Возвращайся, сделав круг

Тигиева Ирина-Унесённая демоном 2.Возвращайся, сделав круг 2

Глава 1

Даже если тоска

Сердце мне разобьет и оно разлетится

Сотней мелких осколков,

Ни в одном, даже самом ничтожном,

Не погаснет любовь к тебе.

Идзуми Сикибу

- Она выживет?

- Не знаю, господин.

- Рана настолько серьёзна?

- Да, но дело не только в этом.

- Сомневаешься в своём умении врачевателя?

- Нет. Но с девушкой что-то произошло, её дух блуждает во тьме. Вывести его к свету под силу только ей.

- Ещё один заблудший дух! Может, составит тебе компанию?

- Разве прилично шутить о таких вещах, Кэцеро-сама...

Голоса звучали в пустоте снова и снова. Иногда надолго замолкали, но неизменно возвращались. Хорошо бы они замолчали насовсем и не тревожили блаженной тишины...

- Ещё жива?

- Как видишь, господин.

- Почему она до сих пор не пришла в себя? Уже столько дней!

- Я делаю, всё, что в моих силах... Нет, господин!..

- Всё равно ведь ничего не чувствует...

- Тем не менее не следует её тревожить. У тебя слишком неумелые руки.

- Она должна наконец очнуться! Хочу знать, что связывает её с...

Не могу слышать это имя... Воспоминание о его обладателе слишком болезненно.

- Ты видел, господин?

- Что?

- Мне показалось... Нет, я уверен, её веки дрогнули, когда ты произнёс имя...

Только не это... Не хочу его слышать, не хочу!.. Они должны замолчать! Оба...

- Наберись терпения, Кэцеро-сама. Думаю, девушка скоро очнётся.

Неразборчивое ворчание и тишина. Наконец-то... Но покой почему-то не наступил. Наоборот, тьма принесла с собой образы один красочнее другого. Они кружились вокруг, дробились на фрагменты и вновь сливались воедино. Куда же подевалось небытие? Разве из него возвращаются?..

- Какой хорошенький!- умиляется Цумуги.

Конечно, она имеет в виду Камикадзе.

- Кажется, он голодный. Смотри, как облизывает тебе щёку!

По коже в самом деле скользнуло что-то влажное.

- Когда ты кормила его в последний раз?

Действительно, когда?.. Бедный зверёк, наверное, умирает от голода!

- Камикадзе!- вскрикиваю я.

Подскакиваю на футоне… и растерянно хлопаю глазами. Всего лишь дурацкий сон... Откуда здесь здесь взяться Цумуги? Я ведь всё ещё в этом треклятом мире... И ни "подскочить", ни закричать никак не могла – тело будто сделано из воздуха, совсем его не ощущаю. Но я на самом деле лежу на футоне в небольшой устланной светлыми татами комнате, а на грудь на самом деле вспрыгивает Камикадзе...

- Малыш…

Неужели это – мой голос?.. Камаитати тихонько взвизгнул и привычно ткнулся носом мне в щёку. Хотела его погладить, но рука не слушалась.

- Пока тебе лучше не шевелиться, одзё-сан.

Будь у меня силы, наверное бы испугалась. Голос – совершенно незнакомый. Хотя нет, я его уже слышала – пока витала в небытии. Но кому он принадлежит и... где я?.. Говоривший явно находился за моей спиной. Чтобы его увидеть, нужно запрокинуть голову, а сделать это я не в состоянии.

- Ничего не бойся, одзё-сан. Ты была ранена и долго оставалась в беспамятстве. Но здесь, в моём храме, ты в безопасности.

Невидимый собеседник будто прочитал мои мысли, но... почему я в храме?!

- Я – Нобу. Мой господин отдал тебя на моё попечение.

Самое странное, Камикадзе вёл себя миролюбиво и даже не повернулся в сторону чужака, который наконец приблизился и расположился рядом, подогнув под себя ноги. Мужчина средних лет в одежде буддийского монаха. Спокойный взгляд, впалые щёки, голова без единого волоска... Он осторожно приложил ладонь к моему левому боку.

- Больно?

Я поморщилась.

- Не беспокойся, худшее уже позади. Как твоё имя?

Я молча отвернулась. Не хочу произносить их вслух – ни одно из моих имён. Оба напоминают о том, о чём лучше забыть.

- Хорошо. Ты, наверное, голодна. До вечера лучше воздержаться от приёма пищи. Но можно выпить воды. Я сейчас принесу.

Он поднялся на ноги.

- Камикадзе…- какой же умирающий у меня голос, даже попытка прочистить горло ничего не дала.- Он… любит яйца…

- Говоришь о камаитати?- улыбнулся монах.- Когда господин принёс тебя, зверёк увязался следом, его никак не удавалось отогнать. Мы не сразу поняли, что он пытается защитить тебя. Так его зовут Камикадзе? Мы заботимся и о нём.

- Спасибо…

Кивнув, он направился к сдвижной двери. А Камикадзе, немного потоптавшись по моей груди, свернулся калачиком, широко зевнул и закрыл глаза. Я тоже начала задрёмывать, когда створка двери раздвинулась, пропустив внутрь монаха с небольшой глиняной посудиной в руках. Как же ужасно чувствовать себя настолько беспомощной… Ему пришлось поддерживать мне голову, пока я пила… Видя моё смущение, монах отечески улыбнулся.

- Силы вернутся, одзё-сан. А теперь отдохни. Я приду снова перед закатом.

Добрый монах оказался прав: мои силы постепенно возвращались. Через какое-то время я смогла самостоятельно есть, вставать и даже выбираться наружу. Храм располагался на возвышенности. Со всех сторон его окружал лес, а строения казались запустелыми. Я в самом деле не видела никого, кроме Нобу-сана, заглядывавшего ко мне ежедневно утром, днём и перед закатом. Но, несмотря на частые визиты, за всё время мы обменялись, может, дюжиной слов. Поначалу монах пытался разговорить меня, но я отделывалась односложными ответами, и в конце концов он оставил попытки. Не знаю, сколько дней прошло с момента моего "пробуждения". Пять? Неделя?.. Силы восстанавливались, но я словно находилась в психологической коме. Не поинтересовалась ни об упомянутом монахом "господине", ни о его планах относительно меня. Просто мне не было до этого дела. День за днём выбиралась в одичалый внутренний двор храма, играла с Камикадзе или просто сидела под исполинской покрытой мхом криптомерией[1], глядя в никуда и не думая ни о чём.

Но однажды идиллия безмолвия была нарушена.

Я только расположилась под криптомерией, как вдруг Камикадзе взъерошил шёрстку и задрал мордочку, принюхиваясь. Я лениво почесала его за ушком и даже не моргнула, когда ветви дерева-великана затрещали, и на землю рядом со мной спрыгнула гибкая фигура. Камаитати, по своему обыкновению, зашипел и бросился на присевшего напротив чужака, но тот оказался проворнее. Мгновение – и зверёк, яростно вереща, задёргался, пытаясь вырваться из обхватившей его когтистой руки. И во мне что-то щёлкнуло... Перед глазами мелькнула похожая сцена: полузадушенный камаитати, беспомощно извивающийся в руке безжалостного ёкая... С диким воплем – куда только подевалось многодневное оцепенение? – я вцепилась в косматую шевелюру пришельца. Видимо, он настолько не ожидал нападения с моей стороны, что, несмотря на быстроту рефлексов, не успел этому помешать. Но уже в следующее мгновение Камикадзе с визгом вырвался на свободу, а железные пальцы стиснули мои запястья. Я попыталась впиться в пальцы зубами, но их обладатель хорошенько меня встряхнул.

- Ты что, спятила?..

Камаитати между тем описал в воздухе круг и как ни в чём не бывало спикировал на голову чужака, причём, тот даже не поморщился. А я так и замерла с приоткрытым ртом.

- Успокоилась? Можно отпускать?

Теперь узнала и этот голос – собеседник монаха, желавший, чтобы я поскорее пришла в себя. Очевидно, это и есть "господин", принёсший меня в монастырь. Не произнося ни слова, я таращилась на него. Парень приблизительно моего возраста, встрёпанная шевелюра, падающая на спину и закрывающая один глаз. "Открытый" глаз угольно-чёрного цвета со смешанным выражением раздражения и любопытства уставился на меня. В моём сознании забрезжило смутное узнавание. Именно это лицо склонилось надо мной за мгновение до того, как я погрузилась в небытие. Получается, он разогнал одноноздревых уродов, собиравшихся меня сожрать?..

- Господин! Добро пожаловать.

В нескольких шагах от нас стоял монах. Как ему удаётся подкрадываться так бесшумно? Никогда не слышу его шагов...

- Вижу, ты уже поздоровался с нашей гостьей.

- Поздоровался, как же!- одним движением парень оказался на ногах, настолько ловко, что Камикадзе, по-прежнему торчавший на его голове, даже не покачнулся.- Набросилась на меня, как одержимая! Стоило нестись в такую даль, чтобы пообщаться с сумасшедшей!

Не сразу поняла, что он имеет в виду меня.

- Я – сумасшедшая? Ты едва не придушил Камикадзе!

- Какого ещё Камикадзе?.. А, этого?

Резко качнув головой, парень стряхнул пискнувшего камаитати и, подхватив его на лету, бросил мне. Камикадзе возмущённо заверещал, а я даже подскочила, чтобы успеть его поймать.

- Ты в своём уме?!

- Ему это нравится, мы часто так развлекаемся. А если бы хотел его придушить, ты со своей силой муравья меня бы точно не остановила.

- Психопат!- сквозь зубы процедила я, прижимая Камикадзе к груди.

Зверёк в самом деле не казался раздражённым. В отличие от меня. Грубость вновь прибывшего была отталкивающей. Как и вся его манера поведения. В гибких порывистых движениях было больше от хищного зверя, чем от человека. И, хотя лицо было вполне человеческим, чуть удлинённые клыки, заострённые уши и когти на пальцах выдавали не-человеческое происхождение. И этому... существу я обязана спасением своей жизни... Окинув меня оценивающим взглядом, он почесал за ухом.

- Ты неплохо постарался, Нобу-сан. Я был уверен, она – не жилец. Так как её зовут?

- Какого дьявола?- взорвалась я.- Вдруг ослеп и не видишь – я стою прямо перед тобой!

Под давлением жгучей неприязни владевшая мной апатия отступила. За последние несколько минут я произнесла больше слов, чем за последние несколько дней. Тип недоумевающе покосился на монаха, будто просил разъяснить причину моей вспышки. Но Нобу-сан только улыбался.

- Ну и как тебя зовут?- теперь вопрос предназначался мне.

- Аим... Мом... то есть...- я запнулась.

Старательно подавляемые воспоминания зашевелились, точно кобры, готовые раскрыть капюшоны...

- Аимом?..

- Аими!- взяла я себя в руки.- Для друзей – Момо. Но второе тебе точно не грозит!

- Вообще-то, мне нет дела до твоего имени,- пожал он плечами.- И можешь не благодарить за то, что спас тебя от óни. Хочу лишь знать, какая связь между тобой и моим братцем.

- Кем?- не поняла я.

- Иошинори, кем ещё!

Я чуть не выронила Камикадзе. Просто стояла и смотрела на него округлившимися, как у лемура, глазами.

- Ну?- он нетерпеливо дёрнул рукавом кимоно.- Расскажешь – и мы в рассчёте, можешь идти куда хочешь.

- Иоши... нори... сама – твой брат?- наконец выдавила я.

Удивление было настолько велико, что произнесение этого имени вслух даже не причинило боли. Тип неприязненно поморщился и, передразнивая, буркнул:

- "Иошинори-сама"... Напыщенный гордец!

Справившись с первым шоком, я прошлась по стоявшему передо мной более осмысленным взглядом. Только сейчас обратила внимание, что в густой чёрной шевелюре затерялись белые пряди. Не седые, а именно белые. И не прикрытый волосами глаз – очень тёмный, как и глаза Иошинори-сама. Но лицо, хотя и не лишённое грубоватой привлекательности, не имело ничего общего с тонкими чертами величавого ёкая. Не говоря уже об осанке. Если Иошинори-сама казался воплощением царственности, его "братец" больше смахивал на Тарзана из племени обезьян. По происхождению – аристократ, по повадкам – горилла. Всё это промельнуло в голове за доли секунды, и я, практически не сомневаясь в своём предположении, уточнила:

- Но ведь брат он тебе не родной.

- С чего ты взяла!- хмыкнул тот.

По тому, как скривилось его лицо, как сверкнул "видимый" глаз, было очевидно: сравнение для него болезненно.

- Становится жарко,- вдруг вмешался Нобу-сан.- Пожалуй, лучше зайти внутрь.

- Не надоело ещё торчать "внутри"? Тут – тень,- новоявленный родич Иошинори-сама кивнул на криптомерию.- И вообще, как будто ты ощущаешь жару!

Он бухнулся на выпиравший из земли корень, прислонился к стволу и выжидающе уставился на меня.

- Может, для начала представишься?- я пригладила шёрстку начавшего проявлять признаки нетерпения Камикадзе.- Обращаться к тебе "господин" не собираюсь!

- И не надо!

- Перед тобой – Кэцеро-сама,- снова вмешался монах.- Младший сын могучего Озэму-сама, властителя восточных земель...

- Хочешь сказать "бывшего властителя",- ехидно вставила я.

- Бывший властитель – Иошинори-сама, его старший сын,- не меняя тембра голоса, возразил Нобу-сан.- Озэму-сама ещё владел восточными землями на момент своей гибели.

- Кого интересует, кто был властителем каких земель?- проворчал тот, кого монах назвал "Кэцеро-сама".- Что ты, человек, делала в компании Иошинори?

- Откуда ты вообще знаешь, что я была в его компании?- буркнула я.

- Мне знаком его запах. Накануне я едва не наткнулся на вас. Специально сделал крюк, чтобы избежать встречи, хотя меня и разбирало любопытство. Запах человека, смешанный с запахом моего чистокровного братца, презирающего всё, что движется по этой земле! А позднее в тот же день почувствовал пролившуюся кровь, узнал в ней кровь того самого человечка, путешествовавшего с Иошинори, в сочетании с кровью óни...

- ...и поспешил на помощь?- усомнилась я.

- Говорю же, меня разбирало любопытство! Вы для него – ничтожнее насекомых, и вдруг он терпит такое "насекомое" рядом с собой!- он сузил глаз, всматриваясь в моё лицо.- С любым другим причина была бы мне ясна, но Иошинори… Он ведь… вы с ним не...

- Конечно, нет!- боль меня всё-таки настигла, но я не хотела, не могла обнажить её перед этим грубияном.- Я разрушила сковывавшее его заклятие... случайно. И, произойди со мной что-нибудь, он бы снова стал камнем. Поэтому он "терпел меня рядом с собой" и защищал…

Очевидно, братской привязанности между этим типом и Иошинори-сама нет и в помине. Не исключено, что желая насолить заносчивому "родственнику" он вздумает меня придушить, но... в тот момент мне было всё равно. Кэцеро – и мысленно не могла называть его уважительным "Кэцеро-сама" – даже привстал, а Камикадзе, видимо, устав от нежностей, вырвался из моих рук и понёсся на него. Но тот только увернулся, и зверёк пролетел мимо.

- Ты освободила Иошинори от заклятия, наложенного смертным, чья духовная сила могла открыть ворота в Дзигоку?!

- Представь себе.

- Но... как?- Кэцеро отмахнулся от снова попытавшегося атаковать его Камикадзе.

- Сказала же – случайно,- вдаваться в подробности совсем не хотелось.- Если так хотел знать, мог бы спросить у него сам, а не "избегать встречи".

Кэцеро жёлчно усмехнулся и небрежно подхватил Камикадзе, сделавшего очередной заход на голову "противника". Камаитати яростно взвизгнул и, изогнувшись, таки царапнул обхватившие его пальцы коготком. Кэцеро рассеянно выпустил его из ладони, и зверёк, победно фыркнув, описал в воздухе круг и приземлился на моё плечо.

- Несмотря на родство, между Кэцеро-сама и Иошинори-сама нет особой дружбы,- подал голос Нобу-сан.

И снова по лицу "Кэцеро-сама" пробежало облачко, а я не удержавшись, спросила:

- Ты тоже умеешь перекидываться в тигра?

- Он даже показал тебе свой истинный облик!- ещё одна жёлчная усмешка.

- Ничего он мне не показывал. На нас напали, он защищался...- и замолчала, борясь с нахлынувшими воспоминаниями.

Израненный белый тигр, льнущая ко мне гигантская голова, руки вернувшегося в человеческий облик ёкая, обвившиеся вокруг моего тела...

- Защищался!- презрительно фыркнул Кэцеро.- Кстати, если Иошинори защищал тебя, каким образом ты оказалась одна в окружении óни?

- Наши пути... разошлись.

- Как только восстановился и ты стала ему не нужна, он бросил тебя на произвол судьбы посреди лесной чащи? Как это на него похоже!

- Нигде он меня не бросал, я ушла сама,- с чего, собственно, за него заступаюсь?- И, вообще, почему ты решил, что он уже восстановился?

На подвижном лице нового знакомого отразилось недоумение.

- Он ведь принял свою истинную форму?

- Тигра? Да, и что?

Кэцеро покосился на монаха, словно приглашал его за компанию умилиться моей глупости. Нобу-сан отечески улыбнулся и пояснил:

- Если бы силы Иошинори-сама не восстановились, трансформация была бы невозможна.

Наверное, шарахни рядом со мной молния, я оторопела бы меньше. Кажется, впервые в жизни по-настоящему поняла значение выражения "стоять, как громом поражённый"... Попыталась говорить, но вместо речи получилось что-то бессвязное:

- Не может... это было... несколько недель... назад...

Мои собеседники недоумённо переглянулись. Конечно, испытываемый мной шок им непонятен. Они ведь не знают о моей договорённости с царственным ёкаем: "доставить" меня к ториям, как только власть заклинания развеется полностью... Мысли кружились в голове, перебивая одна другую. Силы Иошинори-сама восстановились и, судя по всему, уже давно, а о том, чтобы отпустить меня он и не заикался – пока я не ушла сама. Теперь, по крайней мере, понятно, почему он не бросился следом. Гордость, очевидно, перевесила верность обещанию, но всё же... Почему он продолжал "терпеть меня рядом с собой" и защищать, когда необходимость в моём присутствии отпала?.. Совершенно непрошенно в памяти снова возникла сцена на берегу озера, которую я так старалась забыть... Но её тут же сменила другая: умильное личико Шайори и снисходительное "Как я не догадалась, мой возлюбленный… Конечно, она нужна тебе для той же цели, что и Ракураю!"... Вот оно... Причина столь длительного "терпения" Иошинори-сама к человечекому "насекомому". А сейчас он всё же позволил мне уйти, потому что, пока я смотрела на него завороженным взглядом и не причиняла особых хлопот, моё общество было сносным. Но после всего произошедшего и сказанного в тот день, мирному сосуществованию пришёл бы неизбежный конец. Иошинори-сама это понимал и решил, игра не стоит свеч...

- Ты этого не знала?..

Растерянно моргнув, я подняла глаза на Кэцеро, пробормотала:

- Мне нужно покормить Камиказе,- и бросилась прочь...

[1] Криптомерия – вечнозелёное дерево семейства Кипарисовые, считается национальным деревом Японии. В пределах святилищ и буддийских храмов часто растут гигантские криптомерии.

***

Не знаю, чем питался камаитати, пока я была без сознания. Когда пришла в себя, зверёк начал недвусмысленно требовать привычное лакомство: тыкался носом мне лицо, фыркал, постоянно крутился вокруг, заглядывая в глаза. Но ни кур, ни яиц в храме не было, а в деревню, которая, судя по всему была далеко, Нобу-сан не наведывался. Правда, узнав о предпочтениях моего питомца, раз или два раздобыл где-то яйца лесных птиц. А день назад я сама нашла гнездо рябчиков, расположившихся возле одного из храмовых помещений, больше похожего на груду досок, чем на строение. Находка была удачной – в гнезде оказалось десять яиц, и Камикадзе объедался ими, выпивая по два сразу. Сейчас, умчавшись от собеседников и навязанного ими болезненного разговора, я залетела в комнатку, где хранились припасы, подхватила яйцо и убралась в свои "покои". Вообще-то, кормить его было ещё рано, но Камикадзе был совсем не против нарушить "режим". А я могла побыть наедине со своими мыслями – как только начала вставать, Нобу-сан перестал заходить ко мне без особой необходимости. Но тактичность монаха не распространилась на его "господина". Не успела я опуститься на циновку и расколоть яйцо, как створка двери распахнулась, и в мою комнатку ввалился лохматый ёкай.

- Какого дьявола…- опешила я.

Подобное приветствие его нисколько не смутило. Взгляд с любопытством остановился на самозабвенно чавкающем Камикадзе, и лицо исказила гримаса отвращения.

- Он ест… это?

- Яйцо!- буркнула я.

Дэйки рассказывал, что крестьяне избегают употреблять в пищу куриные яйца, считая цыплят посланниками богини Аматэрасу. Но ёкая передёрнуло явно не из-за религиозного негодования. Я вполголоса проворчала "Дикарь…" и сосредоточила всё внимание на камаитати. Правда, когда непрошенный посетитель без церемоний плюхнулся рядом на циновку, снова ошарашенно подняла на него глаза.

- Что?- не понял он.

- Вообще-то, это моя комната, и я тебя сюда не приглашала.

- Ты здесь – в гостях, "твоих" комнат тут нет,- заявил он, устраиваясь поудобнее.- И я узнал ещё не всё, что хотел.

Я с трудом подавила желание запустить в него недоеденным яйцом. Остановила только привязанность к Камикадзе – не хотелось лишать зверька любимой пищи.

- Откуда ты родом?

- Тебе какая разница?- огрызнулась я.

Он пожал плечами.

- Просто любопытно. У тебя необычный…

- …цвет глаз,- раздражённо подхватила я.- Нет, там, откуда я пришла, не все такие. И да, я из другой реальности.

Он растерянно моргнул.

- …хотел сказать "У тебя необычный вид", но если ты из другой… Откуда?..

Я шумно выдохнула. Если б только он ушёл и оставил меня одну… Вдруг в распахнутую дверь – дикарь даже не потрудился задвинуть её за собой – заглянул Нобу-сан.

- Господин, нашей гостье лучше отдохнуть. Сможешь расспросить её обо всём за обедом.

Я чуть не бросилась монаху на шею, но "господин" оказался упрямым.

- Это не займёт много времени!- и снова повернулся ко мне.- Из какой другой реальности?

- Уверен, Аими-сан расскажет всё, что ты хочешь знать, Кэцеро-сама,- монах тоже оказался настойчивым.- После того, как отдохнёт.

"Кэцеро-сама" метнул на него недовольный взгляд, с явным разочарованием покосился на меня, потом опять на него. Но я уже подхватила одной рукой разделавшегося с яйцом Камикадзе, другую приложила к перевязанной ране на боку и тяжко вздохнула. Ёкай досадливо хмыкнул, подскочил в мгновение ока и вылетел из комнаты, чуть не сбив монаха с ног.

- Спасибо, Нобу-сан,- тихо поблагодарила я.

Тот качнул головой.

- Господин вернётся к этой теме. Лучше расскажи ему всё без утайки. Я приду за тобой, когда обед будет готов,- и удалился.

Поглаживая осоловевшего Камикадзе, я осторожно устроилась на циновке. Рана в самом деле заявляла о себе ещё довольно часто. Один из óни хорошенько поддел когтистой лапой мне под рёбра. Нобу-сан менял повязку через день, и однажды я, не послушавшись его совета, скосила на рану глаза. "Зрелище" было труднозабываемым. По сравнению с этим, "метка", оставленная когтями Иошинори-сама, – просто царапина... Непрошенно в сознании возник образ величавого ёкая, белоснежные волосы, горделивая осанка, глаза цвета ночи, которые, хотелось верить, теплели всякий раз, когда я появлялась на пороге пещеры. И всякий раз, когда они останавливались на мне, замирало сердце… Я горестно всхлипнула, прижала к себе сонного Камикадзе и постаралась отогнать все мысли кроме одной: теперь я свободна, самое время вернуться в мой мир. Но как?.. Ответ был очевиден. В одиночку, пусть и в компании камаитати, мне ни за что не добраться к ториям живой. И единственный, кого можно попросить о подобной услуге… я поёжилась, представив такого провожатого. Диковатый Кэцеро-сама вызывал у меня глубокую неприязнь, и даже дружеское отношение к нему Камикадзе не могло этого изменить. Но выбора нет – придётся постараться вести себя с ним любезно…

Время обещанного монахом обеда подошло быстро. Не успела я толком обдумать, что буду говорить, а створка двери уже раздвинулась, открыв приветливо-вежливое лицо Нобу-сан.

- Пора?- я поднялась на ноги.

Камикадзе, зевнув, забрался ко мне на плечо. Но, когда мы шли через внутренний дворик к небольшому лучше остальных сохранившемуся помещению, передумал составлять мне компанию и взмыл в воздух. Кэцеро уже был на месте – развалился в небрежной позе перед одним из трёх низких столиков-такацуки. Едва я вошла, не скрытый волосами глаз выжидающе впился в меня. Я дружелюбно улыбнулась и опустилась на циновку перед другим столиком.

- Отдохнула?

Я мысленно напомнила себе о необходимости быть с ним вежливой и улыбнулась ещё дружелюбнее.

- Да, спасибо.

- Тогда начинай!

Нобу-сан тихо вздохнул, расставляя на столики чашечки с едой, а я начала. Вкратце рассказала о моём мире и о Цумуги, о том, как вошла в коридор из торий вслед за ней и вышла в этой реальности. Рассказала о том, как "оживила" барельеф и как Иошинори-сама спас меня от неминуемой смерти от рук служителей "осквернённого" мною святилища, и как защищал всё это время, и о Дэйки… Умолчала лишь о старухе-посланнице Ракурая и о Тэкэхиро – вспоминания о нём были слишком болезенны. Кэцеро слушал меня, чуть приоткрыв рот и совершенно забыв о еде.

- Так что это за реальность?- выпалил он, едва я закончила.

- Другая,- пожала я плечами.- У нас иные правила и порядки, иные способы передвижения и условия существования. И нет таких, как ты и твой брат...

- То есть как – нет?..

В моём мире существуют только люди. Может, ещё парочка призраков, но это не доказано.

Кэцеро покосился на монаха, снова перевёл взгляд на меня и тряхнул шевелюрой.

- Такого я ещё не слышал. Не выгляди ты так... необычно, ни за что бы не поверил! Разве такое возможно?

Последний вопрос предназначался Нобу-сан. Тот улыбнулся.

- Очевидно.

- Ты об этом знал?

- Догадывался.

- И ничего не сказал мне?

- Для чего? Пришло время, и ты узнал всё.

Ёкай явно собирался спросить что-то ещё, но Нобу-сан мягко произнёс:

- Аими-сан, наверное, голодна. Ты до сих пор не позволил ей притронуться к еде.

Тот как будто смутился и, почесав затылок, коротко бросил:

- Прости… Ешь!

И тотчас набросился на свою еду, словно последний раз ел в прошлом веке. Я едва удержалась, чтобы не содрогнуться. Но всё же выдала себя выражением лица, и это не укрылось от монаха. Улыбнувшись, он опустил глаза и погрузил палочки в стоявшую перед ним тяван[1] с рисом. Повисло молчание, нарушаемое только чавканьем Кэцеро-сама.

- Ты ешь человеческую пищу,- не выдержала я.

Он недоумевающе посмотрел на меня.

- Иошинори-сама никогда не ел с нами. Даже не знаю, питался ли он вообще…

- Подобные ему действительно не нуждаются в человеческой пище,- проронил Нобу-сан.

- "Подобные ему"? И в чём разница между ним и…- с монаха я перевела непонимающий взгляд на мгновенно помрачневшего Кэцеро.

- В чистоте крови!- отрывисто буркнул он.

- В чистоте…- растерянно повторила я.- Не может быть… Ты…

- Матерью Кэцеро-сама была смертная женщина,- будничным тоном пояснил монах.- Дочь высокопоставленного даймё[2]…

- Ты полудемон?- вырвалось у меня.- Наполовину человек, наполовину ёкай?..

Лицо Кэцеро потемнело.

- И что? После того, как путешествовала в обществе великого Иошинори-сама, моё общество для тебя унизительно?

- Нет…- опешила я.- При чём здесь... Просто никогда не встречала таких, как ты, и…

- И, вероятно, больше не встретишь! Таких, как я, не так много!

Подскочив, будто его ужалила сороконожка, он вихрем унёсся из комнаты. Теперь настал мой черёд приоткрыть от удивления рот. Застыв с палочками в руке, я оторопело смотрела на рассыпавшиеся по циновке остатки риса и бобов из чашечек, слетевших с опрокинутого столика…

[1] Тяван – досл. "чайная чашка", круглые миски для риса, часто имеют форму перевёрнутого конуса. Исторически т. происходят от глубоких округлых мисок, исп. в чайной церемонии для подачи чая, отсюда и название.

[2] Даймё (яп. букв. "большое имя") – крупнейшие военные феодалы средневековой Японии. Если самураи были элитой яп. общества X – XIX веков, то даймё были элитой среди самураев.

***

- Кэцеро-сама очень несдержан, всегда таким был,- как бы извиняя "господина", проговорил Нобу-сан.

- Я не имела в виду ничего оскорбительного…

- Знаю. И господин это, скорее всего, понимает. Ему пришлось немало испытать из-за своего необычного происхождения. Поэтому он реагирует болезненно на всякое упоминание о нём.

"Необычное" происхождение детей от союзов ёкаев с людьми... Я вспомнила слова Дэйки: "...судьбе этих детей я бы не позавидовал. Они – полукровки, равно презираемые как ёкаями, так и людьми." Неужели это презрение в самом деле настолько велико? Кэцеро мне не нравился, возмущала его бестактность, но презирать его только потому, что он – не совсем человек?.. Кроме того, полукровка или нет, по-прежнему хотела просить его помочь добраться к ториям и на всякий случай уточнила:

- Он ведь вернётся?

- Не сомневаюсь. Уверен, он уже раскаивается в своей горячности.

- Ты хорошо его знаешь. Обращаешься к нему "господин", но поучаешь его и относишься к нему скорее, как...- я запнулась.

- К сыну,- улыбнулся Нобу-сан.- В какой-то мере, так и есть. Я знал Кэцеро ещё ребёнком, когда была жива Эмико-химэ.

- Его мать?

Монах кивнул.

- Она была очень доброй женщиной и редкой красавицей. Неудивительно, Озэму-сама не устоял перед её очарованием. Судя по тому, что я слышал, этот могучий ёкай, несмотря на чистоту крови, был и на треть не столь жестокосердным, как его старший сын.

Я опустила глаза, растерянно вертя в пальцах палочки. Только не эта тема...

- Тебя как будто не удивило, что я – из другой реальности,- попыталась её сменить.

- Нет. Я подозревал это с самого начала.

- Из-за моей необычной внешности?- хмыкнула я.

- Не только. От всякого создания, обладающего духом, будь то человек, ёкай, полудемон или кайдзю, исходит аура. У каждого она своя, у кого-то слабее, у кого-то сильнее. Аура ёкая всегда отлична от ауры человека или полу-ёкая. Но твои дух и аура отличаются от всех, ощущаемых мною ранее. Они – не отсюда. С подобным мне довелось столкнуться лишь однажды. Тот, о ком я говорю, обладал величайшей духовной силой, достаточной, чтобы заключить в камень одного из самых могучих ёкаев нашего мира...

Я выронила палочки, одна, кажется, скатилась на циновку. Если рассказ о моей реальности вызвал выражение наивного удивления на лице Кэцеро, на моём сейчас наверняка отразился шок.

- Г-гудзи Кэзухиро?..- выдавила я, заикаясь.

- Меня удивляет твоё удивление,- улыбнулся Нобу-сан.- По-моему, это более, чем логично. Путешествия, подобные твоему, не единичны. Вселенная состоит из множества реальностей. Хаос в одной грозит нарушением всеобщего равновесия. И, когда какая-то из реальностей не в состоянии побороть разразившийся в ней хаос собственными силами, Вселенная посылает помощь – из другой реальности. Очевидно, около ста лет назад заключение Иошинори-сама в камень было спасением для нашего мира, и Вселенная послала нам гудзи Кэзухиро. А сейчас ёкаю пришло время освободиться, и в нашем мире появилась девушка с "необычной внешностью", разрушившая чары, наложенные её "предшественником". Хотя не думаю, что уготованная тебе роль исчерпывается этим.

И снова я сидела с приоткрытым ртом, почти забыв дышать. Нобу-сан наклонился и положил на мой столик упавшую палочку.

- Твой дух должен быть очень сильным, одзё-сан – если был способен пройти сквозь грани, разделяющие наши миры. И всё же он едва ощутим. На тебе защита. Наложил её Иошинори-сама?

- Да...- я наконец справилась с оторопью.

Но воспоминание о ночи, когда ладонь ёкая надолго задержалась на моей щеке, а потом его отражение возникло рядом с моим в тёмной глади озера, снова всколыхнуло во мне боль, и я тихо проговорила:

- Спасибо за обед, Нобу-сан. Мне бы хотелось отдохнуть.

- Ты почти не притронулась к еде,- мягко улыбнулся он.- Можешь взять всё к себе и утолить голод, когда он придёт.

- Спасибо...

Подхватив палочки и посудины, я заспешила к двери. Предложение монаха оказалось кстати. Голод в самом деле скоро заявил о себе и, не отвлекаясь на неприятные разговоры и настойчивые расспросы, я разделалась с едой очень быстро. Потом немного побродила среди окружавших святилище деревьев, покормила Камикадзе. Кэцеро не показывался, и я начала сомневаться в правоте монаха, что его дёрганый "господин" вернётся в ближайшее время. Может, в самом деле спит где-нибудь на дереве, как Тарзан, и всё же появится утром? С наступлением сумерек я вернулась в свою комнату. Камикадзе тотчас ворвался следом и, едва улеглась на футон, расположился на моей груди.

Ночью мне приснился Тэкэхиро. Опять… Сны с его участием всегда были одинаковыми. Я шла к ториям, слышала его голос и оборачивалась. Он бежал ко мне, радостно блестя глазами. Мы начинали разговаривать, присаживались на траву. С собой у него неизменно оказывались булочки из рисовой муки, яблоки и сливы… Мы ели и смеялись. А потом еда в моих руках превращалась в кровь, я в ужасе поднимала на Тэкэхиро глаза… и всякий раз он сидел напротив меня с пробитой грудью. Из раны на траву сочилась кровь, лицо становилось мертвенно-бледным, а остекленевший взгляд застывал на мне… И всякий раз я просыпалась в холодном поту. Так было и сейчас…

Камикадзе недовольно зашевелился на моей груди, я пригладила ему шёрстку, вновь попыталась заснуть. Но сон не шёл, я никак не могла выбросить из головы слова монаха. Если Вселенной действительно было угодно, чтобы я освободила ёкая от заклятия, интересно, входила ли в Её планы смерть Тэкэхиро от руки того, кого я освободила? Или виной всему "незапланированная" привязанность ко мне несчастного парня и, как следствие, путешествие на край света ради моего "спасения"? Я невесело усмехнулась. На самом деле неважно, прав монах или нет, послала меня Вселенная, или моё появление в этой реальности – простая случайность. Неизменно одно: и там, откуда я пришла, и здесь великие, вроде Иошинори-сама, вершат судьбы миров, а "насекомые", вроде Тэкэхиро и меня, страдают и пытаются выжить. Последнее удаётся не всем…

Сон прошёл окончательно. Лежать неподвижно в тёмноте стало невыносимо. Осторожно спустив Камикадзе с груди – зверёк только сонно фыркнул и снова свернулся колечком на футоне – я поднялась на ноги и крадучись выбралась из комнаты. Ни разу не бродила по дворику после заката и теперь остановилась в нерешительности. Ночь была безлунной, и окружавшие храм заросли, создававшие атмосферу защищённости и уюта днём, сейчас производили жутковатое впечатление. Мерцавшие кое-где светлячки ничуть не рассеивали густую лиловую тьму. Но я представила, как снова возвращаюсь в безмолвие своей комнаты, и, тряхнув волосами, устремилась во мрак. Криптомерия возвышалась впереди тёмной громадой. Подобравшись к выступавшим из земли корням, я только собралась расположиться на них, как вдруг в одном из дальних храмовых строений мелькнул свет. Нобу-сан? Может, и его мучает бессонница? Свет мелькнул снова, и сомнения рассеялись – не одна я бодрствую этой ночью. Спотыкаясь в темноте, побрела на источник света. Чем ближе, тем ярче он становился, и до меня донёсся тихий голос – Нобу-сан нараспев читал молитвы. На мгновение я задержалась перед дверью. Стоит ли входить? Вдруг помешаю благочестивому занятию монаха? Но любопытство оказалось сильнее, я тихонько сдвинула створку двери... и в ужасе замерла. Трепещущий свет светильника падал на изображения каких-то не то демонов, не то божеств на стене, на алтарь и на замершее перед ним существо. На нём была одежда Нобу-сан, оно говорило голосом Нобу-сан, но парило над полом, и я видела алтарь и настенные изображения сквозь него. Видимо, что-то почувствовав, существо подняло голову, и его шея начала вытягиваться вверх, пока голова не достигла потолка. На повернувшемся ко мне лице – лице Нобу-сан – отразились сожаление и горечь. А я, не силах шевельнуться, завопила так, что потемнело в глазах. Голова крутанулась в воздухе и устремилась ко мне на изогнувшейся в форме петли шее.

- Прошу тебя, одзё... Аими-сан... не пугайся, я не...

Ко мне наконец вернулась способность двигаться и, заорав на всякий случай ещё громче, я бросилась прочь. Но что-то попалось на пути, вцепилось в плечо. Я вслепую ткнула кулаком, в ответ раздался возмущённый возглас. А я не помня себя забилась в стиснувших меня руках.

- Осторожнее, Кэцеро-сама!

- Сумасшедшая!..

- Рана может открыться...

- Нужно было оставить её в лесу!..

Обрывки фраз доносились до слуха, но смысл до сознания не доходил. Меня крепко держали, и я быстро выбилась из сил, пытаясь вырваться... Задыхаясь, металась взглядом по двум склонившимся ко мне лицам: раздражённому – полудемона и полупрозрачному – твари, принявшей облик монаха.

- Не хотел, чтобы ты видела меня таким, Аими-сан,- подала голос "тварь".

- Вопишь, будто тебя кайдзю рвут на части!- возмущался Кэцеро.- Думал, стряслось невесть что!

Я постепенно приходила в себя. Даже попыталась моргнуть, но не смогла...

- Аими-сан нужно вернуться в её комнату, Кэцеро-сама.

Шея полупрозрачного существа уже почти вернула себе обычную длину, на лице застыло скорбное выражение. Полудемон без церемоний меня встряхнул.

- Разучилась ходить? Идём!

- Вероятно, Аими-сан нужна помощь. Может, следует понести её...

- Вот ещё!- фыркнул Кэцеро.

Содрогнувшись от подобной перспективы, я отшатнулась, обо что-то споткнулась и вознамерилась осесть на землю. Но Кэцеро тотчас подхватил меня в охапку.

- Ладно, ты прав,- буркнул он.- Похоже, действительно не держится на ногах...

Я было брыкнулась, но неудачно, и раненый бок пронзила боль. А уже через несколько секунд, полудемон толкнул створку двери и выпустил меня из рук. В темноте я различила светлевший на полу футон и услышала тихое фырканье проснувшегося Камикадзе. Нечего сказать, хорош защитник! Хотя, наверное, зверёк не чувствовал опасности, потому и не откликнулся на мой вопль.

- Успокоилась?- Кэцеро переступил с ноги на ногу.- Чего вообще бродишь ночью?

- Это ведь... не... Нобу-сан?- ко мне наконец вернулся дар речи.

- А кто ещё?- в темноте не видела лица Кэцеро, но в голосе прозвучало явное удивление.

- Он... юрэй?..

- Рокурокуби.

- Кто?..

- Разновидность юрэй, называются так из-за длинной шеи.

- Но…- я запнулась.

Неужели виденное мною существо действительно – всегда приветливый Нобу-сан, который вызывал у меня глубокое уважение, несмотря на короткое знакомство? Человек из плоти и крови, врачевавший мою рану, кормивший и поивший меня, когда от слабости я не могла держать голову самостоятельно... Кэцеро без приглашения плюхнулся на циновку рядом с футоном и начал приставать к сонному Камикадзе. Делал вид, что хочет дёрнуть его за хвост, потом ухватил за коготок... Как будто наличие длинношеего призрака за дверью для него – обычное дело. Зверёк недовольно ворчал и шипел, а я раздражённо выпалила:

- Оставь его в покое! Он же был человеком ещё сегодня днём!..

Кэцеро недоумённо поднял голову, и, поняв всю абсурдность своей реплики, я уточнила:

- Оставь в покое Камикадзе. Нобу-сан был человеком сегодня днём. С чего вдруг он оказался этим рокукуроби?

- Рокурокуби,- поправил Кэцеро.- Почему "оказался"? Он всегда был таким, сколько его помню.

Я окончательно перестала что-либо понимать.

- Он ведь знал тебя ещё ребёнком?

- И что?

- И был таким уже тогда?

- Сказал же, да!- Кэцеро снова потянулся к Камикадзе.

Но я, быстро опустившись на футон, шлёпнула его по руке.

- Ты что?..- опешил он.

- Сказала же, оставь его в покое!

Кэцеро потёр ушибленную руку, проворчал своё "Сумасшедшая!" и отвернулся. Но уходить явно не собирался, и я решила расставить все точки над "и":

- Я – не сумасшедшая. Назовёшь меня так ещё раз, пожалеешь. Дикарь!

Вообще-то, хотела озвучить не совсем то и не таким резким тоном. Но неприязнь к "дикарю" оказалась слишком велика. Правда, на него тирада не произвела особого впечатления.

- А как тебя называть?- в голосе – искреннее удивление.- Ведёшь себя странно. Испугалась безобидного рокурокуби…

- Попробуй по имени,- предложила я.- И откуда мне было знать, что он – безобидный?

- Он – юрэй, да и то только ночью,- и снова в голосе – удивление, словно я призналась, что боюсь Пикачу.

- Вот именно. Всегда боялась юрэй,- отрезала я.

- Почему?

- А почему ты впадаешь в истерику, когда речь заходит о твоём происхождении?

Могла поклясться – глаз Кэцеро сверкнул в темноте.

- Тебе этого не понять!- выпалил он и бросился прочь из комнаты.

А я, хлопнув глазами ему вслед, осторожно улеглась на футон. Камикадзе с готовностью подобрался мне под бок.

Как и говорила, только ты и я, малыш…- ласково погладила его по мордочке.

Никогда не думала, что буду так скучать по Дэйки, по его шуткам, нашим перепалкам и… по Иошинори-сама… Компания, в которую угораздило попасть сейчас, вызывала содрогание. Полудемон-психопат и монах-призрак… Камикадзе в самом деле был единственным родным существом в этом чужом жутком мире. На глаза навернулись слёзы, я крепче прижала зверька к себе, он недовольно заворчал.

- Прости, малыш…

Нужно постараться не думать ни о призрачном "соседе", ни о ёкае с белоснежными волосами, ни о Тэкэхиро… Просто закрыть глаза и надеяться, что несчастный парень с пробитой грудью больше не придёт меня мучить… Я зажмурилась, по щекам тотчас побежали слёзы, и, понимая, что никогда не буду услышана, прошептала:

- Прости, Тэкэхиро…

Глава 2

Камикадзе нетерпеливо потоптался по моей груди, взвился в воздух, когда я попыталась его погладить, и, плюхнувшись на футон рядом с моей головой, требовательно засопел в ухо. Я и сама понимала, что давно пора вставать, но медлила, с содроганием думая о неизбежной встрече с призрачным монахом. Наконец терпение Камикадзе лопнуло окончательно. Крутанувшись вокруг моего лица в очередной раз, он жалобно пискнул, попытался приземлиться мне на лоб, и я не выдержала. Поднялась на ноги и, рассыпавшись в извинениях, что мучила его голодом так долго, направилась к двери. Зверёк тут же смягчился и спикировал мне на плечо. Мысленно моля Небеса, чтобы монаха во дворе не оказалось, я распахнула створку двери, шагнула через порог и подскочила от грубоватого возгласа:

- Неужели вышла! Всегда спишь так долго?

У входа, прислонившись спиной к стене, развалился Кэцеро.

- Какого дьявола...- привычно начала я, но меня прервал Камикадзе.

Издав воинственный клич, бросился на противника, и я только закатила глаза, когда тот, мгновенно оказавшись на ногах, начал отпрыгивать и уворачиваться от атак рассвирепевшего зверька.

- Что ты делаешь под дверью моей комнаты?

- Жду, когда ты выйдешь, конечно!

Повернувшись ко мне, Кэцеро на секунду потерял бдительность, и Камикадзе тут же этим воспользовался – полоснул его по щеке. Полудемон нисколько не расстроился. Высоко подпрыгнув, ловко извернулся в воздухе, подхватил зашедшегося в яростном визге камаитати и, приземлившись в шаге от меня, протянул зверька мне.

- Есть хочешь?

- Кого? Камикадзе?- хмыкнула я, забирая у него зверька.

Кэцеро явно растерялся, и я снова закатила глаза.

- Нет, не хочу. Но Камикадзе проголодался,- и направилась к помещению, в котором хранились припасы. К моему удивлению, полудемон потрусил следом.

- Опять собираешься кормить его яйцом?- в голосе прозвучало отвращение.

- Тебе-то какая разница?

- Как можно это есть?

- Ты ведь не пробовал.

- Этого ещё не хватало!- Кэцеро тряхнул шевелюрой.- Они жидкие, вязкие... и пахнут странно! Однажды случайно налетел на гнездо и после не мог отмыться несколько дней!

Он состроил гримасу, а я, не выдержав, рассмеялась, представив эту картину. Кэцеро покосился на меня – моя весёлость его как будто удивила, но тут же потупился и смущённо хихикнул.

- Яйца не обязательно есть сырыми. Их можно сварить или пожарить. Как у тебя вообще получилось налететь на гнездо?

- Когда прыгал с ветки на ветку.

"Точно – Тарзан!",- подумала я, а вслух спросила:

- Значит, ты хорошо карабкаешься по деревьям? Смог бы собрать несколько яиц для Камикадзе? Он почти доел те, что нашла я.

Полудемон озадаченно поскрёб затылок.

- Сколько тебе нужно?

- Сколько найдёшь. У Камикадзе отличный аппетит.

- Какие?

- Покрупнее. Мелкие он не любит.

- Хорошо! Сейчас!

И, не успела я моргнуть, унёсся прочь. Гибкая фигура вскарабкалась по стволу криптомерии, словно гигантская белка, а потом ветви её поглотили. Камикадзе только фыркнул ему вслед и тут же радостно взвизгнул, увидев яйцо. Это было последнее, оставшееся из кладки рябчиков. Присев здесь же на край энгавы[1] под крытой тростником крышей, я устроила зверька на коленях, и он с готовностью начал долгожданный завтрак.

- Доброе утро, Аими-сан.

Я напряглась всем телом, узнав голос монаха.

- Надеюсь, моё общество тебя не побеспокоит?

Он стоял в нескольких шагах – обычный человек, каким я считала его ещё вчера. Теперь понятно, почему я никогда не слышала его шагов, и почему Кэцеро говорил, что монах не ощущает жары. Поступь призраков бесшумна, и жара им действительно не страшна...

- Жаль, что тебе пришлось увидеть меня таким,- не дожидаясь приглашения, Нобу-сан неторопливо приблизился и присел рядом.

Странно, Камикадзе даже не поднял мордочку от скорлупы, но я поёжилась – просто не могла с собой совладать – и едва удержалась, чтобы не отшатнуться. Почти у каждого есть свой тайный или явный страх. Кто-то боится насекомых, кто-то – змей, кто-то – старинных кукол… Я до истерики боялась повешенных и призраков.

- Мне лучше уйти?- монах, конечно, заметил мои терзания.

Я вздохнула, собираясь с силами.

- Вчера... это была твоя истинная форма?

- Да,- грустно улыбнулся он.

- Но я видела, как ты пьёшь и ешь… Ты ухаживал за мной, перевязывал рану…

- Перевязку нужно сделать и сегодня,- в его голосе прозвучала настойчивость, я кивнула.

- Разумное дитя,- похвалил он.- Какова бы ни была моя "истинная форма", я желаю тебе добра.

- Спасибо,- пробормотала я.- Но почему ты… всё ещё здесь? И принимаешь форму человека…

- Это наказание за то, что я сделал и чего не сделал,- тихо произнёс он.- Когда-то я был самураем, в совершенстве владел мечом. Чувство вседозволенности от того, что можешь взять всё силой оружия, быстро превращает человека в чудовище. Я видел подобное не раз, но не заметил, когда это случилось со мной. А когда заметил, было слишком поздно. Я думал, что смогу остановиться. Сменил меч и доспехи самурая на облачение монаха, остался при этом святилище. Тогда оно процветало, жившие здесь монахи славились благочестием. Меня они приняли, как брата. Напрасно… Злодеяния мои были слишком велики, и отступиться от них я не смог. Храм начали преследовать беды. Я виновен в судьбе, постигшей это святилище и тех, кто жил при нём…- он вздохнул.- У меня было всё, что может пожелать самый жадный человек. Но в одном мне было отказано: в достойной смерти и достойном погребении. А без этого освобождение от совершённого в человеческой жизни невозможно. Постепенно храм пришёл в упадок, но я по-прежнему оставался здесь в виде презренного духа, реющего по комнатам более счастливых братьев, душам которых было позволено оставить эту жизнь. И однажды я начал молиться. Молился так искренне и горячо, так страстно жаждал избавления, как никогда за всё своё существование. Я молился весь день и всю ночь, а наутро в ворота храма постучали. Молодая женщина, красивее которой я не встречал, полумёртвая от слабости и страха. К груди она прижимала ребёнка лет трёх…

- Кэцеро…- выдохнула я.

Рассказ монаха меня взволновал, я начисто забыла о страхе. Нобу-сан улыбнулся своей мягкой отеческой улыбкой.

- Я видел её бледное лицо, полные отчаяния глаза, хрупкую фигуру… но за прошедшие сутки что-то во мне изменилось. Впервые женская красота не вызвала во мне низменной страсти. Впервые я испытывал сострадание к более слабому существу, и единственным желанием было – помочь. Увы! Мои бесплотные руки не могли открыть ворота. Если б только великий Будда вернул мне плоть хотя бы на время – чтобы я мог впустить в храм нуждающихся в помощи! И вдруг – о чудо! – мои руки в самом деле начали обретать плоть!

Лицо монаха словно засветилось изнутри.

- Молодой женщиной была Эмико-химэ, ребёнком – Кэцеро. Они чудом ушли от смерти, бежали всю ночь через лес, спасаясь от преследователей. О моём храме уже тогда ходили слухи, один ужаснее другого, и всё же Эмико постучалась, ища спасения и защиты. В тот день плоть вернулась ко мне ненадолго. Но ночью, когда желавшие смерти ребёнка и его матери оказались перед воротами, призрачная ипостась сослужила мне лучшую службу, чем сослужили бы монашеское облачение или самурайский меч человеку из плоти. Эмико не пугало моё истинное лицо. Не говоря уже о малыше Кэцеро, который до сих пор не знает, что такое страх. Мой храм стал для них домом, я – защитником. И с того времени я стал обретать плоть ежедневно – каждый день чуть надольше. Думал, чудо свершается, чтобы я мог заботиться о них. Но Эмико уверяла, это – начало моего избавления. Она подарила мне надежду... Как всё-таки непредсказуема судьба. Я жил всесильным воином и бесчестным монахом, умер и продолжал существовать чудовищем. И всё же мне было даровано счастье, истинное и всеобъемлющее – рядом с Эмико и её маленьким сыном.

В глазах Нобу-сан заблестели слёзы, голос снизился до шёпота.

- Она недолго оставалась в этом жестоком мире. Но вскоре после смерти её светлая душа пришла ко мне и повторила то, что Эмико говорила при жизни. Я могу заслужить прощение милосердием и состраданием. Однажды плоть моя восстановится полностью, и тогда я смогу умереть достойно, буду достойно погребён и душа моя освободится...

На несколько секунд повисло молчание. Камикадзе, давно закончивший завтрак, мирно посапывал у меня на коленях. Я отложила в сторону пустую скорлупку и вытерла глаза. История монаха тронула меня до слёз.

- Ты плачешь,- тихо проговорил он.- Не нужно. Каким был раньше, я не стоил слёз, а сейчас участь моя не так уж и плачевна. В моей душе давно воцарился покой. С благодарностью в сердце я жду прощения. Может, мне даже будет даровано увидеть Эмико ещё раз…

- Ты любил её…- прошептала я.

По губам монаха пробежала грустная улыбка.

- Снискавший её любовь мог считать себя счастливейшим существом. И, уверен, Озэму-сама был этого достоин. Эмико много говорила о нём – своём погибшем возлюбленном. Уже с её слов я проникся к нему симпатией и уважением,- монах на мгновение замолчал.- Судя по тому, как мало ты говоришь о Иошинори-сама, он не стал для тебя тем, кем был для Эмико его отец.

Я совсем не была готова к такой резкой смене темы.

- Иошинори…- произносить это имя вслух всё ещё нелегко, воспоминания о том, кто его носит, по-прежнему причиняют боль.- Иошинори-сама защищал меня. Я следовала за ним, пока это было необходимо. А как погиб Озэму-сама?

- Мне неизвестно,- монах, конечно, понял моё намерение сменить тему и не стал настаивать на своём.- Эмико избегала говорить о его гибели.

- Это ведь произошло незадолго до того, как Иошинори-сама попал под власть заклятия?

- Не совсем. Между гибелью Озэму-сама и превращением его наследника в камень сменилось два поколения, если мерить человеческими жизнями.

- Так долго?- удивилась я.- Но это значит, что Кэцеро… На вид ему лет восемнадцать, по поведению – ещё меньше…

Монах добродушно крякнул.

- Кэцеро-сама гораздо старше, чем кажется. Отпрыски ёкаев наследуют их долголетие.

- То есть, ему сотни две лет?..- ошеломлённо переспросила я.

- Чуть больше,- улыбнулся Нобу-сан.

- Каким же он был, когда ему исполнилось десять…

- Маленьким сорванцом,- с нежностью начал монах, но развить мысль не успел.

Ветви ближайшего дерева затрещали, и на землю в нескольких шагах от нас спрыгнул тот, о ком шла речь – "сорванец", разменявший третью сотню...

[1]Энгава – японская открытая галерея/веранда, огибающая с двух или трех сторон японский дом. Представляет собой настил, поднятый над землёй на деревянных опорах.

***

Рассмотрев его, я только хлопнула глазами. Волосы, хотя это и трудно представить, даже в большем беспорядке, чем были, в них запутались мелкие веточки и листья, лицо оцарапано. В руке он держал свёрнутое в узел верхнее кимоно. Камиказде, принюхиваясь, поднял мордочку и тихонько взвизгнул – видимо, почувствовал яйца.

- Кэцеро-сама,- улыбнулся монах.

- Нобу-сан и... ты,- ответил на приветствие полудемон и, бухнувшись рядом со мной на энгаву, развернул узел.- Я собрал, все, какие нашёл. Те, что не понадобятся, можешь выбросить.

- Если в лесу не останется птиц, буду знать, кого в этом винить,- пробормотала я.

То, что полудемон вывалил передо мной, запросто могло оказаться половиной потомства всего птичьего населения леса. Большие, маленькие, средние, светлые, пёстрые, голубоватые… Но, если я слегка растерялась от такого "улова", Камикадзе при виде возникшей перед ним груды яиц пришёл в восторг. Тут же слетев с моих колен, завертелся вокруг, облизываясь и повизгивая.

- Ты же сказала принести, сколько найду,- обиженно протянул Кэцеро.

- Не думала, что найдёшь столько! Очевидно, недооценила твои способности...- но, заметив, как помрачнело его лицо, торопливо добавила:

- Хотя... птицы нанесут себе ещё, а Камикадзе наконец-то по-настоящему отъестся! Правда, малыш?

Зверёк уже извертелся, обнюхивая яйца со всех сторон и всем своим видом показывая, что вот-вот скончается от истощения, если его немедленно не покормят.

- Тогда оставлю вас разбирать добытое Кэцеро-сама,- Нобу-сан поднялся на ноги.- Самое время позаботиться о пище для нас.

- Больше его не боишься?- Кэцеро кивнул вслед удаляющемуся монаху.

- Нет,- я потупилась, вспомнив, каким диким голосом орала ночью.- Просто... призраки всегда меня пугали. А, когда путешествовала с... когда попала в лес юрэй, они пытались вытянуть из меня душу...

- Нобу-сан не такой,- вступился за наставника Кэцеро.

- Знаю, он рассказал. И о твоей матери... Мне очень жаль.

- Никому не нужна твоя жалость!- хмыкнул Кэцеро.- И, вообще, это не твоё дело!

- Я и не говорила, что моё...

Смена настроений этого странного существа ставила в тупик. Рассказ монаха пробудил во мне что-то вроде жалости к бедному "дикарю". Выросший в лесной глуши и не знавший иных друзей, кроме наказанного за злодеяния призрака, он и не мог быть другим. Но в моменты, подобные этому, раздражение, вызванное его грубостью, перевешивало чувство сострадания. Я бы с удовольствием ушла, чтобы избавиться от его общества, но Камикадзе упоённо чавкал, уткнувшись в голубоватую скорлупку, и мне не хотелось прерывать его трапезу.

- Что именно он тебе рассказал?

- А это не твоё дело!- отрезала я.

Полудемон как будто растерялся.

- Почему не моё? Вы ведь говорили обо мне.

- Мы говорили о нём. И, если так интересно, спроси у него сам!

Камаитати между тем разделался с яйцом и потянулся за следующим. Но я свернула узел, подхватила зверька одной рукой, узел – другой и поднялась на ноги.

- Куда ты?- удивился Кэцеро.

- Отдохнуть! Кимоно верну, как только переложу яйца,- и поспешила прочь.

Наверное, моё отношению к нему было несправедливым. От кого этот полузверёныш мог научиться хорошим манерам? Но сейчас просто хотелось убраться подальше.

Расположившись на циновке в моей комнате, я разложила перед камаитати "буфет" из яиц и покосилась на прислонённую к стене дзё. Может, стоит ею воспользоваться, вздумай Кэцеро снова ввалиться в моё "убежище"? К счастью, делать этого не пришлось. Единственным, кто потревожил наш с Камикадзе покой, был Нобу-сан, который пришёл сменить повязку на ране. Когда он заглянул к нам, я валялась на футоне, глядя в потолок и не думая ни о чём. Камикадзе, наевшийся яиц до полуобморока, лежал на моей груди брюшком вверх и издавал непривычные звуки, очень похожие на икание. Услышав шорох сдвигаемой створки, я слегка приподняла голову, но зверёк даже не шевельнулся.

- Вижу, находка Кэцеро-сама пришлась камаитати по вкусу,- улыбнулся Нобу-сан.

- Нужно было спрятать часть яиц, а не раскладывать перед ним все,- я осторожно переложила икающего зверька на футон.- Но не думала, что он сможет столько съесть...

- Кэцеро-сама обрадуется, узнав, что помог накормить его.

Монах опустился рядом на колени, готовый начать перевязку. А я, кашлянув, сделала вид, что запуталась, развязывая пояс кимоно – в самом деле даже не поблагодарила "дикаря" за добытые яйца...

- Кэцеро-сама может показаться грубым,- продолжал Нобу-сан.- Но всё потому, что не привык к общению с человеческими существами. Тем более если собеседник – девушка, пусть и с "необычной внешностью".

При последнем замечании я невольно вскинула на него глаза, монах улыбнулся.

- Не хотел тебя обидеть. Твоя внешность действительно необычна – ты признала это сама. И, думаю, также сознаёшь, насколько привлекательна. Если даже Иошинори-сама не спешил тебя отпускать.

Я вспыхнула до корней волос и резковато отчеканила:

- Он не отпускал меня по другой причине!

- Которую назвал тебе?- мягко поинтересовался Нобу-сан.

- В этом не было необходимости. Вообще, я хотела просить Кэцеро об услуге. Помочь добраться к ториям.

- Попроси. Но сначала нужно полностью залечить твою рану.

Я покосилась на руки монаха, занятые перевязкой, и вздохнула.

- Шрам останется?

- Да, сожалею. Я сделал, что мог, он будет небольшим. Но всё же заметным.

Закончив перевязку, Нобу-сан поднялся с колен.

- Обед почти готов. Буду рад твоему обществу. Кэцеро-сама тоже,- и бесшумно вышел из комнаты.

Проводив его взглядом, я рассеянно пригладила шёрстку слегка раздувшегося Камикадзе. Зверёк недовольно заворчал.

Он так и не пошевелился, когда приведя одежду в порядок и причесав волосы, я собрала оставшиеся яйца и подошла к двери. Пусть отправляться к ториям пока рано, но есть ещё одно место, которое я должна посетить... И к нему тоже не добраться без помощи нового диковатого "приятеля".

Когда вошла в помещение, где мы обедали накануне, "приятеля" ещё не было. На столиках лежали палочки на деревянных подставочках-хасиоки. Нобу-сан хлопотал возле очага.

- Могу чем-нибудь помочь?- вежливо спросила я.

Монах с улыбкой покачал головой.

- Кэцеро-сама скоро...

Тут створка с треском распахнулась, пропустив в комнату "Кэцеро-сама".

- Уже здесь!- буркнул он, сверкнув на меня глазом.

- Можешь забрать свою одежду,- я кивнула на кимоно, которое оставила возле одного из столиков, как только вошла.- Камикадзе случайно опрокинул яйцо, и немного попало на рукав.

Полудемон равнодушно дёрнул плечами и плюхнулся за крайний столик.

- У меня есть, чем его заменить.

Сейчас на нём действительно было другое кимоно тёмно-синего цвета и светло-серые хакама. "Как будто одежда скроет твою дикость!"- подумала я и села за столик на противоположной стороне, оставив средний пустым.

Надеюсь, Аими-сан не против занять место посредине – как наша гостья,- тут же подал голос Нобу-сан.- И так будет удобнее говорить с господином о предстоящем путешествии.

- Каком путешествии?- тут же заинтересовался "господин".

- Мне нужно к ториям,- я осталась упрямо сидеть за крайним столиком.- Как только рана окончательно заживёт.

- И при чём здесь я?

- Хотела просить тебя о помощи,- пыталась придать голосу мягкость, но ничего не выходило.- Мне самой к ним не добраться.

- Это точно!- хмыкнул он.

Я разгладила ткань кимоно на подогнутых под себя коленях, стараясь сохранить хладнокровие. Столько времени провела с величавым Иошинори-сама, восторженно наблюдая за каждым его движением, но его выдержке не научилась ни на йоту.

- Для чего тебе к ториям?- небрежно поинтересовался Кэцеро.- Думаешь, сможешь вернуться в свой мир?

- Конечно, смогу!- вскинулась я.

Не хочу даже допускать мысли, что это может не сработать! Кэцеро сложил на животе руки, спрятав когтистые пальцы в рукавах "нового" кимоно.

- Я подумаю.

С трудом удержалась, чтобы не залепить ему оплеуху. Разумеется, быть моим телохранителем он не обязан. Но, наверное, я была слишком уверена в утвердительном ответе, чтобы спокойно воспринять расплывчатое "Я подумаю".

- Это ещё не всё,- так и не смогла смягчить тон.- Место, где ты нашёл меня, далеко отсюда?

- Место, где я спас тебя от óни?- ехидно уточнил он.- Нет, не очень.

- Неподалёку от него, где-то в дне ходьбы, должен быть пруд,- проигнорировала я намёк.- Можешь отвести меня хотя бы туда... в ближайшее время?

- Зачем?

- Нужно.

Кэцеро вскинул голову.

- Я подумаю и об этом.

В этот раз уклончивый ответ меня не разозлил – я едва его восприняла. Перед глазами возникла картина, забыть которую не удастся никогда. Пруд, заросший кувшинками, вьющиеся над водой стрекозы, кровь на траве... и неподвижное тело парня, проделавшего долгий путь, чтобы меня спасти...

- Аими-сан?

Я подняла глаза на возникшего перед столиком монаха, державшего поднос, уставленный чашечками с едой. Даже не заметила, как он подошёл.

- Когда хочешь отправиться к этому пруду?- ворчливо поинтересовался Кэцеро.

- Когда сможешь меня отвести,- прошептала я.

Наверное, никогда не смогу вспоминать о Тэкэхиро без того, чтобы к горлу не подступали слёзы. Уставившись на чашечку с дымящимся рисом, которую Нобу-сан поставил на столик, я не видела лица Кэцеро, но чувствовала на себе его взгляд.

- Что там, возле пруда?- непривычно серьёзным тоном спросил он.

И я едва слышно ответила:

- Останки… которые нужно похоронить… если они ещё там…

Глава 3

Ярко-зелёная трава, нежно-зелёный мох, рассеянный зеленоватый свет солнечных лучей, проникавших сквозь густую листву. Я будто оказалась в Изумрудном Городе... разве что вокруг – лес, а не город. Камикадзе то и дело срывался с плеча, чтобы погнаться за какой-нибудь слишком близко подобравшейся птицей. А рядом, поглядывая на меня из-под копны спутанных волос, вышагивал Кэцеро-сама. Оставив храм прошлым утром, мы направлялись к месту, где на меня напали óни. Оттуда легче найти пруд, берег которого стал для Тэкэхиро могилой... Кэцеро согласился сопровождать меня, как только узнал, зачем хочу туда попасть, и за это я была ему благодарна. Но в остальном... Когда покидали святилище, я до дрожи впечатлилась жутковатыми статуями монахов по обеим сторонам ступеней, ведущих с холма, на котором раскинулись храмовые строения. Замершие в разных позах, с воздетыми к небу или сложенными для молитвы руками, они, казалось, следили, за тем, как мы спускаемся в лес. И, стоило поёжиться, полудемон начал "умиляться" моей впечатлительности. Предложение перенести меня к месту побоища – так, по его словам, мы добрались бы всего за полдня – я отвергла наотрез. И весь день была вынуждена выслушивать, насколько медленно передвигаюсь. Пригрозила начать петь, если он не прекратит насмешки, но Кэцеро только оживился, предлагая исполнить угрозу. И тогда я надвинула на брови касу и замолчала, совершенно перестав на него реагировать. Вплоть до прошлой ночи он ещё пытался завязать со мной разговор, но под конец сдался, проворчав, что, не будь я человеком, составила бы прекрасную пару его молчаливому, как придорожный валун, братцу. Слова больно резанули по моим незажившим душевным ранам. Процедив сквозь зубы "Дикарь!", я отвернулась к дереву, у корней которого устроилась на ночлег, с содроганием думая о длительном путешествии к ториям в компании этого грубияна. Если, конечно, он соизволит меня сопровождать…

Утром, как ни странно, полудемон не удостоил меня ни словом, правда, постоянно таращился исподлобья. Но взгляды легче игнорировать, чем слова, и так мы продвигались вперёд в полном молчании. Постепенно деревьев вокруг становилось всё больше, а солнечных лучей – меньше. Птицы почти исчезли, и заскучавший Камикадзе дремал, свесив голову с моего плеча. Ближе к вечеру полудемон вдруг остановился, повёл носом и буркнул:

- Надеюсь, этих хоронить не собираешься!

Я недоумевающе воззрилась на него.

- Надо же, неужели на меня посмотрела,- вполголоса пробормотал он и уже громче добавил:

- Почти пришли!

Вскоре я поняла, что мой провожатый имел в виду – запах тлена, ощутимый даже для моего человеческого обоняния. И, чем дальше мы шли, тем ощутимее он становился. Камикадзе, недовольно фыркая, зарылся мордочкой в мои волосы. Поляну я узнала не сразу. Прошла мимо дерева, с которого спрыгнул однонодзревой урод, не осознав, что это оно. Но резко остановилась перед бесформенными грудами того, что некогда едва не лишило меня жизни. Вид полуразложившихся тел был омерзительным, я отшатнулась, зажав нос рукой. Камикадзе, раздражённо ворча, слетел с моего плеча и унёсся прочь.

- Что теперь?- бросил Кэцеро.

- Какой смрад...- первые слова, которые произнесла за последние сутки.- Надеялась, отсюда сможешь по запаху найти пруд... Но, наверное, это невозможно...

Он снисходительно хмыкнул.

- Я знаю, где он. Идём!

Камаитати вернулся, как только мы отошли от поляны. А, когда снова смогла дышать, я дёрнула полудемона за рукав кимоно.

- Ты знаешь, где пруд, знаешь, что мне нужно именно туда, и всё же тащишь меня на эту треклятую поляну?!

- Она со мной разговаривает!- притворно восхитился он.- И почему вдруг? Чтобы высказать недовольство!

- А чего ты ждёшь?- возмутилась я.- Благодарности?

- Чего ещё!

- За то, что приволок к кладбищу этих уродов?!

- Которое могло стать кладбищем для тебя, если бы не я!

- И ты решил напомнить, чем я тебе обязана?

- Но теперь вижу, это было напрасно! Что бы ни делал, в ответ – одни упрёки! Ты – такой же бесчувственный валун, как Иошинори! Теперь понимаю, почему он терпел тебя рядом!

Краска бросилась мне в лицо. Никогда не думала, что могу так разозлиться... Не помня себя бросилась с кулаками на существо, способное раздробить мне кости одним щелчком. Камикадзе, круживший над нашими головами, с радостным визгом ринулся на общего "врага". Но полудемон не растерялся. Увернувшись от моего удара и когтей камаитати, поймал зверька на лету. Это на мгновение отвлекло его от меня, и мой следующий удар пришёлся по его грудной клетке... Но кулак будто врезался в стену или ствол дерева. Жалобно пискнув, я тотчас отлетела в сторону, прижав к себе ушибленную кисть. А "дикарь" расхохотался, даже не поморщившись, когда коготки Камикадзе полоснули его по пальцам.

- Сказал же, у тебя сила муравья! Но откуда столько злости?

- Не твоё дело!- выпалила я.- Никогда не смей сравнивать меня с ним! Или вообще говорить о нём в моём присутствии! Он не ровня ни мне, ни тебе!.. Он не...- на глаза вдруг навернулись слёзы обиды, бессильной ярости и боли. Захлебнувшись на полуслове, я поспешно отвернулась. Только бы этот варвар их не увидел... Но он уже был рядом, настойчиво заглядывая мне в лицо.

- Аими...- впервые назвал меня по имени.- Нужно было увернуться, но я хотел, чтобы ты попала в меня и поняла, насколько это смешно – пытаться причинить мне вред...- он выпустил из ладони Камикадзе.- Сильно ударилась? Покажи...

- Отойди от меня!- прошипела я, оттолкнув его руки.

Его утешения были ещё невыносимее, чем недавние насмешки. Всхлипывая и пытаясь унять упрямо струившиеся по щекам слёзы, я случайно глянула на него... и владевшая мной ярость внезапно отступила. На лице полудемона читалась растерянность, а во взгляде мелькнула такая горечь, что у меня дрогнуло сердце. Ведь на самом деле он прав. Несмотря на свою грубость, он помогал мне, чем только мог. Если бы не этот "дикарь", дурацкая поляна действительно стала бы мне кладбищем. И потом: яйца для Камикадзе, еда для меня... Нобу-сан "вскользь" упомянул, как старался Кэцеро-сама, добывая еду для наших обедов. И путешествие к пруду – хоронить останки смертного, которого никогда даже не видел... А я, привыкшая благодарить за то, что передо мной придержали закрывающуюся дверь, ни разу не сказала простого "спасибо" тому, кто спас мне жизнь...

- Кэцеро...- тоже впервые назвала его по имени.

Но его лицо уже приняло отчуждённое выражение, в голосе прозвучала подчёркнутая небрежность:

- Успокоилась? Тогда идём, скоро стемнеет!- и, развернувшись, двинулся дальше в чащу.

Мы шли в полном молчании, и теперь Кэцеро на меня даже не смотрел.

- Далеко ещё?- тихо спросила я.

- Нет.

- Чувствуешь запах разложения?

- Нет.

Я вздохнула. Сумерки сгущались – скорее всего, до наступления темноты к озеру не добраться. Но полудемон вдруг остановился и раздвинул передо мной кусты. С отчаянно забившимся сердцем я скользнула в образовавшийся просвет и тут же остановилась, уставившись в землю. Странно, я брела от пруда к поляне, где напали óни, почти день. А сейчас мы шли часа два от силы. Наверное, тогда я просто плутала по округе…

- Пришли,- коротко объявил Кэцеро.

Пояснение было излишним – я бы скорее забыла лицо Цумуги, чем это место... Камикадзе, до того дремавший у меня на руках, вырвался и погнался за запоздавшей стрекозой. А я, собравшись с силами, подняла глаза. В свете сумерек пруд выглядел немного иначе, чем тем утром. Но на воде так же покачивались кувшинки, а в лучах предзакатного солнца трава казалась красной, будто была окрашена кровью, как тогда... Но одно отсутствовало – останки, ради которых я пришла... и на меня накатила волна облегчения. Только сейчас, оказавшись на этом берегу, поняла, насколько не готова была увидеть изуродованный, полуразложившийся труп Тэкэхиро…

- Здесь ничего нет,- словно прочитал мои мысли Кэцеро.- И уже давно. Не чувствую никакого запаха.

- Тело могло стать добычей хищников? Или кайдзю…

- Помнишь, где оно лежало?

Как если бы могла это забыть! Колени слегка дрожали, когда подошла к месту, где видела Тэкэхиро последний раз. Кэцеро мгновенно возник рядом.

- Никаких следов. Кайдзю бы оставили обломки костей, клочки кожи или...

- Можешь не продолжать!..- не выдержала я.

Полудемон угрюмо покосился на меня.

- Кем он был?

Вопрос застал меня врасплох. Действительно, кем был для меня Тэкэхиро? Едва знакомый парень, лишившийся из-за меня жизни?..

- Хотя бы имя знаешь?- хмыкнул Кэцеро.

- Конечно!- вскинулась я.- Его звали Тэкэхиро. Он был... моим другом.

- Тэкэхиро? Тот, у кого ты просила прощения?

- Когда?..

Делала это почти каждую ночь, но откуда Кэцеро об этом знать?

- Ночью, когда узнала о Нобу-сан. Я ушёл тогда слишком... быстро. Это было грубо. Хотел вернуться и извиниться, но услышал твой голос и остановился. Ты просила Тэкэхиро тебя простить...

- Подслушивать вообще-то нехорошо,- буркнула я.

- Я не подслушивал! И нечего произносить вслух то, что никто не должен слышать!

- Никто, кроме него… Но как раз он – единственный, кто никогда этого не услышит...

Я отвернулась, чтобы полудемон не видел моего лица – к горлу снова подступили слёзы. Похоже, всё это путешествие мне суждено ходить с мокрыми щеками...

- Может, тело подобрали жители деревни,- предположил Кэцеро.

- Деревня!- выпалила я, поспешно смахнув слёзы.- Она же недалеко! Тэкэхиро был служителем святилища, носил при себе религиозные атрибуты… сутры. Служителя не оставили бы лежать здесь!

- Как оставила ты? Если так хотела, чтобы тело было погребено, почему не…

- Я не могла!

- Из-за Иошинори?- Кэцеро сузил глаз.- Кажется, начинаю понимать. Иошинори убил его, верно? Поэтому ты ушла и оказалась в лесу одна.

Подобной проницательности я от него не ожидала. Хотя… наверное, всё было очевидно.

- Кстати, он искал тебя. Но спасти бы не успел.

- Кто искал?- вопрос вырвался из глубин моей души, голос дрогнул.- Иошинори... сама?..

- "Иошинори-сама",- передразнил Кэцеро.- Так к нему обращалась? Или называла "господин"?

- Тебе какая разница! Откуда знаешь, что он меня искал?

- Я вернулся сюда после того, как отнёс тебя к Нобу-сан. Запах Иошинори был всюду, в том числе и на той поляне. С чего бы моему заносчивому братцу кружить здесь, если не в поисках тебя?

Значит, он действительно искал меня… Но что это меняет?..

- Жалеешь, что оставила его?- в голосе Кэцеро прозвучала снисходительность.- Один из óни меня ранил. Иошинори наверняка узнал запах моей крови, смешанный с запахом твоей. Он мог за нами последовать.

- Но не сделал этого,- прошептала я.

- Нобу-сан считает, ты разбудила его сердце. А он тронул твоё. Насчёт Иошинори сомневаюсь – невозможно разбудить то, чего нет. Но ты…- он попытался поймать мой взгляд.- Нобу-сан прав насчёт тебя?

Я молча отвернулась, и, мне показалось, Кэцеро вздохнул.

Почти стемнело. В кустах начинали мелькать светлячки. Камикадзе, пролетел над моей головой, выплюнул в волосы придушенную стрекозу и с визгом понёсся на мерцающие огоньки.

- Заночуем здесь,- объявил Кэцеро.

- Только не здесь!- я даже перестала возиться с запутавшейся в волосах стрекозой.- Где угодно, только не здесь…

Если лицо полудемона и выразило удивление, в сгустившихся сумерках я этого не рассмотрела.

- Хорошо,- пожал он плечами.- Углубимся в лес. Утром отправимся обратно.

- А можем… ещё заглянуть в деревню?

- Зачем?

- Если жители действительно подобрали тело, то…

- Это всего лишь предположение. Откуда мне знать, кто его подобрал!

- Но, если всё-таки они,- настаивала я.- Просто хочу убедиться.

- Что тебе это даст?

- Я с ним даже не попрощалась…

- И собираешься сделать это сейчас? Сама ведь говорила, он уже ничего не слышит!

Моё недавнее раскаяние испарялось, как роса на солнце. Всё-таки этот тип – бестактность во плоти, и вряд ли причина только в отсутствии воспитания.

- Очевидно, ты не в состоянии это понять, я и не прошу. Прошу лишь отвести меня в деревню… или хотя бы объяснить, как туда добраться.

- Пойдёшь одна?- усмехнулся он.

- Если придётся.

Полудемон раздражённо тряхнул шевелюрой, процедил своё любимое "Сумасшедшая!", и двинулся прочь от пруда. Камикадзе, вырвавшись из кустов, приземлился ему на голову, но он даже не замедлил шаг.

- Куда ты?- бросила я ему в спину.

- Искать место для ночлега! Здесь ведь оставаться не хочешь.

Я наконец выудила из волос стрекозу, обвела прощальным взглядом пруд, легко покачивавшиеся на воде кувшинки и заторопилась вслед за моим провожатым.

Место для ночлега – если можно так назвать сплетённые в клубок корни двух сросшихся деревьев – нашлось неподалёку. Полудемон развёл костёр и, устроившись на одном из корней, с видимым отвращением наблюдал, как Камикадзе вылизывает скорлупку яйца.

- Если смотреть на это так неприятно – отвернись,- не выдержала я.

- Кому пришло в голову кормить его этой дрянью?- Кэцеро состроил гримасу.- Тебе?

Я закатила глаза.

- Тебя раздражает всё, что я говорю?- зло спросил он.

- Попробуй не говорить ничего и проверишь.

Хмыкнув, он рывком поднялся на ноги, уцепился за нижнюю ветку, подтянулся – и исчез в листве. Я облегчённо вздохнула. Не могу избавиться от неприязни! Стоит ему сказать слово – и она возвращается…

***

Опять мне приснился Тэкэхиро… Подскочив на своём неудобном "ложе", я больно ударилась локтем о корень. Камикадзе, как обычно, спавший на моей груди, возмущённо пискнув, взлетел вверх. Над моей головой тотчас послышался шорох, и с нижней ветки свесился полудемон.

- Что случилось? Чего кричишь?

- Разве я кричала?..

Проворчав что-то неразборчивое, он легко спрыгнул на корни. Камикадзе, успокоившись, опустился на моё плечо. Я убрала со лба растрепавшиеся волосы, протёрла глаза… Костёр уже потух, сквозь ветви просачивался свет луны, где-то ухал филин… Кэцеро присел напротив.

- Извини…- пробормотала я.

- За что?

- За то, что разбудила.

- Извиняешься за это?- усмехнулся он.

- Хочешь, чтобы извинилась за что-то ещё?

Опять усмешка.

- Надеюсь, сможешь заснуть снова,- я устало прислонилась к стволу.

Хорошо бы он вернулся на ветку и оставил меня в покое.

- Тебя что-то напугало?

Я помолчала несколько мгновений. Исповедоваться существу, которое, судя по всему, не знает иных чувств, кроме чувства голода? Кэцеро издал тихий звук, будто пытался подавить вздох, но не смог, и дёрнулся в сторону ветки.

- Мне приснился Тэкэхиро,- неожиданно для самой себя, выпалила я, полудемон остановился.- Он приходит почти каждую ночь… с дырой в груди… и смотрит на меня неживыми глазами…

Кэцеро осторожно подобрался ближе, я слышала его прерывистое дыхание.

- Почему… приходит?

- Потому что погиб из-за меня…

- Как… из-за тебя?

Я опустила глаза. На тёмной ткани кимоно смутно белели мои сложенные на коленях руки… И слова полились, словно радуясь свободе после долгого заточения. Тяжело держать подобные вещи в себе. В моём мире всегда могла поделиться "бедами" с родителями, потом с Цумуги, здесь – с Дэйки... А теперь... Теперь рядом был только этот полудемон, не знающий иных чувств, кроме чувства голода. И всё же, может, потому что толком не видела его лица и едва различала во тьме фигуру, признание далось легко. Я начала с момента, когда очнулась в маленькой комнатке Храма Тысячи Демонов, и "монашек", представившийся Тэкэхиро, предложил мне воды. А закончила тем памятным утром, когда, упав на колени возле пруда, смотрела, как тускнеют его умирающие глаза…

Камикадзе, уже перебравшийся ко мне на колени, мирно посапывал. Кэцеро ни разу не шевельнулся, я почти забыла, что он здесь. Когда замолчала, он робко коснулся моей руки, и я вздрогнула от неожиданности. Он тотчас отодвинулся и тихо проговорил:

- Прости, что насмехался над твоим желанием отправиться в деревню. Я не знал…

- Наверное, рассказать всё следовало прежде, чем требовать помощи,- слабо улыбнулась я.

- Я бы помог и так.

- Пошёл бы в деревню?

Кэцеро потупился.

- Я собирался, правда. Просто не люблю их посещать…

- Не любишь?- я вспомнила, с каким удовольствием бродил по деревням Дэйки.- Почему?

- Не люблю и всё! Скоро рассвет. Хочешь немного поспать?

- Да,- согласилась я.- Спокойной ночи.

Кэцеро начал устраиваться на корнях.

- Останешься здесь? Не на ветке?

Он тут же замер.

- Хочешь, чтобы я ушёл?

- Нет… Но ты же спал на ветке только что… Подумала, может, тебе там удобнее.

- А! Нет, не удобнее,- он сложил на животе руки.- Спи!

Закрыл глаза и затих. Я заснула не сразу. Рассеянно таращилась в темноту, потом перевела взгляд на спящего полудемона. И с чего меня дёрнуло вывернуть перед ним душу? Но странно, после "исповеди" стало легче. Или, может, дело в его реакции? Она оказалась такой… человеческой…

Что-то меня разбудило. Приоткрыла глаза и, подскочив от неожиданности, снова ударилась локтем о корень. Рядом, подавшись вперёд и слегка нависнув надо мной, сидел Кэцеро. Едва я отшатнулась, он поспешно выпрямился.

- Наблюдал, как сплю?..- поёжилась я.

- Нет… Думал, как разбудить, чтобы ты не разозлилась.

Я отодвинулась ещё чуть дальше и огляделась. Камикадзе завтракал на одном из соседних корней – хвостиком ко мне, мордочкой в яичной скорлупке.

- Ты дал ему яйцо?..

Полудемон небрежно дёрнул плечами.

- Он был голоден.

- Спасибо…

Снова небрежное движение плеч. Я потянулась за маленькой фурошики, в которой было всё необходимое для личной гигиены. В храме отыскался даже гребень, потемневший от времени, но вполне пригодный. Кэцеро проследил за мной взглядом.

- Хочешь сразу отправиться в деревню?

- Да… Только умоюсь.

Удивительно, как быстро мы вышли на дорогу, ведущую к селению. И ещё удивительнее, как я умудрилась её пропустить, когда бродила здесь, умчавшись от светловолосого ёкая. Очевидно, в самом деле двигалась в противоположном направлении – вглубь чащи. Сейчас лес редел на глазах, а потом и вовсе закончился. Вдоль дороги потянулись рисовые поля, вдалеке показались домики.

- Ты уже был здесь?- повернулась я к шагавшему рядом Кэцеро.

- Да,- он покосился на расположившегося у меня на руках Камикадзе.- Его лучше оставить за пределами селения. Если жители увидят…

- Это их дело. Не собираюсь оставлять малыша невесть где!

Кэцеро ничего не сказал и, по мере приближения к деревне, мрачнел всё больше.

- Собственно, тебе идти туда необязательно,- попыталась я облегчить его терзания.- Можешь подождать... где-нибудь, пока вернусь.

Он упрямо мотнул головой, и я, пожав плечами, надвинула на лицо касу. В деревню мы вошли в полном молчании. Камикадзе, подняв мордочку, принюхивался к незнакомым запахам. А я с трудом подавила вздох. Если бы вдруг произошло чудо, и рядом вместо взъерошенного "Тарзана" оказался Дэйки... Тоскливым взглядом скользнула по лавочкам, тянувшимся по обеим сторонам улицы. Вот – призывно распахнутая дверь местного "кафе", чуть дальше ждёт посетителей общественная купальня. Не хватает только Дэйки... Интересно, как он отреагировал на моё исчезновение? Хотел пойти следом? Найти меня? Вернуть?.. Но, конечно, против железной воли Иошинори-сама желания какого-то дзинко – писк комара. Как жаль, что не удалось с ним попрощаться. Ведь больше никогда его не увижу...

- Знаешь, куда идти?

Растерянно моргнув, я посмотрела на Кэцеро – едва не забыла, что он рядом.

- Нет... Наверное, нужно спросить кого-нибудь...

- Что спросить?- хмыкнул полудемон.- Не хоронили ли здесь монаха, тело которого подобрали возле пруда?

- Именно,- отрезала я.

Улица была довольно оживлённой. Громко предлагая свой товар, прошёл торговец чаем, пробежали мальчишки-подростки, просеменила пожилая женщина… Прикидывая, к кому обратиться, я огляделась. Из лавки зонтиков напротив на меня со стеснительным любопытством смотрела девушка лет четырнадцати-пятнадцати. На мгновение я заколебалась, стоит ли спрашивать о телах и погребениях у почти ребёнка, но всё же направилась к ней. Девушка просияла и поклонилась.

- Желаешь выбрать зонтик, оксама? У нас самые красивые во всей округе!

- Спасибо, не нужно. Хотела лишь спросить...

- Какой миленький!- девушка сложила ладошки, не сводя восторженных глаз с Камикадзе.- Позволишь его погладить?

Не дожидаясь позволения, потянулась к нему, но Камикадзе, не терпевший нежностей от чужаков, оскалился и зашипел.

- Тш-ш, тихо малыш,- попыталась я его успокоить.

Повернулась к девушке и поняла, что успокаивать нужно вовсе не камаитати. Её глаза, только что излучавшие доброжелательность, округлились, лицо побледнело.

- Это же... Что это за существо?..

- Его зовут Камикадзе, он просто осторожен с незнакомыми,- как можно приветливее улыбнулась я.- А я ищу место, где похоронен мой друг. Слышала, его могли принести…

Глаза девушки уже возвращавшие привычную форму, расширились опять и остановились на чём-то за мной.

- Скажи, как пройти к дому камадо[1],- прозвучал из-за спины грубоватый голос Кэцеро.

- За каким дьяволом нам...- начала я, но девушка шёпотом переспросила:

- Камадо? Вокруг его дома растут химавари[2]... Нужно свернуть с улицы за лавкой с веерами, потом дойти до старой сливы, потом...

Не сводя опасливого взгляда с Кэцеро, она продолжала перечислять приметы, по которым впору было искать дворец фей, а не дом деревенского старосты. Но полудемон, судя по всему, был удовлетворён. Кивнул девушке, едва та замолчала, бесцеремонно подхватил меня в охапку и потащил в какой-то переулок.

- Отпусти, могу идти сама!- я попыталась вырваться, и он тотчас разжал руки.- За каким бесом тебе камадо?

- Мне он не нужен. А тебе, может, скажет, где похоронен "твой друг". Нашла у кого спрашивать о таких вещах! Если кто и знает, где хоронят подобранные в лесу тела, то это – камадо.

- Хорошо,- я погладила разволновавшегося Камикадзе, грубая хватка Кэцеро явно не пришлась ему по вкусу.- Судя по всему, ты понял, как к нему идти.

- Ты – нет? А ещё хотела, чтобы я остался ждать твоего возвращения! Идём!

Как ни странно, описания оказались точными. Но, миновав старую сливу, я перестала следить за дорогой, целиком положившись на полудемона. Камикадзе уже несколько раз порывался взвиться в воздух, но люди ещё попадались, и я удерживала зверька на руках.

- Говорил же, надо было оставить его в лесу,- проворчал Кэцеро.

- Надо было оставить тебя в лесу,- огрызнулась я.- Напугал девицу в лавке не меньше, чем он.

Кэцеро насупился.

- Кстати, а почему она так испугалась? Ты выглядишь почти, как человек – если особенно не приглядываться...

- Для чего тогда ты надвигаешь на лицо касу до самого подбородка?- ехидно парировал он.- Тоже ведь выглядишь "почти как человек".

- Я выгляжу совсем как человек,- отчеканила я.

Почему его шпильки так меня злят?..

- Тогда сними касу!

Я только фыркнула.

- Не хочешь, потому что знаешь, на тебя будут глазеть,- подытожил Кэцеро.- Если отличаешься хотя бы немного, ты – изгой.

Я скользнула взглядом по его когтям, заострённым ушам, проглядывавшим сквозь пряди встрёпанной шевелюры... И глаз – человеческий, но смотрит хищно, как глаз зверя. А когда полудемон говорил и улыбался, становились видны удлинённые клыки. И всё же лицо не было отталкивающим. Наоборот. Если причесать и одеть поприличнее, то полудемон вполне мог, как сказала бы Цумуги, "сойти за джентльмена".

- Рассмотрела что-то новое?- поймав мой взгляд, Кэцеро нахмурился.

- Нет. Просто попыталась представить, как бы ты выглядел с расчёсанными волосами.

Замечание явно застало его врасплох. Как всё-таки непривычно видеть эмоции на лице собеседника... Камикадзе, воспользовавшись тем, что я отвлеклась, с радостным визгом выскользнул из моих рук. К счастью, прохожих вокруг не оказалось.

- Малыш!..- я попыталась поймать кружащегося над головой зверька, но он ловко уворачивался, довольно попискивая.

Кэцеро зашёлся от хохота.

- Очень смешно!- зло выпалила я.- Жаль, не могу натравить его на тебя!

Полудемон мгновенно оборвал смех, в глазах сверкнула обида.

- Я настолько тебя раздражаю?- и, не дожидаясь ответа, двинулся дальше.

Фраза подействовала на меня, как пощёчина. Именно этот вопрос однажды задала я Иошинори-сама. Неужели сейчас веду себя, как он, всячески демонстрируя презрение существу, которое не заслуживает подобного отношения?..

- Кэцеро!

Бросилась следом, собираясь извиниться, но полудемон вдруг остановился поблизости от небольшого аккуратного домика, окружённого подсолнухами.

[1]Камадо – староста в японских деревнях.

[2] Химавари – японское название подсолнуха.

***

- Это здесь?- я скосила глаза на пронёсшегося мимо Камикадзе.- Можешь поймать его и подержать на руках, пока я расспрошу о Тэкэхиро? Пожалуйста…

Кэцеро кивнул. Легко подпрыгнув, подхватил на руки тотчас заверещавшего зверька. И, словно в ответ на визг, дверь-створка дома отодвинулась, выпустив наружу женщину, одетую в хакама и накидку с какими-то символами. Я изобразила приветливую улыбку и направилась к ней. На лице женщины читалась неприкрытая враждебность.

- Что вам нужно?

- Узнать кое-что. Камадо… на месте?

- Почему ты считаешь, он станет говорить с тобой? Уходите!

На мгновение я растерялась от подобной агрессии и замедлила шаг, но тут же снова двинулась вперёд. Кэцеро трусил следом.

- Недели три назад в вашу деревню принесли тело убитого парня,- начала я – пожалуй, лучше утверждать, чем спрашивать.- Мне нужно знать, где…

- Остановись!

Женщина застыла перед дверью, загораживая её своим телом. Руки сложены на груди, кисти скрыты в рукавах накидки, глаза устремлены на меня. Может, она нас боится? Тогда, вероятно, дружелюбием удастся добиться большего, чем грубостью.

- Прости за вторжение,- я вежливо поклонилась.- Парень был служителем храма. Его звали Тэкэхиро. Он был моим другом. Всё, что хочу – узнать, где он похоронен…

- Для чего с тобой это омерзительное существо?

Я недоумённо обернулась. Кого она имеет в виду? Камикадзе или… Кэцеро?..

- Полудемон,- будто выплюнула она.- Ему здесь не место!

Лицо Кэцеро казалось каменным – в тот момент он как никогда походил на старшего брата. Но, странно, слова женщины и явное отвращение к нему задели меня. Подойдя совсем близко, я остановилась напротив неё и столкнула на спину касу. Женщина смотрела на меня, как я, наверное, смотрела бы на ожившего снеговика. Я усмехнулась.

- В твой дом никто из нас входить не собирается. А в остальном не тебе решать, кому где место.

Её взгляд из удивлённого стал ненавидящим. Руки выскользнули из рукавов, ладони устремились ко мне.

- Уходи.

- Она владеет магией,- Кэцеро мгновенно заслонил меня, Камикадзе яростно оскалился.- Лучше действительно уйти.

Я улыбнулась.

- Пусть испробует на мне свою магию. А потом,- сжала руку в кулак,- я испробую на ней свою!

Конечно, бить её не собиралась… наверное. И не знаю, как бы события развивались дальше, но за дверью послышались шаги, и через секунду створка отодвинулась. На пороге стоял мужчина средних лет. Болезненно-бледное лицо, кимоно – помято, волосы – в беспорядке.

- Вагакими[1]…- прошептала женщина.

- Что случилось, Сэчико?- спросил он.

- Видите, что вы натворили!- её голос звенел от ярости.- Моему господину нужен покой, а вы разбудили его!

- Сэчико…- со слабым укором протянул мужчина и повернулся к нам.- Моё имя Ясуо. Кто вы? Что вам нужно?

- Прости, что побеспокоили,- я вынырнула из-за плеча Кэцеро.- Но ты ведь камадо этой деревни и, может, знаешь, здесь ли похоронен мой друг. Он был служителем святилища и погиб возле пруда недалеко отсюда.

- Юноша, тело которого нашли в лесу?- на влажном от пота лице Ясуо отразилась печаль.- Его грудь была изуродована. Хэруо и Шоичи – они нашли его – думали, бедняга стал жертвой диких зверей. Но Сэчико считает, он пал от руки ёкая…

- Что с ним стало?- прошептала я.

- Мы похоронили его на нашем кладбище.

- Можно… пройти к могиле?

Ясуо задержался на мне мутноватым взглядом, потом посмотрел на Кэцеро, опустил глаза на Камикадзе.

- Вы – странная группа. Два полудемона и зверёк-ёкай. Проводи их, Сэчико.

Кэцеро опасливо покосился на меня, будто ожидал моего возражения.

- Я не оставлю тебя в угоду каким-то…- возмущённо начала женщина.

Ясуо устало вздохнул.

- Прошу тебя, Сэчико… Я бы послал Кику, но она не знает его могилу. Нельзя отказывать живым в желании почтить мёртвых… Даже если желание исходит от не-человеческого существа. Идите!

- Но она не…- растерянно начал Кэцеро.

- Спасибо,- я поспешно поклонилась сначала Ясуо, потом Сэчико.

Та поджала губы.

- Хорошо, отведу их. Но не раньше, чем позабочусь о тебе. Кику!

Я поёжилась от вопля – его наверняка услышали и на другом конце деревни. В ответ тотчас раздалось:

- Я здесь, оксама!- и из-за дома выбежала девушка со слегка встрёпанными волосами. Её плечи обвивал шнур, подерживавший длинные рукава кимоно[2]. Увидев нас, она тут же остановилась и попятилась.

- Не стой там, помоги отвести господина обратно в дом!- резко распорядилась "оксама".

Девушка торопливо поклонилась, с видимой опаской обошла нас, и все трое исчезли за дверью. Камикадзе, зорко следивший за всей этой кутерьмой, широко зевнул и устроил мордочку на руках Кэцеро.

- Удивительно…- пробормотала я.- До сих пор он никого, кроме меня, не признавал.

Кэцеро даже не глянул на зверька, не сводя недоумевающего взгляда с меня.

- Почему не сказала, что ты – не полудемон?

- Какая разница? Главное, нас отведут к могиле Тэкэхиро. Ты, кстати, можешь остаться…

- "Какая разница"? Ты ведь – человек.

- Я это знаю. А до них мне нет дела. Вообще странно, что только камадо принял меня за полудемона.

- Женщина смыслит в магии и смогла почувствовать мою ауру, поэтому поняла, кто я. А камадо, наверное, просто догадался из-за моего внешнего вида. И, поскольку ты тоже выглядишь…- он замялся.

- "Почти, как человек",- ехидно подсказала я.

- Не как все,- уточнил Кэцеро и повернулся в сторону дома. На пороге снова возникла Сэчико, смерила нас далёким от приветливого взглядом и скомандовала:

- Следуйте за мной.

И мы последовали за ней – на окраину деревни к очищенной от травы площадке, окружённой деревьями. На ней возвышалось множество земляных холмиков. На многих лежали цветы, свежие или уже засохшие, на одном, совсем маленьком – сломанная деревянная игрушка… Сэчико подвела нас к холмику немного в стороне от остальных. Из него торчала курительная палочка, а сверху лежала… пластиковая бутылка – та самая, которую я прихватила из моего мира и которой пробила бумажную перегородку в комнате, где меня приговорили к смерти. Видимо, Тэкэхиро нашёл её и сохранил на память обо мне… Из глаз тут же безудержно хлынули слёзы. Всхлипывая, я опустилась перед холмиком на колени и закрыла лицо руками…

День клонился к вечеру, когда, оставив деревню позади, мы углубились в лес. Камикадзе, тихонько повизгивая, кружился над нашими головами. Кэцеро шёл рядом, украдкой поглядывая на меня. Надо сказать, его поведение удивляло. Он молчал всё время, пока я оставалась у могилы Тэкэхиро, а потом помог собрать цветы. Когда мы уходили, холмик буквально утопал в разноцветных бутонах и лепестках – я всё ещё чувствовала исходивший от них аромат… И сейчас всю дорогу от деревни полудемон не произносил ни слова, безропотно вынося мои вздохи и всхлипывания. Вытерев в очередной раз опухшие от слёз глаза, я повернулась к нему, хотела поблагодарить, но он меня опередил:

- Солнце скоро сядет. Нужно найти ночлег.

- Хорошо…

Он кивнул и ускорил шаг. С наступлением сумерек мы выбрались на небольшую полянку, вполне пригодную для ночлега, и Кэцеро начал разводить огонь. Я расположилась возле ствола дерева, покормила Камикадзе и, уложив его на колени, бездумно наблюдала за игрой светлячков. Когда костёр разгорелся, Кэцеро устроился напротив меня.

- Хочешь есть?

- Немного.

Из храма мы прихватили несколько рисовых лепёшек – полудемон носил их в небольшом плоском свёртке за спиной. Развязав его, подал мне одну.

- Последняя. Завтра поймаю какую-нибудь птицу.

Разломив лепёшку, я протянула ему половину. Он недоумённо покосился на неё.

- Она вся для тебя.

- Почему?..

- Я не голоден.

Вздохнув, я начала есть – спорить не было сил. Искоса поглядывая на меня, Кэцеро шевелил прутиком горящие ветки.

- Что?- не поняла я.

Его взгляд стал пытливым.

- Ты заступилась за меня возле дома камадо. С чего вдруг?

Заступилась?.. Поведение Сэчико меня, конечно, возмутило, но ничего особенного в защиту полудемона я не сказала. Вот если б стукнула её…

- Я этого не ожидал,- тихо добавил Кэцеро.

- Я тоже… то есть, не ожидала такой враждебности. Теперь понимаю, почему не любишь ходить по деревням. Когда Дэйки принимает человеческий облик, его невозможно отличить от человека. Скорее я привлекала внимание – поэтому всегда носила касу. А то, как они обращались с тобой…

- Как будто ты обращаешься со мной лучше!

- Но не потому, что ты – полудемон,- возразила я и тут же прикусила губу.

Неужели только что признала, как плохо с ним обращаюсь?.. Во взгляде Кэцеро мелькнуло уже знакомое мне выражение горечи.

- Почему тогда?

Действительно – почему? Конечно, он грубоват, и о такте знает лишь понаслышке, но… кажется, поняла это только сейчас, на самом деле вся "вина" Кэцеро в том, что он – не Иошинори-сама. И даже не Дэйки, которого я привыкла считать неотъемлемой частью его величественного господина… Я просто срывала на полудемоне обиду и тоску…

- Нобу-сан говорит, я слишком вспыльчив и веду себя грубо,- Кэцеро вздохнул.- Я обидел тебя, да? Когда привёл на ту поляну?

Вспомнив, как бросалась на него, словно обезумевшая фурия, я почувствовала, что краснею. На самом деле я обижала его гораздо чаще, причём делала это более осознанно, чем он.

- Ты не обидел меня… Кэцеро. Наоборот, я была несправедлива к тебе. Мне очень жаль…

Наверное, если бы на мне вдруг оказались солнечные очки и одежда моей реальности, Кэцеро смотрел бы с меньшим ошеломлением, чем сейчас. Прутик, которым он поправлял горящие ветки, занялся огнём, но полудемон этого даже не заметил. Я положила половину лепёшки на его свёрток.

- Возьми её, ты ведь тоже ничего не ел весь день. Спокойной ночи.

Устроившись возле корней, осторожно положила на грудь недовольно заворчавшего Камикадзе. Кэцеро как будто только очнулся от столбняка.

- Будешь спать? Теперь ведь этот… Тэкэхиро больше не придёт?

- Скоро узнаю…

Кэцеро подобрался ближе.

- Я буду рядом.

- Спасибо,- улыбнулась я.- И за то, что спас мне жизнь. Вообще за всё…- и закрыла глаза.

[1] Вагакими – яп. вежливое обращение жены к мужу.

[2] Специальный шнур, который опоясывает плечи, называется тасуки. С его помощью подвязывают длинные рукава кимоно, чтобы они не мешали работе.

Глава 4

Где-то неподалёку жарили мясо. Наверное, опять гриль-вечеринка во дворе кампуса. Интересно, Цумуги о ней знает?

- Ты уже поел, сколько можно! Два яйца и почти всю кровь хато[1]…

В первый момент растерялась, откуда на университетской вечеринке – голос Кэцеро?.. Но дурман быстро рассеялся. Сонно хлопая глазами, я приподнялась на локте. Тихо потрескивал костёр. На огне поджаривались тушки каких-то птиц, и полудемон отмахивался от хищно кружившего над ними Камикадзе, безуспешно пытаясь договориться со зверьком. Я едва удержалась от смеха.

- Он не ест мясо, тем более жареное. Если перестанешь защищать добычу, будто от этого зависит твоя жизнь, он сразу потеряет интерес.

Услышав мой голос, Камикадзе в самом деле тотчас забыл о жарком и понёсся ко мне. Упал на плечо и засопел в ухо.

- Он обижал тебя, да?- заворковала я, погладив его по мордочке.

Кэцеро выронил ветку, которую, видимо, собирался подбросить в огонь, чёрный глаз округлился.

- Хочешь сказать он… дразнил меня всё это время?..

- Конечно! Камикадзе питается только яйцами и кровью. Иногда пьёт воду.

- Ну подожди, маленький паразит!- возмутился Кэцеро.

- Не советую его злить, если не хочешь остаться без пальцев,- я поднялась на ноги.- Думаешь, ты сильнее и быстрее? Неужели не понимаешь, до сих пор он просто позволял поймать себя. Правда, малыш?

Довольно фыркая, зверёк уже перебрался ко мне на руки, я ласково почесала его за ушком. Смотреть на Кэцеро без смеха стало невозможно.

- Позволял… поймать себя?- выдавил он, и тут же догадался.- Теперь ты меня дразнишь?

Больше не в силах сдерживаться, я расхохоталась. Он насупился, едва заметно покраснев.

- Видел бы ты своё лицо! Кстати, птицы не подгорят?

Охнув, полудемон бросился к костру, а я, продолжая хихикать, отправилась приводить себя в порядок. Когда вернулась, Кэцеро уже снял тушки с огня и уложил на большие плотные листья.

- В следующий раз я приготовлю завтрак,- пообещала я.- Пожарю яйца!

- Вот ещё! Чтобы я ел подобную гадость! Это оставлю ему,- он кивнул на устроившегося на моих коленях Камикадзе.

- Тебя ведь не обидела наша шутка?- на всякий случай уточнила я.

Полудемон смерил меня подозрительным взглядом.

- Почему ты со мной так приветлива?

- Тебе это не нравится?

Он дёрнул плечами.

- С чего вдруг такая перемена? И то, что говорила ночью… Это всё из жалости? Мне она не нужна!

Потянувшись к ближайшей тушке, так и замерла на полпути.

- Причём здесь жалость?..

- Ты едва смотрела на меня всё время! И вдруг разговариваешь и шутишь, как если бы я стал твоим приятелем, вроде этого Дэйки!

- Что ты, собственно, от меня хочешь?- окончательно растерялась я.- То жалуешься, я – неблагодарна и обращаюсь с тобой, как изверги в деревне. А теперь…

- …а теперь ведёшь себя, будто возвращаешь долг! Благодарность и жалость – не одно и то же! И, вообще, я бы не спас тебя, если бы не хотел! Ты мне ничем не обязана! В отличие от Иошинори, я способен помогать, не требуя ничего взамен!

Ещё вчера я бы, пожалуй, запустила в него птичьей тушкой. Но события последнего дня, когда воочию увидела враждебность, с которой он сталкивался из-за своего происхождения, как будто сдёрнули с глаз пелену. На самом деле удивительно, что Кэцеро не озлобился, а сохранил подобную доброжелательность после всего, что ему наверняка пришлось вынести. Я чуть не превратилась в мегеру всего лишь от отчаяния из-за неразделённой привязанности…

- Кэцеро…- придвинулась к нему ближе.- Ты ошибаешься. Жалость тут ни при чём. И до твоего происхождения мне нет дела. Совершенно не понимаю, почему это вызывает такое неприятие у местных. Просто я была к тебе несправедлива, и теперь это поняла. Вот и всё…

И снова полудемон казался ошеломлённым, как ночью, когда я попросила у него прощения. Но подвижное лицо вдруг вспыхнуло, и он поспешно отвернулся.

- Ешь! Я сейчас!- и, сорвавшись с места, исчез в окружавших нас зарослях.

Уже ничему не удивляясь, я начала разделывать тушки. Кэцеро действительно вернулся быстро – я только закончила, и, избегая на меня смотреть, уселся напротив.

- Что случилось?- осторожно спросила я.

- Ничего. Нужно было побыть одному.

- Нобу-сан прав, ты действительно впыльчив. И деликатным твоё поведение никак не назовёшь.

Сказав, тут же об этом пожалела – и более безобидные слова приводили полудемона в невменяемое состояние. Но, как ни странно, сейчас взрыва не последовало. Кэцеро как будто смутился и, застенчиво улыбнувшись, почесал затылок.

- Да, знаю… Извини!

Мы добрались к монастырю под вечер следующего дня незадолго до заката.

- Боялся, не успеем,- Кэцеро хитро покосился на меня.- Иначе бы снова пришлось глохнуть от твоих воплей при виде Нобу-сан!

- В этот раз закрыла бы глаза, а ты отнёс бы меня в комнату,- в тон ему отозвалась я.- Всё равно вваливаешься туда как к себе домой!

- Мой дом далеко отсюда,- пожал плечами Кэцеро.

- У тебя есть дом?..

- Конечно! По-твоему, я живу в лесу на деревьях?

- Нет, с чего ты взял?- слишком поспешно возразила я.

Полудемон подозрительно прищурился.

- Так и думала, да?

- Ну… не то чтобы…- я кашлянула.

Кэцеро вздохнул, лицо вдруг стало серьёзным.

- Там очень красиво. Думаю, тебе бы понравилось…

Я улыбнулась. За прошедшие сутки моё общение с Кэцеро изменилось до неузнаваемости. В заботах о моём удобстве полудемон превзошёл даже Дэйки. Заметив синяки на локтях – следствие ночёвки на корнях, соорудил подобие гамака из веток и листьев, настолько удобного, что я забылась сном, едва в него забралась. А я наконец исполнила "угрозу" и пожарила на плоском камне несколько яиц. Гримасу на лице Кэцеро, когда он их увидел, наверное, не забуду долго. Согласившись попробовать, уверял, что не будь так голоден, никогда бы не стал есть подобную гадость. Но, судя по количеству поглощённых яиц, "гадость" всё же пришлась ему по вкусу. И, самое странное, его ворчание больше не приводило меня в бешенство. Раз или два дело, правда, доходило до словесных стычек. Но удивительно, насколько быстро подобное забывается, когда не воспринимаешь каждое слово собеседника, как кровное оскорбление.

Нобу-сан встретил нас во дворе храма, спокойный и приветливый, как обычно. И от меня не укрылся его довольный взгляд, когда Кэцеро, прощаясь на пороге моей комнаты, вздохнул:

- Уже идёшь спать?- и, получив утвердительный кивок, тихо добавил:

- Тогда увидимся завтра, Аими!

Крыша над головой, футон, чистая одежда… Как всё-таки снизились мои требования к комфорту с тех пор, как, страдая от похмелья, я выбралась из-под куста неподалёку от Храма Тысячи Демонов… Рана на боку затянулась, повязки менять больше не нужно – наконец-то ничто не мешает долгожданному возвращению к ториям. Правда, официального согласия от Кэцеро сопровождать меня я ещё не получила. Но, если уж его не отпугнул поход в деревню, с ториями сложностей возникнуть не должно. Я погладила устроившегося на моей груди Камикадзе. Сердце разрывалось при мысли, что придётся оставить зверька. Но теперь у него появился "приятель", который накормит яйцом в трудную минуту. Кто бы мог подумать, что камаитати и полудемон так сдружатся… Я устало закрыла глаза. Всё-таки путешестие меня вымотало. Но это того стоило. Вот уже две ночи, как Тэкэхиро меня не тревожил. Вспоминая о нём, по-прежнему глотала слёзы, и сцена возле пруда не сотрётся из памяти никогда… но, убедившись, что тело его достойно погребено, я почувствовала облегчение. И умиротворение, насколько это возможно…

[1] Хато – яп. голубь.

***

Заснув до заката, проснулась перед рассветом. Камикадзе сопел вовсю, свернувшись колечком у меня на груди. Забавно, как я привыкла спать на спине, чувствуя тяжесть его тельца. Осторожно переложив зверька на футон, бесшумно подошла к двери и выскользнула из комнаты. Небо уже розовело, от земли поднималась туманная дымка, всё вокруг дышало безмятежностью… В моей реальности трудно найти покой, не нарушаемый шумом цивилизации. Пожалуй, этого мне будет не хватать…

- Аими-сан? Не ожидал застать тебя бодрствующей в такой ранний час.

Я напряжённо обернулась. Уже почти рассвело – к Нобу-сан должна была вернуться "плотность", но если нет… Хотя бояться его перестала, не хотела снова увидеть вытянувшуюся шею и полупрозрачное лицо. К счастью, монах был в своей человеческой ипостаси, и я приветливо улыбнулась.

- Доброе утро! Камикадзе ещё спит, а я решила прогуляться к криптомерии.

- Надеюсь, моё общество тебя не побеспокоит?

Я приглашающе кивнула, и мы неторопливо двинулись к могучему дереву.

- Кэцеро ещё не проснулся?

- Проснулся, давно. Думаю, он охотится. Мои припасы подошли к концу.

- А как же…- я запнулась.- Если бы мы задержались, ты бы остался без…

- Не волнуйся за меня, одзё-сан. Мне пища не нужна. Я могу употреблять её, но это – не необходимость. Заботясь о столе, Кэцеро-сама делает это в первую очередь для тебя.

- Он очень добр ко мне…- слова монаха меня смутили.

- Рад, что путешествие вас сблизило,- мягко проговорил он.- Вероятно, следующее сблизит ещё больше.

- Надеюсь, Кэцеро не откажется меня сопровождать.

Мы подошли к криптомерии, и я опустилась на узловатый корень. Монах присел рядом.

- Ты действительно готова вернуться в свою реальность, одзё-сан?

- Как никогда. В этой меня ничего не держит.

Повисло молчание. Туман почти рассеялся. Первые солнечные лучи начали проникать сквозь густые ветви.

- Нобу-сан…- я запнулась, тема, которую собиралась затронуть, всё ещё причиняла боль.- Кэцеро сказал, ты считаешь, я разбудила сердце Иошинори-сама. Тецуо, кузнец, называл меня его избранницей. И даже Дэйки говорил, я предназначена его господину. Иногда и мне казалось, он ко мне привязан, но… Это он убил Тэкэхиро. Не задумываясь, походя… Потому что Тэкэхиро – "всего лишь человек", ничто… как и я…

- Тэкэхиро,- задумчиво произнёс монах.- Тот, чьи останки ты хотела похоронить?

- Да…- я вкратце повторила то, что накануне рассказала Кэцеро.

Нобу-сан вздохнул и покачал головой.

- И ты ещё сомневаешься, что разбудила его сердце? Давно не общался с женщинами, но всё же помню, в моё время они были более уверенными в своих чарах.

Я с удивлением покосилась на него.

- Не смотри так, одзё-сан. На самом деле, ты удивляешь меня. Судя по всему, винишь себя в смерти этого юноши. В какой-то мере, так и есть. Он погиб из-за тебя, хотя и не по твоей вине. Не сомневаюсь, Иошинори-сама убил его из ревности.

- Из… ревности…

Словно поднятая со дна тина, в памяти замелькали подробности того ужасного утра. Пруд, стрекозы, смущённое лицо Тэкэхиро, его просяший взгляд и… мой поцелуй… Он длился одно мгновение, но если Иошинори-сама всё видел… и, если Нобу-сан прав… Я почувствовала, как кровь отливает от лица…

- Получается… я убила его…

- Нет, его убил Иошинори-сама,- возразил монах.- Но, очевидно, ты вспомнила что-то, подтверждающее моё предположение о его мотивах. Мне не приходилось встречаться со старшим сыном Озэму-сама. Знаю о нём лишь со слов Эмико, а позднее по рассказам Кэцеро. Эмико говорила о нём, как о холодном высокомерном существе, похожем на своего благородного отца только внешне. Она очень опасалась за жизнь маленького Кэцеро. Уверен, Иошинори-сама ничего не стоило избавиться от младшего брата, которого он считал недостойным их рода. Но Кэцеро-сама вырос и возмужал – Иошинори-сама ни разу не посягнул на его жизнь. Судя по этому, ему всё же не чужды благородство и принципы, а, судя по тому, что рассказала ты, и привязанности. Вряд ли Иошинори-сама приходилось заботиться о ком-нибудь прежде. Но появилась ты. И, когда необходимость защищать тебя переросла в добровольное стремление, это новое, непривычное чувство его, вероятно, ошеломило. Не удивлюсь, если он просто не знал, как с этим справиться и как себя вести. Отсюда и излишне жестокая расправа над юношей, который мог оказаться соперником. Я сомневаюсь, что Иошинори-сама действительно отпустил тебя. Но решение, готова ли ты это принять и простить его, остаётся за тобой.

Я была потрясена. Насколько всё обоснованно и логично, хотя и исходит от человека, никогда даже не видевшего ёкая и ничего не знающего о наших "отношениях"… Но даже если так…

- Есть… ещё кое-что… Нобу-сан. Защита, о которой ты говорил, скрывает меня от приспешников Ракурая – врага, занявшего земли Иошинори-сама. Для чего-то он ищет смертных с большой духовной силой… Может, и Иошинори-сама я была нужна именно для этой цели… при всей его привязанности ко мне…

- Сомневаюсь,- покачал головой монах.- О Ракурае я слышал немало. Очень сильный и опасный ёкай. Вероятно, не сильнее, но, из-за умения плести интриги, определённо опаснее, чем Иошинори-сама. Не знаю, для чего ему люди с большой духовной силой. Но не думаю, что сын Озэму-сама опустился бы до подобных уловок – добиться своих целей, используя силу слабого человеческого существа.

Он замолчал, лицо стало задумчивым.

- Помнишь, я говорил, уготованная тебе роль не исчерпывается освобождением Иошинори-сама от заклятия? Тогда я предполагал. Сейчас в этом уверен.

Треск веток, на нас посыпались листья и сухие сучья, а рядом ловко приземлился Кэцеро.

- Нобу-сан… Аими!- просиял он и вскинул бровь.- Неужели уже встала?

- Как видишь,- я поднялась на ноги.- Тебе помочь?

Кивнула на увесистый узел, который он держал в руках. Полудемон зашёлся от смеха.

- Ты? Поможешь мне? Уверен, даже не сможешь его поднять!

- И не собираюсь. Но могу помочь приготовить…

- Аими-сан очень добра,- вмешался монах.- Но будет лучше, если отдохнёшь и наберёшься сил для предстоящего путешествия. Приготовлением пищи займусь я.

При упоминании о путешествии лицо Кэцеро помрачнело.

- Отнесу всё в комнату для припасов,- буркнул он и унёсся прочь.

Я рассеянно посмотрела ему вслед.

- Отдохни, одзё-сан. Я позову, когда всё будет готово.

Монах неторопливо направился вслед за своим вспыльчивым воспитанником, но я его окликнула:

- Нобу-сан! Что ты имеешь в виду – моя роль здесь ещё не исчерпана? Думаешь, я не смогу вернуться домой?..

- Этого я не знаю. Но ты ведь намерена вернуться?

Я кивнула.

- Тогда поступай, как считаешь нужным. Судьба не замедлит вмешаться, если вмешательство окажется необходимым.

Уже совсем рассвело, птицы заливались вовсю. Из двери моей комнаты, которую оставила приоткрытой, вырвался Камикадзе, и, крутанувшись вокруг моей головы, привычно упал в сложенные для него ладони.

- Доброе утро, малыш! Хорошо спал? Проголодался? Могла бы не спрашивать! Тогда идём завтракать!

Тиская и осыпая зверька нежностями, я пыталась отогнать мрачные мысли, прочно засевшие в сознании после слов Нобу-сан. Не то, чтобы они не приходили мне раньше, но теперь… Что, если действительно не смогу вернуться в мой мир? Что, если появление в этой реальности было путешествием в один конец…

Глава 5

- Надвигается гроза,- Кэцеро посмотрел на небо.- И сильная! Нужно искать укрытие.

Я скользнула взглядом по раскинувшейся вокруг равнине. Вдалеке темнела полоса леса, но идти до него полдня, не меньше.

- Кажется, мы попали в переделку. В этом мире много случаев смерти от удара молнии?

- Среди людей – может быть, но кто их считает?- дёрнул плечами Кэцеро.- Понесу тебя, иначе ни за что не доберёмся до леса вовремя!

- Уверен, что доберёмся, если понесёшь?- усомнилась я.

Но Кэцеро уже подскочил ко мне и повернулся спиной.

- Держись за плечи… или шею – как удобнее.

- Знаю, уже так "ездила".

- С кем?- удивился Кэцеро.- А… Дэйки?

- Он самый,- подпрыгнув, я уцепилась за его плечи, и полудемон осторожно подхватил меня за колени.

Круживший над нашими головами Камикадзе заподозрил неладное и решил вмешаться – тут же нацелился в лицо "противника". Тот увернулся.

- Прекращай, а? Сейчас не ко времени…- и полуобернулся ко мне.- Может, тебя послушает?

- Малыш!- я протянула к зверьку руку, но он только фыркнул и, издав воинственный визг, понёсся за набиравшим скорость полудемоном.

Мы покинули храм несколько дней назад, и пока всё обходилось без приключений. Но всякой удаче рано или поздно приходит конец. Вообще, не ожидала, что путешествовать с Кэцеро окажется настолько легко – на подобное взаимопонимание совсем ещё недавно даже не смела надеяться. И меня очень трогала его забота – не только обо мне, но и о Камикадзе. Я невольно сравнивала полудемона с Дэйки, который терпел зверька только в угоду мне. Правда, в путь мы пустились не сразу. После возвращения из деревни Кэцеро тянул время, находя предлоги, из-за которых мы не могли отправиться немедленно. Но потом что-то произошло, и он вдруг исполнился решимости доставить меня к ториям. Я попыталась выяснить причину такой резкой перемены, но он только хитро улыбнулся…

- Не успеем…- констацию факта Кэцеро закончил незнакомым ругательством. Увесистые капли усеяли пятнами моё кимоно и больно шлёпали по лбу. Камикадзе, снизошедший до призывов, когда признаки приближающегося ненастья усилились, расположился у меня на груди под слоем верхнего кимоно. Я опасливо покосилась на небо. Ни разу не видела таких жутких туч. День на глазах превращался в сумерки. Сверкнула молния, потом ещё одна… Раскат грома, казалось, пришёл не с неба, а из недр земли, настолько сильно она содрогнулась.

- Мы уже близко!

Видимо, Кэцеро хотел меня подбодрить – даже не заметила, как вжалась в его спину, когда шарахнул гром. Лес действительно был недалеко – не думала, что полудемон может передвигаться с такой скоростью, да ещё и с грузом за спиной в весе моего тела. Ливень хлынул, когда мы были метрах в десяти от первых деревьев, тут же промочив нас насквозь.

- Совсем немного, Аими, мы почти на месте!

- Всё хорошо…- прошептала я.

Вот и деревья… трава, кусты… и вся разрушительная мощь обрушившейся грозы… Кэцеро продолжал нестись вперёд, перепрыгивая через валуны и уворачиваясь от ветвей, бесновавшихся вокруг, как обезумевшие щупальца. Стволы дрожали от ударов грома, порывы ветра сгибали деревья, как тростинки, а ливень сбивал с них листья. Что-то хлестнуло меня по лицу, ударило по спине, под кимоно слабо зашевелился Камикадзе. А в следующее мгновение я оказалась на руках Кэцеро, прижатой к его груди. Он что-то прокричал, но его вопль затерялся в царившем вокруг хаосе… Хотела закрыть глаза, но веки будто одеревенели. Последний раз испытывала подобное шоковое состояние, когда вокруг кишело войско кайдзю, собранное Шайори. Может, на самом деле у Вселенной нет насчёт меня никаких планов, и мне суждено быть раздавленной замшелым стволом посреди разбушевавшейся стихии…

Внезапно шум будто отдалился, ливень перестал стекать по лицу струями, до меня донёсся срывающийся голос Кэцеро:

- Аими… Ты слышишь?.. Посмотри на меня! Аими!..

Я хлопнула ресницами раз, потом другой и услышала облегчённый вздох полудемона. Слабо пошевелилась, и из-под кимоно на груди вынырнула мокрая мордочка Камикадзе.

- Малыш…- прошептала я.

Мы были в пещере, гроза продолжала бушевать за её пределами. Я лежала частично на земле, частично на коленях Кэцеро, его руки обнимали меня за плечи.

- Неужели спаслись…

Он рассмеялся.

- Конечно, глупая… Хотя… у тебя было такое лицо… я испугался…

- Наверное, шок,- я попыталась сесть, он поддержал меня.- Спасибо, что спас меня… в очередной раз. Хочешь, до конца путешествия буду готовить еду, как компенса…- и замолчала, забыв закрыть рот.

Ливень насквозь промочил шевелюру Кэцеро. После моего ехидного замечания в деревне, полудемон в самом деле начал причёсывать волосы, но разница "до" и "после" была незначительной. Пол-лица по-прежнему скрывали падающие на лоб пряди, и менять "причёску" Кэцеро отказался наотрез. Сейчас впервые видела его лицо полностью… и поняла, что скрывалось за "непослушными" прядями… Глаз, который я считала отсутствующим. По форме совершенно обычный, он был ярко-голубого цвета. Поймав мой взгляд, Кэцеро вздрогнул и, мгновенно выпустив меня из рук, отвернулся.

- Ты что?..- удивилась я.

Он молча отодвинулся, пряча лицо. Камикадзе уже выбрался из-под кимоно и вылизывал шёрстку. А я, подобравшись к полудемону, осторожно тронула его за плечо.

- Кэцеро… посмотри на меня.

- Зачем? Уже всё видела.

- По-твоему, это может меня напугать? Забыл, какого цвета мои глаза?

- Это другое…- прошептал он.- Никогда не видел ничего прекраснее… А у меня… С цветом волос я смирился, но это…

Я придвинулась ближе, наклонилась к нему. Кэцеро снова попытался отстраниться, я удержала его за плечи.

- Посмотри на меня. Пожалуйста…

Он замер, уже не отворачиваясь, но упорно глядя в землю. И тогда я легко коснулась ладонями его щёк. Полудемон чуть заметно дёрнулся, веки затрепетали и приподнялись, открыв глаза. У меня сжалось сердце – такая тоска отразилась в устремлённом на меня взгляде…

- Видишь, не так это и сложно… У тебя красивое лицо. Не прячь его больше…

Кэцеро едва слышно выдохнул и, когда я попыталась убрать ладони от его лица, мягко удержал их, прижав к ним свои.

- Ты правда так думаешь? Это не из жалости?..

- Глупый,- улыбнулась я, повторяя его недавнюю реплику.

Он тоже улыбнулся, но тут же помрачнел и выпустил мои руки.

- Спасибо, Аими... Понимаю, я не ровня ему, как ты и сказала… Но ты добра ко мне, я благодарен…

- Кому?..- начала было я и замолчала.

Вспомнила припадок возле поляны, ставшей кладбищем óни, и мои слова, когда Кэцеро сравнил меня с Иошинори-сама: "Никогда не смей сравнивать меня с ним! Он не ровня ни мне, ни тебе!".

- Нобу-сан прав, да?- Кэцеро не сводил с меня пытливого взгляда.- Он действительно тронул твоё сердце...

- Это не имеет значения. Всё равно больше никогда его не увижу.

- А хотела бы?

Я отвернулась, с трудом подавив вздох.

- Не знаю...

- Гроза почти утихла,- в мгновение ока Кэцеро оказался возле выхода из пещеры.- Ещё немного и сможем продолжить путь.

Камикадзе, уже закончивший свой "туалет", тихонько взвизгнул и, крутанувшись в воздухе, приземлился на голову полудемона. Тот раздражённо закатил глаза.

- Кажется, и ему нравится твой новый облик,- поднявшись на ноги, я подошла к Кэцеро.- Теперь ведь не будешь скрывать лицо?

Он неуверенно покосился на меня.

- Ты правда этого хочешь?

Улыбнувшись, я убрала с его лба мокрые волосы. Кэцеро смутился ещё сильнее – на щеках проступил слабый румянец, и кивнул.

***

Мы покинули пещеру, как только посветлело небо. Вскоре выглянуло солнце. Камикадзе вертелся вокруг: взмывал в воздух, приставал к Кэцеро, садился на моё плечо. Судя по всему, зверьку было скучно. Лес выглядел, будто по нему прошлись сотней бульдозеров, и – ни птиц, ни бабочек, за которыми так любил гоняться камаитати.

- Пожалуй, найти ужин будет не так просто,- я перепрыгнула через очередную валявшуюся на дороге ветку.

- Если бы всякий раз оставался без ужина из-за непогоды, уже бы, наверное, умер от голода!

- Это ты называешь "непогодой"?- я махнула на поваленные стволы.- Вряд ли переживу ещё одну такую!

- Переживёшь,- заверил полудемон и тут же самодовольно добавил:

- Если я буду рядом.

Рассмеявшись, я толкнула его в бок. Но самонадеянность Кэцеро оказалась оправданной. Он действительно поймал двух птиц величиной с голубя, опереньем похожих на попугаев, и даже раздобыл яйцо для Камикадзе. Уловив запах, зверёк радостно закружился над головой "добытчика". Тот только отмахнулся.

- Я тоже голоден, но скоро стемнеет, не стоит здесь оставаться. Пока искал их,- он кивнул на птичьи тушки,- то и дело натыкался на тела животных и птиц, погибших во время грозы. Ночью наверняка появятся кайдзю и прочие любители падали.

- Разве успеем выбраться?- я с сомнением посмотрела на закатное небо.

- Успеем!- Кэцеро повернулся ко мне спиной.

- Если понесёшь меня?

Полуобернувшись, он сверкнул улыбкой, и я, вздохнув, ухватилась за его плечи.

- Может, вообще не спускаться с твоей спины? Тогда бы, наверное, добрались к ториям уже завтра!

- Потому и предпочитаю передвигаться с твоей скоростью,- тихо буркнул Кэцеро.- Но, вообще, сейчас мы сворачиваем с дороги. Я был в этих местах и знаю, куда идти.

К наступлению сумерек мы действительно оставили лес позади. Выглянув из-за плеча Кэцеро, я удивлённо выдохнула:

- Деревня?.. Ты добровольно идёшь...- и замолчала.

Что-то было не так. Вокруг деревни высился забор из вертикально вогнанных в землю стволов деревьев, за ним виднелись сооружения, похожие на смотровые вышки. Но на вышках никого не было.

- Хочешь остаться на ночь здесь?..

Кэцеро кивнул. В одном месте стволы были разбиты в щепы – к этой бреши полудемон и направился. Внутри царило безмолвие. Бóльшая часть домов была разрушена, но несколько сохранились относительно хорошо. Вокруг, чуть не в человеческий рост, кустилась сорная трава, кое-где на земле валялись сломанные стрелы и обломки луков. Возле забора я рассмотрела человеческие кости... и невольно стиснула плечи Кэцеро.

- Не бойся, Аими! Здесь мы в безопасности, вот увидишь. К счастью, гроза сюда не добралась.

Свернув в один из диковатых переулков, он остановился перед домом, на вид целее остальных.

- Это... деревня-призрак?- пробормотала я.

- Здесь нет призраков,- Кэцеро ловко запрыгнул на энгаву.- Всё время забываю, как ты их боишься, но всё равно не привёл бы туда, где они водятся!

Камикадзе, которому окружавший нас "ландшафт" нравился не больше, чем мне, недовольно ворча, приземлился на голову полудемона, срезав коготками несколько волосков. Кэцеро не обратил на это ни малейшего внимания, скользнул внутрь дома и бережно спустил меня на пол. Очаг, сложенные рядом поленца, циновки, ширма с изображением бабочек и стрекоз – обстановка оказалась уютнее, чем я ожидала. Кэцеро проследил за моим взглядом.

- Как тебе?

- Пожалуй, неплохо... Но куда все делись?

- Войны. Смертные ведут их постоянно. Некоторые провинции страдают сильнее, некоторые меньше. Этой не повезло. Тут в округе было очень много битв. Видела забор? Но, конечно, он не помог.

Устроившись перед очагом, Кэцеро начал разводить огонь. Я села рядом, подогнув под себя ноги. Камикадзе тотчас перебрался ко мне на колени.

- А откуда ты знаешь это место?

- Не раз здесь останавливался. Ничего не имею против деревень, если в них нет людей.

Я невольно улыбнулась – странно видеть его лицо, не скрытое взъерошенной шевелюрой. И глаза... как всё-таки необычно они смотрятся.

- Что?- Кэцеро напрягся, даже перестал возиться с огнём.

- Нравится, как ты сейчас выглядишь,- мурлыкнула я.

Он вспыхнул и опустил глаза.

- Ты странная, Аими... Никогда не думал, что...- он запнулся.

- ...мне понравится твоё лицо с двумя глазами?- шутливо подсказала я.

Но полудемон вдруг отвернулся и возобновил возню с огнём.

- Твой дом похож на этот?- спросила я, чтобы нарушить повисшее молчание.

- Нет, он гораздо больше и в нём много красивых вещей. Его построил мой отец – для матери и меня. Мы жили там... какое-то время, когда он ещё был жив.

- Озэму-сама?- переспросила я.

Кэцеро кивнул.

- Мать говорила о нём постоянно, и мне кажется, я хорошо его знаю. Но на самом деле даже не помню его лица. Хотя, по словам матери, Иошинори выглядит точно, как он.

Я поспешно уставилась на Камиказде, сонно поглядывавшего на язычки разгоравшегося пламени. Когда-нибудь перестану внутренне сжиматься от боли при упоминании этого имени?

- Твой отец... ты знаешь, как он погиб?

- Да. Защищая меня.

- Защищая? От кого?..

Кэцеро криво усмехнулся и, подхватив одну из тушек добытых птиц, начал избавлять её от перьев. Я рассеянно потянулась к другой, но он удержал меня за руку.

- У меня это получится быстрее, ты только засоришь всё перьями. От дяди моей матери.

- От...- я ошеломлённо смотрела на него.- Твой двоюродный дед хотел причинить тебе вред?..

- Вернее, он хотел мой гибели,- небрежно уточнил Кэцеро.- Мой родной дед тоже не сразу смирился с тем, что единственная дочь выбрала в возлюбленные ёкая. Но мою мать он обожал и в конце концов принял и её избранника, и меня. Даже отпустил её, позволив жить с отцом.

- В том самом доме...- прошептала я.

Кэцеро отбросил ощипанную тушку и взялся за следующую.

- Но когда дед заболел, мать попросила разрешения у отца вернуться к старику и ухаживать за ним. Только... он не заболел, а был отравлен, и убийца не мог завладеть землями, пока жив прямой наследник – я. Джиро[1] – так звали младшего брата моего деда, знал, кто мой отец, и хорошо подготовился к встрече. Вроде бы прибег к сильной магии... Не успело тело деда остыть, приспешники Джиро захватили замок. Мою мать и меня защищала лишь горстка верных ей самураев, и если бы не подоспел отец... Он уничтожил врага, но сам погиб от полученных ран. Матери удалось спастись вместе со мной, и мы нашли приют в храме Нобу-сан. О судьбе отца мать узнала от служанки, бежавшей из замка вслед за госпожой. Но она тоже боялась юрэй и не осталась с нами...- Кэцеро опустил на пол вторую ощипанную тушку.

- Почему Эмико... твоя мать не вернулась вместе с тобой в замок?- вырвалось у меня.- Если выродок, отравивший твоего деда, погиб, от кого она скрывалась в стенах храма?

- От сына Джиро. Его самураи преследовали нас до самых ворот. Не будь Нобу-сан рокурокуби и не напугай их до полусмерти, жертва отца была бы напрасной,- он вдруг резко выпрямился, оглядываясь вокруг.- Нужно на что-нибудь насадить ао-бато[2] и поскорее пожарить! Просто умираю от голода!

- И ты никогда не пытался отомстить, забрать земли и замок себе?- я не смогла так резко закончить эту тему.- Ведь ты – законный наследник…

- Вот ещё! Виновные в смерти отца и деда погибли задолго до того, как я стал мужчиной. Сейчас земли принадлежат наследникам другого рода, и мне нет до них дела. В какой-то мере рад, что мстить не пришлось. Вряд ли бы моя мать это одобрила, хотя и очень горевала об отце. Она часто говорила, что её долг перед сыном перевесил долг перед возлюбленным, иначе в ту ночь она бы умерла рядом с ним. Думаю, при всей любви ко мне, она так и не простила себя за то, что пережила его...

Рассказанное Кэцеро потрясло меня больше истории призрачного монаха, хотя до сих пор я считала это невозможным. Но, когда Кэцеро поймал мой взгляд, в его глазах сверкнула ярость.

- Только не жалей меня, Аими!

- Я не…- но он меня перебил:

- Тогда не смотри так, будто я смертельно ранен! Не каждый ёкай поступил бы, как мой отец, защищая сына смертной! Думаешь, Иошинори на такое способен? Я вижу, как меняется твоё лицо всякий раз, когда произношу его имя! Но хочешь знать о нём то, что известно мне? Я искал его, ведь он мой брат, а когда нашёл, он раздавил меня презрением и обвинил в смерти отца. И вовсе не потому, что был к нему привязан! Иошинори презирал и его за любовь к моей матери и за то, что отец позволил убить себя ради такой ничтожной цели – спасение сына-полукровки! Нобу-сан отговаривал от встречи – он и моя мать всегда опасались, что Иошинори может меня убить. Он бы и убил, но знаешь, почему этого не сделал? Потому что посчитал меня недостойным умереть от его руки!.. В нём нет ничего, кроме отвращения ко всему, что дышит! И ты жалеешь меня? И восхищаешься им?.. Не понимаю, как это бессердечное чудовище могло тронуть твоё сердце!

Потревоженный Камикадзе сонно взмыл в воздух, когда полудемон вихрем вылетел из комнаты – только стукнула створка двери. Наверное, никогда не привыкну к подобным вспышкам… Камикадзе описал два нервных круга над моей головой и, фыркая, приземлился мне на колени. Я ласково погладила его по спинке и потянулась за яйцом.

- Проголодался, малыш?

Зверёк, не имевший привычки отказываться от еды, с готовностью окунулся в скорлупку. Хотя бы с кем-то общение складывается легко и без недоразумений! Но на самом деле я была благодарна полудемону. Ни Дэйки, ни Тецуо, прочившие меня в избранницы Иошинори-сама, не знали того, что рассказал мне Кэцеро. А это меняло всё. Ёкай, презирающий собственного отца за любовь к смертной и ненавидящий сводного брата за то, что он – наполовину человек, никогда не признает избранницей меня. Конечно, я понимала это и раньше. И, несмотря на непроходящую тоску по нему, ни разу не пожалела, что ушла. Но теперь последние тени надежд и сомнений развеялись. Как бы ни был ко мне привязан, горделивый Иошинори-сама никогда не поддастся той же "слабости", за которую порицал родителя…

Звук задвигаемой двери, в комнату чуть не на цыпочках вошёл Кэцеро и, виновато улыбаясь, опустился рядом на циновку.

- Я нашёл ветки, на которых можно держать ао-бато над огнём... И листья – положим на них тушки, когда будут готовы…- он осторожно опустил на пол несколько прямых веток и листья, похожие на пальмовые.

- То есть, выходил за этим?- хмыкнула я.

Он сконфуженно потупился.

- Прости, Аими… Сам не знаю, что на меня нашло…

- Ты слишком болезненно реагируешь на… всё,- пожала я плечами.- Если говорю "мне жаль", не значит, что считаю жалким тебя. А сейчас этого даже не сказала…

- Но смотрела так, будто…- он тряхнул шевелюрой.

- Просто меня тронула твоя история. Озэму-сама, судя по всему, был очень благородным. И твоя мать тоже. И жаль, что им было отпущено так мало времени быть вместе…

Несколько мгновений Кэцеро смотрел на меня взглядом, каким дети смотрят на искрящиеся на солнце мыльные пузыри – смесь недоверия и восторженности. Но вдруг, словно спохватившись, вцепился в ближайшую тушку и начал с таким рвением вкручивать в неё ветку, как если бы от этого зависела его жизнь.

- Не против, я немного осмотрюсь?- погладив дремлющего Камикадзе, я поднялась на ноги.- Это же не единственная комната?

Он тут же поднял на меня глаза.

- Нет... В комнате рядом есть футон...ы, там я обычно сплю.

- Тогда загляну в неё.

- Мясо пожарится быстро, не задерживайся!

Я кивнула и, направляясь в соседнюю комнату, слышала, как он вздохнул.

[1] Джиро – яп. второй сын.

[2] Ао-бато – яп. зелёный голубь.

Глава 6

Солнце припекало немилосердно, и я была рада, когда мы наконец углубились в лес. Покинув деревню-призрак ранним утром, какое-то время брели по равнине – Кэцеро предложил обойти часть леса, на которую обрушилась гроза.

- По времени это, может, займёт на день дольше, но зато не будем обходить обломки стволов и натыкаться на тела, недоеденные кайдзю,- резонно заявил он.

И я согласилась. К полудню мы остановились передохнуть и перекусить. Кэцеро отправился ловить "обед", а я, решив разнообразить стол, бродила по округе в поисках грибов и ягод. Оголодавший Камикадзе крутился вокруг, яростно нападая на случайных птиц и насекомых, имевших неосторожность появиться в поле его зрения. Моё "собирательство" оказалось удачным – с гордостью поглядывала на наполненную импровизированную "корзинку", которую сплела из плотных листьев. Правда, зашла далековато от места, где рассталась с Кэцеро. Но он ведь всё равно без труда найдёт меня… Камикадзе вдруг пискнул и упал мне на плечо, не сводя настороженного взгляда с ближайших кустов.

- Что там, малыш?- напряглась я.- Опасность?

Шорох, треск раздвигаемых веток, тихое оханье, и из кустов выбрался… парень. Я с удивлением смотрела на него. Светло-зелёные хакама, кимоно расшито узором из цветов, в руке – небольшой узел, волосы сплетены в длинную косу, на немного женственном лице – выражение страдания. Но вот тёмные глаза остановились на мне, просканировали с ног до головы, и страдание тотчас сменилось оживлением.

- Какая приятная неожиданность! Тоже заблудилась в этой чаще, одзё-сан? Бедняжка! Но блуждать вдвоём всё же веселее, ты не находишь?

- Что за...- начала я.

Камикадзе тут же сорвался с моего плеча и с воинственным кличем понёсся на незнакомца. Тот ничуть не растерялся и, ловко увернувшись, вежливо обратился ко мне:

- Не могла бы ты отозвать паразита, милая одзё-сан? Он мешает беседе.

- Не называй его паразитом!- возмутилась я.- Он не мешает беседе, а защищает меня! Вообще, кто ты? И за каким дьяволом здесь?

- О, лепестки первых весенних цветов! Что за манеры! И это с личиком, подобным цветку персика!- театральным жестом незнакомец приложил тыльную сторону ладони ко лбу, но при этом успел увернуться от новой атаки Камикадзе.- Впрочем, и моё поведение небезупречно – я ведь не представился. Меня зовут Шин, к твоим услугам!- он изящно поклонился.- А как твоё имя, прекрасная одзё-сан?

- Аим... Вообще, какая разница? Откуда ты взялся?

Он удручённо вздохнул.

- Шёл в деревню и безнадёжно заблудился... Может, ты знаешь дорогу?

- Нет,- я махнула рукой.- Малыш!

недовольно ворча, вернулся на моё плечо, настороженно поглядывая на нового знакомого. У меня сладкоречивый Шин вызывал не больше доверия, чем у зверька. Вроде бы бродил по чаще, но одежда была в идеальном порядке. И на Камикадзе реагировал, будто сталкивался с камаитати каждый день – простые люди обычно пугались маленького ёкая. Неужели один из шпионов Ракурая?.. Я присмотрелась к нему внимательнее, он подкупающе улыбнулся.

- Так как тебя называть, одзё-сан?

- Момо,- я поклонилась, как учил Дэйки.- Дороги к деревне не знаю. И мне уже пора. Желаю приятного дня!

- Куда ты, Момо-сан? Я так надеялся, мы сможем продолжить путешествие вместе!

Он торопливо бросился вслед за мной, но споткнулся, замахал руками, точно отгонял комаров, и уронил свой узел.

- Что за неудача! Как теперь всё собрать...- чуть не плача, Шин опустился на колени перед вывалившимся на землю содержимым узла: плоскими глиняными шкатулочками и коробочками, из которых высыпались порошки белого и красного цветов.

- Что это?- поморщилась я.

- Пудра, косметические средства... Я – торговец,- Шин жалобно всхлипнул.- О, какая неудача!

Присев рядом, я отставила в сторону свою корзинку с грибами.

- Может, всё не так плохо? Хотя...- подняла с земли одну шкатулочку, на дне которой остались щепотки две порошка.- Пожалуй, твою пудру действительно не спасти.

Перевела взгляд на Шина, и все подозрения, на секунду усыплённые его жалобными причитаниями, вернулись. На женственном лице застыла скорбь, но только что по нему мелькнуло совершенно иное выражение – выжидательности и злорадства. Я резко вскочила на ноги.

- Момо-сан?- в голосе – искреннее удивление.- Что случилось?

Я поспешно подхватила корзинку.

- Не знаю, кто ты! Но, сделаешь хотя бы шаг в моём направлении...

Слабый писк, больше похожий на поскуливание, прервал мою тираду. Выронив грибы, я едва успела подхватить соскользнувшего с плеча Камикадзе.

- Малыш...

Зверёк дышал, но глаза были закрыты.

- Что ты сделал, изверг!

Шин поднялся с колен, небрежно стряхнул с хакама пылинки. Глаза сузились.

- Странно, что на тебя до сих пор не подействовало. Может, просто недостаточно?

Не сразу заметила шкатулочку, которую Шин держал в руке. И только растерянно моргнула, когда, молниеносно высыпав порошок в ладонь, он дунул им мне в лицо. Закашлявшись, я вслепую махнула кулаком, он во что-то врезался, и до меня донёсся яростный вопль:

- Только не по лицу, дрянь!

Что-то вцепилось мне в плечи, но тут же послышался визг и меня выдернули из захвата. От дурацкого порошка слезились глаза. Кое-как промакнула их рукавом и, подняв голову, остолбенела. Рядом, заслоняя меня собой, стоял Кэцеро. Не видела его лица, но, судя по занесённой когтистой руке, испачканной кровью, он был готов к схватке. А напротив визжало и хрипело совершенно нелепое существо. Прижимая лапы к окровавленной морде и посылая проклятья, половину которых я не понимала, перед нами дёргался от боли гигантский барсук в одежде Шина.

- Уходи, Аими!- Кэцеро прикрыл нос рукавом кимоно.- Это – яд! Уходи!

- Будь ты проклят!- барсук отнял лапы от морды и хищно оскалился.- Ничтожество! Полукровка! Как ты смеешь вмешиваться в мои дела?!

Кэцеро увернулся от его зубов и когтей, но мне показалось, сделал это довольно вяло. Я посмотрела на распластавшегося в моих руках Камикадзе. Яд… Неужели смертельный?.. И теперь начинает действовать на Кэцеро…

- Ещё немного, полудемон,- прошипел барсук.- Твои движения уже замедлены!

- Но не настолько, чтобы не справиться с тобой!

Я удивлённо ахнула, когда глаза Кэцеро вспыхнули ярко-синим огнём, совсем как глаза Иошинори-сама... Оскаленные клыки, молниеносный прыжок, взмах когтей... Кажется, оборотень удивился не меньше меня, и это была последняя эмоция, испытанная им в жизни. Когти Кэцеро пришлись на его горло и грудь. Я поспешно отвернулась, но ещё видела брызнувшую кровь. А в следующее мгновение Кэцеро уже пошатывался рядом. Свечение в глазах погасло, взгляд помутнел.

- Аими... Нужно уходить... немедленно...- прошептал он и покачнулся.

Я подхватила его под руку, подставив плечо. Он пробормотал что-то неразборчивое, из чего я поняла только "пострадала" и "понесу", сделал несколько шагов, опираясь на моё плечо, и рухнул лицом вниз, опрокинув на землю и меня...

Как жутко в лесу, когда наступают сумерки. А ночью... поёжившись, я нервно провела ладонями от локтей к плечам. Кажется, уже вечность сижу здесь, вздрагивая от малейшего шороха и с отчаянием поглядывая на два неподвижных тела. Одно – Кэцеро – рядом на земле, другое – Камикадзе – на моих коленях... Дыхание у обоих ровное, они спят, но проснутся ли? И, если проснутся, то когда?.. Сюда, к стволу гигантской сосны, перенесла их я. Точнее, перенесла Камикадзе, Кэцеро пришлось тащить по земле. И, прежде чем силы оставили меня окончательно, убраться от рассыпанного по земле яда и тела барсука-оборотня удалось довольно далеко. Потом ещё пошёл дождь, и я собрала немного воды в бамбуковую бутыль, которую всегда носил при себе Кэцеро. Но ничего съестного найти не удалось. Впрочем, я особенно и не искала – слишком боялась оставить беззащитные тела моих спутников без присмотра. Хотя, что даст мой "присмотр", если на нас нападут? Дзё я оставила в храме, решив, что она мне больше не нужна. Но и с ней моя защита подобна воздуху. Кэцеро прав, куда мне с моей силой муравья... Покосилась на его умиротворённое лицо, и на глаза навернулись слёзы. Что, если полудемон не проснётся?.. Кажется, только сейчас поняла, насколько привязалась к нему за последнее время. Больше, чем к Дэйки, больше, чем... нет, пожалуй так же, как к Камикадзе. И малыш-камаитати, посапывающий на моих коленях... Я всхлипнула раз, другой... и слёзы покатились по щекам, будто только того и ждали. Где-то над головой громко ухнул филин. Я слабо вскрикнула от неожиданности и, тут же зажав себе рот, опасливо огляделась. Мне показалось, Кэцеро чуть заметно шевельнулся. Или это – игра сумерек? Переложив Камикадзе на траву, я бросилась к полудемону.

***

- Кэцеро... Ты меня слышишь? Прошу тебя, очнись... Пожалуйста...

Уже несколько раз пыталась его разбудить – он не подавал признаков жизни. Но теперь веки дрогнули, он вздохнул чуть глубже.

- Кэцеро...- я наклонилась к его лицу, погладила по щеке.- Кэцеро...

По рго губам мелькнула улыбка, до слуха донёсся едва различимый шёпот:

- Аими… Просыпаться бы так… каждое утро…

Веки наконец приподнялись, открыв затуманенные глаза. Взгляд, остановившись на мне, прояснился, и в нём мелькнуло удивление:

- Аими?..

Разревевшись, я бросилась ему на грудь. Правда, тут же отстранилась – вместо того, чтобы помочь подняться, придавливаю его к земле… Но Кэцеро уже принял сидячее положение без посторонней помощи, протёр глаза и уставился на меня, будто видел впервые.

- Ты что… Аими?

- Думала, можешь не проснуться…- я горестно вздохнула, размазывая слёзы.

- Глупая… А ты? Не пострадала?

Его ладонь робко потянулась к моей щеке, но я отодвинулась, вытирая лицо рукавом.

- Так испугалась…

- За меня?..- голос Кэцеро дрогнул.

- Конечно...

Он чуть наклонился, заглядывая мне в лицо.

- Не плачь, Аими… Это ты перенесла меня сюда?

- Да... тебя и Камикадзе. Но боялась оставить вас и… Как же ужасно быть такой беспомощной!

- Беспомощной?- Кэцеро снова попытался поймать мой взгляд.- Яд ведь совсем на тебя не подействовал... хотя не понимаю, почему… Но если бы оставила там Камикадзе и меня, мы действительно могли не проснуться.

Всхлипнув, я потянулась за камаитати.

- Значит, он тоже придёт в себя?

- Не сомневайся. Просто он слабее, поэтому ему нужно больше времени побороть яд.

Погладив зверька по мордочке, я промокнула вновь выступившие слёзы и пробормотала:

- Спасибо, что спас от этого...

- Вот ещё! Когда привёл тебя тогда на поляну óни, просто хотел, чтобы...- он запнулся.- Но ты не должна теперь благодарить меня за всё. Это естественно, что я защищаю тебя! И потом, сейчас ты тоже меня спасла – от зелья мудзины[1]!

- Мудзина... Значит, так называется эта тварь?

Лицо Кэцеро помрачнело.

- Они принимают человеческий облик и охотятся за девушками. Одурманивают их магическим зельем и уволакивают в свою пещеру...

- Чтобы сожрать?..

- В какой-то мере,- Кэцеро неприязненно поморщился.- Они выпивают жизненную силу своих жертв, постепенно иссушая и убивая их. И делают ещё кое-что похуже – поэтому выбирают девушек покрасивее.

- Какой ужас… И это отродье ещё посмело назвать тебя полукровкой!

Кэцеро криво усмехнулся.

- Вообще, как он это определил? Почувствовал твою ауру?

- Да. И по цвету глаз и волос…

- Волос тоже?- удивилась я.

- У чистокровных ёкаев они обычно одного цвета. У самых сильных, вроде моего отца и Иошинори – белые. Это как отличительный знак. А у меня…- он вздохнул.

Неожиданно для самой себя, я протянула руку и легко скользнула ладонью по его волосам.

- А у тебя – необычные. К дьяволу чистокровных ёкаев, особенно извращенцев вроде сегодняшней твари!

Кэцеро улыбнулся – мягко и лучисто, ладонь нашла и осторожно сжала мою.

- Спасибо, Аими…- но тут же выпустил мою руку и без перехода спросил:

- Ты голодна? Уверен, ещё смогу что-нибудь найти!- и, не успела я открыть рот, исчез в кустах.

Но теперь лес, ещё более неприветливый в сгустившейся тьме, уже не вызывал у меня страха. А от облегчения, что ядовитое зелье не причинило особого вреда, хотелось разреветься… опять. Но я взяла себя в руки и, когда Кэцеро, спрыгнув откуда-то сверху, приземлился рядом со мной, бодро подскочила ему навстречу. Камикадзе недовольно заворочался.

- Он приходит в себя!- радостно выдохнула я.- Посмотри, шевельнулся!

- Я же говорил... Или не поверила? Но яиц для него я сейчас не нашёл.

Для нас Кэцеро изловил особое "лакомство" – филина, и у меня закралось подозрение, не тот ли самый совсем ещё недавно ухал над моей головой? Развести костёр и очистить филина от перьев было для полудемона делом нескольких минут. Я скептически посмотрела на жилистую тушку.

- Думаешь, несъедобно?- Кэцеро насадил её на тонкую ветку.- Мясо, конечно, не такое вкусное, как у хато, но, если очень хочешь есть... Ты ведь хочешь есть?

- Уже не знаю,- улыбнулась я.

На его лице тоже появилась улыбка – словно отражение моей.

- Завтра выйдем к воде, и, обещаю, наловлю для тебя самой вкусной рыбы! Чтобы сгладить впечатление от сегодняшней трапезы.

- Может, и не придётся... Никогда не ела сов, но вдруг мне понравится, как тебе понравились яйца!

Кэцеро скривился. Я жарила яйца уже раза три. И всякий раз, поедая их, он уверял, что делает это исключительно из-за голода и из уважения ко мне, а не потому что они ему нравятся. Камикадзе снова заворочался, и я потянулась за бутылью с водой.

- Малыш... Хочешь попить, чтобы быстрее вывести эту гадость из организма?..

Но зверёк только зевнул и снова засопел, уютно свернувшись у меня на руках. Чмокнув его в мордочку, я присела на землю рядом с Кэцеро и, подняв глаза, поймала на себе его пристальный взгляд.

- Почему ты так смотришь?

- Всё не могу понять... Яд мудзины свалил с ног даже меня, не говоря о камаитати. А на тебя совершенно не подействовал. Как такое возможно?

- Не знаю. Дэйки тоже удивлялся, что могу проходить сквозь защитные барьеры. И старуха, не помню её имени... приспешница Ракурая говорила, что…

- Ракурая?- напрягся Кэцеро.- При чём здесь он?

- Ты с ним знаком?

- Да. Незадолго до того, как Иошинори стал камнем, Ракурай нашёл меня – предлагал с ним объединиться.

- И ты отказался?

- Конечно! Каким бы ни был, Иошинори – сын моего отца, а Ракурай всегда был врагом.

Благородно…- пробормотала я.- Но сейчас Ракурай пытается объединиться со смертными, обладающими большой духовной силой. Его приспешники пытались "завербовать" и меня, пока твой брат не нанёс защиту, скрывающую меня и мой дух.

- Завербовать?.. Для чего?

- Никто не знает, даже Нобу-сан.

- Ты говорила ему об этом? И он ничего не сказал мне?..- возмутился Кэцеро и вздохнул.- Впрочем, как обычно…

- Наверное, снова посчитал, что придёт время и ты обо всём узнаешь. И снова оказался прав.

Кэцеро закатил глаза.

- Теперь вижу, почему он так тепло о тебе отзывался. Ты – точно, как он!

- То есть, вы всё-таки обо мне говорили?- нахмурилась я.- За моей спиной!

Кэцеро посмотрел на меня с таким замешательством, что я едва не расхохоталась. Но всё же удержалась и даже сжала руку в кулак.

- Интересно, о чём? Если нельзя было сказать это мне в лицо!

- Ничего… особенного… просто…

Щёки полудемона вспыхнули – это было заметно даже в мелькающих отблесках костра, и моя "ярость" дала трещину. Я захихикала, прикрыв рот ладошкой. Кэцеро вскинул на меня растерянный взгляд, но недоумение тотчас сменилось обидой.

- Опять меня дразнишь!

- Не злись… пожалуйста,- я перевела дух.- Ты всегда так реагируешь… Невозможно устоять!

Напряжённое лицо полудемона расслабилось, по губам скользнуло подобие улыбки.

- На тебя трудно злиться, Аими… Точнее, трудно злиться долго. Я не хотел вести тебя к ториям, но Нобу-сан меня убедил. Об этом мы говорили… кроме всего прочего.

- Не хотел?- я мгновенно забыла о весёлости.- Почему? И как он тебя убедил?

Кэцеро поскрёб затылок и жалобно покосился на меня. Я непонимающе пожала плечами.

- Как сказать, что не хочу это говорить, но, чтобы ты не обиделась?

- Так и скажи…- опешила я.

Он облегчённо вздохнул и довольно объявил:

- Не хочу это говорить!- и тут же начал старательно вертеть над огнём тушку филина.- Мясо фукуро довольно жёсткое, но, если как следует прожарить со всех сторон, вполне съедобно!

- По крайней мере, тему разговора ты меняешь очень ловко…- пробормотала я

- Правда?- просиял Кэцеро.- Ты ведь говорила, я веду себя грубо… боялся тебя обидеть… Но, оказывается, уйти от неловкой темы не так уж и сложно!

- Быстро же ты учишься.

Кэцеро мгновенно помрачнел.

- Как если бы у меня было время… научиться,- и снова принялся крутить над огнём тушку несчастного "фукуро".

Как ни странно, "прожаренное со всех сторон" мясо в принципе несъедобной птицы, действительно оказалось сносным на вкус. Покончив с трапезой, мы ещё немного поболтали, на касаясь "неловких" тем. А, засыпая, я впервые подумала, что, вернувшись домой, буду, пожалуй, скучать и по Кэцеро. В последовавшие дни это ощущение только усилилось…

[1] Мудзина – в яп. мифологии барсук-оборотень.

Глава 7

Равнины сменялись лесами, леса – равнинами. Иногда на пути попадалась река, один раз – горячий источник, в котором мы искупались – по очереди. Я в шутку предложила забраться в воду одновременно, но Кэцеро густо покраснел, и я тут же призналась, что просто дразню его. Камикадзе, быстро оправившийся от отравления, даже набрал вес – Кэцеро тащил для него яйца десятками, и зверёк поедал их, не зная меры.

- Он становится всё тяжелее. Ещё немного, и отправлю его спать на твоей груди!- не выдержала я, когда Кэцеро в очередной раз вывалил на землю содержимое гнёзд со всей округи. По лицу полудемона пробежала тень.

- Ещё немного, и это случится неизбежно,- и отвернулся.

По мере приближения к ториям, подобные перепады настроения случались у него всё чаще. Я делала вид, что не замечаю ни этих вспышек, ни тоски, постоянно мелькавшей в устремлённом на меня взгляде. Шутила и подтрунивала над Кэцеро, как никогда, но при мысли, что скоро, вместе со всей реальностью, оставлю за ториями и его, на глаза наворачивались слёзы. Казалось, Камикадзе тоже чувствовал надвигающуюся разлуку и почти всё время проводил у меня на руках. Хотя, может, из-за набранного веса ему было трудно подниматься в воздух? Как же всё-таки тяжело оставить здесь их обоих... Если хорошенько подумать, этот мир не так уж и плох. Просто я в нём – чужая, и так будет всегда…

- Аими.

Я подняла глаза на Кэцеро. Мы шли по равнине, пестревшей яркими цветами. Справа тянулось озеро. Вдалеке темнели горы. Впереди раскинулась небольшая рощица.

- Здесь неподалёку деревня... последняя перед тем, как...- он замолчал.

- Мы так близко?- удивилась я.

Кэцеро отвёл взгляд и начал рассматривать траву под ногами.

- Ты говорила, что любишь ходить по деревням. Мы так и не зашли ни в одну, но если хочешь...

- Не стоит. Сколько ещё до храма?

- Можем добраться к ночи.

Я кивнула. В рощицу мы вошли с наступлением сумерек.

- Заночуем здесь?- тихо спросил Кэцеро.

- Ещё далеко?

- За теми деревьями.

- То есть... мы уже на месте?

- Осталось миновать рощу и подняться на холм.

Неужели путешествие действительно подошло к концу?.. Те самые тории, с которых начались мои приключения...

- Можем не задерживаться здесь, а сразу отправиться к храму,- голос, каким Кэцеро это произнёс, был неживым.

Я посмотрела на него, на дремавшего в руках Камикадзе, и проглотила подступившие слёзы.

- Задерживаться действительно нет смысла... Но буду рада, если поужинаем... в последний раз.

- Хорошо...- прошептал Кэцеро.

Потрескивающий костёр, осоловевший от яиц Камикадзе на моих коленях и полудемон, застывший напротив подобно статуе и избегающий на меня смотреть. Мы поужинали жареными яйцами и мясом каких-то птиц. Вернее, поужинал Камикадзе. Я для вида пожевала крылышко, Кэцеро положил на лист жареное яйцо и полтушки, но так ни к чему и не притронулся. За всё время никто не произнёс ни слова. Молчание давило на меня, как гранитная плита, но я не знала, как его нарушить. Последняя ночь в реальности, которую стремилась покинуть с таким фанатизмом. Где-то в ней остаётся белокурый ёкай с прекрасным лицом, не тронувший, а разбивший мне сердце, и Дэйки... Рядом – существо, которое совсем ещё недавно я едва терпела, а теперь… Наконец-то я возвращаюсь в мой мир… и из последних сил сдерживаюсь, чтобы не разреветься от тоски. Но какой смысл тянуть агонию? Может, в темноте слёзы будут не так заметны, как при свете солнца…

- Кэцеро…

Он понял глаза, и мне на мгновение померещилось исходившее от них голубоватое свечение.

- Не думаю, что стоит ждать утра…

В его лице ничего не изменилось, будто он этого ждал. Поднялся на ноги, потушил костёр, двигаясь, как сомнабула. Потом подошёл ко мне и повернулся спиной. Прижав к груди недовольно пискнувшего Камикадзе, я подпрыгнула и уцепилась за шею полудемона одной рукой. Он судорожно стиснул мои колени и заскользил меж стволов деревьев. Рощица закончилась быстро, и Кэцеро понёсся по пологому склону холма – тории всегда расположены на возвышенности… Меня начали душить слёзы. В отчаянии подняла лицо к небу, изо всех стараясь не разрыдаться… и порывисто выдохнула. Какая красота! Небо было светлым от невероятного количества звёзд. С него словно спускался розовато-серебристый туман – никогда не видела ничего подобного! И в моём мире, где небо скрыто за клубами смога, уже и не увижу… Слёзы, которые старалась сдержать, хлынули по щекам, капая на шею и затекая в уши... Кэцеро остановился так резко, что я ткнулась лбом в его лопатку, торопливо спустил меня на землю. Потревоженный толчком Камикадзе с возмущённым фырканьем взмыл в воздух.

- Аими…

Я жалобно всхлипнула, попыталась вытереть лицо, но ладони полудемона прижались к моим мокрым щекам, от глаз действительно исходило голубоватое свечение.

- Аими…- сбивчиво прошептал он.- Прошу тебя… не уходи… Я не хочу… не могу тебя отпустить… Останься со мной… пожалуйста…

Не в силах произнести ни слова, я скользнула пальцами по тыльной стороне его ладоней, стиснувших моё лицо. Он медленно наклонился ко мне… но за мгновение до того, как губы коснулись моих, я отшатнулась и вне себя от ужаса выдавила:

- Кэцеро… Тории…

В его глазах, тут же утративших свечение, мелькнуло недоумение. Он обернулся, следуя за моим взглядом, и снова непонимающе уставился на меня.

- Ты не видишь…- прошелестела я и, похолодев от внезапной догадки, взвизгнула:

- Уходим! Уходим отсюда немедленно!

На лице Кэцеро отразился шок, но он на удивление быстро с ним справился, подхватил меня на руки. Я прижалась к его груди… и моя кожа вдруг вспыхнула золотистым светом проступивших на ней символов. Круживший над нами Камикдазе тихонько пискнул.

- Что это?- выдохнул Кэцеро.

- Защита Иошинори-сама, которая должна проявиться в момент опасности,- прошептала я.- Они здесь…

- Ракурай?..

- Его приспешники…

Кэцеро, уже начавший набирать скорость в направлении рощицы, остановился, развернулся и сломя голову понёсся к ториям.

- Что ты делаешь?..

- Прости меня, Аими… Я не должен был просить тебя остаться, тем более если здесь грозит опасность! Нобу-сан уверил, судьба удержит тебя в нашей реальности, поэтому я согласился сопровождать тебя к ториям… Но, если в твоём мире ты будешь в безопасности…

- Остановись! Остановись!- я судорожно вцепилась в кимоно на его груди.- Торий больше нет!

Кэцеро замер на месте.

- Как нет… Вот же они… прямо перед нами…

Наверное, похожий трюк, использовала ао-ниобо, "превратив" жалкие развалины в хорошо сохранившийся замок. Кэцеро наверняка видел тории и тёмные очертания Храма Тысячи Демонов за ними. Но реальностью было то, что видела я: обломки на месте торий, руины там, где раньше возвышался храм, и мёртвые тела монахов... В воздухе послышался знакомый клич, и на голову Кэцеро спикировал Камикадзе. Шёрстка възерошена, мордочка оскалена, зверёк фыркал и вертелся, будто ожидал нападения со всех сторон одновременно. Лицо Кэцеро окаменело.

- Теперь и я их чувствую...- тихо проговорил он.

- Уходи!- взмолилась я, пытаясь вырваться из его рук.- Пожалуйста, забирай Камикадзе и уходи! Ты этого не видишь, но от торий остались щепки! Судьба вмешалась, я не смогу вернуться домой!.. Но со мной они ничего не сделают, я им нужна, а ты…

Печальный звук флейты оборвал меня на полуслове. Он доносился отовсюду, как если бы на инструменте играл воздух. Окружавшая нас тьма будто всколыхнулась, выпустив из глубин, одинокую фигуру, укутанную в пёструю накидку, на лице – маска кролика.

- Арэта… кун…- пробормотала я.

Фигура поклонилась, изящно взмахнув флейтой, и мелодия смолкла.

- Может, назовёшь и своё имя?

Кэцеро и Камикадзе бросились на него одновременно, полудемон оказался проворнее. Взмах когтей, и на траву полетели щепки и обрывки бумаги.

- Шикигами![1]- с отвращением прошипел Кэцеро.

В мгновение ока подскочил ко мне, подхватил в охапку…

- Тебе не спастись, полудемон!- теперь голос был женским.

В нескольких шагах от нас стояла другая фигура – в коротком кимоно, в маске совы и накидке из перьев.

- Она нужна нам!- ещё одна фигура – в маске пса или волка.

- Вам не уйти!- и ещё одна – в маске кицунэ.

Они окружили нас, и Кэцеро, выпустив меня из рук, заслонил собой.

- Только трусы скрываются за бумажными марионетками! Я чувствую вашу ауру и знаю, что вы здесь!

- Кэцеро…- я вцепилась в его рукав.- Ради всего святого, не вступай в битву!.. Если с тобой что-нибудь случится из-за меня…

- В этом нет никакой необходимости, одзё-сан.

Из пустоты, перед нами материализовалась старуха, имя которой я теперь вспомнила:

- Чиио…

Неприятное лицо ведьмы сморщилось – она улыбалась.

- Верно,- и тут же сдвинула брови.- Так вот что скрывало тебя от нас... кроме всего прочего. Защита кровью! Но теперь она не поможет. Идём со мной, и твоим спутникам не причинят вреда,- она протянула руку.

Камикадзе, угрожающе взвизгнув, опустился на моё плечо. Кэцеро хищно обнажил зубы, глаза вспыхнули ярко-синим огнём.

- Скорее умру, чем позволю ей пойти с тобой!

- Кэцеро...- с отчаянием прошептала я.

- Хорошо,- старуха взмахнула рукавами.- Как пожелаешь!

[1] Шикигами – духи, которых создаёт и призывает себе на службу практикующий оммёдзи (яп. оккультист вроде алхимика). По приказу оммёдзи шикигами могут принимать облик человека или животного, околдовывать людей, или же наносить физические повреждения и даже убивать.

***

Я будто переживала дежа-вю – извивающиеся тела и оскаленные пасти сотен кайдзю, в мгновение ока заполнивших пространство. Правда, теперь ими управляла не Шайори, а тонкая фигура в жуткой маске без рта, возникшая в воздухе из ниоткуда. Белые хакама, белое кимоно, длинная белая накидка без рукавов – ни единого цветного пятна, и только волосы, взметнувшиеся за спиной, были угольно-чёрного цвета. Существо обнажило меч, Кэцеро угрожающе зарычал. Я подхватила сорвавшегося с плеча Камикадзе. Фигура в белом взмахнула мечом и кайдзю зашевелились.

- И всё это, чтобы пленить слабое человеческое создание?- презрительно выкрикнул Кэцеро.- Ничтожества!

- Нет,- донёсся из-под маски негромкий мужской голос.- Они здесь – чтобы уничтожить тех, у кого хватит глупости встать на нашем пути.

И кайдзю бросились на нас… Точнее, на Кэцеро. Меня они обтекали, как речной поток выступающую из воды скалу. Но что-то сшибло с ног, наверное, хвост какой-нибудь особенно разбушевавшейся твари, и Камикадзе тут же вырвался из рук.

- Малыш!..- беспомощно выкрикнула я.

Но он уже завертелся в вихре и, яростно вереща, понёсся в самую гущу уродливых тел. А Кэцеро… не подозревала в полудемоне такой силы. Его тело то и дело вспыхивало ярко-синим огнём, когти кромсали чудовищ на куски, он уворачивался от клыков и ударов с поразительной ловкостью. Но тварей было слишком много, и над ними по-прежнему парила фигура в маске, теперь окружённая шикигами Чиио… Сама ведьма стояла чуть поодаль, не сводя с меня глаз, от которых исходило слабое белёсое свечение... И такое же, подобно туману, клубилось вокруг меня, почти заглушив золотистое сияние защитных символов. Пронёсшаяся мимо тварь на мгновение скрыла от взгляда ведьму. Пытаясь снова её найти, не заметила извивающийся, покрытый шипами хвост и не успела увернуться. Но шип, который должен был вспороть мне плечо, будто отскочил от окутавшего тело свечения, даже не оцарапав. Ведьма оберегала мою жизнь… Видимо, приказа кайдзю не атаковать меня было недостаточно. Всё равно оставалась вероятность случайных ударов, вроде едва не продырявившего плечо шипастого хвоста. Я действительно нужна им… Магичекие фокусы надо мной бессильны. Уволочь, используя физическую силу, они не могут, пока жив Кэцеро. Поэтому сначала уничтожат его, а потом без труда заберут меня. Я с отчаянием посмотрела на впавшего в состояние берсеркерства полудемона, на яростно носящегося вокруг Камикадзе, на праздно реющую в воздухе фигуру в белом… Кэцеро очень силён, но не сильнее Иошинори-сама, которому победа в прошлой битве далась чуть не ценой жизни. Так неужели я буду спокойно наблюдать, как они расправятся с ним?.. Одним прыжком оказалась на ногах и, пригнувшись, понеслась к тому, что осталось от торий. Сквозь рёв кайдзю до меня донёсся вопль Кэцеро:

- Аими!..

Фигуры в воздухе зашевелились, мгновение – и окружили меня. Я упала на колени, шаря ладонями в траве.

- Мудрое решение выбраться из этого скопища,- передо мной возвышалась фигура предводителя.- Помогу тебе подняться.

Я улыбнулась, сжав в ладони то, за чем бросилась к разгромленным ториям – длинную щепку с острыми краями. Голос ёкая ещё не смолк, когда я с силой полоснула ею по руке, постаравшись не задеть вену. Воздух задрожал от рёва кайдзю, почувствовавших запах моей крови. Шикигами метнулись было ко мне, но я судорожно прижала к горлу острый край щепки и выкрикнула, обращаясь к предводителю:

- Отзови своих уродов! Всех до одного!

- Как ты смеешь, ничто…- начал он, но Чиио тенью метнулась к нему.

- Она – та, кого мы искали, Шинджи-сама! Если погибнет, господин тебя не простит!

Из-под маски послышалось ругательство. Названный Шинджи-сама неохотно взмахнул мечом, и кайдзю, продолжая реветь, поднялись в воздух.

- Пусть исчезнут,- процедила я.

Ещё один взмах меча – и над головой, вместо уродливой массы, снова раскинулось звёздное небо.

- Аими!..

В круг шикигами ворвался Кэцеро. Лицо окровавлено, волосы всклокочены, взгляд – безумен.

- Остановись!- выпалила я.

Он остановился как вкопанный.

- Ты что, Аими…

Камикадзе, вылетевший невесть откуда, понёсся было ко мне, но тут же отскочил, ударившись о защиту ведьмы.

- Кэцеро, пожалуйста, уходи! И забери с собой Камикадзе. Я пойду с ними…

- Ты с ума сошла!

Я надавила на щепку чуть сильнее, по шее побежала струйка крови.

- Сумашедшая!- простонал Кэцеро.

- Мне терять нечего,- я скользнула взглядом по маскам и лицам вокруг.- Единственная возможность вернуться домой разрушена! Ненавижу ваш мир, лучше умереть, чем оставаться в нём! Поэтому, не сомневайтесь, я смогу воткнуть её глубже!

- Хочешь что-то предложить, Аими-сан?- нетерпеливо вмешалась старуха.- Чтобы этих двух отпустили невредимыми? Пусть уходят!

- Это не твоё решение, ведьма!- процедил преводитель.

- Это твоя голова, Шинджи-сама,- с усмешкой отозвалась она и повернулась к Кэцеро.- Уходите!

- Аими,- прошептал он.- Прошу тебя!..

Я снова вжала щепку в кожу, "выдавив" новую струйку крови.

- Неужели не понимаешь?! Уходи!

Его лицо исказилось, губы сжались. Шинджи-сама, только что стоявший рядом со мной, вдруг материализовался за спиной Кэцеро. Тот обернулся быстрее молнии, но всё равно слишком поздно, чтобы предотвратить удар. Рукоять меча прошлась по его лбу, и полудемон беззвучно рухнул на траву. Закричав, я вскочила на ноги… Ночной воздух пронзил яростный визг и на одетого в белое ёкая, уже вложившего в ножны меч, набросился Камикадзе. Шинджи-сама не повернул головы. Небрежный взмах рукой – и зверёк, жалобно пискнув, шлёпнулся на грудь распростёртого полудемона… У меня потемнело в глазах. Не помня себя, я повернула щепку остриём к горлу и прохрипела:

- Ты пожалеешь, урод!

Ведьма и шикигами что-то запричитали, но ёкай даже не двинулся.

- Неужели не видите, это – притворство! Она поранила себе руку, потому что не собиралась ранить шею, но надеялась убедить всех, будто на это способна. Не очень умно, но что ещё ждать от человека!- его безротая маска повернулась ко мне.- Они оба живы. Хочешь, чтобы это не изменилось, прекрати фарс!

Я с отчаянием посмотрела на неподвижные тела у его ног.

- Если прекращу, откуда мне знать, что их не убьют потом?

- Даю тебе слово.

- И я должна верить этому?

Переступив через бесчувственное тело Кэцеро, Шинджи-сама остановился передо мной.

- Как ты смеешь оскроблять меня, жалкое смертное…

- Слово Шинджи-сама нерушимо!- поспешно вставила ведьма.- Никто не причинит вреда твоим друзьям. Только не причиняй вред себе!

Я отшвырнула щепку, с трудом удержавшись, чтобы не запустить ею в белоснежные одежды Шинджи-сама, и, бросившись к Кэцеро, упала рядом с ним на колени. Он действительно дышал, Камикадзе – тоже. Погладив зверька по мордочке, я поправила его откинутый хвостик.

- Магия нашего мира на неё не действует, Шинджи-сама,- донёсся до меня голос ведьмы.- Я не могу перенести её в замок моим способом. Это – твоя задача, или распоряжения господина тебе непонятны?

Я внутренне съёжилась, почувствовав возникшего за спиной ёкая. Неторопливо пригладила волосы Кэцеро, поцеловала его в лоб и только тогда поднялась на ноги. Шинджи-сама протянул ко мне руку.

- У тебя на редкость уродливая маска,- и стиснула зубы, когда его пальцы с силой сжали моё плечо.

Глава 8

"Приземлившись" посреди какого-то дворика, ёкай небрежно выпустил меня из рук, и я, борясь с головокружением, без промедления рухнула на четвереньки.

- Не здесь, Шинджи-сама!- тут же раздался голос Чиио.- Здесь она привлечёт…

- Меня это не интересует!- отрезал ёкай.- Распоряжение доставить её в замок я выполнил, остальное – твоя задача!

- Что за несносное отродье!- пробурчала ведьма.- Подожди, об этом узнает господин. Вы все остаётесь здесь и отвечаете за её безопасность жизнью!

Я наконец нашла в себе силы подняться на ноги, огляделась. Дворик со всех сторон окружён деревьями, за ними мигают фонари, возвышаются крыши строений и башен. А рядом замерли скрытые под масками шикигами. Мне показалось, секунду назад, пока стояла на четвереньках, они перешёптывались. Но теперь точно внезапно обратились в статуи.

- Это и есть замок вашего господина?

Молчание.

- Пока не очень впечатляет. Но, судя по всему, это – задворки?

Та же реакция. Я посмотрела на свои испачканные кровью руки. Может, попытаться сорвать одну из масок?

- Вы действительно из бумаги? Но говорить ведь умеете – я слышала!

- Мы не должны говорить с тобой,- процедила девица в маске совы.- И вообще, веди себя тише! Хотя бы пока вернётся Чиио-сама!

- Беседую с бумажными марионетками, которые не хотят говорить со мной…- вполголоса пробормотала я.- Чем не признак зарождающегося безумия…

- Замолчи наконец!- шикнула девица.

- Сама замолчи, Ран!- вмешался парень в маске кицунэ.- От тебя больше шума, чем от неё!

- Не смей говорить со мной подобным тоном, Ичиро!

- Замолчите оба!- подал голос парень в маске волка.- Вы невыносимы!

- А теперь они ещё ссорятся между собой…- вздохнула я.

Но, пожалуй, перебранка раздражённых марионеток всё же лучше гнетущей тишины. Так, по крайней мере, удаётся не задумываться о произошедшем. Торий больше нет. Я застряла в этом мире навечно… Собираясь покинуть его, колебалась. Когда вспоминала признание Кэцеро и умоляющий взгляд светящихся синим огнём глаз, замирало сердце. Не знаю, как бы поступила, не вмешайся во всё это "судьба" в виде приверженцев Ракурая. Но доборовольно решить остаться и быть вынужденной остаться за неимением иного выбора – совсем не одно и то же. Кроме того, вокруг – враги, и кто знает, что ждёт меня завтра? Я блефовала, когда приставила к горлу острие щепки. Но сейчас, оказавшись невесть где без единого дружеского лица и надежды на спасение, вдруг подумала: может, отбросив её, упустила возможность избежать ещё худшей участи?.. Не заметила, когда шикигами замолчали. В нескольких шагах от нас, склонив голову, стояла девушка в пёстром кимоно.

- Меня послала Чиио-сама,- проговорила она.- Следуй за мной, оксама.

Я неуверенно покосилась на шикигами. Девица в маске совы хмыкнула:

- Чего ты ждёшь, иди за ней!

- Будь с ней повежливее, Ран,- снова вмешался шикигами в маске кицунэ.

- Не смей меня поучать, я – старше!- возмутилась та.

- Страшно подумать, что было бы, будь вы из плоти и крови,- буркнула я и двинулась за девицей.

Марионетки потащились следом. Мы вошли в какое-то строение, сняли обувь, потом поднялись по ступеням, прошли по коридору… а потом провожатая раздвинула дверь, и у меня перехватило дыхание. По сравнению с этим, замок некогда похитившего меня самурая казался приютом для нищих. Росписи на потолках, стенах и дверях, распахивавшихся перед нами одна за другой, циновки с яркими узорами, и при этом минимум мебели – только ширмы, маленькие резные столики и золотые светильники. Девушка остановилась в очередной комнате и, повернувшись ко мне, поклонилась.

- Здесь ты останешься, оксама. Сейчас тебе принесут поесть.

Когда она выпрямилась, я едва сдержала крик. Её лицо было меловым, с уродливым непропорционально большим ртом и глазами, почти затерявшимися в складках кожи.

- Пойдёте со мной,- она повелительно обратилась к шикигами.- Здесь вам не место.

Марионетки недовольно заворчали, но ослушаться не посмели. Когда за ними закрылась дверь, я облегчённо вздохнула.

- Эти умеют вывести из себя, правда?

Я так и подскочила. Из-за ширмы в дальным конце комнаты неторопливо вышел парень. Тёмные хакама, пёстрая накидка поверх светлого кимоно, в руке – веер, за поясом – флейта…

- Арэта-кун?..

- Аими-сан,- он насмешливо поклонился.- Но это – не твоё настоящее имя, не так ли? Имя, данное тебе при рождении, не было произнесено в нашей реальности. Именно оно определяет дух. Без имени дух остаётся необозначенным, его очень трудно обнаружить. А потом ещё и эта защита, нанесённая кровью! Если бы Шайори не проговорилась, что видела тебя рядом с Иошинори-сама, и господин не догадался, что именно ты освободила его врага от заклятия…- он театрально обмахнулся веером.- Монахи из Храма Тысячи Демонов – и кто только придумал это жуткое название? – подтвердили догадку, а заодно рассказали, кто ты и откуда пришла. После осталось лишь уничтожить "ворота", через которые ты могла ускользнуть от нас, и ждать. Кстати, меня впечатлили твои способности! Магия, скрывшая истинный вид храма, была очень сильной – на твоего спутника подействовала безотказно. Если бы не его замешательство, Шинджи-сама мог и опоздать. Но от тебя ничего не укрылось!

Он остановился в шаге от меня – слегка взъерошенные волосы, непривлекательное лицо с острыми чертами и немного косящий правый глаз.

- Зачем было убивать монахов, если они всё равно рассказали, "кто я и откуда пришла"?

Он прикрылся веером, пряча улыбку.

- Они действительно рассказали обо всём, Аими-сан, но – после смерти.

- Шайори…- с отвращением процедила я.

- Она самая. Что бы мы без неё делали! Монахи оказались такими упрямыми! А без их помощи – кто знает, удалось бы тебя найти?

- Действительно трагедия. Может, скажешь, зачем я вам?

- Боюсь, открыть тебе это я не вправе.

- Потому что сделан из бумаги?- я чуть наклонилась, присматриваясь к нему.

- Я из плоти,- он протянул мне ладонь.- Можешь убедиться.

- Верю на слово.

- Шикигами мы посылаем только туда, где грозит опасность. И, как это ни печально, из моих ещё ни одна не вернулась невредимой!

- Ждёшь от меня сочувствия?

Он ухмыльнулся.

- Все мы ждём от тебя совсем другого.

Я вдруг почувствовала ужасную усталость. До сих пор держалась на адреналине, но сейчас хотелось просто лечь, закрыть глаза и больше их не открывать…

- Арэта… кун или как там тебя…

- "Арэта-сан" вполне подойдёт.

- Хотя бы и "сама",- я махнула рукой,- для меня это – пустой звук. Не мог бы ты уйти?

- Исключено. Я здесь – по распоряжению Чиио-сама, как её доверенное лицо.

- Но не будешь же смотреть, как я сплю?- ужаснулась я.

- Спать тебе пока не придётся. Скоро принесут еду, потом приготовят воду для купания…

- Это ещё для чего?

- Как – для чего? Не покажешься ведь господину в подобном виде!- по лицу Арэты мелькнуло хитрое выражение.- Думаю, ты ему понравишься. У него слабость к таким – немного дерзким, не отягчённым манерами и воспитанием. А ты ещё и красива. Иначе, чем Шайори, но она ему уже надоела. Самое время сменить привязанности. Это пойдёт на пользу всем.

Я слушала его вытаращив глаза и не сразу заметив, что рот приоткрылся и не закрывается.

- Это… и есть моя "великая цель"?..

- Конечно, нет, что за нелепое предположение!- он рассмеялся, кокетливо прикрывшись веером.- Но одно другому не мешает. Разумеется, если ты выживешь. Лично я очень на это надеюсь! И не только я, поверь.

Дверь вдруг раздвинулась, и в комнату вошла процессия уродливых девиц, похожих на мою недавнюю провожатую. В руках они держали столики и подносики с едой. Когда всё было расставлено, половина комнаты превратилась в столовую. Одна из девиц подошла ко мне и, поклонившись, поставила на пол плошку с водой и белую салфетку.

- Для твоих рук, оксама.

- Что за жуткие создания?- вполголоса спросила я.

- Тш-ш,- Арэта прикрылся веером.- Не говори так, ты их обидишь. Они не знают, что ты можешь видеть их настоящие лица. Бедняжки!

- Настоящие лица?- переспросила я, когда девицы удалились.- Хочешь сказать, ты видишь в них красавиц?

- Именно так,- губы Арэты раздвинулись в улыбке.- Особенно та, что шла третьей. Ао-ниобо в совершенстве владеют искусством…

- Ао-ниобо?!- выпалила я.- Эти девицы на самом деле – твари, пожирающие человеческую плоть?!

- Перестань вопить!- он махнул на меня веером.- Тебе что за дело, чью плоть они пожирают? Тебя ведь не тронут!

- И ванну будут готовить они?..

- А кто, по-твоему, прислуживает здесь? Гейши? Не забывай, где находишься. И приступи наконец к трапезе. Я умираю от голода, но, поскольку ты – гостья, не могу начать прежде тебя.

***

Я рухнула за первый попавшийся столик. Арэта-кун изящно опустился за соседний.

- Вижу, Чиио-сама уже убедила господина, как ты для него важна,- подхватив палочки, он довольно щёлкнул ими в воздухе.- Трапеза – великолепна! Какой знак благоволения!

- И из чего эта трапеза?- настороженно поинтересовалась я.

- Позвать одну из девушек, чтобы объяснила?- ехидно отозвался он.

Усмехнувшись, я демонстративно сложила на груди руки.

- Не можешь начать прежде меня, так? Представь себе, я не голодна.

Думала его разозлить, но, к моему удивлению, Арэта-кун расхохотался.

- Ты точно понравишься господину! Отмыть, причесать, красиво одеть, и в сочетании с необычным цветом глаз вытеснишь Шайори без труда. Тем более, слышал, тебе уже случалось это делать. Не могу без смеха вспоминать ночь, когда она вернулась после схватки с Иошинори-сама! Какие проклятья посылала на твою голову! Очень удачно, что магия, а значит и проклятья нашего мира над тобой не властны!

У меня мелькнула мысль, что в этом замке справиться со ступором и, как следствие, закрыть рот так и не удастся. Арэта-кун красноречиво подвинул ко мне посудину с водой, но, едва я успела опустить в неё испачканные кровью руки, дверь раздвинулась в очередной раз, и в комнату проскользнула девушка в ярко-красном кимоно. Расшитые золотой нитью рукава и подол буквально плыли за ней по полу – так же, как и длинные чёрные волосы, слегка присобранные на затылке золотыми шпильками. Личико – выбелено, маленький рот обведён алой краской, брови чёрными точками нанесены на лбу[1].

- Нэцуми…- простонал Арэта.- Я же говорил – чуть позже.

- Перестань ворчать,- тоненьким певучим голоском оборвала она.- Я ненадолго!

Невесомо опустившись на циновки напротив меня, девушка довольно хихикнула:

- Она действительно красивая!- но тут же личико её омрачилась, изо рта вырвался раздвоённый язык.- Кто это с ней сделал? Господин ненавидит шрамы!

Арэта покосился на мою шею, на рукав с засохшей кровью и почесал затылок.

- Она сделала это сама… Но насчёт шрамов ты права. Какая досада…

Я водила ошеломлённым взглядом с "сотрапезника" на незванную гостью.

- Может, Кииоши-сама что-нибудь придумает?

- Магия на неё не действует,- напомнил Арэта.

- Кииоши-сама занимается медициной, а не магией!- девушка снова повернулась ко мне, расплылась в улыбке, и под набеленной кожей на мгновение проступил узор чешуи, а глаза стали похожи на змеиные.- Послушайся моего совета. Выполни то, для чего ты здесь, и постарайся как можно быстрее расположить к себе господина. Уверена, тебе это удастся! И тогда прежде всего избавься от Шайори! А пока не позволяй разлучать себя с Арэта-кун, он о тебе позаботиться.

- Ты меня смущаешь, Нэцуми-химэ!

Девушка захихикала и игриво шлёпнула его рукавом.

- Мне пора,- глаза с вертикальными зрачками вернулись ко мне.- До встречи, Хитоми-тян[2]!

- Моё имя – Аими,- первое, что произнесла с момента, как она появилась.

- Всё равно ведь не настоящее. А Хитоми[3] подходит не меньше. Увидимся!

Девушка легко поднялась на ноги и заскользила из комнаты.

- Что за дьявол?- выпалила я.

- Нэцуми – нуре-онна[4], судя по твоему взгляду, ты с ними ещё не знакома…

- Не имела в виду её!

На лице Арэты отразилось лукавство.

- Хорошо, объясню. И буду очень благодарен, если наконец приступишь к трапезе.

Я рассеянно взяла палочки, подцепила ими креветку из ближайшей чашечки. Арэта-кун тут же запустил свои палочки в стоявшую перед ним посудину.

- Повезло, что у тебя такая внешность,- он начал жевать с самым довольным видом.- Не думаю, что господин сохранил бы тебе жизнь после того, как выполнишь своё назначение, а так… Шайори успела многих настроить против себя. Чужеземная ведьма! А ты…

- …тоже не отсюда,- буркнула я.

- Помню. Но ты не обладаешь ни её коварной магией, ни отвратительным темпераментом. Как раз то, что надо!

- Откуда тебе знать, какой у меня темперамент?

Он умильно улыбнулся.

- Видел, как ты заставила Шинджи отозвать его подчинённых. Это было до смешного глупо, но в то же время благородно.

- Интересно, как ты это видел? Твоя марионетка ведь была разрушена в самом начале.

- Для того, чтобы подсматривать, не нужны шикигами,- снисходительно произнёс он.- Кстати, Шинджи можешь отнести к числу врагов – вряд ли он простит тебе унижение. В остальном… конечно, ты – всего лишь человек, и долго не продержишься, но главное – отвлечёшь господина от Шайори. А мы поможем.

- Мы – это пожиратели плоти, скрывающие "настоящие" лица, бумажные марионетки и пресмыкающиеся в человеческой коже?

Арэта-кун добродушно ухмыльнулся.

- Не только.

- Но я ведь – единственный "всего лишь человек" здесь?

- Не совсем. Я тоже – почти. Ран, Ичиро, Хикэру, даже Чиио-сама – все были людьми, но отдали себя магии, поэтому… Впрочем, для тебя эти подробности излишни – по крайней мере, сейчас. Ты должна поесть. Не хочешь ведь проявить неуважение к тому, кто оказал тебе гостеприимство?

- Он ведь не будет считать, сколько креветок было до и после,- огрызнулась я, но всё же последовала совету. Падать в голодный обморок посреди вражеского лагеря не хотелось.- Вообще, твоя хозяйка в курсе хитроумного плана "подбросить" меня на футон вашего господина?

- Чиио-сама мне не хозяйка, а наставница,- уточнил Арэта.- Что до "хитроумного плана", для чего ещё я, по-твоему, здесь и тебя оберегаю?

- Оберегаешь от Шайори? Неужели она осмелится навредить мне, если я так нужна вашему господину?

- Ты до сих пор не поняла, с кем имеешь дело,- Арэта отставил очередную опустошённую чашечку.- Эта тварь родом из Индии – вроде бы один из принцев вызвал её из потустороннего мира и сделал своей любовницей. Но после его смерти она осталась в мире людей, перебираясь с одного ложа на другое. Правители Индии, Китая, Чосона и наконец...

- Ишинори-сама и ваш господин,- подсказала я.- И вы ещё хотите, чтобы я составила конкуренцию этому суккубу?

- Кому?

Я только устало махнула рукой. Еда не прибавила бодрости, а наоборот. Желание закрыть глаза и отключиться от происходящего стало неодолимым. От Арэты моё состояние явно не укрылось.

- Распоряжусь, чтобы поскорее приготовили офуро,- нахмурился он.- Отдохнёшь после того, как господин тебя увидит, но не раньше!

- Если должна его очаровать, может, есть смысл отложить встречу?- я демонстративно зевнула.

- Поведёшь себя умно, в будущем сама сможешь выбирать, когда с ним встречаться. А сейчас делай, как тебе велят!- отрезал Арэта и направился к двери.

"Настоящие" лица ао-ниобо, бесконечные переходы, просторная купальня и офуро со странно зеленоватой водой... Уже почти не обращая внимания на облик "служанок", я позволила себя раздеть и дёрнулась от неожиданности, услышав раздавшийся из-за спины возглас Арэты – думала, посланец ведьмы остался за пределами купальни.

- Откуда на тебе эти ужасные отметины?!

Следы от когтей Иошинори-сама на моей спине его явно впечатлили.

- Разве эти – ужасные?- не скрывая злорадства, я повернулась к нему боком, по которому прошлись когти óни.

Выражение, появившееся на его лице, заставило на мгновение забыть об усталости, я расхохоталась.

- Чему ты радуешься, сумасбродка?- возмутился он.- Неужели не понимаешь, что это значит?

- Что все ваши планы летят в дзигоку,- довольно ухмыльнулась я.- А теперь – отвернись!

Не видела, исполнил ли он требование – ао-ниобо окружили меня со всех сторон и начали активно приводить в надлежащий вид. Нанесли на кожу клейкую субстанцию, растёрли пучками каких-то трав, окатили холодной водой, и наконец погрузили в офуро. Все процедуры я снесла с отрешённостью стоика – без единого звука. И только слабо охнула, когда окунулась в зеленоватый кипяток "ванны". Девицы продолжали суетиться вокруг – смазали чем-то волосы, насыпали в воду сильно пахнущий порошок. От него начала кружиться голова, я устало закрыла глаза…

[1] Хикимаю (яп. хики – "тянуть" и маю – "брови") - традиция удалять брови и рисовать вместо них на лбу тёмные пятна была распространена в Японии с периода Нара до XIX века. Аристократки выщипывали или брили брови и рисовали новые порошковыми чернилами хаидзуми, которые делали из сажи, полученной из кунжутного или рапсового масла (см. визуализацию ниже).

[2] -тян – прибл. аналог уменьшительно-ласкательных суффиксов в русском языке. В японском часто используется старшими по отношению к младшим, с которыми складываются близкие отношения.

[3] Хитоми – это имя дают девушкам с особенно красивыми глазами.

[4] Нуре-онна – чудовище-амфибия с головой женщины и телом змеи. Её часто видят на берегу расчёсывающей свои красивые длинные волосы.

***

Камикадзе возмущённо сопит в ухо – наверное, проголодался. А из-за края офуро выглядывает Кэцеро. Глаза мерцают голубоватым светом, волосы, как обычно, взъерошены... Меня охватывает такая радость – я чуть не выскакиваю из воды, но вовремя вспоминаю, что не одета, и только облегчённо шепчу:

- Кэцеро... как ты меня нашёл?..

Он улыбается, придвигается ближе... и с ужасом выкрикивает женским голосом:

- Это ты называешь "отметины"? Её кожа изуродована! Господин к ней не притронется!

Я вздрогнула всем телом, очнувшись и расплескав воду. Наклонившееся ко мне существо едва успело отскочить – не сразу узнала в ней девушку-змею, заходившую к нам накануне.

- Не сходи с ума раньше времени, Нэцуми,- послышался рядом голос Арэты.- Если он не терпел неровностей на твоей коже, не значит, что не смирится с ними в её случае.

- Смирится? Даже мне неприятно смотреть на них! Её тело должно быть идеальным!

- Оно и так идеально. А царапины можно скрыть...

- Зрительно, но не на ощупь! Немедленно поговорю с Кииоши-сама!

Я растерянно посмотрела вслед быстро удаляющемуся красному кимоно, перевела взгляд на Арэту. Он ободряюще прищурил "здоровый" глаз.

- Не тревожься, Аими-сан. Она ненавидит Шайори и очень надеется, что ты вытеснишь её из объятий господина. Если это произойдёт, Нэцуми станет тебе вернейшей наперсницей. А теперь выбирайся! Эй, красавицы!- он повернулся к замершим поодаль ао-ниобо.- Поторопитесь!

И суета вокруг меня возобновилась. Гребни, заколки для волос, слои кимоно... Я послушно поворачивалась и поднимала руки, пока меня укутывали в шёлк и втыкали в причёску длинные шпильки. Сонливость прошла, но я делала вид, что вот-вот упаду в обморок. Может, если буду покачиваться от усталости, аудиенция окажется короткой и у меня наконец-то появится возможность побыть одной и собраться с мыслями. Массовое упование обитателей этого "Двора Чудес" на то, что стану новой фавориткой их господина, выбило меня из колеи. Но, благодаря моим "отметинам" и его фобии, этого, судя по всему, можно не опасаться. А я ещё сокрушалась из-за уродства шрама от когтей óни! Что до всего остального... Помощи ждать неоткуда, я целиком и полностью во власти местной живности. В какой-то мере, не так уж и плохо, что увижусь с Ракураем сейчас и узнаю о его упованиях. А потом выгоню воспитанника ведьмы из моих "покоев", как бы он ни упирался, и тогда решу, как себя вести и что делать дальше…

- Перестань прикидываться, будто собираешься умереть,- шикнул Арэта мне на ухо.- В воду для купания подмешали бодрящие снадобья, сейчас ты должна быть живее акиту Ицукушимы[1]!

- Забыл, что магия вашего мира на меня не действует?- вяло протянула я.

- Магия здесь ни при чём, снадобье подействовало бы и на карпов в пруду! Так что прекращай – господин не поклонник саругаку[2]!- и, повернувшись к ао-ниобо, скомандовал:

- Зеркало!

Две девушки поднесли большой отполированный диск из серебристого металла, и я досадливо прикусила губу. Пожирающие плоть "камеристки" знали своё дело и очень умело расставили акценты, сосредоточив всё внимание на моих глазах. Кимоно цвета травы, нефритовые украшения, заколки, и наконец – "макияж". От Дэйки я знала, что в этом мире смуглость считается для женщины верхом неприличия. Мой загар, немного осветлённый рисовой пудрой, утратил вульгарность, но настолько оттенял глаза, что я слегка остолбенела, поймав в зеркале собственный взгляд.

- Вы превзошли себя, красавицы!- Арэта довольно обмахнулся веером.- Теперь дело за тобой, Аими-сан! Судя по всему, тебя не слишком привлекает будущее в качестве наложницы господина. Но поверь, это – единственное будущее, на которое ты можешь рассчитывать. Мы отправляемся!

Снова переходы, раздвижные двери, росписи на стенах...

- Вообще, насколько велик этот дворец?

- Очень велик. Так что не вздумай когда-нибудь бродить здесь в одиночку.

- Даже "в качестве наложницы господина"?- съязвила я.

- Особенно тогда,- парировал Арэта.

Ещё одна дверь, которую услужливо раздвинули передо мной, и я замедлила шаг – в образовавшийся просвет на меня тотчас устремились взгляды множества глаз.

- Не останавливайся!- послышался над ухом шёпот Арэты.- Удачи!

Я послушно засеменила вперёд, оставив моих провожатых позади. Странным образом, не испытывала страха – только возрастающую неловкость. Комната оказалась относительно небольшой, но тёмной – на деревянных стенах ни единого рисунка. И "зрителей" не так много, как померещилось с порога – может, чуть больше десяти. Все они толпились у возвышения, на котором восседала неподвижная фигура. Я невольно поёжилась, вспомнив похожую ситуацию в замке похитившего меня самурая. Тогда меня спас Иошинори-сама, но теперь... Возвышение всё ближе, я скользнула нервным взглядом по выстроившимся перед ним существам. Строгие кимоно и хакама – мой роскошный наряд здесь явно не к месту, равнодушные лица... и среди них – ни одного человеческого. Тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в светильниках, настолько давящая, что я не выдержала. Остановилась, скованно поклонилась и выдала:

- Добрый вечер... Может, я не вовремя?

Звук распахиваемых створок заставил меня подскочить, я дёргано обернулась и замерла. Белоснежное одеяние, длинные смоляные волосы, безротая маска...

- Шинджи,- раздался с возвышения негромкий, немного вкрадчивый голос.

- Прости, что заставил тебя ждать,- ёкай небрежно поклонился, не замедляя шага, и, пройдя мимо, будто меня не было, остановился перед возвышением.

- Что за манеры, Шинджи. Появился позже всех, даже не глянул на нашу гостью и снова скрываешься за этой маской. Она нравится тебе больше, чем собственное лицо?

- Прости, господин,- в холодном голосе ёкая не было и намёка на покорность.

Но он всё же взмахнул рукой, и маска упала на пол. Я проследила за ней глазами, перевела удивлённый взгляд на ёкая... Смоляная шевелюра соскользнула на пол вместе с маской. Волосы Шинджи были белыми, как волосы Иошинори-сама, правда, гораздо короче и не такие густые. Не смогла рассмотреть лицо – он стоял вполоборота ко мне.

- Благодарю тебя, Шинджи,- проронил сидевший на возвышении.- Не могу сказать, что так лучше, но гораздо естественнее.

Я наконец подняла на него глаза. Не знаю, что ожидала увидеть и какую внешность посчитала бы подходящей для могучего ёкая, "опаснее, чем Иошинори-сама из-за умения плести интриги". Пожалуй, любую... кроме этой. Очень тонкие губы застывшие в широкой улыбке, глаза, прищуренные настолько, что за веками не видно зрачков, и длинные светлые волосы сероватого оттенка. Если бы не молодое лицо их "носителя", скорее бы предположила, что они принадлежат старику. Судя по всему, теперь он смотрел на меня – улыбка стала шире.

- Аими, верно?

- Да, сэр,- вылетело у меня.- То есть… Ракурай… сама.

- Какая миленькая,- мурлыкнул он.- Ты немного преувеличила, Шайори. Её облик не такой уж и странный – скорее необычный. А глаза! Взгляд просто завораживает!

Демоница возникла за его спиной, словно выступила из стены. Фарфоровое личико безмятежно, алые губки изогнулись в сладчайшей улыбке.

- Ты, конечно, дразнишь меня, мой господин. Всегда восхищалась тонкостью твоего вкуса, поэтому не могу представить, что сейчас говоришь серьёзно.

- Шайори, Шайори. Ты совсем не выносишь соперничества.

- Может, потому что у меня нет соперниц, мой возлюбленный.

- Может, не было до сих пор,- тонко улыбнулся он.- Значит, ты уверена, Чиио. Она – та, кто мне нужен?

Отвлекшись на Шайори, быстро опустившую вспыхнувшие алым огнём глаза, не видела, откуда рядом с Ракураем появилась старая ведьма.

- Совершенно уверена, мой господин,- старуха почтительно поклонилась.- Но, опасаюсь, твоё восхищение несомненной красотой этой девушки будет стоить бедняжке жизни.

Она метнула красноречивый взгляд на замершую по правую руку от Ракурая Шайори. Та уже надела маску непроницаемости, а "господин" заулыбался ещё шире, растянув губы в едва заметную линию.

- Шайори никогда не причинит мне подобного огорчения. Не так ли, моя прекрасная лилия?- он слегка повернул голову к некромантке. Она расцвела нежнейшей улыбкой и проворковала:

- Как ты мог даже усомниться в этом, мой господин? И, судя по тому, что я слышала, моя магия над ней всё равно не властна.

- Хочешь проверить?- проронил "господин".

- Ты позволишь?

- Почему бы и...

- Проверить что?- вопрос вырвался у меня прежде, чем я успела смягчить голос.

Все взгляды, кроме взгляда Шинджи, устремились ко мне, и я окончательно забыла о намерении симулировать сонливость.

[1] Акиту – яп. срекоза. Вид разнокрылых стрекоз, обитающих на острове Ицукушима (Миядзима) считается самым быстрым из всех видов летающих насекомых. Скорость некоторых из них свыше 90 км/ч, в среднем – 40-50 км/ч.

[2] Саругаку (яп. "обезьянья музыка") – вид японского народного фарса, включающего акробатику, клоунаду, жонглирование, хождение на ходулях, танцы, фокусы и т. д.

***

Уже начала привыкать, что в этом мире я – слабое, а значит, низшее существо. Мирилась с тем, что полностью зависела от доброй воли моих "защитников" – сначала Иошинори-сама, потом Кэцеро. Скорее удивилась, чем возмутилась стремлению местной "оппозиции" подсунуть меня "господину" в качестве нового развлечения. Ни словом не возразила, когда меня одевали, как куклу, и вталкивали в эту комнату на всеобщее обозрение, как диковинного зверька. Но позволить этой ведьме, забавы ради, испытывать на мне свои магические фокусы на виду у всех!..

- Тебе мало разрушить ворота в мою реальность, чтобы я навеки застряла в вашем отвратительном мире! Мало вырядить невесть во что, приволочь сюда и говорить обо мне в моём присутствии, будто меня здесь нет! Ты ещё собираешься позволить этой твари...

- Как ты смеешь обращаться к господину подобным образом, ничтожество!- прошипела Шайори.

В её руке мгновенно материализовался веер. Чиио тут же забормотала какое-то заклинание, глаза засветились знакомым белесоватым светом. Лицо Ракурая было невозмутимо, даже улыбка оставалась такой же широкой. Я снова перевела взгляд на Шайори и усмехнулась.

- Я попала в этот мир через ритуальные врата святилища. Ты – через постель смертного, который вызвал тебя ради собственной прихоти, как обыкновенную юдзё[1]. И кто же из нас – ничтожество?

Её лицо исказилось, глаза полыхнули алым однём, рука с веером дрогнула, но я уже поклонилась Ракураю, нарочито вежливо произнесла "Спасибо за гостеприимство!" и, повернувшись ко всему собранию спиной, засеменила к выходу. Шипящий свист, тихий возглас старой ведьмы, мне померещилось какое-то движение в воздухе. Я обернулась и вздрогнула – в шаге от меня извивалась огромная белая змея. Шипя, она подняла голову, но мой испуг уже прошёл. Тело змеи было полупрозрачным – наверняка дьявольский трюк рассвирепевшей демоницы, не спускавшей с меня ненавидящего взгляда. Свечение в глазах Чиио погасло – левая рука Ракурая была приподнята, будто он удерживал старуху от вмешательства.

- Всё-таки не смог отказать своей "лилии" в удовольствии сорвать на мне злость?- презрительно хмыкнула я.- Думала, ты – главный в этом питомнике, но, очевидно, ошиблась.

Вероятно, Ракурай поступил так в угоду не ей, а себе – хотелось воочию увидеть, как буду отбиваться от призрачных змей. Но я просто не знала, как ещё его задеть. Правда, это не удалось. Улыбка не сходила с его странного лица ни пока я говорила, ни когда бесплотная змея взвилась метра на полтора в воздух и "ужалила" меня в шею. Я только махнула рукой, и кольца змеиного тела развеялись, как дым. Шайори зашипела ничуть не хуже пресмыкающегося, на свободной от веера руке мелькнули огненные когти. Мгновение – и на меня понеслась вспышка знакомого слепящего света. В прошлый раз от подобных "выбросов" защищала грудь Иошинори-сама, а теперь... вспышка вдруг пролетела над моей головой, описала в воздухе эллипс и, устремившись к Ракураю, исчезла в его раскрытой ладони.

- Мой возлюбленный...- досадливо пробормотала демоница.

- Достаточно, Шайори,- улыбающееся лицо "возлюбленного" повернулось ко мне.- Вижу Иошинори не потрудился научить тебя хорошим манерам. Или же ты всё позабыла, находясь в обществе его диковатого брата. Как бы то ни было, здесь тебе придётся о них вспомнить, иначе – жди беды. Я ведь буду рядом не всегда.

- Серьёзно?- не поверила я.- А меня убедили – мы будем неразлучны!

Он тихо рассмеялся.

- Кто знает? - и обратился к старой ведьме.- Ты была права, Чиио. Позаботься о ней.

Ведьма с готовностью поклонилась. Шайори уже удалось вернуть самообладание – личико приняло невозмутимое выражение. Но моё внимание привлекло другое лицо – Шинджи, наконец удостоившего меня взглядом. На мгновение наши глаза встретились, но над ухом тут же раздалось повелительное:

- Следуй за мной, Аими-сан,- и я с удивлением воззрилась на невесть откуда появившегося Арэту.

- Ты откуда взялся?

Он сделал строгое лицо и красноречиво покосился на выход. Повторять приглашение не пришлось – мне самой не терпелось поскорее выбраться из этого фрик-шоу. Правда, оно продолжилось, и когда за нами задвинулись двери. Ао-ниобо взяли меня в кольцо и повели по бесконечным переходам обратно в "мою" комнату.

Как только мы оказались внутри, Арэта взмахом веера отослал "служанок" и, сияя, повернулся ко мне.

- Вот это представление, Аими-сан! Выше всяких похвал! Ты держалась...

- Представление?- ядовито переспросила я.- Рада, что смогла вас всех позабавить!

- А чего ты ожидала?- Арэта обмахнулся веером.- Пожалуй, ты мне скорее нравишься, чем раздражаешь, поэтому сделаю то, что вообще-то делаю крайне редко: буду с тобой откровенен. Ты – слабое, не обладающее магией создание, пришедшее к нам из другой реальности и оказавшееся на враждебной территории. Шайори тебя ненавидит, а теперь ты ещё и угроза её безраздельной власти над господином. Она пойдёт на всё, чтобы тебя уничтожить. И кто за тебя вступится? Твои защитники далеко и никогда не найдут дорогу сюда. Чиио-сама, Нэцуми и прочие, включая господина, готовы оберегать тебя только пока надеются использовать в своих целях. Твои единственные преимущества – невосприимчивость к магии и внешность. Сама видишь – выбор невелик. Или пользуешься тем, что тебе дано, и процветаешь, или...- он сложил веер и театрально вздохнул.

- А как же мои шрамы?- ехидно напомнила я.

- Досадное осложнение. Но, думаю, преодолимое.

- Всё-таки не теряете надежды,- я начала выуживать заколки из причёски.- А что, если этот Кииоши не сможет помочь? Между прочим, меня врачевали дзинко и монах-рокурокуби. Если уж им не удалось...

- На Кииоши уповает Нэцуми,- ухмыльнулся Арэта.- Я полагаюсь на господина.

- Что он выведет мне шрамы?

Арэта расхохотался.

- Какое же ты дитя! Хотя, невосприимчивая к магии, вероятно, не видела, как менялся цвет его ауры, когда ты жалила шпильками Шайори и отмахивалась от её проклятия, принявшего форму змеи, словно от надоедливой мухи!

Я тряхнула головой, и освобождённые от заколок волосы рассыпались по плечам.

- Не вижу ваших аур. И мне даже не интересно, как всё это видел ты, хотя там не был.

- Это и не важно,- Арэта вдруг протянул ко мне руку и провёл ладонью по моим волосам.

- Ты что?..

Он только улыбнулся. В открытой ладони лежала нефритовая заколка, которую я, очевидно, пропустила.

- Важно лишь, что ты пробудила в нём желание, Аими-сан.

- Определил это по цвету его ауры?- хмыкнула я, забирая заколку.

- Именно. Это не укрылось и от Шайори. Поэтому постарайся не испортить первое впечатление – твоя жизнь зависит от этого как никогда. А теперь отдохни, я позову девушек, чтобы помогли тебе раздеться,- и двинулся к двери.

- А ты?- не удержалась я.- Уже не собираешься оберегать меня?

Арэта обернулся от двери.

- Я не буду спускать с тебя глаз. Эй, красавицы!

"Красавицы" ворвались в комнату, точно всё время ждали под дверью. Несколько минут – и мне расчесали волосы, освободили от макияжа, слоёв кимоно и украшений. За ширмой раскинули футон, подвели к нему и, потушив светильники, удалились. Я устало опустилась на постель. Наконец-то одна. Хотя...

- Спокойной ночи, Арэта-кун.

Тихий смех невесть откуда.

- Проверяешь, здесь ли я, Аими-сан?

- Хотя бы делаешь вид, что тебя нет,- вздохнула я.- И на том спасибо…

- Будь благодарна за то, что я здесь, а не за то, что меня нет,- возразил он.- А теперь спи! Завтра должна дышать свежестью, будто только распустившийся цветок персика!

- Или чертополоха,- буркнула я и закрыла глаза.

[1] Юдзё (яп. досл. "женщина для удовольствий") – собирательное название проституток и куртизанок, существовавших на протяжении всей японской истории.

Глава 9

- Ок-са-ма. Ок-са-ма. Ок-са-ма.

Какой странный будильник... И вставать вроде бы некуда – у меня ведь каникулы. Я поморщилась, приподняла голову и точас подскочила. Рядом замерла одна из прислуживавших мне "девушек", чуть поодаль – Арэта, прикрывший веером хитрую ухмылку. Сколько я уже здесь, в этом мире, не знающем ни будильников, ни лекций, ни каникул? А сознание всё ещё цепляется за реалии мира, в который больше никогда не вернусь…

- Солнце давно встало, Аими-сан. Пора бы и тебе. Господин распорядился отвести для тебя другие покои. Не забудь поблагодарить его.

- Упаду на оба колена,- проворчала я.

- Обычного одзиги[1] будет вполне достаточно,- невозмутимо отозвался Арэта.- Но и этому придётся тебя обучить. Твои поклоны просто ужасны!

- Лучше бы обучил умению владеть оружием,- я поднялась на ноги.

- Оружие женщины – улыбка и веер,- Арэта подбросил свой веер вверх и ловко поймал его.- Обучить тебя этому, к сожалению, не успею. Придётся положиться на искусство очаровывать, отпущенное тебе природой. В конце концов, с сыновьями Озэму-сама ведь это сработало. Конечно, господин более искушён в делах подобного рода, чем эти целомудренники, но всё же...

- Неужели тебе больше нечем заняться?- оборвала его я.

Арэта нахмурился и легко шлёпнул меня веером по лбу.

- Пожалуй, начать стоит не с поклонов, а с более элементарных вещей. Запомни раз и навсегда: никогда не перебивай господина. Ему нравится дерзость, но – до определённой черты. А, по крайней мере в общении со мной, ты переступаешь её постоянно!

Я на мгновение задумалась. Очень хотелось послать воспитанника ведьмы косить глазом в другом месте. Но тогда, пожалуй, наживу ещё одного врага вместо нейтрально настроенного существа. А, пока не разобралась в ситуации и не знаю, что нужно от меня "господину", наверное, не стоит настраивать против себя всех.

- Прости,- я потупилась и сокрушённо вздохнула.- Не хотела тебя обидеть. В моей реальности нормы поведения иные.

Арэта расхохотался.

- Немного переигрываешь, но в целом – неплохо. Если на моём месте окажется господин, не опускай глаза надолго, и, уверен, он тебя простит. Кэору, позови остальных!

Замершая рядом ао-ниобо тотчас "отмерла" и поспешила к двери.

- Не боишься, что теперь это окажется последним извинением, которое когда-либо от меня услышишь?- хмыкнула я.

Арэта умильно вскинул брови.

- Кому нужны неискренние извинения, Аими-сан? Должен сказать, меня восхищает твоё присутствие духа. Сначала думал, причина в твоей недалёкости, потом в – бесстрашии. Но и то, и другое не совсем верно. Ты далеко не глупа, а бесстрашие… его причина в том, что ты не воспринимаешь происходящее всерьёз. Но это – твоя ошибка. Сейчас ты – в змеиной яме, и ещё не проглоченная часть твоего тела уже искусана. Оберегать тебя – не самая лёгкая здача, и Чиио-сама не случайно выбрала для этого меня. В хитрости тебе со мной не равняться. Лучше будь со мной искренна – насколько посчитаешь уместным, и мы поладим. Конечно, я тебе не друг, но, по крайней мере, не желаю твоей смерти, а это уже много. Вот и вы, красавицы!- как ни в чём не бывало он повернулся к всыпавшимся в комнату ао-ниобо.- Приступайте!

Уродливые лица окруживших меня нечеловеческих существ, дворец, похожий на лабиринт минотавра, обращение со мной, будто с одной из наложниц восточного султана… Пожалуй, Арэта прав – окажись я в заложниках у террористов моего мира, испугалась бы гораздо больше. А насчёт хитрости… неплохо, что он считает себя умнее. Но так ли это, покажет время. Вытянувшись, чтобы видеть поверх голов ао-ниобо, я поймала его взгляд.

- Спасибо за совет, Арэта-кун… прости – сан. Пожалуй, и ты скорее нравишься мне, чем раздражаешь. Тоже думаю, мы поладим.

Он прикрылся веером и довольно прищурил глаз.

[1] Одзиги – традиционный поклон является универсальным жестом японского этикета.

***

Комната, в которую меня перевели, оказалась чуть меньше предыдущей, но выходила в сад с прудиком. Судя по всему, это была самая глухая часть замка. Сразу после "переселения" я потребовала покоя и отправилась бродить вокруг пруда, где меня и застал закат. Арэта наверняка был поблизости всё время, но хотя бы не показывался. Никто не тревожил меня весь день… Интересно, сколько ещё буду торчать здесь? Если так нужна Ракураю для определённой цели, почему он медлит? К чему все эти манёвры и реверансы?

Бездумно глядя на поверхность пруда, не сразу заметила среди листьев кувшинок и мелькающих в воде рыбок чужеродный элемент – отражение улыбающегося лица с глазами-щелочками. Его обладатель стоял за спиной, заглядывая через плечо. Невольно подпрыгнув, я тут же обернулась и поспешно поклонилась.

- Ракурай-сама…

- Я напугал тебя, Аими-сан?

Выше меня на голову, прищуренные глаза, неестественно тонкие губы, выступающие скулы, почти невидимые брови, худая шея, торчащая из ворота кимоно. Руки сложены на груди, кисти скрыты в рукавах. Думала, неплохо рассмотрела его прошлой ночью, но тогда облик этого существа не вызвал такого отвращения, как сейчас, когда оно стояло в шаге от меня. Может, всё дело в лице, похожем на маску ехидной кицунэ?..

- Видимо, напугал, если ты лишилась способности говорить,- в его голосе послышались снисходительные нотки.- Могу только надеяться, это не навсегда.

- Прости…- я хлопнула ресницами, приходя в себя.- Просто не ожидала. "Лилия" знает, что ты здесь?

Он ухмыльнулся шире.

- Вероятно.

- Не боишься её расстроить?

- Она не расстроится. Останься я здесь на ночь – другое дело.

- Но делать это ты, конечно, не собираешься.

- Соблазн велик.

- Но ты ведь здесь не для этого?

Улыбка не сходила с его лица, глаза едва заметно приоткрылись.

- Почему ты так решила, Аими-сан?- всё равно не могла рассмотреть глаз, но чувствовала на себе взгляд – холодный и липкий, точно прикосновение болотной жабы.- Пройдёшься со мной?

Тонкая рука с длинными пальцами вынырнула из рукава в приглашающем жесте. Я, как под гипнозом, засеменила вслед за ним к гостеприимно распахнутой двери комнаты, лихорадочно соображая, как себя повести. Упасть в обморок? Попытаться разбить у него на голове одну из яноми[1]? Если ао-ниобо их ещё не унесли… Вот и комнатка, татами и пустой столик – чашечек уже нет. Дьявол бы побрал этих пожирательниц плоти! Ракурай неторопливо опустился на циновки.

- Составишь мне компанию, Аими-сан?

Принять приглашение оказалось легко – ноги подгибались. Я только что не рухнула на циновки с ним рядом. Сейчас, впервые с момента, как попала в этот паноптикум, я испытала самый настоящий страх – остаться один на один с этим жутким существом… поблизости от футона. Я представила, как костлявые пальцы касаются моей кожи… и захотела в самом деле упасть в обморок. И, словно в ответ на мои мысли, тощая рука вынырнула из рукава и потянулась к моей щеке. Я увернулась быстрее, чем успела осмыслить движение, и рассмеялась.

- Там, откуда я родом, говорят: "Хочешь остаться со мной на ночь, прежде хотя бы пригласи на ужин!". Но на моём теле полно шрамов. Слышала, тебя подобное отталкивает.

Моим голосом говорила паника. Дьявол с ним – с хитроумным планом старой ведьмы и желанием половины "двора" избавиться от заморского суккуба! Не смогу позволить ему притронуться ко мне, даже ради спасения собственной жизни!

Он тоже рассмеялся, рука вернулась вглубь рукава – я едва сдержала вздох облегчения.

- Шрамы – след не только на теле, но и в душе. Я хорошо вижу твои, Аими-сан.

- В самом деле? И где же они?

Я действительно плохо соображала – иначе бы никогда не задала вопрос, который запросто можно расценить, как кокетство. Так и случилось.

- Здесь, здесь и здесь,- пальцы, похожие на паучьи лапки, скользнули по оби, указав на место, по которому прошлись когти óни, коснулись плеча, некогда пронзённого стрелой Юрико, и рукава, скрывшего след от удара щепкой разрушенных торий.- Не считая отметин на спине и царапины, не скрытой одеждой.

Не знаю, как не содрогнулась, когда его пальцы погладили мою шею – там, куда я прижимала щепку, убеждая Кэцеро отступить.

- Поразительно! Ты видишь сквозь одежду?

При одной мысли, что он может видеть меня обнажённой, по спине побежали мурашки. Но он продолжал улыбаться.

- Не совсем. Да и зачем? Если могу видеть дух.

- Впечатляет. Особенно если не думать, что в вашем мире это может каждый второй.

- Но не ты.

- Я не из вашего мира.

- И потому можешь то, что недоступно никому здесь.

- Кажется, мы наконец подобрались к истинной цели твоего визита,- подсказала я.

- По крайней мере, к одной из них.

- То, для чего я тебе.

Его улыбка лишала меня самообладания. Глаза, взгляда которых не видела, приводили в замешательство.

- Мне нужно нечто, защищённое сильнейшей магией, какую знал этот мир. Нечто, окружённое таким количеством заклинаний, что даже самые могущественные из нас бессильны пройти сквозь это невидимое кольцо. Нечто, хранящееся в месте, куда сможешь проникнуть только ты.

- Потому что могу проходить сквозь магические барьеры?- наконец начала что-то понимать.

- "Магические барьеры",- словно умиляясь, повторил он.- Во что верят в твоей реальности, Аими-сан?

- В моей реальности…- вопрос меня удивил.- Сразу всё и не перечислишь. Например, в бессмертие души, в жизнь после смерти…

- Как зовут ваших богов?

Я растерялась ещё больше.

- Лично я верю только в одного, но Его имя тебе ничего не скажет. Почему ты спрашиваешь?

- Ты – не первая гостья из иного мира, но сильно отличаешься от твоего предшественника, воспринимавшего эту реальность, как если бы он был в ней рождён.

- Говоришь о гудзи Кэзухиро?- не удержалась я.

- Да, о нём,- если мои познания его и удивили, Ракурай скрыл это за неизменной улыбкой.- Но наши боги – не твои боги. То, во что верят здесь, для тебя…

- …мифология,- шёпотом произнесла я.

[1] Яноми – традиционные японские чашки.

***

Аматэрасу и Каннон, деревья-вампиры, кицунэ, дзинко, ёкай, магия, все эти ауры и духовные практики для меня – действительно составляющие мифов и легенд. Я выросла в другой культуре, далёкой от буддизма, синтоизма и шаманства. Та же Цумуги освоилась бы в этом мире лучше, чем я. Скорее всего, гудзи Кэзухиро тоже был выходцем из Японии, хотя и другой временной эпохи, потому и мог практиковать местную магию и заключить Иошинори-сама в камень. Но в этот раз занесло сюда меня, верящую во всё это не более, чем в миф об Икаре. Поэтому их магия надо мной бессильна. Поэтому я не вижу ни одной ауры и могу проходить сквозь барьеры. Для меня это – пустой звук, воздух... Но, может, именно в этом причина, что попала сюда я, а не Цумуги, ковылявшая по коридору из торий на несколько шагов впереди меня? Может, в этом моё предназначение, о котором говорил Нобу-сан? Достать упомянутое "нечто" из места, куда не может проникнуть никто, кроме меня. Я подняла глаза на Ракурая.

- И что же хранится за кольцом заклинаний?

- Оружие, обладать которым может лишь сильнейший.

- Что-то вроде меча?

- Что-то вроде чаши.

- Чаши,- задумчиво повторила я.- Допустим, я её достану. Но что в этом для меня?

Казалось, его смех шёл из груди – застывшие в улыбке губы оставались неподвижны.

- Для тебя в этом – жизнь, Аими-сан. Не люблю угроз – особенно в отношении тех, с кем предпочёл бы провести время иначе – но не забывай, на тебя не действует только магия. В остальном ты – всё то же хрупкое человеческое существо. Очень соблазнительное, но от этого не менее смертное.

Внутренне съёжившись, я постаралась сохранить невозмутимость.

- Просто жизни мне недостаточно. Хочу вернуться в мою реальность!

- Я могу обещать многое, в том числе и это. Но ворот, через которые ты пришла, больше нет.

- Благодаря кому!- буркнула я.- Этих – нет, но наверняка есть другие!

Улыбающееся лицо чуть наклонилось ко мне, голос стал доверительным.

- Ты не оставишь эту реальность, Аими-сан. Да, это моя вина, и я готов её искупить, даровав тебе в нашем мире всё, что пожелаешь.

- Если я, в свою очередь, "дарую" всё, что пожелаешь ты?

- Вижу, мы достигли согласия.

- А мои шрамы?- не сдавалась я.

- Моя нетерпимость к подобным несовершенствам несколько преувеличена. Но в твоём случае действительно не буду портить себе удовольствие. В конце концов, я ведь не животное, могу и потерпеть.

- Опасаешься "лилии"?

- Влияние "лилии" на меня тоже преувеличено.

- Надеюсь, она это сейчас слышит,- я нарочито осмотрелась.

Ракурай тихо рассмеялся.

- Сейчас нас не слышит никто, Аими-сан. Но для Шайори это и не тайна. Или почему, думаешь, её так встревожило твоё появление?

Злость от собственного бессилия заглушила отвращение, когда его ладонь всё же коснулась моего лица, легко погладив щёку. Стиснув зубы, я смотрела, как он поднимается и неторопливо направляется к выходу. Уже зашуршала сдвигаемая дверь, и я не выдержала:

- Чего ты ждёшь? Почему не отправишь меня добывать эту чашу прямо сейчас?

Он обернулся. Кажется, я бы в самом деле отправилась к последнему кругу ада, лишь бы больше никогда не видеть этой ухмылки...

- Я жду, пока слух, что ты у меня, дойдёт до Иошинори. Оружие – лишь полдела, ещё нужен тот, кого хочешь им уничтожить. У меня нет желания гоняться за Иошинори повсюду.

Сёдзи[1] задвинулась за ним, а я сидела на месте, остолбенев. Я должна достать оружие, которым эта ухмыляющаяся тварь уничтожит ёкая, "тронувшего моё сердце"?.. Но почему Ракурай говорит об этом так открыто? Почему уверен, что, зная о его планах, я передам дурацкую чашу по назначению?..

- Аими-сан!

Я растерянно подняла глаза на вошедшего Арэту. Окинув меня довольным взглядом, он скрыл за веером улыбку.

- Может, поделишься причиной радости?- я поднялась на ноги.

- Может, и поделюсь. Кстати, скоро время трапезы. Нэцуми собиралась разделить её с нами.

- Как понимаю, ты просто ставишь меня в известность, и отказаться я не могу.

- Совершенно верно,- он махнул веером в сторону прудика.- Прогуляемся, пока здесь всё подготовят?

Вздохнув, я обречённо поплелась следом. Солнце почти село, от прудика тянуло прохладой, над уже зажжёнными фонарями-торо кружились насекомые.

- Ты чем-то расстроена, Аими-сан?

Интересно, как он успел это заметить, шагая впереди и не оборачиваясь?

- Скорее озадачена.

- Вот как?- он присел возле воды и вынул из-за пояса неразлучную флейту.

- Разве не слышал мой разговор с твоим господином?- забросила я пробный шар.

Арэта рассмеялся. Поднеся флейту к губам, вывел несколько звуков и кивнул на траву рядом.

- Не будешь ведь стоять всё время.

- Приготовления продлятся до утра?

- Не упрямься,- закатил он глаза и снова заиграл.

Сесть, как мне хотелось – согнув колени и положив на них подбородок, не получалось из-за широкого пояса-оби, обхватившего тело не хуже корсажа. Теперь понятно, почему у гейш такая осанка. Чуть сгорбишься сидя – задохнёшься. Арэта, казалось, не замечал моих мучений, продолжая самозабвенно играть. И, надо сказать, неплохо. Приняв относительно удобное положение, я смогла наконец сосредоточиться на мелодии. Печальная, полная меланхолии, но такая умиротворяющая, она как будто уносила сознание вдаль – обратно в мой мир, где теперь всё казалось таким простым и... далёким. "Ты не оставишь эту реальность"... Ракурай лишь подтвердил то, что я понимала и без него. Но всё равно ужасно убедиться в этом в очередной раз. Мне вспомнился день, когда мы с Цумуги посетили выставку работ Амано Ёситаки, и жуткие существа на его картинах. Теперь подобная "живность" окружает меня со всех сторон. Одна из "представительниц" заглянет сегодня на ужин, другая мечтает меня извести, потому что могу занять её место в постели ещё одного "образчика"... Бежать некуда, да и к кому? Сердце защемило, когда подумала о Кэцеро. Меня бы наверняка преследовали, а снова подвергать его опасности я не стану ни за что...

- Успокоилась?

Не сразу заметила, что мелодия смолкла. Арэта смотрел на меня, слегка прищурив глаза.

- Для этого ты играл?

- Для этого тоже.

- Сработало. Спасибо. И что теперь?

- Дождёмся Нэцуми. Но не стоит говорить ей о посещении Ракурая-сама.

- Как скажешь,- пожала я плечами.- Так что это за оружие, которое я должна для него достать?

Арэта заткнул за пояс флейту и, раскрыв веер, начал его рассматривать, будто хотел найти десять отличий в рисунке.

- И мне не стоит говорить то, о чём беседовала с господином.

- Но ты ведь всё... ты в самом деле ничего не слышал?- удивилась я.

Арэта поднял глаза от веера.

- Как же мало ты смыслишь в том, что здесь происходит. Порой мне тебя просто жаль. Не знаю, как выглядит твоя реальность, но не перестаю удивляться, что ты до сих пор жива в нашей. Неспособность чувствовать барьеры и ауры делает тебя неуязвимой для некоторых опасностей. Но в то же время ты точно сова, вытащенная на солнечный свет – слепо озираешься вокруг, ничего не видя.

Слова Арэты меня задели. Или, может, пообщавшись с Кэцеро, я тоже начала болезненно реагировать на всякое проявление жалости?

- Что это – первый урок этикета? В вашей реальности принято отвечать на вопрос непрошенной психологической оценкой?

- Не хотел тебя обидеть,- миролюбиво начал Арэта, но я уже поднялась на ноги.

- Тогда прибереги свою жалость для себя! По крайней мере мне в моём мире не приходилось быть на побегушках у старой ведьмы и присматривать новые экземпляры в гарем озабоченного "господина"!

Круто развернувшись, я засеменила к своей комнате – кимоно не позволяло идти нормальным шагом.

- Аими-сан!- Арэта догнал меня без труда.- Я действительно не хотел тебя обидеть – просто размышлял вслух. Но ты оскорбила меня сознательно.

- Ждёшь извинений?- возмутилась я.

- Это было бы более, чем уместно.

- Мне не трудно извиниться, если считаю себя виноватой. Но это не тот случай. Надоели презрение, снисхождение и пренебрежение, с которыми сталкиваюсь с первого дня моего пребывания здесь! Да, я – "всего лишь человек", не обладающий магией и не способный видеть всю эту духовную дребедень. Но занесло меня сюда не по моей воле! Зато по воле вашего господина я теперь останусь здесь до конца дней! Когда бы этот конец ни наступил…

Мгновение, два, три Арэта смотрел на меня, будто что-то соображая. Я уже собиралась отвернуться и продолжить отступление в комнату, но он заговорил:

- Когда господин посещал тебя, он окружил вас обоих сильнейшей магической защитой. Ни я и никто другой не смог бы сквозь неё проникнуть или что-нибудь услышать. И только ты смогла её не заметить.

Я тоже выждала несколько мгновений, прежде чем заговорить:

- Чему тогда ты радовался, когда вошёл после его ухода?

- Тому, как пульсировала его аура. Видел Ракурая-сама мельком, но всё же достаточно, чтобы это заметить. Желание завладело им полностью. Если ничего не испортишь, Шайори на его ложе не удержаться.

Я приопустила ресницы.

- Жаль тебя разочаровывать, но мои шрамы его действительно отталкивают. И не могу сказать, что меня это огорчает.

Арэта легко коснулся веером моего подбородка, вынуждая поднять на него глаза.

- Жаль разочаровывать тебя, Аими-сан, но аура господина говорила об обратном. Предупреждал ведь, не пытайся меня провести.

Я, не моргнув, выдержала его взгляд.

- Тогда почему он ушёл… так быстро?

- Это тебе стоило спросить у него,- развернувшись, Арэта направился в сторону комнаты.- Не задерживайся, Нэцуми скоро появится!

[1] Сёдзи – дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка в традиционной яп. архитектуре. Состоит из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.

Глава 10

Комната была готова к приёму гостей. Зажжённые светильники, на полу – подушки для сидения, вазочки со свежими цветами на столиках. Когда я вошла, Арэта вполголоса давал указания одной из "девушек". Другая поставила на столик металлическую посудинку, похожую на маленькое корытце, от которой поднимались едва заметные струйки дыма, распространяя по комнате тонкий аромат[1]. Закончив "инструктаж", Арэта повернулся ко мне.

- Присаживайся, Аими-сан.

Я опустилась на первую попавшуюся подушку, он сел рядом, скрестив ноги, и снова вынул флейту.

- Почему не хочешь, чтобы я говорила Нэцуми о посещении твоего господина?- спросила я прежде, чем он поднёс её к губам.

- Пока незачем.

- И как вы не устаёте от этих интриг?

По лицу Арэты мелькнула снисходительная усмешка, он явно собирался отпустить шпильку, но одна из разрисованных журавлями стен вдруг раздвинулась – оказывается, войти в комнату можно было не только со стороны сада. В образовавшийся просвет проскользнула гибкая фигурка девушки-змеи, а за ней двигалось ещё одно... существо. Наверное, облик "местных" никогда не перестанет повергать меня в изумление – как бы долго я ни находилась в этом мире. Хотя, впервые увидев Дэйки, я не удержалась от вопля. Теперь же вся реакция ограничилась лёгкой оторопью. У существа было тело мужчины, зеленовато-коричневая кожа, тонкая шея, как у Нобу-сан в ипостаси рокурокуби, но гораздо короче, белые волосы и такие же брови над круглыми, точно бусины глазами... которых было шесть: по одному большому с каждой стороны, и под ним ещё по два меньшего размера. Поверх светлого кимоно – тёмно-синяя хаори[2], прикрывавшая несколько пар рук – сколько именно не успела сосчитать…

- Перестань так смотреть, это невежливо,- шикнул мне на ухо Арэта.

- Хитоми-тян!- защебетала Нэцуми.- Как же далеко тебя упрятали! Никогда бы не додумалась искать здесь! Впрочем, это к лучшему – чем дольше Шайори не знает, где ты, тем безопаснее! Кииоши-сама!- девушка повернулась к шестиглазому существу.- О ней я говорила.

Существо подобралось ближе, улыбнулось… и изо рта высунулись небольшие жвала, как у насекомых.

- Аими-сан,- он вежливо наклонил голову.- Рад нашему знакомству.

- Я... т-тоже,- выдавила я и запоздало поклонилась.

- Нэцуми-химэ, Кииоши-сама,- тоном хозяина приветствовал обоих Арэта.- Располагайтесь!

- Благодарю за гостеприимство, Арэта-сан,- Кииоши озабоченно повернулся к раздвинутой двери и чуть повысил голос:

- Юу! Ты снова отстаёшь! Не исправишься – придётся тебя наказать!

Я настороженно покосилась на просвет, гадая, какое очередное чудовище оттуда появится. Но из-за разрисованной створки робко высунулась пучеглазая мордочка, а потом и всё тело… прямоходящей лягушки, величиной с пятилетнего ребёнка. Одетое в яркое кимоно существо несло в лапках маленький фонарь, излучавший зелёный свет.

- Ты позоришь меня, Юу,- строго проговорил Кииоши.- Заставляешь всех тебя ждать!

Юу молча таращил глаза на собравшихся.

- Это существо умеет говорить?- прошептала я.

Вопрос предназначался Арэте, но Кииоши его расслышал.

- Конечно, умеет, Аими-сан. Юу – мой помощник, и очень сообразительный. Но недавно с беднягой приключилось несчастье – подавился головастиком, и с тех пор он сам не свой.

- Он ест головастиков?- не поверила я.- Разве сам не был когда-то одним из них?

- Юу ведь – не обыкновенное земноводное,- возразил Кииоши тоном, будто объяснял мне алфавит.- Он – каэру[3] и обладает магией своего народа.

Я опустила глаза на "каэру", тот печально воззрился на меня и, надув горловой мешок, громко квакнул.

- Вот оно что – каэру!- я повернулась к Кииоши.- Теперь понимаю. Не представляю, как могла перепутать!

Шестиглазое существо не поняло моего ехидства и улыбнулось, сверкнув жвалами. Нэцуми тут же запричитала, что умирает от голода и заскользила к разложенным вокруг столиков подушкам. Когда Кииоши двинулся за ней, Арэта шлёпнул меня веером по плечу и шепнул.

- Прибереги свои колкости для Шайори. Он здесь – чтобы помочь!

Наверняка Нэцуми привела паукообразного врачевателя, чтобы показать ему мои шрамы. Я представила, как чёрные глазки-бусины изучают моё тело и содрогнулась. Кроме того, избавляться от шрамов теперь мне хотелось меньше всего. Не поняла, что Ракурай имел в виду фразой "В твоём случае не буду портить себе удовольствие, могу и потерпеть", но шрамы явно удерживали его от того, чтобы "остаться со мной на ночь". А пока это так, никаких косметических операций над собой я допускать не собиралась.

Поначалу разговор Арэты и гостей, явившихся по собственному приглашению, не касался "политических" тем. Нэцуми восхищалась вкусом еды, которую незамедлителъно принесли ао-ниобо. Кииоши, прикрыв свои глаза, наслаждался ароматом, исходившим от металлического "корытца", расхваливая утончённость обстановки. Арэта рассыпался в благодарностях за визит, а Юу молча сидел в уголке, зажав в лапках зелёный фонарик.

- Для чего ему этот светильник?- подала я голос.

Разговоры смолкли, взгляды устремились на меня.

- Я поместил туда защитную магию, скрывающую наши ауры,- пояснил Кииоши.- Мало кто знает, где ты находишься, и наш визит должен остаться в тайне.

- У Шайори немало соглядатаев,- вставила Нэцуми.- Эта ведьма пойдёт на всё, чтобы сохранить влияние на господина!

- Судя по всему, истинное зло не она, а господин, который позволяет влиять на себя подобной…

- Что ты говоришь!- ужаснулась Нэцуми.

- Аими-сан слишком взволнована,- Арэта метнул на меня убийственный взгляд.- И напугана, потому болтает вздор.

- Действительно напугана, Шайори ведь хочет моей смерти,- поспешно подыграла я и постаралась сменить тему.- А за что вы её так ненавидите?

- Ненависть – не совсем верное...- начал Кииоши, но Нэцуми его перебила.

- Эта дрянь убила мою сестру! И сделала меня отвратительной для господина!

- Не преувеличивай, Нэцуми-химэ,- Арэта обмахнулся веером.- Твоя сестра! Это была обычная хабу...

- Которая родилась в один день со мной! Мы выросли вместе! Эри была для меня самым дорогим существом после господина!

- Хабу?- переспросила я.

- Гадюка,- пояснил Арэта.

- Она убила Эри,- под кожей девушки замелькал узор змеиной чешуи,- а потом натравила её на меня!

Нэцуми порывисто поддёрнула край кимоно, и я вздрогнула при виде уродливого синеватого пятна, расползшегося от её лодыжки до колена. Казалось, кожа в том месте была подплавлена, а потом застыла волнистыми складками, точно воск.

- Яд мёртвой Эри едва не убил меня. И, если бы не Кииоши-сама, всё выглядело бы гораздо хуже. Но я потеряла привлекательность для господина, и он отвернулся от меня...

- А она заняла твоё место на его футоне,- закончила я.

С губ Нэцуми сорвалось шипение, изо рта вырвался раздвоённый язык.

- Говорю же, он – идиот,- пожала я плечами.- Ты гораздо красивее её даже с этим пятном. Лишь самого последнего глупца эта стерва может привлечь больше, чем на одну ночь!

Во мне говорила не только искренность – на мой взгляд, девушка-змея была гораздо милее некромантки – но и ревность. Ведь когда-то "эта стерва" привлекла и Иошинори-сама – и наверняка больше, чем на одну ночь...

Нэцуми вскинула голову, и глаза, уже принявшие змеиную форму, снова стали человеческими.

- Спасибо, Хитоми-тян...- прошептала она.

На несколько мгновений повисла тишина, которую нарушил Кииоши.

- Аими-сан, Нэцуми-химэ упомянула о следах, которые, вероятно, оттолкнут господина от тебя. Могу я взглянуть на них?

- Сейчас?- поёжилась я.- Может...

- Для того, чтобы приготовить нужное снадобье, понадобится время. А я не смогу начать, не увидев, что врачую.

- Разве ты не видишь их сквозь одежду?- с надеждой спросила я.

На многоглазом лице отразилось изумление.

- Конечно, нет. Кто может видеть телесные повреждения сквозь одежду?

- Аими-сан очень устала, Кииоши-сама,- вмешался Арэта.- Приходить сюда часто не стоит – подвергнешь её лишней опасности, поэтому действительно лучше осмотреть повреждения сейчас. Но необязательно ведь осматривать все. Те, что на руке и на шее, видны хорошо – стоит лишь немного отодвинуть ткань.

Ещё ни разу не была ему так благодарна! Но убедить паукообразного врачевателя оказалось непросто.

- Мне нужно почувствовать её кожу на ощупь.

- Аими-сан, позволь Кииоши-сама притронуться к твоей руке,- распорядился Арэта.

В надежде, что осмотра всего тела удасться избежать, я с готовностью протянула существу руку. Кииоши-сама вздохнул и покачал головой. Трёхпалые лапки, отдалённо похожие на человеческие ладони, осторожно коснулись моей руки, мягко ощупали запястья. Три пары глаз воззрились на Арэту.

- Я должен видеть шрамы. Хотя бы один.

Веером Арэта легко приподнял край моего рукава, обнажив царапину, которую я нанесла щепкой.

- Что-то вроде этого, Кииоши-сама, но гораздо больше и глубже.

- Почему не показать и остальные?- вмешалась Нэцуми.- Если это поможет составить нужное впечатление...

- Всё хорошо, Нэцуми-химэ,- Кииоши поднёс мою руку к глазам, всматриваясь в царапину.- Когда снадобье будет готово, лучше опробовать его на более мелких повреждениях, поэтому того, что я вижу, пока достаточно.

Он выпустил мою руку.

- Благодарю за терпение, Аими-сан.

- Мы здесь уже долго, пора возвращаться,- вздохнула Нэцуми.- Кииоши-сама займётся приготовлением снадобья, а я ещё загляну к вам в один из дней.

- Не напрасно это место так удалено от замковой суеты. Не стоит привлекать к нему внимание излишне частыми визитами,- с улыбкой отозвался Арэта.

- Мне всегда удаётся пройти незамеченной, ты же знаешь!- хихикнула она и повернулась ко мне.- До скорой встречи, Хитоми-тян. В следующий раз поговорим дольше.

Я вежливо поклонилась.

[1] Кобоку (ароматическая древесина) – один из семи видов благовоний в Японии. Слюдяную пластинку помещают на тлеющий уголёк, а на неё кладут кусочек ароматной древесины, которая стоит дороже золота. Дерево не горит, но, нагреваясь, распространяет тончайший аромат.

[2] Хаори – японский жакет прямого покроя без пуговиц, надеваемый поверх кимоно или с хакама.

[3] Каэру – яп. лягушка.

***

- Может, в самом деле когда-нибудь освоишь основы этикета,- ухмыльнулся Арэта, когда двери за гостями задвинулись.

- Вряд ли. Но спасибо за избавление от осмотра. Крутиться нагишом перед паукообразным, пожалуй, последнее, чего бы мне хотелось.

- Перед ним и не придётся,- тонко улыбнулся Арэта.- Но не благодари, я лишь мечтал от них избавиться. Не думаю, что снадобья Кииоши вернут тебе гладкость кожи, а во время "осмотра" ты могла сболтнуть лишнего – и так едва тебя удержал. Но главная причина – я голоден, и теперь наконец смогу насладиться трапезой! Эй, Кэору!

Я с недоумением смотрела на ао-ниобо, снова начавших вносить еду.

- Присоединишься?- подмигнул мне Арэта.

- Ты ведь… мы только что ели...

- Нет, ела ты,- уточнил Арэта.- Мы едва притрагивались к еде, потому что визит был официальным.

- И ты ещё хочешь, чтобы я освоила нормы вашего этикета?..

- Не сказал ведь, что это произойдёт быстро,- Арэта вооружился палочками и начал проворно опустошать стоявшую перед ним чашечку.- Когда Чиио-сама поручила мне заботу о тебе, я был вне себя от ярости. Почему нельзя поручить подобную чушь Ран или Ичиро?

- Потому что ты – самый хитрый из них,- ехидно подсказала я.- А "чушь" требует ума.

- Что причина в этом, я понял позднее, и это польстило моему самолюбию. Но если б знал, какие трапезы ожидают меня в твоей компании!- подвинув к себе чашечку, доверху наполненную креветками, он довольно покосился на меня,- смирился бы с поручением гораздо охотнее!

- Не сомневаюсь. А я многое бы отдала за жаренного над огнём ао-бато…

…и за то, чтобы рядом оказался Кэцеро… Интересно, где он сейчас? Ладит ли с Камикадзе? Перед глазами возникло взволнованное лицо полудемона, склонившееся к моему за мгновения до поцелуя, которого так и не было… и в груди вдруг защемило. Если бы не вид разбитых в щепы торий и не появление посланцев Ракурая, я бы не отстранилась…

- Грезишь о господине, Аими-сан?

Я вскинула на Арэту округлившиеся глаза.

- Что?..

- У тебя было такое мечтательное выражение лица,- лукаво прищурился он.- Неужели покраснела? Кто, как не Ракурай-сама, может вызвать на твоих щеках румянец!

- Вот ещё!- я поспешно уставилась на свои ногти.- Кстати, о твоём господине, Кииоши уверял, что невозможно видеть телесные повреждения сквозь одежду. Но Ракурай… сама точно указал…

Закончить фразу мне помешал странный похожий на хрипение звук. Я недоумённо повернулась к Арэте и тут же вскочила на ноги. Глаза моего "телохранителя" закатились, лицо стало пунцовым, он лихорадочно хватался за горло, будто его душили.

- Арэта!..- вне себя взвизгнула я.- Кто-нибудь! Помогите!..

Но на крик никто не отозвался. Парень задёргался и повалился на пол, опрокинув столик. На татами посыпались креветки и рис... Я рухнула на колени, истерично соображая, как ему помочь. Налившиеся кровью глаза Арэты уставились на меня, из горла послышалось бульканье:

- Кре... вш... кха...

- Кре... кре-что?..

И меня осенило: креветка! Он подавился… А потом сознание начало воспринимать всё урывками, путая настоящее с воспоминаниями. Курс оказания первой медицинской помощи, хрипящий Арэта, которого я приподняла с пола, боявшаяся щекотки Цумуги, на которой я пыталась испробовать приём Геймлиха... Это было нелегко, девушка выворачивалась, как угорь, вынудив меня повторить захват несколько раз. Как это пригодилось теперь! Кажется, Арэта уже не дышал, когда, обхватив со спины, я прижала к его животу судорожно стиснутый кулак. Один толчок, другой, третий... Нужно не больше пяти, иначе причинишь больше вреда, чем пользы… Ещё один – ничего! И ещё один, пятый... Тело парня конвульсивно содрогнулось, и из горла вылетело… что-то, стукнувшееся о татами в метре от нас. Арэта зашёлся в исступлённом кашле и снова повалился на циновки – не смогла его удержать. А чуть не задушившее его нечто вдруг... зашевелилось и... поползло к нему снова…

Слабо вскрикнув, я запустила в него валявшейся рядом чашечкой – безрезультатно, жуткий комок продолжал двигаться к нам... Арэта приподнялся от пола. С трудом сохраняя равновесие, вытянул вперёд руку и захрипел что-то неразборчивое. От его ладони начал исходить слабый свет, и ползущий комок вдруг подпрыгнул и, зашипев, остановился в полушаге от его руки, а сам Арэта рухнул лицом вниз на татами.

- Арэта-сан...- я осторожно перевернула его на спину.

Он дышал, но был в обмороке. Я покосилась на то, что едва не лишило его жизни... Креветка противного сероватого цвета, будто пронизанная синеватыми венами. На всякий слушай накрыв её чашечкой, я снова попыталась позвать на помощь:

- Сюда! Помогите! Кэ…Кэору!- единственное имя, которое вспомнила.

Где их носит? Неужели... От пришедшей мысли сделалось нехорошо. Шайори?.. Положив голову Арэты на одной из подушек, я бросилась к двери, через которую ушли Нэцуми и Кииоши. Обычный коридор с расписанными стенами, вдали ещё одна раздвижная дверь...

- Кэору! Кто-нибудь!

Тихий звук, будто скребётся мышь, заставил подскочить – нервы были на пределе, не знаю, как удержалась от вопля. Рядом, печально взирая на меня выпуклыми глазами, стоял помощник Кииоши.

- Юу...- облегчённо выдохнула я.- Где твой господин?

Лягушонок переступил с лапки на лапку, надул горловой мешок, но вместо кваканья изо рта, словно расправленная пружина, вырвалась распахнувшая пасть змея. Бросок был настолько стремительным, что я не успела даже дёрнуться. Но тут – свист рассекаемого воздуха, лёгкое дуновение – и голова змеи шлёпнулась к моим ногам. Наверное, меня оттолкнули, потому что я вдруг тоже оказалась на полу. А невесть откуда взявшаяся фигура в белом метнулась к Юу, который сморщился, будто состоял из воздуха, покрытого лягушачьей шкуркой, и осел на пол бесформенной массой... Фигура повернулась ко мне. Меч в руке, безротая маска, длинные смоляные волосы...

- Шинджи...сама...- прошелестела я.

Арэта ведь говорил, странный ёкай в маске – мой непримиримый враг. И вдруг он спасает мне жизнь? Сбросив маску, Шинджи впился в меня пронизывающим взглядом.

- Что ты видишь?

- В смысле... что?.. Твоё лицо... глаза, нос...

- Так я и думал...- в его голосе прозвучало сдерживаемое волнение.- И не смог поверить...

Вернув меч в ножны, он вцепился в моё плечо и поднял с пола, будто травинку.

- Никому не признавайся, что можешь видеть моё лицо! Никому, особенно Ракураю! И никто не должен знать, что я был здесь!

- Но...- пролепетала я.- Ты спас меня от... это была Шайори?

- Да, дело её рук. Постараюсь убедить её оставить тебе жизнь, пока не побываешь на Погребальной Горе. Но вожделение Ракурая к тебе слишком очевидно, чтобы она могла долго с этим мириться,- он приблизил своё лицо к моему.- Каким ты его видишь?

- Ракурая?.. Об-быкновенным...

- Скажи, как есть!- он встряхнул меня чуть сильнее.

- Он мне противен!- выпалила я.- Его ухмылка, прищуренные глаза, безгубый рот...

Лицо Шинджи едва заметно смягчилось.

- Ты – возлюбленная Иошинори, не так ли?

- Нет... Я всего лишь освободила его от...

Но он уже выпустил меня, проворно сбросил с плеч хаори и повернулся к распластастанной на полу змее. Тело и голова пресмыкающегося быстро исчезли в складках ткани. За ними последовало и то, что осталось от воспитанника Кииоши.

- Юу...- я покосилась на узел.- Это был действительно он? И теперь он... мёртв?..

- Имеешь в виду жабу? Он был мёртв уже несколько дней. Шайори умеет оставаться незамеченной,- Шинджи подхватил с пола маску.- Когда вновь увидишь моё лицо, сделай вид, что оно тебя пугает.

- Почему пугает?..- я всматривалась в его черты – правильные, даже не лишённые привлекательности.- Что я должна там видеть?

- Ничего,- хмыкнул он и вдруг напрягся.- Ведьма уже здесь... Помни, что я тебе сказал!

Мгновение – и коридор опустел.

Глава 11

- Аими-сан!

Я подскочила от неожиданности и обернулась навстречу новой опасности. В нескольких шагах от меня стояла Чиио. Пугаться или радоваться?

- Ты жива...- облегчённо вздохнув, старуха подобралась ко мне ближе.- Что случилось, Аими-сан? Почему ты здесь?

- Арэта...

- Что с ним?- старуха стиснула мои запястья.- Где он?

- Там!- вырвавшись из хватки ведьмы, я бросилась обратно в комнату.

Разговор с Шинджи длился несколько минут, не дольше. Но кто знает, что за это время произошло с Арэтой? Я чуть было не снесла створку, когда врывалась в комнату. Арэта по-прежнему лежал на полу, а вокруг него суетились с полдюжины ао-ниобо. Увидев меня, одна из них – кажется, именно её Арэта называл Кэору, поклонилась и пробормотала:

- Что здесь произошло, оксама?

- Знала бы, если б явилась, когда тебя звала!- зло фыркнула я, опускаясь на колени перед бессознательным парнем.

- Не сердись на них, Аими-сан,- следовавшая за мной по пятам ведьма мгновенно оказалась рядом.- Что-то чужеродное было здесь, я чувствую. Это место защищено, ничто не могло сюда проникнуть без ведома Арэты. Но оно всё же проникло и создало барьер внутри барьера. Девушки тебя действительно не слышали.

- Благодарю тебя за заступничество, Чиио-сама,- прошептала Кэору.

Но ведьма только отмахнулась:

- Уходи и забери с собой остальных. Когда понадобитесь – позову.

Тут же повернувшись к Арэте, она, не касаясь, медленно провела рукой над лицом воспитанника и, положив ладонь ему на грудь, легко надавила. Глаза Арэты тотчас распахнулись, из горла вырвалось хриплое "Аими", а затем надсадный кашель.

- "Аими",- с лёгкой издёвкой повторила старуха.- Не вздумай влюбиться в неё, она не для тебя.

Арэта попытался приподняться на циновке.

- Чиио... сама... прости... Она... спасла меня...

- Вижу,- старуха поддержала его за плечи, помогая принять сидячее положение, и повернулась ко мне.- За это я тебе благодарна, Аими-сан. Арэта-кун слишком слаб, ему трудно говорить. Что довело его до этого плачевного состояния?

Я покосилась на прикрытую чашечкой креветку. Старуха тотчас приподняла посудину... но под ней не было ничего – только небольшое тёмное пятно.

- Проклятье!- ведьма с яростью отбросила чашечку.- Эта дрянь умеет заметать следы! Что там было?

- Креветка,- слабым голосом проговорил Арэта и, глядя на меня, пояснил:

- Магии Шайори подчиняется всё неживое. Необходимо лишь "заразить" нужное тело – например, креветку. До сих пор ощущаю, как эта мерзость копошится у меня в горле. Ещё немного и...- он снова закашлялся.

- ..."мерзость" бы тебя задушила, а Шайори через неё управляла твоим телом, как ты – шикигами,- закончила старуха.- Возможно, именно твоя физическая оболочка и должна была уничтожить Аими-сан.

- Разве не проще было отравить меня или...

- Ты очень важна для господина, Аими-сан. Еда проверяется. Я ожидала, рано или поздно Шайори выяснит, где ты находишься, и начнёт действовать. Но что это произойдёт так скоро... И всё ещё не могу понять – как её магия сюда проникла?

- Через Юу,- вздохнула я.- Он был живой... точнее, не совсем живой упаковкой – так в моём мире через границу перевозят наркотики.

Невольно поёжилась, вспомнив, как изо рта лягушонка вырвалась змея. Может, Шайори вовсе не собиралась убивать меня руками Арэты, просто хотела уничтожить и его заодно, а рептилия внутри Юу предназначалась для меня. Змея из дыма, которую она "натравила" на меня во время первой встречи с Ракураем, не подействовала, вот демоница и решила скормить меня настоящей. И это бы удалось – не появись Шинджи. Интересно, расскажи я Чиио всё, как было, поставила бы под удар его или себя? Наверное, его. Но ведь он меня спас, хотя и преследовал при этом какую-то свою цель...

- Юу?- не поняла ведьма.

- Помощник Кииоши,- потупился Арэта.- Он и Нэцуми-химэ были сегодня здесь, Чиио-сама. Прости, я должен был проявить большую бдительность...

- Кииоши-сама упомянул, что в последнее время его помощник сам не свой,- прервала я его покаяние,- после того, как подавился головастиком. Перемена вполне понятна – ведь головастик прикончил несчастного. У нас в гостях был его труп, который и "внёс" сквозь барьер убившую его магию. Арэта-сан ведь тоже едва не погиб, подавившись. Только не головастиком, а креветкой.

- Всё так,- процедила ведьма.- И окажись эта креветка в моих руках, убедить Ракурая-сама в коварстве чужеземной дряни было бы проще. Помощник Кииоши тоже наверняка исчез... Но, думаю, господин всё же прислушается и захочет поговорить с тобой, Аими-сан. И тогда расскажи ему всё без утайки.

При мысли, что снова увижу "господина", я едва удержалась, чтобы не содрогнуться.

- Стоит ли беспокоить его по такому пустяковому...

- Пустяковому?- старуха чуть понизила голос.- Шайори нарушила его распоряжение! Он должен об этом узнать!

Поднявшись на ноги, она гулко хлопнула в ладоши, и в комнатку тут же начали стекаться ао-ниобо.

- Уберите здесь всё и приготовьте постели,- приказала старуха.

- Чиио-сама,- умирающим голосом пробормотал Арэта.- Прости, я подвёл тебя...

- Не говори глупостей! Ты – жив, Аими-сан в безопасности. И в этот раз Шайори не удастся вывернуться, как удавалось до сих пор – сейчас глаза господина устремлены не на неё. Пока ты ослаблен, Ран, Ичиро и Хикэру побудут здесь. А мне пора.

- Подожди!- я чуть не бросилась за засеменившей к двери старухой.- Думаешь, он её накажет?

- Всё случится в своё время, Аими-сан. Кстати, меня впечатляет твоя смекалка. Связать то, что Кииоши говорил о Юу, с тем, что произошло с Арэтой... Кажется, ты вполне освоилась в нашем мире – это радует,- и, не добавив больше ни слова, выскользнула в коридор.

Я вернулась к Арэте и, опустившись рядом с ним на татами, смотрела, как ао-ниобо убирают столики и раскладывают футоны.

- Один – для Аими-сан, расстелите за той ширмой,- распорядился Арэта.

- Спасибо,- слабо улыбнулась я.

Теперь, когда все кошмарные события этой ночи остались позади, на меня навалилась усталость. Арэта только криво усмехнулся, но, как только ао-ниобо удалились, его ладонь накрыла и легко сжала мою.

- Это я должен благодарить тебя, ты спасла мне жизнь. Если когда-нибудь смогу отплатить тем же, я это сделаю. Но Чиио-сама – моя наставница, я буду верен ей, что бы ни произошло. Поэтому, если встанет выбор ты или она, я выберу её.

- Спасибо за... честность,- пробормотала я, высвобождая ладонь.- Сама понимаю, что друзей среди вас нет, поэтому не трудись открывать мне глаза на истину. И не благодари, во мне сработал инстинкт, не более.

- Нет, ты испугалась за меня,- самодовольно ухмыльнулся Арэта.- Не отпирайся, это очевидно. И не могу сказать, что мне это неприятно.

- То, как ты дёргался, было действительно страшно. Не хотелось бы увидеть подобное вновь. А знаешь, что ещё страшно? То, что скрыто под маской Шинджи.

- И что здесь страшного? Подумаешь – безликий!

- Безликий... То есть, у него нет лица?- но, поймав пытливый взгляд Арэты, торопливо добавила.- Я видела его, когда меня представили Ракураю-сама, и думала... мне померещилось.

Вот почему, когда спросила, что должна видеть, когда он снимает маску, странный ёкай буркнул: "Ничего!" Для всех, кроме меня, он – "безликий". Видимо, на приёме у Ракурая, Шинджи заметил, что его внешность не производит на меня должного впечатления – увидев вместо лица чистый лист, я бы точно глазела на него по-другому. Что-то заподозрив, он искал меня и нашёл – как раз вовремя, чтобы спасти от змеи Шайори. Но почему никто не видит его лица?..

- С чего ты вдруг заговорила о Шинджи?- глаза Арэты подозрительно сузились.

Но отвечать, к счастью, не пришлось. Створки, заботливо сдвинутые ао-ниобо, распахнулись, и в комнату проскользнули два парня и девушка.

***

- Вот и вы,- раздражённо протянул Арэта.

- Перестань брюзжать!- огрызнулась девица.- Нас это тоже не приводит в восторг, но так распорядилась Чиио-сама!

Я узнала голос: марионетка – та, что была в маске совы.

- Разве что-то может привести в восторг тебя?- поддел её один из парней.

- Замолчи, Ичиро!- фыркнула она.

Но парень только хихикнул и повернулся ко мне. По-детски округлое лицо, ямочки на щеках – на вид лет пятнадцать.

- Доброй ночи, Аими-сан,- он вежливо поклонился.- Рад нашему знакомству.

Его голос тоже был мне знаком.

- На тебе была маска кицунэ.

- Не на мне, на моей шикигами,- улыбнулся он.- Я говорю с тобой впервые.

- Хикэру,- коротко представился другой парень.

Он был старше остальных. Худое лицо, выступающие скулы, пронзительный взгляд.

- На твоей шикигами была маска волка, кажется?

- Собаки,- поправил он.

- Ещё и завязывают с ней дружескую беседу!- хмыкнула Ран.- Нам велено за ней присматривать, а не развлекать её!

- Одно другому не мешает,- Арэта лукаво прищурил глаз.- Беседовать с ней действительно занятно. И гораздо приятнее, чем с тобой, какаси[1].

- Да как ты смеешь!- зашипела девица, но Арэта оборвал её движением руки.

- Прекрасно знаешь, что смею. А теперь извинись перед Аими-сан за свою грубость и больше не вмешивайся в нашу "дружескую беседу".

Казалось, Ран сейчас задымится – так напряглось её тело. Она явно собиралась что-то сказать, но Арэта поднял палец и указал на меня. Ичиро тихонько хихикал, Хикэру оставался невозмутимым, а миловидное личико повернувшейся ко мне Ран побелело от сдерживаемой злости, в глазах полыхала неприкрытая ненависть. Ещё один враг при полном отсутствии друзей...

- Не стоит,- я поднялась на ноги.- Устала и хочу спать. До завтра!

И засеменила к ширме.

- Теперь довольна?- ещё донёсся до меня приглушённый голос Ичиро.- Арэта-кун прав, у тебя ужасный характер!

- Не смей говорить со мной подобным...

- Замолчите оба,- распорядился Арэта.- И я передумал – все вы спите не здесь, а в саду. Эй, Кэору!

Недовольное бормотание, звук сдвигаемых дверей, тихий шорох шагов... Я уже опустилась на футон за ширмой, когда ко мне заглянула одна из ао-ниобо.

- Помогу тебе раздеться, оксама.

- А остальные?- я кивнула на ширму.- Ещё там?

- В комнате никого, оксама.

Но, конечно, все они где-то поблизости. Так же, как и желающая меня прикончить демоница, "безликий" ёкай и "господин", чьи прищуренные глаза, по словам старой ведьмы, устремлены на меня. И как меня угораздило попасть в этот зверинец? Засыпая, я попыталась представить лицо Цумуги, но почему-то оно терялось среди других – Дэйки, Камикадзе, Иошинори-сама... и Кэцеро. Надежду вновь увидеть Цумуги я уже оставила. Но увижу ли ещё их?..

Не знаю, что меня разбудило. Птичьи голоса? Приглушённый смех? Лучик солнца, пробивавшийся сквозь сдвинутую дверь? Странно, что меня до сих пор никто не потревожил. Покачиваясь, я поднялась со своего ложа, проковыляла к двери. Вполне оправившийся Арэта, Ичиро и Хикэру расположились возле пруда и играли в какую-то игру с белыми и чёрными камешками. Ран стояла чуть поодаль. Она увидела меня первой – неприязненно скривилась и отвернулась.

- Аими-сан!- Арэта поднял глаза от доски, расчерченной вертикальными и горизонтальными линиями, и просиял улыбкой.- Хорошо отдохнула?

- Мы играем в го,- тут же сообщил Ичиро.- Хотели пригласить и тебя, тогда было бы два на два, но Арэта-кун запретил тебя будить.

- Спасибо, всё равно не умею играть в... го,- пробормотала я.

- Это не сложно,- Арэта взмахнул неразлучным веером.- Кэору, Риоко! Девушки помогут тебе одеться, принесут еду. А потом можем приступить!

Но го оказалась "не моей" игрой, и я предложила её "усовершенствовать". Попросив бумагу и краски, изобразила игровое поле, как для Монополии. Вместо банков и заводов – замки даймё и наследственные угодья. Вместо денег – камешки и драгоценные заколки, ещё недавно украшавшие мою причёску. Объяснить правила оказалось не так просто, но к вечеру все, даже неожиданно подобревшая Ран, резались в адаптированную Монополию с завидным азартом. Больше всех игра привела в восторг Ичиро. Перед отходом ко сну он взял с меня торжественное обещание, что на следующий день покажу и другие забавы моего мира. Но сделать это я не успела…

[1] Какаси (яп.) – пугало, чучело.

Глава 12

Коридор, дверь, снова коридор и ещё одна дверь – казалось, лабиринту не будет конца.

- Куда меня ведут? К Ракураю?- шёпотом спросила я у шагавшего рядом Арэты.

Но он лишь прижал к губам веер.

- К чему вся эта таинственность?- не выдержала я.

- Тш-ш,- Арэта легко шлёпнул меня веером по плечу.- Стены здесь – живые. Незачем им слышать твой голос.

- В смысле – живые?- ужаснулась я.

Арэта закатил глаза.

- Мы уже почти на месте, и тогда всё объясню.

Я опасливо покосилась на стены – ничего "живого". Единственные живые существа – Арэта, я и маленькое парящее над нами создание, нечто среднее между тоненькой стрекозой и морским коньком. Оно прилетело утром сразу после того, как ао-ниобо разодели меня, словно для коронации, и теперь, не издавая ни звука, вело по бесконечным коридорам неизвестно куда. Скорее всего, к Ракураю... Но с чего столько загадочности? И почему по детскому личику Ичиро мелькнуло сожаление, когда я уходила? Снова дверь, а за ней – зал, по мрачности способный составить конкуренцию "комнате страха" в музее мадам Тюссо. На стенах – изображения извивающихся гадов и зубастых демонов. Только на одной рассмотрела человеческую фигуру – воина, сжимающего в руке меч и окружённого со всех сторон оскаленными драконьими головами.

- Вот и пришли,- улыбнулся Арэта.- Спасибо, Чо.

Стрекозоподобное существо пискнуло и удалилось.

- Что теперь?

- Теперь ты останешься здесь, Аими-сан. Какое-то время мы, вероятно, не увидимся.

- Почему?- вырвалось у меня.

Арэта театрально взмахнул веером, будто смущаясь.

- Будешь по мне скучать? Я польщён. Но не признавайся в этом господину, он не любит соперников.

Я возмущённо дёрнула его за рукав.

- Мне не до веселья! Почему я здесь? И что это за место?

- Покои господина.

Я почувствовала, что бледнею – лицо будто начало остывать.

- Зач... чем...

- Не будь ребёнком, Аими-сан!- Арэта раздражённо захлопнул веер.- Шайори исчезла, никто не знает куда. Но остались её марионетки и шпионы. Для тебя будет безопаснее оставаться... ближе к Ракураю-сама.

- Но как же...

- Что мне известно, я уже сказал,- резко оборвал Арэта и совсем тихо добавил:

- Мне жаль.

На какое-то мгновение мне показалось, по его лицу мелькнула горечь. Но он тут же отвернулся и, направляясь к двери, небрежно бросил:

- Обязательно навещу тебя, как только представится возможность!- и дверь за ним задвинулась.

***

Кажется, ещё ни разу за всё пребывание в этом мире я не испытывала такого бессилия и одиночества. До сих пор рядом всегда был кто-то, готовый помочь – Иошинори-сама, Дэйки, Кэцеро, Камикадзе... Даже к Арэте я относилась скорее как к другу, несмотря на все предупреждения его таковым не считать. А теперь ушёл и он, оставив меня один на один с…

- Вижу, ты до сих пор жива. Но, клянусь всеми богами этой земли, ненадолго!

Не знаю, как удержалась, чтобы не подскочить. Шайори стояла за спиной и, к счастью, не видела моего лица. Но почему она здесь?! Неужели Арэта знал... Я постаралась принять невозмутимый вид, прежде чем повернулась.

- А я вижу, ты не сбежала после неудавшегося покушения, как меня уверяли.

- Сбежала? Я?

Демоница подплыла ближе. Фарфоровое личико замерло, словно маска гейши, в глазах – разгорающийся алый огонь.

- Господин никогда со мной не расстанется. Может, ты и вызвала его любопытство – не каждый день встретишь бродяжку из другой реальности с глазами цвета грязной листвы. Но это – лишь мимолётное увлечение.

- Хочешь сказать, бродяжке из другой реальности он всё же предпочтёт развратницу из индийского ада?- хмыкнула я.- Пожалуйста. Лично мне приятнее считаться избранницей Иошинори-сама.

Лицо демоницы потемнело и вытянулось, скулы заострились, к губам будто прилила кровь – они надулись и судорожно дёрнулись, обнажив заострённые клыки и длинный язык.

- Дрянь!- прохрипела она, замахнувшись.- Я выпущу из тебя кровь и разрисую ею стены этого замка!..

- Почти на всех уже есть росписи, моя лилия.

Я всё-таки подскочила, а Шайори, в мгновение ока приняв свой обычный облик, поспешно поклонилась.

- Мой господин!

Словно призрак, он возник в просвете раздвинутых створок. Прищуренные глаза, неизменная ухмылка, руки сложены на груди, кисти скрыты в рукавах кимоно...

- Рад видеть тебя в добром здравии, Аими-сан. Шайори не слишком любезна – особенно с теми, кто привлекает моё внимание. Не знаю, можно ли назвать это ревностью. Там, откуда ты родом, привычно испытывать ревность, Шайори-химэ?

- Ты ошибаешься, мой возлюбенный,- миниатюрный ротик Шайори уже кривился в кокетливой улыбке.- Это жалкое существо не может привлечь твоё внимание, а потому и не способно вызвать во мне ревность.

- Зачем тогда хотела разрисовать её кровью стены?

- Она оскорбительно отзывалась о тебе.

- В самом деле? И в чём это выражалось?

Шайори стыдливо потупилась.

- Я не смею повторить.

- Настолько вульгарно?- Ракурай неторопливо подошёл ближе.- Что ж, тогда исполни угрозу.

- Господин?..- демоница вскинула на него округлившиеся глаза. У меня, вероятно, было такое же ошеломлённое лицо. Ухмылка "господина" стала шире.

- Ты ведь этого хочешь, верно? И уверена, что она не могла меня заинтересовать. Так в чём дело?

Она повернулась ко мне со скоростью расправленной пружины, и я передумала произносить вслух уже готовую сорваться шпильку.

- Смерть смотрит на это человеческое создание твоими глазами, Шайори,- продолжал Ракурай.- И вот она здесь, перед тобой, не защищённая ни мечом твоего прежнего возлюбленного, ни чарами Чиио. Отчего же медлишь?

Тягучие плавные движения, ласковый голос, неизменная улыбка… Но Шайори вдруг попятилась, будто от цунами, и едва слышно прошептала:

- Прости меня, господин.

- Простить? За что?

Я только испуганно моргнула, когда демоница рухнула на колени.

- Мне известно, как ты дорожишь этой смертной. Но, ослеплённая ревностью и страхом, что из-за неё ты можешь охладеть ко мне, я была готова ослушаться твоего распоряжения...

- Была готова ослушаться?- размеренно повторил Ракурай.- Но это ведь не произошло?

Голова Шайори опустилась ниже, а ухмыляющаяся физиономия повернулась ко мне.

- Что скажешь ты, Аими-сан?

Я покосилась на коленопреклонённую Шайори и снова на него.

- А что я должна сказать? Обвинить её? Думаю, Чиио уже это сделала.

- И тебе нечего добавить?

- Твоя любовница – злобная стерва,- пожала я плечами.- Она прикончила Юу головастиком, пыталась задушить Арэту креветкой и...- я запнулась, вспомнив, что о змее, вырвавшейся изо рта лягушонка, никто не знает,- и собиралась убить меня руками Арэты.

- Чудовищно. Это в самом деле заслуживает наказания.

Плечи Шайори поникли.

- Хотя...- Ракурай качнул головой.- Ты в безопасности, и с Арэтой ничего не произошло. Если бы Шайори пыталась причинить ему вред, ей бы это наверняка удалось.

Я растерянно смотрела на него. Неужели он пытается её выгородить?

- Ты сомневаешься, что это была она?..

- Скорее удивлён, что её магия оказалась бессильна.

- Вовсе не оказалась,- я с отвращением посмотрела на демоницу, напрягшуюся, как струна.- Видел бы ты креветку, вылетевшую из горла Арэты!

- Каким же образом она вылетела?

- С помощью приёма Геймлиха. Этому учат в моём мире.

- Занятно.

Чуть склонив голову набок, Ракурай рассматривал меня. Всё-таки хорошо, что не вижу глаз этого существа. Вряд ли смогла бы выдержать его взгляд. Так и не произнёсшая ни звука Шайори вовсе перестала подавать признаки жизни. Только судорожно стиснутые пальцы выдавали её напряжение – демоница ждала приговора. Но "господин" медлил. И мне стало совершенно ясно: он нисколько не привязан к своей "лилии". Недавние сомнения в её причастности к произошедшему – не более, чем игра. Вина Шайори для него очевидна, унижение и явный страх доставляют удовольствие. То же и с моими шпильками в адрес демоницы и с её ответным бешенством. Потому он и позвал её сейчас, потому и допускает наши стычки, которые мог бы пресечь оним словом. И за благосклонность этого циничного существа с повадками садиста борются дамы местного двора?..

- Встань, Шайори-химэ,- его голос буквально источал патоку.- Невыносимо видеть тебя в таком униженном положении.

Шайори поднялась с колен, не отрывая глаз от пола. Неужели эта безжалостная тварь в самом деле настолько его боится?

- Подойди.

Она двинулась к нему, подошла совсем близко и вдруг вскинула голову. В глазах полыхнуло алое пламя, а губы изогнулись в зовущей улыбке, настолько обольстительной, что мне стало не по себе.

- Мой возлюбленный...- тембру её голоса позавидовали бы и профессионалки из службы секса по телефону.- Позволь мне заслужить твоё прощение.

Я закатила глаза, даже не пытаясь скрыть отвращение, но на меня уже не обращали внимания. Пальчики Шайори игриво пробежали по груди Ракурая, губки приоткрылись, выпустив язык – длинный и тонкий, как у ящерицы или змеи. Томно выдохнув, она прильнула к нему всем телом, и ухмыляющееся лицо ёкая начало медленно склоняться к её распалённому страстью личику. Я, испытывая невероятное облегчение, что, по крайней мере этой ночью, господин обойдётся без моего общества, уже собиралась потихоньку улизнуть – неважно куда, как вдруг Шайори издала короткий придушенный звук, и я остановилась. Не сразу рассмотрела вынырнувшую из широкого рукава ладонь Ракурая, стиснувшую её горло... Демоница задёргалась, выпустив несколько пар рук. Две тотчас метнулись к безжалостно сжимаемой шее, на третьей выросли огненные когти, из ладони четвёртой вырвался огненный хлыст, вокруг пятой обвилась призрачная змея, шестая беспорядочно захлопала веером... Но всё тщетно, магические трюки не причиняли Ракураю никакого вреда – он продолжал ухмыляться. От ладони, сжимавшей шею Шайори, начало исходить белесоватое свечение, подобно тому, что умела напускать старая Чиио. Только сейчас оно несло не защиту. Словно мерцающая сетка, по безупречной коже демоницы побежали полосы, принимавшие форму вен. Она задёргалась сильнее, отчаянно хрипя от боли, и, не испытывая к ней ни малейшей жалости, я всё же чувствовала, как меня охватывает ужас. Вид ухмыляющегося маньяка, выжимающего жизнь из недавней любовницы, поверг бы в трепет кого угодно... Я попятилась, не чувствуя под собой ног, но хватка вокруг горла Шайори вдруг ослабла, и она, словно ворох пёстрой одежды, рухнула к ногам своего мучителя. Все её руки, утратившие магические "добавления", бессильно болтались в слоях шёлка, из груди со свистом вырывалось дыхание.

- Ты в самом деле ещё можешь быть мне полезна, моя лилия, и заслужить если не прощение, то хотя бы часть расположения. Не так, как ты привыкла это делать, но теперь не время привередничать, не правда ли? Отправляйся к Чиио, она скажет, где ты нужна сейчас больше, чем здесь.

- Ты... отсылаешь меня... прочь?- просипела Шайори.

- А ты бы хотела остаться?- наклонившись, он приподнял её голову за подбородок.- Не думаю. Прощай, моя лилия. Мы ещё увидимся, но пока не торопись показываться мне на глаза.

Короткий смешок – и, словно тут же забыв её существовании, он повернулся ко мне.

- Аими-сан. Надеюсь, не откажешься составить мне компанию за трапезой.

- Сейчас?..- пискнула я и поспешно откашлялась.- То есть... хотела сказать... я не голодна.

- Какая жалость. А я распорядился приготовить всё с особым старанием. Идём,- Ракурай протянул мне руку.

Безуспешно пытаясь моргнуть, я послушно направилась к нему и, не подавая руки, поклонилась.

- Излишняя скромность,- констатировал ёкай.

- Наследственная болезнь в моём роду,- брякнула я первое, что пришло в голову.

- Сомневаюсь,- мурлыкнул он и, сделав знак, чтобы я следовала за ним, неторопливо направился прочь из комнаты.

Глава 13

Светлые стены, яркие росписи, отполированный до блеска пол, по которому скользили мои таби[1]... Эта комната была гораздо приветливее предыдущей, но в ней мы не задержались. За ней – ещё одна комната, совсем небольшая. На полу – татами, посередине – два столика. Ракурай остановился и приглашающе указал на них.

- Располагайся, Аими-сан.

Я перевела дух – только бы не впасть в панику... Вымученно улыбнувшись, опустилась за один из столиков. Ракурай устроился напротив. Тут же в комнатку вошли несколько девушек, явно не человеческого происхождения, но и не ао-ниобо – лица были кукольно красивыми. Ступая бесшумно, словно призраки, они уставили столики посудинками с едой, налили из кувшинчиков саке в две маленькие чашечки и, поклонившись, удалились.

- Отчего ты так молчалива, Аими-сан? Увиденное тебя смутило?

- А должно было?

Какой же жалкий у меня голос... Может, действительно стоит поесть, влить в себя галлон саке...

- Считаешь, что я поступил с Шайори жестоко?- словно читая мои мысли, Ракурай поднял свою чашечку.

- Она ведь – твоя любовница, тебе и решать.

- Была моей любовницей.

Стараясь скрыть дрожь в пальцах, я вцепилась в свою чашечку.

- Я пугаю тебя, Аими-сан?

Саке... мне нужно много саке, и дьявол с ним – с недавним обещанием больше никогда не прикасаться к алокоголю! Всё равно нарушила его уже не раз...

- Ты ведь можешь видеть дух, Ракурай-сама. Значит, уже знаешь ответ на свой вопрос.

Ухмыляющаяся физиономия чуть наклонилась ко мне.

- Один из досадных парадоксов бытия, Аими-сан. Больше всего мы вожделеем тех, кто безразличен к нам. Это может уязвить, ранить, свести с ума. А может и оставить равнодушным. Ведь единственное, что имеет значение – насколько жажда утолима.

Дрожь в руке, сжимающей чашечку с саке, усиливалась. Ещё немного – и содержимое выплеснется на столик...

- Кстати о жажде и её утолении,- я нервно дёрнула чашечкой.- Кампай[2]!

Алкоголь обжёг горло, огнём пробежал по венам... Но чашечка была слишком маленькой – её содержимого недостаточно, чтобы заглушить отвращение и порождённый им страх.

- Кампай?

- Так принято говорить в моём мире.

- Забавно. Тогда – кампай!

Я проследила, как он осушил свою чашечку и спросила, просто чтобы что-то сказать:

- Ты пьёшь саке?

Ведь ёкаям, вроде него, подобные "человеческие" слабости должны быть чужды.

- Почему нет? Как принято говорить в этом мире, непьющих богов не бывает.

- Богов?..

- Это – очень древняя пословица. Прошу,- он любезно указал на расставленные передо мной тяван, наполненные всякой всячиной,- подкрепи силы.

Внутренне содрогнувшись при виде креветок, я послушно проглотила несколько кусочков рыбы.

- Расскажи о своём мире, Аими-сан.

Хотя бы небольшая отсрочка... Может, удастся повторить подвиг Шахерезады, и растянуть повествование о чудесах моего мира на тысячу и одну ночь? Я старалась – описала интернет, самолёты и телевидение в выражениях, каким бы позавидовала сама великая сказочница. Он не перебивал, но по застывшему в ухмылке лицу так и не смогла определить, насколько моё красноречие его впечатлило. Под конец случилось непредвиденное, но ожидаемое – меня подвело собственное тело. От затянувшегося монолога пересохло в горле, и я закашлялась. Ракурай тотчас протянул мне чашечку с саке.

- Боюсь, что злоупотребил твоей любезностью, Аими-сан, позволив себе наслаждаться звуком твоего голоса слишком долго.

- Ничего,- я отхлебнула из чашечки.- Ещё не рассказала и трети...

- Не сомневаюсь. Твоя реальность удивительна. Тот, кто обратил Иошинори-сама в камень, пришёл в этот мир явно не из неё.

- Гудзи Кэзухиро? Ты говорил с ним?- удивилась я.

- Однажды. Но его голос не производил на меня такого чарующего действия, как твой, поэтому беседа не повторилась.

- Мне кажется, он был из другого времени – более позднего, чем ваше, но более раннего, чем моё,- проигнорировала я его "заигрывание".- Значит, гудзи тоже не смог пройти сквозь барьер заклинаний и добыть для тебя эту чашу? Или он просто отказался?

Из груди Ракурая вырвался смешок.

- До этого не дошло, Аими-сан. Сила Кэзухиро-сама была не в преодолении магических барьеров, а в создании таковых. Он оказал мне услугу другого рода.

- Заключил Иошинори-сама в камень?- предположила я.

- Именно.

Я вскинула на него глаза. Не может быть... Всё это время считала "пленение" белокурого ёкая – следствием неизбывной вражды между человеческими и не-человеческими обитателями этого мира. Но неужели местный "гуру" гудзи Кэзухиро, чья духовная сила чуть ли не воспета в легендах, был простой марионеткой в руках этого существа?..

- Ты кажешься удивлённой, Аими-сан.

- А смерть Озэму-сама?- вырвалось у меня.- Может, и к ней ты приложил руку?

Снова этот тихий смех, не отражающийся на ухмыляющемся лице.

- Думаю, не ошибусь, предположив: о том, как погиб Озэму-сама, тебе известно больше моего – из первых уст.

- "Первые уста" был тогда ребёнком,- пробормотала я.

- Тем лучше для него,- качнул головой Ракурай.- Сейчас я оставлю тебя, Аими-сан – досадная необходимость, вынуждающая лишиться твоего общества.

Мне едва удалось подавить вздох облегчения.

- Но это ненадолго,- тут же "утешил" он.- А пока, надеюсь, тебя развлечёт присутствие Нэцуми-химэ.

Дьявол!.. предпочла бы остаться в одиночестве и подумать... А что, если злополучное зелье, способное "сгладить" мои шрамы, уже готово, и цель визита девушки-змеи – опробовать его на мне?

- Вижу, весть о её приходе тебя не очень обрадовала?

Как только ему удаётся всё подмечать почти закрытыми глазами? Но мысль об отсрочке придала смелости, и я не удержалась от ехидства, прикрытого сладчайшей улыбкой:

- Скорее расстроила весть о твоём уходе.

Уже собиравшийся встать Ракурай, чуть подался вперёд. Тонкие пальцы, лаская, прошлись по моей щеке.

- Невыносимо быть причиной твоего огорчения, Аими-сан. Я потороплюсь.

- У тебя много забот, я понимаю,- с трудом подавив импульс отшатнуться, пискнула я.

- Ты – сама учтивость, Аими-сан.

Продолжая ухмыляться, он встал и выплыл из комнаты. Я только дёрнулась к саке, собираясь осушить одним махом весь кувшинчик, как вдруг снова послышался звук раздвигаемой двери, а вслед за ним – радостный вопль:

- Хитоми-тян!

[1] Таби – традиционные японские носки до лодыжки с раздельным большим пальцем. Их носят с дзори, гэта и другой традиционной обувью с ремешками.

[2] Кампай – яп. тост, досл. "сухое дно", что-то вроде нашего "пей до дна". Смысл его в том, чтобы призвать гостей выпить и перейти от официальной части трапезы к неофициальной. Считается дурным тоном прикоснуться к алкоголю раньше, чем прозвучит этот тост.

***

Я так и застыла с уже поднесённым ко рту кувшинчиком. Укутанная в слои бледно-голубого шёлка, девушка-змея будто парила над полом.

- О! Саке? Его не следует пить в одиночестве!

Несколько "колебаний" шёлка – и Нэцуми опустилась на циновки за столик Ракурая.

- Как я рада нашей встрече, Хитоми-тян! По замку бродят ужасные слухи!

- Слухи?- я с сожалением отставила кувшинчик.

- Не буду пересказывать, большинство слишком нелепы!- Нэцуми потянулась за кувшинчиком.- Говорят, там, где пьют саке, рождается дружба.

Плеснув в мою чашечку, она подвинула кувшинчик ко мне и выжидающе замерла.

- Тебе тоже?- догадалась я.

- Не принято наливать себе.

- Тогда нужна другая чашечка, из этой пил Ракурай... сама,- я полуобернулась к двери позвать кого-нибудь и услышала тоненький смех девушки-змеи.

- Действительно нужно позвать синухи[1], но только потому что нам понадобится больше вина,- пояснила она свою весёлость.- Для меня – честь пить из той же посуды, что и Ракурай-сама. Хотя скорее этой чести должна удостоиться ты, ведь именно ты – его...

- У меня уже есть чашка!- я поспешно выплеснула остатки саке в чашку Ракурая и подняла свою.- Кампай!

Нэцуми осушила чашечку вслед за мной, поинтересовалась, что значит "кампай" и отличается ли вкус саке моего мира от подаваемого здесь. Потом хлопнула в ладоши, призывая "синухи" – кукольных девушек, прислуживавших нам с Ракураем, и когда те принесли и разлили саке, снова повернулась ко мне.

- Значит, Шайори наконец избавила замок от своего присутствия?

- Похоже на то.

- Я в это не верю, только не эта ведьма! Думаю, она всё ещё поблизости и ждёт своего часа! Господин поступил мудро, забрав тебя в свои покои. Здесь ты в безопасности.

"От Шайори – может быть",- подумала я.- "Но кто защитит от "защитника"?"

- Я была у Кииоши-сама,- Нэцуми выудила из складок своего одеяния небольшой фарфоровый сосудик и протянула его мне.

Наверное, я побледнела, потому что улыбка, появившаяся на её лице, сменилась беспокойством:

- Что с тобой, Хитоми-тян? Это – средство, которое приготовил для тебя Кииоши-сама.

- Убирающее шрамы?- упавшим голосом уточнила я.

- Оно самое!- так и не дождавшись, чтобы я взяла сосудик в руки, Нэцуми поставила его передо мной.- Испробуй его!

- Сейчас?..

- Конечно! Можно начать с небольших шрамов,- она потянулась к моей раненной щепкой руке, но я её отдёрнула.

- Шайори ведь больше нет!- о том, что прочь её отослал сам "господин", Нэцуми явно не знала.- Так какая разница, займу я её место на его футоне или нет?

Девушка-змея как будто растерялась.

- Её нет, потому что она пыталась убить тебя. Но, пока эта ведьма жива, всегда есть опасность, что она вернётся. Особенно если господин потеряет интерес к тебе. Поэтому допустить этого нельзя.

Замкнутый круг... Поддерживать интерес "господина", чтобы сохранить жизнь, которой бы ничего не угрожало, если бы не его "интерес". Змея, пожирающая собственный хвост...

- Кииоши-сама просил посмотреть, подействует ли средство,- Нэцуми подвинула мне сосудик ближе.- Ты ведь хочешь, чтобы шрамы исчезли?

Интересно, если откажусь, "средство" нанесут насильно? Хотя... даже если шрамы начнут разглаживаться, может, Ракурай проявит терпение и оставит меня в покое до конца процесса заживления? А там уже подойдёт время использовать мои "способности" для добычи треклятой чаши. О том, чтобы бежать из замка, нет и речи. Но в месте, "окружённом кольцом заклинаний", такая возможность предоставится – в это я верила, как в Евангелие. Главное – продержаться сейчас... любой ценой... Открыв крышечку, я окунула палец в содержимое сосудика – вязкую, пахнущую травами субстанцию неопределённого цвета. Приподняв рукав, нанесла её на шрам.

- Нужно немного подождать, чтобы средство подействовало, а пока продолжим нашу чудесную беседу!- пальчики Нэцуми обхватили чашечку с саке.- Как ты говорила? Кампай?

Пока длилась "чудесная беседа", "синухи" успели пополнить истощавшийся запас алкоголя дважды. Осушая чашечку за чашечкой, Нэцуми щебетала о прелестях жизни, которые откроет передо мной "внимание господина". Описывала его богатство и щедрость, а также почёт, неизменно окружающий "избранницу великого Ракурая-сама"...

- Как в случае с Шайори?- не удержалась я от шпильки.

Нэцуми захихикала.

- Не сравнивай себя с ней, Хитоми-тян! Тебя все полюбят, вот увидишь!

- Как ты любишь господина?

Давно хотела задать этот вопрос и посмотреть на реакцию девушки-змеи. И она не обманула ожиданий. Раскрасневшееся от алкоголя личико потемнело, в глазах прорезался змеиный зрачок.

- Никогда не произноси этого вслух, Хитоми-тян.

- Значит, так и есть? Тогда почему сама не попытаешься завоевать его расположение? Теперь, когда Шайори больше не...

Вскинувшись, как кобра, Нэцуми запустила чашечкой в стену. Я вздрогнула от звона околков, почти протрезвев от неожиданной вспышки. На личике Нэцуми тотчас отразилось раскаяние.

- Прости, Хитоми-тян... Саке сделало меня несдержанной... я не должна была... Прости.

- Не хотела тебя задеть,- осторожно проговорила я.- Просто не думала, что...

...можно на самом деле быть очарованной этим жутким существом. Шайори наверняка делила с ним футон ради выгоды – от развратницы, проводившей всё своё существование в чужих постелях, это вполне ожидаемо. Но беззаветная привязанность Нэцуми казалась искренней...

- Не думай, что будишь во мне ревность, Хитоми-тян,- Нэцуми печально улыбнулась.- Сердце господина тронуть нелегко, но... если тебе это удастся, я буду рада... За вас обоих.

Я поёжилась от такой перспективы.

- Господин может казаться жестоким,- самозабвенно продолжала Нэцуми.- Но это – удел всех, обладающих силой, какой обладает он. Сила даёт власть, а власть рождает величие. До сих пор помню день, когда увидела Ракурая-сама впервые. Исходившая от него мощь заставила меня трепетать, взгляд пронзал как острейшие лезвия, а лицо – такое красивое и мужественное...

- Красивое?..- возглас вырвался у меня прежде, чем я успела этому помешать.

В глазах Нэцуми мелькнуло недоумение.

- Разве ты не считаешь господина привлекательным, Хитоми-тян?

Но тут взгляд её переместился на мою смазанную снадобьем руку, и миловидное личико из мечтательного стало мрачным. Я тоже покосилась на руку, даже пощупала шрам. Кожа слегка покраснела, а шрам ничуть не стал мягче.

- Не действует...- упавшим голосом констатировала Нэцуми.- Кииоши-сама предупредил, что в случае покраснения кожи средство нужно незамедлительно удалить... Я так надеялась!

- Ничего не поделаешь,- сокрушённо вздохнула я.

От облегчения закружилась голова, хотя, может, причина в саке... Подхватив со столика сосудик с мазью, Нэцуми торопливо поднялась на ноги.

- Немедленно отнесу это Кииоши-сама! Он должен умножить усилия! Избавить тебя от этого уродства ему под силу, я убеждена! Благодарю тебя за беседу, Хитоми-тян. Она доставила мне удовольствие,- и, покачнувшись – саке явно сказывалось и на ней, засеменила прочь.

Но едва дверь за ней задвинулась, а я облегчённо вздохнула, что наконец-то осталась одна, в комнату ворвались прислужницы.

- Купальня уже приготовлена, оксама,- тоненьким голоском пропищала одна.

- Купальня?.. Но я ещё не...

- Распоряжение господина,- поклонилась она.

"Распоряжение господина"... С чего ему проявлять такую заботу о чистоте моего тела, если не для... Я содрогнулась. И как только Нэцуми может считать его красивым?.. Я близка к истерике при одной мысли, что...

- Прошу, оксама,- снова поклонилась девушка.- Господин не любит ждать.

- Он ждёт меня в купальне?- ужаснулась я.

- Нет, после.

Я с отчаянием посмотрела на свою руку, "украшенную" покрасневшим шрамом. Так надеялась на эти "несовершенства" на моей коже! Неужели они его всё-таки не остановят...

[1] Синухи – личные рабы, находящиеся в полном подчинении у своего хозяина, приравнивались к частному имуществу или скоту. Их можно было продавать, дарить или передавать по наследству.

Глава 14

"Купальня" больше походила на мини-аквапарк под открытым небом. Сад камней, карликовые деревца, с полдюжины бассейнов... Я представила, как "господин" плещется в них в компании местных "гейш" и захотела упасть в обморок. Интересно, во владениях Иошинори-сама тоже было нечто подобное? Хотя, даже если было, трудно представить его в компании гейш... Уже смеркалось, когда, прополоскав в нескольких бассейнах и умастив кожу маслами, синухи накинули на моё многострадальное тело тонкую ткань и повели во "внутренние" покои. Лёгкое кимоно изумрудного цвета, скользящие по волосам гребни, нефритовые заколки... Я почти не обращала внимания на эти манипуляции. Всё время лихорадочно пыталась найти выход из создавшегося отчаянного положения, но сознание будто одеревенело. Бежать из замка невозможно. Магия надо мной не властна, но физически я слабее многих, тем более Ракурая. Помощи ждать неоткуда. Выхода нет...

- Всё готово, оксама.

Как же надоела эта ничего не значащая учтивость, это обращение, звучащее, как насмешка! "Оксама"... беспомощный "всего лишь человек", очередное развлечение их господина... Я отвернулась от услужливо поднесённого мне зеркала, так в него и не глянув.

- Оксама выглядит чарующе,- пропела одна из девушек.

Я не удержалась от усмешки. В древности попавшие в плен женщины уродовали себя, чтобы избавиться от "милостей" врага. Крайность, граничаящая с безумием. Но в какой-то мере, их можно понять...

Несколько раздвигающихся и тотчас снова закрывающихся за мною дверей, тихое "Оставайся здесь, оксама", удаляющийся шелест одежд... и я – одна в просторной комнате. По стенам мелькают отблески светильников. На одной – изображение Фудзи на фоне луны, на другой – дикие гуси, парящие в ночном небе. За двумя приоткрытыми створками с изображением ветвей сакуры, посеребрённых лунным светом, – альков...

- Аими-сан.

Всё внутри меня сжалось в узел. Я повернулась, не чувствуя собственного тела, поклонилась, не вполне сознавая, что делаю. Ракурай скользнул ближе, ступая бесшумно, словно юрэй, и я вздрогнула, когда его ладонь легко сжала мою.

- Тебе холодно, Аими-сан?

- Нет,- прошелестела я.

- Твои ладони – холоднее снега. Позволь мне согреть их.

Онемев от отвращения, я смотрела, как тонкие пальцы обвиваются вокруг моих рук, как он медленно подносит мои ладони к своему ухмыляющемуся рту... Когда его неразличимые губы коснулись моей кожи, её будто обжёг язык пламени... и меня вдруг озарило – огонь! Перед глазами замелькали образы: замок похитившего меня самурая, тела мёртвых сохэев, израненный Дэйки и пламя, полыхающее до потолка. Циновки и ширмы – отличное "топливо"! Стоит лишь опрокинуть светильник в момент, когда Ракурай ожидает этого меньше всего... Это меня не спасёт, но хотя бы даст отсрочку! Оцепенение, сковавшее, когда ёкай сжал мои ладони в своих, отпустило, я даже смогла улыбнуться.

- Ты добр ко мне, Ракурай-сама.

Неизменная ухмылка стала шире. Он мягко увлек меня вглубь алькова – мимо створок с ветвями сакуры к футону с подушечками-валиками. У изголовья мерцали два светильника. Но, будто читая мои мысли, Ракурай усадил меня на самый край футона далеко от них и, опустившись рядом, легко провёл ладонью по моим волосам.

- Всё же я пугаю тебя, Аими-сан. Почему? Ты ещё не была наедине с мужчиной?

Я закашлялась от неожиданности и, прикрыв рот рукавом, чуть отодвинулась, стараясь приблизиться к светильнику. Но Ракурай снова уменьшил расстояние между нами.

- Тебя смутил вопрос?

- Разве способность видеть мой дух, не может дать на него ответ?

Тихий смех.

- Мне всё больше нравится беседовать с тобой, Аими-сан.

- Тогда, может, побеседуем о месте, "окружённом кольцом заклинаний"?- с готовностью предложила я.

- Почему бы и нет? На любезность следует отвечать любезностью. Ты развлекла меня историями о твоём мире. Я поведаю тебе о тайнах моего.

Я не верила ушам – вожделенная отсрочка, которой собиралась добиваться такой дорогой ценой...

- Ты слышала о "живых Буддах", Аими-сан?

- Нет... Не очень знакома с понятиями буддизма.

- Так называют монахов, прошедших ритуал сокушимбуцу. Это длительная и довольно мучительная практика, проводящаяся в три этапа по тысяче дней каждый. В первые тысячу дней монах, пожелавший стать воплощением Будды, питается лишь орехами, семенами и ягодами, теряя вес. Следующие тысячу дней он употребляет в пищу кору и корни, а также чай уруши из сока ядовитого лакового дерева, постепенно отравляя и иссушая себя. По истечении этого срока, когда кожа монаха становится подобной листу момидзи[1], а сам он близок к смерти, его ослабевшее тело помещают в каменную гробницу. С внешним миром её соединяет лишь небольшое отверстие, в которое помещают бамбуковую трубку – через неё монах дышит всё оставшееся ему время. Рядом с будущим воплощением Будды оставляют колокольчик. Монах звонит в него, сообщая, что ещё жив. Как только звон прекращается, трубку вынимают, отверстие запечатывают, а ещё через тысячу дней гробницу открывают и извлекают из неё тело. Если гниение его не коснулось, монах считается достойным звания "живого Будды" и причисляется к святым. Тело его омывают, одевают в богатые одежды, помещают в храме и поклонятся ему, как божеству.

- Какой ужас...- поёжилась я.- Он добровольно сначала мумифцирует, а потом погребает себя заживо?..

- Люди – странные существа. Их невозможно понять.

- А ты пытался?- усмехнулась я.

- Время от времени,- ухмыляющаяся физиономия чуть склонилась к моему лицу.- Когда встречалась особенно интересная особь.

- Какое отношение имеют монахи-самоубийцы к месту, окружённому заклинаниями?- быстро спросила я.

Ракурай сложил на груди руки, спрятав в рукавах кисти – словно давая понять, что пока переходить к "действиям" не собирается. Я не смогла подавить вздох облегчения.

- В ладонях одного из них – чаша, о которой я говорил. Это чаша для сбора подаяний, хоши[2] путешествуют с такими по деревням. Та, что нужна мне, высечена из камня самим Буддой. И кто, как не его живое воплощение, должен был стать её хранителем!

- Думала, этих "живых воплощений" – несколько.

- Пытавшихся стать "живым воплощением" – несколько,- поправил Ракурай.- Но тело подвергшего себя сокушимбуцу должно оставаться нетленным, а это удалось лишь троим. Останки одного покоятся в храме Дайнити-Бу, останкам другого поклоняются в храме Нангаку, а останки третьего, самого почитаемого из всех, стали "подставкой" для чаши великого Будды.

- И где хранятся они?

- В том самом месте, окружённом кольцом заклинаний. В Безымянном Храме на Погребальной Горе.

- Ну и название...

- Оно произошло от погребального дома, воздвигнутого на Равнине Высокого Неба одному из небожителей. Однажды дом был разрушен и низвергнут на землю. Обломки его и стали Погребальной Горой. Позднее там построили храм, названный Безымянным, потому что никто не возносит в нём молитв. Единственное его назначение – служить домом "живому Будде". Сильнейшая аура, исходящая от останков, и заклинания, наложенные монахами, не позволяют приблизиться к храму ни одному существу этого мира. Но ты, пришедшая из другой реальности и чуждая нашим обычаям, минуешь их без труда. А я буду ждать у подножия горы.

[1] Момидзи – японский клён.

[2] Хоши – странствующие буддийские монахи в Японии.

***

Всё просто... Но что-то не вписывалось в общую картину, и я никак не могла определить, что.

- Чаша ведь – своего рода оружие? Так почему бы мне не воспользоваться им против тебя?

По его лицу мелькнуло умильное выражение.

- Мощь, заключённая в чаше, разрушительна, Аими-сан. Лишь сильнейший может управлять ею.

- Почему ты, в таком случае, уверен, что она не испепелит меня?

- Тебе ничто не угрожает – если не нарушишь целостность чаши. Содержащаяся в ней сила сделала камень хрупким – разбить его легко. Только если чаша расколется, вырвавшаяся на свободу мощь способна "испепелить".

Насколько же сокрушительной должна быть эта мощь, если её стремится обрести и без того могучее существо... Нобу-сан уверял, Ракурай равен по силе Иошинори-сама, но под началом ёкая с прищуренными глазами наверняка больше союзников, чем успел собрать мой недавний защитник. Так почему он с такой одержимостью ищет способ заполучить эту чашу?..

- Тебе не о чем беспокоиться, Аими-сан,- голос Ракурая снизился до шёпота.- Я не подвергну твою жизнь опасности, если этого можно избежать.

- Какое облегчение,- ехидно начала я и замолчала на полуслове.

Руки Ракурая покинули своё "убежище" в рукавах… Одна легко сжала моё запястье, другая устремилась к моей щеке.

- Ты ведь знаешь зачем приходила Нэцуми?- выпалила я.

- Вероятно, чтобы испробовать зелье, которое вернёт твоей коже безупречность.

- Оно не подействовало! Наоборот, теперь шрам ещё более безоб...

- Аими...- его пальцы погладили мою щёку, голос стал глухим.- Тебе очень подходит это имя.

Я пыталась отодвинуться, но рука Ракурая, выпустив моё запястье, мягко обвилась вокруг талии. Я чувствовала его прикосновения на груди, спине, шее... Настойчивые, неторопливые, они напоминали движения змеи, всё крепче сжимающей жертву в смертельном объятии. Он будто исследовал моё тело, пока я извивалась в его руках, безуспешно силясь освободиться. Гротескная сцена в спальне населённого чудовищами замка – в тишине, нарушаемой лишь шелестом шёлковых одежд... Отчаянный взгляд на светильник – он слишком далеко, мне не дотянуться...

- Что ты хочешь сделать, Аими-сан?

Похожее на маску лицо приблизилось к моему. Ужасный ухмыляющийся рот едва не касался моих губ, и я беспомощно замерла. Прикосновения этого существа не были грубыми, как "ласки" похитившего меня самурая, но тонкие пальцы словно выпивали из меня жизнь, лишая воли к сопротивлению.

- Ты смотришь на светильник, будто желаешь его так же страстно, как я желаю тебя, Аими-сан. Так что ты хочешь сделать?

- Поджечь этот вертеп!..

Ёкай тихо рассмеялся. На мгновение почти невидимые губы приникли к моим, и захлестнувшее меня отвращение придало сил. Я бешено задёргалась, вырываясь из его рук, и вдруг поняла, что свободна.

- Тогда исполни задуманное.

Я в отчаянии смотрела на него, слыша собственное срывающееся дыхание будто со стороны. Невозмутимое лицо, прищуренные глаза, руки, снова нырнувшие вглубь рукавов... Только чуть хриплый голос выдавал его эмоции.

- Ты ведь хочешь поджечь это место, не так ли? Попытайся.

Жуткое существо играло со мной, как накануне забавлялось с бывшей любовницей, предлагая ей прикончить меня у него на глазах. Всё это время он играл со мной, наблюдая за моей агонией, позволяя "отвлечь" себя рассказами о моём мире, "живых Буддах" и Погребальной Горе. В действительности он полностью контролировал ситуацию, направляя её по своему усмотрению. Какое омерзительное создание!..

- Ты медлишь, Аими-сан. Почему?

Соскользнув с футона, я попятилась.

- А ты путаешь меня с Шайори, Ракурай-сама. С чего бы?

- Ты похожа на Шайори, как солнечный день – на туманные сумерки. С чего бы мне путать тебя с ней?

- Может, потому, что думаешь, я боюсь тебя, как боялась она?

- А это не так?- тоже поднявшись с футона, он медленно направился ко мне.- Тогда приблизься. Позволь мне притронуться к тебе.

- Нет!.. Твои прикосновения вызывают у меня омерзение...

Он остановился на доли секунды, будто раздумывая, но тут же возобновил движение, приближаясь ко мне шаг за шагом.

- Как я и говорил, больше всего мы вожделеем тех, кто равнодушен к нам.

- Я к тебе не равнодушна,- продолжая лихорадочно отступать, я уже не выбирала слов.- Ты мне отвратителен!..

Лёгкое движение воздуха – его пальцы сжали мои плечи, ухмыляющаяся физиономия нависла надо мной, точно ночной кошмар.

- Почему я отвратителен тебе, Аими-сан? Разве я груб с тобой? Или тебе не нравится моё лицо?

Меня охватил безотчётный страх. Внутренне сжимаясь от отвращения при мысли о близости с этим существом, в наложницы которому меня прочили с моей первой ночи в этом замке, я не обращала внимания ни на что другое. Но в нём было что-то другое – нечто грозное, очень жестокое и ещё более пугающее, от того, что оставалось скрытым за неизменной улыбкой и обходительными манерами...

- Отпусти меня...- едва расслышала собственный шёпот.- Я этого не хочу...

Ладони ёкая мягко обхватили моё лицо, он придвинулся ближе, будто собирался меня поглотить.

- Твоя красота завораживает, Аими-сан. Аими... странное человеческое создание с удивительными глазами, пришедшее из неведомой реальности. Разве несколько неприглядных отметин на коже могут сделать тебя менее желанной?

Приёмы по самообороне!.. Ударить в пах, разбить нос, укусить за ухо... Но глаза почти сросшегося с моим телом существа вдруг приоткрылись – впервые за всё время, и я вздрогнула. Они были жуткого кровавого цвета... Или это – отблески огня от светильника, добраться до которого мне уже не суждено?.. Ладони, нетерпеливо скользнувшие под ткань кимоно, рот, жадно припавший к моим губам – всё происходило будто не со мной. Словно околдованная, я всё ещё видела кроваво-красные глаза демона, лишь по форме напоминавшие человеческие...

И тут что-то произошло. Терзавший мои губы рот отстранился, ладони, почти стянувшие с плеч кимоно, обхватили талию и замерли. Очнувшись, я резко подалась назад, извернулась, рискуя сломать себе позвоночник... У входа в альков стоял одетый в белое ёкай в маске.

- Шинджи,- с лица Ракурая сошла привычная ухмылка, губы вытянулись в тонкую злую линию.- Что привело тебя сюда в столь поздний час?

- Прости, господин,- холодно отозвался ёкай.- Я бы не побеспокоил тебя, тем более, когда ты не один. Но известие моё срочно. Ещё до рассвета замок будет атакован.

- Атакован?- худая рука Ракурая обвилась вокруг моих плеч, пальцы, поигрывая, начали поглаживать шею.- Кем?

- К замку приближается дзикисидан[1] из ёкаев и кайдзю. Возглавляет их старший сын Озэму-сама.

Меня словно обожгло, ноги подкосились, но рука Ракурая удержала в вертикальном положении.

- Иошинори,- довольная ухмылка вернулась на лицо с прищуренными глазами.- Любопытно, как ему удалось определить наше местоположение?

- Вероятно, измена. Шайори-химэ исчезла, никто не знает куда. Она могла прибегнуть к покровительству бывшего возлюбленного в обмен на сведения о нахождении твоего замка.

- Шинджи, Шинджи. Никто не избежит твоих подозрений! Но кем бы ни был безликий предатель, я ему благодарен – отчасти. Всё же лучше бы Иошинори-сама почтил мой замок своим присутствием в другую ночь.

- Какими будут твои приказания, господин?- Шинджи чуть склонил голову.

- Окажи нашему гостю достойный приём,- и ласково обратился ко мне.- Составь мне компанию, Аими-сан. Уверен, зрелище доставит тебе удовольствие, но наблюдать за всем лучше не отсюда.

Я молча запахнула приведённое в беспорядок кимоно, и Ракурай, ухмыляясь, привлёк меня к тощей груди… За мгновение до того, как меня оторвало от земли, я повернулась к Шинджи, застывшему между створками с ветвями сакуры, и беззвучно прошептала:

- Спасибо...

[1] Дзикисидан – войска (даймё).

Глава 15

Сильный порыв ветра буквально хлестнул по лицу, я захлебнулась собственным дыханием... А, когда отдышалась, с трудом сдержала удивлённый возглас. Я парила в воздухе над островерхими крышами замковых строений, освещённых мигающими фонарями. Дворики и переходы казались живыми – из-за бесчисленных снующих по ним существ. Существа "стекались" к воротам замка, за которыми начиналась тьма, угрожающая и непроглядная даже в свете почти полной луны.

- Слышишь их?- раздался над ухом шёпот Ракурая.

- Нет...

- Тогда прислушайся.

Омерзительные ухмыляющиеся губы мягко обхватили мочку моего уха. Я дёрнула головой, надеясь попасть ёкаю в нос и не думая о последствиях, если он вдруг выпустит меня из рук. Но Ракурай увернулся и, описав в воздухе дугу, легко приземлился вместе со мной на загнутый край крыши главной башни замка.

- Прислушайся, Аими-сан.

Постаравшись не замечатъ худого тела, прижавшегося к моему, и рук, обвившихся вокруг талии, я всё же закрыла глаза, прислушиваясь. Поначалу – ничего, только шум ветра. Но вот сквозь него начал прорываться и другой звук, похожий на рычание множества диких зверей. Вздрогнув, я распахнула глаза.

- Знал, что Иошинори придёт за тобой, Аими-сан,- снова прошептал Ракурай.

- Думаю, он пришёл не за мной, а за тобой, Ракурай-сама,- ехидно отозвалась я.

- Верно. Потому что ты – со мной.

- Он собирал союзников задолго до того, как я оказалась "с тобой".

Может, упоминание, что мой недавний защитник готовился к схватке, немного собьёт спесь с ухмыляющейся твари, будто сросшейся с моим телом? Но "тварь" только рассмеялась своим тихим, глумливым смехом.

- Разумеется, ведь он желал вернуть свои земли. Лишь глупец минует вытянутую шею черепахи и пытается пробить панцирь. И лишь безумец атакует крепость врага, прежде чем занять собственные земли, где многие до сих пор хранят ему верность. Но в этом случае причина не в ослабевшем разуме, а в вырванном сердце. В сердце, которое теперь находится рядом со мной – в этой самой крепости.

- Иошинори-сама не знает, что такое сердце, а значит, не мог заметить пропажи,- хмыкнула я.

Не ожидала, что в голосе прозвучит такая горечь. Думала, боль уже отступила... Из груди ёкая снова вырвался смех.

- Арэта-кун прав: во многих отношениях ты действительно – дитя, Аими-сан.

- Арэта-кун не знает ни меня, ни...

Мои слова прервал протяжный трубный звук, от которого завибрировал воздух. Фонарики перед воротами обезумели – державшие их существа заметались, как мотыльки, формируя ряды, и вдруг замерли, словно марионетки, повинующиеся невидимому кукловоду.

- О властный зов дзинкай[1],

прорезавший ночь.

Враг мой близко,- насмешливо продекламировал Ракурай.

И, словно в ответ на импровизированное хайку, тьма за стенами замка расступилась, открыв единственное существо, неторопливо направлявшееся к воротам. Длинные белоснежные волосы, "поймавшие" луч луны, светлое кимоно, царственная осанка...

- Иошинори... сама...- беззвучно прошептала я.

Он как будто меня услышал – остановился и вскинул голову. С такого расстояния не могла рассмотреть его лица, но видела, как глаза полыхнули синим огнём. В то же мгновение, словно по чьему-то знаку, тьма, обступавшая замок со всех сторон, всколыхнулась и рассеялась, "обнажив" тысячи и тысячи существ, замерших так же неподвижно, как и "защитники" замка. Я скользила по рядам нападавших лихорадочным взглядом, пытаясь найти Дейки... Но напряжённая тишина вдруг взорвалась рёвом и визгом – их уже не мог перекрыть "властный зов дзинкай", поминутно раздававшийся с "внутренней" стороны стен. И ворота распахнулись... Когда обе армии сошлись, крыша задрожала, как если бы башня собралась обвалиться под нашими ногами. Ракурай стиснул меня крепче.

- Многое бы отдал, чтобы посмотреть на это до конца, но...

Фигура с белоснежными волосами, будто вынырнувшая из захлестнувшей её волны кайдзю, и вцепившийся в меня Ракурай поднялись в воздух одновременно. На мгновение совсем рядом мелькнуло некогда столь дорогое для меня лицо со светящимися синим огнём глазами. Не вполне понимая, что делаю, я протянула к нему руку... Но тут передо мной будто что-то взорвалось. Зажмурившись от ослепляющей вспышки, я чувствовала, как меня вдавливает в тощую грудь Ракурая и уносит куда-то в пустоту. А когда снова открыла глаза, уже стояла на земле. Руки Ракурая по-прежнему обвивали талию, вокруг клубился туман, а впереди тёмной громадой возвышалась гора...

- Мы на месте, Аими-сан. У подножия Погребальной Горы.

Я рассеянно высвободилась из рук ёкая и покачнулась. Голова кружилась, в ушах ещё стоял звон. Ракурай поспешно меня подхватил и пощёлкал языком.

- Чиио, Чиио. Надеюсь, простишь её? Увидев Иошинори так близко к тебе, она, вероятно, забыла об осторожности.

- Так эта вспышка – дело её рук? Сам будешь прощать её, если из-за травмы не найду дорогу к твоей чаше…

Ракурай рассмеялся, костлявые пальцы легко скользнули по моей щеке. Я резко отстранилась, с трудом сохранив равновесие, и на всякий случай отступила на несколько шагов. Но ёкай больше не пытался приблизиться, руки нырнули в глубь рукавов, на лице, едва различимом в слабом свете луны, застыла привычная ухмылка.

- Храм находится в пещере на самой вершине горы. К пещере ведут сто восемь ступеней...

- Именно сто восемь?- не выдержала я.- Их кто-то пересчитывал?

- Ступени символизируют человеческие пороки, а их – ровно сто восемь[2]. Чтобы попасть в храм, нужно пересечь Озеро Душ…

- А почему пороков сто восемь?- снова перебила я.- Я знаю только семь.

- Я расскажу тебе всё о пороках, Аими-сан, и судовольствием покажу некоторые из них,- в голосе ёкая проскользнули сладострастные нотки,- как только вернёшься ко мне с Чашей Будды. Озеро легко пересечь по мелководью – лишь следуй за огнями...

- А почему оно называется Озеро Душ?- уточнила я.- В нём водятся призраки? Утопленники?..

Продолжая ухмыляться, Ракурай чуть склонил голову набок.

- Ты боишься юрэй, Аими-сан?

Я передёрнула плечами. Обнажать свои страхи перед этим существом хотелось меньше всего.

- Или надеешься на появление Иошинори-сама и поэтому тянешь время?- вкрадчиво продолжал Ракурай.- Он не придёт, по крайней мере, пока. Сейчас грозный сын Озэму-сама пытается взять штурмом мой замок, из-за стен которого доносятся твои крики о помощи. Следуй за огнями и не бойся юрэй – они не причинят тебе вреда. Но самое важное: сохрани целостность чаши, иначе заключённая в ней сила испепелит твоё тело. А лишиться его подобным образом было бы досадно для нас обоих.

Я подняла глаза на возвышавшуюся над нами гору. Свет луны становился всё бледнее, небо начинало светлеть – близился рассвет. Но гора по-прежнему казалась гигантским сгустком мрака, а клубившийся у подножия туман придавал ей ещё более зловещий вид – словно прибежище сотен неупокоенных призраков... Я действительно тянула время, почти подсознательно надеясь, что Иошинори-сама найдёт меня здесь. Но если он в самом деле спасает ветряную мельницу, вопящую моим голосом в замке Ракурая... Я скосила глаза на ёкая, стоявшего в нескольких шагах от меня. Что бы ни ждало на Погребальной Горе, это лучше общества ухмыляющегося чудовища.

- Какие-нибудь последние наставления, Ракурай-сама?

- Возвращайся скорее, Аими-сан. Уже начинаю скучать по тебе.

Я поклонилась, не скрывая усмешки, и, развернувшись, направилась к горе.

[1] Дзинкай – большие раковины в ажурных корзинах, которые применялись на Японских островах в качестве горна на протяжении многих веков.

[2] Японцы считают, что человек подвержен шести порокам: легкомыслие, глупость, жадность, злость, зависть и нерешительность. Но каждый порок имеет восемнадцать оттенков, отсюда цифра сто восемь.

***

Свет бледнеющей луны, призрачный туман... Почти не спотыкаясь, я подошла к самому подножию гигантского "могильника". Вокруг – редкие деревья и полуразрушенные каменные фонари-торо. Ступени ведут вверх и теряются в тумане. Неестественная тишина – не слышно даже шелеста ветра. И ни души. Ухмыляющийся ёкай остался за растрёпанными кустами – последовать за мной сюда он уже не мог. Сделав глубокий вдох, я опустила ногу на первую ступеньку – ничего. Ни грома с небес, ни сверкающих молний. Как же странно, что сильнейшие заклинания и барьеры, неодолимые для обитателей этого мира, для меня – ничто. Вторая ступенька, а потом ещё одна и ещё... Я вздрогнула, когда из тумана вдруг выступили два столба, сверху соединённые двумя перекладинами, и остановилась. Тории... Покосившиеся, покрытые мхом, но безошибочно узнаваемые. "Дорога" к храму шла через них. Конечно, это не те врата, что привели меня в этот мир. Но, может, выход из него не там же, где и вход? Чуть не бегом, я бросилась вперёд. Пятая, шестая, седьмая, восьмая... Зачем, на самом деле, считаю ступеньки?.. Девятая, десятая, одиннадцатая... двенадцатая, тринадцатая, четырнадцатая... и ещё девяносто четыре, теряющиеся в полумраке предрассветных сумерек. Пройдя сквозь тории, я лишь поднялась на несколько ступеней... Но охватившее меня чувство было странным – разочарование, смешанное с... облегчением. Впереди – неизвестность, позади – ухмыляющийся монстр, лелеющий надежду стать непобедимым с моей помощью, но... кажется, я всё же не готова оставить этот мир – пока. Совершенно непрошенно перед глазами возникло невозмутимое, сверхъестественно красивое лицо "грозного сына Озэму-сама", белоснежные волосы... Неужели дело в нём? В том, что я увидела его, хотя думала, больше никогда не увижу? Но тотчас этот образ сменил другой. Встрёпанная шевелюра, глаза разного цвета и исходившее от них голубоватое свечение, когда их обладатель наклонился к моим губам за секунды до появления посланцев Ракурая... Я тряхнула головой и резко остановилась, вернувшись к реальности. Ступени закончились. Я стояла перед входом в упомянутую Ракураем пещеру "на самой вершине горы". В глубине – невысокое строение, из окон струится голубоватый свет. Безымянный Храм – дом "живого Будды". А вокруг храма, подбираясь к самому его порогу, бесшумно играло волнами Озеро Душ. На воде покачивались сотни желтоватых фонариков и до меня будто донёсся тихий шёпот множества голосов... Я поёжилась. Ракурай уверял, юрэй не причинят мне вреда, и пока их даже видно. Может, и шёпот – лишь плод моего воображения? Я тоскливо оглянулась на клубившийся за спиной полумрак, снова посмотрела на храм... "Озеро легко пересечь по мелководью – лишь следуй за огнями...",- прозвучал в сознании голос Ракурая. Неужели моё предназначение действительно в этом? Достать чашу из тайника и передать заключённую в ней силу чудовищу с глазами цвета крови? Если так, правы были монахи Храма Тысячи Демонов – Вселенная действительно послала меня на погибель этому миру. Но, если прав Нобу-сан, и я была послана, как спасение, а не наказание за пороки... Я рассеянно смотрела на мерцающие огоньки фонариков. А если сила, заключённая в чаше, настолько велика, что Ракурай не сможет с нею совладать? Что, если она, уничтожит его, а не сделает ещё сильнее? Ведь никто, включая его, не знает её истинной мощи. Стянув с ног таби, я решительно вошла в воду. Странно, она не была холодной – казалось, вокруг плескалось море, прогретое солнцем. Шаг, другой, третий... Что-то коснулось щиколотки. Испуганно вскрикнув, я отшатнулась и, оступившись, едва удержалась на ногах. Мимо, покачиваясь на волнах, проплыл цветок с лепестками, похожими на паучьи лапки, а за ним ещё один и ещё...

- Хиганбана...- тихо выдохнула я.

Кроваво-красная лилия с тонкими изогнутыми лепестками и длинными тычинками издавна считалась в Японии растением умерших. Цумуги ненавидела гвоздики, потому что по форме они напоминали ей этот зловещий цветок... Но откуда лилии здесь, да ещё и в таком количестве? И эти фонарики... "Души монахов...",- пронеслось в голове. Мысль будто кем-то подсказана – точно ответ на неозвученный вопрос. Поёжившись, я поддёрнула рукава, подобрала полы кимоно, заткнула их за оби и двинулась вперёд. Вода поднималась всё выше. Дошла до колен, потом до бёдер. Похоже, всё-таки придётся добираться вплавь... "Посмотри на огни...",- снова мелькнуло в сознании. Покачиваясь на воде, фонарики выстраивались в неровную линию, ведующую к храму. Всё, как сказал Ракурай, и подтвердило... моё подсознание? Или как ещё назвать не мои мысли, словно произнесённые моим голосом?.. Казалось, я брела к храму вечность. Фонарики и цветки хиганбаны плавно покачивались на волнах, словно гипнотизируя, но вода оставалась на уровне колен до самого конца. Вот я у энгавы. В одном месте часть её спущена в воду подобно перекидному мостику, и волны бесшумно набегают на покрытые тиной доски. Несколько раз поскользнувшись, я всё же вскарабкалась наверх и нерешительно застыла у порога. Комната, в полумрак которой таращилась по-совиному, была совсем небольшой и совершенно пустой. Отблески голубоватого света падали откуда-то сверху. И что теперь?.. "Найти то, за чем пришла..." Забыв опустить полы кимоно, я торопливо шагнула внутрь. "Подсказки" подсознания уже начинали пугать. Как если бы я говорила с внезапно пробудившейся во мне второй личностью. Чем не признак зарождающейся шизофрении?

Ненадёжная на вид лестница вела на второй этаж. Наверняка чаша там. А вместе с ней, и "оберегающая" её мумия "живого Будды"... Интересно бы посмотреть на реакцию Ракурая, вернись я без чаши, но с оправданием, что не смогла её добыть, испугавшись костей монаха и неустойчивой лестницы... Ступени прогибались и скрипели под моими ногами. В абсолютной тишине этот звук казался святотатственным. Но вот последняя ступень осталась позади, и я растерянно замерла. "Верхняя" комнатка была ещё меньше "нижней". Никаких стен – крышу поддерживали четыре столба. Низкое подобие ограды... и алтарь, усыпанный цветами хиганбаны. А на алтаре – скукоженное нечто в белом конусообразном уборе на голове. Именно от алтаря исходил голубоватый свет, виденный мной ещё с берега озера – сгорбленная фигура будто парила в нём. "Чего ты ждёшь?.." Очнувшись, я чуть не крадучись подошла ближе. Высохшее лицо, застывшее в вечном оскале. Слои шёлковых одежд, не тронутых временем, чётки, спускающиеся с костлявого запястья на сложенные в позе лотоса колени, и небольшая круглая чаша, зажатая в пальцах, на которых не осталось и намёка на плоть...

- Это и есть... Чаша Будды?- прошептала я, обращаясь неизвестно к кому.

И было умолкнувшее "подсознание" услужливо предложило: "Возьми её, раз уж смогла зайти так далеко..."

***

- Вот так просто... взять и уйти?

"Ты ведь здесь для этого…"

- Не по своей воле... Мне не нужна ни чаша, ни заключённая в ней сила...

Перед кем, спрашивается, оправдываюсь? Перед высушенной мумией монаха-самоубийцы?

"Тогда уходи..."

Закусив губу, я всматривалась в неподвижную светящуюся фигуру. Невероятно, но этот полускелет не внушал мне, до истерики боявшейся юрэй, никакого страха. И храм без названия казался скорее таинственным, чем пугающим. А озеро, на волнах которого покачивались фонарики и цветы смерти, – красивым. И вообще, здесь – такое умиротворение... Даже я, совершенно не восприимчивая к местной религии, его почувствовала. Удивительно, что именно в этом окутанном святостью месте хранится чаша такой разрушительной мощи...

"Разрушительной?.."

- Да. И, надеюсь, она уничтожит того, кто послал меня сюда!

Я решительно потянулась к чаше. Стараясь не касаться костлявых пальцев, накрыла её ладонями сверху и снизу и подняла глаза на мумию.

- Прости, что забираю её у тебя...- и рванула чашу к себе.

Свечение погасло, а скелетообразные ладони мумии вдруг сложились в молитвенном жесте. Я ошарашенно попятилась, оступилась и, не удержавшись на ногах, рухнула вместе с чашей, случайно ударив её о пол... Едва различимый щелчок. Я в ужасе подскочила, так и не выпустив чашу из ладоней. По каменной поверхности побежала тонкая трещина, и сквозь неё блеснул голубоватый свет – в таком же только что парила фигура живого Будды.

- О Господи!- в панике выкрикнула я.- Сейчас она развалится и испепелит меня!

Ещё трещина, и тот же голубоватый свет... Держа чашу в вытянутых руках, я бросилась обратно к "живому Будде", собираясь вернуть жуткую посудину, но свечение уже мягко окутало мои запястья, и я в ужасе остановилась. Начало конца – теперь процесс не остановить...

- Это – наказание за то, что разграбила святилище и отобрала у монаха его святыню!- сокрушённо пробормотала я.

"Чаша никогда не была моей. Я – лишь хранитель..."

Я вскинула на мумию округлившиеся глаза.

- Так это ты говоришь со мной?! Всё это – не мои мысли, а твои слова?..

"Те из них, что ты смогла услышать. А теперь – уходи..."

- Но чаша...

"Её сила – в твоих руках..."

Я покосилась на свои руки. Свечение продолжало распространяться по коже, а вместе с ним по телу расходилось ласкающее тепло. Странные ощущения – от мощи, способной испепелить...

"Отправляйся. Нам обоим пора..."

Если это – телепатия, то мумифицированный монах явно перешёл в этом умении на новый уровень совершенства.

- Спасибо,- я поклонилась.- И... прости, что ограбила...

Мумия безмолвствовала, но вдруг засветилась ярким белым светом и... рассыпалась прахом. Я закашлялась, снова поклонилась на всякий случай и попятилась к лестнице. Сползла по ней, бережно прижимая чашу к груди, торопливо пересекла нижнюю комнату и, соскользнув с края энгавы, плюхнулась в озеро. Вода – по-прежнему тёплая, но что-то изменилось... Фонарики исчезли – на поверхности воды покачивались только кроваво-красные цветы хиганбаны... В пещеру проникал сероватый свет зарождавшегося дня, и вся мистика этого необычного места в нём как будто растворилась. Но причина изменения, конечно, не в дневном свете, а в святости, ушедшей вместе с обратившейся в пыль мумией монаха.

Развязав оби, я выскользнула из верхнего кимоно, оставив только нижнее. Огоньков-душ больше нет, мелководье указывать некому, и мне, вероятно, придётся пересекать озеро вплавь. Осторожно завернув чашу в ткань, закрепила её на спине и, удивлённо ахнула, уставившись на свою руку – ту самую, которую ранила у разрушенных торий Храма Тысячи Демонов. Шрама, оставленного остриём щепки, больше не было... Я лихорадочно распахнула кимоно, обнажив бок, изуродованный когтями óни, и, не веря глазам, уставилась на совершенно гладкую кожу... Спустив с плеча ткань, осмотрела предплечье, некогда продырявленное стрелой Юрико – никаких следов. Не могла взглянуть на спину, но наверняка и отметины, оставленные Иошинори-сама, тоже исчезли. Как такое возможно? Неужели святость этого места всё же подействовала на меня, совершив то, чего не мог добиться Кииоши-сама своими снадобьями? Рассеянно перебирая ногами, я двинулась к противоположному берегу. Вода в самом деле вскоре дошла мне до груди и я поплыла.

Ощущение невероятной лёгкости. Я продвигалась вперёд, почти не прилагая усилий. Если бы не плотность и влажность воды, решила бы, что парю в воздухе. По озёрной поверхности расходилось голубоватое свечение. Кружившиеся вокруг хиганбаны задевали кожу загнутыми лепестками... А я, словно во сне, скользила в светящейся воде, окружённая кроваво-красными цветами, и не могла вспомнить, когда в последний раз испытывала такую безмятежность. Берега достигла досадно быстро, с сожалением выбралась из воды. Но свечение ушло вместе со мной – на поверхности покачивались только хиганбаны, молчаливо проводившие меня до самой кромки. Не удержавшись, я выловила один цветок и, воткнув его в волосы, закрепила за ухом. Хотя... может, следует подарить его Ракураю – с весьма недвусмысленным намёком?

Почти рассвело, и по-прежнему клубившийся вокруг туман больше не производил зловещего впечатления. Поёживаясь от утренней свежести, я бодро зашагала по ступенькам вниз, где ёкай с прищуренными глазами ждал моего возвращения. Но вдруг замедлила шаг… Почему-то вспомнилась беседа с Ракураем, когда он впервые рассказал о чаше, о том, что я должна её добыть, а он, в свою очередь, даст мне всё, что пожелаю. Тогда я ехидно напомнила о моих шрамах, а он ответил фразой, которую я на тот момент не поняла: "Моя нетерпимость к подобным несовершенствам преувеличена. Но в твоём случае действительно не буду портить себе удовольствие. В конце концов, я ведь не животное, могу и потерпеть..." Мои шрамы на самом деле волновали его мало – вопреки опасениям Нецуми. И теперь они действительно исчезли. Неужели он знал, что так будет?.. Ступенька за ступенькой я продолжаа свой спуск. Опять это чувство, будто что-то не сходится... Место, святость которого залечила мои шрамы, невероятный покой, ощущаемый мною до сих пор, души монахов, указавшие путь, и мумия с телепатическими способностями, не внушавшая ни малейшего страха... А всё вместе – "кулиса" для чаши, разрушительная мощь которой способна испепелить? Оступившись, я сильно ударилась большим пальцем ноги о камень, разбив его до крови. Жалобно пискнув, присела на ступеньку, на секунду забыв обо всём, кроме боли. Но боль ушла, не успела я толком расположиться, а рана начала затягиваться у меня на глазах. И я потрясённо выпалила, обращаясь неизвестно к кому:

- Это действие чаши!..

Бесформенные обрывки внезапно сложились в чёткий узор. Дрогнувшей рукой я стёрла кровь, под которой уже не было и следа раны... Не святость места, не близость живого Будды, а именно чаша обладает силой, сгладившей мои шрамы, и сейчас залечившей ушиб. Ракурай это знал, потому и не заботился о "несовершенстве" моей кожи. Наверное, Чаша Будды – что-то вроде Святого Грааля этого мира. Её сила не разрушает, а исцеляет... Но, если так, она ни в коем случае не должна попасть в костлявые руки ухмыляющегося чудовища! Лучше утопить её в озере, чем отдать ему! Вскочив на ноги, я уже повернулась в сторону пещеры, как вдруг до слуха донёсся звук, странно прозвучавший в безмятежной тишине. Я прислушалась. Звук повторился, и я похолодела. Звон сходящихся мечей! Ракурай сражается с... Сама не заметила, как понеслась вниз, прыгая через три ступеньки. Только бы не упасть и не разбить чашу раньше времени…

Глава 16

Всё ближе подножие горы и всё громче шум схватки. Не помня себя я пролетела через тории. Ещё несколько ступеней, потом кусты, а за ними… Первое, что увидела – развевающиеся белоснежные волосы моего некогда защитника, вспыхивающее синим светом лезвие меча, которым он защищался от... десятка Ракураев... Я затормозила так резко, что едва удержалась на ногах, и тихо выдохнула:

- Иошинори-сама...

Невероятно, но он снова услышал мой шёпот, а может, просто почувствовал моё присутствие и оглянулся. И в то же мгновение один из Ракураев нанёс молниеносный удар...

- Берегись!- истерично взвизгнула я.

Не знаю, как он успел увернуться – меч, направленный в его сердце, лишь ранил плечо.

- Аими-сан.

Подскочив, я обернулась и тут же попятилась от возникшего из ниоткуда Ракурая. Лихорадочный взгляд на Иошинори-сама – он по-прежнему отбивался от врагов, принявших облик монстра с прищуренными глазами. Но место схватки как будто удалилось – словно белокурый ёкай уводил их от меня...

- Это всё... твои клоны?- пробормотала я.

- Шикигами. Рад видеть тебя, Аими-сан, я уже начал тревожиться. А теперь отдай мне чашу и, обещаю, Иошинори-сама останется жив.

- Он и так останется жив,- продолжая отступать, я стянула со спины узел, в который была завёрнута чаша.- Такой, как ты, не сможет причинить вред ему.

Ракурай с издёвкой покачал головой.

- Аими-сан, Аими-сан. Разве не видишь, насколько святость этого места ослабляет могучего Иошинори-сама? Он даже не может принять свою истинную форму.

Неужели это правда? Действия моего защитника в самом деле казались замедленными – иначе клону Ракурая не удалось бы его ранить. И даже глаза не светились синим...

- Почему тогда не ослаблен ты?

Ракурай рассмеялся.

- Разве это не очевидно, Аими-сан? Я сильнее,- он протянул руку к свёртку в моих ладонях.

Отступив ещё на несколько шагов, я стряхнула с чаши ткань, и довольная ухмылка сползла с невидимых губ ёкая.

- Чаша повреждена. Если мощь её вырвется сейчас – никем не управляемая, она уничтожит нас всех.

- Тогда отзови своих клонов,- процедила я.- Иначе, клянусь, разобью её у тебя на глазах!

- И погибнешь?- усмехнулся он.

Передразнивая его, я растянула губы в улыбке.

- Ракурай-сама, Ракурай-сама. Вижу, ты не знаком с легендой о Святом Граале. И, конечно, не предполагал, что и в моей так непохожей на вашу реальности может существовать эквивалент Чаши Будды.

- Я не понимаю тебя, Аими-сан.

- Отзови своих клонов!

Но привычное невозмутимое выражение уже вернулось на лицо жуткого существа.

- Нет.

Тощая рука выскользнула из рукава кимоно, изображая одному ему понятный жест. Шикигами размножились – их стало втрое больше, и вся орда понеслась на Иошинори-сама. Я вскрикнула, и, словно в ответ на мой вопль, глаза белокурого ёкая всё же вспыхнули синим огнём...

- Опасаешься за его жизнь, Аими-сан?- донёсся до меня вкрадчивый шёпот Ракурая.- И, вероятно, сейчас твоё самое страстное желание – уничтожить меня. Так чего ты ждёшь? Сила, способная это сделать, в твоих руках.

Я судорожно стиснула чашу, по ней побежали новые трещины. Веки Ракурая дрогнули, приоткрыв кровавые глаза, с губ сорвалось шипение, ничуть не хуже змеиного:

- Почему ты медлишь, Аими-сан? Освободи эту мощь и спаси своего возлюбленного!

Вспышка ярко-синего цвета... земля под ногами содрогнулась, и меня отбросило назад. Прижав к груди чашу, я всем телом приложилась о покрытый мхом холмик. Мох смягчил удар – чаша треснула ещё в одном месте, но пока не распалась. Если это произойдёт... и вдруг меня осенило. Ракурай как будто провоцировал разбить чашу об него – якобы для того, чтобы заключённая в ней мощь его уничтожила. Но он так и не понял, что я догадалась, в чём истинная сила чаши. И, вероятно, сила эта должна быть передана добровольно – иначе бы он давно вырвал её из моих рук. Или же просто не может притронуться, пока чаша у меня. Но в любом случае...

- Не смей к ней приближаться.

При звуке этого голоса сердце пропустило пару ударов. Словно из воздуха, между Ракураем и мной материализовалась фигура с длинными белоснежными волосами, местами испачканными кровью. В крови было и светлое кимоно, и повернувшееся ко мне невозмутимое лицо. На мгновение глаза цвета ночи встретились с моими, но уже в следующее устремились к Ракураю, застывшему чуть поодаль. Вокруг беспорядочно летали обрывки бумаги – то, что осталось от шикигами.

- Не приближаться к Аими-сан?- даже с такого расстояния видела полную издёвки ухмылку на отвратительных тонких губах.- Я уже приблизился к ней гораздо ближе, чем это когда-нибудь сделаешь ты, Иошинори-сама.

Взмах тощей руки, и со всех сторон на нас понеслась новая армия шикигами с лицами Ракурая... В глазах Иошинори-сама снова начал тлеть синий огонь, но я уже приподнялась на коленях и, стиснув чашу обеими ладонями, изо всех сил швырнула её к ногам моего защитника... Яркая вспышка ослепила. Я зажмурилась, отшатнулась, и, не удержавшись на коленях, скатилась куда-то в сторону. Воздух зазвенел от душераздирающего вопля – не сразу узнала голос Ракурая. Я скорчилась на земле, зажала ладонями уши и слабо дёрнулась, когда что-то вцепилось в плечи... Попыталась вырваться, но над ухом послышался знакомый голос:

- Не бойся, я не причиню тебе вреда.

- Шинджи-сама?..- я с удивлением вскинула глаза на ёкая в маске.

Правда, теперь он был без неё – спокойное лицо, сосредоточенный взгляд. Я покосилась на место, где разбила чашу... Подобие мерцающего облака окутывало фигуру Иошинори-сама. Шикигами исчели. Обезумевший Ракурай в буквальном смысле метал во врага молнии, но огненные вспышки одна за другой растворялись в голубоватом свечении... А белокурый ёкай, казалось, снова обратился в камень – даже глаза были закрыты...

- Почему он не двигается?..- в ужасе прошептала я.- Что я натворила...

- Спасла ему жизнь и сделала неуязвимым,- Шинджи стиснул мои плечи.- А теперь пойдёшь со мной.

- Зачем? Нет!..- с силой ткнув локтем в прижавшееся тело, я вырвалась из его рук.- Иошинори-сама!..

Глаза белокурого ёкая тотчас распахнулись, устремились ко мне и, казалось, свечение вокруг него стало ярче. Но тут взгляд чёрных глаз переместился на "безликого" за моей спиной, потом метнулся к замершему на мгновение Ракураю, вернулся к Шинджи, и по невозмутимому лицу мелькнула тень удивления:

- Ракурай?

- Кто?..- я оторопело обернулась на Шинджи.

Тот только холодно усмехнулся. Что-то полыхнуло совсем рядом, меня окатило волной жара. Пожалуй, очередная вспышка разнесла бы на части и меня, и "безликого" – если б не Иошинори-сама, бросившийся ей наперез и закрывший нас своим мерцающим телом. Уже в который раз за последние несколько часов меня отшвырнуло в никуда, но в этот раз приземления не последовало. Что-то подхватило на лету, я почувствовала, как поднимаюсь в воздух, и над ухом снова раздался голос Шинджи:

- Не пытайся вырваться, я не собираюсь тебе вредить. Обещаю!

***

Вокруг – серое небытие, мы парим в облаках. Вырываться действительно не имеет смысла… Но ёкай вдруг устремился вниз и осторожно поставил меня на землю посреди диковатой поляны.

- Где мы?- я растерянно огляделась.

- Неподалёку от заброшенного храма давно забытого божества. Остаток пути пройдём пешком. Не нужно, чтобы нас заметили.

- Кто заметил?- я попятилась от него.- И кто ты?..

По лицу Шинджи мелькнуло снисходительное выражение.

- До сих пор не поняла? Думал, ты сообразительнее.

- Иошинори-сама назвал тебя "Ракурай"...

- Потому что увидел моё лицо, как видишь ты. Мало кому известно, но обладающий силой, заключённой в Чаше Будды, становится неуязвимым для любого оружия и невосприимчивым к магии. Ты сделала своему возлюбленному невероятно щедрый подарок. Я всё же надеялся, сила перейдёт к тебе.

- Ко м-мне?.. Мне она не нужна... Но, если ты – Ракурай, то кто...

- …тварь, что приняла мой облик? Юми-но-токотати – один из первых ками, явившихся на землю, когда она ещё называлась Такама-но хара – Равнина Высокого Неба.

- Ками[1]?- пролепетала я.- Б-божество?..

- Очень древнее, очень жестокое и, как ты, вероятно успела заметить, очень сластолюбивое.

Схватив за руку, он потащил меня в лесную чащу. Я попыталась вырваться, но ёкай лишь сильнее стиснул моё запястье.

- Я не причиню тебе вреда. Мне нужна твоя помощь, и быстро – пока презренный похититель чужих лиц не спохватился. Вероятно, это – единственная возможность вернуть моё тело, и я пойду на всё. Сейчас прошу тебя мне помочь, но, если придётся, не остановлюсь ни перед чем, чтобы заставить!

- Вернуть тело?..- от удивления я перестала сопротивляться, и хватка ёкая ослабла.- А в чьём теле ты сейчас? В его?

- У него нет своего тела,- отрезал ёкай.- Я поплатился за собственную одержимость. Вражда моего рода с повелителями восточных земель уходит в далёкое прошлое. Могучий Озэму-сама был моим извечным соперником. Ни разу мне не удалось одержать над ним верх! Снова и снова он доказывал, насколько я слабее. Это доводило меня до исступления... Поэтому, когда однажды на лесной тропе мне повстречалась старуха, предложившая великую мощь в обмен на освобождение её господина...

- Чиио?..- вырвалось у меня.

Теперь я семенила чуть ли не впереди ёкая – чтобы не пропустить ни слова из невероятной истории, и он наконец выпустил моё запястье.

- Да, старая ведьма – его служительница. Как и её воспитанник...

- Арэта?- снова не выдержала я.- Он обо всём знал...

- О том, что передаёт тебя во власть чудовища? Конечно, знал. Ты – не первая человеческая девушка, принесённая в жертву похоти его господина.

В памяти мелькнула сцена: покои лже-Ракурая, мои нервные расспросы, для чего я в них, и горечь, мелькнувшая по непривлекательному лицу Арэты...

- Впрочем, думаю, ты продержалась бы дольше других,- продолжал ёкай.- Когда я появился в опочивальне, его вожделение достигло высшей точки, а на тебе до сих пор нет ни одного повреждения. Он явно щадил тебя. Недаром Шайори так жаждала твоей смерти!

- Повреждения?..- ошеломлённо повторила я.- Он... что-то вроде садиста?

- Он – чудовище,- красивое лицо Ракурая скривилось от отвращения.- Мне неизвестно, кто лишил его тела, и заключил дух в старое зеркало. Знаю лишь, что произошло это очень давно, и заклинание было очень сильным. Зеркало поместили в храм, некогда принадлежавший ками. В него и привела меня старая карга. Я должен был помочь духу её господина переселиться из зеркала в шикигами, созданного магией специально для этой цели. А ками, в качестве ответной услуги, поможет уничтожить моего врага.

- Сделка,- хмыкнула я.- Подобное не приводит ни к чему хорошему в любом мире.

- Я был ослеплён жаждой величия,- мрачно усмехнулся ёкай.- Для кого на самом деле предназначается шикигами, понял слишком поздно. Но ками исполнил свою часть уговора. В ночь, когда моё тело перестало быть моим, Озэму-сама пал от руки смертного, защищая свою возлюбленную.

- Не может... но ведь... Дядя Эмико-химэ прибег к сильной магии!- мне наконец удалось озвучить связное предложение.- Значит, эта магия... исходила от ками?

- Смертный даймё обратился за помощью к старой ведьме, не зная, кто она на самом деле. Но сила человека ничтожна, тело подвержено разрушению временем и слишком слабо. Жалкое существо не могло быть достойным сосудом для духа великого Юми-но-токотати. А моя вражда с Озэму-сама не была тайной ни для кого, и Чиио сплела все концы шёлкового пояса воедино. Так я стал Безликим, обречённым наблюдать, как могущество, к которому так стремился, падает к ногам паразита, завладевшего моим телом. Более двух столетий я был вассалом в собственном замке, презренным тайкомоти[2], служившим для развлечения отвратительной твари с моим лицом! Он внушил мне, что необратимо слился с моим телом, в то время, как я стал единым целым с шикигами, лишённым лица. Поэтому никто, включая мои собственных наложниц, не мог видеть, кто их повелитель на самом деле.

- Даже Шаойри?- перебила я.

Ёкай покачал головой.

- А Нецуми? Она была твоей возлюбленной?

- Она перестала быть ею прежде, чем я лишился тела.

- Из-за шрама на ноге?

Лже-Ракурай ведь проронил, что его нетерпимость к шрамам преувеличена. На самом деле у него этой нетерпимости и не было.

- Значит, Шайори вытеснила её с твоего ложа. Ты сильно прогадал, променяв её на эту шлюху. Нецуми тебя обожает...

- Никто не заметил подмены,- прервал меня Ракурай,- кроме тебя. Убедившись, что ты видишь моё лицо, я понял: ками лгал, когда уверял, что "слился" с моим телом. Если бы он действительно стал мной окончательно, ты бы не увидела его истинного лица! Его дух всё ещё можно вернуть в зеркало!

- Поэтому ты предостерегал, чтобы я ничего не говорила... и спас меня...

Но, вероятно, ками всё же понял, что я вижу его истинный облик: "Почему я отвратителен тебе, Аими-сан? Тебе не нравится моё лицо?". Наверняка догадался, что и от Шинджи не укрылось моё "видение"...

- Разве мог я позволить тебе погибнуть? Храм, где хранится зеркало, защищён заклинаниями, которые...

- ...под силу преодолеть только мне,- устало закончила я фразу.- И как вы справлялись с магией до моего появления в вашем мире?

Ёкай вдруг замедлил шаг и прислушался.

- Мы на месте.

Раздвинув кусты, пропустил меня в образовавшийся проход. Так и не успела рассмотреть темневшее впереди строение – скользнув следом, Ракурай тотчас заслонил меня собой.

- Что там?..- прошептала я.

- Проклятое отродье догадалось, что я был тем, кто выдал Иошинори-сама местоположение замка, и, скорее всего, позаботилось о безопасности этого святилища. Но он слишком подозрителен, поэтому посланные им защитники тоже не смогут пройти сквозь магическую защиту вокруг храма, и будут ждать врагов снаружи. Иди за мной!

Шаг за шагом мы приближались к святилищу: Ракурай – настороженно, я – выглядывая из-за его плеча. Святилище было в очень плачевном состоянии, и я усомнилась:

- Уверен, что зеркало – всё ещё здесь?

- Больше ему быть негде...

- Как ты догадлив, мой возлюбленный! Где лучше защитить самое большое сокровище господина, как не в его доме?

От неожиданности я оступилась и врезалась в Ракурая, мгновенно застывшего на месте. Не видела его лица, но голос прозвучал совершенно бесстрастно:

- Шайори. Значит, ты знала. И всё же делила с ним ложе,- он усмехнулся.- Хотя что ещё ожидать от развратницы, никогда не имевшей собственного футона?

Из горла Шайори вырвалось шипение, в руке, словно из воздуха, появился веер.

- Безликое ничтожество! Ты ещё смеешь обвинять меня, что я выбрала истинное величие, а не жалкого нингё[3]?

Я вспомнила, как удивил меня трепет демоницы перед ухмыляющимся "господином", когда тот издевался над ней, предлагая меня прикончить. Теперь причина этого страха понятна. Ками гораздо сильнее "обычного" ёкая, и Шайори прекрасно сознавала, насколько опасен его гнев. Потому беспрекословно подчинилась, когда он отправил её сюда – защищать своё "самое большое сокровище".

- Громкие слова,- шепнула я Ракураю.- На самом деле она боится его до...

- Смертная дрянь!- яростный вопль Шайори и вспышка яркого света прервали меня на полуслове.

Но Ракурай в мгновение ока выхватил из ножен меч и ловко отразил вспышку, словно теннисный мяч.

- Спеши в храм, Аими-сан,- спокойно распорядился он.- Найди зеркало и возвращайся.

Новая вспышка, змеиное шипение... Шайори уже выпустила несколько пар рук, и атаки посыпались на заслонившего меня Ракурая, как рис из порванного мешка. Но ёкай был к этому готов. В его руке мелькнула крохотная статуэтка наподобие нэцкэ[4]. Секунда – и статуэтка, брошенная к ногам Шайори, вымахала до невероятных размеров, отшвырнув взвывшую демоницу.

- Не медли! Я не смогу сдерживать её долго!

Словно акробат, легко отталкиваясь от изгибов статуи, Ракурай взмыл на её макушку. А я что было сил понеслась к храму. И правда – развалины, ничуть не лучше тех, в которых скрывалась ао-ниобо. Расположены на возвышении, как всякий японский храм. Покосившиеся тории, за ними – несколько ступеней. А потом – остатки каменной ограды и круглый, словно в нору хоббита, вход. Проскочить в него я не успела – что-то отбросило назад, и, откатившись к самым ториям, я закашлялясь – в рот как будто попала пыль. И, только подняв глаза, поняла: это не пыль, а пыльца от гигантского мотылька, заслонившего крыльями небо. Тело его походило на мужское, в низком голосе прозвучала угроза:

- Никто не смеет войти в этот храм! Тем более ничтожное человеческое создание!

- Кто бы говорил, насекомое...

На лапках мотылька вдруг сверкнули лезвия, и я, не закончив фразу, подскочила, собираясь удариться в бегство, но тут же остановилась. Небо потемнело снова. Всё пространство вокруг заполонили рычащие кайдзю. Убежать от них невозможно... Но они, обтекая меня со всех сторон, устремились к мотыльку, и через несколько секунд в воздухе, теряя пыльцу, кружились лишь обрывки крылышек.

- Чего ты ждёшь?- донёсся до меня повелительный голос Ракурая.- Торопись, пока он здесь не появился!

За телами кайдзю, не видела ёкая, но в просветах то и дело мелькали вспышки – он продолжал "сдерживать" Шайори. Я снова понеслась вперёд, и кайдзю, словно верная свита, устремились за мной, обгоняя, скользя вокруг, точно ожившая картина Амано Ёситаки... Вот и храм, прогнившие ступеньки, вход с отсутствующей дверью... Кайдзю остались во "дворе" – следовать за мной дальше они не могли.

Осторожно ступая по скрипящим половицам, я вошла в святилище. Запах сырости, полумрак, паутина, запустение... В глубине – подобие алтаря. На нём – каменный ларец. Чуть не на цыпочках я пересекла комнату, содрогаясь от разноголосого скрипа досок – будто сотни призраков возмущались святотатственным вторжением. Алтарь был по-настоящему древним – не знаю, как до сих пор не обрушился под тяжестью ларца. Сдвинув массивную крышку, я растерянно уставилась на предмет внутри – потемневший от времени металлический диск с выбитым на нём изображением дракона. Неудивительно, что ками так стремился обрести тело и покинуть это тесное "обиталище". Я осторожно взяла диск в руки, повернув полированной поверхностью к себе. Странно, моё лицо в ней не отразилось. Но, когда зеркало поймало луч, пробивавшийся сквозь ветхую крышу, на стене возникло трёхмерное изображение дракона, извивавшегося на "тыльной" стороне зеркала... На мгновение забыв о ревущих снаружи кайдзю и о Ракурае, отбивающем яростные атаки бывшей любовницы, я зачарованно поворачивала диск, наблюдая, как меняется изображение.

- Магия, созданная человеческими руками. Завораживающее зрелище, не правда ли, Аими-сан?

Я подскочила, едва не выронив диск.

- Чиио...

Ведьма стояла у входа – руки сложены на груди, кисти скрыты в рукавах кимоно, а рядом застыла знакомая фигура в маске кролика.

- Арэта...

- Аими-сан!- вежливо поклонился он.

- Отдай мне мне зеркало, Аими-сан,- по-прежнему не двигаясь, старуха протянула руку.

Я попятилась. Чиио вздохнула и покачала головой.

- Будь благоразумна, Аими-сан,- подал голос Арэта.

- Почему вы не можете просто забрать его?- я остановилась, сощурив глаза.

Ракурай ведь говорил, ками очень подозрителен – так неужели, даже Чиио не в силах приблизиться к алтарю?

- Когда здесь появится господин, будет слишком поздно,- Арэта шагнул вперёд.- Из-за тебя он лишился силы, о которой грезил столетиями. Отдай нам зеркало и спасайся.

- И вы меня отпустите?- усмехнулась я.

По лицу Чиио мелькнула издёвка, но Арэта сделал ещё шаг в мою сторону.

- Да. Мы не будем тебе препятствовать.

- Я должна верить бумажной марионетке?

Арэта выпрямился и одним взмахом сбросил с себя маску.

- Это я, Аими-сан. И, глядя тебе в глаза, обещаю: если отдашь зеркало, уйдёшь отсюда невредимой.

На самом деле, какое мне дело до того, кому будет принадлежать это зеркало? Ракурай мне никто – трусливый ёкай, убивший соперника чужими руками и поплатившийся за собственное вероломство. Конечно, чудовищный ками – худшее из двух зол, но зачем добровольно вмешиваться в их противостояние? И так втянута в местные интриги по самые брови. Только вот... выполнит ли Чиио обещание воспитанника? Пальцы, судорожно сжимавшие диск расслабились. Я неуверенно шагнула к Арэте, но пол вдруг закачался, будто в подвале храма пробудилось гигантское существо, и я не удержалась на ногах. Падение оглушило. Вылетевшее из ладоней зеркало, откатилось в сторону. Попыталась подняться, но святилище продолжало сотрясаться, и я снова растянулась на пахнущем плесенью полу.

[1] Ками – в синтоизме духовная сущность, божество. Японские божества могут жениться на человеческих девушках, а человеческие юноши могут соблазнять богинь. Но к. не являются благстными существами. Они – средоточие опасности, страха и мощи, образующие вместе понятие некой повелевающей и непреклонной сверхъестественной силы. Если к. не будут соответствующим образом ублажены, их гнев не заставит себя долго ждать.

[2] Тайкомоти (яп. досл. "подносящий барабан") – выполняли роль шутов, развлекали глупыми шутками и разряжали атмосферу.

[3] Нингё – японские традиционные куклы.

[4] Нэцкэ использовалось в качестве подвесного брелока на традиционной японской одежде кимоно и косодэ, которая была лишена карманов.

***

- Защита вокруг алтаря ослабла, когда ты вынула зеркало из тайника, Аими-сан,- довольно ухмыльнувшись, Чиио неторопливо подплыла к диску.- Я могу "просто забрать его".

- Уходи, Аими!- выкрикнул Арэта.- Чиио-сама, прошу...

- Это было благородно с твоей стороны, Арэта-кун, – дать бедняжке надежду на спасение. Но тебе известно не хуже моего – после того, что она сделала, господин не позволит ей жить.

Шатаясь, я поднялась на ноги. Рассеянно вытерла лоб и хлопнула глазами, увидев на пальцах кровь. Всё же приложилась об пол...

- Прошу тебя, Чиио-сама...- прошептал Арэта.

Старуха уже подняла зеркало и нетерпеливо махнула рукой.

- Довольно! Предупреждала ведь, не вздумай в неё влюбиться!

- Она спасла меня!

- И в благодарность за это, я лишу её жизни безболезненно. Господин бы поступил иначе.

Стараясь сфокусировать взгляд на ведьме, я попятилась к разлому, образовавшемуся в стене после толчка. Снаружи доносились рёв и беспорядочный шум схватки, как если бы битва за замок Ракурая переместилась сюда. Но даже битва лучше общества карги, готовой меня прикончить "из милосердия". Глаза ведьмы замерцали белесоватым светом, и стены храма закачались вновь. Прихрамывая, я метнулась к разлому, но рухнувшая с потолка балка отрезала путь к бегству. Я была в ловушке: грозящие обрушиться стены и ухмыляющаяся ведьма, стоявшая между мной и единственным выходом. Думать некогда. Зарычав, я бросилась на Чиио, собираясь кулаками проложить себе путь к спасению. Ещё одна балка чуть меня не раздавила. Я отскочила и едва успела увернуться от следующей, а потом на меня понеслась волна щепок, я заслонилась оборванными рукавами кимоно, вслепую дёрнулась куда-то в сторону... Меня что-то оттолкнуло, а потом раздался тихий стон и дикий вопль Чиио:

- Арэта-кун!

Откашливаясь от древесной пыли, я открыла глаза. Рядом, распластавшись на полу лежал Арэта, придавленный обломком балки. Обезумевшая Чиио и я склонились над ним одновременно, в унисон позвали его по имени, Чиио с воем отбросила балку. Глаза парня приоткрылись, скользнули по ведьме и остановились на мне.

- Только не это...- прошептала я, вспомнив стекленеющий взгляд Тэкэхиро.- Не вздумай умереть! Не смей!..

Он слабо рассмеялся.

- Говорил же... ты волнуешься за меня... Аими-сан...

- От тебя одни беды!- с ненавистью процедила Чиио.- Лучше бы Шайори тебя уничтожила!

И, словно в ответ на её слова, стена за остатками алтаря задрожала и обрушилась, а в разлом проскользнула та, о ком говорила ведьма – Шайори. За ней буквально по пятам ввалился сильно израненный Ракурай – рухнув на оба колена, воткнул в пол меч, силясь удержаться в вертикальном положении. Шайори тоже выглядела плачевно, но при виде нашей "группы", расцвела злорадной улыбкой. Огненная вспышка понеслась на нас с такой скоростью, что я не успела даже моргнуть. Не знаю, как Чиио удалось отвратить удар. Ещё одна вспышка и ещё. А потом из разлома хлынули изуродованные, оживлённые некроманткой кайдзю. Старая Чиио торопливо очертила в воздухе какую-то фигуру, сплела пальцы рук на уровне груди, и вокруг нас сомкнулся светящийся купол.

- Теперь не шевелитесь, что бы ни произошло, иначе заклинание потеряет силу!- приказала она, и я застыла, боясь вздохнуть.

Зомбированные кайдзю обрушились на нас со всей яростью рассвирепевшей демоницы, но купол даже не дрогнул. Шайори взвыла и начала обрушивать на купол одну вспышку за другой.

- Разве она не на вашей стороне?- шёпотом спросила я.

Чиио скосила на меня глаза.

- Эта дрянь никогда не знала иных сторон, кроме своей собственной! Уничтожив нас, она завладеет зеркалом, и тогда господин окажется в её руках! И обрекла нас на это ты! Юми-сама желал тебя! Даже к этой чужеземной шлюхе, разжигающей страсть одним взглядом, он не испытывал такого вожделения, как к тебе! Отдай ты чашу ему, твоё будущее в этом мире было бы…

Ракурай наконец поднялся с колен, махнул мечом, намереваясь разрубить демоницу пополам. Она увернулась, выпустив очередную вспышку не в купол, а в одну из пока державшихся стен, и то, что осталось от храма, сотряслось до основания. Ветхая крыша начала рушиться, пол заходил ходуном, и я, не удержавшись, плашмя растянулась рядом с Арэтой. Чиио что-то закричала, но слова потонули в яростном рёве "зомби" и треске ломающегося дерева. Защитный купол рассеялся. Оглушённая, я смотрела на оскаленные пасти кайдзю, приближавшиеся к моему лицу. Наверное, с передачей Чаши Иошинори-сама моя "миссия", в этом мире завершилась, Вселенной я больше не нужна. Только бы всё закончилось быстро... Грохот, рычание – и на меня вдруг посыпались изуродованные части кайдзю. Закричав от отвращения, я заслонилась рукавами, попыталась отползти прочь, но что-то стиснуло плечи. Я чувствовала, что поднимаюсь в воздух. Задёргалась, силясь вырваться, вскинула дикий взгляд на намертво вцепившееся в меня существо и, не веря глазам, выдохнула:

- Кэцеро... Это действительно ты?..

Полудемон бережно опустил меня на землю в нескольких метрах от рушащегося храма. Испачканное кровью и засыпанное пылью лицо взволнованно, в глазах, полыхнувших ярким синим огнём – безумие.

- Аими...- его голос сорвался, руки стиснули меня крепче.- Так боялся, что не успею...

Я всхлипнула, пытаясь сдержать подступившие слёзы... и бросилась ему на шею. Но тут в воздухе зазвенел знакомый истошный визг, ко мне молнией метнулось что-то маленькое и мохнатое. Оцарапав щёку не успевшего отстраниться Кэцеро, упало на грудь, и я с подвыванием выдавила:

- Ками... кааа... дзе...- и, уже не сдерживаясь, истерично разревелась.

Зверёк, тоненько повизгивая, вертелся в моих руках, никак не давая себя поцеловать. Но Кэцеро уже легко подхватил нас в охапку.

- Нужно уходить, Аими!

- Куда?.. Как ты вообще здесь оказался?..

- Один из шикигами,- отрывисто бросил он.- Тот, в маске кролика.

- Арэта...- я бросила отчаянный взгляд на развалины, над которыми кружились остатки изуродованных кайдзю, и слёзы набежали на глаза снова.

Наверняка обломки погребли под собой и ведьму, и её протеже. Только вот... где Шайори? Ей обвалившиеся стены – точно не угроза. Едва об этом подумала, Кэцеро, начавший набирать скорость в направлении леса, покачнулся, сдавленно охнул и начал оседать, в последний момент успев выпустить меня из рук. Но я не удержалась на ногах. Лихорадочно подбросила в воздух Камикадзе и брякнулась о землю всем телом. Оглушённая, приподнялась на локтях... В нескольких шагах от меня и распростёртого полудемона стояла Шайори. Клочковатые волосы развевались на ветру, одежда порвана, лицо окровавлено, но на алых губах – довольная ухмылка.

- Жалкое смертное насекомое,- прошипела она.- Теперь я от тебя избавлюсь!

Глава 17

Вспышка, кинжал, и что-то ещё метнулись в мою сторону одновременно. Я отшатнулась, прекрасно понимая, что спастись не смогу... но на пути всего этого взметнулась фигура очнувшегося Кэцеро. Онемев от ужаса, я видела, как предназначавшиеся для меня "орудия" пробили ему грудь в нескольких местах, полудемон выплюнул кровь и рухнул на землю, а огненный хлыст опутал бросившегося на демоницу Камикадзе. Зверёк пронзительно завизжал, Шайори захохотала, а я наконец "отмерла" и закричала – дико, протяжно, пока вопль не сорвался на хрип... Не помню, как оказалась на ногах и, не видя ничего вокруг, понеслась на хохочущую тварь. Что-то её отвлекло, она отвела взгляд на одно мгновение. Но мне его хватило – я буквально врезалась в неё, сбив с ног… Всё, что последовало потом, видела будто со стороны. Шипящую от ярости Шайори, мои ногти, разодравшие ей щёку, выбравшегося из-под обломков и тотчас снова растянувшегося на земле Ракурая – это он отвлёк её внимание, и Камикадзе, упавшего рядом на траву, когда, вонзив зубы в руку демоницы, я вынудила её выпустить хлыст… Но моя относительная победа длилась недолго. Одна из её ладоней сдавила мне горло, другая вцепилась в волосы. Хватая ртом воздух, я чувствовала, как поднимаюсь вверх. Демоница мгновенно оказалась на ногах, держа меня за горло в вытянутой руке. Окровавленное лицо с изуродованной щекой приблизилось к моему, и на нём появилось выражение неприкрытого наслаждения.

- Наконец ты в моей власти,- хрипловато протянула она.- И я не позволю тебе уйти быстро. Ты будешь умирать медленно и мучительно. А, когда это произойдёт, твоё тело навестит Иошинори-сама. Посмотрим, как ты понравишься ему без этих отвратительных глаз!

У меня уже начало звенеть в ушах, но хватка демоницы ослабла. На одной из "свободных" рук она выпустила длинные когти, легко провела ими по моей щеке, спустилась к животу с явным намерением запустить их мне под рёбра. Я слабо задёргалась, вонзила ногти в руку, лишавшую меня дыхания, но некромантка лишь игриво рассмеялась и сильнее сдавила мне горло.

- Не бойся, насекомое, это не конец. Я ведь ещё не слышала твоего крика. А кричать ты будешь гро...

Вспышка синего света – и рука демоницы, сжимавшая моё горло, отделилась от тела, обдав меня струёй крови, а её, только что сладострастный, голос сорвался на хрип. Исступлённо кашляя, я рухнула на траву, и отрубленная, беспорядочно двигающая пальцами кисть шлёпнулась на траву в шаге от меня. Ещё одна вспышка – рядом с рукой упала голова с перекошенным алым ртом, и я, торопливо отвернулась, борясь с тошнотой. Но прежде, чем то, что осталось от поверженной демоницы, легло рядом с остальными "частями", меня легко подхватили и подняли в воздух, словно моё тело было невесомым. Забыв о тошноте, я подняла глаза... Надо мной склонилось забрызганное кровью потусторонне красивое лицо, и, кажется, впервые я не увидела на нём обычного отстранённого равнодушия. Но разгадать новое выражение не успела. Непонятно откуда, будто заговорил воздух, раздался язвительный голос:

- Какое трогательное единение. Рад видеть тебя в добром здравии, Аими-сан.

Я робко выглянула из-за плеча Иошинори-сама. Над руинами храма парило существо, окружённое красноватым облаком. Безгубый рот застыл в широкой ухмылке, кроваво сверкнули приоткрывшиеся глаза, и я невольно вздрогнула.

- Я оказался прав, Аими-сан. Тебе действительно не нравится моё лицо – как досадно!- из тощей груди вырвался знакомый глумливый смех.- Конечно, я найду другое тело, но поскольку ты видишь мой истинный облик, придётся мириться с ним!

Ками поднял худые руки – развалины зашевелились, как живое существо, и распались. Из клубов пыли и щепок возникла светящаяся сфера. Внутри была Чиио. Одной рукой ведьма прижимала к груди зеркало, а другой поддерживала покалеченного Арэту. Белокурый ёкай осторожно поставил меня на землю и, заслонив собой, поднял вспыхнувший синим светом меч. Но я тут же вцепилась в рукав его кимоно.

- Нет! Пожалуйста... Арэта-сан спас мне жизнь...

Рука Иошинори-сама, сжимавшая меч, чуть заметно расслабилась, а ками захохотал.

- Аими-сан, Аими-сан. Мне будет не хватать тебя! Но, не сомневайся, мы ещё встретимся – если смерть не заберёт тебя прежде. Ты даровала своему возлюбленному неуязвимость, но дарует ли он тебе бессмертие?

Сфера и чудовищный ками начали исчезать на глазах. Я ещё видела, как Арэта приподнял голову от плеча Чиио и, улыбнувшись, слабо махнул мне рукой. А в следующее мгновение небо было абсолютно чистым – ни ками, ни сферы, ни зомбированных кайдзю, ни облачка... В наступившей тишине слышно отдалённое чириканье птиц. Трава залита кровью. В нескольких шагах – растерзанные останки Шайори, ближе к развалинам храма – распростёртое тело Ракурая, а чуть поодаль Камикадзе и... я всхлипнула, подумав о мёртвом полудемоне... Кэцеро... если б только оба остались в стороне, как просила... Я всхлипнула громче, колени подогнулись сами собой, и, вытирая рукавом хлынувшие слёзы, вознамерилась осесть на траву. Но руки моего единственного оставшегося в живых защитника подхватили, не дав коснуться земли...

Я будто снова оказалась на берегу озера после битвы с армией Шайори, куда мысленно переносилась столько раз. Даже воспоминания о гибели Тэкэхиро и собственные горькие слова, брошенные в лицо Иошинори-сама: "Не хочу тебя больше видеть! Никогда!", не смогли вытеснить из памяти ту ночь. Сейчас, как и тогда, земля усеяна мёртвыми телами. Руки белокурого ёкая, как и тогда, обвивают моё тело. Как и тогда, мои щёки залиты слезами, а неестественно красивое лицо склоняется к моему. Но сейчас я его почти не узнаю… Невероятно, насколько выражение мягкости, сменившее обычное ледяное равнодушие, изменило его черты. Как если бы заклятие, обратившее ёкая в камень, по-настоящему развеялось только теперь. Глаза цвета мрака поймали мой растерянный взгляд, прохладная ладонь легко легла на мою щёку.

- Иоши… нори… сама…- едва слышно выдавила я.

И, словно ласковый шелест ветра, до меня донёсся его шёпот:

- Аими…

Он наклонился ещё ближе, дыхание скользнуло по щеке, и моё сердце, почти остановившись, понеслось вскачь. Я не ощущала собственного тела, но чувствовала, как напряглось его. А потом случилось невозможное – губы могучего Иошинори-сама осторожно прильнули к губам "всего лишь человека"…

***

Время и пространство потеряли значение, все звуки смолкли, кроме гулких ударов моего сердца. Но вот к ним добавились другие, моё сознание восприняло их не сразу – судорожный вздох, тихий стон… Звуки чужеродные и странные, я распахнула глаза. Иошинори-сама, словно что-то почувствовав, оторвался от моих губ, всё ещё не выпуская из объятий. По лицу пронеслась тень, мгновенно посуровевший взгляд скользнул куда-то мимо меня. Следуя за ним, я обернулась, и не поверила глазам… Кэцеро, которого считала мёртвым, шевельнулся и слабо закашлялся, пытаясь приподняться. А я, выдохнув его имя, выдернулась из рук Иошинори-сама и, не помня себя, бросилась к полудемону. Захлёбываясь слезами, рухнула перед ним на колени и обхватила ладонями окровавленное лицо.

- Думала, ты погиб…

- Глупая... что мне эти ранения…- хрипловато рассмеялся он и снова закашлялся.

- Можешь встать?- засуетилась я.- Помогу тебе подняться… Иошинори-са…- обернулась и осеклась на полуслове.

На месте, где только что стоял величавый ёкай, лишь слегка колыхалась на ветру забрызганная кровью трава...

- Иошинори был здесь?- лицо Кэцеро неприязненно сморщилось, голубой глаз яростно сверкнул.- А где Ракурай?

- Мёртв. Наверное...- я покосилась на неподвижное тело возле храмовых развалин.- Подождёшь секунду? Я сейчас...

Где-то здесь должен быть Камикадзе. Зверёк шевелился, когда Шайори выпустила из руки огненный хлыст, но выжил ли? До сих пор ведь не поднялся в воздух...

- Малыш! Малыш!..- я похромала в сторону останков демоницы.

Голос не восстановился после душераздирающего вопля и почти задушившей меня хватки некромантки. Но совсем рядом в траве послышался шорох, и, заревев уже в который раз за этот день, я судорожно подхватил зверька на руки. Маленький ёкай действительно был ранен – хлыст опалил шёрстку, на мордочке и лапке – кровь. Всхлипывая, я бережно прижала его к груди, и камаитати тихонько заурчал. Нашёптывая ему нежности, я вернулась к уже принявшему сидячее положение Кэцеро.

- Нашла маленького разбойника?- ухмыльнувшись, он кивнул на мои сомкнувшиеся вокруг зверька ладони.- Хотелось бы мне поменяться с ним местами…

- Тебя не удержу,- шутливо отозвалась я и с трудом подавила вздох, вспомнив руки Иошинори-сама, обвившиеся вокруг меня. Белокурый ёкай исчез, не проронив ни слова. Даже не попрощавшись…

- Аими...- пальцы Кэцеро робко коснулись моей щеки.- Всё ещё не могу поверить, что ты – здесь... и невредима…

- Нобу-сан ведь уверил, у Вселенной на меня планы,- я выдавила улыбку.- А если так, что со мной случится?

- Что с твоим голосом?

Пальцы Кэцеро, уже увереннее, скользнули по моей шее, и я чуть отстранилась.

- Сорвала его, когда бросилась на Шайори. Можешь идти? Я помогу…

- Ты поможешь мне?- по лицу полудемона мелькнуло смешанное с нежностью умиление.- Это я должен нести тебя, Аими.

- Понесёшь, как только поправишься. А пока…- я подставила ему плечо.

Кэцеро осторожно меня полуобнял, но тут же отстранился.

- Испачкаю тебя кровью...

- Серьёзно?

Я повертела свободной рукой, демонстрируя пятна, оставленные на кимоно кровью Арэты, Шайори, кайдзю... и полудемон, смущённо рассмеявшись, наконец опёрся о моё плечо. На ноги он поднялся гораздо легче, чем я ожидала – пожалуй, на самом деле мог обойтись без моей помощи. Но только что робко приобнявшая меня рука, уже довольно уверенно обвивала мои плечи и явно не собиралась их покидать несмотря на явную способность полудемона сохранять вертикальное положение самостоятельно.

- Отправимся в монастырь,- деловито заявил он.- Нобу-сан позаботится о наших ранах.

- Может, сначала к источнику? Раны неплохо бы промыть. И твои, и Камикадзе...

- До ближайшего озера идти полдня, а то и больше,- возразил Кэцеро.

- А до монастыря?

- Чуть дольше,- криво улыбнулся он.

Я покосилась на его пропитанное кровью, прилипшее к груди кимоно, на окровавленную мордочку камаитати и нахмурилась. Как бы хорошо ни держался на ногах, путешествовать на далёкие расстояния Кэцеро не сможет. Тем более у нас нет ни воды, ни провизии. А лес кишит голодными тварями, которые не прочь сделать "провизию" из нас, и вряд ли израненный полудемон сможет дать им отпор. Я с горечью подумала о Иошинори-сама. Он исчез, оставив едва живого Кэцеро и меня на произвол судьбы. А поцелуй, едва не лишивший меня сознания, был простым импульсом – как только магия момента была нарушена, ёкай ушёл, не оглянувшись...

- Момо?..

Я обернулась с такой стремительностью, что едва не свалила Кэцеро обратно на траву. Пискнув "Я сейчас!", осторожно высвободилась из рук оторопевшего полудемона, бережно передала ему Камикадзе и бросилась навстречу лису, тут же принявшему человеческий облик.

- Дэйки!!

Он без церемоний меня обнял и судорожно прижал к груди.

- Как же я рад видеть тебя, Аими... Как ты могла уйти?! Даже не дождалась меня! Никогда тебе этого не прощу!.. Эх, Момо, Момо... Ты всегда была сумасбродкой...

Конечно, я разревелась – опять, не сразу поняв, что лис говорит о дне, когда погиб Тэкэхиро.

- Это и есть Дэйки?

Всхлипнув, я подняла голову от кимоно лиса, слегка намокшего от моих слёз. Кэцеро уже пошатывался рядом, глаза хищно прищурены, на лице – угроза.

- Вижу, ты обо мне наслышан,- ухмыльнулся Дэкйки.- А где ты нашла это чудо, Момо? Теперь понимаю, почему господин послал меня, не желая находиться рядом с этим...

- Иошинори-сама послал тебя?- вытерев слёзы, я отодвинулась от лиса и шагнула ближе к яростно зашипевшему Кэцеро.

- А как бы иначе я тебя нашёл?- Дэйки окинул полудемона высокомерным взглядом.- Господин не хочет, чтобы с тобой случилась беда, но понимает, что на защиту этого... полудемона полагаться не стоит.

- И где был твой господин, когда она едва не погибла от клыков óни?!- взорвался Кэцеро.- Он оставил её одну в лесной чаще неподалёку от их логова!

- Я не обязан перед тобой отчитываться, ни за себя, ни за господина!- рассвирепел Дэйки.

Но я уже бросилась между ними.

- Вы что, спятили? Нашли время состязаться, кто умеет кричать громче!

Мои защитники вроде бы устыдились, а я с оскорблённым видом забрала из рук Кэцеро недовольного Камикадзе.

- Надо же, паразит всё ещё с тобой!- хихикнул Дэйки, явно желая разрядить обстановку.

Камаитати дёрнул ноздрями, не открывая глаз, и фыркнул, видимо, узнав лиса.

- Очевидно, он тоже по тебе скучал,- съязвила я и уже серьёзно спросила:

- Поможешь нам добраться до монастыря? Там...

- Никому не нужна его помощь!- перебил меня Кэцеро.- Пусть убирается обратно к своему господину!

- Только если Аими пойдёт со мной,- оскалился лис.- До тебя мне нет дела, полукровка, но её я без защиты не оставлю!

- Я смогу о ней позаботиться!

- Уже позаботился, когда она попала в руки злейшего врага Иошинори-сама!

- Замолчите оба!- я даже топнула ногой, вызвав возмущённое ворчание Камикадзе.

- Ты,- ткнула пальцем в Дэйки,- если пришёл помочь – помоги. Нам нужно к воде, потом в монастырь – Кэцеро укажет дорогу. А ты,- повернулась к полудемону,- едва держишься на ногах, поэтому лишаешься права голоса. Лично я принимаю помощь Дэйки, нравится тебе это или нет!

Кэцеро насупился, а Дэйки шутливо толкнул меня локтем.

- Говоришь, как прирождённая повелительница – видел бы тебя господин!

- Увидел бы, если бы остался посмотреть,- буркнула я.- В какой стороне это озеро?

- Понесу тебя,- Дэйки с готовностью протянул мне ладонь.

Но Кэцеро – откуда только взялись силы – яростно отбросил его руку и тут же покачнулся, скривившись от боли.

- Понеси лучше его,- кивнула я на полудемона.- А я понесу Камикадзе.

- Этого ещё не хватало!- возмутился лис.

- Пусть только посмеет приблизиться к тебе или ко мне!- вторил ему Кэцеро.

- Вы невыносимы…- простонала я.

И, словно в ответ на мой, послышался ещё чей-то стон, очень тихий, больше похожий на вздох – удивительно, что услышала его в перепалке. Я настороженно обернулась.

- Что?- тут же напрягся Кэцеро.

- Мне показалось...- не договорив, я направилась к развалинам храма, почти не сомневаясь, кому принадлежал стон. И не ошиблась.

***

Кэцеро и Дэйки тут же последовали за мной, и, когда я остановилась возле тела Ракурая, Дэйки недоумённо спросил:

- А это кто?

- Ракурай...- я опустилась перед ним на колени.

- Это – Ракурай?- не поверил лис.- Откуда он здесь?

- Разве не этот ёкай появился возле разрушенных торий и забрал тебя к своему господину?- подал голос Кэцеро.- На нём была странная маска... А теперь вообще нет лица...

- Оно есть, просто скрыто магией,- я осторожно тронула ёкая за плечо.- Ракурай-сама...

Его веки дрогнули, приоткрыв потускневшие глаза. Взгляд скользнул по моим провожатым и остановился на мне, губы слабо шевельнулись.

- Где он?..

- Кто?- не понял лис.

- Сбежал,- тихо проговорила я.- Вместе с Чиио, Арэтой и зеркалом. Мне жаль...

Из груди ёкая вырвался вздох.

- Мне тоже... Хотел умереть в своём теле. Но радует, что теперь и он в нём не задержится.

- О чём он вообще говорит?- Дэйки опустился на землю рядом со мной, втянул в себя воздух и удивлённо выпалил:

- Это же шикигами!

- Теперь и я это вижу...- пробормотал Кэцеро.

- Я был уверен, он сохранил мне жизнь, чтобы упиваться моим унижением. Но на самом деле причина в том, что...- Ракурай закашлялся, изо рта брызнула кровь.- Так и не став единым целым с этой презренной оболочкой, я всё ещё связан с моим телом. Как только дух уйдёт из шикигами, тело моё умрёт... Вероятно, ками сможет удержать его от разложения... какое-то время. Но будет вынужден найти нового... глупца, завладеть его телом... или вернуться во власть зеркала...

Последние слова я едва расслышала, глаза ёкая закатились, ладонь судорожно стиснула моё запястье.

- Банзай...[1]- хрипло выдохнул он, и ладонь безвольно соскользнула смоего запястья на землю...

Чеканные черты Ракурая начали разглаживаться и исчезать на глазах, и вот я уже смотрю на безликий манекен в некогда белом, а теперь забрызганном кровью кимоно. Дух ёкая наконец освободился от столь ненавидимой им "оболочки". Мгновение – и "манекен" рассыпался прахом, а я прошептала:

- Покойся с миром, Ракурай-сама...

- Какого дьявола здесь произошло?- недоумевающий голос Дэйки свёл на нет всю трагичность момента.

- Никакого уважения к смерти!- раздражённо закатив глаза, я поднялась на ноги.

- Хочешь похоронить и его прах?- осторожно спросил Кэцеро.

Я покачала головой.

- Это было не его тело, так что...

- А чьё?- брезгливо поморщился Дэйки.- Если это – Ракурай, кого мы осаждали в его замке?

- Всё расскажу,- пообещала я.- Как только уберёмся отсюда.

Но осуществить это оказалось не так просто. Мои "защитники" словно состязались в умении вывести меня из терпения. Кэцеро наотрез отказался от помощи лиса и чуть не набросился на него, когда тот, явно поддразнивая полудемона, попытался подхватить меня на руки. В результате, раны на груди открылись, и Кэцеро едва не шарахнулся оземь. Я поспешно подставила ему плечо, и он вцепился в него, удержавшись от падения в последний момент. Дэйки обозвал его болваном, насмешливо пожалел меня и пообещал оставаться рядом, пока полудемон не отправится в Ёми – ждать этого, судя по всему, недолго. Разозлившись, я попыталась его лягнуть, но не удержалась на ногах под весом тела опиравшегося на меня Кэцеро и растянулась бы вместе с полудемоном, если бы Дэйки нас не подхватил. От толчка проснулся и заворчал задремавший на моих руках Камикадзе. И тогда, отчаявшись окончательно, я поклялась, что собственноручно придушу и полудемона, и лиса, если они не прекратят выяснять отношения немедленно и до самых ворот монастыря. Угроза подействовала только отчасти. Кэцеро был слишком слаб, чтобы спорить, а Дэйки дал слово вести себя пристойно таким ехидным голосом, что я тут же усомнилась в его правдивости. Но к озеру мы всё же выбрались – перед наступлением сумерек. Кэцеро, поначалу упрямо опиравшийся на моё плечо, всё же сдался обмороку, и Дэйки взвалил его себе на спину, не переставая сыпать издёвками, какую плату потребует от меня за "транспортировку". Я посоветовала обратиться за "платой" к пославшему его господину, и весь остаток пути лис гримасничал, изображая, как будет просить Иошинори-сама обнять его понежнее или подарить ему поцелуй. При этом изображал возможную реакцию белокурого ёкая на подобные "просьбы", и я покатывалась со смеху, несмотря на усталось, почти лишавшую сознания. Когда вышли к озеру, она овладела мной окончательно. Я рухнула на траву, не в силах пройти и шага, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Дэйки небрежно сбросил возле воды бесчувственное тело Кэцеро и подскочил ко мне.

- Аими... Нужно было всё же нести тебя, а не этого...

- Кэцеро ранен оружием, предназначавшимся мне,- слабо возразила я.- Если бы не он, меня бы здесь не было. Ты ведь умеешь врачевать раны. Позаботься о его... пожалуйста...

- А ты?- Дэйки погладил меня по щеке.

- Немного отдохну и... позабочусь о Камикадзе. Малыш тоже ранен... из-за меня.

- Ты ведь голодна?- лис легко коснулся лбом моего.- Позволь сначала позаботиться о тебе...

- Но не ранена,- улыбнулась я.- Голод может подождать. Помоги сначала Кэцеро...

Дэйки фыркнул, потом вздохнул и нехотя повернулся к полудемону. А я, бережно прижав к груди Камикадзе, прилегла на траву. Хотя бы на несколько минут закрыть глаза...

[1] Банзай ("десять тысяч лет") – яп. произношение китайского пожелания долголетия. В Старой Японии использовалось в качестве боевого клича японских воинов.

Глава 18

Приятное тепло, разливающееся по телу. По лицу скользнуло горячее дуновение, раз, другой... запах жаренной рыбы... Я слабо пошевелилась, приоткрыла глаза. В нескольких шагах от меня потрескивал костёр. Возле него вполоборота ко мне сидел Дэйки. Вокруг костра из земли торчали несколько прутиков с нанизанными на них рыбёшками. Лис приподнялся, видимо, собираясь их повернуть, но заметил, что я открыла глаза, и просиял улыбкой:

- Проснулась?

- Вроде бы. А где?..- и замолчала, увидев ответ на незаданный вопрос – Кэцеро, тихо посапывающего чуть поодаль. На груди – листья каких-то растений, лицо – умиротворённое.

- Спасибо, Дэйки...

- За это – отдельная плата,- лукаво прищурился лис, подбираясь ближе.

Я села на траве, и на колени тотчас упал Камикадзе.

- Малыш...- подхватив зверька на руки, чмокнула в мордочку, но он недовольно засопел и, выскользнув из моих рук, перебрался на плечо.

- Как всегда, все нежности получает паразит!- закатил глаза Дэйки.- В следующий раз попроси его позаботиться об этом раненом увальне!

- Не злись,- улыбнулась я.- Тебе я очень благодарна.

Камикадзе между тем поднялся в воздух и полетел к спящему полудемону. А я, пригладив ладонью рыжеватые волосы Дэйки, наклонилась, собираясь поцеловать его в щёку, но он мгновенно извернулся, и, вместо щеки, мои губы прижались к его губам. Я тут же отстранилась, с шутливым укором качнув головой:

- Дэйки...

Он лукаво рассмеялся.

- Не думай, что теперь мы квиты, Момо. С ранами твоего приятеля-полукровки пришлось повозиться. Вообще, удивлён, что он ещё дышит – наверное, всё дело в упрямстве.

- Но он ведь... он ведь выживет?- севшим голосом прошептала я.

Лис неприязненно поморщился.

- Выживет... Если до сих пор жив. Говорю же, упрямства ему не занимать,- подвижное лицо вдруг помрачнело, глаза испытующе впились в мои.- Что ты делаешь, Момо?

- В смысле?

- Что делаешь с ним рядом?

- Он помог мне... Привёл к ториям, спас жизнь, причём не раз...

- Так же часто, как Иошинори-сама?- хмыкнул лис.

- "Иошинори-сама",- с горечью передразнила я.- Зачем о нём говоришь? Всё ещё считаешь, я ему "предназначена"? Тогда почему сейчас здесь ты, а не он? Почему...

- Откуда я знаю?- раздражённо оборвал меня Дэйки.- Всё, что знаю – он совершил невозможное, чтобы вырвать тебя из рук Ракурая! Когда ёкай в маске нашёл его, Иошинори-сама ещё не был готов выступить с войском. Его силы были разрознены, и... кто осаждает замок врага прежде, чем вернуть во владение собственные земли?! Но он подготовил дзикисидан к атаке за сутки и выступил ночью. А, обнаружив, что ты уже не в замке, бросился за тобой, оставив войско без военачальника перед воротами противника! Он всё поставил под удар – лишь бы спасти тебя!

Я поспешно отвернулась, чтобы Дэйки не увидел моих готовых брызнуть слёз. Для чего все эти геройства, если, "совершив невозможное", он просто разворачивается и исчезает? А потом посылает слугу "заботиться о моей защите"...

- Ты не должна была уходить,- уже тише добавил Дэйки.- Не знаю, что именно произошло в тот день, но...

- Он убил безоружного парня, который просто пришёл со мной поговорить!- я вскинула на лиса глаза, уже не стесняясь слёз.

- Подозревал нечто подобное, но всё же...

- Ты ведь не знаешь, как погиб Озэму-сама,- я покосилась на Кэцеро, продолжавшего спокойно посапывать несмотря на Камикадзе, расположившегося на его груди.- Защищая своего сына, рождённого от смертной женщины. И твой господин презирал его за это – за любовь к "всего лишь человеку" и сыну-полукровке! А теперь вдруг поддастся такой же унизительной слабости? Я не верю! И, "совершив невозможное", чтобы меня спасти, он не сделал самого простого, чтобы меня в этом переубедить!

Я резко поднялась на ноги, но не рассчитала сил и пошатнулась. Дэйки тут же меня подхватил, не дав упасть.

- Хочу поплавать в озере... смыть с себя всё...- пробормотала я.

- Хорошо,- лис вздохнул и выпустил меня из рук.- Поторопись, рыба почти готова...

И отвернулся к костру. Оставив кимоно на берегу, я нырнула в озеро и ушла под воду. Тишина, покой... научиться бы дышать, как рыба, и остаться здесь навсегда, вдали от потрясений и тревог "надводного" мира. Но лёгкие быстро напомнили об особенностях человеческого организма, и я покорно всплыла на поверхность. Всё же прохладная вода приятна, покачивание на волнах успокаивает, и моя недавняя вспышка теперь кажется просто глупой. Почему я не сдержалась? Как будто для меня новость, что "всего лишь человек" – не чета величавому Иошинори-сама... Интересно, что бы он сделал, не кинься я к очнувшемуся Кэцеро? Наверное, отнёс бы в "безопасное место" и оставил на попечение Дэйки, забыв упомянуть, когда вернётся и вернётся ли вообще... Глубоко вздохнув, я ещё раз окунулась с головой и поплыла к берегу. Завернувшись в окровавленное кимоно, подошла к не сводящему с меня взгляда Дэйки.

- Рассмотрел что-то новое?- тряхнув мокрыми волосами, опустилась рядом с ним на траву.

- Да,- он ничуть не смутился и не отвёл глаз.- Твои шрамы исчезли.

- После того, как прикоснулась к чаше Живого Будды,- кивнула я.

Дэйки протянул мне прутик с рыбёшкой.

- Поешь, а потом расскажи, что с тобой было. И почему обращалась к шикигами "Ракурай-сама". Всё – с момента, когда ушла, не дождавшись моего возвращения.

Я улыбнулась лёгкому упрёку в его голосе и осторожно взяла прутик. Рыба была восхитительной. Кажется, целую вечность не ела ничего лучше. Куда там поварам Ракурая и предлагаемым ими кушаньям с креветками-убийцами! Дэйки составил мне компанию по уничтожению рыбёшек.

- Нужно оставить парочку Кэцеро,- предложила было я.

- Вот ещё! Он проспит до утра, а там посмотрим,- прищурил глаз Дэйки.

Подождав, пока отброшу последний рыбный хребетик, он легко подтолкнул меня плечом.

- Голод утолён? Начинай!

Я рассказала всё и довольно подробно. Как тяжело переживала гибель Тэкэхиро, разлуку с Иошинори-сама и с самим Дэйки, как долго не могла принять, что теперь рядом Кэцеро, как в конечном итоге привязалась к полудемону, как попала во дворец лже-Ракурая и как добывала для него Чашу, которую в результате разбила у ног Иошинори-сама, даровав ему неуязвимость. И о том, как Кэцеро выхватил меня из-под готовых обрушиться стен храма чудовищного ками, и как Иошинори-сама разделался с едва не покалечившей меня Шайори... и как потом ушёл, оставив одну посреди побоища. Не упомянула лишь о поцелуе – всё равно эта мимолётная ласка ничего не значила... Дэйки слушал не перебивая, только лицо мрачнело. Когда закончила, он молчал ещё несколько минут – невероятно долгое для него время. Потом вздохнул и тихо проговорил:

- Время покажет.

- Что покажет?- не поняла я.

- Сама увидишь. Эх, Момо... Вы оба, ты и господин, – два влюблённых глупца. Если бы я мог назвать тебя моей, точно б не церемонился подобным образом! А он,- лис небрежно кивнул на Кэцеро,- думаешь, действительно сможет дать то, что ты ищешь?

- Я ничего не ищу. Теперь, когда торий, а, значит, и возможности вернуться домой больше нет, мне просто нечего искать.

- Всё ещё хочешь вернуться?

- Если честно, не знаю. Но хотелось бы иметь выбор,- ковырнув пальцем ноги валявшийся рядом хребетик, я, повторяя недавний жест лиса, шутливо толкнула его плечом.- Теперь твоя очередь рассказать, что произошло после моего ухода.

Но весь рассказ Дэйки свёлся к тому, какими невыносимо скучными стали дни без меня.

- Кто бы мог подумать в начале нашего знакомства, что скажешь нечто подобное!- хихикнула я.

- С тобой было весело с самого начала!- подмигнул мне Дэйки.- Наблюдая за твоей беспомощностью, можно было умереть от смеха!

Мы проболтали всю ночь. Уже когда небо начало светлеть, я зевнула и сокрушённо покачала головой.

- Нам ведь ещё идти к монастырю, а я так и не сомкнула глаз. И всё из-за тебя, дзинко!

Дэйки криво улыбнулся и отвёл взгляд.

- Что?- обеспокоилась я.

- Я не останусь, Момо. В монастырь вы отправитесь вдвоём... втроём, если считать паразита.

- Как?.. Разве твой господин...

- Он послал меня убедиться, что ты в безопасности. Здесь безопасно, я давно должен был вернуться.... но не хотел расставаться с тобой так быстро.

- Дэйки...- прошептала я.

Лис вздохнул.

- Полудемон скоро придёт в себя. Он сильный и быстро оправится. Я оставил рыбу для вас и птичьи яйца для паразита,- он махнул рукой на ближайшие кусты.- Мне пора.

Всхлипнув, я бросилась ему на шею.

- Мы ведь ещё увидимся?

- Не знаю. Был бы этому рад... Какая досада, что ты родилась человеком, Момо...

- Досада для кого?- я подняла на него заплаканные глаза.- Для тебя или для твоего господина?

Он ласково погладил меня по щеке и, наклонившись, очень легко скользнул губами по моим.

- Для нас обоих.

***

Совсем посветлело, всё громче чирикали птицы. Обняв руками согнутые колени и положив на них подбородок, я наблюдала, как отражающееся в озере небо меняет цвет в лучах восходящего солнца. Оранжевый свет позолотил траву, пробежал по лицу спящего полудемона. Он поморщился, шевельнул рукой. На его груди недовольно заворочался Камикадзе. Видимо, уже ставшим привычным жестом Кэцеро пригладил его шёрстку и открыл глаза. Мутноватый взгляд устремился к озеру, метнулся к потухшему костру, и полудемон резко сел, заставив зверька подняться в воздух, и всё ещё не видя меня. С губ сорвалось хриплое:

- Аими!..

Я скользнула к нему ближе. Обернувшись, Кэцеро тут же вцепился в мои плечи и облегчённо вздохнул.

- Мне показалось, чувствую твой запах, но когда не увидел рядом... А где дзинко?

- Ушёл,- грустно улыбнулась я.

Ещё один облегчённый вздох.

- Между прочим, он перенёс тебя сюда и позаботился о ранах, наловил рыбы, оставил даже яйца для Камикадзе!

- Делал он это для тебя, а не для меня,- хмыкнул Кэцеро.- Я рад, что он ушёл. И, надеюсь, больше не появится!

- Не будь таким неблагодарным!- возмутилась я.

- Моя благодарность ему и не нужна!

Он стряхнул с груди остатки наложенных лисом листьев, и я схватилась за голову.

- И ты ещё двигаешься! Немедленно ложись и не шевелись ещё минимум неделю! Еда пока есть, я разведу...

Смех Кэцеро заглушил мои слова.

- Это – царапины, Аими. Бывало и похуже!- он запахнул плотнее кимоно, выглядевшее ещё плачевнее, чем его грудь, и бодро поднялся на ноги.- Где эта рыба? Умираю от голода! Поедим и – в путь!

- Спятил?- я подскочила следом.- Останемся здесь ещё хотя бы на одну ночь!

Но тут Камикадзе, вспомнив любимую привычку, шлёпнулся мне на плечо и требовательно ткнулся носом в щёку.

- Он тоже голоден,- улыбнулся Кэцеро.- Покорми пока его. А я разведу огонь.

- Тогда я соберу ветки! Если раны откроются, их даже нечем перевязать!

- Не откроются,- заверил Кэцеро и вдруг замялся, взгляд стал пытливым.- Ты правда волнуешься за меня, Аими?

- Нет, испытываю к тебе жалость!- съязвила я.

Раньше один намёк на проявление к нему жалости доводил полудемона чуть не до падучей. Но теперь на оцарапанном лице появилось выражение нежности.

- От тебя готов принять и её.

- С каких пор?

Кэцеро едва заметно качнулся ко мне, но тут окончательно потерявший терпение Камикадзе возмущённо взмыл в воздух, нервно крутанулся над моей головой и приземлился на другое плечо.

- Малыш!- восхитилась я.- Вот это трюк!

- Я его научил,- самодовольно ухмыльнулся Кэцеро.- Не кормил, пока не сделает, как я показываю. Хотел удивить тебя, когда найду.

- Вижу, вы без меня не скучали,- нахмурилась я.- Всё гадала, почему Камикадзе такой тощенький! Думала заботишься о малыше! А ты безжалостно истязал его всё это время!

Лицо полудемона виновато дёрнулось, в глазах вспыхнуло раскаяние.

- Нет, Аими... я заботился о нём, клянусь! И кормил! Он не такой уж и худой, посмотри... Просто... я чуть с ума не сошёл, когда ты исчезла! И не знал, как ещё...

Уже не в силах сдерживаться, я расхохоталась.

- Извини... не смогла удержаться... ты ничуть не изменился!..

Кэцеро на мгновение замер с приоткрытым ртом, но тут же обиженно засопел и отвернулся.

- Прости,- я тут же оборвала смех.- Всего лишь пошутила...

Но полудемон, так и не глянув на меня, похромал к кустам.

- Кэцеро...- погладив заворчавшего Камикадзе, я бросилась следом.- Больше не буду дразнить, обещаю! Если тебя это так задевает...

Осторожно тронув за локоть, я попыталась заглянуть ему в глаза – и сама чуть не застыла с приоткрытым ртом, услышав сдерживаемое хихиканье полудемона. Секунда – и его руки сплелись вокруг меня, согнав с плеча взвизгнувшего Камикадзе.

- Поверила?- улыбающееся лицо склонилось к моему.

- Ты...- хотела отстраниться, но улыбка вдруг сошла с лица Кэцеро. Дрогнувшие пальцы осторожно притронулись к моей щеке.

- Аими...- едва слышно прошептал он.

И словно эхо, в сознании тотчас прозвучал другой голос, произносящий это ставшее моим имя. На коже ощутилась ласка другого прикосновения... и я отшатнулась от полудемона.

- Твои раны!- выдала первое, что пришло в голову.- Побереги себя хотя бы первое время...

- Они не...- начал было Кэцеро, но тут же замолчал и, поспешно отвернувшись, снова поковылял к кустам. А я занялась сбором веток.

Пока Кэцеро разводил огонь и нанизывал на прутики рыбу, покормила Камикадзе. Зверёк сразу уничтожил треть яиц, оставленных Дэйки и, тихонько урча, устроился на моих коленях. Я ласково пригладила опалённую шёрстку.

- Он тоже скучал по тебе,- воткнув последний прутик, Кэцеро опустился на траву рядом со мной.- Наше "пробуждение" в то утро было ужасным. Очнуться в окружении обломков торий и мёртвых тел монахов... без тебя. Расскажешь, что с тобой было?- он протянул было руку к моей ладони, но, словно спохватившись, тут же её опустил.

Рыба чуть не подгорела, пока я повторяла то, что ночью рассказывала Дэйки. Кэцеро слушал, сдвинув брови и забыв о голоде – я обратила внимание на запах нашей готовой обуглиться еды. Торопливо переставив прутики с рыбёшками, он снова повернулся ко мне и, когда я закончила, небрежно поинтересовался:

- Этот Дэйки влюблён в тебя, да?

- Единственное, на что обратил внимание из всего рассказа?- опешила я.

- Нет, больше всего меня впечатлила твоя храбрость, Аими. Но о ней я знал и раньше.

- А лже-Ракурай, на самом деле оказавшийся древним ками? Чаша Будды, дающая неуязвимость?..

- Какое мне до этого дело?- пожал плечами Кэцеро.- Главное, ты невредима. И рядом со мной...- он явно собирался погладить меня по лицу, но снова отдёрнул руку.

- Думаю, прожарились,- полудемон взял один прутик и, поднеся его к носу, втянул в себя воздух.- Да, можно есть!

- А всё-таки, как ты оказался возле храма ками?- я взяла протянутый мне прутик.- Шикигами Арэты позвал тебя, и ты пошёл?

- Вроде того. Я искал тебя всюду. Потому Камикадзе и кажется похудевшим – мы передвигались на огромные расстояния…

- Не такой уж он и похудевший, говорю же – пошутила,- буркнула я.

- ...но никаких следов – вообще ничего!- мрачно продолжал Кэцеро.- Я отчаялся, носился по лесам наугад... пока в одну из ночей не почувствовал сильную тяжесть в воздухе. Такое происходит, когда высвобождается большое количество демонической энергии – как во время битвы.

- Осада замка Ракурая...- прошептала я.

Кэцеро кивнул.

- Бросился туда сломя голову, но добрался только после восхода солнца. А когда уже слышал шум битвы, на пути возник шикигами в маске кролика и сказал, что в замке тебя нет, но он проведёт к месту, где ты находишься.

- И ты поверил?

- Да. Он сказал, ты спасла ему жизнь, и он возвращает долг. Я поверил, потому что...- в устремлённом на меня взгляде мелькнула нежность.- Спасти жизнь врага... только ты на такое способна...

- Звучит так, будто я – законченная дурочка,- поморщилась я.- Арэта не был врагом, просто...

- Я совсем не это хотел сказать,- отложив на траву так и не тронутую рыбёшку, Кэцеро придвинулся ко мне ближе.- Ты – необыкновенная, Аими...

- Потому что пришла из другой реальности, забыл?- шутливо напомнила я.

- Не думаю, что и там много таких, как ты,- ладонь Кэцеро всё же коснулась моей щеки.- Теперь ведь останешься здесь?

- Похоже на то...- я опустила глаза на прутик, который держала в руках.- Может, поедим? Пока не остыло.

Спохватившись, Кэцеро торопливо отстранился и подхватил свой прутик.

- Ты голодна, прости...

- Сам ведь только что умирал от голода!

Полудемон смущённо улыбнулся и вонзил зубы в рыбёшку.

***

После трапезы он в самом деле собрался в монастырь – я едва убедила его провести у озера ещё одну ночь. Рыбы хватило и на обед. Потом Кэцеро, несмотря на мои уговоры, отправился в ближайшую рощицу – "поймать что-нибудь на ужин". А я, в компании Камикадзе, осталась у воды, немного поплавала и отстирала от крови одежду. Полудемон вернулся на удивление быстро – только успела завернуться в кимоно. В руках – три добытых хато.

- Вот это охота!- восхитилась я.

Кэцеро скользнул по мне взглядом – влажная ткань прилипла к коже, повторяя каждый изгиб тела – и, смущённо кашлянув, отвернулся.

- Хочешь приведу в порядок и твою одежду?- я неловко сложила на груди руки.- Раздевайся!

Кэцеро вскинул на меня вспыхнувшие глаза.

- Не то имела в виду!- я замахала руками.- Просто сними кимоно – смою с него кровь. Не пойдёшь же в таком виде к Нобу-сан!

Полудемон смутился окончательно и, кажется, даже не заметил Камикадзе, спикировавшего на его голову.

- Ты... не обязана, Аими... Не нужно...

- Видел себя со стороны?- я подошла ближе.- И потом, раны ещё могут воспалиться, незачем прикрывать их грязной тканью!

На щеках Кэцеро проступил румянец. Избегая на меня смотреть, он спустил с плеч кимоно.

- Спасибо…

- Не стоит,- улыбнулась я.- Это – меньшее, что могу для тебя сделать.

Кэцеро рассеянно согнал с головы пискнувшего камаитати и вздохнул.

Солнце быстро высушило одежду. С наступлением сумерек полудемон развёл костёр, и мы в чистых кимоно уютно расположились возле него. Над огнём жарились аппетитные тушки хато. Камикадзе уже поужинал и, свернувшись колечком у меня на коленях, довольно щурился, когда я поглаживала ему шёрстку. Подняв глаза, поймала на себе неподвижный взгляд Кэцеро и улыбнулась.

- Почему ты так смотришь?

- До сих пор не могу поверить, что ты здесь... со мной. Когда шли к ториям, каждый прошедший день будто забирал у меня жизнь, а теперь... Мне так хорошо... и страшно, что это может закончиться...

- Всё рано или поздно кончается,- я попыталась прикрыть смущение шуткой.- Но пока – Ракурай погиб, у ками другие заботы, кроме как сводить счёты, торий больше нет. Разве только поискать другой способ вернуться в мой мир...

Лицо Кэцеро побледнело – это было видно даже в трепещущих отблесках огня.

- Ты... всё ещё... хочешь уйти?

Я рассмеялась, но смех получился вымученным. Даже ками сказал, способа вернуться домой нет – в этом я ему почему-то верила. А остаться с Кэцеро... Совсем ещё недавно при мысли о нём и его почти-поцелуе возле разрушенных торий у меня щемило в груди. Но потом появился Иошинори-сама, и его поцелуй ошеломил, привёл в смятение и начисто лишил покоя, которого, после бегства от белокурого ёкая, мне удалось достичь с таким трудом. И вот теперь Иошинори-сама снова далеко, а я шарахаюсь от робких прикосновений полудемона и отвожу глаза под его горячим взглядом...

- Можешь дразнить меня сколько пожелаешь, но только не этим,- в голосе Кэцеро проскользнул лёгкий упрёк.- Я не хочу, чтобы ты уходила, никогда не хотел. И Нобу-сан был уверен, ты останешься – ради какой-то великой цели. Только это и удержало от помешательства, когда они забрали тебя. Я убеждал себя снова и снова – смерть тебя не коснётся...

- Когда-нибудь это произойдёт неизбежно,- беспечно пожала я плечами.

- Когда-нибудь это произойдёт со всеми.

В глазах Кэцеро мелькнуло мрачное выражение, и я поспешила сменить тему:

- Со мной это произойдёт сейчас, если птицы всё ещё не готовы! Может, хотя бы верхний слой прожарился?

Полудемон деловито повертел тушки над огнём и объявил, что голодная смерть мне пока не грозит – хато прожарились целиком, и мы можем приступить к трапезе. Удивительно, насколько я привыкла к жаренному над костром мясу без соли и специй. Набросившись на тушку дикого голубя, обжигаясь, я совершенно искренне считала, что лучше ничего быть не может.

- Как же мне этого не хватало!- облизнув пальцы, потянулась за крылышком.

Кэцеро довольно хмыкнул.

- Это – всего лишь хато. Я умею готовить и более сложные блюда – Нобу-сан научил. А его научила моя мать...

- Правда?- впечатлилась я.- Ты – просто мечта любой женщины!

Лицо Кэцеро стало серьёзным.

- Мне нужна только одна.

- С таким настроем на Востоке моего мира ты бы точно не прижился,- прищурила я глаза.- Четыре жены у одного мужчины там – норма. Не считая наложниц.

- У наших даймё и сёгунов тоже есть наложницы. Но наложницы – не возлюбленные. А где это – на Востоке?

Я вкратце рассказала о султанах и калифах, Аладдине и Шахерезаде.

- Вот это мир!- восхитился Кэцеро.- Расскажешь о нём ещё? Вообще, он немного пугает, но, узнав больше, я смогу лучше понять тебя.

- На самом деле мой мир – не такой уж и страшный,- проигнорировала я последнюю фразу.- С удовольствием расскажу о нём, но позже. Сейчас отдохнём – если всё ещё собираешься в монастырь завтра.

- Конечно, собираюсь!- Кэцеро завернул остатки хато в листья и поднялся на ноги.- Принесу травы и веток для постели.

- Мне ничего не нужно. Падаю от усталости и засну раньше, чем ты дойдёшь до рощицы.

Кэцеро остановился в нерешительности, а я подхватила с колен сонного Камикадзе и, устроившись тут же возле костра, положила камаитати себе на грудь. Ночь, проведённая за болтовнёй с Дэйки, давала о себе знать. Сон сморил прежде, чем полудемон успел потушить огонь. Потом ещё померещилось, будто что-то окутало плечи, и лёгкое прикосновение на щеке. Я поморщилась и снова погрузилась в блаженное небытие...

Меня разбудило фырканье Камикадзе. Протерев глаза, приподнялась на траве, и с плеч соскользнуло кимоно Кэцеро. Небо уже было светлым, поверхность озера искрилась в солнечных лучах, но полудемона нигде не было видно.

- Тебе тоже не сказал, куда пошёл?- я погладила Камикадзе, тотчас упавшего мне на колени.

Но зверёк только тоненько пискнул, требуя завтрак.

- Сейчас покормлю. Кажется, одно яйцо осталось.

Поднявшись на ноги, я аккуратно сложила кимоно Кэцеро и подскочила от его возгласа:

- Аими! Не думал, что уже проснулась!

Одним прыжком полудемон оказался возле меня. Обнажён до пояса, в руках – небольшое гнездо, доверху наполненное яйцами разных цветов и размеров. Камикадзе, радостно заверещав, тут же понёсся к добытчику.

- За то, что уже проснулась, скажи спасибо маленькому пожирателю яиц. А тебе спасибо за это,- я с улыбкой протянула кимоно.- Надеюсь, сам не замёрз ночью?

- Конечно, нет!- засмеялся Кэцеро и встряхнул гнездо.- "Пожиратель яиц" ведь поделится с нами своей едой?

- Хочешь жареных яиц на завтрак? Ты ведь их не любишь.

- Ну...- полудемон замялся.- Не то, чтобы... Кажется, начинаю к ним привыкать.

К дележу еды Камикадзе отнёсся ревниво. Съел вдвое больше, чем обычно, а потом возмущённо кружил над костром, на котором жарились яйца для нас.

- Ты вконец его избаловал,- покачала я головой.- Раньше он вёл себя спокойнее и не считал каждое яйцо своей собственностью.

- Просто без тебя я ни разу их не жарил, и он отвык,- хихикнул Кэцеро.

Я покосилась на его изуродованную грудь. Раны уже начали затягиваться, но ещё выглядели жутко.

- Уверен, что готов к путешествию? Может, всё-таки останемся здесь на день-другой?

Кэцеро самодовольно ухмыльнулся, уверяя, что готов не только к путешествию, но и нести меня до самых ворот монастыря. Я, смеясь, возразила, что в состоянии идти сама и, позватракав "отвоёванными" у Камикадзе яйцами, мы тронулись в путь.

Глава 19

Полудемон действительно вполне окреп и в самом деле порывался меня нести. Я решительно отказывалась – не только из-за желания поберечь его силы, но и из-за не-желания лишний раз оказываться к нему слишком близко. Кэцеро же наоборот не упускал возможности ко мне притронуться – поддержать, "чтобы не упала", поправить выбившуюся прядь волос, погладить по плечу... Не то, чтобы его прикосновения были неприятны, но каждый раз во мне будто вырастал внутренний барьер, и пока я никак не могла его преодолеть...

Монастырь оказался ближе, чем я думала. Где-то к полудню третьего дня путешествия Кэцеро объявил, что доберёмся самое позднее к ужину, шутливо добавив:

- Причём, засветло – Нобу-сан ещё будет в облике человека. Не придётся удерживать тебя от бегства и уворачиваться от твоих муравьиных ударов!

- Какой ты злопамятный! И случилось-то такое всего раз!

- Но забыть это невозможно. А кричала как!- полудемон зашёлся от смеха.

- Ну всё, хватит!- забыв о намерении держаться подальше, я шлёпнула его по плечу.

Кэцеро тут же схватился за ушибленное место, делая вид, что сейчас скончается от боли, но вдруг напрягся.

- Что?- испугалась я.

- Просто показалось,- он настороженно огляделся.- Монастырь совсем рядом – если понесу тебя, доберёмся быстрее.

Я поморщилась, собираясь протестовать, но Кэцеро уже повернулся ко мне спиной, слегка согнув ноги в коленях.

- Прошу тебя, Аими. Так надо.

- Почувствовал опасность?- уже не споря, я послушно запрыгнула ему на спину.

Полудемон буркнул что-то неразборчивое, легко стиснул мои колени и, свернув с тропинки, понёсся через кусты. Камикадзе, лениво круживший над нашими головами, тотчас приземлился ему на плечо и недовольно зафыркал.

- Тоже что-то чувствуешь?- пробормотала я.

Кэцеро всё набирал скорость, я физически ощущала исходившее от него напряжение. Больше не в силах это выносить, уже хотела потребовать сказать, что его так обеспокоило, как вдруг полудемон резко остановился и спустил меня на землю.

- Дальше пойдёшь одна, Аими. Просто прямо, никуда не сворачивая. Камикадзе забери с собой. Я догоню.

- Нет! Почему?!

- Прошу,- он легко подтолкнул меня.- Иди! Не медли!

И исчез в чаще. Камикадзе бросился следом, но, заметив, что я не двинулась, вернулся и, шлёпнувшись мне на плечо, зашипел.

- Да что происходит?!- выкрикнула я.- К дьяволу всё!..

Рванулась было за Кэцеро, но остановилась. Наверняка полудемон почувствовал опасность и понёсся ей навстречу, чтобы защитить меня. Но он ранен, силы его ещё не восстановились, и схватка с неведомым врагом может запросто стоить ему жизни... Всё это промелькнуло в голове за доли секунды, и не помня себя я помчалась в указанном Кэцеро направлении – к монастырю. Безоружная, ничем не смогу ему помочь. Но в монастыре осталась моя дзё! И, может, у Нобу-сан есть какие-нибудь порошки, снадобья, хотя бы кусочек кремня, чтобы разжечь огонь и отпугнуть врагов... Только бы не заблудиться! Я бежала, не чувствуя под ногами земли, не обращая внимания на ветки, царапающие лицо и руки. Камаитати, повизгивая, нёсся следом.

Деревья внезапно расступились, и я чуть не растянулась на каменных ступенях, ведущих на монастырский холм. Прыгая через две ступеньки, устремилась вверх. Вот и ворота... Припав к ним всем телом, истерично забила кулаками по растрескавшимся от времени доскам.

- Нобу... сан! Нобу-сан!..

Ворота распахнулись, и я, задыхаясь, упала на руки монаха.

- Аими-сан...- обычное безмятежное выражение на его лице сменилось тревогой.- Где Кэцеро-сама?

- Он в... л-лесу... ему н-нужна... помощь... где моя.. палка... дзё...

Потянув за собой, монах усадил меня на траву и сам опустился рядом.

- Нет!- я тотчас попыталась подскочить, но он удержал меня за плечи. Камикадзе нервно кружил над нашими головами.

- Отдышись, одзё-сан. Сейчас всё равно не можешь ему помочь.

- Мне нужна моя палка...

- Кто на вас напал?

- Не знаю... Он послал меня... вперёд... Но я пойду обратно... с палкой!

- Хорошо, я принесу. А ты восстанови дыхание.

К моменту, когда Нобу-сан вернулся, я уже была на ногах. Камикадзе, фыркая, продолжал нарезать круги в воздухе.

- Возьми,- монах протянул дзё и несколько прямоугольных листочков вроде тех, какими сохэи обезвредили Дэйки на Гион Мацури.

- Сутры?- я тряхнула головой.- Они не помогут! Только не в моих руках, я ведь в это не верю!

- Но верю я. Всё, что нужно тебе – бросить их на врагов.

Подняв правую кисть, Нобу-сан повернул её ладонью ко мне. Пальцы левой руки, согнутой в локте, были направлены вниз. И вдруг от его ладоней начало исходить золотистое свечение.

- Спеши, одзё-сан. Мой дух последует за тобой.

Ступени, статуи монахов, деревья, кусты... А дальше?

- Малыш,- я подняла глаза на Камикадзе.- Ты ведь чувствуешь, где он? Там наверняка пролилась кровь...

Камаитати тоненько взвизгнул, крутанулся надо мной и понёсся вперёд, а я, не разбирая дороги – за ним. Если Кэцеро погибнет, никогда не прощу ни себя, ни его... Возможность скрыться наверняка была... Но ему понадобилось геройствовать! Чтобы я до конца дней мучилась чувством вины... Яростный рёв, щёлканье зубов, громкий треск... и все мысли куда-то унеслись. Увернувшись от обломка ствола, вылетевшего невесть откуда, я перескочила через кусты и остолбенела. Небольшая прогалина, всюду кровь, части уродливых тел... и израненный Кэцеро, окружённый существами, при виде которых я чуть не выронила дзё... Они выглядели, как гигантские подобия скорпионов с человеческими телами, когтистыми руками, паучьими конечностями и загнутыми кверху хвостами. Клочковатые волосы, безобразные лица, на хвостах – длинные шипы.

Противно застрекотав, один из уродов бросился ко мне. Но в воздухе зазвенел знакомый воинственный клич, и Камикадзе, как маленький вихрь, налетел на него, оторвав готовый вонзиться в меня шиповидный хвост. А я, увернувшись от когтистых лап другого монстра, крутанула дзё, как учил Тецуо, и с силой вонзила выскочившее лезвие в жуткую физиономию. Камикадзе с визгом понёсся в самую гущу врагов, я только слышала свист, когда их хвосты пытались настичь маленького ёкая. Передо мной мелькнуло окровавленное лицо Кэцеро, вспыхнувшие синим глаза... Он явно пытался прорваться ко мне, но одна из тварей отбросила его в сторону. Коротко вскрикнув, я снова увернулась от хвоста, не удержалась и навзничь опрокинулась на землю. Два чудовища устремились ко мне одновременно, с рёвом столкнулись почти надо мной, "перепутав" конечности. Это дало мне возможность подхватить выпавшую из ладони дзё. И когда один, отшвырнув другого, попытался нанизать меня на когти, я, истерично махнув палкой, располосовала ему брюхо. Струя крови и слизи обдала с ног до головы. Борясь с тошнотой, задыхаясь, я силилась подняться... и едва успела отшатнуться от когтей нового врага... Их было слишком много. Камикадзе кромсал им хвосты и конечности. Кэцеро, уже упав на колени, отбивался из последних сил. А твари продолжали прибывать, словно кто-то невидимый открыл бездонный сосуд, в котором они содержались до сих пор. И тогда в голове пронеслось: "Сутры!". Последняя надежда на спасение...

***

Откатившись в сторону, я судорожно выхватила одну и швырнула её в метнувшегося за мной урода. Но сутра не поразила его молнией, даже не обездвижила. Просто, вспыхнув, точно факел, повисла в воздухе... Неужели Нобу-сан ошибся? Хотя... он ведь сказал бросить их во врагов, наверное, имея в виду все. Свист рассекаемого воздуха, метнувшийся ко мне шип, судорожный вздох Кэцеро, закрывшего меня своим телом... Шип вонзился ему в спину, и полудемон повалился на землю, увлекая меня за собой.

- Сумасшедший!- взвизгнула я.- Зачем?!

- Зачем... ты... пришла...- прохрипел он.

Дзё опять вылетела из рук, ранившая Кэцеро тварь снова занесла хвост. Но я наконец выдернула из-за пояса сутры и с воплем отчаяния швырнула их в оскаленную пасть урода... "Бумажки" вспыхнули золотистым светом, закружились, словно растроившийся камаитати, и уже готовый добить Кэцеро хвост замер в воздухе. А сутры, вращаясь всё быстрее и быстрее, слились в огненный круг. Твари заволновались и словно забыли о нашем присутствии. С трудом выбравшись из-под почти бесчувственного Кэцеро, я потянула его за руку.

- Нужно уходить, пока они не опомнились. Пожалуйста...

Прилагая видимые усилия, полудемон поднялся, я тотчас подставила ему плечо. Шаг, другой, третий... Сутры уже превратились в сплошной светящийся диск, и в голове пронеслось: "Сейчас рванёт!"...

- Кэцеро,- взмолилась я.- Помоги мне... нужно двигаться быстрее... Малыш! Малыш!..

Фыркающий зверёк упал мне на плечо. Твари пытались броситься врассыпную, но что-то будто держало их под диском.

- Ещё немного,- из последних сил я тянула спотыкающегося Кэцеро за пределы светящегося круга.- Постарайся, мы почти спасены!

На самой границе Камикадзе жалобно пискнул и взвился в воздух – как если бы не мог последовать за мной.

- Дьявол!- выругалась я.

Наверное, сутры Нобу-сан держали демонических тварей, словно в ловушке. Кэцеро – наполовину человек, и на него их сила не распространилась. Но маленький ёкай был пойман вместе с теми, от кого нас защищал.

- Ну уж нет!

Качнувшись назад под сень диска, я обхватила вьющегося надо мной зверька поперёк тельца и, прижав к груди, рванулась вперёд. Барьеры этого мира для меня – ничто. Так неужели не смогу пронести сквозь этот моего маленького защитника, "окутав" его своим телом? Камаитати тихонько запищал, когда я пересекала светящуюся черту, Кэцеро уже почти не держался на ногах, но я упрямо тащила обоих дальше. А потом за нашими спинами раздался гулкий хлопок, горячая волна накатила, швырнув вперёд. Я куда-то отлетела, обо что-то ударилась... и погрузилась во тьму.

Тихое повизгивание доносилось словно издалека. Или это – звон в ушах? Наверное, так бывает после контузии... Я тряхнула головой раз, другой. Нет, всё же это пищит Камикадзе.

- Малыш...

Открыла глаза, попыталась подняться, но тотчас рухнула на землю, стукнувшись локтем об обломок дерева. Голова шла кругом, в глазах троилось. Только сотрясения мне не хватало... Снова попыталась подняться, и это наконец удалось. Покачиваясь, постаралась сфокусировать взгляд на открывшейся жуткой сцене. Покорёженные стволы, выжженная трава, части щупалец и хвостов. А чуть поодаль ничком на земле – Кэцеро, и рядом с полудемоном – слабо копошащийся Камикадзе. Застонав, я бросилась к ним, подхватила камаитати и, всхлипывая, замерла над полудемоном, не решаясь повернуть его лицом вверх и увидеть застывший взгляд мёртвых глаз...

- Кэцеро...- слёзы брызнули, будто только того и ждали.

Камикадзе тоненько подвывал "в такт" моим рыданиям. Но вдруг откинутая рука полудемона дрогнула – или это просто показалось сквозь пелену слёз?

- Кэцеро?..- легко тронула его за плечо.

Рука дёрнулась сильнее, до меня донёсся сдавленный вздох. Опустив Камикадзе на траву, я бережно перевернула безвольное тело. Кэцеро вздохнул глубже и открыл глаза.

- Аими...

- Ты жив...

- Конечно... Чего ты испугалась?- он попытался улыбнуться, но закашлялся и выплюнул кровь.

- Если умрёшь сейчас, я просто...- не узнала собственного голоса.- Почему не пошёл со мной?! Кому нужна такая жертва? Если ещё раз сделаешь нечто подобное...- и истерично разревелась.

- Не надо, Аими...- Кэцеро слабо сжал моё запястье.- Не плачь... пожалуйста...

- Сможешь идти?..- я постаралась взять себя в руки.- Нам нужно к Нобу-сан... он позаботиться о твоих ранах...

Опираясь на меня, полудемон с трудом поднялся на ноги. Я подхватила поскуливающего Камикадзе и стиснула обхватившую меня руку Кэцеро.

- А теперь – только попробуй не дойти!

Он ответил хриплым звуком, больше похожим на кашель, чем на смех, и мы двинулись вперёд. Стараясь удержать Кэцеро в сознании, я то и дело спрашивала у него дорогу... которой не было конца. Только бесконечные деревья, кусты и трава... Сумерки надвигались неумолимо. Но, когда я оставила всякую надежду добраться к монастырю засветло, деревья расступились, открыв вожделенные ступени, ведущие к святилищу. Почти не чувствуя собственного тела, я втащила на них Кэцеро. Одна ступенька, ещё одна и ещё... Начала считать их, чтобы самой удержаться в сознании, но вскоре заметила, что уже в который раз повторяю цифру "двадцать пять"... Ещё совсем немного... только бы успеть, пока Нобу-сан – "во плоти" и сможет позаботиться о Кэцеро... Ворота святилища были открыты, я буквально ввалилась в них, не удержав полудемона и растянувшись на земле рядом с ним.

- Хвала великому Будде!- раздался рядом благодарный шёпот.

Что-то ласково коснулось моего лица... и меня снова поглотила тьма.

Тихий звук, размереный, словно дыхание... Хотя... это и есть дыхание. Хрипловатое, но ровное. Моё?.. Я вздохнула глубже. Точно моё... Приоткрыла глаза, растерянно огляделась. Знакомая комната, подо мной – футон, на мне – чистое кимоно, плечи окутаны покрывалом, на груди... нет Камикадзе... Тело не слушалось, когда, откинув покрывало, я попыталась встать. Руки дрожали, каждое движение причиняло боль. Я слишком перенапрягла мышцы, когда тащила бесчувственного полудемона по ступеням. Но он ведь выжил?.. И Камикадзе тоже?.. Шатаясь, добралась до двери, приложив усилие, её сдвинула... Ещё темно, но небо уже светлело. В одном из отдалённых строений мелькнул свет. Может, Кэцеро – там? Спотыкаясь, побрела на огонёк. Вот и покосившаяся энгава, дверь... А, когда заглянула внутрь, едва не разревелась. На футоне неподвижно лежал Кэцеро. Грудь забинтована чуть не до подбородка, вокруг на полу – бесчисленные посудинки, в углу – кучка окровавленных лоскутов. Рядом на плоской подушке – заботливо перевязанный Камикадзе... В мерцании светильника лицо полудемона казалось белым. В первый момент я даже усомнилась, что он дышит. Но нет – грудь слабо поднималась и опускалась. А Камикадзе, видимо, почувствовав моё присутствие, зашевелился и тихонько пискнул.

- Тише, малыш...- тенью метнувшись к футону, я села на циновку и осторожно погладила заурчавшего зверька.

- Не волнуйся, одзё-сан. Кэцеро-сама не проснётся. Я дал ему сильное снадобье.

- Нобу-сан?- я огляделась.- Где ты?

- Солнце ещё не взошло, Аими-сан. Видеть меня сейчас необязательно.

- Если бы всё ещё боялась тебя, перестала бы себя уважать,- прошептала я.

Он возник рядом на циновке, будто находился там всё время. Я-таки вздрогнула, но тут же улыбнулась.

- Спасибо, Нобу-сан.

- Это я должен благодарить тебя,- длинная шея призрака качнулась, как если бы он кланялся.- Ты спасла жизнь Кэцеро-сама.

- А он – мою. Он ведь выживет?

- Раны очень серьёзны, но ещё опаснее – яд. Я сделаю всё, что смогу.

- Но...- я запнулась.- Надежда ведь есть?..

- Надежда есть всегда, Аими-сан. Кэцеро-сама – сильный, и теперь у него есть ещё один стимул, чтобы выжить,- улыбнувшись моему недоумевающему взгляду, монах пояснил:

- Ты.

Даже сейчас, перед телом едва живого Кэцеро, я смутилась и опустила глаза.

- Главное, чтобы выжил. Причина – не важна...

- Конечно, одзё-сан. Так кто на вас напал?

- Какие-то твари, похожие на скорпионов. Если бы не сутры...

- Мне жаль, что дав их тебе, я подверг опасности камаитати. Сила сутр распространяется на всё не-человеческое. Но я надеялся, тебе всё же удастся спасти и зверька.

- Так и вышло...

- Эти "твари", как ты их называешь, скорее всего, бежали с места, где недавно произошла большая битва...

- Из замка Ракурая?

- Не знал, что битва шла за замок. Лишь чувствовал огромное скопление демонической энергии.

- Да, это было там. Кстати, Ракурай погиб. Но на самом деле под его личиной скрывался ками. А я была нужна, чтобы достать Чашу Будды из тайника на Погребальной Горе...

- Уверен, тебе есть, что рассказать, одзё-сан,- ласково прервал меня монах.- И буду рад послушать. Но сейчас следует отдохнуть. Ты не ранена, но твои жизненные силы истощены как никогда. Кэцеро-сама не простит, если я не позабочусь о тебе.

Кивнув, я послушно встала.

- Завтра приду снова.

Вернувшись в свою комнату, растянулась на футоне. Вроде бы Нобу-сан не обещал, что Кэцеро выживет, но я верила, что худшее позади. Полудемон действительно силён и обязательно очнётся. А потом... Вспомнив слова монаха, я почувствовала, что краснею, и, укутавшись в покрывало с головой, закрыла глаза.

Глава 20

Утренний ветерок пробежал по волосам. Я сидела на своём любимом месте – под криптомерией и прислушивалась к пению пробудившихся птиц. Одна зачирикала в ветвях прямо надо мной, но тут же послышалась возня, пронзительный птичий писк и удаляющийся шум суматошно хлопающих крыльев. Мне на колени упал Камикадзе, выплюнул пучок перьев и довольно заурчал, когда я пощекотала его за ушком.

- Ах ты маленький разбойник. Где найдём для тебя яйца, если распугаешь всех птиц в округе?

Но зверька подобные мелочи не интересовали. Яйца для него находились всегда. Монастырский холм и прилегавшую к нему часть леса облюбовали рябчики – стоило лишь спуститься по ступеням, которые "охраняли" статуи монахов. Я делала это регулярно, несмотря на мягкие предостережения Нобу-сан. Пять дней прошло с вечера, когда мы ввалились в ворота монастыря – я считала, втыкая веточки в землю возле корней криптомерии. На следующее утро после нашего водворения у Кэцеро началась горячка – реакция на ранение ядовитым шипом, от которого он заслонил меня. Полудемон бредил, непрестанно повторяя моё имя. Я сидела рядом на циновке, сгорбившись и размазывая по щекам слёзы. В конце концов Нобу-сан, не выдержав этого зрелища, попросил меня не входить в комнату, пока Кэцеро не станет лучше. А улучшения всё не было. Три дня я бродила по территории монастыря, словно ещё один поселившийся здесь призрак. Тогда-то, чтобы немного отвлечься, и начала "набеги" на гнёзда рябчиков. Камикадзе, отделавшийся лишь несколькими царапинами и лёгкой контузией составлял мне компанию. Если бы не зверёк, наверное, сошла бы с ума... Но к вечеру четвёртого дня горячка внезапно спала, и Кэцеро пришёл в себя. Нобу-сан, выполнявший обязанности хирурга, медсестры и сиделки одновременно, наконец разрешил переступить порог импровизированного лазарета, и я с трудом сдержала слёзы, увидев вернувшегося к жизни полудемона. При виде меня осунувшееся лицо просветлело, по растрескавшимся губам пробежала облегчённая улыбка.

- Аими...- голос напоминал шелест сухих листьев.

Торопливо опустившись на циновку, я осторожно взяла его руку в свои ладони.

- Как ты?..

Полудемон снова улыбнулся и прошелестел:

- Теперь хорошо...

- Хочешь воды?- засуетилась я.- Или поесть?

Он слабо покачал головой, не сводя с меня счастливых глаз, ещё не утративших лихорадочного блеска. Но Нобу-сан, теперь взявший на себя и роль психолога, не позволил идиллии длиться долго и попросил меня уйти – чтобы не волновать ещё не окрепшего пациента. Правда, уступив просьбам последнего, разрешил вернуться на следующий день. Но… опять ненадолго...

- Аими-сан?

Я подняла глаза на подошедшего к криптомерии монаха – как всегда не слышала его шагов.

- Доброе утро, Нобу-сан! Как Кэцеро?

- Спит,- монах опустился на выступающий из земли корень.

- Можно навестить его, когда проснётся?

- Навести, он будет рад.

- Теперь жизнь его – точно вне опасности?

- Да. Последние дни были нелёгкими для всех. Мне жаль, что я не мог заботиться о тебе, как…

- Обо мне и не нужно!- перебила я.- Ранен Кэцеро, а не я.

Монах улыбнулся.

- Кэцеро-сама очень повезло встретить тебя, Аими-сан.

Ещё ни разу он не смотрел на меня с такой теплотой, и я, смутившись, опустила глаза.

- Судьба вмешалась, не позволив тебе уйти – как я и предполагал,- продолжал Нобу-сан.- Ты хотела рассказать, что произошло. Если это желание не изменилось, я готов выслушать.

В третий раз я повторила историю моих злоключений. Камикадзе, которому наскучило сидеть у меня на коленях, унёсся за птицей, имевшей наглость опуститься на ветку криптомерии, да ещё и зачирикать. Нобу-сан, смежив веки и сложив на груди руки, будто вошёл в состояние медитации. Но, когда я запнулась, рассказывая о появлении Иошинори-сама возле развалин храма ками, открыл глаза. И, словно под гипнозом его взгляда, я, краснея, выдала всё, не умолчав и о поцелуе величавого ёкая. Лицо монаха оставалось безмятежным. Выслушав меня до конца, он вздохнул.

- Ты должна отпустить одного из них, Аими-сан.

- Отпустить?.. Но я не...

- В твоих мыслях живут оба. Это не принесёт счастья никому из вас троих. Ты должна сделать выбор.

- Выбор...- пробормотала я.- Он давно сделан за меня – ещё до того, как я встретила Кэцеро...

- Будь это так, ласка Иошинори-сама не привела бы тебя в такое смятение. Ты не отпустила его, как и он не отпустил тебя. Но вы оба – слишком горды, чтобы это признать,- он поднял ладонь, предупреждая, готовое вырваться у меня возражение.- Если я не прав, дождись выздоровления Кэцеро-сама, и скажи, что твоё сердце выбрало другого. Попроси его помочь найти Иошинори-сама и...

- Нет!- выпалила я.- Как ты можешь предлагать подобное?

- Почему нет?

- Считаешь, я могу поступить так с Кэцеро?

- А если бы он не выжил?- монах никак не отреагировал на мой полный ужаса взгляд.- Тогда попыталась бы найти Иошинори-сама?

- Нет... наверное, нет...

Зачем? Ещё раз убедиться, что я для него – "всего лишь человек"? Нет. Самое время перестать цепляться за иллюзии и наконец освободиться от белокурого "призрака", образ которого я бережно хранила в памяти до сих пор. Сейчас наше расставание не было таким трагичным, как в день, когда погиб Тэкэхиро, и я унеслась прочь, выкрикнув, что не хочу видеть ёкая никогда. Но почему в самом деле никак не могу всё это отпустить?..

- Ты ведь понимаешь, что значишь для Кэцеро-сама,- тихо проговорил монах.- Какое-то время я сомневался, сможешь ли ответить ему взаимностью. Но то, как ты повела себя, спасая ему жизнь, развеяло сомнения. Невозможно сделать, что сделала ты, для того, кто тебе безразличен,- он поднялся с корня.- Теперь я оставлю тебя. Кэцеро-сама должен скоро проснуться, тогда навестишь его. А я позабочусь об обеде.

***

Ещё какое-то время я сидела под криптомерией, наблюдая за покачивающимися на ветру ветвями. Нобу-сан прав, нужно сделать выбор и не оглядываться назад. Раз и навсегда. Тем более, что выбирать особо не придётся – белокурый ёкай сделал это за нас обоих. При мысли, что больше никогда его не увижу, на глаза совершенно непрошено навернулись слёзы. Но я тут же промокнула их рукавом и встала. Раз и навсегда, не оглядываясь – теперь это будет моей мантрой.

Осторожно отодвинув дверь, я заглянула внутрь "лазарета". Кэцеро казался спящим, но, едва собралась уйти, глаза полудемона распахнулись, и он зашевелился, порываясь подняться с футона.

- Что ты творишь?- забыв задвинуть дверь, влетела внутрь и опустилась на циновку рядом с ним.- Не шевелись, тебе нужно беречь силы.

Счастливо улыбаясь, Кэцеро потянулся к моей руке и, когда я вложила свою ладонь в его, мягко сжал её.

- Я быстро наберусь сил, Аими, вот увидишь. Только приходи ко мне чаще...

- Вообще бы не отходила, но тебе нужен покой.

- Правда?- блаженно выдохнул он.

- Конечно. После таких ранений самое лучшее – сон.

- Нет, не это. Правда бы от меня не отходила?- поднеся мою ладонь к лицу, полудемон приложил её к своей щеке.

- Правда,- улыбнулась я.- Ты очень меня напугал.

- А ты – меня... Когда увидел тебя там... окружённую тварями...

- Тшш,- я погладила его по волосам.- Сначала наберись сил, как обещал.

- А потом?

- А потом устрою тебе выволочку, чтобы больше не смел рисковать жизнью подобным образом.

Кэцеро слабо рассмеялся, но смех тут же перешёл в кашель, и я невольно покосилась на дверь. Войди сейчас Нобу-сан, точно бы меня выгнал. Но дверь всё же осталась открытой не напрасно. В неё, тоненько повизгивая, влетел Камикадзе и, крутанувшись над полудемоном, шлёпнуся рядом с ним на подушку.

- И ты здесь,- Кэцеро хотел погладить зверька, но тот ткнулся носом ему в щёку и, деловито фыркнув, перебрался ко мне на колени.

- Теперь Нобу-сан нас точно выгонит,- сокрушённо качнула я головой.

Кэцеро сильнее стиснул мою ладонь.

- Но пока ведь его здесь нет. И... это тебе нужно устроить выволочку. За то, что пошла за мной, а не в монастырь. У меня не было иного выбора – они бы догнали нас, если б я их не отвлёк. Но ты...

- ...пошла в монастырь, как ты и сказал, но потом вернулась.

На измождённом лице полудемона отразилось удивление.

- А откуда, по-твоему, у меня появились сутры? И дзё... кстати, в этот раз, кажется, потеряла её окончательно.

- Сумасшедшая,- с нежностью прошептал Кэцеро и вздохнул.- Почти ничего не помню... только, как ты выскочила на поляну... И как тебя чуть не ранило шипом...

- ...которым ранило тебя,- мрачно закончила я.- Кэцеро, ты...

Но тут в комнату вошёл Нобу-сан. Камикадзе, сорвавшись с моих колен, понёсся навстречу монаху, и, пискнув, опустился ему на плечо. Нобу-сан пригладил зверьку шёрстку, и тот, получив свою долю ласки, вернулся ко мне. Монах на мгновение задержался взглядом на ладони Кэцеро, сжимавшей мою, и мягко обратился ко мне:

- Аими-сан, я должен сделать господину перевязку.

- Понимаю,- хотела встать, но полудемон легко потянул меня к себе.- Ты ведь ещё придёшь сегодня?

Я неуверенно покосилась на Нобу-сан.

- Как только перевяжу раны, и ты подкрепишь силы, Кэцеро-сама,- согласился тот.- Обед уже готов. Я принесу и помогу тебе...

- Я ведь тоже могу покормить его... тебя,- перевела взгляд на Кэцеро.- Если ты не против.

На бескровных щеках полудемона проступил слабый румянец. Он отвёл глаза и даже выпустил мою руку.

- Не беспокойся, Аими-сан,- улыбнулся монах.- Скоро вы сможете обедать вместе.

- Извини, не хотела тебя смутить,- я легко поцеловала Кэцеро в лоб и, подхватив Камикадзе, покинула лазарет.

Уже во дворике поймала себя на том, что улыбаюсь. Полудемон, похожий на старшего брата, как день на ночь, всё же схож с ним в одном: нежелании обнаружить свою слабость. Иошинори-сама был готов заживо похоронить себя в пещере, лишь бы никто не видел его раненым. А обескровленный, едва живой Кэцеро, зарделся, как солнце на японском флаге, когда предложила помочь ему поесть... И тут же тряхнула головой, отгоняя воспоминания о времени, проведённом с Иошинори-сама в пещере Тецуо. Раз и навсегда – не оглядываясь…

Кэцеро сдержал обещание. Уже на следующий день он начал подниматься, ещё через день – выходить за пределы комнаты. Мы вместе завтракали, обедали и ужинали. Но Нобу-сан всё же настаивал на соблюдении режима и продолжал поить ворчащего пациента "снадобьем", погружавшим последнего в долгий восстанавливающий сон. Если бы не это, Кэцеро проводил бы всё время во дворике – со мной и Камикадзе. Но одно меня удивляло. До недавнего времени полудемон использовал любую возможность, чтобы ко мне прикоснуться. Сейчас же держался на расстоянии – даже не пытался взять за руку. Я была не против подобной сдержанности, но она меня озадачивала. И спрашивать у Нобу-сан о причинах перемены в поведении его воспитанника, тоже не хотелось. После разговора с монахом в то памятное утро, когда "родилась" моя мантра, я избегала возвращаться к щекотливой теме моих сердечных привязанностей. Но сделать это пришлось...

Глава 21

Раны Кэцеро между тем затянулись, он окреп и теперь почти не отходил от меня. Отлучался только, чтобы раздобыть еды и яйца для Камикадзе. Одним тихим вечером полудемон затащил меня на крышу самого высокого монастырского строения – полюбоваться красками закатного неба. Зрелище было действительно впечатляющим, я замерла от восторга. Но Кэцеро вдруг отвернулся от неба, которым собирался любоваться, и спросил:

- Аими... ты пойдёшь со мной... в мой дом?

Я слегка растерялась, сама не знаю почему.

- Это... как если бы ты просил моей руки?

По лицу Кэцеро, пунцовому в свете закатного солнца, промелькнуло недоумение.

- Так делают в моём мире,- пояснила я.- Когда мужчина просит женщину быть его избранницей.

Теперь лицо полудемона стало пунцовым не только из-за солнца. Он смущённо улыбнулся, хотел взять меня за руку, но передумал и тихо проговорил:

- Да. Не знаю, какие обряды приняты в твоём мире. Но здесь, если хочешь...

- Мне не нужны обряды,- качнула я головой.- Пойду с тобой и так.

- Я хотел отправиться как можно скорее... завтра. Идти туда несколько дней.

- Хорошо,- согласилась я.

Он собирался погладить меня по щеке, но моё внимание отвлёк Камикадзе, носившийся по дворику за запоздалой птицей. Я перевела взгляд на зверька, и ладонь полудемона так и не коснулась моего лица. Мы спустились вниз, когда наступили сумерки. Кэцеро проводил до двери моей комнаты и улыбнулся.

- Увидимся завтра?

- Опасаешься, сбегу ночью?- пошутила я.

Он рассмеялся.

- Если бы тории ещё стояли – кто знает?- и тут же посерьёзнел.- Давно хотел спросить... Если бы Ракурай... или кто там скрывался под его личиной, не разрушил возможность вернуться в твой мир... ты бы ушла тогда?

Вопрос меня озадачил. Вспомнила наш "прощальный" ужин и помертвевшее лицо полудемона, и мои собственные слёзы...

- Не знаю. В том мире остались мои родители и друзья... Они ведь понятия не имеют, что со мной – я просто исчезла. Стараюсь не думать, каково им сейчас, но это не всегда удаётся.

- Исчезни ты отсюда, мне было бы не легче, даже если б знал, где ты,- тихо проговорил Кэцеро.

- Всё это уже не имеет значения,- махнула рукой.- Я – здесь и никуда не денусь. А теперь нам следует отдохнуть – перед завтрашним путешествием. Спокойной ночи.

Кэцеро кивнул и, мне показалось, подавил вздох. Позвав кружившего над головой Камикадзе, я задвинула дверь и расположилась на футоне, привычно уложив зверька на груди. Попыталась заснуть, но это никак не удавалось, и, в конце концов не выдержав, осторожно переложила камаитати на подушку и выскользнула из комнаты. С улыбкой вспомнила ночь, когда так же не могла уснуть, увидела свет в одном из монастырских строений и обнаружила там монаха в облике рокурокуби. И, словно порождение воспоминания, в одном из строений мельнул огонёк. Наверное, как и тогда, Нобу-сан читает молитвы. Его "призрачной" ипостаси я больше не боялась, но монах по-прежнему избегал показываться после захода солнца. Мне вдруг нестерпимо захотелось поговорить с ним. Ведь завтра мы оставим монастырь, и вряд ли я увижу монаха в ближайшее время. Спотыкаясь в темноте, подобралась к строению, сдвинула дверь... и замерла на пороге. Нобу-сан действительно молился, опустившись на колени и перебирая чётки, но... он был из плоти! Услышав шум открывшейся двери, поднял голову и ласково улыбнулся:

- Одзё-сан. Почему не спишь?

- Я не... могла... Ты – больше не призрак?..

- Облик рокурокуби вернётся позже,- монах поднялся с колен.- Ты хотела говорить со мной? Идём, выпьем чаю.

Мы прошли в соседнюю комнату с очагом-ирори. Монах указал на одну из разложенных вокруг него циновок. Над тлеющим в очаге огнём висел чайник.

- "Позже"? Ты станешь призраком под утро?- не унималась я.

- Да, но совсем ненадолго,- монах деловито пошевелил угли длинными щипцами.- С рассветом плоть вернётся.

- И как долго ты не превращаешься в рокурокуби с заходом солнца?

- С ночи, когда ты привела раненого Кэцеро-сама.

- Я ведь видела тебя в ту ночь! Хотя... ты прав, это было ближе к рассвету...

- Думал, отсрочка дана мне, чтобы я мог спасти ему жизнь. Ведь утратив плоть, как обычно, не успел бы перевязать его раны. Но на следующую ночь это повторилось. Милость Будды безгранична.

- То есть... скоро плоть вернётся к тебе совсем?

- Надеюсь. Тогда я буду прощён, и мир наконец снизойдёт на мою душу. Только одно ещё держит меня здесь.

- Что?- прошептала я.

Нобу-сан улыбнулся.

- Ты согласилась сопровождать Кэцеро-сама. Значит, сделала выбор?

- Раз и навсегда, не оглядываясь,- отчеканила я.

- Я рад,- Нобу-сан поднёс к чайнику чашечку и наполнил её горячей жидкостью, приятно пахнущей травами.- И, думаю, скоро ты действительно почувствуешь то, что сейчас говоришь.

- Не веришь, что это – искренне?- вскинулась я.

- Верю. Просто пока ты не в силах это показать.

Смутившись, я взяла протянутую им чашечку.

- Кэцеро знает, что ты почти избавился от призрачного обличья?

- Да. Хотел сказать и тебе, но...

- Пришло время – и я узнала сама?

- Именно так.

- Предложение Кэцеро покинуть монастырь было неожиданным. Но нужно хотя бы устроить прощальный ужин... что-нибудь...

Нобу-сан успокаивающе коснулся рукава моего кимоно.

- Кэцеро-сама хотел уйти давно, но не решался просить тебя сопровождать его. Твоё согласие очень его обрадовало. Он тоже не мог уснуть и отправился на поиски твоей дзё...

- В лес, где напали эти твари?!- я чуть не подскочила.

- Не волнуйся, Аими-сан, я не чувствую никакой угрозы. И силы господина восстановились – он сможет себя защитить. Завтра вы отправитесь в путь, но мы ещё увидимся, прежде чем я оставлю этот мир. Тогда и устроим "прощальный ужин".

Я ушла под утро – незадолго до превращения монаха в рокурокуби. Кэцеро так и не появился, но Нобу-сан уверил, что полудемон просто взволнован предстоящим путешествием в дом, который теперь будет делить со мной, и бродит по лесу, чтобы отвлечься. Почти всю ночь монах рассказывал о своём подопечном, его детстве и юности, и с моего лица не сходила улыбка. Пожалуй, в этот раз Нобу-сан ошибся – я уже чувствую то, о чём недавно только говорила. И согласилась пойти с Кэцеро не от безысходности. Это – мой выбор и моё желание.

- Ещё немного, Аими, мы почти на месте!- Кэцеро повторил это уже, наверное, в десятый раз.

- Даже если идти полдня, я не против. Здесь – очень красиво!

Мы шли вверх по пологому склону холма, заросшему густой травой. Вокруг порхали бабочки, доводившие Камикадзе до исступления количеством и непуганностью. Вдали виднелись покрытые лесом горы.

- Поблизости совсем нет человеческих селений?

Кэцеро покачал головой.

- Мой отец выбрал это место вдали и от ёкаев, и от людей. Иногда он отлучался и хотел быть уверен, что никто не причинит вреда моей матери и мне за время его отсутствия.

- Ты тоже будешь оставлять меня одну?- нахмурилась я.

- Только, чтобы поохотиться, но можешь ходить со мной, если...- пылко начал Кэцеро и замолчал, услышав моё хихиканье.

- Обещала больше тебя не дразнить, но каждый раз не могу удержаться!- я смахнула несуществующую слезинку.

Полудемон вздохнул и с мягким укором протянул:

- Аими...

После того, как мы покинули монастырь, он был сам не свой. Поначалу я думала, причина в Нобу-сан – Кэцеро тоже понимал, что значит возвращение монаха в человеческую ипостась. Нобу-сан был единственным существом, сопровождавшим полудемона всю его жизнь, а теперь недалёк тот день, когда монаха просто не станет. Но, чем ближе мы подходили к цели нашего путешествия, тем Кэцеро становился беспокойнее, и я поняла – тревожит его вовсе не Нобу-сан...

- На месте! Сейчас его увидишь,- полудемон буквально пролетел несколько метров, остававшихся до вершины холма.- Посмотри, Аими!

Ускорив шаг, я оказалась на вершине и восхищённо ахнула. Внизу раскинулось озеро, его гладь казалась зеркальной. С одной стороны его окружали горы, с другой тянулся луг. А у подножия самой близкой к нам горы возвышался... небольшой замок. От него чуть не до середины озера тянулась деревянная дорожка вроде пирса, заканчивавшаяся воздушным домиком-беседкой.

- Это... твой "дом"?- я махнула рукой на замок.

- Тебе нравится?

- Не то слово! Ожидала увидеть хижину, а тут – целый дворец. И ты ничуть не преувеличил, здесь – просто потрясающе!

- Правда?- просиял Кэцеро.- Боялся, тебе не понравится...

- Поэтому так странно себя вёл?

- Разве странно?- он смущённо улыбнулся.- Просто немного волновался...

- Глупый...- покачала я головой и кивнула вниз.- К вечеру доберёмся?

- Можем и быстрее. Если позволишь тебя понести.

- Почему нет? В моём мире принято, чтобы мужчина переносил свою избранницу через порог дома, в котором они собираются жить.

- У вас странные обычаи,- Кэцеро осторожно притянул меня к себе.- Но этот мне нравится.

***

Ветер свистел в ушах, когда полудемон, "устроив" меня за спиной, мчался вниз с холма. Камикадзе, радостно повизгивая, нёсся следом. Мимоходом растерзал коготками несколько зазевавшихся бабочек и, как только Кэцеро замедлил шаг, шлёпнулся ему на голову.

- Готова?- стряхнув пискнувшего зверька, Кэцеро полуобернулся ко мне.

- Чтобы ты внёс меня в свой дом? Да. Но лучше на руках, а не за спиной.

Он тотчас спустил меня на землю и с готовностью подхватил на руки.

- Так? А теперь закрой глаза.

Я послушно зажмурилась.

- И не подглядывай,- губы полудемона легко скользнули по моему лбу.- Я скажу, когда можно будет открыть.

Движение воздуха, будто Кэцеро запрыгнул на стену, сопение Камикадзе – наверное, зверёк забрался ему на плечо, и тихий шёпот:

- Можно!

Я распахнула глаза. Камикадзе действительно устроился на плече полудемона и, фыркал, принюхиваясь к незнакомому месту. А я восхищённо пробормотала:

- Какая красота...

Комната чем-то напоминала покои в замке Ракурая – росписи на стенах, позолота, ширмы... Но краски здесь были не такими яркими, позолота – не такой подавляющей, а обстановка – не такой помпезной, но очень располагающей.

- Покажешь и другие комнаты?- я перевела на Кэцеро восторженный взгляд.- И... можешь отпустить меня. Традиция уже соблюдена...

Полудемон осторожно поставил меня на пол и улыбнулся.

- Покажу. Но их много!

Это оказалось правдой. Мы переходили из одной в другую, поднимались по невесомым деревянным лестницам, раздвигали покрытые росписями двери. Камикадзе быстро надоела затянувшаяся экскурсия, и он, недовольно пискнув, вылетел в окно.

- Ты был прав насчёт количества комнат,- я повернулась к полудемону, не сводившему с меня сияющих глаз.- Сколько здесь этажей?

- Пять.

- Всего-то!- рассмеялась я.- Но... всё – в идеальном порядке. Нигде ни паутины, ни пыли... А ведь ты не был здесь очень давно.

- Это всё аканамэ. Заклинанием отец привязал к дому не меньше дюжины. Они приходят по ночам и уничтожают грязь.

- Аканамэ?

- Грязелизы. Покажу их тебе, если захочешь.

- Ещё не знаю,- поёжилась я и огляделась.- Эта комната отличается от остальных. Везде – изображения бабочек, журавлей и цветов, а здесь – тигры и рыбы...

- Карпы,- с улыбкой поправил Кэцеро.- Комната была моей. Тигр и карп – символы мужества и отваги.

- Журавли, кажется, означают долголетие? А бабочки и цветы?

На щеках Кэцеро проступил румянец.

- Привязанность и страсть. Почти все росписи здесь – символ любви отца к моей матери и её любви – к нему. Мать рассказывала о значении каждого изображения, но я почти ничего не помню. Помню только незабудки. Они означают истинную любовь.

Я смутилась под его горячим взглядом и, просто чтобы что-то сказать, спросила:

- А как они выглядят?

- Никогда не видела незабудок?- рассмеявшись, Кэцеро потянул меня в соседний "покой".- Моя мать очень любила эту комнату, она была одной из самых... Что с тобой, Аими?..

Наверное, я побледнела. Просто не была готова к подобному "возврату" в прошлое, о котором так старалась больше не думать… Стены комнаты были разрисованы ярко-голубыми цветами и порхающими бабочками на фоне лазурного неба. Точная копия поля во владениях Тецуо, куда после своего выздоровления меня привёл Иошинори-сама. Те цветы были гораздо крупнее, но это были они – незабудки, символ истинной любви...

- Голова закружилась...- пробормотала я.- Наверное, от голода...

- Забыл, что давно не ели!- руки Кэцеро торопливо обвились вокруг меня, ладонь с нежностью коснулась щеки.- Потерпишь совсем чуть-чуть? Я поймаю какую-нибудь птицу – их здесь много!

- Сейчас всё пройдёт,- я ободряюще улыбнулась.- Не волнуйся...

Но Кэцеро уже подхватил меня на руки, вихрем промчался через несколько распахнутых дверей и бережно уложил на футон в одной из комнат.

- Это – спальня моей матери. Подождёшь здесь? Я быстро!- и унёсся прочь.

А я, скорчившись на футоне, закрыла лицо руками. Почему, какие бы усилия ни прилагала, при малейшем напоминании, всё, что так тщательно подавляю, готово всколыхнуться и захлестнуть с головой?.. Почему дурацкое поле с гигантскими незабудками стоит теперь перед глазами, словно дьявольский мираж... как и лицо белокурого ёкая и устремлённый на меня взгляд чёрных глаз?.. Почему он привёл меня именно туда? Потому что это – единственное красивое место во владениях Тецуо? Или из-за незабудок и их символического значения?.. Тоненький визг – на моё плечо спикировал Камикадзе. Фыркнул и выплюнул мне на грудь помятую бабочку – ещё один символ "привязанности и страсти"...

- Малыш... Проголодался? Кэцеро наверняка не забудет о еде для тебя. Давай встретим его у дверей? Он будет рад!

Бормоча бессмыслицу, я прижала зверька к груди и направилась к выходу – через лабиринт дверей и комнат, вниз по лестницам... К дьяволу всё! Белокурого ёкая и поле с незабудками, многозначительные взгляды и ничего не значившие слова... Придёт день – и буду вспоминать обо всём с равнодушием и снисходительной улыбкой.

Кэцеро появился действительно быстро – я только выбралась из "дома", и тотчас подскочил ко мне.

- Аими! Ты встала?

- Как видишь,- улыбнулась я.- Мы с Камикадзе решили выйти тебе навстречу.

Словно в подтверждение моих слов, камаитати вырвался из рук и закружился над головой полудемона.

- Принёс ему яйца?- догадалась я.

- Три гнезда,- Кэцеро кивнул на небольшую плетёную корзину за спиной.- А для нас – камо[1], у них очень вкусное мясо. Думаю, и тебе понравится!

- Не сомневаюсь. И... где разведём огонь?

- Можно в доме, а можно...- полудемон скосил глаза на песчаный берег озера.- Здесь очень красиво, когда садится солнце.

Я радостно закивала. Красоту заката Кэцеро нисколько не преувеличил. Пока жарились камо, а осоловелый от еды Камикадзе сопел на моих коленях, я любовалась вечерним небом.

- Какое удивительное место... Здесь есть всё – вода, лес, луг, горы,- я перевела взгляд на хлопотавшего возле уток Кэцеро.- Твой отец знал, что делал.

- Мать не захотела жить в его замке – в окружении других ёкаев. И он тоже считал, это место подходит для неё больше.

- Она жила здесь совсем одна? Имею в виду, только с твоим отцом и тобой?

- Нет, у неё были служанки и наперстницы,- Кэцеро задумчиво почесал затылок.- Тебе они, наверное, тоже понадобятся?

- С ума сошёл?- захохотала я.- Только служанок и наперстниц мне не хватало!

Кэцеро тоже рассмеялся.

- Ты говорила, в твоём мире – всё по-другому. Там ни у кого нет прислуги?

- Есть, но только у самых богатых, знатных или известных. У обычных людей самое большее – приходящая уборщица и няня.

- Няня для... присмотра за детьми?

- Да, за ними,- я шутливо прищурилась.- А почему тебя это так заинтересовало?

Но Кэцеро только густо покраснел – это было заметно даже в наступивших сумерках, и поспешно отвернулся к костру.

- Камо почти готовы!

- Наконец-то!- я потёрла руки.- Умираю от голода!

Мясо действительно оказалось самым вкусным из того, что я ела до сих пор. По сравнению с ним, даже хато оставались далеко позади.

- Ты оказался прав – опять,- я вытерла пальцы.- Камо – это нечто! А в озере водится рыба?

- Конечно.

- Завтра можно устроить рыбный пир!

- Уже собираешься спать?- лицо полудемона омрачилось.

- Пока нет,- я глубоко вдохнула прохладный воздух.- Здесь просто необыкновенно... Было бы жаль отправиться спать так рано.

- Хорошо,- облегчённо улыбнувшись, Кэцеро оглянулся на темневший за нашими спинами луг.- Хотел тебе кое-что показать.

- Что?- я с любопытством покосилась в направлении его взгляда.

- Увидишь. Сейчас ещё не время.

Солнце село. Вовсю стрекотали ночные насекомые. На тёмном небе ещё оставались алые отблески, но и они гасли один за другим. Озеро, горы и мой новый дом окутал мрак. Кэцеро подобрался ко мне ближе и таинственно объявил:

- Пора! Только – закрой глаза!

- Опять...- капризно протянула я.

- Да! Так надо.

Переложив на траву сонного Камикадзе, я сомкнула веки, и полудемон подхватил меня на руки.

- Уже ведь вносил в дом, одного раза вполне достаточно,- шутливо возмутилась я.

- Тш-ш...

Лёгкое движение воздуха, едва ощутимый толчок – и вот Кэцеро уже поставил меня на ноги.

- Можешь смотреть.

Открыла глаза – и у меня перехватило дыхание. Никогда не видела ничего подобного... Мы стояли посреди луга, небо было тёмным – луна ещё не взошла, а вокруг мерцали тысячи и тысячи зеленоватых огоньков...

- Светлячки... Это просто... волшебно...

Я завороженно шагнула вперёд – прямо в феерическое сияние. Кружась вокруг, несколько светлячков запутались в моих волосах. Засмеяшись, повернулась к Кэцеро... и тотчас забыла о весёлости. Его лицо было взволнованно, от глаз исходило знакомое голубоватое свечение.

- Аими... я... пугаю тебя?..

- Пугаешь?.. С чего ты...

- Нобу-сан посоветовал дать тебе время привыкнуть... чтобы не испугать...

- Поэтому ты вёл себя так отстранённо?

Очень осторожно полудемон коснулся ладонями моих щёк.

- Старался не быть навязчивым, но... больше не могу... Это сильнее меня...- чуть отодвинувшись, он заглянул мне в глаза.- Но если всё ещё тебя пугаю...

Я удержала его ладони возле моего лица и улыбнулась. Раз и навсегда, не оглядываясь... Кэцеро издал не то вздох, не то стон, губы, одновременно робко и горячо, прижались к моим. Я провела ладонями по его груди, скользнула под кимоно, и полудемон оторвался от моих губ. В светящихся глазах мелькнул вопрос.

- Ты ещё не был... наедине со... смертной женщиной?..- прошептала я.

По лицу Кэцеро пробежала улыбка.

- Я знаю, как это делается, Аими. Боялся, ты ещё не готова… чтобы я к тебе притронулся...

Уже увереннее, он снова прильнул к моим губам, спустился поцелуями к шее, я прижалась к нему теснее… Под порывистыми ласками не заметила, как с меня слетело кимоно. Слабо вздрогнула от холода травы и тихо охнула, когда напрягшееся тело полудемона судорожно прижалось к моему. Он тут же отстранился, с тревогой вглядываясь в моё в лицо. Улыбнувшись, я провела языком по его губам, и он, простонав "Аими", снова стиснул меня в обьятиях... Я уже не ощущала холода, не замечала роившихся вокруг светлячков... Чувствовала только тело Кэцеро, будто сросшееся с моим, его ладони лихорадочно скользившие по моей разгорячённой коже. Кольцо сомкнувшихся вокруг меня рук не распадалось ни на миг, я исступлённо отзывалась на поцелуи, безудержные и жадные, и оглушительный стрёкот насекомых терялся в отзвуках наших стонов... Уже где-то на границе между сном и бодрствованием до слуха донёсся нежный шёпот Кэцеро, и я сонно улыбнулась, хотя так и не разобрала слов…

[1] Камо (яп.) – дикая утка.

***

Ощущение чего-то, пробежавшего по щеке... Я тряхнула головой, но ощущение не исчезло, и к нему добавилось новоё – ласковое прикосновение чего-то тёплого. Фыркнув не хуже Камикадзе, я открыла глаза и вздрогнула, увидев рядом счастливо улыбающееся лицо Кэцеро. И тут же рассмеялась:

- Давно проснулся?

- Вообще не спал,- он потянулся к моим губам, но, спохватившись, торопливо добавил:

- Наблюдал за тобой не всё время – знаю, ты это не любишь!

Улыбнувшись, я приподнялась с плеча полудемона, на котором, очевидно, заснула накануне, заботливо прикрытая его кимоно. Солнце только взошло. Ветерок шевелил луговую траву и пряди моих волос – их щекочущее прикосновение меня и разбудило. Приподнявшись вслед за мной, Кэцеро любовно убрал прядь, упавшую мне на лоб, и мягко коснулся моей руки, придерживавшей на груди кимоно.

- Позволишь... на тебя посмотреть?..

- Плохо видишь в темноте и не смог рассмотреть всё ночью?- шутливо отозвалась я.

Кэцеро смущённо улыбнулся.

- Ночью... был занят другим.

Засмеявшись, я встала и разжала пальцы – кимоно соскользнуло на траву.

- Могу ещё повертеться!

Но с лица Кэцеро уже сошла улыбка. Не сводя с меня завороженного взгляда, он поднялся следом и едва слышно прошептал:

- Ты такая красивая, Аими…

- Ты тоже,- я легко провела ладонями по его плечам.

Полудемон тихо выдохнул и порывисто прижал меня к груди. Но не успели его губы коснуться моих, утреннюю тишину пронзил тонкий визг, на голову Кэцеро рухнул Камикадзе. Возмущённо крутанулся вокруг своей оси, укоротив несколько встрёпанных прядей волос полудемона, перепрыгнул на моё плечо и зашипел. При виде ошарашенного лица Кэцеро, я расхохоталась.

- Кажется, он не одобряет мой выбор. На роль добытчика яиц ты ещё годишься, но в качестве моего избранника...- я пригладила вздыбленную шёрстку зверька.- Скажи спасибо, что хотя бы не "вмешался" ночью!

Кэцеро неловко кашлянул и отвёл взгляд.

- Хочешь что-то сказать?- подозрительно прищурилась я.

- Может, он... пытался вмешаться,- полудемон явно старался подбирать слова.- И, может, я его... отогнал... чуть грубее, чем... следовало.

Я прыснула со смеху, представив эту картину. Вспомнила, что в какой-то момент Кэцеро действительно "отвлёкся", но не обратила на это внимания.

- Тогда не удивляйся, что зверёк раздражён! И вернуть его расположение будет не просто. Правда, малыш?

Камикадзе чуть смягчился, лизнул меня в щёку и тоненько пискнул. Но, стоило полудемону наклониться ко мне, снова вздыбил шёрстку и оскалил клычки.

- Теперь не могу к тебе притронуться?- опешил Кэцеро и попытался согнать камаитати с моего плеча.

Но зверёк, ощущая поддержку в моём лице, зашипел ещё яростнее и попросту набросился на обидчика. Залившись смехом, я накинула на плечи кимоно и припустила к озеру, выкрикнув:

- Я – купаться!

Кэцеро догнал меня у самого берега, подхватил на руки и, впившись поцелуем в губы, прыгнул в воду вместе со мной.

- С ума сошёл!- взвизгнула я, вырвавшись на поверхность.

Вынырнув рядом, полудемон тотчас сомкнул руки вокруг моего тела, губы снова прижались к моим.

- Не бойся, не отпущу тебя, Аими,- горячо прошептал он.- Никогда больше!

Я ласково пригладила его намокшую шевелюру и лукаво покосилась на берег.

- Только если сумеешь договориться с Камикадзе.

"Договориться" с маленьким ёкаем оказалось действительно нелегко. Когда, выбравшись из озера, мы подошли к месту вчерашнего костра, он уже нервно кружил поблизости. Несколько яиц, пока Кэцеро разводил огонь, улучшили настроение камаитати совсем немного. Полудемон продолжал вызывать у него раздражение – зверёк начинал шипеть и дёргать коготками, стоило тому протянуть руку к нему... или ко мне.

- И что теперь делать?- Кэцеро растерянно взъерошил волосы на затылке.

- Ты ведь его не ударил?

- Нет, конечно! Просто отогнал...- и строго обратился к Камикадзе.- Яйца для тебя добываю я. Не образумишься – оставлю голодным!

Но зверёк только фыркнул, уютно свернулся колечком у меня на коленях и сонно прикрыл глаза.

- Кто мог подумать, что придётся делить тебя ещё и с ним!- возмутился Кэцеро.

- Только с ним,- поправила я.- Да и он со временем привыкнет.

Заговорщицки ухмыльнувшись, полудемон опустился на траву рядом со мной.

- В доме много комнат…

- Хочешь запереть его?- ужаснулась я.

- Нет, но... нам ведь необязательно ночью снова оставаться под небом,- он придвинулся ко мне ближе.- Скорее бы запер нас... до утра.

- Не подозревала в тебе такого коварства.

Я наклонилась к его лицу, и губы полудемона с готовностью прильнули к моим... на несколько секунд – пока не проснулся возмущённый Камикадзе. Кэцеро успел отдёрнуться в последний момент и, вернувшись к разведению огня, рассмеялся:

- В какой-то мере, защита маленького разбойника – не напрасна. Если б не он, я бы вообще не выпускал тебя из рук.

- Не против,- подмигнула я.- Всё, что требуется от тебя взамен – небольшие знаки внимания в виде жареных камо и рыбы.

Одарив обожающим взглядом, Кэцеро качнулся было ко мне, но, услышав предостерегающее шипение Камикадзе, раздражённо выпрямился. На разноглазом лице появилось такое несчастное выражение, что я, не сдержавшись, расхохоталась. Забавно, но здесь – на краю света, вдали от моего мира и всего, что когда-то составляло мою жизнь, я вдруг почувствовала себя вполне счастливой. И за всё время ни разу не вспомнила о Иошинори-сама. Неужели наконец его "отпустила"?

Когда необходимость следить за временем отпадает, потерять ему счёт очень легко. Дни в моём новом доме, счастливые и безмятежные, перетекали в не менее счастливые, но более волнующие ночи. Кэцеро показал мне грязелизов – бесформенных, похожих на синеватые кляксы существ, передвигавшихся подобно улиткам. "Очистительные" работы они всегда начинали с "гостиной" на нижнем этаже, и мы с Кэцеро нередко устраивали своеобразные "гонки" по комнатам: бросались в объятия друг друга в одной, и, как только в ней появлялись "уборщики", хохоча и теряя по дороге одежду, перескакивали в другую. Кэцеро действительно почти не выпускал меня из рук – к крайнему неудовольствию Камикадзе. Зверёк так окончательно и не смирился с тем, что кто-то ещё претендует на право спать у меня на груди.

Днём мы с Кэцеро тоже были неразлучны – вместе охотились, искали яйца, ловили рыбу... точнее, я находилась рядом, когда полудемон всё это добывал. Иногда отправлялись к горячим источникам или выбирались в деревни – всегда в разные, и, надвинув на лица касы, бодро входили в ворота. Напиваться саке в компании Кэцеро оказалось не менее весело, чем в компании Дэйки. И тогда встречавший нас Камикадзе возмущённо фыркал и уносился прочь, чтобы в отдалении дождаться, пока мы протрезвеем. Во время одной из вылазок я приобрела всё необходимое для рисования, и Кэцеро, поначалу только наблюдавший за моими занятиями, вскоре захотел попробовать и свои силы на холсте. В детстве его учила рисованию мать, и он неплохо сохранил навыки. Несколько моих "уроков" – и мы уже увлёчённо выводили шутливые портреты друг друга.

Недели перетекали в месяцы. Не знаю, сколько их прошло. Два, три, больше? И лишь одно омрачило наше безоблачное существование – пришло время проститься с Нобу-сан... В один из дней хлопотавший возле костра полудемон вдруг замер, будто что-то услышал. Я сидела тут же возле костра – с чавкающим Камикадзе на коленях, и обеспокоенно подняла на него глаза.

- Что-то случилось?

Кэцеро поник, лицо его потемнело.

- Мне нужно к Нобу-сан... Ты ведь пойдёшь со мной, Аими?

- Конечно...- прошептала я.

Глава 22

Мы отправились в путь на рассвете. Я – за спиной Кэцеро, так, по его словам, мы могли добраться вдвое быстрее, Камикадзе – кружа над нашими головами. Кэцеро всё время молчал, и я не пыталась начать разговор, оставив полудемона наедине с его мыслями. Сделав короткую передышку днём, мы расположились на ночлег, когда уже совсем стемнело. Камикадзе, недовольно ворча, упал на мои колени, но, выпив три яйца, немного смягчился. Кэцеро развёл огонь и, опустившись рядом на траву, мягко удержал мою руку, которой я поглаживала зверька.

- Что-то не так? Ты не сказала и десяти слов за всё время...

- Потому что молчишь ты. Не хотела вмешиваться в твои мысли.

Сжав мою ладонь, Кэцеро приложил её к своей щеке.

- Ты – всегда в моих мыслях, Аими. С нашей первой встречи...

- ...на поляне, где напали óни?- я недоверчиво улыбнулась.- Сам ведь говорил, спас меня только из любопытства.

- Да, говорил,- губы Кэцеро с нежностью коснулись моей ладони.- И поначалу даже в это верил! Отнёс тебя к Нобу-сан и, думал, забуду обо всём до момента, пока он сообщит, что ты очнулась. Но вестей не было, и я понял, что жду их день за днём. В конце концов не выдержал, отправился в монастырь без зова... Ты была в беспамятстве, и Нобу-сан не мог сказать, придёшь ли в себя. Но твоё лицо было таким спокойным, будто просто спишь и вот-вот откроешь глаза. И мне так хотелось, чтобы ты их открыла.... и посмотрела на меня, как на той поляне... когда думала, что я – Иошинори... Никогда не видел глаза такого цвета... и тогда, единственный раз за всё моё существование, почувствовал зависть к Иошинори. Ведь ты находилась с ним рядом, и он мог любоваться их цветом, сколько пожелает. Как теперь могу я... В первые ночи, когда ты стала моей, я почти не мог спать. Боялся, стоит лишь сомкнуть веки – и ты исчезнешь...

- Почему ты всё это говоришь?..- пробормотала я.

- Потому что мы идём к Нобу-сан попрощаться, и это разрывает мне сердце... Знаю, через какое-то время смогу это принять. Но если бы потерял тебя...

Полудемон вдруг прижал меня к себе, никак не отреагировав на возмущение Камикадзе, с писком сорвавшегося с моих колен. А я, спрятав лицо у него на груди, старалась не прислушиваться к голосу Тецуо, зазвучавшему в сознании так отчётливо, как если бы кузнец находился рядом: " Вы слабее нас, не владеете магией, не умеете изменять свою форму. Но не в этом самое болезненное различие между нами. Оно – в краткости вашей жизни. И в силе нашей памяти"... Придёт день – он неизбежен – и я разобью сердце Кэцеро так же, как сейчас это делает Нобу-сан...

Мы добрались к монастырю в полдень следующего дня. Каменные ступени, статуи монахов, распахнувшиеся перед нами ворота... Всё как обычно – включая и безмятежное выражение на лице встретившего нас Нобу-сан.

- Кэцеро-сама, Аими-сан,- ласково улыбнулся он.- Рад вас видеть.

- Ты звал,- коротко бросил Кэцеро.

- Да. И благодарен, что вы оба откликнулись на мой зов.

Между монахом и полудемоном существовало подобие телепатической связи. Кэцеро говорил, что просто "слышит в голове" слова Нобу-сан. Камикадзе тут же упал на плечо монаха, и тот пригладил ему шёрстку.

- Рад видеть и тебя, маленький друг. Аими-сан, ты, наверное, устала и хочешь отдохнуть?

- Кэцеро нёс меня всю дорогу,- возразила я.- Скорее, ему нужен отдых.

Но полудемон только хмыкнул, пробормотал что-то о еде и ужине, стремительно пересёк монастырский дворик и исчез за стволами деревьев.

- Мои припасы действительно подошли к концу,- вздохнул Нобу-сан.- Ужин готовить не из чего.

- Прощальный... ужин?- дрогнувшим голосом уточнила я.

- Как обещал,- кротко улыбнулся монах.- А теперь отдохни. У нас ещё будет время поговорить.

- Я правда не устала.

- Хорошо,- Нобу-сан вопросительно посмотрел в сторону криптомерии, и я кивнула.

Пока шли к могучему дереву, никто не проронил ни звука. Камикадзе тотчас погнался за птицей, вспорхнувшей с ветки при нашем приближении. Монах расположился на одном из корней. Я рухнула на корень рядом и всхлипнула.

- Неужели это конец, Нобу-сан? Ты в самом деле уйдёшь?..

- Освобожусь,- с улыбкой поправил он.- Я ждал этого так долго.

- Но Кэцеро... сам не свой... я едва узнаю его с тех пор, как...

- Господин смирится,- мягко прервал меня монах.- Помнишь, я говорил о единственном, что ещё удерживало меня здесь? Перед смертью Эмико, я поклялся всем, что для меня свято, не оставлять её сына, пока он нуждается во мне...

- Но ты нужен Кэцеро!

Нобу-сан покачал головой.

- Будь это так, я бы не смог освободиться. Конечно, господин привык к моему присутствию – я всегда был рядом. Но теперь у него есть ты. Никогда ещё его аура не светилась так чисто и ярко. Ты делаешь его очень счастливым.

- Ненадолго...- не ожидала, что произнесу это с такой горечью.- Я – всего лишь человек, слабый и... смертный.

- Аими-сан,- ладони монаха легко сжали мои, и я удивилась какими тёплыми они оказались.- Разве не чувствуешь изменений в себе? Ты совершила невозможное для "слабого" человека, когда вырвала господина из объятий смерти. Кэцеро-сама не погиб только благодаря тебе, малыш-камаитати тоже пострадал, но на тебе было лишь несколько царапин. Которые зажили очень быстро, ведь так?

- Да, но... при чём здесь это?..

- Ты прикоснулась к Чаше Будды. Часть заключённой в ней силы перешла на тебя и осталась даже после того, как ты отдала остальную часть Иошинори-сама.

- То есть...- запнулась, понимая, какой бред собираюсь произнести вслух.- Хочешь сказать, я... стала бессмертой?..

- Бессмертны только боги и то не все,- улыбнулся Нобу-сан.- Оружие и насилие способны положить конец твоей жизни, как и прежде. Но, не прерванная, она, вероятно, будет такой же долгой, как жизнь ёкая или полу-ёкая. Ты не оставишь Кэцеро-сама, если сама того не пожелаешь. А, судя по свету твоей ауры, такого желания возникнуть не должно.

Я смотрела на монаха, не в силах произнести ни слова. Очнулась только, когда Камикадзе, успевший разогнать всех птиц, упал мне на колени.

- А Кэцеро... об этом знает?..

- Не думаю. Но придёт время – и узнает, не так ли? Теперь оставлю тебя,- монах поднялся.- Нужно сделать несколько приготовлений. Да и Кэцеро-сама скоро вернётся. Увидимся за ужином.

Я растерянно смотрела ему вслед. В последнее время царапины и ссадины действительно заживали быстрее, чем раньше, синяки вообще не появлялись. Я в самом деле стала более выносливой и считала, это из-за свежего воздуха и натуральной еды. Но если причина действительно в Чаше Будды... Только представить! Неужели в самом деле уподоблюсь местной "фауне", и просуществую несколько сотен лет?.. Треск веток заставил вздрогнуть. На землю рядом со мной спрыгнула гибкая фигура – совсем, как в первый раз, когда, придя в себя после ранения от когтей óни, я коротала время под криптомерией в компании Камикадзе. Как и тогда, зверёк, истошно заверещав, бросился на возмутителя спокойствия. Как и тогда, Кэцеро ловко обхватил его ладонью поперёк тельца. Но теперь моя реакция была другой. Просияв, я бросилась полудемону на шею…

Мерцающие светильники, столики-такацуки, уставленные едой, и два ставших дорогими мне существа. Лицо одного – безмятежно, другого – мрачно. "Последний ужин", обещанный монахом. Не ожидала, что он состоится так скоро... Кэцеро почти не притронулся к еде. Аппетита не было и у меня, но из уважения к Нобу-сан, приготовившего всё с таким старанием, я заставила себя что-то проглотить. Монах расспрашивал о моём новом доме, и я с воодушевлением описывала красоту комнат и природы. Кэцеро не участвовал в разговоре и лишь время от времени, когда рассказывала о наших походах по деревенькам и посещении горячих источников, улыбался с трогательной нежностью. Рассвет почти наступил, когда Нобу-сан отодвинул свой столик и, склонившись в сайкэйрэй – самом вежливом из всех поклонов, поблагодарил Кэцеро и меня за доброту и за то, что были с ним всё это время. Потом поднялся и, объявив, что должен ещё кое-что сделать, попросил Кэцеро его сопровождать.

- С тобой пока не прощаюсь, одзё-сан,- ласково обратился ко мне.- Для этого ещё будет время.

Я молча обняла его, торопливо вышла из комнаты и, только оказавшись под криптомерией, разревелась. "Как всё-таки непредсказуема судьба!"... Однажды произнесённые монахом слова соответствовали действительности как никогда. Люди, составлявшие мою прежнюю жизнь, остались далеко – в мире, который всё чаще казался нереальным. И в теперешней реальности, о которой раньше не могла помыслить и в бреду, я рыдаю об уходе создания, переставшего быть человеком столетия назад...

- Аими...

Я подняла заплаканные глаза на возникшего рядом Кэцеро. Над его головой, тоненько повизгивая, вертелся Камикадзе.

- Не плачь... пожалуйста,- прижав к груди, полудемон скользнул губами по моей мокрой щеке.- Он хочет тебя видеть.

- Хорошо,- я постаралась взять себя в руки.- Идём...

Нобу-сан был в комнате, где я впервые увидела его в облике рокурокуби. Замер в позе Будды, прислонившись к стене. Камикадзе тотчас спикировал ему на колени. Монах ласково погладил маленького ёкая и, когда Кэцеро и я опустились рядом на циновку, легко сжал мою ладонь.

- Не печалься обо мне, одзё-сан. В моей душе царит покой, а сердце исполнено радости, когда смотрю на Кэцеро-сама и тебя. Я благодарен тебе. За всё...

Взгляд монаха переместился на Кэцеро, стиснувшего мои плечи, устремился к чему-то посреди комнаты, и замер. Лицо будто засветилось изнутри, губы тронула улыбка, и с них сорвался счастливый вздох:

- Эмико... Ты пришла...

Я чувствовала, как дрогнули обнимавшие меня руки Кэцеро, посмотрела в направлении взгляда монаха... но там не было ничего – только светильник. Пламя его затрепетало, словно от порыва ветра, и потухло... и комната погрузилась в полумрак...

Глава 23

- Отвяжись! Найди себе другое занятие, кроме, как мешать мне! И почему не отправила тебя вместе с Кэцеро...

Тирада не произвела на Камикадзе никакого впечатления – впрочем, как и все предыдущие. Зверьку было скучно, и он хищно кружил надо мной, требуя за ним погнаться. Обычно в "догонялки" с ним играл Кэцеро – в такие моменты маленький ёкай забывал о ревности и обиде на полудемона за то, что тот полностью вытеснил его с моего футона. Правда, какое-то время после возвращения из монастыря Кэцеро и не помышлял о забавах, тяжело переживая утрату наставника. Я утешала его, как могла, хотя и понимала, что утешения бесполезны, пока полудемон сам не справится со своим горем. Справлялся он с ним по-своему. Днём был молчалив и подавлен, а ночью набрасывался на меня, исступлённо сжимая в объятиях, будто опасался, что на рассвете я исчезну вместе с росой. Стоило мне оступиться или вскрикнуть, он оказывался рядом в мгновение ока – с тревогой на лице и паникой в глазах. Надеясь немного его ободрить, я рассказала о силе, которую получила, прикоснувшись к Чаше Будды. Но новость не произвела на полудемона ожидаемого эффекта.

- Всё равно,- вздохнул он.- Вокруг столько опасностей... и любая может отнять тебя у меня...

Я ласково пригладила его встрёпанную шевелюру.

- Опасности грозят не только мне. И почти все их можно преодолеть. Единственное, от чего нельзя уберечься – течение времени. Но Чаша Будды сделала невозможное, ослабив его влияние на меня,- я лукаво улыбнулась.- Так что не избавишься от меня ещё долго!

Глаза полудемона вспыхнули, ладони обхватили моё лицо.

- Как ты можешь так говорить, Аими? Избавиться от тебя? Ты для меня – всё!

- Всего лишь пошутила...- попыталась его успокоить.

- Как можно шутить этим? Знаю, что веду себя слишком навязчиво, и тебе нелегко со мной, но... это пройдёт. Не мой страх за тебя, конечно, но... может, мне удастся лучше его скрывать. Никогда больше не говори так, хорошо?

- Хорошо,- согласилась я.- Но и ты обещай, что это действительно пройдёт... рано или поздно.

Полудемон кивнул и прижал меня к груди.

- Обещаю.

И я терпеливо ждала... но процесс оказался затяжным. Кэцеро даже отказывался выходить в деревни – из-за "опасностей", якобы поджидающих в тени каждой лавки. В своё время я имела неосторожность рассказать ему о Гион Мацури и похитившем меня самурае, и теперь полудемон постоянно ссылался на этот инцидент, несмотря на то, что все походы по деревням в его компании заканчивались благополучно. В конце концов мне всё же удалось уговорить его на прогулку – в селение, где мы уже были и откуда вернулись невредимыми. В этот раз тоже "повезло" – наша вылазка обошлась без происшествий. Я пополнила запас красок, приобрела саке и онигири. А вечером устроила "поминальный" ужин – почтить память Нобу-сан, и растроганный Кэцеро наконец нарушил молчание, за которым до сих пор скрывал свою скорбь. Опрокидывая одну чашечку саке за другой, он говорил и говорил о наставнике, вспоминая эпизоды, когда сам был ещё ребёнком. Я с улыбкой слушала, подливая вино и радуясь действию, которое оно оказало на полудемона. Под утро бутылка опустела, а Кэцеро, как ни странно, сохранивший способность относительно связно изъясняться, сплёл вокруг меня руки.

- Спасибо, Аими... Нобу-сан прав, я не должен отчаиваться. Его пребывание в этом мире было даром для меня, но бременем для него. И вот наконец он свободен... благодаря тому, что у меня есть ты. И я благодарен... богам, судьбе, Вселенной... или другим силам, пославшим мне тебя... Теперь ты – моя и в этой, и в каждой новой жизни...

Чувствуя подступившие к горлу слёзы, я с нежностью погладила полудемона по щеке, хотела сказать, что и мне повезло встретить здесь его, но, так и не найдя подходящих слов, просто прижалась к его груди.

После той ночи Кэцеро будто вернулся к жизни. Снова начал гонялся за Камикадзе, резвился со мной в озере, носился по комнатам, "прячась" от аканамэ... Но главное – перестал подхватывать меня ещё до того, как я успевала оступиться, и считать, что неминуемо сверну себе шею, стоит ему отвернуться. А когда я предложила навестить могилу Нобу-сан, довольно спокойно отнёсся к тому, чтобы наведаться в монастырь в одиночку и оставить меня на попечение Камикадзе. Мы договорились, что он отправится на рассвете и вернётся перед закатом. Солнце ещё не взошло, а Кэцеро уже был готов отправиться в путь. Я вышла вместе с ним за пределы замка и рассмеялась:

- Чувствую себя женой самурая, провожающей своего господина на войну!

Но Кэцеро даже не улыбнулся и неожиданно заявил:

- Я передумал оставлять тебя. Подожду, пока соберёшься, и отправимся вместе.

- Почему?- удивилась я.

- Не знаю,- он поморщился.- Вдруг появилось странное чувство...

- Конечно, появилось, ты ведь ещё ни разу не оставлял меня здесь. И, если тебе так спокойнее, пойду с тобой, но... думала, захочешь побыть с Нобу-сан наедине.

Я действительно считала, что Кэцеро лучше отправиться к могиле наставника без меня – ведь каждый из них был единственной опорой для другого задолго до того, как меня занесло в этот мир и в их жизни. Кэцеро колебался, но я обвила руки вокруг его шеи и проворковала:

- Не волнуйся, куда я денусь? Отправляйся, почти память Нобу-сан. А в следующий раз пойдём вместе.

Кэцеро прижал меня к себе с такой силой, словно надеялся, что моё тело прирастёт к его, и тогда мне точно придётся составить ему компанию. Но этого не произошло и, прошептав: "Я быстро, Аими!", он коротко прижался к моим губам и унёсся в предрассветный полумрак. А я вернулась на футон, и Камикадзе, довольно урча, забрался ко мне на грудь. Выспавшись, покормила зверька, позавтракала сама, поплавала в озере и занялась рисованием здесь же на берегу. Без Кэцеро было скучно, но, если меня отвлекало рисование, Камикадзе, вдоволь нагонявшись за бабочками, пришёл в уныние. Даже обед улучшил его настроение ненадолго. После полудня зверёк кружил надо мной не переставая, сильно действуя на нервы.

- Малыш... подожди хотя бы пока закончу, осталось совсем немного. Посмотри, как тебе?

Камикадзе пренебрежительно фыркнул.

- Вообще, твоё мнение мне не интересно, спросила просто из вежливости,- оскорбилась я.- А Кэцеро наверняка понравится!

Продолжая традицию родителей, полудемон предложил "усовершенствовать" несколько комнат, украсив их изображениями, рассказывающими нашу "историю". Идея захватила его настолько, что за полдня он успел превратить стену "прихожей" в гигантское поле со светлячками, и даже набросал контуры двух обнявшихся фигур. Я не могла не поддеть его, видя, с каким старанием он выводит линии.

- И кому, интересно, собираешься это показывать? Гостей у нас не бывает!

- Но мы...- Кэцеро запнулся и слегка покраснел,- мы же не всегда будем только вдвоём...

Я расхохоталась.

- Так это – семейный альбом? И как сразу не догадалась!

Кэцеро тут же заинтересовался, что такое "семейный альбом", и я объяснила, заверив: никакие фотографии не сравнятся с его рисунками. Говорила это совершенно искренне. У Кэцеро был несомненный талант к рисованию. Посети он половину курсов, на которых обучалась я, наверняка бы превзошёл мои умения. И, в отличие от него, сразу рисовать на стене я не отважилась – решила сначала сделать набросок на бумаге. Это была наша встреча под криптомерией, когда внезапное появление "дикаря" вывело меня из затяжной психологической комы. Вырисовывая встрёпанную шевелюру, в то время скрывавшую ярко-голубой глаз полудемона, улыбалась. Теперь не представляю его лица без этого глаза… Вконец потерявший терпение Камикадзе упал на мой почти законченный рисунок и, оставив на нём следы коготков, с визгом ударился в бегство.

- Ну подожди, разбойник!- разозлилась я.- Если догоню – не обрадуешься!

Отбросив рисунок, погналась за улепётывающим зверьком, и тот, заверещав от восторга, понёсся в сторону луга. Я помчалась следом, вылетела на луг... и, резко остановившись, чуть не растянулась на траве. В нескольких метрах от меня неподвижно стоял фантом. Светлые кимоно и хакама, длинная хаори со строгим узором, белоснежные волосы... Глаза цвета ночи не отрывались от меня.

- Аими.

***

Только сейчас заметила в его ладони извивающегося Камикадзе, хотела закричать, но ёкай легко подкинул зверька вверх, и тот замер в сомкнувшейся вокруг него светящейся сфере.

- Не бойся, это не причинит ему вреда. Не хочу, чтобы он мешал.

- Как ты... что...- я замолчала, понимая, что ничего связного сказать всё равно не смогу.

По губам, так редко произносившим слова, скользнула улыбка.

- Тебе нравится здесь?

Шок был слишком сильным, я молчала. Он подошёл ближе.

- Больше не хочешь вернуться в твой мир?

- А где... Дэйки?..- зачем-то вспомнила о лисе.

- Не ответишь на мой вопрос?

Ещё мгновение – и он оказался рядом. Я хотела отшатнуться, или хотя бы что-то сказать, но смогла пробормотать только:

- Раз и навсегда, не оглядываясь...

- Я пытался,- тихо проговорил он.- Уйти, не оглядываясь. Раз и навсегда.

- Ты это сделал... не раз и не два...

- Знаю. Я отталкивал тебя снова и снова. Пока не оттолкнул слишком далеко,- лицо, так восхищавшее меня красотой, чуть наклонилось к моему, и черты его смягчились.- Человеческое создание с глазами удивительного цвета, хрупкое, как стрекоза, но способное освободить от заклятия одним прикосновением...

- Стрекоза...- пробормотала я.- Мы для тебя – действительно насекомые...

- Да. Так было всегда. Мощь моего отца повергала в трепет, и всё же он погиб из-за такого насекомого и рождённого ею сына. А он уступал в силе мне. И мне пойти по тому же пути? Позволить моей крови смешаться с кровью смертной, дать жизнь таким же полукровкам, как жалкий отпрыск моего отца...

- Твой младший брат,- отрезала я – ярость вернула способность говорить связно.- А чистоту крови сохрани для ещё одной бес-смертной шлюхи вроде Шайори!

И чуть не прикусила язык. Ревность, которую некогда испытывала к демонице, напомнила о себе в самый неподходящий момент. Но Иошинори-сама остался невозмутим.

- Твой гнев – ответ на мою искренность. Я не ожидал другого.

Замешательство, вызванное его тоном, отступило перед злостью, обидой и горечью. Думала, избавилась от них, но они всколыхнулись с новой силой, стоило снова увидеть это лицо и услышать эти безжалостные слова.

- Зачем ты здесь?

- Хотел увидеть тебя ещё раз. Не был готов отпустить. Но теперь ты знаешь, почему не мог позволить приблизиться.

- Знала это и раньше,- усмехнулась я.- Или, по-твоему, такие, как я, не только ничтожны, но и лишены разума?

- Ваша сила действительно ничтожна. Отрицать это или оскорбляться этим не имеет смысла. А разум... каждый решает сам, что для него разумно. Мой отец посчитал разумным умереть за смертную женщину и её сына. Ты посчитала разумным отдать мне силу, заключённую в Чаше Будды. А я считаю разумным всё же отпустить тебя, потому что ты...

- ...всего лишь человек,- перебила я.- Интересно, как собираешься меня отпустить, если никогда не пытался удержать...- и вздрогнула, когда руки ёкая сомкнулись вокруг моего тела.

Хотела вырваться, закричать, но губы, жарко прильнувшие к моим, поглотили так и не вырвавшийся крик... И снова я будто оказалась возле храма, окружённая останками чудовищ и обломками... снова не слышала ничего, кроме гулких ударов сердца, понёсшегося вскачь... Но теперь перед глазами возникло лицо Кэцеро, светящийся обожанием взгляд... и я резко отстранилась. И в то же мгновение сердце, словно не соглашаясь, зашлось от боли, я судорожно выдохнула, покачнулась и начала оседать... снова оказавшись в объятиях Иошинори-сама…

- В тот день возле пруда ты сказала: одно моё слово – и ты бы осталась. Я пришёл к замку Ракурая, потом к подножию Погребальной Горы и к развалинам давно забытого храма, чтобы его произнести. Но опоздал и признаю, что ждал слишком долго...

Боль расходилась по груди вместе со странным теплом. Оно ползло вниз к животу, окрашивая красным моё бледно-зелёное кимоно и светлое кимоно Иошинори-сама... Кровь?.. Я подняла на ёкая растерянный взгляд.

- Прости меня,- прошептал он.- Надеюсь, когда-нибудь перестану прислушиваться в надежде снова услышать твой голос. При взгляде на листья и траву, не буду задумываться, что больше напоминает оттенок твоих глаз...

Я лихорадочно пыталась вздохнуть, но боль в груди усиливалась. Не сразу поняла, что ноги уже не касаются земли – Иошинори-сама подхватил меня на руки. Окровавленная ладонь бережно сжимала моё плечо. Острые когти, пронзившие мне сердце, уже почти вернули свою обычную длину…

- Отец был мудрее меня, вовремя покорившись овладевшему им желанию. Но у каждого свой путь и своё бремя. Моё для меня непосильно. Я не могу смириться с твоим существованием в этой реальности, но не рядом со мной.

- Глупец... какой же ты глупец...- стон будто вырвался из ран на моей пробитой груди.- Что стоило сказать это слово... а не бросать меня... среди останков кайдзю...

- Что бы это изменило?- в тихом голосе проскользнула горечь.

Но тут же, словно от внезапно пришедшей мысли, лицо Иошинори-сама помрачнело, взгляд стал напряжённым, а голос едва заметно дрогнул:

- Это бы что-то изменило?

Боль отступила... или просто стала привычной? На смену ей пришла лёгкость. Я смотрела в глаза убившего меня существа и не испытывала ни ярости, ни обиды, ни сожаления. Наоборот, хотелось рассмеяться. Так долго и фанатично ждать, что во взгляде этой оживлённой моей кровью статуи появится хотя бы намёк на эмоции. Столько раз отчаиваться, что это никогда не произойдёт. В конце концов смириться, найти утешение и счастье в любви другого... И вот теперь во взгляде Иошинори-сама есть всё: страсть, желание, боль... но я смотрю на это уже практически из небытия... Всё-таки рассмеялась. Звук получился жалким... Ладонь ёкая очень легко коснулась моей щеки.

- Аими... это бы что-то изменило?

- Теперь... не узнаешь... Иошинори... сама…- хотела произнести это язвительно, но голос больше походил на вздох.- И я не узнаю…

Вокруг будто начала сгущаться тьма. Лицо Иошинори-сама становилось нечётким, как если бы я смотрела на него сквозь слёзы. Но ещё различила пробежавшую по нему тень. На мгновение глаза ёкая оторвались от меня, он прислушался... и мягко опустил моё безвольное тело на траву.

- Оставляешь меня...- попыталась усмехнуться, но губы только слабо дёрнулись.- Как всегда...

- Не смог бы, даже если бы захотел. Моё сердце уйдёт с тобой, Аими.

- Сердце...- всё-таки усмехнулась.- Не льсти себе... у тебя его нет...

Безупречно красивое лицо расплывалось всё сильнее, уже не могла рассмотреть его выражения. Скорее почувствовала, чем увидела, как он снова наклоняется ко мне.

- Не желаю ему смерти, поэтому ухожу сейчас. Он отнял тебя у меня, но виноват в этом я...

Губы, прижавшиеся к моим, обожгли, и я удивилась: неужели прикосновение этого живого камня могло быть таким горячим?.. Или, может, это моя кожа уже остыла... Лёгкое дуновение, тоненький визг... что-то упало мне на грудь и засопело, что-то влажное скользнуло по щеке... и меня снова пронзила боль, когда кто-то стиснул мои плечи. Я открыла глаза – странно, не помню, когда успела их закрыть – и слабо выдохнула:

- Кэцеро...

Разноглазое лицо напоминало маску – мучительно исказившись, застыло. Над головой полудемона, нервно повизгивая, кружил Камикадзе...

- Ты здесь...- я попыталась пошевелиться, но тело словно стало воздухом.

- Не двигайся, Аими...

Он бережно приподнял меня. Поддерживая голову, осторожно отодвинул ткань на груди, и лицо, исказившись ещё больше, посерело.

- Я убью его!.. Пусть это будет последнее, что...

- Ты не сможешь...- мягко прервала я.- Он неуязвим... и... не уходи... пожалуйста...

Полудемон прижал меня груди, и я почувствовала, как судорожно затряслось его тело.

- Ты... плачешь?..

- Как я мог оставить тебя, Аими?.. Чувствовал, что не должен! Это я убил тебя... когда ушёл и оставил одну... Но хотя бы вернулся вовремя!

Кэцеро подхватил меня на руки, на влажном от слёз лице фанатично горели глаза. Тьма снова надвигалась со всех сторон. Как вообще она меня до сих пор не поглотила? Рана была смертельной, я это чувствовала. Тепло уже почти ушло из тела, сосредоточившись в груди – там где пронзили когти Иошинори-сама. Неужели недавний защитник хотел, чтобы моя агония длилась так долго? Или, может, рука всё-таки дрогнула в последний момент? А, может, дело в силе Чаши? Спасти меня она не могла, но продлила жизнь, чтобы я могла увидеть Кэцеро в последний раз и попрощаться с ним и Камикадзе... Словно издалека, доносилось повизгивание зверька, а на коже ощущалось дуновение ветра, как если бы я неслась куда-то с бешеной скоростью... Но вот дуновение прекратилось.

- Аими, пожалуйста... посмотри на меня... Хочу увидеть твои глаза ещё раз...

Сделав усилие, я разомкнула веки. Надо мной склонилось почти спокойное лицо Кэцеро. Где-то шумели деревья, а в шаге от нас разверзлась бездна.

- Кэцеро...- не расслышала собственного шёпота.

- Я с тобой, Аими. В этой и в каждой новой жизни, помнишь? Ты для меня – всё. Больше тебя не оставлю.

Он сдёрнул с себя пояс, удерживавший кимоно, и, мягко сжав мою правую руку, связал вместе наши запястья.

- Что... что...- голос уже не повиновался.

- Исходивший от тебя свет почти погас. Но теперь наши жизни соединены. Где бы ты ни была, моя душа найдёт твою,- полудемон поднял глаза на кружившего над нами Камикадзе.- Прости, малыш. С этого момента ты сам по себе.

- Камикадзе...- прошелестела я.

Снова дуновение на лице, ощущение падения и удаляющееся закатное небо, будто окрашенное кровью... Руки Кэцеро обнимают меня за плечи, но я их не чувствую. Чувствую только его поцелуй. Всё тепло переместилось из груди к губам, задержалось на мгновение... и совсем ушло из тела вместе со слабым выдохом – в прильнувшие к моим губы Кэцеро...

Глава 24

Пик, пик, пик... Какой раздражающий звук, не смолкающий ни на секунду... Пик, пик, пик... Неужели никто не может это выключить? Писк продолжался. Я недовольно пошевелилась, пытаясь выпутаться из одеяла, раздражённо открыла глаза... и растерянно замерла. Я – на кровати в маленькой комнатке. Рядом – капельница, какие-то приборы. Один из них издаёт разбудившее меня пиканье, сейчас перешедшее в почти непрерывный писк. Это... мой пульс? Я в больнице? Но почему? Неужели алкогольное отравление?.. Или дурацкая таблетка Коичи? Дьявол бы его побрал! А заодно и мою глупость, глотать невесть кем подсунутые таблетки!.. Попыталась встать, но тут занавеска, отделявшая комнатку от внешнего мира, отдёрнулась, и к кровати подошла молоденькая медсестра.

- Что со мной?- выпалила я.- Как здесь очутилась?

Медсестра улыбнулась, отсоединила от вены капельницу и, проделав какие-то манипуляции с приборами, заверила: сейчас мне принесут поесть и "всё будет хорошо".

- Пожалуйста, позвоните Цумуги Асато,- взмолилась я.- Номер – в моём мобильном, мобильный – в сумочке. Цумуги – моя подруга. Она...

- ...знает, что вас нашли. Уже приходила проведать. Ей сообщат, что вы очнулись.

- Нашли?- не поняла я.

- Да, на берегу Сайко[1].

- Где?!- я даже приподнялась.

- Не помните, как там оказались?- медсестра сочувственно вздохнула.- Асато-сан тоже недоумевала, ведь вы были с ней в Токио.

- А сейчас?..

- В Фудзикавагутико[2], префектура Яманаши.

- Господи...

- Не беспокойтесь. Худшее уже позади.

Поклонившись, она направилась к занавеске, а я схватилась за голову. Ничего не помню... Ночной клуб, тошнота, экскурсия... нескончаемые оранжевые столбы торий, а потом – ничего! Может, меня похитили? Провели опыты, промыли мозги и выбросили на берег озера?.. Откинув одеяло, начала лихорадочно осматривать тело в поисках повреждений. Но обнаружила только странную полосу на правом запястье, которой раньше не было. Узкая, словно след от впившейся верёвки. Меня связывали?.. Но почему только одну руку? Предположения – одно бредовее другого, и никакой логики... Совсем отчаявшись, я уже собиралась соскочить с кровати, но занавеска отодвинулась вновь, и вошла девушка с подносом в руках. А следом за ней ворвалась...

- Цумуги!- простонала я.- Наконец-то! Как же рада тебя видеть!

Медсестра поставила поднос на столик, поклонилась и вышла. Цумуги, подлетев в кровати, порывисто меня обняла и рухнула рядом на стул.

- Ты меня чуть с ума не свела! Уже не надеялась увидеть тебя живой! Если бы не нашлась...- она снова бросилась мне на шею.

Я на всякий случай разревелась, Цумуги начала меня утешать, потом прослезилась сама. А потом, вспомнив о подносе, мы решили заесть все наши горести больничной едой. Почему-то передёрнувшись при виде креветок, я потянулась к чашечке с супом и кивнула Цумуги.

- Ты же любишь креветки? Можешь съесть все, я не буду.

- Правда? С каких пор ты их не любишь?

- Не знаю...- я поморщилась.- Так что случилось? Почему я здесь?

- Это надеялась узнать у тебя! Напугала до смерти!

Цумуги рассказала, как, добравшись к храму и обнаружив, что меня нет, она поначалу не обеспокоилась. Решила, мне стало плохо, и я свернула к ближайшим кустам. Но время шло, я не появлялась, и она забила тревогу. Её никто не поддержал – мало ли куда меня унесло? Гид отказалась прерывать экскурсию по такому пустяковому поводу, Цумуги настаивала... В конечном итоге группа уехала без нас обеих, а подруга, обыскав храм и окрестности в одиночку, вернулась в рёкан, истерично названивая мне на мобильный. Я не отвечала, и в рёкане меня не было. Когда не появилась к вечеру, Цумуги позвонила родителям. У них были знакомые в полиции Канадзавы, которые связались с одним из департаментов токийской полиции, и на следующий день меня уже разыскивали, что называется, "с собаками". Цумуги осталась в Токио, вскоре в столицу приехали и её родители. Поиски продолжались, но – с тем же нулевым результатом...

- И как долго меня не было?..

- Позавчера было бы две недели! Я чуть с ума не сошла!

- А здесь я сколько?

- Сегодня третий день. Так... где ты была? Как оказалась в ста двадцати километрах от Токио?

Кашлянув, я поставила на поднос чашечку с так и не допитым супом.

- Если честно... не помню. Помню только тории и как меня тошнило...

Цумуги озадаченно нахмурилась.

- Причина может быть в... таблетке Коичи?- осторожно спросила я.

- Конечно нет, это – просто экстази!- вздохнув, она легко сжала моё плечо.- Что же с тобой было?

- Может, лучше не знать?

- Может... Тебя нашли не в твоей одежде, а каком-то продырявленном кимоно. Но хотя бы физически ты – в полном порядке. Только лёгкое переохлаждение – наверное, была в воде, но в остальном... Даже ссадин нет.

- Кроме этого,- я дёрнула запястьем.

- Ну, это, думаю, переживёшь,- улыбнулась Цумуги.- Кстати, тогда же на берегу нашли ещё какого-то парня. Мы дали твои приметы везде, где только могли. Даже в прессу, на телевидение – у Кеиджи там приятель. Так что придётся тебе с ним встретиться – поблагодарить,- она хитро подмигнула.- Обнаружить тебя здесь, конечно, не ожидали. Если бы не жена одного доктора...

Подруга продолжала неконтролируемый выброс информации, но в моём сознании почему-то зацепилось одно – сообщение о найденном парне.

- А что с тем парнем?- перебила её.

- Которого нашли на берегу?- Цумуги убрала поднос и расположилась на кровати поудобнее.- Ему досталось больше твоего – сильное сотрясение. Кто он и откуда – непонятно, документов при нём не было. Поскольку нашли его почти рядом с тобой, меня спрашивали, не знаю ли я и его. Но мне он совершенно незнаком. И вообще, он не в себе – наверное, из-за сотрясения.

- Не в себе?

- Медсестра говорила, вёл себя странно. Толком не мог сказать, кто он, шарахался от всего, будто с луны свалился. Да ну его! Пусть им занимается полиция. Хочешь позвонить родителям? Даже мои переживали, а уж твои – тем более!

- Да...- пробормотала я.- Где мой мобильный?

Цумуги пожала плечами.

- Твои вещи не нашли. Может, и правда хорошо, что ничего не помнишь... Если хочешь позвонить, возьми мой.

Мои родители действительно были вне себя от тревоги, но, ничего не зная об исчезновении, успокоились, едва услышали мой голос и заверения, что у меня всё в порядке. Это подтвердил и врач, заглянувший чуть позже и объявивший: через день меня выпишут. Цумуги ликовала.

- Как всё отлично складывается! Останемся в Токио дня на два-три, познакомишься с моими родителями, встретишься с Кеиджи, а потом отправимся в Канадзаву. Знаю, ты ещё собиралась к своим, но после всего случившегося просто обязана задержаться здесь! Может, кстати, и Кеиджи навестит нас в Канадзаве!

Я не спорила – когда Цумуги чем-то воодушевлялась, возражения были бесполезны. А сейчас, судя по всему, подругой завладела идея свести меня с Кеиджи.

- Только представь,- щебетала она перед уходом.- Если бы вы сошлись, то, окончив Голдсмитс, мы бы вместе вернулись в Токио!

- То есть, чтобы "вернуться в Токио", мне обязательно нужен Кеиджи?- подтрунила я.

- Ну... необязательно. Но если будет ещё один стимул...

"...теперь у него есть ещё один стимул, чтобы выжить – ты...",- фраза просто прозвучала в голове, произнесённая неизвестно кем. Хотя голос как будто знаком... Но, если я и изменилась в лице, Цумуги ничего не заметила.

- Ладно, отдыхай! Завтра принесу что-нибудь вкусненькое, еда здесь просто ужасна!- и, обняв меня, умчалась.

А я, откинувшись на подушку, попыталась заснуть. Нужно отдохнуть и всё пройдёт. Послезавтра меня выпишут, мы с Цумуги вернёмся в Токио, я познакомлюсь с её родными... И вдруг подумала о парне, которого нашли "почти рядом со мной". Интересно, личность его до сих пор не установлена? Наверное, ужасно очнуться так невесть где, не помня кто ты и как сюда попал... Я тоже не знаю, как оказалась на берегу озера, но хотя бы помню всё остальное. И у меня есть Цумуги... Странно, что никто не связал его появление с моим. Вдруг нас держали где-то вместе, а потом выбросили одновременно? Хотя какой толк от этой связи, если он тоже ничего не помнит? И всё же... мне вдруг нестерпимо захотелось его увидеть. Вероятно, это ничего не даст, но чем рискую? Нажав на кнопку вызова, я поднялась с кровати, и, едва медсестра заглянула в палату, выпалила:

- Хочу увидеть парня, которого нашли вместе со мной! Вдруг знаю, кто он?

- Асато-сан уверила, таких знакомых у вас нет...

- Асато-сан может говорить только за себя. В какой он палате?

Девушка колебалась, и я добавила:

- Если узнаю его, смогу помочь и ему, и его семье, и полиции.

Это подействовало. Кивнув, медсестра засеменила по коридору, я – за ней. Остановившись перед одной из занавесок, заменявших здесь двери, она повернулась ко мне.

- Должна предупредить, он – очень неспокойный. Мы поместили его отдельно от остальных пациентов, и дали снотворное. Сейчас он спит,- и сдвинула занавеску.

С замиранием сердца я вошла в палату. Парень действительно спал. Лицо – безмятежно, густая длинная шевелюра почти закрывает подушку...

- Узнаёте его?

- Кажется, нет. Он так и не вспомнил...– и замолчала, уставившись на левую руку незнакомца. На запястье был точно такой же след, как на и на моём...

- Не может быть...

Подойдя к кровати, я приложила свою руку к его и испуганно ахнула – полосы на наших запястьях вспыхнули красноватым светом. Хотела отдёрнуться, но глаза парня вдруг открылись, затуманенный сном взгляд с недоумением остановился на мне, переместился к мерцающим запястьям... А потом меня словно ударило током, и сознание начало меркнуть. Ещё вроде бы слышала взволнованный голос медсестры... и погрузилась во тьму...

[1] Сайко – одно из пяти озёр Фудзи, расположено в префектуре Яманаши.

[2] Фудзикавагутико – посёлок в Японии, населением в 25 тыс. человек. Расположен в 120 км от Токио.

***

- Аими, пожалуйста... посмотри на меня... Хочу увидеть твои глаза ещё раз...

Уже слышала эти слова раньше...

- Я с тобой в этой и в каждой новой жизни... Ты для меня – всё. Больше тебя не оставлю...

Ну конечно! Это – слова Кэцеро перед тем, как... Судорожно вздохнув, распахнула глаза. Темно, наверное, сейчас – ночь. Попыталась встать, но меня мягко удержали за плечи.

- Аими... наконец нашёл тебя в этом лабиринте...

Лицо полудемона, едва различимое в темноте, склонилось к моему.

- Кэцеро? Но как...

Губы, лихорадочно прильнувшие к моим, не дали закончить фразу. Обняв его, я приподнялась на кровати... На кровати?!.. Точно, я же в палате... Но откуда здесь Кэцеро?! Резко отстранившись, почти вырвалась из объятий ночного видéния. Но оно не исчезло.

- Что с тобой, Аими?- так хорошо знакомый голос дрогнул.- Ты... меня не узнаёшь?..

Я нервно огляделась. Да, это – палата, где очнулась накануне. Приборы, занавеска, которую, входя, сдвигала медсестра, и... Кэцеро, не сводящий с меня напряжённого взгляда...

- Это действительно ты?..

- Узнала...- облегчённо улыбнулся он.

- Мне это снится?

- Если увидишь меня во сне, обними, это я по тебе скучаю,- прошептал он, снова придвигаясь ко мне.- Неужели не помнишь, как пришла ко мне, Аими?

Мягко сжав мою правую ладонь, он поднял руку так, чтобы наши запястья соприкоснулись. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я различила полосу, переходившую с одного запястья на другое и как бы соединявшую наши руки.

- Полосы... светились красным...

- Это ритуал дзёси – соединение в смерти, чтобы обрести друг друга в следующей жизни. Когда понял, тебя не спасти, решил умереть с тобой в надежде, что после перерождения наши души найдут друг друга, и мы будем вместе. Но не думал, что ритуал подействует так,- он обвёл взглядом палату.- Значит, это – твой мир?

Я никак не могла справиться с шоком. Теперь помнила всё – начиная с оранжевых столбов торий токийского храма и заканчивая болью от когтей Иошинори-сама, пронзивших мне сердце, и шёпотом Кэцеро: "Я с тобой, Аими, в этой и в каждой новой жизни...". Мы летели в бездну... а потом я очнулась в этой палате, забыв о случившемся... Очевидно, то же и с Кэцеро, очнувшимся в палате через три занавески от моей. Хотя ему было, конечно, тяжелее. Забыв, что привело его в мой мир, он чувствовал себя в нём таким же потерянным, как я поначалу – в его.

- Но мы же... умерли?- неуверенно уточнила я.

- В моём мире – да. Сам не очень понимаю, как именно это произошло, но, думаю, дело в Чаше Будды и в моей демонической крови. Мы лишились их силы – это и было нашим перерождением. Ты вернулась в свой мир, а я смог последовать за тобой благодаря дзёси. Но наши души, пройдя через трансформацию, всё же оказались во тьме, и мы ненадолго забыли друг о друге. Уверен, память бы вернулась и так, но ты это ускорила, соединив наши руки,- поднеся моё запястье к губам, он с нежностью поцеловал полосу на нём.- Всё ещё не верю, что ты жива, и я здесь, с тобой...

Он скользнул ладонями по моим щекам и, наклонившись очень близко к лицу, вздохнул:

- Жаль, что не вижу в темноте, как раньше... Всё бы отдал, за возможность рассмотреть сейчас цвет твоих глаз...

- Не видишь в темноте?..- я потянулась к кнопке выключателя.

Щелчок – и комнату залил свет, заставивший Кэцеро поморщиться.

- Как ты это сделала?..

Я смотрела на него, чуть не приоткрыв рот. То же лицо, но – ни заострённых ушей, ни клыков, ни белых прядей в густой шевелюре... И глаза одинакового цвета – тёмно-карие.

- Ты – человек... полностью...

- Такой же, как ты,- улыбнулся Кэцеро и вдруг помрачнел.- Таким нравлюсь тебе меньше?..

- Глупый...- выключив свет, я судорожно прижалась к его груди.

- Толком не успел посмотреть на тебя...- протестующе протянул Кэцеро.

- Вряд ли я изменилась... но очень устала. Побудешь со мной?

Опустившись на подушку, Кэцеро устроил мою голову на своей груди и сплёл вокруг меня руки.

- Никогда не оставлю тебя, Аими.

- Интересно, как там сейчас Камикадзе...

- Наверное, скучает. Но рано или поздно привыкнет.

При мысли об осиротевшем зверьке, на глаза навернулись слёзы. Хорошо, что в темноте их не видно... Хотя темноте я была рада не только поэтому. Возвращение в мой мир и появление в нём Кэцеро ошеломило. Хотелось собраться с мыслями, но они беспорядочно носились в голове, как расшалившийся камаитати...

- Аими,- Кэцеро погладил меня по плечу.- Расскажешь... что произошло? Иошинори...- он скорее прошипел, чем произнёс это имя,- ранил тебя, потому что ты не пошла с ним?

- Он не ранил меня, а убил,- поправила я.- И уйти с ним не предлагал – знал, я останусь с тобой.

Кэцеро тихо выдохнул и, крепче прижав к себе, коснулся губами моих волос. А я закрыла глаза. Жаль, что вспомнила всё. Жуткие моменты, когда когти белокурого ёкая пронзили мне сердце, предпочла бы забыть... как и всё связанное с ним...

Меня разбудил тихий возглас. Поморщившись, приоткрыла глаза. Рядом зашевелился сонный Кэцеро. Поймав мой взгляд, просиял счастливой улыбкой, потянулся к моим губам, но возглас повторился, и мы оба с удивлением воззрились на застывшую возле занавески медсестру.

- Что он здесь делает? Напал на вас? Его ищут по всей больнице! Позову охрану!- она метнулась за занавеску.

- Нет, не нужно!- я бросилась за девушкой.- Он не напал! Мы знакомы... и вместе! Он – мой друг... в смысле, бойфренд, избранник...- и, понимая, что начинаю нести бред, подытожила:

- Всё хорошо!

Последнюю фразу произнесла уже в коридоре, куда выскочила за медсестрой. Кэцеро тут же вылетел следом.

- Вам... нельзя,- водя глазами с меня на него, пробормотала она.

- Мы правда знакомы, даже почти женаты.

Кэцеро с готовностью обвил руку вокруг моей талии.

- И уйдём отсюда вместе!- добавила я.- Никому не придётся общаться с полицией, устанавливая его личность!

Довод оказался решающим. Исходившее от медсестры напряжение немного спало.

- Поговорю с врачом,- уже спокойно пообещала она.

- Твой мир... странный,- растерянно улыбнулся Кэцеро, когда мы вернулись в палату.

- Это ещё что! Подожди, появится Цумуги!

- Твоя подруга?

- Да... Боюсь и представить её реакцию.

- Из-за меня?

- Из-за всего. В нашем мире нет места магии и ёкаям. О том, кто ты на самом деле и откуда пришёл, лучше не знать никому – кроме неё. Думаю, она мне поверит... или решит, что я свихнулась... Но рискнуть стоит.

Но реакцию подруги всё-таки не угадала. Увидев в палате Кэцеро, она выронила сумку с продуктами. А когда, уверяя, что сейчас всё объясню, я заботливо подвела её к стулу, молча рухнула на него, оторопело приоткрыв рот... и оставалась в этой позе до конца обещанного объяснения. Потом моргнула, будто только сейчас вспомнила, как это делается, посмотрела на Кэцеро, на меня и вздохнула:

- Бедный Кеиджи... Он уже выбрал кафе для вашего свидания...

- Кеиджи?- нахмурился Кэцеро.

- Её почти-бойфренд,- кивнула на меня Цумуги.

- На самом деле даже не помню, как он выглядит,- скромно вставила я.

- Хорошо выглядит!- огрызнулась Цумуги и недовольно покосилась на Кэцеро.- Конечно, не так хорошо, как этот... Ещё бы постричь его...

По лицу Кэцеро мелькнула растерянность.

- Ты его раньше не видела!- рассмеявшись, я взлохматила и без того встрёпанную шевелюру.- Но это – комплимент. Нравишься мне в любом виде.

Кэцеро расплылся в довольной улыбке и наклонился, чтобы меня поцеловать. Цумуги раздражённо закатила глаза.

- Только воркующей парочки не хватало! С ума сойти! Исчезаешь на две недели, появляешься неизвестно откуда и ничего не помнишь, потом оставляю тебя на одну ночь, а, вернувшись, обнаруживаю на твоей кровати этого... Таа-тян[1]! С которым ты, оказывается, несколько месяцев совместно воспитывала летающего зверёныша!

С трудом удержавшись от смеха при виде выражения, появившегося на лице Кэцеро, я уточнила:

- Камикадзе – не зверёныш, а очень милый маленький ёкай. И воспитанием мы занимались не совместно – Кэцеро его, скорее, баловал. Значит, ты мне веришь?

- Ещё не знаю. Вообще, всё это бред… но и придумать такое невозможно...

Отлепившись от Кэцеро, я подошла к подруге, приложила руку к её груди и таинственно понизила голос:

- Что говорит тебе твоё сердце?

- Да ну тебя!- рассмеявшись, отмахнулась она.

- Пытаюсь доказать, что я – не сумасшедшая и ничуть не изменилась.

- Одно противоречит другому – ты всегда была немного не в себе,- возразила Цумуги и нахмурилась.- Так... этот твой бывший парень, его старший брат,- кивнула на Кэцро,- на самом деле пытался убить тебя?

- Иошинори – не бывший...- Кэцеро запнулся на слове "парень", но яростно продолжил:

- Аими никогда не принадлежала ему!

- Я и не говорила, что принадлежала,- опасливо покосилась на него Цумуги и перевела удивлённый взгляд на меня.- Аими?

- Да, это – моё имя там.

- Подходит. Но всё же... как вы оказались на берегу Сайко?- она посмотрела на Кэцеро.- Замок твоих предков был где-то здесь, в этой местности?

- Не знаю, где мы сейчас,- дёрнул тот плечами.- Замок расположен к западу от горы Насу в провинции Муцу.

- Точно не здесь. Но тогда как?..

- Внизу ущелья, в которое я бросился, чтобы навсегда остаться с Аими, было озеро. Называется оно не Сайко, но кто знает, как соединены миры? Думаю, ваше Сайко – ближе всего к храму, через тории которого Аими пришла в мой мир. Поэтому, вернувшись, она оказалась именно на его берегу, и я тоже.

- Этой истории самое место в "Кодзики"[2],- буркнула Цумуги.- Но, честное слово, то, как выражается твой новоявленный возлюбленный, почти убедило меня в её правдивости. Говоришь как принц Гэндзи[3], Таа-тян!

- Кто?..- не понял Кэцеро.

- Таа-тян – человек, воспитанный обезьянами и живущий в джунглях,- фыркнула Цумуги.

Забавно, что и у неё при виде Кэцеро возникла ассоциация с Тарзаном.

- Точнее, аристократ, воспитанный обезьянами – герой современных сказаний,- улыбаясь, я опустилась на колени Кэцеро, и он тут же меня обнял.- А принц Гэндзи – тоже герой сказаний, только древних.

Цумуги снова закатила глаза.

- И что теперь делать с этим Гэндзи-Таа-тян?

Я озадаченно потёрла лоб и покосилась на сумку, принесённую подругой. Всеми забытая, она так и валялась у порога.

- Может, сначала поедим?

[1] Таа-тян – персонаж японской комедийной манги "Король джунглей Таа-тян", частично основанной на истории Тарзана.

[2] "Кодзики" (яп. "Записи о деяниях древности") – памятник древнеяпонской литературы. Трудно однозначно определить жанр произведения. Это и свод мифов и легенд, и собрание древних песен, и историческая хроника.

[3] Принц Гэндзи – персонаж романа "Повесть о Гэндзи" (яп. "Гэндзи-моногатaри"). Роман, написанный в эпоху Хэйан (794 – 1185гг), считается одним из величайших произведений японской классической литературы.

***

В самый разгар трапезы в палату вошёл врач, нахмурился и явно собирался возмутиться, но Цумуги быстро вышла с ним за занавеску. Не знаю, о чём они говорили, но, вернувшись, доктор объявил, что и Кэцеро, и я можем уйти сегодня. Я растерялась. Думала, у меня ещё ночь впереди – немного подготовить Кэцеро к внешнему миру. Но Цумуги не разделяла моих опасений.

- По-моему, парень вполне адаптировался,- шепнула она.- Даже трудно поверить, что он действительно не отсюда. Одеть его прилично – кстати, сейчас съезжу за одеждой для вас обоих – и вполне сойдёт за...

- ...джентльмена,- с улыбкой закончила я одну из её любимых фраз.- Пожалуй, ты права.

Одежда действительно преобразила бывшего полудемона и... вызвала у него глубокое недоумение – особенно пуговицы на рубашке. Но с моей помощью он с ними в конце концов справился и тут же лукаво улыбнулся:

- А когда поможешь это снять?

- Не скоро,- шутливо отозвалась я.- Теперь ты – пленник одежды моего мира.

- Так и есть,- Кэцеро ощупал джинсы, охватившие его ноги.- Все мужчины здесь носят... такое?

- И женщины тоже. Это – универсальная одежда, как хакама.

- Но не такая удобная,- Кэцеро чуть оттянул ремень и скользнул взглядом по моим ногам, тоже обтянутым джинсами.- Но на тебе смотрится так, что хочется снять всё это прямо сейчас... и с тебя, и с меня...

Обняв за талию, он притянул меня к себе, но тут в палату ворвалась Цумуги и уже привычно возвела глаза к потолку:

- Так и знала! Вас нельзя оставлять наедине ни на минуту! Нужно торопиться, мои родители уже заказали столик!

- Сначала нужно в отель,- напомнила я.

Родители подруги позаботились о комнате для Кэцеро и меня в том же отеле, где остановились сами.

- Вот именно! Давно пора!

- Начинаю её бояться,- шепнул мне Кэцеро.- Она – хуже Ама-но-дзако[1]!

- Всегда такой была,- хихикнула я и, подхватив его под локоть, потащила из палаты.- Но не волнуйся. Это – мой мир, я тебя защищу!

Однако "защита" не понадобилась. Первоначальный шок Кэцеро при виде улиц и движущихся по ним машин, быстро сменился буйным любопытством. Он, не моргнув, забрался в Nissan Цумуги и всю дорогу до Токио не отлипал от окна.

- Знаешь, Аими, а твой мир не такой и страшный!

- Страшный? - хмыкнула Цумуги.- Интересно, что ты ему рассказала?

- Правду,- пожала я плечами.

- Пока он мне нравится!- восторженно отозвался Кэцеро.

Восторг усилился, когда мы прибыли в Токио. Уже смеркалось, и иллюминация мегаполиса привела моего избранника в состояние экстаза.

- Посмотри, Аими! А я пытался удивить тебя светлячками!

- Тебе и удалось. Светлячки – нечто волшебное, это – просто электричество.

- А эти дома... действительно уходят крышами в небо! Когда ты говорила, что в одном таком живёт больше людей, чем в нашей деревне средней величины, я не верил. Но это так! Они – огромные!

- Перенаселение – беда нашего мира,- вздохнула я.

- Ты как будто жалеешь, что в него вернулась,- подозрительно нахмурилась Цумуги.

- Нет конечно! Просто... и в том мире есть свои прелести. Хотя бы луг со светлячками.

Улыбнувшись, Кэцеро нежно сжал мою ладонь.

- Тоже никогда его не забуду.

- Могу представить почему,- фыркнула Цумуги.- Но здесь, голубки, придётся довольствоваться обычной кроватью!

- Мне кровать не нужна,- возразил Кэцеро.- Нужна только Аими.

Цумуги закашлялась, чуть не пропустив поворот.

- Непосредственность твоего кареши[2] меня восхищает!

По лицу Кэцеро мелькнуло недоумение, но я чмокнула его в щёку, и он расцвёл улыбкой.

- Приехали!- объявила Цумуги.

Мы выбрались из машины.

- Комната записана на тебя, Аими,- хихикнув, подруга сунула мне в руку небольшой клатч.- Хорошо, что документы ты оставила в рёкане, а не взяла с собой на экскурсию. Они – здесь. Таа-тян, конечно, будет с тобой, но потом нужно что-то придумать. Без документов ему нельзя.

- А как представим его твоим родителям?

- Это беру на себя. Встречаемся в холле через полчаса,- и повернулась к Кэцеро.- Никаких кроватей или воспоминаний о лугах со светлячками! Твоя Аими никуда не денется и после ужина.

- Конечно, не денется,- он стиснул мою талию.- Я не позволю!

- Надо же так присохнуть,- покачала головой Цумуги.- У Кеиджи против него – действительно никаких шансов. Только поторопитесь, ладно?

Регистрация заняла несколько минут. Потом – поездка в лифте, вызвавшая у Кэцеро смешанное чувство восторга и ужаса, и аккуратная комнатка с широкой кроватью. При виде неё Кэцеро расплылся в полной предвкушения улыбке. Но задерживаться мы не стали – чтобы не заставлять Цумуги и её родителей ждать. Я немного волновалась из-за ужина, но Кэцеро был на высоте – не переставала удивляться лёгкости, с какой он приспосабливался к моему миру и его обитателям.

Правда, и родители Цумуги были сама учтивость. Не знаю, что она им сказала, но за весь вечер от них не последовало ни одного неловкого вопроса, а разговор касался исключительно природы, японской литературы и театра. А когда я призналась, что никогда не видела постановки Но[3], Хидеки-сан, отец Цумуги, с воодушевлением пообещал познакомить меня с этой частью японской культуры, когда все мы будем гостить у них в Канадзаве.

- Это, конечно включает и Кэцеро-кун,- добавил он.

Тэмико-сан, мать Цумуги, согласно закивала. После ужина Цумуги, Кэцеро и я задержались в баре отеля – познакомить моего "кареши" с местной выпивкой.

- По-моему, всё прошло отлично!- довольно потёрла руки подруга.

- Мне они понравились,- кивнул Кэцеро.

- Ты им – тоже,- подмигнула она.- Вы оба. И они очень рады, что озеро вас не поглотило.

- Слишком уж старательно они обходили тему нашего "появления" из его вод,- подозрительно прищурилась я.- Что ты им сказала?

- Правду,- пожала плечами Цумуги.

Я поперхнулась коктейлем, Кэцеро, бросившись ко мне, чуть не опрокинул свой.

- Ты ведь пошутила?..- я с трудом восстановила дыхание.

- Подобными вещами не шутят! Как бы ещё я объяснила им, откуда он взялся?

- И они... поверили?..

- Думаю, да. Я же поверила, а они верят мне.

- Вообще, не понимаю, почему не должны были,- заявил Кэцеро.

- Серьёзно?- огрызнулась я.- Уже не помнишь, что говорил обо мне? Не выгляди я так необычно, ни за что бы не поверил, откуда меня принесло!

- А, это...- он смущённо взъерошил волосы.- Просто меня поразили твои глаза и лицо... и всё остальное... Но поверил я сразу!

- Это был единственный выход,- настаивала Цумуги.- Твоему Таа-тян нужны документы, а у родителей связи в Канадзаве, они помогут.

Заботливость подруги меня тронула, я порывисто её обняла.

- Спасибо... не знаю, как тебя благодарить...

- Не стоит,- кашлянув, она неловко отстранилась.- Я очень винила себя в случившемся. Ты ведь не хотела на экскурсию, я буквально затащила тебя в автобус... Сейчас всё вроде бы сложилось неплохо, ты вернулась и даже не одна,- она улыбнулась помрачневшему Кэцеро.- Но и представлять не хочу, как тебе там пришлось. Не знаю, что бы делала, исчезни ты навсегда...

Смахнув набежавшие слёзы, я снова бросилась ей на шею.

- Там было не так уж и плохо, правда. На самом деле я очень тебе благодарна, что затащила меня на ту экскурсию...

- И я тоже,- серьёзно вставил Кэцеро.

- Ещё бы,- хмыкнула Цумуги.

В баре мы задержались ненадолго – всем нужно было отдохнуть. Родители Цумуги возвращались в Канадзаву следующим вечером. Мы собирались остаться в Токио до конца недели, а потом последовать за ними. Когда поднялись в комнату, Кэцеро порывисто меня обнял.

- Неужели не устал?- поддразнила его я.

Он ничего не ответил, только губы нетерпеливо прижались к моим. Поцелуй, нежный и настойчивый одновременно, тут же заставил и меня забыть об усталости. Я зарылась пальцами в густые, чуть спутанные волосы. Кэцеро скользнул ладонями под ткань моей блузки и выдохнул:

- Не нравится мне эта одежда... Пока от неё освободишься...

Улыбнувшись, я пробежала пальцами по пуговицам его рубашки.

- Не волнуйся... я помогу...

Странно чувствовать тело Кэцеро судорожно прижимающееся к моему, а наутро обнаружить себя на кровати в комнате отеля. Странно видеть лицо переродившегося полудемона, такое знакомое и в то же время другое. Странно сознавать, что он здесь со мной в моём мире, куда уже не надеялась вернуться сама. И ещё более странно ловить себя на мысли, что жуткий, опасный мир, где долгое время выживала лишь благодаря чужой милости, а потом умерла от рук прежнего защитника, теперь кажется таким... манящим...

[1] Ама-но-дзако – аналог яп. фурии. Родилась из ярости бога грома Сусаноо. Уродлива, обладает прочными зубами, перекусывающими сталь. Умеет быстро перелетать на большие расстояния.

[2] Кареши (яп.) – любовник, возлюбленный, бойфернд.

[3] Но – один из видов японского драматического театра.

Глава 25

Все следующие дни мы бродили по Токио. Прошлись по магазинам и приобрели для Кэцеро одежду, встретились с друзьями Цумуги. Среди них был и Кеиджи – милый парень, которого, увидев на улице, ни за что бы не узнала. Я поблагодарила его за помощь, а потом старательно игнорировала его сожалеющие взгляды и яростный блеск в глазах Кэцеро, ни на секунду не выпустившего из рук мою талию. Немного опасалась, что мой избранник поведёт себя, как при встрече с Дэйки. Но или Кеиджи вёл себя гораздо сдержаннее лиса, или на Кэцеро уже начала сказываться атмосфера "цивилизации", но стычки не последовало. Вообще, адаптация Кэцеро в моей реальности проходила с поразительной лёгкостью. Его ничуть не смущали ни толпы людей, ни потоки машин. Очень быстро он освоился и с одеждой, уже не испытывая ни малейших сложностей с тем, чтобы "освободиться от неё", когда мы возвращались в отель. Меня сутолока и шум раздражали как никогда... Еда казалась синтетической, а воздух – состоящим из смога. Правда, горячая ванна и наличие туалетных принадлежностей примиряли с подобными "издержками", и помогало присутствие рядом Кэцеро и Цумуги, но... многое бы отдала за то, чтобы снова подышать "тем" воздухом, ошутить вкус жареных камо и потискатъ Камикадзе... Может, именно из-за тоски по маленькому ёкаю я затащила Кэцеро на выставку Амано Ёситаки. Цумуги отказалась ещё раз смотреть на работы "гения" и ударилась в шоппинг. А Кэцеро очень впечатлился иллюстрациями.

- Хотя...- он кивнул на "Вселенную", которую я в своё время приняла за ад,- эти изображения неправдоподобны. Заметно, что он никогда не видел ни ёкаев, ни кайдзю, ни юрэй!

- Как и остальные люди моего мира,- улыбнулась я.- Но ты прав, если б ты взялся за кисти и краски...- и замолчала, задумавшись.

- Что?- забеспокоился Кэцеро.

- Ты мог бы рисовать... изучать искусство в университете, где учимся мы с Цумуги!

Он только хлопнул глазами.

- Что такое университет?

- Утренние лекции, вечерняя зубрёжка, попойки на выходных до невменяемости, а в общем – жизнь многих наших сверстников в этом мире. Точнее, моих сверстников,- я шутливо толкнула его плечом.- Но один знакомый полудемон, которому почти три сотни лет, может к нам присоединиться, если захочет.

- Знакомый?- с наигранной суровостью нахмурился "полудемон".- Только знакомый?

- Очень хорошо знакомый,- проворковала я.

Кэцеро расплылся в улыбке.

- Если так, согласен на всё.

Мысль "перевезти" Кэцеро в Лондон я озвучила на следующий же день, когда наша ставшая неразлучной троица расположилась в вагоне Хокурику-синкансэн[1] для двухчасового с небольшим переезда в Канадзаву. Кэцеро тут же влип в окно, но пейзаж очень быстро слился в сплошное размазанное пятно, и он с разочарованием отвернулся. Цумуги смерила его задумчивым вглядом.

- Идея неплохая, но...

- ...ему нужны документы,- подхватила я.- Если твои родители с этим помогут, постараюсь убедить моих помочь с оплатой за обучение. Сначала, конечно, курсы английского – за год он выучит язык до нужного уровня. А заявки на учёбу в университете принимают до середины января! Время есть, мы можем успеть!

- Должны успеть, иначе деваться ему некуда,- подтвердила подруга и кивнула наблюдавшему за нами Кэцеро.- Надеюсь, ты в своём мире заботился о ней не меньше!

- Больше,- помрачнев, поправила я.- Несколько раз он чуть не умер из-за меня... пока это всё-таки не произошло...

- Что ты говоришь, Аими?- Кэцеро тут же меня обнял.- Я умер не из-за тебя, а с тобой... потому что не представляю без тебя моей жизни...

Кашлянув, Цумуги откинулась на спинку своего кресла.

- Временами начинаю сомневаться в правдивости этой безумной истории, потом смотрю на вас и... сомнения рассеиваются. Но иногда ваша близость пугает.

- Пугает?- удивилась я.- Почему?

Подруга покосилась на моё запястье. За прошедшие дни полоса на нём нисколько не посветлела.

- Этот... след так и останется?

- Да,- подтвердил Кэцеро.- Соединённые в смерти делят жизнь. Полосы не исчезнут – по крайней мере, в этой жизни.

- Жуткий ритуал...- поёжилась Цумуги.

- Мы так и не наметили план действий,- поспешила я сменить тему.

- Наметили. Для начала приедем к родителям, а потом решим всё остальное. Может, и найдётся выход – более простой, чем мы думаем.

Что подруга имела в виду, выяснилось недели через три после нашего приезда в Канадзаву – удивительно живописный город с интересной историей. Началась она около пятисот лет назад, когда монахи одной буддийской секты построили здесь храм, назвав его "Канадзава Гобо". Потом к монастырю добавился одноимённый замок, и новорожденный город начал расти и развиваться. Цумуги показала нам все достопримечательности – и замок, и таинственный "храм Ниндзя", и музей современного искусства, и район самураев Нагамати... Но больше всего меня заворожил Кэнроку-эн – "Сад шести достоинств". А пруд Касуми с отражавшимися в нём деревьями и небом напомнил озеро возле замка Кэцеро, где мы провели столько счастливых безмятежных дней...

- Что с тобой, Аими?- от Кэцеро не укрылось выражение моего лица.

- Вспомнила твой дом и озеро, и... Камикадзе...- я попыталась улыбнуться.- Там было так необыкновенно!

- Да,- обняв, он скользнул губами по моим волосам.- Там было хорошо. Но и здесь неплохо! Хотя Токио – гораздо интереснее. Только Хидеки-сан не говори! Он недавно спрашивал, как мне нравится Канадзава, и я сказал "больше Токио".

- Когда ты научился врать?- я шлёпнула его по плечу.

Кэцеро смущённо кашлянул.

- Не хотел его расстраивать. Мне кажется, он и Тэмико-сан очень стараются сделать наше пребывание здесь приятным.

Родители Цумуги действительно превзошли себя в заботе о нашем комфорте и интересном досуге. Хидеки-сан исполнил "угрозу" отвести нас на постановку Но. Для этого выхода в свет все члены семейства, включая и нас с Кэцеро, нарядились в традиционные костюмы. Увидев меня, растроганный Кэцеро тут же полез целоваться.

- Чуть не забыл, какая ты миленькая в кимоно...

- "Миленькая"?- удивлённо переспросила я – ещё не слышала от него этого слова.

- Так говорили в... как его... плазме,- самодовольно ухмыльнулся Кэцеро и нахмурился.- Тебе не нравится?

- Очень нравится,- улыбнулась я.- Но ещё больше нравится, как выглядишь ты.

Никогда бы не подумала, что буду так скучать по облику Кэцеро в традиционных хакама и кимоно. Густая шевелюра по-прежнему спускалась ему почти до пояса, и сейчас мой избранник снова напоминал полудемона, некогда выводившего меня из терпения своей "дикостью". Теперь и в голову не приходило назвать его диким. Цумуги и я увлечённо знакомили Кэцеро с обычаями нашей цивилизации, и он впитывал информацию с жадным любопытством, получая видимое удовольствие от этих "занятий". Кэцеро тоже "знакомил" со своим миром – устраивал "трапезы " из блюд, готовить которые научила его мать, и этим совершенно очаровал Хидеки и Тэмико-сан. Одну такую "трапезу" мы затеяли на следующий день после посещения Но – чтобы отблагодарить родителей подруги за приятный культурный вечер. Обычно во время приготовления мы с Цумуги выполняли роль поварят, нарезая, поджаривая и помешивая в соответствии с указаниями "шеф-повара" – Кэцеро. Проходило всё очень весело. Открывалась бутылка вина, за ней другая, а иногда и третья – и шутки вперемежку с хохотом не прекращались до самой трапезы. В этот раз Цумуги была в особенно хорошем настроении. Без устали подтрунивала над нами, как будет баловать наших детей, а они – обожать свою "оба-сан"[2]. Я рассмеялась.

- Не рано ли собралась становиться "тётей"?

- Почему рано?- тут же подал голос Кэцеро.

- Потому что детей не пускают на лекции,- подмигнула я.- Или уже раздумал учиться? Лично я – нет.

Кэцеро, смутившись, опустил глаза на рыбу с труднопроизносимым названием, из которой вытаскивал хребет. Цумуги, уже успевшая осушить бокала три, захихикала:

- Не расстраивайся, нии-тян[3]. Всё равно она никуда не денется! А детишки у вас будут тааакие хорошенькие...

- Нии-тян?- постаралась я сменить тему.- Интересно, когда вы успели породниться?

Цумуги снова захихикала и подлила всем вина.

- Не должна была ничего говорить до ужина, но просто не могу удержаться! Мои родители усыновляют Кэцеро! В самом скором времени он станет моим старшим братиком!- она подняла бокал.- Добро пожаловать в семью Асато, нии-тян! Кампай!

И залпом опрокинула в себя бокал, пока мы с Кэцеро оторопело смотрели на неё, забыв о вине.

- Они.. что?- я вышла из ступора первой.- Когда... Как?..

- Думала, обрадуешься!- Цумуги обиженно отставила свой бокал.

- Я и рада... наверное... Просто... это такой шок...

- Почему? Здесь усыновлять взрослых парней – не редкость. Родители просто влюбились в него! Всегда хотели, чтобы у меня был брат, ну... для продолжения рода и вообще... Они бы и тебя усыновили – просто плавятся, когда наблюдают за вами, но у тебя есть родители, так что...

- Это ты имела в виду, когда сказала, ситуация может разрешиться проще, чем мы думаем?

Подруга кивнула.

- Но я им ничего не говорила – хотела, чтобы они сначала к нему присмотрелись, узнали получше. Тити[4] сам начал этот разговор. Документы уже почти готовы,- она неуверенно покосилась на Кэцеро.- Ты ведь не против?

Кэцеро не менее неуверенно посмотрел на меня... Но мой шок уже отступил, и я наконец поняла, что это означало. Благодаря невероятно добросердечному поступку Хидеки и Тэмико-сан, Кэцеро из бесправного пришельца из дикой реальности превращался в полноправного члена общества моего мира. У него будут имя, семья, средства к существованию... Насчёт последнего я не переживала, собираясь обратиться за помощью к моим родителям – они бы точно не отказали. Но теперь жизнь моего возлюбленного приобретала официальный статус. И поступление в Голдсмитс больше не казалось чем-то невыполнимым. Пусть для этого понадобятся определённые усилия, но соответствующие документы можно подготовить. Кэцеро начнёт с курсов английского – с моей помощью он быстро освоит нужный для лекций уровень. И потом я буду рядом, чтобы помочь ему во всём...

- Цумуги...- от запоздало нахлынувшей благодарности голос пресёкся и, всхлипнув, я бросилась ей на шею.

- Наконец-то...- проворчала она, обнимая меня.- А я уже расстроилась, честное слово...

Оторвавшись от шеи подруги, я метнулась к окончательно растерявшемуся Кэцеро, и горячо его поцеловала.

- Мне тоже радоваться?- нерешительно улыбнулся он.

- Не просто радоваться – ликовать! Прежде всего, потому что у тебя появится такая сестра!- я полуобернулась к Цумуги.- И действительно нужно выпить! За Асато Кэцеро!

Ужин получился очень трогательным. Хидеки-сан говорил, как он и его жена привязались к Кэцеро, несмотря на столь короткое знакомство, и как они рады принять его в свою семью. Цумуги тут же напомнила о нашем намерении "забрать" моего кареши в Лондон, и Хидеки-сан пообещал помочь с документами и всем остальным.

[1] Синкансэн (яп. "новая магистраль") – высокоскоростная сеть железных дорог в Японии для перевозки пассажиров между крупными городами страны. Новая линия скоростных поездов Хокурику-сикансэн, соединяющая Токио с Канадзавой, открылась 14 марта 2015 г.

[2] Оба-сан (яп.) – тётя.

[3] Нии-тян (яп.) – обращение к старшему брату.

[4] Тити (яп.) – папа.

***

После ужина, когда Кэцеро и я остались вдвоём в отведённой нам комнате, он привлёк меня к себе и с невероятной нежностью скользнул губами по моим.

- Неужели это происходит на самом деле, Аими? Я – с тобой в твоём мире, и всё так...- он запнулся.- В первые ночи меня мучали кошмары... Будто прихожу в себя на дне ущелья – без руки, отмеченной ритуалом... и без тебя... Прошло столько времени, а я всё ещё боюсь, что засну рядом с тобой, а проснусь там...

- Тебя смутило предложение Хидеки-сан?- забеспокоилась я.- Что они усыновят тебя? Но это – хорошо...

- Знаю... и ещё никогда не был так счастлив. Поэтому не могу поверить, что всё это – реальность.... твоя реальность... Спасибо, Аими...

- За что? Не я ведь тебя усыновила...

- Нет,- он любовно погладил меня по щеке.- Но это всё – благодаря тебе. Они приняли меня благодаря тебе.

- Они познакомились с тобой благодаря мне,- с улыбкой поправила я.- Но у меня не было и мысли об усыновлении, а Цумуги ещё не успела озвучить свою. Это – решение её родителей, их желание, потому что они полюбили тебя. И это – целиком твоя заслуга.

Тихо вздохнув, Кэцеро прижал меня к груди.

- Всё так необычно…

- В моём мире ты – не полудемон и не изгой. Конечно, здесь – свои условности, и люди не менее злы, чем там. Но тут больше шансов быть принятым таким, какой ты есть...- я подняла на него глаза и улыбнулась.- На худой конец, всегда можешь обвинить обидчиков в расовой дискриминации и отстутствии толерантности – и они отступят!

Кэцеро рассмеялся и, приникая к моим губам, прошептал:

- Не всё понял из того, что ты сказала, но мне нет дела до людей... Только бы ты была рядом…

Это было правдой лишь отчасти. Кэцеро буквально расцветал, когда мы встречались с друзьями Цумуги, и они, сразу приняв его в свой круг, щебетали с ним, как со "своим". И его очень трогали забота и внимание подруги и её родителей. А у меня теплело на душе, когда думала, что после стольких мытарств некогда презираемый полудемон наконец обрёл дом, семью и друзей. Со мной он по-прежнему не расставался ни на минуту. Но, погостив в доме Асато полтора месяца, я собралась наконец навестить и мою семью, уже не опасаясь оставить кареши на попечение его новых родственников. Однако для Кэцеро весть о расставании оказалась ударом. Мы гуляли по парку Кэнроку-эн. Цумуги, у которой были какие-то дела, нас не сопровождала. Услышав о моём отъезде, Кэцеро изменился в лице и остановился прямо посреди аллейки.

- Ты оставишь меня, Аими? Нет! Я отправлюсь с тобой!

- Ты не можешь – пока,- постаралась его успокоить.- Твои документы, для путешествий в другие страны ещё не оформлены. Сейчас придётся остаться здесь. Но ненадолго, всего на две недели. За это время твой паспорт будет готов, и вы с Цумуги прилетите в Лондон. А я уже буду вас ждать.

- Думал, мы полетим туда все вместе! Две недели! Это же целая вечность, Аими!

- Две недели – не вечность, а всего четырнадцать дней,- улыбнулась я.- И у вас с Цумуги будет столько забот, что и оглянуться не успеешь.

Кэцеро порывисто прижал меня к груди.

- Не волнуйся,- мурлыкнула я.- Это только сейчас, а потом всегда будем путешествовать вместе.

- Последний раз, когда слышал подобное, нашёл тебя в крови посреди луга. Никогда не смогу это забыть...

- Подожди, пока начнутся твои курсы!- шутливо возразила я.- Тогда не то что это, своё имя будешь вспоминать с трудом!

- Скорее действительно забуду своё имя, чем вид твоей крови и лицо, бледное, почти неживое... Ты выглядела такой хрупкой... даже больше, чем обычно. Словно нежная стрекоза, сбитая на траву жестокой рукой...

- Не надо, пожалуйста...- стон вырвался у меня прежде, чем я успела этому помешать.

Кэцеро попытался поймать мой взгляд, на лице отразилась тревога.

- Прости меня, Аими... Я не хотел...

- Не нужно об этом вспоминать...- пробормотала я.

- Хорошо...- он погладил меня по щеке.- Прости...

Слабо улыбнувшись, я спятала лицо на его груди. "Человеческое создание, хрупкое, словно стрекоза" – разве не похожее сравнение привёл Иошинори-сама, прежде чем "сбил" меня на траву? Если Кэцеро снились кошмары о чуть не поглотившей нас бездне, я иногда всё ещё ощущала боль от когтей, пронзивших мне сердце… Морок заявлял о себе редко, и мне успешно удавалось подавить воспоминания о последних минутах в мире, незабываемом во всех остальных отношениях – пока Кэцеро нечаянно их не всколыхнул…

За последовавшими сборами, слёзными прощаниями и сопутствующей отъезду суматохой воспоминания отступили. Но, как только оказалась в салоне самолёта, наедине с собой, вернулись вновь. Я боролась с ними, как могла – думала о Кэцеро, о нашей последней ночи вместе и его ласках, исполненных такой трепетной, всепоглощающей нежности, что щемило в груди. Потом думала о Цумуги и её родителях, обо всех днях, что мы провели в Канадзаве, и это подействовало. Но ненадолго... Моё пребывание у родителей обернулось пыткой.

Ещё ни разу не была так рада их видеть. И они, будто чувствуя, что нашей встречи могло и не быть, окружали меня заботой как никогда. Мы ходили в гости, съездили на несколько дней за город. Я ежедневно общалась с Кэцеро и Цумуги по Skype и whatsapp... но, стоило остаться в одиночестве, воспоминания о моей смерти набрасывались, как оголодавшие кайдзю. До сих пор постоянное присутствие рядом Кэцеро служило своебразным оберегом. Но теперь, когда мой кареши был далеко, они беспрепятственно терзали меня, и в конце концов я не выдержала. Может, тому, что никак не могу это отпустить, есть причина? Тогда нужно найти её, чего бы это ни стоило. "Поиски" оказались болезненными, но я не сдавалась. До самого отлёта в Лондон снова и снова мысленно возвращалась к событиям того дня. Кэцеро, отправившийся в монастырь, Камикадзе, никак не дававший закончить рисунок, изумрудная трава и синее небо, на фоне которых, подобно призраку, возникла фигура беловолосого ёкая. А потом его слова, ранившие не менее глубоко, чем когти, вонзившиеся в сердце секундами позже... и боль, оглушавшая всякий раз настолько, что я торопилась закончить "сеанс", так ничего и не добившись. Но потом упорно продолжала истязать себя вновь, и постепенно интенсивность восприятия произошедшего притупилась. Вернувшись в Лондон, я уже вспоминала ставшую для меня роковой встречу с Иошинори-сама почти спокойно. С трезвой отрешённостью заново переживала жуткие моменты, когда, признавшись в том, что ко мне испытывает, ёкай, не моргнув глазом, вспорол мне грудь. И наконец меня осенило, что именно не давало покоя всё это время...

- Аими!

Вздрогнув, я мгновенно перенеслась со ставшего мне могилой луга в аэропорт Хитроу. Попыталась различить в толпе прилетевших из Токио пассажиров Кэцеро и Цумуги. А секундой позже, когда сильные руки подскочившего парня стиснули в объятиях и приподняли над полом, поняла, почему это не удалось.

- Кэцеро?..

Губы, жадно припавшие к моим, не дали озвучить удивлённую реплику до конца.

- Как же я скучал, Аими!

- Я тоже...- провела рукой по его волосам и растерянно улыбнулась.- Что они с тобой сделали?

Вместо длинной шевелюры голову моего возлюбленного венчала причёска, сделавшая бы честь любому анимешному красавцу – волосы чуть прикрывают уши и встрёпаны с художественной нарочитостью.

- Тебе не нравится?- помрачнев, Кэцеро угрюмо глянул на Цумуги.- Она уверила, это "снесёт тебя с каблуков"!

- Нравится, очень!- я бережно пригладила торчащие пряди.- Выглядишь сногсшибательно! Просто не была готова к такой перемене. И когда вы только успели? Теперь точно придётся отгонять от тебя поклонниц!

Кэцеро просветлел лицом и снова полез целоваться. Я нисколько не лукавила, стрижка невероятно ему шла, но... теперь он совсем не походил на полудемона, с которым я проводила дни в безмятежной глуши магического мира. Впрочем, это к лучшему – и так в последнее время слишком уж глубоко погрузилась в воспоминания...

- Вы на самом деле невыносимы! Может, обнимешь и меня?

Обиженный голос подруги вызвал у Кэцеро недовольный вздох. Он нехотя выпустил меня из рук, и я с улыбкой бросилась ей на шею.

- И ты выглядишь потрясающе!

Имидж Цумуги тоже изменился – волосы по-прежнему доходили до плеч, но из рыжих стали цвета воронова крыла и завитыми в крупные локоны. Хихикнув, она чмокнула меня в щёку и насмешливо прищурилась.

- Чего не скажешь о тебе! Вид измождённый. Совсем по возлюбленному истосковалась?

- Да,- с готовностью подтвердила я и тут же оказалась в объятиях Кэцеро.

Докопавшись до истины о том, что меня тревожило, я только всё усложнила, поэтому хорошо, что мой "оберег" снова рядом! И скоро начнутся лекции, семинары и курсы, многочисленные мероприятия и увеселения. Напутствия профессоров, болтовня однокурсников и шум вечеринок наверняка заглушат слова, некогда произнесённые тихим спокойным голосом. Все последние дни они звучали в моей голове, не переставая:

- Тебе нравится здесь?

- Больше не хочешь вернуться в твой мир?

- Считаю разумным всё же отпустить тебя...

- Не могу смириться с твоим существованием в этой реальности, но не рядом со мной...

- Моё сердце уйдёт с тобой, Аими...

А вместе со словами исчезнет и мысль, начисто лишившая покоя: неужели, пронзая мне сердце, надменный ёкай знал, что не убивает, а всего лишь возвращает меня в мой мир?..

Глава 26

Как страшно в лесу с наступлением сумерек... Недаром Изэнэми и Сэнго отговаривали её заходить далеко. Но Киоко была смелее подруг и не послушалась. Всем известно, что в чаще больше грибов и сансай[1], чем возле опушки, а ей непременно нужно и то, и другое. Завтра из города вернётся Кицке – её возлюбленный и будущий госюдзин[2]. Он, конечно, придёт на ужин, и Киоко очень хотелось угостить его вкусной едой. Вот только бы донести добытое до родной деревни и самой не быть съеденной по дороге... С наступлением темноты в лесной чаще начинают рыскать вечно голодные кайдзю. Человеческая плоть для них – излюбленное лакомство. Поэтому более робкие подруги не захотели составить компанию Киоко и остались ждать на опушке. А сейчас, наверное, и вовсе ушли, решив, что девушка стала добычей чудовищ. Как же жутко... Каждый куст кажется жадно распахнутой пастью, каждый шорох – угрозой. Киоко прислушалась. Нет, ей точно не почудилось. Едва различимый звук треснувшей под ногой ветки и голос в отдалении.

- Зачем мы идём сюда, господин? Так близко к деревне...

Киоко, не раздумывая, бросилась в кусты. Голос вроде бы человеческий, но люди в это время суток не менее опасны, чем чудовища. Хотя... если это – самурай, путешествующий со слугой, можно попросить их проводить её в деревню в обмен на ужин и приют на ночь.

- Почему мы так резко сменили направление, Иошинори-сама?

"Иошинори-сама" – точно самурай! Киоко уже собралась выглянуть из своего укрытия, но что-то её остановило. Путешественники совсем близко – лучше сначала посмотреть на них, а уж потом показываться самой. Припав к траве, она осторожно раздвинула ветки и окаменела от ужаса. Никакие это не самураи! Они – даже не люди, а... ёкаи! Но что делают так близко к человеческому жилью? Один, тот, который говорил, вне всякого сомнения – дзинко. Лисья морда, мерцающие в сгустившейся тьме глаза. А другой... у Киоко перехватило дух. Никогда в жизни она не видела более пугающего существа. Величественная осанка, длинные белоснежные волосы, а лицо... нечеловечески прекрасное... но, конечно, не такое приятное, как у Кицке. При воспоминании о возлюбленном у Киоко потеплело на душе, но ненадолго. Что-то пронеслось над головой, и она вздрогнула от пронзительного визга.

- Эй, маленькое чудовище! Возвращайся! Гоняться за тобой не буду, так и знай!- дзинко махнул лапой.

Пронёсшееся над девушкой существо метнулось к нему и, упав на плечо, злобно зафыркало. Киоко была близка к обмороку. Существо оказалось ничем иным, как камаитати – яростным ночным кровопийцей. Кромсая тела, эти безжалостные создания до капли выпивают кровь своих жертв. И, подумать только, оно было к ней так близко!

- Уймись уже,- проворчал дзинко, поглаживая кровопийцу по шёрстке.- Знаю, что здесь человеческая девушка...

Киоко похолодела. Неужели говорят о ней?..

- ...но это – не Аими. Хотя запах, который так и вьётся в воздухе...- и замолчал, когда беловолосый повернул голову. Киоко показалось, глаза ёкая полыхнули синим, но наверняка это – игра проникавшего сквозь листву лунного света.

- Прости, господин...- пробормотал дзинко.- Теперь и я чувствую этот запах – никогда его не забуду. Он очень слабый, едва уловимый...

- Какой умный слуга!

Больше Киоко не сомневалась – эту ночь ей не пережить. Прощай, Кицке! Желание угодить любимому довело её до беды... В нескольких шагах от беловолосого из ниоткуда возникла старуха в тёмной хаори. Но Киоко прекрасно понимала, обычная женщина не будет вот так просто беседовать с ёкаями. Наверняка это – ведьма или злой дух.

- Господин!- предостерегающе выпалил дзинко.

Кровожадный камаитати зашипел, собираясь броситься на ведьму, но дзинко его удержал. Киоко зажала ладонями рот, чтобы не закричать от страха. А старуха вежливо поклонилась.

- Говорят, вещи навсегда сохраняют запах хозяев, какое бы короткое время им ни принадлежали. До сих пор не знала, правда ли это – моё обоняние не может сравниться с твоим, Иошинори-сама. Но, судя по тому, что ты – здесь, так и есть,- рука старухи вынырнула из рукава, и Киоко рассмотрела в ладони длинную заколку – такие украшают причёски благородных дам.- Мой глупый слуга сохранил это на память о той, кто спасла ему жизнь. Подозреваю, он всё-таки влюбился в неё, несмотря на мои предостережения. Хочешь оставить себе, Иошинори-сама?

- Для этого ты здесь, Чиио?

Киоко поёжилась от звука его голоса. Низкий, совершенно бесстрастный, но от него веяло невероятной силой и властностью. Будь у Кицке такой, она бы боялась его, как лесного пожара.

- Важно не почему здесь я, Иошинори-сама, а для чего пришёл ты.

- Твоим языком говорит жалкий червь, скрывавший свой облик за лицом другого,- в голосе ёкая прозвучало презрение.- Мне неинтересен этот разговор.

Он двинулся, собираясь уйти, но старуха быстро заговорила:

- Неинтересен, Иошинори-сама? Ты сворачиваешь с пути, уловив едва различимый, но так хорошо знакомый тебе запах, приходишь сюда, не смутившись близостью человеческого жилья, и всё – чтобы увидеть его источник. И теперь тебе неинтересно, что я могу рассказать о девушке, покинувшей этот мир?

- Она не покинула этот мир,- ледяным тоном отрезал ёкай.- Я убил её собственной рукой.

- Иошинори-сама, Иошинори-сама. Эта девушка без труда миновала границы миров, мимоходом освободила тебя от сильнейшего заклятия, проходила через мощнейшиее магические барьеры, их не замечая. Так неужели, думаешь, создание с духом подобной силы так легко уничтожить? Тем более создание, прикоснувшееся к Чаше Будды. Дух – явление сущности мироздания, а сердце – его средоточие. Именно в сердце заключено духовное начало любого существа. Дух этой девушки вобрал в себя часть заключённой в Чаше благодати, и если пронзить её сердце, смерть будет... не совсем обычной. Скажи, Иошинори-сама, случайно не этот способ ты выбрал, чтобы "убить" её?

Прислушиваясь к непонятному разговору, Киоко на время забыла о страхе. Существа говорили об ужасных вещах, но выражения их лиц были странными: злорадное – у старухи и словно окаменевшее – у ёкая.

- Так и думала,- скрипуче рассмеялась ведьма.- Это дитя с необычными глазами ранило тебя задолго до того, как ты отплатил ей той же монетой. Исходившее от неё тепло согрело твою душу и воспламенило сердце. Настолько, что ты не вынес этого жара. Но ты бы не забрал её жизнь, не будучи уверенным, что тем самым даруешь ей другую. И всё же есть одна... подробность, о которой ты не знаешь. Твой брат-полудемон...

- Мне нет до него дела,- холодно перебил ёкай.

- Ты был достаточно великодушен, чтобы оставить ему жизнь. Хотя, вероятно, догадывался: он переживёт возлюбленную ненадолго. Что от него ждать? Он – всего лишь полукровка.

- Разговор мне наскучил,- ёкай повернулся к старухе спиной, но она ядовито добавила:

- Кто же мог предположить, что он последует за ней?

Ёкай обернулся, как от удара молнии.

- Полукровка прибег к дзёси,- продолжала старуха,- умер вместе с девушкой, соединив таким образом свою жизнь с её. Если он нашёл Аими-сан в её мире, а это наверняка произошло...

- Откуда тебе это известно?

Киоко снова показалось, в глазах ёкая тлеет синий огонь.

- От Кутабе[3], которому открыто всё.

- Зачем говоришь это мне?

- Хочу предложить помощь, если задумаешь вмешаться.

- Вмешаться? Для чего это твоему господину?

Старуха снова рассмеялась.

- Ты прав, Иошинори-сама, я здесь – от его имени. Но он совсем не претендует на девушку, хотя в своё время и пленился её красотой. Всё, что желает господин – быть в дружбе с великим сыном Озэму-сама, властителем восточных и западных земель. Ты обладаешь силой Чаши. Благодаря ей, дух твой может пройти сквозь границы, разделяющие миры. Ты сможешь увидеть Аими-сан, сможешь даже...

- Меня это не интересует. Как и дружба с твоим господином.

- Понимаю, дружбу нужно заслужить. Господин готов довольствоваться и отсутствием вражды. Я могу провести твой дух сквозь...

- Меня это не интересует,- повторил ёкай, и в ледяном голосе послышались угрожающие нотки.- Убирайся обратно в дыру, из которой появилась.

Он снова повернулся к ведьме спиной, но та ничуть не испугалась его ярости. Зато Киоко ужаснулась: неужели старухе так хочется умереть?

- Можешь повторять это, как мантру, Иошинори-сама. Можешь убеждать в этом себя, можешь верить в это. Но мой взгляд способен проникнуть сквозь толщу равнодушия, за которым ты скрываешь своё сердце, и увидеть, что с тобой происходит на самом деле. Твой дух изнывает от тоски по ней – даже спустя столько времени. И это не изменится, пока ты жив, а умереть ты не можешь. Она даровала тебе неуязвимость. Ты превратил дар в проклятие, вышвырнув из этого мира единственное...

Ярко-синяя вспышка полыхнула так неожиданно, что Киоко вздрогнула всем телом и в страхе закрыла глаза. Но развернувшаяся перед ней сцена была слишком невероятной, и она поспешила их открыть, не желая ничего пропустить. Старуха исчезла, а в воздухе кружились обрывки бумаги, будто говорившие её голосом:

- Неутолённая страсть сделала тебя несдержанным, Иошинори-сама. Помнится, раньше заставить тебя потерять самообладание было не так легко!

Голос старухи развеялся вместе с бумажными клочками. Один зацепился за ветку над головой Киоко, продолжавшей следить за происходящим с замиранием сердца. Глаза ёкая действительно полыхали синим, в руке он сжимал заколку, принесённую ведьмой. Но вот синее свечение погасло, и дзинко, на время разговора словно обратившийся в камень, нарушил молчание:

- Господин... это... правда? Твой дух действительно может проникнуть в мир Аими-сан?

- Я запретил тебе произносить это имя.

- Как будто это поможет её забыть! Если сказанное ведьмой – правда, и полукровка действительно нашёл её в том мире, то и она помнит нас. Ты говорил, она забудет обо всём, но, благодаря дзёси, память...

- Замолчи,- уже двинувшийся в глубь чащи ёкай остановился.- Или я вырву тебе язык.

- Прости, господин, ты не хотел слушать, но теперь я скажу всё равно! Она осталась с полукровкой только потому, что ты бросил её одну возле развалин храма! Как и тогда в лесу...

Сдавленный стон, яростное верещание заявившего о себе камаитати. Что-то полетело в сторону Киоко, шлёпнулось возле её плеча, и она, дико взвигнув, подскочила, уверенная, это – вырванный язык дзинко. И тут же в ужасе зажмурилась, понимая, что выдала своё местонахождение, и теперь – точно обречена. Но секунда шла за секундой – ничего не происходило, и она опасливо приоткрыла глаза. Чудовищ уже не было. Она покосилась на упавший рядом предмет... То была заколка неведомой возлюбленной беловолосого ёкая. Киоко неуверенно подняла её. Очень красивая, кажется, из нефрита и отделана золотом. Интересно, что будет, если она заберёт заколку с собой? Ёкаю она, по всей видимости, не нужна – иначе бы не оставил здесь. Киоко представила, как чудесно украшение подойдёт к новому кимоно, которое она приготовила для завтрашнего вечера. Кицке будет очарован! Её пальчики решительно стиснули заколку, мысли о восхищённом взгляде возлюбленного придали сил. Легко вскочив на ноги, девушка понеслась через кусты, уже ничего не боясь. Если удалось избежать смерти от рук таких чудовищ, как дзинко и его страшный господин, что уж опасаться каких-то кайдзю! Вот и дорога. Ещё совсем немного и она – дома. Остаток пути Киоко тоже миновала без происшествий, но, только оказавшись на родной улице, перевела дух. Сэнго и Изэнэми её действительно не дождались, зато уже успели рассказать всем, как далеко она зашла и как маловероятно, что вернётся. Увидев Киоко живой, девушки были вне себя от радости. А когда она с гордостью показала заколку, чуть не умерли от зависти и тут же начали умолять подругу одалживать им заколку – для особенных случаев. Но Киоко не собиралась подобным образом разбрасываться реликвией – именно так она относилась теперь к чудесному украшению. Ведь заколка принадлежала девушке, снискавшей любовь ёкая – безжалостного чудовища, в принципе, не способного на чувства. Киоко повезло – у неё уже есть Кицке, но заколка наверняка укрепит их союз. А потом она передаст украшение своей дочери, а та – своей, чтобы все их потомки были удачливы в любви, как обладательница заколки.

- Удачливы?- неуверенно перебила подругу Сэнго.- Но он убил её...

- Конечно, убил,- вмешалась Изэнэми.- Он же – ёкай, они не могут по-другому.

- Почему тогда не убил Киоко?- не унималась Сэнго.

- Не захотел,- резонно объяснила девушка.- Но у него так полыхали глаза, когда он слышал её имя!

- Какое?- заинтересовались подруги.

Киоко задумалась. Она была слишком напугана и ошеломлена бóльшую часть разговора и сейчас не помнит имени, хотя... Ну конечно!

- Аими!

- Какое чудесное!- хором протянули девушки, умильно сложив ладошки.

- Когда у нас с Кицке родится дочь, назову её так,- заявила Киоко.

Подруги возущённо запротестовали: мало того, что она забирает себе реликвию, так теперь ещё и имя, приносящее удачу в любви! Но Киоко была непреклонна. Именно она рисковала жизнью, оставаясь под кустом – даже чуть не подверглась нападению кровожадного камаитати! – поэтому вполне может распоряжаться и заколкой, и именем.

- Но,- добавила она, желая подбодрить подруг,- вы тоже можете назвать так своих дочерей. Моя будет первой – потому что у меня уже есть Кицке, а вам ещё предстоит найти мужей. Но потом...

Девушки недовольно переглянулись. Обидно повторять имя, уже существующее в другой семье, но, с другой стороны...

- Я согласна!- объявила Изэнэми.

Сэнго подумала и тоже кивнула.

- Я тоже! Имя – очень красивое,- улыбнувшись, она мечтательно выдохнула:

- Аими...

[1] Сансай – термин, букв. переводится, как "горные овощи". Так в Старой Японии называли съедобные растения, росшие в дикой среде, а не культивируемые человеком.

[2] Госюдзин – яп. муж.

[3] Кутабе (или Хакутаку), в яп. мифологии – мудрое существо, которому известны все тайны мира.

***

- Аими?

Я оторвалась от бездумного разглядывания букв на страницах журнала и подняла глаза на сидевшую рядом Цумуги. Теперь она тоже называла меня "Аими", и не только она – все друзья и знакомые переняли это "прозвище".

- Пытаешься загипнотизировать страницы, чтобы они сами перевернулись?

- Задумалась,- улыбнулась я.

- О чём?- тут же спросил Кэцеро.

- Ни о чём конкретном. Не отвлекайся, скоро стемнеет и тогда не сможешь ничего разглядеть.

Просияв довольной улыбкой, он снова отвернулся к иллюминатору. Солнце садилось, и вид облаков, окрашенных ярко-красными отблесками действительно производил впечатление. Особенно на Кэцеро, совершавшего второй перелёт в своей жизни.

- Только посмотри на него!- умилилась Цумуги.- Перед полётом в Лондон, я пол-рюкзака забила успокоительным – на случай если придётся кое-кого откачивать. Но он даже не поморщился!

- Стал бы я из-за такого морщиться! Самолёты – нечто потрясающее!

Улыбнувшись, я погладила его по колену, и он, подхватив мою ладонь, прижал её к губам.

- Рада, что возвращаемся?

- Возвращаетесь вы с Цумуги, я всего лишь лечу навестить ваших родителей,- подмигнув, уточнила я.

- Учитывая сколько времени ты провела там прошлым летом и собираешься провести этим, ты тоже возвращаешься,- возразила Цумуги и хихикнула.- Кстати, Кеиджи спрашивал, не разошлась ли ты с косматым бойфрендом.

- Если сломаю ему челюсть, это сойдёт за "нет, и думать забудь"?- хмыкнул Кэцеро.

- Ты ведь уже не "косматый",- я ласково взъерошила его волосы.- Так что можно сказать: косматого бойфренда больше нет, но есть другой – до умопомрачения симпатичный и с потрясающей причёской!

Цумуги закатила глаза, а Кэцеро, засмеявшись, наклонился, чтобы меня поцеловать, но неловко дёрнулся из-за сдержавшего его ремня безопасности.

- Что за дьявол!

"Моё" ругательство он подцепил давно и употреблял его чуть ли не чаще меня. Щёлкнув замком ремня, я чуть приблизила к нему лицо и мурлыкнула:

- Теперь можно.

Цумуги раздражённо выдохнула, когда Кэцеро наклонился к моим губам. Поцелуй затянулся, и подруга добродушно проворчала:

- Как подростки, честное слово!

Прыснув от смеха, я оторвалась от губ Кэцеро и повернулась к ней:

- Очень неуместное замечание, учитывая, что некоторым здесь – более двух сотен лет!

Кэцеро ущипнул меня за талию, я, пискнув от неожиданности, ткнула его в бок, а Цумуги, закатив глаза в очередной раз, отвесила лёгкий подзатыльник сначала мне, потом ему.

- Ведёте себя, будто всё ещё находитесь в той глуши на берегу озера. Ему ещё простительно, но тебе, Аими!

- Многое бы отдала, чтобы снова там оказаться,- улыбнулась я.

- Правда?- удивился Кэцеро.

- Ты – нет?

- Тоже, наверное...- он почесал за ухом – жест, оставшийся ещё с "тех" времён.- Но и здесь неплохо!

- Вздумаешь опять исчезнуть – придушу!- на всякий случай предупредила Цумуги.

Я рассмеялась, подавив вздох:

- Там меня никто не ждёт, кроме Камикадзе, если и он ещё не забыл. А здесь – вы оба и Голдсмитс.

Кэцеро снова чмокнул тыльную сторону моей ладони и прилип к иллюминатору. А я сделала вид, что не заметила острый взгляд, брошенный на меня Цумуги. В последнее время ловила на себе такие всё чаще...

Казалось, ещё вчера мы с Цумуги, подтрунивая друг над дружкой и хихикая, выкатывали чемоданы из токийского аэропорта Ханэда, готовые, по выражению подруги, пронестись по столице, "как цунами". С тех пор прошёл год. И вот я снова лечу в Токио, теперь уже в компании не только Цумуги, но и Кэцеро. Цумуги летала к родителям и на рождественских каникулах, но мы с Кэцеро остались в Лондоне, подготавливая документы и портфолио с рисунками для поступления – в январе истекал срок их подачи. Немало намучились, но усилия были вознаграждены – в мае Кэцеро получил пригласительное письмо, в котором его приветствовали на факультете изобразительных искусств университета Голдсмитс и перечисляли всё, что ещё нужно подготовить до начала учебного года в сентябре.

- Кажется, понимаю, что ты имела в виду, говоря о "страшных" вещах этого мира,- протянул Кэцеро, посмотрев на список.

- Это что! Подожди будешь устраиваться на работу или захочешь сменить гражданство!- "утешила" я.

- Зачем ему менять гражданство?- хмыкнула Цумуги.- После учёбы все возвращаемся в Токио, это – решено!

Подруга прочила моему избраннику блестящую карьеру мангаки[1]. Другие художники сутками ломают себе голову над созданием "живописных" монстров, а Кэцеро видел кайдзю, ёкаев и прочую "живность" воочию. И стиль рисования у него неповторимый!

- Уже начинать присматривать жильё?- подмигнула я.

В Лондоне мы снимали квартиру на троих. Цумуги и я ходили на лекции, Кэцеро – в языковую школу на курсы английского. Поначалу обучение шло тяжело, мой бойфренд вздыхал и уверял, что "легче сойтись в схватке с дюжиной кайдзю, чем выучить этот ужасный язык". Но мы с Цумуги не давали ему расслабляться – каждый вечер "истязали", по выражению Кэцеро, диалогами, грамматическими упражнениями и словарными диктантами, пока дело не пошло на лад. Через полгода Кэцеро уже смог посещать подготовительные курсы при университете, а в конце года свободно изъяснялся на "ужасном языке". У него появились новые знакомые и интересы, и он даже довольно спокойно "отпустил" меня к родителям на пасхальные каникулы. Вообще, Кэцеро получал видимое удовольствие от студенческой жизни – даже от посещения курсов, не говоря уже об увеселениях. Я радовалась, наблюдая, как он осваивается в Лондоне, перемигивалась с Цумуги, когда замечала устремлённые на него взгляды девиц на вечеринках и... старалась не печалиться о том, что мой дикий полудемон, некогда носившийся по деревьям и передёргивавшийся при виде жареных яиц, безвозвратно ушёл, растворившись в дымке далёкого мира. Кэцеро не мог не измениться. В том мире и я была другой. Но с каждым прошедшим днём во мне зрело... нечто, гнетущее и тягостное. Долгое время не могла дать определения этому ощущению, пока не поняла: это – тоска. Тоска по миру, жизнь в котором теперь казалась такой чарующей, и по времени, проведённом "там" с полудемоном, по Камикадзе и Дэйки, по "набегам" на деревни, по чайным домикам, и постоялым дворам, по еде, чистому воздуху, магии и тайне, которым в моём суматошном мире просто не была места... Я запрещала себе думать о Иошинори-сама и причинах, побудивших его избавиться от меня. Если б задумалась, не исключено, нашла бы оправдание поступкам, которые на самом деле сводились к одному: он не смог принять то, что ко мне испытывал. "Отпустить" было легче, чем поддаться соблазну и попытаться удержать... Я очень старательно скрывала свои терзания и считала, мне это удаётся. Но в один из вечеров, когда мы с Цумуги брели с поздней лекции, подруга спросила:

- Что с тобой происходит?

- Ничего,- удивилась я.- Почему ты спрашиваешь?

- Потому что несколько раз видела твоё лицо, когда ты думала, что никто не смотрит. Дело в Кэцеро? Ты к нему охладела?

- С ума сошла?- я даже остановилась.- Как такое пришло тебе в голову?

- Тогда что?

- Наверное, устала,- пожала плечами.- Последние месяцы выдались нелёгкими, сама знаешь.

- Он всё ещё бредит тобой, если дело в этом. Просто вокруг столько для него нового – неудивительно, он немного растерян.

Я рассмеялась. Отношение Цумуги к новоиспечённому родственнику умиляло и трогало всякий раз. Подруга совершенно вжилась в образ заботливой сестры, и нередко принимала сторону Кэцеро в наших спорах.

- Дело правда не в этом. Чудесно, что у Кэцеро появились "собственные" знакомые и увлечения. Никогда не хотела, чтобы он жил только тем, чем живу я. Он так быстро освоился! О подобном и мечтать не смела. И теперь очень и искренне за него рада.

Подруга подозрительно сузила глаза. Но я не лукавила. Кэцеро больше не был "зациклен" на мне, как раньше, и, убеждаясь в этом раз за разом, я чувствовала облегчение.

- Скоро каникулы, полетим к моим,- проворчала Цумуги.- Может, там придёшь в себя.

Я кивнула, про себя решив, что теперь буду тщательнее следить за выражением лица. И, в случае чего, оглядываться, чтобы убедиться, действительно ли никто не смотрит...

[1] Мангака – японское слово, обозначающее человека, который рисует комиксы (мангу).

Глава 27

- Наш самолёт приступил к снижению в аэропорту Ханэда...

Поморщившись, я подняла голову с плеча Кэцеро – сама не заметила, как задремала. Цумуги, дремавшая на моём плече, недовольно заворчала, сильно напомнив Камикдзе. Отстранив не собиравшуюся самостоятельно отодвигаться подругу, я пошевелила занемевшей рукой. "Спевшиеся" брат и сестра "засунули" меня на среднее сидение, потому что оба, по их словам, хотели сидеть со мной рядом. На самом деле Кэцеро стремился быть поближе к иллюминатору, а Цумуги ненавидела место посередине. Я сделала вид, что поверила, но договора, чтобы один из них ещё и использовал меня в качестве подушки не было.

- Проснулись?- улыбнулся Кэцеро.

- Ты вообще не спал?

- Не хотел. Скорее бы уже приземлились! Соскучился по Токио! Помнишь тот ресторан, где были в прошлый раз? Как он назывался?

- Мы были в по меньшей мере дюжине ресторанов. Придётся описать его точнее, если хочешь, чтоб нашли.

- Дайте хотя бы проснуться,- сонно протянула Цумуги.- Трещите, как...- так и не найдя сравнения, она зевнула.- Пойдём куда захотите, кроме того жуткого храма.

- Думаешь, кого-то опять утянет в другой мир?- засмеялась я.- На самом деле хотела предложить поехать на ту экскурсию, но не после "Womb", а...

- Спятила?- Цумуги сразу проснулась.- И думать забудь!

- Полностью согласен,- серьёзно вставил Кэцеро.

- Ладно, сдаюсь!- я шутливо подняла руки.- Понимаю, против объединившихся родственников у меня – никаких шансов!

Цумуги пронизала меня взглядом, точно хотела рассмотреть, что у меня внутри. Я расцвела самой непринуждённой улыбкой.

В Токио мы провели неделю, и улыбка не сходила с моего лица всё время. Но сохранять её было нелегко... Слишком многое напоминало о моём первом визите, когда, с трудом вскарабкавшись в экскурсионный автобус, я начала свою одиссею. Экскурсия, ехать на которую так не хотела, обернулась невероятным приключением, забыть которое мне не удастся никогда. А ещё в последние дни меня не отпускало странное тревожное чувство. Часто кружилась голова, и я вдруг слышала звуки, которые просто не могла слышать на шумных улицах мегаполиса: пение птиц, шелест ветра, плеск воды...

- Что с тобой, Аими?- вернувшийся из ванной Кэцеро присел рядом на кровать и обнял меня за плечи.- Ты такая бледная. Тебе не...

Резкий стук в дверь оборвал его на полуслове.

- Пойду открою,- закатил он глаза.- Твоя подруга – просто стихийное бедствие, никакого от неё покоя.

- Хотел, сказать – твоя сестра,- с улыбкой поправила я.

Цумуги, снимавшая соседний с нашим номер, действительно ворвалась, как торнадо. Метнулась взглядом к Кэцеро, потом ко мне и возмущённо выпалила:

- Вы ещё не готовы?! Такси подъедет через десять минут!

Это был наш последний вечер в Токио. На следующий день мы отправлялись в Канадзаву. Но какой отъезд без разгульной вечеринки? Не то, чтобы за неделю в столице мы не посетили ни одной...

- Кэцеро, Цумуги, я... пожалуй, останусь...

- Останешься?- ужаснулась подруга.

- Почему?- Кэцеро опустился перед кроватью на пол и, легко сжав мои ладони, заглянул мне в глаза.- Что случилось?

- Нездоровится. Наверное, что-то съела... или выпила.

- Ты не беременна?- прищурилась Цумуги.

Кэцеро стиснул мои ладони сильнее.

- Точно нет,- покачала я головой.- Обычное отравление... наверное. Вы идите, повеселитесь, а я отдохну.

- Останусь с тобой!- заявил Кэцеро.

Цумуги разочарованно вздохнула, но я запротестовала:

- Будешь смотреть, как сплю?

- Нет,- смутился он.- Знаю, ты это не любишь...

- Вот именно. Со мной ничего не случится, но, если что – позвоню.

Когда они ушли, Кэцеро – с явной неохотой, я упала на кровать и закрыла глаза. Снова эти звуки... А с ними и образы: густая трава, гладь озера, поблёскивающая на солнце, бабочки и гоняющийся за ними Камикадзе... и неподвижная фигура ёкая с белоснежными волосами... и ласковый шёпот: "Аими..." Я рывком села на кровати. Что за дьявол? Голос прозвучал так отчётливо... И снова это чувство необъяснимой тревоги и томления. Может, схожу с ума? Наверное... Потому что сейчас мне больше всего хочется вызвать такси и отправиться в храм с коридором из торий, сквозь которые год назад я попала в мир, так меня и не отпустивший...

Оделась, двигаясь, как тумане. Подошла к двери... но от порога вернулась и нацарала записку: "Вышла прогуляться, не волнуйтесь, скоро буду. Аими." Хотя уверена, вернусь раньше, чем они. На стойке ресепшен попросила вызвать такси. Ещё бы знать, как называется храм... Но и с этим помогла приветливая девушка-администратор.

Уже стемнело. Сгорбившись на заднем сидении такси, я рассеянно смотрела на мелькавшие за окном огни бесчисленных магазинов, ресторанов, баров... и сомневалась в своей вменяемости. Сорваться вот так среди ночи и броситься в какой-то храм... Но что-то словно тянуло туда, и я знала: если не последую зову, буду жалеть об этом до конца дней.

Когда, выбравшись из такси, шла к территории храма, сердце ухало в груди, заглушая все остальные звуки. Дорога из серого камня, фонари-торо, мостик через узенькую речушку... Удивительно, что я это помню, учитывая, в каком состоянии была во время последнего посещения. Хотя с феерической подсветкой всё смотрится по-другому, и людей вокруг почти нет... Вот впереди показались оранжевые арки... и я остановилась в нерешительности. Что, если, войдя в коридор, снова попаду в тот мир? Там прошло гораздо больше времени, чем здесь и... меня в самом деле никто не ждёт.

- Аими…

Я застонала и схватилась за голову. Этот голос... опять... Чувствовала, как глаза наполняются слезами, а в груди – боль, словно в неё снова вонзились когти ёкая. И, сознавая всю абсурдность ситуации, едва слышно прошептала:

- Иошинори-сама...

Неужели воспоминания о нём никогда меня не отпустят?.. Смахнув слёзы, подняла глаза на тории и окаменела... Он стоял у самой границы "коридора", как если бы не мог из него выступить. Фантом во всём тёмном, только белоснежные волосы мерцали в свете торо... Глаза не отрывались от меня... совсем как во время нашей последней встречи...

***

Я смотрела на него, не в силах издать ни звука или дойти несколько остававшихся до торий шагов. А он, не произнося ни слова, смотрел на меня, словно появился здесь именно ради этого... Но вот в отдалении прозвучали голоса запоздалых посетителей, и фантом "отмер".

- Ты услышала меня, Аими. А я услышал тебя, когда ты назвала моё имя. Но времени мало. Границы, разделяющие миры, почти сомкнулись после того, как были разрушены тории Храма Тысячи Демонов. Сила, раздвинувшая их сейчас, не безгранична, я не смогу оставаться здесь долго...- он замолчал на мгновение, и в обычно холодном голосе вдруг проскользнула... нежность?..

- Мне не дано выйти за грань. Приблизишься?

В голове мелькнула дикая мысль, что прямо сейчас он утянет меня обратно в свой мир, и смешанное с тревогой томление, не оставлявшее последние дни, сменилось смятением. Сама не заметила, как оказалась перед входом в "коридор". По-прежнему прекрасное, нисколько не изменившееся лицо чуть наклонилось ко мне, и в глубине непроницаемо-чёрных глаз начал тлеть синий огонь.

- Ты должна была всё забыть. Пронзив сердце, я лишил тебя силы Чаши и вернул твои дух и тело в эту реальность. Но он не должен был последовать за тобой. Не должен был связать ваши жизни и, оказавшись в этом мире, оживить твою память.

- Поэтому ты здесь?- способность говорить вернулась, но откуда в моём голосе столько горечи?- И что теперь? Убьёшь меня по-настоящему?

- Разве убив тебя, смогу освободить себя от памяти?- в его голосе тоже проскользнула горечь.- Или от мыслей, что могло быть, не оставь я тебя... ему? Возле храма, увидев твои слёзы по нему, я посчитал, что опоздал. Пронзая твоё сердце, был уверен, что слова уже ничего не изменят. Лишь в последний момент брошенная тобой фраза заставила в этом усомниться.

- Фраза...- эхом повторила я.

И, словно нашёптанное подсознанием, в голове прозвучало: "Глупец, какой же ты глупец... Что стоило сказать это слово, а не бросать меня среди останков кайдзю?.." и последовавший настойчивый вопрос ёкая: "Аими, это бы что-то изменило?"...

- Поэтому я здесь. Произнести то, что должен был произнести давно и услышать твой ответ. Сила Чаши позволила моему духу миновать границы миров и найти тебя. Эта же сила способна возродить тебя в моём мире. Я хочу разделить её с тобой. Отдал бы её всю, но, раз дарованная, она не может быть возвращена полностью...

- Возродить?- вырвалось у меня.- После того как... умру здесь?

И снова слабая, почти неразличимая улыбка – на лице, сохранявшем невозмутимость при любой опасности и смягчившимся всего три раза на моей памяти: возле храма ками, на лугу за мгновения до моей "смерти" и... сейчас.

- Ты не умрёшь. Просто вернёшься в мой мир. Со мной.

- Оставаясь "всего лишь человеком"?- не могла не произнести этих некогда заклеймивших меня слов...

- Да, ты останешься человеком. Более сильным, чем прежде, не подвластным увяданию и смерти от преклонного возраста, но – человеком.

- И ты позволишь твоей крови смешаться с моей? Дашь жизнь таким же полукровкам, как Кэцеро?- даже сейчас повторять это болезненно.- Или снова пошлёшь Дэйки "заботиться о моей безопасности"?

Рука с заострёнными когтями утремилась к моему лицу, но, натолкнувшись на невидимый барьер, опустилась.

- Теперь ты пытаешься оттолкнуть меня?

- Зачем мне это? Я – всего лишь человек. Мне нет нужды скрывать свою слабость за бездушными поступками...

Снова горечь в моём голосе. А его лицо... спокойно. Синий огонь продолжает тлеть в устремлённых на меня глазах, и в голосе – ни намёка на волнение:

- Значит, я всё же опоздал?

- Произнести слово, которое так и не произнёс?

- Я хочу, чтобы ты была моей, Аими. Чистота крови и вся сила моего мира не стоят того, чтобы потерять тебя.

Казалось, его когти снова пронзают мне грудь – ощущения были такими же. Нет только крови... и ёкай не сможет подхватить меня, если упаду... Словно во сне, я протянула к нему руку, и его ладонь легко прижалась к моей. Но я не ощутила прикосновения, как если бы ладони касался воздух... Я подняла на него растерянный взгляд.

- Нас разделяют границы миров. Ты должна переступить грань, чтобы их преодолеть. Но, думаю, ты уже сделала выбор.

- Выбор...- я закрыла глаза, собираясь с силами.

Пора и мне произнести то, в чём должна была признаться давно – хотя бы самой себе. Забыть об обидах и горечи, о долге перед другим и собственной гордости, и просто сказать это вслух:

- Для меня всегда был только ты один... Иошинори-сама...

Это не всё, и произнести остальное гораздо труднее:

- Но я действительно сделала выбор... раз и навсегда. И поклялась себе, что больше не оглянусь назад.

- Я ожидал этого,- мерцающие синим глаза оторвались от моих и скользнули к моему запястью, отмеченному полосой ритуала.

- Дело не в этом,- тихо возразила я.- Обещание дала задолго до...

Голос прервался, меня душили слёзы, но я ещё пыталась их сдержать. Понимала, что теперь прощаюсь с белокурым ёкаем и его миром окончательно... и от тоски хотелось кричать. Но, если пойду с ним сейчас, бросив Кэцеро в этой реальности, никогда не смогу жить в мире с собой. Раз и навсегда, не оглядываясь... Слёзы одерживали верх – лицо Иошинори-сама начало расплываться. Но по-прежнему видела блеск его глаз и чувствовала взгляд, горячий и жадный, будто он старался запечатлеть в памяти каждую чёрточку моего лица. Молчание становилось невыносимым, и я его нарушила, прилагая усилия, чтобы голос не дрожал:

- Спасибо, что пощадил жизнь Кэцеро... Ты мог убить его столько раз... Но не сделал этого...

- Да. Кем бы ни был, он – сын моего отца,- ладонь ёкая снова устремилась к моей щеке и легко скользнула по воздуху, повторяя контур лица.- Прощай, Аими.

И я, сдерживая слёзы из последних сил, выдохнула:

- Прощай...

Тёмная фигура с белоснежными волосами начала растворяться в полумраке, будто заговорившем голосом Иошинори-сама:

- "Даже если печаль

Сердце мне разобьет и оно разлетится

Сотней мелких осколков,

Ни в одном, даже самом ничтожном,

Не утихнет тоска по тебе..."

Мгновение – и проём арки опустел, а я судорожно вцепилась в столб и, уже не сдерживаясь, разревелась...

***

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем, всхлипывая и размазывая слёзы, я всё же взяла себя в руки. Оторвавшись от столба, полезла в сумочку за салфеткой и наткнулась на мобильник. Пропущенных звонков нет – значит, Цумуги и Кэцеро ещё не вернулись. Не найдя меня в номере, уже бы наверняка начали звонить... Может, на самом деле удастся добраться в отель раньше, чем они, и притвориться спящей? Сейчас меньше всего хочется с кем-то общаться... Вытерев слёзы, я побрела прочь от торий – не оглядываясь. Вызвала такси и, пока ехала в отель, успокоилась окончательно. Думать о произошедшем не хотелось. Мучить себя воспоминаниями больше нет смысла – это принесёт только боль...

Мои любители вечеринок ещё действительно не вернулись. Но, не успела я раздеться, под дверью послышалась возня – щёлканье пластиковой карточки, которой никак не могут попасть в электронный замок. Через секунду это всё же удалось, и дверь распахнулась, открыв на пороге сильно нетрезвых Цумуги и Кэцеро.

- Аими!..- просиял он.- Тебе лучше?.. Мы так... переживали...

- Оч-чень,- поддакнула подруга.- И тебе кое-что принесли!

Она потрясла бумажным пакетом.

- Что там?- улыбнулась я.- Опустошённые вами стаканы?

Цумуги захихикала, а Кэцеро обвёл меня подозрительным взглядом и нахмурился.

- Ты куда-то выходила?

- Конечно. Искала вас. Бродите где-то полночи...

- Ты за нас волновалась...- расчувствовавшись, Кэцеро полез обниматься.- Извини...

Цумуги уже успела шлёпнуться на кровать и придвинуть один из столиков.

- Не злись, имото[1]!- "породнившись" с Кэцеро она записала в родственницы и меня.- Мы принесли поесть! Раз не беременна, и тебе это можно! Хотя жаль, что нет... Очень хочется посмотреть на ваших детишек! Они у вас будут такие кукольные!..- она умильно сложила ладошки.

- И мне хочется!- рухнув на кровать, Кэцеро потянул меня к себе на колени.- Но сначала – закончить университет! Так ведь, Аими?

- Так, так...- ответила за меня подруга.- Только не ждите слишком долго!

Они продолжали болтать и хихикать, практически не требуя моего участия в разговоре, и за это я была благодарна. И, пожалуй, радовалась их присутствию. Гораздо лучше слушать смех и шутки, чем остаться наедине с собственными мыслями и воспоминаниями... Хорошо, что завтра уезжаем из Токио. Цумуги уже успела рассказать, какой напряжённый график ждёт в Канадзаве. Прошлым летом после усыновления Кэцеро осталось слишком мало времени, чтобы официально представить нового члена семьи Асато всем друзьям и знакомым. Этим летом Хидеки и Тэмико-сан собирались исправить упущение. Званые обеды и ужины, совместные вечеринки с "окружением" Цумуги – то, что нужно, чтобы забыться...

- Что с тобой происходит, Аими?

- Ничего не происходит. Устала от бесконечных увеселений... Но ты, кажется, в своей стихии!- я шутливо толкнула плечом неторопливо шагавшего рядом Кэцеро.

Смеркалось. Мы прогуливались по берегу пруда Касуми в моём любимом месте в Канадзаве – "Саду шести достоинств". Кареши смерил меня подозрительным взглядом, как делал это в последнее время всё чаще. Вот уже две недели, как мы покинули Токио, и до сих пор дня не проходило без "мероприятия", поэтому усталость была вполне естественной. Что до остального... я считала, что веду себя, как обычно – смеялась, шутила, кланялась и расточала любезности... Но всякий раз, когда внимательный взгляд Кэцеро останавливался на мне, приходила в смятение и начинала чуть ли не запинаться. Сам Кэцеро "переносил" увеселения с блеском, и, подозреваю, получал от них немалое удовольствие. Мрачнел, только когда смотрел на меня... Не могла отделаться от чувства, что он и Цумуги озабоченно перешёптывались за моей спиной. И, когда Кэцеро предложил прогуляться в Кэнроку-эн, а у Цумуги на это время вдруг появились "срочные дела", заподозрила неладное. Опасения оказались не напрасны. Глянув на сосредоточенное лицо возлюбленного, поняла: разговора "по душам" не избежать...

- Что-то случилось в ночь перед нашим отъездом из Токио,- он досадливо тряхнул головой.- Знал – не надо оставлять тебя одну, и опять совершил ту же ошибку!

- Какая ошибка? - я искренне захлопала ресницами.- Ничего ведь не произошло!

- Ты только вернулась откуда-то, когда мы пришли. Откуда?

- Просто вышла погулять.

- В храм Нэдзу?

Я чуть не споткнулась. Откуда это предположение? Откуда ему вообще известно название храма? Я узнала его за несколько минут до того, как села в такси... Кэцеро не сводил с меня пристального взгляда.

- Так и есть?

- К чему все эти вопросы?

Остановившись, он развернул меня к себе и легко сжал мои плечи.

- В ту ночь я был не так пьян, как могло показаться. Почти не притрагивался к алкоголю, потому что беспокоился за тебя, и моя сестрица выпила столько, что хватило бы на нас двоих – кому-то нужно было сохранять трезвую голову.

- Но ты ведь...- я вспомнила хлопанье попадавшей мимо замка карточки, шатающуюся походку и безудержное хихиканье их обоих.- Зачем тогда...

- Хотел тебя разыграть. Но потом увидел твоё лицо... Тебя там как будто не было. Я наблюдал за тобой всё время. А потом, когда ты думала, что сплю, слышал, как захлёбывалась слезами. Что-то произошло. Я хочу знать что.

- Что, по-твоему, могло произойти?.. Я этого даже не помню...

- Не хочешь причинять мне боль, поэтому не говоришь правду? Но ты причиняешь бóльшую недоверием.

- Недоверие тут ни при чём! Кэцеро... это лишь... это пройдёт, обещаю! Ты ведь тоже не сразу пришёл в себя после смерти Нобу-сан...

- При чём здесь Нобу-сан?

- Просто как пример...- понимая, что начинаю нести бессмыслицу, я сконфуженно замолчала.

Кэцеро легко тронул меня за подбородок, словно просил поднять на него глаза.

- Ты была возле храма, надеясь вернуться в мой мир? Потому что в нём остался... Иошинори?..

Во мне будто что-то сломалось... Весёлость и беззаботность, которые так старательно поддерживала в себе всё это время, растворились без остатка в тоске и чувстве вины. Всхлипнув, я отстранилась от Кэцеро.

- Как ты мог подумать, что захочу уйти подобным образом?

- Но ты ведь этого хочешь?

- Я скучаю по твоему миру,- отпираться не имело смысла.

- И по тем, кто там остался?

- Мне не хватает всего, что там осталось. Теперь мой мир кажется нереальным, чувствую себя потерянной в нём... Если бы не ты и Цумуги, уже бы, наверное, сошла с ума...

- Почему ты ничего не сказала?

- Для чего? Это пройдёт... рано или поздно. И я очень рада, что здесь освоился ты.

По лицу Кэцеро тенью пробежала улыбка.

- Мне здесь действительно нравится. Поначалу старался привыкнуть ради тебя, но потом понял, что на самом деле получаю удовольствие от пребывания в этом мире. Иногда и мне не хватает моего, но... до сих пор у меня и мысли не было туда вернуться. Если и ты не собиралась, зачем пошла в храм?

На меня вдруг накатила ужасная усталость. Сколько можно изворачиваться и уходить от ответа? Почему просто не признаться во всём? Или почти во всём...

- Я пошла в храм, услышав голос твоего брата. И он был там, предлагал мне вернуться. Но я отказалась, потому что хочу остаться с тобой.

Забавно, сцена, разбившая мне сердце, уместилась в несколько сухих фраз... Думала, Кэцеро это ранит, но он только с нежностью погладил меня по щеке.

- Спасибо, Аими...

- За что?..

- Подозревал нечто подобное, но хотел услышать это от тебя.

- Подозревал, что он появится в этом мире?..

- Не совсем, но... почему-то не удивлён. Когда мы прилетели в Токио, у тебя иногда было такое лицо, будто к чему-то прислушиваешься. Ты всё ещё связана с ним, раз услышала его голос...

- Я связана с тобой!- сжала его запястье, отмеченное ритуалом.

- Да. И со мной тоже. Но обоим принадлежать ты не можешь. Один из нас должен тебя отпустить... И, думаю, это должен сделать я.

- Кэцеро...- я отшатнулась от него.- Что ты говоришь?..

- Ты дала мне жизнь, о какой я и не мечтал. Я хочу того же для тебя. Ты... так и не смогла его забыть... верно?

- Это не имеет значения. Я сделала свой выбор и останусь с тобой в этой жизни и в...

- Аими, пожалуйста...- притянув к себе, он прижал меня к груди.- Мне и так нелегко... Мы встретились слишком поздно, твоё сердце уже принадлежало ему. Всё ещё считаю, он тебя не достоин, но... мы не властны над нашими желаниями. Если бы захотел забыть тебя, мне бы это тоже не удалось. Как, очевидно, не удалось и ему... Но теперь я смогу с этим справиться, обещаю. Не смогу лишь смотреть на тебя день за днём, осознавая, что принял твою жертву.

- Как ты можешь называть это жертвой...- прошептала я.- Никогда не была так счастлива, как в твоём замке... рядом с тобой и Камикадзе...

- Я бы вернулся туда с тобой. Но это невозможно – в этой жизни.

Взяв меня за руку, он прижался губами к полосе на моём запястье.

- Ритуал выполнил своё назначение лишь наполовину. Наши души по-прежнему соединены. Переродившись, мы снова найдём друг друга. И тогда я буду первым.

- Если вернусь в тот мир, моя жизнь там будет очень долгой...

- Время в мирах протекает по-разному. За срок моей жизни здесь, там сменятся поколения. А рано или поздно умирают все. И, в случае чего, моя душа подождёт твою в небытии.

- Кэцеро...- чувствуя подступившие к горлу слёзы, я спрятала лицо на его груди.- Действительно не смогла его забыть, но не смогу забыть и тебя... Нобу-сан был прав, вы оба живёте в моих мыслях...

- Знаю,- Кэцеро легко гладил меня по волосам.- И, если честно, не завидую Иошинори. Когда мы найдём друг друга в следующей жизни, твои мысли и сердце будут принадлежать только мне.

Уже совсем стемнело. Мимо проходили смеющиеся парочки, слышался тихий плеск воды и шелест листвы... а мы с Кэцеро так и стояли, обнявшись. "Для меня всегда был только ты один",- призналась я белокурому ёкаю. Но сейчас, прощаясь с Кэцеро, поняла: это не совсем так. В том мире я действительно буду счастливее, чем в этом. Но безмятежное, ничем не омрачаемое счастье, какое испытала на берегу безымянного озера возле луга со светлячками больше не повторится даже рядом с Иошинори-сама. Потому что в моих мыслях и сердце действительно живут оба, и один теперь остаётся здесь...

[1] Имото – яп. обращение к младшей сестре.

Глава 28

Размытое пятно пейзажа за окном Хокурику-синкансэн слегка потемнело. До токийского вокзала осталось всего десять минут, но, когда доберусь к храму Нэдзу, стемнеет совсем. А потом... всё ещё не верила, что совершаю это на самом деле. Безумие! И, если не получится... Я судорожно стиснула картонный стаканчик с кофе. Жаль что внутри не саке или что-нибудь покрепче. Скорее бы остановка... Я нервно глянула на часы. Восемь минут. Действительно можно сойти с ума. Хотя... Цумуги уверена, это уже произошло. Мы расстались не очень хорошо. Подруга разревелась и повторяла, что я совершаю непоправимую ошибку. Накричала и на Кэцеро за то, что "потакает моему сумасбродству". Её родители отнеслись к "сумасбродству" спокойнее, хотя и были удивлены. А мои... я позвонила им по Skype и просто всё рассказала. Не знаю, можно ли считать шок признаком того, что они мне поверили... но, кажется, и они меня отпустили.

Поезд начал замедляться – наконец-то! Ещё совсем немного... Шум главной станции мегаполиса, снующие во всех направлениях люди с чемоданами. У меня только небольшая сумка через плечо – предметы личной гигиены на первое время. Проходя мимо многочисленных магазинчиков, не удержалась и купила несколько похожих на покемонов пирожных. Надо надеятся, они не помнутся при "перевозке". Вот и стоянка такси... и мой не дрогнувший голос:

- Храм Нэдзу, пожалуйста.

Отсюда до храма – чуть больше десяти минут. Время, только что тянувшееся в сикансэн, пролетело с невероятной скоростью. Толком не успела собраться с мыслями, а машина уже замедлила ход... Храм Нэдзу. Сейчас так же темно, как и в прошлый раз, когда я примчалась сюда среди ночи. Фонари-торо и подсветка придают всему такой же феерический вид... и у меня так же замирает сердце. Дорога из серого камня, мостик, коридор из торий... Кэцеро был уверен, Иошинори-сама услышит мой зов, как я услышала его. Перед глазами тотчас возникло погрустневшее лицо бывшего полудемона и его отпускающий взгляд. Но простились мы без горечи, как если бы не сомневались, что ещё действительно встретимся. И даже теперь, стоя у "грани", которую не мог переступить Иошинори-сама, я почему-то в это верила. Навстречу из "коридора" двигались несколько посетителей. Я посторонилась, выпуская их, и твёрдым шагом ступила под первую "арку". Осталось лишь произнести имя... Стараясь не думать, насколько это бредово, я тихо выдохнула:

- Иошинори-сама...

Ничего. Только шелест ветра и удаляющиеся людские голоса. Я медленно двинулась в глубь "коридора". До сих пор ни разу не задумалась, что это может не сработать. А вдруг ёкай уже нашёл себе пару? Неуязвимый или нет, всё равно должен позаботиться о продолжении рода... Я представила его величественную осанку, струящиеся по спине белоснежные волосы... Следом за ним, как обычно, трусит Дэйки... Картинка получилась такая чёткая! Уже не вижу ни торий, ни мелькающих за ними огней – только ёкая и его слугу, неторопливо бредущих по берегу реки...

- Решил искупаться, Иошинори-сама?

Неужели произнесла эту глупость вслух? Оглядеться бы и увериться, что никто её не услышал. Но ёкай в моём видении вдруг вскинул голову.

- Иошинори-сама?- снова пробормотала я.

Его глаза полыхнули синим.

- Что случилось, господин?- ворчливо спросил Дэйки.

Но ёкай вдруг развернулся с такой скоростью, что у меня закружилась голова... и я судорожно вцепилась в ближайший столб, чтобы удержаться на ногах... Что за наваждение?.. Растерянно огляделась. Вокруг – по-прежнему "коридор" из торий – зашла уже довольно далеко... Но вдруг оранжевые столбы будто закачались и начали таять на глазах. Земля тоже ушла из-под ног, и меня потянуло вниз – в неизвестно откуда взявшийся густой туман. На мгновение показалось, я снова лечу в пропасть, некогда поглотившую Кэцеро и меня... Испуганно забарахталась и слабо дёрнулась, когда вокруг тела сомкнулись руки, словно выхватившие из небытия, готового сомкнуться над моей головой. Но небытие не хотело меня отпускать. Туман становился всё плотнее, проникал в лёгкие, не давая дышать... Я начала задыхаться... и уже почти теряя сознание, почувствовала прикосновения на щеке, а на губах – поцелуй, жадный и обжигающий... в прямом смысле. Чужое дыхание воспламенило лёгкие, словно вспыхнувшие огнём. Жар расходился от груди по телу, как если бы кровь занялась пламенем, и оно готово испепелить меня изнутри. Я застонала... и провалилась во тьму. Но тьма вдруг вспыхнула мерцающим голубоватым светом, и тело окутало ласкающее тепло. Кажется, нечто подобное уже испытывала... в Безымянном Храме на Погребальной Горе, когда забрала у Живого Будды его святыню... Ощущение невероятной лёгкости и безмятежности... я блаженно закрыла глаза. Сейчас бы поспать... отдохнуть совсем немного... Но до слуха донёсся настойчивый шёпот:

- Аими...

Я поморщилась, не открывая глаз. Шёпот повторился. Подчиняясь зову, всё же разомкнула веки... и тут же зажмурилась от яркого солнца. Но что-то от него заслонило, и я снова открыла глаза, уже зная, чьё лицо увижу.

- Иошино...

Его губы не дали произнести имя полностью... и моё сердце отозвалось, как отзывалось на каждое его прикосновение – бешено заухало, заглушая остальные звуки. Прижавшись к груди ёкая, я чувствовала и его сердцебиение – такое же гулкое и учащённое, как моё. Но поцелуй не был стихийным. Сначала очень нежно, неторопливо, потом со всё возрастающим желанием его губы словно изучали мои, легко приоткрыли их... и, полностью забывшись, я провела ладонью по его лицу, коснулась пальцами белоснежных волос. Но вдруг сама испугалась подобной "вольности", до недавнего времени абсолютно недопустимой, и отдёрнула руку. Иошинори-сама тут же отстранился, совсем немного – всё ещё ощущала на губах его разгорячённое дыхание и, мягко сжав мою ладонь, приложил её к своей щеке. От его глаз исходило синее свечение, полосы на лице потемнели... а моё сердце забилось где-то под подбородком. Теперь уже я потянулась к его губам, но не успел он ответить на поцелуй, тишину, нарушаемую лишь нашим прерывистым дыханием, потревожил ещё один звук, совершенно чужеродный:

- Иошинори-самааа! Господин!

Вздрогнув, я словно очнулась от наваждения. Вокруг – луг, заросший дикими цветами, поодаль – почти сравнявшиеся с землёй развалины. Место смутно знакомо... Я полулежу на коленях Иошинори-сама, его руки обвивают моё тело. Смущённо улыбнувшись, чуть отодвинулась, стараясь восстановить дыхание. Но уже в следующее мгновение ёкай был на ногах и, как пушинку, поднял меня – за секунду до появления Дэйки, вынырнувшего из-за склона ближайшего холма. Сначала показалась лисья голова, потом всё тело, а потом лис остановился как вкопанный, округлив глаза, будто видел перед собой призрак. Улыбаясь, я шагнула ему навстречу.

- Ну же, Дэйки! Неужели я так изменилась?

- Аими... Не может... Я почувствовал твой... Это действительно?.. Аими!

Он вихрем подлетел ко мне и, прижав к груди, оторвал от земли. Но тут же, видимо, одумавшись, поспешно отскочил и выпалил:

- Прости меня за эту бесцеремонность, господин! Момо-сан... то есть... Аими-сан...

Извинения лиса заглушил пронзительный визг, я не верила ни ушам, ни глазам...

- Камикадзе?!

Зверёк буквально врезался мне в грудь и, радостно поскуливая, начал вертеться в руках – я его едва удерживала.

- Малыш... как ты здесь оказался? Он был с вами всё это время?

- Да...- Дэйки неуверенно покосился на Иошинори-сама.

- Он увязался за Дэйки,- коротко бросил тот.

- Увязался?.. Откуда?

- Откуда, по-твоему?- фыркнул лис.

- Не стоит здесь задерживаться,- заявил ёкай.- Дэйки, ты найдёшь дорогу.

Мгновенно оказавшись за спиной, он обнял меня за плечи, "отпугнув" тотчас взвившегося в воздух Камикадзе. Но я выскользнула из его рук и огляделась.

- У меня была сумка... Где...

Слетевшая с плеча во время "перехода" из одного мира в другой, сумка валялась неподалёку. Я торопливо припустила к ней и удивилась... бежать было невероятно легко – едва касалась ногами травы. Лис, видимо, подчиняясь безмолвному приказу Иошинори-сама, рванулся к сумке почти одновременно со мной. Но я подскочила первой – ничуть не запыхавшись. Подхватила её и подняла на лиса недоверчивый взгляд.

- Правда тебя обогнала?..

- Это действие силы, возродившей тебя в нашем мире,- раздался за спиной голос Иошинори-сама.- Можешь оставить ношу Дэйки, он последует за нами.

- Нет, там... нужные мне вещи,- улыбнулась я и подмигнула лису.- Видел? Я быстрее! Теперь не посмеешь назвать меня беспомощной!

- Не посмеет,- холодно подтвердил ёкай.

Лис вжал голову в плечи. А я только успела закинуть сумку на плечо, как вокруг тела сомкнулись руки ёкая, и меня легко оторвало от земли…

***

Облака, настолько густые, что не видно солнца. Ощущение невесомости... и безмятежное лицо ёкая, бережно держащего меня в объятиях.

- Сила Чаши дала мне способность быстро передвигаться,- шепнула я.- А как насчёт способности летать?

- Можешь говорить мне, когда захочешь подняться в воздух.

- Что-то вроде: "пойдём полетаем"?- в последний момент подавила хихиканье.

Кажется, ещё не преодолела былую робость, появлявшуюся всякий раз, когда смотрела на это недосягаемое "божество". Пожалуй, понадобится время, чтобы привыкнуть и вести себя с ним, как с "простым смертным". Ну или почти, как с простым... Губы ёкая тронула улыбка, и он тихо подтвердил:

- Что-то вроде.

Облака вдруг расступились, впереди полыхнул яркий белый свет, заставивший меня зажмуриться. А когда снова открыла глаза, перед нами возник... дворец, настолько огромный, что я успела охватить взглядом только бесконечную лестницу, соединявшую не меньше дюжины этажей наподобие вавилонского зиккурата. Иошинори-сама легко опустился на открытую площадку верхнего этажа, по величине способную сравниться с футбольным полем. В центре площадки – похожее на храм сооружение.

- Это... твой замок?..- потрясённо пробормотала я.

- Теперь и твой.

Навстречу нам высыпали разодетые в пёстрые одежды существа – опять не могла не вспомнить картину Амано Ёситаки, и наперебой залопотали приветствия. Но ёкай заставил их замолчать движением руки и мгновенно оказался возле входа в "храм". Створки двери тотчас распахнулись, а раздвинувшие их существа склонились в почтительном поклоне. Внутри не было ничего. Пол покрывали разноцветные окружности. В каждой – витиеватый иероглиф.

- Отсюда сможешь попасть в любую часть замка,- пояснил ёкай.- Позже узнаешь значения символов и куда ведёт каждый.

Я только растерянно кивнула. Иошинори-сама ступил на один из символов и тот полыхнул бледно-голубым светом. Мгновение невесомости – и ёкай осторожно ставит меня на ноги посреди невероятно красивой комнаты. Росписи на стенах, ширмы, светильники, вазы... Почти забыв дышать, я медленно поворачивалась вокруг своей оси.

- Что это за комната?

- Один из моих личных покоев.

- И у меня будут свои личные покои?

- Если захочешь.

Моё круговое вращение завершилось, и я невольно глянула на свою одежду – джинсы, майка, летний пиджак... В этой обстановке одежда моего мира казалась просто вопиюще чужеродной. И окружавшая меня роскошь была подавляющей. А я ещё тащила предметы личной гигиены, чтобы хватило до первого похода в деревню! Здесь, наверное, пользуются гребнями из слоновой кости вместо обычных расчёсок, и жидким золотом – вместо шампуня...

- Ты голодна?- ёкай нарушил моё "озирание".- Хочешь отдохнуть?

- Нет... кажется. Всё это так... ошеломляет...

- Не все части замка подобны этой. Есть и другие комнаты, если здесь тебя смущает обилие красок. Есть и сады, и луг с незабудками.

Я вскинула на него удивлённый взгляд.

- Как во владениях Тецуо?

И снова едва уловимая улыбка на всегда невозмутимом лице.

- Ты это помнишь.

- Конечно. Память "всего лишь людей" не такая короткая, как может показаться.

- Тогда, вероятно, никогда не забудешь и этих слов,- тихо произнёс ёкай.

- Скорее, ещё долго не дам забыть о них тебе.

Неуловимым движением он скользнул ко мне ближе и, едва касаясь, провёл пальцами по моим волосам, щекам, губам – словно убеждался в моей реальности. И моё тело тотчас откликнулось на эту ласку отчаянным сердцебиением, отозвавшимся даже в кочиках пальцев.

- С этим я могу мириться, Аими.

- А с чем не можешь?- не расслышала собственного шёпота.

Ладони ёкая легко коснулись моего лица. Чуть наклонившись, он молча рассматривал меня. И, чем дольше смотрел, тем сильнее разгорался в глазах синий огонь. Я уже едва справлялась со срывающимся дыханием и слышала, как участилось его... А потом губы, первый же поцелуй которых чуть не довёл меня до обморока, безудержно прижались к моим. Но сейчас поцелуй не был ни изучающим, ни осторожным. От его жара закружилась голова. Дёрганым движением я сбросила с плеча сумку и судорожно прижалась к груди ёкая... и его сердце тоже понеслось вскачь...

Мне показалось, я снова на мгновение "зависла" в невесомости. Лишь внезапно оказавшись на футоне, больше похожем на гигантское ложе, мельком обратила внимание, что обстановка вокруг изменилась.

- Твоя спальня?..- только и успела прошептать, но его губы тут же заставили меня замолчать...

Когда ладони ёкая мягко скользнули под майку, я напряглась. Одежда для него непривычная – у Кэцеро ведь поначалу были сложности "освободить" меня от неё. Дёрнулась, порываясь хотя бы стянуть с плеч пиджак, но Иошинори-сама легко удержал мои руки и, словно успокаивая, заскользил губами по моей шее к груди... и у меня снова сбилось дыхание. "Необычность" одежды ему действительно не помешала. Плавными, неторопливыми движениями, он словно исследовал моё тело, одновременно избавляя от всего, что на мне было. И, когда, оставшись совершенно без одежды, я потянулась к его кимоно, чуть отстранился, породолжая скользить разгорячённым взглядом по моему обнажённому телу. Слои окутывавшего его шёлка, один за другим опустились на футон, и я потрясённо ахнула:

- Уверен, что ты... всё-таки не из камня?..

Его тело было гладким и в самом деле казалось высеченным из мрамора. Только едва заметные полосы на предплечьях вроде тех, что были на лице, выделялись на бледной коже. Я робко провела ладонями по его груди, и полосы начали темнеть. Уже смелее, я обвела контур ключиц, линию плеч, снова вернулась к груди, спустилась к животу, и ёкай, хрипловато выдохнув, прижал меня к себе. Жгучие, требовательные поцелуи покрыли моё лицо и грудь. Но он ещё будто сдерживался – ни одной порывистой ласки, ни одного лихорадочного движения. Только в глазах полыхал синий огонь, полосы становились всё темнее, а прикосновения – всё жарче. Моё тело уже было доведено до исступления, я чуть не стонала в его руках и, наконец, не выдержав, обхватила ладонями его лицо.

- Чего ты ждёшь?..

- Этого,- горячо выдохнул он.

Его тело будто срослось с моим, обжигающий поцелуй поглотил сорвавшийся с моих губ стон, и, не помня себя, я зарылась пальцами в растрепавшиеся белоснежные волосы... Казалось, я просто перестала существовать, время и пространство уже не имели значения... Тело словно соткано из воздуха... наверное бы не ощущала его совсем, если бы не поцелуи Иошинори-сама, и ласки, тягучие и жадные, не прекращающиеся ни на миг…

Тихий голос словно звал из окутавшего меня небытия... Я лениво прислушалась и узнала своё имя:

- Аими...

Мимолётно улыбнувшись, приоткрыла глаза... Чёрные, в полумраке казавшиеся бездонными глаза тотчас поймали мой взгляд. Ещё в полузабытьи, я протянула руку к лицу, так восхищавшему меня красотой, легко провела ладонью по темневшим на щеке полосам... и в глубине непроницаемых глаз снова начал тлеть синий огонь. Но голос прозвучал отрезвляюще:

- Если хочешь, подкрепи силы.

Я перевела взгляд на мечущиеся по потолку и стенам отблески от зажжённых светильников.

- Уже ночь?..

Он чуть наклонил голову, по губам, словно отсвет огня, мелькнула улыбка. Я приподнялась на футоне. Наверное, снова сказывалось действие силы Чаши – тело казалось невероятно лёгким и... не чувствовала ни тени слабости, хотя после всего должна была распадаться на части.

Рядом с футоном – столик, уставленный чашечками с едой. Бросив на них плотоядный взгляд, я было потянулась к небрежно отброшенному покрывалу, собираясь в него завернуться, но меня остановило тихое:

- Не нужно. Только если тебе холодно.

- Пока нет,- улыбнувшись, я скользнула глазами по его обнажённому телу.- Но, как только станет, скажу.

Ответом было чуть усилившееся свечение глаз, не отрывавшихся от моего тела. Я придвинулась ближе к столику.

- А ты?

Он качнул головой.

- Вообще никогда не ешь?

Ещё одно качание.

- Чем тогда поддерживаешь силы?

- Энергией. Могу показать позже.

- Пожалуйста,- просияла я и, взяв со столика одну из посудинок, счастливо вздохнула:

- Как же скучала по этой еде...

- По еде?

- Среди всего прочего. Еда моего мира казалась мне безвкусной.

- Поэтому так торопилась его покинуть?

Вопрос прозвучал странно. Я вскинула на ёкая непонимающий взгляд.

- Ступив за грань, прежде чем позвать меня, ты ушла из своего мира, но не могла прийти в этот без силы Чаши,- тихо пояснил он.- Я едва не опоздал.

- И что бы случилось, если бы...- я запнулась.

- Ты попала в не-существование, связующее миры. Ещё немного – и даже я не смог бы тебя найти.

Я чуть не выронила чашечку.

- Ты спрашивала, с чем я не смог бы смириться. С этим.

- Дьявол...- испуганно пробормотала я.- Могла бы догадаться, всё не так просто...

- Я давно оставил надежду, что это знание может пригодиться. Иначе бы предупредил тебя.

- А место, где нас нашёл Дэйки?- поспешила я сменить тему.- Оно показалось мне знакомым.

- Храм Тысячи Демонов. То, что от него осталось.

- Его так и не отстроили заново?- удивилась я.

- Нет. Но, когда пришла в нашу реальность через тории храма, ты нарушила границы, разделяющие миры. Теперь их легче всего преодолеть именно в этом месте, несмотря на отсутствие святилища.

- От него действительно мало что осталось. Сколько же времени здесь прошло?

- Больше, чем в твоём мире,- коротко ответил ёкай.

Глаза, снова полыхнувшие синим, скользнули по столику, по почти опустошённой чашечке в моей руке и прошлись по моему телу взглядом, от которого сердце пропустило несколько ударов. Но голос прозвучал спокойно, даже размеренно:

- Надеюсь, еда тебе по вкусу?

- Хочешь спросить, утолила ли голод?- рассмеявшись, я отставила чашечку.- Этот – да. Но теперь мне по-настоящему холодно.

Губы ёкая сложились в полуулыбку, синее свечение усилилось. Он придвинулся ко мне ближе, но не успели руки с потемневшими полосами сплестись вокруг меня, я легко соскочила с футона.

- Лучший способ согреться – горячая вода. В замке есть купальня?

- Конечно.

Непроницаемое лицо, совершенно невозмутимый голос, и я немного растерялась. Хотела поддразнить его, но уже не понимала, кто кого дразнит. Ёкай тоже неторопливо поднялся с футона. Отблески светильников замелькали по "мраморному", абсолютно идеальному телу... и я тут же сдалась, сбивчиво выдохнув:

- Имела в виду... составишь мне компанию?..

- Конечно,- повторил он.- Ты не знаешь, где это. Я тебя отведу.

- Дорогу обратно тоже не найду,- уточнила я.- То есть, придётся остаться там со мной, чтобы потом "отвести" сюда.

Жаркий поцелуй и шёпот, в третий раз повторивший и без того очевидную истину:

- Конечно.

Глава 29

- Эй, Момо! Хватит грезить наяву, и так известно, о ком все твои помыслы! Хотя бы слышала, что я спросил?

- Это был не вопрос, а утверждение. Ты утверждал, у тебя есть что-то моё, о чём я не знаю.

- Надо же, действительно слышала!- съехидничал Дэйки.

- Всегда тебя слышу,- улыбнулась я и с не меньшим ехидством добавила:

- Хочу того или нет.

Лис – продолжала мысленно называть его так, хотя во дворце он предпочитал чеовеческое обличье, запустил в меня подушечкой, какие подкладывают под оби[1]. Я увернулась и пригрозила:

- Будешь вести себя агрессивно, натравлю на тебя Камикадзе.

Зверёк переваривал обильный обед здесь же на большой круглой подушке, которой не смел пользоваться никто, кроме него. Мы находились в "гардеробной", которую я собиралась "переоборудовать" под "мастерскую". Солнце попадало сюда под каким-то особым углом, освещение получалось потрясающим – комната была будто создана для занятий живописью. Услышав своё имя, камаитати лениво приоткрыл глаза и фыркнул.

- Ещё неизвестно, кого он бросится защищать! Слишком уж долго мы вместе горевали по тебе, а общее горе сближает,- хмыкнул Дэйки, и тут же тряхнул волосами.- Ну вот опять! Из-за тебя постоянно болтаю лишнее!

Тема моего ухода из этого мира считалась запретной. Не то, чтобы кто-то произнёс официальное "табу", просто говорить об этом было не принято. На вопрос, как Камикадзе оказался в их компании, Дэйки пространно рассказал, что "случайно" оказался неподалёку от "того места", имея в виду замок Кэцеро, и зверёк просто "нашёл" его и "увязался" за ним. И я удовлетворилась ответом, тоже не желая ворошить прошлое.

- Расскажешь наконец что имел в виду? Заговариваешь об этом уже в третий раз!

- И только теперь тебе стало интересно? Сейчас вернусь!- и унёсся из комнаты.

Я посмотрела ему вслед – искренне восхищалась умением лиса ориентироваться в замке. Сама только начинала осваиваться и понимала, что процесс затянется. Замок моего белокурого возлюбленного представлялся мне красивым лабиринтом, а бурлившая в нём жизнь – упорядоченным хаосом. Понятия не имела, сколько существ здесь обитало, и не стремилась это знать, несмотря на бесконечные шпильки Дэйки, что мне, как "избраннице господина", следует проявлять больший интерес к моим "подданным". Вскоре после водворения, Иошинори официально представил меня "населению" замка за общей трапезой. Сидя рядом с ним на возвышении, с которого открывался вид на весь "террариум", поднимавший чашечки с саке в нашу честь, невольно вспомнила ступенчатые сооружения, какие в Японии выставляют на Хина Мацури[2] в домах семей, где есть дочери. На сооружении расставляют кукол, изображающих обитателей императорского двора: на верхней полке – император и императрица, чуть ниже – придворные дамы, потом – министры и так далее. Я на самом деле чувствовала себя куклой – в многослойной церемониальной одежде почти не могла двигаться. К счастью, "император" с завидной скоростью освободил меня от неё сразу после церемонии.

- Надеюсь, подобные приёмы в твоём замке проводятся нечасто?- улыбнулась я, когда руки Иошинори сомкнулись вокруг моего "освобождённого" тела.

- Этот был необходимостью – тебя должны знать все. Остальные уже отменены,- коротко отозвался он.

Мои поддразнивания всегда заканчивались одинаково: разбивались о невозмутимостъ возлюбленного, и в результате получалось – скорее, он дразнит меня. Но это только раззадоривало.

- То есть, теперь я – твоя...- и тихо выдохнула, когда его губы, жарко прижавшись к моей шее, заскользили вниз к плечу.

- Да, теперь ты – моя,- подтвердил он.

- ...соправительница,- закончила я фразу.- А, если так, разве мне не полагаются личные покои?

Он оторвал губы от моей кожи и тягуче посмотрел мне в глаза.

- Если хочешь.

- А ты?

- Желай я этого, ты была бы сейчас в них.

Я любовно пригладила белоснежные волосы, рассыпавшиеся по его плечам, скользнула ладонями по почерневшим полосам на предплечьях.

- Значит, не хочу и я.

Так я была официально представлена ко "двору", вид которого наверняка бы вызвал помешательство у Амано Ёситаки, и окончательно водворена в покоях царственнго возлюбленного, по величине превосходивших весь студенческий кампус Голдсмитса. Дэйки, узнав об этом, округлил глаза: во всех уважающих себя замках для "госпожи" выделялась "женская" половина. Теперь, ехидничал он, приём в мою честь придётся повторить: я так редко покидаю опочивальню господина – вскоре никто не вспомнит, как выгляжу. И, если Иошинори-сама собирается держать меня рядом с собой постоянно, даже он, Дэйки, уже не надеется узнать меня при следующей встрече. Я хохотала, слушая его "прогнозы", и обещала обязательно оставить на память о себе какую-нибудь вещицу – чтобы он не забыл меня так быстро. Тогда лис и вспомнил, что у него есть нечто, принадлежащее мне, о "чём я не знаю"...

- Вот и я, Момо!- ворвавшись в "гардеробную", он остановился в нескольких шагах, пряча что-то за спиной.

- Хочешь, чтобы угадала? Уже ведь сказала, понятия не имею!

- Ладно, покажу. И радуйся, что в прошлый раз не прихватила с собой эти... пирожные!- те, что купила для лиса на токийском вокзале, произвели на него впечатление.- Представляю, во что бы они превратились!

- При чём здесь...- начала я и замолчала, увидев, предмет, который он вынул из-за спины.- Это же... Откуда она у тебя?..

То была сумка, которую я взяла с собой на экскурсию, отправившую меня в этот мир. Не веря глазам, выудила мой старый мобильник, футляр для солнечных очков, изумрудное платье...

- Но как?..

И вспомнила жуткий день, когда погиб Тэкэхиро... Он принёс мои вещи – с их помощью смог меня найти, а я уронила сумку на берегу, когда унеслась прочь от его убийцы, и больше о ней не вспоминала...

- Ты сохранил её,- расторганно посмотрела на Дэйки.

- Да. На память о тебе.

Хотела броситься ему на шею, но лис поспешно отодвинулся и, отвечая на мой удивлённый взгляд, пояснил:

- Господину... не понравилось, как я повёл себя, когда ты вернулась. Он запретил приближаться к тебе ближе, чем на...- показал руками расстояние.

- Не понравилось... что ты меня обнял? Но это ведь... ты просто обрадовался...

- Так он и сказал. И потому не наказал меня, но предупредил, что больше не потерпит подобных вольностей.

- И когда только успел...- пробормотала я.- Ничего, поговорю с ним...

- С ума сошла? Не вздумай! Вообще не должен был ничего тебе рассказывать!

- Только молча шарахаться всякий раз, когда протягиваю к тебе руку?- подсказала я.

Лис действительно вёл себя необычно. Если раньше не упускал возможности шлёпнуть меня хвостом или обнять, сейчас очень старательно избегал физических контактов. Я обратила на это внимание, но, не зная о причинах сдержанности, не придала значения.

- Не нужно, Момо, правда. Так ты мне только навредишь. Иошинори-сама может вообще запретить с тобой видеться. Прекрасно ведь знает, как я к тебе отношусь! На самом деле удивляюсь, что до сих пор не запретил.

- Наверное, верит, что сможем сдержаться и не набросимся друг на друга,- подмигнула я.

Лис закатил глаза, а я перевернула сумку вверх дном и вытряхнула смятый листок желтоватой бумаги.

- Что это?- заинтересовался Дэйки.

Пожав плечами, я подняла листок с пола и развернула его. Изображение женщины в кимоно и ребёнка, ловящих карпа, иероглифические надписи...

- "Огромное благословление, среднее благословление, малое благословление, благословление наполовину…",- прочитала я.- Что за ерунда?

Но Дэйки вырвал листок из моих пальцев и чуть не с благоговением выдохнул:

- Это же омикудзи[3]!

- Что?..

- Предсказание,- пояснил он.- Такие раздают в храмах. Откуда оно у тебя?

- В храмах...

И меня осенило. День экскурсии, непрекращающаяся тошнота, два храма, которые мы посетили прежде, чем добрались в третий – Нэдзу. В одном из них мы с Цумуги обзавелись предсказаниями будущего. На своё я тогда даже не глянула – просто закинула его в сумочку...

- Посмотри,- Дэйки ткнул пальцем на столбец в середине листочка, и я прочитала вслух:

- "Кольцом тебе будет дорога.

Горевать о былом не спеши.

Ты вернёшься, сделав круг..."

Я подняла на лиса недоумевающий взгляд.

- Не думаешь же, что имеется в виду моё возвращение сюда?

- А что ещё?- он тряхнул листочком.- Подумать только, Момо!

- Простое совпадение.

- Это – предсказание, полученное тобою в храме! Голос богов! Увидел бы его раньше...

- И что бы это изменило?

- Ничего бы не изменило, но дало надежду, когда её не было.

- Кому?- фыркнула я.

Дэйки посмотрел на меня непривычно серьёзным взглядом.

- Господин рассказывал о времени, прошедшем здесь, пока ты оставалась в своём мире?

- Нет,- поёжилась я.- И не спрашивала.

- Я сопровождал Иошинори-сама, как обычно, когда он вдруг вскинулся, будто что-то услышал и исчез. Не было его долго, я отправился на поиски. Блуждал по округе, пытаясь уловить его запах и... почувствовал другой запах – крови. Твоей крови, смешанный с его...- лис замолчал.

- Ты был там?- прошептала я.- Возле замка Кэцеро?

- Да. И видел кровь, засохшую на траве. Никогда не хочу пережить подобное снова.

- Там тебя и нашёл Камикадзе...

Он кивнул.

- Позже узнал, что ты не умерла, а вернулась в твой мир, но...- Дэйки понизил голос, как если бы нас могли подслушать, и наклонился ко мне, явно забыв о запрете приближаться.- С господином творилось неладное. Долгое время он вообще не показывался, а потом... он начал по-настоящему пугать меня, Момо.

- Пугать?..

- Подробности тебе ни к чему, но... хорошо, что ты вернулась. Господин никогда не произнесёт это вслух, но твой уход он переживал тяжело. Тоска в сочетании с неуязвимостью и силой – подобное способно превратить в чудовище и более добросердечное существо, чем Иошинори-сама.

- Чудовище?..- потрясённо повторила я.

- Никогда не думал, что буду так благодарен той ведьме, прислужнице ками...

- Чиио?- перебила я.- За что её благодарить?..

Лис покосился на плотно задвинутую дверь, на начавшего проявлять признаки жизни Камикадзе и вздохнул:

- Расскажу в общих чертах, ладно? Господин не запрещал об этом говорить, поэтому, думаю, не накажет. Но об остальном спросишь его.

[1] Оби-макура – подушечка, которую подвязывают к поясу оби для создания объема банта.

[2] Хина Мацури или "Фестиваль кукол" – праздник для девочек, отмечается в Японии третьего марта. Накануне в домах, где есть дочери, в гостевой комнате устанавливают ступенчатый стенд, покрытый красной войлочной подстилкой. На нём расставляют кукол, изображающих обитателей императорского дворца.

[3] Омикудзи – популярное японское гадание, практикующееся в синтоистских и буддийских храмах.

***

Я с готовностью опустилась на одну из разбросанных на татами подушек, лис сел рядом. Камикадзе, наконец очнувшийся от послеобеденной комы, шлёпнулся мне на колени, требуя ласки. Я пригладила ему шёрстку, почёсала за ушками, и зверёк довольно заурчал. А Дэйки начал рассказывать, как пустившись однажды в путь, он и господин резко сменили направление, уловив мой запах, и как в лесной чаще перед ними предстала старая ведьма...

- Её методы не изменились,- нахмурилась я, когда лис закончил рассказ.- Возникнуть из ниоткуда и наобещать невесть что – именно так она заманила в ловушку Ракурая. Хорошо хотя бы твой господин на это не повёлся.

- Всё ещё продолжаешь называть его моим господином,- ухмыльнулся Дэйки.

- Мне он... не совсем господин,- замялась я.- Скорее...

- Возлюбленный,- подсказал лис.

Я чувствовала, как губы раздвигаются в улыбке, а к щекам приливает кровь.

- Можешь не отвечать, это и так очевидно,- добродушно фыркнул лис.- И то, что ты делаешь с ним, достойно удивления. Никогда не видел его... таким. Мне неизвестно, какую цель преследовал ками, подсылая ведьму. Но ты – здесь из-за их вмешательства. И за это я благодарен.

- Напрасно,- качнула я головой.- Каким бы ни был их замысел, старались они точно не ради нашего блага.

"Вмешательство" ками озадачило меня больше, чем призналась лису. Жуткое существо как будто хотело, чтобы я вернулась в их мир. Но почему? Может, нашёл новую силу, "окружённую кольцом заклинаний", преодолеть которые под силу только мне? Хотя должен же понимать, что теперь и в этом мире ему до меня не добраться. Невольно скользнула взглядом по полосе на запястье и подавила вздох, вспомнив о Кэцеро. Интересно, как он там? Как Цумуги? Простила меня за "сумасбродство"?..

- О чём опять замечталась?- лис явно собирался меня приобнять, но в последний момент одумался и подскочил с подушки.- Господин скоро вернётся. Ты голодна? Может, распорядиться насчёт трапезы?

Крайне редко отлучавшийся "господин" отправился дозором в западные земли, некогда занимаемые недругом его рода – Ракураем. Недавно мы вместе совершили похожее "паломничество" по его исконным восточным землям. Но сейчас я отказалась сопровождать ёкая в замок, где чуть не подверглась насилию ками.

Мой возлюбленный вернулся на закате. Я расплылась в счастливой улыбке, собираясь мурлыкнуть приветствие. Но стоило его рукам сплестись вокруг моего тела, а губам прильнуть к моим – с жадностью, будто мы расстались столетия назад, забыла обо всех намерениях и только выдохнула:

- Тоже соскучилась...

Всякий раз от его ласк я совершенно терялась во времени, и сейчас вернулась к реальности, когда в небе уже взошла луна. В её сиянии разметавшиеся по футону волосы моего избранника мерцали призрачным светом. Приподнявшись на локте, я пригладила растрепавшиеся пряди, и улыбнулась синему свечению, снова вспыхнувшему в чёрных, не отрывавшихся от меня глазах. Ёкай поймал мою руку и, мягко сжав запястье, поднёс её к губам. То была рука, отмеченная ритуалом, и, вряд ли случайно, его ладонь полностью скрыла полосу.

- Тебе это мешает?- тихо спросила я.

Его ладонь тотчас соскользнула с запястья, взгляд – впервые за всё время – остановился на отметине.

- Нет.

- До сих пор ты избегал смотреть на неё.

Ёкай поднял на меня глаза, мгновенно ставшие темнее ночи.

- Это клеймо – следствие моих действий. Я не люблю об этом вспоминать.

- Но это – в прошлом,- я ласково провела пальцами по его щеке, с одной полосы на другую.- Самое время его отпустить...

Иошинори легко потянул меня к себе, но я решила прояснить всё до конца и поспешно добавила:

- Если, конечно, тебя беспокоит именно прошлое, а не будущее.

- Что твоя следующая жизнь связана с его? Об этом я не думаю. Ты – со мной. Если и не навсегда, то очень надолго.

- Благодаря силе Чаши,- улыбнулась я.- Ты говорил, разделишь её со мной, но не сможешь отдать совсем. Что ты имел в виду?

Он легко приложил кончики моих пальцев к своей щеке, как если бы просил возобновить ласку. Улыбнувшись, я с нежностью заскользила пальцами по полосам, тотчас потемневшим под моими прикосновениями.

- Сила Чаши может быть передана только добровольно и лишь однажды. Ты отдала её мне. Я смог вернуть тебе часть её лишь потому, что изначально она была дарована тобой.

- То есть, сейчас мы оба неуязвимы?

- Нет. Неуязвим только обладающий силой Чаши безраздельно.

От удивления я даже перестала выводить узоры на его коже и резко села на футоне.

- Хочешь сказать, ты лишился неуязвимости... из-за меня?..

Иошинори приподнялся вслед за мной.

- Я никогда не стремился ею обладать. Неуязвимость легко может стать бременем, каким стала для меня. Единственная её ценность – она позволила вернуть тебя.

Я потянулась к его губам, но тут же снова выпрямилась от пришедшей мысли.

- Но тогда... нас обоих можно убить... Оружием или... магией... Дэйки рассказал о вашей встрече с Чиио,- и на всякий случай уточнила,- по моей просьбе. Забота её господина о моём возвращении в этот мир кажется странной. Но, вернув меня, ты лишился неуязвимости. Что, если именно это было его целью?

- Так и есть,- спокойно подтвердил ёкай.- Жрица предлагала помощь, зная, что я до неё не снизойду. Уверен, на самом деле она лишь хотела, чтобы я узнал – в твой мир ты отправилась не одна, и начал действовать.

- И, разгадав её замысел, ты всё же...

- До презренного паразита и его прислужницы мне нет дела. Их интриги меня не интересуют.

Холодный голос, неподвижное лицо – передо мной снова был грозный ёкай, внушающий трепет и благоговение одним своим видом. Но я больше не испытывала робости, встречаясь с ним взглядом. Наклонившись, скользнула дразнящим поцелуем по его губам, и руки с потемневшими полосами тотчас сомкнулись вокруг моего тела.

- Ещё не поблагодарила, за то что вернул меня, Иошинори,- наклонившись к его уху, я легко прикусила мочку.

Сердце моего возлюбленного понеслось вскачь – я чувствовала пульсацию вен даже в обхвативших меня руках и, не удержавшись, поддразнила его:

- Неужели так и не скажешь своё обычное "Не стоит"?

- Нет,- прошептал он.

- Тогда прими мою благодарность…

В поцелуй я вложила всю душу. Слышала участившееся дыхание моего избранника, чувствовала прикосновение его горячих ладоней... и словно пламя пробежало по спине, жаром растекаясь по груди и животу. Тело охватила внезапная истома... казалось, если не отдам хотя бы часть этого жара, он меня испепелит... и я совершенно забылась... Судорожно прижимаясь к безудержно льнущему ко мне телу ёкая, увлекала его за собой всё глубже и глубже в хаос диких желаний и ощущений не испытанной ранее силы – в хаос, полностью поглотивший меня. И он сдался... Ни разу мой безмолвный ледяной возлюбленный не терял контроль... так. Сначала сдержанные и медленные, его ласки и поцелуи становились всё жарче, пока не перешли в исступление. Пылающие глаза, почерневшие полосы, чуть приоткрытые губы, удлинившиеся клыки... я чувствовала, как его ладони лихорадочно скользят по моей спине, судорожно стискивают бёдра... и вдруг прозвучал тихий истомлённый стон... не сразу поняла, что принадлежит он не мне. Жар начал спадать, словно распределился на оба наших тела, соединившихся в одно. Будто со стороны, я слышала наше слившееся воедино дыхание... и снова этот стон, томный, почти жалобный...

- Аими...

Глава 30

- Твой ход, Момо! Хватит уже возиться с этим маленьким чудовищем!

Я подняла укоризненный взгляд на Дэйки. Камикдазе, уютно расположившийся на моих коленях, недовольно заворчал.

- Видишь, ему не нравится это прозвище,- потрясла в ладони кубики и бросила их на игровое поле.- Может, начнёшь называть его по имени?

- Или "малыш"?- насмешливо фыркнул лис.- Или, ещё лучше, "неблагодарный плут"? Посмотри на него! Сейчас и не вспоминает, кто кормил и заботился о нём, пока тебя не было!

- Не хочет вспоминать,- тонко уточнила Нецуми.- У камаитати очень хорошая память. Слышала, они помнят запах крови каждой своей жертвы, и всегда узнают её, сколько бы времени ни прошло.

- А поскольку мою кровь он пил, в отличие от твоей, конечно, он помнит меня лучше!- подхватила я.- Правда, малыш?

Камикадзе выразил согласие довольным сопением. Пощекотав его за ушком, я сделала "шаги" на поле – по количеству выпавших очков. Мы играли в "Монополию" – когда-то я познакомила с этой забавой Арэту и остальных "марионеток" старой ведьмы. Все они исчезли вместе с ками, но успели распространить слух об игре, ставшей одним из излюбленных развлечений в замке, некогда принадлежавшем Ракураю. Об этом рассказала Нэцуми, недавно перебравшаяся в "наш" замок. Узнав, что я вернулась, девушка-змея упала в ноги моему возлюбленному, посещавшему "западную резиденцию", умоляя о встрече со мной. Иошинори был удивлён, что в обиталище почившего недруга у меня нашлись друзья, но всё же рассказал об инциденте. Я была не против расширения круга друзей, и вскоре Нэцуми, Кииоши-сама и Кэору – ао-ниобо, прислуживавшая Арэте и увязавшаяся сейчас за Нэцуми, водворились в замке моего избранника. Дэйки был поначалу недоволен – я и так провожу бóльшую часть времени с господином, а теперь и те крохи внимания, которые получает он, придётся делить с "чужеродным сбродом". Но, познакомившись со всеми, и особенно с Нэцуми, поближе, изменил мнение.

Постепенно я узнавала и обитателей "моего" замка – выучила имена всех, кто прислуживал непосредственно мне. Правда, немного тяготилась их сверх уважительным обращением "окугата-сама[1]" или "кидзё"[2] и привычкой не поднимать на меня глаза. Но все условности были отменены в "тесном кругу", включавшем Дэйки, Нэцуми, Кииоши-сама, неизменно прислуживавшую нам Кэору и, с недавнего времени, ещё одного члена нашей компании – Сору. Это был молодой тэнгу – застенчивое существо с телом мужчины, тёмными волосами, пёрышками вокруг ястребиных глаз, и острыми птичьими когтями на руках. Ещё Сора умел выпускать крылья по мере надобности. Его прямой обязанностью была забота о столе для Камикадзе, а также развлечение зверька, если у того возникало желание поиграть в догонялки. На меня Сора упорно не решался поднять глаза, во время прогулок шёл следом, соблюдая дистанцию и старательно обходя наши тени[3]. Дэйки объяснил, что юный тэнгу до дрожи боится "господина", и посоветовал просто его не замечать. Я всё же попыталась завязать разговор, но ответом на все реплики было неизменное "Как пожелает окугата-сама", и я оставила попытки. Камикадзе относился к новому добытчику снисходительно. Гладить себя по-прежнему позволял только мне и Дэйки, а Сору чаще всего игнорировал. Но однажды из окна замка я видела, как "добытчик яиц" тренируется с мечом и, удивившись необычайным умению и ловкости, спросила о нём Иошинори. Тогда ёкай признался, что в обязанности тэнгу входит не столько обеспечение яйцами Камикадзе, сколько моя безопасность в его отсутствие. Мера показалась мне излишней, но я не спорила. Зато удвоила усилия, стараясь избавить "телохранителя" от чрезмерной стеснительности – если уж быть ему поблизости постоянно, то лучше в качестве полноценного члена компании, а не безмолвной тени. Удалось это не сразу, но постепенно тэнгу начал принимать участие в увеселениях, иногда вступал в разговор и даже робко улыбался. Сейчас "телохранитель" сидел слева от меня, я бросила ему кубики:

- Твой черёд!

Иошинори отправился "проведать" западные владения после долгого перерыва, а мы с устроили "вечеринку" – с едой, саке, и "Монополией". Мой возлюбленный относился без особого энтузиазма как к подобным увеселениям, так и к моей "свите". Но мирился и с тем, и с другим – должна же я чем-то заниматься, пока он в отлучке. Отлучался он редко, но я всё равно скучала, пока его не было, и вечеринки с друзьями отлично помогали скоротать время.

После Соры очередь перешла к Нэцуми. Девушка-змея грациозно бросила кубики, сделала свои "шаги" и удручённо вздохнула:

- Кажется, я теряю поместья!- и с несчастным видом осушила свою чашечку с саке.- Очень увлекательная игра! Заставляет поволноваться. Может, знаешь и другие, Хитоми-тян?

- Знаю,- кивнула я.- Игр много: карты, пинг понг, кикер... Нужно только смастерить весь игровой "инвентарь" и тогда...

- ...лет через пятьдесят – может быть,- насмешливо подхватил Дэйки.- Хитоми-тян некогда заниматься подобной ерундой, не забывай о её основной обязанности.

Я шлёпнула его по плечу. Лис захихикал и, чуть наклонившись ко мне, шепнул:

- Хочешь сделать со мной то же, что с лугом незабудок?

- Не понимаю, о чём ты,- хмыкнула я.

- Совсем не понимаешь? После того, как ты и господин прогулялись туда вчера, луг выглядит, будто по нему пронеслось стадо пятнистых оленей.

Я вспыхнула до корней волос, а лис, ехидно ухмыляясь, отодвинулся.

- О чём вы шепчетесь?- заинтересовалась Нэцуми.

- О погоде,- заговорщицки подмигнул мне лис.

Очередь перешла на Кииоши-сама, а я отчаянно боролась с румянцем. Идея прогуляться и "задержаться" на лугу была моей, но Иошинори откликнулся на неё с такой горячностью, словно тоже только об этом и думал. Луг был не таким большим, как во владениях Тецуо, и когда мы покидали его, слегка прикрывшись кимоно, выглядел действительно плачевно. А аромат цветов не выветрился из наших волос даже после купальни...

- Скучаешь по оставленному замку, Нэцуми-химэ?- продолжил разговор Дэйки.

- Совсем нет,- отозвалась девушка.- Этот замок гораздо красивее, а о том у меня много болезненных воспоминаний.

Мои воспоминания о бывшем обиталище ками, тоже были далеко не радужными. Передёрнув плечами, я потянулась к чашечке с саке и поспешила сменить тему:

- Здесь празднуют Обон[4]?

- Каждый год,- удивилась Нэцуми.- И эти дни уже скоро. А для чего тебе? Думаешь, души твоих предков смогут найти тебя в этом мире? Хотя, наверное, это возможно...

- То есть, души действительно приходят к тем, кто их зовёт?

- Конечно,- удивилась Нэцуми, будто я усомнилась в том, что дождь – мокрый.

- Имею в виду, с ними можно поговорить?- уточнила я.

- Конечно, можно. Только есть определённые правила. С удовольствием расскажу тебе о них, если захочешь.

Я с готовностью закивала.

[1] Окугата-сама – вежливое обращение к жене главы клана.

[2] Кидзё – очень вежливая форма обращения к женщине: госпожа.

[3] Выражение высшего почтения и уважения в Японии. Женщина не должна наступать на тень мужчины, а ученик – на тень учителя.

[4] Обон – яп. трёхдневный праздник поминовения усопших. Считается, что в эти дни души усопших возвращаются к живым и посещают своих родных.

***

- Для чего тебе говорить с умершими, Момо?- спросил Дэйки.

Компания уже разошлась – "господин" должен был скоро появиться.

- А для чего тебе понадобилось во всеуслышанье трезвонить о луге с незабудками?- огрызнулась я.

Лис захихикал.

- Прости, не удержался. Но нас никто не слышал! Не вспыхни ты, как закатное небо, никто бы вообще не обратил внимания.

- Так бы и оттаскала тебя за хвост!- разозлилась я.

- Ради этого могу даже принять моё привычное обличье!- подмигнул Дэйки и вздохнул.- Эх, Момо... как же я завидую господину...

Я скосила на лиса настороженный взгляд.

- Не смотри так, я держу себя в руках,- прищурился он.

- Думала, ты достиг взаимопонимания с Нэцуми.

- Нэцуми – славная,- тут же согласился лис.- И мы с ней... неплохо проводим время. Нужно же и мне отвлекаться от вздохов по тебе!

- А она об этом знает? Что ты всего лишь "проводишь с ней время"?

- Она до сих пор влюблена в своего господина, умершего в теле шикигами. У нас много общего, и это сближает. Так что об этом не тревожься.

Я рассеянно посмотрела на Сору, замершего у стены наподобие статуи. Камикадзе уже нетерпеливо кружил над ним в ожидании ужина. Но, как истинный "телохранитель", Сора никогда не оставлял меня до появления господина. Встретившись со мной глазами, тэнгу тут же уставился в пол.

- Ещё один несчастный,- насмешливо фыркнул Дэйки.- Иошинори-сама выбрал его очень удачно. Тэнгу вообще искусны в обращении с оружием, но умение этого превосходит всё, что мне приходилось видеть до сих пор. А ты ещё и очаровала приставленного к тебе защитника. Теперь, в случае опасности, тэнгу бросится на твою защиту не по приказу, а по зову сердца. Очень ловко, Момо!

- Какой "зов седца"?- передразнила я.- Просто он очень застенчив. Не все же рождаются дзинко – без малейшего понятия о стеснительности!

Дэйки захохотал и, чуть наклонившись, понизил голос:

- Образ прекрасной и недосягаемой госпожи всегда пленителен, а ты ещё обратила на него внимание, приблизила к себе – бедняга был обречён с самого начала. Если не веришь, последи за ним какое-то время. Все слуги в замке опускают глаза под твоим взглядом. Но сравни, как это делает он.

- Кто ещё знает, что на самом деле Сора – мой охранник?- постаралась я пресечь домыслы лиса.

- Никто, конечно,- невозмутимо отозвался тот.

- И в охране действительно есть необходимость?

- Явной – нет. Но, по понятным причинам, господин делает всё возможное, чтобы сберечь своё сокровище. Я, на его месте, поступил бы так же! Кстати, он уже здесь. До встречи, Момо!- лис направился к двери и небрежно махнул Соре.- Идём со мной, крылатая статуя. Вряд ли хочешь быть здесь, когда появится господин!

Почтительно поклонившись мне, тэнгу последовал за лисом, так и не подняв глаз. Камикадзе, крутанувшись над моей головой, понёсся за ними. А я заторопилась к ближайшей окружности с иероглифом. Эти своеобразные "порталы" были расположены всюду, "соединяя" разные части замка. Как и обещал Иошинори, я уже выучила значения большинства иероглифов, хотя чаще всего пользовалась одним – ведущим в опочивальню. Слабый перламутровый свет, мгновение невесомости – и я уже возле футона. Но успела только пробежать пальцами по оби, удерживавшему кимоно, когда со спины меня обняли руки моего возлюбленного.

- Хочешь остаться здесь?- прошептал он, мягко обхватив губами мочку моего уха.

- Последую за тобой всюду...- выдохнула я.

Его объятие стало крепче, и меня тотчас оторвало от земли…

Ветерок, овевающий кожу, сквозь облака пробиваются алые отблески заката. Прижавшись к ёкаю, я скользнула ладонью под кимоно на его груди. И, почувствовав, как участилось биение его сердца, улыбнулась.

- Ещё далеко?

По губам Иошинори тоже мелькнула улыбка, и они с готовностью прижались к моим. Поцелуй, как всегда, заставил забыть обо всём. Лишь мельком отметила, что ветерок стал более ощутимым – мы устремились вниз, и даже не почувствовала толчка, когда опустились на траву. Небольшая поляна, сплошь заросшая бледно-розовыми цветами, вокруг – стройные стволы кедров... Солнце село. Голубоватая сумеречная мгла будто поглотила все звуки, кроме нашего неровного дыхания. В сгустившемся полумраке лихорадочно блестели глаза моего возлюбленного...

- Поступим с поляной, как с лугом незабудок?- прошептала я.

Иошинори легко провёл ладонями по моим волосам и, приникая губами к моей шее, произнёс:

- Да. Я знаю много мест, подобных этому.

- И где же были эти... места... во время наших прежних... путешествий?..- срывающимся голосом поддразнила я.

- Тогда они меня не интересовали.

- Кстати, о путешествиях...

Я попыталась выравнять дыхание и хотя бы начать задуманный разговор – сейчас Иошинори скорее выполнит любую мою просьбу. Но губы ёкая уже переместились к моей ключице, потом к освобождённому от кимоно плечу, и я отбросила все замыслы... Зарывшись пальцами в белоснежные волосы, мягко притянула к себе лицо, на котором выделялись чёрные, как ночь, полосы, и впилась поцелуем в нетерпеливо приоткрывшиеся губы...

Глава 31

Тёплый ветерок, ворвавшийся в раздвинутую створку сёдзи[1], пробежал по лепесткам ирисов, выложенных на низком столике. Дэйки и Нэцуми помогли собрать целую охапку, и теперь я старательно складывала стебелёк к стебельку, чтобы облегчить их транспортировку. Вместе с ветерком в комнату влетела бабочка, тотчас вызвавшая у Камикадзе состояние аффекта. Яростно пискнув, зверёк сорвался с моего плеча и понёсся на заметавшегося в панике "врага".

- Может, простишь её? Она же не знала, что это – твоя территория,- попыталась я уговорить зверька.

- Хочешь сохранить ей жизнь, окугата-сама?

Я подняла глаза на Сору, привычно застывшего возле стены и почти слившегося с ней.

- Думаешь, успешь её спасти?

Камикадзе сделал очередной "заход" на истерично порхающую жертву, полоснул коготками, намереваясь её разорвать, но словно тень мельнула перед мордочкой зверька – и бабочка исчезла. Камаитати зашёлся в возмущённом визге, а Сора легко опустился на пол в шаге от меня, держа перед собой неплотно сомкнутые ладони.

- Она – там?!- не поверила я, потянувшись к ним.

Смятение, промелькнувшее в птичьих глазах меня отрезвило, и я поспешно отдёрнула руки.

- Прости... Выпусти её... чтобы не видел Камиказде...

Тэнгу бесшумно скользнул к распахнутой створке. Бабочка, ещё не пришедшая в себя от пережитого ужаса, понеслась прочь, беспорядочно метаясь из стороны в сторону.

- Спасибо,- улыбнулась я.- Твоя ловкость – поразительна! Мало кто может состязаться в скорости с Камикадзе, когда он входит в азарт. Правда, малыш?

Зверёк, недовольно ворча, вернулся на моё плечо. Сора, не произнеся больше ни слова, – на свой "пост" у стены. А я, не ожидая ответа, – к ирисам. По молчаливости тэнгу мог без труда составить конкуренцию Иошинори. После ехидных намёков Дэйки я в самом деле начала приглядываться к телохранителю. Он и правда опускал взгляд поспешнее, чем остальная "челядь" в моём услужении, и при этом явно смущался. И сейчас, когда мои ладони чуть не коснулись его, в птичьих глазах мелькнула откровенная паника – странная реакция на прикосновение, которого даже не было. Сделав вид, что наслаждаюсь ароматом ирисов, я поднесла несколько цветков к лицу, согнав с плеча Камикадзе, и невзначай глянула на тэнгу из-под полуопущенных ресниц. Он сосредоточенно созерцал пол. Я уже собиралась отвернуться, как вдруг Сора оторвался от любования циновками. Поднял глаза, не заметив, что смотрю на него... и я всё же отвернулась, успев увидеть, как смягчилось его всегда сдержанное лицо, когда взгляд остановился на мне... Придушить бы Дэйки! Не произнеси он свои домыслы вслух, мне бы и в голову не пришло подозревать в Соре какие-то чувства, кроме чувства долга. А теперь приглядываюсь к взглядам тэнгу, и ощущаю всё большую неловкость в его присутствии…

- Цветы готовы!- избегая смотреть на телохранителя, я аккуратно сложила ирисы.- Ещё ваза для них, еда, циновки и фонарики. Уверен, что сможешь унести всё?

- Смогу, окугата-сама,- без заминки ответил он.

Первый из трёх дней празднования Обон... В эти дни души умерших вновь возвращаются в мир живых навестить ещё здравствующих родственников. Для "гостей" с того света готовят угощения, возжигают благовония, расставляют цветы в бамбуковых вазах и развешивают фонарики – чтобы указать призракам путь. От Нэцуми я узнала об особенностях этой красивой и печальной традиции и подготовила всё необходимое. Девушка-змея права – мои предки далеко, но говорить я хотела не с ними. Очень надеялась, что дымок благовоний, аромат цветов и свет фонариков привлекут дух Нобу-сан...

Камикадзе упал мне на плечо и засопел в ухо, я рассеянно пригладила взъерошенную шёрстку. Может, взять зверька с собой? Ему монах наверняка обрадуется. Неизвестно лишь, как отнесётся ко мне, узнав, что произошло с Кэцеро... И всё же именно потребность рассказать о судьбе полудемона влекла меня в заброшенный монастырь. Там за поминальной трапезой я собиралась провести ночь и дождаться Нобу-сан. Кэцеро бы наверняка хотел, чтобы я почтила память его наставника подобным образом. А мне очень хотелось поговорить с наставником о Кэцеро и о том, что мы пережили вместе... Чувство вины перед полудемоном временами отравляло моё безграничное счастье и горячую благодарность за то, что он отпустил меня. Но рядом не было ни одного существа, с кем я могла бы затронуть эту тему, не опасаясь, что отзвуки разговора дойдут до Иошинори и причинят ему боль, которую он никогда передо мной не обнаружит... К просьбе позволить мне остаться в монастыре на ночь мой возлюбленный отнёсся спокойно и согласился неожиданно легко. Но я видела, его это зацепило. Вероятно, ёкай не мог не думать об обстоятельствах, которые некогда привели меня в это обиталище...

- Всё готово, Момо!- в комнату ворвался Дэйки с объёмистым узлом в руках, и Камикадзе, сорвавшись с моего плеча, понёсся к лису.

- Как долго собираешься оставаться там на самом деле? Того, что берёшь с собой, хватит по меньшей мере на неделю!- Дэйки бухнул узел возле столика.

- Хочешь сказать, не перенесёшь разлуки, если задержусь?

- Я – может быть, но господин – точно нет!- ехидно отозвался лис.

Рассмеявшись, я бросила в него полураспустившимся бутоном ириса, отломившимся во время "сортировки". Камикадзе, фыркнув, полетел к Соре – уже подходило время ужина. А Дэйки ловко подхватил бутон и, прижав к груди, шутливо продекламировал:

- Буду хранить его на память, моя любовь!

- Попроси у Кииоши-сама эликсир для "хранения" – тогда не забудешь меня точно,- съязвила я.

- Какой эликсир?- не понял Дэйки.

- Неужели в замке есть что-то, о чём ты не знаешь?

Любивший экспериментировать Кииоши-сама изобрёл эликсир, сохраняющий цветы от увядания, для меня. Мы с Иошинори нередко покидали замок. Гуляли по невероятно красивым лугам и склонам гор, переносились на берега озёр, плавали в горячих источниках под открытым небом. А после дня на лугу с незабудками, совершенно околдовавшего нас обоих, и незабываемой ночи на поляне, окружённой кедрами, проводили немало ночей в местах, подобных этим. С каждого я приносила сорванный цветок – на память, и, благодаря эликсиру, "коллекция" из нежно пахнущих, вечно свежих цветов украшала теперь нашу опочивальню…

- Может, мне всё же отправиться с вами?- Дэйки в самом деле спрятал цветок на груди и с сомнением покосился на Сору.- Думаешь, эта статуя с крыльями сумеет подготовить всё, как следует?

- "Статуя" – нет,- улыбнулась я.- Сора лишь поможет всё перенести.

- А остальное сделаешь ты?- снова усомнился Дэйки.

- Так нужно, иначе дух может не появиться.

- Значит, действительно останешься там одна на всю ночь,- он покачал головой.- Безумная затея. До сих пор удивляюсь, что Иошинори-сама тебе позволил. Поистине страсть ослабляет разум!

Я закатила глаза и перевела взгляд на раздвинутую створку. Скользившие по циновкам солнечные лучи из золотистых стали бронзовыми – близился закат.

- Пора,- я повернулась к лису.- Проводишь меня?

Через портал в соседней комнате попаду на верхний этаж – там мы договорились встретиться с Иошинори, и он перенесёт меня в монастырь. Сора последует за нами со всем необходимым. Потом оба оставят меня в бывшем жилище монаха-призрака до рассвета... Пороходя мимо тэнгу, я приветливо улыбнулась.

- Спасибо за помощь, Сора. Увидимся в монастыре!

Тот молча поклонился.

- "Спасибо за помощь, Сора"?- передразнил Дэйки, когда мы оказались за пределами комнаты.- С каких пор ты стала стала с ним такой церемонной?

Неужели действительно начала вести себя с тэнгу по-другому? Лис хитро прищурил глаза.

- Это из-за того, что я сказал, он тобой очарован? Так это очевидно! Только ты, ослеплённая любовью к Иошинори-сама, могла не заметить. Но что с того?

- Ничего,- огрызнулась я.

Почему на самом деле это так меня зацепило? И вдруг поняла... Застенчивый и чуть не краснеющий под моим взглядом тэнгу чем-то напоминал Кэцеро в самом начале нашего знакомства. Я бережно хранила в памяти образ полудемона, и привязанность существа, так его напомнившего, всколыхнула во мне чувство вины...

- Послушай, Момо,- серьёзно проговорил Дэйки.- Тэнгу – гордые, отстранённые создания, чуждые приземлённых желаний. И привязанности их – такие же возвышенные и непостижимые, как они сами. Этот будет обожать тебя издалека – не как свою избранницу, а как госпожу. Так чем это плохо? Предпочитаешь, чтобы он тяготился своим долгом и содрогался при виде тебя?

- Нет конечно...

- Вот и не тревожься из-за подобных мелочей! Не обращаешь же внимания на то, что испытываю к тебе я!

Тронутая ободряющими словами лиса, я уже расплылась в благодарной улыбке, но, услышав последнюю ехидную фразу, не удержалась и ткнула его в бок. Дэйки только захихикал и кивнул на слабо мерцающую окружность с иероглифом, ведущую на верхний этаж. Я тоже рассмеялась.

- Спасибо, Дэйки.

Шутливо поклонившись, он чмокнул в воздухе губами, изображая поцелуй.

- До завтра?

- Не исключено,- подмигнула я и ступила на окружность.

[1]Сёдзи – в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.

Глава 32

Полуразрушенные строения, густая трава повсюду и величественная криптомерия, возвышающаяся над тем, что осталось от монастыря, где некогда мне спасли жизнь... Иошинори неохотно выпустил меня из объятий посреди диковатого дворика. Сора, державший в руках узел и охапку ирисов, опустился рядом почти в то же мгновение и вопросительно посмотрел на меня.

- Буду благодарна, если отнесёшь это к криптомерии,- улыбнулась я.

Там у корней могучего дерева мы с Кэцеро похоронили тело монаха. Тэнгу поклонился и упорхнул, а я подняла глаза на Иошинори.

- Не волнуйся,- с нежностью провела ладонью по помрачневшему лицу.- Ночь закончится быстро. И мне здесь ничто не угрожает.

- Сора будет поблизости.

- А ты?- прищурилась я.

Мимолётно улыбнувшись, Иошинори прижался к моим губам долгим поцелуем.

- Я приду за тобой с первым лучом солнца.

И я осталась одна... Закат близился, времени на приготовления оставалось немного. Но, прежде чем отправиться к криптомерии, я всё же прошлась по территории монастыря, и воспоминания набросились на меня, как вечно голодные хидаругами[1]... Вот "лазарет", в котором Кэцеро боролся за жизнь после того, как заслонил меня от ядовитого шипа. Вот моя комната, куда он врывался, как к себе домой. А вот молельня, в которой я впервые увидела Нобу-сан в облике рокурокуби, и в которой он умер с именем Эмико на устах... Всё это было в другой жизни. И в то же время, будто только вчера... Почти стёршиеся краски, прогнившие циновки, провалившиеся крыши... Но, кажется, прямо сейчас с ветвей криптомерии спрыгнет встрёпанный полудемон, и я услышу его "Аими! Неужели уже встала?". К горлу подступили слёзы... и я почти бегом бросилась к корням могучего дерева. Небольшой холмик, почти сравнявшийся с землёй. Возле него – оставленный Сорой узел и цветы. Всхлипывая и вытирая всё-таки брызнувшие слёзы, я принялась за дело.

Солнце село. Монастырские строения окутали сумерки. Но к появлению призрачного гостя всё было готово. Чашечки с едой, ирисы в бамбуковой вазе, горящие фонари вокруг могилы, циновки... На одной, почти забыв дышать, застыла я. Другая оставалась пустой... пока. Нэцуми советовала мысленно произнести имя умершего, и тогда он обязательно появится. Я зябко поёжилась, хотя ночь была тёплой. Подумать только... я, всю жизнь боявшаяся призраков до истерики, собираюсь вызвать одного из небытия... Тряхнув головой, мысленно произнесла: "Нобу-сан" и прислушалась. Ничего, только стрёкот насекомых. Я повторила зов ещё несколько раз – уже вслух, но монах не появлялся. Может, он уже знает, что произошло с Кэцеро, и не хочет меня видеть? А я расстроила Иошинори просто ради того, чтобы провести ночь среди монастырских развалин... Вздохнув, устало прислонилась к корню и закрыла глаза. Что ж, пусть так. С Нобу-сан или без, была рада снова увидеть это место. Не знаю, смогу ли когда-нибудь приблизиться к замку Кэцеро – это было бы слишком болезненно. Но хотя бы побуду здесь...

- Одзё-сан?

Подскочив, я стукнулась о корень – локти страдали всегда, когда спала на корнях. Очевидно, задремала и сейчас, пропустив момент появления монаха. Он сидел напротив на приготовленной для него циновке. Фигура, от которой веяло спокойствием, лицо, ещё более безмятежное, чем обычно, от кожи исходило слабое свечение...

- Нобу-сан... Ты пришёл...

Дёрнулась, чтобы его обнять, но монах предостерегающе поднял руку.

- Я лишён плоти, одзё-сан. Иначе был бы рад почувствовать твоё тепло.

- Да, конечно...- пробормотала я.- Так боялась, ты не появишься...

Его глаза скользнули по подношениям, и по губам пробежала улыбка.

- Благодарю тебя, одзё-сан. Вижу, Кэцеро-сама не с тобой?

- Нет... он...- я запнулась.

- Больше не в этом мире,- задумчиво произнёс монах.- И уже давно... Он умер?

- Нет! То есть... да... не совсем. Он умер в этом мире, но... возродился в моём...- я сделала глубокий вдох.

Как же трудно рассказать всё, как есть. Нобу-сан угадал мои метания и снова улыбнулся свой понимающей отеческой улыбкой.

- Не спеши, Аими-сан, соберись с мыслями. Или у тебя мало времени? Иошинори-сама ждёт.

- Иошинори?- я невольно огляделась, но за пределами освещённого фонарями круга не увидела ничего, кроме темноты.

- Не здесь, но очень близко.

- Так и думала...- не удержалась я от улыбки.

- Значит, твой выбор наконец определён. Твой истинный выбор.

Я почувствовала, как кровь приливает к щекам, и, не выдержав его взгляда, опустила глаза.

- Ты знал, что так будет?..

- Расскажи мне всё, Аими-сан.

То была странная исповедь – призраку среди затерявшихся в лесу монастырских развалин... Но, начав, я уже не могла остановиться. Рассказала, как безмятежная идиллия с Кэцеро на берегу озера была прервана вмешательством Иошинори, и как Кэцеро связал наши жизни в смерти, и как мы оба возродились в моём мире, и как я вернулась в этот... Лицо монаха оставалось умиротворённым всё время, пока я говорила. А, когда замолчала, его глаза задумчиво остановились на моём запястье.

[1] Хидаругами или "голодные боги" – души тех, кто умер голодной смертью, заблудившись в горах, и чьи тела так и не нашли. Они свирепо набрасываются на одиноких путников и либо пожирают их, либо заставляют испытывать чувство ужасного голода.

***

- Теперь ты действительно связана с обоими. Такого я ещё не встречал... Но дзёси осуществимо только, когда желание возродиться вместе – взаимно. Кэцеро-сама не должен был соединять ваши жизни без твоего согласия...

- У него не было времени спросить – я умирала.

- ...и всё же ритуал подействовал,- Нобу-сан будто не слышал мою реплику.- Это значит, или ты хотела быть рядом с Кэцеро-сама или...- он посмотрел на меня долгим взглядом.- Твоя аура изменилась. Вижу, как сила Чаши струится по твоим венам, обгоняя кровь. Иошинори-сама не просто разделил её с тобой – он отдал всё, что смог отдать. В тебе этой силы сейчас больше, чем в нём.

- Моё возвращение лишило его неуязвимости,- с горечью проговорила я.

- Да, теперь он смертен. Как и ты. Уверен, вместе вы проживёте очень долгую и очень счастливую жизнь. Но, пусть через столетия – смерть заберёт вас обоих. И так должно быть, в этом – естественный ход вещей. Никто не должен обладать силой, подобной той, что была заключена в Чаше. Когда вы оставите этот мир, она уйдёт с вами. Помнишь, я говорил, роль, отведённая тебе Вселенной, не исчерпывается освобождением Иошинори-сама от заклятия? Думаю, она именно в этом – устранить силу, способную разрушить эту реальность.

- Но сила – не разрушительна,- возразила я.- И, если бы я не забрала Чашу из Безымянного Храма...

- ...это бы сделал кто-то другой, совершенно верно. Но забрала её ты – девушка с "необычной внешностью", не подчинившаяся воле ками и тронувшая сердце одного из самых могучих ёкаев этого мира. Сила не разрушает – лишь делает несокрушимым обладающего ею. Достанься она Юми-но-токотати-но ками, этот мир был бы обречён. Ты отдала силу Чаши Иошинори-сама. Но, не будь его сердце тронуто любовью к тебе, неуязвимость превратила бы его в такое же чудовище, как и ками, чуждого привязанностей и сострадания. Это всё же могло произойти, когда гордый сын Озэму-сама вернул тебя в твой мир и тем обрёк себя на вечность, полную сожалений и тоски. Рано или поздно его подавляемая боль вырвалась бы и уничтожила всё на своём пути.

Я тут же вспомнила слова Дэйки: "Тоска в сочетании с неуязвимостью и силой – подобное способно превратить в чудовище и более добросердечное существо, чем Иошинори-сама..."

- Может, ритуал подействовал именно поэтому,- продолжал Нобу-сан.- Ты должна была всё вспомнить и вернуться.

- "Ты вернёшься, сделав круг..."- прошептала я строчку из омикудзи.

- Воля Вселенной непреложна.

- Как и воля ками,- усмехнулась я.- Он сделал всё возможное для моего возвращения. Или Вселенная действовала руками этой твари?

- Не нужно кощунствовать, Аими-сан. У каждого свой путь. И, думаю, ваши с Юми-но-токотати ещё пересекутся.

Я посмотрела на монаха с откровенным ужасом.

- Не хотел пугать тебя, но таков этот мир. Иошинори-сама обрёл большую силу, враги в его положении неизбежны. Не исключаю, что Юми-но-токотати обрёл новое тело и готов продолжить борьбу за власть – поэтому неуязвимость Иошинори-сама начала ему мешать. Но не стоит этого бояться. Мощь Иошинори-сама действительно велика, и ему есть что защищать. Особенно теперь, когда ты почти готова подарить ему наследника.

- Что?..- я автоматически схватилась за живот.- Нет! Я не... точно не... уверена, что ещё не...

- Пока нет,- ласково поправил меня Нобу-сан.- Но это произойдёт, не сомневайся. И не пугайся этого.

- Я не пугаюсь, просто...

Разговоры о потомстве, которые иногда робко заводил Кэцеро и которыми потом настойчиво поддразнивала Цумуги, заставляли меня морщиться и менять тему. Но Иошинори даже не намекал, что хочет обзавестись "наследниками", и я вообще об этом не думала, наслаждаясь существующим положением вещей.

- Ты ещё очень молода, Аими-сан, поэтому мысль о потомстве тебе пока чужда. И твой дух, укреплённый силой Чаши, не допускает зачатия. Но, скоро ты будешь готова, и это произойдёт.

- Как будто всё зависит только от моей готовности,- пробормотала я.- В "зачатии" участвуют двое.

Зачем только продолжаю этот неловкий разговор?

- Конечно,- согласился монах.- Но Иошинори-сама существует гораздо дольше тебя. И, судя по тому, что ты рассказала, в его готовности можно не сомневаться.

Неужели мой дух действительно обладает такой силой? У нас с Кэцеро "наследники" действительно так и не появились, несмотря на явное желание полудемона и множество возможностей его осуществить... А с Иошинори всё ещё сложнее. "Мне пойти по тому же пути? Позволить моей крови смешаться с кровью смертной, дать жизнь таким же полукровкам, как жалкий отпрыск моего отца..." Нет, не хочу сейчас об этом думать!

- Спасибо, Нобу-сан,- подняла на него благодарный взгляд.- Я так боялась, что, узнав о Кэцеро, ты отвернёшься от меня...

- Кто я, чтобы осуждать веления твоего сердца? Кроме того, Кэцеро-сама отпустил тебя по доброй воле. Когда расстаться с тобой было выше его сил, он предпочёл умереть, лишь бы не жить без тебя. А теперь... уверен, он по-своему счастлив. Ты дала ему больше, чем забрала, и за это я благодарен тебе.

- Он сказал, его душа будет ждать мою в небытии,- я посмотрела на своё запястье.- Думаешь, в следующей жизни мы действительно найдём друг друга?

- Ты этого хочешь?

- Не знаю... Ты был прав, оба живут в моих мыслях...

- ...но никто не займёт место Иошинори-сама в твоём сердце,- тихо подсказал Нобу-сан.- Не тревожься ни о чём. Судьба не замедлит вмешаться, если вмешательство окажется необходимым.

- Помню эти слова,- улыбнулась я.- Ты произнёс их, когда я собиралась уйти из этого мира через тории. Так и вышло – судьба вмешалась.

- И сделает это снова, я уверен.

Наступило молчание. Стрёкот цикад становился тише, и уже слышались птичьи голоса – близился рассвет. Несколько фонариков погасли, остались три. Их мерцающий свет падал на мои сложенные на коленях ладони и на спокойное лицо призрака на циновке напротив.

- А как... ты, Нобу-сан? Твой дух обрёл покой и... нашёл душу Эмико-химэ?..

- Да, я обрёл прощение и покой,- монах молитвенно сложил руки.- И расскажу Эмико о том, что стало с её сыном.

- Но что... там?- прошептала я.- Ад, рай... небытие?..

- Не следует живым интересоваться делами мёртвых. У каждого свой путь. Придёт время, и...

- ...я узнаю,- тихо проговорила я.

Нобу-сан чуть склонил голову.

- Был рад увидеть тебя, Аими-сан. Иошинори-сама может считать себя очень счастливым. И, пусть не сразу, но он показал, что достоин твоей любви.

Очертания тела монаха вдруг стали нечёткими, и я поспешно выпалила:

- Ты придёшь ещё, Нобу-сан? На следующий праздник?

Его лицо уже почти растворилось в предрассветном полумраке, но я ещё успела различить ласковую улыбку.

- Если позовёшь, одзё-сан.

Пламя в фонариках затрепетало и погасло. Циновка напротив была пуста…

Глава 33

Несколько секунд я сидела, не шевелясь, вглядываясь в окутавшую меня предрассветную мглу. Вдруг в небе что-то мелькнуло, а потом ещё раз и ещё. Метеоритный дождь... Цумуги рассказывала об этой причуде природы, приходящейся на ночи празднования Обон. Падающие звёзды считаются символами душ, возвращающихся из мира мёртвых... Я неторопливо поднялась на ноги. Разговор с Нобу-сан принёс одновременно умиротворение и беспокойство. Беспокоило "пророчество" о вероятной встрече с ками, хотя монах и уверял, что волноваться не о чем. А умиротворение испытывала от того, что наконец смогла поговорить о Кэцеро... Нобу-сан прав, бывший полудемон никогда не отпустил бы меня, не зная наверняка, что сможет оправиться от разлуки. И в моём мире у него действительно больше причин быть счастливым, чем было в этом. А в остальном... по-прежнему не сомневалась, что мы ещё встретимся... в одной из жизней... Вынув из вазы ирисы, я положила их на могилу.

- Спасибо, Нобу-сан. Увидимся через год.

И, почувствовав лёгкое дуновение на щеке, улыбнулась, не оборачиваясь:

- Разве уже показался первый солнечный луч? Или я пропустила рассвет?

- Хочешь дождаться его здесь?

- Ты действительно оставался поблизости...- я ласково провела ладонями по тотчас сомкнувшимся вокруг тела рукам.- Не доверил Соре мою безопасность?

Нежный поцелуй в шею, от которого по венам пробежал огонь... и я сбивчиво пробормотала:

- Нужно убрать циновки... и фонарики... и тогда...

- Об этом позаботится Сора.

И я ощутила, как поднимаюсь вверх...

Первый солнечный луч, яркий и ослепляющий, сверкнул, когда мы вырвались из клубившейся возле земли предрассветной мглы. Зажмурившись, я теснее прижалась к ёкаю. Но, почувствовав прикосновение его губ к моим волосам, приоткрыла глаза... В свете восходящего солнца волосы Иошинори казались свитыми из золота, а бледная кожа точно светилась изнутри, и я восхищённо прошептала:

- Сейчас ты как никогда похож на солнечное божество...

Мимолётная улыбка, лишающий воли поцелуй, мы плавно спустились вниз... Нас словно окутало облако цветочного аромата, и губы Иошинори оторвались от моих. Почувствовав под ногами опору, я огляделась... и у меня перехватило дыхание... Казалось, мы стоим под водопадом из лиловых похожих на бабочек цветков. Длинные пушистые кисти куполом струились вокруг нас, спускаясь с ветвей гигантского дерева и стекая на землю миллионом лепестков. Голова кружилась от сладковатого аромата.

- Это... это...- от восторга не могла подобрать слова.

- Фудзи[1],- тихо подсказал ёкай.

- Волшебство...- прошептала я.

Он ласково погладил меня по щеке.

- Это место фееричнее любого цветочного луга,- удержав ладонь Иошинори возле моего лица, я пробежала пальцами по его руке, скользнув под ткань шёлкового рукава кимоно.- И, думаю, нарушить его красоту не так легко – можно совсем не сдерживаться. Не то, чтобы мы делали это раньше...

В улыбке моего возлюбленного промелькнуло предвкушение. От последовавшего поцелуя у меня снова сбилось дыхание, а голова закружилась сильнее, чем от одурманивающего аромата глицинии... Слой за слоем на ковёр из опавших цветков опустились наши кимоно... а за ними и мы... и наши тела переплелись... Сейчас не было буйства, разрушившего хрупкую прелесть незабудкового луга. Прикосновения, нежные и ласковые, словно солнечный свет, долгие, сладостные поцелуи... Медленно, чувственно, смакуя каждое движение, мы изнемогали под ласками друг друга, и наше прерывистое дыхание смешивалось с пением птиц и шелестом ветра. Но горячее томление нарастало, становилось всё невыносимее и мучительнее, пока не растворилось без остатка в безудержном всепоглощающем желании. Сколько раз мы исступлённо сжимали друг друга в объятиях, но утоляли его лишь на время. И всякий раз оно возвращалось, становясь ещё неодолимее... Грозди глицинии бесшумно роняли лепестки на наши разгорячённые тела. Я ощущала на коже обжигающее дыхание Иошинори, видела помутневший взгляд вспыхивающих синим глаз... и, отвечая на жгучие поцелуи, сознавала с абсолютной чёткостью – это желание, сводящее с ума нас обоих, не утихнет, пока сама кровь не остынет навсегда в наших венах... Порыв ветра всколыхнул пышные лиловые грозди, и на нас посыпался ливень из нежно пахнущих лепестков... Застонав, я выгнулась в объятиях Иошинори. Его стон, больше похожий на короткий хрипловатый крик, слился с моим... и, уже теряя связь с реальностью, я тихо выдохнула его имя... Чувство безраздельного единения с этим некогда отстранённым и так непохожим на меня существом, потребность быть с ним, принадлежать ему всем, что во мне есть, меня буквально ошеломили. Только представить, что могла остаться вдали от него, жить и умереть под небом другого мира... Прильнув к ёкаю всем телом и почти не ощущая своего, я блаженно закрыла глаза. Его руки тотчас сомкнулись вокруг меня, губы мягко прижались к плечу, и я услышала:

- Моя любовь…

[1] Фудзи – японское название глицинии.

***

О ароматный фиолетовый ветер японской ночи!

Убывающая луна похожа на сказочный золотой корабль,

она неспешно плывёт сквозь море грёз...[1]

Ночь была действительно похожа на волшебное сновидение. В просвет "купола" из кистей глицинии заглядывала луна удивительного янтарного цвета. Её свет словно стекал по гроздьям, казавшимся тёмно-фиолетовыми в золотистом сиянии. Под ними на ковре из опавших цветков – Иошинори и я. Накинув на плечи кимоно, я прислонилась спиной к стволу глицинии и ласково поглаживала позолоченные луной волосы моего возлюбленного, положившего голову мне на колени. Несколько дней прошло с ночи празднования Обон. Но, после того, как ёкай показал мне это место, мы возвращались сюда снова и снова, проводя под душистой кроной фудзи чуть ли не больше времени, чем в замке.

- Что будем делать, когда цветы опадут?- мои пальцы перебрались на щёку ёкая, мягко очертили линию мгновенно почерневших полос.

По его губам пробежала довольная улыбка. Глаза открылись, взгляд с обожанием остановился на моём лице.

- Найдём другое место.

- Вроде поля незабудок во владениях Тецуо? Или они уже отцвели?

- Хочешь проверить?

- Очень! И была бы рада увидеть Тецуо... и Якэя!

- Хорошо.

Поймав мою ладонь, Иошинори прижал её к губам и тут же, приложив к своей щеке, выпустил и закрыл глаза. Несколько секунд я смотрела на невероятно красивое умиротворённое лицо и, наклонившись, с нежностью поцеловала идеально очерченные губы. Глаза ёкая тотчас распахнулись, руки с готовностью сплелись вокруг моего тела, но я быстро отстранилась и с шутливым раскаянием вздохнула:

- Прости, не удержалась...

В чёрных глазах полыхнул синий огонь.

- Хочешь заслужить моё прощение?

- Конечно,- рассмеялась я.- Только немного позже. Не забудешь обиду?

- Эту – нет,- заверил ёкай.

Я снова пробежала пальцами по его волосам, разметавшимся по цветочному ковру. Уже давно хотела начать этот разговор – с той самой ночи в монастыре. Дэйки пристал с расспросами о встрече с монахом, едва я вернулась. И, когда отделалась общими фразами, попытался выспросить подробности у Соры. Но ответ тэнгу был ещё лаконичнее:

- Я ничего об этом не знаю.

И Дэйки пришлось унять явно мучавшее его любопытство. Зато Иошинори события той ночи как будто совсем не интересовали, и я решила сама затронуть эту тему.

- Так и не спросишь, о чём я говорила с духом Нобу-сан? Или... не хочешь это знать?

Он чуть заметно улыбнулся.

- Я ждал, пока ты расскажешь сама.

- Ждал?.. Но... почему просто не спросил?

- Не знал, хочешь ли об этом говорить.

- Конечно, хочу! И... ты всегда можешь спросить меня... если тебе это интересно...

Скользнув по моему лицу, ладонь Иошинори задержалась на щеке.

- Мне интересно всё, что касается тебя, Аими.

Я расплылась в счастливой улыбке, но тут же помрачнела.

- Нобу-сан считает, наши пути с этим чудовищем-ками ещё пересекутся, и... вероятно, он нашёл новое тело.

- Да,- спокойно подтвердил Иошинори.

- Но это значит...

- ...я должен быть готов к его действиям.

- Уверен, что сможешь их отразить? Эта тварь не гнушается никакими уловками, даже самыми грязными. Интриган с наклонностями садиста...

Рука Иошинори нашла мою, наши пальцы переплелись.

- Не тревожься, Аими. Замки защищены сильнейшими заклинаниями. Мне подчиняются сотни тысяч вассалов. Западные земли охраняет клан родичей Соры.

- Клан тэнгу?

- Они не только искусны в обращении с оружием, но и сведущи в магии. Тебе ничто не угрожает. Я этого не допущу.

Я облегчённо вздохнула. Но была ещё одна тема, более щекотливая, чем угроза, исходящая от ками.

- Нобу-сан тоже уверил, что сможешь нас защитить... особенно теперь... когда я... готова подарить тебе наследников...

Ёкай молнией поднялся с моих колен. Вспыхнувший взгляд скользнул по моему животу, туда же осторожно потянулась ладонь.

- Аими... ты действительно?..

Его губы чуть приоткрылись, дыхание участилось – ещё ни разу не видела на лице моего возлюбленного такого волнения... и, почти жалея, что вынуждена его разочаровать, пробормотала:

- Нет... пока... Но Нобу-сан сказал... это лишь вопрос времени...

Ёкай сумел скрыть разочарование, хотя явно его испытывал.

- Иошинори...- я неуверенно заглянула в угольно-чёрные глаза.- Ты правда этого хочешь?..

- Да.

- Хотя они будут... полукровками?..- вопрос вырвался сам собой, тут же пожалела, что произнесла его вслух.

Во взгляде ёкая мелькнула горечь и едва заметный упрёк... и я порывисто бросилась ему на шею.

- Прости... Больше не буду об этом вспоминать, обещаю...

В самом деле пора забыть эти слова, как бы глубоко они ни ранили меня в своё время. Попросив вернуться, Иошинори принял мою человеческую суть и всё, что с этим связано. А я, вернувшись, простила ему всё, что было в прошлом, и приняла его мир со всеми опасностями и правилами. Здесь нет университета, нет работы и необходимости заботиться о карьере. В этом мире есть могучий ёкай, властитель восточных и западных земель, мой возлюбленный. Я – его избранница, с которой он готов обзавестись потомством. И, если подумать, почему нет? Пожалуй, было бы забавно взглянуть на малыша с точёными чертами Иошинори... А если у него будут разные глаза, как у Кэцеро... сразу запрещу прятать их за прядями волос! Словно читая мои мысли, Иошинори легко приподнял мою голову за подбородок и, приникая к губам, прошептал:

- Хочу, чтобы у них были твои глаза.

[1] Стихи Ногути Ёнэдзиро

Эпилог

- Может, успокоишься? Или отправлю к Соре, так и знай!

Угроза на Камикадзе не подействовала. Он всё же сдружился с тэнгу, как некогда – с Кэцеро. Играл с ним в догонялки и даже позволял себя гладить. А один раз видела, как мой всегда невозмутимый телохранитель смеялся, гоняясь за растрои́вшимся камаитати по крышам замковых строений. Подобную дружбу уже было не разрушить ничем. Задорно пискнув, зверёк снова крутанулся над моей головой, настолько близко, что несколько прядей волос упали мне на лицо.

- Ну всё, добился своего!- разозлилась я.- Сора!

Тэнгу тотчас скользнул в раздвинутую сёдзи. Я хотела уединиться в "мастерской" – дорисовать картину. Но попытка удалась лишь отчасти: Сора только сделал вид, что ушёл, "скрывшись" за сёдзи и не подавая признаков жизни, а Камикадзе никак не хотел покидать моё плечо. Я смирилась, но очень скоро заскучавший зверёк потребовал внимания, кружа надо мной и пытаясь добавить к картине несколько "своих" штрихов в виде отпечатка лапок.

- Забери его, пожалуйста, иначе он сведёт меня с ума,- со страдальческим видом попросила я.

Сора улыбнулся и, ловко извернувшись, мгновенно поймал возмущённо заверещавшего камаитати.

- Спасибо...

Тэнгу вежливо поклонился и напомнил:

- Скоро время вечерней трапезы, окугата-сама. Дэйки-сама наверняка придёт сюда.

- Потороплюсь,- кивнув, я посмотрела на картину.- Хотя... всё равно уже не закончу. Нет смысла дожидаться Дэйки здесь, лучше... прогуляемся в саду.

На самом деле картина – цветущая фудзи и две фигуры у её корней – была лишь способом скоротать время до появления Иошинори. Ещё до наступления рассвета и моего пробуждения он отправился патрулировать западные земли, и я не смогла с ним поговорить... Нужно было сделать это ночью, но ёкай, как всегда, "отвлёк", не дав собраться с мыслями...

Прогулка тоже не принесла спокойствия. Даже Камикадзе, выплюнувший мне на голову с полдюжины задушенных бабочек, заставил забыть о волнении ненадолго. Когда мы вошли в "трапезную", Дэйки уже был там, давая Кэору наставления насчёт ужина.

- Нэцуми и Кииоши к нам не присоединятся,- объявил он.- Так что сегодня – только мы втроём... вчетвером, если считать маленькое чудовище.

- Что-то случилось?- озаботилась я.

- Кииоши где-то отловил Огненную Мышь, которой исполнилось пятьсот лет. Вроде бы снадобье из её хвоста поможет сгладить шрам Нэцуми.

- Надеюсь, получится,- улыбнулась я.

- Должно получиться. Сегодня третий день, как она начала его принимать, и шрам уже заметно уменьшился. Кииоши ещё изготовил какой-то порошок, чтобы усилить действие... В общем, на трапезе мы их не увидим.

Девушки-прислужницы внесли столики уставленные чашечками с едой, и я рухнула на подушку.

- Здесь обычно сижу я, забыла?- хихикнул Дэйки.

- Какая разница...- я пересела на соседную подушку, рассеянно посмотрела на тут же возникший передо мной столик.

- Что с тобой, Момо?- Дэйки подозрительно заглянул мне в лицо.

- Устала... наверное... Приступим к еде?

Дэйки привычно сыпал шутками, рассказал, как под действием эликсира Кииоши расцвёл "подаренный" мною ирис, Камикадзе, расположившись на личной подушечке, самозабвенно чавкал, поедая яйцо за яйцом... Аппетит камаитати продолжал расти. Трудно представить, что когда-то он довольствовался парой-тройкой яиц. И хорошее питание шло ему на пользу. Теперь, растраиваясь, он был гораздо крупнее, чем прежде и, вращаясь, выпускал электрические разряды. Правда, сдерживал их, развлекаясь с Сорой. Но врагу, вызвавшему недовольство зверька, наверняка пришлось бы несладко...

- Выпьем за то, чтобы средство Кииоши подействовало, и Нэцуми наконец избавилась от своего "уродства",- Дэйки поднял свою чашечку с саке.- Уже начала доводить меня до безумия постоянными разговорами о нём... Кампай!

Произносить тосты в нашей компании начали с моей лёгкой подачи.

- Кампай!- отозвался Сора, поднимая свою чашечку.

Я тоже подняла чашечку, проронила "Кампай!", опрокинула в себя содержимое, но тут же, спохватившись, выплеснула всё обратно.

- Ты что?..- Дэйки чуть не поперхнулся саке.

Кашлянув, я смущённо вытерла рот.

- Пошло не в то горло... Не хочу сегодня пить.

- Почему вдруг?- удивился лис.

- Нет настроения.

- Поссорилась с господином?

- Нет, с чего ты взял?

- Ты весь день не в себе. Заперлась в этой своей "мастерской".

- Должна же она хотя бы иногда использоваться по назначению, а не в качестве склада для красок и холстов,- я решительно отставила чашечку.

Дэйки побуравил меня подозрительным взглядом и отвернулся, а я облегчённо вздохнула. Хорошо, что лис не догадался. Не хотелось, чтобы, пусть и случайно, он узнал обо всём раньше Иошинори... Постаралась вести себя, как обычно: шутила, смеялась, спросила, как поживают родичи Соры, запустила в Дэйки цветком гибискуса, украшавшим мой рис, когда лис начал издеваться над "взаимной привязанностью" тэнгу и Камикадзе... Дэйки тотчас подхватил цветок, заявив, что добавит его к своей "коллекции", и, подмигнув, добавил:

- А тебе подарю гардению[1], Момо!

- Скорее кактус[2],- неожиданно подал голос Сора,- и жёлтый тюльпан[3].

- Кто бы говорил!- возмутился Дэйки, яростно бросив в тэнгу дамплингом.

Тот легко поймал шарик. А я, так и не поняв скрытый смысл их перебранки, закатила глаза и наставительно произнесла:

- Дети, не ссоримся и не бросаем друг в друга еду! Чему вас только...- и запнулась на полуслове.

Рановато начала "практиковаться" в этой роли... Чувствуя, что краснею, закашлялась.

- Да что с тобой, Момо?- не выдержал Дэйки.- Ведёшь себя, будто тебя опоили!

Сора спас от необходимости лихорадочно выдумывать ответ. Посмотрел на сдвинутые створки двери и объявил:

- Господин вернулся.

- Как всегда вовремя,- ехидно пробурчал Дэйки.

Я тотчас подскочила.

- Закончите ужин без меня? Приятного вечера!- и понеслась к порталу.

Оказавшись в опочивальне, попыталась успокоиться. Сделала несколько глубоких вдохов, нервно обошла вокруг футона... но это не помогло. Иошинори "влетел" в комнату секундами позже. Нежно улыбнувшись, попытался меня обнять, но я отстранилась и сбивчиво пробормотала:

- Хотела сказать тебе... кое-что... сначала... а потом уже... Сама поняла это только вчера... ещё не...- и, внезапно растеряв все слова, стиснула его ладонь и неловко приложила её к своему животу.

Глаза Иошинори полыхнули. Мгновение – и уже обе ладони осторожно прижались к моему животу, задержались на нём, ласково поглаживая ткань... На лице с почерневшими полосами отразилась растроганность, какую в сочетании с ним я не могла даже представить... и, не произнеся ни слова, он впился поцелуем в мои губы...

- Иошинори...- испытывая невероятное облегчение от того, что он наконец знает, я снова отстранилась.- Ты правда рад? Так... ничего и не скажешь?..

Очень бережно, словно чашечку цветка, готового осыпаться в любое мгновение, он взял в ладони моё лицо и хрипловато прошептал:

- Спасибо, Аими.

И я, неожиданно для самой себя, разревелась… Ёкай тут же подхватил меня на руки и осторожно, будто опасался сломать, опустил на футон.

- Ты что...- сквозь слёзы рассмеялась я.- И так чувствую себя неловко...

- Почему?- его пальцы легко скользнули по моей мокрой от слёз щеке.

- Всё так непривычно...- невольно скосив глаза на живот, я вздохнула и призналась:

- Нобу-сан сказал, это не происходило из-за меня. Мой дух препятствовал тому, чтобы...

- Знаю,- тихо проговорил Иошинори.

Я вскинула на него удивлённый взгляд.

- Ты знал, я не... потому что...

- Да.

- Но я не знала, что ты так этого хочешь... И, даже когда узнала, не смогла сразу, и...- не найдя больше слов, спрятала лицо у него на груди.- Почему ты ничего не сказал?..

- Для чего? Это должно было стать и твоим желанием.

Всхлипнув, я прижалась к нему крепче. Ёкай ласково гладил меня по волосам, пока я не успокоилась и снова подняла на него глаза.

- Пообещай, что ничего не изменится... хотя бы пока я в относительной форме...

Ответом была лёгкая улыбка и дразнящий поцелуй.

- И мы всё же отправимся к Тецуо... как можно скорее!

Снова поцелуй – ещё более соблазняющий.

- И прогуляемся на незабудковое поле!

Ещё один поцелуй... и, обвив руками шею возлюбленного, я опустилась на футон, увлекая его за собой. Но он неожиданно оторвался от моих губ и устремил на меня долгий взгляд, задумчивый и жадный одновременно.

- Почему ты так смотришь?..- смутилась я.

- Наконец понял моего отца. Нет ничего, что я бы не сделал, защищая тебя и его,- ладонь ёкая мягко легла на мой живот.

- Или её,- прищурилась я.

- Его,- убеждённо повторил ёкай.

- Откуда ты знаешь?

Но губы Иошинори уже прижались к моим, проронив короткое:

- Увидишь.

На самом деле почему-то и я не сомневалась, что будет именно "он". Представила, как малыш с "моими глазами" резвится с Дэйки, гоняется за Камикадзе... и эта картина показалась мне настолько естественной, что я удивилась, почему так долго не допускала мыслей о потомстве. Но Нобу-сан был прав, как всегда. Пришло время, и я узнала – что действительно хочу "подарить" Иошинори наследника. Только представить, если бы кто-то сказал мне, к чему приведёт поездка на родину Цумуги и экскурсия в храм Нэдзу в нетрезвом состоянии! Какой длинный и извилистый путь... Но теперь я всё же добралась до его счастливого конца. Моя одиссея закончилась.

[1] Гардения – в соответствии с ханакотоба (языком цветов), означает тайную любовь.

[2] Кактус означает страстное желание, вожделение, сильное физическое влечение.

[3] Жёлтый тюльпан означает безответную любовь.

Конец