Возмездие

1. Глава

Горизонт простирался бесконечной идеально ровной полосой. Чёрная твердь промёрзлой земли и серая застиранная занавеска предрассветного неба. Где-то там, на границе двух этих миров, скакал златогривый в яблоках конь, цокая копытами с железным противным лязганьем.

Камински заворочался, недовольно замычал, буркнул что-то вроде: "Ну, это не дело" и открыл глаза. На него смотрел знакомый потолок спальни с пыльной люстрой в виде трех стеклянных лилий на деревянных гнутых стеблях, и трещиной, делящей его ровно пополам. Она (трещина) появилась вместе с новыми соседями. Три года назад они купили квартиру у отставного полковника и начали жизнь с ремонта, который, кажется, грозил не закончиться никогда.

Каждое утро, просыпаясь в своей холостяцкой постели, и видя эту трещину над головой, Камински размышлял о том, что хорошо бы вытащить из пыльной кладовки стремянку, вооружиться шпаклёвкой и стереть трещину с потолка. Так было бы и сегодня, если бы не лязгающий железный звук, неприятно ворвавшийся в это утро.

Камински тихо ругнулся – шумели соседи и неизвестно сколько ещё это терпеть.

Может, пора уже подняться к ним и потребовать?…

Может, это само мироздание говорит: – Хватит, Герхардт! Пора что-то менять! Соберись и прекрати уже это!

Но стоило перевести взгляд на часы на прикроватной тумбочке, чтобы забыть обо всем. Забыть, и подпрыгнуть. И откинуть одеяло. И сунуть тонкие белые ноги в домашние шлепанцы, вскочив в панике с кровати.

Камински заметался по квартире, как испуганная мышь, пойманная в банку.

"Кофе! Бриться!Чемодан! Билеты!.." – мысли скакали в голове, как разбушевавшаяся толпа орущих первоклашек.

Каждый день Камински смотрел на беспокойную стайку школьников, шумно сыпавшихся из ворот через дорогу. Смотрел, попивая поздний кофе и размышляя о том, что вот это и есть "частицы бестолкового Броуновского движения". Иллюстрации лучше не придумать.

Сейчас Камински и сам в некотором роде был этой частицей.

Он ставил на плиту кофейник, и спешно брился, и бросал вещи в чемодан, бегая из одного угла темноватой квартиры в другой, громко шлепая тапками по паркетному полу.

Смена белья, носки, пара сорочек, брюки, галстук, туфли, фланелевая пижама в мелкую клетку, запасные очки в твёрдом футляре, книжка для записей и блокнот для набросков, пенал с карандашами и мягкая пачка растворимого кофе. Три плитки шоколада, пакет жареного миндаля и книжка "1000 и одна головоломка". Внушительных размеров аптечка, в которой все – начиная пастилками от кашля и таблетками от изжоги и заканчивая берушами, пластырями и набором для перевязки.

Наскоро побрившись и заклеив порезы наслюнявленными обрывками туалетной бумаги, Камински утрамбовал в чемодан дорожную косметичку, что хранила в своих раздувшихся от содержимого недрах бритву, зубную пасту, зубную щётку, лосьон после бритья, зубную нить, шампунь и гель для душа в крохотных флаконах, дезодорант без запаха и пену для бритья. После короткого размышления над чемоданом, уверен в бока руки, Камински добавил тонкий флакон пижонски поблескивающий золотой крышкой – туалетная вода с теплым сладковатым ароматом сандала и табака.

После этого чемодан был аккуратно застегнут и на него легла небольшая затертая сумка из коричневой кожи, с паспортом, бумажником и билетом. А также мобильным телефоном, проводом зарядного устройства и наушниками.

Герхардт Камински был из тех суеверных людей, что никогда не собирают чемодан заранее. Только в день отъезда. И сейчас, когда после всех сборов оставалось ещё пятнадцать минут до такси, он был чертовски доволен собой – есть время не спеша выпить кофе.

Камински застегнул на запястье ремешок старых механических часов, с ремешком из рыжей кожи, поправил манжет голубой рубашки в тонкую полоску, одернул свитер и прошёл в кухню – по его расчётам кофе достиг той самой температуры, когда его приятно пить, не обжигая при этом губы.