Возвращение

За четыре года самоубийства достигли масштабов эпидемии – каждый третий подросток умирает подобным образом, но недавние исследования выявили всплеск самоубийств и среди взрослых, развенчав миф, что причина кроется в вакцинации младенцев или бесконтрольном приеме антидепрессантов.

Программа является единственным превентивным методом, но его применяют не ко всем. Ввиду распространения эпидемии власти готовят новый закон, который вступит в силу уже в этом году: все подростки до восемнадцати лет обязаны проходить модификацию поведения в Программе. Опираясь на результаты других экспериментальных начинаний, инициаторы надеются искоренить эту болезнь у будущих поколений: специалисты Программы утверждают, что стабилизация настроения в сочетании с терапией памяти приводят к стопроцентному излечению.

Информация об обязательном лечении вскоре будет обнародована, но одно можно сказать уже сейчас: Программа наступает.

Глава 1

Джеймс смотрел вперед, не реагируя на мои слова, – видимо, от шока. Я проследила за его взглядом: через ветровое стекло видна пустая парковка у заброшенного придорожного круглосуточного магазина – окна заколочены фанерой, белый сайдинг исписан черными граффити. В каком-то смысле мы с Джеймсом как этот брошенный магазин: наши прежние личности надежно заперты, а мир продолжает жить своей жизнью. Нам полагалось принять эту перемену и следовать правилам, но мы пошли против всех правил.

Уличные фонари начали выключаться – солнце из-за гор осветило туманный горизонт. Уже почти пять утра, надо ехать, если мы хотим успеть до появления блокпостов. Мы только что пересекли границу Айдахо, скоро и здесь введут «Эмбер алерт», чтобы нас перехватить и вернуть.

Программа печется сугубо о нашей безопасности.

– Значит, существует таблетка, – тихо повторил Джеймс, наконец очнувшись. – Майкл Релм оставил тебе лекарство, способное вернуть воспоминания. – Он повернулся ко мне: – Но он дал тебе только одну таблетку.

Я кивнула, глядя, как осунулось красивое лицо Джеймса, почти как в начале его болезни. После выхода из Программы Джеймс искал способ узнать наше общее прошлое. В заднем кармане джинсов, в сложенном пластиковом пакете у меня лежала маленькая оранжевая таблетка, ключ к секретам. Но я сделала свой выбор: риск слишком велик, возможен рецидив депрессии. Вспомнятся горе, перенесенные страдания. В ушах звучало сказанное на прощание сестрой Релма: «Порой единственная реальность – это настоящее». Сейчас, сидя рядом с Джеймсом, я точно знаю, кто я.

– Ты же не собираешься ее принимать? – спросил Джеймс, осторожно поглядывая на меня голубыми глазами. Трудно поверить, что еще вчера мы целовались у реки, забыв обо всем и упиваясь свободой.

– Таблетка все изменит, – сказала я. – Я вспомню себя, но никогда не стану прежней, только вернется горе от потери брата. Да и других я наверняка теряла… Мне нравится быть здесь и сейчас, рядом с тобой, Джеймс. Я хочу, чтобы мы были вместе, и боюсь все испортить.

Пригладив светло-золотистые волосы, Джеймс длинно выдохнул.

– Я никогда не оставлю тебя, Слоун. – Он выглянул в окно – собирались тучи. Ливня нам не миновать, это лишь вопрос времени. – Мы вместе, – решительно сказал он, снова взглянув на меня. – Но раз существует лишь одна таблетка, я никогда ее не приму. Не сделаю этот выбор без тебя.

Сердце переполняли чувства – Джеймс выбирал жизнь со мной, жизнь, о которой я мечтала (кроме той части, где нас преследует Программа). Я положила руки ему на грудь. Джеймс привлек меня к себе.

Он облизнул губы, но поцеловал меня не сразу.

– Оставим таблетку на тот случай, если позже передумаем, так?

– Читаешь мои мысли.

– Ты умная, – прошептал Джеймс и поцеловал меня. Я гладила его щеки, растворяясь в нем, бормоча, что люблю его, но ответ заглушил нестерпимый визг покрышек.

Джеймс обернулся как ужаленный, хватаясь за ключ в зажигании: рядом с визгом остановился белый фургон, зажав наш внедорожник у бетонного разделителя.

Меня охватила паника, от которой стало трудно дышать. Я закричала Джеймсу ехать, таранить фургон, если надо. Не вернусь в Программу, не дам снова себя стереть! Джеймс рванул на себя рычаг передач, готовый резко его опустить, когда дверца фургона открылась и на землю спрыгнул водитель. Я недоуменно наморщила лоб: ни белой куртки, ни гладко зачесанных волос хендлера.

Фургон вела девушка в футболке с «Нирваной» и высветленными дредами, разметавшимися по плечам. Высокая, невероятно тоненькая, ярко-красные губы, а улыбка выдавала огромную щель между передними зубами. Я тронула за локоть Джеймса, сидевшего с таким видом, будто готов переехать эту девицу:

– Подожди.

Джеймс взглянул на меня как на сумасшедшую, но с другой стороны фургона на подножку вышел парень, глядя на нас поверх двери. Под глазами полукруглые синяки, распухший нос – его побитый вид заставил Джеймса остановиться и убрать ногу с педали газа.

Девушка подняла руки:

– Расслабьтесь, мы не из Программы!

Джеймс опустил стекло, не выключая мотора, готовый рвануть с места и сбить ее в любую секунду.

– Тогда кто вы, черт побери?

Девушка улыбнулась еще шире и оглянулась на своего спутника.

– Я Даллас, – представилась она. – Релм эсэмэской просил вас найти.

Услышав имя Релма, я попросила Джеймса выключить мотор, с облегчением выдохнув, что с моим другом все в порядке.

Даллас подошла – ботинки гулко стучали по асфальту, встала у машины и уставилась на Джеймса, приподняв темную бровь.

– Релм не рассказывал, какой ты красавчик, – не без иронии бросила она. – Непорядок.

– Как вы нас нашли? – спросил Джеймс, не обращая внимания на ее слова. – Мы ехали на границу к Лейси и Кевину, но там везде патрули, еле прорвались…

Даллас кивнула на внедорожник:

– По маячку в мобиле, вам его сестра Релма дала. Очень удобно, но пора избавиться от телефончика.

Когда мы садились в машину, черный телефон уже лежал на центральной консоли, как и спортивная сумка с вещами на заднем сиденье, и две сотни долларов. Но неужели все уже произошло и мы теперь в рядах мятежников? Если так, они вовсе не такие крутые.

– Ваши друзья, – продолжала Даллас, – не доехали. Плачущую Лейси мы нашли в ее «фольксвагене». Кевин так и не появился. Остальное она вам сама расскажет.

У меня упало сердце. Что случилось с Кевином?

– Где Лейси, как она?

– Взрывная, как петарда, – засмеялась Даллас. – Со мной говорить отказалась. Я отправила Каса успокаивать и уговорить выйти из машины, так она ему нос сломала. Пришлось ее усыпить, но не волнуйтесь, воспоминания мы не крадем, – произнесла она загробным голосом, будто Программа – детская страшилка, вроде подкроватных монстров. Интересно, в уме ли девушка вообще? – Короче… – Даллас вздохнула и сунула руки в задние карманы джинсов, – сейчас ее везут в безопасное место. Если не хотите, чтобы вас поймали, предлагаю вам тоже выйти из машины и следовать за мной.

– В этом фургоне? – фыркнул Джеймс. – Ты считаешь, что здоровенный белый фургон не привлекает внимания?

– А вот представь себе. В таких разъезжают хендлеры, а не подростки в бегах. Джеймс – тебя же Джеймс зовут, да? – ты, конечно, красавчик и все такое, но умом, судя по всему, не блещешь, поэтому веди свою маленькую подружку в фургон, чтобы нам здесь долго не торчать.

– Да пошла ты! – Чувствуя себя оскорбленной сразу по нескольким пунктам, я не нашлась с достойным ответом. Джеймс повернулся ко мне, нахмурив брови.

– Что думаешь? – тихо спросил он. Я понимала его колебания, но альтернативы не было. Мы ехали к мятежникам, они нашли нас первыми. Лейси у них.

– Надо ехать к Лейси, – ответила я. Мне было страшно жаль, что нельзя сбежать самостоятельно – нет средств. Ну, значит, надо перегруппироваться.

Джеймс застонал, не желая подчиняться (его отвращение к авторитетам – одна из моих любимых черт).

– Допустим, – сказал он, повернувшись к Даллас. – А как быть с «Эскалейдом»? Хорошая же машина!

– Ее отгонит Кас.

– Чего?! – воскликнул Джеймс. – Почему это он…

– Кас не беглый, – перебила Даллас. – Он вообще не был в Программе и легко минует любой блокпост. Он поедет вперед, на разведку, чтобы мы вернее добрались в укрытие.

– А где оно? – спросила я.

Даллас мельком взглянула на меня, раздраженная вопросом.

– Не забегай вперед, дорогая. Когда вы выйдете из машины, нам сначала надо будет кое-что предпринять.

Переглянувшись, мы с Джеймсом решились выйти. К нам направился Кас. На мгновение я испугалась, что у нас просто угоняют машину, особенно когда он вытащил горсть пластиковых стяжек.

– Это еще для чего? – возмутился Джеймс, схватив меня за локоть и оттащив.

Даллас уперлась рукой в бок:

– Касу сегодня уже сломали нос. У тебя очень неуравновешенный вид, Джеймс. Должны же мы защищаться. Мы вам не доверяем – вы в Программе побывали.

Она произнесла это так, что мы почувствовали себя выродками, вызывающими отвращение. Но это было сказано нарочно, чтобы застать нас врасплох: Кас незаметно зашел нам за спину и крепко связал руки. На щеку мне упала капля дождя. Я искоса поглядела на Джеймса: он, злой, стоял, глядя, как Даллас с Касом обыскивают «Эскалейд» и забирают наши деньги. Брезентовая сумка вылетела на асфальт. Пошел мелкий дождь. Даллас хмуро взглянула в небо, подошла к сумке и лениво забросила ее на плечо.

Я чувствовала себя беспомощной и не понимала, как это вышло. Надо было бежать, бежать, но теперь выбора не осталось: мы пошли за Даллас к фургону. Она помогла нам сесть назад и захлопнула дверцу.

Плечом к плечу сидели мы с Джеймсом в фургоне. Я остро воспринимала все – легкий запах бензина, резиновые покрышки, цеплявшие волосы, бормотание сканера, перехватывающего переговоры полицейских, слишком тихое, чтобы разобрать. Джеймс погладил мои пальцы, и я невольно взглянула на него. Он смотрел вперед – подбородок напрягся – и явно думал о пластиковых стяжках. Мы ехали уже много часов, жесткий пластик стирал кожу до крови. Должно быть, у него то же самое.

Даллас взглянула в зеркало заднего вида и встретилась глазами с ненавидящим взглядом Джеймса.

– Не волнуйся, красавчик, почти на месте. Небольшое изменение в планах. На склад в Филадельфии вчера вечером наведались копы, поэтому сейчас едем в Солт-Лейк-Сити.

Я встревоженно выпрямилась:

– Но Релм советовал ехать на восток, он говорил…

– Я знаю, что сказал вам Майкл Релм, – перебила Даллас. – Но такова реальность. Не будь ребенком. За нами идет Программа, мы – инфекция, которую они намерены вывести. Скажите спасибо, что мы вообще вам помогаем.

– Буду откровенен, Даллас. – Голос Джеймса дрожал от сдерживаемой ярости. – Если ты не снимешь стяжки с моей девушки, я поведу себя как последняя сволочь. Не хотелось бы подпортить тебе фотографию.

Даллас снова взглянула в зеркало без всякого удивления.

– Почему ты решил, что у тебя получится? – серьезно спросила она. – Ты понятия не имеешь, на что я способна, Джеймс.

У меня по спине пробежал мороз. Джеймс тоже понял, что угроза не возымела действия. Даллас крепкий орешек, ее словами не напугаешь.

Пейзаж за окном постепенно менялся. Деревья с густыми кронами остались в Орегоне, вокруг открытый простор и бескрайнее небо, но и здесь есть цветы и покатые зеленые холмы, за которыми возвышаются огромные горы. Просто дух захватывает.

Пластиковые стяжки больно вгрызались в связанные за спиной запястья. Я вздрогнула, но тут же села как ни в чем не бывало, видя, насколько все это возмущает Джеймса. Он передвинулся так, чтобы я могла прислониться и расслабиться, и мы вместе смотрели, как сельская местность сменилась штакетниками и старыми гаражами.

– Добро пожаловать в Солт-Лейк-Сити, – объявила Даллас, въезжая на парковку перед невысоким складом из старого кирпича. Я ожидала увидеть какую-то укрепленную территорию, вроде промзоны, и при виде отсутствия всякой защиты во мне плеснулся страх. – Строго говоря, – Даллас поджала губы и огляделась вокруг, – это пригород, в городе гораздо лучше. Зато здесь уединенно и притом достаточно народу, чтобы днем наше присутствие не привлекало внимания. Кас прекрасно справился с задачей.

Остановившись за «Эскалейдом», Даллас выключила мотор, повернулась на сиденье и оглядела нас:

– Обещаете быть паиньками, если я разрежу стяжки? – спросила она. – Мы забрались уже достаточно далеко, хочется верить, что вы не будете создавать проблем.

«Пожалуйста, не говори ничего глупого, Джеймс», – взмолилась я про себя.

– Я постоянно создаю проблемы, – монотонно ответил Джеймс. Я уставилась на него тяжелым взглядом, но Даллас лишь засмеялась и выбралась из машины. Джеймс искоса глянул на меня и пожал плечами, вовсе не испытывая раскаяния за дерзость мятежникам, которые фактически держали нас в заложниках.

Дверца фургона отъехала с громким металлическим скрежетом, и солнце нас на минуту ослепило. Пока мы моргали, Даллас за локоть вывела меня из фургона. Я еще не привыкла к яркому свету, когда подошел Кас с карманным ножом. Я испуганно ахнула, и он выставил ладонь.

– Эй, эй! – В его голосе слышалась обида на то, что я могла заподозрить его в нехороших намерениях. – Я хочу разрезать завязки. – Он покосился на Джеймса, который развернулся на сиденье и свесил ноги, готовый броситься на Каса. – Да серьезно! – Кас поманил его к себе. – Вы ж не арестанты!

После секундного колебания Джеймс соскочил на тротуар, повернулся спиной к Касу и не сводил с меня взгляд, пока тот перепиливал пластиковые хомутики. Даллас, изогнув темные брови, внимательно за нами наблюдала. Долго это не продлилось – освободившись, Джеймс схватил Даллас за футболку и прижал ее к фургону.

– Если еще будешь пакостить Слоун, – прорычал он, – я из тебя…

– Что? – холодно осведомилась Даллас. – Что ты сделаешь? – Ростом она была почти с Джеймса, но выглядела куда слабее. Разгадав его блеф, тонкой рукой Даллас взялась за его запястье. На лице Джеймса проступила неуверенность, он опустил руку, но Даллас, не дав ему отодвинуться, резко ткнула локтем в подбородок со странно тупым звуком, одновременно ударив длинной ногой под колени. Джеймс полетел на асфальт. Я вскрикнула. Джеймс лежал на спине, глядя в небо, а Даллас присела рядом, с улыбкой поправляя смятую футболку, растянутая горловина которой спадала у нее с плеча.

– Какой темперамент! – съязвила она. – Дрался бы так, когда тебя в Программу волокли!

Ее слова шокировали и задели меня – жестоко так говорить, можно подумать, мы виноваты, что нас забрали! Джеймс потер подбородок, отпихнул Даллас и поднялся. Спорить он не стал. Как спорить с тем, чего не помнишь?

– Так, – хлопнула ладонями Даллас, – всем внутрь. – Она направилась ко входу в помещение для приема и погрузок. Джеймс буркнул, что только сумку возьмет из фургона.

Солнце припекало. Без привычной тени деревьев было очень жарко. Соседняя парковка тоже пуста – похоже, Даллас права насчет уединенности. Здесь тихо.

Кас выдохнул и провел рукой по длинным темным волосам. При близком рассмотрении нос у него не казался сломанным – маленькая ссадина на переносице, ниже немного отекло – ну, и черные синяки под глазами. Лейси могла ударить и посильнее.

– Даллас не всегда была такой, – тихо сказал мне Кас. – До Программы у нее была совсем другая жизнь.

– Она была в Программе? – поразилась я. – Она же дала понять, что ненавидит тех, кто там побывал!

Кас покачал головой:

– Она ненавидит то, что делает Программа, и постоянно тренируется.

– В смысле? – спросила я, глядя, как Джеймс сплюнул кровь на асфальт. Даллас ударила его сильнее, чем мне показалось.

– Самооборону осваивает, – пояснил Кас. – Учится, как убивать, если придется. Или если захочется. – Он помолчал. – Может, вам пока так не кажется, но мы на одной стороне.

– Точно? – Я повернулась спиной, показав связанные руки. Кас извинился и, осторожно придерживая меня повыше кисти, начал резать пластик.

– Кто знает, – сказал он, стоя за спиной, – может, мы еще друзьями станем.

Руки упали, как плети. Я сразу принялась растирать болезненные розовые следы.

– Я бы на это не рассчитывал, – отозвался Джеймс, встав между мной и Касом. Он бросил на асфальт спортивную сумку и взял меня за руки осмотреть ссадины. Проведя большим пальцем по измятой коже, он поднес мои запястья к губам и поцеловал. – Легче? – Вид у него был виноватый, пусть здесь и нет его вины.

Я обняла Джеймса, прижавшись щекой к его шее. Про себя я гадала, лучше стала наша ситуация или хуже.

– Я с ума схожу, – пробормотала я.

– Я тоже, – прошептал Джеймс.

Это мне что-то напомнило – фантомное, без контекста, воспоминание. А ведь таблетка в кармане может это изменить – я буду помнить все. В глазах Джеймса читалась неуверенность, будто и он что-то вспомнил. Он открыл рот, но тут нас окликнула Даллас:

– Если не соскучились по хендлерам, лучше не стоять на виду!

Упоминание о хендлерах сразу заставило нас очнуться. Джеймс взял меня за руку, и мы направились к пустому на вид зданию, где якобы скрывались оставшиеся мятежники. Надеюсь, здесь нас Программа не найдет. Хотя бы некоторое время.

Глава 2

Внутри было тесно от стройматериалов: большие запечатанные ведра, груды пыльных мешков, заготовки для картонных коробок. Я с трудом сглотнула ком в горле, не представляя, как можно жить в пустом складе, но Даллас подошла к дальней стене и распахнула дверь.

– Это, – она жестом обвела помещение, – фасад. Дружно спускаемся, внизу безопаснее.

– А другие выходы там есть? – спросила я, вглядываясь в дверной проем, где виднелась темная лестница.

Даллас вытаращила глаза:

– Тоже мне, пожарный инспектор! Естественно, есть, только будь любезна днем на улицу не выходить. Сюжет о тебе уже крутят по Си-эн-эн, и если кто тебя увидит – конец.

– А обо мне говорили? – спросил Джеймс. Его гнев к Даллас поулегся, что я расценила как хороший знак: похоже, нам придется здесь задержаться. А вот моя неприязнь к ней не ослабела ни на йоту.

– Говорили, – отозвалась Даллас, – только фото еще не показали. Покажут – тогда нам вас не спрятать.

Джеймс улыбнулся мне, а я ударила его по плечу.

– Что? – не понял он. – Это же хорошо! Люди начнут задаваться вопросом, нужна ли Программа, раз мы от нее сбежали.

Кас засмеялся и прошел мимо нас в подвал. Даллас стояла, держась за дверную ручку, и смотрела на Джеймса.

– Не получится, – с сожалением сказала она. – Они все перевернут с ног на голову, как всегда. Программа же контролирует СМИ, Джеймс. У них все под контролем.

Мне показалось, что Даллас расстроена, но она сразу попыталась это скрыть, поспешив вниз по лестнице.

Джеймс смотрел ей вслед, пытаясь ее понять, но если Кас сказал правду и Даллас побывала в Программе, она и сама себя не знает. Так что Джеймсу не повезло.

Узкая лестница вела на «нижний уровень», который, по моим расчетам, был едва ниже улицы. Высокие окна прикрывали пожелтевшие газеты. Вентиляторы ровно нагнетали воздух, руки у меня даже покрылись гусиной кожей. Не знаю, откуда у них электричество, но, похоже, мятежники не такие дилетанты, как кажутся.

В центре пустой комнаты стоял диван, обитый потрескавшейся кожей, и складные стулья. Атмосфера показалась мне гнетущей.

– А где народ вообще? – спросила я, начиная волноваться. – Ты же вроде говорила, остальные здесь, и Лейси тоже!

Даллас успокаивающе подняла руки:

– Все нормально, все здесь, кто надо. – Она кивнула в невероятно длинный коридор – я только сейчас сообразила, что он тянется под всем зданием. В углы были заметены полистиреновые шарики. Лампы на потолке жужжали и мигали. – Наверное, они там, – показала Даллас. – Здесь вовсе не так уж плохо. Первое приличное место, которое я нашла после Программы.

– Ты была в Программе? – сочувственно спросил Джеймс. Даллас обернулась как ужаленная:

– Нечего меня жалеть! Не нужна мне твоя жалость. Программа у меня все забрала, и не только отсюда. – Она постучала по виску. Стоявший рядом Кас смущенно потупился. – В общем, они мне много чего задолжали. – На ее лице отразилось бессилие, она обхватила себя руками, повернулась и пошла по коридору.

– Она о чем? – спросила я Каса. Мне казалось, я могу узнать больше о состоянии Даллас. Отчего-то вспомнился мерзавец Роджер со своим бартером…