Геннадий Ищенко Возвращение

Глава 1

24 декабря 2030 года, один из небольших южных городов России


Я давно не отмечаю свои дни рождения. Когда-то, в далёком детстве, каждый такой день был праздником, приближавшим долгожданный момент вступления во взрослую жизнь. Жили тогда небогато, поэтому немногочисленные подарки приносили радость, а непременный торт, который делала мама, уже сам по себе был праздником для такого сладкоежки, как я. Жена соглашалась со мной, что для нас в днях рождения нет ничего приятного, но каждый год отмечала свой праздник и приставала ко мне, надеясь убедить сделать то же самое. Жены нет уже два года, и теперь ко мне никто ни с чем не пристаёт. С её смертью моя жизнь свелась к просиживанию за компьютером и редким прогулкам по соседним улицам, когда было настроение и позволяла погода. Весь мир давно перешёл на мобильные устройства, но я остался верен своему компьютеру, купленному пятнадцать лет назад. Для меня было главным, что он не шумел и не тормозил на нужных приложениях. Поменялся только монитор, который я заменил подаренным младшим сыном телевизором объёмного изображения. Объём отключил сразу из-за того, что от него кружилась голова, в остальном новинка меня устраивала. Качество изображения было не хуже вида из открытого окна. Большинство пользователей никогда не отключали свои планшетки и часы с голо, благо новые батареи позволяли это делать, но я берёг свой компьютер. Не хотелось, чтобы он умер раньше меня, поэтому включал только для выхода в Сеть, просмотра одного из фильмов моей коллекции или семейных фотографий. Вот и сейчас включил системный блок, уселся в кресло и просмотрел интересные для меня сайты. Их было немного. Раньше часто заглядывал в «Одноклассники» в надежде, что кто-нибудь из школьных друзей зайдёт на страничку нашего класса, где я пребывал в одиночестве уже много лет. Увы! Никто из них так и не появился. В военных городках, в которых прошло моё детство, офицеры редко задерживались подолгу, поэтому большинство тех, с кем учился и дружил, разбежались по другим местам и заканчивали другие школы. Если они заходили на этот сайт, то искали свои выпускные классы. А для меня дорогим был тот, где я учился с третьего по восьмой классы. Техникум и институт не вызывали ностальгии. Пока были живы родители, которые переписывались с однополчанами, я изредка узнавал о судьбе кое-кого из ребят, с их смертью не стало и этого.

Как всегда, начал с одного из погодных сайтов. На этой странице была вкладка «погодные аномалии», в которую я часто заглядывал. Быстро её просмотрел и выбрал «Тайфун Атино». Прочитав сообщение и просмотрев ролик, уже в который раз посочувствовал японцам. Как можно такое терпеть? Устойчивая скорость ветра триста км, с порывами до трёхсот восьмидесяти. Прогноз по высоте волн был до восемнадцати метров, и они эвакуировали жителей побережья. Неудивительно, что треть населения уже покинула страну, удивляет, что они все оттуда не сбежали. После погоды зашёл на один из новостных сайтов. Войны в Африке не заинтересовали, как и беспорядки в Штатах. А вот это уже интересно, вчера такого сообщения не было. Китай, Индия и Бразилия, не доверяя прогнозу международного центра космической безопасности, собрались осуществить совместную экспедицию к проблемному астероиду с целью изменения его орбиты. Ну и молодцы. Это Штатам уже на всё плевать, а наши способны только на болтовню. Если есть возможность устранить риск, почему бы это не сделать? Следующая новость напрочь испортила настроение. Опять на побережье Норвегии выбросились киты. Заражённые выведенной американцами бактерией животные лежали на галечном пляже и долго умирали, пока их не облили чем-то горючим с самолётов норвежских ВВС и не подожгли. Сами норвежцы к китам так и не приблизились. Как будто это может кого-нибудь спасти! Прошло два года, как эта дрянь добралась до Европы. Уверения учёных в том, что бактерии не переносятся дождями и заражённое мясо безвредно, если его хорошо проварить, не успокаивали, но никто не знал, что можно сделать.

Я выключил компьютер и задумался. Моя жизнь заканчивалась, да и сыновья дотянут до естественной смерти, но внуков было жалко. Тысячи лет люди боролись за лучшую жизнь, рожали и воспитывали детей и накапливали знания и богатства. И что в итоге?

На улице опять густо повалил снег. Потепление климата вернуло сюда снежные зимы. Тёплая, часто дождливая погода сменилась морозами, но газа хватало, и в домах было тепло. Я решил прогуляться. Ноги, слава богу, ещё носили, и, несмотря на множество болячек и общую слабость, я не нуждался в уходе и обслуживал себя сам, к большой радости невесток. Они забегали навести порядок в квартире, так как мне это было уже не по силам, а от домработницы отказался. Не хочу, чтобы дома были чужие люди. Раз в неделю в мой холодильник загружали продукты и каждый вечер звонили справиться о здоровье. Сыновья работали и были вечно заняты, а внуки подросли и не горели желанием убивать со мной время. Я не расстраивался, потому что не знал, о чём с ними говорить. Современная молодёжь была для меня такой же чужой и непонятной, как так и не прилетевшие инопланетяне.

Я натянул куртку с капюшоном, включил её обогрев и вышел из квартиры. Самое неприятное в моём возрасте – это лестницы, но не менять же квартиру только из-за того, что она на третьем этаже, а в доме нет лифта! При моём приближении разошлись створки двери подъезда, и этим решил воспользоваться мёрзнувший под навесом котёнок. Поймав дурачка и поморщившись от боли в пояснице, вышел за порог.

– Туда нельзя! – сказал я котёнку. – Там живёт злая бабушка, которая выкинет тебя обратно. Поломаешь лапки и умрёшь. А я не могу тебя взять: и ухаживать за тобой тяжело, и самому осталось…

Пригревшись в тёплых руках, малыш решил, что устроил свою судьбу, и довольно заурчал. Сорок лет в семье жили кошки, после смерти последней мы решили больше никого не брать. Но я носил с собой кошачий корм и подкармливал бездомных бедолаг. Очистив от снега кусочек площадки перед дверью, насыпал из пакета корм «Кошачье счастье» и положил туда протестующе запищавшего котёнка. Малыш посмотрел на подачку, потом на меня, и в его взгляде было столько надежды, что я поспешил прочь от подъезда.

Выйдя со двора, прошёл мимо спортивного комплекса к городскому парку. От него осталась центральная аллея, остальные деревья срубили и построили множество ларьков и павильонов. Делать здесь было нечего, но нужно же куда-то идти? Хорошо, что ноги понесли меня туда, иначе мы не встретились бы.

Она стояла у меня на пути, простоволосая и без зимней одежды. Хлопья снега, кружась, падали на мальчишескую фигуру и уже припорошили гриву волос, по которой можно было издали признать девочку. Когда я подошёл почти вплотную, она повернулась, заставив замереть на месте. С красивого лица девочки лет двенадцати на меня с надеждой и болью взглянули большие серые глаза. Точно так же смотрел на меня беспризорный котёнок.

– Что с тобой? – спросил я. – Почему ты на улице в таком виде? Тебе нужна помощь?

Девочка подошла ко мне, привстала на цыпочки и что-то закрепила на виске. Я машинально потянулся рукой к закреплённому предмету.

– Не трогай, – услышал из него голос, – иначе мы не поговорим. Мы можем где-нибудь укрыться? Здесь слишком холодно, а я не хочу разряжать батареи.

При разговоре её губы шевелились, но не в такт словам.

«Может, немая, – подумал я, – а это прибор, который для них придумали?»

Я был по специальности радиоинженером, но уже больше десяти лет перестал следить за новинками.

– Пойдём ко мне домой, – предложил я. – Это рядом. Там и расскажешь о своих проблемах.

Она согласно кивнула, стряхнув с волос часть снега, и протянула узкую ладошку. Я снял перчатку и взял её руку, поразившись тому, насколько она горячая.

– Ты вся горишь! – с тревогой сказал я. – Пошли быстрее! С такой температурой нужно лежать в кровати! О чём ты думала, когда вышла раздетая на мороз?

– Я не больна, – прозвучало у меня под ухом. – Жар – это нормально. Но ты прав, пойдём быстрей!

Хорошо, что, когда мы подходили к подъезду, не встретили никого из соседей, иначе у них надолго появилась бы тема для пересудов. Котёнка не было, а насыпанный мною корм кто-то раскидал по площадке. Я снял вторую перчатку и коснулся указательным пальцем окошка считывателя. Двери разъехалась, и мы вошли.

– Извини, – сказал я, – не могу быстро подниматься из-за того, что болят колени и нет сил. Но ты можешь подняться на третий этаж и подождать меня там.

– Нет, я с тобой! – ответила она, крепче сжав мою ладонь. – Здесь уже тепло, а я никуда не спешу.

Добравшись до своей двери, немного отдышался, после чего набрал на замке код и опять приложил палец. Замок открылся со второй попытки, когда протёр окошко считывателя носовым платком. Мальчишка живущих выше соседей периодически пачкал его жвачкой из-за моей жалобы на громкую музыку.

Девочка вошла в прихожую, присела и что-то сделала с ботинками. Обувь осталась стоять на полу, а она босиком пошла в комнату, с любопытством осматривая обстановку.

– Надень тапочки, – сказал я и дал ей гостевые тапки. – Подожди, сейчас поставлю чай и найду термометр.

– Чай – это понятно, а зачем термометр?

– У тебя очень высокая температура! Я вызывал бы скорую помощь!

– Не нужно никого вызывать! – встревожилась девочка. – И чая не нужно, сначала поговорим. Где это лучше сделать?

– Диван устроит? – спросил я. – Тогда садись и излагай! Кто, откуда и зачем! У тебя есть коммуникатор? Непонятно? Можешь позвонить родителям?

– Если я позвоню, всё закончится, – грустно сказала она. – Может, ты сначала меня выслушаешь?

Я согласился и сел в кресло рядом с журнальным столиком. Говорила она с полчаса, и чем дольше я слушал, тем больше крепла уверенность в том, что её рассказ не вымысел и не бред заболевшего ребёнка, а самая настоящая правда. Вспоминая наш разговор через много лет, понял, что эта уверенность не была следствием моей доверчивости, мне просто как-то внушили, что всё сказанное – правда.

Она была из другого мира, очень похожего на наш. Точнее, мир был тот же самый, другой была реальность. Таких реальностей, по её словам, у каждого мира большое, но конечное число, а те из них, в которых живут люди, для нашего мира можно посчитать по пальцам рук. Её цивилизация обогнала нашу по уровню развития и погибла. Причиной гибели были работы генетиков, которые создали вирус, уничтожавший в организме человека патогенную микрофлору. Поначалу всё было просто замечательно, и длилось это благоденствие целых тридцать лет, а потом вирус мутировал и человечество начало гибнуть. Заразность мутанта была поразительной. Он уничтожал не только людей, но и птиц, животных и даже некоторые виды рыб. На суше не пострадали только насекомые. Самые развитые страны отгородились от остального мира и успели построить подземные города, куда увели несколько миллионов своих граждан. А на поверхности бушевал мор. Миллиарды людей погибли в считанные месяцы, птицы и животные продержались годы. Пожары сжигали города, добавляя запах гари к смраду гниющей плоти. Люди в подземных городах были обречены. Созданное производство продовольствия не могло прокормить всех спасшихся, и они постепенно проедали взятые запасы. Делали всё возможное, чтобы получать больше еды, но они просто не успевали. Были попытки использовать запасы погибшего мира. Сделали надёжные скафандры, в которых можно было выйти на поверхность, не подвергаясь заражению. Нашли и целые склады с продовольствием. Эти вылазки закончились после гибели от вируса одного из городов. Выход нашли, но не для уже живущих, а для их потомства. Был разработан новый человеческий геном, неподвластный земным микроорганизмам.

– Теперь в наших тканях намного больше кремния, чем у вас, – рассказывала девочка, которую звали земным именем – Оля. – И температура у нас выше.

Всё потомство в городах выращивали искусственно, меняя геном у зародышей. Точно так же меняли геном у спасённых видов птиц и животных. К сожалению, их уцелело немного. Новое поколение людей могло питаться животной и растительной пищей только с добавками ферментов и препаратов кремния, иначе начинались нарушения, которые со временем становились необратимыми. Наружу вышли через полсотни лет, когда умерли последние обычные люди и планета очистилась от останков прежней жизни.

– С тех пор прошло почти сто лет, – рассказывала Оля. – Нас уже больше двадцати миллионов в двух колониях. Мы обеспечили свои потребности, даже продвинулись во многих науках, но…

По её словам, многие стали терять интерес к жизни. Ушедший в небытие мир отцов не отпускал их детей. Тоска по жизни предков и бесконечному разнообразию живой природы разрушительно действовала на души. Дошло до того, что правительство запретило просмотр старых фильмов. А потом открыли вероятностный характер мироздания и нашли возможность перемещаться в другие реальности.

– Приняли очень жёсткие меры, чтобы не занести заразу в другие миры, хотя исследования показали, что за прошедшие полтора века искусственный вирус давно погиб.

– И ваши учёные отправляют в другие реальности маленьких девочек? – с ехидством спросил я.

– Туда уже давно никого не отправляют, – ответила она. – Мы нашли реальность, в которой вообще нет людей, и туда переселяемся. Там богатая жизнь, хотя приходится жить на добавках. На будущее есть план вернуть прежний геном следующим поколениям.

– А почему прекратили исследования?

– В них нет смысла. Как только люди начинают творить искусственную жизнь, они рано или поздно губят свою. Мы нашли несколько таких миров-могильников, остальные движутся по тому же пути. Взрослые говорят, что нам ещё повезло, но если бы ты знал, как у нас тоскливо! Людей мало, и они стараются собираться вместе. И все похожи друг на друга. Не внешне, хотя и внешне тоже. Мне даже не хочется ни с кем общаться в школе!

– И другие думают так же или только ты?

– Это проявляется по-разному: у кого-то сильнее, у кого-то, наоборот, меньше.

– А у тебя так сильно, что взяла и сбежала?

– Я вернусь, – пообещала она. – Можно я у тебя немного побуду? Поговорю, попью чаю, посмотрю чего-нибудь… Скажи, а вы не вывели какой-нибудь дряни?

– Вывели, – ответил я. – Не вирусы, как у вас, а бактерии. Должны есть нефть, а жрут любой животный белок. И никто не знает, как их убить. Не вскипятишь же океаны. Эта дрянь ест и рыб.

– А как ею заражаются?

– Через повреждения кожи. Если попадёт в рот, наверное, тоже заболеешь. Я читал, что её могут переносить дожди, хотя многие в это не верят.

– Вы будете долго умирать, – сказала Оля.

– Это утешает, – усмехнулся я. – Послушай, а можно переместиться в прошлое?

– Не-а, – помотала она головой. – Время обратимо только на квантовом уровне. Ни одно материальное тело нельзя отправить в прошлое, только личность.

– Как это? – не понял я.

– У человека есть душа и личность, – начала объяснять Оля. – Душа остаётся после смерти тела, а личность создаётся всю жизнь и разрушается после гибели мозга. Но личность – это информация, записанная на квантовом уровне, поэтому её можно отправить в прошлое. Но прицепиться она сможет только к своей душе и своему телу. Понимаешь? Если отправить твою, то ты возникнешь в прошлом, но я не знаю, в каком возрасте это произойдёт. Учёные это как-то считают, а я случайно услышала разговор отца с одним… неважно. Он сказал, что слишком рискованно отправлять кого-то в прошлое. Может произойти замещение нашей реальности на ту, в которой не выживет никто. Отец не верил в то, что такие работы можно запретить.

– А это очень тяжело сделать? – спросил я.

– Хочешь вернуться и предотвратить катастрофу? – спросила она.

– Прежде всего хочу просто вернуться, а с катастрофой…

– Учти, что личность не копируется, – предупредила Оля. – Она переносится, а это значит, что здесь ты умрёшь.

– Этим меня не напугаешь. Я не потерял желания жить, но чувствую, что моё время на исходе. Мне же не придётся убивать себя самому?

– Конечно нет! Тебя никто не будет убивать, а смерть наступит в результате самого переноса. Но я не знаю подробностей. Со мной универсальный модуль, который я спёрла из лаборатории отца. Это экспериментальная модель, в других нет такой функции, да и этот модуль предназначен к ликвидации.

– А ты сумеешь им воспользоваться?

– Чтобы запустить программу, не нужно разбираться в вероятностях. Только я сделаю это перед возвращением. Ты собирался меня угощать?

Мы ушли на кухню, где я занялся чаем.

– У меня из сладкого только вафли, – предупредил я, разливая чай по чашкам. – Не знаешь, что такое вафли? Это такая вкусная гадость.

– Если вкусная, тогда давай! – сказала Оля. – Сейчас только выпью капсулу. Ммм! Действительно вкусно! Дашь с собой?

– Возьмёшь кулёк на столе, – разрешил я. – Можешь забрать себе всё, что понравится.

– С твоим исчезновением эта реальность заменится другой, поэтому я уйду раньше тебя. В новой меня просто не станет.

– Жаль, что в моих мозгах ничего не держится, – сказал я, – иначе освежил бы в памяти многое из того, что может оказаться полезным.

– Об этом не беспокойся. При наложении личностей память будет прекрасной. Вспомнишь всё или почти всё, что было в жизни. Наверное, это интересно, когда мальчишка становится взрослым мужчиной. Только имей в виду, что детское тело и личность ребёнка тоже подействуют на твоё сознание. И это хорошо, потому что быть стариком в детском теле… Я вижу, что тебе не терпится. Жаль, я бы ещё здесь побыла, но ты прав: нужно спешить. Если меня хватятся, будет нетрудно найти модуль. В каждом из них есть что-то вроде маяка. А если найдут, то накостыляют по шее, а ты уже никуда не попадёшь. Дай мне вафли, и пойдём в комнату. Тебе лучше лечь.

Мы вернулись в гостиную, где я улёгся на диван.

– Готов? – спросила Оля и, получив утвердительный кивок, что-то покрутила на запястье.

Вокруг её тела возник туманный диск, который на глазах уплотнялся, становясь материальным.

– Прощай! – сказала она. – Удачи! – Девочка исчезла, и вместе с ней исчез весь мир.


Сознание вернулось скачком. Я по-прежнему лежал, но теперь видел на потолке не пластик, а обычную побелку. Было непривычно тихо из-за того, что впервые за последние тридцать лет не шумело в ушах. Раньше болело всё тело, сейчас не чувствовалось никакой боли! Я повернулся набок и осмотрел комнату. Она была знакома до мелочей и одновременно воспринималась, как что-то давно забытое. Я откинул лёгкое одеяло и осмотрел худое мальчишеское тело. Сколько же мне лет? Не до конца веря глазам, встал с кровати и подошёл к висевшему на шкафу зеркалу. В седьмом классе у меня начали клочьями выпадать волосы, но пока на голове красовалась шикарная шевелюра. Судя по листве за окном, я попал в лето или начало осени. Наверное, сейчас шестьдесят четвёртый год и четырнадцать исполнится только в ноябре! Внезапно я до конца осознал, что случилось, и испугался. За дверью комнаты был исчезнувший мир детства, в котором живы давно умершие родители! Меня так затрясло, что с трудом удалось добраться до кровати. Не знаю, сколько это продолжалось, но постепенно мандраж прошёл. Встав с кровати, натянул трико и принялся осматривать комнату. Первым делом посмотрел на механический будильник на столе, который тикал и показывал половину седьмого. Ещё раз выглянул в окно и увидел, что солнце только начало выползать из-за крыши штаба. Значит, сейчас утро и, наверное, воскресение, иначе мама уже готовила бы отцу завтрак. Я осмотрел книжную полку, заранее зная, что увижу на ней книги Казанцева, Беляева, Стругацких и Уэллса. Ольга была права, когда говорила о прекрасной памяти. Я читал их сорок лет назад, но мог бы пересказать дословно. Новых учебников ещё нет и портфель пуст, поэтому всё-таки лето, и я почему-то уверен, что оно идёт к концу. Просыпается память ребёнка? Надо вспомнить всё, что помнит он, иначе родители могут подумать чёрт знает что. Да, в квартире должна быть сестра, которая в этом году жила с нами! Лучше полежать и подумать, пока все спят. Итак, перенос получился и я получил вторую жизнь. И что теперь? Прожить её намного лучше той? Это я мог. Знание всего, что случится в мире за семьдесят лет, моё образование и огромный запас никому пока неизвестных открытий и технологий давали большие возможности. Нет необходимости поступать в техникум, а это экономия в два года. Учёба в институте дастся без труда, ещё и закончу его экстерном на год-два раньше. Я не поехал в аспирантуру, когда посылали, теперь это можно сделать. С моими знаниями не проблема сдать кандидатский минимум и защитить диссертацию, а за кандидатской может последовать докторская. Развал Союза не застанет врасплох, и будет нетрудно подкатить к тем, кто встанет у руля. Много плюсов и только один минус, который делает всё остальное неважным. Ничего не изменится, и в положенный срок всё рухнет в тартарары! Как можно любить женщину и растить детей, зная, какая им уготована судьба? Влезть со своими знаниями и попробовать всё переиграть? Можно попробовать, но велика вероятность того, что настучат по голове или вообще её оторвут. В середине октября Брежнев станет генсеком. В годы юности я не любил его за чрезмерное честолюбие и любовь к наградам. Уже много позже узнал о больших заслугах генсека в укреплении экономики и обороноспособности государства. В последние годы жизни он не держался за власть и дважды просил освободить от работы. Я не идеализировал Брежнева, но ставку придётся делать на него, причём так, чтобы как можно дольше остаться в тени, а лучше вообще из неё не выходить. Решив, что об этом можно подумать потом, ещё раз себя осмотрел. Я занялся йогой и гантелями только в конце учёбы в институте, а до этого был хиляком. Надо заняться этим сейчас. Чёрт, почему не просыпается память мальчишки? Хоть убей, не помню, что было в предшествующие дни. Придётся хитрить и по крупицам вытягивать эти знания из родителей и сестры.

За дверью заскрипела тахта, и послышались удаляющиеся шаги. Мама встала и пошла на кухню. Ну что же, пора вставать и мне. Я быстро застелил кровать, оделся и, глубоко вздохнув, открыл дверь в большую комнату.

Загрузка...