокруг был только серый плотный туман, но через миг все изменилось.

* * *

Они висели в воздухе. Было темно, внизу раскинулся населенный пункт, похоже, город, но такого Каспар никогда бы не смог и вообразить. Размеры его были огромны, и в пределах городской стены не наблюдалось и следа живой природы, все заполняли здания, дороги, мосты и люди. Если этих существ можно назвать людьми.

Строение их походило на человеческое, только пропорции были иными: руки и ноги казались слишком длинными для короткого торса, как будто их кто-то вытянул. Лица также были удлиненными, но имели достаточно отличий друг от друга, чтобы Каспар видел разницу. Так же различаются между собой жители любого городка Мидкемии. В принципе ничего совсем уж необычного во внешности здешних обитателей не было: некоторые из них могли бы пройти по базару в Опардуме, не став объектом всеобщего любопытства. Только серый цвет кожи вызвал бы пару недоуменных взглядов, хотя его списали бы на болезненную бледность. Одежды местных обитателей, хотя и разноцветные — зеленые, красные, оранжевые, — тем не менее были настолько приглушенных и блеклых оттенков, что казались лишь градациями серого. Женщины одевались в длинные платья, кое у кого на голове красовалась странная шляпа; мужчины же по большей части носили совершенно одинаковые туники и штаны.

Город построен был из темного камня исключительно серых и черных тонов. Ни украшения, ни цветового пятна не увидел Каспар на мрачных строениях. Немного приглядевшись, он понял, что они с Калкином парили над главными городскими воротами. Сама же стена поразила бывшего герцога своими размерами: она была настолько широкой, что сверху на ней умещался целый бульвар. Между рядами деревьев двигались и пешеходы, и повозки, запряженные в животных, напоминавших вытянутых лошадей или мулов и в то же время — рептилий. Ворота соответственно являлись широким туннелем под этой массивной стеной, который выходил на улицу, отделявшую стену и первое… строение? Тут Каспар сделал очередное открытие: оказалось, что в городе не было отдельных лавок, домов или трактиров. Все они были связаны друг с другом, как будто город — это единое массивное здание, изрезанное улицами и каналами, с тысячами и тысячами дверных и оконных проемов. Даже те дома, которые на первый взгляд можно было принять за самостоятельные сооружения, при ближайшем рассмотрении оказывались соединенными с другими домами мостом, туннелем или крытым переходом. Такая архитектура была столь нова для Каспара, что он не мог ухватить все детали, тем более что из-за освещения, создаваемого тысячами факелов, на стенах и дорогах подрагивали причудливые тени.

— Потрясающее зрелище, да? — произнес Калкин.

Каспар оторвался от созерцания города и перевел взгляд на дорогу, ведущую к воротам. Ее обочины поросли чем-то вроде блекло-серой травы. Деревья, видневшиеся в отдалении, тоже казались серыми.

— Если я правильно понял твои объяснения, ты не можешь сюда попасть, — заметил Каспар.

— А я не здесь. Мы просто смотрим, а это существенно меняет дело. Погляди-ка.

Каспар посмотрел туда, куда показывал Калкин. Ворота медленно закрывались, очевидно, на ночь. Все, кто был снаружи, заторопились внутрь, толкаясь и подпрыгивая, но движение створок не замедлилось. Те, кто охранял ворота, были одеты в черные доспехи, очень похожие на Талноя, но с открытым шлемом и без золотистой отделки.

— Почему ворота закрываются так поздно?

— Еще не поздно, — ответил Калкин. — Солнце только село.

— Но небо совершенно черное.

— Да, — ответил бог. — В этом мире солнце испускает тепло, но почти не светит. Помнишь, что я говорил раньше? Законы и правила здесь совсем не такие, как в нашем мире. Если бы ты прибыл сюда во плоти, то прожил бы тут несколько дней, не больше. Самый воздух медленно отравлял бы тебя. На солнце твоя кожа покрылась бы волдырями, и даже ночами тебе было бы нестерпимо жарко. Вода на твой вкус казалась бы горькой, как сера, и жгла бы твои внутренности, как кислота.

Ворота захлопнулись с оглушительным грохотом, как будто столкнулись два громадных камня. Тогда Каспар догадался, что ворота и были двумя камнями, которые с помощью хитрых противовесов управлялись всего несколькими стражами. В закрытом положении ворота стали неделимой частью стены.

— Смотри вон туда, — сказал Калкин, указывая на дорогу.

К воротам во весь опор скакало тягловое животное — помесь мула и рептилии, — запряженное в повозку. Управлял им один из представителей местного населения.

— Как называются эти… люди?

— Себя они называют дасати, что на их языке и означает «люди». Они столь же отличны от людей нашего мира, как драконы. Мы находимся в одном из миров дасати, Косриди. А этот город — столица одного из регионов.

— Ты сказал «в одном из миров»?

— Подобно цурани и некоторым другим расам, дасати обладают способностью перемещаться из одного мира в другой. И они самая агрессивная раса в известной нам истории.

— А что сейчас происходит?

— Закрываются ворота, а здесь никто не может находиться за пределами городских стен после заката солнца.

— Почему? Рядом враги?

— У дасати нет врагов… по крайней мере, в этом мире. Но вот других опасностей в избытке.

Повозка подъехала к стене, и возница забарабанил кулаками по каменным воротам. Сначала в ответ на его отчаянные крики и стук реакции не последовало, лишь стражник, прохаживающийся над воротами, остановился на мгновение и глянул вниз.

Затем шум привлек внимание тех, кто находился на бульваре, венчающем стену. Они побежали поближе к воротам, оживленно переговариваясь и указывая на одинокого дасати под стеной. Вдруг из темноты раздался леденящий душу вой. У Каспара, бывалого охотника, волосы встали дыбом.

— Что это?

— Нечто вроде наших волков.

В поле зрения стремительно ворвались какие-то твари. Они передвигались так быстро, что Каспар не мог разглядеть их облика. Только возле самой городской стены они замедлили свой бег, и в свете факелов герцог увидел такое, что оторопел: если существа, тянущие повозки, можно было бы назвать ящеромулами, то этих молниеносных тварей произвели бы скрещенные волк с лошадью.

— Это волки?

— Местные жители называют их заркисами, — ответил Калкин.

Тварей размером со среднюю лошадь покрывала темно-серая шерсть, на лапах — более темная, почти черная и цвета охры вокруг пасти. На крупной широкой голове поблескивали желтым огнем широко посаженные глаза. Клыки, торчащие из пасти, по размеру не уступали кинжалу Каспара. Двигались чудовища с невероятной скоростью, и три заркиса справились с несчастным ящеромулом за пару секунд.

Двое других обошли повозку, и тут же один на лету оторвал вознице голову, а второй секундой позже перекусил еще не успевшее упасть тело пополам. Калкин заметил:

— Темп жизни здесь гораздо выше, чем в нашем мире. Даже растения тут жесткие, с прочными корнями и стебли их так просто из земли не вырвешь. Хищников Косриди ты уже видел своими глазами, а то бы не поверил, но и их предполагаемые жертвы окажут такое сопротивление, какое нашим охотникам и не снилось. Представь себе кролика с зубами как пила и с нравом росомахи. Люди, разумеется, ведут себя в том же духе.

— Почему никто не помог опоздавшему? — спросил Каспар.

— Помощь дасати оказывают только тогда, когда им это удобно. Родственник, может быть, попытался бы сбросить несчастному веревку, будь у него на это время, близкий друг пообещал бы передать семье последнее «прощай», знакомый не стал бы смеяться, глядя на него сверху, а подождал бы, пока заркисы не прикончат его.

И действительно, Каспар обратил внимание, что на стене все радостно смеются, как будто присутствуют на забавном представлении.

— Им это кажется смешным?

— Другие правила, Каспар, другие правила. — Каспар заметил, что при этих словах обычная улыбка Калкина погасла. — Эти существа находят забавной боль. Они с удовольствием наблюдают за мучением и страданием.

— Я видел в Кеше подобные игры, — сказал Каспар. — Я видел, как люди дрались до смерти, но там зрители подбадривали противников, а не смеялись. Там это было… соревнованием.

— А здесь развлекаются видом страданий. Здесь слабых убирают, словно болезненные наросты с тела расы; прояви слабость — тебя уничтожат, будь сильным — ты будешь уничтожать других. В Косриди договариваются только люди приблизительно равной силы, потому что если одна из сторон сильнее, она просто забирает себе все, что ей хочется. Слабым остается только искать покровителя, чтобы он защищал их в обмен на услужение. Убийства — обычное дело, милосердие же неведомо и невозможно. То, что хотя бы отдаленно напоминает доброту, можно встретить только среди членов одной семьи, но если ты найдешь чужого ребенка без присмотра, то убьешь его немедленно, потому что однажды этот ребенок вырастет и станет угрозой тебе и твоим детям. Своего же ребенка ты кормишь и воспитываешь в нем чувство долга и верности родителям, так как иначе он просто выгонит тебя из дома, когда повзрослеет. Семья дает тебе власть, физическую силу, навыки в магии и покровительство богов. Кстати, боги здесь столь же неколебимы и суровы, как и люди, поклоняющиеся им.

Слушая рассказ Калкина, Каспар продолжал разглядывать чужой мир, расстилающийся перед ним, и в какой-то момент понял, что нигде не видно детей. Должно быть, они прячутся по домам, сидят под защитой матерей и ждут того времени, когда смогут защитить себя сами.

— Жестокий мир… — прошептал он.

— Другие правила, — повторил Калкин. Миг — и оба они очутились в другом месте.

— Правитель, Карана, обходит на рассвете свои войска, — пояснил Калкин.

Каспар увидел под собой, на самом высоком холме в городе, что-то вроде дворца. Как ни привычен был герцог к великолепию замков и цитаделей, этот дворец поразил его своими масштабами. Он один, без прилегающих строений и укреплений, размерами превышал всю цитадель Опардума в полтора раза, а центральный двор был не менее четверти мили в ширину и столько же — в длину.

Калкин указал на балкон, с которого свисало тяжелое красное знамя с изображенным на нем черным символом в кольце мечей. Рядом со знаменем стояло существо, похожее на остальных дасати, но державшееся властно и величаво. За ним суетилось несколько женских особей, и Каспар предположил, что по Местным стандартам они наверняка писаные красавицы, раз вырядились в более яркие и гораздо более открытые на ряды, чем простые женщины на улицах города. На правителе был красный плащ с чем-то вроде белой меховой оторочки по воротнику, под плащом виднелся черный доспех с золотыми полосками, точно такой, как у Талноя.

Под балконом маршем двигались тысячи закованных в латы фигур. Били барабаны, гудели трубы, задавая темп и создавая боевой настрой.

— Это все Талнои? — спросил Каспар.

— Да, — ответил Калкин. — Они рабы Караны и убьют по его приказу кого угодно. Они завоевали множество народов и миров. Внутри каждого из них живет душа убитого дасати.

— То, что я здесь вижу, — это полный хаос. Как они поддерживают порядок?

— Так же как поддерживает порядок колония муравьев или пчелиный рой. Они инстинктивно знают, кто что должен делать, и не беспокоятся о судьбе отдельной особи. Если у кого-то из них хватит ума или силы убить Карану, то такой дасати сменит павшего правителя, и все будут чествовать его, так как он доказал свое превосходство над бывшим военачальником, а значит, сможет лучше защитить своих вассалов.

И снова бывший герцог и бог перенеслись в другое место, более жаркое, как сразу почувствовал Каспар, чем предыдущие.

— Мы на другом континенте, — не заставил ждать пояснений Калкин. — Тут сейчас вторая половина дня. Под нами ты видишь местные «игрища».

Каспар посмотрел вниз: огромный стадион, по крайней мере в три раза превышающий стадион в Кеше, заполняли дасати. По самым приблизительным подсчетам их было около двухсот тысяч.

Арена стадиона разделялась на несколько секторов, в каждом из которых вершилось немыслимое.

В одном создание, похожее на слона с крокодиловой кожей, но без хобота и с мордой ленивца медленно ходило по кругу, давя гигантскими ногами прикованных к полу людей.

В другом живых людей поджигали и отпускали, они принимались бегать, ничего не соображая от боли, пока не падали, пожираемые пламенем.

Куда бы ни обратил взгляд Каспар, повсюду он видел боль и страдания, зрители же от всего этого были в полном восторге. Они хохотали, кричали, визжали, а некоторые пары возбудились настолько, что стали совокупляться прямо между рядами сидений, не обращая внимания на окружающих.

Один дасати — мужчина, чтобы лучше видеть, как стая мелких собакоподобных тварей рвет человека на части, перегнулся через барьер ограждения. Сосед любопытного дасати поднялся и ногой толкнул увлеченного зрителя в спину. Тот упал на арену, прямо в разинутые пасти тварей. Все, кто это видел, схватились за бока в приступе безудержного хохота.

— Самас прав, — сказал Каспар. — Зло — это безумие.

Наконец они снова вернулись в павильон. Перед ними возникли два синих кресла, и Каспар, больше не удивляясь, тяжело опустился на сиденье.

— Зачем ты мне все это показал?

— Затем, чтобы ты понял, почему принесенный тобой Талной должен немедленно покинуть этот мир.

— Ну, если ты не можешь переправить его обратно, в тот мир, из которого он появился, почему бы тебе не уничтожить его? — Грозный взгляд Калкина подсказал Каспару, что предложение неудачно. — Ах да, знаю, знаю, если бы ты мог, то давно бы это сделал. Но при чем тут я?

— Мы, боги, не в силах убрать эту вещь из нашего мира, а вы, смертные, справитесь с этим.

— Как?

— Нужно найти тех, из-за кого ты попал в нынешнее затруднительное положение. Тебя трудно назвать безучастным наблюдателем происходящего, Каспар, но для тех людей главной заботой был не ты, а твой соратник, Лесо Варен. Самас поведал тебе, кому служил маг, и рассказал немного о его сущности. Но ты не знаешь другого, а именно: твой враг, Когвин Ястринс, также служил другим лицам. Эти лица — Конклав Теней.

— Я о Конклаве никогда не слышал, — сказал Каспар.

— Разумеется. На то он и секретная организация. О нем не знал даже Лесо Варен. То есть он догадывался, что кто-то противостоит ему, но не знал, кто именно.

— Где же мне искать этот Конклав Теней?

Калкин загадочно улыбнулся:

— А вот это проблема.

— Ты не знаешь? Какой же ты после этого бог знания?

Теперь Калкин рассмеялся:

— Я? Что ты! Бог знания, это достопочтенное существо, до Войн Хаоса был известен людям как Водар-Хоспур. Он один из четырех утраченных богов. Мы не знаем, мертв он или… где-то еще. Пока же он не вернулся, я просто приглядываю за знанием. — С хитрой ухмылкой он добавил: — Ваш народ называет меня Банат!

— Бог воров!

Калкин отвесил поклон.

— А также Ловкач, Проказник и Гуляющий Ночью, помимо прочего. Кто лучше сбережет знание, чем вор? — Он поднялся. — Поспешим же, нам надо успеть вернуть тебя. Твое время истекает.

— Но что же делать с Конклавом Теней? Как я найду его?

— Если ты, зная о местонахождении Конклава, попадешь в руки врагов, то можешь нанести ему большой вред. К этому времени нашим противникам наверняка уже известно, что Талной существует, и они ищут его. А это значит, что они ищут и тебя.

— Как же мне спрятать такую громадину?

— Его не надо прятать, — ответил Калкин. — Помнишь, как ты убил вергона мечом Талноя?

— Кого я убил?

— То демоноподобное существо, что загрызло Макгойна.

— А, конечно.

— И потом Талной встал и пришел к тебе за мечом, помнишь?

— Такое не забывается.

— Так и делай дальше: бери его меч, и он последует за тобой.

— То есть я мог не тащить его на себе на эту гору?

Калкин изо всех старался не засмеяться. Но не сумел.

— Угу, — выговорил он, давясь от смеха.

Недовольный тем, что стал объектом веселья, Каспар нахмурился.

— Ну ладно. И что мне с ним делать? Нарядить в плащ и называть братом?

Калкин снова залился смехом, но быстро взял себя в руки.

— Нет, это делать не обязательно. Просто надень то кольцо, что лежит у тебя в сумке, потом дотронься до Талноя и нарисуй в воображении монаха. После этого все, кто вам встретится, увидят монаха, а не черный доспех. За исключением, может быть, высокопоставленных священников или сильных магов.

— Это кольцо контроля?

— Что-то вроде. Карана не может быть везде, а во время сражений кто-то должен отдавать приказы этим существам. С помощью кольца подчиненные Караны передают тактические команды Талноям. Да, запомни: не приказывай убить Карану, а то загоришься, как смоляное полено. И еще: если проносишь кольцо больше часа или двух за один раз, оно может свести тебя с ума. Поэтому советую тебе: каждый раз, когда хочешь отдать Талною какой-нибудь приказ, надень кольцо, скажи, что надо, и тут же снимай. Команды лучше давать простые.

— Понятно. Как насчет Конклава? Где мне искать его?

— Вот это посложнее. Я могу переслать тебя в нужном направлении, но проблема с магией состоит в том, что чем сильнее магия, тем легче ее замечают… определенные лица. Поэтому давай я перенесу тебя в город Султ, или лучше в его окрестности, вместе с вашим ларцом и Талноем, а там ты купишь себе корабль и сначала сорок пять дней будешь плыть на северо-запад, потом свернешь на запад, и уже через две недели покажутся твои родные берега. Отправляйся прямо в Опардум и разыщи Когвина Ястринса. Если сумеешь поговорить с ним, прежде чем он тебя убьет или прежде чем новый герцог Оласко распорядится казнить тебя, то Ястринс доставит тебя в Конклав. Расскажи членам Конклава все, что видел и узнал, и убеди их избавить мир от Талноя. Не забудь сказать им, что это нужно сделать немедленно.

— Почему?

Калкин сморщился, и улыбчивое добродушие бесследно исчезло с его лица.

— Я, кажется, забыл об этом упомянуть. Теперь, когда Талноя вынули из склепа и нарушили защитные заклинания, он стал для дасати маяком в этом мире, и от этого начинают возникать магические прорехи в пространстве — рифты, и Звездные Врата, как мы и называем. Они пока маленькие, их трудно найти, и открываются они всего на несколько минут, но, например, вергон, убивший Макгойна, был из Косриди. Он случайно наткнулся на рифт и ввалился в наш мир. По сравнению с Талноем он вполне безобиден, а ведь даже его было трудно убить обычной сталью.

— Почти невозможно.

— Любого обитателя Косриди трудно убить, а труднее всего Талноя. — Выражение лица Калкина стало совсем серьезным. — Скоро врата будут оставаться открытыми дольше, размер их увеличится, а тогда маги и священники дасати легко обнаружат их. Большой фантазии не требуется, чтобы представить, что за этим последует. Для нас их мир опасен и жесток, для них же наш — истинный рай, причем эти существа с легкостью переходят из низших кругов в высшие. Помнишь, что Самас говорил тебе об истинной природе Изумрудной госпожи змей? Демон, действующий через нее, хотел править здешним миром и мог действовать вне правил, которые ограничивают нас, богов, и вас, смертных. Дасати Карана с удовольствием добавит этот мир к своей империи и еще долгие годы будет радовать свой народ, поставляя людей для их жестоких игр. Вообрази, каково будет сражаться с армией Талноев?

— Нам нужна магия.

— Да, много магии. Возвращайся в Опардум. Найди Когвина Ястринса и попроси его отвести тебя к руководству Конклава. Покажи им Талноя и убеди их избавить от него наш мир как можно скорее! — Бог помолчал, потом добавил: — Потому что иначе нам грозит такая война, по сравнению с которой Война Врат покажется мелкой стычкой.

— А зачем было накладывать заклятие? Почему нельзя было… ну не знаю, отправить за этим Талноем одного из своих священников, чтобы он принес его тебе?

Калкин качнул головой.

— Это не я накладывал заклятие, и ни один из других богов. И оно не состояло в том, чтобы принести Талноя сюда. Но я сниму его, чтобы ты мог спокойно забрать Талноя отсюда.

— Чье же тогда это заклятие? И в чем оно состоит?

— Это неважно, — сказал Калкин, взмахнул рукой и…

Тело Каспара как будто сотряс мощный удар, вокруг возникла серая пустота. Воздух в легких взорвался, и на долю секунды герцог потерял способность мыслить и чувствовать. А потом вдруг оказалось, что он стоит на твердой земле, среди деревьев, а рядом с ним ларец и Талной.

Каспар сделал глубокий вдох. Чувства возвращались к нему, и среди первых ощущений был холод.

Приближалась ночь. С холма, куда перенес Каспара бог воров, видна была дорога, по которой к городу двигались повозки. Каспар достал кольцо и надел его на палец.

— Стань похожим на некрасивого слугу, — скомандовал он Талною.

Тут же вместо черного доспеха перед ним появился безобразный мужчина.

— Не такой некрасивый, — уточнил Каспар, и внешность Талноя незаметным образом изменилась: теперь это был достаточно неприглядный, но все же обыкновенный простолюдин в бедной одежде — типичный слуга торговца.

— Скажи что-нибудь, — приказал Каспар новоявленному слуге.

— Что-нибудь.

— Так, разговаривать ты умеешь. Называй меня «хозяин».

— Хозяин.

— Если я отдам тебе приказание, отвечай «Хорошо, хозяин» и делай то, что сказано.

— Хорошо, хозяин.

— Для начала неплохо. А теперь подними ларец и следуй за мной.

— Хорошо, хозяин.

Каспар спустился с холма и вышел на дорогу. Некрасивый слуга шел за ним и без видимого труда нес на плече ларец.

16. СУЛТ

Каспар пил в одиночестве.

Талной неподвижно стоял в комнате, вернее, чердачном помещении над пивной, которое обычно не сдавалось посетителям. Вынужденный ждать, когда будет найден нужный ему корабль, Каспар избегал останавливаться в трактирах и постоялых дворах: он помнил о предупреждении Калкина, что черное существо из другого круга могут искать некие злые силы.

Да, так теперь Каспар называл Талноя — существом. Четыре дня ожидания в Султе дали ему возможность поэкспериментировать с кольцом и этим существом. Он задавал ему вопросы, определяя, способен ли Талной на самостоятельные действия, и смог уяснить две вещи: во-первых, существо обладало способностью независимо мыслить и принимать решения, так что в какой-то степени оно было живым, а во-вторых, армию таких существ победить, скорее всего, невозможно.

Также Каспар опытным путем установил, какой период времени он может носить кольцо не снимая и каковы признаки того, что кольцо начинает оказывать на него влияние. В основном это был несвойственный правителю Оласко слепой страх. После появления в Султе Каспар подошел к этой пивной, проносив кольцо на пальце уже около часа. К тому моменту, когда он договорился с хозяином о цене и поднялся вместе с Талноем в предоставленную им комнату, его охватило сильное беспокойство. Из любопытства он не стал снимать кольцо, а уселся на соломенный тюфяк и принялся ждать. Где-то через полчаса он исполнился убеждения, что за дверью кроется что-то ужасное, и никакие доводы рассудка не могли унять растущую панику. Уже не в силах бороться с желанием достать меч и броситься в атаку на то, что ждало его за дверью, он сорвал кольцо. Почти мгновенно чувство страха ушло.

Еще несколько экспериментов помогли Каспару понять, что носить кольцо он может не больше полутора часов, и в таком случае перерыв перед тем, как снова его надеть, должен быть также не менее полутора часов, иначе галлюцинации тут же накатывались снова. Каспар решил, что если будет пользоваться кольцом один-два раза в день, то не подвергнет себя большой опасности, и что более частое или длительное ношение кольца сопряжено с риском.

Он подытожил все, что знал о Талное. По возрасту это существо было невероятно древним, и тем не менее выглядело оно таким же… крепким, если можно так про него сказать, как его собратья на Косриди. Не наблюдалось никаких признаков старения или слабости. Другими словами, оно было как новое.

Каспара по-прежнему угнетало ощущение, что он по уши увяз в деле, о котором сам знал очень мало. Сначала его гнало вперед заклятие, теперь оно было снято, но количество вопросов не уменьшилось. Почему на Талноя было наложено это заклятие? Если целью заклятия не являлась доставка Талноя к богам, то в чем она состояла? Калкин сказал, что знать это необязательно, однако Каспар так не считал. И почему Калкина так тревожит возможность нападения Талноев на Мидкемию? Даже если бог воров ограничен в своей возможности покинуть этот мир, разве богам сообща не под силу справиться с вторжением дасати? Неужели они боятся этой расы?

Каспар глотнул эля, поджидая, когда появится Карбара — человек, который предложил свои услуги по поиску судна. Почему-то он все не шел. Каспар проклинал судьбу за то, что оказался втянутым в эту переделку с Талноем. С самого начала он догадывался, что ничем хорошим она не кончится. Однако потом он взглянул на ситуацию с другой стороны: именно благодаря Талною он продвигался по направлению к дому. Поскорее бы только нашелся подходящий корабль.

Султ был крупнейшим городом на западном побережье Новиндуса, но это ничего не значило. Помимо него на всем побережье был еще лишь один город, Пунт, расположенный гораздо южнее. Все местное судоходство в основном осуществлялось между двумя этими портами, и чтобы попасть на южную оконечность материка, приходилось ждать корабля по три-четыре месяца. Крупные океанские суда, распространенные в Оласко и других восточных королевствах, в эти воды заходили редко. И ни один из кораблей, стоящих сейчас на рейде, не шел на север. «Придется-таки покупать корабль! — мрачно думал Каспар.

Открылась входная дверь, и вошел Карбара — невысокий, беспокойный мужчина, имеющий привычку оглядываться, как будто кого-то опасаясь. Он подошел к столу, за которым сидел Каспар, и сообщил:

— Нашел.

— Что за судно?

— Двухмачтовое, каботажное. Прямые фок и кливер, основные паруса — треугольные, но у него глубокая осадка, и оно еще довольно новое. Его владелец больше не хочет выходить в море, решил осесть на берегу с женой и детьми. Ничего лучше найти, наверное, невозможно, и цену просят приемлемую.

— Сколько?

— Триста золотых монет.

Каспар задумался. В Оласко такая цена была бы действительно низкой, но здесь все гораздо дешевле. На родине Каспара краснодеревщику пришлось бы работать целый год ради таких денег, местным же мастерам потребовалось бы вдвое больше времени. Значит, владелец судна сможет купить на вырученные деньги неплохой трактир или начать какое-нибудь другое дело.

— Когда можно его посмотреть?

— Завтра. Судно закончат разгружать к полудню, потом оно будет стоять в ожидании покупателя. Капитан торопится с продажей, думаю, можно будет поторговаться.

— Как рассветет, жди меня там, — решившись, объявил Каспар и допил эль.

— Хорошо, — поднялся Карбара. — Ты не забудешь взять плату за мои труды?

— Десять процентов, как договаривались.

— До завтра, — кивнул посредник, уходя.

Каспар не спешил вставать. Что-то в Карбаре ему не нравилось. Слишком уж нервничает из-за этой сделки. Да, в результате он может получить неплохую для здешних мест сумму, но ведь у него наверняка есть и другие заработки, как предполагал Каспар. Бывший герцог Оласко знал, что такое предательство. Он понимал, что ранним утром, когда на улицах уже много народу, но туман еще не рассеялся, что угодно может случиться в переулке между пивной и доками. И местные констебли не сразу об этом узнают.

Оценив ситуацию, Каспар подозвал хозяина пивной, чтобы расплатиться, пожелал тому спокойной ночи и поднялся к себе в комнату. Пора было ложиться спать.

Талной стоял в темном углу, в той же позе, в какой был оставлен несколькими часами ранее. Чтобы не вызывать лишних подозрений, герцог позаботился о том, чтобы ему принесли второй тюфяк, и устроил на полу еще одно спальное место. Хотя, судя по полному безразличию хозяина пивной ко всему, кроме сбора платы за свои услуги, такая предосторожность была излишней.

Ночуя в этой комнате с Талноем в первый раз, Каспар чувствовал себя неуютно. Ему было не по себе оттого, что над ним всю ночь стоит это странное, грозное создание. Несколько раз он просыпался, чтобы проверить, не шевельнулся ли Талной. Раньше Каспару не раз приходилось спать в непосредственной близости от посланника дасати, но почему-то тогда (очевидно, из-за заклятия) его это не так беспокоило. Теперь он знал, что Талной способен на самостоятельные действия, заклятие снял Калкин, и мрачная фигура в ночи внушала Каспару если не страх, то беспокойство.

Вот и в этот вечер он долго ворочался, пока усталость не взяла верх; тогда он провалился в тревожный сон, прерываемый видениями о жестокой, бездушной расе Второго круга.

* * *

Каспар осторожно двигался в предрассветных сумерках. На прибрежные районы опустился густой туман, нечастый в это время года; откуда-то из-за молочно-белой завесы доносились звуки постепенно просыпающегося города — продавцы тащили тележки с товаром, лавочники распахивали ставни, хозяйки торопились на рынок.

Каспар не имел представления, следует ли ожидать нападения и если да, то откуда, но на всякий случай пошел к докам кружным путем. Вряд ли злоумышленники, если таковые в данном случае существовали, умели читать мысли. Перед уходом герцог надел кольцо и приказал Талною убивать всякого, кто попытается завладеть ларцом. Он засек время и поклялся себе вернуться в пивную до истечения безопасного периода.

Не желая навлекать на себя ненужные проблемы, Каспар разыскал хозяина пивной и предупредил того, что никто не должен входить в его комнату и что его слуга расправится со всяким, кто нарушит это распоряжение. Владелец заведения несколько удивился требованию постояльца, но возражать не стал, заметив, правда, что, может, пошлет в комнату своего зятя прибраться.

На дороге, по которой пошел к порту Каспар, ему никто не встретился, но он так и предполагал, что возможное нападение, скорее всего, случится в непосредственной близости от доков. Ведь если у Карбары или его единомышленников есть хоть капля здравого смысла, то они понимают, что чем ближе к порту произойдет стычка, тем меньше шансов, что на нее обратят внимание констебли.

К докам Каспар вышел с запада, далеко от намеченного места встречи с Карбарой. Небо на востоке понемногу светлело, но предрассветная мгла все не отступала. До того момента, как взойдет солнце и туман рассеется, оставалось не менее двух часов.

Каспар двигался вдоль берега до тех пор, пока не различил очертания пришвартованного судна — темное пятно в молоке тумана, подсвеченное носовым и кормовым фонарями. Размеры подходящие, решил про себя Каспар. Ничего больше сказать про судно пока было невозможно.

Время тянулось медленно. Он терпеливо всматривался в туман, хотя ни на миг не забывал о кольце на указательном пальце. Никаких неприятных ощущений пока не появилось. Вскоре стало достаточно светло, чтобы разглядеть, что перед кораблем нервно прохаживается невысокий человек, очевидно Карбара. Каспар спрятался за каким-то строением и приготовился ждать дальнейшего развития событий.

В первые полчаса ничего не случилось. Занималась заря, Карбара ходил туда-сюда, напряженно вытягивая шею при малейшем звуке. Потом появились портовые рабочие, стали переговариваться с матросами корабля, все вместе они приступили к разгрузке. Постепенно к докам подтягивались возчики на телегах, грузчики, лоточники и воры. Утро вступало в свои права.

Наконец Каспар решил, что если на него кто-то и планировал нападение, то к этому моменту уже отказался от своих намерений. Доки заполнились людьми, и уже нельзя было надеяться совершить темное дело незаметно. Кроме того, герцог торопился из-за кольца: у него осталось совсем немного времени на разговор с владельцем судна.

Выйдя из укрытия, Каспар приблизился к посреднику:

— Доброе утро.

Тот обернулся.

— Я думал, ты подойдешь с другой стороны. — Он мотнул головой в противоположном направлении. — Ну, это неважно. Доброе утро. Поднимемся на борт.

Каспар жестом пригласил Карбару идти впереди. Посредник заколебался, потом пожал плечами и взошел по трапу на судно. «Трюмы. Удобное место для засады», — тут же мелькнуло в голове у Каспара, и он положил правую руку на ремень, где висели ножны с кинжалом.

На верхней палубе разгрузочными работами руководил плотный человек средних лет. Он взглянул на Карбару, потом на Каспара.

— Покупатель? — спросил он без предисловий.

— Возможно, — ответил Каспар. — Расскажи мне о своем судне, капитан…

— Берганда, — коротко представился владелец. — Судну менее десяти лет. Я выменял его за две другие, более старые посудины, потому что оно быстрее, а вмещает в себя почти столько же, сколько те, вместе взятые. — Он оглядел палубу. — Длиной пятьдесят футов по ватерлинии, обычное двухмачтовое судно. Взгляни, основной парус довольно большой. — Капитан указал на грота-гик, который почти касался кормы. — Чуть что, сразу поднял его и понесся вперед, особенно если ветерок свежий. В общем, жена моя хочет, чтобы я был дома. У брата моего есть несколько повозок с лошадьми, и хоть я не смыслю ничего в упряжи, зато о грузах знаю все, так что вместе мы справимся, будем возить товар. Ну, если ты разбираешься в кораблях, то сам увидишь, что этот в хорошем состоянии и три сотни монет за него недорого. Но Карбаре платишь ты, — вспомнил Берганда о посреднике.

— Да, я заплачу ему, — сказал Каспар. — А тебе дам пять сотен, если ты сходишь в море еще раз.

— Куда?

— Через Синее море, к северному континенту.

— Чтоб мне провалиться, путешествие неблизкое. Я даже не знаю, как туда добраться. Слышал только, что это к северо-востоку от Города Змеиной реки. То есть сначала придется двигаться вдоль северного побережья, потом… Да это займет у нас не меньше года!

— Нет, — возразил Каспар. — От мыса Лошадиной Головы сорок пять дней идем на северо-запад, потом строго на запад еще две недели.

— В другую сторону? — удивился капитан Берганда. — Очень хорошо. Всегда хотел посмотреть тот конец света. Значит, так: я возьму три сотни сейчас и две сотни, когда вернемся. Сколько пассажиров?

— Двое. Я и мой слуга.

— Когда хотите отчалить?

— Чем раньше, чем лучше.

— Отлично, — сказал капитан. — Считай, что ты купил этот корабль. Я называю его «Западная принцесса». Хочешь назвать по-другому?

— Нет, — улыбнулся Каспар. — «Принцесса» сойдет. Сколько времени тебе надо, чтобы запасти провизию и подобрать команду?

— С командой проблем нет. Мои ребята ворчали, что с сегодняшнего дня остаются без работы. Они только рады будут еще одному долгому походу. Провизия? Дай мне пару дней. Так ты говоришь, что ходу туда пятьдесят девять дней или около того? Скажем, три месяца на тот случай, если с ветром не повезет. Значит, отплываем через три дня на рассвете.

Каспар вынул из складок одежды кожаный мешочек.

— Вот сто монет золотом, чтобы скрепить договор. Еще две принесу сегодня после обеда, а остальное получишь в Опардуме.

— Опардум, говоришь? — Берганда ухмыльнулся. — Так вот как называется земля, куда мы пойдем?

— Это город. Столица герцогства Оласко.

— Звучит необычно. Не терпится взглянуть. — Капитан взял золото, и они с Каспаром, довольные, обменялись рукопожатием.

Затем Каспар обернулся к Карбаре:

— Для тебя деньги у меня припасены в пивной. Пошли.

Тот заколебался.

— Господин, я договорился встретиться с другими людьми и уже немного опаздываю. Зайду за деньгами попозже.

Каспар сжал тощее плечо посредника и сказал:

— Да что ты, всего несколько минут, и мы там. Тебе же хочется поскорее получить свои денежки.

Слабосильный Карбара попытался вывернуться из хватки Каспара, но не преуспел.

— В чем дело? — грозно нахмурился Каспар. — Ты ведешь себя так, как будто не хочешь идти вместе со мной в пивную. Что-нибудь не так?

С посеревшим лицом Карбара пролепетал:

— Нет, господин, честное слово, все в порядке. Просто мне пора бежать. Это очень срочно.

— Нет, я настаиваю. — Каспар вдавил пальцы в тело дрожащего посредника.

Тот выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок, но сумел кивнуть и пошел вслед за Каспаром.

— Вот и хорошо, — приговаривал неумолимый Каспар, несмотря на то что в душе его поднималась смутная тревога. Он догадывался, что это начинает действовать кольцо. — А то уж я подумал, что ты подговорил кого-то пробраться ко мне в комнату и стащить мой ларец.

При этих словах Карбара вырвался и побежал, но Каспар успел подставить ему подножку.

— Когда мы придем в пивную, я проверю все свое имущество, и если чего-то недосчитаюсь, то лично отведу тебя к констеблю.

Карбара заплакал, но Каспар не обращал на слезы внимания и наполовину вел, наполовину тащил несчастного вперед. Войдя в пивную, они увидели, что хозяин стоит между столов с вытянутым лицом и широко раскрытыми глазами.

— Ты! — крикнул он, увидев Каспара. — Ты-то мне и нужен!

— Зачем?

— Сюда приходили два каких-то наглеца и поднялись по лестнице в твою комнату, не сказав ни здравствуйте, ни до свидания! Потом начали шуметь, и я как раз пошел посмотреть, что случилось, и вдруг кто-то так заорал… — Хозяин пивной замотал головой. — Я и плавал, и воевал, и путешествовал на своем веку немало, но такого… за сорок лет не слышал. Уж не знаю, что там случилось с твоим слугой, но наверняка что-то ужасное, так что иди сам проверь. Я уже послал мальчишку за констеблем.

Каспара заливала волна страха. Он знал, что остались считанные минуты до того, как безумие полностью завладеет его рассудком. Толкая перед собой Карбару, он поднялся в свою комнату. Талной неподвижно замер в углу, там же, где и всегда; у его ног стоял ларец, но в остальном комната напоминала бойню. Кровь заливала стену и пол, одеяла и тюфяки. На полу лежали два человека, вернее, то, что от них осталось. В стороне от кучи конечностей и костей валялись две головы, уставившись неподвижным взглядом на потолок.

Карбара всхлипнул и потерял сознание.

Каспар потряс головой, борясь с дурнотой, и стянул с пальца кольцо. Подступившее совсем близко сумасшествие неохотно отступало. Он глубоко вздохнул. Придется не использовать кольцо в ближайшее время, как минимум час. Каспар надеялся, что констебли в этом городишке столь же медлительны, как и повсюду, и не появятся раньше, чем он сможет снова надеть кольцо.

И действительно, час прошел, а в дверь так никто и не постучался, только слабо заворочался Карбара. Каспар прикинул, что неудачливому злоумышленнику лучше пока не приходить в себя, и быстрым ударом за ухо вновь отправил Карбару в забытье.

С первого этажа доносились голоса. Хотя блюстители порядка не спешили появиться на месте происшествия, Каспар прекрасно понимал, что слухи об ужасных звуках в комнате уже распространились среди посетителей пивной и скоро это станет главной темой для разговоров во всем городе.

С осторожностью он просунул палец в кольцо и прислушался к ощущениям: на душе стало неспокойно, но не более того. Тем не менее надо немедленно перебираться на корабль и спрятать Талноя от любопытных глаз. Подойдя к неподвижной фигуре, Каспар прикоснулся к ней и сказал:

— Слуга!

Внешность Талноя моментально изменилась, он вновь стал похож на неказистого простолюдина.

— Возьми ларец и иди за мной. Без моего приказа никому ничего не говори.

Существо согнулось и без видимых усилий взвалило на плечо ларец. На Талное не было ни пятнышка крови, и Каспар сделал вывод, что внешность новоявленного слуги — иллюзия, а не костюм, который можно запачкать.

Каспар повернулся и вышел из комнаты. У основания лестницы собралось несколько человек. Они перешептывались и опасливо следили за тем, как спускаются Каспар и Талной. Каспар достал десять монет и вручил их хозяину пивной.

— Мой друг лежит в обмороке. Прежде чем войдешь туда, сделай глубокий вдох. Это тебе за беспорядок, который найдешь в комнате, и за одну маленькую услугу: если констебли спросят, скажи, что мы ушли не через западные ворота, а через южные. Прошу извинить меня за доставленные неудобства, но те двое были ворами.

Хозяин, ни слова не говоря, взял деньги.

Вместе с Талноем Каспар быстрым шагом добрался до причала и поднялся на борт «Западной принцессы». Капитан Берганда выразил легкое удивление:

— Я думал, что не увижу тебя еще пару дней.

— Планы изменились. Мы будем ждать отправления здесь. Если кто-нибудь спросит, ты нас никогда не видел.

— Понял, — ответил моряк. — Ты хозяин.

— Где наша каюта?

— Э-э, я еще не выехал из капитанской…

— Оставайся там. Есть еще каюты?

— Одна, чуть поменьше, чем моя. Я велю юнге показать вам дорогу.

Берганда зычно окликнул кого-то, и как из-под земли появился мальчишка, который, следуя указаниям капитана, отвел Каспара и «слугу» в крохотную каморку.

Каспар сказал юнге, что ужинать будет прямо здесь, и, как только за мальчишкой закрылась дверь, стянул с пальца кольцо. Беспокойство не проходило. Он не знал, результат ли это действия кольца или следствие его собственных опасений по поводу длительного ношения кольца, а может, он просто переволновался, пока добирался до корабля. По крайней мере, в ближайшее время найти его не должны. Каспар рассчитывал, что местные констебли не отличаются большой сообразительностью и будут искать его не в доках, а в окрестностях южных и западных ворот.

Он присел на нижнюю койку. Хотя верхняя оставалась свободной, Талною он приказал встать в углу, рядом с ларцом. А сам приготовился провести два скучных дня в ожидании, когда отчалит корабль.

* * *

О кровавом убийстве в пивной Каспар больше не слышал. Если капитан и команда имели какие-то подозрения насчет его странного желания просидеть безвылазно два дня в каюте, то они оставили их при себе. На третье утро «Принцесса» подняла паруса и покинула Султ.

Каспар дождался, пока город скроется из виду, и поднялся на палубу. К нему подошел капитан Берганда:

— Ты хозяин судна, но с того момента, как подняли якорь, командую здесь я.

— Понятно, — кивнул Каспар.

— Если указанный тобой маршрут не приведет нас на край света или в брюхо какому-нибудь чудовищу, через три месяца рассчитывай увидеть родные берега.

— Если будет на то воля богов, — усмехнулся Каспар.

— Перед каждым плаванием я делаю богам приношение, — сказал Берганда. — Не знаю, есть от этого толк или нет, но, если монахи помолятся за наше возвращение, хуже не будет.

— Не будет, — согласился Каспар. — Кто знает, может, иногда боги слышат наши молитвы.

— О, слышать-то они слышат, — воскликнул капитан. — И даже отвечают. Только обычно ответ этот — «нет».

У Каспара не было причин возражать, и он посмотрел на исчезающий в голубой дымке берег. Держа курс на юго-юго-запад, корабль выходил из бухты Султа. Им предстояло долгое и, как надеялся Каспар, спокойное плавание.

* * *

Каспар наблюдал за тем, как короткие барашки волн рассыпались в закатном солнце разноцветными брызгами. С момента отхода от берега Новиндуса прошло сорок пять дней.

К морю и мореходству Каспар никогда не испытывал большой любви, но к правитель Оласко он плавал много и на разных кораблях. «Западная принцесса», по его мнению, могла считаться крепким и быстроходным суденышком, команда знала свое дело. В отличие от военных судов, здесь не было железной дисциплины, отношения скорее напоминали семейные. Большая часть матросов служила у капитана Берганды уже многие годы, некоторые — почти всю свою взрослую жизнь.

Частью от скуки, частью из соображений необходимости, Каспар установил для себя распорядок дня, в который включил тренировки по владению оружием. Полуобнаженный, с мечом в руках, он ежедневно выходил на палубу и повторял все известные ему упражнения и приемы, сначала под шуточки и смешки команды, потом — под одобрительное перешептывание, когда стало очевидно его мастерство. Его не останавливал ни дождь, ни зной, только штормовой ветер мог загнать его в каюту. Поработав с мечом час-другой, он окатывал себя ведром воды. Возможность искупаться более тщательно предвиделась только по прибытии на сушу.

Теперь судно взяло курс на запад. Каспар стоял у борта, следя за безостановочным бегом волн, и так же безостановочно текли его мысли. Он обдумывал свой следующий ход, памятуя о верном замечании Калкина относительно нрава Когвина Ястринса. Хотя прошел почти год после захвата Опардума, Ког при встрече с Каспаром изрежет бывшего герцога на куски быстрее, чем тот успеет вымолвить три слова. Постепенно в голове Каспара возник общий план, но детали он пока не проработал.

— Капитан! — раздался крик с наблюдательного мостика.

— Что там? — откликнулся Берганда.

— Не знаю… что-то… справа по борту.

Каспар, стоявший у левого борта, пересек палубу. В воздухе, довольно далеко от судна, висел огромный переливающийся круг.

— Во имя богов, что это? — пробормотал один из матросов, остальные осеняли себя защитными знамениями.

Каспар почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. Он мгновенно понял, что это такое, хотя и не мог сказать, что было источником его знания: краткое посещение Косриди, постоянный контакт с Талноем или его просто осенило свыше. Этот круг был прорехой в пространстве, или вратами, как называл их Калкин.

Вдруг из круга в море полилась какая-то жидкость — грязная, темная, издающая запах серы, долетавший даже до корабля.

— Лево руля! — рявкнул капитан. — Чем бы эта штука ни была, мы показываем ей корму!

Матросы метнулись выполнять команду, а Каспар в немом изумлении следил за тем, как поток жидкой субстанции из угрюмого мира дасати падал прямо в Синее море. Там, где он соприкасался с волнами, морская вода вскипала и шипела, над пенистым водоворотом выстреливали искрами электрические разряды. А затем из круга показалась голова и передняя часть монстра, не похожего ни на глубоководных океанских обитателей Мидкемии, ни на мифических чудищ. Его шкура была черной и блестела, как бронированная, янтарные глаза поблескивали в лучах закатного солнца. Каспар мог сравнить его только с гигантским угрем. На голове торчал гребень из шипов — словно защита от еще более крупных хищников, если такие могли существовать. Каспар с трудом верил своим глазам, настолько велика была показавшаяся из круга тварь. Наружу уже вылезло около тридцати футов чудовищной туши, и она все ширилась в холке — очевидно, невидимой оставалось не менее половины тела. Этот монстр проглотит «Западную принцессу» в три приема!

— Боги, храните нас! — завопил кто-то из команды.

Когда появились плавники чудища, стало ясно, что в длину оно превысит сто с лишним футов. Матросы выкрикивали имена своих богов, взывая о милости, а тварь повернулась в сторону корабля и при виде живых существ задергалась, стараясь ускорить процесс перехода в новый для себя мир.

Внезапно врата исчезли, лишь порыв ветра донес отголосок далекого, потустороннего грохота. Тушу чудовища разрубило надвое. Верхняя половина, оставшаяся в этом мире, повисла в воздухе, злобные глаза на поникшей голове остекленели, и вот огромный обрубок бухнулся в океан, вздымая волны, окрашенные бурой кровью, и вскоре ушел под воду, не оставив после себя никаких следов, кроме пятна грязной пены.

Каспару показалось, что кошмарное происшествие ему только привиделось. Он оглянулся. Матросы с пепельно-серыми, перекошенными от ужаса лицами цеплялись за канаты и поручни, бормоча все известные им молитвы. В конце концов из оцепенения их вывел капитан, приказавший всем приступить к своим обязанностям. Потом он на краткий миг встретился взглядом с Каспаром. Бывший герцог прочитал в глазах бывалого моряка упрек, как будто каким-то чудом капитан Берганда сумел догадаться, что появление монстра связано с присутствием Каспара на борту. Но потом капитан вернулся к командованию кораблем. Так Каспар и не понял, что было в этом взгляде.

Постепенно жизнь на судне вернулась в привычное русло. «Что ж, — размышлял Каспар, — пожалуй, ко времени прибытия в Оласко матросы будут горячо спорить о том, кто что видел, и вся эта история превратится в одну из моряцких баек».

И все же он твердо знал, что чудище и разрыв в пространстве ему не привиделись. Более того, он знал, что знаменовало собой это происшествие. В мозгу его пронеслись слова — то ли собственные мысли, то ли навеянные Калкином, еле слышные, но отчетливые: «Время истекает».

17. ДОМ

Каспар и капитан берганда стояли на капитанском мостике.

— По курсу земля! — раздался радостный возглас впередсмотрящего.

— Именно там и тогда, как ты и обещал, — сказал капитан.

— Мои сведения были получены из очень авторитетного источника, — уклончиво ответил Каспар и про себя усмехнулся. Хотя после появления неземного чудовища ему было не до шуток. Теперь он получил доказательство того, что слова Калкина — правда: Талной в самом деле служит магнитом для врат, а те, кто находятся по ту сторону врат, легко завоюют этот мир. Невзирая на то, что случится дальше, не думая о том, как сложится его собственная судьба, Каспар обязан был предупредить тех, кто мог остановить надвигающееся вторжение. Конклав Теней необходимо найти, даже ценой своей жизни.

Не будучи по натуре альтруистом, Каспар тем не менее осознавал, что если существа из Второго круга вторгнутся в Мидкемию, не выживет ни один человек, какое бы высокое положение он ни занимал, где бы ни прятался, как бы ловко ни обращался с оружием. В конце концов погибнут все: или в сражениях, или в жестоких игрищах, что служат в том бессердечном мире развлечением. А в таком случае вопрос личной безопасности отступает на второй план. Теперь Каспара гораздо больше волновала судьба тех, кто ему дорог, хоть таких людей было совсем немного: сестра Наталья, Джойханна и ее сын Джорген и, как ни странно, семьи участников злосчастной экспедиции на Новиндус. И даже если бы ему не о ком было заботиться, он не смог бы равнодушно стоять в стороне и наблюдать, как гибнет его родной мир.

Каспар окликнул впередсмотрящего:

— Что видно?

— Острова! Сотни островов!

— Поворачивай «Принцессу» на северо-запад, капитан, и тогда она принесет нас прямо к дому, — сказал Берганде Каспар.

Они плыли весь день и к рассвету следующего дня уже могли разглядеть прибрежные корабли, курсировавшие между городами побережья. Каспар к этому времени продумал, как сойдет на сушу и поведет поиски Когвина Ястринса. Как правитель Оласко, он никогда не имел тесных контактов со здешним преступным миром, но перевешал его представителей предостаточно, а также выслушивал признания, получаемые под пытками, читал донесения городской охраны и в результате имел представление о том, как связаться с человеком, который, как он предполагал, стал новым хозяином его бывшего герцогства.

К полудню перед ними вырос город Опардум.

— Впечатляет, — промолвил капитан Берганда. — Скажи мне, Каспар, а сколько кораблей отправляются отсюда в мои края и как часто?

— Нисколько, — рассеянно ответил Каспар.

Берганда прищурился.

— Мне сразу объявить ребятам, что мы застряли здесь, чтобы они вышвырнули тебя за борт, или ты все-таки подумал о том, как нам вернуться домой?

— Подумал, — сказал Каспар, не в силах оторвать взгляд от быстро приближающегося города. — Судно оставь себе. Продашь его снова, когда вернешься в Султ. Мне просто надо было добраться до Опардума, и я готов был заплатить за это любые деньги.

— Что ж, — расплылся в довольной улыбке Берганда, — ты самый достойный человек из всех, с кем мне доводилось встретиться. Я горжусь, что работал на тебя. — Он пожал Каспару руку. — Мне тут пришла в голову одна идея. Закуплю-ка я на те деньги, что ты дал мне, всяких редких товаров и продам их дома. Кто знает, может, прибыль будет такой, что я смогу убедить своего зятя продать его телеги и пойти работать ко мне!

Каспара позабавил неисправимый дух коммерции, живший в капитане.

— Тогда позволь мне дать тебе один совет: найди человека, который говорит по-квегски, потому что из всех местных наречий квегское — ближе всего к вашему языку, и попроси его научить тебя основным фразам и счету на оласконском языке. А иначе здешние торговцы отправят тебя домой и без денег, и без товара.

— Совет принят, — сказал капитан Берганда.

И вновь взгляд Каспара обратился в сторону родного города. Уже показался порт. Эмоции, обуревавшие бывшего герцога, удивляли его самого: он и не знал, сколь сильно скучал по родине и как горячо любит ее.

Однако он напомнил себе, что возвращается сюда как преступник и изгнанник. Если он не сумеет скрыть свое присутствие, ему грозит смерть.

Каспар припомнил то немногое, что знал о таможенных порядках Опардума, и соответствующим образом подготовил капитана, предупредив, однако, что долго не был дома и что правила могли измениться. Правда, причину своего отсутствия он не упоминал, как и не стал объяснять, почему так вышло, что с таможней он сталкивался мало: герцогу Оласко не досаждали с формальностями — когда он входил в порт, все рассыпались в стороны.

В гавань вошли уже на закате. Работник таможни подплыл на лодке и просигналил судну, чтобы встало на якорь, а потом прокричал:

— У вас кто-нибудь говорит по-оласконски?

Эта была первая ситуация, в которой бывший герцог рисковал быть узнанным, но он пошел на риск, ведь иначе капитан захотел бы узнать, чем вызвано нежелание Каспара переводить. Поэтому он откликнулся:

— Да, я говорю.

— Оставайтесь здесь до утра. Таможенный офицер прибудет на рассвете. Если хоть один из вас высадится на берег, всех ваших людей повесят как контрабандистов.

Каспар прокричал в ответ:

— Поняли! — и перевел краткий разговор Берганде.

Капитан недоверчиво рассмеялся:

— Он это серьезно?

— Он ревностный слуга герцога, и думаю, что говорил со всей серьезностью. Но вот тебе всерьез воспринимать угрозу не стоит. По большей части контрабанда процветает на южных островах, а не здесь. Любой, кто дерзнет привезти контрабандный товар в главный порт страны, скорее заслуживает награды, а не виселицы. Так что таможенник просто принял меры, чтобы мы не высадились на берег, не напились от радости и не устроили драку. А то некоторые мореходы попадают в тюрьму раньше, чем продадут свои товары, а таможня не имеет возможности получить причитающуюся ей мзду.

— Поверю тебе на слово, Каспар, — хмыкнул капитан. — И все же ты поступай как хочешь, а ребят я до утра подержу здесь.

— А что ты будешь делать завтра, когда окажется, что твой матрос, говорящий на оласконском языке, исчез?

Капитан снова засмеялся.

— Да ничего. Объяснимся как-нибудь и без тебя, а если, по твоему совету, найдем тут человека, кто говорит по-квегски, то и вообще проблем не будет. А этот таможенник утром наверняка забудет, с какого судна вечером ему отвечали по-оласконски. Вместе с нами в порт зашел не один корабль.

Каспар весело подхватил:

— Да, притворись, что ничего не знаешь, ничего не понимаешь, и тебя оставят в покое. А теперь я попрошу тебя спустить шлюпку, как только стемнеет. Я скажу твоим ребятам, куда меня отвезти. — Он достал из сумки мешочек с деньгами. — Здесь две сотни, о которых мы договаривались, и сотня сверху. Это чтобы твой зять с большей охотой стал моряком и чтобы ваши жены не слишком гневались.

— За это спасибо, — с чувством произнес капитан и распорядился насчет шлюпки.

Каспар вернулся в каюту и стал собирать свой нехитрый багаж.

* * *

Постоялый двор приютился в стороне от главных улиц. Это было одно из тех заведений, куда ни разу не ступала нога бывшего герцога за все время его жизни в городе. Постояльцами и посетителями здесь были портовые рабочие, носильщики, грузчики и другие бедняки, трудившиеся от зари до зари ради куска хлеба. А такие люди излишним любопытством не отличаются.

Каспар и Талной появились здесь два дня назад и сняли комнату в глубине первого этажа.

Каспар держался по возможности незаметно, исподволь стараясь войти в контакт с представителями преступного мира Опардума. Он придумал, как передать весточку во дворец, своей сестре, но сейчас все вылетело у него из головы: несколько минут назад он узнал потрясающую новость. Он только что пообедал и сидел в общем зале, когда туда вошли два констебля. Оглядев внимательно посетителей, они удалились, но одна деталь в их внешности заинтересовала Каспара, и он подозвал служанку:

— Да, господин?

— Я давно не был в Опардуме, не объяснишь ли ты мне, что за эмблемы нашиты на плащи констеблей. Я не видел их раньше.

— Это новая форма, господин. Ее ввел наш теперешний герцог.

Похолодев от таких слов, Каспар все же сумел разыграть удивление:

— Неужели я так долго пробыл в плавании, что здесь успел смениться герцог? А что случилось?

Девушка удивленно взглянула на него:

— Наверное, вы были на другом конце света, господин.

— Можно сказать и так, — подтвердил Каспар.

— А у нас тем временем была война, и старого герцога Каспара изгнали из страны. Я слышала, что его перенесли в какое-то адское место, но слухам верить не следует. Думаю, он гниет в собственной темнице. Нами правит сейчас герцог Варен.

— Герцог Варен? — побледнев, повторил Каспар, чувствуя, как сердце ухнуло в пол. Неужели Лесо Варен сумел в конце концов повернуть события в свою пользу?

— Да-а, симпатичный молодой человек, родом из Ролдема. Он взял в жены сестру старого герцога, и скоро у них будет малыш.

— Герцог Вариан Родоски?

— Ну да. Хоть из благородных, а парень неплохой, кажется.

Когда служанка ушла, Каспар чуть не рассмеялся вслух. С одной стороны, он испытывал огромное облегчение, потому что, несмотря на свои попытки убить Родоски, считал того порядочным человеком. Для своей первой жены, теперь покойной, он всегда был любящим мужем, а для детей — хорошим отцом. С государственной точки зрения брак Натальи с Варианом Родоски принес Оласко стабильность и защиту. Каспар понимал, что ничего лучшего и желать было нельзя.

Но с другой стороны, потеря герцогства уязвляла самолюбие Каспара. Он сидел за столом и пытался привыкнуть к мысли, что теперь это не его государство. Это по-прежнему его дом, да, но он здесь больше не правит и уже не сможет вернуть себе трон. То, что начиналось как безумный план мщения, давно уже превратилось в отчаянную гонку с могущественными силами зла, которые намеревались уничтожить его город, его народ, его сестру и ее нерожденного ребенка. Нет, былым чувствам и планам места не оставалось. Мстить сейчас не время, да и нет больше такого желания. Говоря по правде, если бы Ког Ястринс и Каспар поменялись местами, то Каспар никогда бы не простил Когвина. Он бы сразу убил его.

Он поднялся, чтобы пойти к себе в комнату, но его остановил пристальный взгляд человека, сидящего в дальнем углу зала. На этого худощавого мужчину Каспар обратил внимание еще раньше: в его облике было что-то знакомое. Однако черты его скрывал широкий капюшон, и сидел он в самом темном углу. За прошедший час Каспар несколько раз поглядывал в ту сторону, и каждый раз подозрительный мужчина, казалось, был поглощен изучением своей кружки с элем. Но сейчас он не успел отвести взгляд, и на краткий миг их глаза встретились, прежде чем он снова уткнулся в кружку.

Каспар пересек зал в направлении выхода, но в последний момент резко свернул и двумя широкими шагами оказался возле незнакомца. Тот отреагировал быстро, как и ожидал герцог: мгновенно вскочил на ноги и выхватил кинжал.

Каспар еле успел отразить удар, а потом использовал свое преимущество в росте и силе и толкнул нападавшего в грудь. Мужчина перелетел через стул и упал на пол, стукнувшись головой о стену.

Посетители спокойно отходили в стороны. В этом постоялом дворе к дракам привычны, и никто не вмешивается в ссору, пока не станет ясно, кто с кем дерется и, что особенно важно, каким оружием.

Когда к месту стычки подошел хозяин постоялого двора, поигрывая тяжелой дубиной, Каспар уже прижал противника к стене, наступил сапогом на его кинжал, а кончик своего кинжала приставил к шее, как оказалось, старого знакомого.

— Здравствуй, Амафи, — выдохнул Каспар. — Что ты собираешься делать, чтобы ни я, ни Когвин Ястринс не перерезали тебе горло?

Бывший наемный убийца, более года прослуживший у Кога Ястринса, а потом предавший его и скрывшийся бегством, воскликнул:

— Ваша милость! Я едва признал вас.

С жесткой усмешкой Каспар прошептал на ухо квегцу:

— Но все же ты узнал меня, и что же? Тут же захотел обменять мою голову на свою свободу?

— Нет, мой господин, я бы никогда не поступил так, — зашептал в ответ Амафи. — Я ведь, как и вы, переживаю нелегкое время. Почти год я вынужден был браться за любую работу, чтоб не умереть с голоду. Я боялся, что вы узнаете меня, и ждал только вашего ухода, чтобы незаметно выскользнуть.

Каспар неторопливо выпрямился. Хозяин заведения сразу понял, что драки больше не будет, и вернулся к своим делам. Каспар протянул руку и помог квегцу встать на ноги.

— Ты лжец и предатель, и я ни на миг не поверю, что ты не собираешься при первой же возможности предложить цитадели мою голову в обмен на твою свободу. Однако тебе повезло. Ты мне поможешь в одном деле, успешное завершение которого сохранит нам обоим головы на плечах. Пойдем отсюда, это не лучшее место, чтобы обсуждать наши с тобой проблемы.

— Согласен.

Каспар купил у хозяина бутылку вина и две кружки, а потом махнул наемному убийце, чтобы тот пошел впереди него.

— Прости, но я не скоро еще повернусь к тебе спиной.

— Вы мудрый человек, ваша милость.

Когда они подошли к комнате Каспара, Амафи открыл дверь, шагнул внутрь и замер.

— Все в порядке, — успокоил его Каспар. — Это мой… слуга.

Амафи неуверенно прошел в комнату.

— Он не двигается.

— Да, он умеет стоять совсем неподвижно, — отмахнулся Каспар. — Садись на кровать.

Сам он устроился на подоконнике. Кроме небольшого стола из всей обстановки в комнате был еще весьма грязный таз для умывания и кувшин с тепловатой водой. Каспар разлил по кружкам вино, одну кружку протянул Амафи.

— Мне надо многое тебе рассказать, но сначала хочу выслушать твою историю.

— Она простая и короткая. Еще когда служил у Когвина Ястринса, я всегда знал, как быстро и незаметно покинуть любое место или здание, где бы мы ни находились. Есть у меня такая привычка. В какой-то момент мне стало ясно, хотя подробностей я не знал, что мой хозяин что-то затевает, а значит, назревают неприятности. И пока он исследовал цитадель в поисках средства победить вас, после того как вы предадите его…

— И я его предал, не так ли?

— Хм… Но, думаю, он ожидал этого. Мне он казался человеком, не способным нарушить клятву, то есть, еще нанимаясь к вам на службу, он понимал, что первым предадите его вы.

Каспар хрипло и невесело рассмеялся.

— Ты хочешь сказать, что если бы я не свалил на него вину за организацию покушения на Родоски, то он по-прежнему служил бы у меня, а я по-прежнему был бы герцогом Оласко?

— Наверное. Кто я такой, чтобы судить об этом? Так вот, когда у меня не осталось сомнений, что цитадель вот-вот падет, я просто затаился, а потом снял с убитого кешианского солдата форму и покинул цитадель вместе с победителями. По-кешиански я говорю неплохо, так что никто не обратил на меня внимания. Ну а по пути в гавань все столько пили и кутили, что мне не составило труда скрыться в одном из пустых зданий. Там я несколько дней отсиделся и вышел, когда стало безопасно. С тех самых пор, как вы, ваша милость, исчезли, я мечтаю покинуть Опардум, но, увы, у меня нет на это средств.

— У такого пройдохи, как ты, нет денег? Вот уж никогда не подумал бы, что ты не сможешь купить себе место на корабле.

Амафи вздохнул.

— Ваша милость, мне уже за пятьдесят, а по профессии я — наемный убийца. Будь я молод, вы не имели бы ни единого шанса в давешней схватке. Я убил бы вас прежде, чем вы приблизились бы к моему столу. Но те времена миновали, теперь я слаб и медлителен. Единственная работа, которую я еще мог выполнять, — это быть слугой благородного лица. К несчастью, рекомендацию мне просить не у кого: мой бывший хозяин мечтает о том, чтобы убить меня.

Каспар хмыкнул:

— Да, трудно тебе приходится. Но у меня есть к тебе предложение. В зале я уже говорил, что знаю способ сохранить обе наши головы в целости и сохранности, а если у нас все получится, то я помогу тебе перебраться в такое место, где ты сможешь спокойно провести остаток лет.

— У меня есть кое-какие сбережения в Саладоре. Вот если бы я добрался туда… — Амафи пожал плечами.

— Помоги мне связаться с Когом Ястринсом, и я помогу тебе добраться до Саладора. И можешь забыть про свои жалкие сбережения. Я обеспечу тебя на всю жизнь.

Амафи недоверчиво прищурился:

— Обеспечить меня на всю жизнь недорого вам обойдется, если жить мне останется считанные дни.

— Ты разбойник, Амафи, — сказал Каспар, — и мне следовало сразу же перерезать тебе горло, а не вином угощать. Я не доверяю тебе ни на грош, но знаю, что ты всегда видишь, в чем твоя выгода.

— Если я правильно вас понял, ваша милость, вы не держите на меня зла за то, что я покинул вас в час невзгоды? Это доказывает, что вы мудрый и понимающий человек…

Каспар не выдержал и засмеялся:

— За сорок с лишним лет меня так ни разу не называли!

— Но это так, — проникновенно сказал Амафи. — Правда, даже если вы простили мою излишнюю болтливость, мой бывший хозяин может не быть столь же великодушен. Ведь именно я выдал его вам.

— А я уничтожил его народ, и тем не менее он простил меня. Думаю, после того как ты сведешь меня с ним вместе, он не станет возражать, чтобы ты покинул город. Ему станет не до тебя, когда только он услышит то, что я собираюсь сказать ему.

— Ну, тогда я снова ваш покорный слуга, ваша милость. Этот год был трудным испытанием для меня и, судя по вашему виду, для вас тоже. Мне потребовалось почти десять минут, чтобы узнать вас.

— Правда?

— Вы не знаете, как сильно изменились? Когда вы последний раз смотрелись в зеркало, ваша милость? Да вы и сами себя не сразу узнаете!

— Помыться и приодеться мне не помешало бы.

— Тогда скажите мне, что нужно будет сделать завтра, а пока я выполняю ваши поручения, посетите купальню и сходите к портному. Если я найду моего бывшего хозяина, на встречу с ним вы должны прийти в лучшем виде.

— Что значит «найду»? Я думал, он известный человек в городе.

— Вовсе нет. Он вместе с графами Столинко и Виснеем образовал триумвират, который правил Оласко от имени вашей сестры, пока все не устроилось. А устроилось все тогда, когда король Ролдема назвал герцога Родоски новым герцогом Оласко и женил его на вашей сестре.

— Король Ролдема? А Кеш и Острова допустили это?

— У них не было выбора: Ястринс сделал Оласко провинцией Аранора, а вместе они стали вассалами Ролдема.

Каспар от неожиданности привстал:

— Так теперь мы — часть Ролдема?

— Да, и пока все идет неплохо. По крайней мере, налоги не выросли, чужеземные армии по улицам не маршируют, так что население вполне довольно.

— Я недооценивал Ястринса во многих вопросах. Но чем он сейчас занимается?

— Говорят, нашел девушку из своего народа и вернулся в горы. Я могу разузнать точнее, но мне понадобится золото.

— Золота дам, сколько надо. Надеюсь, тратить ты его будешь разумно. Я пока приведу себя в порядок, а ты узнай, что стало с моим бывшим врагом. Его необходимо найти.

— Да, ваша милость, хотя мне немного странно ваше горячее желание встретиться с Когвином Ястринсом, но не ради того, чтобы уничтожить его.

— О, я с огромным удовольствием убил бы его, — сказал Каспар. — Не настолько я изменился, чтобы не хотеть этого. Но меня сейчас волнуют куда более серьезные вещи, чем личная месть.

— Я сделаю все, что смогу, — склонил голову Амафи.

— Большего требовать невозможно, — ответил Каспар. — Значит, договорились. Так, спать можешь на полу, но даже не думай о том, чтобы выкинуть одну из своих штучек. Мой неподвижный слуга разорвет тебя на части, если ему хотя бы покажется, что ты можешь причинить мне вред.

Амафи покосился в сторону Талноя и кивнул.

— Какая-то она неправильная, эта махина. Хотя, может, это всего лишь доспех, который вы по непонятным мне причинам поставили в углу комнаты. А я вовсе не собираюсь причинять вам вред. По крайней мере, пока мне это невыгодно.

Каспар, ухмыляясь, устроился на кровати.

— Задуй свечу и ложись. Завтра у нас много дел.

* * *

Амафи был прав. Узнать бывшего герцога Оласко в этом худом, смуглом, длиннобородом мужчине нелегко. Каспар разглядывал свое отражение в зеркале — полированном стекле, одну сторону которого покрывало серебро. У него в цитадели имелось несколько зеркал столь же высокого качества, но с тех пор, как он в последний раз смотрелся в нормальное зеркало, прошло уже… Каспар в задумчивости хмыкнул.

— Господин? — подскочил к нему портной.

— Это я так. Просто подумал, что сказали бы мои старые друзья, увидев меня сейчас.

— Они бы сказали, что вы человек необычайно тонкого вкуса и здравых суждений, господин.

Каспар уже побывал в купальне и наконец ощутил себя таким же чистым, каким бывал только год назад и ранее. Затем он посетил цирюльню, где попросил, чтобы его подстригли покороче, а вот усы сбривать не стал, хотя до изгнания их не носил. И бороду лишь подровнял, оставив густой и длинной.

Все это он придумал, чтобы как можно сильнее изменить внешность, но его опасения быть узнанным значительно поутихли. Таким худым он не был с юношеских лет. Жизнь в изобилии и роскоши сказалась на его фигуре: за время герцогства он раздался вширь, хотя и поддерживал себя в хорошей физической форме. Теперь в нем не осталось ни капли жира, щеки ввалились, а когда он снял нижнюю рубаху, чтобы портной снял мерку, то смог пересчитать на себе все ребра.

Чтобы не ждать несколько дней, пока будет готова новая одежда, Каспар заплатил портному в два раза больше обычной цены с условием, что весь костюм сошьют уже к вечеру. Это означало, что ему пришлось полдня просидеть в мастерской, подвергаясь утомительным примеркам, но идти все равно было некуда, других дел у него пока не появилось. Так что, решил Каспар, можно потратить один день на приведение себя в приличный вид, готовясь к встрече с нынешними властителями Оласко.

— Можно снимать, господин, — проговорил портной по имени Свон. — Если вы подождете, через час я уже закончу.

Призван был и сапожник. Он измерил ногу Каспара и сказал, что может принести несколько пар готовой обуви, а заказанные Каспаром сапоги сошьет через день-другой.

Общаясь с ремесленниками, Каспар представлялся приезжим из Султа, что в определенной степени было правдой. Вряд ли хоть один из них когда-либо слышал о таком городе, но их это не волновало, главное, что золотые монеты были настоящими. Каспару пришла в голову еще одна мысль: надо бы найти менялу и обменять золото, привезенное из Новиндуса, на местные деньги.

Пока Каспар примерял и выбирал сапоги, вернулся Амафи. Каспар расплатился с сапожником и договорился, чтобы сшитые по его мерке сапоги доставили на постоялый двор, где он поселился, а потом отвел Амафи в угол портновской мастерской.

— Удалось что-нибудь узнать?

— Я нашел способ передать вашей сестре весточку, ваша милость. Стоить это будет немного. Девица, что работает во дворце, глупа и легко поддается на уговоры. Но в этом же кроется и опасность: если ее поймают, она расскажет все как есть.

— Риск существует всегда, — сказал Каспар. Он достал из туники небольшой сверток. — Передай это Наталье сегодня же.

— Девица, о которой я говорил, вечером будет в таверне, что возле цитадели, там работает ее семья. Сама она помогает на кухне и в прачечной цитадели, а ночует дома. Вероятно, сразу она не сможет передать записку: на это уйдет день или два. Но она утверждает, что раньше или позже у нее появится такая возможность.

Каспар заметил, что Амафи то ли рассеян, то ли неуверен в чем-то.

— Тебя что-то беспокоит, Амафи?

Старый убийца потер ладони, как будто ему было холодно.

— Д-да, — замялся он. — Последнее время меня преследуют неудачи. Уже два раза подряд я ошибался в выборе. Сначала я служил Когвину, но вы его предали. Потом я стал служить вам, но вскоре предали и вас. Я очень надеюсь, что хотя бы сейчас удача повернется ко мне лицом.

— Немного удачи не помешало бы и мне, — сухо отозвался Каспар. — А теперь отправляйся. Вечером ищи меня в «Доме у реки». Ах да, чуть не забыл. — Он швырнул Амафи мешочек с деньгами. — Когда закончишь с делами, купи себе какой-нибудь одежды поприличнее. Я не могу встречаться на людях с таким оборванцем.

— Разумеется, ваша милость, — заулыбался Амафи. — Рад служить.

Каспар проводил его взглядом и вздохнул. Старый хитрец донесет на него констеблям при первой же возможности, если сочтет это выгодным для себя, но на данном этапе у бывшего герцога не было иной альтернативы: его сестра — единственный человек из близких к власти кругов, кто может дать ему шанс объясниться; остальные при виде его сразу же схватятся за меч.

Он чувствовал, что до цели оставалось совсем немного. Скоро он отведет это адское создание во дворец, расскажет о нависшей над миром угрозе и, при удачном стечении обстоятельств, найдет Когвина Ястринса и с его помощью доберется до Конклава Теней.

* * *

«Дом у реки» — один из самых шикарных трактиров в Оласко, это утверждали все, хоть раз там отобедавшие. Он открылся всего полгода назад, так что Каспару еще только предстояло отведать блюда, уже ставшие в Опардуме притчей во языцех. Герцог предвкушал славную трапезу — ведь он всегда любил хорошую кухню, а во время изгнания питаться приходилось кое-как. Если жить ему осталось недолго, рассудил Каспар, то по крайней мере последние дни надо прожить с удовольствием. Да и с его изменившейся внешностью вряд ли его могли узнать.

Трактиром владела пара из Королевства, у них работали повар и его жена. Сюда приходила вкусно поесть вся знать Опардума. В прошлом здание, в котором расположился трактир, принадлежало одному дворянину, которого разорил старый герцог, отец Каспара. С тех вор особняк несколько раз переходил из рук в руки, и в конце концов его превратили в постоялый двор с борделем на втором этаже. Новые хозяева полностью перестроили здание, заново отделали и стали подавать обеды и ужины в стиле, пришедшем в Опардум из Бас-Тайры. Здесь не было ни пивной, ни общего зала, и поэтому трактиром в полном смысле этого слова «Дом у реки» не являлся, а назывался он на языке тех краев, откуда пошла мода на такие заведения, «ресторацией» — местом, где восстанавливаются от трудов и забот. В Бас-Тайре они сделались столь популярны, что в окрестных городах появлялись все новые и новые ресторации. И богатые люди, и менее обеспеченные (например, те, у кого в доме не хватало места для приема гостей, и те, кто не имел средств на личного повара) устраивали в ресторациях званые ужины на любое количество приглашенных и с размахом отмечали свадьбы и рождения.

В ресторации яблоку некуда было упасть. Судя по толпе желающих получить заветное местечко за столом, блюда, подаваемые здесь, не должны были разочаровать даже такого гурмана, как Каспар. Ему пришлось расстаться с немалой суммой денег, чтобы распорядитель провел его к маленькому столику в углу, и то ему повезло, потому что было еще относительно рано.

Место в углу как нельзя лучше устраивало Каспара. Отсюда он видел всех входящих и выходящих, оставаясь при этом незамеченным. Среди посетителей мелькнуло несколько знакомых лиц — богатые горожане и мелкие дворяне, встречавшиеся ему в свое время при дворе. Каспара все еще забавлял тот факт, что его никто не узнавал. Ужин он начал с холодного белого вина, привезенного из Королевства, свежих креветок и устриц. Все было изумительно вкусным.

Пока он ел, знакомых лиц в зале стало больше, но он по-прежнему не привлекал ничьего внимания. Каспар сделал интересное наблюдение о человеческой природе: люди не узнают даже хорошо известного им человека, если тот находится вне привычного контекста. Никому и в голову не приходило, что человек в углу зала «Дома у реки» может быть похудевшим, огрубевшим, загоревшим Каспаром из Оласко, потому что никто не ожидал увидеть его здесь, ужинающим в свое удовольствие. Лишь самые наблюдательные, наверное, скажут, вернувшись из ресторации: «Представляешь, сегодня видел человека, поразительно похожего на прежнего герцога. Бывает же такое!»

Симпатичную женщину, которая обслуживала Каспара, звали Мэйгари, она была женой повара и вела себя мило, но без кокетливости, чем приятно отличалась от назойливых служанок, с которыми Каспару приходилось иметь дело за последний год. Это она порекомендовала ему, что заказать. Ко второй смене блюд Каспар вознамерился если не съесть, то хотя бы попробовать все, что она советовала. Запахи, доносившиеся отовсюду, кружили ему голову.

Вторую женщину, работавшую в ресторане, статную и рыжеволосую, можно было бы назвать красавицей, не будь она столь сдержанна. Как и Мэйгари, она улыбалась посетителям, но ее улыбке недоставало тепла.

Каспар пробовал очередное блюдо — свежая зелень с фруктами под лимонным соусом со специями. К хрусту на зубах надо было привыкнуть, но аромат превосходил все ожидания. Мэйгари налила Каспару вина из другой бутылки и сказала:

— Кислая заправка салата перебивает большинство вин, но с этим, по-моему, сочетается неплохо.

И правда, вино отлично подходило к салату, и Каспар похвалил ее выбор, а сам приступил к фаршированному голубю с такими необыкновенными приправами и соусом, что хотелось растянуть блюдо надолго.

Тем не менее он уже почти закончил с птицей, когда в дверях ресторана появился Амафи. Бывший наемник указал подскочившему распорядителю на столик, за которым сидел Каспар, Каспар кивнул в ответ на вопросительный взгляд распорядителя, и тот разрешил Амафи войти.

Квегец еще не успел сесть, а Каспар, пребывающий на седьмом небе от полученного вкусового наслаждения, посоветовал:

— Обязательно попробуй голубя. Непередаваемое блаженство.

— Да, говорят, его здесь отлично готовят.

— Выглядишь неплохо, — заметил Каспар, указав вилкой на новый наряд Амафи.

— Вам спасибо. Приятно быть снова чистым.

В этот момент к их столу подошла Мэйгари, но, увидев Амафи, застыла с выражением ужаса на лице. Потом она резко развернулась и скрылась на кухне.

Мгновением позже отреагировал Амафи.

— Ваша милость, нам надо немедленно уходить отсюда, — выпалил он, вскакивая с места.

— Что? — Каспар, разомлевший от вкусной еды, не спешил покидать заведение.

— Меня узнали, мой господин, пойдемте же, — взволнованно частил Амафи и тянул Каспара за рукав.

Однако Каспар так и не успел подняться со стула. Девушка уже вернулась из кухни, а вместе с ней появились двое мужчин, оба в поварских фартуках и колпаках. Каспар и Амафи только протянули руки к ножнам, а один из поваров уже направил на них острие меча.

— Ого. Это самый нежданный гость в моем ресторане, — произнес Ког Ястринс.

18. ВСТРЕЧА

Каспар не двигался.

Он отлично осознавал значительность момента. Он нашел человека, которого искал, но любое неверное слово или движение с его стороны могло обернуться для него мгновенной смертью.

Бледно-голубые глаза смотрели на него с убийственной холодностью. Губы Кога Ястринса сложились в жесткую усмешку. Посетители ресторации при виде обнаженного меча заволновались и повскакали со своих мест.

— Прошу вас, дамы и господа, садитесь и спокойно отдыхайте. Произошло маленькое недоразумение из-за цены, — обратился к ним Ког. Затем он вновь повернулся к Каспару и Амафи и кончиком меча указал на дверь кухни. — Пожалуйста, пройдите с нами, господа. — И тише добавил: — Шаг в сторону — и я вспорю вам обоим животы.

Каспар осторожно двинулся к кухне.

— Амафи, только не делай глупостей. Все равно ты уже не так быстр, как раньше.

— Да, мой господин, — уныло ответил Амафи. — Разве я могу забыть об этом?

Когда все без происшествий прибыли на кухню, Когвин жестом пригласил двух своих гостей сесть за стол, что стоял у стены.

— Медленно выньте все оружие и сложите перед собой. Это относится и к двум кинжалам за голенищами сапог, и к ножу за поясом, Амафи.

Каспар и Амафи выполнили эту просьбу-приказ.

— Я был свидетелем многих удивительных вещей, Каспар, — сказал Ястринс, — но признаюсь, когда Мэйгари прибежала со словами, что в зале сидит Амафи, а затем оказалось, что он ужинает с тобой, я удивился как никогда раньше. Как тебе удалось вернуться из изгнания и как хватило наглости прийти в мою ресторацию?

— Дело в том, — ответил Каспар, — что я понятия не имел, кто здесь трактирщик.

— Это не трактир, а ресторация. Люсьен и его жена были моими слугами в Саладоре. Когда война закончилась, я послал за ними и открыл свое дело, с ними и моей женой. — Он перевел взгляд на женщину, которая еще раньше привлекла внимание Каспара своей сдержанностью. Сейчас она застыла в углу кухни с большим ножом в руках. — Она знает, кто ты такой, Каспар, и с радостью прирежет тебя, как только я разрешу ей это сделать. Можешь ли ты назвать мне причину не давать ей такого разрешения?

— Мне надо поведать тебе одну очень долгую историю.

— А зачем мне выслушивать твои истории? Может, будет лучше, если я позову констеблей, чтобы они препроводили вас в цитадель, а там пусть герцог Родоски решает, что с вами делать… при условии, конечно, что Перышко Синекрылого Чирка оставит вас в живых?

— Позволь мне шепнуть кое-что тебе на ухо, — попросил Каспар, сложив руки за спиной. — Даю слово, я никому не собираюсь причинять вред. Когда ты услышишь, что я хочу тебе сказать, ты поймешь, почему нельзя произнести это во всеуслышание.

— Люсьен, — обратился Ког к повару.

— Да?

— Возьми один из этих мечей и приставь его кончик к шее бывшего герцога. Если что, проткни его насквозь.

Люсьен поднял со стола меч и ухмыльнулся:

— Не сомневайся во мне, Ког.

Каспар склонился к уху Когвина и прошептал:

— Мне нужно срочно встретиться с Конклавом Теней.

Когвин Ястринс, когда-то известный как Коготь Серебристого Ястреба, последний из оросини, замер на несколько долгих, бесконечных, как показалось Каспару, секунд, а потом опустил свой меч. Обернувшись к Амафи, он скомандовал:

— Сиди здесь и не смей двигаться.

— Слушаюсь, мой господин, — покорно забормотал его бывший слуга.

Жене Ког сказал:

— Я все объясню тебе позднее.

Ей эти слова явно не понравились, но она кивнула и опустила нож.

Ког обратился ко всем остальным:

— Возвращайтесь к работе. Если кто-то из посетителей еще остался, их надо обслужить.

Люсьен, Мэйгари и Перышко занялись своими делами, и кухня зажила обычной жизнью.

— За кухней есть небольшая комната, где мы сможем спокойно поговорить, — повернулся Когвин к бывшему герцогу.

— Сначала я хочу попросить тебя об одном одолжении.

— Что? Ты просишь меня об одолжении? — Ког, пораженный, уставился на Каспара.

— Пожалуйста, дослушай. Ты прервал меня во время ужина. Может, я закончу его, пока мы беседуем? Жаль будет, если я не доем лучший ужин в моей жизни.

Онемев сначала от таких слов, Ког затем тряхнул головой и засмеялся:

— Что ж, ладно. — Он окликнул Мэйгари: — Будь так добра, подай то, что заказывал этот… господин, в дальнюю комнату. И захвати два бокала для вина.

Не опуская меча, Когвин кивком головы указал, чтобы Каспар шел впереди него. В комнате, что обнаружилась позади кухни, стоял стол и восемь стульев вокруг него.

— Здесь едят мои работники, — пояснил Ког.

Каспар выдвинул один из стульев и сел. Ког продолжал стоять и, пока Мэйгари разливала вино, не спускал с бывшего герцога глаз.

— Ког, говядина будет готова через несколько минут, — сказала она.

— Хорошо. И закрой за собой дверь, пожалуйста. Каспар пригубил вино.

— Прежде чем я приступлю к рассказу, позволь мне сказать, что твое заведение восхитило меня, молодой Ястринс. Ты не перестаешь удивлять меня своими талантами. Еда и вино выше всяких похвал.

— Должно быть, давненько ты не имел возможности хорошо поесть.

— О да, — усмехнулся Каспар. — Но даже по сравнению со стряпней в цитадели твои блюда превосходны. Знал бы я, что ты умеешь так готовить, никогда бы не вовлекал тебя в политику, а сделал бы самым высокооплачиваемым поваром в Восточных землях.

— Твои похвалы я отношу на счет Люсьена. Вместе у нас хорошо получается, но он — настоящий артист. А теперь вернемся к твоему рассказу. — Ког сел напротив Каспара, не выпуская из рук меча.

— Я бы предпочел подождать, пока нам не подадут следующее блюдо, поскольку рассказ длинный, а предназначен он не для всех.

— Пожалуй, в твоих словах есть смысл.

Чуть погодя появилась Мэйгари с дымящимся блюдом говядины под густым соусом с овощами в качестве гарнира. Когда она удалилась, Каспар попробовал мясо.

— С каждым новым блюдом ты превосходишь самого себя, Когвин.

— Если ты проживешь достаточно долго, Каспар, напомни мне, чтобы я рассказал, как поварское искусство помогло мне выбраться с того острова.

— Из Крепости Отчаяния?

— Угу. Думаю, тебя позабавит эта история.

— Хотел бы сказать то же самое про то, что ты сейчас услышишь. Первые дни и месяцы своего изгнания я пропущу, скажу лишь, что я многое понял в этот период. Начну же я с города Симарах, где мне встретились трое торговцев из Порт-Викора: Флинн, Кеннер и Макгойн.

И Каспар в который раз пересказал события последних месяцев.

* * *

Ночь была долгой. Когда ушли последние посетители, в комнату, где сидели Каспар с Когвином, заглянула Перышко, чтобы посмотреть, чем занимаются ее муж и человек, уничтоживший их народ. Ког тут же поднялся и подошел к ней, при этом повернулся спиной к Каспару, а меч оставил на столе. Перышко поняла, что кровопролития, по крайней мере пока, не будет.

Ког шепнул жене, что, возможно, останется здесь на всю ночь, поэтому она пошла к терпеливо ожидавшему своей участи Амафи и сказала, чтобы тот возвращался на постоялый двор.

— Твой хозяин пошлет тебе весточку, когда ты ему понадобишься. — Когда Амафи поднялся, она добавила: — И мой муж, и Каспар предупреждают тебя, чтобы ты не пытался покинуть город.

Амафи пожал плечами:

— Я уже год не могу отсюда уехать. Наверное, это судьба. — Он поклонился молодой женщине и ушел.

Перышко долго смотрела на дверь, за которой сидели и разговаривали человек, разрушивший ее мир, и человек, спасший ее саму и ее сына от рабства, потом повернулась и пошла к себе в комнату.

* * *

Утром Люсьен, Мэйгари и Перышко обнаружили Каспара и Кога по-прежнему сидящими в дальней комнате. Ког несколько раз за ночь варил кофе; глаза собеседников покраснели после бессонной ночи.

При виде вошедших Ког медленно встал.

— Мне нужно кое-что вам сказать. — Он подозвал жену и привлек ее к себе. — Перышко, как никто другой, понимает, что этот человек виновен в страшных преступлениях.

Каспар сидел с бесстрастным выражением лица, ничем не выдавая своих чувств.

— Когда-то я простил ему его злодеяния. — Ког взглянул в глаза жены. — Но я не прошу тебя сделать то же самое, Перышко. Пока я учился и жил как дворянин, ты страдала. Я лишь прошу тебя о терпении и понимании: я должен позволить этому человеку прожить еще некоторое время.

Эти слова заставили Каспара улыбнуться:

— Надеюсь, это время окажется не слишком коротким.

— Это зависит не от меня. Сейчас я помогаю беглецу, и хотя мне это не нравится, выбора у меня нет. Если городская стража узнает тебя и сообщит об этом герцогу, мне придется использовать все свое влияние на Родоски, чтобы спасти тебя от виселицы. — Он помолчал и продолжил, обращаясь к своим друзьям и жене, медленно выговаривая каждое слово: — Я не могу рассказать вам то, о чем узнал этой ночью от Каспара. Я вынужден скрывать это даже от любимой женщины, — он посмотрел на жену, — и она сносит это оскорбление с достоинством, которому нет равных.

Лицо Перышка осветила легкая улыбка, и Каспар поразился красоте женщины. «Боги, каким же злодеем я был, — вопрошал он в душе, — как мог я сломать ее жизнь ради удовлетворения пустых политических амбиций?»

Каспар поднялся и поклонился молодой жене Когвина.

— Госпожа, — начал он, — слова никогда не залечат ран, что я нанес вам. Я не ожидаю прощения. Хочу лишь, чтобы вы знали: я глубоко сожалею о том, что сделал с вами и вашим народом, и испытываю непреходящий стыд за содеянное.

Перышко Синекрылого Чирка тихо заговорила:

— Я жива. У меня здоровый сын и любящий муж. Прошедший год был хорошим для меня.

Спокойное величие этой женщины заставило глаза Каспара увлажниться. Он сказал:

— Вы напоминаете мне одну женщину, которой я многим обязан. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она и подобные ей не страдали.

Перышко склонила голову.

— Итак, — снова взял слово Ког, — мне и Каспару предстоит многое сделать в ближайшие несколько дней, но сначала нам надо приготовить завтрак и составить меню на обед. Люсьен, что мы сегодня подаем?

Люсьен стал перечислять продукты, которые нужно купить на рынке, и блюда, которые, по его мнению, могли понравиться посетителям. Каспар дождался, когда в кухне установился рабочий ритм, и отвел Кога в сторону.

— Надеюсь, у тебя есть возможность связаться с этими людьми?

Когу не надо было объяснять, о ком говорит Каспар.

— Как уже говорил, больше я не работаю на них. Могу, конечно, дать им знать, что мне нужно встретиться с ними, но вот сколько времени на это уйдет… — Он пожал плечами.

Каспар задумался.

— А не можешь передать Наталье, что я жив?

Ког кивнул.

— Могу, хотя с некоторых пор отошел от власти и власть предержащих. — Он обвел рукой кухню. — Здесь мне находиться куда приятнее, хотя, думаю, мой дед не разделил бы моих взглядов. У моего народа пища…

Когвин замолчал, углубившись в воспоминания. Каспар не торопил его. Наконец Ястринс очнулся:

— Уверен, твоя сестра захочет увидеть тебя, но организовать встречу будет непросто. До тех пор пока мы не убедим ее мужа, что с твоей казнью пока стоит повременить, тебе лучше не показываться на глаза тем, кто тебя хорошо знал. Те же, кто видел тебя раньше, но не общался с тобой лично, каких в этом городе большинство, вряд ли признают тебя — слишком ты изменился. Ведь и в ресторане ты бы отужинал без проблем, если бы Мэйгари не увидела Амафи. Но я поддерживаю тебя в твоем деле, по крайней мере пока те, с кем ты желаешь поговорить, не скажут мне иного. Однако помни… — Когвин говорил ровным голосом, почти без выражения. — Даже если мы с тобой сейчас союзники, о чем я вчера еще и помыслить не мог, даже если я простил тебя, Каспар, я никогда не смогу простить одного твоего приказа. До конца моих дней я буду презирать тебя за это. — Он помолчал. — Как презираю я себя за то, что делал, пока служил тебе.

Каспар догадывался, что имел в виду Когвин.

— Светлана?

Когвин взглянул бывшему герцогу прямо в глаза:

— Каждую ночь я вспоминаю о ее убийстве.

Каспар вздохнул и очень осторожно положил руку Когу на плечо.

— Кое-кто считает, что это боги так мрачно шутят над нами: они взращивают в нас то, что мы больше всего ненавидим в других.

Ког кивнул и вернулся к насущным вопросам.

— Возвращайся на постоялый двор и жди. Постарайся, чтобы тебя видело как можно меньше людей. Когда мне ответят, я дам тебе знать.

— Я понимаю, в каком трудном положении ты оказался, — сказал Каспар, — но верь мне, когда я говорю, что у нас с тобой общая цель. Я просто не в силах передать того, что видел и слышал.

— Ясно. Да, и пусть Амафи тоже пореже выходит на люди.

— Разумеется. Хорошего тебе дня.

Когвин лишь склонил голову в ответ на это пожелание.

Каспар вышел из ресторана и быстрым шагом вернулся в свою комнату на постоялом дворе. Он бы не удивился, увидев, что Амафи исчез, однако старый наемник спал, развалившись на кровати, но мгновенно проснулся, как только Каспар закрыл дверь.

— Ваша милость, неужели сегодня нас не вздернут на виселице?

— Сегодня нет. — Обратив взгляд на неподвижного Талноя, Каспар задумался, сколько же дней ему осталось жить. Затем, поглядев на Амафи, занявшего его кровать, сказал: — Нам нужна комната побольше.

* * *

Шли дни. Каспар терпеливо ждал. Только спустя неделю после разговора в ресторане от Ястринса явился посланник с запиской, в которой говорилось: «Приходи на ужин». И больше ни слова. Каспар не стал долго томить изнывавшего от любопытства Амафи:

— Что-то произошло. Сегодня вечером нас зовут на ужин в «Дом у реки».

Остаток дня казался нескончаемым. Каспару не терпелось скорее поговорить с Конклавом, избавиться от Талноя и покончить с этим делом. Пришелец же из другого мира стоял в углу, ежечасно напоминая об ужасах, что скрывались среди чуждых измерений и в то же время таились в каждой тени. Появление расщелины в небе над морем и попытка гигантской твари проникнуть в этот мир красноречиво доказывали истинность слов Калкина: Талной был маяком для другого мира, и с каждым прошедшим днем само его существование увеличивало вероятность вторжения армии дасати.

Вечер наконец наступил, и Каспар с Амати оделись к ужину. Нанимать повозку они не стали и в ресторацию пошли пешком, следуя совету Кога не привлекать к себе внимания.

Уже почти у самой ресторации Амафи вдруг забеспокоился.

— Ваша милость, за нами следят.

— Сколько человек?

— Двое или больше.

— Шпионы герцога?

— Не думаю. Эти люди — охотники. На ближайшем углу сверните направо и держитесь рядом со мной.

Как только они обогнули угол, Амафи схватил Каспара за руку и потащил его в открытую дверь. Спрятавшись в тени, они видели, как мимо прошли двое мужчин, оба в тяжелых темно-серых плащах и широкополых шляпах, которые скрывали их лица. Преследователи торопливо пересекли улицу и заспешили дальше, не догадываясь, что Каспар и Амафи остались позади.

— Пойдем за ними, ваша милость?

— Нет, — сказал Каспар. — Мы не должны искать для себя новых проблем. Особенно если они сами нас ищут. — Он вышел из-за двери. — Пойдем, нас ждут.

Они вернулись на ту улицу, с которой вынуждены были свернуть, и вскоре прибыли в «Дом у реки», где их тут же провели в дальнюю комнату. Там их уже ждали Ког с женой и мужчина, которого Каспар уже видел, — высокий седовласый маг. Ког кивнул в знак приветствия.

— Каспар, думаю, ты помнишь Магнуса.

— Как я мог забыть?

Не улыбнувшись шутке, Магнус сказал:

— Я вижу, ты выжил после встречи с кочевниками.

— И после множества других встреч. Что тебе рассказал Ког?

— Здесь это повторять нельзя. — Магнус обернулся к Ястринсу. — Мы скоро вернемся. — В адрес Амафи он произнес: — Оставайся с Когом.

Магнус шагнул вперед и положил руку Каспару на плечо. Бывший герцог почувствовал, как все вокруг задрожало и скрылось за серой пеленой, а потом он оказался в другом месте.

Солнце стояло в зените, в деревьях пели птицы. Каспар огляделся: перед ним, в мирной долине располагалась большая усадьба, состоящая из нескольких строений. Повсюду деловито суетились люди, а также другие существа, неизвестные Каспару. И все же он не очень удивился, поскольку повидал за время своих путешествий множество невероятных вещей.

— Где мы?

— В усадьбе моего отца, на острове в Горьком море.

— Твой отец — это тот невысокий господин, который год назад убедил Кога не лишать меня жизни, верно?

— Да, это был мой отец, — улыбнулся высокий маг. — Пойдем, он ждет моего возвращения, чтобы я объяснил загадочное послание Кога. Хотя нет, будет лучше, если ты все расскажешь сам.

Магнус повел Каспара через большое прямоугольное здание, во внутреннем дворе которого был разбит прекрасный сад. Длинный коридор привел их в просторную комнату, где вся обстановка состояла из стола и огромного собрания книг, свитков и пергаментов. Они лежали повсюду: на полках, в плетеных корзинах и даже прямо на полу. За столом сидел бородатый человек в черной мантии, сосредоточенно вглядывающийся в разложенный перед ним пергамент.

Услышав шаги, он оторвался от своего занятия и удивленно воскликнул:

— Магнус, я и не ожидал, что ты вернешься в сопровождении… Каспара из Оласко, если не ошибаюсь?

— Ты не ошибаешься, отец, — сказал Магнус. — Ког Ястринс передал нам послание, что ему необходимо поговорить с членом Конклава. Я ответил на его призыв, и он рассказал мне нечто странное и ужасное. Каспар прибыл со мной, чтобы все рассказать тебе.

— Я — Паг, и это мой дом, — сказал бородач, обращаясь к Каспару. — К сожалению, при первой нашей встрече нас не представили друг другу, — добавил он сухо.

Каспар рассмеялся:

— Да, тогда нам обоим было не до церемоний.

— Так что это за ужасная история, которая заставила моего сына нарушить правила и пригласить тебя сюда без моего разрешения? — Он бросил на Магнуса вопросительный взгляд.

— Отец, если его слова — правда, тебе жизненно важно выслушать его рассказ.

Паг хмыкнул:

— Ну что ж, ладно… Хм-м… Кажется, тебя уже не называют вашей милостью? — спросил он у Каспара.

— Зови меня просто Каспар.

Бывший герцог сел за стол напротив старого мага. Паг указал на пергамент, который изучал до прихода Каспара и Магнуса.

— Забавное совпадение. Я как раз пытался понять один из документов, оставленных в цитадели твоим другом Лесо Вареном.

Каспар покачал головой.

— События прошедшего года показали, что к этому человеку слово «друг» не подходит. Гораздо точнее его сущность описывает выражение «изворотливый паразит».

— Честно говоря, я иногда почти жалею, что он мертв, — вздохнул Паг. — У меня накопилось к нему столько вопросов!

— О, насчет этого не переживай. Он жив.

Паг выпрямился в своем кресле и воскликнул:

— Ты уверен?

Каспара озадачил такой всплеск эмоций.

— Сам я его не встречал за последний год, но мне известно из очень надежного источника, что он не умер. Лесо Варен похож на таракана — можно весь день давить его каблуком, он все равно выживет.

Пага насмешило это сравнение.

— Я сталкивался с Вареном не раз и могу смело заявить, что ты описал его весьма точно. Но все же меня не оставляют сомнения. Кто сказал тебе, что он жив?

— По-моему, ее называют Арх-Индар.

Пораженный Паг уставился на Каспара.

— Но это же богиня!

— Мертвая богиня, — подсказал Магнус.

— Как мне объяснили, я разговаривал с тенью этой богини.

— Кто объяснил?

— Страж, который живет в горах у подножия Небесных Столбов, под Шатром Богов. Он сказал мне это перед тем, как послать в Шатер для встречи с Калкином.

Паг не верил своим ушам.

— Ты встречался с Калкином?

— Да. Его еще зовут Банат, — подтвердил Каспар. — Арх-Индар подсказала мне, как добраться до стражей, а те, в свою очередь, отвели к Калкину. Вот он-то и велел мне найти Конклав Теней.

Откинувшись на спинку кресла, Паг обратился к Магнусу:

— Позови сюда свою мать и пошли за Накором, у меня такое чувство, что им тоже захочется выслушать рассказ бывшего герцога Оласко. — Магнус тут же отправился выполнять распоряжение отца, а Паг тем временем склонился в Каспару: — Мы постараемся, чтобы все прошло в цивилизованной и дружеской атмосфере, но мне хотелось бы, чтобы ты понял одну вещь.

— Какую?

— Если твоя история окажется не столь важной, какой счел ее мой сын, тебя ожидают не самые приятные последствия.

Каспар ничего на это не сказал. Паг продолжил:

— Всей душой я желал бы поверить, что ты больше не являешься пешкой в руках Лесо Варена, но мои желания не обеспечат безопасность моего народа. Если к концу твоего рассказа я не буду убежден в том, что твое появление здесь оправданно, живым ты мой остров не покинешь. Это понятно?

— Понятно. — Каспар помолчал, потом решился обратиться к Пагу с просьбой: — Если это не составит большого труда, могу я попросить… Дело в том, что перед тем, как оказаться здесь, я как раз собирался поужинать…

В глазах Пага мелькнула усмешка.

— О, накормить тебя мы сможем.

Каспар сел поудобнее. По крайней мере, чувство голода он утолит. Хотя если это действительно его последняя еда в жизни, жаль, что приготовили ее не повара «Дома у реки».

19. СОВЕТ

Каспар ждал.

Он пересказал свою историю Пагу и остальным, после чего, так же как и в случае со стражами, ему задали множество вопросов. Теперь члены Конклава Теней молча обдумывали услышанное.

Среди присутствующих была темноволосая женщина по имени Миранда — жена Пага и мать Магнуса. Выглядела она очень молодо, не старше собственного сына; может быть, только внимательный взгляд умных глаз выдавал ее возраст. Поведение и манеры Миранды показывали, что в Конклаве она является одной из равных. Простая синяя накидка не скрывала того факта, что тело ее осталось крепким и стройным, несмотря на годы. Другого члена Конклава, Накора, Каспар уже встречал раньше, во время краткой беседы с магами после падения его цитадели. Накор был одет в желтую мантию, обрезанную на уровне колен, и в руках держал деревянный посох. На плече у него висел большой дорожный мешок. Когда он только появился в комнате Пага, на губах его играла добродушная усмешка, но с началом рассказа Каспара она пропала, сменившись выражением глубокой задумчивости. Магнус тоже озабоченно хмурился.

— Ну что ж, — нарушил молчание Паг. — Ваши соображения?

Миранда скрестила на груди руки.

— Я считаю, нам надо немедленно изучить этого Талноя.

— Меня беспокоит, что Лесо Варен еще жив, — сказал Магнус. — И нам еще неизвестно местонахождение того рифта, над созданием которого он работал в Опардуме.

Накор покачал головой.

— Больше всего меня волнует то, что Лесо Варен, если он действительно жив, активно ищет Талноя. Двое мужчин, преследовавших вчера Каспара в Опардуме, могли быть посланы королем Ролдема или герцогом Оласко, но скорее всего это шпионы Варена.

— Прошу прощения за неуместное замечание, — проговорил Каспар, — но мне очень непривычно слышать, как герцогом Оласко называют не меня, а кого-то другого. Возвращаясь к Лесо Варену: я не знал, что у него есть шпионы.

— Его организация столь же недоступна для нас, как и для него — наш Конклав, — ответил Паг. — Но мы полагаем, что, в отличие от Конклава, где все равны, Варен один принимает решения, а все остальные беспрекословно ему подчиняются.

— Истинное положение дел нам неизвестно, — подчеркнул Накор.

— Мне не очень понятно, что же видел Каспар в мире Второго круга, — задумчиво проговорил Магнус. — Насколько можно верить его словам?

— Я рассказал все так, как видел собственными глазами, — обиделся Каспар.

— Ты видел то, что показал тебе Калкин, — возразил Накор и добавил с усмешкой: — А Банат не зря зовется ловкачом. Кто знает, какую цель он преследовал?

— Во всяком случае, он не стремился ускорить уничтожение Мидкемии.

— Конечно нет, — раздался спокойный голос Миранды. — Но вполне вероятно, что речь идет не только об угрозе человечеству и другим разумным расам, а о чем-то еще более серьезном. Накор прав. Банат мог показать тебе лишь часть правды. Взять хотя бы твое описание этих…

— Дасати, — подсказал Каспар.

— Да, дасати, — кивнула Миранда. — У меня никак не укладывается в голове то, как устроен их мир. Одной жестокостью это не объяснить. Ее мы видели предостаточно и здесь, в Мидкемии. — Она бросила на Каспара обвиняющий взгляд, но не стала продолжать эту тему. — Мы… то есть Каспар знает только то, что ему позволили увидеть. Логически рассуждая, мы придем к выводу, что общество не может удерживаться в целостности благодаря лишь жестокости и себялюбию. Для того чтобы достичь столь высокого уровня власти и организованности, какой имеется у дасати, необходимо желание сотрудничать и жертвовать.

— Калкин мне объяснил, что там действуют иные законы и правила, — сказал Каспар. — У меня возникли точно такие же сомнения, когда я побывал в Косриди. Но я достаточно опытен в управлении народом, чтобы знать: с помощью силы можно некоторое время удержаться у руля, но построить таким образом многовековую культуру невозможно.

— Мы углубились в какие-то абстрактные рассуждения, — перебил его Магнус. — Возможно, дасати достигли вершины своего социального развития и только потом изменились. Но какова бы ни была история установления у них именно такого общественного строя, нас должно волновать только то, какие они сейчас и каковы их намерения.

— Если то, что я видел, соответствует действительности, то никаких намерений в отношении нас у них нет, — подытожил свои впечатления от дасати Каспар. — Но как только им станет известно о нас, они сначала завоюют нашу планету и только потом задумаются о своих намерениях. Калкин говорил, что империя дасати захватила уже не один мир.

— Какие предложения? — спросил Паг.

— Нам нужно действовать, и как можно быстрее, — ответил Магнус.

Миранда кивнула.

— Я бы хотела немедленно приступить к изучению Талноя.

— Наверное, мне стоит попытаться поговорить с моими старыми друзьями в храме Баната, что расположен в Кеше. Спрошу, не знают ли они, что Банат, или Калкин, — Накор глянул в сторону Каспара, — говорит по этому поводу. Я не удивлюсь, если окажется, что они знают многое, но готов услышать, что им вовсе ничего не известно, однако спросить все же надо. На это у меня уйдет не больше двух дней. — С этими словами низкорослый чародей вышел из комнаты.

— Очень хорошо, — обратился к оставшимся Паг. — Значит, мы все согласны, что времени у нас мало. Магнус, доставь Каспара обратно в Опардум и возвращайся обратно с Талноем. Миранда, мы с тобой должны решить, кто будет работать с нами.

Каспар поднялся и поглядел на Магнуса:

— Куда идти?

Магнус положил руку на плечо Каспара, и они в тот же миг перенеслись в дальнюю комнату ресторации «Дом у реки».

— Никуда, — улыбнулся маг.

У Каспара от неожиданности подкосились колени.

— Я никогда не привыкну к этим прыжкам в пространстве, — пожаловался он.

— Привыкнешь. Подожди меня здесь, я найду Ястринса.

Через несколько минут Магнус вернулся в сопровождении Кога.

— Ты уже пришел в себя? — спросил Магнус Каспара. — Сейчас мы все вместе пойдем за Талноем.

— Втроем? — удивился Каспар.

— Да. Нам не помешает лишний меч, а тратить время на объяснения кому-то еще у нас нет времени, — нетерпеливо ответил Магнус. — Пойдем, хватит разговоров, пора приниматься за дело.

Трое мужчин вышли из «Дома у реки» и быстрым шагом направились к постоялому двору, где остановился Каспар. Час был поздний, Ястринс уже давно проводил последних посетителей. Звук шагов гулким эхом разносился по темным улицам Опардума.

Когда они подошли к постоялому двору, Каспар поднял руку.

— Что-то не так, — шепотом оповестил он спутников.

— Что именно? — спросил Магнус.

— Я вижу их, — сказал Когвин. — Два человека. Один напротив заведения, прячется за приоткрытой дверью, второй — в начале переулка с этой стороны здания.

— Я ничего не видел, — недоверчиво шепнул Магнус.

Каспар шагнул в тень и махнул другим, чтобы они последовали его примеру.

— Если это те же люди, что преследовали Амафи и меня сегодня вечером… — Он кинул взгляд на небо. — Это ведь было сегодня?

Магнус утвердительно кивнул.

— Если это те же люди, то, значит, Амафи был прав, за нами следят. — Каспар огляделся. — Я могу обойти вокруг и подобраться поближе к одному из них, чтобы рассмотреть поподробнее.

— Думаю, у меня это лучше получится, — возразил Ког.

— Не спорю, — согласился бывший герцог. — Но ты не знаешь, как выглядели мои преследователи.

— Широкополые шляпы, длинные плащи?

— Да.

— А лица ты их видел?

— Нет.

— Тогда мы с тобой в одинаковом положении. Ждите меня здесь.

Каспар и Магнус остались стоять, переговариваясь полушепотом.

— Должно быть, они проследили за Амафи до постоялого двора и теперь караулят меня.

— А может, их сообщники уже вошли внутрь и захватили твоего слугу?

Каспар хмыкнул:

— А вот это вряд ли. Им пришлось бы иметь дело с Талноем. Я дал ему приказ обезглавливать всех, кто входит в комнату, кроме Амафи и меня.

Примерно через пять минут после того, как Когвин скрылся в темноте, в переулке раздался шум борьбы. Каспар и Магнус увидели, что человек, прятавшийся напротив постоялого двора, побежал к переулку, на бегу выхватывая меч.

Каспар тоже вытащил свое оружие.

— Что ж, придется вмешаться!

Он бросился вслед за незнакомцем и свернул в переулок как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ког, стоящий над одним противником, уже поверженным на землю, яростно атакует второго. Каспар приставил кончик меча к затылку человека в шляпе и выкрикнул:

— Не двигаться!

Тот замер и выронил меч. Ког приблизился к нему и сдернул с его головы шляпу, а Каспар развернул незнакомца к себе лицом. В свете луны он понял, что этого человека он раньше не встречал.

— Ты, кажется, говорил, что справишься с этим лучше, чем я? — не без язвительности спросил Каспар Когвина.

Ког пожал плечами:

— Похоже, я потерял сноровку.

Тем временем к ним приблизился Магнус, он в свою очередь осмотрел незнакомца и грозно вопросил:

— Кто тебя послал?

Незнакомец перевел взгляд со своего мертвого товарища на Магнуса, потом на Кога. Магнус предупредил его:

— Не пытайся обмануть нас. У нас есть средства добиться от тебя правды!

Человек в темном плаще рванулся вперед, как будто хотел напасть на Магнуса. Каспар среагировал мгновенно, ударив его по голове рукоятью меча. Мужчина упал на булыжники мостовой, лицом вниз, потом зашевелился, не пытаясь подняться. Магнус выкрикнул:

— Держите его!

Но было уже слишком поздно: когда Каспар и Когвин склонились к нему, его тело уже содрогалось в предсмертных конвульсиях.

— Он принял яд, — констатировал Магнус.

Ког нагнулся, чтобы осмотреть тело мужчины, с которым сразился раньше.

— Этот тоже мертв.

Магнус присел рядом с неподвижной фигурой, засунул руку под темный плащ и вытащил на свет медальон.

— Опять они! — простонал он и выругался.

— Кто они? — спросил Ког.

Магнус протянул ему медальон. Он был сделан из какого-то металла и покрыт черной краской, рельефный рисунок на одной из сторон изображал ястреба.

— Ты знаешь, что это означает? — поинтересовался Каспар у мага.

— Ночные ястребы, — ответил тот.

— Кто? — не понял Каспар.

— Гильдия смерти. Последний раз мы сталкивались с ними около сорока лет назад, но об этом лучше расспроси моего отца. Сейчас нам следует поторопиться. — Он жестом попросил Каспара первым войти на постоялый двор.

В общем зале никого не было, что и следовало ожидать в столь поздний час. Каспар подошел к своей комнате и дважды постучал. Дверь тут же распахнулась, и на пороге появился Амафи.

— Ваша милость! — воскликнул он. — Вы в полном здравии! — Затем он увидел, кто стоял за спиной Каспара, и добавил гораздо сдержаннее: — И с компанией.

Магнус и Когвин остались ждать за дверью, а Каспар подошел к Талною, по пути надев на палец кольцо.

— Никого не трогай, — приказал он и немедленно снял кольцо, а потом пригласил своих спутников войти. — Амафи, — обратился он к старому наемнику, — за тобой следили?

— Да, те же двое типов, что шли за нами ранее. Я послал мальчишку в «Дом у реки» с сообщением.

— Он не добрался до ресторана, — сказал Ког. — Должно быть, они перехватили его.

Магнус нахмурился.

— Это значит, что мальчик мертв. — Настороженно он приблизился к неподвижной мрачной фигуре Талноя. Постояв молча несколько минут, он сказал: — Я понимаю, что имел в виду монах. Эта черная вещь действительно неправильная… Не знаю, как объяснить. Но она не из нашего мира, это точно.

— Тогда надо поскорее отправить ее к твоему отцу, — сказал Каспар. — Может быть, он сумеет избавить нас от нее.

Магнус качнул головой:

— Нет.

— Что значит «нет»? — встревожился Каспар. — Разве ты здесь не для этого?

— Ког, ты чувствуешь? — обратился Магнус к Когвину, не отвечая на вопрос Каспара.

Ког Ястринс уставился на черную фигуру, потом на миг притронулся к ней рукой и сказал:

— Да, что-то есть…

— Когвин обладает способностью, которая редко встречается у людей, не владеющих магией: он чувствует действующую магию, — пояснил Магнус Каспару. — Какие бы злые силы ни заманили в этот доспех душу, они сильны и… опасны. Ты в относительной безопасности благодаря кольцу, а я нет. Мне придется вернуться к отцу и посоветоваться с ним.

С этими словами чародей исчез. Когвин сел на кровать.

— Ненавижу, когда он так делает.

Каспар присел с другого края кровати.

— Я тоже.

* * *

Прошло не менее часа, и наконец Магнус вновь появился в комнате Каспара.

— Отец велел доставить тебя и Талноя в определенное место на острове. Они с матерью уже начали ставить там магическую защиту, чтобы предохранить нас от воздействия Талноя, а также спрятать его от тех, кто его ищет.

— Спрятать? — удивился Каспар. — Мы же сейчас в Опардуме, а через миг окажемся в тысячах миль отсюда. Как его могут найти на вашем далеком острове?

— Существуют куда более эффективные способы поиска, чем переворачивание камней, — ответил Магнус. — Талной излучает чуждую нашему миру магию, и Лесо Варен до сих пор не нашел его только потому, что не знал, что именно нужно искать. Я видел этот… артефакт, трогал его и теперь найду его в любой точке мира.

Каспар и Ког поднялись, а Амафи остался сидеть в своем углу.

Магнус попросил Каспара установить Талноя посреди комнаты, а сам тем временем обратился к Когу:

— Я сообщу тебе, если нам понадобится твоя помощь. Спасибо за участие в этом деле.

— Держи меня в курсе событий, Магнус, — ответил Когвин. — Я охотно помогу вам, когда будет такая необходимость.

С помощью кольца Каспар приказал Талною переместиться. Магнус и Каспар встали рядом с ним.

— Ваша милость? — вопросительно посмотрел на хозяина Амафи.

— Пожалуй, тебе лучше отправиться с нами, — решил Каспар.

Тревога на лице Амафи сменилась довольной улыбкой. Он быстро присоединился к плотной группе в середине комнаты. Магнус положил руки на плечи Каспара и Амафи, и все они оказались на лужайке перед домом Пага.

Амафи оглядывался, раскрыв от удивления рот. Несмотря на то что в этой местности время приближалось к полуночи, повсюду видны были фигуры людей, деловито спешащих по каким-то своим делам. Наряд и внешность некоторых из них казались Амафи странными, а кое-кто явно не принадлежал к человеческой расе.

Каспар заметил, что наемнику не по себе.

— Не волнуйся. Скоро привыкнешь.

— Ваша милость, я постараюсь, только дайте мне немного времени.

Неподалеку стояли Паг и Миранда, и Каспар обратил внимание, что Магнус перенес их с Талноем внутрь круга, образованного пятью кристаллами, излучавшими ровное золотистое свечение.

— Быстро выйдите из круга, — скомандовал Паг. Они так и сделали, только Каспар и Амафи отошли подальше, а Магнус остался стоять рядом с отцом. Паг начал водить руками, жена и сын повторяли его движения. Кристаллы на секунду ярко вспыхнули, потом почти совсем погасли. Паг выдохнул.

— Теперь, чтобы отыскать Талноя, потребуется очень сильная магия.

— Очень сильная, — эхом откликнулась Миранда.

— Я хочу попросить тебя отдать мне кольцо, — повернулся Паг к Каспару.

Бывший герцог вынул кольцо из сумки и передал его Пагу. Маг вгляделся в украшение, тускло светящееся у него на ладони.

— С уверенностью могу сказать, что этот предмет произведен не простым смертным, — произнес он.

— И от кольца, и от доспеха буквально разит чужеродной магией, — сказал Магнус.

— Когда защита, установленная в пещере, где хранился Талной, была разрушена… — начал Паг и замолчал. — Вероятно, мы никогда не узнаем точно, что произошло, но кое-какие предположения у меня имеются.

Затем он стал осматривать Талноя, а Каспар, Амафи, Магнус и Миранда стояли за пределами защитного круга. Постепенно вокруг собрались другие обитатели усадьбы, и Амафи прошептал:

— Ваша милость, что это за место такое? — Он не сводил глаз с существа с угольно-черной шкурой и ярко-красными глазами, которое в свою очередь внимательно следило за действиями Пага.

— Это школа, как ни трудно в это поверить, — шепнул в ответ Каспар. — Школа, и не только, — добавил он, поглядывая на Пага.

Изучение Талноя продолжалось больше часа, но никто из собравшихся не выказывал скуки или усталости, терпеливо и заинтересованно наблюдая за Пагом. Только изредка ночную тишину нарушал чей-нибудь шепот.

Наконец Паг провозгласил:

— Пойдемте в мой кабинет.

Каспар и Амафи последовали за Магнусом, Мирандой и Пагом, а остальные жители острова разошлись кто по своим делам, кто по домам. Амафи вытаращенными глазами глядел на все, мимо чего проходил: большую усадьбу, сад, коридоры, ведущие в комнату Пага.

Когда все собрались в кабинете, Паг повернулся к Каспару:

— Привезенная тобой вещь очень опасна.

— Я об этом уже догадался, — ответил бывший герцог Оласко.

— Наши предположения о ее происхождении, скорее всего, верны, но боюсь, это еще не все, — сказал Паг.

Он сел за стол и жестом пригласил всех тоже садиться. Каспар и Амафи заняли места напротив мага, Миранда встала за спиной у мужа, положив руки ему на плечи, а Магнус остался стоять.

— Полагаю, — продолжал Паг, — нам надо дождаться возвращения Накора, чтобы принять окончательное решение, но уже сейчас я готов признать, что виденное тобой, Каспар, действительно угрожает нашему миру. Даже одно из этих существ трудно уничтожить, а целую армию… — Маг не стал заканчивать фразу. — Нам придется положить этому конец. — Помолчав, он обратился к сыну: — Магнус, кажется, ты хотел обсудить что-то еще?

Магнус подошел к столу и положил перед отцом медальон.

— Двое мужчин следили за Каспаром, как я предполагаю, в надежде найти Талноя.

Паг откинулся в кресле с гримасой отвращения на лице.

— Гильдия смерти, после стольких лет тишины.

— Гильдия смерти? — вопросительно посмотрел на него Каспар.

Темные глаза мага подернулись дымкой воспоминаний.

— На самом деле это две разные гильдии. Изначально она была братством, чем-то вроде большой семьи, объединявшей самых опасных наемных убийц в истории Королевства и Кеша. Они действовали из Крондора, Кеша и Саладора почти шестьдесят лет. За эти годы в их организацию проникли шпионы, а может, кое-кто из членов предал братство, но со временем люди, сталкивавшиеся с гильдией, поняли, что она стала служить темным силам. До этого она состояла из пятидесяти человек, не более, которые убивали по заказу и в основном по политическим мотивам. Теперь же она разрослась и действовала с целью ввергнуть Королевство в пучину хаоса. Мой близкий друг, герцог Крондора Джеймс, еще будучи оруженосцем у старого принца Аруты, и один из моих учеников обнаружили в пустыне Джал-Пур их крепость. Их там были сотни, они пытались призвать в наш мир демона. — Паг вздохнул. — Принц Арута со своей армией много их тогда перебил. Спустя некоторое время я встретил одного человека… — Он взглянул на Каспара. — Ты знал его под именем Леса Варен, тогда же он называл себя Сиди. У него были и другие имена. И другие тела, насколько я понял. Ты знаешь, на кого он работает?

— Мне говорили об этом, — ответил Каспар Пагу, а в адрес Амафи проговорил вполголоса: — А тебе об этом лучше не знать.

— Ваша милость, — склонил голову Амафи. — Я счастлив в своем неведении.

— Этот человек, будем звать его Лесо, является предводителем тех, кто стремится открыть двери хаосу и разрушению и утопить наш мир в безумии, свидетелем которого ты был, Каспар.

— Если я правильно понял, — сказал Каспар, — Варен был предводителем ночных ястребов.

— В определенном смысле да, но гильдией смерти его сторонники не ограничивались. Так или иначе, тот факт, что за тобой следили ночные ястребы, означает только одно: тобой интересуется Варен, и совсем не потому, что он прожил в твоей цитадели несколько лет. Он может не знать, что именно оказалось в твоих руках. — Паг указал на Талноя. — Но ему известно, что это нечто очень важное. Скорее всего, его шпионы ищут тебя по всему миру, но в основном они сосредоточились на Оласко как на самом вероятном пункте твоего появления.

Каспар предположил иной вариант:

— Может, они просто искали некий магический след присутствия Талноя в нашем мире и даже не знали, кто я такой.

— Может быть, и так, — заговорила Миранда. — Пытаться угадать, каким будет следующий шаг противника, полезно. Пытаться понять, что он думает, бессмысленно.

Паг согласно кивнул.

— В любом случае ты можешь не беспокоиться: мы займемся этим делом. — Он внимательно посмотрел на Каспара. — Тебе еще надо решать свои проблемы. Разумеется, ты находился под влиянием Лесо Варена, но и твои руки запачканы в крови. Тем не менее, если хочешь, я попрошу Когвина Ястринса замолвить за тебя словечко перед герцогом.

Каспар невесело улыбнулся.

— Спасибо тебе за предложение, маг, но всей твоей магии не хватит для того, чтобы убедить Родоски позволить мне остаться в Оласко. Будь я на его месте, я бы этого не позволил. Даже если я действительно исправился и буду вести себя хорошо, найдутся другие силы, которые захотят использовать мое присутствие как предлог для подрыва существующей власти. Да и ролдемский король Карол предпочтет, чтобы в его новой провинции появилась армия Талноев, а не я. Нет, мне придется уехать из Оласко.

— У тебя уже есть план?

— Твердо я еще ничего не решил. Но об одном одолжении я бы все-таки попросил тебя, маг. Возможно ли устроить мне встречу с сестрой до того, как я снова покину Опардум?

— Вне всяких сомнений, — ответил Паг и тут же распорядился: — Магнус, найди нашим гостям комнаты, а я пока пошлю весточку Когвину Ястринсу. — Каспару же он сказал: — Приглашаем тебя провести у нас несколько дней, а когда у нас будет время, мы отправим тебя в Оласко. Если ночные ястребы Варена ищут тебя, не стоит появляться в Опардуме.

— Согласен.

Магнус махнул Каспару и Амафи, чтобы шли за ним, и провел их длинными переходами в другое крыло усадьбы. Открыв дверь в удобную комнату с двумя кроватями, он пригласил гостей устраиваться, а сам ушел, но быстро вернулся в сопровождении светловолосого, голубоглазого юноши.

— Знакомьтесь, это Маликай. Я попросил его проследить за тем, чтобы вы ни в чем не нуждались, пока гостите у нас.

Каспар улыбнулся:

— А заодно и присмотреть за нами?

— Это вряд ли необходимо, — ответил Магнус. — Мы на острове, так что далеко вы не уйдете. Однако у нас есть несколько таких мест, куда вам лучше не ходить, для вашей же безопасности. Не знаю, на сколько дней вам придется здесь задержаться, но насчет одежды и еды не беспокойтесь.

С этими словами Магнус удалился, а Маликай спросил:

— Господа, нужно ли вам что-нибудь?

— Ничего, кроме хорошей кровати, а это у нас есть, — ответил Каспар, стягивая сапоги. — Мы прибыли с востока, и я не знаю точно, сколько сейчас времени…

— Уже за полночь, господин.

— Ну, нам должно хватить и того, что осталось от ночи, — заметил Амафи, садясь на другую кровать.

— До завтрака я буду в соседней комнате, — сообщил Маликай. — Утром у меня занятия, но если я вам понадоблюсь, попросите любого ученика, чтобы позвал меня. Они знают, как меня найти. Нас здесь не так уж много.

— Хорошо, — кивнул Каспар. — У нас наверняка появятся вопросы, но раз утром ты занят, мы прибережем их на потом.

Молодой человек ушел, и Каспар улегся, накрывшись одеялом. Амафи последовал примеру хозяина и задул свечу. В темноте раздался его голос:

— Ваша милость, что вы будете делать дальше?

— Спать, Амафи.

— Я имею в виду потом, когда мы покинем этот остров?

Каспар долго лежал, ничего не отвечая. Наконец он сказал:

— Есть кое-какие идеи, но я пока не готов обсуждать их. Спокойной ночи, Амафи.

— Спокойной ночи, ваша милость.

Глядя в темноту, Каспар думал о вопросе, заданном Амафи. Теперь, когда Талной доставлен тем, кто может обезвредить его, когда предупреждение Калкина передано Конклаву Теней, когда встреча с сестрой вот-вот состоится, бывший герцог Оласко не знал, что делать дальше.

Как ни устал Каспар за этот непростой день, сон долго к нему не шел.

* * *

Три дня Каспар и Амафи гостили в усадьбе Пага и его семьи. Каспар узнал, что это и был легендарный остров Колдуна, который корабли обходили стороной, опасаясь волшебства и слухов. Говорили, что с теми, чья нога ступала на этот остров, приключались всякие ужасы, а волшебство приводило к тому, что с помощью магических видений идиллический пейзаж острова превращался в негостеприимные и неприступные скалы в глазах тех, кто осмеливался приблизиться, чтобы рассмотреть его.

В действительности остров был прекрасным уголком, а в эту пору года — позднюю весну — весь утопал в зелени и цветах. Каспар и Амафи отдыхали и набирались сил после опасностей и невзгод, сопутствовавших им в Опардуме.

Для старого наемника это была первая за год возможность провести несколько дней, не опасаясь за свою жизнь, а Каспар наконец сбросил с плеч тяжелую ответственность, которую чувствовал с тех пор, как встретил Флинна и двух его товарищей. И хозяин, и слуга наслаждались покоем.

Утром четвертого дня Каспар сидел позади усадьбы в тени деревьев и прислушивался к уроку, который проводила преподавательница с кожей оранжевого оттенка. В остальном она была необыкновенно привлекательна. Каспар с трудом улавливал суть ее наставлений, но, как и в университете Новиндуса, его восхищал сам факт, что юные умы получают здесь развитие и образование.

— Добрый день, Каспар, — раздался женский голос у него за спиной.

Он обернулся и, не веря своим глазам, обнаружил перед собой ту, которую никак не ожидал увидеть ни здесь, ни где-либо еще.

— Ровена? — воскликнул он, поднимаясь на ноги. — Но как…

— Здесь я Алисандра. Кстати, это мое настоящее имя, — улыбнулась она.

Каспар засмеялся.

— Так значит, ты служила Пагу?

— Да, и Ког тоже.

Алисандра медленно зашагала в сторону рощицы, Каспар пошел вслед за ней.

— Ты знаешь, я чуть не погибла в руках того безумца, — проговорила девушка.

— В конце… я уже не знал, что делаю, — тихо сказал Каспар.

— О, я не виню тебя, — обернулась Алисандра, заразительно улыбаясь, как умела улыбаться только она. — Мне ведь надо было подобраться как можно ближе к Варену, чтобы распознать его слабые места. Но я его не очень заинтересовала, хотя резать меня на кусочки ему понравилось. — Об этом она сообщила как о чем-то само собой разумеющемся. — Здешние целители отлично потрудились надо мной, не осталось ни шрама.

Каспар был в растерянности. Та, которую он знал как леди Ровену из Талсина, третью дочь мелкого мискалонского дворянина, была самой соблазнительной женщиной из всех, что он когда-либо встречал. Здесь она держалась совсем по-другому и рассказывала о том, что произошло с ними, как о событиях, не имеющих к ней никакого отношения.

— Даже если ты выполняла чьи-то распоряжения, в то время ты находилась под моей защитой. Я позволил этому случиться.

— Честное слово, я не сержусь на тебя. Тем более что я сама дожидалась возможности убить тебя.

Каспар встал как вкопанный при этих словах.

— Правда?

— Не с самого начала, а когда догадалась, что Лесо замышляет нечто опасное.

— Что же он замышлял?

— Точно этого еще никто не знает; пока маги только изучают то, что обнаружили в цитадели. Говорят, там есть что-то очень странное.

— Ну а как ты сама? — спросил Каспар. — Теперь, когда тебя вылечили, ты собираешься вернуться к семье?

Она засмеялась — тем же музыкальным смехом, который ласкал его слух, когда они лежали в объятиях друг друга и разговаривали ночи напролет.

— К семье? У меня нет семьи. Дело в том, что я не такая, как все люди, Каспар, по крайней мере, многие так считают. Мне не жаль тех, кто страдает. Не то что бы мне нравилось мучить их, нет, просто не жаль. Понимаешь?

И Каспар понял.

— Ты — идеальный убийца.

— Ну, может, и не идеальный, но никаких сожалений по поводу того, что мне приходится убивать, я не испытываю. С тобой я отлично проводила время, и любовник ты внимательный и сильный, но если бы ты умер, я бы ни капли не огорчилась. И поэтому Паг решил, что мне лучше остаться здесь и работать на него.

Каспар тихо произнес:

— Мне кажется, это верное решение.

Алисандра улыбнулась и сжала его руку.

— Мне пора идти. Если увидишься со своей сестрой, передай ей от меня привет.

— Обязательно, — пообещал Каспар.

Он смотрел девушке вслед, чувствуя, как сердце наполняется грустью.

* * *

Чуть позже Каспара разыскал Маликай.

— Магнус хочет поговорить с вами, господин.

Каспар шел за юношей, вдыхая полной грудью аромат недавно распустившихся бутонов, подставляя спину ласковым лучам солнца. Магнуса они нашли под цветущим кустом, названия которого Каспар не знал. Без долгих предисловий маг сообщил Каспару о том, что тот может встретиться со своей сестрой.

— Когда?

— Сейчас, — ответил Магнус, опуская ладонь Каспару на плечо.

И вновь Каспар стоял в задней комнате ресторации «Дом у реки».

— Она ждет тебя в другой комнате, — сказал Магнус, показывая Каспару, куда идти.

Путь бывшего герцога лежал через общий зал. Хотя в Опардуме вечер еще не наступил, все столики были заняты посетителями, но Каспара никто не узнал, пока он пробирался между сидящими к нужной ему двери. Наконец он увидел сестру.

Наталья сидела возле стола, но встала, как только появился брат.

— О, Каспар, — прошептала она и подошла к нему, при этом стало очевидно, что она беременна. Поцеловав старшего брата, она призналась: — Я думала, что больше никогда тебя не увижу!

— Я тоже не надеялся на нашу встречу.

Наталья отошла на шаг.

— Ты так изменился! Похудел!

— А ты нет, — улыбнулся Каспар.

Наталья вспыхнула.

— У нас с Варианом скоро будет ребенок, сын, как утверждают повивальные бабки. Осталось два месяца.

Каспар быстро произвел в уме несложные подсчеты.

— А он не терял времени даром.

Наталья села, пригласив Каспара тоже садиться, потом позвонила, и появилась Мэйгари.

— Можешь подавать, — сказала Наталья.

— Слушаюсь, ваша милость, — почтительно ответила Мэйгари и скрылась за дверью.

Каспар усмехнулся:

— Ваша милость? Да, ведь ты же герцогиня.

— Каспар, я знаю, что тебе пришлось нелегко…

Он прикоснулся к ее руке.

— Это еще мягко сказано. Но теперь у меня все в порядке.

— Вариан хороший человек. Мы с ним никогда не… то есть я уважаю его, а он добр ко мне. А еще он замечательный отец и мудрый правитель. Твой народ в хороших руках.

Каспар вздохнул:

— Мой? Уже нет.

— Если это послужит тебе утешением, вспомни, что в жилах следующего герцога Оласко будет течь и твоя кровь.

Каспар расхохотался. Шлепнув по столу ладонью, он сказал:

— Ты знаешь, а ведь мне действительно приятно это знать. Надо же, никогда бы не подумал, что меня будут волновать подобные тонкости.

— Я так счастлива.

Вошла Мэйгари с супницей, и по одному лишь запаху Каспар понял, что это блюдо ему понравится. Когда она ушла, он взял ложку и провозгласил:

— Моя радость от встречи с тобой, дорогая сестрица, увеличивается вдвойне оттого, что проходит она в этой ресторации. Если сегодняшний ужин так же хорош, как тот, которым меня накормили здесь на прошлой неделе, то приготовься к райскому наслаждению.

Они проговорили весь вечер. После ужина Каспар пил вино, а Наталья — горячий чай. В конце концов темы для разговора иссякли, и они оба знали почему.

В комнату вошел Ког.

— Ваша милость, карета подана.

Наталья поднялась и подошла к Когу. Поцеловав его в щеку, она тихо промолвила:

— Спасибо тебе за брата.

— Рад, что смог оказаться полезным. Я подожду вас снаружи.

Когда брат и сестра снова остались вдвоем, Каспар предложил:

— Проводить тебя?

— Нет, — отказалась Наталья. — Тебя могут узнать, несмотря на поздний час. Мне пора идти.

Они постояли молча, держась за руки. Наконец Каспар произнес:

— Может, мы больше никогда не увидимся.

— Что ты собираешься делать?

— Еще не решил, но за прошлый год я узнал, что мир велик, и тот, кто хочет начать все сначала, при желании отыщет для себя место под солнцем. Когда мне это удастся, я дам тебе знать.

— Да защитят тебя боги, дорогой брат. — Она поцеловала его и быстро вышла из комнаты, словно старалась убежать от подступающих слез.

Минуту спустя вернулся Когвин.

— Мы с Натальей благодарны тебе за эту встречу, — сказал Каспар.

Когвин пожал плечами.

— Мы оба любим ее, каждый по-своему.

— Забавно, — усмехнулся Каспар. — Я знаю, что ирония не твой конек, но не кажется ли тебе ситуация противоречивой?

— Ты имеешь в виду то, что я любил Наталью и одновременно желал тебе смерти? — уточнил Ког. — Противоречия никакого нет. Мое чувство к ней совсем не такое, какое должен испытывать муж по отношению к жене.

— И ты нашел ту девушку, которая предназначена для тебя?

И снова Ког пожал плечами, но на этот раз на лице его отразилась скорбь.

— Перышко уже совсем не та девушка, которую я знал в деревне. Она… изменилась. Наверное, она уже никогда не станет счастливой. Ее насиловали столько раз, что она даже не знает, кто отец ее ребенка. Я воспитываю его как собственного сына, но… ей не забыть того, что было. Однако у Перышка бывают хорошие дни, даже недели. И все же… — Когвин беспомощно развел руками. — Она никогда не плачет, Каспар. Никогда. Как бы я хотел, чтобы она хоть раз дала волю слезам.

— Ты взвалил на себя тяжкое бремя.

— Кто еще мог вернуть ей хотя бы частичку того, что ты забрал?

Каспар промолчал. Оправдания ему не было, он понимал это.

— Алисандра просила передать тебе привет, — сказал он, чтобы нарушить напряженную тишину. — Она здорова.

— О, Алисандра, — с ноткой горечи откликнулся Ког. — Я был так молод, когда познакомился с ней. Мне казалось, что она — любовь всей моей жизни. Да, то был тяжкий урок для меня.

Каспар задумчиво качнул головой.

— Еще одна женщина, которая не плачет.

Наступившую после этого продолжительную паузу нарушил Когвин:

— Если тебе повезет и ты встретишь женщину, которую сможешь полюбить всей душой, без оглядки, мой тебе совет: отдайся этому чувству. Потому что это будет значить, что боги простили тебя.

Каспар молча выслушал этот совет.

— Мне пора возвращаться. Как это сделать?

Ког протянул ему шарик, сделанный из золотистого металла, но гораздо более легкого, чем золото.

— Нажми на эту кнопку, и окажешься в усадьбе, — проинструктировал он Каспара.

— Ну что ж, тогда прощай, молодой Когвин Ястринс, хотя уже не такой молодой, как при первой нашей встрече. Встретимся ли мы еще раз?

Когвин поднял брови в шутливой беспомощности:

— Там, где замешан Конклав, ни в чем нельзя быть уверенным. Но я, — серьезным тоном продолжил он, — желаю тебе удачи, Каспар из Оласко.

— И тебе удачи, Ког.

Они не пожали друг другу руки, но взгляды, которыми они обменялись, сказали им многое. Каспар надавил на кнопку на шарике и, как всегда, неожиданно перенесся в другое место — кабинет Пага.

Чародей оторвался от очередного манускрипта.

— Путешествие было приятным?

— Очень приятным, — с чувством ответил Каспар. — Благодарю тебя за помощь.

— В основном все сделал Ког. Я только что послал ему сообщение, что ты вернулся и все в порядке.

Каспар пригляделся к магу.

— Ты выглядишь усталым.

— Иногда мне кажется, я родился усталым, — вздохнул Паг, но тут же улыбнулся. — Я помню, как рос в замке в Крайди. И прошло-то всего сто с небольшим лет, а кажется, что это было так давно!

Каспара насмешили слова мага.

— Мне говорили, что ваш остров славится чудесными пляжами. Почему бы тебе не поплавать, не полежать на песке?

— Я бы с удовольствием, но у нас нет времени.

— У нас?

— Да, сегодня ты тоже как следует отдохни, а завтра мы с тобой отправимся в путь, чтобы встретиться кое с кем, кто может пролить свет на происхождение Талноя.

— С кем же?

— С одним моим старинным другом, который знает о Повелителях Драконов больше, чем кто-либо.

— И где мы его найдем?

— В Эльвандаре. А точнее — при дворе королевы эльфов.

Каспар произнес первое, что пришло ему в голову:

— Когвин был прав. Здесь никогда не знаешь, чего ждать.

20. ЭЛЬВАНДАР

Каспар моргнул.

Только что они находились на острове Колдуна, и вот уже вокруг них густой лес, стеной стоящий над берегом реки.

— Это река Крайди, — сказал Паг и обернулся, чтобы удостовериться, что Талной с ними.

— Что теперь? — спросил Каспар.

— Теперь мы будем ждать, — ответил Паг. — Надеюсь, недолго. Эльфы очень бдительно охраняют свои границы.

— Почему нам надо ждать, пока они сами не найдут нас?

— Никто не смеет входить в Эльвандар или в окружающий его лес без приглашения. Непрошеных гостей ждут неприятности.

Воздух был свеж, но не слишком прохладен. Каспар и Паг покинули усадьбу после завтрака, но Эльвандар находился западнее, поэтому здесь еще утро только начиналось.

Ждать им пришлось около часа. Каспар сидел на земле, а Паг и Талной остались стоять. За то время, что Каспар провел вместе с магом, они говорили мало. Очевидно, Паг возглавлял Конклав Теней, хотя прямо этого Каспару никто не сказал. Вот и сейчас Каспар не стал заводить беседы, поскольку чародей не производил впечатления человека, склонного к пустым разговорам.

Наконец Паг произнес:

— Они здесь.

Каспар оглянулся, посмотрел на другой берег реки, но никого не увидел. Однако Паг крикнул, обращаясь к невидимому собеседнику:

— Добрый день! Это Паг из Крайди.

Из-за реки раздался мелодичный смех, и мужской голос произнес:

— Добро пожаловать в Эльвандар, Паг из Крайди. Ты и твои спутники можете войти.

Паг махнул Каспару и приказал Талною идти за ними следом. Каспар, оглядываясь на немую черную фигуру, которая в тени деревьев выглядела еще более угрожающей, чем обычно, радовался, что кольцо теперь у Пага. Судя по всему, маг способен был носить его куда дольше чем полтора часа и без каких-либо неприятных последствий.

Втроем они пересекли реку. На другом берегу среди деревьев их ожидали четыре эльфа. Каспар обратил внимание, что один из них отличался от трех остальных: он был шире в плечах, и его уши были чуть меньше и чуть плотнее прилегали к черепу.

— Привет тебе, Калис! — сказал Паг, широко улыбаясь широкоплечему эльфу.

— Здравствуй, Паг! — Эльфу на вид было не более двадцати пяти лет. — Всегда рад тебя видеть. Я уже послал гонца сообщить отцу и матери о твоем прибытии.

— Боюсь, мы окажемся при дворе быстрее гонца. У нас срочное дело.

— Жаль, что я не смогу отправиться с вами, — сказал Калис.

— Как поживает твоя семья?

— Эллия и близнецы здоровы. — Эльф перевел взгляд на Талноя. — Верна ли моя догадка, что вы спешите именно из-за этого существа?

— Да. Мне надо поговорить о нем с твоим отцом.

Калис внимательно осмотрел Талноя.

— Это создание враждебно нашему миру, и еще… — Он сморщил нос. — От него исходит запах смерти, Паг.

— Так оно и есть.

— Тогда не буду вас задерживать. Рад был повидаться с тобой, Паг.

— Я тоже.

Паг подозвал Каспара, чтобы тот встал поближе к нему, и перенес их вместе с Талноем в центр Эльвандара.

В изумлении от увиденного Каспар онемел и, как зачарованный, стал разглядывать открывшуюся перед ним великолепную картину.

Они стояли на широкой поляне посреди невиданного леса. Величественные древние дубы вздымали могучие ветви до самого неба. Каждый из них был раза в три выше самых высоких деревьев в Оласко. А цвета! Часть дубов были темно-зелеными, как и полагалось в это время года, но на соседних с ними деревьях шевелились на ветру красные, золотистые и оранжевые листья. Каспар сначала не поверил своим глазам, когда увидел дуб голубоватого оттенка, но потом заметил несколько исполинов, покрытых снежно-белой листвой. Между громадными стволами, чуть ниже основной кроны, от ветви к ветви были перекинуты мостики и переходы. Лестницы, вырезанные, как казалось, прямо в стволах, спиралями поднимались куда-то вверх, среди листвы проглядывали платформы и беседки. По всем этим легким, изящным конструкциям ходили эльфы.

Каспар много читал об эльфах и знал, что это очень красивый народ, но, увидев их вживую, он понял, что письменные свидетельства не могли передать всей грации и достоинства этой расы.

Некоторые эльфы, как и стражники возле реки, были облачены в охотничьи кожаные костюмы, а другие щеголяли в длинных мантиях сочных тонов, расшитых серебряными, золотыми, белыми и желтыми узорами. Двигались волшебные создания так плавно, что казалось, будто они скользили по водной глади, а не шагали по твердой поверхности.

— Просто дух захватывает, — прошептал Каспар.

— Я здесь бывал несчетное количество раз, и все равно каждый визит сюда — потрясение, — согласился Паг. — Иди за мной.

Он подвел Каспара к широкой изогнутой лестнице, верхние ступени которой скрывались за стволом одного из гигантских дубов. У ее подножия играли дети эльфов, за ними присматривали несколько женщин, сидящих неподалеку с шитьем на коленях.

Поднимаясь вверх по лестнице, Паг часто останавливался, чтобы поздороваться с идущими навстречу. Каспар был рад этим остановкам: он все еще не пришел в себя от окружающих его чудес.

— Волшебное место, — проговорил он.

— Верно, — ответил Паг.

— И дело не только в необыкновенной красоте. Здесь чувствуешь себя так… умиротворенно.

— Увы, так было не всегда. В том месте, куда мы прибыли, во время Войны Врат произошла жестокая битва между эльфами и цуранийскими захватчиками. Меня тогда пленили и отправили в мир цурани, но я много раз слышал эту печальную историю. Кровь долгоживущих не единожды окропляла эту пышную зелень.

Каспар догадался, о ком идет речь, потому что среди людей бытовало поверье, что эльфы живут столетиями.

Они подошли к галерее, ведущей через несколько мощных ветвей к просторному центральному двору. Широкий деревянный помост служил опорой для двух тронов, на которых сидели двое эльфов, столь же величественных, как и окружающий их пейзаж.

Более высокий трон занимала женщина в снежно-белой мантии; на сидящем рядом с ней мужчине были коричневая туника и брюки. Но простые одежды не могли скрыть величия обоих. Уши женщины были такими же, как у всех остальных эльфов, вытянутые кверху, с острыми кончиками и без мочек. Золотой ободок на голове не мешал шикарным рыжим волосам свободно ниспадать по плечам и спине. Миндалевидной формы глаза были синими с зелеными крапинками.

Мужчина не носил никаких украшений; вся его фигура излучала такую мощь, что Каспар поразился. Паг производил на него впечатление скрытой силы, а этот эльф был просто-таки воплощением силы. Широкоплечий, ростом, по примерным оценкам Каспара, не менее шести футов и шести дюймов, он казался сильным не только физически — что-то в его внешности говорило, что в этом мощном теле живет не менее мощный дух.

— Приветствую тебя, Паг! — сказал мужчина, поднимаясь, чтобы поздороваться с гостями. — Ты не предупредил нас о своем прибытии.

Паг обнял его.

— Боюсь, мы прибыли сюда раньше гонца, посланного твоим сыном от реки. У нас очень мало времени. — Он обернулся к женщине и поклонился. — Ваше величество.

Она улыбнулась, и в который раз за это утро Каспар потерял дар речи. Внешность женщины не соответствовала человеческим канонам красоты, и все же она была неописуемо прекрасна. Королева эльфов изящно склонила голову.

— Добро пожаловать, Паг, всегда рады видеть тебя. Кто твои спутники?

— Королева Агларанна, позволь представить тебе Каспара, бывшего герцога Оласко, теперь… моего товарища. А существо, что стоит за ним, и есть причина нашего появления здесь.

Королева легким кивком головы поприветствовала Каспара:

— Добро пожаловать.

Каспар поклонился.

— Для меня большая честь находиться здесь, ваше величество.

Паг представил Каспару высокого мужчину:

— А это Томас, принц-консорт Эльвандара и мой друг детства.

Томас обвел рукой две группы эльфов, сидевших справа и слева от тронов.

— Это советники королевы. — Указав на одного из них, он сказал: — Тэйтар — первый из чародеев.

Старый эльф, одетый в костюм из кожи и холстины, был широкоплеч и бородат и мало чем отличался от своих собратьев-чародеев, разве что седыми волосами.

Сидел он по правую руку от королевы. Паг затем указал на эльфа, что находился слева от Томаса:

— А это Асьяла, предводитель эльдаров.

В отличие от Тэйтара с его внешностью прошедшего огонь и воду воина, Асьяла своим спокойным, одухотворенным видом напоминал священнослужителя. Он был очень стар: черты его лица истончились, кожа казалась почти прозрачной.

Каспар отвесил общий поклон.

Томас обратился к гостям с вопросом:

— Так что же это за существо, что заставило вас прийти сюда? Оно живое?

— В какой-то степени да, — ответил Паг. — Однако я надеялся, что ты сможешь рассказать нам о нем побольше.

Томас направил взгляд своих невероятно светлых голубых глаз на черную фигуру. Через миг он воскликнул:

— Талной! Теперь я вспомнил.

— Вспомнил? — переспросил Каспар.

Паг проговорил вполголоса:

— Я все тебе объясню. — Обращаясь к Томасу, он спросил:

— Что ты вспомнил?

Голос Томаса изменился, как будто заговорил другой человек; глаза уставились в бесконечность.

— Мы воевали с расой, называемой телд-ката, в мире Риска. Они пытались изгнать нас из своих небес с помощью наспех наложенного, но мощного заклятия. Это им не удалось, вместо этого они создали врата. Мы уничтожили телд-ката, но потом на нас напали другие существа, пришедшие через рифт, а те, кто… — Внезапно глаза Томаса сфокусировались, и уже своим голосом он горячо воскликнул: — Паг, вы должны уничтожить его, и немедленно!

— Наше первичное обследование показало, что это невозможно, по крайней мере, мы не знаем, как это сделать.

Томас посмотрел на двух старших эльфов.

— Тэйтар и Асьяла, взываю к вашей мудрости: что вы скажете об этом создании?

Оба эльфа поклонились и приблизились к Талною.

— Мне не нужна магия, чтобы увидеть очевидное: это зло. Даже в бездействии оно источает злую силу, — произнес Тэйтар.

Асьяла же промолвил:

— Я сверюсь с записями в наших архивах.

— Прежде всего прошу вас проследовать за мной в более спокойное место, — предложил Томас старейшим советникам и Каспару с Пагом. — Там я расскажу вам все, что знаю. — Потом он обратился к жене: — Королева, позволь нам удалиться во внутренние покои.

— Иди, а вечером я присоединюсь к вам, муж мой.

Томас поклонился, затем повел всех с центрального двора. В просторной комнате внутри ствола дуба Томас пригласил всех сесть.

— Паг, эта вещь может быть самой большой опасностью для нашего мира. Как она к тебе попала?

Паг переадресовал вопрос Каспару, и тот еще раз поведал историю Талноя. Когда он закончил, Томас задумался, а потом сказал:

— Вот что я помню о войне с дасати…

— Прости меня, — перебил его Каспар, — но как ты можешь помнить о том, что случилось задолго до твоего рождения?

Паг тут же пояснил Томасу:

— Я еще не успел ему рассказать.

— Вероятно, ты сочтешь это невозможным, — обращаясь к Каспару, сказал Томас, — но я обладаю памятью одного из валкеру, Повелителей Драконов. Просто считай, что я прожил две жизни; на более подробные объяснения у нас сейчас нет времени. — Он оглядел всех присутствующих и продолжил: — Это случилось до Войн Хаоса, когда валкеру правили небесами. Мы обладали способностью летать между мирами, и никто не мог сравниться с нами. — Его глаза покрылись дымкой воспоминаний. — Мы уничтожили телд-ката, которые в последней отчаянной попытке спастись создали рифт. Сквозь эту щель в пространстве проникли другие существа и атаковали нас. Мы в конце концов избавились от них и занялись рифтом, потому что догадывались, что он может стать для нас источником небывалой силы. Поэтому мы оставили мир Риска и прошли сквозь рифт.

Томас замолчал, как будто воспоминания причиняли ему боль. Через некоторое время вновь раздался тихий голос:

— То был единственный раз в жизни Ашен-Шугара, когда он испытал страх. — Томас указал на Талноя. — Если я ударю это существо со всей силы своим золотым мечом, то нанесу ему лишь небольшую рану. Несколькими ударами я, вероятно, смогу обезглавить его. Однако оно обладает магическими возможностями. Разрубленное надвое тело через несколько часов оживет и снова будет атаковать меня. Дасати — это чума для нашего мира. Их миллионы, а Талнои исчисляются десятками, а возможно — и сотнями тысяч. Даже без Талноев дасати убить труднее, чем любых других существ, с которыми сражались валкеру. Только в борьбе с богами мы сталкивались с большими трудностями. Мы бы предпочли сразиться с демонами Пятого круга или с Повелителями Страха, каждый из которых сильнее отдельного дасати, но зато число их ограниченно. Ашен-Шугар, правитель Орлиных гор, и его великий золотистый дракон Шуруга убили множество дасати, но на месте каждого убитого вставало до новых. После нескольких дней ожесточенной борьбы пал первый из валкеру — Киндо-Рабер. Его стащили со спины дракона и разорвали на части. Паг, они сдирали плоть с его костей. Дасати одолели и его великого дракона. Они как боевые муравьи: всякое живое существо на их тропе со временем будет уничтожено. Мы отступали, теряя одного валкеру за другим, и поэтому, не в силах справиться с дасати, решили закрыть Звездные Врата, уничтожив Риску.

— Вы уничтожили целый мир? — спросил Каспар.

— Это было в наших силах. Применив свои способности, мы разорвали мантию планеты, и это вызвало грандиозные обвалы и землетрясения. Мы обрушили наш гнев на тот мир ради того, чтобы закрыть врата, и он буквально рассыпался на кусочки.

— Как это существо попало к нам? — спросил Паг, имея в виду Талноя.

— Не знаю, — задумчиво протянул Томас. — Вероятно, один из моих братьев захватил его как трофей… хотя в это трудно поверить. Мы бежали, спасая свои жизни, нам некогда было думать о трофеях.

— Согласен, — кивнул Паг. — Думаю, это был кто-то другой.

— Но кто? И как ему это удалось? — воскликнул Томас. — Только Макрос Черный в достаточной мере владел магией врат, чтобы проделать подобное, но какими бы изощренными ни были его затеи, не могу представить, чтобы он рискнул пойти на столь опасный шаг.

Паг улыбнулся:

— А я могу. Прошло уже много лет с тех пор, как я унаследовал остров Макроса, но должен признаться, что из-за Змеиной войны каталогизация и учет книг в его обширной библиотеке совершенно пришли в упадок. — Паг вздохнул. — А может, я просто стал тщеславен и решил, что мне уже нечему учиться по его трудам. Так или иначе, я направлю самых способных из своих учеников в библиотеку, чтобы они нашли все упоминания об этом Талное.

— Макрос больше всего опасался возвращения Хозяина Драконов. Может, он держал это существо на всякий случай, в качестве запасного оружия.

При этих словах Томас явно встревожился:

— Один Талной лишь разозлит Хозяина Драконов, но вот целая армия Талноев…

— Ты думаешь, их здесь много? — спросил Паг. — Как это могло случиться? И почему их еще не нашли?

Каспару было что сказать по этому поводу.

— Когда мои друзья нашли Талноя, он был захоронен в глубине скалы. Его нашли только потому, что произошло землетрясение и склеп вышел на поверхность. Заметьте, что вокруг Талноя стояло много охранных заклятий.

— Да, это похоже на Макроса, — проговорил Паг. Затем он уточнил у Каспара: — А ты не знаешь, где именно был найден Талной?

— Примерно догадываюсь. Флинн объяснял мне, в каком месте им посчастливилось приобрести сокровища, и называл город, расположенный неподалеку. Насколько я смог понять, местные жители за небольшое вознаграждение приведут вас точно к тому месту.

— Это хорошо. Значит, поиски захоронения не займут у нас много времени, — удовлетворенно подытожил Паг.

— Прости, но мне кажется, что главная опасность сейчас — не Талной, — покачал головой Каспар. — Не забывай, что в нашем мире стали открываться врата, ведущие на уровень мира дасати. Видели бы вы то чудовище, что появилось над океаном, когда я плыл домой! И врата будут открываться все чаще и будут действовать все дольше, если только вы не сделаете что-нибудь!

— Существа из Второго круга попадали в наш мир и раньше, — подал голос древний Асьяла. — Эльдары были первыми среди слуг валкеру, и мы не забыли их учения. Даже самое маленькое существо из того круга несет смертельную угрозу для обитателей нашего мира, и при этом его крайне трудно уничтожить. Вторжение множества таких тварей повлечет за собой невообразимые последствия.

— Неужели мне снова придется браться за оружие? — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Томас.

— Под угрозой окажется не только Эльвандар, — медленно изрек старый Тэйтар, — но весь мир, в котором мы живем.

Каспар повернулся к Пагу.

— Могу ли я задать один вопрос, вероятно, глупый, поскольку я мало что знаю о магии, хотя и это, на мой взгляд, слишком много для меня?

Паг кивнул.

— Ты забрасывал меня в самые разные уголки двух континентов. Разве нельзя то же самое сделать с Талноем?

— Для этого я должен знать, куда именно его отправляю.

— А солнце для этого не подойдет? — предложил Каспар. — Или оно слишком далеко для тебя?

Паг не удержался от смеха.

— Интересная идея! Но нет, солнце для этого не подойдет. Я могу послать его в то место, которое я видел сам или подробно изучил по описаниям других людей. Полагаю, посмотрев на солнце столько времени, сколько возможно, я бы мог отправиться туда, но все же предпочел бы не делать этого. — Затем он снова посерьезнел. — Однако на первое время у меня, пожалуй, есть выход из положения: я удалю Талноя из Мидкемии.

— Куда? — тут же спросил Томас.

— В Ассамблею, на Келеван. Тамошние маги обладают возможностями понять, что это за создание, и их гораздо больше, чем учеников на острове Колдуна. И само собой, они спрячут его, установив мощные защитные поля.

Каспар вспомнил о намерениях Флинна и его друзей.

— А как насчет Звездной Пристани? Торговцы, нашедшие Талноя, хотели продать его там.

— Академию в Звездной Пристани основал я, — улыбнулся Паг. — Верь мне, когда я говорю, что цвет магических сил Мидкемии собран на моем острове. Правда, даже если объединить усилия магов Звездной Пристани и моих учеников, маги Ассамблеи превзойдут их и опытом, и способностями. Перенос Талноя на Келеван снимет угрозу с Мидкемии и уменьшит шансы возникновения новых врат. Со временем процесс их формирования может начаться снова, но, как я уже говорил, Всемогущие смогут установить более сильную защиту над Талноем, и это даст нам дополнительное время для изучения.

— Я бы хотел, чтобы мы тоже исследовали это создание до того, как ты увезешь его отсюда, — сказал в заключение Тэйтар. — Может, нам удастся что-нибудь понять.

* * *

— Будьте нашими гостями на сегодняшний вечер, — сказал Томас, ведя Каспара и Пага в отведенную им комнату. — Пока можете отдохнуть. Паг, когда у тебя будет время, найди меня, я хотел бы поговорить с тобой.

Паг кивнул:

— Разумеется.

Томас ушел, и Паг обратился к Каспару, который уселся на деревянную кровать, покрытую пуховой периной:

— Мне и моему другу нужно многое обсудить. Ты не возражаешь, если я ненадолго оставлю тебя одного?

— Паг, у меня голова кружится от того, что я тут увидел и услышал. Больше всего мне сейчас хочется побыть одному и обо всем подумать.

Знаменитый чародей тоже удалился, и Каспар с удовольствием растянулся на постели, отдавшись потоку мыслей. Картины из прошлого вспыхивали в его мозгу: Джойханна и Джорген, Флинн и торговцы, шахматные матчи с генералом, морское путешествие. И вдруг его осенило.

Он подскочил и выбежал из комнаты. Направившись туда, где, по его разумению, находился королевский двор, он пересек какой-то мостик и увидел, что на платформе чуть ниже моста негромко беседуют Паг и Томас.

— Паг! — позвал Каспар.

Оба друга подняли головы.

— Что?

— Мне в голову пришла одна мысль. — Каспар оглянулся. — Как мне к вам спуститься?

Паг показал на лестницу, спрятавшуюся в густой кроне. Каспар торопливо сбежал вниз.

— Ну что?

— Узнайте, кто наложил заклятие на Талноя, и тогда вам станет известно, кто захоронил его в скале.

— Заклятие? — не сразу понял идею Каспара Томас.

Каспар объяснил:

— Когда я встретил Флинна и его товарищей, их оставалось только трое из тридцати торговцев, отправившихся в Новиндус. Они попали под власть заклятия, которое понуждало их доставить Талноя в Шатер Богов, и все остальное стало для них второстепенным. Они даже бросили свои сокровища ради этого. То есть кому-то было очень нужно, чтобы факт существования Талноя был доведен до сведения богов.

— Что-то не очень понимаю, к чему ты ведешь, — озадаченно сощурился Паг.

— До меня только сейчас дошло, что после посещения Шатра Богов я не испытываю сильного желания куда-либо идти. Похоже, заклятие перестало действовать.

— Значит, оно выполнено, — заключил Томас.

— Или его снял Калкин! Есть ли у вас возможность выяснить, кто был автором заклятия?

Каспару ответил Паг:

— Попробую. Магия — это комбинация искусства и логики, и часто маг, применивший магию, оставляет после себя нечто вроде подписи. Пока могу сказать одно: если бы заклятие было наложено твоим другом Лесо Вареном, я бы почуял его моментально. Но нет, это был не он.

— Кстати, что насчет его вещей в цитадели? — поинтересовался Каспар. — Вы нашли что-нибудь, что могло бы связать его и Талноя?

— Нет, — сказал Паг. — Но мы узнали, что Варен пытался создать новый тип врат…

— Новый тип? — нахмурился Томас. — Что это значит?

Паг вздохнул.

— Это очень сложно объяснить, но я попробую, вы только останавливайте меня, когда что-то будет непонятным. Звездные Врата — это разрывы в пространстве. Чтобы создать их, надо обладать определенными знаниями и огромным количеством энергии. Я никогда не встречал того вида энергии, который использовал Варен… Однако он мне что-то напомнил, и я никак не могу вспомнить, что именно.

— В чем же уникальность этого вида энергии? — спросил Каспар.

— Варен научился извлекать жизненную энергию из жертв, пока они подвергались мучительным пыткам и смерти. Примерно так Мурмандрамас собирал запас жизненной энергии, когда пытался отомкнуть Камень Жизни.

Каспару эти пояснения почти ничего не сказали, но Томас со знанием дела предположил: — Пантатианцы? Паг кивнул:

— Возможно. Мы считали, что с ними покончено, и не видели ни следа змеиных жрецов со времени окончания Змеиной войны, но да, такая возможность существует. В связи с этим я бы хотел повнимательнее изучить Талноя.

Паг внезапно исчез, и Каспар остался наедине с Томасом.

— Прости мою необразованность, но ты говорил о вещах, неведомых мне.

Томас ухмыльнулся, и на миг в его мужественных чертах промелькнуло что-то мальчишеское.

— Мой друг Паг забывает о церемониях в таких сложных ситуациях, как эта. Пойдем со мной, и я восполню пробелы в твоем образовании за кружкой хорошего эля.

— С удовольствием, — обрадовался Каспар. Вслед за Томасом он прошел к помещениям, похожим на семейные покои. Для королевской семьи они выглядели скромно, решил бывший герцог. «Но в манерах и поведении этих людей столько величия, — думал Каспар, — что они не нуждаются в символах богатства и роскоши, чтобы напомнить другим о своем высоком статусе».

Томас налил две кружки прохладного эля и вручил одну из них Каспару. Жестом указав бывшему герцогу Оласко на стул, он начал свой рассказ:

— Тебе предстоит выслушать длинную и запутанную историю, в которой содержатся ответы на многие из твоих вопросов. Если тебя интересует, кто такие змеиные жрецы и какую роль они сыграли в Войне Врат, то лучше всего будет начать с того времени, когда мы с Пагом были совсем еще мальчишками и работали на кухне моего отца в замке Крайди…

* * *

Повествование Томаса заняло много времени. Был выпит целый кувшин эля, на столе появилась зажженная свеча — Каспар даже не заметил, когда это случилось. Разговор прервало появление королевы эльфов. Каспар поднялся.

— Вот вы где, — произнесла Агларанна с улыбкой.

Каспар поклонился.

— Ваше величество.

— Хорошо ли тебе у нас, лорд Каспар?

— Больше не лорд, ваше величество, но да, мне у вас очень хорошо. Атмосфера в вашем доме удивительным образом восстанавливает силы. Уже много лет я не чувствовал себя таким отдохнувшим.

Томас улыбнулся:

— Это одно из преимуществ жизни с эльфами.

— Ваш муж только что закончил рассказ о славных годах своей юности — о Камне Жизни и Войне Врат.

— Камень Жизни был одним из самых охраняемых секретов нашего времени. Только теперь, когда его больше нет, мы можем свободно говорить о нем.

— Когда Томас поведал мне о вашем сыне и о том, как его смешанное происхождение — слияние крови людей, Повелителей Драконов и эльфов — стало ключом к отмыканию Камня Жизни, у меня возникла идея. Наверное, будет лучше, если я обсужу ее вместе с Пагом.

Агларанна отступила от двери, давая Каспару возможность выйти, и предупредила:

— Он в комнате, что находится сразу за библиотекой.

— Я провожу тебя, — поднялся и Томас.

Каспар попрощался с королевой эльфов и пошел за принцем-консортом по лестницам-стволам и переходам-ветвям. Через некоторое время они очутились перед дубом гигантских размеров, самым большим во всем эльфийском лесу. Его ствол достигал семидесяти пяти или восьмидесяти футов в диаметре. Внутрь вела широкая дверь.

Томас открыл ее, и Каспар задрал голову, поднимаясь взглядом все выше и выше, с одного уровня на другой, которые соединялись винтовой лестницей, идущей в центре ствола.

— Это наша библиотека, — объяснил Томас. — В отличие от человеческих библиотек в ней хранятся не только книги, но также и реликвии, и другие интересные предметы.

— Поразительно, — проговорил Каспар.

Они взошли по лестнице на несколько витков вверх, чтобы достичь одного из средних уровней, и через боковую дверь вышли наружу. Перед ними сплетение ветвей образовывало почти ровную площадку, служащую опорой для строения, войдя в которое Каспар увидел Пага и двух старых эльфов, погруженных в изучение Талноя.

Томас кашлянул, привлекая их внимание.

— У Каспара возникла идея, Паг.

Паг оторвался от созерцания черного доспеха.

— Идеи нам не помешают.

— Если я верно понял то, что рассказывал мне Томас, Камень Жизни создали Повелители Драконов, чтобы использовать его против богов, так?

— Совершенно верно, — подтвердил Томас. — Такова была их цель: забрать все жизни в этом мире и обратить их в оружие, способное поразить богов.

— Каким образом? — спросил Каспар.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что после того, как сын Томаса отомкнул Камень Жизни и освободил заключенную в нем жизненную силу, твоя жена смогла снова зачать.

— Ну да, — кивнул Паг, явно не понимая, к чему ведет Каспар.

— Дослушай меня, — попросил Каспар. — Оружие, способствующее рождению детей, не кажется мне таким уж грозным. А ведь оно еще и залечивало раны и оказывало другие виды благотворного воздействия на тех, кто находился рядом с ним.

И снова Паг только кивнул, терпеливо ожидая, к какому заключению ведет слушателей Каспар.

— Мой вопрос таков: как этот… Мурмандрамас? — он вопросительно взглянул на Томаса.

— Да, так его звали.

— Как Мурмандрамас собирался использовать те жизни, что он забрал для власти над Камнем Жизни, и каким образом Повелители Драконов хотели применить Камень против богов?

Паг посмотрел на Томаса, и тот ответил:

— Если бы Камень активировали, то он бы поглотил всю жизненную энергию мира. Все, от самого крупного дракона до крошечной травинки, зачахло бы. Боги потеряли бы своих почитателей и, следовательно, себя. Валкеру считали, что они смогут захватить жителей других планет и заново заселить Мидкемию.

— Сумасшествие, — сказал Каспар. — Страж Самас преподал мне небольшой урок о сущности зла. Вывод, к которому он пришел, состоял в том, что зло есть чистое сумасшествие.

— Мы согласны, — сказал Томас. — Мы видели, как проявляется зло, даже среди эльфов.

— Итак, пантатианцы планировали уничтожить всю жизнь в этом мире, включая собственную?

— Это была раса с противоестественными устремлениями. Ее создала одна из валкеру с тем, чтобы они боготворили ее. И действительно, они считали Алму-Лодаку богиней. В своей бездумной вере они надеялись, что, вернувшись, она поднимет их до уровня полубогов под своим началом. Это было печальное и злосчастное заблуждение, пример того, как сама природа валкеру была использована в целях зла, — сказал Томас.

— Так вот что я хочу спросить у вас: почему вы пытаетесь найти логическое объяснение этому существу из мира дасати, когда здесь просто-таки само напрашивается объяснение нелогичное, а вернее, безумное?

Паг и Томас не могли не рассмеяться этому парадоксальному выводу.

— Каспар, — улыбаясь, сказал Паг, — ты имеешь в виду нечто конкретное?

— Ты говорил, что уже сталкивался с Лесо Вареном раньше, но я много лет жил вместе с этим человеком, я ел с ним, я стоял и смотрел, что он делал с людьми… Описать его действия можно только одним словом: безумие. Даже если допустить, что он сам руководствовался некой безумной логикой, нельзя искать в его поступках здравый смысл!

— Продолжай, — с загоревшимся взором поторопил Каспара Томас.

— Где жили пантатианцы?

— У подножия гор Ратнгари, к югу от Города Мертвых Богов, — ответил принц-консорт.

— Тогда не может ли быть так, что заклятие не являлось частью какого-то хитроумного плана по обнаружению Талноя и доставки его к богам, а было наложено лишь для того, чтобы транспортировать это существо туда, где жили пантатианцы?

— Зачем? — спросил Паг.

— Зачем? — повторил Каспар. — А затем, что они сумасшедшие! Каким-то образом Талной попал в этот мир. Вероятно, он проник сюда вместе с одним из Повелителей Драконов. Может быть, один из валкеру захватил его в качестве трофея, а потом бросил. То есть каким-то образом он попадает в руки пантатианцев, они прячут его в склепе, ставят защиту, чтобы укрыть от кого-то. От кого, я не знаю. Но в любом случае они позаботились о том, чтобы, с помощью наложенного заклятия, тот, кто похитит Талноя, вернул его им.

— А зачем они зарыли его там? — спросил Тэйтар.

— Я не знаю. Может, боялись, что Талноя найдет кто-то другой, и предпочли спрятать его, вместо того чтобы тащить через весь континент, — предположил Каспар. — А может, это их богиня велела им поступить так. Но какая бы причина ни скрывалась за этим, скорее всего, Флинн с товарищами просто наткнулись на чей-то древний клад и попали в ловушку.

— Если это так, то безумие пантатианцев сыграло нам на руку, — изрек молчавший до сих пор Асьяла. — Если бы заклятие не было наложено, это существо осталось бы в том склепе не потревоженным, и тогда в нашем мире начали бы открываться врата, а никто бы и понятия не имел, почему это происходит.

— До тех пор пока здесь не высадилась бы целая армия Талноев, — уточнил Каспар.

— Я поручу Магнусу перенести Талноя на Келеван, — решил Паг. — А пока попытаюсь понять, откуда это существо попало на Новиндус. Каспар, ты поможешь мне найти пещеру, где его выкопали?

— Сделаю все, что в моих силах.

— И У нас осталась еще одна проблема, — перешел к следующему вопросу Паг.

— Ночные ястребы, — тут же догадался Томас. — Да, меня сильно встревожило их появление.

Каспар спросил:

— А мог ли Лесо Варен так быстро восстановить свою власть? Ведь Когвин Ястринс сломал ему шею.

— Я встречался с ним несколько раз и собрал свидетельства других людей, знакомых с его деятельностью, — сказал Паг. — Например, много лет назад один барон из поместья под названием Край Земли погиб, безуспешно пытаясь призвать демонов в отчаянной попытке спасти умирающую жену, а в Араноре сын некоего дворянина хотел убить всю свою семью в день своей помолвки. Также правитель Кеша передал государственные секреты королевству Ролдем без всякой на то причины, а затем покончил жизнь самоубийством. Да, если Варен обладает той мощью, которую я в нем предполагаю, то он мог вернуть себе власть в течение года после своей «смерти» и вновь разослать агентов на выполнение все той же темной миссии. Существует одно особенно опасное и отвратительное заклинание, с помощью которого маг может поместить собственную душу в сосуд. До тех пор пока этот сосуд цел и плотно запечатан, что бы ни случилось с телом, маг не погибнет. Допустим, нынешнее тело мага повержено, тогда душа переселится в любого другого человека, который в тот момент будет находиться рядом с сосудом. То есть сейчас Варен может быть кем угодно. Юношей или прекрасной женщиной. Он может замаскироваться и спрятаться от всех, кроме меня — я видел его слишком часто и близко, чтобы не признать в течение нескольких минут.

— Ты должен найти тот сосуд, — сказал Каспар.

— Найду, обязательно, — пообещал Паг.

Томас устало потер лоб.

— Тогда пойдемте ужинать, друзья мои, а завтра займемся тем, что должно быть сделано. Однако до утра давайте освободим от забот свои умы и сердца.

Каспар и Паг переглянулись. Оба понимали, что, несмотря на все старания гостеприимных хозяев, забыть о предстоящих делах не смогут.

21. ПОЖАР

Каспар терпеливо ждал.

Они с Пагом готовы были покинуть Эльвандар и ожидали только появления королевы и Томаса на утренней церемонии. За их спинами неподвижно стоял Талной.

Когда появились королева с мужем, все встали и поклонились. Агларанна взошла на трон.

— Благодарим тебя, Паг, за то, что ты предупредил нас об опасности. Спасибо и тебе, Каспар из Оласко.

Каспар низко поклонился.

— Ваше величество, вы смущаете гордого человека своей щедростью и добротой. Ваша милость может сравниться только с вашей красотой.

Агларанна улыбнулась:

— Я знаю, что твое прошлое было темным, лорд Каспар, однако чувствую, что ты стремишься найти лучший путь. Желаем тебе преуспеть в этом стремлении.

— И вновь ваше милосердие заставляет меня терять дар речи, — проговорил Каспар.

— Уже пора? — спросила королева, обращаясь к Пагу.

— С позволения вашего величества, мы должны возвращаться на остров Колдуна.

Королева Агларанна склонила голову с легкой улыбкой на прекрасных устах:

— Доброго пути. Да пребудут с тобой наши наилучшие пожелания, друг Паг. Тебе всегда здесь рады.

Томас пожал Каспару руку.

— Надеюсь, что в следующий раз мы встретимся при более приятных обстоятельствах. Как сказала моя жена, желаю тебе найти достойное место в жизни.

— Буду счастлив когда-нибудь снова навестить тебя, Томас.

Пагу Томас сказал:

— Ты знаешь, что я поклялся никогда не покидать Эльвандар, за исключением случаев, когда этого требует его безопасность. Однако Тэйтар убедил меня, что возможное вторжение дасати представляет для нас большую опасность, чем даже нападение цурани. Если я понадоблюсь тебе, позови меня.

— Молюсь, чтобы у меня никогда не возникло такой необходимости, но знай, если я все же позову тебя, значит, без этого было не обойтись, — ответил Паг.

— Не сомневаюсь.

Паг надел на палец кольцо, управляющее Талноем, и скомандовал:

— Подойди ко мне.

Существо повиновалось. Паг снял кольцо и передал его Каспару на сохранение, затем положил руку на плечо Каспара и тихо пояснил бывшему герцогу:

— Эльвандар защищен магией, как ни одно другое место в этом мире. Чтобы перенестись домой прямо отсюда, мне потребуется помощь чародеев. Иначе нам пришлось бы возвращаться на берег реки и вновь переходить ее вброд.

Паг кивнул Тэйтару, сигнализируя о своей готовности. Старый чародей опустил голову и начал творить заклинания, которые тут же подхватили другие чародеи.

— Через миг мы уже… — шепнул Паг Каспару, но закончить фразу не успел.

Внезапно что-то случилось или пошло не так. Каспару показалось, что сама атмосфера взорвалась с оглушительным грохотом, и он, пошатываясь от пронзившей голову боли, сжал уши ладонями, инстинктивно стараясь закрыться от невыносимого звука.

Слезы выступили у него на глазах, он упал на колени и сквозь пелену головокружения и тошноты увидел, что многие придворные тоже не устояли на ногах. Королева сидела на троне, откинувшись назад, с плотно зажмуренными глазами, с маской мучительной боли на лице. Один Томас остался стоять, и, хоть ему это давалось с большим трудом, было очевидно, что он легче других выносит эту пытку звуком.

Внутренности Каспара свела судорога, волнами накатывало полуобморочное состояние, и он лишь громадным усилием воли сохранял сознание. Он нашел взглядом Пага. Тот пытался встать на ноги, на искаженном от боли лице мага горели яростной решительностью глаза. Наконец Паг сумел поднять над головой руку и, превозмогая боль, выкрикнул короткое, резкое заклинание. Ужасный звук наконец пропал. От неожиданности все замерли, но облегчение оказалось кратким: небо над их головами вспыхнуло адским пламенем.

Каспар почувствовал, как его окатило жаром будто из открытой печи, еще миг — и кожа покрылась бы волдырями, легкие разорвались бы. Но у Пага был ответ и на это. Несколько движений рукой, и пламя, нисходящее с небес, было укрощено, отгорожено невидимой сферой защитной энергии, хотя воздух все еще обжигал открытые участки тела.

Чародеи медленно приходили в себя. Неожиданная атака сверху обезоружила на время тех, кто отвечал за безопасность Эльвандара, поразив их с той же беспощадностью, что и великие деревья, окружавшие двор.

Куда бы ни направлял взгляд Каспар, везде он видел языки пламени, лизавшие пышные кроны. Огонь ожесточенно набрасывался на древние дубы в центре Эльвандара, пожирал листья, ветви и стволы. И отовсюду неслись стоны и мольбы о помощи.

— Тэйтар! — крикнул Паг. — Ты можешь призвать дождь? Я уже много лет не делал этого.

Старый эльф потряс головой:

— Прорыв защитных барьеров на время лишил нас сил, но мы попытаемся.

Эльфы собрались в круг и стали обсуждать, что можно сделать.

— Быстрее, — торопил их Паг, удерживая защиту над королевским двором.

Каспар огляделся. Он с ужасом представил, что сейчас творится в других частях Эльвандара, как справляются с огнем беззащитные эльфы без помощи мага в черной мантии. Он надеялся, что те из них, что жили на земле или нижних ветвях в относительной безопасности, но обитатели домов на верхних уровнях, скорее всего, обречены.

Каспар видел верховой пожар в лесах Оласко, когда был ребенком. Однажды очень сухим летом отец взял его на охоту, а выше в горах началась сухая гроза. Юный Каспар стоял и смотрел, как пламя перепрыгивало с одной вершины дерева на другую — с такой же скоростью, с какой лесные звери бежали прочь от огня. Это пугающее зрелище навсегда оставило след в душе мальчика.

Внезапно органы чувств Каспара зарегистрировали еще одно неприятное ощущение — по его позвоночнику пробежал ледяной холод. Не отдавая отчета в своих действиях, Каспар вытащил меч, и все эльфы обернулись, ища причину его тревоги. Они тоже почувствовали, что среди них появилось нечто, чего секундой ранее не было.

Резко повернувшись вокруг себя, краем глаза Каспар заметил тень — полупрозрачный силуэт бегущего человека.

— Сюда! — крикнул он, указывая мечом на мерцающую фигуру.

Все вокруг закипело. Не успел Каспар сделать и шага, как одиннадцать чародеев в разных концах двора упали, поверженные, наземь. Только древний Тэйтар стоял, как мощный дуб, а его руки стремительно двигались в воздухе, выставляя заклинания для защиты королевы. Томас одним броском очутился возле жены и подхватил ее на руки. С легкостью, как будто она была ребенком, он отнес ее в более безопасные внутренние покои.

Каспар оглядывался, надеясь снова уловить ту тень, что видел ранее, но безуспешно.

И вновь на помощь пришел Паг. Удерживая одной рукой защиту от пламени, другой рукой он сотворил новое заклинание. Ослепительный голубой луч вырвался из его ладони и осветил весь двор неумолимо ярким светом, отчего каждый предмет стал почти белым и отбросил контрастную густую тень. И тогда стало видно, что посреди эльфов стоит, озираясь, человек с мечом в руках. Потом их стало двое. А потом трое.

— Убийцы-танцоры! — выкрикнул Паг.

Каспар попытался оценить, что они из себя представляют: их силуэты напоминали человеческие, но не имели ни объема, ни каких-либо черт, как будто кто-то вырезал фигуры из плотного материала, такого черного, что он бесследно поглощал свет. Без магии Пага, как понял Каспар, эти существа были бы невидимы человеческому глазу.

Увидев наконец врага, эльфы бросились в атаку. Весь Эльвандар наполнился боевыми кличами, стонами, звоном стали.

Перед Каспаром возник кажущийся бестелесным убийца-танцор, бывшему герцогу Оласко пришлось бороться за свою жизнь. Никогда он не сталкивался со столь молниеносным нападением. Он мог лишь парировать удары, об атаке нельзя было и подумать. Вся концентрация, все силы уходили на то, чтобы остаться в живых.

Когда вернулся Томас, в руке его поблескивал золотой меч. Мощным ударом он рассек плечо существа, кружившегося в смертельном танце вокруг Каспара, и оно исторгло высокий, пронзительный вой.

Убийца-танцор обратил свою атаку на Томаса, что дало возможность Каспару нанести колющий удар в черную плоскую спину. Танцор снова взвыл, но не остановился, лишь стал двигаться чуть медленнее.

Дрожащими от спешки руками Каспар вытащил из поясной сумки кольцо и надел его. Стараясь не обращать внимания на охватившее его неприятное ощущение, сопутствующее ношению кольца, он проскользнул за спиной черного танцора и прикоснулся к руке Талноя.

— Убей танцоров, — прохрипел Каспар.

Талной ожил. Он согнул ноги в коленях, а потом подпрыгнул вверх с такой скоростью, что два танцора, схватившие его за руки, попадали в стороны. В воздухе Талной успел нанести несколько ударов руками и ногами, а когда приземлился, то в руках уже сжимал черный меч.

Сделав шаг вперед, он с нечеловеческой быстротой одним махом перерезал посередине фигуры двух танцоров. Тонко подвывая, они обратились в дым и исчезли. Затем Талной направился к убийце-танцору, только что сразившему двух воинов-эльфов. Плоская безликая фигура повернулась к нему, словно предчувствуя атаку, и подняла меч. Талной сделал стремительный выпад в нижнюю половину фигуры, от удара танцор зашатался. Второй удар опрокинул его на спину, а третий рассек пополам эфемерный меч и взрезал шею видения. Еще один взмах черного меча — и еще одно облачко растаяло в воздухе.

Прежде чем Каспар четко осознал, что происходит, Талной расправился с четвертым танцором, а тем временем Томас, держа меч двумя руками, опустил лезвие на пятую фигуру с такой силой, что черный силуэт рассыпался на кусочки, и ветер унес их, как горстку пепла.

Томас искал взглядом очередного противника, эльфы и люди приходили в себя, а Талной, с ловкостью и легкостью, достойными и самих эльфов, бросился бежать куда-то вглубь леса. Тэйтар хлопнул ладонями, и над ними рассыпались раскаты грома. Полил дождь.

Каспар колебался, не зная, что делать, но когда Томас и Паг заспешили вслед за посланцем дасати, он последовал их примеру. Уже на бегу до него дошло, как он зол. «Эти монстры, эти убийцы-танцоры, — в ярости думал он, — да как они посмели ворваться с оружием в это самое спокойное и прекрасное место во всем мире!» Он сам осознавал, что эта безудержная ярость была первым признаком подступавшего безумия — результатом воздействия кольца. По истечении часа кольцо необходимо будет снять, но пока придется рискнуть собственным здоровьем: угроза, висящая над Эльвандаром, слишком серьезна.

Тяжело дыша, Каспар бежал вверх по лестнице. Глаза и легкие жег едкий дым, висящий в воздухе. Наконец бывший герцог добрался до верхней площадки, но заметил только, как за стволом мелькнул и скрылся из вида край мантии Пага. Струи дождя постепенно гасили пылающие ветки. Раскаленный воздух превращался в пар.

Каспар остановился, чтобы отдышаться. На одном из висячих помостов появился Томас, перешагнул через перила и прыгнул вниз. Каспар подбежал к краю и увидел, как принц-консорт легко приземлился сорока футами ниже на другом широком помосте, где в луже крови лежали тела нескольких эльфов. Сквозь листву и дым Каспар не разглядел, куда затем двинулся Томас, но доносившиеся до него звуки подсказали ему, где продолжается бой. Он заметался в поисках лестницы, ведущей вниз.

Когда он наконец оказался на залитом кровью помосте, звуки сражения уже переместились в другое место. Он поспешил туда, но снова не успел. Темп битвы был невероятно высоким, куда более стремительным, чем тот, к которому Каспар привык за годы войн.

Где-то между помостами, все еще не догнав сражающихся, он опять вынужден был остановиться. Ему не хватало воздуха, он еле стоял на ногах и не представлял, сможет ли поднять меч. Легкие, опаленные дымом и горячим паром, не справлялись. Он перегнулся через перила, кашляя и сплевывая. Вдалеке все еще слышался ожесточенный звон мечей, но вдруг все стихло.

Каспар постоял, сделал несколько глубоких, но осторожных вдохов, морщась от боли в легких, и прислушался. В ветвях шумел усиливающийся дождь, а больше ничего не было слышно. Еще раз глубоко вздохнув, Каспар двинулся в ту сторону, откуда в последний раз донеслись звуки сражения.

Он не ошибся в своих расчетах: там он нашел Томаса, Пага и Талноя посреди душераздирающей картины: четыре эльфа лежали в гротескных позах, в которых настигла их смерть, а еще с десяток залечивали полученные раны различной степени тяжести, от царапин до смертельно опасных.

Со всех сторон сюда же стекались эльфы, чтобы помочь раненым.

— Что случилось? — выговорил, кашляя, Каспар. Паг обернулся, услышав этот вопрос, и поднял руку, призывая к молчанию. Каспар понял почему, как только увидел лицо Томаса.

Беспредельный гнев исказил красивые черты принца-консорта. Глухим голосом, еле сдерживаясь, Томас заговорил:

— Кто посмел? — Он обвел глазами застывшие тела и сорвался на крик: — Кто посмел так поступить с моим народом?

— Те, кому нужно вот это, — сказал Паг, указывая на Талноя. — Они могут не знать точно, что это такое, но догадываются о его исключительной важности. Они почувствовали, что здесь находится носитель темной магии, и захотели получить над ним власть.

— Откуда тебе это известно? — спросил Каспар, стягивая с пальца кольцо.

— Ничего другого быть не может. Более того, я знаю наверняка, кто послал убийц-танцоров.

— И кто же?

Лицо Пага в этот момент являло собой маску контролируемого гнева, не менее пугающего, чем гнев Томаса, а может, и более опасного — именно из-за железного контроля, что сдерживал его в узде. Маг тихо проговорил, чеканя каждое слово:

— Твой старый друг Лесо Варен. Все это, — широко развел руки Паг, — доказывает, что он вернулся, потому что только он обладает мощью создать одновременно столько убийц-танцоров.

— Почему он атаковал нас здесь? — спросил Каспар.

Паг кивком головы указал на Талноя.

— Должно быть, он почуял его присутствие, когда Тэйтар и чародеи сняли защиту Эльвандара, чтобы позволить нам перенестись отсюда. — Паг взглянул на Томаса. — Я чувствую свою ответственность за случившееся. Ведь если бы я решил уйти тем же путем, что и прибыл сюда, он никогда бы не смог проникнуть в ваше убежище.

Томас покачал головой.

— Нет, мой добрый друг. Это не твоя вина. Он бы все равно прорвался через нашу защиту. Помнишь, когда ты был пленником в мире цурани, только Макрос Черный сумел отразить нападение цуранийских чародеев. Если они знали, как сломать нашу оборону, то знает это и Варен.

Паг нахмурился.

— Возможно, ты прав. Я пошлю к тебе Миранду, как только вернусь домой. Ее опыт может пригодиться Тэйтару и остальным, когда они будут восстанавливать защитные заклинания. — Он смотрел на дым, висящий в воздухе, слушал стенания и крики отчаяния. — Это не должно повториться.

Каспар мог лишь молча кивнуть.

* * *

При дворе королевы собрались члены Совета, чтобы оценить ущерб, нанесенный атакой темных сил. Это было печальное занятие. Шестнадцать эльфов пожертвовали жизнями ради того, чтобы уберечь свою родину. Еще дюжина погибла в огне, трое из них — дети.

Паг отвел Каспара в сторону, пока Агларанна и Томас слушали донесения из разных концов Эльвандара.

— Эльфы могут иметь только одного ребенка в сто с лишним лет. Поэтому понесенные сегодня этим народом потери — тяжелейшие со времен Войны Врат. Погибших детей будут оплакивать долгие годы.

Каспар тихо ответил:

— Я догадывался об этом. Ужасная трагедия.

Тем временем к королеве обратился Асьяла:

— Наши охранные заклинания были сметены в мгновение ока, ваше величество. Это значит, что кто-то изучал нашу защиту долгое время, тщательно и скрытно. Как только защита пала, на нас обрушили два других заклинания. Пожар был вызван простым заклинанием огня, но очень объемным. — Следующие слова Асьяла адресовал Пагу: — Это произошло не из-за тебя, мой друг. Думаю, даже если бы мы не приоткрыли для вас защиту, результат был бы тем же.

Вперед выступил Тэйтар. Его глаза скрывались под нахмуренными седыми бровями, но все равно было видно, что в них горит гнев.

— Паг, Асьяла прав. Это была не случайная атака. — Он подошел к Талною. — Может, наш старый враг почуял присутствие этого существа здесь и решил воспользоваться моментом, но эффективность нападения и тщательность подготовки, необходимой для снятия защиты, поджога деревьев и переноса такого количества убийц-танцоров вглубь нашего леса, — все говорит о том, что эту атаку давно и терпеливо планировали. Нет, решение о вторжении в Эльвандар было принято давно, это очевидно. Вероятно, только точное время атаки оставалось неопределенным.

Паг кивнул, соглашаясь со старым эльфом.

— Варен, должно быть, готовил нападение на Эльвандар в качестве запасного плана, ведь он не мог знать, что мы привезем это создание именно сюда. Что касается самого плана, то он был эффективен и прост, однако для его осуществления требовалось великое мастерство. Заклинание дезориентации сработало сразу же, как только пала защита, и время появления убийц-танцоров тоже было рассчитано точно. Вне всяких сомнений, что само по себе нападение было не чем иным, как отвлекающим маневром — масштабным, кровавым и жестоким, — под прикрытием которого планировалось похитить Талноя. — Паг вздохнул: — И все равно я не могу не винить себя. Если бы я не доставил сюда этот артефакт, ничего бы этого не случилось.

— Не терзай себя понапрасну, друг мой, — сказал Томас и взглянул на Талноя. — А ты не находишь парадоксальным то, что, не будь здесь этого существа, мы бы понесли куда более тяжкие потери? Раньше или позже, но я уничтожил бы убийц-танцоров, однако за это время погибло бы еще больше наших людей. И вот еще что я хочу сказать: я видел Талноя в деле. Это страшное создание, вы должны удалить его из Мидкемии как можно быстрее, потому что перед армией таких существ Мидкемия не устоит. — Принц-консорт подошел к своему другу. — То, что я помню о жизни Ашен-Шугара, это одно, а мой собственный опыт — совсем другое. Паг, объединенная мощь Королевства и Кеша, все маги Звездной Пристани и острова Колдуна — все они вместе не смогут справиться с десятью тысячами этих созданий. Действуй без промедления.

— Да, пора отправляться, — согласился Паг. — Думаю, всем нам стало ясно, что Варен опять возглавил силы, противостоящие Конклаву, и при этом он ведет себя смело, даже безрассудно. Снятие защиты с Эльвандара — дело совсем непростое, а сверх того две дюжины убийц-танцоров… — Он многозначительно покачал головой, глядя на друга детства и королеву эльфов. — Такое колдовство столь же чудовищно, как и создание Талноя, потому что в каждом убийце-танцоре заключена душа, добровольно отдавшаяся магу для его черных дел. Только фанатики способны пойти на такое.

Каспар отметил, что Томас вернулся к Агларанне и склонился к ней, чтобы вполголоса сказать что-то. Королева, выслушав мужа, взяла его за руку и с тревогой заглянула в глаза. Через секунду она опустила взгляд, словно смирившись, и Томас поцеловал ее и обернулся к Пагу и Каспару.

— Подождите меня, пожалуйста, — попросил он и скрылся в королевских покоях.

Вскоре он вернулся, и Каспара вновь поразила величественная красота принца-консорта. Сейчас он надел белую накидку поверх золотых лат, на ней был вышит золотой дракон — такой же, как на белом щите. На голове Томаса поблескивал золотой шлем, увенчанный мордой дракона сверху и крыльями по бокам.

Паг тихим голосом пояснил Каспару:

— Повелители Драконов выглядели практически так же.

Томас еще раз приблизился к жене для краткого обмена прощальными фразами, а затем обратился к присутствующим эльфам:

— Мои друзья, я пошлю весть принцам Калину и Калису с просьбой немедленно вернуться и занять мое место в Совете. Я поклялся никогда не покидать Эльвандар за исключением случаев, когда этого потребует безопасность моего народа. На нас коварно и безжалостно напали, погибли наши возлюбленные братья и сестры. Началась война — настоящая война, не заблуждайтесь насчет этого. До моего возвращения пост боевого предводителя Эльвандара я передаю принцу Калину.

Каспар хотел было спросить у Пага, куда собирается Томас, но маг оборвал его на полуслове:

— Он пойдет с нами.

Томас встал рядом с Пагом.

— Я буду сопровождать тебя, мой друг, и не вернусь в Эльвандар до тех пор, пока мы не остановим эту войну.

— Боюсь, на это уйдет немало времени.

С горькой улыбкой Томас ответил:

— Столько, сколько потребуется, Паг. Столько, сколько потребуется.

Паг молча кивнул и положил руки на плечи своих спутников.

— Столько, сколько потребуется.

И Паг, Томас, Каспар и Талной исчезли.

22. НАПАДЕНИЕ

Каспар моргнул.

Как всегда, перемещение из одного места в другое — из Эльвандара на остров Колдуна — произошло моментально. Но не успев еще понять, куда именно перенес их маг, Каспар уже знал, что и на острове происходит нечто ужасное. В воздухе пахло гарью — не запахом дров, мирно горящих в очагах и печах, а густым, черным дымом, смрадные и едкие клубы которого тут же окутали встревоженных путешественников. Каспар пытался сморгнуть выступившие слезы и разглядеть, что случилось.

Усадьба превратилась в поле битвы. Повсюду лежали неподвижные тела учеников и воинов в черных доспехах. Паг выругался; одного взгляда ему хватило, чтобы опознать нападавших.

— Черные убийцы! — прошипел он.

Томас вдруг, ни слова не говоря, куда-то побежал. Каспар посмотрел в ту сторону: там шло сражение. Он нацепил кольцо, провел по Талною рукой, уже на бегу крикнул:

— За мной!

— Миранда! — раздался вопль Пага, и маг тоже сорвался с места.

Каспар догнал Томаса, когда тот бело-золотой молнией врезался в группу черных убийц, которых удерживали в кольце отчаянные заклинания полудюжины учеников. Перепуганные юноши и девушки дрожащими губами бормотали защитные и боевые магические формулы, но их чары быстро теряли эффективность. Каспар с разбегу ударил одного из убийц со спины, целясь между шеей и плечом. Фигура в черных доспехах осела на землю, и Каспар с облегчением убедился, что этих тварей мог убивать и обычный смертный.

Он улучил момент, чтобы крикнуть замершему неподалеку Талною:

— Уничтожь этих черных убийц!

Талной одним прыжком присоединился к Томасу и Каспару. Втроем они справились с этой группой убийц менее чем за минуту. Томас обернулся к ученикам:

— Есть еще?

Одна из учениц, с лицом, мокрым от слез, перепачканная грязью и кровью, крикнула срывающимся голосом:

— Они повсюду!

Томас и Каспар побежали в сторону главного здания, предположив, что основной удар пришелся именно туда. Уже на ходу Каспар скомандовал Талною держаться поблизости.

Втроем они ворвались в библиотеку, где несколько черных убийц сбрасывали с полок книги в пылающий посреди помещения костер.

Разъяренный Томас с воплем кинулся на них, размахивая мечом направо и налево. Каспар собирался приказать Талною вступить в бой, но не успел сказать и слова, а Томас уже обезглавил одного убийцу, разрубил другого от плеча до бедра и проткнул третьего.

Четвертый и пятый были мертвы до того, как Каспар решил, что делать.

Принц-консорт остановился на миг, прислушиваясь к шуму борьбы, и вновь умчался. Каспар велел Талною не отставать от Томаса и расправляться с любым черным убийцей, что попадется им на глаза. Талной припустился вдогонку за Томасом. Каспар старался поспеть за ними, но потерял их из виду почти сразу же.

Начался дождь.

* * *

Каспар понял, что дождь кто-то призывает — так же, как сделали чародеи в Эльвандаре. Он остановился, чтобы отдышаться и сориентироваться посреди всеобщей неразберихи и дыма. С трудом он узнал очертания внутреннего двора усадьбы.

Его легкие болели от дыма, которым он надышался во время пожара в Эльвандаре. Угар, окутавший остров Колдунов, только усугублял состояние бывшего герцога. Болезненный кашель поминутно разрывал его грудь и горло, оставляя во рту кисло-горький вкус. «Если выживу, — думал Каспар, — надо будет поискать среди здешних магов целителя получше, а то не избежать мне воспаления легких».

Он снова закашлялся, сплюнул и побежал.

От стен усадьбы травянистый склон плавно опускался к небольшой рощице. Каспар увидел, что вниз по склону к деревьям бегут ученики, очевидно стремясь найти среди них укрытие.

Черный убийца вышел из здания усадьбы футах в десяти от того места, где стоял Каспар. Его внимание привлекли бегущие ученики, и в сторону бывшего герцога Оласко он не посмотрел. Поэтому Каспар получил возможность беспрепятственно прицелиться и швырнуть меч туда, куда хотел. Он осознавал, что если не сразит убийцу с первого удара, то, оставшись без оружия, не будет иметь шансов выжить.

Получив мощный удар в спину, черный убийца упал на колени. Каспар подскочил к нему и поднял меч еще до того, как воин пришел в себя. С точностью мясника, разделывающего тушу, Каспар вставил кончик меча в прорезь под мышкой убийцы, резко нажал на рукоять и повернул лезвие. Существо внутри черных лат очень по-человечески вскрикнуло от боли, и тогда Каспару стало ясно: внутри пугающих черных доспехов скрываются не сверхъестественные создания, а обычные, пусть и обезумевшие, люди.

Это открытие приободрило его: по крайней мере, он сражается с теми, кого может убить. Но тут очередной приступ кашля согнул его пополам, пришлось постоять и отдышаться. Со стороны одной из хозяйственных пристроек донесся звон оружия.

Когда он прибежал туда, то нашел двух мертвых убийц, каждый был аккуратно разрублен одним ударом меча. Каспар предположил, что это дело рук либо Талноя, либо Томаса.

Женский крик заставил его двинуться дальше, вдоль длинного коридора, соединяющего пристройку с главным зданием. За одним из поворотов мелькнула фигура мужчины в синем одеянии и тут же скрылась. Преследуя его, Каспар наткнулся на тело женщины в луже крови.

Он сразу же узнал ее: Алисандра. Каспар со стоном опустился на колени, чувствуя, как внутри него все сжимается. На миг он даже удивился силе охватившего его горя. Они с Алисандрой были любовниками, но их объединяло физическое влечение, а не любовь. Она работала на Пага и убила бы герцога без сожалений и раздумий, получив соответствующий приказ. Но несмотря на это, при виде ее мертвого тела Каспар почувствовал, как сердце пронзила острая боль. На лице Алисандры навсегда застыло выражение удивления и растерянности. Он протянул руку, чтобы закрыть ей глаза, потом медленно поднялся.

Постояв над телом еще секунду, он крепче сжал меч и бросился вслед за мужчиной в синем.

* * *

Каспар весь взмок от пота. Борьба с двумя черными убийцами, бежавшими то ли от Томаса, то ли от Талноя, далась ему нелегко. Очень помогло то, что оба уже были серьезно ранены, когда столкнулись с ним, иначе он мог бы и не справиться. Дым разъедал его легкие, он едва дышал. Он знал, что иногда во время сражений люди гибнут от отравления дымом, и опасался, что это станет причиной и его смерти.

Откашливаясь кровью, Каспар не сводил глаз с двух трупов. Черные убийцы выглядели угрожающе и ловко владели мечом, но Каспар встречал воинов и получше. По-настоящему опасными этих убийц делало их стремление умереть, выполняя приказ хозяина. Конечно, тот факт, что они, по-видимому, бежали от более сильного противника, доказывал, что какая-то доля здравого смысла у них еще оставалась.

В дыму показались очертания высокой фигуры Талноя.

— Сюда! — крикнул Каспар.

Существо отреагировало на его команду, хотя Каспар не притрагивался к нему. С опозданием он догадался, что достаточно было одного прикосновения — только в первый раз после того, как наденет кольцо, — чтобы заставить Талноя подчиняться. И это имело смысл: иначе невозможно было бы руководить армией Талноев. Не может же командующий бегать по полю битвы и трогать всех и каждого из своих воинов, чтобы отдать приказ.

— Иди за мной, — сказал Каспар, и они отправились на поиски непрошеных гостей.

* * *

Каспар пытался найти выход из здания. Из-за дыма видимость сократилась до нескольких футов, идти приходилось чуть ли не на ощупь. Чувствуя, что силы его на исходе, Каспар предпринял меры предосторожности.

— Если увидишь, что я упал, — велел он Талною, — подними меня и отнеси в безопасное место.

Наконец очередная дверь вывела их наружу. И, к своему удивлению, Каспар понял, что совершенно потерял ориентацию. По его расчетам, он должен был выйти на склон, ведущий к роще, а вместо этого оказался в саду, разбитом во внутреннем дворе.

На фоне обгоревших стен, окружающих двор со всех сторон, казалось, что сад почти не пострадал от пожара. Пламя не перекинулось на зеленые растения и пруды, однако в клубах густого дыма трудно было точно оценить ситуацию.

Он оглядывался в поисках наиболее безопасного выхода из горящей усадьбы. Вглубь сада пока не докатывались волны раскаленного воздуха, и Каспар прикинул, не будет ли разумным войти в один из прудов и подождать, пока пожар сойдет на нет, но внезапно ощутил, что начинает паниковать. Это сказывалось влияние кольца, его давно уже следовало снять, и Каспар поднял руку, собираясь так и поступить, но в этот момент ветер сменил направление, швырнув в его сторону облако дыма. Каспар поспешил отойти и чуть не столкнулся с мужчиной, неторопливо вышедшим из облака.

Сначала Каспар решил, что это Томас, потому что мужчина был очень высок, но тут же понял, что встретился не с широкоплечим другом Пага, а с кем-то еще. Светлые волосы незнакомца рассыпались по плечам, на широком, мужественном лице сверкали зеленым огнем глаза. На вид незнакомцу было около двадцати пяти лет. Светло-синий плащ подсказал Каспару, что это тот самый человек, которого он видел возле тела Алисандры.

В свою очередь незнакомец, увидев Каспара, расплылся в приветственной улыбке:

— Каспар! Вот так сюрприз!

Бывший герцог замер в недоумении: он никогда раньше не видел этого человека, за исключением того мига, когда вдалеке промелькнул его синий плащ. А светловолосый гигант заметил Талноя и воскликнул:

— Восхитительно! Я повсюду искал эту вещь. — Он сделал шаг по направлению к Талною. — И теперь могу освободить тебя от нее.

И тогда до Каспара дошло. Варен!

Маг довольно ухмылялся.

— Как я тебе нравлюсь в новом обличье? Та девка, что пыталась убить меня — леди Ровена, — напомнила мне об удовольствиях, которым я не предавался долгие годы. И я подумал, что более молодое тело поможет мне улучшить настроение. Умирание бывает таким драматичным! — Он махнул куда-то себе за спину. — Но вот что забавно. Я встретил ее тут несколько минут назад и должен сказать, что выглядела она гораздо лучше, чем когда висела на моей стене… то есть, строго говоря, на твоей стене, ведь то была твоя цитадель. И еще она никак не могла понять, почему я ее убиваю. Я долго решал, что развлекло бы меня больше: дать ей умереть в неведении или рассказать, кто я такой. Как ни обидно, когда я наконец принял решение, она уже умерла.

— Зачем ты убил ее?

— Потому что мне нравится смотреть, как умирают люди, — ответил маг. — Но у смерти есть один существенный недостаток: как только она наступает, удовольствие заканчивается. Мучить трупы неинтересно. Есть, конечно, специальные заклинания, которые оживляют людей, но… после этого они не так восприимчивы к боли, как живые. Можно заставить их делать самые разные вещи, но страдание им недоступно. — Обратив внимание на меч Каспара, он добавил: — А ты, кажется, переметнулся на другую сторону.

— Это долгая история, — нахмурился Каспар.

— Да, я бы с радостью сейчас уселся в кресло и поболтал с тобой, поскольку твоя история наверняка весьма занимательна, но времени на это у меня нет. Здесь вокруг немало людей, которые желают причинить мне массу неудобств, так что мне пора удаляться, тем более что я нашел, что искал. Должен признаться, однако, что сначала я слабо представлял себе, что разыскиваю, — аура этого создания слишком непохожа на все, что мне известно. Но одного взгляда мне достаточно, теперь я точно знаю, что это отличная вещица. Вместе с ней я отлично позабавлюсь: устрою полную неразбериху и хаос и буду всячески досаждать своим врагам. Меня смущает только одно, я даже разочарован в какой-то степени — на вид она не впечатляет… как-то маловата.

Каспар опустил острие меча.

— У тебя могут возникнуть проблемы с контролем над этим существом. Хочешь, я помогу тебе?

— Предлагаешь сделку? — снова ухмыльнулся Варен. — Приятно слышать, что ты правильно оцениваешь трудность ситуации, в которой оказался. Не беспокойся, я найду способ подчинить себе эту штуку. Раз ты смог разгадать, как это делается, то и я смогу, причем довольно быстро. А теперь, мой бывший хозяин, пора прощаться.

Только в этот момент Каспар понял, что маг намерен убить его.

Варен поднял руку на уровень груди, вокруг кисти заструился странный свет.

— Извини, Каспар, но раз ты теперь на другой стороне, я не могу оставить тебя живым.

Зрачки его глаз расширились. Каспар видел, что и с новой внешностью Лесо Варен был столь же безумен, как и раньше.

— Тебе будет больно, очень больно, — улыбаясь, протянул маг.

Варен стремительно вытянул руку вперед, но Каспар был готов к этому и отклонился в сторону, отчего потерял равновесие и упал на бок. Пальцы мага проскочили всего в нескольких дюймах от плеча бывшего герцога.

— Убей его! — выкрикнул Каспар с земли.

Буквально через миг Варен удивленно раскрыл глаза и посмотрел вниз. Из его живота торчало черное лезвие. Потом изо рта и носа полилась кровь. Из последних сил маг вымолвил:

— Как же я не подумал об этом.

И рухнул наземь.

Каспар откатился от трупа Лесо Варена и поднялся на ноги. Он помнил, что Хильда говорила о тараканах. Варен выглядел мертвым, но Каспар знал, что в этот самый момент маг мог ожить в новом теле за сотни, тысячи миль отсюда.

У Каспара кружилась голова. И дело было не только в кольце. Он чувствовал, что если немедленно не выберется отсюда, то задохнется от дыма.

— Найди самую безопасную дорогу из горящей усадьбы, — приказал он Талною заплетающимся языком, и творение дасати развернулось и направилось к двери, из которой валил черный дым. «Может, это и есть самая безопасная дорога, — думал Каспар, — но это не значит, что никаких опасностей на ней не встретится».

Он пересек вслед за Талноем задымленный зал, вошел в еще одну дверь и с огромным облегчением увидел, что оказался с внешней стороны дома. Талной не останавливаясь шагал вперед, но Каспар зашелся в жестком приступе кашля и отстал.

Внезапно он стал задыхаться, не в силах сделать ни единого вдоха. Медленно оседая, сначала на колени, потом на четвереньки, он с ужасом смотрел, как исчезает из поля зрения Талной. Бывший герцог прополз фут, другой и упал лицом вниз во что-то мягкое, вроде сырой почвы. Он попытался подняться, но снова упал, на этот раз в бездонную черную пропасть.

* * *

Каспар проснулся и закашлялся. Дышать было больно, но гораздо легче, чем он ожидал, — он отлично помнил, как ужасно чувствовал себя во время пожаров в Эльвандаре и на острове Колдуна. В уголке притулился Амафи.

— Ваша милость! Вы проснулись.

— Спасибо за ценную информацию.

— Просто я очень удивился. Маленький смешной человек дал вам вчера что-то выпить и сказал, что с вами все будет в порядке, хотя, когда вас сюда принесли, я решил, что долго вы не протянете.

Каспар приподнялся на постели и обвел комнату взглядом.

— Где мы?

— В одном из домов, не тронутых огнем, — ответил Амафи. — Погибло много учеников, ваша милость, и еще больше ранено, половина зданий разрушены. Но народ здесь удивительный. Как и следовало ожидать, кое-кто из магов умеет чинить дома волшебством, и говорят, что через месяц все будет как новенькое.

— Где моя одежда? — поинтересовался Каспар.

Амафи дотянулся до комода в ногах кровати, на которой лежал Каспар, и вынул оттуда стопку аккуратно сложенной одежды.

— Все выстирано и высушено, ваша милость.

Каспар сел и прислушался к внутренним ощущениям. Немного кружилась голова, но не более того.

— Сколько я проспал?

— Три дня, ваша милость. Талной на руках вынес вас в безопасное место, а иначе вас засыпало бы обломками — как раз там, где вы лежали, обрушилось здание. А этот человечек, Накор, приготовил какую-то микстуру, влил вам в рот пару капель, и через несколько минут вы уже могли нормально дышать.

— А как ты умудрился выжить в этом сражении? — спросил Каспар, сидя на краю кровати и натягивая сапоги.

— Когда было можно, прятался, когда было нужно, бился. И еще мне просто повезло.

Каспар поднялся.

— Ты немногословен. Что ж, молодец, Амафи. Ну а как там Паг и его семья?

— В общем неплохо, — сказал Амафи, скривив лицо в сочувственной гримасе, — но пребывает в глубокой печали. Среди погибших было много совсем юных учеников. Черные воины, атаковавшие остров, не разбирали, кто стар, а кто молод. Их миссией было убивать.

— Ты видел светловолосого мага, который возглавлял их?

— Видел, а что?

— Это был наш старый друг Лесо Варен.

Амафи кивнул.

— Паг так и сказал, ваша милость. Он говорит, что может почуять суть человека, как бы ни менял он свое обличье. Кстати, выглядел он молодцом. Разумеется, пока Талной не вспорол ему кишки.

В сопровождении Амафи Каспар вышел из комнаты.

— Где я могу найти Пага?

— Я покажу, ваша милость.

Амафи провел бывшего герцога на улицу, и перед Каспаром предстала удручающая картина. Лишь малая часть усадьбы осталась в целости. Сад каким-то чудом избежал страшной участи. Повсюду шли восстановительные работы, и Каспар задержался, чтобы подивиться необычным для него методам ремонта.

Девочка-подросток стояла рядом со штабелем досок. Вытянув руку, она усилием воли укладывала одну доску за другой между двумя обгорелыми, но крепкими стойками. Наверху доски принимали двое мужчин и споро приколачивали их гвоздями, весело подшучивая над девочкой, когда та не успевала поднять очередную доску.

В других местах использовались более традиционные приемы, и по всему острову весело звенели пилы и перестукивались молотки.

— А что с погибшими? — спросил Каспар.

— Церемонию провели вчера вечером, ваша милость. Да, среди убитых и наш знакомый, Маликай.

Каспар ничего не сказал на это, только мрачно нахмурился.

Они вошли в строение, в котором раньше хранили фермерский инструмент, судя по сваленным в кучу перед входной дверью плугам, лопатам и ведрам.

Внутри на простом деревянном табурете посреди комнаты сидел Паг, столом ему служила широкая доска, почерневшая с одного конца. Перед магом лежала стопка бумаг. Он поднял глаза на вошедших.

— Каспар, ты, похоже, снова в числе живых.

— Паг, — бывший герцог склонил голову, — я должен благодарить за это тебя.

— На самом деле благодарить надо не меня, а Накора, — возразил чародей, поднимаясь. — В его бездонной сумке нашлось зелье для исцеления твоих легких, отравленных дымом. И не только твоих — в ту ночь оно спасло многих. — Паг оперся ладонями об импровизированный стол: — Мы нашли тебя у ног Талноя. А еще в саду лежал труп убитого мага в синем плаще.

— Это Талной убил его, а меня отнес в безопасное место.

Паг спросил:

— Варен?

— Это был Варен, — подтвердил Каспар, моментально поняв, о чем спрашивает маг. — И он снова мертв… если это имеет хоть какое-то значение. — Он посмотрел Пагу в глаза. — Ты был абсолютно прав: он искал Талноя. Но подумай: и Талной же убил его!

В комнату вошла Миранда. Вероятно, она услышала последние фразы разговора мужчин, потому что без предисловий заявила:

— Эту вещь нужно немедленно удалить отсюда. Во время атаки Лесо Варен не знал, где именно она находится, но догадывался, что искать надо или здесь, или в Эльвандаре.

— А иначе он бы не стал дробить свои силы, — раздался голос от входной двери. Каспар обернулся и увидел, что на пороге стоит Томас. — И тогда он бросил бы на нас и убийц-танцоров, и черных убийц, которые неминуемо взяли бы над нами верх.

Паг кивнул.

— Варен вернется. Пока мы не нашли сосуд, где хранится его душа, он будет возвращаться.

— Значит, это и будет нашей следующей задачей, — заключил Каспар.

Паг улыбнулся этим словам:

— Нашей?

— Во время последнего разговора с тобой у меня сложилось впечатление, что я не располагаю широким выбором возможностей, — пожал плечами Каспар.

— Это так, — согласился Паг и предложил бывшему герцогу: — Пойдем прогуляемся немного.

Миранда и Томас посторонились, давая им пройти к выходу, и Паг проговорил, обращаясь к жене:

— Я скоро вернусь. Скажи Магнусу, чтобы он приготовился к отправке Талноя на Келеван. Пусть лучшие умы Ассамблеи подумают над проблемой, что делать с этим созданием.

Она кивнула в ответ.

— После того, что здесь произошло, их помощь нам очень нужна.

Паг с улыбкой прикоснулся к ее руке.

— И пошли за Калебом. Я хочу, чтобы он вместе с Каспаром нашел Лесо Варена.

— Хорошо, — склонила голову Миранда.

Томасу же Паг сказал:

— Тебе, наверное, лучше будет вернуться к семье. Думаю, эти две атаки исчерпали на время ресурсы Варена.

— Согласен, но, когда придет время вновь столкнуться с этим чудовищем, позови меня.

— Обязательно, — пообещал Паг. — Накор проводит тебя до Эльвандара. Или ты призовешь дракона?

— Я бы призвал, но они имеют привычку страшно раздражаться, когда поездка не сопряжена с опасностями, — хмыкнул Томас. — Пойду поищу Накора. Каспар, — обратился он к бывшему герцогу, — не сомневаюсь, что мы еще встретимся.

Они пожали руки.

— Почту за честь, Томас, — сказал Каспар.

Паг с Каспаром направились вместе по одной из дорожек, сетью покрывающих остров Колдуна, при этом маг старался уйти подальше от людных мест.

— Хорошо, что ты решил присоединиться к нам, — начал Паг, когда они остались вдвоем.

Каспар рассмеялся:

— А что мне было делать? Другого выбора нет.

— Выбор всегда есть, просто иногда, как в твоем случае, альтернатива выглядит менее привлекательной. Ты человек сообразительный, умный и восприимчивый. И обладаешь определенной жесткостью, а все это нам очень и очень понадобится по ходу дела. И знай: дел у нас много. Новая схватка с силами зла только началась. Мы получили горький урок: нельзя успокаиваться и думать, что наш дом в безопасности. Больше мы не совершим этой ошибки.

— Когда начнем? — спросил Каспар.

— Прямо сейчас. Нам нужно все спланировать, — ответил Паг.

Бывший правитель герцогства Оласко, теперь агент Конклава Теней, и бывший поваренок, а теперь самый могущественный маг в Мидкемии, спустились с холма на луг, где и приступили к обсуждению совместных планов.

Эпилог. МИССИИ

Магнус поклонился.

Группа из пяти магов в черных мантиях ответила на поклон. Один из них вышел вперед и произнес:

— Приветствуем тебя, сын Миламбера. Ты — радость для наших старых глаз.

Магнус улыбнулся:

— Ты великодушен, как всегда, Джошану. — Он оглядел остальных четверых Всемогущих — членов Ассамблеи магов. — Рад видеть вас всех в добром здравии.

Он сошел с помоста, на котором покоился механизм врат — двойник того, что хранился в Звездной Пристани в Мидкемии. Помещение было просторным, но практически пустым: здесь не было ничего, кроме механизма и пяти магов, собравшихся вокруг него. Их предупредили о прибытии Магнуса с помощью давно разработанной системы сигналов. Стены, пол и потолок были сделаны из камня, поэтому в зале стояла редкая для этой жаркой планеты прохлада. Масляные лампы, развешенные через равные промежутки на стенах, обеспечивали достаточное освещение.

— Что это за создание ты привел сюда? — спросил один из старых магов.

На идеальном цуранийском языке Магнус ответил:

— Оно и есть причина моего визита. Это рукотворная конструкция, но в ней заключена живая душа. Сделали ее во Втором круге, — добавил он.

Это заявление вызвало у магов интерес.

— Неужели? — спросил высокий, невероятно худой старик.

— Да, Шумака, — подтвердил Магнус. — Я так и знал, что это тебя не оставит равнодушным. — Уже обращаясь ко всем пяти магам, он продолжил: — Мой отец взывает к вашей мудрости. Если позволено мне будет попросить вас собрать столько братьев, сколько сможете, я бы хотел поговорить с ними.

Полный, приземистый маг благосклонно улыбнулся:

— Я передам твою просьбу. Уверен, как только братья узнают о появлении этого создания, все захотят присутствовать. Пойдем, я подыщу для тебя удобную комнату, где ты сможешь отдохнуть. Когда все соберутся, мы позовем тебя.

Магнус надел на палец кольцо и мгновенно почувствовал покалывание чужеродной магии.

— Иди за мной, — приказал он Талною, прикоснувшись к черным латам.

За время путешествия с Талноем на Келеван маг обнаружил, что черное создание реагировало на команды, поданные на любом языке. Следовательно, рассудил Магнус, оно читало мысли того, кто надевал кольцо, а озвучивание команды требовалось только для большей четкости.

Магнуса и Талноя провели в самое сердце города магов. Огромное здание занимало почти весь остров, примерно так же, как Звездная Пристань занимала большую часть острова Колдуна, только столетняя Звездная Пристань была во много раз меньше этого поистине древнего строения.

Никто не разбирался в магии врат лучше, чем Паг, и поэтому Магнус привез с собой множество сообщений от отца различным членам Ассамблеи, в которых он подробно описывал, что ему известно, что он предполагает, что вызывает у него опасения и что он считает подозрительным. Магнус знал содержание этих сообщений. Оно не давало поводов для успокоения.

И тем не менее Магнус увез Талноя далеко от своего дома, а Варен был если не окончательно, то по крайней мере надолго остановлен.

Однако слова отца, сказанные Магнусу на прощание перед отправлением на Келеван, глубоко взволновали седовласого мага. Он не мог забыть, как Паг обнял его и прошептал: «Боюсь, период скрытой вражды закончился и мы снова на пороге кровопролитной войны».

Магнус очень надеялся, что отец ошибается, но подозревал, что тот прав.

* * *

Накор ударился головой о низкий потолок пещеры и выругался. Почти неделя ушла на то, чтобы отыскать это место на основании сведений, что предоставил Каспар. Невысокий маг пригнулся еще ниже и поднырнул под нависшей глыбой. В одной руке он держал факел, а в другой деревянный посох.

Он воспользовался одной из цуранийских сфер Пага, чтобы перенестись в тот городок, поблизости от которого, по мнению Каспара, нашли Талноя, — в Пристань Шингази. Остров Колдуна он покидал в разгар дня, а на материк Новиндус приземлился в середине ночи.

В городке Накор снял комнату на постоялом дворе и на следующее же утро ушел подальше в лес, где снова смог прибегнуть к перемещению с помощью сферы. Поскольку он не знал, куда именно хочет попасть, ему приходилось передвигаться на короткие дистанции, в зоне прямой видимости. По сравнению с мгновенной переброской в известный пункт этот способ гораздо медленнее, но транспортироваться в незнакомое место было рискованно: сфера могла перенести тебя, например, внутрь скалы.

Накор нашел деревню, которую купцы из Королевства использовали как опорную базу для торговых операций в северных регионах Восточных земель. Потратив немного золота и задав несколько правильных вопросов, он определил местонахождение пещеры.

И нашел там полную разруху и разорение, которые оставили после себя грабители. Накор установил факел между двумя большими валунами, чтобы получше осмотреть пещеру. Керамические кувшины с надписями на незнакомом языке превратились в груду мелких осколков, глиняные таблички были раздавлены в пыль. Накор вздохнул:

— Какое безобразие.

Он ощутил появление Пага еще до того, как тот окликнул его по имени.

— Я здесь! — крикнул он, И несколько секунд спустя в туннеле, ведущем в пещеру, показалось светлое пятно.

Через некоторое время Паг стоял рядом с другом.

— Что-нибудь нашел?

— Вот это, — ответил Накор. Он опустился на колени и подобрал кусок глиняной таблички. — Может, стоит взять их с собой. Пусть ученики попробуют сложить их воедино.

— Здесь повсюду приметы пантатианского захоронения, — сказал Паг. — Смотри. — Он указал на древние латы. — Это пантатианский доспех.

— Интересно, а что вон там? — Накор всматривался вглубь пещеры.

Паг поднял руку вверх, и свет, полыхнувший из ладони, залил дальнюю стену.

— Похоже на скальный монолит.

— Уж кто-кто, а ты должен бы видеть не только очевидное, Паг.

Накор прошел в заднюю часть пещеры и тщательно осмотрел стену, а потом стал простукивать ее своим посохом. Паг присел, разглядывая что-то в одном из углов.

— Ты видел эти охранные знаки? — спросил он.

— А как же. По-моему, их оставил здесь Макрос.

Паг поднялся.

— Итак, Макрос Черный случайно обнаружил склеп пантатианев, в котором покоился Талной, и вместо того, чтобы избавить от чудовищного создания наш мир, он расставил вокруг него охранные знаки, предоставив нам найти его.

— Что ж, — задумчиво проговорил Накор, — допустим, ты не можешь уничтожить этого Талноя. Но почему ты утверждаешь, что Макросу это под силу? — Он заметил, что при этих словах его старый друг печально улыбнулся. — Ты все еще считаешь его более могущественным магом, чем ты сам, но это не так, по крайней мере, это было не так в течение не которого времени. — Накор вернулся к изучению дальней стены. — А кроме того, последние несколько лет он был весьма занят.

— Все это верно, — сказал Паг. — Но он никогда не упоминал ни о чем подобном ни в бумагах, ни в разговорах со мной или с дочерью.

— Он не часто беседовал с тобой и твоей женой, Паг.

— Но это ведь дело исключительной важности. Опаснее этих существ я лично еще ничего не видел.

С глухим ворчанием стена, над которой трудился Накор, медленно поехала в сторону. Невысокий маг удовлетворенно крякнул.

— Нашел!

Паг немедленно подошел к Накору.

— И что ты думаешь?

— Я думаю, что если Талноя спрятали при входе в пещеру, тогда то, что находится за этой стеной, должно быть действительно очень ценным.

— Или очень опасным, — поправил друга Паг.

Накор вынул свой факел из расщелины между валунами, и два мага направились в открывшийся перед ними туннель. Когда позади осталось около мили, проход стал расширяться, а пол под ногами довольно круто пошел вниз.

— Мы перед входом в очередную пещеру, — определил Накор. — Только с этим факелом почти ничего не видно.

Паг опять поднял руку, чтобы осветить подземелье. Яркий луч прорезал непроглядный мрак.

— О боги, — прошептал Накор. — У нас большие неприятности, Паг.

Стены пещеры поднимались ввысь на сотню футов, а уровень пола был футов на десять ниже прохода. По форме пещера казалась почти идеально круглой, и всю ее площадь занимали ровные, как на параде, бесконечные, бесчисленные ряды и колонны Талноев.

— Их тут сотни, — пробормотал Паг.

— Тысячи. Да, у нас большие неприятности, — повторил Накор.

Загрузка...